Пролог

Серые тучи нависали над площадью роняя на брусчатку свинцовые капли. Люди шипели и толкались не сводя взгляда со стоящего посреди площади помоста. На нем стояли трое: палач, судья и невысокая согбенная девушка закутанная в лохмотья. Судья хорошо поставленным голосом зачитывал приговор. Толпа одобрительно гудела.

Меня это не касалось. Прихрамывая я прокладывал путь сквозь толпу, стараясь как можно быстрее добраться до дома. То и дело мне приходилось отталкивать с пути излишне возбужденных зевак. Некоторые из них начинали недовольно ворчать, но взглянув на меня замолкали и отходили в сторону. Я ощущал беспокойство. Меня нервировал голос судьи, визгливый, истеричный. Меня раздражала вся эта суматоха вокруг. Я хотел быстрее оказаться дома.

Голос заставивший меня остановиться прозвучал внутри моей головы. Кто-то отчаянно кричал, взывая о помощи. Подняв голову я встретился взглядом с осужденной и медленно покачал головой. Затем поправил сумку висящую на моем плече и все так же прихрамывая пошел сквозь толпу.

"Странно" – подумалось мне тогда – "ее глаза были абсолютно сухими". Я не стал думать об этом долго. Свою работу я выполнил.

Прогулка отняла слишком много сил. Я привалился плечом к дверному косяку и перевел дух. Пошарил в карманах и достал ключ. Неподалеку раздался рев толпы. Я потряс головой и отпер дверь. Из дверного проема на меня дохнуло сыростью.

А затем я вошел внутрь.

 

Глава 1. Сын ведьмы

Я помню как родился. Не было ни криков, ни стонов. Лишь тишина и хлюпание. К моменту моего рождения моя мать уже не дышала. Пару часов назад палач под одобрительные крики толпы, бил ее, привязанную к позорному столбу, по животу. Она уже не могла кричать и лишь судорожно хватала губами воздух. После очередного удара у нее отошли воды. Кто-то в толпе заметил это и захохотал.

– Так ей… Давай еще… – услышал я, хотя и не понял что означали эти слова.

Потом мою мать повесили…

Я появился на свет с переломанными ногами. Я сам приполз в этот мир, потому что моя мать не могла мне ничем помочь.

Затем я закричал. Этот вопль, полный скорби и боли, не был похож на обычные крики новорожденных. Это был рев зверя.

Первый человек которого я увидел был кладбищенским сторожем. Он был очень стар и сильно ссутулился, а его седая борода почти доставала до пояса. Осторожно приблизившись ко мне он занес над головой клюку, готовый в любой момент опустить ее на мою черепушку. Я помню как от испуга закричал пуще прежнего, заставив сторожа отшатнуться.

– Тьху ты, чертово отродье! – В сердцах сплюнул он на землю и утер рот тыльной стороной руки.

Он медленно подошел ко мне вновь занося клюку. Тогда я понял, что обречен. Не в силах сделать большего, я поднял над головой руки и крепко зажмурился в ожидании удара. Секунды казались мне вечностью, но ничего не происходило. Наконец я осмелился открыть глаза и встретился со сторожем взглядом. Старик сидел на земле крепко обхватив голову руками, его плечи судорожно вздрагивали. Палка валялась рядом с ним на земле.

Напрягая все свои мышцы я начал ползти по влажной траве к этому старику, оставив труп матери за спиной. Я не оглянулся.

Мои пальцы крепко вцепились в замызганную штанину старика. Это заставило сторожа вскочить на ноги. В его глазах плескался ужас.

– Пожалуйста, помоги мне! – думал я, не выпуская штанину из рук и не отводя взгляд. – Я маленький, беззащитный, мне так холодно!

Черты старика смягчились. Пошарив под подбородком он отстегнул плащ и укутал меня плотной материей пахнущей дымом и вяленным мясом. Это немного уняло боль в ногах. Я почувствовал как старик поднял меня и понес. Тогда мне казалось, что все самое худшее позади.

А старик шагал по сырой траве, меж могил и крестов, не зная кого он держит на руках. Он этого так никогда и не узнал.

 

Глава 2. Дом

Мой дом не особо уютен. Серые стены не украшены картинами, на полу не лежат ковры. Если бы вы побывали у меня в гостях, вас, скорее всего, удивило практически полное отсутсвие мебели. Однако, за все время, что я живу в этом городе, ни один человек не захотел быть моим гостем.

Подойдя к камину я пошарил рукой в неглубокой нише и отобрал несколько сухих щепок. Затем медленно, не торопясь, я развел огонь. Сев в единственное кресло я уставился на красноватые языки пламени танцующего свой древний танец. Как же мне хотелось не слышать рева снаружи!

Я не люблю свою работу. Она угнетает меня, заставляет лишний раз вспомнить о том – кто я. Странно, но в то же время я ценю ее за то, что она не дает мне забыть кто скрывается внутри меня. Мои мысли скреблись внутри черепа не давая мне покоя. Моя голова налилась металлом и невыносимо болела. Когда боль немного утихала, мне казалось, что вот сейчас, когда с улиц уйдет этот сброд, упивающийся болью и смертью, мне станет лучше. Но лучше не становилось.

Затем в дверь постучали.

На пороге стоял невысокий, щуплый парень одетый в серый плащ. Ему было явно не по себе. Протянув мне свернутый в трубочку листок бумаги, он почтительно поклонился.

– Его высочество, граф Рийский, приглашает вас к себе, ввиду важного и неотложного дела!

Я взял у юноши сверток и бегло прочитал, затем посмотрел на печать.

– Передай хозяину, я прибуду через полчаса.

Гонец кивнул и не скрывая радости поспешил прочь от меня и моего дома. Кажется, он даже что-то напевал.

С едва слышным вздохом я запер за ним двери. Молча подошел к шкафу и достал свой парадный мундир.

Багровый костюм инквизитора.

 

Глава 3. Тень

Старик выбросил меня на улицу словно мусор. Я уснул пока он меня нес, а проснувшись обнаружил себя лежащим на брусчатке. Кажется, было уже темно.

Я почувствовал что слабею. Мне нужно было согреться и поесть. Из последних сил я закричал. Ответом на мой истошный вопль стало что-то мокрое прикоснувшееся к моей щеке. Это был нос огромной серой кошки. Увидев меня она на миг замешкалась, а потом легла рядом и замурлыкала. Теплый бок кошки согревал словно печка. Мне стало лучше, но кричать я не прекратил. Спустя какое-то время меня заметили. Какая-то фигура, с ног до головы закутанная в черное бесцеремонно пнула кошку, заставив ее с диким шипением унестись прочь. Человек склонился надо мной и я увидел два уголька тлеющих в глубоких глазницах.

Следующее утро я встретил в аббатстве. Мои ноги були заключены в лубки и болели уже не так сильно. Я помню что мне было тепло и спокойно.

Так я нашел свой первый дом.

 

Глава 4. Владыка Рии

Молодой человек, сидящий во главе стола при моем появлении медленно поднялся. Этот юноша был графом Рийским, наследным правителем всех земель к западу от столицы. Ему было немногим больше двадцати когда его отец скончался и ему пришлось взять в свои руки бразды правления. Он был молод, неопытен и несдержан. Еще он чертовски меня боялся.

Лорды сидящие по обе стороны стола старались на меня не смотреть. Я ненавидел их лица. Круглые, самодовольные…

На меня вообще старались не смотреть. Боялись, вдруг я прочитаю в их взгляде что-то такое, что откроет им прямую дорогу на костер. Глупцы. Я ведь и так все про них знал.

Лорд Гестри, сидящий по правую руку от графа, например, сейчас думал о том, как бы побыстрее закончить обсуждение дел и вернуться в свой замок. Сегодня в его владениях сыграли три свадьбы, и лорду не терпелось воспользоваться правом первой ночи.

А лорд Ян даже не скрывал своей скуки. Не стоило даже заглядывать ему в голову, достаточно было взглянуть на его лицо, вялое, с ярко алыми обвисшими щеками и блуждающим взглядом, чтобы понять – ему глубоко наплевать на графа и иже с ним. Лорду Яну хотелось спать.

Я мельком окинул взглядом лордов, знатнейших сынов королевства и ни в одном не увидел заинтересованности. Лишь пустые головы в которых переплелись ненависть, интриги и апатия. Затем я встретился взглядом с графом.

Его глаза, ярко зеленые, казалось, пылали. Его взгляд был твердым и гордым. Я верил, что когда-то он станет хорошим владыкой. Если лорды не сумеют научить его тому, как, по их мнению, следует править.

–На сегодня мы закончили, – голос графа был негромким, однако, в нем чувствовалась сила. – Прошу вас!

Лорды зашумели, заскрипели отодвигаемые стулья. Толпа, напоминающая стаю саранчи проползла мимо меня и в зале совета стало тихо.

Какое-то время мы с графом молча смотрели друг на друга стоя по разные стороны стола.

– Итак, – граф замолчал подыскивая слова, – Как прошла казнь?

Я равнодушно пожал плечами.

– Мое дело, государь, возводить их на костер. Что с ними будет дальше мне не интересно.

Я видел, что мои слова задели его за живое. Хотя, нужно отдать должное молодому графу,, выдал он себя лишь чуть покрасневшими щеками.

"Что бы на это сказал твой отец, юноша?" – подумал я с удивлением. Государь должен лучше владеть собой.

– Зачем вы пригласили меня, государь? Не затем ведь, чтобы поговорить о забавах черни?

Лицо графа побледнело, а в глазах загорелся огонек доставшийся ему от отца. Этот огонек не предвещал мне ничего хорошего.

– Ты прав, инквизитор. Я хочу, чтобы ты отправился в лес на западной границе. Там, неподалеку от города Ло твориться какая-то чертовщина. Ты должен будешь выдвинуться завтра.

Сказано это было твердым холодным голосом. Воистину по графски.

Я молча встал, поклонился и вышел. Меня ждала работа.

 

Глава 5. Приют

Обитель в которой я вынужден был расти была наглухо закрыта от внешнего мира. Монашки в основном были блеклыми и чокнутыми. Ну, право, какой нормальной молодой женщине захочется всю жизнь просидеть внутри каменных стен? Не познав любви, не заведя семью. В компании таких же неудовлетворенных созданий.

Я привязался к одной монашке. Ее звали Анна и она вскормила меня. Ее ребенок умер через пару дней после родов, а мужа у нее не было. Мне очень повезло, что она оказалась в монастыре. Всякий раз, когда я кормился, она плакала и смотрела на распятие висящее в углу комнаты. Мы жили в одной келье. Часто, просыпаясь ночью, я слышал как она всхлипывает и едва слышно произносит слова молитвы. Тогда и я старался забыть о коликах или голоде, тихо слушал свою приемную мать. Мне было ее очень жаль.

Анна умерла, когда мне было семь лет, и я до сих пор не знаю как она относилась ко мне. Иногда, уже перед смертью, когда я подходил к ее кровати, она поднимала обтянутую кожей руку и поглаживала меня по голове. Возможно, я был ей симпатичен?

 

Глава 6. Старик

Вернувшись от графа я какое-то время провел в размышлениях. Я всроминал наш с ним разговор и меня не покидало неприятное предчувствие. Я не влазил в голову молодого графа и теперь не знал, все ли он рассказал мне. Бывают, правда очень редко, люди с которыми не проходит мой маленький трюк с чтением мыслей. Граф принадлежал к их числу.

Бой часов старой бышни возвестил городу о том, что уже семь часов вечера. Следовало начинать сборы – конюший его высочества сообщил, что кортеж рассчитывает выехать в пять часов утра, а вечером мне предстояло разобраться с неотложными делами.

Мои вещи уместились в две небольшие сумки. В отличие от моих коллег я не брал с собой ни библии, ни святой воды. Да и в Бога я не верил, хотя никто об этом не догадывался.

Закончив со сборами я выглянул в окно, через которое была видна старая башня. Стрелки показывали без пятнадцати восемь. Следовало поспешить. Работа не могла ждать.

Когда я вошел в комнату старик лежал на полу. Его давно немытая кожа, едва прикрытая лохмотьями холщовой рубашки, отливала синевой. На запястьях и щиколотках виднелись глубокие синие полосы, на пальцах не осталось ни одного ногтя. Рот старика был приоткрыт и из него неспешно вытекала слюна пополам с кровью.

Я подошел к нему и с силой пнул запавший бок. Старик что-то пробормотал и остался лежать. Я наклонился так низко что ощутил вонь из его пасти.

– Просыпайся живо, ублюдок, если тебе жизнь дорога! – прошипел я.

Старик вздрогнул и приоткрыл глаза. Увидев меня он тоненько взвизгнул и задергался всем телом стремясь уползти в дальний угол комнаты. У него были переломаны ноги. "Забавно" подумалось мне " как и у меня когда-то".

– Успокойся, старик. На сегодня с тебя хватит. – я старался говорить тихо и дружелюбно, но холодные толстые стены искажали мой голос. Казалось, будто я кричу едва сдерживая гнев. Старик сжался в комок, обхватил голову руками и заплакал. Затем сквозь рыдания я услышал его тихий голос.

– Не могу сказать, я не голоден! Прошу, прошу еще вина! О, Боже, какой закат! – бормотал старик катаясь по каменным плитам. Я стоял над ним и вглядывался в это искалеченное существо. Я попробовал влезть в его голову, но, как и прежде, меня постигла неудача. Я присел на корточки и взял старика за подбородок. Тот тотчас успокоился и его взгляд сфокусировался на мне.

– Хватит, Макри! Можешь не притворяться! Кроме нас с тобой здесь никого нет! – мой голос звучал холодно и вызывающе, этого не смогли изменить даже стены.

Голова старика задергалась – он засмеялся. Его обтянутые кожей скулы ходили ходуном. На белом как снег лице, скакал черный провал рта. Тихий хохот отскакивал от стен и замирал, уступая место тишине.

Я отшвырнул голову старика и какое-то время мы провели в тишине. Наконец, я услышал тихий голос.

– Чего ты хочешь, чертово отродье?

Не говоря ни слова я подошел к нему и отвесил добротный пинок по ребрам. Старик ухмыльнулся.

– Ты знаешь, Макри, зачем мы здесь. Ты должен сказать зачем убил графа Кира Рийского и кто тебе в этом помог.

Старик отрицательно помотал головой.

– Ты приходишь сюда каждую ночь уже три месяца, инквизитор. С чего ты взял, будто что-то изменилось? – старик смотрел на меня внимательным злым взглядом. Боли он словно не чувствовал. – Почему я здесь?

Я пожал плечами.

– Это просто работа, Макри, ничего больше. Ты замешан в убийстве, свидетелей полно. А кто-то возьми и брякни, что видел как ты графу что-то в бокал подсыпал и шептал украдкой. А колдуны – это по моей части.

Макфри нахмурился, взглянул на свои истерзанные руки, затем перевел на меня полный невыразимой боли взгляд.

– И из-за чьих-то слов ты уже три месяца не даешь мне покоя?

Я продолжал невозмутимо смотреть на него. Старик заворчал и отвернулся. Спустя какое-то время я покинул камеру.

Жаль, я не смогу остаться на его казнь.

 

Глава 7. Проповедник

После смерти Анны я остался один. В приюте было немного детей которые хотели бы со мной общаться. В числе моих друзей был неулыбчивый косоглазый мальчик по имени Джори, и карлик Мар. Когда наша разношерстная компания появлялась на публике, я то и дело слышал смешки.

" Хромой, косой и карапуз" – так нас называли.

Уже тогда мы чувствовали себя изгоями.

Каждое утро начиналось с обязательной молитвы. В шесть утра по коридору проходила монашка и стучала в двери попутно распевая псалмы. Затем мы молились, умывались ледяной водой, молились, шли завтракать, молились, шли на проповедь, во время которой надлежало молиться.

Стоит ли говорить о том, как я ненавидел все это.

Проповедник монотонно бубнил что-то, стоя у алтаря. Его тусклые глаза бегали по нашим лицам, ему не терпелось к чему-то придраться. То и дело он называл наши имена. Зевота подкралась стремительно. Так, с широко открытым ртом я услышал как он обратился ко мне.

– Эй ты, сегодня после ужина в комнату наказаний.

Я поднял глаза и увидел как он мне улыбнулся.

 

Глава 8. Дорога

Мы выехали в путь едва горизонт окрасился алым. Мы – это я, Керк – посыльный и Орт – охранник. Я был спокоен и не мог понять с чего это мои сопровождающие так волнуются. А на них просто лица не было. Орт – как человек бывалый, старался этого не показывать, но Керк исходил семью потами и зеленел едва разговор заходил о цели нашей поездки. По моим подсчетам дорогу мы одолели бы дней за пять. Сегодняшнюю ночь нам предстояло провести в резиденции барона Трима.

Этот день не запомнился мне ничем кроме пыли и топота копыт.

Под вечер мы остановились перед огромными металическими воротами вмурованными в каменную стену. Из сторожки вышел согбенный старик и прихрамывая направился к нам, подсвечивая себе путь фонарем. Остановившись по ту сторону забора, он окинул нас проницательным взглядом. Разглядев цвет моей мантии он на миг остолбенел, затем уважительно поклонился.

– Мы ждали вас, монсеньор! Не сочтите за дерзость, но могу ли я попросить показать вверительные грамоты?

Я необычайно устал и мне хотелось побыстрее лечь спать. Кивнув старику я протянул ему свиток. Лицо старика просветлело. Пробежавшись по тексту взглядом он кивнул и отпер ворота.

– Добро пожаловать в резиденцию Мирта Трима!

В комнате которую мне выделили было тепло и уютно. Хозяин поместья был само великодушие. Встретив нас на пороге дома он рассыпался в комплиментах, осведомился о том как прошла дорога и предложил ужин. Однако я и мои спутники предпочли побыстрее устроиться на ночлег. Нам выделили три комнаты, но, почему-то в разных концах поместья.

Мои веки были тяжелы словно свинцовые пластины. Казалось, стоит им лишь коснуться друг друга, как я провалюсь в сон. Именно в момент их соприкосновения я и услышал как кто-то прошептал.

" Господи, помоги нам!"

 

Глава 9. Непослушание

В тот вечер перед «комнатой наказаний», расположенной на верхушке тоненькой башенки, собралось довольно много народу. Все волновались, перешептывались. Некоторые, как и я, были здесь впервые. Другие, «бывалые», выглядели пободрее, однако, их взгляд не предвещал ничего хорошего. В толпе я заметил маленькую фигурку Мара, как оказалось он тоже попал под раздачу.

Все таки, вдвоем намного легче побороть волнение чем поодиночке. Шло время, а проповедника все не было. Мы с другом немного успокоились и одновременно подумали "А так ли уж необходимо добровольно идти на заклание?". Ни Мар, ни я не были религиозными, (что странно учитывая условия в которых мы росли), и посему в ад для непослушных детей не верили.

– Послушай, друг – шепнул коротышка, – пойдем-ка отсюда. У нас ведь есть неотложные дела! Мне, например, помолиться надо.

Я согласно кивнул. У меня были большие сомнения в том, что проповедник запомнил всех, кому назначил наказание. Осторожно обогнув толпу мы спустились по лестнице. Краем глаза я заметил темный силуэт и едва не вскрикнул, когда перед нами вдруг выросла сестра Рут. Переглянувшись с Маром я увидел в его глазах такое же отчаяние которое настигло меня самого. В самом деле, никто из нас не подумал о том, что выход из башни находиться под охраной.

Взглянув в холодные, цвета стали, глаза сестры Рут, я понял, что хорошего нам ждать не стоит.

И был чертовски прав…

 

Глава 10. Пленник

Шепот шел из ниоткуда и эхом отбивался в висках. Схватив свечу, стоящую у изголовья кровати я накинул на себя мантию и вышел в коридор. Я знал, что тот, чьи мысли я учуял не представлял для меня опасности. Бояться следовало другого.

Я шагал бесшумно. Словно акула, учуявшая запах крови я кружил по незнакомому поместью, подбираясь все ближе к цели. Вскоре я оказался перед обитой железом дверью. Шепот в моей голове усилился. Кто-то молился, неимоверно искренне, истово. Я знал в каких случаях звучит подобная молитва. Я искал смертника.

Дверь открылась с едва слышным стоном, открыв моим глазам лестницу круто уходящую вниз. Шепот усилился, теперь он звучал не только в моей голове, но и отбивался от каменых стен превращаясь в тихое шипение.

Спускаясь по лестнице я старался ни о чем не думать. Пламя свечи то и дело вздрагивало, заставляя меня замедлять шаг. Уж что-что, а перспектива выбираться из этого подземелья наощупь меня вовсе не радовала.

Наконец ступени закончились. Ступив на выскобленный каменный пол я огляделся. Свеча выхватила из темноты высокий стол на каменных ножках и инструменты рядами висевшие на стене. Я узнал их сразу, все-таки орудия пытки я встречал чаще чем хотел бы. Краем глаза я заметил движение и подошел поближе. Нагой, одноногий человек с невероятно длинными волосами забился в угол комнаты и дрожал от страха.

– Кто ты такой? – спросил я и голос мой звучал твердо.

Несчастный затрясся еще сильнее. Окровавленная повязка на его обрубке ходила ходуном, то и дело норовя спасть. Однако вскоре калека немного успокоился и после того как я повторил вопрос, устремил на меня умоляющий взгляд.

– Пожалуйста, господин – прошамкал он, открывая беззубый рот, – освободи меня. Умоляю! – с этими словами он подполз ко мне и вцепился в край мантии. – Не позволяй ему меня сожрать!

 

Глава 11. Подвал

В каменном мешке, куда нас поместили вместе с Маром было холодно и тоскливо. По стенам то и дело стекали капельки воды, иногда мы слышали пищание крыс. Не было даже окон чтобы определить время суток. Первое время мы старались подбодрить друг друга рассказами. Теперь же, просто лежали на сырых тюфяках вдоль стены и безучасно смотрели в потолок. Иногда тишину нарушало бурчание наших животов. Судя по моим ощущениям прошло уже несколько дней. Иногда нам приносили еду. Немного.

Мне казалось, будто я схожу с ума. Медленно перебирая в памяти свою жизнь, я постепенно дошел до момента рождения и вспомнил то, чего вспоминать не следовало. От сырости подвала ноги сводило судорогой, а Мар то и дело заходился сухим рыкающим кашлем.

Наконец, когда я снова устремился мыслями в прошлое, дверь отворилась. На пороге стояла сестра Рут. В ее глазах лучилось торжество.

– Я надеюсь вы усвоили урок? – пророкотала она и окинула нас самодовольным взглядом. – Пройдемте, вам надлежит принести господину проповеднику публичные извинения.

Еще не до конца отойдя от грез я замотал головой и отвернулся. Краем глаза я заметил недоумение на лице Мара. Затем услышал его тихий, то и дело прерываемый кашлем голос.

– Я готов извиниться, сестра.

Я услышал его сопение совсем рядом с собой.

– Ну, пойдем, друг! – умоляюще протянул он над моим ухом, – Я прошу тебя, вставай!

– Скорее, мальчишка! – рявкнула сестра Рут, – Если он хочет гнить здесь – это его право.

Я услышал шаги, всхлпывания Мара и визг закрывающейся двери.

Теперь я остался один.

 

Глава 12. Разговор

Калека сидел безучасно глядя перед собой. Его оживление столь быстро сменилось апатией, что я оторопел. После нескольких безуспешных попыток его разговорить, я присел на узкую деревянную скамеечку и сосредоточился. Ни мыслей, ни ощущений. Внутри черепа бедняги царила пустота.

Я услышал как мой вздох отразился от стен и постепенно затих. Придеться сосредоточиться.

Яркий солнечный свет. Я чувствую запах выпечки, который доноситься с кухни. Передо мной стоит колодка, я замахиваюсь и со свистом опускаю топор. До меня долетает цокот копыт. Повернувшись я вижу троих всадников, одетых в серые одежды.

Выдох…

Вдох…

Сосредоточиться…

Моя жена кричит, зовет на помощь. Один из ублюдков держит ее и пытается связать. Двое подходят ко мне, замахиваются хлыстами. Они быстры, но я успеваю метнуть топор. Кровь… Предсмертный хрип…

Удар обрушивается мне на голову, переворачивая мир вверх тормашками. В глазах темнеет. Когда пелена спадает с глаз, я уже связан. Слышу стоны моей жены. Резкий, отрывистый крик дочери. Мой крик.

Темнота…

Я со вздохом откинулся назад, почувствовал как моего затылка коснулась холодная твердь стены. Калека жалобно застонал и начал елозить по полу ногами. Его обрубок то и дело ударялся об пол оставляя на нем кровавые отпечатки. Мне стало его жаль. Но, тем не менее, я должен был продолжить.

Вдох

Выдох …

Вдох…

Темнота и шипение. Кто-то стоит надо мной, черный силует лишенный лица. Он наклоняется и я узнаю его широкое, одутловатое лицо. Мой барон, мастер Трим смотрит на меня не скрывая злобы. Его широко открытые глаза источают ненависть, которой я не видел ни разу в жизни. Надув щеки он плюет мне в лицо.

Адская головная боль.

Вдох…

В комнату входит громадина в черном капюшоне. По красной повязке у него на поясе я сразу узнаю палача. Мирт окидывает меня долгим презрительным взором и уходит. Я и пыточных дел мастер какое-то время молчим. Палач, словно примеряясь, кружит вокруг меня, я же – не свожу с него глаз. Наконец, не выдержав, я задаю вопрос.

– Что с моей семьей?

Вместо ответа палач подходит ближе и зажав мне нос, заставляет выпить что-то из маленькой грязной бутылки. Страх притупляется. Сняв со стены топор палач замахивается…

Кровь…

Боль…

Я застонал и прикрыл глаза. Калека сидел на полу и с любопытством смотрел на меня. Было так тихо, что я слышал биение своего сердца. Резкий звук проворачивающихся дверных петель заставил меня вздрогнуть. Калека застонал и забился в угол, всхлипывая и содрогаясь всем телом.

Повернувшись к двери я увидел искаженное удивлением лицо барона.

Затем на нем отразился страх.

 

Глава 13. Перемены

Из заключения меня выпустили спустя месяц. Выпустили не потому, что я просил или извинялся. Нет. Не выпусти они меня и одним трупом стало бы больше.

Мар умер за неделю до моего освобождения. Пневмония…

Подойдя к зеркалу я долго всматривался в узкое, незнакомое лицо. Глаза глубоко запали, вокруг них расплылись темно синие круги. Из под кожи проступила паутина вен. Но это было не важно. Основные изменения произошли внутри меня.

В каменном мешке, без солнца, без общения я начал прислушиваться к себе. Однажды, ворочаясь на сыром тюфяке, я заметил, что слышу кого-то еще. Ничего не значащие фразы, словно обрывки мыслей доносились из ниоткуда. Кто-то размышлял о том, насколько тоскливо сидеть целыми днями, прерываясь на небольшие прогулки… о том, как сильно болит зуб… что будет сегодня на ужин. Незаметно для себя самого я погрузился в эти мысли, вслушался в них…

И растворился…

За время заключения я открыл в себе то, о чем и не подозревал. Не скажу, будто мне это не нравилось, но и слишком радоваться я не спешил.

Выйдя на волю я прислушался к тем кто меня окружал. И чем больше я слышал, тем явственнее ощущал как внутри меня нарастает гнев. Я чувствовал, что ложь, витающая вокруг, рано или поздно приведет к катастрофе. И, однажды, я взорвался.

 

Глава 14. Разговор

Трим стоял на месте тяжело дыша. Его налитые кровью глаза перебегали с меня на калеку. На широком, бычьем лбу вздулись вены. Все это, вкупе с неярким светом свечи производило ужасающее впечатление.

Мне не приходилось даже настраиваться на него или напрягаться. Его мысли, словно волны набегали на меня, окуная с головой в пену ментального прибоя.

Ему было страшно. А еще он злился.

Мысли барона менялись с ужасающей быстротой. Виселица… Суд… Убийство… Помощники… Инквизитор… Убийство… Улики… Убийство… Инквизитор…

В то время, как в голове Трима зрел план моего устранения, я не сводил с него глаз. Медленно, стараясь двигаться как можно незаметнее я пошевелил плечами оценивая свои силы. Возможно излишняя предосторожность, но предусмотрительность никому еще не вредила. Я был уверен, что трусость Трима победит его страх, однако, тут, как с загнанной в угол крысой, нельзя наперед предугадать как поведет себя обреченный зверек.

Мысли барона замедлились, лицо изменило цвет с багрового на серый. Разжался кулак, и короткие толстые пальцы указали на всхлипывающего калеку.

– Оставь, Инквизитор. – голос был властным и холодным. Я невольно восхитился тому как быстро он взял себя в руки, – То, что здесь происходит, находиться в пределах моих полномочий. Если тебе интересно, я введу тебя в курс дела, но немного позднее. А сейчас, будь добр, ступай в свою комнату. Нам с ним нужно поговорить.

Я не сдвинулся с места.

– Да как смеешь ты, барон, указывать мне что делать! – мой голос звучал громко и власно.

Трим ухмыльнулся, хотя в его глазах я увидел невыразимую грусть.

– Не забывай, Инквизитор – ты лишь гость на моей земле. А в пути случается всякое…

В это время за спиной барона шевельнулась тень, и вперед выступил здоровенный детина в накинутом на голову капюшоне. Я заметил как блеснуло в тусклом свете лезвие топора.

На какое-то время стало совсем тихо.

Затем тишину прорезал крик.

 

 

Глава 1. Разум и сердце

Однажды, тогда мне уже исполнилось тринадцать, после того как мы умылись и помолились, всех детей собрали в просторной аудитории. Було несколько шумно, и я заметил с каким неодобрением поглядывали на нас сестры снующие вдоль стен. Наконец, дверь комнаты распахнулась и внутрь вошла мать-настоятельница. За ней семенил невысокий щуплый человек одетый в яркие одежды. В аудитории мгновено стало тише и мать-настоятельница представила нам своего спутника. Им оказался сам кардинал. По рядам пронеслись восторженные вздохи. Мне показалось, будто я один оказался равнодушен к сану гостя.

Кардинал окинув присутствующих проницательным взглядом, сделал рукой неопределенное движение матери-настоятельнице, и та безропотно отошла к стене, где и застыла молчаливой статуей с горящими глазами. Пройдя вдоль первых рядов скамеек своим забавным семенящим шагом, он начал проповедовать. Его голос, неожиданно сильный для такого тщедушного человека, словно паутина обволакивал все вокруг, заставляя соглашаться со всем что будет сказано. Не из-за вескости доводов, а из-за силы звучащей в голосе.

Первые несколько минут я, вместе со всеми погрузился в пучину восхищения и умиротворения. Однако, переведя взгляд с лица кардинала на моих соседей по скамье, я осознал, что точно так-же как и они попался в сети. Восторг и щенячая радость застывшая на их лицах, мне пришлась не по душе.

Мучительно стащив с себя воображаемый полог сотканный кардиналом, я постарался обдумать его слова. Тогда же, я ощутил, насколько сложен конфликт, о котором нам день и ночь твердили сестры. Конфликт разума и сердца.

Как утопичны были картины нарисованные епископом. Всеведущий и справедливый Бог, добрые, но обманутые люди. Книжка которая учит правильно думать и поступать. И обязательное воздаяние после смерти.

И сердце пело, заходилось от восторга. Пускалось в пляс. Все было так просто и так понятно.

Вот только разум этому не верил.

Я вдруг поймал себя на мысли, что слышу все это, должно быть уже тысячный раз. Проповеди этого маленького человечка не привносили ровным счетом ничего нового, повторяя то, чему нас учили сестры. Лишь его голос заставлял поверить. Тогда я впервые задумался о том, как просто, порой, обмануть человека, лишь рассказав ему сказку.

А кардинал все распалялся. Его голос уже гремел под сводами зала, мешая думать, заполняя все вокруг. Я перестал фокусироваться на голосе и всмотрелся в лицо этого невзрачного человека. Лицо выражало полнейшее спокойствие и убежденность в собственных словах. Тогда я заглянул глубже… И закричал от увиденного.

Кардинал и сестры уставились на меня как на умалишенного, но мне было все равно. Вскочив с места я побежал к выходу, но путь мне преградила настоятельница.

– Немедленно вернись на место, негодник! – прошептала она косясь на кардинала. – Не позорь нас!

В ответ я замотал головой и попытался проскользнуть к выходу, однако настоятельница была настороже и мои попытки не увенчались успехом.

– В чем дело, дитя? – спросил кардинал, подходя ближе, – Неужели тебя так напугали мои разговоры о страшном суде?

И снова я замотал головой, а кардинал продолжал настаивать.

– Так, что же, мальчик? Что тебя расстроило? – его голос превратился в елей, однако меня он больше не завораживал. Наоборот, меня от него тошнило. Посмотрев вокруг, я увидел встревоженные лица монахинь, вспомнил их мысли и ощутил ярость.

– Расскажи мне, что тебя расстроило? – Кардинал был совсем близко. Я вскинул голову и встретившись с ним глазами процедил, медленно, словно выдавливая яд.

– Меня расстроило то, что вы – лицемер! – я услышал как ахнули монашки и увидел как расширились от удивления глаза кардинала, – Вы красиво говорите о самопожертвовании и благочестии, но предаетесь разврату и продаете веру за деньги! То, что вы делаете с такими как я – чудовищно! – всхлипнул я и ощутил как из глаз брызнули слезы.

Белый как полотно кардинал перевел потрясенный взгляд на настоятельницу и едва слышно прошептал.

– Кажется, этому мальчику не место в обители Божьей…

Уже к вечеру я оказался на улице.

 

Глава 2. Разговор

Калека кричал, судорожно тряся обрубком ноги. Его кадык ходил вверх вниз по тощей шее, глаза, полные ужаса, перебегали с палача на барона, с барона на меня и с меня на палача. В его визгливом, испуганном крике едва удавалось различать слова.

– О, Господи! … нет… снова… убей… – по щекам калеки градом катились слезы. – Лучше убей меня!!!

Барон едва удостоил его взглядом, в его глазах сверкнуло бешенство.

– Заткнись! – прошипел он. – Мы еще не закончили.

Палач нетерпеливо переминался с ноги на ногу, перекидывая топор из одной руки в другую. По его лицу было видно, что не будь меня здесь – бедняга уже давно лишился бы и второй ноги.

– В чем его вина? – спросил я тем голосом, которым зачитывал приговор. Я видел как пошатнулась барон. Отступив на пол шага назад он резко вскинул голову и встретился со мной взглядом. И глядя в эти пылающие ненавистью глаза я понял, что победить в этой схватке мне будет нелегко.

– Этот человек обвиняется в том… – голос слегка дрогнул, но барон тотчас же взял себя в руки и продолжил ровно и твердо, – Он обвиняется в похищении баронессы Трим, моей дочери… – Эти слова словно-бы лишили барона сил, его взгляд потух, руки как плети свисали вдоль тела.

Несколько минут назад, глядя на этого самоуверенного, яростного человека, я ни за что бы не подумал, что он способен любить. Теперь, присмотревшись к нему я понял, что ошибался. Ярость и гнев – вот основные эмоции барона, и любил он также – яростно и самоотверженно.

Подумав, что мы закончили, палач сделал было шаг по направлению к калеке, однако я преградил ему путь.

– Выйди! – приказал я, и палач пятясь покинул комнату провожаемый удивленным взглядом барона. – А теперь поговорим!

Калека перестал кричать и теперь сидел подтянув ноги к животу. Из его полуоткрытого рта свисала тонкая струйка слюны. Он спал. Какое-то время мы с бароном стояли глядя друг другу в глаза. Затем Трим едва заметно кивнул.

 

Глава 3. Жизнь на улице

Я хорошо помню, как мне хотелось есть. Желудок прилип к позвоночнику и отзывался на каждое движение ноющей болью. Мое лицо осунулось и стало напоминать обтянутый кожей череп. Руки покрылись ссадинами и царапинами, но стали менее чуствительными. При моем образе жизни это пришлось очень кстати.

Первые несколько месяцев выдались самыми тяжелыми. Адаптироваться к жизни на улице было весьма не просто. Несколько дней я слонялся поблизости от монастыря, надеясь, что все произошедшее лишь досадная оплошность. Убедившись, что ошибки не было, я попытался пристроиться к ватаге ребятишек орудовавших поблизости. Их вожак, мальчишка лет десяти, называвший себя Даном, долго рассматривал меня, затем отрицательно замотал головой.

– Почему? – спросил я тогда.

– При нашем образе жизни, стоит быстро бегать, а не хромать, – ответил Дан.

Спустя какое-то время я понял его правоту.

Выживание стало моей первостепенной задачей. Чтобы раздобыть пищу, я бродил по рынкам, и, если торговец был расторопней меня, частенько бывал избит за попытку кражи. Иногда, я ошивался на помойках, иногда просил милостыню. Изредка мне везло, но чаще всего засыпал я под громкое урчание своего живота. Моим новым домом стал переулок в квартале ремесленников. Там, под навесом над задней дверью я и коротал ночи.

Самыми яркими воспоминаниями той поры стали холод, голод и ощущение безнадежности.

 

Глава 4. Пропавшая дочь

Мы сидели с бароном по обе стороны небольшого столика стоящего в гостинной. В камине гудело пламя, разведенное сонным камердинером, перед нами стоял кувшин с двумя кружками. Алые отсветы огня пробежали по лбу барона, когда он начал разговор.

– Итак, инквизитор, – сухо произнес он, окинув меня тяжелым взглядом. – Моя дочь исчезла два месяца назад, сразу после ее двенадцатого дня рождения. Да, вот так вот, – вышла в сад поиграть и ни слуху ни духу.

Я видел, как у барона заиграли желваки, этот разговор очень непросто ему давался.

– Я распросил всех кто мог что-то видеть, или слышать. Ничего. Прямо злые чары. Моя жена с того самого дня отказалась от пищи, и бродила по дому как призрак. Шли дни, моя жена слегла. Я пытался уговорить ее съесть хоть что нибудь, но… – барон пожал плечами и взглянул мне в глаза, – вот тогда-то мы и нашли…

Стремительно сорвавшись с места барон ринулся в дальний угол комнаты и начал рыться в большом деревянном сундуке. Спустя сгновение он стоял передо мной протягивая кусок грязной, разорванной ткани.

– Это ее одежда. Та, в которой она исчезла. Я не хотел говорить об этом, но моя жена умела понимать меня без слов. На следующий день, после находки, она умерла. – Я увидел как в уголке глаза барона задрожала слеза. Сделав над собой усилие он продолжил. – Ну, в общем.... Я удвоил усилия и наконец нашел того, кто вроде как видел девочку похожую на мою дочь. И с кем? С этим вонючим куском дерьма, который сейчас стонет в подвале.

– И ты уверен, что твой источник надежен? – спросил я.

– Не считай меня дураком, инквизитор. – барон нахмурил брови – Я сперва поговорил с ним, с этим чудовищем…

– И?..

–Этот малый жил почти что в лесу, близких знакомых у него не было. На все мои вопросы отвечал потупившись " нет, господин", как будто других слов не знал. Но, знаешь что? Около его избы я заметил небольшой лоскут ткани. Он зацепился за куст облепихи. И угадай откуда он? – Барон швырнул на стол грязные лохмотья. – Вот отсюда!

Трим откинулся на спинку стула и стал наблюдать за моей реакцией.

– А ты спрашивал его напрямик? – спросил я как можно более бесстрастно.

– Да, я спрашивал. – барон зло улыбнулся и замолчал.

– И что он ответил? – спросил я нехотя. Мне не нравилось, что приходиться выклянчивать ответ.

– Он вдруг страшно перепугался, инквизитор. – барон склонился над столом, его громадные ручищи сжались в кулаки. – Начал заискивать передо мной. И я взбесился. Я обыскал его дом. Я и мои люди. Но ничего не нашел. Мы допросили его жену, но все без толку. Те же увертки и отговорки. Мы разошлись и вели себя несколько шумно, и вскоре к нам присоединился наместник государя. Выслушав суть проблемы, он приказал мне оставить недоноска в покое, и поискать еще доказательств. Видите ли, кусок тряпки для него не аргумент!

Барон перевел дух. Я услышал как скрипнули его зубы.

– Я потерял дочь, инквизитор, учти это. Мне хотелось убить его, но вначале выяснить, что он с ней сделал.

В камине треснуло полено. Лицо барона превратилось в застывшую маску.

– Я не хотел быть причастным к этому… Наместник и так давно точит на меня зуб. Хочет забрать имение. Поэтому я нанял их… Пришлых… Они доставили его сюда. А дальше… Я просто вел допрос.

Я склонил голову, наблюдая как по черной поверхности стола скачут огненные блики.

– Ну и как? Он признался?

Барон поморщился словно от удара.

– Нет! Этот идиот палач все испортил. Вместо того, чтобы начать с малого, сразу схватился за топор. От этого у подонка кажись совсем с головой плохо стало.

– А его семья? – ровным голосом произнес я, и лишь вздохнул услышав ответ барона.

– Насколько я слышал, семьи у него не осталось…

 

Глава 5. Квартал ремесленников

Как-то раз я проснулся от шума борьбы. Выглянув из-за крыльца, я увидел как на противоположной стороне улицы свора собак прижала к забору маленького мальчика. На вид ему было лет семь и его голова была вряд ли выше холки вожака стаи. Я насчитал шесть крупных псов и пару шавок, мечущихся между их ног. Собаки медленно сжимали кольцо, я видел как с их пастей свисали капли слюны. Мальчонка даже не пытался кричать, лишь стоял тупо глядя перед собой и старался как можно сильнее вжаться в стену.

Вожак стаи, его сразу было видно, настолько он был крупнее и свирепее остальных, громко лязгнул челюстями. Псы подобрались, под впалыми боками забугрились мышцы. Вожак немного подался назад, готовясь к прыжку, когда камень, пущенный мной, ударил его под лопатку. Забыв о мальчишке, огромный кобель развернулся в прыжке и застыл глядя мне в глаза. Стая, не зная как поступить, разделилась, часть осталась сторожить мальчишку, но атаковать не спешила. Остальные окружали меня заходя по обе стороны от вожака.

Я помню, как в тот момент неивствовствовало мое сердце, как обострились все чувства разом. Время будто замедлилось, а вокруг не осталось ничего кроме вожака. Мне показалось, что мы стояли так, глядя друг на друга, часами. Я видел как ветер треплет короткие седые волосы на его загривке, видел как напряглись мышцы на его мощных лапах. Еще я помню тот момент, когда заглянул ему в глаза.

Огромные серые глаза, полные не ярости, нет, а глубокой скорби. Чем больше я вглядывался в них тем медленнее текло время. И вот, когда ветер перестал дуть, когда я перестал слышать утробный рык стаи, глаза зверя расширились и я нырнул в них с головой.

Это было похоже на молнию. Яркие вспышки, невозможность сосредоточиться на чем-то. Всхлипывание маленького щенка, его перебитая лапа безвольно болтается, не давая ему покоя. Кровь… птица бьется в зубах, что-то кричат люди. Зубы соперника на моей шее, я чувствую, что слабею. Рывок и я сжимаю челюсти, слыша предсмертный хрип. Запах суки. Кровь. Добыча. Маленький человек, стоящий напротив. Чужак. Такой-же как мы…

Внезапно в глазах потемнело.

Когда я пришел в себя на улице не было ни мальчика ни стаи.

 

Глава 6. Следующий шаг

Я сидел в полутьме подвала и глядя на грязного, одноногого оборванца, думал о том, что делать дальше. Следовать приказу графа и отправляться дальше на запад? Что тогда? Барон убьет беднягу и заметет следы. Отправить кого-то к графу и рассказать о том что здесь творится? Пусть пришлет кого-нибудь присмотреть за бароном, а я в это время отправлюсь выполнять данное мне поручение? Я всмотрелся в лицо калеки и тяжело вздохнул. Как бы я не старался, мне не удавалось узнать что-то новое. Мысли в его голове были похожи на колесо. Сколько бы ни прокручивались в его голове воспоминания, сколько бы не повторялись, все они были одинаково далеки от того что мне было нужно.

Когда я вышел из подвала уже рассвело. Я услышал топот прислуги, увидел как она шныряет повсюду, бестелесая словно призрак и вездесущая словно дьявол. В гостиной я встретился с Ортом и Керком. Отведя их немного в сторону я сообщил им, что барон похитил человека и подвергает его пыткам, не смотря на прямой запрет наместника. Закончив, я приказал Керку немедленно скакать к графу за советом, и заодно сообщить ему, что я остаюсь присмотреть за бароном, пока граф не примет решения.

Кивнув, Керк сразу же поспешил к выходу. Глядя ему в след, я шепнул Орту, чтобы не тот выпускал посыльного из виду. Охранник замешкался, но я негромко повторил приказ, напомнив, что барон способен на многое, а я смогу и сам за себя постоять. На лице Орта заиграли красные пятна, однако, он лишь поклонился и поспешил за Керком.

А я отправился искать барона.

Трима я нашел в саду. Увидев меня, он рассеяно кивнул и застыл глядя на цветущие розы. Встав перед ним, я ощутил поток робких, оборванных мыслей. От его вчерашнего настроя не осталось и следа. Теперь барон превратился в запутавшегося, испуганного человека.

– Вот, что… инквизитор, – прошептал Трим, по прежнему не отрывая от роз остекленевшего взгляда. – Я знаю, ты донес на меня. Возможно… меня казнят, или лишат титула и владений. Но, все-же, я хочу узнать правду, пойми!

Я стоял не шевелясь, слегка наклонив голову. Капли росы стекали по лепесткам роз.

– П… Прошу тебя… после того, что я о тебе слышал… Разберись в этом деле. – голос барона окончательно утратил власность, в нем явственно зазвучала мольба.

Я все так же молчал, неподвижный как статуя. Следовало хорошенько обдумать свой следующий шаг.

 

Глава 7. Шанс

Моя жизнь приобрела упорядоченность и осмысленность. Не приходилось слишком много думать, нужно было сконцентрироваться на решении более важных дел. Даже инциндент с собаками изгладился из моей памяти очень быстро. Чтобы выжить приходилось как следует попотеть.

Шныряя по длинным рядам рынка и извиваясь между прохожих я внимательно смотрел по сторонам, пытаясь приметить то, что плохо лежит. Внезапно, прямо перед моим носом проплыл туго набитый кошель. Это подействовало на меня сильнее чем пинок под зад. Сердце застучало быстрее, мозг лихорадочно начал перебирать варианты. Да будь у меня хоть сотая часть тех денег, я мог бы неделю не голодать. Расталкивая прохожих я пробирался вперед не выпуская кошель из виду. Дождавшись, когда хозяин кошелька вошел в гущу толпы я ринулся за ним и схватил кошелек, надеясь, что в такой давке его хозяин этого и не заметит. Напрасно… Не успел я насладиться вкусом победы, как его рука схватила меня за запястье. Узкое смуглое лицо оказалось прямо передо мной. Узкий рот под густыми усами искривился в усмешке.

– Не стоит стараться ограбить вора, малыш. – прошептал он, окинув меня проницательным взглядом. – А, впрочем… Пойдем-ка со мной, если есть охота. – Развернувшись он зашагал прочь, не оглядываясь и не замедляя шаг.

У меня не было времени на раздумья. Скрепя сердце, я ринулся за ним вдогонку. О правильности этого поступка я размышляю до сих пор.

 

Глава 8. Первые шаги

Я стоял в комнате баронессы и осматривал ее убранство цепким, дотошным взглядом. Пришлось подойти к окну и раздвинуть шторы, чтобы увидеть хоть что-то. Все предметы в комнате покрывал налет серой пыли. Машинально постучав по крышке стола, я удивился услышав в ответ звонкий звук. Присмотревшись получше я увидел искуссно сделанный тайник. Но… он оказался пуст.

Я нахмурился, закрыл столешницу и начал обыск. Обшарив всю комнату, сантиметр за сантиметром я вынужден был признать, что искать тут нечего. Не было ни детских рисунков, ни игрушек, ничего. Барон уверял, что комнату не трогали с момента исчезновения баронессы и сам он туда не заходил, боясь воспоминаний. И все-таки… непохоже было на то, что в этой комнате жила маленькая девочка.

Тихий шорох за дверью прервал мои размышления. Словно случайно я повернулся в сторону двери и принялся изучать балдахин над кроватью.

Снова тихий скрип и тишина.

Я попытался прочитать мысли стоящего за дверью. Ничего. Пустота.

Продолжив свой обход, я шаг за шагом приближался к двери, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. Рывком отворив ее, я оказался в пустом коридоре. Со стороны лесницы донесся приглушенный топот.

Я не знал, кто прятался за дверью, и имеет ли этот кто-то отношение к исчезновению баронессы. Но нутром своим я чуял – все было совсем не так просто как думал барон.

В моей голове созрел план. Осталось воплотить его в жизнь.

Перед обедом, барон собрал всех своих слуг в большом зале. Когда я вошел в комнату, ко мне повернулось около полусотни лиц. На некоторых отразилось удивление, на других вопрос. Но, почти на всех легко читался страх.

Барон сидел в углу, задумчиво глядя перед собой. Когда я привел его, в комнату баронессы и спросил так ли все выглядело при ее жизни, он энергично затрясс головой и начал уверять меня, что это все, должно быть, досадная оплошность, и все сейчас выясниться. Потратив около часа на допрос камердинера и служанок, выяснилось, что никто ничего не трогал и не переставлял. Все думали, что вещи дочери забрал барон, поэтому никто и не заметил ничего подозрительного. В тот момент, я, глядя на удивленное лицо барона, подумал, что интуиция меня не подвела. Пропажа баронессы была вовсе не простым делом.

– Все ли из вас знают о пропаже баронессы? – процедил я, внимательно вглядываясь в застывшие лица. Последовали торопливые кивки. Несколько служанок демонстративно вытерли несуществующие слезы, отовсюду раздались вздохи и ахи.

– Знаете ли вы, что среди вас есть те, кто причастен к этому? – Пророкотал я, повысив голос. – У меня появились доказательства! Если кто-то будет и дальше молчать, вместо покаяния получит смерть!

Мгновение в комнате царила тишина. А затем, словно шквал, налетел на меня рев сотен возмущенных глоток. Женщины вскочили на ноги, мужчины громко закричали, твердя, что невиновны. Я не стал их слушать. Подав барону знак, я вышел из комнаты.

Спустя минуту, меня нагнал барон. Его взгляд пылал.

– Кто это, инквизитор?

– Та, девчушка, у колонны. Справа. – произнес я, не глядя на него.

– Как ты узнал? – в его голосе звучало удивление и благоговение.

Пожав плечами, я ответил

– Она последней вскочила со своего места, барон. Ее страх был так велик, что она не могла пошевелиться. Приведи ее…

Барон развернулся и поспешил в гостинную. Уже в догонку я крикнул ему:

– И будь с ней поосторожней!

Барон раздраженно махнул рукой и скрылся за дверью. А я, задумчиво протянул, идя по коридору.

– Оставь ей обе ноги…

Девушка была совсем молодой, наверное не старше двадцати. На ее лице и руках появилось несколько ссадин и синяков, постарался барон на славу, но, даже с разбитой губой, она была очень красива. Мы были в комнате одни. Я видел, как она боится меня. Как трясутся ее губы. Как умоляюще смотрят на меня ее глаза, пытаясь поймать мой взгляд.

Вздохнув, я посмотрел ей в глаза и провалился в ярко синий водоворот.

Ночь… Я целую, Лорна, прижимаясь к нему всем телом. Мне очень хочеться пить....

В коридоре холодно и темно. Сквозняки… Внезапно ветер задувает свечу. Темно… Но я уже почти на кухне. Там я вновь зажгу огарок.

Из под полуоткрытой двери пробивается лучик света. Я не боюсь, просто не задумываюсь о том, кто там может быть, и резко толкаю дверь…

В тусклом свете я вижу старую, согбенную женщину. В руках она держит какую-то ткань…

Увидев меня, она прыгает вперед, валит с ног, прижимая меня к земле. Я чувствую ее зловонное дыхание. Она говорит «Если расскажешь кому – то, я убью тебя!» И дотрагивается до моей шеи чем-то острым. Когда я решаюсь открыть глаза, ее уже нет…

Вздохнув, я откидываюсь назад, чувствуя, что вспотел от напряжения. Девчушка отшатнулась, и судя по ее виду готовилась закричать. Выдохнув, я успокаивающе поднял руку.

– Тише… Успокойся. Все в порядке. Никто тебя больше не тронет.

Первым, что я увидел выйдя из комнаты были кулаки барона. Он тряс ими перед моим лицом и рычал, порой переходя на крик.

– Она причастна, инквизитор? Если ты не разговорил ее, отдай мне! Я сумею выбить признание.

Я грубо оттолкнул его от себя и процедил сквозь зубы, даже не пытаясь скрыть презрение и злость:

– Держи себя в руках, Трим. Не зли меня. Я не забыл, что ты угрожал инквизитору! – лицо барона побелело, он опустил руки и не сводил с меня ошеломленного взгляда – столько ярости прозвучало в моих словах. – Девчонка не виновата! Она видела того кто причастен к исчезновению твоей дочери. И если ты хочешь пожить еще какое-то время – не советую трогать ее, барон!

Трим попытался что-то сказать, но не смог выдавить ни звука. Не став дожидаться, пока он придет в себя, я прошел мимо него в сад.

Невозможно делать дело, когда ты повержен яростью. Мне нужно было остыть.

А времени оставалось все меньше…

 

Глава 9. Новая профессия

Впервые за долгое время я не чувствовал голода. Вместе с высоким смуглым человеком мы подошли к старому, двухэтажному дому. Перед самой дверью, смуглый затормозил и наклонившись ко мне произнес.

– Запомни две вещи, малыш! Во-первых меня зовут Дарен, и я хозяин этого дома. Второе – не забывай, что ты гость! Будешь делать то, что я тебе скажу – будешь и сыт и одет. Нет – вернешься на улицу. – Он вопросительно посмотрел на меня, словно желая удостоверится все ли я понял. Увидев мой кивок, он улыбнулся краешком рта.

– Ну и отлично!

С этими словами мы вошли внутрь дома.

Нас встретили несколько угрюмого вида людей и проводили в просторную столовую. Там, за прямоугольным столом уже сидели несколько мужчин. Увидев меня они о чем-то оживленно зашептались, бросая на Дарена, как мне показалось, удивленные взгляды.

Но мне было наплевать на их разговоры. Едва войдя в комнату, я не мог оторвать взгляда от блюд раставленных на столе. Их аромат путал мои мысли, заставляя живот заводить песни о своей нелегкой судьбе. Мужчины за столом рассмеялись и я почувствовал как Дарен слегка подтолкнул меня в спину. Повторять не понадобилось. Взгромоздившись на свободное место, я вцепился в огромную зажаренную куропатку и принялся грызть ее, словно дикий волк.

Дарен со смехом сел во главе стола и поднял кубок заполненный огненно-красной жидкостью.

– За нашего нового друга!

Мужчины один за одним подняли кубки не сводя с меня взгляда. Следуя наитию я поднял кубок стоящий рядом с моей тарелкой и медленно осушил его. Внутренности словно опалило огнем, безумно хотелось закашляться, но я сдержался. На глазах выступили слезы, но я видел как удивились мужчины. Один за одним они опустошили свои кубки, и я услышал как кто-то из них сказал Дарену:

– Мальчишка и вправду непростой… Будет из него толк!

Оторвавшись от куропатки я посмотрел на Дарена. Он внимательно смотрел на меня, а на губах его играла довольная усмешка.

 

Глава 10. Садовник

В саду, на заднем дворе, было спокойно и уютно. Я остановился перед раскидистым кустом красных роз, тех самых на которые чуть раньше любовался барон. Их темно-красные бутоны колыхались от порывов ветра.

– Красивые, правда? – донесся откуда-то сзади незнакомый голос.

Я повернулся, удивленно взглянув на говорящего. Нечасто кто-то решался завести со мной разговор. Этот кто-то был высок и худощав. Его узкое, изъеденное оспой лицо было спокойно, а огромные темные глаза печально блестели из-под тяжелых век.

– Да, они красивы… – проговорил я, – Вы, должно быть, знаете кто я?

– Конечно. Как можно не знать о приезде инквизитора? – протянул он, окинув сад взглядом. – Вы ведь должны были уехать утром, верно?

Мне все меньше нравилось его поведение.

– Мои дела – это мои дела! – отрезал я и вновь повернулся к кусту роз. Желание пробраться в его мозг, я не испытывал ни малейшего. Стоит сделать это больше пары раз в день – и затяжные головные боли обеспечены. А моя способность здраво мыслить, сейчас должна была здорово пригодиться.

Незнакомец подошел и стал рядом со мной.

– Простите меня за мое любопытство, инквизитор. – негромко сказал он. – Меня зовут Лорн, я садовник.

В моей голове что-то щелкнуло, я вспомнил, что слышал уже это имя.

– Ты муж кухарки? – спросил я, глядя на тяжелую садовую лопату, которую Лорн держал в руках.

– Да, я ее муж! – ответил Лорн, и буквально впился в меня глазами ловя любое мое движение. – Скажи, что с ней?

Забавно было следить за его терзаниями, но мне было не до того.

– С ней все в порядке, не волнуйся. Она ни при чем.

Из груди садовника вырвался вздох облегчения. Его глаза оживленно забегали по саду, руки затряслись. Видно было, как тяжело ему удавалось держать себя в руках.

– Скажи, она рассказывала тебе что-небудь о старухе?

Садовник бросил на меня испуганный взгляд, затем нервно кивнул.

– Да, она об этом рассказывала.

– Что ты об этом думаешь, Лорн? – спросил я,

Садовник пожал плечами и опустил голову.

– Она вернулась сама не своя. Сперва отказывалась отвечать, говорила, что все нормально. Но я настоял и…. – поймав мой взгляд, Лорн поперхнулся и продолжил сиплым от страха голосом, – Я побежал на кухню, но там было пусто. Я прислушался и ничего не услышал. Весь дом спал. И… я отказался от дальнейших поисков, вернулся в нашу комнату и убедил жену, что все в порядке и ей ничего не угрожает. А утром мы услышали про похищение.

– Почему ничего не рассказали барону?

На губах садовника заиграла горькая усмешка.

– А то вы не поняли, какой нрав у нашего хозяина… Он бы просто-напросто обвинил во всем нас. Такой уж человек.

– То есть, ты считаешь, что барон может отыграться на невиновном человеке, Лорн?

Садовник посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом и кивнул.

 

Глава 11. Новый дом

Проснувшись утром, я некоторое время не мог понять где нахожусь. Придя в себя, я соскочил с кровати и вышел в коридор. У двери ведущей в мою комнату я увидел огромного спящего человека, сидящего на небольшой лавке. На лице гиганта застыла добродушная усмешка. На цыпочках, чтобы его не разбудить, я прошел мимо и направился к лестнице. Мне стало не по себе. Спустившись на первый этаж я поспешил к двери ведущей на улицу, но не успел открыть ее, как на мое плечо опустилась тяжелая рука.

– Куда это ты собрался? – спросил меня голос Дарена.

Обернувшись, я увидел, что его смуглое лицо абсолютно бесстрастно.

– Домой. – выдавил я, и почувствовал как краска залила мои щеки – до того жалко прозвучал мой ответ.

– Домой… повторил Дарен, словно пробуя это слово на вкус. – Ты ведь занешь, что твой дом здесь, верно. – говоря это он с такой силой сжал мое плечо, что я перестал чувствовать свою руку.

Желая, чтобы боль прекратилось, я кивнул и в тот же миг хватка Дарена ослабла.

– Вот и хорошо – произнес он, выпрямляясь. – Ступай в столовую и поешь!

Я не торопился выполнять приказ. Тогда Дарен прошептал едва слышно:

– Иди поешь, или я скормлю твою упрямую голову псам! – после чего развернулся и начал подниматься по лестнице.

Глядя ему в спину, я изо всех сил старался влезть в его голову. И не мог этого сделать.

 

Глава 12. Старуха

Барон вышел из дома внезапно и тихо. Едва увидев его, садовник, поспешил убраться восвояси, но я успел увидеть на его лице злобу и отвращение. Барон стал за несколько шагов от меня, его лицо окрасилось красным. На его висках вздулись вены, когда он прорычал мне:

– Эй, инквизитор! Я поговорил с девчонкой, и кажется я знаю кто тебе нужен! – в голосе Трима звучало торжество.

– Да, и кто же? – отозвался я вопросительно подняв бровь. И прежде чем барон успел ответить, я продолжил – Уж не старуха ли Элба, нянька твоей дочери?

Барон оцепенел, как будто с разбегу налетел на невидимую приграду. Затем перевел взгляд с меня на садовника и я увидел как в нем снова начала закипать ярость.

– Да, я о ней… – прошипел он, – Мои люди сейчас отправятся к ней, не соизволишь ли составить им компанию?

– Полегче, барон – я предостерегающе поднял руку. – Я поеду с ними.

Барон кивнул и направился в сторону садовника.

– И еще… – крикнул я ему в спину – Я не хотел бы не досчитаться кого нибудь из твоих слуг по возвращении, барон. Ты понимаешь меня?

Барон остановился. Под черным, траурным плащом заиграли мышцы.

– Я понимаю тебя, инквизитор.

Кивнув я направился к дому. Думая, что я не услышу, Трим пробормотал себе под нос.

– С огнем играешь, хромоножка!

Я не стал останавливаться. Но в голове вдруг появилась мысль, что одним висельником на моем счету вскоре станет больше.

Старуха жила на окраине деревни в маленьком, ухоженном домике. Возле дороги гуляло несколько кур и огромный распушивший перья петух. Увидев нашу процессию, птица склонила голову набок и негромко забулькала не сводя с нас широко открытых желтых глаз.

Вместе со мной к старухе шли люди барона. Два брата, рослых и широкоплечих, были немногословны и насторожены. Мне они были не интересны и я уже думал отправить их восвояси, когда произошел неприятный инцендент. Громадный петух за секунду преодолел больше десяти метров и налетел на старшего из братьев. Птица вела себя так, будто в нее вселился сам дьявол. С диким ревом она сбила моего сопровождающего с ног и впилась когтями и клювом ему в лицо. Прошло всего несколько секунд, прежде чем мне удалось скрутить бесноватой птице шею, но этого было достаточно, чтобы лицо бедняги превратилось в кровавую маску.

– Тащи его в дом! – приказал я моему уцелевшему спутнику и направился к дому старухи. Дойдя до двери я обернулся и увидел, что раненый встал и опираясь на плечо брата направился в сторону поместья барона.

– Ну и черт с вами! – в сердцах бросил я и постучал.

Дверь тотчас открылась и из полумрака комнаты выглянула маленькая седая голова. Близоруко сощуренными глазами она рассматривала меня и я отвечал ей тем же. "Как будто не она" – подумал я тогда.

Выслушав кто я и откуда, старуха посторонилась и впустила меня внутрь. Полумрак дома приятно холодил кожу. В камине тлели угли, на которых стоял потертый котелок. Не дожидаясь приглашения я опустился в кресло. Старуха бросила на меня быстрый взгляд, словно бы засмущалась и предложила выпить чашечку чая. Я согласился. Если бы я знал, что за этим последует, клянусь, я ни за что на свете не остался бы на ночлег в поместье барона Трима.

 

Глава 13. План

Дарен как обычно сидел во главе стола. Завтрак проходил тихо. Слышны были лишь скрежет зубов да причмокивания. Я чувствовал себя паршиво и аппетита не было вовсе. Глядя в пустую тарелку я думал о моем положении.

Эти размышления не были особенно радостными. Еще во время жизни в приюте я частенько слышал о сообществах которые похищают детей для своих черных дел. Как правило, если ты попадал к ним в лапы, тебя уже никто и никогда не видел. Мне было не по себе.

В начале завтрака я пытался посмотреть, что творится в головах у моих "похитителей". Мне не хватало практики, поэтому, ничего стоящего я узнать не сумел. Пара человек размышляла о деньгах и о том как они их поделят. Другой, сидящий напротив меня, полагал, что мне очень не везет. Я не знаю, думал ли он о моем прошлом, или о моем будущем.

Заглянув в голову третьему я едва не упал со стула. Прямо передо мной появилась картина убийства. Кровь и мозги на каменном полу, увиденные мной в видении окончательно отбили у меня охоту завтракать и заглядывать людям в головы. По крайней мере на несколько дней.

Дарен поднялся со стула и на меня словно дохнуло холодом. Его пронзительные глаза остановились на мне и с легкой ухмылкой он поднял свой бокал.

– За наше будущее дело!

Все присутствующие взревели и вслед за предводителем осушили свои кубки. Подождав когда шум утихнет, Дарен продолжил.

– Итак, я полагаю, наш молодой друг хочет узнать, что его ждет. Верно?

Я не ответил, просто продолжал смотреть в свою тарелку, затылком чувствуя на себе многочисленные взгляды. Дарену мой ответ и не требовался.

– Ты будешь помогать нам в одном деле, малыш. Не волнуйся, все не так страшно. – заметил он, увидев брошенный мною взгляд.

За столом послышались сдавленные смешки.

– От тебя потребуется стать нашим информатором в одном специфическом месте – продолжил Дарен. – Это что-то вроде приюта для детей. Ну, знаешь, при монастыре.

Я поднял голову и посмотрел ему в глаза.

– Я уже был там и меня выгнали на улицу, как собаку.

Лицо Дарена потемнело. За столом послышались перешептывания.

– За что же, если не секрет тебя изгнали из приюта? – спросил вожак, не сводя с меня пристального взгляда.

–Я… высказал кардиналу всю правду о нем – пробормотал я, опустив голову.

– Ладно, – негромко протянул Дарен. – Это ничего не меняет. Наоборот, так даже лучше? Так ты говоришь, что кардинал знает тебя?

Я кивнул, все так же не поднимая взгляд.

– Отлично, малец! Значит так. Ты должен будешь втереться к нему в доверие. Ну… и какое-то время пожить у него, ясно?

Я испуганно замотал головой. Слова застряли в горле. Наконец, я смог испуганно пробормотать:

– Вы не знаете что он делает с детьми!

–Оооо… – протянул Дарен, – мы то знаем. Но и ты знай, что мы делаем с теми, кто нас подводит. Помнишь стражника уснувшего на посту, из-за которого ты чуть не сбежал. Он умер! – рявкнул Дарен, и я услышал негромкие смешки сидящих за столом. – И уверяю тебя, его смерть была очень болезненной. Выбирай, или помогаешь нам, или…

Я промолчал взвешивая перспективы. Одно мне было ясно. Я понял кого видел убитым во время чтения мыслей.

Наконец я неуверенно кивнул.

– Я… помогу вам.

За столом раздались смешки, кто-то хлопнул меня по плечу. На душе у меня скребли кошки.

 

Глава 13. В гостях у старухи

– Вы будете чай? – прошамкала старуха, поставив передо мной чашку с дымящимся варевом.

Я хотел было отказаться, но почувствовал как растрескались от жажды губы, как печет в горле – и согласился.

Старуха сидела в огромном матерчатом кресле возле камина и с улыбкой смотрела как я отхлебнул из кружки. Затем, она открыла рот, и едва слышно спросила "зачем вы здесь?".

Я не спешил с ответом. Чай приятно согрел нутро, в полумраке комнаты было уютно и безопасно, да и сама старуха показалась мне куда более симпатичной чем раньше. Откинувшись на спинку кресла, я, неожиданно для себя самого широко зевнул. Старуха заулыбалась еще шире.

– Устали, наверное? – ее голос становился все мягче и мелодичней, а сама она, выпрямившись в кресле, стала, как будто, выше ростом.

– Да нет. – пробормотал я, едва ворочая языком. – Дочь… барон… петух ваш… а-аа… – тщетно попытался объяснить я цель своего визита. Перед глазами поплыли разноцветные круги, но я воспринял это как должное. Старуха встала с кресла и подошла к кухонному столу. Ее спина выровнялась, кожа стала упругой и гладкой, голос звонко журчал.

–Да? Очень интересно! – проворковала она, перебирая столовые приборы. Так ты, инквизитор, пришел поговорить о дочери барона?

Я не ответил. Все мои силы уходили на борьбу с внезапно отяжелевшими веками. Наконец, мне удалось сосредоточиться, и открыть глаза, но это не помогло. Все вокруг затянула пестрая дымка с плавающим в ней лицом старухи. Старухи… Хотя, если присмотреться, никакая она не старуха, а вполне себе молодая женщина. На лице почти не было морщин. Глаза призывно и влажно блестели.

– Да.. да.. – прошептал я, когда она склонилась надо мной.

– Конечно, милорд – проворковала она и полные губы тронула легкая усмешка. В ее руке что-то блеснуло, но я не мог рассмотреть что это было. Затем свет померк и мой разум погрузился во мрак.

Открыв глаза я долго не мог понять где я нахожусь. Вокруг не было ничего: ни мебели, ни зданий. Ни даже верха и низа. Я плавал в какой-то сиреневой дымке, плавно прокручиваясь вокруг своей оси. Словно лавина, обрушились на меня воспоминания о моем визите в дом старой няньки. Вспомнив про свою слабость в истории с чаем, я пришел к однозначному выводу – моим собеседником была ведьма. Да еще какая! Сложно ли подчинить себе другого человека? Судя по моему опыту – проще простого! Но, чтобы незаметно очаровать настороженного, прожженного инквизитора, да так, чтобы он этого не почувствовал! Браво! Я вынужден был признать, что она молодец.

– Спасибо! – донесся до меня тихий голос.

С отчаянием загнанного в угол зверя я замотал головой по сторонам, но ничего не увидел.

– Тише, инквизитор! – прошелестел тот-же голос, и я почувствовал прикосновение к своей щеке. Но я по прежнему ничего не видел. Один сиреневый туман.

– Что со мной! – просипел я. Попробовал пошевелить рукой. На миг мне показалось, что мои пальцы чего-то коснулись, затем я услышал глухой стук.

– Ну! Вот еще! – кто-то зло прошептал и я услышал шаркающие шаги. – Лежи смирно, дьяволов выродок, а не то придется тебя привязать!

Я замер. Попытался понять откуда доносится голос. Постарался уловить мысли. Вдох, и сиреневый водоворот сменяется длинным черным тоннелем, в конце которого сверкает неяркий свет. Я постарался подойти поближе, но не мог. Да что за черт!

– Ооо! – услышал я вновь тот же голос. Правда, на сей раз он звучал удивленно. – Ты и это умеешь?

Я почувствовал легкое дуновение ветерка и через мгновение я вновь оказался в неясной сиреневой дымке.

– Отпусти меня, мразь! – прошипел я, чувствуя как меня захлестывает безудержная ярость. – Немедленно!

– А не то, что? – раздался над моим ухом насмешливый голос. – Влезешь мне в голову? Сомневаюсь, ох и сомневаюсь…

Я умолк, стараясь придумать план. Как на зло, ни одной стоящей мысли внутри своей головы я не обнаружил.

– Что ты собираешься делать со мной? – спросил я, стараясь придать голосу твердость и силу.

Мне довольно долго не отвечали. Затем старуха прошипела, возле моего уха:

– Я и сама не знаю, инквизитор. Ты необычный.... Очень и очень, как я погляжу. Не бойся. Возможно, я и не стану тебя убивать. Если поклянешься оставить меня в покое – я отпущу тебя восвояси…

Я скрипнул зубами от ярости. В моем положении я не имел абсолютно никаких козырей, и старуха знала, что можно немного поиграть. Я не верил ей. Да и вообще, доверять ведьмам – себя не уважать. Но выбора не было.

– Хорошо, – сказал я скрепя сердце. – Давай поговорим.

Я почувствовал прикосновение теплых пальцев к моей кисти.

– Что ты хочешь узнать первым? – прошелестел голос.

– Кто ты такая?

Я услышал легкий шелест – моя собеседница смеялась.

– Ты ведь и так знаешь кто я, к чему говорить об очевидном.

– Почему ты раскрыла себя перед мною, перед инквизитором? – спросил я, безрезультатно пытаясь разглядеть хоть что-то за пределами сиреневой дымки. – Это ведь самоубийство.

– Ну… – протянул голос едва слышно – сложно объяснить ход моих мыслей. Скажем так, я действовала интуитивно. Инквизиторы, давным-давно, уничтожили почти всю мою семью, но я выжила. Вы словно ищейки будете разнюхивать пока чего-нибудь не отыщете. Лучше нанести удар первой.

Ведьма внезапно расхохоталась.

– Да ты посмотри на себя, инквизитор! Ты, такой непредсказуемый, лежишь передо мной, абсолютно беспомощный, думаешь как бы обмануть меня и выбраться. Но, – я услышал скрип кроватных пружин, голос ведьмы зазвучал громче, – я бы не советовала тебе хитрить, все равно это бесполезно!

Я резко выдохнул и сжал губы. Моя ладонь резко рванулась вперед и вбок, пальцы почувствовали прикосновение живого тела, скользнули чуть выше, и прежде чем старуха успела отреагировать я изо всех сил сжал ее тщедушную шею.

– Вот здесь ты ошиблась, карга – прошипел я, слушая ведьмин хрип. – Сейчас мы поговорим, но на моих условиях!

Я чувствовал как она изо всех сил колотит меня по руке все сильнее сжимающей ее горло. Внезапно она подалась влево, но я предугадал ее намерение и перехватил ее руку в воздухе.

– Старая сука! – прорычал я и немного ослабил хватку. Ровно настолько, чтобы она могла говорить. – Расколдуй меня!

В ответ я услышал тихий смех.

– А не то что? – раздался насмешливый возглас, и я почувствовал в своих руках лишь пустоту. Я заметался, отчаянно маша руками, но ничего не чувствовал, и лишь этот пронзительный смех был повсюду.

– Ну так что? Поговорим? – насмешливо спросила ведьма насмеявшись вдоволь.

Обессилевший, я лишь кивнул. Впервые за долгое время мне стало страшно. Таких ведьм я еще не встречал.

 

Глава 14. Подготовка

Остаток дня прошел неспокойно. После завтрака меня проводили в мою комнату. Подойдя к ней я увидел сидящих около двери амбалов. Теперь их было трое. Видимо, я и вправду был им нужен.

Меня провожал подручный Дарена, сидящий за столом по правую руку от вожака. Он был очень стар. Его длинный перебитый нос временами подрагивал, словно чуя добычу, а старое, сгорбленное тело, казалось, готово было рассыпаться в пыль от малейшего дуновения ветра. Насколько я понял по разговорам, звали его Амлик.

– Не бойся малыш, – пророкотал он. Его громкий голос никак не вязался с тщедушным, старческим телом. – Мы сейчас обсудим, как все лучше устроить. Если все пойдет как надо, он тебя и пальцем не тронет.

У меня, однако, такой уверенности не было.

Когда дверь за Амликом закрылась, я упал на кровать и от отчаяния завернулся в одеяло. Мне хотелось плакать, но я не мог. Я знал, что из каждой ситуации есть выход, но теперь не мог его разглядеть. Меня знобило. Смерть или позор? Или, быть может, смерть или богатство? А может смерть или смерть?

Неожиданно для самого себя я ощутил прилив умиротворения. "Неопределенность всегда лучше смерти!" – подумал я, и погрузился в глубокий сон. Во сне я увидел кладбище, плачущего старика и младенца со сломанными ногами, ползущего по мокрой траве…

Меня разбудил негромкий шелест. Выбравшись из под одеяла я увидел Дарена, стоящего возле моей кровати. Он указал на сверток, лежащий у меня в ногах и, насмешливо изогнув бровь, спросил:

–Выспались Ваше Величество? Встань, переоденься и живо за мной. Мы все уладили.

 

Глава 15. Допрос

– Ты еще здесь? – донесся откуда-то издалека негромкий, вкрадчивый голос.

Я вздрогнул и замотал головой. Вокруг по прежнему клубился густой сиреневый туман. Странно, я и не заметил как уснул.

–Что ты имеешь в виду? – прохрипел я. Язык задеревенел и не слушался.

В ответ раздался смех, похожий на дребезжание.

– Ничего, просто каждую минуту ты опускаешься на одну ступеньку в ад. И по моему, лестница скоро кончиться…

Я почувствовал как на лбу выступила испарина. Сердце ускорило темп и начало биться с сумасшедшей скоростью, словно стремилось наверстать все потерянные удары. Мои кулаки сжались так, что хрустнули костяшки пальцев.

–О-оо, – протянула ведьма, – Мы злимся!

Я услышал скрип половиц и чье-то горячее дыхание опалило мне ухо.

– Ну, так сам виноват, голубчик! Так не поступают – сначала договорились, а затем за горло хватать!

Я услышал в голосе фальшивое возмущение и почувствовал как во мне поднимается ярость. Чертова ведьма играла со мной как кошка с мышкой.

– Ну так убей меня и дело с концом, ведьма! Чего ты хочешь?!

Я вновь услышал странный дребезжащий смех.

– У-ууу, какие мы грозные! – протянула ведьма, и мне показалось, что она веселится во всю. – Убить тебя я всегда успею, а как же извинения?

– Что? – я не смог скрыть отвращения. – Какое тебе дело до моих извинений! Можно подумать они что-то для тебя значат!

Я услышал как ведьма возмущенно фыркнула.

– Ну как же. Заставить извиниться инквизитора – это, сама по себе увлекательнейшая забава. Впрочем, решать тебе!

Я заерзал, стараясь понять, на чем лежу, но тут, вдруг, осознал, что не могу пошевелить ни рукой ни ногой.

– Да-да, – как бы мимоходом бросила ведьма, – я тут перестраховалась!

От ярости у меня все клокотало внутри. Я почувствовал как сердце резко сбавило темп. Теперь, его удары стали глухими и далекими. Мысли начали путаться. Дымка вокруг меня начала твердеть, превращаясь в подобие кокона. Она обернула меня, пролезла в ноздри, рот, уши. Проникая все глубже она превращалась в ручеек, который расплавлял мои внутренности, превращая их в студень. Странно, но мне не было больно, или даже страшно. Мне было любопытно, что будет дальше.

– Одна минута, инквизитор! Решайся, или будет поздно… – я едва расслышал голос ведьмы.

Мне стало абсолютно безразлично все происходящее. Я не собирался извиняться перед этой старой клячей. В ад, так в ад. Меня там уже давно ждут. И, ох как много душ я упрятал туда!

Голова стала ледяной, и я почувствовал как она расползается на несколько частей. Я погружался в бездну и не сопротивлялся. Перед тем, как тьма поглотила я произнес лишь одно слово. А потом мне стало жарко и я увидел свет.

 

Глава 16. Кардинал

От каменных стен эхом отбивались шаги. Согбенный старик и мальчик шли по улице, причем, старик то и дело шипел на мальчишку и так и норовил достать его своей клюкой. Мальчик, тяжело нагруженный сумками, шел тихо и не обращал на старика внимания. Лишь иногда ему приходилось отпрыгивать от палки, когда старик сильно распалялся.

Когда они завернули за угол, мальчишка налетел на невысокого, тщедушного человека, идущего навстречу. Старик заорал и начал размахивать палкой как сумасшедший, а мальчишка одновременно уворачивался от палки и заталкивал в сумки рассыпавшиеся свитки.

– О, сын полоумной козы и дуба, чертов растяпа!!! – ревел старик. Его лицо раскраснелось, изо рта во все стороны брызгала слюна. – Ты вернешься на улицу, помойки дитя!!!

Мальчишка наконец собрал все свитки и вознамерился идти, когда тщедушный человек, которого он едва не сбил с ног, схватил старика за руку. Как по волшебству на улице стало тихо. Старик уставился на человека налившимися кровью глазами и тяжело дышал. Мальчишка стоял, уткнувшись носом в землю, украдкой посматривая по сторонам. И лишь на лице маленького человечка играла довольная улыбка.

– Прошу прощения, любезный – обратился он к старику, – Но не скажете ли вы, кто этот малец?

Старик удивленно захлопал глазами и уже открыл было рот, чтобы указать наглецу его место, но вдруг охнул, прищурился и согнулся в благоговейном поклоне.

– Конечно, Ваша Светлость! Я нашел этого мальчишку на улице и с недавних пор, он прислуживает мне.

Тщедушный человек кивнул, словно подтвердились его предположения и перевел взгляд на мальчика.

– Так, стало быть, ты его хозяин?

Старик замешкался. Его красный нос заходил из стороны в сторону, он едва слышно что-то прошамкал. Затем произнес громче.

– Ну, можно сказать и так, мило....

– Хорошо! – прервал старика незнакомец, – Я заплачу тебе и отныне я буду давать приют этому юноше, идет?

Старик просиял.

– Идет!

Не глядя незнакомец отстегнул кошель и бросил его старику. Тот поймал его на лету, отобрал у мальчишки сумки и заспешил дальше по улице. План удался. Мальчишкой был я, стариком – Амлик, а незнакомцем – кардинал. Теперь, мне предстояло самое сложное – остатья в живых и разбогатеть.

 

Глава 17. Правда

Свет был ярок и безграничен. Он проходил сквозь меня, не ослепляя и не обжигая. Однако, это продолжалось не долго. Свет неожиданно померк, и я очутился в кромешной мгле.

Было холодно, я почувтвовал как моя кожа покрывается мурашками. Я посмотрел на свое тело, но в темноте не увидел его. Мне стало страшно. Внезапно, я услышал голоса.

– Поздравляю вас, госпожа! – в этом вкрадчивом голосе, я узнал шепот ведьмы. – Наконец-то у нас получилось!

– О, я так тебе благодарна, так благодарна, Элба! Как тебя отблагодарить? – ответил ведьме незнакомый женский голос.

– Не стоит пока об этом думать, госпожа. В вашем положении не следует волноваться.

– Да, ты права, права… Но все таки?

– Не сейчас, баронесса! Отдыхайте. Поговорим об этом после.

Вновь стало тихо и я почувствовал легкий озноб. Что за чертовщина тут твориться?

Какое-то время ничего не происходило. Затем, до меня вновь долетели голоса. Сперва я услышал ведьму.

– Тужтесь, госпожа! Тужтесь!

Снова раздался полный боли крик и вслед за ним вопль новорожденного.

– Мы справились, госпожа, все позади!

– Дай… дай ее мне, Элба!

– Конечно, госпожа!

Слабый шорох, и вновь, тот же измученный голос.

– Мори… Я назову тебя – Мори…

И вновь, громкий рев новорожденного. А затем – тишина…

Мой страх усиливался с каждой секундой. Словно испуганный зверь, я начал озираться по сторонам, но повсюду видел лишь темноту. Так продолжалось довольно долго, пока я, наконец, не заметил крошечную искру, разрезавшую мглу. Присмотревшись, я увидел крошечный уголек, ярко пылающий в окружающей мгле. Уголек постепенно увеличивался, как будто он приближался ко мне. Я попытался отойти назад, но не мог пошевелить ногами. Ощущение было такое, словно я увяз в трясине и опускаюсь все глубже и глубже в топь. Красноватое мерцание становилось все сильнее, все агрессивнее. Уголек заполонил все вокруг, я почувствовал какой от него исходит жар.

"Когда тебя сжигают на костре, наверное чувствуешь то-же самое" – с тоской подумал я, не в силах выносить этой пытки. Мой крик пронзил пустоту и мглу, я увидел, как пошел трещинами черный купол. Эти трещины ярко светились, и свет проникающий сквозь них, непонятным образом давал мне облегчение. То, что я сперва назвал угольком издало сдавленное шипение. Теперь я видел ярко красную, звериную морду. Чудовище изгибало спину и кричало, я видел как на его сверкающей огнем коже появились темные пятна. Они увеличивались до тех пор, пока вся кожа чудовища не сталла черной. А затем оно сгинуло.

Я уронил голову и закрыл глаза. Больше всего на свете мне хотелось покоя. Все тело болело, но эту боль можно было терпеть. Пение птиц… Я услышал его, но не захотел открывать глаза. Пусть поют. Затем, я почувствовал чье-то холодное прикосновение к лицу. Это заставило меня отшатнуться и открыть глаза. Оказалось, что моего лба касается обыкновенный лист, а сам я нахожусь на опушке леса.

"Что за ерунда, черт возьми" – подумал я зло. Внимательно осматриваясь по сторонам. Между деревьев промелькнула чья-то одежда и я услышал голоса.

– Ступай осторожнее, смотри не упади! – произнес ласковый женский голос, та самая "госпожа", которую я слышал в темноте.

–Хорошо, мамочка! – отозвался веселый детский голос.

Я осторожно приблизился к ним. Ноги скользили по влажному моху, несколько раз я едва не упал, однако, сумел остаться незамеченным. Что-то здесь было не так, и меня начали тревожить смутные предчувствия. Теперь я стоял напротив женщины с ребенком и смог как следует рассмотреть их лица. От увиденного меня бросило в жар. Я узнал их.

Знаете, как иногда бывает странно повстречать двойника человека которого ты знал. Страннее, наверное, лишь увидеть двойника того, кого ты ни разу не встречал. Так было теперь. Передо мной стояли жена и дочь барона.

Я всматривался в их лица и не мог осознать того, что происходит. Вот, маленькая Мори, живая и здоровая, а рядом с ней цветущая женщина с ласковым огоньком в глазах – ее мать. Я подошел к ним и почтительно склонил голову, однако они не обратили на меня ни малейшего внимания. Девочка, что-то восторжено щебеча, пронеслась мимо меня, провожаемая заботливым взглядом матери.

Приблизившись к баронессе я стал перед ней, полностью загородив обзор. Но ее это абсолютно не волновало. Ее взгляд проникал сквозь меня и устремлялся вдаль, к маленькой дочери. Я постарался коснуться баронессы. Едва я дотронулся до рукава ее наряда, как все вокруг пошло рябью, словно взволновался водоем взбудораженный метко брошенным камнем. Цвета переплелись между собой, лес судорожно сжался в одну точку и свет померк.

Несколько секунд я боялся сделать хоть что-то. Наконец мне удалось заставить сжавшиеся от страха легкие втянуть хоть немного воздуха. Затем, я приказал себе открыть глаза.

Вокруг, как и раньше, было темно. Мне стало одиноко и страшно. Мозг, который с таким упрямством принимал как данность всю чертовщину сегодняшнего дня, начал сдавать. Хотелось свернуться калачиком, забиться в угол и умереть. Я вдруг подумал что, быть может, "просто сошел с ума?".

Где-то вдалеке опять разгорелся свет. Оцепенев от утомления вперемешку со страхом, я смотрел как он разрастается, приближаясь ко мне.

–Не бойся – услышал я тихий шепот, а в следующий миг свет полностью поглотил меня.

– Элба, милая кудесница Элба. – баронесса заламывала руки, по ее щекам ручьем текли слезы. – Помоги мне, я прошу тебя, пожалуйста!

Пожилая нянька отрывисто махнула рукой. Ее костлявая фигура кружила вокруг стола с распростертым на нем маленьким, неподвижным телом. Комната освещалась лишь несколькими свечами, и в их неровном свете ее тень то удлинялась, то увеличивалась.Лицо старухи было злым, плотно сжатые губы изогнулись в недоброй улыбке.

– Как такое стало возможным? – пробормотала она наконец себе под нос. Затем, чуть громче добавила, вперившись в баронессу сверкающим от ярости взглядом. – Почему ты не уберегла ее?

Баронесса безучастно всхлипнула, не осмеливаясь поднять взгляд. Старуха отвернулась от нее и вновь начала кружиться вокруг стола, бубня себе под нос.

– Разве забыла ты, несчастная, сколько сил я потратила, чтобы ты смогла забеременеть от своего бессильного супруга? Сколько бессоных ночей я проводила изготовляя снадобья, которыми ты, затем, потчевала своего борова? Я привела эту девочку в наш мир, а ты не смогла ее сберечь! – последнюю фразу старуха рявкнула во весь голос, заставив меня, безмолвно наблюдающего за разворачивающейся передо мной сценой, отступить на шаг назад. А на баронессу так и вовсе было страшно смотреть. Она слетела с кресла на котором сидела и теперь, свернувшись в клубок, тихо скулила.

Ведьма не обращала на нее внимания. Подойдя к голове девочке, она дотронулась сперва до лба, а затем и до отливающей фиолетовым шеи девочки.

– Конечно, – пробормотала старуха себе под нос. – Лес… Чертов лес с его проклятым обрывом. – Взглянув на баронессу она вдруг заорала – Чего ты хочешь от меня? Я не могу воскрешать мертвых! Я не всесильна! Все, что было в моих силах, я сделала и ты не вправе просить от меня большего!!! Дождись возвращения барона и все ему расскажи! Если повезет, он тебя не убьет!

Баронесса словно очнулась от оцепенения. С диким ревом она подползла к старухе и вцепилась в ее юбку с такой силой что побелели костяшки пальцев.

– Элба, – просипела она – я прошу тебя! Я знаю твою силу! Помоги мне и я озолочу тебя! Ты получишь все, что захочешь, я прошу тебя… Умоляю – голос баронессы сделался тише, и вновь послышались рыдания.

Старуха злобно мотнула ногой, заставив баронессу отлететь в угол комнаты.

– Что мне твои деньги, идиотка! – прорычала она. Затем, чуть успокоившись добавила – Кто нибудь еще в курсе, что произошло?

Баронесса испуганно замотала головой.

– Я никого не видела… никто не встретился мне на пути…

Старуха вновь обошла вокруг стола, прикасаясь к умершей девочке то тут, то там. Наконец, она взглянула на баронессу, и ее голос с силой отбился от стен.

– Ладно, я помогу тебе, несчастная. Оставь меня пока наедине с нашей бедной Мори. Я посмотрю, что еще можно сделать…

Баронесса судорожно закивала и попятилась из комнаты. Возле двери ее догнал оклик старухи.

– И принеси мне мясницкий нож!

Баронесса побледнела и съежилась, но кивнула. Тяжелая дверь с негромким стуком закрылась. Оставшись одна, старуха обвела взглядом комнату. Ее цепкие глаза на миг остановились в том углу где находился я и с ее губ слетел едва слышный вздох. Затем она вновь повернулась к столу и склонилась над телом.

Не совсем понимая что мне делать, я подошел к ней, став чуть позади. О-оо, с какой ненавистью я сверлил взглядом этот седой затылок, как мне хотелось его проломить! В тишине комнаты я, вдруг, ясно услышал как скрипнули мои зубы. Старуха снова вздохнула, на этот раз громче, а затем резко бросила через плечо:

– Оставь меня в покое, призрак! Мне сейчас не до тебя!

 

Глава 18. Дом кардинала

Признаюсь, что когда я тащился по улице, впереди неторопливо вышагивающего кардинала, мне очень хотелось убежать. Однако я знал, что стоит мне лишь сделать шаг в сторону, стоит постараться скрыться – как меня сразу-же найдут. Дарен не забыл упомянуть об этом когда, злорадно усмехаясь, рассказывал мне о моей роли. Не знаю, то ли действовало его внушение, то ли за мной и вправду следили, но, клянусь, я чувствовал на себе чей-то цепкий взгляд. И он пренадлежал отнюдь не кардиналу.

Нужно сказать, что моя нервозность весьма забавляла кардинала, хотя он и неверно истолковал ее причину.

– Не бойся, малыш! – злорадно говорил он, – ничего я тебе не сделаю! Я ведь слуга Господа!

Так мы и шли по улице – старый ухмыляющийся кардинал и испуганный мальчишка. Наконец, впереди показался дом, который, как я знал, принадлежал кардиналу.

– Вот мы и пришли, малыш – проворчал кардинал и внезапно схватил за локоть, притянув к себе. – Вот увидишь, тебе там понравиться! Ну что молчишь, язык проглотил? Пойдем скорее, у меня еще много дел сегодня. У нас много дел…

Я не отвечал. Вперившись взглядом в эти серые глаза я стоял на мостовой, чувствуя как почва уходит у меня из под ног. Затем, я нырнул во внезапно расширившиеся зрачки. Улица, кардинал, старый дом – все исчезло, растворившись в графитовой стуже.

Я видел себя и изумлялся тому как дерзко смотрит на меня этот мальчик. Я вспомнил как месяц назад у меня был похожий мальчишка. Вспомнив как мы проводили время, я повеселел еще больше.

"Ничего, щенок" – пробормотал я себе под нос, – " Уж мы-то позабавимся как следует. Я отплачу тебе за тот разговор в приюте, сопляк."

Мальчишка расплывается, становиться нечетким, эфемерным.

И вот я в приюте, раговариваю с матерью-настоятельницей.

– Все ли улажено, дорогая матушка? – интересуюсь я, стараясь чтобы мой голос звучал как можно слаще, – Решен ли вопрос с тем маленьким сорванцом?

Настоятельница сидит закусив губу. Кажется, она злиться. Наконец, она отвечает мне:

– Конечно, монсеньор! Я сделала так, как вы приказали. Но… Не кажется ли вам… – Тут она умолкает и бросает на меня взгляд в котором сомнение тесно переплелось с обожанием.

–Нет, сестра, я так не считаю!. – Резко поднявшись со стула я начинаю расхаживать по комнате, – Раз уж мальчишка не умеет ценить людей давших ему кров – пусть одумается. А затем, если он раскается – мы примем его обратно. Не волнуйтесь так, сестра. Это лишь способ проучить его.

Я вижу как румянец играет на щека сестры настоятельницы, вижу как играют скулы. Ее слепая вера в меня борется с догмами которые она всю жизнь вдалбливала себе в голову. Мне даже стало ее жаль.

– Но, разве Бог не учит всепрощению? – растерянно спрашивает она.

Я подхожу к ней и пристально смотрю на нее. Под моим взглядом она теряется и в смущении прячет глаза.

– Конечно, сестра! Вы знаете текст священной книги намного лучше меня! – негромко говорю я. Она пытается спорить, но я взмахом руки прерываю ее. – Не спорьте! Если вы не доверяете мне и моим решениям – хорошо! Или вы надеялись, что я сейчас начну вести с вами богословскую дискуссию? Так вот, вы ошиблись!

Мать-настоятельница прячет лицо в ладонях, ее плечи ходят ходуном. Мне надоел этот балаган и я решаю уйти.

– Всего доброго, сестра! – бросаю я через плечо и направляюсь к выходу. У самой двери меня настигает полный отчаяния окрик: " Я верю, верю в вас!".

Приходиться стереть с лица довольную улыбку прежде чем повернуться к ней.

– Вот как, сестра? – спрашиваю я, – Я снова в почете?

Она судорожно кивает. Ее лицо, странно искаженное, имеет мало общего с той матерью-настоятельницей которую я знал.

– Хорошо, я зайду к вам на днях! – бросаю я и переступаю порог!

Уже в коридоре меня посетила мысль, что старая карга даже не задалась вопросом "о чем это твердил проклятый мальчишка?". Я улыбаюсь. Не эти деревянные истуканы, а я был на самом деле ее Богом!

Я чувствовал себя очень хорошо!

Изображение потускнело и съежилось. Я чувствовал, что кардинал изо всех сил старается избавиться от меня. Но мне рано было уходить. Сперва нужно было кое-что увидеть.

На улице совсем стемнело. Мне хочется пить. Подняв бокал с вином, я вижу, что вина осталось лишь на глоток. Подзываю к себе мальчишку, киваю на бокал. Он исчезает из виду.

Мне скучно. Хочется позабавится. Кровь приливает к голове, я слышу как тяжело стучит мое сердце. Мальчишки все нет. Поднимаюсь на ноги, и чтобы как-то отвлечься начинаю ходить из угла в угол. Не помогает. Я знаю, что сегодня это произойдет снова. Ну и пусть! Что мне с того. Мир и не заметит этого…

Мальчишка наконец-то появился. В его руках – тяжелая глиняная бутылка. Местами на глине видны обрывки паутины. Чертов мерзавец и не подумал протереть бутылку. В один прыжок я оказываюсь рядом с ним.

– Что это такое? – спрашиваю я.

Глаза мальчишки округляются, он непонимающе смотрит на меня.

– Ах, ты еще и не понимаешь? – резко выдыхаю я, и хватаю парня за волосы. От испуга он выпускает бутылку. Теперь на моем полу груда черепков и огромная кроваво-красная лужа. Что-ж, я и расчитывал на это.

– Чертов раззиня! – реву я и швыряю его на пол. Он ударяется лицом об пол. Из разбитой губы по подбородку стекает струйка крови и падая на землю, смешиваются с вином. Мальчишка испуганно смотрит на меня и в его взгляде я читаю испуг и покорность. " Все идет как надо" – проносится в моей голове.

Наклонившись я хватаю мальчишку за горло и резко поднимаю вверх. Его ноги отрываются от пола. Он умоляюще смотрит на меня и что-то хрипит. Я чувствую как пульсирует вена под моими пальцами. Тук-тук-тук. Когда стук начинает замедляться я отшвыриваю его в угол. Ничего не понимающий он дышит словно рыба вытащенная на берег. Его глаза широко открыты и в них виден страх. Я жду пока он немного придет в себя, подхожу чуть ближе. Мальчишка резво бросается в сторону двери, но ведь и я не промах. Его шея вновь в кольце моих пальцев. Тук-тук-тук. Затем, пока не стало слишком поздно я швыряю его на пол. Все как обычно, слезы, мольбы. Но я, словно кара Божья, неотвратим. Забавно, под конец мальчишка уже умоляет покончить с этим. И я внимаю его просьбе.

Глядя на обмякшее тело на полу, я чувствую раскаяние. Однако, сейчас для него не время. Позвав верного слугу, мы прячем тело в мешок, и я поручаю избавиться от него. Слуга кивает и уходит, оставляя меня одного. Какое-то время я стою перед кровавой лужей силясь вспомнить откуда взялось столько крови. Затем, отправляюсь в винный погреб. Да, со слугой жизнь была проще…

Кардинал продолжает бороться. Мне кажется, что его не победить, однако, где-то внутри меня нарастает сила, которая с позволяет удержать его в узде. Мне еще рано уходить.

Медленно распутывая клубок злобы, оцепенения и отчаяного сопротивления я пробирался сквозь дебри мыслей. Путаясь и отступая я добрался, наконец, до того что было нужно.

Ночь приближается к рассвету, но мне не спится. Я хочу выйти на улицу, чтобы освежиться. Задний двор встречает меня прохладой и тишиной. Я прогуливаюсь по терассе, окидывая взглядом мои владения. В глубине сада белеет темный вход в погреб. Там, в постоянной полутьме нашел свой приют и мальчишка. А с ним еще несколько ребят. Не хочу думать об их количестве, мне становится тоскливо. Мои пальцы машинально постукивают по парапету. Мне хочется проверить все ли в порядке. От одной мысли об этом по телу пробегает дрожь. Мне нужно спустится в погреб…

Я чувствую как холодеют руки кардинала. Он отчаянно борется с моим присутствием, однако уже не так уверенно как раньше. Каждый его порыв ярости разбивается о мою сосредоточенность. Я чувствую как ускоряется темп его сердца. «Тук-тук-тук-тук!». Кажется, еще немного и оно выскочит из груди. Я чувствую одновременно отвращение и злость. «Еще немного» – думаю я – «Осталось совсем немного».

В погребе сыро и холодно. Пахнет тленом. Спускаясь по лестнице я зажигаю свечи закрепленные в стенах. В их неярком свете я ступаю на мрамор пола. Эхо моих шагов гулко отбивается от стен. Мне неуютно, но я продолжаю идти. Слева и справа от меня двери. Я на секунду останавливаюсь. Я знаю что мне нужно войти в левую дверь, однако не могу побороть искушение и заглядываю в правую. Огонек свечи выхватывает из тьмы оскал черепа. Вот они, мои малыши, все как один ждут меня, чинно сидя возле стен. Несколько мгновений я любуюсь этим зрелищем, затем аккуратно прикрываю дверь. Открыв левую дверь я оказываюсь в маленькой каменной комнате. Внутри пусто, но я знаю секрет. Зажав одновременно несколько маленьких камешков вмурованных в прохладную гладь стены, я открываю потайной лаз. За ним то, что я так стремлюсь увидеть.

Я не успеваю заглянуть в лаз. Кардинал вдруг упал на четвереньки и захрипел. Из его полуоткрытого рта закапала пена. Сердце до этого отбивавшее галоп, забилось медленнее, его удары стали рваными и глухими.

– Оставь меня! – прохрипел он давясь словами. – Пошел вон из моей головы, чертов мальчишка!

Но я не собирался уходить. Словно зачарованный следил я за затухающими неровными ударами кардиналова сердца. Чем глуше оно билось, тем сильнее я себя чувствовал. Я оказался одновременно в двух местах: усебя в голове и в голове кардинала. Я знал, что могу убить его, и это знание подчиняло меня. Мне нравилось чувствовать себя сильным. Я был словно Бог.

Удары сердца кардинала становились все глуше. Их было уже не так просто различить. Взглянув в его глаза я увидел там боль и смирение. Одновременно я увидел и себя глазами кардинала. То, что я увидел, заставило меня выйти из его головы и убраться прочь от этого лежачего на мостовой скорченного человека, давящегося слюной. Я увидел, то кем я был. Я чувствовал себя монстром.

 

Глава 19. Обман

– Старая ведьма, что ты со мной сделала! – прошипел я, – Что со мной происходит, черт побери!

Старуха искоса взглянула на меня и процедила:

– Я с тобой ничего не делала, идиот! Во всяком случае пока! И не советую тебе злить меня!

Сказав все это, ведьма вновь склонилась над трупом. Секундой позже в комнату возвратилась баронесса неся огромный тесак.

– Вот, Элба… – прошептала баронесса протягивая нож. Потрогав лезвие тонким узловатым пальцем ведьма удовлетворенно кивнула.

– Хорошо, это как раз кстати! А теперь пошла прочь! – рявкнула старуха и баронесса послушно скрылась за дверью.

– А что до тебя! – прошипела старуха обернувшись ко мне и потрясая ножом возле самого моего носа, – Стой смирно и не вздумай помешать мне, а не то пожалеешь что не отправился сразу в ад!

Выглядела она в этот момент столь дьявольски, что у меня на макушке зашевелились волосы. Я не знал что может быть хуже смерти да и узнавать не хотел. Поэтому я просто кивнул. Старуха, по видимому удовлетворенная таким ответом, отошла к телу. А я застыл в углу словно каменное изваяние. Мне стало любопытно: "что же будет дальше?".

Старуха ходила вокруг тела, временами приподнимая то руку то ногу трупа, словно примеряясь к чему-то. Внезапно она несколько раз взмахнула рукой и я увидел как нож вспорол кожу на запястьях и щиколотках юной баронессы. А старуха вошла во вкус. Ее движения становились все более размашистыми, она даже начала что-то напевать, словно не замечая пятен крови на своей одежде. Наблюдая за этим чудовищным зрелищем я ощутил ком в горле. Бывшее прекрасным даже в смерти тело, на моих глазах превращалось в освежеванный кусок мяса.

– Что ты делаешь?! – вырвался из моей души отчаянный вопль, заданный, впрочем, обычным бесстрастным тоном инквизитора.

Старуха раздраженно зашипела, однако не прервала своего занятия. На полу перед ней лежал кусок окровавленной кожи. Жутко сверкнули ее глаза когда она обернулась ко мне и ответила на мой вопрос.

– А ты не видишь, инквизитор? Сдираю с девочки кожу!

Я сделал шаг вперед, но краски уже смазались и через мгновение комната превратилась в сверкающий сиреневый водоворот.

Мне надоело быть узником. Я не знал что за чертовщина со мной происходит, но чувствовал, что старуха приложила к этому руку. Я не удивился, когда сиреневый водоворот потускнел и превратился в луг. На траве стояла баронесса рядом с маленькой, чумазой девочкой одетой в лохмотья. Неподалеку я увидел запряженную карету. Как зачарованная смотрела девочка на баронессу одетую так, как будто она собралась на прием к самому королю. Сверкающая из-за бриллиантов и украшений, которых на ней было одето великое множество, баронесса склонилась над девочкой с улыбкой глядя на нее.

– Ты ведь пойдешь со мной во дворец? – проворковала баронесса погладив засаленную голову.

Девочка в ответ восторженно закивала головой. Крепко схватив баронессу за руку, они зашагали к карете.

Сиреневый водоворот сменился багровым. Это вызвало у меня приступ паники, но к счастью, дымка довольно быстро рассеялась. Я оказался в комнате. В той самой комнате, где старуха свежевала юную баронессу, однако теперь нигде не было видно ни тела, ни следа крови. Девочку, похоже, помыли и причесали, потому что ее было не узнать. Она сидела в кресле и о чем-то оживленно спорила с женой барона. Дверь негромко скрипнула и в комнату вошла старуха, держа в руках бледно-розовый сверток. Девочка притихла и настороженно следила за старухой, а та остановилась перед ней и протянула ей свою ношу.

– Одень! Это мой тебе подарок. – услышал я голос баронессы и поразился тому как сдавленно он прозвучал.

Девочка послушно приняла сверток из рук старухи и развернула его. Это оказалась необычного покроя мантия. Не теряя ни секунды девочка попыталась облачиться в свой подарок, но ее остановила старуха.

– На голое тело, юная госпожа. Так носят подобную одежду на балах!

Девочка растеряно посмотрела на баронессу и та ответила судорожным кивком.

Девочка смущенно огляделась по сторонам, но поддавшись настойчивым уговорам старухи стянула платьице и быстро нырнула в мантию. Старуха удовлетворенно рассмелась и я заметил как прикусила губу баронесса.

– Ну как я вам? – восторженно спросила девочка. Она начала кружиться по комнате, представляя видимо, что ее пригласили на танец.

Мантия негромко шелестела, окутывая девочку. Мне вдруг стало казаться, что девочка вовсе не одета и танцует голышом. Да и сама она как будто стала выше и тоньше. Черные прямые волосы стали русыми и кудрявыми. Да и смех стал другим. Я видел как злорадно ухмыляется старуха и как испуганно прижимает ладонь ко рту баронесса.

Наконец танец окончился. Девочка остановилась, устало откинув со лба прядь волос. Стало абсолютно тихо.

Прямо передо мной стояла юная баронесса Мори.

 

Глава 20. Тайник

Я убежал недалеко. Путь мне преградили двое громил и прежде чем я успел что-либо предпринять, подхватили меня под руки и потащили прочь. Редкие прохожие едва заметив нас отводили глаза. Кричать я и не пробовал, незаметный для окружающих клинок упирался мне в бок. Через пару минут мы юркнули в узкий переулок и буквально уперлись в дом Дарена. Теперь, нужно было рассказать, что я узнал…

– Да ничерта он не узнал, Дарен! – ревел один из моих недавних сопровождающих, нервно вышагивая из угла в угол. – Только они подошли к дому, как мальчишка уставился на кардинала, словно душевнобольной. А тот – брык и на землю. – Здоровяк остановился и зло сплюнул на землю.

Дарен сидел в кресле возле окна. Рассеяный солнечный свет не давал рассмотреть его лицо, но мне и так было ясно что он насторожен.

– А ты что скажешь? – спросил он у моего второго охранника

Детина, ничуть не меньший чем его коллега, неопределенно пожал плечами.

– Ну, не знаю – протянул он густым, зычным голосом – Не видал я чтоб они хоть словом перекинулись. А уж о том говорить, что кардинал ему сразу про сокровищницу рассказал – так это и вовсе курам на смех.

Дарен кивнул и повернулся ко мне. Я почувствовал на себе его проницательный взгляд.

– Итак, юнец, ты по прежнему утверждаешь будто тебе известно где находиться тайник? – сказано это было так, что сразу становилось понятно – лучше бы мне не врать.

Я ответил твердо, не отводя взгляда.

– Да!

Вокруг раздались смешки. Кажется, головорезов Дарена позабавило мое упрямство.

– И как же тебе это удалось, скажи на милость? – спросил будничным тоном Дарен, но в его голосе я услышал тщательно скрываемую ярость.

На мгновение я замялся. И вновь раздались смешки.

– Тихо! – Рявкнул Дарен. Он уже не считал нужным скрывать свою злость. – Отвечай, мальчишка! Или я собственноручно намотаю твои кишки на кинжал и поджарю их над костром! Отвечай за свою ложь, или убеди меня в своей правоте!

– Я не лгу! – выкрикнул я, чувствуя как покраснело мое лицо. – Я… просто влез ему в голову…

В комнате мгновенно стало тихо. Я услышал как кто-то с шумом втяянул в себя воздух. Дарен первым прервал молчание.

– В голову влез, да? А я о чем сейчас думаю?

Впервые с момента нашего разговора я отвел взгляд.

– Я не могу прочесть твои мысли, Дарен…

– Так я и думал, лгун – прорычал вожак и скомандовал – увести его!

Здоровенные лапищи уже коснулись моего плеча, когда я выкрикнул:

– Зато я знаю, что Амлик размышляет о том, какому ремесленнику заказать изготовление колыбели для своего будущего внука!

Все повернулись к старику, сидящему в углу. Он растерянно кивнул, и я услышал гомон зазвучавший со всех сторон.

– А вот Ронек, считает, что зря вы не добили кардинала на улице. У него сын такого-же возраста как и те ребята…

И снова изумление и растерянность в глазах, неуверенный кивок.

– А вот Нерд думает…

– Достаточно! – поднялся с кресла Дарен. – Увести мальчишку в его покои. Мне нужно поразмыслить.

Некоторое время я провел взаперти. Солнце уже начало клониться к закату, когда в комнату вошел Дарен. Выглядел он как всегда уверенно и спокойно. Остановившись в дверях он окинул меня проницательным взглядом.

– Так ты говоришь, что знаешь где сокровищница? – в очередной раз спросил меня Дарен.

Я кивнул в ответ.

– Хорошо, я верю тебе. – сообщил Дарен и я почувствовал облегчение. -Расскажи мне. И советую тебе ничего не забывать, мальчик.

Взглянув в эти холодные глаза я сглотнул комок в горле. Что-то мне подсказывало, что моя участь будет незавидной при любом раскладе.

– Ну же, малец, не заставляй меня ждать! – проворчал Дарен, – Или ты мне солгал?

Чувствуя как меня охватывает отчаяние я замотал головой но ничего не ответил вожаку.

– Так, в чем дело, сопляк! – рявкнул Дарен. – Или будет по хорошему или по плохому – выбор за тобой.

– Откуда мне знать, что ты не убьешь меня, когда я расскажу тебе о сокровищнице? – спросил я, стараясь придать голосу силы.

Дарен беззвучно расхохотался. Даже его ледяные глаза потеплели.

– Кому ты нужен, мальчишка? Если скажешь правду – выживешь, ну а если нет– то… Тут уж сам будешь виноват.

Не знаю почему, но я ему поверил. И рассказал все, что мне удалось узнать. Вопреки моим ожиданиям вожак внимательно слушал. Рассказав о том как открыть потайной ход, я запнулся.

– Ну? – поторопил меня Дарен, – Что за тайной дверью?

– Я… не успел узнать. Кардиналу стало плохо и… – я многозначительно пожал плечами.

Дарен выглядел расстроеным. Несколько секунд он сидел молча, задумчиво глядя вдаль, затем вскочил на ноги и направился к двери. У самого порога он остановился и обернулся ко мне.

– Молись, чтобы все было так, как ты рассказал.

Дверь с громким стуком захлопнулась и я остался один.

 

Глава 21. Разгадка

Маленькая Мори пошатнулась и села на пол. С изумлением поглядела на свои руки и вдруг расплакалась. Баронесса моментально оказалась подле нее, обняла и начала гладить по волосам. Старуха молча следила за ними.

– Все будет нормально? – тихо спросила баронесса не сводя со старухи умоляющего взгляда.

Старуха пожала плечами.

– Память, тело – все на месте. Но… – тут старуха ненадолго умолкла, подыскивая слова. – Ты должна помнить, что это не твоя дочь. Обычный маскарад. Поэтому… возможно всякое. – в глазах старухи вспыхнул странный огонек.

– Что ты имеешь в виду? – испуганно спросила баронесса продолжая рассеянно гладить волосы девочки.

Лицо старухи смягчилось.

– Не бойся… Ничего такого с чем я бы не справилась.

Эти слова оказали должный эффект. На глаза баронессы навернулись слезы и она уткнулась в волосы своей "дочери". Старуха взглянула на меня и что-то очень тихо прошипела. Я прочел по губам.

– Убирайся прочь, инквизитор! Ты видел достаточно!

И я вновь погрузился во тьму.

В этот раз не было никакой сиреневой дымки. Краткий миг темноты, а затем я пришел в себя. Вокруг меня клубился дым и я ощутил что лежу на чем-то твердом. Кряхтя повернувшись на бок я увидел старуху, подбрасывающую в камин охапку листьев. Обернувшись в пол-оборота, она бросила мне:

– Пришел в себя?

Я попытался что-то сказать, но не смог. Вместо слов из моей груди вырвался хрип и кашель. Старуха удовлетвореннно кивнула и подбросила в камин очередной пучек листьев. Комнату заволокло дымом.

– Потерпи уж теперь, после того что ты только-что пережил. Нужно немного отойти.

Я почти не слышал ее. Мои уши затянул дым. Он же проникал внутрь меня сквозь ноздри и глотку. От его зловония хотелось выть, но я не мог сделать ничего, кроме как продолжать глотать его широко открытым ртом. Мне до боли не хватало воздуха.

Старуху это, нужно признать, весьма забавляло. Отойдя от камина она уселась в кресло и не сводила с меня насмешливого взгляда, встречая каждый мой стон понимающей улыбкой.

– Что ты со… со мной… сделала… ведьма? – просипел я, чувствуя как каждое произнесенное слово обжигает грудную клетку.

Старуха захохотала. Ее смех похожий на карканье ворона показался мне невыносимо громким.

– Что я сделала? – едва вымолвила старуха, захлебываясь от смеха. – С того света тебя вытащила, инквизитор. Старуха-ведьма спасла тебя, щенок! – старуха прекратила смеяться так же резко как и начала. Ее глаза вновь стали щетинистыми и злыми.

Я постарался сделать вдох поглубже. Боль немного поутихла. Попробовав пошевелиться я понял, что уже достаточно окреп. Однако, ведьме этого показывать я не собирался.

– Что произошло? – прошептал я.

Лицо ведьмы стало задумчивым. Прикрыв глаза она откинулась на спинку кресла.

– Ты спрашиваешь о том, чего я не могу объяснить, инквизитор. Но все-же, я попробую.

Усевшись поудобнее старуха начала свой рассказ.

– Начнем с того, что я подмешала тебе в питье особого зельица. Действует оно по особенному – раскрывает душу и вытягивает тайны. Вот только в твоем случае сработало оно не так как нужно.

Старуха немного помолчала раскуривая трубку. Я тоже лежал молча, чувствуя как мало-помалу проходит оцепенение и отпускает боль.

– Да… – протянула старуха смачно затянувшись, – Так вот. Вместо того, чтобы заставить тебя излить мне душу, ты вдруг упал на пол и забормотал какую-то чушь. А затем, когда я все-таки перетащила тебя на лавку – начал лягаться как идиот и кричать "Что ты со мной сделала?", "Что со мной?". Тьфу! – Старуха смачно сплюнула себе под ноги. – Для инквизитора ты довольно труслив. Дальше ты наверное помнишь? Как схватил меня за горло, как пытался прочесть мысли. Я играла на твоем страхе, однако не имела ни малейшего понятия о том, что с тобой происходит.

Ведьма вновь затянулась и выпустила изо рта несколько колечек дыма.

– А тебе становилось все хуже. Ты бредил, пропадал куда-то. Не слышал моих вопросов. А я пыталась помочь. Приготовила несколько проверенных настоек, омыла тебе лицо отваром кой-каких трав. Но все без толку было пока я листья не использовала…

Ведьма резко выпрямилась в кресле и уставилась на меня. Я бы не назвал этот взгляд особенно приятным, хотя и угрозы в нем я не чуял.

– Расскажи мне, что ты видел, инквизитор. – старуха говорила требовательно и властно, – я слышала как ты называл имена, говорил с кем-то. Расскажи мне все.

Глядя в ее холодные глаза, обрамленные сеткой глубоких морщин, я вдруг вспомнил кем являюсь и ответил ей так, как должен был ответить давно.

– Инквизитор не обязан говорить с ведьмой. И отвечать на твои вопросы я не собираюсь.

Старуху мой ответ позабавил. Губы раздвинулись обнажив желтоватые клыки.

– Неужели ты думаешь, инквизитор, что тебе одному по силам влезть кому-то в голову? И если я не поступала так раньше, то лишь по тому, что получается это у меня не слишком изящно.

Старуха поднялась с кресла и подошла ко мне. Я почувствовал ее дыхание, когда она склонилась надо мной.

– Будет больно, инквизитор! – прошипела она.

И прежде чем я успел пошевелиться, моя голова запылала в ледяном огне.

Длилось ли это мгновение или часы я не знаю. Просто вдруг унялась нестерпимая боль и я вновь увидел старуху. Выглядела она неважно. Опустившись в кресло она вперила в меня тяжелый задумчивый взгляд и замолчала. А я… Я снова стал самим собой.

Первым делом я сел, и взмокшая сорочка прилипла к спине. Ничего, потерплю. Старуха никак не отреагировала на мое присутствие.

– Интересные дела творятся… – пробормотала она, и вновь ее рука потянулась к трубке.

– Что ты имеешь в виду? – я встал и пошатнулся. Ноги словно набили ватой. Медленно, стараясь преодолеть слабость, я сделал несколько шагов и остановился перед старухой. Она удивленно взглянула на меня, но ничего не ответила и принялась раскуривать трубку.

– О чем ты говорила? – рявкнул я и вдруг почувствовал себя в своей тарелке. Я вновь был инквизитором, а старуха ведьмой. Я перестал бояться.

Старуха затянулась и посмотрела на меня исподлобья. В ее глазах светилось недоумение и злость.

– Зачем ты спрашиваешь меня о чем-то если сам все видел? – спросила она и сделала еще одну затяжку.

Какое-то мгновение я сверлил ее взглядом, а затем понял о чем она говорит.

– Все что я видел "там" было правдой? – спросил я, чувствуя как страх холодной змеей вновь сжал сердце. Старуха что-то негромко буркнула и выдохнула струйку дыма.

– Что произошло с баронессой? – спросил я, чувствуя как почва уходит из под ног.

Старуха посмотрела на меня как на идиота. Видно было как она перебирает в уме язвительные замечания, однако вслух их не произнесла. Сказала она другое.

– Умерла она, инквизитор, мог бы и догадаться. А вместо нее мы подобрали другую девчонку, из бедной семьи, из захолустья. Ну, и поколдовала я маленько.

Старуха сделала еще одну затяжку не сводя с меня сверкающего злостью взгляда.

– Я понял то, что видел, ведьма! – резко ответил я чувствуя, что следует тщательно продумывать каждую свою реплику. – Как вообще вышло что ты стала нянькой?

Старуха хохотнула и отложила трубку. Мне показалось что ее забавлял весь этот разговор.

– Все началось задолго да того, как родилась Мори. – Старуха смотрела на меня смежив веки. Ее седые локоны разметались в разные стороны. – Я помогла появиться на свет ее матери, и многим до нее. – Старуха пожевала губы, словно думала о чем-то. – Да, кивнула она наконец – Очень многим. Но не перед тобой мне исповедоваться, инквизитор!

Ведьма взглянула на меня, и страшен был ее вид. Но я устоял перед страхом. Я знал, что если дам сейчас слабину, то потеряю все. Мгновение шло за мгновением, и взгляд старухи жег меня словно огнем. Но я терпел. Наконец старуха резко выдохнула и склонила голову.

– Твоя взяла инквизитор! – прошиипела она. – Я расскажу тебе все, проклятый мучитель и душегуб! Но взамен… – старуха недобро усмехнулась и посмотрела на меня исподлобья. – Взамен ты пообещаешь мне свободу.

Я отрешенно пожал плечами.

– К чему мне идти тебе на уступки, ведьма? Я ведь знаю, что ты виновна в колдовстве. Мне неизвестно лишь, что сталось с маленькой баронессой, а в остальном… Такие обвинения сами по себе не исчезают.

Старуха вскочила на ноги и в мгновение ока оказалась подле меня.

– Чертов дурак! – прошипела она, глядя на меня снизу вверх. – ничего ты, глупец, не знаешь. И не узнаешь, если я тебе не расскажу.

Я взглянул в ее налитые злобой глаза и ответил.

– О чем же ты мне можешь рассказать?

Ведьма глубоко вздохнула, а на ее лбу выступила паутина вен.

– Я могу рассказать тебе о том, как родилась Мори. Могу рассказать кем на самом деле является барон.Что именно пошло не так. И еще… – старуха понизила голос и взглянула мне в глаза. – Я могу рассказать, куда подевалась та… вторая девчонка.

– Зачем мне эти сведения, если виновата во всех бедах ты, старая карга. И если я привезу тебя на суд в клетке и с маской на лице – то справедливость восторжествует.

Ведьма вдруг расхохоталась.

– Справедливость, тьху! – смачно харкнула она на пол. – К чертям собачьим такую справедливось, инквизитор! Я никого не убила, наоборот – помогла появиться на свет. Я помогла страдающей матери утешиться.

– Лишив девочку родителей… – негромко напомнил я.

– Да… – протянула старуха таким тоном, словно я выбил у нее из под ног опору на виселице, – забрав ее от родителей…

На ее лице отразилась растерянность и задумчивость. Какое– то время мы молчали. Первым, на этот раз заговорил я:

– Я даю тебе шанс, ведьма. В знак моей доброй воли я забуду о том, что произошло в этой лачуге сегодня. Если ты расскажешь мне все что касается баронессы – я обещаю быть беспристрастным. Решай. У тебя есть время.

Старуха помедлила. Затем кивнула.

–Хорошо, инквизитор. Я расскажу тебе все. И ты поймешь, кто виноват в том что произошло

Я склонил голову.

– Слушаю тебя, ведьма.

 

Глава 22. Совет

Я пробыл взаперти довольно долго. Несколько дней прошло с момента последнего визита Дарена. Первый день я маялся от безделия, стучал в дверь, но никто не открывал. Три раза в день мне приносили еду, но тщедушный слуга также ничего не говорил мне, лишь молча ставил поднос с едой на землю и уходил. Мне было одиноко и тоскливо.

Безучастно сидя у окна и наблюдая за ходом облаков по небу я давал волю фантазии и видел в небесах драконов и рыцарей, рыб и зверей, горы и замки. Но, иногда, на меня накатывало такое отчаяние, что я лежал на кровати уткнувшись лицом в подушки и негромко скулил.

На третий день мне принесли книгу. Ее доставили на подносе с пищей, и не успел еще слуга выйти из комнаты, как я открыл книгу и погрузился в чтение. И незаметно для самого себя я читал эту книгу с утра до вечера, не обращая внимания на ход времени. Как мне кажется, с той поры прошло еще пять дней.

Наконец ко мне пришел посетитель. Тяжело ступая и сутулясь в комнату вошел Амлик и замер подле меня. Его лицо осунулось и постарело, а под глазами залегли глубокие тени.

– Вставай и иди за мной! – пробормотал Амлик глядя на меня невидящим взором. – Тебе нужно повидаться с Дареном.

Было во всем его виде что-то неправильное, жуткое, и на душе у меня заскребли кошки.

– Что-то случилось, Амлик? – робко спросил я, но старик не обращая на меня внимания развернулся и направился к выходу из комнаты. Преодолевая страх я вскочил на ноги и направился за ним следом.

Идя по коридору вслед за прихрамывающим стариком, я пытался понять что так встревожило бывалого вора. Не сводя взгляда с его затылка я пытался прочесть его мысли. Вышло у меня далеко не спервого раза, но то, что я увидел меня отнюдь не обрадовало.

Мы вошли в круглый зал. Амлик прошел вместе со мной до центра комнаты, подал знак оставаться на месте, а сам направился к Дарену, сидящему в огромном деревянном кресле. Перекинувшись с вожаком парой слов, Амли опустился в кресло по его правую руку.

Дарен внимательно рассматривал меня и я отвечал ему тем-же. Проницательные глаза вожака потускнели и их, как-будто, затянула пелена. Его лицо приобрело землистый оттенок, а руки дрожали. Однако, когда он заговорил – голос звучал твердо.

– Ты приглашен на совет, юноша! – проговорил Дарен сверля меня взглядом. – Знаешь ли ты в каком качестве?

Я выдержал его взгляд и твердо ответил.

– Да!

Люди вокруг зашумели. Их было очень много.

– Тогда, ты знаешь, что мы намерены делать. – проговорил Дарен и закашлялся. Страшно было смотреть как от каждого вдоха сотрясается его тело.

Я склонил голову и потупил взор.

– Догадываюсь.

Дарен кивнул, в его глазах стояли слезы от чудовищного перенапряжения.

– Хорошо! – пробормотал он и с усилием сглотнул, – Так тому и быть…

Амлик поднялся с кресла, но Дарен остановил его взмахом руки.

– Ничего… Мне по силам вести совет.

Амлик сел ничего не сказав и по его молчаливому лицу нельзя было понять о чем он думает. А Дарен между тем продолжил.

– Ты верно рассказал про расположение сокровищницы, однако, кое о чем умолчал. – Дарен выпрямился в кресле и грозной силой наполнилось его тело. – Я беру тебя под свою опеку и покровительство… – его голос потонул в гомоне раздавшемся со всех сторон. Вожак поднял руку и вновь закашлялся. Когда спазмы сотрясающие его тело прекратились он вытер рот ладонью и поднялся. На миг мне показалось, что я заметил на его руке кровь, но Дарен завел руки за спину и продолжил, обращаясь ко мне.

– Вернее, я дам тебе свое покровительство. Если ты принесешь мне сокровища спрятанные кардиналом.

Толпа одобрительно зашумела.

– Видишь ли, – тут Дарен поперхнулся и я увидел в его глазах отражение невыносимой боли. Впрочем, уже через мгновение он продолжил. – Ты умолчал о стражах…

В комнате воцарилась тишина и я кожей ощутил на себе взгляды всех присутствующих. Дарен пошатнулся, однако остался стоять. На его лице светились сила и упрямство.

– Ты пойдешь туда сегодня. Амлик введет тебя в курс дела.

Глаза вожака сверкнули когда он закончил.

– И да поможет тебе заступница Ночь.

И я едва не оглох от ответного рева. Воры поддержали вождя.

На улице было холодно, а с небес то и дело срывались капли дождя. Амлик не сказал мне ни слова когда пришло время разделиться. Все слова уже были сказаны ранее.

Кардинал был прикован к постели и никто уже не рассчитывал что он сможет поправиться. Охраны кардинал никогда не держал, и по этому поводу мнения людей разделились. Одни говорили – это от святости, другие – от скупости. Мне же следовало лишь незаметно проскользнуть в сад и проникнуть в кладовую-склеп.

Уходя навстречу черноте заднего двора я чувствовал на своей спине взгляд Амлика. Старый вор смотрел мне вслед, и думал о том: "как грустно будет умереть такому молодому". Вам, наверное, понятно, что такое напутствие отнюдь не придало мне бодрости духа.

"Странно" – подумал я, быстро и бесшумно пересекая залитый мглою сад, – "Что такого они увидели там, на глубине?". Мысли Амлика и остальных, подслушанные мною, никоим образом не проливали на это свет.

– Ну, что-же… – пробормотал я, притаившись под сенью яблони. Отсюдо мне ясно был виден черный провал – дверь в погреб. – Сейчас я и узнаю что случилось с Дареном.

Переступив порог я словно окунулся с головой в холодный студень, окутавший меня с головы до ног. В груди перехватило дыхание. В голове застыли все мысли кроме одной: "Почему здесь так холодно?.

Спустя секунду я узнал ответ на этот вопрос.

 

Глава 23. Рассказ старухи

Я родилась на свет очень давно, инквизитор. Задолго до тебя, барона, последнего и предпоследнего государя. Я видела многое из того, что тебе и присниться не может. Однако не о том речь. Я говорю тебе это лишь затем, чтобы ты понимал – я старше и мудрее чем кажусь.

Неважно чем я занималась до того как попала в эти края. Начать следует с моего знакомства с милой девушкой Лузе, бабушкой известной тебе Мори. Я была бедной, она богатой, но это не помешало нам найти общий язык. Она была одной из тех, кем я восхищалась. Да и была я тогда намного моложе чем сейчас. Словом деньки были хорошие.

Мы с Лузе сблизились, и я не буду говорить, что никак не причастна к тому, что меня, никому не известную крестьянку привела в свой дом жена барона. Разумеется, ходили слухи, но они очень быстро утихли. К этому я, кстати, тоже приложила руку.

Не подумай будто я была обыкновенной служанкой, нет-нет. Я была кем угодно: внимательными ушами, любящими глазами, чуткими руками. Полной противоположностью супругу Лузе. Этот боров любил лишь две вещи в этой жизни: себя и еду. Эта двухсоткиллограмовая туша никогда не видела в своей жене привлекательную молодую женщину. Он видел лишь титул, земли, богатство – но не красоту.

А я видела красивую и пылкую девушку…

А-ххх, оставь эти гримасы инквизитор! Пусть я и отвлеклась от темы – мог бы меня и простить, учитывая мой возраст. Как будто ты никогда не слушал воспоминаний стариков о днях давно прошедших. Ладно, перейдем к сути.

Лузе не могла забеременеть. Мне это не казалось чем-то странным, я всегда догадывалась, что барон в этом деле не много-то смыслит. Но люди шептались, пошли разговоры… Естественно, эта жирная сволочь обвинила во всем жену. Постепенно в ход пошли не только слова, но и тумаки. Я пыталась как-то повлиять на него, но все без толку. Чертов увалень оказался невосприимчив к моим заговорам.

А Лузе таяла…

Да, инквизитор, мне тяжело вспоминать об этом. Пусть я знаю несколько заклинаний, а душа моя чернее чем грозовая туча, но я – человек. Такой-же как и ты.

Мне больно было видеть мою подругу такой несчастной. И вот, когда я начала всерьез размышлять о том, чтобы подсыпать барону в еду яд – Лузе пришла ко мне за помощью. Не знаю, догадывалась ли она о моих талантах, или больше не к кому было обратиться.

Я утешила ее как могла и проводила в ее комнату. Вернувшись к себе, я долго не могла уснуть, глядя как угасает фитилек свечи. Я не знала, смогу ли сделать то, о чем она просит… Я помню как разболелась голова.

Знаешь, инквизитор, даже мне, с мои опытом страшно играть с жизнью. Со смертью – ни капельки. А вот жизнь… Здесь другое.

Все мои предки так или иначе были связаны с колдовством. И бабушка перед сном рассказывала мне не сказки, а заговоры-памятки. Ну, ты-то их знаешь, верно?

Я знала о существовании способа помочь ей, но цена могла быть очень высока. И все-же я рискнула.

Через девять месяцев на свет появился очаровательный младенец. Лузе родила девочку, мать Мори. Все тогда были счастливы, даже я. Но… расплата не заставила себя долго ждать.

В глубине души я надеялась, что расплачиваться будет барон. Но нет. Не повезло Лузе…

Ее не стало спустя несколько месяцев. Барона дочь не интересовала, она нужна была ему лишь как наследница. Так получилось, что единственным ее наставником и другом стала я. Ее старая нянька.

Время шло, девочка росла, старый барон умер. Девочка стала девушкой. И вышла замуж.

Я осталась не у дел. Меня держали лишь ради юной баронессы. Как говорили за моей спиной – как напоминание о Лузе.

Но, не думай инквизитор, что все наладилось. Да ты и так, наверное, догадался. Время идет по спирали. И все повторилось вновь.

Новый барон был ничуть не лучше предыдущего. Взбалмошный и глупый, он был также немощен как и предыдущий. Отрываясь на своей жее за свое бессилие он превзошел своего тестя.

И я помогла вновь. После того, как баронесса чуть не умерла от побоев. Я решила, что хуже чем сейчас уже не будет.

И снова ожидание, роды. Разговоры… Вновь родилась девочка. Ее назвали Мори.

Расплата в этот раз была не столь скорой. Даже у меня притупилось внимание и я начала думать о том, что все ободется.

Не обошлось.

В чем новый барон отличался от старого – так это в отношении к дочери. Он в ней души не чаял. И худо приходилось тому, кто хотя бы подумал о ней что-то плохое.

Недавно барон уехал на охоту. Его жена и дочь были на прогулке. Как рассказывала мне потом баронесса – Мори погналась за зайцем, споткнулась о корень и упала в неглубокую ямку. Мать поспешила к ней, но было уже поздно.Мори погибла.

Баронесса боялась своего супруга больше всего на свете, что неудивительно. Горечь потери померкла на фоне страха. Украдкой, чтобы никто ничего не увидел, принесла баронесса тело дочери домой. Как ей это удалось – ума не приложу, но факт есть факт.

Дальше ты видел… Я помогла… Я не богиня и не умею воскрешать мертвых. Можешь назвать то, что я сделала, трюком. Я обратила замухрышку в баронессу.

Естественно не все прошло гладко. Да иначе и быть не могло. Память, повадки, внешность – все получилось как нельзя лучше. Но, знаешь ли ты, инквизитор, с чем у людей обычно возникают проблемы?

С душой.

Можно попробовать объяснить то, что я сделала так: Я взяла маленький кусочек души баронессы и привила ее на душу этой девчонки. Прямо как яблони в саду. Но, иногда, прививка не приживается.

Так и случилось, инквизитор. Душа Мори не смогла слиться с душой девчонки. Они сосуществовали.

До поры до времени.

 

Глава 24. Склеп

Порыв ветра задул мою свечу. В неверных тенях, отразившихся на стенах и потолке мне почудилось нечто настолько ужасное, что в какой-то мере я был рад темноте.

Откуда-то спереди до меня донеслись чавкающие звуки. Казалось, будто кто-то неспешно направляется ко мне, волоча за собой какой-то тяжелый груз.

Я невольно попятился, чувствуя как это невидимое что-то приближается. Звуки внезапно затихли и моего лица коснулась чья-то холодная рука. Не помню точно, но мне кажется, я закричал тогда.

А прикосновение все длилось и длилось. Я чувствовал как пальцы невидимки слегка подрагивают, словно от напряжения. Затем я вновь услышал чавкающий звук и прикосновение исчезло.

Я сидел на холодном полу ни жив ни мертв. Мысленно я проклинал кардинала, Дарена и этот чертов склеп. Наконец хлюпание стихло и я судорожно начал соображать.

Наконец я решился. Несколько неверных движений кресалом и темноту вновь прорезал неверный огонек моей свечи.

В коридоре я не увидел никого. Медленно, стараясь ступать как можно тише, я пошел вперед. Все было точь в точь как в воспоминаниях кардинала. По обе стороны от меня чернели дверные проемы. Какие-то странные звуки доносились из-за правой двери. Что-то похожее на чавканье и шепот. Я рванул на себя левую дверь и нырнул в маленькую комнатку. Прислонившись спиной к двери я перевел дыхание. Было тихо настолько, что я слышал собственное сердцебиение.

– Может просто фантазия разыгралась? – прошептал я себе под нос, чтобы хоть немного разогнать ненавистную тишину.

И словно в ответ на мой вопрос кто-то толкнул дверь. Удар был настолько неожиданный, что я чудом остался на ногах. За первым толчком последовал второй, третий. Мучительно тянулись минуты в темноте под градом ударов. И вдруг все стихло.

Не теряя ни секунды я ринулся вперед и застучал костяшками пальцев по каменной стене открывая потайной проход. Я услышал как за спиной открылась дверь и нырнул в отворившийся проем так быстро, как только смог.

Я лежал на холодном полу в кромешной темноте, слушая как вода журчит по камням. Ободранное лицо беспощадно саднило. Руки и ноги болели.

"Сколько же я пробежал?" – подумалось мне. Кряхтя я поднялся на ноги и постарался зажечь жалкий огарок оставшийся от свечки. Когда мне это удалось я посмотрел туда откуда прибежал.

Ничего. Низкий сырой коридор уходил вдаль насколько освещала его свеча. С другой стороны было то же самое.

"Да что это за чертовщина?" – подумал я и устало прислонился к стене. Взмокшая рубашка неприятно липла к телу. Мне было ужасно страшно.

Стараясь не поддаваться панике я медленно выдохнул и постарался решить что делать дальше. Решение было, на самом деле, простое. Или идти вперед по бесконечному тоннелю, или повернуть назад, навстречу кошмару за дверью.

Я пошел вперед.

Свеча давно погасла и я брел вперед нащупывая путь. Страх немного притупился и я успокоился. Где-то в глубине сознания я чувствовал, что тут и умру, но тело упорно продолжало ползти вперед. Я стал молчаливым наблюдателем.

Камни к которым я прикасался были холодными и влажными. Все как один они жадно льнули к моим рукам, нежно касались их и нехотя уходили обратно во мрак. Ладони горели словно их жгли огнем. Я перестал обращать на это внимание.

Камень под моей рукой подался назад, увлекая меня за собой. Я даже не пытался противиться ему. Неожиданный кувырок, словно пол приподнялся и бросил меня через голову.

А затем я увидел свет.

Пол был выстлан затейливой мраморной мозаикой, а прямо передо мной стоял стол с разбросанными на нем в беспорядке вещами. А чуть дальше я увидел людей сидящих на скамьях. Вернее, не совсем людей. Их было около двух десятков. Сквозь их улыбки просвечивали оскалы зубов, на месте носа чернел провал. Одежда их казалась сотканной из паутины.

И все они смотрели на меня.

Не знаю почему, но мне не было страшно. Возможно сказывалось утомление от всего пережитого за день, но я вдруг понял, что не боюсь их. И когда один из них, стоящий чуть поодаль от остальных за деревянной кафедрой, подал мне знак приблизиться, я пошел вперед на деревянных ногах, ни секунды не колеблясь.

Взглянув в черные провалы глазниц, существа стоящего напротив, я на миг обомлел от увиденного, а затем с головой погрузился в огненный водоворот.

Вначале не было ничего, кроме черноты и огненных вихрей. Затем я увидел людей. Они бродили взад-вперед по выжженной пустыне, словно стадо овец за невидимым пастырем. Откуда-то доносились крики.

Вдалеке расцвела огненная вспышка и люди, все как один, повернулись навстречу свету и разрушительному ветру. Порывы ветра сдирали с них одежду, разрывали на клочки кожу и мышцы. Люди падали словно сраженные остро отточенным серпом колосья пшеницы. И я падал вслед за ними, погружался в землю, под дождевыми каплями и хлопьями снега я уходил все глубже и глубже под землю, настолько глубоко, что однажды я оказался на поверхности.

И удивился тому что увидел.

Небеса покрылись кровавой пеленой облаков и лучи солнца не достигали измученной земли. Множество людей, невысоких, кутающихся в шкуры блуждали по ледяной глади в тщетных поисках пищи. Я видел как они страдают от голода и стараются потеплее закутаться в шкуры, служащие им одеянием. Они утратили речь и лишь нечленораздельно мычали. Так продолжалось много лет.

Затем появились дома, развилась речь. Появилось разделение на классы. Люди начали убивать дрруг друга, научились лгать и клеветать. Прошло еще много-много лет.

И вот… Я вижу мальчика. Он стоит передо мной, но я не вижу страха на его челе. Напротив, он собран и целеустремлен.

Он первый из тех, кто дошел до нас отринув страх.

Тьма поглотила и извергла меня в доли секунды, и я вновь оказался перед странным высоким человеком с черными провалами вместо глаз.

Никто не торопился начинать разговор, но, наконец, я рискнул прервать молчание.

– Ты Бог? – спросил я , боясь услышать ответ.

Лицо странного человека не изменилось, сперва мне показалось что он и вовсе не услышал вопроса. Но он ответил.

– Даже если и так, что тебе даст мой ответ, сын ведьмы?

Я ощутил комок в горле. Но человек еще не закончил.

– Нет я не Бог, – выдохнул он и я почувствовал облегчение. Но ненадолго.

– Что ищещь ты здесь? – спросил он меня, и только тут я заметил, что его губы оставались неподвижными. Мне стало не по себе.

– Я ищу… – начал было я, но запнулся ощутив ком в горле. – Я ищу сокровище!

Выражение лица моего собеседника ничуть не изменилось, но в глубоких провалах глазниц белснул огонек пламени.

– Ну, ты его нашел. Что дальше?

Я постарался обдумать ответ, чувствуя, что от моего ответа зависит многое.

– Я хочу знать.

Человек продолжал неподвижно смотреть на меня, словно осмысливая мой ответ.

Затем он ответил.

– Хорошо.

И я увидел то, что не смогу забыть.

 

Глава 25. Разговор по душам

Я вошел в комнату барона с тяжелым грузом на душе. Мне столь много следовало ему сообщить и, видит Бог, я предпочел бы молчать как рыба.

Барон сидел в глубоком кресле у камина, в котором по случаю непогоды пылал огонь. Я опустился в кресло, стоящее у двери. Барон заговорил первым.

– Какие новости ты принес мне, инквизитор?

Я смотрел на этого жестокого, властного человека и тянул с ответом. Меня обуревала жалость.

– Ну же, инквизитор, говори прямо! – лицо барона покраснело, глаза вылезли из орбит. – Признайся в собственной беспомощи. Будь тебе что сказать, ты бы уже заговорил!

Я медленно покачал головой. Оттягивать разговор дальше было нельзя.

– Ты не прав, барон. Я многое узнал. И о тебе, и о твоей дочери. Мне нужно было всего лишь собраться с мыслями. Но, теперь я готов. Вопрос в том, готов ли ты?

И я рассказал ему все, что узнал от старухи.Каждое мое слово оставляло след на раскрасневшемся лице барона. Когда я рассказал ему о смерти его дочери, барон с ревом вскочил и заметался из угла в угол словно безумец. Мне не хотелось продолжать, но я продолжил.

Я едва мог вообразить всю тяжесть удара, свалившегося на плечи барона. Когда я рассказал ему о колдовстве и о том, как жестоко его обманули – барон вдруг обмяк и рухнул в кресло. Могло показаться что он умер, если бы не глаза. Они лихорадочно блестели и непрерывно вращались в орбитах.

– Ну, – прохрипел он, и хрип этот звучал как предсмертный, – продолжай, инквизитор. Я ведь вижу, что самое страшное ты припас напоследок.

Я опустил голову, мой голос зазвучал громче.

– Когда твоя дочь пропала, барон, ведьма проникла в твой дом и похитила кое-что. С помощью этого она и узнала что произошло.

Барон злобно хмыкнул:

– Забавно, – пробормотал он – Инквизитору помогает ведьма…

– Та девочка, которую выдавали за твою дочь, – продолжил я, пропустив его колкость мимо ушей, – она и была твоей дочерью. Все что ты любил в своей малышке, эта маленькая девочка приютила и взрастила внутри себя. Но она не до конца забыла и то кем была прежде. И однажды ночью, она выбралась из своей комнаты и отправилась домой. В свой настоящий дом.

Я помолчал. Барон тоже не проронил ни звука. Страшная догадка теплилась в его глазах, но пока что он отгонял ее прочь.

– Материнское сердце не обманешь, барон. Так же, как и материнским слезам не в силах противостоять никакие чары. Слезы смыли чужую внешность, и лишь внутри нее осталась частичка твоей дочери. Частичка той, кого ты любил больше жизни.

По подбородку барона потекла струйка крови – с такой силой он закусил губу.

– Когда пришли твои люди они ведь не церемонились, верно. Таков был твой приказ. Тебе нужен был только негодяй, как ты считал, сгубивший твою дочь. А его семья была мусором. Ненужными свидетелями.

Глаза барона встретились с моими. Я увидел в них невыразимую боль и тоску. Никогда еще я не был таким уставшим.

– Ты сам убил ее. Убил свою дочь, барон. Своим простым и ясным как день приказом. "Привести этот мешок дерьма, свидетелей в расход". Так и получилось. И я отнюдь не уверен, что прежде, твои головорезы над ней не поглумились!

Вопль барона, исполненный невынасимой боли я так и не смог забыть.

 

Эпилог

Я стоял под серым, нахмурившимся небом и думал. Раз за разом приходила мне в голову мысль: «Как можно жить с последствиями того, что мы творим, особенно, если они так чудовищны как в этом случае». Мой взор был устремлен на серый могильный камень. Чуть глубже под ним лежал барон Трим. Вчерашний вечер выдался богатым на события.

Выйдя из комнаты барона я направился в сад. Мне было настолько мерзко на душе, насколько это возможно. Следовало отвлечься. Я видел, что ко мне направляется садовник, но на полпути передумал и вернулся к своим делам. Рассматривая цветы в изобилии растущие вокруг, я словно растворился в вечернем сумраке.

Меня негромко позвали по имени, выведя из оцепенения. Позади меня стоял Керк, а чуть позади него стояли Орт и несколько незнакомых мне людей.

– Сир, прибыли люди от графа. Его Высочество повелел немедлено заключить под стражу барона и освободить несчастного, несправедливо потерявшего свободу. Барона же следует немедленно доставить на суд графа. – посыльный говорил звонко и уверенно. Мне показалось, что он заранее готовил эту речь.

– Конечно, – я кивнул незнакомцам. – Мы немедленно отправимся к барону. Я лично провожу вас.

Однако, когда мы открыли дверь в комнату барона было уже поздно.

Жесток, порою, промысел Господень. Такого сильного человека как барон, которого не одолели бы и трое вооруженных бойцов, сразил удар. Когда мы пришли к нему, его сердце уже не билось, а лицо начало синеть.

Его несчастный пленник также не увидел рассвета. Боюсь, только, что смерть его была не столь легка как смерть барона. Всю ночь несчастный метался в бреду, а перед самым рассветом со вздохом погрузился в объятия ангела смерти.

Керк любезно напомнил мне о поручении графа и посоветовал немедля пуститься в путь, но я настоял на том, чтобы остаться здесь до похорон. Сам не знаю почему.

Конечно, их похоронили в разных частях кладбища. Барона, разумеется, в той, которая предназначалась для людей знатных. Несчастного узника – около ограды. И все-же, я чувствовал связь между этими могилами. И знал, что барон, куда бы он не отправился, никогда не избавится от души несчастного, тяжким грузом висящей у него на шее.

Затем я подумал о колдунье. Разумеется, посланцам графа не хотелось отправляться к господину с пустыми руками и узнав о ведьме, они настояли отправиться за ней. Но ее не было. Как и ее дома. Все испарилось как дым. Не знаю почему, но меня это даже обрадовало. Ведьма умело распорядилась временем, великодушно подаренным ей мною.

Солнце выглянуло из-за туч и я увидел как высоко оно поднялось. Следовало немедленно выезжать. Меня ждали неотложные дела в Ло.