Эх, много я сиживал на собраниях. Были среди них и интересные, но о большинстве я вспоминаю, как о садистском способе убить мое время. Собрания детей в Китеже — самое занимательное развлечение не только для них, но и для взрослых. И главное, это наш самый безопасный способ добиться осознаний и расширения сознания.

За счет чего раздувается воздушный шарик? Давление внутри растет, превосходя давление снаружи, оболочка растягивается, позволяя шару расти. Ребенок наполнен осознаниями, его распирают свежие впечатления. Как хочется поделиться! Значит, внутри давление уже выросло. Следующее условие — эластичность, податливость, гибкость сознания. Это уже достигнуто в безопасных откровениях с наставниками. Разреженная, то есть безопасная, среда, в которой все ждут как раз твоего рассказа! Здесь ты будешь услышан, здесь обязательно получишь сочувствие и поддержку!

Терапевтическое собрание — не лучшее название для того, что сводит вместе всех взрослых и юных китежан, тем более что термин — калька с английского. А вообще-то речь идет о безопасном круге друзей, где можно сбросить панцирь с души и ощутить животворный поток перемен. Помните, как в годы застоя мы любили собираться с друзьями и бутылкой «Столичной» на кухне и решать вселенские проблемы. Все отличие терапевтического собрания в том, что его проводит профессионал и он не ставит приглашенным бутылку.

Взрослые и старшие дети садятся среди младших, всячески поощряя их высказывать свое мнение и серьезно относиться к происходящему. Младшие не боятся «наездов» со стороны старших, так как этого просто нет в Китеже. Очень многое в успехе собрания зависит от личности ведущего. Надо тонко чувствовать состояние каждого говорящего ребенка. Одного стоит похвалить, а на другого нажать, поставив перед очередным вызовом.

Первые полгода собрания в Китеже вел я сам, потом этому искусству начали понемногу обучаться члены Малого Совета. Признаться, не все получалось сразу.

Коля:

— Ну, Женя, расскажи, как ты оставил прошлое прошлому.

Женя молчит, опустив голову.

Коля:

— Скажи хоть что-нибудь. Мы тебя уже неделю мурыжим. На переменах ты вон какой горластый, а здесь помалкиваешь…

Женя молчит и головы не поднимает.

Потом меня куда-то позвали из дому, где проводилось собрание, а, вернувшись, я застал такую картину. Коля ударом ноги распахивает дверь. В его руках брыкающийся Женька. Еще секунда, и Женька летит с крыльца носом в снег. Коля, попирая все нормы терапевтической работы, удовлетворенно потирает руки и говорит:

— И чтоб тебя здесь больше не было, пока не научишься душу открывать своим друзьям!

Первая мысль: «Что я наделал! Разве можно подпускать к терапевтической работе эмоционально не созревших юношей, вроде Коли?» Вторая мысль: «Но так Женя соприкоснулся с реальной жизнью, где никто не будет проявлять чудес терпения и выдержки».

Каково же было мое изумление, когда на следующем собрании Женя заговорил. На другой день он сидел, как ни в чем ни бывало, в первом ряду и, широко улыбаясь, рассказывал о своих мыслях и чувствах за истекший день. Колин экстремальный метод воздействия привел к успеху.

Когда мы только начинали практиковать такие собрания, на них присутствовали несколько взрослых. Мы предварительно договаривались, что взрослые сдерживают свои эмоции, не дают оценок и не берут управление на себя. Теперь, когда традиция установлена, дети могут и не заметить присутствия взрослых. Если вопрос, обсуждаемый на собрании, вызывает общий интерес, то выступают все. Создается активное поле доверия, и даже самым закомплексованным детям трудно не поддаться его воздействию. Здесь начинается иной вид конкуренции: стремление доказать свою собственную взрослость, выступить и быть услышанным.

С процессом взросления и интеллектуальным ростом детей беседы о тайнах души и радостях осознания становятся более успешными и результативными. Более того, дети выросшие в Китеже, свободнее, чем их сверстники в других местах, говорят на эти темы. Они позволяют и друзьям, и «своим» взрослым обсуждать внутренние проблемы личности, указывать на ошибки и недостатки, вместе находить выход из психологических тупиков. Мы не уверены, что такой подход оправдает себя в других случаях, но в условиях Китежа он постепенно становится элементом культуры.

Дальше позвольте мне процитировать некоторые стенограммы собраний. Так создастся более общее представление о диапазоне обсуждаемых тем, которые сейчас доступны детям в Китеже, и глубине их разбора.

Рома, 15 лет:

— Я впервые ощутил, что это значит писать книгу. Надо было срочно статью для стенгазеты изобразить, ну я и втянулся. Мне понравилось, я даже забыл о времени.

Алина, 1 3 лет:

— Мне было четыре года, когда я приехала в Китеж со своей мамой. Тогда я была счастлива и любила Китеж, как свой дом. Через год я пошла в школу, и начались трудности в жизни и отношениях с одноклассниками. В моей семье оказалось семь приемных братьев и сестер, мне пришлось столкнуться с завистью и ревностью. Когда мне что-то не нравилось, я шла жаловаться к маме. Я была замкнутой и никому не доверяла. Но потом мне удалось несколько раз поговорить с Вовой. Он мне помог понять, что происходит. Однажды я проснулась и увидела в зеркале не умирающего лебедя, а лицо девочки, излучавшей счастье. Я приняла новых братьев и сестер. И мне нравится помогать другим.

Стас, 16 лет:

— Я почувствовал радость от чтения. Не мог больше зубрить физику и взял Булгакова «Мастера и Маргариту», так, кусочек почитать. И вдруг чувствую, я вживаюсь в нее. Прямо провалился в книгу. Я прочитал, а след до сих пор остался, и я все еще немного живу в этом. Не буквы читаю, а… ну не знаю, как бы живешь двойной жизнью. Закрыл книгу, а она все продолжается. А потом я размышлял о будущем. Пытался увидеть его в разных формах, мысленно вынимал кого-нибудь из нас и думал, смотрел, что будет без него. И первым я убрал Диму. Посмотрел и думаю, ну на фиг, ничего без него не выходит, и вернул его. Мало без кого можно обойтись в нашем будущем.

Егор, 15 лет:

— У меня претензия к Володе. Он не очень любит напрягаться. Когда мы работаем, он имеет тенденцию где-нибудь втихую спрятаться.

Володя, 14 лет:

— Нет. Я меняюсь… Я недавно таскал уголь в дом Тамары. Обычно, когда Стас ставит меня туда работать, я натаскиваю только полкороба, а тут я подумал, что надо все-таки исполнять обет «научусь труду и терпению», и натаскал полный. Не прохалявил. Так мне и самому стало лучше.

Лора, 1 3 лет:

— Я поняла, что не хочется быть дояркой или уборщицей. Может, стану врачом. Если нужно будет, стану жить в городе, работать. Но меня не привлекает городская жизнь. Когда мне было пять лет, я хотела стать космонавтом, в девять — дизайнером, но потом подумала, зачем в Китеже космонавт или дизайнер?

Хочется кому-то помочь, но, прежде всего, нужно заняться собой, своим образованием.

Шурик, 16 лет:

— У нас было четыре дня каникул, и я вдруг обнаружил, что устаю от того, что мне нечего делать. До этого весь день был расписан и насыщен… надо было куда-то бежать, что-то творить, организовывать. А тут никто не командует. И вот у детей уже кислые физиономии, и никто ничего не хочет. Я подумал, а как же во взрослом состоянии. Там-то, ведь, никто подгонять не будет, значит так и закисну?

Слава, 15 лет:

— Я заметил, что по-другому смотрю на жизнь и на учебу, и на работу. Я знаю, есть много сложностей, но нет такого, чего нельзя исправить. Мне все интересно. Китеж постоянно меняется, а вслед за ним меняюсь и я.