Любил Котлов сидеть в котельной, пары поддерживать в котле, рассказы в папочке отдельной читать, блаженствуя в тепле. Там были острые детали и много смелой колбасы — в те дни крамолою считали писать про брови и усы,— маразм крепчал, как тот мороз, боялись правды, как заразы, когда соленые рассказы Котлов в котельную принес. Их сочинил один приятель, ему открыли светофор — и заключил один издатель с ним настоящий договор! Да, мой приятель и Котлова рассказы эти сочинил без хохотанья удалого и симпатических чернил,— что было ново для тогда! И, в общем, автор вышел с рыбкой! Барахтался в пучине хлипкой — а вышел с рыбкой из пруда. Уже вторая корректура, вот-вот «сигнал», банкет и юг. И автор ходит, как Вентура,— но тут как раз ему каюк!.. В котельную стучится дворник, привел он ангелов троих. Котлов, в трусах, большой затворник, со всех сторон волнует их. Он ест. Огромный синий лук и в собственном соку горбушу. Они Котлову лезут в душу, а там — Котлов, он ест.      И вдруг — рассказы в папочке отдельной они хватают со стола и вылетают из котельной варить великие дела: набор рассыпан, автор понят, по всем статьям разоблачен, его до лучших дней хоронят под очень толстым кирпичом, он не дается, кроет матом, творить он хочет день и ночь,— ведь даже очень мирный атом из саркофага рвется прочь!.. Но тут к нему подходит некто, большой и пламенный, как печь, на пустыре в конце проспекта произнося прямую речь:  —Купи, любезный, три квиточка на всю семью в любую даль. Катись! Не то пришьем — и точка! И, бога ради, не скандаль,— чтоб там по пьянке одинокой в окно не выйти кверху дном. ...Что ищет он в стране далекой?! Что кинул он в краю родном?