Явления, подобные поражению Союза в «холодной войне», распаду Союза, разрушению советской экономики, принято объяснять результатом тенденций: правления КПСС, неповоротливостью социализма, активностью народных масс. Шла тенденция, шла, и пришла — например, Союз развалился. Иногда объясняют это действиями лидеров — захотели развалить и развалили. И забыт хороший принцип деления общества, подразумевающий конкретные интересы конкретных групп: людей, семей, корпораций, государств, сверхсистем. И системный подход: если СССР рассматривать как систему, то какой именно ее элемент стал причиной неприятностей. Тенденциями оперировать нужно — но они только отражают действие, бездействие и интеллектуальный уровень субъектов —международного права и просто личностей.

Кто такие предатели России? При том, что запад ведет войну за ее жизненное пространство — это лица, содействующие политике запада.

Заговор — он не на западе. Он нужен в России в западных интересах. Для осуществления западной стратегии, в качестве лучшего варианта тактики. Для этого сюда направляется множество инструкторов и специалистов. Но если в верхах все люди известны, то расширение западного влияния на широкие общественные круги невозможно без низовых структур.

Кто обычно предает? Тот, кто боится, тот, кто завидует. Удержаться на верхушке власти в корпоративном обществе — или не иметь власти вообще, или иметь чью-то очень сильную поддержку. Первый вариант в России невозможен. Силовые структуры исключаются — они нейтральны. Запад заинтересован в расстановке нужных ему кланов по соответствующим местам. Даром он никого не поддержит. Его интересы — сырье.

Главная проблема, стоящая перед западом — топливо. Запад потребляет его в громадных количествах, а своих ресурсов у него нет. Не будет топлива — не будет запада. А не будет демократии в странах третьего мира — запад этого не заметит. Это к вопросу о приоритете проблем. Но Западу нужно не просто топливо — ему нужно дешевое топливо. И потому его идеал — как можно больше поставщиков и как можно меньше потребителей. Союз-Россия — это потребитель. И напротив — Кувейт — поставщик. Из этого объясняются великий интерес к Ливии и никакого интереса к Бирме, хотя последняя больше и по режиму точно такая. Просто в Ливии есть нефть, а в Бирме ее нет. И Каддафи тут ни при чем.

Пусть народ не знает ни о каком пространстве — в прямом бою он своего не отдаст. Идеальный вариант современного завоевания — найти в этом народе группу людей, на приемлемых условиях готовых передать часть пространственных ниш завоевателю. И с их помощью преподать этот захват как благо для побежденного народа.

Оккупация почти никогда не бывает не выгодной оккупанту. Оккупация в геополитике — это использование ресурсов покоренной страны. Не обязательно вводить в нее войска. Достаточно создать в этой стране группу, проводящую в жизнь интересы оккупанта и привести ее к власти — делегировать ей права, возможности и жалованье экспедиционного корпуса. За эти права и возможности коллаборационисты предоставит жизненное пространство своей страны победителю. За посреднический процент в сделках.

Принцип «разделяй и властвуй» гораздо древнее римского права. То, что Россия подвластна и разделена, понимает любой мыслящий человек. Но видится разделение в отпаде республик; в принципе, если бы этим все и ограничивалось, ситуация не была бы такой малоперспективной. Без республик прожить можно, причем прожить хорошо. Трещина прошла не здесь. Были промышленники, были сырьевики. Промышленный центр, сырьевой север. И вот, наблюдается: доходы сырьевиков в среднем превосходят доходы промышленников в 5 — 7 раз против 1. 5 — 2 раз при застое. Не действует закон переливания рабочей силы с выравниванием доходов. Корпоративная система не дает закону сработать. Корпоративная система пользуется возникшими в обществе диспропорциями. Но выгодны они не только ей и ее возглавляющим сырьевикам.

 

Хроника предательства. Агенты влияния

Со времен второй мировой войны в системе разведки все коренным образом изменилось. Запад отказался от шпионажа — может, его агенты где-то еще и сидят, но красть с риском для жизни какие-то разработки нет смысла: их легче сделать самим, предоставив работу своим людям. Нет интереса заниматься диспозициями и дислокациями — зачем рисковать агентом, если со спутника видно даже номера на автомобиле. Профессия чернорабочего разведчика-шпиона отмерла. Но в ходе войн экономических выросла роль резидентов.

Главная задача современных разведок — создание ключевого звена экспансии — «пятой колонны», без которой невозможно эксплуатировать страну. Это — корпорация, поставившая свои интересы выше национальных — что свойственно корпорациям, не умеющая, не желающая, боящаяся использовать ресурсы своей нации. В странах, где корпоратизм не национальная традиция, где корпоратизм — болезнь, корпорация — оружие эксплуатации нации внешними силами. И Западу все равно, какими методами она правит — тоталитарными или демократическими — Запад ей поможет. Запад далеко, но корни бед лежат под носом у народов — без них все заговоры обращаются в прах.

Пока профкорпорация держала власть — она держала всю пусть убыточную, сжигающую драгоценную нефть, но дающую нации работу альтернативную мировой экономику. Страна шла на подъем, затормозившийся с корпоратизацией. А уж как затормозились — интересы врозь. Здесь и вылез Запад со своим извечным: давай нефть — бери товары. Сырьевым корпорациям такое предложение пришлось по душе. Но чтобы продавать нефть беспрепятственно, им нужно лобби в высших органах власти. Внешняя торговля принадлежит к главной нише. Следовательно, эту нишу они и должны взять под контроль.

Как брать? Опыта нет, кадров нет, должностей нет, средств информации нет. Но они все равно победили. Кто научил их бороться за власть? Как получилось, что народ их победу вообще не заметил? И не замечает их правления? И откуда вылезло понятие «либерализация внешней торговли» — при том, что в российской системе все были завязаны на всех? Кто же послал сырьевиков в поход на Кремль?

Если обратиться к стратегии запада, то начаться все должно с экономических санкций. Первым поводом оказался «Афганистан». Вторым — отсутствие демократических свобод и владение Прибалтикой. Собственно до Афганистана, до Прибалтики американцам не было никакого дела — им нужен был повод, мягко говоря, прицепиться. Территории эти совершенно бесперспективные. Это удобные плацдармы, но войну Америка вести не собиралась. Как история показала, нужен был только повод, только розыгрышная карта. Прибалтика — никому до нее нет дела; в Афганистане смерть и анархия — плевали все на него. Что, американцы, дураки, что ли, солдат посылать — за какие-то права человека и демократические свободы.

Так или иначе, санкции против России ввели. Горбачев оставил Афганистан — от него потребовали демократизации и децентрализации, но в первую очередь — либерализации внешней торговли, торговли нефтью. Если бы Горбачева еще немного обработали — он бы пошел на это. Но Запад предпочел более быстрый вариант. Запад сделал ставку на Свердловский клан. Звучало это примерно так: Запад помогает свердловцам в захвате и удержании центрального Внешторгового административного жизненного пространства (проще — власти) в обмен на проведение политики западных интересов. А демократия? Как заявил один из помощников президента США, «Америка окажет поддержку правительству Ельцина даже в случае свертывания демократических преобразований». Америке все равно, кто правит — демократ в Венесуэле, аяталла в Иране или султан-диктатор в Омане. Главное, чтобы они гнали нефть.

Любая стоящая страна имеет возможность проводить независимую политику. Если бы не изменнические правительства и их подопечное ворье — жизнь в той же России мало бы отличалась от американской по уровню. Отсюда — политический заказ Запада на изменнические или просто глупые правительства. Корпоратизм значительно упрощает его выполнение.

Западные экспансионисты заинтересованы в захвате жизненного пространства в России. В самой России приблизительно равные по силе корпорации ведут борьбу за власть. Силы примерно равны, и потому внешняя поддержка значит очень много для корпорации и очень дешево для внешних сил. Весы в положении неустойчивого равновесия: достаточно ветерка, чтобы одна из чаш пошла вверх.

Иностранцы предлагают сделку одной из семей: поддержка во внутрироссийской борьбе в обмен на предоставление российского жизненного пространства, т. е. пространства россиян. Семья получает центральную власть, а иностранцы — доступ к ресурсам: сырьевым, трудовым — и права на их эксплуатацию. В принципе, оккупантам больше ничего не нужно — все остальное у них есть.

Правящей корпорации предлагают создать систему, в которой по доходам ее члены не уступали бы настоящим миллионерам. Если не согласна правящая — то же предлагают второй по значению; то же плюс власть в своей стране. Потом сюда добавляется немного шантажа, несколько агентов влияния, несколько корпораций-конкурентов, в случае отказа берущих власть, несколько западных консультантов, предлагающих сделать живые деньги и поместить их на счета в надежных банках. Здесь же гарантии поддержки при нахождении у власти. Подгнившей корпорации, всюду имеющей врагов, просто нет возможности отказаться от подобного предложения. Устанавливается проамериканский, проевропейский или прояпонский режим. А дальше дело торговли — вывезти ценности и сбагрить барахло.

Сделка Запада со Свердловской группой формулировалась примерно так: Запад предоставляет Свердловску центральную власть, в обмен Свердловск предоставляет свободу сырьевикам, гарантированную непосредственным присутствием сырьевиков-корпоратистов в высших эшелонах власти. А уж как Свердловск и сырьевики поделят выручку — это внутреннее дело русских.

В России безмерно распространились разного рода фонды и внешнеполитические ассоциации. Их люди ездят на Запад чуть ли не ежеквартально. А там они встречаются с представителями разнородных политических институтов, конструирующих российскую политику. Ельцинисты сами признали, что Ельцин пользовался советами этих структур во время выборов. Американские советники вряд ли занимали антиамериканскую позицию.

Сырьевики — идеальные западные партнеры, в заговоре проявили полную бестолковость. Они не смогли даже нанять прессу. Отдельные агенты, прошедшие на Западе подготовку, бегали и делали это за них. Агентов нужно оплачивать, а фонды — идеальный вариант для подобных операций.

Но участие фондов в финансировании политических операций в России — только верхушка айсберга подкупов, коррупции и контроля. Фонд «Культурная инициатива», иначе инменуемый фондом Сороса, более-менее известен. В некоторых странах его деятельность запрещена за экономический шпионаж. Но есть и другие организации. «Корпус добровольных экспертов» — интересы в оборонной промышленности, бизнесе (контроль над экспортом вооружений, исследования рынка вооружений). «Фонд Карнеги» — содействие в развитии инфраструктуры гражданского общества путем создания неблаготворительных фондов (создание групп западного лоббирования на местных уровнях). «Национальная ассоциация губернаторов» — дела картельные, информационные технологии (организация информационного контроля и создание политических организаций в западных интересах). «Айрекс» — образование и общественная деятельность (поиск и использование перспективных разработок и специалистов). «Проект Хоуп» — медицина и социальные услуги (сбыт медицинского хлама за дикие деньги в страны третьего мира). Все это создано для мелких корпораций и картелей — с тем, чтобы они не отставали в продвижении западных интересов от олигархов.

Засылать шпионов на охоту за разработками, снабжая их микрофотоаппаратами и портативными рациями, — дело малорентабельное. Они охотились за технологическими новинками — так сейчас существует фонд Сороса — легальная организация. Фонд предлагает выслать все разработки в обмен на материальную помощь — 500$, которую платит далеко не всем. Все технологические достижения России заложены в компьютеры этого Фонда — русские сдали их туда сами. Но этот фонд — он не относится к агентуре влияния. Это просто западные компрадоры. Эти просто делают деньги.

Измена совершена дважды, и совершена она одной группой людей — союзом семей и кланов, преемственно управляющим Россией с 1960-х годов до наших дней. Жизненное пространство системы власти не перераспределялось: ставленников отцов сменили ставленники детей. И не человек, и не партия, а конкретные семьи должны понести ответственность и за утрату внешних рынков сбыта при социализме, и за утрату внутреннего при нынешнем безобразии.

У власти обычно волкодавы — они не дают стаду взбунтоваться и довольно много с него имеют. Они оберегают его от волков, с него кормятся и его берегут. В России стадо оказалось в руках у шакалов — они позволили грызть своих овец всем встречным и поперечным, а сами перешли на объедки.

 

Сырьевики

О том, что сырьевики подминают и в состоянии подмять под себя все сущее, говорил еще царский министр Витте. Он лоббировал железнодорожников. Так что противостояние промышленники — сырьевики для России не есть что-то новое. Но принципиальное отличие для нашего времени — сейчас корпоратизм деградантов, и промышленники ничего не могут организовать против сырьевиков. Первым это просто не нужно — они достаточно жируют и на развалинах своих производств. А противостоять — это значит противостоять и власти в лице племени газовиков, и их заокеанским партнерам.

Сырье контролируется корпорациями сырьевиков, рынок рабочей силы контролируется профсоюзами сырьевиков, первые и вторые идут в одной связке. Здесь свои иерархия и правительство, свое государство в государстве. Географически это в основном на севере, но не только — это везде, где есть сырье и сырьевики.

Продажа нефти, сама идея строительства нефтепроводов уже означала фактическую капитуляцию России. Капитуляцию брежневской корпоративной системы перед западом. Сведения о том, что нефть и газ приносят уж очень большие доходы, сильно преувеличены. Для кучки сырьевиков это действительно купание в роскоши. Но для страны - почти ничего. Горбачев и Ельцин только узаконили капитуляцию юридически. Россия перестала быть мировой державой, когда продала первые тонны нефти. С 1970 по 1990 годы она не представляла угрозы никому, и легенда о ее военном потенциале вбивалась в головы американских и европейских налогоплательщиков для выбивания денег на военные заказы.

Конек Запада — промышленность. Любой промышленник вне Запада ему конкурент. Владение рынком — категория владения жизненным пространством. Единственная стратегия: перекупать сырье у промышленников, лишив их работы — именно высокотехнологичной, стоящей, высокооплачиваемой работы. Промышленникам останется производство мелочевки для внутреннего рынка, обеспечение дешевыми товарами тех же сырьевиков. А так как промышленников много, они будут драться за возможность сбыть свои товары и услуги друг с другом и тем самым сбивать цены на товары и на труд.

Западу нужно сырье, и потому с сырьевиками ему грех ссориться. Тем более хоть кто-то должен покупать западные товары — иначе нет рынка и нет прибылей. Российские промышленники — конкуренты для запада. Но российские сырьевики — потенциальные партнеры. Сырьевики берут деньги с промышленников; западные промышленники платят больше.

Столкновение сырьевики-промышленники имеет массу отображений, а равно как одно из них — столкновения политические. Придание политического статуса конфликту облегчает игру наличием правил, а при последнем многие вопросы могут решаться мирным путем. Сырьевики и компрадорская буржуазия имеют определенные интересы, имеют цели, провозглашение которых в прямой форме самоубийственно, но в косвенной может принести сытой части русского населения поддержку голодающей его части.

Сырьевики против промышленнков. Чего стоит разделение по республикам, крайне условное, перед таким делением? Западу нужны бензин и прислуга. За это он расплачивается ширпотребом, элитарными товарами и оборудованием. Потребляя дешевые товары, сделанные промышленниками, сырьевики получают возможность экономить деньги и покупать дорогие западные товары. За них запад получит так необходимый бензин. Промышленники при таком раскладе обнищают и цена прислуги упадет чуть ли не до нуля.

Сырьевики — это не размытый образ и не образ врага, это имя реальной опасности, слагающейся из действий нефтяников, газовиков и иногда угольщиков. Газ, нефть, а для России и уголь — три кита, которыми держится экономика, и при движении любого из них вся экономика рушится. Сырьевики могут шантажировать общество, и они его шантажируют. Доход рабочего-сырьевика в 5 — 7 раз превышает доход простого рабочего. Либерализм, равно и социализм, провозглашают лозунг: «равная оплата за равный труд». Иначе не функционирует рынок труда, а с этим цепной реакцией растут диспропорции во всей экономической структуре. Запад борется с подобным явлением путем ввоза ресурсов (в первую очередь нефти) и путем постоянного сокращения потребления сырья. Интеграция в Запад для России гибельна уже потому, что ввозить сырье она не может, сократить потребление — не способна в равной степени.

Российское правительство может воздействовать на сырьевиков и поддерживать стабильность рынка труда только внеэкономическими средствами. Спираль развития опять упирается в социализацию и государственное владение ресурсодобывающими отраслями. Либеральные методы бессильны: дело касается естественных монополий и трудовых коллективов, монополизировавших право на труд. И никакой рынок этого положения не исправит.

Известно, что в наше время почти все крупные состояния созданы на купле-перепродаже сырья. Сырье — причина если не всех безобразий в России, то по крайней мере большей их части. Покончить с этим можно только перепоручив продажу угля, нефти, газа, металла государству через сеть государственнных централизованных компаний в крупнейших городах России. А дальше пусть торжествует свободный рынок. Или рынок сырья — или рынок товаров и услуг. Только так, и третьего не дано.

 

Внешторговцы

Раньше внешторговцы занималось исключительно взятками. Договоренность звучала так: западная корпорация платит чиновнику, а чиновник подписывает контракт на закупку дрянной, не пользующейся спросом техники. Или платит директору предприятия, а директор выбивает средства на покупку этой техники в верхах. У многих в памяти многочисленные контейнеры с аппаратурой во дворах предприятий, стоящие годами — сколько было протестов, что ее не используют. А использовать ее нельзя по технологическим причинам или не имеет смыcла из-за нерентабельности. До сих пор тысячи тонн ее ржавеют по задворкам предприятий и институтов.

Внешторговые корпоратисты ассоциируются с одноименной нишей. При этом владельцы центра располагают этой нишей с ними на равных. В конце концов внешторговцев, как владельцев ниши административной, обошли корпоратисты с более серьезными базами. Внешторговцы наживались на спекуляциях, но в обществе тотальной спекуляции к ним перестали обращаться с товарами. Остались квоты и лицензии, но этого мало, чтобы противостоять сырьевикам. Ниша внешторговая оказалась включенной в нишу центральную. В руках акционеров верховной власти оказалась система государственных закупок за рубежом на государственные деньги: система экспорта по сути развалилась. Россия закупает зерно, сахар, иные продовольственные и промышленные товары — речь идет о государственных закупках. И вот последний пример: России нужно зерно. Китай предлагает дешевле Америки. Россия закупает у Америки. Если вскрыть документацию — таких случаев сотни и тысячи.

Продажа за рубеж кражей не считается. При том, что принадлежащую стране нефть продают конкретные лица, имеющие с продажи общенациональной собственности личные доходы. Если кто-то разберет и продаст гнилой государственный сарай, его посадят. А если кто-то продаст нефтяные месторождения, ему предложат место в правительстве. Корпоратисты, зная о своей несостоятельности в экономике, понимают, что подобное хорошо не кончится — ни для страны — но она их мало волнует, ни для них лично. И потому стратегия — брать как можно больше, грабить так, чтобы держать страну на грани взрыва, но самого взрыва не допускать. Они закупают хлеб, но очень интересно его закупают: российское зерно грузится в Новороссийске, и пока пароход огибает Европу, оно превращается в более дорогое зерно американское. Они закупают и тракторы, и водку. Корпоратисты спешат, и в этой спешке сгинули навеки и миллионы КПСС, и золотой запас Советского Союза.

Внешторговцам нужно обогащаться как можно быстрее. Потому они не осваивают новых месторождений той же нефти. Они продают золото, но ничего не строят. А если не за границу, то куда деваются эти пресловутые деньги? У каждой корпорации-армии есть снайперские структуры — формально независимые компрадорские фирмы. Крутятся деньги здесь. Но в Россию не вкладываются.

Внешторговцы знают свою нишу и соответственно блюдут ее в порядке. В начале 93 г. челночная торговля достигла расцвета. Сразу — постановление о ее сокращении и лимитизации. Постановление в интересах нации? Властители внешторговых ниш хотят сами все покупать и продавать, и массовая конкуренция им неинтересна. Торговля — их пространство. И потому чужих надо прижимать.

Внешторговцы — пятая колонна Запада. На Западе знают, кто брал, где, когда, и за что. Если эти взяточники не очень сильны, то их операции можно разоблачить. Вполне возможно, что еще в брежневские годы к взяточникам приходили резиденты спецслужб и с помощью шантажа достигали договоренности о сотрудничестве. И не только материально, с помощью других агентов их продвигали вверх по номенклатурной лестнице.

Внешторговые воры становились агентами влияния и поднимались наверх. При корпоратизации естественным образом сложились корпорации влияния соответствующих стран при соответствующих разведках. Они знают, что дело их дрянь. Они обогатились на столетия вперед. Запад не дает им смотать удочки из России — они и заговор нужны западу здесь. И потому они могут предпринять любые шаги, чтобы смыться — вплоть до перевыборов, вплоть до псевдопереворота.

 

Ликвидаторы

Разговоры о профессионализме, государственности и прагматизме стали нормой в российских «патриотических» кругах. Профессионал — понятие, близкое к абсолюту. Настоящий профессионал может управлять структурой в двух направлениях: он может вести ее и к процветанию, и к гибели. Безличный, вненацинальный профессионал будет делать то, за что ему больше заплатят — если, конечно, он настоящий прагматик. Он может управлять ею так, что из суммы благих намерений разрастается натуральный ад, а из комплекта совершенно бредовых мер — развитие.

Когда говорится об иностранных специалистах в России, обычно приводятся имена Бориса Йордана, Джорджа Сороса, Дэвида Рубина.

Сорос как предприниматель специализируется на спекуляциях, и потому к специалистам-ликвидаторам его отнести сложно. Бывает, он устраивает обвалы национальных валют — но исключительно из коммерческого интереса. На российских рынках ценных бумаг он получил больше убытков, чем доходов.

Дэвид Рубин во главе компании Trans World Group контролирует большую часть российской алюминиевой промышленности, в т. ч. Красноярский и Братский алюминиевые заводы. Положение на заводах довольно тяжелое, общее положение компании в России не намного лучше. Смысл владения состоит не в получении прибыли, а в механизме контроля над поставщиками алюминия из других развивающихся стран. Российская алюминиевая промышленность с точки зрения TWG существует для снижения цен на мировых рынках — и потому ни в развитии, ни даже в поддержании на прежнем уровне не нуждается.

Итальянские фирмы контролируют некоторые предприятия черной металлургии, в т. ч. Череповецкий и Новолипецкий металлургические комбинаты. Здесь ситуация та же, что и с группой Д. Рубина: российский металл сбивает цены, российский металл идет по демпингу. Низкая цена — результат отсутствия инвестиций в производственный сектор. Российские предприятия были куплены за столь низкую цену, что их разрушение принесет больше прибыли, чем развитие.

Инвестиционный банк CS First Boston в Лондоне во главе с содиректором в Москве Борисом Йорданом — самая интересная иностранная команда в России. По нанесенному ущербу она может сравниться разве что с американской авиацией в Ираке.

Один пример: банк приобрел крупнейший в Европе Балахнинский бумажный комбинат, по оценкам специалистов, стоимостью свыше сотни миллионов долларов. Стоимость только одного станка по производству бумаги около 10 миллионов долларов, а в Балахне таких стояло несколько. Сейчас производство остановлено, растаскивается и разрушается. Весь комбинат был куплен за 7 миллионов долларов. Возглавлял приватизацию Немцов в бытность губернатором.

Комбинат был серьезным конкурентом иностранным бумагопроизводителям — и потому гораздо выгоднее оказалось его разрушить, чем эксплуатировать. Сомнительно, что за это удовольствие платил Йордан — он просто выполнял заказ бумагопроизводителей, а кто платит — тот и заказывает музыку профессионалам и прагматикам.

Все участники этой «бомбардировки» пошли на повышение: Немцов был приглашен в правительство, а Борис Йордан, изначально специалист в области росссийско-американских экономических отношений, основал финансовую группу «Ренессанс Капитал» и стал ее президентом. Теперь занимается еще и нефтекомпанией «Сиданко», где планирует привлечь к управлению специалистов British Petroleum.

Ликвидация российской экономики была проведена профессионально и прагматично. И по тому, что все ликвидаторы поднимались к вершинам власти, можно сделать вывод о ликвидаторстве как государственной практике управления, максимально выгодной в настоящий исторический момент. Предатели и шпионы всегда были и будут, и заговор — это их заговор. Того же Йордана в свое время можно было нанять и для развития производства. Иностранцы — просто наемники. Страна принадлежит корпоративной системе, и экономика будет умирать до тех пор, пока у нее не появится биологически состоятельных владельцев, пусть даже не профессионалов, но главное — не прагматиков и не врагов народа.