Сам по себе этот вечер нестоющ,

Осень захламлена, словно чердак.

Если нечаянно окна откроешь,

Прямо за ними чернеет овраг.

Три фонаря сатанеют в овраге,

Клоун за хлебом идет в гастроном,

Ноги — в калошах, гвоздики — в бумаге,

Шел за батоном, выходит с вином.

Плащ нараспашку, черно под глазами,

Смотрит на окна в шестом этаже -

Это любимый, он пахнет слезами,

Словно бензином шофер в гараже.

Запахом этим давно пропитались

Голые стены жилья моего,

Он не выводится — люди пытались!

Я-то привыкла. Гостям каково?

Грянули двери во мгле коридорной,

Плащ опустелый закинут на гвоздь.

Крылья наружу — вбегает коверный,

Держит за горло алмазную гроздь —

Мы все рассекречены грустью осенней,

Общим устройством души и дождя,

Так справим поминки по душам растений

И рог изобилия снимем с гвоздя!

Красный ковер распластаем у входа,

Красное, красное — вечно живи!

Мы из того же великого рода,

Что ландыш и яблоня, — грусть до крови!

1966