Джесс открыл глаза, пытаясь определить, где он находится. Какие-то тени танцевали за окном по левую сторону от него. На небе были видны звезды, луна служила проводником заблудившимся путникам. Он смог различить туалетный столик у одной стены и еще один у другой. Воздух был наполнен цветочным запахом женских духов. Какого черта?

Потом он вспомнил. Поморщившись от боли, снова закрыл глаза. Да, он у Макклаудов, но это не надолго. Джесс приподнялся и сел на кровати, схватившись обеими руками за край матраса. В таком положении он пробыл до тех пор, пока голова не прекратила кружиться. Затем встал, натянул джинсы. Ботинки стояли возле туалетного столика. Широкими шагами он прошел по комнате и наклонился, чтобы надеть обувь. И тут комната снова начала кружиться.

Вытянув руку, чтобы схватиться за туалетный столик и не упасть, он оказался лицом к лицу с портретом Мэнди. Луна светила как раз на картину. Джесс взял портрет в руки и стал пристально рассматривать.

Мэнди сидела с ребенком на руках с сияющей улыбкой на лице. Пухлое и розовощекое личико малыша вызвало в нем какое-то странное чувство. У него закололо в груди. Его качнуло в сторону, и Джесс оперся о столик, все еще держа портрет в руках.

Джемми? Он прикоснулся рукой к лицу ребенка. Это мой сын. Джесс опустился на кровать и включил свет.

Пока он смотрел на картину, слезы катились по щекам. Он никогда не видел Джемми маленьким ребенком, не наблюдал, как тот растет. Слезы капнули на лицо малыша.

— Джесс?

Он увидел Мэнди, стоявшую в дверях и наблюдавшую за ним. Джесс перевернул картину тыльной стороной и опустил ее на колено.

— Я надевал ботинки и увидел портрет. Я…

Мэнди подошла к нему, не совсем понимая, что происходит.

— Я никогда не знал его таким, — сказал Джесс, а слезы так и текли по его щекам. — Он такой крошечный, такой хрупкий…

— При рождении он весил всего семь фунтов и шесть унций, — сказала Мэнди.

Джесс снова посмотрел на портрет.

— Мне так этого не хватает.

Мэнди услышала печаль в его голосе.

— У меня много его фотографий. Ты бы хотел их посмотреть?

— Да, мне бы очень хотелось.

Мэнди достала несколько альбомов с фотографиями и села на кровать рядом с Джессом.

— Эти снимки были сделаны в больнице, где он родился.

— Где-то на востоке, — сказал Джесс, не раздумывая.

— Откуда ты знаешь?

— Пит рассказывал мне. Он говорил, что Лукас отправил тебя туда, когда узнал, что ты ждешь от меня ребенка.

Мэнди опустила голову, слезы переполнили ее глаза.

— Да, это так. Он отправил меня к тете Милдред в Роли.

— Прости меня, Мэнди. Я знаю, что причиняю тебе боль, когда…

— Это больше не имеет никакого значения, — сказала она, смахнув слезу с лица. — Все нянечки говорили, что это самый красивый ребенок, которого они когда-либо видели.

Она переворачивала страницы одну за другой, рассказывая о жизни Джемми. С каждой фотографией связь между ними становилась все сильнее и сильнее, и эта связь имела имя — Джемми.

Волосы загораживали ей лицо, и, когда она обратила свой взгляд на очередную фотографию, Джесс собрал ее локоны и заправил их за ухо.

— Джемми — хороший малый. Ты приложила много усилий, чтобы он стал таким, какой есть.

Мэнди почувствовала, как у нее загорелись щеки — то ли от прикосновения Джесса, то ли от его комплимента.

— Спасибо. Я сделала все, что было в моих силах.

— А какой ценой?

— Что ты имеешь в виду?

— Лукас не мог быть счастлив, зная, что у тебя есть сын, в котором течет моя кровь.

— Нет, не мог. Но это ничего для меня не значило. Я любила Джемми еще до момента его появления на свет, и никто, слышишь, никто не мог забрать его у меня! Даже мой отец.

— А что, он пытался?

— Он убеждал меня сделать аборт или отдать его на воспитание.

— Но ты не сделала ни того, ни другого.

Мэнди отрицательно покачала головой, но так и не подняла на него глаз. Если бы она взглянула на него, Джесс, наверное, нашел бы в ее глазах ответы на все мучившие его вопросы, понял бы, что она не повиновалась отцу потому, что хотела иметь маленькую частичку его, Джесса.

— Нет, я никогда не пожалею о своем решении.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что не послушала Лукаса и подарила мне Джемми. Я бы никогда не уехал, — сказал он хриплым голосом.

— Почему же ты это сделал?

— Ты помнишь свой выбор? Ты выбрала отца.

— Нет! — воскликнула она.

— Тогда почему же ты не осталась со мной?

Мэнди посмотрела в его карие глаза, и альбом упал на пол.

— Если бы я осталась с тобой, Лукас был бы вне себя. Он не позволил бы тебе уйти от меня живым. Я пыталась выиграть время, чтобы мы нашли способ быть вместе.

Земля уходила у него из-под ног. От услышанного он застонал:

— А я думал…

Мэнди прислонила палец к его губам:

— Нет, Джесс. Все, что я хотела, — это быть с тобой.

— О, Мэнди! Если бы не моя гордость… я бы мог быть с тобой и Джемми.

Мэнди улыбнулась.

— Ты теперь с нами.

Джесс вздохнул и положил ее руку на свое сердце.

— Да, теперь мы вместе. Все трое.

Их сердца начали биться в унисон все быстрее и быстрее.

— Джесс?

— Да?

— Почему ты ушел от меня прошлой ночью, не попрощавшись?

— Я не знаю, испугался, наверное.

— Испугался меня?

— Нет, себя. Я испугался того, что ты во мне пробудила.

— Что ты почувствовал?

— У меня было ощущение, что ничего не изменилось, словно время остановилось с тех пор, как я последний раз держал тебя в своих объятиях.

— Ну а я почувствовала перемены. Ты никогда не любил меня так, как прошлой ночью. Мне показалось, будто ты хотел наказать меня за что-то.

— Прости меня. Я не хотел тебя обидеть.

— Ты не хотел, по крайней мере, физически. Я это знаю.

Ему казалось, что запах женского тела с каждой секундой становился сильнее, его мысли стали путаться, а чувства обострились. Он ничего не видел, кроме женщины, чья рука все еще лежала на его груди.

— Мэнди, — прошептал он. — О, Мэнди, — еще раз чуть слышно промолвил он и поцеловал ее в губы.

Когда их уста слились, она почувствовала в его поцелуе нежность, сожаление и любовь, бескрайнюю любовь, которую он питал к ней. Это слияние губ не шло ни в какое сравнение с поцелуем прошлой ночью. Тогда его губы наказывали, а руки желали возмездия за преступление, которого она не совершала.

Это был настоящий Джесс. Ее Джесс. Убрав ладонь с его груди, Мэнди обвила руками его шею и прильнула к нему.

Она больше никогда не потеряет его, они всегда будут вместе.

Его рука скользнула под ее кофту. Мэнди тяжело вздохнула, когда он дотронулся ладонью до ее груди. Закрыв глаза, она наслаждалась каждым движением мужских пальцев, каждым их прикосновением к ее соску. Его бескрайняя нежность пробуждала в ней воспоминания о прежних встречах. Ей захотелось ласкать его тело, чувствовать биение сердца.

Она обхватила руками его спину, ощутив каждый мускул, каждый позвонок. Когда ее пальцы коснулись той раны, которую она недавно обработала, он вздрогнул.

— Извини меня, пожалуйста. Я не хотела причинять тебе боль.

Джесс поднял на нее темные глаза, полные страсти.

— Ты совсем не сделала мне больно.

Улыбнувшись, Мэнди погладила его по лицу.

— Я люблю тебя, Джесс, — прошептала она. — И никогда не переставала любить тебя.

Об этом говорили и ее глаза, и ее сладкие губы.

— Дорогая, — сказал он на родном испанском языке. — Любовь моя.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Затем уложил ее на кровать и долго ласкал, наблюдая, как страсть овладевает ею. С нежностью, которая вызвала у нее слезы, он вошел в нее, и согласный ритм их страсти стал возносить обоих все выше и выше, пока пот не покрыл их тела, как утренняя роса покрывает землю.

Джесс почувствовал, как ногти Мэнди впились ему в спину, и, поняв, что она на грани блаженства, поспешил присоединиться к ее экстазу.

Наконец, ослабевший и счастливый, он обнял ее и положил себе на грудь. Оттого что она всем телом легла на него, он почувствовал боль в спине, но Джесса это не волновало. Мэнди любила его, и это было самое главное.

— Спи, дорогая, спи, — нежно прошептал он.

С рассветом первые солнечные лучи озарили комнату, но не принесли Мэнди разочарований. Она всю ночь не сомкнула глаз, боясь, что ему станет хуже, что рана заставит его страдать. Всю эту ночь ни Джесс, ни Мэнди так и не смогли заснуть.

Шишка на голове уменьшилась за ночь, по приобрела лиловую окраску. Мэнди нежно прикоснулась к ней губами. Она чувствовала свою вину за произошедшее. Ведь если бы она не предложила укротить этого жеребца, с Джесси ничего бы не случилось.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он.

— Маленький поцелуй в медицинских целях не повредит.

Джесс обнял ее за талию.

— Ты чувствуешь себя лучше или все так же? Как спина? Болит?

— Нет, ноет немного.

— Дурачок.

— Давай поженимся.

Мэнди резко подняла голову.

— Что ты сказал?

Джесс не знал, ни когда эта мысль пришла ему в голову, ни почему он сказал об этом так сразу. Они были созданы друг для друга и, по-видимому, поняли это, когда впервые увидели друг друга много лет назад. Но реакция Мэнди смутила его. Он приподнялся и посмотрел в ее глаза.

— Давай поженимся.

Медленно Мэнди села на кровати, смахнув волосы с лица.

— Поженимся, — сказала она очень печально и отвела взгляд в сторону.

— Да, поженимся, будем мужем и женой.

— Джесс, мы не можем пожениться.

— Не можем? — спросил он, не веря своим ушам. — Ты же сказала, что любишь меня, а я люблю тебя. Неужели этого недостаточно для мужчины и женщины, чтобы связать свои жизни навечно?

Понимая, что она обидела его, Мэнди положила руку ему на щеку и сказала:

— Да, но… но мы не можем не считаться с чувствами Джемми.

— А что с ним? Он мой сын, и, по-моему, это как раз подходящий момент, чтобы сказать ему правду.

— Но, Джесс, так как Джемми замешан во всей этой истории, для него будет неожиданностью, что два человека, которые знают друг друга около двух недель, решили так внезапно пожениться. Сначала мы скажем, что поженимся, затем — что ты его отец. Ты понимаешь, это для него будет шоком. Мы просто не можем, еще слишком рано.

— Для кого? Для тебя или для Джемми?

— Для Джемми. Я волнуюсь только о нем. Мы должны принимать во внимание и его чувства.

Хотя она могла с уверенностью сказать, что Джесс недоволен ее решением, негодование, которое ранее выражалось на его лице, постепенно исчезало.

— Хорошо. Но мы не откладываем это в долгий ящик. Мы и так потеряли слишком много времени.

— Он не приходил ночевать, не так ли?

Пит положил мешок с солью в кузов грузовика.

— Понятия не имею, — сказал он, стряхивая с рук соленую пыль. — Я не слежу за ним так, как вы.

Марго пришла в ярость.

— Но ты бы знал, если бы он пришел домой. Ты же делишь с ним барак.

— Да, но я сплю как мертвый. Если бы даже бык ходил по бараку, я бы не услышал.

Пит надел свою шляпу и усмехнулся.

— Ты считаешь, это смешно?

— Нет. — Он поднял еще один мешок и взвалил его на плечо. — Но я нахожу забавным, что вы интересуетесь, где и как Джесс проводит свое время. Рассказывайте кому-нибудь другому, что вы беспокоитесь о его безопасности. Мы же оба знаем, что это неправда. Вы так не считаете, Марго?

Мэнди посмотрела в окно своего офиса, когда услышала звук мотора. Огромный грузовик с прицепом подъезжал прямо к сараю. Вскочив со стула, она пыталась разглядеть надпись на прицепе: «Ферма Барристера. Оклахома».

— Какого черта? — чуть слышно сказала она и, бросив ручку на стол, побежала к двери, желая узнать, что делает этот грузовик на ранчо.

Она остановилась возле сарая и увидела Джесса, разговаривающего с водителем.

— Джесс?

Он обернулся, и улыбка озарила его лицо.

— Доброе утро, — сказал он хриплым голосом.

— Доброе утро, — ответила она и показала рукой на прицеп. — Что это?

— Маленький сюрприз для Джемми. Я надеюсь, ты не возражаешь?

— Перед тем как я скажу тебе, возражаю или нет, может быть, ты мне объяснишь, что это за сюрприз?

Джесс взглянул на мужчину, стоявшего возле него.

— Мэнди, я хочу тебе представить Джима Боннера, рабочего моего ранчо в Оклахоме. Джим, это Мэнди Макклауд.

Мужчина снял шляпу и протянул руку.

— Рад познакомиться, мисс Макклауд.

Для Мэнди было неожиданностью, что у Джесса есть ранчо в Оклахоме. Она пожала водителю руку.

— Я тоже рада познакомиться с вами, мистер Боннер, — улыбнулась она и обратилась к Джессу: — Ты не хочешь сказать мне, что здесь происходит?

— С тех пор как Джемми научился набрасывать аркан на муляж быка, я стал подумывать о том, что ему уже нужна собственная скаковая лошадь, чтобы на ней демонстрировать свое умение. Вот и привез ему этого жеребца. Хочешь посмотреть?

Мэнди подошла к грузовику и заглянула внутрь. На нее покосил глазом статный жеребец.

— О боже! Он прекрасен.

— Да, он красавец.

— Ты разводишь лошадей на своем ранчо в Оклахоме?

Джесс кивнул головой.

— И тренирую их. Это один из первых моих воспитанников.

Джесс открыл прицеп и поднялся на него. Нежно нашептывая что-то в ухо животного, он взобрался ему на спину.

— Он великолепен, — сказала Мэнди. — А Джемми знает о нем?

— Нет, я хотел сделать ему сюрприз.

Мэнди вскинула на него глаза.

— Он очень удивится, а я буду счастлива, если у него появится еще одно увлечение.

— Мы можем установить для него какие-то ограничения, — предложил Джесс, почесывая лошадь между ушами.

Слово «мы». Как это необычно и в то же время прекрасно. Мысль о том, что они будут вместе воспитывать их сына, совсем не пугала ее, а, наоборот, вдохновляла.

— Например? — заинтересованно спросила Мэнди.

— Скажем ему, что он не сможет ездить верхом, пока не сделает все свои домашние обязанности.

— А если он ослушается?

— Тогда будет отвечать за последствия.

С какой же легкостью Джесс принял на себя роль отца!

— А какие будут последствия?

Обдумывая ответ, Джесс почесал затылок.

— Полагаю, мы лишим его того, что ему больше всего нравится. Мне кажется, придется все-таки оградить его от лошади и не позволять ему ездить верхом в течение одного-двух дней. Ну как, подходит такое предложение?

Мэнди улыбнулась.

— Превосходно. Но я думаю, ты должен сам объяснить его обязанности, так как это именно ты даришь ему лошадь.

— Трусиха, — поддразнил Джесс.

— Может быть, но я уже достаточно играла злодея в его жизни. Полагаю, пришло время и тебе стать для него не просто другом.

— Эй, чья это лошадь?

Джемми бежал сломя голову в их сторону. Мэнди сложила руки на груди.

— Ничто так не волнует, как подарок, — прошептала она достаточно громко, чтобы услышал Джесс.

Марго бросила трубку, потом подняла ее снова и стала набирать какой-то номер.

— Представителя Гейнов позовите, пожалуйста. Это Марго Барристер беспокоит.

Она подождала несколько секунд, прежде чем громкий голос адвоката послышался в трубке.

— Марго, как у тебя дела?

— Хорошо, Мэтью. А у тебя?

— Гораздо лучше, когда разговариваю с тобой. Чем могу служить?

Марго схватила шнур телефона, подвинула стул, чтобы посмотреть в окно из офиса Вейда (она быстро напомнила себе, что это уже ее офис), и вернулась к разговору.

— Мне интересно, ты получил чек, что я выписала для твоей компании?

— Да, огромное спасибо. Это очень щедро с твоей стороны.

— Не стоит меня благодарить, Мэтью. Я всегда считала своим долгом вкладывать в твою компанию средства.

Она откинулась на спинку стула, наблюдая, как грузовик Джесса подъезжал к бараку.

— Сделай для меня небольшое одолжение, Мэтью, — тихо сказала она, искоса наблюдая, как Джесс выходит из кабины.

— Всегда готов, Марго. Я в твоем распоряжении и в качестве представителя от твоего округа, и в качестве твоего старого друга.

Марго ненавидела подхалимов и политиков, но напомнила себе, что они бывают полезны, если их подкармливать.

— До меня дошли слухи, что кто-то положил глаз на поместье.

— Мне очень жаль, Марго. Я слышал что Вейд не оставил тебе ранчо.

Марго понадобились силы, чтобы не закричать. Ее приводило в бешенство то, что известия о ее личной жизни распространяются так быстро.

— Спасибо за беспокойство, Мэтью. А на кой черт сдалось мне это ранчо? Мне трудно находить свободное время, чтобы справиться со своими капиталовложениями, а тут еще такое дело. Вы же знаете, как Вейд хотел, чтобы ранчо осталось семье, поэтому он и завещал его Джессу.

— В чем же дело? — спросил Мэтью.

— Ну, — промолвила Марго, пытаясь придать таинственность своему голосу, — Джесс заявил, что хочет продать его.

— О, это очень плохо. Я уверен, что Вейд расстроился бы, если бы узнал об этом.

— Но самое худшее то, что это Макклауды намерены приобрести ранчо. Я очень этого не хотела бы. Вейд всегда относился к ним крайне враждебно и уж точно не мечтал о том, чтобы поместье попало в их руки. Поэтому я вам и звоню. Один человек, имя которого останется в тайне, сказал мне, что Аманда Макклауд собирается с помощью какой-то корпорации приобрести землю, надеясь, что никто об этом не узнает, пока дело не будет сделано.

— И?

— Я хочу выяснить, верна ли эта информация. Вы можете кое-кому позвонить? Может быть, стоит поговорить с губернатором штата, а? Как вы думаете?

— Конечно, Марго. Для вас я сделаю все возможное и невозможное.

Довольная улыбка появилась на лице Марго.

— Спасибо, Мэтью. Я знала, что могу на вас положиться.

Джесс вошел в барак, схватил свою спортивную сумку и вывалил ее содержимое на кровать.

Пит смотрел на него.

— Ты куда-то собираешься?

Джесс положил джинсы и чистую рубашку обратно в сумку.

— Да, я беру Джемми и Мэнди на пикник.

— Пикник, говоришь? Звучит так, будто вы трое собрались наладить свою жизнь.

Джесс улыбнулся, и было видно, что он счастлив.

— Можно и так сказать.

— Марго искала тебя утром. Хотела знать, ночевал ли ты этой ночью.

— И что ты ей сказал?

— Что я сплю как убитый и не услышал бы, если бы стадо быков пробежало по комнате.

— Тебе не пришлось лгать, тебя и пушкой не разбудишь.

— Это ты так думаешь. А все-таки, где ты спал этой ночью?

Джесс смутился.

— Просто скажу, что не спал в одиночестве.

— Что опять приключилось?

— Воевал с жеребцом.

— И проиграл?

— Только первый раунд. Но битва еще не окончена.

— Он тебя сбросил, что ли?

— Нет, ударил.

— Ударил?! — Пит выпрямился и свел брови. — Я думал, что знаю тебя лучше.

Никогда не стой позади лошади. Разве я тебя не учил этому?

— Да, сэр, учил. Но он повалил меня и ударил копытом, прежде чем я что-нибудь смог сделать.

— Полагаю, мне придется пойти туда и приручить к седлу этого жеребца самому, пока он тебя не убил.

Джесс взвалил свою сумку на плечо. Пит достаточно груб, но Джесс знал, что этот старик всегда беспокоился о нем, с самого детства. В его жизни было мало людей, которые волновались за него: это его мать, Пит и Мэнди.

Уже подходя к двери, он остановился и положил руку на плечо Пита.

— Спасибо, Пит.

— Проваливай, пока я не рассказал Марго о твоих планах.