Только в миг содроганья, когда, спотыкаясь о мраки, заплетается речь, волоча одинокое тело по горам и лесам, сквозь ущелья, кусты и овраги — к пустоте, где последней ступенькой во льду затвердело соскользанье в ничто, в никуда, в потаенную прорубь,                    в прорву,                    в пропасть,                    в провал,                    в промежуток надежды и взлета, в эту прорезь для всхлипа, для ветви, с которою голубь сросся вестью благой, в этот клюв, где лазурь, позолота не зазубрены кистью и ластятся клекотом, стоном, сладкой мякотью слез, образующих лук, и папайю, и огромную жалость, что, даже летя за балконом, только в миг содроганья, о господи, я засыпаю!.. только падая ниже своих предыдущих рождений, инфузорий из памяти мглистой, слоистой, текучей,— вниз лицом и, зарывшись на дно, где трава сновидений... только там обретается жизнь как единственный случай.