— Кстати, о деньгах, — вдруг обратился господин Зорин к Артему, хотя тот не упоминал о них ни жестом, ни словом. — Тебе, к примеру, известно, во что обошлись нашему телеканалу похороны звукооператора?
Маша едва не подавилась севрюгой.
— А что? — недоуменно проговорил Артем, заметив, как побледнела Маша.
— Да то, что мы обязаны считать каждый рубль, фунт и доллар из той суммы, которую нам любезно предоставили, — объяснил господин Зорин, бросив взгляд на генерального спонсора.
Спонсор сделал неопределенное движение, которое могло означать все что угодно. Как молчаливое согласие, так и несогласие с циничным заявлением господина Зорина.
— Конечно, мы все работаем в одной команде, — завздыхал господин Зорин, холодно поглядывая то на Машу, то на Артема, — однако формально ответственность несет ваша программа. Вы послали туда этого мальчика. Стало быть, формально бюджет должен быть урезан у вас.
— Ты что, очумел?! — возмутился Артем, кивая на Машу.
— А сколько, кстати, это стоило? — тихо поинтересовалась она.
— Ладно, не беспокойся ты так, — сказал господин Зорин. — Мы, конечно, как-нибудь справимся с этой проблемой. Единственное, на что я хотел обратить ваше внимание, что все непредвиденные расходы будут напрямую отражаться на зарплате наших сотрудников. А нынче, как вы знаете, народ очень недоволен подобными вычетами…
Итак, похороны теперь — это «непредвиденные расходы». Между тем, представитель генерального спонсора продолжал все так же неопределенно ерзать, словно решив предоставить этим телевизионщикам самим разбираться со своими внутренними делами.
— Побойся Бога, — ахнул Артем, — это уже слишком!
— А если программу вообще закроют, что ты запоешь?
— Погоди, Артемушка, — вмешалась Маша. — Пусть он скажет, сколько это стоило.
Господин Зорин пожал плечами и, полистав записную книжку, назвал сумму.
— Конечно, это не Бог весть какие деньги, но теперь время сами знаете какое…
Маша едва сдержалась, чтобы не выложить этому говенному деятелю, что она о нем думает. Во-первых, она не сомневалась, что ему и самому это прекрасно известно, а во-вторых, у нее лично да и у всей программы могли выйти большие неприятности. Личных выпадов на телевидении не прощали. Даже при всей ее популярности, ее потом не то что попрут со всех телешоу и на Кавказ не пустят, но и не дадут вести в эфире самые заурядные кулинарные новости.
— У меня есть предложение, — спокойно сказала Маша, не сводя глаз с господина Зорина.
— Интересно? — ухмыльнулся тот. — Может, через Красный Крест и ОБСЕ направить счет полевым командирам бандформирований, чей стрелок снес голову звукооператору? А может, прямо Дудаеву?
Маша знала, что этого бездушного человека ничем не проймешь, когда речь шла о деньгах. Он готов был резать по живому.
— Почему бы, — продолжала она, — нашим уважаемым спонсорам просто не взять и не оплатить все похоронные расходы? А может быть, даже учредить на факультете журналистики стипендию имени Ромы Иванова? Это был бы благородный жест. Конечно, этот жест можно было бы широко разрекламировать, и они бы внакладе не остались…
Господина Зорина передернуло, словно она напомнила ему о его звездно-полосатых трусах. Он даже опрокинул на скатерть бокал с шампанским.
— …Если же нет, — жестко продолжала Маша, хотя на глазах у нее уже блестели слезы, — то я буду настаивать, чтобы деньги вычли из моих гонораров. В конце концов, и моему рейтингу не помешает этот широкий жест!
— Ну что вы, милая Маша! — наконец подал голос генеральный спонсор. — Мы сочтем за честь рассмотреть ваше предложение…
Еще секунда, и Маша бы, наверное, зарыдала. Но в этот момент возле столика появилась Рита Макарова. Она бросилась к Маше, как встревоженная мать-волчица, готовая разорвать каждого, кто тронет ее детеныша.
— Что происходит? — грозно спросила она.
— Ничего не происходит, — мило улыбаясь, сказал господин Зорин. — Маша уже начала раскручивать наших уважаемых спонсоров.
— Все нормально, Рита, — заверила Маша, отводя глаза.
— Мы решим все вопросы, — пообещал спонсор. — Никаких проблем.
— Что, мне больше всех надо! — проворчал господин Зорин. — Я тут за всех за вас корячусь. Только и думаю, что о вашем материальном благополучии, а на меня же еще и дуются. Я только хотел сказать, что этот звукооператор вообще был у нас без году неделя. Пожаловал к нам из Воен-ТВ, сорвиголова, прости Господи!..
— На месте Господа Бога я бы тебе припомнила это жлобство! — храбро заявила Рита. — Впрочем, он тебя уже наказал, лишив сердца!
— Зато в отличие от вас он не обидел меня мозгами! — огрызнулся господин Зорин.
— Поэтому ты бы с радостью похоронил нас всех за наш счет, — вздохнул Артем.
— Я бы и себя с удовольствием похоронил за ваш счет! — усмехнулся господин Зорин. — А вообще, давайте оставим, наконец, эту похоронную тему, — продолжал он. — Сейчас принесут горячее. Все-таки у нас праздничный ужин…
— Праздничный ужин? — тут же переспросила Маша.
— По случаю твоего благополучного возвращения и начала работы над нашим новым шоу, — поспешно уточнил господин Зорин.
— А еще по случаю присуждения Маше международной репортерской премии, — сказала Рита. — Нечего притворяться, что тебе об этом неизвестно.
— А ты откуда знаешь? — уязвленно спросил господин Зорин.
— Завтра об этом все будут знать, — уклончиво ответила Рита.
— Ну это еще вилами на воде писано.
— Отнюдь нет. Это уже высекается золотыми буквами на камне, и нам самое время обсудить с нашими спонсорами условия контракта на новое шоу!
Рита подмигнула Маше.
— Время, увы, не самое удачное, — подал голос спонсор. — Нас душат налогами и все такое. Очень трудно будет с долговременными вложениями.
— Зато с присуждением Маше премии ее участие в проекте позволит развернуть шоу с партнерами из Штатов и Европы.
— Это когда еще будет, — сказал господин Зорин, — а пока что мы будем вынуждены сокращать число наших сотрудников.
— Однако будет обидно, — многозначительно проговорила Рита, — если такое грандиозное информационно-развлекательное шоу у нас перехватит другой канал.
— Я, конечно, патриот своего канала, — поддержал ее Артем, — но если…
— Не беспокойтесь, — снова вмешался спонсор. — Мы не позволим, чтобы такую великолепную творческую команду притесняли. Все вопросы можно спокойно решить.
— В самом деле, — с энтузиазмом воскликнул господин Зорин, — разве Маша будет чувствовать себя где-нибудь так комфортно, как на нашем канале? Здесь ее дом родной!
— Хорош дом, где попрекают куском хлеба, — заметила Рита, целиком переключая на себя энергию генерального спонсора и господина Зорина, которые в один голос начинают доказывать, что никто никого не собирается ничем попрекать.
Короче говоря, между ними начался заурядный торг, и Маша начала заметно скучать.
— Как твои дела? — шепнул ей Артем. — Я все время думал о тебе. Мне кажется, я поступил непорядочно. Наверное, из-за меня ты бросилась на этот чертов Кавказ. Я исковеркал тебе жизнь…
— Не пори чепуху, Артемушка, — спокойно ответила она. — Кажется, ты немножко переоцениваешь то, что между нами было.
— Ты так считаешь?
— Як тебе прекрасно отношусь, Артемушка, но не более того. Если уж кто и виноват перед тобой, так это я. У тебя прекрасная жена. Я рада, что у вас снова все наладилось.
— Я думал, тебя это угнетает…
— Что ты, я просто счастлива, — заверила его Маша. — К тому же я недавно встретила человека, который занял все мои мысли. Я влюбилась, Артем!
— Поздравляю, — пробурчал он, еще не зная, верить ей или нет. — Ты меня не обманываешь?
— А разве по мне не видно? — задорно спросила Маша.
— Эй, что вы там шепчетесь? — окликнул их господин Зорин. — По-моему, самое время высказаться вам! Вот тут Рита доказывает нам, что кто-то попрекает вас куском хлеба.
— Не ты ли только что крохоборничал из-за копеек на похороны твоего же товарища? — сказал Артем.
— Если бы я не знала так близко вашу манеру изъясняться и вас лично, господин Зорин, — добавила Маша, — я бы, пожалуй, не рискнула иметь с вами дело.
— Нашли козла отпущения! — наверное, впервые в жизни вышел из себя господин Зорин. — Я, оказывается, виноват в том, что случилось. Кажется, нам всем стоит немного поостыть. Может быть, нам перенести этот разговор на другой день?
— По-моему, это очень даже дельное предложение, — усмехнулась Рита.
— Ни в коем случае! — веско заявил генеральный спонсор. — Завтра же мы подпишем наш контракт в полном объеме, — пообещал он.
— Молодцы, — хмыкнул господин Зорин, обращаясь к Маше, Рите и Артему, — все-таки выкрутили руки нашему уважаемому спонсору.
— Как же без этого, — благодушно усмехнулся спонсор.
— Обиднее другое! — продолжал господин Зорин. — Меня, который столько сделал для Маши и для ее программы, выставили здесь каким-то бессердечным монстром.
— Ну-ну, — успокоила его Маша и даже погладила ладонью по щеке. — Никто так на самом деле не думает.
— Еще бы вы так думали! — все еще кипятился он. — Я забочусь о вас, как о собственной семье. Я ночи не спал, когда она геройствовала на своем Кавказе!.. А когда случилась эта ужасная трагедия и уже ничем нельзя было помочь, я принялся ломать голову, как извлечь из этого хоть какую-то пользу. Ведь нет же худа без добра. То есть я хочу сказать, что мы оперативно разослали тот репортаж по всем главным мировым телекомпаниям, не думая о презренном металле. Результат, по-моему, налицо. Международная премия будет и ему, этому мальчику, в зачет. Его памяти, я хочу сказать… И всем нам будет от этого немного легче.
— Вот это золотые слова, — кивнула Рита.
— Оказывается, у него тоже есть сердце, — добавил Артем.
— Ну спасибо, — вздохнул господин Зорин.
— А вот насчет мозгов — это еще большой вопрос, — мстительно ввернул Артем.
Все расхохотались, в том числе и господин Зорин.
— Давайте на этом покончим с разговорами о делах, — солидно предложил генеральный спонсор, давая понять, что торг закончен и сделка состоялась.
* * *
К концу ужина явился Иван Бурденко. Как раз для того, чтобы забрать жену и Машу. Все трое заехали к Маше выпить кофе.
— Уф-ф! — вздохнула Рита. — Пришлось потрудиться на благо родного канала. Кажется, все остались довольны? Я никого не обидела?
— Ты была проста, как голубь, и мудра, как змий, — улыбнулась Маша. — Что теперь?
— Остались формальности. Контракт вы подпишете завтра в офисе спонсоров. Премьера шоу намечена на конец года. Приблизительно через месяц можно приступать к работе.
— Значит, я еще успею съездить на Кавказ, — вырвалось у Маши.
— Уж и не знаю, — проворчала Рита. — Может быть, нужно было выставить более близкий срок пилотной программы.
— Почему ты так говоришь?
— Да потому что ты помешалась на своем полковнике.
— Вовсе нет, Рита. Просто на душе неспокойно. Он такой необыкновенный человек…
— Необыкновенный? Неужели?
— Я такого, по крайней мере, не встречала. Я так боюсь — вдруг он меня бросит…
— Что это тебе пришло в голову?
— Я говорила об этом с мамой.
— Она все-таки попыталась подлить яду. Я так и знала. Она заставила тебя проговориться о нем, а потом..
— Нет, Рита, совсем не то. Она действительно боится, чтобы со мной не произошло то, что происходит с ней. Она такая жалкая, нервная. Похоже, отец правда хочет ее бросить. Мне хотелось убедить ее в том, что даже если и так — ничего страшного не случится. Что она сможет пережить его уход.
— И убедила?
— Наверное, нет. Только сама стала мучаться такими же сомнениями. Если бы Волк меня бросил, я бы, наверное, этого не пережила.
— Что за ерунда, Маша! Еще как пережила бы!
— Нет, Рита, ты не понимаешь!..
Взглянув на подругу, Маша осеклась. Ведь Рите однажды пришлось пережить подобное.
— Прости, Рита, — прошептала она, прижимаясь к ней. — Я сама не знаю, что говорю…
— Конечно, не знаешь, — проворчала та. — С чего, например, ты взяла, что он тебя может бросить? Скорее уж ты его бросишь!
— Когда мы не вместе, я ни в чем не уверена. А вдруг он решит, что должен вернуться к жене?
— Ты, наверное, сводила его с ума своей ревностью? — улыбнулась Рита.
— Вполне возможно! Я почему-то приходила в бешенство от одной мысли, что он ест ее вареники! — кивнула Маша.
— А он убеждал, что терпеть их не может? — сказала Рита, и обе расхохотались.
Через полчаса Рита и Иван уехали домой, а Маша легла на софу и поставила у изголовья телефон. Она лежала и смотрела, как за окном едва колышется густая темная листва, подсвеченная серебристым электрическим светом. И ей уже было совсем даже не весело.