Апрель. День шестой.
— Просыпайся давай, мон амур! Кофе остывает. Мон аму-ур…
— Мур — мур… А, сколько времени, — не открывая глаз, потягивается с довольством и грацией сытой пантеры, девочка — «да, да, ещё, ещё…ох!»
— Скоро рассвет.
— «…Выхода нет, ключ поверни и по-ле-те-ли!» — мурлычет Ольга с возбуждающей утренней хрипотцой в голосе.
— Аккуратнее на поворотах, а то ведь и правда — налетишь сейчас, кошка!
— Иди же ко мне мой господин, мой бог! И пусть весь мир подождёт! — на максимум распахнув и без того огромные анимешные глазищи, дразняще высунула язычок девочка — самурай,
… Вот же зараза наркотическая! Подсадила ведь на себя! Ведьма большеглазая!
Ну, сами понимаете — подьем с первой попытки не сложился. Да и ладно! Зато нам с Амазонкой удалось встретить утреннюю зарю на самых вершинах рассветных небес!
Вот так прекрасно и начался шестой день нынешней эпохи.
На сегодня нами был запланирован групповой выход в город. Как говорится: на людей посмотреть и себя показать. Пора глянуть, что там происходит, наконец. Последние из наших, побывавших там: были Шептун и семейство Татьяны и Сергея — ещё во второй день пришествия нового миропорядка. С той самой поры — нога членов стаи, там не ступала. И даже свежеприобретенные кони и те, не валялись.
В общем: нужна инфа, нужно понимание происходящего, позарез нужны ресурсы и люди. С ресурсами, думаю, в городе уже туго, а может и совсем никак, но не это главная проблема нашего коллектива. Угодья для добычи ресурсов, до которых ещё не дотянулись загребущие руки голодных масс — у нашей стаи имеются. А вот без скорейшего притока людских резервов — нам не удержаться на поверхности большой волны, неизбежно ожидаемой вскоре. Утонем, захлебнемся, пойдем ко дну — вместе с миллионами других. Но на нас и наши жизни напрямую завязана туева хуча детских душ. И потому: никак нельзя нам на дно! Мелких за собой неизбежно утянем. Так что — придется барахтаться. Даже если сил не останется. На морально — волевых. Дети стимулируют и мотивируют, придают злой решительности и уверенности. Так что сегодня мы идем на охоту за головами, можно сказать. Пришло время хэдхантеров. Кровавая неразбериха первых дней рано или поздно закончится и ей на смену придет что-то другое. Так или иначе, но относительно упорядоченное. Люди начнут искать не только жратву на сегодня, но и задумываться о способах выживания завтра. Что неминуемо приведет к созданию разообразных коллективов и обьединений. Племен и стай. Самых разных форм. Трайбализм неизбежен, ибо эти стаи и племена будут соперничать за вкусные куски, за восполнимые ресурсы, за людей которые смогут помочь племени выжить. Будут заключаться племенные союзы и вестись войны… Всё, как наверное и было пару — тройку тысячелетий назад. Как говорится: от чего ушли, к тому и пришли. А смотрящие — определенно ребята с юмором.
Лично у меня для посещения каменных джунглей есть ещё один стимул. Очень весомый. Мне позарез, кровь из носу — нужно всего одно очко характеристик. И как можно скорее. В идеале — ещё позавчера.
Это уже становится нашей с демиургами доброй традицией, похоже. В день освобождения детского дома — до самого позднего вечера у меня, тупо, не случилось свободного отрезочка времени, чтобы суммировать полученные свежие плюшки с теми, что уже имелись в наличии. Понимаю, что минутное дело — но вот, как-то не срослось. Хоронили убиенных детей. Обустраивались. Осматривали свое новое хозяйство. Разгружали телеги с перевезенными с дач продуктами и необходимыми в быту предметами. Прикидывали: что срочно необходимо предпринять или добыть для налаживания хоть какой-то обороны. Отбивались от расспросов приехавших женщин. Отвечали на один и тот же детский вопрос — что больше сюда никто злой не придет и никого не обидит и не убьет. Обсуждали порядок и очередность прохождения эволюции. Составляли график несения караульной службы. Всего не перечислишь… Быт заедал!
Лишь поздним вечером, после обильного ужина, устроившись с кружкой кофе у костра во дворе — я отключился от разговоров соратников и произвел несложные подсчеты. Подбил бабки, так сказать. Свел дебет с кредитом, чтобы ему! В результате: чуть не рванул добивать несчастного Черу. Но сдержался. Хотя, что греха таить — все ж таки, успел пожалеть о проявленном гуманизме, далеким периферийным краем сознания. Ибо, картина моих характеристик, после прохождения эволюции в перспективе выглядела так:
СИЛА — 32.
ЛОВКОСТЬ — 33
ВЫНОСЛИВОСТЬ — 32
ИНТЕЛЛЕКТ — 198
Пунктов репутации — 290
Очков энергии — 58
Общее количество очков характеристик составляло: (барабанная дробь!) — 295!
Нет — ну так бывает? Двух очков не хватало для достижения 200 одной из характеристик! И пяти — до 300 общих! Несчастной десятки — до 300 пунктов репы! И как тут не сорваться в ночную тьму и сломя голову — не помчаться в чисто поле, искать супостата лютого?
Три возможных достижения планетарного масштаба — висели на волоске, всего в полушаге от меня. Но близок локоть, а не укусишь, как гласит жестокая народная присказка.
Эволюцию я прошел той же ночью, перед тем честно отмотав свою смену в карауле. Народ настоял. Ибо: вождь должен быть велик, могуч, страшен и максимально функционален. Уложился всего в пять с небольшим часов. Усвоил третью степень «менталиста» — позволяющую вызывать внезапный обморок, и вторую степень «интуита» — отвечающую за противодействие активности противника. Осталось лишь, опытным путем опробовать новые возможности на практике. А я еще и с ранее приобретенными — не освоился.
Ну и в довесок — достигнув 175 очков интеллекта, получил возможность обнаружения и прохождения: «Малого группового портала». Демиурги обещали, что оный портал: «… предоставляет возможность обнаружения и прохождения группой до пяти индивидуумов, малого группового портала в произвольно выбранный инопланетный мир, схожий по структуре с земным. Пригодный для обитания представителей вашей расы. Заселенный мыслящими индивидуумами, близкого к вашему уровня развития….»
Знать бы ещё, где эти фантастические девайсы искать? Хоть какой-нибудь — самый завалящий. Где они — эти ваши порталы? Сколько их вообще? Какова плотность их появления? Может самый ближайший из них, вообще — одиноко скучает где-нибудь посреди Сахары, или на задворках собора Парижской богоматери? И главное: неплохо было бы заранее понимать, что с ними делать? Эх, творцы — отцы, а ведь могли бы и подсказочку какую — подкинуть по-свойски лидеру забега. Ау, ау, а-уу. Э-ге-гей! А в ответ тишина, само — собой. Ладно. Когда найдем — тогда и будем голову морщить. Может и вообще не судьба увидеть сие чудо.
На следующее после освобождения детей утро — двинули в Большой Поход за Жратвой.
На состоявшемся прошлым вечером, а вернее даже ночью — совете вождей племени, мы единодушно порешили: что негоже таким солидным людям — замковладельцам и обладателям двух лошадей и телег — мелочь по карманам тырить. И пришло время обратить свои алчные взоры на более крупные обьемы добычи. Обсудив возможные варианты — остановились на складах крупных ритейлеров, находящиеся — не сказать что очень далеко от нашего замка. Промзона забитая разнообразными складами — располагалась на противоположной городской окраине на нашем берегу мегаполиса. Это если вдоль реки по городским кварталам ехать — получалось прилично. Ну а напрямую, полями — всего час неспешной езды. По нашим прикидкам: сейчас там вероятнее всего — должно быть малолюдно и относительно спокойно. Пока в городских магазинах ещё хоть что-то можно урвать — в промзону на краю городской географии, слишком активно не полезут. Когда из доступных средств передвижения только ноги, а рядом: в не до конца ещё разбомбленном «Ашане», хоть что-то осталось — на кой тебе переть в туманные дали? Шлепать далеко и долго. Да и сколько ты на своем горбу в рюкзаке упрешь? Ну — пусть на ручной тачке, какой? Всё едино — слезы! Да ещё на такую длинную дистанцию. И кто предоставит гарантии, что донесешь до своей норы все добытое в сохранности, а не отдашь лихим злодеям, уже на подходе к родным пенатам? И хорошо — если не вместе с головой.
Перед дебютным, самым первым выездом в промзону, где располагались так влекущие нас склады, ко мне несколько смущенно обратился Чера, зачисленный в участники экспедиции — в качестве ездового обозника.
— А мне можно — оружие какое, взять?
— Считаю, что даже нужно, Чера. Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь урод тебе брюхо безнаказанно пропорол?
— Не.
— Ну, так вооружайся, боец. Мухой.
Он метнулся в сторону сарая и вернулся оттуда с вилами наперевес и кухонным тесаком, засунутым за ремень грязных зечьих штанов.
— Другое дело, воин. А когда портки сменишь — совсем на человека похож станешь, — одобрил я. Парень застенчиво улыбнулся и тут-же, по привычке осекся, как обожжённый. Исподтишка, «незаметно» — мазанул по моему лицу недоверчивым взглядом, отыскивающим обидную насмешку или глумливую издевку… Да уж — укатали Сивку крутые горки. Сломали хребет. Или его там и отродясь не было. Жаль, ведь совсем ещё пацан сопливый.
— Давай — я с тобой прокачусь. Головными поедем — трогай! Шептун — рули за нами…
Выезжали впятером, на двух трофейных телегах. Во второй: Шептун за водителя кобылы, Олька и Данька — пассажирами. Долгий и Серега оставались «на хозяйстве» и охране «замка».
Напрямую, полями — до цели было, действительно, совсем не так далеко, как через городские кварталы и сменяющий их ближе к окраинам, частный сектор. Километров шесть — семь от силы. Да и риск вляпаться по дороге, в ненужную сейчас драку — был минимален. Хотя лично я — просто жаждал подвигов. Но неожиданно выросшему племени — прежде всего, необходимы были продукты. А очки характеристик для себя — любимого, мне пришлось, скрепя рыдающее сердце, посчитать делом вторичным. Ну а куда деваться — в периметре голодных ртов под полтинник. И большинство — сами себе еды не добудут.
— А ты ведь, Егорка — всегда считал себя прагматиком. Врал сам себе, дурень.
Да какой уж тут прагматизм, мазафака? Один сплошной альтруизм. Рациональность нулевая. Долбанный Экзюпери!
Ладно — не будем о грустном. Авось — очки и подвиги меня сами найдут. Демиурги не фраера, и очень надеюсь — зафиксируют моё не самое умное, но достойное поведение.
— Несомненно! Выдадут тебе дураку, меч — кладенец и скатерть — самобранку. Да и ковер — самолет, бонусом, естественно. Ух и заживем!
— Н-да уж. Сидели бы сейчас с Ольгой на даче спокойненько. Не заморачиваясь.
— А в двух верстах от вашего рая в шалаше — упыри детей терзали бы. Тоже особенно не переживая.
— Да всё — закройся уже!
Вот и поговорил сам с собой, называется!
— Слышь, Чера, а как тебя величать-то?
— Алексей. Лёха, — через острое плечо бросает парень.
— А лет тебе, Лёха, сколько?
— Девятнадцать.
Ну точно — совсем ещё мальчишечка зеленый.
— И как тебя туда загреметь угораздило? — Я был вправе знать это. Раз уж принял перед стаей ответственность и оставил его в коллективе.
Паренек не спеша развернулся и уселся в полоборота ко мне и к лежащему впереди проселку.
— Я у себя в поселке одного… ножом пырнул.
— О, как! Не свистишь? И за какие дела?
— Ну… я… в общем…
— Не менжуйся, Лёха, — подбодрил я, — жизнь — она, сука такая, не всегда простая бывает. Если ты по делу кого окоротил, то чего стесняться-то? Говори, как есть. Не мычи.
— Ну, короче, — шумно выдохнув, решается Чера, — я и до зоны… В общем — мне парни нравились. Я конечно шифровался — в город ездил. Там общался. Один хрен! У нас поселок небольшой — ничего надолго не спрячешь. Все — всё и узнали. Вот и давай меня чмырить. Всяко-разно. Я сколько мог — терпел. На улицу почти совсем не выходил. А они напьются, к моему дому припрутся и давай орать на всю округу. Три раза окна камнями разбивали. А у меня мама больная была. Сердечница. Эти проорутся — спать пойдут, а у неё приступ. Скорую вызывать надо… Я бы оттуда уехал, но как её оставишь? — он помолчал. Достал сигарету и прикурил. С третьей спички.
— Этот… которого я ножом — он больше всех меня доставал. По-всякому. Ну и приставал, тоже… Однажды я и не выдержал. Мать в больнице была. Опять увезли с приступом — после того как нам стены всякой дрянью закидали и окно разбили. Если честно — я особо и не помню, как все получилось… Говорили: выскочил, к ним подбежал и молча в живот ножом.
— Выжил, терпила-то твой?
— Да. Мне три года дали. Говорили, что это ещё немного. Куда-там «немного»! Три года в аду! Сначала на малолетку отправили — мне же тогда семнадцать было. Там, вообще — полный звиздец был. На тюрьме же ничего не скроешь. Сломали меня там сразу… Только из-за мамы себя не порешил. Терпел такое… А потом «на взросляк» перевели. На общий режим. Там, конечно — тоже не сладко, но всяко попроще. Я уже на УДО (условно — досрочное освобождение) готовился, а тут вся эта карусель закрутилась… Половина зоны в спячку жмякнулась, половина поднялась. Дубаки разбежались. Кто успел, конечно… Эти уроды меня с собой и потащили, чтобы было кому ишачить, да за лошадьми смотреть. Ну, а дальше вы сами все знаете…
— А чего к матери не рванул? Поселок твой далеко?
— Умерла мама. Два месяца назад…
Он резко оборачивает ко мне бледнючее лицо с температурно блестящими, острыми тёмными глазами.
— Вы мне конечно — не поверите. Подумаете, что это я сейчас нагоняю! Чтобы вы и все остальные — ко мне лучше относиться стали… Но я всё равно скажу: я собирался их всех кончить. Разом! Только они всё никак не вырубались. Ссуки! Четверо свалились, а остальные всё ураганили, всё куражились над девчонками. Я уже думал: тех, что спать завалились — сначала порешить. Но тогда остальные могли заметить и даже если бы я сбежал, они на детях отыгрались бы. Вот я терпел и ждал… Знаю, что не верите — но я бы их кончил! Вот! — Чера резко отворачивается к дороге.
Я посмотрел на узкие сгорбленные плечи возницы и тоже закурил. Зря он сомневался — я ему верил. Парень не врал и не исполнял. Я всем нутром это чувствовал. Так всё и было. Зуб даю! Да и жизненный опыт подсказывал, что всё только что услышанное — правда. У любой — даже самой длинной и прочной терпелки, конец есть! Вот и Черина закончилась.
А, душок-то у малого был. Далеко не каждый способен за обиду — ножиком в требуху заехать. Большинство — утрется. Перетерпит. Может не весь кураж из пацана зона выбила? Может, что и проклюнется ещё, из-под пепла? Ведь и впрямь — желал демонов порешить… Хотеть и сделать — это конечно две большие разницы, как говорят в Одессе. Но — «динамика положительная», как говорят в лечебных учреждениях, уже не только в Одессе. Вот и пусть вьюнош покрутится в палате интенсивной терапии. Глядишь и получится из этого, что-нибудь.
— Слышь, Алексей! Ты не грузись особо. Прошлое в прошлом. Его уже нет. А будущего — вполне может и не случиться. Есть: «здесь» и «сейчас». Важно лишь то — кем ты себя ощущаешь сегодня! И, больше ни-че-го… Ты в стае. В племени, которому нужно выжить. Вокруг люди. И дети. И им по уху — и твое прошлое и твоя ориентация. Будь честен перед ними и стаей. Не предавай. И жизнь удастся, отвечаю! Этим и живи. Живи — так, чтобы матери радостно было… Может и правы те, кто верит — и она за тобой наблюдает. Как знать.
— Спасибо вам, — оборачивается парень после продолжительной молчаливой паузы. — Я вам обещаю, что…
— И не выкай. Один я здесь… Всё — закрыли тему. На дорогу — давай, смотри!
Он лишь глянул так, что я понял: отныне этот паренек, если нужно будет — не раздумывая сдохнет, если прикажу. И не спросит зачем. Видят боги — я совсем этого не хотел. Просто поговорил с человеком — по-человечески… Может, дело в том, что я оказался единственным за все его девятнадцать годков, кроме матери — кто сделал это?
Нда. Жил себе пацаненок. Никого не трогал. Никому не мешал. Ну, трахался не так, как в их рабочем поселке — бантустане, считается приемлемым и нормальным… Не пох? Он же поселковых аборигенов за члены не хватал.
В том-то и беда, что не пох! Это в Голландии, какой-нибудь — пущай себе извращаются, петушары! «Обколются своей марихуаны и дерут друг — дружку в жопы»! А в рабочем поселке — славном граде Волчехерске: не-е — низзя! Ибо, нехрен!
… - Ну, за DVD! Любо, братцы, любо! Наливай, мужики! А, ну, давай наяривай — гитара семиструнная! О, а давайте этого пидора отхерачим! Ага и на клыка ему ещё, вдогон, наваляем! Точняк, пусть на коленях отсосет — а мы на телефон снимем! У кого камера нормальная, поцики? У меня! Я вчера в кредит новую мобилу взял, прикинь! На мамку свою оформил.
— А ну, покажь? Ништя-ак! Надо тоже — своей на днюху взять. Только мне кредит могут не дать, суки рваные!
…Ну, а чем там ещё развлекаться? В нищей и густо заселенной неудачниками резервации маргиналов. В кредитном рае бантустана… «От Волги до Енисея…»
Недолго поколесили по безлюдной промзоне под пристальными, настороженными взглядами редких собак, державшихся на почтительном расстоянии. Руководствуясь, в отсутствии дубльгиса — табличками и вывесками: между заборами, складами и зданиями контор, нашли подходящий складской ангар. Немного постояли перед воротами, примериваясь, прислушиваясь и принюхиваясь к слегка поддавливающей окружающей тишине…
— Ну что — пошли, подельнички! Я — головной, Герда за мной, Шептун — прикрываешь. Вы, двое на фишке. Лицом не щелкать! Как осмотримся — одного грузить припашем. Работаем!
— Хоп! А абсент тут есть, как думаешь, командир?
— Женились бы вы — барин!
Судя по-всему — в складе ещё никто не мародерил. Может, лишь свалившие, от греха, охраннички — самую малость прибарахлились. Ну, тут было чем поживиться!
Мы загнали телеги вовнутрь и бодро принялись таскать мешки с мукой, сахаром, крупами и коробки с консервацией, растительным маслом, алкоголем, шоколадом и всем остальным. Незавидной доли грузчика избежала лишь девочка — самурай, выставленная в боевое охранение.
Загрузились по максимуму. Обратный путь предстоял в пешем порядке. Лошадушкам и без того — невесело будет. Перекурили и двинули в сторону дома. На сегодня было запланировано еще — минимум две ходки.
… Вот тут они нам и подвернулись… Хотя наши неожиданные оппоненты, несомненно полагали, что это именно мы — лохи городские, очень удачно выкатились прямо под их топоры.
В том, что встреча произошла неожиданно для нас — целиком и полностью был виноват исключительно командир. То есть — я! Ну не усвоил я ещё привычку: регулярно отслеживать показания локатора. А настройки звукового оповещения — видимо обнулились во время ночного прохождения эволюции. Вот и прохлопал, прощелкал вороньим клювом, ожидающих нас за поворотом между двух заборов: шестерых угрюмых мужиков и двух парнишек, сидящих на телегах за их спинами.
— К бою, нна!
Я, Шептун и Ольга — встаем в цепь перед своим обозом. У левого плеча вырастает бледнющий, но решительно закаменевший лицом, Чера.
— Брысь назад! Тылы держи! — злым взмахом гривы, художник как муху смахивает за спины Даньку.
Между нами метров десять — двенадцать. Торопливой скороговоркой голосом, в привате кидаю Шептуну: «Базлай им чего-нибудь, Валя. Не важно, что. Лишь бы притормозили». «Понял», — звучит в голове.
Сам я говорить сейчас не могу. Не получается у меня пока: концентрироваться на ментальном воздействии и делать ещё что-то, при этом.
Шептун что-то вещает угрюмым людям, стоящим напротив нас. В смысл не вдаюсь. Не до того!
Сконцентрировав вибрирующую внутри энергию в плотное облако — сгусток, бросаю его в сторону всё так же молчащих мужиков. Сорок очков энергии из пятидесяти восьми — улетает вместе с ним. Бью по эмоциям и стараюсь вызвать слабость и муть в глазах. Ориентируюсь на двоих, стоящих чуть впереди остальных: здоровенного мужлана с кистями — лопатами, лет сорока; и коренастого мрачного парня моего возраста: с перебитым кривым носом, и огромным ножом — свиноколом, в руке.
Похоже, зацепило противников. Всех, или почти всех. Здоровенный амбал болезненно морщится и чуть растерянно моргает, коренастый мелко трясет головой, словно пытается вытряхнуть из неё что-то чуждое; одного из мужичков позади, вообще, заметно ведет в сторону; ещё один — тощий, мосластый и лопоухий, непроизвольно оглядывается назад — явно на случай бегства. Проняло красавцев! Ну всё, что мог — сделал!
«Пошли! Герда, рядом будь!»
Врубив «интуита» на полную, в три прыжка оказываюсь перед двумя «основными», наиболее опасными бойцами противника. Несмотря на ментальное воздействие и мою стремительность — времени, чтобы подготовиться к встречной атаке, им хватает. Щитом быстро и плавающе размыто — без жесткой встречи, отвожу тяжело стремящийся сверху вниз топор здорового, одновременно достаю, коротким неглубоким уколом из- под щита его подавшийся вперед корпус — куда-то в область почки. Милисекундой позже, резко и жестко, подошвой ломаю выставленное перед выпадом колено опорной ноги коренастого и отсекающе, наотмашь, лезвием разрезаю-распахиваю до ушей, его распяленый от боли рот. Наши уже здесь: Ольга погружает тонкую полоску стали в основание шеи коренастого «свинореза», добивая его. Шептун, щитом и звериным рёвом: сносит с ног сразу двоих мужичков, в страхе, по-бараньи жмущихся друг к другу. Слева Чера с хрустом вгоняет вилы снизу — вверх, прямо под широкую челюсть здоровенному, по инерции «провалившемуся» вслед за изменившим вектор движения тяжелым лезвием своего топора. Откуда-то из-за спин уже умирающих заводил, на меня выскакивает еще один: с глазами, выпученными во всю перекошенную от ужаса или злости, рожу. Он быстр, но его движения для меня не молниеносны и предсказуемо не опасны. Останавливаю движение его тела щитом и чуть подсев — снизу, из-под щита, вгоняю клинок в нижнюю часть его живота.
Враги не замедлились. Нет — может лишь самую малость. Просто я стал гораздо быстрее реагировать. Подобное случалось с каждым, вспомните! Когда, например, роняя нечто хрупкое, ваше тело действовало само: без помощи, еще не включившегося в процесс, запаздывающего мозга и мгновенно оценив ситуацию риски и тактику действий — успевало поймать упавший предмет… У всех ведь было! Так вот сейчас — я действовал примерно так же. Только с поправкой на мегасверхбыстрый анализ любого проявления активности врага. Вплоть до скашивания зрачков и шевеления его ресниц. Мгновенный расчет вариантов своих контрмер, движений и действий. И одновременно со всем этим, почти всеобьемлющий контроль всего окружающего в зоне прямой видимости.
Шептун с Ольгой добили обоих упавших. Чера нанизал на вилы шестого — того самого лопоухого и мосластого, панически заметавшегося в разные стороны и потерявшего способность нормально обороняться. Этот деревенский дурачок нарушил главное правило любой схватки: не бояться! Ибо: испугался — перестал думать — совершил ошибку — стал трупом! Это аксиома. Исключений нет! Неминуемость этой последовательности событий неизбежна и неотвратима: испугался — перестал думать — совершил ошибку — труп! Интересно, а что больше ему психику раскурочило: моё воздействие или неожиданное осознание того, что за несколько мгновений из одного из охотников, он внезапно превратился в последнюю живую жертву?
… Оп-па! Юные извозчики рванули между двух заборов так, что даже кенийские бегуны заценили бы. Смотри ты! Соображают, козлята.
— Догнать, командир? — воинственно вскидывается юный Гаврош — детдомовец.
— Остынь. Догонишь ты их, как же! Хотя по-уму, надо бы…
— Так, давай, я!
— Головка от часов «Заря»… Ну, догонишь — и что? Пока одного резать будешь, второй — ждать будет? Или сам на себя руки наложит?
— А чего — их валить надо? — озадаченно раскрывает рот пацан.
— Нет, конечно! Что ты! Как только и подумать мог?! Догнать и попросить за телегами вернуться, ибо — чужое брать грешно.
— Егор, а зачем нам надо их убивать? — заволновалась Ольга, — они же мальчишки совсем. Ну, убежали и убежали. Пусть живут!
— А затем, душа моя, чтобы завтра нас тут отряд кумовьёв, зятьев и прочих кузенов не ждал. Количеством, этак: топоров в двадцать — тридцать. Горящий жаждой крови, мести и наживы. И я почему-то не уверен, что к Даньке или к тебе, девочка, они настолько же гуманно отнесутся.
— Извини, не подумала, — забавно сморщила нос Амазонка.
Сейчас челкой махнет… Есть! Я усмехаюсь. На самом деле — скорее всего, сбежавшие пацанята, сейчас такой жути на деревню нагонят, что там неделю за околицу носа никто не высунет. Ещё и на военное положение перейдут — в ожидании карательного отряда лютых городских отморозков. Ну а что — озадачили мы их по-полной. Кого они видели перед собой, решив напасть? Пару мужиков, барышню — писюху, костлявого дрища призывного возраста, да мальчонку сопливого. Против шести взрослых дядек — совсем несерьёзно! А оно — возьми и эвона как, обернись, в итоге. Додики мелитопольские — джедаями обернулись и не вспотев в секунду всех и порешили.
Ещё цеплявшихся за жизнь, незадачливых грабителей, добили. Крестьянские телеги, по заветам вождей пролетариата, естественно, экспроприировали в пользу голодающих детей. Мертвым — лошади, всё едино ни к чему. Репа не пострадала, что четко свидетельствовало о том, что мужички не о погоде с нами побалакать собирались. Ольга и Чера получили повышение уровней. Причем, парнишка — сразу два. Без достижений и комментариев. Одной перепало три свободных очка, другому, соответственно — шесть. Художнику и мне не обрыбилось, хоть надежда и тлела до последнего, где-то в глубинах волнующейся души. Коротко посовещавшись — повернули обратно к складам. Трофейные телеги — следовало пустить в дело.
— Шептун, а о чем ты им гундел? Я как-то пропустил.
— Да всякую дичь нес, командир. Я этих сельских клоунов знаю. Их сразу озадачить надо и, считай — полдела сделано, а пока переваривают — можно всё успеть. Главное: пургу мести быстро, чтобы их мозги за тобой не успевали. Ну я и понес: мол, что же вы, мужички, вероломно без обьявления войны, как фашисты какие, на нас нападаете? Даже стародавнего: «Иду на вы», как пращурами завещано — не сказали… Или вы бога не боитесь? Ведь чай не бусурмане — нехристи, небритые! Чай, люди православные!. Эх, знали бы деды — за что воевали! Пойдемте, говорю, лучше выпьем — люди добрые. Тут ты и побежал… Кстати, надо бы накатить, командир. За победу, помин душ и для устранения тремора в верхних конечностях!
Ну всё: понесли ботинки Витю! Послебоевой отходняк прорезался. Словесным поносом. Излишки адреналина бродят, выхода ищут. Меня же, как и в детском доме — после применения ментальных умений, внутри словно слегка подмораживало. Подмерзало что-то. И ощущалась некая холодящая в груди опустошенность. Надо бы поесть перед погрузкой. Да и выпить на самом деле не помешает…А то знобит, как при гриппе!