Голос в телефонной трубке был слишком вежливым. Он говорил что пора встретится.

Эсер шёл по улице шарахаясь на каждом шагу, подобно пугливому страусу, готовому в любой момент спрятать голову в песок. Симфония уличных звуков и запахов, заставляла его нервничать и постоянно оглядываться по сторонам. Ему удалось немного совладать с собой, через три длинных квартала. Но иного выхода не было. Общественный транспорт пробуждал в нем инстинкты пострашнее. Но теперь он сильно пожалел, что не воспользовался услугами частного извоза, вспомнив об этом слишком поздно.

Несколько раз едва не оказавшись под колесами автомобиля, оглядываясь на громкие крики прохожих, он все же сумел достичь пункта назначения.

Здание выглядело неприметно. Он спросил где находится нужный ему офис на охраняемой проходной, и отправился к лифту, раздумывая о том, что обратно непременно вызовет такси.

Увидев табличку 237, он без стука отворил дверь.

— Доктор Ле Грэйди? — учтиво интересовался Эсер.

— Да, я вас слушаю, — человек в кресле офиса отвлёкся от писанины.

— Здравствуйте. Меня зовут Эсер, мы договаривались о встрече.

— Ах да, вспомнил. Проходите. Присаживайтесь, — скудноватой улыбкой пригласил доктор.

Эсер застенчиво вошёл. Обстановка была домашней. Мягкий диванчик, перед которым стоял журнальный столик с угощениями. Фотографии незнакомцев в подставках, очевидно приходившихся близкими хозяину офиса, так же добавляли атмосферы домашнего уюта.

— Дайте мне минутку, я должен закончить, — попросил человек в кресле, с бумагами в руках.

— Да конечно, я ни сколь не возражаю, — поспешно согласился с ним Эсер, усаживаясь на мягкий диван.

— Угощайтесь. Печенье готовит моя мама, по особому рецепту. Ручаюсь вы такого ещё не пробовали.

Эсер хотел было отказаться, когда вдруг вспомнил, что есть ему доводилось больше суток тому назад. Он скромно потянулся к вазе с угощениями.

— Не правда ли? — озадачил его неожиданным вопросом Ле Грэйди.

— Что? — не понимая вопроса переспросил Эсер.

— Я о сладостях. Не правда ли вам не доводилось пробовать подобное?

С этими словами, Эсер вкушал до боли знакомый шедевр кулинарного искусства. Печенье рассыпалось и таяло во рту, с приятным, тленным послевкусием, точно так же, как фирменное печенье его жены.

— Вы правы, — соврал он, не сочтя за начало хорошего знакомства, ставить под сомнение слова своего психиатра, — такого я ещё не пробовал, — добавил он, пережевывая сладкое тесто, словно только вытянутое Анной из духовки.

— Так что же вас беспокоит, — начал было доктор приём пациента, окончив записи.

— Даже не знаю с чего начать, — задумался Эсер, — дело в том, что я писатель…

— Что ж, неплохо. Но для диагноза маловато, — пошутил психиатр.

— Я работаю над книгой, которая сводит меня с ума. Порой вокруг меня происходят вещи, описанные мной на её страницах. А ещё я стал находить странные записи в своём компьютере, которые я проживал реальной жизнью. И самое интересное, что я не помню как их написал.

— Вы теряете грань между реальностью и вымыслом? Я правильно вас понимаю?

— В некотором смысле. Со мной такого никогда не происходило. Я не могу объяснить это, — замялся уставший сочинитель, — открывая книгу, я боюсь увидеть там…

— Что?

— Откровенно?

— Вам решать, насколько посвящать меня в собственный мир. Но не забывайте — вы же сами обратились ко мне за помощью.

— Я боюсь прийдя сегодня домой, обнаружить на рабочем столе подробное описание этого сеанса психотерапии. Боюсь, что сейчас сижу не перед вами, а перед монитором. Боюсь что что рот мой сейчас закрыт, вопреки воображению, и я лишь молча стучу по клавишам, описывая неповторимый вкус этого печенья, рецепт которого в точности походит на тот, по которому готовит моя жена. Как вам подобная откровенность?

— Вы считаете, что наш с вами разговор, всего лишь плод вашей фантазии?

— Может вы мне ответите на этот вопрос? — его голос прозвучал немного укоризненно.

— Но если я всего лишь персонаж вашей книги, и каждое моё слово прописано вами же? Как вы можете мне верить?

— Вы взялись помогать мне? Или окончательно запутать?

— Боюсь, что и то и другое. Дело в том, что я не смогу доказать вам собственную реальность, если вы сами в ней не уверенны. Поэтому и разбираться во всем придётся вам самому.

— Но я так больше не могу. Мне пора сдавать книгу, продолжать которую я больше не намерен. У меня нет времени на семью. Я измотан. Вы должны мне помочь, доктор. Я хочу избавиться от этих видений.

— О каких видениях вы говорите?

— Совы. Они преследуют меня. Я уверен что они иллюзорны. За последние три дня, я видел этих птиц два раза. А это в два раза больше, чем за всю мою жизнь! — отчаянно выкрикнул Эсер.

— Почему именно совы?

— Откуда же мне знать?! Может быть потому, что они есть и в моей книге.

— В книге встречаются совы? Или одна сова? — заинтересовался доктор.

— Разные. А это имеет значение? Как это поможет? — Эсер становился все агрессивнее.

— Пока не знаю. Но возможно, это связь. Быть может эти птицы не дают вам окончательно свихнуться, и навсегда уйти от реальности.

— Вы хотите сказать, что я могу полностью потерять связь с реальным миром?

— Нет. Вы, с вашим талантом, сможете выдумать себе новый. И усомниться в его реальности, вас заставить сможет далеко не каждый, — с набитым ртом произнёс психиатр.

— Но как мне этого не допустить? Я не хочу потерять связь с женой и дочерью, — этими словами он заметно озадачил Ле Грэйди.

— О чем ваша книга, если не секрет?

— О исчезновениях детей. А что?

— Возможно ничего. Или напротив: это ваш единственный шанс.

— О чем вы говорите?

— Я говорю о вашей книге, — вытирая уголки рта произнёс Ле Грэйди. Эсер молча уставился на психиатра, всем естеством излучая непонимание, — возможно лишь дописав книгу до конца, вам удастся найти ответы.

— Книга может скрывать в себе истину? Вы это пытаетесь сказать сказать?

— Я лишь говорю, что ваш случай душевного расстройства, далеко не типичен по своей природе. Я с таким ещё не сталкивался. И мне не известны подобные в практике других моих коллег.

— То есть, вы не знаете как мне помочь, и вместо этого, предлагаете мне продолжать? — злился на собеседника Эсер.

— Не продолжать, а закончить. Это решит как минимум одну из ваших проблем — книга попадёт в издательство.

— А если я сойду с ума, пока буду работать над ней?! Что тогда? Боже, что я здесь делаю. Возможно я сейчас спорю с самим собой, не покидав стен собственного кабинета.

— Может и печенье испекла вовсе не моя мать. А ваша жена. Анна.

— Постойте. Разве я говорил вам как её зовут? Не припомню такого! Вы нереальны. Все здесь не реально! Я все это придумал! — он схватился с места как прокажённый, и стремглав бросился к выходу, перевернув железную урну для окурков, звон которой, эхом стоял после его непредсказуемого побега.

— Возьмите угощение в дорогу! — кричал ему вслед доктор Ле Грэйди, — и звоните, когда станет лучше.

Эсер вылетел из офисного центра едва ли не сбив с ног охранника, пожелавшего ему хорошего дня. Перемахнув через турникет, он в два пряжка оказался у парковки, легко миновав лестницу.

— Поехали, — выпалил он водителю, как только очутился в салоне первого попавшегося такси, стоявшего на обочине.

— Какой адрес? — обернувшись спросил тот.

— Просто езжайте вперёд, — он так давно не выходил из дому дальше чем за сигаретами, что забыл собственный адрес.

Объясняя дорогу, Эсер увидел своё отражение в зеркале заднего вида. Запущенная борода на глубоко впавших щеках, жирные не мытые волосы и желтые мешки под глазами. Он был похож на бездомного. Не удивительно, что водитель подозрительно поглядывал на своего неряшливого пассажира время от времени. Ко всему этому, следует добавить запах пота, что исходил от него весьма значительно и норовисто. Так же его вполне можно было счесть и за безумца, что выдавал блеск его взбудораженного взгляда, с расширенным зрачком.

Горячая ванна с закрытыми глазами, тёплый джин без льда, и несколько таблеток снотворного. Таблетки выплюнул обратно и отложил в сторону. Ведь так можно пролежать в холодной воде до самого утра.

— Эсер, ты там? — постучала в дверь Анна.

— Да. Я ещё немного полежу, ладно?

— Только не долго. Я приготовила ужин.

Разговор с доктором Грэйди, звучал у него в голове, как запись, повторяясь снова и снова. Опять и опять, с самого начала. «Нужно поскорее проверить компьютер», — подумал он, подливая себе в стакан.

Он слышал как Алиса читает «Волшебника изумрудного города» за стеной. Это была её любимая книга и в такие моменты, он сильно жалел о том, что не пишет подобные детские сказки. Добрые и наивные. Он боялся представить, как бы эта история вышла из под его черного пера. Кем бы в ней предстал добрый «железный дровосек»? Насколько длинным оказался бы список жертв «страшилы»? Это наверняка превратилось бы в огромную гору трупов. Поэтому он и не пишет для детей. Вот почему, его дочь не прочла ни единой написанной ним строчки.

«Нужно ещё немного расслабиться», — успокаивал себя писатель, погружаясь под воду с головой, — «нельзя чтоб они видели меня в таком взвинченном состоянии».

Вокруг темно. За окнами давно ночь. И лишь тусклый свет, наполовину погасшего монитора, заставил его открыть глаза.

Эсер мучительно зевнул. На экране снова мигал курсор, оставив позади неоконченное предложение.

«Снотворное, запитое двумя большими глотками джина подействовало быстро. Разговор с мозгоправом, постепенно утихал в памяти, и теперь были слышны лишь его обрывки…»

Эсер едва удержался в кресле после прочитанного. Переварив события, которые с трудом укладывались в голове, он принялся внимательно просматривать все документы.

Среди множества черновиков, своих старых произведений и нескольких ранних работ, так и не попавших в печать большими тиражами, он обнаружил безымянный документ, открыть который никак не удавалось. Папка была защищена паролем. Он перепробовал все. Дни рожденья, знаменательные даты семьи, а так же те, под которыми обычно хранил всю информацию. Все мимо.

Расхаживая комнатой, он нервно курил, перебирая варианты. Где-то на шестой сигарете, он наконец пришёл к выводу, что они закончились и он не знает ответ. Пришлось на время бросить все попытки и смириться с этим, ведь создателем документа вполне могла оказаться Анна, которая крайне редко пользовалась его компьютером и никогда не использовала защиту. Да и создан он был почти два года назад.

Глаз было не сомкнуть. Тихая бессонная ночь, искушала писателя своим безмолвием. Он чувствовал себя наркоманом, испытывая некую разновидность ломки. Эта потребность была беспрецедентной, но слишком уж явственной. Противостоять ей становилось все сложней.

«Похоронная процессия закончилась быстро. Людей пришло не много, из-за всплывших фактов из жизни накрытого крышкой гроба человека. Совсем не много. Теперь среди населения пошла скверная молва о усопшей женщине. Многие из друзей и знакомых Лоры, не пришли проводить её в последний путь, уверовав слухам, которые уже почти стали официальной версией расследования.

Валериан стоял у самого края глубокой ямы. Лицо его было угрюмым и безмятежным. Скорбь и жалость сплелись на нем воедино, придавая чертам мужественности и невинности. Он слышал шепот окружающих. Они шептались о её не доказанных злодеяниях прямо здесь, на похоронах. О том что она сделала с детьми. О том как их убивала, куда прятала трупы, и какими демонами была одержима. Ему казалось, что все они пришли сюда не за тем, чтобы почтить её светлую память, а для того, чтобы воочию убедиться что эта «ведьма» мертва, и её закопают как можно глубже. Эти люди пришли поглазеть на смертную казнь.

Оставшись в одиночестве, он нерушимо стоял у могилы до тех пор, пока не пошёл дождь.

Лили терпеливо ждала его в машине у кладбища, перелистывая материалы дела, которое начальство собирается закрыть в скором времени. Она настолько глубоко погрузилась в изучение бумаг, что не заметила, как он подошёл к машине, и растерянно сунула папку между сидений, как только напарник открыл дверь.

— Ты весь промок, — попыталась отвлечь она, — может горячий кофе?

— Кофе оставь себе. Мне нужно что покрепче, — отрицал ей Валериан. Они вдруг резко перешли на «ты».

— Что ж, хоть врачи и запретили тебе спиртное, но я сохраню это в тайне, и могу составить компанию. Только вот пить я не умею.

— Я говорил об одиноком и беспробудном пьянстве. Только если мы не сможем поговорить о деле?

— Дело собираются закрыть, — виновато выдавила Совински.

— Мне об этом известно. Я просто хочу услышать все. Все подробности. Хочу знать что они нашли.

— Ты же знаешь, мне запретили…

— Не хочу ничего слышать! — перебил он её неуверенные отговорки.

— Даже если дело возобновят, — снова замялась она, — ты же понимаешь, что тебя к нему никто не допустит.

— Мне их допуск не нужен. Пускай засунут его себе поглубже. Я должен распутать это. Должен очистить имя своей жены. Или лично убедится в том, что это она их похитила и убила. Может даже съела! Как многие утверждают, из-за отсутствия трупов! — вскипел он глядя перед собой, в залитое дождем, лобовое стекло.

— Хорошо. Я помогу тебе. Если хочешь знать, я первая выступила против закрытия этого дела. И я говорю это не из жалости или соболезнования к тебе, а потому, что их версия сдаётся мне так же далекой от истины, как и та, что у тебя заново отрастут пальцы! — вспылила в ответ Лили.

— Сколько они тебе дали?

— До завтрашнего утра. Если результатов не будет. Твою бывшую жену покажут по национальному телевидению, в образе маньяка-пожирателя. А твоя фотография, появится во всех газетах, под заголовком «герой-полицейский спас городок от монстра, на котором когда-то был женат».

— Прекрати, — приказным тоном произнёс он.

— Извини. Я не хотела. Ты только похоронил жену.

— Бывшую, как вы успели заметить, детектив — поправил он.

— Я думаю это лишь формальность. По крайней мере для вас. Для тебя. Я узнала о случившемся с вашей дочерью лишь два дня назад. Когда она умерла. Не стану говорить, что понимаю ту боль, которую вам пришлось пережить…

— Не понимаете, — снова перебил он.

— Я только хотела сказать, что это даёт ей мотив.

— Какой? На уничтожение всех детей в городе? Вы правда в это верите? — он наконец укоризненно взглянул на напарницу.

— Я думала мы перешли на ты, — она же напротив, потупила взгляд на свои колени.

— Вопрос остаётся открытым. Ты правда считаешь, что потеряв дочь, Лора настолько помешалась, что взялась за истребление всех детей в округе?

— Нет. Но если на чистоту, то и этого исключать нельзя. Тем более, я не знала вашу супругу. И понятия не имею, на что она способна.

— Тогда о каком мотиве идёт все таки речь? — он чувствовал как вновь накатывает приступ мигрени.

— Да о том, что она хотела восполнить ту пустоту, оставленную вашей дочкой. И поэтому могла пойти на подобное, — Совински была гораздо сообразительнее, чем считал Валериан.

— И что? Это могло толкнуть её на убийства? Первый похищенный ребёнок, не смог заменить ей дочь, и тогда она решает избавиться от него? Затем крадет следующего и происходит то же самое? Так по вашему?

— Нет. Но это точно совпадает с версией наших психологов, — она включила двигатель и медленно вела машину.

Валериан вовсе не ожидал, что сумеет в точности повторить заключение судебных психологов.

— Ну а каковы же твои домыслы? И почему они идут в расход с приказами начальства? — спросил он.

— Пока точно не знаю. Но Лора была как то связанна с этими исчезновениями.

Они остановились у бара без вывески.

— Пить то, что наливают внутри этого заведения безопасно? — вполне серьёзно спросила Лили.

— Ты конечно же привыкла к другому, но здесь не так уж много питейных заведений, и все они сродни одному.

— Доверюсь твоему опыту. Ты все же местный.

Бар был полупустой, но все заметно оживились с приходом новых гостей. Двое мужчин, прихватив своё пиво покинули место у стойки, когда рядом присели детективы. Они шли к столику оборачиваясь и бросая в адрес Валериана косые осуждающие взгляды. Еще одна компания молодых парней, демонстративно выпили за упокой пропавшего племянника одного из них, входившего в число предполагаемых жертв супруги Валериана.

Бармен неохотно подошёл к парочке, всем своим видом излучая неприязнь и недовольство. Он так и не предложил выпить, молча ожидая заказ, поглядывая в сторону рассиживающейся за столом молодежи, демонстрируя свою абсолютную солидарность со всеми своими постояльцами и завсегдатаями.

— А налейте ка нам виски, — проявила инициативу Совински, пока напарник испытывал неловкость от воцарившей враждебности, — двойной, — добавила с уверенностью.

— Давай бутылку, — грубо потребовал Валериан, — и два стакана.

Они молча выпили дважды. В компании за столиком выпили на один раз больше, что удвоило их храбрость и дерзость, для дальнейшей дискуссии.

— Он был таким доверчивым. Наверняка эта тварь воспользовалась этим, — говорил один из парней.

— Да, племянник у тебя был что надо. Веселый малыш. Из него бы вырос настоящий мужик, — добавил к тосту второй, презрительно посматривая за стойку, и все дружно выпили.

— Надеюсь она страдала перед смертью. Надеюсь ей было очень больно. Жаль, что она не попалась мне. Я бы сделал с ней такое, — громко подливал масла в огонь первый.

Лили с ужасом наблюдала изменения на лице напарника, предчувствуя неминуемый конфликт. Валериан схватил бутылку и стремительно подошёл к столику. Двое парней сразу же вскочили на ноги, агрессивно преграждая ему путь. Будучи на две головы выше их обоих, следователь без особого труда раздвинул ребят по сторонам и поставил бутылку на стол.

— Вы что-то хотели детектив, — надменно прошипел главный сквозь зубы, не поднимая глаз.

— Я слышал вы здесь поминаете одного из пропавших? — едва сдерживая гнев произнёс он.

— Из погибших, — с ненавистью поправил его парень, не покидая своего места, — а вам что до этого?

— Хотел угостить вас выпивкой, — с этими словами он наполнил все пустые стаканы, и прильнул к горлу бутылки.

Он допил её до дна. После этого вернулся за стойку и заказал ещё одну. Парни притихли.

— У меня были проблемы с алкоголем, — начал было исповедоваться Валериан, пока Совински все ещё не могла оправиться от случившегося, — Лора поэтому меня и бросила. После смерти дочери, она осталась одна. А я был словно призраком. Ей нужна была поддержка. А мне всегда лишь очередная бутылка. Она не выдержала. Я бросил слишком поздно. И с тех пор не сделал ни одного глотка.

— Я не знала об этом.

— Как для детектива, ты слишком мало расследуешь, — на его лице промелькнуло нечто, напоминавшее улыбку, — ничего не знаешь даже о своём напарнике.

— Расскажи, что там произошло? В церкве? — она чувствовала легкое алкогольное опьянение.

— Все было размыто. Я не успел ничего понять. Я думал это старая секта. Они там проповедовали какое-то время. Я увидел её лицо в самый последний момент. А потом обвал. Мы рухнули, и я очнулся в в луже собственной крови, среди обломков. Потом я нашёл её.

— Она тебе что-то сказала? Что она вообще там делала?

— Не знаю. Она говорила что-то. Но я ничего не помню. Может стоит туда вернуться?

— Церковь обискали. Все до камешка. Было рискованно, она ведь в аварийном состоянии, но была собрана специальная бригада. Им удалось проникнуть везде. Под фундаментом был обнаружен подвал. Попасть туда было крайне сложно, но им удалось.

— И?

— Никаких следов исчезнувших обнаружено не было. Церковь нам ничего не даст. К тому же это опасно.

— Ты думаешь она все же убила их?

— А ты уже склонен принять мою версию? — делая глотки все меньше спросила Лилия.

— Возможно. Я бы хотел её услышать.

— Я думаю, только ты сможешь положить этому конец. Ведь ты знал её больше других. Может тебе известны её тайны? Я знаю лишь то, что она была ко всему этому причастна. Предположим она их всех похитила. Просто предположим.

— С трудом, но допустим, — согласился он.

— Это ведь не просто, скрывать от всего города четверых детей. Это место можешь найти только ты.

— Расскажи что они нашли у Лоры дома?

Она рассказывала все до мельчайших подробностей. Старалась не упустить ни одной детали. Она надеялась помочь ему. Помочь что-нибудь вспомнить. Каждое её слово он запивал большим глотком, будто оно ранило его так глубоко, куда добраться был способен, лишь крепкий алкоголь. Когда она закончила, Валериан был в стельку пьян.

— Наверное на сегодня хватит, — тяжело произнёс он.

— Но завтра уже будет поздно, — напомнила ему Лили.

— У меня нет никаких идей.

— Ладно. Тогда я отвезу тебя домой.

Они покидали бар, под пристальным наблюдением все тех же парней, двое из которых ещё находились в сознании, тогда как их товарищи, уже беспомощно пускали слюни под стол. Их жажда к приключениям и возмездию, постепенно угасала в блеклых взглядах, и погружалась на дно опустевших стаканов. Все, на что они ещё были способны, это икать и плеваться вслед уходящим.

Валериан отключился как только попал в машину. Дорогой, его глубокий сон не могли потревожить даже многочисленные бугры и ухабины, которые его нетрезвая напарница, будто и не пыталась объезжать, умудряясь угодить в каждую.

Вытащить неподвижное тело громоздкого детектива, оказалось ей не по плечу. Все попытки привести его в чувства сошли на нет.

Лили жутко устала, и хотела прилечь. Но добраться домой она могла только на машине, в которой трупнем лежал её напарник. Она не понимала почему, но везти его к себе ей вовсе не хотелось. Нужно было срочно что-нибудь придумать.

Опустив спинку сидения напарника в лежачее положение, она долго искала ключи от его фургона. Ей было неловко входить к нему без приглашения, тем более в отсутствие самого хозяина, но иного выхода Лили не нашла. Ключей нигде не было ни в его куртке, ни в салоне автомобиля, а поиски совсем выбили её из сил.

Она дернула за ручку и дверь легко открылась. «И впрямь», — подумала она, — «кто станет запирать жилище на отшибе, тем более в такие времена».

Его образ жизни слегка шокировал Лили. Он был настоящим отшельником, у которого даже посуды почти не было.

Кровать была твёрдой и довольно небольшой. Лили пыталась представить как Валериан умещается в ней с его высоким ростом. Она улеглась не снимая обуви. Её невысокие туфли, уперлись прямо в стену. Примеряя другие положения тела, в которых на этой кровати смог бы лежать мужчина, таких размеров как владелец этого дома на колёсах, она уснула».