Апрель. Третья неделя

Птичье сердце — неровно, истерично и припадочно колотилось и ухало, казалось уже где-то в районе гортани. Так, что дышать почти не давало. Птица задыхалась.

Неимоверно испуганная, она уже не летела над пустынным полем так стремительно, как поначалу. Легко — как во сне, касаясь поверхности одними носками своих ядовитых кроссовок. А монотонно и устало, по-бабьи неуклюже — грузно топала полной стопой по скользкой, накануне раскисшей, но за ночь подмерзшей земле. Переставляя все сильнее тяжелеющие ноги из самых-самых последних сил. Держалась лишь на упрямстве, отвращении к тому, что должно будет произойти, когда она остановится; и страхе перед этим предстоящим. Отвратным и вызывающим тоскливую тошноту. Мерзким и похоже, всё-таки неизбежным.

Птица понимала и чувствовала, что сил её девичьих осталось совсем-совсем мало. Ну, может, ноги и прошлепают еще сотню — другую шагов, пока уже окончательно не нальются вязким, горячим и тяжелым свинцом. И судорожно окаменеют до самых бедер. И вот тогда уже точно — всё!

Бросить Пашку? Что они ему-то сделают, в конце концов?

Нет! Брата она не бросит. Пусть лучше они вместе рядышком умрут — чем он один в этом поле останется. Неприкаянно в грязи бродить, падать и ползать на четвереньках. Хнычуще и непонимающе елозить вокруг её неживого тела. А если эти её с собой захотят забрать? Может, тогда и Пашку согласятся взять? Да ну! На кой им такая обуза в виде то и дело раздражающе плачущего и капризничающего ребенка? Куда проще за ноги и головенкой о землю мерзлую. Внезапно возникшая в воображении картина обожгла и подстегнула. Как горячим кнутом прошлась по взмокшим ляжкам и икрам. Птица поддала. Только бы не подскользнуться! Кислотные кроссы чуть чаще замелькали на периферии загнанно мечущегося вниз-вперед взгляда…

Сука! Ну, вот надо же было этому клятому солнцу — именно сегодня спозаранку решиться воссиять в полную силу! Из-за его амбиций и детского желания немедленно самоутвердится — здесь и сейчас, исход происходящей «гонки с преследованием» был заранее предрешен. Жидкий, рваный и клочковатый, но всё ещё не до конца рассеявшийся туман — вчистую проигрывал солнцу и при всем желании уже ничем не мог помочь Птице. Силы тумана, как и силы Птицы — тоже были на исходе. Всего пару часов назад, он легко укрыл бы её. Укутал в сырую промозглую непроглядность и дал затеряться в своих широко раскинувшихся крыльях. Увы, но все что осталось от его сумеречной мощи сейчас — лишь рваные и слепые, уродливо бельмастые пятна. Да и те таяли прямо на глазах. Туман торопливо уходил, оставляя Птицу в полной власти этого кошмарного апрельского утра. Словно в насмешку — солнечного и яркого. Ей осталось надеяться только на себя и на чудо.

Со стороны дач, явно самоутверждаясь, скрежещуще и издевательски каркнула ворона.

Похоже, хеппи-энда в этой истории точно предусмотрено не было.

… - Стоять, Зорька! Все равно ведь догоним! Только помрешь уставшей! — прерывистый и сильно запыхавшийся, но беспредельно уверенный глумливо — насмешливый голос, настиг как аркан. Леденящим холодом хлестнув по позвоночнику прямо меж мокрыми и неимоверно усталыми разгоряченными лопатками.

Начиная уже окончательно задыхаться и захлебываться как тонущая, Птица ясно и безоговорочно осознала, что ей не убежать. Что эти несколько десятков метров, скорее всего, станут последними преодоленными ею в этом мире. Впрочем, она почти и не сомневалась в подобном исходе с самого начала. Со старта своего отчаянного и суматошно — бессмысленного рывка в сторону березовой рощицы, обозначающей окраину их пригородного поселка. Дальше — сразу за этим прозрачным — еще безлистным, куцым негустым околком, широко раскинулись садоводческие товарищества с их разномастными домишками — избушками, заборами из рабицы и штакетника, баньками и кривыми сараюхами из горбыля. Если бы только она успела добраться до этих дач, то возможно какой-то небольшой шанс уйти от преследователей у неё бы и появился. Ну, или хотя бы возникла теоретическая возможность попетлять, затеряться и спрятаться от этих двух жутких упырей — азартно и запаренно, натужно сопящих сейчас за её спиной уже почти совсем рядом. Да и туман помог бы. Укрыл её. Но туман отступил, предав Птицу. Да и весь этот проклятый мир предал её. Впрочем, какое дело огромному миру до суматошно бегущей по грязному полю одинокой девчонки с полуторогодовалым ребенком на трясущихся от усталости руках? У мира есть проблемы поглобальнее. Куда более важные, чем судьбы каких-то песчинок.

Будь Птица одна — она без сомнения, легко бы ушла от этих уродов с перекошенными сивухой и похотью багровыми мордами. Ушла бы — даже без помощи тумана и в чистом поле. Со спортивной подготовкой у нее все норм. Более чем прилично. Не этим пропитым задохликам её догонять. Но с двенадцатикилограммовым Пашкой на руках — было без вариантов. И она только что это вполне отчетливо и окончательно поняла. Но не приняла. Взгляд Птицы еще более суматошно заметался по окружающему, ища за что-бы зацепиться. Деревяшку поувесистее, железяку какую или камень побольше… Полный ноль. Совсем ничего. Птица была бойцом по-жизни, хотя сама об этом еще даже не догадывалась. Да и вообще не задумывалась о подобном никогда. На кой? Жила себе в свои прекрасные легкомысленные шестнадцать и жила, почти как и все её ровесницы. «Почти как все» — потому что Птица, все ж таки эффектно и чаще всего, даже помимо воли, выделялась из общей массы практически в любой компании, где бы не появлялась. Внешностью и врожденной грацией.

Птица была очень красивой и очень заметной девушкой. Ну, вот уродилась такой! Что ж теперь — идти топиться что ли?

Ловкая, длинноногая, стройная и спортивная. Статная. Да еще и очень не глупая. И с характером.

Узкое чистое лицо юной княжны, огромные бездонные синие глазищи под тонкими, красиво изогнутыми бровями, изящный носик и волнующе припухшие безо всяких там иньекций, губы. И волосы. Светло-каштановые, насыщенные, густющие, блестящие, по локоть — хоть в рекламный ролик. А уж когда распустит, да тряхнет!

Само собой — «первая красавица» на своем пригородном поселке. Девочка с глазами фиалками! Принцесса! Потенциальная королевна! Все девчонки ей завидовали. Кто-то втихую, кто-то в открытую. Даже «взрослые» девахи, уже что называется «в самом соку», видя в этой малолетке в перспективе — однозначно, очень опасную соперницу, регулярно «наезжали» на Птицу под тем или иным предлогом. Еще с её пятнадцати. Но помимо прочего — Птица была девочка умная и лишних поводов для «наездов» никому старалась не давать. Корону на голове у нее никто никогда не замечал. Ибо не было её там. Разве что дома у зеркала, без свидетелей — Ленка её иной раз примеряла. Чисто теоретически. Но что, кого-то из завистников, когда-нибудь это останавливало? Ленку даже били пару раз. Совсем не сильно — чисто для определения её места в поселковой девичьей иерархии и из потребности самоутверждения менее смазливых самок. В общем-то — били абсолютно без повода с её стороны. Нет, повод-то как раз имелся железобетонный — все та же её красота. Но не поведение — ибо Птица была совершенно некичлива, незаносчива, доброжелательна и вполне себе скромна и непонтовита. А от дивной красоты своей — видела пока еще в основном, только проблемы. Хотя уже постепенно и начинала осознавать её силу. Ну, и глубину досадливой злости многих окружающих постигала заодно.

Жиза!

Почему она — Птица? Да, естественно потому что — Ленка Соловьева. Почти уже вот-вот семнадцати годков от роду. Девичьи безмятежных и вполне прекрасных. Какими им и положено быть у девахи из крепкой цельной семьи, выросшей в любви и под нормальной отцовской опекой. Строгой и пристально — внимательной, но знающей меру. Без гнобящей, удушающе — засушливой родительской паранойи. Батя у Ленки — дальнобойщик, мать — домохозяйка. Когда все случилось, папка как раз был в рейсе: то ли под Красноярском, то ли под Томском, а может уже и под Кемерово где-нибудь. Мать, на второй день случившегося катаклизма, прямо в уютном дворе их двухэтажки — неожиданно рубанул топором сосед Саня, внезапно и непредсказуемо «взбесившийся», очнувшись после трансформации. Как и многие другие — ставшие «одержимыми», ранее безобидные и вдоль и поперек насквозь знакомые поселковые жители. Вот и остались Ленка и Пашка один на один с этим гадским миром.

… Всё — последняя капля сил выплеснулась с жарким выдохом. В груди желеобразно дрожало и раскаленно пекло. В широко распяленном рту все иссохло. До скрежета шершавого как напильник языка об зубы. Сжавшееся комом сердце встало колом где-то в трахее и окончательно перекрыло дыхание… Всё!

Ленка остановилась, с трудом удерживаясь от всепоглощающего желания — безжизненным кулем рухнуть на землю. От дикого переутомления и жуткого страха её мутило и трясло. В буквальном смысле — колотило. Ну не осталось у нее больше сил. Вообще ни на что. Обреченной жертвой, Птица медленно развернулась лицом к предстоящему — все-таки настигшему её кошмару. Не отпуская брата, вцепившись в него как в последнюю надежду, тоскливо подняла глаза на своих преследователей. Стыло вгляделась в перешедшие на шаг приближающиеся фигуры. Двое. Обычные мужики, ничем еще вчера не выделяющиеся из окружающего. Неопрятные, заросшие, опухшие и неухоженные. Таких и у них на поселке девять из десятка. А кем они сейчас себя ощущают — что за стая за ними стоит, да не все ли равно?

Стай этих сейчас всяких — разных столько развелось! Разномастное зечье, «амнистированное» произошедшим внезапным катаклизмом. Примкнувшие к ним прежние сидельцы. Вояки пятнистые. Преимущественно кожаные молодежные стаи, мнящие себя волчьими, но по повадкам чисто шакальи. Этнические — чернявые и смуглые племена. Мусорские безжалостные бригады. Поговаривают, где-то даже какие-то сектанты, чуть ли не людоеды, появились. Повылазило нечисти! Отребья всякого — больше чем людей. А чего таким теперь бояться? У кого за плечами банда больше, тот и рулит куда захочет. И берет, что взять в силах и в своем праве считает.

— И чего ты столько бежала, дуреха? Ну, не боись, кукла. Дяди добрые. Хорошие. Отпусти малого погулять — пусть поиграет пацанчик. Чего ты в него вцепилась-то, дурашка? А мы с тобой тоже, чем заняться найдем, красивая. Ну, комон эврибади! — гнусненько осклабился тот, что заходил справа, продемонстрировав широкую щербатину меж кривых длинных и желтых заячьих зубов. Лет тридцати — высокий, худой, узколицый, лупоглазый и сутулый. С незоразмерно длинными обезьянними руками, заканчивающимися широченными кистями и непропорционально тяжелой нижней лошадиной челюстью.

От его одежды едко тянет застарелым вонючим потом, изо рта — крутым ядреным перегаром и мерзким гниением давно нечищенных нездоровых зубов. Даже с двух метров через весеннюю свежесть этот тяжелый шлейф от его зловонного амбре прошибает до одури и отвращения. Светлые выпученные глаза навыкат уже вовсю — весело подминают и гнут Птицу и грубо ощупывают всю целиком.

— Пахом, ты зацени какая цаца! Конфетка! Ох, не зря пыхтели! — обметанные, похоже с хронического похмельного сушняка губы, кривятся хищной радостью и сладостным предвкушением.

— Сейчас еще попыхтим. Теперь втроем! А потом еще и пацанов угостим такой фифой. Молоденькая — эх! — второго, немолодого, лет сорока — мелкого худосочного мужичка с колючими, хитроватыми и настороженными глазенками, аж передернуло в плечах. — Ох, и люблю же малолеточек! Да еще таких чистеньких, незатасканных.

— Слышь, а может — обломается братва? Жалко такой файной кралей делиться. Давай её чисто под себя оставим, а? На двоих у нас будет матрешка?

— Может и оставим. Только сначала опробуем — стоит ли, — рассудил, видать более опытный по этой части, Пахом, — Мож она бревно — бревном.

— Ниче, раскочегарим. Захочет! Чтобы сопляк её живой был — уж постарается! — уверенно сказал обезьянорукий. Этот, похоже, был более подкован в области принуждения и подчинения. — Он тебе кто, брат? Чё молчишь, кукла глазастая? Тебе теперь ласковой и послушной быть надо. Очень послушной. Понравится нам, как ты нас ублажать и горячо любить будешь — можно будет и о дальнейшей жизни поговорить. И твоей и брательника твоего. Но тебе придется очень постараться. С огоньком и фантазией! — он весело подмигивает Ленке выпученным глазом.

Этот сутулый дрищ, еще месяц назад, явно заранее опускавший или отводивший в сторону взгляд перед каждым мало-мальски крепким и уверенным в себе, идущим навстречу мужиком — сейчас ощущал себя полновластным хозяином положения и единственным владельцем жизней Ленки и Пашки. Да, по-сути и являлся таковым среди этого грязного поля. И роль эта ему безумно нравилась. И сам он в ней — себе нравился до безумия.

Рыщущий и затравленный взгляд Птицы зацепился за большуший нож — «свинокол» на поясе плюгавого Пахома и с трудом не сфокусировавшись только на нем, заметался и со стороны абсолютно бессистемно засерфил дальше. Только теперь уже не на единый миг не выпуская этот, возможно спасительный предмет, из поля зрения. Его и еще наборную рукоятку крафтовой зоновской финки, торчащую из заляпанного грязью берца длиннорукого. Топор лупоглазого и громадный тесак Пахома, даже теоретически рассматривать в качестве последнего и единственного шанса — было не очень реально. Ленка заставила себя опустить на землю притихшего и даже не пытающегося этому воспротивиться, как-будто что-то понявшего, брата.

— Вот и умница, — громко с натужливым усилием и сипом, отхаркнул желтую слизь — все еще до конца не отдышавшийся задохлик Пахом, не брившийся, похоже, еще с самого начала катаклизма. Впрочем, небритостью нынче никого не удивишь. Таких сейчас большинство.

— Давно бы так, — поддержал кореша сутулый, — Чё, Пахомыч — где мы этой Мальвине тест-драйв забацаем? Прямо здесь или может, до дач дойдем — вон совсем ведь рядом уже. Ты кстати если хочешь перекури, отдохни малость, а я пока её продегустирую, — и снова подмигнув Ленке рыжими, опаленными где-то ресницами, предвкушающе противно гоготнул.

— Чего ходить попусту? — хрипло с отдышливым присвистом рассудил Пахом. — Сейчас заценим — как она губешками работает для начала. А там и видно будет… Иди сюда малая — покажи что можешь, — смуглой не то от природы, не то от грязи рукой, задохлистый мужичок засуетился в области ширинки, своих грязнющих и вперемешку забрызганных бурыми и маслянными пятнами, джинсов. Второй рукой он вцепился в солдатскую флягу поднесенную к запрокинутой патлатой грязноволосой и нечесанной голове. На морщинистой шее судорожно заходили две какие-то индюшиные складки.

— Ну, лады, Пахом! А я тогда ей для почина — сзаду рогатку раздвину, и в очко отъелдачу… — с энтузиазмом откликается щербатый обезьян, холодно блестнув влажным металлом в глубине криво раззявленного рта, — Ща такую порнуху замутим! Давно у меня молоденьких не было. Ух и станок! Рабочий! Ну-ка избушка, становись ко мне задом, к Пахому передом, — он, по-жеребячьи всхрапывая, громко заржал.

Укрывая ненависть и брезгливость, ударившие в голову упругой горячей волной, Ленка опуская глаза на уровень пояса старика, кивнула.

— Тихо Пашенька, посиди вот здесь маленький. Леля сейчас. На вот держи, поиграй пока, — оттащила его на пять шагов в сторону — подальше, чтобы дотянуться ни один ни другой до ребенка не смог и сунула под нос братишке связку побрякивающих ключей. Сама же, забыв о страхе — лишь параноидально лихорадочно просчитывала и выверяла оптимальную последовательность дальнейших действий. Быстро нагнуться к паху Пахома, не дожидаясь пока сутулый начнет требовать стягивать джинсы, взять старика под яйца левой рукой, якобы потянуться туда же правой и выдергивая у него из ножен клинок — изо всех сил быстро и резко до упора сжать левую ладонь. Это должно хоть на время, а при удаче и надолго, сделать плюгавого не опасным. Оттолкнуть его левой. Правой выдернув нож и развернувшись… а там уже и не просчитать. Главное стремительность! Они ведь уверены, что она сломалась и готова на все. По глазам козлячим видно. Довольны, уроды вонючие!

— А у вас выпить есть чего? — для дополнительного расслабления клиентов, заставив себя улыбнуться этим уродам, спросила Птица.

— О, видал старый — девушка созрела! — гыкнул дрищ потянувшись к фляге на боку, снова обдав Ленку ароматом тухлятины, — Конечно есть. Что мы не джентльмены? Коньяк! — произнес так горделиво, словно всю жизнь пил исключительно дорогие напитки, а не шмурдяк в подворотне.

«Может попробовать «поперхнуться» и ослепляюще «брызнуть» молодому в глаза? Нет слишком сложно, да и Пахом непроизвольно напряжется. Или попробовать? Думай быстрее дура!…Что это? Кто там еще?»

Глухой топот лошадиных копыт все трое услышали одновременно. Вернее четверо — Пашка тоже поворачивает свою мордашку на все отчетливей раздающийся звук.

Он набирает силу с востока — от солнца, уверенно и по-хозяйски поднимающегося в еще невыцветшей, «незастиранной» лазури весеннего неба.

Сощурившись до рези и «зайчиков» в глазах Птица с непонятно откуда возникшей надеждой, жадно вглядывалась в силуэты приближающихся конных.

Двое. Похоже: мужчина и женщина. Они приближались, несомненно направляясь именно сюда! Неспешно, неотвратимо и, пожалуй, с ничуть не меньшей уверенностью, чем поднималось солнце…

 

Глава первая. Апрель. День седьмой

— Почему твой муж не потребовал привезти к нему тебя с дочками? В чем причина? Ты знаешь? Как-то странно это. Ну, сразу забрать вас с собой он не смог бы. Это понятно. Но что ему мешает сделать это сейчас? В чем тут дело? — я очень стараюсь выглядеть спокойным.

— Это не его дети, — Татьяна, наконец, виновато и испугано поднимает на меня свои несчастные и мокрые глаза. Как у крепко нашкодившей собачонки, — Мы с ним сошлись, когда девочкам всего около года было. Ну а им никогда об этом не говорили. Сергей хорошо к ним относился. Как к родным… Егор, я не знала! Даже не догадывалась, что у него на уме. Клянусь!

— Успокойся, все — всё понимают. Вы тут не причем. Никто не собирается тебя ни в чем винить. Он ведь и вас с детьми кинул.

— Мы сможем остаться здесь? С вами?

— Само собой. Куда же вам идти? Извини, мне сейчас некогда…

— Да-да, конечно, спасибо, может я могу чем-то помочь?

— Иди к детям, Таня…

… - Дарлинг, наши все целы?

— Да, но только ты не говори об этом даже Соне. Скажи, что с Шептуном все в порядке, но много раненных: и у нас и у Зимнего. Давай по делу уже. Время!

— В общем, когда вы ушли — мы в здании заперлись, как ты и сказал.

Сергей стоял в карауле на крыше. С Данькой. Отослал его за чаем и почти сразу спустился вниз. Очень возбужденный и встревоженный. Сказал, что большая стая собак загнала в рощу — ту, что справа, между нами и городом; двух женщин с тремя детьми. Вроде как: двое совсем мелких — были у них на руках, а девочка постарше сама бежала. Та роща же вглубь — даже с крыши не просматривается. Сказал, что побежит их выручать. Сам. Ну и еще бы кого в поддержку. Я и вызвалась. И Соня, как медик. На всякий случай. Мало ли? Может быть им помощь неотложная прямо на месте понадобилась. Он вперед убежал, а мы с ней лошадь в телегу по-быстрому запрягли и следом поехали. Подумали: лишним не будет, на случай если вдруг собаки кого сильно покусали. Чтобы проще было в периметр доставить. Вернее — это Сергей предложил. В роще, конечно, никого не было, а он меня неожиданно вырубил по голове чем-то. Связал нас обеих и мешки на головы одел. Так противно воняет. Гнилью какой-то! Рыбой тухлой.

— Не отвлекайся, пожалуйста, хорошая моя. По делу говори. Потом, когда приду за тобой обязательно пожалею, девочка.

— В общем, Соня говорит, что я час в отключке была примерно. Ну, потом очнулась и вот.

Где мы находимся — не знаем. В помещении — не на улице. Но не в жилом. Жильем даже остаточно не пахнет. Я бы все равно — даже через эту рыбью вонь почувствовала. Всё! Ехали недолго — со слов Сони. Минут сорок — полчаса… Ой, пришел похоже старший. Сейчас, подожди…

— Значит вот: они хотят три повозки. Две с продуктами и одну со спиртным. Восемь щитов — туда же. До конца обмена все наши бойцы остаются на крыше — и никто оттуда не уходит. С товаром для обмена пойдут… Погоди, он вышел. Похоже, с нашим Сереженькой проконсультироваться еще раз решил.

Ай, да Сергуня — ай, да сукин сын! Слышал ведь рассказ о том, при каких обстоятельствах мы с Амазонкой познакомились. Она сама и рассказывала. Очень эмоционально упоминая о том, как сильно напугалась тогда. На этом он и сыграть решил. Ну а что — тут и думать было нечего. Ежу понятно, что Ольга, еще остро помня о первом пережитом в новой жизни страхе, по-любому ломанется спасать людей попавших в схожую ситуацию. Тем более с детушками малыми. Нда! И зачем ему это? Со вчерашним Лысым в беретке, своим соседом бывшим — спелся, не иначе. А больше не с кем. Зуб даю! Как бишь его — Валера? Или Дима? Максим! Точно, Максим черноберетный! Хотя, когда бы они успели подобную операцию детально продумать и обсудить? Просто внезапно случай — удобней не бывает, сам подвернулся. Вот Сереженька и подсуетился. Решился на поступок. Понял, что дальше такого удобного шанса может и не случиться. Пошел ва-банк, скромняга застенчивый! Девок спеленал, на телегу сложил, да к своему лысоватому корешу и рванул. С богатым приданным! Лошадь с телегой, по-нынешним временам — дорогого стоят. Да еще и с потенциально ожидаемым после обмена, почти сказочным кушем! Ну а где лысый Че Гевара со своей бандой квартирует, он вчера всяко-разно своему прежнему соседу Серене сообщить не забыл. Сколь же у него там бойцов? Что вчера мне эта дичь хрипатая втирала?

— Соня с тобой рядом?

— Да. Уже даже не ноет, как поначалу. Только всхлипывает и скулит тихонько. С ней совсем плохо. В панике она. Испугалась очень! Но они нас не трогают пока. Все в пределах допустимого.

— Вот и хорошо. И не бойся! Они вас и не тронут. Скажи главному, что я все понял. Все что он хочет — ему будет. Сейчас погрузим. Но для этого: нескольким людям придется на время спуститься с крыши. Потом они туда вернутся. Иначе погрузка затянется надолго. В их же интересах не затягивать до темноты.

— Он говорит: пусть семеро спустятся. Этого хватит. Один запрягает, по двое на телегу нагружают. После окончания погрузки все семеро — сразу поднимаются обратно на крышу. Остаетесь ты, Данька и девочка новенькая — Маша.

— Скажи ему, что не самое оптимальное решение практически в одну каску, в компании девочки и мальца — сопровождать три груженых повозки. Целый капитал по нынешним временам.

— Он говорит, чтобы ты не волновался: с самого начала и до конца маршрута вас будут контролировать и подстрахуют в случае необходимости.

— Понял. Хорошо. Пусть будет так, как он хочет.

Ну, то что нас контролируют я и не сомневался. С биноклем наблюдатель сидит на крыше одной из крайних городских многоэтажек. А гонец — скороход или группа быстрого реагирования внизу во дворе. Это если у них внутри группы чата нет. Да откуда ему взяться? Кстати, какого уровня-то этот Макс вчера был? Вроде третьего? Но не уверен. Ох, ведь как чувствовал — правильно не захотел всей инфой делится с Сереженькой.

Значит: я, Данька и Маша. Что же — неглупо, неглупо. Остальные на крыше. Шаг влево, шаг вправо — считается побегом. Прыжки на месте — провокацией. Вполне годный план по-своему. Но только по старым временам — без учета новых реалий и появившихся возможностей. У некоторых.

Ну, Даньку и спрашивать не о чем. Он всегда на все согласный. За любой кипеш! Эх, и где мои семнадцать лет?!

А вот насчет новенькой Маши — вопрос открытый. Коротко обрисовываю субтильной беляночке сложившийся корявенький расклад.

— Поедешь? Или мне попробовать с ними этот момент переиграть? Сама решай.

— Поеду, — она твердо и решительно сверкает глазами и пирсингом в брови.

Виновато пожимая плечами, извиняющимся взглядом смотрю в глаза её парню Косте. Тот просто кивает и отводит глаза не давая прочитать своих эмоций. Да уж, прибились вчера ребятишки к солидной стае! Обрели защищенность и стабильность.

… - Оля, мы будем втроем, именно так, как он сказал. Я, Данька и Маша. Еще передай ему, чтобы внезапно не решил наделать глупостей. Сейчас прямо дословно передавай. Буду говорить медленно. Пока между нами вражды нет. Я лопухнулся — ты меня наказал. Это мне понятно и абсолютно нормально. Я на твоем месте поступил бы так же. Уважаю! Недооценил вчера. Сглупил. Все можно переиграть. В бизнесе и не такое прощается. Мне приходилось. Союзники будут нужны всем. И нам и вам. Никто не знает своего будущего. Сейчас ты банкуешь — и это нормально. Такова жизнь. Ничего личного в этом нет и я это понимаю. У меня к тебе тоже без ненужных эмоций. Главное что крови и глубокой обиды — между нами нет. Нет и повода для долгой вражды. Вот пусть так и остается. Я принимаю его условия и выполню все. Я приду — обсудим. Может и найдем еще какие точки соприкосновения.

— Он говорит, что это возможно. Он рад, что ты так правильно воспринимаешь все происходящее. Еще говорит, что за нашей базой наблюдают. И если не только за ворота, а просто из дома выйдет кто-то еще, кроме обозначенных, то может произойти недопонимание. За нашими соседями из коттеджного поселка, тоже секут — если они куда ломанутся, то вероятен тот же вариант.

Это легко просчитывалось и без пояснений. Посади на крышу крайних городских девятиэтажек наблюдателя с биноклем восьмикратником и от него ничего не скроешь: ни движение в нашем периметре, ни в окрестностях поселка, где квартирует стая Зимнего.

— Скажи, что я все понял. Главное — держи себя в руках, Амазонка. Ни капли твоей злости, ни тени страха — они увидеть не должны, — я был спокоен. Относительно конечно. Эти кренделя знают, что у нас с девочкой-самураем связь, контролировать которую они никак не могут. Поэтому её не тронут. И сексуального насилия можно не опасаться. Во всяком случае пока эти чуваки, не получат то, что хотят. Пока я не прибуду на место встречи, за девок можно не волноваться.

— Егор, вы скоро закончите?

— Да, еще пять минут. Скажи мне у этого главного голос хриплый?

— Да, низкий и противный. Такой как будто специально захрипаченный. Для образа. Точно говорю! Понтлявый.

— Это у тебя в отсутствие зрения все остальные чувства обострились и чуйка активизировалась, партнер? Вангуешь потихоньку? Молодец! Не теряй времени — развивай в себе этот дар. Может, он нас с тобой потом кормить всю оставшуюся жизнь будет. Народец-то у нас блаженных да юродивых любит. Глядишь, один яичком угостит, другой пирога кусок подкинет, али огурчика пожалует.

— Да ну тебя, я просто — прямо уверена. Хоть и не вижу его.

— Уверяю тебя — там ничего особенного.

— Ты что: его хорошо знаешь?

— Достаточно, чтобы понимать. Так что жди мы уже скоро! Все будет хорошо! У меня с этим бесом больших проблем не возникнет.

… - Егор, а «вся оставшаяся жизнь» — долгой будет? — до зябких мурашек на предплечьях, внезапно ощущаю густую трясинную глубину её тщательно скрываемого страха.

— Конечно, девочка! И всегда будет дуть теплый ветер, и ни один из нас никогда не состарится и там, где мы будем жить — совсем не будет зимы. Я уже скоро, маленькая! Совсем чуть-чуть потерпеть осталось. Проблем не будет, говорю же!

Ага — не будет… Мне бы эту весомую уверенность из голоса, да в грудную клетку.

Значит это все-таки Максимка. Бодрячок гнусавый. И вчера я по внешним признакам не потрудился его окончательно «прокачать» и классифицировать, лишь отмахнувшись небрежно. А то мне своих проблем мало что ли? Каждого встреченного с четырьмя бойцами по ранжиру расставлять?

Нда, вчера вот не соизволил, не просчитал. Да вроде и не к чему особенно было. Но зато сегодня по его действиям я могу это сделать. Ибо теперь уже сама жизнь — раскорячив заставляет. В цейтноте. Он не лох зашуганный: тельняшкой, береткой и хрипотой мимикрирующий под мачо мэна. Максимушка хрипатый — похоже, все-таки отморозь. Насквозь безбашенная.

И это достаточно печально. И тревожно. Особенно в свете того, что я пустой, почти как барабан. Это об энергии сейчас. За недолгое время, прошедшее со стрелки с ныне покойным Кравчей, восстановилось всего лишь пяток её сиротских единичек. Да уж! И большой вопрос — сколько Максимкиных бойцов встречать нас будет?

Погрузка окончена. Остающиеся, поднимаются на крышу. Равнодушные лошади флегматично зависают в своей упряжи.

— Удачи, брат, — проходя мимо, на ходу, не задерживаясь бросает Олег. Знает братишка, что сейчас не надо мне ничего лишнего, рассеивающего концентрацию. Никаких слов и пожеланий, — А мелкая-то, похоже, наш человек! Давайте там!

— Угу. Посмотрим. Всё, бойцы — пошли. Я головной. Мария, ты следом. Даня замыкаешь. Хоп!

Нас провожают молчаливые взгляды с крыши и из окон второго этажа.

Хорошо — хоть ребятню не потребовали на крышу загонять. Детские глаза, за недавно до блеска отмытыми стеклами — не по-возрасту серьезны, терпеливы и мудры. Привычно уже забавно косолапя, к моей повозке подходит Ксюха, неизвестно как сумевшая выбраться из-под присмотра. Сопит и смотрит прямо в душу.

— Ты за Олей и Софей поехал?

— Да, — кое-как выцеживаю через спазм желваков. И киваю энергично для убедительности.

Сдвинув брови укрываю пасмурный взгляд среди разноразмерных коробок наваленного на телегу добра. Нда. Фэйспалм! Старею, что ли? Или просто нервишки расшатались мало-мало? Надеюсь, что второе. Оно в отличие от первого поправимо, — Беги, давай в дом, Ксения. Мы с Даней тебе что-нибудь вкусное привезем обязательно. И всем остальным тоже.

— И Олю с Софей? — требовательно уточняет рыжая и бередящая нутро, беда.

— Обязательно… Данька, да поехали уже — кого стоим?

— Ты же первым! Сам сказал.

— Да знаю! Разговорчики в строю! Всё — вперед! Всегда везти не может! — и вспугивая, толком не проснувшегося, раннего весеннего овода, вяло пристраивающегося на худосочную конскую ляжку, свирепо выдыхаю холодящий грудь — плотный и густой воздух тревоги. Над полем за воротами, остро пахнет оттаявшей земляной грязью и гниловатой прелью прошлогодней травы. День в самом разгаре. Облачный, порывистый, ветреный и оживленный. Насыщенный и щедрый на события и адреналин.

Жаль, что с заветным порталом знакомство скомканным вышло. Ладно — всё будет ок. Завтра поплотней пообщаемся. Сегодня — главное Амазонка! Ну и Соня: доктор-мышь, конечно. Это женщина Шептуна. Моего друга! А женщина моего друга — это моя женщина! В хорошем смысле слова, конечно — если кто не правильно подумал.

— Оля, мы выехали. Все — как договаривались. Передай им. С вас мешки, кстати, не сняли? Нет? Ну и хорошо. Неча на уродов глядеть. Аппетит испортишь. А по голосам что чуешь — сколь тех типов? Пять — шесть, может семь или даже еще больше? Не уверена? Ну и ладно. Нам их не хоронить. Скоро буду — не трепыхайте крыльями и языками.

Тихо. Спокойно. Лишь на самом краю видимости, меж голых кустов мелькает одинокая спешащая по своим делам псина. Некрупная, опасливо озирающаяся и жмущаяся к земле. Мой отряд тоже притих, как в рот воды набрал. Хотя уверен, что обоих так и подмывает спросить о наших планах на уже совсем близкое предстоящее. Но крепятся, пионеры. Только тяжело идущие, «с горкой» нагруженные повозки, поскрипывают устало, но равнодушно, да время от времени лошади недовольно фыркают. Слегка нервозно подгоняемые неумелыми возничими. Да еще птицы — в последние дни через край осмелевшие, о чем-то оживленно бакланят меж собой.

Весна!

— О чем молчим, бойцы? Кого хороним? — сижу боком на телеге и вижу лица обоих. Напряженные и испуганно — большеглазые.

Вскидываются оба. Пытаются сформулировать, подбирая слова. Опережаю.

— Отвечаю сразу по делу. Прибываем — куда скажут. Останавливаемся. Паркуемся в точности, как сейчас едем. Я впереди — вы за мной. Стоим у своих телег. Стоп! Маша ты отодвигаешься назад к Даниле. Понятно? — белобрысая кивает, — Ждем и молчим. Наблюдаем. И чтобы не случилось — никуда не лезем.

В лобовую атаку с шашками на танки не идем. В полный рост на пулеметы не поднимаемся. Если что-то обостряется или замес начинается — оба сразу рвете оттуда. Сразу! Ожидаем, когда все закончится и возвращаемся героями и победителями. Под овации и восхищенные взгляды. Вопросы?

— Командир, а если…

— Где в моем приказе ты услышал двойное толкование слова: «если», воин? Повторяю: при возникновении опасности, с консервным ножом наперевес на немецкий бронепоезд не бросаемся, а тупо бежим. Как можно быстрее. Максимум — отработать сюрикенами в ближайшего противника и бежать. На меня не оглядываться и команд не ждать. О себе я сам позабочусь. Тебе все ясно, юный падаван? Вы, прекрасная леди — я вижу, и с первого раза все правильно услышали. Вот и чудесно! — и помедлив, добавляю, — Все будет хорошо, братцы. Только — сделайте все, как я сказал.

Оба глядят встревоженными бѐлками. Кивают. Дошло вроде. Будем надеяться.

… - Егор, заезжайте во дворы между седьмым и девятым домами по Строительной… Милый, мне кажется — они как-то нехорошо напряглись.

— Все в порядке, девочка. Успокойся! Я уже совсем рядом. Сиди тихой мышью и не дергайся. Замри! Совсем немного осталось.

Наш невеликий караван, монотонно постукивая копытами по грязному асфальту, двигается строго согласно получаемым указаниям. Хотя я уже и так прекрасно знаю, где находится конечная точка маршрута. Давно засек фройляйн Герду на ментальном локаторе, выжравшем мои скудные энергетические остатки почти до самого донышка.

Вьезжая в сероватую междомовую тень, инстинктивно напрягаемся. Здесь начинается уже совсем никем толком не контролируемая «дикая» территория, где каждый выживает в одиночку.

Пустующие дворы забиты умершими автомобилями. Хорошо все же, что ночью всё случилось. Иначе дороги вполне могли быть забиты транспортом. Обьезжать мертвые груды железа замучались бы.

Людей в поле видимости не наблюдается. Ни живых. Ни мертвых. Но они, хоть и незримо, но присутствуют.

Где-то с гулким эхом бьется стекло. Бутылку кто-то разбил? Еще где-то справа неприятно и натужно скрипит железная подьездная дверь. Подьезжаем к цели.

Да, энергия бы мне сейчас однозначно не помешала. Хотя бы немного. Но раз уж так вышло — буду работать без дополнительных бонусов и козырей. В сложившейся паскудной ситуации, сегодня придется полагаться лишь на себя любимого. Первые секунд пятнадцать — уж точно.

«По старинке». Как раньше. До обретения умений. Ничего — все получится! Сердце колотится в ускоренном, но ровном ритме, аврально нагоняя жаркую кровь в пружинистые упругие мышцы. Голова чистая и светлая. Ничего постороннего. Больше вообще ничего в мире нет! Только предстоящий бой! Я весь — агрессия, подавление, уверенность, темп, мощь и победа!

Какая к творцам старость? Придумал себе — тоже. В тридцать шесть лет! Это просто — тупо нервы искрят.

— Егор, они меня к батарее привязывают! И Соньку.

— Это же просто замечательно, любимая. Всё — не мелькай. Всем чмоки в этом чате…

Вот оно: двухэтажное здание раньше занимаемое ГОМом. Следует признать — не самая плохая позиция. Выбрана вполне толково! Ближайшие дома, под прикрытием которых возможно подобраться для броска незамеченным — находятся метрах в ста с тыльной стороны строения. С фасада и с флангов значительно дальше. В случае, если что-то пойдет не так, у находящихся здесь — будет время если не уйти, то по крайней мере занять позиции или сгруппироваться для отражения нападения с нужного направления. В любом случае: совсем внезапным для них — оно не будет. Что ж — не глупо, не глупо. Они-то ведь могут лишь визуально отслеживать происходящее в окрестностях. Локатора как у меня, ни у кого из них не имеется. Однозначно. Интеллектом не вышли.

Семь маркеров в здании на первом этаже. Да еще один на неширокой крыше. «На фишке» — окрестности выпасает. Те двое, с девятиэтажки, мимо которой мы недавно проехали — так там и остаются. Все логично. Продолжают визуальное наблюдение за «замком» и окрестностями коттеджного поселка. Наблюдайте себе спокойно — зоркие вы мои! Поводов для беспокойства у вас нет. И не будет. Все семеро наших бойцов на месте — голова к голове. Как барашки в стаде. Сидят себе смирнехонько на крыше под облачками и даже не трепыхаются. Как вы того и желали.

Ну и где же злодеи? О — задвигались в сторону выхода. Все? Все! Ну и правильно. Да и куда эти козы денутся? С подводной-то лодки? А нам ваше уважительное отношение — очень даже приятно. Всерьез опасаетесь, значит? Это греет самолюбие.

Вновь смотрю на локатор. Пока все достаточно неплохо.

Прогноз из личного — чаще всего реализуется то, чего в планах совсем не было предусмотрено. По крайней мере: «на войне» — это правило работает в четырех из пяти случаев. Весь мой опыт о том свидетельствует. Вот и сейчас все планы вполне могут пойти по звезде… Но деваться и впрямь некуда. Как патетично выражались менестрели в средневековых балладах: на этом поле моему мечу суждено было петь свою песнь…

Киваю большеглазым от испуга и напряжения юным бойцам и останавливаюсь перед крыльцом у входа в бывший ментотдел. Когда-то красный кирпич — побурел от времени и непогод и выглядит запущенно и не презентабельно. Деловито и негромко журчит вода над асфальтом. Сильно пахнет весной, талым снегом и сырой штукатуркой.

Кладу лоснящиеся, заюзанные и грязно-неприятные на ощупь вожжи поверх укрытого брезентом груза и глухо стукнувшись каблуками грязных берцев, соскакиваю с телеги. Во рту сушит, но в меру — фляга обождет. Закуриваю. Демонстративно не тороплюсь кидать вопросительные взгляды в сторону заскрипевшей металлической двери. Выпустив первый дым в сложенные домиком ладони, без видимых эмоций поднимаю глаза на приближающихся людей.

А вот и наш друг — Серёжа! Чего ты взглядом-то поплыл, родной? Тебе сейчас твердым и жестким надо быть. Ну, или казаться по крайней мере. Хоть бы попытался, удод!

Как там, его теперь уже бывшая, супруга Татьяна сказала? «Не знала и не догадывалась, что у него на уме». А ведь и не было там ничего на уме заранее. Чистая импровизация. По крайней мере — я так понимаю. Необдуманный и спонтанный порыв. Где-то даже истерический, видимо. Явно не спланированный. Просто — данный индивид внезапно для себя осознал, что в том нашем обществе ему не стать, не то что одним из первых… Куда уж там! На равных с большинством бы удержаться.

Ну а решительный и бравый сосед в беретке — возможно помог трусоватому лузеру мысли в соответствующее русло повернуть. Искусил и посулил. Интересно что пообещал, кстати? На пару — стаей рулить, что ли? Так ведь обманул! Такой волчарик — ухваченной властью делиться станет разве? Да еще с червяком!

А вот и сам сосед! Максимка. Зубы нелеченные скалит. Походка вальяжная, твердая — прямо баронская. Этот коренастый тип — просто упивается собственной важностью и значимостью. Исторический момент в его сознании. Первый шаг к величию и власти! «Как Максимус крутое племя нагибал!» — шедевральное полотно могло бы быть создано… да не судьба! Зуб даю!

Сближаемся. Между лопатками спину бодро щекочет струйка пота. Во рту ржавеет.

Спокойней надо, спокойней, мне сейчас мозги, инстинкты и реакции нужны чистые. Без красных светофильтров на глазах!

Да все путем — я собран и сконцентрирован настолько, что замечаю даже мелкие зазубрины на лезвиях топоров вражин.

Здесь все семеро. Да! Даже не заморачиваюсь их уровнями. Лишняя инфа. Она сейчас ничего не изменит. Мне просто надо завязать их на себя! И продержаться! Ох и зря воды не хлебнул, всё же!

… Максим впереди, как и положено вожаку. Над его крепким невысоким плечом возвышается не отягощенное интеллектом лошадиное лицо — какого-то худощавого индивида лет двадцати. С челочкой штрих-кодом, поперек узенького лобешника. С него прямо хоть плакат ваяй: «кто был ничем — тот станет всем». Сын батрака. Такое торжество в недалеких глазенках пляшет! Ссыкливый бывший соплеменник прилично позади. Нервничает — для пущей уверенности слишком широко и неловко расставив тощие ноги в чересчур массивных для них ботинках. Эх, Сереня! Ну и дурачок же ты! Был…

Замечаю у одного персонажа — крайнего на левом фланге — морской кортик на ремнях с пряжками в виде львиных морд. Прямо, как у моего деда был. Вещь понтовитая, но неудобная и непрактичная. Претендовать не стану. Пусть Данька вон себе забирает. Девок охмурять…

Ой — а вон совсем малолетка. Четырнадцать-то тебе уже есть, детеныш? Потомок вот того вислоносого, что ли? Похож. Клювом вялым. У кого же ты такое дилдо здоровенное отобрал, сыночка? Для бейсольной и для городошной биты слишком уж великоватый страпон, пожалуй. Что там доктор Фрейд по этому поводу говорил?

— Ну, привет, Егор! — выпятив тяжелую, похожую на бульдожью челюсть, крепыш Макс остро и неласково зыркает снизу вверх, все из-под того же берета.

— И тебе. Я все выполнил, как договорились. Твоё — всё здесь. Где моё?

Глядит с отстраненностью, тускло — как смотрят на уже окончательно решенную и вычеркнутую из списка дел проблему. Значит, решил все же нас кончить. Ну я ничего другого и не ждал.

Воздух туго заполнен тишиной и еле слышным напряженным сопением. Часовой с крыши накрывает меня и Максима своей большой гротескно нелепой тенью.

— Давай! — не разжимая губ — ору Шептуну, — Девки в угловой — от вас справа.

— Да, помню!

Вижу выскакивающиее из-за пятиэтажки с тыльной стороны ГОМа — шустро перемещающиеся к нам маркеры. Все — теперь только продержаться немного. Шороху навести — завязав всех этих кренделей на себя! Не дать им прорваться к Даньке и Маше за моей спиной. И не выпустить из поля зрения вожака. Живым. Кроме него вряд ли кто-нибудь еще, решится причинить вред Ольге и Соне. Зачем? Да и ситуация не та. Тронешь их, а потом живи да оглядывайся. Если вообще отсюда чудом свалить получится, конечно.

…«Берет» явно что-то почуял. Или первым услышал топот. Вот ведь кони!

Его острые суженные зрачки — вспышечно расширяются. Сейчас отшатнется назад, выхватывая свой здоровенный тесак.

Времени на обнажение клинка нет. Да он мне и ни к чему пока. Враг близко. Дурак!

В уши бьет невидимый гонг… поехали!

Вторыми фалангами пальцев резко и жестко бью его в горло. Под кулаком хрустят хрящи гортани. Зачет! Помнят рученьки! Удивленно сверкнув болью — глаза мутнеют. Они еще долго гаснуть будут. Главное — этот уже не опасен!

Поспешно отскакиваю от «зависших» врагов. Не ждали!?

— Мне нужны только двое. К другим вопросов нет!

Выигрываю еще миг замешательства. Хватает! Мачете и подхваченный с телеги щит — уже в руках.

Не до локатора. Но и так слышно как бьются стекла с тыла. И тяжелый грозный топот ног…

Взрываюсь серией стремительных движений.

Кромкой щита выношу челюсть затупившему лошадиномордому. Подсев уклоняюсь от свиста летящего слева горизонтального удара, колющим снизу распахиваю брюхо отцу идиоту — который сам дуром наскакивает прямо на клинок. Распрямляясь тугой пружиной — наотмашь отмахиваюсь от здоровенного кабана с расплющенным носом. Показываю отскок влево и вместо этого подшагиваю вправо, уходя на неудобную для рубки при его хвате сторону. Он ведется и не успевая перестроиться открывает мне свою незащищенную бочину. Паникуя, отшатывается в сторону и назад и… чпокающе принимает затылком острие топорика мелкой пигалицы. Вот зар-раза!

Широко ощерив полубеззубый рот, тип с кортиком размашисто замахивается на меня топором. Слишком размашисто!

Моё мачете гораздо проворнее его неуклюжего топора — и я шустро загоняю клинок в основание его горла, когда оружие мертвеца еще только начинает опускаться по направлению к моей грудной клетке.

«Морячок» уже мертв, его глаза стекленеют прямо в падении, но топор продолжает двигаться…

Развернув корпус, без труда ухожу с траектории уже не опасной корявой атаки и толкаю подошвой в бедро покойного. Он разжимает хватку и мешком валится на бок. Обух топора глухо бухает об асфальт… Вот им-то и надо было — тычком, да мне в морду. Тогда может и прошло бы.

…Что, уже всё? А чего так мало-то?

Зверь во мне только во вкус вошел. Голодно рычит и потрескивает электрическими разрядами на вздыбленной шерсти. В поисках жертвы жадно оглядываюсь.

…Из перерубленной шеи раскинувшегося лицом вниз здоровяка — фонтаном бьет горячий кровавый поток. Дымчато паря и грязно пенясь на сером холодном асфальте. Нда — и так случается: вертихвостка мелкая — такого, по сравнению с ней Голиафа, сделала. Ну и что — что сзади? Её удар был нечестным? Так мир вообще несправедлив. Тут ведь конечный результат решает! Этот шифонер через полчасика навсегда остынет: вон на его пока еще теплый затылок — уже муха приземляется. Зато красотка Мэри — в лучах заката будет запеченое на углях мясо с красным полусухим вкушать. Да в неплохой компании. А вот от его тела к тому времени, разве что череп да кости таза останутся. Ну может еще и берцовые. Да и те подгрызенные. Вот такая нынче жизнь!

И пресловутые принципы fair play тут не применимы. Не те нынче игры!

Да и время излишнего гуманизма прошло. Местами так и не начавшись!

… А девка — огонь! Только где же на её росточек и микрогабариты косуху подобрать? Да — не моя забота! Моё дело распорядиться, а специалисты пускай кумекают. Подшивают или еще как. Не царское дело — такой ерундой заморачиваться.

Гулко топоча тяжелыми ботинками по асфальту, подбегает запыхавшийся Зимний.

— Все в порядке! Там твой Шептун с двумя моими, ваших девах — рыцарски освобождает. Всё срослось! Ты-то сам как? — Валера оглядывается. Присвистывает. — А ты можешь Егор! В одну голову всех сделал и сам без царапины?

— Нет. Не в одну. Сам бы не вывез. Вон — малые пособили. Этого вот гамадрила, — киваю на разможенный затылок верзилы, — она приголубила. А того с конской мордой — пионер наш.

— Да просто — он от твоего щита совсем потерялся, командир. Я только добил, считай. Просто подумал, что он очухаться может, — виновато тараторит пацаненок, видимо полагая, не совсем этичным забирать чужие фраги, — А того, которому ты брюхо вспорол, я не стал трогать. Он ведь не опасен. Так что он — твой.

— Мой, мой… Ты с какого перепугу оправдываться начал, Данила? Все по делу — красавцы оба! Мария — нет слов! Лучшая! Спасибо, братцы!…А за нарушение приказа — я вам казнь лютую позже сочиню, — внезапно вспоминаю про недавнюю, теперь уже совсем нестерпимую жажду и с удовольствием прикладываюсь к фляге. Прохладная вода сбегает по подбородку и шее прямо под броник. Ух — хорошо-то как! Бррр! Горячие плечи зябко передергивает.

— Егор, а чего ты нам сразу про них не сказал? — Машка кивает головой на Зимнего и его бойцов, — Нет, когда мне Костя сказал, что часть их отряда и Шептун от вас откололись по дороге, то я конечно догадывалась, все это не просто так. Но мог и сразу нам обьяснить.

Смотрю на неё и Даньку, явно согласного с птичкой — невеличкой.

— Не мог, Мари! Тогда ведь неинтересно было бы. — я ухмыляюсь, — Любишь спойлеры что ли? Тогда сами чего не спросили? — они пожимают плечами, — А если серьезно, львы вы мои молодые, то на самом деле — совсем ни к чему вам эта инфа была. Расслабились бы неминуемо. Завальяжничали и стали не на себя, а на кавалерию из-за холмов надеяться. Стопроцентно! И на такой волне расслабона — вполне могли подставиться и вместо кого- нибудь из этих кренделей, сейчас здесь лежать.

— Эта красивая юная леди и пацан — двоих взросляков сделали? — недоверчиво смотрит на мой молодняк, хитрый Зимний, сьезжая с не очень приятной темы — Ну, вы ребята — просто монстры какие-то!

Наивные «монстры» — ведутся на детскую разводку и польщенно млеют. Я отмахиваюсь.

— Их здорово расслабило численное превосходство. Да и вообще все они — обычное лошье. Без опыта и хоть какой-то базы. А вот этого их центрового, — киваю на тело Максима. — тупо подвела шаблонность мышления. Обычное дело впрочем. Когда у тебя на боку болтается сабля — первым делом рука сама потянется к ней, проигнорив иные варианты. Вот и он стал жертвой своих стандартных реакций.

— И все равно — вы дико резкие ребята, — все не унимается Валера, — кстати, Егор, не будешь против, — он вздергивает крутой подбородок вверх, где его мальчуганы уже готовы обнулить, так и не сбежавшего часового.

Снова отмахиваюсь и отворачиваюсь к лежащему в отключке телу со вспоротым пахом.

А где сынок-то твой? Похоже, что наследник, не такой дурак как батька — сделал «по-ноге». Хватило у малька умишка и резвости, чтобы смыться вовремя. Ну и красавчик — может и выживет.

Быстро кончаю «вишней» в сердце — к своему счастью, так и не пришедшего в сознание носатого невзрачного мужичка с крепко испитым ханыжистым лицом.

Ну, где там уже Валентин с моей Амазонкой?

Что? Как здесь оказался Шептун и Зимний с бойцами? Ну, Сергуня же не мог знать, что в результате «битвы при автопарке» — отряд Зимнего увеличится, более чем втрое. Уходило их восемь, а вернулось тридцать. Валера изменил свои первоначальные намерения и с «испытательнм сроком» принял на службу не пять-шесть бойцов, а почти всех жаждущих влиться в ряды. Конечно, к месту дислокации пока прибыло ровно столько же — сколько и уходило. А один из Валериных бойцов, с расстояния напоминающий Шептуна — с перебинтованной головой и исполнял сейчас на крыше роль Валентина. На тот случай, если сам Сережа наблюдать за «замком» вознамерится.

Отряд Зимнего отделился по пути домой и дворами двинулся к району, представлявшемуся наиболее вероятным для встречи и обмена. Ну а Шептун связь обеспечивал и рвался даму сердца вызволять. Вот так.

Устал я что-то сегодня — домой пора. Вон и Ольга уже на крыльце показалась. Плывет — лебедь белая!

Следом за ней из широкого дверного проема появляются глазищи Сони. Почти белые — еще не отошедшие от пережитого испуга. Прямо, глаза лемура! Круглые как блюдца и не моргают. Бледные до синевы губы в нитку и дерганые движения робота с барахлящей электропроводкой. Тяжелым отходняком дамочку накрыло! Видать — крепко испугалась. Бывает. После иного боя — еще и не такое бывает. А по сообщениям моего отважного партнера — пребывая в заложницах, мышица — медработник вроде нормально держалась. Даже без истерик. Ничего, сейчас до дома доберемся — накатит хорошенько, выспится, да и отойдет. Шептун растормошит. Аниматор — затейник.

— Ну, привет, партнер.

— Сам такой!

И залипаем.

С судорожной силой не умеющих плавать, вцепившись в другого, как в спасательный круг, стоим посреди грязного, замусоренного свежими кадаврами, пятака асфальта. Будто на палубе тонущего корабля. Голимое "Би два"! "Нам с тобой достался на двоих парашют". Переводим дыхание и ждем пока хоть немного успокоятся прыгающие сердца и стихнет бешеный бой неистово африканских там-тамов в висках. Все так же неумолимо пахнет весной и сырой штукатуркой. Ну и кровищщей. Никуда без неё.

Как там у Ремарка, кажется было? Что-то вроде: «Нас подарили друг другу в самое подходящее время… у нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего».

Как-то так вроде. Только в нашей ситуации — с точностью наоборот. Хочется верить в это, во всяком случае.

Нда, и все-таки это она. Сука — любовь! Это ведь не про того, кто тебя возбуждает и кого ты сейчас хочешь, а про того за кого боишься…

Суровые Валерины янычары приводят так и не решившегося вступить в схватку и неудачно попытавшегося свалить Сергея. Останавливаются в десятке шагов. Дают нам с Ольгой еще пару мгновений — «на выдохнуть». Ох и деликатный же душегуб, нынче пошел, однако!

— Ты где так извазюкался весь? Да еще и в кровищу вляпаться умудрился! Её же — хрен ототрешь! Тебя даже на секунду никуда одного отпускать нельзя! — сварливо воркует мне на ухо суровая Валькирия.

— Да, знаешь — у нас тут как-то очень неожиданно конфликт возник. С нехорошими пацанами из чужого двора. За любимую куклу. Отобрать хотели, представляешь? Такие хулиганы!

— Вечно ты везде свой нос суешь. Поросенок! А стирать мне, между прочим. Об этом ты подумал?

— Ну, так свинья грязи завсегда найдет. Прости, мамочка! — покаянно пожимаю плечами. — Я больше не буду.

— Я тебе — «не буду»! Ничего, дома я тебе устрою! — многозначительно обещает девочка — самурай, трансформируюясь в гейшу — тян.

Вот и поговорили.

… - Чего, хотел начать все с начала? С более выигрышной позиции? Фигурой повесомее и без балласта? Или придавленные комплексы взыграли?

Пожимает плечами. В глазах усталое безразличие уже приговоренного.

Не с того начал. И не с теми. И вообще, Серый — не твое это было. Чтобы сейчас заиметь вес и стать ферзем, как минимум нужно внутри себя — быть хотя бы слоном или ладьей. На самом деле! Да даже пешкой, но дерзкой и рисковой! Так как раньше — исполнять роль крутыша, не являясь им внутри — теперь уже не прокатит. Впрочем, тебе не понять. Да и ни к чему уже все эти проповеди… Если интересно — на твоей бывшей семье, случившееся не отразится.

И с чего это, собственно, меня на анализ мотивов покойного и поучительные поминальные речи потянуло? Зачем? За Ольгу видно сильно переживал. Вот и перенервничал. Не иначе. А теперь поносом словестным исхожу. Мечу бисер…

— Ну что? Помститься нет потребности? — кивая на бывшего соплеменника, негромко проясняю позицию Амазонки. — Ну и правильно.

Переглядываемся с союзником.

«Сам?» — спрашивает Зимний одними глазами.

Морщусь. Самому тоже не хочется. Хоть и гнилое нутро было у усопшего, но мне все же с его бывшей женщиной и падчерицами — каждый день взглядами пересекаться. И нет большого желания: то рассеяно, то задумчиво — свой в сторону отводить.

Зимний меня понял. Его нож внезапно и молниеносно входит между ключиц приговоренного. Сереня даже инстинктивно отшатнуться не успевает.

Ноги подламываются, тело быстро оседает к земле и пару раз конвульсивно скребанув по загаженному асфальту грязными руками затихает…

Затаив в душе надежду — жду… Недолго. Похоже это все! Конец истории. Никаких плюшек на сей раз не обламывается! Печально, но наверное — вполне справедливо. Ничего эпичного я не совершил. А то, что свою женщину от шакалов отбил — так это и есть моя награда. Все живы и вполне себе здоровы. Домой пора! Устал.

Напоследок, вместо прощания — окидываю взглядом труп Макса. Деятельный был товарищ. Энергичный. Такой перец — много мог натворить. Разного. А нам оно надо?

Сейчас подобные индивиды, пока еще — можно сказать разминочно, лишь тестируют внезапно обретенную, немыслимую ранее свободу. Попутно наслаждаясь своей крутостью на фоне обывательской трусости. С каждым разом все сильнее упиваясь её сладким приходом. Так и бывает. Все с малого. А потом дозу неминуемо потребуется разгонять. Ну и в дальнейшем — такие лихие хлопчики, почти гарантированно из берегов выйдут. Насилие и беспредел быстро станут для них привычным и единственно приемлемым модус операнди. И любое — даже самое дичайшее своё желание, они будут почитать за священное право. Если вовремя не притормозить. Ибо зло надо наказывать, а не прощать. Прощенное во младенчестве — оно быстро вырастает до размеров Годзиллы. Оглянуться не успеешь! А вот тогда — остановить его стоит уже гораздо большей крови. Если, вообще, удастся. Разве что, только народное ополчение созывать. Нет уж. Истинно сказано: паровозы надо давить — пока они еще чайники.

— Хочу домой!

— И я — поехали уже быстрее! — подхватывает пигалица Маша, которой только что перепало два уровня и достижение, — Я от переживаний — всегда жрать хочу! Как слониха беременная. И еще секса. Но ты же Ольга мне командира в аренду на полчасика явно не уступишь. А с посторонними мужиками не патриотично как-то. Корпоративная этика, командный дух и все такое… Ну, а Даньке еще, наверное — все же рановато с извращенными взрослыми тетками, среди свежих жмуров жахаться. Хотя… Данька ты как смотришь, насчет жёсткого перепихона?

— Эй, коза безумная! Релакс бейби! Релакс — я сказал. Хорош уже парня дразнить, Клеопатра урюпинская! — рявкаю на мелкую заразу я. Беззлобно впрочем. Тут все очевидно — на словодлудную мастурбацию деваху с постбоевого отходняка понесло. Нормально. Как понесло, так и отпустит. А стержень в этой белобрысой чучундре точно имеется!

— Да это у меня от нервов, командир. После измены всегда всякую дичь несу. Извини, малыш. Тетя больше не будет. Тете стыдно, стыдно, стыдно!

— Пьяные рыбаки ночью поймали русалку. Утром выяснилось, что это был сом. Рыбакам было очень стыдно. — я неэстетично ржу гиеной. Ну а чего — у меня тоже нехилые отходняки, если между нами.

Микростерва подхватывает мой хохот.

Да, девка точно с яйцами! Ржет во все тридцать два острых зуба. Россомаха хищная!

Пунцовый Данила зависает с приоткрытым ртом. Сейчас слюни закапают! Не то от возмущения, не то от зашкаливающего уровня тестостерона и живенько возникших в богатом подростковом воображении — вожделенных фантастических перспектив. Мимо которых — он только что пролетел. Хотя, вернее будет сформулировать: мимо которых его цинично и достаточно жестоко прокатили. Пацанюга открывает было рот пошире, но все-таки вовремя понимает: что заявление о том, что он совсем уже взрослый и «ничего ему не рано» — будет выглядеть как раз, очень по-детски. И пересилив себя — воздерживается от комментариев. Смышленый юноша. Ничего — привыкай к бабским закидонам, дружище. Этот мир жесток. А женщины коварны.

— Саблю трофейную зачехли уже, воин! Война на сегодня закончилась, — пытаюсь переключить мальчонку.

Данька расстроенно пыхтит. Пристраивает на ремне ножны кортика — стараясь чтобы гляделось пофасонистей. Знамо дело: что с бою взято — то свято! Будет добычей перед девчушками щеголять. Глядишь и обломится герою — от какой-нибудь, впечатленной его бравым видом, барышни. Мне бы твои заботы, отрок неразумный! А вообще — пропал парень! Теперь будет за этой пираньей хвостом ходить и думать себе, что она фиалками испражняется. «Я готов целовать песок — на который ты сходила!» Понимаю. Какой пацан в его возрасте не мечтает о женщине постарше? Владеющей сокровенным знанием и умением. Так, во всяком случае — представляют себе мальчуганы неразумные.

Замечаю одного из Валериных парней, сноровисто отхватившему ухо трупу. Почувствовав мой взгляд, бритоголовый парень с большим бланшем под правым глазом, дружелюбно оскаливается и подмигивает. Левым. Давлю индифферентную лыбу в ответ. Надо будет потолковать с Зимним, насчет этого кекса. Он из сегодняшнего свежего призыва, кажется. Встречались мне когда-то коллекционеры с похожей страстью к подобного рода сувенирам — нет, ничего плохого, просто за такими — присмотр желателен. Дабы лишних делов не натворили. Не забыть бы…

С трупами ничего мудрить не стали — собаки и без нас разрулят.

— Ну что, друзья: уже второй раз за этот прекрасный день, только благодаря сияющим воинам добра и света — этот мир стал еще немного чище и светлее. — патетично произносит Валера, хищно и глумливо скаля крепкие «рекламные» зубы, — Мути добро, бро! — он звучно хлопает по плечу одного из своих парней, — Поперли домой уже. Жрать охота — просто сил нет. Еще и простава с меня. Да и поговорить нам есть о чем, друг ты мой загадочный. А то я уже прямо весь извелся от любопытства. — И широко расплывается своей улыбкой Чеширского кота, напяленной на морду ягуара.

Да я такой. Таинственный и ужасно опасный. На пятом, пардон — теперь уже шестом уровне, у меня, страшно сказать:

СИЛА — 40.

ЛОВКОСТЬ — 41.

ВЫНОСЛИВОСТЬ — 40.

ИНТЕЛЛЕКТ — 278.

Пунктов репутации + 450.

Очков энергии: 90.

Общих — 399.

Свободных — 23.

Вкину их в любимую основную характеристику и будет мне «щастье»!

Интеллект до 301 подпрыгнет! Что, очень надеюсь, предполагает дополнительные бонусы. За достижение трехсот очков одной из характеристик.

За первое место на планете в достижении 200 очков одной из характеристик я, помнится — дополнительную тридцатку выхватил!

Что на этот раз? Вечером узнаю.

Только вот, насколько великую часть всей ценной информации, стоит открывать союзнику — большой вопрос. Подумаю, пока в дороге.

На передней повозке Шептун фазаном токует перед своей женщиной — мышью. Амазонка устало привалилась к плечу. Нагулялась девонька! Данька украдкой, нет-нет — да и поглядывает в сторону Маши. «А ну как — передумает? А может, потом когда-нибудь?» Мне бы твои заботы, Гаврошик! И годы. Эх, и где мои семнадцать лет? Впрочем, мне и в своих — пока вполне комфортно. А до старости — еще далеко. Да и дожить надо.

Теплый ветер ласково ерошит подсыхающие волосы. Жадно раздувая ноздри, полной грудью вбираю чистые и резкие с горчинкой ароматы, просыпающейся после спячки природы. А ведь и впрямь — совсем уже весна, мать её! Хорошо-то как!

 

Глава вторая. Апрель. Третья неделя

Пахом досадливо кхекает и сердито дергает своей пегой и куцей жиденькой бороденкой.

— Облом у нас, похоже, — громко сплевывает сутулый, — Принесло же их!

— Ага. Нарисовались! Ни раньше, ни позже. Оба двое, как с картинки.

Заметно погрустнев лицами, уроды коротко переглянулись. Как говорится: прямо на глазах — подзавяли и подсдулись в своем хмельном кураже, еще минуту назад прямо до краев переполнявшем обоих. Длинный явно хотел еще что-то добавить. Персонально для Птицы. Но коротко глянув в её сторону — не стал, сдержался. Только с внезапным непонятным равнодушием обойдя Ленку, придвинулся поближе к своему товарищу.

Пашка ткнулся ей в ногу, протянул ключи и что-то пролопотал на своем непонятном детском языке. Вздохнув, Птица снова подхватила брата уставшими, очень неслабо дрожащими руками и крепко прижала к груди.

Приблизившиеся всадники остановили своих коней в нескольких шагах от Ленки и двух уродов. И впрямь оказавшись мужиком и девушкой. Оба остались в седлах. Без проявлений каких-либо эмоций оглядели присутствующих, ненадолго задержав взгляды на Ленке и Пашке. Тоже переглянулись.

— О, соседи пожаловали! Категорически приветствую! — с фальшивой бодростью и наигранным показушным радушием, обратился к новоприбывшей парочке щербатый, — Каким ветрами, с утра пораньше? Как жизнь, Шептун? Герда?

— Полна вопросов, — звонким, по-мужски твердым, но приятным голосом, ответила за обоих всадница, — И сейчас они все — в основном к вам.

Её «точеная» стройная фигурка смотрелась в седле органично — как влитая! Уверенный пользователь опознавался с полувзгляда. В плавных движениях молодой женщины ощущались ловкость и сила.

Под седлом у девушки пижонская и понтовитая — серая в яблоках, молодая любопытная и игривая кобыла. Очень красивая. Как и хозяйка.

— Какие вопросы, коллеги? — вскинулся было сутулый дрищ, но уловив движение напарника, оборвался. В диалог вступил остроглазый Пахом.

— Шептун, мое уважение! — он приветственно слегка наклонил голову в сторону всадника, — Я извиняюсь, но ты бы обьяснил вашей уважаемой, но юной подруге за то: что чтобы вопросы задавать — надо основания на то иметь.

Да, брось — Пахом ведь, кажется? — небрежно машет широкой ладонью в беспалой перчатке, тот — кого называли Шептуном, — Не тот случай. По фене мурчать, тут с тобой никто не собирается. Чай, не на лагерном разборе. Так что подсократи распальцовку. Пока пальцы целы… Что за дети? — слегка ленивая и уверенная вальяжность в его голосе внезапно сменяется жестким и требовательным ожиданием немедленного ответа.

Только что иронично — насмешливый взгляд, мгновенно замерз и обледенел. Глубокие и умные, ясные глаза излучают серый холод ноября.

Его спутница наоборот, буквально обжигает тандем несостоявшихся хозяев Ленкиной жизни — яростно бушующим в глубине зрачков, раскаленным темно-синим опасным пламенем. Весьма жутковатым! Прямо инфернальным каким-то. Чувствуется, что ей просто не терпится — выплеснуть этот внутренний жар наружу. Но пока девушка сдерживалась. Совершенно ровным, безразличным и равнодушным, но пугающим именно своей вкрадчивостью голосом спросила:

— Шептун задал вопрос. Раз уж со мной говорить тебе не по масти, авторитетный ты наш, — она громко, по-кошачьи презрительно фыркнула, — так ответь ему. С уважением! — еще более издевательский смешок, — Он, если ты не понял, поинтересовался, что это за девушка и ребенок. И еще он желает знать, что вы вообще тут делаете? И в курсе ли этих ваших движений, Зимний?

Да они неплохо знакомы с этими бабуинами, оказывается. Но, несмотря на этот факт: ощущение доверия, испытываемое Ленкой Птицей к этой красивой молодой женщине с суровыми повадками валькирии — ни на миг не поколебалось. Бывает такое. Встречаешь человека первый раз и возможно не в самом лучшем обществе и виде, но вдруг испытываешь к нему необьяснимую симпатию и понимаешь, что гадостей с его стороны, точно можно не опасаться…

Ленка непроизвольно передвинулась чуть поближе к двум всадникам.

— Иди уже сюда, подруга, — заметила её осторожный и несмелый маневр наездница, — Давай мелкого подержу. Не стесняйся — вижу, что устала. Пойдешь ко мне, синеглазый? — обратилась она уже к Пашке, — Ну, не бойся! На лошадке с теткой покатаешься. И с шоколадкой. Пойдешь? Где тут у меня вкусный «Сникерс» — то?

Пашка в раздумьях засовывает в рот грязный палец и задумчиво оглядывается на Ленку.

— Иди не бойся, — свойски и ободряюще подмигнул Ленке мужчина. И улыбнулся Пашке разгладившимся и снова потеплевшим лицом.

Птица уже гораздо смелее и внимательнее глянула на него.

Уже в весьма приличных годах, явно не моложе Пахома. Изрядно «пожеванное», но опрятное, чисто выбритое и умное, живое и ироничное лицо с твердым, жестким и четким рисунком губ и крепким подбородком. С быстрым, опасным, тоже жестким, но не отталкивающим, «повидавшим» взглядом — бывалого и «тертого» мужика. Даже юной неискушенной Птице было хорошо понятно, что человек перед ней, невзирая на свои далеко не юные годы и все пережитые многочисленные излишества и злоупотребления — весьма быстрый, крепкий телом, очень сильный и до жути «резкий». Смертельно опасный! Но не для всех. Не для них с братом — уж точно.

Длинноволосый, русый и ясноглазый. Внешностью и повадками, чем-то неуловимо напоминающий Пса. Не собаку, а Григора Клигана из «Игр престолов», которые не на шутку фанатеющая по этому сериалу Ленка, раз десять точно пересматривала.

— Ну так что? Я правильно понял, для чего вы за этой девочкой в чисто поле усвистели? Мы же вас еще от самых домов заприметили… спортсмены.

Пахом недобро и очень колюче зыркнул в сторону Ленки с Пашкой. Катанул желваками под щетиной, скривился и прищурился — словно подыскивая правильные слова.

— Да о чем с ними говорить, Валя? — удивилась девушка, водружая на седло перед собой Пашку, несколько опасливо втянувшего головенку в плечи, — Все же и без слов понятно. У гамадрилов брачный сезон открылся! — она стопроцентно ощущала себя хозяйкой положения. И видно — имела на то серьезные основания, а не блефовала: играя в разговор графини с пьяным садовником. Это тоже чувствовалось.

— Да чё ты лепишь, Герда — мы её даже не тронули! — от души приложившись к фляге, возмущенно, но впрочем без особой борзости, снова открывает свой щербатый рот лупоглазый. — Все живы и здоровы, пострадавших нет — какие проблемы? Коньяку, кстати, не хотите? Хороший! Дорогой!

— Ты его как будто за деньги покупал, — негромко, чтобы не напугать ребенка, засмеялась девушка, — поди, впервые слаще боярки что-то, только сейчас попробовал? Всю прошлую-то жизнь, по-любому — всякий шмурдяк стекломойный жрал. Так что — не корчь из себя лорда. Не твое это.

Её смех был мягким и мелодичным, но каким-то очень уж непростым. Скрывалось в его глубинах нечто весьма и весьма опасное. Словно острейший клинок, глубоко спрятанный в ворохе шелка. Или лезвие бритвы в пушистых хлопьях ваты.

Вообще, всем своим обликом: вкрадчивым голосом, повадками и пластикой — та, что называлась Гердой, была весьма схожа с пантерой. Королевой джунглей. Уверенной, грациозной, очень красивой — даже величественной и непредсказуемо жутко опасной. Багирой!

И это не было исполнением заученной роли или следованием имиджу. Не являлось отыгрышем образа. Это находилось внутри нее. И улавливалось на расстоянии. Абсолютно безошибочно. Даже Птица со своим не шибко богатым житейским опытом ощущала его флюиды.

— Не пойму, какие проблемы, Герда? — молодого, похоже, весьма задели её последние слова, — Мы под Зимним ходим. Ты под Гораном лежишь. Какие промеж нами могут быть вопросы? То, что тебя Горан пашет — это всего лишь… — видимо, обида и приличная коньячная доза придали пучеглазому решительности, но оказались недостаточными, чтобы наградить его вовсе уж безрассудной храбростью. Не договорив, щербатый резко оборвался на полуфразе.

«А голос-то — вон как подсёкся» — отметила Ленка. И аккуратно, уже вполне себе доверчиво, передвинулась еще ближе к девушке — пантере и «Псу» — Шептуну. Лошадей же — Птица с детства не боялась совершенно.

— Ох и напрасно ты так, Чалый. Не стоило! Уж поверь на слово! Мы с Гердой с самого начала вместе. С первого дня. Она и без Горана, таких как ты — на раз перекусывает. Да и меня огорчать — тоже очень неразумно с твоей стороны, — тем временем отреагировал на речь длиннорукого Шептун, уверенно направляя своего коня между девушкой и уродами, — а то, видишь ли, дружище — я ведь могу и сам огорчиться… не дожидаясь Горана. Мне уже пора начинать? — он до того весомо надавил на лупоглазого взглядом своих — сейчас узких и безжалостно — равнодушных, как смотровые щели танка, глаз, что выдержать подобный взгляд наверное мало кто смог бы. Широко и хищно раздувающиеся крылья длинного носа — подкрепляли угрожающее впечатление.

Обезьянорукий отвел глаза в сторону. Буркнул.

— Чё ты — меня на измену садишь?

— Да что ты! Предупреждаю просто. По доброте душевной. Для твоего же блага. Наш старший — её мужик. Ну, ты это знаешь. А он очень негативно относится к проявлению неуважения в сторону своей женщины. Оценивает подобное, как неуважение к самому себе. Ты же видел Горана в деле, Чалый? Всерьез хочешь с ним пободаться, что ли? Да и ещё — он ко всему прочему, мой брат. Пусть не по-крови, но по-жизни. Мне продолжать?

— Да, че ты реально гонишь, Шептун?! Обоснуй свою предьяву! Мы эту малолетку — даже пальцем не тронули! Отвечаю! Пусть сама подтвердит… Скажи им! — злобно сверкнув глазами в сторону Птицы, вдруг решился вступить в диалог Пахом.

— Ну что ты, как Шварценеггер в кино про ихних мусоров, право слово? «Какие ваши доказательства?» Даже не смешно! — с абсолютно нескрываемым сарказмом едко усмехнулся Шептун.

— Все, хорош! — решительно подвела итог дебатам, девушка, — Гоу до поселка! Там на месте все наши дела и порешаем. И все вопросы закроем.

Ну что, приматы озабоченные, — вновь оглядев Ленкиных недавних преследователей с бесстрастным равнодушием белой акулы, согласился с её предложением Шептун, — айда до поселка. Вы впереди двигайте. Мы следом. Ну, форвертс зольдатен! Чем шнель — тем гут!

Сказано это было почти дружелюбно и довольно безобидно, но так, что всем присутствующим стала понятна полная бессмысленность попыток отказаться от предложенной прогулки. Более того, подобная линия поведения явно была чревата последствиями. Какими? Однозначно — не самыми радужными. Это понималось безошибочно. Кожей. Нутром, если хотите.

По дороге, совсем позабыв о недавней дикой усталости, бодро шагающая у стремени спасительницы Птица — выложила этим двоим, пришедшим с восхода, всю их с братом невеликую и невеселую историю.

— Ясно все с вами. К нам пойдешь жить, — выслушав Ленку до конца, взмахнула своей красивой челкой Герда. Не то спросила — не то проинформировала. — А отец может еще и обьявится. Соседям скажешь — где вас искать, если что. И в квартире на стене напишешь. Глядишь и встретитесь.

Ленка была совершенно не против — «пойти жить» к этим симпатичным ей людям, но для соблюдения светских приличий, она все же сочла необходимым поинтересоваться:

— А «к вам» — это куда? Далеко?

— В город солнца! — весело хмыкнул Шептун, снова подмигивая ей. — Не переживай, красавица — там по полям бегать не придется. Все у вас с братом будет хорошо.

На что хорошо воспитанная Ленка поспешила заверить своих спасителей, что она нисколько в этом и не сомневается. И тут спохватилась, что до сих пор даже не поблагодарила их. Уже приоткрыла было рот… и поняла, что им сейчас не до её благодарности.

На не особенно просторном асфальтированном пятаке, перед единственным в их небольшом поселке магазином, столпились практически все оставшиеся здесь местные жители. Среди, по большей части, насупленных и хмурых физиономий поселковых аборигенов — маячило с десяток новых, незнакомых и не столь эмоциональных лиц.

Пришлые сразу бросались в глаза не только тем, что были раньше незнакомы Ленке, а прежде всего своим внешним видом и экипировкой. Ну и поведением, конечно. Эти люди явно ощущали себя вполне уверенно и почти как дома. Да и держались они — как одна сплоченная группа. Не то что местные мужики, хоть и сто лет знакомые, но все равно — даже в толпе остававшиеся одиночками, замкнутыми сугубо на свои семьи.

В руках или за спиной у каждого из незнакомцев, имелся однотипный черный щит, с натрафареченной белой эмблемой смерти в балахоне и с косой, закрепленной на стволе автомата. Все до единого в бронежилетах с тем же, волей — неволей, притягивающим взгляды логотипом, на спине и груди. У двоих из чужаков, поверх брони красовались еще и стильные кожаные косухи с рисунком только на спине. Совершенно идентичные тем, что были одеты на Шептуне и Герде. «Сыны Анархии» — перевела надпись с английского Ленка. Что-то об этих «сынах» — она уже точно раньше слышала от соседей. А вот что?

Толпа, собравшаяся у давно опустевшего, заброшенного магазина, мерно гудела, обсуждая или выясняя что-то, видно — весьма важное. Оживленно и многоголосо. Но негромко. Услышав цоканье коней, вступивших на асфальтированную поверхность, — люди замолкали и настороженно поворачивали в их сторону угрюмые лица. Стало совсем тихо. Только копыта сочно шлепали по лужам, да старые качели неподалеку — монотонно ржаво поскрипывали на озорном весеннем ветру.

— Нурлан? — с требовательными и вопросительными командирскими интонациями обратилась Герда к парню азиатской внешности, двинувшемуся в их направлении через проворно расступавшуюся перед ним толпу.

Выбравшийся из людской кучи парень оказался поджарым, среднего роста и с худощавыми длинными ногами колесом. Лет двадцати пяти — тридцати. С совершенно неэмоциональным, но несмотря на это — приятным, если не сказать смазливым, лицом и желтовато — черными, бесстрастными и загадочными, хищными рысьими глазами.

Несмотря на свои забавно выгнутые ноги, молодой мужчина с почти балетной пластичной легкостью, прямо-таки танцующе приблизился — переместился к прибывшим.

— Двух мужиков и парнишку молоденького — они кончили. Да еще одного дядьку старого рубанули. Но тот вроде еще живой пока… может и не помрет. Еще женщину и девчонку — совсем еще малолетку: насиловали — как раз, когда мы появились. В общем: троих из семи мы захомутали. Там вон они. — Он коротко мотнул головой с блестящими, черными как антрацит волосами в сторону эпицентра внимания всех здесь собравшихся, — А с этими что? — азиат перевел раскосые темные глаза на Пахома и лупоглазого.

— А тоже, что и с теми, — пронзительно сверкнула льдистой синевой глаз Герда, — Наши как?

— Все в строю. Без потерь. Даже без царапины. Эти черти — такого хода от нас явно не ожидали. «Союзники» ведь! Ну, и я без разговоров и призывов: «прекратить противоправные действия», обошелся. Как-никак уже не мент, — он усмехается, — Огляделись — оценили обстановку и сразу их в ножи взяли. Без пустых базаров. А о чем тут говорить-то? — Нурлан вопросительно смотрит на девушку, явно ожидая её оценки своим действиям.

Она тоже обходится без лишних слов. Лишь коротко и одобрительно кивает и тряхнув челкой, приказывает:

— Тащите этих к вашим.

Стоящие за плечами рысьеглазого азиата, двое мужчин и девушка — совсем еще зеленая девчонка, может даже моложе Ленки, обтекающе перемещаются, образовав полукруг перед Пахомом и его молодым лупоглазым подельником. За спинами у Птициных незадачливых насильников: Шептун и Герда.

— Осади назад, — быстро бросает Шептун спутнице, блестнув на ярком солнце заточкой лезвия внушительного топора с длинной рукояткой. Топор был под стать своему владельцу. Такой же большой и одним только своим видом, сразу вызываюший опаску и уважение.

— Да какого хрена, ты… — шипит Герда, явно желая возразить, но глянув на Пашку, проглатывает своё недовольство.

Более не смотря в их сторону, мужчина отгораживает от происходящего большим телом своего коня и Герду с Пашкой и Ленку.

За этой суетой Птица просмотрела, как прошло разоружение Пахома и его корешка. Но ей очень не хотелось случайно пропустить еще и финал всей пьесы. В которой и она исполнила свою небольшую роль. Ведь Ленка была не только бойцом, но прежде всего — молоденькой девушкой. А значит априори актрисой и одновременно зрительницей, весьма жадной до креативных зрелищ. Ну, а такое шоу в её короткой жизни — вообще выпадало впервые. Поэтому, с внезапной завистью и легкой неприязнью мазнув взглядом по надменной спине своей ровесницы с топориком, щитом и эмблемой — уже, видать, полноценно принятой в эту мощную стаю, и сделав не менее важное и значительное чем у этой курицы лицо, Птица уверенно пошла через людскую массу, придерживаясь за стремя Герды. Демонстрируя всему поселку свою причастность к происходящему и приближенность к этим сильным и уверенным пришлым людям. Мышь полевая! Но отнеситесь с пониманием — ведь ей еще и семнадцати не было!

На замусоренном асфальте перед давно не мытой витриной — прямо на задницах, тихо и почти неподвижно смотря в пол, сидели трое, в сторону которых и подтолкнули Пахома и Чалого.

Один из сидящих медленно поднял голову. Тоскливо оглядел окружающее плавающим, потерянным взглядом одного глаза. Второй — почти полностью заплыл. Его светлые волосы слиплись в темно — бурые колтуны сосульки от все еще сочившейся из раны на голове крови. Губы второго напоминали раздавленные и лопнувшие вареники. С вишней. Третий, с бледно — серым лицом покойника, скорчившись, лежал в позе эмбриона прямо на земле, сжав руки между стиснутыми и подтянутыми к животу коленями. Еле слышно, очень тонко и жалостливо подскуливая.

— Я этого — прямо с женщины снял. Ну и слегка поумерил либидо, — азиат просто поразил Птицу этим словом. Почему-то с его внешностью степного кочевника, у нее никак не вязалось знание и употребление подобных слов.

— Девочку… который из них? — негромко спросила всадница, не глядя передавая Птице до самых бровей измазанного шоколадом и довольного брата.

— Не дожил. Скончался внезапно, — без намека на улыбку, все-таки, видимо пошутил азиат. — Его и еще двоих таких же: прытких да дерганых — пришлось на месте решить. Да ещё один ушел. Сиганул дуроломом — прямо через пруд! Без шансов было.

— Кто старший, животные? — уже в полный голос спросила у пленных девушка.

— Он и ушел, — явно не чувствуя в этом за собой вины, Нурлан все же опустил глаза — угли на пленных.

— Ну что, желающие сказать что-нибудь в свое оправдание, имеются? — интересуется всадница, гибкой змеёй соскальзывая с седла на землю. Застывает в трех шагах перед понурившимися сидящими людьми. Как королевская кобра перед своим смертельным броском.

И хотя вживую — змей Ленка никогда не видела; даже гадюк обычных, а уж тем более королевских кобр; разве только по Энимал планет может, и то вряд ли, ибо змеи её не интересовали абсолютно; но почему-то сейчас она твердо была уверена, что эти королевские кобры — они именно такие.

— Алё, погодите уважаемые — а мы-то с Чалым здесь каким боком? — исподлобья зыркая волком, дергая заросшим кадыком, угрюмо и возмущенно сипит Пахом, — нам чужого не надо! А за свое — мы ответим! Перед Зимним. А иначе — это уже беспредел голимый с вашей стороны! А мы перед своим старшим — готовы отвечать. Но за свое. А чего эти тут наворотили — нас не касается, — демонстративно игнорируя Герду, он прямо вцепляется глазами в Шептуна.

— Да нет, Пахом — это вы тут по полному беспределу выступили. А это — не есть правильно. Тут я тебя поддерживаю, — в спокойном густом голосе — преобладает брезгливое презрение, которое Шептун уже даже и не пытается скрыть.

— Какой беспредел, Шептун, чё ты несешь? — почти за гранью возможного, возмущенно вылупляет свои глаза Чалый — и вообще Валера сказал…

— Зимний, вам по-любому сказал: осмотреться и с народом переговорить. По-доброму. Предложить помощь и защиту. А не кошмарить людей. Но судя по тому, что я вижу — вас куда-то, совсем не туда понесло. А конкретно вы с Пахомом — девчонку малолетку решили обидеть. Это не беспредел?

— Да какая она малолетка? — где-то даже оскорбленно вскидывается Пахом, — вон у нее все на месте!

— Ну да — раз у бабы сиськи отросли, то это же совершенно всё меняет, — почти дружелюбно мурлыкает Герда, вновь по мановению обернувшаяся из кобры в Багиру, — И — да, мужички! Где-то я даже очень вас понимаю. По добру такая краля: вам, опарышам вонючим — и во сне бы не дала. А ведь так хочется почувствовать себя не скунсом, а нормальным мужиком! Да ведь? Хоть раз в ущербной жизни. А насчет Валеры… Думаешь он за тебя впишется, тля? Из-за таких обмылков с нами на конфликт пойдет? Пффф! — она по-кошачьи презрительно фыркает вверх, привычно сгоняя обнаглевшую челку, снова упавшую прямо на сощуренные в острые лезвия глаза.

— Ну ладно, всё! — ярко блестнув их ледяной синью, подводит итог девушка, — Нам даже тяжким выбором терзаться не придется. Вы сами себя приговорили, черти! Пора заканчивать! И так из-за вас столько времени потеряли. Нурлан!

— Погоди, Оля! Отойдем на пару шагов, — По-мальчишески легко, полностью подтверждая Ленкино первое впечатление о его силе и ловкости, Шептун тоже перетекает на землю. При своих внушающих габаритах — этот мужик двигается на удивление быстро, плавно и бесшумно. Мощно и опасно. Медведем — в чаще леса. Хозяином.

Отодвинувшись немного в сторону, мужчина и женщина о чем-то вполголоса, кроме них самих никому не слышно, достаточно эмоционально заговорили. Спорили, видно. Почти нависая над своей спутницей, говорил в основном волосатый могучий Шептун. Девушка же — лишь весьма категорично и зло, то и дело отрицательно встряхивала своей неугомонной челкой, явно возражая собеседнику.

В конце концов, он её, похоже — почти убедил в своей правоте. Досадливо подзакусив губу, она с явной неохотой кивает, но тут же — вновь полыхнув синим пламенем глаз и мгновенно закаменев обликом, что-то коротко и резко добавляет. Мягкий, приятный овал её лица, вмиг трансформируется в угловатый многоугольник с выступающим вперед колючим подбородком и резкими острыми скулами. Шептун шумно выдыхает и даже как-то обреченно, машет широкой лапищей. Мол: «ну, что с тебя возьмешь — поступай как хочешь, упертая, а я умываю руки». Косанул большим злым глазом в сторону настороженно молчащих, терпеливо выжидающих поселковых. Коротко мотнул длинной гривой, подзывая Нурлана, стоящего рядом с пленниками.

… Азиат бесстрастно и отрешенно выслушивает Герду. Не раскрывая рта, кивает. Оборачивается к сидящим на асфальте.

У его твердого рта собираются глубокие складки, смолистые брови сходятся на переносице в волнистую линию, ноздри едва заметно расширяются.

— Значит так, — громко звенит голосом девушка, ничуть не сомневаясь, что будет услышана всеми на этой щедро залитой солнцем площади, — Вот эти вот особи — преступили все человеческие нормы, когда без причины убили мирных, ничем не угрожавших им людей. Вдобавок к этому совершили насилие над женщинами. К тому же — они нарушили строжайшие запреты, принятые и соблюдаемые в нашем племени и на нашей территории… И сейчас здесь, прямо перед вами — они понесут наказание. Все они приговариваются к смерти! Здесь и сейчас! Мы никогда и никому не позволим нарушать законы справедливости и человечности. Виновные в этом будут наказаны. Всегда! Кем-бы они ни были. На нашей территории — мы беспредела не допустим! Запомните все! У меня — всё! Если у кого-нибудь есть особые причины и желание лично привести приговор в исполнение — он может подойти. Об остальном после. Все вопросы тоже. — резко бросает Герда в лицо, открывшему было рот, любопытному деду Витале, жившему на первом этаже в одном подьезде с Ленкой. — Никто? Ну и лады. Тогда мы сами.

Девушка разворачивается к приговоренным.

— Да ты че, Герда? Ты че творишь, телка? — перехваченным, жестяным пересохшим голосом, снизу — вверх скрипит Чалый. Вмиг на глазах осунувшийся. С серо-бледным тестяным лицом. Острый кадык так и скачет по худющей шее. — Чё за беспредел? Пусть Зимний решает. К нему ведите! Он с вас спросит!

— Не в этот раз, — девушка кладет ладонь на рукоять своей катаны в элегантных темных ножнах, — Ну, чего ждем? Нурлан — ты же в курсе кому из твоих очков набирать необходимо. Командуй. А мы с малыми пока за их вещами сходим. Есть чего собирать-то? — спрашивает Герда у Ленки. Та торопливо кивает.

— Ну, тогда пошли. Показывай — куда.

Внезапно взвившийся с земли Пахом, ударил стоящую над ним Ленкину ровесницу плечом прямо в середину узкого девичьего корпуса, одновременно перехватив её топорище у самого обуха. Отлетев в сторону, она звучно шлепается задницей об асфальт. Туристический топорик остается в руке приговоренного. Толпа с гулом отшатывается. Пахом перехватывает оружие поудобнее. Ощеривается загнанной в угол крысой.

— Ну чё, твари? Подходи кому не страшно!

— Уже иду, — опережает Шептуна кривоногий азиат и словно телепортировавшись в пространстве, тут же оказывается в трех шагах перед плюгавым мужичком. Без щита и с уже изготовленой к схватке кривой и не очень длинной саблей.

Если крупный и мощный Шептун напоминает широкогрудого и большелапого матерого волка или медведя, то этот парень двигается в буквальном смысле с кошачьей стремительной сноровкой.

Без лишних движений, финтов и замахов — хищная узкая полоска сверкающей стали, летящая сбоку к шее Пахома, непостижимо стремительно изменяет траекторию своего полета и разминувшись с выставленным для защиты топорищем, обманчиво легко скользит по телу плюгавого старикана над бедром в области почки. Широко и густо брызжет красным. Пахом коротко и утробно охает. Нурлан приглашающе опускает саблю к земле. Скособоченно подаваясь вперед, его противник быстро заносит топор… Клинок, коротко подшагнувшего навстречу азиата выписав шелестящую дугу — входит в пахомовский живот почти на треть длины… Свободная рука азиата небрежным и смазанным плавным движением легко отклоняет вектор движения опускающегося топора в сторону. Темноволосая голова жестко встречает лицо уже не опасного, умирающего врага. Навсегда выпав из реальности, Пахом валится на асфальт.

— А что — изящно! Пижонски, конечно, но изящно. Не отнять. — в царящей над площадью тишине, резюмирует Шептун, — А ты можешь! Прямо д'Артаньян казахский. Показушник! — не то пожурил, не то похвалил, — А с тобой, Лизавета, мы после поговорим.

Уже поднявшаяся на ноги, молодая девушка кивает и вновь опускает покрытое красными пятнами лицо к земле.

— Просто красавчик! Реально — гасконец! Браво! — восхищенно встряхивает челкой Герда, — Но ты же покажешь мне эту фичу, Нурланчик?

Тот глянул, кивнул и потянулся, словно сытый дикий хищный кот. Разве что не замурчал.

— Ладно, давайте заканчивать уже с этими. Мы вообще-то — за углем двигались, если кто позабыл. — напоминает окружающим бойцам Герда, неторопливо скрывая свои большие почти анимешные глазищи за непроглядными стеклами стильных темных очков, — пошли уже за твоим барахлом, подружка, — кивает она Ленке.

Птица кивает и незаметно, чуть разочарованно шмыгнув носом, устремляется впереди Герды в направлении своей серой панельной двухэтажки.

Начинает ощутимо припекать.

Отдохнувшее за зиму и сейчас полное сил и накопившейся жаркой энергии — помолодевшее и яркое весеннее солнце безжалостно, эгоистично и любопытно. Как почти всякая юность. И похоже солнцу, как и обломавшейся Ленке, тоже очень хотелось досмотреть финальный акт этой драмы.

Ибо, сколько бы веков не твердилось о цивилизации и гуманизме, но в зрелище публичной казни — как ни крути, все же есть какое-то необьяснимое и неподвластное разуму притяжение…

 

Глава третья. Апрель. Третья неделя

Сырой и плотный воздух пахнет близкой непогодой. Часа два прошло, как окончательно стемнело. С Зимним и его бойцами распрощались почти у самых ворот замка. На развилке: где уже отчетливо манят запахи костров большого поселения и куда периодически доносит добродушное и флегматичное мычанье коров. Устал. Вернее сказать, устали оба: и я и конь — все чаще спотыкающийся и похоже всерьез решивший внаглую забить на всё и заснуть прямо на ходу. У него ведь бедолаги — функции ночного зрения, как у меня не присутствовало. И режима автопилота не имелось. Вьезжаю в неровный и колеблющийся круг света от воняющих гарью, потрескивающих факелов, укрепленных на стене рядом с воротами. Киваю закрывающим за мной створки Алексу и кому-то из новичков. Заранее зная ответ — чисто для порядка и обозначения внимания, интересуюсь как дела в периметре. По-вечернему не очень резво спрыгиваю с седла и передаю поводья Порша — подскочившему шустрым бесом Даньке. Вездесущему и неутомимому.

— Чего не спишь, Гаврош неуёмный? — лениво интересуюсь у пацаненка, явно вознамерившегося дать пару кругов верхом по двору, — Устал он, потом покатаешься.

— На дежурстве по замку, — и без перехода, — Командор, возьми меня завтра в город, а?

— На кой оно тебе, демон энерджайзер?

— Интересно же! — сверкает глазами мелкий бес, — Что там? Как?

— Интересно ему, — чисто из вредности сварливо ворчу я, — посмотрим. Может — мы туда завтра и не доберемся.

— Ну, Его-ор!

— Я услышал! Не ной. Взяли моду! А теперь — изыди чертушка. Конем займись — будь другом. И Ольге про завтра — ни слова!

Благодарно похлопываю коня по теплой мощной шее и он тихонько и тоже ворчливо всхрапывает в ответ — явно намекая на полноценный отдых с обильной кормежкой в уютном стойле. Как я его понимал! Мне тоже очень хотелось обожраться на скоряк чем-нибудь горячим и белковым, выпить сотку — другую коньяку и без задних ног завалиться в постель. Часиков на шесть — семь — восемь, хотя бы. Устал. Да и психологически подопустошился изрядно.

Потому мое настроение, под стать погоде — так же пребывало в легком миноре.

Все правильно, все так и должно быть. Любой нормальный человек, если он не маньяк, не оскотинившаяся тварь и не болен психически: лишая кого-то жизни — ощущает печаль. Хотя сегодня все было исключительно по-делу. В силу необходимости и без вариантов. Читать морали о добре и зле — там было бессмысленно. Да и если откровенно — совсем не хотелось.

Пару-тройку часов назад, незадолго до бесконечно живописного — алого апрельского заката, мы с бойцами Зимнего жестоко вырезали около полутора десятков биологических организмов. Обоего пола. Наверняка, как минимум половина из них, выражаясь юридическим языком — была несовершеннолетними.

Эти продукты отрицательной селекции, жертвы пьяного зачатия и выжигающего разум спайса или еще какой байды — уже слишком детально распробовали вкус человеческой крови и он им весьма понравился. Поэтому эффективным в данном случае — было признано лишь одно средство: умыть их собственной кровянкой. Вернее — просто утопить их в ней. Невзирая на пол и возраст. Ну а как иначе? Перевоспитывать? Угу. Смешно. Поймайте крокодила и перевоспитывайте себе на здоровье — пока оно позволит.

Молодые упыри — живорезы уже были не просто убийцами — они стали гурманами самого процесса умерщвления себе подобных. А такое, подозреваю — уже необратимо. Чего эти ущербы только не вытворяли со своими жертвами! К слову упомянуть: когда мы неожиданно возникли на территории бывшего детского сада, который служил им базой — эти вурдалаки угрястые, как раз вознамерились развлечься со своими очередными жертвами. И в качестве разминки прижигали железными прутьями, такого же молодого как они, раздетого догола парнишку и его девчонку. Обоих с уже распоротыми до ушей «лягушачьими» ртами. Среди изуверов — дебилоидов, кстати, юных дев было ненамного меньше, чем парней. И эти бешеные сучки ничуть не уступали в жестокости своим недокобелям. Да еще, скорее всего, превосходили их в изощренности пыток и смелости полета извращенной фантазии. Креативщицы, затейницы и искусницы!

… Слишком затянувшаяся безнаказанность неизбежно порождает беззаботность и неосторожность. Расслабились «детишки», зарвались и беспредельно осмелели. Очешуели просто! Почувствовали себя неимоверно крутыми, бессмертными и самыми грозными на районе. Котята! Подобраться к ним поближе было не просто, а чрезвычайно просто. Детский сад — он и есть детский сад!

Ну а затем, внезапно появившиеся, безжалостные и не склонные к долгим игрищам взрослые дядьки: без прелюдий, фантазий и эстетского выпендрежа — обломали мальцам всю намечавшуюся веселую вечеринку. Грубо, примитивно и без изысков: кого-то крупными ломтями нарезали, а кого-то — нарубили. Не вступая в дискуссии и судебные прения. Лишнее это. И так считай легко отделались — дебилушки фартовые.

Пленных, мы заранее порешили специально не брать, но они-то этого не знали. Попрятались по закоулкам. Так и образовалось у нас четыре повизгивающих и захлебывающихся соплями туловища — никак не хотевшие умирать здесь и сейчас. Недолго подумав — мы пришли к выводу, что все на свете происходит не зря. И раз уж так все сложилось — решили устроить небольшое реалити-шоу. А то без телевидения и интернета — местный народец, видать совсем одичал. Так и до депрессии недалече. Хлеба не дадим — самим мало, но уж зрелища обеспечим!

Сказано — сделано!

Зычными богатырскими криками оповестили о начале представления обитающих в соседних пятиэтажках туземцев. Иные, кто посмелее — для созерцания экзекуции даже на улицу выбраться осмелились, а менее решительное большинство — из окон ресницами хлопало. Очень даже одобрительно. Для соблюдения орднунга (порядок — нем.), и создания положительного имиджа нашей человеколюбивой, самой лучшей и гуманной, строгой, но справедливой банды — почтеннейшей публике еще раз разьяснили: что происходит, с кем и почему. Хотя никому здесь ничего особенно разжевывать и не требовалось. Донельзя зашуганные обитатели близлежащих домов, до сих пор не покинувшие их — и без нашей политинформации такого за последнее время насмотрелись… Кстати, наводку на это кубло змеиное, как раз и предоставил один из местных. Уставший ждать, когда дело вплотную дойдет до того, что эти юные вурдалаки начнут тотальную массовую зачистку соседних домов с последующим неизбежным геноцидом местного населения. А ведь к тому все и шло!

Пленных уродцев вывели из здания на вольный воздух. На участке тут и там валялись растасканные собаками обглоданные кости. Прикормленное место. Нажористое. Сам бывший детский сад, к слову — был просто донельзя загажен недочеловеками и их многочисленными жертвами. Чуть не до потолка забрызганные кровью стены, засохшие тут и там кучи дерьма и рвоты, «сувениры» — наподобие гирлянды из нанизанных на нитку ушей. Даже банка с лениво дрейфующими в розовом спирту глазными яблоками обнаружилась. Ложкой поди выковыривали, выродки? Вот так пытливые юные натуралисты и развлекались, перепрофилировав детский сад в мясокомбинат!

Одного пленного: давно не мытого, донельзя прыщавого и сутулого худющего кощея, чуть не от плеча до паха, своим мясницким топором развалил Сережик — Валерин телохранитель и водила еще с прежних времен. Второму полудурку, сильно косящему на один глаз и похоже от рождения не совсем адекватному — со свеженапортаченной клыкастой пастью на лбу — эффектно снес голову с плеч Мастиф, тоже из ближних. А пару юных ведьм, отправили в показательный полет с крыши пятиэтажки — уже мы с Зимним. Без метел, что характерно.

Ну не костре же их сжигать — согласно традициям святой инквизиции? Это перебор уже — право слово. К тому же дрова в городе — нынче в дефиците. Да и вонь горелого мяса вдыхать — не самое большое удовольствие.

— Да ну! Шашлыка нанюхаешься — только аппетит раздраконишь. И без того жрать охота — боюсь не сдержусь. Откушу от ляжки, а они поди глистастые, — подумав и сглотнув слюну, пробурчал Мастиф в ответ на поступившее от кого-то из бойцов предложение: «Сжечь ведьму». Пошутил, наверное.

Интересно какую цитату выдал бы сейчас киноман Шептун? Наверное эту: «Знаешь почему я использую нож? Пистолет это слишком быстро — не успеваешь насладиться!»

Ну а что с ними еще можно сделать? Повешать с табличкой на недоразвившейся девичьей груди? Не менее хлопотно, а возиться не хотелось совершенно. В роли мясников — тоже выступать поднадоело. И так за последнее время пришлось разнообразных тушек, столько разделать! Да и противное это занятие — казнь. Одно дело — «на бегу», в схватке врагов шинковать, а рубать повизгивающих и обосравшихся — это уже совсем иное: неприятное и муторное. До тошноты и отвращения. В том числе и к себе. А тут все просто: подтолкнул плечиком и любуйся полетом… И наглядно и не затратно и не особенно утомительно. И по-своему, тоже не менее креативно — во всяком случае, народец пялился на происходящее с нескрываемым интересом.

Два пронзительно верещащих тела почти одновременно — сочно и гулко, хлопнулись об асфальт, заставив гуртующуюся неподалеку стайку воробьев с тревожным шорохом взмыть в небо. Заодно обломав и шуганув в сторону родного подвала — аккуратно подбирающегося к ним кота. Прокатили мы охотника со свежей дичью на ужин. Ну ничего! Девчатиной полакомится. Если после собак что останется.

Одна особь женского пола с репой, аж минус сто пятьдесят пять — правда не сразу убилась окончательно.

— Во змея, глянь! Живучая как кошка, — озадаченно, но даже с каким-то легким уважением бормочет Валера, опасливо поглядывая вниз. Иди добивай. Или я? Нет — иди ты, Егор. Да не криви улыбальник, интеллигенция. Сам видишь — репа-то у неё: ого-го! Тебе в плюс нормально залететь должно. Наверное. Вот никак не пойму — по каким критериям, смотрящие бонусы нарезают. Может и нет у них никакой четкой системы? Чисто от настроения конкретного наблюдателя зависит? Иди-иди, давай, душевно тонко организованный!

Я поморщился, снова ощутив в ладони саднящую боль от крупной занозы, выхваченной из деревянных перил детского сада и послушно двинул вниз — отправлять недобитую на окончательную реинкарнацию. Может паучихой или гюрзой эта тварюшка более человечной будет. Для людей же, предстоящяя ей новая роль — точно безвреднее и безопаснее.

А насчет репутации: тут Валерон прав на все сто. Репа — наше всё!

Кстати, сам он относительно недавно достиг полтинника интеллекта и потому возможность самостоятельно видеть уровень и пункты репутации индивидов, пока еще доставляла ему прямо эстетическое наслаждение.

Да и к слову — три молодых организма, были обнаружены нами в состоянии эволюции. Ну, мы не мама — будить не стали. А попросту — весьма неблагородно вырезали туловища этих невменяшек сонными. Да и к чему тут благородство? Этим упырюгам недоразвитым — впору было осиновые колья в грудину забивать. Тупыми концами.

Ну а Зимний — стал просто очковым маньяком. В хорошем смысле этого не очень благозвучного словосочетания. Это не кровожадность в нем так проявилась, а практичность и здоровый прагматизм лидера и вожака.

Валерий — вполне себе адекватный мэн, но после того как раскрутил меня на рассказ о плюсах, которые дают очки характеристик вложенные в интеллект — то поначалу просто заболел перспективой получения уровней и разнообразных достижений. Что характерно: не только и даже не столько для себя любимого — но в гораздо большей мере для союзника и друга: «Егорки — убей взглядом».

До нашей встречи Зимний не успел эволюционировать и распределить накопившиеся в загашнике очки характеристик. Времени и возможности не было. Как и я в свое время — опасался из процесса выпасть. Потому: после нашей откровенной беседы и поведанных в ходе нее плюсах развития интеллекта, по достоинству оценив преимущества данного пути — Валера двинулся в том же направлении. Его отрицательная репутация без проблем конвертировалась в сорок пять полновесных очков энергии. После чего наши с ним роли в тандеме были окончательно закреплены. Я — по-возможности белый и пушистый, Зимний — зеленый и мокрый. Ну а как? Глупо было бы обнулять пункты его красной репы, раз уж они и так работают. Ну а грязной, но необходимой работенки вокруг было — до самого горизонта! Так что сейчас у Валеры уже за полтинник энергетических очков.

К слову сказать: как-то выбрав момент поудобнее — я ненавязчиво поинтересовался прошлыми деяниями Валерия. Теми — благодаря которым, аура его репутации ярко полыхала красным.

Он воспринял мой интерес вполне адекватно и отнесся к нему с пониманием. Надо же знать с кем ты в одной шлюпке с «Титаника» сваливаешь. Не стал мяться, изображать жертву обстоятельств и поведал — как все получилось. Зимний просто рассчитался с долгами, накопившимися за сорок семь годков. Поквитался со старыми недругами и закрыл давние счета. Если бы он не опередил своих оппонентов — то же самое, кто-то из них, скорее всего проделал бы и с ним самим.

— Ты пойми, Егор — я перед тобой из себя целку невинную изображать не желаю. Да и не получится у меня, при моем-то бэкграунде, — он хохотнул и вкусно пыхнул папироской, — в первые дни чего только не было. Но чтобы не углубляться и не ворошить — так скажу: детей и баб своих «крестников», я не трогал. И пехоте не позволял. Одного такого люто голодного до женской ласки кентярика — мне даже самому «отчислить» из бригады пришлось. За профнепригодность и по инвалидности. Ну, сам рассуди: какой из него боец — без головы? — он задорно и заразительно гогочет, — Больше скажу: две семьи тех, кого мне лично обнулить пришлось — и сейчас в поселке под нашей охраной живут. А куда им идти? Я же понимаю. Шуршат по хозяйству за пайку, как все.

— Не опасаешься рядом держать?

— Не особо. Они же в курсе, что их мужья и отцы не лекциями в воскресной школе промышляли. И ляг карта по иному — не я их, а они меня точно так же заземлили бы. Не раздумывая.

— Ну, правда — совсем уж без перегибов не получилось, скрывать не буду. Кое-кто не за свое в тот замес попал. Но они сами головы не туда засунули. Да зачем тебе это? Мои грехи — мне и отвечать. Вон паханы небесные — карму всем уже в соответственные цвета раскрасили. — он снова хохочет, демонстрируя безукоризненную работу стоматологов, — Очень даже неплохая трава — будешь? Чисто на позитив прибивает. Кстати, эту гидропонику один из чертей убиенных — дома выращивал. Для себя любимого. Нехилой сетью рулил. В доле с прокурором районным. Молодняк бестолковый — спайсами, солями и еще какой-то жуткой химией травили! А себя берегли — травкой баловали. Медельинский картель, мля. Эскобары! А я наркотики не одобряю, Егор. Категорически не приемлю… У меня дочь от героина отьехала. Давно уже… Вот и порубил барыг. В капусту! Кстати, мне за это — репу на очередные «минус десять» опустили. А ведь доброе дело сделал! Ну, не злое — точно! Вот и понимай, как хочешь. Нет, этих небесных основных пацанов — не угадаешь. Будешь — нет?

… Валерон — реалист и практик. Совершенно здраво смотрит на жизнь и трезво оценивает дальнейшие перспективы. И потому прекрасно понимает, что обогнать меня в ближайшее, а скорее всего и в последующее время — не получится. Вот и сделал ставку именно на мое дальнейшее развитие.

Ну — коли уж именно мне, так фартануло изначально! Хотя — как посмотреть. Насчет сплошного везения — я бы поспорил. Где-то я и сам не оплошал! Хотя, тот поистине судьбоносный удар по головушке в первый же день в «Мускате» — сыграл решающую роль, конечно. Озарил наиболее верный путь! По-кратчайшей, так сказать.

В общем, я само-собой не против такого приоритетного подхода, именно к своему развитию. Валера — союзнику доверяет и понимает, что мои умения это наш главный козырь перед многими остальными. Перед потенциальными противниками и конкурентами. И ныне и присно. В мире где убийство — самый быстрый и доступный способ разрешить накопившиеся противоречия, это наша заветная, «заряженная» — крапленая колода карт! Набор тузов в рукаве. Где-то: даже оружие массового поражения и вундервафля.

Которое сегодня я почти не использовал. Лишь самую малость — на вялость и сонливость своре ублюдков поддавил, на всякий случай. Энергию экономил! Завтра по пути на встречу с лидерами казахской диаспоры, заедем и зальем в портал очередную дозу. Хочется верить, что уже завтра перенесем его в замок. Чуть больше девяноста очков для того осталось. Завтра и залью. Ну а как уж он перемещаться станет — сие мне неведомо. Надеюсь только, что это не очень долгий процесс.

Хоть и «закреплен» он за мной, но все же с порталом под боком, на своей территории — у меня сон крепче будет.

А то мало ли? Стоит один-одинешенек у черта на куличках!

Почему до сих пор не попробовал через него сходить? Соратнички подождать до переноса уговорили. Посеяли сомнения в душе.

«А если там пара часов — как здесь у нас, месяц? Что же ты уйдешь, а нам возле него постоянный пост держать? И без этого — бойцов не хватает! Как это: «нахрена»? А вдруг ты, не дай бог — не очень здоровым вернешься? Сам до замка не доберешься? А что связь? А если около портала потенциальные конкуренты в тот момент обьявятся и мы не успеем?» И всё в том же духе… Особенно активно моя черешня фантазировала. Дуэтом с Зимним. Спелись, заботливые!

Хотя отрицать наличие здравого смысла в их аргументах было бы глупо. Про запорталье нам пока ничего неизвестно. Сплошная «терра инкогнита»!

А в периметре замка для его ограждения уже даже доски заготовлены.

В общем: портал и мои способности — наша самая главная военная тайна! Знание для избранных! Только для самых ближних — коих единицы. Ибо, лучше всего люди умеют хранить секреты, которых совсем не знают. Да и не к чему широким массам, лишняя инфа — ибо многие знания многие печали! И соблазны ими поделиться.

С Зимним мне просто. Этот дядька — вполне надежный союзник. Умный, продуманный и трезвомыслящий, хитрый и осторожный, хотя и способный на авантюрные неожиданные поступки. Жесток, но без крайностей. В пределах нормы. Ну я, собственно — и сам такой. Но в отличие от меня Валера еще и весьма властолюбив. Но не до параноидального безумия! Края мужчина четко видит.

Иначе бы он, наверное и не топтал до сих пор эту землю, а уже лежал в ней, как многие коллеги по лихому ремеслу, не обладающие всеми его достоинствами.

В конце культовых ныне девяностых — Зимний вовремя уловил куда ветер дует и аккуратно соскочил с натоптанной дороги бандюганского промысла. И плавно влился в русло легального бизнеса. Предварительно отжав себе заводик по производству вентиляционного оборудования, откусив недурную коммерческую недвигу в центре — для пары кафушек и пары магазинов и создав фирму грузоперевозок. Ну и основав ЧОП с ключевыми и близкими по прежним делам бойцами. Как без этого? Просто так: на всякий случай и в силу привычки — всегда иметь под рукой отряд «пехоты».

Валере, почти столько же, как и Шептуну — сорок семь. Но его прекрасной физической форме позавидовали бы и многие тридцатилетние.

Вот эта форма, молодая двадцативосьмилетняя Полина, непререкаемый авторитет в кругу самых ближних и надежных, непоколебимая уверенность в себе, а также неукротимое желание снова построить жизнь с нуля и отвоевать достойное место в изменившемся мире — то что осталось от прежде «весившего» под полсотни с хвостиком лямов зеленью, Зимнего. Очень немало по нынешним временам, согласитесь.

Короче — сработались мы с ним. Даже подружились. «Мой» — человек! А прошлое — у каждого своё. Я ведь тоже далеко не ангел.

…С телами вурдалаков поступили уже вполне привычно. Почти по-зороастрийски. Оставили на прокорм братьям нашим меньшим. Как и завещал Заратустра! Собаки и птахи тоже имеют право на полноценное белковое питание. К тому же — и прикормили их тут. А надежды обманывать грешно. Вот мы и не стали нарушать сложившейся традиции. Так сказать — предложили природе сделать свое дело. Звери ведь тоже часть её. И люди. А кому сейчас легко? Зима неизбежна, а тем же старикам одиноким — даже летом прокормиться будет, ой как непросто. Сколько им там из разбомбленных магазинов перепало? Если вообще что-то перепало.

А так: тушеночки из свежей убоины накрутил — глядишь и поживешь еще.

Шучу, конечно. Почти. Ибо слухи вокруг разные гуляют. И не все из них беспочвенны — я уверен. Дыма без огня, как всем известно…

Ладно — всё. Я — спать. В самом деле устал как псина ездовая!

А разгребать то, что моя неистовая Амазонка сегодня в поселке с союзными махновцами навертела — завтра буду. Надеюсь, до утра без разборок с топорами обойдется…

Тоже мне — итальянка усть-ужопинская! Нагородила дел со своим темпераментом, а мне теперь мозг морщить — как всё это разруливать! Коза бешеная!

И почему я всегда притягиваю к себе исключительно сумасшедших девок?

Может во мне всё дело, а?

 

Глава четвертая. Апрель. Третья неделя

Просыпаюсь вполне восстановившимся довольным и отдохнувшим. Сегодня наконец-то удалось нормально выспаться. Девять утра почти. Ого! Вот это я дал! А хорошо! Не вставая, лениво прислушиваюсь к разнообразным звукам снаружи и внутри «замка». Вот по коридору кто-то из совсем малявок, вальяжно по-хозяйски прошлепал. Вот Долгий на улице, беззлобно но грозно кроет своих работничков, как когда-то в бытность главным инженером завода, наверное распекал подчиненных раздолбаев работяг. Правда сейчас старому приходится обходиться без всей богатейшей палитры великого и могучего русского народного языка. Ибо, «цветы жизни» вокруг так и шныряют! Туда — сюда и обратно. Энергично и практически безостановочно.

О, а вот и какая-то из коровушек — кормилиц, о чем-то не очень довольно замычала. Никак, опять какой нибудь шустрый детеныш чего-нибудь с животиной учудить пытается? Этим только волю дай… Пара пил повизгивает. Молоток бухает. Прямо под окном яростно, но вполголоса впрочем — ибо блюдут сон вождя, спорят Данька и пацанистая Света, которую я поначалу принял за активную лесбуху, что было в корне неверно. Она зараза такая — взяла и влюбилась себе во вполне конкретного персонажа противоположного, то есть мужеского пола. Откуда мне это известно? Так моя черешня о сем поведала. От женских глаз такое событие не утаить, даже если и не делиться инфой с верными подругайками. К чему Амазонка мне сию печальную историю нашептала? Не знаю. Может потому, что обьектом вспыхнувшей в девичьем сердце любви был никто иной, как я? Центровой альфа и главный доминант всей этой сборной по выживанию. Не было печали. Впрочем, это известие меня не сильно напрягло. Еще вернее — совсем не озаботило. Деваха удерживала себя в берегах и проблем своими неразделенными чувствами никому не создавала. Это главное. А наивная игра подросткового воображения в: «любит — не любит» — она пройдет!

Подходит к концу третья неделя новой жизни человечества. Ночами еще холодно. Но простудившихся — как таковых почти нет. Даже детвора не сопливит, как ни странно.

Я — все больше по военным делам специализируюсь. Ну и — по то и дело возникающим внешнеполитическим. А также мародерским. Такой себе — походный атаман, как у казаков. Настоящих — ранешних, а не нынешних, даже не смешных. Или как военный вождь у индейцев. Ну а что? Нынешний уровень цивилизации и технического прогресса не так уж и отличается от былого.

Круговорот больших и малых дел. Важных, неотложных и еще более важных и неотложных. Работа на перпективу. Задел на будущее.

Внутренние же заботы — почти целиком лежат на могучих плечах Долгого, его супружнице дражайшей Елены свет Михалне, да на бывшей жене покойного Серени — Татьяне. Да еще, конечно же, на Маше. Не той героической мелочи с шилом в попе, которая со мной Амазонку вызволять ходила, а той, которая жена моего лепшего кореша — Кочи.

Справляются вроде. Хотя глубоко я не вдаюсь. Иных забот хватает. Если еще и туда влезать — спать совсем некогда будет.

Что у нас на сегодня в планах? Кроме встречи с казахами ничего заранее запланированного — что редкость. Выходной? Неплохо бы, но вряд ли. По-любому — что-то да произойдет. А пока это «что-то» не произошло — побездельничаю пожалуй. С народом хоть не на бегу пообщаюсь. На людей посмотрю и себя покажу. Много новых лиц у нас. Пришел, правда и один «старый знакомый». Сосед мент — Заливин, с которым новая жизнь столкнула в арке нашего бывшего общего дома в самый первый день и заставила отбиваться от «обезумевшего». Так что сейчас мы снова соседи. А с остальными не будет лишним поближе познакомиться, обнюхаться и взаимно приглядеться. Быть по сему! Обьявляю день мирных созидательных забот! Правда — только до обеда. Больше времени на нахождение в пределах периметра выкроить пока, увы, не могу себе позволить.

— Проснулся, соня? Вот ты сегодня спал! Даже всхрапывал порой. Как тигр! — девочка — доброта и забота, вся из себя белая, пушистая и домашняя, легонько пнув дверь, вносит в нашу комнатушку поднос с одуряюще пахнущим кофе и свежими булочками. О-бал-деть! Вдруг, как в сказке скрипнула дверь! Вот оно счастье! Любимая женщина, дымящийся кофе, горячая сдоба, божественные ароматы ванили и корицы. Шарман, бля! Жизнь удалась! Что еще нужно, чтобы встретить старость? Наверное: дожить до неё?

— Мне позволено спросить, какие у моего повелителя планы на этот день? — изобразив книксен, интересуется Ольга. Смотрю моя звезда в игривом настроении с утра. Девчонка!

— Иди поближе я тебе сейчас наглядно и предметно все их и продемонстрирую. Ближайшие — уж точно.

— Господин назначил меня любимой женой, — тонко, аж до зуда в носу и вполне похоже на оригинал пищит девочка — самурай и шваркнув общепитовский поднос на казенную обшарпанную тумбочку, напрыгивает на меня молодой и радостной кенгурихой. Эх, грехи наши!

… - Ну а теперь, прелестное дитя порока и по-совместительству душа моя трепетная, давай — двигай кофейник поближе к первому после бога и поведай, что там у вас вчера в Озерном произошло, — отдышавшись, перекурив в окошко и снова завалившись на кровать, изрекаю я, — В общих чертах картина мне ясна — Шептун сказку на ночь рассказал. Однако, хотелось бы подробностей от тебя — как от командира группы, ибо по-любому тема всплывет в процессе общения с нашим другом и союзником. Удивлен, что он до сих пор меня не потревожил. А в идеале: для начала выгляни в коридор и озадачь там — кого увидишь, на предмет подогреть сей дивный, но остывший напиток. Не в службу, а в дружбу. Как ты хорошо умеешь, когда тебе что-нибудь надо, коза хитросделанная. Народец наш здешний — тебя, как мне ни удивительно, очень любит почему-то…

— Может потому что я умница и лапушка? — девочка — самурай моментально включившая ванильный режим Барби — герл, мультяшно хлопает ресницами со скоростью 24 кадра в секунду. Преданно и хитро, но одновременно по-детски наивно глядя вглубь меня своими пронзительными голубыми глазами. Отливающими то морской бирюзой, то небесной лазурью.

— Да, кстати твой свитер высох. С оленями. — и изображает устами сахарными нечто среднее между сердечком и куриной попкой.

— Не отходи от темы, выдра хитрожопая. Хотя за свитер, конечно, спасибо.

Став наконец серьезной — Амазонка вещает об устроенном ей вчера суде Линча.

Нда. Однако, здравствуйте. Намеренно ведь вчера эту кошку бешеную с собой не взял. Очки — очками, репа — репой, а не хочется, чтобы девица слишком часто в крови по колено хлюпала. Все хорошо исключительно в меру. А то так и крышу напрочь снести может. Не каждый без ущерба для психики потоки липкой кровищи выдержит. Иной и во вкус войдет. Подсядет так, что потом не отвадишь. Кровь она такая — некоторых похлеще водки и героина вштыривает. И с этого прихода потом совсем не все соскакивают.

Однако же мою валькирию кровушка, похоже и сама — завсегда найдет. Да. И все-таки было у нее в биографии, что-то с насилием связанное. Я еще в первый день у «Муската» об этом задумался. Ну, может когда и узнаю. Но не очень-то хотелось бы, если по чесноку.

Снова закуриваю и резюмирую.

— Валек-то тебе дело говорил. Потерпеть не могла, девчонка? Святая Герда — народная заступница и верховная кхалиси всех униженных и угнетенных! — последнюю фразу я продекламировал на пафосе. Словно на вкус пробуя, — Звучит неплохо конечно, но можно было и обойтись без всего этого народного театра имени Орлеанской Девы. Ни со мной, ни с Зимним — порешать не судьба была? Так ты еще и Шептуну на мужское самолюбие надавила. «Чё ты без Егора сам ничего решить не можешь? По каждому вопросу у него разрешения спрашивать будем?» Такую песню ты ему исполнила или похожую? Правильно понимаю? Чего глазенки закатываем? О тех, кого Нурлан сразу обнулил — разговора нет. Все по делу. Накосячил, разоружаться не захотел — сам виноват. А вот с теми, кто сопротивляться не стал — вы, мадемуазель, явно загрубили! Что тебе помешало притащить этих валетов сюда? И здесь: в уютной домашней обстановке — на месте их спокойненько и порешить. Официально и без разнотолков. Эффектно и назидательно! Зато повода для претензий — никому бы не дали. По-крайней мере формально. Хотя думаю — Зимний должен понять. А вот за разумность и беспристрастнось некоторых его бойцов, такой уверенности у меня нет. Еще вендетту тайную обьявят, — наливаю себе еще кофе.

— Егор! Но мы же должны были показать народу немедленное и неотвратимое наказание всех виновных в беспределе! — парирует Ольга. Вполне по-делу, между прочим говорит девочка. И я её прекрасно понимаю, — Люди должны были это увидеть своими глазами. Воздаяние на месте, сразу, а не когда-то после и неизвестно где. Ведь иначе под нас просто никто не пойдет! Во всяком случае — добровольно. А нам ведь именно это нужно? Мы ведь этого хотим, партнер.

Она права и неправа одновременно. Смотря с какой стороны поглядеть. Человеческое и командирское — суть разные понимания. А тут еще и политический момент присутствует. Тьфу бы на него. Хотя если совсем уж откровенно — даже не знаю, что я сам бы сотворил окажись на её месте…

— Ты пока в сторону бригады Валерона не суйся, душа моя. И вообще посиди немного в периметре. Всё — я сказал! Не обсуждается! За ворота ни ногой! Ты была старшей, а повела себя как… Пойми, командир не должен руководствоваться эмоциями! — резко подпустив в голос властной суровости и сверкая глазами, грозно рычу на попытавшуюся вставить свои пять копеек Амазонку. Она тут же обиженно надувается. «Как мышь на крупу» — как раньше говорили. Девчонка! В поле ветер — в жопе дым. Вот и приходится понемногу абьюзить глупую иногда. Сугубо для профилактики головокружения. Вступать с ней в диспут на тему необходимости немедленного публичного воздаяния по типу: «око за око», а также неотвратимости и справедливости «преступления и наказания» — не хотелось. Совсем. Это абсолютно бессмысленное занятие могло затянуться на весьма неопределенное время. Её же не переспоришь. А если и начнешь брать верх в словесной баталии, то поимеешь верный шанс — увидеть слезы девичьи хрустальные. Которые — самому же ещё и осушать придется! Еще столько же времени. Если не дольше. Женщина есть женщина — даже будь она хоть три раза валькирия!

Ну ладно: что сделано — то сделано. Назад все равно не отыграешь. Упыристых покойничков не воскресишь. Да, если бы и была предусмотрена такая функция — не думаю, что стал бы этим заморачиваться. А вот самоуправство, нарушение субординации и превышение полномочий — должны быть наказаны. Вот я её и наказал! Домашним арестом на неопределенное время! Пусть в периметре посидит. С нормальными барышнями. Хоть какое-то время волноваться за неё не придется. Хотя, если случится чего, да шлея ей под хвост попадет — хрен эту пантеру сдержат мои строгие глаза! В том числе — за это и люблю, наверное.

— Всё, пойду с народом пообщаюсь. Подтянешься?

Молчит — губы в нитку. Демонстративно игнорирую еле слышное сопение и полные голубой вселенской скорби глаза. Впрыгиваю в штаны и иду во двор умываться.

— Тебе постричься надо. И побриться. Там одна из новых теток — так классно всех стрижет. Я договорюсь на вечер? А то ходишь лохматый как барбос! — это уже в дверях, в спину. Похоже тучи разбежались и моя пассия оперативно сменила свой самурайский гнев на божественную милость.

— Договаривайся. А она как — надеюсь не старая и симпатичная?

— Гамадрил похотливый! — ну точно, почти прощен.

— Не плачь — привезу тебе цветочек аленький.

Лишь громкое фырканье в ответ. Наверное челка аж до потолка взлетела.

Это моя авантюристка еще не в курсе, что мы в город, возможно заглянем после стрелки. Ох и стонов же вечером будет!

Потерев заросший подбородок — решаю и сегодня не бриться. В мусульманских глазах лидеров казахской общины — так наверное солиднее и ближе к правильному образу серьезного мужчины выглядеть будет. С казахами нам нужен мир. И желательна дружба и жвачка! Выше по течению, вся левая часть района их частным сектором застроена. И силы у них там весьма и весьма немалые.

Утро встречает теплом и сыростью. Монотонно накрапывает мелкий дождик. Не холодный и местами даже приятный. Двор полон вкусным и неповторимым запахом мокрой земли и свежепиленого дерева, вперемешку с дымом костров. Дышишь и дышишь. Полной грудью. И никак не надышишься. Благодать!

Не успев сойти с крыльца — чуть не спотыкаюсь о важно вышагивающего худющего кота ярко-вороной масти и сугубо гангстерского вида. Ты-то, морда наглая, откуда нарисовался? Я тебя не знаю.

Ну-с и чего тут у нас происходит? В две недели назад — пустынном и просторном периметре просто, что говорится: «яблоку негде упасть». Стук молотков, разноголосица и дым коромыслом! Но это есть гуд. Вери, вери гуд! Люди нам необходимы! И они идут потихоньку.

«Сарафанное радио» работает! И грамотно выстроенный пиар. Отряды мародеров — отжимальщиков помимо поисков еще имеющихся вкусностей и полезностей, нацелены на работу с местным населением на предмет разьяснения, предложения защиты и приглашения под наш гостеприимный кров наиболее полезных сейчас индивидов.

Обьявляют о месте и времени очередного «кастинга». Как правило, какое-то количество людей туда подтягивается. Вот только качество человеческого материала не совсем то, которого бы хотелось. Подавляющее большинство составляют: не пригодные к войне и физическому труду воины и мастера, а потенциальные иждивенцы. Ну что ж: мир никогда не был совершенен. И очень подозреваю, что и не будет. Глупо ждать наступления «золотого века». Это несбыточный мираж. Остается использовать то, что есть.

Кстати, возвращаясь к теме мародеров — отжимальщиков и крышевателей. То что произошло в пригородном поселке Озерном вчера — это первый такой инцидент. Эксцесс исполнителя в чистом виде. Там работала группа, пришедшая под знамена Зимнего буквально неделю назад. Уже самоорганизованная еще до появления в рядах его «дикой дивизии». Кстати ведь говорили мы с ним об этом. Размышляли. Все-таки нельзя оставлять в прежнем составе и структуре подразделения сформировавшиеся в таковые извне. Надо разбрасывать, несмотря на аргументы о сработанности и слаженности команды. Ничего новые связи наработают…

Вообще Валера тоже весьма неплохо «подрос». Люди к нему приходили разные.

Кого-то и мы переадресовывали. Некоторых, прямо сразу после беглого осмотра и короткого разговора — даже не открывая ворота периметра.

Как на днях озвучил сам Зимний- мы друг-друга прекрасно взаимодополняем. Я — строгий, но справедливый: защитник слабых, взявший на содержание кучу сирот. Только без нимба и крыльев за спиной пока. Он — благодаря своим безбашенным бойцам: внушающий опасения и порой недюжинный страх. Соответственно у каждого из нас был свой «сектор притяжения людских ресурсов»

— Скажи еще: «электорат» — фыркнул я тогда.

— А что? И скажу! Ибо «Горан и Зимний» — это уже становится брендом! — нисколько не смутился Валерон. Его вообще нереально смутить.

Отмечаю, что несмотря на всеобщую суету — происходящее вполне себе упорядоченно, систематизированно и нисколько не напоминает севастопольский причал при эвакуации белых из Крыма. Янычу — респект!

Палатки. Животные. Доски. Вольеры. Костры. Поленницы дров. Свежевозведенные сараи — времянки. Шмыгающие дети, собаки и коты. Занятые разнообразными делами взрослые. Со всех сторон раздаются возгласы приветствия. От больших и малых. Не каждый день видимся — это правда. То одно, то другое. Мне частенько приходится покидать периметр, пока большинство обитателей еще спит, ну а возвращаться чаще всего получается, когда они уже опять почивают в своих казарменных двухярусных кроватях. Это сегодня у меня практически выходной, так сказать. Улыбаюсь направо и налево. Киваю, как собачка — болванчик на панели автомобиля. Положение обязывает! Ибо я здешний батька и супер — доминант. Мудрый вождь племени, заботливый отец народа и так далее.

В глазах людей и особенно свежих новичков — персонаж почти легендарный. Помесь Бэтмена, Ильи Муромца и Индианы Джонса. Тот самый непобедимый и грозный Горан, которому всегда сопутствует удача. Строгий, но справедливый.

Старожилы рассказывают новичкам байки. Особенно горазд изощряться в жанре мифотворчества Данила. Два его любимых трека, входящих в обязательную программу: «Как я с Егором, Шептуном и дядей Долгим замок от вурдалаков освобождал» и «Как я с Егором и Машкой — Герду из кощеевых лап вызволял». Причем количество супостатов — увеличивается с каждым новым изложением в геометрической прогрессии. Как общее, так и уничтоженное — лично лихим джедаем Данилой. Подозреваю и даже опасаюсь, что скоро он проболтается о самой главной подробности и тайне тех славных эпических подвигов: у каждого злодея было по четыре руки, по три клыка саблезубых тигров и два смертельно опасных ядовитых хвоста, как у мантикор…

— Тьфу ты черт, твою мать! — чуть не вляпываюсь в лошадиный навоз! Что за бардак в подразделении?! Громко ругаюсь. В пространство. Никому конкретно претензий не выдвигая. Так — досужие мысли вслух. Кому надо тут услышит… Надеюсь.

А тут что у нас? Что за реконструкция стояния на реке Угре? Кто за старшего? Шептун? Ну и где этот славный былинный воевода, мля? Отошел к воротам, а вам поставил задачу отрабатывать оборону в строю при нападении превосходящих сил противника — одновременно со всех направлений? А кому тогда стоим? Перекур? Ну, ладно — считайте поверил. Мария — я все слышу! Вы, юная леди, похоже на пару с Елизаветой — очень жаждете в бронежилетке и полном вооружении кругов семь — десять вокруг стены пропорхать? С врожденной грацией и песней. Ах, мне показалось? Ну, возможно, возможно. Я сегодня выспался — я сегодня добрый…

Вот так у нас теперь проходит первичное обучение молодняка и новоприбывших. Курс молодого бойца, так сказать. Хотя само понятие «молодняк» — весьма условно.

Позавчера к примеру, к нам присоединился уже изрядно потоптавший землю в окрестностях родного ЖЭКа пятидесятилетний слесарь Виталий Андреич. С супругой — хохотушкой и пройдохой спаниелем. Вон он, родненький, потеет сейчас в одном ряду с юной красоткой Лизой, Костей, Данькой и «своим парнем» — микростервой Машенькой. Топором не очень умело взмахивает. Как молодой аист крыльями. Ничего — приноровится. Да и куда ему деваться — в строй мы ставим всех способных держать оружие. Иначе никак. В поле таких кухонных бойцов, без особой нужды никто посылать не собирается, конечно, но в качестве гарнизона «замка» — все сгодятся. Воины в приоритете нынче. Их время.

Взбираюсь на стену. При дневном свете рассматриваю то, что уже сделано и то над чем идет работа.

В долгосрочной перпективе нами запланирован высокий земляной вал со рвом перед ним и частоколом поверху. Ибо площадь территории сейчас огороженная забором совсем скоро станет нам мала. Уже ощутимо «поджимает под мышками». В самом же здании «замка» уже повсеместно устанавливаются двухярусные кровати. Но на многое, очень многое необходимое: пока нет времени — ибо «зима близко», а главный фактор — тотальный дефицит людей. Солдат и работяг, с руками и головой. Прямо как у третьего рейха в разгар второй мировой.

В окрестных полях вовсю ведутся полевые работы. Заросшие бурьяном пригородные пустоши — перепрофилируются в огороды. Вернее — один гигантский огородище. За стенами распахивается огромный кусок земли. Плантация! Эх, нам бы афроамериканцев сюда. Да побольше.

На носу посевная кампания и подготовка к ней идет полным ходом. Пригодную под посадки землю необходимо расчистить, вспахать, проборонить — подготовить в общем. Не силен я в этом. Вот куча народа этим и занята. С рассвета и до горизонта. Часть бойцов всегда тащит службу в карауле — охраняют замок. В периметре нами аккумулированы уже приятно греющие душу — немалые запасы провизии и вообще всего, что может быть полезным. Подвал почти забит. Да и построенных Долгим со своей командой сараев вот-вот уже будет не хватать. Часть ништяков хранится в поселке, где расположилась «дикая дивизия» Валерия Зимнего. Но мы решили не складывать все яйца в одну корзину и постановили хранить сколько возможно больше еще и на своей территории. Подконтрольной только нашему племени. Это не от недоверия, а от понимания, что в жизни всякое случается.

Ну а пока снаружи перед укреплениями — еще не очень густо выстроились вкопанные под углом к внешнему миру, разноразмерные острые колья и примитивные рогатки — «ежи», обтянутые колючей проволокой и «егозой». Способные пропороть брюхо как человеку, так и животному размером с лошадь. Ну и просто — значительно замедлить и усложнить приближение врага вплотную к стенам. На площадках помостов с внутренней стороны все прибавляется разноувесистых камней, железяк и самодельных дротиков — сулиц. Команда Долгого явно не сачкует. Ото ж! У Яныча не забалуешь! Уже сейчас: двух с половиной метровую стену, густо утыканную по верху арматурой и щедро от души затянутую «колючкой», без крепкой лестницы не возьмешь. Старые железные ворота детдома тоже подверглись апгрейду. Сейчас они с двух сторон укреплены массивными деревянными щитами и смотрятся очень внушительно. С наскока точно не проломишься. Во всяком случае с точки зрения не очень большого отряда, личный состав которого не слишком жаждет нести потери и умирать прямо здесь и сейчас, под этими весьма сурово и негостеприимно выглядящими стенами.

Буквально на днях, к слову, нам помогли убедиться в этом, а заодно уж — устроили незапланированную проверку боеготовности племени, некие «представители власти».

… Они появились в самое удобное для этого время. С утра: когда мы с Шептуном, Гердой и бойцами, вот-вот уже готовились отчалить в не очень дальний рейд за стройматериалами. Как специально подгадали. На свою голову…

Я срисовываю движение чужеродной группы на локаторе почти одновременно с вооруженными биноклями часовыми. По полю со стороны пригорода в сторону мегаполиса и нашей резиденции, перемещается достаточно солидный по нынешним меркам отряд. Рыл примерно в двадцать пять. С очень заманчивым довеском в виде обоза и небольшого коровье — овечьего стада. Голов эдак в тридцать. Целое сокровище! Несколько нервно закуриваю. С третьей спички.

При виде столь сладкого куска — в моей атаманской голове сразу же зарождаются мысли вполне достойные какого-нибудь одноглазого пиратского капитана.

А что? Не виноватый я — они сами пришли! Да не просто: «мимо проходили» — эти искусители, отклоняясь от курса — целенаправленно сами разворачиваются в сторону нашего замка. Но нет, конечно. Не буду я людей на овец разменивать. Многовато у них бойцов. Если нападать, то большие потери среди личного состава племени неминуемы. Несмотря на мои умения. Квалифицированных работников ножа и топора среди нас — кот наплакал. Однако весьма интересно: чего от нас понадобилось этим — очень не бедным и или очень глупым, или же беспредельно самоуверенным джентльменам? Похоже сейчас и узнаем.

Само собой: детвора и все взросляки, кто согласно боевому расчету, не являлся защитником первого рубежа обороны — уже почти организованно переместились в замок. И сейчас отсвечивали любопытными и самую малость встревоженными лицами в окнах второго этажа и с крыши.

Поскрипывающая осями, шумно блеющая процессия останавливается неподалеку от стены нашего замка. Обоз в пять тележек и бестолково сгрудившееся стадо остаются на месте.

Четверка верховых и человек двадцать «пехоты» уверенно направляются в сторону ворот. Рассматриваю их повнимательнее.

Все упакованы в однообразное камуфло: «Белая ночь» и той же масти куртки. На головах кепарики. С кокардами! Оружие, правда, разномастное — кому что сподручнее, видать. Идут в колонну по два. Дисциплинированно и отрепетированно. Прямо: кино и немцы! Шпацирен, шпацирен — ун дойчен официрен! Ну, хоть не в ногу вышагивают и на том наше вам спасибо. Ибо и без того — вполне забавно.

Спецназ, бля! Важные, как Данька перед Лизой! Особенно трехподбородочный старый знакомец — Прищепа. Переваливается гусем — все такой же неуклюжий и похоже еще больше разжиревший. Да тут не меньше половины отряда ему под стать.

Ну-ну. Посмотрим.

— День добрый, граждане! Я заместитель начальника райуправления полиции, подполковник Сидорко, — внушительно представляется один из всадников. Остроглазый, худой, носатый и опохмеленный до полной уверенности в себе, а заодно и в непоколебимой весомости и неотразимости своих слов и, вообще, незыблемости своих позиций. Что в прошлом, что в этом — немного изменившемся за последнее время, мире, — Рядом со мной — заместитель главы районной администрации Олег Иваныч Бородин, — майор кивает острым подбородком в сторону второго жокея. Мелкого, с подхалимистым фейсом нутрии и тоже пребывающего в фазе благодушия и благосклонности к этому миру в целом и данному административному округу, в частности.

— Хотелось бы узнать: кто в вашем коллективе за старшего? С кем пообщаться? — выжидательно замолкает носатый мент и скользящим взглядом пролетает по нашим лицам над стеной.

Чуть поспешно надвигаю сомбреро на самые брови и темные очки… Да! Вот так вот блажу помаленьку — могу себе позволить. А что? Кто-то против? Стиль выдерживаю: раз уж в руках мачете — так почему бы на маковке не сомбреро? Лето красное на носу! Самое оно. Само собой — это мой исключительно «домашний» головной убор. Не настолько я пока ещё фрик, чтобы по улицам сибирского города в нем рассекать. Даже полумертвого.

Незаметно кивая с удовольствием уступаю художнику роль фронтмена нашей группы. Пусть себе порезвится. Валю хлебом не корми — дай "поисполнять".Тем более партию первой скрипки. Меня же вполне устраивает амплуа дирижера.

— Прошу прощения, господин подполковник. А, разрешите полюбопытствовать — гда же теперь находятся сами глава округа и шериф? А то, намедни, проезжали мы мимо районной администрации и управления вашего и не обнаружили там признаков жизни.

Шептун глаголет истинную правду: недавно, двигая на бывший рынок леса, чисто из любопытства мы немного отклонились от намеченного заранее маршрута и проехали мимо пустующего здания администрации, ну и заодно уж, пользуясь случаем заглянули в райотдел полиции. Благо, еще по советским инструкциям обе конторы располагались рядышком. Не далее скольки-то там сотен метров, одно от другого. Коммунистические власти берегли и страховали свою номенклатуру от внезапного выражения народной благодарности.

Майор и нутриеподобный государственный муж уже с несколько меньшей благосклонностью оглядывают черную бандану экс — художника, а заодно и моё зеленое сомбреро. Одна из их коров затевает мычание — перекличку с нашими. Или это пришлый бычок заволновался? Весна ведь! Природа шепчет!

— Значит это вы здесь главный? Представьтесь, пожалуйста, — мягко, но требовательно предлагает подполковник Сидорко.

— Гвардии сержант запаса Шептун. — дисциплинированно отчеканивает наш сегодняшний фронтмен, вновь явно набирая очков в глазах залетных начальников — гастролеров.

И только Прищепа, явно уже опознав и Валентина и Ольгу, похоже не разделяет оптимизма своих командиров. Но лишь морщится своей широкой румяной будкой.

— Прекрасно, гвардии сержант! Рад познакомиться. — отеческим тоном Кутузова беседующего с фельдфебелем, отличившимся в Бородинском сражении, реагирует подпол. — Что же мы так и будем через забор разговаривать? Кстати — прекрасно обустроили все я смотрю. Вас так просто не взять. Молодцы! Оперативно и грамотно! Сразу видно гвардию!

Похоже, еще немного и мусор художнику георгиевский крест вручит. А чувак из администрации — путевку в Ялту.

— Ну, так открывайте уже! — нетерпеливо поторапливает Сидорко. Похоже, ему и впрямь понравился наш замок. И теперь он очень желает оглядеть его интерьеры изнутри. — Познакомимся поближе. Обсудим все наши дела. Вопросы порешаем!

Ну-ну. Ох, не для вас в саду нашем вишни!

— Один момент, господин подполковник. Только вы на мой вопрос не ответили. И еще один вопрос — раз уж так. Что в мире и в городе происходит? Что руководство страны? Как из этой ситуации выходить думает?

— Руководство страны на своем посту, сержант. Ситуация как в центре, так и на местах в ближайшее время будет взята под контроль с помощью органов правопорядка, МЧС и вооруженных сил, — наконец размыкает рот гражданский. — Ну а задача граждан — оказывать им всестороннюю помощь и содействие. Мы вот уже начали сбор насущно необходимого и встречаем у людей только понимание и поддержку. Нам ведь столько народа обеспечить продовольствием и всем остальным необходимо. Пункты оказания помощи организуем, где каждый нуждающийся…

— Да открывайте вы уже! Все и обсудим. Нам коней напоить надо и людей накормить. У вас же вода имеется? — утомляется гарцевать на солнце, подполковник Сидорко.

— Открывайте, что вы тянете-то, в самом деле? — неожиданно громко раздается женский голос откуда-то справа. С нашей стороны стены! — Что вы людей за воротами держите? Что не видите — это представители власти! — высокий голос подрагивающе и возмущенно негодует на нашу бестолковость.

— Заткните ей пасть кто-нибудь, — почти не разжимая губ передаю направо я.

— Да сейчас откроем. Там же у нас замки изнутри. Я за ключами уже отрядил бойца в дом. Скоро принесет. Хотелось бы понять, а от нас конкретно чего требуется? Чем именно мы можем помочь? — на мой вкус, безжалостно переигрывая, пафосно вопрошает художник — гвардеец.

Однако незванные гости принимают его слова за чистую монету. Видать опохмела многовато было.

— По-разному можно помогать в устранении последствий, э-ээ, Шептун?

Валек энергично кивает.

— Время тяжелое и любая помощь будет кстати! Продовольствием, гужевым транспортом, скотом и птицей… Государство с благодарностью примет от вас любую помощь, граждане! И не забудет этого. Вот, кстати у вас мы вполне можем разместить гарнизон для вашей же охраны и защиты ваших жизней и мирного труда! Как вы считаете, Олег Иванович? — подпол аппелирует к гражданскому. Тот весомо кивает.

— То есть мы вам еду, лошадей — коров, ну там еще чего, а вы в ответ обеспечите нам и нашим детям защиту? — слепив моську голодной косули, встревает в диалог девочка — самурай.

— Именно так, девушка, — с интересом смотрит на неё подпол, похоже уже мысленно пользующий в разных позах эту напуганную доверчивую и очень смазливую большеглазую дурочку, — Такую красоту мы просто обязаны защищать! Это наш долг не только как сотрудников. Но и как мужчин. — и пытается раздуть дрищеватую впалую грудь колесом.

Эх, не для тебя мама ягодку растила, пингвин нелепый. Я еле сдерживаюсь от смеха, но стойко терплю.

— О, господин полковник, вы настоящий мужчина, — улыбаясь Сидорке, эта дурочка жеманно и восторженно хлопает ресницами.

И только один Прищепа уже все окончательно понял. Ну, ему пока так кажется, что «всё».

— Заканчивай, — бросаю Шептуну.

— Как скажешь, — кивает он, — мне и самому неинтересно. Неужели они и впрямь видят в окружающих — настолько лохов и идиотов? Меня всю жизнь этот вопрос занимает.

— Как мы на них реагировали, так они и распрягались постепенно. Сами виноваты. Вон даже сейчас — какая-то дура нашлась. А может и не одна.

— Господин полковник — несут уже ключики — то! — радостно сообщает Шептун истомившемуся Сидорке, — и последний вопрос разрешите?

Тот кивает.

— А ценные указания из центра вам голубиной почтой доставляют? Или дрессированными стерхами? Очень меня этот вопрос интересует. Прямо спать не дает! Или все-таки королевского скорохода прислали? И еще совет позвольте: очень бы мигалки вашим лошадкам между ушей не помешали, уважаемые! Для солидности и узнавания. А на жопы госномера, соответствующие статусу.

До них пусть не сразу, но все же доходит. Все-таки явно перебрали с опохмелом джентльмены.

— Так — ворота открыли, нахрен. А то сами откроем. Снесем к матери! Но тогда зачинщики неповиновения будут наказаны. Откроете сами — все будет нормально. Излишки продовольствия изымем — жрать не только вы хотите! Лошадей мобилизуем. Часть скота тоже придется реквизировать. Здесь гарнизон встанет. Для вашей же пользы! Хорош уже идиотничать!

— Ну вы совсем из берегов вышли, служивые! Давайте еще законом о неуважении к власти постращайте, придурки! — внезапно для наших незванных гостей, на сцене появляются новые действующие лица. В тылу их отряда. Около их скота и обоза. Человек сорок вооруженных мужчин с решительным выражением весьма недружелюбных лиц, невольно внушающих уважение. Или страх. Семеро — верхами. В седлах держатся вполне непринужденно и уверенно. Ветер в поле догонят!

Солирует в этом дружном коллективе — мощный и широкоплечий, высоколобый и пшеничноволосый матерый волчара с волевым подбородком и строгими глазами, от взгляда которых — даже мне иногда становится очень неуютно.

Шок и трепет, сука! Шах и мат!

— А вы кто? — дрогнувшим голоском, Сидорко все же решается прояснить позиции.

— Смерть твоя! Близкая и непростая! Да ладно, не пугайся — я еще до конца ничего не решил, — Валера добродушно усмехается. Сытой анакондой. Так что даже конь под подполом, похоже чувствует себя не очень уютно. — А если серьезно: мы фан — клуб и группа поддержки этого вот исполнителя. Ну и на подтанцовке у него заодно выступаем. Потанцуем, клоуны?

Шептун с достоинством кланяется публике, оторопелой и шокированной настолько внезапным и неожиданным поворотом в сюжете пьесы.

— А вообще: вы не только жадные и наглые, но еще и тупые. Решили недвигу оттяпать, даже не пробив: кто, что и с кем дружит.

— Вы нас неправильно поняли, — почти в унисон со своими бывшими овцами, блеет чиновник.

— Молчи — я не договорил. Даже самая лихая братва себе такого не позволяла — у беспризорников кусок отжимать. В падлу было. А вы конченные. И лучше не открывайте пасти — завалю сразу! Крысятники! Через жадность свою и пострадаете. Да через тупость! Тупых и жадных — наказывать обязательно надо!

Я потихонечку сгущаю в душах этих недорейдеров — ощущения страха и подавленности. И попутно поджимаю им на физуху. Экономно. Ибо уверен, что до драки не дойдет. Они просто сдадутся. Какие из этого мусора вояки, в самом деле? Как из дерьма пуля, разве что.

Так все и выходит. Черти поспешно складывают оружие в одну кучу и послушно отходят в сторону. Всадники, не пытаясь ускакать — спешиваются. Теперь неподалеку от стены гуртуются уже два стада — о двух и четырех ногах.

Пора. Мой выход!

— Але, Сидорко! Глянь сюда! Узнаешь брата Колю? — я снимаю сомбреро и очки. Ослепительно радостно улыбаюсь. — И тебе здорово, толстый! — не менее лучезарно скалюсь в сторону обильно взмокшего Прищепы.

… Вот тут его и проняло! Не по-детски! А мне доставило! Тоже по-взрослому!

— А подпола тебе за моё дело дали? Или ты сам себе на днях внеочередное звание присвоил? Чего сопишь, капитан? Прежде не замечал за тобой молчаливости. Не дрожи — не трону. Твое дело собачье было — я понимаю. Живи… пока. Только если, конечно, откровенно ответишь на все вопросы.

— Я готов. Я все расскажу — ничего не скрою!

— У кого вы отжали все это добро? И расскажи все о вашей группе. Где находится база? Сколько еще рыл помимо вас? Что из себя представляют? Сколько добра уже подгребли под себя? Кого вы уже под себя нагнули? Кто у вас старший? В общем всё, повторюсь.

Сидорко открывает было рот, но я жестом предлагаю ему заткнуться.

— Вон тому суровому мэну все и поведаешь.

Где-то за спиной, во дворе снова начинает надрываться весьма ненадолго заткнувшаяся тупая курица.

— Это же наконец-то власть обьявилась! Почему вы их не пропускаете. Это власть!

Они все наладят и помогут. Восстановят государственный порядок!

Они окажут нам поддержку. И вообще — мы все обязаны выполнять закононные требования сотрудников государственной власти.

Вот овца конченая! Необучаемые! Подчинение и раболепие у подобных животных уже в составе крови. Власть за сотню лет таких вдоволь населекционировала. Только ведь мы подобный биологический вид к себе старались не допускать. Эту-то, кто принимал? Хотя какая разница? Когда тут — глубоко в душу каждому заглядывать? Да при нашем дефиците людей!

— Как инфу выкачаю — гашу этих чертей? Добра от них ждать не приходится. Перевербовывать не вижу смысла. Таких не переделаешь. Да и на кой они нам?

— Согласен. Этого дерьма и даром не надо. Насчет «гасить» — мне все равно. Хочешь — гаси! Делай, как посчитаешь. Только: если валить будете — смотрите, чтобы уж всех. Чтобы не побежали с жалобами к своим. И вообще, как-нибудь поукромней. На кой нам ненужная популярность?

— «Своего» — сам не желаешь наказать?

— Он в той истории был просто пешкой. Исполнителем приказа сверху. Не за свой кусок старался. За полковничий. У меня к нему личного нет, особо. Мне он не интересен… Кстати, погоди насчет «валить». Давай, ты их пока к себе в подвалы загони, покошмарь, а я к вечеру приеду — допросим вместе. Может нам с их банды чем разжиться обломится? Не добром, так инфой какой полезной.

— Добро. Решили. Скотину забираешь? Место есть?

— Найдем, наверное. А ты телеги к себе гони. Только вот пара лошадок нам не помешала бы. Пахать еще много, вроде.

— Да хоть всех забирай!

— Ладно, уточню сначала у Долгого. А то их не прокормить.

— Тогда до вечера. Удачи!

— Хоп!

И разбежались по задачам.

Ну а вечерний допрос показал, что не было у наших пленников никаких заслуживающих внимания особых ценностей, да и основное ядро банды у нас в руках оказалось. Некому за них мстить было. Да и не тот народ. Слабоватый в коленках!

Так что сподвижники Зимнего в итоге их все же — всех до единого порубали.

… А ту истеричную писклявую блондинку, я сначала сгоряча решил выгнать. Выдать ей немного продовольствия и проводить за ворота. Пусть идет себе с миром. На поиски властей и хозяев. Потом немного отойдя от раздражения, глянул краем глаза на эту еще довольно миловидную даму бальзаковского возраста с давненько не крашенными корнями белокурых волос и сухими больными глазами стареющей Ассоли, так и не дождавшейся своего Грея… Поморщился, плюнул, матюкнулся невнятно и позволил дуре малохольной остаться в замке. Хрен с ней! Пусть живет. Но категорично предупредил, что когда я в периметре — она немая! И если еще хоть раз звук её писклявого голоса услышу… Неважно, по какому поводу. Пусть ей даже вздумается — хвалебную оду прославляющую Горана божественного зачитать… Гнев мой будет воистину ужасен. И живые позавидуют мертвым! Зуб даю!

Кстати, а кто это там от Валериной базы в нашу сторону пылит? Торопится!

 

Глава пятая. Апрель. Третья неделя

Полина — женщина Зимнего еще с докатаклизмических (эва, как завернул!) времен. Двадцативосьмилетняя, весьма эффектная фемина со стрижкой новобранца и фигурой гимнастки. Рыжая ведьма в стильных очках в золотой оправе. На первый взгляд холодная и несколько высокомерная. Вся из себя точеная и утонченная. Но при более близком общении — вполне свойская, дружелюбная и адекватная деваха. Она врач и ежедневно наведывается в наш замок для осмотра и помощи раненным и травмированным. На этой почве Полина быстро вписалась в коллектив и сейчас уже практически стала для племени «своей». Сдружилась с женой Кочи — Машей и как ни странно, с моей неуемной чертовкой Валькирией. К слову, Валерон как-то по пьяни проговорился, что связь с Полиной у него очень давняя. С её еще институтских времен. И все его неоднократные предложения о замужестве — самостоятельная, эмансипированная девушка всегда хоть и мягко, но непреклонно отклоняла. «Вот что этой змее очковой надо, а Егор?» Да несмотря на то, что сейчас проблем со зрением не стало как явления, Полина продолжала носить очки с простыми, без диоптрий, стеклами. Видимо ей просто нравилось и было комфортно и уютно оставаться в своем прежнем имидже. Зимний ради нее в лепешку готов был расшибиться. Лишь бы Полинке угодить! А какую лошадь подарил! Сказка, а не кобыла! Увел маленький табун из пригородного хозяйства с конефермой у какого-то предпринимателя, для забавы разводящего небольшой табунок породистых коней. Кстати, галантный парень Валера тогда и Амазонке — весьма недурную лошадку презентовал. После чего заслужил помимо благодарности за помощь в освобождении, еще и её неподдельную девичью симпатию. Какая же женщина дорогие подарки не любит? Ну и нам с Шептуном тогда же перепало по вполне зачетной коняшке. Мы тоже особенно долго не отказывались само-собой.

… Всадники уже подрысили к воротам. Кивнув и одарив меня светлой белозубой улыбкой, Полина легко и грациозно спрыгивает с лошади. Мастиф остается в седле. Колоритный персонаж. Парняге около тридцатника. Высоченный, поперек себя шире — бугай. Массивный и большой, можно даже сказать обманчиво громоздкий, но отнюдь не неуклюжий. С пудовыми кулаками, налысо бритым бугристым черепом, сломанными явно на борцовском ковре ушами, и умными твердыми и решительными темными глазами. В драке далеко не из последних бойцов, достаточно близок к Зимнему и вопреки расхожему стереотипу — очень и очень не глуп, между прочим. Не простая и заурядная рядовая торпеда. И похоже карьера его будет иметь свойство продолжаться. Если повезет — не сложить буйну голову в какой-нибудь очередной из битв «при гастрономе № 3», конечно. В которых он за спинами не мнется, а впереди — на самом острие клина, атомным ледоколом прет. Сам видел. Ну и помогай ему творцы и наблюдатели! Мне лично Мастиф импонирует. И смелость его не бездумно — безбашенная, а вполне себе расчетливая. И голова бритая, но умная, а такие и в мирной обстановке на вторых ролях долго не засиживаются. Перспективный парень. Ну а весь его внешний облик быка из девяностых: подозреваю, призван создавать у плохо знающих — впечатление недалекости и тугодумности. Неглупо и очень удобно в некоторых ситуациях. Судя по всему — моя личность также вызывает у Мастифа симпатию. Обмениваемся дружескими улыбками.

— Приветствую, Горан! Зимний приглашает к себе — на кофе и сигару.

— Сейчас? На стрелку же в обед собирались?

— Просил: по-возможности не затягивать.

— Что-то серьезное?

Мастиф сначала неопределенно пожимает тяжелыми плечами. Потом немного придерживает уже двинувшего в обратный путь коня. Весьма ловко, смотрю, у него получается. Сноровисто и непринужденно. Прямо кентавр какой-то. Вот мне бы так научиться.

— Там некоторые бухтят в вашу сторону помалу. Ночью один крендель из Озерного пришел. Из тех — кого твои вчера покрошили. Ну и пену поднял. Про беспредел рыдает. Всю землю в поселке слюнями оросил. Большая буза вряд ли может случиться. В его сторону немногие смотрят, да и они не из тех — кто решает. Так что особо не опасайся, Егор. Все нормально. Так — пыль за караваном. Просто на всякий случай говорю. Чтобы в курсе был.

— Спасибо. Сам-то что по этому поводу думаешь?

— Да все по-делу. Эти черти явно сами себя повели неправильно. Вот и хрен бы с ними. Весело блестнув вызывающе толстой золотой цепурой на бычьей шее, Мастиф небрежно встряхивает украшенной парой шрамов, бритой шишкастой головой. Пустое, мол. И рысит в обратную сторону. Притормаживает. Оглядывается. Чтобы не озвучивать в полный голос на весь двор — возвращается.

— И еще одно. Ты свою Герду с собой не бери сегодня. От греха. И привет ей, кстати. Все правильно решила. Шептуна и этого казаха вашего резкого, возьми — они же там присутствовали.

— Спасибо, — повторяю я, — и не собирался. Все спросить хочу — ты где так с конем намастырился ловко обращаться, а Буденный? Конным спортом занимался, что ли?

— Неа! Я деревенский. До 15 лет там жил. Там и с конями подружился.

Довольный и польщеный Мастиф, явно слегонца рисуясь, берет с места в карьер и галопом мчится в сторону коттеджного поселка. Из-под копыт с чавканьем летят комья грязи.

— Хоть бы брызговики поставил, Шумахер, — весело кричит ему вслед приблизившийся художник. Вспугивая птиц — Мастиф громко ржет на все окрестные поля.

Интересно. А чего бы в чате не позвать было? К чему такие сложности? Хотя мы особо стараемся не афишировать свои возможности в области связи. Ну ведь можно было представить окружающим, что я по своей инициативе с визитом прибыл. Видно есть что-то еще, раз Зимний счел необходимым послать гонца демонстративно и официально. Напоказ. Вчерашний инцидент в Озерном, его банду все же сильнее, чем кажется Мастифу, всколыхнул? Ольга конечно все-таки могла бы и не столь люто разрулить, а просто повязать всех гавриков и отконвоировать в пункт постоянной дислокации, ну а здесь уже и разбора потребовать. Но сказать, что я её не понимаю — не могу. Не уверен, что однозначно сам поступил бы радикально иначе. Ну — проняло девчонку.

Поинтересоваться — чем вызваны такие сложности, напрямую у союзника? Да ладно — скоро сам узнаю. Чего по-пустому дергать? Было бы серьезное что — сам бы уже рассказал.

Сообщаю Шептуну, что мы направляемся с визитом. Пока Данька седлает коней — иду одеваться для выезда.

С сожалением втягиваю ноздрями дразнящие ароматы чего-то донельзя вкусного, доносящиеся из больших котлов в глубине двора. «А в тюрьме сейчас ужин. Макароны дают!»

Ладно — у Валерона и подхарчуемся заодно. Я же сегодня еще не ел. Пара булочек с кофеем — разве же это еда? Организм мяса требует! Хорошо прожаренного, но с кровью! Эволюция видно все-таки исподволь тишком продолжается. Хотя в последнее время развитие моих характеристик вошло в полосу застоя и стагнации. После двадцати трех очков, полученных в достопаматный день «освобождения принцессы Герды» и «битвы при автопарке», мне перепало всего три за достижение «Карающий зло» — заслуженное за истребление банды малолеток из детского сада. И за 400 общих очей развития, как в свое время за 400 пунктов репутации — мне, увы, снова ничего не обломилось. Судя по всему в своих предположениях — я был недалек от истины. Четыреста — число нелюбимое каким-то центровым смотрящим. Однозначно.

И уровень у меня не изменился. Все тот же шестой. И шкалы опыта, чтобы хоть одним глазком глянуть — творцами не предусмотрено. Так что, когда будет достигнут следующий левел, совершенно непонятно.

Утешает лишь, что репа потихоньку подрастает. А с ней и очки энергии. В общем картина на данный момент такова:

СИЛА — 42

ЛОВКОСТЬ — 43

ВЫНОСЛИВОСТЬ — 42

ИНТЕЛЛЕКТ — 304

Пунктов репутации + 560

Очков энергии: 112.

А теперь главное! Неприятное, настораживающее и местами где-то даже смутно пугающее: за достижение трехсот очков одной из характеристик — я не получил уже почти гарантированно ожидаемых достижений! Ни одного!

Ни за лидирующее положение на планете, как в предыдущих случаях. Ни за первенство в секторе — что гораздо более тревожно. Где-то неподалеку обьявился еще один высокоуровневый персонаж?

И как он умудрился обойти меня? За считанные дни, если не часы! За счет каких достижений нахватал столь значительную сумму? Ибо простым повышением уровней сие совершить нереально! Боюсь даже и предполагать…

Ладно — война тропу укажет! Репа и энергия сейчас — это наше все! Портал зовет и манит! И возможно долгожданное случится уже сегодня!

… В качестве группы поддержки берем с собой Нурлана, Серба и таки Даньку. Уговорил, черт языкастый!

«Серб» не просто позывной в чате — это всамделишная национальность поименованного выше индивида. Серба зовут Вук. (в сербском языке имя Вук означает волк). В наш сибирский Волчехерск его коварно затащила глобальная паутина. На каком-то из сайтов Вук познакомился с местной, весьма пленившей его красоткой. И после виртуального общения, брюнетистый усатый принц с Балкан примчался за своей избранницей аж на Западно — Сибирскую равнину. Да — слегка не тот момент выбрал. Или наоборот — самый подходящий. Для нас. Смотря с чьей колокольни глядеть. «Сыны» получили в лице этого отставника сербской армии прекрасного бойца. Интурист легко и без проблем вписался в прайд. Отношения развивались взаимно: он понравился нам, а мы ему. Проблемы в связи с этим усилением состава, периодически возникали только у его женщины. Ибо наши барышни в полном соответствии с посконной и извечной многовековой русской народной традицией — млели от одного вида чужеземного гостя. А может, дело не в европейском происхождении и этот тридцатилетний мужик и вправду просто притягивает баб. В общем за ответом на этот вопрос явно не ко мне.

Серб не очень высок. Худощав, но крепок. Жилист, поджар и быстр. Черноглаз, ловок и порывист в принятии решений и последующих действиях. Очень хорош в рукопашной. По русски чешет не намного хуже любого коренного носителя языка. Видно сказывается то, что воспитывался русской бабкой. В общем и здесь мы отличились. Не каждая провинциальная команда имеет в своем составе легионера.

Да и выглядит в любое время суток — иностранец всегда весьма импозантно. По европейски.

Чисто выбрит, неизменно умеренно благоухает хорошим одеколоном и недешевым табаком. И даже местная грязь почему-то не спешит липнуть на его глянцево начищенные берцы. К нам «на смотрины» он поразив всех, вообще заявился в идеально отглаженной одежке!

Рукопожатие сухой ладони было в меру крепким. А самое главное — Вук был бойцом. От бога или от дьявола — не столь важно. Важно, что в поединке с холодным оружием он стоил как минимум троих крепких и резких.

Взгляд бесстрастный и какой-то бесцветный: безэмоционально холодный и расчетливый. «Примерочный» — прикидывающий как сподручнее и без лишних телодвижений и напрасного расхода времени занести визави в книгу мертвых. Одним словом: волк и есть волк.

Нурлан. Молодой и холостой казахский парень — бывший участковый, пришел к нам самостоятельно и целенаправлено. По каким-то причинам не пожелав вливаться в одну из группировок, входящих в достаточно сильную и многолюдную общину своих соотечественников и единоверцев. Ну мы его и не пытали на эту тему. Восток дело тонкое!

Нурлан молчалив и немногословен. Обладает нечеловечески молниеносной змеиной реакцией и гибкостью. Красив азиатской красотой и чертовски ловок и искусен в обращении с саблей. В его арсенале, похоже, просто бесчисленное множество разнообразных коварно-изощренных хитрых и «неспортивных» приемчиков и уловок. На многочисленные вопросы: «Откуда знаешь?» и «Кто научил?» — чаще всего он лишь непроницаемо улыбается и пожимает плечами: «Аллах дал!» Видимо он же дал Нурлану четвертый уровень и молодого горячего каурого жеребца, на котором бывший участковый заявился под стены замка в самом начале второй недели новой эры.

Отправляемся. Нурлан, Шептун и я — верхом. Серб и Данила на телеге. За возничего молодой рыжий и круглолицый румяный парень из новых. Витя, кажется. У него добродушная физиономия с пухлыми губищами и крепкие литые волосатые кулаки. В деле еще не проверен, но мы на битву сегодня и не собираемся вроде. Стрелка намечена вполне мирная — с казахской диаспорой наши интересы ни в одной значимой точке не пересекаются. Во всяком случае пока. Ну а волнения в стае Зимнего вряд ли всерьез угрожают перерасти в вооруженный мятеж. Хотя, как знать. И не с такого кровавые революции начинались. Может он и Полину сегодня не просто так спровадил? От греха. Да ну! Зимний свою дружину крепко держит. Без армейских перегибов, но и без оголтелой анархистской вольности. На всякий случай вырываю из пучины важных дел Долгого и делюсь все-таки возникшими сомнениями. Старый понимающе соглашается. Все — за тылы я почти спокоен.

Напоследок, не удержавшись слегка троллю «дедушку».

— Много работы-то?

— Мне хватает. По ноздри! Это ж тебе не с саблей наголо по полям на жеребце скакать, — показательно ворчит Яныч.

— Ну да, ну да, — я покладисто соглашаюсь, — И все же судьбу не нагребешь, старый.

— Ты о чем, — делает вид, что не догоняет бывший главный инженер.

— Все ты понял, дед! Ладно, нам пора. Поля заждались — жеребцы застоялись. И сабли истомились. И-эх! «Наши се-еостры сабли наши во-оостры!»

Старый мастер в спину почему-то обзывает меня клоуном. Негромко…

Через распахнувшиеся без скрипа при нашем появлении ворота, солидно вьезжаем на территорию союзников. Взаимно обмениваемся приветственными кивками с караулом. Бурной радости при виде нас не наблюдается, но и откровенной, да пожалуй, что и скрытой враждебности не чувствуется тоже.

Миновав несколько коттеджей разной архитектурной направленности и степени понтовитости, вьезжаем во двор поместья местного барона — Валерона Зимнего. В шезлонгах в щедрой тени огромадного двухэтажного домины, более гармонично смотревшегося бы наверное, где-нибудь в шотландских вересковых пустошах — укрываются от сгущающейся весенней жары Мастиф и бывший водитель и телаш Зимнего, Сережик. Приветствуем этих достойных джентльменов, вооруженных до зубов и упакованных в броняшки даже дома. Понимаю. Одновременно с художником отдаем проворно подскочившему морщинистому мужичку с красным запойным лицом — поводья Порша и Майбаха. Да, вот такие погоняла у наших с Валей мустангов. Это не мы с ним одновременно настолько извращенцы — это от прежнего владельца, юмориста видать, наследие.

В прохладном холле нас привычно встречает престарелый и надменный: не то мажордом, не то дворецкий. Похоже все его обязанности ограничиваются приветственным наклоном благообразной седой шевелюры и легким наработанным жестом, приглашающим гостей проследовать в покои господина барона. Ну и присмотром за горничными и поварами.

Всё резвится Валериан!

В просторной светлой комнате бодряще и жизнеутверждающе пахнет лимоном и коньяком. С порога вижу, что Валера взволнован. Но не так чтобы очень. Ну с его биографией это нисколько не странно. Этому волчаре и не такое переживать доводилось! Да и выкриков: «Акела промахнулся» — со двора не слыхать пока еще вроде.

— Здорово! Всё барствуешь? Ты еще ливреи для своей челяди не додумался завести? С гербом владельца на спине и груди? Дарю идею! — падаю в роскошное и удобное кресло благородного светло — сливочного колера. Или это именуется «топленым молоком?» Да нам — крестьянам все едино, если откровенно.

— Привет и вам. Да какая челядь? Теперь это — всего лишь моя бытовая техника! Пылесос там, микроволновка, плита, кофеварка, газонокосилка и прочее. Испортил нас прогресс — подсадил на комфорт! Жрать хотите?

Киваем.

— Ща все наладим, я заранее распорядился.

— Что тут у тебя? Давай сначала об этом.

— Давай. Решать надо. Пока пена через край не полезла. Хорошо, что ты без своей валькирии. Я её опасаюсь немного, если откровенно. А теперь в особенности. Страшная женщина! Пожалуй, даже выматериться в её присутствии больше не решусь. А то как засадит катану прямо в сердце пламенное! И как ты с ней уживаешься? Не боишься? Да шучу, Егор, конечно. Повезло тебе с девчонкой. Правильная барышня. Наша! Шептун, ты же там был? Расскажи. А то этот хмырь гонит невнятное про ваш беспредел. Вот и пришлось Мастифа при всех к вам послать… Типа вызвать на разбор. Чтобы шибко не бурлили. Сами понимаете.

— Думаешь могут забурлить?

Зимний побарабанил пальцами по массивной столешнице. Встал прошел к бару и наполнил бокалы жидкостью теплого янтарного цвета. Жестом пригласил нас присоединяться.

Хороший выдержанный ароматный коньяк горячими струйками протёк по пищеводу, почти сразу же нагнетая приятное нутряное тепло.

— Вери велл. Итс файн. — натрахавшимся котярой, зажмуривается Валентин.

— Ну как тебе сказать: могут или не могут? — даже не поморщившись, прожевывая лимонную дольку вместе со шкуркой, отвечает Зимний. — Мои архаровцы конечно немного взволновались. Не все, само-собой. Так — отдельные несознательные элементы. Исподтишка подогреваемые… хм, скажем так — моими скрытыми оппонентами. Из нововлившихся в основном. Давай Валентина послушаем, а потом и обсудим ситуацию.

Я еще раз — уже совсем без интереса, выслушиваю очередное изложение версии о вчераших событиях.

— Нда! — подытоживает рассказ Шептуна Валера, — «Фактов не существует — есть только интерпретации», как мудро заметил Ницше. У меня вопросов нет. Да и не было. А вот электорат надо бы подуспокоить. Особенно одного наиболее активного пассионария — выражаясь по гумилевски, — Валера меланхолически задумчиво склоняет голову к широченному плечу.

— Ёоо! Ты меня сегодня пугаешь! Голова не болит? Не ударялся? Температура в норме? Никто не кусал?

— А, не обращай внимания — это все моя Полина. Её влияние. Ну вот и хочется иногда рисануться эрудицией. Чтобы зря не пропадала. А перед кем тут? Перед Сережиком, что ли? А вы парни продвинутые, с интеллектом. Особенно один, — Валерон усмехается, — чего посоветуешь, Егор?

— Тебе что, кто-то из твоих поперек встал, что ли?

— Угу. Не в открытую, естественно. И дышать он мне пока не мешает, но и доводить до такой возможности, даже в теории я не хочу.

— И?

— Сейчас я соберу народ на толковище. По поводу вчерашних событий. И мы с вами там будем присутствовать. Ко мне кстати с самого утра делегация подходила по поводу инцидента этого. В общем: нужно, чтобы этого черта сработал кто-то со стороны. Не Мастиф, да он и не сумеет грамотно. И тем более не я сам. Хоть и жажду… При всех подпевалах и прислушивающихся. Предварительно продемонстрировав и доказав, что покойный был в корне неправ, — Зимний иезуитски усмехается, — Возьмешься, Валентин? У тебя должно красиво получится.

— Ты хочешь, чтобы Шептун его завалил, что ли? А если…

— Сделаю, — перебивает меня художник, — Изи! Нарядно нарисуем! Но с тебя коробка абсента.

— Ты за завтраком не перестарался, Валя? Откуда столько уверенности? — оборачиваюсь к Зимнему, — Что там за боец?

— Да ничего особенного, — уверенно отвечает Валера, — Вам с Валентином на один зуб. Он солирует, ты дирижируешь.

— Ну, допустим. А как ты себе это технически представляешь? Подойти спросить: «как пройти в библиотеку» и до изумления оскорбиться тональностью ответа? А потом порубать его за непочтительность что ли? Что за бред, Валера?

— Да все «изи»! Как только что сказал наш друг. У меня тут как-то на днях, один отмороженный парнишечка — другому горячему хлопчику головенку топором развалил. Из-за барышни само собой. Да я же рассказывал?

Мы синхронно машем гривами.

— И ни одного очевидца. Только его слова, что мол это была честная дуэль, а не подлое убийство. Ну, в итоге мальчонка горячий отделался легким испугом. Не буду же я такими резкими бойцами разбрасываться! Но! С того дня в коллективе работает новое правило: если очень желаешь с кого-то спросить — вызывай его на честный бой при народе, а не пыряй ножичком за углом! Поединки узаконены. Так что все просто, господа. Шептуну нужно будет лишь особенно смертельно оскорбиться хоть на какое-нибудь слово нужного человека. Ты же Валентин за три года «у хозяина на даче», по-любому насмотрелся, как фраеров за язык к ответу подтягивают? Вот так и нужно сработать. Ну а Егор тебе поможет.

— Сделаем, — уверенно цыкает зубом, вмиг приблатнившийся мордой художник, — наливай еще полтишок!

— Алё, гараж, — волнуюсь я, — может воздержишься пока?

Куда там! Уже намахнул, демон! Горбатого могила исправит! Ну, смотри у меня аватар дикий: утонешь — домой не приходи!

… - Всем ведь было обьяснено — колхозников не обижать, а предлагать им защиту! Самим не нападать! Если они первыми вилы из сарая достанут — это уже другой расклад. Одно дело — барыги всякие: одним больше одним меньше — не такая великая потеря. На место одного уже к вечеру пять таких же шустрых найдется. А вот если крестьян начать резать или даже просто закошмарить до ужаса — они уйдут. И вполне возможно — под наших конкурентов. И чего дальше? Войны из-за этого вести? Там где и без них обойтись можно? Под молотки идти? И что мы с вами без крестьян — мужиков, жрать будем? В дальней перспективе? Лабазы ведь не бездонные. Кто всех кормить будет? Да тем же бухлом снабжать? Коньяки и водка закончатся — на чем самогон гнать станете? На бересте? На одуванчиках с дерьмом собачим? Так и собак не будет — с голодухи сами их и пожрем. Вы чуть дальше, чем в послезавтра загляните, мужчины. То-то! — Зимний рубит жаркий воздух широкой ладонью, обрывая висящий в воздухе невнятный негромкий гул голосов. Прямо Лев Троцкий перед кронштадтскими матросами. Оглядывает сгрудившуюся толпу слева направо. Переходит от общего к частному. Оратор прямо!

— А что вы вчера в Озерном устроили? Мужиков кончили. Их баб изнасиловали. — теперь он обращался к конкретному крепенькому мужичиле тридцать плюс, с перебитым носом седоватыми висками и наглой мордой флибустьера, стоящему среди, по всему видать, наиболее недовольной произошедшим, частью Валериного хирда. Некоторые из них даже позволяют себе показывать лицами, что речь Зимнего им не очень по нраву. Отдельные, видать особенно бестрашные индивидуумы, даже что-то побуркивают. Но очень негромко — себе под нос, как говорится. Ну может еще рядом стоящему в ухо. Всё на полутонах! Явное недовольство выразить никто открыто не решается.

Ибо Валерон весьма убедителен и откровенно сердит. А за его авторитетными широкими плечами маячат колоритные рожи Мастифа, Сережика и еще пары особо доверенных телохранителей — преторианцев. Но, следует заметить, что подавляющее большинство банды — слушает своего атамана с выражением абсолютной лояльности и глубокого понимания на рожах. Кивают одобрительно. Правда без аплодисментов.

— Чего скажешь, Челяба? Тебя с твоими беспредельщиками — зачем туда коллектив посылал? Людей поубивать и от нашей стаи в сторону отшатнуть? Жратвы и прочих ништяков братву лишить? Чего молчишь? — змей Валера, неплохо выставляет только что выглядевшего жертвой чела — эгоистом, поставившим под угрозу интересы общества, резко меняя его статус в глазах неизощренной основной массы — с выигрышного на почти враждебный.

— Ну вот я там был, — стремительно, словно вытолкнутый невидимой пружиной, всей своей мощью внезапно подбрасывается из-за наших плеч художник, — Чего тут порожню катать? Предьявляйте — если кому есть чего! Что за музей восковых фигур? Не вижу желания в глазах. Ну, кто за это спросить желает? Вот ты, — Шептун исподлобья прямо обжигает взглядом вчерашнего сбежавшего. Того и гляди фаербол метнет. — Твоих бойцов мы там обнулили. Если бы догнали — и тебя с ними загрунтовали бы. Считаешь не по делу? Хочешь за кентов спросить? Давай! Я ответить готов. Прямо сейчас и решим. Ты и я! Выходи на линию. — в длинных руках художника уже пугающе красуется — играет, жуткий огромный топорюга «кинг — сайз». И смотрит Валя на жертву, как лев на антилопу.

«Перебитый нос» невольно пятится.

— Ясно с тобой. Ссышь? А братве с утра — видать другие песни пел? Потеряйся! Чертила подшконарный! Исчезни!

Художник на полную «включил берсерка» и на грани виртуозности «исполняет» дурковатого и припадочного психа — самовзвода. Полного «невменько», находящегося в жутком батхерте. Щеки резко дергаются в оголяющих зубы кривых судорогах. Того и гляди пена с клыков под перекошенной верхней губой хлынет. Хоть экзорциста вызывай, ей богу! И только я, Зимний ну и возможно еще Нурлан понимали, что это только игра на неискушенную публику. Даже Мастиф и наш Серб, похоже всерьез на обманку повелись.

Нда — шапито огней не гасит! Показушник долбанный. Жертва синематографа. Но безусловно талантлив, гад такой!

— Чё ты там бурчишь? Я не прав, по-твоему? Ну, говори! Вижу же, что тоже чем-то очень недоволен, — неожиданно переключившись, Шептун быстро вскидывает руку со своим зажатым в ней огромным «инструментом» в сторону намеченной жертвы, — Ну, так давай тогда — выходи на линию, чепушила! Чего шипеть? Выйди и обоснуй, в чем мы не правы были. Чё молчишь — хрен с испуга проглотил? Ты и я! Или только из-за спин можешь? Как телка? Выйди прокукарекай! Ну!

Шептун жестит. Оскорбляет уже не на грани, а за гранью. Отрезая жертве возможность промолчать и все пути, чтобы без последствий сдать назад.

Как на мой взгляд — он уже чересчур борщит. Этак, «скрытый лидер оппозиции» — сейчас до громкой икоты напугается и никакого намеченного нами в кулуарах поединка просто не состоится.

— Перегибает, — бросаю Зимнему я. — Боюсь твои планы под угрозой, дружище. В связи с неявкой одного из бойцов.

— Нормально Валя его ровняет. Так, возможно — даже еще лучше получится. Если этот чертила сейчас хлестаться не выйдет — ему всё! Край! В любом случае! Кто же к обиженке прислушиваться будет? Я даже выгонять его не стану. Он мне такой наоборот нужен. Пускай за пайку навоз из свинарника выгребает. В назидание всем потенциальным бузотерам!

— Ты прямо Макиавелли! Теперь даже не спрашиваю, знаешь ли такого персонажа. Вассерман!

— А вот здесь поаккуратнее, — ухмыляется союзник.

Что ж — баба с возу, как говорится. Коротко обрисовываю изменившуюся концепцию Шептуну.

Вектор настроения присутствующих резко смещает направление. Это ясно по уровню и тональности производимого народом шума. Первопричина собранного вече на время почти всеми забыта. Еще бы! Ведь похоже, присутствующим предстоит увидеть гораздо более интересное зрелище. Схватку насмерть! В каком бы веке не жили люди: гладиаторские бои, рыцарские поединки, дуэли и просто драки за деревенским клубом остаются неизменно популярными и притягательными! Особенно когда тебе лично ничего не грозит. Разве что некоторую сумму денег потерять на неправильной ставке.

Вот вы отказались бы посмотреть на подобное? Только честно? Хоть раз? Хоть через пальцы — одним глазком? Если бы это было узаконенно, а бойцы бились бы только на добровольной основе — сводя личные счеты. Да ко всему: сие зрелище было бы совершенно бесплатным! Что, даже со своего балкона на дворовую хоккейную площадку, перепрофилированную ЖЭКом под арену — не поглядели бы? Если кто сейчас скажет: «никогда» — не поверю. Прошу прощения!

…Не ожидавший подобного поворота центровой «оппозиционер» пребывает в шоке от неожиданности. Он высок, крепок и похоже силен и ловок. Но сейчас на неглупом, только что скептически кривившемся лице — явно читаемая растерянность. Мужика можно понять. На кон совершенно внезапно поставлен вопрос о его жизни. Либо — либо! Выходишь и поднимаешься в глазах сторонников — плюс приобретаешь новых. Либо выходишь и умираешь. Прекращаешь существование. Совсем. Не завтра! Не через «полчасика»! Прямо здесь и сейчас!

Но есть коварный третий вариант дальнейшего развития судьбы. Простой, как мычание. Не выходить! Лишишься авторитета, но гарантированно сохранишь свою бесценную и единственную жизнь.

Ну, что ты решишь, быстроглазый? Побледнел…

Я давно бы уже мог незримо вмешаться в процесс этого выбора, но тяну до последнего. Очень уж хочется прямо сегодня завершить вливание в портал необходимых для его переноса очков. Осталось еще 96 и вопрос о перемещении на территорию «замка» будет закрыт. Сейчас у меня в наличии сотка с хвостиком и теоретически я вполне укладываюсь. Можно попробовать ментально придавить эмоциональное состояние данного типа. Вопрос в расходе энергии. Может он психоустойчив, что тот оловянный солдатик и чтобы согнуть его потребуется не пара, а все шесть, а то и восемь очей. Вот и жду до последнего.

Вот свербит у меня и спать спокойно не дает — стоящий без присмотра «мой» портал! Хоть и закреплен он за мной вроде. А сегодня с утра особенно, почему-то. Первая же возникшая мысль с утра об этом была. Чуйка, что ли чего-то вещует?

Нет, конечно, если все же дойдет до драки — я влечу минимум на двадцатку и прощай планы! Ну а куда деваться? Шестнадцать, а то и больше на усиление Валентина плюс «от четырех очков энергии на возможность воздействия на общее физическое состояние противника, вызывая нехватку кислорода, слабость, сонливость». Тогда уж хочешь — не хочешь, а придется отложить перенос. Валя конечно парень серьезный и скорее всего и без моего вмешательства справится, но ведь никто не застрахован от случайностей. Что же мне команду основного тафгая лишать? (от англ. tough guy, буквально: жёсткий парень. хоккейный слэнг) Лично я не сомневаюсь, что Шептун и двоих таких одолеет, но даже не очень серьезная травма выведет его из строя на какой-то период времени. А на кой? Пусть уж я понервничаю — подождет портал. Стоял три недели и еще постоит. Никуда не убежит. Да и друг он мне. Не портал, конечно. Валентин! Брат по-разуму. Да уже и по-жизни!

Хотя и чуйка редко подводит…

Ну! Чем уже дело кончится?

Всё отлично! Несостоявшийся соперник художника во всеуслышанье признает и заявляет, что все действия нашей группы в Озерном были справедливыми и абсолютно правильными. Парень предпочел жизнь своему нынешнему статусу и гипотетически возможному карьерному росту. Правильный выбор в данном случае! Никуда бы ты не взлетел. Зимний бы этого не допустил. Так и так — разбился бы на взлете.

Вот и чудненько! И волки сыты и овцы целы. Ничего мужик — кто-то и овцой должен быть.

Не всем дано волками числиться.

С нашей стороны: «все довольны — все гогочут». И хитромудрый Акела не пожелавший ждать криков о том, что он промахнулся и на опережение устранивший потенциального кандидата на свое место вожака. Ну, а заодно и к нам все претензии сняты. Прямо здесь и сейчас, а не из-за угла в темноте, когда не ждешь.

Похоже всё на сегодня. Возможный бунт подавлен в зародыше, так и не начавшись. Финита ля комедия.

Шептун дорвался до аудитории и что-то там еще глаголет, слегка огорченной сорвавшимся зрелищем толпе про: «Ну что я не прав, мужчины? Разве нам нужно, чтобы о нас как о чертях беспредельных говорили?» Про: «Девки нам таким красавцам сами дают и крестьяне за защиту благодарны будут и рассчитаются и салом и картохой и самогоночкой» И еще что-то про «нужно ко всем по-людски и по-человечески подходить» и что-то снова про колхозников… Не вдаюсь. Этот демагог как дорвется! Не оторвешь.

Пора затыкать, пожалуй. А то это надолго затянется. А нам ехать надо. Что-то прямо душу царапает!

— Давай — завязывай свою проповедь. Разговорился!

Пламенная комиссарская речуга Шептуна запинается лишь на мгновение.

— Ну сейчас уже дожму народ! Как я тебе, а?

— Был бы бабой — не устоял. Заканчивай свистеть, говорю! Время!

Тонко понимая особенности текущего момента, точку в игре ставит Зимний.

— Давай иди сюда, Челяба — твердой ледяной сталью в его вкрадчивом голосе можно легко побриться или обжечься. Как сухим льдом. А я думал — сухой лед только на хладокомбинатах вырабатывают. Не знал, что Валерон в совершенстве владеет подобной технологией. Хотя при его-то прошлом… — Ты был старшим и все твои уже ответили за тот беспредел, который позволили себе в ущерб интересам коллектива. А вот что с тобой делать? — Валера глубокомысленно задумывается в сомнениях, но всё-таки находит правильный ответ, — Один я это решить не могу. Пусть братва свою волю выскажет. Как общество решит — так и будет. Вам решать, мужчины. Что постановите, то и будет! — оборачивается Зимний к стае.

— Слышь, Акела — ты политтехнологом никогда на хлеб не зарабатывал? — не сдерживаюсь я.

— Не ругайся, говорю. И впредь попрошу в моем присутствии подобные слова не употреблять. Что ты себе позволяешь? «Вассерман», «политтехнолог» — так и до «супервайзера» недалеко, — лишь едва заметно дернув глазом, тоже явно веселясь, парирует продуманый волчара Зимний.

Окрыленная доверием Акелы и собственной весомой значимостью — стая весьма великодушна. Везунок Челяба — отделывается разжалованием в рядовую «пехоту», строгим внушением и ставится на жесткий контроль до малейшего залета. Ну и в каждом рисковом деле ему теперь в первых рядах идти. Отдельного «штрафбата» у Зимнего пока не имеется. Подозреваю — скоро и он появится. Уж что-что, а завиноватить кого угодно за Валероном не заржавеет.

Успокоенная братва расходится удовлетворенной. Пора и нам — казахи ждут. И мой портал! Ох и неспокойно мне!

— Ну и как я вам? — догоняет нас с Зимним художник.

— Красиво исполнил Валя. — проникновенно отзывается заказчик только что состоявшегося «шоу одного актера», — Сам бы тебя забоялся! Артист в тебе умер! Не тем ты в жизни занимался. С таким талантом в театральный надо было двигать. Шекспир и Станиславский рыдают на том свете!

— Ага. Вполне экспрессивненько. Но все же недоиграл! — вставляю свой пятак и я, — Лично мне не хватило крика: «This is Sparta»! А вообще: «дурак не знал смеятся или плакать»

— По-любому с тебя, Валерий — коробка абсента мне или коньяка Егору. Хорошего, — Шептун значительно поднимает вверх длинный крепкий и узловатый палец.

Тьфу ты! Кто о чем…

— А ты, Зимний за беспредел мог бы этого своего Челябу хотя бы в смоле и перьях обвалять. А то пехота ответила, а он соскочил. Так выходит? Да еще и отряд бросил. На кой он тебе такой?

— Не переживай за него. Не заживется.

— Тебе решать. Поехали уже! Меня портал заждался! И что-то прямо зудит с утра. Гоу, гоу, джентльмены! Валя — ты герой конечно, слов нет! Но давай ты на ходу пожрешь и выпьешь? Чай не из графьев. Реально — что-то мне не по себе…

 

Глава шестая. Апрель. Третья неделя

— Ну что — получилось? Не томи!

— Да погоди ты… Всё! Процесс запущен. Сегодня уже будет у нас на земле! И-есс! — Я невольно кидаю взгляд в сторону пятерки мутных чужаков.

— Слышь Егор, а может все же положим этих валетов очарованных? Одного оставим, да и потрещим: «за жили-были». А лучше эту козу черногривую. Зыркает как режет! Ведьма! Да еще и похоже бешеная. У меня от нее вот-вот нервный тик начнется.

— Сглаза опасаешься, что ли? Или Полины своей не боишься? Оставит он её для разговора. Всё — я закончил. Поехали отсюда.

Энергия слита. Я почти сухой. Девяносто шесть очков недостающих до заветной тысячи переместились в портал.

«В портальном накопителе аккумулировано достаточно очков для его трансформации до степени «среднего индивидуального портала». Желаете начать преобразование?»

Озвучиваю — «отложить».

Посмотрим, что для начала нам предложат на незаселенной, никем не занятой планете.

«В портальном накопителе аккумулировано достаточно очков для его перемещения в новое, указанное вами место. Желаете начать перемещение?»

«Желаю!»

«Укажите координаты нового места размещения на карте»

Примерно так я себе и представлял. И место в периметре давно выбрано и даже предварительно подготовлено. Справа от основного здания, между забором и «конюшней» — для него заранее расчищен пятак земли. В этот закуток и сейчас почти никто не суется, ну а после переноса Долгий с особо приближенными быстро прикроет портал стенами и крышей, создав очередной невзрачный сарай. Сохранять подобное приобретение в тайне — конечно долго не удастся, но и трезвонить о нем направо и налево тоже ни к чему.

Потупив для перестраховки в карту, чтобы ненароком не ошибиться — указываю заветное место.

«Начать перенос сейчас? При запуске процесса переноса портала он будет необратим. Последующий перенос потребует 2000 очков энергии. Суммарно. Накопительно»

«Да!»

Волнуюсь.

«Операция по перемещению портала в желаемую точку начата. Перенос в указанные координаты займет около 535 минут…»

Вот так, значит? А здесь он просто исчезнет? Растает в воздухе? С фейерверком и взрывами? Спецэффектно как в кино? А там — возьмет, да и появится? Из ниоткуда? Интересно было бы посмотреть. Ладно, посмотрю дома на сие волшебное действо. С попкорном и большой колой!

Но вот эти непонятные туловища за спиной и впрямь не по-детски подбешивают. Странные они какие-то! Наглухо упоротые что ли? Чем? Борзянки с озверином намешали? Судя по тупой бараньей упертости взглядов и видимой готовности по одному щелчку своей анорексичной козы — атаманши — вчетвером ломануться умирать под семнадцатью нашими топорами. Возможные перспективы заранее ясны даже конченому идиоту.

Точно уделанные! Чем это она их опоила, интересно? Реально ведьма! Глазюки жгут как угли. Чернющие! И волосы вороненые им под стать. Смола! Прямо какая-то Жанна д' Арк местного разлива. Интересная соплюшка конечно! Рулит крепкими мужиками, аки котятами слепыми. А ведь по-меньшей мере трое из бородачей ей в отцы годятся.

Да и вообще — вы тут все бессмертные что ли? Понимаю прекрасно, что подмогу ждете. Но вот по очень большому секрету скажу — запросто могли бы дождаться её с температурой тел гораздо ниже 36,6!

Ладно, хрен бы с вами, загадочные: мы свои дела успешно закончили, по заверению производителя процесс необратим- мы уходим.

А ведь не подвела чуечка-то! Очень вовремя мы сегодня сюда наведались. Кто знает — какими силами вы здесь через час или два пастись будете. Да еще если у вас — все как один, такие же отмороженно — бесстрашные. Что же нам к своему кровному порталу с боем прорываться пришлось бы, получается? Нетушки! Не угадали. Так что: кто не успел — тот опоздал. А теперь можете здесь тусоваться сколько пожелаете. Аривидерчи! А у нас дела. Нас казахские старшаки ждут.

— Что это было, как думаешь, Егор? Я не про них «вообще», а про борзоту этих кренделей говорю, — вопрошает Зимний.

— Не знаю. Но они не «обезумевшие» и не «одержимые» — я посмотрел. Внешне вполне адекватные — второго и третьего левелов. Красные. Ну так и ты той же масти. Так что это ни о чем не говорит. Да ты же сам все видел… Может обдолбанные чем?

— Да по-любому! — соглашается Валерон.

— Мухоморов обпоролись. Как берсерки. Или аналогов медикаментозных, — авторитетно вставляет версию Шептун.

— Может и мухоморов, — соглашаюсь я, — но уж они точно не «исполняли», как ты недавно…

Что это сейчас было? Да кто бы мне самому о том поведал?

… Наскоро, буквально в седлах, перекусив после нескучного «собрания акционеров» ЗАО «Зимний энд партнеры», отрядом в количестве семнадцати сабель выдвигаемся к месту встречи с казахами, согласно ранее намеченным планам.

Пока мой гнедой трехлеток Порш бодренько поцокивает своими педалями по уже совсем сухой и пыльной дороге, я всё возвращаюсь думками к так и незадавшемуся поединку. Размышляю от дорожной скуки. И даже не конкретно про этот частный случай, а про воскрешение данного явления в целом. Акелушка — Валерон, похоже уловил и оседлал новый тренд в управлении массами. Ну, не то чтобы новый, конечно — очень даже старый, работавший задолго до появления дедов наших дедов. Просто подзабытый и подзадвинутый за ненадобностью. Когда-то видимо так же — викинги рыжебородые в круге на поединках, возникающие разногласия к окончательному общему знаменателю приводили. Да разве только они? Подобный способ разрешения конфликтов повсеместно во всех землях практиковался. Все закономерно, просто и логично. Ты считаешь, что я неправ? А я готов упрямо доказывать, что это ты ошибаешься! В профессиональный суд нам не пойти — за отсутствием оного. Пусть племя рассудит? Вариант. А если меж нами личное, тогда как?

А вот только так теперь, видимо. Главное контролировать, чтобы сильные не слишком злоупотребляли этим правом. А то мигом разведут беспредел и дедовщину и в момент загнобят менее крутых…

Рассеяно скользящий по ходу движения взгляд, спотыкается о группку людей двигающуюся встречным курсом, только что показавшуюся из-за серого угла бывшей поликлиники. Высокий худощавый и слегка сутулый мужик лет тридцати, с серым лицом, явно на нервяке, с тощим рюкзачком за спиной и топором в руке, маленькая скуластая блондинка усталого, измученного вида со спортивной сумкой через плечо, и детеныши обреченно шаркающие им вслед. Двое. Мальчик — копия отца, лет десяти, в красной бейсболке и до смешного нелепая курносая и остроглазая девчоночка, на пару годков помладше.

Увидев нас мужчина резко тормозит и что-то коротко взрыкнув своему разболтанному выводку, замирает в напряженном ожидании. Пытается оценить степень исходящей от нас опасности, по звериному грамотно избегая напрямую встречаться взглядами. Жена и дети инстинктивно жмутся поближе к его спине и друг другу. Мать, тоже не поднимая глаз излишне высоко, опускает руки на плечи детей, привлекая кровинушек к себе.

Понимаю их эмоции. По нынешним временам: повстречать полтора десятка непонятных мужиков — не самое располагающее к душевному комфорту событие. Кто же этих мордоворотов знает?

Сегодня мы без единой дамы в своем составе. Посчитали лишним. Да и давно задвинутые в пыльный угол, самим Зимним — замшелые понятия из прошлого вдруг ему вспомнились. Типа: неправильно мешать телок и мужские дела. Баба на стрелке это не есть гуд. Чуть ли не оскорбительно. Даже если стрелка мирная.

— Привет, — издалека, еще на подходе демонстрирует добродушие и отсутствие угрозы художник, — я Валентин, а рядом мои друзья — тоже хорошие люди. Не напрягайтесь, мы не представляем для вас угрозы. Едем по своим делам, но пара минут у нас есть. Если хотите можем поболтать — перекурить. Вижу издалека идете — дети устали, — и повернувшись к отряду предлагает, — парни вы двигайте, мы догоним.

Отряд — демонстративно равнодушно, неторопливо пылит дальше. Мы с Шептуном спешиваемся. Художник протягивает мелким пару шоколадок. Быстро глянув на родителей, те принимают презент.

В нескольких словах представляемся. Остроглазая, упрямо сопя мусолит никак не желающую рваться шуршащую упаковку. Мать открывает её батончик. Мужчины закуривают. Шептун перехватывает быстрый и полный скрытого сожаления взгляд, брошенный на исчезающую в кармане сигаретную пачку. Молча возвращает её обратно и протягивает мужчине. Полсекунды подумав, тот благодарит. После нескольких затяжек, уже не так жадно всасывая дым, немного оттаявший Дима поведал нам, что двигает семейство аж с правого берега. Где становится совсем уж голодно и беспросветно. Куда? А почти «наобум Лазаря». Можно сказать: «куда глаза глядят». Для начала к сестре двоюродной в деревню решили попробовать дойти. Но, если совсем откровенно: особенных надежд в отношении последний раз виденной лет восемь назад родственницы — у него нет. «Но что-то делать надо? Не ждать же — пока дети с голоду помирать начнут?» Достать еды сейчас в городе — невозможно в принципе.

Даже отнять не у кого. Если и есть какие ресурсы, так только у самых крупных сообществ. Ментовских, молодежно — бандюганских, этнических и прочих подобных.

Все остальные общины в основном организовавшиеся в первые дни по территориально — соседскому принципу — уже либо рассыпались, перегрызшись из-за подходящих к концу запасов, либо находятся на грани распада, либо пошли на поклон и в тяжкую кабалу к вышеупомянутым крупным коллективам.

— А там с такими как мы — не церемонятся! Сам конечно не знаю, но от других слышал всякого. Одиноких мужиков без прицепа, принимают с охотой. Ну а я такой весь красивый с тремя ртами в довесок — кому сдался? Да и как угадаешь к кому стоит прибиться? На кого нарвешься?

Да и вообще люди разное поговаривают. И про каннибалов уже появившихся.

И про секту какую-то непонятную. Вроде как чуть ли не с новым мессией во главе. Они вроде как — сами себя «братством» называют. Про них вообще масса разговоров ходит. И с каждым днем все непонятней и страшней прежнего. Эти вообще никого и ничего не боятся. И сами никого не щадят. Если глянешься их старшему — то к себе возьмут. Даже не спрашивая, что ты сам об этом думаешь. Ну а если посчитают тебя негодным — то, что угодно может произойти. Может уведут куда. А может кончат на месте. И детей они сразу всех забирают и что с ними дальше происходит — только слухи. Совершенно разные. Фантастические. И страшные. Но это слухи — сами понимаете. Ну а реально то, что под этим «братством» уже как-бы не целый район к северо-западу от центра. И новый мост, соответственно.

Ну и решили не испытывать судьбу. Городу — всё! Вилы! Это совершенно ясно. А около земли все же малый шанс есть. Может и прибьемся куда.

— Нда, а мы вот живем себе на отшибе и ничего-то не знаем, — вслух посетовал художник, — а деревня сестры далеко?

— Около сотни кэмэ.

— Нифига се! — Валя присвистывает, — так сколько с малыми топать будете? Да и запасов ваших на такой путь явно не хватит, — он критически осматривает не очень большие рюкзак и сумку «беженцев».

— Да где их взять, запасы-то? Да если бы и были — все равно пришлось бы оставить. Мы же на лодке — резинке, двухместной, ночью через реку переправились. Дышать глубоко боялись, чтобы воды не черпануть.

— А что с мостами-то не так? — настораживаюсь я.

— А мост перейти — теперь, как в лотерею сыграть, — вздохнув сообщает беззаботным недалеким провинциалам, продвинутый и повидавший горожанин Дима, — там смотря на кого нарвешься! Это ведь дорога с самым интенсивным траффиком. Вот около мостов теперь и тусуются группы из самых крутых стай. Только что блок-посты еще не поставили. Думаю не за горами. Смотрят: кто, куда и чего. Может и пройдешь, а может и нет. А может заплатить предложат. Или женщина твоя глянется кому, например. Или работники потребуются. Да и про детей пропавших разное слышали. И судя по всему не совсем пустое. А про новый мост — вообще жуткие слухи бродят. К нему и на три квартала подойти страшно. — маленькая блондинка подтверждающе кивает.

— Хренассе! — тряхнув гривой, высоко заламывает бровь художник, — Что же там у вас за ад и Пакистан? Прошу прощения. Во дела, командор! Как тебе такое?

— Да пока никак, — я еще раз оглядываю «мигрантов». Нет, эта пара не производит на меня впечатления паникеров и легковерного дурачья. — Надо самим разбираться предметней. Выводы после делать будем.

— Слушайте ребята, а может быть — есть вариант и нам к вам как-нибудь присоединиться? — робко спрашивает Вика, — дети у нас конечно, — и торопливо уточняет, — но они уже вполне самостоятельные! А Дима у нас на все руки мастер, да и я сама не принцесса на горошине. Многое умею и тяжелой работы не боюсь! Я так поняла у вас там не только мужчины, но и семейные есть?

— Больше чем достаточно, — киваю я.

Она ответно кивает и сникает узкими плечами.

— Вика, ты не правильно поняла, — поправляюсь, — Вы можете присоединиться к нашему племени. Если захотите. Посмотрите оглядитесь и решите. Короче, Дима слушай сюда — сейчас пойдете по направлению прямо вон на ту фиолетовую шестнадцатиэтажку…

Обьяснив главе семейства наиболее короткий и безопасный путь к нашему «замку», прощаемся и рысим вслед за своими.

Нечасто мелькающие в поле зрения люди — цветы под копыта наших коней, хотя и не бросают, но и не разбегаются в ужасе и не стремятся прикинуться ветошью.

Бурного ажиотажа, который иной раз возникал раньше, наше появление теперь не вызывает. На этом берегу о нашем содружестве племен знают уже многие. Сарафанное радио хоть и не так оперативно как волновое, но все-таки работает. Щиты с логотипом «Сынов анархии» и с волчьей мордой, набиваемой на щиты Валериных бойцов

по шептуновскому трафарету — известны достаточно многим по эту сторону реки. Да практически всем — кроме слепых, глухих и социопатов отшельников. Оно и немудрено — в здешних краях мы самая многочисленная, сильная и деятельная община.

Таким количеством людей и бойцов, даже близко не может похвастаться никто в окрестностях. Как и размером подконтрольной территории.

Земли нашего феода на южном направлении граничат с территориями казахской диаспоры, а на севере заканчиваются прилично за городской чертой.

И это не просто пустыри и ранее культивированные, а ныне пустующие участки, которые мы просто взяли и решили считать своими.

Это поселения людей, которые мы подписались защищать в обмен на часть материальных благ и лояльность. Это два пригородных поселка и пять уже сложившихся коллективов в дачных товариществах. Осенью они поделятся с нами пятой долей своего урожая и прочего. Надеюсь, что честно. За это мы обеспечиваем безопасность их самих, их матчасти и ресурсов и самого процесса мирного созидательного труда. По-крайней мере пытаемся. Пока — почти всегда получается, во всяком случае.

Хотя реакция «опекаемых» (не хочется называть их крышуемыми) порой не просто удивляет, а вызывает глубокое изумление. Как это было на дачах в Красногорке на прошлой неделе…

Сельский староста — здоровенный, мордатый и рыжий, сильно картавящий мужик средних лет все пытался выяснить, как быстро мы сможем оперативно примчаться и защитить их самих и нажитое непосильным трудом добро в случае необходимости. Почти прозрачно намекая на то, что обязательно надо разместить в его поселении отряд. Большой отряд! Не меньше усиленного батальона, как я догадывался!

— Вот вчегга, нна, пгишли какие-то малолетки, нна, и давай куггажить… И что, нна, с ними делать, а, нна? А вас-то и нету. Вот и забггали…

Дальше последовало оглашение списка просохаченного селянами имущества. По типу: «три куртки импортных, два магнитофона отечественных», итд! Думаю даже самому Этушу понравилось бы.

— А сколь их всех было? — интересуется Зимний.

— Шестегго, нна.

— А вас — только мужиков здесь не меньше пятнадцати. И кочерга острая у тебя на поясе — вон какая: железная, тяжелая и блестящая, нна! Даже я боюсь! И чего? Вот так просто забрали и пошли себе?

— Ну нна, так они сгазу видно, что отмоггоженные напггочь, нна, — искренне удивляется верзила шевеля веснушками, — сколь наших бы могло постггадать, нна, даже если бы мы их одолели, нна…

— Друг ты мой серебрянный, так и мы не полиция. Уж от нескольких малолеток-то отмахаться — неужели сами не смогли? А если бы кто на дочку твою полез — тоже ждал бы, пока мы этого молодожена с тела юного снимем? Да ну, нна?

Нда! Инфантилизм и патернализм этим людям вбивали десятилетиями. Сложно будет из них эту заразу вывести. Если вообще возможно… Порой я в этом весьма сомневаюсь.

Вот и что с ними делать? Не в тех мы силах пока, чтобы гарнизоны крепкие тут и там размещать. А в мелких смысла не имеется. Ежедневные потери устанешь подсчитывать.

Но тогда, посовещавшись — все же оставили пятерку бойцов посерьезнее в этом поселении. Руководствуясь теми соображениями, что туда, где так легко взять то, что хочется — малолетние бандюшата по-всякому наведаются еще раз. И еще не раз.

Так и вышло: они нарисовались прямо на следующий вечер. Уже всемером! «Подросли» вымогатели юные. Рэкетиры огуречные!

…Теперь четверо из них помогают крестьянам добывать хлеб насущный. В кандалах и путах, чтобы лукавые мысли о поиске легких путей не так сильно смущали неокрепшие младые умы. Двое наиболее активно дерганных, неожиданно скоропостижно скончались в ходе беседы с нашими хэдхантерами, а один самый шустрый убежал-таки. Паркурщик, нна! Теперь вот поди ходит и мается где-то… без работы.

…Замечаю одинокую бабку потерянно сидящую на детской площадке неподалеку. Расслышав приближающийся шум — она приподнимает голову с выбившимися из под серого платка длинными прядями. Седыми и сосулисто — немытыми… Глядит без выражения своими блеклыми, выцветшими и выбеленными годами — безучастными глазенками дворняжки. И вновь опускает голову.

Отвожу залипшие на её чахлой фигурке глаза. Лезу в карман за сигаретами. Сейчас Порш опять возмущенно зафыркает. Не одобряет мой коняга курения. Ну, где эти спички-то опять?

Да, мы не служба постапокалиптического спасения! И не всегда бессеребреники. Да почти, что никогда. Не можем помочь всем. Выбираем тех, кто полезен. Помогаем тому, кто может помочь нам! Ну и на кой тащить с собой эту бабку? Она, один хрен — скоро так и так помрет! Что на этой лавочке, что в замке.

…Гладкая обтекаемо вытянутая морда дога, осторожно выглядывающая из-за деревянного теремка очень похожа на голову большой змеи…

— Тормозни, э-э-э…! — опять не могу с ходу вспомнить, как зовут нашего нового возничего.

Новенький… Витя натягивает вожжи. На круглом простецком лице недоумение.

— Посадите старую на телегу.

… Ну, помрет, так и помрет! Удерживать на этом свете её никто не станет. Да и рыдать тоже. Но хоть не на клыках собачьих…

Бойцы морщатся от тяжелого густого смрада исходящего от давно не мытого старушечьего тела. Даже до меня шлейф добрался. Отвратно — жуть! Но не оставлять же её собакам на поживу. Каннибалы-то на такое мясо точно не позарятся — жестковата до изнеможения бабулька, наверное.

Очень ничтожное количество стариков трансформацию пережило. Если судить по-тому, что наблюдается, конечно. Статистики-то нет, само-собой. Так что возможно бабка уникальна. Не в смысле возможной пользы, а просто как явление. Какая с немощной старухи польза? Она вон даже на телегу сама подсесть без помощи не может.

— Пожрать ей дайте — у кого есть, — Данька с рыжим «водилой» осторожно покашиваются на атамана, как на дурака, говорящего очевидное. Мы уже двигаемся дальше.

Изначально, еще до накрывших мир изменений была одинока? Вряд ли столько продержалась бы. Скорее родственники, уходящие из города, оставили обузу, как некогда поступали индейцы или прочие кочевники.

… Массовый исход из мегаполиса начался сравнительно недавно.

То что самые дальновидные осознали почти сразу — теперь наконец-то дошло уже до самых недалеких.

В предложенных и созданных «творцами и наблюдателями» условиях — город однозначно был обречен. Это как дважды два просчитывалось и без знания высшей математики. Магазины с первых дней стояли пустыми. Заброшенно, остро и недобро зияя своими разбитыми стеклянными фасадами. Склады с провизией, по большей части находились в бывших промзонах на окраинах. Вне шаговой доступности для очень и очень многих. Для большинства. К тому же они были заняты теми группами, которые успели первыми самоорганизоваться и подсуетиться. Там одиночкам нечего было и надеятся хоть чем-нибудь поживиться.

Во мраке улицы города напоминали горные ущелья, где в пещерах — подворотнях караулили безжалостные и беспощадные ночные хищники. С наступлением сумерек высовывать нос за стальные двери квартир было равносильно русской рулетке.

Само же нахождение в бетонных коробках городских многоэтажек в нынешних реалиях превратилось в сверхэкстремальный эксперимент по выживанию в абсолютно неприспособленном для жизнедеятельности месте.

В отсутствии электричества, водопровода, газа, канализации… За водой — на реку. За горячей пищей — во двор. Если конечно есть из чего её приготовить. И если не боишься, что отнимут. За топливом для костра для приготовления этой пищи… В пригород? Ибо во дворах с первых дней катаклизма уже активно началась вырубка деревьев. Да и сколько их там было — тех деревец чахлых?

И всё это весной — в начинающийся теплый период года. А зимой еще и обогреваться необходимо.

И что делать с отходами жизнедеятельности человеческого организма в многоэтажке? Выплескивать в окно с седьмого этажа? Ну, как вариант. Но очень уж на любителя. Мы все же не совсем негры из Йоханесбурга — после освобождения от белого засилья и гнета. Да, судя по месседжам «творцов и смотрящих» — эпидемии вроде как отменялись, но и без угрозы дизентерии при таком образе жизни всякое могло случиться.

Хорошо хоть вся эта история началась в апреле, а не в январе — когда за пару недель вымерзло бы две трети населения. А то и три четверти. Никак не меньше. Так что можно сказать человечеству к северу от экватора повезло. Впору воспеть предусмотрительность и гуманизм демиургов. Ну а жителям южного полушария соответственно осталось лишь попенять творцам небесным ровно за тоже самое.

Куда народ из города ломился?

Да кто — куда, вестимо. Кто в лес, кто по-дрова. Согласно народной присказке.

Владельцы дачных участков — переселялись туда. У кого их раньше не было — появились неплохие шансы занять бесхозные. Оставшиеся после превращения бывших владельцев в «одержимых», например. Или не перенесших «трансформацию» стариков.

Но и этот «переезд на дачу» был лишь полумерой. Отсрочкой от голода. Не очень продолжительной. Ну, вырастишь ты свой десяток мешков картошки и энное количество огурцов с помидорами и редиской. Зиму ты на них с семьей не протянешь, факт. Да еще и уберечь осенний урожай надо будет как-то умудриться. От многочисленных банд, бандочек и отчаявшихся одиночек, желающих поиметь результаты твоего труда. Да и до самой неблизкой осени еще на чем-то продержаться надо. Ранее бесчисленный легион городских и пригородных помойных голубей заметно поредел. Почти та же история с кошками и собаками.

С районами застройки частным сектором — песня та же, что и с дачами.

Вот как-то так всё и обстояло на данный момент.

Какие еще варианты?

Уйти подальше от агонизирующего мегаполиса? Туда — где людей совсем по-минимуму, а свободной, «ничейной» землицы — кормилицы: хоть жопой ешь? Отсюда и до самого горизонта? Теоретически возможно, конечно. Тот у кого есть огород, корова в сарае, а неподалеку от дома ручей и лес с дровами — выживет.

Но!

Мы с ближними тоже как-то пытались рассматривать подобную перспективу. Думали, гадали, взвешивали и прикидывали. Отвергли! Почему? Да просто всё: ну, предположим до просторов этих — благословенных, малолюдных и нераспаханных, дойти мы возможно и дойдем. Реально? Вполне. А вот с каким сальдо на итоговом балансе доберемся до тех краев обетованных? Ну конечно вывезем на своих немногочисленных имеющихся транспортных средствах и на плечах — кое-какие семенные материалы, невеликую живность и самую малую толику еды… и благополучно не доживем до урожая.

Если только — очень и очень ограниченным кругом лиц. Самых сильных, выносливых и полезных. А остальных, как ни крути — придется оставлять. Если не сразу, то по дороге. Как вот эту брошенную кем-то старуху. А иначе придется играть в экипаж подводной лодки — всем тонуть!

Возможно, если жизнь иного выхода не оставит, когда-нибудь придется так и сделать. Уходить. Бросить слабых, бесполезных и неприспособленных и по-беспределу грабить попадающиеся по дороге крестьянские хозяйства. Ну а как иначе — нам своих детей кормить надо. Возможно отнимая кусок у таких же, но «чужих». Но пока какие-никакие шансы есть — то побарахтаемся.

Вот такая эпоха наступила. Простая, прямая, незамысловатая и отринувшая все прошлое лицемерие и показушный «ролевой» гуманизм общества. Чаще всего выражавшийся в душещипательном сборе средств посредством смс-ок… Ну, впрочем это уже прошлое.

В общем — наше положение было лучше, чем у большинства, конечно. Но и блестящим я его не назвал бы.

Так что, если моя — пока ничем не подкрепленная надежда на портал, не сработает — то пережить первую зиму племени, скорее всего доведется далеко не в нынешнем составе.

Поэтому никаких обещаний новоприбывшим мы не давали. Живите, а там видно будет.

Безопасность тоже не гарантировали — кто его знает, как все может повернуться. Да и какие обещания могут быть в мире, где просыпаясь ты не знал — доживешь ли до заката, а ложась спать — увидишь ли солнце еще раз?

… Подьезжаем. Стоп! А это еще что за движуха? В непосредственной близости возле портала локатор обозначил наличие пятерых биологических обьектов.

— Зимний, Шептун! У нас гости! Пять касок. Всем внимательней!

Мы уже неподалеку. Правда я планировал заехать к порталу на обратном пути, но раз такое дело — придется изменить планы. Что этим туристам от моей главной надежды понадобилось? Да и не вижу среди них кандидатов на роль возможного конкурента. Мелковаты они по уровням для наличия способностей порталиста. Да и по репе не дотягивают даже просто для открытия энергетического накопителя. Наткнулись случайно, а теперь находку для кого-то более продвинутого стерегут? При возможном на их уровнях предполагаемом развитии — и не поймут ведь, что это чужой уже закрепленный за кем-то портал. Ничего — сейчас разьясним.

Нет, однозначно придется сливать энергию для переноса сейчас. Закреплен портал за мной или не закреплен, но когда он во дворе под окном встанет — мне гораздо спокойнее будет. Сон крепче и аппетит лучше.

Вьезжаем на плошадку не столь уж давнего, но уже эпического противостояния. Которое в новейшей истории и легендах, возможно когда-нибудь будет поименовано «полем великой битвы при автопарке». Угу — а мою статую поставим во-он там! Суровым лицом на восход!

Направляюсь за дальние боксы. Сейчас тихо и почти безветрено — так что дружный топот тридцати шести копыт и скрип двенадцати колес уже явно достиг ушей неизвестных любителей потусоваться возле чужих сокровищ. Может свалят от греха? Нет, стоят себе, суровые сибирские парни. Ну и кто это тут такие смелые? Сейчас глянем…

Пятеро — локатор не ошибается. Четверо мужичков и девица. Красивая, стерва! Только худовата немного и бледна аки смерть. Зато глаза — огонь! Взгляд несколько инфернальный, правда. Испепеляющий просто! Да и бог с ней.

— Вы чьих будете, пацанчики? И вам само собой — «здрасьте», девушка, — голос Зимнего вальяжен и высокомерен. Ох и хорошо у Валерия роль барона исполнять получается. Он прямо-таки создан для неё. Да и по-ходу жизни врастает в этот образ все глубже.

Кошусь на бойцов. Все кроме нашего нового стажера — возничего выглядят нарочито спокойно, мол: «и не таких быков валили!» Сытая бабка тоже вполне довольна — похоже всерьез прикемарила на последней телеге. Спит и в ус не дует, старая. Да еще и прихрапывает! Атас!

Команда соперников тоже далека от паники. Как и вообще от видимого проявления хоть каких-нибудь эмоций. Сборная Эстонии по покеру, что ли? Или потомки последнего из могикан?

— Чего вам нужно? — весьма неожиданно отвечает Валере — именно девица. Для большинства, но не для тех одаренных индивидумов у которых имеется опция «ментальный сканер». Для тех же, кому она доступна — нет ничего сногсшибательного в том, что боец четвертого левела, является основным и старшим в группе, состоящей из двух и трех уровневых юнитов.

— Сеньорита, дело в том, что вот это, — Валера плавным взмахом описывает круг в направлении портала, — наша штука. И нам не очень нравится, когда около неё тусуются ребята не из нашего двора. Вы меня, надеюсь, понимаете? — теперь в интонациях Зимнего главенствует добродушная снисходительность. — Мы могли бы избежать конфликта, если бы вы и ваши… поклонники покинули эту территорию и отправились гулять куда-нибудь в другое место.

На давно не бритых хмурых и пыльных мордах мужиков все так же не проскальзывает ни единой эмоции. Да это просто питбули какие-то. В одинаковом камуфляже. И отменно кем-то выдрессированые к тому же. Стоят и ждут команды. Причем, похоже — им по-барабану какой. «Фас!» или «Фу! К ноге!» Терракотовые воины императора! Идеальные солдаты, перед нами что ли?

— И кто сказал что это ваше? Мы его нашли и почему вдруг должны поверить словам каких-то неизвестных? — отметает великодушное предложение, огонь — девка, — На основании чего, именно мы должны удалиться и уступить вам?

— Ну вы же хоть и юная, но не глупая девушка, — заботливым отцовским тоном обьясняет Валера, — того основания, что нас семнадцать, а вас немного поменьше — вполне достаточно. Вы ведь и сами это хорошо понимаете. Только зачем такой молодой барышне — умирать в самом рассвете своих прекрасных лет? Тем более — абсолютно ничего не добившись этой глупостью? Даже юность и красота нас нисколько не остановят — могу вас уверить! Нас вообще ничего не может остановить в достижении целей. Тем более — когда мы просто желаем без помех подойти к тому, что давно принадлежит нам.

— Давайте немного подождем, — подумав, а скорее всего проконсультировавшись с кем-то невидимым, она все-таки проявляет склонность к поискам компромиссного решения. — Через час здесь будет наш… старший и вы сможете разрешить возникшую проблему с ним. — чернявая красотка даже изображает подобие улыбки.

— Отклоняется, — ответно улыбается Зимний, — мы спешим, да если откровенно и не собираемся искать решение проблемы, которой не существует. Вы отходите в сторону — мы остаемся у портала. Всё! Других предложений не будет! Это последнее. Оно действительно в течение одной минуты. Время пошло.

Он отьезжает в сторону. По моему кивку — наши хирдманы под командой Шептуна, деловито доставая из-за спин щиты, уже вполне сноровисто выстраиваются в цепь напротив четверки, все-так же непробиваемо бесстрастных пришельцев. Непонятные и непроницаемо мутные типы! Наш многолюдный строй перед ними. За спиной залетных забор, который без хорошего разбега не преодолеть даже человеку — пауку. Справа гаражный бокс. Слева от них — возможность выхода в дальнейшую жизнь. А морды все так же «полукедом». Во самураи! А глаза все же злющие! Как у злобных, но прекрасно выдрессированных хищников.

И что эти загадочные типы выберут? Вернее, что решит их невидимый кукловод?

… Невидимый босс дарует своим киборгам жизнь.

— Мы уступаем, — озвучивает худосочная атаманша. — Пошли! — это уже не нам.

И поплыла…

Мужики направляются вслед движению её стройных, весьма притягательных бедер, в облипочку обтянутых черной кожей. Ишь ты — прямо Лара Крофт! И похоже эта смазливая ведьма нам сейчас так свой «фак» показывает…

Дружно оценив сей плавный и явно дразнящий рисунок, синхронно переглядываемся с Шептуном, Зимним и Мастифом. Согласно киваем. С этого ракурса — у девчонки тоже всё как надо! Что называется: «Я бы вдул!»

Ловлю понимающую ухмылку Серба. Славянский брат с нами вполне солидарен! Ну да в этом святом мужском деле — границы, гражданства и менталитеты совсем не существенны. Иное рулит! Ладно — уходить отсюда пора! Не факт, что её предложение подождать час — не уловка. Девка весьма не проста. И явно — тоже не лоху подчиняется. Подозреваю — их подмога уже на подходе. И вот-вот в зоне видимости локатора появится. Так что валим от греха!

И все же дико интересно — чьих же вы будете, ребятушки?

Ибо сердце назойливо вещует: нам с этими организмами вскоре вновь свидеться суждено! И почему-то мне этого очень и очень не хочется…

 

Глава седьмая. Апрель. Третья неделя

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но вот чую — не в последний раз с этими зомби виделись, — озвучивает моё настроение Валера, — А тебе не кажется все же, что они все-таки чем-то неуловимо похожи на загадочно появившихся и столь же таинственно исчезнувших «одержимых» и «обезумевших»?

— У дураков мысли сходятся, — соглашаюсь с союзником по обоим пунктам, пытаясь аккуратно потянуться в седле всем корпусом и разминая усталую спину и шею. Порш фыркает и недоуменно встряхивает своей лощеной и густой кофейной гривой. Ну вот не буддист он ни разу. Что поделать — наездник из меня пока аховый! Терпи, дружище. Но я работаю над собой и все-таки прогрессирую в конном спорте понемножку. Ты же видишь?

Валера между тем снова заворачивает какую-то витиеватую фразу…

Давненько заметил за ним слабость: рисануться и вставить в свою щедро сдобренную феней речь — околонаучное словечко или выражение. А то и цитатку. Может он так демонстрировал свое интеллектуальное превосходство, перед чаще всего неискушенными в лингвистике собеседниками. А может, компенсировал вынужденное вращение в не самых интеллектуально развитых в этом плане слоях общества чисто для себя.

Ну вот и всё — оттягивать больше не получится. Вечером портал будет на территории замка. Так что завтра с утра и пойду.

Почему не сегодня?

Ну во-первых: кто же осваивает новые миры на ночь глядя? А вдруг там тоже ночь будет?

Во-вторых: для его прохождения требуется 10 очков энергии. Значит мне в оба конца, как минимум двадцать нужно. А у меня на балансе столько только ближе к вечеру и появится.

В-третьих: в неизвестность нужно идти заряженным энергией до упора. На случай активного противодействия возникающим неприятностям. Ну и что из того, что он не заселен «мыслящими индивидуумами вашего уровня развития». Вылезет из-под елки какой-нибудь немыслящий, но очень голодный зверь и трындец котенку. Уровень и репутация зверя в тот момент, мне совсем побоку будут, а вот работающий «интуит» не помешает. И сонар и локатор и карта.

В-четвертых: только между нами, за всеми вышеизложенными «во первых и во вторых» — я тупо маскирую свои страх и нерешительность! Вот и тяну кота за причинные места, да уговариваю себя любимого. Хотя соображения про энергию — они и вправду по делу.

Чего я очкую? А кто-бы не заменжевался? Ну, может и есть настолько безбашенные эпические герои и фантастические авантюристы. Но это не про меня. А ну как — туда уйду, а обратно никак!

Чего на свете только не бывает? После катаклизма, с легкостью перевернувшего былое многовековое устройство прежнего бытия и не такое допустить возможно.

И с течением времени — опять же неизвестно как в запорталье дела обстоят. Может пока я там только сигаретку выкурить успею — здесь на самом деле сутки пройдут!

Теперь — всё! Дольше тянуть я себе не позволю. Дедлайна мне никто не устанавливал, но завтра надо идти. Потенциально — портал это возможно наш основной шанс твердо встать в новом мире. Надо успеть разобраться с теми возможными бонусами и преимуществами, которые он может принести племени. Особенно, пока конкуренты своими, упаси демиурги, не обзавелись. Ибо — монополия это всегда очень выгодно. Это стратегические перспективы. Правда, наряду с выгодой монополиста поджидает и туева хуча проблем в виде многочисленных желающих подвинуть его от кормушки. Да и еще целый ворох прочих неприятностей. Риск конечно. Но кто не рискует…

Так что с порталом никак нельзя затягивать. И побоку и по уху мои сомнения и страхи. Они непродуктивны. И вообще любой возможности сорвать крупный куш, практически всегда сопутствует та или иная опасность. И в бизнесе и на войне и в мирной жизни. Без особого риска можно только в кресле за компом с кофеём в игрушки гамать. Да и там присутствует вариант внезапного отключения электричества или того, что винда полетит. А уж большой куш и большой риск неразделимы, как сиамские близнецы. Так что завтра будем пробовать. Творцовой милостью. И вообще, что-то я размечтался. Раньше времени. Может там вообще тупо пустыня песчаная или ледяная? И всей практической пользы от путешествий — только то, что снега для ледника оттуда натаскать ведрами получится, или песка для строительного раствора. Хотя золотой песочек-то окажется: за парой ведер шасть — двадцатка энергии в минус. Короче, чего гадать — схожу, да всё и увижу…

… Казахские большие люди, как и мы появляются на месте стрелки вовремя. Салам вам, уважаемые.

Один — ровесник Валеры, двое — ближе к моему возрасту, да еще пожилой аксакал, прибывший в крытом возке. Высохший как саксаул. Цепкоглазый и дежурно улыбчивый, но непроницаемый как стена. Остальные сидят на разномастных резвых лошадях.

Вообще лидеры казахов — предсказуемо не очень хорошо читаемы. Их истинные эмоции и мотивы для нашего менталитета неясны и непрозрачно мутны. Но это вполне понятно и ожидаемо: «запад есть запад, восток есть восток и вместе им не сойтись»

Казахи сильны и многочисленны. По просочившейся недавно информации они уже изгнали цыган, еще лет тридцать назад оккупировавших окраину их района. (Цыгане ушли, но следует заметить, что через сутки наутро казахи не досчитались десятка лошадей. Впрочем для них это было не критично. Коней, в застроенном по-преимуществу частным сектором районе, у потомков степных кочевников хватало и в прошлое время.) В общем — почти без крови и особой междуусобицы казахи привели уже почти все своё население к общему знаменателю. Сейчас диаспорой рулит совет. Его представители перед нами.

В целом казахские лидеры производят неплохое первое впечатление. Основательные и серьезные мужчины. С очень нехилым боевым и трудовым ресурсными потенциалами за плечами. В их племени достаточно и батыров и дехкан и просто драчливой и одновременно трудолюбивой молодежи. (батыр — воин, богатырь; дехканин — крестьянин.)

Ну а там посмотрим, как пойдет. В любом случае отношений с южными соседями не избежать. Так, пусть уж лучше они будут если не добрыми — но хотя бы не враждебными. Да, собственно, а чего нам с ними делить-то? Если по-большому? Заводы и гипермаркеты приказали долго жить. А земли под пашню, кузню или пастбище нынче на всех с избытком. Ну а патологически жадным и ненасытным — можно и навстречу пойти. Уступить каждому такому кадру персональные пару кубометров землицы. Вглубь. И кирдык без вариантов! Хоть это и совсем не по-казахски, а по-татарски. Но суть вы уловили.

А то ждать появления нового Чингисхана или Тамерлана, как-то не очень входит в наши перспективные планы.

Через недолгое время предварительные договоренности по территориям, входящим в орбиты интересов наших сообществ, достигнуты. Это есть жаксы! (хорошо — казахск.)

Основное дело сделано! «Соглашение о намерениях» — можно сказать подписано. По остальным вопросам и деталям будущего сосуществования наших племен, будем разговаривать и договариваться на следующей встрече. Уже не в чистом поле, а где-нибудь в более располагающей к серьезным беседам и принятию важных решений обстановке. С пиалами в руках. Место и время оставляем пока открытыми — спишемся и забьемся на следующую встречу.

Адьес амигос! Всем жолын болсын! Всем спасибо — все свободны. Разьезжаемся, довольные друг дружкой. По крайней мере — внешне. Внутри мы прекрасно понимаем, что поворачиваться спиной к соседям не станем. Во всяком случае в ближайшее время.

… Ну чего — теперь осталось поглядеть, что там в городе на правом берегу происходит. Как и планировали «в целом осмотреться». А теперь еще и оценить достоверность рассказа семейной пары Димы и Вики. По поводу тусующихся у моста представителей различных сообществ.

Решаем срезать путь к нему и сьезжаем с асфальта в левобережный парк. Так оно значительно короче выйдет.

Деревья уже не те, что были совсем недавно. Начинают наряжаться, прикрывая зимнюю наготу позднеапрельским неглиже. Листьев еще нет, но уже появились почки. Срываю один клейкий кокон и повертев растираю его пальцами. Вот это аромат! Прямо торкает. Весна! Новая жизнь! Детское подзабытое ощущение чуда, новизны и беспричинного счастья.

Левобережный парк просторен, велик и местами весьма густо зарос деревьями и кустами подлеска. Его дальние уголки и вовсе дикие. Да и какой это собственно парк. Это и есть лес. Просто обозвали невырубленный, неистребленный кусманище прибрежного лесного массива: «парком Победы», проложили с краю немного асфальтовых дорожек, да пару скульптурных групп воткнули.

А дальше цивилизация не пошла — слава творцам и наблюдателям. Природа в глубине парка сохранила свой первозданный облик. Тропы были натоптаны естественным образом. Большие перелески в основном состоящие из тополей, стояли нетронутыми.

Сейчас мы двигались именно по этому участку парка, продвигаясь по диагонали условного прямоугольника в сторону реки и одного из городских мостов.

Телеги могли проехать далеко не везде и потому назвать наш маршрут прямым было бы явным преувеличением. Кони идут неспешно ровным шагом, предоставляя обозу возможность не отставать. Птичий гомон в лесу гораздо более шумный, чем среди бетонных коробок. Да и суматошный движняк над головами не прекращается. Разнообразные птахи снуют над верхушками деревьев так шустро и непуганно, что «аж гай шумит». Период гнездования у них сейчас, что ли? Прямо интересно.

… - Так вот, смотри сам, Егор: период формирования основных групп, наиболее боеспособных, амбициозных и претендующих на что-то более серьезное, нежели сидение на штабеле с тушенкой — почти завершен. Ну может кто-то еще и запрыгнет в последний вагон, но таких не будет много. Вот они в ближайшей перспективе и будут влиять на основные процессы. Но я сейчас не об этом… Все кто был на то способен — уже плотно «сели на ресурс». Тот или иной. Как мы с тобой на склады и ближние поселки. Что дальше?

— Нет уж, давай без этих своих вопросов для получения обратной связи от аудитории. Сам начал — сам и продолжай. У тебя увлекательно получается. Просто коуч. А я тупо послушаю. С удовольствием и вниманием. Так что прошу вас, господин аналитик, — мне не то, чтобы лень морщить мозг вместе с союзником. Просто хочется услышать его версию развития событий и сравнить со своей.

— Лады! — воодушевляется он моими комплиментами, — Итак, что нас всех ждет дальше?

Вопрос почти риторический. Ответ, я уверен, мы оба предполагаем один и тот же. Следующим шагом развития нового общества станет передел! Всех недовольных сложившимися на нынешний момент раскладами — неудержимо потянет переиграть стартовые позиции. Иначе у них просто не получится выжить. Если не отобрать кусок у кого-нибудь, у кого он сейчас есть, то придется или разбегаться или идти под этого кого-то. Ну, или перебиваться мелкими налетами, которые не сулят сытого и беззаботного существования. Согласен?

Согласно киваю. Останавливаемся возле небольшого пруда. Спешиваемся. Пусть коняшки попьют.

— Ну а в желающих подвинуть любого, чуть более успешного, недостатка не будет никогда! Отсюда вывод…

Сделать вывод Зимнему мешает появившийся между деревьями Сережик. Он с Нурланом и Мастифом двигаются головным дозором на сотню-другую метров впереди ядра группы.

— Говори, — разрешает своему бывшему водителю Валера.

— Там за лесом какие-то движения. Много туловищ. Две толпы, по-ходу. Видать, одни других конкретно под себя нагнули. Теперь взяли за хобот и куда-то гонят. — лаконично, почти по-военному, рапортует боссу охранник.

— А чего чатом не передать было? Транзисторы в передатчиках полетели?

В ответ Сережик лишь флегматично пожимает туго обтянутыми кожей плечами. Нехилыми такими. Литыми и широченными как паруса фрегата.

— Ладно. Потом. Пошли, глянем что ли? Веди уж… Вергилий.

Телохранитель, давно привычный к еще и не таким непонятным выражениям своего высокоэрудированного шефа, не моргнув глазом и лишний раз не заморачиваясь, топает туда, откуда появился.

Оставляем при лошадях и повозках троих бойцов и следуем за перевернутой трапецией фигуры Сережика.

Если бы внезапно кто-нибудь предложил мне изобразить его на холсте, я бы легко согласился и справился в три секунды. Тоже легко! Хоть и совсем не умею рисовать. Просто в точности скопировал бы табличку с дверей неких мужских общественных комнат. Треугольник вершиной вниз и ма-ааленький кругляшок сверху над основанием… Готово! Один в один.

На ходу смотрю на радар. Ну да — есть движняк. Обьектов за пятьдесят — в кучку сбившись, в сторону моста двигают неторопливо. Почему он меня раньше не оповестил? Ну сами посудите: мы же по городу двигались — так там я бы только тем и занимался, что в экран на каждый голубиный чих пялился. Для прогулок в городской черте локатор у меня на строго определенные параметры настроен. На порталы, на группы свыше десяти человек на расстоянии ближе ста пятидесяти метров. На все могущее представлять реальную опасность или интерес.

Сзади, под чьей-то ногой — сухим одиночным выстрелом щелкает палая ветка.

— Тише вы, кони. Под ноги смотрите, — шипит Зимний рассерженным питоном.

— Похоже: одни других только что крепко прессанули и куда-то этапируют, — оборачивается Нурлан, сидящий на кортах прильнув к тополиному стволу.

Приседаем рядом. Смотрим.

Из-под щедро заляпанных берцев густо тянет грязью и прошлогодней прелой листвой. По шершавому стволу, ловко перебирая всеми своими лапами, торопится по своим делам паучок. Ну и что тут происходит?

Какие-то типы: разного возраста и комплекции, вооруженные топорами, тесаками, копьями — самоделками и прочими колюще — режущими приспособлениями, похоже действительно конвоируют в сторону дороги ведущей к мосту — группу людей, своими сумками, мешками, узлами и даже тачками, очень смахивающих на беженцев. Плюс — телега, буквально заваленная барахлом. Пегая невзрачная лошаденка еле вывозит. Исключительно на морально — волевых и страхе перед кнутом. И совсем не похоже, что тем, кого выводят из парка — происходящее очень нравится. Большинство, но не подавляющее, среди них составляют женщины и молоденькие девушки. Семенят бабоньки, опустив головушки. Представители мужских вторичных половых признаков на невеселой картине — как уже сказал, тоже присутствуют. Но все больше в весьма печальном, безоружном и «нетоварном» виде. Смахивающий на грустного крокодила Гену, пошатывающийся долговязый и носатый парень, с от души разбитой головой. Коренастый сморщившийся седоватый мужик, бережно прижимающий к животу скрюченную левую руку и осторожно придерживающий её неповрежденной правой. Сломали ему грабку-то, похоже. Крепко и глубоко прихрамывающий, еще совсем зеленый, неоперившийся чернявый пацаненок. А вон тому круглому лысому дядьке — видно повезло. На его долю тумаков не досталось. Визуально он пострадавшим не выглядит во всяком случае…

Хлоп! Сочный шлепок живо разносится по округе. Одна из девчонок замешкалась и выпала из хвоста колонны. Ближайший конвоир жестко огрел её по крепкой симпатичной джинсовой заднице деревянным древком своего копья. Да ещё с оттяжечкой! И с нескрываемым удовольствием! Гогочет радостно. Кончил, что ли? Пидор ссыкливый.

Беспричинная агрессивность и жестокость без повода, суть — обратная сторона трусости!

Потому и проявляется и применяется чаще всего к заведомо более слабым! Я в этом уверен и никто меня с этой позиции не сдвинет…

— Это чё за черти на нашей земле беспределят? Куда народ гонят? — риторически вопрошает Зимний, весьма эмоционально скрипнув зубами.

Похоже, Валера уже совершенно искренне стопроцентно убежден в том, что всё левобережье — целиком и полностью только наша вотчина.

— Сейчас и спросим. Ты — я вижу не против, — и не дожидаясь очевидного ответа, командую, — Так: давайте все обратно и влево по кромке леса. Обогнем его и встретим этих кренделей между озером и ивняком, или что там за кушири растут? С телегой им того дефиле никак не миновать. Самое оптимальное место для прохода. Чё тормозим? Вперед!

Так и поступаем. Не бежим, но торопимся. Поскальзываюсь, на неожиданно коварно поехавшей под ботинком кочке и чуть не шлепаюсь задницей в грязь. Спасибо — Серб под локоть подхватывает.

Передислоцируемся в намеченную «точку рандеву» с неплохим запасом времени. Выставив наблюдателя — ждем. Снова на корточках, относительно прикрывшись пусть и густым, но всё еще безлистным ивняком.

Хоть и солнечный сегодня денек — но здесь сыро. Низина, да и река совсем рядом.

Я пустой. Случись бой — мы без козырей, при прочих равных. А его никак не миновать, чую. Ладно. Чему быть — тому параллельно! Всегда везти не может.

Закуриваю. Дабы не демаскировать позицию, выдыхаю дым к земле. В холодящем душу ожидании — колупаю ногтем еще не ставшие привычными обновки. Наручи. Из толстенной в полсантиметра, кожи, сварганенные трудягами — ремесленниками Яныча. Бычья что ли? Плотная, но неожиданно мягкая и не сказать, что тяжелая. Видать вываривают в чем-то. Интересно — надо как-нибудь спросить у старого.

… - Пошли! — командует Зимний.

Почти радостно, братва кучно вываливается из-за кустов на оперативный простор. Все такие сильные, бесстрашные и лихие. Круче Альп и Гималаев! Да еще и фасонисто — эмблемистые! Красавчики — одно слово! Уже наработанно выстраиваемся в четкую шеренгу, стоим непринужденно сомкнув щиты! Лишь каски на мой взгляд слегка смазывают впечатление. Не вписываются они в общий готик — стайл своим цветом хаки колониальной эпохи. Может распорядится их в черное зачехлить? Мысль не от пустого эстетства, а для пущего оказания психологического эффекта на потенциального противника. Устрашающим грозным видом можно выиграть иной бой, даже не вступая в него. И не один! Не зря вполне неглупо говорится: хороший понт — дороже денег. Деморализованный враг — уже почти побежденный.

По сигналу Валерона одновременно дружно бьем обухами своих разнообразных железяк о щиты. Прием старинный, но завсегда очень эффектный и берущий врага за самую душу и яйца.

Колонна, беспечно и самоуверенно следовавшая без головного дозора, несколько обескураженно останавливается в паре десятков метров от нашего строя.

— Але, служивые! Что это у вас тут за «марш смерти»? Вы вообще — кто? Мусора? — Зимний сразу нахраписто берет тональность — «быка за рога и в стойло» и демонстрирует положение сильнейшего и главного, имеющего право задавать вопросы.

А ведь похоже в «конвое» и впрямь именно они. Как изначально и показалось. Камуфляжные, грязно серые куртяхи — бушлаты на многих. Через одного. А такие же пятнистые портки — так и вовсе на всех, без исключения. И кепарики той же мышиной масти у половины.

Ну а сейчас, с относительно близкого расстояния, присмотревшись к деталям — замечаю еще и наручники, неброско поблескивающие на запястьях у некоторых «беженцев».

Я нахожусь в строю среди прочих. Сейчас банкует Валерон. Надо признать — в некоторых случаях у него это гораздо лучше получается. Солидней. Умеет мужчина жути нагнать. Чуть не до обморока порой.

Догадываюсь, да что уж там — почти наверняка знаю, что в возможной предстоящей схватке меня будут прикрывать. Бережно и заботливо. По просьбе Ольги — явно Нурланчик, по указанию Шептуна — Серб. Ну и от Валериных — Мастиф, скорее всего, приказом Зимнего на это же заряжен. Союзник меня бережет. Блюдет целостность организма главного джокера и надежды всей нашей обьединенной банды. Как хороший импрессарио — руки своего подопечного пианиста-виртуоза. Телом своим закроет, если необходимость возникнет. Даже не сомневаюсь в этом. И это еще нормальный подход. Я бы на его месте — себя в танковую броню упаковал и тройным кольцом головорезов оцепил. Чтобы ни одна муха даже на плевок не долетела! Это я сейчас не выпеживаюсь своей крутостью, а реально оцениваю ценность индивида с навыками подобными моим. И с порталами в придачу! Но только вот сейчас — я никакой! И все здесь будет по-честному. Без читов.

Хотя это все голимая теория. Разговоры в пользу бедных. Сейчас, как и всегда я должен быть в драке вместе со всеми. Как и Зимний.

Мы двое могли бы остаться в безопасности в сторонке — на «командном пункте», но вожак племени не может вести за собой других, если сам остается в стороне от битвы. Никто не станет драться и умирать по твоему приказу, если ты сам не готов драться за тех, кому ты его отдаешь. Это не прошлая жизнь.

Мышасто — пятнистых на пять голов больше. Девятнадцать к четырнадцати. Численное превосходство на их стороне. Но вот только они в этом не уверены. Откуда им знать — сколько нас всего на самом деле? Сколько к примеру еще вон в том лесочке в ожидании хриплого звука охотничьего рога — нехорошо улыбается? Это их и беспокоит. Очень! Как тревожило бы и любого другого, оказавшегося в подобном положении. Да и наш ровный строй их впечатляет.

И это незнание и неуверенная тревожность — нам на руку.

И вообще — есть у нас козыри! Как не быть? Малость погорячился я, вздыхая об их отсутствии. Просто психую от того, что привык уже контролировать ситуацию и еще до начала схватки — сеять в душах врагов шок и трепет. А это не есть правильно. Нельзя так расслабляться! А вот у противника ничего подобного нашему оружию не наблюдается. Если бы было, то уже неизбежно лапали бы его внезапно повлажневшими ручонками. Инстинктивно и нервно.

Все эти мысли суматошным галопом проносятся в моей голове. Перед предстоящим боем — пустой буквально до звона. Пролетают не оставляя после себя ни малейшего, даже инверсионного, следа. Порхают туда — сюда. Бессмысленные как бабочки.

Страх и кураж! Или если хотите — вдохновение. Только страх и вдохновение перед боем, сродни предстартовому мандражу — доминировали во мне сейчас, вытеснив все остальное.

И еще что-то царапает душу. Не могу понять — что именно. Нечто — недавно увиденное, но нераспознанное?

А из-за спин мышастых глядят «беженцы». Тоже ситуацию не до конца отдупляющие и потому растерянные. Но все же с проблеском надежды в недавно потухших и понурившихся глазах.

И их наличие за спиной тоже не добавляет оптимизма серо — пятнистым. Опасающиеся нападения с тыла, не могут сражаться с полной концентрацией.

… - Не слышу ответа, зольдатики! — Зимний хорош! Он не просто выглядит опасным. Он и является таковым. От него прямо физически ощутимо давит силой и неукротимостью.

Вспоминаю свое первое впечатление и прикидываю, как я его воспринял бы, если бы в тот день Валера пришел не с миром. Неуютно бы мне было? Факт.

И люди стоящие перед нами сейчас — то же самое ощущают.

— А вы-то кто такие? — на полшага вперед выдвигается массивный рослый тип, лет тридцатипяти, с широченной красной мордой и сломанными ушами.

Здоровенный битюг — его в телегу в самый раз запрягать! Точно мусор — по взгляду и повадкам видать. Першерон леопардовый! Пахать на таком и чугун возить. А он всю сознательную жизнь тяжелее стакана, пээма и конверта с баблом — ничего не поднимал. Ну, возможно не считая спортзала. Но то — ох и давненько было. По всему видать бывший борец — не вчера заплыл дряблым, «тяжелым» жиром и обабился рыхлой фигурой.

— Если я тебе скажу, что я — Робин Гуд здешний, ты поверишь? Ну и правильно. Я — Валера Зимний. Это Горан и его парни, — он веско машет массивной лобастой башкой в сторону нашего строя.

— Короче: левый берег держим мы. И казахский анклав. И на нашей земле — залетные даже дышать могут — только получив на это разрешение. И исключительно носом — рта не разевая. Вашей кодле никто «добро» на это не давал. Значит нам придется вас наказать. За борзость и неуважение. По всем понятиям. У нас тут только так. Чужие здесь не ходят. — всё это произносится с настолько высокомерным апломбом, что даже какой-нибудь Людовик четырнадцатый, однозначно удавился бы от зависти.

Ты че несешь-то? — пригнув голову начинает бычить амбал, — да нам поровну, что вы тут себе сочинили. Мы за своим пришли. Эти твари вообще под нами ходят. — он коротко отмахивает лапой в направлении «беженцев», — они соскочить решили да еще и обнесли нас. Скрысили! Это как по-твоим давно протухшим понятиям — правильно? — «Першерон» яростно сглатывает и готовится сказать что-то еще.

— То, что вы сюда пришли — я вижу, — не дает ему продолжить Зимний. — Бригадой, с оружием, разрешения у хозяев не спросив! Это уже сделано. Только для тебя сейчас главный вопрос в другом: не зачем ты сюда пришел и с чем уйдешь, а уйдешь ли ты отсюда вообще или здесь и останешься. И еще: твоего тут ничего нет и быть не может! Повторюсь для особо тупых: левый берег держим мы, — Валера уверен и непробиваемо спокоен. Наверное, так же он двадцать лет назад на толковищах выступал. А мастерство, как известно — не пропьешь, — И значит, только нам здесь и решать: кому и где жить, чем заниматься, и жить ли вообще. Нам, а не чертям залетным. И вообще уясни себе четко, фуфел красноперый — у нас тут воля! И «с Дону — выдачи нет»! Теперь это наши люди. И все что у них есть — тоже наше. Чтобы тебе, цветной, понятней было — могу перевести: левый берег под нашей юрисдикцией и живет по нашим законам. Ну а на вас за борзость — на первый раз, так уж и быть только штраф наложим.

— Ты чё буровишь — демон? Крестного отца выключи! — широкая морда Першерона наливается багровым. Густые темные и широкие брови бугристо сьежжаются к мощной переносице — Да вас, козлов — за такое вниз бошками живьем закопают! Осади, клоун! Пока не поздно еще! Целее будешь…

Он боится. Поэтому и пугает. И потому же — старается завести себя. Громким рычанием прогнать холодный страх и пробудить жаркую ярость

Остальные серые дисциплинированно молчат. Но явно не горят желанием вступать в боестолкновение со столь добротно организованным к тому же еще и непонятным: неизвестно откуда взявшимся и достаточно мутным отрядом с непредсказуемым потенциалом за плечами. По бегающим во все стороны, слишком быстро зыркающим глазам мышастых — все как в букваре ясно читается. Понимаю. Все мы не бессмертные. Но чувачки все же храбрятся и пытаются держать стойку.

… - Слышь как тебя — Зимний? Давай так: все при своих и разошлись краями. А если у тебя вопросы или претензии имеются — забьемся на завтра и обсудим все в нормальной обстановке. Перетрем спокойно — может и контакт наладим. Чего нам делить-то? — «Першерон» неожиданно приходит в разум.

Видать не удалось завестись.

И это вполне умно с его стороны. Вот только Валеру уже вряд ли получится остановить.

Тут дело принципа: кто-то посмел покусится на «его кровное». А «его» — это все то, что он уже решил считать своим. В таких ситуациях — помимо прочего, в его сознании включается совершенно необходимая для таких случаев — непоколебимая вера в собственную правоту, плюс полное отсутствие каких-либо рефлексий. Святая уверенность в своем праве совершать любые действия, которые считаешь необходимыми. Безаппеляционная и постоянная вера в свою правоту.

Могу взять — значит моё! Прямая как лом — логика хозяина. Хозяина своей жизни и чужой смерти. Феодала и сюзерена!

— Сабли, копья, топоры — в кучу! И свободны. — Зимний глух и внешне безразличен: как к оскорблениям, так и к предложениям. Как рептилия. — И с людей кандалы снимите. Их — туда же.

Короткая лесная тишина. Пауза на осмысление. С верхушек деревьев — киношным немецким «шмайсером» длинной очередью стрекочет сорока.

От озерца гниловато потягивает стоялой водой и мокрой травой. Моя левая рука вдруг обнаруживает, что держит щит не очень удобно.

Вместо глаз у замершего першерона — глубокие и узкие амбразурные щели. У его бойцов бледные пятна вместо лиц. Наверное у нас такие же.

— Слышь демоны, вам по доброму…

Массивный лоб Зимнего перечеркивают глубокие морщины.

— Ладно, чего рогами землю бороздить? Понял я — что у тебя до колена. Убедил! — звучно высмаркивается в ладонь Валера. И флегматично замечает, — Только у меня больше! — оборачивается к стене щитов и в веселом недоумении приподнимает крепкие брови, — Ну и чего стоим? Они сами не зарежутся. Руби их, братва!

И выдергивает свою шашку…

 

Глава восьмая. Апрель. Третья неделя

… Лопатка приходит точно по месту. Туда — куда её и посылал. Прямо в подвисшее брюхо одному из серых копьеносцев, отвлекшемуся на дождь из десятка дротиков, отсвистевший полмига назад. Трудно промахнуться с пяти шагов. Труднее разве что уклониться! Двухметровое копье падает на землю. Рукам владельца уже не до него — они на черенке лопатки. Скорченный копейщик брякается на колени следом за своим оружием. Где же ваши броники?

Сразу заходим с козырей. Чего ждать? Сулицы для того и созданы.

Противник ошеломлен. Такой массированной атаки с дистанции мышастые не ждали.

Каждый из них упускает доли золотых секунд на принятие решения. Одного из трех возможных. Бежать куда получится, падать на землю и просить о пощаде или рвануть вперед в ближний бой.

Серые же вместо этого непростительно долго топчутся на месте. Уворачиваясь и стараясь уцелеть под двумя волнами металлических пластин, летящих вслед за дротиками.

Всё! Отметались.

Завершают "артподготовку" два арбалетных болта, каждый из которых находит свою цель. Ну с такого-то расстояния!

Нестройно бахнув металлом по щитам, бежим вперед стараясь держать ровную линию.

Не очень получается! Ну не римские легионеры мы еще пока!

Сука, да бегите же козлы… Ну сколь вас там на ногах осталось? Нет — залипли! Тупят, в шоке от неожиданности!

Строй внезапно распадается. Мир сужается до двух метров в диаметре. И двух людей. Только я и он!

Вражеский топор стремится прорубиться к моей голове, но застревает в диске щита. Крякнув брызгами расщепленного дерева щит передает часть своей боли в мою руку.

Вижу огромные и яростные, почти безумные глаза врага. Он пытается выдернуть оружие застрявшее в плотной вязкой древесине. Изо всех сил толкаю щит от себя и широко шагнув вперед успеваю не очень глубоко вонзить клинок мачете в нижнюю часть живота, заваливающемуся на спину человеку. Испуганная растерянность на лице падающего сменяется гримасой боли. Он все еще таращится на меня сквозь эту лютую, накрывшую его боль, когда я отмахиваю клинком по сморщенному лицу сверху вниз. За миг до удара его щеки дёргаются, оголяя верхние некрасивые жёлтые зубы…

Он умирает и мир сразу становится прежним. Просторным и звучным. Пробки из ушей выбивает…

Шаг в сторону. Еще. Еще. Инстинктивно вжатая в плечи голова шарнирно крутится на триста шестьдесят градусов…

Мат, хрип, звонкий лязг железа о железо и глухой стук металла о дерево. Хруст, стон, топот, крик, мат, рычанье. Все бессмысленно перемешано — словно стая собак грызется. Слайд-шоу. В бою все лица похожи и одинаковы: глаза круглые, зубы оскаленные, рожи сведены судорогой злобы, страха и отчаяния. Коли, руби, режь, отбивай, уклоняйся и снова руби…

Спина ближайшего противника неестественно, слишком глубоко и быстро выгибается еще до того, как я успеваю достаточно приблизиться для удара. Справа, рыкнув оскаленным волком — Серб отсекает чью-то кисть! Весело блеснув на солнце сахарным срезом кости, обрубок падает на прошлогоднюю жухлую траву.

В стороне — у подлеска, один из наших настигает пятнистого и крест-накрест рубит его по беззащитно сжавшейся жалкой спине.

Нурлан оттирает саблю. Лицо обманчиво небрежно, но глаза цепкие. Не выпускают из вида ни травинки. Бдит! А ведь даже не вспотел парень! Без намека на брезгливость в привлекательном раскосом лице — снимает с клинка прилипший клок чьих-то темных волос с лоскутом кожи. Не спеша оглядев, стряхивает с пальцев под ноги. Вот — мама Азия! Ну хоть на вкус не попробовал!

Стягиваю неприятно влажные и липнущие кевларовые тактические перчатки и каску с подшлемником.

Еле различимый ветерок приятно холодит мокрющий лоб.

В полусотне метрах от нас — Сережик преследует длинного, тощего и мосластого противника. Куда это он? Худой — бегущим от охотников загнанным оленем, вламывается в воду и неестественно быстро взмахивая руками — прямо торпедой устремляется к недалекому противоположному берегу.

Посекундно азартно оглядываясь на ускользающую из самых рук добычу, Сережик ломится к ближайшему дротику валяющемуся на земле.

Все взгляды направлены туда. Чем закончится погоня? Кому повезет больше? Нехилая интрига завязывается! Делайте ставки, господа!

— Ай, молодца! Оставь его — пусть живет. — руша её, смеется Валерон.

У Сережика обиженное лицо гончей у которой отобрали почти настигнутого зайца.

Беглец в секунды перемахивает водную преграду и с громким треском вламывается в густой кустарник на том берегу.

— Ну, как мы вас размотали, а? В шелуху порвали! — словно у пацанов из параллельного класса, продувших в футбик «на пробивание», весело вопрошает Валера у троих побросавших своё оружие и потому оставшихся в живых пленных. Те молчат. Головы опущены. Глаза в землю. Страшно!

Взгляд выхватывает широкую и вопросительно согнутую спину, стоящего на коленях Шептуна. Огромный топор художника, с широким — заляпаным кровищей лезвием и длинным обухом, отброшен на траву. Рядом почти расколотый щит.

Да кто это там? Над кем Валёк колдует?

… Данька — сукин ты сын!

— Что? — нервно оббегаю навзничь опрокинутое тело.

— Живой. Дышит. В отрубе, но черепушка целая вроде. По башке скользом пролетело. Все вот сюда пришлось — затянув ремень на плече у окровавленного Даньки, Шептун принимается бинтовать голову пацаненка. — Кровит сильно. В замок надо — там Полина глянет и наши медики.

— Зимний, метни кого-нибудь за транспортом. У нас пацан трехсотый.

Отдав команду Валера подходит к нам.

— Что с ним?

Ответить не успеваю — Данила неожиданно открывает глаза.

— Как ты?

— Не знаю. Больно. Пить дайте.

Плечо не брюхо — питье ему не навредит. Придерживая голову и фляжку, лью воду Даниле в рот и от всей души матерю зарвавшегося щенка. Шиплю разьяренным питоном.

Ведь ему где указано было находиться? С лошадьми и обозниками! Пионер — герой! Помчался за нами, видно. С ветром в волосах! И без шлема. Гаврош долбанный! Щегол малолетний! Грожу самыми страшными карами и обещаю сгноить и заморить этого недоделанного бойскаута — оруженосца. Оттираю кровищу уже залившую дурню все лицо. Под глазюками синяки, как у панды. Сотряс похоже. Закончив перевязку, Шептун забирает мою фляжку и дает раненому отхлебнуть коньяка. Свой абсент он весь на обработку Данилиных ран извел. Скорее всего жгучая боль от спирта салажонка в чувство и привела.

Похоже лезвие действительно проскользило вдоль головы по касательной, сорвало приличный шмат кожи и закончило движение завязнув в плече. Не очень глубоко продвинулось в теле. Мотозащита разрублена, но свою функцию она выполнила. Крупные сосуды не задеты — иначе хлестало бы не так! Ключица сломана — но это такая кость, что её просто хорошенько пальцем ткни и готово. Это все конечно мои дилетантские мысли. Окончательный диагноз замковые эскулапы ставить будут. Главное — что дурак жить будет… Но плохо и не разгибаясь! От рассвета до заката. На самых грязных и тяжких работах. Это я ему гарантирую! Устанет дерьмо свинячье горстями выносить и пни корчевать этими же голыми ручонками. Зуб даю! Вот те крест на пузе! Ну ничего — оклемаешься, я тебе таких отцовских лещей вкачу! Шпанюк!

Вдоволь отстрадав за везучего Гавроша, ознакамливаюсь с общими потерями. Один из Валериных — убит наповал. У него надвое развалено лицо.

Еще один боец Зимнего тоже, по-всему видать: вскорости отойдет в иные миры. Может даже и до периметра не доедет. Колотая рана в правом подреберье истекает темной, почти черной кровью. Это печень. Значит не жилец. Приходилось видеть похожее.

Вроде больше по-серьезному никого не зацепило. Наши все в порядке. Кроме малолетнего героя, конечно.

— А чё он у тебя без броника-то был?

Зимний криво морщится, баюкая перевязываемую Мастифом правую руку. Шипит злым гусем на неуклюжесть старающегося санитара. Тесаком распороло. В драке и сразу после неё — резкий выброс адреналина блокировал основную боль. Ну а сейчас она Валерика догнала. Протягиваю ему фляжку с остатками коньяка. Отмахивается — своего, мол, хватает. Что ж, дело хозяйское — мне больше достанется. Отхлебнув, с наслаждением закуриваю. Вредная привычка конечно, но иной раз с ней лучше, чем без неё.

Дождавшись окончания процедуры, вместе с ним идем разбираться с «беженцами».

Проходя мимо опрокинувшегося навзничь мертвого тела «першерона», не сговариваясь хмыкаем.

Будь ты хоть «основным», хоть рядовым — дротику все едино. Равно как и увесистой железной пластине сюрикена. А на его долю и того и другого — по паре пришлось. Как раньше говорили: "Степень крутости никак не влияет на начальную скорость полета пули"

Так-то — господа серые! И на средневековом уровне научно — технический прогресс, никто не отменял.

Ремесленники не присутствуют на полях битв, но во многом они зачастую решают их исход. В чем и мы и вы лишний раз сегодня и убедились.

Это у нас еще арбалетов с собой всего два имеется!

… Долгий наш — смастерил один экземпляр: с луком из металла. Из рессоры. Провозился кучу времени и резюмировал: «ну если мне все забросить и только этим заниматься, то максимум штук пять таких изделий в неделю выдавать смогу» Ну а что вы хотели? Кузнечное дело нынче вернулось на уровень средневековья. Как и многое другое. Уголь, горн с мехами и так далее. В общем решили пока отложить со стрелковкой из металла. Перешли на материал попроще. Дерево! Хотя оно тоже времени требует. Да и болты для него. Ну а Долгий у нас один такой мастер на все руки. Левша! Он буквально на каждом участке работ незаменим. Эх, нам бы еще пяток кузнецов хоть в половину его квалификации — тогда да! Тогда бы мы — через одного при сверхмощном стрелковом оружии были вскорости. А сейчас: два арбалета у нас с собой, да по семь аппаратов в замке и поселке.

Впрочем, даже на скорую руку анализируя столкновение, понятно, что дротики и сюрикены тоже очень не слабая поддержка топорам и иным-прочим саблям.

Из девятнадцати противников: трое сейчас ожидают своей участи сидя на траве. Один шустрик ушел за озеро. Трое самых сообразительных или самых трусливых рванули еще до финальной стадии боя — сразу после начала нами дистанционной атаки. Догнать их конечно можно. Бегут «дезертиры» в противоположном от моста и «родины» направлении. Куда они от локатора и сканера денутся? Но на кой? Пусть себе бегут. Они нам только на руку сыграют. Поведают страшную правду о диких, беспощадных и грозных племенах левого берега — правобережному люду. Да ещё и приврут изрядно, как водится. Сгустят краски и нагонят жути…

В общем из двенадцати уничтоженных врагов — четверо были убиты или серьезно ранены еще до рукопашной. А еще четверо были частично выведены из строя. На ногах стояли, но функционировали дай бог если в половину от возможного.

В том числе и их «основной». А гибель вожака — всегда бьет по моральному духу войска…

Надо будет обязательно как-нибудь отметить ударный труд работников нашего военно — промышленного комплекса. Поощрить чем-то. Только благодаря их стараниям мы смогли с минимальными потерями победить превосходящий нас отряд. Больше скажу — не будь у нас достаточного количества нужных изделий — мы бы даже не полезли к этим мышастым.

Оснащенность и экипированность войск, конечно дорогого стоит! Метательное копье и пара сюрикенов, как и щит: в обеих командах — обязательный аксессуар каждого бойца.

Щит! Щит — рулит! Безоговорочно!

Простейшее, как мычание и древнейшие как дерьмо первого мамонта, изобретение человечества! Противник, по ущербности разума или из самоуверенности не озаботился ими вооружиться — только у пары бойцов они присутствовали. И те — хлипкие и не очень надежные. Я б такому не очень доверял. Пока окончания перевязки Валерона ждал — глянул на один образец…

А у нас — все поголовно были ими вооружены. Добротными, из нужных пород дерева, с металлической укрепляющей окантовкой. И хоть по полчаса в день, но наши воины тренированы именно бою со щитом. Ибо щиты — решают!

У бойца без оного, супротив щитовика шансы минимальны. Защищенный щитовик просто сразу тупо попрет в лобовую — не размениваясь на фехтовальные танцы с ужимками, долгие прелюдии и опасливый позиционный затяжной бой на дальней дистанции. И спасение лишь одно — бежать. Бежать быстрее лани. Все это само-собой при условии сравнения, двух относительно равных в прочем соперников.

… Ну, что тут за спасенные из лап дракона поселяне? Уселись на траве, ожидают наших дальнейших действий. Девчонки из тех, что посмелее — вроде бы улыбаются освободителям, но лица, как и позы — напряженные. Но и разбегаться не спешат. Так и держатся стайкой.

Двое из «беженцев» пострадали от нашей «артиллерии». Одна насмерть. Печально, но бывает. Дружественный огонь — он такой. Дождь из сулиц и сюрикенов — конечно не реактивная система залпового огня, но тоже смертоносен. Менее масштабно, но не менее убойно.

За это артиллерию некоторые и не любят. Кореш мой армейский: раз с группой попал под свои же минометы — с тех пор "артель" на дух не переносил. Ну и во хмелю каждому встреченному пушкарю канониру — в лицо вцепиться норовил. А здоровый лось был — попробуй удержи… Ну а я вот например — авиацию не жалую… Дико не люблю! И боюсь. Страшные они — железные птицы! Особенно сработанным звеном заходящие на тебя «грачи»…(Су-25, самолет штурмовой авиации). Было как-то дело. Приняли нас не за тех — славные авиаторы. Воздухоплаватели — асы! Долбодятлы упоротые! Если бы не овраг тот спасительный — узкий, кривой и глубокий… Каким чудом мы тогда живы остались? До сих пор загадка…Ничего более жуткого с тех пор не испытывал! Надеюсь и не испытаю…

…Ну-с, так кто здесь у нас?

— Егор? — ураганом налетает на меня высокая, стройная и ногастая брюнетка.

— Котова?! — больше осмысленных звуков в моем арсенале не находится. Пока. Зато эмоций — сразу через край! Котова — это моя бывшая. Нарисовалась — не сотрешь… Не было печали! Мало мне головняков, что ли? Да ну, нна!

Я зол и чрезмерно переполнен лишними жестами и ненужными движениями. В крови еще кочует горячий адреналин недавней стычки.

— Егор! — освобожденная принцесса падает мне на грудь прямо в полном соответствии со всеми канонами романтической литературы.

Замираю в несколько ошарашенном состоянии. Скоренько привожу смятенный организм в трезвые чувства и аккуратненько отстраняюсь.

— Ты как здесь?

— Хотели уйти в деревню какую-нибудь. Спорили несколько дней — все никак не могли решить. Пока разбили лагерь и встали в парке. Жрачки и вообще всего нагребли когда всё началось — нормально. С запасом. Да и в эти дни на мародерку каждый день выбирались, — тараторит Котова, как после годичного обета молчания. Глубокие темные тени под глазами лишь подчеркивают яркость зелени её глаз. Даже сейчас — дико привлекательна, стерва! — Вот, видать и выследили нас. Налетели неожиданно. Сначала всех, кто отбиваться пытался, положили… Совсем. Правда, некоторых только поломали сильно. Ну а потом и обьяснили: мол вы на нашей территоррии крысятничили, у нас разрешения не спрашивали, и потому — будете теперь на нас работать.

— Куда за хабаром ходили?

— На правый. Парни сунулись раз в сторону аэропорта, но неудачно. Еле от казахов ноги унесли. Боялись, что в ответ нагрянут. А нагрянули эти вот. Выпить есть? Дай! — она выжидающе замолкает. Только сверлит глазищами.

Взглядом спрашиваю о причине по которой куртка на ней почти в хлам разорвана. Нет — с этим все нормально. Просто эксцесс попытки неудачного побега, видно.

— Вижу старую знакомую встретил, Егор? — протягивая свою фляжку, Зимний оборачивается к нам с явным желанием сбежать от пулеметной трескотни и соплей беженцев, почти замкнувших его в плотное кольцо окружения, — «Старую» — это я конечно неудачно выразился. Сорри. Само собой — я хотел сказать «давнюю», обворожительная мисс…?

Котова улыбается брутальному, но учтивому рыцарю — освободителю. Растеряно, но все же с долей ни при каких обстоятельствах неистребимого, женского кокетливого лукавства.

— Ирина!

— Валерий! — представляется Зимний, одевая свое самое галантное лицо.

— Ты здесь что, одна? — бесцеремонно прерываю этот светский раут на лужайке. Скулы сводит.

Котова воровски рыскает глазищами куда-то вправо за мою спину и включает режим скорби и печали. Прикусывает губу.

— Толя… Анатолий к топору потянулся. Он не из тех, кого нагнуть легко… Был. Они его убили. Вон тот мордатый — сначала копьем в живот пыранул, а потом добил. Они всех кто идти не смог, добили. Типа: «чтобы не мучались»

— Гуманисты значит, — похоже что-то поняв о нашем с Котовой давнем знакомстве, выступает первым номером Зимний. — Надо же! Прямо как мы. Пошли, Егор — надо с военнопленными пообщаться. Женевская конвенция требует.

— Да ладно, брось, — я отказываюсь от подброшенного спасательного круга, — о чем с ними говорить? По быстрому прояснить: кто, что, сколько, где живут, чем живут и как дальше собираются. Всё! Что там еще интересного? Они там поди Шептуну с Мастифом и так уже всё и без нас спели.

— И то правда, — многозначительно играет бровями и глазами друг. Мол: «смотри сам, как знаешь. Я помочь хотел», — Много ваших побили? — он тут же переключается на угрюмого и коренастого лысого, тщательно свежевыбритого мужика с вдрызг разбитыми губами, с которого сейчас снимают наручники.

— Много, — скривившись, не то от саднящей боли, не то от горькой злости, осторожно, чтобы не бередить, тягуче сплевывает тёмно — розовым, лысый крепыш, — Толяна, Володю Зимина, Сергея, Азамата… Таню Еланскую, Рыжего. Много. Ну и вы еще Катюху…

— Ну извини, мужик, — прищуриваюсь в злой досаде. — назад не отыграешь.

— Да я не к тому, — поспешно осаживает он, — просто к слову пришлось. Сидели ведь тихо — никого не трогали. Спецом сюда ушли — подальше от всей той эпидерсии…

— Что там на правом — совсем уныло? — ответно подбираю свои эмоции. Похлопав мужика по плечу Валерон перемещается к нашим.

— Не то слово! Извини, я реально не хотел задеть, — продолжает оправдываться лысый.

— Да проехали. Что дальше делать собираетесь?

— Да хз! — он вздыхает, — а у вас я смотрю, вполне организованно всё. Этот ваш Зимний про волю и власть на левом — по делу говорил?

— Он вообще по-пустому не любитель трещать…

— Заметно, — согласно кивает крепыш в спину Валере. — Птицу видно по полету. А с кем у вас обкашлять про вид на жительство можно? Кто это решает? Теперь, видно я у них пока за старшего буду, — поясняет он, кивая на приходящих в себя беженцев. — Толяна-то эти черти кончили.

— А вы вообще кто такие?

— Да, несколько компаний прибились друг к дружке. Вот такая солянка сборная и получилась. Мы с Толяном на пару бизнес мутили. Азамат наш поставщик. Рыжий и Володя — охранники. Ирину — ты похоже знаешь… Остальные — друзья, знакомые, друзья друзей, соседи. Разный народ… Так что по-поводу, «за жизнь» перетрещать?

— Можешь со мной, можешь с Зимним или вон с ним, — киваю на Шептуна, все еще негромко матерящего нашего бойскаута, уже лежащего на телеге, — это мой ближний. Решает любые вопросы. Зовут Валентин. Ну а я — Горан или Егор. — залипший на моем лице взгляд Котовой начинает уже подбешивать. Ох уж мне эти глаза с поволокой! Зеленые, влажно поблескивающие как свежая майская листва после грозы. Чур меня! Изыди, демоница! — Мы с Зимним союзники, друзья и живем по-соседству — так что смотри сам. А нормальные люди нам не помешают.

— Ну тогда может сразу и порешаем? Я — Георгий. Можно — Жора.

— Не здесь и не сейчас. Извини, Георгий. У нас дела и пацан раненый. Хотите к нашему обозу пристраивайтесь, хотите — здесь оставайтесь. Мы тогда на днях заедем.

— Нет уж! Лучше мы сейчас с вами двинем, — не раздумывая решает лысый, — Здесь, боюсь, нам жизни уже не дадут. Придут и спросят за своих. И в лучшем случае — снова в кандалы!

— Добро. С нами, так с нами. Извини, мне идти надо. На базе перетрем.

— Егор! Мы с вами, но мне надо бы вернуться. Ненадолго…

— Оставил что?

— Да! Надо людей похоронить. Мы с Толяном восемь лет рядом. Ну и остальных тоже собакам оставлять неправильно будет… Да еще и разбежалось несколько девчонок — может где неподалеку затихарились. Увидят — выйдут. Покричим ещё…

А лысый — вроде ничего так. Похоже, годный дядька. Надо будет присмотреться, если он все же до нас доберется. И насчет похорон он прав.

В наших бандах: погребение павших в бою — это важное социальное внутриплеменное мероприятие. Последний знак уважения и награда достойным членам общества. Единственная на данный момент. Кроме косух, конечно. Но они сугубо для живых. На кой она в земле? Тамошним постояльцам и так не холодно. Мертвые не потеют. Посмертно ими не награждаем. Не дошли еще до той стадии цинизма и маразма. Надеюсь и не дойдем. А что мы еще можем? Ну не ордена же вводить в самом деле.

Это раньше у государства было вдоволь разных цацек блестящих. И державе ничего не стоивших и гражданам тщеславие ласкающих. И ведь многим они были важны. Грешен — и сам по молодости, нехило так гордился парой висюлек пестрых. Молодой и глупый был… А сейчас у нас остались лишь похороны достойные — для мертвых бойцов, да жилетки — для тех, кто в строю.

— Давай, Георгий — действуй. Помошников и охраны не дам, не обессудь. Из своих, кого возьми. Если пойдут. Это твои похороны, а у меня лишних людей нет. Оружия и лопат у вас вон на телегах хватает, — обьясняю ему как добраться до замка и прощаюсь.

Перемещаюсь к своим, сгуртовавшимся вокруг троицы стоящих на коленях пленных. В такую позицию их определили не с целью унизить, а лишь из соображений сугубо практических — дабы скорость с места быстро развить не получилось, если желание побежать возникнет. Гоняйся за ними еще! Парни и так устали. Даже самый скоротечный бой это всегда жуткий стресс и чувство смертельной усталости… После того как адреналиновый хмельной угар схлынет.

Оглядываю всех в куче. Серьезных увечий, вроде ни у кого не наблюдается, но некоторые, судя по бинтам на конечностях — всё же получили какие-никакие повреждения.

А вот о том, как строй держать не разваливая в бою — нам еще придется крепко подумать. И не раз. На тренировках. Ибо ведра пота обходятся гораздо дешевле стаканов крови.

Ну и о чем тут разговор идет?

… - Может как-нибудь договоримся? За нас ведь выкуп можно получить. Ну а если порешите нас, что? Ничего с этого не поимеете.

— А ты так уверен, что за тебя заплатят? И неплохо? Что — вес имеешь? Извини — сомневаюсь. Что же тогда по урманам лесным с "пехотой" бродишь? Живодерствуешь. Людей по-беспределу жизни лишаешь?

— Ну ты же тоже здесь, а не в шезлонге с вискарем у бассейна, — парирует полный, «мордатый» по определению Котовой, благообразно седой и даже сейчас выглядящий холено и импозантно, мужчина — сорок пять с плюсом. Подполковник, не менее. — А насчет живодерства… ты ведь тоже не ангел? Если руку на сердце? Мы ведь оба понимаем, что время настало такое. Порядок надо поддерживать. И силу набирать. Расширяться. Если хочешь выжить. И во благо своей стае — чужаков под нож пускать, тоже необходимость. Это часть неизбежного. Тебе ли не знать? — усмехается «мордатый». — Не дури, Зимний. Мы ведь можем и обьединить интересы. И обе наших стаи от этого только плюсы поимеют. Разумеется на равных правах и паритетных началах.

Ты тут о казахах упомянул. Но ведь не можешь не понимать, что это мутный и ненадежный союзник. Они другие! А мы все же свои. Ментально близкие. Гораздо ближе и понятнее друг-другу!

Выговорившись, импозантный выжидающе замолкает.

Стратег и теоретик! Геополитик прямо. Тоже смотрю говорун, как и мой кореш. Никак в своей ментовской академии преподавал? Уровень-то и впрямь не боевика, а руководителя. Второй. Не часто топориком сам махал. Чего же тебя в поле понесло, философ постапокалипсиса?

— Эко тебя на речи растопырило. Со страху что ли? Но признаю — умееешь мягко постелить! По молодости поди опером рыскал? Что ж так и быть — давай по пунктам. Коротенько. Время поджимает.

…Не в шезлонге со стаканом, а в поле с бойцами — это да! Только тут не время определяющую роль играет. Я и раньше с пацанами не стремался в махалове рядом стоять. Хоть и не обязан был. Но в одном ты прав — сейчас это просто необходимость.

Раз это даже до вас дошло.

И я не ангел — тут ты тоже в корень зришь. Да и не претендую. И когда-нибудь всем за свое приходится отвечать. Мне тоже придется. Но не сейчас. И не здесь. А вот твое время пришло… А насчет «своих» и ментально близких… Да — с азиатами сложновато будет. Они плохо предсказуемы. Но по мне уж лучше с ними, чем с вами. Насчет вашего поведения — прогноз во все времена однозначный! Вы же продажные, алчные и жадные до рвоты. Будете так же крысятничать, шакалить и терпил гнобить, как и раньше. Возможности для того сейчас сказочно неограниченны. Но! — Зимний назидательно воздевает к небу здоровую руку с указующим перстом, — Былой мощной машины за вами теперь нет! Нету больше ни лагерных, ни телевизионных вышек! Так что навряд ли особенно развернетесь. А здесь — уж точно! Я не дам… Ну а за то, что стойку держишь — завалю тебя сам. По легкому и скоренько. А остальных отдам вот им. Пусть что хотят то и делают. — Зимний оглядывает недавних пленников, тоже подтянувшихся к месту неожиданного диспута.

— Вопросы на счет своей дальнейшей судьбы, у кого-нибудь еще будут? — весело и по-свойски сочувственно интересуется Валерон у приговоренных, истекающих холодным и липким смертным потом, стоящих на коленях в центре окружающих их суровых безжалостных людей. И оскаливается. Тоже весело. И жутко.

Один из пленных, вдруг выпучив дикие глаза и всхлипывая — тонко заголосил.

— Мужики, не надо. Прошу, не убивайте! Я работать буду. Пользу приносить. Все что угодно. Только не убивайте. Прошу вас. Мужики! — голос улетает куда-то в область совсем высоких частот.

— Эх, мил человек! — Зимний сопереживательно и проникновенно, шумно вздыхает, — да я бы с дорогой душой тебя уважил, но только еще Карл Маркс лохматый, давно сказал, что рабский труд самый непродуктивный. Ну и кто я такой, чтобы с такой глыбой спорить? К тому же ты в своих ручонках потных ничего ведь тяжелее стакана и сложнее свистка не держал. Ну какой нам с тебя бездельника прок, сам посуди? И резко обрывая свою издевательски — показушную игру, бросает лысому Георгию: «Один мой, двое ваши. Силь ву пле, мадам и месье…» (S'il vous plait — Будьте любезны; франц.)

— Авек плезир, — неожиданно в масть откликается беженец Жорж, (Avec plaisir — С удовольствием)

Куда крестьянину податься?! Сплошь эрудиты вокруг! Плюнь — в интеллектуала попадешь.

…Что сказать о финале этой сцены? Разве что сакраментальное: «все они были плохими парнями, и вдобавок собирались лишить жизни меня и моих друзей». Занавес.

Ах да: Зимний в результате остался при своих. Его положительная десятка за освобождение беженцев — нивелировалась отрицательными десятью пунктами за казнь импозантного мордоворота. Ну а я в плюсе на тот же червончик. Мелочь, а приятно.

На кой нам было нужно лезть на превосходящие силы противника?

Превентивная мера. Чтобы ни у кого на другом берегу в дальнейшем — даже в зародыше не возникало ненужных идей о возможности экспансии в данном направлении. Это наша земля! И точка!

Плюс — люди, которых пятнистые гнали, как в белорусской деревне перед сожжением в сарае, тоже сыграли свою роль.

Да и вообще у меня на подобных чертей глубокая идиосинкразия, вызывающая дикую жажду крови. «Такую личную неприязнь испытываю, что даже кушать не могу!»

… - Дорбальдо! — вытирая саблю, подвел итог Зимний. Высморкался, отвернувшись в сторону от свежих трупов, заставив верного Сережика резво шарахнуться в сторону от босса. И уловив недоумение во многих взглядах повторяет, — Нормально говорю! Это наша песочница!

Долгий и липкий взгляд в упор поневоле заставляет оглянуться… Котова! Снова трется рядом, чертовка! Нда, ситуация. И что же мне, Ирэн — теперь с тобой делать-то?

 

Глава девятая. Апрель. Третья неделя

Неожиданно эффектно даже для самого себя — прямо по-ковбойски, взлетаю в седло под очередным, старательно незамечаемым длинным взглядом Котовой. Само — собой, Ирэн явно не против проследовать к месту новой жизни — не одной из беженок, тянущихся за телегами, а поглядывая на мир с высоты, да еще и прислонившись к одному из высокоранговых самцов мощного прайда. Даже не надейся — не предложу, Кошка.

Финита ля комедия. «Умерла так умерла». Так что ноженьками стройными асфальт топтать придется, Ира… И принесло же тебя на мою голову!

Шептун и Зимний похоже влегкую просекают мое неуютное душевное состояние.

— Судя по всему — не мимолетное у вас с этой притти вумен было? — пристраивая своего Майбаха борт в борт к моему Поршу, закуривая интересуется Валентин. Наши стремена — «чокнувшись» — звякают как рюмки.

— Угу. «Лав стори» длиной в пять лет… Жили вместе. Совсем еще недавно.

— Ого! Вот это поворот сюжета, — присвистывает Валерон слева, — Да, братцы — жизнь она порой поинтересней сериала будет. Бразильского. Или мексиканского… Вода есть у кого?

— Класс! — подхватывает художник, — Держи. А я-то переживал, что без кинематографа заскучаю. А тут ведь реальная «Санта — Барбара» прямо на глазах намечается. С доставкой! Нет — круче! Скорее даже — иммерсивный театр! (от англ. immersive — «создающий эффект присутствия, погружения», театр вовлечения, где зритель — полноправный участник происходящего действия). Сильно! Может, еще и самому повезет в спектакле поучаствовать… Егор, если тебе нужен будет кто — записки в тайные места закладывать или еще чего, можешь смело положиться на старого доброго Шептуна. Я — могила, командор! Надежней не найдешь. Ты же знаешь.

— Лишь бы не «Игра престолов» образовалась, — небрежно отмахнувшись, я не ведусь на подначки корешей.

Хотя кое-какие опасения и у меня имеют место быть! Котова — та еще россомаха. Зубастая, а местами даже ядовитая. Да и моя девочка-самурай давненько уже — далеко не карамелька с вишневым повидлом. Хорошо, если эти: обе-две ягуарихи, только неприязненно глазюками стрелять в сторону «соперницы» будут и этим ограничатся. А то начнут интриги плести, да сплетни разводить, ну а там и до отравленных кинжалов или яда в бокале недалеко. Разведут страсти шекспировские.

— Чего делать-то с этим будешь?

— Считаешь, надо что-то делать? Не вижу настолько серьезной проблемы, — я пытаюсь казаться безразличным.

— Ты не видишь — Ольга разглядит! Даже там где её на самом деле и не будет! Бабы! Я тебя уверяю, дружище. Валентин — подтверди. — аппелирует Зимний к верному собутыльнику.

— Зуб даю! Две львицы в одной берлоге не уживутся. А твоя бывшая — на газель испуганную никак не похожа. Или все же она веган глубоко в душе? Так что: «There can be only one!» — Останется только один! В нашем случае — одна, — гаденько хихикает Шептун.

— Ох ты ж, мля! Ну а это-то откуда еще?

— Классика! Бессмертный «Горец»!

— Вам от меня чего надо, не пойму, олдеры?

— Да мы за тебя переживаем. По-отцовски. — Зимний тоже издевательски ощеривается.

— За себя переживать не пробовали?

— О, видал — психует наш Егорий! Значит все непросто! Значит: не показалось нам!

— Устаньте уже! — я понижаю голос до минималок, — Чего перевозбудились-то оба, сердешные? Может охладить? Так я зараз сменталю! Мне для друзей ничего не жалко.

— Менталку сначала отрасти, пугатель! Энергии-то у тебя нетути!

— Серьезно, Егор — может во избежание потенциальных конфликтов — твою бывшую сразу ко мне в поселок на проживание определить? Может с Полинкой подружатся… На кой тебе эти бабские игрища и страсти испанские? Ты вон уже только её увидел, аж посмурнел. Что, в груди щемит ещё, поди? Понимаю — такая защемит!

— Да уж, хороша матрешка! Я бы — вдул.

— Сука, я щас тебе с ноги поперек лобешника вдую! Иммерсивный театрал! Скажи еще, что за последние двадцать лет хоть один раз в театре был. Да и раньше — дальше буфета не добирался, отвечаю! Босота вшивая! Интеллигента он включил!

— Вот так, — горько сводит свои гренадерские плечи Шептун, — всё как всегда! Все по-прежнему: обидеть художника может каждый, ну а материально помочь — никто! Мир изменился, а люди в нем все те же! Печально господа, — все кони в округе опасливо дергают ушами от шумного и могучего вздоха, — Может, вздрогнем?

— Погоди вздрагивать, клоун — аватар… Ладно, хрен с моей личной жизнью — если прижмет: приду, поплачусь, тогда за пузырем и обсудим. Сейчас не до того, джентльмены: имею сообщить, что на территории автопарка — очень нехилая куча народа трется! Видать подмога к чернявой все ж таки подошла! Да в силах тяжких! Голов пятьдесят, а то и больше! Не рыскают попусту, а зависли на месте. Может нас повторно поджидают? Они же не в курсе, что нам там уже делать нечего, — привстав на стременах, оборачиваюсь к обозу и «пехоте».

— Стой! Давай разворачивай оглобли! Вернетесь до поворота на окружную и по ней к замку двигайте.

Все-таки народ понемногу дисциплинируется. Вопросов и сетований на тему: «а что случилось, почему, да там на три версты длиннее будет» — не последовало. Это есть — гуд! Хороший зольдат — послушный зольдат!

Оставив Мастифа за командира и еще раз убедившись, что юный падаван Данила — помирать пока не собирается, одним лишь конным разьездом налегке, впятером остаемся на прежнем курсе. Среди той многолюдной тусовки на локаторе всего лишь один — единственный всадник, так что, возникни какие-то серьезные траблы — мы просто уйдем с места на четвертой скорости. Даже я с этим уже справлюсь. Протестировали мы как-то с Поршиком режим передвижения галопом. Вполне успешно. Коняги под остальными — не менее справные. Вынесут шелкогривые!

Просто жутко интересно глянуть, что там за Урфин Джюс среди деревянных солдат обьявился. И все ли они такие странные, как та четверка самураев, судя по всему из головного дозора. И чего этим загадочным индивидам от моего портала надо? У них есть тот, кто способен понять, что это за штука? Для этого необходимо обладать как минимум сотней очков интеллекта. Хм. Любопытно будет взглянуть. Конкурентов надо знать в лицо. И нельзя не учитывать, что в таком случае у данного персонажа уже имеются и «интуит» и «менталист».

… Неспешно цокаем по основной магистрали, пролегающей в сотне метров от широких ворот. Вокруг тихо, благостно и спокойно. Птички чирикают и первая травка из земли пробивается. Радостью и весной пахнет. Чисто визуально — никто и не догадается, что совсем рядом, за серым бетонным забором сейчас весьма многолюдно. Особенно по нынешним меркам. Но я-то вижу! Кстати на месте яркого бодро-фиолетового маркера портала — сейчас на карте невыразительное блеклое серое пятнышко с размытыми очертаниями. Забавно! Хорошо, что процесс переноса необратим! Но пока во дворе замка свой портал не узрею и руками жадными не потрогаю — все равно душа до конца не на месте будет!

— Прошу прощения, уважаемые! Не уделите мне — пары минут вашего внимания? — все же раздается от ворот, когда мы почти уже оставляем их за хвостами коней.

Ну наконец-то! А то я уже опасаться начал, что не соизволят нас заметить.

Неспешно и с подчеркнутым достоинством гонористых шляхтичей поворачиваем головы и мустангов в сторону источника шума.

Зимний величаво кивает.

— Прекрасно! Благодарю вас! Мы приблизимся?

— Валяйте, — исполняя роль попроще, разрешает Шептун, — только без лишних людей.

— Да — да, конечно! — поднимает открытую ладонь тот самый единственный всадник, — только впятером. Вас это устроит?

— Вполне.

А коняга-то у него — совсем никакая, похоже. Не чета нашим лощеным и почти жокейским — хоть сейчас на королевские скачки в Аскотте. Из-под хомута что ли? Или просто ипподромная, но очень уж старая кляча?

Да и сам всадник тоже не слишком презентабельно выглядит. Если чисто визуально — никак не тянет на человека, команды которого сейчас полсотни бойцов дожидаются… Ну иди поближе глянем, что ты за птица.

Плюгавый, жидковолосый, блеклый. Даже в седле не слишком далек макушкой от земли. Не карлик, конечно, но толерантно выражаясь — гораздо ниже среднего роста.

Безэмоциональные, белесые рыбьи глаза — чуть навыкат. Невыразительное, неприметное лицо — на которое он пытается натянуть личину показной доброжелательности. Косая реденькая светло — русая челочка и совершенно неопределенный возраст.

Пятнистый прикид сидит на нем «как на корове седло». В той, ушедшей жизни — камуфляж явно не являлся его кэжуал стайлом. Тоже мне — леопард застиранный! Моль бледная.

Пятый уровень — что, безусловно, само по себе очень и очень неплохо, но все же не особо поражает воображение. Зато репутация… Говорит сама за себя — это мягко и совсем без фантазии выразиться! Какой там — говорит! Ревет турбиной боинга на взлете!

Фредди Крюгер, Дракула и Ганнибал Лектер — без вопросов приняли бы сего господина в свою компанию. Почти семь сотен пунктов! Со знаком минус, естественно… Вот у тебя энергии-то, окурок дрищавый!

Я экономлю свою везде, где только возможно и потому использую не расширенную версию локатора — подьедающую четыре, а не три очка энергии в час. Соответственно и эта вот впечатляющая репа предстает передо мной только при визуальном контакте… Ох-ре-неть! Мама не горюй! Сколько же крови невинных младенцев ты выпил, чувачок? Что за багровая, прямо сериальная инфернальность в твоем прошлом и настоящем?

Возникает дичайший соблазн — просто и без затей немедленно и примитивно рубануть плюгавого рыбьеглаза сверху-вниз клинком по голове. Читаю схожие стремления и на лице Валерона. Интересно, сделай он это сейчас: минус на сверхминус даст ему в итоге плюс, как в математике? Большой и жирный? С трудом сдерживаюсь.

Ибо рядом — у тощей ноги эпического злодея, вышагивает не менее впечатляющий человек-гора, несколько притормаживающий мои намерения от их немедленного воплощения. Огромный, просто исполинский кусок мяса, костей и прочих сухожилий. С кулаками — размером с голову своего босса и незлобивым плоским лицом забойщика крупнорогатого скота. Из тех персонажей баек, которые жеребца ударом кулака в лоб на землю укладывают. Этот человекоподобный монстр по-любому вызвал бы приступ комплекса неполноценности даже у сказочных великанов. Полтора Валуева вверх и три Карелина вширь! Ну или наоборот. Я же этих, безусловно уважаемых депутатов-переростков не мерял.

Камуфло у него явно «на заказ» сварганенное. Комплектов из трех — четырех стандартных.

На боку — не то тесак, не то ятаган. Размером под стать владельцу. Даже гранд — топорюга нашего художника, на его фоне — грудничок беззубый… Плюсом к вышеперечисленному: неохватную будку не назовешь лицом мыслителя, даже спьяну. А вот поросят об нее — в самый раз убивать. Узкий лоб и нехватка половины зубов. Похоже грандиозное физическое — напрочь задавило даже эмбриональные зачатки умственного. Годков этому очаровашке на вид не больше двадцати. Я не психиатр, но даже на мой взгляд — все признаки какого-то отклонения или остановки развития присутствовали на этом лице, так сказать налицо. Простите за корявый каламбур…

И еще трое, среди которых один из давешней пятерки. Его грубо зашитый, очень старый рваный шрам через всю рожу — невозможно спутать. Неизгладим. Как только этот бедолага с такой визиткой всю жизнь прожил?

… Так что «захотеть» и «смочь» — две большие разницы в данном случае.

И снова непонятное и неуловимое, ускользающее от четкого определения — сходство бойцов!

Обученных конному бою среди нас нет. Но даже если предположить, что нам удастся одолеть эту когорту бойцов без потерь со своей стороны, вероятность чего близка к абсолютному нолю, то неизбежно — раненные соратники и перекалеченные животные не оставят ни одного шанса уйти верхом, воспользовавшись преимуществом в скорости. Ну а в пять сабель — биться с парой взводов противника, чистое безумие. Даже если бы я захлебывался энергией. Так что задвигаем заманчивые мечты подальше и будем говорить. Крайне необходимо хоть что — то прояснить в имеющейся ситуации и возникающих в результате раскладах.

— Наверное этот малый у вас топорами завтракает? Лошадка-то, как? Его не очень боится? — небрежно интересуется Зимний в попытке сохранить невозмутимость и лицо.

— Нет. Валерик у нас не очень далекий юноша, конечно, но не опасный… Пока команды не поступит. А еще он очень исполнительный и послушный. Да, Валерик? Поздоровайся с людьми.

«Валерик» кивает и что-то невнятно мычит. Ответно взмахиваем гривами.

Этот бизон недалекий будет бодаться, пока у него мотор не переклинит или череп окончательно не расколется. Чур меня, чур! Отведите творцы! А то устанешь бегать, пока из этого лося вся кровища выплестнется…

— Итак, чем обязаны? — Зимний делает вид, что не заметил плохо завуалированной попытки постращать и прощупать нас.

— Представлюсь, пожалуй, для начала. Меня зовут Владислав. Я представляю интересы, если можно так выразиться, некоего лица, под руководством которого находится достаточно многочисленная группа, обьединенных одной целью и стремлением людей, стремящихся…

Владислав значит. Тезка Влада Цепеша — Дракулы! О как — я почти угадал! Да оказывается там еще и самый главный Дарт Вейдер имеется. Ну да — куда же без «доктора Зло»? Что же у него-то за репа? Глянуть бы! И почему меня так упорно преследуют ассоциации с медициной? Заболеваю что ли? Подсознание намекает? Ладно — не главное, потом об этом…

— Прошу прощения. Может обойдемся без витиеватых прелюдий? — вежливым тоном, но решительно прерываю блеклого. — Я — Егор, это Валерий и Валентин. Остальные, кхм: «лица, представляющие наши интересы». Давайте сразу перейдем к сути, Владислав. Если не возражаете…

— Прекрасно, господа, — не моргнув глазом соглашается «рыбьеглаз», — К сути — так к сути. Сегодня утром некоторые из моих людей были посланы сюда на предмет осмотра и охраны от посторонних, некоего предмета, обнаруженного моим руководителем…

— С помощью внутренней карты и ментального локатора — полагаю. Причем, с расширенными возможностями. — снова перебиваю, — Я ведь прав? Давайте не будем уже совсем ходить вокруг да около, как говорится.

— Карты на стол? Вскрываемся? — улыбается малокровными тонкими губами Владислав. Глаза пусты и вряд ли способны на улыбку.

— Именно. Могу сделать это первый.

— Будьте так добры.

— Ведь вам известно, что этот «некий предмет» называется порталом, коли уж вы являетесь «доверенным лицом» того, кто обладает достаточными возможностями для его дистанционного обнаружения?

Он кивает.

— И видимо вам также известно, для каких целей он предназначен?

Идентичный первому кивок, но зуб даю: что-то в глубине белесых глаз промелькнуло. Тень какая-то, что ли?

— Так вот: этот портал мы обнаружили более двух недель назад. И сразу завязали его на себя — присутствует там такая опция. Все эти дни проделывали с ним определенные манипуляции и сегодня как раз приезжали, чтобы их окончательно завершить. И мы их завершили, несмотря на возражения ваших людей. Кстати — они вели себя выше всяких похвал. У вас смелые, стойкие и при том дисциплинированные бойцы. Не так часто встретишь. Мое признание. Так что воспользоваться этим НАШИМ порталом — вашему боссу все равно бы не удалось. К тому же — через несколько часов он исчезнет. Можете подождать и проверить.

Блеклый молчит, уставившись в пространство между мной и Нурланом. Селекторное совещание с биг-боссом? Впрочем, оно не затягивается. Оперативные ребята. Наш вам респект.

— У нас нет причин не доверять вашим словам, Егор. Мой босс выражает удовлетворение от того, что ваша встреча с нашими людьми обошлась без лишних эксцессов и ненужного кровопролития и предлагает личную встречу. Для обсуждения возможного взаимовыгодного сотрудничества. И вам и Валерию и Валентину. — он снова растягивает еле заметные губы, — Хотя, непосредственно «порталист»: либо вы Егор, либо вы Валерий, не так ли?

Ну, прямо сразил проницательностью! Убил и растоптал! И так понятно, что при твоей адски гипертрофированной репе — ты на одних достижениях до сорока очков необходимых для сканера доехал. Ну а там сложить два и два: разве, что вашему Валерику сложновато было бы.

— Это не столь важно, Владислав. В нашем сообществе коллективная форма управления и принятия значимых решений. Важно то, что мы втроем входим в совет определяющий направления, как внешней, так и внутренней политики нашего сообщества.

— Понимаю. — Владислав склоняет неприятно редковолосый череп, — безусловно, мы будем рады видеть на встрече всех членов вашего совета.

— Это лишнее. Мы обладаем всеми необходимыми для принятия решений полномочиями.

Где и когда?

— Если это не будет выглядеть чрезмерной наглостью: мы могли бы не создавая затруднений — сами прибыть к вам с дружеским визитом. — он выжидательно обтекает нас всех одновременно, своим поверхностно невыразительным, скользким взглядом.

— Понимаю, что с возможностями вашего босса и людскими ресурсами не займет слишком уж много времени самостоятельно вычислить местонахождение нашего племени. Но все же не думаю, что это пока будет правильно воспринято нашими обывателями. Это мы — уже бывалые воины, спокойно относимся к таким мелочам как пятьдесят ваших бойцов в сотне метров за забором, а насквозь «гражданские» барышни, могут начать нервничать. И вообще — давайте ник вашего старшего и мы сконнектимся напрямую. У нас хорошая антенна. Длинная.

Он еле заметно морщит носогубные складки. Не хочет выпадать из цепочки? Привык все контролировать? Или опасается когда-нибудь стать лишним звеном? Слишком мало инфы для анализа и выводов. И о нем и о его таинственном боссе и о непонятной: «достаточно многочисленной группе, обьединенных одной целью и стремлением людей».

… На том и разбегаемся. Все остались целы. И при своих интересах. Во всяком случае пока. Ну а позывной у таинственного хозяина Влада Дракулы с репутацией 690 отрицательных очков на мой взгляд достаточно характерный: «Rule»

(Рул — власть, закон, правило. англ.)

Меня он слегка напрягает, если между нами. Сам недоумеваю почему…

Ладно это все потом! Сейчас отдыхать и настраиваться на завтрашний: «первый выход в открытый космос»

 

Глава десятая. Апрель. Четвертая неделя

Отстраненным взглядом, обьятого глобальными думами сурового лидера нации — отшугиваю подальше ненавязчиво приблизившегося часового из новых. Заметно огорчившись, он бредет по мосткам вдоль стены поближе к воротам. Мужичок явно не прочь в спокойной обстановке и без суеты, тет-а-тет потрепаться «за жизнь» с самим вождем племени. Ощутить приближенность к верхам. А после смены, вечером многозначительным голосом поведать о разговоре непричастным. Очков и веса в их глазах поднабрать… Да не сложилось у него. Не хочу общения. Хочу тишины и немного покоя перед стартом.

Встречаю это утро на стене. Основная масса народа еще дрыхнет. Рано. А я вполне выспался и по-тихому сбежал сюда. Пока девочка — самурай не проснулась и не начала по второму кругу выяснять расстановку ролей и кто есть ху, во вчера начерченной её ревностью геометрической фигуре под названием треугольник. Вот бабы! Они без драм совсем обойтись не могут что ли? Хлебом не корми — дай пострадать и поучаствовать в какой-нибудь вольной интерпретации Шекспира. Скучно им, когда давно вокруг копья не ломались и яд в бокалах не шипел? Да ежели еще и под балконом что-то давненько серенад не было слышно и за последние полгода ни один отвергнутый поклонник на кипарисе в саду не повесился! Жуть! Смысл существования теряется? А, забей, Егорий! Сгладится и рассосется рано или поздно.

— Я смогу здесь остаться? — вчера вечером Кошка решила надолго не затягивать свое подвешенное состояние и сразу пошла ва-банк. И поспешно добавляет, — я слышала о твоем статусе и все понимаю. Обещаю, что проблем из-за меня — у тебя не будет…

Мне не очень хотелось этого, проще было действительно сбагрить её в поселок Зимнего, но я только кивнул — «живи».

— Кто это? — как в прицел сощурившись, спросила девочка — собственник и рабовладелец, уже через каких-то двадцать минут. Мир полон добрых людей — я всегда это знал. А у них есть языки. И у некоторых они слегка длиннее, чем нужно. Нет, я и не собирался ничего скрывать от Амазонки — это нереально… но чтобы настолько быстро!

— Бывшая, — просто сказал я, решив не округлять глаза и глупо выглядеть, переспрашивая: «о ком это ты?» и совершая прочие глупости.

— Что ей здесь надо?

— Жить. Просто жить. Она, как и все — просто хочет выжить. И ничего больше.

— У меня есть повод волноваться? Только честно — партнер!

— Нет. Ни малейшего. Все давно в прошлом.

Еще более недобро сузив глаза, девочка — самурай значительно помолчала. Только гнетущее сопение в комнате раздавалось. Помолчав и отсопев показавшееся ей достаточным количество секунд, моя грозная пантера царственно разрешила: «Пусть живет, но если только она решит… и хоть на миг забудет что она бывшая…» И очень больно ущипнула меня за бок. Это типа: серьезность намерений таким образом продемонстрировала, что-ли? Детский сад, ей-богу!

Последовавшая за всем этим ночь, как я и ожидал, оказалась особенно бурной. Полной дикой и бескрайней страсти. Девочка — самурай неосознанно или же наоборот, вполне осознанно — старалась превзойти саму себя и всех возможных потенциальных сучек-соперниц этого мира. Глубоко внутри себя я улыбался. Вот дурочка. Девчонка!

Во время одной из пауз я услышал от малость подбуханной Амазонки предсказуемо неизбежное: «Егор, а почему вы расстались? Если не хочешь — не рассказывай, конечно».

— Да какая разница? Жизнь развела. Онли ю, малыш! Онли ю!

— Ну, смотри у меня, дарлинг!

— Е-е, ханни! Будем спать?

— Какой «спать»?! Спать он собрался… Даже не думай!

— Даже не думал! — усмехаясь чистосердечно признался я, ничуть не покривив душой.

Хорошо, что у меня только одна бывшая в поле досягаемости. А то подобных регулярных сеансов африканской страсти — организм бы не вывез без ущерба для здоровья.

… В общем: стою на стене, лицом то во двор на огороженный забором из горбыля портал, то к окружающему миру и отдыхаю. От всего и всех. И еще — разгоняю предстартовый мандраж от мысли что через несколько часов мне придется шагнуть в полную неизвестность. Если бы не этот страх может и еще поспал. Про запас. Я бы давно уже, не изводясь, сразу с подьема ломанулся — не оттягивая и не вибрируя нервами, но энергия до краев восстановится только часа через три примерно. Так что — приходится ждать.

Как прошло появление портала? Да совершенно спокойно и без особенных спецэффектов в голливудском стиле. Лишний и непосвещенный в тему народ заблаговременно загнали в здание под видом внезапной отработки нештатной ситуации, а избранные и допущенные с некоторой опаской расселись на первой меленькой травушке немного поодаль и приготовились к явлению чуда. За минуту до переноса, кому-то осторожному пришла в голову мысль, что возможно, сказочное действо будет сопровождаться взрывом или ослепляющей вспышкой и все стали перемещаться подальше. В этот-то момент и раздался обьемный хлопок и на предполагаемом месте размещения портала закружился смерч наподобие торнадо. Густой до непроглядности и двухэтажный. Секунд через двадцать он рассеялся — пыльно осел к земле и вуаля! Получите и распишитесь за доставку. Всё! А вы чего ждали? Хотя признаюсь — я вообще-то тоже ожидал чего-то более грандиозного.

Ожидание vs реальность. Ноль один в пользу последней. Без ненужной интриги. Как почти всегда. Проза жизни.

Еще один повод для неглубокой печали добавляет информация о том, что я всего лишь «первый в секторе» осуществивший подобное действие.

Получаю за перенос: + 20 репутации и 5 очков развития, немного скрашивающие досаду.

… Замок просыпается. Сначала неспешно — с ленцой и в потяжечку. Но с каждой минутой суета все более сгущается и наконец — еще совсем недавно казавшийся тихим омут, превращается в гоношащийся по делу и без него, бурлящий шумный муравейник. В котором у каждого свои проблемы, заботы и обязанности.

Все при делах. Похоже, только я слоняюсь по периметру как неприкаянный.

Чтобы убить медленно заполняющуюся шкалу энергии и время — лезу везде, куда только глаз упадет.

Нетипично продолжительно беседую с Долгим по поводу хозяйственных проблем и неотложных нужд, посевной и еще целого ряда вопросов. У старого их не перечесть.

Полчаса спаррингуюсь на заднем дворе с Нурланом, который еще и показывает мне один очень прикольный финт. Простенький, но эффективный. Я совсем не фехтовальщик — для меня это экзотика, но уж рукопашник не из последних и потому взамен отдариваюсь парой хитростей и подлостей. В итоге расходимся «вничью» — оба весьма довольные собой и партнером.

На пару минут цепляюсь языками с Заливиным. Бывшим ментом и соседом. Вроде бы всем доволен парень. Но сегодня он определен на хозработы и потому явно спешит. Понимаю — ему в новом обществе плюсов набирать надо. После как-нибудь посудачим.

Помогаю женщинам натаскать воды для стирки и приготовления обеда. Ловлю себя на мысли, что это напоминает какую-то избирательную кампанию. Но я к дешевому популизму не стремлюсь — мне просто надо чем-то себя занять… и иду рубить дрова. Да нынче так — готичненько. Раньше достаточно было открыть кран, нажать на кнопки стиральной машинки и мультиварки и пожалуйста: обед и чистые футболки. Сейчас все иначе. Рутина поглощает все свободное время.

Завтракаю с работягами под навесом…

Играю с Ксюхой и её шумной неугомонной бандой в прятки… «Яжматери»- гусыни из под навеса в углу — неприцельно постреливая взглядами, поглядывают на наши забавы и явно обсуждают откровенно валяющего дурака, лидера племени. Смотрю в их угол «в упор». Кивают, почтительно выгибая шеи. Одна губастенькая синеглазка чуть ли не книксен исполняет. А хороша, чертовка! Мадонна с младенцем. Только молоденькая совсем. Да это же та принцесса, которую Амазонка из Озерного привезла! Нда… я бы ей… Гусары — молчать! С достоинством ответно раскланиваюсь и иду к воротам. От греха подальше.

Мелюзга предсказуемо увязывается следом. Доигрался хрен на скрипке. Попробуй их теперь с «хвоста сбрось»!

Встречаю специально приехавших лицезреть историческое событие Олежку, Черу и Бескостного. Они вторую неделю сидят на охране наших складов в качестве представителей «Сынов». Не из-за взаимного недоверия племен, а символизируя наш вклад в общее дело. От Зимнего, там такой персонаж старшим караула сидит у которого не забалуешь. Если не самоубийца конечно. Сергеич — бывший майор ГРУ ГШ. Тип с холодными глазами записного убивца, богатым послужным списком, реками вражьей крови за широкими плечами и мутным пенсионным бэкграундом. (Главное разведывательное управление генерального штаба) На кой там Бескостный? А за связиста! На самом деле связь есть и у Черы и у Олега. Просто полезно пацаненку повариться в почти чисто мужском, подначливом и мотивирующем обществе. В атмосфере солдатского бивуака, так сказать. Во многом по схожим причинам туда «сослан» и Чера. Ему надо окончательно почувствовать себя на равных с другими самцами в жесткой практически казарменной атмосфере, созданной экс-майором. Ну, а чтобы не сообщать всем встречным о своём прошлом и половой ориентации — у Черы ума достаточно. Хотя рано или поздно инфа выплывет. Подобное никогда не бывает секретом слишком долго… А вот тогда пацану придется постоять за себя самому. Возможно в очень серьезной драке. Она и станет его окончательным «аттестатом зрелости». Ничего этот крендель должен справится. Я в него верю, во всяком случае.

… За каких-то пару недель костлявый и сутулый как старикан Чера — физически не просто окреп, а прямо заматерел. Построжал уверенными глазами. И дело не только в произведенных физических эволюциях. Вот что может сделать, с казалось напрочь сломленным человеком, всего одна вовремя предоставленная возможность. Нет, ну конечно — необходимо еще и наличие внутреннего стержня. Пусть и согнутого, но не переломленного окончательно… О кстати — похоже пора уже служивых подменять. А то Мари меня где-нибудь точно подловит и покусает всеми зубами. Пока молчит, но смотрит уже недобро. Да и дочки Кочины уже достали с вопросами о том, когда же любимый папа вернется из «командировки». Хотя, по некоторым сведениям — дружбанище мой там совсем неплохо устроился. Какая-то барышня — крестьянка из близлежайшего поселка к нему похаживает. Откуда инфа? От верблюда! Агентурную работу никто не отменял вместе с электричеством и водопроводом. Надо поговорить с братишкой: может он и сам пока еще, свободным «холостым» существованием не наелся. Пусть себе гарцует тогда. При ништяках и воле! Пока не надоест. Я ведь его друг в первую очередь, а потом уж Машкин. А у мальчишек свои секреты!

Бескостный хвалится ногами и проходит с помощью всего одного костыля, а также подколов и улюлюканья болельщиков целых метров пятнадцать. Зрители в экстазе! Аргентина — Ямайка: пять — ноль! Молоток парень!

… Так и проходит это эпохальное утро. Еле ползет, по внутренним ощущениям.

Смолю каждые пятнадцать минут.

И наконец — решаюсь забить на недостающие 8 пунктов энергии и стартовать прямо сейчас. И так уже весь извелся!

Решительно иду к порталу, окруженному забором — загончиком. Здесь еще с ночи сложено всё возможно необходимое.

Ближние тянутся следом.

Одеваюсь и экипируюсь. Вроде ничего не забыл. Присаживаюсь «на дорожку». Смотрю на друзей и соратников.

Сука — похоже первого космонавта народ спокойнее провожал.

Хотя я сейчас готовлюсь совершить не менее эпохальное деяние. А в масштабах племени, а может и не только нашего — даже и более весомое. По практической пользе. Если все срастется, конечно.

Проход в иной мир!

Итс фэнтэстик!

Придавленный волнением и величием момента — пипл преимущественно помалкивает.

Лишь «юморист» Шептун сипло намурлыкивает какой-то старый хит, похоже из юрского периода про: «ван вей тикет». (билет в один конец) Вот козлень! Мне и без того не по себе. Понимать же надо.

— Не каркай, клоун!

— Не будь таким ранимым, чувак. — в нигерском киношном стиле гнусаво щерится мой деликатный друг. И добавляет своим нормальным голосом, — Это я так тебя подбодрить пытаюсь, командор. И себя тоже. Через цинизм и похренизм. Все очкуют, что уж там. Вон даже у Нурланчика маска Чингачгука сьехала.

— У тебя хорошо получается! В смысле: «про подбодрить» — я ухмыляюсь. Бывало и бесстрашно. Ну стараюсь, чтобы это так выглядело, во всяком случае.

— Ты там аккуратнее давай, Егор. Если что — ломись назад, без раздумий. Осмотрись для начала. На первый раз далеко не отходи… — Зимний повторяет и без того сотню раз пережеванные слова.

Вижу, что моя Амазонка явно готовится исполнить в разлуку сцену из «Юноны и Авося». Ту которую: «ты меня никогда не забудешь, я тебя никогда не увижу».

— Ша! — показываю ей одними глазами. — Всё ровно будет.

Все-таки повисает на груди ненадолго. Бормочу на ухо, что-то стандартно успокаивающее и брутально — небрежное.

Ссать охота, аж пузырь щемит! Ничего, потерплю — новый мир помечу!

Ладно: воистину, долгие проводы — лишние слезы. Пора уже. Чего тянуть?

Еще раз оглядываю себя.

Долгий успел-таки к сроку забабашить чудо — арбалет и десяток здоровенных болтов к нему. Мегамощь! Со стременем и поясным крюком для натяжки тетивы. Убойная сила сей вундервафли такова, что медведя насквозь прошьет! Слона на жопу опрокинет! Ну, это я слегка преувеличиваю от волнения, конечно. Сей средневековый карамультук болтается на богатырской груди, уже заряженный.

Мало ли какие траблы могут возникнуть в чуждой реальности? И кто в запорталье может поджидать одинокого путешественника из иного мира?

Ядовитые носороги, крокодилы — бегемоты, обезьяны — кашалоты, гигантские рептилии, саблезубые синицы плюющиеся кислотой. И зеленый попугай! Размером с трактор. Или динозавры размером с кошку. Кто может предсказать, что там за кайнозой и цирк с конями?

Броник, наручи и сапоги с поножами.

В руках у меня прочный посох — копье с хищно сверкающим стальным наконечником и крепким сбалансированным древком. Оно универсально. Можно колоть, а можно и метнуть. На боку верное мачете и лопатка. За спиной рюкзак набитый всякой хурдой и щит, закрепленный так, чтобы без суеты и лишних телодвижений быстро оказаться в руке. Даже потренировался специально малость.

К рюкзаку сзади специальными застежками пристёгнуты топор, котелок, веревка и полог из куска брезента. Зачем полог? А хрен его знает! Чтобы было — если что.

Нда, Егорка — хоть как фэйс не держи, а все же что-то страшновато малость. Себя-то не обманывай.

— Всё! Пошёл! Всегда везти не может. — киваю всем и зачем-то показываю кулак Даньке, замершему с перебинтованной башкой и зафиксированной на перевязи рукой.

Кто-то из женщин шумно по-лошадиному вздыхает. Кажется, Мари мелкая.

Только по лицам Вука и Нурлана ничего не понятно. Остальные на заметном нервяке.

«Желаете пройти через малый индивидуальный портал в произвольно выбранный мир?»

— Желаю, конечно! Не для маскарада же я на себя столько всего нагромоздил.

«Прохождение данного портала требует 10 очков энергии» — информирует меня система, и предлагает, — «Вы можете пройти в портал»

Больше не оглядываясь начинаю продавливать тело в арку заполненную желеобразным или резиноподобным составом, плюющим на все законы физики. Пару секунд преодолеваю не очень сильное, но стабильное сопротивление… Экзотик — тур, мать его!

Лицо обволакивает бесцветным гелеподобным веществом…

Внезапно — словно просканировав моё право на проход, тугая плотность состава оборачивается пенистой мягкой воздушностью. С опаской приоткрываю глаза и оказываюсь в молочно — туманном и одновременно радужном мареве. Зрение исполняет какие-то трюки: размывая и манипулируя реальность…

Хлоп!

«Переход завершен!»

«Желаете закрепить портальный выход в предложенном мире?»

Да погодите вы, демоны — дайте товар рассмотреть!

Здравствуй, мать — дурак приехал! Вот это облом иваныч! Одно радует — хоть не голый, всё-таки с вещами пропустили.

Я стою на широком и просторном каменном карнизе…

«Моя» гора выше близлежаших окружающих и чтобы обозреть окрестности почти до самого изломанного горизонта — нет никакой необходимости карабкаться на вершину. И на том спасибо.

Это что — юмор такой? Ну, допустим, сходить за подходящей веревкой дело недолгое и нехитрое. У той которая со мной длины для спуска к подножью не хватит. Засада и злая ирония судьбы и рандома, совсем в ином. Куда не глянь — вокруг голые скалы. Ни источников воды, ни деревьев поблизости. Кордильеры какие-то! Анды высокогорные!

Возможно где-то за пределами видимости и расстилаются бескрайние леса, широкие чистые реки и плодородные долины, но что-то подсказывает мне, что даже если подобные благословенные уголки здесь и имеются, то чтобы до них добраться, необходимо иметь альпинистскую подготовку на уровне, как минимум разрядника. И речь не обо мне. Речь о племени. На кой нам вход в иной мир, если девяносто девять процентов членов стаи — туда тупо добраться не смогут? Тоннели в скалах бить? Смешно! Сижу на карнизе, курю и размышляю. Нет, ребята, это явно не земля обетованная! Древнеиудейскому пророку — атаману Моисею, гораздо проще было. Пустыня хотя бы плоская и ровная.

И вообще, что в этих скалах может быть для нас полезного? Камень? Железная и прочая руда? На кой она нашему миру, где брошенного чистого металла — хоть задом ешь? Нам, какой-нибудь более пригодный для аграрных и скотоводческих манипуляций мир нужен. Этот категорически не подходит.

Прислушиваюсь к ощущениям. Чисто из спортивного интереса. Гравитация и сила тяготения вроде по ощущениям те же, что и дома. Ну, хотя обговаривалось же, что портал выведет в мир пригодный для существования.

Успокоился. Теперь можно и почитать, что пишут. Вместо свежей газеты.

«Вы первый в секторе совершили переход в иной мир

С помощью малого индивидуального портала вы первый в секторе совершили индивидуальное прохождение в произвольно выбранный инопланетный мир, схожий по структуре с земным. Пригодный для обитания представителей вашей расы. Не заселенный мыслящими индивидуумами, вашего уровня развития.

Получено достижение: «Один из первых на планете»

Награда: + 50 пунктов репутации. Плюс 10 очков развития характеристик».

Что-то как-то слишком скромненько, господа демиурги. Не? Может мой наблюдатель — куратор в отпуске и его какой-то прижимистый скряга из бухгалтерии подменяет? Или заболел? Или, не приведи творцы — на пенсию вышел! Раньше ништяки гораздо щедрее падали. Стыдно быть жадным, господа смотрящие!

А в целом: все так как я и предполагал. Раз уж какой-то неизвестный мне персонаж перенес портал раньше меня — то уж сходить на ту сторону, однозначно бы не поленился! Эх, глянуть бы на тебя — шустрила! Может и сработались бы к обоюдной выгоде. Да где ты такой резвый обитаешь — о том только лишь демиургам ведомо.

Чат, тоже почти предсказуемо, не фурычит. Ну еще бы — я наверное сейчас в десятках световых лет от своих. Фантастично, но почему то не ощущаю никакого восторга. Ноль эмоций! Душа пуста. Локатор тоже чист.

Ладно — пожалуй, пора мне.

«Желаете закрепить портальный выход в предложенном мире?»

Нет!

И иду в портал.

В самый последний момент спохватываюсь и подбираю камень. Тяжелый какой! Чуть не забыл от расстройства чувств!

… Появляюсь совсем как Гудини — неожиданно и эффектно для публики. (знаменитый американский иллюзионист)

Еще даже из зрительного зала никто не разошелся.

Швыряю каменюку на землю под вопрощающими, ждущими взглядами и сохраняя интригу даю соратникам совет:

— Вы себе хоть стулья поставьте, болельщики.

И вновь ухожу в иные миры! Весь из себя красивый и загадочный! Пусть поломают головы над тем, что это было и гадают: на кой командир — непонятный булыжник приволок?

На самом деле мне лишь надо было убедиться, что с инопланетным багажом в оба направления пускают.

Вторая попытка! Ну?

… Увы, всё те же — равнодушные горные пейзажи! Хватаю еще один камень — уже из чисто хулиганских побуждений.

«Желаете закрепить портальный выход в предложенном мире?»

Нет!

И снова иду домой.

Получилось! Народ вокруг иноземной посылки в немалых раздумьях тусуется.

Нынешний камень аккуратно кладу на постамент и даже пыль с него смахиваю благоговейно. Только что поцелуем в шершавый бок не впиваюсь.

На правах верной скво вождя Амазонка не выдерживает первой.

— Егор, что происходит? Что там?

Многозначительно прикладываю палец к губам и делаю максимально круглые глаза. Показываю ей «козу» и вновь ухожу в иной мир.

Ну!

… Ничего нового! Только энергии впустую нажег. Но убедиться было необходимо.

Сижу поплевываю и вдыхаю горный ни с чем не сравнимый воздух.

Или еще контрольный раз сходить туда — сюда? Похоже — бессмысленно.

Необходимо апгрейдить портал.

Встряхиваюсь и принимаю окончательное решение: что ж — быть по сему. Если первая попытка не удалась — придется искать свое счастье в иных мирах. «Заселенных мыслящими индивидуумами близкого к нашему уровня развития».

Взгляд цепляется за выпавшее из какой-то птичьей тушки перо. Значит птички в этом голом мире все же имеются. Хотя сейчас ни одной не видно. Поднимаю находку. Ничего сверхестественного. Такое же, как в нашем мире. Сую под броник — презентую любимой вместо цветочка аленького!

«Желаете закрепить портальный выход в предложенном мире?»

Нет! К сожалению, ваше предложение не заинтересовало нашу компанию. С уважением, Горан и партнеры…

«Дома» — меня, явно сговорившись, цепко хватают под белы рученьки вышеупомянутые партнеры. И требуют немедленных обьяснений. Получив их, к моему удивлению — совсем не унывают и вываливают на мою голову первую хорошую новость за сегодняшний не очень удачный, нервный и обломный день.

Валерон решил присесть на постаменте около инопланетного камня и ненароком прислонился спиной к портальной арке.

В результате чего: тут же получил не то от самого портала, не то от наблюдателей — весьма обнадеживающий месседж. Что-то типа: «вы являетесь членом группы владельца портала. Возможно наполнение портала дополнительной энергией. Желаете произвести указанное действие?»

Вот это было поистинне великолепным известием! Живем!

Действительно: ведь раньше к порталу никто кроме меня слишком близко не приближался. На кой? Ну а руками и прочими частями тела — уж точно не трогал.

… Изучаю свой раздел сообщений. Есть!

«Доступен дополнительный возможный источник энергии от члена вашей группы — ник Зимний. Разрешить наполнение портала энергией от данного индивида?»

Далее следует уточнение разьясняющее, что «энергетическими донорами» на данной стадии развития могут являться: «до пяти членов группы, включая владельца портала»

Вот это подарок! Неожиданно и потому вдвойне приятно! Гуляй голытьба — брат с севера приехал!

Так — у кого из ближних энергетический накопитель уже открыт?

Само-собой у Валериуса, у Шептуна, у моей Валькирии, у Черы, Нурлана. У Олега еще немного не хватает. И Данька близок к его открытию, кажется. Надо уточнить. И по-моему Долгому за организаторские и трудовые подвиги на благо народа — тоже репы накидали.

И пусть запасы каждого из них не столь велики — чуть больше тридцатки на рыло, но

мои нынешние, ежедневно регенерирующиеся 130 очков — теперь смело, как минимум на два умножать можно. Да и у меня, хоть что-то «на жизнь» оставлять, возможность появилась. А то — трясся над каждым очком, как длительно голодающий!

Под гомон друзей, настраиваю портал на трансформацию до следующего уровня. «Среднего индивидуального». Тысяча очков для этого в его накопитель уже залита. Так что дело только за самим порталом. Прикинув свои возможности он сообщает, что трансформация будет завершена через… В общем — завтра, ближе к обеду.

… - Так что не журись, командор: сегодня не свезло, а в следующем мире — все в елочку будет. Да и на кой нам такой скучный мир без разумных существ? Скучно! Даже выпить и за жизнь потележить не с кем было бы. А то вы, как собутыльники — мне уже поднадоели. Давно мечтал разбавить компанию свежими лицами… А прикиньте друзья: заходит Егорий в следующий населенный мир…

— И попадает прямо в бар с блэкджеком и шлюхами. — хохочет Зимний. — Как тебе, Ольга?

— Шлюх и здесь хватает! — стреляет взглядом в сторону замка, девочка — собственница. Вот зараза! — А ты свой бредогенератор отключи, Валя. Хоть ненадолго. Дай мозгу отдохнуть. И так с утра на нервяке вся.

— Когда пойдешь, Егор? — вопрошает Олежа.

— Как только трансформируется.

— Вот я и интересуюсь.

— Тьфу! Простите, други — все забываю, что эта инфа никому больше не видна. Я бы прямо сейчас пошел! Хоть на секундочку заглянул: что там и как? Просто зудит и чешется! Но порталу требуется время на перенастройку. Так что это будет возможно лишь завтра. После обеда и пойду.

Садимся не то стресс снять, не то отмечать неплохо расширившиеся перспективы!

Они и в самом деле раздвинулись! Респект и слава филейной части Зимнего!

До трансформации в «малый групповой» позволяющий проходить впятером нужна лишь еще одна тысяча! Пять дней на всех — даже до самого конца не сливаясь! Ерунда какая! До среднего группового тоже теперь не так уж и далеко, как еще с утра казалось — 3000 очков в новых условиях, не поражают воображение!

Эйфория и ликование. Извечная человеческая вера в то, что завтра будет лучше чем вчера!

Хорошо хлебнувший своего абсента Шептун — предлагает когда-нибудь поставить рядом с порталом памятник заднице Зимнего.

«Я вам не архитектор, конечно — но жопу сваяю, как живую!»

— Ты как его позировать предполагаешь заставить? — уточняю я.

— Да я по-памяти. Легко!

— Я чего-то о вас не знаю, джентльмены? Мне уже стоит оглядываться в вашем присутствии?

Не менее хмельной Зимний, авторитетно, но не убедительно и не страшно грозится оторвать художнику не только руки и голову: «Если бы не присутствие дам, я бы тебе…»

В общем дело скатывается к пьянке. «В воздухе отчетливо чувствуется запах неумолимо приближающегося праздника» Или как там было?

… Прилетевшее на мое имя сообщение, обваливается на голову ковшом ледяной воды. Полным до краев. Большим. И медным.

Праздник заканчивается не успев начаться. По крайней мере для меня и самых близких… Остальным, наверное пока лучше побыть в неведении.

Добрый вечер, уважаемый Горан!

Осмелюсь напомнить вам о договоре с моим помошником Владиславом. Этот дурачок утверждает, что вчера, при встрече с ним — с вашей стороны прозвучало намерение связаться со мной напрямую. Но возможно этот баран, как обычно всё напутал. Если это так — то прошу прощения и обязуюсь казнить придурка завтра прямо у вас на глазах. Сожгу его на медленном огне пожалуй, с вашего позволения.

Понимаю, что вы и ваши товарищи — люди чрезвычайно занятые. Еще бы — ведь на ваших плечах лежит такая ответственность. Ведь от вас зависят жизни стольких беззащитных существ! Детей, женщин… Примите моё искреннее восхищение! Вполне осознавая, насколько вам может быть некогда, предлагаю даже не заморачиваться вопросом нашей встречи. Я действительно все понимаю. Уверяю — мне совсем не трудно и где-то даже приятно будет нанести вам первый визит в одностороннем порядке, не отвлекая столь замечательных людей от насущных забот и рутинных проблем. Мы прибудем завтра. Не трудитесь скидывать адрес — он мне известен. Насчет угощения тоже можете не волноваться — мои люди неприхотливы и привыкли питаться тем, что добывают сами. Они умеют. К тому же, мне очень не хотелось бы вводить хозяев в такие расходы, как кормежка пяти сотен бойцов.

До скорой встречи!

С уважением, Rule.

Немая сцена. Занавес.

 

Глава одиннадцатая. Апрель. Четвертая неделя

Над сонным простором реки — раздражая и нервируя, пронзительно и вызывающе остро покрикивают чайки. Вот ведь неймется им — крысам небесным. Вступив на широкое полотно моста — конские копыта начинают особенно звонко перекликаться. Остро пахнет большой водой, прибрежным склизким илом и безбашенной весенней грозой — оторвой, надвигающейся на город с южной степной стороны. А ведь раньше я совсем не обращал внимания на множественные нюансы разных запахов. Разве только в детстве. Структура воздуха изменилась? Или же это нынешняя постоянная острота бытия, балансирующего на самой грани, так способствует обострению чувств? Пресный мир виртуального секса, электронных сигарет и искусственного освещения — приказал долго жить. Снова уступив место — вернувшемуся из глубины веков, тревожному и неспокойному времени истинного вкуса и неподдельности реальных ощущений. Посредине центрального мостового пролета, под белоснежной накрахмаленной скатертью — нас ожидает отменно сервированый стол с напитками и закусками. Просто сюр какой-то! Но, не могу не признать — весьма эффектный перфоманс! В духе Альфреда Хичкока, ну или Стивена Кинга — если кому-то ближе.

Вчера мы договорились-таки о встрече с загадочным Рулом на нейтральной территории. Как раз посредине этого моста.

И вот — подьезжаем.

Все подходы к точке рандеву и близлежайшие окрестности с нашей стороны — тщательно просканированы локатором и сонаром. Опасности они не представляют. Во всяком случае пока. Истинная угроза находится на правом берегу. Она не скрывается и не пытается замаскироваться. Даже наоборот — демонстративно открыта нашим и любым другим взглядам.

Чтобы разглядеть и оценить её потенциал — никакой локатор не нужен. Все и без него прекрасно видно. Как говорится — невооруженным глазом.

Пять — не пять, но три с лишним сотни персонажей — сейчас точно поблизости от моста имеется. А нам и этого — «за глаза». Причем немаловажная деталь — там не абы как слоняющиеся от столба к столбу махновцы — иррегуляры, а выстроенные в четкие коробочки, наподобии античных фаланг, безупречно выдрессированные бойцы. Деталей отсюда не разглядеть, но похоже они даже дышат чуть ли не по команде. Утрирую конечно. Однако впечатляет!

Да — там немалая мощь и сила собрана! Машина! Раздавит и не заметит.

Весьма эпично картина выглядит! С такой «массовкой» — здесь сейчас хоть пеплум снимай. Возможно, даже сам Ридли Скотт не побрезговал бы подобным кадром! (Режиссер: «Гладиатор», «Царство небесное», «Робин Гуд» и др. Пеплум — фильм в жанре античной истории)

… Нас уже ожидают. Но пока лишь обслуга — две симпатичных девушки-близняшечки в скромных темно-синих платьишках и девственно-белоснежных передничках поверх них. Да еще и в накрахмаленных же чепчиках, на уложенных в аккуратные прически светлых головках. Две неотличимые и очень симпатичные мордашки излучают скромность и доброжелательность. Интересно, а под этими милыми личиками и костюмами горничных, на самом деле скрываются прожженные «шалавус вульгарис»? Или нет? А этот Рул — парень с юмором, однако. Своеобразным, но забавным.

Одновременно с нами, с противоположной стороны — к центру моста двигается троица всадников в сопровождении конвоя из десятка пехотинцев. Само — собой с поразившим нас позавчера, человеком-дирижаблем, Валериком в своем составе. Всё нормально — всё, как и обговаривалось в ходе интенсивных переговоров в чате накануне и продублировалось с утра. Нас здесь примерно столько же. Только в отличие от визави с правобережья: с «нашей» стороны вьезда на мост — замерло в ожидании приказов не три с прицепом сотни штыков, а тусуются достаточно сиротски и весьма жалко смотрящиеся на их фоне, полтора десятка бойцов.

… А вот это поворот! Наш неизвестный друг, любящий небрежно завуалированные угрозы и смазливых горничных — похоже вовсе даже не он, а она! Вот тебе и Rule! Нет — ну точно эта черная женщина, тут всем и рулит.

И если непосвященным это становится понятно по красавцу коню с дивными статями и королевскиму величавому презрению на выразительном лице дамочки, то мне и ближним видна вся её, не могу сказать что суть — она там где-то глубоко-глубоко, в глухом бункере забетонированна — не разглядишь, не докопаешься без взрывчатки и экскаватора. Зато уровень и репа на поверхности — любуйся сколько влезет. Но это кино только для тех кто «в теме», естественно.

Святые демиурги! Аццкий сотона! Срань господня! Нам — пиздец!

Тут же слышу два последних слова в повторе — тремя голосами в своей голове. С одинаковой интонацией! Почти панической.

— Ша! Закрылись все! — и мне насрать на самолюбие Зимнего. Не время и не место…

Сьезжаемся.

Брюнетка в районе сорока или сорока пяти. Среднего роста. Стройная, даже изящная.

Живые, карие и очень неглупые глаза. Взгляд проницательный и цепкий, приметливый на мелкие детали. Твердый и шершавый, как тот камень, что я вчера притащил из иномирья. Искусно и неброско нанесенный макияж. Чистое лицо. Затейливая прическа, прикрывающая чуть оттопыренные уши. Даже удивительно, как такое можно сотворить из не очень длинных волос. Легкий ветерок над рекой, легко, едва касаясь — ворошит их.

В общем как человек и женщина: типичная «милфа — я бы вставил!» А как лидер, вот шкурой чувствую — чисто Сталин, Адольф или Мао. В обтягивающих кожаных штанах и такой же короткой, дорого выглядящей куртке.

… Рул легко соскальзывает со спины красавицы — лошади. Приближается к столу походкой зрелой, но еще вполне репродуктивной львицы и приглашающим плавным жестом хозяйки гостиной, предлагает гостям без стеснения присоединяться.

Вот такой вот интересный руль у тех легионов за речкой!

Не заставляем себя уговаривать и без лишних слов и телодвижений — присоединяемся. С их стороны стола трое: Рул, Владик «Дракула» и мой ровесник стриженый под машинку. Сухой, высокий, широкоплечий, темноглазый, опасный и очень угрюмый.

С нашей стороны, локоть к локтю — четверо: Зимний, Шептун, Амазонка и я. Хотели, сука, удивить и показать, что у нас и женщины бойцы — если до угроз и разговора на повышенных тонах дело дойдет. Мол: «Нас большой войной не испугаешь! Встанем все как один!» Удивили! Напугали ежика голой жопой! Коряво вышло, надо признать. У них только в командирском эскорте: аж три — вполне в себе уверенных амазонки. Ну а сколько всего женщин — бойцов, среди тех безупречно выстроенных в коробочки сотен — с моста не увидать.

Не тратя времени на разговоры о прекрасной погоде и видах на урожай — Рул сразу вычленяет меня из рядов соратников.

— Хочу вам предложить сразу договориться, Горан: сегодня обойтись без взаимного ментального давления. Мы, конечно, можем попробовать заняться фаллосометрией и повыпендриваться, выясняя: чье кунгфу лучше. Но на что это повлияет в итоге? — выдерживает паузу, скользя иронично-оценивающим взглядом по моему лицу, стараясь «зацепиться». Не принимаю вызова и рассеянно плаваю глазами по всей троице прибывших. Поняв, что «бодаться» я пока не стану — Рул продолжает, — Вы еще далеки от того уровня, чтобы не сходя с места, ментально уничтожить меня. Или хотя бы вызвать проблемы с сердцем или мозгом. Даже временно лишить меня зрения вам пока не по силам. Не усмехайтесь так загадочно и многозначительно, Горан. Мы же оба знаем, что я права… Ну а банальное физическое устранение меня, у вас не пройдет. Во всяком случае — не в этот раз точно. Просто не успеете. Да вы и сами понимаете. И даже пытаться не станете. Потому что, в таком случае ваши спутники умрут — здесь и сейчас, а остальные соплеменники через столько времени, сколько потребуется моим бойцам, чтобы добраться до вашего детдома. Хотя, простите, вы же именуете его «замком». — Она поднимает узенькую ладонь, предвосхищая мое намерение ответить, — Мне же — ваша смерть не нужна. На данный момент уж точно. Я открою карты и скажу вам больше: она мне, скорее всего, весьма невыгодна. Цените откровенность. Такой я бываю нечасто, — Рул снова усмехается, — Возможно в дальнейшем, но не сейчас. Обьясню почему, но сначала предлагаю отметить наше историческое знакомство… Налейте вина гостю, — бросает она за плечо.

Зубы у Рул ровные, влажные, аккуратные и качественно отбеленные.

Губы вполне себе секси. «Рабочие» в классификации Мастифа или Сережика.

Девушки наливают ей и мне вина. Остальные присутствующие справляются с этим самостоятельно.

Ишь ты — как обтекла вопрос о том, на что сама уже способна, черная женщина! «Мне ваша смерть невыгодна…». Хочешь, чтобы я поверил, что тебе это уже вполне по силам?

… Десятый левел при репутации минус тысяча двести с копейками. Нет слов: беспредельно впечатляет, но совсем не является непререкаемым свидетельством твоей космической ментальной мощи. Хотя за достижения со знаком минус тебе, акула кареглазая, наверное бонусов значительно поболее чем мне накидали. При условии, что ты первой злодейкой на планете успевала стать. Или в секторе хотя бы.

— Она ни на кого не давит? Неприятных ощущущений никто не испытывает? Как самочувствие вообще?

Все норм — по откликам союзников. Ладненько. Хорошо.

В одном ты точно врешь: такая рептилия — если бы была абсолютно уверена в своем безоговорочном преимуществе — то по-любому хоть слегка, но поддавила бы. Чисто в качестве демонстрации превосходства.

Сколь же у тебя интеллекта-то, кобра смазливая?

Я не знаю, сколько его у тебя и что ты можешь без своих бойцов. А ты не знаешь, на что способен я. И потому беспокоишься. Я это чую. И где-то ты безусловно блефуешь, стерва! Да — ты можешь в пыль растереть нас подошвами своих легионов. Как котят. Но мы тебе нужны. Вернее, я тебе нужен. Исключительно, как владелец портала само собой. Без него я тебе неинтересен.

Давай уже переходи к сути, черная мамба. Ты же не из тех — кто долго вокруг да около ходит. А то этот интеллектуальный покер слегка начинает действовать мне на нервы.

— Неплохое вино — не правда ли? Продолжу. Все так же прямо. Мы оба не знаем, что произойдет с порталом, если его хозяин погибнет… Может, он станет доступен новому владельцу, а может станет непригоден для использования или исчезнет, что суть одно и тоже… Или перенесется за сотни или тысячи километров отсюда. Увы, пока мне это неизвестно. И только поэтому вы и ваш сиротский приют мне интересны. Я в вас заинтересованна, Горан. Портал — это ваша страховой полис. Билет в дальнейшую жизнь. Иначе все вы, скорее всего — были бы уже мертвы.

Киваю понимающе и неэмоционально. Продолжай, мол — не стесняйся, темная императрица.

— Я конечно могла бы — просто выбрав момент: захватить и вас и портал и вашу

территорию вместе со всем населением, — при этих словах Рул смотрит на мрачного мужика слева, Почувствовав её взгляд, стриженый еле заметно подтверждающе кивает, — И уже с этой позиции диктовать вам свои условия. Держа в руках жизни ваших людей… Но тут возникает определенная сложность с контролем вашего поведения. Лично вашего, Горан. Нет — под физическим воздействием сломается любой. Как и под правильно выстроенным психологическим. Поверьте на слово. Перед вами два крепких профессионала в этих смежных областях. — черноглазый снова склоняет большелобую голову на которой заметно выделяются две борозды застарелых шрамов. Осколками посекло? Так вот ты какой — универсальный солдат? Ну, я так сразу и подумал. У тебя минимум три войны на широком волчьем лобешнике отпечатаны, служивый. И не в кунге у связистов ты их просидел. Зуб даю.

… - Поверьте, за двадцать лет в психиатрии я научилась распознавать людскую сущность с полувзгляда. И ваша — не является в этом ряду чем-то исключительным. Вы не просто упертый малый, Горан. Вы — непредсказуемы. В критические моменты — вы сами не можете знать, как через мгновение отреагируете на то или иное явление. Как поведете себя. И вот этой спонтанностью — подобные вам индивиды и опасны. В таких случаях даже медикаментозное воздействие не может дать стопроцентной гарантии послушания. Я не смогу быть до конца уверена в вашей лояльности, пока вы добровольно не захотите сотрудничать. Разберем простейшую ситуацию. Предположим, что по какой-то причине возникнет необходимость моего личного присутствия в запорталье. А вы возьмете да и сбежите оттуда, бросив одинокую и беззащитную женщину в чуждом мире. Или просто сами нырнете отсюда в иномирье и плюнете на все, что останется здесь. Такие лихие парни на многое способны…

— Звучит как комплимент, — хмыкаю я. Это она сейчас она на миг приоткрыла внутреннее женское? Или мне показалось? Я что ей нравлюсь как мужик, что ли? Упаси демиурги! Да ну — не нервничай и не льсти себе мой мальчик. Такие самки богомола руководствуются исключительно холодной логикой.

— Ну это и был комплимент… И как дополнение к нему: еще такие мужчины, как правило не стареют. Потому что обычно просто не доживают до старости… Так что гораздо надежнее, проще и спокойнее — будет убедить вас сотрудничать добровольно. Показать выгоду и предложить вам достойное место в процессе достижения общей цели и после…

— Ну а выстроенные на том берегу полки — это, как я понимаю — «дипломатия канонерок»? Легкий намек на то, что переговоры могут закончиться: «операцией по принуждению к миру»? Само собой: миру, живущему по вашим правилам. Исключительно на ваших условиях. Что ж: мы оценили. Презентация возможностей — всегда работающий ход в любых переговорах.

— Кстати, там мои отряды представлены далеко не в полном составе. Уж не расценивайте как неуважение… Вы же не захотите увидеть их в окрестностях и под стенами вашего дома?

— И какова же та цель, совместно стремиться к которой, вы меня призываете?

— Дальнейшее предлагаю обсудить наедине…

Я понял, что вставать в позу, как в кино, гордо заявляя, что у меня нет секретов от моих друзей — будет выглядеть несерьезно, глупо и… как в кино.

Соглашаюсь. В чате прошу у своих понимания. В ответ получаю заверения от всех, что все норм. И отдельную инструкцию от девочки — самурая о том, что такое хорошо и что такое плохо. Обещаю быть паинькой и не поддаваться чарам темной королевы.

Остаемся за столом вдвоем.

— Надеюсь, вы не из тех идеалистов, кто позволяет ложной морали удерживать себя от правильных поступков? Или тех дальтоников, кто сам разделяет свой мир баррикадой до неба — категорически разделяя его на темную и светлую сторону. Вопрос, на самом деле, риторический, Горан — я и сама прекрасно вижу, что вы понимаете, что реальность многоцветна и насыщена полутонами.

— Вы знаете, обворожительная Рул — про палитру красок вам лучше поговорить с одним из моих друзей. Вон с тем широкоплечим парнишкой средних лет. Он настоящий художник и разбирается в этом вопросе лучше, чем я.

— С признаками лица, близкого к хроническому алкоголизму?

— Я не был бы столь категоричен, но вы наблюдательны. Иной раз мой друг не прочь злоупотребить огненной водой, что совсем не мешает ему виртуозно управляться с топором и прочими делами и обязанностями. Кстати, а к чему весь этот антураж? Что за инсталляция со столом и смазливыми девицами? Тоже часть презентации? Психологический этюд — подсознательно призванный изначально поставить нас в положение команды, играющей на чужом поле?

— Возможно. Отвечу чуть позже, с вашего позволения. Итак, к делу?

— Прошу вас.

— Мы с вами оба понимаем, что потенциально проход в иные миры может предоставить его владельцу воистину неограниченные возможности и колоссальное преимущество перед всеми, кто его не имеет…

— Я как-то не расслышал насчет конечной цели, Рул. Прошу прощения за невнимательность.

— Все просто: никакой особой цели и идеи нет, Горан. Жизнь! Вот главная и единственная цель и идея!

— Жить ведь можно по-разному. В любые времена. И независимо от них.

— Я рада, что вы это понимаете. Хорошо! Главная и единственная цель в том, что отныне и навсегда — я хочу и буду жить так, как именно мне представляется достойным! Для этого мне необходима власть. И она у меня уже есть, как видите. Но мне этого мало. Мне нужно больше.

— Больше власти? Это я понимаю. Но все же какова ваша конечная цель?

— Цель власти и есть власть, Горан. Всё остальное — дым! Иллюзии для черни, основанные на грамотной манипуляции стадом.

Она перехватывает мой оценивающий взгляд и похоже угадывает направление мыслей.

— Послушай, Горан: даже если ты абсолютно не амбициозен и тебя устраивает роль вождя захудалого племени на окраине — ты же не можешь не понимать, что нынешнее положение надолго не затянется. Так уж устроено человеческое большинство — ему нужен поводырь, пастух или, говоря лукаво — пастырь. Особенно на этой территории! Оно привыкло к ярму на шее и шорам на глазах и иного не желает. Ибо — страшно! Их ничто не изменит. Они уже сотни лет так существуют. Радостно признают властелином того кто уверенно скажет, что знает как правильно дальше жить и в подтверждение отправит на бойню каждого десятого из них. После чего они вылупив бараньи глаза, дружно и не рассуждая попрут за ним, как лосось на нерест. Неважно под чье ярмо на самом деле! Им реально — все равно. Им просто нужен царь. Тот кто освободит их от принятия самостоятельных решений и ответственности за них. Большинству этого стада, ущербная ментальность не позволит жить без царя — батюшки в голове. Проще убиться на очередной войне! Ты поговорку вспомни! Про «без царя в голове». Крайняя инфантильность это и есть основа их ментальности. «Пусть кто-нибудь придет и владеет нами и решает за нас! Хоть варяги, хоть монголы, хоть чекисты-рептилоиды. А мы будем рожать, пить пиво и тачки с хатами в ипотеку брать. И в телефоне залипать». Думаешь новая реальность эту суть изменит? Да ни хера она не изменит. Лягут под первого встречного, за кем сила будет и кто кормить пообещает, да кредиты давать. Так почему это должен быть кто-то другой, а не я? Почему не подо мной — стадо начнет строить свою новую империю? Я справлюсь с ролью пастуха уж точно лучше прежних ничтожеств. Если даже у этого ворья и бездарностей прекрасно получалось!

… Размахнулась девушка! Эко её не по-детски штырит-то! Еще и первому встречному свои планы практически на мировое господство открывает. Хотя вполне обьяснимо. Ну а с кем ещё ей откровенничать? Не со своими же назгулами. Дарт Вейдер в кожаных штанах! Она похоже, тяжело и неизлечимо больна властью. Видно правда говорят — кто распробовал её вкус, ничего иного уже не желает. Может потому я и пробовать не хочу? Ибо слаб и весьма нестоек на соблазны.

… Ну а насчет ментальности большинства и никчемности прежних властей я с ней во многом согласен и солидарен! Самый ценный ресурс данной территории — это совсем не земля, нефть, лес или алмазы. Самый ценный, самовоспроизводящийся и вечный ресурс здесь — дураки! По жизни добровольно находящиеся в состоянии выученной беспомощности и в рабстве! Таких действительно грех не поиметь. Чем и пользовались те кто похитрее во все времена…

Да вот только в мои планы совсем не входило становиться соправителем вселенной или даже просто наместником имперской провинции. Во-первых: не будет у неё никаких соправителей. И во-вторых: мне это абсолютно не интересно. На мой взгляд — к власти могут стремиться только глубоко психически нездоровые люди. И к тому же, законченные мрази и беспринципные подонки. В любое время и в любой стране. Просто о некоторых — правда становится известна не сразу, а немного позже.

Кажется Оруэлл сказал что нормальный человек власти не желает, следовательно, власть всегда у ненормальных…

Отведя взгляд от реки, веками равнодушно и непоколебимо движущей массы свинцового оттенка воды на север, взглянул Рул в лицо. Оно даже раскраснелось. До самых пикантненько оттопыренных ушей! О потаенном и наболевшем сейчас вещала Черная Императрица! И глаза у неё уже не снисходительно-ироничные а шальные и голодные. С плещущимся в глубине неукротимым безумием. Разгорающимся от возможности воплощения заветного желания.

— Кем ты была до всего этого, Рул? — раз уж пошла такая откровенность, я тоже перехожу на ты.

— Заместителем главврача областной психиатрички.

— Ну, значит с населением ты действительно справишься. Не свистишь… Чего ты конкретно хочешь от меня?

— Портал. Все, что он может дать!

— Я не могу передать его управление тебе. Он закреплен за мной и это необратимо.

Она смотрит снова мгновенно остывшими зрачками анаконды. Словно проверяет на искренность. Сука — хорошо, что чтение мыслей не входит в число возможностей расшаренного интеллекта. Здесь бы Егорка сотоварищи и полетели с моста в речку с размозженными головушками…

— Что ж, если я не могу закрепить за собой сам портал — значит мне соответственно придется закрепить за собой его владельца! Тоже необратимо! Ты мне нужен, Горан!…Кстати: та красивая девочка, что сейчас украдкой бросает в нашу сторону весьма эмоциональные взгляды — твоя женщина?

— Мы иногда спим вместе и ей хочется так считать. А я её в этом особо не разубеждаю. Меня все устраивает. Удобно и секс ярче. — максимально спокойно, я цинично улыбаюсь Рул.

— А ведь ты мне врешь, Горан! Ты тоже к ней неровно дышишь, а сейчас просто стараешься не показать возможную точку воздействия на тебя. Пытаешься обезопасить её… и себя. Я не претендую на тебя как на мужчину… Хотя как знать… — она матерой волчицей чует мой страх за Амазонку и непонятно улыбается, — но больше не лги мне! Даже в мелочах! Это был первый и единственный раз, когда я закрою глаза на твою ложь. Запомни это! Кстати — ну-ка выбери любую из этих симпатичных сестренок.

— Зачем?

— Ну что тебе трудно? Выбери и узнаешь! Просто покажи пальцем — Рул улыбается. Загадочно, озорно и многобещающе. Как девятиклассница — заигрывающая с мальчиком из параллельного.

— Ну хорошо, допустим пусть будет — та, что справа, — показываю на ближайшую из «горняшек». Чем она меня удивлять-то собирается? Даже интересно становится.

— Значит — она? — Рул улыбается еще более интригующе и шире.

— Угу.

Она что — решила мне наложницу подарить?

— Алина! Даша! — голос Рул, сухим треском армейского барабана разносится во всех направлениях. — Подойдите!

Близнюхи подходят. Пока моя Амазонка далеко — можно приглядеться и пообстоятельнее. Не опасаясь словить коварный тычок острым локтем под ребра. Хороши! Обе двое — как с картинки! Платьица короткие, грудки высокие, чулки ажурные, губешки припухшие, глазенки блескучие.

Прямо порно типаж! Я бы не раздумывая с такими в паре-тройке дублей отснялся. А может и сериал на несколько сезонов замутил. Вон моя черешня аж застыла в позе гончей — только взглядом синепламенным сверкает, да точеные ноздри молодой кобылицей раздувает. Что она себе там фантазирует? Что мы сейчас свальным грехом прямо на этой белой скатерти займемся? А потом ещё на перилах моста повторим… Смешная она у меня, все-таки. Девчонка ещё! Ревнивая и глупенькая. Но приятно! Греет мужское самолюбие.

— Она должна умереть. — тем временем Рул, вполоборота развернувшись и кивая на выбранную мной девицу, обращается ко второй, — Так надо! Я так хочу! Убей её!

До меня не сразу доходит смысл сказанного. В недоумении тупо шевелю бровями, переваривая услышанное. Наконец — догоняю! Но уже даже рот приоткрыть не успеваю. Только в селезенке еле уловимо что-то ёкает спугнутой птицей. Назначенная палачом близняшка — просто и обыденно берет со стола нож и без малейшего намека на раздумья, резко пыряет свою копию прямо в живот. Чуть не до рукоятки. Выдернув повторяет… еще и еще. Жертва не пытается сопротивляться, убежать или хотя бы отшатнуться. Она даже не вскрикивает от боли. Только мычит и низко опустив голову, рассматривает бурое пятно, стремительно расплывающееся на только что бывшем ослепительно белым, фартучке.

Почти тихо. Только еле слышно позвякивает лошадиная сбруя с двух сторон и лениво плещется вода далеко внизу под мостом.

Да они все тут обширялись наглухо, что ли?

Стараясь выглядеть гипсовым памятником — досматриваю это кино до конца. Без импульсивных возгласов и круглых глаз. Так и сижу истуканом. Вовремя останавливаю себя от первого инстинктивного желания вскочить и… совершить какую-нибудь глупость.

Здесь и сейчас я бессилен.

— Может, уже достаточно? — интересуюсь, стараясь чтобы голос звучал безразлично и небрежно.

— Хорошо, как скажешь, — похоже все-таки «срисовав» мои эмоции, легко и покладисто кивает Рул. — Остановись! Оботри руки и налей нам еще вина… Уберите её, — не сомневаясь, что будет услышана, через плечо бросает черная женщина своим невозмутимым чурбанистым солдатам.

Её бойцы все с теми же непроницаемыми фейсами подхватывают под руки и уволакивают еще живую девушку. С волочащейся по серому асфальту стройной, длинной ноги слетает блестящая лаком туфелька и застывает в пыли, прицелившись тонким каблуком в нашем направлении…

Сестра, только что без раздумий вспоровшая живот родному человеку, как ни в чем не бывало продолжает выполнять свою работу и распоряжения повелительницы.

Несколько алых капель срываются с измазанных рук и бурыми кляксами приземляются на девственно — чистом покрове скатерти. На моем, вновь наполненном бокале, тоже остаются смазанные грязные следы её пальцев. Беру бутылку за элегантное «лебединое» горло и с глухим бульканьем, не различая аромата, букета и прочих глупостей, по-крестьянски жадно вливаю в себя все её терпкое содержимое без остатка.

…Что это?! Обратная темная сторона «менталиста»? Четвертая степень — усиление союзников? Вернее его антипод? Подчинение разума и подавление воли? У меня в списке подобного не присутствует. Может быть это умение доступно только «темным»? Вместо усиления? Или в комплекте с ним? В таком случае у Рул как минимум 275 интеллекта. Ну в этом я и так почти не сомневался…

— Вижу — впечатлен. Этого я и добивалась. Хоть и стараешься «держать лицо». Неплохо получается, кстати. Если бы на моем месте был кто-то другой — вышло бы вполне убедительно… Ну что — подобной демонстрации достаточно? Я доказала тебе серьезность своих намерений и верность моих людей? Они не пощадят никого. Ты мне веришь, Горан? Презентацию можно считать оконченной и успешной? У меня ведь нет необходимости её продолжать? Я могу, конечно. Например, притащить сюда десяток — другой клуш с их выводками и приказать своим бойцам медленно перерезать им глотки… Или распорядиться все же? — светски интересуется Рул.

Отрицательно машу гривой. Я не впечатлен. Я потрясен. Молчу. Кажется слышу, как хлопают мои ресницы и даже отсюда вижу дрожащие губы и огромные глазищи Амазонки. Ничего — потерпи малыш. Так надо! Сейчас только так и надо. С этой паучихой иное поведение противопоказанно.

Ну, ссука — черная вдова! Самка каракурта. Тварь!

Оглядываю остальных своих. Застыли соляными столбами. Вот такая херня, малята. И нам рядом с этим монстром жить теперь… Знать бы еще — как?

— Что это было, Рул? Между нами. Как союзник — союзнику. Это результат ментального воздействия, полученного в качестве умения?

Тонко улыбнувшись, она лишь слегка пожимает затянутыми в кожу узкими тонкими плечами. Понимай — как хочешь, мол. Тоже мне — загадочная улыбка Джоконды! Мона Лиза из дурдома!

— Вот я и ответила на твой вопрос по поводу инсталляции. Это все было для того, чтобы ты крепче запомнил мое предупреждение… Не врать и не пытаться меня кинуть даже в мелочах!

И еще — чтобы окончательно развеять твои иллюзии по поводу того, что меня остановит то, что в твоем племени множество женщин и детей.

Я не сумасшедшая, Горан. Не исчадье ада и не патологический убийца, — снова читает мои мысли она, — это был просто наиболее прямой и быстрый способ донести до вашего сознания — всю серьезность моих намерений. И мне это, вижу, вполне удалось. И если ты не сразу, но все же справился со своими чувствами, то у твоих людей все их эмоции до сих пор на лицах написаны. Они даже не пытаются скрыть свою ненависть и страх. А твоя красотка — дай ей волю, меня сейчас одними зубами порвала бы. Ладно — теперь к делу. Что с порталом? Меня интересуют подробности. Все подробности. Да, и кстати оцени, насколько ты мне важен — я одной из любимых игрушек себя лишила. Эти девчонки так выигрышно смотрелись именно в паре…

Делюсь с Рул информацией о состоянии портала. Приходится. А что поделать? Вдруг темная королева решит прямо сейчас — лично полюбоваться этим столь важным для нее обьектом. Поэтому скрывать его состояние и статус — рискованно. Он хоть и закреплен за мной и вроде как является моей частной собственностью, но при этом считать с него определенную инфу сможет любой достигший хотя бы сотки интеллекта. Естественно часть знаний все-таки придерживаю. Рассказываю о вчерашней неудачной попытке прохода. Умалчиваю об обнаруженной возможности сливать в портальный накопитель энергию членов группы. Пытаюсь обойти вопросы сроков трансформации портала, но Рул требует четкого ответа на вопрос: «Когда будет готов к эксплуатации «малый групповой портал», для одновременного перемещения хотя бы пяти человек?»

С готовность отвечаю, что рассчитываю на трансформацию примерно дней через десять… Время! Нам необходимо время! Её орда может в пыль растоптать наше поселение, не моргнув глазом и потому нужно тянуть, как можно дольше. Мне необходима возможность проводить через портал — хотя бы пятнадцать голов за раз… И что тогда? Куда я поведу своих людей? В неведомые дали? Я ведь еще ни разу и сам там не был. Что за мир ожидает меня на этот раз? Пока не это главное. Главное, чтобы было хоть куда — лишь бы подальше от этой одержимой властью черной безумицы…

У особи, сидящей напротив, болезненно гипертрофированное чувство собственной значимости. Мания величия в крайне запущенной форме. Такое не лечится. Вернее такую болезнь только хирургическим путем, а точнее — усечением головы, возможно вылечить. Впрочем, в отличие от неё я не силен в психиатрии.

Тетка устала быть маленьким человеком? Днем она первая после бога у себя в дурке — владычица и царица, а после семнадцати ноль-ноль, выходила из своих чертогов всевластия в мир в котором она никто! Где кому угодно могут по хлебальнику у магазина малолетки зарядить, а соседи — быдло свой примитивный музон по ночам гоняют, не считаясь с её желанием выспаться. Давно опостылевший муж или недавно охладевший любовник мало того, что не трахает, так еще и периодически, небрежно нахер посылает. Это её-то! Императрицу! А ведь потребность быть богом круглосуточна! Всегда, везде и для всех! Без этого ощущения уже прямо реально ломает! И тут такой шанс! Что она видит в случившемся? Руку провидения? Не удивился бы, если узнал, что Рул оценивает произошедший с человечеством катаклизм, как помощь небес именно ей! И сейчас она явно одновременно нацепила на себя костюмы Клеопатры, Наполеона, Сталина и Атиллы. До всего — она была царицей и богиней только лишь для своих пациентов, ну а сейчас появилась прекрасная, просто сказочная возможность изменить масштаб! Фюрер в юбке! Точнее в кожаных штанах.

Убить её — нереально. Вернее, вполне реально — хоть сейчас поперек лба клинком перекрестить и всё! И нету паучихи! Вот только и мы отсюда не уйдем — разве что, кто-нибудь на коня вскочить успеет. И весь мирняк наш замковый, вероятнее всего — будет вырезан под корень. Медленно!

… Похоже мои мысли психиатр с двадцатилетним стажем — считывала на раз. Или просто подобные размышления являлись среднестатистической стандартной реакцией на увиденное… Да ведь я никогда на звание хоть чем-то выдающегося индивидуума и не претендовал. Даже внутри не считал себя таковым. Несмотря на её слова о моей непредсказуемости.

— И все-таки ты не до конца проникся, Горан. Может все же тебе необходимо увидеть пару мешков наполненных головами? Какие предпочитаешь? Мужские, женские или может тебя особенно заводят детские? Любой каприз…

— Нет, Рул. Это лишнее. Ты умеешь убеждать, да и я понятливый. Заверять тебя в своей неимоверной симпатии, извини — не стану. Но должным уважением к серьезности твоих намерений и способности их реализовать на практике — я вполне проникся. — говоря об этом я не кривлю душой — так оно и есть на самом деле. Как тут не проникнуться?

— Хорошо, — кивает она, — Значит, насколько я поняла при твоих 130 очках, понадобится восемь дней для наполнения портального накопителя. Что ж хорошо, союзник! — последнее слово Рул четко выделяет своим приятным сексуальным голосом, — Значит через неделю от сегодняшнего дня — мы и пойдем открывать новые горизонты. Дружно и вместе. Ну а до того момента — я настоятельно рекомендую тебе не использовать портал. Не ходи никуда в одиночку. И это не пожелание. Это я тебе как доктор говорю. Мало ли что… Ты мне слишком дорог, Горан, — она едко усмехается. — Вот раскачаешь его до пяти человек и тогда уж глянем, что там да как. Совместно. Но еще раз подчеркиваю — не ходи туда один.

— Ты не перегибаешь, Рул?

— Ничуть. Это всего лишь беспокойство за союзника — ведь мы союзники?

— Союзники, — соглашаюсь я, — но послушай — я не могу заливать всю свою энергию только в накопитель. Мне на повседневные бытовые нужды так или иначе понадобится её часть.

— Понимаю. Я вот как раз все раздумываю, Горан — как мне обеспечить твою полную лояльность? И что-то подсказывает мне, что придется брать заложников. Да не бойся — твою куклу, я так и быть оставлю при тебе, — она откровенно издевательски ухмыляется. — Ну или как вариант — поставить у НАШЕГО портала моих людей. Для охраны его и твоего поселения от внезапных нападений и экономии твоей энергии от затрат на оборону и разведку. Ну и для того, чтобы оградить тебя от глупых и необдуманных решений заодно. — Рул миролюбиво поднимает ладони от заляпанной кляксами скатерти, — Они будут выполнять только охранные функции. И приступят к этому прямо сейчас. У тебя нет выбора. Вернее есть, но во втором варианте тебе придется оставить своих троих самых ближних людей у меня. Что выберешь? Ты же понимаешь, что это не захват твоих владений. — она смягчает голос, как будто с подростком в трудном возрасте беседует, — Если бы я захотела — твой замок уже через два часа был моим, — Рул кивает в сторону все так же неподвижно стойких, оловянных полков на противоположном берегу.

— Чтобы не слишком затрагивать твое стремление к независимости непосредственно около портала постоянно будет находиться… ну скажем, пятерка бойцов. Остальные расположатся за стенами. Кормить их не надо. Сами прокормятся. Они неприхотливы и не будут вам мешать.

— Урфин Джус и его деревянные солдаты, — усмехаюсь я понимая и смирившись с тем, что пока всё будет именно так, как она говорит. — прямо киборги какие-то! Слушай, раз уж мы теперь в одной лодке — хочу спросить: в строю у тебя не те индивидуумы, которых система изначально позиционировала «обезумевшими»? Просто в свете упоминания о двадцати годах в психиатрии…

— Ну, Горан — для первого раза, на мой взгляд, слишком много вопросов! Мы еще не настолько близки, чтобы я доверчиво открыла тебе все укромные уголки и тайны своего трепетного девичьего сердечка, — она снова усмехается, — Ладно, как жест доверия: нет это не «обезумевшие». Это люди, скажем так — с ментальными проблемами. С ограниченными психическими возможностями и способностями. Или наоборот — за гранью оных. Вчерашние вечные аутсайдеры или как принято было говорить — лузеры.

— Твои бывшие пациенты, что ли? Кто был ничем — тот станет всем?

— Все просто. Большинство из них несчастные люди с несмываемым клеймом в амбулаторной карте. В прошлом им были недоступно большинство путей. А сейчас я открыла им двери к счастью и равному с остальными положению. Я сумела пробудить их сознание! — ох, похоже её понесло! Но нет — быстро остановилась.

— А эти внезапно исчезнувшие: «одержимые» и «обезумевшие» — меня тоже беспокоят, Горан. Сначала буквально наводнили город, а потом в одночасье где-то потерялись.

— Некоторые из моих людей видели, как они куда-то уходили.

— До меня тоже дошла эта информация. Вопрос не в том — куда они ушли, а в том — почему они это сделали. Все и сразу. Что или скорее — кто их обьединил? И не решат ли они, так же внезапно вернуться?

— Что ты вообще об этом думаешь? Ты же психиатр. Профи. Почему они обезумели?

— У меня имеется несколько версий, но пока слишком мало исходных данных, чтобы делать окончательные выводы. Давай не сейчас. Это весьма непростой вопрос. И кстати: вот эта потенциальная проблема — еще один повод обьединиться, не находишь?

— Согласен.

— Сейчас я отдам необходимые распоряжения и вы вместе с моими людьми можете отправляться домой. Качай портал, Горан. И всегда будь на связи.

Допив бокал и влажно блестнув красивыми зубами в тонкой улыбке, она отходит в сторону своих помошников. С нами ожидаемо отправляется не Владик «Дракула», а мой стриженный сверстник со шрамами на голове. С ним около полусотни солдат обоего пола.

Пока Рул занята — я коротенько обрисовываю ситуацию своим.

Подавленно молчат. Переваривают… Да я и сам бы охренел от подобных раскладов.

Прощаемся. Её ждут какие-то дела на правобережье. Подозреваю, что они не из тех, которые раньше благодарное человечество оценивало установкой памятников.

Провожаю даму «до такси». Подумав или только изобразив раздумья Черная Королева решает напоследок погладить моё эго.

— Ты симпатичен мне, Горан! Как человек. Да что уж там — не дети ведь, и как мужчина тоже. Настолько, что я прекрасно понимаю, что внутреннее мировосприятие вряд ли позволит тебе окончательно присоединиться ко мне и разделить мои взгляды. Да и принцем — консортом ты быть не сможешь. Ибо не ведомый, а ведущий по-жизни.

Но я искренне готова: при соблюдении моих условий пойти на то, чтобы в дальнейшем — в случае успешного сотрудничества, конечно: предоставить тебе и твоим близким определенную автономию, если можно так выразится.

— О как! Решила подсластить мою горькую пилюлю? После кнута суешь в клетку пряник? И в чем это будет выражаться?

— Выделю вам район для обитания, где вы сможете жить так, как сами захотите. Вассалитет и все такое… А я не буду вмешиваться в ваши дела. Как тебе?

Сможешь удалиться в свое обособленное отдельное баронство и жить там, на правах полновластного хозяина… Если до этого мы с тобой не убьем друг друга, конечно, — она расхохоталась, ярко сверкнула глазами и шпорами на сапожках и легко как девчонка вскочила в седло. — До скорой встречи, союзник. И попроси свою женщину в следующий раз демонстрировать свою ненависть, не так откровенно. Для её же блага. Целее будет…

Сопровождаемая эскортом — Черная Королева удаляется.

Кивком предлагаю шрамоголовому держаться со своими людьми в хвосте нашей колонны. Сажусь в седло нетерпеливо постукивающего копытом, застоявшегося Порша.

Вчетвером двигаемся впереди. Не дожидаясь вопросов, уже более подробно, чем в двух словах, описываю им ход состоявшегося разговора и нюансы неумолимо складывающейся ситуации.

Шептун негромко, но долго и эмоционально — изощренно матюкается. Зимний злобно сопит и скрипит зубами на всё левобережье. Девочка-самурай молча и терпеливо ждет от меня сказочного спасительного рецепта избавления от нагрянувшей чумы.

— С этого момента — вся энергия только на слив в портал! До последнего очка! На наше счастье — эта черная мамба пока в подробностях не знает, что это такое и какие возможности открывает. Но боюсь, что вот-вот решит взглянуть на него лично. И что она сможет считать с него — мне неизвестно. В общем — давайте исходить из того, что времени у нас нет. Совсем! Главная задача — прокачать портал хотя бы до возможности одновременно проводить 15 человек. Тогда появится шанс в случае нападения — хоть кого-то эвакуировать. По пятерке тоже можно — но на сколько переходов моей энергии хватит? Только на самых близких. Остальных придется бросать.

— Еще неизвестно куда народ вести, — резонно замечает Зимний. — Что там за мир?

— Да хоть куда — лишь бы не к этой твари в лапы, — бешено взмахнув челкой — категорично отрубает Амазонка, озвучивая мои недавние мысли

— Вот поэтому — я прямо сейчас и пойду на ту сторону.

— А как же её предупреждение? Эти обмороки, ведь у портала пост выставят. Ну пятерых мы вырежем без больших проблем, но тогда остальные на нас навалятся. Боем свяжут. Против этой полусотни мы с огромными потерями, но выстоим, а когда их главные силы подоспеют — на этом все очень быстро и закончится.

— Никаких: «вырежем»! Ты чё — особо извращенный суицидник? Вот и соображайте как нам обмануть их старшого, пока едем. Как ему глаза от меня и портала отвести. А я пойду с ним покалякаю. Посмотрю — чем дышит этот суровый воин. А вы думайте, думайте! Иного выхода у нас нет! И времени — тоже.

Деликатно притормаживаю коня. Жду пока командир конвойного отряда со мной поравняется. Подумав, прячу глаза под зеркальными очками. Устал покерфейс держать. Да и утро уже слепит не стесняясь. Оглядываю этот прекрасный и такой непредсказуемо сложный мир.

Травушка в последние дни вовсю к солнцу пробивается. Тоже спешит куда-то. Такими темпами — она до завтра выше копыт Поршика вымахает… Почками пряно и головокружительно пахнет. Весна! Природа оживает и ликует! А у нас — такое! Как разгребать-то будем? Одна надежда на портал. Иных путей пока не наблюдаю…

 

Глава двенадцатая. Апрель. Четвертая неделя

Преследуемый подсознательным страхом ожидания неудачи, вываливаюсь из портальной арки и замираю. Прямо дыхание перехватывает. Есть! Сыграла ставка — джекпот! На этот раз попал куда надо, кажется. На первый взгляд — во всяком случае.

Все здесь было совершенно иным, совсем непохожим на то, что мне довелось увидеть во вчерашнем: скалистом, пустынном и неприглядном мире.

Пологие и невысокие холмы покрытые лесом — отливают оттенками малахита. — Равнинные участки между ними — изумрудно поблескивают свежестью. Не слишком большое озерцо — зеркалом сверкает на ярком и теплом солнце. Достаточно обширный лесной массив по правой руке. За спиной тоже лес. Только уже более плотный — густой стеной. Делаю первый шаг с портальной плиты в траву. По середину голени будет.

Как видится отсюда — портальный выход в этот приятный глазу и обонянию мир, находится на границе лесной и степной зон. И судя по яркому буйству красок и разнообразию острых запахов цветущей природы — вполне вероятно, что сейчас здесь тоже весна. Вон и ветерок теплый и по-весеннему игривый, поддувает время от времени.

Словом: «это я удачно зашел» На сей раз попал туда, куда и стремился. Судя по многим признакам и первым впечатлениям — здесь народу одним салатом из верблюжьих колючек питаться не придется.

Моя тревожно замершая душа — с облегчением выдохнула, возрадовалась и запела. Вполголоса, правда. Ибо, несмотря на то, что ей здесь нравилось — пока совершенно неизвестно было, что ожидает нас в столь нарядных и красочных декорациях этого нового мира. Фраза: «Заселенный мыслящими индивидуумами, близкого к вашему уровня развития» — ничего не обьясняла. Кто знает, какие они — здешние аборигены? На какой стадии находятся, каких взглядов придерживаются и под каким углом оценят наше появление.

… На лицо внезапно падает тень! Инстинктивно пригибаясь — шарахаюсь в сторону! Птица! Разглядеть против солнца подробности не очень получается. Да и не орнитолог я совсем. Разве что воробья от голубя или вороны с легкостью отличу. В общем, обычная птица средних размеров. С грача примерно. С двумя крыльями и летать умеет. Ладно, некогда мне особенно на пернатых любоваться. Двигаться надо. Времени в обрез. И так уходил нелегально. Похватал все наскоро и ломанулся. Как бы не аукнулось! Потому нельзя мне сегодня здесь надолго задерживаться. Хотя бы поверхностно осмотреться успеть. Оценить возможные перспективы и потенциальные угрозы. И назад. Желательно до наступления ночи. Пока этот Хлыст шрамоголовый пропажи не хватился.

В пути мне все-таки удалось самую малость разговорить куратора приставленного Черной Королевой.

Шрамоголовый был непроницаем. Только сказал, что называть его можно: «Хлыст». Как в чате, так и в жизни.

Поняв, что этот орешек тверд и крепок и легко «на раз» без щипцов его не раскусить — я не стал сразу слишком навязываться с разговорами и воздержался от предложения обоюдно распахнуть души и излить печали сердец.

Но мне все же удалось добится немалого. Во-первых: мы договорились, что его отряд расположится поодаль от наших стен — не затаптывая уже распаханную нами территорию. Во-вторых: небрежно и завуалированно взяв Кнута «на слабо» — добился того, что непосредственно в периметре на постоянной основе будет дежурить не пятерка, а всего пара его бойцов. И наконец, в-третьих: между делом сообщил ему, что по прибытию намереваюсь выспаться, ну и заодно уж пройти эволюцию. Ибо устал как собака. Если возникнут какие-либо вопросы, то Герда или Шептун вполне компетентны в их разрешении.

Таким образом залегендировав свое отсутствие в поле его зрения на ближайшее время — сообщил в замок Долгому о необходимости создать проблему с пробкой при вьезде в ворота.

Что и было им исполнено. Как и все за чтобы старый не брался — идеально.

В общем, я с громкой руганью кое-как просочился-таки на территорию, и пока остальные ждали когда две до небес груженые телеги расцепятся и освободят проезд — сквозанул в портал. Тем паче, что надзиратель — куратор притормозил еще раньше, на месте выбранном для размещения своего отряда.

Вот такая веселая нынче жизнь пошла! В собственном доме хитрить и изворачиваться приходится. А куда деваться-то? Что-то не заметил я особенного богатства выбора.

Так что сегодня никто не провожал отважного странника тревожным взглядом влажных глаз. И не напевал что-то из мезозоя про пыльные тропинки далеких планет, которые мы просто обязаны пометить…

«По диагонали» пробегаю сообщения системы.

«Вы первый на планете совершили переход в произвольно выбранный инопланетный мир, схожий по структуре с земным. Пригодный для обитания представителей вашей расы. Заселенный мыслящими индивидуумами близкого к вашему уровня развития. Получено достижение: «Первый на пути к контакту»

Награда: + 300 пунктов репутации. Плюс 30 свободных очков развития характеристик».

Та-да-да-дам! Одним махом моя репутация, а с ней и очки энергии увеличиваются почти в полтора раза! Грандиозно и эпично! То, что доктор прописал. Я крут!

Вот что значит вовремя подсуетиться! Беру свои слова о гадкой скупости демиургов назад! Обогнал неизвестного коллегу!

А может с ним что-то произошло, прежде чем он добрался до своего, населенного разумными существами мира? Как знать? И вообще — это его сугубо личные проблемы. Главное я его сделал! И за это огреб нехилых бонусов! Энергия сейчас в прямом смысле слова, жизненно важна — гораздо более, чем очки характеристик.

И кстати. Где эти — обещанные турагенством, здешние мыслящие индивидуумы обитают, интересно? За первый контакт — думаю, тоже по-любому неплохо репу поднять возможно будет. Вот только каким он будет — этот контакт? Не придется ли валить? Братьев по разуму, или самому от них, поскорее и подальше — вот в чем вопрос… Но пока хоть кого-то не встречу — ответа не найти. Так что — пора. Вперед на мины — ордена потом!

Аккуратно спускаюсь с холма. Не хватало еще нижние конечности по случайной глупости в спешке повредить. В чужом абсолютно неизвестном мире — где только верное мачете, а в некоторых, особо тяжелых случаях лишь исключительно ноги — могут выручить из беды одинокого пришельца. Так что пока будем считать: на сотни верст вокруг одни только враги, никто не поддержит, не спасет, и не придет на помощь. Отныне и до возвращения на «родину» — только в моих руках и ногах моя же собственная судьба. И судьба еще множества людей. Мягко говоря — неуютно одному в разведке, конечно… Не доводилось раньше таким экстримом заниматься.

Натоптанных троп или дорог — поблизости не наблюдается. В захолустье попал? На задворки местной жизни? Что ж, «медвежий угол» сейчас для нас пожалуй относительно неплохой вариант. Эвакуироваться из нашего мира — скорее всего придется в большой спешке. Ну а насколько надолго затянется возможная вынужденная эмиграция и не окажется ли она переездом на ПМЖ — писами на воде вилано. Закон джунглей. Когда более сильный зверь засунул пасть в твою нору — имеются всего три варианта: свалить, убить или умереть.

Умирать пока что-то не хочется, убить нам пока не по силам — остается предусмотреть и подготовить возможность свалить. Чем я сейчас и занимаюсь. На кой бы я один в портал сунулся, если бы жизнь не раскорячила. Права Рул — это крайне рисковая затея. И весьма нервная! Очкую каждого шороха не по-детски. Ручонки влажные — вон как в копье вцепились — не сразу и разожмешь. Просто деться некуда — идти надо…

Давление вроде такое же как дома или весьма близкое к нашему. Особенной легкости или наоборот тяжести не замечаю. Подпрыгиваю не выше и не ниже чем в своем мире. Ну — на первый взгляд.

Зыркаю по сторонам и внимательно смотрю под ноги. На предмет ядовитых гадов. Кто эту местную фауну знает? Кстати, надо какого-нибудь её представителя грохнуть при первом же удобном случае. Лидерские достижения неплохо поощряются. Ну и по той же логике — до кучи еще и «разумного индивидуума» хорошо было бы загрунтовать. Ничего личного — чисто для достижения! Шучу. Наверное… Шутки — шутками, лишь бы меня самого, какой-нибудь местный зверик или человекоподобный не заземлил.

Если судить по климату, ощущениям и первому впечатлению — Краснодарский край. Кубань — с учетом местной специфики. Весьма комфортные условия для существования. Надеюсь мегакатаклизмов тут не случается. Цунами, торнадо, землетрясений, дождей кислотных, выбросов радиации. Да — непохоже. Даже поваленных ураганами деревьев пока не замечал.

Здешнее солнце — как солнце. Кардинальных отличий от нашего не наблюдается. Желтое, круглое, теплое. Свет дает. Да и плевать на астрономию — я здесь совсем не для этого. Вперед, вперед, Егорка! Быстро, но осмотрительно.

Поминутно оглядываюсь, делая в памяти «зарубки» на кратчайшем направлении к «вокзалу». Мало ли? Может обратно быстрее лани мчать придется?

На пути возникает не очень большой лес. Ну — так мне с холма показалось. Решаю пройти по нему. Так на душе спокойнее будет. А то трава здесь пока едва по середину голени выросла — не заляжешь при необходимости. Куда я так целенаправленно двигаюсь? Да к озеру, конечно. У воды наибольшая вероятность — если не встретить людей, то хотя бы обнаружить следы их присутствия. Хотя кто обещал, что это будут обязательно люди в нашем понимании?

Включаю — вернее пытаюсь включить карту, локатор и прочее, но получаю ответ, что данные опции временно недоступны. Идет перенастройка и всё такое. Дополнительно узнаю, что в этом мире, возможности многих способностей и умений будут ограниченны. Печально конечно, но наверное обьяснимо. Ладно — подождем, а там и увидим насколько мне урежут функционал. Ну а пока придется пользоваться старинными дедовскими способами: глазами, ушами и носом.

Ныряю в тень деревьев. Хорошо! А то на открытом месте, несмотря на ветерок — жарковато все же в моем облачении. Броник не футболка. Да еще эти наручи и поножи! Да вся поклажа, которой на мне, как на молодом кэмеле. Надо было каску хотя бы у портала оставить. Надоела! На голове я её само собой не тащу — на поясе болтается.

Лесок не очень густ. Не джунгли, не тайга, не белорусские партизанские леса. Промежутки между стволами комфортные — где пошире, где поуже. Даже на телеге можно, попетляв двигаться.

Деревья как деревья. С листьями и деревянные. Не поражают воображение высотой и не подавляют величием. Реликтовых дубрав и вековых кедров вокруг, пока не наблюдается.

И полянки встречаются достаточно часто.

На одной из них, практически натыкаюсь на какой-то кустарник осыпанный пурпурными ягодами. При моем приближении, три какие-то некрупные, пестрого окраса птахи, активно лакомившиеся ими, заполошенно и торопливо жухая крыльями, почти вертикально пошли на взлет с его ветвей. Осмотрел, местами обклеваные ветки. Чем-то крыжовник — визуально эти ягодки напоминают. Раз пернатые употребляют, то возможно и мне в клюв закинуть? Не буду торопиться — возьму с собой. Дома разберемся. На пленных сначала опробуем? Или шрамоголового угостим? Нет — такой волчара с рук жрать не будет. Ну и ладно — все равно я тебя сьем! Не мытьем — так катаньем… А у меня для подобных случаев, даже некоторое количество пластиковых контейнеров имеется. Это Полина — светлая голова, сообразила.

Зверье пока на глаза не попадается. Оно и понятно — слишком невелик этот околок для постоянного обитания энималов.

Вот уже и просвет между деревьями показался. Широкая поляна или край леса? Похоже это вообще не сплошной лес, а скорее щедро и плотно насыпанные на холмистую равнину, крупные рощи.

Неожиданно для самого себя выхожу на поле. Через равномерные промежутки, ровными рядками засаженное какой-то агрокультурой. Ну что, стал еще на шаг ближе к эпохальной встрече с новой цивилизацией?

Хоть и ожидал чего-то подобного, но все же резко взволновался и напрягся. Неосознанно подобравшись телом и инстинктами, волком передвигаюсь по краю негустого подлеска, сразу не решаясь выйти на открытое, простреливаемое пространство.

Прямо-таки празднично сияет выспавшееся, лучезарное солнце, теплый бодрый ветер кидает в лицо ароматы травяной свежести. Мир наполнен неумолчным треском каких-то цикад и веселым шорохом листвы.

Цветы! Местные! На астры похожие — только помельче. Надо будет нарвать своей красючке. Цветы из иного мира! Эксклюзивный презент! Не банальные: соболя — брюлики. Вот очков-то наберу! Не у системы — у Амазонки, конечно. Но это позже. А пока мне не до любования красотами здешней флоры и собирания гербариев. Время принятия решения!

Да ладно — хорош уже дрейфить! Так: из леса носа не высовывая — ничего и не узнаю сегодня. А у меня лимит временной — жесткий! Стараясь ступать между всходами неизвестных растений, пересекаю не очень широкую делянку. По ботве не понять, что это тут высажено. Может Михална сразу бы разобралась, но я то далеко не агроном.

Петляю между порослью густого кустарника высотой по грудь.

Топот! Хруст! Движение!

Прямо на меня из кустов вываливается светлоголовый, длинноволосый парнишка. Бледный, заполошенный — с донельзя широко распяленным ртом и глазами. При виде меня — его пучеглазит совсем до полной невозможности. Шарахаемся в стороны друг от друга. У меня рожа наверно — не менее очумевшая, чем у этого хлопчика.

Буквально через секунду на сцене возникает новый персонаж. Какой-то орк! Зуб даю!

От такой неожиданности — все трое замираем в остолбенении. Я прихожу в себя быстрее всех — ибо изначально настроен на игру «на чужом поле» и психологически готов к любым действиям и событиям, и соответственно более мобилизован. И что мне с этим делать? Как выстраивать диалог с аборигенами?

«Орк» невелик ростом — лохматой макушкой мне едва под подбородок, но очень широк в плечах и бедрах. На грани абсолютной непропорциональности. Этакий небольшой квадратный шкаф! Для своего роста — просто бугай, с красными дикими белками желтовато-карих глаз.

Волосат просто до неприличия! Я не про прическу! На крепких коротковатых ножках. Узловатые руки чуть не в половину толще моих! Вот это все — возбужденный мозг переварил, обработал и систематизировал за какие-то доли мгновений. У страха глаза велики!

«Местный» тоже находится в ступоре недолго и все решает за нас обоих — его увесистая дубина уже несется тычковым ударом прямо в мое лицо. Снизу — вверх.

Отшатываюсь. Не успеваю занести копье для броска или вернее укола почти в упор.

Только обозначив удар в голову, его оружие почти успешно подсекает мне ноги. Ох, резкий парень — чуть не достал меня в неожиданном выпаде. В колено ведь целил, гад! Угадав, отскакиваю — и как оглоблей, сдерживающе отмахиваюсь тупым концом копья. На полмига удержав дистанцию — успеваю обнажить мачете. Со щитом так уже не выйдет!

Выхватив небольшой нож, с которым он тоже явно не «на вы» — противник носорогом прет на сближение. Свистя дубиной на верхнем уровне над головой — одновременно примеряясь клинком к моему брюху или паху. Опасно!

Тыкаю острием копья чуть ниже его груди — успевает отвести и снова рвет дистанцию… Чего я и ждал! Он ошибается в расчете радиуса моих возможностей — ибо правая рука сжимающая мачете, прижата локтем к корпусу. Разжимаю левую с копьем и бросая вперед уже пустую, с явно обозначенным намерением перехвата его дубины, отпускаю правую с клинком вперед на максимум. Колющим. Мои руки худее, но гораздо длиннее «орочьих». А мачете — раза в три превышает его ножичек. При таких раскладах у местного без шансов. Правая упругой тугой пружиной молниеносно распрямляется — загоняя жало клинка в его движущееся навстречу тело. Хруст костей и чавканье плоти…

Молодой, самоуверенный, горячий да еще и распаленный погоней. По-уму, ему бы сваливать сразу нужно было…

Но живучий! Уже не опасный, лежащий на траве — «орк», достаточно долго агонизирует и не может, да наверное и не хочет, помереть.

Пацан не смылся. Да и не успел бы. Всё быстро прошло. Это не киношные, эффектные на полминуты затянутые поединки с длительным разменом широкими размашистыми ударами, нарядными финтами, обильно кровавыми ранами у обоих соперников и финальным ударом в режиме слоу-мо, от которого глаз не оторвать. Две-три секунды и решено.

Стоит и своих ясных глаз с меня не сводит. Ну, чистый эльф-херувим! По первому впечатлению — лет десяти, а приглядеться к лицу — все тринадцать будет. Просто мелкий он. Как и мой недавний соперник. Повнимательней приглядываюсь к обоим. Теперь обстановка позволяет.

Различия между обоими просто бросались в глаза.

Совершенно разные типы. Пользуясь земной классификацией — абсолютно разные расы. Если это конечно не отчим с пасынком. Хотя вряд ли, предполагаемая мать конфетного мальчонки повелась бы на столь оркоподобное существо. Эльфы не чпокаются с орками. Если верить земным сказкам, конечно. Хотя, может у него болт ниже колена?

Но умирающий на траве «орк» никак не походил на донельзя огорченного отца, гнавшегося за накосорезившим чадом, с целью вразумления и воспитания оного, прихватившего с собой дубину. Еще раз пригляделся к будущему трупу. Потом глянул на пацаненка. Все-таки их расовые несовпадения просто бросались в глаза.

К тому же и малой не заметно, что огорчен скорой смертью моего нежданного оппонента. Скорее наоборот. На юном лице облегчение и даже нескрываемая радость. Но и тревога немалая присутствует. Особенно в тех взглядах, которые он в направлении откуда появился, частенько бросает. Что — оттуда подмога не исключена? Развернув голову к ветру — чутко прислушиваюсь. Вроде тихо и ничто не предвещает. Хотя эту парочку я тоже не услышал, пока они мне в самый пуп не уткнулись.

Никакие они не «орки» и «эльфы», само собой. Это уж я так их для себя окрестил. Для удобства классификации. Люди — только поминиатюрнее, чем современный среднестатистический землянин. Хотя существует мнение, что наши предки тоже были помельче нас нынешних.

На пацане просторная светлая рубаха, оканчивающейся чуть выше колен с разрезами на бедрах. На ногах полотняные штаны из той же ткани и что-то вроде кожаных тапок. Ткань легкая, что обьяснимо. Погода шепчет.

На «орке» — портки типа шаровар, только темные. Кожаная безрукавка — панцирь, которую мой клинок однако — пропорол без лишнего скрипа. И такие же, как у мальчонки «сандалии» на коротких ногах с непропорционально здоровенными ступнями.

В отличие от блондинистого светлоглазого и белокожего мальчишки — «орк» смуглый жгучий брюнет. Средиземноморского или скорее даже арабского типа — если земными мерками определять.

Покосившись на пацанчика, подбираю дубину и нож. «Орк» всё никак не умирает — подергивается себе под кустом мелко. Живучий однако тип! Крепкий на рану.

Дубина из темного дерева — неожиданно весьма тяжела для своих размеров. Прилетит такой по черепу — ух и некисло будет. Пожалуй и разнесет при надлежащем ударе. А силы и резкости у этого малого хватало.

Оглядываю и взвешиваю в руке нож, скорее даже кинжал. Интересно! Похоже, бронза или её местный аналог. Ну то, что не сталь — это стопроцентно. Какой-то темновато-желтый металл. Долгий разберется, полагаю.

А про мегаарбалет у себя за спиной я и позабыл во внезапной суматохе. Да, если бы и помнил — чтобы умудриться успеть им воспользоваться: мне с ним наперевес, как с автоматом, по лесу двигаться надо было. Ладно: всё хорошо, что хорошо кончается.

Отцепляю от пояса флягу и напившись, предлагающе протягиваю её внимательно наблюдающему за мной пацану. Малец явно тоже пить хочет, но приближаться явно побаивается.

Пора уже с ним потолковать. А то, как задаст стрекача. Хотя и не похоже. Дистанцию держит, но бежать, судя по всему точно не собирается. Всё глядит в ту сторону откуда появился. О, залопотал что-то! Ручонками заелозил. Да это и не пацан вовсе, а девчоночка — подросток! Вот я лопухнулся! Хотя ничего удивительного — в той неожиданно закрутившейся карусели.

Плавающий, вполне приятный на слух, чуть грассирующий, как у земных френчей язык.

Если бы еще понимать — о чем ты мне вещаешь, дружище! Вернее, теперь уже подруга.

… «Желаете овладеть языком местных жителей? Для изучения потребуется 25 очков энергии?»

«Желаю»

«Процесс изучения запущен. Для его завершения потребуется время. При более интенсивном общении с местными индивидами — процесс может быть ускорен.

Время овладения языком пропорционально степени интенсивности общения с его коренными носителями.

Ну что, придется ждать? И желательно пытаться как-то коммуницировать с туземной девахой.

Лучезарно улыбаясь, тычу себя большим пальцем в грудь и сообщаю девочке: «Я — Егор! Егор!» Ну, вот не приходит на ум ничего более интересного.

Однако похоже ей совершенно насрать, как меня зовут. Она все в одну сторону ручонками машет и что-то мне разжевывает. Ишь разлопоталась, красноречивая. Да ни хрена мне не понятно, систер, что ты мне сейчас втюхать пытаешься. Моя — твоя не понимай! Я тоже машу руками и кривлю морду в недоумении. Догадываюсь, что тебе от меня чего-то нужно — но вот дальше… Развожу ладони и вздергиваю брови «домиком».

До неё достаточно быстро доходит малая продуктивность попыток — словами донести до иностранного мужичка, смысл своих пожеланий или предложений. Малая переходит к еще более активной жестикуляции — и наконец вполне логично добирается до полной пантомимы.

Девчуля торопится, темпераментно пританцовывает и не брызгает слюнями только потому, что во рту пересохло. Еще раз предлагаю ей воды. Кладу флягу на траву и демонстративно отступаю на несколько шагов в сторону. Забив на осторожность или возможно мамкино табу: «ничего не брать у взрослых незнакомых дядек, а тем более не тянуть это в рот», она решает приблизится и жадно присасывается к горлышку, все же покашиваясь на меня краем глаза. Слюней напустила! Напившись и приободрившись — малая еще более энергично продолжает своё выступление. Показывает на находящегося при последнем издыхании «орка», на перелесок за кустами, на меня, опять на орка, на мое мачете и копьё…

И тут, наконец-то меня озаряет! Этот «орк» и его сотоварищи-подельники, внезапно напали на деваху и её сородичей где-то неподалеку — там, куда она все время и показывает. Похоже там поселение — деревня или хутор. Бинго! Наконец-то этот пазл сложился.

Пытаюсь выяснить, сколько потенциальных врагов может ожидать там одинокого героя.

Точно установить не удается — она и сама не уверена, но судя по всему, где-то в районе десятка. Многовато будет! Даже Брюсс Виллис с Чаком Норрисом призадумались бы. Ну и что делать? Вписываться в чужую мутную разборку или свалить уже от греха подальше? Диллема, однако!

Только похоже — некогда особенно долго размышлять. И так уйму времени потеряли в попытках обьясниться. Да и информация крайне скудна для хоть какого-то анализа. Остается довериться чуйке. Пфф! Всё как всегда — ничего нового! Мир не тот, а условия ставящихся им задач, как под копирку. Ну да — планеты-то весьма похожи.

Пацанка торопит, умоляюще сверкая влажными глазенками и зубами…

Так, ну в любом случае на стороне арабистых «орков», мне похоже выступать не светит. Одного из них я уже обнулил. Да и не понравилась мне его привычка — без долгих разговоров кидаться на все, что шевелится. Скорее всего, они там все такой манеры поведения придерживаются. Если мы сюда переберемся, даже на время — оно нам надо иметь в соседях, таких оборзевших гопников? Однозначно не желательно! А вот, если впрягусь за «эльфов» блондинчиков — то вполне возможно, какие-то союзники у нас в этой реальности и появятся.

Ну а если не вмешиваться и просто уйти? Друзей не обретем, но и от врагов, похоже не избавимся. Если принять за рабочую гипотезу, что подобное поведение типично для популяции «орков», то когда мы здесь появимся со всем скарбом, барахлом, детьми и женщинами — они один хрен на нас наедут.

Но сейчас я опять же — один. А тогда нас много будет. Как нибудь отмашемся.

Охохо! Ну что делать-то?

…«Вы первым из обитателей своей планеты вступили в бой с представителем иной цивилизации и одержали победу.

Получено достижение: «Боец двух миров»

Награда: + 5 свободных очков характеристик.

Вы первым из обитателей своей планеты вступили в контакт с представителем иной цивилизации.

Получено достижение: «Контактер»

Награда: + 10 свободных очков характеристик. + 50 пунктов репутации.

Выступив на стороне более слабого индивида, подвергавшегося опасности — вы спасли его от смерти.

Получено достижение: «Защитник двух миров»

Награда: + 10 свободных очков характеристик. + 30 пунктов репутации»

Помер наконец-то брюнет? Точно — отмучался сердешный!

А вполне неплохо я очками с него прибарахлился.

Вообще, сегодня Егорка просто сказочно приподнялся. Масть поперла, что называется! Глупо вставать из-за стола, когда козырная карта — сама в руки идет!

Надо идти выручать соплеменничков юной «эльфийки». Однозначно — надо! Там еще явно много чем разжиться можно!

Хотя мне прекрасно известно, что: «жадность — фраера сгубила».

Ну так — в штыковую атаку на танки я переть и не собираюсь. Постараюсь аккуратно отработать. А сбежать к порталу, если что-то пойдет не так — авось, завсегда успею. Штурм рейхстага мной сегодня точно не предусмотрен. Максимум — разведка боем. Если что — бью по-ноге! Всё! Надо идти.

Давая себе время на окончательное принятие решения — стряхиваю и обрываю назойливую лозу какого-то местного вьюнка, прилипчиво намотавшуюся на обе ноги. Эх, разузнать бы все поподробнее: чем вооружены, есть ли стрелковое, точное количество противников. Но времени нет — может там уже выручать некого. Да и много ли девчушка еще добавить сможет?

Разогнувшись киваю: «Веди!» Она, просияв ломится туда — откуда пришла. С низкого старта. Пускай — далеко не убежит. Не потеряется — у меня ходули, чай подлиннее будут.

Ну что — «вперед на мины…?» Всегда везти не может!

Хоп!

И перекинув из-за спины — беру арбалет наизготовку…

 

Глава тринадцатая. Апрель. Четвертая неделя

Карта все еще не работает. Остальное тоже. Ну что же — придется обходиться без читов.

Показываю девчушке, чтобы сидела на своей худой попке ровно, никуда из этих кустов не высовываясь и по-волчьи позыркивая во все стороны, на рысях пересекаю открытое пространство перед бревенчатой стеной поселения.

За недолгое время пути сюда мне удалось кое-как растолковать пацанке, что сейчас парадный вход нам абсолютно ни к чему, а наоборот — весьма желательно войти в деревню с тыла — «огородами». Ибо: «нормальные герои всегда идут в обход» Она поняла и вняла. И вот мы здесь.

Останавливаюсь в «мертвой зоне» под стеной. Кажется удалось подобраться незамеченным. Да и кому там сейчас окрестности оглядывать? Судя по доносящимся азартным крикам из-за забора — у захватчиков сейчас и без этого нудного занятия, иных веселых дел хватает.

Доля налетчика и агрессора такова. Положение обязывает. Пока всех сопротивляющихся упокоишь, пока все ценное обнаружишь и для переноски упакуешь, да пока всех молодаек перепортишь. Когда тут еще и оглядываться?

Ну, может и имеется «фишка». Какой нибудь задрот дрищавый и стоит на стреме — обделенный маленькими радостями оккупанта. Но не здесь. Не с этого направления.

Иначе бы уже обязательно горланил тревожно.

Жду пока дыхание окончательно выровняется и чутко прислушиваюсь к окружающему миру. Последний раз прикидываю все «за» и «против». Я нахожусь на «точке невозврата». Пока еще можно «включить заднюю». За стеной будет уже поздно.

В непосредственной близости на той стороне частокола тихо. Пора!

Приставляю к стене притараненную с собой лестницу. Выдержит мой немалый, по сравнению со здешними туземцами, вес? Сию приспособу — пацанка, спрятанной в кустах неподалеку указала. Наверное местная молодежь по ночам из деревни втихушку на потрахушки с ее помощью ускользала.

С виду хлипкая конструкция, опасно прогибаясь под моей тяжестью, жалостливо поскрипывает, но все-таки выдерживает массу моей туши в бронежилете и с оружием. Все лишнее оставил в тех же кустах под надзором девчонки.

Эх, мне бы сейчас Серба или Валю сюда — чтобы спину кто-нибудь прикрывал! Но «за неимением горничной» придется-таки в одну саблю эту войну воевать… Пошли уже, разведка! С нами бог и два парашюта! Два коротких, протяжный!

Частокол из обструганных стволов какого-то местного дерева не очень высок для моего роста. Метра два с половиной примерно. И без лестницы — попыхтев, но справился бы. Даже как елка обвешанный оружием и защитными аксессуарами. Но к чему усложнять?

Беглый осмотр со стены ничего нового не дает. Территория невелика и слишком плотная застройка перекрывает обзор почти во всех направлениях. Ну и нечего тут маячить. Слишком заметен я здесь со многих сторон. Стараюсь помягче и потише спрыгнуть вниз в периметр поселка. Хотя в этом гомоне и шуме можно не слишком беспокоится о звукомаскировке. Визг, писк и вопли откуда-то из центра — доносятся такие, что просто полный атас и караул! Прижимаюсь к бревенчатой стене какой-то сараюшки. Если не пригибаясь — чуть выше маковки мне будет. В обе стороны пусто. Противник не обнаружен.

Зато в самом строении какая-то возня происходит. С высокой степенью интенсивности. Где тут вход-то? Вот он! Дверь нараспашку. Вокруг по-прежнему никого. Эх, мне бы сейчас «ночное зрение»!

Пригнувшись, стремительно просачиваюсь внутрь — в жарко пахнущую пылью и полынью тяжелую духоту и сделав шажок в сторону от дверного проема осматриваюсь. Ноктовизор тут ни к чему. Прорубленные под крышей оконца — дают достаточно света.

На земляном полу два азартно сопящих коренастых плотных тела пользуют третье — гораздо более стройное и безмолвное. Слева у стены спиной ко мне еще один «орк» самозабвенно утробно поухивая — ритмично движет низким широким тазом в унисон с детским тонким жалобным визгом…

Вот ведь, с-суки! Дорвались! Взрослых баб вам не хватило, что ли? Реально — орки!

Всё понимаю — война штука такая… сложная. Жестокая и говнистая. Вне морали. Но детей… это перебор! Категорически! В любых мирах.

Тут и раздумывать уже не о чем! Выбор стороны очевиден и окончателен. Работаем.

… Из всей сластолюбивой педофильской троицы, лишь один успел заметить надвигающуюся на него смерть. И то мимолетно. Сверканием клинка несущегося к горлу.

Есть! С почином меня. Даже не пытаюсь что-то прояснить у большеглазо-испуганной аборигенки, постарше на вид. Чего от неё сейчас добьешься? Лишь включив обаяние и доброжелательность на максималку — дружелюбно оскаливаюсь и убедительными жестами показав: «Сидеть здесь и не шуршать!» — предварительно коротко оглядевшись, выскальзываю из сарая.

Ныряю за следующее длинное и тоже невысокое строение, тянущееся вдоль частокола.

Оттуда густо тянет навозом и соломой. Какой-то хлев похоже.

Звуки доносятся, но человеческих вроде не слышно. Хотя проверить надо обязательно. Это основное. Нельзя оставлять за спиной ничего — откуда может исходить опасность. Высовываюсь из-за угла. Почти у самого входа обнаруживаю опрокинутое навзничь тело в длинной светлой рубахе с размозженной светловолосой головой и луком — с так и неодетой тетивой в мертвых руках. Заглядываю внутрь. Точно — никого! Какая-то живность в загончиках колготится, но человекоподобных здесь не наблюдается. Выскальзываю наружу. Солнце жарко оглаживает и без того разгоряченное лицо.

Почти успев скрыться за следующей постройкой, «затылком» улавливаю за спиной движение и тут же слышу удивленный возглас. Достаточно грубым, явно мужским басом.

Разворачиваюсь. Фиксирую крайнее изумление на заросшем рыжим густым волосом чуть не до бровей, лице «орка», выходящего из-за стены двухэтажного дома по-соседству…

Копье летит недолго и к моему удивлению попадает прямо в центр его квадратного силуэта. Ошеломленный враг даже не попытался среагировать. Удивил — значит победил? Мчусь добивать скорчившегося подранка, начинающего орать что-то на своем языке. Не очень громко правда. Развороченное брюхо и боль ограничивают мощь легких. Не дают вздохнуть на полную. В одно касание «решаю» его…

Справа «как черт из табакерки» выскакивает еще один приземистый. Мля! За ним еще один! И еще! Услышали-таки! Накликал все же изумленный бородач! На мою голову!

Арбалет! А вот не зря я его на такой вот крайний случай держал! Стреляю почти навскидку.

Арбалет падает на утоптанную землю.

Пластина сюрикена стремительна и почти невидна. За ней коротко блестнув летучей рыбой, устремляется вторая. Говорю же — нафаршированный снарягой по самое «не могу».

Есть! Попадание! Правда не в того в кого целил. Тот сноровисто сдвигается с траектории броска. Опасный! Одна из пластин тоже не пропадает зря. Вторая уходит в молоко. Один к полутора! Шустрый прет на меня как танкетка. За ним, с рычаньем вырвав сюрикен из ляжки, через боль и брызги крови, хромает второй.

Лопатка! Успеваю. В опасного не рискую — больно резок демон. Зато хромому прилетает почти в то же место. Всё! Этот сломался — несите следующего.

Один к одному! Норм. Пободаемся! Главное, успеть пока еще подмога не набежала! Сколько же вас здесь, ироды?

Глаза врага из под лохматых бровей на бегу внимательно оценивают меня. Морда свирепа, но хладнокровна. Передо мной боец!

Притормаживает. Примеривается. Жду.

Этот не с дубиналом, а с настоящим — хоть и небольшим мечом. Но без щита.

Нафиг, нафиг — решаю не рисковать. Вскидываю «шайтан-трубу» и всаживаю последний довод из доступного дистанционного ему в брюхо. Входит глубоко. Небольшие карие глазки белесо мутнеют от боли. В прыжке лечу вслед за гарпуном. Расчет точен. Приземляюсь вне досягаемости его клинка. Разница в росте и длине рук за меня. Изобразив замах — колю с максимально возможной дистанции… Не купился, гад! Отшагнул. А и ладно. Он слабеет, а я наседаю. Осторожно, но все энергичнее, гоню его к стене одной из построек.

Главное не дать «орку» времени на крик.

Сука! Шум, который мне так не нужен — все же поднимает дважды раненный в ногу.

Иду ва-банк. Выставив щит перед собой — ломлюсь в лобовую. Иначе — никак! С этим пора кончать прямо сейчас. Ждать пока следующие понабегут — в мои планы не входит.

Принимаю на щит уже не очень сильный удар. Специально не отвожу вектор приложения силы — даю его клинку вгрызться в дерево. И чуть приподняв нижний край, выбрасываю руку из-за щита. Прямо под солнечное сплетение «орка». Неглубоко, но достаю! И тут же впечатываюсь всей массой через дерево в тушку врага. Он не падает только потому, что зажат между моим щитом и бревнами. Готов! Еще жив, но уже не в сознании. Торопливо наотмашь перечеркивающе чиркаю по его роже и мчусь влево — подальше от голосящего обезноженного. Свернув за ближайший угол, выдыхаю и щемлюсь по параллельному проходу между домами и сараями в том направлении, откуда только что сваливал. Успеваю! Еле уместившись, прячусь за какими-то бочонками, стоящими один на одном в несколько рядов неподалеку от нужной мне «улицы». От бочек кисло и вкусно разит винищем. Из-под «алкашки», что ли? Эх, сейчас бы винца сухого! Рислинга! Кисленького! Пить то как хочется… А сородичи белявой пацанки мне уже начинают заочно нравиться…

… Ах да! Что за экспериментальная стрелялка гарпунами «последнего шанса»? Сорян, совсем забыл рассказать. Наш главный инженер разродился-таки поистине гениальной идеей. Чудо-палкой по типу ружья для подводной охоты. Только не пневматической, а пружинной. Бьет очень мощно, но с меткостью огромные проблемы. Зато в упор: просто — «слонобой»! Словом хорошая штука — просто требует крепких нервов. Короче, не до схем и подробностей мне сейчас…

В тонюсеньком «смотровом» просвете между бочонков мелькает быстрая тень. И почти сразу еще одна! Другие будут? Жду, еле удерживаясь от того, чтобы бездумно ломануться вперед. Сокрушая всё и вся на пути! Кураж поймал! А то! Семь — ноль в мою! Тихо! Спокойнее надо. Не зарывайся, Егорка! Еще ничего не кончилось! Нет — похоже на этом все! Пора! И отдышаться успел как раз. Выбираюсь из-за бочек и бочком — аккуратно, почти на цыпочках, устремляюсь за врагами, торопящимися на тревожный крик соплеменника. За спиной чисто!

Полной неожиданностью — вываливаюсь на склонившихся над раненным двух «орков». Оба стоят вполоборота ко мне, напряженно поглядывая в том направлении — куда я только что убегал. Не ждали? Один отлетает от удара щитом по корпусу. Второй успевает только дернуться. Его дубина так и не вскидывается выше уровня пояса — хозяин уже мертв и почти обезглавлен. Прыгаю на оглушенного, сбитого с ног второго. Прямо на широкую и выпуклую грудную клетку. Ох и здоровые они все же! Но и мои девяносто кэгэ — совсем не подарок! До чего хруст противный! Чуть не падаю рядом с вражьим сломанным телом. Но обошлось. По человеку топтаться — не на танцполе выделываться. Не столь удобно. Можно и самому травмироваться как здрасьте!

Девять! Ну? Кто? Где? И сколько вас тут еще?

Давайте уже все сюда подтягивайтесь. Не самому же мне вас в этих закоулках искать. «Зачистку» в такой тесной застройке устраивать — весьма опасная затея. Запросто прилетит откуда не ждешь! Уж лучше вы к нам!

Арбалет вновь снаряжен, гарпун в ружье, лопатка на поясе, сюрикены под рукой и даже протерты от крови.

А чего этот болезный орать-то перестал? Непорядок! Ишь как зыркает злобно и яростно.

Приблизившись втыкаю клинок в рану. Неглубоко — но ему и этого должно хватить… не хватило! Да ты не зубами скрипи, дятел пустоголовый — мне сейчас от тебя совсем другое нужно. Какой же ты упертый и непонятливый! Вот попался же тормоз на мою голову!

Всаживаю глубже и проворачиваю… Есть контакт!

«Орк» заблажил так, что наверное у самого портала зверье насторожилось. Ну а чего? Молодой, здоровенный — грудная клетка на заглядение развитая. Чего не поорать-то от вольного?

Сдвигаюсь на несколько шагов в сторону от источника шума. На самый перекресток между домами. Клюнет? Кладу арбалет к ногам. Не спугнуть бы потенциальных клиентов…

Клюнуло почти тут же!

Двое. Оба с одной стороны. Прелестно!

Один на рожу — пацан еще совсем. Как Данька. Хоть и крепкий, как и все его «подельники». Второй ненамного, но все же поматерее будет.

Глупо улыбаюсь им. Не забывая контролировать остальные сектора. Да как тут забудешь?

Тот, что постарше — коротенько взрыкнув, решительно устремляется ко мне поигрывая таким же желтоватого отлива мечом, как и у предыдущий «меченосца». Да у них тут по-ходу совсем с металлом напряжно. А обычного железа — я так и вообще не наблюдал еще. Даже какая-то мотыга прислоненная к тем ароматным бочкам — тоже из похожего смастрячена. Это может быть весьма интересно.

«Малолетка» со стандартной дубиной не столь шустро семенит в кильватере у мечника.

Давайте — давайте! Ком цу мир! Велкам ту хелл, бойз! Ближе, еще ближе… Достаточно!

Резко поднятый от голени к бедру ствол ружья выплевывает гарпун прямо в колокольно раздутую грудь переднего. Тот спотыкается, непонимающе криво скашивается на торчащий из под сиськи штырь и поперхнувшись начинает заваливаться на бок. Есть! Десятого прямо «в десятку»! «Правки» не требуется. Снайпер — чего тут еще сказать… Случайно конечно. Из этого карамультука: только в упор, точно попасть куда хочешь можно.

…Задумчиво бросаю взгляд под ноги. Решаю приберечь заряженный арбалет на всякий случай. Пускай себе молодой бежит, куда глаза испуганные глядят. Вдруг еще кто посерьезнее сейчас на звук выскочит. Перезаряжаю свою «шайтан — трубу». Закуриваю и жду. Даже пальцы не дрожат! Ну это обьяснимо. Просто ничего еще не закончилось, вот психика и не торопится на дембель.

Жду еще. Раненый опять затих. Ухает себе впоголоса от боли. Да и ладно. Судя по всему закончились у врага солдатики. Но подожду еще немного, прежде чем на поиски жертв налета выдвигаться.

Похоже на то, что местные боги войны отнеслись ко мне очень благосклонно. А может их просто поразил своим нахальством и самоуверенной дерзостью — неизвестно из каких туманных далей припершийся пришелец. И они решили не вмешиваться и посмотреть, что у этого — в край оборзевшего кренделя получится. И насколько далеко и успешно он зайдет в своей беспредельной наглости… А он взял и с первого раза квест прошел. Да второго бы и не было. Спасибо туземным богам или здешним «смотрящим», что не помешали.

А может это помощь земных гулящих девок и чьей-то матери сыграла? Я их раз пятнадцать — точно поминал во время боя. Или одна, опять же земная, капризная дамочка именуемая Фортуной, проявила благосклонность? Она же — Госпожа Удача.

В общем: все для меня в этой стычке пока складывалось очень даже здорово. Все получалось как хотелось и в итоге я даже словил нехилый боевой кураж. Прямо даже нешуточную эйфорию!

Такого в моей жизни еще не случалось. Ох и крут я! Кто молодец? Я молодец! Ай да Егорка! Ай да сукин сын!

Ну и чего, что они ростом не вышли? А вы их квадратные торсы заценили? А бицуху в половину моей ляжки видели? То-то же! Ну я и дурак самоуверенный, конечно…

Хотя десять — ноль, это десять — ноль! Эпично — с какой стороны не посмотреть!

А здесь — классно! Солнце, свежий ветерок с озерца, тишина. Рислингом вкусно пахнет местами. Значит и виноград имеется. Прямо — земля обетованная!

Ладно — ручонки вроде закончили исполнять свою «пляску святого Витта». Головушка малость охолонула. Пожалуй, пора и к окончательной зачистке приступать. О, а вон и моя знакомая пацанка… Мышь крадется! Не усидела-таки на месте, несмышленая. Вечно молодых на глупости тянет: хлебом не корми — только дай во что-нибудь вляпаться! Хотя — кто бы говорил… Ну, иди уже сюда, не бойся! Зло наказано — парни в белых шляпах победили. Как сказал бы сейчас один мой знакомый малоизвестный художник: «В город вернулся закон»!

 

Глава четырнадцатая. Апрель. Четвертая неделя

… Сопровождаемый почетным эскортом из тройки бойцов нугари, во главе со старшим сыном главы поселения, возвращаюсь к порталу. Бойцы заодно выполяют функции носильщиков. Тащат барахло нового национального героя племени: «до перрона». А то вдруг снова война — а он уставший. Ну а дальше я и сам справлюсь. Вот никак без даров аборигены меня отпускать не захотели. Нугари — с ударением на втором слоге. Так называют себя местные жители.

В общем, давайте я вам обо всем поведаю коротко, но по-порядку. Честно признаться — так и подмывает поделиться ощущениями! Критическая масса эмоций и впечатлений. Переполняет. Боюсь до своих не донесу — лопну и навсегда останусь на этой планете. Нуга́ри. Это мои новые кореша — «эльфы» свою землю так называют. Созвучно с названием племени.

Впрочем пожалуй чуть подробнее расскажу. Для лучшего понимания.

Пережив отходняк… Нет, не так: «От-хо-дняк»! И три восклицательных знака! Уфь!

В общем: добив последнего так и не собравшегося без посторонней помощи — умереть от кровопотери налетчика, отдрожав положенное количество минут, жадно всасывая сладкую никотиновую горечь, пересидев неизбежный расслабон после сражения — вместе с соплюшкой двинул на окончательную зачистку поселка и поиск её соплеменников… И рислинга.

«Орков» на территориии более не обнаружилось. Кроме двух — еще до меня упокоенных самими аборигенами. Оба волосатых супостата были сражены стрелами. Длинными, толщиной почти с мой безымянный палец. Правда сам престарелый стрелок-защитник, тоже был уже холодным. Но спасибо ему! А ведь как хорошо ушел старикан! Не в пропахшей мочой постели, «достав» всех близких нытьем и ворчанием, а «на бегу» — молодым и резким юношей. Респект тебе — старый воин.

Основную массу пленных «эльфов», мы с моей пацанкой обнаружили в узилище. Сиречь в большом амбаре. В путах и унынии.

Нда, а здесь стандартный набор — просто классическая: «мечта оккупанта». Сплошь бабы, ребятишки да старичьё.

Женщин около тридцати, некоторые весьма растрепанные и почти все без исключения в синяках. Выводок детворы, числом примерно раза в полтора поболее. Десяток-другой пенсионеров.

Невзирая на пол и возраст — все спасенные как на подбор светловолосы и изящны, если можно так выразиться.

Лица европейского типа — опять же, если земными категориями мерять.

Фемины весьма и весьма миловидны, а некоторые — так и вовсе красавицы. Детишки — просто ангельского обличья. Наши рекламные агенства к ним в длинную очередь бы выстроились, помахивая контрактами в руках.

Киваю своей мелкой спутнице: банкуй, мол, твой выход — освобождай родных и близких, а сам на всякий случай, остаюсь на улице у входа в сарай. Мало ли — вдруг какой-нибудь недобиток обьявится. В общем отдыхаю и получаю заслуженные бонусы за избавление деревни от гадких супостатов.

В сумме за все мои славные деяния и эпические подвиги набегает 170 репутации

и 18 очков характеристик включая три стандартных за повышение уровня.

В общем, с момента сегодняшнего перехода в этот мир, всего за каких-то пару часов на мой счет капнуло пять с половиной сотен пунктов репы и 73 очка развития характеристик!

Теперь шкала моих энергетических очей сияет радующей глаз и греющей душу цифрой: 240! Еще с утра она была на целую сотню единичек скромней.

Славно быть первым и славно быть героем!

Не поленюсь повторить: «Это я удачно зашел!»

Тьфу ты — Шептун-сволочь на меня чихнул, что ли? Что-то я тоже стал частенько фразы из фильмов цитировать… Надо ему кстати в подарок местной алкашки какой-нибудь притащить. Для меня мелочь — подумаешь на килограмм веса больше, а Вале приятно будет. Ему, бродяге — вряд ли слишком часто презенты в прошлой жизни перепадали. Могу поспорить сам с собой: даже знаю, что художник скажет, когда я вручу Амазонке букет, а ему «пузырь»! Конечно же бессмертное: «Цветы — жене, мороженое — детям!»

Внезапно жестко обламывая постбоевую эйфорию победителя, на мою щеку своими противными мохнатыми и цепкими лапищами, нагло усаживается здоровенная мясистая муха. Аж плечи от брезгливости передергивает! Фу, тварь — тебе мало вокруг овечьего дерьма, кишок и загустевшей крови, что ли? Ну не размазывать же её откормленную тушку по своей физии? Отмахиваюсь. Загудев как трансформатор, мерзкое насекомое благополучно и неторопливо улетает, перегруженным сверх допустимого бомбардировщиком.

Тем временем освобожденные «эльфы», а вернее в основном «эльфийки» — переносят свою шумную, галдящую суету из амбара на вольный воздух.

Разбегаться в разные стороны не торопятся. Гуртуются неподалеку, поглядывая на большого, непонятного и неизвестно откуда взявшегося человека. С интересом рассматривают меня с разных позиций и дистанций. Дети и старики пооткровенней, бабенки не так открыто — и все, естественно не замолкая, что-то негромко лопочут на своем «полуфранцузском». Где же ваши мужички-то потерялись? Враг у ворот, а встретить некому. Что за легкомысленная беспечность? Неужто всего пара защитников в поселке находилась? Тот, с разможженной головой — так и не успевший тетиву на лук натянуть и второй — который двоих вражин с собой забрал… Судя по количеству женщин и ребятни — мужчин здесь гораздо больше должно проживать! Не со святым же духом местные красотки живут? Да и детишек своих нарядных они однозначно не от «орков» рожают. Теперь уж я в этом убежден.

«Орки» — коренастые жгучие брюнеты. Правда один темно-рыжий, тот которого я копьем приголубил — тоже попадался.

А вокруг меня сейчас — сплошь субтильные блонди пасутся. Все до единой. Ну и единого — если о детях и дедах говорить. Как на подбор.

Одна из женщин, как и все они: хрупкая красотка с точеной фигуркой и изумрудными глазищами — насыщенностью, яркостью да пожалуй и большеглазостью ничуть не уступающая моей Сейлормун, наконец рвет дистанцию и приблизившись произносит несколько фраз, смотря на освободителя с великой благодарностью, во все свои огромные сверкающие очи.

Ну, видимо стандартный набор банальностей, которые положено говорить в подобных случаях. Жаль не понимаю — было бы приятно послушать. Да еще от такой-то красавицы!

Улыбаюсь, развожу руками, пожимаю плечами и делаю печальное лицо.

Она возвращает улыбку, экспрессивно всплескивает узкими ладошками и продолжает свою речь. Ишь ты, настырная какая!

Иду по старой схеме — тычу себя пальцем в бронежилет и представляюсь.

Понимает. Похоже называет в ответ свое имя. Звучит как-то вроде: «Роми».

Еще шире оскаливаюсь — приятно, мол. И скорее себе, чем ей говорю:

— Извини, красивая, то как тебя зовут — я понял, но вот дальше ни черта не догоняю, — и снова развожу все еще мелко подрагивающие верхние конечности, — Мне бы после трудов ратных — водицы ключевой испить, хозяюшка. А лучше меду хмельного местного. У меня и свой имеется, конечно — но раз уж так дело обернулось, я бы вашего «божоле» не прочь отведать был.

А чего еще говорить-то? Вот помалу и простебываю себя и сложившуюся ситуацию.

Понимает!

Или скорее — догадывается. По её указанию, «моя» пацанка несется в дом неподалеку и скоренько возвращается с глиняным жбанчиком и кружкой.

Красотка Роми сама наполняет чашу и в полупоклоне протягивает её усталому герою.

Благодарю жестами и непонятными ей словами и принимаю.

Заношу ноздри над пузатой кружкой: так и есть — вино. Причем хорошее! Дрожжами не шибает. И на запах серы даже намека не улавливается.

Легонькое, холодное, вкусное, в меру сладкое. То что доктор прописал. Славно.

А вот, кто не рискует — тот анжуйского не пьет!

От второй кружки вежливо отказываюсь. Не время и не место. Мало ли какие еще сюрпризы вылезут.

Тем временем народ потихоньку рассасывается по углам и закоулкам поселка. На пятачке у сарая остаемся мы с Роми и еще какой-то, на вид вполне бодрый осанистый дед с вытянутым неглупым лицом, тяжелыми бровями, острым ярко-синим взглядом из-под них и длинными вислыми усами, как у нашего Долгого. Только серебристыми.

Старикан тоже начинает активно что-то вещать. Разве что жестикулирует поумеренней и говорит поспокойнее и с паузами.

Вдруг в моей голове словно переводчик просыпается. Само-собой без высшего образования. С тремя классами церковно — приходской школы и дополнительными двухмесячными, заочными ускоренными курсами фронтовых толмачей. Да еще и с жуткого похмелья. Или скорее, как от тяжелой контузии отходит. Медленно. Тупит и тормозит страшно. Хотя все же — со скрипом, но пытается, что-то складывать в более или менее понятные конструкции.

В общем, худо-бедно начинаем постепенно кое-как: «с пятого на десятое», по крупицам понимать друг друга.

Длинноусый дед — глава поселения и главный кузнец, он же плотник, механик он же и жнец и швец и на дуде игрец, похоже. Точно — местный аналог Долгого. Прозывается сей благородный старец — Варуном.

Красотка Роми — его невестка, жена главного охотника и бойца общины. Где сам первый воин? Насколько я понял: в данный момент все мужчины, молодые парни, подростки постарше и многие из работоспособных женщин — находятся на рыбалке. У них тут сейчас идет время нереста какой-то особенно ценимой аборигенами рыбы. Золотые деньки, когда в нужных местах — её, глупую, хоть ведром из речки черпай. Видать, что-то вроде земного лосося. В общем: в пределах поселка на момент нападения находились в основном женщины, присматривающие за детьми, пожилые люди и всего пара стрелков на охране.

Ничто не предвещало беды, как у нас говорится.

Да — «орки» из степи, время от времени предпринимают налеты подобные этому.

Правда по сложившейся многовековой «традиции» — устраивают свои набеги начиная примерно с середины лета.

Нынешний инцидент — судя по всему чистая самодеятельность борзого и жадного до наживы и славы, молодняка одного из «орочьих» племен.

Видно какое-то новое племя неподалеку обьявилось — сделал вывод старейшина.

Зовутся они совершенно по иному, конечно. Киере́ны. Кочевники — скотоводы.

Не брезгуют и налетами. Когда уверены, что все пройдет гладко и обойдется без больших потерь. На серьезные боевые действия с кучей трупов отваживаются не слишком уж часто. Так — подкрался, откусил и ускакал. Иной раз — годами и вовсе без набегов обходится.

Во время своих лихих наскоков, киерены обычно хватают не столько добро — сколько пленников. Практически всех, кто под руку попадет. В основном помоложе, конечно — тех, кто сможет долго сохранять работоспособность и способен выдерживать высокий темп дальних переходов. Но и хорошими мастерами любого возраста не брезгуют. Ибо сами ничего сложнее дубины создать не в состоянии. С остальными: «ненужными» поступают по-разному — как повезет. Случается, что и уничтожают всех до единого.

Ничего нового! Все ровно, как и у нас и так же как и миллионы лет назад. Когда обезьяны одного племени разбивали камнями и палками головы детенышей другого племени, чтобы захватывать богатые пищевыми ресурсами участки леса и закрепить их за собой! Потом и люди подхватили от приматов эту веселую эстафету: победители по старой, доброй традиции — до сих пор задорно режут всех проигравших, от мала до велика. Ну, кроме тех, кто может быть чем-либо полезен. Тех обращают в рабов и наложниц.

На меня прямо — земным духом повеяло! Только рябинок кудрявых да березок белых не хватает для полной достоверности ощущения…

Вот примерно так все сегодня и произошло. Ну это я вам, естественно уже вкратце адаптирую — то во что сам приличное количество времени «вьезжал».

Но на беду незадачливых орков, местные боги послали нугари великого воина Горана — большого! (Хм, спасибо за «большого» конечно, ребята, но это вы, братцы, еще Шептуна с Долгим не видали. Или не приведи демиурги — Валерика.) Сей Горан пришел и «одним махом — семерых побивахом». Вот такой расклад — если не углубляться.

… Правильный ли я сделал выбор? Да. Теперь без сомнения. Что-то мне эти киерены: и образом действий и даже внешне слегка — напомнили неких смуглых ребят с родной планеты. Как правило тоже волосатых лицами и со «свободно плавающей моралью». Временами с ними можно о чем-либо договариваться и даже торговать иногда получается к обоюдной выгоде, но только до того момента, пока они не почувствуют, что могут взять у тебя всё что им необходимо — просто так. Ну а спиной к ним поворачиваться — даже во время действия договора — вряд ли станет самый конченный розовоочковый наивняк или пациент Рул, с детства просидевший за стенами.

Словом с такими союзниками и врагов не нужно.

А нугари — вроде ничего. Посмотрим, что дальше будет…

Судя по моим часам и положению местного светила на небе — ход времени в наших мирах примерно тождественнен. Уточнять разницу в минутах и секундах после будем…

За мужчинами послали сразу в момент атаки. Два пацаненка улизнули от врагов через противоположную от ворот сторону. Насколько я сумел понять — бойцы общины уже спешат сюда. Решаю дождаться. Мне перед их основными воинами сразу надо засветиться лично, а не со слов очевидцев. Одно дело вот он я: весь такой красивый и осязаемый — спаситель и грозный воин, а то как с Карлсоном ситуация может получиться. Типа: «он улетел, но обещал вернуться».

Заодно и мирняк покараулю. Обидно будет, если с ними еще чего-нибудь произойдет.

Коротая время, помогаю женщинам стащить тяжелые тела мускулистых супостатов в одну кучу за ворота.

Заодно с интересом разглядываю трупы злодеев. Раньше не до того было. Практически все «орки» — черные как смоль. И все же один густо-рыжий. Не показалось мне. Действительно — сплошной молодняк. А борода до глаз — так это просто волосатость у них повышенная. Прямо как у «наших» разнообразных земных «талибов». Киерены без исключений — невысокие, даже приземистые. Самый длинный мне едва макушкой под нижнюю челюсть будет. Плотные и коренастые, очень широкие в плечах — не уступая в этом показателе, при своем росте и мне. Почти столь же широки и в низко посаженном тазу. Почти квадратные ребята. Коротконогие и длиннорукие для своего экстерьера. Выпуклые развитые грудные клетки. Плосколицые. В остальном все также как у нас — две руки, две ноги, одна голова. Да еще на рану дюже крепкие, как я уже убедился. Дикари! Бойцы!

Вот этот похоже за старшего был. В «бронежилете» местном. Только у двоих в наличии подобие кожаных панцирей, скудно обшитых пластинами из того же желтого металла или сплава, напоминающего бронзу. Да, «броник» местный — явно против нашего не играет.

Что это там за звуки?

… Сразу после неожиданного освобождения, навстречу мужчинам был послан еще один гонец — поэтому они вступают в пределы родного поселка без особенных опасений. Хотя и с разумными предосторожностями.

Аккуратно и ненавязчиво приглядываюсь к ним, а они ко мне.

Нугари-«эльфы» ростом не уступают «оркам»-киеренам, но в телосложении явно проигрывают их грубой мощи. Эти стройные блондины явно похлипче тех плотных брюнетов, которые сейчас вялятся на жарком солнышке, рядком выложенные на травке неподалеку от ворот.

Машинально отмечаю, что несмотря на кажущуюся субтильность, передо мной настоящие бойцы: сухие, жилистые, пластичные и быстрые в движениях. Но при прямом физическом столкновении — скорее всего в большинстве случаев победа будет за киеренами. Как не крути: «сила солому ломит».

Тем больший интерес вызывают длинные луки «эльфов», имеющиеся практически у каждого из них. Даже у некоторых дамочек. Ну да с этим позже разбираться будем.

Знакомимся с их «младшим» вождем — сыном деда Варуна и мужем красавицы Роми.

Сей представитель племени нугари именуется Таром. Если навскидку — мужику под тридцатник. Типичный представитель своего племени с умным и твердым взглядом живых больших светло-серых глаз, классическим профилем и твердым рисунком рта.

Ему уже все доложили, естественно. Благодарит. Не слишком долго и витиевато, но видно, что искренне. А большую часть слов я все равно бы не понял. Как и сейчас собственно. С достоинством склоняя гриву, принимаю благодарность и пытаюсь подобрать ответные слова. Что-то пока не особенно получается. Понимать худо-бедно хоть что-то могу, а вот диалог вести затрудняюсь.

Стоящие вокруг мужчины нугари кидают на меня осторожные и на первый взгляд, может показаться, что несколько высокомерные взгляды снизу-вверх, но похоже это лишь видимость. Своеобразная защита, вызванная неизбежными комплексами маленьких мальчиков, при общении с гораздо более рослыми и физически развитыми. Это нормально. Девицы, вернувшиеся с рыбалки, знамо дело — гораздо смелее разглядывают иноземного самца. Однако из рамок приличия не выходят. Откровенно блядских взглядов не отмечаю. Даже как-то обидно самую малость. Стоп, стоп — разогнался конь ретивый… Во-первых у людей несчастье, а у кого-то и горе, а во-вторых: в этом юном мире должны настороженно относиться к чужакам, это скорее даже первое и основное, а потому и мне надо вести себя деликатно и продуманно.

В общем всё идет по-классике. Общение проходит — один в один как у Кевина, дай боги ему здоровья, Костнера с индейцами, в «Пляшущем с волками».

Нугари предлагают разделить с ними трапезу. Что ж: «преломить хлеб» — наверное необходимо. Вот только время заставляет меня нервничать… Что там с противоположной стороны портала сейчас происходит?

Обедаем в доме у Роми и Тара. Внутри очень чисто, уютно, почти прохладно и пахнет чем-то напоминающим мяту. Вообще у каждого жилища свой неповторимый запах. Где-то с первого вдоха хочется остаться навсегда, а откуда-то желаешь сразу и бесповоротно уйти.

Здесь мне хорошо.

Дощатый пол намыт до скрипа. Хоть никто из входящих и не снимает свои кожанные «лапти». Подумав, тоже не разуваюсь. Косых взглядов за это не ловлю. За столом кроме меня и хозяев: старший вождь Варун, и еще с десяток мужчин и женщин. Видимо самые полезные и уважаемые члены общины.

Выясняю, что общее количество членов данного поселения в районе полутора сотен душ. Боеспособных мужчин из них — около сорока. Видать молодые «орки» отследили подходящий момент для нападения. Или в курсе про рыбий нерест. Ладно, об этом и после можно подумать. Надо как-то о сотрудничестве и аренде земель договариваться, да домой бежать! Вот ведь — беда с этим языковым барьером! И когда уже транслейтер в голове на полную заработает? Вместе со всем остальным желательно…

… Местная вода гораздо вкуснее чем на Земле. Ну — так её отходами химических производств, век напролет щедро и круглосуточно не травили. Вкус мяса и аромат вина и плодов и вовсе сказочный. Тут думаю причины те же, что и с водой. Девственно чистая природная среда, в отличие от наших, возможно на десятилетия или даже столетия загаженных почвы и атмосферы.

Упрямо пробиваясь сквозь непонимание, за едой пытаемся прояснить друг о друге побольше. Наконец мне удается донести до присутствующих, откуда я появился. Тар машет рукой своей старшей дочери — резвой веселой попрыгунье лет двенадцати и та мигом изображает на листе какого-то папируса — весьма похожее изображение портальной арки. Киваю. Само-собой наличие портала, как архитектурного сооружения, неподалеку от поселка — не является для нугари сенсацией.

В глазах всех присутствующих читаю немой и закономерный вопрос: «А что там — за этой штуковиной?» Мне конечно очень интересно их самостоятельное обьяснение — на кой эта приблуда на холме стоит. Как получилось понять — много лет. Но раньше из нее никто не выходил. Я первый…

Ох, милые — ну как я вам сейчас детали нашего постапокалиптического бытия разжую? Для начала ограничиваюсь информацией, что племя мое велико и сильно. Безжалостно к врагам и «со всей душой» к прочим.

Случайно смахиваю папирус со стола.

Поднимаю и обнаруживаю на обратной стороне рисунок. Девочка раньше нарисовала, наверное. Тигр не тигр, ягуар не ягуар? Вживую смотреть надо! Но исполнено на уровне. Явный дар у ребенка! Я тебе милая хорошей бумаги и фломастеров, да и карандашей заодно, презентую. Телегу или две! Талантам надо помогать…

В ходе дальнейшего общения выясняю, что «орки» обязательно вернутся. Только уже с опытными воинами. «Киерены не прощают обид». - скорбно качает плешивой головой Варун. Напрямую помощи не просит, но смотрит многозначительно. Гордый дед!

Я чуть ли не в восхищении хмыкаю. Ну, точно все как под родными осинами.

Наехали беспредельно — получили по сопатке и разобидевшись возмущенно, решили не прощать такой серьезной кровной обиды.

Мысленно прикинув, сколько времени нам потребуется на трансформацию портала — говорю, что приду на помощь со своими людьми через четыре дня. Моих нынешних двухсот сорока очков — на шесть ходок в обе стороны теперь хватит. А это значит, что двадцать четыре бойца можно из мира в мир десантировать при необходимости. Как сюда, так и отсюда… А двадцать четыре лучника нам бы совсем не помешали…

Охотники нугари должны к этому сроку постараться найти стоянку кочевников. Тогда у нас будет хоть какой-то шанс ударить на опережение. Эх, знал бы — не отпустил того юнца. Хотя у них наверное кто-то при лошадях оставался. Не пешком же орки сюда шлепали.

В общем, подытоживая дальнейшие итоги высоких переговоров: для начала «забились» с нугари на железо. У нас такого добра немерянно, а здесь это очень ценное и дефицитное сырье.

Я тут поглядел мельком — с железом у них совсем туго. Наконечники для стрел в основном костяные. Из рогов и прочего хлама видать. Ножики бронзовые, и даже мечи мелькают, но их совсем немного. Ладно, это уже прерогатива Яныча. Пусть налаживает бартер.

Кстати о стрелах: к моему арбалету нугари отнеслись с интересом, но были разочарованны временем требующимся на его заряжание. И как я понял, стали петь большому и сильному, но недалекому пришельцу — военные песни о превосходстве лука. Ну как обьяснить этим простодушным детям очень раннего средневековья, что еще месяц назад нам бы подобные архаичные игрушки, даже во сне не приснилось использовать в качестве оружия. Где же нам среди менеджеров и кассиров — Робин Гудов найти? Тут, если не наука, то серьезное ремесло и тонкое мастерство.

Где-то читал, что обученный земной средневековый лучник выпускал двенадцать стрел в минуту. А это же не просто: «пальнуть в белый свет, как в копеечку».

Расчет вертикального угла стрельбы, исходя из дальности до цели, упреждение — если она движется (а чего это — цель, собственно, стоять на месте-то будет? Для облегчения задачи стрелка?) Поправка на ветер, сила натяжения тетивы и многое другое, наверное — о чем я даже не догадываюсь. А лучник, воспитываемый и обучаемый с детства — о подобном вряд ли даже задумывается. У него все само собой на рефлексах и подсознательном уровне проистекает. В общем — все сложно. И для того, чтобы овладеть — требуются годы. Хотя шагов с пяти — семи — десяти и я не промахнусь. Может быть. Да только с такой дистанции мне гораздо проще дротиком — сулицей отработать. Или пластиной — «сюрикеном», коих Яныч уже нафигачил вполне нехилое количество.

Все же, чтобы сделать приятно симпатичным мне хозяевам: повнимательней рассмотрел гордо продемонстрированный мне «стрелковый аппарат» Тара. Хотя, что я в этом понимаю?

Стрелы с широкими наконечниками. Даже на мой совершенно дилетантский взгляд, выглядевшие очень опасно. Поболее полуметра в длину будут. Может все семьдесят сантиметров, а то и еще длиннее. Протыкают плотных «орков» чуть не навылет. Сам результатами любовался… Киерены, к слову, луками почти не пользуются. Не в почете у них сие дело, почему-то.

Однако — пора мне! За своих волнуюсь. Прощаемся с жителями поселка тепло и можно сказать — «душевно».

Тар и еще двое мужчин отправляются меня проводить.

Весело и бодро вышагиваю по изумрудной, ароматной траве этой чудесной планеты и мысленно подвожу итоги визита…

Благодаря удаче, «оркам»-киеренам и моей самоуверенной наглости — первый контакт вышел просто фантастически удачным.

Пойдет дело — зуб даю! Чую — крепко задружимся! Делить нам нечего, а вот ченч наладить — сами смотрящие велели. Ох, все же повезло мне с этим миром. И тут же холодком настигает тревога, а если кто-нибудь ещё кроме меня — сюда «портануться» сможет? Мне тут конкуренты совсем ни к чему! Я здесь базу на годы и века собираюсь обустраивать. Для всего племени и возможно не только. Начнем с фактории, конечно. И своего поселка — неподалеку от нугари. Присмотримся конечно получше, но интуичу, что они против не будут. Мы можем быть весьма полезны друг-другу. А если все же ощетинятся… Что ж: тогда где-нибудь в другом месте встанем. Простора тут много, а людей, насколько я к этому моменту понял — совсем чуть-чуть. По нашим меркам, конечно…

Межпланетному конкистадорству — быть! В любом случае и невзирая ни на чьи возражения. Привести сюда свою стаю. Встать уверенно. Разогнать — рассеять орков. Ну или принудить к миру. Добрым словом и пистолетом. Как завещал старина Аль Капоне. Без доброго слова в данном случае вполне можно и обойтись. Мы же не миссионеры какие-то! Как и без пистолета — ибо не гангстеры! Топорами и арбалетами придется убеждать. Тоже весомые аргументы.

…С нугари подружиться — завязаться потеснее. А почему бы и нет? Планета незасрана. Ништяков сюда натаскаем. Железа. Цемента. Отстроимся. Поля распашем.

Глядишь там и смешанные браки пойдут. А после и династические. «Усыновлю» Даньку и женю на какой-нибудь красотке нугари из рода вождей!

Во разогнался, да? Эко меня растопырило! Вроде на вино совсем не налегал…

Правильную ли сторону я выбрал? Однозначно — да! Даже если исключить морально — этические принципы, по которым нугари однозначно выигрывали. Чисто с практической точки зрения: нугари — созидатели. Ремесленники, аграрии итд, итп.

А орки — они орки и есть. «Отнять и поделить». Да еще и союзника кинуть, а то и попытаться вырезать. За пять ножей, зеркальце и старое огниво.

Кстати: «Манхэттен за стеклянные бусы» я у нугари выкупать не собираюсь. (белые поселенцы когда-то выкупили у индейцев остров Манхэттен, ныне являющийся историческим ядром Нью-Йорка, за безделушки и хлам общей стоимостью 24 доллара.)

В любом партнерстве во главе угла должна стоять честность в отношениях. Тогда все и срастется как надо.

У самой арки прощаемся с Таром и воинами.

Как говорится: расстаемся довольные друг-другом.

Напоследок еще раз окидываю взглядом окружающую предвечернюю пастораль. Хорошо здесь! И на душе хорошо!

Кто нашел целую планету, всех уродов победил, с остальными подружился и прочее?

И на минуточку: при всем обилии таких славных подвигов — даже не забыл нарвать цветов для любимой!

… Полубогом и триумфатором выхожу из портала.

И до самой глухо екнувшей селезенки, буквально напарываюсь на прямой, колючий и бескомпромиссный как штык-нож — взгляд шрамоголового Хлыста. В упор…

 

Глава пятнадцатая. Апрель. Четвертая неделя

… Ну — почти в упор. Между нами несколько метров. Он стоит неподалеку от портальной плиты-постамента. Не вступаю в «перестрелку» и словно щитом прикрываюсь от бритвенной остроты его темных глаз нейтральным и спокойным: «Добрый вечер всем», стараясь чтобы мой голос звучал ровно и доброжелательно. Оглядываюсь.

Обстановка, судя по всему, накалена до достаточно высокого градуса. Шептун стоит справа от арки опустив обух топора на землю, длинной рукояткой под рукой. Серб слева. Бойцы Хлыста за его спиной и Нурлан неподалеку, внешне бесстрастны, но по напряженным плечам видно — только и ждут команды: «Фас». Да у них тут похоже умышленный паритет образовался: трое на трое. Прямо дуэль королевских мушкетеров с гвардейцами кардинала намечается. Вроде никто никого не режет и даже не угрожает, но вполне возможно — малейшей искры будет достаточно, чтобы за этим дело не стало.

Хорошо, что у наших хватило ума не давить числом. Понимают ведь, что под стенами сейчас тоже бойцов в достатке. Но судя по всему, ничего непоправимого еще не произошло — так что, надо разруливать. Похоже я очень вовремя вернулся.

— Давно ждете?

— Цветы за успешное прохождение эволюции получил? — вопросом на вопрос отвечает Хлыст. Что же пока и так сойдет. Главное его хоть в какой-то диалог втянуть.

— Ну можно и так сказать. И не только их, между прочим. — Ставлю корзины с дарами нугари на портальную плиту, неторопливо снимаю с плеч рюкзак и достаю из него вино в большой глиняной «амфоре» и огромный кусок копченого мяса завернутый в холстину. Аромат от свертка — просто божественный. Вон как у всех присутствующих ноздри задрожали и челюсти невольно дрогнули. Я спокоен и многозначителен, как Дед Мороз. Хлысту ведь тоже должно быть дико интересно что да как, там в запорталье. — У меня даже выпивка есть. Видал?! Эксклюзивная. Вино «импортное». Вкусное — жутко! Такого здесь еще никто не пробовал — зуб даю. Первым будешь. Злые языки поговаривают, что алкоголь развязывает языки и упрощает отношения. Поговорим и опростимся? Без высоких нот и напряженной драматургии диалога. Ты и я.

— А есть о чем говорить?

— Пожалуй, сойдет за «да», для начала. Только дай мне минуту — энергию в портал слить, как с Рул договорились, да своим, ну и твоим тоже — их долю праздника выделить. Поди давно тут не жрамши бодаетесь?

Вручаю букет девочке-самураю, любопытной белкой выглядывающей из-за ограждения, в двух словах обьясняю друзьям, что да как и прошу не нарушать интимной обстановки. Может из предстоящего разговора и выйдет что-нибудь путное.

— Пойдем, присядем где-нибудь поудобнее? — киваю на портал, — Оттуда сегодня больше никто уже не придет.

Располагаемся тет-а-тет в углу периметра, подальше от суеты и вездесущей детворы.

— Ты же понимаешь, что я должен буду доложить Рул.

— Судя по твоему: «должен» — ты этого еще не сделал. И осмелюсь предположить — не горишь энтузиазмом. «Старый воин — мудрый воин». Так может и не будешь?

Он не очень весело, но и не зло усмехается.

— Мне придется.

— Добро. Но ведь ты же можешь не очень спешить, Хлыст. Кстати — я Егор. Горан — это мой позывной еще «по-армейке».

— Поучаствовал?

— Было дело. Зацепил чуток на срочной. Ну что: «кто воевал имеет право у тихой речки посидеть»? Ты-то всю жизнь «по войне гремел», вижу. Майор? Подполковник?

— Подпол. Уже год в отставке. Виталий. — он смотрит все так же остро, но без явного желания немедленно полоснуть мне этой остротой по горлу, — Выпить я с тобой — выпью, но только ты ко мне ключики-то не подбирай, Егор — не трать время. Напрасно потеряешь. Мне придется доложить. Даже если бы я решил не доводить до нее эту информацию — куда ты спрячешь свой повысившийся уровень и резко взлетевшую репутацию?

— Да я и не прошу. Понимаю… А на каком крючке она тебя держит, подполковник? — он неприцельно стреляет глазами в моем направлении и твердой рукой разливает по обшарпанным металлическим кружкам изысканный ароматный напиток.

— Ну ведь ты же не патологический убийца, Виталий. И не маньяк от беспрерывной войнушки головой поехавший. Иначе бы и уровнем повыше пятого был и репутацией повесомее. Она ведь у тебя хоть и отрицательная, но даже ниже чем у моего Зимнего. А он нормальный мужик и совсем не злодей — я тебя уверяю. Или ты к свите королевы Рул только позавчера прибился? Тогда каким образом, настолько стремительно, такую блестящую придворную карьеру умудрился сделать — «с улицы» да прямо к подножью трона, сразу в «правые руки»?

Он все-таки «вырезает» меня взглядом, потом пожевав таящего во рту мяса и подумав бесцветно произносит:

— Мать и дочь, — и протягивает «под налив» вмиг опустевшую кружку.

— Как вышло-то?

— У дочери врожденные проблемы с психикой — так уж получилось. Жена нас бросила — ребенок больной, я в командировках по-полгода. Вот её бабушка и тянула. Из трех месяцев — один под стационарным наблюдением держали. Постоянно деньги нужны. Где взять-то? В командировке. Замкнутый круг. Это чаще всего неизлечимо. Долго обьяснять — да тебе её история болезни и ни к чему. Светлана Викторовна, — тщательно выговаривает он и усмехается, сверкнув розовыми в свете заката зубами, — на примере протекания её заболевания даже какие-то научные работы писала.

— Рул?

— Она самая. Вот когда все началось — дочь как раз в больнице находилась. И мать при ней — я им отдельную палату оплачивал. А сам вообще не в городе был. За триста верст отсюда. В четыре дня — носорогом сюда проломился. К дочке шел. А когда добрался — Рул уже высоко поднялась…

— Почему тебя сделала правой рукой? Уверена, что заложники абсолютную лояльность обеспечат?

— Само собой. Да, какой там — «правой рукой». Так — офицером для выполнения отдельных королевских поручений. Плюс то, что она хорошо знала мою биографию и про боевой опыт. Не очень малый. Ну и еще спали мы иногда. Раньше. До всего…

— Тут я тебя понимаю. Все при ней. Как у неё так резко вообще получилось подняться?

Он молчит.

— Виталий — ну ты же нормальный мужик. Я же вижу. Ну тебе самому это всё поперек! Не так, что ли?

— Я подробностей и нюансов не знаю. Говорю же — на пятый день пришел. Как-то смогла она их подчинить. Не только пациентов. Там и санитары. И еще разные. Тот же Владик — тоже мозгоправом на какой-то должности в штате «дурки» был.

Я для себя так понимаю, но это на очень отрывочных сведениях версия: в ночь когда вся карусель закрутилась — Светлана не то по больнице дежурила, не то просто задержалась.

Процент одержимых и обезумевших там был похоже немного выше, чем за забором. Да и снаружи то едва ли не каждый пятый кукушкой поехал… У неё кстати есть одна версия, что перерождение в обезумевших и одержимых как-то связанно со стартовым уровнем интеллекта человека — еще до всего, ну и еще с рядом многих причин. Сейчас не важно.

Ну вот, когда все началось: «обратившиеся» по своим отделениям стали рвать и кромсать всех «необратившихся» вокруг. Там ведь еще многие в спячку впали — первичную трансформацию проходили.

Рул с санитарами в ситуацию не сразу вмешалась. Отделения закрыты. Как отсеки в подводной лодке. Везде решетки. Куда — и тем кто режет и тем кого режут, оттуда деться? Какое-то время выжидала. Может растерялась, а может и просчитала — давала обезумевшим уровней набрать. Она очень продуманная — всегда такой была. Ну а потом они попа́дали в эволюционную спячку, тут уж Рул и особо приближенные и начали гасить всех. Добивала, думаю, именно она. Ну а кого не замочила — тех как-то нагнула. Понятия не имею — каким образом. Меня её величество этим знанием не удостоили. Так что даже не догадываюсь, как ей удается держать всю эту стаю в полной покорности и беспрекословном повиновении. Может менталит, может и медикаментами еще дополнительно закрепляет. Лично я считаю, что это связанно с её новыми способностями. Но это только лишь мои предположения и домыслы, основанные на клочках слухов и обрывках её фраз. Она как о первых днях вспоминает — даже кончает. Реально. Мы же не один день любовниками были — я знаю, как у неё это бывает… В общем я у неё на кукане. Где она моих держит не знаю. Выходит, что деться мне, как и тем в отделениях — некуда. Так что не пытайся меня перевербовать, Горан — не получится.

… Да и еще там такой нюанс: она явно не всех подряд может «зомбировать». Кэти — не может, например. Владислава — упыреныша, еще некоторых таких рядом видел, но потом они или плохо кончали или просто пропадали из видимости. А спрашивать чего да как… сам понимаешь. В царстве Рул допустимо лишь абсолютное послушание и полное отсутствие вопросов и самостоятельных рассуждений.

Правда Кэти иной раз круто взбрыкивает, но ей это позволяется и сходит с рук почему-то. Она вообще из всего ближнего круга — самая вменяемая девчонка. По моему она племянница Светланы, но и тут до конца не уверен. А они не козыряют своим родством. Кэти — это та барышня, которая с вами у портала в автопарке членами мерялась. — поясняет он, уловив мое вопросительное недоумение.

— А вообще, да — фамильное сходство просматривается, — киваю, вспомнив «Лару Крофт» в кожаных брюках, — может просто не хочет её зомбировать, по-родственному?

— Да ну! — отмахивается Хлыст, — Рул это не остановило бы. Уж поверь.

— А Владика она на чем держит? На животном страхе? Он по-моему пугливый как кролик. Кто он такой вообще?

— Тоже мозгоправ, я же говорю. Подчиненный по прошлой жизни. Ну и по нынешней. А держит она его на страхе, как и многих других. И еще на его беспредельной похоти и жажде власти. Хоть какой-то. Пусть не абсолютной как у неё, но он представитель Рул, как-никак. Вот и пользуется вовсю. Раньше-то видать — ему бабы совсем не давали. Ну кроме отдельных пациенток, может быть. А тут тебе и власть и охрана и статус с сексом. Но она придерживает рвение Владика. Охрана не только оберегает его от внешних угроз. От внутренних соблазнов тоже. Не дает ему чрезмерно увлечься набором достижений. А то он натура не только увлекающаяся, но и крайне честолюбивая.

— Глядишь воблоглазый и захочет подвинуть своего лидера? Ты это имеешь ввиду?

— Он может. В мутных озерах каких чертей только не водится. Такие тихушники самые опасные. Только зазеваешься — ножичком под лопатку сразу и пырнет.

— А тебя подогнуть не пробовала?

— Вроде чувствовал, что поначалу пыталась как-то воздействовать. Но мне об этом не рассказывала, естественно. Просто внезапно ощущал какую-то слабость душевную. То плакать, то ржать конем хотелось временами, беспричинно. Как дурачку. А еще страх. Почти паника. Или внезапное желание всех порвать. Но я с этим справлялся. — Хлыст с интересом смотрит на меня, — а тебя или кого-нибудь из твоих утром на мосту? Нет?

— Не заметил ничего похожего. Остальные вроде тоже.

— Ну, ты ей пока очень нужен. Спугнуть раньше срока опасается, наверное. Или сразу видит, что не выйдет… Её сложно понять.

Темнеет. Набираю дров из ближайшей поленницы и развожу небольшой костерок.

Заодно матом, про себя, шугаю сунувшегося-таки на запах алкопосиделок, Шептуна. И в чате приказываю своим не приближаться и даже не смотреть в нашем направлении. Установившуюся тонюсенькую нить доверия, может порвать в любую секунду все что угодно: от сообщения его сумасшедшей командирши, до низко пролетевшей птицы.

Пьем вино и едим очень вкусное мясо. Как два давно знакомых мужика, вырвавшихся «на природу» тупо побухать, да «за жизнь» поговорить.

Огонь неторопливо набирает силу.

— И что делать намерен, Виталий?

Хлыст молчит. Лишь сыроватые поленья в костре негромко потрескивают.

Огонь бросает отблески на его лицо. Покрывая тенями глазные впадины из которых нет-нет да и посверкивает непонятный взгляд.

Подполковник щурится от дыма. По-ребячьи вытягивает кулак сложенный в «фигу» в противоположную от себя сторону.

— Забыл сказать: «куда фига — туда дым», — усмехаюсь я.

— … Она реально сама рассудка лишилась. Я повоевал и немало, но такого озверения даже там не видел. Даже у людей, близких потерявших — такой холодной жестокости не было.

Рул как то обмолвилась: «Я ведь сейчас во многом превзошла всех в этом мире». Ну или что-то вроде… С такой гордостью и кайфом сказала, аж зрачки расширились… — майор резко обрывается, — Это я тебе сейчас не душу изливаю, Горан, а говорю для того, чтобы ты четко понял, что я против неё не пойду. И можешь считать меня кем хочешь. Мне дочь с матерью дороже твоего и чьего-либо еще отношения. И жизней посторонних. Ну и для того, чтобы ты твердо уяснил и прочувствовал — с кем имеешь дело. Не играй с ней в эти игры. Это как с коброй в «гляделки» в упор сесть.

— Да я еще на мосту любых иллюзий лишился. Когда сестра сестру пыряла.

— Так что я доложу о твоем «походе». Вот сейчас допьем и доложу. Просто давно так спокойно не сидел у костра… А ты должен быть готов к последствиям своего поступка. Ты нарушил её слово. Пошел поперек. Такого она не оставит… Да — ты ей нужен, как человек владеющий возможностью прохода в иной мир, но помяни мое слово — «ответка» прилетит обязательно. В какой форме — предсказать не возьмусь. Она может сделать все, что угодно: схватить твою женщину, убить друзей, приказать мне вырезать каждого пятого, не исключая детей. Или каждого пятого из детей…

— И ты вот так запросто — пойдешь резать головы соплякам трехлетним? А еще у нас и грудные имеются…

— Не я, а ты сам это уже почти сделал. Допустил такую возможность — наруша её приказ.

— Сам себя лечишь? Святое дело стрелки на внешние обстоятельства перевести. Мы, «человеки разумные» такие — сами с собой всегда договориться сумеем… Не вопрос. Только она мне не командир. «Приказ!» Мы договаривались о союзе. И приказывать нам она не может.

— А теперь выдохни и взвесь всё без эмоций. Может! Потому как весь ваш детский сад у неё в заложниках, считай. И тебе придется выбирать: или жизнь твоих людей или самостоятельность и независимость. Если конечно у тебя в рукаве не имеется еще какого-нибудь неизвестного, припрятанного, фантастического козыря.

Смотрю в его хмурое лицо. Он не отводит глаз. Без вызова — просто смотрит в ответ. Непроницаемо и все-таки с угадываемым страданием и усталостью. Какое-то время, не враждебно «бодаемся» взглядами.

Оглядываюсь. Пламя костра подчеркивает окружающую нас темень наступившей ночи.

— Ну и все-таки — чего делать будем, подполковник?

— Я против нее не пойду. — повторяет как мантру Хлыст, — да пойми же правильно — сам бы её задушил, но пока мои у нее — не пойду. А где они я не знаю. Так что…

— Можешь хотя бы не слишком мешать?

Он недолго помолчал.

— Я попробую. Но не в ущерб своим интересам.

— Спасибо. Если тебе будет нужна любая помощь — рассчитывай на меня.

— Только больше так не делай. Я ведь подозреваю, что тут не один за вами смотрю. Уже самим этим разговором с тобой наедине и несвоевременным докладом я возможно очень подставляюсь.

— Я не забуду этого. Спасибо.

Подумав и вдоволь посмаковав вкус вина, он решает продолжить разговор.

— У Рул сейчас серьезный конфликт с вояками на северо-западной окраине. Она прямо рогами уперлась. Там что-то глубоко личное. Какой-то их командир, чем-то её очень сильно обидел. Как я понял еще в той, прошлой жизни. Точно знаю только, что они категорически не согласились под нее прогнуться. Но догадываюсь, что там её бывший муж… А если судить по тону, которым она раз-другой о нем при мне ненароком вспоминала — там просто бездна ненависти и дикой жажды покарать этого человека. Они давно разбежались, еще до меня. Но ненавидит она его люто до сих пор!

В общем, если мои догадки верны: пока не нагнет или не вырежет их всех и не выспится персонально на нем — она не успокоится. Во всяком случае мне так показалось. Но это не затянется слишком надолго. У «зеленых», бойцов едва ли чуть больше пары сотен наберется. Да и из них половина не вояки, а так — семенная вытяжка. Обмороки. Больше суток там на собственном брюхе елозил. Прояснял обстановку. Они около складов своих оборону заняли и надеются непонятно на что. Говорят, что поначалу всех желающих присоединиться — сами отгоняли. Из жадности наверное. А теперь к ним никто уже и не идет. Рул боятся.

Только эта её старая обида и жажда немедленной мести вас и спасает. Пока. Иначе не я бы с полтинником этих деревянных солдат здесь сидел, а она сама и большая часть отряда — уже твой портал в семь слоев оцепили бы.

— А сколько всего у нее бойцов? — задаю щекотливый, но очень важный вопрос.

Подпол мнется.

— Виталий, ну ты ведь ей присягу не давал?

Позависав, все-таки отвечает:

— Сотен шесть уже имеется и это, как я понимаю — далеко не предел.

— О-хо-хо! Внушает!

— Да. Вам не вывезти. Да и никому другому тоже. Она сейчас в городе любого, кого захочет — на четыре кости поставит.

— А если обьединиться с кем? С теми же вояками.

— У тебя просто нет на это времени. Она их уже вот-вот уничтожит. Просто не хочет лишние потери нести — ждет, может все-таки сами сдадутся. И скорее всего — так и случится. Хоть и сумасшедшая, но не дура… «Зеленые» уже обложены со всех сторон на своей базе. К тому же если тебя или кого-нибудь из твоих — заметят хотя бы в трех километрах от их расположения… дальше продолжать? Да и при гипотетическом обьединениии — вы все равно не победили бы. Ну потрепали бы её отряд немного посильнее и только. И героически сгинули. А она себе рано или поздно новых солдатиков наклепает.

— У нас вроде с казахами неплохие отношения завязываются…

— Уверен, что они с радостью впишутся в чужие разборки? И захотят положить кучу своих людей чтобы поучаствовать в мероприятиии, успех которого под большим вопросом. Их она пока никак не задевает.

— Согласен. Это я так в порядке бреда озвучиваю любые варианты.

— Союзников вам не найти! Против такой силы не пойдут. — он сейчас озвучивает мои собственные мысли.

— Снова согласен… А если её завалить?

— «Шахида-смертника» зашлешь? Или сам дышать устал? К ней не просто подобраться. Ну а назад, уж точно не выбраться. К тому же не уверен, что это окончательно решит проблему. А если бойцы озвереют и пойдут тупо крошить всё, что шевелится? Или станут подчиняться Владику? Уверяю — тогда Рул тебе ангелицей — девственницей с лебедиными крыльями вспоминаться будет. Это сейчас хорёк смирный, пока за ней чемодан носит, а дай такому неограниченную власть… И вообще, Горан — её смерть мне не нужна. Во всяком случае — пока я не узнаю где она держит моих. Так что ты не забывай, на чьей я стороне… — он бьет кулаком по колену, — Сука! Я уже месяц живу, как тот монах шаолиньский, который между дождевых капель бегал. Достало! И ведь её безумие будет только усиливаться.

— Если долго всматриваться в бездну — бездна начнет всматриваться в тебя…

— Все, Горан! Я сказал даже больше, чем хотел. Только из-за детишек ваших. Закрыли тему.

— Как скажешь. И еще раз спасибо, Виталий.

— Ну а теперь расскажи мне, что посчитаешь нужным о результатах своей разведки. Но учитывай — максимально полный рассказ в твоих интересах. Может быть хорошие, обнадеживающие известия смягчат её реакцию на то, что ты сделал это без высочайшего позволения…

Я вещаю.

Выслушав и задав несколько уточняющих вопросов, он уходит. Напоследок притормозив и внимательно оглядев меня, словно в первый раз. Будто оценивая — не насвистел ли я насчет своих недавних подвигов. И бросив:

— Ну ты конечно полный отморозок, Горан. Но везучий до изумления. И воинской удачей не обижен. Немного таких встречал. Кто-то тебе ворожит, как говорится.

— Мне особенно выбирать-то не приходилось, Виталий. Жизнь и твоя Светлана Викторовна заставили. Я в вожди в отличие от нее не рвался — так уж карты легли. Самопроизвольно — без моего хотения сложилось. Для меня это атаманство — не корона, а хомут, чтоб его! И теперь за мной люди, а был бы один — даже пьяный в тот поселок не полез бы. Зуб даю! Вот не герой я ни капельки. После службы вообще себя в пацифисты навсегда зачислил. Но у судьбы, видать — всегда и на всё свои планы.

— Понимаю. И не прими за пафос — уважаю. Хоть это и никак не повлияет на мои действия, если какой приказ поступит. Всё на сегодня. Я на доклад и спать. А тебе похоже — еще своим, полночи все заново пересказывать придется.

Отставной подполковник уходит окончательно.

«Ближние» налетают почти в тот же миг. Видно в засаде где-то неподалеку сидели, демоны. И я еще часа полтора устало рассказываю им о результатах рейда в мир нугари. Когда наконец удается ответить на все вопросы — сил уже не остается. Плетусь спать с пустой до звона головой, ознобистым холодком в груди и наполненными крупнозернистым песком глазами.

Утро для меня начинается ближе к полудню. За время сна, хвала демиургам — ничего экстраординарного не произошло.

Хлыст доложил о случившемся и результатах моей экспедиции в тот же вечер, вернее ночь, как и предупреждал, но никакой отчетливой реакции и новых указаний насчет нас и своих дальнейших действий не получил. К тому же — подполковнику пришлось облечь свой доклад в сжатую форму эпистолярного жанра. Ибо Рул на голосовой вызов не реагировала. Никакой реакции от Черной Королевы не последовало и на следующий день. Это настораживало едва ли не больше, чем угрозы, которые как я предполагал — должны были неизбежно прозвучать после того, как императрица узнает о моем самовольном походе через портал.

Помявшись немного, Виталий высказал свои предположения, основанные на какой-то их внутренней инфе, что паучиха ранена. Но как только более или менее оклемается — мало нам не покажется.

— Владик, сука — похоже посчитал, что настало его время идти ва-банк. Устал быть вторым — решился стать первым. Тут возможно еще и ты со своим порталом и открывающимися перспективами повлиял. Наверное воблоглазый и решился: «сейчас или никогда». Побоялся оказаться отодвинутым от власти.

— Откуда знаешь?

— Отписалась. Ну а в мэсседже коротенько намекнула. Очень расплывчато. Скорее даже проговорилась — может от слабости и бешенства контроль над собой на секунду ослабила. И больше ни слова. Не складываются у нас с ней доверительные отношения как-то в последнее время, — он невесело усмехается.

— Нет желания — сьездить проведать больную атаманшу и своими глазами все увидеть?

— Хочешь меня спровадить, что ли?

— Да на кой мне? В качестве наблюдателя именно ты меня вполне устраиваешь.

— Нет. Не поеду. Без приказа не стоит, — недолго подумав, решает Хлыст.

Мне Рул совсем не пишет. Ни хорошего, ни дурного… Мы уже почти начинаем верить, что все обошлось. Вернее, почти убеждаем в этом сами себя. Человеку свойственно верить в то, во что ему хочется. Но предсказанная отставным подполковником неминуемая «ответка» все-таки прилетает уже на следующий вечер.

Внезапное сообщение для меня и Валеры от начальника охраны наших складов — настигает весенним громом среди ясного неба:

— Алло, командиры, тут у нас пара-тройка каких-то непонятных тел сегодня полдня вокруг складов терлась. Но близко не лезли, дистанцию держали аккуратно. Мы их срисовали, но никак не проявлялись, пока они свои намерения четко не обозначат. Но вот сейчас, похоже, всё и узнаем… Приближается отряд численностью в сто — сто двадцать бойцов. Со стороны аэропорта в нашем направлении. Точно на склады движутся — мимо не пройдут. — голос старого служаки Сергеича спокоен, он докладывает без малейшего намека на панику. Без ненужной суеты и истерики. Как привык — ожидает приказа сверху и я невольно завидую его самообладанию и умению держать чувства в кулаке.

— Трындец! Против такой армии им не выстоять! Че делать-то будем, а Егор? Сваливать? Или чего? Почему раньше не доложил, Сергеич, твою мать? Вояка хренов. Ветеран Полтавской битвы!

— Уймись Зимний — ну и чтобы мы сделали? Все туда метнулись? А толку? Много их для нас. Для всех. Отступать надо. Другого не остается. Если только не хотим там всех положить. Без смысла. Не удержать нам склады.

— Слушай, Горан, а ты их не можешь того — ну там напугать хотя бы или вообще обессилить? — Сергеич один из немногих, кто в курсе моих возможностей. Этому бывалому и повидавшему отставному ГРУшнику мы доверяем.

— Не дури, Сергееич! Сказок внукам перечитал? Я же тебе не волшебник.

— Кто? Кто эта с-сука?

— Есть у меня одна версия…

— Ты тоже думаешь что это Рул?

— Скорее всего. Кому же еще? Хотя…

— Может напишешь ей?

— Что? «Отдай колбасу — я все прощу» Уверен — эта анаконда не заставит себя долго ждать и сама обьявится.

— Так что — сдаем склады без драки? Может хоть подожжем «в разлуку»?

— На кой?

— Из принципа! Бля, даже трети не выгребли. Едва ли процентов на двадцать поимели!

— Лишнее это, Валера. И вообще дурость и не нужный сейчас вызов — гораздо более сильному на данный момент противнику. Чего ты как пацан, в самом деле? Уйми гордыню. Кто бы это не оказался — у него весовая категория явно выше на порядок. Нет — уходим без карнавала. Согласен?

— А куда деваться-то? Сергеич — слышал? Уходите не ввязываясь. Домой.

— Вас понял, в боестолкновение не вступаю, отвожу группу в сторону базы… Правильное решение приняли, командиры, — после получения приказа, экс-майор позволяет себе отступить от субординации.

Вот так буднично легко и просто мы потеряли свои склады.

Ну а куда было деваться-то? Мы же уступаем дорогу несущемуся по рельсам паровозу — не потому что слишком уж вежливые?

А через пару часов приходит подспудно ожидаемый месседж. От Рул. Как и предполагалось.

«А ты оказывается умеешь быть благоразумным Горан. Надеюсь этот намек, очень сильно огорченной твоим безответственным поведением женщины, ты поймешь и оценишь правильно… Не сердись, милый. Если в дальнейшем будешь вести себя хорошо — когда-нибудь, мы возможно вернемся к теме возвращения вам части складов. Чмоки, союзник»

И всё. Очень долго раздумываю, что ответить. В итоге — не отвечаю. Мне нечего на это сказать.

А мне всегда думалось, что девушки любят хулиганов. Это я сейчас так грустно и не смешно шутить пытаюсь. Один день. Завтра энергии для трансформации портала накопится достаточно.

В воздухе над «замком» повисает незримое напряжение. Густое — хоть ножом режь. До народа, инфу о возникших более чем серьезных траблах, в полном обьеме никто не доводит, но похоже все и без того что-то чувствуют и понимают. Нервозность и тревога просматривается даже на лицах совсем уж сопливой малышни.

Проживаем этот долгий, тянущийся день занимая себя всем, чем только можно. Узким кругом готовим добро предназначенное для первоочередной переправки в новый мир.

Неторопливо, «под кофе с коньяком», совещаемся по поводу установки контакта с противостоящими Рул вояками, но все же не решаемся на это. Если нас хотя бы просто заметят там — это всё! Так что содружество с зелеными отменяется. По крайней мере в обозримом будущем. Да и не даст оно нам ничего — прав Хлыст.

Народ расходится. Только Долгий не спешит подниматься со своей табуретки. Смотрит на Амазонку так, что она резко вспомнив про какое-то неотложное и важное дело устремляется на выход, оставляя нас со старым наедине.

— Олюшка, дочечка — распорядись чтобы нам чайку принесли.

— Сейчас сделаю, Эрик Янович. Вам с шиповником, как обычно? — кивает девочка-самурай.

— Да, будь добра. У нас непростой и долгий разговор будет. О, каламбур. — подняв брови, по-детски искренне, удивляется произнесенному старый, — Долгий с долгим разговором. И еще попроси, чтобы нам никто не мешал, пожалуйста. Или поставь у дверей кого-нибудь, что ли. Остальное пока подождет.

Молча смотрю на него и жду. Яныч просто так ничего не делает. Он встает и пересаживается в более удобное для длинных разговоров кресло.

— Догадался уже о чем говорить стану? — Долгий пристально смотрит мне в глаза.

Спеша укрыться за дымовой завесой, лезу в карман за сигаретами. В последнее время позволяю себе делать это в комнате. Чего уж там — все равно тут как беженцы на транзитном вокзале сидим. Выдохнув первое обильное облако сизого дыма — обреченно киваю.

— Сам уже собирался к тебе с той же темой за советом идти, Яныч.

— Ну вот давай и посоветуемся, Егор Владимирович. Ты да я. На всех перекладывать эту ответственность ты все равно не станешь, да и ни к чему это, сам понимаешь — скажется на коллективе и потом в тяжелый день когда-нибудь да аукнется. Ну а единолично подобные решения принимать — ой как непросто. Да и нести эту ношу в одиночку — непосильно. Такой груз и самого стойкого сломать может. Так что, давай уж его на нас двоих раскидаем. Ты же знаешь я еще в плечах крепкий…

Мне хочется обнять старого, как отца. Но я зачем-то сдерживаюсь и торопливо отвернувшись к тумбочке, выполняющей в нашей с Ольгой комнатушке функции бара, спрашиваю: «Чего пить будешь, батя? Какой тут к лешему шиповник под такие темы!»…

 

Глава шестнадцатая. Апрель. Четвертая неделя

За непростым разговором и принятием, пожалуй самого сложного в моей жизни решения, мы с Янычем снова засиделись далеко за полночь. Как ни странно покажется — зато время незаметно пролетело. Только уже после заката переместились во двор на свежий воздух, где я слил последнюю дозу энергии необходимой для «перепрошивки».

Все остальные четверо «доноров» уже слили свою. Я последний. Хватает и того, что имеется. Готово наконец! Портальный накопитель сыт. Задаю программу по преобразованию из «среднего индивидуального» в «малый групповой». И снова ожидание. Почти сутки. Завершение переформатирования ожидается завтра к вечеру. Оно начинает меня выматывать. Мозг даже в беспокойном, неровном сне перебирает разные, порой вовсе сумасшедшие и нереально-фантастические варианты и ни на миг не отстраняется от одного единственного вопроса: «Что делать?» Как же это все достало! И лишь сборы тех, кто намечен для похода в межпланетный рейд против «орков» помогают хоть немного отвлечься.

Рул ожидаемо оказывается категорически против похода без её участия. Аккуратно, со скрытой надеждой узнать подробности о её предполагаемом ранении, предлагаю свою помощь, если какие-либо проблемы мешают ей прибыть. Но о своих траблах и неприятностях демоница распространяться не пожелала. Сказала лишь, что моя поддержка ей не требуется и даже поблагодарила «союзника» за желание помочь.

Упрямо настаиваю на необходимости идти на выручку нугари именно сегодня. Давлю на то что:

«Я им обещал через три дня! Может там уже всех и так еще вчера вырезали.»

«Мне ты тоже обещал не соваться в портал в одиночку! Вырезали так вырезали! Ну и ладно — меньше народа больше кислорода, как в детстве говорили. Помнишь?»

«Рул это потенциальные союзники. Там не Земля — мало ли какие нюансы существования скрыты. Нам нужны друзья. И поддержка, хоть какой-то части местных аборигенов. А эти люди знают там все! И могут усилить нашу армию. Знаешь какие это стрелки! От бога!» — я мягко сказать — нещадно преувеличиваю, ибо сам не видел лучников нугари в деле.

«Что же эти искусные воины со своими врагами без великого Горана справится не могут?»

«Да смогут и сами. Только если мы поможем — просто примем участие, к нам и отношение с самого начала соответственное будет. Ты же понимаешь?»

Я должен убедить её во что бы то ни стало. Без помощи нугари обосноваться и закрепиться в новом мире будет гораздо сложней. Вести в иномирье Рул и её оловянных солдатиков в мои планы не входит. А вот союз с «эльфами», как раз занимает в них основное место. Одни мы там вообще навряд ли приживемся…

И все же мне удается убедить в своей правоте сумасшедшую вздорную бабу, возомнившую себя осью вселенной. Возможно это не доводы разума, а просто её ранение сказывается — делая упертую злобную ослицу чуть более уступчивой и покладистой. В итоге Рул соглашается с нашим походом. Не без своих условий, естественно.

Наконец — все готово! И у портала и у нас. Идем на помощь нугари. Через два часа портал завершит свою трансформацию.

— Идешь с нами, Виталий?

— А как же. В обязательном порядке. И не один. Сам понимаешь.

Вскоре и мне поступают дополнительные не то указания, не то пожелания. А попросту — приказ.

— Настаивает, чтобы дождались Кэти и взяли её с собой.

— Знаю уже. Не доверяет тебе?

— Она никому полностью не доверяет. «Разделяй и властвуй». Во все времена работающая схема.

— Хорошо, подождем. Только, будь добр, поторопи эту козу бледную.

Кэти прибывает не одна, а с Валериком. Хм, даже интересно, чего этот человек-гора с лицом ребенка и глазами сенбернара — в деле стоит. Подозреваю, что не очень много. Чем больше шкаф, тем громче падать будет, как гласит народная присказка. Габариты у него устрашающие конечно. И одного-двух противников он тупо массой может задавить. Но не думаю, что в этой туше мяса скрывается бог войны. Неповоротлив и медлителен. Да еще и реакция, похоже совсем никакая у этого обездоленного разумом парня. Надо будет ему задачи попроще нареза́ть.

Оглядываю первую четверку стоящую у портала:

— Ну что мужчины — поздравляю! Ваши имена возможно когда-нибудь войдут в историю двух миров!

— Да хорош стебаться, командор. Пошли уже. Хочется мяса и вина экологически чистого, а ты тут замполита включаешь, — негромко раздается в ответ. Ну вы явно понимаете, кто это пробурчал.

Ну что ж: «Всегда везти не может». Создаю группу. Идем. Визуально портал почти не изменился, как мне кажется. Может только самую малость расширился. Корова беременная без труда пролезет — а вот телега вряд ли протиснется. Может только зауженная. Позже попробуем, разумеется.

Вываливаемся уже в ином мире. Со мной Шептун, Серб, Нурлан и Олег.

Зимний со своими позже пойдут, чтобы свою отрицательную репутацию не портить — вдруг первой пятерке что-нибудь к ней, да обломится.

Обламывается. И не только пятерке. Мне персонально тоже.

За первенство в создании «малого группового портала» и проводку через него пяти человек получаю в плюс — 300 пунктов репутации и пять очков характеристик. Шестьдесят дополнительных очков энергии. Это на два прохода туда-сюда в сутки больше. На четыре головы. И то радость, хотя признаться — я рассчитывал на более щедрое вознаграждение. Теперь моего потенциала при полной зарядке хватает на проводку семи групп по четыре человека в сутки. Да — каждый раз проходит лишь четыре человека. Мое присутствие обязательно. Ну и еще двадцатка на мелкие расходы остается. Ну или на «билет в одну сторону»

Нас уже ждут. Встречают прямо у портала. Жители двух миров разглядывают друг друга с явно выраженным, но осторожным и деликатным интересом. Нугари сегодня одеты для возможного боя. Кожаные доспехи с редкими металлическими бляшками. Из материала, показавшегося мне бронзой. И такие же шлемы забавного вида. Как у первых земных авиаторов. Гвоздем программы, как всегда выступает Валентин. Справившись у меня: «Этот парень тут самый главный, да?» — художник вручает Тару серьезный, большой и добротно сработанный охотничий нож из хорошей стали и неизменную бутылку абсента. Вот клоун! Оставить союзников без командира решил? Тар с нескрываемым радостным блеском в глазах принимает нож, который вполне может сойти для него за короткий меч. Остальные воины нугари с плохо скрытой завистью пялятся на презент, цокая языками и перебрасываясь короткими фразами.

У Шептуна впрочем и остальных есть чем удивить. Из рюкзака жестом фокусника извлекаются несколько бутылок коньяка и коробка шоколада.

И коньяк и тем более шоколад нугари оценивают по-достоинству, но на мой взгляд их больше всего заинтересовали яркие броские обертки от него. Особенно женщин — в любые времена и исторические формации, падких на все «нарядное». Оно и понятно — им тут до развития качественной полиграфии еще несколько веков подождать надо.

— Знал бы, что барышни присутствовать будут — ювелирки да бижутерии захватил, — вслух сетует художник. Мысль неплохая, но только почему-то не таскали мы в замок блестяшки. Чай не вороны. Хотя у Зимнего, навроде в закромах была припрятана приличная куча рыжья. Он сам говорил.

На свое новое оружие и разноцветные бумажки в руках своих соплеменников молодой вождь любуется недолго. Время дорого.

— Мы рады тебе и твоим товарищам, Горан. Вы очень вовремя. Наши охотники нашли их стойбище — похоже киерены готовятся к нападению. Разведчики перехватили гонца, посланного ими с просьбой о помощи к соседнему племени. Но оно далеко. Три-четыре дня пути.

— Надо бить поодиночке. Не ждать пока они соединятся и станут сильнее. Как ты считаешь?

Тар соглашается.

— Сколько у них сейчас воинов?

— Примерно около 60. Мы тоже ожидаем помощь от соседнего поселения нугари. Они смогут выставить примерно тридцать бойцов. Но добраться до нас успеют

только через день. (Ну это я вам опять адаптирую. Мой транслейтер все еще не достиг такого уровня, чтобы настолько легко и бегло общаться с аборигенами. Кстати: ни карта, ни тем более локатор, так до сих пор и не заработали.)

— Сколько бойцов у вас сейчас?

— Сорок шесть. Но это стрелков. С женщинами. Полноценно сражаться врукопашную смогут около тридцати.

— Хорошо. Справимся и без соседей. Если что-то пойдет не так, отступим. Сколько до становища киеренов?

— Около пяти часов пути.

— Пешком?

— Да. Так быстрее. Там густые заросли кустарника и длинные овраги, которые на лошадях придется обьезжать.

— Понятно. Значит и мы в пешем порядке пойдем…

По уму, конечно — следует дождаться подмоги от дружественного племени, но нам некогда ждать. Не та ситуация. Будем рисковать. Но вот этого я естественно, новым друзьям не озвучиваю. Подумав, решаем, что пяти наших групп вместе с сорока стрелками нугари должно хватить. Прохожу через портал еще четыре раза, каждый раз возвращаясь с новыми бойцами и «худея» энергетической шкалой на сорок единиц.

После проводки через портал десяти человек в сумме — к очкам характеристик добавляются еще 10 свободных, а моя репутация бодро увеличивается еще на сотню пунктов! Теперь этих 320 очков хватит на эвакуацию тридцати двух человек в сутки.

За двадцать первопроходцев — вопреки надеждам уже ничего не перепадает. Ох как жаль! Ну и на том спасибо.

У нас здесь сейчас — только самые резкие бойцы двух банд. «Сливки общества». «Гвардия и элита». Доморощенный спецназ, мля! Все с арбалетами. Кроме Валерика. От греха! Хлыст и Кэти тоже их получили — «напрокат». Положившись на главного национального бога и покровителя всех авантюристов и разгильдяев по имени «Авось» — мы забрали арбалеты у защитников «замка» и поселка, оставив их почти без стрелкового оружия.

Вручаем союзникам пару связок заранее наточенных туристических топориков в чехлах и здоровенную коробку разнообразных охотничих и прочих ножей, чем вызываем дикий восторг и благодарность у воинов нугари. Вроде бы всем хватило, даже женщинам — никто не в обиде. Еще и запас остался.

Если кто заметил — про девочку-самурая я сейчас скромно умалчиваю… А чего говорить? Это надо было видеть. Нет — она подчинилась, само-собой. И выслушала мои заранее подготовленные доводы и резоны молча и не возражая. Но мокрющие глазюки блестели так, что я чувствовал себя просто абсолютным монстром и вероломным гадом не имеющим ничего святого за душой. Ладно — как-нибудь отмолю этот грех. Она у меня девушка хоть и свирепая, но отходчивая.

Из женщин среди нас только Кэти. Ну это её проблемы. Мы своих всех дома оставили. А она если что — пусть свою душевную тетушку-крокодилицу благодарит.

Идем. Без долгих привалов. Некогда рассиживаться. Надо успеть подобраться к стойбищу «орков» до рассвета. Полями, редколесьем, заросшими кустами участками степи, петляя меж невысоких холмов, иногда перебираясь через неглубокие овраги и достаточно часто встречающиеся ручьи. Темнеет.

Почему я киеренов упорно «орками» величаю? Так проще. Для душевного комфорта. «Орков» ведь убивать значительно легче, чем людей… Папуасы типа — не люди. Унтерменши. Команчи…

Ух ты — какие здесь звезды! Яркие, крупные — гораздо больше чем у нас. Желто-голубые и насыпаны очень щедро. А вот луны в местном небе не наблюдается. Впрочем не до нее сейчас — надо под ноги смотреть. Вывихнутая конечность одной из боевых единиц, отряду совсем ни к чему.

Аромат над весенней степью стоит — зашатаешься! В прямом смысле слова. Голова периодически едва заметно плывет и кружится. Адаптация и акклиматизация? Переизбыток кислорода? Впрочем, прислушиваться к внутренним ощущениям мне тоже особенно некогда. Мы с союзником беседуем. Обо всем понемногу. И о предстоящем деле, конечно.

— … Всех вырезать мы не сможем чисто физически. Наша задача на сегодня обескровить именно это племя. Киеренам потребуется достаточно много времени на то, чтобы собрать большой отряд из разных кочевий, — это я уже так для своих тезисно перевожу результат нашего с вождем, как минимум пятиминутного диалога. И все-таки «переводчик» понемногу раскочегаривается. «Отходит от контузии». Я даже периодически начинаю узнавать какие-то часто встречающиеся слова и расхожие фразы. Далеко не все и не всегда, но «лиха беда — начало», как говорится.

Через пять с небольшим часов добираемся до места. Нас встречают разведчики нугари, оставленные наблюдать за орочьим лагерем.

Исходя из их доклада: всё спокойно — вражеское племя отошло ко сну. Дозорных совсем немного. Их посты выявлены и взяты под наблюдение. После короткого «военного совета» под звездами — рассредотачиваемся согласно принятой диспозиции.

… Местность непосредственно вокруг стойбища — открытая и плоская как столешня. Последние сотни метров передвигаемся на четвереньках, а потом уже и вовсе ползем по-пластунски.

Запах лагеря киеренов послышался гораздо раньше, чем он стал визуально доступным. Неизбежная вонь хозяйственных отходов, тухлятины и навоза — лошадиного и человеческого, становится по мере нашего приближения, все плотней и гуще. Вот белым днем — тут мух кишит, наверное. Позади и справа, чуть подотстав, еле слышно, почти беззвучно — яростно матерится Сережик. На «мину» налетел, судя по всему, везунчик! Конскую или людскую уже неважно. Всё орки — вешайтесь! Данный персонаж подобного юмора не отдупляет и не прощает.

Мы подползаем максимально ближе к лагерю киеренов. Нугари останавливаются немного раньше. Все согласно плану. У нас своя задача, у «эльфов» — своя.

Киваю Нурлану, Сережику и Сербу. Расползаемся парами.

Где-то вне нашей видимости, к становищу такими же двойками сейчас стягиваются и остальные.

Бесшумно резать «орков» получится не более нескольких секунд. Ибо не кино про войну снимаем. Лагерь большой — «вигвамов» и народу много. Чей-нибудь суматошный крик быстро всколыхнет стойбище. Так что играть в бесплотных духов мщения и безжалостных призраков-невидимок долго не получится.

Мы с Нурланом не успеваем преодолеть намеченное оставшееся расстояние, когда необходимость в скрытности передвижения и вовсе отпадает.

Низкий и гортанный крик откуда-то слева, был на самом взлете оборван тихой молчаливой сталью и захлебнулся едва лишь успев прозвучать. Но и его хватило. Как и предполагалось.

Привстав на локте, снимаю со спины арбалет и одновременно даю отмашку Тару: «Начинайте!» Он в свою очередь машет рукой назад в сторону бугра, мимо которого мы недавно проползли. Ну: «всегда везти не может»

Через пару зависших в воздухе длинных секунд, из-за бугра яркой искрой во тьме — вылетает горящая стрела. Следом за ней еще, еще и еще. Красивое зрелище. Не уступит трассерам. Чуть не засмотрелся. Полюбовался бы подольше, да некогда.

«Зажигательными» стрелами — с наконечниками обмотанными тряпками, смоченными в каком-то составе, воины нугари быстрыми выстрелами поджигают «юрты» киеренов. Те — достаточно быстро и задорно, охотно разгораются.

Взьерошенные орки выбегают из своих «вигвамов» на уже вполне достаточно освешенное пространство и сразу попадают под массированный обстрел из множества длинных луков нугари.

Наш выход. Встав на колено, отстрелив по болту и отметавшись по множественным целям всеми имеющимися приблудами, с громким рычанием ломимся вперед. Паника и сумятица в стане врага достигают наивысшей степени.

Визг женщин и детей бьет по ушам. В нем тонут все остальные звуки. Даже звериные крики раненых. Только этот пронзительный многоголосый истошный визг и наш дикий животный рев расстилаются сейчас над полем и становищем. И еще кровавые сполохи огня и стремительно мечущиеся в инфернальной пляске смерти кривые тени. Длинные и короткие. Хаос и ужас… Война — чтоб её не знать и век не видеть!

… Все заканчивается в несколько коротких минут.

Уцелевшие орки рассеялись по окрестностям. По степи безбрежной. И стар и млад.

Те, кто не потеряв разума, логично и предсказуемо дернулся в сторону лошадей, были встречены огнем из засады, аккуратно расположившейся между стойбищем и пасущимся неподалеку табуном. Немногие относительно везучие киерены, кто все-таки смог прорваться через смертельный ливень длинных стрел, болтов, сулиц и метательных пластин — встретились с Мастифом, Шептуном, Хлыстом, Зимним, Валериком и еще тремя нашими бойцами, поддерживаемыми воинами нугари. На том их недолгое везение и закончилось. Но на несколько мгновений дольше остальных, менее упорных и фартовых, они все-таки пожили…

Самый край темной, синеватой дали начинает неторопливо розоветь. Лучи рассвета протяжно тянутся по небу, постепенно возвращая миру краски. Серое поле становится всё более зеленым, с вкраплениями розового, желтого, оранжевого, синего, пурпурного.

Вместе с красками возвращается и полноценный обзор.

Рассветно притихший мир неэстетично воняет кислым потом, гарью, кровью и дерьмом, вперемешку с запахами диких трав и земли. Аромат войны. К вечеру под палящим солнцем — смрад станет совсем густым. И над пустынной долиной смерти с деловитым жужжанием будут виться полчища жирных липких и ненасытных вечноголодных мух, отливающих сталью. Да еще степной раздольный ветер будет ворошить холодный пепел потухших кострищ. Ну а если пройдет дождь — ко всему этому добавится горечь сырой копоти — тревожащая душу и вызывающяя неуютную тоску.

Обходим бывшее становище. Да уж — трупов навалили изрядно. Всяких. Больших и не очень. Мужских и женских.

Когда там приглядываться-разбираться — кто внезапно возникает перед тобой в темноте? Воин или баба. Светлые опознавательные повязки на руках и ногах как у всех нас и союзников отсутствуют? «Рубите всех — господь своих узнает». Восемь сотен лет назад сказано и до сих пор служит руководством к действию. Чаще чем надо бы… Вот и пусть боги киеренов поработают над опознанием. Озадачили мы их сегодня внеплановой работенкой. Как бы не прогневались… Хотя как тут не вспомнить иное: "Труба горниста нас отпоет за всех живых. В небесных списках нет ни «своих» и ни «чужих»…

Что-то на философию потянуло. Раньше о подобном даже не задумывался… Это опасно. Притупляет реакцию и задерживает руку в последний решающий момент удара. Это кризис среднего возраста приближается или все же мудрость снизошла? Не знаю… Не время копаться в себе. Потом… И без того муторно.

Мы были вынуждены это сделать. Вы́резать чужую стаю — ради будущего своей. Выполнить грязную и кровавую работу мясников, пахнущую липкой теплой кровью.

На мою долю досталось трое. Один из них точно был воином. До того как умереть, киерен своей палицей сумел-таки влепить мне по локтю правой руки. За счет сбитого-таки налокотника получилось вскользь — не очень сильно, но и этого хватило. Сейчас сустав начал распухать и жарко пульсируя — дергал всю, уже висящую на перевязи клешню, аж до самой лопатки. Как электрическим разрядом. Неслабым таким. Судя по всему, в ближайшие дни моя правая — полноценно функционировать не сможет. Во всяком случае полностью полагаться на нее точно не стоит.

Ладно — заживет как-нибудь. Авось без руки не останусь. Зато победа! Пора и со своими потерями определиться.

У нугари всего двое «двухсотых» — они в рукопашной с киеренами почти и не сходились. Работали с дистанции в основном. Что у нас?

У нас тоже двое.

Убит один боец от Зимнего. И Валерик!

Нда — правило «большого шкафа» так никто и не отменил. Рассказывают, что он сам нарвался — ринулся навстречу стремящимся пробиться к лошадям киеренам и оказался в самой гуще врагов. Как медведь Балу из «Маугли» — среди бандерлогов. Даже две стрелы от союзников в спину и пятую точку умудрился словить. Хотя все из находившихся в засаде отдавали должное его импульсивному и необдуманному поступку. Если бы этот огромный человек с детским разумом не стянул на себя внимание практически всех бегущих на засаду «орков» — потери этой группы могли бы оказаться куда серьезнее. И все же по поводу его гибели никто особенно не убивался. Хлыст лишь глянул коротко, поморщился и отошел. Только Кэти задержалась над большим телом развалившимся на побуревшей траве. Присела и попыталась закрыть Валерику его маленькие глазенки, которые после смерти неожиданно стали удивительно осмысленными и упрямо этого не желали. Смотри ты — неужто и «Ларе Крофт» ничто человеческое не чуждо? Удивила! Да она поддатая! Вон как морщится оторвавшись от фляжки. У нее там явно не вода. Пробрало девицу от зрелища массового геноцида похоже. Странно — с чего бы такое? Неужели милейшая тетушка её от подобных зрелищ оберегала?

… Зато на раненых ночной бой оказался гораздо щедрей.

Хлыст накладывает повязку на вдрызг разбитую кисть руки.

Глухо постанывает еще один Валерин гвардеец. У него распорот уже перевязанный живот. Говорят — глубоко распахало. Может и не выжить.

Мастифушка сверкает забинтованной шеей — тоже «френдли фаер», маму его! Чуть одного из самых лучших бойцов не потеряли! Превратности войны.

У Нурлана сломана ключица.

Шептун неловко и осторожно прикладывается к фляге краем кривого рта.

Неимоверно раздутая — вся левая половина его лица отливает густо-багровым. Один глаз потерялся где-то в этой опухоли. Тоже дубиной что ли прилетело?

— Как голова?

— Норм. У меня сейсмоустойчивый мозг. — Валя шипит, но разобрать получается.

— Или ты одним спинным обходишься, красавчик, — подкалывает приятеля Валера.

— Смешно, — кротко соглашается Шептун, совершенно нетипично для себя. Видать нехорошо ему, хоть и бодрится.

Пленные «орчата» и женщины киеренов настороженно косятся в нашу сторону самыми уголками своих миндалевидных глаз. Оправившиеся от недавней паники мужчины, демонстративно игнорируют присутствие победителей. Команчи невозмутимые! Четверо из них с ранениями ног сидят на земле. Пятеро стоят связанные. «Тяжелых» вражеских «трехсотых» добивали сразу же. Куда нам еще и с ними возиться?

Интересуюсь у Тара, что у «эльфов» принято делать с захваченными в плен «орками»?

— Мы не берем женщин и детей в плен — они нам не нужны. У нугари никогда не было рабов. Они могут идти куда захотят.

— А что с мужчинами?

— Их мы тоже не берем их в плен. Разве что когда у киеренов есть люди нугари. Тогда мы меняем одних на других. Но сейчас нам не на кого их менять. И отпускать этих мы тоже не станем. Это глупо — отпускать врагов, которые потом придут опять.

— А если я попрошу сохранить им жизни и попридержать этих пленных для нас? Они могут понадобиться на нашей земле.

— Хорошо. Если эти киерены тебе нужны — они останутся живы.

— Что ты задумал? — спрашивает Зимний, за спиной которого маячит Хлыст.

— Сам пока не знаю. Пусть будут — а там поглядим. Может на что и сгодятся.

Своих убитых нугари заберут домой. Их по-обычаю сожгут на берегу озера.

Лохматые низкорослые и коренастые достаточно крепкие лошади орков ожидаемо оказались мелкими. А еще очень строптивыми и злыми и не хотели подпускать к себе чужаков. Ничего оголодают — подпустят. Всего в захваченном табуне находится около трехсот голов. Договариваемся, что разделим их поровну, а пока заботу о всем поголовье временно берут на себя нугари. Так же решили поступить и с овцами принадлежавшими разгромленному роду киеренов. К пасущимся где-то в бескрайней, изумрудно — малахитовой степи отарам — сразу же выдвинулось несколько групп воинов нугари. Хоронить убитых «орков» оставались их выжившие пленные соплеменники под охраной «эльфов». Нам же надо было торопиться.

Тар с небольшой группой своих бойцов, раненых и женщин — стрелков тоже выдвигается к поселку. Остальные вместе с пленными, лошадьми и овцами будут двигаться самостоятельно. Оставляем в помощь этой группе несколько своих бойцов.

На обратном пути снова беседуем с командиром союзников.

— Теперь нам грозит большая война. Киерены обьединятся, когда поймут, что у нас появились очень сильные союзники. Им конечно потребуется время. Малыми отрядами они больше не полезут. Соберут большую орду из нескольких родов. Это потребует времени.

— Нам у себя тоже угрожают крупные силы противника. Мы в похожей ситуации. Только наши враги уже почти готовы ударить. Ждем атаки в любой момент.

В ходе этих неформальных «переговоров на ходу», достигаем окончательной договоренности о временном размещении нашей базы рядом с поселком нугари. Интересуюсь — не будут ли против подобного остальные жители, старший вождь Варун или, к примеру, соседние «эльфийские» общины?

— Нет! — уверенно заверяет меня молодой военный вождь, — Нугари всегда рады добрым соседям. Свободной, незанятой земли у нас много. Дичи и рыбы в окрестностях полно. К тому же ты и твои соплеменники уже два раза выручали наше племя — мы будем только рады отплатить вам чем сможем.

Да и в будущем без таких воинов как вы — нам, даже обьединив силы нескольких родов — сложно будет выстоять против нашествия киеренов. Большие потери ослабят нугари. Так что мы обоюдно нужны друг-другу.

… Нда, как бы «из огня да в полымя» не попасть, как говорится. Но иного выхода пока не просматривается. Будем эвакуироваться сюда. А там и поглядим.

Сегодняшний налет дал нам время. Это не решение проблемы — даже частичное. Мы просто получили отсрочку, которая сейчас жизненно необходима.

— Давай, может эту худобу смазливую поспрошаем вдумчиво о планах её командирши? — подкатывает ко мне Зимний. — Кастрюлю с крысой к пузу примотаем и запоет соловьем. Не остановишь! Или ноги салом смажем и в костер. Так проще и быстрее, но тоже эффективно. Чата здесь нет — жаловаться некому.

— Вот ты извращенец лютый! Слепому же видно, как ты на неё слюни пускаешь! А тут такое! Не ожидал от тебя, Валерий. Вот это ролевые игры! Любишь настолько пожёстче? — я смеюсь. Шептун криво похмыкивает, — А если серьезно — у самого промелькнуло… Но тогда её здесь и зарыть придется. А заодно и Хлыста. Ты же знаешь его обстоятельства. А это уже прямое обьявление войны. Надеюсь, подпол у пьяненькой крокодиловой племяшки что-нибудь и добром прояснит. И возможно хоть частью полученной инфы с нами поделится.

Добираемся до портала уже ближе к полудню. Устали. Под конец пути — все еле перебирают тяжелыми ногами.

Да еще те раненые, которым необходима неотложная помощь, замедлили движение.

Кстати, пленные киерены, тащившие их — оказались на удивление крепкими и выносливыми ребятами.

… В первой группе вывожу «домой»: Хлыста, Кэти и Шептуна с Зимним. Выйдя из портала на земной стороне, я внезапно вспоминаю об ожидающем меня неотложном деле и не тороплюсь возвращаться за остальными. Мне нужно, чтобы девчонка удалилась за пределы нашего периметра. Отставной подполковник смотрит на меня пристальным взглядом. Догадался, собака ушлая!

— Надеюсь ты знаешь, что делаешь. — отведя меня в сторону, Хлыст прямо сверлит взглядом.

— Сам хотел бы в это верить.

— Ну что же — пойду Кэти провожу, да своих с той стороны забора проведаю. Надо еще бойцов у портала поменять заодно. Эти притомились. Пусть отдохнут. Смену через полчаса приведу… Сам-то не убежишь? — он еще более внимательно смотрит мне в глаза.

— Спасибо за понимание. Сам не убегу — ты же знаешь. — я без труда выдерживаю его взгляд.

— Да пошел ты со своим «спасибканьем». Если что… Ну ты понял. Я просто сам тебя убью.

— Договорились, — серьезно киваю я Хлысту.

— Может ты и прав… Самых «родных» уводи в первую очередь… И детей, — секунду помешкав и вильнув глазами советует Хлыст.

— Само собой.

Не хочется ветерану руки кровью младенцев пачкать…

— О! Рул вызывает на доклад Кэти. Девчонка сейчас поскачет.

— Но не тебя?

— Нет, я ей нужен здесь.

— Кэти сможет рассказать что-нибудь, что может усложнить нашу ситуацию?

— Откуда я знаю? И вообще сейчас любой твой несанкционированный чих может её усложнить. Но тут еще одно — уже более радостное и обнадеживающее для вас. Она действительно серьезно ранена. Сначала Владиком, но не так чтобы очень. После — в схватке с вояками. В колонне штурмующих пошла и они как-то умудрились её зацепить. Уже посерьезней. Раскололась всё-таки Кэти. Расчувствовалась от страха. Она в бою нормальном первый раз сегодня была. Переборщила с антистрессовыми напитками — вот и понесло девчонку. Кстати вояки пока еще отбиваются. Но это ненадолго. У них уже почти не осталось сил для обороны.

— Молодцы «зеленые». Но не смертельно же ваша командирша ранена?

— Нет. Жить будет. Только кукушкой ещё сильнее поехала. Хотя куда уж ещё! Тут другое.

Она ведь тебе пишет, а не напрямую общается?

— Да.

— Значит не хочет, чтобы по голосу ты мог догадаться о её слабости. Этого Рул никому не покажет. Даже своим. Гордыня не позволит. Мне тоже пока только строчит в чате. Но как только она хоть немного очухается, оклемается и окрепнет — жди визита. Так что думаю несколько дней у тебя есть. Но на большее я бы не рассчитывал. Всех ты вывести все равно не успеешь и она это знает. Я доложил, что двадцать человек в сутки — это максимум. Сколько на самом деле даже знать не хочу. Ваши дела — ваши проблемы. Ну а что теперь делать — сам думай…

… Вещи которые мы посчитали крайне необходимыми в первую очередь, заранее приготовлены и размещены в сараях неподалеку. Конечно эти приготовления не могли укрыться от взгляда подполковника, который однако старательно делал вид, что не понимает, к чему мы перемещаем по территории свои пожитки.

Сейчас энергии хватит на пять проходов в оба конца.

Все было твердо и окончательно решено еще вчера. Все 14 бойцов, включая раненого в живот — остаются в мире Нугари. Надеюсь, что они не только саблями ловко махать могут, а еще и руками хоть что-нибудь доброе и полезное делать умеют. Сейчас я проведу к ним еще 20 человек. На один вояж у меня энергии еще со вчерашнего осталось, ну а за 12 с лишним часов похода еще 160 очков к ним набежало. Половина суток — половина моего энергетического резерва.

Время дорого! В числе двадцати избранных, подлежащих эвакуации в первую очередь: Ольга, Полина, Соня, жена Олега — Маша с дочерьми. Муж и отец уже ждет их на той стороне. Наша с Ольгой питомица Ксюха, которую на новом месте мы решились-таки поселить с собой, Мари-мелкая — которая лучше всех из арбалета навострилась шмалять, что тоже не будет лишним. Идеальная супружница Михална — по-крайней мере на людях принявшая решение своего мужа без возражений, лишь коротко утробно всхлипнув и обильно замокрев глазами. Татьяна с дочками близняшками. Остальные восемь «свободных мест» заняли наши подопечные детдомовцы. Самые мелкие. С нашей рыжей, косолапой Ксюхой получается — девять

А всего их у нас: восемнадцать совсем мелких — хотя теперь на этой стороне остается уже вдвое меньше, и четырнадцать девчоночек постарше. Минус Лиза, минус Света, которые уже вроде к бойцам относятся, но их я тоже сразу следом за мелюзгой переправлю. Ну и Данька с воспитательницей «Тортиллой» (так и не удосужился запомнить как её величать — каюсь), которым тоже сразу после остальных своих, туда же дорога.

Каждый взрослый тащит на себе большущий рюкзак, а за собой навьюченную лошадь, корову, или свинью на поводке и с мешком на морде. Их система пропускает не учитывая. Чтобы было с чего начинать и совсем уж не выглядеть нахлебниками и босяками — нищебродами.

Все проходит штатно, если не считать некоторых заминок с упирающимися животными.

Все двадцать душ переправлены. Теперь ждать три часа до следующей группы.

Ненадолго задерживаюсь в мире нугари. Ибо несмотря на принятое еще накануне решение и ночь до краев полную любви, споров, нежности, ругани, слез, упреков, возражений и снова любви — моя Валькирия, уже на этой стороне, напоследок все-таки срывается.

Отведя подругу в сторону и закаменев лицом и взглядом — тупо игнорю её слова и жесты, недостойные благовоспитанной юной леди. Нормальное такое прощание получилось. Живое и нескучное! Ох, а теперь еще и в слезы ударилась. Беда-а!

И ведь понимает дева, что так надо — именно она основной рычаг воздействия на меня. Не дай бог выкрадут или грубо напрямую захватят. И тогда все! Бери меня без целлофана.

Ладно не навсегда расстаемся, в конце-то концов. Если возникнет желание поиграть в Хатико и неподвижно сидеть у портала — девочка-самурай каждые три часа, невзирая на время суток, сможет лицезреть негодяйскую физиономию своего гадкого белого господина. Как раз достаточно времени для того, чтобы подобрать новые эпитеты, характеризующие мою подлую мужскую, шовинистическую, эгоистическую, рабовладельческую и женоненавистническую сущность.

Угомонилась наконец моя черешня. А после упоминании о верной заморской собаке даже хохотнула — смешно задрав носик и прощающе вскидывая к небу свою божественную челку.

Все она понимает. Просто этой дурехе необходимо убедить себя, что решение принималось ею самостоятельно, ну и естественно оставить за собой последнее слово. Она же у меня девушка с характером. Кукла глазастая!

… Да своими действиями мы рискуем разозлить паучиху. И спровоцировать её на самые крайние меры. И мы это прекрасно понимаем.

Но — нет иного выхода! Или я его не вижу. В одном твердо уверен — не будет никакого партнерства и тем более никакого отдельного «баронства» на правах автономии. Не тот человек Рул. Это же горгулья! Стопроцентная самка богомола! Попользует нас во всех позициях и сьест!

И скорее рано, чем поздно — она просто возьмет в заложники тех, кто мне близок. Или близких моих близких. И всё! Поэтому они должны оказаться в безопасности в первую очередь. А то, как в случае с Хлыстом получится. Дешево и сердито. И буду я у неё в роли марионетки и придворного караванщика на веревочке. Причем в кандалах и на цепи — возможно отнюдь не в переносном, а в самом прямом смысле. А куда я денусь, если на кону будут стоять жизни Ольги, Валентина, Зимнего, семьи Олега, Даньки, Ксюхи и прочих? Буду водить, кого укажет черная госпожа, туда-сюда и не тявкать.

И я не могу быть полностью уверен в Хлысте. Если паучиха прикажет ему взять мою женщину — он сделает это. Возможно вопреки желанию и с болью душевной, но сделает. И винить его за это я не могу. Я бы на его месте, скорее всего, тоже поступил именно так.

И вообще — освождение принцессы из драконьей башни не очень-то и давно, уже происходило. Плавали — знаем. Вот только Рул — не трусливый Сереня со своим самоувереным приятелем в черном берете. У неё так просто, никого и ничего отбить и отобрать не получится. Да и бойцов у этой змеи слегка побольше, чем у покойных будет. Так что все правильно.

… Закончив с проводкой людей — становлюсь совершенно свободным на ближайшие три часа и обьявляю «общий сбор». Вчера состоялся «малый» — только «для своих». Сегодня пришло время расширенного — уже для всех. Да — вот так. «Свои» мне несоизмеримо дороже пришедших позавчера. Это правда — к чему лицемерить? К примеру Мари-мелкая, однозначно имеет приоритет перед, тем же бывшим участковым Заливиным, а тем более перед совсем неизвестными мне людьми, большинство из которых я знаю только в лицо. Она уже часть моей стаи. Да что уж там — часть моей семьи практически.

Или та же Котова — ну не чужая она мне, несмотря ни на что. И это нормально я считаю.

Что до остальных…

я не рыцарь без страха и упрека. И не спаситель человечества.

А этот мир во все времена был и будет переполнен людьми, нуждающимися в помощи. Я сделаю все, что в моих силах. Но я не всесилен. Исправить все его ошибки не в человеческой власти. Так что- пусть попробуют помочь себе сами. Хотя бы на какое-то время. Потом мы что-нибудь придумаем и вернемся. Обязательно!

Лишь бы поздно не было…

Народ на удивление быстро набивается в самое большое помещение бывшего детского дома, а ныне «замка», который со дня на день возможно превратится в руины с закопчеными стенами.

Жду пока соберутся все до одного. Кроме часовых естественно.

Вспоминаю вчерашний разговор с ближними…

… Последним войдя в плотно набитую людьми, нашу с Амазонкой комнату, поставив с той стороны дверей «на фишку» верного Даньку и плотно закрыв за собой двери — тусклым голосом сухо обрисовываю «своим» ситуацию, предварительно рассмотренную на «совете четырех»: мной, Валерой, Шептуном и Долгим. Меньше месяца назад мы почти тем же составом, здесь же неподалеку — принимали решение о принятии детдомовских сирот под свою опеку. Только сейчас, вместо «уволенного по собственному», Серени — Зимний.

Излагаю выработанный план. Коротко и четко. Всем своим видом и интонацией демонстрируя, что он принят окончательно и не нуждается не только в дополнениях и изменениях, но даже в оценках и обсуждениях.

Мужчины выслушивают доводимую до них информацию молча и без возражений. Не тот случай и момент, чтобы оспаривать и обсуждать решения вождей и старших командиров.

Зато женщины смолчать, конечно же не могут. Поднимают гвалт и хай по поводу первоочередности своей отправки, настаивая на том, что сначала надо отправить в безопасное место всех наших беспризорников. Все-таки обалденные у нас девахи! Только дуры… Так, достаточно на сегодня, пожалуй в демократию играть — она в мирное и неспешное время хороша, а на грани фола — работает чаще всего не в ту сторону.

Уже собираюсь зарычать, но выручает Долгий. Старый быстро всех урезонивает, обьясняя нашим альтруисткам, что мы не можем злоупотреблять гостеприимством и радушием нугари. Необходимо хотя бы по-минимуму обустроить лагерь в том мире. Создать относительно приемлемые условия для проживания тех же детей. Да и мир тот безопасен весьма условно. Бойцы уйдут туда первыми, но ведь им и стрелковая поддержка не помешает. И крепкий тыл. Не дети же — случись что, от киеренов отстреливаться будут, частокол ладить и целину распахивать. А любая из здесь присутствующих дам, с арбалетом пусть немного, но знакома. Хотя бы знает с какой стороны у него болт вылетает.

Насчет детей вроде бы убедили… Какие еще возражения возникнут? Хотя — заранее понятно…

— То есть мы бросаем остальных здесь? — задумчиво спрашивает кастелян и второй завхоз «замка» Татьяна.

— Можешь называть это именно так, Таня. Всех кого сможем, вернее кого успеем — выведем, а с остальными пока только так получается. — я сейчас зол на весь мир и ненавижу себя и всех присутствующих, поэтому не удерживаюсь и добавляю, — По законам жанра — сейчас я должен предложить тебе и твоим близняшкам уступить свои места в эвакуационных спписках, какой-нибудь другой матери одиночке — ну там например — у кого детишки помладше или что-то вроде того. Но я не буду этого делать. Не хочу нагибать тебя в позу в которой сам оказался. Более того, для очистки твоей нежной совести добавлю — даже если бы ты сама пожелала сейчас совершить подобную глупость, то просто была бы с применением грубой силы отправлена на ту сторону…

Опустив глаза, Татьяна молча выслушивает мою отповедь.

— Но ведь это неправильно — все таки желает вставить «свои пять копеек», подпирающая стену Маша. Которая «не мелкая», — Егор мы не можем…

Старший лейтенант запаса Олежка совсем легонько и «почти незаметно» деликатненько задвигает говорливой и не в меру человеколюбивой супружнице локоточком в бочок, и косит извиняющимся взглядом в моем направлении. Да ладно уж — старой подруге я и не такие эскапады прощал во времена былые. Как и она мне. Причем, справедливости ради — ей это делать выпадало гораздо чаще.

«Да все норм, не потей» — понимающе киваю другу детства я.

— Мари, тебя вышесказанное тоже касается в полной мере. Ну а этичность этого решения обсудите после. На той стороне. Равно как и его соответствие канонам романтическо-героического жанра… Хотя тут не о чем говорить. Так складывается ситуация и иного решения мы не видим. Потому что на данный момент его просто нет… Повторюсь: разве что нам своих оставить, а кому-то пришлому занять их освободившиеся места в спасательных шлюпках. Поступок — глупее не придумаешь, дамочки — но зато как благородно и жертвенно подобное самоотречение выглядеть будет! Да? Деяние достойное Ди Каприо в «Титанике»! Жаль только Спилберга поблизости нет — увековечить подвиг некому будет. Поэтому вряд ли кто-то оценит сей блестящий жест самоотречения…

И еще подумайте о том, с кем мы потом вас отсюда выцарапывать будем? Кто нашим беспризорникам за семью будет? С кем мне от «орков» на той стороне обороняться? С теми, кого я только пару раз в лицо видел? И то мельком… В вас всех я уверен. Мы — больше, чем племя или банда. Мы — семья. Клан! Они — пока пришлые и еще не успели стать близкими. Так что хватит чушь молотить, девицы. В новом мире дружно сядете в кружок на полянке и перемоете мне кости… Если свободное время найдется.

Задумчиво пощипывая вислый запорожский ус, над задумавшейся и попритихшей аудиторией нависая встает Долгий:

— Егор уже все сказал: кого успеем — выведем. Остальные уйдут в дачный поселок. Со мной. Чтобы тут ни у кого сомнений глупых не возникало.

Тишина. Хорошо слышно как об оконное стекло тупо бьется крепким телом здоровенная муха. Виновато смотрю на Михалну. Она дико бледна, но внешне спокойна. Только ноздри еле заметно подрагивают и скулы на круглом лице резко заострились. Железная леди! Идеальная супруга!

— Долгий, хорош Тараса Бульбу исполнять! Хоть ты — не глупи! — возмущенно разрывая меня в клочья сверкающими белка́ми глаз, не выдерживая почти орет Шептун.

Ну да — об этом нюансе мы с Янычем им с Валерой вчера не сообщили…

— Давай все останемся и поляжем как один. Тупой, но зато какой массовый флешмоб получится. Не дури, старый — чё за бред! Да и нам без тебя там в разы сложнее будет.

— Остынь, Валентин. Хлебни абсента, что ли. Ну мы же не станем кричать о своей принадлежности к клану и флагами со смертью размахивать. А вы там закрепитесь. Трансформируете портал и придете за нами.

— Твоими бы устами, Яныч. Мы то придем… — шумно выдыхая, осаживает художник. — Может и мне с ним, а Егор?

— Ты с той стороны больше нужен, Валя, — качает головой Яныч. — Каждый боец у вас на счету будет. Тем более такой. И там оборону держать возможно понадобится и сюда прорываться придется.

Народ тихонько загудел, обсуждая услышанное.

— Про место куда Яныч собирается повести людей — инфой делиться не надо. Ни с кем, — вставляю я. — Даже намеками. Следите за языками дамочки. Очень вас прошу… И вообще пережуйте все здесь и сейчас — кому это необходимо, но на улицу выходите уже переварив, то что узнали…

Вот об этом мы с Долгим позавчера половину ночи и беседовали. Старый и мудрый инженер раньше других просчитал, что счастливой возможности увести всех, судьба нам не предоставит.

И предложил: не дожидаясь возможных захватов заложников, блокады и штурма — сразу начинать уводить людей. Сам он тоже решил остаться с теми, кому на данный момент не хватит билетов в другой мир.

— Ну а тебе, как владельцу портала — надо уходить, Егор Владимирович. Без обсуждений, сомнений и надуманных мук совести. Пока ты недосягаем на той стороне — у всех оставшихся здесь есть надежда. Если тебе уйти с нами в «партизаны» и в «камышах отсиживаться» — то общие шансы на успех резко падают. Практически до нуля. Для всех. И ушедших и оставшихся. И даже для твоих аборигенов. Эта волчица поставит около портала такой гарнизон, что даже на танке не подберешься. И будет он для нас — считай потерян навсегда. А с той стороны какие-нибудь варианты найдутся.

— А что я людям скажу?

— Как есть — так и скажешь. А я подсоблю. Не в человеческих силах отвечать за всё дерьмо, которое происходит в этом сраном мире. Форс-мажор в жизни случается гораздо чаще чем хеппи-энд. В пропорции десять к одному, как минимум. К тому же никто из нас — никому из приходящих ничего не гарантировал и не обещал… ну а если тебя волнует, что кто-то может счесть этот выход из ситуации трусостью — то я буду удивлен. Ты ведь не пацан уже, Егорий.

— Да клал я на то, кто и что посчитает. Просто как-то все не очень правильно выходит.

— Не знал бы я тебя сто лет — сейчас обязательно спросил бы: «Тебя что — жизнь первый раз нагибает, что ли?»

— Да что-то зачастила, зараза — дважды за полгода… Хотя сейчас тот прошлый — детской сказкой видится.

— Ну, вот когда-нибудь, глядишь и об этом будем также вспоминать.

— Если доживем.

— А мы очень постараемся, — усмехается в усищи Долгий, на глазах превращаясь из рассудительного инженера-пенсионера в вожака казацкой ватаги. Хоть и постаревшего, уступившего атаманскую булаву молодому преемнику, но по-прежнему достаточно могучего и крепкого, мудрого и «повидавшего виды» бывалого вождя, — Не журись, сынку. Не робей — все добре будет! Наливай — хорош уже киснуть…

… Вроде все собрались. Выдыхаю и начинаю толкать короткую речь. Что-то вроде сталинской: «братья и сестры…», с которой он в июле сорок первого выступал.

Хотя ему-то попроще было: он свой спич на студии в микрофон зачитывал и глаз тех к кому обращался — не видел.

Короче: цитировать себя я сейчас не стану. Я же не «вождь всех времен и народов», чтобы каждый чих на скрижалях истории увековечивать. Если только тезисно. Ну что-то вроде:

— Мы все — одна стая. Но так случилось, что мы не знаем как дальше повернется. У нас появился очень серьезный противник. На данный момент он гораздо сильнее. Многократно! Мы пробовали с ним договориться и решить дело миром. И пытаемся до сих пор. Но, скорее всего — ничего из этого не получится. Тогда нам не выстоять. Без вариантов. Поэтому я и обращаюсь к вам сейчас.

Я не могу и не стану обещать вам невозможного и говорить неправду. Ну а горькая правда в том, что мы не сумеем вывести всех вас в безопасное место через портал, о котором вы все уже знаете. Сейчас не успеем. Просто противник не дает на это времени. Да и за порталом нет полной безопасности. В том мире нам просто удалось получить отсрочку от нападений. На какое-то время и не более.

И свой «замок» мы защитить от той силы, что вот-вот придет сюда — не сумеем. Может выстоим час-другой, но не больше. И думаю, что когда враги возьмут его штурмом — тем кто окажется здесь не стоит рассчитывать на их гуманизм и милосердие. Оно вообще им чуждо.

У войны свои планы и чаще всего они идут вразрез с людскими замыслами. Мы войны не желали, но так получилось, что она уже не на пороге. Она уже пришла в наш дом…

Поэтому я хочу предложить всем кто захочет — уйти! Прямо сейчас. Мы никого не гоним, но видимо, так в сложившейся ситуации будет правильнее. Гарантировать вам и вашим детям безопасность — племя сейчас не в состоянии. Что может произойти уже через час или два мы тоже не знаем. Поэтому время дорого. Я все сказал! Решайте — только быстрей. Время не ждет и враг тоже.

Вы можете и остаться, но не исключаю, что на оставшихся — наши враги выместят всю свою злобу. А её у них на всех хватит. Поэтому я рекомендовал бы все же уйти отсюда подальше.

— А куда нам идти?

— Я не знаю. Куда посчитаете нужным. Но у нас есть предложение. Те кто пожелают, могут пойти с Эриком Яновичем Долгим. Куда — он знает. Место не лучше и не хуже других.

Возьмете достаточное количество еды и всего необходимого. На какое-то время вам хватит. А мы тем временем будем готовить портал и возможности для вашей эвакуации. У меня все.

Я закончил и выжидающе обвел глазами аудиторию.

Народ активно загудел, обмениваясь впечатлениями и мнениями. Не сказать, что новость стала для большинства «громом среди ясного неба». С прибытием отряда бойцов Рул, расположившегося неподалеку от наших стен, у людей возникли закономерные вопросы, на которые они получали не самые приятные ответы. Пусть не исчерпывающие, но несущие достаточно информации для осознания общей обстановки. И потерю складов от них никто не скрывал. Так что, те кто умел думать — свои выводы и прогнозы уже сделали…

— Сами бежите, а нас неизвестно куда отсылаете! А какие гарантии, что там мы будем в безопасности? Кто угодно сможет сделать с нами все, что захочет. Нет мы не пойдем. Правильно я говорю? — чуть не срываясь на визг, неожиданно тонким дребезжащим голоском заголосила круглолицая и краснощекая крепкая вумен около тридцатника. Такая… типичная — «яжемать».

— С вами отправится какое-то количество бойцов. К тому же и среди вас есть мужчины. От небольших враждебных групп они точно защитить способны. Ну и еще раз насчет гарантий: здесь вам точно их никто не даст. Точно так же как и в мире за порталом. И хочу напомнить — изначально никому и ничего не обещалось.

— Но вы должны! У меня же дети, — не унимается «яжмать» — смотри ты угадал, — и…

— Но не от меня же? — её визг и претензии меня достали, — и потому: я ни им, ни вам конкретно — ничего не должен. Даже алиментов. Всё! Могли помочь — помогали. И сейчас вас никто навсегда не бросает. С вами идет мой друг и один из лидеров. Зубами скрипим, но отпускаем его. Чтобы вам помочь. А он нам там нужен.

— Ну да! Старикана списываете заодно с нами, а своих баб с собой волочете. Начальнички.

— Кто сказал? — выдвигается вперед Долгий, — Ты?

— Ну я, — приподнимается коренастый крепенький мужик под сорок, похожий на прораба у гастарбайтеров на стройке. Первый раз вижу. Наверное из самых последних.

Старый дает ему прочно утвердиться на ногах. Еле заметный стремительный прямой в челюсть — уносит мужика в далекие дали.

— Это для более полного понимания о дряхлости старикана. И чтобы не грубил старшим. Можешь не благодарить.

углу половиной рта заходится громким смехом Шептун. Отмечаю также одобрительную ухмылку на подживающих губах Жоры, старшего среди тех, кого мы отбили из «плена» в парке.

— Никто вас не списывает. Стали бы мы батю бросать! Сами подумайте. В общем так: кто хочет — идет с ним, остальные делают, что пожелают! Жратвы и прочего любой может брать — сколько унесет. И вообще, если совсем откровенно — чего мы тут распинаемся. Агитируем вас зачем-то. Идите куда хотите — нам проще будет или тут оставайтесь. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Баба с возу — кобыле легче. Все! Времени каждому на то, чтобы определиться — десять минут.

— А лошади и телеги взять можно будет?

— Самый прошаренный и хитрожопый? А ты на них сюда приехал, кроила? То-то! Гужевой транспорт заберут те, кто пойдет с Долгим, — из-за моего плеча подает свой суровый голос Валерий Зимний. — Еще тупые вопросы от излишне умных будут?

Через час все определились (ну про десять минут никто и не мечтал — это было сказано для ускорения неторопливого мыслительного процесса основной массы). Подавляющее большинство идет с Янычем. Единицы решились-таки уйти в свободное плавание.

Правда есть и те, кто несмотря ни на что, остаются. Даже зная, что они: «вне эвакуационного списка». Эти сидят в «замке» только на свой страх и риск. О чем неоднократно предупреждены. Самые «быстроногие» и авантюрные. Которые верят, что успеют убежать и скрыться при любом развитии событий.

Есть и такие, кто решает остаться на привычном, обжитом месте по иным соображениям. Предполагая сдаться на милость победителя. Какой-то резон в этом несомненно присутствует. Численность любой армии всегда определяется прежде всего экономическим базисом. Чтобы содержать, а тем более расширять свою дружину — Рул потребуются работяги и пахари. Мирняк. Но вот только среди остающихся не так много тех, кто способен продуктивно вкалывать. По большей части здесь те, которые больше потребляют, чем производят. Сомневаюсь, что она будет таких содержать. За будущее подобных тревожно.

Но это уже личный и осознанный выбор каждого.

К вечеру, уходящая с Янычем колонна, составлена и собрана.

Присутствие среди них Долгого — одного из «вождей» племени, смягчает возможную озлобленность и уменьшает неизбежную растерянность людей.

Вскрываем ранее заваленные «запасные» ворота с тыльной стороны здания. Незачем всем кому попало наблюдать за этим процессом.

Всё — пошел караван.

Печально поскрипывают тяжело нагруженные телеги, уходящие из родного дома в неизвестность. Прощаемся. Мне кажется, что каждый выходящий из ворот глазами, сейчас напоминающими собачьи, спрашивает: «Нам точно ждать? Вы же вернетесь за нами?»

Твердо отвечаю: «Ждите. Вернемся» И тут же суеверно троекратно сплевываю про себя и добавляю: «Простите» Тоже взглядом. Гребанный Экзюпери!

Неожиданно с удивлением замечаю идущего рядом с обозом Черу.

— Вот так, значит решил?

— Ну, Эрику Яновичу, пока вас не будет, кто-нибудь из «своих» рядом не помешает.

— Да. — киваю я, — Спасибо, Лёха!

— Да ну, — смущается парень, — Вам спасибо, Егор Владимирович! За все… ну вы сами понимаете, — резко покраснев, он смущается еще больше.

— Когда ты мне уже «выкать»-то перестанешь, дружище? Ладно это как-нибудь после обсудим. Береги себя и «деда», мужчина. Мы недолго. Прощаться не будем.

Он кивает и торопясь спрятать мокрый блеск в глазах, торопливо уходит.

Вот так вот…

Долгий сменил топор в руках на увесистую кувалду. Устрашающую топорюгу-алебарду своего производства приспособив за спиной. Видать так ему сподручнее. Возможно этот молот и проигрывал в скорости, но зато уж если зацепит — всё! Без вариантов! Даже тычок в область груди — этой, по моим ощущениям, почти пудовой дурой и всё!

Прощайте ребра. Навсегда! Каша! Это для посторонних глаз — Яныч обманчиво неспешен. Но мог внезапно без замаха провести своей гирей на палке, резкий прямой в область грудной клетки. Вот здоров старый! Таскать этакую гантелю и молодой спортсмен вспотел бы. А ему не особенно напряжно, если визуально. Отыгрывает роль могучего вождя и былинного витязя? Для поднятия настроения доверившегося ему народа? Может быть и так. Ему оставаться — ему и поступать как посчитает правильным.

Рукопожатие на дорожку.

Моя не самая малая ладонь — теряется в твердой и могучей необьятной волосатой ручище. Привычно ощущаю большие и твердые шершавые закостеневшие мозоли — словно куски пемзы.

Ничего не говорим. Оба слишком хорошо знаем друг-друга. Только:

— Ну бывай, старый. Держись тут. Как только…

— Всё знаю, Егор. Береги там наших… и сам поаккуратнее. Присмотри за моей старухой. Поклон ей. Всё — я пошел.

Яныч уходит не оборачиваясь…

Долго беззвучно матерюсь вслед исчезающему каравану беженцев.

Не заснуть сегодня. Вот мы и не спим. Пьем ночь напролет. Аккуратно — не напиваясь. Прерываюсь только на вывод очередной четверки эвакуируемых.

Дальше ничего интересного и выдающегося. Рутина. Зимний со своими перебрался к нам в периметр. С теми, кто в списках разумеется. Остальные разбились на группы «по-интересам». Немалая часть ушла в «автономное плавание». Но не меньшая, временно подалась и под крыло Долгого, здраво рассудив, что дождаться нашего возвращения и снова стать членом большого коллектива — гораздо перспективнее в плане потенциала выживаемости. Среди Валериных преторианцев ведь не только забыченная «пехота» с напрочь отбитыми боксом и синькой мозгами числилась, но и «прошаренных» хватало — очень неглупых и к тому же весьма бывалых — жизнь с разных ракурсов повидавших и потому «здравых», парней и мужчин.

… Каждые три часа, как только очки энергии достигают шестидесяти, несмотря на время суток — я встаю и как на работу веду следующую группу в портал. Почему шестидесяти, если достаточно сорока? Двадцать неприкосновенны! На самый крайний случай. Для экстренной эвакуации нас с Зимним и Шептуном. Мало ли…

На той стороне перемещаемых встречают и сопровождают к поселению нугари. Каждый «переселенец» волочит что-нибудь полезное: толкает перед собой магазинную тележку с взволнованно бьющимися в ней курами или мешком сахара, с сопением тащит пару-тройку палаток, рыболовные сети, коробку гвоздей, связку топоров или резиновые лодки в руках; тушенку, крупу, картошку для посадки или муку для лепешек в рюкзаках. Столько, сколько ему максимально по силам пронести эти несколько шагов. Даже дети ковыляют с заплечными мешками…

Остальные сливают всю свою энергию в накопитель. Но боюсь, и даже уверен, что до неизбежного нападения — мы не успеем расширить его до возможности проведения одновременно пятнадцати человек. Даже если бы я вместо эвакуации людей сливал все туда же. Счет идет на часы. Шкурой чувствую.

Тридцать две головы в сутки. Эта цифра ничтожно мала и неумолима. Время сливается в один нервный вопрос: когда? Опасность и беда вовсю «дышат в затылок». Я ощущаю это холодное дыхание почти физически.

Эх, мне бы авансом тысчонку — другую пунктов репутации получить!

Солидная куча свободных очков характеристик так и болтается неприкаянно. Какая тут эволюция со спячкой. Не до неё!

Из всех этих дней почему-то в памяти откладывается разговор с Котовой, когда обьявил чтобы собиралась — через три часа ее очередь эвакуироваться. Из-за своей крайней нелепости и абсурдной несвоевременности возможно? И еще я очень раздражен из- за того, что ушибленный дубиной в ночном бою локоть, не переставая ноет и время от времени дергает резкой болью. Словно больной зуб. Я вообще сейчас постоянно раздражен и зол на весь мир. Все выбешивает и вызывает ярость. Периодически срываюсь на кого-нибудь попавшегося на глаза. Хочется напиться в хлам. Или обдолбиться Валериной гидропоникой до полной одури и потери связи с реальностью. Но нельзя. Не время.

… - Егор, а может это не просто так?

— Что? — я не понимаю о чем она.

— Ну, — бывшая любовь нерешительно мнется. Что ей не свойственно обычно. Уж за пять лет я её лучше чем себя изучил. Котова та еще хищница. Россомаха с мягкими глазами лани — Всё! И то что мы вот так встретились снова. И то что нас захватили, а тут сразу ты рядом оказался. Меня спас…

— Котова — сказал бы: «нашла время для подкатов», но не скажу, — перебиваю я, поняв о чем речь, — Ибо, даже не возбуждайся на эту тему. Совсем никогда. И бровями соболиными не играй. А то моя воинственная скво тебе их в секунду отрежет. Ну и уши заодно. На ожерелье. И тебе же его презентует. Чтобы память не теряла. Для начала. И даже я, скорее всего, этому помешать не смогу. Ты же стопроцентно наводила подробнейшие справки и явно знаешь о ней достаточно много.

— Да, слышала кое-что. А она ничего. Красивая и молодая. И в тебя как кошка влюблена.

— Скорее, как пантера… Надеюсь ты меня поняла. Ты же всегда была сообразительной и очень неглупой, Ирэн. И всегда понимала куда и откуда ветра дуют… Это комплимент, если что. У тебя на этом всё? Мне пора, извини. Будь готова. Тебе покажут, что ты понесешь…

И наконец происходит главное. Хоть и ожидаемое постоянно и ежесекундно все эти часы сливающиеся в дни, но все равно неожиданное.

Сообщение от Рул.

— Я не могу просто так оставить твое непартнерское поведение, Горан. Ты казался мне гораздо умнее. Упорно не хочешь принять правила игры. Ты зашел слишком далеко в своей наглости. Как и я в своей доброте.

Вот и все!

— Ты же сама сказала, что я непредсказуем и сам не знаю, что могу выкинуть… Может спишем этот инцидент приведший к непониманию на мою спонтанность? Прости, что сразу не известил. Но ты была бы против. Разве не так? Просто момент для того, чтобы закрепиться и поставить там нашу базу — был самый подходящий! А то благодарность коротка и добро быстро забывается — уговаривай аборигенов потом! — я прекрасно понимаю, что это всё! Финиш! Но балагурю стараясь… да сам не знаю для чего. Просто потому, что неопределенность и подвисшее состояние подошли к концу. Что ж, воистину: «лучше ужасный конец — чем бесконечный ужас».

— Обаятельного дурачка включить не проканает, Горан. Не в этот раз.

— А я-то всегда считал, что барышни любят волевых мужчин способных на самостоятельные решения и поступки. Ну и хулиганов, само-собой…

Ответа не последовало. И то, что последнее слово в диалоге осталось за мной совсем не греет.

… - Она меня отзывает. Предварительно поинтересовавшись, кто из самых близких тебе еще здесь.

— Что это означает? — хотя в его словах Хлыста нет ничего неожиданного — все же внутри что-то замирает, как на больших качелях на очередном пике высоты — перед падением вниз.

— Думаю, ты сам понимаешь, что ничего хорошего для вас, Егор. А возможно и для меня тоже.

— Нападете?

— К бабке не ходи! Сам же понимаешь. Но не прямо сейчас. Она со своей гордыней новоявленной богини сама захочет присутствовать при захвате и наказании осмелившихся пойти против королевской воли. Я почему-то уверен в этом. Хотя прямых указаний еще не получал… Ну а пока мне предписано организовать блокаду «замка». Никого не выпускать из кольца и захватывать всех, кто решит прибиться к вам. Усиление ко мне уже выдвинулось…

— Мне надо будет отпустить последних людей. Тех, кого уже не смогу увести.

— Тогда не теряй времени и делай это прямо сейчас. К утру я перекрою подходы со всех сторон, так что мышь не проскочит. Это всё — чем могу. До рассвета они должны уйти. Им лучше это действительно сделать. Те кто останутся — могут очень пожалеть об этом. Она может не дать им легко умереть… Прямо сейчас — я с теми, кто у меня уже есть, закрою южное и восточные направления. Север и запад пока открыты. Действуй!

— Спасибо! Не забуду. Слушай а если…

— А если кто-то все же понадеется и останется и ты не успеешь вывести его отсюда до начала штурма… Это только на свой страх и риск. В самом крайнем случае — пусть прикинутся теми, кто решил покориться — может кого и пронесет мимо её божественного гнева…

— Я тебе должен, подполковник.

— Угу. — Хлыст небрежно и повелительно кивает своим бойцам: «За мной!» и вразвалочку идет к воротам.

— Удачи, Горан. По-возможности отпишусь о времени штурма заранее. Если сам буду в курсе.

— Спасибо. Буду помнить. И тебе удачи, Виталий.

Месседж от Рул.

— И все-таки ты решил окончательно кинуть меня, Горан?

— Ты о чем?

— Несколько кры, с бегущих с твоего корабля попали к моим людям. Все таки решился уйти туда сам? До скорой встречи! Всех не уведешь.

— Не параной, Рул.

— Все я сказала. Отбой. Жди.

Месседж от Хлыста.

— Рул уже на пути сюда. Думаю с утра будем «разбирать» твой замок. Кому необходимо, смогут выйти через рощу справа. Я скажу когда.

— Спасибо, Виталий.

С группой последних "везунков" ухожу в портал…

 

Глава семнадцатая. Май

Мониторю окрестности локатором.

— Чисто, пошли.

Вывалившись щитами вперед из портала, ощетинившись острым боевым железом — теперь уже без опаски направляемся к стене, напротив которой выстраиваются в штурмовые коробочки-фаланги, прибывающие войска Черной Королевы. Мой локатор сейчас настроен на появление любого человека вблизи стен замка, звуковое оповещение на максималках — поэтому внезапно появиться с тыла и отрезать нас от спасительной арки ни у одной, даже самой профессиональной диверсионно — штурмовой группы противника не получится. Мы засечем их и успеем уйти раньше, чем враги переберутся через стену. Тут всего двадцать прыжков.

— Зимний, ну что ты застыл как поп на Казантипе? Встрепенись уже, дружище! Мы с тобой еще прикурим от солнца. Мож абсентику хлебнешь? Сразу попустит, отвечаю! — тормошит художник сумрачного приятеля, пребывающего в глубоком миноре.

— Мне тоже дайте, — бросаю через плечо, не отрываясь от локатора. Есть! Вот и сама повелительница «ментально нестабильных, но яростных персонажей».

— Привет. А ты в своем репертуаре. Что за представление ты тут опять решила устроить? Откуда такая тяга к театральным эффектам? В юности играла в драмкружке и мечтала о славе и поклонниках, но бездарно провалилась при поступлении и по-блату пришлось идти в медицинский?

— Горан, время слов прошло, сейчас я буду убивать всех, кого мы схватили по пути сюда. Среди них есть и те, кто был в твоем племени. Их, к моему сожалению немного, но я найду и остальных твоих людей. Всех твоих людей. Обещаю! Вот тогда и они пожалеют о том, что родились и о том, что встретили тебя. С этим сожалением они и будут умирать. Долго и тяжело умирать — проклиная тебя и твоих ближних!

— С удовольствием огорчу тебя, Рул. Это уже не мои люди. Они сами выбрали свой путь. К тому же — меня при этом не будет и я этого не услышу. — стараюсь чтобы голос звучал ровно и небрежно.

— Но ты это почувствуешь. Их боль! Их страдания! Своими муками они заплатят за тебя! И это не даст тебе покоя до самого конца.

— Ты просто больная сука. Сумашедшая паучиха! Крыса бешеная! Если я когда-нибудь и решу вернуться, то только для того, чтобы раздавить тебя, гадюка черная. Ты сама безумна! Тварь! — я все-таки срываюсь. Напряжение и постоянный стресс последних дней все-таки прорываются.

— Егор, отваливайте уже, от греха. Не бесите её. Мне с ней еще тут жить. Чего ты ей наговорил — прямо до небес коброй взвилась! Сейчас точно кого-нибудь покромсает. — это друже Хлыст мне приватно семафорит.

— Атаман, глянь-ка, — похлопывает меня по плечу Шептун.

— Вот ведь дерзкая сучка! — щедро сплевывает прямо на помост Валера.

— Ну а тебе-то чего, племянница волчицы? — уже успокоившись и взяв себя в руки, спрашиваю у неторопливо приблизившейся к воротам девушки.

— Я ей не племянница, — с наглинкой усмехается Кэти, — У нас там несколько десятков людей. Среди них есть и бывшие «твои». Их жизни зависят от твоего решения.

— Я это уже слышал. Ваша безумная предводительница повторяется, — смотрю ничего не выражающим пустым и тусклым взглядом, — Что-то еще кроме этого, скажешь?

— А вообще я послана, чтобы сообщить твоим людям, что если они тебя выдадут — смогут остаться в живых, Горан. — Кэти повышает звонкий голосишко. Чтобы было слышно прильнувшим к окнам и стоящим на крыше, — И будут свободны в выборе. Смогут присоединиться к нам или уйти куда захотят. Либо остаться здесь в вашем «замке» — на него она не претендует. Тебе она тоже, несмотря ни на что — сохранит жизнь. Решайте!

Ну да. Это её последний козырь. Дохленький надо признать — но уж какой есть. Прекрасно понимает, что никто никого не выдаст. Нет среди тех, кто решил ей покориться, способных нас остановить или тем более захватить. Но играет до конца. Используя все — даже самые слабые и невероятные возможности. Зверь-баба! Упертая как бульдозер! Её бы энергию, да в правильное русло! Ведь прекрасно понимает, что проиграла. Хотя по-настоящему — проиграли именно мы. Надеюсь — только пока. Временно.

Мы вообще сейчас здесь из чистого любопытства. Ну и на всякий случай — вдруг кто-то крайне нужный в последний миг обьявится. И чем черт не шутит — с тщательно скрываемой надеждой, что сможем все-таки договориться с королевской коброй в самый крайний момент. Да какой уж там! С этой-то свихнувшейся рептилией? Нереально! Так что мы просто досмотрим кино про идущий ко дну «Титаник» — до момента взятия стен и ворот и тут же свалим. Рядом со мной, само-собой Шептун — какая премьера без этого персонажа? Ну и Зимний, конечно.

— А ты не боишься, что я тебе сейчас арбалетный болт прямо в тощую девичью грудь вгоню? — оскаленно и недобро улыбаюсь я.

— Нет, Горан — ты не из таких. Именно ты — этого не сделаешь. А если бы кто-то из твоих и решил так попрощаться — захваченные нами люди и те, кого мы найдем в твоем замке — ответили бы многократно.

— Валила бы ты отсюда, девочка. Не надо нас подначивать. Я-то например эгоист, мне плевать на тех, кто за это ответит. Так что запросто стрельну, мне и решаться долго не надо… А пожалуй так и сделаю: твою молодую жизнь пожалею — но в худую попку болт засажу, — рекламно сверкнув идеальными зубами, Валерик ухмыляется двусмысленности прозвучавшей фразы и демонстративно передвигает снаряженный арбалет из-под локтя к груди.

— И ты не выстрелишь, Зимний. Трахнул бы ты меня с радостью, а стрелять не станешь, — уверенно хмыкает Лара Крофт непростым многослойным взглядом смотря в его глаза… Да эта коза за словом в карман не полезет.

— Вот ведь сучка! — слегка растерянно и одновременно восхищенно сплевывает Валера, — Живи, оторва. И правда не стану — может еще и доведется пересечься. На кой мне тогда шрамы на твоей заднице лапать. Пусть уж гладкая остается. Береги её для меня, бэйби!

— И ты себя побереги Валерий. Чего только в жизни не случается, — многообещающе прищуривается она.

Да между этими двумя похоже взаимное влечение! Однако!

— Горан!

— Ну чего тебе ещё, ехидна?

— Удачи вам! — выдает девчонка совершенно неожиданно. И без малейших признаков насмешливости в голоске. Озорно и хулиганисто еще раз подмигивает Валерону и разворачивается к своим.

«Алярм!» — в голове внезапно «загорается красная лампа» и дурниной завывает сигнал тревоги.

… Что это? Да нет — не может быть! Демиурги вездесущие! Да ведь это же… Неужели Рул еще не видит? Вот так поворот! И что теперь? Твою же маму! Да нет…

— Может, пойдем уже? На что тут еще смотреть? — при виде Кэти ненадолго отвлекшийся от мрачных мыслей, нахохленный и взьерошенный Валера снова зол и хмур. Его — неизменного хозяина жизни и вершителя судеб, как щенка унизительно натыкали мордой в лужу и пинком отшвырнули из кресла в угол. И кто? Какие-то неудачники и не вполне твердые разумом индивидуумы со взбесившейся бабой-атаманшей во главе.

Даже парочка свежих глубоких морщин за эти последние неуютные дни прорезалась на Валерином широком лбу.

Нет — он не сломлен, а просто растерян. Пока растерян. Ничего, Зимний у нас из быстроадаптивных парнишек — переживет. Не такое переживал! А там, глядишь и без ответа не оставит. Во всяком случае я в этом не сомневаюсь.

— Погоди уходить. Тут такое… Скоро все сам увидишь. — бросаю ему, борясь с охватившим меня волнением.

— Ну и что там еще может быть? Валим уже! Нажраться в дымину хочу, — сварливо ворчит он, — Достало все… Ох, мать моя… Что это, Егор?

Оставляю без ответа. У левого плеча озадаченно и заковыристо матерится Шептун.

В сопровождении неясного, но тяжелого и мощного низкого гула, заставляющего подрагивать землю, с западной стороны — отовсюду: от городской окраины до самой дороги ведущей к бывшим «нашим» складам — поле заполняется стремительно приближающейся волной бегущих тел.

Орда! Нашествие! Цунами! Степной пожар!

— Гадом буду — да это же психи одержимые! — громко охает Шептун, — Твою же мать!

— Они — лоси бешеные! — внезапно хрипнет голос Зимнего.

Включенный сканер уже подтвердил мою первую догадку и слова Валентина. Это они! Одержимые и обезумевшие. Отсюда — и до горизонта! Преувеличиваю конечно. Но не так, чтобы очень сильно.

— Бегите! — отрываясь от странно завораживающего зрелища, обернувшись к «замку», надсаживаясь ору во всю силу легких, — Бегите не стойте! Бегите все! Да не тормозите, бараны! Через заднюю…

Снова разворачиваюсь к происходящему. Взгляд сразу натыкается на не успевшую удалиться от стен девушку.

Кэти отрезана от своих. Первая волна одержимых уже совсем близко. Неудержимо накатывается — заполоняя поле, топча наши грядки и пашни.

Девчонка в растерянности мечется по сторонам вмиг растерявшими дерзость глазищами. От её былой непробиваемо-уверенной наглости не осталось и следа. Она дико испугана. И есть от чего.

Ревущая толпа, несущаяся бездумным стадом бизонов, сметающим и размалывающим в труху все на своем пути — уже совсем близко от стены. На нас они пока совсем не обращают внимания. Ну а мы и не привлекаем его.

Море неимоверно грязных голов с колтунами засаленных волос. Уже почти в деталях различимы грязные лица ближайших к стене особей: заросшие косматыми бородами и безволосые, юные и возрастные, мужские и женские. Их одинаково безумные глаза и исходящие обильной слюной пасти, запыхавшиеся от долгого бега и предвкушения резни. Кажется, что сюда доносится даже смрад из них. И ядреный дух застарелого звериного пота — тугой и плотной зловонной волной исходящий от давно немытых тел. Одежда многих больше напоминает истлевшие лохмотья. Нечеловеческий животный вой заполняет все: от земли до низко висящих, тяжело набухших серой влагой облаков, напоминающих рваную, скомканную, мокрую и грязную половую тряпку.

… А Кэти к своим уже точно не попадет. Конец Ларе Крофт — отгуляла! Без вариантов!

… Широкими прыжками несусь в сторону ворот по трясущимся мосткам. Сзади гулко и тяжело бухает подошвами о толстые сырые доски Зимний. Не проломил бы, слоняра! Брякнется еще конь першеронский — копыта повредит. Волоки его потом!

— Иди сюда, дура! Руку давай! Давай руку говорю, овца тупая! — забив на резкую боль в правой, вдвоем с Валерой кое-как умудряемся заволочь девчонку на стену. Как не стараясь, но все-таки прилично изрезав девичье лицо и шею о колючую проволоку и «егозу».

Ну ничего — зарастет. Наверное.

Как чувствовал ведь! Оставил на всякий случай «пару мест в последней шлюпке» свободными.

А бешеным зомбарям конца и края не видно. Заполняют собой уже почти все поле. Похоже в аду сегодня совсем пусто — все черти сейчас здесь!

Они не то чтобы теснят воинство Черной Королевы, а попросту, как кегли сносят первые ряды и прут себе дальше — сдвигая и опрокидывая себе под ноги следующие. Да бегите же, идиоты! Куда там Хлыст-то смотрит? Воин бывалый!

Взглядом ищу подполковника и его бешеную волчицу.

Вон они! В центре событий!

— Уводи своих, дура. Людей пожалей! Все сейчас ляжете! Мне сверху этим полудуркам отмороженным края не видно! Валите — не думайте!

Вижу как она резко дернувшись назад, приваливается к холке лошади. Похоже кобре чем-то неслабо прилетело. Если бы не Хлыст, сумевший удержать её тело в седле — Рул уже рухнула бы под ноги своим солдатам.

— Жива? — спрашиваю у Хлыста.

— Да! Только опять левое плечо разнесло. Отключилась! Увожу её и всех кого получится. Вы-то какого ждете?

— Успеем! Нам недалеко. Они вами заняты. Удачи Виталий! Верни дочку!

— И тебе её же. Всем вам. Может и свидимся.

— Обязательно! У меня здесь еще люди остались. Как возможность появится — обозначусь. Ты главное — выживи давай, Хлыст! Заберешь своих и с нами!

— Заметано! Всё! Конец связи. Буду отрываться…

Оглядываю безжизненный и пустынный двор «замка». Даже коты разбежались. Только старая или больная облезлая крыса мелкими пьяными перебежками, пошатываясь движется по пустынному двору от ворот куда-то в сторону гаража.

— К порталу, живо!

Шептун, Кэти и Зимний спрыгивают с помоста. Моё внимание привлекает один из всадников в центре массы одержимых. Словно почувствовав мой интерес — он поворачивает голову к замку.

Внезапно накатывает. Плохеет! Слабеют ноги. Но все же остаюсь в сознании. Изо всех сил удерживаю наплывающую на мозг волну дурноты. Мне нельзя отключаться! Вдруг в таком случае портал нас не пропустит.

— Помогайте! — как со стороны слышу свой хрип.

Что-то сообразив, соратники тащат меня к арке!

Их лица то расплываются, то гротескно искривляются. Окружающий мир напоминает огромный калейдоскоп. Комната горького смеха…

Включаю Кэти в состав группы. Мы почти у самой цели. Похоже ушли!

Последние метры. Всё! Мы вне опасности и здешней жизни.

… Да и пошли вы все! Вот только оставшихся своих вытащу и идет вся ваша старая засранная планета на хрен! Пусть тут живут такие вот гребнутые «одержимые» зомбари и такие чудовища, как Рул. От заката до рассвета, вдоль и поперек режут друг-друга, выбирая очередного «крысиного короля», которому станут поклоняться…

Ну а остальным — просто не повезло! Им придется рядом с этим жить. А я не спаситель человечества и не супергерой. И мне все по жбану! Идет оно к бениной матери!

Как-нибудь извернусь — выдерну отсюда своих, ну может сверх того, еще сколько-нибудь нормальных людей и ноги моей здесь не будет! Буду жить на юной и чистой земле Нугари. Детей с Амазонкой нарожаем. Буду им свистульки из ивы ножичком вырезать и косички заплетать. Научусь охотиться с копьем и луком и землю пахать. Хлеб сеять. Буду виноград растить и Шептуна с Зимним своим вином угощать… Так и будет!

Хмурое низкое и темно-серое небо — еще с вечера тужившееся дождем, наконец-то разродилось: сверкнуло ослепительной вспышкой и раскатисто загрохотало неимоверно длинным раскатом грома…

… Это где-то очень далеко и одновременно совсем-совсем близко, недоступные и неподвластные человеческому взгляду и восприятию — неистово захохотали над людской наивностью демиурги…

Продолжение следует…