Пролог

Серые тучи нависали над площадью роняя на брусчатку свинцовые капли. Люди шипели и толкались не сводя взгляда со стоящего посреди площади помоста. На нем стояли трое: палач, судья и невысокая согбенная девушка закутанная в лохмотья. Судья хорошо поставленным голосом зачитывал приговор. Толпа одобрительно гудела.

Меня это не касалось. Прихрамывая я прокладывал путь сквозь толпу, стараясь как можно быстрее добраться до дома. То и дело мне приходилось отталкивать с пути излишне возбужденных зевак. Некоторые из них начинали недовольно ворчать, но взглянув на меня замолкали и отходили в сторону. Я ощущал беспокойство. Меня нервировал голос судьи, визгливый, истеричный. Меня раздражала вся эта суматоха вокруг. Я хотел быстрее оказаться дома.

Голос заставивший меня остановиться прозвучал внутри моей головы. Кто-то отчаянно кричал, взывая о помощи. Подняв голову я встретился взглядом с осужденной и медленно покачал головой. Затем поправил сумку висящую на моем плече и все так же прихрамывая пошел сквозь толпу.

"Странно" – подумалось мне тогда – "ее глаза были абсолютно сухими". Я не стал думать об этом долго. Свою работу я выполнил.

Прогулка отняла слишком много сил. Я привалился плечом к дверному косяку и перевел дух. Пошарил в карманах и достал ключ. Неподалеку раздался рев толпы. Я потряс головой и отпер дверь. Из дверного проема на меня дохнуло сыростью.

А затем я вошел внутрь.

 

Глава 1. Сын ведьмы

Я помню как родился. Не было ни криков, ни стонов. Лишь тишина и хлюпание. К моменту моего рождения моя мать уже не дышала. Пару часов назад палач под одобрительные крики толпы, бил ее, привязанную к позорному столбу, по животу. Она уже не могла кричать и лишь судорожно хватала губами воздух. После очередного удара у нее отошли воды. Кто-то в толпе заметил это и захохотал.

– Так ей… Давай еще… – услышал я, хотя и не понял что означали эти слова.

Потом мою мать повесили…

Я появился на свет с переломанными ногами. Я сам приполз в этот мир, потому что моя мать не могла мне ничем помочь.

Затем я закричал. Этот вопль, полный скорби и боли, не был похож на обычные крики новорожденных. Это был рев зверя.

Первый человек которого я увидел был кладбищенским сторожем. Он был очень стар и сильно ссутулился, а его седая борода почти доставала до пояса. Осторожно приблизившись ко мне он занес над головой клюку, готовый в любой момент опустить ее на мою черепушку. Я помню как от испуга закричал пуще прежнего, заставив сторожа отшатнуться.

– Тьху ты, чертово отродье! – В сердцах сплюнул он на землю и утер рот тыльной стороной руки.

Он медленно подошел ко мне вновь занося клюку. Тогда я понял, что обречен. Не в силах сделать большего, я поднял над головой руки и крепко зажмурился в ожидании удара. Секунды казались мне вечностью, но ничего не происходило. Наконец я осмелился открыть глаза и встретился со сторожем взглядом. Старик сидел на земле крепко обхватив голову руками, его плечи судорожно вздрагивали. Палка валялась рядом с ним на земле.

Напрягая все свои мышцы я начал ползти по влажной траве к этому старику, оставив труп матери за спиной. Я не оглянулся.

Мои пальцы крепко вцепились в замызганную штанину старика. Это заставило сторожа вскочить на ноги. В его глазах плескался ужас.

– Пожалуйста, помоги мне! – думал я, не выпуская штанину из рук и не отводя взгляд. – Я маленький, беззащитный, мне так холодно!

Черты старика смягчились. Пошарив под подбородком он отстегнул плащ и укутал меня плотной материей пахнущей дымом и вяленным мясом. Это немного уняло боль в ногах. Я почувствовал как старик поднял меня и понес. Тогда мне казалось, что все самое худшее позади.

А старик шагал по сырой траве, меж могил и крестов, не зная кого он держит на руках. Он этого так никогда и не узнал.

 

Глава 2. Дом

Мой дом не особо уютен. Серые стены не украшены картинами, на полу не лежат ковры. Если бы вы побывали у меня в гостях, вас, скорее всего, удивило практически полное отсутсвие мебели. Однако, за все время, что я живу в этом городе, ни один человек не захотел быть моим гостем.

Подойдя к камину я пошарил рукой в неглубокой нише и отобрал несколько сухих щепок. Затем медленно, не торопясь, я развел огонь. Сев в единственное кресло я уставился на красноватые языки пламени танцующего свой древний танец. Как же мне хотелось не слышать рева снаружи!

Я не люблю свою работу. Она угнетает меня, заставляет лишний раз вспомнить о том – кто я. Странно, но в то же время я ценю ее за то, что она не дает мне забыть кто скрывается внутри меня. Мои мысли скреблись внутри черепа не давая мне покоя. Моя голова налилась металлом и невыносимо болела. Когда боль немного утихала, мне казалось, что вот сейчас, когда с улиц уйдет этот сброд, упивающийся болью и смертью, мне станет лучше. Но лучше не становилось.

Затем в дверь постучали.

На пороге стоял невысокий, щуплый парень одетый в серый плащ. Ему было явно не по себе. Протянув мне свернутый в трубочку листок бумаги, он почтительно поклонился.

– Его высочество, граф Рийский, приглашает вас к себе, ввиду важного и неотложного дела!

Я взял у юноши сверток и бегло прочитал, затем посмотрел на печать.

– Передай хозяину, я прибуду через полчаса.

Гонец кивнул и не скрывая радости поспешил прочь от меня и моего дома. Кажется, он даже что-то напевал.

С едва слышным вздохом я запер за ним двери. Молча подошел к шкафу и достал свой парадный мундир.

Багровый костюм инквизитора.

 

Глава 3. Тень

Старик выбросил меня на улицу словно мусор. Я уснул пока он меня нес, а проснувшись обнаружил себя лежащим на брусчатке. Кажется, было уже темно.

Я почувствовал что слабею. Мне нужно было согреться и поесть. Из последних сил я закричал. Ответом на мой истошный вопль стало что-то мокрое прикоснувшееся к моей щеке. Это был нос огромной серой кошки. Увидев меня она на миг замешкалась, а потом легла рядом и замурлыкала. Теплый бок кошки согревал словно печка. Мне стало лучше, но кричать я не прекратил. Спустя какое-то время меня заметили. Какая-то фигура, с ног до головы закутанная в черное бесцеремонно пнула кошку, заставив ее с диким шипением унестись прочь. Человек склонился надо мной и я увидел два уголька тлеющих в глубоких глазницах.

Следующее утро я встретил в аббатстве. Мои ноги були заключены в лубки и болели уже не так сильно. Я помню что мне было тепло и спокойно.

Так я нашел свой первый дом.

 

Глава 4. Владыка Рии

Молодой человек, сидящий во главе стола при моем появлении медленно поднялся. Этот юноша был графом Рийским, наследным правителем всех земель к западу от столицы. Ему было немногим больше двадцати когда его отец скончался и ему пришлось взять в свои руки бразды правления. Он был молод, неопытен и несдержан. Еще он чертовски меня боялся.

Лорды сидящие по обе стороны стола старались на меня не смотреть. Я ненавидел их лица. Круглые, самодовольные…

На меня вообще старались не смотреть. Боялись, вдруг я прочитаю в их взгляде что-то такое, что откроет им прямую дорогу на костер. Глупцы. Я ведь и так все про них знал.

Лорд Гестри, сидящий по правую руку от графа, например, сейчас думал о том, как бы побыстрее закончить обсуждение дел и вернуться в свой замок. Сегодня в его владениях сыграли три свадьбы, и лорду не терпелось воспользоваться правом первой ночи.

А лорд Ян даже не скрывал своей скуки. Не стоило даже заглядывать ему в голову, достаточно было взглянуть на его лицо, вялое, с ярко алыми обвисшими щеками и блуждающим взглядом, чтобы понять – ему глубоко наплевать на графа и иже с ним. Лорду Яну хотелось спать.

Я мельком окинул взглядом лордов, знатнейших сынов королевства и ни в одном не увидел заинтересованности. Лишь пустые головы в которых переплелись ненависть, интриги и апатия. Затем я встретился взглядом с графом.

Его глаза, ярко зеленые, казалось, пылали. Его взгляд был твердым и гордым. Я верил, что когда-то он станет хорошим владыкой. Если лорды не сумеют научить его тому, как, по их мнению, следует править.

–На сегодня мы закончили, – голос графа был негромким, однако, в нем чувствовалась сила. – Прошу вас!

Лорды зашумели, заскрипели отодвигаемые стулья. Толпа, напоминающая стаю саранчи проползла мимо меня и в зале совета стало тихо.

Какое-то время мы с графом молча смотрели друг на друга стоя по разные стороны стола.

– Итак, – граф замолчал подыскивая слова, – Как прошла казнь?

Я равнодушно пожал плечами.

– Мое дело, государь, возводить их на костер. Что с ними будет дальше мне не интересно.

Я видел, что мои слова задели его за живое. Хотя, нужно отдать должное молодому графу,, выдал он себя лишь чуть покрасневшими щеками.

"Что бы на это сказал твой отец, юноша?" – подумал я с удивлением. Государь должен лучше владеть собой.

– Зачем вы пригласили меня, государь? Не затем ведь, чтобы поговорить о забавах черни?

Лицо графа побледнело, а в глазах загорелся огонек доставшийся ему от отца. Этот огонек не предвещал мне ничего хорошего.

– Ты прав, инквизитор. Я хочу, чтобы ты отправился в лес на западной границе. Там, неподалеку от города Ло твориться какая-то чертовщина. Ты должен будешь выдвинуться завтра.

Сказано это было твердым холодным голосом. Воистину по графски.

Я молча встал, поклонился и вышел. Меня ждала работа.

 

Глава 5. Приют

Обитель в которой я вынужден был расти была наглухо закрыта от внешнего мира. Монашки в основном были блеклыми и чокнутыми. Ну, право, какой нормальной молодой женщине захочется всю жизнь просидеть внутри каменных стен? Не познав любви, не заведя семью. В компании таких же неудовлетворенных созданий.

Я привязался к одной монашке. Ее звали Анна и она вскормила меня. Ее ребенок умер через пару дней после родов, а мужа у нее не было. Мне очень повезло, что она оказалась в монастыре. Всякий раз, когда я кормился, она плакала и смотрела на распятие висящее в углу комнаты. Мы жили в одной келье. Часто, просыпаясь ночью, я слышал как она всхлипывает и едва слышно произносит слова молитвы. Тогда и я старался забыть о коликах или голоде, тихо слушал свою приемную мать. Мне было ее очень жаль.

Анна умерла, когда мне было семь лет, и я до сих пор не знаю как она относилась ко мне. Иногда, уже перед смертью, когда я подходил к ее кровати, она поднимала обтянутую кожей руку и поглаживала меня по голове. Возможно, я был ей симпатичен?

 

Глава 6. Старик

Вернувшись от графа я какое-то время провел в размышлениях. Я всроминал наш с ним разговор и меня не покидало неприятное предчувствие. Я не влазил в голову молодого графа и теперь не знал, все ли он рассказал мне. Бывают, правда очень редко, люди с которыми не проходит мой маленький трюк с чтением мыслей. Граф принадлежал к их числу.

Бой часов старой бышни возвестил городу о том, что уже семь часов вечера. Следовало начинать сборы – конюший его высочества сообщил, что кортеж рассчитывает выехать в пять часов утра, а вечером мне предстояло разобраться с неотложными делами.

Мои вещи уместились в две небольшие сумки. В отличие от моих коллег я не брал с собой ни библии, ни святой воды. Да и в Бога я не верил, хотя никто об этом не догадывался.

Закончив со сборами я выглянул в окно, через которое была видна старая башня. Стрелки показывали без пятнадцати восемь. Следовало поспешить. Работа не могла ждать.

Когда я вошел в комнату старик лежал на полу. Его давно немытая кожа, едва прикрытая лохмотьями холщовой рубашки, отливала синевой. На запястьях и щиколотках виднелись глубокие синие полосы, на пальцах не осталось ни одного ногтя. Рот старика был приоткрыт и из него неспешно вытекала слюна пополам с кровью.

Я подошел к нему и с силой пнул запавший бок. Старик что-то пробормотал и остался лежать. Я наклонился так низко что ощутил вонь из его пасти.

– Просыпайся живо, ублюдок, если тебе жизнь дорога! – прошипел я.

Старик вздрогнул и приоткрыл глаза. Увидев меня он тоненько взвизгнул и задергался всем телом стремясь уползти в дальний угол комнаты. У него были переломаны ноги. "Забавно" подумалось мне " как и у меня когда-то".

– Успокойся, старик. На сегодня с тебя хватит. – я старался говорить тихо и дружелюбно, но холодные толстые стены искажали мой голос. Казалось, будто я кричу едва сдерживая гнев. Старик сжался в комок, обхватил голову руками и заплакал. Затем сквозь рыдания я услышал его тихий голос.

– Не могу сказать, я не голоден! Прошу, прошу еще вина! О, Боже, какой закат! – бормотал старик катаясь по каменным плитам. Я стоял над ним и вглядывался в это искалеченное существо. Я попробовал влезть в его голову, но, как и прежде, меня постигла неудача. Я присел на корточки и взял старика за подбородок. Тот тотчас успокоился и его взгляд сфокусировался на мне.

– Хватит, Макри! Можешь не притворяться! Кроме нас с тобой здесь никого нет! – мой голос звучал холодно и вызывающе, этого не смогли изменить даже стены.

Голова старика задергалась – он засмеялся. Его обтянутые кожей скулы ходили ходуном. На белом как снег лице, скакал черный провал рта. Тихий хохот отскакивал от стен и замирал, уступая место тишине.

Я отшвырнул голову старика и какое-то время мы провели в тишине. Наконец, я услышал тихий голос.

– Чего ты хочешь, чертово отродье?

Не говоря ни слова я подошел к нему и отвесил добротный пинок по ребрам. Старик ухмыльнулся.

– Ты знаешь, Макри, зачем мы здесь. Ты должен сказать зачем убил графа Кира Рийского и кто тебе в этом помог.

Старик отрицательно помотал головой.

– Ты приходишь сюда каждую ночь уже три месяца, инквизитор. С чего ты взял, будто что-то изменилось? – старик смотрел на меня внимательным злым взглядом. Боли он словно не чувствовал. – Почему я здесь?

Я пожал плечами.

– Это просто работа, Макри, ничего больше. Ты замешан в убийстве, свидетелей полно. А кто-то возьми и брякни, что видел как ты графу что-то в бокал подсыпал и шептал украдкой. А колдуны – это по моей части.

Макфри нахмурился, взглянул на свои истерзанные руки, затем перевел на меня полный невыразимой боли взгляд.

– И из-за чьих-то слов ты уже три месяца не даешь мне покоя?

Я продолжал невозмутимо смотреть на него. Старик заворчал и отвернулся. Спустя какое-то время я покинул камеру.

Жаль, я не смогу остаться на его казнь.

 

Глава 7. Проповедник

После смерти Анны я остался один. В приюте было немного детей которые хотели бы со мной общаться. В числе моих друзей был неулыбчивый косоглазый мальчик по имени Джори, и карлик Мар. Когда наша разношерстная компания появлялась на публике, я то и дело слышал смешки.

" Хромой, косой и карапуз" – так нас называли.

Уже тогда мы чувствовали себя изгоями.

Каждое утро начиналось с обязательной молитвы. В шесть утра по коридору проходила монашка и стучала в двери попутно распевая псалмы. Затем мы молились, умывались ледяной водой, молились, шли завтракать, молились, шли на проповедь, во время которой надлежало молиться.

Стоит ли говорить о том, как я ненавидел все это.

Проповедник монотонно бубнил что-то, стоя у алтаря. Его тусклые глаза бегали по нашим лицам, ему не терпелось к чему-то придраться. То и дело он называл наши имена. Зевота подкралась стремительно. Так, с широко открытым ртом я услышал как он обратился ко мне.

– Эй ты, сегодня после ужина в комнату наказаний.

Я поднял глаза и увидел как он мне улыбнулся.

 

Глава 8. Дорога

Мы выехали в путь едва горизонт окрасился алым. Мы – это я, Керк – посыльный и Орт – охранник. Я был спокоен и не мог понять с чего это мои сопровождающие так волнуются. А на них просто лица не было. Орт – как человек бывалый, старался этого не показывать, но Керк исходил семью потами и зеленел едва разговор заходил о цели нашей поездки. По моим подсчетам дорогу мы одолели бы дней за пять. Сегодняшнюю ночь нам предстояло провести в резиденции барона Трима.

Этот день не запомнился мне ничем кроме пыли и топота копыт.

Под вечер мы остановились перед огромными металическими воротами вмурованными в каменную стену. Из сторожки вышел согбенный старик и прихрамывая направился к нам, подсвечивая себе путь фонарем. Остановившись по ту сторону забора, он окинул нас проницательным взглядом. Разглядев цвет моей мантии он на миг остолбенел, затем уважительно поклонился.

– Мы ждали вас, монсеньор! Не сочтите за дерзость, но могу ли я попросить показать вверительные грамоты?

Я необычайно устал и мне хотелось побыстрее лечь спать. Кивнув старику я протянул ему свиток. Лицо старика просветлело. Пробежавшись по тексту взглядом он кивнул и отпер ворота.

– Добро пожаловать в резиденцию Мирта Трима!

В комнате которую мне выделили было тепло и уютно. Хозяин поместья был само великодушие. Встретив нас на пороге дома он рассыпался в комплиментах, осведомился о том как прошла дорога и предложил ужин. Однако я и мои спутники предпочли побыстрее устроиться на ночлег. Нам выделили три комнаты, но, почему-то в разных концах поместья.

Мои веки были тяжелы словно свинцовые пластины. Казалось, стоит им лишь коснуться друг друга, как я провалюсь в сон. Именно в момент их соприкосновения я и услышал как кто-то прошептал.

" Господи, помоги нам!"

 

Глава 9. Непослушание

В тот вечер перед «комнатой наказаний», расположенной на верхушке тоненькой башенки, собралось довольно много народу. Все волновались, перешептывались. Некоторые, как и я, были здесь впервые. Другие, «бывалые», выглядели пободрее, однако, их взгляд не предвещал ничего хорошего. В толпе я заметил маленькую фигурку Мара, как оказалось он тоже попал под раздачу.

Все таки, вдвоем намного легче побороть волнение чем поодиночке. Шло время, а проповедника все не было. Мы с другом немного успокоились и одновременно подумали "А так ли уж необходимо добровольно идти на заклание?". Ни Мар, ни я не были религиозными, (что странно учитывая условия в которых мы росли), и посему в ад для непослушных детей не верили.

– Послушай, друг – шепнул коротышка, – пойдем-ка отсюда. У нас ведь есть неотложные дела! Мне, например, помолиться надо.

Я согласно кивнул. У меня были большие сомнения в том, что проповедник запомнил всех, кому назначил наказание. Осторожно обогнув толпу мы спустились по лестнице. Краем глаза я заметил темный силуэт и едва не вскрикнул, когда перед нами вдруг выросла сестра Рут. Переглянувшись с Маром я увидел в его глазах такое же отчаяние которое настигло меня самого. В самом деле, никто из нас не подумал о том, что выход из башни находиться под охраной.

Взглянув в холодные, цвета стали, глаза сестры Рут, я понял, что хорошего нам ждать не стоит.

И был чертовски прав…

 

Глава 10. Пленник

Шепот шел из ниоткуда и эхом отбивался в висках. Схватив свечу, стоящую у изголовья кровати я накинул на себя мантию и вышел в коридор. Я знал, что тот, чьи мысли я учуял не представлял для меня опасности. Бояться следовало другого.

Я шагал бесшумно. Словно акула, учуявшая запах крови я кружил по незнакомому поместью, подбираясь все ближе к цели. Вскоре я оказался перед обитой железом дверью. Шепот в моей голове усилился. Кто-то молился, неимоверно искренне, истово. Я знал в каких случаях звучит подобная молитва. Я искал смертника.

Дверь открылась с едва слышным стоном, открыв моим глазам лестницу круто уходящую вниз. Шепот усилился, теперь он звучал не только в моей голове, но и отбивался от каменых стен превращаясь в тихое шипение.

Спускаясь по лестнице я старался ни о чем не думать. Пламя свечи то и дело вздрагивало, заставляя меня замедлять шаг. Уж что-что, а перспектива выбираться из этого подземелья наощупь меня вовсе не радовала.

Наконец ступени закончились. Ступив на выскобленный каменный пол я огляделся. Свеча выхватила из темноты высокий стол на каменных ножках и инструменты рядами висевшие на стене. Я узнал их сразу, все-таки орудия пытки я встречал чаще чем хотел бы. Краем глаза я заметил движение и подошел поближе. Нагой, одноногий человек с невероятно длинными волосами забился в угол комнаты и дрожал от страха.

– Кто ты такой? – спросил я и голос мой звучал твердо.

Несчастный затрясся еще сильнее. Окровавленная повязка на его обрубке ходила ходуном, то и дело норовя спасть. Однако вскоре калека немного успокоился и после того как я повторил вопрос, устремил на меня умоляющий взгляд.

– Пожалуйста, господин – прошамкал он, открывая беззубый рот, – освободи меня. Умоляю! – с этими словами он подполз ко мне и вцепился в край мантии. – Не позволяй ему меня сожрать!

 

Глава 11. Подвал

В каменном мешке, куда нас поместили вместе с Маром было холодно и тоскливо. По стенам то и дело стекали капельки воды, иногда мы слышали пищание крыс. Не было даже окон чтобы определить время суток. Первое время мы старались подбодрить друг друга рассказами. Теперь же, просто лежали на сырых тюфяках вдоль стены и безучасно смотрели в потолок. Иногда тишину нарушало бурчание наших животов. Судя по моим ощущениям прошло уже несколько дней. Иногда нам приносили еду. Немного.

Мне казалось, будто я схожу с ума. Медленно перебирая в памяти свою жизнь, я постепенно дошел до момента рождения и вспомнил то, чего вспоминать не следовало. От сырости подвала ноги сводило судорогой, а Мар то и дело заходился сухим рыкающим кашлем.

Наконец, когда я снова устремился мыслями в прошлое, дверь отворилась. На пороге стояла сестра Рут. В ее глазах лучилось торжество.

– Я надеюсь вы усвоили урок? – пророкотала она и окинула нас самодовольным взглядом. – Пройдемте, вам надлежит принести господину проповеднику публичные извинения.

Еще не до конца отойдя от грез я замотал головой и отвернулся. Краем глаза я заметил недоумение на лице Мара. Затем услышал его тихий, то и дело прерываемый кашлем голос.

– Я готов извиниться, сестра.

Я услышал его сопение совсем рядом с собой.

– Ну, пойдем, друг! – умоляюще протянул он над моим ухом, – Я прошу тебя, вставай!

– Скорее, мальчишка! – рявкнула сестра Рут, – Если он хочет гнить здесь – это его право.

Я услышал шаги, всхлпывания Мара и визг закрывающейся двери.

Теперь я остался один.

 

Глава 12. Разговор

Калека сидел безучасно глядя перед собой. Его оживление столь быстро сменилось апатией, что я оторопел. После нескольких безуспешных попыток его разговорить, я присел на узкую деревянную скамеечку и сосредоточился. Ни мыслей, ни ощущений. Внутри черепа бедняги царила пустота.

Я услышал как мой вздох отразился от стен и постепенно затих. Придеться сосредоточиться.

Яркий солнечный свет. Я чувствую запах выпечки, который доноситься с кухни. Передо мной стоит колодка, я замахиваюсь и со свистом опускаю топор. До меня долетает цокот копыт. Повернувшись я вижу троих всадников, одетых в серые одежды.

Выдох…

Вдох…

Сосредоточиться…

Моя жена кричит, зовет на помощь. Один из ублюдков держит ее и пытается связать. Двое подходят ко мне, замахиваются хлыстами. Они быстры, но я успеваю метнуть топор. Кровь… Предсмертный хрип…

Удар обрушивается мне на голову, переворачивая мир вверх тормашками. В глазах темнеет. Когда пелена спадает с глаз, я уже связан. Слышу стоны моей жены. Резкий, отрывистый крик дочери. Мой крик.

Темнота…

Я со вздохом откинулся назад, почувствовал как моего затылка коснулась холодная твердь стены. Калека жалобно застонал и начал елозить по полу ногами. Его обрубок то и дело ударялся об пол оставляя на нем кровавые отпечатки. Мне стало его жаль. Но, тем не менее, я должен был продолжить.

Вдох

Выдох …

Вдох…

Темнота и шипение. Кто-то стоит надо мной, черный силует лишенный лица. Он наклоняется и я узнаю его широкое, одутловатое лицо. Мой барон, мастер Трим смотрит на меня не скрывая злобы. Его широко открытые глаза источают ненависть, которой я не видел ни разу в жизни. Надув щеки он плюет мне в лицо.

Адская головная боль.

Вдох…

В комнату входит громадина в черном капюшоне. По красной повязке у него на поясе я сразу узнаю палача. Мирт окидывает меня долгим презрительным взором и уходит. Я и пыточных дел мастер какое-то время молчим. Палач, словно примеряясь, кружит вокруг меня, я же – не свожу с него глаз. Наконец, не выдержав, я задаю вопрос.

– Что с моей семьей?

Вместо ответа палач подходит ближе и зажав мне нос, заставляет выпить что-то из маленькой грязной бутылки. Страх притупляется. Сняв со стены топор палач замахивается…

Кровь…

Боль…

Я застонал и прикрыл глаза. Калека сидел на полу и с любопытством смотрел на меня. Было так тихо, что я слышал биение своего сердца. Резкий звук проворачивающихся дверных петель заставил меня вздрогнуть. Калека застонал и забился в угол, всхлипывая и содрогаясь всем телом.

Повернувшись к двери я увидел искаженное удивлением лицо барона.

Затем на нем отразился страх.

 

Глава 13. Перемены

Из заключения меня выпустили спустя месяц. Выпустили не потому, что я просил или извинялся. Нет. Не выпусти они меня и одним трупом стало бы больше.

Мар умер за неделю до моего освобождения. Пневмония…

Подойдя к зеркалу я долго всматривался в узкое, незнакомое лицо. Глаза глубоко запали, вокруг них расплылись темно синие круги. Из под кожи проступила паутина вен. Но это было не важно. Основные изменения произошли внутри меня.

В каменном мешке, без солнца, без общения я начал прислушиваться к себе. Однажды, ворочаясь на сыром тюфяке, я заметил, что слышу кого-то еще. Ничего не значащие фразы, словно обрывки мыслей доносились из ниоткуда. Кто-то размышлял о том, насколько тоскливо сидеть целыми днями, прерываясь на небольшие прогулки… о том, как сильно болит зуб… что будет сегодня на ужин. Незаметно для себя самого я погрузился в эти мысли, вслушался в них…

И растворился…

За время заключения я открыл в себе то, о чем и не подозревал. Не скажу, будто мне это не нравилось, но и слишком радоваться я не спешил.

Выйдя на волю я прислушался к тем кто меня окружал. И чем больше я слышал, тем явственнее ощущал как внутри меня нарастает гнев. Я чувствовал, что ложь, витающая вокруг, рано или поздно приведет к катастрофе. И, однажды, я взорвался.

 

Глава 14. Разговор

Трим стоял на месте тяжело дыша. Его налитые кровью глаза перебегали с меня на калеку. На широком, бычьем лбу вздулись вены. Все это, вкупе с неярким светом свечи производило ужасающее впечатление.

Мне не приходилось даже настраиваться на него или напрягаться. Его мысли, словно волны набегали на меня, окуная с головой в пену ментального прибоя.

Ему было страшно. А еще он злился.

Мысли барона менялись с ужасающей быстротой. Виселица… Суд… Убийство… Помощники… Инквизитор… Убийство… Улики… Убийство… Инквизитор…

В то время, как в голове Трима зрел план моего устранения, я не сводил с него глаз. Медленно, стараясь двигаться как можно незаметнее я пошевелил плечами оценивая свои силы. Возможно излишняя предосторожность, но предусмотрительность никому еще не вредила. Я был уверен, что трусость Трима победит его страх, однако, тут, как с загнанной в угол крысой, нельзя наперед предугадать как поведет себя обреченный зверек.

Мысли барона замедлились, лицо изменило цвет с багрового на серый. Разжался кулак, и короткие толстые пальцы указали на всхлипывающего калеку.

– Оставь, Инквизитор. – голос был властным и холодным. Я невольно восхитился тому как быстро он взял себя в руки, – То, что здесь происходит, находиться в пределах моих полномочий. Если тебе интересно, я введу тебя в курс дела, но немного позднее. А сейчас, будь добр, ступай в свою комнату. Нам с ним нужно поговорить.

Я не сдвинулся с места.

– Да как смеешь ты, барон, указывать мне что делать! – мой голос звучал громко и власно.

Трим ухмыльнулся, хотя в его глазах я увидел невыразимую грусть.

– Не забывай, Инквизитор – ты лишь гость на моей земле. А в пути случается всякое…

В это время за спиной барона шевельнулась тень, и вперед выступил здоровенный детина в накинутом на голову капюшоне. Я заметил как блеснуло в тусклом свете лезвие топора.

На какое-то время стало совсем тихо.

Затем тишину прорезал крик.