Лошадь ступала осторожно, недоверчиво косясь на все, что попадалось ей под ноги. Она была опытной путешественницей в лесах Бельгийского Конго и хорошо знала, что здесь любой прутик, безобидно валяющийся в пыли, вдруг может круто изогнуться и оказаться ядовитой змеей.

Джон Вутен приближался к брошенному лагерю, в котором несколько лет назад вспыхнула эпидемия. Большинство рабочих-строителей тогда умерло, остальные разбежались. Начатое инженером Колвеллом строительство дороги через джунгли осталось неоконченным.

Некогда широкая просека сейчас стала совсем темной и узкой от разросшихся ветвей. Густая трава покрыла места, когда-то вытоптанные, как двор казармы. Поток черных мохнатых гусениц медленно струился через дорогу.

Дорога оборвалась у широкой поляны, с другой стороны которой сплошной стеной высился лес. По тонким веткам верхушек деревьев легко, словно по воздуху, метались туда и сюда черные тени, похожие на сказочных карликов. Это обезьяны отыскивали себе безопасный ночлег.

В лагере, куда приехал Вутен, сейчас жило несколько человек. Все спали, и только двое дежурных, вооруженных винтовками, вскочили, увидев доктора. Миновав четыре палатки, Вутен привязал лошадь у навеса, наскоро сделанного из ветвей и стволов молодых деревьев. На другой стороне поляны недвижно стояли, широко раскинув ветви, мощные красные деревья — махогани. Справа виднелись масличные пальмы. В полумраке между высокими стволами вьющиеся ландольфии походили на скелеты, обнявшие деревья.

«Тупик», — подумал Вутен, смотря на место, где в схватке людей и леса победили джунгли. Теперь под руководством инженера Колвелла здесь работала небольшая экспедиция, которая должна была дать заключение о возможности восстановления и продолжения начатой дороги. Главной задачей экспедиции были поиски хорошей воды.

Когда-то во всем этом районе реки и ручьи несли воды, вполне пригодные для питья. Но несколько лет назад плотины силовых электростанций, построенные как попало, вызвали большой разлив рек. Была затоплена часть лесов. Болота оказались в тесной связи с реками, и их опасные обитатели распространились всюду. Колвелл надеялся открыть где-нибудь по соседству незаряженную реку только для того, чтобы закончить дорогу через роковой перевал. Дальнейшая судьба района его ничуть не интересовала.

Вутен долго с опасностью для жизни странствовал среди полузатопленных деревьев, среди мёртвых, брошенных поселков негров и убедился, что вся вода в этом крае заражена. Вместе с инженером Сондерсом он составил проект осушения и оздоровления местности при помощи нескольких каналов. Вутен побывал со всеми своими планами в Леопольдвиле, но представители правительства и компании «Бульдозер» осмеяли доктора.

— Во что обойдется каждый глоток вашей воды? В районе живут одни негры — пусть отправляются куда угодно в другое место, если они такие лепные. Возвращайтесь скорее в лагерь. Колвелл сообщил, что он сконструировал очень простой и дешевый аппарат для обеззараживания воды. Требуется только ваше заключение, как местного врача.

И вот теперь, войдя в палатку-лабораторию, Вутен увидел на столе аппарат Колвелла, приготовленный для испытания. Доктор очень устал после долгого путешествия на автомашине и верхом, но ему натерпелось испытать аппарат. Он зажег фонарь и достал микроскоп, колбы, пробирки. На столе вспыхнул трепещущий голубой огонек спиртовой горелки, напоминавший мотылька, залетевшего из леса в палатку на яркий, свет фонаря. Двойник этого огненного мотылька бился в закрытой марлей большой банке, в которой была налита проба губительной воды. Вода была прозрачна и — Вутен знал — приятна на вкус. В ней только чуть-чуть ощущался запах свежего сена. Рискуя жизнью, Вутен не раз пробовал ее раньше, и только железное — здоровье и вовремя принятые медицинские меры спасли его, когда он заболел.

Вутен взял каплю воды и стал рассматривать ее в микроскоп. Он увидел то, что разглядывал уже много раз, — целый мир крошечных живых существ. Переливаясь, словно капельки студня с темными зернышками и светлой прозрачной каемкой, с места на место носились амебы. Они двигались со скоростью десяти сантиметров в час, не больше. Но в капле воды, представлявшей для них громадный резервуар, движение причудливых телец казалось очень быстрым.

Вутен твердо знал: чтобы воду можно было пить, все живое в этой капле должно умерщвляться быстро и верно, особенно амебы. В теле человека такие амебы разрушают важнейшие органы, вызывают нарывы, язвы… Кипячение убивало амеб, однако вода приобретала отвратительный запах тухлых яиц — пить ее было невозможно. Инженер Сондерс давно предложил испытанное средство — перегонные кубы, целые батареи которых надо было установить вблизи перевала. Но директор компании «Бульдозер», узнав, какая сумма требовалась для этого, заявил, что Сондерс додумался до этого безусловно в припадке белой горячки.

Вутен вылил приготовленную воду в большой стеклянный сосуд четырехугольной формы и опустил в него несколько металлических пластин, соединенных с электрической батареей. Фонарь ярко освещал всю установку, и отраженный блестящим металлом свет слепил глаза. Но Вутен не отрываясь несколько минут смотрел на нее. Наконец он взял пробу воды.

У врача, так же привычно обращавшегося с микроскопом, как другие снимают и одевают свои очки, сейчас от усталости и волнения дрожали руки, и он долго не мог поместить каплю в поле зрения прибора. Наконец это ему удалось: все плававшее, ползавшее, гонявшееся за пищей, размножавшееся в ничтожной прозрачной лужице лежало сейчас без движения.

Он смело сделал из колбы один глоток; вода, прошедшая аппарат, почти не изменила своего вкуса. Теперь оставалось только тщательно проверить ее химический состав.

Утром Колвелл, придя в палатку Вутена, увидел его спящим за столом. Фонарь еще горел, но при дневном свете казался тусклым, беспомощным. Колвелл не любил и презирал Вутена за его постоянные заботы о неграх, которые, по мнению инженера, приносили молодому врачу одни только столкновения с начальством и губили его карьеру. Сейчас решающее в оценке аппарата слово принадлежало Вутену, и Колвелл, стиснув зубы, смотрел на черноволосую голову, уткнувшуюся в загорелые и испачканные химикалиями руки.

В этом проклятом лагере, казалось, только вчера все полетело к чёрту — строительство, карьера Колвелла, тысячи долларов награды. Колвелл вспомнил последний лагерь, последний день строительства, позорнейший день в жизни инженера Артура Колвелла. Вечером строительство еще жило.

А ночью, когда Колвелл вышел из своей палатки, он каким-то чутьем понял, что лагерь пуст, что все живые рабочие ушли, осмелились покинуть его, знаменитого инженера Колвелла.

Если бы не удачная недавняя постройка стратегической дороги у озера Танганьики — никто больше и не вспомнил бы инженера Колвелла, когда вновь зашла речь о дороге через перевал Линда. Колвеллу опять предложили должность начальника строительства, но намекнули, что человек крупных масштабов может ошибаться лишь один раз в жизни. Это еще прощается. Но больше — нет.

Колвелл сам настоял на необходимости предварительной разведки.

Много руководств по водоснабжению прочел он, много раз беседовал со специалистами, бившимися над той же задачей. Все было тщетно. Но однажды библиотекарь Леопольдвильской библиотеки дал Колвеллу старый журнал с кратким описанием способа быстрого обеззараживания воды при помощи очень слабого электрического тока, пропускаемого между металлическими пластинами.

Заметка была недостаточно полна. Неизвестен был металл для пластин. Приходилось идти ощупью, додумываться самому. Не раз Колвелл хотел бросить начатое дело. Но стоило ему вспомнить пустой лагерь у перевала Линда — и с потемневшими от злобы глазами он снова брался за работу.

Колвелл положил руку на плечо Вутена.

— Сегодня, наконец, составим и отправим совместное заключение о действии аппарата?

Шея Вутена затекла, и ему трудно было повернуть ее и держать в поднятом положении. Но, преодолевая боль, чтобы Колвелл не подумал, что он боится взглянуть ему в глаза, Вутен поднял подбородок, как будто привязанный к груди.

— Нет, мистер Колвелл. Аппарат действительно убивает амеб, но в воде получается такая концентрация ядовитого металла, что пить воду нельзя.

Когда-то в Никарагуа Колвелл испытал сильное землетрясение. Ощущение неожиданной потрясающей неуверенности запомнилось на всю жизнь. Сейчас он почувствовал то же самое. Ему даже показалось, что земля дрогнула под его ногами. Колвелл тяжело опустился на стул.

— Концентрация металла, опасная для жизни? Вода превратилась в яд?

— Да, вода превращается в яд, хотя и медленно действующий.

— Медленно? В какой срок она убивает человека?

— Это трудно сказать. Во всяком случае, средний организм больше года вряд ли выдержит.

— Больше года! — Колвелл громко расхохотался и так ударил кулаком по жиденькому столику, что колба подскочила на полметра и рассыпалась на тысячу осколков. — Какого же чёрта, вы у меня чуть-чуть не вызвали удара! Ведь работы здесь мы кончим максимум за 4–5 месяцев! Дружище Вутен, скорее пишите ваше заключение, что аппарат годен для своего назначения, — больше я от вас ничего не требую, и ваша врачебная совесть останется не запятнанной, как снега горы Рувенцори. Пишите — годен для обеззараживания.

— Даже за 2–3 месяца у людей, постоянно и в больших количествах пьющих эту воду, вылезут все волосы, выпадут зубы, в кишках образуются долго не заживающие язвы. От одного взгляда на блестящий металлический предмет у несчастных будут делаться мучительные рвоты. Я не понимаю вас, Колвелл, — неужели вы сознательно хотите отравлять людей? Более подлый поступок трудно придумать.

Колвелл решил не обращать внимания на замечания Вутена и миролюбивым тоном, с трудом сдерживая себя, сказал:

— Все дороги в диких краях требуют жертв. Подумайте, Вутен, какую богатую территорию мы присоединим к цивилизации ценою здоровья нескольких десятков негров. Я еще понял бы вас, если бы вопрос шел о белых рабочих. Но ведь это же негры! Вы, как бельгиец, должны быть только благодарны нам, американцам, за помощь, которую мы оказываем вам в освоении этого страшного края. Пишите, Вутен, не расстраивайте меня. Честное слово, вам придется отвечать за мою смерть. Посмотрите, до чего вы меня довели: руки и ноги дрожат, как у картонного паяца, которого дергают за ниточку.

— Здесь, в Конго, носящем название Бельгийского, я стыжусь за свою родину. Вы здесь настоящие хозяева, но я не только не подпишу нужного вам заключения, но и всячески буду добиваться, чтобы ваш убийственный аппарат не применялся.

— Мы не можем терять времени. Не забывайте, Вутен, что приближается период дождей. Вы, очевидно, хотите, чтобы дорога через перевал Линда не была построена? Вы плохо представляете себе значение этой дороги и очень плохо знаете людей, заинтересованных в ее постройке. Лучше уйдите в сторону с нашего пути, пока не поздно. Решайте. Даю пять минут на размышление.

— Мне нечего размышлять и секунды.

— Хорошо, — угрожающе сказал Колвелл и вышел из палатки.

После бурного спора тишина, царившая на поляне, особенно подействовала на Колвелла. Было так тихо, что отчетливо слышалось царапанье ложки о металл и странное повторение этого звука из леса — не то эхо, не то отклик неведомого зверька или птицы. У самой палатки, сгорбившись, сидел негр и что-то неторопливо ел из алюминиевой миски.

— Почему ты уселся здесь, где разрешено находиться только моему слуге Уканге? — сердито крикнул Колвелл.

— Уканга умер, и господин Льюис приказал Рамбунго заменить его.

Колвелл критически оглядел Рамбунго. Только этот дурак Льюис мог назначить на место Уканги человека с таким угрюмым лицом.

— Посмотрим, как ты справишься. Можешь идти.

Рамбунго повернулся спиной, но Колвелл внезапно положил руку на его плечо.

— Откуда у тебя шрам на лбу? — спросил он и почувствовал, как вздрогнула на плече Рамбунго мышца, словно по ней пропустили электрический ток.

— Шальная пуля во время охоты в прошлом году, — спокойно ответил Рамбунго.

Колвелл снял руку с плеча негра, но его пальцы еще как будто держали что-то живое. Один старый разведчик научил этому Колвелла: задавая неожиданный вопрос, прикоснуться к телу спрашиваемого.

«Врет, — решил Колвелл. — Типичный убийца, и шрам получен им в какой-нибудь стычке».

— Слушай, Рамбунго. Хочешь стать богатым?

— А что надо сделать для этого?

— Убрать одного человека.

Рамбунго только пожал плечами.

Колвелл протянул Рамбунго пистолет и показал кивком головы на палатку Вутена.

— Поздно вечером он ходит умываться к реке. Завтра ты получишь столько долларов, сколько никогда не имела вся ваша деревня.

Вечером, когда в палатке Вутена вдруг появилась громадная фигура Рамбунго, доктор не испугался, хотя сразу вспомнил угрозы Колвелла.

— Что-нибудь случилось, Рамбунго? — спросил Вутен спокойно. — Заболел еще кто-нибудь из твоих друзей?

— Нет, — ответил Рамбунго, — я пришел поговорить с вами.

И вдруг над столом, в невероятном соседстве с микроскопом, появился черный пистолет Колвелла. Обеими руками Вутен стремительно впился в мощное запястье негра, думая только о том, чтобы не дать возможности дулу подняться вверх. Но Рамбунго тотчас же бросил пистолет на стол и с улыбкой посмотрел на Вутена.

— Неужели, доктор, вы думали, что я пришел убить вас? После того, как вы старались спасти моих друзей от смерти и сами ради них рисковали жизнью? Пистолет не заряжен, я только хотел отдать его вам.

— Сядь, друг, — сказал Вутен. — Расскажи мне все.

— Я немножко не тот, за кого меня здесь принимали. Эту рану, шрам от которой так привлек Колвелла, я получил во время забастовки на рудниках Нигерии. Там англичане звали меня «Черной коброй» и повсюду гонялись за мною. Но прошли времена, когда негр был только легкой добычей. Сааны, умирающие в бесплодных пустынях Калахари, кочующие земледельцы- фанги, люди побережья — суахили, воины масаи, гордые балунда и все другие племена, даже карлики, загнанные в непроходимые джунгли Конго, — все объединяются в общей борьбе. Африка, наконец, пришла в движение… Знаете вы, куда должна привести дорога Колвелла?

— К месторождениям кобальта.

— Кобальт лишь маскировка. «Американо-бельгийская компания» рассчитывает добывать уран.

Рамбунго вышел из палатки и сейчас же вернулся с двумя высокими, поразительно худыми неграми.

— Они копали урановую руду в Катанге. Глядите на них внимательно. Они принадлежат к племени самых высоких людей в Африке — ватуси. Сильные, смелые воины. А что сделала с ними работа в рудниках? Там не принимаются никакие меры защиты рабочих. Ядовитая пыль урана расслабляет все тело человека, опустошает грудь. Эти двое копали уран совсем недолго, а дышать им уже нечем, они кашляют день и ночь, словно их горло забито табаком. Уран же, добытый ценой их здоровья, нужен американцам только для бомб. Люди, если их можно назвать людьми, руководящие добычей урана, рады, что с рудников негры не уходят живыми: зачем лишние свидетели? Но пока жив Рамбунго и его друзья, уран за перевалом Линда не будет добываться. Мы приложим все силы, чтобы заглохшая дорога навсегда осталась заглохшей. Период дождей у порога — значит, год у Колвелла пропал, а год в наше время равен столетиям прошлого.

Я знаю, что вы наш друг, доктор Вутен, и предупреждаю вас: бегите, пока не вернулся лейтенант Гиббс, начальник охраны экспедиции. Он убьет вас, как только Колвелл мигнет ему. Бегите и помогайте нам бороться с компаниями, которым служит Колвелл и его друзья. А с Колвеллом и со всеми другими колвеллами мы здесь справимся сами.

Через два часа Вутен быстро ехал тем же путем, которым он так недавно прибыл в «Мертвый лагерь». Лошадь его замедлила ход, недоверчиво погружая копыта в поток черных гусениц, все еще струившийся поперек заброшенной дороги. Доктор ударил лошадь хлыстом и помчался вперед. В «Мертвом лагере», где дорога Колвелла кончилась тупиком, Джон Вутен нашел свою дорогу — путь смелой борьбы с врагами человечества.