За столом царила атмосфера уюта, которая бывает только в семьях, где все хорошо, где прочно поселились любовь, уважение, поддержка, где всегда ждут. Я старалась есть молча, переваривая не только пищу, но и все услышанное сегодня, хозяева тактично меня не дергали. Пару раз возникали сложности, просто передо мной ставили такие блюда, что я мало того что не знала, что это, так еще и не понимала, как это есть, не буду врать, что все было вкусно.

— Похоже, устрицы ей не зашли, Райли, выплюнь каку, — Варя смотрела жалостливо, а я действительно старалась проглотить какую-то жутко неприятную слизь, приправленную кислотой, какая же мерзость.

Все же проглотить я не смогла, поэтому постаралась аккуратно выплюнуть в салфетку, стараясь не передергиваться от омерзенья.

— Мне вот те грибы здоровые и склизкие так же на вкус были, как тебе устрицы, — Вольф подал бокал воды. стараясь не смеяться, — ох, и лицо у тебя было, просто не передать словами, я думал ты на убийство готовишься, — все-таки засмеялся.

— На твое готовлюсь! — шепотом рыкнула ему, смешно ему, да, я чуть не вырвала. Хотя если ему гриб Асса так же на вкус, мне его жалко, прямо очень, они самые неприхотливые и да очень склизкие, но питательные.

За этот обед я узнала много нового, насмотрелась на общение в этой семье, впитывала то, как они друг с другом говорят, как подшучивают и тихо млела от этого уюта. После обеда Вольф с Варей потащили меня в гостиную пить отвар, родители разошлись работать, а бабушка, сославшись на плохое самочувствие, ушла к себе.

— Ага, смотри, плохо чувствует она себя, конечно, — Варя подозрительно смотрела в след поднимающейся по ступеням бабушки и тихо бурчала.

— Чего она? — шепнула я Вольфу, садясь рядом с ним на диван и забирая из его рук свою чашку с отваром.

— Просто у нас очень специфическая бабушка, — они переглянулись с сестрой и засмеялись.

— Например, — не отстала я. А что: им смешно, а я не понимаю над чем они смеются.

— Надо рассказывать с начала, так просто не объяснить, — Варя улыбнулась предвкушающей улыбкой и начала свой рассказ, — наша бабушка была замужем два раза, первый раз ее отдали замуж еще совсем юной за тогдашнего владыку. Ни о какой любви там не было и речи, и владыка, как умный мужчина, это видел. Но у них была обязанность перед родом и всем народом, поэтому в положенный срок у них родился сын, наш дядя, теперешний владыка, — хорошо, что по оговоркам я это уже поняла, но все равно от этой новости не по себе, — бабушка была прилежной матерью, но я так понимаю, не особо хорошей женой, хотя и помогала мужу работать. Однажды владыка влюбился в обычную женщину, не одаренную, она отвечала ему взаимностью, но вот стать его любовницей отказалась. Время шло и в один из дней наша бабушка и владыка договорились расстаться. Он ее отпускал, она надеялась, что он отпускает ее совсем, вот только владыка, который к тому моменту принял закон о необходимости поддержки рождения одаренных, сам подписал приказ о замужестве уже своей бывшей жены и нашего деда.

Сказать, что бабушка была ошарашена, это ничего не сказать, но воле владыки она подчинилась, хотя после этого их отношения испортились бесповоротно, и замуж все-таки вышла. У владыки к сожалению жизнь так и не сложилась, его любимая, будучи не одаренной, заболела и ее не смогли спасти. Второй брак бабушки оказался более удачным, наверное, за счет того, что наш дед был всегда влюблен в бабушку и поэтому окружил ее невероятной любовью, и она со временем ответила взаимностью. Родилась мама, мама выросла, вышла замуж, родились мы с Вольфом, и дедушка умер, несчастный случай. Мама забрала бабушку к себе, потому что бабушка, которая к этому времени уже души не чаяла в муже, была убита горем. Но годы шли, боль притуплялась, и бабушка оживала.

— Тут стоит добавить, — вмешался в рассказ сестры Вольф, — что бабушку выдали замуж сразу после совершеннолетия, и она до этого воспитывающаяся в строгости, даже толком не пожила жизнью молодой девушки. Вчера была девчонкой, которой все запрещали, планируя ее брак с владыкой практически с ее рождения, а владыка то старше бабушки ого-го на сколько лет был, и тут сразу брак, ребенок, развод. Брак, ребенок и спокойная жизнь семейной пары. В общем, бабуля наша не нагулялась, она вообще не гуляла и толком не жила, вот такая засада, если ты одна из самых сильных одаренных, твой удел рожать маленьких одаренных владык, — мне резко поплохело, что они там про мой уровень говорили?

— А сейчас кто самая сильная одаренная из женщин? — не своим голосом спросила я.

— Мама, после нее Варя, хотя есть основания предположить, что потенциал Вари может быть выше. Но они родственницы владыки, браки с родственниками запрещены, а вот после них остальные намного ниже. Хотя теперь есть ты, твой потенциал, как у Вари, — кровь резко отлила от лица, дикое желание бежать, прятаться и сидеть там, пока владыка не женится на ком-то, с каждым мгновением росло в геометрической прогрессии.

— Смотри, как за дядю замуж не хочет? Обидно за него, такой мужчина шикарный, а она привередничает — поддела меня Варя, улыбнулась, — Чашку забери у нее из рук, а то сейчас треснет ее.

— Райли, ты чего, он не женится на тебе, я тебе точно могу сказать, — начал меня успокаивать напарник, по одному пальцу отгибая, пытаясь отобрать чашку, чтобы при этом она не треснула, так сильно я ее сжимала, и не облить меня горячим.

— А чего это? Чем тебе Райли не нравится на роль супруги владыки, она прекрасно впишется в эту роль, юная, сильная, добрая, хороший коктейль, — Варя во всю потешалась над нами.

— Варя! — рявкнул брат.

— Что, Варя! Нет чтобы сказать, Райли, я тебя никому не отдам и даже с дядей готов бороться.

— Естественно готов, что ты несешь!?

— Райли, дядя сам на тебе не женится если вы вдруг не полюбите друг друга невероятной любовью. Он насмотрелся на своих родителей и не хочет повторять их судьбу, ему всегда было грустно, что наша мама родилась в любви и у нее есть полноценная семья. А он, как наследник, должен находиться рядом с владыкой и мать не рядом с ним. Хотя бабушка и старалась как могла, чтобы брат с сестрой имели хорошие отношения. Так что дыши, ты в безопасности, по крайней мере от владыки, — вот и к чему эти хитрые намеки.

Я просто кивнула, наконец обратив внимание, что Вольф отобрал у меня чашку и все это время разминает пальцы, было так тепло и уютно и что самое странное, жутко приятно. Я не хотела сама отбирать руки, но почему-то смутилась и потянулась за чашкой, чтобы чем-то их занять.

— Так вот про бабушку, — прервала неловкое молчание Варя, с каких пор наше с напарником молчание может быть неловким, и чего он сидит, хмурится? — Наша бабушка ушла в загул, — я приподняла бровь, просто в голове не укладывается, как этот милый одуванчик может уйти в загул, — возраст дает о себе знать и у нее начало шалить здоровье, мама потащила ее к Генри, где он, проведя все обследования, сурово подвел итог, ничего сладкого, соблюдение диеты и периодически процедуры для поддержания энергетического баланса, на что наша бабушка кивала с самым серьезным видом, а мама тихо прикидывала, что ей надо будет сделать, чтобы продлить жизнь своей матери. Так вот наша бабушка заявляет:

— Генри, скажите, а я если я не буду есть сладкое, я проживу вечно? — Генри запнулся на полуслове, до этого он разъяснял перечень продуктов, которые придется исключить.

— К сожалению, это невозможно, — он хотел еще добавить о теории жизни, но бабушка перебила.

— Так если все равно сдохну, ты чего мне жизнь тогда портишь? Ела сладкое, ем и буду, смотри придумал, женщину мучить! — после чего гордо удалилась и после всего увещевания согласилась только на процедуры и то маме пришлось даже плакать, по-другому она отказывалась слышать, а на приказы сына-владыки только отмахнулась, пожелав идти «править».

Я честно представила бабушку, которая прищуривает глаза. Говорит мягким добрым голосом, а потом рявкает на Генри и мне стало так смешно, смеялись мы дружно.

— Это еще что, не прошло и года, как бабушка уехала из дома…

— Называй вещи своими именами, она сбежала, нагло и перед самым носом у мамы, — Вольф явно жутко гордится бабушкой.

— Сбежала со своей подружкой, такой же бесшабашной бабулькой с которой они дружат кучу лет и вместе веселятся на старости лет. Так вот, она сбежала, а поскольку является очень сильной одарённой, заблокировала любые варианты своего поиска. Мама тут разве что по стенам не ходила в ярости, они с владыкой прочесали все известные им места славы бабушки. Все без толку. Хорошо хоть наш папа не впал в панику, а провел ритуал, и мы чётко знали, она жива. Владыка там своих агентов и службу безопасности вычистил знатно, не найти одну старушку, это же просто позор. А теперь представь, проходят две недели и бабушка перестает блокировать поиск, и стоило маме выйти с ней на контакт выдает невероятное, «мы на море и у нас закончились деньги, заберёшь?», — представила всю ситуацию и стала тихо хихикать, а Варя продолжила, — мама срывается вместе с владыкой, мчатся на курорт, хватают бабушку, попутно платят за все их веселье, забирают ее подругу и возвращаются в столицу. Где виновница переполоха спокойно уходит к себе в комнату под предлогом, что она себя плохо чувствует. Как две недели ходить на вечеринки, пить коктейли, есть сладкое, тут здоровье было, а стоило замаячить разговору с поученьем ее, так она в кусты. Папа наш только смеялся, а потом, когда бабушка мимо него сбегала к себе в комнату, посоветовал в следующий раз его брать с собой, он отдыхать не помешает и сам отдохнет.

— Это что, недавно было еще то веселье, тебя пока не было. Уехали мы на бал к владыке, вернуться должны были только на следующий день, но у мамы жутко разболелась голова, да и работы, как всегда, у них гора и в середине ночи владыка дал отмашку, что мы можем уходить. Мы тихонько возвращаемся, заходим в дом, а на этом диване, бабушка и неизвестный дедушка бок о бок дремлют, взявшись за руки. Представляешь?

— Нет, — честно ответил Вольф, вытаращив глаза, а я по-прежнему продолжала хихикать, остановиться я уже давно не могла, представляя это все в красках.

— Они познакомились на занятиях по концентрации, ходили, гуляли, ели мороженое и как говорит бабушка, между ними проскочила искра. Они влюбились и начали встречаться, а наш поход на бал, стал отличным поводом, чтобы вместе провести вечер.

— Это хана! — подвел черту Вольф и посмотрел на меня, — А ты говоришь, в кого я такой сумасшедший, ты видишь, это все наследственность?

— Мама была в шоке, папа обхохатывался, а я старалась быть незаметной, чтобы досмотреть эту сцену до конца. Короче, произошло знакомство, и теперь бабушка хочет от нас съехать и жить с любимым, хоть на старости лет живя так, как ей хочется. Мама психует, утверждая, что у бабушки отключился инстинкт самосохранения. Папа смеется, они, когда уходили из гостиной, после столь фееричного знакомства и реплик бабушки, он маме сказал «видишь, детей мы так не заставали на диване в обнимку с любимыми, хоть бабушку застали, а то что за скучность в доме». Мама плевалась, ругалась, но вроде перемирие, но вариант, что бабушка уже смылась из своих комнат на свиданье очень высок.

Теперь мне стала понятна первая фраза Вари, действительно с таким запасом энергии, шилом в попе, какое плохое самочувствие, она же горы свернет.

— А еще у бабушки появилась навязчивая идея понянчить внуков, или правнуков, так что пока страдает только владыка, она его пилит безбожно, хотя я думаю, это она специально не дает ему шанса воспитывать себя. Но ты тоже опасайся, бабушка она активная, ее и на тебя хватит, если решит, что тебе уже пора семью. Мне вот она дала отсрочку, сказала нечего туда рваться и спешить, надо пожить для себя, - мы все понимающе улыбнулись, действительно бабушка начал жить на пенсии, — а еще забыла, она осваивает разные виды спорта и, естественно, все они не безобидные и спокойные, так что, то ли еще будет.

— У вас потрясающая бабушка, — честно выдохнула я.

— Чем-то на твою похожа, — поддержал мою мысль Вольф, — наверное, жаждой жизни и любовью к этой самой жизни, ну и еще замашками владыки, — теперь мы засмеялись хором, а Варя поглядывала на нас очень довольно.

— А история ваших родителей? — мне захотелось заглянуть еще и в эту историю жизни.

— Тут попроще и посложнее одновременно. Мама - любимая дочь, и бабушка, и дедушка в ней души не чаяли, поэтому с самого начала мама знала, что мужа она выберет себе сама и ее не выдадут насильно замуж. Поэтому присматривалась, кокетничала, и папу, как вариант не рассматривала, а он ее очень даже, но он был слишком занят своими разработками и не уделял внимания красотке, а ее зацепило, что он был лучший в учебе, работе, и она решила доказать, что он просто зря так опрометчиво ее не замечает и обходит во всем. Доигралась, что он ее схватил и женился, вот только к тому времени их отношения из простого соперничества превратились в любовь и союз.

— Ага, как ты миленько описала похищение мамы, папины разборки с владыкой. Он, кстати, был люто зол, у него младшую сестру украли и, наверное, если бы мама после того, как их нашли, повела себя по-другому, отца бы казнили. Вот только наша мамочка влетела в кабинет владыки фурией, раскидав стражу, которая попыталась ее не пустить и сразу с порога заявила брату: тронет ее будущего мужа, она ему кххх открутит. В общем, все хорошо, все счастливы и теперь у нас мир и покой, — Вольф взял чайник, — тебе подлить? — я машинально кивнула, ничего себе у них истории любви, просто закачаешься.

— Варя, а ты уже влюблена? — осторожно спросила, просто, если тут скоро начнется такая свистопляска, лучше от них подальше держаться.

— Нет, и не горю желанием, — гордо ответила девушка и выпила отвар залпом.

— Конечно, грифонам на площади расскажешь, не горит она, — я с интересом посмотрела на Вольфа, он явно знает больше и то, как подозрительно сопит Варя, только подтверждает тот факт, что брат прав, тут что-то не чисто.

— А ты, Райли, влюблена? — как-то, задумавшись, изучала Варю и не заметила, как ее взгляд стал коварно-заинтересованным.

— О, наша Райли влюблена в идеального Скотта, в образчик мужественности, силы, мощи, благородства, красоты, задумчивого взгляда, фактуры, — договорить он не успел, я его подушкой по голове треснула, что зря подушкам на диване лежать, вот и пригодились, — правду не заглушить! — воскликнул он, а я еще раз треснула подушкой, эта зараза подскочила и помчалась от меня бегать по комнате вокруг стола и кресла с Варей.

Я не отставала и, периодически нагоняя его, била подушкой. Судя по тому, как трещат швы, скоро подушке придет конец, но об этом я не думала, у меня была одна цель, не дать этому гаду продолжать издеваться.

— Ты бы видела его глаза, губы, волосы, с носом там тоже вроде все в порядке, если, конечно, на последних боях не поправили его идеальный профиль. У него там внизу наверняка тоже все идеально, но Райли не видела, поэтому не могла утверждать это долгими зимними вечерами. Вечера были настолько долгие, что я переживал, или удушусь, или сам в него влюблюсь и стану соперником Райли, — я его все-таки догнала и свалила на пол, удачно приземлившись сверху, с воинственным криком оседлала и стала воспитывать.

— Кто издевается? — приговаривала я, нагло мстя щекоткой этому предателю девичьих секретов, объективно, конечно, о моих вздохах о Скотте знал весь Дом, но это детали.

Вольф просто до безумия боится щекотки, поэтому в этот момент он становится не адекватным, визжит, хохочет и угрожает, что он может меня ударить не специально, если я не прекращу. Вот только за столько лет не разу не ударил. Вот терпеть он, видимо, больше не может, поэтому надо убегать, иначе дальше уже я получу расплату. Резко вскочив, пока он еще пытался отдышаться от смеха, я запрыгнула за кресло Вари, серьезно собираясь прикрываться ею, как живым щитом.

— Хана тебе, мелочь! — он сел, посмотрел на меня взглядом, не предвещающим ничего хорошо и резко прыгнул ко мне, я как любой нормальный человек не ожидала такой скорости и вообще нечеловеческого поведения, и с учетом кровожадности взгляда, короче, завизжала я дико.

И уже я пытаюсь убежать, вот только куда мне, я даже дернуться не успела, была схвачена, завалена на пол, и он начал свою самую мерзкую экзекуцию. Этот гад слюнявит мне уши и глаза утверждая, что это «мокрый Вилли», не знаю, кто этот Вилли и почему он мокрый, но это просто ужас мерзости, как будто какой-то слизняк копошится у тебя в глазнице и в ухе, меня просто передергивает от омерзения, я верчусь, кричу, изворачиваюсь, вот только он сильнее. А еще он хохочет как ненормальный, хотя почему «как».

— Будешь еще хорошего Вольфа щекотать? Говори! — приговаривает он, выкручивая мне руки, чтобы я не пыталась его щекотать, со стороны мы выглядим клубком из тел, который катается по полу, визжит и хохочет. Короче, жутко мы со стороны выглядим, увидела бы, бежала бы от таких больных подальше.