Идея посетила его во сне. Отчетливая и ясная, как белый день, что пришёл на смену худшей в жизни ночи. Теперь он точно представлял себе дальнейшую картину невероятных событий, непредсказуемых для всех кроме него одного.

Пребываючи в крайне возбужденном состоянии эйфории, он без промедлений приступил к сборам на службу в ненавистном страховочном бюро.

Смесь приготовленная дочерью, быстро густела на раскалённой сковороде, в мгновение ока превращаясь в аппетитные блины, что один поверх другого создавали устойчивую съедобную пирамиду фундаментом которой, служила мелкая тарель с расписным узором в окантовке.

Плотный завтрак сменился затруднительными процедурами личной гигиены.

Из зеркала его приветствовала унылая физиономия, с немалой окружности синяками у обеих глаз.

Припухлость в месте пересечения линии зрачков и носа, достигла своего апогея и теперь, главный орган его обоняния увеличился ровно вдвое.

— Впрочем, все не так уж страшно, — успокаивал он себя вслух, — хоть и выглядит мало привлекательно.

Среди замысловатых бутылочек, коробочек и крохотных баночек, с неизвестными названиями в косметичном хаосе своей, запропастившейся в неизвестном направлении жены, он сумел выбрать нужную.

Неуклюже орудуя маленькой кисточкой, он тщательно маскировал ссадины, под толстым слоем макияжа и телесного цвета тени.

С трудом окончив раскрас, ему все же удалось успешно скрыть следы вчерашних побоев.

А между тем, за толщей кирпичных стен, моросил густой мерзопакостный дождь.

Капли часто стучали по дырявому наружному отливу, доносясь внутрь звуком слабого ехидного цокота, о его прогнившую поверхность.

Плеск разбившихся о подоконник капель услышал наконец и вооруженный бритвой Ласло. Ноябрь вновь неприветливо улыбался ему мокрыми потеками на запотевших окнах, стекавших и расплывающихся в своей манере осеннего танца ручьями. Он отстранённо глядел на это печальное зрелище, стирая остатки белой пенной массы с гладко выбритой кожи, угрюмого лица.

Окровавленный пиджак и рубаха, скомкано устилали голый, трескучий паркет мрачного коридора. На штанах он обнаружил лишь несколько едва заметных зелёных пятна, от травы на лужайке, в которой предыдущим вечером так удобно расположился лёжа.

Бежевый длинный плащ с широким отворотом, как нельзя лучше пришелся по погоде. А впрочем, стенной шкаф верхней одежды попросту опустел без него.

Прихватив немного деньжат, предусмотрительно оставленных Греттой, он отправился на свежий воздух.

Зонт громко распахнулся над головой сгорбившегося от пронизанного ознобом мужчины в бежевом плаще, скрывавшего за его широким воротом, покрытое женской пудрой лицо.

Привычным маршрутом, он преодолевая лужи и другие водные препятствия, добрался до неизменно нужной остановки.

В ожидании трамвая он окончательно продрог, по пути изрядно подмочив ноги. Заклинившая дверь, едва не оставила его мерзнуть и дальше, распахнувшись в самый последний момент.

Дорогой он планировал все в деталях, не замечая окружающей суеты. Несметное количество зонтов, дождевиков, и других предметов предназначавшихся для этих целей, служили множеству сновавших за окном прохожих, средством защиты от проливного дождя. Ещё две остановки, пол квартала пешком и вот он на месте.

Высокие дубовые ставни, его конторы, отняли массу усилий, как и каждое предыдущее утро, в которое он здесь бывал.

Все те же лица, что и в последние двадцать семь лет, подозрительно встречают его в приемной.

Он наклоняет голову и отводит взгляд, не желая выказывать свой не весть какой лестный, внешний вид. Две женщины преклонного возраста провожают его прищуренными взорами, пока он не исчезает за колоннами в холле.

Далее он проследовал коридором, в офис, который ему приходится делить ещё с двумя такими же неудачниками как он сам, и занял своё рабочее место за небольшим столом.

— Привет Ласло, — уткнувшись в экран своего компьютера поздоровался с ним коллега в очках с толстой оправой, и лысиной на темечке, присущей многим мужчинам старше сорока лет.

— Здравствуй Вергилий, — он молча уставился на третий пустовавший стол.

— Его не будет. Он заболел, — заметив любопытство Ласло касаемо третьего сотрудника сего офиса, спешил его утолить Вергилий.

«Что ж, тем лучше», подумал Ласло, «лишняя пара глаз мне совсем ни к чему».

Он стал копошиться в стопках разложенных по столу бумаг, выискивая среди них нужную.

— Как прошли выходные? — отвлёк его вопрос Вергилия, навеяв массу неприятных воспоминаний о прошедшем уикэнде.

— Да… Как обычно. Дома, смотрел телевизор… по большей части, — запинаясь ответил Ласло.

— Чудно. А я вот, на рыбалку собирался, да погода испортилась, пришлось остаться дома, — повествовал тот не отрывая громоздких, массивных очков от монитора, — с женой и детьми смотрели новое шоу… Он продолжал свой невыразительно скучный рассказ, бездарно описывая глупую по мнению Ласло, телепередачу, которому пришлось абстрагироваться, и сосредоточиться на поисках необходимого документа.

Держа в руках искомый бланк, он еще раз глубоко надолго погрузился в собственные размышления, сопровождаемые несуразными высказываниями и комментариями своего надоедливого сотрудника. Станет ли ему духу закончить начатое? Беспокоил его вопрос.

Шариковая ручка быстро заплясала между отведённых строк, оставляя за собой тонкий синий след в каждом, обязательном к заполнению поле.

Так и не дослушав Вергилия до конца, Ласло молча удалился.

— Но куда же ты? — он даже отвлёкся от работы, будучи совершенно оскорбленным и обескураженным столь пренебрежительным поведением в свой адрес.

— Добрый день, — поздоровался с ним, очевидно ещё один работник данной фирмы, на что тоже не получил никакого ответа, будучи полностью проигнорированным.

Ласло целенаправлено пересекал лестничные пролеты пребывая в состоянии чрезвычайного волнения, отстранившись от всех незримой преградой.

В кабинете директора, он бывал не частым гостем. И поэтому сейчас, намереваясь именно туда, ему было непросто совладать с собой.

Постучав несколько раз, он бесцеремонно вошёл, не дожидаясь надлежащего приглашения.

Строгий взгляд мужчины из кожаного кресла, в дорогом костюме авторского покроя, тот час был обращён на него.

— Я сейчас занят, — сердито буркнул он.

— Простите, я буквально на секунду. Там сын мэра хочет оформить заграничный полис. Ждать не изволит, дабы избежать конфликта я решил сразу к вам. Подпишите?

Глаза главы предприятия, забегали между строк.

— Мэр говоришь?

— Сын его. Скандальный ужасно, уезжает куда-то, страховку нашу требует, — губы дрожали, но он не выказывал своего беспокойства.

Ещё немного помешкав, директор медленно потянулся за своей именной ручкой, к выполненному на заказ, канцелярскому набору из красного дерева, с золотыми вставками.

Старательной росписью, он наконец оставил свой неповторимый автограф, и нетерпеливый Ласло буквально выхватил бумагу, поспешно отправившись восвояси.

На обратном пути он едва ли не бежал, словно опасаясь, что подпись неким магическим образом испариться. Все это походило на вожделенный сон. И он панически боялся проснувшись очутиться в своей кровати.

Сдерживая всплеск, неконтролируемого порыва захлестнувших эмоций, он вприпрыжку пересёк дистанцию к месту, где его с неприятным осадком в душе, ожидал примерный семьянин Вергилий. Не проронив ни слова он затаился, наблюдая за замкнутым мошенником, внезапно заполучившим неограниченные возможности.

Скомканная заявка, подписанная самим Его Величеством, с заветными инициалами, пренебрежительно отправилась в пластиковое мусорное ведро. Важным для Ласло документом, была вовсе не она, а заведомо прикреплённый к ней снизу документ, на котором остался прессованный трафарет той самой подписи.

Заполнив оставленную позолоченным предметом гордости напыщенного глупца, бесцветную борозду своей пастой, он гордился проделанной работой. Тяжелый металический инструмент письма, самодовольного шефа, как нельзя лучше сыграл в его пользу. Ведь по следам обычной пластиковой авторучки, было бы гораздо сложнее подделать знаменитую на всю контору закарлюку.

Затем, бережно вставив полученный лист в свой старенький принтер, он с завидным усердием принялся выстукивать на клавиатуре, оформляя страховку на собственное имя, на сумму, в триста пятьдесят тысяч.

Текст был педантично проверен им не один десяток раз, прежде чем отправился в печать на заранее и заблаговременно подтверждённый клочок, нужного формата бумаги.

И вот, теперь, его не стоящая ни копейки жизнь ещё вчера, сегодня имела свою вполне приличную цену. Оставалось только все юридически заверить. И на этот счёт, у него имелся не менее зловещий и хитроумный план.

Дождавшись обеденного перерыва, Ласло отправился на ланч, вновь проигнорировав напарника, в чьей постоянной компании обедал с незапамятных времён, сим вызвал ещё большую обиду в его лице.

Он мигом проглотил несколько блинов, которые чужеродным телом шлепнулись на дно пустого желудка, в столовой, куда пришёл отнюдь не для этого. Ведь испортить ему аппетит не сколь не под силу даже досаждающему бедняге Вергилию. Сюда его привело лишь одно. Столик с четырьмя монотонно жующими мужчинами прельщал его скрытное внимание. Все, за исключением одного худощавого дистрофика, были чрезмерно упитанными, но что более важно, и здесь исключениям не место, все четверо были сотрудниками юридического отдела.

Убедившись в том, что вся правовая система компании, находится в одном помещении и при этом отсутствует в другом, Ласло стремглав помчался прямиком в их логово.

Миловидная секретарша, соблюдавшая диету, из-за отсутствия ухажера, вместо обеда, многозначительно красила густые ресницы, выпятив тонкие губы вперёд, компенсируя тем самым их несовершенные формы.

— Вот, это нужно отправить на поверку в министерство юстиции, — бросив кипу макулатуры на чистую поверхность её стола, выпалил он восстанавливая дыхание, — срочно, — добавил на выдохе.

— Но я…, это не моя работа. Яаааа, не знаю. Как я могу? — запинаясь открещивалась та.

— Послушайте, вы думаете я сюда с пробежки заскочил? Указ руководства! Если сами не знаете, найдите того, кто это сделает. Но сделать это нужно сейчас!

— Хорошо, — трясущимися руками она испуганно схватила охапку бумаг, и неуверенно выстукивая высокими каблуками, ушла выполнять поручение, оставив его одного.

Дождавшись, пока цокот набоек её изящных туфель не утихнет, он ринулся внутрь, где в суматохе страха быть уличённым, ему предстояло найти ключ от сейфа, в котором хранилась заветная печать.

Через несколько минут безуспешных поисков, каковым же было его удивление, когда он с досадой рванул железную ручку сейфа, и тот с грохотом отворился, являя пред ним столь нервно искомый предмет.

Когда широкий прямоугольный штамп, занял своё почетное место на подделке, Ласло впопыхах скрылся прочь с места совершенного преступления.

Все вышло в точности как он и предполагал. Зная привычки и слабости едва ли ни всех корпоративных сотрудников, ему удалось эффектно обвести вокруг пальца вышеупомянутых людей, и обмануть многовековую систему. Немалые аморальные хлопоты принесли свои запретные плоды, и подобный хладнокровной рептилии, жулик ускользнул заползая в собственную нору.

Мрачная атмосфера ждала его по возвращении в офис. Коллега плотно занимался своими делами, не желая досаждать ему пустыми россказнями, притворяясь, будто он один. Внутренние перипетии, бурлящие внутри Ласло, с самого утра наконец прекратились. Остатки адреналина растекались по венам, приятной дрожью в груди.

— Я очень рад, что провёл все эти годы с тобой под одной крышей, — с загадочной улыбкой произнёс Ласло.

— Что-то мало заметно, — недоверчиво ответил ему оппонент.

— Это правда. Мне приятно работать с тобой. Не держи зла. Просто сегодня я немного не в себе.

— Я заметил.

Ласло был прекрасно осведомлён в его отходчивости, и поэтому не стал добиваться скорейшего помилования, во избежание очередных надоедливых бесед, которые сейчас, пришлись бы ему не впрок.

Ещё раз неоднозначно улыбнувшись, он взгромоздился на скрипучий стул, с облезлой обивкой и на мгновение показался вполне счастливым человеком.

Чистый белый лист был памятно озаглавлен прописью: «завещание», виднелось жирным почерком вверху на незапятнанном фоне. Рука нависла над рукописью, точно судейский молоток над подставкой пред вынесением вердикта смертной казни. Что по сути своей было идеальной метафорой, применимой к дальнейшим развитиям событий.

Ласло сам приговорил себя к смерти. И привести приговор в исполнение, так же намеревался своими руками.

Обдумывая каждое слово, он с умиротворением завещал все своё имущество, а именно квартиру и все, что находилось в её стенах, своей дочери, возлагая на неё тем самым, статус единственной наследницы, которая в случае его внезапной кончины, сможет получить компенсацию по страховке, которую он так ловко состряпал и отправил в архив, предварительно сняв копию.

К моменту, когда он закончил, огромная капля пота с его лба, упала прямо на печать. Обнаружив, что весь промок от жара, пылавшего внутри, он промокнул документ рукавом рубахи, вмиг впитавшей продукт обильно выделяемый клетками, его ознобшего тела.

Ужас прокрался в чертоги его мыслей о намерениях, предстоявших воплотить. Он был напуган, но отступать не представлялось возможным. Он твёрд в своих намерениях. Иначе содеянного не исправить. Гретта не должна жить в бедности и нужде.

— С тобой все нормально? — заметив как его колотит, изъявил заботу Вергилий.

— Наверное мне лучше пойти домой. Что-то мне не хорошо, — замешкавшись ответил Ласло.

— Господи, посмотри ты побледнел и весь взмок. Может скорую вызвать?

— Нет. Не нужно скорой. Наверное просто съел что несвежее.

— Но как ты в таком состоянии доберёшься домой?

— Такси поймаю. Все нормально. Доберусь, — истощенно произнёс Ласло, придавая излишнего драматизма ситуации, дабы в скорейшем покинуть пост.

— Ну тогда отправляйся. Я прикрою. Да на тебе же лица нет! — возмутился Вергилий, помогая Ласло подняться и сопровождая к выходу.

— Спасибо, дальше я уж как-нибудь сам, — трагично выдавил он очутившись в фойе.

Вергилий предал ему плащ и ещё раз предостерёг попутствеными наставлениями. Лишь слегка переигрывая роль больного, Ласло бренно подался к выходу.

Дождь все не прекращался. И иногда утихал, лишь для того, чтоб политься с новой силой, окатив Ласло с ног до головы. Зонт был пренебрежительно оставлен в бюро, но в нем не было особой нужды.

И хотя плащ не пропускал влагу, холодные струи затекали за шиворот, приводя в тонус рассудок.

У края дороги, его из лужи обдал грязью вдоль проезжающий автомобиль, на что он даже не обратил никакого внимания продолжая свой последний путь.

Он подумал было снова напиться, но расследование обстоятельств его гибели, могут без труда выявить следы спиртного в трупе, чем усложниться выплата страховых. Придётся все исполнить в трезвом уме.

Тяжелое бремя неминуемой участи вело его по пятам. Промокшая обувь становилась все не подъёмнее с каждым шагом. Он поднял воротник пальто, прижавшись подбородком к шее.

Ливень усилился, когда он вышел на шоссе, что пролегало через мост над дорогой. Пределы видимости ограничивались несколькими метрами впереди, и с каждой минутой он все больше надеялся на удар проносящегося грузовика, после которого, его останки будут разбросаны по всей магистрали.

Но весь транспорт двигался предельно осторожно. Будь он сам бросится под первые встречные колеса, максимум ему переедут ногу, или нанесут некие подобные увечья, которые не повлекут за собой летальный исход.

Достигнув самой высокой точки на мосту, он остановился. Взглянув вниз, он представил, как бъется там, на мокром асфальте в муках предсмертной агонии, не рассчитав все до единой мелочи.

Он представил, как по его уже бездыханному телу, пронесется тяжелый грузовик, гудок которого он услышал в сотне метров у себя за спиной. Ласло искренне надеялся, что он загружен под завязку. Так, на всякий случай.

Он осторожно преодолел скользкую, омытую дождем ограду, осознав, насколько же глупыми казались его попытки не сорваться вниз, перед тем, как намеренно туда прыгнуть. И вот, выждав нужный момент, рассчитав примерный интервал движения транспорта, отпустил ледяной мокрый поручень одной рукой, ему не стало духу. Он струсил прежде, чем услышал голос за спиной:

— Сердце наверняка остановится ещё до глухого стука, с которым твой череп расколится о землю. А если нет, то есть не слабая вероятность упасть на крышу автомобиля, которая смягчит падение, и ты впадёшь в глубокую кому, из которой может уже никогда и не выберешься. А может я ошибаюсь, и тебе повезёт, — мужчина, одетый в прозрачный дождевик с капюшоном, непоколебимо наблюдал его отчаянную попытку угробить себя, с безразличием предрекая исход данного действа.

Ласло оцепенел. Он изо всех сил сомкнул пальцы вокруг перил, сжимая их настолько, что казалось сталь плавилась в его ладонях. А безмятежное лицо очевидца, вдруг устремилось вверх, навстречу хлынувшим брызгам ливня. Они хлыстали его по щекам и лбу, а он лишь слегка прищурил глаза.

— Ну зато погодка хорошая. В такую и помереть не жалко, — снова заговорил он.

— Ты кто такой? — наконец лопнуло терпение Ласло, с трудом балансирующего на самом краю моста.

Он обратил свой пронзительный взгляд на отчаявшегося мужчину, у самого края.

— Меня зовут Ле Грэйди, — ровно произнёс незнакомец.