Наташа лениво закапывала в песок свой босоножек, а Саня, растянувшись, дремал в полуметре от нее.

Этой ночью море казалось черным. Сквозь легкие тучки пробирались мутная луна и пара звезд. Было душно — наверно, перед дождем. А вчера была такая радостная, солнечная погода! Прибой бился о камни у ее ног, а легкий теплый ветерок разносил по берегу несколько песчинок. Гордая, почти не различимая в темноте чайка вальяжно пролетела над водой и, медленно спустившись, шагнула на землю. Эта чайка надолго запала в самую глубину Наташиной ничтожной души. Скоро она напишет о ней песню… Бескрайнее море, безграничный, казалось, пляж притягивали к себе Наташин взгляд.

Из-за прозрачной тучки на мгновение выскользнула луна. Десяток унылых бликов метко упал на водную гладь и, захваченный пушистым гребнем волны, мягко потонул в нежном шепоте моря. Эти блики ей что-то напоминали, но что именно, она не знала. Как будто это было очень давно, или как будто она хотела это забыть. Это — огонь. Горячий, обжигающий огонь. Или чьи-то безумные, страстные руки. Или глаза… Глаза?

Наташа уставилась на темно-синюю воду. Да, это были глаза, и руки, и огонь… У нее слегка закружилась голова… Она танцевала с ним под медленную мелодию о вечной любви, чувствовала его крепкое спортивное тело. А ведь с таким трудом вытащила этого скромника на танцпол! Девушка как будто заново ощутила, как он там, на дискотеке, во время танца провел рукой по ее спине. Перед глазами вспыхнули некоторые детали того вечера, когда она впервые была с мужчиной, когда изменила Максиму. Он целовал ее, и ей было приятно, по спине пробегали ласковые мурашки, а в груди закипал океан. Наташа вернулась в реальный мир, и ей вдруг стало холодно от мысли, что ей понравилось целоваться с кем-то еще, кроме Макса. Неужели такое возможно?

— Саня! — позвала Наташа.

Саша открыл глаза и сел рядом с ней.

— Я вспомнила, как мы с тобой танцевали. Что было дальше?

— Дальше, — он слегка отвернулся, как будто хотел избежать ее взгляда, — мы были близки.

— Я помню, — с чувством полной безысходности пробормотала она. — А как мы до этого дошли?

— Ты соблазнила меня.

— Я?! — почти закричала Наташа. А ведь он прав.

Наташа спрятала лицо в ладонях. Она что-то шептала тогда ему на ухо, говорила, что он потрясающе танцует, что у него сильные руки… Черт бы побрал все эти коктейли!..

Саня перебил ее мысли:

— Ты сказала, что хочешь меня.

Потом обнял и положил ее голову себе на плечо:

— Не вспоминай об этом. Это была прекрасная ночь, но она в прошлом. У тебя есть Максим, ты его любишь, а то, что было между нами — мой сладкий сон. Слышишь?

— Ты был у меня первым. Как я могу об этом забыть? Лучше поведай мне, что я говорила, как себя вела. Я хочу все вспомнить.

— Да, ты решительно настроена, — констатировал Саня. — Но я не смогу тебе рассказать.

— Почему? — не унималась Наташа.

— Не знаю, — извиняющимся тоном произнес Саня, — просто не смогу. Ты и сама вспомнишь.

Море по-новому тихо и глухо зашумело, и Наташа почувствовала, как мелкие капельки теплого предлетнего дождя нежно коснулись ее кожи.

Они несколько минут молчали. Саня боялся произнести хоть слово, боялся шелохнуться. Она сейчас была где-то далеко, и он не хотел возвращать ее на землю. Наташа пыталась вспомнить подробности вчерашнего вечера. Ей это удавалось. Перед ее глазами на темном фоне ночного моря один за другим всплывали приятные моменты недалекого прошлого. Ей было необыкновенно легко танцевать в его объятиях. Она была его частью. Не он и она, а они. Они — вдвоем, они — как одно целое. Он выше, и его дыхание нежно щекочет ее щеку… Она помнит желтоватые от времени простыни старого дешевого гостиничного номера, его красивое мускулистое тело, слегка освещенное подглядывающей в окно луной; она помнит его глаза, блестящие то ли от отражения луны, то ли от страсти…

— Ты так сладко вздыхала… — в продолжение ее мыслей тихо сказал Саня. — Тебе было хорошо со мной?

…Она была пьяная и ничего не стеснялась. Когда за окном стало светлеть, они заснули. Ближе к вечеру проснулись и, не говоря друг другу ни слова, побрели на пляж, развалились на песке и смотрели в небо — сначала сиреневое, потом звездное. А потом звезды скрылись за незаметной пеленой туч, и Наташу потянуло на размышления…

Девушка слегка отстранила голову от Сашиного плеча и заглянула ему в лицо. Этот силуэт на фоне серого каменного пляжного бордюра, по всей видимости, смотрел ей в глаза. Он почти не дышал. Она только чувствовала, как напряглись мышцы его руки. Он не знал, ответит ли она на его вопрос, и робко ждал своей участи.

— Безумно хорошо, — прошептала Наташа. Несколько крупных капель хлестнули ее по щеке.

— Хочешь, повторим это когда-нибудь? — несмело предложил Саня.

Наташа не стала отвечать. Она изменила Максиму и сейчас под ударами дождя поняла это совершенно отчетливо. Попыталась вспомнить, было ли больно терять девственность. Кровь на простыне осталась, но больно… Нет, не было. С каждой секундой становилось все приятнее… А больно — понимать, что этого теперь никогда не изменишь. Что время назад не вернешь.

Саша обмолвился недавно, что летом будет искать работу с заработком побольше. Если бы он ушел, так было бы лучше…

— Саня, ты больше не собираешься работать у нас в школе? — попыталась она сменить тему.

— А как ты хочешь? — слово «хочешь» он повторил второй раз, как бы давая понять, что ее желания для него важнее всего. — Позови меня, и я у твоих ног!

Ее сердце задрожало где-то в плечах. Нет, слова для нее ничего не значат. Ну, пожалуйста, разум, очнись: слова ничего не значат!

Время позади. Оно не имеет значения. Имеют значение лишь оттенки его голоса. Ей почему-то хотелось плакать, но она теперь просто не умела.

Саня слегка дотронулся до ее плеча, горячего, словно растопленный воск.

— Я тебя люблю, — тихо нервным голосом произнес он.

Наташа обняла его за шею, притянула к себе и, почувствовав на своем лице его страстные поцелуи, быстро прошептала:

— Я тебя тоже люблю. И глаза твои люблю, и губы, и руки… Я хочу быть с тобой…

* * *

Максим беспокоился: после концерта Наталья куда-то пропала. Он звонил ей домой на следующий день, и весь вечер, потом в воскресенье утром, в обед и в 4 часа дня. Папа сказал, что она не ночевала дома. Максим не спал всю ночь, понимал, что просто ревнует, но ничего не мог с собой поделать. Он так и не успел поздравить ее с шестнадцатилетием… Где она? Отмечает? С кем, если Андрей уже дома?

В понедельник учитель заехал за ней по пути в школу, но Наталья не появлялась дома и в эту ночь. Попытался провести первый урок, но никак не удавалось сосредоточиться. На остальных уроках дал школьникам самостоятельные работы, а сам ходил из угла в угол, не находя себе места. Вышел в коридор, проверил Наташино расписание, заглянул на урок в ее класс — любимой девушки там не было… И не было Сани.

Она появилась в школе во вторник. Утром ушла из дома на час раньше — чтобы не столкнуться с Максом. В школе пряталась и всячески избегала встречи с ним. Максим не мог этого не заметить. До летних каникул оставалось отработать три дня, и эти три дня были ужасным мучением как для Максима, так и для Наташи.

В пятницу он не выдержал. Заглянул в кабинет, где была алгебра у ее класса, и попросил Наташу выйти. Этого она боялась больше всего — что однажды спрятаться будет негде.

Вышла, закрыла за собой дверь и так и осталась стоять у двери, готовая через пару мгновений нырнуть обратно. Максим попытался взять ее за руку, но Наташа неосознанно отшатнулась. Тогда Максим просто протянул ей руку ладонью кверху и с обидой сказал:

— Я твой друг, не бойся, не сделаю тебе ничего плохого.

Наташе стало стыдно. Взяла его руку. Он повел ее по коридору в сторону библиотеки и остановился у окна.

— С днем рождения, — сказал Максим тихо, глядя ей в глаза. Девушка старалась на него не смотреть. — У меня есть для тебя подарок, но теперь я уже не знаю, как ты к нему отнесешься.

Мужчина достал из кармана пиджака маленькую коробочку и протянул Наташе. Она открыла… Это было кольцо. Обручальное, с узором из белого золота. Девушка застыла, уставившись на раскрытую коробочку. В какой-то туман пропадали слова Максима:

— Ты меня все время ругаешь, что я обращаюсь с тобой, как с ребенком… Я придумал, как доказать тебе, что это не так. К тому же, ты в последнее время сомневаешься в моих чувствах. Так? Решил сделать тебе предложение. Я был уверен, что ты не откажешься, и мы были бы вроде как помолвлены до тех пор, пока тебе не исполнится восемнадцать, — Максим сделал паузу, видно было, что эти слова даются ему с трудом. — Это кольцо теперь твое. Оно нарядное, и его можно носить не только как обручальное. А можно и не носить вовсе.

Он отвернулся, глядя в окно, засунул руки в карманы брюк и запрокинул голову назад. Наташа когда-то копировала эту его привычку так размышлять…

— Наташ, Андрей рассказал мне, куда вы пошли после концерта. И что вы с Сашей оставили его там одного. Где ты была? Я знаю, что ты не появлялась дома три дня и три ночи!!! — Максим уже начал кричать, но осекся. Продолжить постарался спокойно. — Я вижу, что теперь это не мое дело, — он снова повернулся к ней. — Но это не дает мне покоя. Почему ты прячешься от меня? Думаю, было бы честнее объяснить мне все, как есть.

Наташа расплакалась. Сглатывая ком в горле и слезы, молча положила коробочку с кольцом на подоконник и красноречиво подвинула ее пальчиком в сторону Максима. Учитель, не обращая внимания на то, что она не приняла подарок, взял в руки ее лицо, протер большими пальцами ее мокрые от слез щеки, и их взгляды, наконец, встретились.

— Я влюблена в Сашу, — прошептала девушка. — Я не хотела тебя обманывать, но и причинять тебе боль тоже не хотела…

Он знал, что когда-нибудь так случится. Он знал, что она обязательно заинтересуется парнем, более подходящим ей по возрасту. Да, шесть лет разницы — это не тринадцать… Максим разглядывал ее глаза, как будто хотел что-то сказать, но колебался.

— А у него к тебе серьезные чувства?

— Да.

Руки Максима соскользнули с ее лица.

— Наташ, у Саши есть девушка, и он ее не бросит. Она на последнем месяце беременности.

Тут вдруг резко закончились слезы. Закончилось время. Закончился воздух.

— С чего ты взял? — спросила Наташа. Она интуитивно поверила Максиму, но ей так необходима была лишняя секунда, чтобы опомниться.

— Андрей сказал. Сказал для того, чтобы я тебя не ревновал к нему.

Она смотрела ему в глаза. То ли чего-то ждала, то ли нет. Саня и впрямь никогда не предлагал ей серьезных отношений… Но говорил, что любит… Неужели, только для того, чтобы переспать с ней?! В ее голове проносились миллионы мыслей, но Максим прервал этот поток:

— Я не знаю, что там у вас, как складываются ваши отношения, но будь осторожна: не давай себя обманывать.

— Мне так больно это слышать… — Наташа смотрела ему в глаза, но Максим заметил, что куда-то мимо, в одну точку.

— Мне тоже больно, — с упреком сказал он. И, помолчав, добавил: — Поговори с ним. Это самый лучший способ узнать правду. А колечко твое. Это просто подарок. Как ты не любишь: без обязательств.

Максим развернулся и уже собрался уходить, но задержался на мгновение на верхней ступеньке и произнес задумчиво:

— Мне двадцать девять лет… А я не могу удержать любимую девушку… Скажи мне, что я делал не так?

Наташа долго смотрела на него, потом по его взгляду поняла, что вопрос не был риторическим. Робко подошла к нему, по-дружески положила руки ему на плечи и оправдывающимся тоном принялась успокаивать его:

— Макс, ты замечательный. С тобой было классно…

Но Максим нервно откинул ее руки и, словно защищаясь от нее ладонями, возмущенно воскликнул:

— Ой, только не надо этих розовых соплей! Я задал вполне конкретный вопрос и хотел услышать такой же конкретный ответ!

Хотел сказать еще что-то, но вместо этого отвернулся и зашагал вниз по лестнице. Наташа стояла наверху и провожала его взглядом. Он спустился на свой третий этаж и скрылся в коридоре. Даже не взглянул на нее…

Уходя в этот день домой, Наталья не хотела даже смотреть на Саню. Было больно и одиноко. Но сомнения ее мучили еще сильнее. Саша не был один, когда она подошла к выходу. Рядом был Андрей и пара девочек. Скорее всего, девчонки торчали здесь ради Сани, но не каждая могла найти с ним общий язык. Андрей же, напротив, был общителен безгранично. Наташа вяло улыбнулась Андрею и подошла к молодому охраннику со словами:

— Когда родится твой ребенок?

Девчонки замолчали и прислушались. Саша, помедлив, честно ответил:

— Начиная со следующей недели можно ожидать в любой день.

С каждым его словом рушился ее воздушный замок. К чему были эти слова о любви на пляже? Наташа понимала, что надо потерпеть еще немного, надо все выяснить до конца.

— Саня, — возмущение подкатывало с каждым вдохом. — Я тебе настолько безразлична, что ты даже не поставил меня в известность об этом?!

Саша опустил глаза и уставился на стол, как провинившийся школьник, такой молодой и глупый. Наташа стояла и смотрела на него, но, так и не дождавшись ответа, развернулась и быстро выбежала из школы. Андрей бросился за ней и на школьном крыльце схватил за руку.

— А Макс тебе настолько безразличен, что ты изменила ему?! Я правильно понял, ты для этого сбежала с Сашкой с дискотеки?! А теперь предъявляешь претензии?! — кричал на нее охранник.

— Это не твое дело!

— Он мой самый близкий друг, я не могу спокойно смотреть, как какая-то вертихвостка мотает ему нервы! Ты его не достойна, не подходи к нему больше ни на шаг, ты приносишь ему одни переживания!

С этими словами Андрей отпустил Наташу и поспешил обратно в школу.

В болезненном оцепенении девушка спустилась с крыльца и побрела вперед по бульвару, совсем не в сторону дома.

Скоро лето. Сегодня был последний учебный день перед каникулами… Вокруг огромное количество разнообразных растений, изящные цветущие клумбы, памятник, лавочки и много радости вокруг: смеющиеся школьники, юные парочки в обнимку, мамаши с колясками и без и их малыши с игрушками… Все закончилось вместе с этим учебным годом. Бежать к Максу и проситься назад — нельзя, потому что нельзя играть чувствами других людей. Все, что надо теперь сделать, — перевернуть страницу. И очень хорошо, что для моральной подготовки к урокам физики в одиннадцатом классе есть еще три месяца летних каникул.

Наталья почувствовала, что очень хочет поговорить с Кареном. Он был в курсе почти всех последних событий в ее жизни, и сейчас она надеялась, что хотя бы Карен не станет ни в чем ее упрекать.

Дом, где жили ее родители, где жил ее друг, где она провела все свое детство, был ей чужим. Сейчас девушка осознавала, что лучше всего ей жилось с Максимом. Она жалела, что испортила отношения с ним — и без того непростые. Чувствовала свою вину, и именно это чувство вины не позволяло ей продолжать встречаться с учителем. А любовь к Сане исчезла сама собой после его обмана… Значит, это была не любовь. Вот так, из-за пустого увлечения потеряла все, что было смыслом ее жизни за последние годы.

Наталья поднялась к Карену на пятый, самый верхний, этаж и услышала, как за входной дверью его квартиры кто-то громко ругается. Позвонила в дверь. Крики прекратились. Через несколько секунд дверь открыл Карен, грустный и усталый. Он сразу же предложил Наташе войти. На входе в зал стояла девушка, безумно красивая, выше, чем Наташа, прямо манекенщица, одетая очень секси. Стояла и гневно смотрела на незваную гостью.

— Я, кажется, помешала, — догадалась Наталья.

— Познакомьтесь, пожалуйста, — предложил Карен и представил их друг другу. — Это Наташа, мой близкий друг, а это моя девушка Алиса.

— Наверно, вы очень красивая пара, когда не ссоритесь.

Наташа сказала это абсолютно искренне. Карен был на голову выше своей девушки, и сошедшая с обложки журнала, или прямо с подиума, спутница составляла ему идеальную пару.

— Они к тебе на дом приходят?! — в том же тоне, что слышала Наташа в подъезде, сказала Алиса Карену свою последнюю фразу и ушла из квартиры, оттолкнув локтем Наташу и громко хлопнув дверью.

— Что я должна сделать в такой ситуации? — засуетилась девушка.

— В такой ситуации даже я ничего не могу сделать. Ей мало того, что я ее люблю, ей надо что-то большее. Ревнует меня без всякого повода…

— Если она дорога тебе, не позволяй ей вот так уйти, когда к тебе пришла другая девушка! Беги, догони ее, уговори подняться сюда снова, и пусть познакомится со мной получше.

Карен убежал, но через какое-то время вернулся — один. Наташа уже включила чайник и поставила чашки.

Пожалуй, Наташиной маме понравился бы потенциальный зять, если бы он жил, как Карен. Карен был из богатой семьи. Наташа очень любила хозяйничать на его кухне, обставленной по последней моде, со встроенной бытовой техникой, оригинальным освещением и интересным дизайном. Впрочем, в этой квартире все впечатляло. Комнаты Карена и его старшей сестры находились на втором уровне — когда-то это был просто чердак пятиэтажки, но родители Карена получили разрешение на то, чтобы установить там стены. На этот второй ярус из коридора вела изящная резная деревянная лестница. Туда друзья и поднялись с чашками чая и печеньем.

Комната Карена не была прямоугольной. Она скорее по поворотам напоминала букву П, а одна из стен, выходящая на улицу, состояла целиком из окон. В этой комнате было все, что надо молодому человеку: качественный раскладной диван, на котором Карен спал и который за собой никогда не складывал, два бесподобно комфортных кресла, журнальный столик рядом, письменный стол с компьютером, телевизор с видеомагнитофоном, шкаф и музыкальный центр на полу. Комната его сестры была такая же, только с другой стороны от лестницы, а между комнатами — ванная.

Карен уселся на пол с чашкой в руке и позвал Наташу присоединиться.

— Твоя девушка не выходит у меня из головы… — виновато начала подруга.

— Я рад, что моя девушка с первых же минут знакомства с тобой помогает тебе отвлечься от грустных мыслей, пока еще мне не известных.

Наташа улыбнулась. Карен всегда умел выдумать витиеватую, но меткую фразу. И начать так необходимый ей разговор.

— Я сделала большую ошибку.

Карен внимательно смотрел на нее и ждал продолжения. Продолжения не было.

— Охранник не отвечает тебе взаимностью? — предположил парень.

— У охранника через неделю родится ребенок.

— Ну вот видишь, все решилось само собой! Не грусти, живи, как жила раньше. Забудь о нем, у вас с Максимом и так не все ладится…

— С Максом мы расстались.

По щекам девушки покатились слезы. Она смущенно отвернулась — не собиралась плакать при Карене. Друг обнял ее за плечи.

— Как это — расстались? Зачем?

— Я была уверена, что мы теперь с Саней… Мы трое суток занимались любовью… Хотя это для меня была любовь, а для него — просто секс!

— И Максим узнал об этом?

— Нет, и надеюсь, что не узнает! Ему это было бы очень неприятно… — Наташа всхлипывала, но продолжала: — Карен, милый, я все потеряла! Саня меня предал, Максим вряд ли будет со мной общаться, а Андрей — друг Макса, он вообще меня теперь ненавидит!

Карен поставил свою чашку на журнальный столик, повернул подругу к себе лицом.

— Может, тебе стоит попробовать попросить у Максима прощения? Если простит Максим, то и Андрею незачем будет на тебя злиться. Предложи им остаться друзьями. Только дай им время, и дай немного времени себе.

Вот тут они сидели день за днем, делились своими проблемами. Прошло две недели. Наташа познакомилась с Алисой ближе. Та, действительно, была очень ревнивая, но Наташе в ней понравилось одно качество: Алиса была проста. Было ей хорошо или плохо, нравилось ей что-то или нет, она все озвучивала. Алиса никогда не надувала губы без причины — причину она всегда могла объяснить. И тогда Карен или Наташа начинали ее успокаивать. Алиса откровенно признавалась Наташе, что ревнует, если ее парень остается с подругой наедине. Но Наташа ей в ответ рассказывала, что есть учитель, которого она безумно любит и который занимает все ее мысли. Иногда Карен и Алиса ссорились, и Наташе приходилось объяснять другу, что он не всегда бывает прав. Результатами таких бесед Алиса была довольна, поэтому вскоре нарочно стала оставлять парня наедине с его подругой…

Сегодня Карен зашел к Наташе помочь с компьютером. Он был слегка задумчив, хотя заметить это было нелегко. Наташа наблюдала за ним, но потом решила просто спросить:

— Тебя что-то тревожит, плохое настроение или я ошибаюсь?

— Да нет, все хорошо, тебе показалось.

Но потом Карен передумал:

— Есть кое-что. Просто мне стыдно об этом говорить.

— Стыдно? Ты что-то натворил?

Карен отрицательно помотал головой.

— Мне кажется, что Алиса не хочет меня.

— Но ведь у вас уже был секс.

— В этом-то и проблема. Она никогда мне не отказывает, говорит, что ей это нравится, но я чувствую, она притворяется. Я не дурак. Возможно, она со мной только ради денег.

— Откуда такие выводы? — удивилась девушка.

Карен сел на подоконник открытого окна и закурил сигарету.

— Мы часто ссоримся, ты же это знаешь. А помириться с ней можно, только сделав подарок. Ничто другое не помогает, я пробовал. Только огромные мягкие игрушки, нижнее белье, золотые украшения… Она любит бывать у меня дома вместо того, чтобы посмотреть закат у моря. Но пойти в кафе никогда не откажется. Любит показывать меня своим подружкам… И никогда сама не намекнет на интим…

— Знаешь, я тоже заметила, что ссоры она иногда провоцирует сама и вроде бы на пустом месте. Возможно, ты прав, ее привлекают деньги. Что ты думаешь делать в таком случае? Расстаться с ней?

— Я люблю ее.

— Понятно. Тогда я могу придумать два выхода. Первый, прости за цинизм, это продолжать покупать любимую девушку и дальше. Быть эгоистом и получать удовольствие. А второй путь сложнее. Попробовать завоевать ее сердце другими средствами. Но мне кажется, — Наташа с улыбкой подошла к другу и дотронулась до его щеки. — Тебя вполне устраивает первый вариант. А беспокоит только отсутствие ее инициативы в сексе.

Карен смущенно кивнул и попытался объяснить:

— Моя самооценка падает. Неужели, я настолько непривлекательный пацан? Ведь ты когда-то тоже не захотела пойти со мной в постель.

— Я была девственницей. Но мне нравилось с тобой целоваться, — Наташа смотрела Карену в глаза и улыбалась. — Мне не все приятно вспоминать из того времени. Но в последние дни, тебя это должно утешить, я смотрю на тебя, как на потенциального любовника.

— А что произошло вдруг в последние дни? — Карен затушил сигарету и отвел глаза.

— Я всегда видела в тебе шикарного мужчину. Мне нравятся твои манеры: твоя походка; то, с каким видом ты сидишь за компьютером; то, как ты куришь, хотя я не люблю ни курильщиков, ни запах табака. Просто теперь я знаю, что такое секс, и мужчины для меня теперь не только друзья. Наверное, все дело в этом.

* * *

— Наверно, она видела во мне отца, которого ей всегда не хватало, — предположил Максим. — А потом встретила парня и влюбилась…

Они сидели в кафе с Юриком и ждали Андрея.

— Это потому, что ты видел в ней ребенка. И отношения с ней строил соответственно.

— Может быть, я педофил, как уверяют мои коллеги? — предположил Макс. — Поэтому и хочу, чтобы моей девушкой был ребенок?

На что Юрик уверенно возразил:

— Педофилам нравятся дети, а не красивые девушки с хорошими формами. Молодежь в шестнадцать лет — уже не дети. Они интересуются интимной стороной жизни. Представь, возможно, жить с тобой без секса ей было так же трудно, как и тебе. И это в том возрасте, когда так хочется попробовать!

— Но иначе было нельзя — она моя ученица! Я не мог днем объяснять ей про силу тяжести, а ночью…

У психолога-Юрика всегда найдется выход из любой ситуации:

— Ты мог бы просто перейти работать в другую школу. Про силу тяжести ей объясняла бы какая-нибудь нудная жирная тетка… И если бы вы были в разных школах, никто бы уже не стал вмешиваться в вашу личную жизнь. Но ты предпочел остаться ради того, чтобы все время держать ее под контролем, как папочка. Она-то как раз относилась к тебе, как к мужчине. Это ты отодвигал ее на безопасное расстояние. Вот и отодвинул.

— Ладно, сейчас уже поздно что-то обсуждать…

— Ты можешь попробовать завоевать ее заново. Только уже как мужчина, будь с ней на равных. А если ей нужен «папочка», то для этих целей вполне подойдет Андрюха. Если она так дорога тебе, то попытайся вернуть ее.

Максим отрицательно покачал головой.

— Гордый! Как всегда! — сделал вывод его друг. — Тогда забудь о ней и перестань переживать!

* * *

Наташа замечала, что ей неудержимо хочется секса. Уже прошел почти месяц с тех пор, когда она в первый и последний раз этим занималась. Да, ей понравилось, но она и предположить не могла, какой это наркотик! Ее тело словно само просило — нет, требовало! — мужчину, и неважно, кого именно. И даже не всего мужчину, а только одну его часть. Только сейчас поняла, о чем говорил Максим, когда отказывался ее «насиловать», невзирая на ее уговоры: «Когда у тебя действительно будет ко мне половое влечение, я это почувствую, и тогда все и произойдет». Только сейчас поняла, ЧЕГО в ней он ждал…

Как-то странно изменились вкусовые пристрастия и обоняние: хотелось шашлыка, и стал нравиться запах сигарет. Особенно нравился этот запах в сочетании с Кареном. Нравилось целоваться с ним, когда он курил на ее подоконнике.

В какой момент они перешли на интимную ступень общения, Наташа не помнит. Помнит только, что в первый раз соблазнила Карена сама, а после долго обещала ему, что Алиса ничего не узнает. Карен боялся, что Наташа поступит так же, как и он с ней когда-то. Был удивлен и восхищен, когда на подозрения Алисы Наташа, глядя ей в глаза, солгала, что между ней и Кареном ничего нет и не было. Стали заниматься сексом каждый день, как голодные животные, используя друг друга для получения собственного удовольствия. Так продолжалось дней десять, пока у Наташи не началась утренняя тошнота.

Карен и раньше говорил, что это все может быть признаками беременности, но только сейчас заставил ее купить домашний тест. Наташа была уверена, что беременности нет, ведь после короткого приключения с Саней у нее уже были месячные, а с Кареном они предохранялись. Но тест упрямо показал положительный результат. И гинеколог это подтвердил. Семь недель, значит, отец ребенка — Саня.

У Наташи, никогда не впадавшей в панику, началась настоящая истерика. Карен, будущий врач, уговаривал ее скорее решить, будет ли она делать аборт, пока срок еще небольшой, но Наташа думать просто не могла. Да, они оба с Сашей были пьяные, и, скорее всего, малыш здоровым не будет. Да, у Сани уже есть ребенок. Да, Наташе всего шестнадцать лет… И все это такая ерунда, ведь уже сейчас она готова любить этого малыша… Уже сейчас, на семи неделях беременности, она чувствует, что больше не одинока…

Эта вечная борьба разума и сердца, здравого смысла и воздушных замков! Возможно, если бы не было никаких признаков беременности, решиться на аборт было бы проще. А так для Наташи очень непростое решение — убить существо, которое любит шашлык, сигареты и секс. Наверно, мальчик.

А мальчик — это здорово! Его можно назвать Максимом…

* * *

Максим вышел из машины и нажал кнопочку, поставив авто на сигнализацию. Рано приехал сегодня на работу: рассчитывал на традиционные сочинские летние пробки, но совершенно случайно путь был воздушно-свободен. Хотел подождать в машине, расслабившись и включив музыку потише, но минут через пять жара «выкурила» его на улицу. Побрел все-таки в клуб. Там кондиционеры.

Шел, не спеша, на автопилоте: сознание целиком было в мыслях. Так трудно ее забыть… Так трудно ее не видеть! Но увидеться с ней будет еще труднее. Чего он ожидал от девчонки? Серьезных намерений? Зачем вообще связался с ней? Ведь знал же — всегда! — что первая любовь не бывает последней…

Что-то вдруг налетело на него, ударившись в его грудь, и остановилось, большими черными глазами глядя на него снизу вверх. Симпатичная девушка. Прямые темные волосы и крупные серебристые серьги. Девушка обнимает глянцевый журнал и с плохо скрываемой симпатией смотрит на него.

— Простите, пожалуйста! — улыбнулась девушка.

Максим от впечатления даже ничего не ответил. И девушка растерялась, опустила глаза, смущенно обошла его и пошла своей дорогой.

Что-то странное было в ее взгляде, Максим только теперь начал это понимать. Фальшь. Она столкнулась с ним специально. Максим оглянулся. Девушка тоже, пройдя несколько метров, стояла и оглядывалась на него. Ну да, он оказался прав. Максим повернулся к ней уже всем телом и укоризненно и с улыбкой покачал головой. А девушка, поняв, что ее раскусили, подняла к небу глаза, а потом со смущением спрятала лицо за журналом, украдкой выглядывая оттуда на своего «случайного» прохожего.

Девушка не симпатичная, девушка красивая. Ей, наверно, двадцать с лишним. Может быть, еще студентка, а может, уже нет.

— Ну, продолжайте! — крикнул ей Максим. — Я же жду!

Девушка решилась вернуться к нему поближе. Она явно старалась спрятать свою улыбку, но ей это не удавалось.

— Наверно, я никудышная актриса, — скромно предположила она, признавая тем самым, что это знакомство было спланировано ею заранее. — Я заметила, что Вы сюда часто приезжаете в это время. И вроде бы кольца у Вас на пальце нет… Только вот у меня проблемы с храбростью: никак не хватало смелости заговорить с Вами. И с фантазией, похоже, проблемы, — не смогла придумать ничего лучше. Простите. Просто мне очень хотелось подойти и познакомиться с Вами…

— Ну, так подойдите и познакомьтесь! — смилостивился Максим. — Я буду завтра в это же время, скажем, в «Галатее». Знаете, где это кафе? Я буду там один, и если Вы не подойдете и не познакомитесь со мной, я Вам этого не прощу!

* * *

Второе июля для Наташи навсегда останется днем смерти ее ребенка. Аборт получился с осложнениями, и девушке пришлось пролежать в больнице шесть дней. Карен дал взятку врачам за их молчание и прикрывал Наташу перед ее родителями: сказал, что они вместе едут на неделю за город. Приходил к ней в больницу каждый день, приносил фрукты и успокаивал. И ехал ночевать к приятелям, чтобы случайно не попасться на глаза Наташиным родным. Уверял ее, что она сделала правильный выбор.

Врач посоветовала ей делать по утрам несложный тест, чтобы проверить, сможет ли она еще иметь детей.

* * *

Ничего не поделаешь, нападки родителей придется терпеть. Наташа решила сменить тактику, абсолютно перестала ругаться с мамой, на все ее нравоучения теперь отвечала молчанием, стала больше помогать по дому — к чему теперь будет придираться мама? Максим давно предупреждал, что молчание — хороший способ сберечь свои нервы, а Наташа только сейчас решила последовать его совету. Так прошло уже несколько дней, и Наташа с удивлением обнаружила, что жить стало, действительно, гораздо легче. Мама ругалась, что дочь где-то гуляла целую неделю, но в Наташины планы не входило посвящение родителей в свою личную жизнь.

Что-то изменилось в ее характере и во взгляде. Казалось, терять уже нечего, и во всем можно идти ва-банк. Беспокоил ее только Карен: он в последнее время плохо выглядел и жаловался на боли в животе. Каждый день на пляже мысленно отмечала, что он похудел и, кажется, перестал заниматься спортом. Наташа уговаривала его обратиться к врачам, но парень был так же упрям, как и она.

Сегодня мама оставила на кухне список продуктов, которые Наташа должна купить, и девушка побрела по магазинам, решив, что прогулка ей сейчас не повредит. Было одиннадцатое июля, самый разгар лета и прекрасная погода. Завязала волосы в хвост и надела короткий белый сарафан и босоножки на каблуках — даже в булочной надо выглядеть на все сто! Вышла из подъезда, остановилась и огляделась — в какую сторону пойти: на ярмарку или в магазины на соседней улице. Направилась в сторону родительского дома Максима. Зачем? Может, пора, наконец, забыть о нем и начать жить своей жизнью? Разлюбила его, оставила его ради Сани, или все-таки нет?

Прошла несколько дворов, пока в заветном не увидела Его машину. Когда же отключится эта проклятая интуиция?! Когда ее сердце, наконец, перестанет реагировать на присутствие неподалеку любимого мужчины? Когда сердце прекратит тащить ее туда, где Он?!

Водителя за рулем не было, а на переднем пассажирском сиденье ждала девушка. Симпатичная брюнетка. Наташа шла и пыталась разглядеть ее через лобовое стекло, но в глаза светило солнце и ослепляло. Наверно, он привез Котенка к родителям, чтобы побыть сегодня наедине с этой девушкой.

Завернула в Его подъезд. Как дура! Она же даже не знает, на каком этаже живут его родители! Остановилась в пролете между первым и вторым и стала ждать. Зачем?!

Сколько минут прошло? Время резиновое. Каждая минута тянется так долго, что Наташа успевает взглянуть на часы по три раза… Послышался звук открывающейся двери. Не третий этаж. Похоже, четвертый. Дверь захлопнулась. Шаги. Это он. Сто процентов! Двести процентов!!! Сбежать, чтобы не выглядеть глупо! Сбежать, сбежать, думала Наташа и стояла на месте. Шаги быстро спускались вниз. Спешит к девушке в машину…

На втором этаже показался мужчина. Сердце не ошиблось: это был, действительно, Максим. Загорелый, умопомрачительно красивый… как и она. Увидев Наташу, мужчина замедлил ход и, дойдя до нее, остановился.

— Привет, — сказал он ей удивленно. Приятно было ее видеть. И больно.

— Привет, — отозвалась Наташа ласково.

— Зачем ты здесь стоишь?

— Задаю себе этот вопрос каждую секунду, — Наташа смущенно опустила голову. Стыдно за свое поведение. Снова взглянула ему в глаза и добавила: — Соскучилась.

Максим ничего не ответил ей на это. Миллионы мыслей в его голове сплелись в тугой комок — как трудно разуму работать в такой обстановке!

— Я не ожидала увидеть тебя здесь, — сказала Наташа, чтобы сгладить неловкую паузу.

Мужчина улыбнулся:

— Да ну? Здесь — в моем доме, в моем подъезде — не ожидала?

— Нет, не ожидала увидеть тебя именно в тот момент, когда пойду по магазинам. Смотрю — твоя машина…

Что означал ее выразительный взгляд, понял бы даже слепой:

— … это твоя девушка?

— Возможно. Я не знаю, по каким признакам можно считать девушку своей. Раньше знал, — с обидой в голосе сказал Макс.

Наташу он считал своей девушкой. А она, оказывается, влюблена в другого.

— А ты с кем-нибудь встречаешься? — спросил и с ужасом стал ждать ответа.

Наталья не сводила с него глаз. Ей показалось, что его на самом деле интересует этот вопрос.

— Нет. Мне никто не нужен, — и произнесла такие слова, понять и вспомнить которые мог только Максим: — Но если бы позвал ты, делала бы все, что попросишь…

Конечно, Максим помнит тот разговор на балконе у Андрюхи. Помнит то горячее чувство в груди, такое же, как и сейчас. Он на цепи у этой девчонки! Она появляется, когда налаживается его личная жизнь, встряхивает его сердце, топчется на его принципах, и он ничего не может с этим поделать! Грустно улыбнулся ей:

— Напоминаешь мне, что я люблю тебя? Мы поменялись ролями, теперь я прошу — дай мне забыть об этом.

Максим прошел мимо нее, спустился на несколько ступенек, обернулся:

— Меня ждет девушка. Очень хорошая. Я подумываю о том, чтобы на ней жениться. И я надеюсь, что она сможет выбросить тебя из моей глупой башки.

Мужчина быстро сбежал по ступенькам вниз. Наташа подождала здесь еще несколько мгновений, потом тоже вышла на улицу. Машина Макса все еще стояла недалеко от подъезда. Водитель обнимал руль и задумчиво смотрел вдаль. Подруга гладила его по плечу.

Максим откинулся на спинку кресла. В зеркале заднего вида шла Наташа. Уходила все дальше и дальше, спокойно и не оглядываясь.

— В чем дело? — спрашивала его девушка. — Ты нервничаешь?

— Я немного поцапался с родителями… — соврал Макс.

Это какое-то наваждение: только сейчас понял, что в своей новой возлюбленной просто нашел Наташу. Полюбил ее только за то, что она напоминает его милую любимую девчонку. Только Наташа могла попытаться так нелепо познакомиться, спланировав свою роль и придумав сценарий, а потом честно и искренне признаться, что чувствует на самом деле. И даже занимаясь любовью со своей новой девушкой, он занимается любовью с Наташей. Всю свою нежность вкладывает в этот секс — и девушка всегда беспредельно довольна…

А ведь пригласил ее к себе домой после первого же свидания. Полтора года воздержания — и все принципы насчет женщины на одну ночь оказались совершенно бессильными. Девушка делала вид, что она «не такая», но Максим еще раз убедился, что знает, как соблазнить даже неприступную. Собирался расстаться с ней наутро, но почему-то захотелось встретиться с ней снова…

* * *

Что-то происходит с Кареном. Он мало ест и заметно похудел. Уже вся семья уговаривает его сходить к врачу. Карен всегда приводит одну и ту же отговорку: он сам учится на врача и прекрасно знает, что с ним. Родственники пропускают это мимо ушей, а Наташа догадывается, что Карен подозревает у себя какую-то серьезную болезнь и боится, что его опасения подтвердятся.

Она его хорошо понимает и каждый день клянётся ему, что не оставит его одного, что бы ни случилось.

Двадцать первого июля Карен загремел в больницу. Живот болел так сильно, что вся горка таблеток, выпитых Кареном, практически никак не помогла.

Провели операцию, удалили опухоль.

Как только он очнулся от наркоза, Наташа стала требовать, чтобы ее пустили в палату. Переругалась со всеми — и с его родителями, и с врачами, которые считали, что ему вредно присутствие посторонних. Только один молодой доктор Олег был с ней вежлив и пообещал, что поможет в обмен на номер ее телефона.

Так они и навещали больного: то родители, то Наташа с доктором. Олег ухаживал за Наташей, а Наташа — за Кареном. Алиса навестила его два раза и исчезла…

Выписали Карена только в середине августа. Боли вроде бы стали меньше, но совсем не прошли. Парень тщательно скрывал это от всех, но Наташе однажды признался. И добавил, что рак вылечить нельзя…

Поступок Алисы что-то убил в нем. Наташа убеждала, что появится в его жизни другая любовь, но Карен отвечал, что у него нет времени ждать… Уговаривал Наташу попытаться наладить отношения с Максом, а ей было неловко устраивать свою жизнь, когда ее другу так плохо.

* * *

Часа два собиралась с духом, чтобы набрать Его номер. Как это страшно: позвонить бывшему парню! Сидела возле аппарата и в сотый, нет, в тысячный раз повторяла наизусть слова, которые ему скажет. Поднимала трубку и слушала гудок. Нажимала несколько кнопок и возвращала трубку на место.

Наконец, набрала номер до конца. Решила, что просто молча послушает, дома Максим или нет. Максим оказался дома. Несколько раз сказал «Алло», но никто не отвечал. А ведь он сейчас положит трубку, и ему будет совершенно безразлично, что на этом конце телефонного провода кто-то так переживает!

— Макс, привет! Это Наташа, — призналась девушка, и тут же сама испугалась своей бесконтрольно нахлынувшей смелости. Ее голос дрожал, но возможно, собеседник этого не заметил.

Короткая пауза прервалась:

— Привет. Почему звонишь и молчишь?

— Боюсь твоей реакции.

— Зря.

Наташа старалась глубже дышать и успокоиться, закрыла ладошкой микрофон трубки, чтобы не сопеть Максиму на ухо. Потом догадалась спросить:

— Ты один? Можешь разговаривать?

— Нет, — коротко, но очень понятно ответил мужчина. И добавил: — Говори, чем я могу тебе помочь?

Наташа робко объяснила:

— Я хотела бы с тобой встретиться. Чисто по-дружески!

Максим молчал и слушал дальше.

— Я не хочу, чтобы между нами были напряженные отношения.

Он думал. За несколько секунд Наташа успела сильно пожалеть, что затеяла этот разговор. Все в его руках. Если он откажется, как она будет смотреть ему в глаза на уроках?

— Только не сегодня, — произнес Макс. — Я уже скоро ухожу на работу. Давай завтра. После обеда и ненадолго, хорошо?

— Да-да, как скажешь! — обрадовалась девушка.

— Куда мне подойти и в какое время?

А вот к этому вопросу Наталья готова не была! Так растерялась!

— Э-э, ну может, к памятнику на площади? Или, если хочешь, приезжай ко мне домой.

Господи, ну что за бред она предлагает уже чужому парню?!

— Хорошо, к памятнику. В три, да?

— Договорились!

— Ну, тогда до завтра! — попрощался Максим.

— До завтра! — отрешенно и радостно повторила Наташа.

Распласталась на кровати, смотрела в потолок и улыбалась… Вот это счастье — впервые за лето! Так просто! Больше времени потратила на переживания!

А до Первого сентября осталось десять дней. Она уже не сможет проводить целые дни с Кареном. Она будет в школе до часу или до двух, а потом еще надо будет делать уроки. К литературе, заданной на лето, она даже не притрагивалась. Неужели придется делать выбор между другом и учебой?

Максим приехал «к памятнику» вовремя, а Наташа уже ждала его минут десять. Конечно, девушка не должна приходить на свидание раньше парня, но это не свидание, а просто встреча с другом. Наташа сидела на лавочке неподалеку, в тени огромного платана, красивая и бесподобно женственная в сиреневой мини-юбке и топике молочного цвета с двумя тонкими завязками на спине и на шее. Она закрутила волосы на затылке в небрежный пучок, оставив кончики волос болтаться на плечах, и Максим с трепетом любовался ее красивой загорелой спиной, когда пропустил девушку войти в кафе первой. Как же меняются люди! Как быстро взрослеют дети! Быть с ней на равных — значит быть у нее под каблуком!

Наталья выбрала маленький квадратный столик у окна, и Максим сел напротив нее. Заказали сок. Любовался ею и в какие-то секунды жалел, что пришел сюда: к чему себя дразнить?

— Ты стала активнее пользоваться косметикой? — спросил, разглядывая ее лицо. — Или это только сегодня?

— Прости, но это теперь всегда, — улыбнулась ему Наташа. Загар, терракотовые тени для век, черная тушь — четко подчеркнутый разрез глаз, румяна на скулах, прозрачный блеск для губ и яркая улыбка — это не только для него.

— Тебе идет!

Разговаривали о всякой ерунде: о погоде, о температуре воды в море, о жаре на улице и о том, как хорошо в кафе с кондиционером. А мысли у обоих были серьезнее.

— Я боялась, что ты откажешься встретиться. А нам ведь еще целый год придется общаться в школе, — нарушила светскую беседу Наталья. — Я не хочу быть с тобой в ссоре.

— А я с тобой не ссорился, — возразил учитель.

— Но мы так нехорошо расстались…

Максим вертел по столу стакан, несколько секунд молчал, потом признался:

— Я был обижен на тебя, злился… Ну, много всяких нехороших эмоций испытал. Потом понял, что если у нас что-то не ладилось, то виноваты были оба. Сейчас я ничего плохого к тебе не чувствую, может, потому, что я вполне счастлив со своей девушкой.

— Ты спишь с ней? — неожиданно спросила Наталья, глядя мужчине в глаза.

— Это не твое дело, — подумав, ответил тот.

— Согласна с тобой. И все же?

Вот упрямая! Для чего она хочет это знать? Максим сказал негромко:

— Да.

Наташа отвела взгляд, начала помешивать трубочкой сок в стакане. Да! Его девушка взрослая, и неважно, что они встречаются только пару месяцев или даже меньше! А Наташа прожила с ним восемь месяцев в одной квартире — и ничего не было!

Знала бы она, что он спит с этой девушкой с первого дня знакомства…

Максим взял ее за руку:

— Зачем ты спросила, если тебе это неприятно? В следующий раз подумай, что я могу ответить, и хочешь ли ты это слышать.

— Да нет, все нормально, — вяло ответила Наталья.

— Я достаточно хорошо тебя знаю…

Это действительно так. Как бы она ни притворялась, за какими бы масками ни прятала свои чувства, он все понимает сразу. Так было с самого начала, с седьмого класса. Прошептала ему с упреком:

— Наверно, ты нежный и внимательный любовник…

Максим изобразил самодовольное, циничное лицо:

— Нет, я эгоистичный и ленивый. Я считаю, что доставляю женщине огромное удовольствие уже одним только присутствием в ее постели!

Наташа засмеялась, а мужчина слегка потрепал ее за улыбающуюся щеку. Понимал, что она, в самом деле, уже не ребенок. Когда она успела так повзрослеть? Она как будто осознает, насколько привлекательна для мужчин, и умеет этим пользоваться.

— Почему ты ни с кем не встречаешься? — спросил ее. — Тебе кто-нибудь нравится?

— Нравится один доктор, — призналась она смущенно и тут же уверенно заявила: — Но я хочу встречаться не с тем, кто мне нравится, а с тем, кого я по-прежнему люблю.

Девушка смотрела ему в глаза так пронзительно, что Максим понял — речь идет все-таки о нем, а не о Сане. Наташа извинилась:

— Наверно, лучше было не говорить «по-прежнему»…

— Наташ, — перебил ее Макс. — Давай уважать друг друга. Ты тоже много для меня значишь, но у меня есть девушка.

Наташа кивнула в знак солидарности:

— Мне безумно хочется поцеловать тебя, но я этого не делаю как раз из уважения к тебе.

— Спасибо, — искренне поблагодарил ее Макс.

Расспрашивала его о Катюшке, узнала, что дочка по ней очень скучает. Жаловалась на свою маму, на что Макс отвечал, что родителей надо терпеть, больше ничего не помогает, он проверял.

Наташа рассказала любимому, что ни с кем не встречается, потому что у нее элементарно нет на это времени; что ее друг Карен серьезно болен, и она проводит все свободное время с ним. Призналась, что чувствует себя очень одиноко, потому что ей некому рассказать, как она переживает из-за Карена. Что каждый день играет сложную роль — улыбается, шутит, делает вид, что его болезнь пройдет… И сама начинает верить в это.

Максим подвез ее до дома. Заезжать во двор не стал, остановился на пятачке возле трансформаторной будки, со всех сторон обросшей душистой акацией. Зачем-то заглушил мотор… А ведь она не просила посидеть в машине и поболтать… Просто так не хочется, чтобы она уходила! Она поймет это?

Наташа и не спешила уходить: ей казалось, Максим не очень стремится прощаться. Предприимчиво придвинулась к нему чуть ближе и его притянула к себе за шею. Мужчина понимал, что за этим последует, но сопротивления не оказывал. Осознал, что больше всего на свете жаждет сейчас ее поцелуя. Почувствовав волшебное прикосновение ее губ, закрыл глаза и растаял.

Давно уже не целовались с таким наслаждением. Максим не просто не возражал, а наоборот, отвечал взаимностью очень и очень страстно. С каждой секундой Наташа понимала, что перестает сердиться на него за его брюнетку, понимала, что соскучилась по нему безмерно. И что кое-что сказать можно только так и уж никак не словами… С радостью и небывалым счастьем ловила его дыхание, наслаждалась покалываниями щетины, отслеживала мысленно поведение его рук, особенно той, которая гладила ее голое колено. Очень хотелось прижаться к нему еще сильнее. Хотелось прижаться к нему так сильно, как невозможно сделать, не раздевшись… Хотелось почувствовать прикосновения его тела не только снаружи, но и внутри.

А ведь только что в кафе говорила ему об уважении к его новой личной жизни… Отстранилась от него тоже по своей инициативе, невзирая на его попытки продолжать дальше. Не хочется знать о том, что он способен на неверность… Погладила его щетинистый подбородок, нежно и по-доброму поцеловала в щеку, прошептала: «Прости». Максим смотрел ей в глаза и не говорил ни слова. Чувствовал себя предателем, изменником и ничего не мог с собой поделать. Если она будет продолжать — он не откажет. Но она невозмутима. Просто смотрит! Снова потянулся к ее губам, но она поставила перед его лицом пальчики. Но она же не выходит из машины! Так и умолял ее мысленно, повторяя про себя тысячи раз: «Пригласи меня к себе! Пригласи меня к себе, я пойду!» К черту время! К черту совесть! К черту принципы! Чего она ждет?! Пока его сердце взорвется? До нее же всего сантиметр! Это шаг последней надежды:

— Я хочу тебя! — прошептал ей с бешеной откровенностью, глаза в глаза.

Она долго — бесконечно — и внимательно смотрела на него. Максим с трудом осознавал реальность событий — в первый раз открыл себя для нее так нараспашку.

В первый раз слышит это от него. Аж сердце защемило… Наташа провела пальчиком по его слегка приоткрытым губам, готовым в любое мгновение целовать ее снова.

— Возвращайся к своей девушке, — тихо посоветовала она. — Прости. Не обижайся.

Отвернулась от него, взяла со своих колен сумочку. Потом посмотрела на него таким незнакомым взглядом: с легким прищуром, словно она знает больше, чем на самом деле.

— Вы, мужчины, такие хлюпики! Из вас можно веревки вить. Ваша страсть вас погубит.

Открыла дверцу, вышла, завернула за угол дома и скрылась из виду. Максим все так же смотрел ей вслед, застыв неподвижно, растерянно, униженно, растоптано… Нет, не обиделся на нее за эту фразу — она ведь абсолютно права! Просто готов был забыть обо всем на свете — и о своей девушке тоже. Готов был остаться с Натальей навсегда, заниматься с ней любовью, делать для нее все возможное и невозможное… Готов отдать ей всего себя, но ей это, видимо, теперь не нужно…

С досадой ударил по рулю. Боролся сам с собой — с желанием догнать ее, сказать, что по-прежнему любит, что готов забыть о том, что она была увлечена Саней, и снова быть вместе. Такую дикую боль чувствовал, всеобщую, поглощающую. Если бы эта боль была в голове — разбил бы голову, если бы в сердце — вырвал бы собственное сердце, но эта боль — везде, без конкретного источника. Словно чем-то придавило. Эта девчонка нужна, чтобы дышать.

* * *

— Может, тебе надо было все-таки соблазнить его по полной программе? — предположил Карен, когда Наташа зашла к нему в гости и поделилась последней новостью.

— А потом он застегнул бы ширинку и пошел домой — к своей девушке? — возопила Наташа. — Благодарю! Один мой возлюбленный уже так сделал! Я не хочу второй раз на эти грабли!

Потом тяжко вздохнула, вспомнив приятное и романтическое прошлое, и призналась:

— Когда у нас все только начиналось, он сказал: «Пока я с тобой не пересплю, думать о тебе не перестану»…

«Напоминаю себе каждую секунду, что никогда ни о чем не жалею… И начинаю сомневаться в этом. Черт возьми, я тоже тебя хочу! Я, почему-то, уверена, что ты будешь намного смелее, чем Саня, и намного внимательнее, чем Карен.

Что ни делается, все к лучшему. Да, да… Только и думаю о том, как мы поднялись бы ко мне, замкнулись у меня в комнате, как раздели бы друг друга… Хочу быть твоей! Хочу, чтобы ты делал это так, как тебе нравится — уверена, мне будет хорошо уже только оттого, что это делаешь именно ты… Ты, действительно, доставишь женщине удовольствие уже одним присутствием в ее постели… Не могу представлять себе эти сцены — слишком тяжело. И отвлечься — тоже не могу.

Может, зря отказалась? Даже если бы это был первый и последний секс в нашей с тобой жизни, я, по крайней мере, знала бы, что такое секс с тобой.

Ты единственный мужчина, не С КОТОРЫМ я хочу, а КОТОРОГО хочу.»

* * *

Карен сказал, что дням его жизни начался обратный отсчет. Боль была такой сильной, что утренняя инъекция наркотического вещества переставала действовать уже к обеду, и Карен просыпался от мучений, поэтому врачи увеличили дозировку вдвое. Впрочем, через два дня Наташе уже пришлось бежать в аптеку за дополнительными обезболивающими средствами.

Он совсем не был похож на себя в начале лета — худой, лохматый, сутулый… На улицу он уже не выходил — не потому, что не мог, а потому, что не хотел пугать прохожих своим видом. Только каждые два дня по утрам сестра возила его в больницу. Наташа сделала ему стильную и модную стрижку, но потухший взгляд зажечь не могла никак. Девушка ушивала его одежду и предупреждала, что эти швы легко будет распороть, когда он выздоровеет и снова наберет нормальный вес. От новой одежды по размеру парень наотрез отказывался.

Наташа просыпалась в 9 утра и поднималась к нему домой. Карен отдал ей свои ключи, чтобы она отмыкала дверь сама. Девушка готовила ему разные вкусности по рецептам Максима — лишь бы Карен хоть что-нибудь ел. Покупала журналы, и друзья вместе читали их. У Карена постоянно возникали грустные мысли, и Наташа терялась — что лучше: дать ему высказаться или запретить подобные размышления. Выслушивала и пыталась переубедить, как она умеет это делать. Карен улыбался, и Наташа делала вывод, что день прожит не зря.

Наташа восхищалась мужеством друга — когда он оставался один, она не раз заставала его плачущим, но в присутствии Наташи и своей семьи Карен делал вид, что ему уже лучше. Неутомимо подбадривал маму и сестру, старался научить отца разбираться в компьютерах, говорил всем комплименты — причем, явно от всего сердца.

Вчера Карен, сидя на полу и листая худыми костлявыми пальцами страницы очередного журнала, вдруг прошептал:

— Жизнь каждого из нас может закончиться в любой момент… А мы об этом даже не задумываемся.

Только тогда Наташа заметила, что он совсем не интересуется журналом. Девушка внимательно смотрела ему в глаза, чтобы друг видел, что он не один, и не раскисал. Карен продолжал:

— Спеши жить. Не теряй времени и ничего не бойся.

По его щекам потекли слезы, но он их даже не вытирал.

— Тебе больно? — всполошилась Наташа.

Карен кивнул.

— Дать таблетки?

Парень улыбнулся сквозь слезы. Протянул к ней руки:

— Иди ко мне.

Наташа подошла, села рядом, обняла его.

— Я испортил тебе все лето, — прошептал Карен.

— Я люблю тебя, — ответила на это девушка.

— И я тебя тоже.

Наташа вытирала пальцами его слезы, обнимала его и смотрела в глаза, как бы спрашивая, почему он плачет. Карен долго молчал, потом сказал:

— Я сегодня из больницы приехал, вошел в подъезд. Там, знаешь, дверь в подвал, замок висит. А на замке — капля краски… — он глубоко вздохнул и понизил голос. — Я малым карапузом был, когда эта капля там появилась. Тогда стены в подъезде красили в зеленый цвет и поставили кляксу на замке. Я ростом был до этого замка. И все мне эта капля нравилась, я ее и палочкой ковырял, и пальцем. Потом забыл об этом, вырос. А сегодня иду — и вдруг вижу это пятно, старое, зеленое… Оно так много значит для меня! Прямо аж сердце сжалось. Стены уже сто раз перекрашивали. А там мой отпечаток до сих пор остался. Я больше ничего не успел в жизни… Это единственное «мое», что останется после меня…

Наташа вздрогнула от последних слов, а Карен закрыл глаза, и по его щекам снова покатились слезы:

— Наташка, если бы ты знала, как я не хочу умирать!!!

Сегодня, второго сентября, во вторник, когда она после школы сразу пришла к другу, Карен отчаянно старался выгнать ее. Говорил, что ей нужно делать уроки — читать летнее домашнее задание по литературе. Все ее заверения, что она будет делать это ночью, пролетали мимо Карена. Тогда она придумала хитрый ход. Сказала, что хочет поделиться с ним впечатлениями о том, как прошел сегодня урок физики. Говорила интересно и с увлечением, описывала каждый взгляд учителя на нее, спрашивала у друга совета, как сделать так, чтобы физик расстался со своей девушкой и снова вернулся к Наташе.

Не призналась только в том, что Максим ее сейчас не волновал вообще. Как и учеба или что-нибудь еще. Что самое важное для нее — это отвлечь Карена от негативных размышлений.

В среду он снова повторял, что не стоит портить учебу из-за него. Говорил, что его скоро не станет, а школьные оценки повлияют на ее медаль, к которой она так стремится. Наташа плакала — впервые при нем за последние месяцы — и кричала:

— Мне наплевать на медаль! Если ты собрался умирать, то я не хочу терять ни минуты! Не умирай, и я буду спокойно приходить к тебе пару раз в неделю, как раньше!

Карен тоже плакал. Обнимал ее и говорил:

— Жить так я тоже не хочу. Люди, окружающие меня, это доктора. Все, чем я занимаюсь целый день — пью таблетки и все равно корчусь от боли. Я доставляю столько хлопот людям, которых люблю! А сколько денег мои родители уже выкинули на мое лечение! А знаешь, что будет дальше? Дальше вы будете убирать за мной говно, потому что я даже не смогу добраться до унитаза… И все для чего? Чтобы вы рано или поздно похоронили меня…

Четвертое сентября в Наташиной памяти, как в тумане, с того момента, как она отомкнула входную дверь его квартиры и почувствовала ужасный и сильный запах газа из-за закрытой двери кухни… Помнит, что не растерялась и не ударилась в панику. Открыла окно, быстро закрутила все вентили на плите, вытащила Карена в комнату и позвонила в «скорую». Тело было теплым, но пульс не прощупывался. Плакала и делала искусственное дыхание «рот в рот», как учили в школе. И думала, хотел бы Карен, чтобы его сейчас спасли?

Помнит, что когда приехали врачи, у нее самой уже кружилась голова. Догадалась позвонить его маме…

Утром в пятницу по дороге в школу сквозь слезы увидела в почтовом ящике листок бумаги. Наверно, его туда положил кто-то из родных Карена. Сама она вчера была в таком шоке, что не заметила у них дома на столе кухни два письма — семье и ей…

«Детка, точно знаю, что ты поймешь меня правильно. Мне так же больно, как и тебе. Нет смысла больше мучить близких людей. Прости за гадости, которые тебе сделал, и спасибо за все хорошее, что между нами было. Ты удивительная девушка, мой лучший друг. И прекрасная любовница, думаю, твой учитель много потерял. Жаль, что ты не хотела более серьезных и глубоких отношений со мной. А может, это и к лучшему.

Не теряй времени и не оглядывайся назад. Не живи прошлым — будущее лучше!

Я люблю тебя. Это мой последний поступок, который причинит тебе боль. Прости.»

Как добралась до школы — не знает. На уроках сидела, опустив голову и спрятав слезы за струйками волос. Совершенно не верила в то, что Карена больше нет, но уже чувствовала себя безмерно одинокой. Стоило немного успокоиться, она доставала записку и перечитывала ее — слезы подступали с новой силой, и сопротивляться им с каждым разом становилось все трудней.

Учителя видели, что она плачет и ничего не пишет в тетради, но делали вид, что не замечают этого. Только на физике Максим подошел к ней и поднял за подбородок ее лицо. Смотрел в ее ненакрашенные заплаканные глаза и спросил:

— Что случилось?

— Карен умер, — прошептала она.

И вдруг оттого, что сказала это вслух, сама поняла смысл этих слов. Разрыдалась и бросилась из класса.

— Решайте задачи, — сказал учитель одиннадцатому «Б» и вышел за ней.

Наташа стояла в коридоре, упершись лбом в раму окна. Повернул ее к себе и крепко обнял. Крепко-крепко…