Борцы с привилегиями

Одним из центральных пунктов предвыборной программы почти всех кандидатов в народные депутаты СССР и РСФСР в избирательных кампаниях 1989 и 1990 годов была борьба с номенклатурными привилегиями. Тот, кто не поднимал вопрос о привилегиях, не клялся и не божился, что будет насмерть с ними сражаться, практически не имел шансов на успех (разумеется, если он только не шел по списку “красной сотни” – по особому списку кандидатов от КПСС). И наоборот, тому, кто больше всех кричал о незаслуженных привилегиях, избиратели охотнее всего отдавали свои голоса.

После выборов, однако, ситуация резко изменилась. Большинство депутатов в одночасье забыли о своих предвыборных обещаниях и с таким же пылом, как они громили и разоблачали номенклатуру, пользующуюся незаслуженными благами, стали сами хватать все что можно, полагающееся и не полагающееся. Вновь подтвердилась истина: когда дело касается личных благ, все прочие намерения, обещания, заявления, декларации сплошь и рядом отступают на задний план…

С распадом СССР и началом самостоятельного существования Российской Федерации в области привилегий мало что изменилось. Верховный Совет РФ не посчитал нужным даже создать комиссию по привилегиям, аналогичную той, какая действовала в рамках ВС СССР, справедливо полагая, что эта комиссия будет помехой на пути к материальному благополучию народных избранников…

В 1992-1993 годы вопрос о льготах и привилегиях государственно-политической “элиты”, как и прежде, оставался важным политическим вопросом. Однако в несколько ином смысле, нежели в период избрания нардепов СССР и РСФСР. Смертельное противостояние законодательной и исполнительной властей привело к тому, что каждая из них стремилась перетянуть на свою сторону как можно больше депутатов и госчиновников. Тут власти почти в открытую соревновались друг с другом. Руководство ВС всячески обласкивало депутатов всех уровней, а также аппарат Верховного Совета. Заигрывало с высшими чиновниками армии, МВД, МБ. То же самое делала и исполнительная власть.

“Упорядочивают” доходы депутатов

и чиновников

30 декабря 1992 года Президиум Верховного Совета принял постановление “Об упорядочении оплаты труда работников органов представительной и исполнительной власти”. Оно установило размеры окладов и других выплат служащим органов госвласти, в зависимости от занимаемой должности, уровня соответствующего органа и т.д. Особо оговаривалось, что оклад любого должностного лица не может быть выше оклада российского президента. В начале июля 1993 года Минтруда “разъяснило” порядок применения данного постановления. Согласно этому разъяснению, руководители органов власти могли устанавливать своим работникам надбавки за сложность, напряженность труда и прочее в пределах 50 процентов оклада. Однако премии, материальная помощь, а также выплаты по так называемому районному коэффициенту и северные надбавки никакими пределами не ограничивались. Так что, в принципе, работник того или иного органа власти мог получать и больше, чем президент РФ.

Естественно, руководство Верховного Совета регулярно повышало зарплату и депутатам, причем подчас делало это даже задним числом, как бы спохватившись, что недостаточно заботится о материальном благополучии своих подопечных. Так, в июне 1993-го по распоряжению первого зампреда ВС Юрия Воронина (оно имело номер 530-1) на 50 процентов была повышена зарплата членов Верховного Совета, депутатов, работающих в парламенте на постоянной основе, а также сотрудников аппарата Белого дома. В документе говорилось, что зарплата повышается… с 1 января 1993 года (в июне вспомнили про минувший январь!). Эти меры, как разъяснялось в распоряжении, были связаны с тем, что депутаты и аппарат парламента работают “в особых условиях”. Какие такие “особости” имелись в виду, не расшифровывалось.

При этом в Верховном Совете утверждали, что решение о повышении окладов было принято, мол, лишь после того, как увеличилась зарплата работников президентских структур. Однако такое утверждение несерьезно: за полгода перед этим решения об увеличении окладов и в Белом доме, и в Кремле принимались неоднократно, причем без каких-либо ссылок на политических соперников.

Не отставал от Верховного Совета и президент, всеми силами старавшийся облагодетельствовать функционеров исполнительной власти. Так, 25 августа 1993 года он издал Указ № 1313. “В целях усиления прав и социальной защищенности”, а также “компенсации за дополнительную нагрузку, степень напряженности труда и ответственности” (по-видимому, именно это под “особыми условиями труда” своих подопечных подразумевал и Юрий Воронин) главам исполнительной власти субъектов Федерации предоставлялся ряд льгот. После освобождения от должности им теперь в течение года, до устройства на новую работу, выплачивалась та же самая зарплата, что и до ухода с их руководящего поста. Начиная с 1 января 1993 года (тоже задним числом!) продолжительность ежегодного и дополнительного отпусков им устанавливалась не менее 36 рабочих дней (как известно, обычный отпуск россиян – 20 рабочих дней). С 1 сентября главы исполнительной власти обретали надбавку к зарплате “за выслугу лет” в размере 40 процентов и “за сложность и специальный режим работы” (вновь и вновь повторялись эти загадочные слова) в размере 50 процентов. То есть зарплата фактически удваивалась.

Нетрудно понять, каковы были политические цели всех этих подарков: в ближайшее время ожидалась решающая схватка между исполнительной и законодательной властями, а потому потенциальных сторонников бесхитростно скупали на корню, оптом и в розницу.

Под грифом “Не для печати”

Понимая, что подобное самооблагодетельствование депутатского и чиновничьего корпуса (те, кто щедро раздавал блага, естественно, не забывали и себя) не увеличивает симпатий к ним со стороны населения, такого рода мероприятия, естественно, старались не предавать широкой огласке. Так, вышеупомянутое распоряжение Воронина № 530-1 было предусмотрительно снабжено грифом “Не для печати”. И попало оно в газеты лишь благодаря утечке информации, причем с большим опозданием – только в начале июля.

23 июля, в последний перед парламентскими каникулами день (впрочем, в дальнейшем каникулы, как мы знаем, были сорваны Хасбулатовым), члены ВС приняли поправку к закону “О статусе народного депутата”. Согласно этой поправке, по истечении срока своих полномочий депутаты, а также члены их семей еще на три года сохраняли за собой право на привилегированное медицинское и санаторно-курортное обслуживание. Депутатам, которые во время исполнения полномочий или в течение трех лет после их прекращения достигли пенсионного возраста, медицинское и санаторно-курортное обслуживание сохранялось пожизненно. Пенсия депутатам назначалась на пять лет раньше, чем остальным гражданам.

И наконец жилье. Если депутат проработал в Верховном Совете на постоянной основе не менее двух лет, он обретал право приватизировать свою служебную квартиру.

Упомянутая поправка к закону “О статусе депутата” (№ 5452-1) также не была опубликована. И это при том, что вообще-то депутаты старались всячески рекламировать свою деятельность.

Отбирают квартиры у москвичей

Надо сказать, вопрос о приватизации членами ВС служебных квартир поднимался в тот период дважды. Соответствующее положительное решение уже было приняли осенью 1992 года, однако тогда Хасбулатов неожиданно отложил его, видимо, посчитав, что с точки зрения тактики политической борьбы момент не совсем для этого подходящий. Степень управляемости Верховного Совета была такова, что даже в ситуации, когда в положительном решении дела вроде бы заинтересованы все его члены, никто не осмелился перечить “начальнику”. Впрочем, тут, видимо, сказалось и то обстоятельство, что депутаты были уверены: к вопросу о приватизации своих служебных апартаментов они рано или поздно все равно вернутся. Так оно и получилось. Решение о приватизации было принято через несколько месяцев.

Поскольку жилье депутатам предоставлялось за счет муниципального фонда столицы, московское правительство во главе с Лужковым выступило с протестом против намерения депутатов приватизировать служебные квартиры. Столичные власти справедливо посчитали, что, если каждая новая смена членов ВС будет бесплатно получать в городе прекрасную жилплощадь, это ущемит интересы москвичей, долгие годы томящихся в квартирных очередях. Увы, этот протест остался без последствий.

Льготы и привилегии были тем мощным рычагом, который позволил Хасбулатову добиться абсолютной единоличной власти над Верховным Советом. Умело орудуя этим инструментом, обещая дать желаемое одним, – тем, кто покорно следует за спикером, – и лишая вожделенных привилегий других, – кто строптивится, – Хасбулатов всегда был уверен: по крайней мере, по принципиальным вопросам депутаты проголосуют так, как нужно (при голосовании вопросов, не являющихся, с точки зрения членов ВС, жизненно важными, они могут и взбунтоваться против спикера: так случилось, например, когда они не утвердили маршала Шапошникова на пост секретаря Совета безопасности, несмотря на то, что Хасбулатов поддерживал эту кандидатуру, или по крайней мере делал вид, что поддерживает). Все прекрасно видели эту зависимость членов ВС, их подчиненность, фактическую безвольность и безгласность, но поделать с этим никто ничего не мог. Сам же Хасбулатов, естественно, всякий раз демагогически утверждал, что любое решение, принимаемое Верховным Советом, – это результат свободного волеизъявления его членов.

Характерно, что Съездом Хасбулатову манипулировать было уже несколько труднее, поскольку широкому составу депутатов, участвовавших в нем, он уже не в состоянии был предоставлять такие же льготы, как членам ВС. Возможно, отчасти поэтому на IX съезде депутаты даже отважились поставить вопрос об отставке спикера. Говорили также, что этот вопрос вновь возникнет и на следующем, Х съезде. В действительности, когда он собрался, депутатам уже было не до того…

Покупка генералов

Особая статья – покупка генералов. В обстановке острого политического противоборства восстановить их против себя, не ублажить, не потрафить было равносильно самоубийству.

Правда, кое-кто пытался не ублажать и не потрафлять, но в конце концов начальство таких “поправляло”. Так, в конце июня 1992 года министр социальной защиты Элла Памфилова обвинила генерала госбезопасности Александра Стерлигова в том, что он приватизировал по дешевке правительственную дачу, получил комфортабельную квартиру и только потом вознамерился спасать Россию от демократов и инородцев, стал профессиональным “патриотом”. Насколько я знаю, этот демарш Эллы Александровны закончился ничем.

“Демократические” генералы занимались тем же самым. Им заниматься этим было еще сподручнее, поскольку они оказались неподалеку от кормушки. Как-то в одном из выпусков телепередачи “Политбюро” прошел сюжет о приватизации дач Министерства обороны. Естественно – высокими военными начальниками. Естественно – за бесценок. Прекрасные, между прочим, дачи – кирпичные, двухэтажные, затейливой архитектуры, с просторными участками. Как ни старалась охрана помешать телевизионщикам снимать эти “сверхсекретные объекты”, журналисты выполнили свой профессиональный долг и предоставили телезрителям возможность полюбоваться на скромные загородные жилища наших отцов-командиров.

Были показаны также письма-ходатайства военачальников с просьбой разрешить эту самую приватизацию. На имя президента. В числе главных аргументов, говорящих, по мнению авторов, о необходимости фактически подарить роскошные особняки высокому армейскому начальству, – известные рассуждения о необходимости обеспечивать “социальную защищенность военнослужащих”, “проявлять заботу о них”, а также тезис о “социальной напряженности”, существующей в армии. Дескать, попробуй, откажи – мы тебя так “напряжем”, своих забудешь.

Среди приватизаторов были и командующий ОВС СНГ маршал Евгений Шапошников, и российский министр обороны генерал армии Павел Грачев, и такие “демократические” генералы, как Дмитрий Волкогонов, Константин Кобец…

Разумеется, Ельцин не осмелился перечить таким просителям, хотя не мог не понимать противозаконность и самой просьбы, и ее удовлетворения. В резолюции от 10 февраля он поручает Геннадию Бурбулису “поддержать и принять необходимые меры”.

Однако тогда же, в феврале, по этому поводу поднялась и протестная волна. Поднял ее руководитель депутатской группы “Реформа армии” Юрий Юдин. Разговор о генеральских дачах он затеял 17 февраля на встрече с председателем Госкомимущества Анатолием Чубайсом. По словам Юдина, Чубайс “признал факт незаконной приватизации этих дач и высказал предположение о необходимости их изъятия”.

В марте горсовет подмосковного Красногорска, к которому относились приватизированные дачи, подал в суд иски к высшим военным чинам о признании недействительными заключенных ими сделок. К этому моменту генералы уже выкупили 43 дачи в среднем по цене 250 – 300 тысяч рублей. Между тем, как подсчитали красногорские депутаты, реальная стоимость служебных дач “с прилегающими земельными участками, а также объектами общего пользования (автономные котельные, дороги, дома охраны, гаражи и т.д.) и с учетом нахождения дач в курортной зоне” в то время уже была в десятки раз выше.

В апреле к этому делу подключилась Генпрокуратура, которая подтвердила, что дачи продавались не по текущим ценам, а по ценам 1991 года. В связи с этим 16 апреля приватизация дач была приостановлена.

Тогда Павел Грачев направляет Ельцину новое письмо, где просит разрешения продолжить приватизацию дач по ценам 1991 года. Ельцин переправляет его Чубайсу с резолюцией “Ваше мнение?”.

Согласившись, что стоимость этих дач возросла в десятки раз, Чубайс тем не менее дает добро на продажу дач по старым ценам. 25 сентября 1992 года он пишет президенту: “Такая льгота потребует от государства всего немногим более 130 миллионов рублей. Считаю целесообразным ее предоставить”.

Нет, никто в тот момент не отваживался вступать в конфликт с людьми в погонах. Льгота в 130 миллионов неденоминированных рублей – такова была плата за потенциальную лояльность президенту верхушки российской армии.

Естественно, Красногорский горсуд также спасовал перед натиском генералов. Приватизация дач, приостановленная Генпрокуратурой, была продолжена.

Себя они тоже не забывали

Покупать себе сторонников за государственный счет было тем легче, что и сами покупающие ни в чем себе не отказывали, пользуясь тем же самым счетом.

Так уж повелось в нашем отечестве: человек, вскарабкавшийся на высокий стул, в первую очередь что начинает делать? Правильно – хапать, хапать, хапать… Ведь сколько было гневных речей о всевозможных льготах прежней партноменклатуры! Сколько было разоблачений! Сколько статей, кино- и телесюжетов о спецдачах, спецсанаториях, спецбольницах! А как будто ничего и не было. Вот пришла новая власть, и все, все, все то же самое.

Давно циркулировавшие слухи о том, что спикер парламента пригрел спецквартиру, оборудованную в свое время еще для Брежнева (партийный вождь не успел туда въехать), подтвердились. Делегатам депутатского съезда (VI-го) был роздан план квартиры № 35 по улице Щусева, 10. Квартира огромная – четыреста шестьдесят квадратных метров. Хоромы с бесчисленным количеством комнат, ванных, туалетов. Есть даже каминный и танцевальный(!) залы (так и представляешь себе дряхлого Генсека, которого в последнее время на руках таскали, отплясывающим польки и фокстроты). Однако больше всего впечатляло то обстоятельство, что потолки в этой квартире, занимавшей весь этаж, были на метр выше, чем на других этажах. Этакий архитектурный памятник партноменклатурной эпохи: все этажи одинаковые, а один – на метр “одинаковее”. Такая вот скромная спикерская хибарка.

Кстати, забавно, какие причины побудили председателя парламента поменять жилье. Как выясняется, они были весьма серьезны. Вот что писал по этому поводу еженедельник “Голос”: “Некоторые утверждают, что они в течение долгих лет подвергаются обработке неведомым оружием – излучением – в своих квартирах. Когда, например, Руслан Хасбулатов заявил, что в его квартире повышенный электромагнитный фон, никто не воспринял это как шутку, и ему даже дали новое жилье”.

Одновременно с информацией о хасбулатовских апартаментах депутатам было сообщено о государственных тратах на состоявшуюся незадолго перед тем поездку спикера в Италию для заключения издательского договора на выпуск очередной его литературной “нетленки” – 17020 долларов и 105 тысяч рублей (фрахт самолета).

В преданном гласности распоряжении за № 2562 рп-1 от 23 марта 1992 года председатель верховного органа российской законодательной власти разрешал самому себе использовать самолеты войсковой части 15565 для полетов в пределах отечества и за рубеж (надо полагать, следовало ждать очередных литературных новинок). А чтобы депутаты по этому поводу не возникали, дозволял такие же полеты и им – тоже “за счет сметы расходов Верховного Совета Российской Федерации”. Стоит ли при таком раскладе удивляться послушанию депутатов спикерской воле, стоит ли удивляться самодовольной усмешке, с какой Хасбулатов всякий раз встречал призывы отдельных парламентских камикадзе отправить его в отставку, стоит ли удивляться его заявлениям, что плевал он и на тех, и на этих, а уж на прессу, на эту, с позволения сказать, четвертую власть, которая что-то там вякает против него, в особенности? Как поется в песенке, у него все было схвачено, за все заплачено.

Впрочем, если вести речь о квартирах, дачах, зарубежных поездках, непомерные аппетиты тут были (и есть), конечно, не у одного Хасбулатова. В ту же квартиру на улице Щусева чуть было не въехал сам Ельцин. После путча 1991 года его охрана настояла, чтобы он поменял жилье (до той поры президент жил на Тверской). Среди прочих вариантов ему предложили “щусевскую” квартиру. Однако, по словам Коржакова, Ельцина и его домашних смутили эти царские хоромы: дескать, что народ подумает – многие ведь вообще без жилья (тогда Ельцин еще оглядывался на это). Решили отказаться от этих апартаментов.

Правда, и квартира на Осенней улице, куда президент в конце концов вселился, была ненамного скромнее. Да не одна – две, нет, три квартиры: две, соединенные в одну, сам с Наиной занял, а третью отдал семье старшей дочери Елены.

Что касается Хасбулатова, быстренько занявшего “генсековское” жилье, этого и вовсе никакие сомнения не терзали.

Все вернулось на круги своя

В общем, как и следовало ожидать, в части начальственных льгот и привилегий все вернулось на круги своя. Сохранилась почти вся их система, существовавшая при коммунистах. В этой связи хочу привести вопрос моего коллеги по работе в “Литгазете” (разговор происходил в ее редакции) Анатолия Рубинова на встрече с Геннадием Бурбулисом летом 1992-го:

– Как известно, многие демократические кандидаты одержали победу на выборах благодаря программе борьбы с привилегиями. Я помню, по телевизору показывали, как Ельцин пришел в поликлинику и записался к обычному врачу…

Да, было такое. Ельцин, разжалованный из кандидатов в члены Политбюро и первых секретарей Московского горкома, работал тогда заместителем председателя Госстроя. Этот случай с обычной районной поликлиникой произвел тогда шок и вызвал волну симпатий к Ельцину. Увы, второго такого посещения, кажется, уже не было…

– …И вот сегодня мне непонятно, – продолжал Рубинов, – почему эта предвыборная программа не воплощена в жизнь. Я знаю, что Министерство торговли получает из Верховного Совета списки депутатов, которым надлежит выделить автомашины “Волга” (тогда еще это был жуткий дефицит. – О.М.). Кажется, все депутаты получили. Я знаю, что депутаты получают товары не как обычные граждане, а как привилегированные, на базах (тоже по тому времени огромная фора. – О.М.). Четвертое управление Минздрава, которое когда-то обслуживало верхушку общества, по-прежнему обслуживает верхушку, хотя и другую… Даже на уровне города осталась поликлиника, которая обслуживает привилегированную часть московского истеблишмента. Парк цековских машин перешел в ведение правительства. У меня есть список цековских домов, которые ко времени августовских событий прошлого года не успели заселить. Они все перешли к новой “элите”. То же можно сказать и о совхозе, который выращивал экологически чистые продукты для цековского начальства. Я думаю, демократы очень многое теряют оттого, что пользуются теми же самыми привилегиями, что и их предшественники в структурах власти.

Бурбулис тогда ответил, что не собирается оправдывать действия тех людей, о которых говорил Рубинов. Вместе с тем, сказал он, можно взглянуть на дело несколько иначе: чего мы добьемся, если откажемся от всего того, без чего трудно поддерживать дееспособность работников правительства, президентских структур, Верховного Совета? По мнению госсекретаря, вместо того, чтобы разрушать “злосчастное” Четвертое управление, а потом десятилетиями вновь собирать все по крохам, может быть, лучше подтянуть все наше здравоохранение до уровня этого Четвертого.

На это последовала совершенно справедливая реплика одного из журналистов, что у прежних властей, когда они отстаивали свои привилегии, были точно такие же аргументы.

Да-да, никого не интересует “дееспособность” рядового инженера, учителя, бухгалтера, а вот депутат, высокопоставленный чиновник – другое дело. Без их “дееспособности” вся жизнь в государстве остановится.

Впрочем, доказывая, что не все в депутатско-чиновничьей среде подвержены болезни льгот и привилегий, Бурбулис привел в пример ту же Эллу Памфилову: дескать, у нее, у министра, мать ради пополнения семейного бюджета подрабатывает, не гнушаясь при этом и не очень престижной работой. А ведь дочь могла бы использовать свое положение и оградить ее от этого. Но Элла Александровна не может себе такого позволить по моральным соображениям.

Что ж, позиция госсекретаря была ясна, хотя его ответ вряд ли удовлетворил спрашивающих. То, что в вопросе о привилегиях новые власти ничем не отличались от старых, вызывало глубокое разочарование. И вело ко многим выводам. По существу, это был тест, лакмусовая бумажка, которая лучше тысячи деклараций характеризовала лицо новой власти.

Конечно, сейчас, по прошествии лет, тогдашние страсти вокруг привилегий представляются достаточно наивными. Неправедно полученные дачи, квартиры, машины, обслуживание в спецполиклиниках… Вскорости это покажется сущей мелочью по сравнению с неправедно захваченными в процессе “прихватизации” заводами, пароходствами, банками, нефтяными и газовыми промыслами, которые стали приносить их владельцам миллионы и миллиарды долларов…

Впрочем, миллиарды миллиардами, а привилегии привилегиями. Льготы и привилегии по-прежнему остаются эффективным инструментом, позволяющим манипулировать чиновниками и депутатами. Именно поэтому столь малоэффективна борьба с ними, и в прошлом, и теперь.