Зима уже давно прошла. На дворе царствовал май, походивший на дотошного начальника городских дворников. Он отогрел и высушил землю, укрыл почву зеленым покрывалом, спустил с цепи скулившее солнце и дал местному озеру возможность проснуться.

Люди побежали на природу, прихватив с собой мангалы, мячики, солнцезащитные очки, алкоголь и сумки с едой. Никто не хотел тратить выходные на уборку квартиры, приготовление ужина, просмотр ТВ и прочие дела. Наступила пора затяжных пикников, коротких юбок и облегающих футболок.

До отпуска оставалось еще несколько месяцев. Рабочий день превращался в каторгу, а выходные становились отсыпными. Утро начиналось с ненависти к работе. Пять, шесть, семь утра! Проклятый будильник. Жареные яйца, замороженные блины, бутерброды, чай, что еще? Плевать. Завтрак для того, чтобы не тошнило на работе. После безвкусного завтрака перехожу на балкон, где открывается вид на район с его тараканами. Закуриваю сигарету, делаю тягу, затем отпускаю дым на свободу, дав ему возможность раствориться в прохладном воздухе. Все бегут по делам, через десять минут я окажусь среди них, а пока всего лишь наблюдаю. Кто-то спешит на электричку, кто-то оборачивается, высматривая маршрутку, проезжающую по району, другие вальяжно бредут к машине. Каждое утро — это вчерашнее утро. Только вечера, разбавленные парой бутылочек пива да полуфабрикатной едой, хоть как-то радуют меня.

Наступило Девятое мая — великий праздник и день, когда можно выпить алкоголь, не переживая за свою репутацию. В этом году мы решили собраться старой компанией, которая еще год назад не трещала по швам. Теперь мы накинули друг на друга ярлык «друг», но являлось ли это правдой? Уже и не знаю. Одни погрязли в работе, другие ушли с головой в отношения. Они делают вид, словно ничего не изменилось, просто пора думать о стабильности, взрослой жизни. Никаких авантюр, приключений, бессонных ночей. Проще всего поменять мечту на лживую стабильность. Хорошо размышлять об ипотеке, а не о путешествии. Лучше копить на машину, покупать дорогие вещи, баловать себя любимой едой, разъезжать на такси — все это лучше собственной мечты! В наши дни люди продают мечту со скидкой. Крупные компании ежедневно закупают их, выдавая деньги два раза в месяц. Эй, вы еще не с нами? Так откликнитесь на нашу вакансию!

Ящик пива, пять бутылок джина, четыре бутылки вина и уйма газировки да сока оказались в этот день рядом со мной. Девчонки разбирались с посудой и овощами, покуривая кальян, а мы с Кириллом пытались разжечь уголь в мангале, распивая теплое пиво.

— Давно мы никуда не выбирались, — сказал Кирилл, проверяя, замариновалось мясо или нет.

— После того, как уехала Лиза, мы не собирались вместе, — я допил первую бутылку и уже доставал вторую.

— Наверное, ты прав. Ну, мы же иногда встречаемся, пивка попить там, в кино сгонять. — Он закрыл крышку кастрюли, закатал рукава на темно-синей рубашке, сделал несколько глотков и подошел ближе к мангалу.

— Да, бывают и такие вечера. — Ветер подгонял волны к берегу озера, они так и манили к себе. После долгой зимы хотелось окунуться в прозрачную воду.

— Да это все работа. После повышения я постоянно задерживаюсь, сил ни на что не хватает.

— Это точно. Силы начинают покидать нас.

— Помнишь, как было раньше? Мы могли веселиться всю ночь, а потом ехать на работу. До сих пор не понимаю, как у нас это получалось, — говоря это, он улыбался.

— Тогда нам это по-настоящему нравилось.

Угли горели, а люди суетились вокруг стола. У меня в руке была бутылка пива, и мне не хотелось делить этот момент с кем-то еще. Девчонки выпивали вино, Кирилл разбирался с мясом и шампурами, Ян забивал кальян, а я всего лишь наблюдал за всеми. Три парня и четыре девушки, которых объединяет одна тема. Разговоры о работе, завтра на работу, отношения на работе, девушка с работы. Ян уже не первый месяц был вместе с Дашей, Кирилл года три с Сашей, и все довольные. Полина с Настей находятся на стадии разбитого сердца и неизвестности впереди. Ведь в наше время встретить человека можно только на работе.

Страх, лень, застенчивость, комплексы, высокомерие — обставили нас со всех сторон. Мы важные только в сети, а в жизни нам нечем ответить миру. В интернете есть автокорректор, фотошоп, гугл, время, а на улице всего лишь ты. В наше время любая работа, где есть коллектив, превращается в реалити-шоу. Никто искренне не вовлечен в работу, всем подавай горячие новости о коллегах. Я и сам забыл, когда знакомился с кем-то в любом другом месте, кроме работы. Сегодня тот же случай, когда рядом люди с работы. Только суть заключалась в том, что все они остались со мной после того, как я покинул рабочие ряды. А это самая забавная штука. Когда вы перестаете быть коллегами и знакомитесь снова, только теперь вы один на один, у вас забрали связывающую вас нить. Получается? Да. Всегда? Нет.

Первая партия шашлыка прожарилась отлично. Девчонки хозяйничали за столом, подбирали удобную тару для мяса, освобождали места на столе, а мы с парнями разливали алкоголь. В одной руке стакан с джином и газировкой, в другой — шампур с кусками говядины. Парни последовали моему примеру, вооружившись копьями с добычей. Дамы попытались побороть в нас средневековый дух, но мы смогли отстоять наш выбор.

Спустя час была готова уже вторая партия мяса. Вот только никто уже не набрасывался на еду, все стали избирательны. Места в желудке оставалось немного, поэтому каждый хотел получить лучшее. Я отстранился от еды, загружая топливный бак алкоголем. Ян с Дашей разлеглись на покрывале, спрятавшись за линзами очков. Кирилл суетился у мангала, его любовь к готовке и приему пищи всегда вызывала улыбку. Саша с Настей и Полиной стояли у стола, попивая вино, разговаривая о работе.

— Ну как тебе новая работка? — Я подошел к столу, чтобы обновить стакан, когда Саша произнесла вопрос.

— Такая же, как и предыдущая. Ничего нового, — спокойно ответил я, разбавляя джин с газировкой.

— Тогда зачем ты снова вернулся в продажи? — она стояла напротив меня, держа бумажный стакан, ободок которого был покрыт бордовой помадой.

— Потому что больше некуда идти, а деньги надо.

— Зачем тогда увольняться каждые полгода? — Настя с Полиной курили кальян, листая плейлист.

— Мне нравится испытывать себя.

— В смысле? — она аккуратно взяла кусочек мяса, идеальный маникюр не сочетался с подгоревшим мясом.

— Каждый раз думаю, что это последний. Потом жизнь говорит мне, где мое место, и я, отчаявшись, бегу обратно. Весело и задорно.

— Ой, ну ты как всегда.

Я отправился на поиски туалета. Люди раскинулись по всей набережной. Они нежились на солнце, радуясь выходному дню, играли на гитаре, вспоминая песни молодости, разливали теплый коньяк, улыбаясь легкому опьянению, играли в волейбол с детьми, разгоняя алкоголь по телу. Они выглядели счастливыми и беззаботными. Словно ничего вокруг не происходит. Мы привыкли приспосабливаться. Привыкли работать за копейки, привыкли радоваться выходному, чувствуя мнимую свободу. Нам легче мириться с окружающим, чем противиться ему. Чего стоит стабильность? Есть ли она вообще? Мы жалуемся на жизнь, а когда подворачивается нога, мы кричим, что вчера было лучше. Мы плачем на работе, но безработица нас пугает. Мы хотим семью, но не знаем, что будет завтра. Хотим быть услышанными, но прячемся от окружающих. Кнут в виде страха уже давно начал нас хлестать, никаких шрамов, только седые волосы и инфаркт. А сейчас у всех праздник. В выходной день не нужно думать о плохом.

Вернувшись обратно, я заметил, как Настя с Полиной общаются с неизвестным гостем. Всем своим видом они давали понять, что не желают этого общения. Остальные ребята стояли у столика, пытаясь не обращать на это внимания. Мне ничего не оставалось делать, как подойти к ним.

— Дамы, вы уже новые знакомства завели? — я с улыбкой посмотрел на растерянные лица девушек.

— Что-то вроде того, — произнесла Настя, взглядом дав мне понять, что они ищут спасательный круг.

— И как зовут вашего нового знакомого? — Он стоял ко мне спиной, когда я подошел вплотную.

— Размик меня зовут, — он преодолел сто восемьдесят градусов и посмотрел на меня. — А тебя, братишка, как зовут?

— Макс. — Густая борода прятала острый подбородок, алкоголь уже выдал ему новые линзы. Он был чуть ниже меня. Красный спортивный костюм был потерт, на белых кроссовках засохшие следы грязи, а на ладонях сухие мозоли.

— Макс! Очень приятно! С праздничком тебя! — крепкое рукопожатие и неестественная улыбка.

— Да, да. Мне тоже приятно. Девчонки, там Саша уже заскучала без вас. — Они кивнули и направились к столу.

— Макс, это твои подруги? Я хотел познакомиться с ними! Чего они такие стеснительные? Вон та светленькая мне понравилась! — Я посмотрел на Полину и не увидел в ней ничего интересного. Одна из миллиона блондинок с приятными чертами лица, длинными густыми волосами, хорошей фигурой.

— Светленькая? Прости, но это моя девушка, — первое, что пришло в голову.

— Да?! Э, братан, тогда ты прости меня. Мне чужие девушки не нужны. Может, тогда вторая? Что потемнее?

— У нее тоже есть парень.

— Тогда где он? Как можно оставлять такую красоту в одиночестве?

— Полагаю, что скоро будет.

— Макс, вот сразу видно — ты хороший мужик. Я тоже хороший. Мои друзья все хорошие, — он указал рукой на компанию из десяти человек, исключительно мужского пола. — Я просто хочу познакомиться. Только познакомиться, ну, потом на свидание, может, там или что-то еще.

— Я все понимаю, только мы отдыхаем своей компанией. Если бы девушки захотели познакомиться, они бы это сделали. Не стоит наседать на них. Не к чему портить праздник.

— Да я и не думал! Прости, если что не так. Ты думаешь, если я не русский, то плохой?

— Я так не думаю.

— Тогда давай без обид. Праздник же сегодня. Наши деды тоже воевали. Это и наш праздник. — Это заходило слишком далеко.

— Согласен! Пойдем за это выпьем!

— Точно! Пойдем.

К вечеру я уже был изрядно пьян. Размик подходил к нам еще несколько раз в попытке познакомиться с девушками, но эти попытки удавалось пресекать с помощью алкоголя. Все остальные уже начинали нервничать от его похождений. Только мне казалось, что всё под контролем. Мы вместе с ним сходили к его друзьям, где все радостно встретили и угостили меня чачей. Среди молодежи был один седой мужчина. На вид ему было лет пятьдесят, он мало говорил, да и не выглядел пьяным. Чувствовалось, как все остальные неосознанно смотрят в его сторону перед тем, как что-то рассказать. Сначала я не увидел в нем ничего примечательного, кроме седых волос и отсутствия бороды. Только напряженное выражение лица немного отпугивало. Морщины, как шрамы от покусавшей собаки, говорили о его жизненных испытаниях, тяжелый взгляд, закаленный временем, и резкие фразы в сторону младших приятелей. Перед тем, как вернуться обратно, я дал понять, что пора оставить нас в покое. Он кивнул головой и пообещал, что все прекратится.

— Макс, все хотят гнать домой? — Ян перехватил меня на полпути к возвращению на родину.

— Куда? Домой? Рано же еще! — Он выглядел абсолютно трезвым, хоть и распил с нами несколько бутылок джина.

— Слушай, эта компания уже изрядно достала девчонок, — раздражение отрезвило его. Короткая челка, как забор, установленный вдоль всего двора, охраняла его круглую голову, напоминающую темную сторону луны в этот поздний час.

— Я обо всем договорился. Все в норме. Идем, выпьем! — Правая рука упала ему на плечо, он поддался ей, и мы отправились к столу.

Саша стояла с девчонками и что-то очень бурно обсуждала. Они уткнулись в один телефон и не обращали на нас внимания. Только когда бутылка джина оказалась у меня в руках, Саша вдруг очнулась и посмотрела на меня.

— Вы представляете? — сказала она.

— Конечно. Представляем и употребляем, — ответил я, обновив стаканы.

— Лиза… кинула фотографию кольца, — на выдохе сказала она.

— Какого еще кольца? — крикнул Кирилл, стоявший позади меня.

— Она… выходит замуж.

— Что за бред? — сказал Кирилл.

— Это не бред! Хочешь, посмотри сам, — Саша протянула телефон, но никто из парней не захотел смотреть.

— Все еще успеем посмотреть. Давайте лучше выпьем! Сегодня же праздник. — Я пытался запереть эту мысль в шкафу, чтобы потом с ней разделаться. Раздав стаканы, принялся пить до дна.

Пора было идти к озеру, чтобы сбежать от обсуждения последних новостей. Три сигареты прыгали по пустой пачке. Нашел жертву и воспользовался ее беспомощностью. Выдох дыма сопровождался легким свистом. Голоса друзей, как дубовая скалка в крепких безжалостных руках, избивали спину. Я чувствовал, как во мне что-то горит, но не мог понять, что это. Проклятый алкоголь перемешал все мысли в голове. Прошло столько времени, а я до сих пор не мог понять, что Лизы больше нет рядом. Терять людей проще всего, а расстаться с ними под силу не всем.

— Макс, твои друзья снова пришли, — голос Саши разбил все стекла в доме.

— Хорошо, сейчас подойду.

— Ян с Дашей вызвали к такси. Пора уже ехать домой.

— Веселье же только начинается.

— Макс, поехали. Мы тебя подбросим. Машина будет через пять минут.

— Я понял. — Неловкая пауза. У меня тлеющая сигарета, у нее дружеские слова на губах.

— Макс, это слишком быстро. Постарайся…

— Саш, все хорошо. Пусть лучше хоть кто-то из нас будет счастлив. Зачем нам несчастные пары? — я улыбнулся, а она повернулась и неуверенно побрела обратно.

Вернувшись к ребятам, я увидел Размика со своим другом, он что-то говорил Насте с Полиной, пытаясь их обнять. Кирилл взял на себя его друга, ну а мне надо было взять на себя внимание Размика.

— Эй, приятель! В чем проблема?

— О, братан. Я пытаюсь пригласить девочку на свидание, а она отказывается, — он размахивал руками, помогая себе правильно изъясняться.

— Слушай, девушки не хотят с тобой знакомиться. Сколько раз мы будем об этом говорить?

— Да я уже знаком с ними. Твоя девочка остается твоей. Я приглашаю другую.

— Девчонки, там такси уже подъехало. Идите к Яну с Дашей.

— Эй, чо вы все сбегаете? Кто вас обидел? — закричал голос из-за спины, когда я побрел к его компании.

Их лидер встретил меня раздраженным взглядом. Он бросил окурок сигареты в сторону озера и отошел поговорить со мной.

— Вы мне обещали, что все будет нормально! — Он остановился, затем подошел вплотную ко мне.

— Все нормально! Э, чего ты начинаешь? Парни хотят познакомиться, что тут такого?

— Никто не хочет с ними знакомиться. Мы с вами вроде нормально договаривались, — терпение подводило меня.

— Ты чо, дерзить мне вздумал? Ты кто такой, сосунок! — его руки вцепились в мою толстовку.

— Руки убери. Мы вроде бы договаривались. — Он крепче сжал кулаки. — Руки убери!

— Ты мелкий ублюдок. Знаешь, что я с тобой сделаю! — Он был чуть ниже меня. Идеальная позиция для удара с головы, но ситуация была не самая лучшая.

— Убери свои руки.

Алкоголь туманил голову не только мне. Я взял его за руки, чтобы попытаться освободиться. Крики раздались по левую сторону. Он резко отпустил меня, но все, что удалось сделать, — это повернуть голову на девяносто градусов. Молодой орел бежал на меня, приготовив отличный прямой правой руки. Звук удара, казалось, раздался внутри и вне головы. Помутнение в глазах, падение и пара секунд для осознания действительности. Я слышал голоса, но не мог понять, кто и зачем разрывает себе глотки. Затем Кирилл помог мне подняться, а бойца держали трое друзей. Теперь отчетливо было слышно, как он орал, что убьет меня, уничтожит, затем принялся сравнивать меня с его любимыми животными.

Через несколько минут они собрали вещи и скрылись в темноте, а девчонки вызванивали скорую помощь, пытаясь узнать точный адрес. Кровь побежала к губам, спрыгивала на подбородок, еще один прыжок, и уже на толстовке. Белые салфетки впитывали теплую кровь.

— Макс! Надо ехать в скорую! — кричала Даша.

— Нет, нет! Все нормально. Сейчас я отключу горячую воду. — Салфетки плохо помогали, пальцы рук слипались с помощью красного клея.

— У тебя нос поломан! Такси приехало? Поехали в скорую! — продолжала она.

— Послушай, подкиньте меня домой. И давайте по пути заскочим в магазин.

— Ты совсем больной? У тебя нос перекошен. Тебе его надо вправлять.

— Давайте я вправлю. Макс, иди сюда, — Кирилл подошел ближе.

— Нет, дружище. Никакой творческой работы.

— Машина приехала! Умойся и пошли, — Даша схватила меня за руку, отпираться не было сил.

Таксист не знал, где находится ближайшая скорая, поэтому мы доверились навигатору. Я сидел на переднем сиденье, сзади Ян с Дашей. Во второй машине Кирилл с Сашей, Настей и Полиной. Они решили завезти девчонок домой, а потом подъехать к нам.

В машине работала печка, по радио играл шансон, а на лобовое стекло падали мелкие капли дождя, напоминающие мошек. Водитель включил дворники, они лениво убивали насекомых, превращая их в струю, стекающую на капот. Кровь подсохла и стягивала кожу на руке. Мягкие сиденья и беззаботный мотив песенок по радио создавал своеобразный уют. Не хотелось никакой скорой, никаких врачей, даже выходить из автомобиля было лень. Сон приближался. Мне хотелось забыть про алкоголь, агрессивных людей, но про кольцо я не мог забыть. Оно снова вернуло меня к жизни. Люди разбегаются, оставив после себя огромные дыры от снарядов, набитых чувствами. Еще вчера мне и в голову бы не пришли проклятые мысли, отвратительный голос: «Нет, друг, это не ты. Ты снова все потерял. Выпей еще глоток, жалкий неудачник». Хочется уснуть, всего лишь сон, очередной сон. Завтра новый день, ничего не произошло. Машина резко затормозила.

— Спасибо большое! Макс, выходим. — Я хотел что-то возразить, но они уже вышли.

— Куда мы приехали? — Сон был так близок.

— В скорую! — сказал Ян. — Только это, по ходу, обычная больница. Ладно, сейчас узнаем.

Мы прошли через ворота и поднялись по ступенькам, встав у дверей, ожидая ответа от кнопки вызова. Бело-синее здание, казалось, спало мертвым сном. Никто в стране не болел после шести вечера. Рядом с воротами стояла будка охранника, но и там выключен свет. Звонок, звонок, звонок.

— Вот же хрень. Никто не подходит, — Ян продолжал жать металлическую кнопку. Мне начинало действовать это на нервы.

— А чо мы тупим? Давайте вызовем сюда скорую, — сказала Даша. Она принялась искать телефон в сумке.

— Да к черту твою кнопку. Я сейчас там всех разбужу, — в голове была пустота, в руках прилив сил. Замах, точный удар прямо в цель. Два стекла выдали предсмертный крик и полетели на бетон, играя тревожную мелодию.

— Макс, ты полный идиот, — Даша оставила все попытки найти телефон.

— Что будем делать? Может, свалим отсюда, — сказав это, Ян посмотрел в сторону ворот.

— Я только за. Пора домой.

— Какой домой? Ян, посмотри на его руку, — Даша поднесла ладонь к лицу, будто увидела что-то противное.

— Да-а-а-а, мужик, ты скорее сам себя убьешь, чем это сделает кто-то другой.

Я опустил взгляд вниз и увидел небольшую лужу крови. Капля, за ней еще и еще. Вся кисть была в крови.

— Ох… Ну, есть и приятная новость, — я указал на включившийся свет в коридоре. Затем увидел охранника, людей в халатах. Их лица были сонными и испуганными, словно кто-то пришел их ограбить.

Несколько минут Даша объясняла им всю ситуацию, а мы с Яном отправились с медсестрой на перевязку. По пути медсестра рассказала нам, где находится скорая помощь, да о том, какой я невоспитанный человек, нарушающий режим сна больных. Она поработала над рукой, выдала несколько жалоб на начальство, два раза приятно улыбнулась, посмотрев мне в глаза, и отпустила на свободу, закрыв за нами дверь кабинета. По пути к выходу я думал о ее длинных темных волосах и тонких губах, за которыми спрятаны ровные зубы — идеальные актеры для улыбок и смеха.

Оперативная группа уже стояла на разбитых стеклах. Два человека в бронежилетах, в касках и с автоматами за плечом спокойно слушали разговор Даши с охранником. Людей стало еще больше, некоторые также были в белых халатах, другие в пижамах ожидали продолжения шоу. Мы с Яном и одним полицейским вышли на крыльцо, второй остался с Дашей и зрителями.

— Кто из вас разбил стекла? — голос его был уверенный и спокойный.

— Мой грех, — ответил я, поднимая правую руку.

— И зачем ты это сделал? — все так же спокойно говорил он. Руки он разместил на автомате, как на школьной парте во время урока. Широко расставив ноги, демонстрируя нам конструкцию Эйфелевой башни, он то и дело бегал взглядом от меня к Яну.

— Мне никто дверь не открывал.

— И поэтому надо бить окна?

— Приходится.

— Зачем? — Он начинал меня раздражать.

— Чтобы дверь открыли. Видишь? — я указал на встревоженных людей.

— Ну а зачем стекло разбивать? — он не слышал меня, на автомате повторяя одну фразу.

— А зачем ты носишь каску? — мой вопрос заставил его выйти из равновесия.

— В смысле? — в голосе появлялись чувства.

— Убери ты эту кастрюлю с головы.

— Молодой человек, разговаривайте… нормально.

— Как только ты уберешь тарелку с головы.

— Ты зачем разбил стекло? — ставки повышались, голос заряжался энергией.

— А ты зачем надел это ведро? Ответь же уже.

— Он под наркотиками? — пренебрежительно спросил он у Яна.

— Нет. Только алкоголь, — ответил дружище. — Его просто хорошо ударили, может, это…

— Ты когда стал экспертом в боевых искусствах? — Ян махнул на меня рукой, достал сигарету и отошел.

— Так что произошло? — он сделал шаг вперед.

— Сам не видишь? Разбили стекла, — я указал на осколки на полу. Достал сигарету и закурил.

— Ты самый умный? Мы тебя сейчас на пятнадцать суток посадим, вот там и будешь язвить.

— Мне нельзя, — спокойно ответил я.

— С чего бы это? — удивился он.

— Мне на работу послезавтра.

— Так, слушай сюда, пьяный урод, ты сейчас поедешь в отделение и уж там мы с тобой пообщаемся. Я люблю таких, как ты.

— Пьяных и беззащитных?

— Ну все!

Он схватил меня за толстовку и потянул к машине. Ян пытался что-то говорить, но это не помогло. У полицейского были крепкие руки. Я доверился ему и расслабился, но как только ноги перестали передвигаться, он прописал мне лоу кик в правую ногу. Несмотря на огромное количество алкоголя, первые секунды боль была жуткая, пламя сжигало правую икру. Дверь открылась — тело упало.

Вечеринка продолжалась без меня. Я никак не мог с этим смириться, попытки открыть дверь увенчались поражением. По рации велись деловые разговоры с постоянным шипением: «Двенадцатая группа, вы где? Шшшшшш… Сработала тревожная кнопка по адресу… шшшшш… Позвонили с кафе на… шшшшш… Девятая группа выезжает… шшшш…» Этот звук напоминал тупой напильник, сдирающий кору мозга. Так продолжаться не могло. Я усердно начал ломать дверную ручку, алкоголь подавлял все логические действия, поэтому дальше было окно. Несколько ударов заставили приятеля в каске открыть дверь.

— Ты меня достал! — Деревянные крепкие руки вцепились в толстовку, я услышал хруст ткани в области подмышек.

— Аккуратней, приятель. — Не успел я встать на ноги, как он ударил меня головой о багажник.

— Знаешь, сколько у меня таких умников было? — Правая сторона лица прилипла к холодному металлу.

— Эй, приятель, я же не виноват, что ты оказался самым тупым в группе.

Его руки обхватили мои ребра. Я уже знал, что дальше будут американские горки без страховочного крепления. Только бы упасть не на голову. Пара секунд и бросок через бедро с падением на левую часть туловища. Полицейский сработал оперативно: заломил руки, достал наручники и использовал их по назначению. Лицо было под прессом правой руки. Пыль с асфальта попала в рот. Плевок. Вдох еще одной порции грязи. Жуткая боль в голове с приправой из «вертолетов». Хотелось сбежать из этого тела, доставляющего одни неприятности. Руки ныли от залома, кисти от наручников, а тело от экипированной тушки на мне. «Вы что делаете? Как вы можете? Вы же правоохранительные органы!» — Даша кричала со сцены из восьми ступенек. Свет за ее спиной придавал ее силуэту важности и праведности, рядом с ней стоял Ян и второй полицейский с двумя автоматами.

— Ну что? Ты успокоился? — боец попытался держать голос под контролем, не выпуская агрессию наружу.

— Да я уже почти уснул, — сделав еще один плевок, ответил я.

— Ладно, кретин. Вставай.

— Только после вас.

Все сбежались к машине. Даша пыталась достучаться до бойца, рассказывая ему должностные обязанности. Ян вполголоса общался с его напарником, а я облокотился на дверь и вдыхал ночной воздух, пропитанный влагой, мягкий и свежий. Мысли прыгали с полки на полку, невозможно ухватиться за что-нибудь. Кто-то постоянно переключает каналы у меня в голове.

— Всё, поехали в отделение.

— Может быть, мы в скорую поедем? Ему к врачу надо! Посмотрите на него! — сказала Даша.

Ладно, поехали для начала в скорую, — устало произнес напарник.

— Запрыгивай, — скомандовал боец.

— Наручники.

— Не будешь буянить?

— Не переживай.

В скорой помощи оказался веселый врач. Он посмеялся над нашими приключениями, сделал снимок, вправил нос и попросил ждать у кабинета. На лакированных лавочках не было места. Откуда столько людей в столь поздний час — неизвестно. На одной из них сидела бабуля с хмельным мужиком. На вид ему было лет сорок. Худого телосложения, с трехдневной щетиной и сонными глазами. На правой руке — гипс, на левой — партаки. Бабуля колола его острым локтем, чтобы тот не впадал в гремучий сон.

— Еще один алкоголик! — сказала она, глядя на меня. — Такой молодой, а уже полиция привезла! Вот что тебе спокойно не живется? — презрительный взгляд разбудил все ее морщины на престарелом лице.

— На такси денег не было, — я прильнул спиной к стене и спустился вниз, как пожарный по трубе во время тревоги.

— Сколько же вас, молодых и пьяных. С самого детства ребята спиваются. — Это уже переходило в выступление.

— Сегодня, видимо, только я, — я развел руками, показывая на публику.

— Тьфу, противно на тебя смотреть.

— Это все по причине моего покалеченного носа. Вот встретились бы мы с вами вчера. Я бы вам уж понравился. Вчера был трезвый день.

— Да ну тебя. Лучше скажи, кто тебя так?

Наш разговор прервал врач, диагноз «перелом» его никак не смутил, он улыбался и продолжал радоваться жизни. Я смотрел на это двухметровое тело, конские зубы которого отражали лучи света с яркой лампы на отбеленном потолке, и удивлялся его радости жизни. Он похлопал меня по плечу, затем мы отправились к машине.

Мы ехали по пустым улицам, усыпанным светофорами и железными остановками. Я сидел посередине, Ян по правую сторону, оставив спутницу по левую руку. Радио никто не включил, полная тишина, утомляющая тишина.

— А это все надолго? — протянув голову между передних сидений, спросил я.

— Ну, приятель, этого мы тебе сказать не можем.

— Слушай, я знаю одного капитана, он все решит.

— У всех кто-то есть, приятель, — отвечал мне полицейский за рулем. Он мне нравился. Спокойный и тихий. Совсем не схож с бойцом.

— Я вам серьезно говорю.

— И что за капитан? — спросил боец.

— Капитан… — в голове все смешалось. — Капитан Америка. — Они засмеялись, но я не сразу понял почему.

— Ну ты и шутник, приятель, — после этих слов водителя до меня дошло.

— Это все тяжелый день, — произнес я, — это все тяжелый день.

Меня оставили стоять у дежурного окна, а все остальные вышли на улицу для переговоров. За окном сидел хряк с короткими светлыми волосами, усыпанными на квадратной голове, выглаженной голубой рубашке, сдавливающей массивную шею с тремя морщинами от складок, и тупым взглядом в экран монитора. Он спокойно попивал чай из бежевой кружки, на ней было несколько черных колец от предыдущих заварок. Я ходил по кругу, высматривая что-то интересное, на чем можно было бы остановить взгляд. Голос из камеры выдал несколько позывных.

— Парень, дружище, парень. — Я сначала не понял, кто это и откуда. Показалось лицо за решеткой.

— О, привет, — ноги поплелись к камере.

— Послушай, я здесь оказался случайно. Мне надо выйти, — огромные стеклянные глаза смотрели сквозь меня. — Скажи им, скажи им, что мне надо выйти.

— Мужик, я тут ничего не решаю, — я развел руками в знак беспомощности.

— Я тут случайно! Слышишь, — он ударил по решетке, — у меня жена рожает! Ты понимаешь?! Мне нельзя тут быть!

— Я понимаю, только помочь ничем не могу. Скоро я к тебе присоединюсь, займи лучше мне место.

— Мне надо выйти! Ты должен им сказать, — голубые глаза побежали по комнате, он вцепился в решетку и продолжал что-то говорить. Меня окликнул дежурный.

— Эй, парень, стой здесь и никуда не ходи! — рявкнул он.

— Как скажете.

Телефон завибрировал, смс: «Саша с Кириллом поехали в банкомат снимать деньги, скоро мы тебя вытащим». Сообщение от Яна меня немного подбодрило, пора было заканчивать этот бардак.

— Так, значит, тебя побили на озере, а потом ты разбил стекло в больнице. Так, так, — дежурный разговаривал сам с собой, не поднимая глаз.

— Если кратко, то вы попали именно в цель, — как можно ближе к окну произнес я.

— А на борьбу или бокс ходить не пробовал, чтобы сдачи научиться давать, а не стекла крушить в больницах? — он улыбнулся экрану.

— А со стула встать не пробовал и побегать? А то скоро ворот рубашки задушит, — я выплюнул эти слова, ни капли не задумываясь.

Через полчаса меня попросили сдать шнурки, кошелек и прочую мелочь. Камера была готова принять нового жителя. Единственное, что разрешили сделать, — это покурить. На улице за калиткой стояли ребята, но напарник бойца сказал, что мне нельзя туда подходить. Он одолжил мне сигарету и зажигалку, а затем разрешил и перекинуться парой слов с друзьями.

— Макс, ты чо там наделал? Мы договорились на пятерку. Саша с Кириллом уже сняли деньги и ехали сюда на такси. — Ян стоял ближе всех к калитке.

— Да, Макс, мы уже сняли деньги. Может, они все-таки согласятся? — сказала Саша.

— Давайте еще раз попробуем, — воодушевленно сказал Кирилл.

— Ребят! Забейте! Все нормально, я все равно сейчас буду спать. Спасибо вам большое. Не переживайте, там уже ничего не произойдет! Мне надо идти, до завтра.

— Набери, как что узнаешь, — крикнул Ян вдогонку.

— Договорились.

Я подошел к двери, делая последнюю тягу. Окурок полетел в урну. Несколько вдохов полуночного воздуха, пару секунд тишины — все, что нужно.

— Пора идти, — с непонятной мне нотой грусти и неловкости произнес полицейский.

— Домой бы сейчас, в кровать, — поднимаясь по ступенькам, сказал я.

— Не переживай. Поспишь сейчас, а в обед придет участковый и отпустит тебя. Сон тебе сейчас не повредит.

Он провел меня до камеры, а после того, как я расшнуровал обувь, — он исчез. Мне стало тоскливо, что последнее знакомое лицо сбежало. Камера открылась, мрак внутри не внушал доверия, но обратного пути не было.

В камере со мной находился только один человек. Свободная футболка, спортивные брюки, шлепанцы на босу ногу, трясущиеся худые руки и огромные помутневшие глаза — таким был мой сосед. Я ничего не сказал ему, лег на деревянную лавку в надежде немного подремать, вот только нервное постукивание пальцев о дерево не давало мне уйти в себя.

— Мужик, ты можешь перестать посылать сигналы в космос? — казалось, что стены играют в настольный теннис моим голосом.

— Что? — ответил он. — Я тут уже целую вечность. Когда они меня отпустят? — резкий сухой голос поднялся к потолку.

— Да что с вами такое, — сказал я себе под нос. — Пожалуйста, не стучи по дереву. Мне нужен сон.

— Как скажешь, друг. Но ты скажи, когда меня отпустят?

— Кто знает, кто знает.

Изумрудный потолок не уходил во мрак благодаря одной тусклой лампочке. Вот появился один круг света, затем второй, правда, не такой яркий, а дальше еще и еще. Правда света не хватит на все круги. Глаза закрывались, а сон не хотел приходить. Все сейчас возвращаются домой немного выпившие, уставшие, с эмоциями после очередного спектакля, сыгранного мной. Они могут испытывать разные чувства, но я знаю, что будет потом. Снова фразы про алкоголь, взросление, взяться за ум, усердней работать. Неизменчивая цикличность в словах друзей. Неизменчивое восприятие мира, где есть правила и некие стандарты. Как же это надоело. Вечные споры и непонимания. Необдуманное нравоучение ближнего своего. Наши слова перестали быть плодами, они превратились в назойливых мух. Мы не думаем, прежде чем сказать, не обогащаем слова и мысли, не развиваем мышление. Нам подавай готовый продукт. Кто-то где-то услышал, кому-то сказал, упрекнул, попрекнул, вычитал — так работает ход идей в голове. Все любят копаться внутри других душ. Их огромные лопаты рубят человека на куски. Только ради чего? Ради насмешки? Унижения? Чувства собственного величия? В наши дни не существует индивидуальности, лишь подражание.

Затылок начинал болеть от жесткой поверхности. Я повернулся на левый бок, использовал две руки как подушку и уткнулся в стенку. Желтые тусклые лучи падали на зеленую краску, где я увидел надпись, сделанную черным маркером. Достав телефон, включив фонарик, я обнаружил небольшое стихотворение:

Если ты лежишь здесь, мой измученный друг,

Не печалься, не грусти, отгони этих сук.

Твоя жизнь лишь твоя, остальное неважно.

Все подохнут за алчность, продадут за бумажку.

Ну а нам еще пить да гулять, как скотам.

По утрам, чтобы стыдно, а при смерти х** там!

Уличная поэзия, не размещенная на белоснежной и толстой бумаге. Люди перенасытятся и умрут в своих копиях копий. Хотя какая разница? Если все, что мы можем, — это оставить след в обезьяннике подмосковного УВД.

Утром я проснулся от жуткой головной боли и тошноты. Тысячи муравьев создавали гнезда, пожирая голову. Нельзя двигаться, иначе весь алкоголь останется на цементном полу, в этой закрытой будке, где валяется обезвоженное тело. Хотелось пить, блевать, спать, жрать, купаться, выпрыгнуть из головы и застрелиться. Так начинается трезвое утро.

Спустя тридцать минут мне удалось перевалиться на правый бок, теплые слюни предвещали начало беды. Два смачных плевка, глубокий вдох, затем еще и еще. Можно было попробовать присесть. Я словно официант с подносом десятка коктейлей «Б-52», которому надо дойти до столика и не смешать ингредиенты. Смертельно опасный номер, но мне удалось. Плевок, выдох, холодная стена и желание выпить воды — все, что крутилось в голове.

— Эй, друг, у тебя есть чО? — заикаясь, произнес сосед.

— Нет, приятель, с этими вопросами не ко мне. — Его трясло, как первые стиральные машины в ванной комнате.

— Я уже тут целую вечность, вечнооость, — иссохшие руки растирали плечи. Он смотрел под себя, не подняв головы.

— Всякое бывает, — мне становилось хуже, после произнесенного слова меня все больше тошнило.

— У меня дома жена, дочь. Праздник же, — его манера общения напоминала мои первые попытки тронуться с места на машине. — День победы — сцепление, газ, тормоз, газ, тормоз, заглох. — Вот зачем я здесь? Кому я нахрен нужен. Отвалите от меня. В городе столько криминала. Они за мелочь забирают. Денег надо было. Не оказалось с собой.

— Всякое бывает. — Его голос превратился в любительскую игру на скрипке, терзающую полуживую голову.

Через пару часов дежурный открыл дверь, и сосед сбежал от меня, не сказав ни слова. Мне удалось раздобыть бутылку воды, набранную из-под крана в туалете. Пять глотков осушили бутылку наполовину, оставив отвратительный привкус хлорки. Я придвинулся к решетке в надежде хоть как-то избавиться от боли в глазах. Яркий весенний свет расстелился на замызганном линолеуме прямо перед решеткой. Грязные окна мешали насладиться красками солнца, напоминая, где я и кто я.

Часы на телефоне показывали начало первого. Оставалось примерно два часа до прихода участкового, отвечающего за район больницы. Я договорился с Яном, чтобы он заехал ко мне домой, забрал паспорт и доставил его в пункт назначения. Кинув телефон в карман, отключив звук и вибрацию — никаких разговоров, я прилег на любимую кровать, прихватив подушку в виде бутылки.

Стены создавали некий гул. Никого рядом, только они, безразличные и отстраненные. Разговаривают между собой, не давая мне уснуть. На потолке появились первые кадры фильма «Обманутые души». В главных ролях: Лиза и близкие люди. Мне досталась роль антагониста, где я вирус, заражающий их на пути к счастливой жизни. Сколько криков, слез и волнения может принести один человек в чью-то жизнь. Иногда мне хотелось бы, чтобы они никогда не встречались со мной, не были мне родственниками, друзьями, а стали бы знакомыми, где я всего лишь скорый поезд на их маленькой станции. Где главная фраза: «Поезд проследует без остановки». Им не повезло со мной, но зато мне повезло с ними, и, пока они есть, я обязан хоть немного держать жизнь под контролем.

Лиза выходит замуж — это то, что я когда-то мог остановить, но не остановил. Теперь настала пора смириться и искренне радоваться за человека. В голове звучит ее голос: «Мы испортили хорошую дружбу плохими отношениями». Я за все это время так и не нашел слова, чтобы понять «почему», а она уместила это в одном простеньком предложении. Волшебство в дружбе, в отношениях — труд. Мы наслаждались друг другом. Я любил себя с ней, да и она любила меня, забывая про себя. На моей руке кровь, на ее — кольцо.

Время, время, время. Так медленно секунды никогда не шли. Где же тот удивительный и долгожданный щелчок металлической двери? В отходниках самое тяжелое — это тоска и самопожирание. Никогда не любил оставаться в такие моменты один. Боль и тошнота уходит на второй план, приготовив блюдо из остатков души и памяти.

Щелчок! Белый свет и участковый по форме — обрадовали меня, как ребенка, ожидающего Деда Мороза на Новый год. Я наконец-то вышел из полумрака на свет и сразу же зашел в маленькую комнату, где стоял сейф, стол и два стула. Ян привез паспорт, и мы начали заполнять бумаги.

— Веселая у тебя ночка оказалась, — выдал он, услышав мою историю.

— Определенно веселая! — ответил я.

— Мы сейчас выпишем штраф за хулиганку, можешь оплатить его в любом отделении банка, — он оказался приятным полицейским.

— Без проблем. Завтра оплачу, — голова немного кружилась, я присел.

— Слушай, набери в больницу или зайди к ним. Решите вопрос со стеклом. Зачем тебе заявление и суд, — он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Будет сделано.

— Заявление на врагов будешь писать?

— Нет, спасибо.

— Мы можем их найти.

— Нет, это ни к чему.

— Как знаешь.

Мы заполнили все данные, обменялись крепким рукопожатием и попрощались. «Есть же все-таки в силовых структурах хорошие люди», — подумал я, выйдя на волю.

Свежий теплый воздух наполнил легкие. Лучи солнца резали глаза, но я был рад этому, наверное, впервые я радовался солнцу и этому дню. Ян стоял за ограждением со стаканом колы и пакетом еды. Он улыбался и смотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Ну что? Откинулся? Давай сюда.

— Пошел ты! — ответил я, спрыгнув со ступенек.

— Мы думали, тебя уже на пятнадцать суток посадят.

— Не сегодня, друг, не сегодня.

Мы отправились к машине, где я зашнуровал обувь, вытер руки влажными салфетками и закинул в себя пару гамбургеров с картошкой фри, запивая это все колой. Тошнота не прошла, просто голод возобладал. Перекусив, взял у Яна несколько сигарет, выкурил одну, от которой рвотные позывы стали еще сильнее, я собрался идти домой.

— Поехали, закину тебя домой да по делам поеду, — Ян завел машину.

— Нет, я пройдусь пешком.

— Ты посмотри на себя. Выглядишь как бомж. — Я окинул себя взглядом. Потрепанные испачканные вещи, да еще и пятна крови не придавали уверенности, но я хотел пройтись.

— Какой уж есть. Спасибо, Ян, правда, созвонимся вечером.

— Как знаешь, как знаешь.

— Даше привет передавай.

— Хорошо.

Новый день — хороший день. Я поплелся домой. Проходя рядом с парковкой торгового центра, я увидел патрульную машину. Полицейские внимательно смотрели на меня, но ничего не сказали, когда я прошел мимо них. До дома оставалась пара километров, в кармане оставалось две сигареты, а для поиска себя еще целая жизнь.