Апрель. День первый

«…Хочешь сказать: бога нет, мир иллюзия и неважно, что

Мы здесь творим…?»

«Три билборда на границе Эббинга, Миссури»

Апрель. День первый.

Глава первая.

Сверху расстояние от площадки до воды, лениво колыхающейся в чаше бассейна казалось гораздо более серьезным, чем подобное выглядело со всех иных вышек, с которых мне когда-либо приходилось прыгать. Зря я на неё полез. «Выступил, герой? Хлестанулся перед девочками?» Прыгать с такой неожиданно солидной высоты мне что-то совсем расхотелось. Да, что там — было откровенно страшно. Но «заднюю включать» — было совсем уж стремно. Так что — придется исполнять!

Улыбнувшись резиново и небрежно помахав рукой стоящим внизу, я шагнул вперед…

И резко вынырнул из густо пахнущего хлоркой и облицованного зеленовато — голубой плиткой, сна…

Пробуждение, вполне ожидаемо и уже буднично и даже привычно — было невеселым.

О-хо-хох, как же тяжко-то! Вот прямо сейчас — сдохну! Пить! Во рту адская сухость, перемешанная с ржавым железом и спекшейся кровью. По вискам, как по наковальне, ритмично и больно долбят тяжелые чугунные молотки. Противно до тошноты кружится голова и окружающий мир. Еле слышно что-то бубнит о своём, о девичьем — не выключенная перед тем, как меня вырубило, плазма.

Приподнявшись на локтях, не глядя шарю рукой по полу около дивана в поисках воды. Есть! Жадно присасываюсь к теплой и тоже отдающей металлическим привкусом минералке. У-уфф! Гортань оживает и липкий язык, наконец-то отклеивается от шершавого как крупная наждачная бумага, нёба. Между тем, болезненный стук в голове переходит в стадию изнуряющего колокольного звона, забивающего уши ватой. Ну, точно сдохну! Если не подлечусь. Необходимо доползти до кухни — там должно быть лекарство. По-старчески покряхтывая, осторожно встаю на слабые подрагивающие ножонки и аккуратно, почти по стеночке перемещаю еле живое тело на кухню. Есть! Впрочем, как и ожидалось. Это просто фобия, навязчивый страх запойного организма — очнуться и не найти опохмелки. Подобный трэш, на самом деле стал бы кошмаром для подорванной почти трёхмесячным запоем психики. Но слава богу и моей запасливости: всё на месте — едва початая бутылка водки на усеянном мусором и грязными тарелками столе, верно ждёт своего владельца и повелителя. Хотя, в свете плотности нашего с алкоголем взаимодействия и взаимного погружения в последние три месяца — кто из нас, кем повелевает, достаточно непростой вопрос. Можно и поспорить.

Тряской неверной ручонкой наливаю сразу половину чайной чашки — иной чистой емкости в пределах видимости не обнаружено.

В-вух…! Сугубо на морально — волевых, протолкнул теплую вонючую жидкость в себя, болезного. Торопливо запиваю — утрамбовываю противную водку, холодным вчерашним кофеем. С трудом, но проглотилось. Провалилась — таки, проклятая! У-уф! Сейчас отпустить немного должно. Включаю электрочайник и уже чуть бодрее передислоцируюсь в туалет, выполняющий по совместительству и функции курительной комнаты. Сделав пару тройку затяжек, вновь добираюсь до кухни и повторяю операцию по спасению организма от абстинентного синдрома. Вторая доза внедряется в него ещё тяжелее и неохотнее чем первая. Челюсти сводит, мышцы передергивает судорожный спазм. Но всё же коварный гадкий алкоголь и непреклонная воля — побеждают тело и разум. Выпиваю негорячий некрепкий и зело противный растворимый кофе, щедро замешанный с сахаром, и вновь иду курить. Гоню подальше абсолютно любые мысли и бездумно наблюдаю за струйками сизого дыма, неторопливо стремящимися к вентиляционному отверстию. Прислушиваюсь к ощущениям. Ну, так-то повеселее будет. однако! Это обманчивое ощущение облегчения правда ненадолго, как показывает обширная практика, но после третьей дозы и пары выпитых сырых яиц сверху, у меня появится достаточно времени и сил, чтобы добраться до торгового павильона неподалеку…

— А, вообще, Егорушка, не пора ли завязывать? Попил уже «от вольного» и даже более чем. По уже сформировавшейся за время проведенное в «космосе» привычке, беседую сам с собой. Естественно не в голос.

— Да, так-то, давно пора!

— Ну и? Что мешает?

— Да ладно, завязывать — так завязывать! Только чересчур резко — нельзя. Опасно с такого загула совсем на сухую соскакивать. Знающие люди говорят: надо градус постепенно понижать. А то можно и с белочкой познакомиться. А это страшная зверюга.

— И что там старики бают? Как от сего чудища лютого уберечься?

— Возьму бутылку водки, чтобы сегодня уже не смешивать, ну а на завтра вина. Попью винишка пару дней, да и на пиво пересяду, а там и выйду из этого крутого пике, чтоб его.

— Ну — ну! Давай, брат, хоть так — а то край уже!

— Да понял, сам чую! — вот и поговорили с умным человеком.

За этими разговорами, принимаю еще порцию «лекарства» и завтракаю. Хотя к завтраку этот приём пищи можно отнести лишь достаточно условно и то, с очень крутого бодуна. На часах половина одиннадцатого вечера. Ну, вот как-то так — я последнее время и живу. Суточный ритм неравномерный сбившийся и рваный. От пробуждения до состояния: «в ноль»…

Нет, я не алкоголик по-жизни, вообще-то. Хотя в свете последних недель это спорный вопрос, конечно. Просто, три месяца назад моя жизнь, как говорится в расхожей фразе: «рухнула под откос». Стремительно и бесповоротно. Вжух и всё! Одномоментно! Накрылось дело, ушла женщина и вдобавок ко всему — образовались огромные долги. Чтобы было понятнее: свой бизнес я создавал, выстраивал — выстрадывал и доводил до ума восемь лет. Из моих тридцати шести. А свою женщину я по-настоящему любил — в чём твердо убедился за пять проведенных вместе лет и туеву хучу пережитых на двоих, бед и радостей. Теперь моим бизнесом рулит какой-то родственник главы районной администрации, на пару с сыном большезвездного мусора, того же района. Женщина, скорее всего, тоже на дороге не валяется. Кто-нибудь, ею да рулит. Как-то так. Жизнь — отымела смысл. Банальная, в общем-то, для нашего времени и географических координат история. Как неоригинален и мой способ бегства от реальности, не правда ли? Что за бизнес? Уже не суть важно. Теперь он не мой. Ссуччары! Нет, совсем не хочу об этом сейчас. Не готов пока. Хорошо, хоть недвига не на меня оформлена — на сестру, живущую в Европе, а то бы и без жилья остался. Но эта вот квартира — это всё, что осталось в активе, не считая здоровья и относительно небольшой суммы денег, укрытой от приставов. Вот их я активно и уничтожал в последнее время. Невеликие, оставшиеся деньги и здоровье, которого, судя по тому, что я ещё не сдох от синьки, у меня похоже — просто немеряно!

Ладно, пора в лабаз собираться. Уже одиннадцать? Ну и что? Мне там точно не откажут в продаже огненной воды — я им за последнее время, выручку, как две бригады грузчиков делаю ежедневно.

…Что за дела? Электроосвещение, как всегда при ночном неожиданном отключении — на миг испугав, вырубилось. И не только у меня — в темном окне, геометрически строгие контуры соседних домов, тоже не излучали ни единого лучика света. Авария где-то у энергетиков, что-ли? Да и хрен с ними — а мне идти надо. Пока опять не заплохело… Решено: сегодня еще пью водку, а с завтрашнего дня — ничего тяжелее вина. Кстати, надо взять побольше: на пару дней сразу и пожрать чего-нибудь, легенького и для желудка необременительного. Время — выходить из невесомости. Пора к земной жизни уже, из этого космоса возвращаться, что-то решать, как-то дальше существовать. Пора. Не подыхать же от синьки в самом деле?

Что за чёрт? Ко всему — ещё и мобила разрядилась, что-ли? Я присел на корточки, нащупывая шнурки кроссовок. По голове, словно спресованным воздухом откуда-то прилетело — не сказать, что больно, но тяжеленько. По глазам хлестнуло непроглядной теменью, а следом вспышкой яркого ослепляющего света. От мощного толчка, я опрокинулся на спину. Хорошо, что сидел, иначе грохнулся бы всей своей нехрупкой массой с высоты ста восьмидесяти двух сантиметров — что вполне могло бы привести к печальным для здоровья последствиям.

… Это еще, что за хрень — в господа бога душу мать?

Перед глазами, перекрывая окружающие сумерки, внезапно появилось светлое табло, с текстом:

«Экстренный Совет творцов и наблюдателей, рассмотрев и обсудив, положение дел на вашей планете, уровень развития расы, под самоназванием человечество, его цивилизационные достижения, упущенные возможности развития, нереализованный потенциал и состояние, в котором, на данный момент, находится ваша раса, принял решение: поскольку общий вектор развития человечества выбран неправильно, возможный потенциал неиспользован, контрольные точки, пройденные в развитии, не позволяют, вернуть вашу расу на путь, ведущий к прогрессу при сохранении прежнего уклада жизни людей и физических законов, действовавших доныне, то, начиная с этого момента, условия существования вашей расы, изменяются. Мы вынуждены вмешаться, ибо, без нашего вмешательства — человеческая раса подвергнет себя самоуничтожению, одновременно уничтожив, саму возможность существования аналогичных форм жизни на планете, в самое ближайшее время. Чтобы исключить это, совет принял решение:

— ограничить человеческую расу, во владении и использовании различными видами оружия, оставив лишь, возможность использования, контактного оружия ближнего боя, исключающего возможность, нанесения массового дистанционного поражающего воздействия. (Также, допустима возможность использовать, стрелковое, дистанционно применяемое оружие, выстрел из которого, производится исключительно за счёт физической силы применяющего.)

— полностью исключить, возможность применения человечеством, ряда технологий и работающих на их основе механизмов (перечень технологий прилагается в приложении № 1.), отрицательно влияющих, на общее состояние экосистемы планеты данного типа.

— исключить возможность, как летального исхода, для человеческих особей, так и нелетального воздействия на организм, в результате эпидемий и болезней, как местного, так и внеземного происхождения. Для достижения этого: совместить первичную эволюцию физического и ментального тела каждого индивида — с трансформацией, отвечающей целям, оглашенным в данном пункте….»

…Что за бредятина?! Похоже, я доигрался! До чертей допился! Что делать- то? Прощай, разум?

Мне стало страшно. Действительно, страшно! По-взрослому… Я сошел с ума? «Внутренний взгляд» панически метался по строкам горящего в голове экрана. Практически не воспринимая смысла прочитанного.

«…Отныне, каждый человеческий индивид — находится в равных условиях с остальными… разница между особями частично нивелируется, в результате первичной эволюции в комплексе с необходимой трансформацией… это единственный и последний шанс для вашей расы… возможность доказать своё право на существование… отстоять его в битве с представителями иных близких по физическим параметрам цивилизаций….Добро пожаловать в новую эру развития человечества!»

…Хватит! Не хочу! Изыди! Да, исчезни уже, нна!

Так же внезапно, как и появился, экран погас…

… Я сидел, привалившись спиной к входной двери, вытянув так и необутые ноги. У-ух! Кажись, попустило! Завязываю — однозначно! Что же это такое со мной было? Всё таки — «белка»? Первый звонок алкогольного безумия? Всё, Егорка, баста! Никакого крепкого алкоголя, зайчик! Пару-тройку дней на винишке, потом пивка и то исключительно, чтобы сердчишко не встало, да и хорош уже бухать. Всё-всё-всё: ухожу в глухую завязку! Кстати, даже похмелье от испуга, наверное, спряталось куда-то в дальний потаенный уголок организма… Ладно, вставай и пошли. Сейчас ушло — потом вернется, никуда не денется. Столько пить!

Вытер рукавом холодный пот, обильно проступивший на лбу. Да, эко меня вштырило — не по-детски. У-ух, передернуло плечи в насквозь сырой футболке, под курткой. Привычно, как всегда перед выходом, похлопал по карманам, проверяя на месте ли деньги, ключи и стальная телескопическая дубинка. Да, в тёмное время суток — на променад, только с ней. Приятель когда-то подогнал. А что вы хотите — жизненный опыт и здравый смысл! Отрочество и юность прошли на шпанистой рабочей окраине сибирского промышленного города — миллионника. Там — без пера и за газетой не спускались. Да и в зрелом возрасте прецеденты разные случались, знаете ли. И парочку гоп — стопов мне, в своё время, пережить довелось. И конкуренты, было дело, как-то раз решили отправить меня отдохнуть на больничную койку, а может и куда поглубже. К счастью тогда всё обходилось без особенных проблем для целостности моего организма. И возможно, именно благодаря, не самой бесполезной привычке — иметь «туза в рукаве». Как там авторитетно говорил старый добрый Аль — Капоне? «Доброе слово и пистолет действуют гораздо более убедительно, чем просто доброе слово!» У нас, конечно, не Чикаго, но береженого — бог бережет. Не самая вредная привычка, в общем, я считаю.

 

День первый. Глава вторая

Глава вторая.

Без малейшего искусственного освещения — безветреная и приятно прохладная апрельская звёздная ночь, была не очень удобна для передвижения, но очаровательна и вполне подходяща для отвлеченных размышлений и миросозерцания. Да и бес с ней, с грязью — зато как тихо-то вокруг! Словно и не в городе, а в поле чистом.

Только еле улавливаемый ветерок, редкими легкими порывами и свет луны! Свежий и относительно чистый весенний воздух успокоил мои мысли и окончательно рассеял недавние страхи. Почти окончательно…

Где-то вдалеке грызлись собаки. Судя по жалобному визгу и злобному рычанию — не по-детски люто сцепились. Весна! Хорошо! Сейчас прогуляюсь, развеюсь, винца где-нибудь на лавочке попью. Может даже с барышней какой-нибудь, тоже не очень спешащей в духоту и одиночество квартиры. Нет, я конечно сегодня явно не герой эротического романа, но так, просто и легкомысленно почирикать с какой нибудь симпатичной дамой, и на перспективу задел забить, очень неплохо было бы. Кстати, время детское, хоть и темень непроглядная, а влюбленных не наблюдается, как ни странно. И погода неплохая — самое оно, для романтических прогулок под луной. Было бы с кем, я бы тоже сейчас побродил до рассвета. С долгими поцелуями и прикосновениями от которых колени в дрожь бросает, Ага, с моим многодневным выхлопом, сегодня самое удачное время для поцелуев. Просто идеальный момент. Ладно, не бурчи, Егорий — всё будет в елочку. Завяжу бухать и начну осматриваться. Глядишь, жизнь тропу и укажет. Всякое ведь бывало — и это тоже пройдет. Что-нибудь, да подвернется.

Павильон, как и ожидалось, в связи с отсутствием света был закрыт. Я обошел его с тыльной стороны и негромко постучал в служебную дверь. Подождал и постучал ещё, поувереннее и погромче. Тишина. Странно. Приложив ухо к прохладной жести, вслушался в безмолвие за дверью… Ни-че-го. Может, продавщица бойфренда вызвала, чтобы одной во тьме не куковать — и они там сейчас половым непотребствам и утехам предаются? Вполне рабочая версия, но в связи с этим у меня неизбежно возникает извечный вопрос русского человека: «Что делать?» А какие тут варианты? Самый оптимальный — двигать в официальный ночник — алкашку, в соседний микрорайон. Что ж видимо так и придется поступить. Бойтесь ваших желаний — они имеют свойство сбываться! Хотел побродить — вот и накаркал. Я на всякий случай еще постучал в дверь, увы всё с тем-же нулевым результатом и коротко вздохнув, решительно двинул в сторону намеченной цели.

Апрель для наших широт выдался теплее чем обычно — небольших сморщенных кучек ноздреватого грязного снега оставалось сравнительно немного, и асфальтированные дорожки оказались относительно чистыми от грязи. Зато вдоль них, во всём весеннем великолепии, пооттаивало всё, щедро выброшенное в снег за зиму: от пустых бутылок с поблекшими этикетками и размокших сигаретных пачек, до замороженного собачьего дерьма в ассортименте. Ежегодная, привычная весенняя романтика российского мегаполиса. Ничего — через пару недель обьявят ежегодный-же, субботник, на участие в котором предсказуемо припрягут бюджетников, школьников и пенсов — активистов, и пусть ненадолго, но в городе станет, немного поприличней. Зато воздух-то, какой! Весна! В ноздри сладко шибало сырой прелью прошлогодней листвы и пряной горечью чуть оттаявшей земли. Легкий ветерок абсолютно не напрягал. Наоборот, бодро разгонял — рассеивал похмельную беспросветную и безнадежную муть, осевшую глубоко внутри. Я с наслаждением дышал полной грудью и пока даже решил подождать с очередной сигаретой. Эх, лепота! Пора очухиваться, брат — вставать и начинать лепить жизнь сызнова. Ну, в первый раз, что-ли, Егорка? Тебе ж не привыкать — встанешь! Какие наши годы! А за битого — двух небитых дают. А может всё ж таки, к сестрице — в Марсель? А кому я там интересен? А здесь? Теперь я и здесь — непонятно кто. Ладно — думать будем. Может чего и придумается. Хотя это и маловероятно. Не те времена давно. Сейчас чтобы на ноги крепко встать — надобно около системы плотно подвизаться. Или — как минимум, глубоко подментованным быть. Что опять-таки, совершенно не гарантирует того, что как только твое дело выйдет в плюс и начнет приносить твердый доход, оно по-прежнему останется твоим. Нет — все же валить надо! Однозначно, окончательно и бесповоротно. Ладно — «я подумаю об этом завтра». Для начала необходимо мозг от сивушных масел хорошенько прочистить.

Добравшись до крайних девятиэтажек квартала, недолго поразмыслил и выбрал дальнейший путь через незастроенную, кое-где заросшую деревьями, пустошь, разделяющую два микрорайона. В народе сей пустырь именовался: «Пьяной рощей» и был излюбленным местом собачников, бегунов — ЗОЖников и веселых компаний жаждуших шашлыков бухла и разгуляя, вне пределов и рамок. Да, забыл упомянуть ещё молодняк, не имеющий места для спаривания. Хотя это явление проявлялось всё больше сезонно. В общем-то, погода уже сейчас вполне подходила для незатейливого, но яростного и страстного молодежного секса, хотя и не думаю, что в данный момент «Пьяная роща» кишмя-кишит жаждущими уединения парочками. Годами натоптанные тропы еще не просохли и шлепать по раскисшей грязи в глубь пустыря, чтобы потрахаться? Хотя кого и когда это останавливало: в юности или в угаре пьяной страсти?

… Что за дела? Я остановился, прислушиваясь и пытаясь определить, откуда порыв ветра принес этот испуганный женский крик и какое-то невнятное: не то рычание, не то скулёж… О, кажется, понял! Определив примерное направление — двинулся на звуки. Не шибко хотелось ввязываться в чужие непонятки, особенно в моём нынешнем физическом состоянии, но и пройти мимо, сделав лицо полукедом, я не мог. Вот такой вот я дуралей, наверное. Но уж, что выросло — то выросло, как говорится. На ходу достал дубинку и для пробы, резким движением руки, раскрыл её. Так, на всякий случай. Вроде всё норм. Угу и до места, похоже совсем уже недалеко. Давай помалу, Егорий. Не спеша. А то успеешь!

Ну и что тут у нас? Твою же маму двоюродную! «Приплыли — танцуем девочки!» Не скучно здесь, однако. А вписываться — надо!

…Немаленькая стая в край охреневших уличных псин, голов на восемь, загнала какую-то дамочку на дерево, и колготилась под ним, взбалмошно суетясь и взрыкивая. Причем все особи были, как специально отобраны в собачьем военкомате: одна к одной, достаточно крупные для дворовых собак экземпляры. Все до единой. Нетипично. Обычно стаи бродячих псов разношерстны и разнородны: есть более крепкие и рослые — вожаки и «торпеды», но и шакалистых хилых доходяг в любой стае хватает. А тут: прямо собачий спецназ какой-то в карусели вокруг дерева кружится. Если не разбегутся, то одной дубинкой тут не обойтись, похоже.

Я огляделся вокруг в поисках какого-нибудь дополнительного оружия. Бесполезняк — чего в этой темноте разглядишь? Что ж, да здравствуют алкогольные неврозы — или как там называется запойная боязнь, остаться без глотка живительной влаги. Я достал из внутреннего кармана, прихваченную из дома бутылку и, выдохнув, влил в себя остатки водки… У-уф, сука — противная какая, б-рр. Кое-как переморщившись, выдохнул и резко саданул дубинкой по стеклу. «Розочка» против собак, конечно — не бог весть что, но всё же не в пример эффективнее голой руки.

Стая среагировала на звук разбитого стекла, как по-команде развернув морды в мою сторону.

— Ну, что, с-суки, стр-р-рах потер-ряли, — на пределе возможной ярости в голосе «Джигурдой» зарычал я, в надежде криком шугануть оборзевшую собачью кодлу. Одновременно «включая внутреннего хищника» и заводя себя перед возможной дракой.

К моему удивлению, ни одна особь: не-то что не побежала, но даже ни на миг единый, не поджала хвост на основных вековечных псиных инстинктах, что было уж совсем совершенно нетипично. Но на анализ странностей собачьего поведения — времени уже не осталось.

Понеслось! Лишь мелькнуло по самому краю шальное: «Бля, да они все бешенные тут, что-ли?!»…

И началось, замелькало, завертелось стремительное и рваное слайд-шоу, как всегда у меня, при любом крутом замесе. Н-на, с-суч-чара! А это тебе, тварь! Не любишь?! Ох, какая шустрая! Получи! Ай, бля — больно! А не прокусила, куртку-то! Но, больно! Главное — за спину не дать зайти! Кинется в ноги и всё! Оппа! Вот эти чудные кустики мне тылы и прикроют! Х-хэк: рык сменяется жалобным пронзительным визгом, после того, как я глубоко вспарываю розочкой не толстую шкуру брюха кинувшейся прямо на грудь, твари. А ведь чуть не опрокинула. Тогда бы — всё! Что происходит-то? Прямо озверели, шавки помойные! Я кричу и рычу что-то звероподобное в надежде всё-таки обратить их в бегство. Бесполезно… Ошалевшие псины бьются, как эсэсовцы у стен рейхстага! Кусты за моей спиной здорово спасают: собаки мешают друг другу и не могут кинуться разом! Н-на! Хруст собачьего черепа под сталью ощущается даже рукой сжимающей дубинку… Страх и боль от периодически проходящих укусов, разьяряют и бросают меня в холодное обжигающее бешенство! А, мля! Держи, ссука! Нна! А тебе — прямо в нос! Ух — чуть яйца не оторвала — благо, успел свернуть корпус! Ляжка горит. Нна! И ты! Выхвати!

… Всё? А ну, стоять — куд-да, тварь!

На нерассеявшейся ярости без жалости добиваю пытающуюся отползти на одних передних лапах псину, дубинкой по черепу. Сдохни уже! Всё? Теперь, похоже, всё! Парочка всё-таки удрала, не без урона правда. Отбился! Почти без потерь. Шмотьё не в счет. Вот это фарт! С легким недоумением рассматриваю стиснутый в левой руке ржавый кусок металлического уголка. Не помню где подхватил! Ей богу не помню! Да уже не важно.

Уфф! Что это, было-то?! Вот это я интересно сходил до киоска! Совсем не скучно. Колочусь в рваном ознобе, среди уже мертвых и ещё издыхающих собачьих тел; насквозь промокший от обильного и дико вонючего, похмельно — адреналинового пота; и тряскими, мерзко липкими от своей и псовой крови пальцами, пытался выудить сигарету из измятой пачки. Не сразу получилось. Вообще я к крови отношусь спокойно: как к своей, так и к чужой, но мало ли какая зараза может присутствовать в организмах этих отмороженных дворняжек.

Брезгливо передернувшись, заерзал ладонями о напрочь кончившиеся джинсы. Хотя чего уж там ручонки чистить — вон ноги, три или четыре раза прокусили таки — животные, да и левой рукой заняться надо бы — вон как ладонь, явно нестерильными клыками вспороло. Не от бешенства, так от сепсиса, впору кони двинуть. И всё-таки, что это было? Ну не должно было быть так — как произошло! Пусть не сразу, но должны были остатки стаи дрогнуть и побежать! Бездомные собаки эту тему туго знают! У них инстинкт самосохранения не хуже чем у нас развит! Что-то тут не то! Эпидемия бешенства? А такие бывают?

… А-аа! Я вздрогнул и чуть снова не заорал во весь голос!

«Вы вступили в бой и одержали победу над агрессивными животными. Вами уничтожено — особей, уровня равного вашему уровню: три. Вами уничтожено — особей, уровня превышающего ваш уровень на один: две.

Вами достигнут новый уровень! Ваш уровень: 1.

Доступно 3 свободных очка характеристик.

Вами достигнут новый уровень! Ваш уровень: 2.

Доступно 3 свободных очка характеристик.

Защищая более слабого представителя своего вида, вы вступили в бой с превосходящим вас по численности и уровню противником и вышли победителем:

Вами получено достижение: «Безрассудное благородство».

Награда — 5 свободных очков характеристик. Пунктов репутации +10.

Вы первый в вашем секторе достигли уровня репутации в + 10 пунктов.

Награда — 3 свободных очка характеристик.

Вы первый в вашем секторе уничтожили 5 агрессивных, потенциально опасных для представителей вашего вида, животных.

Получено достижение: «Охотник».

Награда — 3 свободных очка характеристик. Пунктов репутации +5.

Всего пунктов репутации: + 15.

Всего доступных свободных очков характеристик: — 17.

Желаете перейти в меню управлением характеристик?»

… Изыди! Исчезни!

Пугающие надписи покладисто исчезли! Свернулись, как на экране компа! Меня закачало так, что я чуть не завалился на землю рядышком с собачьими трупами. Да, что же это? Фляга совсем прохудилась? Шиза! Я обхватил голову руками. Рукоятка дубинки, больно и гулко ударила по черепу. Тьфу ты… Оглядел окрестности поля недавней битвы и сложил её. Отмывать дома буду. Всё равно: весь в грязи, вони и кровище. Брезгливо передернулся. Тягуче сплюнул, кислым и тошнотворным… Завтра же пойду сдаваться наркологу — благо, есть у меня один в приятелях и собутыльниках, еще с прежних, благополучных времен… «Белка» или уже полная шиза? Или что там ещё может быть? Доигрался хрен на скрипке, да, Егорка? Хорошо хоть, пока весь этот бред командам вроде подчиняется, а я осознаю, что это бред. А то представил бы себя уже оцифрованным паладином в сияющих доспехах «царства Данунах», какого-нибудь! Ага: Алиса в Забайкалье, мать его!

… - Вам плохо? Я сейчас вниз спущусь! Только, я подойти туда к вам, боюсь…

Ух ты — про дамочку-то я, во всей этой суете и позабыл, слегка. Ну что ж: я не гордый — я сам подойду. На такой приятный голосок — хоть на край света. Пока я приближался к её убежищу, незнакомка достаточно лихо и сноровисто соскользнула с трёхметровой высоты. Неплохо, а то я опасался, что её, как перепугавшегося котенка оттуда снимать придется. Представшая передо мной барышня была, на мой взгляд — очень даже ничего. Большеглазая, среднего роста, с коротко стриженными тёмными волосами, лет двадцати пяти. Брюки спортивного фасона облегали аккуратную попку и стройные ноги. Тонкая ветровка не скрывала, что с топом у девицы тоже всё обстояло вполне благополучно. Иных деталей в окружающей нас темноте разглядеть было сложно.

— Как вы? Вы весь в крови — вам надо к врачу, но сначала, наверное, обработать раны нужно… Сильно они вас? Как вы себя чувствуете? И ещё: спасибо вам, я не знаю, чтобы я делала, если бы не вы. Вы меня спасли, а то я даже и не знала, что…

На отходняках после пережитого страха — девушку прорвало. Бывает. Надо притормозить её всё же, а то ещё в запоздалую истерику, ударится.

— Сударыня, позвольте обратить ваше внимание, что сама ситуация, благодаря которой состоялось наше, столь романтически завязавшееся знакомство, как осмелюсь заметить, предполагает для нас обоюдную возможность манкировать некоторыми условностями светского этикета, ипостась которого — зиждется на соблюдении неких правил, строгое следование коим, не обязательно к исполнению в сложившихся обстоятельствах, при которых я имел счастье лицезреть ваш прекрасный облик… А если по-простому — давай «на ты», а брудершафт после выпьем, — а вы думали! Могу исполнить иногда! Мастерство-то не пропьешь!

Сработало: девушка в испуганном недоумении выслушавшая всю ту околесицу, которую я нес, в итоге почти радостно фыркнула и улыбнулась, сверкнув в потемках своими большущими глазищами.

— Ох, а я уже подумала…

— Что они меня за мозг цапнули? Нет, к счастью до головы не добрались. Я — Егор.

— Я — Ольга! Оч приятно! Спасибо, Егор! — спасенная мотнула головой, отгоняя с лица непокорную челку.

— Да на здоровье, Ольга.

— Но у тебя, правда, все лицо в крови! И рука вон и ноги! Очень больно? Надо срочно что-то делать, а у меня мобильник отключился, — виновато закончила девушка.

— У меня тоже.

— И попросить здесь не у кого. Всё-таки, какое счастье, что ты здесь оказался. Не знаю, чтобы я делала. До утра, наверное, пришлось бы на дереве сидеть. Эти собаки, как бешеные кинулись. Мне никогда не было так страшно! Спасибо тебе — ты даже не представляешь, как я тебе благодарна, Егор!

— Да ладно, — опустошенно отмахнулся я. Нет, мне конечно, были приятны её слова, но сейчас меня в большей степени волновало состояние моих, пусть и небольших, но явно полных неизвестно какой гадкой дряни, повреждений от собачьих зубов.

— Слушай, я тут совсем рядом живу — пойдем ко мне, я мобильник на зарядку поставлю и скорую вызовем Ну и раны твои сразу обработаем. Вон мой дом, даже видно, — махнула она рукой в сторону темнеющего силуэта одной из ближайших девятиэтажек.

— Соседи почти, — согласился я, — а я в двадцать втором живу. А спиртное у тебя есть?

— У меня перекись и еще что-то, в аптечке… А-а! — поняла она, услышав мой красноречивый вздох, — есть. Коньяк есть и вино тоже и, по-моему, даже водка где-то была.

— Годится. Пошли, раз: «даже водка». Только скажите мне, сударыня — за каким счастьем, вас среди ночи в «пьяную рощу» понесло? Если не секрет, конечно.

— Да какой секрет — с работы шла.

— Поздновато работаешь.

— Я фитнесс — инструктор. Тут рядом — в «Мускате», знаешь? Зал до одиннадцати. Вот и возвращаюсь в это время.

— А что не по нормальной-то дороге? Бесстрашная или бессмертная? Тут и помимо собак, всякое может с одинокой девушкой приключится.

— Так я и шла к дороге, а тут… даже не знаю, как тебе сказать, Егор… в общем, всё как обычно было, но эти надписи тут появились… Я испугалась очень и не понимала ничего. А тут ещё мужчина впереди — вдруг упал и не шевелится. Я к нему — он живой, но без сознания. Мобилка отключилась. Я кричала и, как назло, никого не было. А тут эти собаки налетели — я поняла, что они меня просто разорвут. У меня травмат в сумке — так, на всякий случай, бывший парень подарил — он мент. Я хотела стрелять — я умею, но он, почему-то отказал. Я побежала, уже не думая, по самой короткой дороге к дому. Я же спортсменка: КМС по легкой атлетике, не по бегу, правда, по прыжкам. Ну а тут уже поняла, что они меня настигают — ну и пришлось на дерево заскочить. А…

— Стоп, Оля! А сейчас еще раз, пожалуйста, вернись к началу. Про какие надписи ты говорила? Что ты имела в виду? Где ты их видела? — я старался, чтобы мой голос звучал, как можно спокойнее…

— Егор, я правда — не знаю, как тебе обьяснить… В общем, когда свет погас, то… Ты только не подумай, что я сумасшедшая, хотя я и сама не знаю, что со мной такое. Может и правда — я рехнулась?

— Всё нормально, Оля! Всё нормально! Просто скажи, что это за надписи и всё! Вспомни, хоть приблизительно, о чём они.

— А зачем вспоминать — они появляются и исчезают, когда я говорю об этом… Ну, мысленно, конечно. Егор, я не знаю — что это. Я боюсь!

— Тихо, девочка! Спокойно! Не бойся — просто открой с самого начала и прочитай мне, что там написано. Только подожди секунду — я скажу, когда начать читать…

Я зло и испуганно выматерился про себя и отдал команду на открытие экрана внутри головы… Получилось… Так, что тут?

«Желаете настроить интерфейс?»

… Выдохнул с обреченностью и непонятным облегчением и распорядился открыть самую первую запись… Начнём уж с начала, раз так карта легла…

— Читай, Оля. Не бойся!

— Хорошо. Сейчас, — она тоже шумно выдохнула, тряхнула чёлкой и глядя в пространство перед собой, начала читать: «Экстренный Совет творцов и наблюдателей, рассмотрев и обсудив положение дел на вашей планете, уровень развития расы под самоназванием человечество, его цивилизационные достижения, упущенные возможности развития, нереализованный потенциал и состояние, в котором на данный момент находится ваша раса, принял решение: поскольку общий вектор развития человечества выбран неправильно, возможный потенциал неиспользован, контрольные точки, пройденные в развитии не позволяют вернуть вашу расу на путь ведущий к прогрессу при сохранении прежнего уклада жизни людей и физических законов, действовавших доныне, то, начиная с этого момента, условия существования вашей расы изменяются…»

— Всё, Оля, достаточно!

— Что это, Егор? Я сошла с ума, да?

— Могу порадоваться за обоих — с нашим рассудком всё в порядке. У меня перед глазами сейчас — абсолютно идентичное послание. До запятой.

— У тебя тоже, — обрадовалась девушка, — правда, Егор? Значит…

— Значит с нами всё нормально, Ольга! Двое одновременно, до такого градуса бреда не доберутся! А вот за окружающее, я такого уверенно сказать уже не могу. Похоже не мы, а мир сошел с ума! А вернее: старый мир умер — и теперь нас всех окружает совершенно иная реальность! Непонятная и… Ладно, это твой подьезд? А какой этаж? Пошли наверх — будем со всей этой шнягой разбираться…

В гулкой подъездной темноте, поднялись до последнего девятого этажа, вошли в квартиру. Девушка юркнула на кухню и судя по звукам, порывшись в каких-то ящиках, вернулась в прихожую с горящей свечой в руках.

— Проходи, не стой, Егор. В ванную, наверное — она прямо по коридору. Я сейчас принесу, чем раны твои обрабатывать будем.

— Кто-то, кажется, коньяком угрожать пытался?

— Да, конечно — я тоже выпью с удовольствием, а то всё это как-то очень странно и страшно… Что теперь будет, Егор?

— Пока не могу сказать. Давай уже выпьем, окажем мне первую помощь, а потом будем разбираться. Ещё свечи есть?

Как ни странно, вода в ванной комнате еще бежала из обоих кранов. Я, шипя и приглушенно матюкаясь, осмотрел и промыл рваные раны на руках и ногах. Как и предполагал — ничего серьёзного. Опасения вызывала только возможность инфицирования.

Ольга уже поджидала на кухне с перекисью и бинтами.

— Давай я сам.

— Нет уж, давай всё же я, — решительно возразила девушка, — я как-никак медик по образованию.

— Ок, — не стал спорить я, — только хотелось бы обойтись без ампутации. Это возможно, доктор?

— Там видно будет, больной… Да стойте смирно, что вы дергаетесь-то…

— Больно, вообще-то! Вы же, даже анестезию мне не предложили.

— Терпите больной. Сейчас закончу операцию и всё будет. — Она достаточно быстро и сноровисто, но бережно, обработала все мои раны и наложила на них бинты. — Ну вот, вроде всё! Ещё где- нибудь болит, может?

— Душа болит. А сердце плачет, доктор!

— Я серьёзно, Егор. Может я, что не заметила.

— Да нет, всё норм. Спасибо.

— Тебе спасибо! Сейчас поесть что-нибудь соображу — а ты наливай пока, не стесняйся.

Я щедро наполнил оба бокала коньяком. Ей тоже не повредит: послестрессовый отходняк — штука хитрая и коварная. Как огонь, тлеющий под углями в глубине кострища. Лучше его сразу запить — затушить. К тому же вокруг — полная невнятность происходящего с совершенно туманными перспективами впереди. Н-да! А может, это всё — просто мой алкогольный бред? Наверное, лучше бы так и оказалось, но что-то не очень похоже.

Алкоголь не «забирал». Выпили ещё пару раз. Вяло пожевали сыра с колбасой. О главном, незримо присутствующем на полутемной кухне, не сговариваясь, молчали — перебрасывались малозначительными фразами ни о чём, неосознанно оттягивая момент достижения уверенности, в том, что всё изменилось всерьёз.

Ольге было двадцать четыре — я почти угадал её возраст. Девушка была не замужем и на данный момент — вне отношений. Приехала из района. Жила в этой сьёмной квартире одна. Закончила медучилище, но с медициной у неё, что-то не срослось, вот и трудилась в фитнесс — центре.

— Ладно, перед смертью не надышишься, — решился наконец я, — надо разбираться с этими посланиями неведомых «творцов и наблюдателей». Все равно ведь придется.

Ольга молча кивнула, соглашаясь.

— Ну ладно, спасибо за медицинскую помощь и угощение, я…

— Егор, если ты не против… если не спешишь… может вместе разберемся со всем этим, а то… в общем, мне страшно и… Посиди, пока темно, а то я одна — с ума сойду, наверное.

Даже в полумраке, освещаемом лишь колеблющимися огоньками свечей, было видно, как блестят её большие глазищи в пол лица. В них была надежда, испуг и ещё что-то, что не давало мне ни единого шанса — просто встать и уйти. Не подумайте, я совсем не склонен к розовым слюням и соплям, достаточно жесток и циничен, но в данный момент мне не хотелось включать режим волка. Да и что греха таить — девчонка мне просто была симпатична. И не только как женщина, но и просто, как человек.

— Хорошо. Тогда, я сейчас перекурю на балконе, а потом будем соображать — во что мы, похоже всем миром, вляпались и как теперь с этим жить.

Зажигалка не работала. Вернее, искра от соприкосновения колесика с камешком кремня, возникала, а газ не возгорался, хотя при нажатии на клавишу, как положено выходил с шипением. Это что же: они и химические свойства газа изменили? Н-да, всё чудесатей и чудесатей!

Я приоткрыл дверь в комнату.

— Оля, у тебя спички есть?

— Что? А да, конечно, на кухне. Сейчас принесу…

Вот будет исключительно весело, если ещё и сера, или что там на спичечные головки нанесено — в глухой отказ уйдет. Трением, как кроманьонцы какие, будем огонь добывать? Или как герой Жюля Верна: лупой от солнца? Однако обошлось — спички вполне себе функционировали. Ну и на том земной поклон вам: отцы — творцы. Надо будет запастись ими, по-возможности. Соль, спички, мыло, керосин — вечная валюта лихих времен. Ага, и «кукла Катя № 5»! Я фыркнул, неожиданно, но в тему, вспомнив, сцену у сельпо, из повести Войновича, о солдате Иване Чонкине…

Ветер стих и даже на высоте девятого этажа царила тишина. Я курил и всматривался в несвойственную мегаполису жутковатую молчаливую темноту, пытаясь разглядеть в ней, хоть какие-нибудь признаки жизни и движения. Глухо! Даже на правобережном, всегда оживленном проспекте — ни одного огонька проезжающих автомобилей не блеснет. Н-да, не по-детски серьёзно всё похоже завернулось. Где газ — там видать и бензин. Только доглотав неприятно и тревожно горький дым и задумавшись, куда девать хабарик, я осознал, что всё это время — прятал огонек сигареты в кулаке, прямо как когда-то, во время срочной службы — на боевых… Где мне подфартило поучаствовать? А, не важно. На это лекарство против морщин, держава наша — никогда не жадная. И впрямь, было бы чего жалеть! Рекрутского мяса, что-ли? Так — бабы ишшо нарожают… Может расскажу, как-нибудь потом, не сейчас. Не до этого пока.

Уже повернувшись к дверям, услышал вспоровший кромешную междудомовую темноту, пронзительный женский крик. Так же резко, как возник, крик захлебнулся… Похоже, внизу кому-то не повезло, так как нам с Ольгой. Мысль о том, чтобы пойти выяснить, что там произошло и возможно кому-то помочь, откровенно пугала. Внезапно разозлившись: на себя, свой щенячий страх и эту густую темноту, резко шагнул в освещенную свечами комнату; отгородившись от сквозняков и мрака внешнего мира, хлипким пластиком и стеклом двери.

Ольга сидела опершись подбородком на сложенные руки, с прикрытыми глазами.

— Изучаешь?

— Начала разбираться. Там, кто-то кричал?

— Да, похоже кому-то не повезло.

— Спасибо тебе, Егор!

— Кофе нальешь и считай в расчете, — улыбнулся я девушке.

— Могу даже с коньяком. Только, как воду вскипятить?

— Шучу — кофе потом! Всё — потом! Всё — я ушел, будут вопросы — обращайся, но лучше, дай мне сосредоточиться. Пора уже понять, что все это означает.

— Да, белый господин, я всё поняла!

— Ну просто: женщина — мечта! Богиня! Всё! Чапай, думать будет…

Прикрыв глаза, погружаюсь в изучение информации, любезно предоставленной неизвестными «творцами и наблюдателями», чтоб у них член на лбу вырос! Хотя, как знать: может он у них именно там и расположен…

 

День первый. Глава третья

Глава третья.

Через три рюмки коньяка и две сигареты, для моего воспаленного разума — картина, более — менее, прояснилась. Чтобы не утомлять вас сухими канцеляризмами и витиевато — заумными бюрократическими речевыми оборотами, изложу суть прочитанного и изученного — своими словами. Коротенько — ибо, время на осмысление и объяснения, похоже весьма и весьма ограниченно.

В общем, насколько я понял: таинственных «творцов и наблюдателей» категорически не устраивал тот путь, которым следовало человечество последние несколько сотен лет. Во-первых: светлые головы умнейших представителей нашей расы, по их мнению — чрезмерно увлеклись изобретением различных приспособлений, предназначенных для более комфортного и эффективного уничтожения себе подобных. Вместо того, чтобы развивать жизнь на планете в сторону всеобщего процветания, благоденствия и преумножения численности особей своего вида, люди совершенствовали механизмы разрушения и истребления: разнообразные стреляющие, взрывающиеся и прочие опасные приблуды. В общем: теперь все эти фишки были недоступны для использования. Они просто перестали функционировать. Да — вот так легко и просто: огнестрельное оружие и взрывчатые вещества не работали. Как им это удалось? А как им удалось проникнуть в мозг людей и разместить там свое послание и новые правила жизни? Откуда я-то знаю? Просто, как выключателем щелкнули и всё! Попутно, добрые и заботливые творцы выключили электричество и работавшие с его помощью механизмы, а заодно и двигатели всех типов: от реактивных до внутреннего сгорания и, само собой, атомные реакторы. Нереально? Как такое возможно? Смотри выше: откуда мне знать?

Во-вторых: «смотрящим» не пришлось по нраву — состояние физического развития людей. Вместо того, чтобы использовать и развивать богатейшие и неисчерпаемые резервы человеческого организма, мы пошли по пути изобретения приспособлений, для облегчения процессов, требующих применения физической силы и ловкости. Благодаря чему — уровень физического развития большинства индивидумов, не повышался, а наоборот, стремился к показателям чуть выше нуля. Ну, оно и вправду так: на кой человеку, пять дней в неделю, часами отсиживающему задницу в офисе за монитором — сила и ловкость? Чтобы долгожданным пятничным вечером поднять стакан в баре, они тоже не особенно необходимы, не так ли? Да, и субботняя пивная кружка — не критично тяжелее будет.

В общем, многие законы традиционной физики, судя по всему, перестали действовать, также в одну секунду. Человечеству были оставлены лишь те механизмы, которые работали с помощью физических усилий. Как это возможно? Опять же — смотри выше. А я, вообще гуманитарий — согласно диплому…

Ладно, что-то я чересчур разговорился, а время неумолимо идёт и его-то никто не отменял.

В-третьих: по мнению «творцов и наблюдателей», мы использовали данный нам мозг и интеллект на совершенно ничтожную величину от возможного…

В-четвертых: нравственные идеалы и принципы существования человечества, также были подвергнуты резкой критике со стороны новых вершителей судеб. Все наши религиозные, расовые и межгосударственные конфликты — тоже пошли в минус людям. Равно, как и само нынешнее социальное устройство человеческого общества…

И так далее и тому подобное, ну вы, думаю, поняли. Мне же, из всего вышеизложенного, непонятно было-то что, если «творцам и создателям», так категорически не нравилось наше сложившееся мироустройство, то почему они не вмешались раньше — на более скромных стадиях его развития? Впрочем, какая разница, этот вопрос — в имеющихся обстоятельствах, является абсолютно риторическим. Да, и не до выяснения сейчас. Время — вот фактор, который стал главным на этот момент!

Что же предлагалось людям «творцами», взамен утраченного? Если предельно упрощенно, то в дальнейшем, мы должны были существовать по правилам, схожим с принципами компьютерных игр. Обьясняю: «творцами» были выведены некие показатели физического и интеллектуального развития, среднестатистического человеческого организма. На данный момент — они и были приняты за первоначальный базовый стандарт для каждого индивидума. Или, правильнее будет сказать, игрока?

Ладно, не суть. В общем, все кондиции человека укладывались в четыре основных характеристики: силу, ловкость, выносливость и интеллект. Те люди, у кого одна или несколько характеристик, были ниже вышеупомянутого базового стандарта, должны были подвергнуться первоначальной трансформации. Для повышения их значения до установленного среднего уровня. По информации смотрящих этот процесс мог занимать от нескольких часов до нескольких суток, во время которых, человек находился в состоянии, близком ко сну или даже исскуственной коме. Ну, во-всяком случае, я так понял из подобия гайда по этой самой трансформации. Таким образом, по замыслу смотрящих, шансы людей на существование и выживание в новой, данной им реальности — относительно уравнивались. По завершении процесса первоначальной трансформации — человек получал «нулевой» уровень. Тем же из людей, у кого основные показатели силы, ловкости, выносливости и интеллекта, изначально достигали среднего базового уровня или превышали его — первоначальная трансформация не требовалась, и они имели возможность начинать жить по новым принципам существования сразу.

Так же, как в играх, за проявленную человеком активность, он имел возможность развиваться и достигать новых уровней, с повышением которых, росли возможности. Процесс повышения уровня назывался эволюцией и, судя по-всему, был схож с трансформацией, но похоже, занимал меньше времени. Хотя, как знать: поживем — увидим. С каждым повышением уровня, игроку (чего уж там — все мы теперь стали ими, хоть и не по своей воле) предоставлялось по три очка развития характеристик, вкладывая которые, можно было развивать желаемые параметры. Также очки развития предоставлялись в качестве поощрения за достижения и повышение репутации. Что же конкретно влияло на репутацию, равно как и перечня возможных достижений, в послании «творцов» не было. Как всё будет происходить на практике я тоже пока не понял и хотя за битву с собаками получил: аж два уровня, два достижения, пятнадцать пунктов репутации и целых семнадцать свободных очков — решил вернуться к этому вопросу позже. Ибо — сейчас главным было время! Пока многие, если не большинство, особей человеческой расы, проходят эту первичную трансформацию и не представляют опасности; и соответственно не способны составить конкуренции в борьбе за ресурсы, необходимые для дальнейшего выживания — следовало действовать! Быстро, эффективно и, что немаловажно — скрытно! Это мегаполис — мать его! Количество жратвы здесь очень ограниченно, а её подвозов больше не предвидится. Банально не на чем теперь. Да и незачем и не кому нынче. Логистика рухнула вместе со всем остальным. Каждый за себя. Вот такая наступила жесткая жизнь — игра. И кнопки выхода не предусмотрено. Вернее, выход-то, как раз есть. Один — единственный, раз… И навсегда… Не-е-е, побарахтаемся! Пободаемся ещё! Возможно, «творцы» и рассчитывают на всеобщее: «либерте, эгалите, фратерните»(«свобода, равенство, братство»), но, что-то я шибко сомневаюсь, что очнувшись от «трансформации», преображенные и ставшие более сильными и сообразительными, бывшие сограждане отринут собственные эгоистические интересы, преисполнятся альтруизма и гуманистических идеалов и наперегонки ринутся угощать друг друга остродефицитными ресурсами: водой и пищей, а также, бескорыстно жертвуя собой, как один примутся демонстрировать чудеса самоотречения, за ради ближнего своего. Думаю, как раз наоборот — все мы станем лишь гораздо опаснее друг для друга. Ладно, не до этого сейчас… Вернемся к новым правилам игры, придерживаться которых — хочешь, не хочешь, а придется — ибо других не предусмотрено…

Средний базовый уровень основных четырех характеристик человека — был в числовом значении приравнен к 10. Мои личные показатели на данный момент — выглядели так:

СИЛА — 14

ЛОВКОСТЬ — 15

ВЫНОСЛИВОСТЬ — 14

ИНТЕЛЛЕКТ — 16

В общем, в первичной трансформации я не нуждался. Да и вообще: считаю, всё достаточно небезнадежно. Для начала. При среднем базовом 10 — я достаточно неплох. Плюсом шли 17 очков, заработанных в результате битвы с собачьей стаей, которые ещё не были распределены. С ними решил пока не спешить, ограничившись на данном этапе, теми показателями, что у меня уже есть. Кто знает, какие сюрпризы таит в себе пресловутый процесс эволюции, сколько времени занимает и как, собственно, протекает. Подождем с апгрейдом, пожалуй. Да, имеются ещё 15 очков репутации, но с чем это едят, пока и вовсе непонятно. Разъяснений по этому поводу, в первом послании «творцов и наблюдателей» — не наблюдалось. Ну да и ладно — со временем, думаю, разберемся и с репутацией. Если оно у меня будет, конечно — это время. Сейчас же, в сумерках едва — едва обозначающегося апрельского рассвета, его оставалось всё меньше и меньше. А кто может знать, сколько индивидуумов, подобных нам с Ольгой, не нуждались в первичной трансформации? А ведь все они были для нас непосредственными и, скорее всего, опасными соперниками в предстоящей гонке за жизненно важными ресурсами. Сколько из них, так же как и я были готовы сражаться за своё существование в изменившемся мире и идти в этом до конца, не останавливаясь ни перед чем? То-то! А потом ещё и «трансформеры» подтянутся. И всё — туши свет! Такая карусель закружится, думаю! Поэтому: «кто успел — тот и сел», и никак иначе. Надо спешить. Но аккуратно, с оглядочкой, ибо исходить надо из того, что сейчас окружающий мир превратился в сплошной «дар эль харб» (дом войны — араб.), как говорят бородатые бабаи в южных жарких — горных и гордых странах. Каждый встреченный чел — должен рассматриваться, как потенциальный враг — только в этом залог выживания в новых реалиях. В общем: «гомо гомини люпус эст» — мать его тамбовскую (человек человеку- волк.), во всей своей первозданной чистоте и незамутненности. Шелуха гуманизма и цивилизованности слетит с людей в один миг, как только появится опасность голода и придет понимание отсутствия законов и органов контроля за их соблюдением. Всё рухнуло. Всё! История человечества вступила в новую эпоху — внезапно и бесповоротно! Ладно, с этим всё — о судьбах мира подумаю после. Сейчас — экшн! Действовать! Пока не закончились «золотые» часы — пока большая часть потенциальных соперников трансформируется, а ещё какой-то процент, без сомнения, пребывает в недоумении или ограничен в действиях, ибо находится рядом с проходящими трансформацию близкими… Мне проще — я «один на льдине». Своей семьи не нажил, а единственный близкий человек — сестра, со своими детьми в Европе, ну и, видимо, мы потеряны друг для друга навсегда… Хотя: кто знает — может им и удастся выжить, чем чёрт не шутит, пока бог спит, как говорится.

Да, насчёт: «один на льдине» — с сидящей рядом барышней Ольгой надо что-то решать. Прямо сейчас.

Я вынырнул из интерфейса и своих мыслей о судьбах мира. Девушка явно ждала этого — на журнальном столике стояли бокалы с коньяком и блюдо с какими-то бутербродами. Сама она — эффектно расположилась в другом кресле, напротив. А всё же — хороша чертовка! Синие глазищи и губы маняще поблескивают в полумраке… Одна красивая стройная ножка, вызывающе соблазнительно, закинута на другую… Нижний край джинсовых шорт — начинается почти там-же, где заканчивается верхний… Призывно обтягивающий высокую, сразу понятно что упругую грудь, легкий топик, прямо-таки кричит о своем желании быть сорванным со своей хозяйки. Здесь и сейчас! Без ненужных раздумий и лишних слов. На тонкой, породистой щиколотке — притягивает к себе взгляд, плоская цепочка с подвеской… Изящность подчеркивает! Продумано. И когда только успела — куртизанка? Но — хороша, безусловно!

…Встречаюсь с откровенно поощряющим взглядом девушки и достаточно долго не отвожу глаз… Потом — демонстративно и неторопливо, снова осматриваю её тело…

— Разобралась?

— Ну, постольку — поскольку, — кивает она, — видимо, в процессе придется ещё много что понять. А как у тебя?

— Да примерно так же. Ну и что думаешь?

Я спрашиваю её не об оценке ситуации, а о том, что она собирается делать дальше и девушка прекрасно меня понимает.

— Думаю к тебе прибиться, — она откровенно смотрит прямо в глаза, шалым и бесшабашным, но вместе с тем, испуганным взглядом, оказавшейся в одиночестве самки. — Не прогонишь сиротку?

— А что так? Ты же меня совсем не знаешь? Или влюбилась с первого взгляда? — намеренно грубо провоцирую её, поддавливая холодным металлом, во внезапно ставшим жёстким голосе и тяжелой густотой изучающе — колючих глаз… Так надо. Мне нужно хоть немного понять, кому я собираюсь доверить прикрывать свою спину. Если дальше мы пойдем вместе, то это необходимо.

— Пока не влюбилась, но ты мне нравишься, Егор. По-взрослому… Ты не задумываясь, влетел в драку с этими псами. Не из-за меня, а просто потому, что мужик. Мужчина. Не взвешивал и не раздумывал — куда звонить в мусарню или МЧС, а просто впрягся… У настоящего мужика — это на уровне инстинкта, наверное. Таких очень немного. Единицы — наперечет. Во всяком случае — на моём жизненном пути. Ну а какую же бабу к такому не потянет? А по теперешним временам, так и вообще. Одной точно не выжить, а с тобой…

— Принято. А прикид сей дивный, на случай — если аргументы не проканают? Типа: «Зов пи. ды — сильнее разума?» Правильно оцениваю?

Она закурила, взяв паузу, и выдохнув дым, цинично и одновременно беззащитно усмехнулась.

— Ты же сам всё понимаешь, Егор. А вообще, это скорее интуитивно, чисто самочьи повадки вылезли. Из памяти предков. Тоже на уровне инстинкта, видать.

— Угу, тем более времена такие настали, что только на инстинктах и выживать, похоже, придётся. — Я испытующе — долгим взглядом посмотрел ей в глаза, — Ну что: перейдём к закреплению нашего партнерства? Старым, проверенным веками, способом?

— Как скажешь, — решительно тряхнула челкой, взгляда не отвела, но губку чуть прикусила…

— А сама-то, как?

— Я уже сказала — ты мне нравишься, как мужчина. Вполне в моём сексуальном диапазоне, но прямо сейчас, как — то, если честно, вообще не очень хочется секса… Это же не только тактильные ощущения — для меня это прежде всего эмоции… а сейчас я и без того переполнена ими. Но, если мы партнеры, то должны учитывать желания и потребности друг друга… Так что я готова!

— Принято — партнер! Отложим. Мне просто было интересно твоё мнение и как ты себя поведешь. И к слову: раз уж ты нашла такое замечательное определение для наших отношений: давай договоримся на берегу — раз и навсегда… партнер.

— Говори, — Ольга скинула ногу на пол. Незаметно, как ей показалось, выдохнула и чуть подалась вперед, выражая готовность слушать.

— Никакого Экзюпери!

— Это в смысле…

— Это в смысле — никаких: «мы в ответе за тех, кого приручили», не будет! Вообще не переношу эту фразу. Это идеальная позиция для манипуляций, а этого не будет. Мы партнеры. Никто никому ничего не должен и, одновременно, каждый должен делать все, что может. Только так! Если мы рассчитываем жить, конечно. Я рассчитываю — ты я вижу тоже. Право решающего голоса у меня. Возражения?

Девушка замотала челкой. Возражений не было.

— Отлично! Собираемся и выдвигаемся прямо сейчас. Иди переодевайся — форма одежды туристическо — спортивная. Что-нибудь попрочнее и не сковывающее движений.

— Могу я узнать план наших действий, командор? — решение о ней было принято и озвученно и избавившись от тяжкого гнета неопределенности, большеглазая красотка на глазах повеселела.

— Пока будешь переодеваться, изложу, — Ольга в нерешительности зависла перед открытой дверью шкафа.

— Да я отвернусь, не стесняйся.

— Вот ещё, — возмущенно фыркнула девица, — мог бы и не оскорблять бедную девушку, таким явным пренебрежением к её красоте. Так что там, с нашими планами?

…А деваху, похоже, всё же слегка зацепило, что я не набросился на неё, прямо здесь и сейчас. Женская последовательность — это, конечно, нечто иррациональное!

— Ещё одно. Где у тебя хозяйственные инструменты? Ну там: топор или тесак какой посолиднее, имеется? Ну и, вообще — всё такое? Молоток, ножи…

— На кухне, в шкафах пошарь — только, боюсь, с этим у меня напряженка. Топор точно был и молоток, а…

— Всё я на кухню, а ты одевайся и слушай!

— Я вся внимание, мой повелитель! — озорно блестнула глазами она.

— Умница! Так вот: если исходить из того, что большинство окружавших нас особей обоих полов… Стоп! — обернулся я, — Ответь-ка мне на интимный вопрос, красивая: какие у тебя характеристики?

— Сила — 15, ловкость — 18, выносливость — 17, интеллект — 14.

— О как! Местами даже выше, чем мои. Вот что значит ЗОЖ! Однако, ты же не можешь быть сильнее меня? У меня сила — 14.

— Ну, наверное, у мужчин и женщин разные параметры. Видимо, по гендерному признаку разделили нас.

— Наверное. Слушай, а ты — ну никак непохожа на деревенскую деваху. Словей разных знаешь…

— Отец — директор школы, мама — учительница английского. Да и в городе я уже десять лет.

— А что, не думаешь к родителям в родные края, податься?

— Переехали они три года назад. На Кубани теперь живут.

— Да, это они не вовремя, ближе к югам подались. Здесь им сейчас попроще, было бы, думаю. Ладно, Оля — не грусти, может и до Кубани доберемся. Со временем, — я слегка не то погладил, не то похлопал её по плечу. Не до долгих сантиментов сейчас.

— Егор, а я ведь и не спросила тебя. А у тебя кто — где?

Большие, в пол лица, глазищи, встревоженно смотрели на меня. Понятно — волнуется девица. Сейчас окажется, что у меня любимая жена или гёрлфрендиха имеется, и для моей новой знакомой всё моментально осложнится…

— Не переживай, красивая, — я понимающе усмехнулся, — нет у меня никого. Ладно, что-то мы отвлеклись. Итак, вернемся к тактике и стратегии нашего выживания. Я склонен исходить из того, что большинство людей, по тем или иным параметрам, не дотягивают до средних базовых показателей. Всё же в массе своей, особи нашего вида: либо слабоваты — ибо задохлики и дрищи, либо неуклюжи — ибо зажирели, либо спились, либо просто туповаты. Согласна?

— Целиком и полностью, — Ольга кивнула.

— Так, ну я всё-таки на кухню… Значит, будем считать, что на данный момент эти индивидуумы, находятся в процессе трансформации и, хочется надеяться, что она занимает какой-то период времени, до окончания которого человек не может вести активный образ жизни. Следовательно, что мы с тобой с этого имеем?

— Отсутствие высокой конкуренции в добыче разных полезных вещей? — откликнулась девушка из комнаты.

— Именно! Но не просто полезных вещей, а жизненно необходимых. Однако, мы не знаем сколько времени потребуется основной массе на прохождение этой трансформации — поэтому будем считать, что времени у нас нет, совсем. В идеале, к тому моменту, когда они закончат перепрошиваться и повыползают из своих нор на улицу, мы с тобой должны сидеть на куче ништяков, в надежной берлоге, вне города.

— Ты хочешь уйти отсюда? А куда? Почему?

— Веревка прочная у тебя есть?

— Нет, откуда?

— А скотч?

— Посмотри в выдвижном ящике справа…

— Нашел… А уходить необходимо, Оля. Сама посуди: всё рухнуло, власть скончалась — это однозначно. На чём она держалась: на ресурсах, необходимых для поддержания жизни, которых хватало на всех и которые регулярно восполнялись. Ну и на законах, которые: хорошо ли, плохо ли, всё же регулировали телодвижения масс и за исполнением которых следили карательные органы. Проще говоря — на страхе. А что сейчас: логистика приказала долго жить — подвоза жратвы не будет… Её запасы в городе весьма и весьма ограничены. Что ещё веселее — в деревнях тоже… Весна! Крестьянам себя бы прокормить. Да и вообще — кто и как, в нынешней ситуации будет заниматься доставкой еды? И, главное, зачем? Деньги стали фантиками. Но ими хоть подтереться можно, пардон за мой французский. А банковские карты теперь вообще бесполезны. Вот и прикинь — какой голодный хаос ожидается. А он неизбежен. Да тут такая бойня начнется! Все против всех! Резня и беспредел! Вообще, я буду удивлен, если через месяц — другой, в живых останется больше десяти — пятнадцати процентов ныне живущих. Кто-то — погибнет в схватках за еду, кто-то — от голода загнется. Во всяком случае, в городах. Зато, перенаселенность этой планете теперь точно не грозит. И толстые люди наконец начнут пользоваться популярностью.

— Я готова, — девушка появилась на кухне, заставив колыхаться огоньки свечей. — Да, ты прав, наверное. Это же страшно представить — что будет! Но куда идти, Егор? В деревню? Думаешь, там будут рады пришлым? Я выросла там — никто ни с кем делиться не будет. Это я точно тебе говорю.

— Соображаешь, партнер! Согласен — крестьяне скорее на вилы чужака нанижут, чем накормят и позволят жить рядом. Нет, в деревню мы не пойдем. И вообще, не забывай о том что, чтобы выживать — надо развиваться: повышать уровни, получать и использовать очки силы ловкости и всего прочего. А за что их дают? За победу над другими особями, участвующими в этой игре, мать её творцово — наблюдательную! Мне вон за этих собак очков накидали. Но с этим потом, Оля! — Я прекрасно понял о чём хочет спросить меня девушка, но умышленно не дал ей задать свой непростой вопрос. Дойдем и до него. Чуть позже — в более подходящей обстановке…

— Так вот: для подобной прокачки, город подходит куда лучше, чем малонаселенная сельская местность, поэтому отдаляться от него — не есть правильно. Выше плотность — быстрее прокачка. С другой стороны: выше конкуренция, больше опасностей, меньше еды и воды. Поэтому: наша основная задача на сегодня — затариться едой и прочими необходимыми предметами, по максимуму. Ну и обустроиться на новом месте.

— На каком? Где ты, думаешь, нам надо будет…

— У моего друга, здесь неподалеку, почти в черте города, есть отличный дом в садовом товариществе. Отсюда километров пять — шесть, всего. Всё — таки, оказывается, жизнь на окраине города, имеет свои плюсы, Оля. Проблемы с водой, там, опять же, не будет — на участке колодец имеется. А вода это жизнь. Даже баня есть. Так что оттуда мы сможем совершать рейды в город, когда захотим и вместе с тем, не окажемся в эпицентре большой резни, когда она начнётся. А то, что она вот-вот начнётся — у меня сомнений нет. Для примера тебе факт: вон недавно в каком-то Горноуральске, то ли дамба обрушилась, то ли ещё какая беда приключилась — в общем, не в этом суть. Не о дамбе речь. Так народец наш высокодуховный, на второй день, из-за двух литров выдаваемой воды, в прямом смысле — за глотки друг друга хватать начал. И это, заметь: при исправно функционирующей власти и правокарательных органах. А сейчас, ни того ни другого нет. От слова совсем! Да и вообще ничего нет…

— Егор, я хочу спросить…

— Да знаю я, что ты хочешь спросить… Уясни раз и навсегда, девочка: отмашка на старт уже была, прямого призыва уничтожать себе подобных — нет, но, чтобы повысить шансы на выживание, существует только один путь — улучшать свои характеристики. Собак и прочих животных — на всех не хватит…а вот людей, больше, чем достаточно… Просто прими это. Если рассчитываешь выжить, конечно. Могу сразу тебя успокоить — убивать ради уровней, мы с тобой никого не станем. Уверен, что на нашу долю с избытком хватит тех, кто захочет убить нас первым. И вот в этом случае — у тебя не должно быть никаких сомнений и рефлексий. Убей или умрешь. Ничего особенно страшного — всё как всегда на войне, Оля. Если ты к этому не готова — приготовься прямо сейчас! Времени на твою психологическую обработку у меня нет. У тебя тоже. Если ты на это совсем не способна — ты умрешь! Естественный отбор во всей своей красе — это данность. Мало того, растерявшись, замешкавшись и сплоховав ты и меня за собой утянуть можешь. А в мои планы совсем не входит умереть, из-за чьей бы то ни было слабости. Поэтому, жду твоего решения, Ольга. Ты готова убить, чтобы выжить? Не завтра или сегодня, но вечером. Прямо сейчас, едва выйдя из подъезда. А может уже и в подъезде.

— Готова, — чуть прикусив губу, уверенно тряхнула челкой, она.

Ага, как же, готова она! Это тебе, дурочка, сейчас так только кажется… Вот, когда дойдет до края, за которым смерть — твоя или врага, когда надо будет, не думая, клинок в грудину через хрустящие ребра вогнать — вот тогда и станет по-настоящему понятно: готова ты или нет… Ох, и не хочется мне рисковать и с девчонкой связываться… Но с другой стороны: в любом случае стая нужна — одному в нынешних раскладах не выжить. Разве что в лесу глухом, да и то вряд ли. Городскому, далекому от таёжных реалий и с огнестрелом-то, там проблематично было бы, а без ружжа — стопудово не выжить. А девчонка… Либо перешагнёт через первую кровь, либо сгинет. Свою голову под молотки, вместо неё — я подставлять не буду. Скоро всё и понятно станет. А все физические данные, для того, чтобы выживать — у неё в порядке. И не глупая. Будем работать с тем, что есть, Егорка. Ну, не рвутся, на данный момент, ролевики в полном наборе доспехов, к тебе в банду. И чемпионы по историческому фехтованию — или как оно там называется: тоже в очередь к тебе в кореша записаться, не выстраиваются А жаль…

— Егор, а ты был на войне?

— Что? А, да — поучаствовал.

— А ты… Ну, в общем, тебе приходилось там убивать?

— Приходилось, Оля. Чего уж теперь скрывать. Раз пошла такая масть.

— Я имею в виду не стрелять, а…

— И так — тоже приходилось… Хочешь спросить — сложно ли это?

— Угу, — девчушка смотрела мне в глаза и ждала утешительных слов о том, что это совсем не страшно и не сложно.

— Нет, не сложно. Если знаешь как — совсем не сложно. — я попытался подбодрить её уверенной улыбкой и категоричной твердостью ответа.

— А ты меня научишь?

— Жизнь научит, Оля! А я помогу, не переживай. Мы же решили, что будем обнулять только плохих парней. Так что, выше нос, партнер! — я приподнял пальцем её острый подбородок повыше и легонько щелкнул по чуть курносому задорному носу. Она открыто и доверчиво улыбнулась в ответ.

— С чего начнем, командор?

— Правильный вопрос, партнер. А начнем мы с вооружения и экипировки. Вот: держи свое оружие, боец — думаю пока, за неимением другого, это лучший вариант для тебя, — я протянул ей импровизированное «копьё», изготовленное мной из большого, относительно годного, кухонного ножа, который, с помощью скотча — присобачил к алюминиевой ручке от швабры. Ну, а что вы хотите — из того, что обнаружилось на кухне и в ванной одинокой девицы, это был ещё достаточно неплохой вариант. — Ничего, разживемся чем- нибудь, более подходящим… А пока — это твоё основное, а вот это дополнительное, — я кивнул ей на небольшой молоток.

— Значит так — копьем работаешь на дистанции: бьешь резко, быстро и сильно. Главное, чтобы противник не успел выхватить его у тебя и не сумел приблизиться. Вблизи любой, самый малохольный, мужичонка, уработает женщину, по-любому. Поэтому повторюсь: работаешь резко и быстро. Колешь «коротким» — без выпада ногой. В самом крайнем случае «длинным», — я продемонстрировал девушке два основных армейских штыковых удара. — Повтори… Ещё… Резче! И не провисай — быстрее возвращай копьё назад: не давай врагу времени схватиться за него. Ну, пока пойдет… Если он, всё-же, сорвал дистанцию — тогда работаешь молотком: не зацикливаешься на его голове, скорее всего — он не даст тебе попасть по ней, поэтому работаешь особенно не выцеливая: по груди, рукам, плечам, коленям, в живот. Куда получится. Твой козырь — скорость и непрерывность атак. Без замаха, резко и быстро: короткими ударами и тычками. Не давай противнику времени на концентрацию и обдуманную контратаку. Поняла? Покажи… Резче… Ещё резче… Без замаха, я сказал… Тычок… Ну, как-то так. После позанимаемся, сейчас некогда.

Сам я вооружился небольшим топором и, опять же, относительно годным, кухонным ножом. Ничего, сейчас добежим до меня — там уж я вооружение получше подберу.

— И куда мы сейчас, Егор?

— Сначала ко мне — надо одеться нормально, рюкзак взять и что-нибудь посерьёзней кухонных ножей. А потом мародёрствовать, вестимо. Эх, нам бы лошадь, да телегу… Хотя, тогда еще пару бойцов нужно было бы, чтобы их охранять. Н-да, — вздохнул я, — В рюкзаках много не упрём…

— Подожди, а может в: «Мускат»? Там спортивный магазин большой — на половину второго этажа, и для туризма отдел есть.

— А-а-а…

— Я подумала, если нет лошади, может, пока велосипедами заменим? Там даже трёхколесные есть, типа грузовые — сама видела.

— Моя же ты девочка! Да я тебя…

— Спокойно, партнер… об этом после, но я всё запомнила, — лукаво прищурилась Ольга, — так что, велики нам подойдут, командор?

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты не только красавица, но и умница?

— Белый господин так добр!

— Всё, стартуем синеглазая! «Всегда везти не может», — произнес я, непонятную для неё, но очень много значащую для меня, фразу. Ольга, в легком недоумении покосилась в мою сторону, но удержалась от каких-либо вопросов. И мы пошли! Навстречу новой жизни в преобразившемся мире.

 

День первый. Глава четвертая

Глава четвертая.

До моего дома добираемся за несколько минут, не встретив ни людей, ни собак. Над городскими улицами занимается недлинный апрельский рассвет, но между домами пока ещё серо сумеречно и ознобисто. Из ноздрей парит. Воздух необычайно чист и свеж, возможно, из-за отсутствия выхлопа двигателей многочисленных автомобилей, вставших, похоже, на вечный прикол. Вообще, достаточно непривычно передвигаться по улицам в полной тишине, не нарушаемой монотонным урчанием моторов, которые ещё вчера не смолкали в городе даже ночью. И ни души вокруг… Тишина стоит такая, что даже жутковато. Волей — неволей поверишь, что вся планета вдруг опустела. И заозираешься: нервно и дергано…

Ну что, оно и понятно: большая часть, видимо, еще трансформируется, а те — кому перепрошивка не требуется, наверное, ещё психологически не созрели для поступков, не укладывающихся в прежние незыблемые шаблоны и нормы поведения. Пока пребывают в растерянности и не готовы к активным действиям и скорее всего сейчас, поглядывая в окно, ждут каких-то действий от других. Это же не так просто: решиться первому и выйти на пустынную улицу в неизвестность и тишину. И по мобильнику родственника, кореша или коллегу не наберешь — не спросишь, как у него, что вообще обо всем происходящем думает. И не договоришься вместе держаться и прямо сейчас, вот прямо сейчас, а не попозже, ближе к вечеру или когда все пойдут, без разрешения и прямого указания вышестоящих, самому чего-нибудь замутить…

Но для нас эта людская инертность, испуганное непонимание и неготовность большинства к немедленным действиям — только в плюс. Мы, знай себе, энергично, но осторожно шлёпаем по улице, неосознанно стараясь двигаться тише и незаметней. Эта непривычная тишина давит и на нас; и я уверен, появись сейчас у Ольги необходимость что — то мне сказать, она будет говорить очень негромко, почти шепотом. И это правильно — не те времена настали, чтобы привлекать к себе чьё-бы то ни было, ненужное внимание. И без того, хоть и стараемся оба не сговариваясь, идти тише, но все едино в этом неестественном и нетипичном безмолвии — наши шаги кажутся очень шумными. Хорошо, всё же у нас — не центр города, и более чем достаточно неасфальтированных поверхностей, по которым передвижение получается не столь громким. Разве что, слегка подмерзшая за ночь земля похрустывает.

Ольга движется согласно указаниям: слева и чуть позади меня. Периодически поглядываю на неё подбодряюще — уверенным орлиным взором отца-командира. Сейчас ей это необходимо. По своим первым дням на войне помню. Она, с щенячьей преданностью, встречает мой взгляд, чуть обозначая улыбку. Лицо строгое и решительное, большие — прямо анимешные глазищи, настороженно зыркают по сторонам. Прониклась девочка — молодец. Молоток с короткой ручкой за ремнем, «копьё» в правой руке — амазонка, мля! Сам я держу свой топорик в руке, у бедра. Что греха таить — тяжесть, какого-никакого, оружия в руке, придает уверенности. В дырки от собачих зубов на штанах, зябко задувает холодком. В груди тоже прохладно. Насквозь, до упруго настороженных и чутких лопаток, но вот это уже совсем не от утренней свежести, а от подзабытого за годы, осознания враждебности окружающего нас мира. Зуб даю: мы такие красивые, вооруженные и очень опасные — сейчас в прицеле не одного пристального взгляда, топаем. Вот примерно такие же ощущения, я испытывал в чужой полыхающей войной земле 15 лет назад. Н-да, Егорка: «и вновь продолжается бой и сердцу тревожно в груди», думал ли ты, что вот так оно обернётся… ладно вот и пришли уже.

В подъезде было темно, холодно и тихо. Дверь я постарался открыть тоже без лишнего шума. Пропустил в квартиру Ольгу, зачем-то оглянулся и прошмыгнул в проем сам.

— Так партнер, пока я переодеваюсь — осваивай и приспосабливай с левой стороны на пояс. Ты же правша, как я заметил. Сейчас ремень подходящий дам. — Я снял со стены над диваном, катану в элегантных черно — серых ножнах, и протянул девушке.

— Что это, Егор? Это же — катана, да? С такими самураи ходили?

— Ага, и Том Круз…

— Она настоящая? А откуда у тебя?

— Нет, пластилиновая… Подарили. Боевая, не для понтов. Ну, у меня конечно, чисто для декора висит. Как с ней управляться — честно, понятия не имею. Рубить, колоть… Зато острейшая и вес, думаю, тебе по руке в самый раз будет. Лёгкая, меньше килограмма. Вон, видишь на стене похожая, только покороче — это называется «вакидзаси». Примерься — может с двух рук будешь ими работать. Или во вторую, всё же, дробящее оружие удобней тебе будет? В, общем: смотри сама, я сейчас.

В темпе переоделся в чистое и не рваное: плотные тёмные джинсы, теплый свитер под горло, короткую косуху крепкой чёрной кожи. Повозившись в кладовке, среди всякого нужного и ненужного имущества нашел необходимое: вместительный экспедиционный столитровый рюкзак, самые, что ни на есть настоящие, легендарные и разве что в древнескандинавских сагах не воспетые: USовские армейские CORCORAN II Field (армейские ботинки знаменитой фирмы), стоившие мне когда-то, неплохих денег, но стоившие их на все сто; и нашу родную кондовую и посконную — малую саперную лопатку — предмет простой и непафосный, но в складывающихся обстоятельствах, просто незаменимый и мультиуниверсальный: хошь окоп рой, хошь сучья руби, хошь руки, ноги, головы. Хошь — руби, а хошь: режь — коли. Главное, чтобы заточка позволяла. У моей — позволяла… А ещё у меня очень неплохо получалось метать её, думаю, что не хуже чем у куперовских индейцев — их пресловутые томагавки. В армейке намастырился, а мастерство, как известно, не пропьешь. Лопатка у меня будет оружием для левой руки, колюще — рубящим, ну и если придется, метательным. А вот основным моим оружием будет довольно экзотическое для наших широт мачете. Если совсем честно, то я даже не знаю, откуда его стащил… В один из безумных дней безудержной пьянки, по случаю моего возвращения из армии я, проснувшись, как ни странно, у себя в постели — обнаружил его, лежащим на журнальном столике, рядом с недопитыми бокалами, пустыми и полупустыми бутылками и кружевным бюстгалтером мирно сопящей рядом, на диване, очередной подружки… То бесшабашно — безбашенное лето, вообще, было сказочным и щедрым на девушек и безграничное ощущение счастья… Эх, пролетела молодость перезвоном струн! Впрочем, сейчас не до ностальгических воспоминаний. Короче: откуда в моём доме завелось мачете — я так и не узнал. Опрос друзей, собутыльников и подружек друзей и собутыльников не дал ответа на этот вопрос. Так, его почти мистическое появление в моей квартире, навсегда и осталось загадкой. А мачете это мне сразу глянулось. Мощный инструмент: длинный в полметра, широкий клинок, толщиной почти полсантиметра у обуха, загнутое к лезвию остриё с достаточно острым углом, очень удобная, прямо по моей руке ухватистая рукоять, комфортный вес. Не мачете, а прямо рыцарский меч! Конечно, не Экскалибур, но так и я не Артур. А по Егорке и шапка! Хотя в данном случае вернее прозвучало бы про Хуана и сомбреро.

Решено: мачете в кордуровых ножнах — на широкий кожаный ремень, на левый бок. Лопатку в брезентовом чехле туда же, чуть позади. Ещё небольшой топорик с Ольгиной кухни за ремень, ну и, само-собой, верная «Вишня», образца 1943 года, как без неё? Войну вместе прошли, как-никак — надежный друг и боевой товарищ! (Нож разведчика НР-43, «Вишня», образца 1943 года. Клинок однолезвийный со скосом обуха «щучкой», длина лезвия 158 мм., толщина и ширина лезвия: 2,6 мм. И 22мм., соответственно. Рукоять веретенообразной формы из ударопрочной пластмассы с насечками для более надежного хвата, а также металлическое навершие для нанесения травматических ударов или выполнения функций «молотка». Модель ножа получилась настолько успешной, что применяется в ряде спецподразделений до сих пор — это один из лучших образцов боевого холодного оружия, опередивший своё время.)

… Чуть не позабыл, но вовремя спохватился и сунул в рюкзак спиннинг и небольшую коробочку с рыболовными принадлежностями. Задумчиво посмотрел на свернутую палатку — двухместку, но после короткого размышления, решил не обременять себя лишними вещами. Мобильность — наше всё! Да и ночевать в чистом поле нынче: тревожно и небезопасно. Налетят собаки, а не собаки — так люди. А они еще на порядок пострашней будут. Ну а если все же, в леса податься придется — шалаш или землянку какую, соорудить не проблема.

Всё, пора. Глянул на часы: уже шесть пятнадцать. Хорошо хоть не отказался от привычки носить наручные механические часы, как многие, делегировавшие их функции мобильникам. Пора! Как там девочка — Сейлормун, готова?

— Ольга, ты как там, освоилась с инструментом? К выходу готова?

— О, я — я! Вундербар!

Игривое настроение у неё, смотрю. Ночные страхи отступили с рассветом. Ну, может это и хорошо. Понятно, что весь бодряк её напускной. Чистые понты, которые испарятся с первой встреченной опасностью, но там уже другие факторы будут определять поведение и управлять инстинктами. Там и глянем, чего она стоит в лихой час. Побежит не разбирая пути, бездумно забыв себя в животном ужасе; впадет в ступор, столбнячно похолодев и став жертвой; или впадет в закипающую в крови ярость от того, что кто-то хочет забрать её жизнь и будет защищать её — чем и как придется. Посмотрим. Думаю, случай представится весьма скоро… Хотя, очень хотелось бы оттянуть этот момент как можно дальше.

— А ну поворотись, доню.

Ольга кокетливо крутнулась на носках. И катана и вакидзаси привязаны к ремню лентами, украшавшими ножны. Справа ещё и молоток угнездился.

— Ну как? — девушка явно ожидает комплиментов.

— Кто видел лучше — тот ослеп! А откуда узнала, что катану лезвием назад надо вешать? Для чего, понимаешь, или случайно так вышло?

— Обижаешь, командор. Я прикинула, что так — выхватив, можно в одно движение сразу сверху рубить.

— Соображаешь! Здесь манерных дуэлей не ожидается. Чай, не парижи мушкетерские вокруг. Выхватила и руби! Чем быстрее — тем больше шансов попасть. Вражина, ведь, тоже на месте стоять не будет. И ещё раз уясни, девочка: никаких раздумий и соплей. Он хочет тебя убить! И тут без вариантов: либо у него получится, либо ты убьешь его первой. Вкурила? Ну, тогда двинули — порядок движения тот же. Ты — позади слева. Усиленное внимание на заднюю полусферу. Хоп!

По подъезду просквозили, так же тихо, как и наверх. Только выскользнули из его сумеречной серости в рассветное ясное утро и тут же нырнули в гулкую тень арки, ведущей на улицу.

… Наверное Ольга заметила, прислонившийся к стене силуэт у противоположного выхода, одновременно со мной, или даже чуть раньше, ибо не уткнулась мне в спину, как я ожидал…

— Егор, кто это? — глупой мышью пискнула почти в самое ухо. Я резко обернулся, аж в шее хрустнуло… Позади всё было чисто.

— Назад смотри… на шаг из арки и смотри!

— Спокойно граждане, кхм-кхм, — приглушенно проскрежетал — прокашлялся, тоже резко обернувшийся человек. Видно, давненько связки не напрягал, — Полиция. Старший лейтенант Зарубин.

Внимательно вглядевшись — я его опознал. Старлей жил в нашем же доме, в соседнем подъезде. Во всяком случае, я периодически видел его входящим или выходящим оттуда. Точно он.

— И чего ты нам хочешь сказать, старлей? Только давай побыстрей — мы торопимся.

— Куда торопитесь, гражданин? Перед вами — сотрудник полиции… И, что это у вас за холодное оружие, да ещё в открытом ношении…

— Да не пыли, командир! Куда же в этих раскладах, без оружия? Ты все внимательно прочитал? Выводы сделал? В отдел позвонил? Или может коллегам? Машину завести пробовал? То-то! Тебе, кстати, тоже какая-нибудь железяка, поувесистее и поострее, для самообороны не помешает. А то «макаров» твой — бесполезней кирпича теперь. Стрельнуть-то не пробовал?

— Патроны подотчётные… отписываться за них!

— Да не за что уже отписываться! И ты сам это знаешь. Если не понимал бы: сейчас посередь улицы орлом стоял бы, а не шкерился в арке — тараканом. Общался с кем, помимо нас?

— С женой. И с соседом. Другие не открывают.

— Ну, немудрено. Может трансформируются, а может не знают чего ждать, ну и опасаются. Затихарились до поры — пока к краю не припрет.

— Думаешь, это всё всерьез?

— Да нет конечно, о чём ты? Думаю — просто первоапрельский розыгрыш немного запоздал… Хорош дурковать, сосед. Шел бы ты домой — хоть топориком разжился, да и форму лучше снять, а то всякое может быть, сам понимаешь.

— Может до отдела дойти? — то ли меня, то ли, в который раз себя, спросил Зарубин. — А вы в какую сторону? Может вместе? — ему явно не хотелось в одиночку шлепать по пустынным, пугающим тишиной улицам.

— Тебе все же переодеться надо. И хоть что-нибудь, на всякий случай, из оружия дома взять. А мы, уж извини, спешим, старлей. Да, и не думаю, что тебе стоит — в одну каску в отдел идти. Опять же, жену остав… СЗАДИ, БЛЯДЬ…!

… Старлей дернулся, инстинктивно приседая и втягивая голову в плечи в полуобороте, панически шагнул ко мне и в сторону… Опускавшаяся по диагонали справа-сверху, точно ему в голову — труба, сбив шапку, пролетела минуя череп… Держащий её в руках мужик, как черт из табакерки возникший за спиной мента, следуя инерции удара, утробно ухнув, низко провалился вперед… Подшагнув, я поймал его движение и со всей дури влепил ему на противоходе, с правой ноги в голову… Упф! Хорошо зашла! После таких отвесов обычно не встают, но мужик даже трубу не выронил. Вновь утробно гыкнув, он по-собачьи встряхнул башкой и перенацелившись на меня, начал заносить своё оружие для нового удара… Мачете, выскользнув из ножен стремительно снизу — вверх, распороло ему серую куртку и грудные мышцы и с возвратным движением хрустко вошло острием прямо под открытую подмышку… Гулко зазвенела об асфальт труба. Покойник, заваливаясь назад и набок, потащил меня за собой… Ух, как глубоко вошло… чуть не насквозь его поперек пропорол. Перехватив рукоятку двумя руками я, кхекнув, вывернул клинок из ребер обмякнувшего у моих ног тела.

— Ффу, нах! Что это было, а? Ну и резкий, демон!

Я обернулся к стоящим за спиной. Эхо заполонило под арочное пространство глухим хлюпаньем парящей пахучей крови, вытекающей из тела.

Ольга застыла бледным манекеном там где стояла — не жива не мертва. Глазищи с блюдца. Зарубин, не отводя глаз от мертвеца, искал на голове шапку, валяющуюся у него под ногами.

— Ну хорош тупить, очнулись — оба! Всё уже. Наши победили. Давайте, давайте!

Я отвернулся от них и начал тщательно протирать клинок о спортивные штаны убитого. Ручонки слегка подрагивали, надо признать. В ближайшем лабазе надо разжиться водкой или коньяком. А то — пока ещё, вскрывать грудные клетки себе подобным, войдет в привычку и будет восприниматься, как само собой разумеющееся действо. Да и Ольгу в любой момент из шока выводить придется.

…«Вы вступили в бой и одержали победу над обезумевшим 2го уровня.

Вами достигнут новый уровень! Ваш уровень: 3.

Доступно 3 свободных очка характеристик.

Вы первый в вашем секторе уничтожили обезумевшего, защищая подвергнувшегося нападению, представителя вашего вида. Получено достижение: «Защитник разумных». Награда — 3 свободных очка характеристик. Пунктов репутации +5.

Всего пунктов репутации: + 20.

Вы первый в вашем секторе достигли уровня репутации в + 20 пунктов. Награда — 3 свободных очка характеристик.

Всего доступных свободных очков характеристик: — 26. Желаете перейти в меню управлением характеристик?»

Я мысленно дал отбой, ответив отказом. Не до этого сейчас. Но всё равно, спасибо. Вот ещё вразумил бы кто — что за «обезумевший» такой? Этот мужичок, что — с дурки сбежал? Так она далече — аж на правом берегу. Хотя за ночь, как раз доскакал бы. Даже задержавшись где-нибудь, чтобы своих пару уровней, поднабрать. Хотя, долго ли? Хлоп — шлёп и в дамках! Труба-то, вон бурая вся — в кровище, не иначе. Ну да ладно: всё хорошо, что хорошо кончается.

— Егор, ты как? — о, очнулась моя дева юная. Отмерла. Вышла из астрала. Ресницами хлопает, кукла. Интересно, они у неё свои такие или нарощенные, как нынче модно? Да мля, о чём я, вообще?!

— Нормально, Оля! Зарубин ты в порядке?

— Да. Не задел — выше пролетело. Спасибо тебе, Егор.

— Да ладно, старлей — сочтемся. Знаешь его?

— Нет. Точно нет! У меня зрительная память цепкая! Даже, если бы хоть раз — где столкнулись, узнал бы обязательно.

— С чего же он тогда на тебя так резко?

— Не знаю. Может ему всё равно на кого?

— Ну, может и так. Хотя, на троих сразу броситься — это совсем надо ума не иметь, — я решил не озвучивать ему информацию про «обезумевшего». Почему? По привычке. Никогда не откровенничать с ментами. Только в крайнем случае, если совсем уж припрет. И то, не всегда. И никогда до конца. Чревато, знаете ли.

— Ладно, все же пора нам, Зарубин. Надеюсь, глупостей про необходимость дожидаться следственную бригаду, говорить не будешь?

— Ну, так-то, вообще-то, — заблеял было блюститель закона.

— Ну ты же не совсем на голову хворый, старлей. Ты же меня видел — я здесь в сто четвертой живу… Если все устаканится, сделаешь — все как положено. Я и сам к тебе в участок приду! Только не устаканится… Вживайся в то что есть, побыстрей — иначе карачун и тебе и жене твоей придет. Не тупи, Зарубин. Не ходи в свой отдел, хотя бы сегодня. Без толку это. Иди к жене. Сидит сейчас одна — дрожит и за себя и за тебя. И выбрось побыстрее из нутра — своё мусорское! Вспомни людское — ты же не с кокардой во лбу родился. Иначе — боюсь быстрей, чем мог бы, помрешь. Всё, бывай — может свидимся ещё… Оля, за мной, двинули уже!

— Ладно, удачи вам. И спасибо.

Сторожко выходим из арки на свет божий. Оглядываемся. Вроде никого в пределах видимости. Всё ровно. Двигаемся по плану, в сторону «Муската». Идти-то, всего ничего: пройти по улице вдоль квартала, потом через «Пьяную рощу», а там и наша цель. Вот странно, я только что погасил человеческую жизнь — не на войне, где выбора не было, а в своем городе, около своего дома, в арке через которую шастал каждый день… и ноль эмоций! Вообще — полный ноль! С другой стороны, ведь и здесь у меня тоже выбор был не шибко богатый — разве что дождаться, пока этот непонятный персонаж старлея загасит. Так вполне вероятно, что следом он бы за меня или Ольгу принялся… Ну и ладно! Он первый начал!

— Ты как, партнер? Сильно сомлела?

— Если честно, то порядочно. Как-то всё внезапно и быстро. Я и понять ничего не успела — только испугалась. Если бы не ты — он бы нас с ментом, убил бы точно. Я бы, наверное, даже дернуться не успела… Зарубин этот тоже, от страха…

— Ничего, это в первый раз. Нормально. Обвыкнешься. Если доживешь. А чтобы дожить — слушай меня и меньше размышляй. В идеале совсем не думай — доверься инстинктам. Короче, держись рядом и делай как я. Андестенд?

— Конечно, я от тебя теперь никуда, командор, — и без перехода, — Ты же меня не бросишь, Егор?

Я остановился, развернулся к замершей девушке и пристально всмотрелся в её глаза. В их серо — голубых глубинах, такого было понамешано! Пережитый страх, надежда, грусть по ушедшему прошлому, упрямая жажда жизни, доверие, дерзость, сексуальное желание, боязнь остаться один на один с новым неизвестным миром — короче, адский коктейль. Я еле выбрался — вынырнул, из омута этих огромных светлых глаз — озер. Ух! Вот зараза девка! Ведьма волоокая! И ведь — свалилась, на мою голову! Охолони, Егорка! Чё ты, как пацан несмышленый? А то у тебя сейчас розовые единороги по радуге поскачут и того же колера слюни потекут. От полноты чувств. Щегла погаси! Всё — всё, уже!

— Кстати, не хочу тебя пугать, партнер, но того мужика — система обозначила, как «обезумевшего». Хз, что под этим подразумевается. Может, дурка разбежалась уже, а может, от шикарных перспектив новой жизни, у него башню сорвало. Так что будь готова ко всему. Кто знает, чего от любого встречного ждать в новых раскладах.

— А что вообще написали?

— Сейчас зачитаю, вот:…«Вы вступили в бой и одержали победу над обезумевшим 2го уровня.

Вами достигнут новый уровень! Ваш уровень: 3.

Доступно 3 свободных очка характеристик.

Вы первый в вашем секторе уничтожили обезумевшего, защищая подвергнувшегося нападению представителя вашего вида. Получено достижение: «Защитник разумных». Награда — 3 свободных очка характеристик. Пунктов репутации +5.

Всего пунктов репутации: + 20.

Вы первый в вашем секторе достигли уровня репутации в + 20 пунктов. Награда — 3 свободных очка характеристик.

Всего доступных свободных очков характеристик: — 26»

— Ты уже третьего уровня! Здорово, Егор! Что думаешь, с этой эволюцией делать?

— Пока совсем ничего об этом не думаю. Сейчас у нас с тобой одна задача: забазироваться в надежном месте и затариться ресурсами. По-максимуму. Пока все тихо. А с уровнями и эволюциями будем разбираться, когда здесь начнется время большой кровищи и дикой беспредельщины. Тогда, всё равно схорониться и переждать придется, чтобы под молотки не попасть.

— Слушай, а ведь там сказано, что ты первый в секторе убил «обезумевшего» — значит, наверное, есть и другие, такие же как он… Вряд ли это психи беглые, может так и предусмотрено, что какой-то процент людей при трансформации или ещё как, неизбежно сойдет с ума?

— Не знаю, Оля. Разберемся со временем. Стоп! Нет, показалось… Пошли дальше. Повнимательнее!

Ну, вот и «Мускат». И тишина. А в поле видимости ни души, что для нас сейчас — весьма зеер гуд!

— Тормози, партнер! Перекурим, осмотримся. Нахрапом внаглую лезть не стоит. Покурим, оглядимся да и пойдем аккуратненько.

— Дай мне тоже.

— Ты же, вроде не куришь? На конечно. Не паникуй, Оля! Всё так и должно быть — мандраж штука полезная, он нас всех от лишних глупостей оберегает. Ты же спортсменка: перед стартом это неизбежно, знаешь же. Мы сейчас покурим, а потом пойдем и всё сделаем! Грамотно и чётко. Встрепенись, партнер! Сейчас мандраж — потом кураж! Во — зачитал! Где там велики-то, говоришь?

— Прямо на первом этаже. Там половина площади под спортивно — туристическим магазином.

— Замечательно… опа! Кто это там маячит в дверях? Охранник, похоже, мается.

— Да, охранник. Я его знаю.

— А он тебя?

— Здороваемся.

— Это хорошо, Оля. «Вежливость главное оружие вора!» — помнишь такой фильм? Вот и пойдем — поздороваемся. Вперед не вылезай, держись рядом. Поздоровайся с дядей, а то, вижу, тревожно ему. А дальше — я уж сам с ним пообщаюсь.

— Егор, мы же не собираемся причинять ему вред?

— О, как деликатно сформулировала! Не переживай — мы же решили, что мы на светлой стороне. На крайняк — обездвижим, чтобы под ногами не путался и всё. И улыбайся! О, вон видишь он тебя узнал, сияет как бляха на ремне солдатском. Дурогон престарелый! И чего он до сих пор здесь делает?

— Здравствуйте. А я тут стою, людей высматриваю… И не души — как вымерло всё! А тут вы! А то, ни машин, ни людей… И связи никакой нет: ни городской, ни мобильной. И электричества. И сигнализация отключилась, а охрана не приезжает… Может вы мне объясните, что это такое происходит-то? — настороженно зыркнув в мою сторону, охранник полностью сфокусировался на моей спутнице, явно опасаясь даже на миг вильнуть взглядом, в сторону непонятного сурового типа с хмурой кривоватой ухмылкой и большим тесаком на бедре. Это я про себя, если кто не понял.

Чуть сдвинув девушку в сторону, я переместился левее и встал прямо напротив мужичка. Глаза в глаза, на одном уровне, хоть я и стоял на две широких ступени ниже.

— Да не тарахти ты так, служивый. Я — Егор. А тебя как величать?

— Николай, а…

— Ты сообщение в своей голове видел, Николай?

— Так видел, еще ночью! И Витёк, напарник — тоже. Я сначала подумал, что это я с ума сошел, а Витька тоже — самое видел.

— Погоди, Коля. Не захлебывайся. А напарник твой, где?

— Так ушел, как рассвело. Говорит: «всё — это полный трындец. Валить домой надо!»

— Правильно говорит. А ты-то, чего не ушел?

— Так, а если…

— Не будет никакого: «если», Николай. Точно тебе говорю. Это всё всерьёз и навсегда! Ни смены не будет, ни начальство не приедет, ни менты из охраны. Нету больше полиции, начальства и зарплаты. Никто никому и ничего не должен теперь. Каждый: сам себе и начальство и охрана.

— Ну, а как же так может быть? — растерянно и жалко сморщилось его невзрачное, сероватого оттенка лицо, побухивающего пожилого человека — Ну, как так? И как теперь все жить будут? Какие-то органы, должны же как-то реагировать? Власти-то, ведь, должны что-нибудь предпринять…

— Ты из военных, что ли?

— Да, майор в отставке, — тут он даже плечи узкие подрасправил.

— Ясно. За всех не скажу, да и, честно говоря, мне это похрену. Сейчас каждый будет выживать, как уж у него получится. Если получится. А насчет властей — не мели херню, майор. У них и в мирное время только одно получалось: себя родимых от нас охранять, да бабло спизженное, скирдовать. Ну а сейчас и подавно — каждый за себя. И никто тебе больше не хозяин и не судья, Николай. Только ты сам. Поэтому привыкай устраивать свою дальнейшую судьбу, без ценных указаний свыше. Короче, что тележить попусту: бери, что нужно и вали отсюда — куда знаешь. А то сейчас народ отморозится и мародерствовать кинется — вот ты первый под раздачу и попадешь. Завалят, и как зовут — не спросят. Не все ж такие мирные как мы.

— Так, а вы?

— Да, Коля. А, на кой бы, я с тобой тут пустые базары разводил? Нам тут кое-что нужно — да и ты подумай, что тебе может понадобиться.

— А может, всё же… — Я ошпарил его яростным, нетерпеливым взглядом. — Ну, подождать, может?

— Не огорчай меня, майор! Ты чего такой тугой? Чего ты ждать собрался? Не тупи! Хрен с тобой — пропадай! Дело твоё. Только мне не мешай! Услышал меня? Можешь утешить себя тем, что если что: скажешь, что мы тебя ограбили. Только не будет уже: «если что!». Всё, некогда! Да, можешь бежать полицию искать — я против не буду. Только и ты мне не мешай!

Решительно отодвинув его в сторону, двинулся в здание. Ольга заторопилась следом. Охранник озадаченно застыл на крыльце. Пусть зависает, тормоз. Двадцать пять лет в погонах — из любого сделают истукана бессмысленного и безинициативного. «Как надену портупею: всё тупею и тупею». Его проблемы. Пусть ждёт МЧС, полицию, службу газа или визита губернатора. Хоть архангела Гавриила. Хотя, при таком подходе к собственной судьбе, тот — скорее сам дождется экс-майора у себя в небесной канцелярии, или как там его резиденция называется? А мы туда не спешим — мы решили здесь задержаться. И очень желательно — на как можно долгий срок.

Спортивно — туристический магазин не подвел. Вот они красавцы: оба трое, как с картинки. Хорошие вы мои! Миляги, глаз не отвести! Трициклы с большой корзиной позади седла, между двух задних колес, и ещё одной, поменьше, впереди — перед рулем. Я достаточно быстро обнаружил ЗИПовские наборы к ним (запасные части, инструменты, принадлежности какого-либо изделия) и занялся подкачкой колес, озадачив Ольгу розыском: «того, что может обязательно понадобиться, но без излишеств, а то нам ещё продуктов, как можно больше увезти надо». Я, знай себе, качал колеса, а амазонка бодро вальсировала по магазину, оповещая отца — командира, об обнаруженных ей нужных, не очень нужных и совсем бесполезных для нас сейчас, ништяках. Добра было много: хорошего и разного, и вскоре стало понятно, что сюда — придется возвращаться. Ладно, сейчас возьмем только остро необходимое, а во вторую ходку — ездку, доберем. Сейчас же, основной упор: на продукты и аптеку. В этом здании продовольственного магазина не было, но всего в тридцати метрах напротив, располагался типовой «Магнит». Туда и двинемся.

— Я тут подумал… вас же двое, может вам третий трёхколесник не нужен?

О, секьюрити! Разродился — таки здравой мыслью. Не прошло и полгода!

— Да забирай, конечно, Коля. И вон там где-то: топорики и ножики туристические неплохие — советую взять. Ольга покажи Николаю, где там что.

— Идите сюда.

— Слушай, — он слегка замялся, но превозмог себя, а продукты вы брать собираетесь?

— А как же. Куда же без них? Вот для этого и велики.

— А где?

— Коля, выключи дурачка, я тебя прошу! Вон — лабаз напротив. Не замечал? Хочешь с нами туда — так и скажи.

— Ну да.

— А чё — сам?

— Ну, вместе сподручней.

Всё мне с ним ясно. Конченый! Овца! Не жилец! Корм, для первого встречного волка. Хоть и допёр наконец-то, что пришел большой трындец, но навечно впитавшийся в состав его крови и мозга страх перед неотвратимым, как смертушка, наказанием — бросает Николашу в жуткую оторопь. Ему от одной только мысли — пойти и сделать, что-то, идущее вразрез с намертво вбитыми в башку правилами поведения добропорядочного и законопослушного гражданина, плохеет. Пойти и самому взять еды для себя, в чужом магазине: для него немыслимо и сродни святотатству, даже сейчас. И ведь не потому, что честный. А потому, что страшно! Вдруг машина закона все же заработает — неминуемо отыщет и бесжалостно покарает! При возможности украсть что-нибудь (как правило даром никому не нужное, что и искать никто не будет) и гарантированно остаться непойманным, такие как он — шуруют во всю ивановскую. Только пыль столбом стоит! А потом, бухая в гаражах с корешами, такие Коли хвалятся своей удалью, дерзостью, фартом и бесстрашием. Пират с Тортуги! Мишка Япончик! Джонни Диллинжер! Да ещё перед супружницей и отпрысками потом полгода гоголем ходят. Как же — добытчик! Мужик! Мамонта завалил! Да у нас подобных законопослушных и добропорядочных баранов — крадунов, вовек не пересчитать. И ничего — живут, не тужат. Ровно дышат. Только нынче правила поменялись. Если вчера пастухи таких, в основном, только регулярно стригли и в целом давали жить, лишь изредка отправляя на мясо (и то в основном тех, кто выбивался из стада), то сегодня прежние пастухи куда-то подевались, новые еще не объявились, зато волками и шакалами, вот-вот будет кишеть вся округа. И резать таких как Коля, эти волки будут безжалостно. А некоторые, даже еще и с удовольствием. У колеподобных сейчас всего два пути: под нож или в шакалы при волках…

Ну а с нами — ему все же не так страшно. «Если всё-же что» — наше присутствие обеспечивает Николаше какую-никакую отмазку. Как он сам себе представляет. Мол: «это всё они — злыдни страшные, меня парнишечку в блудни свои втянули. Запугали — запутали, вот я и пошел. А куда мне бедному, деваться-то, было? Вся вина на них, упырях, а я просто с ними пошел. Не по злому умыслу, а по неразумности и под угрозами расправы лютой!» Мы — его индульгенция! «Если, что!» Баран!

Да и наплевать и на него, и на будущее его, и на мотивацию. Главное, то что нам у магазина совсем не будет лишним третий человек. Они с Ольгой будут корзины добром набивать, а я — в боевом охранении. А то, неровен час, враги и супостаты нагрянут. «Обезумевшие» или вполне себе разумные, неважно. Мы уже не нищие, но гордые, ковбои. У нас теперь — велосипеды есть. А это, по нынешнему положению — мегаценная вещь. Может, даже покруче лошади, как посмотреть.

Процедура подкачки шести колес заняла у меня всего несколько минут и вскоре, уложив на дно велосипедных корзин одобренное мной к немедленной экспроприации барахло, мы покинули здание торгового комплекса и двинули к «Магниту».

Стеклянные двери с фотоэлементом, само — собой, не спешили распахнуться при виде нашей компании, поэтому пришлось решать вопрос доступа вовнутрь, с помощью обуха топорика…

Под звуки бьющегося стекла, мои спутники почувствовали себя довольно неуютно и как-то виновато съёжились. Да и мне в прежней жизни не доводилось, среди бела дня магазины вскрывать, поэтому мои ощущения тоже были не самыми уютными. Инерция мышления — она такая. Да, похрен всё — нам это необходимо и значит надо отринуть всё лишнее в сторону и действовать, не останавливаясь перед глупыми и никчемными в нынешних реалиях, запретами. Тот кто сумеет сделать это быстро, тот имеет шанс выжить, ну а тот кто будет слишком долго преодолевать в себе эту инерцию тот, скорее всего, обречен. Всё просто! Согласно завету Антона Павловича Чехова. С тем уточнением, что: «выдавливать из себя раба по капле» — сейчас не проканает. Сразу и навсегда: выблевать и забыть — вот залог успеха.

— Ну, что притихли, мародеры? — подбодрил притихших подельников я, — Вперед! Отдаю вам сию сокровищницу, на поток и разграбление! Оля, в темпе, как обговорили: консервы, мука, соль, сахар, масло, крупы, макароны, спички. Свечи, если на глаза попадутся. Шоколад. Давай родная — а я покараулю, чтобы вас не обидел никто. Николай помоги девушке — душевно тебя прошу. Работаем!

Да, не очень комильфо, конечно — припрягать барышню впахивать, а самому покуривать в нежной прохладе первых солнечных лучей, но это наиболее разумный вариант из имеющихся. Оставить её «на фишке», значит подвергнуть опасности — мало ли какой демон вдруг нарисуется. Да если, ещё и не один. К бывшему майору у меня в этом вопросе, доверия — ноль. Да и не только в этом. Он, скорее убежит, забыв обо всём, чем окажет какое-либо сопротивление — появись тут кто, с недобрыми намерениями. Так что кроме меня — охранять их мирный созидательный труд, некому.

О, Ольга уже выкатывает первую тележку. Как и договорились — в ней водка и коньяк. Не пьянства ради, а здоровья для, как говорится. Анестезия, антисептик, ну и антистресс — три в одном. У, какая домовитая подружка мне досталась — не абы что похватала, а самую дорогую водяру высмотрела по-быстрому. И коньяк не московского разлива — хотя всё равно паленый, поди. Да и ладно. Вот и мне дело нашлось. Сторожко оглядываясь, начинаю переливать бухло в две десятилитровые алюминиевые канистры, позаимствованные в «Мускате». Ветра нет совсем и тяжелый запах спирта тихонечко разбавляет апрельский воздух — ещё не очень богатый разнообразием ароматов. Тихо-то как! Только бульканье, да воробьиное цвирканье вокруг, раньше из-за городского гула, почти не различимое…

Телега за телегой, в хорошем темпе появляются из глубин магазина. Я еле успеваю перекладывать их содержимое в велосипедные корзины.

— Егор, там аптечный киоск есть. Ещё раз — что по аптеке?

— Антибиотики, обезболивающие, перевязочные, жаропонижающие… Глюкоза, витамины, милдронат, ноотропил — кто его знает, что там, с этой эволюцией. Для поддержки организма, думаю лишним не будет. Короче, накидывай — а там разберемся! Вообще, кто из нас медик? Да, и гандонов побольше, Оля!…Чего вылупилась, институтка? Дождь в поле застанет: спички и всякое, как сухими держать? То — то!

— Фу, а я-то уж подумала… Размечталась! Вот дура, — укоризненно и одновременно игриво, глядя мне в глаза шалым взглядом с поволокой, эта кукла картинно как на подиуме, разворачивается и уходит, всеми движениями бедер и спины показывая, насколько же она разочарована во мне. Вот ведь коза, а! Ну, дождешься ты у меня: в нужное время и в нужном месте!

… А мне вот, чего-то не до игривости и брачных игр на свежем ветерке… Уходить пора — чуйка вещует! А ей родимой, я привык доверять на все сто. Она у меня — надежнее любого барометра. И вообще, как давно проверено: лучше перебдеть, чем наоборот. Золотое правило! Присказка про риск и шампанское: это не про сейчас, однозначно! Не за что, нам здесь и сейчас, рисковать. Затарились, по мере транспортировочных возможностей — пора и честь знать. Вот уже и Николя погрузку своего железного коня закончил, да ещё, похоже, и неплохо глыкнуть успел в процессе. Нда, «сегодня праздник у девчат — сегодня будут танцы» — смотрю, майор основательно решил отметить начало новой жизни! Бухло и закусь в богатом ассортименте. У него в корзинах именно закусь, а не еда. Понятно. Задраится в своей бетонной норе — ловушке и на неделю, как минимум, в «автономное плавание» занырнет, похоже. С неосознанной надеждой, что за это время, всё как-нибудь, само-собой рассосется и устаканится. Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете… Всё немедленно упорядочит и даст четкие инструкции по осуществлению дальнейшей жизнедеятельности. МЧС на тачанках. С гуманитаркой. И караваны, груженых ништяками верблюдов. А потом Николашин сивушный угар развеется и… Впрочем, это мне уже абсолютно всё равно — ибо спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих.

Экс-майор уже откровенно тяготится нашим обществом и, вообще, напрягается и страдает от столь долгого нахождения на месте преступления, но не знает как свалить. Меня опасается. Ольга все еще возится в аптеке. Ладно — помогу уж, сирому и убогому.

— Чего ждешь, Николай? Дуй до хаты. Здесь ловить уже нечего. Мы сейчас тоже сваливаем.

— Ага! — Он с явным облегчением усаживается в седло. Но иезуитски ласковый и коварный этанол уже ненавязчиво и мягко овладел Колиным рассудком. Ненадолго осчастливив отставного майора, обычно несвойственной ему решительностью и пьяным сентиментальным расположением ко всему сущему в окружающем мире. — Может, «на посошок»? Так сказать, на пути в новую жизнь!

Ух и разговорился, красноречивый.

— Нет, майор. Как-нибудь в другой раз. Свидимся ещё — все же местные. Береги себя и гони домой, пока пусто вокруг. Удачи! — ничего не могу с собой поделать: всё-таки мне его жаль. Расхожее утверждение девяностых: «Лох не мамонт — лох не вымрет», в нынешних реалиях, похоже, в корне неверно. Лохи вымрут первыми и достаточно быстро, я думаю. Не все конечно, но многие и многие. Хорошо хоть, Николай не начинает объяснять где проживает и не приглашает заглядывать при случае. Ведь я отчетливо понимаю, что скорее всего — передо мной не жилец. Нет, я не провидец, просто приходилось видеть подобное. Ходит — такой, вполне себе живой и ничего в нем, вроде бы особенно не изменилось, всё как всегда… А всем вокруг видно, что он уже покойник… День — другой: хлоп, и привозят его сотни склеившего…

… А вот и Ольга.

— Счастливо вам. Счастливо! — пьяненько улыбается ей майор и натужно засопев, начинает раскручивать педали нагруженного по максимуму велосипеда. Даже колеса не подкачал — почти на самых ободах поехал. Ладно, всё — не до него. Нам тоже пора. Сегодня, как минимум, ещё одну ходку надо успеть сделать. А лучше пару.

— Егор! — неожиданно, пронзительно и пискляво…

Да, против чуйки не попрешь — Колино тело, с раскуроченным черепом, заваливается на асфальт, а к нам широкими прыжками несется бугай с немалыми топорами в обоих руках! Й-ё-о!

— В магазин, живо! — повторять не приходится. Четко следуя команде, Ольга соскальзывает с велосипеда и залетает в дверной проем. Я полубоком приставными шагами стремительно пячусь вслед за ней. Этот здоровенный тип — уже совсем близко. Большой, но быстрый! До жути! Нервно оглядываю зал: Ольга за дальней от входа, кассовой стойкой… Верно! В три прыжка заскакиваю за другую, ту что ближе ко входу… Плечи ощутимо потряхивает от резкого выброса адреналина. Собраться! Хоп! Мачете в правой — лопатка в левой. Ну, где ты там?

Он вносится в зал, на миг притормаживает. Определившись, довольно, по-звериному, всхрипанув — двигает ко мне. Я в метре от стойки и пространство, к счастью, позволяет мне выдерживать его на дистанции — через стойку же, его топорам меня не достать. Хотя — пусть попытается. Хоть одной конечности лишу, и то мне в плюс немалый будет… С-сука, вкурил, что не дотянется! Тварь! Если решит запрыгнуть на стойку — пятьдесят на пятьдесят! Тут уж — кто кого успеет. Или вместе! Лопатка в левой, не бросаю — без толку, мой вариант только с правой… Оба-двое, синхронно дергаемся вправо — влево… Глаза в глаза… Сука, вот-вот — сейчас прыгнет…не пропустить момент… Ну! Его правая резко взлетает вверх. Кинет?

… - Пбанг, — прямо об сморщившийся в усилии лоб, глухо и весомо ударяет молоток, прилетевший из-за моей спины. Хэдшот, сука! Большое тяжелое тело мясистым плотно набитым мешком оседает — обваливается вниз. Голова, с сухим билиардно — костяным стуком, встречается с бетоном… Ф-фу! Да ну, н-нна! СТОП! Добить! Добить, а то, не дай бог воспрянет…

— Уровень дали? — каркаю пересохше.

— Нет.

— Надо добить!

— Может ты?

— Живее! Стой! — подскакиваю к развалившемуся на полу тяжелому телу, держа оружие наготове. Ногами отшвыриваю оба валяющихся рядом, нехилых топорюги. Вцепляюсь в недлинные, неприятно сальные, черные как смоль волосы, приподнимаю голову…

— Давай! Иди сюда, не бойся!

— Но, может…

— Иди сюда, блядь! Кому сказал! — мой бешеный хрип не оставляет ей шансов продолжать пререкаться.

— Егор, а как? Я не… — сейчас в истерику свалится, дур-ра!

— Руби по горлу! Руби! Ща встанет, блядь! — продуманно заполошенно и страшно рычу зверем на лесном пожаре.

Короткий быстрый всплеск тонкой полоски стали… всё! Готов!

Бережно обхватываю девчонку за застывшие плечи и отвожу — оттаскиваю в сторону. Не к чему разглядывать того, кого ты обнулил. По себе знаю — лишнее это… Она разворачивается и хочет закопаться лицом в моей куртке на груди. Спрятаться решила, дурочка! По страусиному рецепту. Не вижу: значит и нет ничего… Нормально! Лишь бы не сблевнула мне прямо в душу.

— Умница, детка! Ну, всё уже всё. Как ты его чётко!

— Уровень дали, — всхлипывает моя амазонка, — Даже два. За обезумевшего третьего уровня. А еще репутацию: плюс десять. И еще плюс пять. И еще три очка за оглушение метательным оружием, — и к чему-то добавляет, — Я в медучилище, гандболом ещё занималась.

— Отлично, партнер! Спасибо тебе, солнышко! Ты меня спасла… Если бы он успел метнуть топор — вряд ли я на таком расстоянии увернулся бы. Спасибо! Ты просто валькирия!

— Издеваешься? — забавно сморщив нос, подозрительно спрашивает девочка — самурай, подняв на меня мокрые, ещё не отошедшие от страха, глаза.

— Нисколько, — предельно искренне отвечаю я, — ты и вправду нас спасла, девочка. И себя и меня.

— Ты мне это… давай без Экзюпери тут. Манипулировать мной тебе не удастся! Так и знай… партнер! — важно надувает губы она…

Захотелась заржать, прямо таки по конски, но вместо этого я, неожиданно для самого себя, не сдержался и впился в эти влажные заманчивые сочные губы. Похоже, неожиданностью это было только для меня — она же, как ждала: охотно подалась всем телом навстречу моим губам… Недурно, да? Целый гребанный мир рухнул и под его обломками уже, в полный рост, начинают гибнуть люди… А мы с амазонкой, стоя в пяти шагах от свежего покойничка, нашими же стараниями отправленного в «бескрайние поля вечной охоты», знай себе — милуемся! Не по-детски — с языками! Голливуд нервно курит на обочине! Да, что там Голливуд. Болливуд рыдает, заикается и плясать не может от такого хеппи-энда!

Пока вышеупомянутые фабрики грёз нервничали, мы жадно целовались, прильнув друг к другу без помощи рук. В них до сих пор было неубранное оружие. Адреналин — только что из ушей не брызжет! Это хорошо, что её первый — «обезумевший». Выглядит вполне себе синонимом неполноценного, опасного и вообще «унтерменша» — недочеловека. А такого убить, вроде как бешеную крысу уничтожить. Семь грехов с души… Полезно и душевно не обременительно. Просто отлично! Меньше поводов для переживаний и самоедства у амазонки будет — «без выбора было»! И точка!

…Однако же, не многовато ли будет, этих: «обезумевших»? За неполных-то, полтора часа! На двух встреченных разумных: мента Зарубина и неудачливого секьюрити Николая — целых два непонятных персонажа, кидающихся на всё, что шевелится, с однозначным намерением уничтожить. Фифти-фифти. Хотя, если учитывать при подсчете нас с Ольгой — то статистика выглядит более оптимистичной — этих бешеных красавцев: «всего» треть. Хорошо бы понять еще, что за напасть бросает их в пучину этого безумия. Так, для более полного видения картины нового мироустройства… Ладно, будем живы — авось разберемся.

— Эй, ты чего? — вмиг просекла — простригла, изменение вектора моих мыслей, девочка — самурай, — Всё в порядке, Егор?

Вот ведь экстрасенша глазастая. «Девичье сердце — вещун»! Или как там говорил один упыристый горбун: «Бабу не обманешь. Баба — она сердцем чует!» (Х/ф «Место встречи изменить нельзя») Сейчас мне надо очень аккуратно — не дай бог в такой момент обидеть женщину! Подобного оскорбления она не забудет никогда… Простить, вполне возможно, и простит. Но забыть — не забудет! Затаит…

— Всё хорошо, девочка! Ты такая сладкая! Просто чудо! Настоящая принцесса! Просто я беспокоюсь о том, что нам пора отсюда сваливать. Я же у нас командир и должен заботиться о своих бойцах, — кажись проканало. Ну а что, не зря же, подчеркнуто заботливо выделил волнение за неё. Ей это сейчас крайне необходимо: чтобы кто-то за неё волновался, заботился, защищал и брал на себя принятие решений. При этом я вполне искреннен в своих словах: во-первых, я действительно должен смотреть вперед и по сторонам. А во-вторых: девушка, на самом деле нравится мне всё сильнее. И уже не только как женщина. Спокойная, не впадающая в истерики с обмороками, расчетливая, неглупая и не трусливая! Другая бы забилась в угол и визжала поросячим визгом, не переставая до самой смерти, или того веселее — кулем на руке повисла. А эта — не паникуя и в полном разуме оставаясь, очень вовремя умудрилась догадаться молоток использовать. Да ещё так удачно! Такое четкое попадание прямо по месту — голимый фарт, конечно — но понятие воинского счастья никто не отменял. Это, знаете ли, вполне реальное явление. У любого, кому всерьёз, без дураков, «поучаствовать» довелось, спросите. В общем, как партнер Ольга — вполне годная! Как оно там обернулось бы, не прилети этому амбалу молоток, невозможно сказать. Может я его, а может и он меня…. А, вполне возможно и обоюдно полегли бы. Но думаю, при любом раскладе, даже самом радужном, хоть раз — он меня зацепил бы. А этаким топором: считай, всё едино — смертушка, только отсроченная по времени. И то, ненадолго, по нынешним временам. Так что, партнер мне выпал вполне себе козырный! Хотя, первая же стычка ясно дала понять то, что и раньше витало на краю сознания: будущее принадлежит гораздо более крупным стаям. «Бог на стороне больших батальонов», как сказал один император — корсиканец, разбиравшийся в вопросе. Это ещё, на наше счастье, такой «берсерк» — один был, а если они в стаи сбиваться начнут? Кто их, безумных знает? А может — так «творцами» и задумано. Увидим. Да ведь и не обезумевшие в банды скучкуются быстро — уж в этом-то сомнений, я не испытывал ни на секунду. Те же малолетки всех мастей: АУЕвшие, спортивные, спайсово — кислотные и прочие. Мигранты — работяги, уже изначально в бригады сколоченные. Многочисленный быдлоидный вневозрастной «white trash», как говорят наши заклятые «заокеанские партнеры», (буквально «белый мусор» — грубый термин, нередко используемый в обиходной речи в США для обозначения деклассированных белых американцев, часто живущих на пособия по безработице, отличающихся низким социальным статусом и уровнем образования, склонных к совершению противоправных действий) Наши доморощенные «псы городских окраин» — заморским не уступят, а может ещё чему и научить смогут. Ну а там, глядишь, вскорости и з/к подтянутся, а уж у тех иерархия и стайность развиты: ого-го. Этим и живут. Сидельцев на Расее, при любых властях, испокон веков — считать устанешь. Острогов на сто лет вперед понастроено. А сколь тех бродяг — арестантов, кто на воле сейчас? Только в нашем миллионнике и его окрестностях — девять зон! И все их обитатели не сегодня — завтра, по всеобщей творцово-наблюдательной амнистии, откинутся. Ничуть не стремаясь, на скоряк дубаков — вертухаев с удовольствием вырежут, и за периметр выплеснутся…

… А ещё ментовьё, да разные иные подпогонные конторы, коих ныне развелось — не сосчитать. Да подментованные чоповцы. Да прочие разные. Хоть и никчемыши в массе своей, но в стае весьма опасные. Это ведь нормальные, чего-то стоящие люди, в основном наособицу живут — держатся, ибо в себе уверены и от этого независимы, а шакалы завсегда в стаи сбиваются. Только лишь в две одиноких каски, среди всего этого разгуляя, нам с Амазонкой — никак выжить не получится. Если только, как мышам в нору забиться. Ну а сколь в той норе высидишь? Да и на кой такое жалкое насекомое существование? Не по мне это. Вот то-то и оно! Отсюда вывод: пути, оптимальных для выживания, как в том циничном анекдоте — всего два. Или придется под кого-то идти, и жить по его установкам и на его условиях, даже если они не устраивают. Или свою стаю сколачивать. Со своей стратегией, на своих принципах и по своим правилам. Прайд неизбежно придется расширять. Хочешь не хочешь! И не амбиций ради, а жизни для! Только, абы какого человеческого шлака — нам с Амазонкой в племя не надобно. Да и толку от него немного — больше печали. «Нет противника страшнее, чем союзник долбо…клюв.» Нам потребны особи из качественного материала и только так! Да вот только где оный искать? Жемчуга — оне на дне, а на поверхности же, пена и всякое дерьмо, как правило. Обьявления на столбах расклеить? Или на многоэтажку повыше взобраться и оттуда взывать к достойнейшим? Ладно, что-то меня лишка вдаль унесло — сейчас первая и главная цель обложиться ресурсами, не сложив при этом буйну удалу головушку молодецкую. А там уже поглядим. Война план покажет!

 

День первый. Глава пятая

Глава пятая.

Наскоро влив в Ольгу антистрессовую сотку коньяка и причастившись сам, отдал приказ выдвигаться. Правда, пришлось ещё ненадолго притормозить у тела Николая. Накоротке поразмыслив, я решил, что третий велосипед — лишним для нас всё же не будет. Из шнура прихваченного среди всяких полезных приблуд в «Мускате», сварганил не то подобие вожжей, не то уздечку на руль железного коня. Попробовал двигаться с ним «на прицепе»: неудобно, напряжно, медлительно — но сойдет. Дотянем как-нибудь — чай, тут недалече будет. Главное, пусть небольшую, но постоянную скорость набрать, а там он уже сам за мной двигаться будет. Инерцию-то, слава творцам, никто не отменял.

Пока готовил трицикл к буксировке, всё ждал от напарницы, по сути правильного, но сейчас неуместного вопроса — предложения о погребении, лежавшего на асфальте неподалеку тела, которое она демонстративно старалась не замечать. Не дождался, что в моих оценках прибавило амазонке ещё немного бонусных очков. Правильно всё понимает девчоночка — не те времена нынче наступили. Да и не был он нам с Ольгой: ни другом, ни товарищем, ни даже просто случайным попутчиком. Так — коротко промелькнувший перед глазами эпизодический персонаж, которому не повезло. Сколь их таких, ещё будет? Всех не упокоишь, да и помнить о них ни к чему. Только жёсткий диск негативом нагружать. Потом чистить — печень не вывезет…

… Педали крутились, колеса шуршали, застывших на дороге автомобилей было совсем немного. Всё правильно: эта дорога — не основная трасса, ведущая на выезд из города. Она сольется с нашей почти там, где нам сворачивать в сторону. Кстати, трассу поблизости от дач — надо будет обязательно прошерстить. В фурах много чего полезного можно найти. Консервы, например.

— Стоп!

— Что? — аж привскочила над седлом на педалях, Ольга.

— Пойду, гляну: вон-то тело в «Тойоте». Что там интересно?

— Может мертвая?

— Может. А может трансформируется. Хоть поглядеть, как это выглядит. Вокруг поглядывай внимательнее. Я быстро.

На водительском месте, застывшей у обочины «Тойоты», находилась молоденькая и весьма симпатичная субтильная блонди с короткой стрижкой. Двери были заблокированны изнутри. Постучал по стеклу. Ноль реакции. Присмотревшись через слегка запотевшие стекла, сделал вывод, что она жива, просто находится в глубоком: не то сне, не то обмороке. Плоская грудь под темным топиком вполне себе активно вздымалась и опадала в такт неровному дыханию. Время от времени мышцы взмокшего от обильного пота лица еле заметно, то сокращались, то расслаблялись. Сжатые в кулаки пальцы, периодически разжимались, чтобы тут же снова судорожно сжаться. Да, с такой-то сухой комплекцией и столько пота! Чего доброго, она так и не приходя в себя — запросто от обезвоживания помрёт. Хотя наверное, так и должна происходить задуманная творцами трансформация… Да, кстати, видно перед её началом у блондинки хватило и времени и сил, чтобы остановится на обочине. Да какая, собственно, разница… Ладно, нам пора.

— Что там?

— Да, живая вроде, но в отключке полной. На стук не реагирует. Поехали! Бог знает, сколько она ещё проморозится. Постой, еще секунду…

Вытащил из корзины на руле бутылку воды, взятую Колей явно «на запивку» по дороге до дома. Положил её на капот «Тойоты». Пока мелкая очухается, пока сообразит, что к чему… Действительно ведь — от «сушняка», возьмет да и отъедет девчушка. Будем возвращаться, глянем — как она. Если, конечно, будет ещё — на что глядеть.

— Гоу! — двинули дальше. Из пяти встреченных на пути автомобилей — люди обнаружились, ещё в трёх, но мы не останавливаясь проезжали мимо. На что там было смотреть?

… А кстати, интересно — за обнуленных во время прохождения трансформации, уровни повышают? А то может и достижения дают? Например: «За упорный массовый геноцид трансформеров». Нет, это я так, чисто теоретически, а вот кто другой: догадливый и не шибко отягощенный морально — этическими принципами, вполне может проверить это на практике и в случае положительного ответа, воспользоваться и нехило прокачать свои характеристики. Без риска выхватить обратку и особого напряга.

… Оппочки! Менты! Да, твою же мать! Почти добрались до поворота к дачам уже — и нате вам! А я, дурак, подумал, что всё путем — на этот раз будет! Ох, грехи наши!

В то, что мы без проблем «разойдемся краями», с возникшими впереди двумя телами в сером — не верилось нисколько. Даже мысли такой наивной, ни на миг не мелькнуло. Тридцать шесть лет уже живу, как-никак. Вполне себе достаточно, чтобы перестать верить в сказки и страдать глупыми иллюзиями.

— Подотстань и будь внимательна, — негромко бросаю напрягшейся напарнице, — К себе не подпускай. Отбегай, если что. Не дай себя схватить! Я справлюсь, — и подбодряя её, улыбаюсь.

— Здравия желаю, граждане, полиция! Сержант Прищепа, — тормозяще приподнял большую и пухлую как оладья, ладонь, мордатый белобровый мент, слегка сморщив нос- картошку. Я, не проявляя никаких признаков неудовольствия или удивления, послушно остановился. Оглянувшись, посмотрел, как буксируемый аппарат, слегка клюнул колесом в загруженную «с горкой», корзину моего велика. Мент тоже с любопытством пронаблюдал за этим. Неопределенно хмыкнув перевел взгляд на меня. Второй полисмен держался в пяти шагах позади, около патрульного УАЗика. Да, у нас менты сплошь и рядом эксплуатируют — старые добрые олдскульные УАЗы. Чай, не в столицах проживаем.

— Хм. Неплохо вы оснастились, граждане. И всем необходимым, вижу, себя обеспечили, — не то похвалил, не то скрыто осудил нашу с амазонкой предприимчивость мордатый страж порядка. — Оперативно! Только возникает вопрос: откуда такое богатство?

— Из магазина, сержант. — Я был — само спокойствие.

— Это из какого? — хитро сощурил свои и без того небольшие светлые белесые глаза, мусор, — И велосипеды тоже из магазина? — почти по-свойски подмигнул он мне, — И документы есть на них, и чеки на всё это добро? И у вас самих с документами порядок? Предьявите, будьте так любезны… Ох, ты ж глянь, Золотарёв, — в наигранном изумлении, причмокнув полными яркими губами, внезапно распахнул глазки он, оборачиваясь к напарнику, — А какие у гражданина с гражданкой сабли-то! Холодное оружие в полный рост. Это что за…

— Хорош исполнять, Прищепа. Некогда мне — тороплюсь. Чё хотел-то? Только покороче: по делу и без воды.

— Хорошо, короче — так короче. Деловой! — глазенки снова сузились, оценивая меня и одновременно пытаясь надавить на вековечный, как сама власть, гнилой обывательский испуг перед ней. — Я не знаю, где вы этим добром разжились, но мне, если честно — пох. Потому — так решим: два велика мы изымаем — нам до отдела добраться надо, а третий, так и быть — ваш, раз уж вы так вовремя подсуетились. И всё! Разбег без последствий. Да, и еще саблю свою давай сюда — не положено с холодным оружием…

— И вы, гражданка, свои самурайские катаны снимайте, — проявился наконец второй, как на мой вкус голоском слишком высоковатым для мужика в полной комплектации.

— Хорошо хоть штаны снимать не надо, — фыркает амазонка из-за спины. — Егор?

Ай жжёт деваха! Умница! Команды ждет. Идеальный зольдатик! У мусоров, похоже заминка вышла — осмысляют как реагировать на подобное неуважительное пренебрежение к их «законным требованиям сотрудника полиции» Привыкли к ежедневной молчаливой покорности. Расслабились, понимаешь! Тут однозначно без вариантов — просто надо сразу жестко и борзо осаживать. Если конечно готов идти до конца. Я был готов…

— Значит так, служивые: надо вам велосипед — сходите и возьмите. Могу даже в качестве спосорской помощи — бесплатно подсказать, где. Ну а эти — нам самим нужны. Это всё чем могу. Ну а если сабля моя приглянулась, то не советую пытаться её забрать — острая очень и рубит сильно: что руки, что ветки, что головы… Ей всё едино! Мы друг друга поняли? Так что — магазин подсказать?

— Ах ты ж, сука! Да я тебе её в жопу запихаю! И матрешку твою туда же поимею, — чуть не задохнулся от яростного гнева сержант Прищепа. Золотарев же начал быстро перемещаться в нашу сторону, демонстративно сочно лязгнув затвором своего «окурка» (одно из разговорных названий АКСУ, стоящего на вооружении полиции)

— А ну давай — дерзай! Стрельни, убогий, — мачете многообещающе выставлено вперед в полусогнутой правой, лопатка в левой на уровне бедра: хочешь коли, хочешь сбоку, снизу руби… Коротко глянул: Ольга перебралась ближе. Решительно бледная, напряженная, собранная, готовая к стычке. Только пар из ноздрей точеных не идет! Ох, и хороша, чертовка!

— Что такое? Чего не стреляешь-то? Да хорош дурковать уже — сам прекрасно знаешь, что не шмальнет! И я знаю.

Сказать откровенно, я вообще не напрягался от этой ситуации. Противников было всего двое и нисколько не переоценивая себя уверенно скажу, что уделал бы обоих этих чертей оптом, даже без мачете и лопатки. За время общения и «предварительных ласк», я «прокачал» обоих и понял, что в рукопашной они мне не соперники. Прищепа массивный, но рыхлый и заплывший тяжелым жиром до самых бровей — неповоротливый и медлительный увалень. Золотарев чуть выше меня, сутулый, узкоплечий и судя по пластике движений — тоже, совсем не боец. Нда, и как они там у себя аттестации только проходят? Хотя, эти ещё чудо богатыри, если сравнивать с теми экземплярами, которых иной раз на улице встречать приходится. И трансформации им не потребовалось, что однозначно дает понять — не так уж они и ущербны в плане физики. Но мне все равно не соперники.

— Слышь, борзый, ты бы не выеживался… А то вдвоем-то — мы тебя, всяко, сделаем, — начал увещевать меня Прищепа, — а тогда и девочке твоей отвечать придется.

— А я отвечу, козел! Иди сюда, если не боишься, — эвона как мою бесстрашную валькирию разобрало!

— А я помогу девушке. Вы не против, мадемуазель?

… Это ещё что за страшный хрип в ночной тиши? Я развернулся на загадочный голос, впрочем не выпуская ментов из вида. Что это еще за новая фигура в уже сложившемся раскладе возникла? Он меня и так, между прочим, вполне себе устраивает. Ну и кто ты: странный, хриплый и нежданный?

Метрах в пятнадцати — двадцати от нас стоял, видимо вышедший из-за киоска с «Горячим питанием» высокий длиннорукий и длинноногий широкоплечий худощавый человек неопределенного возраста, с вьющимися русыми волосами ниже плеч. Пропитое, но не отталкивающее, морщинистое заросшее густой пегой бородой лицо, украшали неожиданно ясные и большие, печально — ироничные глаза поэта и философа. Одет мужик был кое-как — дешево, но чисто. В большом и крепком кулаке его правой руки, покачивалась опущенная к земле труба — дубинка. Левая длань подносила к губам полуторалитровую бутылку. С пивом, судя по всему. Мужик был абсолютно безмятежен спокоен и деловит — как и все чрезмерно и регулярно употребляющие, по утрам, когда им есть чем опохмелиться.

Мы с Сейлормун перекинулись коротким взглядом, я бровью определил ей задачу — сфокусироваться на неожиданном и незапрашиваемом нами подкреплении. Коротко кивнув мужику, обозначил свою благодарность и снова обратился к нерешительно замявшимся от таких непоняток полиционерам.

— Короче, служивые — ничего вам тут не обрыбиться! Сами видите. Хотите проверить — валяйте, только поживее, а то у нас дел ещё и без вас невпроворот. Вопросы будут? Вопросов нет! Тогда продерните отсюда мухой, демоны дешевые! Ну! — я резко качнулся в сторону толстого Прищепы, выставляя вперед клинок мачете и многообещающе отводя в сторону — вверх, левую кисть с лопаткой, — Поскакали отсюда кенгурами — пока ножонки не подрубил!

Опасливо обходя меня по широкой дуге и кося глазами то на мачете, то на непонятного мужика, то на мою боевую подругу: оба-двое, полубоком, почти приставными шагами засеменили в сторону центра города. Шакалы. Не удалось, как привыкли — нахрапом наглым взять. Ну а в бой по-взрослому, без дураков, с высокой вероятностью остаться остывать на холодном грязном апрельском асфальте — у них очко щемит. Стремаются, воины правопорядка. Ничего! Сейчас оклемаются малёхо, накатят по стописят и пойдут себе дальше лохозавров искать и щемить. Без лоха их жизнь плоха! Хотя сами-то лошьё — лошьем, ниже низкого. Но зато при ксиве, стволе и с огромной репрессивно — карательной махиной нависающей за погонами. Эти не изменятся. Горбатого — известно, что исправит. Радует только, что правила изменились и шансы на скорое убытие в места исправления для подобных персонажей значительно выросли. Если конечно найдется желающий потеть и рыть яму, дабы предать эти тела земле. Нет, мне конечно, доводилось наблюдать иных сотрудников милиции — полиции. Честных, самоотверженных, достойных. Но гораздо реже и, всё чаще, в кино.

… - Сейчас подальше удалятся и по-любому крикнут: «Мы тебя запомнили! Еще встретимся!», — ухмыльнулся наш новый волосатый знакомец.

— На кой, не в своё вписался-то?

— Девушка хорошая. И мусоров не люблю.

— Угу. Забыл еще добавить: «дерусь, потому, что дерусь!»

— И это тоже. И в целом красиво сказано. Только я все-же, постройнее Портоса буду. А так — да. И вообще: «обожаю запах свежего напалма по утрам» (Цитаты из «Трёх мушкетеров», и «Апокалипсис сегодня»)

— Начитанный, и насмотренный значит. Эрудит. Ну, ладно, я — Егор.

— А я, Ольга, — вылезла из-за плеча, взбодрившаяся от несостоявшейся драки, напарница, — Спасибо вам!

— Назад сдай, — еле слышно проскрипел я, — и вокруг на триста шестьдесят смотри.

Дева обиженно: «сделала губы писей», но послушно осадила назад.

— А меня Валентин зовут, — блестнув серыми глазами и насыщенно желтыми, но ровными и без щербин, зубами, представился неожиданный помошник.

— А когда не зовут — ты похоже сам приходишь?

— Да не подумай лишнего, Егор. Мне от вас ничего не надо. Просто, я здесь рядом живу. Местный. Вышел вот — в себя прийти, ну и осмотреться чё-почём.

— Ну и как — осмотрелся? И чего думаешь? Оля, метнись к УАЗику, там броники ментовские и каски должны быть — тащи все сюда.

— А чего тут думать — думать будем потом. Сейчас выжить надо. Не у всех получится — я так вижу.

— Согласен. И как выживать собираешься, если не секрет, конечно?

— Да, хз. По-хорошему — надо в коллектив вливаться. В первобытной жизни коллектив решает.

— Есть подходящий на примете? А то, может, подскажешь чего, и мы тоже заодно подумаем. Глядишь, куда и прибьемся?

Новый знакомец словно взвешивая внимательно посмотрел на меня. Вкусно отхлебнул пива. Причмокнул.

— Нет. Вокруг меня один перегной голимый… хронь конченная да бакланы. Сивари — одно слово! С такими только горя мыкать. Под пахана какого идти — тоже не вставляет. Шестерить да шакалить не совсем по мне, — еще раз основательно и неторопливо приложившись к горлышку бутыли, Валентин продолжил.

— Да ведь и не твое это, Егор — ты же тоже ни под кого не пойдешь. Это же сходу чуется. В тебе самом душка хватит — атаманом гулять. Да и видно сразу, что ты и так всегда жил сам себе хозяином. Значит и с башкой у тебя порядок, — он мотнул кудлатой головой в сторону нагруженных велосипедов, — Из города сваливаете? Это правильно, я считаю. Грамотный ход. Тоже думаю на дачи за дамбой податься, на первое время. Махновщину переждать… Только в одного не так нарядно получается, чем в правильном обществе, — он закончил и достал сигареты. Предложил мне, чиркнул спичкой, предоставляя паузу для принятия решения. Он сказал всё, что хотел — дело было за мной…

— Егор, там их почему-то три и касок три — я все взяла, — звонко отчиталась от УАЗика, хозяйственная Ольга.

— Молодец, три и должно быть. В экипаже трое обычно. Один на себя одевай сразу. Сама разберешься как? — я мельком глянул в её сторону. Обычный ментовский броник. Не должен быть чересчур тяжелым даже для неё, — Одевайся пока. Я сейчас.

— Я тебя понял, Валентин. Поинтересоваться хочу — по какому поводу у хозяина гостил? Знаю, что об этом в приличном обществе не принято, но и ты меня пойми. Время наступило такое, что хотелось бы понимать, кто у тебя за спиной стоит.

— Да это понятно. Имеешь полное право интерес проявить. Одна ходка, стыдно говорить, но «по бакланке» За драку, по пьяной грусти. Не ту челюсть вынес.

— Буен во хмелю?

— Да не. Я в целом парень неконфликтный. Там даже не в синьке дело — она просто как отягчающее пошла. Из-за женщины всё завертелось, — он смущенно глянул в сторону Ольги, — там такая история получилась… Даже не знаю, как при барышне рассказать…

— Ладно, после об этом, если желание возникнет. Ну а мы то тебе чем глянулись? Ты же нас не знаешь и вот так, сразу, готов с непонятными людьми по жизни пойти?

— А ты мне понятен, Егор. Ну, не то чтобы насквозь. Но я людей вижу. Нутром чую. За всю жизнь всего два раза ошибался, да и то в бабах. Гнилое — оно ведь во всяком человеке присутствует: только у одного — оно аж из ушей плещется, а в другом его совсем кропаль. Все же мы люди, и в каждом свое стремное имеется. Но главное то — что за стержень у тебя внутри. Из чего он сделан — тем человек и будет по жизни.

— Ну, а мой из чего? Как видишь? — я усмехнулся.

— Поживем — увидим. Сам же сказал, что мы друг друга не знаем совсем. Главное вижу, что из годного материала. Не гнилого. Вот это и есть основное, а там поглядим.

— Ладно. Со мной разобрались. А сам ты по жизни чем занимался?

— Художник я. Оформитель. Правда, когда это было.

— Давно бухаешь?

— Давно, ещё до зоны начал. Уже лет пятнадцать. С перерывом на три. Там — сидя «мужиком», особенно не попьешь. Не на что.

— А сколь тебе годков то, Валентин?

— Сорок шесть.

— А ощущаешь себя?

— Нормально ощущаю. Этих бы заземлил обоих. Легко. Отвечаю.

— Прямо наглушняк? И не застремался бы?

— Не те расклады нынче, чтобы крови стрематься, — криво хмыкнул он, — но краев держаться надо, по возможности. В гадство не впадать. Так думаю.

— Вижу, трансформация тебе не потребовалась. Про физические кондиции, что пишут?

— Сила — 15, ловкость — 13, выносливость — 13, интеллект — 14.

— Богатырского здоровья ты от рождения видать. За пятнадцать лет умудриться всё не пробухать. Нда! Ну, насчет синьки — я тебе не указ. Все взрослые. Да и сам грешен бываю. Только если с нами пойдешь — давай так решим: синька только после дела. И не в ущерб следующему. Если с утра на выход — будь любезен: встать и идти. Такая моя позиция. И другой не будет. Решать тебе. И ещё одно: я властью не болею, Валентин, но по всему выходит, что мне рулить — и за это отвечать. А тебе выполнять. Хотя, если где советом поможешь, или путь укажешь правильный — буду благодарен. В напрасный блудняк загонять не стану, ну а если что, то вместе пойдем. Беспредела с нашей стороны, тоже не будет. Но ещё раз заострю — за бугра, я. Если тебе это поперек, то спасибо и удачи. Решай. Только недолго — у нас планов много ещё, — я повернулся к Ольге.

— Ну что? Как в бронике себя ощущаешь, партнер?

…Да! Я вот так, запросто, решил взять в компанию незнакомого чела. Удивлены? Напрасно. Могу обосновать: во-первых — я тоже людей «вижу». И тоже, как правило, безошибочно. Как и большинство, впрочем. Это есть во всех нас. Древнее, ещё первобытно — полузвериное, наверное.

Просто редко прислушиваемся. Покупаемся на обманку. На выставленный напоказ «рекламный баннер». Жертвы маркетинга.

Ладно — это пустое, так о чём я? Короче — глянулся мне этот Валентин. Не знаю какой уж он там художник, да и без разницы это теперь. А мужик, похоже, надежный и здравый. Вот это сейчас важно. Да и к тому же — нехилый и не ссыкло. В нашу с ментозаврами разборку вписался, как два пальца об асфальт.

— Что молчишь, партнер? Как ощущения, спрашиваю?

— Да черепахой беременной какой-то ощущаю себя. Неудобно! Давит везде. И тяжелый.

— Ольга, в этом облачении вы просто настоящая валькирия! Поверьте престарелому ценителю прекрасного! — тряхнув волосатой гривой, Валентин галантно склонил голову перед девочкой самураем.

— А вы прожженный льстец, Валентин. Что же — я принимаю ваше восхищение, — амазонка только что повышенная в звании до валькирии, прямо по-королевски задрала острый, надменно — довольный подбородок. — Но не дай вам бог, если я увижу в ваших глазах хоть тень насмешки.

— Помилуйте, сударыня!

— Так — хорош изощряться в высоте словоблудия, — вмешался в диалог я, — Вечером у костра попрактикуемся в изящной словестности и куртуазности манер, — А сейчас: по коням и рысью — марш! Валентин отвязывай третьего рысака — теперь он твой. Устал я его в поводу вести. Ольга, где мой доспех и Валентина? Уже вижу…

— Егор, а насчет…

— Ты же всё уже решил? — энергичный кивок в ответ, — Так, а чего пустые базары зря тереть? Ольга тоже возражений не имеет… Или имеешь, партнер?

— Никогда не имела ничего против — воспитанных и вежливых мужчин. Вот они умеют ценить женскую красоту. В отличие от некоторых, которые…

— А-ат-ставить! — показушно грозно рявкнул я. И спокойным голосом продолжил, — Хорош уже резвиться, братцы. Всё только начинается, а у нас с вами сегодня ещё дел немерянно. А вот времени- категорически мало. Поехали!

— Егор, тут у тебя в корзине топоры лежат…

— Вооружайся конечно!

Глянул на часы: почти девять. Пока нормально, тьфу-тьфу-тьфу. Думаю еще вполне хватает на пару сегодняшних мародерских ходок. Хотя нам неизвестно главное, на данный момент: когда начнут приходить в себя, подвергнувшиеся трансформации? Судя по безлюдности окружающего мира, мы с Ольгой не ошиблись — основной массе наших потенциальных конкурентов требовалась начальная корректировка тех или иных параметров. Ну что-же: все по-прежнему не так уж плохо. Показатели любого из нашей тройки — всё равно выше десятки, принятой за среднее. Это радует и внушает долю оптимизма в прогнозах на ближайшие перспективы нашей небольшой стаи.

— А где это вы такими четкими трёхколесными байками разжиться успели? — из-за спины спросил замыкающий колонну, Валентин.

— Ну, это валькирия расстаралась. По её наводке, — через плечо косанул я на Ольгу, — Она хоть и молодая, но мудрая… Как черепаха… Тортилла.

Художник негромко деликатно хмыкнул пару раз. Валькирия возмущенно фыркнула кошкой. Но так — больше для порядка. Видно упоминание о её молодости и мудрости — несколько смягчило негодование.

Ехать оставалось недалеко. Но за это время мы успели выслушать рассказ Валентина о том, где и как, его застало начало новой эры в истории человечества.

… Предыдуший вечер, наш новый знакомый проводил как обычно: по обыкновению мирно выпивал в компании таких же, как сам — индивидуумов, ежедневно алчущих алкогольного прихода. В своей обшарпанной, но чистой малометражной однушке. Все было как всенда — рутинно и буднично. И ничто, как говорится, не предвещало… К моменту появления послания «творцов и наблюдателей», «в строю» оставался только он один. Двое собутыльников экс-художника были безжалостно сражены зеленым змием и поставив битву и жизнь на паузу, «вышли в астрал». До утра. Всё, как всегда — ничего нового. Если бы не это послание — непонятное и не совсем правильно понятое и оцененое. Вернее будет сказать: первоначально совсем не понятое нашим спутником, а принятое им за жесткий алкогольный глюк. Валентин был слегка напуган подобным видением и даже почувствовал, что трезвеет. Дабы успокоить свой возмущенный и чего греха таить — малость испуганный разум, он быстренько накатил стакан самогона, «от бабы Веры», живущей в соседнем подъезде. После чего мирно «спрятался»- упокоился, в старом перекошенном кресле, прямо за столом. Благоразумно рассудив, что утро — вечера мудренее. Однако пробуждение после крепкого, но короткого сна, ожидаемого облегчения, готовому к взрыву мозгу — не принесло. Проклятые слова послания все так же назойливо висели перед испуганным взором художника — оформителя. Поняв, что просто так, в алкогольном забытье, от этого явления не скрыться, Валентин выдохнул, накатил «соточку», закурил и принялся разбираться с тем, что явилось его ястребиному взору в предрассветной хмурой и серой, настороженной мгле. Отягощенной к тому же — «синдромом тревожности», известным всякому, хоть раз, по-взрослому, злоупотреблявшему этанолом.

Под эти размышления, анализ сложившейся ситуации, сизый сигаретный дым и ещё два «по пятьдесят», в не имеющее штор окно, внезапно заглянул рассвет. А вместе с ним новая головная боль: неожиданно резко пробудившийся, один из «закадык» Валентина, «как подорванный» схватил со стола «финку» зоновской работы и скаканул на художника — прямо из положения сидя. Без предупреждения, предьявления возможных претензий и прочей мишуры, которая как правило, практически всегда предшествует любой пьяной поножовшине. Разорвав все шаблоны и наплевав на каноны, освященные тысячами, а возможно и миллионами подобных прецедентов. Валентин и так находившийся «на нехилом нервяке», среагировать однако, успел… Левой рукой перехватил запястье вооруженной руки, неожиданно взбеленившегося приятеля, а основание ладони правой — на инстинктах и рефлексах вбитых в него ещё в «спецуре» Советской армии, резко вогнал в лицо неожиданного противника. Вбив носовые хрящи кореша — прямо в его взбесившийся мозг. Как учили…

…Непонимающе оглядел мертво осевшее в соседнее кресло тело, покосился на так и не пришедшего в себя третьего корешка и потянулся к «полторашке», в которой еще оставалась ядовитая «ядерная» самогонка. Тут его и настигло сообщение о повышении уровня и получении достижения «Рука смерти» — за убийство одержимого без применения каких-либо предметов…

Как ни странно, но именно теперь он поверил, что всё происходящее отнюдь не плод его больного изможденного алкоголем воображения. Унял адреналиново — похмельную дрожь в руках очередным «полтинничком», покурил и еще раз изучил предоставленную ему скуповатую инфу от творцов. Махнув рукой на третьего собутыльника, мечущегося на горбатом диване и никак не желающего приходить в себя, поднял выпавшую из руки еще не остывшего покойника «финку» и вышел из квартиры. Навсегда! Навстречу первому дню новой жизни — нового мира.

— А второй твой кент, похоже в трансформацию погрузился.

— Ну я тоже так думаю. Одно непонятно: с чего этот лось, Туля, на меня скаканул. Нет, он всегда был без мозгов — только здоровьем и брал. Чего — чего, а этого ему хватало. Туповатый был, но здоровый — не отнять…

— А вообще ты молодцом, Валентин. Успел сообразить. А главное среагировать. И что у тебя теперь по очкам?

— Сейчас ещё раз гляну, чтобы точно сказать, — он смешно задвигал густыми бровями, видимо фокусируясь на своем внутреннем зрении, — За уровень — три очка и за достижение плюс ещё пять. Всего восемь. И ещё какую-то репутацию дали. Тоже пять. Вот только не пойму — что это?

— Да мы и сами пока не въехали. Но, надеюсь, что-то полезное.

— А вы с этими «обезумевшими» тоже сталкивались, как я понял?

— Да. Упокоили парочку. Одного я, а второго — валькирия.

Ольга горделиво фыркнула.

— Егор, а про…

— Вот и дачи. Почти приехали. Здесь повнимательнее! Есть где затаиться для броска, — словно подтверждая мои слова, где-то неподалеку за разномастными домишками, разорвав сонную тишину, неожиданно каркнула ворона. Пронзительно и довольно зловеще. Амазонка зябко поежилась. Быстро оглянулась за спину. — А про трансформацию тоже пока ничего не знаем, Валентин. Ты же об этом? Видели по дороге нескольких и всё. Пока так, — я отметил, что и сам непроизвольно понизил голос.

— Ясно. Будем со всем этим разбираться по ходу дела.

— Угу. Куда же мы денемся. Давайте за мной. Валентин замыкающий. Двинули! — назло себе сейчас я наоборот высказался пожалуй громче, чем требовалось. — Гоу!

 

День первый. Глава шестая

Глава шестая.

Я специально выбрал противоположную от города, более длинную из двух дорог ведущих к садовому товариществу. Зато теперь мы сразу оказались почти у нужного нам участка. Не мотыляя по садовым аллеям и не привлекая ничьего внимания. Хотя и маловероятно, что в самом начале апреля тут активно тусуется множество народа, но осторожность и скрытность нам однозначно не помешают. Здоровая и правильно сбалансированная паранойя ещё никого в лишние траблы не заводила, знаете ли.

— Вот этот участок теперь и будет местом нашей постоянной дислокации.

— Егор, а чья это дача? Ты говорил, что хозяин…

— Друг мой. Лучший и единственный. На юбилее у родителей он. В Казахстане. С женой и двумя дочками. За пятьсот верст отсюда. Так что, думаю, вероятность того, что он сюда доберется — не очень большая. Да и зачем? Если везде одинаково. Хотя — дома и стены помогают.

— Ну, может как-нибудь доберется.

— Всякое бывает, конечно. Коча бы нам сейчас точно не помешал.

— Кто?

— Да это прозвище у него такое. С юности.

— Кстати о погонялах, — прокуренно кашлянув, вошел в разговор новый знакомый, — Если не трудно, называйте меня Шептун. По имени я как-то, не очень привык.

— Да не трудно, конечно. Шептун, так Шептун. Как скажешь. А если не секрет, почему «Шептун»?

— Да какие секреты — фамилие у меня такое. От него и погонялово по-жизни. И по воле, и на зоне.

— Валентин, мне как-то не совсем — так к вам обращаться, — заделикатничала девочка — учтивость.

— Ольга, мне и правда — так привычней и удобней. И давай: «на ты»? Для упрощения. Я же теперь в вашем коллективе. Жить рядом и вместе дела делать проще, когда без лишних условностей.

— Хорошо, Шептун.

В первый раз в её произношении, такое обращение прозвучало достаточно забавно. Я усмехнулся. Художник тоже осклабился.

— Ну что — давайте уже осваиваться. В темпе. Думаю, нам сегодня еще пару ходок за хабаром хорошо бы успеть предпринять. Сейчас только девять пятнадцать, весь световой день впереди, так что — время позволяет. А то завтра «трансформеры» одыбаются и понесутся ажиотаж и конкурентная борьба. В полный рост и со всеми атрибутами. Если, конечно они уже не очнулись. Так — вот ключи от дома и от бани с сараем. В сарае дрова, ну и хлам всякий — разный. Может, что по-нынешним временам и пригодится, но это потом. Печь в доме топить сейчас некогда, да и незачем. В мангале около бани огонь разведите и чайку — кофейку замутите. Вода в колодце, само-собой. Перекусим наскоряк, да и двинем. Все нужные кухонные приблуды в доме возьмете. Найдете — там всё на виду. Всё добро из корзин — туда же. Сортировкой позже займемся — пока просто покомпактней разместите. Я отойду по-быстрому. Если что — буду вон в том приметном доме, с черепичной крышей. Всё — я скоро.

— А что там, Егор?

— Там — кто, Оля! Человек, который может быть очень полезен. Во всех смыслах и отношениях.

— Заинтриговал.

— Да ничего особенного, партнер. Там живет сторож этого поселка.

— Сторож? — брови девочки — самурая удивленно выгнулись ввверх, спрашивая: чем это сторож дачного товарищества, может быть нам полезен? Таким красивым умным и неповторимым.

— Сторож, — кивнул я невозмутимо, многозначительно устремив указательный палец ввысь, — зато какой!

— Вот теперь точно заинтриговал, партнер. А мне с тобой можно?

— Счас! А добро таскать и завтрак готовить Шептун в одну каску будет? Время, Оля! Я пулей! — и вышел за калитку. Что и где — разберутся сами, чай не дети. Да и что там, разбираться-то. Олежкина загородная недвижимость представляла собой два смежных участка, объединенных в один, общей площадью двенадцать соток, на котором стоял небольшой кирпичный домишко, с деревянной мансардой, банька с сараем — пристройкой, да беседка со вкопанным рядом мангалом. Вот и все незамысловатые постройки, в строительстве которых, я принимал самое активное участие. В качестве неоплачиваемой рабсилы, лишь за еду и напитки. Ну, это так — к слову. Ключи от всего вышеперечисленного у меня имелись. Как и разрешение на пожизненную эксплуатацию данных объектов в любое удобное время, выданное владельцем этой плантации. Когда, разумеется, в пределах владений отсутствовали жена и дочки плантатора. Ибо его супруге и юным дщерицам, было абсолютно точно противопоказано знать, каких глубин падения нравственности может достигать, казавшийся им ранее приличным человеком, лучший друг их семьи. То есть — я. В общем: руссо туристо — облико морале! О, я-я, дас ист фантастиш! Ну вы, я думаю, понимаете.

Суровый страж здешних мест, к дому которого я направлялся, на мой взгляд, был действительно весьма незаурядным типом. Бывший главный инженер одного из небольших заводов, едва перевалив за полтинник, в одно прекрасное утро вдруг почувствовал внутри себя непреодолимую усталость. От ежедневных производственных проблем, от муравьино суетящихся людей и вообще от всей этой бессмысленной, пустой и нескончаемой, бестолковой спешки бытия. А жизнь-то проходит! Каким-то образом он исхитрился выбросить корабль своей судьбы из бурных волн океана — бушующих заводских интриг и страстей, на благостный спокойный и тихий берег пенсиона,

заодно устроившись тутошним сторожем. Полтора года прожил здесь в деревянной сараюхе с печкой — буржуйкой, наотрез отказываясь ночевать в городской квартире, даже в самые свирепые морозы. Категорически не поддаваясь ни на какие уговоры жены, остававшейся в городе и приезжавшей к мужу на выходные. Перед бывшим главным инженером стояла великая цель. Он строил свой дом! Нет, не так: он возводил дом своей мечты! Не какое-нибудь там помпезное, вычурно — величавое строение, а именно дом, в котором он на этой планете — чувствовал бы себя дома. Ну, вот напала на мужика такая блажь! Захотелось ему своими руками построить себе жилище, в котором ему будет хорошо! Не самая дикая причуда, на мой взгляд. Ладно, сейчас не об этом — часы тикают, после, может быть. Хотя не могу не отметить, что дом мечты, и впрямь получился на славу.

— О, здорово Егор! Хочешь — верь, хочешь — нет, я как чувствовал во всей этой эпидерсии, что ты сюда заявишься сегодня. Рад видеть тебя! — трубно прогудело где-то на уровне моих волос.

— Здоров, Долгий! Я тоже рад, что с тобой всё ОК! — надо сказать, что экс — главинж, то ли по привычке, то ли смолоду стесняясь, не совсем типичного для наших широт имени — Эрик, предпочитал, чтобы к нему обращались по фамилии. Ну, а «на ты», мы перешли уже очень давно. После первого совместного употребления антигрустиновой жидкости. Вернее будет сказать — в процессе оного.

— Да я-то в норме. А вот Елена Михайловна моя, как вырубилась вчера, после всей этой непонятности, так и до сих пор в отключке находится. А я активность проявлять опасаюсь. Легонечко пробовал старую растормошить, но без толку. Что думаешь?

— Трансформируется организм, видимо, — я мотнул головой в сторону города, — видел там такое. Лучше не лезь. Подожди. Дай ей время. А то, это для тебя лося — «легонько», а я до сих пор помню, как мы с Олежкой: два в одного — тебя опрокинуть пытались. Отойдет, Михална, старый. Потерпи — не дергайся понапрасну. Там, по-ходу, почти весь город такой. На улицах — хрен кого сыщешь.

— Ну подождем. — могуче вздохнул Долгий, — Так-то, всё вроде нормально: дышит, шевелится, вроде даже бормочет что-то. Разве что горячая, как в лихорадке. Воду подношу пьет, через трубку не приходя в себя и потеет дико. Я этот меморандум прочитал и тоже, так и подумал. Трансформация значит. Вот и сижу, покой её сторожу. Охраняю… — он явно хотел добавить что-то ещё, но не стал. Только скривившись, несколько нервно и раздосадованно, вислый смоляной блестящий усище подзакусил.

Мы пристально смотрим друг другу в глаза.

— Что, вижу уже было, от кого? Охранять? — напрямки спрашиваю я, — Да не переживай, Яныч — не ты один такой. Мне тоже пару душ упокоить уже довелось.

— Насовсем?

— А как иначе? Когда на тебя с топорами, да трубами. Думаешь, этот арсенал я для маскарада и важности напялил? — хлопаю ладонями по мачете и лопатке.

— Мой тоже с топором был, — с некоторым облегчением выдыхает Долгий, поглаживая вороную окладистую бороду без намеков на седину, своей здоровенной богатырской могучей ручищей; с две моих, наверное. — Серега — бомж. Не знаешь его?

Я отрицательно мотаю головой.

— Ну, не важно. Из местных. Так, побухивал что-то себе, калымил по дворам. Вроде не воровал. В общем: пару часов назад я перекурить вышел, а тут и он откуда-то нарисовался. И ни тебе здрасьте… Вообще ни слова не говоря — прет на меня с топором. Он всегда был хоть и здоровенным, но тупым и от этого тихим, а тут — откуда что взялось? Да такой резкий вдруг стал! И глаза — пустые и бешеные. Ноль разума! Ну, я его и приложил. Шибко испугался, что зацепит он меня, с такой-то резвостью, а под это дело и до Елены доберется, черт лупоглазый.

— Да всё правильно сделал, Долгий. Мне — мои тоже выбора не предлагали. Да и вообще, видно время наступило такое: либо мы их, либо они нас.

— Да это всё понятно, Егор. Только я до сих пор в себя до конца прийти не могу. Машина не едет, связь отсутствует, газ — бензин не горит, ружье не стреляет. Ох-ре-неть! Пойдем по полтинничку накатим? — больше просит, чем предлогает Долгий.

Я хочу отказаться, но секунду подумав, киваю.

— Давай, только по-быстрому. Сюда неси. Не один я — меня люди ждут. В город поедем. Хотим, пока все не прочухались, помародерить, мал-мала. А то сам видишь — времена наступили непонятные. А жрать и пить — никто не отменял.

— Ты с Олежкой? И Маша с девочками там? — быстро оборачивается с крыльца Долгий.

— Да уехал Олежка вместе с ними. К Машиным родителям. Выберется или нет? — я невесело пожимаю плечами.

— Да, дела. Ладно, не журись, Егорка — этот если решит, то — выберется. Вы же, черти такие. Я щас, мигом.

Долгий скрывается за дверью. Я оглядываюсь по сторонам, чутко прислушиваюсь к тишине и присаживаюсь на врытую около крыльца аккуратную, любовно сделанную скамейку с очень удобной, прямо ортопедической спинкой. Юное солнышко нежно ласкает лицо. Окружающий мир пряно пахнет оттаявшей землей и почему-то свежими огурцами.

Эрика Яновича Долгого мы с Олегом знали уже лет семь, с самого его появления в поселке. Этот здоровенный высоченный мужичище с ухватками медведя, как-то сразу глянулся нам обоим. Впрочем, в оценках людей мы с Кочей редко расходились. Долгий всегда был рассудителен, спокоен, невозмутим и ровно доброжелателен к окружающим. К тому-же нам, тогда ещё не достигшим и тридцатника, весьма импонировало отношение этого простецкого, но весьма непростого, пятидесятилетнего мужика к нам — как к равным. Без малейших попыток поучений, давления возрастом, поистине энциклопедическими знаниями, огромным опытом и разнообразием умениями. А умел бывший главный инженер — удивительно многое. Будь-то: устранение неисправности любой — самой экзотической тачки, сооружение бумажного змея для старшей дочки Олега или ковка, на спор, какой-нибудь приблуды, прямо в стоящей на участке небольшой мастерской — кузне. Кузню Яныч соорудил сразу после постройки дома. Маленькую, но настоящую, со всеми необходимыми элементами. В общем, дом служил ему для души, а мастерская для души и досуга. Счастливый человек! Совсем скоро Долгий стал для нас своим. Старшим товарищем. Равным среди равных.

… - А кто там с тобой? — спросил Долгий, зажевывая вкусную ароматную «свою» самогонку не менее вкусным «своим» копченым салом.

— Ты не знаешь. Девчоночка молодая и мужик, вроде тертый. Только сегодня жизнь свела.

— Люди стоящие?

— Поживем — увидим. Вроде, без гнили.

— Ну и ладненько. Сейчас куда собрался?

— Помародерить, говорю же. Пока тихо.

— Я бы с тобой пошел, но Елену не оставлю. Как очнется, так и будем думать.

— Да понятно, Яныч. О чём говорить, — особо близким иногда позволялось обращаться к Долгому по отчеству, — может тебе, что конкретное нужно?

— Да вроде нет, — он ненадолго задумался, — хотя, Михайловне моей таблеток от давления посмотри.

— Понял. Мы там по аптеке уже задел сделали. Потом разберемся. Но ещё возьмем — раз надо. Если что — весь хабар в сарае и в доме. Разберешься. Ключи же у тебя есть.

— Вы там что — на горбу в рюкзаках все переть будете?

— Да нет. Велики трехколесные позаимствовали. В «Мускате».

— А броняшка откуда?

— С полисменов, вестимо.

— С живого или…?

— Да живее всех живых. Может и не стоило отпускать. Очень уж — рожи гнилые, ну и поведение соответствующее.

— Как вообще жить будем, думал уже?

— Ты со мной?

— Мог бы не спрашивать. Или ты против?

— Да, пошел ты! Ладно, Долгий, побежал я к бойцам своим. Может, сегодня еще пару раз сгонять успеем. Потом все обкашляем — сейчас времени нет. Да, мастер — пораскинь своей инженерной извилиной, насчет щитов каких-нибудь. Ну, как в кино у рыцарей. А то, кинулся там один демон с двумя топорами. Если бы деваха ему молотком в лоб не кинула, я бы тут с тобой наверное сейчас не беседовал. Думаю, со щитом от такого попроще отбиться будет.

— Сделаю, Егор. Заодно и насчет дистанционно — поражающего помозгую. Тоже лишним не будет. Ну, давай — буду ждать. Удачи!

— И ты тут будь начеку, Яныч. Да, слушай — ещё поищи у себя трубку какую, попрочнее, диаметром сантиметра полтора. Есть одна идея — вернусь, опробуем.

…Наскоро подкрепившись, тронулись в путь. Прошуршали шинами по гравию садовой аллеи и выбрались на дорогу в город. По-прежнему пустующую и оттого слегка напрягающую нервную систему.

— Егор, я что подумал-то, — подал голос из-за спины «освежившийся» и оттого оживившийся Шептун, — нам с тобой, по прицепу автомобильному, можно было бы на буксир взять. Как считаешь, утянем?

— Хз, хз — пробовать надо. Если не перегружать, то вполне возможно, что и вывезем. Интересная идея, Шептун. Будете представлены к награде, — негромко заржал я, — Вот на тебе первом и проведем испытания. Инициатива — имеет инициатора! Смотрим по сторонам — ищем авто с прицепом. А вообще — мысль вполне бодрая, Валентин.

В утреннем городе всепоглощающе царила всё та же непривычная тишина. Только шорох шин по асфальту, да шумный, бестолковый птичий базарный гомон, в прежней жизни заглушенный разнообразными техно звуками мегаполиса. От необычности происходящего, а вернее непроисходящего — невольно становилось как-то не по себе. И не только мне — дитю асфальта. Мои спутники также, явно чувствовали себя не очень уютно. Общались приглушенными голосами и поминутно озирались на все четыре стороны света.

… Я смотрел на безликие серые окна домов и думал о том, что ничего из того, что было, уже не вернется. Вот за этим окном, на втором — где схлопнуты жалюзи: еще вчера, возможно, поэтически пахло сквозняком, сексом, кофе и сигаретами. А хозяйка квартиры — любила пить вино на балконе, во время дождя. А вот за этим, за запахнутыми кремовыми шторами — через два левее от него, уютные вечера были наполнены запахом горячего чая и теплых блинов. И мягко светил торшер, у старенького, но ничуть не сгорбленного и такого родного, ещё маминого дивана. А там, под крышей — на пятом, в крайней справа однухе — доводя соседей до бешенства и трусливой злобной бессоницы, после одинадцати, часто, вызывающе громко лабали «Крематорий» и «Сплин» и драйвово завывала красотка Ксю из «Элизиума», а на площадке явственно, до слюноотделения кумарило анашой. А на первом — просто невозможно густо забивало ноздри едкой кошачьей мочой, из квартиры тихой одинокой старухи, с её шестью или семью котами — кто их сосчитает, этих шелудивых тварей… Ничего этого уже не будет. Кончилось всё…

Обреченный город, ещё вчера полный жизни. Веселой и печальной — разной. Хотите честно — мне было не очень его жаль. Вернее не так: мне было жаль город, жаль его обитателей, которым ещё предстояло пережить мощнейший катаклизм, но не было жаль своей прежней жизни. Вот такой вот парадокс. Хотя ничего странного. Тут сугубо личное, конечно — этим городом и этой жизнью я был походя вышвырнут за борт, лишен того дела, которое создал, чему отдал годы и надежды. И положа руку на сердце, большой вопрос — выплыл бы я или погряз и захлебнулся в пучине алкоголя и обиды? Сумел бы выбраться из нищеты с повешанными на меня миллионными долгами?

Впрочем, теперь это уже совершенно не важно. Сейчас всё начиналось с нуля. Прошлое обнулилось. У всех. При равных стартовых возможностях. Ну, почти.

Искомое вскоре было обнаружено на автостоянке справа от дороги. Ханыжистого вида охранник, добросовестно присутствовал на боевом посту в своей будке, но по причине прохождения трансформации был недееспособен, слеп, глух и недвижим.

Для начала решили ограничиться одним прицепом. Оценить тестовым путем, насколько тяжело будет ворочать педалями с таким утяжелителем в нагруженном состоянии. Мышцы ног «забивать» не следовало. А то завтра и налегке передвигаться тяжко будет. Если буксировать за собой дополнительный груз, окажется слишком уж тяжело и энергозатратно, то на трицикле, отягощенном прицепом — рулевого поменять недолго.

Подкатили к «Мускату», миновав лежащий на обочине труп Николая.

— Так и лежит, — показательно нейтральным тоном сообщила тишине Амазонка.

— А ты думала — его стервятники расклюют или термиты растащат?

— Вы его упокоили?

— Нет, «обезумевший». Ну, а валькирия уже его самого угомонила — вон в том «Магните»

— Оля, не смотри на меня так… Не сможем мы каждого похоронить. Сама же понимаешь! Хочешь, оставайся…

— Егор, можно я на стреме постою, а вы с Валентином потаскаете?

— Можно, партнер. Только, чуть что — сразу кричи.

Понятное дело — не хочется девчушке, ещё и на «своего» покойника любоваться. Это нормально.

Скоренько, но без непродуктивно выматывающей лишней суеты, загрузились по той же схеме: продукты, медикаменты, алкоголь. Оставили в «багаже» немного свободного места для полезных приблуд хозяйственного назначения из «Муската». Переместили свой трехколесный транспорт через площадь к крыльцу торгового комплекса. На этот раз, Ольга решительно заявила о своём намерении направиться за добычей лично, поэтому на «фишке» решено было оставить Шептуна.

— Значит, первым делом берем «горки», Оля. Это форма такая, я там их видел, — поднимаясь на крыльцо, поясняю девочке — самураю я, в ответ на её недоуменный взгляд. И не дожидаясь дальнейших вопросов, продолжил, — Форма нужна. Теперь нас трое, а это уже, какой-никакой, отряд. Да двое ещё на дачах дожидаются. Лишний шанс, что поглядев на однообразие одежки, какой-нибудь потенциальный агрессор посчитает, что у нас организация солидная, за нами сила немалая и люди непростые. Глядишь, и задумается, прежде чем напасть решит. Но этот финт сработает только в случае обычных шакалов, конечно. Одержимым-то, похоже — всё едино. Так что забираем все комплекты до каких дотянемся и…

— … Эйч, отцы, а ну-ка тормози!

Что ещё за траблы?

Из-за ближнего угла, направляясь к нам, бодро выруливала немалая кодла молодняка. В количестве восьми нагло ухмыляющихся рыл. В ассортименте. По-быстрому «прицениваюсь» к их физиономиям.

Становится понятно, что: «съехать на базаре», без драки, в этой ситуации — шансов у нас практически не имеется. Ребятишки были уверены в своем подавляющем численном превосходстве и к тому же изрядно подогреты «храброй огненной водой». Да и вообще, судя по всей внешней атрибутике, мальчишечки принадлежали к «маргинально — криминальной субкультуре городских окраин», — как выразился бы какой-нибудь молодежный социолого — психолог. Попросту же, говоря: перед нами была стая гопников. Ну что ж: «фарту — масти АУЕ», пободаемся, малята…

— Чё хотел, фуцан? Излагай, только внятно! Не мычи — не люблю! — вздыбив шерсть на загривке, я выпустил на свободу своего внутреннего зверя. Тот — только того и ждал. Нам с ним на двоих — сразу стало не хватать кислорода. Ноздри не справлялись и свирепо трепетали, с шумом проталкивая через себя прохладный апрельский воздух.

Пробирая до самого мозга, будоражаще вкусно шибануло талым снегом и сырой землей…

Где-то — с карниза рухнула сосулька. Звонко брызнула о твердую, мерзлую землю.

— Ольга, назад, держишь спины. Вперед не суйся. За спину и добивай! Шептун — держимся рядом, в дверях! А то обложат. Твой — коренастый в кожане. Мой — длинный, — всё это быстрой, негромкой скороговоркой — для своих.

— Понял! Принял! Валю — крепкого. Кончай своего сразу.

Все-таки не ошибся я в Шептуне. Мужик тертый, битый, уличный. Как и я — влёт вычислил наиболее опасных членов стаи. Пока эти не начнут — остальные даже не рыпнутся. Вот основных и надо валить в первую голову: сразу и на глушняк — показательно жестко и жестоко. Остальные разбегутся. Может и не все, но большинство — по-любому.

… - Ты чё, в край охренел, козлина? — а вот это уже мне. Гнусаво, но энергично, — а я вас отпустить хотел. Но, по-ходу, ты смертник, дядя! Ладно, так уж и быть, на первый раз прощаю. Радуйтесь! Можете сваливать оба. А матрешку и велики мы себе забираем.

Долговязый изо всех сил хочет выглядеть увереннее — зная, что начнись бой — ему бросаться первым. Ибо — вожак. «На положении». А имеющееся «статус кво» — надо подтверждать. Только вот, первым «под замес» — ему, ой, как не хочется. Перед шакаленком — два здоровых, «взрослых», трепанных мужика и никаких гарантий того, что ему удастся остаться живым и целым. Но и «заднюю» — не врубить. Не поймет стая такого. И даже если не отторгнет после проявленного малодушия, то в лучшем случае, понизит в ранге до «пехоты». А то и до шестерки — обиженки. Из князей в грязи. Лучший раскладом для длинного будет — если мы с Шептуном сейчас действительно решим свалить. И авторитет сохранен и сам цел.

А вот угрюмому кривоногому коренастому, с тяжелой челюстью и битой в руке, такие расклады, напротив — совсем не в масть. Сейчас он у них явно за «второй номер». Ну а какой же второй — не мечтает стать первым? Спит и видит, как Акела промахнется. Этому, большая драка — как раз нужна! И не заурядное месилово: восемь в два, а с возможностью проявить наибольшую лихость и удаль с беспощадностью. Дабы в глазах кентяриков очков поболее поднабрать. Этим и опасен. Может, зря я «кожаного» честолюбца Шептуну в цель определил? Самому надо было с ним разобраться? Да — всё! Теперь уже — поздняк метаться. Сука, и каски не одели…

— Чё, от счастья онемели? Свободны, говорю! Валите, а то у меня уже на вашу телку встал. Давай — иди сюда, красивая. Жарить тебя буду! Жестко — тебе понравится!

— Ты такой брутальный! Прямо секс — идол! Самец моей мечты! Но только, опасаюсь — ты вряд ли, как мужик, чего-то стоишь. Секунд пять поелозишь и обкончаешься. Малыш! Ну, не дуйся, малыш! Сбегай за угол — передерни по-быстрому. Сразу и полегчает. Замори своего червячка. А мы подождем. Недолго же, — и голосок у Ольги: такой елейный — елейный. Ну, сучка безбашенная! Синеглазая бестия! Борзянки обпоролась? Она, что думает, я и Шептун — два киборга? А если бы мы все же надеялись, как-то по-тихому ситуацию разрулить? После таких заяв — подобное без шансов, однозначно! Хотя Амазонка всё правильно поняла. И до того — без единого шанса было. Так что: всё по делу. Пусть взъярится, мальчонок. Тем проще достать его будет. Ну?

— Мочи их, пацаны! — выпучив глаза за спины малолеток, дурниной заорал я, за полмгновения до рывка, подобравшегося длинного.

Купился — таки, на детскую обманку, дурашка! Как и ожидалось. Все купились — котята небитые. Школота безмозглая! Инстинктивно испуганно дрогнули, в резком синхронном движении, стремясь назад глянуть. Что там? Кто? Где, сколько? А вот и нету там ничего, козлята. Смертушка ваша — она здесь! На лезвиях сверкает!

…Рву вперед! От души, широко и быстро лопаткой рублю по напрягшемуся горлу — очень удачно на миг окаменевшему парнишке слева. Тут же засаживаю клинок мачете в живот долговязому вожаку. Мощно и резко, но не вкладываясь до конца, дабы не «провалиться» в атаке. Этого хватает с лихвой. Длинный пропорот почти насквозь, как стрекоза иглой энтомолога. помогая клинку вырваться наружу — тычком колена отталкиваю замершее тело, еще даже не осознавшее свою смерть. Мачете вновь задорно вылетает на оперативный простор и кровавую жатву… Левый уже оседает — фиксирую это перифирийным зрением. Хоп! Добавляю покойному лидеру рубящим по кисти, со всё ещё зажатым в ней топориком. Да, лопатка все-таки не секира! Однако надрубил основательно… Разворачиваю корпус вправо — к рыхлому и угрястому, в капюшоне. Нож в его пухлых руках впечатляет размерами, но не пугает нисколько: им ведь ещё уметь работать надо. В этом случае — размер не имеет значения, совершенно точно. Тебе бы бежать толстый, а ты тормозишь… Эффектный, с гыканьем, замах над головой, заодно отпугивающий пребывающего в нерешительном ступоре низкорослого, похожего на кролика юнца, впереди — слева…

Шаг вперед. И увесистая рубчатая подошва моего коркорана с противным хрустом врезается в колено жиробаса. Повелся — волк плюшевый. Всё — ты мой! Вернее, ты труп! Отбегался — одноногий. Без сустава — ты труп! Сверху — вниз! Коротко настигаю оседающее тело тяжелым лезвием мачете. Ширкаю сверху по широкой шее… Раскормили урода, однако. Ну, а где мой зайчик — попрыгайчик? Что ж ты не упрыгал, дятел? Время было. Вон, у тех двоих шустриков — только пятки сверкают. Чтож: кто не спрятался — я не виноват! Железку выронил, лапки поднял… Жить хочется, дурашка? «На пол упал, сука! Замер, блядь!» — рычу так, что аж самому страшно… «Ольга — пригляди!» Прыгаю за спину противнику Шептуна и уже спокойно, не скупясь, рублю по лохматому белобрысому темечку. Промазал, мля — надо же! Вместо темени по затылку поднес! Надо же, резвый какой, блондинчик… Был! Готово! Всё? Похоже, что всё! Наши — все целы! Нормально отработали… Перекур… Уфф.

…Котятки, ребенки, школота… Вам бы пьяных после получки, невменяшек — работяг в гаражах оббирать. Это ваш потолок — оленята. А вы кем-то серьезным и взрослым себя почувствовали, волки тряпошные…

— Контролим всех! Валькирия — ты чего? Если невмоготу — отвернись и вывернись уже. Не страдай! — всё же, проняло девочку. Ошалело замерев, зависла над разбросанными телами… Ну да — приятного мало, согласен. Мой первый, вон еще трепыхается. Колготится, вскрытой гортанью всхрапывая. Красные струи, мешаясь с пылью на неровном изрытом трещинами и колдобинами асфальте, становятся черными.

Длинный вожак тоже ещё не «отьехал» — мучается, сердешный в полуобморочном состоянии. Что-то неразличаемое лопочет. Ну да, когда в живот — тогда так! Тяжело уходят… От ран в брюхо — очень долго помирать можно… Видел такое… Тяжкая смерть. А, вот жирный — похоже, всё! Шептуновский первый, который коренастый — тоже готов. Ни хрена себе! А он ему полчерепа снёс, однако! Как скорлупу! Вот ведь сколько дури конской в мужике! «Последний самурай» — блондин, тоже совсем мертвый — правки не требуется! Двоих, сбежавших с поля битвы — уже не наблюдается. «Кролик» замер в луже непонятного происхождения и боится даже дышать… Да нет — однозначно вода. Столько жидкости в мочевом пузыре просто не уместится. Ну, хотя может он и подразбодяжил лужу малость. Ладно, чего ждать: взялся за гуж… Работу доделать надо. Чего уж, зря людей мукам подвергать? Давай, Егорка! Не Валькирию же припахивать? Она и так вон бледнющая стоит и ресницами трепещет. Достаю верную «вишню» и поочередно упокаиваю двух недобитков, вгоняя клинок в сердце. Кстати, а где сообщения от демиургов-то?

— Чё, по пятьдесят? — сипло, с присвистом спрашивает или предлагает, Шептун. От его головы парит, как с теплотрассы. Слипшиеся мокрые кудри блестят на веселом апрельском полуденном солнышке. Птички вокруг надрываются — в перепевках и цвирканье. И тишина! И шесть трупешников на заляпанном асфальте под ногами… Стоп, вернее пять! Это просто «зайчик» очень талантливо ветошью прикинулся и лежит себе не отсвечивая.

— Хлебни, командир, — художник протягивает мне стандартную армейскую флягу. И где только надыбать успел? Или она у него изначально с собой была? — Оля, иди, приложись — полегчает. Точно говорю.

Принимаю и осторожно отхлебываю. А недурной коньяк, однако. Шептун сует под самый нос шоколадный батончик. Помотав головой, отказываюсь. Снова, уже без опаски, прикладываюсь к фляжке. И-эх — хорошо! Огненный шар прокатывается по пищеводу как родной. Передаю флягу девочке — самураю. Ох, я бы её сейчас… Аат-стави-ить! Не без борьбы, загоняю слишком разошедшегося зверя в огороженный для него дальний потаенный угол. Сопит огорченно, но повинуется строгому хозяйскому приказу.

— Ну, и хули с тобой делать, ушлепина? Казнить смертью лютой? Ломтями настрогать? Руки — ноги обрубить и собакам бросить?

Вжался в асфальт, трясется крупной дрожью, сейчас еще и обосрётся, муфлон малолетний!

— Чего молчишь, насекомое? — вопрошающе оглядываюсь на соратников. — Ну что — никто уровень приподнять не желает?

Шептун отрицательно и похоже, что брезгливо, кривится. Бледная Амазонка энергично машет заволновавшейся челкой. Оба молчат, но попрятав глаза, все же цепко держат меня и потенциального покойника в поле зрения. Чистоплюи, бля! Ждут, подельнички! Но ведь не ошибся ты в них, Егорка, что весьма и весьма радует.

— Ну что — раз никому кроме меня, ты неинтересен… — по-садистски не спеша, основательно вытираю клинок мачете о дешевую тряпичную куртяшку, облегающую окаменевшую, узкую, обреченно замершую спину… — а ну, пошел на. уй отсюда!

Отхожу к своим. Вижу не скрываемое, откровенное и облегченное одобрение в глазах художника. И радостное — прямо засиявшее, личико Амазонки.

— Бегом, бля, — громовым рыком оглушаю, медленно и неверяще встающего с земли уцелевшего «кролика» — шакаленка. Вскочив, он несется в сторону Пьяной рощи, похоже, совсем не понимая — куда и не разбирая дороги. Пронзительно и резко, хулигански свистит вслед Шептун, ударяя по нашим с Амазонкой ушам. Завистливо смотрю на художника — а вот у меня так никогда не получалось…

…«Вы отразили нападение значительно превосходящего вас по численности противника вашего вида и вышли победителем.

Вами уничтожено индивидуумов вашего вида нулевого уровня: два.

Вами уничтожено индивидуумов вашего вида первого уровня: два.

Количество среди уничтоженных индивидуумов первого уровня обьектов с отрицательной репутацией: два из двух.

Вами достигнут новый уровень! Ваш уровень: 4.

Доступно 3 свободных очка характеристик.

За отражение нападения значительно превосходящего по численности противника вашего вида получено достижение: «Бесстрашный». Награда — 3 свободных очка характеристик. Пунктов репутации +10.

За отражение нападения противника с отрицательной репутацией: пунктов репутации + 5.

За проявленное милосердие к обезоруженному и поверженному противнику, получено достижение: «Милосердный». Награда — 5 свободных очков характеристик. Пунктов репутации + 10.

За гуманизм в отношении умирающего противника и избавление его от страданий, получено достижение: «Гуманист». Награда — 3 свободных очка характеристик. Пунктов репутации +5.

Вы первый в вашем секторе достигли уровня репутации + 30. Награда — 3 свободных очка характеристик.

Вы первый в вашем секторе достигли уровня репутации + 50. Награда — 3 свободных очка характеристик.

Всего пунктов репутации: + 50.

Всего доступных свободных очков характеристик: — 46. Желаете перейти в меню управлением характеристик?»

Н-да, вот это меня премировали! Впору задумываться об эволюции. Хотя я с трудом представляю, как это будет происходить, взбреди в мою голову, например, идея стать монстром — терминатором и одномоментно вкинуть все имеющиеся очки в силу? Сорок шесть очков — это же семьдесят пять процентов из того, что у меня во всех характеристиках имеется сейчас. Я быстренько глянул на свои нынешние показатели. Ну да, точно:

СИЛА — 14

ЛОВКОСТЬ — 15

ВЫНОСЛИВОСТЬ — 14

ИНТЕЛЛЕКТ — 16.

Сколько же времени займет, настолько масштабная перестройка организма? И не грозит ли мне, в процессе такого грандиозного апгрейда, бесхитростно откинуть копыта? Как-то это всё невнятно и непонятно. Где организм, подвергнутый эволюции, возьмет столько белка, кальция и прочей биомассы, необходимой для построения новой улучшенной конфигурации? За счет чего, начнет увеличиваться и укрепляться костный и мышечный каркас? Кости, суставы, связки, мышцы, включая гладкие и сердечную? Одни вопросы без ответов. А эти демиурги хреновы: хоть какой-нибудь мануал по билдингу моего единственного, кстати, боди, в заданных новых условиях обитания, тупо ленятся скинуть. Хоть намекнули бы, коварные рептилоиды — искусители! Что ж, придется действовать на свой страх и риск — привычным эмпирическим путем. Впрочем, почти как всегда и во всем. Не журись, Егорка! Прорвемся. Да и с репутацией этой — полная непонятка. Хотя всё же, понемногу что-то начинает проясняться: у двоих из четырех, уработанных мной чертей, она была в минусе. Интересно у кого? И за что — в минус? Бабушку через дорогу отказались перевести — антитимуровцы? Или завалили кого: не по понятиям, одобряемым демиургами? Я глянул на кули неживых тел, разбросанные вокруг в живописном беспорядке. У мертвых, к сожалению, не спросишь… Да ладно, пох, на самом деле — важно, что у меня этих пунктов плюсовой репутации похоже через край, целый полтинник уже собрал! Только вот, что с ними делать — совершенно непонятно.

— Егор, ты чего подзавис? — голос Шептуна выводит меня из раздумий, — ништяков, поди, большой лопатой отвесили? Любуешься? Кстати, по-запаре не поблагодарил тебя за подмогу в махаловке.

— Брось, — отмахиваюсь я, — ты бы и сам справился. Наоборот, это я у тебя верняковую добычу увел. Мне вот тут еще уровень накинули. — я вкратце излагаю соратникам инфу о полученных бонусах.

Выясняется, что моим спутникам уровень не обломился. Обоим дали по достижению «Бесстрашный», три очка характеристик и десять пунктов репутации. Шептуну накинули ещё пять — за уничтожение противника с отрицательной репой.

— Ладно, об этом потом порассуждаем, — подытоживаю я, — пора уже к нашим делам вернуться. Вечером помозгуем. Ольга, не передумала идти? Тогда всё по плану — Валентин на фишке, мы с тобой за хабаром… Стоять, Зорька! — неожиданно вспоминаю о важном.

— А поведай-ка нам, звезда синеглазая: с чего это тебя вдруг понесло? — вкрадчиво начинаю на пониженных тонах, — Когда? Ты знаешь когда, не прикидывайся! Куда ты полезла? Я тебе говорил — без команды не мотыляться? У тебя головушка закружилась? — и резко повысив голос почти до крика, нависаю над виновато опустившей голову девушкой, — Бессмертной себя почувствовала? Озверина обхерачилась до передоза? Еще раз высунешься без команды… Посажу на даче и будешь крестиком вышивать и вонючие носки бойцам штопать! Зена — королева воинов, бля! Есть команда — идешь и умираешь! Нет команды — сидишь мышью и не дышишь даже попой своей красивой! Что здесь непонятного? Так ты и нас когда-нибудь в блудняк ненужный втравишь и сама подставишься! И легко не умрешь, если мы сотни сложим! (Армейский жаргон. «Сложить сотни» — «груз 200». Погибшие.) По твоей глупости. — заканчиваю спокойно, почти интимно.

Кошусь на Шептуна — тот предельно спокоен и похоже воспринимает происходящее абсолютно правильно. Такая прививка нашей валькирии была необходима. Для её же будущего блага и нашей общей безопасности.

— Прости, Егор. Простите меня, ребята. Это от страха, наверное. Само вырвалось. Я на самом деле — так испугалась! — пискляво шелестит Амазонка. Явно, с трудом удерживаясь от рыданий. — Я больше не…

Что-то подобное у этой девочки в прошлом, похоже уже было. И, судя по всему — не очень светлое. И не так радужно закончившееся. Хм. Ладно — разберемся…

— Детский сад, мля. Смотри у меня! Бог простит, пошли уже, воительница!

Шмыгнув покрасневшим носом, девочка — самурай интенсивно кивает своей восхитительной челкой и по-солдатски четко; носок — пятка, развернувшись кругом, энергично двигает в затененное чрево торгового комплекса. Хорошо хоть не строевым шагом. Это был бы уже явный перебор и означало, что в процессе воспитательной работы — я все-таки перегнул.

Перед тем, как направиться следом, с невеликой высоты крыльца, бегло оглядываю близлежащие окрестности, все ещё пустынные на наше счастье. Взгляд, помимо воли, так и цепляется за площадку между двумя магазинами. С пятью трупами, нами только что, свежесотворенными… Художник, перехватив мой взгляд, шумно вздыхает:

— Пионэры. Вот такая вот херня, малята. Дурачье небитое! Совсем костлявую не боятся — молодняк не пуганый. А, безносая-то, как шалава старая — таких вот молодых да небитых, больше всего и любит. Пионэров…

— Ладно — мы недолго. Бди! — и шагаю с крыльца, залитого солнечным светом и сырой весенней свежестью, в прохладную тень магазина.

… «Горок», обнаружили одиннадцать комплектов. Можно было бы еще порыться по подсобкам, но решили ограничиться уже имеющимся количеством. Размерами не заморачивались — вечером разбираться будем. Наугад рыскали по спортивно — туристическому магазину в поисках того, что может быть полезным. Быстро, но вдумчиво. Стараясь быть внимательными. Ольга нарыла кучу тактических наколенников, я отобрал десяток годных рюкзаков и несколько обнаруженных черепаховых мотозащит. Не «броники» конечно, но все же… Вообще — дай этой девахе волю, она, как любая нормальная женщина, сгребла бы всё, невзирая на нашу ограниченную грузоподьёмность. Честно говоря — я и сам такой «ухватистый», но тут надо было выбирать.

…- Егор, иди сюда, — звонко позвала невидимая мне из-за стеллажа, Амазонка, — я сама её достать не могу…

— Ну, что ты тут такого нашла, запасливая девица? — подойдя к стоящей у стены с развешанным товаром, Ольге, я в недоумении зависаю. Ничего остро необходимого в нашем теперешнем положении, на стене передо мной не было, — подожди, дай сам угадаю…

… Близкую, уже слишком близкую смертельную угрозу, я скорее почувствовал, чем осознал. Шкурой. Лопатками. Затылком… Понимая, что уже не успею даже приподнять локоть, оттолкнулся стопами и плечом резко ударил — оттолкнул девочку — самурая. В сторону. С траектории стремительно опускавшейся на её голову, смерти… Успел! Я успел!

…Боль. Взрыв мира. Смерть?

Всё? Это всё? Всё! Нет, рано, не моё ещё! Н-е мо-ё! Пришло четкое понимание, что надо делать. Глухой гул колоколом гудит прямо в темени. Заполоняет собой целую вселенную… Делай! Ну! Судорожно проламываясь через затягивающуюся прямо перед оцепеневшими глазами корку тусклого безмолвного льда и туманную глухоту, наползающую из-за спины, я сделал это. Смог! Успел? Поздно… Всё? Обволокло уже почти всего. Опускаюсь в этот обморочный густой туман, подо льдом. Сдаюсь. Медленное тяжелое погружение в плотную густоту. Серый, сумеречный болотистый туман. Навзничь. Лицом вверх. Только пузырьки воздуха вокруг: поднимаются, торопятся. Туда, где должно быть небо. Где кружится жизнь. Где весна! Вверх.

Они вверх, а я вниз. Ко дну. В покой. В пустоту. В тишину… Пусть себе плывут — я уже могу не дышать! Мне это не надо. Ничего не надо… Вообще ничего! Только лицо еще на поверхности, в узком зазоре между бездонным омутом великого ничто, тумана и холодной стеной тонкого, на глазах нарастающего льда над ним. Яркие блики — сполохи, где-то далеко. Уже с той, живой стороны льда. Облегающая тело, невесомая ватная мягкость небытия… Мозг обледенело застывает… Медленно. Искра во мраке. Еле заметная во все тускнеющем мире… Упрямое тело само, без меня, рвется вверх. На последнем, ещё не затухшем до конца, инстинкте. Трескучий глухой далекий взрыв… За облаками и туманом. Далеко! Ещё один — прямо в голове. Тугая неожиданная боль — шомполами в перепонки! Хлесткий колючий удар по глазам. Мир обретает звуки — лёд хрустит. Потом еще и еще. И темнота взрывается, больно резанув лицо осколками, а зрачки нереальной ослепительной вспышкой света… Слепну! Бесцветный мрак и забвение… Всё! Я ушел!

 

Апрель. День второй. Глава первая

Апрель. День второй.

Глава первая.

Сильная теплая плотная струя плавно вынесла меня из глубин плотного облачного забытья наверх… Ш-шурх! И отхлынула, растворившись в темноте. Где я? Живой? Почему так темно? Веки шоркнули по непонятной, отделяющей меня от света, мягкой преграде. Руки запсиховав, рванулись к лицу. Тьфу ты, гадство — испугавшей до паники преградой — оказалось влажное полотенце, лежащее на лбу и глазах.

…Живой! Йоу! Я живой, блядь! А как насчет целостности организма и, в частности, головы? Ноги функционируют — только в путь, тулово гнется без проблем и скрипа. Судя по тому, что нигде не болит и звериному желанию пить и жрать — внутренние органы в норме. Голова… Осторожно и опасливо ощупывая — исследую пальцами череп. И облегченно выдыхаю. Всё на месте! Коробка цела!

В общем — остался: «при своих»! Везунок, однако! И даже дважды фартовый — судя по легко опознанному месту, в котором я сейчас нахожусь. В данный момент — восседаю на диване — в доме на Олежкиной даче. Без бронежилета и оружия. Но хотя бы не голый. Значит, по всему выходит: не бросили меня подельнички, а совершенно разумно переместили мою бессознательную тушку сюда. Что ж, не забуду! Кстати, где они? Из-за тяжелой двери негромко слышны чьи-то голоса. Ой, а как жрать-то хочется! Сейчас бы орехов грецких, да шоколада. И мяса! Да всего побольше! Но сначала пить! Ведро! Не меньше! Полцарства за ведро воды!

Жадно выхлебываю половину обнаруженного на столе большого кувшина, блаженно отрыгнув (простите уж, за мой французский), и отмахнувшись от заполонивших обзор сообщений — решительно открываю дверь в большой мир. Сообщения подождут немного, а вот мир вряд ли будет настолько покладистым. Что с Ольгой? Что там было — после того, как я отключился? На часах — уже шесть. Нехило так меня выхлестнуло!

Щурясь и прикрываясь от бесцеремонно лезущих в глаза ярких солнечных лучей, выхожу на крыльцо. Из-под ладони козырьком осматриваю окрестности. Ф-фух! Цела, Амазонка! И вообще, весь личный состав присутствует. В наличии и без видимых повреждений. Даже с пополнением, похоже. Ольга, Шептун… о как! Уже и со щитом, воин! Долгий с супругой: дражайшей Еленой — свет — Михайловной и, помимо вышеперечисленных, еще четыре ранее неизвестных мне персонажа. Семья, судя по всему: мужчина моих лет, миловидная женщина близкого же возраста, и две девочки лет десяти. Двойняшки, что-ли? Похоже.

Все какие-то пришибленные. Никак — меня отпевают? Или ещё какой повод для печали имеется? Смотрю: и баньку протопили, и мангал раскочегарили — курортнички!

— Егор! — глазастая девочка — самурай, первой замечает мое появление. Понимаю — рада, я тоже, но зачем оповещать об этом все окрестности садового товарищества и окраину города впридачу? Да еще настолько пронзительным визгом, на самой грани восприятия? Ладно, это я так — бурчу по-стариковски… Ох ты ж: смотрю все прямо на глазах посветлели, оживились! Значит: все же из-за меня траур был обьявлен. Мелочь, а приятно, черт возьми!

Подлетает птахой дивной: взьерошеная, раскрасневшаяся, радостная — красива-я! Прильнула нежно, гибким станом девичьим, зарылась лицом на груди богатырской! Лепота! Парамон пикчерз представляет… А волосы у Сейлормун весной пахнут — закачаешься!

— …«Прости, я снова без цветов…».

— Ты как? — небрежно отмахиваясь челкой, вопрошает девица — добра молодца. С тревогою ласковой, искренней, — Что-нибудь болит? Только честно говори — всё, как есть!

— Всё в порядке, доктор! Я же вам ещё вчера сказал: душа болит, а все иные органы в норме… Как сама?

— Да, что со мной будет? — снова отмахивается, — У тебя точно ничего не болит? Не может быть! Позавчера! Я так боялась, Егор! А ты мне не врёшь? — с пулеметной скорострельностью выдает длинную, но рваную очередь девочка — самурай.

— Что, «позавчера»? — не догоняю я смысла слова, трассером проскочившего в её стрекоте.

— Говорил — позавчера. Ты больше суток в отключке был! Я так боялась! — повторяется она. — Как твоя голова? Не кружится? Тебя не тошнит, Егор? В глазах не темнеет?

— Если ты о сотрясении, то, как не странно — ни малейших симптомов не ощущаю. Был печальный опыт — есть с чем сравнивать. Обошлось без сотряса, судя по всему… Позавчера? Ну, ни хрена себе!

— Не может быть, Егор! После такого удара! Ты просто мне врешь, чтобы успокоить! Скажи честно, я тебя прошу…

— Да нету там ничего фатального! Уже… Синяки под глазами имеются? Нет? Ну, вот видишь! И я даже знаю — почему всё настолько легко обошлось. Чуть позже расскажу. Пошли к народу, а то они со своей деликатностью, так и будут нас с дальней дистанции косыми взглядами расстреливать, — не отпуская податливых девичьих плеч, разворачиваю Амазонку к беседке у мангала.

… - Здравствуйте! — По-свойски подмигиваю широко лыбящейся Михалне, приветливо киваю незнакомой миниатюрной шатенке с миловидным лицом. Отдельным галантным поклоном здороваюсь с двумя её ещё более мелким копиями, вьющимися рядом с мамой и слегка настораживающимися при виде неизвестного мужика. Тепло, по-родственному, коротко приобнимаюсь с Долгим, отчасти испытующе ручкаюсь с худощавым и узколицым короткостриженным мужиком, представляющимся Сергеем. Останавливаюсь перед Шептуном, приподнявшимся с облегченно скрипнувшей скамейки. Пристально глядим глаза в глаза…

— Спасибо! — и больше ничего. Мы друг друга и без ненужных слов поняли!

— Да брось, командир. — художник с легким и тщательно маскируемым смущением, пожимает широченными плечищами, — Как сам?

— Живой, как видишь. Вашими стараниями! И даже здоровый, как ни удивительно…

— Ну и ништяк! А то мы тут, если честно, крепко менжевались за тебя, Егор. Тебе шибко повезло, что эта баба лютая своим дубиналом какую-то растяжку с помпонами наверху — на замахе зацепила. И аккурат через этот помпон мохнатый — удар и прошел… Потому кость и не проломило. Другое удивительно — это же, все равно, как гантелей в валенке ударить: снаружи череп целый, а в голове сплошной кисель случается. И всё! Клиент готов. А ты всего за сутки с небольшим оклемался и, судя по всему, даже без особого сотрясения. Вчера вместо белков в глазах: красным-красно было. До черноты буквально. Страшно посмотреть! Чистый упырь в коматозе! Видать, все сосуды лопнули наху… — Шептун резко осекается. Виновато зыркнув в сторону детей и Михалны, показушно и покаянно округляет и без того большие лошадиные глазищи… Еще бы по губам себе ладошкой побил, артист! — А сейчас склеры совершенно чистые! Дас ист фантастиш, командор! Фартовый ты мужчина, однако же! Знаешь, когда я чуть на задницу от удивления не упал и вместе с тем за тебя успокоился? Ну — почти… Когда вчера к вечеру ты, не приходя в сознание, четким строевым голосом попросил воды и в один присест выхлебал через трубку аж три литра зараз! А потом Михайловна с Олей тебе, в качестве эксперимента, какао, на свою печаль, зарядили — так потом устали еще варить. Всю ночь ты его, как не в себя, со свистом всасывал — тоже литра три, а то и все четыре, к утру уговорил! — художник косится в сторону женщин, — Ну, и я свою долю внес — коньячку туда добавлял понемногу. Решил — лишним не будет. Ты как: с похмелья не страдаешь? — он радостно ржет, отмахиваясь от женщин, мигом соорудивших возмущенные лица. — И даже без памперсов обошелся — видать всё в дело и на пользу пошло, вопреки физиологии и всем опасениям. — Он снова закатывается негромким и необидным смехом.

— Это мне повезло, Шептун. Так, как не каждому! — вставляет Ольга, осторожно повисшая на моём плече. Ну, как повисшая: скорее — несколько демонстративно обозначившая свое присутствие и само право, вот так вот — тереться на плече героя. Не знаю для кого больше: для меня или новой женщины в стае, повинуясь извечной самочьей потребности — сразу помечать своё, кровное. — Если бы не ты, Егор…

— Да не за что, партнер. Сеном откосишь…

— Ну, это само собой, — соглашается с валькирией художник. — Оба вы — ребята фартовые. Ну и я, поскольку вовремя с вами в одной лодке оказался — тоже, значит, удачей не совсем уж позабыт.

— Коллеги, — убедившись, что на сей момент в прайде всё достаточно неплохо, я уступаю натиску рвущегося наружу оголодавшего зверя, — сейчас всё обсудим, мне тоже есть, что вам рассказать… Но! Я вижу у вас угли спеют: так чувствую — до мяса, мне — сироте не дожить! Михална — будь другом, сгоноши чего в топку вкинуть, а? Пожалей солдатика!

Опрокинув, в компании всех присутствующих, кроме детей, конечно, стопку вкусной «долгой» самогонки, я жадно — на грани приличий, поглощаю всё, что мечут на стол Лена Михална и новая знакомая — Татьяна, и с интересом слушаю рассказ Амазонки и художника о вчерашних событиях, произошедших после моего «выключения».

… По голове меня приголубила — особь женского пола, подкравшаяся к нам, откуда-то из глубин «Муската», во время жадной мародерки, заслонившей собой разумную осторожность. Особь та оказалась достаточно непроста — имела третий уровень и классифицировалась, не как «обезумевшая», а как «одержимая». Выяснение, что это за новая формация такая и с чем её едят: решаем отложить на перспективу, ибо данных для анализа не хватает. Имеющиеся собственные соображения, пока решаю попридержать и не афишировать. Равно как и информацию, ставшую мне доступной, в процессе вынужденной суточной «спячки»… В общем: пока не убившая меня с одного удара «одержимая», замешкалась, выпутывая свою большую железную дубину из зацепленной растяжки — шустрая валькирия, едва вскочив на ноги после падения, которое устроил ей я, без лишних «охов» и прелюдий, пошинковала дамочку в капусту, не дав ей повторно добраться до драгоценного командирского организма… За что и была отмечена достижением за спасение «беззащитного индивида», уровнем с тремя очками характеристик, а также тремя бонусными очками и пятью пунктами репутации.

Победив зло в яростной схватке над моим бездыханным телом и убедившись, что само тело еще кое-как, но все-таки живо, и даже является счастливым обладателем непроломленного черепа, Амазонка и художник погрузили тушку своего атамана в автоприцеп. Предварительно укрыв, временно оставшегося без хозяина, третьего, лишнего, железного коня в фитнесс — центре, где Ольга раньше работала. Фитнесс находился с противоположной от главного входа стороны здания, на первом этаже, и ключи от него в кармане у девочки — самурая имелись. После чего художник и амазонка аккуратно, дабы не растрясти, транспортировали, не приходящего в сознание меня, на нашу базу. Сиречь — бывшую дачу семьи Олега. Девочка — самурай, по словам Шептуна, весь остаток вчерашнего дня была в состоянии близком к паническому: «металась по участку, аки пантера черная» и категорически отказывалась: «пить, есть и даже принять пятьдесят капель от нервов». Тут, уже ближе к вечеру, зафиксировав непонятное шевеление на Кочином участке, и сам пан Долгий пожаловал. Для прояснения обстановки. Так и познакомились. Михайловна закончила свою трансформацию — аккурат незадолго до этого. Богатырски выхлестала здоровенный кувшин воды, накатила самогоночки и: «за полчаса съела всё, до чего смогла дотянуться»… Как же я её понимаю! Хаваю, как пять слонов и не могу остановиться!

— … Оля — девочка, налей-ка мне ещё коньячку. Нет-нет, коньячку! Для сосудиков! Никуда от нас самогонка «долгая» не убежит. С шоколадкой буду, конечно… И шпроты тоже, само собой и яблочко… А селедочки, мы там нигде не зацепили? А перловочки с шампиньонами? Жаль… Ну, вздрогнем! Боже-ественно! Да, не смотрите на меня так, граждане — я не беременный, я только с эволюции… Да такой, что ахнете и дара речи лишитесь! Нет уж, давайте по-порядку! Вы договаривайте, а потом уж и я о своём поведаю. Ну а пока еще вот этим огурчиком — крепышом сочно хрустну…

…Утром, незадолго до рассвета, оставив моё, так и не приходящее в сознание, туловище под охраной и на попечение Валькирии и Долгого с супругой, Шептун решился-таки на авантюру. И попер на одиночный рисковый рывок за оставленным накануне велосипедом и хабаром. Добрался до места без приключений. Споро выволок железного коня на улицу, предварительно допихав в уже полнехонькие корзины и имеющийся рюкзак — обнаруженное в клубе спортивное питание: аминокислоты, протеиновые смеси, коктейли и прочую полезную для построения тел химию, о которой мы почему-то не задумались раньше. «Кстати, Егор ты уже два литра белкового коктейля осадил. Тоже с коньяком. Гхы-гы-гы!»… И только собрался сесть в седло да «нажать по педали», как обнаружил неожиданно возникшие незапланированные проблемы. В виде сразу двух «обезумевших» особей. «Парень и деваха. Молодые, лет двадцати пяти. Оба с топорами. Резкие, что аж, жуть! Я только на них глянул, сразу понял, что они из этих, бешенных — безбашенных. Влип, короче, по самое — не балуй!

Думаю: ну всё — отбегался, Валя! Эти не выпустят! Не один, так вторая зацепит! Кстати, спасибо за броник, Егор. Эта трёхнутая девка — меня раз, всё же, подловила. Чехол, понятно, распорола, ну и пластины чуть погнуло… Будь я без кольчужки — сейчас бы не с вами сидел, а там на асфальте попахивал уже… Что-то я отвлекся… Ну, и хрен с ним! Раз так — решил бодаться до талого! Обидно только было, что вы можете решить, мол — свалил Шептун, бросил Ольгу с проблемами. В общем, встал спиной к стене — щит выставил и жду… Но, вряд ли бы и щит мне шибко помог — уж больно эти двое резво двигались. Ударов пять я всего отбил: какой щитом, какой топором. А один пропустил, говорю же. А сам — как прикованный к стене стою и оторваться не могу. А что делать? Двинь на одного — откроешься второму. А эти хоть и дурные, но в ближний бой не лезут. Один обозначится — отвлечет, второй ударит — отскочит. Так и колготились бы, пока щит не развалили или я удар мимо защиты не пропустил. Дело времени! Вот, Серега, выручил, — кивок в сторону нового мужика, — эти демоны кураж поймали, увлеклись. Ну, он сзади подобрался: и парню — меж лопаток и… — Шептун покосился на девочек тихо игравших во что-то неподалеку. — Ну и я под это дело — барышню и заземлил!

— Располовинил почти: развалил от плеча — чуть не до основания груди, — негромко вступил в эмоциональный рассказ художника новый знакомый, посчитав, видимо, что приличествующая моменту, молчаливая временная пауза выдержана. Тем более, раз уж речь зашла непосредственно о нём.

— Этот может, — тоже отвешиваю комплимент силе удара Шептуна, — Вчера одному парнишечке он играючи полчерепа снёс…

— Я видел, — кивает Сергей.

— Не понял… Прояснишь?

— В соседнем доме мы живем. На шестом. Оттуда вся та площадка, как на ладони. Я, как всё вот это началось — на балконе засел и наблюдал за всем, что на улице происходит. Так вас с Ольгой в первый раз и засек. И как тот бугай бешенный охранника с «Муската» завалил, видел — и как потом на вас попер. Ну, как вы его положили, естественно, не наблюдал… Но по результату — чем там внутри дело кончилось, естественно догадался. Ну и когда вы уехали — решился наконец и сам рванул за хабаром. Свезло — никого не встретил. Затарил пару рюкзаков и домой бегом! На вторую ходку даже обнаглел. По той же схеме: хапнул и в берлогу. Психовал, не описать — как. Весь на измене! Татьяна мне стакан налила, чтобы успокоился, а я его взять обламываюсь — чтобы не увидела, как руки ходуном ходят. Засел опять на балконе… Сижу и думаю: что делать? Понятно, что оттуда сваливать надо. В городе — капкан. А куда идти, с кем? Одним не выжить… Гляжу: снова вы — только втроём уже. Думаю: пойду к ним выйду, вроде на нормальных людей похожи, что нам делить, в конце-концов? Магазина на всех хватит. А может и вместе чего сложится? Пока себя уговаривал — там у вас завертелось с этими шакалами. Вот так и видел всё!

— А чё, после-то, не проявился?

— Да хз, на каких вы — после такого замеса, эмоциях. Стрёмно как-то! Результат непредсказуем. Ну а потом — тебя в отключке вынесли. Явно не до моих проблем им было. Тем более решил, что вы по-любому за добром вернетесь. А у меня вон, — он коротко, но весомо мотает, бугристой коротко стриженой головой, в сторону жены и детей, — И я у них один. За всех троих в ответе. Семь раз отмерять приходится…

— Понимаю. А утром, значит, увидел, что Шептун один и решился? Вполне здравый ход.

— Ну да. А пока спускался да подходил аккуратно, чтобы не спровоцировать, те двое и нарисовались. Ну, я и впрягся… В коллектив примете? — резко выдохнув, он решается на главное.

— Короче, Егор, я Сереге сразу расклад обрисовал: ты командир и последнее слово твоё. Но мы уже малость пообщались и если моё мнение нужно — то думаю: годный он для нас человек, — заторопился — зачастил художник. — Ну а семья — это ж святое. Не всем же перекати полем жить…

Долгий усмехается в усищи и веско похлопывает по нехилому предплечью Валентина, своей не менее могучей медвежьей лапищей.

— Давай наливай, Валя. Всё ровно будет, — и вопросительно смотрит на меня, своим пронзительным, но спокойным взглядом из-под густых, по-молодому вороненых, бровей. Повелся на детишек, дед. Поплыл, старый… Своих детей — внуков, не нажил — чужих под крыло хочет принять. Это нормально и понятно.

— Чего заторопился-то, Валентин? Семья и дети это, конечно, ответственно. Обязывает! Но, думаю, мы можем взять на себя такое. Тем более, что твоё слово я услышал! А оно, для меня вес имеет. И не самый малый. К тому же: Сергей за тебя вписался — сам себе лучшую рекомендацию обеспечил. В общем, что тут обкашливать — всё понятно. Возражения у кого имеются? Ну, коли так, скажу по голливудскому шаблону: «добро пожаловать в команду». Подробности завтра… На этом официальную часть предлагаю считать законченной и перейти уже к банкету. Угли ждать устали! Тащите ваше мясо. Жрать хочу, как слон! Кстати, соратнички дорогие: вы, не меня ли поминать-то, собирались? Шучу я, кукла — не сверкай глазюками!

— А про себя когда расскажешь, командир?

— Про эволюцию, Егор…

— В процессе. Чуть позже, ладно? Давай, Эрик Яныч, тебе и карты в руки. Лучше чем ты — с шашлыком никто не управляется, — льщу я старому. Впрочем вполне заслуженно, — А я в баньку, на скорую, зайду. Да: и чтобы с завтрашнего дня — все в горках были! Даже на базе.

… И «процесс пошел», как любил приговаривать первый, он же и последний президент Советского Союза, не к ночи будь помянут… Жарилось, шкворчало ароматным соком, стекающим на угли, мясо. Звенели стаканы и детские голоса. Вечернюю безветренную весеннюю загородную тишину, то и дело разрывало вспышками смеха. А что: «кто воевал — имеет право у тихой речки посидеть». Пуркуа бы и не па? И, вообще, начало новой жизни — следовало отметить. А то, вдруг «творцы и наблюдатели» обидятся и затаят? Ну и заодно: проводить старый мир незлобивым тихим словом — тоже следовало. Король умер — да здравствует король!

«Праздник общей беды» — удался! Хотя, если разобраться: для собравшихся здесь, никакой, поражающей безумным ужасом трагедии, которую невозможно было бы пережить, не произошло. Кем мы были в нем, в ушедшем мире? Разорившийся, пущенный по миру, предприниматель — неудачник. Пусть и не без «помощи» «добрых людей», но всё же — сам «просохативший» свой бизнес. Чего уж, на жадных уродов кивать? «У бога нет никаких других рук, кроме твоих»: истинно говорю вам! Полуспившийся отсидевший сорокашестилетний художник — лузер, вообще без видимых перспектив и внятных стремлений. Молодка фитнесс — инструктор: в захудалом клубе с тремя клиентами, на окраине провинциального города, почти в жопе мира, которой тоже вряд ли светило, слишком лучезарное будущее. Пожилая одинокая пара, не обремененная заботами и тревогами о детях и внуках, которой предстояло доживать свой век наедине с неминуемыми болезнями в тихом и вязком киселе утекающих старческих дней. И это при насквозь пропитанном авантюризмом и драйвом характере и темпераменте Долгого? Вечно молодого, вечно пьяного! Да он скорее в окно городской квартиры бы вышел!

Насчет новичков, правда, пока все было туманно. Ну, поживем — увидим, кто — почём? В общем, с гибелью старого мира, наша компания, по-большому счету, потеряла совсем не так уж и много. Да, почти ничего, если откровенно. Ну, а что приобрела — видно будет…

Главное не в том, что за этим врытым в землю самодельным столом, собрались сегодня те, кто в прежнем мире не значился в списках фаворитов судьбы. Зато люди в этой беседке сошлись правильные. С принципами и стержнем из годного материала. Люди, а не пидорги, какие-нибудь. И это я сейчас ни в коем случае не о геях и их половой ориентации. А именно о педерастах по состоянию души! Вот этим экземплярам, пожалуй вовсю стоило, горько рыдая, оплакивать гибель старого мира.

Ведь, сколь много организмов, ещё вчера жаждущих любой ценой встроиться в иерархическую структуру «вертикали власти», как можно на более высокие позиции: сегодня с ужасом обнаружили, что всё, буквально всё — было зря! Все их дикие потуги и немыслимые телодвижения оказались напрасны. Вся жизнь потрачена впустую! Внезапно, в один лишь миг оказалось, что прошлая система — уже не работает. Вернее сказать — никакой системы больше нет!

… Так, и что тут у нас творится? Когда уже новая партия мяса дойдет? Не буду ждать: с просырью и кровью мне сейчас даже лучше вкатит!

Народ весело и беззаботно, неприхотливо оттягивается, пребывая в несколько преувеличенной эйфории от благополучно завершившихся вылазок и возвращения в строй своего фартового атамана. Я тоже рад! На полную — без дураков. И потому, что выжил и потому, что пока единственный из присутствующих — уже знаю о козырях, способных принести победу в предстоящей партии. Со ставкой в жизнь. И более того, уже сейчас имею на руках очень нехилый, поражающий своей мощью и функционалом комплект джокеров и козырных карт.

И пока я их ещё никому не засветил. Осторожничаю и придерживаю этих своих тузов в рукаве. Целее будут! «Одержимая» дамочка, ударившая меня по черепу — помогла мне сорвать джек-пот! Ну, во всесь голос кричать: «бинго!», возможно и рановато, но вот направление в котором необходимо двигаться, её дубина указала мне однозначно. Первый тост отныне: всегда за тебя — моя неизвестная безумная подруга. За твою: «руку судьбы». Земля тебе пухом и вечная память!

Тридцать, с небольшим, часов, проведенные мной в анабиозе — на самом деле, были прожиты совсем не зря. Наоборот, за это время я, незаметно для окружающих, стал многократно сильнее. Не столь физически, хотя и этот показатель моего тела, увеличился очень значительно, наряду с ловкостью и выносливостью. Но все же не выросшие физические кондиции — стали основным радостным итогом прошедших суток.

Впрочем, давайте я коротенько, но по порядку…

… Медленно погружаясь в глубину холодного мрака, став для постороннего взгляда, почти не подающим признаков жизни, едва дышашим телом — внутри себя, осознания происходящего, я не потерял. Затухающее восприятие реальности и взбитый, перемешанный в омлет мозг, отчетливо осознавали, что сейчас я умру. Без вариантов. Может недолго и побарахтаюсь на острой грани двух миров, но в итоге стопроцентно уйду за неё. За эту тонкую кромку, отделяющую жизнь от пустоты небытия. От отёка мозга, кровоизлияния в него, лопнувших буквально вдрызг разбитых сосудов — или от всех этих причин сразу. По совокупности не совместимых с жизнью травм, так сказать. Мля, не передать, как это было обидно! Не смогу! Не страшно ничуть, а обидно до… сказал бы — до ярости, но сил, даже на последнюю вспышку пустой и бессильной ярости, уже не было… Сознание меркло, безвольно смирившись с неизбежностью. Затухая, спорадически вспыхивало редкой искрой в окружающем мраке… Я угасал, отъезжая во вневременное, инопространственное, пустое ничто…

Больше книг на сайте -

… В предпоследней, чуть более яркой вспышке, неожиданно возникло блеклое: «Вами получены повреждения головного мозга, не совместимые с жизнью…»

…Да понял…

… «Вы можете сохранить жизнь и восстановить нарушенные функции головного мозга — вложив имеющиеся у вас 46 свободных очков характеристик в характеристику: ИНТЕЛЛЕКТ. Желаете произвести данное действие?»

…Дебилы, мля! Ясен хер, желаю — родненькие мои! Только вытащите!

… «Имеющиеся 46 свободных очков характеристик вложены в характеристику: ИНТЕЛЛЕКТ. Процесс эволюции организма запущен…»

… Ослепительная болезненная вспышка и прохладная спасительная тёмная тишина…

… Живой? Вроде — да. Но только что-то, не очень хорошо мне…

… «Вы первый на планете достигли уровня 50 очков одной из характеристик. Награда: + 20 свободных очков характеристик. Пунктов репутации + 25.

Вы первый на планете достигли суммарного уровня 100 очков, всех характеристик. Награда + 20 свободных очков характеристик. Пунктов репутации + 25.

Для полного восстановления функций головного мозга рекомендуется вложить, имеющиеся у вас 40 свободных очков характеристик в развитие характеристики: ИНТЕЛЛЕКТ. Желаете произвести данное действие?»

Желаю! Давайте, спасители! Вы уж, постарайтесь, милые мои!

Снова колыбель густой исцеляющей темноты и покоя…

…«Вы первый на планете достигли уровня 100 очков одной из характеристик. Награда + 20 свободных очков характеристик. Пунктов репутации + 25.

…«Вы заслонили собой индивидуума вашего вида от удара, предназначавшегося ему, приняв его на себя. Вами получено достижение «Альтруист». Награда — 3 свободных очка характеристик. Пунктов репутации +25.

Для ускорения процесса регенерации функций головного мозга, рекомендуется вложить имеющиеся у вас 23 свободных очка характеристик в развитие характеристики: ИНТЕЛЛЕКТ. Желаете произвести данное действие?»

«Да! Желаю! Меня там Ольга ждет! Надеюсь… Как она там? Ускоряйте! Гоните на полную, творцы — отцы! Доррогие мои, хорррошие!»

…В очередной раз выныриваю — выплываю, из кромешной полной тьмы в серую предрассветную муть…

…«Вы первый на планете достигли уровня 100 пунктов репутации. Награда + 25 очков репутации»

Это — несомненно прекрасно! Если бы еще понимать с чем эту вашу репутацию едят! Хрен с ней, успеется, главное я жив и, похоже — это всерьез. Стесняюсь предполагать насколько уж надолго… Я жив, мазафака! Слава творцам! Слава, слава, демиургам, слава добрым докторам!

… Для постороннего взгляда, мое тело по-прежнему находится в овощном коматозе, но внутри я вполне себе живой и мыслящий. Существующий!

…«За каждые 10 очков характеристик вложенных в характеристику: ИНТЕЛЛЕКТ, вложившему автоматически начисляется по 1 очку во все остальные характеристики. За 109 очков характеристик вложенных вами в характеристику: ИНТЕЛЛЕКТ, вам начислено по 10 очков характеристик в показатели характеристик: СИЛА, ЛОВКОСТЬ, ВЫНОСЛИВОСТЬ. По завершении процесса эволюции организма ваши показатели характеристик изменятся до следующих значений:

СИЛА — 14 + 10 = 24

ЛОВКОСТЬ — 15 + 10 = 25

ВЫНОСЛИВОСТЬ — 14 + 10 = 24

ИНТЕЛЛЕКТ — 16 + 109 = 125….»

… Мать моя — вот это свезло, так свезло! Мало того, что выжил, так еще и с неплохим прибытком. Жаль одного очка до 110 вложенных не хватило, конечно — ведь по 11 очей плюсануло бы, к каждой характеристике тогда.

…«При имеющихся у вас 125 очках ИНТЕЛЛЕКТА, вам стали доступны следующие способности:

Уровень ИНТЕЛЛЕКТА -25 очков — Доступен чат на расстоянии до 500 метров

С каждым последующим очком доступность чата увеличивается на 200 метров. При вашем уровне характеристики доступность чата составляет 19900 метров.

При достижении уровня ИНТЕЛЛЕКТА — 100 очков, становится доступной способность «Ретранслятор». Все находящиеся с вами в приватном или групповом чате индивиды получают для связи (только в этих чатах), доступность равную вашей.

Уровень ИНТЕЛЛЕКТА -35 очков — доступна способность «Ночное зрение» Для поддержания способности в рабочем режиме требуется 1 очко энергии в час.

Уровень ИНТЕЛЛЕКТА -40 очков — доступна способность: «Восприятие сути. Ментальный сканер». Предоставляет возможность: видеть уровень и пункты репутации индивида. Для поддержания способности в рабочем режиме, требуется 1 очко энергии в час.

Уровень ИНТЕЛЛЕКТА -50 очков — доступна способность: «Видеть живое. Ментальный сонар». Предоставляет возможность: обнаруживать живые существа даже в закрытых помещениях, а также визуально скрытые от прямого взгляда. Радиус действия способности, зависит от уровня интеллекта и степени открытости ландшафта. Для поддержания способности в рабочем режиме, требуется 3 очка энергии в час.

Уровень ИНТЕЛЛЕКТА -60 очков — доступна способность «Ментальный локатор» — Предоставляет возможность: видеть живые существа на внутренней карте. Радиус действия способности зависит от уровня интеллекта. Для поддержания способности в рабочем режиме, требуется 3 очка энергии в час.

Уровень ИНТЕЛЛЕКТА -70 очков — доступна расширенная способность: «Ментальный локатор» — Предоставляет возможность: видеть на карте уровень и репутацию отображаемых существ. Позволяет маркировать, отображаемые существа по имеющемуся у них уровню, а также уровню их репутации. Позволяет отдельно маркировать отдельные живые объекты. Также позволяет обнаруживать порталы всех степеней, попадающие в радиус действия умения. Для поддержания способности в рабочем режиме, требуется 4 очка энергии в час.

Уровень ИНТЕЛЛЕКТА -80 очков — доступна способность: «Интуит». Предоставляет возможность: предугадывать последующие действия противника, в начальной стадии его движения, возможность расчитывать способы противодействия на интуитивном уровне.

1 степень — «Предвидение» — 80 очков интеллекта

2 степень — «Противодействие» — 160 очков интеллекта.

Возможность воспользоваться способностью требует от 8 очков энергии.

(Чем выше уровень интеллекта: тем данная способность более развита и, соответственно, выше скорость предвидения поведения, скорость анализа движений противника, скорость прогноза его дальнейших действий, скорость нахождения ответных оптимальных контрдействий и скорость проведения контрдействий. Расход энергии также зависит: от уровня интеллекта, применяющего данную способность; уровня интеллекта противника; ловкости, силы и выносливости применяющего и его противника; количества противников и продолжительности схватки.)

Уровень ИНТЕЛЛЕКТА — 100 очков — доступна способность: «Менталист». Предоставляет возможность: применять к противнику ментальное психофизическое воздействие. Степень владения способностью, зависит от уровня интеллекта.

1 степень — 100 очков интеллекта. Предоставляет возможность воздействия на зрение, слух и эмоциональное состояние противника. Для осуществления воздействия требуется от 2 очков энергии.

2 степень — 125 очков интеллекта. Предоставляет возможность воздействия на общее физическое состояние противника вызывая нехватку кислорода, слабость, сонливость. Для осуществления воздействия требуется от 4 очков энергии.

3 степень — 175 очков интеллекта. Предоставляет возможность вызвать у противника внезапную потерю сознания. Для осуществления воздействия требуется от 8 очков энергии.

степень — 275 очков интеллекта. Предоставляет возможность временного усиления союзников, находящихся рядом с вами; на время боя, позволяя им, частично овладеть способностью: «Интуит». Одновременно улучшает: координацию движений, повышает реакцию, скорость мыслительных процессов и стимулирует работу органов центральной нервной системы и сердечно — сосудистой системы, союзника. Повышает обьем выработки необходимых гормонов. Для осуществления воздействия требуется от 16 очков энергии.

5 степень — 475 очков интеллекта. Предоставляет возможность вызвать у противника временную слепоту и невосприимчивость к звукам. Для осуществления воздействия требуется от 32 очков энергии.

6 степень — 875 очков интеллекта. Предоставляет возможность воздействия на работу сердечно — сосудистой системы противника, нарушая её и вызывая кровоизлияние в мозг либо инсультное состояние, приводящее к полному или частичному параличу отдельных органов или всего организма. Для осуществления воздействия требуется от 64 очков энергии.

7 степень — 1675 очков интеллекта. Предоставляет возможность вызвать у противника внезапную остановку сердца. Для осуществления воздействия требуется от 122 очков энергии.

Мощность, дальность и продолжительность любого ментального воздействия зависит от уровня интеллекта воздействующего, затраченных на воздействие очков энергии, а также уровня интеллекта, выносливости и количества очков энергии, имеющихся на момент применения у обьекта или группы объектов, выбранных в качестве цели ментального воздействия….»

…Ну тут ясно — чем выше интеллект и выносливость врага, и чем больше у него энергии, тем сложнее будет пробить его ментальную защиту. Ну а возможность массового применения — это, вообще, просто праздник какой-то! Вот только для эффективного применения большинства степеней — просто запредельный уровень интеллекта потребен. И энергии они жрут, мама не горюй! Термоядерная установка на кармане — лишней не будет. Понимать бы ещё, откуда её черпать — энергию эту. Ладно, будем проверять эмпирическим путем. Все, как всегда…

…«Уровень ИНТЕЛЛЕКТА — 100 очков — доступна способность: «Порталист». Предоставляет возможность: обнаружения, прохождения и создания индивидуальных, групповых и массовых пространственных порталов.

1 степень — 100 очков интеллекта. «Малый индивидуальный портал». Предоставляет возможность обнаружения и индивидуального прохождения малого индивидуального портала в произвольно выбранный инопланетный мир, схожий по структуре с земным. Пригодный для обитания представителей вашей расы. Не заселенный мыслящими индивидуумами вашего уровня развития. Для прохождения данного портала требуется 10 очков энергии.

2 степень — 125 очков интеллекта. «Средний индивидуальный портал». Предоставляет возможность обнаружения и индивидуального прохождения среднего индивидуального портала в произвольно выбранный инопланетный мир, схожий по структуре с земным. Пригодный для обитания представителей вашей расы. Заселенный мыслящими индивидуумами близкого к вашему уровня развития. Для прохождения данного портала требуется 15 очков энергии.

3 степень — 175 очков интеллекта. ж… Стоп, стоп, стоп!

…Чувствую, я и так уже загрубил, чересчур злоупотребив, вашим вниманием: дословно копируя полученную информацию. А ведь обещал — коротенько! Sorry, леди и джентльмены, ну и примкнувшие к ним граждане. Закончу обзор возможностей, представляемых умением «Порталист» своими словами. Далее следовали степени развития способности, позволяющие обнаруживать и проходить порталы малыми и крупными группами. Количество проходящих — зависело от уровня интеллекта. Однако, самое интересное было на высоких уровнях интеллекта. У достигшего их, появлялась возможность самому создавать: как индивидуальные, так и групповые порталы! Вот так вот! Правда, было одно ограничение: «Порталист» мог создать портал лишь в пределах своей планеты. И лишь, на маловероятно достижимом уровне очков интеллекта за 1000 — у него появлялась возможность, перемещаться между мирами… Так далеко заглядывать сейчас, было, конечно неимоверно глупо и смешно. И всё же, всё же, всё же…

В общем и целом: представившиеся уже сейчас возможности — реально поражали. Если бы я уже не лежал в отключке, то однозначно рухнул бы в неё, от осознания открывшихся неожиданных перспектив.

…«Вы достигли требуемого для открытия энергетического накопителя уровня репутации: + 150. Энергетический накопитель генерирует и сохраняет энергию, необходимую для совершения действий, возможных при овладении некоторыми способностями. Желаете преобразовать имеющиеся пункты репутации в очки энергии? Соотношение пунктов репутации к очкам энергии составляет 5 пунктов положительного значения репутации к одному очку энергии».

— Желаю! Вот и разрешилась загадка! Ничто на земле не проходит бесследно. Всё было не зря!

…«Преобразование произведено. Количество имеющихся у вас на данный момент очков энергии равно 35. Потраченные очки энергии подлежат самопроизвольному восстановлению. Скорость восстановления очков энергии зависит от уровня интеллекта, уровня выносливости и количества имеющихся пунктов репутации».

…«Выберите способности, которыми желаете овладеть…»

Что тут думать — беру всё, до чего дорос мой интеллект, однозначно! Заверните!

…«При вашем уровне ИНТЕЛЛЕКТА овладение выбранными умениями займет 11 часов 52 минуты. Процесс овладения выбранными умениями запущен…»

… Э-э-эй, уважаемые творцы, мне бы ненадолго очнуться перед… Что там происходит — хоть одним глазком… Поздняк метаться! Волна беспамятства снова накатила, обволакивая рассудок бездумным забытьем…

… «Полученные способности доступны к применению. Программа по повышению характеристик СИЛЫ, ЛОВКОСТИ и ВЫНОСЛИВОСТИ задана. Повышение данных характеристик будет происходить постепенно. Для наибольшей эффективности и скорости повышения характеристик: рекомендуется увеличить время сна и рацион питания»…

Сильная теплая плотная струя плавно выносит меня из глубин облачного забытья наверх…

 

День второй. Глава вторая

Глава вторая

… Вот как-то так всё и получилось. А сейчас я с соратниками сижу за столом, щедро уставленным яствами, и тихо ликую, стараясь не особенно широко расплываться лыбой на всю активно жующую морду. Хотя, особенно сдерживать переполняющие меня эмоции совсем даже и не обязательно. Все свои — разве что свежевлившиеся в стаю Сергей и Татьяна пока еще делом не проверены. Но вроде не чувствую я от них гнильцы. Да и при двух малых дочках, выживание которых поставлено на карту — они будут землю рыть, чтобы поскорее стать своими в коллективе. Ибо, в одну семью, да еще и отягощенную малолетними детьми — уцелеть будет гораздо трудней. Да и состояние эйфории, которое, по-любому, легко считывается с моего лица, окружающие спишут на возвращение к жизни человека ещё вчера лишь, прошедшего по самому краю. Чего я шифруюсь? Просто не решил ещё: о чём стоит поведать подельничкам, а о чём лучше будет — пока попридержать инфу. Да, паранойя — она такая. А доверие… Доверие — вешь деликатная, почти интимная и не внезапная, не возникает с первого взгляда, как любовь или симпатия. Предполагает взаимность и обоюдный интерес субъектов, опять же, на основе общих интересов. Долгому, Михалне, Валькирии и Шептуну я, на данный момент, доверяю, но вот насколько рационально будет засветить им все полученные при раздаче, козыри и полностью раскрыть мегаядерную информацию о преимуществах прокачки интеллекта?

… Да, теперь только так. Одно мерило определяющее суть поступков. Рационально — не рационально, и баста! Мы ведь все хотим выжить, не так ли? И не просто выжить, а достойно устроиться в новом раскладе, старого, но перепрошитого мира. К тому же, я как атаман — отвечаю за всю эту ватагу. За каждого в отдельности и за всю банду в целом. С меня спрос — мне и решать какую инфу до кого и когда доводить.

Вот, прикиньте сами: когда среднестатистический индивид доберется до 80, к примеру, очков интеллекта? Сколько раз по самому краю должен будет пройти? Вполне возможно, что он никогда не доберется даже до тридцати, если вообще будет к этому стремиться. Это мне фарт лихо попер — в виде быстрого и фантастически успешного старта, да целой кучи достижений с щедрыми наградными очками. Особенно за первые достижения в секторе. Кстати, каковы его границы любопытно бы узнать: город, область, регион, страна, континент? Ну, а с захватом лидерства на планете — это я вообще выступил! Где моя желтая майка? Дурацкое счастье поперло в полный рост! На четвертом уровне у меня в сумме 198 очков! А одна из характеристик, причем, теперь я уверен, что самая ценная: вообще 125! На чет-вер-том у-ров-не! Говорю по слогам. Следите за губами. Ну а не хапнувшему таких сказочных достижений — дается лишь, строго по 3 очка за уровень. Который еще повысить надо, что довольно хлопотно сделать — самому буйну голову не сложив. И совсем не факт, что найдется масса желающих вкидывать в интеллект свои в буквальном смысле, кровно заработанные очки. Скорее наоборот, во что угодно — только не туда. Вот вам крест на пузе! Или я совсем не знаю людей. Даже, если бы они узнали о способностях, которые дает повышенный интеллект — мало кто решился бы раскачивать его. Когда еще до рубежа в хотя бы 80 очей доползешь? Тридцать раз сотни склеишь по пути. С силушкой, например, все ясно — раскачал и понеслась. Где махнул рукой — улица, где махнул другой — переулочек. Просто, понятно и ничего ждать не надо. Я и сам, если бы не фантастически щедро осыпавшие меня бонусные очки и определенным образом сложившиеся обстоятельства — сто раз задумался бы о целесообразности тяжелого и опасного пути к вершинам интеллекта. Сейчас же бью земной поклон и выражаю мегареспект той одержимой женской особи. За её удар, в результате которого я нечаянно — негаданно, открыл всю перспективность развития именно этой характеристики Да — не было бы счастья… Мало того, что за каждые 10 очей, вброшенных в интеллект, прибавляется по 1 очку во всех других характеристиках, но эта характеристика и сама по себе — вундервафля. Особенно на высоких уровнях. Собственно, я никогда и не сомневался, что человек — это полтора килограмма серого вещества, управляющего конструкцией из мяса и костей. Только пока все это знание — закрытая информация и наша самая главная, мальчише-кибальчишеская, военная тайна. Всё же, слишком широким массам незачем знать о мегачитерских перках связанных с интеллектом. Один только «Интуит» — столько дорогого стоит! А «Менталист» — похоже вообще нечто. «Порталист» — пока непонятно, что принесет на первых степенях, но возможно данное умение — настоящий Клондайк и залог будущей обеспеченной прекрасной жизни. Меня и всего прайда. Мост между мирами — это вам, не курами на рынке торговать! Там, возможно, такие перспективы и пещеры Алладина откроются. Что, бизнес — ориентированное мышление из запоя вернулось, а, Егорка? Молодца, дружище! Так и двигайся!

И пускай себе «физики» тупо раздрачивают силу и смогут в конце концов, лом в морские узлы завязывать, а ловкачи прокачивают какой-нибудь: «Удар, вытянувшегося вдоль проспекта на север, за лунной саранчой, суринамского шестиклювого восьмифуя» — который дает возможность нанести 342 удара в милисекунду. Однозначно — интеллект решает! Даже моя, завсегда сверхосторожная, на грани трусости, чуйка, восторженно размахивая бюстгалтером, кричит — давай, давай, Егорий! Не ссы чувак, дави тапку в пол! Тормоза придумал трус — всё в елочку будет!

… Да, кстати, прямо очень срочно необходимо раздобыть 2 очка характеристик. Догнать общую сумму до 200 и заодно получить по бонусному очку в силу, ловкость и выносливость. По сути, хватит даже одного очка — вкину в интеллект и получу 110 вложенных в него и те же +1 в каждую из трёх остальных. Вот и желанных 200 общих. Достижение вероятно снова выскочит: планетарного уровня с дополнительными — феерически щедрыми бонусами.

Ибо, устанавливать мировые рекорды — это страсть, как вкусно и полезно!

… - У тебя, я вижу, всё прекрасно, — щекотно шепчет в ухо, утомившаяся умиляться детьми, девочка — самурай, — ты где-то витаешь, но похоже тебе там комфортно, партнер. Не поделишься счастьем? — пристроилась рядышком, уютно прижалась и обхватила ладошками за руку. Спокойствие и уверенность.

Поворачиваю голову на влекущий запах свежести молодого женского тела и растворяюсь в хмельном призыве и влюбленности, переполняющих её шалый и зовущий, влажно блестящий взгляд. Ох и ведьма синеглазая! Чертовка волоокая! Глазищи бесовские — на лике ангельском! Ну всё — считай напросилась! Не виноватый я — ты сама пришла, искусительница.

— Долгий говорит, что вам нет равных в игре на гитаре, мой белый господин, — дразняще мурлычет амазонка, разгоняя вдоль моего позвоночного столба, бег колючих пузырьков, — а у него и инструмент имеется. Он его как раз и принес. Сделайте вашу верную спутницу счастливой, командор — сыграйте, что-нибудь, для меня. Сегодня такой волшебный вечер. Мр-рр! Так хочется романтики! И пошло всё остальное — куда подальше. Хотя бы до завтра.

… А вы бы отказали? Я — не смог. Ибо, слаб на обольстительное коварство женских чар. Каюсь. Хотя обычно — играю только в самом близком кругу и, как правило, после очень обильных возлияний. Ладно, если женщина просит… Забьем последний гвоздь в сближающий нас мост. О как — почти стихами мыслить стал. Поддался лирике её настроения. Вы хочете романтических песен, мадемуазель? Их есть у меня. Ну, а для начала… Чтобы такого исполнить, исходя из специфики момента и возможных вкусов, разнородной публики?

— Уважь, старика, Егор: сделай «Гемоглобин». Для меня, — попросил Долгий.

…Ну, конечно! Самое оно. То, что доктор прописал! Вечная и бесконечно пронзительная тема!

«Вальс Гемоглобин»! Как по мне — безусловный шедевр! И в специфику, текущего исторического момента — вписывается идеально. Я же говорю — вечная вещь!

«Из серых наших стен, из затхлых рубежей нет выхода, кроме как

Сквозь дырочки от снов, пробоины от звёзд, туда, где на пергаментном листе зари Пикирующих птиц, серебряных стрижей печальная хроника

Записана шутя, летучею строкой, бегущею строкой, поющей изнутри.

Так, где же он есть, затерянный наш град? Мы не были вовсе там.

Но только наплевать, что мимо, то — пыль, а главное — не спать в тот самый миг, когда Придет пора шагать веселою тропой полковника Фосетта,

Нелепый этот вальс росой на башмаках нести с собой в затерянные города.

А пока, мы как тени — где-то между сном и явью, и строка наша чиста.

Мы живем от надежды до надежды, как солдаты — от привала до креста.

Как расплавленная магма, дышащая небом, рвется из глубин,

Катится по нашим венам Вальс Гемоглобин.

Так сколько ж нам лет, так кто из нас кто — мы так и не поняли…

Но странный сей аккорд, раскрытый, как ладонь, сквозь дырочки от снов все ж различить смогли -

Так вслушайся в него — возможно, это он качался над Японией,

Когда последний смертник запускал мотор над телом скальпированной своей земли.

Ведь если ты — дурак, то это навсегда, не выдумаешь заново

Ни детского сна, ни пары гранат, ни солнышка, склоняющегося к воде,

Так, где ж ты, серый волк — последняя звезда созвездия Иванова?

У черного хребта ни пули, ни креста — лишь слезы, замерзающие в бороде.

А серый волк зажат в кольце собак, он рвется, клочья шкуры оставляя на снегу,

Кричит: "Держись, царевич, им меня не взять, крепись, Ванек! Я отобьюсь и прибегу.

Нас будет ждать драккар на рейде и янтарный пирс Валгаллы, светел и неколебим, -

Но только через танец на снегу, багровый Вальс Гемоглобин".

Ты можешь жить вскользь, ты можешь жить влет, на касты всех людей деля,

Мол, этот вот — крут, а этот вот — нет, а этот, мол — так, ни то и ни се.

Но я увидел вальс в твоих глазах — и нет опаснее свидетеля,

Надежнее свидетеля, чем я, который видел вальс в глазах твоих и понял все.

Не бойся — я смолчу, останусь навсегда египетским ребусом,

Но, только, возвращаясь в сотый раз домой, засунувши в компостер разовый билет, Возьми и оглянись — ты видишь? Серый волк несется за троллейбусом,

А значит — ты в строю, тебя ведет вальс веселою тропой, как прежде — след в след.

Рвись — не рвись, но он не пустит тебя, проси — не проси.

Звездною фрезой распилена планета вдоль по оси.

Нам теперь узнать бы только, на какой из двух половин

Будет наша остановка — Вальс Гемоглобин….»

Народ покуривает, помалкивает, посапывает задумчиво. Вижу зашло и доставило! Кое-кого, даже пробрало. Вон Шептун бороду терзает, на палец накрутить пытается. Может, возросший интеллект, усиливший наблюдательность, тому причиной, но я за недолгое знакомство уже успел подметить — это действие у него в процессе размышлений, неосознанно производится. Публика требует продолжения банкета. Ладно, други мои и подруги. А, продолжу-ка я, пожалуй: «Пятьсот Весёлым»….

«Всё начиналось просто: Граф опустил ладони на карту

Реками стали вены — впали вены в моря

В кузнице пахло небом, искорки бились в кожаный фартук

Ехал Пятьсот Весёлый поперек сентября…

Ветер метет перроны, поезд отходит через минуту,

Точно по расписанью — хули ж им, поездам…?

Девочка — самурай, уже и до «концерта» готовая на всё — явно плывет.

Даже про свою дерзкую своевольную чёлку забыла. То задумчиво поглядывает в огонь костра, то внимательно всматривается в моё лицо. Ну теперь персонально для тебя… партнер! Контрольный выстрел!

«Романс кардинала». Барабанная дробь! Пристегните ремни. Женщин и слабонервных просим приблизиться!

Многообещающий грудной смех. Зовущий и влекущий. Извечный женский охотничий манок — будоражащий мужское начало. Ну и конец, естссно. «Там надо шкаф передвинуть — а то — он стоит, не очень удобно. Поможешь, девушке? Всем спокойной ночи!»

Коварная обольстительница с волнующей грацией, белой лебедью плывет в направлении дома. Покачивая стройными бедрами с амплитудой, возбудившей-бы и мертвого. Абсолютно не вульгарно, но однозначно — вызывающе. Я украдкой оглядываю окружающих меня людей. Глядящий в пространство Шептун, произносит обращаясь к тёмному небу: «Вот когда кому счастье привалит, а он не втыкает этого. Ну, о-очень обидно становится. Я бы — уже в одном прыжке там был». Долгий негромко ржет молодым жеребцом. Подмигивать он ещё мне будет, старый хрен! Даже обычно строгая Михална не особенно шифрует по-доброму подначливую усмешку. Ну, хоть новые члены племени — непробиваемо индифферентны. Шепчутся о своём, делая вид, что больше их ничего в мире не тревожит. Вот и молодцы! Да, что я как малолеток смущенный? Бросаю короткое: «я — спать» и иду за Валькирией.

… Как всё было? Вообще-то на этот вопрос я всегда даже близким корешам отвечал одним словом: «Феерично!» Ежели решались поинтересоваться. А если откровенно, это было! Это было… В общем, ни одна женщина в этой жизни — так меня не любила! А за мои тридцать шесть, поверьте — их было очень даже немало. И дело совсем не в изощренности и разнообразии способов и позиций. Дело в заслоняющих весь мир и переполняющих его — нежности и страсти. Нет, всё равно не объяснить словами. В общем, кому свезло испытать подобное — тот понял, о чём я сейчас. А кому не довелось — всё равно не понять. Не получится. Увы и ах. Это надо самому прочувствовать! Может и вам ещё обломится. Искренне всем этого желаю!

… - Всё, я никакая! Перекур, мой ласковый и нежный зверь! Давай передохнём, немножко! У-фф, голова кружится — всё куда-то плывет. Дай мне тоже водички… И сигаретку. Или на крыльцо выползем, чтобы дом не провонять? Ну, тогда поползли, мой лев. Ой, что-ты? Дай, я замок сама открою — а то ещё уронишь…

Я подхватил завернутую в одеяло амазонку на руки, и вынес на крыльцо. До рассвета, судя по-всему, было ещё далече. Задымили в две трубы, в хрупкой и прохладной ночной весенней тишине.

— Иди ко мне под одеяло, а то замерзнешь. Боже, как-же мне хорошо! Какая я счастливая! Мир рухнул, а я счастливая! Я тебя встретила! Никому не отдам тебя! Ты же мой теперь, Егорушка. Тебе же хорошо со мной — я точно знаю. Чувствую всем сердцем! А ну-ка, отвечай!

Вот эмпатка влюбленная, на мою голову. А ведь — правду чует сердце девичье. Я по-ходу, серьёзно влип! И дело не только в сказочном сексе. Секс — лишь яркий, завершающий штрих, в неповторимой картине свежеродившихся чувств. Там и без него столько всего понамешано! Буйная палитра красок и ощущений — сумашедшего художника!

И первый, испуганно — благодарный взгляд, в сумерках под деревом; и упрямо закушенная губа и цепочка на тонкой щиколотке, выставленная напоказ; и молоток, летящий в лоб безумцу; и своенравная чёлка; и бледное, но решительное лицо и дерзкие слова на площадке у «Муската»; и восхитительное притяжение прекрасного тела; и синь огромных, широко распахнутых волшебных глаз… И я — недвижимо лежащий в автоприцепе! И ненаигранная искренняя радость первого взгляда, заметившего меня, стоящим на крыльце на своих ногах! И почти детская доверчивость, с которой она шла рядом в эти прошедшие два дня…

Нда, а ведь всего-то двое суток прошелестело! Из них в сознании — я и вообще, меньше суток провел. А по ощущениям, как будто мы с Амазонкой рядом уже весьма давно. Ну, это-то объяснимо — в мирной обстановке, большинство за всю жизнь и половины того не испытает, что нам с ней на пару, выпало за неполный день. Совместно пережитое на самой грани — оно очень сближает. Факт! Правда если только всё пройдено — прожито, достойно. В противном случае, оно скорее оттолкнет людей друг от друга. Если они психически здоровы, конечно, а не пришлепнутые мазохисты, смакующие пережитую грязь и совместно пролитую кровишшу.

… - Ну и не отвечай. Всё равно, ты мой самый лучший мужчина на свете. Нет, не так! Ты мой единственный мужчина! Короче — я вот возьму сейчас и задохнусь, от того что меня переполняет!

Смущенно, и одновременно самодовольно хмыкаю. Закуриваю еще. Какой же мужик не хочет, чтобы в него была так влюблена восхитительно красивая, молодая, неглупая и верная женщина? Только конченный придурок, к каковым меня никогда даже враги и недоброжелатели не относили. Ну, во всяком случае в лицо не говорили, ибо осознавали, что это может внезапно негативно отразиться на состоянии их здоровья.

… - Знаешь, что я тебе скажу — любимый мой мальчик: инстинкт самосохранения — он первичен у любого живого существа. Это закон жизни. Сохранение её — в основном приоритете человеческого естества. Даже в полной жопе, даже в самых невыносимых условиях. Это програмно заложено в нашу природу. Я всё же немного медик, кое-что помню. А ты — подставился под удар вместо меня. Неважно — почему. Я сейчас на любовную лирику не рассчитываю… Пока… — лукаво улыбнулась она, сверкнув влажными глазами, — Думаю, окажись на моем месте любая другая — ты поступил бы также. Только не вздумай подтверждать, что это правда! — задорно смеется девушка.

— Важно то, что я уже говорила тебе. Позавчерашней ночью. Ты — мужчина, Егорушка! Настоящий, не рисованый. Такой о котором каждая женщина во время бессоницы тоскует. Даже те, у кого свой мужчинка рядом посапывает. И я люблю тебя, Егор! Стой! Ничего, пожалуйста, пока не говори! Я всё вижу и понимаю сама. Просто давай дождемся рассвета и если это всего лишь угар — он развеется утром. И тогда ты просто промолчишь и не будешь чувствовать себя виноватым и обязанным поддерживать какую-то игру в чувства. А я просто останусь рядом и всё равно буду с тобой. Если тебе это будет нужно, конечно… Ну, а если поймешь, что всё по-настоящему… Ты скажешь мне об этом утром или тогда, когда посчитаешь нужным!

Я внимательно всмотрелся в её близкие глаза. Кивнул молча. Всё, загнала-таки мамонта, хрупкая женщина. Окольцевала! Заколдовала — приворожила, ведьма глазастая! Укротительница, мля! Вот как-так? Демонстративно не посягая на мою свободу — окончательно своими последними словами покорила, обуздала и ещё больше влюбила в себя. Хотя, куда уже больше-то? Всё — приплыли, танцуем девочки! Конечная! Вот это вот Экзюпери! Маму его французкую! И поди теперь пойми — кто тут кого приручил? Оба-двое, как с картинки!

Да, дела! Да и хрен с ним — с тем гнилым миром. Ну а мы — будем счастливы в этом! Я сказал!

Хотя, если в том, навсегда ушедшем мире — ещё попадались такие девочки, возможно он все же был не так и плох…

 

Апрель. День третий. Глава первая

Апрель. День третий.

— Егор, а что там с твоей эволюцией?

— О, кстати, о птичках! Совсем с тобой голову потерял, принцесса! Напомни мне, плиз, сколько у тебя сейчас свободных очков болтается?

— Восемнадцать, мой повелитель.

— Достаточно и «белого господина», но ход твоих мыслей мне нравится. Значит так: сейчас ты пойдешь отдыхать и пройдешь эволюцию, девочка. Добавишь к своим 14 очкам интеллекта ровно 11, чтобы получилось 25. Остальные характеристики сами по себе автоматически вырастут на один пункт. Оставшиеся семь лучше придержать на всякий неожиданный, экстренный случай. Всё равно для «Ночного зрения» тебе не хватит свободных очков, да и репутация у тебя не прокачана для открытия генератора энергии. А без энергии — это всё, кроме чата, не заработает. А вот чат вещь жизненно необходимая — связь первое дело на войне, — я негромко рассуждаю вслух, прикидывая, как девочке — самураю эффективнее распорядится очками характеристик.

— Мужчина, а я вам не очень мешаю?

— Извини — задумался. Просто я теперь немного в курсе раскладов по характеристикам.

— Давай, рассказывай быстрее, — заерзала на скамейке, мгновенно трансформировавшаяся в Валькирию, девочка — самурай.

— Может, сначала пройдешь эволюцию, заодно отдохнешь, а утром и расскажу?

— Так не честно, партнер! Ты владеешь информацией, а я нет. Это не есть правильно! Рассказывай, давай! Егор, ну я все равно не усну сразу. После такого буйного непотребства — мне ещё в себя прийти надо.

— Мисс чем-то недовольна?

— Ну, ты дурак, что-ли, совсем? Ты лучший мужчина на планете. Ты мой зверь! Нет, ты мой бог! Нет — ты мой Кинг — Конг! Нет — ты мой…

— Остановись уже, я тебя умоляю. Пока до слонов и бегемотов не дошло.

— Ну я все равно сразу не усну.

— Эволюция тебе в помощь. Мигом отьедешь. Зуб даю.

— Ну, Его-ор…

— Не канючь. Спать, я сказал!

— Я е-есть хочу-у. А пока едим — ты мне всё расскажешь и я пойду спать. Как послушная девочка. Ну, не будь тираном! Это тебе не идет. Ну, Е-го-ор! — скривила хитрую мордашку, как от кислого, девочка — самурай, — И вообще с боевыми товарищами так не поступают!

— Ну во-первых: боевых товарищей не… ну ты поняла.

— Тьфу на тебя.

— А во-вторых: ещё и не так поступают, — невесело усмехаюсь своему, уже казалось давно позабытому, — Чёрт с тобой, золотая рыбка — жуй и слушай…

И поведал ей о произошедших со мной метаморфозах. Всё как на духу — без недоговоренностей и секретов. Ибо, кому же ещё мне сейчас верить — если не ей? Своей женщине. Нет, я уже давно не пацан — голову не потеряю. Но то, что это МОЯ женщина — я всей своей сутью ощущал.

… - Ох-ре-неть! — сверкая глазами во тьме, экспрессивно выражает свои чувства амазонка, после того, как я заканчиваю описание своих уже имеющихся возможностей и предполагаемых дальнейших перспектив.

— Согласен, всё очень даже неплохо, — самодовольно ухмыляюсь, — Тьфу-тьфу-тьфу, конечно.

— Я тоже так хочу! — решительно взмахивает челкой она.

— Всё в наших руках, красивая. Надо побыстрей поднимать тебе репутацию и уровни. Да и мне тоже, пока не обогнали, срочно надо хотя бы одно очко вцепить. Как проснешься — обсудим и займемся.

— Слушаюсь и повинуюсь, мон женераль!

— И ещё одно… Я вот что думаю, партнер: всем окружающим не стоит знать о плюсах развития высокого интеллекта. Долгому и Шептуну я доверяю, а новым людям эта информация пока совсем ни к чему.

— Само собой, босс! Я — могила! Расскажешь им, что посчитаешь нужным.

— Умница, кукла! Всё, давай иди спать, а я с новыми возможностями потренируюсь, пока никто не отвлекает. Да и на фишке постою, заодно. А то вчера вечером, в порыве страсти к одной прекрасной деве — командир совсем голову потерял. Даже караул не выставил, конь контуженный. Вот и накажу сам себя — назначу в него вне очереди. Тем более, что спать совсем не хочу — выспался.

— Ну, я пошла?

— Иди, девочка.

— Пошла…

— Иди.

— Я уже пошла! Раз Благородный Дон не желает…

— Ну, Барби — заметь сама напросилась! Сейчас ты своё и получишь! Будешь наказана: за совращение часового!

— Готова ответить по всей строгости! Вина моя огромна и наказать меня следует жестко! Очень жёстко! Но нежно…

— Ар-гх!

— О, мой лев! Что вы творите мужчина? О, боже мой, что вы себе позволяете? О, поручик… Я совсем не такая! Ваше поведение… Да! Да! Так, Егор! Вот так, милый! Ещё…!

… Валькирия благополучно выпала-таки из вагинального оргазма в эволюционный транс, ну а я, выйдя на улицу, наконец-то занялся своими новоприобретенными способностями.

Первым делом поигрался с чатом: несколько раз открыл — закрыл — свернул окошко. Удобно для себя расположил его в левом нижнем углу обзора. Дал добро на инициирование сессии. Получил предложение: создать никнейм для общения в чате.

Жму плечами и выбираю старый, добрый, фартовый и идеально притертый ко мне ник: «Горан». Почему «Горан»? Позывной мой армейский. Повидали мы с ним… Разного…

А «Горан» — это некое производное от имени и фамилии…

Ах да — я же до сих пор не представился, как изначально подобает воспитанному приличному человеку. Но, во-первых: вы сами видели — не до скрупулезного следования политесу особенно было, а во-вторых: разве я где-то утверждал, что я приличный парень? Нисколько не претендую на звание джентльмена, блистающего хорошими манерами. Я же уже говорил, что я паренек с рабочей окраины? Что-то опять на словоблудие потянуло — прошу прощения. Отходняковая реакция на всё произошедшее, вероятно. Не каждый день из могилы вылезать приходиться, знаете ли. Хоть и несколько запоздало, но честь имею представиться: Егор Анненков. Если верить семейным сагам: потомок того Анненкова, про которого фильм с Костолевским был. О звездах и пленительном счастье. Хотя, вполне допускаю, что родственнички присвистывали на эту тему. Из тщеславия или на добросовестном заблуждении. Ну не суть и важно сие. В общем, оттуда и «Горан».

…Тайная и невеликая надежда на возможность сразу же отыскать неизвестных собеседников — себя не оправдала. Голяк! Тишина в эфире. На данный момент в радиусе почти двадцати километров — жаждущих общения не выявлено. Ладно, ещё проявятся — куда денутся. Подождём. Напоследок перед закрытием чата — научился создавать приватный канал по приглашению. Так с этим всё! Что дальше?

«Ночное зрение»! Я, уже увереннее ориентируясь в вызываемой мысленными командами панели управления, активирую умение, по наитию прикрыв глаза. Осторожно приподняв веки, осматриваюсь. Не могу сказать, что картина окружающего мира сразу предстает передо мной словно в ясном солнечном свете, но через пару минут, я вижу вполне достаточно. Это было: как смотреть на черно — белый монитор камер наблюдения. Только без камер, естественно. Что ж — очень неплохо. Весьма полезная приблуда. Зачёт! Я не стал отключать умение. Энергии оно потребляет минимум — всего 1 единицу в час, зато в ночи, для караульного, самое оно! Вон, только что, даже крадущуюся мышь или землеройку какую — в двадцати метрах засек. В тени забора!

«Ментальный сканер» — активировал и отключил. Сейчас он мне не нужен. С ним после.

«Сонар» — а вот это очень любопытно! А ну-ка!

… Ольга в домике — та-ак… Напрягся, сосредоточился: вижу! Размыто слегка, но серый контур находящегося в горизонтальном положении тела, немного над уровнем входной двери, угадывается без труда. Отлично! А если подальше глянуть? Где там у нас новое семейство расположилось? Вон в той избушке — на соседнем участке. Метров сорок будет, однако. Достанет или не дотянется? Ну?

Юркая капля пота, передергивая плечи, на бегу щекочет шею под ухом. Есть! Все четверо, как на ладони! Ну, про ладонь это я, конечно, загнул, но всё же я засек их всех: и Сергея и Татьяну и девочек. Ай да Егорий всевидящий! Дас ист — фантастиш! Круто! Отключаю пока. Оп-па: час не прошел, всего-то пару минут и подержал «Сонар» включеным, а трех энергоочков как не бывало! Авансовый платеж произошел, однако. Ладно, чем там «локатор» удивлять будет?

Немного потупив, открываю карту. Повозившись в настройках, включаю сразу расширенную версию. Так — это вообще неописуемо! Это просто невозможно, как круто!

Вот он, я — красивый! Вот моя Валькирия! В доме через аллею, Шептун. А через два — Долгий с супружницей. Вот — семья новоприбывших. У всех, кроме Михайловны, Татьяны и девочек — маркеры, согласно моим настройкам, зеленого цвета. Ибо, репа положительная! У двух супружниц и детей — маркеры нейтрально серого цвета. Если в поле отображения карты попадет обьект с отрицательной репутацией — он будет красным. А локатор мой, между прочим, братцы, бьёт, ни много ни мало, на почти пять сотен метров — уже сейчас! А с понижением детализации, оставив, например, отображение только красных маркеров: на все девятьсот зарубает! О-бал-деть! Вот это подгон! Интеллект, однозначно, рулит!

Маркирую отображенных на экране, буквами: О — Ольга, Ш — Шептун, Д — само собой, Долгий и далее по списку… Надо отметить, что элементы интерфейса немного напрягали и слегка расфокусировывали зрение при попытке одновременного наблюдения за окружающим и отслеживанием обстановки на карте, но надеюсь — это всего лишь, дело привычки. Притрется — притерпится! А стерпится — так и слюбится!

Ну, и на сладкое: карта предоставляла супермегавкусную плюшку! Настройки позволяли отслеживать любые появляющиеся в поле действия локатора обьекты, даже во время сна, и оповещали об этом внутренним зуммером — сигналом! Каково?

Ментальный страж — будильник, это же просто праздник какой-то! Который всегда с тобой. Вечный, круглосуточный и безупречный часовой, который не заснет на посту, не отвлечется на полет вороны и не прощелкает вражину — супостата! И всего за четыре очка энергии в час. Это лишь пока чувствительно для моих тридцати пяти, а потом, надеюсь, будет вполне вывозимо.

Что ещё? С чисто боевыми «Интуитом» и «Менталистом» — придется пока подождать. До появления подходящих для эксперимента враждебных элементов. А может поутрянке на Шептуне потренироваться? Заодно и ему вместо зарядки будет? Шутка, конечно. Хотя, «Интуита» — вполне можно опробовать на ком-нибудь из своих. Тем более он у меня только в степени предвидения. До «Противодействия» ещё 35 очков интеллекта, набрать нужно. Решено — спаррингу быть. И не только с Шептуном, кстати. Всех со всеми. Разумеется — я только бойцов имею в виду. А это: я, Шептун, Ольга, Долгий и новичок Серега. Да, негусто пока. К тому же: на пять касок боевиков — целых четыре головы мирняка! Это очень обременительно. А ведь ещё придется, как минимум, одного бойца для их охраны постоянно выделять. Бя-да!

Но ведь девочек и женщин одних, без защиты — не оставишь. Не те времена начались., Какой-нибудь демон одержимый наскочит и что тогда? Или просто козлятина залетная — беспредельно борзая. Да ежели еще и не одна. Впрочем, если ублюдок не в одно лицо налетит, а в два — три, предположим, то одинокий боец вряд ли сможет в этой ситуации победить. Умереть сможет, а вот победить… В подобном раскладе ему останется только подороже продать свою житуху. Да подольше «торговаться», чтобы дать возможность «мирняку», убежать подальше, да схорониться получше…

Как-то так. Эх, нам бы людей поболе! Только — именно людей, из качественного человеческого материала, а не шлак негодный. Кадры — решают всё! Ну да ладно, Егорий, авось и прорвемся. Где наша не пропадала!

С порталами пока — тоже полная неясность. Чтобы, хоть что-то прояснить, необходимо обнаружить хотя бы один из них. Знать бы еще как эти штуковины дивные хоть выглядят: дырой в земле, пробоем в небе, дуплом в дереве? И кто ещё подсказал бы — где они растут? С какой плотностью? И какова вероятность обнаружения хоть одного, в шаговой доступности? Ибо теперь — только ножками. Ну, или на велосипеде или лошади. Да, кстати — еще о лошадках поразмыслить надо. Прямо сегодня! Народ проснется — военный совет держать будем. Как жить — поживать, да добра наживать. Стоп! Возвращаюсь в настройки карты и маркирую возможные порталы ярко фиолетовым ядовитым цветом. Вот так! Вроде всё. Теперь это чудо, волей — неволей глаз резанет, коли на пути попадется! Стоп, а чего я туплю-то? Ставлю звуковое оповещение на появление портала. Теперь, даже если сам визуально просохачу, ментальный страж не пропустит. Надеюсь, что у него не забалуешь.

…Мало-помалу, неспешно занимается сероватый и пасмурный весенний рассвет. Ветер приносит издалека умиротворяющий запах большой реки.

Отключаю, за ненадобностью, ночное зрение, и сижу себе в тишине и покое: подьедаю тушняк и шоколад с орехами и от нечего делать — играюсь с умениями. Как ребенок с новой интересной игрушкой, ей-богу. Да, пох — всё равно никто не видит. А и увидит — ничего не поймет! И вот что, всё же интересно. Если бы я, допустим, сразу кинул соточку очей в силу? Как происходила бы эволюция человека в эпического монстра? Не разорвало бы его, как передутый воздушный шарик? Сколько времени заняла бы настолько грандиозная метаморфоза? Как у былинного Ильи Муромца: тридцать лет и три года? При развитии интеллекта, скорее всего, изменяется структура нейронных связей мозга и их количество. И, вуаля: на выходе — результат, в который я и сам еще вчера не поверил бы!

А для увеличения силы раз в десять — страшно представить, сколько времени и поддерживающих ресурсов нужно, чтобы нарастить настолько огромную мышечную массу? Или всё же, достаточно лишь кардинального изменения плотности мышечных волокон? Да не парься, Егорка — не твой вопрос это. Не в уровень тебе эта тема, брат. Биохимия — точно не твоё. Демиургам с бугра виднее: обозвались творцами вот пускай и решают. А наше дело телячье…

… О, похоже Валентин пробудился. Маркер «Ш» завибрировал. Сон алкоголика крепок, но краток?

На соседнем участке хлопает дверь. На тусклый и ещё блеклый белый свет, выбирается помятый художник, бледного же вида.

— «Утро таяло в тумане, шелестели камыши. Грациозные как лани, шли по полю алкаши», — я жизнерадостно приветствую удрученного Шептуна, — Как настроение, Валентин?

— Командор, я поправлюсь легонько? — сипит в ответ Валёк.

— Поправься, болезный, — великодушно даю командирское: «добро», — Смотри, только глубоко в запой не свались. Нас ждут великие дела!

— Яволь! Ну и как оно? — неопределенно интересуется заметно приободрившийся Шептун.

— Ты о чём? — в упор, бесцветно гляжу в его припухшие зауженные глазенки.

— Ну так, вообще, — он расплывчато крутит здоровенной медвежьей лапищей.

— Феерично, — привычно отрубаю я.

— Ну да — я слышал. Могучий ты парняга, Егор. Эх, молодость! Не-не-не, не подумай чего плохого… Просто: оно само по себе слышно было — тихо же вокруг. Акустика сама звуки разносит. Завидую вам по-доброму, — вздыхает сорокашестилетний бродяга.

— Не тужи, добрый молодец. Найдешь свою красну девицу. Ты теперь весьма перспективный самец, Валя — ибо, нынче не бабло рулит, а только личные достоинства. А ты мужчина достойный. Во всех смыслах. Только подбухивать умереннее начнешь и всё — считай, завидный жаних!

— Да я только самую малость. Поправлю здоровье и всё, — заторопился художник, опасаясь отмены атаманского «любо» на опохмел, — а то, мотор засбоит и привет!

…Стая просыпалась. Подтянулось семейство Сергея и Татьяны. В полном составе. Пришел от себя Долгий. Со щитом на спине, огромным мясницким топорюгой за поясом, внушительных размеров сумкой и двумя короткими копьями в руках.

— Метательные дротики, — поясняет Яныч, заметив мой заинтересованный взгляд, — Сварганил на скорую руку вчера — сейчас опробуем…

Амазонка ещё эволюционировала, а весь остальной прайд собрался в полном составе. Садимся завтракать. За завтраком, я делюсь с соратниками инфой о полученных умениях и их возможностях. Придерживаю лишь информацию о боевом ментальном воздействии и весьма дозированно оглашаю сведения о перспективах порталов. Всё равно любому из присутствующих, до достижения необходимого количества очков — ещё, как до Китая раком. А многие знания — многие печали. Успеется ещё и об этом поведать. Когда нужда возникнет. Пиплы призадумываются. Что ж — есть о чём. Подумав ещё, всё- таки довожу до Шептуна и Долгого всю информацию — без купюр. Пусть знают. Это правильно.

По поводу распределения уже имеющихся очков рекомендаций не даю. Тут каждый сам для себя определиться должен: что, куда и сколько. Все взрослые, совершеннолетние, как-никак. Единственное, на чем я решил настаивать в обязательном порядке — это довести количество очков интеллекта до 25. Всем членам банды, без исключений. Ибо связь нужна всегда. И это не прихоть или блажь, а обьективная жизненная необходимость, основанная на историческом опыте многочисленных войн, сражений и локальных вооруженных конфликтов. Ну и на личном, само — собой. Не долго думая, народ с этим дружно соглашается. Ну и прекрасно, что среди нас все в адеквате.

Переходим к обсуждению насущных нужд и маячащих в перспективе проблем. Первым делом, выражаю вагон респекта и уважения бойцу Долгому: за проявленную разумную инициативу и своевременное снабжение отряда необходимой экипировкой. После чего немедленно получаю прямоугольный дощатый, добротно сделанный щит с удобной ручкой и кожанной петлей, надеваемой на предплечье — для удобства и надежности использования щита при отражении ударов. Доски выглядят прочными и с наружной стороны усилены и дополнительно скреплены, прикрученными на саморезы, полосами нержавейки. Щит не тяжел и удобен. А его размеры позволяют, при необходимости, прикрыть почти весь корпус. Зачетная вещица получилась у Яныча! Впрочем, иных у рукастого бывшего главного инженера — отродясь не бывало. Остальные боевики были снабжены этим полезным девайсом, ещё со вчерашнего дня, а Шептун — даже успел опробовать свой в деле.

Испытательное метание дротиков — решаем ненадолго отложить. Вместе с испытанием тонких, но увесистых металлических прямоугольников, с вогнутыми, наскоряк заточенными краями. Долгий, по своей инициативе, как блины, нашлепал целую стопку подобных «сюрикенов» из какого-то подручного железа, и уверял, что их «летные характеристики» и убойная сила, нас порадует. Не удержавшись, все-таки отходим на соседний участок и бросаем по паре штук в поставленное «на попа», бревно. Мы с Янычем попадаем в цель один раз из двух. Шептун ни разу. Серега проявляет себя снайпером — оба раза поразив бревно близко к центру. Блины — сюрикены, летали как «Фальконы» и входили в дерево достаточно глубоко. Если предположить, что вместо бревна они будут рассекать мясо, пусть даже прикрытое какой-нибудь кожаной курткой — вырисовывается очень неплохая перспектива их применения. Надо будет только в меткости броска потренироваться. Сия приблуда была признана зело полезной и взята на вооружение всеми, кроме Шептуна. Зато в метании дротиков, художник с первого броска достиг восьмидесятого левела! Короткое копьецо, вырвавшись из его руки, было таким стремительным и вгрызалось в дерево, так яростно и глубоко, что у потенциального противника было не много шансов остаться на ногах и в списках живых. При попадании, конечно. А вот процент попаданий у Шептуна оставлял желать лучшего. Ничего, навострится — присобачится. У него, как у художника — и рука и глаз должны быть, что надо. Потренируется немного, да с ханью подсократится, и все будет в ажуре.

… Наши индейские упражнения в меткости вокруг тотемного столба и само-собой, сопутствующие им вопли, достигли ушей девочки — самурая, заставив её выйти из эволюции и сна на сырое крыльцо.

— Ну, вы и поорать, мужчины! — не то восхитилась, не то осудила нас заспанная Амазонка.

Ну да, возможно мы действительно немного увлеклись в процессе старинной мальчуковой национальной забавы, под названием: «все равно у меня — самый большой!»

— Чё творите-то? Ой, я тоже хочу! — решает вписаться в посуровевший на глазах мужской коллектив, девочка — самурай, — но тут же передумывает, — ой, нет — я сначала есть хочу. Всего и много!

Понимающе усмехаюсь. Сказываются неизбежные последствия эволюции. Я бы, пожалуй, тоже ещё чего-нибудь вкинул за компанию.

— Егор, пойдем — со мной посидишь. Дело есть. На сто банок тушенки! Заодно и чаю попьешь, — очень к месту зовет меня, моя женщина — эмпат.

— Иду! Я недолго, — обернувшись к коллективу, «отпрашиваюсь» у понимающе закивавших мужиков. Я оценил проявленную деликатность и придавленное ими любопытство. Всем, конечно, было очень интересно поскорее перетереть с Валькирией: «за эволюцию», но парняги дают нам сначала пообщаться вдвоем.

— Привет, любимая! Как ты?

— Всё-таки — любимая, да? — некоторое тревожное ожидание в синих, вмиг заблестевших глазах, сменяет радостная нежность.

— Да, девочка! Прости — хотелось бы громко закричать: «И пусть весь мир подождёт», но я здесь за командира. Так что с цветами и шампанским придется повременить до вечера.

— Я всё понимаю! И, вообще, мне кроме этих твоих слов, больше ничего не нужно, Егорушка, мой! Любимый! — и горделиво и радостно взмахивает своими длиннющими ресницами и высокомерной, но заметно повеселевшей челкой.

— Хорошо оттраханная женщина — в букетах не нуждается, да? — гадко хмыкаю, вспомнив бородатую присказку.

— Ну, ты совсем у меня дурак, что-ли? Вечером жду под балконом: с гитарой, цветами, серенадами и изысканными напитками! И само — собой со страстным желанием припасть к моим божественным стройным ногам! И не вздумай мне ввязаться в какую-нибудь глупость и опоздать! В гневе я страшна, как анаконда!

— Будет исполнено, сеньорита! — довольно оскаливаюсь я, прямо ощущая волны исходящей от неё любви, нежности и счастливого покоя удовлетворенной женщины. Ай, да я — такую девушку влюбил, и в постели ушатал по-взрослому.

…Если вдруг кто не в курсе: в силу молодости или недостатка опыта — могу поделиться своим. После близости, можно, понаблюдав за женщиной, сделать почти безошибочные выводы о том смог ты удовлетворить её по-настоящему, до конца или все же не очень у тебя в этот раз получилось. Нет, я совсем не про оргазм. Что — оргазм? Любая фемина может сымитировать его очень правдоподобно. Совершенно неотличимо от настоящего. А вот её поведение на следующее утро — точно скажет о том, насколько ночные стоны и писки-визги, были искренними. А не исполнялись в угоду мужскому самолюбию. Главное присмотреться повнимательнее, не обманывая себя тем, что хотелось бы увидеть. Обьективно оценить её настроение, энергетику, взгляды и жесты. В твою сторону и в сторону всего мира. И все поймешь. Не ошибешься.

В нашем случае — аура счастливой и влюбленной женщины заполняла пространство в радиусе всего участка. Волны довольства, радости и удовлетворенного покоя — солнечными лучами расходились от счастливой амазонки на все триста шестьдесят градусов. Я снова довольно хмыкаю.

Ладно, хорош уже собой восхищаться, нарцисс недоделанный — пора и дела делать.

— Что у нас с эволюцией, принцесса?

— Всё норм, мон женераль! 25 очков в интеллекте — остальные в заначке. Все характеристики плюсанулись на единичку. Чат доступен.

— Разобралась уже? Молодца! Давай-ка, я тебя в приват канал включу. Ну-ка, цинкани чего нибудь в общий чат…

— Оппа — есть! Лови приглос. А почему Герда, могу узнать? Или это личное? Тайная детская любовь к Андерсену? Или твоего первого соседа по парте звали — Кай? И ты до сих пор влюблена в него за то, что он умел шевелить ушами и давал тебе списывать контрольные по математике?

Амазонка нагнулась ко мне, обдав своим ароматом и прямо вздыбив мою холку. И не только её…

— Только обещай — не смеяться, партнер.

— Зуб даю и гадом буду!

— Я хотела взять ник: «Лагерта», но подумала, что ты будешь издеваться и подкалывать меня постоянно.

— Вот уж не думал, что кажусь тебе настолько гадким. Значит — Лагерта. Дева — воительница. Жена Рагнара Лотброка. «Викингов» насмотрелась?

— Ну… — замялась Валькирия, — она там такая…

— Вообще, если чисто визуально — ты больше на Киру Найтли похожа. Вернее — она на тебя, конечно, прошу прощения. Но она лишь жалкая копия твоей неземной красоты, принцесса — заухмылялся я.

— Да, я знаю. Мне часто говорили!

— Ну что ж, Герда — так Герда. Так и запишем.

— Егор, а почему Горан?

Пришлось объяснять.

— А ведь мы практически ничего друг о друге не знаем, — задумывается Валькирия.

— Хм. «Вдвоем или своим путём

И как зовут, и что потом

Мы не спросили ни о чём

И не клянемся, что до гроба

Мы просто любим

Любим — оба», — негромко продекламировал я, внезапно проявившееся в памяти стихотворение. Какого-то, кажется японца, услышанное бог знает сколько лет назад и доныне ни разу не всплывавшее в голове. Что это? Подсознание такие штуки отмачивает? Как результат внезапно возросшего интеллекта? Может, со временем и до абсолютной памяти доберусь? Ох, пожалуй, не хотелось бы…

В моем бэкграунде, к сожалению — имеются вещи, которые я изо всех сил и с огромной радостью постарался бы напрочь позабыть… И никогда не вспоминать. Даже в пьяных кошмарах.

А девочку — самурая, моя декламация очень впечатлила. Даже растрогала до влажного блеска в анимешных бездонных глазах.

— Ты ещё и романтик! Зверюга, воин и поэт. Просто мужчина моей мечты. Я сейчас серьезно, любимый, — похоже Амазонка решила, что это мои строки прозвучали, — Егор, мне так редко читали стихи. Тем более — хорошие!

— Тем более: не входящие в курс школьной программы, — перебиваю, несколько смущенный, этим неожиданным для самого себя, выступлением. Ну, что поделать: мы все заложники ролей, которые себе выбрали. И пленники масок — которые носим, не снимая, даже перед самыми родными и близкими людьми. Постепенно вживаемся в придуманные себе образы — и в иных ипостасях уже чувствуем себя: «не в своей тарелке». Моей основной личиной: во все зрелые годы, являлся образ брутального самца и циничного, до костей прожженого мачо-мэна. Согласитесь, данный имидж как-то не очень гармонично увязывается с чтением любовной лирики. Да и кому она была особо нужна в той жизни? Редким барышням, каким-то непонятным чудом сохранившим романтизм — со школьных лет изрядно подувядший, скукоженный и растрепанный грубостью жизни. Так, подобные вымирающие экземпляры — давно пора было уже в Красную книгу заносить. По причине крайней редкости и даже уникальности.

… А в том, что это не мои стихи — я ей так и не сознался, почему-то.

— В общем — я братве рассказал обо всём, кроме ментального воздействия.

— Поняла. Ну и правильно. Егор, а…

— Внимание всем! У нас гости, — я внезапно пугаю Амазонку своим громким командным рыком, — Да не кипишуйте вы так…

Сработал ментальный страж. На карте появился зеленый маркер положительной репы.

Один. По идее — человек с положительной репой не должен быть беспричинно агрессивным, но орднунг есть орднунг! (порядок нем.) Нам всем надо привыкать к новым правилам новой жизни.

Народ, недоуменно уставился на меня.

— По сторонам внимание! Михална, Таня — с детьми в дом, — И громко в пространство, — Эй, кто там, выходи! Чего спрятался? Греби сюда — раз уж пришел. Не обидим.

Пипл сдвинулся поближе друг к другу, ощетинился железом, прикрылся щитами и недоуменно ждал — всё-таки, нет-нет, да и поглядывая коротенько в сторону странно поведшего себя атамана.

— Ну, кому молчим? Или проявляйся или ступай себе с богом. Нам здесь мутные люди не нужны. А то ведь расстроимся и сами за тот сарай заглянем…

Интересно, почему ментальный часовой сработал лишь тогда, когда тело — уже на метров пятьдесят приблизилось? Что-то я, видать, в настройках неправильно выставил. Надо будет не забыть с этим разобраться.

Из-за вышеупомянутого сарая на участке неподалеку, медленно выходит подросток лет четырнадцати одетый явно не по-сезону. Несколько рановато ещё в одной олимпийке разгуливать. Видно что-то неожиданное согнало паренька с насиженного места.

— Ну, иди сюда, дружище. Чего залип-то?

— Иди сюда, парень! Пойдем, пока чайник горячий, — толково включается свежесамопровозглашенная Герда, в миру Ольга. Соображает, моя черешня, чем замерзшего юнца подманить вернее, — мужики, да уберите вы уже свои железяки, чё вы как…

Бойцы, как положено, дисциплинированно посмотрели на своего сурового воинского начальника и только после подтвердающего кивка, слегка расслабились и прибрали оружие. Недалеко, правда. Я гордо расправляю плечи. Орлы! Субординация и понимание особенностей предстоящей жизни — уровень 80 плюс! Всем благодарность в приказе!

Парнишка через рассохшуюся за зиму калитку с противным скрипом заходит на участок и не дойдя нескольких шагов до стола, за которым демонстративно расслаблено, расположилась вся банда, в нерешительности останавливается. Из дома показалась Михална и вопросительно глянула на мужа. Поживший и мудрый, Долгий, мотает гривой в моем направлении. Бросаю старому короткий благодарный взгляд, сверяюсь с картой и разрешающе киваю. Вышедшие из дома девочки с интересом оглядывают, «почти взрослого», паренька. Тот, при виде детей заметно было расслабился, но тут же, будто вспомнив о чём-то, моментально снова напрягся.

— Присаживайся, не стесняйся, — мягко предлагает Ольга, — сейчас чайник закипит, а пока поешь. Не завтракал, наверное, сегодня?

Подошедшая Михална протягивает мальцу одну из «дачных» курток Олега.

— Спасибо, — кивает женщинам пацан, — только я есть не хочу. Хочу, конечно, но не буду, — поправляется он, — некогда. Не до этого сейчас… — и осмелившись, в упор стреляет в меня своими темными и решительными острыми глазами.

— Куда так торопишься, если не секрет? И зачем к нам пришел?

— Я вас проследил! — паряще выдыхает он.

— Когда это? И зачем ты это сделал, юный падаван? И, вообще, ты кто?

— Данила Зимин.

— А-а, ну это всё объясняет!

— Я ещё вчера за вами пришел, просто не показывался…

— А чего сейчас показался?

— Ну, в общем, я вас двоих, ещё позавчера у «Муската» срисовал, — он охватывает нас с Амазонкой своим быстрым взглядом, — Сначала утром и потом, попозже, уже втроем, — паренек с легкой опаской косится на Шептуна. — ну и вчера ещё тоже.

Нда, похоже у «Муската» нас только слепые и не видели!

— А чего не подошел?

— Да нахрен я кому нужен?

— А сегодня, что изменилось? Ты золотом ходить стал? Или огнедышашего дракона приручил? Тогда да — это аргумент. Велкам!

— Оставайся мальчик с нами — будешь нашим королем, — немелодично сипит телеман — Шептун, в момент зарабатывая сердитый взор от Елены — свет — Михайловны.

Пацан, белозубо лыбится, демонстрируя обаятельные задорные ямочки на немытых щеках, но тут же опять смурнеет.

— Я из второго детдома — тут рядом, знаете?

Народ активно закивал — чай, все местные были.

— Они к нам вчера вечером пришли. Сразу всех пацанов мочить стали, кроме самой малышни… Их в подвал погнали. Я в кильдыме заныкался, за коробками со всякой хурдой. Боялся, что найдут и тоже зарежут. Но им не до меня было. Они девчонок начали… трахать. И бухать… Даже — ещё совсем малолеток, тоже… Я, под утро уже, когда они угомонились и спать завалились, выбрался и свалил. А девчонок они тоже на ночь в подвал закрыли, чтобы не сбежали… Скоро, наверное, уже проснутся — я долго ждал, пока вылезти решился…

— Кто? Сколько их? Что у них есть из оружия?

— Было восемь или девять, точно не скажу. Теперь на одного меньше… Какие-то мужики. Зеки, наверное: все в наколках и базарят так, как зеки.

— Ты их подсократил, что-ли?

— Я. Он поссать вышел, когда я оттуда выбирался. В коридоре мы и встретились. У меня ножик с собой всегда, а он пьяный, да и толком не проснулся… Ну, в общем, я его толкнул, с ног сбил. Он упал, ну я несколько раз в живот ударил и в горло раза два… Он орать начал, а потом хрипеть… Я побоялся, что остальные на шум поднимутся и свалил. Вот.

«Сканером» гляжу на его зеленую репутационную ауру и не нулевой, а — цельный второй уровень. Тут же приходит запоздалое сожаление. Ну, и на хрена? Энергия конечна, а я её так глупо расходую. Кто знает, сколько её понадобится в ближайшее время? Пока теперь восстановится… Ладно, что сделано, то сделано!

— А еще кого-нибудь за эти дни — приходилось?

— Нет.

Да, видно, те ублюдки — уже нехилый след за собой оставили. Если только за одного из них — пацанчику сразу обломился аж второй уровень. И репы целая двадцатка, всего лишь за одного упыря!

…Мля, ну вот где у нас на заборе банер: «Бескорыстная помощь в сложных жизненных ситуациях. Спасение принцесс и уничтожение драконов. Быстрое освобождение замков от сил зла»? Или может у меня на лбу набито: «Рыцарь света» — готическим шрифтом? Что же вы все мне на глаза попадаетесь, болезные? Ну, не мог ты, дружище, кому другому на пути встретиться, что ли?

Щеку нервно подергивало.

Что же ты мне выбора не оставил, Данила Зимин? У меня же, всей живой силы: четверо мужиков и девчоночка несмышленая. И как нам в четыре сабли — на штурм цитадели зла, почти с десятком орков твареподобных, идти? При самом лучшем раскладе — шанс уцелеть всем, практически нулячий! Твою же мать!

Нет, для себя-то, я все сразу решил. Да и чего там решать-то, было?

— Ну и какого, вы на меня уставились-то? Дыру протрете! — я оглядываю соратников… Долгий замер насупившись, только густыми бровями подергивает непроизвольно. Знакомая манера. Старый для себя все уже решил и если надо туда в одну каску носорогом попрет. Даже не сомневался! Серега, немного нервно, поглаживает ежик коротких темных волос. Шептун глядит в пространство, характерным жестом, отрешенно потирает горбинку ломаного длинного носа. Перехватив мой взгляд, художник резко встрепенулся, расправил широкие крылья и застрочил:

— Ну что, командир, по сто грамм — фронтовых и побежали уже? А то эти демоны очнутся и опять за детишек примутся.

— Только не больше, Валя! Значит, работать будем двойками: Шептун с Долгим, я с Серегой, — я через усилие глянул в сторону Татьяны. Слегка побледневшая женщина, еле заметно кивает в ответ, и быстро отводит заблестевшие глаза в сторону своих девочек.

— Сергей, ты как?

— В порядке! — слегка обиженно и вызывающе вскидывается отец семейства.

Ничего — пусть пообижается. Это не страшно. Просто: делюга намечается крайне серьёзная и весьма рисковая. На грани фола! Каждый должен сам принимать решение. С Долгим и Шептуном — всё было ясно и без слов, а вот нового человека — я не мог не спросить.

— А я?

Ну вот! Так и знал, что без этого не обойдется!

— Ты охраняешь детей и базу, — сказал, как отрезал, постаравшись, чтобы прозвучало повесомее.

— Егор! Но… — возмущенно нацелилась на серьёзный разговор, Амазонка.

— Я всё сказал! — взрыкиваю загустевшим до плотности стали, голосом. И чеканно выделяя каждое слово, повторяю, — Ты остаешься охранять детей! Вопросы?

— Но… — вот упертая, на мою голову…

— Молчать! Не морщи мозг — выполняй приказ!

Проняло, наконец-то… Обиженно хлюпает носом, отворачивается, но сдерживается от слёз. Валькирия плюшевая! Дурёха.

— Ну что мужчины: три минуты на сборы и экипировку…

Вешаю на спину щит, проверяю, легко ли выскальзывает из ножен мачете, похлопываю ладонью по лопатке, пробегаю пальцами по рукоятке ножа. Принимаю из рук амазонки бронежилет и каску — сферу. Не суетясь — одоспешиваюсь. Правда, каску решаю одеть — непосредственно перед схваткой. Поводил плечами, глубоко вдохнул — выдохнул, притираясь к бронику. Мельком оглядываюсь — народ почти готов выступать: Серега, рассказывает тихо хихикающим девчонкам, что-то смешное, Долгий гладит по голове прильнувшую к нему жену и вполголоса бубнит какие-то успокаивающие — нарочито бодрые, слова. Шептун, бережно и аккуратно, стараясь не пролить ни единой капли, наполняет походную флягу. Понятное дело — что не водой. Вот ведь синячина неуёмная! Было бы у него три горла — жрал бы хань проклятую, всеми тремя одновременно, наверное.

Пристально всматриваюсь в печальное и обиженное лицо своей девы — воительницы.

— Ты сейчас похожа на брошенного щенка. Прекрати дуться, пожалуйста. Пойми, по-другому у нас просто не получается.

— Почему я остаюсь? — уже предсказуемо встряхивает челкой, девочка — самурай, — оставил бы Сергея. Он…

— Сергей не имеет возможности связаться с нами, если произойдет, что-нибудь неожиданное и здесь срочно потребуется помощь, — мягко перебиваю её я, — Кроме тебя такой возможности пока нет ни у кого, партнер. Только ты сможешь, если прижмет, спасти вас всех.

— … Я не подумала об этом. Извини меня, пожалуйста, — тихо шмыгает носом Герда — Ольга.

— Кроме того, есть ещё одно обстоятельство, партнер. Ты мне очень дорога и в бою — я буду неизбежно за тебя переживать. И отвлекаться от своей безопасности. Ты же этого не хочешь?

— Нет! — энергично мотает головой, посветлевшая девочка — самурай.

— Закройтесь в доме. На окнах решетки — вас там быстро не достать, поняла? — я оглядываюсь через плечо и понижаю голос, — паренька я, конечно променталил, репа у него плюсовая, но мало ли что? В общем: сидите и не высовываетесь из дома, до нашего возвращения. И если ты забыла, напоминаю — вечером у нас с тобой: серенады под балконом с цветами и шампанским, переходящие в развратную оргию… Всё, пора! — я чмокаю Амазонку в нос и тихо произношу привычное: «Всегда везти не может»

— Алло, мужчины! Пойдём — повоюем, что-ли?!

— Хоп! — бесшабашно откликается Шептун.

И мы идем воевать… Деловито, молчаливо и в хорошем, бодром темпе.

 

День третий. Глава вторая

День третий. Глава вторая.

… - Ну что — вроде всё спокойно, пацаны. Во дворе, с этой стороны — точно никого, — Шептун отрывается от неширокой щели между плитами.

Смешно и без необходимости пригибаясь и отклячивая зад, скорее всего неосознанно, вдоль высокого бетонного забора, в нашем направлении мчится Сергей, посланный: «поводить жалом» и выяснить обстановку с противоположной — фасадной стороны детского дома.

— Тишина везде. Никого и ничего. Может, не проспались ещё или в доме похмеляются?

— Ну и ладно. Вот и пусть себе отдыхают. Недолго им осталось. Значит так, мужчины: судя по сонару и карте — на первом этаже четыре тела. Ещё четыре на втором. Все красныё, но на втором — ещё и три серых объекта с нулевой репутацией просматриваются. Наверное, дети, — я невольно скриплю зубами, расслабляя желваки, которые болезненно свело мертвой судорогой между челюстями.

— Спят, ублюдки — или нет уже?

— Серёга, мля! У меня там не камера видеонаблюдения! К сожалению… Всё, что видел, сказал: четверо на первом и четверо на втором. Все в главном здании. В пристройках и боксах чисто. Это всё, что могу пока.

— Как работать будем? — повел могучими плечами Долгий.

— Данила, что там с дверями? Как лучше в здание попасть? Побыстрее и незаметнее?

— С этой стороны есть дверь. Я через неё и сорвался. Гляньте в дырку — вон, почти прямо, смотрите… Быстрее через неё, наверное. Она открыта должна быть… Если эти уроды, её не закрыли.

— Слушай, а чего у вас решетки на окнах? Боялись кого?

— Да, это чтобы мы сами в город не сваливали.

— Ясно. Точно не скажу, но тела вроде не активничают. Или, на самом деле, спят ещё — или мирно опохмеляются. На втором: все в куче, там и серые объекты. — работать с локатором и сканером было непривычно и тяжело. Я даже взмок под броником, — А на первом: два в самом углу справа от нас и ещё два левее от двери. Недалеко от неё.

— Там спальни: и в углу и налево тоже, — поясняет малец.

— А лестница на второй?

— Прямо напротив входной двери.

— Угу, понятно. Значит — идём двойками. Шептун и Яныч: как заходим — вы налево, там совсем недалеко от двери. Разберетесь.

— Я покажу, — встревает пацаненок.

— Я тебе покажу. Ты, юнга, будешь здесь наши тылы прикрывать. И пока не позову, чтобы даже не думал, никуда лезть. Понял меня? Не слышу четкого ответа!

— Да, понял, — бурчит обиженный подросток.

— Это важно. Ты в резерве. И вообще, Даниил: если что у нас не так срастется — где дачи ты знаешь! Пойдешь туда и будешь женщин и детей защищать. Да не вибрируй — всё в ёлочку будет! Этих чертей мы, по-любому, уработаем. Это уж я так — для порядка и от сглаза.

— С тобой — всё, юноша! Валя, ты в броне — идешь первым. Яныч прикрывает.

— Да понятно, командир. Сделаем, как надо!

— Дай бог. Серый — у нас та же диспозиция. Я — впереди, ты — чуток позади. Мы с тобой — тех, что справа, работаем. Мужики, старайтесь и сами не шуметь и демонам не дать заголосить — у нас ещё четыре рыла на втором! Задние — следите, чтобы они в спину не ударили. Судя по-всему — уроды на расслабоне и не ждут сюрпризов. Давайте не запорем этот шанец. Тихо, быстро и аккуратно — без ненужных ранений и травм. Валя — без эффектов, пожалуйста. А то решишь в кино поиграть. Зашел, зарезал, вышел. Как закончите своих на первом — собираемся у лестницы. На второй идем только все вместе. Не забывайте, там всё же еще четверо орков. И скорее всего — не спящих уже. Ну, а если что не так пойдёт — тогда по-ситуации… И не надо битву за Москву устраивать. При необходимости — без ненужного пафоса рвите когти. Вернуться никогда не поздно.

Всем, всё ясно? Ну тогда пошли, — тяжелым взглядом придавливаю остающегося пацаненка, — Смотри тут у меня! Без самодеятельности! И по сторонам в оба глаза — мало ли, какой безумный, ещё забредет.

— Вы там не бойтесь. Тот гад, которого я… у самой двери лежит. Мы с ним на выходе почти столкнулись.

— Мертвые не кусаются, — звереподобно оскаливается Шептун.

С опаской поглядывая на окна, перебираемся через высокие плиты забора. Кто побыстрее и половчее, а кто с кряхтеньем и сопеньем, как Яныч. Тихо! Никто не кричит, поднимая совершенно ненужную нам, тревогу. Если мы будем обнаружены до того, как доберемся до четверки, оставшейся на первом этаже, то скорее всего — нам станет очень кисло. Как ни крути: восемь на четыре в прямом столкновении — это на грани.

… Осторожно тяну на себя ручку двери. Есть — открыто! Э-хе-хе: заходи — кто хочешь, бери — что хочешь. Неаккуратно, ребятушки — козлятушки. Вот мы и пришли. И возьмем, что захотим. А мы жизнюшки ваши, гадские, взять желаем!

По одному проскальзываем внутрь.

Оп-па! Тут покойный и лежит, как пацан и сказал. Это вери — вери гуд! Значит, кореша не спохватились еще. Вот и чудненько!

Подвыставив щит, крадусь впереди. Ладони вспотели немного. Хорошо, об землю потер. Один невысокий пролет и я на первом этаже.

Справа — слева: тихо. Отлично! Со второго доносит приглушенный бубнеж и конский хохот. Здесь спят, а там пируют, значится. Ладно, могло быть и хуже. Киваем, друг другу и расходимся, согласно немудреному плану.

…Не, это я насчет орков — погорячился. Беру свои слова обратно. Польстил вам, уродам недоделанным, незаслуженный комплимент сделал. Вы, обсосы дырявые: никакие не орки, а просто гоблины — недоумки. Закуражили — не озаботившись, не то, что охранением, а даже простого наблюдателя — не посчитали нужным выставить. Впрочем, зачем вам эти лишние телодвижения — вы ведь сейчас на одном уровне с богами! Как вам очень ошибочно, кажется. Судьбы вершите!

Отрываетесь за всю свою зачуханную и убогую житуху — доныне скудную даже на самые примитивные радости.

И удовлетворяете свои скотские инстинкты. Ибо — животные.

Да к тому же: у вас целый отряд — ажно восемь организмов. Кто дерзнет? Вы же, черви скудоумные — меряете всех исключительно своими категориями, а по ним выходит, что на такую мощную банду — хвост никто не подымет.

…Ну да, а ты Егорка, значит — д, Артаньян! Это ведь не твоя стая, половину сегодняшней ночи — без часового дрыхла? А-атставить самокопание, нашел время!

…Находим гадскую лёжку быстро. Даже без помощи ментальных умений. Входя в здание я их свернул, на всякий случай. Не привык ещё — мешают. Отвлекают внимание и концентрацию рассеивают. Дверь спальни еле слышно всхлипывает! Сука! А смазывать не пробовали?

… Нет, всё норм: отдыхают родненькие, на скрипы не реагируют. Притомились видать, покойнички! Ничего — сейчас и отдохнете.

Клинком показываю напарнику на вольготно раскинувшееся, лежащее на спине, тело. Бесшумно скидываю щит с руки и мачете на соседнюю от «моего» обьекта кровать. Достаю «вишню». «Мой» — предпочитает спать на животе. Мордой вниз. Что ж — обойдемся без визуального знакомства. Да оно мне и без надобности.

Левой — вдавливаю грязную чернявую голову в подушку, правой вгоняя финку под острую, костлявую лопатку — прямиком в сердце… Оп — па! Всё! Спи спокойно, дружок!

Поднимаю голову и ошпариваю напарника злобным взглядом. Таращу глаза, оскаливаюсь, провожу большим пальцем по горлу… Все напрасно. Завис родимый. Поплыл. Сейчас сомлеет ещё, не дай бог! Ну и хрен с тобою, золотая рыбка — некогда мне твои сопли жевать. Рыцарь печального образа, мля! А ну как — сейчас этот пёс, свои глазоньки мутные продерет, да и заорет во всю дурнину пьяную? Быстро подхожу к спящему уроду и не мудрствуя, коротко примерившись — наношу размашистый рубящий удар с оттяжкой по горлу. Прямо под острый кадык, густо заросший рыжеватой щетиной. О как! Если откровенно — сам не ожидал такого результата! Почти до подушки прорубил! Практически снес голову с плеч! А кровищщи-то, мама не горюй! Ну, потрепыхайся давай, петушина. Посучи ножками, безголовый!

Спешу на выход из спальни. Как там у Шептуна с Долгим? Порядок — надеюсь, ибо тихо на этаже. Проходя мимо известково-бледного Сереги, ошалело рассматривающего трупы, увесисто, но в меру — влезаю ему локтем «в душу». Хорош уже рефлексии гонять, да рвоту перекатывать. Щегол слюнявый! Теперь только так — убей или убит будешь!

… Долгий с Шептуном уже ждут, слава творцам. Живые и без видимых повреждений. «Как прошло?» — тихим шепотом, с торопливой опаской. Долгий кивает, Шептун веско оттопыривает большой палец.

— Во сне отъехали. Как у вас?

— Так же. Тихо! Ждите — сонар гляну, — наверху всё без изменений: всё те же — на манеже. Четверо краснюков и три серых тени. Ну, теперь-то попроще дышать стало. Должны справиться. Да и фактор внезапности демиурги ещё не отменяли.

— Может детей из подвала выпустим? — неожиданно «просыпается» Сергей.

Смотрю на мужичонку и понимаю, что он имеет в виду. Выпустить детей и самим свалить от греха. И волки сыты и овцы целы, понимаешь.

— Нет! — отрубаю категорично, и объясняю торопливым шепотом, злясь на него и себя, за то, что приходится, теряя время, заниматься такой байдой, — Дети же — тихо не выйдет. Кипеш будет, шум поднимется. Драки всё-равно не избежать. Только мелкие под замес попадут… Сначала валим гадов! Потом остальное.

Уяснив полную несбыточность своих надежд, он обреченно кивает.

…Нетушки, дорогуша! Да, даже, если бы и удалось детишек из подвала, без шума и пыли вызволить, и тихо-охонько, на цыпочках, увести их отсюда и самим свалить — я бы все равно тебе хрен во всю морду показал. Что же, тех троих, сереньких наверху — списать? На неизбежные потери? А если бы там сейчас твоя двойня оказалась? Нет, тут ты не

угадал, дорогой товарищ! Ты у меня, Серёня — сейчас, как миленький, пойдешь войну воевать, гадов наказывать и детей у пидоргов отбивать. Ибо — нехрен!

…Слабый звук открывающейся входной двери — больше ощутился, обдавшим лица легким дуновением свежего уличного сырого воздуха, чем расслышался… Не усидел-таки малолетний бес на указанной позиции. Вовремя, однако. Это он молодец.

— Так, Данила, мы — наверх. Ты — здесь. Как начнем шуметь — открывай подвал. Понял? -

наш «Гаврош» энергично кивает, — Смотри, только не раньше! Как загремит, так и действуй. А голову я тебе потом оторву…

«На мягких лапах» поднимаемся по широкой лестнице, подзаляпанной тёмно-бурыми пятнами «вчерашней» крови. Мы с Валентином впереди. Долгий с Серёней за нами.

О чём бакланят упыри — пока не разобрать, но голоса уже вполне различимы.

Всё — площадка второго этажа. Дальше «точка невозврата»: просторный коридор и метров через двадцать нужное нам помещение, где расположились те, кого мы должны уничтожить. Оттуда приносит глумливый ржач и еле слышное всхлипывание.

… - Исполняй красиво, сучка! Не ной, тварь! Танцуй, давай! Не понравится — я тебе этот тесак по самую рукоятку воткну. А ну, давай веселей, животные!

Вот ведь твари! Ну, всё! Отставленным в сторону щитом, придерживаю яростный порыв художника, ломануться вперед. Глубоко дыша, концентрирую всю бурлящую внутри себя злобу в один увесистый плотный сгусток и накрываю ментальным воздействием всю комнату с упырями. Уж как умею! Очки энергии обнуляются за один миг. Всё, пошли!

С сумашедшим первобытным криком, в несколько бешеных прыжков, ураганом проносимся по коридору и влетаем в просторную спальню. Перечеркиваю клинком красное, перекошенное ужасом, вытянутое лошадиное лицо сидящего на кровати по правую руку от меня. Прыгаю ко второму, который даже не пытается приподняться и только в панике обхватывает голову руками… Не успеваю. Лезвие топора Шептуна — раскалывает ему череп, прорубившись через эти скорченные руки. Слева от страшно рычащего художника, Долгий неумолимо опускает свой мясницкий топорище на еще одного — скрюченного, инстинктивно прикрывшего голову плечом. В проходе между рядами кроватей — ничком распростерты на полу тела двоих с самой быстрой реакцией. Чуть дальше по тому же проходу — тугими комками сжимаются два голых полудетских тельца. Всё?

…Похоже, всё! За исключением одного: пленных нам тут не надо. Совсем.

Выдыхаю, стараясь расслабить сжатое заледеневшее нутро. «Мой» недоработанный клиент колготится на полу. Утробно стонет, обхватив брызжущее кровью разрубленное лицо.

— Добей, командир, — равнодушно предлагает художник, — Или пускай себе помучается? — и срывая по пути одеяла с кроватей, идет к так и застывшим, боящимся или просто не способным шелохнуться от страха, девочкам.

Из-за дверного косяка осторожно высовывает рожу Данька. Оглядев спальню, мрачно, но удовлетворенно улыбается.

— Подвал открыл? Как там? — устало спрашивает Долгий.

— Неа… Если я открою — они все в разные стороны ломанутся и лови их потом. А куда бежать-то?

Вопрос повисает в пахнувшем парной кровью воздухе. Мы с Долгим длинно переглядываемся.

… Да, дерись всё оно конём! Все вопросы потом! Дайте мне хоть самую малость, выдохнуть. Похоже, ментальное воздействие первой степени — неплохо вычерпывает силы и бодрость с обоих сторон. И вообще, сложно сказать — принесло его применение результат или нет. Ну, по факту, вроде сработало. Черти даже с кроватей в панике не вскочили — не то чтобы сопротивление попытаться оказать. Но, с другой стороны: наш рев был так страшен, а полет по коридору настолько яростно — стремителен, что большой вопрос: а мое ли это воздействие — причина столь легкой победы. Сидели себе, демоны, в абсолютной безопасности, как им казалось. Наслаждались моментом — согласно своим животным и ублюдочным представлениям о счастье. Жизнь явно удалась и ничто не предвещало, как говорится. И вдруг совершенно неожиданно, просто громом среди ясного неба: трубный, страшный рёв и здоровенные, как из-под земли появившиеся, ужасающего вида адские создания. Со щитами и топорами! А волна злобы и бешеной ярости от них идёт — просто запредельная! Мало кто удержался бы и не впал в оцепенение ступора или бездумную животную панику. Даже матерых бойцов проняло бы и деморализовало, хоть ненадолго. Точно вам говорю. А тут не воины, а какая-то шушара залетная, шныреватая. Шакальё опущенное. Да и хрен с ним! Голову забивать! Не последний день живем, надеюсь. Разберемся как-нибудь потихоньку.

… Укрытые одеялами девчоночки, направляемые Янычем — бледными тенями плывут к выходу. Данька чертом вьется вокруг них, что-то тараторит и изображает пляшущими руками и всем худым и гибким телом. Проходя мимо меня, отвлекается от ровесниц, и бросает, как равный — равному:

— Ну что, командир, выпускать братву?

Ишь ты, Гаврош! Солидности добирает, чертушка малолетний! Перед девахами рисуется. Дурак ты молодой! Им сейчас не до понтов твоих: хлещись не хлещись. Всё напрасно будет. Девки только что из ада — чудом выбрались. А возможно, что и останутся в нём до конца жизни. Или он в них… Н-да, а ведь ещё и с ними придется что-то решать. Ох, грехи наши тяжкие!

— Подожди пока. Пять минут буквально. Да — не здесь! Где-нибудь по соседству, с девчонками присядьте. Мы быстро. Яныч, ты-то куда? Притормози…

— Ну что, мужчины, мы сделали это! Авось, и зачтется где, а нет — так и хрен бы с ним. Не за это бились. Горжусь такими боевыми товарищами, — я старательно обхожу взглядом Сергея. Он тоже, кстати, смотрит в пространство, — Но мы ещё не закончили это дело. Кому что-нибудь капнуло в сообщениях?

Долгий и Шептун синхронно отрицательно машут гривами.

Я придвигаюсь к всё-еще живому, мычащему «крестнику» и оглянувшись на дверь, окончательно упокаиваю его…

Киваю на скованные страхом тела, замершие на деревянном поскрипывающем под ногами полу.

— Давайте! Вам репутацию и очки набирать надо, — я смотрю на Долгого и Шептуна, обращаясь именно к ним двоим.

— «Старики», переглянувшись, отрицательно мотают головами.

Я непонимающе смотрю на них.

— Вам, что эту мразоту жалко стало, что ли? Или религиозные убеждения не позволяют? Или женевская конвенция? А может, я чего не догоняю, отцы?

— Не мороси, Егорий! — басит Долгий, — Мне этих… дятлов удавить — семь грехов с души снять! Тут в другом дело.

— В чём?

— По-всему выходит, что ты среди нас — самый серьёзный боец. Основной. Тебе и надо — очков побольше набирать. А мы, своё потихоньку наверстаем. Правильно я говорю, Валентин?

Художник согласно кивает.

— Да и вообще: командир должен быть самым весомым!

— Ну, не за ваш же счет, Яныч.

— Да — всё по делу, атаман. Долгий правильно говорит. Ты за основного — тебе и в силу порезче входить надо. Вали уродов! Только не спеши — пусть проникнутся, твари. Пусть мертвым позавидуют.

— Я тебе чего, Чикатила? Сам тогда иди, вали их, как тебе хочется. Они-то твари, но я-то — не они!

— Да, это я так, для устрашения — пусть бы обделались перед кончиной, черти, — смущается художник.

Мы разговаривали ничуть не стесняясь присутствия в комнате пока ещё живых, но уже предрешенно — мертвых ублюдков. Стесняться их, что ли, было? Вы же не станете стесняться паука или клопа, проползающего неподалеку, коли нужда застигнет в чистом поле?

И все жё я не испытываю положительных эмоций от предстоящего. Уничтожить этих подонков, конечно, придется — это даже необходимо и заслуженно ими на все сто, но… не мясник-же я, всё-таки.

— Погоди, атаман. Давай, сначала за нашу победу и спасение ребятишек, накатим по соточке, — Шептун просекает мое внутреннее состояние и пытается облегчить предстоящее, самым доступным способом. Киваю. Выпить действительно хочется.

Художник задумчиво оглядывает оставшиеся от праздника скотской жизни снедь и напитки, брезгливо морщится и прикладывается к своей фляжке. Довольно крякнув, протягивает её мне… А-ах, мля! Что это? Чуть гортань не разьело!

— Что там, нах? — еле сиплю, кое-как продышавшись.

— Чистейший абсент, — горделиво разьясняет художник, — всегда хотел попробовать, только жаба своё «добро» не давала. А ничего пойло, скажи? Мне нравится!

— Предупреждать надо, Ван Гог! И вообще — его разбавляют, а не чистяком глушат.

— Да в курсе — Хемингуэя доводилось читывать. А на мой вкус и так неплохо. Зачем такую вкусноту бодяжить?

— Луженая у тебя глотка, Валя.

— Ну так! Попей с мое. — воспринимает, как комплимент, Шептун, — Долгий, хлебни, причастись.

Курю, жду пока алкоголь «вставит».

…Амазонка, умница, ни разу не дернула. Боится отвлечь во время боя. Хотя её, уверен, так и подмывает узнать: что, как, живой ли её принц и все остальные. Отписываюсь предельно лаконично. В стиле: «есть всего минутка». А то поди забомбит мессагами! Женское любопытство — это, знаете ли… Не удержавшись, тупо: солдатски-подростково, пытаюсь юморить, начав сообщение бородатой фразой: «Извини за неровный почерк, пишу на трупе убитого…», коротко подумав, заменяю: «товарища» — на «врага». А то, переполошатся там, курицы. Точно жизни не дадут! Заклюют вопросами. И, вообще, затаят… А мне — бабья мстя ни к чему. Совсем. Она не имеет срока давности, безжалостна и беспощадна. Хотя часто, на мой взгляд, абсолютно бессмысленна.

… Ладно, пора! Всё равно ведь: придется есть эту лягушку… Достаю «вишню» — ей мне намного сподручнее работать. А может их во двор вывести? Оглядываюсь. Да, один хрен — уже все закровянили, ещё до нас. А во дворе — когти рванут и бегай за ними потом.

… - Стойте! Стойте, пожалуйста! Послушайте меня! Только послушайте, дяденьки! — затрясся в исступлении ужаса, один из двух обреченных. Абсолютно голый, нескладный, тощий — молодой совсем…

— Глохни, падаль! Не поможет! Радуйся, что быстро сдохнешь. Для тебя это неземная милость, тварина! — Шептун вместе со мной делает шаг в его сторону, — помогу, Егор, придержу этого.

Долгий могучей ножищей прижимает к полу спину второго, тоже дернувшегося.

— Давайте не тяните, мужики, — буднично гудит он, — там дети в подвале так и сидят.

— Подождите, подождите, дяденьки! Послушайте же! Я же ничего не делал! Я не убивал! Я никого не тронул, вообще! Я у них как раб был, просто. А сам я никого… Вы спросите, спросите у всех! Вы у девочек спросите! Меня самого сюда привели, чтобы я с ними стриптиз тоже танцевал. Чтобы смешно было. Спросите у детей! Я никого не тронул! Дяденьки! — голый тоскливо взвыл. Да так обреченно и безысходно, что даже у Шептуна плечи дрогнули.

— Тихо! — выводя нескладного из истерики, художник резко влепил ему тыльной стороной ладони по белым трясущимся губам. — Тихо, я сказал!

Валентин вопросительно смотрит на меня. А я верил этому несчастному дрищу. И не только потому, что при отрицательной репе — у него был нулевой уровень. Просто я на миг заглянул в белые от страха глаза, этого жалкого создания. До самого дна… Такой слизень, действительно, не мог: ни убить, ни изнасиловать… ни защититься. Он просто был на это не способен. По природе своей. Даже когда насиловали его самого…

— Слышь, гребень, чё ты нам тут чешешь? — по моему знаку, Шептун убирает руки, но продолжает психологическое давление, — Какого ты тогда к ним вписался, а?

Я больно ухватил пальцами подбородок второго, одетого и плотного — малого лет тридцати.

— Этот фуцан по делу базарит? Или чернуху лепит? Говори как есть: тогда, может и шанс у вас появится.

— Чера правду сказал. Он у нас за «Машку» был. Никого не трогал. И я — тоже. — и заметив выражение моего взгляда, — ну, только одного пацаненка, но он первым на меня кинулся… А телки эти — сами хотели, чтобы их отжарили. Отвечаю!

— Проотвечал. Твоё очко переходит к зрителям, — припомнил старый, давно протухший анекдот, художник, — Ну чё, Егор?

— Этот пусть живет… Пока. А с этим — сейчас решим.

— Ты про шанс базарил… — он задавленно хрипит и уже даже не пытается вывернуться из под тяжеленной пяты Долгого.

— Я не соврал. Там, куда ты сейчас отьедешь, может тебе и зачтется, что невиновного с собой не притащил. Хотя, я думаю — вряд ли…

Очередной покойник, грязи тоже не шибко прибавил. Клинок в сердце — это, знаете ли и гуманно и не кроваво. Эстетично, в общем. Это же не глотки резать, как абреки любят.

— Значит так: как там тебя погоняют, Черой, вроде? — дрищ старательно кивает. Вот- вот лбом в половые доски воткнется. — Живи. Если у детей к тебе вопросов не будет. Ну, а если будут, и ты мне соврал — на кол посажу! — подзакошмариваю я никчёмного лошару, не верящего в своё счастье, — Всё. Некогда мне с тобой сейчас трещать по-пустому. Оденься. И с нами пошли. Если детишки скажут, что вины на тебе нет — вали куда хочешь, утырок.

… «Вы вступили в бой с превосходящим вас по численности противником и вышли победителем. Вами уничтожено 4 индивидуума вашего вида, общая сумма уровней которых составляла 10.

Награда: + 5 свободных очков характеристик. Пунктов репутации: + 5

Вами достигнут новый уровень! Ваш уровень: 5.

Доступно 3 свободных очка характеристик.

Суммарное количество пунктов отрицательной репутации, уничтоженных вами противников, достигло 100. Получено достижение: «Вставший на путь добра».

Награда: + 5 свободных очков характеристик. Пунктов репутации: + 20.

Вы — первый в вашем секторе выполнили условия получения достижения: «Вставший на путь добра».

Награда: + 5 свободных очков характеристик. Пунктов репутации: + 10.

Вы возглавили группу для освобождения и спасения от насилия и вероятного уничтожения беззащитных, не достигших биологической репродуктивной зрелости, индивидуумов вашего вида. Вашей группой освобождено 18 данных индивидуумов. Помимо этого, вашей группой освобождено 16 индивидуумов вашего вида, достигших биологической репродуктивной зрелости.

Награда: + 10 свободных очков характеристик каждому члену вашей группы. Пунктов репутации: + 30.

Ваш личный вклад в победу, одержанную вашей группой, составил половину: 4 из 8 всего уничтоженных вашей группой противников. Ваш личный вклад в освобождение и спасение захваченных индивидуумов оценивается в 50 % от всех спасенных.

Награда: + 10 свободных очков характеристик. Пунктов репутации: + 20.

Вы первый в вашем секторе достигли уровня репутации + 200.

Награда: + 5 свободных очков характеристик.

Всего пунктов репутации: + 260.

Всего свободных очков характеристик: 43.

Желаете преобразовать полученные пункты репутации в очки энергии?

Желаете перейти в меню управлением характеристик?»

Вот оно — воздаяние за труд ратный. Достаточно неплохо отсыпали. А не зажрался ли ты, часом, милый друг Егорий? Не-э-пло-охо ему! Да охренительно, если положа руку на сердце! 43 очка за раз поднял, репы целых 80! Мужички — вон и от явно меньшего, обомлели. Того и гляди — джигу на свежих трупах запляшут. А что: Шептун запросто исполнит! Без комплексов и рефлексий мужчина. Орел! Да и всем внешним обличьем — реальный викинг! Могуч, высок, бородат и волосат — в полном соответствии с канонами суровых норманских времен. Да и запах от него — один в один, как от них и разило, наверное. Неужто и от меня сейчас также ароматно фонит? Ладно, это не основное…

А вот при мысли о том, что кто-то мог меня обогнать в суммарном наборе очков всех характеристик — просто нехорошо распирает! Ибо — плакали тогда мои бонусные 20 очков за первое достижение этой суммы на планете. Ведь какой-то шустрила — опередив меня, уже выхватил 200 пунктов репы. Возможно он уже и по очкам характеристик вперед вырвался. Недолго думая — решаю рискнуть и прямо сейчас вкинуть одно очко в интеллект. Это позволит мне достичь двухсот общих. Ну не выстегнет же меня надолго от одного единственного очка, увеличивающего интеллект? Или, всё-таки, может? Вгонит в транс на неизвестное количество времени. Оно — «десятое», так-то! Автоматом ещё и все остальные характеристики на единицу поднимет. Ладно — ведь главное уже сделано. Детей и без меня, если что, откроют. Надо спешить, пока неизвестный конкурент, снова не опередил…

Была, не была! Захожу в меню характеристик и загоняю единичку в интеллект. Ну?

…Славливаю мощнейший «приход» непередаваемого кайфа! «Плыву», но все же остаюсь в ясном сознании. Бинго! Вот оно!

«Вы — первым на планете достигли суммарного уровня всех очков характеристик — 200.

Награда: + 30 свободных очков характеристик. Пунктов репутации: + 30»

Е-е! Вот оно! Я сделал это! Первый! Успел! А демиурги — просто красавчики! Цельных 30 очей с барского плеча пожаловали!

Вот и ладненько, но ликовать и продолжать эволюционировать — позже буду. Сейчас дел полно. А ощущения, конечно, интересные. Вот допинг, так допинг! Мощь и восторг! Сейчас: хоть на беговую дорожку, хоть на ринг — всех соперников уделал бы не глядя.

— Ну что, банда, все нормально приподнялись?

— Да, босс! — откликается Шептун, — а ты, похоже, куда-то от нас улетал?

— Да, есть немного. Об этом после. Пошли уже малолеток вызволять.

…Детдомовцы, щурясь выбираются из подвального темного и затхлого небытия на белый свет, малость припахивающий кровью и мочой. Старшие, несмотря на обезьяньи восторженные прыжки Данилы и ужимки с обниманиями, очень напряжены и настороженны. Взгляда не поднимают. Лишь некоторые из-под опущенных ресниц, изредка тревожно по нам глазюками постреливают. Одни девчоночки! Кулаки, непроизвольно стискиваются, чуть не до хруста! Грязные дорожки высохших слез. Блеклые и снулые, безучастные глаза выброшенных на берег рыб. Осунувшиеся бескровные лица. Отойдут? Отойдут, наверное. Если предоставить им на то — время и возможность.

Малышня тоже испугана, но в силу возраста более доверчива. Отходящие от тьмы, широко распахнутые глаза — прозрачны и полны наивной надеждой. Пластичность детской психики выше и потому позволяет соплякам быстрее перестраивать их внутреннее восприятие окружающего мира, под происходящие изменения. Пришли хорошие и убили плохих! И всё! Всё просто. Однако сейчас — даже самые мелкие шлепают по коридору без обязательного неразборчивого птичьего галдежа, присущего подобным коллективам.

Да уж — вот ведь свалилось на наши головы, нежданное и нечаянное! Видал бы я такое счастье! На мачете вертел!

Вместе с детьми и подростками из подвала поднимаются две женщины: ветхая, как черепаха Тортилла, неуклюже скособоченная кряхтящая полная старуха и относительно молодая — лет тридцати, бледная серая мышь с чёрными полукружьями под испуганными загнанными козьими глазами. Обе смотрят на нас как на богов: с благодарностью, надеждой, радостью от того, что кошмар, наконец закончился и затаенной в глубине тревогой: а ну как, герои — спасители сейчас вежливо попрощаются и уйдут в неведомые дали? Исчезнут, вновь оставив их одних. С детьми и неразрешимыми проблемами. Один на один с пугающей реальностью.

Та, что помоложе — безошибочно вычисляет во мне главного и дисциплинированно начинает докладывать. Порывается начать с детального рассказа обо всем произошедшем, но я её притормаживаю. Тут и так всё предельно ясно: пришли, убили всех — кого посчитали опасным, да и закуражили в инфернальном карнавале. Демоны! Воспитательницу — старуху и врача, которым оказалась говорящая со мной тонкоголосая писклявая мышица, оставили в живых. Из сугубо практических соображений. Чтобы детский рев из подвала не доставал. Не мешал отдыху. А то ведь притомились упырьки, подустали и пресытились кровушкой. К тому же, самцовое звериное естество — неудержимо влекли юные девичьи тела, в изобилии имеющиеся здесь. Гуляй, рванина — бери кого хочешь! На кого голодный сучий глаз упал — ту и загибай, где поймал! Вот и отложили дальнейшую резню, скорее всего — на потом, выродки.

Докторша — мышь, пытается доложить о количестве убитых и оставшихся в живых, но резковатым жестом снова прерываю её: убитых не воскресить, а о живых мне демиурги и без неё уже сообщили. О-хо-хошеньки! Восемнадцать ртов мелюзги, четырнадцать головеночек девочек — подростков, да вас с «Тортиллой» двое. Ну и Данька — отважное сердце, само собой. И что же нам теперь с вами делать, прикажете? Ох, и тяжела ты — шапка Мономаха! Гребанный Экзюпери, мать его так!

Отдаю команду воспитателю и медработнику: детей, прежде всего — накормить. А к тому времени, когда они поедят — мы уже очистим помещения от трупов. Интересуюсь наличием продуктов. Когда узнаю, что: «их не очень много, но на неделю должно хватить…», мысленно прощаю местному завхозу — несмазанные, скрипучие двери. Дети и их попечительницы, согласно распоряжению, временно размещаются в просторном помещении столовой.

Шептун подводит наконец-то переставшего трястись, дрищеватого Черу.

— Никто из детей на этого пассажира не кивнул, командир. Что с ним делать будем? Отпускаем?

— Погоди пока! Да не колотись ты так! Сказал — отпущу. Значит так: сейчас вытаскиваешь жмуров из дома, ищешь овраг какой, там их прикапываешь и можешь валить отсюда — куда глаза глядят. Кстати, а куда вы дели тела детей, которых… твои подельники убили?

— Они там — во дворе. Я всех в гараже сложил. Я хотел их похоронить, как положено, но не успел бы. Работы много было и лошадей еще надо было как-то пристроить. Детишки же уже мертвые, им все равно, я бы их потом похоронил, а лошади живые — им уход нужен…

Он виновато хлюпает носом.

— Какие лошади? Где? — одновременно делаем стойку мы с художником.

— Здесь, в сарае стоят. Я их там определил. Две лошадки и телеги для груза.

— Откуда они у вас? — спрашиваю для порядка. Ответ заранее ясен.

— Когда из зоны вышли — в поселок пошли. Там и взяли.

— Про хозяев можно не спрашивать, правильно понимаю?

Еще более понуро кивает головой.

— Да, навертели вы дел! Слышь Чера, а чё ты от них не свалил? Тебе же самому с ними не весело было. Глумились над тобой — как хотели, унижали. Стриптиз вон исполнял. Да и синий ты весь от звездюлей — я видел. Чего не подорвал-то от них?

— Боялся. Вдруг догонят. Да и куда теперь бежать?

… Ну что тут говорить? Абсолютно сломанный человек. Безнадежен. Так и помрет червяком. Бандерлог закошмаренный.

— Ладно, пошли лошадей посмотрим. Потом трупы за территорию оттащишь и можешь быть свободен.

— … А может, мне можно будет остаться? Я при лошадях могу быть. Я и спать там буду. И за ними ухаживать. Я всё умею.

— Чего? — недоуменно вылупился на паренька Шептун, — мы же тебя только десять минут назад — завалить хотели, чудак!

— Мне идти некуда. А вы могли завалить, но ведь не стали. Разобрались. По-справедливости. Позвольте остаться — я всё умею делать. Я работать буду. Все что скажете, буду делать. И с лошадьми управляться умею. И обиходить и запрячь и править могу.

Мы с художником переглядываемся.

— Хм. Что ж — оставайся, если вот этот суровый дядька не против, — резюмирую я.

— А чего я должен быть против — если ты не против? — спрашивает Шептун.

— Ну, может, тебе какие понятия не позволят: в одном пространстве с… Черой находиться.

— Да брось, командир. Я и в зоне — только вынужденно по тем правилам играл. А уж на воле — тем более сейчас, мне вообще вся эта шелуха до фонаря. Я тебе так скажу: понятия эти — штука весьма скользкая, — он покрутил широкой ладонью с растопыренными пальцами, — И очень часто они толкуются так, как на тот момент удобно тому — кто их толкует. Как он повернет, так и правильным будет считаться. До следующего раза… А ты — живи, но смотри у меня, — повернулся художник к Чере, — будешь филонить или ещё какой херней маяться — сокрушу!

Со второго этажа притопали Долгий с Серегой.

— Хорош халяву ловить, Валентин. Мы уже второй этаж очистили — пока ты тут балду гоняешь.

Ну Яныч! Не сидится без работы ветерану.

— Так вы их чего, в окно отправили?

— А им теперь без разницы. Давайте уже и здесь приберемся по-быстрому — ни к чему детям лишний раз на такое смотреть.

…Чера не соврал. Сноровисто запряг лошадь в одну из телег. Подогнали её к главному входу. Накидали трупов «с горкой» и пошли за территорию искать подходящее для размещения скотомогильника место. Пока шли, ко мне — всё так же виновато виляя взглядом, бочком подбился понурый Сергей.

— Егор, я это…

— Не надо ничего обьяснять, Серый, — я уже вполне отошел от адреналиновой горячки, — оробел, бывает. Понимаю. Смотри только, чтобы это в привычку не вошло. Тебе жить. Мне то пох — по большому счету. Разжевывать про: «что такое хорошо и что такое плохо» — я тебе не стану. Чай — не замполит. Ты взрослый уже — у тебя семья, если что. Кроме тебя им больше не на кого расчитывать. Проехали.

В березовой роще, с правой боковой стороны забора, вездесущий Данила продемонстрировал нам уже готовую, вполне подходящую яму.

— Это мы с пацанами — ещё прошлым летом землянку хотели сделать, — посмурнев, обьяснил мальчишка.

— Сойдет, — кивает Долгий. — Ты вот что, Данька — иди в дом, со своими посиди. За старшего мужика побудь. Чего тут интересного? Мы недолго. Быстро управимся. А ты пока присмотри за ними там.

Малой серьезно кивает и взглядом попросив Шептуна подсадить, лезет прямо через забор, не желая опять в обход до ворот шлепать.

… - Ну что, мужики — с этим детским садом решать что-то надо. И решать нам самим — без баб. Без них быстрее выйдет, — Долгий усмехается в вислые запорожские усы, — А то неделю чухаться будем. В сомнениях и советах разбираться. Я, так и раньше — все серьёзные дела без своей клухи обдумывал. Чтобы мозг лишним не засоряла. Потому как — не могут они без этого. Хоть и люблю свою Михайловну, всю жизнь. Ну а теперь и подавно — только нам такое решать. А если криво получится — нам и отвечать. Наши головы первыми слетят, если что не так продумаем. А следом и все остальные: и бабьи и детские. Так что давайте крепко думать, мужики…

Вот с этими словами — сложно было не согласиться. Да и от прямо повисшего над головами вопроса — было не спрятаться. А решать, действительно — нам. Здесь и сейчас. А вторых половин, мужики после в известность поставят. Ну а за свою боевую подругу — я решу. Почему-то уверен, что согласится она с моей позицией.

…Ибо, решать вопросы от которых зависят безопасность племени, его выживание и дальнейшее развитие, отныне — удел мужчин и воинов. Время равноправия полов закончилось. К сожалению или к счастью. Теперь право решающего голоса и ответственность за него, есть только у того, кто может с топором в руках — защищать и добывать. Готов закрыть своими плечами тех, кто по малолетству или слабости сам не способен себя спасти? Готов встать в ощетиненный смертоносным железом строй — напротив свирепого надвигающегося вражеского клина? Тогда и к слову твоему соратники на совете с уважением отнесутся. Время матерей-одиночек: в одну каску воспитывающих своих сыновей и пусть не намеренно, но всё же сызмальства кастрирующих их, своим довлеюшим женским началом ушло. Вместе с прошлым миром. Сейчас им просто не выжить. Ни одиноким самкам, ни их потомству. И тем, уже выросшим полусамцам, взращенным одинокими матерями, исподволь выхолостившими в них извечное и первичное мужское — тоже, боюсь весьма нелегко придется.

Это совсем не значит, что отныне доля наших скво: приносить чай и раздвигать ноги! Они остаются любимыми женами и матерями, хранительницами тепла в очаге и создательницами уюта в пещере. На них обеспечение быта и будничная рутинная и не слабо выматывающая забота о потомстве, наконец. Но защита потомства и самих женщин — теперь святой долг мужчин. Если они хотят иметь право, называть себя таковыми. А не стать обиженными «Черами» и бледнеющими еле сдерживающимися от рвоты «Серенями» лишь только почуяв густой тяжелый запах парной крови.

Ну а если ты родилась бабой, но несмотря на то — чуешь в себе способность и бешеную тягу коней на скаку останавливать, да в горящие избы входить… Что ж: добро пожаловать в строй… Зена… или как тебя лучше величать, кавалерист — девица?

И как знать, может по просторным прериям Омерики уже вовсю рыщут воинственные сквады лютых бой-баб — феминисток. Усмехаюсь, вспомнив слова одного знакомого мне горца, о том что: «Понымаэшь, бабу надо обязатэлно, хотя бы раз в нэдэлю ставить раком. Чтобы нэ забывала, что она скотына!» Два мира — две морали, как говорили в лохматые времена страны советов. Да, этому доброму прогрессивному человеку — в лапы банды злобных амазонок лучше бы живым не попадаться. Они ему махом собственные яйца на уши вместо серёжек подвесят. Ну и копьё позанозистей, в тухес загонят. Хотя в наших родных пампасах эта эпидемия не распространилась, почти совсем. В силу многих причин. А вот к добру или к худу? А кто его знает?

Старейшина озвучил проблему — слово было за вождем. Ожидая, народ молча покуривает. Из-за кустов метрах в тридцати от нас выскакивает одинокая лохматая крупная псина, но увидев толпу людей, резко поворачивает обратно и пропадает из видимости. Когда уже энергия пополняться начнет? Локатор лишним не будет!

Щелчком отбрасываю жгущий пальцы хабарик и испоганив апрельскую свежесть вонючим сизым облаком дыма, выношу свой вердикт:

— Мужики, ну чего мы будем порожняка гонять? Все же уже — всё поняли! Заднюю включить конечно, никогда не поздно, но тут каждый сам для себя должен решать. Видит бог, я таких проблем на жопу не искал, но так уж карта легла… Грёбанный Экзюпери! Не знаю — как и что будет. Честно — ума не приложу! Что мы жрать будем, где скрываться, как от разных чертей отбиваться? И даже понятия не имею: сколько дней, при таких раскладах — вообще прожить получится. Короче: чего мусолить — я вписываюсь. Ну а вы сами думайте. Любое решение пойму и даже обсуждать не буду. Каждый умирает в одиночку. У меня всё, — лезу за новой сигаретой.

— И всё-таки грамотно я позавчера вам с Ольгой на хвоста упал. Хоть отьеду правильно — раз уж жизнь не очень клеилась. А за что ещё — в полный рост вставать, как не за это? Я в доле, командир.

— Смотри, Валентин, не маленький — сам понимаешь какую долю тут можно выхватить. А вообще — я рад!

— Да, всё херня! Жизнь — копейка! — залихватским гусарским жестом художник вскидывает флягу с абсентом кверху дном.

И как он его глушит в промышленных масштабах?

— Погоди помирать, Валентин, — Долгий отстраняет радушно протянутую руку, — дурное дело нехитрое. Нам детишек поднимать, а для этого пожить придется.

— Да я и не спешу. Просто, к слову пришлось. Пожить — это очень даже неплохо. Особенно теперь, когда каждый ровно свою цену стоит. Без обманок и понтов.

— Вот и не торопись — ты нам нужен будешь. А в тебе, Егор Владимирович, я никогда и не сомневался.

Кхм! Ему даже смутить меня удалось — подобным обращением. Дела! Привычно «легкий на подьёб» — Долгий, впервые без иронии обратился ко мне по отчеству.

— Ладно тебе, старый. Давай по делу! Вещай, что думаешь. Ты же у нас в прошлом очень немалым коллективом рулил — тебе и карты в руки.

— Ладно я начну. Только это всё пока так — общие мысли. Тезисно. Без деталей и точных расчетов. Просто, как вижу… Думаю ты, Егор, прав — и исход голодной толпы из города, неизбежен. Но исходя из того, что мы сейчас имеем — кисло нам на дачах будет, братцы. Сметут нас там — один хрен! И не заметят. Они ведь как саранча всё пожирающая, попрут. Да и где мы там — такую кучу детей разместим? Теоретически в разных домах, конечно, можно. Поставим нары в три яруса: избушек в пять или шесть — вполне уложимся. Плюс наши три дома — если Шептуна в мансарду к вам или ко мне подселить. Итого, будем считать: девять домов. Нормально — там и триста девять найдется. Но! — Долгий, по привычке пригладил усы, — Как оборонять такую площадь? Стены нам не возвести за столь короткий срок. Да и не из чего, если реально смотреть. Такими силами — простейший частокол, чтобы необходимую площадь огородить: три года ставить будем, даже если всё остальное забросим.

Ну а здесь уже готовая стена имеется. А что забор не очень высокий — так нарастим. Для начала колючку и «егозу» поверху, погуще протянем. Если кто полезет — притормозит на ней серьезно. Хоть ненадолго, а запутается скорее всего, ну а мы же смотреть на это — просто так не будем, верно? Подстроим к стене деревянные помосты изнутри, как в древних крепостях. Чтобы стоя на них, головенки сносить удобнее было — тем кто полезет. Помосты попрочнее и пошире забабахаем — камней заготовим, чтобы уже на дистанции начать атаку отбивать. Ров тоже надо будет вырыть. В ров кольев набить… Я не великий фортификатор, но мне думается, что большой штурм здесь возможен только с одной фасадной стороны

Согласно киваю. Территория детского дома была несомненно выгодно расположена с точки зрения её обороны.

С тыльной стороны забор периметра территории — упирался в небольшое, заросшее по берега камышом, озерцо. Боковые, более короткие грани прямоугольника, огороженной территориии — окаймлялись березовыми рощицами с густым подлеском, а фасадная парадная сторона была засажена правильной — геометрически четкой линией, высокого густого кустарника, высаженного вдоль бетонных плит забора, метрах в пяти от него. С интервалом — напротив подржавевших за зиму больших ворот.

— Колодец выроем, — продолжал бывший главный инженер, — раньше же люди, как-то без бурильных установок обходились. Ручками. Река недалеко. А это рыба и вода для хозяйственных нужд. Хотя вода и в озере есть. Само здание в крепость превратим. В первом этаже — окна заложим. Там легче отбиться будет. Если периметр не удержим, а пока мало нас: мы его не удержим, когда враг кучей полезет, то дом отбить — шанс даже сейчас имеется. Крыша плоская: туда тоже камней натаскаем. Двери стальные. К замкам засов добавлю — замучаются выламывать. В общем продержимся — если не дай бог, придется. Надо продержаться. Ради них, — он мотает большелобой головой в сторону забора, — Куда им деваться, если мы не выстоим? На кукан педофильный? Потому — удержимся!

… Земли тут, в периметре, для посадок достаточно. Перекопаем и засадим: всем, чем сможем. Кстати, надо на дачах пошерстить, да побольше картошки на посадку раздобыть… Мне и самому оставлять там всё своё родное — совсем не климатит, но теперь у нас — вон какие гири на шее повисли. В общем, я считаю оптимально возможным только один вариант — здесь укрепляться. Ну, давай сюда уже свою флягу, что-ли…

— Да и ещё, командир — надо на крыше что-то вроде флага установить. Чтобы издали понятно было, что здесь серьезная и организованная сила землю держит. Может это лишний раз кого-нибудь от дурных мыслей и оградит.

— Ага, «Веселый Роджер»! — развил идею Шептун, — это круто. Это я понимаю!

— Понимаю, когда вынимаю, — бурчу я, — не надо мыслить шаблонами, Валентин. Вы у нас художник или зачем? Пробудите творческую фантазию, маэстро. Креативней надо мыслить. Короче: к завтрашнему дню — флаг должен быть готов! Уж поработайте по специальности на благо общества! Мы в вас верим! Только на абсент, чересчур не налегайте… Импрессионист вы наш. Вопросы?

— Только один. Откуда такие слова знаете, командор? И кстати, Ван Гог, на минуточку, был постимпрессионистом. — похоже, предстоящее творческое задание пришлось Шептуну по душе. — Сделаем! Обомлеете! Себя забудете!

— Надеюсь в хорошем смысле. Вот только: кто ж тот ров копать будет? А, Долгий?

— Так, девчоночки наши с бабами и выроют. А где и мы подсобим. В сорок первом годе, под Москвой, такие вот девчушки противотанковые рвы и рыли. На километры.

— Ладно, по-всему выходит — прав ты, старый. Здесь остаемся! Авось, если что — отобьемся. Тем более что расстояние до города — те же десять минут. А земли здесь под посадки точно хватит?

Долгий кивает.

— На тех кто сейчас — с лихвой. Можно даже ещё людей в коллектив принять.

— Не можно, а нужно… Только теперь уж: никакого альтруизма и благотворительности. Только способных защитить себя и остальных. Доведется с кем схлестнуться, по-взрослому — на стены некого ставить будет. Только бойцы! Загоните свою жалость — в сами знаете куда. Всех голодных не накормишь! — категорично обрубаю я, — Всё! Решили!

— Давайте уже чертей с телеги скинем, а то лошаденка вон как нервничает.

— Скидывайте, только не сразу в яму. Рядом.

— На кой?

— Идея есть. Дополнением к флагу пойдет, — загадочно и недобро оскаливаюсь людоедом. — «Обомлеете», как тут некоторые выражаются.

— А я кажется понимаю о чем ты, атаман. Нормальный ход! — художник оттопыривает длинный и крепкий большой палец. — Помочь?

— Давай, коли не брезгуешь. Заодно и удар лишний раз отработаю… Яныч, мы их в яму скинем и присыпем, а Чера прикопает после, поосновательнее. Ну а ты: восемь кольев нетолстых — с черенок, или даже потоньше, приготовь пока. Их по периметру, на метр высоты над забором — приладить нужно будет. Попрочнее только. С фасада — пяток, и с других сторон — по одному.

— Сделаю, — Долгий углубляется в рощу в поисках подходящих для кольев веток.

Что я придумал? Да ничего и придумывать не пришлось. Всё уже придумано до нас. Ничего нового. Вернее: всё новое — это хорошо забитое на старое. Просто вспомнил, позабытое за века цивилизации, давнее средство для устрашения недругов и отпугивания злых духов.

Ведь неожиданное и тем более неожидаемое: значительно страшнее стереотипного и предполагаемого? Глухой осенней ночью, на пустынном мертвом темном кладбище, гораздо сильнее испугает одинокая маленькая молчаливая девочка с куклой, чем старуха с косой. Разве нет? А головы насаженные на колья — это пока ещё не очень привычная деталь бытия. Новинка сезона! Самое оно, сейчас! Хотя вполне могу допустить, что вскоре подобное войдет в тренд.

…Вот и пусть домысливают! Как душе угодно будет. Дадут фантазии разгуляться и дорисовать страшную сказку о злобных, инфернальных дьяволопоклонниках, захвативших детский дом и превративших его в обитель зла. Замок черного властелина, где аццкий сотона, сотоварищи — пьют из собачьих черепов кровь невинных младенцев. Или как вариант — из черепов девственниц, убитых и обесчещенных осиновым колом. При свете полной луны и свечей из кошачьего жира. Я просто уверен, что история об освобождении детей обрастет такими леденящими душу подробностями, что через неделю — нас самих напугает. Ведь слухи, как и страхи — вещь абсолютно иррациональная. И чем непонятнее выглядит что-то — тем более оно пугающе. У одного глаза велики, у другого ушки на макушке. А репутация безбашенных, отчаяных, не прощающих и не забывающих, страшных в гневе, но справедливых и не впадающих в беспредел — нам сейчас будет как нельзя кстати. Глядишь, правильный народец — сие оценит и сам к нам потянется. А, неправильного — нам и даром не надо.

… Чуть напугав с непривычки — тренькает сигнал сообщения в приват чате.

Герда: Ну как вы там? Можешь уже говорить?

Испереживались поди там все… пока мы тут драконов побеждаем и замки строим.

Горан: Всё ок! И собрались все хорошие и убили всех плохих. Скоро будем. Не волнуйтесь.

…Кого послать за ними? Всем двинуть не получится. Кто-то, теперь постоянно должен за детьми присматривать. Срочно нужны люди! Бойцы и работяги.

— Егор, у вас точно всё в порядке? Мы с девочками волнуемся… — Что это? Изыди! Как?

Горан: как ты это сделала, ведьма?

— Посмотри внимательнее настройки. Там всё есть, — довольно хохочет прямо в моей голове, девочка — иллюзионист, — В настройках приватного чата есть функция голосовой связи, глупыш! Учи матчасть, партнер.

… Обалдеть! Вот это тема! В быту конечно — запросто можно и текстовыми сообщениями обойтись. Но во время драки — читать некогда. А тут, оказывается, вон какая наикрутейшая мулька имеется! И как я сразу её не заметил? Впрочем, мне ночью — слишком уж много интересного было представлено для освоения. Вот и не заметил, проскочил. Отлично! Теперь у нас есть симплексная связь, бьющая на двадцать км. Хотя в ближайшей перспективе уже больше — вот только снова эволюцию пройду! Кстати, надо мужиков как-то распределить по очередности прохождения…

 

Апрель. День шестой

Апрель. День шестой.

— Просыпайся давай, мон амур! Кофе остывает. Мон аму-ур…

— Мур — мур… А, сколько времени, — не открывая глаз, потягивается с довольством и грацией сытой пантеры, девочка — «да, да, ещё, ещё…ох!»

— Скоро рассвет.

— «…Выхода нет, ключ поверни и по-ле-те-ли!» — мурлычет Ольга с возбуждающей утренней хрипотцой в голосе.

— Аккуратнее на поворотах, а то ведь и правда — налетишь сейчас, кошка!

— Иди же ко мне мой господин, мой бог! И пусть весь мир подождёт! — на максимум распахнув и без того огромные анимешные глазищи, дразняще высунула язычок девочка — самурай,

… Вот же зараза наркотическая! Подсадила ведь на себя! Ведьма большеглазая!

Ну, сами понимаете — подьем с первой попытки не сложился. Да и ладно! Зато нам с Амазонкой удалось встретить утреннюю зарю на самых вершинах рассветных небес!

Вот так прекрасно и начался шестой день нынешней эпохи.

На сегодня нами был запланирован групповой выход в город. Как говорится: на людей посмотреть и себя показать. Пора глянуть, что там происходит, наконец. Последние из наших, побывавших там: были Шептун и семейство Татьяны и Сергея — ещё во второй день пришествия нового миропорядка. С той самой поры — нога членов стаи, там не ступала. И даже свежеприобретенные кони и те, не валялись.

В общем: нужна инфа, нужно понимание происходящего, позарез нужны ресурсы и люди. С ресурсами, думаю, в городе уже туго, а может и совсем никак, но не это главная проблема нашего коллектива. Угодья для добычи ресурсов, до которых ещё не дотянулись загребущие руки голодных масс — у нашей стаи имеются. А вот без скорейшего притока людских резервов — нам не удержаться на поверхности большой волны, неизбежно ожидаемой вскоре. Утонем, захлебнемся, пойдем ко дну — вместе с миллионами других. Но на нас и наши жизни напрямую завязана туева хуча детских душ. И потому: никак нельзя нам на дно! Мелких за собой неизбежно утянем. Так что — придется барахтаться. Даже если сил не останется. На морально — волевых. Дети стимулируют и мотивируют, придают злой решительности и уверенности. Так что сегодня мы идем на охоту за головами, можно сказать. Пришло время хэдхантеров. Кровавая неразбериха первых дней рано или поздно закончится и ей на смену придет что-то другое. Так или иначе, но относительно упорядоченное. Люди начнут искать не только жратву на сегодня, но и задумываться о способах выживания завтра. Что неминуемо приведет к созданию разообразных коллективов и обьединений. Племен и стай. Самых разных форм. Трайбализм неизбежен, ибо эти стаи и племена будут соперничать за вкусные куски, за восполнимые ресурсы, за людей которые смогут помочь племени выжить. Будут заключаться племенные союзы и вестись войны… Всё, как наверное и было пару — тройку тысячелетий назад. Как говорится: от чего ушли, к тому и пришли. А смотрящие — определенно ребята с юмором.

Лично у меня для посещения каменных джунглей есть ещё один стимул. Очень весомый. Мне позарез, кровь из носу — нужно всего одно очко характеристик. И как можно скорее. В идеале — ещё позавчера.

Это уже становится нашей с демиургами доброй традицией, похоже. В день освобождения детского дома — до самого позднего вечера у меня, тупо, не случилось свободного отрезочка времени, чтобы суммировать полученные свежие плюшки с теми, что уже имелись в наличии. Понимаю, что минутное дело — но вот, как-то не срослось. Хоронили убиенных детей. Обустраивались. Осматривали свое новое хозяйство. Разгружали телеги с перевезенными с дач продуктами и необходимыми в быту предметами. Прикидывали: что срочно необходимо предпринять или добыть для налаживания хоть какой-то обороны. Отбивались от расспросов приехавших женщин. Отвечали на один и тот же детский вопрос — что больше сюда никто злой не придет и никого не обидит и не убьет. Обсуждали порядок и очередность прохождения эволюции. Составляли график несения караульной службы. Всего не перечислишь… Быт заедал!

Лишь поздним вечером, после обильного ужина, устроившись с кружкой кофе у костра во дворе — я отключился от разговоров соратников и произвел несложные подсчеты. Подбил бабки, так сказать. Свел дебет с кредитом, чтобы ему! В результате: чуть не рванул добивать несчастного Черу. Но сдержался. Хотя, что греха таить — все ж таки, успел пожалеть о проявленном гуманизме, далеким периферийным краем сознания. Ибо, картина моих характеристик, после прохождения эволюции в перспективе выглядела так:

СИЛА — 32.

ЛОВКОСТЬ — 33

ВЫНОСЛИВОСТЬ — 32

ИНТЕЛЛЕКТ — 198

Пунктов репутации — 290

Очков энергии — 58

Общее количество очков характеристик составляло: (барабанная дробь!) — 295!

Нет — ну так бывает? Двух очков не хватало для достижения 200 одной из характеристик! И пяти — до 300 общих! Несчастной десятки — до 300 пунктов репы! И как тут не сорваться в ночную тьму и сломя голову — не помчаться в чисто поле, искать супостата лютого?

Три возможных достижения планетарного масштаба — висели на волоске, всего в полушаге от меня. Но близок локоть, а не укусишь, как гласит жестокая народная присказка.

Эволюцию я прошел той же ночью, перед тем честно отмотав свою смену в карауле. Народ настоял. Ибо: вождь должен быть велик, могуч, страшен и максимально функционален. Уложился всего в пять с небольшим часов. Усвоил третью степень «менталиста» — позволяющую вызывать внезапный обморок, и вторую степень «интуита» — отвечающую за противодействие активности противника. Осталось лишь, опытным путем опробовать новые возможности на практике. А я еще и с ранее приобретенными — не освоился.

Ну и в довесок — достигнув 175 очков интеллекта, получил возможность обнаружения и прохождения: «Малого группового портала». Демиурги обещали, что оный портал: «… предоставляет возможность обнаружения и прохождения группой до пяти индивидуумов, малого группового портала в произвольно выбранный инопланетный мир, схожий по структуре с земным. Пригодный для обитания представителей вашей расы. Заселенный мыслящими индивидуумами, близкого к вашему уровня развития….»

Знать бы ещё, где эти фантастические девайсы искать? Хоть какой-нибудь — самый завалящий. Где они — эти ваши порталы? Сколько их вообще? Какова плотность их появления? Может самый ближайший из них, вообще — одиноко скучает где-нибудь посреди Сахары, или на задворках собора Парижской богоматери? И главное: неплохо было бы заранее понимать, что с ними делать? Эх, творцы — отцы, а ведь могли бы и подсказочку какую — подкинуть по-свойски лидеру забега. Ау, ау, а-уу. Э-ге-гей! А в ответ тишина, само — собой. Ладно. Когда найдем — тогда и будем голову морщить. Может и вообще не судьба увидеть сие чудо.

На следующее после освобождения детей утро — двинули в Большой Поход за Жратвой.

На состоявшемся прошлым вечером, а вернее даже ночью — совете вождей племени, мы единодушно порешили: что негоже таким солидным людям — замковладельцам и обладателям двух лошадей и телег — мелочь по карманам тырить. И пришло время обратить свои алчные взоры на более крупные обьемы добычи. Обсудив возможные варианты — остановились на складах крупных ритейлеров, находящиеся — не сказать что очень далеко от нашего замка. Промзона забитая разнообразными складами — располагалась на противоположной городской окраине на нашем берегу мегаполиса. Это если вдоль реки по городским кварталам ехать — получалось прилично. Ну а напрямую, полями — всего час неспешной езды. По нашим прикидкам: сейчас там вероятнее всего — должно быть малолюдно и относительно спокойно. Пока в городских магазинах ещё хоть что-то можно урвать — в промзону на краю городской географии, слишком активно не полезут. Когда из доступных средств передвижения только ноги, а рядом: в не до конца ещё разбомбленном «Ашане», хоть что-то осталось — на кой тебе переть в туманные дали? Шлепать далеко и долго. Да и сколько ты на своем горбу в рюкзаке упрешь? Ну — пусть на ручной тачке, какой? Всё едино — слезы! Да ещё на такую длинную дистанцию. И кто предоставит гарантии, что донесешь до своей норы все добытое в сохранности, а не отдашь лихим злодеям, уже на подходе к родным пенатам? И хорошо — если не вместе с головой.

Перед дебютным, самым первым выездом в промзону, где располагались так влекущие нас склады, ко мне несколько смущенно обратился Чера, зачисленный в участники экспедиции — в качестве ездового обозника.

— А мне можно — оружие какое, взять?

— Считаю, что даже нужно, Чера. Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь урод тебе брюхо безнаказанно пропорол?

— Не.

— Ну, так вооружайся, боец. Мухой.

Он метнулся в сторону сарая и вернулся оттуда с вилами наперевес и кухонным тесаком, засунутым за ремень грязных зечьих штанов.

— Другое дело, воин. А когда портки сменишь — совсем на человека похож станешь, — одобрил я. Парень застенчиво улыбнулся и тут-же, по привычке осекся, как обожжённый. Исподтишка, «незаметно» — мазанул по моему лицу недоверчивым взглядом, отыскивающим обидную насмешку или глумливую издевку… Да уж — укатали Сивку крутые горки. Сломали хребет. Или его там и отродясь не было. Жаль, ведь совсем ещё пацан сопливый.

— Давай — я с тобой прокачусь. Головными поедем — трогай! Шептун — рули за нами…

Выезжали впятером, на двух трофейных телегах. Во второй: Шептун за водителя кобылы, Олька и Данька — пассажирами. Долгий и Серега оставались «на хозяйстве» и охране «замка».

Напрямую, полями — до цели было, действительно, совсем не так далеко, как через городские кварталы и сменяющий их ближе к окраинам, частный сектор. Километров шесть — семь от силы. Да и риск вляпаться по дороге, в ненужную сейчас драку — был минимален. Хотя лично я — просто жаждал подвигов. Но неожиданно выросшему племени — прежде всего, необходимы были продукты. А очки характеристик для себя — любимого, мне пришлось, скрепя рыдающее сердце, посчитать делом вторичным. Ну а куда деваться — в периметре голодных ртов под полтинник. И большинство — сами себе еды не добудут.

— А ты ведь, Егорка — всегда считал себя прагматиком. Врал сам себе, дурень.

Да какой уж тут прагматизм, мазафака? Один сплошной альтруизм. Рациональность нулевая. Долбанный Экзюпери!

Ладно — не будем о грустном. Авось — очки и подвиги меня сами найдут. Демиурги не фраера, и очень надеюсь — зафиксируют моё не самое умное, но достойное поведение.

— Несомненно! Выдадут тебе дураку, меч — кладенец и скатерть — самобранку. Да и ковер — самолет, бонусом, естественно. Ух и заживем!

— Н-да уж. Сидели бы сейчас с Ольгой на даче спокойненько. Не заморачиваясь.

— А в двух верстах от вашего рая в шалаше — упыри детей терзали бы. Тоже особенно не переживая.

— Да всё — закройся уже!

Вот и поговорил сам с собой, называется!

— Слышь, Чера, а как тебя величать-то?

— Алексей. Лёха, — через острое плечо бросает парень.

— А лет тебе, Лёха, сколько?

— Девятнадцать.

Ну точно — совсем ещё мальчишечка зеленый.

— И как тебя туда загреметь угораздило? — Я был вправе знать это. Раз уж принял перед стаей ответственность и оставил его в коллективе.

Паренек не спеша развернулся и уселся в полоборота ко мне и к лежащему впереди проселку.

— Я у себя в поселке одного… ножом пырнул.

— О, как! Не свистишь? И за какие дела?

— Ну… я… в общем…

— Не менжуйся, Лёха, — подбодрил я, — жизнь — она, сука такая, не всегда простая бывает. Если ты по делу кого окоротил, то чего стесняться-то? Говори, как есть. Не мычи.

— Ну, короче, — шумно выдохнув, решается Чера, — я и до зоны… В общем — мне парни нравились. Я конечно шифровался — в город ездил. Там общался. Один хрен! У нас поселок небольшой — ничего надолго не спрячешь. Все — всё и узнали. Вот и давай меня чмырить. Всяко-разно. Я сколько мог — терпел. На улицу почти совсем не выходил. А они напьются, к моему дому припрутся и давай орать на всю округу. Три раза окна камнями разбивали. А у меня мама больная была. Сердечница. Эти проорутся — спать пойдут, а у неё приступ. Скорую вызывать надо… Я бы оттуда уехал, но как её оставишь? — он помолчал. Достал сигарету и прикурил. С третьей спички.

— Этот… которого я ножом — он больше всех меня доставал. По-всякому. Ну и приставал, тоже… Однажды я и не выдержал. Мать в больнице была. Опять увезли с приступом — после того как нам стены всякой дрянью закидали и окно разбили. Если честно — я особо и не помню, как все получилось… Говорили: выскочил, к ним подбежал и молча в живот ножом.

— Выжил, терпила-то твой?

— Да. Мне три года дали. Говорили, что это ещё немного. Куда-там «немного»! Три года в аду! Сначала на малолетку отправили — мне же тогда семнадцать было. Там, вообще — полный звиздец был. На тюрьме же ничего не скроешь. Сломали меня там сразу… Только из-за мамы себя не порешил. Терпел такое… А потом «на взросляк» перевели. На общий режим. Там, конечно — тоже не сладко, но всяко попроще. Я уже на УДО (условно — досрочное освобождение) готовился, а тут вся эта карусель закрутилась… Половина зоны в спячку жмякнулась, половина поднялась. Дубаки разбежались. Кто успел, конечно… Эти уроды меня с собой и потащили, чтобы было кому ишачить, да за лошадьми смотреть. Ну, а дальше вы сами все знаете…

— А чего к матери не рванул? Поселок твой далеко?

— Умерла мама. Два месяца назад…

Он резко оборачивает ко мне бледнючее лицо с температурно блестящими, острыми тёмными глазами.

— Вы мне конечно — не поверите. Подумаете, что это я сейчас нагоняю! Чтобы вы и все остальные — ко мне лучше относиться стали… Но я всё равно скажу: я собирался их всех кончить. Разом! Только они всё никак не вырубались. Ссуки! Четверо свалились, а остальные всё ураганили, всё куражились над девчонками. Я уже думал: тех, что спать завалились — сначала порешить. Но тогда остальные могли заметить и даже если бы я сбежал, они на детях отыгрались бы. Вот я терпел и ждал… Знаю, что не верите — но я бы их кончил! Вот! — Чера резко отворачивается к дороге.

Я посмотрел на узкие сгорбленные плечи возницы и тоже закурил. Зря он сомневался — я ему верил. Парень не врал и не исполнял. Я всем нутром это чувствовал. Так всё и было. Зуб даю! Да и жизненный опыт подсказывал, что всё только что услышанное — правда. У любой — даже самой длинной и прочной терпелки, конец есть! Вот и Черина закончилась.

А, душок-то у малого был. Далеко не каждый способен за обиду — ножиком в требуху заехать. Большинство — утрется. Перетерпит. Может не весь кураж из пацана зона выбила? Может, что и проклюнется ещё, из-под пепла? Ведь и впрямь — желал демонов порешить… Хотеть и сделать — это конечно две большие разницы, как говорят в Одессе. Но — «динамика положительная», как говорят в лечебных учреждениях, уже не только в Одессе. Вот и пусть вьюнош покрутится в палате интенсивной терапии. Глядишь и получится из этого, что-нибудь.

— Слышь, Алексей! Ты не грузись особо. Прошлое в прошлом. Его уже нет. А будущего — вполне может и не случиться. Есть: «здесь» и «сейчас». Важно лишь то — кем ты себя ощущаешь сегодня! И, больше ни-че-го… Ты в стае. В племени, которому нужно выжить. Вокруг люди. И дети. И им по уху — и твое прошлое и твоя ориентация. Будь честен перед ними и стаей. Не предавай. И жизнь удастся, отвечаю! Этим и живи. Живи — так, чтобы матери радостно было… Может и правы те, кто верит — и она за тобой наблюдает. Как знать.

— Спасибо вам, — оборачивается парень после продолжительной молчаливой паузы. — Я вам обещаю, что…

— И не выкай. Один я здесь… Всё — закрыли тему. На дорогу — давай, смотри!

Он лишь глянул так, что я понял: отныне этот паренек, если нужно будет — не раздумывая сдохнет, если прикажу. И не спросит зачем. Видят боги — я совсем этого не хотел. Просто поговорил с человеком — по-человечески… Может, дело в том, что я оказался единственным за все его девятнадцать годков, кроме матери — кто сделал это?

Нда. Жил себе пацаненок. Никого не трогал. Никому не мешал. Ну, трахался не так, как в их рабочем поселке — бантустане, считается приемлемым и нормальным… Не пох? Он же поселковых аборигенов за члены не хватал.

В том-то и беда, что не пох! Это в Голландии, какой-нибудь — пущай себе извращаются, петушары! «Обколются своей марихуаны и дерут друг — дружку в жопы»! А в рабочем поселке — славном граде Волчехерске: не-е — низзя! Ибо, нехрен!

… - Ну, за DVD! Любо, братцы, любо! Наливай, мужики! А, ну, давай наяривай — гитара семиструнная! О, а давайте этого пидора отхерачим! Ага и на клыка ему ещё, вдогон, наваляем! Точняк, пусть на коленях отсосет — а мы на телефон снимем! У кого камера нормальная, поцики? У меня! Я вчера в кредит новую мобилу взял, прикинь! На мамку свою оформил.

— А ну, покажь? Ништя-ак! Надо тоже — своей на днюху взять. Только мне кредит могут не дать, суки рваные!

…Ну, а чем там ещё развлекаться? В нищей и густо заселенной неудачниками резервации маргиналов. В кредитном рае бантустана… «От Волги до Енисея…»

Недолго поколесили по безлюдной промзоне под пристальными, настороженными взглядами редких собак, державшихся на почтительном расстоянии. Руководствуясь, в отсутствии дубльгиса — табличками и вывесками: между заборами, складами и зданиями контор, нашли подходящий складской ангар. Немного постояли перед воротами, примериваясь, прислушиваясь и принюхиваясь к слегка поддавливающей окружающей тишине…

— Ну что — пошли, подельнички! Я — головной, Герда за мной, Шептун — прикрываешь. Вы, двое на фишке. Лицом не щелкать! Как осмотримся — одного грузить припашем. Работаем!

— Хоп! А абсент тут есть, как думаешь, командир?

— Женились бы вы — барин!

Судя по-всему — в складе ещё никто не мародерил. Может, лишь свалившие, от греха, охраннички — самую малость прибарахлились. Ну, тут было чем поживиться!

Мы загнали телеги вовнутрь и бодро принялись таскать мешки с мукой, сахаром, крупами и коробки с консервацией, растительным маслом, алкоголем, шоколадом и всем остальным. Незавидной доли грузчика избежала лишь девочка — самурай, выставленная в боевое охранение.

Загрузились по максимуму. Обратный путь предстоял в пешем порядке. Лошадушкам и без того — невесело будет. Перекурили и двинули в сторону дома. На сегодня было запланировано еще — минимум две ходки.

… Вот тут они нам и подвернулись… Хотя наши неожиданные оппоненты, несомненно полагали, что это именно мы — лохи городские, очень удачно выкатились прямо под их топоры.

В том, что встреча произошла неожиданно для нас — целиком и полностью был виноват исключительно командир. То есть — я! Ну не усвоил я ещё привычку: регулярно отслеживать показания локатора. А настройки звукового оповещения — видимо обнулились во время ночного прохождения эволюции. Вот и прохлопал, прощелкал вороньим клювом, ожидающих нас за поворотом между двух заборов: шестерых угрюмых мужиков и двух парнишек, сидящих на телегах за их спинами.

— К бою, нна!

Я, Шептун и Ольга — встаем в цепь перед своим обозом. У левого плеча вырастает бледнющий, но решительно закаменевший лицом, Чера.

— Брысь назад! Тылы держи! — злым взмахом гривы, художник как муху смахивает за спины Даньку.

Между нами метров десять — двенадцать. Торопливой скороговоркой голосом, в привате кидаю Шептуну: «Базлай им чего-нибудь, Валя. Не важно, что. Лишь бы притормозили». «Понял», — звучит в голове.

Сам я говорить сейчас не могу. Не получается у меня пока: концентрироваться на ментальном воздействии и делать ещё что-то, при этом.

Шептун что-то вещает угрюмым людям, стоящим напротив нас. В смысл не вдаюсь. Не до того!

Сконцентрировав вибрирующую внутри энергию в плотное облако — сгусток, бросаю его в сторону всё так же молчащих мужиков. Сорок очков энергии из пятидесяти восьми — улетает вместе с ним. Бью по эмоциям и стараюсь вызвать слабость и муть в глазах. Ориентируюсь на двоих, стоящих чуть впереди остальных: здоровенного мужлана с кистями — лопатами, лет сорока; и коренастого мрачного парня моего возраста: с перебитым кривым носом, и огромным ножом — свиноколом, в руке.

Похоже, зацепило противников. Всех, или почти всех. Здоровенный амбал болезненно морщится и чуть растерянно моргает, коренастый мелко трясет головой, словно пытается вытряхнуть из неё что-то чуждое; одного из мужичков позади, вообще, заметно ведет в сторону; ещё один — тощий, мосластый и лопоухий, непроизвольно оглядывается назад — явно на случай бегства. Проняло красавцев! Ну всё, что мог — сделал!

«Пошли! Герда, рядом будь!»

Врубив «интуита» на полную, в три прыжка оказываюсь перед двумя «основными», наиболее опасными бойцами противника. Несмотря на ментальное воздействие и мою стремительность — времени, чтобы подготовиться к встречной атаке, им хватает. Щитом быстро и плавающе размыто — без жесткой встречи, отвожу тяжело стремящийся сверху вниз топор здорового, одновременно достаю, коротким неглубоким уколом из- под щита его подавшийся вперед корпус — куда-то в область почки. Милисекундой позже, резко и жестко, подошвой ломаю выставленное перед выпадом колено опорной ноги коренастого и отсекающе, наотмашь, лезвием разрезаю-распахиваю до ушей, его распяленый от боли рот. Наши уже здесь: Ольга погружает тонкую полоску стали в основание шеи коренастого «свинореза», добивая его. Шептун, щитом и звериным рёвом: сносит с ног сразу двоих мужичков, в страхе, по-бараньи жмущихся друг к другу. Слева Чера с хрустом вгоняет вилы снизу — вверх, прямо под широкую челюсть здоровенному, по инерции «провалившемуся» вслед за изменившим вектор движения тяжелым лезвием своего топора. Откуда-то из-за спин уже умирающих заводил, на меня выскакивает еще один: с глазами, выпученными во всю перекошенную от ужаса или злости, рожу. Он быстр, но его движения для меня не молниеносны и предсказуемо не опасны. Останавливаю движение его тела щитом и чуть подсев — снизу, из-под щита, вгоняю клинок в нижнюю часть его живота.

Враги не замедлились. Нет — может лишь самую малость. Просто я стал гораздо быстрее реагировать. Подобное случалось с каждым, вспомните! Когда, например, роняя нечто хрупкое, ваше тело действовало само: без помощи, еще не включившегося в процесс, запаздывающего мозга и мгновенно оценив ситуацию риски и тактику действий — успевало поймать упавший предмет… У всех ведь было! Так вот сейчас — я действовал примерно так же. Только с поправкой на мегасверхбыстрый анализ любого проявления активности врага. Вплоть до скашивания зрачков и шевеления его ресниц. Мгновенный расчет вариантов своих контрмер, движений и действий. И одновременно со всем этим, почти всеобьемлющий контроль всего окружающего в зоне прямой видимости.

Шептун с Ольгой добили обоих упавших. Чера нанизал на вилы шестого — того самого лопоухого и мосластого, панически заметавшегося в разные стороны и потерявшего способность нормально обороняться. Этот деревенский дурачок нарушил главное правило любой схватки: не бояться! Ибо: испугался — перестал думать — совершил ошибку — стал трупом! Это аксиома. Исключений нет! Неминуемость этой последовательности событий неизбежна и неотвратима: испугался — перестал думать — совершил ошибку — труп! Интересно, а что больше ему психику раскурочило: моё воздействие или неожиданное осознание того, что за несколько мгновений из одного из охотников, он внезапно превратился в последнюю живую жертву?

… Оп-па! Юные извозчики рванули между двух заборов так, что даже кенийские бегуны заценили бы. Смотри ты! Соображают, козлята.

— Догнать, командир? — воинственно вскидывается юный Гаврош — детдомовец.

— Остынь. Догонишь ты их, как же! Хотя по-уму, надо бы…

— Так, давай, я!

— Головка от часов «Заря»… Ну, догонишь — и что? Пока одного резать будешь, второй — ждать будет? Или сам на себя руки наложит?

— А чего — их валить надо? — озадаченно раскрывает рот пацан.

— Нет, конечно! Что ты! Как только и подумать мог?! Догнать и попросить за телегами вернуться, ибо — чужое брать грешно.

— Егор, а зачем нам надо их убивать? — заволновалась Ольга, — они же мальчишки совсем. Ну, убежали и убежали. Пусть живут!

— А затем, душа моя, чтобы завтра нас тут отряд кумовьёв, зятьев и прочих кузенов не ждал. Количеством, этак: топоров в двадцать — тридцать. Горящий жаждой крови, мести и наживы. И я почему-то не уверен, что к Даньке или к тебе, девочка, они настолько же гуманно отнесутся.

— Извини, не подумала, — забавно сморщила нос Амазонка.

Сейчас челкой махнет… Есть! Я усмехаюсь. На самом деле — скорее всего, сбежавшие пацанята, сейчас такой жути на деревню нагонят, что там неделю за околицу носа никто не высунет. Ещё и на военное положение перейдут — в ожидании карательного отряда лютых городских отморозков. Ну а что — озадачили мы их по-полной. Кого они видели перед собой, решив напасть? Пару мужиков, барышню — писюху, костлявого дрища призывного возраста, да мальчонку сопливого. Против шести взрослых дядек — совсем несерьёзно! А оно — возьми и эвона как, обернись, в итоге. Додики мелитопольские — джедаями обернулись и не вспотев в секунду всех и порешили.

Ещё цеплявшихся за жизнь, незадачливых грабителей, добили. Крестьянские телеги, по заветам вождей пролетариата, естественно, экспроприировали в пользу голодающих детей. Мертвым — лошади, всё едино ни к чему. Репа не пострадала, что четко свидетельствовало о том, что мужички не о погоде с нами побалакать собирались. Ольга и Чера получили повышение уровней. Причем, парнишка — сразу два. Без достижений и комментариев. Одной перепало три свободных очка, другому, соответственно — шесть. Художнику и мне не обрыбилось, хоть надежда и тлела до последнего, где-то в глубинах волнующейся души. Коротко посовещавшись — повернули обратно к складам. Трофейные телеги — следовало пустить в дело.

— Шептун, а о чем ты им гундел? Я как-то пропустил.

— Да всякую дичь нес, командир. Я этих сельских клоунов знаю. Их сразу озадачить надо и, считай — полдела сделано, а пока переваривают — можно всё успеть. Главное: пургу мести быстро, чтобы их мозги за тобой не успевали. Ну я и понес: мол, что же вы, мужички, вероломно без обьявления войны, как фашисты какие, на нас нападаете? Даже стародавнего: «Иду на вы», как пращурами завещано — не сказали… Или вы бога не боитесь? Ведь чай не бусурмане — нехристи, небритые! Чай, люди православные!. Эх, знали бы деды — за что воевали! Пойдемте, говорю, лучше выпьем — люди добрые. Тут ты и побежал… Кстати, надо бы накатить, командир. За победу, помин душ и для устранения тремора в верхних конечностях!

Ну всё: понесли ботинки Витю! Послебоевой отходняк прорезался. Словесным поносом. Излишки адреналина бродят, выхода ищут. Меня же, как и в детском доме — после применения ментальных умений, внутри словно слегка подмораживало. Подмерзало что-то. И ощущалась некая холодящая в груди опустошенность. Надо бы поесть перед погрузкой. Да и выпить на самом деле не помешает…А то знобит, как при гриппе!

 

День шестой. Глава вторая

День шестой. Глава вторая.

В тот день больше на склады не поехали. Личный состав притомился. Четыре полнехоньких телеги с продовольствием стояли под разгрузкой. Задача минимум была выполнена. По итогам поездки мы оказались в диком плюсе, ибо помимо продуктов, затрофеили лошадей, телеги и пополнились на одного бойца. Да, теперь я уверенно и смело относил Черу к группе бойцов, лично пронаблюдав за его превращением в такового. Скажу больше — похоже в его лице весь наш хирд и я лично, обзавелся настоящим берсерком. Этот, ещё вчера казавшийся безвозвратно раздавленным, парень, воистину — восстал из ада! Видели бы вы, как он посмотрел на меня сверкавшими влагой глазами, когда после боя, я протянул ему руку и бросил короткое, командирское и мужское: «Спасибо тебе, дружище! Это было достойно». Шептун, признавая, веско похлопал по сутулому и костлявому мальчишескому плечу, а Ольга, показав большой палец, бросила: «Лёха — ты просто красавчик»… Всё! Мы просто отрезали ему путь назад, под шконку — в «обиженку». Возможно именно этот момент он будет вспоминать перед смертью. Даже скорее всего. Ибо из униженного изгоя и опущенного чмыря, он каким-то неведомым чудом — обратился в мужчину, равного другим. А это вам: не из утей в лебедей превращаться! И теперь перерожденный Чера будет безжалостен и беспощаден и к врагам и к себе. Ему просто как воздух будет необходимо постоянно доказывать этому по пидорски отнесшемуся к его судьбе миру, товарищам, мне, и главное — самому себе, что он достоин если не уважения, то человеческого отношения. Нагибать этот мир, мстить ему за пережитые унижения и проявленную собственную слабость — станет для него ежедневной, необходимой дозой.

Ну а как, с кем и насколько часто он при этом будет трахаться в свободное время — его сугубо личное дело.

В общем: вторую половину дня решено было посвятить хозяйственным заботам и оборонительным приготовлениям. Которых предстояло выполнить просто немерянно. Предполагаемый обьём предстоящих работ — ужасал. Но ведь когда-нибудь надо начинать? Кто знает — кому и через какое время захочется потрогать за вымя, наше весьма небедное, по нынешним меркам, сообщество.

Впахивали все. Кроме самых мелких, разумеется. Зато осмелевшая малышня гиперактивно путалась под ногами. Ко мне буквально приклеилась четырехлетняя кроха Ксюша: нелепая, рыжая, косолапая и несуразно нескладная, с трогательной, до кома в горле и дрожи пальцев, рассинхронизированной грацией неуклюжего щенка. Один раз доверчиво заглянула — влезла своими глазенками в самую душу, и поселилась там…

Ближе к закату пошабашили и поблагодарив личный состав племени за проделанную работу, я обьявил всем об отдыхе да завтрашнего утра. Время до ужина мы с Долгим и Черой — потратили на реализацию идеи, промелькнувшей в моей голове ещё в первую ночь на балконе Ольгиной квартиры. Когда обнаружив, что зажигалка не функционирует — для того чтобы закурить, мне пришлось использовать спички.

Я ещё в то же утро попросил у Яныча подобрать стальную трубку подходящего диаметра, что и было сделано бывшим главным инженером без лишних вопросов и со свойственной ему обязательностью.

… «Поджиг»! Мы мастерили банальный, известный каждому сопливому шпанюку «на районе», простейший поджиг. Да-да, тот который Сергей Бодров во втором или первом «Брате» мастырил. А что? Порох демиурги как-то обезвредили, наряду со множеством иного. Согласен. Но раз спички по-прежнему исправно загораются — значит моя идея может и сработать… По идее…

Не буду никого грузить технологическими деталями нехитрого процесса изготовления, данного карамультука. Скажу лишь одно — сработало! Используемый вместо мишени, достаточно толстый, учебник по истории с плотной обложкой — весьма глубоко посекло. Если представить на его месте человеческое лицо — испытания прошли бы с большой вероятностью фатального исхода. Для мишени разумеется…

Мы с коллегами изобретателями, переглянувшись, молча закуриваем. Это конечно далеко не вундервафля и в чистом поле её применение проблематично и осложнено множеством обстоятельств. Начиная от того, что для массового применения спичек не напасешься и заканчивая времязатратностью и сложностью процесса снаряжения поджига зарядом и поражающими элементами. «Эй, брат, погоди немного — я сейчас приблуду заряжу и начнем биться! По-взрослому! Три минуты, буквально, прошу! Погуляй пока — только недалеко. Договорились?» Да и стрелять из поджига необходимо практически в упор. Но вот для обороны, как оружие последнего рубежа, например, когда супостаты ворвутся-таки в двери нашего замка, неожиданное применение десятка подобных самопалов может неплохо прорядить первый ряд нападающих. И даже переломить ход всего штурма, заставив ошеломленного и деморализованного противника осадить, а то и вовсе обратиться в бегство. Ведь самые дерзкие, смелые и авторитетные всегда идут первыми. Ну а за ними следуют наименее борзые и более осторожные и трусоватые. Лишив основную массу — безбашенных лидеров, значит с большой долей вероятности получить возможность склонить переменчивую чашу весов военного счастья на нашу сторону. Годная штука вышла. Как не крути.

… «Вы сумели найти непредусмотренную возможность использования вещества с неизмененной структурой, в качестве заряда для огнестрельного оружия.

Вами полученно достижение: «Хитро…умный ловкач».

Награда: + 10 свободных очков характеристик.

Предупреждение: за каждое использование данного вещества, в качестве заряда для огнестрельного оружия — применивший будет терять 10 пунктов репутации. Возможно, к применившему, также будут применены штрафные санкции — в перспективе влекущие за собой полную или частичную потерю бонусных свободных очков характеристик.

Предупреждение: распространение информации о возможности использования данного вещества в качестве заряда для огнестрельного оружия, может повлечь за собой дополнительные штрафные санкции. Степень строгости санкций — будет зависеть от широты распространения информации».

Да! Есть! Я сделал это! Вот они — мои родимые! Так необходимые очки! Срочно на эволюцию! Сразу после ужина и залягу!

А творцы-то — парняги не без юмора! «Хитро…умный ловкач» — ишь ты! С многоточием! Так бы и писали — «Хитрожопый!» А десятку очей — они мне, как отступные кинули, видимо. За то, что баг в системе обнаружил. И за молчание. Хотя плата за молчание — как-то маловата будет, на мой взгляд. Могли бы и добавить, скряги космические. Чай, не бабки из бюджета на социалку выделяли.

Обрисовываю сложившуюся ситуацию соплеменникам — с недоумением наблюдающим за моими мимическими метаморфозами.

…Сходимся на том, что тайна сия — будет нами хранима, как честь девушки из ортодоксальной пуританской семьи. «До свадьбы». В нашем случае это наступление возможной критической ситуации при штурме. Такой — когда и на репутацию и на бонусные очки всем нам станет уже глубоко наплевать. Спаси и сохрани от подобного демиурги, конечно! Ну а коли отобьемся — выживем, то отмолим уж как-нибудь. Пару сотен старушек через улицу переведем, или ещё чего доброго сотворим.

На вышеупомянутый, совсем уж гадкий случай — Долгому было поручено как можно быстрее и с соблюдением строжайшей тайны, изготовить десяток таких самопалов и хранить их в полной скрытности, но в быстрой доступности. Где-нибудь: «под рукой».

На том и расстаемся. Ретивым молодым жеребцом — мчусь искать свою валькирию. Совсем не за тем, о чем кто-то сейчас мог подумать! Для того, чтобы поставить девочку — доктора в известность о том, что сегодняшней ночью её ожидает интереснейшая ролевая игра! В дико сексуальную, но главное заботливую медсестру у постели пациента — коматозника. Ибо грядет эволюция на которую я возлагаю весьма немалые надежды!

… Всё прошло ожидаемо хотя, что греха таить — всё равно без небольшого волнения не обошлось. Умом я, конечно, понимал малую вероятность того, что за сутки прошедшие с получения последних лидерских достижений, кто бы то ни было смог умудриться обогнать меня в гонке за халявными очками, падающими с неба. И всё же!

Но все страхи оказались напрасны. Вкинув десятку, полученную в качестве божественного отката, в интеллект — я получил цепочку из трёх последовательных достижений. За первое место на планете в достижении 200 очков одной из характеристик. За первое место на ней же, в достижении суммарных 300 очков. И неожиданно обогнав неизвестного положительного персонажа: за первое на планете достижение 300 пунктов плюсовой репутации.

За что и был премирован демиургами: тридцатью, тридцатью и десятью свободными очками характеристик, соответственно. Пунктов репутации правда, обломилось всего 60. Ну да и ладно! На 275 очках интеллекта стала доступно овладение «менталистом» четвертой степени, в сторону которого я давно неровно дышал. Это же наверняка — настоящая вундервафля! Возможность набафить союзников и хоть частично предоставить отряду убийственную мощь и долю неуязвимости «интуита»! Ну и той же четвертой степени: «Порталист», предоставляющий возможность проходить те же порталы, что и на предыдущей степени, но в составе группы количеством до 15 индивидуумов. Поди, плохо? Лишним, точно не будет. А порталы рано или поздно отыщутся. Вот как-то так всё и произошло. Кстати, на этот раз весь процесс занял чуть меньше пяти часов.

Мои нынешние показатели выглядели так:

СИЛА — 40

ЛОВКОСТЬ — 41

ВЫНОСЛИВОСТЬ — 40

ИНТЕЛЛЕКТ — 278

Пунктов репутации + 350

Очков энергии: 70.

Вдохновляющая и оптимистичная картина, не правда ли? Мощь и бешеный потенциал! Шок и трепет! И был бы я всем доволен и почти счастлив, но…

… 399! Триста! Девяносто! Девять! Общая! Сумма! Всех! Очков! Характеристик! Составляла! 399! Очков!

Да вы чего, ироды межпланетные? Глумитесь, что-ли? Что за… Не ожидал я от вас такого, отцы небесные! Нет, я конечно понимаю, что и без того сгребаю столько дополнительных, бонусных очков, что грех — не только жаловаться, но даже и думать об этом. По-сути — я и так уже урвал столько халявы, сколько сам не вешу! Даже в бронежилете. И наверняка отрыв от ближайшего, следующего за мной конкурента — достаточно велик. Плюс, в перспективе, мое лидерство должно сохраниться. Но гадская суть человеческая, заключенная в том, что: сколько не дай, а все равно будет мало — проявляла себя во всей своей хомячьей животной непосредственности.

… А может они там у себя, в своих межгалактических бухгалтериях: подбили бабки; сверили дебет добра с кредитом зла, и обнаружили, что баланс земного мироздания слишком уж перекошен в сторону зла, а вот с добром напряг великий и вечная перманентная недостача. Нехватка, усушка и утруска. Гребанные демиурги!

Вот и приглядывают за перспективными особями. Например за мной. Оценивая поступки и исподволь поощряя к движению в заданном, нужном им направлении. И ведут меня, как телка на веревочке — по цепочке вкусных достижений, поощряюще накидывая бонусов, руководствуясь своими понятиям и следуя собственной, творцово — наблюдательной логике. Может они там, вообще, пари заключили: возможно ли в рамках социального эксперимента, поместить семь миллиардов разумных особей в экстремальные условия и без прямого вмешательства и ясного целеуказания — выработать у подопытных нужные нормы поведения, мотивируя так, чтобы не давать им расслабится? Играя на нервах, инстинктах и чувствах. Голодом и беззащитностью. Страхом и жалостью. Огнем и мечом. Сумасшествием и отвагой. Кнутом и пряником… Да ну — ерунда. Или не ерунда, всё же?

Да, больно ты им, Егорка, сдался. Весь такой величавый! Прям — медный конь Петра Великого на Сенатской площади. Голова закружилась, дружок? Возомнил о себе невесть что. Пассионария в себе увидел? Корона лоб не натирает? А то, может её мягким бархатом подбить? И горностаевое манто на плечи царственные. Только осторожнее будь, братишка — главное от сияния своего самому не ослепнуть.

Горан — любимец богов, звучит? Нет, не так: Горан — фаворит демиургов! Ага и Чингачгук — Великий Змей!

А, с другой стороны: ведь все наши телодвижения отслеживаются творцами в режиме онлайн. Факт! И оцениваются. Взять, к примеру: схватку с малолетками у «Муската». Ведь ждали «творцы и наблюдатели», какое мы решение по «пленным» примем. И только когда последнего отпустили — вердикт свой вынесли. С достижениями за милосердие и гуманизм, кстати. И в детском доме тоже ждали, до полного завершения. А история с поджигом? И оперативно предложенный «откат», за нераспространение инфы? Нет, сидит, однозначно, где-то перед галактическим монитором, за пультом управления — оперативный, креативно — кризисный, демиург — манагер и разруливает нестандартные ситуации. Потому вероятность того, что мы смогли привлечь внимание какого-нибудь регионального дежурного наблюдателя — вполне себе реальна. Ну, или «секторального»: как они в своих посланиях пишут. Опять-же, целых восемь раз я становился первым на планете. Мировым рекордсменом. Лидером забега. Может, «мой» куратор — демиург уже повышение получил. Фильдеперсовый почетный бант на хвост или адамантовый колокольчик на нижнее веко среднего глаза! Или титановый пирсинг на верхнюю левую ягодицу! Может их букмекеры уже на нас и ставки принимают? Семь к одному, чем плохо-то? Плохо. Тогда стопудово — плохи наши дела. Ибо, если есть небесные покровители, то неизбежны и недоброжелатели. И вообще, что нам известно о целях ставящегося демиургами эксперимента? Чуть больше, чем ничего. Чего они на самом деле добиваются от людей? Ладно, давай — завязывай мыслительную активность, Егорка — не твоего уровня вопрос. Пока. А там: поживем — увидим! Как раньше говорили: чем чёрт не шутит, пока бог спит?

… Вчерашний день племя провело по схожей программе: ранняя утренняя поездка на склады, уже в четыре телеги, прошедшая без приключений и ненужных встреч. Разгрузка. Вторая ходка — так же прошедшая спокойно.

Теперь, наученный предыдущим опытом, я не забывал мониторить данные локатора и застать нас врасплох было просто нереально. После того, как вторая погрузка была завершена, разрешил себе потратить немного дефицитной энергии в целях тренировки применения ментальных воздействий. Пару раз «выстрелил» ослаблением и эмоциональным зарядом по собакам, попавшим в поле зрения. Попробовал вызвать у одной из живых мишеней обморок, но сия попытка не увенчалась успехом. Может, обьект воздействия находился далековато, а может, повлияло то, что лохматая здоровенная псина, сразу, не разбирая дороги, как подорванная рванула в противоположную от нас сторону, «сбивая прицел» для дальнейшего воздействия. Видно первая степень сработала очень неплохо, вогнав животное в неконтролируемую панику.

Всё-таки интересно, чисто из праздного любопытства, как это работает? Инфразвук? Из всего известного мне — только он может воздействовать на человеческие организмы схожим образом. Тогда, получается, что при применении способностей «менталиста» — я создаю инфразвуковые колебания и сам являюсь его источником? Да ну его — голову себе сношать! Главное — работает и ладно!

Энергии на одиночные, точечные ментальные удары по собакам, израсходовалось совсем немного и остановив обоз посреди чистого поля, совсем неподалеку от стен нашей крепости, я не предупреждая братьев по оружию, «набафил» Ольгу, Черу и Шептуна новообретенным умением.

— Ну, как самочуха, бойцы? Поделитесь ощущениями.

— Вот это приход! — возбужденно раздул ноздри художник, — Семнадцать мальчишеских лет! Чем ты нас ширнул, командир? Смотри, подсядем!

— Я обьяснил и предложил устроить спарринги. После ментального допинга, энергия внутри бойцов бурлила и искала выход, поэтому идея была встречена с энтузиазмом. Подопытные поочередно побились со мной. Не в полный контакт, естественно. Я нападал, а условный противник должен был отразить мою атаку и контратаковать. Своего внутреннего «интуита» я специально не включал. Для чистоты эксперимента. Результат порадовал всех. Каждый из трех спарринг — партнеров с легкостью просчитывал мои атаки в стадии подготовки — соответственно, без особого труда отражал их, контратаковал с неожиданных направлений — применяя такой обширный, на порядок увеличившийся, арсенал приемов и обманок, что просто не было слов. Бейся мы по-взрослому, без дураков — мне пришлось бы очень тяжко. Вон как Амазонка разошлась — сейчас точно резанет любимого мужчину!

На своё счастье, я в совершенстве владел самым уникальным и универсальным приемом всех времен и народов. Древнейшим — как сама жизнь. Подходящим к использованию почти в любых условиях и против любого противника. Древние предки, по-любому, его регулярно на мамонтах совершенствовали. Да и для тигров саблезубых он вполне годился. Особенно эффективен данный навык — при его применении против группы. У него масса названий, назову лишь несколько: «делай ноги», «рви когти», «Лёха, валим!»… Им я, в конце концов, и воспользовался, еле отбившись от впавшей в нешуточный раж Амазонки. А что, всем давно известно: «рожденный бегать — звездюлей не получает».

— Подлый трус. Испугался! Выходи на честный бой! — пискляво заверещала мне вслед моя валькирия.

…Ладно! Уговорила, красноречивая. Сейчас поглядим: у кого калибр побольше. Включаю «интуита» и иду в атаку…

Теперь уже ей стало не до шуток. Девочка — самурай, банально не успевала ничего предпринять против моих выпадов, обманок и финтов. Сказывалась огромная разница в уровне очков интеллекта, а может и то, что на меня способность распространялась в полной мере, на неё же воздействовала лишь частично.

— Всё! Сдаюсь, мой герой! Капитулирен! — развела руки она, — я проиграла, пощади! В качестве платы за поражение — можешь овладеть моей девичьей красотой и свирепо надругаться надо мной прямо здесь. Только сначала убей всех этих ничтожных людей, чтобы уничтожить свидетелей моего бесчестья! Ну, возьми же меня, о великолепный!

— Ладно, я подумаю… Может и впрямь — надругаюсь.

— Когда? — требовательно вопросила звезда нашего домашнего театра.

— Своевременно. Ну все — хорош уже зубы сушить. По коням. Шептун, вам с Янычем ещё к твоей соседке ехать сегодня, не забыл? И кстати, где обещанный флаг?

— Так готов, командир. Девахи уже края обстрочить должны были. Или, как это называется, чтобы нитки не лезли.

— А почему я его не наблюдаю? — величественным королевским, ну или как минимум герцогским, жестом, я вознес длань в сторону пустующего шеста — флагштока на крыше.

— Так, вечером хотел. На алеющем закате. Торжественно водрузить, так сказать.

— Ну лады, юный пионер. Что ты там изобразил-то?

— Да всё увидишь, атаман… вот смотаемся к Сергеевне, по-молодецки, и увидишь… У меня ещё и сюрприз для всех имеется — закачаетесь!

— Это меня и напрягает, Валентин. Колись, чего удумал?

— Спокойствие, только спокойствие! Как завещал великий Карлсон. Все сам вечером увидишь.

… И увидел! Но сначала была веселая встреча вернувшихся с добычей и приплодом, гордых собой и своими дипломатическими талантами, Долгого и Шептуна.

…За телегой, с отрешенно — флегматичным видом особи, достигшей дао, вышагивала пестрая коровенка. Рядышком мелко семенили недовольные, но покорившиеся судьбе и веревке, привязанные к заднему борту повозки, козы, в количестве четырех штук. Вернее, три худощавые козы и один долговязый козел. Этот шел с видом пленного немца, бредущего в колонне камарадов, по Москве 44го. В душе оставшегося верным фюреру и фатерлянду, которого варвары — унтерменши конечно победили, но всё же так и не смогли сломить неукротимой силы нордического духа. Телегу с нарощенными специально для этой поездки бортами, активно загаживали колготящиеся в ней, бестолково — суетливые куры, среди которых испуганно прикидывалась ветошью — пара петухов. Владелица этой зоофермы — сама чем-то неуловимо смахивающая на козу, старушка Сергеевна: подбадривала то одних, то других питомцев, словно настоящий тренер, всей душой болеющий за дело. Я глянул на надменно — величавое выражение, маской застывшее на довольной роже Шептуна, замыкающего процессию. Уговорил-таки, бабку, черт языкастый. Склонил к сожительству! Встретив ответный взгляд художника, пытающегося выглядеть бесстрастным, отбил ему поясной земной поклон. Все как положено: с касанием рукой ещё твердой, лысой и холодной Земли — матушки. Не сдержавшись — оба довольно заржали. Малышня с восторженными индейскими воплями и плясками, встречала процессию, так и норовя попасть ногой под колесо. Ну всё — теперь начнется горячая пора, для смотрящих за нашим детским садом: «…а можно мне курочек сходить покормить…», «а она не бодается?» «я её погладить хочу», «я ей травки принес, а она меня цапнула…». Да и пусть. Больше времени в «контактном зоопарке» проведут — меньше на стройке мешаться будут. Два часа назад, вон, один сопливый и щербатый рыжий деятель: в яму, роемую под сортир, свалился… Ору было!

… - Слышь, Егор: там к нам ещё дедок один, сам клинья бил, на предмет переселения. Дед не дурак — понимает, что одному, хозяйство не сберечь. Люди добрые, рано или поздно придут и всего лишат. Хорошо, ещё, если не вместе с жизнью…. Сосед Сергевны. Он двух свиней держит и кролов без счета. Ну, там куры ещё…. Завтра надо бы сгонять…. Да, прикинь — у него ещё алабай, здоровеный, как теленок. Абсолютно адекватный! На нас, конечно, вызверился, но это и понятно. А, вообще, башня у пса на месте осталась, не слетела…. Забираем деда…?

Само собой, соглашаюсь. Киваю….

Да, мы вплотную решили заняться вопросом приобретения самовосполняемых ресурсов. Ведь, несмотря на ежедневно увеличивающиеся запасы продовольствия, для дальнейшего выживания большого коллектива, всё это было не серьезно. На всю жизнь не затаришься. А перед нами стояла задача прокормить достаточно внушительное количество ртов.

Оседлать стратегические продовольственные склады нам не светит. Людских ресурсов не хватит. Да, пока, я думаю, достаточного количества людей ни у одного сообщества для этого не наберется. А, когда наберется — то, наверное, в тех складах уже вольный ветер гулять будет…. Да и, вообще: не проживешь жизнь на одной тушенке….

Так что: натуральное самодостаточное хозяйство — это наше всё! За ним будущее. И думать о его создании, надо уже сейчас, пока недалекие индивидуумы — всю животину на мясо, не извели. Или, пока, кто-нибудь, не менее сообразительный, тоже не осознал истинную ценность домашних животных и не начал прибирать их к своим рукам. Пока не поздно, нужно озаботиться самовосполнимыми пищевыми ресурсами — сиречь: домашним скотом и всевозможными посадками. Кстати, надо озаботить личный состав, поисками грамотного спеца — агрария…. Оно, конечно, можно обойтись и без специалиста. У нас всякий суслик в поле — агроном…. Но, если таковой попадется — упускать его нежелательно.

Картошки в подвале нормально имеется, да и ещё по погребам нагребем — засадим. Пока рано, конечно, апрель на дворе….

…А, вообще, думаю, что, еще неделя, максимум две, и даже до самых тупых и недалеких, дойдет, что город это не бездонная бочка с халявной жрачкой и бесплатным, теперь, пойлом. Вот тут и начнется самое интересное! Век бы его не видеть…. Но, похоже, придется не только наблюдать, а изо всех, сил активно участвовать, в предстоящих крысиных бегах…. Тем более, надо торопиться, ибо животноводство в наших степях, даже в сельской местности, в полной заднице. Чай, не Техас, какой-нибудь, скотом обильный, прости господи…. А в окраинных районах города и ближайшем пригороде плотность коров, свиней и прочих парнокопытных близка к чуть больше чем ничего….

…Церемонию поднятия, нового флага племени, успели-таки, начать до захода ускользающего солнца, спешащего посмотреть, как сегодня обстоят дела в Северной и Южной Америках. Там ведь, тоже найдется: кого подбодрить, кого отогреть, кому путь через чащу осветить…. Да, все же, интересно — как оно там, к западу от наших палестин всё происходит? За Уральским хребтом, в Европе, в Америке…. Теперь, все эти края — настолько же далеки от нас, как и Луна, или Марс с Венерой…. Самолеты отлетали. Поезда отбегали. Автомобили отфыркали. Ноги, лошадь и деревянный корабль под парусом или на веслах — отныне рулят….

…Ладно, что он там возится-то? Вот-вот, сумерки наползут — что там, тогда разглядишь…?

— Ну, что, поднимаю? — с крыши, прокашлявшись, громко вопросил, явно волнующийся, Шептун, — только как подниму, подождите восхищаться — это ещё не всё…!

— Давай, Валентин! На страх врагам и радость детям! — прогудел снизу Долгий.

Всё замерло. Даже ребятня неуемная. Даже легкомысленный апрельский ветер — бродяга, явно заинересовавшись, притормозил ненадолго….

… Твою же мать…! Над крышей бывшего детского дома номер два, ныне ставшего нашим общим домом, гордо затрепетало большое черное полотнище: на котором была изображена смерть в балахоне, с капюшоном. Блестящий светлый череп, черными пустыми глазницами взирал на мир, из-под капюшона. В правой костлявой руке была зажата М-16 (штурмовая винтовка стоящая на вооружении американской армии), с насаженным на ствол лезвием косы — секиры…. Венчала изображение, полукружьем протянувшаяся над лезвием надпись, крупными буквами на инглише: «SONS OF ANARCHY»!

…Ну, хоть: «CALIFORNIA» не написал, киноман безбашенный. (Описанная выше эмблема, является символом байкерсого клуба: «Сыны Анархии», из одноименного культового сериала.)

Я задумчиво стоял, в наступившей тишине. Смотрел на колышущееся, лишенное кожи, лицо черепа и вслушивался внутрь себя…. Народ, не стремился вылезать поперек батьки, и озвучивать свое мнение раньше атамана не спешил. А, может, все, просто ждали обещанного продолжения…. Интересно, что он ещё приготовил? Выскочит из-за угла, верхом на лютоволке Старков? Или на драконе Таргариенов…?

… Всё оказалось гораздо прозаичнее. Художник, своими ногами вышел из дверей, держа в руках — не самых малых размеров, сумку. Знаете такие: китайские, клетчатые, водонепроницаемые баулы? Те, которые — «мечта оккупанта»…? Забубнила и волнообразно взволновалась мелюзга, однозначно, замеряя — прикидывая, шансы на то, что внутри окажутся, вкусные подарки.

— Ша, мелочь пузатая, — Шептун, на корню обрубил им все напрасные надежды, — это не вам! Это командиру, ну и… кому он сам решит.

Валентин водрузил сумищу у моих ног и, расстегнув молнию, полез внутрь сумки….

— Сейчас, командор. Вот она — твоя. Сверху лежит…. - он протянул мне кожаную куртку без рукавов, явно, большего, чем у меня, размера — держи, атаман…!

Я, с легким недоумением, принял из его рук черную здоровенную жилетку из дешевой, сразу видно, кожи….

— …Ну, ты же сам говорил, Егор: про униформу, для острастки супостатам. А, что, наши горки? Горки — вещь хорошая, но в них и в камуфло, скоро все будут одеты, вот увидишь. А, нам же, не обезличенное, как в армейке, нужно, а чтобы любая гада, издалека наших узнавала и хвост боялась поднять…. Так ведь…? А в таком прикиде: хоть в пир, хоть в мир, хоть в добры люди…. Да ты со спины посмотри….

Я перевернул кожан. Со спины на меня смотрела смерть в балахоне…. А над её косой всё так-же красовалось: «SONS OF ANARCHY»!

…Это же точная копия тех косух, что носили члены клуба…! И где он их найти умудрился…? Вот, проныра!

— …Я их в «Мускате» подрезал, когда за велосипедом оставленным гонял, — прочитал мои мысли Шептун, — В магазинчике, на первом этаже, в закутке. Там всякие рок — аксессуары, флаги: американских конфедератов и с коноплей; футболки, косухи. Ну, и вот эти жилетки! В самом углу, полный сумарь. Весь в пылюге. Наверное, несколько лет пролежала. Видно, не пошел товар…. Я твои слова вспомнил и меня, как под локоть толкнуло…. Вот же оно! Прямо в самую масть будет для нашей банды. Тем более и по смыслу прямо подходит. Эпоха анархии на дворе! И символизм в изображении — в самую тему…!

«Калифорнию», я спорол, — торопливо и, даже несколько суетливо, негромко, докладывал художник, — Все эти: «редвуд оригинал», тоже. А вот: «First 9», ну — «первые девять», подумал, и решил оставить. Пусть будет…. Для кастовости. И престижа, внутри коллектива. Ведь нас больше будет, я так мыслю…. Попросил девчоночек, они тебе нашивочку персональную выполнили: «Commander» вместо: «President» а то, там не было…. Вот, глянь! На груди, над карманом…. Всё в стилистике…. Всё в тон и цвет…! Да, а ещё, по бокам, матрешки наши, вставки вшили. Чтобы сверху на броник, налезала…. Ну, а флаг — я уже сам….

Я покачал головой….

— Что скажешь, командир? — на его лице, легко читались тревога и опасение быть непонятым и даже осмеяным…. Пусть не в лицо, но за спиной…. Страх, перед тем, что его идею, которой он, скорее всего, неимоверно гордился, не поймут и не примут. Сочтут полупьяной дурью и подростковой блажью…. Дорогой ты мой, художник! Братское сердце! Верный дружбе и тем, кого считал своими: человек без гнили и второго дна, и боевой товарищ, без страха и упрека…! Как же, ты это все провернуть успел…?

…Никогда, ты ни о ком не заботился…. Просто не о ком было. А тут, как для родных расстарался! Как своих детей, одеть решил…! Да, если бы, даже: мне что-то не очень понравилось, я бы, один хрен, одобрил…!

… К тому же мне понравилось. Очень…!

…А сейчас, моих слов ждал, стоящий напротив — хороший человек, в прошлом мире, обделенный признанием и не часто слышавший, искренние слова похвалы и одобрения своих действий. Жаждущий признания художник….

… - Эти косухи — только бойцам! — я повысил голос и начал медленно, веско и торжественно. Момент обязывал! И положение…! Именно так: было нужно говорить с племенем — сейчас, несмотря на всю мою нелюбовь, к вычурной патетике пафосных речей….

— … На совете будем решать, кто имеет право: одеть и носить. И, чтобы, у каждого воина нашей стаи — она, вместо личного знамени была. Чтобы, только с мертвого снять могли, или нашивку срезать! Чтобы, знали и боялись, черти разные — правильно, ты, Валентин сказал…! Ну, а мирняк, все равно, долго еще, без сопровождения прогуливаться не будет…. Для женщин и детей, тоже, что-нибудь придумаем…. А тебе, дружище, я, вот, что скажу: ты, Шептун — сам не понял, что ты для всех нас, для всего племени нашего, совершил…! Благодарю тебя за это! От всего племени…!

Художник стоял, замерев, ни жив, не мертв. Красный, аки — рак вареный. Даже в сумерках заметно было….

— … Твоё деяние войдет в историю нашего племени. Которое, будет расти и развиваться, несмотря ни на что. И детей наших подымем: и детство у них будет человеческое, и воспитаем, чтобы, когда вырастут, людьми оставались — несмотря ни на что! — я, яростно рубанул сжатым кулаком по воздуху…. Сука, ненавижу пафос…! Да, имейся оно всё конём, мазафака…! Вся эта, подбодрёжная доля вождя! Вся эта, грёбанная политика…!

…Да, это была уже она…. Политика, жеваный крот! Ну, а куда без неё, раз жизнь — так раскорячивает…. А, Валентин — голова…! Имеющаяся, теперь, в нашем арсенале символика, продемонстрирует всем в округе, факт появления организованной силы. А это, обязательно, повлечет людей к нам. Ибо, подавляющее большинство всегда ориентированно на обитание в привычном, так или иначе, структурированном социуме. Будь то: государство, совет жильцов дома, родительский комитет или группа в соцсети. С обязательной атрибутикой; оговоренными правами и обязанностями; с четко очерченными рамками и границами дозволенного; с регулирующими движение: управленцами — админами; и хоть какими-то, гарантиями стабильности: вовсе, даже не обязательно соблюдаемыми, но неизменно громко декларируемыми…. А ведь пойдет народец. Пойдет, крест на пузе! Отвечаю! Пойдет пипл, даже побежит и в очередь выстроится…. Ну, а мы уже будем выбирать из всего — то, что нам действительно нужно. Из пластов породы золотые крупинки — зерна вытаскивать станем…!

…Из этого типа граждан, тяготеющего к упорядоченности мироустройства, нам потребуются солдаты, мастеровые, владеющие, полезным по-нынешним временам ремеслом, и пахари — работяги, готовые и работать, и защищать своих близких и своё племя, которое и станет, для них микрогосударством. Остальные пусть ищут иные стаи или богадельни. Мир большой — дорог хватает. Нам, лишний пустой балласт ни к чему…. Нам своих детей поднимать….

…И ещё одно — очень важное! Название и символ не оттолкнет, а скорее, привлечет к нам какое-то количество одиночек по-жизни. Бунтарей и анархистов. Самостоятельных, независимых, смелых и дерзких. Ищущих и, главное, не боящихся искать! Людей, живущих, вне строя! Привыкших, самостоятельно отвечать за свое настоящее и будущеее! Способных идти вперед и увлекать за собой менее одаренных умом, и, более слабых духом. Тех, кто испокон веков возглавляет движение инертной массы по пути прогресса и познания. Тех, кто влияет на историю. Самых нужных и ценных особей человеческого вида. Не только сейчас, а во все века! И, самых редко встречающихся….

… - Помоги, — бросил я стоящей за плечом Амазонке.

— Да, белый господин! — она сноровисто помогла мне натянуть косуху поверх бронежилета, попутно щекотно прошелестев теплом дыхания, в самое ухо, — мы с тобой прямо, как Джекс и Тара, любимый….

— Ты, что тоже «Сынов…» смотрела, дева?

— Нет, только вы с Шептуном в этом городе такие продвинутые были….

— Пофырчи мне, кошка…! Давай, без смех. ечков, сейчас, все по-взрослому….

Я, как форму: оправил — одернул, топорщащуюся необмятую косуху, вышел вперед и развернулся к стоящим передо мной людям.

— … Шептун!

— Я! — по-уставному, чётко откликнулся тот.

— Держи, боец, — на вытянутых руках, словно оружие, протянул ему следующую жилетку, — носи эту косуху с нашим новым гербом, и оставайся, по-жизни, правильным мужиком. Как сейчас…. И, ещё раз — спасибо, Валя!

Шептун, дико серьёзный и неимоверно гордый собой начал неловко облачаться в жилетку. Доктор — мышь, Соня, шустро шмыгнула оказывать ему помощь. Хм….

— Герда, подойди…!

… Следом за художником, получили свои косухи: Ольга, Долгий и Чера. Да, Чере я не раздумывая, вручил куртку с нашей новоприобретенной атрибутикой. Это окончательно сделает вчерашнего «униженного и оскорбленного», не просто равным другим, а вознесет в категорию избранных. Его, всегда ощущавшего себя недочеловеком, последние годы прожившего — изгоем подшконарным…. Да, за это, он смерть лютую примет, но не продаст тех, кто вернул ему право называться и ощущать себя человеком и бойцом….

Серега, дежурил на крыше, в карауле…. Ну, и ладно…. Всё-таки, что-то в нем, всё же отталкивало меня, не давало поверить до конца. Вот, Шептуну, я сразу поверил. И, прав оказался — вытащил меня, не бросил. А вот к этому, вроде, нормальному мужичку, как-то не лежит душа, и всё…. И, дело не в том, что он, тогда, козлину эту, не завалил. Это пустяки: у нормального, не воевавшего чела, и не такое бывает…. Не знаю, в общем, почему…. Ладно, поживем — притремся…. Наверное….

… Официальная часть закончилась и пипл начал рассасываться, кто-куда, по территории замка.

… «Вы обьединили и организовали более пятидесяти индивидуумов вашего вида в упорядоченное структурированное сообщество. Вами получено достижение: «Ведущий за собой».

Награда: Пунктов репутации: + 50.

Дополнительная награда: все члены вашего сообщества получают награду: + 10 пунктов репутации».

Народ поблизости подзавис, задумался. Месседж изучают.

Странно…. Я глянул на свои характеристики.

СИЛА — 40

ЛОВКОСТЬ — 41

ВЫНОСЛИВОСТЬ — 40

ИНТЕЛЛЕКТ — 278

Пунктов репутации + 400

Очков энергии: 80.

За достижение четырехсот очков репы, как ни печально — ничего дополнительно не перепало. Обидно немного, но ладно. Жадность — фраера, сгубила…. Может, меня, даже в секторе, уже, кто-то сделал? Да ну, маловероятно…. Видно, рубеж в четыреста не считается круглой суммой у творцов. А может эта цифра у них вообще, как у нас непонятно за что, обиженные: 666 или 13, например…. Или, моему демиургу — хранителю охамевшая и опостылевшая супруга, на четырёхсотлетие совместной жизни, не той модели звездолет подарила, тварь неблагодарная…. Ладно, энергии на десятку прибавилось — уже хлеб. Очень уж — важна она, как оказалось. Эх, мне бы ещё очков двести, а лучше триста: я бы такой шок и трепет мог всем врагам устраивать. Ладно, не горюй, Егорка — наживешь…! Если доживешь….

…Подскочил, довольный собой и жизнью, Шептун.

— Слышь, Егор, мне пять очков за достижение пожаловали и пятьдесят репутации….

— Отлично! Просто, замечательно. Нельзя нам останавливаться, Валентин. Двигаться необходимо…. Куда вкинуть, решил, если не секрет?

— Да, давно уже все решил, командир. Всё на интеллект, буду ставить.

— Смотрю, у нас тут, клуб интеллектуалов возникает. «Что? Где? Как урвать?»

— Знаешь, командор, я, тут, пораскинул умишком и подумал: ну, предположим, в перспективе, закину я, сотку — другую, в силу и прочее, и что? Через пару месяцев Терминатором очнусь? Это если вы меня кормить-поить через трубочку будете…. Да, ну чушь, полная! Что, я на трёх сотнях силы, пароход, подмышкой, таскать смогу, что-ли…? Бред! Экзоскелетом, адамантовым, вокруг себя обрасту или кости стальными станут? По такой логике, вообще, можно так закабанеть — Годзила сдохнет, от зависти…. Да и не прокормишься… Силы мне пока и своей в самый раз. И халява, с каждых десяти интеллектуальных очей, нехило капает — целых три дополнительных очка, если в сумме. Тридцать процентов сверху. Вот, и получается — гармонически развитая личность, если подумать. Да и умения у тебя очень завлекательные. Я тоже — такие хочу….

— … Вы меня, что ли ждете, девицы — красавицы? — спросил я у двух девчонок — подростков, терпеливо стоящих в пяти шагах от нас с Валентином.

— Да. Нам, поговорить с вами нужно, — низковатым «прокуренным» голосом, отозвалась та, что пониже и пошире.

— Говорите, конечно, раз нужно. Мы слушаем.

— Мы тоже, бойцами быть хотим, — приблизившись, заявила деваха и, набыченно замерла, в ожидании ответа.

— Бойцами…? — я глянул на пожавшего плечюганами, художника, и повнимательнее присмотрелся к девушкам….

Начавшая разговор, была невысока, но, мелкой — её назвать, не получилось бы. Мальчишеская стрижка «гитлерюгенд», квадратное некрасивое лицо с тяжелой челюстью и носом кнопкой. Плотное тело, без малейшего намека на талию, плоская грудь, большие кисти рук и полные коротковатые ноги. Крест на пузе — лесбушка активная. Или, как, таких в зоне кличут — кобел. Крепкая девка и, по глазам видно, с жестким характером.

Вторая: высокая, и не факт, что ещё дальше не вымахает; стройная, ногастая, смазливая и худощавая. Стоит потупившись, смущается. Или исполняет. Да, хороша девка! А вырастет, да в силу женскую войдет, вообще караул будет. Белокурая бестия! Эта берёза белая, уж точно не из лесби — под мужским пристальным взглядом, плывет и теряется, аж дышать забывая. Как это — такая лебедь томная, мимо моего взгляда три дня проплывала незамеченной? В подвале сидела, что ли?

Не-не-не! Я чисто с эстетических позиций. Не подумайте чего. Я просто нормальный мужик и мне самой матерью — природой завещано — замечать красивых баб. А, мысли… Что, мысли? Мысли и желания, понятное дело, всех нас — разные посещают. Вопрос в том: кто — кем управляет. Ты своими желаниями, или они тобой? Кто чей хозяин, а кто чей раб. Хотя и аскетизму глупому, я тоже чужд. И опыт ведения переговоров имею. Так что сам с собой, обычно, договариваюсь. Да и вообще, человек это такая скотина, которая с собой — всегда договориться сможет. Как и оправдаться. Ладно, опять не туда несет. А всё — эта ногастая.

— Вас как звать, девчонки?

— Меня Света, а её Лиза, — за двоих отвечает активная.

— Ну вот: Светлана, вижу, точно знает — чего хочет. А ты, Лиза, за компанию, что ли? — спрашиваю у красивой.

— Нет, — резко выдохнув, с вызовом поднимает глаза на меня… Ох, ё! — Хочу сама себя и мелких защитить, если что опять начнется. Противно и мерзко — на четырех точках стоять, пока тебя в пятую какие-то выродки имеют. Да и остальным не брезгуют. Так — вам мои мотивы, понятнее?

— Тихо, тихо, девочка. Всё, всё, не хотел обидеть, извини, если ненароком напомнил не о том, — примирительно выставляю развернутые ладони, — Мир, красивая?

Кивает, опустив голову. И все же успевает исподлобья стрельнуть глазами на звук слова: «красивая». Ишь ты — роковуха соплюшная. Снайперша малолетняя! Но — хороша чертовка!

— Ладно. Для начала, пока в караул с бойцами, усилением походите. И на тренировки. Они теперь для вас, ну и тех, кто не занят, каждый день проводиться будут. Всё ясно? Вопросы? Идите отдыхать тогда. Завтра выберем время и предметно порешаем. Всё — отбой по гарнизону. Спокойной ночи.

Удаляются довольные. Лизхен, с полуоборота — производит ещё один выстрел: «в разлуку», в моем направлении. Мной демонстративно не замеченный.

— Дело не моё, Егор, но поверь старому кобелю — ты попал! Запала она, по-ходу, конкретно. Сразу видно, — до ушей ощеривается Шептун, — А такие красивые — они, ужас какие настырные. Пока тебя не завалит — не успокоится. Главное, чтобы до Ольги не дошло.

— Отгребись — дурная жизнь. С Соней разберись, а потом к людям приставай.

— А чё, Соня-то?

— Да, тоже заметно, неровно в сторону твоего перегара дышит. Или нет?

— Да, хз. Вроде что-то есть. Но как-то неконкретно.

— А ты сам-то, к ней как?

— Да, я бы только — «за», был…

— А чего тогда вату катаешь? Женщина интеллигентная и не испорченная, вниманием не избалованная — с твоей стороны хода ждёт. Точно тебе говорю! О, глянь — легка на помине…

— Мужчины! Стол накрыт — только вас ждём. Егор Владимирович, Валентин Федорович — пойдемте уже.

— А ты чё: «Федорыч»?

— Ну, да, а чё?

— Да — ни «чё». А она-то, откуда знает?

— Интеллигентная женщина, сам же сказал. Сразу поинтересовалась- не то, что некоторые.

— А, ну да, ну да! Да не толкайся ты — в дверь нормально не пройти! Бугай…

Посидели неплохо. Накидались изрядно. Ибо: обрели и флаг и родину. Теперь этот бывший детский приют для беспризорников и есть наша родина в новом мире. Больше, чем родина! Семья! А все обитатели этой территории — братья и сестры! Ну и племянники — шпанюки малолетние.

Так что и думать не моги, Егорка! Никакого инцеста! Радовались все: и гордый собой художник и Амазонка и Долгий с Михайловной и тихий, смущенный, не привыкший к дружеским посиделкам, Чера. Коварный Шептун, даже ухитрился споить непьющую Соню. Чера, недолго посидев с народом, ушел добровольцем на крышу — службу тащить. Не привык ещё пацан с людьми за столом на равных сидеть и ложкой без дырки пользоваться… Измена его пока подпирает. Ничего: попустит со временем, перемелется.

Я не осмысливая, покивал головой на очередную здравицу спасителю детей и новому вождю нового племени, от смешно таращившей глаза, пьяной пищащей мыши — Сони. Ещё бокал сухого и она меня прижизненно канонизирует, похоже. Укоризненно глянул на трезвехонького художника. Тот, всей мордой демонстрируя непонимание и невиновность изображает пантомиму в стиле: «Не виноватая — я, он — сам пришел!»

Ну-ну! Порезвись, кисонька. Смотри только в хомут тесный и жесткий, волосатую бестолковку не засунь, по своей же доброй воле и неискушенности. Такие мыши серые, случается, любого котяру — на раз, делают. Легко! За рога и в стойло! Хотя, зря я так, наверное: Шептун, мужчина видный и по трезвой молодости, видать был еше тем ходоком! К тому же — чай не слесарь какой, прозаический, а художник романтический! И помело правильно подвешено. Бабы в штабеля сами укладывались, поди. Этот гусь ещё и тебя, Егорка, многому научить сможет.

Угу. Ох, и кто бы меня, сиротинушку — иному научил. Как дальше жить на свете этом, с грузом тяжким, навалившимся на плечи молодецкие нежданно — негаданно? Ведь хотел лишь: из добрых молодцев ватагу невеликую, но удалую собрать, да и промышлять силушкой богатырской, как получится. А оно — эвона, как обернулось-то. Племя, вождь, народ, дети… А оно мне надо?

Я пил со всеми и разговаривал сам с собой. Хочу я проходить это испытание? Властью и очень весомой ответственностью? Смогу? Быть вождем — и умудриться остаться самим собой, вряд ли получится. Это жёсткое испытание, за всю историю существования человечества, смогли пройти и выдержать лишь единицы. И то — не факт. История — проститутка! Она слишком о многом не договаривает. Ведь её, как известно — пишут победители. Ну и само-собой: кто кормит девку — тот её и танцует. Чего-то не прельщает меня доля правителя. Совсем не вставляет. Не моё! Но видимо, жизнь пока не оставляет иного выбора. Нет, выбор конечно — существует всегда. В любой ситуации. В любой! Если нельзя отскочить в сторону, то всегда можно исхитрившись как-нибудь, размозжить себе башку, и пох, что тут после тебя дальше будет. Я выпиливаюсь, а вы тут разбирайтесь сами. «Остановите землю — я, сойду». И, к слову, это совсем не обязательно является проявлением слабости. Чаще — наоборот, проявлением силы и мужества.

Даже для тех, кому убеждения или принципы не позволяют самому закрыть предьявленный жизнью счет — варианты имеются. Ввязаться в неравный бой — где это успешно сделают без твоего участия. Таким образом можно даже остаться на скрижалях истории и человеческой памяти эпическим героем! Только вот одно «но»: если я не возьму это всё на себя, а заберу Ольгу, к примеру, и уйду в камыши… Что станет с ними — с теми, кто мне уже доверился? Рядом с которыми я дерусь, ем и пью сейчас за одним столом? Ну ты, Егорка — прямо Айболит: «что станется с ними, родными, моими зверями больными?» Да никуда ты уже не денешься, нытик. Сам же знаешь! Знаешь же? Ну а чего тогда, сидишь и сопли жуешь? Жалеешь себя, как девочка. Накати и всё пройдет. Чему быть — тому параллельно.

— Всё будет хорошо, Егорушка! Всё у тебя получится, любимый мой. И у всех нас! Я это точно знаю! И ещё — я тебя люблю, мой бог, мой партнер и белый господин! — девочка — экстрасенс, нежно обхватила мою загруженную голову, повернула к себе и впилась своими прохладными губами в мои. А я, кобель потасканный — ещё попки упругие и аккуратные малолетнии похотливым взглядом провожаю. Вот оно — твое, Егорий! Не просохать девку, придурок!

Народ заделикатничал и с удвоенным интересом продолжил слушать очередную байку художника. Который в предвкушении неизбежного покорения докторши, разошелся и был сегодня в ударе и на кураже. Ну. демиурги тебе в помощь, старый!

 

День шестой. Глава третья

День шестой. Глава третья.

Вот, если без особых подробностей и в общих чертах, так мы и прожили эти два дня новой эпохи. Сегодня же, в день шестой от перекроения мира, воинам и добытчикам племени «Сыны анархии» предстоял большой выход в город.

… Оторвавшись друг от друга, мы с бешеной валькирией одновременно покосились на сиротливо позабытый поднос с уже давно остывшим кофе, и на опережение, почти одновременно, взахлеб протароторили: «Кофе варишь — ты…!» Как ковбои — ганфайтеры, в поединке на скорость стрельбы, без которого не обходится ни один путний дикозападный вестерн.

… Двое посреди залитой солнцем пустынной городской площади между салуном и церковью… ну, вы знаете… Моё кунгфу оказалось лучше, чем её кунгфу и девочка — самурай, как порядочная, поплелась варить кофе ликующему победителю. Ну и заодно себе красивой и немного растрепанной. Ворча, правда что-то: "о тех неотёсанных мужланах, кто мог бы и сам очень даже прекрасно сварить кофе для двоих, проявив джентльменское понимание к тем восхитительным юным леди, кому ещё необходимо, между прочим — привести себя в порядок перед выходом в свет".

— Ты что, ещё и мейкапиться будешь? — искренне удивился я.

— Красота — это оружие похлеще твоего мачете, глупыш! Это страшная сила! Впрочем, зачем и кому я это говорю?

— Так, ты как индеец перед битвой раскраситься собираешься? Тогда, да! Тогда все враги дрогнут и сбегут, побросав полезное имущество.

… Неожиданно звякнул — сработал ментальный страж, оповещая о появившейся в зоне действия локатора цели с «красной», отрицательной репой.

…«Горан: Кто в карауле? Часовой, что наблюдаешь?»

«Долгий: вижу телегу с четырьмя людьми. Женщины и дети. Два мужика сопровождают. Движутся в нашем направлении со стороны пригорода. Далековато пока»

Я перешел на звуковой приват.

— Сейчас подойду, Яныч. Свистни народу — пусть готов будет, если что.

— Понял.

…Всё никак не получается выкроить времени для отработки действий личного состава и гражданских, в похожих на эту и вообще, в различных нестандартных ситуациях.

Оделся, экипировался. Попросил Амазонку принести кофе на крышу.

— … Привет, Яныч! Ну, что тут за дела?

— Подожди, Егор! — напряженный Долгий даже не оторвался от бинокля. Воткнулся в него, как подводник в перископ перед атакой. Даже плечи могучие подобрались.

— Долгий, ты чего там углядел? Вон аж побелел, старый. Чего там — долгожданное второе пришествие? Так они, по-ходу припоздали с этим номером. Самую малость. Долго собирались, а свято место, как известно — пусто не бывает.

— … Егор, там Олежка с Машей и девочками!

— Да ну на!? Дай!

— Точно они! Смотри! — он сунул бинокль мне.

… Мы стояли посреди лысого, ещё не покрытого травой двора обнявшись. Олег, Маша, их дочки, Долгий, Михайловна и я. Михайловна, Маша и девчонки плакали взахлёб. Остальные крепились. Ибо — бруталы, мачо и реально суровые мужчины. Но глаза высоко не поднимали. Ибо — а зачем?

Народ, включая самых мелких, не лез. Стоял в стороне и тихо радовался. За нас и за себя. Ибо прибавление в стае — это всегда к добру. Да ещё такое!

Частично отрыдав, Михайловна утащила женскую часть пополнения, в глубины замка. Отмываться, отъедаться и доплакивать. Мачо и бруталы остались во дворе.

— … Короче, я как прочитал ваш месседж на сарае, а потом и в доме ещё — так прямо, чуть не взлетел. Ну вот, думаю, мля! Теперь-то, не пропадём! Теперь-то прикурим от солнца! Девахи мои устали очень, вымотались на диком нервяке — решил передышку придется давать. Но Машер как взвилась! Ну и двинули сразу к вам, сюда. Ну и Алекса с мамой, заодно с собой зазвали.

… - Ох, ё! Саня, извини! — Коча приглашающе махнул рукой парню нашего возраста, пришедшему с ними, сейчас покуривающему немного в стороне, — Это Александр. Хороший парень и мой почти сосед по даче. Он тоже с нашего товарищества. Ну и по работе нам к тому же пересекаться приходилось. Стоп! Чего я несу? Это отходняк, пацаны. Вы же знать друг-друга должны?

— Виделись, — припомнил я, протягивая руку, — Егор.

— Я помню, — улыбнулся в ответ парень, — Саша, можно Алекс — не принципиально.

А с вами Эрик Янович, мы неплохо знакомы.

— Зови меня "Долгий", сынок. Или — Яныч, — на радостях, с барского плеча, позволил старый инженер.

— Шептун, Сергей, Чера, что вы как не родные — идите сюда, — позвал соплеменников я, — Знакомьтесь: это мой лепший друг детства, Олег, он же Коча. И Александр — тоже наш друг, теперь. А где Ольга?

— Я здесь, командор, — из дома, испуская сияющие флюиды великолепия, богиней утренней зари, явилась этому серому невзрачному миру, Амазонка… С подносом в руках, — Выпейте за встречу, мужчины. Егор и Эрик Янович вас очень ждали, — после чего Коча был одарен отдельной благосклонной улыбкой.

— Это Ольга — моя скво. И, не побоюсь этого слова — партнер.

— Да: «есть женщины в русских селеньях…», — взяв с подноса стаканчик с коньяком, покачал головой мой друг, — ты всегда был сказочно везучим, черт фартовый!

— Завидуйте молча, мужчина, — не без самодовольства хмыкнул я.

Девочка — самурай, включила режим золотца, скромняжки и шестой младшей любимой жены. Стояла себе, опустив глазоньки в землю. Наверное, даже добросовестно пыталась покраснеть от смущения. Довольная, как слон! Уж я-то видел!

Выпили. Задымили.

— Вы, парни, на нас не смотрите. Пейте по потребности. Просто у нас сегодня дела важные в планах, так что мы пока на просушке. Ну а вечером обязательно сядем, поговорим, квакнем с вами — за всё хорошее. Олежа — извини брат, нам правда двигаться надо. Идите, отдыхайте — вам Елена, свет Михайловна, сейчас места для проживания определит, накормит, напоит. Она у нас — зампотылу. Долгий, может останешься — поможешь чем? Соскучился по внучкам же, старый. Мы справимся. Чего там собственно? Просто оглядимся, прикинем буй к носу и домой.

Яныч подумав, кивнул.

— А ты значит, атаманишь?

— Ну, так сложилось.

— Правильно сложилось, Егорка. Кому ж ещё? Значит так командир. Лейтенант Сазонов — представляюсь по случаю прибытия к месту службы. Ну, или как у тебя здесь принято. В общем: разрешите встать в строй? Короче — я с вами, Егор. Матрешек своих, до своих довез, можно и с мужиками подвигаться. Возьмешь с собой по-корифански? Там и поговорим заодно, — и покосившись на головы насаженные на колья, возвышавшиеся над линией забора, добавил, — вам тут, вижу, тоже не скучно было. Есть что рассказать, наверное. Только пожрать, наскоряк, дайте чего — три дня на голом адреналине и желудочном соке. Или сухим пайком, с собой — в дороге закинусь.

… В городские кварталы заезжали как положено, с головным дозором из двух бойцов на велосипедах, следующих чуть впереди ядра группы. В головняке: Серега и Шептун. На передней телеге юный Данька за водилу, и мы с Кочей. На замыкающей: Чера с Амазонкой.

Перед выездом я недолго поразмышлял о том, не рискованно ли будет, выставлять на всеобщее обозрение такое богатство. Всё-таки: две телеги с лошадьми, да ещё грузовые велосипеды: по нынешним временам, вполне достаточный повод для того, чтобы у кого-нибудь алчно глазоньки загорелись, ну а ручонки к топорам потянулись непроизвольно. Однако, подумав, решил выдвигаться именно такой колонной. Разрозненные одиночки и мелкие группы не рискнут посягнуть на имущество, принадлежащее организованной, неплохо вооруженной и экипированной, совсем не маленькой стае. У которой даже униформа имеется. А те банды, что покрупнее, если они уже появились, конечно, тоже маловероятно — что решатся ввязываться в драку с очень сомнительным исходом, рискуя положить кучу пехоты и серьёзно ослабить себя. Воины нашего хирда: и выглядели и были «обстрелянными», вдоволь нюхнувшими вражьей кровушки; на мир, с высоты телег, взирали орлами — без тени страха и сомнения в собственной крутости и мощи. Льстили себе, конечно — не без этого, но общий вектор их настроения мне нравился. Да и любой шакал — этот запах молодых львов: победителей и завоевателей, за квартал почует и скроется в каменных джунглях. Ну а ежели не разнюхает — мало ли, может насморк его одолел или иные проблемы с обонянием возникнут у болезного, то ментальное лечение ему в помощь.

И вообще, мы должны продемонстрировать всему растерянному, мечущемуся и не знающему куда приткнуться народцу, не только спокойную силу, уверенность и организованность племени, но и его богатство. Сочетание силы и успеха притягивает к себе гораздо сильнее, чем одна грубая сила, более ничем материальным не подкрепленная.

… - Я тебе так скажу: повезло вам, просто дико, дружище, — выслушав рассказ Олега, резюмировал я, — но и ты молодчик — не завис, не растерялся.

… Трансформация мира застала их семейство на ночной трассе, посреди лесостепных просторов юга области. До города было не так чтобы уж очень далеко — километров двести пятьдесят, примерно. Будь Коча один — за три, ну, край, четыре дня — дошлепал бы себе, ножками. Но с ним была жена и девчонки. Ситуация казалась, да и на самом деле была — гиперэкстремальной. Один мужик и три красивых, половозрелых девахи — посреди дикой теперь, степи. В новых реалиях — это было очень чревато. А из оружия: монтажка и складной нож. Да неукротимое мужество и решимость: отца и мужа.

Ночь досидели в остывшей машине. С рассветом первые истеричные порывы барышень немного подутихли. Отведя женщин в небольшой березовый околок, неподалеку от трассы и усадив вокруг разведенного партизанского костерка, глава маленького прайда вышел на большую дорогу. Через три томительных часа, полных тяжелых размышлений и совсем небогатых здравыми идеями — карта, наконец, легла как надо. На размочаленном проселке неподалеку — выходящем на федеральную трассу от какого-то аула, показалась телега. Хозяин — пожилой, но крепкий казах, выслушав Кочину просьбу отвезти семью в город, немного подумав, внимательно посмотрел на — без команды выбравшихся из леска глупых куриц и предложил подождать, пока он съездит в аул за продуктами в дорогу. Подумав и посмотрев на доверчивых белокурых овечек ещё — изменил предложение на: «садитесь, чего мерзнуть будете? До меня доедем, поедим, чаю выпьем. Отогреетесь, соберем чего в дорогу, да и поедем куда вам надо…»

— …Ну, тут у меня иллюзий не осталось совсем. Да и сразу не было. Я-то, изначально понимал, что никто, никого и никуда не повезет теперь. Ни за какие обещания. До ближайшего зиндана, разве что. Мне его расслабить надо было, чтобы выключить. А он даже не спросил для приличия, что у меня есть для оплаты. Самаритянин добрый. На «белых женщин» мудак, повелся. Знатным баем себя увидел. Дур моих в работу бы всем аулом взяли, наверное, а меня: в колодки, и в рабы. Я эту картину прямо, как наяву, увидел. Киваю своим курицам — садитесь, мол, к доброму дедушке в телегу. Вот ведь как нам повезло на хорошего человека. Поехали, он малость расслабился, наверное мысленно уже девок моих имел, пёс старый, но топорюгу из-под руки никак не отпускал. Короче, выхлестнул я его, когда момент подходящий образовался. Связал его же веревкой и погнал по трассе — подальше от того аула. Боялся, конечно, ещё на кого нарваться — ты же знаешь там сплошняк аулы да деревни. Ну, а наши деревенские — чем аульных лучше-то? В моей ситуации — любой встречный врагом может обернуться. Отскочили километров на двадцать пять. Деревни обьезжали полями, по большой дуге. Хоть в грязи раскисшей увязнуть не боялся — земля ещё твердая. Загнал телегу в лесок погуще и до вечера затаились. К людям идти страшно. Рулетка! Как тут угадаешь, на кого нарвешься? Еды совсем мало с собой в дорогу захватили. Кто же знал? Одному идти жрачку добывать — тоже боязно. Случись что со мной и всё! Курицы без меня пропадут, однозначно. А жрать охота — хоть от лошади откусывай! Вот так и добирались пять суток — эти двести вёрст, несчастных. Днем в перелесках отсиживались, ночью крались, от тени шарахаясь. Как я зае. ался эти бабьи истерики пресекать, Егор! Мне теперь от своих дур — матрешек, месяц отдыхать надо. А старикана я через две ночи в лесу оставил. Думаю через денек он развязался себе потихоньку. Волков там нет, вроде…

Да, повезло Олежику несказанно. И со стариком этим и с тем, что благополучно других встреч избежать удалось. И девицам его с ним тоже очень повезло…

… - Куда рулим, командор? — приостановился Шептун на развилке — перекрестке, — может по обьездной, к «Ашану»? Вся движуха сейчас там должна кипеть.

— Да уж откипела поди! Вон глянь вперед — как активно пипл туда-сюда гоняет. Самые тормознутые уже давным-давно «разморозились» наверное. Давай — в город рули. На людей поглядим и себя покажем. И не отрывайтесь больше, рядом маячьте. Всем быть внимательнее. Оружие держать в готовности. Сюрикены под рукой. Групповой канал связи открыть, кто ещё не удосужился. Языки придерживать, лишнего не болтать. Если что, ко мне отсылайте с вопросами. Поехали, не спеша!

… Городские улицы, четыре дня назад неподвижно замершие и пустынные — заметно ожили. С прошлой суетнёй и активностью, никакого сравнения, конечно, но и вымершим город уже не казался. То тут, то там между домами мелькали спешашие или наоборот, никуда не торопящиеся одинокие силуэты или группки людей. Даже солнце как-то пободрее и поярче поблескивало в окнах домов. А вот витрины придорожных остановочных торговых павильонов и табачных киосков, были разбиты все, без исключения. Осколки их стекол усеивали дорогу, бликующе запуская в светло — прозрачную апрельскую тугую синеву, задорные сверкающие десанты солнечных зайчиков.

Движение нашей колонны привлекало внимание всех окружающих и встречных персонажей. Кто-то, провожая нас взглядом, смотрел открыто, не скрывая интереса, кто-то коротко зыркал, стараясь сделать это незаметно и желая сам остаться незамеченным нами. Кто-то, явно желая, но пока не решаясь о чем-то спросить, набираясь храбрости, двигался параллельным курсом чуть позади вдоль дороги или пробирался дворами параллельно стоящих домов. Взглядов из окон тоже хватало. Любопытных, завистливых, угрюмых, недоверчивых, алчных, испуганных, оценивающих, удивленных, непонятных… Разных.

Только равнодушных взглядов не было. Совсем.

Перед просторным большим перекрестком двух основных магистралей левобережья, окруженным кучей разнообразных магазинов, павильонов и торгово-офисных центров, я отдал команду остановиться. С дороги сьезжать не стали — незачем это теперь. Малость сдали на обочину и вольготно расположившись на поставленных бок о бок телегах, принялись неспешно перекусывать и прикидывать план дальнейших действий, демонстративно, по-хозяйски поглядывая на окружающие городские пейзажи.

— Мля, как в рекламе снимаемся, — пробубнил с набитым ртом, зело оголодавший за дни мытарств и скитаний, Коча.

— А что приходилось? Я чего-то о тебе не знаю, дружище?

— Смотри, босс. Бабища явно к нам чешет. А супружник ейный за ней сзаду мотыляется. Ох, сурьёзная девушка, зуб даю! «Хьюстон, ви хэв э проблем, мазафака». Может свалим, пока еще не поздно? — экс-художник дурашливо вполголоса блажил — резвился себе.

Он ещё в "замке" успел в двух словах поведать мне, что: «Всё срослось у нас. Короче будем вместе жить, ну а там поглядим»

Поэтому причина его игривого настроения, была мне понятна. Как и всем остальным, впрочем. Ибо сцену прощания красной девицы с отправляющимся во мрак и неизвестность витязем, с интересом пронаблюдали все присутствующие. Сделав правильные выводы. Даже малолеток Данила счел нужным разъяснить Шептуну, что: «Софья Алексеевна женщина очень хорошая и добрая. Вообще, классная! Только, слишком уж душевная. Даже малахольная немного. Прямо, как малость приёпнутая, иногда»

А потом с диким пацанячьим индейским хохотом бегал от художника вокруг телеги, под прицелом коллективных и тщательно скрытых от Шептуна, усмешек всей команды.

— Здрасьте! — словно с соседками кумушками, виденными буквально позавчера, поздоровкалась тётка, — А скажите-ка, где вы такие велосипеды получали?

— Не в силах поверить в услышанное я, разинув пасть, уставился на гражданку. Нет, я ожидал всякого, но чтоб такого… «Получали!» Блеать, она серьёзно, что ли? Я внимательно всмотрелся в острые глазки гражданки, пытаясь обнаружить в них прячущиеся искры смеха или безумия. Не обнаружил ни малейших признаков, ни того ни другого и задумался над ответом. Тётка, меж тем, была абсолютно спокойна и уверена в своем праве — услышать ответ на заданный вопрос.

— А скажите, женщина, почему вы решили, что кто-то нам их выдал? — перевел внимание на себя Шептун.

— Ну, а где вы их взяли? — слегка раздраженно откликнулась дамочка, — украли что-ли? Что-то я таких в магазинах не встречала.

Это было истинной правдой. Не прижились в нашем городе подобные трициклы, почему-то.

— А вы считаете, что сейчас кто-то, кому-то, что-то выдавать будет? Серьёзно? — продолжал гнуть своё художник.

Напрасно он в это ввязался. Хотя всё равно пока занятия поинтересней не имеется. Народ зыркает издалека, но не спешит подходить. Опасается, наверное. Ну и правильно делает. Я бы тоже к непонятным типам в байкерских косухах не побежал, раскинув руки, не присмотревшись хорошенько. Вон мужичонка её — весь уже прямо извелся в ожидании неприятностей. Извиняющеся морщить испуганный фэйс устал поди уже. Но, надо признать — выдрессирован знатно. Стоит не пикнет. Молодец тётка! Железная баба! Хотя, что им остается, этим тёткам? Коли мужички поизвелись да поспивались через одного.

— Ну, власти должны же уже как-то начать реагировать на всё происходящее! — загнула активная гражданка.

— Власти, значит, — задумчиво повторил художник, — а вы когда последний раз кого-нибудь из власти наблюдали? Не в телевизоре, а в реальности? Или полицейского, может?

— Из власти никого не видела, как всё началось. А полиция — пока собирает силы. Мне так один из них сказал, когда мы в «универсаме»… — тетка резко осеклась и вдруг спросила, — а вы вообще, кто такие, парни? Одеты одинаково, но не в форму вроде. На военных не похожи, на полицию тоже. Черепа вон у вас какие! Сатанисты что-ли? Или секта какая? — я усмехнулся глядя, как бледнеет губами и цепенеет лицом её муженек. Чего доброго, его сейчас кондратий обнимет, такого впечатлительного.

— Мы, гражданка — партизаны героической бригады имени товарищей Че Гевары и Робин Гуда! — повышая голос, жеребцом заржал Шептун, в расчете на понемногу подтягивающийся ближе, преодолевавший робость народ. — А, если серьёзно, просто обычные граждане, такие же как ты и твой муж. Братское сердце, да не волнуйся ты за жену. Ничего с ней не случится. Солдат — ребенка не обидит. Обьединились в коллектив и сообща налаживаем нормальную достойную жизнь.

— Ну, он у тебя как красный комиссар чешет, — негромко ухмыльнулся Коча, — Он не из замполитов? Вроде не похож, но…

— Этот может, — гордо кивнул я, — Этот всё может: бывший синяк, художник и сиделец! Надежный, как молоток! И лучший боец в банде. После меня. Учись, как кадры надо подбирать! И вообще — мужик из народа, как Семен Буденный. Подожди, сейчас он нам прямо здесь — еще первую конную армию, соберет.

— Сэр, разрешите обратиться, сэр? — заскучавшая Амазонка в струнку вытягивается возле нашей телеги.

— Говори! — величественно разрешаю я.

— Егор, нам там кое-чего из тряпок бы посмотреть и детишкам и девчонкам. Особенно обувь детскую.

— Само собой. Где вот только? Думаю в городе уже совсем глухо. Даже прищепки не найти. Давай-ка мы с тобой вон в тот ближайший комплекс заглянем и все ясно станет, про все остальные тоже.

— Мне с вами? — приподнимается Коча.

— Сидите здесь. Вряд ли нам с партнером в пустом здании, что-то угрожать может. Разве только обезумевшие или одержимые. Да и им там ловить нечего. — Я уже коротенько ввел друга в новые местные реалии, поэтому вопросов не последовало. Кстати, что-то сегодня ещё ни один безумец на глаза не попался. Может их всех уже обнулили? Разнообразных трупов-то, пока ехали, видели немало. Валяются себе, сердешные. Ну а кому их убирать-то? Хорошо, хоть ещё не слишком духовито воняют. Пока. И никто не беспокоится о возможности начала эпидемий. Хотя демиурги что-то такое писали, в самом первом послании. О невосприимчивости к вирусам и эпидемиям. Будет время — надо бы изучить повнимательнее всю имеющуююся инфу.

— Ну, пойдем прогуляемся, партнер.

В пустынном торговом комплексе, как и ожидалось, вольготно гулял вольный ветер. Все так, как я и думал. Удивило другое — отсутствие вообще всего. Даже в магазине электроники. Н-да, и охота же было кому-то — тащить на горбу ненужный и совершенно бесполезный теперь хлам. Жизнь и люди не перестанут удивлять меня, наверное, никогда.

Осматривать остальные магазины не имело ни малейшего смысла. На подходе к своему обозу, нас перехватила молодая, лет двадцати — двадцати пяти, пара.

— Простите, у вас есть минутка? — в лучших традициях сетевого маркетинга, доброжелательно улыбаясь во все свои тридцать два белых зуба передо мной возникает паренек среднего роста. Двадцать плюс, цыганистый, худощавый, гибкий и жилистый — по движениям видно. Такой — паркурщик. За его спиной маячит субтильная, белесая и симпатичная невысокая девица с пирсингом в брови. Одеты оба неброско, но предельно функционально. За спинами рюкзаки, на ногах хорошая прочная обувь. У парня на поясе в ножнах — мачете, схожего с моим типа и размера. Справа, за ремнем — портупеей, туристический топорик, на бедре — большой нож. У девушки аналогичный топорик и нож лишь самую малость поменьше.

— Смотря для чего, — я в упор, не проявляя эмоций, уперся в него оценивающим взглядом. Он, не вибрируя и не пытаясь бодаться, спокойно выдержал. Первый уровень, репутация + 5. Годится для начала знакомства.

— По поводу ваших косух хочу поинтересоваться.

— Где нам их выдали?

— Да, я это слышал, — фыркает парень, — очень забавно, конечно, но вскоре таким вот гражданам будет не до смеха. Они просто до сих пор ещё не воткнули, что всё происходящее — это всерьёз. А тот кто воткнул, не хочет заглянуть дальше, чем в послезавтра. Или по привычке надеется на какие-то адекватные действия властей.

— А ты можешь, значит? Дальше чем в послезавтра. И не надеешься?

— Так же как и вы, — «паркурщик» пожимает плечами.

— А откуда знаешь, как мы?

— Я людей вижу.

— Я тоже, — отвечаю в тон ему, — так, чем тебе наши косухи покоя не дают?

— Да уже снял вопрос. Понял, что это не дурной косплей. Теперь другой вопрос возник. Задам?

— Валяй.

— В коллектив примете?

— Вот так сразу: всё про нас понял и решил?

— Без деталей конечно, но в общих чертах, да.

— И чего ты про нас понял? Поделишься?

— У вас перспектива есть. И сила. Ну, и справедливость для вас — не шелуха. Хотя справедливость — это понятие очень субьективное. У каждого своё понимание о ней. Но, всё же — для вас она важна. Думаю и нам — ваша подойдет.

— Вот так, влёт — всё и разглядел? — восхитился я.

— Я же говорю — вижу людей. Чуйку не обманешь.

— Ты прямо как я в молодости. А теперь послушай меня, экстрасенс. Раз уж ты такой умный и прозорливый. Открою тебе самую главную нашу военную тайну: стая наша только-только собирается. Пока нас совсем немного, даже мало до слёз. А за спинами — больше тридцати детских душ неприкаянных. И ещё мирняк разный. И мы за них всех — в полном ответе. Перед собой и любимой тобой справедливостью. Так что: подумайте хорошенько, прежде чем в наши дела вписываться.

— Откуда столько? Все ваши? — внезапно подала суховатый голос субтильная девица.

— Беспризорники детдомовские. Долго рассказывать. Так уж вышло… В общем теперь они наши.

Цыганистый глянул на свою белобрысую подружку и гордо заявил:

— Я же говорю, что людей вижу! Так что — возьмете в стаю? О себе, наверное, надо рассказать? Ну, значит, я — Костя, а это — Маша. Мы…

— Я тоже кое что вижу, — не менее гордо, снова попадая ему в тон, невежливо перебиваю парня я — Герда, возьми ребят на свою тачанку…

Пусть с Амазонкой и Черой прокатятся. Они и по возрасту близки и командирский авторитет — сковывающе нависать над новичками не будет. С ровесниками расслабятся и разговорятся — и в дела наши вникнут быстрей, и основные правила и принципы усвоят и воспримут проще. Ну и сами новобранцы без начальственного присутствия пошире приоткроются. Вот и поглядим.

— Шептун, заканчивай. Время! Выдвигаемся на базу.

Ну а что тут ещё делать? Основная задача выполнена: пища для размышлений народу предоставлена, почва для слухов и разговоров создана, уверенность и сила племени, миру явлена, наличие крепкой материальной базы продемонстрировано. Пора и делом заняться. А граждане теперь пусть думают и инфу о нас по сарафанному радио передают. За неимением прежнего, волнового.

Да и мы поверхностно огляделись, в общих чертах.

Наблюдаемый хаос ещё не был всеобьемлющим. Так, анархия — лайт. Гуляй Поле до пришествия батьки Махно. Пока лишь только некая растерянность проявляется, но это ещё не всеподчиняющая и всепоглощающая паника. Ну, оно и понятно. Продуктами основная масса народа, мало-мало затарилась. А вот через неделю — другую, когда запасы еды и бодрящих напитков, придающих оптимизма и уверенности, начнут истощаться, а до похмельного сознания начнет доходить серьёзность и необратимость происходящего, и начнется самый карнавал…

Ну а пока нам уже пора деда со свиньями, кролями и алабаем перевозить. Да, наверное, ещё и набег на базу ритейлеров успеем до заката сделать. В пять тачанок! Растем, однако!

— Егор, постой — разговор есть! — Серёга не дает мне эффектно запрыгнуть молодецким седалищем на телегу.

— Весь во внимании. Какие дела?

Качает головой в сторону стоящего рядом — крепенького, мордатого мужика лет сорока, в короткой кожанке, и на полголовы пониже меня. Но это — если без учета черного берета, венчающего рыжеватую маковку коренастого. «Взбитый» берет значительно визуально добавляет его счастливому обладателю роста и серьёзно увеличивает степень брутальности и уровень видимой крутости, данного индивида… Ну, как ему кажется, наверное.

— Здорово, Егор! — заниженным хрипловатым голосом приветствует меня крепыш, протягивая кряжистую пятерню, — Я, Максим. Мы с Серым соседи — он меня знает. Он мне за ваши дела — малость порассказал. Ну чё — я не против влиться в коллектив… Со мной ещё четверо парней, — он подзамялся, — не то, чтобы все матерые, но все-таки бойцы. Натаскаем — будут волки! Всех нагнём! Кто не с нами — тот под нами, как говорится. — он, также низковато кхекающе засмеялся, выражая небольшими глубоко посаженными глазами скуповатое расположение бывалого к равному. Своему, — Только надо условия обкашлять: то да сё, бараньи яйца… Сам понимаешь.

— Условия чего?

— Ну как? На каких условиях мы к тебе вливаемся. На каких долях.

— Что-то я не догоняю, о чём речь. Нам пока ещё новые бойцы не требуются. Своих хватает. Так что — при всём уважении, Максим… Что-то, вы с Сергеем, видать недопоняли друг друга. А сейчас, извини, нам пора. Увидимся! Рад был познакомиться и пообщаться. Удачи!

Я все-таки запрыгнул задом на телегу: «Поехали!»

… Почему я, не задумываясь, сразу отказался разговаривать с ним? Да всё просто, и дело совсем не в том, что разговор, не успев начаться, сразу перешел на доли и условия. Это-то, как раз нормально и характеризует человека, как прагматика, реалиста и не самого плохого атамана своей ватаги. И даже не столько в том, что вливание в совсем молодое племя — уже сформировавшейся группы со стороны, скорее всего, повлечет за собой определенные траблы и создаст не очень подходящую моральную атмосферу. Дело в моем личном убеждении, вынесенном из опыта общения с подобными этому Максиму персонажами. Субьективном, но глубоком.

Мужик, напоказ носящий тельник: либо трусливый лошок, прячущий за этой тельняшкой свою неуверенность, и ей же набирающий себе очков крутости, чтобы лишний раз демонстративно показать свою принадлежность к касте брутальных парней и избежать возможного наезда, которого он опасается всю дорогу своей жизни. Либо, наоборот: обезбашенный субьект, с напрочь отбитой башкой, связываться с которым, в любых делах: что в драке, что в деле — себе дороже выйдет. Ну а если такой экземпляр, помимо тельника, ещё и в берете, то степень его безбашенности или страха перед миром, можно смело возводить в куб. Я не имею в виду ношение этих атрибутов на дни ВДВ, ВМФ и прочие праздники родов войск. Сам правда не ношу, но тут уж каждый для себя определяет…

В общем: ни лохи понтовитые, ни беспредельщики без тормозов — нам не требуются. Пусть свою долю на других дорогах ищут. Нам нормальные, адекватные люди желанны. Согласен, мало их вокруг. Очень мало.

Но дефицит львов — не повод ценить шакалов!

Лучше меньше, да лучше. Во времена битв без применения огнестрела, массовость рулит, конечно, но надеюсь, что до времена многотысячных эпических битв — настанут не завтра. Сколько ещё воды утечет, пока такие огромные людские обьединения сформируются в новом мире. А мы сейчас костяк создаем, вокруг которого и будем обрастать людьми, как тело мышцами. Поэтому стержень должен быть только из качественного материала. Чтобы на нём годное мясо наростало. А гнилья разного и тухлятины, завсегда вокруг навалом будет. Только свистни! Надеюсь и не придётся.

… Оп-паньки! А ну-ка, кто это там у нас?

В голове блямкнуло оповещение общего чата:

«Ивар Бескостный: Понимаю, что просить о помощи, в моём положении — верх идиотизма, но из врожденного упрямства и привычки упираться до самого конца, прошу того, кто меня услышит о поддержке и посильной помощи. Обездвиженный инвалид детства. После трансформации появилась возможность полноценной жизни. Проявилась чувствительность в ногах. Необходимо время и еда. Не ел несколько дней. Для восстановления требуется пища. Если у вас есть возможность- помогите. Я — один. Больше обратиться не к кому. Спасибо, что хотя бы прочитали это… Если можете — помогите хоть глотком воды».

Я представил себе одинокого парня в инвалидном кресле замурованного в ловушке бетонной коробки. Передвигающегося короткими рывками от стены к стене, от окна к дверям. Человека которому новый мир, во искупление накосячившего перед ним старого, подарил долгожданную надежду на полноценную, ранее недоступную жизнь… На деле обернувшуюся жестокой насмешкой. Его пронзительный взгляд полный детской надежды. То — на окно, то — на дверь, то — на внутреннее окно пустого чата, то снова на дверь…

«Горан: Мы готовы помочь. Где находишься? Пиши адрес».

Парень отписался, и мы свернули к панельной девятиэтажной малосемейке, где находился просящий помощи чел с ником: «Ивар Бескостный». Нда, а паренек-то, похоже, со стерженьком и юмором.

— Ну что, Егорка, кто-то недавно совсем про рациональность кричал? Пяткой в грудь себя бил — только рацио рулит! Ну и где оно — твое рациональное? — вовсю ехидничал не вовремя проснувшийся чёртила внутри меня, — Как вернетесь: не забудьте вывеску Шептуну заказать: «Приют для сирых, убогих и жизнью обделенных»! Мощное племя он создать хочет! Олень малохольный!

— Знаешь, чем человек от животного отличается?

— Человечностью и гуманизмом? — издевательски пискляво прогундосил бес, — как же, как же, слышали. В третьем классе начальной школы.

— Не совсем — это слишком общее и размытое определение, а я могу тебе точно изложить.

— Ну? — снизошел демон, — Попытайся. Даже интересно, что ты слепишь.

— Зверь — он всегда рационален. А человек, потому и человек, что может позволить себе нерациональные поступки. Иногда глупые и даже губительные, но человечные. Абсолютно иррациональные! Именно это и отличает нас от животных. Часть того, возможно… И вообще — пшел пес в прихожую! Хотя погоди! — меня внезапно, как вспышкой накрыло… — Ты одного не учел, бес тупой…

— Чего это? — сварливо отозвался тот, внутри меня.

— Я как раз очень рационален сейчас. Догадаешься почему?

— Да, пошел ты!

— Парень обездвиженно сидит дома. Уровни не поднимает, очки характеристик не получает, так?

— И к чему ты это?

— Не напомнишь, с какого показателя интеллекта становится доступен чат? А теперь пошел пёс в прихожую! — выиграв схватку с демоном внутри себя, я довольно захмыкал. А ведь и правда — парень-то, должен быть непростой! Это же — какие мозги пропасть могли? Вызволенного из маленькой однокомнатной клетушки, худющего восемнадцатилетнего паренька, выглядевшего — максимум на пятнадцать, вместе с инвалидной коляской водрузили на командорскую флагманскую телегу и под всеми парусами, с попутным ветром — двинули за дедом животноводом. По пути — разговорами парня, шибко не донимали. Поили болезного, спасая от подступившего обезвоживания и кормили тем, что оставалось из взятого с собой. Слишком обьедаться сразу, тоже, впрочем, не позволили. После длительной голодухи может быть весьма чревато. Ну, а если рассказать о нем в двух словах: родители от Сани отказались ещё в роддоме. Увы, вполне банальная история при его недуге. Дальше был детский дом для детей инвалидов. Горькое осознание своей физической ограниченности и неполноценности. И упрямое желание, не ограниченного инвалидностью сознания: доказать этому сучьему несправедливому и жестокому миру — его неправоту. Книги. Интернет — отнюдь не для просмотра роликов: «Чувак жжёт. Агонь! Смотреть до конца», на ютубе, и не для систематического посещения «Порнхаба». Победы на различных олимпиадах, включая международные. Невеликие, экономно откладываемые, призовые гранты и премии. Еле выгрызенная, с помощью, чуть ли не Европейского суда по правам человека, положенная выпускнику детского дома — тесная каморка, под сезонно протекающей крышей малосемейки. Нанятая за небольшую плату старушка, приносящая продукты. Онлайн турниры по покеру, дающие пару — тройку пенсий в месяц. И вдруг: бабах!

… После первого сообщения от демиургов — Саню жестко накрыло почти на трое суток. Очнувшись на насквозь мокром, заскорузлом от впитавшегося пота покрывале, парень ощутил ни с чем не сравнимую жажду. Водопровод, само — собой, не функционировал. Выхлестав, к счастью бывший полным, чайник, вспомнил про початую минералку… Сожрав половину того, что находилось в холодильнике — отрубился снова. Ещё на сутки. Проснувшись во второй раз — он с восторгом прочитал сообщение, о возможности восстановления функций опорно — двигательного аппарата. Необходимы были лишь время, еда и вода. Времени было достаточно, а вот с остальным — тяжко. Почти голяк! Последнюю сухую макаронину, пацан запил глотком растительного масла вчера утром. Последние полстакана воды из сливного бачка — выпил сегодня, на рассвете. Старушка не появлялась. Соседи на стук и просьбы через дверь не реагировали. В чате, куда он регулярно, каждый час — кидал свои месседжи, никто не отзывался. Да и какая там дальность чата, без «ретранслятора»? Выбраться целым и неполоманным с восьмого этажа на улицу, на коляске без лифта, было почти нереально. Да и что там стоило ловить одинокому инвалиду — колясочнику? Топор в голову от очередного одержимого? Или нож в горло от придурковатого, куражащегося малолетнего придурка, которому захотелось, хлестануться своей безбашенностью перед корешками? Такими же упоротыми дебилами, букварь за школой скурившими?

… А первичный показатель характеристики ИНТЕЛЛЕКТ, у парня был равен: 26 очкам!

 

День шестой. Глава четвертая

День шестой. Глава четвертая.

«Дед», оказался совсем не таким иссохшим аксакалом — саксаулом, каким я его представлял, а вполне себе: бодрым, адекватным пожилым мужичком, представившимся как: «дед Киря». Ну, если ему так удобней, пусть так и будет.

Пока стояли, в ожидании окончательной погрузки дедовского хозяйства, Ольга позвала меня выслушать рассказ, о загадочном событии, увиденном из окна, на третье утро всемирного катаклизма, нашими новыми соратниками: Костей и Машей. По их словам, ещё в сумерках, перед рассветом, Костей, в окно, были замечены странные передвижения, не общавшихся между собой людей, следовавших друг за другом или параллельными курсами: поодиночке, но в одном направлении.

— Знаете, они, как крысы, в легенде про Гаммельнского крысолова, шли. Я сразу, почему-то, её вспомнила, — выпучив глаза, наверно, от полноты чувств, вещала белобрысая Маша, — так жутко это всё выглядело. Я очень испугалась и потом, два дня на улицу не выходила и Костю не пускала.

— Да, я, признаться, тоже заочковал, малость. Они реально, как зомби, куда-то двигали. Молча и целенаправлено. На друг-дружку косились, но, вообще, не общались. А шли — по одному маршруту. Точно, понятно было! Отовсюду появлялись! Как, первые, еще до рассвета, пошли — так, только часам к десяти утра, всё закончилось.

— Что, их, так много было?

— Да! Если везде так было, то таких полгорода, не меньше, брр, — зябко передернула худенькими подростковыми плечиками Маша.

— И, куда шли?

— Куда-то, в сторону моста, у телецентра. Если не топиться, то на правый берег, наверное. Кто их знает этих трёхнутых.

— Думаешь, это всё, обезумевшие…?

— Ну, а кто же, ещё…? С того момента: их с улиц, как веником, смело…. А было столько…! Ну, а после, мы с Махой — ни одного не видели. И не слышали, про них, ни от кого больше….

— … Озадачили вы меня, молодые — красивые, — я, жестко потер, затекшую от ношения бронежилета, шею. — Куда и почему они двигались — вот вопрос? И когда вернутся? Если вернутся…. И, куда нам, бедолагам, щемиться, если они в стаю собьются? Было дело: наши двое, уже наблюдали тандем, таких, обьединившихся…. Ладно, инфы мало пока. Будем собирать и думать…. А, вы, орлята, кстати, за кого, свои уровни получили?

— Мы, не за этих. Нас проносило, как-то, мимо таких….

— Ко мне — двое полезли, в первый день. Костя — одного урыл, а второго я приголубила, — буднично и просто обьяснила субтильная и симпатичная девочка Маша.

— Молодца! Как ты его, так?

— По горлу. Я, с опасной бритвой лет с двенадцати не расстаюсь. Вон, какая я маленькая, но дико сексуальная! Каждый мудак, такую красотень неземную, обидеть хочет…. Вот и эти захотели, — и пай-девочка, скромно опустила глазоньки в землю, под всеобщий одобрительный смех

— Респект вам, молодые львы. Ладно, потом пообщаемся. Вон, вроде, закончили грузить. Домой пора!

… Добравшись до своих владений, решили отобедать, а потом: двинуть знакомыми тропами, на почти родные, склады, оставив часть людей на обустройстве оборонительных рубежей замка.

…Я помыл руки под рукомойником и вышел. из-под наскоро сколоченного навеса, над «санитарной зоной». Рачительным взглядом феодала, окинул окрестности. Сладко потянулся всем телом, всё ещё поднывающим от, пока не ставшей привычной, тяжести бронежилета. Ничего: стерпится — слюбится….

Зуммер ментального часового, раздался, как всегда неожиданно…. Кого там, ещё несёт…?

Справа, со стороны коттеджного поселка, прозванного, когда-то в девяностые: «долиной нищих», в нашем направлении неторопливо двигались, два красных маркера.

Часовому на крыше их, ещё не было видно — роща перекрывала. Крикнул по групповой связи. о возможных гостях и, вновь, полез в броник. Облачившись в него и жилетку — пошел к воротам. Оставив щит и остогребеневшую каску, на земле у ворот, взобрался на помост из толстых досок, с внутренней стороны стены. Так и ждали, вдвоем пока: я и насаженная на кол неподалеку, отвратная морда.

— … Выйдешь, хозяин…? Или, так пообщаемся?

— Выйду. Вы же не просто так приехали….

Спрыгнул на землю, не спеша вышел в открытые, Шептуном и Черой, ворота.

— Серьезный пассажир. Только он больше не по-воровской, а по-бандюганской линии двигает, — бросает Шептун, негромко.

— Вижу….

Жестом показываю, сунувшимся следом Ольге и Коче, оставаться на месте. Взглядом напоминаю о необходимости бдить и быть начеку….

…Старший, из двух визитеров, восседал на породистом, элегантном, явно не крестьянском коне. Как, по нынешнему времени и подобает, уважаемому, авторитетному человеку. Подобный скакун, в сегодняшних реалиях — это аналог представительского автомобиля — вчерашних дней. А, может, даже, и покруче будет.

… Ого, шестой уровень, репутация красная, можно сказать — багровая. Минусовая, но весомая: почти двести пунктов. Интересно, сколь ты народу покрошил. Чего можешь? О чём знаешь…?

— Хорошая идея, — с добродушной улыбкой кивает на колья, с насаженными головами, приезжий, — полезная. Возьму на вооружение: в назидание и для предостережения, так сказать.

Голос густой, негромкий, веский, знающий, что будет услышан. Широкие плечи, мощная шея. Худощавое лицо, высокий лоб, увенчанный ухоженным чубом пшеничных волос, волевые складки возле четко очерченных губ. Прямой, уверенный взгляд, серых насмешливых глаз. Острый, какой только у очень бывалых, встретишь…. Волевой подбородок…. Этакий, симбиоз: истинного арийца и славянского витязя. Харизма так и обволакивает все вокруг…. На расстояние броска, примерно…. Серьезный волчара!

Он, не просто выглядит, очень опасным человеком — он таковым и является, зуб даю! Шкурой чую!

— Знатный конь, — отвечаю, ответной любезностью, — не чета, нашим, крестьянским….

— Хочешь, подарю? — предлагает визитер, — у меня еще есть.

— Благодарю, за такое щедрое предложение, — прикладываю руку к груди, — но, я, пожалуй, откажусь…. Отдариваться нечем.

Усмехается, слезает с коня. Непринужденности в этом движении, у него, пока не выработалось.

— В гости не напрашиваюсь — просто познакомиться заехал. По-соседски, так сказать. Я тут — рядом расположился.

— В коттеджном поселке?

— В нем. Я — Валера Зимний. И по жизни и в чате.

— Егор. В чате: Горан.

— … А, откуда я тебя знаю? — чуть прищурившись и легко напрягая морщины на широком лбу, то ли у меня, то ли у себя, спрашивает он.

Моя, и до того неплохая память, теперь раскачанная вдвое, а то и втрое-впятеро, против прежнего, моментально открывает нужный файл, мгновенно отыскав его у себя на дальних, слегка запыленных, стеллажах….

— В «Пушкине», позапрошлым летом, за соседними столами отдыхали….

— … Точно! Я еще, барышню из вашей компании — танцевать позвал…. — Валера Зимний удивленно приподнимает бровь, — Ну, у тебя и архив…! Круто! Как ты так, меня сразу вспомнил…?

— Умеешь произвести впечатление.

— И какое…?

— Серьезное и опасное — сам же знаешь….

— Я пришел с миром…. - он поднимает расслабленные раскрытые ладони на уровень груди.

— Ну, тогда проходи. Гостем будешь.

— Зайду, раз приглашаешь. Тем более — не один день друг друга знаем, — располагающе открыто, ржет Валера Зимний.

Заходим в ворота. Зимний демонстративно не любопытен. Взгляд рассеяно плавает от меня под ноги и к облакам….

— В дом пройдем или на свежем воздухе, предпочитаешь?

— Давай лучше здесь. Вы меня не звали — не хочу помешать кому-нибудь….

— Хорошо, как скажешь, — я, жестами прошу Черу и Ольгу, по-быстрому, сгоношить достархан, какой-нибудь. Предлагаю гостю — пока покурить.

Закуриваем. Сквозь дым, обоюдно, ненавязчиво приглядываемся, прокачиваем и взвешиваем друг друга….

— Ещё раз, извини, что незванным заявился…. Не жди подвоха. Реально, просто познакомиться приехал. Я, тут, за ваши дела услышал…. Про то, как ты беспредел здесь, пресек. Уважение мое. Знал бы — сам примчался. Их бошки? — кивает на колья.

Подтверждаю.

— Вот, уроды, млять…. Давалок им мало — детского мяса, захотелось. Дичь. Шакалы непуганные…!…Может, в чем нужда, есть? Сиротам помочь — это свято. Что, вообще, с ними делать будешь — думал?

— Хотел в Артек отправить. Но, не срослось, почему-то….

Валера Зимний заразительно и молодо смеется. Садимся, за оперативно накрытый с одного края, вкопанный в землю, большой самодельный «артельный» стол. Выпиваем. Я — коньячка, Валера — вискарика. Закусывает он, как и смеется: заразительно и вкусно. Рассказывает о себе и своих делах….

Он с бригадой, засел в коттеджном поселке, в котором и проживал — «до всего». Валера — барон. Бойцы — вассалы и рыцари. Бывшие соседи: подались к нему в холопы и смерды. Абсолютно добровольно….

— …Они работают, мы им, харчи и безопасность обеспечиваем. Все цивильно: я — работодатель, они — работники. Все. как в Европах! Я никого не держу и не приневоливаю. Вот бог — вот порог. А куда им, убогим, деваться, коли душка, внутри, нет? И делать ничего, кроме как: «бюджет осваивать», да откаты с людей тянуть, не научились? Есть, правда, пяток людишек — на особом положении…. В цепях и оковах…. Но и те — счастливы. За те косяки, что они упороли, они и не расчитывали живыми остаться. А так отработают лет по пять — десять, «учитывая тяжесть, содеянного», и свободны…!

…Усмехаюсь, поддерживая его негромкий смех….

— Ты, вот так уже всё взял и расчитал, на десять лет вперед?

Он становится серьезным.

— Вот об этом и поговорить пришел, Егор….Вместе, по-соседски, надо держаться, согласен с такой постановой…?

— Полностью.

…Зимний, сейчас предлагает заключить договор о дружбе и сотрудничестве, ну, или как минимум: «пакт о ненападении». Это неплохо и даже здорово. Есть только одно но — такие хищники, придерживаются договора, только пока он им выгоден…. Есть и ещё, что-то…. То, что ему очень нужно от меня, прямо сейчас….

— …Будем район держать. От беспредела махновского. Чтобы, такие твари больше не размножались. Порядок наведем…. Легко! Если даже у прошлых лохов, бесогонов получалось…. Ну, там рынок поможем организовать, для начала. Без торговли все равно не обойдется. Это первое дело. Так почему без нас…? — Зимний, разливается соловьем.

— Ларечников закошмарить и потом, морщить, предлагаешь? Не думаю, что много их будет. В связи отсутствием поля деятельности….

— Барыги — всегда будут. Вот ни хрена не будет, а, барыги — будут! Ты же должен понимать это.

— Ну да, — согласился я, — но с них ты и один, не разжиреешь…. - я упрямо не ведусь, не покупаюсь на его щедрые авансы, и гну своё, подводя, мягко стелящего, Валеру — к главному.

— Ну, что-то похожее, возможно, чисто для начала. За безопасность — надо платить. А дальше — будем смотреть. Ситуация будет меняться. Это, само — собой. Будем мониторить, отслеживать тенденции и не отставать. А в идеале — опережать.

О, какие слова гость употребляет. Он не примитивен и не прост…. Ну, другие там и не выживают. И уж точно не рулят.

— Я тебе — зачем? Сам, прекрасно всё организуешь. С твоим-то, опытом….

Не впрямую предлагаю гостю — открыть карты….

— Сам, ведь догадываешься. Мало у меня пехоты…. Пока…! А то, что не доверяешь: понимаю и одобряю — значит не глупый, и не лох. Ты меня не знаешь. Я тебя тоже. Вот и предлагаю: поработать, присмотреться, притереться.

— … Зимний, давай уже — прямо говорить. Без обоюдного лечилова. И заездов, со сто первого километра. Ты, ведь именно сегодня, не за тем пришел, чтобы мне за светлое будущее толковать, Валера. Чего меня фаловать — я не барышня. Прямо сейчас, что ты хочешь…?

— … Ладно. Правильно понимаешь ситуацию. В общем, проблемы у меня возникли…. Не сегодня и не вчера, внезапно, а ещё до всего этого…. Хотя, проблемами они стали только сейчас…. Есть у меня: «друзья заклятые» — Кравча и Ворона. Кравча основной, Ворона его ближний. Давно у нас терки начались, ещё…, ну это не важно, теперь. Важно другое: что не закончились они, вместе с той жизнью, которой уже нет. Мир умер, а вражда осталась…. Кравча-то, последние пару лет: «у хозяина на даче», отдыхал, а, Ворона, без него, старался мне глаза не мозолить…. Так и жили. Пять дней назад, сам знаешь, как все случилось. В общем, не до приятных воспоминаний о старых знакомых, мне было. Обустраивался, братву собирал, то-сё…. Пока лишь, самую малость, зацепились за новое — ну я уже говорил…. А вчера, прибежал ко мне человек оттуда. От Кравчи…. Стрелу он мне забил. На завтра…. Чтобы: раз и навсегда решить вопросы, которые, между нами, накопились…. — Зимний закурил новую сигарету и, видимо, неосознанно оттягивая время просьбы, несколько раз неспешно глубоко затянулся, выдыхая дым через нос. Когда человек в глубокой задумчивости, в переживаниях, или тянет время — он часто выпускает дым носом. Даже, если в обычном состоянии, это ему не свойственно. Понаблюдайте, если интересно….

— Ну, а я, здесь, каким образом, помочь могу…? — решаю. слегка облегчить тяжесть груза его гордыни, заранее, понимая, о чём пойдет разговор. — У меня, тут тоже не дивизия, Валера. Ты же, по-любому, в курсе….

— … Ладно, Егор — вскрываюсь…. Куда деваться…? Со мной сейчас всего девять бойцов…. Включая меня. У них — раза в три поболее…. Если не в четыре…. Видишь, я с тобой в открытую, как на духу…. Мои пацаны все проверенные. Чёткие и конкретные бойцы.

А у этих чертей: большинство пехоты, просто дичь, непуганная….

— … Сорок к десяти, — покачал головой я, — ты сам всё понимаешь…. Тупо, массой задавят, какие бы не были: и твои и другие…. Извини, но, по-моему, почти без шансов…. Да и мои бойцы — тебе погоды не сделают…. А, на верняковый убой, прости, но….

— Да, всё ты правильно понимаешь, Егор! Чё тут извиняться? Я бы на твоем месте, возможно, вообще, уже не разговаривал дальше…. Всё так! Но, есть у меня одна задумка…. Выпьем…?

Выпили. Откусили, каждый от чего поближе. Не до жрачки было. Снова задымили.

— Ну, излагай свою задумку….

— Короче, говорю же: народ у него, не шибко рисковый. Ломом подпоясанных — не имеется. Так, всякая — сявота дешевая. Шакалье, в стаю сбившееся. В основе, конечно, у них бойцы с душком имеются. Но, таких, максимум, с десяток наберется. Не больше. Как и у меня…. Но, ты прав: если они водки подожрут, в себя поверят и попрут всей толпой, то наши не пляшут…. Так что, в этой ситуации — я только один вариант вижу…. Я, на стрелке — Кравчу на линию выведу, и на прямой бой вызову. Два в два…. У меня получится. Я знаю, чем его мужское, зацепить. Девяносто пять из ста — что он, поведется…. Бой до смерти. Или я со своим бойцом — или они с Вороной, своим ходом, оттуда уйдут. Другие — там и останутся….

Тут, два момента — мне в плюс играют, Егор.

Во-первых: Кравче надо свою, личную круть, перед пехотой показать. Оно и раньше, чтобы своей бригадой рулить, нужно было. Ну, а сейчас, чтобы тебе поверили и пошли, куда позовешь: хочешь — не хочешь, придется, своё право доказывать. Иначе, кому ты сдался такой? Кто тебя поддержит? Кравча, сука, но не дурак. Он это понимать должен….

И, второе: умирать никто не хочет. А шакалы ещё и очень боятся. Сам прикинь: пусть их втрое, даже вчетверо больше, но если есть маза: старшакам меж собой всё порешать, их под топоры не подставляя, как они отреагируют…?

Не-е, Егор, не будет у него другого выхода, кроме как, вызов принять, и на линию со мной выйти…. Ну, а там, кому как карта ляжет…. Но, думаю, мы их уроним. Бог не фраер, а наше дело правое. Отвечаю…!

— Ну, ладно, упокоишь ты его. Дальше, что…?

— Дальше — всё. Их движняк самоликвидируется. Там — всё на Кравчином авторитете, держится…. Шакалы рассасываются. Ну, скучкуются в мелкие стаи, скорее всего. Не опасные…. С ними потом разбираться будем. Придавим…. Человек пять — семь, может чуть поболее; не очень гнилых, я на перевоспитание под себя забираю…. Как-то, так мыслю….

— … Ну, а мои, тебе, при таком раскладе, зачем? Чтобы у шакалов, стимул, самим не ввязываться в махалово, повесомей был, что ли?

— Шаришь ты, Егор! Видно человека с опытом, в махаче. Правильно всё понимаешь…. То ли девять самураев к битве готовых, перед тобой — то ли пятнадцать. Разница весомая. На размер шакальего очка — сильно влияющая…. И главное…! — он стал очень серьезен и открыто и твердо посмотрел прямо мне в глаза, — вам, не за свое — головы под молотки подставлять незачем. Мы оба это знаем. Так, что, если моя карта не сыграет и все же, общий замес пойдет — вы, оттуда, не дожидаясь, подорвете. Я, со своими, прикрою. Отвечаю…! Я не святой, конечно, но и не тварь конченная. Понимаю, что если вы там ляжете — дети ваши, совсем без поддержки, останутся. Это всё равно, как их там, тоже с нами, на шару, под ножи пустить…. Дадим уйти. Нам все едино там лежать тогда, а вас прикроем. Отвечаю, — повторил Зимний очень весомо.

Теперь уже я беру паузу, выпивая и закуривая.

— …Ну, а если они сразу без прелюдий и предварительных ласк попрут?

— Не, Кравча, побазарить обязательно захочет. Покуражиться. Это он любит. Как-никак: целую эпоху своей жизни, закрывать будет. Однозначно, обосновывать и базу подводить, начнет. Да, и перед своими торпедами, исполнить, ему для авторитета, лишним не будет. Вот, мол, он какой — столько лет прошло, а он ничего не забыл и не простил. Самому Зимнему — карачун навел…. Ну, и, на будущее, ему такой бой — веса сильно прибавит. Новых бойцов привлечет. Кравча парень с бо-ольши-ими амбициями. Умеет видеть перспективу, сука. Этого не отнять….

Я, молча налил себе ещё. Выпил, смакуя и прислушиваясь к приятному аромату хорошего коньяка…. Наступило время принятия решения.

— Посиди, один пока — пойду, со своими потолкую. Обрисую ситуацию…. Сам понимаешь: на такое дело, помимо воли, я никого не потяну. И уговаривать не стану.

— Да понятно, — он ещё до этих слов понял, что я соглашусь….

— Ну, а сам я, Валера, при любом их решении, с тобой пойду.

— Да, на кой? Один ты мне — расклад не изменишь….

— А это — мы посмотрим…. Только с условием: два на два, если, срастется по-твоему, мы с тобой вдвоем выйдем, против ворон этих твоих….

— Сейчас, совсем ничего не понял, Егор. А тебе-то наш рамс на кой сдался…?

— Во-первых: ты мне тогда, благодарен будешь, — я ухмыльнулся, — ну, и, во-вторых: поверь на слово: со мной у тебя, шансов завалить их, поболее, чем с любым другим будет. Ты главное их на поединок выведи…. Что, по месту? Где стрелка забита?

— На площадке, у шестого таксопарка назначил…. Там где, когда-то, наша «дружба» и началась…. - он сощурил серые глаза, блестнувшие стальным клинковым переливом.

— Нормально — недалече…. А, высокая драматургия тебе не чужда. Шекспир курит, — Валера, лишь, хмыкнул.

…Почему согласился вписаться в такое рисковое дело, с довольно мутными шансами на успех…?

…А, потому — что выбора не было. Он сделал мне предложение, из разряда тех, о которых говорится: «я не смог отказаться». В данной ситуации: мирно отсидется за своим забором не получится. Пусть даже и нарощенным, со рвом…. Которого — нет ещё…. Не Зимний, поведет меня на эту стрелку, а жизненная необходимость, мать её…. Чего я хочу? Выжить и дать возможность выжить, своей стае. Существовать не под гнетом и страхом, а вольно и спокойно…. Но, ведь не дадут. Такие, вот: Кравчи и прочие вороны. Да, если откровенно, и такие, как Валера, который, без контроля и в отсутствии сдерживающих сил: рано или поздно, из берегов выйдет: от вседозволенности и абсолютной неограниченной власти. И, тоже, скорее всего, скатится к беспределу….

А, если конкретно, по данной ситуации: победит неведомый нам Кравча — придет сюда и сядет по соседству, со всем своим выводком, шакальим. Дальше — всё! Либо вырежут нас, либо закабалят и в грязь втопчут…. Либо: нам придется все равно резать эту стаю. Но уже без союзника….

…Чудом, или, как раньше говорили: «промыслом божьим» — возьмет верх Зимний; без нашей поддержки: усилится, крылья расправит, людишками обрастать начнет…. Может, сразу — на радостях от одержанной победы, великодушно, и не вспомнит, об отказе в помощи, но рано или поздно — это вылезет. Не забудется, даже надеяться не стоит….

А задумка Зимнего — может и сыграть. С очень высокой степенью вероятности. Ибо: закончилось продажное мутное время правления хитрожопых и склизких политиков и банкиров. Пришло время лихих атаманов. Время героев и негодяев. Время львов и шакалов, само собой, — без них никуда, во все эпохи…. Только ныне — они за волков не проканают…. Всё по справедливости древней. Хочешь быть вождем и решения за людей принимать, да на битвы — войска отправлять? Легко…! Бери сабельку вострую булатную, да ступай во чисто поле, в первом ряду дружины своей. Плечом к плечу со своими воями. Грудь в грудь — с ворогами лютыми…. И пусть судьбу твою — сталь честная, решает…. Все по правде, без дураков. Ты — либо тебя! Покажи силушку свою богатырскую, да удаль молодецкую в сече кровавой! Покроши супостатов, да сам живой останься, коли удачей воинской ты отмечен…! Теперь, только так…. И, лишь тогда, на сходе ратном, выкрикнут твое имя: нарекут князем, ярлом или ещё каким рексом, да и вознесут тебя над войском: на скрещенных клинках…. Да, это не совсем то, что: прогуливаясь по лужайке с подстриженым газоном, отдавать распоряжения лететь, бомбить кого-нибудь, за дальние дали, в неведомые большинству граждан географических епеня….

…Вот так, ныне: прошло время декоративных, ухоженных в барбершопе бороденок, наступило время — свирепо лохматых, подпаленных жаром диких костров, засаленных и рыжих от крови бородищ, яростных и безжалостных хирдманов….

… Соплеменники, которым я поведал просьбу Зимнего, и свои соображения, долго не раздумывая, вписались, полным составом. Кроме, некстати, или наоборот, вовремя, захромавшего Серёги, которого по этой причине, сразу было решено оставить на охране замка…. Вообще, я, прямо даже удивился. Ну, ладно: Шептун, Амазонка, Долгий, Чера и старый друг Коча. С этими — всё понятно. Мы, все с ними, друг — другу уже, по-жизни обязаны. С кем-то, и не по разу…. Но, влившиеся только вчера новички: Александр и Костя? Их-то, на кой в чужую драку, тянет? Очков в новом коллективе — набрать хотят? Подобные очки, слишком дорого могут стоить, неужели не понимают? На дураков, вроде, не похожи…. Ладно, каждый сам себе долю выбирает. Предложил всем подумать ещё раз, подождал, и огласил своё решение.

— Долгий, Герда и Сергей — остаются в замке. На охране и обороне. Им в помощь Света и Лиза. Да, и Маши обе — две, конечно. Остальные идут со мной.

— Погоди, Егор, — погладив смоляные запорожские усищи, без единого седого волоска, — прогудел Долгий. — Ты, все правильно рассудил — идти надо. И, я так понимаю, что — чем больше нас туда выйдет, тем вернее, что всё так, как вы с нашим соседом задумали, пойдет…. Всё дальнейшее — не здесь, а там решаться будет. Думаю, и я вам лишним не буду. А здесь: и Сергея с Ольгой, да остальными, хватит. Закроются в доме. Дверь мы хорошо укрепили, на первом на окнах решетки. На второй — ещё забраться, надо. Запас камней на крыше — достаточный. Дротиков — уже, с десяток. Сюрикенов, под сорок, будет. В общем: с наскока дом не взять. Подготовиться нужно, людей поболе, и время, опять же. Залетный, какой — наскочит, да и отскочит, ни с чем. Да, и небольшая банда — тоже быстро и просто, не прорвется. Да, скорее всего, вообще не прорвется…. Связь у Ольги имеется, да и не затянется там у нас, надолго. Если, всё как надо пройдет — быстро обернемся и вернемся с победой. Ну, а если не будет нам удачи — то и тут, со мной или без меня, худо будет. В любом случае, тем, кто останется — уходить придется…. Всё — там, решаться будет, — повторил Яныч, — а со мной, хоть на самую малость, но шансы повыше будут. Я с вами пойду.

— Старый воин — мудрый воин! Убедил…! — кивнул я, — а ты, моя бесстрашная, даже не начинай! Связь, из остающихся — только у тебя! Остальные, ещё не сподобились…. Всё! Пойду, продолжу приятную беседу — порадую гостя. А вы: займитесь оружием, щитами и всем остальным — кстати, вечером надо отработать боевое построение, хоть какое-нибудь. В кругу биться будем. Спина к спине. Надо попробовать, хоть раз, перед завтрашним…. А то, мало ли, как всё повернется? Вдруг, свалить, не выйдет….

— … Со мной идут семеро, — сообщил я Зимнему, садясь за стол и закуривая.

Он, молча опрокинул стопку вискаря, тоже не спеша, закурил и, выпустив дым, произнес:

— Запомни этот день, Егор…. И я его не забуду. Будь уверен!

Я кивнул…

 

Апрель. День седьмой

Апрель. День седьмой.

Все: и уходящие на битву и остающиеся ждать, собрались у ворот уже за полчаса до назначенного времени выхода. Несмотря на раннее время — было уже довольно тепло. Особенно в бронежилете. Небо сегодня порадовало лазурной синевой и полным отсутствием облаков. По ноздрям остро шибало весной, неотвратимо расцветавшей с каждым новым днем. В рощах с обоих сторон периметра бодро, по-цыгански галдежно, перекрикивались суматошные птицы. Над периметром царил «детский лепет, на лужайке». В буквальном смысле этого расхожего выражения.

Приобняв за слегка напряженные плечи, немного бледную, и от этого ещё более красивую, девочку — самурая, я, ненавязчиво оглядывал бойцов своего хирда. Шептун — скаля зубы, балагурит; Долгий, видимо, по третьему кругу уже, нудно талдычит что-то своей, мелко кивающей в ответ, Михайловне; Олег, наоборот, устало машет гривой в ответ на гундение жены; Чера, бурно жестикулируя, о чем-то, вещает «курсантшам»: Лизе и Свете и примкнувшему к ним Даньке; Александр, успокаивающе гладит маленькую маму — по седой голове; Костя с Машей, обнявшись прильнули, друг к другу…. Мы все очень разные и каждый проявляет личный, тщательно скрываемый от остальных, мандраж — по своему.

Интересно, какие ставки на исход предстоящей стрелки, у демиурговских букмекеров?

— Егор, вот ты сейчас опять скажешь своё: «Всегда везти не может». А я, с первого дня всё хочу и не решаюсь спросить: что это значит? Или об этом не надо спрашивать? Тогда не отвечай. Я больше не буду. — тихо лепечет моя дева — воительница.

— Тебе уже можно, девочка. Когда-то давно, далеко отсюда: на войне, где мне довелось провести часть своей жизни — это было написано на плитах разбитого блок-поста, неподалеку от расположения нашей части. Неизвестно кем, когда и зачем. Грязной краской по бетону. Коряво. По-пьяному. Крупными прыгающими кривыми буквами. И, каждый раз, выезжая «на войну» и возвращаясь с неё — мы проезжали мимо этих слов. Они нас провожали и встречали… Я вернулся домой живым и в полной комплектации. И с тех пор, каждый раз уходя на какое-нибудь значимое дело, я их повторяю. Как мантру. Это мои слова — обереги… Вот вернемся, напьемся с тобой сегодня вечером — возьмем у Яныча краски, пойдем и напишем их на заборе нашего замка…

— А ещё напишем: «Горан плюс Герда, равно любовь», да? — всем нежным девичьим телом прильнула ко мне девочка — самурай. В уголок моего правого глаза, как залетевшей соринкой, чуть кольнуло острым взглядом юной Лизхен… Прямо пасет, зараза!

— А вот это мы напишем с внутренней стороны стены. Или где-нибудь в нашем тайном месте. Не будем выставлять наши чувства напоказ, всему завистливому миру.

— Как скажет мой белый господин. — блестя влажными глазюками улыбнулась она.

— Мы сейчас пойдем, а ты не вздумай завибрировать. Я командир — а ты моя женщина. Племя на тебя смотрит. Помни об этом, девочка.

— Хорошо, партнёр. Я буду вести себя правильно. Только ты — возвращайся скорее!

— Всё, пора! Закроете ворота и идите в дом. Оттуда ни ногой. Кому приспичит — в подвал, в ведро. В общем, всё сама знаешь. Связь есть — не потеряемся. Всё! «Всегда везти не может…» — я, как ребенка, поцеловал Ольгу в прохладный лоб.

— Ну что, мужчины — пошли повоюем, что-ли?

Союзники ожидали нас у вьезда в свой поселок. Подошли, поздоровались. По быстрому — чисто для соблюдения ритуала, несерьёзно познакомились. Один чёрт с первого раза, никто всех не запомнит. К тому же на поколачивающем предбоевом нервяке.

Братки Зимнего, все до единого, были в ментовских бронежилетах. И на первый взгляд, вообще, выглядели внушительно. В качестве дружеского жеста новоиспеченные союзники презентовали четыре новеньких броника и нашему хирду.

— Больше нету, извините братва, — сморщился Валера.

— Нормально. Спасибо! Долгому все равно не налез бы… Райотдел раздел? — поинтересовался я.

— Не-е, чисто — сами подарили. В знак уважения. — он ухмыльнулся, — а ты свои на рынке покупал, конечно. Зато зацени какие щиты нам за ночь замастырили, — он гордо оглядел своё войско, — Не такие нарядные, как у вас, конечно, но зато прочные, как… — так и не подобрав подходящее слово, Зимний махнул рукой. — Спасибо за идею. И Долгому вашему — за консультацию. Ну чё, пошли, что ли?

— Пошли, чего уж там. Сейчас я тебя в групповой чат добавлю. Еще у кого из твоих связь имеется?

— Чего? — стреляет глазами Зимний.

— Забей! Потом обрисую тему.

За сим и попылили. Неспешно, чтобы силенок зря заранее не тратить. Всей обьединенной дружиной, в шестнадцать суровых голов.

По дороге народ часто жадно покуривал, болтал «ни о чём», перебрасывался немудреными мужскими остротами, да слегка преувеличенно громко гогоча, травил анекдоты и байки — усиленно стараясь не заморачиваться мыслями на предстоящем вскорости.

— Не передумал, насчет: «два в два» — на подходе к месту стрелки, покосился в мою сторону подобравшийся, посерьёзневший, опасный и жёсткий Зимний.

— Нет. Главное, чтобы у тебя все срослось и они повелись.

— Может сейчас уже скажешь, чего задумал-то? — обнаружил наличие нервов союзник.

— Победить задумал. Быстро и убедительно. И без потерь.

— Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, — пробурчал Валера. — Так, братва, все — всё помнят? Вот и молодцы! Веселей, братишки! Сейчас мы этих шавок влет накажем и в загул пацанский! Вискарь с кониной жрать без всякой меры. Командиры проставляются!

— Гуляй босота, брат с севера приехал, — пробурчал я, трудно и звучно сплюнув — вмиг, загустевшую тягучую слюну. Локатор отобразил 39 обьектов впереди… Ну, о нем союзнику знать пока не обязательно, как и о многом другом ещё. Рановато. Сначала надобно соответствующей степени доверия достигнуть.

… В самом центре просторной, неровно заасфальтированной, покрытой заплатами площади таксопарка — нас уже поджидало, стоящее неровной стенкой, вражеское воинство. Сближались почти в тишине: слышны были лишь только неровный топот наших ног и негромкие короткие нервные фразы вполголоса с обеих сторон…

— Тридцать семь к шестнадцати, — еле слышно произнес Зимний почти не разжимая вытянутых в строгую линию губ.

— У меня тридцать девять вышло, — ответил я, — Давай Зимний — всё сейчас на тебе родной. Все эти шестнадцать душ.

Куда тут, нахрен, бежать, если задумка Зимнего не сработает? Нет, можно конечно и попробовать, только от погони сложно оторваться будет. Основы уличной психологии: большая часть врагов ломанется за теми — кто побежит. Подсознательно предпочитая преследовать сломленного, не оказывающего сопротивления противника, и избегая лезть в опасную жестокую схватку с теми, кто упрется и встанет насмерть… Некуда бежать. Как и ожидалось, впрочем.

…Ох, как не хватает энергии! Тихо, Егорка, спокойно! У тебя всё расчитано. Всё по плану. Пока работаем по плану, ну а там поглядим.

Так — вот этот белесый конь, судя по всему, Кравча. А рядом: смазливый и резкий, мелковатый, надо полагать, Ворона. Их пока не задеть. Ни в коем случае. Нельзя им пока неуверенность почуять. Никак нельзя…

А вот на эту четверку крепких парнишек, с уровнями три — четыре, расположившуюся за спинами у старших, можно и даже нужно поддавить. Самую малость — совсем экономненько. Одним комочком — сгусточком, на всех. Ох, вернусь, буду каждый день добро творить. Никуда без репы — энергии. Всех до единой старушек через улицу переведу. Даже если упираться станут.

Что там Валера? Не вдаюсь в конкретику — не до этого, но вижу, диалог завязался. Процесс пошел. Внешне бесстрастный, но эмоции над площадкой прямо молниями летают. «Не влезай, убьёт!» Загривком вздыбленным ощущаю. Мои бойцы вокруг меня стоят, как слоны спокойные. Щиты с символом племени, напоказ держат, чтобы прониклись вражины — организованная, бывалая банда перед ними. Это Шептун, художник наш замечательный, вчера по трафарету на скоряк, лайбы фирменные на щиты всем бойцам, как визитки нашлепал. Теперь мы и с тыла и с фронта приметные. Загадочно пугающие и весьма грозные.

…Не отвлекайся, Егорий! Смотри: вон какой здоровяк колоритный — лютым зверем глядит. Ну-ка, ему отдельно, самую капельку, дабы борзоту поумерить — о бренности бытия и хрупкости жизни призадуматься. Есть вроде! Заерзал головушкой лобастой. Ручонки по топорищу забегали — заблудили. Неуютно, видать, отчего-то стало жиробасу. Резко и непонятно. Ну и вон тем двоим крепышам по толике малой.

А в целом, ребятки против наших не смотрятся: ни щитов, ни броников. Нет, вру — у четверых броня имеется. Вон того, долговязого в броняхе — как раз и нужно подуспокоить, подлечить. И вот этой троице на правом фланге, вокруг которой вся остальная накипь сбивается. И еще парняге с перебитым носом, слева. И за ним стоящему атлету с толстенной цепурой, на красной, прямо бычьей шее.

…Почти треть энергии отлетело уже. Но зато и треть бойцов у них мной помечены. Меткой неуверенности и испуга непонятного. И во-он тому ещё — тощему, четвертого уровня — опасному, как змея. Что-то он, видать, совсем духом слабенький. Сразу же заозирался дергано, зыркает по сторонам, прямо панически. Ну, остается надеяться, что с самыми авторитетными и влиятельными — я угадал.

— Егор, ты где? Ты в норме или как? — почти до упора наплывает на меня широкая и мясистая будка Валеры Зимнего, — пора. Они готовы. Пойдем?

— Я готов! — разбуженно, радостно, словно на праздник, подхватываюсь и встряхиваю головой. Получилось! Всё срослось! Ай да, Зимний! Ай, да сукин сын! Мазафака!

— Броник-то, снимай, — с недоумением, подозрительно и очень пристально, вглядывается в мои глаза Зимний, — без защиты решили хлестаться, по-взрослому! Ты где был? Давай, может, я кого другого выставлю?

— Не может, — отрезаю я. — Всё норм будет. Не дергайся. Так надо было — потом все беседы. После победы — у рейхстага.

Мне помогают снять броник. Долгий забирает щит.

Пора! Иду ва-банк! Щедро оплетаю Зимнего усилением «интуита». Не скупясь на очки энергии, бросаю в противников весомое ослабление и на все оставшиеся врубаю свои «предвидение» и «противодействие»… Всё, я пустой, как барабан!

… Тот который ритмично бьет в моей голове — вгоняя безгранично раскрепощенное сознание в эйфорию боевого транса. Очищающий мышление до кристальной ясности, мгновенно подмечающей и анализирующей всё до самых микроскопических параметров.

Зимний одаривает меня изумленно — кайфующим взглядом. Хищно улыбаюсь в ответ. А ты переживал, дурашка… Знай наших!

Пора!

Идем к центру, свободного от друзей и врагов, пятака. Сближаемся с противниками.

С интересом смотрю на «своего» — Ворону. Всё, что с ним сейчас происходит мне абсолютно понятно. Ох, как ему хотелось бы оказаться сейчас так далеко отсюда, как только возможно. Ему плохо и страшно! Очень! Совершенно по-детски. Руки-ноги слабые, в голове сонная белая пустота — будто туда ваты набило. В ушах гул, в глазах, как-то непонятно рябит. На душе вороньей — муторно и тоскливо… Беги, дурак! Забей на всё и беги! Жизнь одна — и она сейчас кончится! Что тебе это бычьё пучеглазое вокруг? Они-то живы будут, вечером на баб залезут, водки накатят, косячком пыхнут. А ты на асфальте этом заплеванном, вот прямо через десять секунд умирать будешь. Больно тебе будет и тоскливо. А больше в твоей житухе короткой уже ничего и не случится. Беги, дурак! Ты же не самурай, который из всех путей должен путь к смерти выбирать. Беги!

Нет, не побежит. Бились бы «раз на раз», побежал бы. Крест на пузе! А сейчас он ведомый у своего Кравчи. Тому тоже заплохело, но он и не подумает заднюю включить. Лучше сдохнет: здесь и сейчас. Слишком давно глубоко и серьёзно отравлен властью над людьми. И, вообще, такие — никогда не бегут. Стержень не дает. Пассионарность.

Ну, парни, вы свой выбор сделали. У меня к вам — ничего личного. Но, назвался груздем… Онли бизнес, джентльмены! Чтобы мои жили — вам придется умереть! Здесь и сейчас.

Не достойно и не правильно: вызвать — спровоцировать противника на «честный», поединок и воспользоваться своими скрытыми преимуществами? Ну, наверное — я плохой! Я, собственно, и не претендую на звание воина света… А тот, кто так подходит к вопросу, видимо, ничего более серьезного, чем потасовка с одноклассником в школьном коридоре на переменке, в своем жизненном багаже не имеет. На своё счастье… Или несчастье — как посмотреть…

Возможно когда-нибудь сила справедливости, наконец, и возвысится над справедливостью силы… Возможно, но маловероятно! И уж точно — не на нашем веку.

…Всё произошло быстро и предсказуемо. Время схлопнулось, сжалось на долю мгновения, и сразу же растянулось, позволяя опережать действия и даже замыслы врага, на целую вечность по ощущениям.

Изначально я предполагал выстроить поединок эффектно. В назидание и для устрашения, так сказать. Но, внезапно передумал. Что я, гладиатор какой — быдляк увеселять? Буднично поднырнул под замах топора Вороны, отвел выпад другой руки, и насквозь наискосок через печень, пропорол ему правую половину туловища. Для верности — мигом позже перерубив лопаткой гортань. Всё! Баста карапузики.

Зимний закончил всего на пару секунд позже меня. Тоже — без царапины. Тоже решив не заморачиваться сценическим фехтованием.

Переглянулись победно, но всё же ещё несколько тревожно. Мало ли? А ну как быстрая гибель вождей — атаманов, не впечатлит до нужного эффекта кого-нибудь достаточно авторитетного из осиротевшей стаи?

А я совсем пустой, между прочим. Всё до донышка выскреб. Даже уши заложило, как при наборе высоты от недостаточного давления бывает.

…Да ну, куда им дергаться? Стоят себе — сопят. Придавленные моим тяжелым ментализмом и дикой скоростью обезглавливания их могучего отряда. Все тридцать семь оставшихся. Морально подавленные, если не сказать — убитые. А ведь как, наверное, с утра у них всё хорошо начиналось. Шли новые земли завоевывать, под свою руку брать! Врагов подлых карать — наказывать, да добычу делить! И ничто не предвещало…

Наши, наоборот — смотрят соколами. Плечуганами поигрывают, крылья расправляют. Свистни сейчас я или Зимний — в пять секунд силы уравняются. А ещё через пять — врагов совсем не станет. Ну разве что — кто убежать исхитрится.

— Ну что? Может ещё кто желает, крутость свою показать? — раскатисто громыхает над площадью зычный голос Зимнего, — выходи, если есть такой богатырь… — он крест накрест с глухим посвистом, стремительно и жестко пластает ароматный весенний воздух своей окровавленной хищной саблей… Вот это я понимаю — командный голосище! Джигурда бы удавился! От зависти и осознания ничтожности своего мышиного писка.

Эво, как не по-детски Валерика распирает, сердешного. Не зря энергии, сверху нормы в союзника влил. Не зря. Он сейчас их всех на пустом базаре легко придавит — до икоты и поноса.

«Горан: И собрались все хорошие и убили всех плохих… Наши все целы. Жди меня и я вернусь, родная». - отписываюсь Герде — Ольге в приватном канале.

… Так, что-то там ещё, похоже очень важное, перед схваткой по самому краю сознания промелькнуло? Какого-то ядовитого фиолетового цвета… Фиолетового цвета…

Портал! Портал, мать его так! Есть! Что там с локатором? Работает родимый! Ух и здорово, что по предоплате может энергию сосать. Нет, я бы теперь и так никуда не сдвинулся — пока портал не обнаружил. Всё в округе и без локатора перевернул бы или дождался подзарядки своего энергетического аккумулятора, но сейчас это лишнее: вот он родненький, фиолетовый маркер! Во втором ряду боксов для транспорта — здесь же, на территории.

Оглядываюсь вокруг. Похоже, окончательно всё — бывшие бойцы, ещё не очень сильно остывших Кравчи и Вороны, безоговорочно капитулирен. О, я-я, вундербар! Война окончена — все свободны, всем спасибо.

«Вступив в индивидуальную схватку с предводителем враждебного сообщества, вы одержали победу над индивидумом пятого уровня с отрицательной репутацией выше ста пунктов.

Вами, достигнут новый уровень! Ваш уровень: 6.

Доступно 3 свободных очка характеристик.

Суммарное количество пунктов отрицательной репутации, уничтоженных вами противников, достигло 200. Получено достижение: «Вставший, на путь добра второй степени».

Награда: — 5 свободных очков характеристик. Пунктов репутации: + 20.

Вы первый в вашем секторе выполнили условия получения достижения: «Вставший, на путь добра, второй степени».

Награда: — 5 свободных очков характеристик. Пунктов репутации: + 10.

Вступив в индивидуальную схватку с предводителем враждебного сообщества и победив, вы предотвратили возможную массовую схватку с превосходящими силами противника, неизбежно приведшую бы к ранениям и гибели членов вашего сообщества. Получено достижение: «Достойный вождь».

Награда: — 10 свободных очков характеристик. Пунктов репутации: + 20.

Всего пунктов репутации: + 450.

Всего доступных свободных очков характеристик: — 23. Желаете перейти в меню управлением характеристик?»

Нет. Пока не до этого. Сворачиваю сообщение. Кстати, почему я ещё не слышу радостного писка? Амазонка торжественную речь обдумывает? Не в её стиле такое.

Жестом сигналю Валере, уже окруженному желающими предложить ему свои шпаги, что отскочу с Шептуном. Недалеко и ненадолго. Похоже, снова чем-то удивляя тертого Зимнего. Ну да, с этим после разберемся. Всё потом! Остальные наши пока остаются на месте. На всякий случай.

— Куда мы? — спрашивает художник, еле поспевая за моим стремительным шагом.

— Портал, — я краток, ибо сам не до конца представляю и даже немного опасаюсь того, что предстоит найти.

По локатору заходим за второй ряд боксов и почти бегом устремляемся к дальнему торцу невысокого типового строения. Вот тебе и задворки Эйфелевой башни, Егорка!

Почему молчит Ольга, мать её так? Пишу ей снова…

… С опаской заглядываем в захламленный, примерно трёхметровой ширины, просвет между стеной гаража и высоким деревянным забором.

… На невысоком, матово поблескивающем каменном постаменте — стояла арка в человеческий рост из неопознанного нами с художиком, материала. Её просвет заполняет мутная непрозрачная белесая мембрана из, по-виду, желеобразного неподвижного вещества.

«Вами обнаружен «малый индивидуальный портал». Предоставляет возможность индивидуального прохождения в произвольно выбранный инопланетный мир, схожий по структуре с земным. Пригодный для обитания представителей вашей расы. Не заселенный мыслящими индивидуумами вашего уровня развития. Для прохождения данного портала требуется 10 очков энергии. На данный момент вы не можете пройти в портал, в связи с отсутствием необходимого количества очков энергии.

Вы — первый обнаруживший данный портал, индивид. Желаете закрепить его за собой?

(Закрепление портала за вами, сделает невозможным его прохождение другими индивидуумами.)»

Ясень пень — желаю. Пока, какой-нибудь другой шустрый малый этого не сделал.

«Данный портал закреплен за вами. При вашем количестве очков интеллекта, вы можете закрепить за собой одновременно до трёх подобных порталов.

При закреплении портала за индивидуумом — возможно его перемещение в иное место выбранное закрепившим. Стоимость данного действия составляет 1000 очков энергии, накопительно.

При закреплении портала за индивидуумом: возможна его трансформация до более высокого уровня. Стоимость трансформации данного портала — до уровня «среднего индивидуального портала» — составляет 1000 очков энергии, накопительно»

Всё это замечательно и просто феерично и даже, не побоюсь этого слова — оргазмично, но где Амазонка? Что там происходит?

— Всё, Валентин — теперь он только наш. Но с этим потом разбираться будем. Надо к дому рвать. Бегом! Ольга не отвечает!

— А новый пацаненок?

Бескостный! Вот я идиот!

Создаю приватный канал с Иваром Бескостным.

«Горан: Бескостный, что там у вас происходит? Где Герда, почему не отвечает?»

Ответ пришел моментально.

«Ивар Бескостный: Ольга, Соня и Сергей пропали. Предположительно Ольга и Софья похищены им. Остальные в порядке. Вокруг тихо. Явной опасности не наблюдаем.»

— Дай выпить, — попросил я Шептуна, — у тебя всегда, кроме спирта что-нибудь есть, я знаю. Спиртяга — не зайдет.

— Что там, — протягивая флягу, напряженно спрашивает Валентин.

— Да бред какой-то…

…Блынь! В голову серебристо врывается звонкий близкий голос:

— Я жива милый! Не волнуйся! Просто без сознания была! Но уже все хорошо! Правда! Он меня немного оглушил. Ничего серьезного. Я все твои сообщения прочитала. У вас тоже всё хорошо, я знаю! А у нас пока не очень — но ты же спасешь меня, мой первый после бога?

— Слышу тебя, девочка! Все будет хорошо! Я тебя вытащу, — заорал я не открывая рта.

— Живы! — уже вслух сказал я пока ещё непонятные для художника слова. — Живы! А с остальным разберемся!

— Ну, рассказывай, девочка…

Конец первой книги.

Больше книг на сайте -