Ельцин в Америке
В сентябре 1989-го случился скандал, который многим политикам мог бы стоить карьеры. В одну из своих «закрытых» информационных сводок, которыми снабжалось начальство, ТАСС включил перепечатку статьи из итальянской газеты «Репубблика» о пребывании Ельцина в США (он там находился в этот момент). Статья была скандальная: в ней сообщалось, что Борис Николаевич во время некоторых своих публичных появлений, в частности, во время чтения лекции в Балтиморе, был не вполне трезвым…
В принципе Горбачев мог бы «на полную катушку» раскрутить этот скандал, тем паче, что поведение Ельцина широко освещалось за рубежом (статья в «Репубблике» была не единственной). Однако он этого, – если верить свидетельствам близких ему людей, – не сделал. Вадим Медведев (о реакции Горбачева и его окружения):
«Почитали, посмеялись и после некоторых колебаний (колебания все-таки были! – О.М.) пришли к выводу, что эту дешевку перепечатывать в нашей прессе не следует – она дискредитирует страну. Такая точка зрения была доведена мною до руководства идеологического отдела (ЦК КПСС. – О.М.)»
Правда, некоторые газеты, в частности чикинская «Советская Россия» (кто не знает, главный редактор этой газеты Чикин – оголтелый антидемократ, антиреформатор), порывались перепечатать статью (такой материал уплывает), но в ЦК им (соответственно, после команды из Политбюро) посоветовали «воздержаться от такого шага». И они, следуя партийной дисциплине, – пока она еще существовала, – воздержались.
Но следовали ей уже не все. Медведев:
«Каково же было мое удивление, когда, раскрыв утром 18 сентября «Правду» (в ТАССе статья из «Репубблики» появилась 14 сентября), обнаружил в ней злополучную статью! Выступая в тот день в АОН (Академии общественных наук. – О.М.), я был буквально засыпан вопросами по этому поводу. Я чувствовал, что моим пояснениям далеко не все верят, и только довод о том, что публикация скандальной статьи – это ошибка, дискредитирующая страну, недопустимый метод полемики, заставил слушателей подзадуматься над случившимся. Обо всем об этом было сказано и Афанасьеву, а публично на следующий день Горбачев заявил об этом на Пленуме ЦК».
Как видим, не все верили, что «Правда» – орган ЦК КПСС – напечатала статью без команды сверху. Такого прежде не бывало…
Правда, главного редактора «центрального органа» Афанасьева вскоре сняли, – как тогда говорили, «укрепили руководство» газетой, – но это могла быть и ритуальная жертва, «во имя высших целей».
Публикацией в «Правде» дело не ограничилось. Председатель Гостелерадио Ненашев вскоре получил в свое распоряжение видеозапись с этим самым выступлением Ельцина в Балтиморе, где Ельцин представал «в весьма своеобразном виде». Медведев:
«Как быть, ведь об этом факте широко известно зарубежной, а теперь и советской общественности? Мне рассказывали о таких передачах люди, приехавшие только что из Европы и США. Я высказал мнение, что надо обязательно предварительно сообщить о показе самому Ельцину. После телефонного разговора Ельцин приехал в Останкино и сам просмотрел запись. Возразить тут было нечего. И единственно, что он попросил, так это показать не только это выступление, но и другие сюжеты о его пребывании в США. Что и было сделано».
«Грязный и недостойный вымысел!»
Сам Ельцин несколько иначе рассказывает об этой истории. В частности, в интервью «Огоньку» непосредственно после поездки, в начале октября 1988 года:
− Самое тяжелое, с чем пришлось столкнуться, − это жесточайший график, который необходимо было выдерживать во время этого путешествия. Из-за уплотнения программы… время пребывания в каждом городе сократилось на день-два, но при этом почти все намеченные мероприятия, встречи, беседы организаторы поездки просили оставить, люди ждали, готовились, и мне действительно неудобно было подводить гостеприимных хозяев. И потому спать приходилось по два-три часа в сутки. В один момент я понял, что не выдерживаю. Мы приехали в Балтимор поздней ночью, пока познакомились с встречавшими нас американцами, поужинали (обедать почти не приходилось), побеседовали, − уже утро − шесть утра, а в семь утра беседа с представителями делового мира, встреча обязательная, ее отменить никак нельзя. Час сна, и уже будят, а я чувствую, что не могу... Еще ведь разница в поясном времени колоссальная! Говорю, нет, извинитесь, скажите, что заболел, умер, что угодно, я не выдержу... Через пять минут опять стук в дверь. Говорят, Борис Николаевич, нельзя, надо идти, просим вас. Я собираю все свои силы, встаю, умываюсь, делаю вымученную улыбку и выхожу к гостям. Наверное, это самый кошмарный момент. Все-таки не только просидел я с ними, но еще и вслед за этим провел встречу в институте Хопкинса. Собрал всю волю в кулак, чтобы шутить, отвечать на вопросы, улыбаться... Как я это выдержал, мне не ясно до сих пор. Кстати, почему-то именно это выступление показало ЦТ... Впрочем, несложно догадаться, почему.
Ельцинские обличители говорили не только о его пьянстве, но и о том, что все гонорары, которые Ельцин получил за свои выступления, он потратил на покупку всякого рода барахла. Ельцин в «Огоньке»:
− Когда несколько месяцев назад ко мне обратились с предложением прочитать в нескольких американских университетах платные лекции, я сказал, что согласен не лекции читать, а участвовать во встречах − так и было, но делать их платными не могу, и вообще я воспитан на том, что образование должно быть бесплатным. Мне сказали, что труд должен оплачиваться. В конце концов, я предложил перевести эти деньги на борьбу со СПИДом в нашей стране. В последний день моего пребывания в США, это было воскресенье, я подписал документ, в котором говорилось, что вся сумма заработанных мною денег до доллара будет полностью направлена на приобретение одноразовых шприцев и другого необходимого оборудования в рамках акции «Антиспид». Приобретение и доставку в Москву медицинского оборудования должны осуществить организаторы моей поездки по Америке. При подсчете это оказалось 1 миллион одноразовых шприцев с иглами. В ближайшие дни весь груз с одноразовыми шприцами и другим оборудованием прибудет в аэропорт Шереметьево-2, первые 100 тысяч уже прибыли и направлены в детские больницы Москвы. Как я уже говорил, произошло подписание документа в воскресенье, в Москве уже был понедельник, утро, и в киоски «Союзпечати» начала поступать «Правда» с перепечаткой статьи из итальянской газеты, в которой сообщалось, что почти все деньги я потратил на беспробудное пьянство и видеомагнитофоны… Я, конечно, расстроился необычайно. Я уже говорил, поездка была крайне напряженной, она вымотала меня основательно, и вот, когда я только вступил на родную землю − и с чувством облегчения, и с чувством большого выполненного дела, − и тут такой страшный, несправедливый, подлый удар!.. И хоть бы что-то в этой статье было правдой. Уж если очень хотелось мою поездку в Америку принизить в глазах советских людей, можно ведь было все сделать как-то тоньше, хитрее, перемешать правду с ложью, вырвать цитаты, надергать какие-то слова... А тут − все ложь. Начиная с видеокассет «Рэмбо», десятков белых рубашек и черных ботинок, скупленных якобы мною в американских универмагах, граненых стаканов из-под зубочисток, из которых я пью виски, и заканчивая суперавтомобилями, которые я требовал для своих перемещений по Америке. Только одна правда в статье есть: я действительно побывал в Соединенных Штатах, а все остальное − грязный и недостойный вымысел.
Так или иначе, выстрел по Ельцину все-таки был сделан, несмотря на то, что Горбачев и Ко вроде бы не желали прибегать к таким «дешевым» методам информационной войны (если верить одному из членов горбачевской команды – Вадиму Медведеву). Выстрел дуплетом – в «Правде» с ее тиражом, зашкаливавшим тогда за двадцать миллионов, и через Центральное телевидение с еще большей аудиторией. Советская общественность была в полной мере уведомлена о «похождениях» Ельцина в Америке.
Конечно, не все этому поверили. Ельцин:
− К счастью, мне не надо ничего доказывать. Люди поверили мне и не поверили ни единой строчке, опубликованной «Правдой». Это с каким же пренебрежением надо относиться к своим читателям, какими же, ну, я не знаю, идиотами их считать, если надеяться, что в такой бред, такую грязь они могут поверить?! Я еще летел в самолете, а телефон в моем кабинете раскалился докрасна. Уже в понедельник вечером пришли первые телеграммы с поддержкой в мой адрес, а сейчас их буквально тысячи и тысячи. К тому же принес извинения главный редактор газеты «Репубблика» за напечатанную фальшивку.
Но были, разумеется, и поверившие разоблачителям Ельцина. Многие до сих пор верят в те «разоблачения».
Свое мировоззрение Ельцин «изменил в бане»
Чтобы помочь Ельцину снять стресс, связанный с травлей, которая была развязана против него после его поездки в Штаты, его помощники, как он пишет, «затащили» его в баню, обычную, районную баню.
«Заходим в парилку, – вспоминает Ельцин, – а она набита битком, человек сорок. И такой, помню, разгорелся политический разговор, прямо митинг. Все голые, все кричат, размахивают вениками и хлещут друг друга. «Борис Николаевич, держитесь! Мы с вами!» – И как хлестнут меня веником по спине! Колоритное было зрелище.
То, что это все происходило в бане, – символично. Баня ведь очищает. Там все чувства чисты. А люди обнажены… Да, тогда я изменил своё мировоззрение, понял, что коммунист я по исторической советской традиции, по инерции, по воспитанию, но не по убеждению».
Странное происшествие в Успенском
Довольно странное происшествие произошло с Ельциным поздним вечером 28 сентября 1989 года возле дачного (ныне элитного) поселка Успенское. Сам он в книге «Исповедь на заданную тему» так описывает случившееся:
«После встречи с избирателями я поехал в машине к своему старому свердловскому другу на дачу в подмосковный поселок Успенское. Недалеко от дома я отпустил водителя, так я делаю почти всегда, чтобы пройти несколько сот метров пешком. «Волга» уехала, я прошел несколько метров, вдруг сзади появилась другая машина. И… я оказался в реке…»
Ему удалось выбраться из воды и дойти до милицейского поста, охраняющего поселок. Там ему оказали помощь…
По милицейской «цепочке» о происшествии была получена дополнительная информация, основанная на рассказе самого Ельцина, – ее сообщил на заседании Верховного Совета 16 октября тогдашний министр внутренних дел Бакатин. Согласно этому рассказу, Ельцин отпустил свою машину на перекрестке дорог Успенское – Николина гора, поздоровался с дежурившим там инспектором ГАИ и пошел в сторону поселка Успенское (до него было около пятисот метров). Во время этой пешей прогулки его догнала какая-то машина, неизвестные втолкнули его в кабину, накинули на голову мешок и повезли в неизвестном направлении. Через некоторое время его вытащили из машины и сбросили с моста в Москву-реку.
Такой вот рассказ. Правда, Ельцин попросил милиционеров никому не сообщать об этом происшествии, однако выполнить его просьбу служивые не имели права, устав не позволял: покушение на жизнь человека, да не просто человека – государственного деятеля. Обязаны были доложить «по команде». Доложили. Началось следствие, точнее пока еще дознание. Оно пришло к заключению, что «обстоятельства, изложенные в заявлении товарища Ельцина, объективного подтверждения не нашли», то есть никакого покушения не было. Во-первых, водитель Ельцина отрицал, что не довез его до места полкилометра – он, по его словам, высадил его непосредственно у проходной дачного поселка Успенское. Никакая машина их не преследовала. Далее, «гаишник», с которым, выйдя из машины, будто бы поздоровался Ельцин, также подтвердил, что машина на перекрестке не останавливалась, никто из нее не выходил. Наконец, высота моста, с которого будто бы сбросили Бориса Николаевича, – около пятнадцати метров (Ельцин уверял – лишь пять), а глубина реки в этом месте – всего полтора метра, так что, если сбросить здесь человека в воду, серьезных повреждений ему не избежать.
После того, как были вскрыты эти неувязки, Ельцин в разговоре с Бакатиным, по словам министра, заявил ему, что никакого расследования проводить не надо, поскольку покушения на него не было.
То же самое подтвердил на заседании ВС и сам Ельцин:
– Я, как заявил министру (Бакатину. – О.М.), когда он позвонил на следующий день, а также следователю через день и представителям многочисленных средств массовой информации, что никакого факта нападения на меня не было, никаких письменных заявлений я не делал, никуда не обращался, никаких претензий к органам внутренних дел не имею. У меня все.
Горбачев, председательствовавший на сессии, подвел итог этому разговору:
– Таким образом, исходя из того, что доложил и министр, и что сказал товарищ Ельцин Борис Николаевич, одно ясно: никакого покушения не было. Что же касается заявления работников (милиции. – О.М.), на основе которого началось расследование, то на Президиуме (Верховного Совета. – О.М.) Борис Николаевич сказал, что, может, я пошутил, а меня неправильно поняли. Ну, допрашивать, пошутил или не пошутил, – это уже за пределами криминальных аспектов данной темы. Это уже дело другое. А для нас сегодня вопрос должен быть ясен…
У министра дрожали руки
В том, что вопрос о «покушении» на него, против его воли, был вынесен на обсуждение парламента, Ельцин увидел происки Горбачева. Как мы уже знаем со слов Ельцина (подтвержденных Бакатиным), он просил министра внутренних дел никакого расследования и никакого публичного обсуждения инцидента в Успенском не проводить. Но вот, не посчитавшись с этой просьбой, Бакатин выступил на сессии парламента. Во время выступления, по свидетельству очевидцев, у него дрожали руки и голос, да и вообще министр чувствовал себя весьма неуверенно. Все говорило о том, что на трибуну он вышел не по своей воле.
В ответ взбешенный Ельцин опубликовал специальное «Заявление для печати и других средств массовой информации» (оно, правда, было напечатано лишь в одном, периферийном издании – рижской газете «Советская молодежь» за 20 октября 1989 года – центральные газеты не стали его у себя размещать).
«16 октября 1989 года, – говорилось в заявлении, – на сессии Верховного Совета СССР под председательством М.С Горбачева был обнародован инцидент, затрагивающий мои честь и достоинство. Против моей воли к разбору данного вопроса был привлечен министр МВД СССР товарищ Бакатин, который, смешивая ложь с правдой, не имел морального права способствовать распространению слухов, порочащих меня в глазах общественности. Более того, товарищ Бакатин ранее заверил, что никакого расследования, а также оглашения информации, касающейся лично меня, проводиться не будет. Новый политический фарс, РАЗЫГРАННЫЙ М.С ГОРБАЧЕВЫМ (выделено мной. – О.М.) на сессии Верховного Совета и раздуваемый официальной прессой как событие первой величины в стране, объясняется, конечно, не заботой о моем здоровье и безопасности, не стремлением успокоить избирателей, а новой попыткой подорвать здоровье, вывести меня из сферы политической борьбы.
Создание Межрегиональной группы, сплотившей на своей платформе почти 400 народных депутатов СССР, избрание меня одним из руководителей ее координационного совета, независимость нашей позиции, альтернативные предложения, идущие вразрез с консервативной точкой зрения сторонников административно-командной системы, и даже моя частная поездка в США – все это вызывает яростное озлобление аппарата. По его команде была состряпана целая серия провокационных, лживых, тенденциозно настроенных публикаций в советской печати, в передачах Центрального телевидения, распускались среди населения слухи о моем поведении и частной жизни.
В связи с вышеизложенным считаю необходимым заявить следующее:
1. Все это является звеньями одной цепи акции травли меня, и ТВОРИТСЯ ЭТО ПОД РУКОВОДСТВОМ ТОВАРИЩА ГОРБАЧЕВА М .С. (выделено мной. – О.М.)
2. Вопросы моей безопасности и моей частной жизни касаются только меня и должны конституционно ограждаться от любых посягательств, в том числе со стороны партийного руководства.
З. В случае продолжения политической травли я оставляю за собой право предпринять соответствующие шаги в отношении лиц, покушающихся на мои честь и достоинство как гражданина и депутата.
4. Считаю неприемлемым и опасным перенос акцентов с методов политической борьбы на безнравственные, беспринципные методы морального и психологического уничтожения оппонента. Это ведет к полному краху морально-этических установок, к демонтажу демократических начал перестройки и в конечном итоге – к жестокому тоталитарному диктату.
Народный депутат Б.Н. Ельцин.
17.10.89».
Не очень, правда, понятно, какие такие «соответствующие шаги» в отношении лиц, покушающихся на его честь и достоинство, мог тогда предпринять Ельцин, однако направленная против него травля на некоторое время вроде бы немного поутихла.
Так было ли покушение?
Так было все-таки покушение или нет? Из книги Ельцина «Исповедь на заданную тему» следует, что – было. Книга подписана в печать в мае 1990 года, так что это вроде бы – последнее слово. Читаем еще раз:
«…Я прошел несколько метров, вдруг сзади появилась другая машина. И… я оказался в реке».
Здесь опущены детали, которые Ельцин рассказал милиционерам – как его запихнули в машину, как надели на голову мешок, как остановились на мосту через реку и бросили его в воду. Но и без этих деталей все ясно: не по волшебству же какому-то он перелетел с дачной дороги в реку.
А теперь – почему он решил все это дело не предавать огласке, не допускать расследования, не выявлять и не наказывать виновных. Согласно объяснению Ельцина, – чтобы не будоражить народ, не поднимать волну народного гнева.
– В знак протеста, – пишет он во все той же «Исповеди на заданную тему», – мог остановиться Зеленоград, а там большинство оборонных, электронных и научных предприятий, остановился бы Свердловск, а там еще больше военных заводов, остановилось бы пол-Москвы… И после этого, в связи с забастовками на стратегических предприятиях, в стране вводится чрезвычайное положение. Начинается «вечный и идеальный порядок». Так, благодаря тому, что Ельцин поддался на провокацию, перестройка в стране могла бы «успешно завершиться».
Убедительное ли это объяснение? Не знаю… Сам Ельцин «честно признает», что провокация против него в тот момент удалась: его многочисленные сторонники в панике сообщали о падении его популярности. В ход была пущена сплетня, что он ехал на дачу к своей любовнице, которая почему-то облила его из ведра. Ельцин:
«Бред, чушь, конечно, но, видимо, чем невероятнее вымысел, тем легче в него верится. Да к тому же людям часто хочется услышать какие-нибудь пикантные истории, вот, мол, и он, перестройщик, влюбился и голову потерял…»
На прямой вопрос той же рижской газеты «Советская молодежь» (опубликовано 3 января 1990 года), так был ли он все же сброшен с моста, Ельцин ответил уклончиво: дескать, «люди сами во всем разберутся».
«Они могли бы угробить его без особого труда»
Лев Суханов, помощник Ельцина, в ту пору один из самых близких к нему сотрудников, пишет по поводу тогдашней антиельцинской травли:
«Конечно, если бы Ельцина захотели по-настоящему угробить, угробили бы элементарно. Технически это не представляло особого труда. Уже после поездки в США в библиотеке мне попалась на глаза книга английского журналиста Б. Фримантла «Шпионаж», в которой рассказывалось о том, как ЦРУ искало пути устранения Кастро. Сначала речь шла о подрыве его исключительной популярности, а отнюдь не физической ликвидации. В отделе технических служб ЦРУ обсуждалось предложение проникнуть в радиостудию за несколько минут до начала выступления Кастро и... опрыскать ее химикатом, сходным по своему действию с ЛСД. Замысел состоял в том, чтобы Кастро вдохнул пары этого препарата и, вместо того чтобы произнести «захватывающую речь», стал бы, как невменяемый, выкрикивать отдельные бессвязные фразы. Однако эта идея по настоянию ученых была отвергнута, поскольку они не были уверены, что этот препарат окажет желаемое действие. Затем появилась идея о дезориентации Кастро с помощью его любимых сигар, которые предварительно должны были быть пропитаны специальным веществом. Но и эта идея осталась не реализованной. Третье предложение было столь же комичным, сколь и бессмысленным: лишить Кастро его гордости – бороды. И сделать это собирались с помощью солей таллия, который можно нанести на обувь, оставленную в коридоре гостиницы, где он мог остановиться... КГБ в этом смысле вряд ли уступало ЦРУ. (Болгарского диссидента-писателя Маркова, не без помощи КГБ, убрали быстро и без шума, умертвив с помощью ядовитого укола зонтиком). Борис Николаевич был почти беззащитен, но при этом надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, Ельцин везунчик и, во-вторых, физическое его устранение всколыхнуло бы всю Россию, что вызвало бы непредсказуемые последствия. Говорю это со всей ответственностью. Не те времена на дворе... Однако пересуды шли разные. Лично я слышал до полусотни различных версий «покушения»… в которых были замешаны не только его недоброжелатели, но и хорошенькие обольстительницы, ненавидящие его гэбисты и даже пришельцы с летающих тарелок... Иначе говоря, никто не опроверг версию Ельцина о покушении на него, как никто и не подтвердил ее на все сто процентов…
Чего же добился ВС, включив этот вопрос в свою повестку в качестве «срочного и важного»? Общественность успокоена? Да, пожалуй, наоборот. Новых вопросов возникло больше, чем получено ответов... А вот печальный список последних недель, начатый публикацией в «Репубблике», явно продолжался...»
Горбачев продолжает попытки «оттереть» Ельцина от политики
В Верховном Совете Ельцина избрали председателем Комитета по строительству и архитектуре. Как бы по специальности. Он просил Горбачева не рекомендовать его на этот пост, считая, во-первых, что вообще комитеты и комиссии парламента должны формироваться не по отраслевому принципу, а по проблемам, а во-вторых, сам он уже втянулся в политику, ее считал главным своим делом… Но Горбачев не посчитался с его просьбой. Ельцин был уверен, что план у председателя ВС простой – «утопить» его вместе с его комитетом «в ворохе бумаг, запросов, растерзать жалобами и т.д.», чтобы времени на политику у него уже не оставалось.
– Вот и пошли люди к нам со всей страны, – рассказывал Ельцин в том же интервью газете «Советская молодежь», – как будто мы не комитет Верховного Совета, а какая-то заштатная снабженческая контора. Дайте, просят, цемент, выделите башенный кран… Наверху как раз на это и рассчитывали. В жуткой текучке, в коловращении проблем, когда уж тут Ельцину заниматься политикой.
Но «оттереть» его от политики не удалось. Он для себя решил, что основная его работа, работа «народного парламентария», должна проходить на заседаниях Президиума ВС, членом которого он являлся как председатель одного из комитетов. А поскольку в Президиуме он был единственным представителем демократической фракции – Межрегиональной депутатской группы (он стал одним из ее сопредседателей), то ему и пришлось брать весь огонь на себя.
По его словам, схватки там шли очень жаркие. Ельцин не стеснялся по многу раз выходить на трибуну. На одном из заседаний выступил двенадцать (!) раз. Дело дошло до того, что Горбачев попытался его осадить: мол, вы, товарищ Ельцин, успокойтесь…
– Нет, это вы, товарищ Горбачев, успокойтесь, – не очень вежливо ответил ему Ельцин. – Или вам все позволительно?
Ельцин готов защищать Горбачева
Впрочем, критикуя Горбачева, Ельцин отдавал себе отчет: пока что Горбачеву как лидеру замены нет, и если «правые» попытаются его сместить, он, Ельцин, встанет на его защиту. А слухи о том, что такие попытки вполне возможны, возникали регулярно. Читаем в «Исповеди на заданную тему»:
«По Москве бродят слухи, что на ближайшем (сентябрьском 1989 года) Пленуме намечается переворот. Хотят снять Горбачева с поста Генерального секретаря ЦК КПСС и оставить ему руководство народными депутатами. Я не верю этим слухам, но уж если это действительно произойдет, я буду драться на Пленуме за Горбачева. Именно за него – своего вечного оппонента, любителя полушагов и полумер. Эта тактика его в конце концов и погубит, если, конечно, он не осознает своей главной ошибки сам. Но сейчас, по крайней мере, до ближайшего съезда, на котором, может быть, появятся новые лидеры, он единственный человек, который может удержать партию от окончательного развала».
Как видим, тут Ельцина еще беспокоит проблема, как бы не развалилась партия. Пройдет небольшой срок, и он сам примется таранить эту партию.
В январе 1990 года в интервью «Московским новостям» Ельцин вновь становится на защиту Горбачева, правда оговаривается, что тот должен стать «несколько другим». Однако на этот раз его беспокоит уже не судьба партии, а судьба перестройки, судьба страны. На вопрос, видит ли он сегодня у руководства страны какую бы то ни было другую фигуру, нежели Горбачев, Ельцин отвечает:
– В нынешней ситуации, при существующей системе нужен несколько другой Горбачев. Если он решится в выборе между народом и аппаратом опереться на народ и в позиции своей сдвинется влево, – тогда пока не вижу. И вообще наши позиции с Горбачевым расходятся далеко не во всем – последний Пленум еще одно тому свидетельство. Думаю, что мы едины в стремлении на деле осуществить конечные цели перестройки…