Господь, я и мой грех
Если говорить об исповеди как об элементе покаянного делания, то, безусловно, нужно научиться исповедоваться и относиться к исповеди правильно.
Об этом приходится напоминать очень часто – во время и после таинства Покаяния, иногда и до него, и отдельно в приходских беседах. И, тем не менее, это людям дается труднее всего. Не потому, что так сложно правильно исповедоваться, а потому, что нет основы, на которой исповедь строится, – нет соответствующей жизни.
Во главе угла должно стоять евангельское понимание того, как надо жить. В те моменты, когда мы поступаем, говорим или даже мыслим и чувствуем вопреки этому пониманию, мы грешим. Вслед за этим наступает осознание: я сейчас согрешил перед Богом и отдалил себя от Него. Рождается чувство вины. Не нужно его в себе заглушать, но следует дать ему достичь самой сокровенной глубины сердца, позволить соответствующему слову Евангелия ранить, уязвить душу и не прятаться от той боли, которая при этом возникает. Нет, это не должно носить характер экзальтации или быть сознательным саморазрушением, но – глубоким прояснением души, увидевшей свое подлинное состояние.
Ведь как мы зачастую живем? Что-то делаем, говорим, думаем, но вместо того, чтобы в какой-то момент остановиться и дать оценку совершённому, бежим дальше, стараясь не акцентировать свое внимание на том, что осталось позади, потому что так проще.
Но именно тогда и надо остановиться, чтобы понять, что такое даже малый грех: это не просто какое-то незначительное происшествие, но то, в чем я произвольно отступил от Бога, что я Ему предпочел. Как советуют многие отцы, в конце дня, готовясь к вечерней молитве, следует помыслить о своих грехах как о том, что явится и будет обличено на Страшном суде. И, вооружившись этим пониманием, судить себя самого не с точки зрения того, как живут остальные люди, тебя окружающие, а как бы уже предстоя перед престолом Божиим, когда каждый из нас услышит одно слово: либо «приди», либо «отыди» (см.: Мф. 25: 34–46). Тогда даже незначительный грех будет восприниматься совершенно иначе.
Боль, которую мы чувствуем в момент покаяния и которая потом не забывается, помогает удерживаться от греха. Если же человек «заслоняется» от страдания, считая, что не нужно концентрироваться на том или ином неприятном моменте, он будет повторять свои грехи постоянно.
Итак, в первую очередь должно присутствовать правильное понимание греха и добродетели, затем – осознание того, что мы сделали вопреки этому пониманию, раскаяние и приход в храм с исповеданием перед Богом в присутствии священника.
Этому может предшествовать обращенное к Богу исповедание греха, – возможно, и неоднократное. Это правильно и хорошо. И, как мы уже говорили, с самим моментом покаяния в таинстве Исповеди должно быть сопряжено решение об изменении жизни и обдумывание, как именно сделать так, чтобы не оставить это решение нереализованным. Собираясь строить дом, надо заказать его проект, иначе придет время стройки, а мы не будем знать, из каких материалов и как его возводить, кого и на какие средства нанимать, и в итоге наше намерение пойдет прахом. Такое же по серьезности рассуждение необходимо и здесь. Это непростая работа, но таинство Покаяния дает благодатные силы для ее совершения. Вот для чего нужна исповедь и почему она важна.
Человек, который живет всерьез, не затрудняется тем, что ему на исповеди говорить. Весь вопрос в том, каким судом ты себя судишь: рассматриваешь ли свои грехи через перевернутую подзорную трубу, и они кажутся чем-то крайне далеким, или смотришь на них вблизи и поступаешь по слову преподобного Антония Великого, сказавшего, что все делание монаха – а по большому счету, и христианина – заключается в том, чтобы видеть свои грехи и приносить покаяние в них. Есть Господь и есть ты. И между вами стоят твои грехи. Когда ты научишься так на них смотреть, то у тебя не будет иллюзий о себе и сомнений по поводу того, как к своим грехопадениям относиться.
Кратко или подробно исповедоваться?
Если говорить о словесном выражении покаяния, то как должен каяться человек? Есть люди, которые на исповеди просто рассказывают о своей жизни или еще чаще – жалуются, как у них все плохо. Другие перегружают свое покаяние множеством деталей, погребая в них суть того, в чем хотят попросить у Бога прощения. Бывает, что человек, исповедуясь, прямым или косвенным образом оправдывает себя – например, долго говорит о том, что точно знает, как надо было поступить, но вот он оплошал и поступил иначе. Впрочем, противоположной по характеру ошибкой является отсутствие какой-либо конкретики, когда исповедь звучит так: «Согрешил делом, словом, помышлением, гордостью, завистью, ненавистью, объядением, прелюбодеянием и т. д.» и на этом покаяние заканчивается.
Как же подойти к рассказу о своих грехах? Постараемся указать несколько основных моментов.
На исповеди необходимо говорить о том, в чем ты чувствуешь себя виноватым. В одном из эпизодов «Отечника» некий брат спрашивает своего духовного отца: «Авва! Чем мне заниматься в келье?» Тот отвечает: «Что тебя будет беспокоить, когда ты предстанешь на Страшный суд?» – «Мои грехи». – «Вот иди в келью и плачь там о своих грехах».
Если попытаться применить этот совет к нашей жизни, то стоит спросить себя: зачем ты идешь на исповедь, по большому счету? Для того чтобы примириться с Богом, попросить у Него прощения за те грехи, в которых сознаешь себя виноватым. Если ты идешь не для этого – не ходи: твое покаяние будет формальным, бесполезным.
Если ты пришел к Богу с сокрушением о конкретных грехах, то и проси прощения за них, а не пытайся растворить свое покаяние излишними рассуждениями. Ведь если мы серьезно обидели человека, но, придя к нему, вместо того чтобы сказать: «Прости меня за то-то и за то-то», начинаем громоздить невесть что, не скажет ли он в конце концов: «Слушай, друг, зачем ты пришел? Я с трудом сдерживаюсь после того, что ты сделал, а ты еще какие-то кружева плетешь. Уходи, пожалуйста». Бог нам так не скажет, но на самом деле все будет еще хуже.
Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что прежде чем встать на молитву, человек должен определенным образом подготовиться к ней и написать на хартии своего прошения правильные слова. А если он делает это не пойми как, невнимательно, рассеянно и без усердия, то его хартию порвут и бросят ему в лицо. То же самое может, образно говоря, произойти на исповеди, когда наша хартия с целым романом, на ней написанным, тоже будет порвана и брошена нам в лицо. И что самое страшное, мы можем этого даже не заметить.
Исповедь должна быть предметной, понятной священнику. Когда мы говорим: «согрешил делом, словом, помышлением» или «согрешил гордостью, гневом», абсолютно неясно, что за этим стоит. Мы лишь именуем страсти, которые живут и так или иначе проявляются в каждом человеке. На исповеди необходимо каяться в конкретных согрешениях, потому что только тогда мы сможем исправиться.
Не говоря уже о том, что за одним и тем же словом могут стоять совершенно разные вещи. Например, гнев (это, наверное, самый очевидный пример) может выражаться в крике, в вопле, в побоях, в том, что человек разнес вдребезги всю квартиру, или в том, что он просто кипел внутри и ни слова не мог сказать. Все это разные степени греха. Кроме того, если один и тот же человек раньше в гневе дрался, потом перестал драться и, разозлившись, только ругался, а постепенно отучился и ругаться и только зубами скрипит – это огромный прогресс! И если священник знает, что было раньше, и видит, что есть сейчас, то он понимает, что за этот гнев не надо ругать, а наоборот, следует сказать: «Ты молодец. Слава Богу, что так. Теперь еще перестань зубами скрипеть, а потом разберись с поводами, заставляющими тебя гневаться, пойми, что они ничтожны, и ты сможешь совсем от этого греха избавиться».
Иначе священник ничего пришедшему на исповедь сказать не может. И самому исповеднику зачастую сложно в себе разобраться: он чувствует, что как раньше его душил гнев, так и теперь душит. Только раньше он давал ему свободу и чувствовал себя полегче, а теперь он себя сдерживает и чувствует еще большую тяжесть.
Ему кажется, что от его труда толка нет – все стало не лучше, а хуже. Поэтому внятная исповедь очень важна.
Еще пример того, как непредметная исповедь может породить недоумение. Кается прихожанин: «Согрешил прелюбодеянием». Но я этого человека вижу в храме, он регулярно исповедуется и причащается, и он даже не женат, а предположить, что у него есть отношения с какой-то замужней женщиной, мне трудно. Спрашиваю: «А что вы имеете в виду?» – «Мне сон плохой приснился…» Это дает возможность разъяснить: нет, это не прелюбодеяние, это просто сон. Грех может заключаться в том, что в каких-то недолжных мечтах до отхода ко сну или по пробуждении сохранилось сочувствие к виденному, а в том, чтобы просто увидеть нечто нецеломудренное во сне, нет никакого греха. Но когда человек говорит без каких-либо разъяснений, ты никогда не поймешь, о чем именно речь. Он сказал: «Согрешил прелюбодеянием», ты ответил: «Хорошо, на год отлучен от Причастия». Конечно, это безумие и формализм с обеих сторон! Их не должно быть.
Есть вещи, которые требуют объяснения. Например, ты слышишь на исповеди: «Я избил человека». Что это? Хулиганство, за которое положено пятнадцать суток, а если нанесены тяжкие телесные повреждения, то и реальный срок. Но если человек объясняет, что он шел по улице, увидел, как кого-то бьют, вступился, завязалась драка, – это совершенно другая ситуация, правда? Или, например, человек приходит и говорит: «Я насмерть поссорился с Иван Иванычем». Что может священник сказать по этому поводу? Ничего, если исповедующийся не уточнит: «Я поссорился и не могу помириться, и чувствую, что даже не хочу». Другое дело, когда он говорит: «Я поссорился, потом мне стало стыдно, я тут же пошел, попросил прощения и примирился». Об этом нужно сказать, такие детали, объясняющие суть происшедшего, не будут лишними.
Надо говорить по существу, достаточно лаконично. Не нужны объяснения: «Я пошел в магазин, у меня болела голова, и поэтому я по дороге рассердился на человека, который облил меня грязью из-под колес своей машины. А в магазине я поругался с кассиром потому, что он меня пытался обсчитать…» Это лишнее. «Со мной поступили нечестно, и я не отнесся к этому спокойно, разозлился», или «машина окатила меня грязью, и я в сердцах выругался на водителя».
Когда христианин исповедуется регулярно, есть возможность тут же провести некую работу. «Вот ты сказал так, а как надо было поступить?» – «Промолчать». – «А еще как надо было поступить?» – «Так-то». Разбор ситуации является и ее врачеванием. Человек показал тебе рану, и ты предложил ему пластырь – это то, что совершается во время таинства Исповеди. Точнее – то, что должно также совершаться.
Исповедь – не время для советов?
Очень часто священнику приходится слышать от приходящих на исповедь повествование о скорбях, болезнях, каких-то обидах и неурядицах. Конечно, жалобы на жизнь и рассказ о том, как все плохо, – это ни в коем случае не исповедь, это – желание человека поделиться тем, с чем он не справляется сам, желание услышать слова поддержки, наставление, а иногда и просто выговориться. И пастырь, с одной стороны, не должен отталкивать того, кто вместо раскаяния в грехах решил поведать ему о своих печалях, потому что долг духовника – не только принять исповедь, но и утешить, и поддержать пришедшего. Однако, с другой стороны, на исповеди у священника может не быть на это времени и, самое главное, он не должен позволить христианину подменить одно другим, иначе тот останется без насущного хлеба, получив взамен если не камень, то черствую буханку.
И сам человек должен разделять исповедь и разговор о волнующих его проблемах. Если есть необходимость посоветоваться со священником, правильным будет попросить его уделить для этого время вне исповеди – после нее или же вообще в другой день, а перед аналоем с крестом и Евангелием должно приносить покаяние Богу (помня и о том, что наши грехи и жизненные трудности и беды теснейшим образом связаны).
Дневник как способ самоконтроля
Несколько слов по поводу подготовки к исповеди. Очень неразумно жить беспечно неделю, две, три, может, даже и месяц, а потом вдруг спохватываться: «Что произошло в моей жизни за это время и что творилось в моей душе?» и пытаться все это единовременно суммировать, проанализировать и принести на исповедь. Не то что за месяц – за несколько дней происходит много событий, и мы, не будучи внимательны, себя за это время упускаем.
Святого праведного Иоанна Кронштадтского во время одной из его поездок по России собравшиеся на встречу с ним священники спросили, как вести внимательную жизнь, как меняться к лучшему, а не к худшему? Он сказал, что для него одним из способов самоконтроля и работы над собой является дневник. Дневник Иоанна Кронштадтского опубликован не целиком, мы имеем возможность знакомиться лишь с определенными выдержками из него, опубликованными в виде отдельных изданий, помимо отрывков, вошедших в книгу «Моя жизнь во Христе». Но даже читая только эти фрагменты, мы все равно видим непрерывную работу святого пастыря над собой, строгое обличение самого себя в мельчайших прегрешениях и немощах, искреннее раскаяние.
Наверное, для каждого подходящая форма самоконтроля будет индивидуальной. Но то, что можно порекомендовать однозначно, – это ежевечернее испытание совести и покаяние в тех грехах, которые мы допустили в течение дня. Об этом как о средстве хранения внимания к себе и средстве изменения себя говорит преподобный Никодим Святогорец в своей книге «Невидимая брань».
Главное – человек должен не просто вспомнить, в чем он согрешил за день, и записать это по пунктам в тетрадочку – нет, необходимо обдумать: почему я впал в эти грехи? Как их можно было избежать? В чем была моя ошибка – попросту в невнимательности или в недостаточной строгости к себе? Понимая, как должно поступить, я все-таки поддался искушению, или обстоятельства были таковы, что я с ними не справился?
С одной стороны, надо попросить у Бога прощения и, с другой стороны, проанализировать, как быть, чтобы в эти грехи вновь не впадать. Внимательный к себе человек, памятуя о том, что было вчера, позавчера, третьего дня, – а он это помнит, если подобная работа происходит постоянно, – уже сегодня готовится к наступающему дню. Вот такой непрерывный цикл.
Собираясь же пойти в храм на исповедь, можно достать эту хранящуюся в каком-то укромном месте тетрадочку и просмотреть ее, приводя себе на память то, что в нее было записано. Конечно, и здесь можно соскользнуть на путь формальный: например, прочитывая свои записи подряд, не проанализировав их, по несколько раз говорить священнику об одном и том же разными словами. Естественно, все записанное должно быть как-то обобщено: если нам в наших записях встречается один и тот же грех в разных проявлениях, то нужно просто сказать, что этот грех не раз был нами совершен тем или иным образом.
Конечно, говоря о том или ином грехе, нужно понимать: одно дело, если это был срыв, которому предшествовала борьба, и другое, если человек грешил без конца, дав себе такое «разрешение». Об этом на исповеди тоже нужно сказать, это позволит священнику понять меру грехопадения и, что еще важнее, состояние души. Тогда он действительно сможет посоветовать что-то дельное, по-настоящему помочь.
Бывает, безусловно, и такая исповедь, которую достаточно лишь выслушать, ничего человеку не сказав, понимая, что он все должное делает сам, и можно только помолиться о нем и выразить поддержку, и этого будет достаточно. Но чаще с исповедниками приходится говорить, подсказывать, советовать. Некоторых нужно бывает, к сожалению, и обличить, отрезвить, и сделать за них то, чего они не сделали сами, и даже «напугать». Как? Напомнить о смерти, о том, что покаяние – не просто какая-то регулярная процедура, а серьезнейший момент в жизни. Хотя лучше, чтобы христианин обличал и отрезвлял себя сам.
Вечернее предстояние Богу
Помимо повседневного исповедания грехов, образец которого помещен в молитвослове в конце молитв на сон грядущим, можно в завершение вечернего правила обратиться к Богу своими словами, прося прощения за прожитый день, или же помолиться молитвой Иисусовой. И здесь, мне кажется, очень важно поступить по совету, который встречается у разных наставников Иисусовой молитвы. Перед тем как молиться, надо действительно от всего отрешиться, обо всем забыть и вспомнить об одном, о самом главном: однажды я умру, предстану перед Богом на Страшном Его суде и буду ждать того слова, о котором мы говорили выше: либо «приди», либо «отыди».
Я не знаю, что будет сказано мне, но по всей своей жизни (и в очередной раз меня в этом убеждают сегодняшние грехи) я понимаю, что достоин услышать «отыди», – и, скорее всего, так оно и будет. Но, зная это, я все-таки уповаю на милость Божию и, вставая на молитву, прошу об этой милости.
Это очень важная часть покаянного делания, которое должно охватывать собой всю жизнь христианина. Такое предстояние пред Богом – уже не столько подготовка к таинству Покаяния, сколько само покаяние. Если христианин молится из подобного осознания собственного недостоинства, то и молитва, и исповедь его будут принципиально иными – живыми, неформальными. Характер молитвы, обращения к Богу и характер исповеди теснейше связаны.