В двенадцать часов дня я пошёл провожать Лизу на автобус. Мелкий дождь боролся с солнцем, оставляя тёмные точки на земле, как уколы на коже, правда, высыхали они спустя тридцать секунд, создавая духоту. Мы шли рядом, с улыбкой вспоминая проведённое время, словно больше нас не существовало, теперь только наслаждение моментами прошлого. Она шла в джинсовых шортах, кедах Converse, белой блузке, с искренней улыбкой на лице, курчавыми выгоревшими волосами и счастливыми глазами. Её настроение всегда вдохновляло меня, давало веру в себя, хотя нет, оно давало веру в мир, где дерьмо приносит пользу, становясь удобрением.

Автобус отходил через пятнадцать минут. Наступил момент ожидания, когда неловкость заполняет топливный бак, не давая никому двинуться с места. Мы смотрели друг на друга, улыбаясь и понимая всю комичность ситуации. Свадебный автомобиль остановился рядом с нами. Жених и невеста вышли из машины, запрыгнули на парапет, позируя измотанному фотографу. Улыбаемся, щёлк, вы счастливы, щёлк, больше притворства, щёлк, надеюсь, она не залетела, щёлк.

— Всё по расписанию, — сказала Лиза и засмеялась. — Ты готов?

— Нет, только не это. — Я имел в виду искусственные фотографии.

— Ты никогда не будешь к этому готов. — Она говорила о свадьбе.

— Кто знает, кто знает. — Я вспомнил про кольцо, оно где-то в рюкзаке.

— В этом вся твоя проблема. Что ты никогда ничего не знаешь.

— Это правда. Не люблю врать.

— Пора идти. — Она подошла ко мне. — Я решила вернуться в Москву. Приедешь — звони. — Поцелуй и объятия. — До встречи, Максим. — Она ушла.

Я спускался вниз, стараясь ни о чём не думать. Считать ступеньки. Сколько их? Двадцать, пятьдесят, сто? Она уехала… Или больше. Я не смог удержать её, но и отпустить не хватило сил.

Арчи уже решил закрываться. Отправил две парочки куда подальше и начал собирать посуду. Все были только за. Чем раньше начнём, тем быстрее закончим, а значит, завтра можно будет вернуться домой.

— Пей пиво, — сказал Арчи, — только крепкий алкоголь будут забирать и закрытые бутылки вина. Остальное — можно списывать.

— Отличная новость! Наполняй! — закричал я.

— Отправил? Всё нормально? — спросил Арчи, держа в правой руке бокал.

— Да, уехала.

— Куда? В Питер или Сочи?

— В Москву.

— Так вы скоро опять встретитесь?

— Я ещё не решил, куда дальше.

Первый бокал был пуст, через минуту снова полный. Девчонки отправились на пирс; спустили столик со стульями, устроили там обед. Натаха принесла нам огромную тарелку креветок, чему я был безмерно рад.

— Тебе помощь нужна? — спросил я, допивая второй бокал.

— Та нет, можешь пить. Я пока подготовлю всё к завтрашнему дню.

— Тогда обнови бокал.

— Дотянись сам до крана.

— Я со стороны гостя.

— Иди к чёрту.

Три бокала пива разбудили аппетит, креветок было недостаточно, и мы спустились к девчонкам. Они даже нашли где-то зонт, воткнули его в центр стола, расплылись в пластмассовых стульях, распивая три бутылки вина, закусывая креветками, сёмгой, красной икрой и бужениной. Два стула сделали остановку у стола. Бутылка вина создала водопад, впадающий на дно бокала. Пляж был забит людьми, море принимало их вместе с грязью и мочой. Они смотрели на нас, а нам было плевать. Три толстухи подвыпили, включили музыку на телефоне да пошли в танцы. Я закурил, улыбаясь происходящему. Когда бы ещё увидел такой цирк на пирсе. «Пошла в жопу эта работа!» — крикнула Надя. Чин-чин. Арчи стало скучно, он воткнул ложку в банку с икрой, затем выстрелил прямо Наде в лицо. Красные пятна, как от псориаза, прилипли к огромному квадратному телу.

— Ах ты мудак! — завопила она. Бокал с вином выстрелил в противника.

— Вы, уроды, остановитесь! — закричала Натаха. Однако бой пошёл. Летело всё. Когда Арчи потянул руку к сёмге, я остановил его.

— Я ещё это буду есть, — сказал я, пожирая креветку.

— А пить ты ещё будешь? — Бутылка «Массандры» вылилась мне на голову.

— Ну ты и ублюдок, мог бы в рот залить.

Пошла борьба, Арчи пытался обхватить Надю, после нескольких попыток он просто толкнул её в воду. К этому времени я уже подорвался и бежал на него. Прыжок, мы вдвоём летим навстречу волнам.

Я лёг спать около пяти, наполнять коробки бокалами — слишком нудная работа. Проснулся к девяти, когда ребята накрывали на стол. Надел единственную рубашку, в левом нагрудном кармане оказалось кольцо. Изумруд переливался под тусклым светом подвала. Моя первая зарплата на новой работе, куча долгов, взывающих к разуму, однако сердце решило иначе. Я пытался рассмотреть ту жизнь, которая была бы благодаря кольцу. Какая она? Изменилось бы что-то? Или это всего лишь кусок переоценённого металла, умирающего сквозь время? Нет, ничего не видно. Пусть остаётся там, где был. Снова упал на кровать.

Я почти уснул в глубокой тишине, наступил момент погружения в сон, перестаю чувствовать ноги, руки, разум плывёт по реке, минуя берега. Телефон разорвал картину. Вибрация насиловала голову.

— Да, алло.

— Привет, Макс. Ты спишь, что ли? — Голос брата вызвал зевоту.

— Пытался уснуть.

— Вы там хоть когда-нибудь работаете?

— Нет.

— Я так и думал. — Ирония. — Слушай, мы решили открыть ещё одно кафе.

— Поздравляю.

— Спасибо. Так вот, думаем за Симферополь. — Он любил говорить кусками, чтобы управлять диалогом.

— Отлично, вы собираетесь переехать в Симферополь?

— Ну, на открытие только. — Пауза. — Хочу предложить тебе работу. Ты ведь в этой сфере опытный.

— Опытный? Ну, чтобы работать официантом, не обязательно пять лет учиться разносить напитки.

— Ты понимаешь, о чём я. Нам нужен свой человек, который разбирается в этом и которому можно доверять. Я считаю, что ты справишься.

— Это серьёзное заявление. — Я накрылся лёгким хлопковым одеялом, прикрыв глаза.

— Ну так что? Когда ты там заканчиваешь работать?

— Завтра.

— Отлично, давай тогда завтра и поговорим.

— Хорошо, я наберу тебя.

— Договорились.

Конец связи. Круг уже брошен утопающему, вот только из благих ли намерений он оказался рядом? Хотя какая разница, если всю жизнь пытаться разобраться в поступках людей, можно не заметить собственной смерти. Воссоединение семьи — разве не чудо? «Отец бы нами гордился», подумал я и посмеялся над тем, каких масштабов достигла фигура отца в наших головах после его смерти. Он бы и сам посмеялся над этим. Как всё-таки ужасно то, что после смерти мы оставляем покойного у себя в сердце и говорим, как бы тот поступил или сказал, что подумал. Чёрт возьми, да мы зачастую сами не знаем, как поступили бы, зато с мёртвыми намного легче — их идеализируют. «Что бы подумал твой отец, мать, брат, кум, сват, друг, кот, крыса, рыбка? Отвечай!» — кого я забыл?

Прощальный вечер. Шуфутинский, Аллегрова и другие друзья Натахиного плейлиста были сегодня с нами. Мы были первые, кто закрылся. Утёс работал в привычном режиме, однако нас больше в списках не было. Водка заходила хорошо, закуска ещё лучше. После второй бутылки, выпитой на четверых, Арчи устал попивать яблочный сок, ему хотелось веселья. Потянув Катю к центру зала, они начали выплясывать. Затем Наташа, а вот Надя оказалась неприступной, фыркала и брыкалась, лишь бы не танцевать.

Девчонки быстро устали, их измотали сегодняшние сборы и вино. Они присели за стол пожирать углеводы, а Арчи сделал мне два шота с абсентом, самбукой и ликёром, переключил музыку, натянул ковбойскую шляпу, которая валялась на баре, накинул покрывало и вытанцовывал танцы в стиле Дикого Запада. Шоты залетели в желудок, ноги становились ватными, но разум был под контролем, так мне казалось. Он прыгнул на стойку, а мы хлопали под ритм музыки. «Давай, ковбой! Покажи Дикий Запад!» — крикнула Натаха. Это была настоящая свобода, которой так не хватает в повседневной жизни. Люди привыкли страдать от ненавистной работы, не понимая, что можно радоваться несмотря ни на что. Работа — это лишь часть жизни, но никак не вся жизнь. Они гробят внутренний мир ураганами злости, обвиняя всё вокруг, вместо того чтобы вдохновляться тем, что есть, идти вперёд, наплевав на проблемы. Все не могут быть счастливы, но они могут попытаться ими стать.

Я спустился на пирс, закурил сигарету, пытаясь понять, куда же всё-таки двигаться дальше. Остаться в Крыму, работать с братом, вернуться в Москву к друзьям и Лизе или поехать в Питер в надежде начать что-то заново. Сигарета тлела, а ответа не было. Я встал на шину, служащую подушкой для кораблей. Волны обессилены, им не хватает ветра.

— Макс, дай телефон, хочу набрать Лене! — крикнул Арчи, спускаясь по ступенькам.

— Не поздно ей набирать?

— Та нет, нормально. Слушай, у тебя есть деньги с собой? — Он подошёл вплотную и взял телефон.

— Нет. Зачем тебе?

— Просто аттракцион не бесплатный. — Он толкнул меня в воду. Я погрузился во тьму и холод. Надо было всплывать.

— Ну ты и мудак! — закричал я, вынырнув из воды.

— Я смыл твои грехи, чертяка. Теперь ты снова человек.

— Да пошёл ты!

— Ну всё, сейчас я тебя утоплю, холоп.

Он кинул сомбреро в море, снял покрывало, оставил телефон и в одних трусах прыгнул в воду. Мы сделали несколько заплывов до буйка, попрыгали с пирса и пошли в душ. Вода отрезвила меня, можно было продолжать пить.

Последний вечер на набережной проходил спокойно. Я выпивал коктейль в пластиковом бокале, пытаясь запомнить это место навсегда. Убежище, где можно спрятаться от реальности, которая так любит быть недружелюбной. Да здравствует вечное лето в начале сентября! Да здравствуют фонари, отгоняющие страх, волны, придающие спокойствие, ветер, уносящий в танцы, горы, оберегающие душу, вино, разжигающее страсть, и люди, влюблённые в жизнь.

Мы навернули парочку кругов, поднялись к остановке насладиться вечерними огнями Утёса, а затем вернулись обратно в кафе. По пути встретили ребят у бара «Лотус», но не стали к ним подходить. Теперь они сами по себе, ведь наши пути расходятся. Гитара выдавала бой «шестёркой», голоса попали в мясорубку, куски мяса вместе с костями превращались в фарш. Такой был этот день, таким он больше никогда не будет.