Это случилось, должно быть, через год после того, как мы ее потеряли. Между двумя встречами я забежала в «Макдоналдс» перекусить. Было часа четыре, и в зале сидели почти одни школьники. Я устроилась рядом с тремя девочками – лет четырнадцати или пятнадцати. Высокие, долговязые, по-своему красивые.

Наши столики были так близко, что я слышала каждое слово. Одна из них горевала из-за расставания с мальчиком, а две другие старались ее утешить, но у них ничего не получалось. Одна девочка вынула из сумки блокнот и сказала: «Хорошо, давайте запишем, что в нем не так, – тебе же лучше будет!» Несчастная откусила от своего чизбургера и ответила: «Нет, не надо. Глупее этого я еще ничего не слышала».

Но девочка с блокнотом оказалась упертой. Она начала: «Во-первых, у него эта мерзкая экзема». Несчастная влюбленная ответила: «Ничего у него нет!» Однако казалось, что девушку с блокнотом заботило только одно: как правильно пишется слово «экзема».

Потом третья девушка отошла к прилавку и вернулась с карамельным сливочным мороженым. Драматически повысив голос, она произнесла: «Это мороженое имеет ВОЛШЕБНЫЕ целительные свойства. Одна ложка – и ты практически здоров!» Она постаралась засунуть ложку с мороженым в рот страдалице, и все трое рассмеялись. Девушка все-таки проглотила мороженое, а та, которая его принесла, легко, точно целительница, стукнула ее по лбу и сказала: «Изыди, демон печали!» И все трое так заразительно захохотали, что я и сама не заметила, как начала громко смеяться вместе с ними.

После ее смерти я первый раз смеялась по-настоящему, от души. И это открытие – я, оказывается, могу смеяться! – стало началом нового отрезка моей жизни.

Забавно… Вряд ли девушки помнят тот день. Ну а для меня сливочное мороженое с карамелью и впрямь оказалось волшебным.