Глава 1

Потеряные

«Преподаватели - это высшая власть в государстве.

Преподаватели выбираются на 1 год.

Стать Преподавателем - самое почетное в Экосистеме.

Жителей в Экосистеме по последней переписи населения (20 год от взрыва, январь 1 день) осталось 82 человека.

Из них 12 Преподавателей. 3 Техника. 2 Ботаника. 8 детей. Депрессия закончилась 13 лет назад, унеся жизни 239 человек. Охрана Хранилища всегда состоит из 3 вооруженных охранников, во избежание попыток захвата продовольствия.

Продовольствия хватит еще на 3 года, если не добавлять в пищу другие продукты.

В 12 году Ботаники открыли существование съедобной плесени в западном тоннеле.

При испытаниях умерли 16 человек, но остальные смогли добавлять в пищу продукты переработки плесени.

На плантациях сейчас 4 вида плесени разводят в количестве, достаточном для ежедневного потребления.

Крыс съели давно, но иногда во время нашествий удается сделать запасы крысиного мяса.

Правда, нашествий не было уже 3 года и 7 месяцев.

Некоторые считают это признаком того, что где-то еще есть люди и они съели остальных крыс.

Ботаники говорят, что этого не может быть, потому что крысы очень быстро размножаются и…».

Коготь сорвался, Рыся чиркнула по непрошеной шляпке неизвестно откуда взявшегося в старом бетоне гвоздя. Коротко вспыхнул сноп искр, и Рыся прижалась к шпале - может, никто не заметил? Она - то помнила, как таким же образом вызвала пожар возле столовой. Под искры попала старая промасленная тряпка. Ей тогда здорово влетело. И именно тогда она первый раз услышала в свою сторону «проклятый мутант». Кто такие мутанты она, конечно, знала, слышала про них рассказы на протяжении своей недолгой 12-ти летней жизни. Назвать кого-то мутантом - это самое большое оскорбление, потому что они уроды, опасны, могут сожрать все продовольствие и… Рыся подавила поднимающуюся обиду. Ну и ладно, не больно - то хотелось.

Родители Рыси - Летописцы. От них-то девочка и переняла маниакальную страсть к письму. Как только научилась писать, она попыталась острыми коготками нацарапать какие-то мудрые мысли на обшивке своей полки, за что ей и влетело, поскольку полка с дерматином есть не у каждой семьи. Потом она нацарапала письмена на металле вагона, но страшный визг когтей по металлу собрал целую толпу, и маме пришлось долго оправдываться и обещать, что малышка больше не будет портить имущество… Бумаги, конечно, ей не полагалось, поэтому достойный продолжатель деяний своих родителей дословно запоминала записи в летописях и переносила их на бетонные стены позади вагонов. Старый бетон царапался легко и глубоко. А для цели увековечения рукописей другого способа и придумать было трудно. Зато труды родителей не пройдут даром, думала Рыся, вслушиваясь в приглушенные сетования мамы на то, как быстро приходит в негодность бумага. Девочка представляла себе, как будет здорово, когда все бумаги сгниют, и она предоставит горюющим родителям тщательно переписанные на нетленном бетоне их тексты, многие из которых она знала наизусть. А пока свои способности приходилось прятать. Как и в любом закрытом обществе, люди станции не любили тех, кто отличается от них самих. А отличия были.

Детей второго поколения на станции было очень немного. И на всех накладывалась печать мутирования. Либо слишком близко к поверхности оказалась так хорошо загерметизированная станция, либо не справлялись фильтры, либо еще что-то происходило с организмами выживших родителей. Дети не рождались, либо рождались с мутациями, не совместимыми с жизнью. 35-40-ка летнее население станции берегло своих 8 потомков, как зеницу ока, но часто ребята слышали за своей спиной перешептывание совсем уж бездетных и поэтому особенно завистливых о том, что неизвестно что еще из них вырастет. Больно уж детки отличались от родителей.

Под вагоном зашевелилась тень. Еще издалека по запаху Рыся узнала Траву. Трава всегда очень здорово пахла: она работала на плантации плесени, и вкусный запах пропитал всю ее одежду. Подруга подползла к затаившейся Рысе. На сей раз, она принесла «Баунти». Трава всегда баловала младшую подругу чем-нибудь вкусненьким. Слизывая с не очень чистых пальцев клейкую сладковато-острую слизь, Рыся взахлеб пыталась рассказать, о чем она сегодня писала на бетоне, но той явно было не до ее рассказов. Трава была на несколько лет старше Рыси, но дружили девчонки давно. Да и выбора особого не было - они были единственными детьми женского пола на станции.

Рыся посмотрела на лицо Травы, выглядевшее почти черным в красном свете аварийного освещения. Обе девочки знали, что на самом деле кожа у Травы - зеленая, видели этот цвет в Хранилище, где осталось еще резервное довольно яркое освещение с белым светом. Само собой, что людей с таким цветом кожи больше не было, зато Трава никогда не болела, умела чувствовать растения, выбирать полезные или нет, обладала сверхъестественным чутьем на любую растительность и воду. От ее родителей к ней перешел редкий дар распознавать лекарственные растения подземелья… Некоторые виды грибов и почти все виды плесени так или иначе обладали лечебными качествами, из многих делали антибиотики и мази.

Да, что-то беспокоило подругу. Ей явно было не до эпического труда двенадцатилетнего летописца - монументалиста. Да и по шуму было слышно, что на станции назревает очередной скандал. Прячась под вагонами, девочки пробрались ближе к центру платформы, где и устроили удобный наблюдательный пункт прямо под ногами у кучки взрослых. Трава продолжала молчать, жестами призывая подругу к тому же. Ноги опознать было не трудно. Вот в единственных на станции почти новых ботинках - берцах, найденных в недрах продовольственных складов, один из Охранников - Рекс, он отвечает за посты и безопасность и, хотя нападений не было уже 8 лет, не считая крысиных, он предельно скрупулезно выполнял свои обязанности. Над ним посмеивались за глаза, но, надо признаться, оборона на станции была надежной. Все ходы завалены, проверяются раз в несколько дней, и пока все эти меры срабатывали. В драных обмотках на неопрятных штанинах, самый старый Преподаватель - Ильич. Он еще во времена катастрофы уже был почти тридцатилетним, а сейчас, пережив все бури и трагедии, унесшие почти всех взрослых, был совершенно невообразимо стар, но бодр. Эти ноги то шаркали по перрону, то возбужденно подпрыгивали. Ильич переживал бурные эмоции. Красивые женские ноги в самодельных сандалиях из старой обшивки вагонного дивана, заваленного в прошлом году осыпью, - это ноги Рысиной мамы - Лани. Она тоже Преподаватель и один из членов Правительства. А вот эти ноги - в драных джинсах и остатках того, что раньше называли кедами, подшитых разными кусочками дерматина и ткани, принадлежат их с Травой другу Тиру. Он то что здесь забыл? Да и разговор, который подслушивала притаившаяся парочка, был весьма и весьма любопытный.

Тир явно что-то рассказал взрослым, что вызвало довольно шумную дискуссию.

- Мы это уже проходили, - говорил взволнованно Ильич, срываясь на хриплый крик. - Наше выживание зависит от того, насколько мы сумеем перекрыть ходы. Помните, как в 6 году чуть не открыли ворота? А после землетрясения, когда на нас полезли мутанты, мы мало того, что еле отбились, но и депрессию подхватили, сколько людей погибло? Если сейчас оставить открытым хоть какой-нибудь вход, мало не покажется, мы же не знаем, что за чертовщина там прячется, тем более, что и оружия толком у нас нет…

- Да слушать это уже тошно, - с раздражением перебивал его Рекс. - Мы должны пытаться найти выход к другим людям, никакая система не сможет выжить изолированно, мы ведь даже нормальных детей не можем родить, что их ждет в дальнейшем? Подумай, когда-нибудь нам придется рискнуть, пусть это будет сейчас, пока у нас еще есть силы и люди, а не когда единственными здесь окажутся несколько детей, похоронившие всех нас.

- Зачем дергать судьбу за хвост? Сейчас нам ничего не грозит, наша жизнь налажена и стабильна, а что потом - покажет время. Никто не вечен, посмотрим, что будет.

Рысина мама молчала. Постепенно вся группа двинулась вдоль вагонов и к ним стали присоединяться другие ноги и голоса, только ноги Тира остались на прежнем месте. Когда взрослые отошли на достаточно большое расстояние, Тир присел и просунул незрячее лицо под вагон.

- А вы чего тут забыли? - насмешливо спросил он.

- Прыгай к нам, что случилось то? - почти хором шепотом завопили девчонки, сгорающие от любопытства, поскольку споры и всякие интересные события на станции происходили удручающе редко. И то чаще всего их зачинщиками были неугомонные дети. Тир с неповторимой грацией проскользнул между вагонами и присоединился к девчонкам, от волнения и нетерпения успевшим приложиться лбами друг к другу. Подростки быстро проскочили несколько вагонов и оказались в конце состава, возле головного завала, где было их тайное убежище. Через мгновение туда же легко соскочил девятнадцатилетний Пард, и скатились двое Близнецов, недавно отпраздновавшие четырнадцатилетие.

Чудное это было сообщество. Все собравшиеся внешне ничем не отличались от обычных ребят своего возраста. На них не лежала печать вырождения или мутаций, в этом им повезло. Хотя у Травы была зеленая кожа, у Рыси - втяжные когти, которые свободно вскрывали консервные банки и процарапывали бетон на сантиметр в глубину, а Тир, хотя и был слеп от рождения, передвигался точнее зрячих, безошибочно чувствуя пространство, лица ребят ничем не отличались от лиц нормальных сверстников, если бы они были на станции. Поэтому никто из них не особенно обращал внимание на свои особенности. В условиях изолированного много лет общества, и после многочисленных рождений уродов и нежизнеспособных младенцев, взрослые тоже старались не замечать отклонений детей, а, может, просто научились щадить друг друга. Пард и Близнецы вообще не имели выраженных мутационных изменений, чему не очень-то были рады, поскольку немного завидовали способностям друзей, которые делали тех более приспособленными к среде подземелья. Но по разговорам взрослых, подслушанных ребятами, было ясно, что и у этих троих тоже не все в порядке. Только им никто не говорил что именно, а самим им не с кем было сравнивать.

Тир от природы обладал чутьем на направление, опасность и наличие пустот в породе, чем и пользовались взрослые на станции. Его отец, отвечающий за безопасность, делал обходы только с сыном, который безошибочно находил места проседания пород и образования новых трещин, откуда могли пролезть опасные мутанты или крысы из подземелья. Поэтому способности мальчика постоянно развивались, и уже не раз Тир предупреждал станционных об обвалах и угрозах затопления, землетрясениях и появлении новых проходов в опасные коридоры. В памяти жителей станции еще были свежи попытки найти людей и исследовать прилежащие катакомбы, когда на станцию напали страшные уроды, унесшие жизни многих подземных жителей. После этого безопасность станции была связана на протяжении многих лет только с надежной изоляцией от внешнего мира. Пока это помогало. Поскольку первыми жителями станции были не военные, ученые или торговцы, а, в основном, подростки и их преподаватели, эвакуированные в метро прямо с экологического слета в Серебряном Бору, давать вооруженный отпор было не кому. Спасало только то, что среди застрявших после катастрофы, было несколько десантников-дембелей, наряд милиции, да находка складов, где было немало оружия, оставшегося после погибших охранников. Поэтому Тир привык с малых лет к уважительному и слегка завистливому отношению. Он занимал не последнее место в иерархии станционной элиты, на которое никто не мог претендовать. Рекс, отец Тира, был последним из десантников, оказавшихся после взрыва на станции. А до армии он немало километров пролез по катакомбам Москвы, будучи в одной из команд диггеров. Остальные десантники погибли почти все при прорыве мутантов. Они оказались на передовой, и именно благодаря им были найдены продовольственные склады, неизвестно какой продовольственной базы. Стены складских помещений не везде выдержали сотрясений и несколько обрушившихся перекрытий открыли лазы, которыми и воспользовались станционные. Рекс выжил, потеряв руку и оставшись со страшно обезображенным лицом. Нередко он был рад, что его сын не видит, и чувствовал себя с молчаливым и серьезным подростком не как отец с сыном, а как друг с близким другом. От Рекса ребята слышали бесконечное количество историй про Московские катакомбы, и не раз взрослые пеняли рассказчику, что тот будит в пацанах нездоровый интерес к исследованию опасного подземного мира. Рекс отмалчивался, а потом вечером, ворочаясь на полке своего вагона, думал о том, что будет с ребятами, когда старшие окончательно сдадут. О том, что население станции неуклонно сокращается. О том, что продуктов при самом экономном раскладе хватит только на несколько лет. И о том, что за последние 7 лет не родилось ни одного жизнеспособного младенца, и подростков на станции всего 8, вместе с сиамскими близнецами, сросшимися боками. Да и из них без отклонений в развитии нет ни одного. Просачивающаяся с поверхности радиация медленно, но верно убивала остатки выживших в страшной катастрофе людей. И старый диггер надеялся, что его рассказы помогут ребятам тогда, когда какое-нибудь происшествие или нужда выгонит их в катакомбы. А что такой момент наступит, он не сомневался и хотел, чтобы это случилось тогда, когда он еще сможет помочь сыну и его друзьям и даже отдаст за них свою искалеченную жизнь.

- Рассказывай, - не смог скрыть своей заинтересованности Пард, Близнецы согласно загалдели. Вообще-то у них были имена, но эта парочка была столь неразлучна, что запоминать их по отдельности не было никакой нужды. Вторая пара сросшихся близнецов на станции назывались Сиамами, так что их тоже никто не путал. Сиамам было только 7 и с ними пока общались, как с маленькими.

- Еще один проход, очень широкий, человек может пролезть. Теперь они будут долго спорить завалить его или отправить экспедицию, а потом все равно завалят, - лаконично сообщил Тир.

Пард подскочил, - Я пролезу?

- Да, легко, лаз широкий и глубокий, только его все равно завалят,- каким-то странным тоном проговорил Тир. Девчонки, почувствовавшие что-то неладное, но еще не понимая куда идет разговор, притихли. Только Близнецы, как всегда, толкали друг друга и тихо хихикали.

- Тир, отойдем, поговорить нужно, - напряженно проговорил Пард.

- Говори тут, мы же договаривались, никаких секретов друг от друга, - Трава тоже говорила как-то глухо, непривычно серьезно. Вообще серьезная Трава - это уже было необычно. То ли грибы так на нее действовали, то ли мутация, но Трава была одним их самых жизнерадостных созданий на станции. Ее заразительный смех раскатывался по всем углам, и всегда было понятно, где сейчас будущий знаменитый Биолог. Наверное, она и во сне хихикала тоже. А сейчас она стояла, закрывая от ничего не понимающей Рыси старших мальчишек, вся подобравшаяся и напружинившаяся. Рыся решила, что ее долг помочь подруге, и она тоже встала, сделала шаг вперед и зачем-то выпустила когти. Картина была нелепая, поскольку юный летописец была двенадцатилетней пухленькой и флегматичной девчонкой, не очень спортивной, зато склонной к фантазиям и философствованию, по детски простодушному и трогательному. У старших ребят она всегда вызывала желание ее защищать, хотя опасности на станции были только выдуманные в их бурных играх, которым их научил дядя Эльвандир, старый холостой ролевик. Он сохранил несколько книг фэнтези, хотя сам не редко говорил, что действительность превзошла все описанные страсти. Куда там воюющим оркам и эльфам до ядерной катастрофы и ее последствий.

Пард уперся. Он не хотел говорить при всех. Тогда Трава сказала сама.

- Ты хочешь уйти?

- Твое какое дело? - раздраженно крикнул Пард. - Я что, не имею права сам что-то решать?

- Ты зовешь с собой Тира, - Трава продолжала давнишний спор и явно не намерена была уступать.

- И что? Он сам решит идти ему со мной, или продолжать сидеть в этой дыре. Если мы не найдем людей, мы все вымрем, Рекс прав…

- А ты подумал, что будет с Рексом, если Тир уйдет? Тир нужен на станции, без него не найдут проходы, а следующего нашествия мы можем не пережить, - уперлась Трава.

- Да ты просто таскаешься за ним, просто ты не хочешь его отпускать, все вы такие… выкрикнул Пард, но тут же понял, что перегнул палку, даже Близнецы перестали подкалывать друг друга и набычились. Траву любили.

- Хватит, - Тир умел сказать тихо, но так, что все сразу замолчали,- однозначно нам нужно разведывать катакомбы и искать людей, я полжизни бы отдал, чтобы пойти сейчас туда, но отец этого не переживет. Нужно ждать удобного случая, когда мы не оставим станцию без защиты. Я не могу никуда идти, надеюсь, отец уговорит Преподавателей, что нужно выйти в катакомбы. Но не сейчас…

Голос Тира был наполнен застарелой тоской. Конечно, слепой подросток спал и видел себя героем, который находит путь к людям, спасает станцию от мутантов, даже выходит на поверхность… Ребята почти каждый вечер собирались в своем закутке и строили планы, как это было бы здорово. Но на станции взрослели очень быстро. Тир понимал, что уйди он сейчас, станция подвергнется такому риску, что неизвестно еще найдет ли он живых, когда вернется. А еще он догадывался, что может и не вернуться, что тогда будет с Рексом? Тот наверняка полезет его искать и погибнет, потому что у него нет таких способностей, как у Тира. Но останавливать Парда он не хотел. А вдруг у него получится, ведь опасностей, которые могут встретиться за пределами станции, они не знали. Все эти рассказы про мутантов и другие страшилки были для них не опаснее рассказов про ядерную катастрофу, сказок Братьев Гримм или книжек фэнтэзи. Кто такое воспринимает всерьез?

Пард давно искал повода уйти и подговаривал друга. Еще два года назад Тир нашел старую караулку в открывшейся трещине, которую потом завалили. Но мальчишки успели вынести оттуда несколько фонарей, пистолет, автомат и 5 магазинов с патронами, фляжку и еще много чего по мелочи. Пард уговорил Тира не говорить никому про находку. Он объяснил это тем, что им нужно быть готовым защищать станцию, если что, а оружие им дадут не скоро, хотя на стрельбища подростки ходили регулярно, и стрелял Пард отлично. Оружие было фетишем для длинного ловкого парня. С детства он неосознанно, но страстно завидовал своим мутировавшим друзьям, и поэтому его шутки часто носили злой и обидный характер, и поэтому его так нестерпимо тянуло к оружию - здесь ему не было равных. Оставалось только подождать случая. И вот он. Трещины, в которые может пролезть человек, открывались очень редко, раз в несколько лет, следующий случай, возможно, будет очень и очень нескоро. А Парду не терпелось. Ему казалось, что путь до людей займет несколько дней, не больше, ведь он знал, какая протяженность метрополитена в целом. А то, что несколько десятков хорошо обученных десантников 15-16 лет назад погибло, стремясь найти выход, его мало волновало, он этого не помнил. Зато он помнил иллюстрации в путеводителе по московскому метрополитену, где на глянцевых страничках, которые не брала никакая сырость, сияли огнями огромные прекрасные станции, не чета родной. И там было множество людей, которые могут прийти на их станцию торговать, обмениваться книгами, рассказывать про свой мир. И у них есть чудесные вещи, которых нет на станции. И там есть девушки, как в журнале, который он нашел в той же караулке, и который Тир не мог оценить своими незрячими глазами. Дальше его фантазии расплывались и становились невыносимо сладкими и неопределенными. Немного из учебника по биологии, много из порножурнала, а в результате единственную более-менее взрослую пятнадцатилетнюю Траву Пард изводил всячески постоянными подколками, на которые, впрочем, жизнерадостная девчонка не обращала совершенно никакого внимания.

Пард уперся. На сей раз попытка уйти была столь реальной, что остановить парня было просто невозможно. Тир был поставлен в условия невыносимого выбора. С одной стороны, он может не показать Парду трещину, но тогда упрямый друг навсегда перестанет разговаривать с ним и дружбе придет конец. С другой стороны, более здравомыслящий Тир понимал, что в одиночку у Парда шансов пройти по лабиринту подземелий практически нет. А сопровождать его он, Тир, не сможет, хотя эта мысль приводит его в отчаяние. Но оставить Рекса… И он осознавал, как нужен колонии его дар распознавать опасные места и пустоты… В конце концов, после долгих препирательств, в которых не участвовали только Близнецы, которым все, что происходило за пределами их пары представлялось мало интересным, Пард склонил весы на свою сторону. Он горячо защищал мысль, что он отлично приспособлен к тому, чтобы дойти именно одному. Он имеет достаточно оружия, чтобы отбить любую атаку и одному ему не придется никого защищать и у него есть реальные шансы выбраться. Чтобы не заблудиться в подземных лабиринтах, он будет отмечать стрелками, где прошел, и продемонстрировал ребятам большой кусок мела - породы, которую обнаружили, когда засыпали очередной обвал. А главное, до всех дошло, что переспорить его не удастся. Либо они помогают Парду выполнить задуманное, либо их многолетний надежный союз распадается, а упрямый друг все равно найдет способ обойти запрет, только уйдет обиженный и озлобленный.

Провожать Парда пришли всем скопом. Пришлепали даже Близнецы. Взрослые были уверены, что подростки мирно дрыхнут на своих полках. Зевая, ребята встретились в западном тоннеле и пролезли через люк, по пути в Хранилище. Метрах в пятидесяти от лаза почти в потолке невысокого прохода действительно открылась боковая трещина, в которую мог пролезть взрослый мужчина. Это было реальное приключение. В скучной жизни станции такое случалось весьма редко.

- А где охрана? - подозрительно спросила Трава.

- Не знаю, - ответил Пард, светя вокруг фонариком. Ребята разработали целый план, как помочь Парду пройти сквозь вооруженный дозор, который выставляли каждый раз, когда находили новый лаз, пока решалась его судьба, всегда трудная и неоднозначная. Но охранников почему-то не было.

- Вот засранцы… Небось в хранилище отсиживаются… А вдруг действительно что-то полезет? - Первым побуждением бдительного Тира было поднять тревогу.

- А мы на что? - Пард оживленно потряс автоматом. Ему было решительно не по себе, и затея уже не казалась такой интересной, и девочки из глянцевого журнала не представлялись уже такими желанными, а станции такими доступными. Но после того, как он полдня уговаривал друзей помочь ему уйти, идти на попятную было поздно. Чтобы оттянуть неизбежное, он принялся уговаривать друзей проводить его до той стороны… Пролезть с ним и посмотреть, куда ведет трещина, а потом вернуться сразу обратно. Уговорил он быстро. Всем идея слазить посмотреть, что там, показалась прикольной и завораживающе безопасной. Даже осторожный и здравомыслящий Тир согласился с планом. Это хоть как-то компенсировало его самопожертвование ради безопасности станции.

Узкий лаз оказался неожиданно длинным. Упитанная и нежненькая Рыся кряхтела, но лезла вперед, подпираемая сзади осторожным Тиром. Впереди еле-еле мерцал слабый свет одинокого фонарика Парда. Каждый звук гулко разносился где-то впереди, и непонятно было, как в такой узкой щели может быть такое эхо. Наконец лаз кончился, и пыхтящая Рыся была вытянута Пардом в темный и достаточно страшный коридор, аккуратно облицованный керамической плиткой. В том месте, где при землетрясении случился обвал, коридор был засыпан полностью, открывая проход только в одну сторону.

- Могло быть и хуже, - подытожил всеобщее молчаливое разглядывание Тир. Его явно что-то беспокоило, но слепой предводитель пока помалкивал. Девчонки уже явно жалели, что поддались героическому порыву и жалобно озирались при скудном свете фонарика. Да и Парду мысль об одиночном путешествии в неизвестность была все менее и менее приятной. Неловкое прощание затягивалось.

- Может, еще передумаешь, как-то здесь не очень… - робко поглядывая на какие-то потеки неизвестного происхождения, украшающие кафельные, закругленные вверху стены, пробормотала Рыся. И все как-то сразу засобирались. Пард нерешительно топтался, стараясь сохранить бравый вид, пока ребята сбивчиво произносили какие-то слова, неловко пожимая его руку и чмокая в щеку.

Пора, давайте домой, - прервал суету Тир. Ему уже совсем было не по себе. И тут пол тряхнуло. На ногах устоял один Пард, каким-то чудом увернувшись от града осколков, взметнувшихся из захлопнувшейся трещины. Пыль, густо повисшая в воздухе, несколько минут не давала возможности почти оглохшему парню понять, что с другими и увидеть их. К чести Парда, первой его мыслью было беспокойство о ребятах. Он сразу и безжалостно понял, что случилось, и пережил за секунду ужас от мысли о том, что было бы, если бы ребята уже полезли в лаз, чувство острой вины, что теперь они оторваны от спасительного дома и неимоверную радость, что он не один и не нужно теперь делать выбор и бояться, все решено за него и остальных.

Когда Пард обрел способность двигаться и соображать, он, кашляя и задыхаясь, полез в густом облаке пыли, стараясь наощупь найти кого-нибудь из ребят или разглядеть хоть что-нибудь, благо фонарик, пристегнутый к запястью, никуда из его руки не делся. Уши резала гробовая тишина. То ли ребята пребывали без сознания, то ли он сам временно оглох. В густых клубах пыли, подсвеченной фонариком, Пард наконец-то набрел на стенку тоннеля и наткнулся на полузасыпанного мелкой породой Тира. Подросток сидел у стены, закрывая голову руками и раскачивался. Пард начал ощупывать друга, чтобы убедиться, что он цел, освещая фонариком то забитые почти белой известняковой пылью густые торчащие во все стороны волосы, то иссеченные камешками, залитые кровью руки, то драные на коленях штаны Тира. Тир с трудом поднял голову. Лицо его тоже было залито кровью, но цело. Мелкие камешки поранили лоб, один, более крупный, рассек бровь, в остальном Тир, оказавшийся почти прямо у отверстия, почти не пострадал. На попытки Парда оттереть кровь с лица, юный мутант молча отмахнулся и с трудом встал. Парду пришлось его поддержать, ноги не держали подростка. Причем сам Пард чувствовал себя отлично и двигался совершенно свободно, хотя был достаточно близко от друга в момент взрыва. А то, что это был взрыв, сомневаться не приходилось. Землетрясение или сдвиг пород Тир почувствовал бы задолго до того. Чувство вины опять захлестнуло Парда, но было с негодованием отвергнуто. «Они сами полезли, я то тут при чем?».

«Девчонки», - еле разлепляя губы и качаясь на подкашивающихся ногах, с трудом прохрипел Тир. Пард угадал это слово больше по губам и словно проснулся, сказывался шок. Пыль не торопилась оседать в неподвижном воздухе и ребята прислушались. Пард не слышал ничего, когда Тир решительно поковылял в сторону. Через пару шагов подростки наткнулись на лежащую ничком Траву, из-под которой торчали ноги Рыси. Интуитивно старшая ухитрилась попытаться прикрыть младшую подругу или их просто бросило друг на друга взрывом, но старшей досталось значительно больше. Вязаная туника Травы была утыкана мелкими камнями. Заряд, бросивший ее на пол, пришелся девушке в спину. Многие камешки проткнули рыхлую ткань, и ошметки платья неумолимо пропитывались кровью. Выглядело это страшновато, но Тир этого не видел, а Парду пока было не до сантиментов. Парни попытались поднять тяжелое тело рослой Травы, но она уже старалась встать на ноги сама, потеряно мотая головой. Под ней копошилась ошарашенная Рыся. Все четверо побрели по коридору, ведомые Тиром, который безошибочно определил направление свободного прохода, благо основной коридор совершенно не пострадал. Из полосы пыли задыхающиеся и кашляющие подростки выбрались только через 20-30 шагов, когда коридор сделал почти незаметный, но крутой плавный поворот. Парни, опустив девчонок на пол, повернули было назад за близнецами, но те уже выходили из прохода, держась друг за друга, одинаково белесые от засыпавшей их пыли. Близнецы были оглушены и ошарашены, но совершенно невредимы. Только у одного из них, определить у которого сейчас вообще не представлялось возможности, текла носом кровь.

«Допрыгались», - констатировал положение, в которое они все попали, Тир. Пард теперь слышал в основном звон в ушах, но смысл сказанного понял и сразу окрысился. Он не хотел признаваться даже себе в том, что испытывал облегчение, что теперь он не один и готов был защищаться изо всех сил от любых нападок в свой адрес. Но на него никто не нападал.

Командуя Близнецами, Пард принялся, как мог, обрабатывать довольно глубокие порезы на лице Тира, пользуясь карманной аптечкой, которую парни добыли в том же помещении, где и оружие. Они не ожидали, что аптечка пригодится так скоро. Трава с помощью Рыси стягивала изорванное платье, шипя и тихо ругаясь. Некоторые камешки просто воткнулись в спину и причиняли сильную боль, но еще не оправившаяся от шока девушка почти не чувствовала ее. Пард переключился на девчонок. У Травы был запас целебной вытяжки из плесени, которую она запасла для путешественника. Этой мазью и намазали кровоточащую спину будущего великого биолога. Мазь снимала боль, останавливала кровь и приятно холодила кожу. Тир переживал в стороне, поскольку ничем помочь не мог, а пояснить, что к чему никто пока не собирался. Негромкое бульканье показало, что Близнецы добрались до фляжки с водой. Тир в один прыжок оказался возле источника звука и прошипел сорванным голосом: «не смейте трогать воду, неизвестно когда мы сможем пополнить запасы.» И успокоился только тогда, когда услышал звук закручивающейся крышечки. Пить хотелось нестерпимо.

 

Глава 2

Первая встреча

Рыся спала, беспокойно похрапывая забитым пылью носом, спрятав чумазое лицо на коленях Травы. Близнецы сопели рядом, просто растянувшись на полу и прикрывшись истерзанными куртками. Пард дремал, сидя у противоположной стенки, опираясь на ствол автомата, который он ни на минуту не выпускал из рук. Разговаривать с ним было пока бесполезно, так как кроме звона в ушах парень практически ничего не слышал. Трава, закутанная в просторную для нее новую камуфляжную куртку Парда, которую он специально берег для выхода в тоннели, автоматически гладила спутанные, белые от пыли волосы Рыси. Тир пристроился возле девочек. Он был растерян и ему нужно было быть рядом с кем-то, кто бы не оставил его наедине со своими мыслями. А мысли были не ахти какие жизнерадостные.

- Хоть убей не пойму что делать дальше, - пробормотал он так, чтобы не разбудить совершенно вымотанных друзей. - Продуктов Пард взял на одного и только на несколько дней. Ты сможешь найти плесень?

- А она здесь растет? Не на плантациях? Я не знаю…,- голос Травы как-то странно надломился. Тир еще никогда не слышал плачущих девчонок. Во-первых, повода на станции не было, а во-вторых, жизнерадостный нрав одной и философское отношение к жизни другой не склоняли единственных в молодом поколении представительниц слабого пола к истеричности. Но сейчас, внутренним чутьем, присущим многим слепым от рождения, Тир понял, что подруга на пределе и в таком отчаянии, что нужно что-то сделать. Еще бы знать что…

Тир подполз поближе, ощущая непривычную беспомощность, осторожно нащупал ладонями вздрагивающее плечо девушки, уткнувшейся в спящую у нее на коленях Рысю, провел по спутанным волосам и вдруг ощутил непереносимый спазм в горле, прервавший дыхание, не дающий выдохнуть беззвучно, несший за собой неизбежное рыдание. Не справившись, Тир всхлипнул, содрогнувшись всем телом. Внезапно остро проскочила мысль о Рексе, картинка, как тот руками роет заваленный проход, зовя его, Тира, во все горло, и его плечи сжались в немом отчаянном плаче, по мужски страшном и беззвучном, с сухими глазами и невыносимой болью в груди. Он попытался отпрянуть от Травы, чтобы не передать ей своего, такого внезапного, прорыва эмоций, но ощутил, как девушка уже уткнулась мокрым лицом в его плечо и отпрянуть не было никакой возможности, оставалось только гладить и гладить ее по голове свободной рукой, другой поддерживая все увеличивающуюся тяжесть наваливавшегося на него девичьего тела.

Так он и просидел несколько часов, не в состоянии уснуть, напряженно поддерживая наконец-то заснувшую Траву и не давая ей сползти на каменный пол. Почему-то не хотелось шевелиться и к пережитому отчаянию и усталости примешивалось какое-то новое теплое и радостное, острое чувство, которое он пока не мог определить, да и не пытался, наслаждаясь щемящим теплым потоком нежности, поселившимся в груди.

Пробуждение было безрадостным. Первым, тряся головой, проснулся Пард. Он, громко чертыхаясь, нащупал фонарик. Тот горел, пока не сели батарейки, поскольку от всех перепетий вчерашней ночи, никто не позаботился об экономии такой необходимой электроэнергии. Когда в найденном наощупь фонарике заменили батарейки и вспыхнул свет, Пард обнаружил четверых трущих глаза друзей, сидящими у противоположной стенки. Тира нигде не было. Понятно было, что не нуждающийся в свете подросток, подежурил около друзей, скошенных от усталости и отчаяния сном, и пошел на разведку.

Пард пережил вспышку раздражения. Выспавшись, он смотрел на трагедию теперь совсем другими глазами, чем вчера ночью. Теперь друзья превратились в помеху. Он был готов хоть сейчас помчаться вперед, наконец-то вырвавшись на свободу, но прекрасно понимал, что сейчас будут разборки, слезы и куча проблем. Проблемы начались первыми.

Пить хочется… - пробормотала севшим голосом Рыся, еле разлепляя пересохшие, спекшиеся от пыли губы.

Пард потянулся к фляжке. Близнецы не успели значительно подорвать запас воды, но на всех хватит только на один раз. Но делать нечего. Будущий диггер нехотя отвинтил колпачок. Ему стало стыдно при мысли, что в то же время он несколько секунд обдумывал план, как исчезнуть и оставить непрошеных спутников на произвол судьбы. О том, что еще несколько часов назад они спасли его от смертельного страха одиночества, он уже забыл. Рыся забулькала, судорожно вздыхая, потом к фляжке приложилась Трава. Насупленные Близнецы пока никак не проявляли свои намерения, и Пард отобрал фляжку, немного подумал и отпил сам. «Где же все-таки Тир и сколько его ждать?», - с внезапным раздражением подумал он.

Тир появился, как всегда, абсолютно беззвучно. Как потом выяснилось, он пришел со стороны свежего завала. Никто уже не помнил с какой стороны они выбрались из пылевого облака, давно осевшего не только на пол и стены, но и на них самих, но слепой подросток прекрасно ориентировался в любом пространстве, особенно в катакомбах. Тир устало прислонился к белесой кафельной стене.

- Бесполезно… там все глухо…,- сказал он извиняющимся тоном, будто в том, что завал такой безнадежный была его вина…

- Нужно уходить, - резко произнес Пард, глядя в сторону. - Нужно искать людей. У нас нет ни еды, ни питья.- При упоминании о еде, в чьем-то животе призывно и тоскливо заурчало, а Близнецы синхронно вздохнули.

- Ты что? - сорвалась Трава, - куда уходить? Они нас найдут, нас откопают, я никуда не пойду…

- Ну и сиди тут, как дура, подохнешь от голода и жажды. Ты что, не понимаешь, что не нас нужно откапывать, а их? Это они здесь закопаны, а мы можем идти, куда хотим. Они сами виноваты, Рекс же предупреждал…

- Заткнись…- голос Тира звучал приглушенно и очень устало. - Девчонки напуганы и растеряны. Имей совесть. Я понимаю, что ты как раз и собирался уходить, ну и уходи, тебя же никто не держит, только оставь немного еды, ты поохотишься по дороге. Мы не можем просто так оставить родных, мы должны попытаться найти другой проход. Я попробую найти.

- Да вы поймите, дебилы,- призрачный налет цивилизованности стремительно слетал с раздраженного Парда, который ощущал свою правоту, как никогда, и никак не желал прислушиваться к сантиментам остальной группировки. - Мы потеряем здесь кучу времени, выпьем всю воду и съедим всю еду и потом все равно будем вынуждены уйти, только выжить будет потом совершенно невозможно, потому что сядут батарейки в фонарике, потому что не останется безопасной пищи и воды, потому что у нас не останется сил.

Тут Рысю прорвало. Флегматичная девочка вдруг судорожно вздохнула и расплакалась такими по-детски безутешными слезами, что растерянный Пард сразу остыл. У всех тоже сперло дыхание, и некоторое время в напряженной тишине катакомб было слышно только, как тоненько подвывая, взахлеб рыдала двенадцатилетняя мутантка, только что осознавшая, что обратной дороги к привычной жизни нет. Нет пути к дерматиновой полке, застеленной стареньким спальником, к уютному сидению на папиных коленях по-вечерам, когда мама читает очередную книжку в тусклом свете масляного светильника, к запаху маминых волос, которые почему-то всегда пахли сладковато-нежным незнакомым запахом, присущим только ей, к шкрябанию летописей на стене за вагоном… Тихонечко начали сопеть носами и Близнецы. Вымотанный бессонной ночью Тир тоже ощутил предательское свербение в носу, но сейчас он понимал, что не может позволить себе реветь, как девчонка. А потом, до него начало доходить, что Пард не так уж не прав.

- Пард, давай отойдем…,- предложил Тир,- не надо нервировать девчонок, они ни в чем не виноваты, не ори на них.

В месте, где сидели подростки, коридор плавно изгибался и просматривался в обе стороны не более чем на 10 метров. Так что, сделав несколько шагов, ребята уже были вне пределов видимости. Зато слышно их было отлично. Полуоглохший Пард, независимо от своих стараний, говорил очень громко, почти орал, Тир отвечал ему тихим усталым голосом. От желания услышать о чем спорят мальчишки, общий плач постепенно прекратился. Через некоторое время было решено остановиться на том, что один день Тир и Пард ищут проходы и стараются как-то просигналить во-внутрь, что они живы, а остальные сидят и их ждут. А в случае неудачи, делают так, как предложил Пард, то есть пытаются найти людей и помощь. Когда парни, вернувшись обратно, объявили о своем решении, Трава напряженно спросила:

- А фонарик у нас один?

- Черт, я не подумал, что вам нужен фонарь, - чертыхнулся Тир, - а без фонаря вы не можете посидеть?

- А если на нас нападут мутанты? - впервые подал голос кто-то из Близнецов? Они все это время перешептывались друг с другом, никак не участвуя в возникшем конфликте, как будто это их совершенно не касалось.

- А потом, нужно взять хотя бы Рысю. Она будет писать на стенах, что мы живы. Вдруг они выйдут, хоть будут знать, что мы выжили…- голос Травы опять предательски задрожал, а притихшая было Рыся опять тоненько завыла.

- Ладно, пойдем все вместе,- подытожил Пард. Только поедим пока и попьем.

Ребята успокоились как то сразу, когда появился вполне определенный план, который подразумевал хоть какую-то отсрочку и надежду. Они деловито поели. Кривящуюся от боли Траву опять смазали волшебной мазью. Изодранную и вставшую колом от крови и грязи тунику признали негодной, и девушку переодели в тельняшку того же Парда, поскольку куртку он хотел во что бы то ни стало вернуть себе. Лицо Тира распухло и было украшено живописными синяками и кровоподтеками, но ничего более серьезного не обнаружили. Остальные отделались ссадинами локального значения. Когда беспокойство, нарастая постепенно, стало уж совсем нестерпимым, подростки двинулись за своим предводителем.

* * * 

«Мы все еще идем. Сегодня нашли воду. Ребята говорят, что пить ее нельзя, она возможно, радиоактивная. Но пить очень хочется, наверное, попробуем. Еще закончилась еда, а нам никто не попадается. А мы еще мутантов и крыс боялись. Тир всегда знает куда идти и где наш дом, а Пард говорит, что это еще не факт, проверить то невозможно. А Трава говорит, что мы еще ни разу не наткнулись на собственные следы…». Рыся привычно ваяла на стене очередное послание. Она это делала на каждом привале, раздражая царапанием когтей по бетону даже терпеливого Тира. Но решили, что это ее успокаивает и, главное, она дает надежду, что если их будут искать, то смогут найти. По пути Рыся тоже оставляла глубоко врезанные в бетон стрелки, на всякий случай. Так вот этих стрелок они больше не видели. «А еще Пард вставил последнюю батарейку в фонарик. Тир сказал, что мы мутанты, а значит приспособлены выживать в трудных условиях, но мне кажется, что это он нас успокаивает. А Пард все время ругается и грубит, и мальчишки часто ссорятся».

Ребята шли уже второй день, пробираясь по бесконечным коридорам и не встречая ни души. Прошли они не много, поскольку выложенный кафелем коридор постепенно поднимался вверх и Тир сказал, что выше идти опасно, нужно спуститься на другой уровень. В свое время Рекс посвятил достаточно много времени, чтобы как можно более подробно просветить ребят по поводу подземелий московского метрополитена. Конечно, карты местных катакомб и коммуникаций ни у кого из них не было, однако у московских диггеров были свои секреты. А со способностями Тира к определению пустот и проходов и чувством направления, вообще проблем не должно было бы возникать. Но во многих местах проходы были обрушены, и ребятам приходилось искать другие ответвления бесконечной сети коммуникаций огромного города. Во многих круглых бетонированных тоннелях пролегали нетронутые кабели, только во многих местах погрызенные крысами. Крысы тоже пока не попадались, что вызывало беспокойство у старших. Еда кончалась, и отсутствие всяческой жизни в тоннелях могло стать для них губительным. Нетронутость кабелей тоже не вызывало оптимизма. Пока об этом не говорилось вслух, но Пард и Тир догадывались, что если бы здесь проходили люди, скорее всего они бы как-то распорядились таким добром. Можно было предположить, что здесь людей не было со времен взрыва.

Сейчас ребята отдыхали в очередном тоннеле, на сей раз тесном, переплетенном обвисшими проводами, кое где оборванными и свисающими до пола. Их охватили апатия и безразличие, которые продолжались с того самого момента, когда тянуть с уходом было некуда. Уже облазили все возможные подходы к станции, уже Рыся нацарапала несколько десятков посланий во всех уголках найденных тоннелей о том, что они живы и пошли за помощью, уже не дали результатов попытки простучать стены засыпанных ранее трещин. Ни одного звука не доносилось со стороны станции. Было такое ощущение, что там и не может ничего быть. Что нет там нескольких десятков людей, что не пытаются откопать завалы в поисках прохода обезумевшие от горя родители, что никогда и не жили эти шестеро где-то там, по ту сторону нескольких метров осыпавшегося щебня. И теперь только Пард и Тир упорно двигались и двигали остальных в выбранном направлении, надеясь, что это путь к людям, а не в другую сторону. Тоннели метро пока им тоже не попадались, а коммуникационные пути становились все заброшеннее и теснее.

Рыся прислушалась. Пард и Тир приглушенно спорили, остальные обреченно молчали. Рысе было проще - у нее была своя страна, по которой она и путешествовала. Страна волшебных фей и гоблинов. Каждый переход ей представлялся таинственным приключением. Она умела развлечь себя так, чтобы не думать о родителях и доме, о возможном окончании их пути. Вдруг девочка насторожилась. Что-то звучало не так. Вот и Тир замолчал и попросил Парда притихнуть. Сначала ничего, кроме падающих капель воды не было слышно. Эта гробовая тишина подземелья после никогда совершено не замолкавшей станции, больше всего убивала детей. Было страшно слышать часами только те звуки, которые они издавали сами. Оба парня уже сидели, напряженно вслушиваясь в тишину. Капли падали как-то не так, изменилась их частота, или нет, последовательность. Они звучали через раз, как будто в промежутках вода падала на что-то мягкое, что глушило звук. «Кап…Пауза…Кап,кап,кап…пауза…». Пард сжал руками автомат, выступив вперед. Высота коридора не позволяла рослому парню выпрямиться во весь рост и он стоял, пригнувшись, весь обратившись в слух.

Несколько мгновений спустя к звукам капель примешался новый, пока еле слышный звук. Это был то ли скрежет, то ли топот огромного количества крошечных костяных ножек. Таких животных на станции не слышали никогда. Определить направление и величину животного не представлялось возможным. Тир прошептал: «Быстро отходим». Ребята уже стояли на ногах, напряженно всматриваясь в поворот тоннеля и приглашать дважды никого не приходилось. Проблема была только в том, что Пард светил в противоположную сторону, туда, где слышались неприятные звуки, а остальным ничего не было видно. «Ну,»- поторопил шепотом побежавший было Тир. Он не понял причины заминки. И тут из-за поворота хлынуло что-то длинное, до нельзя противное, практически не имеющее формы, шевелящее бесчисленными то ли лапами, то ли усами, то ли еще какими-то выростами на теле, никто, собственно, разбираться не стал. Дети просто помчались по коридору, не разбирая дороги, хватаясь в потемках за свисающие кабели. Пард наконец-то повернул фонарик и сам проскочил расстояние, отделяющее его от остальных за какое-то мгновение. И тут за шиворот ему упало это что-то, мерзко извиваясь скользким холодным длинным телом. Дикий, неконтролируемый ужас заставил Парда, забыв про сжатый в руке автомат, рвануть с огромной скоростью в узкий боковой проход, запутаться в свесившимся кабеле, бить во все стороны руками, отшвырнув и фонарик и оружие, сдирать с себя куртку, одетую на голое тело и визжать каким-то неестественным бабьим голосом. Перекрывая визг Парда орали Близнецы и кто-то из девчонок. Наконец Парду удалось прижаться спиной к стене и раздавить эту гадость выпирающим ребром какой-то железяки. Сзади что-то хлюпнуло и по спине потекла липкая дрянь. Пард не мог в полных потемках выпутаться из кабелей и бился в них, запутываясь все больше, изнемогая от усилий выбраться, от отвращения, страха и стыда. К такому повороту событий он явно не был готов. Вспыхнул фонарик. Чьи-то руки, к стыду Парда девичьи, пытались распутать клубок, который парень успел намотать на себя. Потом послышался спокойный голос Тира: «Дай-ка я…», сильные пальцы ловко разобрались со сплетением проводов и ощупали Парда. Тот, чуть не плача, скинул руки товарища, с омерзением вытряхнул из куртки раздавленную тварь и постарался отойти в сторону, но проход был заклинен с двух сторон. С одной стороны Близнецами, один из которых держал автомат, а с другой - девчонками. Все они рассматривали что-то, лежащее посередине, у него под ногами. Это была зверюга, выпавшая из куртки Парда. Она еще слабо шевелилась, но убегать и нападать явно была не в состоянии. Фонарик держала Рыся. Гадина оказалась то ли сороконожкой, то ли мокрицей, только не как в учебнике биологии, а в руку длинной. По краям монстра шевелились бесчисленное количество мелких костяных ножек. Огромные глаза или что-то в этом роде тускло мерцали на голове, а сразу под ними щеточкой торчали то ли усы, то ли какие-то жвала, больше похожие на густой пучок крошечных щупалец. Тварь то пыталась свернуться в кольцо, то изогнуться вбок, а Пард не находил в себе сил даже раздавить ее каблуком.

Трава бесцеремонно развернула Парда к себе спиной.

- Ну-ка, дай я посмотрю, где это по тебе пробежало? Рыся, посвети - Пард почему-то не сопротивлялся, как обычно. Его колотила крупная дрожь, ставшая еще неумолимей при виде твари.

- Ну, что там? - севшим голосом спросил он, прощаясь с надеждой на жизнь.

- Ничего, несколько царапин. Не больно?- Трава провела пальцем по спине. Было щекотно и все. Еще противно стягивало спину там, где осталась слизь гигантской мокрицы. Но ничего не пекло и не жгло. Зато изнутри начал подниматься, заставляя полосами покраснеть даже спину, жгучий, нестерпимый стыд.

- Все в порядке, она не ядовитая, ничего, мы все перепугались. - Сказала Трава и подошла к уже переставшей корячиться твари. Возле нее присел Тир.

- Что это? - спросил юный диггер.

Трава привычно, как и дома, объяснила ему внешний вид «крокозябры» и поднесла его пальцы потрогать тварь, благо она оказалась совершенно безобидной. На Парда перестали обращать внимание. Грубо вырвав из рук близнеца автомат, красный, как рак, парень присел было возле стены, но тут же отскочил с руганью. Она тоже была покрыта слизью. Окончательно расстроившись, он отошел подальше от ребят, делая вид, что несет бдительную патрульную службу.

Встреча с неведомой тварью, как ни странно подняла всем настроение и вывела из ступора. Ребята оживленно обсуждали первое приключение, которое почему-то привело всех к твердой убежденности в том, что все закончится хорошо. Самое страшное в подземелье оказалось не мутанты, крысы и чужие, а гробовая тишина и полное отсутствие жизни. Теперь всем казалось, что выход недалеко, как бы ни абсурден был такой вывод. Мокрицу переворачивали, тыкали куском кабеля, подвернувшегося под руку, иногда косились на Парда, но трогать пострадавшего не решались.

- Я чуть в штаны не наделал, - возбужденно орал один из близнецов, с перепугу обращаясь не к брату, а к Траве. - Они как побегут, прямо по потолку. Я даже не понял сначала что это такое… Как побегу…

- Я думал, что это мутанты, уже решил, что нам конец… - тоже почему-то радостно и оживленно говорил Тир.

- А фонарик светит на них, а они с такой скоростью несутся… - второй близнец подключился к обсуждению.- Ничего себе у них скорость! Мы даже не поняли, что это такое…

- Ребята, она как-то странно пахнет,- пробормотала Трава, все это время продолжавшая принюхиваться к сдохшей мокрице и переворачивать ее то на жесткую членистую спину, то на покрытый мелкими щетинками живот.

Тир сразу насторожился и попытался тоже принюхаться. Даже Пард поддался общему настроению, тем более, что никто, по-видимому, не собирался его дразнить или вообще как-то вспоминать о его проколе, и подошел поближе. Тварь по-прежнему вызывала у него чувство омерзения, которое остальные по-видимому, не ощущали.

- Это похоже на плесень с четвертой плантации. Они точно пахнут плесенью, - растеряно и радостно сообщила, наконец, Трава.

- Может, они питаются ею? Судя по тому, что они не пытались напасть на нас, они не хищники, - предположил Тир, невольно подумав о Парде. Ребята переглянулись.

- Значит где-то рядом есть плесень, - констатировал невольно заинтересовавшийся Пард. - Нужно только идти по следам.

- Да я их где угодно найду, они сильно пахнут, - Трава поколупала пальцем слизь на стене, отчего Пард очередной раз содрогнулся от омерзения и подумал, что некоторые поразительно лишены чувства брезгливости.

Плесень нашлась не сразу. Пришлось пройти несколько часов по следам мокриц, причем следы иногда пропадали в щелях, куда ребята не могли пролезть и приходилось делать длительные обходы. Но Тир умудрялся выводить их точно на след многоножек. Переходы все меньше и меньше напоминали станционные и коммуникационные тоннели. Все чаще были проходы, не облицованные ни бетоном, ни кафелем, просто вырубленные в камне, или вообще не имеющие определенной формы. Наконец Пард догадался:

- Народ, мы, похоже, выбираемся из метро в подземные пещеры. Мы пошли как то поперек.

- Или слишком глубоко забрались, - задумчиво произнесла Трава. Тир уверенно произнес:

- Наша станция - там. Направление, по которому нужно идти, несколько левее, вон там. За мокрицами мы ушли вглубь. Нам нужно найти воду и пищу, а потом посмотрим. Травка, как ты там, нашла что-нибудь? Не очень хочется выбираться из метро, мы можем потерять проходы.

Трава как раз стояла, рассматривая что-то на стене.

- Пард, посвети,- попросила она. Вся стена от пола до потолка была покрыта какими-то наростами и потеками. По ее поверхности сочилась вода, и все внезапно почувствовали дикую жажду. Ведь последнюю воду они выпили еще до нашествия мокриц. Близнецы, не долго думая, полезли лизать влажные потеки на камнях, но Пард грубо отшвырнул их от стены.

- Сказали же не пить воду. Она может быть зараженной. А радиометра у нас нет.

- Вода нормальная, - вдруг подала голос молчащая до сих пор Рыся. Она, как всегда, что-то шкрябала когтем на камнях и мечтала о чем-то своем.

- Ты откуда знаешь?- опешил Пард.

- Просто знаю. Меня всегда просили проверить, если не знали радиоактивный предмет, или нет. - просто объяснила девочка, продолжая свое занятие.

- В смысле? - Трава от неожиданности опешила. Вот так всю жизнь проживешь рядом с подругой, а тут такое открывается.

- В прямом смысле. Я вижу, когда светится вокруг, тогда есть радиация, а эта вода - темная. Значит можно ее пить. Можно я тоже попью?

- А почему я не знаю? - в голосе Травы прозвучала обида.

- Ну, не знаю, просто мы об этом не говорили. Ты помнишь, я тогда сказала, что Чар скоро помрет, а ты смеяться начала и обозвала меня экстрасексом. А мама говорила, что лучше, чтобы никто об этом не знал, а то и так из-за когтей косятся некоторые.

- Но мы то не косимся, - пожала плечами Трава.

- Ты точно распознаешь радиацию, или опять сказки сочиняешь?-с недоверием переспросил Пард.

- А будто у нас выбор есть. Без воды мы погибнем быстрее, чем от радиации. Предпочитаю поверить Рысе. Кто за? - Тир, как всегда, предпочитал демократию.

Лишнего приглашения никому не понадобилось. Дружно прилипнув к стене ребята ловили языками сладковатую, незнакомо свежую воду, холодную и пахучую, до безумия вкусную и неожиданно густую.

- Опаньки…- Трава первая оторвалась от процесса. - Кажется, мы нашли еду. Посмотрите, под водой какая-то каша… Это не совсем плесень как с плантаций, но тоже есть можно. Это даже вкуснее.

- Ты уверена?- но в голосе Парда уже не было былой недоверчивости и строптивости. Просто хотелось верить, что они нашли еду и питье, что хоть что-то пошло на лад, что можно хоть немного расслабиться и отдохнуть. Похоже, что-то подобное почувствовал каждый.

- Привал,- почти в один голос выдохнули Тир и Пард. Друзья-соперники помогли друг другу снять небогатое снаряжение, распределенное между ними, и повалились на каменистый пол. Остальные без возражений сделали то же самое, только Близнецы еще какое-то время продолжали слизывать со стены вкусные натеки, пока Трава строго не сказала:

- Ну, хватит, а то животы заболят. Обгадите все подземелья, а нам, может быть, еще возвращаться тут придется. - Близнецы, вообще никого не слушавшие, Траву почему-то уважали и ее указания выполняли без промедления. Они, как всегда, устроились вдвоем, несколько поодаль от ребят и сразу засопели. Попытки предыдущей ночью заставить их дежурить, чтобы разгрузить старших парней, не привели ни к чему. Они просто выслушали инструкцию и тут же завалились спать, и никакие угрозы, упреки и увещевания их не касались. А отдохнуть нужно было обязательно. Тир, не спавший практически ни часа с момента катастрофы, и Пард, спавший урывками, буквально валились с ног. Сейчас дежурить нужно было обязательно, мало ли что. Погибнуть во сне никому не улыбалось. Но сил уже не было. Пард устало сказал:

- Я подежурю первым, спите…

- Давайте мы вдвоем посидим? С Травой. Мы не очень устали,- неожиданно подала голос Рыся. Парни сначала хором принялись протестовать, но девчонки им разложили, как дважды два, что им нужно кое-что для себя сделать, а парни мешают, и что слух у них не хуже, чем у Парда, а с перепугу они и лучше Тира услышат. Ребята взяли с них обещание, что при малейшем шуме их разбудят, и почти тут же уснули.

Девчонки болтали шепотом, наслаждаясь минутами спокойствия и отдыха, и действительно не очень хотели спать. Запах растительности вызвал у Травы такой прилив сил, что она заразила и подругу. Девочки хотели попытаться собрать и сохранить питательную массу. Постепенно в темноте раздалось хихиканье, и Трава успела мельком подумать: как быстро они привыкли к жизни вне станции. Воспоминания о доме отошли в глубину памяти, затянулись пережитым настолько, что казалось, что путешествие их длится не один месяц, а то и всегда они жили в этих катакомбах, а станция только приснилась им в уютном домашнем сне.

- Давай попробуем выключить фонарик,- предложила Трава. - Остались последние батарейки, а если будет сильно страшно, опять включим. Ты не боишься?

- А чего бояться? С фонариком, конечно, красивее, но и без него все прекрасно видно. - отмахнулась Рыся, втихаря отколупывая когтем побольше плесневой пленки, но очередной раз перестаралась и наскребла кучу песка и камешков, скрипевших на зубах и грозивших потерей оных. Трава повернула подругу за плечо.

- Ты хочешь сказать, что ты видишь в темноте?

- Ннну, я не знаю, я вижу все время, только по-разному.

Трава выключила фонарик.

- Вот так видишь?

- Ну да… А ты что, не видишь?

Трава подняла руку в сторону,

- Что я делаю?

- Ну, руку подняла, - уже с раздражением ответила Рыся, которой Трава мешала наслаждаться вкуснятинкой, поесть девочка любила.

- Слушай, а почему на станции мы этого не знали, ну, что ты видишь в темноте?

- Так на станции и темноты нет, я и сама не знала, а потом, темнота - это когда все светится, а когда фонарик или лампы, то все разноцветное.

- А ты знала, что видишь не так, как все? - Трава постепенно успокоилась. В конце концов, мало ли что было на станции такого, о чем сейчас трудно было вспомнить.

- Ну, родители говорили как-то, что я вижу радиацию. Папа тогда сильно спорил с Рексом. Он говорил, что радиацию видеть никто не может. Глаза приспособлены для других волн, что ли, не помню. А Рекс говорил, что мы - мутанты, поэтому то, что происходит с нашими организмами, никому не может быть понятно. Еще он говорил, что никакой институт не мог бы позволить себе столько умерших от неправильных опытов младенцев, зато кто выжил, тот приспособлен к новым условиям гораздо больше, чем их предки. Ну, еще многое они еще говорили, я все не помню. По-моему, Рекс так и не переубедил папу. Но меня просили проверять вещи на радиацию, а потом их замеряли радиометром. А еще, помнишь, я видела, когда человек сильно светится, то он быстро умирает. Ты сама сначала мне не верила, а потом все так и получалось, и мама сказала, чтобы я никому не говорила, а то люди не правильно все понимают.

Болтая, девочка не переставала отколупывать кусочки натеков и засовывать их в рот. Только немного погодя Рыся заметила, что Трава, как-то странно прищурившись уставилась на стену, по которой текла вода.

- Эй, ты чего?

- Блин, да ты не увидишь. Тут не темно. Эти грибы немного светятся, видеть я ничего не вижу, но вся стена зеленоватая, как в дальнем тоннеле, где папа ставил опыты с растениями.

- Почему грибы?

- Потому что. У мамы в книге такие описываются, которые растут в подземельях и светятся. Не помню, как называются. Эти, конечно, больше, и светятся ярче, наверное. Мама говорила, что на поверхности все было намного меньше, чем когда мутировали и растения и животные. Вот как мокрицы эти.

- Травка, а ты точно знаешь, что это безопасно есть?

- Ну, да…

- А откуда?

- Не знаю, запах съедобный, вкус, и про этих многоножек я тоже сразу знала, что они безопасные и ничего нам не сделают. Даже жалко ту, которую Пард пришиб.

Девчонки еще попромывали косточки грубияну Парду, похихикали и вдруг поняли, что усталость берет свое, что спать хочется просто нестерпимо, а парней будить ох как не хочется, они и вправду сильно вымотались. И со словами «Сейчас мы немножечко только полежим» девочки крепко уснули, сытые и довольные, крепко обнявшись во сне.

 

Глава 3

Неприятности

Тиру снился мучительно страшный сон. Это были подземелья, которых он не знал и не чувствовал, наполненные незнакомыми запахами и звуками, самыми жуткими из которых были чьи-то тихие, мучительные, приглушенные стоны, перемежающиеся с всхлипываниями. Вокруг явно была опасность, но он никак не мог понять какая, что пряталось в темноте и угрожало ему и спутникам страшной и неминуемой расправой. Он крутил головой, старался нащупать хоть что-то, но вокруг не было ни стен, ни живых существ, он был один и беспомощен, как никогда. Всегда вокруг были спасительные своды, на станции он знал каждый камешек, каждую ступеньку или колонну. Здесь не было ничего, и только чей-то сдавленный стон-плач продирал душу по-живому, вызывая чувство мучительной беспомощности, страдания, почти физического, выколачивающего слезы и заставляющего корчиться от беспросветного сострадания, переходящего в отчаяние. И тут он понял, что уже не спит, а чувство осталось тем же, и стоны действительно раздаются, переходя в приглушенное, мучительно подавляемое подвывание. Одним прыжком Тир оказался на ногах, попутно уловив, что хорошо выспался, и тело слушается его, как никогда, несмотря на затекшие со сна мышцы. Прислушавшись, он уловил вместе с плачем и мирное сонное посапывание многих носов.

- Эй, кто плачет, что случилось?

В ответ, словно то, что Тир проснулся, послужило разрешением, плач вспыхнул с новой силой, теперь уже громче, судорожней, и вскоре перешел в перепуганные, по-детски безутешные, стоны боли, страха и отчаяния. Тут уж зашевелились и остальные.

- Трава, Пард, что случилось, кто плачет? - Тир сам чуть не заплакал от беспомощности, продвигаясь на звук и стараясь нащупать рыдающего товарища. Наконец, под рукой у него оказалась лохматая длинноволосая голова с неким подобием косичек на ней - Рыся. Тир присел на корточки, пытаясь одновременно прижать девочку к себе и осторожно определить наощупь, в чем дело. Дотронувшись до голых ног Рыси, Тир ощутил что-то липкое и страшно мягкое и, одновременно, плач девочки перешел в судорожный всхлип, и она изо всех сил вцепилась подростку в плечо, чуть не уронив его при этом. К своему облегчению, Тир услышал растерянные и сонные голоса остальных. Пард очухался первым и быстро включился в происходящее, благо всхлипывания плачущей Рыси не услышать уже было невозможно. Почти сразу подскочила Трава, но зрячие ребята потратили уйму времени на поиск фонарика и суету в потемках. Тир впервые почувствовал, что он слеп, и это не есть хорошо. Как то до сих пор ему это не мешало, но не в характере парня было предаваться унылым размышлениям, нужно было приспосабливаться. Он осторожно начал прощупывать ногу Рыси от вполне целого бедра, спускаясь к ступням. Чуть ниже колена нога Рыси дернулась, и она опять вцепилась ему в плечо, в предчувствии сильной боли. Плакать девочка почти перестала. Наконец-то ребята нашли фонарик и, перестав ругаться, подобрались к сидящим около стены Рысе и Тиру. Рыся, вся сжавшись, сидела, оперевшись спиной о неровную стену. При первом же взгляде на девочку становилось ясно, что дело плохо. Девчонки на станции носили короткие платья, и теперь было видно, что поперек ее ничем не прикрытых ног проходит страшная полоса голого мяса, синеватого по краям. Рыся опухла от слез и, возможно, от попавшего в кровь яда и выглядела ужасно. Тир, беспомощно обнявший ее за плечи, гладил спутанные волосы и что-то бормотал, по-видимому, утешительное.

- Что случилось?- напряженным и каким-то сдавленным тоном спросил Пард, и всем стало легче. Было понятно, что командует сейчас он.

Пока Трава быстро доставала и разворачивала свои мешочки, а Пард, хорошо обученный Рексом, делал укол универсального противоядия из портативной аптечки, дрожащая девочка сказала тихо:

- Это многоножка.

- Но она же не ядовитая, - опешил Пард.

- Это - другая. Я ее увидела мельком, она просто пробежала, а у меня ноги на проходе лежали. - Сквозь всхлипывания слова перепуганной девочки было почти не разобрать, но ей хотелось говорить с друзьями, чтобы не чувствовать себя одинокой и виноватой, ведь они с Травой сами остались дежурить и не разбудили парней.

- Обезболивающее ставить? Здесь всего две ампулы? - нерешительно спросил Пард. Тир вспомнил мучительные стоны и решительно сказал:

- Обязательно. Рану нужно промыть и перевязать, а Рыся и так неизвестно почему уже так долго терпит.

- Я боялась вас разбудить, - совсем тихо всхлипнула девочка.

- Какого черта не растолкали нас, когда спать захотели? - втыкая иглу, раздраженно и не очень последовательно пробормотал Пард.

- Это, наверное, не мокрица, а какая-нибудь хищная многоножка, которая за мокрицами гоняется и их ест, - игнорируя выпад товарища, предположила Трава, с трудом отрывая от тельняшки полосу, что оставляло ее в практически неприкрытом виде. Впрочем, сейчас до этого никому не было дела. Промыв раны, и густо намазав огрызок тельняшки остатками мази, Трава осторожно наложила повязку на ногу Рыси. Жутковатая полоса проходила через обе голени девочки. Вид был такой, будто с ноги сняли ровную полосу кожи, шириной в ладонь, и вдобавок полили сверху кислотой. Рана наводила тошнотворный ужас рваными ошметками мяса, жутковато желтой пеной и посиневшими, страшно распухшими краями. Ноги тоже раздулись уже по колено, и отек поднимался все дальше. Пока Трава аккуратно накладывала повязки, Тиру приходилось прикладывать все силы, чтобы удержать навалившуюся на него девочку, уткнувшуюся ему в плечо, судорожно вздрагивающую, вцепляющуюся в него каждый раз, когда Трава делала неловкое движение. Видимо, нужно было подождать подольше, пока подействует укол. Когда все было закончено, измученная Рыся под действием препаратов уснула там же, посреди прохода, привалившись к Тиру, а тот боялся пошевелиться, чтобы ее не разбудить и только время от времени автоматически гладил ее волосы, утешая не только ее, но и себя. Ребята были перепуганы.

- Ну, и что будем делать?- подал голос Тир, принимавший командование на себя каждый раз, когда нужно было принимать какие-нибудь решения. Пард предпочитал действовать.

Ребята долго молчали. Положение вновь представлялось страшным и безнадежным. Близнецы мирно проспали всю эту суету и продолжали дрыхнуть, толку от них было мало. Разве что эти четырнадцатилетние мальчишки, довольно сильные, хотя малоподвижные и избалованные, могли переносить хоть какой-то груз. Пард задумчиво глядел на сопящих близнецов и прикидывал что-то свое. Тир тоже хмуро что-то обдумывал, Трава молчала за компанию, поскольку с перепугу у нее никаких мыслей не было. К чести ребят, никто не ударился в истерику. Что делать с впавшей в беспамятство девочкой было не понятно. Не понятно было и что делать со страшными монстрами, которые, теперь все были уверены в этом, еще проявят себя. Помощи ждать неоткуда. До метро они так и не добрались, и вообще непонятно куда двигаться, где остальные станции. А, может, их станция - единственная уцелевшая? Эта мысль пришла в голову не первый раз, но паниковать было нельзя, нужно что-то делать. Выучка Рекса не прошла даром, пригодились и бесконечные тренировки, за которые старшие жители станции неоднократно ругали старого диггера, упрекая его в том, что он внушает ребятам ненужные мысли о путешествиях в тоннелях, и ролевые игры, где они должны были решать подобные задачи. Рекс не щадил ребят и задачи включали в себя и транспортировку тяжело раненного, и смерть одного из команды, и случаи разделения друг с другом и много чего. Вот теперь нещадная дрессировка, которая, впрочем, всем четверым очень нравилась, помогла. Близнецы в счет не шли, взрослые на станции подозревали, что у них что-то не то с головой. Обучению они не поддавались, потому что ничего кроме их самих, мальчишек не интересовало. Мама Травы говорила, что у них один мозг на двоих.

- Хорошо, подал голос, наконец, Пард, - будем рассуждать, как нас учил Рекс.- Первое - в чем проблема?

- Рыся тяжело ранена, и, возможно, умрет, там был яд, - сказала Трава и, не выдержав, бурно разрыдалась, стараясь делать это как можно тише. Пард, на время оставив обычный для него язвительный тон, обнял девочку за плечи и принялся успокаивать, не переставая при этом соображать.

Придавленный раненной Рысей Тир, добавил:

- Мы не знаем, как долго искать помощи, и есть ли она вообще.

- Здесь бродит много черт знает чего. Мы столкнулись пока только с двумя, а что будет дальше, вообще не ясно. - добавил Пард. - У нас мало оружия, нет еды, и практически кончились медикаменты.

Паника опять попыталась занять прочные позиции, но обученные ребята твердо решили не поддаваться.

- Что из всего этого самое важное? - подытожил, как учили, Пард.

Почти хором ребята выдохнули:

- Спасти Рысю.

- Угу, легче сказать, чем сделать, - поежился Пард. - Что у нас есть? Трава, у тебя осталась еще мазь?

- Нет, все вымазала только что - голос Травы опять прервался, но рыданий не последовало. Трава пыталась взять себя в руки. То, что истерика не выход из ситуации, Рекс вдолбил ребятам прочно.

- В аптечке одна ампула с обезболивающим, две с антиядом и 8 с антибиотиками, пока продержимся. Рекс говорил, что мы живучие, как кошки. Помнишь, когда я под обвал попал, выздоровел за 3 дня. - Пард ощутил внезапный подъем сил.

- А у меня перелом за неделю сросся полностью, даже следов не осталось, - подтвердил Тир. Как не охраняли подростков на станции, те все равно умудрялись забираться черт знает куда и попадать во всякие опасные переделки. Но раны и переломы зарастали на них с потрясающей скоростью. Родители Травы говорили не раз, что на станции выжили те, кто пересилил себя и начал питаться плесенью. Дети с самого рождения плесенью не брезговали и трескали ее в неограниченных количествах. Возможно, поэтому способности к регенерации были у них повышенные. Когда на тренировках Рекс требовал выделить факторы, которые помогут добиться успеха, он всегда добавлял их устойчивость к болезням и ускоренную регенерацию. Это слово ребята знали хорошо. Вот и сейчас, несмотря на недавние события, ни у Травы, ни у Тира почти не осталось следов от последствий взрыва. А ведь раны были глубокими и болезненными.

- Хорошо, пока продержимся. Трава, тебе задание, активно искать плесень, не может быть, чтобы она только у нас на станции была.

- Хорошо, - по голосу было слышно, что девушка взяла себя в руки, она села ровнее и отстранилась от Парда. Было ощущение, что она уже принюхивается к спертому воздуху подземелья и старается обнаружить в нем знакомые запахи.

- Оружие. Мда, арсенал у нас, мягко говоря, не внушает… Да еще и неизвестно от кого придется отстреливаться. Дежурить нужно по двое, но тогда будем все время уставшие. С этих - толку мало. - Пард кивнул в полутьме на близнецов. Фонарик из экономии ребята выключили, но грибы светились довольно ярко, и привыкшие глаза хорошо различали очертания предметов.

- Было бы все, как в книжке, например, в той, про Сталкеров, которая у Парда. Там все понятно сразу. И какие опасности, и что герой в конце концов выживет, куда он денется, можно даже в конец книжки посмотреть и убедиться. И про все поясняется сразу по ходу. И, кстати, какие монстры встречаются и откуда они взялись… - вдруг заговорила Трава.

- Ну да, только в жизни не как в книжке. Откуда мы можем знать, что тут происходит? Вон, историю собственной станции и то только Рыся на пять знает. Вот было бы написано: все получилось так-то и от кошек получились такие мутанты, а от собак - такие. И что с ними делать. - Пард задумчиво замолчал, по-видимому, представляя такую заманчивую картину - книжку с описанием монстров.

Из задумчивости ребят вывел Тир, до сих пор молчавший,

- Все это хорошо, а что с Рысей делать? Будем здесь ждать, пока она поправится? Или попробуем двинуться вперед? Но предупреждаю, я, конечно, знаю, где наша станция и могу провести нас обратно, но куда идти дальше, точно не представляю. На картах метро направление указано примерно или не правильно. Вот мы идем туда, где должны быть ближайшие станции, а ничего не находим. Мы могли пройти под тоннелями, поперек их, или еще как-нибудь, они могут быть завалены, кто его знает? Судя по тому, что стенки нашего хода почти не обработаны, это новый ход, еще не облицованный, так что, возможно, мы вообще выходим из метро. А еще Рекс говорил, что кроме ходов под Москвой есть пещеры. В общем, ходить можно долго.

- Лучше ходить, тогда можно найти что-то, что пригодится, чем сидеть здесь. Тут мы уж точно ничего больше не найдем, - подскочил деятельный Пард, на сей раз почему-то не стараясь подвергнуть сомнению способность Тира вывести их куда-нибудь. Все-таки это было пока единственной надеждой.

- Зато здесь есть еда, вода и хоть какой-то свет. Вот погаснет фонарик, что делать будем? - рассудила Трава.

- Да нельзя здесь сидеть, - от волнения Пард стал повышать голос, как он делал всегда, когда хотел настоять на своем и, надо сказать, переубедить воинственного парня было делом необыкновенно трудным.

- Ну и как ты предлагаешь переносить Рысю? Если вы ее будете нести на руках, то так устанете, что если на нас нападут, возьмут тепленькими, у вас сил не будет драться…

- Ничего, она скоро очухается и пойдет сама, у нее не очень сильные ожоги. - Парду не хотелось признавать чужую правоту.

- Эта многоножка не только сожгла ей ноги, там явно был еще и яд. И вообще не понятно, выживет Рыся, или нет, - уже опять со слезами в голосе настаивала сострадательная Трава.

- Здесь оставаться опасно, мы должны найти помощь, вдруг ей станет хуже? Может, мы с Пардом пойдем одни и приведем людей? - нерешительно проговорил Тир, который мучительно взвешивал все аргументы и никак не мог понять, чему отдать предпочтение.

- Да, блин, что вы такие упертые? Вы не пойдете, я сам пойду. - Пард стал подниматься. - Полдня туда, полдня обратно, я скорее приведу помощь, чем вы высидите здесь что-то, сами не знаете что.

- Так не пойдет. Нас Рекс учил, что разделяться нельзя, нужно спокойно проанализировать все факты. - настаивал Тир. Его плечо и спина затекли от неудобной позы, но он не мог решиться снять голову девочки со своего плеча и положить ее на пол. он Как мог поддерживал сползающее беспамятное тело, бережно поправляя тогда, когда, по его мнению, Рысе становилось неудобно.

- Рекс, Рекс… Его нет с нами, что ты все тычешь своим Рексом? Он сам много правильного сделал? Как же! Все диггеры погибли. Не очень то помогли их правила, когда было нашествие мутантов. Своей головой думать нужно…- взорвался Пард и разбудил наконец-то выспавшихся Близнецов. Просыпались они тоже одновременно, может, правда, что у них один мозг на двоих? Близнецы, спросонку не привыкшие к потемкам, сначала заворчали, чтобы включили фонарик, но переволновавшиеся подростки так рыкнули на нерадивую парочку, что они, переговариваясь, по обыкновению, между собой, побрели слизывать грибной налет на скалах. Им даже в голову не пришло поинтересоваться, что происходит, и о чем сыр-бор.

- А, может, Близнецов запрячь переносить Рысю? - задумчиво прикинул Тир, который выпады Парда вообще воспринимал с философским спокойствием. Непонятно было вообще, он слышит все эти эскапады, или нет. Если бы не это свойство Тира, парни уже давно были бы злейшими врагами из-за ядовитого языка старшего.

- Да пойдем, время же теряем. Или я один пойду. Нужно быстро найти помощь, а то точно бесполезно все будет. - Пард уже стоял на ногах и искал фонарик, который в очередной раз забыли пристегнуть к запястью.

Тир нерешительно попытался отодвинуть от себя тяжелую и горячую девочку, уложил ее поудобнее под стеной, осторожно убрав ее ноги с прохода.

- Вообще-то многоножка не должна вернуться. Она же бежала за мокрицами.- Так же нерешительно проговорил Тир.

Трава почувствовала, что у нее обрушился из груди в живот тяжелый холодный шар, принеся такое отчаяние, что невозможно было его пережить и прямо сейчас нужно было что-то делать, а то ведь уйдут и оставят ее, Траву, с совершенно беспомощной больной девочкой, и они будут здесь умирать долго и мучительно, пока не найдет их что-нибудь страшное, пришедшее на водопой, где встретит еще и сытный обед. Она буквально представила себе ужас появления чудовища, против которого у них не оставалось никакого оружия, и заорала, неожиданно для себя:

- Ну и идите, уходите, уроды. Раз вы можете оставить Рысю без помощи, меня и этих тупорылых Близнецов здесь, на верную смерть, так и притесь, куда хотите. Но если мы выживем и сможем вернуться, вас проклянет вся станция. Так не делают, вы - сволочи!!!

Такой срыв у обычно жизнерадостной Травы был пределом страха, испытываемого девочкой. Она должна была остановить парней любой ценой, только чтобы не оставаться с умирающей Рысей и полоумными Близнецами, только чтобы не сидеть здесь день за днем, постепенно сходя с ума и не надеясь ни на что. Все это пролетало в ее голове и оставляло страшное паническое напряжение в груди, от которого нужно было избавиться любым путем, иначе оно разорвет легкие и дикой болью зальет все тело. Трава не справлялась с охватившим ее ужасом от мысли остаться одной и упала на пол, сотрясаемая сухими рыданиями. Она не знала, как достучаться до ставших упертыми парней.

Пард молча собирался. Он никак не отреагировал на истерику девушки. Не то, чтобы его это не трогало, но упрямая натура не позволяла остановиться. И, потом, он же вернется, самое долгое, через день. В этом он был уверен. Не в привычках Парда было просчитывать, что девчонки и беспомощные Близнецы подвергались в этом месте таким же опасностям, как и в любом другом, что у него без Тира практически не было шансов не только вернуться сюда, но и дойти куда-нибудь, пройти эти лабиринты, протянувшиеся на десятки, а, может, и сотни километров под огромным городом. Он не думал, что даже с Тиром вероятность, что они за сутки найдут помощь, ничтожно мала, и что Рыся за это время может умереть от яда и болевого шока.

Тир устроил Рысю около стены, и стоял в нерешительности, взвешивая за и против и не в силах утешать Траву, хотя сердце его отозвалось на панику девушки, сжавшись до боли.

- Пард, сядь, нужно все продумать. - наконец сказал он и почему-то его послушались, как всегда, когда речь шла о серьезных вопросах. Трава перестала рыдать и только судорожно всхлипывала от жалости к себе и подруге. Появившаяся надежда, что их не бросят, такая же яркая, как и только что прошедший взрыв паники, такая же иррациональная и внезапная, заставила ее притихнуть.

- Во-первых, что у нас с оружием. До сих пор с оружием шел ты. А мы оставались абсолютно беспомощными. Нужно поделить оружие на всех, кто может им пользоваться.

Как это ни странно, Пард не протестовал. Он не был бездушной сволочью. И мог понять аргументы, против которых его упрямство не возражало. Хотя оружия было жалко безумно.

- Есть автомат, я его не отдам, тебе он не нужен, ты нас всех перестреляешь, - начал перечислять Пард.

- Мне не нужно огнестрельное оружие. Нож есть? Я же без ничего пошел.

Нож для Тира нашелся. Он начал пристраивать его, отрезая полоски ткани от штанов, что превратило их в бриджи. Нашелся и пистолет с одной обоймой, который отдали Траве. Взяв пистолет, Трава почувствовала хоть какое-то успокоение, но не от того, что теперь ей не страшны монстры, а просто, хорошо зная Парда, она поверила, что тот придет обратно - оружия будет жалко. Еще один нож остался у парней. А у Травы - маленький, перочинный, на всякий случай.

- Трава, ты не паникуй, - продолжал спокойные сборы юный предводитель. - Пард в какой-то мере прав, нужно сделать все возможное. Эта тварь уже пробежала куда-то и вряд ли вернется. Раз пока не было других, значит они не такие уж и распространенные, или забежали сюда случайно. Да и вообще, она же не попыталась напасть на нас сонных, значит нужно только убирать ноги с ее пути и все. А другие монстры нам пока не попадались. Здесь тоже ничьих следов нет. А потом, мы пойдем только ровно на один день. Если мы не найдем никого, то в конце дня придем обратно. Я найду дорогу в любом случае. Сутки продержитесь? Лекарства все оставляем вам. Как пользоваться ими ты знаешь. Близнецами командуй, как можешь.

- А ничего, что через несколько часов батарейки окончательно сядут, и ты застрянешь с ничего не видящим Пардом где-то очень далеко от нас? - Траву здравый смысл не покидал даже в панике. Ей очень не хотелось оставаться без надежной, как ей казалось, защиты парней, хотя до сих пор толку от них было маловато.

- Ну, он же не видит, но как-то ходит, я тоже приспособлюсь. В любом случае мы будем вдвоем, а вдвоем двигаться куда быстрее, чем с вами. - Деловито сообщил Пард. Оба парня не могли признаться себе, что просто убегают от необходимости сидеть рядом с тяжело больной девочкой, слушать ее прерывающееся дыхание и ничего не делать много часов. Они оправдывали себя тем, что нужно найти помощь, а на самом деле просто надеялись пару дней побыть вдали от тяжелых и скучных переживаний. По сути оба имели ввиду одно и то же, только у Тира хватало ума сделать их бегство более мягким, успокоить Траву, на которую они сваливали то, чего боялись сами.

Наконец, парни разобрались с нехитрым имуществом. Испытывая чувство вины, они оставили все медикаменты молчащей в отчаянии Траве, которая до последнего момента не могла поверить, что парни уходят. Вопреки тому, чему учил Рекс, делают то, на что были не способны, вроде бы, в мирной обстановке - бросают слабых без поддержки. Ей хотелось выкрикнуть: «тогда пристрелите нас, что ли? Не оставляйте нас здесь просто так», но язык уже не поворачивался, она видела, что парни решились и теперь их не остановит ни что.

Они ушли. Просто повернулись, сказали что-то утешительное на прощание и ушли. Траве даже охрану выставить было не из кого, поскольку Близнецы, наевшись, опять завалились спать. Сначала Трава сидела, чутко прислушиваясь к обрушившейся на нее темноте, теперь не пугаясь тишины, а желая ее. Тишина на сей раз обещала безопасность. Но через несколько мгновений, минут или часов - время определить было невозможно, вопреки всякой логике, ей стало казаться, что ребята уже возвращаются, и она напрягала слух, чтобы различить вдали еле слышные шаги. Истомившись от этой глубокой тишины, какой-то осязаемо-плотной, давящей даже не на уши, а сразу на грудь, затруднявшей дыхание и лишавшей возможности соображать, Трава принялась расталкивать Близнецов. Все-таки какое-то общество. Вряд ли она выдержала много времени, поскольку даже ноги, поджатые под себя, не успели затечь. Ворчащие Близнецы, как всегда, проснулись сразу оба и постарались уйти снова на боковую. Трава сорвалась так, что мало не показалось. Весь пережитый страх и боль она выплеснула на двух аутичных лодырей, и попало им на всю катушку. Девушка вопила полушепотом, употребляя такие слова, которых, поидее, у детей замкнутого мирка их станции не могло быть в лексиконе. Близнецы почему-то все выслушали молча, не возражая. Накал эмоций в речи Травы был так высок, что парней прижало к стене, и они совершенно серьезно ждали последующей физической расправы. Прооравшись, Трава почувствовала себя спокойнее и тут же ей пришла в голову мысль, которая пока не посещала ее. Как биолог она поняла, что вся их команда находится сейчас на самом опасном участке подземелья. Странно было только то, что до сих пор только два вида представителей подземного царства прошлись по ним, изрядно напугав в первом случае и сильно ранив во-втором. Здесь есть вода, еда и свет, который всегда привлекает обитателей темных миров. А они расселись в самой серединке этого оазиса, там, где нет никаких ответвлений. Трава даже обрадовалась этой мысли. Теперь появилось дело, и не нужно было сидеть в жуткой темноте, прислушиваясь к звукам, гулко отдающихся в тоннелях.

Трава быстро организовала Близнецов, которые после всплеска раскаленных эмоций слушались, как солдаты, наощупь отыскать ближайшее ответвление, в которое можно спрятаться, если будет нужда. Близнецы послушно побрели, перебирая руками по стене и их сопение, разговаривать они все еще не решались, придавало картине мирный и даже комичный вид.

- В конце концов, я не одна и мне есть чем заняться. Сами выживем. - И Траве захотелось, назло врагам, выжить и доказать, что не очень то они с Близнецами и Рысей нуждаются в помощи ребят, так подло, с ее точки зрения, бросивших их здесь. Мысль о Рысе опять повергла ее в тревожно-унылое состояние. Но и тут было чем заняться, только бы не оставаться с тишиной наедине. Трава подползла к Рысе и потрогала лоб. Лоб девочки был раскаленным. У нее явно зашкаливала температура, и Трава поспешно сделала еще инъекцию противоядия и антибиотика. Распознать время здесь было очень трудно, и поэтому Трава делала все наугад, в надежде, что крепкий организм юного мутанта переборет яд и болевой шок. Главное, чтобы не случилось того, что невозможно поправить и слишком страшно представить. Она переложила девочку поудобнее и подоткнула под нее куртку, которую Пард снял с себя, одолжив драную безрукавку у Тира, чтобы быть хоть как-то одетым. Больше никакого имущества у ребят не было - парни и так практически все оставили спутникам.

В стороне, куда ушли близнецы, послышались голоса. Только через несколько мгновений Трава осознала, что говорящих больше, чем двое, и их голоса не похожи на невнятный говор Близнецов. Она подскочила и заметалась от почти болезненной радости. Они все-таки вернулись. Нужно сделать как можно более равнодушный вид - она не нуждается в них, сама разберется.

Мелькнул свет, явно кто-то пользовался фонариком, потом еще, фонарика было два, и их свет был ярче, чем желтый мутный проблеск практически сдыхающего фонаря Парда. А Тиру свет был не нужен. Трава замерла посередине прохода. Спрятаться было некуда. Про пистолет она тоже как-то не вспомнила. Сердце в очередной раз за этот длинный день заколотилось во всем теле, затрагивая судорожными толчками даже пятки. Из темноты вынырнул яркий луч и девочке, так и стоявшей посередине, пришлось прикрыть глаза рукой. С непривычки глаза заслезились, и веки непроизвольно судорожно закрылись.

- Мы нашли людей, - радостно забубнили Близнецы.

- Здравствуйте,- раздался очень приятный мужской голос, и Трава как то сразу поняла, что этому человеку можно доверять во всем, что человек с таким голосом никогда не сделает ничего плохого. Когда фонарики были направлены в стену, чтобы можно было разглядеть всех присутствующих, Трава увидела обладателя магнетического голоса. Это был невысокий мужчина лет сорока. Голову его покрывала вязаная круглая шапочка какого-то кокетливого розоватого цвета. Одет он был в хорошую, достаточно добротную одежду, выгодно отличающуюся от лохмотьев ребят. Трава впервые видела брюки, рубашку и даже что-то типа галстука, видневшегося из-под вязаного полосатого жилета. Как-то это не очень вязалось с бесконечными коллекторами, покрытыми щебенкой и пылью. Даже на ногах у него были не потрепанные останки обуви, которую не взялся бы опознавать ни один модельер, а самые настоящие туфли, которые та же Трава видела только на картинках. При отсутствии притока товаров на станцию, первой из строя выходила обувь, и самой распространенной местной обувной продукцией было что-то типа самодельных онучей или даже лаптей. И только некоторые могли позволить себе носить остатки того, что сберегли за 20 лет жизни в подземелье.

Следом за мужичком из темноты несколько нерешительно вышел высокий и худой, как Пард, парень лет шестнадцати. Трава приняла бы его за своего длинного товарища, но на голове у представителя местного сообщества красовалась целая копна жутко спутанных пепельных волос, делавших выражение его лица немного комичным. Одет он был, на зависть тому же Парду, в полный комплект камуфляжной формы, даже на ногах красовались добротные высокие ботинки военного образца. Девушка внезапно, как бы со стороны, увидела всю картину глазами парня и вспыхнула от внезапного приступа раздражения и бессильной злости. Она отчетливо представила себя - довольно высокую, уже хорошо оформившуюся фигуру, грязные, засыпанные пылью и щебенкой волосы, космами свисающие на плечи, дикий наряд, состоящий из останков многострадальной тельняшки, которая уже практически не закрывала длинных ног, покрытых невнятными разводами, поцарапанных и грязных, обутых в невообразимые онучи внутреннего станционного производства, подвязанные шнурками разного цвета. Да еще вдобавок сквозь грязь и пыль, в ярком свете фонарика, отчетливо просвечивала гладкая зеленоватая кожа. Выражение глаз парня Траве не понравилось. Он смотрел в упор и, кажется, что-то хотел сказать, но не решился, оставаясь при том совершенно серьезным. Похоже, он не находил ситуацию особенно комичной. А его спутник продолжал журчать своим плавным и завораживающим голосом:

- Как это чудесно, пойти собирать грибы и найти здесь такую приятную компанию. - мужичок просто пел и на лице его выражение полного счастья сменялось умиленным восторгом, как будто в его жизни не было ничего приятнее, чем встретиться с грязной, полураздетой компанией голодных подростков, один из которых еще и пребывал при смерти. - Господи, как давно к нам не приходили из внешнего мира! Вам просто повезло. На озере сдох очень крупный рорх, и вся живность отправилась пировать туда, иначе вас уже бы слопал кто-нибудь. Ага, вижу, что со сколопендрами вы уже познакомились. - Мужик только теперь перестал сиять и озабоченно склонился над прерывисто и хрипло дышащей Рысей. Парень, похоже, пытался что-то сказать, потихоньку приблизившись к Траве, но она сердито отвернулась. Самое главное было сейчас, что пришло если не спасение, так надежда на него.

- Так, так, так, - мужичок что-то прикидывал, хмурил лоб, чесал затылок. Потом, видно, придя к какому-то решению, решительно встал,- Нужно вас отвести в племя. Там умеют лечить. Лучше бы только этих двоих, но вас тоже можно куда-нибудь пристроить, не очень последовательно и как-то туманно добавил он.

Траве было не до дипломатических тонкостей.

- А это далеко? - спросила она.

- Да нет, за пару часов дойдем, я знаю короткие переходы, да, может, и встретим кого-нибудь. Они охотятся в этих коридорах, здесь у них засада. Как и у меня, - хихикнул вдруг мужик и спохватился. - Да, я же не представился. Я - Андрей Петрович, а это - мой юный племянник - Кирилл. Прошу любить и жаловать. К сожалению, мы с вами пробудем недолго, так как помочь ничем не можем, но к людям отведем.

- Трава, а это - Рыся. А вот эти остолопы - Близнецы, Левый и Правый, только не помню где какой, да и они сами, наверное, не помнят.- Любезно ответила Трава. Мужичок искренне расхохотался.

- Это ваши прозвища или имена?

- Имена, у нас многих так зовут, - чуть не обиделась Трава.

- А как это вас угораздило здесь такой компанией оказаться? - опять поинтересовался Андрей Петрович.

- К нашей станции путь засыпало, и мы не можем вернуться. Вот ищем помощь,- лаконично ответила девушка, опять ощутив на себе пристальный взгляд незнакомого Кирилла, и опять рассердилась.

- М-да, чудны дела шефа метрополитена, - пробормотал мужичок, озабоченно поглядывая на Рысю. - Ну что, поехали? Тут побыстрее помощь нужно оказать. Местные знают какую, они с этими тварями все время бок о бок существуют.

- Тут у нас еще двое должны вернуться, они пошли искать подмогу. - Спохватилась Трава. Как бы то ни было, а бросать друзей в неизвестности она не могла. Да и злость на них уже сильно поубавилась с тех пор, как появилась реальная надежда. Андрей Петрович снова задумался, что-то прикидывая.

- А эти двое - тоже подростки? - почему-то спросил он.

- Да, Парду - 19, а Тир - слепой, - Трава ответила не очень последовательно и мысленно отругала себя за косноязычие. В ее подсознании билась какая-то невнятная тревожная мысль. Что-то в этом мужичке было неправильное, да и разговаривал он как-то непоследовательно. Но Трава отбросила подозрения, больно уж хорошо все складывалось. Сейчас им помогут, а ребятам нужно оставить какие-нибудь знаки.

- А они дорогу то найдут?

- Найдут, только им нужно оставить какие-нибудь указатели, чтобы они поняли куда идти. - Трава вдруг заторопилась, почему-то испугавшись, что невольный помощник может оставить их здесь за задержку, или рассердится, что она тратит его время на такие ненужные дела. Она уже успела придумать, как оставить такие знаки, которые ребята найдут даже в темноте. Девушка достала перочинный ножик и с нажимом провела по стене. Нож оставил в мягком известняке довольно приличную царапину. Вот и хорошо. Тир точно постарается нащупать знаки, которые оставляла Рыся на стенах и поймет, куда ушли девочки. Спросив направление, Трава изобразила жирную стрелу посреди грибной плантации. Несколько дней, пока не зарастет, ее будет видно. И провела первую стрелку по стене кончиком ножа. Звук от этого был неприятный и довольно громкий. Трава испуганно оглянулась на мужичка. Но тот, казалось, не был раздражен ее манипуляциями. Он стоял в стороне, озабоченно о чем-то задумавшись. Потом, придя к какому-то решению, дал команду к отходу, сразу певеселев.

Парень, по-прежнему молчащий, достал из заплечной котомки настоящее одеяло, почти целое, каких на станции тоже практически не осталось, быстро и умело соорудил что-то типа носилок, попросту расстелив одеяло на полу и переложив тяжелую Рысю на него. Трава прикрикнула на Близнецов, они взялись за задние концы одеяла, а Трава и Кирилл - за передние. Девочка весила не так много, так что нести ее было просто. Андрей Петрович, к удивлению Травы, даже не предложил ее заменить. Но она подумала, что обычаи могут быть разными. Может, он их будет охранять. Пард вон тоже говорил, что у него должны быть свободны руки, чтобы стрелять. Кирилл несколько раз внимательно посмотрел на Траву, от чего она смутилась и разозлилась, и что-то пробормотал одними губами. Он явно старался сказать что-то, не предназначенное для ушей говорливого мужичка.

«Туда нельзя», наконец удалось разобрать ей.

 

Глава 4

Двое в катакомбах

Тир и Пард шли молча и быстро. Расставание оказалось для них достаточно тяжелым, обоих терзали муки совести, и только целеустремленность одного и ослиное упрямство другого не давали повернуть назад. Оба прикидывали, какие опасности могут свалиться на голову беззащитных друзей, оставленных на собственный страх и риск, и уговаривали себя, что ничего существенного ребятам не грозит. А вот они могут действительно найти что-то стоящее. Но через довольно непродолжительное время перед ними возник очередной обвал. Тир старался забирать влево, чтобы идти в сторону застроенного метро, так как предполагал, что они все-таки вышли в зону пещер или только что построенного метрополитена. Это грозило им блужданиями без всякой надежды найти людей. Но коллекторы были сильно повреждены, попадалось много осыпей, приходилось подолгу топтаться практически на одном и том же месте, чтобы продолжить путь. Тут до парней начало доходить, что их план был не так уж и хорош. После очередного обхода, когда Пард споткнулся раз восемь подряд и с руганью врезался во что-то лбом, Тир понял, что зрячий друг уже совсем ничего не видит. Они остановились.

- Что с фонариком? - Спросил Тир. Хриплый голос Парда беспомощно ответил:

- Да ладно, пока светит, только видно буквально на один шаг.

- Как будем идти?

- А ты точно найдешь дорогу назад? - голос вечно грубого парня предательски дрогнул.

- Точно найду, в любой момент. А ты сможешь идти? Давай будешь держаться за меня, если будет опасность, я предупрежу.

- Блин, как тут охотиться? И как ты всю жизнь в такой темноте живешь? - расстроенным голосом спросил тактичный Пард.

- Я то привык. По идее и ты привыкнешь.

- Слушай, - голос Парда повеселел. - А давай, когда все это закончится, ты со мной позанимаешься, чтобы я мог тоже ориентироваться в темноте.

- Да тут и не нужно ждать, пока все кончится. Прямо сейчас и начнем.

Поскольку парни придумали оправдание темноте и интересную игру, дальнейшее их продвижение вперед было более спокойным. Они решили повернуть назад, но пойти другим путем, как бы делая круг, стараясь пройти ниже уровнем, чем шли до сих пор. Почему-то им казалось, что ниже должно быть меньше завалов, а, может, они были правы.

Пард шел, держась за ремень Тира, который тот снял и держал за пряжку. И теперь к прочим звукам примешивался регулярный шелест поддергиваемых штанов, сползающих с поджарого живота подростка.

- Постарайся сейчас только слышать, - Тир вспоминал уроки Рекса. - Что ты слышишь?

- Твой голос, шлепанье воды, все,- послушно пытался прочувствовать пространство Пард.

- Ты торопишься, подожди отвечать, помолчи и только слушай. Это как бы параллельно приходит - пояснил любитель непонятных слов.

В гулкой тишине, которая всегда пугала зрячих ребят, Пард начал улавливать сначала только громкие отголоски их шагов, визгливый скрежет камешков под ногами, удары собственного сердца, которые казались самыми громкими звуками подземелья. Немного позже впереди послышалось тихое царапание. И тут же пояс дал слабину - Тир остановился, нащупав руку друга и сжав ее в предостерегающем жесте. Да, впереди кто-то слабо шкрябался, не приближаясь, но и не удаляясь. Постепенно до ребят стал доноситься не только звук, но и запах. Сладковато-приторный, вызывающий тошноту, накатывающийся откуда-то волнами. Вот и первая загадка. Пард поднял фонарик, надеясь, что тот все же как-то накопил энергию и высветит хотя бы несколько метров впереди. Лучше бы он его не включал. Неожиданно близко тусклый луч фонарика высветил мерзко шевелящуюся кучу, из которой выделялись десятки ярко красных светящихся точек и голых хвостов.

- Крысы, - прошипел Пард. И опять почувствовал, как Тир предостерегающе сжал его руку. Крысы всегда опасны в большом количестве, особенно такие огромные. Пока они были заняты поеданием чего-то, что было практически совсем скрыто под мерзко шевелящейся кучей. На мгновение крысиная возня передвинулась, и из кучи выпала основательно объеденная человеческая рука с часами на запястье. Пард дернулся, с трудом заставив себя не взвизгнуть. Тир сжал его руку с такой силой, что он опомнился. Пард не был трусом, просто испытания, выпадающие на его долю, превышали запас прочности, воспитанный на мирной станции. Не совсем о таком он мечтал, когда представлял себе свое героическое путешествие.

- Что там? - очень тихо, на пределе слышимости, прошептал Тир.

- Они жрут труп. Человека.- Так же почти одними губами ответил Пард, опять содрогнувшись от отвращения. Но любопытство и здравый смысл уже брали свое. - Может, попробуем их шугануть? У трупа может быть фонарик, а то как он сюда пришел?

Никто из них не смог оценить комичность последней фразы, но некий смысл в этом предложении был. На трупе, если он не разграблен, а наличие часов на руке позволяло надеяться на это, могла быть и аптечка, и фонарь, а это уже что-то. Кто знает, может, больше ничего найти не удастся, тогда их уход будет более-менее оправдан.

Ребята попробовали сделать резкий выпад в сторону крыс, и те, к их удивлению, послушно отползли в сторону, недовольно пища. Не сразу и недалеко, но без попыток напасть. Видимо с людьми они встречались и составили о двуногих не очень лестное мнение, что не мешало им употреблять человечину в пищу с большим удовольствием. Судя по состоянию трупа, крысы пировали здесь уже давно и, скорее всего, просто наелись. Осмелевшие подростки отогнали особо жадных трупоедов пинками, и Пард приступил к осмотру, оставив Тира бдить. Для начала, непривычного к таким картинам парня, несколько раз вырвало, пока Тир не посоветовал заткнуть нос. После дело пошло на лад.

Трупом оказался высокий мужчина. Лицо крысы успели объесть до кости, но было видно, что череп у него проломлен и даже вдавлен в нескольких местах. Такие повреждения крысы нанести не смогли бы. Огрызки камуфляжа наводили на мысль, что человек был обучен и не спроста появился в катакомбах. Только непонятно, что он здесь делал один, или куда делись его спутники, и кто это его так уделал. В общем, нужно было быстро собирать имущество и драпать подальше. А имущество, практически не тронутое крысами, было. Возле руки, с которой Пард снял часы на хорошем металлическом ремешке, почти не ржавом, лежал пистолет с полностью расстрелянной обоймой. Пард схватил игрушку так, как будто вернул себе самое дорогое в жизни. Тиру даже пришлось напомнить приятелю, что нужно поторапливаться. Патроны нашлись в специальной сумочке, превращенной острыми крысиными зубами в грубое кружево. На бедре трупа, обглоданном до кости, в совершенно целых пластиковых ножнах, которые не под силу было прокусить даже крысам, был обнаружен шикарный нож. Широкое черное лезвие из неизвестного парням металла, отлично сбалансированная рукоять из черного же пластика, странная и угрожающая форма. Пард подержал находку в руке, взвешивая красавца и думая, что Тир все равно не сможет оценить красоту клинка, но потом совесть встрепенулась, и Пард тихо сказал.

- Тир, нож. Лови. - Это была старая забава двух друзей. Они с детства бросали друг другу все, что попадет под руку, и слепой мальчик так же безошибочно ловил ножи, вилки, предметы любой формы, как и его зрячий друг. Тир легко поймал тяжелый прочный нож, оценил балансировку, провел пальцем по лезвию и успел выловить летящие в него благоухающие ножны. Огорчало одно - фонарика нигде не было. Его нашел Тир, попросту наступив на черный цилиндр, который при ближайшем рассмотрении оказался шикарным экземпляром в прорезиненном корпусе и с абсолютно разряженными батарейками. Фонарик был делом жизни и смерти для Парда, поэтому он поискал батарейки, справедливо полагая, что где-то они должны быть. Батарейки нашлись в специальных ячейках на широком ремне, которые были нашиты вручную, но аккуратно и со знанием дела. При сфокусированном ярком свете хорошего дальнобойного фонарика, Пард продолжил осмотр тела. К ремню крепился и полусъеденый мешочек, в котором оказались три магазина для автомата неизвестной Парду модели. Сам автомат обнаружен не был. Мужчина лежал на спине и, судя по лямкам, под ним был небольшой компактный рюкзак. Пард слегка задумался, но мародерский азарт сделал свое дело. Преодолевая тошноту, становившуюся нестерпимой каждый раз, когда пальцы вынужденно погружались в мягкую полусгнившую плоть, Пард перевернул тело и обрезал лямки рюкзачка. Содержимое они проверят попозже. Все остальное не только пропахло полуразложившейся органикой, но и было беспощадно испорчено крысами. Ребята отступили. Крысы, как будто понимая, что люди не покушаются на пищу, спокойно выждали, пока те отойдут подальше, и уже через несколько минут за спиной у подростков вновь раздалось липкое копошение и многоголосый писк. Пард о чем-то судорожно вздохнул, и его снова вырвало, уже просто желчью, поскольку ребята не ели с самого ухода от своих спутников.

- Ну, рассказывай, - наконец остановился Тир, присев на перекрестке тоннелей. Он всегда выбирал для отдыха такие места, где есть варианты отступления. Пока Тир деловито вскрывал старым ножом консервы, которые ребята выудили из пахучего рюкзачка, обтерев крышку почти чистой безрукавкой, Пард подробно изложил все, что видел, попутно рассматривая содержимое рюкзачка. К чести ребят, они искали прежде всего аптечку, не забывая, зачем, собственно, они пошли. Аптечка была в наружном кармане рюкзака, да какая… Не то, что стандартная, как у Парда. Ее содержимое было практически не использовано. Хорошо, что там сохранилась инструкция по применению, а то разобраться в ампулах и капсулах было бы невозможно. Кроме этого в рюкзачке нашлись мясные консервы, фляжка с чем-то, судя по запаху, довольно крепким, пластиковая полуторалитровая бутылка с водой, чистая тельняшка, трусы и носки казенного защитного цвета, бритва и кусок серого вонючего мыла, завернутого в лоскут полиэтилена. Кроме того, там была карта. Не такая карта метрополитена, которая была на станции почти у каждой семьи, маленькая, на цветной открытке. А подробная, со странными значками, с названиями станций, разными цветами и пометками, которые сейчас разбирать было некогда. Ясно было одно - жилые станции есть, люди на них живут и их поход имеет смысл. От этой мысли стало как-то сразу теплее и ребята, побыстрее покончив с немудреным обедом-ужином-завтраком быстро собрались в путь. Но тут их мнения разошлись.

- Он не мог идти один при такой экипировке только с пистолетом. Значит, автомат он бросил. Там, наверное, еще такие же жмурики есть. А это - куча всего. - Кипятился Пард, уже забыв отвращение и брезгливость, испытанную при мародерской акции.

- Слушай, так ты у нас быстро станешь грабителем трупов. - Не удержался от подколки Тир. Он хорошо знал жадноватую натуру друга и, конечно, испытывал легкую досаду от того, что Пард и не подумал поделить имущество на двоих, передав Тиру только нож. Все остальное он переложил в свой рюкзак. - Во-первых, у нас цель как можно быстрее доставить лекарство Рысе, мы, кажется, за этим шли. А во-вторых, где-то бродит та тварь, которая замочила хорошо подготовленных мужиков и так, что они ничего не могли сделать. Ты уверен, что она уже ушла?

- С тем же успехом эта штука может быть где угодно, - без особого энтузиазма возразил Пард, но спорить перестал. В словах Тира был свой резон. И он был прав. А еще, он был проводником и ему было решать, куда идти. Споры на эту тему не допускались, так их приучил Рекс. Ребята тронулись дальше несколько медленнее, чутко прислушиваясь к тишине на перекрестках, временами замирая, когда непонятный шум поднимал волосы у них на голове. Но обычно это не было опасностью, и они снова успокаивались. Как не хотелось обоим побыстрее дойти до своих, усталость брала свое. Но чем ближе были девчонки и Близнецы, тем сильнее срабатывала совесть. Ребята решили поспать только тогда, когда найдут спутников и окажут помощь Рысе. Они уже представляли себе, как героически будут выглядеть, когда еле живые от усталости принесут спасительную аптечку девчонкам. Как благодарно посмотрит на них надувшаяся Трава, и они помирятся.

Оба парня остановились так резко, как будто налетели на стену. Из сладких мечтаний их вывел очень неприятный звук. Это были многоголосые завывания, и они приближались довольно быстро. Звук доносился с той стороны, откуда они шли, и можно было предположить, что кто-то охотится именно на них. Долго уговаривать никого не пришлось, оба парня рванули вперед. Пард сначала обогнал друга, но потом увидел, что Тир бежит, ведя обеими руками по стене и прислушиваясь. Пард понял, что он ищет убежище и приостановился. Все правильно. Убежать вряд ли удастся, нужно прятаться. А в этом Тиру равных нет. Пард начал тоже внимательно разглядывать стены, потолок и пол, которые в этом месте носили вполне цивилизованный характер. Коллектор, по которому они бежали, был опутан проводами. Но практика показывала, что через некоторые промежутки в любом тоннеле есть люки или двери для перехода на другие уровни, или подсобки, если коллектор большой, как здесь. А вой приближался и становился все более жутким. И ребята действовали все более слаженно и быстро. Времени для разногласий не оставалось. Дверь нашел первым, как всегда, Тир. Он остановился перед какой-то неприметной осыпью.

- Пард, там есть небольшое пространство, надо найти вход. - И тут из-за поворота на полном ходу выскочил первый преследователь. Пард выстрелил, еще не понимая, что делает, поскольку уже давно держал наготове автомат. Что-то белесое, передвигающееся как-то странно боком, подскакивающее при каждом движении и неприятно похожее на человека, белого, голого, но человека, подлетело вверх, завизжало так, что на мгновение заложило уши и шлепнулось на пол, корчась и заливая кровью стены коллектора. Что-что, а стрелял Пард отлично.

- Ищи дверь, я их задержу, - крикнул он Тиру и вдруг ощутил холодный азарт и спокойствие, как на стрельбах. Еще одна тварь вылетела из-за поворота, не успев, видимо, затормозить и тоже попала под автоматные пули.

Тир прислушался к внутреннему голосу. Его руки отчетливо ощущали пустоту за стеной, но не могли нащупать дверь, только мелкие и крупные камни. Осыпь. Надо же, как не повезло, дверь есть, а открыть ее нельзя. Тир полез по осыпи к потолку, разбрасывая камни руками. Может, есть какой-то вход? Камни посыпались активнее и, наконец, где-то под потолком рука Тира провалилась в дыру, и на него пахнуло непередаваемым запахом спертого воздуха, пыли и разложения. Там явно кто-то умер, причем давно. Запах был пыльным и не очень противным. Тир срывая ногти и обдирая ладони до крови, начал расширять дыру между металлической коробкой двери и каменным потолком. Дыра расширялась, но медленно. Куски раскрошенного бетона поддавались неохотно. Пард расстреливал тварей, судя по звукам, довольно успешно, но у него было очень мало патронов. Наконец, Тир понял, что с трудом, но пролезть он сможет, Пард, еще более худой, тем более.

- Пард, сюда. Лезь, я прикрою.

- Давай ты, потом втянешь меня за ноги. - Это была мысль. Так Пард мог стрелять до последнего, прикрывая отход.

Тир, обдирая бока, проскользнул в дыру и, извернувшись, как кошка, упал почти на ноги. Под кедами что-то неприятно хрустнуло. Ноздрей Тира достигло облачко сладковатой пыли, от которого он безудержно расчихался. Воздух был настолько спертый, что хотелось рвануть назад, но над головой уже шуршало и Тир, нащупав вверху ноги друга, изо всех сил потянул за штанины. Пард прекратил стрелять и шлепнулся рядом, чуть не придавив товарища. Он шумно и хрипло дышал и никак не мог наполнить кислородом легкие в удушливом помещении. Пард выключил фонарик, и ребята замерли, прислушиваясь к звукам снаружи. Как это ни странно, за ними никто не лез. Потом раздались неприятные чавкающие звуки. Снаружи кого-то ели. Кто ел и кого ели, можно было догадаться без подсказки. Парней передернуло, видимо, опасная жертва, расстреляв несколько существ, вполне удовлетворила потребности тварей, и теперь все были довольны. С трудом отдышавшись, ощущая головокружение от воздуха, практически лишенного кислорода, ребята решили осмотреться. Во-первых, на предмет куда их занесло, а во-вторых, нельзя ли отсюда уйти другим путем.

Тир ощупал пол и то, что на нем лежало, и понял, что весь пол засыпан, устлан, завален разными не очень приятными предметами.

- Мумии. - Констатировал, включивший фонарик Пард. У его тетки была энциклопедия в картинках, и там был рисунок таких же коричневых ссохшихся людей. Только в книжке они были перебинтованы, а эти - одеты опять же в камуфляжную форму.

- Старшие не правы, что мир был очень разнообразным. Мир состоял из военных. Здесь опять все в форме. И, кстати, отлично сохранившейся. - Присел на корточки практичный Пард. Его не очень заботили вопросы морали. А вот то, что в этой подсобке, или еще в чем-то, было полно драгоценных предметов и одежды, радовало меркантильного парня несказанно. Ребята оказались практически по колено в мумифицированных останках группы военных, зачем-то закрывшихся здесь и погребенных обвалом, который не только заклинил дверь, но и завалил вентиляцию. Выхода из помещения не было. Скорее всего, они просто задохнулись. Ребята тоже были близки к обмороку от нехватки кислорода, когда в углу нашелся письменный стол, отлично сохранившийся в пересушенном воздухе и несколько металлических стульев. Стол парни подтащили к отверстию над дверью и подышали по-очереди. Посветить в отверстие Пард не решился, вдруг они привлекут внимание тварей, но Тир залез на стол, высунул голову в дыру, благо потолок был чуть выше их роста и прислушался. Кроме неаппетитного чавканья, других звуков он не расслышал и особой опасности не ощутил. Твари начисто утратили интерес к агрессивной и опасной жертве, когда перестали ее чуять или просто увлеклись завтраком. Так ребята и дышали, по очереди взбираясь на стол и высовывая голову. Усталость и кислородное голодание отнимали последние силы, и ребята решили поесть. Пард теперь с отвращением вспоминал операции, которые ему пришлось проделать. Вот сейчас здесь столько чистого имущества, которое нужно только снять с аккуратных мумий. «Вот не везет», - непоследовательно подумал парень и чуть не засмеялся. Как сказать, не везет. Порыскав по углам, к своему немалому удовольствию, Пард нашел большую бутыль с водой, на горловине которой была прикручена какая-то странная крышка с краном. Как заставить ее отдать воду, Пард догадался не сразу. Но решал головоломку с энтузиазмом, огрызаясь на товарища, который хотел выяснить, в чем дело. В конце концов, он нажал на крышку ладонью и хрипло вздохнув, бутыль вылила на ошалевшего от неожиданности парня струйку затхлой, но не очень вонючей воды. Пить ее, конечно, было нельзя, а вот помыться хоть немного можно. Пард скинул с себя лохмотья до пояса и с наслаждением булькая шумным устройством начал мыть руки. Было неудобно, поэтому пришлось объяснить Тиру, что к чему и попросить о помощи. Достали кусок мыла и перевели всю теплую, двадцатилетней давности воду, на шумное мытье. Пахнуть меньше, может, и не стало, зато вонища с рук перешла в окружающее пространство. Тир остатками воды помыл ножны, потом бутыль предсмертно всхлипнула и ручеек воды прекратился. За этой процедурой ребята забыли об опасности и спертом воздухе, настолько здорово было смывать с себя противное, липкое прикосновение чьей-то жуткой смерти. Они даже не заботились о том, что вода подмывает еще чьи-то останки. В таких экстремальных условиях быстро вырабатывается философский взгляд на жизнь.

Открыв по банке с тушенкой, щедро добавив банку с гречневой кашей, найденную здесь, ребята принялись за пир, нисколько не заботясь о том, что их дружное чавканье входит в резонанс с неаппетитными звуками из коридора. За сохранность продуктов ребята не переживали, поскольку основой науки по выживанию у всех людей на станции было умение распознать пригодные в пищу консервы. Увы, дата годности была совершенно бесполезна, но с детства ребятам вдолбили, что банки должны быть не вздувшимися, без точек ржавчины, в смазке. Эти банки соответствовали самым высоким стандартам, и запах смазки аппетитно перебивал запах гнилой плоти, в которой вымазались ребята, и мумий, среди которых они с аппетитом поглощали пищу. Под руку попала фляжка, найденная у трупа. Поэтому завершили они обед первым в своей жизни глотком спиртного, для снятия стресса, как выразился Пард. Отдышавшись, они решили не повторять сей опыт, и Тир это обещание сдержал. Совсем разомлевшие ребята крепко заснули прямо на столе, где сидели, не выставив охрану, сморенные усталостью, духотой и самогоном.

* * * 

Пард мчался по темным подземельям, наполненным жуткими звуками и запахами. Что-то страшное, неизвестное и дышащее в затылок тяжелым смрадом догоняло его. Еще минута, и оно накрыло парня, придавив к полу, наполнив ощущением бессилия и обреченности. Легкие разрывались от невозможности расправиться под жуткой тяжестью, навалившейся на него. Было невозможно пошевелить ни рукой, ни ногой. Пард понял, что умирает, и в последнем усилии вскинулся в поисках глотка воздуха…

И свалился со стола в душистое облако пыли, взлетевшее от рассыпавшихся мумий. При попытке встать с кучи сыпучих шелестящих останков, он ощутил такое головокружение и тошноту, что опять упал на четвереньки. Решив действовать осторожнее, не вставая, Пард позвал друга севшим, осипшим голосом, и с ужасом понял, что не слышит сонного дыхания Тира. Собравшись с силами, Пард подтянул слабыми пальцами свисающий с запястья верткий фонарик и нащупал кнопку. Даже это простое действие получилось не сразу. Пальцы соскальзывали, и непослушный трофей заставлял несколько раз начинать все сначала. Наконец, фонарик включился и сквозь дикую головную боль, не дававшую отчетливо видеть предметы, Пард разглядел безвольно свисающую со стола руку Тира. Волна тихого ужаса захлестнула парня. Его затрясло еще больше. Он почему-то не сомневался, что Тир умер, и что он остался один, беспомощный и слабый, замурованный навсегда в этом жутком каземате. Больше никаких мыслей в ошалевшем от боли мозгу не появлялось. Стараясь не делать резких движений, совсем ослабевший парень начал мучительно медленный подъем на подгибающиеся, трясущиеся ноги. Наконец Парду удалось встать, хватаясь за стол бессильными пальцами и посветить в лицо Тиру. Фонарик осветил безвольно откинутую набок голову, бескровные белые губы, знакомые заострившиеся черты, теперь страшно похожие на лица окружающих мумий. Справившись с болезненно сжавшимся сердцем, Пард, стиснув до хруста зубы, полез на стол. Медленно, медленно вполз он тощим животом на столешницу и так же медленно закинул на нее ноги. Теперь он лежал рядом с другом, вернувшись в исходное положение.

- Ну и как мне его вытаскивать? - с трудом подумал Пард, и от этого трудного вопроса голова разошлась еще сильнее. Казалось, что от дикой боли вот-вот разорвется череп, и мозги просто вывалятся наружу, выдавив глаза. Пард полежал еще некоторое время, преодолевая тошноту и головокружение и решительно начал подниматься дальше. Он знал, что у него только одна попытка. Если не получится с первого раза, второго - не будет. Если встать на стол, он высунется из дыры почти по грудь. Как подцепить бессознательное тяжелое тело, чтобы вытянуть его в узкое отверстие под потолком? Думать было больно, а такой задачи с Рексом они не проходили. Оставить друга здесь, Парду не пришло в голову. Медленно, как в кошмарном сне, парень начал вытаскивать ремень из брюк. На это ушло очень много времени. Несколько раз приходилось останавливаться и отдыхать, стоя на четвереньках. Пард боялся, что если он лжет, то ему не хватит сил снова подняться. Ремень поддавался очень неохотно и цеплялся, как будто специально, за каждую штрипку на штанах. Наконец он оказался в руках. Пард еще раз отдохнул, почувствовав удовлетворение от такой тщательно сделанной работы, и чуть опять не уснул. С трудом скинув смертельное оцепенение и заставляя себя неимоверными усилиями делать каждое движение, Пард начал снимать ремень с Тира, благо тот не очень заморачивался военной выправкой и просто застегивал его поверх штанов, безо всяких штрипок. Тем не менее, процедура вытягивания полоски старой кожи из-под тяжелого тела, тоже давалась с огромным трудом. Пард, уставший до изнеможения, уже мало что соображал, но остановиться, значит погибнуть самому и не спасти друга. Нужно было двигаться.

Так же мучительно медленно, почти теряя сознание, Пард завел руки лежащего на спине Тира вперед и, с трудом сделав ременную петлю, стянул вместе запястья беспомощного товарища. Потом продел между связанными кистями рук второй ремень и закрепил его за пряжку. В результате, у него в руках остался конец довольно длинного ремня, который крепился за стянутые запястья Тира. Теперь нужно было встать и не выпустить конец ремня из рук. Это заняло много времени и сил. И, когда Пард уже стоял на подкашивающихся ногах, ему показалось, что все кончено. Как он вытащит друга, если малейшее движение ослабевшего тела вызывает дикий набат в голове и приступ тошноты, выворачивающей нутро наизнанку. Он чуть не заплакал от слабости и бессилия, но упрямство и еще что-то, помимо его воли, не давало выпустить ремень из трясущейся руки, самому лечь возле друга и поддаться заманчивой возможности ничего не предпринимать.

Через какое-то время Пард обнаружил, что выпрямился и уперся локтями в щебенку уже снаружи лаза. Еще несколько часов назад вскинуть ловкое тело из такой позиции вверх было для тренированного парня делом двух секунд. Но сегодня сама мысль, что придется подниматься на локтях, втягивать собственное неподатливое тело на насыпь, да еще и тянуть за собой безвольное тело друга, вызвала очередной приступ невыносимой головной боли и тошноты. Слава богу, что лезть нужно было, собственно, не вверх. Осыпь начиналась сразу за щелью, и необходимо было только перевалить через край, а потом скатиться вниз. И Пард полез в лаз, обдирая руки, не выпуская ремня, за которым там, внизу, поднимались руки еще лежащего на столе Тира. Как удалось вылезти, Пард уже не помнил. Не помнил он и того, как, сцепив до хруста зубы, с налившимися кровью глазами, он тащил и тащил сначала ремень, потом тяжеленное, выскальзывающее бессознательное тело. Ругаясь, как ему казалось, громко, а на самом деле издавая пересохшим горлом только едва слышное хрипение, он упирался дрожащими от слабости локтями и коленями, сжимая изо всех сил посиневшие руки Тира, в которые широкой полосой врезался ремень.

А потом, вдруг, он сидел в коридоре, уже в нескольких шагах от осыпи и рядом ничком лежал Тир, и было так хорошо, что не нужно больше никого тащить и ничего не надо делать. И все-таки он опять встал на четвереньки и подполз к другу. Сипя и матерясь, перевернул чудовищно тяжелое неподвижное тело. Помогая себе зубами, стал расслаблять пряжку ремня, освобождая распухшие запястья. И только потом приложил ухо к груди Тира. Ничего.

- Ну давай, давай,- зачем-то монотонно бормотал Пард, наваливаясь на грудь друга, в попытке сделать искусственное дыхание и не осознавая слабость этой попытки. Со стороны картина была дикой и нелепой. В мечущемся луче болтающегося на запястье Парда фонарика из темноты выныривали то запавшие щеки и ввалившиеся глаза старшего из подростков. То безвольно болтающаяся из стороны в сторону чумазая кудлатая голова со страшно белыми губами и синими кругами вокруг глаз младшего. Трофейные военные куртки обоих, недавно снятые с мумий и одетые на голое тело, были уже порваны во многих местах и засыпаны белой пылью. Руки Парда, сбитые в кровь, бессильно теребили воротник куртки Тира в попытке приподнять беспамятное тело и дать тому больше воздуха. Наконец, глухое, беспомощное рыдание вырвалось из груди Парда. Все кончено. Нет больше не просто друга. Человека, который ближе, чем брат, второго после него на станции, с которым вместе были всегда, сколько Пард себя помнил. Всегда соперничающие и спорящие, но всегда неразлучные. Остаться без Тира - страшнее, чем остаться без всей станции вместе взятой. Пард в отчаянии привалился спиной к стене и почувствовал, как в бедро врезалось что-то твердое, лежащее в кармане куртки.

- Аптечка, - мелькнуло в измотанном болью и отчаянием мозгу. С какой-то болезненной суетливостью, замедленно от нехватки сил, ощущая, как по щекам горячими струйками потекли слезы острой, внезапной надежды, Пард трясущимися руками раскрыл аптечку. Отчаяние, резко сменила радость. Он чуть не выронил пластиковую коробочку. Ему неизвестны были практически все названия и маркировка. Пришлось тратить время на листок с инструкцией. Что подойдет? Вот какое-то неизвестное название и пояснение - стимулятор сердца. Да, то, что надо. Мягкий пластиковый шприц-ампула с лекарством, поиск вены на безжизненной руке. Что еще? Общая поддержка организма. Пойдет. Еще укол. Парда охватила лихорадочная жажда деятельности. Он готов был вкатить Тиру все содержимое драгоценной находки, только бы он не лежал так страшно неподвижно и безмолвно. Только чтобы повернул в его сторону невидящие глаза и ухмыльнулся своей озорной мальчишечьей улыбкой, отпустил в его адрес одну из своих малопонятных шуток. В аптечке было металлическое зеркальце. Пард знал, что его нужно поднести к губам пострадавшего не предмет обнаружения дыхания. Он не сразу решился это сделать. Было страшно обнаружить непоправимое. Медленно, он зачем-то приподнял голову Тира и поднес зеркальце к его губам. Секунда, другая и на гладкой металлической поверхности появилось туманное пятнышко. Пард счастливо засмеялся. Вернее, это он думал, что засмеялся. Из пересохшего горла вырвались сиплые звуки, больше похожие на предсмертные хрипы, чем на смех, и, тем не менее, являвшиеся последним. Приникнув ухом к груди друга, Пард услышал долгожданный удар «тук-тук», через секунду - другой, третий. Тир - жил. Подумав, Пард решил, что и он чувствует себя намного лучше, продышавшись в хоть и спертом, но не таком ядовитом, как в склепе, воздухе подземелья. Тут ему в голову пришла еще одна мысль, которая ни разу не посетила его с момента тяжелого пробуждения. В коридоре недавно был целый бой. Сейчас, слава богу, никого не было видно и слышно, но на запах свежего мяса наверняка кто-нибудь пожалует, а они сейчас слишком беспомощны. С сожалением Пард вспомнил о целом арсенале, оставленном в склепе, но залезть туда еще раз он бы точно уже не смог. Подумав, Пард воткнул стимулятор и себе. Вздохнул, ощутив, как быстро проясняется голова и приливает энергия. Взял друга за подмышки и поволок прочь, подальше от страшного места чуть не свершившейся трагедии.

* * * 

Вода, капля за каплей сочилась из огрызка ржавой трубы, торчащей из стены коллектора. Капля собиралась с силами, становилась больше и солидней, медленно перебиралась через край и звонко шлепалась на щеку Тира, лежащего на спине. Капли собирались в уголке пересохших губ и стекали тонкой струйкой на острый подбородок, оставляя дорожки в белой пыльной корке на лице подростка. Наконец потрескавшиеся губы вздрогнули и приоткрылись, капли теперь проторили дорожку в приоткрытый рот и, через некоторое время, судорожный вздох просигналил, что парень приходит в себя. Сквозь тяжелый туман в налитой болью голове, просачивались звуки капающей воды, тихий скрежет мелких камешков и тяжелое, судорожное дыхание Парда. Тир пошевелил пальцами. Вроде все на месте, почему же ощущение того, что по нему прошлась толпа мутантов, да еще и попрыгали на каждой частичке истерзанного организма не проходит? Губы спеклись в растрескавшийся монолит, а при попытке издать хоть какой-то звук из пересохшего горла вырвалось какое-то сиплое хрипение.

- Пард, крысы, - хотел сказать Тир. Он слышал, как костяные острые коготки уже царапают плотную ткань куртки Парда, а трескучие зубы дробно стуча, разгрызают плотную материю, мешающую вцепиться во вкусную плоть. Тир почувствовал, как по лицу мазанул холодный, подвижный нос. Парень заворочался в тщетных попытках перевернуться и разбудить друга, который спал без задних ног, вымотавшись после стольких усилий. Мучительно долго Тир переворачивался на бок, чтобы хоть как-то отогнать тварей, которые, почувствовав, что человек еще жив, отступили в нерешительности: накинуться, или подождать, пока жертва станет безопасной и неподвижной. Тиру удалось перевалиться на живот. Возле его лица оказалась безвольная рука спящего друга. Разбудить Парда было делом жизни и смерти, поэтому, не долго думая, Тир сжал зубами костлявое предплечье Парда. От слабости попытка получилась малоэффективной, но парень упорно сжимал и сжимал зубы, напрягая безвольные челюсти. Наконец Пард заворочался и отдернул руку так энергично, что голова Тира, бессильно мотнувшись, ткнулась лицом в каменный пол, чувствительно приложившись носом. Пард,спросонку не сообразив, где источник боли, еще и пнул наугад, попав Тиру по ребрам и вызвав сухой затяжной кашель пострадавшего. Послышался легкий щелчок, зажегся фонарик. Пард обнаружил подползшего товарища, корчившегося на полу от дикого кашля, выворачивающего нутро наизнанку и полтора десятка крыс, неохотно отбежавших от ног обоих парней, уже ассоциировавшихся у голохвостых акул подземелий со вкусным обедом. Схватив аптечку, Пард, со счастливым бормотанием, попытался отыскать среди незнакомых названий хоть что-то полезное в данной ситуации. Но Тир прохрипел в коротких перерывах между спазмами:

- Не надо… не трать… переживу теперь…

- Черт, черт, черт… - как заведенный радостно ворковал старший, вываливая из рюкзачка, который не снимал даже во сне, запасы и драгоценную бутылку с водой. О которой, опять же, и не вспомнил вчера. Выбрав время, влил немного теплой жидкости в рот друга, стараясь придать скорчившемуся телу Тира сидячее положение.

- Слава богу. Я думал, ты уже того… я думал, что остался один…блин… ну ты меня напугал… - болтал абсолютно счастливый Пард, отпивая немного сам и отставляя драгоценную бутылку.

Тир отдышался. Двигаться пока он практически не мог. Отравление тем, что заменяло воздух в склепе с сокровищами, прошло для подростка намного более серьезно, чем для Парда. Тот уже был практически в норме и возбужденно пересказывал все, что случилось, ощупывая друга и ища повреждения. Кроме синих, опухших запястий с багровыми следами от ремня, дикой головной боли и рези в легких, да нескольких ранок от укусов крыс, все было цело. Последние же злобно копошились в нескольких шагах от них, надеясь еще на поживу, но не нападая.

- Что это было?- просипел Тир, пытаясь сесть самостоятельно, привалившись к бетонной стенке коллектора.

- Не знаю. Я думаю, мы отравились воздухом. Рекс как-то рассказывал, что когда тела разлагаются, выделяется яд. А, может, они когда умирали, весь воздух выдышали, или мы еще добавили, не знаю. Но мы точно отравились, я сам еле выполз. Не знаю, как тебя вытащил. Вот следы от ремня остались, извини, что так сильно, я больше ничего придумать не смог - слегка виновато закончил Пард. От пережитого волнения и страха за друга, обычная хамовитость парня на время сдала свои позиции. Окончив осмотр, Пард обнаружил, что карманы куртки друга оттопыриваются. Из-за застегнутых клапанов содержимое куртки осталось при новом хозяине.

- Тир, что в карманах? - спросил Пард.

- Не знаю, я куртку одел, а потом хотел тебя спросить. На ощупь не очень понятно, да я и не трогал почти ничего, по-любому пригодится.

- Ага, во внутреннем кармане - документы. Потом прочитаем. Ого, блокнот, почти чистый, с кожаным переплетом и карандаш. - начал осмотр зрячий.

- Рысе оставь, она будет рада, - откашлявшись, попросил Тир, все еще пытающийся взять контроли над своим телом.

- Вот то, что нужно. Это был офицер. Мой - рядовой, тебе повезло, - немного с завистью продолжал Пард, он тоже успел надеть чью-то куртку, но ничего интересного для себя в ней не обнаружил. - Есть аптечка, стандартная, я ее знаю. Сейчас мы тебе что-нибудь воткнем, вольем или насыпем.

- Не нужно, оставь Рысе,- попытался возразить Тир.

- Ага, до нее тебя еще дотащить нужно. Ты себя со стороны видел? Совсем как те мумии в комнате. Сейчас, сейчас… Да, и я не уверен, что уволок тебя достаточно далеко от места обеда наших вчерашних товарищей, - на радостях Пард стал возбужденно - болтливым. Он почти вприпрыжку скакал вокруг ослабевшего товарища, счастливый, как будто нашел склад с оружием.

- Так, так, так… Готовь попку, сейчас мы тебе сделаем бо-бо…

- Пард, - тихий голос Тира прервался, - спасибо.

- Не за что, - ответ прозвучал почти нежно. - Вот сейчас воткну тебе по полной, и ты у нас сразу забегаешь. - И голос старшего из друзей предательски дрогнул. Тиру даже показалось, что Пард отвернулся на мгновенье и смахнул что-то грязным рукавом, но утверждать это точно слепой парень не мог.

Инъекции стимуляторов подействовали быстро. Спазмолитик снял судорожные сокращения сосудов и бронхов. Уменьшилась отупляющая головная боль и сухой кашель. От противоядия Тир отказался, попросил сберечь для Рыси. По окончании процедур ребята ощутили дикий голод. Судя по нему, они не ели около суток. Привычка, вбитая требовательным Рексом, в походе не снимать снаряжение, спасла им если не жизнь, то обед - это точно. У Парда в рюкзаке остались трофейные консервы, попахивающие останками первого хозяина, но вполне съедобные. Пришлось использовать немного спиртного, чтобы протереть крышку банки и нож, поскольку даже очень сильный голод не мог заставить парней есть пищу, сдобренную трупным ядом. Ребята торопились. Оба уже прикинули, сколько времени прошло с момента их ухода от остальных, и это время было явно больше суток. Тем более, что они добились своего - с ними было сразу две аптечки. Одна из которых настолько крутая, что вполне могла помочь Рысе выжить… Если уже не поздно… Не сговариваясь, взбодренные едой и лекарствами, парни перешли на рысь.

- Сколько до девчонок? - спросил Пард, как всегда, забыв про Близнецов.

- Немного, за пару часов дойдем, если ничто не помешает.

Больше они не разговаривали. У обоих болело горло и трудно было дышать, но разведчики упорно держали темп. Выйдя на финишную прямую в уже знакомый не обработанный коридор, где они всей компанией шли по следам мокриц, Тир скорее почувствовал, чем услышал движение в боковом проходе, с которым он поравнялся. Секунда, рывок, и Тир уже держит черный широкий нож у горла кого-то длинного, ростом с Парда, схватив жертву другой рукой за волосы. Тот даже пикнуть не успел. Пард подскочил следом, осветив фонариком долговязую лохматую фигуру с перепуганным и мрачным выражением лица.

- Ты кто? - сипло, задыхаясь, спросил Пард, не сообразив ничего лучше.

- Кирилл,- мрачно заявил парень. Жертва была по возрасту где-то между шестнадцатилетним Тиром и девятнадцатилетним Пардом.

- Ты один? - последовал следующий вопрос Парда, который уже снял пистолет с предохранителя и осветил фонарем боковой проход, откуда Тир изъял незнакомца.

- Один, - Тир уже прослушал окрестности.

Пард быстро обыскал парня, справился с желанием присвоить пару вещичек из его карманов, но, поскольку оружия у странного путника не было, опустил пистолет. Тир, услышав это движение, отодвинул нож от горла совершенно не сопротивляющейся жертвы.

- Ну и что с ним теперь делать? - немного растеряно спросил Тир.

- Нам сейчас некогда с ним возиться, девчонки ждут… - ответил быстрый Пард и с сожалением покосился на первого встреченного ими живого человека, не со станции. Ребята собрались рвануть дальше, изнывая от нетерпения и беспокойства.

- Извини, - успел только сказать более вежливый Тир, в сторону присевшего на корточки неведомого Кирилла.

- А вы - Пард и Тир? - уже в спину убегающим ребятам донесся флегматичный голос незнакомца. Тир так резко затормозил, что бежавший сзади Пард чуть не сбил его с ног, и в два прыжка поравнялся с продолжавшим безмятежно сидеть на корточках парнем.

- Как ты сказал? - переспросил он, прерывающимся от бега и неожиданного волнения голосом.

- Вы - Пард и Тир? - послушно повторил незнакомец.

- Да, - хором рявкнули оба путешественника, совсем сбитые с толку.

- Тогда вас впереди ждет засада, - все так же безмятежно констатировал Кирилл.

 

Глава 5. Плен

Сытая, очень чистая и довольная жизнью Трава сидела на мягком матраце, положенном на кучу каких-то ящиков. Возле нее, сжавшись комочком, сопела быстро выздоравливающая Рыся. Опухоль с лица и ног у нее уже спала, раны на ногах, завязанные чистыми тряпочками с какой-то пахучей вязкой мазью, в которой Трава по запаху определила слизь мокриц, покрылись корочкой и приобрели более-менее нормальный цвет. Трава любовалась новым платьем. Большая толстая женщина, которую все по-домашнему называли Варварой, очень заботливо ухаживала за девочками. После отличной бани, она принесла им почти новые, очень красивые платья и сегодня подогнала их по фигуре. Траве достался ярко-зеленый сарафан с цветами и темно-зеленый тонкий свитерок, ладно облегающий фигуру девушки. А Рыся щеголяла в оранжевом вязаном платьице с длинными рукавами и в безрукавочке с карманами, сшитой из целой кучи разноцветных лоскутков. Рысина коса, тщательно расчесанная, красовалась оранжевой же тряпочкой, заботливо вплетенной в длинные волосы все той же Варварой. Бешено сопротивляющуюся заплетанию Траву, не желающую завязывать прямые до плеч пряди, просто хорошо помыли и расчесали. Именно помыли и расчесали, потому что девочек не оставляли буквально ни на минуту. Предупредительность аборигенов не знала границ. Детей непрерывно щупали и мяли, гладили и терли. Было ощущение, что местные решили всем населением непременно перетрогать новичков с ног до головы. Особенное восхищение вызывали почему-то Близнецы, они собирали целые толпы. Травой интересовались в основном на предмет зеленой кожи. Судя по разговорам, обсуждался именно их внешний вид, рост и вес. Причем вокруг последнего даже пару раз вспыхнул спор.

Спасла их только толстая Варвара, которой поручили заботиться о девочках. Довольных жизнью сытых Близнецов увел тоже толстый мужик, которого звали Палычем. Кстати, больше половины аборигенов были до безобразия толстыми, а остальные - довольно упитанными. Интересно, что они такого едят? От недавних воспоминаний Траву слегка передернуло и вновь тревожное предчувствие кольнуло сердце. Да нет, просто люди ведут себя непривычно, может быть, они уже сто лет не видели никого из других мест. Перед Травой невольно встали картинки недалекого прошлого. Вот странные проводники без особых приключений довели их до железной кованой двери, сказали остаться в стороне и после условного стука довольно долго полушепотом вели переговоры с двумя толстыми дядьками. Потом вышли еще люди и очень радостно приветствовали ошалевших и счастливых странников. Никто особо не интересовался, куда они идут, только один дед долго и тщательно расспрашивал их о станции, особенно напирал на то, как до них добраться. То, что Трава рассказывала, он тщательно записывал. Рысю сразу унесли в обшарпанную палатку в дальнем углу, а их всех провели в маленькую коморку, похожую на техническое помещение у них на «Молодежной» и принесли еду.

Голодные дети, с энтузиазмом питающихся последние дни святым духом и плесенью, накинулись на непонятно из чего сваренное, изумительно вкусное жаркое, состоящее из скользких упругих кусочков, одновременно похожих по вкусу на грибы и на мясо. У Травы возникло подозрение, что это уже знакомые им мокрицы, но делиться своими соображениями с остальными она не стала. Сама Травка в том, что касалось живых существ, была до изумления лишена брезгливости, но за остальных ручаться не могла, так что, пусть перекусят спокойно, рассудила девушка, чувствуя себя ответственной за оставшихся при ней детей. Рысю принесли позже. Варвара потом сказала, что девочка удивительно живучая, другие с такими ранами не выживают, а аптечки вообще смысла в данном случае не имеют. Но теперь все будет хорошо. А когда Трава попросила рецепт лекарства от яда сороконожки, Варвара как-то странно на нее посмотрела, но вечером принесла пол-литровую стеклянную баночку с мазью, пластиковую бутылочку с отваром и записанный на листочке рецепт, довольно простой, как убедилась Трава. Девочка искренне поблагодарила, и опять Варвара явно хотела что-то еще сказать, но прерывисто вздохнула, нервно огляделась и молча вышла, притворив дверь.

- Странно, но мало ли что?- подумалось Травке, но и этот эпизод упал в копилку невеселых вечерних размышлений. Для Травки, по крайней мере, это все было первым доказательством, что вне их собственной станции люди все-таки существуют и все, казалось, обещало окончание их пути. Буквально все желания ребят выполнялись немедленно, а то, что до сих пор ни с кем невозможно было поговорить о помощи станции, девочка приписывала тому, что их жалеют и дают прийти в себя и подлечиться. Привыкшие к такому обращению на малодетной «Молодежной», юные путешественники наслаждались, не задумываясь ни о чем. После сытного обеда ребят повели на экскурсию по станции, оставив в каморке только мирно сопящую Рысю.

Вначале Траву здесь занимало все. Станция, где они оказались, была намного красивее ее родной «Молодежной», справедливости ради нужно было это признать. Привычный с детства мир прямых линий и четких граней здесь отсутствовал совершенно. Плавные изгибы асимметричных потолочных дуг заставили девушку простоять, задрав голову, много времени, пока не затекла шея. А две надраенные до зеркального блеска скульптуры, выдранные с постаментов и перенесенные в дальний конец платформы, привел в восторг не искушенную в искусстве девушку. Особенно ей понравился цвет скульптур, такой кожи у местных не было точно. Не портила картину даже кривая, страшноватого вида трещина, прорезающая потолок станции почти вдоль всей протяженности. На «Молодежной» тоже было немало трещин, с которыми без устали боролись местные умельцы, боясь, что потолок обрушится и погребет и так сильно поредевшее население. Многие знали, что станция лежит практически на поверхности. Травка поймала себя на том, что стала упоминать Станцию, как «Молодежную», даже про себя. Раньше никогда надобности в этом не было: станция была единственной, которую они знали. Травка очнулась от раздумий и продолжила экскурсию. Дальний конец правого тоннеля обвалился. Там торчала задняя стенка старинного неуклюжего локомотива, густо завешанная ленточками и тряпочками, создававшими праздничное настроение. В этом монстре исчезнувших человеческих амбиций, как потом оказалось, было что-то вроде церкви, о которой ребята знали понаслышке и имели довольно смутное представление. Местному шаману ребят представили сегодня, на второй день после отмывания и переодевания. Травка чуть не расхохоталась, когда увидела очень толстого мужика, одетого в юбку, сделанную из кучи разномастных лоскутов самой странной расцветки. Здесь можно было различить огрызки веселого ситчика рядом с кусками грубой камуфляжной ткани, какие-то полупрозрачные газовые ткани и кожаные полоски одновременно. Если бы Травка знала их происхождение, ей было бы не до смеха. Кроме того, на шамане красовалось сразу несколько шляп. Нижняя, по-видимому, прежде была женской пляжной панамой из синтетической соломки розового цвета. В безобразно оттянутых мочках ушей болтались связки ключей и брелоков. Толстенная шея, почти не заметная под наплывами жира, была обозначена десятками совершенно невообразимых ожерелий из самых разнообразных предметов. Рыся, которую принесли два рослых аборигена, и посадили на шикарное полосатое раскладное кресло с удобными подлокотниками и подставкой для ног, раскрыв рот смотрела на невиданные богатства. Серьги и колечки самого разного размера и расцветки, масса цепочек, на которых болталась куча мелких предметов от маникюрных ножниц до кожаных кошелечков на петельках, поразили девочку. Объемное пузо опоясывали штук двадцать разномастных ремней, поясов и кушаков, а лицо скрывал угрожающего вида респиратор с двумя фильтрами по бокам, делая лицо шамана похожим на увеличенную фотографию какого-то огромного и опасного насекомого. Например, богомола, ненароком подумала Рыся. «Богомол» осмотрел со всех сторон детей, испытывающих одновременно изумление и почему-то страх. Бормоча что-то неразборчивое в намордник респиратора, шаман, так же, как и остальные станционные жители, которых было на удивление мало, человек тридцать, долго ощупывал Близнецов, потрогал кожу Травки и одобрительно потрепал пухлые щечки Рыси. Прикосновение его почему-то холодных, влажных и липких пальцев вызвало у Травки такое омерзение, что она невольно отшатнулась, не очень понимая, откуда такие эмоции к безобидному мужику? Толстяк еще покружил возле почетных гостей и с трудом залез на какую-то железную площадку, выпирающую из кормы чудовищной машины. Там он начал бубнить, махать руками и подвывать, но из-за противогаза ничего разобрать было невозможно. Хотя…остальные, видимо, понимали или знали о чем речь, поскольку с выражением самого радостного энтузиазма на лицах стали подвывать и бормотать в такт громко гундящему шаману и, согнувшись в пояснице и широко расставляя ноги, низко кланяться, стараясь достать пол руками до пола. Из-за немалого веса большинства присутствующих выглядело это так потешно, что Близнецы, не сдержавшись, прыснули. Так что Травка, которой было отчего-то не по себе, цыкнула на них. Она пыталась понять хоть что-то из маловнятного бормотания, которое нравилось ей все меньше и меньше. В общем и целом все сводилось к празднику ради новоприбывших, встрече охотников и воздаянии даров какому-то Богу, который так просто и назывался - Бог. Травка успокоилась, решив, что просто все ждут прихода охотников и какого-то праздника, а в остальном - это просто очень хороший и гостеприимный народ.

Но вот сейчас, перебирая в памяти все происходящее, девушка никак не могла заставить себя задуть тусклый масляный светильник и заснуть. Ее глодала неясная тревога. Что-то вокруг было не правильно, но, лишенная опыта общения с незнакомыми людьми, она не могла уловить, что именно. Беспокоило и отсутствие ребят. Они уже давно должны были вернуться, найти ее знаки и быть тут, помытые, накормленные и хорошо одетые. Может, гостеприимство местных не распространяется на почти уже взрослых парней, может, им нравятся только дети и подростки?

От размышлений Травку оторвал отчетливый и довольно громкий шорох. Ей показалось, что он раздается у нее над головой. Девушка беспокойно прислушалась. Да, сверху кто-то передвигался, причем достаточно крупный. Травка колебалась, а вдруг это долгожданные пацаны? Она тихо подошла к двери и попыталась ее открыть, чтобы тихонечко позвать Варвару. Но не тут то было, дверь была крепко заперта. Поднимать тревогу Травке было как-то неудобно, и она осталась стоять, вцепившись в полуоторванную ручку крепкой железной двери. Сверху уже явно скребся кто-то большой. Кованая решетка вентиляции, посыпая пол светлой цементной крошкой, слегка задрожала. Травка только набрала в легкие воздух, чтобы заорать, как услышала тихий смутно знакомый голос:

- Эй, Травка, ты тут?

Девушка так и замерла с выпученными глазами, забыв выдохнуть воздух, распиравший легкие и вцепившись в ручку двери.

- Травка, ты тут? - опять повторил тихий хрипловатый голос, в котором она наконец-то узнала голос Кирилла.

- Да,- осторожно ответила Травка, не отцепляя побелевших пальцев от дверной ручки.

- Слышишь, подойди поближе. Не бойся. Я тебя весь день ищу, сказать нужно - все таким же тихим голосом позвал бывший проводник. Травка вдруг поняла, что парень говорит так тихо от смертельной усталости и ей даже стало жалко его немного. Она представила себе долговязую фигуру, втиснувшуюся в узкий вентиляционный ход, и быстро подскочила под решетку.

- Слушай. Вы здорово влипли. Я не знал до этого. Вам отсюда линять нужно. Съедят. - Торопливым полушепотом проговорил Кирилл.

- Как линять? - не поняла совершенно ошалевшая Травка. Она подтащила ящик, служащий здесь сидением и влезла на него. Теперь, в свете чадящего, но довольно яркого светильника стали видны глаза незнакомца, обрамленные густыми, серыми от пыли ресницами. Они смотрели сквозь щель решетки настойчиво не отводя взгляд. И Травка отчего-то опять смутилась.

- Вам уходить отсюда нужно. Я помогу. - устало, но настойчиво повторил парень.

- Зачем уходить? - затупила Травка.

- Эти уроды, на станции, едят людей. Соображай быстрее, вам нужно уходить,- от волнения голос Кирилла перешел на свистящий шепот. Он понял, что спасти ребят будет нелегко. Кроме Травки убеждать было некого. Сытые и всем довольные Близнецы сладко дрыхли на своих ящиках. Выздоравливающая, но еще очень слабая Рыся тоже пока не советчик. А переубедить упрямую, когда не надо, Траву оказалось не так просто.

- Давай, соображай. Вам нужно уходить. - Еще раз повторил парень.

- Каких людей? Что за бред? - Травка даже помотала головой. Появление Кирилла выбило ее из колеи. Все так хорошо складывалось, что поверить в бред, который нес человек, приведший их сюда, было невозможно. Травка разозлилась. Почему-то неведомый Кирилл вызывал у обычно уравновешенной и жизнерадостной девушки стабильный набор достаточно неприятных эмоций от смущения до злости. И это раздражало еще больше.

- Травка, соберись. Если ты мне не поверишь, вы - трупы, - уже отчаянно шептал Кирилл, и пальцы его рук побелели, сжавшись на прутьях вентиляционной решетки.

Травка думала, опустив голову. Когда она опять подняла взгляд на парня, в глазах ее была решимость.

- Ты же сам нас сюда привел со своим дядей. Почему это я должна тебе верить? Ты сначала приводишь сюда, потом говоришь, что надо уходить. С чего бы это такая забота? Эти люди нас просто на руках носят, Рысю лечат, а мы должны сбежать отсюда только потому, что ты несешь весь этот бред? - в отличие от парня, голос Травки от негодования быстро перешел с шепота в громкое возмущенное аллегро. И тут же за дверью раздался шорох и скрежет засова. Лицо Кирилла молниеносно исчезло. Травка, неожиданно для себя испугалась и быстро оттащила ящик от вентиляции и захлопотала вокруг Рыси. В дверь просунулась заспанная физиономия толстого Палыча.

- Ты с кем разговариваешь? - спросила голова, подозрительно оглядывая каморку. Свет масляного светильника, неяркий, но достаточно сильный, чтобы различить, что происходит в комнате, скользнул по вентиляционной решетке, и у Травы почему-то сердце екнуло, а потом громко и гулко застучало в ушах.

- Да, Рыся что-то бредит во сне, вот пыталась сорвать повязки. Пришлось прикрикнуть. Вроде бы лоб холодный, а что-то говорит и мечется. - Травка заботливо положила руку на холодный лоб абсолютно спокойно спавшего ребенка.

- А-а-а, позвать Варвару? - заботливо спросил Палыч.

- Да нет, вроде справляюсь. Я за больными уже ухаживала. Вроде Рыся совсем заснула, я тоже сейчас лягу.

- Ну, давай. Если что, стучи, я - рядом. - Миролюбиво проговорил толстяк и закрыл дверь. Действительно, куда могут деться дети из высеченной в скале комнатки с железной кованой дверью, закрытой снаружи и надежно охраняемой, вдруг пришло в голову Травке, и она метнулась к вентиляции. Там было тихо. Позвать Кирилла девушка не решилась. Она посидела какое-то время на том же ящике, что служил ей подставкой, готовая вскочить при любом звуке из вентиляции, чувствуя смутную вину перед незнакомцем. Потом вздохнула, загасила светильник и прилегла рядом с Рысей. Еще некоторое время уши девушки работали, как локаторы. Ей до смерти вдруг захотелось, чтобы таинственный Кирилл вернулся, чтобы появились, наконец, пацаны, сгинувшие где-то в лабиринтах коллекторов. Неизвестно вообще что с ними произошло, и найдут ли они девочек и Близнецов. Траве до истерики захотелось домой, на станцию, чтобы мама сказала «Травиночка моя…», а папа посмотрел так, как может смотреть только он, заботливо, ласково и строго одновременно. Травка заплакала, тихо сопя в пыльную лоскутную подушку и, незаметно для себя, заснула.

Проснулась она внезапно, широко открыв глаза в темноте с твердым убеждением, что Кирилл был абсолютно прав, а она - круглая дурра. Ей снился какой-то кошмар, где масса жирных людей трогали их за руки, щипали за ляжки и, причмокивая, бормотали: «Хорошая грудинка. А я, пожалуй, возьму вот этот кусочек. Подойди, окорочок мой!». А самым страшным был шаман, который требовал Рысины щечки, потому что он здесь главный. Теперь в голове девушки улеглись все те странности, что поселили тревогу в ее сердце задолго до появления Кирилла в вентиляционной шахте. Отдельные фразы, странные взгляды, нежелание местных выслушивать, куда они идут и что им нужно, отрывок непонятного разговора со стражей в коридоре, куда их привели проводники. «Да здесь килограмм 220 будет, да еще подойдут» - возмущенно повысив голос, торговался Андрей Петрович, а потом, опомнившись, оглянулся на ребят и стал шептать. Многие непонятные фразы из богослужения тоже приобрели смысл. Ждали действительно охотников, но пиром были они сами, скорее всего и охотились на Парда и Тира, и, может, уже поймали. Травка подскочила в панике. Фонарика им не дали, но совсем без света не оставили - рядом с плошкой с маслом и фитилем, лежала настоящая зажигалка, и Травке показали, как ею пользоваться, если понадобится зажечь свет. На Станции зажигалки были только в виде сувениров. Газ в них давно закончился. Но сейчас Травке было не до забавной штуки. Ее руки тряслись так, что возникший, словно ниоткуда, огонек не сразу зажег тонкий фитилек, скрученный из пестрой линялой тряпочки. Внезапно до Травки дошло, в чью одежду их одели, и из чего был сделан наряд шамана, и ее затошнило. Она кинулась к Больной подруге и начала трясти ее за плечо:

- Рыся, вставай, просыпайся!

Заспанная щекастая мордашка захлопала с спросонку ресницами.

- Тише, надо уходить отсюда, - Трава почувствовала, как трудно было длинному Кириллу убедительно объяснить ей, в чем дело. Сейчас она сама была в его положении.

- Рыся, просто поверь мне. Нужно уходить. Прямо сейчас.

Рыся, похлопав глазами, шатаясь от слабости, стала подниматься, натягивая на себя новые одежки. Трава покосилась на дверь, поставила два ящика друг на друга и попыталась вынуть вентиляционную решетку. Не тут-то было. Решетка была намертво закреплена цементом. Плюс она лежала в пазах с другой стороны, и Трава не могла добраться до держащего решетку раствора. Девушка долго пыталась что-то сделать, совсем слабенькая Рыся выпускала и втягивала бесполезные здесь когти, глядя на подругу, но помочь ничем не могла. Травку постепенно охватывала паника, передаваясь Рысе, пока совершенно ничего не понимавшей. До старшей медленно начал доходить весь ужас их положения: и то, что невозможно выбраться из западни без посторонней помощи и то, что помощь пришла, но она от нее отказалась. Трава села рядом с Рысей, прилегшей от слабости, обняла девочку и замерла, гладя ее по голове. Мысль, что из нежной, пухленькой Рыси сделают жаркое, а ее косичку повесят на пояс вождя, вызвало приступ тошноты и ярости. Трава опять влезла на ящики и стала раскачивать решетку. Вдруг она взвизгнула и чуть не свалилась с ящиков. Ее пальцы, стаскивающие чугунные прутья, обхватили чьи-то крепкие, сильные руки. Родной знакомый голос Тира зашептал:

- Травка, слава богу! Как Рыся? Мы аптечки принесли.

Подростки не могли оторваться друг от друга. Мощное нежное чувство, болезненно - щемящее, вызывающее восторг и страдание одновременно, сделало их на долгую минуту единым целым. Тир слышал прерывистое дыхание пытающейся что-то сказать Травы, чувствовал, как девушка сдерживает рыдания, перекрывающие доступ воздуха в судорожно сжимающиеся легкие, и страх снова потерять подругу вдруг отрезвил подростка.

- Травка, без паники. Кирилл нас встретил. Он прав, мы слышали разговоры этих уродов в засаде. Рыся, ты тут? - Позвал Тир, когда Трава, наконец, найдя в себе силы, отцепилась от решетки и спрыгнула с ящиков.

- Тир, я тут, я уже выздоравливаю, - радостно отозвался слабенький голосок. Девочка все еще не понимала опасности положения, а объяснять ей никто не собирался.

- Рыся, ты сможешь мне помочь? У тебя хватит сил отколупывать цемент от решетки?

- Не знаю, я попробую.

- Я помогу, - засуетилась Травка.

Решетка вентиляции располагалась почти под самым потолком, и Рысе пришлось залезть на три ящика, что бы она оказалась перед ее лицом. Травка в полутьме соорудила постамент и поддержала подругу, взбиравшуюся на ящики. В результате всех этих манипуляций, Рыся, выпустив когти, начала колупать цемент, скрепляющий решетку снаружи, а Тир, своим старым ножом, изнутри. Рыся была еще очень слаба. Лекарства, обезвредившие яд многоножек, сняли последствия токсического заражения, но силы восстанавливать нужно было еще долго. Так же и Тир внезапно почувствовал, что действия огромной дозы стимуляторов заканчиваются, и ему все труднее и труднее отковыривать на удивление крепкий цемент. Наконец, он понял, что кончик ножа провалился куда-то безо всякого сопротивления. И, попытавшись вытащить решетку, вдруг сделал это без особых усилий. Все трое подростков наконец-то выдохнули. Похоже, что последние несколько минут они от волнения забыли, что нужно дышать. Трава, не мешкая, подсадила Рысю, не забыв подать Тиру заботливо увязанный узелок с лекарствами. Тир, взяв девочку за руки, втащил ее в достаточно широкое для ребенка отверстие. Сам Тир мог передвигаться в вентиляционном ходу только задом наперед. Развернуться места бы не хватило. Рыся не могла лезть на четвереньках - обожженные ядом голени не терпели прикосновений, поэтому ей пришлось ползти на животе, отталкиваясь локтями и коленями, защищая больные места. Это было трудно и ей, и ослабевшему Тиру. Дело двигалось медленно, но все-таки ребята выбирались из смертельной ловушки. Травка спрыгнула с ящиков, прислушалась к раскатистому храпу за дверью и разбудила Близнецов. Парочка разом разлепила глаза и одновременно открыла рот, что бы ныть и жаловаться, но сердитый окрик полушепотом вмиг привел ленивцев в активное состояние. Не задумываясь, первый из них схватил сунутый ему Травой сверток из одеяла и, подталкиваемый вторым, протиснул похудевшее во время странствий, но еще достаточно пухлое тело, в узкий лаз. За ним Трава с большим трудом подсадила второго. Подниматься нужно было на уровень груди и без посторонней помощи, даже с двумя ящиками под ногами, сделать это было невозможно. А три ящика выдерживали только Рысю. При попытке запихать на шаткую пирамиду первого из Близнецов, куча ящиков с грохотом развалилась. Пришлось пару минут с замершим сердцем, зажав рот ближайшему Близнецу внезапно вспотевшей ладошкой (этого было достаточно, чтобы заткнулся и второй), ждать, пока подозрительная тишина за дверью сменится новым залпом храпа.

Запихав второго Близнеца в лаз, Травка почувствовала недоумение и растерянность, когда поняла, что она сама не сможет забраться в вентиляцию без посторонней помощи. Девушка попробовала еще раз подставить лишний ящик, но дряхлые, истертые, пластмассовые емкости с перегородками, неизвестного теперь предназначения, с громким треском лопнули и раскололись. Травка быстро задула фитиль и замерла в темноте. То, что у охранника есть светильник, и ему, в принципе, все равно - горит чахлый огонек внутри комнаты, или нет, и что следы бегства скрыть уже невозможно, пришло ей в голову далеко не сразу. Она знала, что пройдя узкий ход ногами вперед, помогая ползти изнемогающей Рысе, Тир, как только сможет, вернется за ней, или Пард, или, на крайний случай, Кирилл. Но одну ее не оставят. За дверью было подозрительно тихо. Храп не возобновлялся. То ли толстый охранник прислушивался к происходящему в комнате, то ли просто повернулся поудобнее. Прошла целая вечность в темноте, когда Травка ловила каждый звук, идущий из вентиляции, и не слышала абсолютно ничего. Она еще раз попыталась забраться сама, с двух ящиков, но кроме ободранных ладоней и коленей, ничего не добилась. Узкий лаз не давал расставить локти и зацепиться, как следует. Чтобы не привлекать внимание Палыча раньше времени, девушка затаилась. У нее не было сомнений, что если ее обнаружат здесь одну, то цвет кожи не послужит защитой от нездорового аппетита местного сообщества. В вентиляционной шахте было тихо. Она не могла видеть и знать, как изнемогающий Тир, на которого закончили действовать стимуляторы, тащил, почти полумертвую от слабости и боли Рысю, по узкому очень длинному ходу. Как несли потом девочку на закорках по очереди Близнецы, и Тир не мог их всех оставить в опасной близости от каннибалов и должен был вести по бесконечным шпалам тоннеля к потайной комнате торговца, о которой знал только Кирилл, да теперь вот они с Пардом.

Мучительно шли минуты, или часы. Травка сто раз пыталась просчитать, сколько нужно времени для того, чтобы вернуться за ней и все время получалось, что уже давно должны были появиться долгожданные спасители. Наконец, она поняла, что новые звуки появились и уже некоторое время продолжаются, но не с той стороны, откуда она ждала. За дверью была какая-то возня. Храп Палыча, успокаивающий ее последнее время, опять затих. В дверь что-то стукнуло раз-другой, и послышался звук открываемого засова. Травка заметалась и инстинктивно присела за рассыпавшиеся ящики. Ей в голову пришла уж совсем идиотская мысль, что ее сейчас накажут за сломанные ящики и сворованное одеяло. В глаза ударил яркий свет мощного фонаря. Некоторое время ничего не происходило, кроме опять же непонятной возни в дверях. Травка скорчилась, пытаясь сдержать сердце, бухающее так, что казалось, что его слышно по всей станции. И сейчас, на его бешеный стук, сбегутся все аборигены, и тогда начнется неизбежное, о чем страшно подумать. Травка вдруг решила, что не дастся живой. Она схватила обломок пластикового ящика, острым концом впивающегося ей в ногу, и решительно сжала его в кулаке, на манер ножа. Осколок был достаточно прочным и острым, чтобы заменить режущее оружие. Она слышала, что во время депрессии многие резали себе вены и от этого умирали. Где у нее вены - Травка знала. Она, почувствовав облегчение от возможности сделать хоть что-то, стала вдруг спокойной и деловитой. Главное, успеть умереть, чтобы не переживать ужаса, который ее ждет. Она, не обращая внимания на бьющий в глаза яркий свет, торопливо закатала рукав и полоснула по внутреннему сгибу локтя. Было больно, но, кроме глубокой царапины, ничего не получилось. Травка заторопилась. Она так сосредоточилась на действии, что перестала обращать внимание на возню у двери и слепящий луч фонарика. И чуть не потеряла сознание от ужаса, когда крепкая рука схватила ее за запястье руки, в которой был зажат белесый острый осколок. Она начала бешено вырываться, выбила у кого-то невидимого фонарик и вцепилась зубами в чью-то одежду, забив себе рот пыльной тряпкой. Сильные, но бережные руки пытались остановить бешено и молча бьющуюся девушку, не давая ей махать импровизированным оружием. Кто-то охнул, тихо сматерился. Травка поняла, что вся эта битва идет почти безмолвно и сама не издавала ни звука. Наконец, в ее сознание прокрались приглушенные слова, сказанные до боли знакомым голосом.

- Да тихо ты, блин. Пард, как ее остановить? Она, как кошка. Черт, она кусается. Трава, да успокойся ты, это мы…

Девушка вдруг остановилась и дала вцепиться себе в руки, потом она села на корточки и, не в силах справиться с крупной, колотящей все тело дрожью, сжалась в комок. Все еще невидимый Кирилл подобрал валяющийся фонарик и быстро закрыл дверь. Свет фонарика выхватил серое от страха с выпученными глазами лицо Палыча, которого крепко держал Пард, приставив к его горлу большой нож. Лицо Парда было очень серьезно и решительно, и Травка невольно подумала, что Палыч молодец, что не шевелится и молчит. Парень явно не собирался угрожать просто так и был готов поставить местным гурманам отбивную на сто с лишним килограмм. Кирилл в это время метнулся к импровизированным постелям. По ходу он осветил дыру на месте вентиляционной решетки, и парни обменялись одобрительными возгласами. На Травку перестали, кажется, обращать внимание. Сначала она не поняла, что пытается сделать Кирилл, потом до нее дошло, что толстяка нужно связать, и парень пытается разорвать одеяло Близнецов на полосы. Она поднялась на подкашивающиеся ноги и молча забрала фонарь у Кирилла. Тот только мельком взглянул на нее и на секунду сжал ей пальцы в одобрительном или благодарном жесте. Травка сжимала фонарик, изо всех сил стараясь не зареветь и быть полезной парням, спасающим ее, глупую, рискуя жизнью, из такой страшной ловушки, куда, между прочим, она с таким удовольствием забралась по собственной воле. Разорвав одеяло на полосы, Кирилл заткнул Палычу рот и, связав руки, примотал того к ржавой трубе в углу помещения. Травка боялась, что опять кто-то не сможет залезть в узкий высокий лаз, но ребята из остатков одеяла и ремней быстро и молча сделали подобие веревки. Было ощущение, что парни уже долго работают в паре. Травку закинули первой, вторым залез Кирилл, держа в зубах импровизированный канат. Пард потратил пару секунд, чтобы, с помощью Кирилла, который лег на спину и уперся ногами в стены вентиляционного хода, втиснуть длинное ловкое тело в шахту. Ребята поползли по узкому ходу так быстро, как могли. Травка была им благодарна за то, что Палыча не убили. Все-таки мужик ничего плохого им не сделал. Она ползла и ползла, ползла и ползла и начала понимать, почему Тир не вернулся. Когда ей показалось, что она не сможет больше сделать ни одного движения на разбитых локтях и коленях, Кирилл сзади скомандовал:

- Стой. Сейчас будет выход.

Тут же Травка больно врезалась ободранной коленкой в чугунный угол кованой решетки и тихо взвыла. Поднять тяжеленное литье смогли только с третьей попытки. Все были вымотаны до предела и мечтали только дойти до укрытия.

Укрытием оказалась древняя подсобка, до которой они добрались, выйдя в то ли недостроенный, то ли хорошо разрушенный тоннель с сиротливо ржавеющими рельсами. Ребята впервые увидели тоннель с рельсами такой длины. Они шагали по шпалам, спотыкаясь от усталости, минут двадцать, пока не добрались, наконец, до неприметной ржавой двери в полуобвалившемся тупичке. Кирилл стукнул несколько раз условным стуком и дверь сразу же открылась. Чуткий Тир услышал их шаги задолго до сигнала. Ребята снова были вместе, но какой ценой! Рыся спала, постанывая в ночном кошмаре на куче тюков в углу крохотного помещения. Ее ноги, разбитые снова в кровь, немилосердно болели. Тир вколол ей антибиотик и обезболивающее, ощупывая шишечки маркировки на донышке шприц-ампул, как учил Рекс. Вкатить себе еще раз стимулятор он не решился и ограничился таблеткой с дикой дозой витаминов для того, чтобы хоть как-то продержаться до прихода друзей. Несмотря на беспокойство за успех спасательной операции, Тир еле держался, чтобы не упасть прямо на пол и не заснуть. Но тогда кто встретит ребят, кто откроет им дверь? Ключ был один, и он был у Тира. Вымотавшиеся Близнецы уже давно дрыхли вповалку в другом углу. Приходилось терпеть.

Пришедшие наконец-то Пард и Травка, немногим отличались от Тира, а их спаситель - Кирилл, оббегавший за последние сутки все закоулки подземелья, просто съехал по стенке на пол и замер. Говорить никому не хотелось.

- Запоры надежные? - прохрипел Пард.

- Да, - Кирилл говорил на пределе слышимости. - Но долго здесь задерживаться нельзя. Дядя найдет.

- У нас нет выбора. Сейчас мы точно никуда не дойдем.- Голос Тира был монотонным от усталости. Чувствовавшая себя почему-то очень виноватой Травка, вообще боялась обратить на себя внимание.

- Поедим и спать, - рассудил Тир. - Кирилл, тут еда есть?

- Да, - немного удивленно сказал Кирилл, поскольку не заметить кучи банок, стоящих на двух стеллажах, было трудно. Он еще не привык, что Тир не видит, ведь слепой подросток двигался совершенно свободно, получше зрячих, тонко чувствуя препятствия. - Это дядины запасы. Авось не убьет. Открывай, вот тушенка и фасоль вкусная.

Но Тир, воткнувший нож в первую банку, вдруг сполз по стене и, привалившись боком к куче свертков неизвестного назначения, внезапно засопел носом. Через секунду спали все.

 

Глава 6

Убежище

Сон Тира был наполнен звуками и ощущениями. Вокруг него смыкались стены тоннеля, и он никак не мог нащупать выход. Кругом - сыпучая порода, и он чувствовал, что потолок нестабилен и грозит высыпать ему на голову многотонную тяжесть. Самое страшное было то, что он отчетливо слышал, как его зовет Рекс, и голос у бывшего десантника до боли беспомощный и растерянный. Нужно предупредить Рекса, что он, Тир, здесь, что грозит обвал, увести его в безопасное место. Слепой парень силился крикнуть, позвать отца, но не мог издать ни звука пересохшим горлом. Тир забился в узком пространстве, задыхаясь, проваливаясь в неописуемый ужас от невозможности вздохнуть, крикнуть, предупредить. И услышал, почувствовал шестым чувством слепого, как проседает порода где-то там, где кричал отец. И криков уже не слышно, но он точно знает, что Рекс еще жив, расплющенный дикой тяжестью, и в последние секунды мысли отца о нем, Тире. И не в силах стерпеть эту страшную потерю, парень захрипел и забился, задыхаясь, как в отравленном склепе, зашелся в хриплых, страшных рыданиях. Чуткая Трава подскочила, как ошпаренная. Она была единственная из всех, кто хорошо спал, ел и отдыхал в последнее время, Близнецы в счет не шли, и поэтому смогла быстро среагировать. Она, треснувшись в темноте о какой-то ящик, подобралась на звук к бьющемуся Тиру, прижала его голову к груди, зашептала, как маленькому:

- Тише, тише, все хорошо. Дыши, Тир, я с тобой… все хорошо - повторяла девочка, как заведенная, сама перепуганная внезапным приступом Тира. Парень никак не мог вздохнуть, все еще погибая под ночным обвалом. Трава сжала изо всех сил его бока и встряхнула, надеясь, что легкие отреагируют сами. Тир и вправду судорожно вздохнул, и кошмар начал отступать. Почувствовав рядом теплое, гибкое, родное тело Травки, парень несколько раз всхлипнул, не в силах справиться с наваждением и, скорее почувствовал, чем услышал, что Травка с облегчением вздохнула вместе с ним. Тир, по детски, уткнулся мокрой от слез щекой в ладошку Травки и на секунду прижался к ней губами, не в силах выразить нахлынувшую благодарность к девушке.

Кирилл открыл глаза и прислушался. В темноте кто-то рыдал, по-мужски, взахлеб, и голос Травки шептал что-то утешительное. Кирилл почувствовал, что изнутри поднимается и перекрывает дыхание огромный раздувшийся до боли колючий шар, и дышать все труднее и труднее. Голос Травы был так похож на голос мамы, когда она успокаивала его по вечерам, если на него накричал дядя, или избили пацаны, или просто он пришел ободранным или обиженным. Мама так же бормотала что-то утешительное ласковым тревожным голосом и гладила его по голове. А теперь этого больше не будет, никогда не будет, вообще никогда… Страшное чувство потери и одиночества, копившееся последние несколько суток, прорвалось наружу, пока уставший и сонный мозг не успел перекрыть доступ к эмоциям. Кирилл судорожно вздохнул, но, не справившись с собой, уткнулся лицом в тряпки, на которых лежал и, вцепившись в них изо всех сил сбитыми в кровь пальцами, забился в страшном безмолвном плаче, стараясь не разбудить спящих ребят.

Травка растерялась. В чуткой темноте она не могла не слышать Кирилла и ее сердце сжалось от боли, отозвавшись на непонятное пока горе чужака. Проснулась Рыся и, каким-то шестым женским чувством ощутив происходящее, просто подкатилась к рыдающему парню и обняла его, приткнувшись к нему всем телом в порыве детского искреннего сострадания. Кирилл вдруг громко всхлипнул и прижал к себе девочку так крепко, что она почти задохнулась, но не осмелилась освободиться, больно уж искренним было горе парня: бескрайнее, горькое, страшное. Оно прорвалось наружу, как землетрясение: бесконтрольное и непонятное. Рыся, как взрослая, гладила его по трясущемуся плечу, по спине, куда смогла достать неудобно прижатой рукой, и бормотала что-то утешительное. Кирилл, уткнувшись в ее пушистую пыльную макушку, задыхался от попыток выразить хоть что-то вслух, испытывая неловкость от происходящего и невозможность остановиться. И только сильнее стискивал полузадохнувшуюся девочку.

Вспыхнул свет фонарика. Растерянный Пард нашел традиционный здесь светильник, заправленный каким-то довольно вонючим маслом, и зажег фитилек. Он спросонку вообще ничего не понял, и спросил было в чем дело, но на него шикнули хором обе девочки, и коморка опять погрузилась в тишину, нарушаемую мучительными судорожными всхлипами. Но появления света было достаточно, чтобы Кирилл взял себя в руки, осторожно отодвинулся от Рыси, наконец сумевшей вздохнуть. Потом, еще судорожно вздрагивая, вытер мокрое лицо рукавом и, не зная куда деться, улегся спиной к остальным. Ребята тревожно переглянулись. Тир сжал ладонь Травы, ничего не спрашивая. Наконец, Трава подошла к Кириллу, присела рядом и положила руку к нему на плечо.

- Рассказывай, - просто сказала она.

- Что?- не поворачиваясь, глухо ответил Кирилл.

- Ну, не просто же тебя так развезло. И нас ты полез спасать не просто так. Рассказывай все, нас учили, что плакать можно и нужно, никого ты тут слезами не напугаешь. Высунувшаяся из своего угла Рыся согласно закивала. Пард благоразумно промолчал. А Тир, помедлив, подсел на тюки рядом с отвернувшимся парнем, нащупал его руку и сжал его ладонь своей. Плечи у Кирилла снова задрожали.

- Вам зачем? -Вы уйдете, а я - останусь, - почти выкрикнул он и опять уткнулся в тряпье зареванным лицом, попытавшись вырвать руку у Тира. Тир успел перехватить руку парня покрепче.

- Погоди, ты расскажи, что случилось. Тебе некуда идти? - догадался он.

- Некуда, - неожиданно спокойным, каким-то мертвенным голосом выдохнул Кирилл. Парень вдруг сел, будто на что-то решившись, повернулся к ребятам и, не пытаясь вытереть слезы, заговорил медленно, через силу, с трудом продавливая слова через стянутое спазмом горло.

- Я с дядькой, с Андреем Петровичем, три года уже хожу. Он меня как лошадь использует. Грузит, а потом дает еду и одежду. Я маме и сестренке приносил. Сестренка такая же, как вот она, - парень кивнул на Рысю, прижавшуюся к Траве и слушающую, открыв рот, - только черненькая. А так, тоже с косой и щеки тоже, и ростом… была. - Кирилла опять задушила волна рыданий. Ребята совсем притихли, понимая, что произошло что-то страшное и сострадая рассказчику всей душой. Когда парень справился с собой, он продолжил, все так же, не пряча лицо и не вытирая слез. - Дней пять назад мы пришли из ходки. Товару было мало, шли быстро, смотрим, в главном тоннеле воды по колено. А на станции - кругом вода, и одни трупы. Никто не ушел. Вода прорвалась ночью, все были в палатках. Сколько она стояла там, мы не знаем, и как сошла - тоже. Нас неделю не было.

- А, может, твои спаслись? - с надеждой пробормотала Рыся, подозрительно хлюпая носом.

- Нет, я их нашел, - жестко и ответил Кирилл. - Они так и утонули вместе, запутавшись в палатке. Я их похоронил в тоннеле под насыпью. А остальные остались там. Все остались, и идти мне некуда. К этому уроду я не вернусь. Он мертвых грабил, своих же. - Кирилл опять судорожно вздохнул, но сдержался. Ребята молчали, переживая страх за свою родную Станцию. Тир мог бы спасти столько незнакомых, но хороших людей, просто предупредив, что находиться на станции опасно. И люди успели бы уйти и не погибли. А теперь и их родители в опасности, потому что Тира нет с ними. Перед глазами у ребят возникали страшные картины, когда потолок рушился, погребая самых дорогих людей на свете. Или, пытаясь выбраться вслед за ребятами, станционные взрывали проход и погибали под обвалом.

Кирилл помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил,- А потом я вас увидел. Рыся вот, как сестренка. Дядя сказал, что вас в рабство продаст. Это не страшно. Вылечат, накормят, оденут, а работа там не пыльная. За вас они самогоном заплатили, и этот козел напился. И похвастался, сколько ему заплатили за 200 кг. хорошего мяса. Только тогда до меня дошло, куда мы вас отвели. Мне аж плохо стало. Я его напоил посильнее, спер ключи и удрал. А то он следит за мной все время. Я его и пьяным первый раз за все время видел.

- А как ты нас нашел? - заинтересованно спросила Трава.

- Я тут все ходы знаю. Меня дядя посылал через вентиляцию на разведку. Ну, я примерно представлял, где вы. Нашел вашу комнату, тут их немного, и где эти уроды рабов держат… то есть я всегда думал, что рабов… пленные всегда такие довольные были, с ними очень хорошо обращались, кормили там, одевали…

- Да уж… - почти хором выдохнули девочки, вспомнив ласковую Варвару и все еще не веря, что она могла хладнокровно отправить их на мясо.

- А потом не смог тебя уговорить, - Кирилл повернулся к Траве, и девушка покраснела, вспомнив, как отбивалась от парня, который пришел спасти ей жизнь. Укусила даже. - Да и меня чуть не засекли. Тогда я рванул ловить пацанов. Еле успел. Трава про вас рассказала, но где вас носит - я не знал. Поэтому устроился в проходе между двумя коридорами. Я решил, что вы с этой стороны придете. Обошел засаду и встретил вас. Спасибо, хоть вы мне поверили!

- А как вы в дверях оказались? - Уже заинтересованно уточнила Травка.

- Тир пошел через вентиляцию, потому что там ошибиться невозможно - ход один. - Продолжил объяснять Кирилл. - А мы с Пардом подстраховали - вылезли через другую дыру и этого жирного скрутили. Чтобы тревогу не поднял.

- Только не учли, что ты так сдрейфишь, что чуть не убила спасителя, пока я жирного держал. - Окончательно вогнал в краску девушку Пард.

- Да уж, ты попал, так попал, - резюмировал Тир, когда Кирилл замолчал.- Так, народ, кто за то, чтобы взять его с собой? Нам лишний человек помехой не будет, да и знает он тут больше нашего. Со всех сторон потянулись вверх руки. Даже Пард не мешкал, его тоже тронул жутковатый рассказ незнакомца, да и сегодняшнюю операцию по спасению пленников Кирилл провел, надо признать, блестяще. Как всегда не проснулись только Близнецы. Но их мнением, естественно, никто и не интересовался.

- Ну вот, теперь ты не один, ты - с нами. Большего мы для тебя пока ничего сделать не можем. Мы тут, вроде, есть собирались? - Мудро заключил юный предводитель, и всем как-то сразу полегчало. Осмелевшая Рыся подползла под мышку Кириллу, все еще размазывая кулачком слезы по пухлым щекам.

- Ты как? - Спросил Кирилл, хотя голос его еще прерывался.

- Нормально, я живучая. А у нас родители на станции, а ход засыпало. Мы за помощью шли, а тут… дядьки нехорошие. А ты - молодец, храбрый…- совсем смутила парня Рыся.

- Давайте, налегайте, - голос Травки снова стал деловитым. Ошалевший от потока эмоций Пард молча взял божественно благоухающую банку с какой-то кашей и отошел в сторону. Он просчитывал в голове «плюсы» и «минусы» появления новой фигуры в их игре. Когда ему представилось, как он учит безобидного на вид парня метать ножи и стрелять из пистолета, охотник за приключениями повеселел. Своего ученика ему не хватало. Близнецы не проявляли никакого рвения в боевых дисциплинах. А по тому, как легко Тир скрутил новичка, было ясно, что торговец ничего не соображал в защите и нападении.

Ребята дружно ели, болтая возбужденно-довольными голосами. Колоссальное напряжение спало, и жизнь уже казалась достаточно приемлемой. Кирилл как-то сразу был принят в свои, кто-то предложил звать его Киром. Сострадательная Травка назвала парня Кирюшей, но он сразу отстранился и попросил тихо:

- Травка, не надо Кирюшей, меня так мама и сестренка называли.

- А Киром можно? - не смутившись ни на секунду, уточнила Травка.

- Да, конечно, - в голосе Кирилла звучало облегчение. Он испугался, что обидел новую подругу. Ребята ему очень понравились, и он даже себе не мог признаться, как был счастлив, что будет теперь с ними. Перспектива остаться одному была так страшна, что мысли о смерти занимали его голову уже не один раз.

На запах еды проснулись Близнецы и побрели к закрытой двери.

- Эй, вы куда? - отреагировал с полным ртом Пард.

- Куда, куда, в туалет, - пробормотали оба неразлучника, пытаясь отпереть хитрый замок.

- Стоять! Нас же мигом вычислят. Вы такие следы оставите, что вас только слепой не найдет…- рявкнул Пард.

- Слепой - найдет, по запаху, - уточнил развеселившийся Тир.

- А правда, в туалет хочется, - пробормотала с полным ртом Рыся.

- В коридор нельзя. Нужно что-то здесь придумывать. И вообще, что-то мы расслабились, нас наверняка ищут.- Тон Парда становился все более озабоченным.

- Дай дожевать, и мы что-нибудь соорудим, - предложил Тир.

Ребята, здесь есть туалет, - тихо сообщил Кирилл. Он перелез через кучу тюков и в углу открыл узкую дверцу, которая вела в настоящий туалет. Видно было, что за помещением тщательно и с любовью ухаживают. Желтоватый от времени кафель был заботливо протерт. На метаполовой трубе аккуратно сохли две разноцветные тряпочки. Мутноватое зеркало, висящее над настоящей раковиной с краном, отразило взлохмаченные, удивленные физиономии. Это был настоящий сюрприз. Даже слив работал. Вытащи Кирилл из кармана живого зайца, он бы, новерное, не так бы удивил ребят. Каким чудом умудрился старый мошенник Андрей Петрович сохранить систему в целости и сохранности, было не понятно, но и бело-розовый фарфоровый унитаз, и такая же раковина с краном над ним, были не только целы и свежи, как только что поставленные, но и исправно функционировали. Из крана текла вода. Ребята забились в крошечное помещение и осторожно ощупывали кучу предметов, о которых в этом мире давно забыли. Какие-то яркие баночки и бутылочки, по словам Рыси сильно светились, их в руки брать не стали. Но вода была вполне приемлемая. Несмотря на возражения Близнецов, первыми пройти в сортир галантно предложили дамам. Травка и Рыся, переглянувшись, оценили перепачканные в вентиляционной шахте физиономии и почти хором заявили, что они надолго и поэтому пойдут последними. Пард попытался было отбиться от неминуемого мытья, но Травка резко и популярно объяснила неряхе, чем он пахнет, и почти пинками загнала его под кран. Близнецы, в свою очередь, выслушали энергичный инструктаж от Парда на тему: что с ними будет, если они хоть что-то вымажут или сломают, и совсем повеселевшие ребята вернулись к трапезе. Кирилла закидали вопросами. Оказалось, что за двадцать лет торгово-хозяйственной деятельности, Андрей Петрович, до взрыва торговавший на рынке всяческой хозяйственной мелочью, создал себе целую сеть уютных убежищ, благо этот отрезанный от мира кусочек метрополитена был малолюден и плохо обжит. Эти убежища старый мошенник показал только племяннику, и то вынужденно, поскольку делал из парня себе помощника и напарника. Полное отсутствие у Кирилла коммерческой жилки он относил к лени и надеялся все же «сделать из парня что-нибудь путное», как заявлял он сестре. Кирилл дядю тихо ненавидел, но со всем этим мирился, поскольку любил уходить со станции, любил находить всякие странные предметы, с которыми охотно возился, и, самое главное, кормил и одевал свою семью, работая на дядю. В этих походах за наживой им встречались разные люди, некоторые из которых учили мозговитого подростка разным интересным вещам. Такого образования, как у станционных, он, конечно, не получил, но и дураком не был. На Станции взрослые подходили к воспитанию своих восьми отпрысков со всей ответственностью. Лучше всего ребята знали, естественно, биологию, но, собрав все интеллектуальные ресурсы бывших школьников и их преподавателей, ребят обучили и алгебре-геометрии, и основам физики, и химии, в пределах, конечно, собственных знаний. На всякий случай, их заставили выучить детскую энциклопедию по астрономии, и они много знали по истории Земли, что ребята воспринимали, как сказки и легенды. Но убогое окружение, увы, сводило применение этих знаний практически к нулю. Единственную практическую пользу принесли занятия с Рексом и с застрявшим вместе с детьми, школьным психологом. Софья Александровна, в экосистеме Станции Соня, эту самую экосистему и придумала, отвлекая ребят, в одночасье оставшихся без родных и близких, без привычного мира, от жутких мыслей. Идея прижилась настолько, что через несколько лет стала основой существования Станции. Соня героически старалась справиться с депрессией, развившейся на станции несколько лет назад, и проводила постоянные тренинги для желающих. Желающих было много. Других развлечений все равно не было, зато постепенно на Станции установился спокойно-уравновешенный философский настрой. Жить стало легче.

- А почему вы свою станцию просто «Станция» называете, а никогда - «Молодежной»? - выспрашивал Кирилл.

- А у нас нет другой станции. Мы только на «Молодежной» и живем, никто на других станциях двадцать лет не был. Конечно, это наша «Станция», - терпеливо поясняла Травка.

Все это Кирилл выспросил у станционных в промежутках между едой, плюханьем под краном и собственными рассказами. Беседы на исторические темы были недолгими - ребята, вспомнив дом, опять было загрустили. Но тут нечуткий Пард начал расспрашивать, как Травка и Рыся оказались у людоедов, посмеиваясь во время рассказа над «бабьей глупостью». Трава напомнила, как осталась одна с Близнецами и умирающей Рысей, брошенная сильно умными мужчинами, и между ребятами началась было энергичная перепалка.

- Все, хватит, - утихомирил всех Тир, и его, как всегда, послушались.- Давайте просто расскажем, что у кого произошло, без комментариев. Только давайте сначала устроимся поудобнее. Выходить отсюда все равно пока опасно, да и нам нужно отдохнуть.

Склад Андрея Петровича был весьма мал, но комфортен. На полу вдоль стен лежали тюки с разным тряпьем. Хозяйственные девчонки вмиг нашли, во что переодеть ободранных парней, загнав оных мыться. Тир получил потертые и весьма драные, но чистые джинсы и к ним ремень с большой бляхой, футболку неопределенного цвета, зато целую, и джинсовую хорошо сохранившуюся куртку. Сняв драную камуфляжку, экспроприированную у мумифицированного офицера, Тир попросил осмотреть ее карманы. Блокнот в кожаном крутом переплете с коротким толстым цанговым карандашом, подарили, завизжавшему от привалившего счастья юному летописцу с пожеланием создать дневник похода и опись мутантов. Кучкой других вещей занялись Пард и Травка. Пард потребовал военную одежду, которая и нашлась в одном из тюков. Тельняшка, взамен пропавшей в логове каннибалов, привела парня в восторг. Лихие армейские штаны и, за неимением куртки, тяжеленный жилет с доброй сотней карманов, дополнил нехитрый наряд. Кир был бы одет весьма прилично, если бы не его приключения в вентиляции. Поэтому парень нашел себе крепкие штаны, неизвестно из какого материала, с хрустящим моющим покрытием, и легкую прочную куртку с капюшоном, которую он одел на клетчатую рубашку, в которой был. По тому, как он вцепился в последнюю, опять погрустневшая Травка поняла, что эту рубашку парень не снимет ни при каких обстоятельствах, видимо, это была память о семье, так же, как и цепочка с кулончиком, которую Кир спрятал за пазуху. Помытые и переодетые в чистое парни выглядели необычно. За последние дни они действительно превратились в пещерных людей. Обнаружилось, что Пард светло-русый. И лицо у него не серого, а вполне человеческого цвета. А поскольку парень еще и побрил то, что он называл усами и бородой найденной в шкафчике над раковиной бритвой, то и лицо его оказалось мягким и мальчишеским. Крутой коммандос смылся вместе со слоем грязи и пыли.

Тир, несмотря на подземное житье, всегда был смуглым, с черными, всегда спутанными, непослушными кудрями. Его немного раскосые, почти черные, цыгановатые глаза из-за слепоты казались особенно загадочными и бездонными. Теперь чисто отмытое узкое лицо парня с треугольным упрямым подбородком, тоже выглядело более детским и беззащитным.

Устроив удобное лежбище на тюках, и поставив в середине комнатки светильник, который придал картине уютный и домашний вид, ребята приступили к рассказам. Предупреждение Кирилла, что дядя, скорее всего, их здесь найдет, никто всерьез не воспринял. Ну, придет и придет. Что он сделает с тремя вооруженными парнями? А вот выходить из убежища пока не хотелось. Все нуждались в отдыхе.

Красочное повествование о похождениях Тира и Парда раззадорило рассказчиков не на шутку. Пард почти орал, возбужденно подскакивая на месте, пересказывая перепетии их похода, и не нуждаясь даже в преувеличениях. Девчонки в нужных местах охали и прижимались друг к другу, Кир выспрашивал детали, Близнецы опять спали, все получали удовольствие. Травка даже забыла, что решила смертельно обидеться на парней. Когда Пард описал в ролях, нещадно хвастаясь, на чем свет стоит, как он вытащил Тира из склепа с мумиями, как волок того, еле живого, подальше от опасного места, все постепенно притихли. Травке стало понятно, что за кошмары мучили этой ночью Тира, и она пододвинулась к парню и взяла его за руку. Тир сжал ее пальцы и замер неподвижно. В бешеном круговороте событий просто некогда было подумать о том, что же все-таки произошло с того момента, как взрыв поставил их перед неизбежным фактом - дороги домой нет. Когда в гробовой тишине Пард дошел до появления Кира, до него дошло, что все молчат, и он сбился. В полной тишине хрипло и сдавленно прозвучал голос Тира:

- Спасибо, Пард. Ты - спас мне жизнь.

- Да ладно, - растроганно ответил счастливый спаситель. Такая роль Парду нравилась.

- Ребята, и вам спасибо. Кир, особенно тебе. То, что ты отводил нас туда, значения не имеет, все могут ошибиться, а вот то, что спас, спасибо. И извини, что не сразу поверила, вот такая я дура, - повернулась Травка к Кириллу. Тот, не привыкший к такому обращению, только пожал плечами и опустил глаза. Он не был обучен выражать свои эмоции и поэтому просто смутился. Рыся доконала парня, подскочив к нему и чмокнув в щеку от избытка чувств.

- В конце концов, все получилось, как нельзя лучше. И Рысю вылечили, и накормили - одели,…

- И съесть не успели, - резюмировал Пард. Все рассмеялись, даже Кирилл не выдержал и тихонько хмыкнул.

Наконец, рассказы стали затихать, уже засопела Рыся, которой Травка под общий разговор успела поменять повязки, громко храпели Близнецы, а четверка старших ребят в полголоса продолжала разговор. Разложив на обшарпанном столе карту, они пытались сообразить, что делать дальше.

Тир показал направление на родную «Молодежную», Кирилл - где они находятся, еще слегка благоухающую карту сориентировали на местности, и стали выспрашивать Кирилла, причем Травка водила по карте рукой Тира, чтобы тот определился по направлению. Находились они в данный момент между занятым людоедами «Крылатским» и «Тоннельной», до которой еще пилить и пилить. К «Крылатскому», так же, как и на «Молодежную», кроме торговца пройти никто и не пытался - обрушилась часть тоннеля, идущего под автомобильным путепроводом. Нехорошо обрушилась - с выходом на поверхность, а в одном месте туда упал самолет, пробив насквозь все три тоннеля. В автомобильном путепроводе дядя, в основном, и находил свои товары, и особой конкуренции у него не было, поскольку переходы к сокровищам старый мошенник свято хранил в тайне. Вот для разведки лазов, переходов и вентиляционных ходов, дяде и нужен был Кирилл.

- Вы - первые, кто пришел к нам с «Молодежной». Дядя всегда говорил, что станции, расположенные практически на поверхности, выжить не могут. Мы пытались выйти в большое метро, но большинство станций, ведущих к нашей ветке, - наземные. Они, конечно, разрушены, и проходов там нет. - Кирилл водил пальцем по пунктирной линии, на которой были отмечены крестиками сразу несколько станций. На «Молодежной» тоже стоял крестик, и ребята поняли, что хозяева карты возле их станции уже побывали, но решили, что там искать нечего.

- Есть проход от «Строгино» к «Парку Победы». - Палец Кирилла провел по довольно длинной черной линии на карте, испещренной непонятными значками. Пард аж тихонько взвыл от разочарования - никакой расшифровки значков на карте не было, а таинственные крестики, кружочки, закорючки и значки никаких ассоциаций не вызывали. Понятны более-менее были только немногочисленные восклицательные знаки где-то в середине карты и изобильные вопросительные повсюду. И то совершенно неясно было, что конкретно кроется за секретной письменностью. Кирилл покосился на ребят, превратившихся в слух, и продолжил,- Там даже рельсов нет. Был, говорят, какой-то проект, потом его забросили, а тоннель остался, только он один, и ходить там сильно жутко. Дядя говорит, что проходил там, а я еще ни разу не был, только вход мне дядя показывал. Еще он говорил, что в этом тоннеле такие твари водятся, что лучше туда не соваться.

- Какие твари? - Вдруг оживился Пард.

- Не знаю точно, рассказов - море. Вот один мужик оттуда приполз, весь раненый, он потом помер, говорил, что там летучие твари мозги высасывают. Они слепые, летают по тоннелям на слух, от них никуда не спрячешься. - С воодушевлением начал пересказывать местные легенды лохматый абориген.

- А мужик уже без мозгов все это рассказывал? - Хмыкнул Тир, и Трава зашлась в безмолвном хохоте, повалившись, дрыгая ногами на тряпье, чуть не придавив Кирилла. Парень недоверчиво улыбнулся, а потом тихо засмеялся сам.

- Да нет, у него рука была порвана, бок порезан, почти до кости. Он потом долго болел, а дядя его расспрашивал. Он всех расспрашивает - информацию собирает. - Пояснил рассказчик.

- А еще что рассказывают? - Отсмеявшись, поинтересовался Тир.

Многое. Вот говорят, что в южных тоннелях, если в них попасть, конечно, где-то между вами и «Крылатским» живет стая мутировавших собак. Страшные, говорят, твари, слепые, лысые, питаются падалью и крысами и ростом вот такие - Кирилл щедро отмерил рукой рост себе чуть ли не по грудь. Тир вопросительно повернул лицо к Парду. Тот сразу определил, о чем хочет поинтересоваться друг и ответил,

- Похоже, только я думал, что это люди…

- Это вы об этих тварях, которые вас загнали в склеп? - сразу понял Травка.

- Ну да, охотятся стаями, голые, не знаю, слепые или нет, как-то не хотелось выяснять. От нас отстали, когда появились трупы. Ростом здоровые. Может быть. - Задумчиво протянул Пард, что-то прикидывая в уме. - Нет, не знаю, звуки издавали странные какие-то, на лай не похоже… На вой, разве только.

- Правильно, собаки вырождаются в волков, а волки лаять не умеют, мне мама рассказывала. - Сумничала Травка. И продолжила, вздохнув, - когда на нашу Станцию напали мутанты, там тоже собаки были. Тогда у нас много народу погибло. - Все немного помолчали, переваривая информацию.

- А на нижних уровнях, куда всякие отходы скидывают, вообще что попало водится, - продолжил Кирилл. - Там и черви, размером с мою руку, они могут взрослого человека высосать за несколько минут. И огромные мухи - они просто облепляют человека и съедают заживо. Они летят на запах.

- Вот мы им Парда скормим, если что. От него и Тира прошлый раз так несло, что до сих пор попахивает, - хихикнула Травка.

- Мы их лучше к вегетарианству приучим - будут травой питаться, - беззлобно парировал Тир.

Сейчас ребятам разные мутанты не казались такими уж реальными. Только Пард задумчиво играл ножом и о чем-то мечтал.

- А однажды с «Парка Победы» прорвались трое торговцев. Говорят, их целый караван шел, но наткнулись на мутантов вообще непонятного вида. Они даже описать их не смогли, так напугались. Им и оружие не помогло - все полегли, только эти трое остались. Правда, товар донесли, хорошо его продали и обратно ушли, не побоялись.

- А призраков у вас тут нет? - вдруг очнулся от раздумий Пард.

- Есть, как не быть? На «Тоннельной» в свое время эпидемия была, вся станция вымерла, карантин только недавно сняли. Они ближе всего к автомобильному путепроводу были, а там трупов столько, что на две чумы хватит.

- так что там про привидения, ты не отвлекайся, - поторопил Пард.

- Ну, разные слухи ходят, мы сами не видели. Говорят, есть там привидение одного мужика, если его увидишь, то он заставляет самоубиться, то есть самому с жизнью покончить. И даже если человек не послушается, его потом все равно мертвым находят. И он сам себя убил. Что-то я в словах запутался совсем, в общем, лучше с ним не встречаться.

- А на станциях кто живет? Нам помочь кто-нибудь захочет? - думая о своем, спросил Тир.

- Не знаю, наверное, если заплатить, то нанять рабочих с лопатами можно. Деньги только нужны. - Ответил Кирилл.- В «Крылатское» мы теперь не сунемся, на «Тоннельной» - после эпидемии селится всякий сброд, туда даже страшно заходить. В «Строгино» только разве что-нибудь получится. Там народу полно. Станция большая, наверное, кто-нибудь согласится. Только это станция закрытая - они эпидемии боятся и перенаселения. Туда только торговцев пускают. Да и то не всех. Вот дядю всегда везде пропускают, пронырливый он - черта уговорит.

- А ты? - подала голос Травка.

- Что я? - не понял Кирилл.

- Ты - пронырливый? - почему-то заинтересованно настаивала девушка.

- Я - нет. Дядя все время сетовал, что я - придурок. Мне торговля не дается. С людьми разговаривать я люблю, только мне узнавать что-то новое интересно, а не втрюхивать товар за бешеные деньги.

- Так, у нас - неприятности. Деньги мы, конечно, по истории проходили, нам их даже показывали, но у нас их нет, - решительным тоном проговорил Тир, которого сбить с темы было довольно трудно.

- А как же вы без денег? - изумился несостоявшийся торговец.

- Никак. У нас продукты - со складов. Есть охрана, чтобы не разграбили и чтобы по справедливости. Говорят, раньше за склады целая война была. А сейчас народу так мало осталось, что всем хватает. - пояснила Травка.

- И просто так раздают продукты? - Кирилл первый раз оставил невозмутимость и заерзал на месте.

- Ну да, всем раздают по дневной норме. А кто работает, например, в охране, или на плантации, то еще по банке могут выбрать. Мне вот тоже давали и Тиру вот.

- Здорово. У нас если денег нет, просто умрешь с голоду, никто не накормит. А откуда склады? Дядя - удавится от зависти, если узнает. - Охнул Кирилл.

- Просто склады какой-то крупной базы. Там было восемь подземных этажей, даже лифты сохранились. База огромная, два верхних этажа обвалились, наглухо закупорили выход наверх, а внутри все, как новенькое. А в метро обрушился кусок стены, когда взорвали тоннель, чтобы воду остановить. Просто повезло, иначе бы не выжили, - продолжала пояснения девушка, взявшая на себя роль справочного пособия.

- Э-э-э, ты только дяде твоему не проболтайся. У нас потому все трещины и заделывают сразу же, чтобы такие любители нас не перебили,- встрепенулся Тир.

- Ага, пусть бы только полезли, - вдруг снова очнулся от мечтаний Пард.

- Пард бы их всех голыми руками перестрелял, - съязвила Травка. Но парень не обратил внимания на подколку. Его голова была занята какими-то своими мыслями.

- А вампиры и оборотни есть? - задал он свой очередной вопрос в тему.

- Пард, сколько тебе объяснять, нет никаких вампиров и оборотней, и не может быть, - тоном терпеливого учителя, объясняющего таблицу умножения тупому ученику, проговорила Травка.

- Почему? - Заинтересовался вдруг Кирилл.

- Потому что у природы есть свои законы. И не может из человека за 20 лет получиться оборотень. Мутации в наших условиях можно просчитать. - Травка села на любимого конька.

- Это как? - Кирилл почувствовал новую информацию, и даже присел на корточки от любопытства. Ему биологию никто не преподавал.

- Ну, смотри, - Травка сделала неопределенный жест рукой, видимо, на него и нужно было смотреть. - Мутанты не появляются из ничего. Они происходят от существующих животных. Радиация - изменяет гены. Знаешь, что такое гены?

- Нет, - не смутился внимательно слушающий Кирилл. Остальные тоже что-то соображали, смутно припоминая уроки биологии.

- Это внутри любого организма крошечные такие молекулы, где записана информация, каким быть потомству. Например, человек с голубыми глазами. Это из-за того, что ему достался ген, где записано, что глаза - голубые, а не карие, или зеленые. - Травка оглянулась, ее внимательно слушали. - Под действием радиации гены сами по себе изменяются. Например, то место, где записано, что у человека голова одна, заменяется местом, что головы - две. Рождается двухголовый младенец.

- Да, я видел такого, вот жуть была, но он быстро умер, - отозвался Кирилл.

- А вот дальше, - продолжал будущий гений от биологии, - дело за жизнеспособностью. Люди за двадцать лет приспосабливаются слабо, потому что все мы - только первое поколение, родившихся у облученных родителей. Нас на станции только восемь детей, а взрослых - около семидесяти, а было раз в пять больше. Но дети либо рождались мертвыми, либо не выживали, типа тех, с двумя головами. Потому что из мутировавших организмов выживают только те, которые приспособлены к новым условиям.

- Например, вы, - уточнил Кирилл, почему-то с подозрением оглядывавший свои руки.

- Например, мы, - подтвердила Травка, которая от увлеченности предметом откинула густые спутанные пряди с лица и говорила, подавшись вперед и поворачиваясь всем телом к тому, к кому обращалась, глядя прямо в лицо объекту убеждения. В данном случае жертвой пал Кирилл, - вот Рыся «видит» радиацию и у нее - когти. Не знаю, откуда именно такая мутация, но она есть - это факт.

- А у тебя - кожа зеленая, а почему? - Кир, стараясь вобрать побольше информации, но не попасть под пристальное внимание лектора. Он сел в позе «лотоса» и подпер кулаком подбородок, напомнив фото скульптуры мыслителя в каком-то учебнике. Травка почувствовала себя польщенной таким вниманием, и продолжила лекцию.

- Мама говорит, что мы - будущее и надежда всего метро. Я - пример симбиоза человека и растения. Ну, это когда два живых существа помогают друг другу выжить, а живут вместе, как бы в одном теле, - пояснила Травка, заметив недоумение на лице Кира. - Вот им нужно все время есть плесень, чтобы быть здоровыми, а у меня сразу в кровь все нужное попадает. Через кожу и вот эту зелень. А она питается за счет меня, так что нам обоим хорошо. Это то ли плесень, то ли грибок какой-то. Мама говорит, что им инструментов не хватает, чтобы разобраться. Поэтому я хорошо разбираюсь в растениях и ни разу не болела. А потом, моя кожа очень быстро заживает. Это называется «регенерация тканей». Мама говорит, что мы все это хорошо делаем. У нас раны следов почти не оставляют. - Пард и Тир автоматически кивнули, соглашаясь. Они тоже почему-то внимательно слушали добровольного лектора, то ли ничего уже не помнили с уроков биологии, то ли соображали что-то свое.

- И Рыся тоже так умеет? - Кира слегка передернуло. Он вспомнил перевязку, которую делала Травка девочке и страшные рубцы у нее на ногах. Он уже видел покалеченных сороконожками людей, оставшихся с пожизненными жуткими незаживающими ранами, и вздохнул. Девочку было жаль.

- Пройдет, - услышал он спокойный голос Травки, - и следов не останется. Тир вот чувствует пространство, - почему-то с гордостью за друга продолжила девушка.

- Это как? - повернулся Кирилл к слепому.

- Если он был в каком-то месте, то выйдет на него через любое время. Еще он чувствует напряжение пород, обвалы там, или осыпи, или пустоты за стеной, проходы, в общем, все, - Травка ответила за молчащего Тира.

- А то, что вода затопит станцию, ты почувствовал бы? - вдруг совершенно изменившимся голосом спросил Кир, напряженно глядя в слепые глаза.

- Да, - тихо ответил Тир, поняв состояние нового друга. Все помолчали. Пард, рассматривавший все это время карту, внезапно спросил, стараясь разрядить обстановку:

- А «Троице-Лыково», может, нам туда? Вот здесь на карте она есть.

- А «Троице-Лыково» - затоплено. Это - моя станция. - Совсем тихо сказал Кирилл.

- Ну ты, блин, даешь, тактичный ты наш, - в сердцах не выдержала Травка после недолгого перепуганного молчания.

- А что сразу я? Я что, знал что ли? - огрызнулся образец эмпатии. Но, как это ни странно, эта перепалка разрядила обстановку и даже рассмешила ребят. Кирилл переменил тему:

- Ладно, не всем же быть мутантами. А вот ты, Пард, и Близнецы? - спросил он. Травка была рада перемене темы и быстро затараторила:

- Близнецы, вроде бы, имеют один мозг на двоих. Как если бы та мутация с двумя головами, но наоборот. Никто не понимает, как это, но разделить их нельзя, даже ненадолго, да и умом они не блещут.

- Вот, вот, только жрут и спят, - подал голос Пард.

Ну и что, они же не виноваты, что такими родились. Ты вот - длинный, а они - глупые. Гены такие, - с умным видом пояснила Травка. Она всегда защищала парных недоумков, и они платили ей той же монетой.

- А у тебя, Пард, есть мутации? - переспросил Кир.

- Наверное, есть, взрослые говорили, что у него реакция ненормальная, но мы не знаем. Сравнивать не с кем, нас очень мало. Да и у тебя, скорее всего, какая-то мутация есть. Наши станции расположены очень близко к поверхности, по-любому родители сильно облучены. Так что все, кто выжил, имеют более крепкий набор генов, чем родители, вот только неясно, сможет ли быть потомство у нас самих.

- Это вы уже скоро проверите, - хмыкнул Кир, Травка позеленела еще больше, она так краснела, а Тир и Пард заржали. Кир, похоже, вообще не любил раскисать, чем нравился ребятам все больше и больше. От шума Рыся открыла глаза, села, сонно спросила: «Вы чего не спите?» и завалилась обратно. Отсмеявшись, Пард вдруг непривычно тихо со вздохом сказал:

- Да нет у меня мутаций, уже давно бы заметили. Я - нормальный и меня это вполне устраивает. - Слишком равнодушно, чтобы ему можно было поверить, прошептал парень. Кирилл внимательно посмотрел на него и на остальных ребят.

- Вы действительно не замечаете, как он двигается? - спросил несостоявшийся торговец.

- А что? Двигается, как двигается, - откликнулась Травка, а Тир просто пожал плечами, но приподнялся на локтях, заинтересованный. Тогда Кирилл взял со стола пустую консервную банку, оставшуюся от пиршества, и бросил, метясь в лицо Парда. Мгновение, и банка была в руке Парда.

- Видели? - Спросил Кир, забывая, что видеть все это могла только Травка.

- Я это все время вижу. Они с Тиром постоянно так делают. - Недоумевающе пожала плечами девушка.

- Не совсем так. Сравнивай. Тир, лови, - и в Тира полетела другая банка с таким же эффектом. Потом - в Парда, потом - опять в Тира.

- Видишь? - Спрашивал, вошедший в раж экспериментатор, кидая банки все дальше от ребят. Они продолжали молниеносно ловить их, увлекшись знакомой игрой.

- Ну, они ловят банки, - не въезжала Травка.

- Смотри на скорость, - подсказал Кир.

- Понятно, Тир ловит медленней, он же не видит.

- Да, как сказать? Во-первых, лично я бы не поймал и половины, во-вторых, Тир ловит в два раза быстрее меня, так как натренирован, а вот ты, Пард, - обратился он к парню, превратившемуся в слух, - двигаешься с такой скоростью, которой у человека вообще не бывает, даже не все движения видны.

- Ну-ка? - Травка подхватила одну из многострадальных банок и швырнула ее в максимально дальний угол комнатушки. Пард оказался там с банкой в руке за доли секунды. Он сам не очень понимал, как это происходит, но ловцы во время этого упражнения даже ребят не разбудили, виртуозно подхватывая банки и водружая их на место. Пард стоял и смотрел на банку, и до него медленно доходило: мечта сбылась. Он - тоже мутант. Не обычный медлительный и тупой человек, а супер-человек, сталкер!!! Волна восторга захватила парня, он кинулся к Киру и обнял его с такой горячностью, что тот только что-то сипло прохрипел.

- Вот спасибо, друг! А вы - видели? Вот спасибо! - тряс он руку довольному Кириллу, потирающему ребра.

- Всегда пожалуйста. Обращайтесь, если что, - ответил новичок, которому было приятно угодить чем-то новым друзьям.

Счастливый Пард был готов скакать за банками всю ночь с воплями: «Смотри, как я умею!», но Травка необычайно мягко остановила его:

- Тише, Пард. Это - здорово, только потом покажешь, а то ребят разбудишь, садись. - Она взяла парня за руку. Пард сел и, на радостях, обнял девушку за плечи, широко улыбаясь от облегчения. Лицо его вдруг стало красивым той красотой, которая бывает у добрых от природы людей, искренне не знающих ни злобы, ни зависти. Мечта сбылась. Травка доверчиво прижалась к другу, наслаждаясь редкими мгновениями близости. Обычно они ссорились, или подкалывали друг друга, но все это было не важно вот в такие минуты, когда друзья становились близкими и родными, давая ощущение покоя, радости и счастья. Невольно и остальные подсели поближе, и дальнейший разговор продолжался в тесном доверительном круге. Когда перебудораженный Пард закончил восторгаться новым открытием, Кирилл что-то посчитал в уме.

- Вас - шестеро, а где еще двое детей?- Спросил он.

- Это - тоже близнецы, только они - сиамские, сросшиеся боками. Им всего семь лет. Они вряд ли выживут, так говорят взрослые. - Ребятам снова стало грустно. Представив станцию, оставшуюся без детей, родителей, обезумевших от горя, ребята замолчали. Опять резко захотелось домой. Прямо сейчас.

- Так вот, какие здесь деньги, сколько их надо и где их взять? - все еще дрожащим от радости, но уже деловым голосом спросил практичный Пард.

Деньгами оказались монеты от десяти копеек до десяти рублей и жетоны метро, которые имели стоимость сто рублей. На них можно было приобрести практически все, что скопили станционные за двадцать лет. Вопрос был: что продать, чтобы что-то купить. Ответ лежал под ногами - у дяди было полно товара, и находился он здесь. Обсудив моральную ответственность в отношении продавшего их мужика, ребята решили, что имеют право распорядиться частью его собственности в благородных целях. Ребята не сомневались, что им помогут, как же иначе, и только Кирилл не разделял общего оптимизма, хорошо зная местное сообщество. Но постепенно разговор опять скатился к мутантам. Кирилл продолжил интересующую его тему.

- А как можно просчитать мутацию? Ты говорила вначале, - спросил он Травку, как только вопрос о деньгах зачах. Девушка, польщенная таким вниманием, оглянулась, чем бы нарисовать? Ничего не нашла, но, сняв нагар с фитиля, копотью начертила на столешнице грубый кривой треугольник.

- Просто логически соображая и зная законы природы. Ну вот, смотри. Вот, например, пищевая пирамида. - Кирилл с изумлением смотрел на корявый рисунок, силясь уловить его связь с пищевой пирамидой. - До взрыва на земле были разные животные, и у всех была своя экологическая ниша. Вот здесь - она провела грязным пальцем по основанию треугольника, - основа пищевой цепочки - растения.

- Трава, например, - не удержался от подколки Пард. Девушка шутливо ткнула его локтем в бок и, поерзав, прижалась к парню поудобнее.

- Например, трава, которой нужен был фотосинтез. Ну, солнце, свет, - пояснила девушка, заметив, как округлились глаза Кирилла.

- Для растений был нужен свет, - терпеливо разжевывала она гранит науки, пока парень не расслабился и не кивнул, поняв в чем смысл. - А здесь солнца нет. А есть что-то нужно. Значит, вместо травы и других растений должно быть что-то, что не нуждается в свете, но что можно есть. - Кирилл задумался.

- И что это? Я что-то не очень соображаю.

- В основе пирамиды то, что не ест других, а растет само по себе на минеральных и органических остатках.

- На нижних ярусах должно быть много плесени и грибов, - догадался заинтересовавшийся Пард, который, конечно же, ничего с уроков биологии давно не помнил.

- Ну, да, плесень, грибы, сами отходы, - заменяют растения. Их едят - палец девушки пополз чуть выше, к более узкой части треугольника.

- Мокрицы, слизни, черви, - сообразил Кирилл и радостно добавил, - а ими - крысы, сороконожки, рорхи…

- Кто? - Не поняла Травка.

- Тут есть затопленная штольня, там озеро с поверхностью соединяется, вот там и плавает что-то огромное, еле пролазит в ходы, питается всякой такой дребеденью, но на кого похоже, никто из наших не знает. - пояснил лохматый абориген.

- Ну да, их много кто жует. Уверена, что мы вообще мало знаем, кто тут живет. То есть не все мутанты - страшные монстры, а только те, кто занял нишу хищников - палец Травы уперся в вершину треугольника. - А вот этих мы пока не знаем, но их не может быть много. А еще, есть падальщики и всеядные, типа крыс и людей.

- Я так понял, что мутации - не случайные изменения? - вдруг подключился к беседе чем-то заинтересовавшийся Тир, который в биологии тоже был не очень силен.

- Мутации как раз случайные. Это же действие радиации, а вот дальше идет естественный отбор. То есть выживают только те, кто имеет изменения в генах, нужные для выживания. А это - можно предсказать.

- Это как? - Кирилл что-то пытался сообразить.

- В подземелье у животных нет фонариков. То есть, если у крысы родятся зрячие и слепые дети, они будут в одинаковом положении, а выживет тот из них, кто будет лучше слышать, нюхать или вообще, появится новое, шестое чувство, как вот у Тира.

- Наконец-то мы узнали, что Тир - крысенок. - беззлобно пошутил Пард и получил подзатыльник от быстрой на руку Травы, что не помешало ей опять нырнуть под бочок к языкастому другу.

- Ага, а вы, например? - спросил Кирилл.

- А мы - просто мутировали в жизнеспособные особи. У людей естественный отбор не очень выражен, но ведь остальные не выжили, а мы - не только выжили, а стали более приспособлены к изменившимся условиям жизни.

- И сколько у вас было всего детей на станции? - задумчиво что-то считал про себя Кир.

- Не знаю, сотни, наверное. Сначала их много рождалось, в некоторых семьях по пять, шесть детей успели родить.

- А выжили - восемь, и то из них двое сросшихся боками, а двое - мозгами. То есть всего четверо приспособились и то еще не ясно, можете ли вы дать потомство. Ни фига себе, математика! - почесал затылок Кирилл.

- А у вас как с детьми? - переспросила Трава.

- Ну, есть дети. По большей части и до пяти лет не доживают, болеют, уродов много. Взрослых, типа меня на нашей станции вообще нет. Я один был на станции шестнадцатилетний.

- Ого, вот, наверное, и ты - мутант. Просто потому, что выжил, а, может, и еще что есть. Болеешь часто?

- Да нет, не помню. В детстве, вроде бы болел, а потом - только били иногда, - добросовестно вспомнил Кирилл.

- А как понять, кто самый страшный мутант? - вдруг спросил Пард, явно пропустив часть разговора.

- А вот тут тоже биология. Мутанты не могут появиться из ничего, и у них не могут быть свойства, которых нет в природе, например, твои оборотни, или шесть суставов на руке.

- А вампиры? - с надеждой в голосе переспросил Пард.

- Всякой чуши нужно читать поменьше, - проворчала Травка, - вампиры могут быть, но не бегающие по потолку. У нас с вами еще законы физики никто не отменял.

- Но я же бегаю с супер-скоростью! - с удовольствием распрямился Пард, пошевеливая ногами, будто и впрямь сейчас сорвется и дунет куда-нибудь со всей своей супер-скоростью.

- Твоя скорость не равна скорости света, так что успокойся, ты в законы физики вписываешься, а вот оборотни - нет. В основе мутации все равно лежит реальный живой организм. Кем-то же мутанты раньше были, - развивала мысль Трава, радуясь возможности поговорить о любимом предмете.

- А кто может стать вообще самым крутым монстром? - гнул свое Пард.

- Ну, за двадцать лет? Те, кто размножается быстро.

- Человек? - обрадовался Пард.

- Наоборот. Человек только одно поколение растит, а вот крысы - пятидесятое.

- Почему? - затупил Пард.

- Сам посчитай. Два-три помета в год, за двадцать лет.

- Сорок-шестьдесят поколений, - присвистнул старший.

- И что? - теперь не понял Кирилл.

- Ну, смотри. В первом поколении крыса, пока обыкновенная, но облученная, родила, допустим, десять крысят. Девять получились больными или обычными, и были съедены другими крысами, или погибли в темноте, а десятая - выжила, потому что слышала опасность раньше, чем услышат ее саму, и могла вовремя убежать. Она родила еще десять крысят. Двое получили способность хорошо слышать, но один из них еще и получил измененный ген, благодаря которому он лучше нюхает. Кто выживет? - Травку одолел лекторский азарт.

- Которая слышит и нюхает, - поддержал ее Кирилл.

- Ну и так далее. Потом, например, появились более крупные, более умные, более быстрые. За шестьдесят поколений мало ли что могло мутировать у выживших крыс. Причем те, кто живут близко к еде и в безопасности…

- На нижних уровнях, куда скидывают отходы, - догадался Кир, Трава одобрительно кивнула так же, как делала мама, когда сто раз рассказывала про все это желающим на станции.

- …мутируют медленнее, поскольку выжить не трудно. А вот которым приходится выживать с трудом, те мутируют сильнее, и с большей вероятностью превратятся во что-то уж совсем отличное от первых крыс.

- То есть, если в метро есть кролики, то они станут страшными мутантами и загрызут насмерть? - вдруг подал голос все это время молчавший Тир.

- Ну да, возможно, - засмеялась Травка.

- А собаки будут либо очень агрессивными, если это поможет им выжить, либо дружелюбными, если живут возле человека, - соображал Кирилл.

- Ну да, только в метро своих животных было мало, так что рассказы о монстрах как-то не очень впечатляют, - рассеяла энтузиазм Парда Травка.

- Но ведь они могут лезть с поверхности, - не сдавался искатель приключений, теперь совсем уверовавший в свою неуязвимость и крутизну.

- Могут, - уже вяло ответила Травка. Усталость брала свое, и разговор постепенно затухал.

- Ладно, давайте спать, - наконец решительно поставила точку Травка, глаза которой слипались. Тир на сей раз не спешил брать командование на себя.

- Пард, давай еще посидим, - тихо попросил слепой предводитель.

- Ну, давай, только спать очень хочется, - ответил друг, вдохновленный новыми открытиями, и потому непривычно подобревший.

- Ладно, ты спи, я еще посижу, - вздохнул Тир.

Травка заглянула в незрячие глаза, наполненные тоской и затаенным страхом.

- Хочешь, я рядышком полежу и за руку тебя возьму, - догадалась она.

- Да ладно, я просто боюсь, что опять все это приснится, про Рекса.

- Я тоже боюсь засыпать, но нужно отдохнуть, - тихо вздохнул Кирилл и задул светильник.

Все четверо, мирно обнявшись, с комфортом устроились на куче тряпья, не помышляя ни о чем, кроме сна. Вместе было не так страшно.

 

Глава 7

Нападение

Кирилл открыл глаза, моментально проснувшись. Звук, который разбудил его, сразу же поставил парня на ноги: кто-то открывал дверь ключом. Это мог быть только дядя, Андрей Петрович, и адреналин сразу же ударил Кириллу в голову. Перед глазами сразу возникла картинка - воспоминание: он поворачивает ключ изнутри, по-привычке вынимает его из замочной скважины и вешает на гвоздь, вбитый в боковую панель шкафа, стоящего справа от входа. Теперь открыть замок с той стороны ничего не стоит. Откуда взялся второй ключ? Он ведь забрал у пьяного торговца всю связку. Думал, что в убежище он будет в безопасности. Кирилл подскочил к двери. Он пытался сообразить, как заклинить замок, но металлическое ржавое сооружение уже бесшумно, как в кошмарном сне, поворачивалось на хорошо смазанных петлях. Луч фонарика уперся в ошарашенное лицо подростка.

- Батюшки, кого я вижу!?- издевательски пропел мягкий баритон. - Никак собрались куда, Кирилл Игоревич? Не ожидали сюрприза?

Кирилл, обуреваемый самыми противоречивыми чувствами, напряженно молчал, ссутулившись и глядя в пол. Он по-прежнему робел перед дядей и ненавидел его. Слишком долго терпел он рабскую зависимость от родственничка, с детства будучи у него на побегушках и регулярно терпя побои «чтоб лучше запомнилось». Андрей Петрович повел лучом фонарика и присвистнул. Луч осветил сонные и хмурые физиономии, которых торговец никак не ожидал увидеть.

- Опа, а эти откуда взялись? - ни единой нотки раскаяния не прозвучало в мягком, завораживающем голосе. В голове опытного дельца, как грани кубика Рубика скакали вопросы и предположения. Как Кирилл и проданные безвозвратно ребята оказались вместе, да еще в его собственном убежище? Он то предполагал застать мирно спящего племянника и всыпать ему по первое число. Как только торговец проспался, обнаружил исчезновение подопечного и отсутствие связки ключей, он понял, что парня нужно искать в одном из убежищ. Конечно, у него были припрятаны заначки ключей на всякий случай возле каждой «квартиры». Так что подобраться тихо к предателю было не сложно. Пока мужик соображал, луч фонаря высветил заодно то, от чего остатки волос у хозяйственного предпринимателя встали дыбом.

Ребята, протирая глаза, разлеглись на беспощадно развороченных тюках. Стол был завален остатками пиршества, на которое ушло не менее десятка банок дефицитных консервов, собранных в разных уголках доступного мира для себя, любимого. И, судя по лужам на полу, драгоценный сортир, единственный в обозримой вселенной, тоже не остался незамеченным. У Андрея Петровича от возмущения перехватило дыхание. И куда делись небрежно-аристократические манеры?

- Вы, уроды, вы что тут натворили? Да вы знаете, что я с вами сделаю, после этого? А ну, вон отсюда! Ты посмотри-ка, а? - заорал мужик. Он попытался оттолкнуть Кирилла, но тот, почувствовав за спиной поддержку, только качнулся и встал на место. Зажегся фонарь Парда и ослепил озверевшего хозяина. Мужик заорал еще громче, во всю силу великолепного баритона.

- Убери фонарь, мразь! Я тебе сейчас посвечу! Кирилл, скотина! Друзей, блин, нашел! Ты же без меня сдохнешь за два дня, ишь, на готовое пожаловали!

- Не сдохну, я теперь не один, - хмуро просипел Кирилл, голос его слегка подвел. Все-таки освободиться от застарелой ненависти и страха сразу не удалось. Но он чувствовал, что ребята, не задумываясь, выдвинулись на его защиту. Из-за плеча Кирилла сопела Травка, хмуро и недобро поглядывая на орущего дядю, прыгающего между рассыпанными вещами. Сбоку прижалась ощетинившаяся Рыся, возмущенно сверкая глазами. Откуда-то сзади слышалась возня Близнецов, пока вообще ничего не понимающих. Тир и Пард растворились где-то в темноте. Возмущенному дяде картина не показалась опасной, а вот то, что ребята были одеты в его тряпки, он сразу заметил. Это привело его в еще большее бешенство:

- Ну, смертнички! Идиот, ты что, не понимаешь, что у тебя одна защита - это я? А этих все равно выловят и сожрут. Только теперь вместе с моими консервами. И мое тряпье, отбирал, специально, самое целое, на старость…гады, теперь все шаману уйдет. А ну, снимай, говорю! - озверевший предприниматель кинулся к Траве, пытаясь стащить с нее джинсовую куртку, которую девочка себе присмотрела. Кирилл заслонил Траву, оттолкнув родственника. В ушах у него так шумело, что он едва различал свои слова:

- Хватит орать. Ты же сам продал их на мясо. Не смей ее трогать! - хрипло от бешенства просипел Кирилл. Страх перед дядей вдруг уступил место возмущению и жгучему стыду, что этот разнузданный хам - его единственный и ближайший родственник. Похоже, никакие угрызения совести старого мошенника не мучили.

- Да ты что? Поддержку почувствовал? Ты что, дебил, не понимаешь? Их ищут и найдут. А у тебя одна возможность выжить - это я, а у них - никакой. Вот так-то, мой туповатый друг. А теперь, быстро шмотки сняли и валите отсюда. Быстро, я сказал!

Пард рванулся было заткнуть говорливого родственничка, но Тир, внимательно вслушивающийся в тираду, остановил друга за руку. Ребята напряженно молчали, стараясь получить больше информации. Мужика они не боялись, но и что с ним делать было пока тоже не понятно. Вообще-то им еще не приходилось драться по-настоящему, а, тем более, убивать. Все, что пришлось пережить, было пока неосознанно и туманно. Пард убил несколько тварей в коллекторе, но это явно были не люди. А теперь им грозил не один даже человек. До них дошло, что ничего еще не окончилось, и людоеды еще ищут их и будут искать, наверное, еще долго. Хотя страшными они не казались. Толстые сладковато-предупредительные извращенцы не вызывали особенного страха. Не верилось, что все эти Варвары и Палычи будут трясти телесами по пыльным тоннелям и коллекторам в погоне за шустрым и небезопасным мясом. И, тем не менее, возможно, придется отбиваться и, может быть, даже убивать. Никого, кроме воинственного Парда, такая перспектива не устраивала.

- Ну и где эти уроды? - внезапно с интересом спросил Пард.

- Это вы уроды, трупы ходячие, шашлыки, блин! - захлебнулся словами от возмущения дядя. - Быстро свалили, я сказал.

- Сам уходи. Мы никуда не пойдем, - голос Кирилла окреп. Он понял, что лучше умрет вместе с новыми друзьями, чем будет терпеть унижения и издевательства дальше.

- Я сказал - быстро, - уже совсем тихо, шипящим, срывающимся от бешенства голосом, просипел мошенник. Его ярость достигла предела. Он стоял вплотную к насупившемуся парню и вдруг резким толчком в грудь отбросил того назад. Кирилл, будучи на полголовы выше дяди, все-таки не смог быстро отреагировать и отлетел, сбив с ног Травку, попытался восстановить равновесие, неловко взмахнул руками и смешно осел на пол. Никому, кроме издевательски захохотавшего дяди не было смешно. Первой не выдержала Рыся. Она сжала кулачки и подскочила вплотную к обидчику, яростно сверкая глазами.

- Да как вы смеете его трогать? - завопила интеллигентная воспитанница мирных летописцев. - Вы… вы нас продали, людоедам!!! Вы… вы плохой дяденька! - начитанной Рысе впервые не хватало словарного запаса, и она судорожно старалась подобрать самые обидные эпитеты, - вы… мокрица…мерзкая, скользкая… и гадкая, не смейте трогать Кирилла..

Андрей Петрович от такого напора расхохотался до слез. Он посветил прямо в лицо возмущенной девочке и насмешливо прищурился:

- О, булочка наша недоеденная! А кто тебя, трупик малолетний от смерти спас? Если бы не я, кто-то уже был бы мокрицами обглодан… а?

И тут Кирилл молча бросился на дядю. Он неумело попытался сбить его с ног, но старый мошенник, за свою долгую жизнь поднаторевший в драках, и весивший в два раза больше худого парня, просто увернулся, а Кирилл пролетел мимо, ударившись о косяк. Трава охнула.

- И это все? - ехидство просто распирало квадратную атлетическую фигуру в почти элегантном костюме. Он чувствовал себя на высоте и не прочь был сбросить напряжение, отшлепав тут кого-нибудь. Ребята не казались ему опасными, и торговец не сомневался, что выставит их за дверь безо всякого труда, как только вернет свое имущество.

Кирилл молча вытер кровь, обильно текущую из разбитой брови и кинулся обратно. Дядя, не поворачиваясь, небрежно отмахнулся локтем, попав парню в солнечное сплетение. Хрипящий Кирилл рухнул на колени, скрючившись и стараясь набрать в легкие хоть сколько-нибудь воздуха.

И тут на обидчика кинулись со всех сторон. Дядька стал напоминать бульдога, атакуемого боевыми дворнягами. Уже лупила по лысоватой голове какой-то сумкой озверевшая Трава. Уже Пард держал Рысю, которая махала когтями в опасной близости от физиономии обалдевшего от такого поворота событий торговца, только сейчас понявшего, что дети не столь беззащитны, как ему показалось. Рыся, позабыв об интеллигентном воспитании, орала:

- Отпусти, я его сейчас порву, нафиг! Я тебе покажу, как Кирилла бить, гад, сволочь… мокрица!

А Тир все никак не мог выбрать момент в общей свалке, чтобы сделать нормальный захват. Вот отлетела на кучу тряпок Трава, получившая в глаз так, что от искр стало на мгновение светло вокруг. Близнецы, не стерпев такого обращения со своим кумиром, просто полезли на мужика всей своей немалой массой. Тот тоже что-то орал, но бестолковая свалка была явно не в его пользу. Наконец, ругающийся Пард сдал рвущуюся Рысю на руки Траве, Тир распихал Близнецов, и два друга наконец-то смогли подобраться к обидчику вплотную. Трава подобрала выпавший у агрессора фонарик, осветила поле боя и ахнула. Шутки кончились. Мужик, воспользовавшись паузой, выхватил пистолет и направил в лоб Парда.

- Ну что, смертнички, значит так, да? Тогда вы либо сейчас же все вместе выруливаете отсюда, либо я просто вас всех перестреляю, понятно? - задыхаясь, прохрипел он, но больше ничего сказать не успел. Пард, с совершенно невообразимой скоростью выскользнул из-под руки нападающего, сделал неуловимый жест, в результате которого болезненно и неловко вытянутая рука мужика смотрела прямо в потолок. Автоматически тот нажал на курок и пуля с грохотом отрикошетила куда-то в сторону многострадального туалета. В следующую секунду Тир уже держал торговца за шею, заломив вторую руку в не менее болезненном захвате. Пард аккуратно, двумя пальцами вынул пистолет из напряженно скрюченных пальцев.

- А-а-а, отпустите, блин, больно…! - захрипел дядя, добавив еще несколько неинтеллигентных слов.

- Тебе напомнить, что ты, сволочь, девчонок и Близнецов на шашлык продал, на мясо, как мокриц каких-нибудь. Да и мы туда чуть не угодили, спасибо Киру - предупредил. Ты понимаешь, что мы с тобой должны, просто обязаны сделать? - вкрадчиво поинтересовался Пард.

- Ничего вы мне не сделаете. Убить человека не так-то просто, этого вы еще не проходили? Стать убийцей невооруженного человека вообще малореально. Так что, пошли вы… - и наглый торговец попытался вывернуться из захватов, но только взвыл, так как парни от волнения и негодования заломили руки со всем старанием, а, возможно, и с удовольствием.

- Ну и что с ним делать будем?- напряженно пыхтя спросил Тир.

- Пристрелить его, и все, что тут думать? - решения Парда всегда были просты и предсказуемы, как морда у противогаза. Кир мрачно взглянул на пыхтящего дядю, придавленного двумя рослыми подростками и вздохнул, надеясь, что это Пард не всерьез. Все-таки дядя, при всем его характере, остался последним родственником Кира в этой вселенной.

_ Ага, иди и пристрели, если ты такой умный. Он, в принципе, прав. Мы же не убийцы какие-нибудь. - Отозвалась Трава, зажигая светильник. Пард помолчал и, поскольку дураком не был, со вздохом констатировал:

- В принципе да. Вот если бы он сопротивлялся. А давайте я ему пистолет отдам. Я все равно успею выстрелить первым. - С надеждой и энтузиазмом завершил он мысль. Тир терпеливо вздохнул и объяснил еще раз:

- Мы - не убийцы. И людей просто так крошить мы не будем, даже таких сволочей.

- А что будем, если ты умный такой? У меня уже рука затекла его так держать. - буркнул Пард.

- А мы будем думать, что делать дальше…

В этот момент пленник бешено рванулся, сбив с ног Тира, ударил Парда освободившейся рукой под дых и ломанулся в незапертую дверь. Второй раз за этот сумасшедший вечер кто-то валялся на полу, пытаясь вздохнуть, а остальные замерли вокруг в лучших позах большого и малого театров.

Через некоторое время, откачав Парда, запыхавшиеся и слегка помятые ребята, наконец-то смогли оглядеться.

- Все целы? - спросил на всякий случай Тир.

- Да вроде, - нерешительно отозвалась Травка, оглядывая поле боя. Ее скула подозрительно припухла и почернела. Пард, еще не пришедший в себя окончательно, но уже справившийся с дыханием, обалдело сидел посередине, пока Тир не подал ему руку, споткнувшись об него пару раз.

- Пард, ты в норме? - ощупал парня слепой.

- Да, наверное. И что дальше?

- Мы - влипли, - резюмировала Рыся. Через несколько минут в комнатушке уже развернулась бурная деятельность. То, что комната принадлежала торговцу, было всем на руку. Здесь было все необходимое для дальней дороги. Присмотренные накануне сумки и рюкзаки с уже отобранным запасным тряпьем и драгоценной обувью, забивались, не глядя, консервами. Несколько совершенно целых пластиковых бутылок были заполнены водой из-под крана. Мало было только оружия.

- Кир, а тут что-то типа оружия есть? - Пард был готов перевернуть тут все, чтобы компенсировать потерю автомата.

- Не знаю. Но я видел, где у него тайник. - Ответил с готовностью Кирилл. Кир и Пард с фонариком полезли в дальний от входа угол, с трудом отодвинули узкий высокий шкаф со всякой всячиной и обнаружили замаскированную дверцу. Крохотная кладовочка когда-то, видимо, служила для хранения какого-то инвентаря, но сейчас почти все место внутри занимали полки, на которых в идеальном порядке лежали аккуратно разобранные драгоценности. Пард издал такой звук, что даже аутичные Близнецы прыснули. Так взвизгнули девчонки, когда обнаружили исправный кран и возможность помыться. Кому что, а Пард увидел оружие. Не слишком богатый выбор, видимо, торговец и впрямь огнестрельными игрушками не баловался, справедливо полагая, что убивать клиентов - грех, а вооружать их - глупость. А, может, таких источников, как склеп с мумиями пронырливый коммерсант не обнаружил. В общем, на полке был автомат Калашникова, без особых наворотов, с металлическим откидным прикладом, пара пистолетов «ТТ», знакомых ребятам по энциклопедии оружия и несколько коробок с патронами ко всему этому богатству.

- Кир, ты стрелять умеешь? - благоразумно спросил Пард.

- Нет, - не смущаясь ответил парень. Для станционных это прозвучало странно, поскольку стрельбы они любили и тренировались раз в неделю обязательно. Причем лучше всех из пистолета стреляла маленькая Рыся и, естественно, Пард, Тир попадал 50х50, если цель двигалась или звучала. А Трава была признанной мазилой, зато метать ножи у нее получалось лучше, чем у Парда, но хуже, чем у Тира, за что Пард ревниво дразнил ее «косой плесенью», когда она стреляла. Почему плесень косая, он объяснить не мог, но и не мог спокойно пережить то, что какая-то девчонка обходит его в обращении с оружием, это допускалось только в исполнении Тира.

- Тогда, Рыся, лови, - и один из черных блестящих, жирных от смазки пистолетов полетел к девочке. Скользкий трофей больно стукнул ее по пальцам, вымазал рукав куртки солидолом и треснул по коленке.

- Пард, предупреждать надо!- прошипела девочка, с удовольствием вытирая первой подвернувшейся тряпкой трофей.

- А этот кому? Тир, тебе нужно? А то Трава, если что, нас всех положит. - Пард почувствовал себя в своей стихии и блаженствовал. Он опять был с автоматом, а что еще нужно настоящему мужчине для счастья? Тир колебался. Стрелять на слух он мог хорошо, но если в настоящих боевых условиях, не на стрельбах, свои попадут под огонь, он мог и не заметить.

- Можно мне? - тихо попросил Кирилл. Я не буду палить, куда попало. Скажите - выстрелю. Я научусь, - еще тише закончил он.

- Тир, так ты как? Может, правда, пусть новичок возьмет?

- Пусть берет, глянь там еще ножи мне и Траве.

Наконец, все было подогнано и сложено.

- Ну что, тронулись? - Резюмировал быстрый осмотр Пард. Все-таки он был признанным командиром на переходах, так же, как Тир - проводником. - Тир, вы с Кириллом договорились, куда идти?

- Да, туда - лаконично махнул рукой вправо слепой проводник, прислушиваясь. - Сюда идут. Один. Скорее всего, торговец. Слева.

Все замерли, но только через минуту услышали гулкий скрип шагов по щебенке.

- Уходим. Он нас только задержит, - скомандовал Пард. Вся команда послушно вскинула на плечи сумки, рюкзаки, связки одеял. И тронулись вправо от двери.

- Погодите! - свет фонарика настиг уходящих. - Я хочу поговорить с Кириллом, - голос мужика был робкий и просящий. Пард на всякий случай взял непрошеного гостя на прицел его же пистолета. Оружие он вряд ли себе еще одно достал, но кто его знает?

- Ну, что тебе еще? Ключ от комнаты у тебя есть. А остальное, считай, что мы взяли, как плату за предательство, - остановился на секунду Пард.

- Кирилл, ты у меня единственный родственник остался. Я хочу с тобой поговорить, - упрямо продолжал не выходящий из тени дядя.

- Да уходить нам надо, что еще не понятно? Ты, небось, на нас уже людоедов навел, а теперь просто зубы заговариваешь. - Разозлился Пард, подталкивая топчущуюся в нерешительности команду вперед.

- Да я здесь сидел, ваши сборы слушал. Захотел бы, уже давно привел кого-нибудь. Мне только Кирилл нужен, на минутку. - Устало упирался торговец.

- Кир, ты хочешь с ним говорить? - спросила Травка.

- Не знаю, - заколебался Кирилл, а потом добавил - Все-таки последний родственник.

- А если у него тайник с оружием был, и он сейчас вооружен? - проявил осторожность Пард.

- Да нет у меня ничего, я на минуточку, - продолжал голос из темноты.

- В общем, так, выключи фонарь, светить буду я. И я держу тебя на прицеле. Кирилл, пойдешь вдоль стенки. В полосу света не заходи, к нему близко не подходи и не загораживай его от меня, понял? - распорядился Пард, дождался кивка Кирилла и скомандовал. - Пошел. Кирилл, как заправский сталкер, сделал несколько шагов в тени, и тут Тир сдавленно крикнул:

- Шаги, много, слева. Он нас предал.

Мужик тут же кинулся к Кириллу, и пуля Парда ушла в никуда. Все-таки стрелять в человека непросто даже воинственному снайперу. Медлить дальше было нельзя. Хорошо хоть укрытие давало хоть какую-то защиту. Пард опять взял командование на себя.

- Трава, бери ребят, и бегите, найдите любое укрытие, мы их задержим. Тир, лови. - На сей раз это был трофейный пистолет, и Тир без колебаний поймал тяжеленную железяку. Привычно пробежался пальцами по знакомой модели и с удовлетворением хмыкнул. Убивать он не хотел, но идти на ужин человеколюбивым гурманам тоже не собирался. Беспокоила возня в той стороне, где дядя кинулся к Киру. Чуткий слух слепого определил только невнятное умоляющее бормотание, да треск рвущейся ткани. Тир только хотел выскочить на помощь парню, как услышал сначала спотыкающиеся бегущие шаги Кирилла, потом тяжелые - дядины, а из-за поворота уже накатывались звуки многочисленных шаркающих и легких, вперемешку, чужих шагов. Потом раздался непонятный шелест и свист, крик Парда - Кир, падай! - И только потом автоматная очередь. Тир высунулся из-под колена стоящего друга и начал стрелять, как на подготовке.

Трава, подгоняя спотыкающихся, груженых, как волы, Близнецов, с трудом шлепала по шпалам. Бежать было страшно неудобно, и фонарики ребят мотались по стенам метро, в поисках входа в привычный мир коллекторов и коммуникаций. Шагов через двести дорогу им почти преградил обвал. Потолок осыпался, завалив просвет тоннеля почти полностью и устроив почти идеальное укрытие. В этот же момент из-за завала мелькнул свет. Травка мигом уткнула луч в насыпь и шикнула на Близнецов, которые послушно загасили свой фонарь. Выбирать было некогда. Справа за камнями чернел какой-то проход, и Травка, покосившись на Рысю, терпеливо трусившую сзади, стала подталкивать неповоротливых Близнецов туда. Избавляться от груза было поздно. Найдут груз - найдут и их. Медленно, как в кошмарном сне, Близнецы всосались в трещину, оказавшуюся неглубокой, но незаметной за кучей камней и щебенки. Только Травка полезла через кучу, крепкие руки братьев, обожающих свою строгую командиршу, втащили ее вовнутрь. И только тут Трава смогла оглянуться и чуть не заорала. Через завал уже лез кто-то со светильником, дававшим слабый, но уверенный свет, а растерявшаяся Рыся вдруг побежала в другую сторону. Травка рванулась к подруге, но Близнецы, побоявшись остаться одни, крепко держали властительницу их небогатых мыслей. Один из них даже аккуратно зажал ей рот пухлой ладошкой. Трава не осмелилась отбиваться и навлечь преследователей еще и на Близнецов. Она с ужасом увидела, как мужик со светильником, одетый иначе, чем каннибалы, бывшие на станции, и, в отличии от них, сухощавый и ловкий, кинулся за Рысей, схватил ее поперек туловища и обернулся, видимо, чтобы похвастать добычей кому-то, кто лез, пыхтя, следом, закрывая тучным телом весь проход. И в этот момент, перепуганная, ничего не соображающая девочка, махнула рукой с выпущенными когтями, которыми она легко процарапывала бетон и вскрывала консервные банки, попав по шее обидчика. Голова мужика, будто взорвалась. Из шеи выплеснулся фонтан крови. Картина была страшной и иррациональной. В жуткой тишине мужик с перерезанным горлом ползал по рельсам, силясь зачем-то встать, и заливая кровью все вокруг. Упавший светильник освещал весь этот кошмар снизу и перед Травкой мелькали то вылезающие из орбит глаза, то залитое чужой кровью лицо Рыси, то рука, зажимающая страшную рану, из которой мощными толчками выплескивалась густая, темно-коричневая в тусклом освещении кровь. Рыся плюхнулась на четвереньки и, спотыкаясь, рванула к противоположной стороне завала. А через кучу камней ужу перебиралась…, Травка опять попыталась подскочить,…Варвара. Все-таки она с ними. Добрая, толстая, заботливая Варвара. У Травки на глаза навернулись слезы, но выскочить ей не дали уже всерьез навалившиеся на нее увесистые парни. Зато видно ей было все - ход шел немного вверх и, будь у людоедов фонарики, их бы легко обнаружили. Рыся уже почти добежала до дырки в противоположной стене, но споткнулась и грохнулась на коленки. От боли в незаживших еще ногах, девочка на какое-то время потеряла способность соображать и двигаться. А Варвара, игнорируя мужика, истекающего кровью, резвой трусцой подбежала к Рысе. Она схватила девочку на руки, оглянулась и вдруг… быстро перенесла остаток пути до темного провала в стене и поставила ее на ноги. Потом что-то шепнула пленнице, крепко поцеловала в пухлую щеку, блеснув на мгновение глазами, и подтолкнула в спину. Трава увидела тонкие руки Рыси со сложенными когтями, которые на мгновение сомкнулись на шее доброй женщины, и Варвара обернулась. Перелезший следом мужик был тоже тощий, как и первый, и тоже одетый в черный комбинезон вместо разноцветных тряпок. Он был вооружен, как и первый, какой-то металлической палкой, не длинной, заостренной с обеих сторон, похожий на кусок арматуры. Охотник подбежал сначала к раненому, корчащемуся в агонии, а потом попытался, оттолкнув Варвару, пролезть в дыру. Но Варвара со странным выражением отчаяния и умиротворения одновременно, загородила ему путь. Они начали спорить, причем, мужик дико ругался, а Варвара спокойно и твердо возражала. Расстояние до Травы было не велико, но слова почему-то разобрать было трудно. А тут еще двое закончили трудное упражнение по преодолению препятствия. Эти двое были тоже толстыми, и в одном из них Трава узнала Палыча. Он был как будто очень грустным и, даже, похудевшим. Было ясно, что Варвара не пускает охотников за дичью догонять Рысю. Травка заливалась слезами и задыхалась под навалившимися Близнецами, когда до нее донеслась-таки разборчивая фраза:

- Вот и будешь вместо нее. - Мужик взмахнул своим странным орудием и ударил Варвару по голове. Никто не сделал ни одного движения, чтобы ей помочь, и Травка с ужасом поняла, почему никто не бросился спасать раненого с порванным горлом - его просто съедят, как и Варвару. Не в силах смотреть дальше, девушка уткнулась носом в щебенку, задыхаясь от безмолвных рыданий, а растерянные Близнецы гладили ее по спутанным волосам, не зная, чем утешить.

Когда Травка подняла голову, Варварино тело с натугой тащили через завал. Никто не полез догонять Рысю, никто уже не интересовался беглецами. Людоеды получили свое мясо. Справившись с одним телом, они вернулись за другим. Крайним, кто остался собирать брошенные светильники и палки-оружие, был Палыч. В последний момент он поднял голову и с тоской посмотрел прямо в глаза Травке, постоял несколько секунд, повернулся, и полез за остальными. Травка дала бы руку на отсечение, что увидела в свете светильника у старика в глазах слезы.

* * * 

Рыся бежала по коридору, наполненная ужасом и болью, вперемешку с теплой радостью, почти счастьем. Как это сочеталось в одном и том же перепуганном организме, объяснить было невозможно. Ноги быстро уносили ее от жуткого места. Она никогда в жизни еще так не пугалась, а липкие следы на руке и лице, спекшаяся, мерзко прилипшая к телу одежда, вообще доводили до тошноты. Но тут же вспоминалась Варвара, ее теплые руки, поцелуй в макушку. «Я, наверное, вымазала ее. Она, как мама…». Мысль про маму довела девочку до кондиции, и она, не переставая, спотыкаясь, бежать дальше, захлебнулась горькими детскими слезами. «Может быть, это все-таки бред и можно уже проснуться? Оказаться в безопасном вагоне, рядом с мамой и папой?» Но страх погони заставил искать укрытие, и, шагов через двести, девочка выскочила в подобие комнаты, без двери, куда сходились четыре коридора. Под потолком зияло знакомое отверстие вентиляции, на сей раз без решетки. Осыпь, снесшая решетку, сделала удобный подъем к самому вентиляционному ходу. Так что Рыся, морщась от боли в ушибленных голенях, быстро добралась до узкой дыры. Все еще захлебываясь слезами, сотрясаемая крупной дрожью и… икотой, Рыся поползла вперед. Не сразу она сообразила, что развернуться здесь она не сможет, и дать задний ход - тоже. Пришлось довольно долго ползти только вперед и, когда стало нестерпимо страшно, что этот жуткий ход никогда не кончится, она вылезла на пересечение двух труб. Вторая труба, идущая под прямым углом к первой, была намного шире, и, скорее напоминала небольшой коллектор, чем вентиляционный ход. Встать в рост здесь было бы трудно, но сесть или лечь с удобством было можно. С удовольствием сев и распрямившись, девочка обнаружила, что все это время у нее на спине был рюкзачок, найденный для нее Травкой. Все еще вздрагивая и икая, она с остервенением скинула испорченное платье, вытерла лицо и руки, покрытые темными едко пахнущими пятнами, тихо подвывая от ужаса и забралась в спортивные штаны и курточку, прикрыв, наконец, немилосердно сбитые ноги. Обняв рюкзак, Рыся затравленно оглянулась. Окружающий пейзаж особого страха не вызывал, особенно радовало то, что по проходу, по которому проползла она, ни один взрослый не протиснется. Девочка устроилась поудобнее, обняла колени и приготовилась ждать. Незаметно она задремала. Проснувшись, Рыся совсем потерялась во времени. Сколько прошло? Несколько часов, или минут? Может, уже все позади и можно вылезать? Рыся колебалась, представляя, как высовывается из вентиляции и натыкается на засаду. Вдруг Варвару не послушают? Или наоборот, ребятам надоело ее искать, и они уже ушли? Беспокойство росло и превращалось в панику. А тут еще из глубины шахты послышался шум. Кто-то с приличной скоростью бежал, приближаясь к девочке. Кто-то небольшой, скорее всего, крысы. Прятаться от крыс в узком проходе, в котором она не могла развернуться, Рысе совершенно не улыбалось, поэтому девочка выпустила когти и стала ждать, радуясь, что у нее есть природная оборона, и что она хорошо видит без фонаря. В подземелье все было более-менее радиоактивное, поэтому воспринималось юным мутантом, как довольно светлые сумерки. И вот, в этих сумерках, Рыся, у которой сердце уже устало выскакивать из груди, увидела, как из противоположного хода выскочила крупная белая крыса, на мгновение остановилась, изучая Рысю темными глазками, и… шустро подбежала к девочке. Рыся, сразу забыв про страхи, протянула зверьку ладонь. Крыска выглядела абсолютно мирной и беззащитной. Но тут возня в шахте приблизилась, крыска заметалась, а из хода вылетели еще штук пять матерых крыс, огромных, черных, совершенно не похожих на безобидных. Не обращая внимания на девочку, они кинулись на белую беглянку, прижавшуюся к самым ногам Рыси. Одна из нападавших схватила жертву за бок, другая - вцепилась в спину. Рыся не выдержала, выпустила когти и отмахнулась от страшных акул подземелий, напомнивших ей по какому поводу она тут застряла. Острейшие когти превратили напавших хищниц в неоформленные куски мяса. Остальные остановились поодаль, а Рысю чуть не вырвало. С брезгливым бурчанием почистив когти об остатки платья и о стену, насторожено следя за крысами, от усталости и от изобилия эмоций, уже готовая на все, девочка увидела, что враг и впрямь ретировался в ближайший ход. А где белая? Беглянка обнаружилась под портфелем, так, кажется, назывался когда-то Рысин рюкзачок. Она смотрела на Рысю доверчиво и дала взять себя на руки. Девочка внимательно рассмотрела пострадавшую и попыталась замотать неглубокие раны на спине и боку новой спутницы куском рукава многострадального платья, просто полоснув по плотной вязаной материи когтем. Получилось не очень, но крыска не возражала. Она стала похожа на старую растрепанную игрушку, которую мама сшила из лоскутов дочке, когда она заболела. На глаза Рыси опять навернулись слезы и, тихо всхлипывая, она поползла назад, подтолкнув крыску впереди себя. По пути, чтобы не остаться в жуткой тишине, она на разные лады называла новую подружку и к концу хода решила:

- Ты будешь Крысуней, хорошо?- Сказать, что крыса кивнула - это погрешить против истины, но и сбегать она не стала. Когда Рыся, осторожничая, тихонечко полежала у выхода, и, наконец, решилась вылезти, крыска обежала окрестности и, неловко путаясь в обновке, прихрамывая, приковыляла к маленькой хозяйке.

- Если что, я сразу в вентиляцию залезу, а пока - тут посижу, - обратилась девочка к новой подруге. С крыской можно было разговаривать, и Рысе казалось, что она, сверкая умными глазками, все понимает, только сказать не может. Подружившаяся парочка уже давно чувствовала голод. Еще раз почистив когти с выражением брезгливости на перепачканном донельзя личике, юная мутантка открыла одну из банок, лежащих в рюкзачке-портфеле. Вкусно запахло какой-то рыбой в томатном соусе. Рыся подумала, как странно есть рыбу, которая, наверное, уже и не существует. Она грустно вздохнула, достала ложку, которую всегда по-солдатски носила с собой, и с удовольствием слопала сразу больше половины банки, а остальное поставила перед крысой. Та, посмотрев на новую хозяйку умными глазками, аккуратно прикончила содержимое банки. Рыся с благодарностью прижала к себе умную зверушку, накрыла ее полой курточки и… незаметно для себя задремала.

* * * 

Пард слегка замешкался, пытаясь удержать в одной руке и приклад автомата, и довольно крупный, тяжелый дальнобойный фонарик, злясь на себя, что сразу не додумался как-нибудь примотать импровизированную фару на оружие. Тир тут не помощник - он посветить не может, ему вообще все равно, куда направлять луч. Когда все-таки дуло автомата и непослушный фонарь стали смотреть в одну сторону, прямо в центре прицела появился спотыкающийся о шпалы Кирилл, на бегу прикрывающий глаза рукой от яркого света. Его быстро нагонял дядя, тяжело топающий чуть сбоку по насыпи. Он что-то кричал, а из-за поворота показалось сразу несколько неожиданно стройных и ловких человеческих фигур, одетых не в пестрые тряпки, как все людоеды на станции, а в ладные крепкие черные комбинезоны, с лицами, вымазанными темными полосами, с какими-то странными палками наперевес. «Может, это не людоеды?» - заколебался было Пард. Но в этот момент трое преследователей одновременно взмахнули палками, а дядя, оглянувшийся назад, в последнем рывке, прыгнул Кириллу на спину, сбив парня с ног. Кирилл упал, буквально в пяти метрах от ошалевшего Парда, а дядя, странно дернувшись, рухнул на него. Родственники больше не шевелились. В спине у дяди торчали сразу две палки, а третья валялась рядом, разбив бедолаге череп. С перепугу Пард, ждавший только, чтобы Кир ушел с линии огня, нажал на курок и не отпускал, пока не опустел магазин. Потом была тишина. Пард чуть не подпрыгнул, ощутив что-то живое, прикоснувшееся к его колену, но быстро сообразил, что это - Тир. У них была договоренность, что слепой товарищ, по надобности, стреляет с колена, ориентируясь на звук выстрелов Парда, чтобы не мешать друг другу и не попасть, куда не надо. Тир терпеливо ждал команды зрячего или, рассказа, не понимая, что произошло. Все происшествие заняло от силы несколько десятков секунд, но Пард все не мог прийти в себя. Он даже забыл про обычный выпендреж, когда Тир, не вытерпев, начал выспрашивать, так и не дождавшись объяснений. Пард, не переставая нервно водить фонариком, пересказал Тиру все в красочных деталях.

- Убитые среди них есть? - уточнил Тир, дрожа от возбуждения и пережитого страха.

- Вроде нет, трупов не видно, у меня рука с фонарем затекла, держать неудобно, - непривычно виноватым голосом пробормотал Пард.

- Слушай, а если я подержу? Ты мне говори, куда направлять, а я буду светить.- предложил Тир.

- Лучше приспособимся так, чтобы тебя не занимать, вдруг прорвутся, как ты тогда мне поможешь? - проявил тактичность Пард. - Тащи сюда стул. Помнишь, где он? Я отойти не могу.

- Я помню, - Тир принес тяжелый металлический стул и какую-то тряпку, подобранную на полу. Пард быстро сделал стационарный прожектор, примотав тряпьем фонарик к стулу, и направив его свет в конец тоннеля. Спинка стула стала направляющей и для Тира. Парни немного успокоились, готовые отразить следующее нападение.

- Слушай, а похоже, что у них огнестрельного оружия нет. - То ли спросил, то ли констатировал факт Тир.

- Может, у этих нет, а у кого другого - есть. Ты все-таки не высовывайся особо. - предупредил Пард.

- Как будем Кира вытаскивать? - после паузы спросил Тир, который всегда помнил о других.

- Давай, ты пойдешь, а я тебя прикрою. Они в нескольких шагах от нас. У меня никто не высунется. - Пард уже положил на тот же стул два запасных магазина. Тир без особых колебаний, низко пригибаясь, чтобы не загораживать зону обстрела Парду, прокрался вперед, в конце концов, перейдя на четвереньки. Из-за поворота никто не показывался, но чуткие уши слепого улавливали шорохи, скрип шагов и тихое бормотанье. Пард, напугавшийся теперь за друга, ни на секунду не отрывал взгляд от хорошо освещенного тоннеля. Тир замешкался, вызвав нетерпеливое ворчание товарища. Стащить тяжелое квадратное тело хорошо питавшегося торговца было почти не под силу подростку, весившему в два раза меньше. Несколько раз вляпавшись во что-то скользкое, липкое и страшное, Тир все же спихнул неподъемное тело, глухо звякнувшее странным оружием, торчащим из спины. Кирилл тоже не подавал признаков жизни и, когда Тир перевернул его на спину, чтобы удобнее было взять потерпевшего за подмышки, он почувствовал все ту же липкую тепловатую жидкость, обильно залившую лицо парня.

- Черт, - выругался Тир, но проверять, жив их новый товарищ, или нет, не стал. Какая разница, не бросать же его тут. Только Тир приладился поудобнее тащить тяжелое тело Кирилла в сторону убежища, как над головой внезапно ударила автоматная очередь, почти одновременно с криком Парда:

- Ложись!

Тир шлепнулся между рельсами, от неожиданности чуть не уронив многострадального Кирилла. Его голова мотнулась, прижавшись мокрым виском к щеке Тира, и он почувствовал, своим знаменитым шестым чувством, что в парне еще теплится жизнь. На Тира нахлынуло такое облегчение, что даже испуг от неожиданной стрельбы куда-то мгновенно улетучился. Как только закончилась автоматная очередь, он подхватил беспомощного подростка и поволок с такой скоростью, что уже через несколько секунд был за спасительной дверью. Тир уложил раненного на распотрошенные тюки и наощупь обмотал тому голову первой попавшейся мягкой тряпкой. Больше ничего сделать он пока не мог.

- Ну как? - подобрался Тир к другу. Его грела мысль, что Пард, дурной в обиходе, в критической ситуации становился надежным, собранным стратегом и на него можно было положиться на все сто. В ситуации опасности или даже просто трудного перехода, он становился опорой и защитой для всей группы. Тем неприятнее были его непонятные заскоки, когда все было благополучно, и он становился вдруг туповатым и ограниченным хамом. Но сейчас, пока были патроны в магазине, мимо Парда не пройдет ни один людоед. И не людоед тоже.

- Да они даже пострелять нормально не дают, - сокрушался тем временем воинственный автоматчик. - Только сунутся, сразу убегают. Похоже, я никого даже не зацепил. У них, кажется, и фонариков нет, и все оружие - вот эти палки.

- Палки - тяжелые, железные, я на одну наткнулся. Как они их еще кидают?

- Еще как кидают! А Кирилл как, жив? - поинтересовался Пард.

- Жив. - Коротко ответил Тир и разговор заглох. Болтать ребята побаивались - вдруг что-нибудь прозевают? Да и Тир все время прислушивался к невнятным звукам, доносившимся с той стороны, куда ушли остальные. Он не мог разобрать что именно, но что-то явно было слышно. Звуки тревожили, но все равно девчонкам и Близнецам они с Пардом ничем помочь не могли - здесь был первый рубеж обороны. То, что уроды, хорошо знавшие местность, обошли тоннель полуразрушенными коллекторами и попытались напасть с тыла, неопытные бойцы не догадались.

Парду стало скучно. Адреналин требовал действий, а странные нападающие соваться под огонь автомата почему-то не спешили. То ли ждали, пока закончатся патроны, то ли просто решили взять потенциальные жертвы измором, неизвестно.

- Может, сделаем вылазку? Шуганем их, а? - с надеждой предположил Пард и сам закончил - Нет, опасно. Ладно, будем сидеть здесь. Как там остальные, ничего не слышно?

Тир в это время думал о своем.

- Слушай, Пард, - наконец, отозвался он. - А почему людоеды Кирова дядю убили?

- Не знаю. Он вообще в стороне бежал, по насыпи, а Кирилл - по шпалам. А потом дядя оглянулся и кинулся на Кирилла. Может, сбить хотел? - не отводя взгляда от тоннеля, пробормотал Пард.

- Похоже, этот Андрей Петрович Кира собой прикрыл? - Тиру очень хотелось верить в добрых людей.

- Похоже, - легко согласился Пард, поскольку именно на это и было похоже.

- Пард, я пойду, Кира проверю? Если что, я - рядом. - Озабоченно пробормотал Тир и присел рядом с раненым, задумавшись о том, что пробуждению парня вряд ли можно позавидовать. Ему еще предстояло переварить весть о смерти последнего родственника. И как ножом по сердцу полоснуло: «Еще неизвестно, что там у нас дома». От грустных мыслей Тира отвлек очередной раскат автоматной очереди. Кто-то из нападавших снова высунулся из-за поворота. На сей раз Пард вроде бы попал. По крайней мере, с той стороны раздался крик и громкие возбужденные голоса, заглушающие мучительные стоны. Какое-то время, довольно продолжительное, кроме невнятной возни, за поворотом ничего больше не возникало. Потом послышался громкий стук. Судя по звуку, нападающие то ли сколачивали, то ли разбивали, что-то тяжелое и большое. Пард подтолкнул ногой Тира.

- Слышь, а если они какие-нибудь щиты изобретут? Нас же повяжут в два счета. - Тир на секунду задумался.

- Препятствия, срочно. Из чего можно сделать препятствие? Что у нас есть?- Мозговой штурм - любимое развлечение учеников Рекса и Сони, взбодрил приунывших было ребят.

- Тряпки, шмотки, стол, шкаф, - перечислял все, что мог вспомнить Пард.

- Консервы, стеклянные банки. Может, стекла набить? - продолжил Тир.

- Эти уроды в обуви, осколки им не помешают. А что в банках? Пошарить сможешь? - обернулся на секунду зрячий.

Тир заметался по каморке, перепрыгивая через Кирилла и ни разу не наступив на него.

- В банках - что-то жирное. Судя по запаху - масло для светильников или что-то в этом роде. Воняет сильно. - Обнюхивая перепачканные пальцы, сделал вывод Тир.

- Отлично. Мочи тряпки в масле, - скомандовал Пард, не решаясь отвлечься ни на минуту. Азарт охватил мальчишек. На несколько минут они совсем забыли о том, что это - не тренировка, что множество взрослых людей мечтают забить ломами (Пард по ходу дела вспомнил, как назывались палки людоедов), непокорную добычу. Пока Тир поливал липким, дурно пахнущим маслом кучу тряпья, сваленную с дырявый таз, об который слепой парень несколько раз с диким грохотом споткнулся, мотаясь по каморке, Пард соображал, как все это зажечь при необходимости. Ничего не придумав умнее, он, взяв автомат наперевес, и надеясь, что фонарь ослепит нападающих, короткими перебежками двинулся в сторону противника, прижимаясь к правой стене. Еще немного, и он сможет пальнуть за угол. Тир с тазом в руках рванул вдоль другой, короткой стены плавно загибавшегося в этом месте тоннеля. Воспользовавшись стуком и грохотом за поворотом, из-за которого их было не слышно, парни не особенно таились. Противник явно недооценил шустрое мясо, видимо, давно не встречая достойного сопротивления. Тир раскидал порцию тряпья и успел сбегать за новой, как возня за поворотом сначала стихла, а потом опять возобновилась, став более организованной и направленной. Каннибалы пошли в атаку. Фонарь, по-прежнему привязанный к стулу возле двери, продолжал светить им в лицо. Вот только ребят там уже не было. А нападавшим разбить фонарь было нечем. Они тащили с собой только светильники, ломики и куски заточенной арматуры. Видимо, старый пройдоха Андрей Петрович хорошо знал, чем не нужно снабжать небезопасных клиентов.

После продолжительного грохота и стука из-за поворота выползло неуклюжее сооружение, сделанное из массивной двери, которую поставили набок и непонятно как двигали по рельсам. Со стороны защитников дверь была металлической и казалась очень тяжелой. Она двигалась очень странно, рывками, с мерзопакостным скрежетом, но неожиданно быстро, будто к ней приделали полозья или колеса. На мгновение Парда посетила мысль, что все это какой-то розыгрыш, что этого не может быть на самом деле. Облезлые своды метро, уходящие за поворот ржавые рельсы и медленно ползущая на них с Тиром дверь, подсвеченная ярким пятном света импровизированного прожектора, казались персонажами тяжелого сна. Но вид трупа Кирова родственника быстро его отрезвил.

Как только нападающие поравнялись с ним, Пард, наслаждаясь недавно осознанными способностями, почти одновременно щелкнул зажигалкой, бросил ярко разгоревшийся огонек в кучу тряпья, на которую только что наехала металлическая «стена», кинулся вперед, за спины нападавших, крикнув звонкое «Ха» для Тира, и открыл огонь из автомата. Глухой стук металла о камень показал, что и у людоедов есть реакция, но все же не такая, как у шустрого мутанта. А вот Тир, чутко поймавший сигнал друга, успел упасть и скатиться под насыпь, защищаясь от случайных пуль. В долю секунды великолепный план каннибалов превратился в неконтролируемый хаос. Пард, на всем ходу, пробежав с тыла, полил из автомата незащищенные спины нападавших, под ногами у которых уже энергично разгоралось пропитанное маслом тряпье, подхватил Тира, вскочившего на звук его шагов, которые он не спутал бы ни с чем другим, и подтолкнул друга в сторону убежища. Куда тот и побежал, касаясь рукой стены, чтобы не выскочить в свет фонаря. А Пард, теперь уже просто для острастки выпустил остатки магазина по ярко полыхающей цели. Еще секунда, и ребята ввалились в убежище, упали на пол и расхохотались.

- Ну ты даешь! - Восхищенно резюмировал слепой, пока Пард, высунувшись из-за стального косяка менял магазин. Палить Пард больше не стал - там и так суматохи хватало. Перекошенная дверь осталась стоять, накренясь в сторону нападавших, градусов на двадцать, пока не сгорели подпорки. Под ее прикрытием незадачливые нападающие успели перетаскать раненых и убитых за поворот. Да и патроны Пард зря расходовать не хотел - самому пригодится.

Вот такая жизнь Парду нравилась! Вот об этом он и мечтал. Наконец-то он почувствовал свои силы и был совершенно опьянен только что осознанной сверхчеловеческой ловкостью и скоростью. Восторг мешал реально оценить ситуацию и взволноваться, сколько людей он сделал трупами. То есть, это его волновало, конечно, но не из романтическо-сентиментальных соображений. Просто, как на стрельбах, Парда заботило, сколько попаданий в «яблочко» он сделал.

- Вот это - жизнь, - восхищенно повторял парень, приплясывая от возбуждения и искренне восторгаясь собой.

Но Тир затих, подавленный жутким утробным воем, который, действуя на нервы, на одной ноте, не прекращаясь ни на секунду, доносился со стороны поверженного врага. Слепого трясло и от возбуждения только что прошедшего боя, и от внезапного осознания на какой риск они пошли, и что с ними сделали бы в случае провала, и от острой жалости к страдающему там существу, которое, наверное, мечтало поужинать их с Пардом окровавленными останками, возможно, помучив перед смертью. Когда вой вдруг внезапно оборвался, Тир услышал тихий стон и подполз к Кириллу. Похоже, что парень приходил в себя.

- Кир, ты меня слышишь? Что болит? - неожиданно хриплым и подрагивающим от еще не остывших эмоций голосом спросил слепой. Он понимал, что Пард, только что на практике опробовавший недавно осознанные способности, и без него в таком состоянии удержит батальон людоедов, монстров и стальных дверей.

- Голова, - логично прохрипел Кирилл. И без специальных знаний было ясно, что у него сильное сотрясение, как бы не черепно-мозговая травма. От копий нападавших дядя его спас, а вот от рельса, о который приложился лбом парень, не смог. Тир нащупал свою аптечку и решил пожертвовать драгоценным лекарством.

- Сейчас, потерпи, - утешительно зашептал он, перебирая чуткими пальцами выпуклую маркировку на ампулах. Вот обезболивающее и снотворное. Самое то, что нужно. Укол на какое-то время поможет, а потом Трава посмотрит. Тир сделал инъекцию, сходил за водой, напоил раненого и уложил поудобнее. Кирилл заснул.

- Тир, может, перекусим? Что-то аппетит разыгрался, а я не могу отсюда уйти, вдруг им мало, еще полезут? - раздался немного погодя голос Парда.

- Хорошо, лови. - Тир одну за другой кинул добровольному караульному несколько банок. Друзья удобно устроились возле двери. Один, внимательно поглядывая, а другой - вслушиваясь. Пард с трудом сдерживался, чтобы не начать взахлеб обсуждать минувшие события. Опасность пока не миновала. Возня за поворотом тем временем постепенно утихла совсем и никто не пытался больше пролезть мимо догорающей и нещадно чадящей двери и тряпья, наполнивших подземелье противной вонью и едким дымом. Это, впрочем, никак не повлияло на аппетит ребят. На их аппетит повлияли истерические рыдания, донесшиеся с другой стороны. Ребята вскинулись, узнав голос Травки.

Девушка, трясущаяся от всхлипываний и невнятных подвываний, долго ничего не могла объяснить. Парни, похолодев, уже решили, что Рысю либо убили, либо увели в плен, чтобы съесть. Тиру удалось разобрать только:

- Рыся… Я не могу… Она… уроды… - и все. Близнецы на вопросы парней не реагировали, переживая за Травку. Одним словом, к тому времени, как икающая и дрожащая девушка выпила второй литр воды и смогла хоть что-то объяснить, парни, только что отбившие атаку хорошо подготовленных и многочисленных воинов, сами были близки к истерике. Такой Травку никто не видел за все пятнадцать лет ее жизни. Наконец, она успокоилась достаточно, чтобы объяснить:

- Рыся… Вот они… - она показала на Близнецов, - на меня навалились. А Рыся побежала в другую сторону… Мужик потом… Кровь, как из крана…

- Погоди, у кого кровь, как из крана? - Тоже почему-то икая, переспросил Тир. У него так тряслись ноги, что парень присел, чтобы не упасть. Неужели маленькой, теплой, всегда как-то по-особенному вкусно пахнущей пылью, здоровьем и еще чем-то неуловимым, детским, напоминающим маму, неужели Рыси больше нет? Тир представил себе липкую кровь, обильно вытекающую из перерезанного горла Рыси и оперся о стенку. Его мутило от внезапно нахлынувшей слабости, кажется, еще чуть-чуть и он потеряет сознание.

- Рыся мужика когтем, он ее схватил, а потом… Она упала, Варвара ее схватила… - икала Трава.

- А Варвара откуда взялась? - озадаченно спросил Пард, все еще посматривая в сторону окончательно затихшего врага. Он не представлял себе никаких страстей, а просто пытался понять, что там случилось, и из-за чего ревет благим матом его боевая подруга.

- Она Рысю в коридор, а сама… они ее… - опять зашлась в слезах Травка. Близнецы дружно захлюпали носами, наверное, в знак солидарности.

- Короче, Рыся жива? - постарался унять истерику деловитый Пард, как всегда слабо разбирающийся в женской психологии.

- Не знаю… - опять взвыла опухшая от слез девочка. Тут и до Парда дошло, что дело плохо.

- Эй, вы, - юный предводитель постарался получить информацию от хлюпающих носами Близнецов, - где Рыся?

- Не знаю, - хором ответили мальчишки.

- Так, информации - море. Трава, хватит ныть, так мы никогда не найдем малую, - попытался мобилизовать отряд Пард, прижав мокрую от слез голову Травы к плечу. - Все, успокойся и объясни толком, что с Рысей и что нам делать? - тоном очень терпеливого взрослого проговорил он, но, заметив зеленое лицо сползшего на пол Тира, взвыл: - Да вы что все, охренели, что ли, ну-ка, хватит истерить. Тут с вами кто хочешь помереть успеет! -Терпение в число добродетелей Парда точно не входило.

- Я не знаю… Мы ее искали, мы не можем ее найти… - почти внятно вдруг проговорила Травка, - может, она уродам попалась? - и она снова попробовала зарыдать, уткнувшись в плечо друга, но Пард отодвинул девушку, слегка встряхнул за плечи, и нечаянно чувствительно приложил дулом автомата в лоб.

- Трава, пожалуйста, соберись. Где нам ее искать? Ты показать можешь? - Девушка закивала головой с такой поспешностью, что пыльные пряди сомкнулись, почти закрыв лицо. Она резко развернулась и потянула Парда за собой.

Еще некоторое время понадобилось, чтобы удостовериться, что людоеды действительно ушли и закинуть груз, с которым Близнецы так и не расстались, вместе с перебудораженными олигофренами в подсобку-убежище. Их закрыли вместе с Кириллом снаружи и пошли вслед за еще вздрагивающей Травкой. Девушка, спотыкаясь о шпалы, молчала, сосредоточившись на том, чтобы передвигаться побыстрее. Тир прислушивался к разнообразной тишине подземелья, несущей для него множество полезной информации. А Пард водил по сторонам фонарем, на сей раз прикрепленным-таки к автомату, что делало атаку на ребят весьма небезопасной и проблематичной. Но людоедам, видимо, пока приключений хватило. Возможно, количество подстреленных сородичей снабдило извращенцев мясом на долгий срок. Вряд ли каннибалы были готовы подставить себя под пули с перспективой самим выступить в почетной роли тушенки. Перед завалом ребята удвоили осторожность. Тир чуть не наступил в лужу крови, но Травка вовремя схватила его за руку.

- Что там? - почти одними губами спросил Тир, почему-то не решающийся говорить вслух.

- Тут кровища везде, - радостно сообщил нечувствительный к таким вещам Пард. И тактично добавил: - Надеюсь, не Рысина?

- Нет. - Травка уже взяла себя в руки, но место трагедии опять всколыхнуло пережитое, и голос девушки ей не подчинился. - Это Рыся мужику горло перерезала, - хрипло пояснила она, - когтем.

- Во дает! - все так же возбужденно-радостно спросил Пард. - Куда же она дальше делась?

- Вон в ту дыру полезла, а Варвара не дала ее догонять, - Травка, вспомнив, как ломик опустился на голову доброй толстой женщины, наверняка знавшей, что ее за такое не помилуют, опять всхлипнула. Тир нащупал руку подруги.

- Пойдем. Мы отыщем мелкую, она не могла далеко уйти.

- Я там все облазила, - безнадежно прошептала Травка, но послушно пошла следом за слепым, которому привыкла доверять.

В узком коллекторе пришлось идти гуськом. Впереди на сей раз двигался Пард, Тир замыкал шествие, держа нож наготове. Травка, не отпускающая руку друга плелась посередине, устав от тяжелых переживаний и безнадежности. Вдруг Пард остановился. В небольшой комнатке, образованной четырьмя сошедшимися коридорами коллекторов, на небольшой осыпи, лежала, залитая кровью Рыся, а на груди у нее сидела крупная белая крыса. Травка вдруг заорала и бросилась к подруге, чуть не сбив с ног замешкавшегося от неожиданности Парда, и оставив перепуганного Тира стоять с открытым ртом. Она схватила Рысю за плечи и попыталась посадить ее безвольное тело, когда сонный голос произнес:

- Трава, ты чего?

Потом, конечно, начались тормошения, расспросы, слезы Рыси по поводу убежавшей крыски, и слезы Травки просто так, от облегчения, подколки Парда и ощупывания Тиром девочки на предмет ее целостности. Общий возбужденно-радостный гомон, во время которого их всех можно было взять голыми руками, буде было бы кому, привел всех в добродушное состояние. Рысе даже позволили поискать крысу, и очень удивились, когда выяснилось, что чудное животное особенно никуда и не убегало, а сидело в ближайшем укрытии, притаившись за камнями. Она легко поддалась на уговоры девочки и доверчиво залезла ей в капюшон. Пард что-то проворчал по поводу: «Только крыс нам еще и не хватало…», но Травка была настроена так категорично, что возражать ей в таком состоянии было просто небезопасно. Девушка была так напугана потерей подруги, которая много лет была ей ближе, чем сестра, что сейчас Рыся спокойно могла бы завести себе сороконожку в качестве карманной зверушки, ей бы никто не возразил. По пути обратно в убежище ребята возбужденно рассказывали друг другу перипетии недавних событий. Пард даже показал в лицах свой подвиг, пробежавшись вокруг обгорелой двери, так и торчавшей на рельсах. Он снова отважился заглянуть за поворот, но людоеды ушли окончательно, унеся раненных и мертвых. Ребята прикинули количество нападавших и даже слегка им посочувствовали. Получалось, что нести придется по двое-трое, а тела убитых были не детских пропорций.

После бурной дискуссии, было решено задержаться на пару часов в убежище. Во-первых, нужно решить, что делать с Кириллом, пребывающем в тяжелом беспамятстве. Во-вторых, Травка решительно требовала всех отмыть, особенно Рысю, покрытую жутковатой коростой чужой запекшейся крови. А в-третьих, после такого перерасхода физических и душевных сил, ребята просто валились с ног от усталости, а отдыхать в коридорах, по которым рыщут людоеды, как то не хотелось. Хором все, еще стоявшие на ногах, признали, что пока здесь самое безопасное для них место.

В энергичных хлопотах прошло еще некоторое время, но, когда чистые переодетые девчонки вышли из уборной, они увидели крепко спящих вповалку ребят, вымотавшихся в бурных событиях последних нескольких часов. Травка заботливо обтерла лицо Кирилла, поменяла повязку на запекшейся ране и присела рядом, готовая охранять друзей. Через несколько минут, сладко спали все.

 

Глава 8

Переход

Уже несколько часов ребята шли ударным маршем, стремясь как можно больше увеличить расстояние между собой и негостеприимным «Крылатским». Было ясно, что по какой-то прихоти судьбы их «Молодежная», лежащая почти на поверхности, как и «Крылатское», оказались целы и невредимы, чего не скажешь о тоннелях между станциями. По рассказам Кирилла, дальше шла золотая жила торговца - подземная автомагистраль, проходящая над метрополитеном и техническим тоннелем. На протяжении полутора километров на приличную глубину спускалось сразу три тоннеля один над другим, соединенные аварийными ходами. Но рухнувший самолет пробил два верхних уровня и застрял в нижнем, вызвав серьезный обвал. Теперь ребятам приходилось большей частью пролазить в узкие проходы, обходить тупики и осыпи, лезть в люки и спускаться по узким штольням. Кирилл вел достаточно уверенно, но ему приходилось отдыхать на каждом шагу, а пару раз Тир отказался лезть в проход, заверив, что тот «держится на соплях». Подростки не роптали, зная, что Тир вряд ли ошибается, и возвращались назад в поисках более безопасного пути. Иногда Рыся предупреждала, что осыпь впереди «сильно светится», и опять же путешественники ползли в обход. Становилось ясно, почему для людоедов человечина - такой дефицит. Мало кто мог дойти до «Крылатского», а до «Молодежной» и вообще никто не доходил. Ходы шли все время вниз. Ребята спускались все глубже под землю. Все же назвать их передвижение ударным маршем, было бы слишком громко, поскольку Кирилл еле шел, шатаясь и почти ничего не замечая вокруг от жуткой головной боли. Обезболивающие из аптечки Тира подействовали лишь на пару часов, а добавлять ребята побоялись, вдруг еще хуже будет? Остальные молчали, сочувствуя новому товарищу, и думали о чем-то своем.

Тир думал о том, что встречи с новыми людьми, о которых каждый станционный так мечтал, пока были весьма неудачны, обогатив доверчивых, всеми любимых дома, подростков, новыми, бурными впечатлениями. Очень хотелось назад, на станцию. Может быть, старый Ильич был не так уж и неправ, когда требовал, чтобы на станцию никого не пускали и из нее никого не выпускали? Парня съедало беспокойство. Особенно после рассказа Кирилла. Не раз в его голове проносились невнятные образы мертвой Станции, которая без него не смогла избежать обрушения, потопа, или еще чего похлеще. Он, конечно, понимал, что за те несколько дней, что они отсутствовали, вряд ли что-то случилось, ведь перед уходом он ничего не чувствовал. Но мало ли? Тир вздохнул. Он был по горло сыт путешествием. Смерти, трупы, предатели, людоеды, как это все отличалось от заботливо-теплого мирка их Станции. Вот только Кирилл нормальный, и тот сирота покалеченный. Тир заботливо прислушался к прерывистому дыханию уже почти повисшего на их плечах парня.

- Кир, может, остановимся? - с беспокойством спросил он, притормаживая.

- Здесь опасно. Скоро убежище. Я дойду. - Прохрипел, еле слышно, Кирилл. Тир с уважением подумал, что парень - ничего, они не прогадали, что приняли его в команду. Не ноет. Нехорошее у него дыхание, да и полежать при таком сотрясении мозга нужно неделю-другую. Не дай бог, у него черепно-мозговая травма. А время идет. Тира вдруг охватило страшное нетерпение. Сколько времени прошло с тех пор, как они ушли от родной заваленной станции? Неделя? Дней десять? Счет времени возобновился лишь с нахождением часов Пардом. С тех пор, как они выбрались из склепа и смогли точно засечь время, шли пятые сутки. Может быть, помощь уже не требуется, может, станционные уже сами откопались и теперь ищут их. И Тир погрузился в сложные расчеты, сколько времени потребуется на такие раскопки, если учесть, что в узкий для взрослого человека лаз поместится только один человек.

Пард задумался совсем о другом. Свою долю приключений он получил сполна, но до сих пор считал, что он один, вернее, вдвоем с Тиром, справился бы лучше. Без Тира, конечно, далеко не уйдешь. Вот сейчас бы вернуться в склеп. Он, конечно, любит своих друзей, но лучше бы они остались на станции, в безопасности. Тир говорит, что они уходят от склепа в другую сторону. Чем дольше идут, тем меньше шансов вернуться к сокровищам. Пард уже понял, что в этой части метро огнестрельное оружие - дефицит. Вот и Кир говорит, что оружие здесь - самый дорогой товар. Вот бы за ним сходить. Интересно, а сколько оружия найдется в автомобильном путепроводе? Там же осталась целая куча машин, наверное, совсем не тронутых. Не мог же один торговец их всех разграбить. Пард ни разу в жизни не видел ни одного автомобиля, кроме как на картинке. Глаза Парда алчно разгорелись, и он так прибавил ход, что пришлось его окликнуть. В голове предприимчивого парня зрел план.

Рыся была поглощена новой идеей. Писать на стенах ее запретили. Боялись, что эти надписи наведут на их след. Ребята ограничились парой сообщений в тоннеле для путешественников с предупреждением о людоедах. Так что, лишенная привычного успокоительного, Рыся, нашла его в другом. По пути она то играла с крыской, удобно устроившейся у нее на плече, то сочиняла пространные тексты, дабы внести их на привале в драгоценный блокнотик. В темноте толстый грифель крутого цангового карандаша светился сильнее бумаги, видимо, был более радиоактивен. Так что Рыся, «видевшая» радиацию, как свечение, чертила в полных потемках письмена огненными буквами на темно-серой бумаге. Выглядело это красиво и было ужасно приятно выводить толстые, печатные от старания буквы. Вот сейчас, она обдумывала, как написать о становлении разведки-пугалки, состоящей из нее и Тира.

Когда ребята, со множеством предосторожностей, вышли из убежища, тонкий слух Тира уловил крадущиеся шаги двух-трех человек. Как только останавливались ребята, останавливались и шаги. Кирилл, под действием обезболивающего еще что-то соображавший, устало сказал, что это, наверное, за ними следят охотники, боясь подойти на выстрел, но надеясь застать врасплох. Вести их за собой - слишком опасно, а уйти от них с раненым Кириллом - не реально. Охотники у людоедов были настоящими. Они добывали пищу, постоянно рыская по доступным им подземельям, но не отходили далеко от «дома». Кирилл рассказывал, что возле «Крылатского» есть спуск в подземные пещеры, а где-то в них есть даже подземное озеро. Вот там то и промышляли охотники, пока Андрей Петрович соблазнял очередное жаркое прогуляться с ним за сокровищами. За «рабов» платили хорошо. Ребята решили, что передвигаться в темноте, как Тир и Рыся, преследователи не могут. И это преимущество нужно использовать. После основательного словесного боя с Травой и Пардом, первая из которых переживала за безопасность Рыси, а второй считал, что без его участия вообще ничего не может происходить, парочка любителей темноты отправилось на разведку. С детства, когда Рыся изобрела способ научить Тира читать, дети играли в азбуку слепых, изобретенную фантазером-летописцем. Она на каждую букву нажимала определенную точку на внутренней или тыльной стороне ладони Тира. Так что ребята могли общаться без звуков. К игре присоединилась Травка, и они часто во время уроков доводили преподавателей до истерики дружным хихиканьем по непонятному для не посвященных поводу. Клятвенно пообещав Травке не ввязываться ни в какие драки, а просто проследить за преследователями и, по возможности, узнать их цели. Тир и Рыся остались ждать в потемках, спрятавшись за кучей камней с обвалившегося давным-давно потолка.

Ждать пришлось недолго. Как только шаги ребят начали стихать, в бледном свете все тех же светильников, появились двое преследователей. Никакого энтузиазма на их лицах не было выражено, но, видимо, приказ был в форме: «Не сделаешь - съедим». Поэтому осторожная парочка, прислушиваясь, кралась вперед. И, надо признаться, делала это весьма квалифицированно, не издавая ни одного лишнего звука. Если бы в отряде не было слепого с обостренным от природы слухом, никто бы из ребят ничего не заметил. Парочка разведчиков быстрыми нажатиями на ладошки друг друга договорилась о совместных действиях и, в свою очередь, отправилась вслед за лазутчиками. Только подростки не особенно стеснялись по части тишины. Рыся время от времени проводила когтями по камням, издавая леденящий душу нечеловеческий скрежет, а Тир постукивал по стене лезвием ножа в произвольном ритме.

Мужички прибавили ходу так, что ребята уже задумались, а не догонят ли они основную группу такими темпами? С Пардом и Ко была договоренность на любом перекрестке остановиться и подождать развития событий. Видимо, перекресток все-таки был, и незадачливые преследователи выскочили прямо в конус света внезапно зажегшихся фонариков Парда и Травки. Для пущего эффекта, Пард еще и стрельнул в потолок. Колоритные аборигены с перепугу заорали, упали на четвереньки и помчались назад, чуть не сбив парочку разведчиков, прижавшихся к стене. Рыся для острастки еще раз клацнула когтями, а Тир даже слегка взвыл замогильным голосом придав страдальцам, так и бежавшим на четвереньках, дополнительное ускорение. Это было здорово! Происшествие слегка подняло настроение, добавило к коллекции два светильника и избавило теперь уже окончательно, от погони. Как любители человечинки добирались обратно без светильников и оружия, ребят, честно говоря, взволновало не очень. А в боевом отряде появилась должность разведчиков-пугателей. Эта игра захватила Тира и Рысю так, что их трудно было отговорить от дальнейшего блуждания в темноте. Травке пришлось даже напомнить расшалившимся друзьям, что они вовсе даже не в сказку попали, и опасности угрожают вполне реальные, например, та, что Кирилл не сможет привести их к очередному убежищу по причине полной невменяемости.

Воспоминая прошедшее и привычно складывая фразы, достойные увековечивания рядом с энциклопедией монстров, Рыся улыбалась и на ходу почесывала высунувшуюся из капюшона у нее над плечом мордочку Крысуни. К крыске быстро привыкли и только Пард, игнорируя возмущение девчонок называл умную зверушку «тушенка».

У Травки в голове роились совершенно другие мысли и переживания. Ее мучали новые и непонятные чувства. Почти повисший у них с Тиром на плечах Кирилл, все-таки старался, пока мог, галантно не нагружать травку, щадя даму и, по возможности, извинялся за неудобства. Это было непривычно и почему-то странно волновало девушку. Поддерживая парня под руку, она чувствовала, как под тонким свитером отчетливо обозначаются крепкие гладкие мышцы, а лохматые волосы незнакомца, незаметно ставшего близким и почти родным, иногда касались ей лица, когда парень опускал бессильно голову, и сердце Травки начинало стучать с утроенной силой и сжималось от жалости и страстного желания что-то сделать для него… От этих мыслей становилось жарко и почему-то стыдно, а по телу проходила сладкая дрожь. Травка облизала пересохшие губы и покосилась на задумчивого Тира. Как бы он чего-нибудь не почувствовал. И тут же нелогично разозлилась на друга детства: а почему это, интересно, он не удосуживается что-то почувствовать? А потом снова уплыла в сладкие грезы, вспоминая, как Кирилл неумело полез защищать ее от дяди. И опять разозлилась: а вот Тир - не полез, хотя мог скрутить этого самого дядю одной левой. Запутавшись в исключающих друг друга эмоциях, девушка услышала слова Тира и очнулась. Замечтавшись, она пропустила момент, когда раненый окончательно обвис у них на руках, а его слова стали больше походить на бред, чем на осознанную речь.

- Слышишь, Травка, давай, тормози. Что-то не здесь не так. Не мог он от сотрясения дойти до такого. Может, эти уроды его все-таки достали чем-то другим?

Ребята осторожно опустили совсем обмякшее тело Кирилла, сипло и громко дышавшего, с булькающим всхлипыванием внутри после каждого вздоха. Находились они уже по другую сторону обвала, насколько мог определить Тир. Ход пошел слегка вверх, и стало поменьше обходов и опасных мест, но в само метро они еще не выбрались. Сейчас они шли по техническому тоннелю, который теоретически в этом месте был средним из трех путепроводов, идущих один над другим. Своды тоннеля были непривычно высокими после бесконечных коллекторов, с ободранными со стен кабелями, часть из которых валялась вдоль стен, приставая к путешественникам, как длинные черные порождения тьмы с разноцветными проволочными щупальцами. Здесь вообще было много всего интересного и идти было полегче, но Кирилл сдал окончательно. Ребята положили раненного новичка на гору щебенки, подсунув под голову свернутое одеяло. Что делать дальше, никто не знал.

- Здесь опасно. Вода. Нужно уходить. Заберите маму. - Вдруг, широко открыв черные из-за расширившихся зрачков глаза, прохрипел Кирилл и попытался встать.

- Вода, вода прибывает. Уходить, я - за мамой. - Ребятам пришлось приналечь, чтобы утихомирить больного. А Трава, что-то соображавшая, закусив губу, вдруг положила руку ему на лоб, а потом, молча, взяла Тира за кисть и повторила эту операцию с ним.

- Что? - спросила нетерпеливо Рыся, испуганно глядя на старших.

- Он весь горит. Это - не сотрясение. Он - болен. - Пояснила Травка.

- А чем - неизвестно. Какая у них станция вымерла от эпидемии? - тревожно переспросил Пард.

- Да ну тебя, чего пугаешь, дернулась Травка.

- А что, всего несколько дней назад он хоронил трупы. Они могли и до этого еще там пролежать не один день. Неизвестно еще что он там мог подцепить, - громко предположил нечувствительный Пард, а Травка еще раз зачем-то пощупала горящий лоб Кирилла.

- Ну, для начала, нужно просто сбить температуру. Будем надеяться, что если здесь он до 16 лет дожил, то и теперь не помрет. Травка, у тебя есть что-нибудь подходящее в аптечке? Давай сразу побольше, у него под 40. - Озабоченно вернул всех к действительности Тир. Травка засуетилась. На боку у нее теперь красовалась крепкая брезентовая сумка с бахромой, битком набитая лекарствами. Старый мошенник знал, чем торговать. Тир настоял, чтобы с собой брали только те лекарства, которые знала Травка, или где были коробочки с инструкциями. Но и этого добра набралось достаточно много. Травка с Рысей собрались на досуге разобрать их, но пока это была свалка из блестящих блистеров, пожелтевших коробочек с датами, которые детям казались совсем уж не реальными и с целлофановыми пакетиками с разлезшимися дряхлыми бумажными упаковками, в которых еще сохранилось по две-три не рассыпавшиеся таблетки и смутная тень от названия. Найдя пачку с многообещающим названием «пара…ол», Травка высыпала на ладонь крошки из двух ячеек рассыпающегося от древности бумажного пакетика, потом подумала, и добавила еще две таблетки. Все-таки срок годности зашкаливал за все мыслимые пределы. Тир с Пардом приподняли бредящего проводника, Рыся налила из пластиковой бутылки в помятую кружку воды, и в парня не без труда впихнули лекарство, стараясь не просыпать ни крошки.

Напившись, Кирилл ненадолго затих. Ребята молча присели вокруг. Луч фонаря Парда выхватывал непривычно широкое пространство. Вдоль высокого потолка шли нетронутые по причине невероятно огромных размеров, кабели, напоминающие жирных упитанных удавов, кое-где перекрытых остатками каких-то непонятных металлических приспособлений. Путешественники сидели на куче щебня, осыпавшегося со стен. Такие же кучи были видны и дальше, в обширном тоннеле, но никаких серьезных повреждений это не означало. Разрушались сами бетонные покрытия, обнажив ржавую арматуру и, кое где обгрызенную каким-то гигантским механизмом, серую скалу. Ребята, родившиеся в метро и никогда не видевшие ничего, кроме проходов, тоннелей, лазов, штолен, вентиляций и других прелестей подземной жизни, не страдали ни клаустрофобией, ни какими-либо другими страхами и фобиями, связанными с темнотой, теснотой или замкнутостью пространства. Они не замечали всего этого, как не замечал расстояния до земли мужик, вышедший на балкон пятого этажа, чтобы потянуться, сказать «Е-мое, а здорово то как!», и выкурить первую в этот день сигарету. Как не обращали внимания на бездонное пространство над головой старушки, косящиеся на небо из-под шляпки и суетливо раздумывающие, брать сегодня зонтик, или нет. И как не парился по поводу расстояний водитель грузовика, легко преодолевающий за день пятьсот-шестьсот километров, и которому те несчастные пара сотен метров в час, которые пробирались по обрушенному метро дети, не были даже заметны с высоты его удобного водительского кресла. Ничего этого ребята просто не знали, поэтому длинный тоннель еще не виданной конструкции ничего, кроме усталого любопытства у них не вызывал.

Нужно было решать, что делать. Всего неполных две недели прошло с того момента, как шесть подростков, полуголых, без еды и питья, растерянных и беспомощных, оказались впервые в жизни за пределами родной станции, где их баловали, где они никогда не знали, что такое голод и страх. И вот теперь это были совсем другие люди, которые уже узнали предательство и жестокость, несправедливость и страдание, смерть и боль. И, быстро приспособившиеся к новым, жестоким условиям игры. Старый Рекс гордился бы сейчас своими воспитанниками, и наслаждался бы чувством удовлетворения за не даром прожитые последние несколько лет своей жизни.

Первым заговорил, как всегда нетерпеливый Пард.

- Нужно искать убежище. Мы здесь светимся, как крысы на помойке.

- А ты уверен, что последнее время Кир вел нас туда, куда нужно? Похоже, он уже довольно давно ничего не соображает. - Зпдумчиво грызя кожу вокруг ногтя довольно грязного большого пальца, пробормотал Тир. Травка покосилась на слепого, но сказала только:

- А мы и не заметили, что ему совсем плохо. Замечтались, блин.

- Есть хочется, - последовательно вздохнул кто-то из Близнецов. Все единодушно согласились, что с этого и нужно начать любые действия.

- А запах еды не привлечет кого-нибудь пострашнее мокрицы? - Остановил Тир друзей, дружно взявшихся за застежки рюкзаков. Все опять задумались.

- Пойдем, найдем какое-нибудь укрытие, докуда Кирилла можно дотащить, - предложил Пард Тиру, поднимаясь на ноги. И парни двинулись вперед, быстро превратившись в смутное световое пятно в дальнем конце тоннеля. Травка прислушалась к звукам. Где-то капала вода, скреблась крыска на плече у Рыси, шуршала щебенка. Вдруг Рыся вскрикнула. Крыска соскочила с ее плеча и помчалась в сторону, противоположную той, куда ушли парни. Девочка, не задумываясь, бросилась за ней, не обращая внимания на оклики растерявшейся подруги. Через несколько минут из темноты раздался изумленно-радостный голос:

- Травка, смотри что тут есть!

Девушка, строго настрого приказав близнецам не отходить ни на шаг от успокоившегося наконец-то Кирилла, осторожно пошла на голос. Через несколько шагов ее подстегнул знакомый запах, заставив перейти на спотыкающуюся в впотьмах рысь. Обоняние не подвело - стены тоннеля в том месте, где сверху просачивалась вода, были покрыты знакомым налетом плесени. Запах был несколько иной, чем на плантации, но, безусловно, безопасный и лечебный, в этом юная мутантка была уверена. Вдосталь нализавшись клейкой липкой субстанции, Травка наскребла полные ладошки:

- Пойдем Кириллу дадим. Мама говорила, что у нас на Станции не болеют те, кто ест плесень. Так что, может, и ему поможет?

Девочки, полные радужных надежд, подхватив объевшуюся и осоловевшую крыску, порысили обратно. Парни уже подошли и встретили их недовольным ворчанием. Не обращая внимания на справедливые упреки, Травка, с помощью Близнецов приподняла голову Кирилла и прямо пальцами начала запихивать тому в рот целебное ароматное месиво, от которого двадцать лет назад стошнило бы любого жителя Москвы. Как это ни странно, Кирилл заглотил питательную массу сразу же, не открывая глаз, и не проявляя протеста. Непонятно было, он все еще без памяти, или уже что-то соображает. Но пока выяснять это не стали - пусть отдохнет. Парни тоже сходили к источнику и набили животы привычным лакомством, по которому успели соскучиться. Убежища они не нашли, но недалеко от осыпи был подъем на верхний уровень, к вожделенному Пардом автомобильному путепроводу. Это сулило и укрытие, и интересные приключения. Вот только как туда затащить не проявляющего никакого интереса к жизни Кирилла? Но этим вопросом решили заняться на месте.

- Я сейчас, минуточку, - остановила Травка уже поднявшихся было ребят и, взяв маленький котелок, изъятый из сокровищницы покойного торговца, бодро зашагала в сторону плесневой плантации. Нужно было набрать лекарства впрок.

- А, может, Варварин рецепт опробовать, вдруг поможет? По крайней мере, хуже - не будет, - рассуждала врачевательница по-дороге.

Парни сидели какое-то время молча, с удовольствием отдыхая и переваривая сомнительную, но питательную пищу. Тир прислушивался к звукам, доносящимся со стороны, куда ушла Травка, со смутным беспокойством. Вообще-то по правилам, накрепко привитым им Рексом, по одному ходить нельзя. Но вставать так не хотелось. И в тот момент, когда Тир уже собрался подняться, его буквально подбросил на ноги невнятный девичий вскрик и грозное рычание, усиленное тоннельным эхом. Пард отреагировал еще быстрее. Через секунду его фонарь высветил стоящую неподвижно спиной к остальным Траву и ощерившуюся здоровенную черную псину напротив нее. Не раздумывая, Пард на ходу стряхнул с плеча автомат, привычно щелкнул предохранителем и дал короткую экономную очередь.

Огромная, не ниже, чем по пояс рослому парню, собака, подпрыгнула, хрипло взвыла и рухнула на усыпанный бетонной крошкой пол, судорожно засучила ногами, разбрасывая щебенку, как-то совсем жалобно, не по-собачьи завыла и затихла. Только тогда Пард услышал срывающийся крик Травы:

- Не стреляй! - Он увидел ее полные отчаяния и горя глаза. И…, как всегда, ничего не понял.

- Почему? Она же на тебя напала. - Осторожно приблизился Пард к собаке, держа автомат наготове, а подскочивший Тир обнял за плечи вдруг зарыдавшую Травку.

- Ничего она не нападала. Она - добрая, я чувствую. Она - не хотела…

- А чего ты тогда орала? И почему именно она? Может, это - он? - раздраженно переспросил Пард, убедившись, что псина действительно мертва.

- Не знаю, я уверена, и все, - Травка буквально задыхалась от переполнявшего ее горя и чувства потери, такого острого, будто она растила эту собаку много лет, с раннего щенячьего возраста. На Станции не было собак, но все дети мечтали о надежном лохматом друге, с детства вскормленные ностальгическими рассказами взрослых. Травка и сама не понимала, откуда такие страсти. Она просто рыдала, уткнувшись растерявшемуся Тиру в плечо, а он гладил ее по спине и голове, чувствуя, как пропитывается соленой влагой рубашка на груди, и как у него самого становятся влажными глаза о острого, щемящего сострадания.

- Погоди, Травка, там еще кто-то есть, - прислушался Тир. И в ответ на молниеносное движение Парда выкрикнул:

- Не стреляй! Чего палить без причины? - Почему-то Тир был уверен, что там, где раздавалось тихое поскуливание, было совершенно безопасно. Тут и Травка, замершая в его объятиях, услышала тихое рычание и скулеж. Она так резко метнулась в сторону, что Тир чуть не упал. Травка ойкнула, схватила парня за плечо, быстро извинилась, и они уже вдвоем, под растерянное молчание Парда, зашли в небольшое помещение, почти скрытое свисающими вдоль стен толстыми пучками проводов. Ребята поэтому и не заметили его раньше. Под ногами захрустело, и фонарик Парда, который уже слегка опомнился и тоже заглянул вовнутрь подсобки, высветил усыпанный мелкими косточками и остатками хитиновых панцирей, пол маленького помещения. У стены стоял древний, но, как оказалось, вполне сохранившийся диван, заваленный разнообразным тряпьем. В каморке стоял резкий звериный запах, видимо, собака сделала здесь свое логово достаточно давно. Скулеж затих, но Тир, безошибочно протянул руку ближе к стене. Травка разгребла тряпки, попросив Парда посветить и не обращая внимания на его ворчание по поводу: «суют руки, куда попало, а потом ноют, что их оттяпали». Вдруг из кучи ветоши высунулась темная, глазастая мордашка, взвизгнула, дернулась из стороны в сторону и весь смолисто-черный, без единого пятнышка щенок, размером с крупную кошку, выполз из-под тряпья. Он доверчиво ткнулся носом в протянутую ладонь Травки и снова заскулил. Тир, проведя вдоль руки девушки, тоже погладил щенка чуткими пальцами и широко улыбнулся. Из темноты донесся усиленный эхом растерянный полушепот перепуганной Рыси.

- Эй, вы где? Мне страшно… - ребята очнулись и вылезли наружу.

- Она устроила логово там, где много еды, судя по скелетам и еще чьим-то остаткам - разгребая ногами мусор на полу, проговорил Тир. А рычала она на Траву, защищая малыша.

- А что я то сразу? - невпопад окрысился Пард, когда Трава, увидев труп суки, волком глянула на него из-под сомкнувшихся на лице волос. - Я, между прочим, тебя защищал. Это ты к логову одна полезла. Пошли бы вместе, может, и обошлось бы. - Увы, Пард на сей раз был совершенно прав. Спорить было не о чем, и Трава, отвернувшись, крикнула в тоннель -

- Мы тут, Рыся, мы идем.

На блиц-собрании было принято решение в качестве временного укрытия выбрать логово псины, где был диван - роскошь, еще не виданная, и плесень - лекарство, нужное Кириллу. Для безопасности решили установить дежурства, хотя, судя по останкам, страшнее крыс и мокриц, здесь звери не пробегали. Чтобы не травмировать Рысю, труп собаки оттащили подальше, не зная, что с ним делать и побаиваясь, что падаль привлечет хищников. Пард предложил сделать из псины жаркое, но Тир обратил внимание на полное отсутствие топлива, а предложение разломать диван, было с негодованием отвергнуто. Трава заявила, что в таком случае к шашлыку из собаки добавится жаркое из человечина и дискуссия зачахла сама собой. На диван, скинув пропахшее псиной тряпье, и соорудив щенку отличное гнездышко на полу, уложили довольную Рысю и Кирилла, который настолько пришел в себя, что дошел до убежища почти сам, повиснув на Тире с Пардом. Кирилл заснул сразу, как коснулся головой импровизированной подушки из сложенного валиком одеяла. Рыся, чуть повошковшись у стены, пристроила крыску и тоже засопела на непривычно мягком лежбище. Травка, убедившись, что щенок отлично справляется с тушенкой, прилегла с краю, чутко прислушиваясь к неровному дыханию спящего Кирилла. Старшие парни вполголоса разговаривали в коридоре перед входом в укрытие. Близнецы сопели где-то в углу. Травка вздохнула, вспомнив родной вагон и свою удобную и уютную полку, поерзала возле горячего бока Кирилла и сладко заснула.

Утром разгорелась жаркая дискуссия. Пард торопился. Его бесила ничтожная скорость передвижения с таким количеством остановок, но он был вынужден согласиться, что пришедший в себя, но еще очень слабый Кирилл должен полежать еще хотя бы день. Рыся, вымотанная трудным переходом, тоже жаловалась на боль в еще не заживших ногах, да и Тир чувствовал потребность отоспаться. Уже несколько сумасшедших дней ребята отдыхали урывками, постоянно влипая в очень неприятные события. Парду же не терпелось залезть наверх, где ему грезились все богатства мира, положенные перед ним на блюдечке. Проснувшийся Кирилл после очередной порции лекарств и плесневой похлебки, сваренной Травой на костерке из ручек дивана, тоже принял участие в дискуссии. Где они находились, Кирилл не знал. Ни этого места, ни потеков плесени на стене, ни собак он никогда не видел. Убежище было в этом же тоннеле, в этом Кир был уверен, и он предложил пройти наугад, сколько сможет, в надежде найти знакомые места. Но при попытке встать обнаружил себя таким ослабевшим, что даже выйти справить нужду без помощи парней не смог. Так что этот вариант был тоже пока отложен. На расспросы Парда об автомобильном путепроводе Кирилл пояснил, что никогда там не был. Дядя запретил ему туда соваться и всегда, когда шел за товаром, оставлял племянника в убежище. Кирилл знал только, что там очень опасно и даже старый мошенник смертельно боялся подниматься наверх. Гнала его только необходимость пополнять запас товаров, да жадность. Кстати, только сейчас Кириллу осторожно рассказали о смерти дяди. Как-то до сих пор не было случая. То парень был невменяем, то ситуация как-то не располагала. Пока ребята отдыхали после нападения людоедов, труп дяди около убежища благополучно исчез. Видимо, каннибалы рискнули собрать урожай с небезопасной плантации. Кирилл отреагировал странно: он вдруг отвернулся к стене и тихо расплакался. Травка и Рыся с мокрыми глазами сидели рядом, а парни в полголоса продолжали строить планы. Было решено отдохнуть вдали от зримых опасностей, в убежище и при большом скоплении еды и лекарства. Что и было сделано. Пард начал экспериментировать с топливом для костра и выяснил, что мелкие сухие косточки, так же, как и хитиновые панцири мокриц, отлично горят. Несмотря на возмущение Травы, было решено, что собачатина - хорошее подкрепление для больного и день прошел в серьезных хозяйственных хлопотах. Ароматная мясная похлебка стала наградой за все лишения, вызвав румянец на щеках даже быстро приходящего в себя Кирилла. Кроме того, Тир подбил точно брошенным ножом шуструю мокрицу. Заботливая Травка добавила в адское варево из плесени выжатый из мокрицы сок по рецепту доброй людоедки, а все остальное с удовольствием слопал щенок. Хорошо хоть больной не видел этой аппетитной процедуры. Но, судя по его состоянию, варево Травки все же действовало. Никто больше не проявлял признаки заболевания, но бдительная девушка заставила всех для профилактики несколько раз приложиться к банке с желеобразным лекарством. Вся компания, поделив дежурства, судя по часам Парда, завалилась спать очень рано, сытая и довольная.

* * * 

Травка очнулась от странного сна, который даже не запомнился, но от которого во всем теле осталась странная истома. Она лежала рядом с Кириллом, прислушиваясь к своим ощущениям. Каждая клетка ее организма была странно напряжена, и она никак не могла лечь удобно, боясь помешать больному. Наконец, маясь от непонятного томления, Травка зажгла светильник, чтобы приготовить очередную порцию лекарства и наткнулась на странный взгляд Кирилла. Лицо парня, исхудавшее до полупрозрачного состояния, освещалось скупыми отблесками светильника, но было видно, что он смотрел на свою добровольную сиделку в упор, неподвижно и внимательно, и слегка улыбался. Внутри у девушки все оборвалось и задрожало, а светильник чуть не вывалился из внезапно ослабевшей руки. Пытаясь справиться с внезапным потоком эмоций, Травка непослушным голосом спросила:

- Тебе лучше?

- Да, - ответил Кирилл, не отводя таинственного пристального взгляда, - ты чего не ложишься?

- Нужно тебе лекарства дать. У тебя была жуткая температура и вообще… - совсем стушевалась девушка.

- Давай, мне уже лучше, - послушно согласился Кир. Травка протянула ему две таблетки и кружку с плесневым варевом, подозревая, что это месиво мертвого на ноги поставит. Кирилл без возражений выпил все и откинулся на мягкое ложе.

- Иди, ложись, тебе тоже отдохнуть нужно, - заботливо позвал больной. Трава, почти справившись с эмоциями, прилегла было на краешек дивана, но Кирилл положил руку ей под голову и подтянул к себе, чтобы новая подруга смогла лечь поудобнее. Что-то сладкое и радостное было в том, чтобы прижаться всем длинным, ладным телом к горячему боку парня, уютно устроить щеку на его руке, а потом сдвинуться чуть ниже ключицы, где на жестком мускулистом торсе есть ямочка, будто специально предназначенная для девичьей головки и, еще немного повошкавшись, замереть, осознавая, что он тоже не спит и старается даже не дышать, чтобы не спугнуть чудесное мгновение взаимной ласки и нежности.

- А ты - красивая. - Вдруг прошептал Кирилл.

- Ну, не знаю… - промурлыкала довольная Травка, не имеющая возражений против данного определения. Сравнивать все равно было не с кем. Парень, как будто нечаянно, согнул руку, и Травка оказалась еще теснее прижатой к горячему телу Кирилла, который лицом зарылся в ее волосы. Его губы скользнули по лбу девушки, не пытаясь поцеловать, а просто наслаждаясь моментами близости и доверия, такими редкими и ценными в жизни детей подземелья.

- Кирилл, расскажи мне о звездах, - попросила вдруг Травка. Ее самой не понятно было, откуда взялась такая идея, и она вся замерла от внезапного страха, что все закончится от неуместного вопроса, но Кирилл, касаясь потрескавшимися губами ее волос, а потом и лица, заговорил о далеких мирах, которые было видно с поверхности земли, как огненные точки на небосводе, об огромных расстояниях и раскаленных гигантских шарах, обогревающих планеты с кипучей жизнью на поверхности. И голос парня, переходящий с шепота на тихий речитатив резонировал где-то внутри Травкиного организма, вызывая сладостное чувство неги и непередаваемого счастья. Она перебирала косматые патлы космического сказителя, гладила самыми кончиками пальцев по его обнаженной груди, не заметив, когда расстегнула пуговицы рубашки, и голос Кирилла становился хрипловатыми прерывистым, он все крепче прижимал к себе податливое тело девушки, все тяжелее и чаще дыша в ее макушку, пока, наконец, не сорвался и не сжал ее крепко, до боли, и неумело, но вполне целенаправленно не начал шарить по лицу девушки, по которому блуждала счастливая улыбка, шершавыми от температуры губами.

- Травка, ты его так совсем угробишь… Он вообще-то больной, - вдруг послышался откуда-то со стороны двери спокойный и слегка насмешливый голос Тира, который появился, как всегда, совершенно бесшумно. Травка отпрянула от парня и ощутила, как к щекам толчками приливает кровь. Она решительно убрала из-под своей головы руку Кира, который еще пытался привлечь ее к себе. Девушка виновато ткнулась губами куда-то в горячую щеку, может быть излишне деловито поправила импровизированную подушку у него под головой и натянула повыше одеяло. Наваждение схлынуло, оставив сладкое воспоминание о счастливых и очень приятных минутах. И тихую грусть, что все уже кончилось. Впрочем, не появись весьма вовремя Тир… Девушка повернулась поудобнее, еще раз проверила температуру Кирилла, проведя по его лбу рукой, ловко избежала его попытки прижать ее ладонь к губам, и, свернувшись калачиком, быстро уснула.

Чему-то улыбающийся Кирилл тоже лег поудобнее и закрыл глаза. Потом вдруг снова открыл, что в такой темноте было совершенно бессмысленно, и спросил:

- Тир, а я ничего плохого не сделал? Может, Травка твоя девушка, или Парда? Извини, я не подумал.

- Да нет, все нормально. Только не нужно сейчас это, мало ли что? Она - ребенок еще. Ей всего пятнадцать. - Откликнулся Тир озабоченно.

- Я не хотел ничего такого, само получилось. Она мне очень нравится. - Сказал, слегка оправдываясь Кирилл.

- Ладно, спокойной ночи, - миролюбиво закончил разговор слепой.

- Не уверен, что это - ночь, но спокойной. - Улабнулся Кирилл. И через несколько минут Тир услышал его ровное тихое дыхание. Он вернулся к Парду, убедился, что тот тоже спит и сел, привычно согнув ноги в неудобной для остальных позе и положив острый подбородок на ободранные колени. Джинсы у Тира были разодраны так, что ое коленки вели самостоятельный образ жизни, имея широкие возможности выглядывать через солидные прорехи и цепляться за все, что торчит по пути. Объедая очередной палец, Тир попытался понять, что это поднимается у него внутри болезненно, сладко и тягуче-мучительно. Когда он услышал возню Кирилла с Травкой, он сразу понял, что происходит. Тир, хоть и не был дока в эротических картинках, как Пард, по причине слепоты, но общие представления об ухаживаниях все же имел. На сравнительно небольшой Станции немолодые уставшие люди старались получить утешение, в чем могли и секс, как раз, был тем, что могли себе позволить практически все. А спрятаться от острых на слух, любопытных и шустрых мальчишек, было, практически, не реально. Так что все этапы парного катания были им с Пардом более-менее знакомы. Другое дело, что ему самому не приходило в голову, что девушка на станции все же есть. Когда они с Пардом горячо обсуждали поход в большой мир, они мечтали о встречах с прекрасными представительницами таинственного пола, забыв, или еще не осознав, что рядом подросла именно такая, имеющая все положенные формы и причиндалы, зеленокожая красавица. И вот теперь, оказывается, она привлекательная девушка и настолько, что чужак уже ухаживает за ней. Тир вспомнил жаркий шепот и прерывистое дыхание парочки и заерзал от непривычного томления, похожего на боль внизу живота. Травка, подруга детства, строгая, добрая, с хрипловатым голосом, гладкой плотной кожей, всегда вкусно пахнущая плесенью и пылью, оказалась той самой таинственной девушкой, за которой ухаживают, которую целуют и… Тир опять завозился от невозможности сидеть неподвижно и сдерживать желание прямо сейчас разбудить Травку, прижавшись к ней губами, хотя бы к руке, не по дружески, а вот так, как Кирилл, который где-то поднаторел в ухаживаниях за дамами, где-то видел этих самых дам и увидел в их подруге ту самую… Травка - дама… Тир невольно улыбнулся, еще поерзал и затих. Когда от сладких грез и мечтаний ему захотелось прилечь, Тир принялся будить Парда. Тот проснулся не сразу, но не бухтел и миролюбиво продрал глаза, приняв вахту у друга. Из экономии свет он не зажег, сжав фонарик в руке, и погрузился в полудрему. Через некоторое время Тир спросил:

- Пард, а тебе Травка нравится?

- В смысле?

- Ну, как девушка?

- А она - девушка? Ну ты даешь, втюрился, что ли? - заржал Пард, и Тир затих, теперь уже окончательно.

 

Глава 9. Потоп

Пространство вокруг было гулким и непроницаемо темным, пересеченным множеством натянутых струн, каждая из которых издавала свой неслышимый никому, кроме него, Тира, звук. Даже не звук, а отголосок звука, стон после дрожания, шорох после шуршания, гул после того, когда затихла самая басовая нота. Мир слепого был наполнен неведомыми другим вибрациями, о которых он и рассказать то толком не смог бы, но, подобно первобытным охотникам древности, мог часами сидеть на корточках, вслушиваясь в трепет пространства вокруг себя. Ему никогда не наскучивало вбирать вместе с воздухом и ощущать где-то в груди на уровне диафрагмы отзвук трепетания невидимых арф, несущий недоступную другим информацию. Ребята спали, а Тир нес очередное дежурство, терпеливо сканируя пространство. Струна сорвалась внезапно, ударила Тира в солнечное сплетение, от чего подросток задохнулся, замотал головой, не в силах осознать, что произошло. А вокруг уже лопались, стегая друг друга невидимые нити, глуша ужасом и безысходностью. Нарастала дикая какофония.

- Подъем! - Наконец смог сначала прошептать неожиданно сиплым голосом, а потом все-таки заорать Тир, безошибочно влетая в каморку, где спали его друзья. Вернее, уже не спали. Ничего не соображающие спросонку, они все же подскочили и начали хватать пожитки.

- Что случилось? - проморгался Пард.

- Не знаю, но нужно бежать. На верхний уровень, скорее, - срывающийся голос Тира пробудил всех окончательно. Никогда еще слепой предводитель не был в таком отчаянии. - Быстрее, бросайте все и бежим, - торопил он. Ребята побежали, выбрав указанное Тиром направление. А сзади уже нарастал, надвигался какой-то непонятный гул. Никто не спрашивал, что за опасность угрожает им, доверяя чутью Тира, но и так уже было понятно, что все очень плохо. Спотыкаясь и поправляя на ходу рюкзаки, ребята бежали изо всех сил, стараясь добраться до лестницы на верхний уровень раньше, чем до них доберется неведомый враг. Но явно не успевали. Шум нарастал, струны лопались и визгливо обрывали когда-то гармоничную мелодию. Из-за поворота ребят нагоняла пенистая, неотвратимо жуткая, черная масса воды. Последние рывки и тяжелый, почти твердый монолит ударил в спину бегущего сзади Тира, швырнул на Кирилла и Траву, сбил с ног Близнецов, закрутил Рысю, перевернув девочку через голову, и только Пард успел отреагировать, схватившись за провисший толстый кабель. Через мгновение воды стало ему по пояс. Он схватил за косу почти совершенно захлебнувшуюся девочку с намертво вцепившейся в капюшон крыской, перевернул ее и подтолкнул к кабелю: «Держись!». Но Рыся, которой воды было по грудь, не смогла достать до спасительной жилы. Жалобно всхлипнув, девочка намертво вцепилась в пояс Парда, на котором уже болтались оба Близнеца.

- Да отцепитесь вы, тут же по пояс, - орал полузадушенный Пард, стараясь не выпускать кабель. Кирилл и Трава уже брели к ним, поддерживая Тира, который здорово нахлебался воды, приняв первый удар стихии.

- Вода прибывает, - крикнул Кирилл, стараясь пробиться сквозь шум потока. - Быстрее, нужно уходить!

- Легко сказать, - прошипел Пард, отталкивая от себя тяжеленных братьев. Наконец, подхватив Рысю под мышку, он смог повернуться и побрести вместе с остальными. Бежать было уже невозможно.

- Тир, возьми Рысю, - взмолился, наконец, стреноженный немалой ношей старший, - Я - вперед! - и рванул изо всех сил. Тир - не возражал. Пард - самый сильный и быстрый из них. Он сможет открыть дверь и поможет остальным.

Вдруг Тир остановился. За ним притормозили и остальные. Сзади отчетливо слышалось шлепание по воде и тяжелое дыхание. Пард, скинув с плеча автомат, снял предохранитель, надеясь, что надежное оружие сработает. В рассеянном свете фонарика вода текла с приличной скоростью и прибывала на глазах. Она несла прямо на них огромного черного пса и еще несколько собак разного окраса и размера. Псы уже не доставали ногами дна и беспомощно трепыхались, пытаясь отрулить от потенциального врага. Вожак явно знал, что такое оружие и бессильно ощерился. Его несло прямо на Тира. Слепой, у которого в этот момент ушла почва из-под ног, ухватился за свисающий с потолка кабель. Болтающаяся у него на плечах Рыся сделала то же самое, инстинктивно поймав за шкирку проплывающую мимо псину. Тир, не задумываясь, тоже схватился за его шкуру на спине. Пса начало разворачивать. Глаза у огромной собаки смотрели печально и почти умоляюще, а щенок, который висел уже где-то на шее у Травки, повизгивал, пытаясь вырваться и подплыть к вожаку. На какое-то время все спуталось.

Собак вынесло на подростков, повисших гирляндой под потолком на ободранном кабеле. Как-то само собой получилось, что собаки оказались автоматически схваченными за что попало, и образовали довольно большой плавучий остров. Тир и Рыся держали за шкирку и бок огромного вожака, Травка посадила на плечо визжащего щенка, а свободной рукой вцепилась в большую рыжую лохматую псину с закрытыми бельмами глазами. Кирилл, откуда-то нашедший в себе силы, схватил пятнистого черно-белого вислоухого кобеля, который жалобно скулил и жался к парню. В Близнецов врезалась и застряла между ними грязно-белая сука с длинной спутанной шерстью и клыками, угрожающе выступающими из-под верхней губы. Растеряный Пард, совершенно неожиданно для себя висел в воде в обнимку с огромным красавцем - догом, который тихо рычал, но не делал попыток огрызнуться. Вся эта куча-мала зацепилась за свесившийся кабель и быстро сплавлялась вниз по течению. Через какое-то время ребята поняли, что только собаки и держат их на плаву, а тяжеленные, быстро наполнившиеся водой рюкзаки неумолимо тянут вниз.

- Снимайте рюкзаки, - прохрипел полузахлебнувшийся Тир. И без этой команды, ребята уже вылазили из лямок, стараясь не отпускать прибившихся к ним псов. Те не возражали. Потолок неумолимо приближался. И только когда до свода тоннеля осталось расстояние, недостаточное, чтобы взмахнуть рукой, и ребята начали касаться макушками провисшего кабеля, показалась металлическая дверь.

В прошлый раз, когда Пард и Тир ходили на разведку по еще сухому тоннелю, она была почти под потолком. Тогда к двери вела металлическая лестница с прогнившими ступеньками, начинавшимися метрах в двух от дна тоннеля. Сейчас на поверхности оставалась только верхняя часть ржавых поручней. Пард схватился за перила первым. На нем повисли остальные. Псы поскуливали и с отчаянием смотрели на спасителей. У них шансов выжить не было вообще. Несколько членов небольшой стаи, на которых не хватило спасительных рук, и так уже исчезли в глубине тоннеля. Их визг был заглушен шумом текущей воды. Не надо было иметь способности Тира, чтобы понять, что дальше тоннель повышается, и зазор между поверхностью воды и потолком сходит на нет. Живой плот из подростков и собак держался только на взаимовыручке: ребята схватились за кабель, свисающий с потолка, а псы дружно гребли против течения, стараясь удержаться на поверхности. Все вместе они с трудом оставались возле двери, сносимые течением.

Пард, полузадушено ругаясь, попытался встать на лестницу ногами, одновременно перехватив дога за холку. Пес, почувствовав, что лишается спасительной помощи, жалобно взвизгнул и забарахтался так, что Пард промазал, и собака начала стремительно удаляться, уносимая течением. И тут Пард, совершенно неожиданно для себя, схватил за дуло все еще сухой автомат и протянул псу приклад. Дог рванулся из последних сил и схватился зубами за ремень. Парень подтащил спасенного и огорченно вздохнул. Автомат безнадежно промок. Все это время ценой отчаянных усилий парень умудрялся держать оружие сухим, хватаясь за кабель рукой, на которой болтался автомат, больно прикладываясь к голове страдальца. И вот теперь он сам не мог объяснить толком, что заставило его пожертвовать оружием ради сомнительного спасения незнакомого и, скорее всего, враждебного животного. Может быть, глаза пса, почти по-человечески умолявшие о спасении? Но рассуждать было некогда: вода продолжала прибывать, правда, намного медленнее. Течение тоже стало еле заметным, облегчив трепыхание в воде сборной людей и собак. И те и другие от усталости еле держались на поверхности, истратив остаток сил в борьбе с незнакомой враждебной стихией.

Пард нащупал ногами металлическую площадку перед дверью и начал шарить рукой, в поисках запора. Ржавая ручка повернулась не без труда, но парню помогла вода. Она присоединила к усилиям Парда законы физики, и мощный поток буквально внес его, вцепившегося в собаку, вовнутрь переходной штольни. Следом, не без труда «вплыли» остальные люди и животные. Поток воды, заполняя новое для него пространство, сбивая с ног пытавшихся встать подростков и псов, проволок их метров пятьдесят по горизонтальному ходу и «прибил» к окончанию металлической лестницы, идущей вверх. Проход быстро заполнялся водой. Размышлять было некогда. Тир встал рядом с Пардом, закидывая наверх сначала ничего не соображающую Рысю и обоих близнецов, потом Траву и Кирилла, которого пришлось втаскивать наверх буквально за шкирку, теряя последние остатки сил. Тир лез последним, прислушиваясь к вою внизу. Увы, собакам они ничем помочь не могли. И вдруг, чуткого слуха слепого коснулись клацающие звуки и лестница содрогнулась. Он улыбнулся и полез быстрее. Наверху из узкого невзрачного тамбура через заваленную мусором дверь, ребята вылезли на желанный верхний уровень и повалились, где были. Через минуту выяснилось, что Тира - нет. Пард тяжело встал и, спотыкаясь, побрел назад, к шахте с лестницей. Увиденное заставило парня смачно ругнуться и… присоединиться к слепому. Из шахты, с выпученными от напряжения и ужаса глазами вылезал черный вожак. Тир изо всех сил тянул псину за шкирку, помогая животному перевалиться через край. Эту процедуру собака сама осуществить никак бы не смогла. Пард, ругаясь, на чем свет стоит, схватил пса за шкуру на спине и выволок на поверхность. Вожак рухнул без сил, тяжело вздымая мокрые бока и высунув ярко-розовый язык на добрый локоть. Тут же, постанывая от страха, появился пятнистый дог. Он взвизгнул, увидев Парда, и удвоил усилия. Пард, не раздумывая, вцепился тому в загривок и даже начал бормотать что-то ободряющее. Тир, рухнувший было рядом с вожаком, тяжело поднялся и начал помогать другу. Собаки, попирая все законы природы, смогли-таки влезть по вертикальной лестнице, почти все. Последней ползла полузахлебнувшаяся сука, которой досталось больше всего. Псина почти задохнулась и повисла, где-то посередине лестницы, жалобно визжа. Тир вздохнул и полез было через металлическую окантовку шахты, но Пард успел его опередить. Через несколько минут пыхтящий и изрядно ободранный парень уже вытягивал повисшую в изнеможении суку наверх. Внезапно он почувствовал, что стало легче тащить. Покосившись, он увидел вместо ожидаемого Тира, как черный вожак, до сих пор даже не глядевший в его сторону, взяв зубами за шкуру псины, волочет ее наверх. Лапы у вожака, так же, как и колени у Парда, дрожали, но оба продолжали тянуть изо всех сил. Подоспевший Тир помог перевалить безжизненное лохматое тело через край. Ребята рухнули, где стояли. Возле колодца образовалась живописная куча из людей и животных.

Первым признаки жизни подал щенок, который с жалобным поскуливанием косолапо побрел к двери. Зашевелилась Травка, поднятая беспокойством об остальных. Преодолевая чугунное, не желающее двигаться, тело, девушка заковыляла вслед за щенком. Внутри маленького помещения было темно, и Травка сразу же споткнулась о чье-то лохматое тело, которое тихо и беззлобно зарычало. Вспыхнул фонарик и безжизненный от усталости голос Парда сказал:

- Трава, мы здесь. Сейчас выйдем.

Свет фонарика выхватывал из мрака странную картину: весь пол крошечного помещения был завален собачьими телами, резко пахло мокрой псиной, и далеко не сразу девушка разглядела Тира. Он лежал у кромки колодца и внимательно прислушивался. Потом брал камешек и бросал вниз, опять прислушиваясь.

- Вода остановилась. Больше не поднимается, - наконец, пробормотал он.

- Слава Богу, - облегченно выдохнула Трава, оглядывая еще раз поле боя. Черный вожак заскреб ногами, с трудом поднялся и, не поворачиваясь, побрел мимо посторонившейся Травы к выходу. За ним, совершая героические усилия, начали подниматься остальные собаки. Людей псы игнорировали, а попытка Травки погладить вожака, закончилась глухим предупреждающим рычанием. Последней засучила лапами и с третьей попытки встала на подкашивающиеся ноги, белая сука. Вожак подождал, пока она подойдет поближе и быстрым, неуловимым движением, выскользнул наружу. За ним потянулись остальные. Рыжий слепой пес облизал моржу суке и занял место возле нее, поджидая, пока та дохромает до двери. Вдруг завизжал щенок, изо всех сил вырываясь из рук Травки. Она растерялась, а малыш, расцарапав спасительнице руку, со смачным звуком шлепнулся на пол и, смешно ковыляя, помчался вслед за стаей. Рыжий облизал щенка и, хромая, вышел вслед за остальными. На пороге он остановился, повернул ухо в сторону расстроенной Травки, вздохнул и побрел дальше. Стая растворилась на новой территории.

- Хоть бы спасибо сказали, - обиженно пробурчал Пард.

 

Глава 10

Автомобильный путепровод

Кирилл сидел на пыльной крыше небольшого бронированного фургона. Уже несколько часов прошло с тех пор, когда промокшие и вымотанные последним приключением подростки, поднятые на ноги нетерпением и любопытством, начали обследовать верхний уровень. Для ребят огромная свалка машин представлялась островом сокровищ, нежданно-негаданно свалившимся им на голову. Скелеты и разрозненные останки людей и животных, ничего, кроме любопытства, у них не вызывали. И не от черствости или грубости души, а просто мертвые в этом уголке новой вселенной становились такой же обыденностью, как крысы и мокрицы, плесень и заваленные бетонной крошкой проходы, ржавые рельсы и странные, измочаленные радиацией животные. И автомобильное кладбище было, увы, для юных покорителей этой вселенной такой же экзотикой, как для жителей Земли до катастрофы Египетские пирамиды, полные мумий и угасших теней прошлого, развалины древних городов с битыми черепками, или глаза давно умерших людей, глядящих с картин в музее живописи. Здесь тысячелетия сжались в года. И так же, как музеи прошлого, вызывали скорее восторг от узнавания нового, чем ужас от тысяч смертей, в один момент произошедших здесь. В призрачном красном освещении, покрытое радиоактивной пылью, замершее движение в Музее Человеческой Глупости.

Хотя, все это пришло бы в голову человеку из прошлого. А Кириллу было не до философствования. Самый поверхностный осмотр показал, что старый торговец в этой части подземелья не был. Кириллу это показалось особенно подозрительным, так как он хорошо знал, что дядя упустит свою выгоду только по очень уважительной причине. И что это за причина, ему не хотелось даже предполагать. А вместе с тем, щемящая нежность наполнила парня, такими по-детски незащищенными, непосредственными и наивными выглядели сейчас его новые товарищи. В пылу непрерывно чередовавшихся событий, Кириллу некогда было переварить накопившиеся впечатления. И сейчас его взгляд переходил от одного к другому с чувством легкого недоверия, радости и даже, легкой зависти.

Они были совершенно не похожи на тех озлобленных, хищных, опустившихся людей, которые окружали его с детства. И не в том дело, что каждый из них обладал какими-то качествами, которые не встречаются у старшего поколения. Главная прелесть заключалась в их характерах и взаимоотношениях. Кирилл даже прищелкнул пальцами, не в силах выразить переполняющие его чувства.

Вот, например, эта странная парочка друзей: Тир и Пард. Каждый, не задумываясь, отдаст за другого жизнь, а в быту они все время спорят. Причем Пард чаще всего орет, прыгает и машет руками, а Тир сидит на корточках так, как умеет только он, опираясь на одну ногу, что дает возможность подскочить в любую секунду и молчит, время от времени вставляя какую-нибудь заумную, не всегда понятную фразу. Тем не менее, когда нужно, они без слов распределяют обязанности и чутко слушают друг друга. Да и вообще, при всей хамовитости длинного Парда, его явно любят, а он сам уже не раз, не задумываясь, спасал ребятам жизнь.

А вон - Рыся. Тоже забавная. На известных Киру станциях все дети болезненные и забитые. Питающиеся объедками и запуганные взрослыми, не получающие никакого образования, почти поголовно больные, грязные и оборванные, они никак не походили на пухленькую, спокойную, как танк, симпатягу летописца-философа. Сам Кирилл был исключением в своем мире благодаря пристрастию к книгам и путешествиям с дядей, которые расширили его кругозор, где надо…и где не надо. Кирилл улыбнулся, вспомнив Травку. Сегодня она весь день избегает смотреть на него, хотя общается так же легко. Он замечтался, вспоминая мягкое, податливое, горячее тело девушки. Наверное, не нужно с ней так, она явно не готова к таким отношениям. Да и он тоже… Хотя…

Чудные они все-таки - эти чужаки. Выжить такой компанией в подземельях было практически невозможно, а вот выжили же. Пард, конечно, боевой, но вместе с ним еще слепой, две девчонки и туповатые близнецы. Да они, по идее, и дня не должны были протянуть при их-то наивности и доверчивости. Кир содрогнулся, вспомнив людоедов. Да еще и без особого, вроде бы, труда, находят все нужное, то, ради чего Кириллу приходилось терпеть годы унижений. А с другой стороны, он чувствовал себя рядом с ними умудренным жизнью стариком. Отсюда, сверху, было видно, как метался между остовами ржавых машин импульсивный Пард. Он радостно вопил, когда умудрялся определить знакомую по журнальным картинкам очередную марку машины. Обращался он все время к Тиру, сидящему на потрескавшемся асфальте, облокотясь на колесо здоровенного рефрижератора. Тир уже оставил попытки утихомирить разошедшихся друзей и только хмуро вслушивался, стараясь не упустить приближение опасности. Девчонки стаскивали к его ногам найденные сокровища, которые тот рассеяно ощупывал чуткими пальцами. Смешные они, еще раз хмыкнул про себя Кирилл.

Сидеть вот так, уютно расположившись на прохладной крыше и оглядывать до сих пор никогда не виданный пейзаж, было так хорошо, что даже шевелиться не хотелось. В огромном, уже очень много лет мертвом, тоннеле, замерли сотни, а, может быть, и тысячи машин, простираясь вправо и влево, пока видел глаз. В путепроводе каким-то чудом сохранилось тусклое, красное, но вполне достаточное освещение. Ребятам, выросшим под землей, этого вполне хватало, чтобы чувствовать себя комфортно. Многие автомобили были относительно целыми. Внутрь салона теперь можно было заглянуть, только стерев толстый слой пыли, или открыв ржавую, норовившую отвалиться, дверцу. Во многих машинах еще угадывалась окраска кузова и, если стереть пыль, вся эта мертвая стоянка, стала бы разноцветной и даже красивой. Человек, выросший до взрыва, увидел бы еще много чего: врывающийся в поток празднично сияющих автомобилей внезапный визг тормозов и жуткий скрежет рвущегося металла; панику, охватившую людей, когда впереди, пробивая многометровую толщу, рухнул самолет; попытки затормозить на всем ходу, поворачивающие машины под самыми невообразимыми углами. Но ребята ничего такого представить себе не могли. Они вообще никогда до сих пор не видели автомобилей, тем более, на ходу, тем более, мчащиеся в потоке таких же сияющих авто по ярко освещенному тоннелю.

Судорожно вздохнув от переполнявших его чувств, Кирилл поклялся себе, что доведет ребят до места назначения, чего бы это ему не стоило. Ребят, спасших ему жизнь и, что самое главное, сделавших ее не такой бессмысленной, серой и жестокой, какой она была после катастрофы на родной станции. В это время, близкий грохот привлек его внимание. Опустив глаза, Кир чуть не рассмеялся. К нему, с трудом поднимая на вытянутых руках приличного размера тяжелую, судя по пыхтению, черную сумку, лезла Рыся. Травка подпихивала под пухлую попу свою не очень спортивную подругу. Рыся, заметив руку Кирилла, протянутую ей, сунула ему сумку и с восторженным ойканьем приземлилась на голову старшей.

- Это тебе, - крикнула Травка, и хохочущие девчонки опять убежали. Кир занял прежнюю позицию. Он так и не посмотрел, что там, в сумке, но твердо решил, что при случае умрет за этих странных, но уже таких дорогих сердцу ребят.

Тут мысли парня приняли другое направление. Нужно искать аварийный сход на нижний уровень. Они здесь уже много часов. Пора поторопиться, что-то слишком уж все тихо и спокойно. Сухой выход должен быть. Тоннель с обоих сторон выходит на поверхность, значит, посередине - прогиб. Вот туда и стекала вода. Кирилла слегка затошнило. Перед глазами вновь всплыли картины недавнего прошлого: скользкая от грязи платформа, нелепо торчащие босые ноги, разбухшие от воды, и лица, слепые мертвые лица с открытыми жуткими глазами, в которых отражается голубоватый свет фонарика. Он дернул головой. Об этом нельзя вспоминать. Ему еще провожать ребят мимо родной станции. И опять тяжелая, невыносимая тоска начала подкрадываться снизу вверх, скручивая винтом внутренности и одуряя резкой головной болью.

Какое-то время Кирилл сидел, раскачиваясь, взявшись руками за голову и, видимо, застонал, так, что встревоженное лицо Травки показалось над кабиной.

- Кир, опять голова? - озабоченно и опять очень по-взрослому спросила девушка. - Давай, таблетку дам, я там кучу аптечек нашла, они есть в каждой машине.

Кирилл отрицательно мотнул головой, но к нему уже тянулась зеленоватая ладошка с двумя таблетками и обеспокоенный взгляд вдруг отогнал непрошенную тоску, заменив ее очередным приливом благодарности.

- И откуда они такие взялись? - еще раз спросил себя парень, запивая дефицитные и зверски дорогие в его мире кругляши водой из фляги, вспоминая о том, что дядя ни за что не пожертвовал бы ему ни одной такой штуки, как бы он ни болел.

* * * 

А ребята колбасились вовсю. Были забыты страхи и усталость последних дней. Выросшие в заботе и любви дети просто не в состоянии были долго хранить воспоминания о тяжелых моментах. Им нужна была разрядка, и они ее получили сполна.

Пард уже сделал несколько вылазок «на разведку» в ближайшие металлические заросли, откуда слышались его счастливые, возбужденные крики:

- Ого, джип, ей богу, это - джип. Черный!!! Я такой видел в журнале! Это - руль, смотрите, я нашел руль. Он совсем целый. Как же эта фигня открывается? Черт, пальцы прищемил. Ничего себе - двигатель!!! Я знаю, это - бак для бензина. Па-а-а-хнет. Здесь еще есть бензин! Сейчас мы его заведем. - После этого с полчаса остальные слышали только невнятное бормотание и вполне внятную ругань, потом огромная машина заворчала, стряхивая с себя пыль под восхищенный вопль: «Получилось!!!». Раздалась серия громких хлопков. В недрах древней техники что-то лопалось и отрывалось, запахло паленой резиной, джип вдруг скакнул вперед, врезался в стоящую наискосок маленькую машинку неопределенной масти с закругленными плавными обводами, что-то в нем громко хлопнуло, и над капотом взвился дымок, быстро перешедший в вонючий черный выхлоп. Ошалевший, чумазый, но крайне счастливый Пард подлетел к подскочившим от неожиданности ребятам:

- Видели? Нет, вы - видели? Я его завел! Мне бы на дорогу, мы бы помчались!

- Ты бы еще нас пришиб, только аварии нам не хватало, - строго сказала Травка, скрывая улыбку.

В свою очередь, Рысе и Травке быстро расхотелось заглядывать в салоны, где почти в каждой машине сидело по несколько полувысохших полуистлевших скелетов. Некоторые до сих пор сохранили лакированные прически и элементы одежды. У дам в костлявых ключицах застряли украшения, а жутко оскаленные зубы сияли качественными коронками и мостами. Напугал же Рысю детский скелетик, вывалившийся на нее при попытке открыть заднюю дверь неказистой теперь, но когда-то, возможно, красивой машины. Давно умершая девочка с рыжеватыми пыльными косичками и огромными бантами, не понятного теперь цвета, держала в руках коробку с огромной фарфоровой куклой. Когда Рыся отскочила, вскрикнув от неожиданности, кукла упала вместе со скелетом девочки. Фарфоровая голова звонко треснула и раскололась. Почему-то именно это, а не рассыпавшийся скелет ребенка, жутко напугало юного летописца. Рыся шарахнулась так, что соседняя машина подскочила и вдруг заорала. Дети невольно подключились к прерывистому жуткому вою, громко вопя от страха, и мигом залезли под ближайшие авто. Пард на четвереньках подполз к истошно орущей технике и начал лупить по машине чем попало. То ли в древнем автомобиле в этот момент что-то дожило свое, то ли парень удачно попал по чему-то жизненно-важному, но машина заглохла.

Тяжело дышащие подростки, озираясь, собрались возле небольшого, странной формы фургона. Пард, переводя дух, облокотился о спущенное колесо тяжелой машины, стоявшей на ободе и, вдруг, не веря своим глазам, на четвереньках полез под кузов. Оружие. Такой удачи трудно было ожидать. Слегка опомнившийся Тир, ощупывая кузов руками, пятясь, отошел к задней части грузовичка. Створка фургона были приоткрыта, а возле колеса лежал совершенно целый, покрытый пылью, короткий автомат. Хозяина видно не было, но при ближайшем рассмотрении, с глухим бряцаньем, от полуистлевшего ремня отделилась хорошо обглоданная кисть, так и не разжавшая пальцы. Впрочем, теперь и разжимать стало нечего. Отворив дверцы пошире, ребята нашли еще один автомат, а при нем - скелет, одетый в явно форменный черный комбинезон и берцы. Нашивка на рукаве сообщала: «Гарант» инкассаторская служба». Кто такая инкассаторская служба, ребята не знали, но нашли кучу мешков с бумажками разного цвета, с цифрами и пейзажами незнакомых городов. Все взяли себе по одной бумажке на сувениры, а остальное решили пустить на вечерний костер, поскольку ели несколько часов назад, когда только отошли от последствий потопа. Тир обнаружил, кроме всего, несколько увесистых мешочков, наполненных забавно звякающими кругляшками.

- Кир, - позвал он бывшего торговца, который отстраненно и рассеяно стоял в стороне, ничего не предпринимая. - Кир, посмотри, это не деньги?

Кирилл вдруг заинтересовался. Собирать многочисленные и неудобные для переноски товары на этом могильнике, ему совершенно не улыбалось. Давала знать о себе неизвестная болезнь, сделавшая парня слабым, как старик и нервно-чувствительным. Находка денег в один момент решила бы все проблемы.

- Да, это они, - не скрывая радости, сообщил Кир через некоторое время. И ему вручили все пять мешочков, которые нашли. - Разберись, а мы еще поищем. - Они действительно не знали, что такое деньги. Друзья отдали ему все, явно не понимая, что они делают.

- Ребята. Это нужно поделить, - попытался вразумить бессеребряников торговец. Из фургончика спрыгнул Тир, и Кирилл лишний раз удивился, как точно, мягко и бесшумно двигается слепой. Никакого подобия беспомощного ощупывания предметов у Тира не было. Лишенный возможности видеть, парень двигался скользящими, плавными шагами, сильно пригибаясь вперед и слегка развернув чуткие ладони перед собой. Его голова была все время слегка повернута вперед правым ухом, отчего вся его поза была странной и непривычной, но очень гармоничной и какой-то слегка нечеловеческой. Тем более, что при ходьбе Тир мог развивать весьма приличную скорость, доступную только быстрому Парду. Тир положил руку на плечо Кирилла, так точно, будто видел его.

- Ты не думай, мы все понимаем. Но ты лучше нас разберешься, как этим пользоваться и что кому платить. Пусть будут у тебя, - просто сказал он. И Кирилл почувствовал, что Тир действительно все понимает, и что это не глупость, а доверие, и что ему очень хочется плакать… После этого Кир и засел на крыше фургона, уже полностью потеряв интерес к поиску сокровищ.

Тир, усевшийся возле колеса огромного грузовика - рефрижератора, который по общему размышлению решили не пытаться открыть, умудрился кинуть нож куда-то в сторону и прибить довольно странное, но не агрессивное животное. Еще икающая от испуга, вызванного воем сирены, Трава, рассмотрела зверька и по зубам определила, что это явно не хищник. Скорее всего, это чудо природы питалось теми же мокрицами, улитками, которых здесь было сколько угодно, грибами и плесенью. Тупые широкие зубы явно были приспособлены ломать и перетирать крепкие панцири, или…

- Кости, - к чему-то прислушиваясь, вдруг прервал ее Тир.

- Что кости? - не поняла Травка.

- Кости перегрызать. Эти зверушки приспособились доедать за падальщиками, они кости перетирают, я их слышу. И носятся они, дай бог. - Пояснил слепой, продолжающий сидеть, облокотившись на огромное колесо. Он в поисках сокровищ не участвовал, бдительно прислушиваясь, боясь пропустить опасность, на которую его беспечные спутники совсем откровенно начихали.

- Здорово, будет на кого собачкам охотиться, - сделала неожиданный вывод Рыся.

Кстати, судя по завываниям стаи, время от времени достигающим ушей ребят, охотиться здесь действительно было на кого. Только вот как насчет охотников на охотников?

Уставшие ребята постепенно стали собираться вместе, определив центром сбора бдительного Тира. Пард вылез из фургона тяжело нагруженный. Он волок два автомата, сумку с рожками, удобную черную плотную форму, кобуру с пистолетом, а в зубах сжимал шнурки тяжеленных берцев. Травка сообразила, где находятся автомобильные аптечки, и теперь шерстила машину за машиной, собрав уже штук восемь пластиковых коробочек с абсолютно сохранным содержимым.

В азарте, собиратели сокровищ совершенно забыли о Близнецах. Когда раздался грохот металла о металл, сначала все замерли, но когда вслед за этим ребята услышали громкое шипение, перемежающееся с воплями братьев, все кинулись на звук. Их взглядам предстала картина, не столько напугавшая их, сколько рассмешившая. Оба близнеца отчаянно сражались с красным пузатым баллоном, который, прыгая по капотам машин, посыпал все вокруг, в том числе и многострадальных братьев, тонкой серой пылью. Близнецы, еле различимые в густом сером облаке, отбивались, чем могли, в том числе и друг от друга, громко завывая от ужаса, чихая и кашляя. Заткнув рот и нос рукавами, Пард и Тир полезли в серый туман спасать балбесов. Получив от них несколько ощутимых оплеух и разозлившись не на шутку, парни только через пару минут смогли вытащить увесистые жертвы любопытства из серого облака. Теперь все четверо были равномерно мрачного цвета, только белки глаз ярко сияли на ставшем вдруг странно темнокожем лице. Девчонки встретили эту картину дружным хохотом, попутно объясняя происходящее улыбающемуся Киру, которому с крыши было видно не все. Ругающийся на чем свет стоит Пард дал по оплеухе огрызающимся Близнецам и полез переодеваться в трофейную одежду, встряхиваясь, как собака. Волосы его от этой процедуры встали дыбом и реяли темно-серым ореолом над скуластым хмурым лицом. Близнецы просто сели на асфальт и стали отряхиваться, как могли.

Пока ребята отходили от последствий нападения диких огнетушителей на Близнецов, Кирилл вытащил подарок девчонок и замер от восхищения. Это была здоровенная, очень хорошо сохранившаяся книга «Энциклопедия для детей. Физика». Кирилл надолго выпал из окружающей действительности, листая гладкие страницы со множеством иллюстраций и позабыв обо всем на свете. Очнулся он от того, что неповторимо запахло дымом, а потом и ароматом паленой шерсти.

- Ты что, решил сюда монстров со всей округи собрать? - послышался негодующий голос Тира.

- Да ладно тебе, мы же сто лет жареного мяса не ели, а здесь никого нет. Если бы они здесь были, ты их почувствовал бы, или они уже давно появились, - миролюбиво пробормотал Пард, подбрасывая очередную пачку банкнот в огонь. Ребята, привлеченные запахом, добродушные, переполненные впечатлениями, подтянулись к костерку.

Кирилл, нехотя оторвавшись от чтения, все-таки голод физический первичней интеллектуального, поспешил спасти положение… и добытого Тиром зверька.

- Во-первых, с него нужно снять шкурку, во-вторых, выпотрошить, а, в третьих, не класть в костер, а на что-нибудь нанизать. - Вежливо перечислил он, легко спрыгивая с фургона и выбрасывая, уже начавшую обугливаться немилосердно воняющую тушку незадачливого поедателя костей, из разноцветного пламени. Как это ни странно, Пард признал, что представления не имеет, как готовить мясо, и никогда этим не занимался. Повозившись вдвоем несколько минут, ребята все-таки смогли привести кандидата не жаркое в надлежащий вид. А Близнецы с жутким скрежетом отломали от одной из машин какую-то железяку, которая была признана годной на роль вертела. Тушка, имевшая размеры небольшой собаки, но более вытянутая, на коротких лапках, с приплюснутой мордой и почти без ушей, была достаточно упитанной и отлично сгодилась для жарки.

Беспокойство Тира нарастало, но не могло пробить счастливый пофигизм уставших от непрерывных испытаний друзей. Даже девчонки, отказавшиеся смотреть на потрошение зверька, сидели рядом с Тиром, испытывая смущение от того, что совершенно не хотят прислушиваться к тревоге слепого друга. Рыся с упоением перебирала маленькие пластмассовые игрушки, которые где-то нашел Кирилл, исчезнувший из поля зрения минут на десять. Здесь были слон, тигр, жираф, крокодил и лев. Всех этих животных она видела только на картинках, а вот теперь можно было их трогать и представлять по-настоящему. Она что-то шептала им и показывала Крыске каждого по-очереди. Как-то незаметно и Тир стал ощупывать объемные фигурки, и через некоторое время беспечное общество снова погрузилось в нирвану, безответственно благоухая подходящим на огне аппетитным жаркое. Судя по приятному вкусу мяса, которое, несмотря на чередование подгоревших и непрожаренных кусочков, всем понравилось, зверек питался не только костями. А целые кучи чьих-то панцирей, похожих на домики очень больших улиток, давали возможность предположить кем. Кроме того, трапеза была пополнена консервами, среди которых был компот из чего-то желтого, нарезанного кусочками и очень душистого, фасоль в томатном соусе, о чем можно было судить по этикеткам, напечатанным прямо на банках и поэтому до сих пор удобочитаемых, и совершенно невообразимое количество сгущенного молока, найденного вместе с набором для пикника, состоящим из шести абсолютно новых ярких пластмассовых тарелок, кружек, ложек и т.д., упакованных в пластиковую прозрачную сумку. Настроение портил только Тир. Он хмуро сидел в своей непередаваемой позе бегуна на низком старте, почти ничего не ел, и только время от времени беспокойно повторял:

- Давайте быстрее. Здесь нельзя задерживаться.

Постепенно даже непробиваемые Близнецы притихли и заторопились. Уже доедались последние кусочки и вылизывались банки, как события стали разворачиваться с жуткой скоростью. Кирилл увидел только, как вдруг подскочил Тир, открыл рот в немом крике и все звуки вокруг пропали, а Трава, согнувшись напополам, схватилась за голову и рухнула прямо на импровизированный стол. Как страшно закатились глаза у Рыси, сразу ставшей до жути похожей на мертвую сестренку. Как Пард запрыгнул на крышу длинной низкой машины, вскинул автомат и упал, скрывшись из виду. И в то же время в мозг, не давая возможности даже крикнуть, пошевелиться, помочь, ввинтился оглушительно визжащий бур, наматывающий на себя нервы, клетки, дробящий кости и выворачивающий наизнанку. Последнее, что помнил Кирилл перед тем, как потерять сознание - невообразимо жуткую морду со страшными шиловидными зубами, густо усеявшими широко раскрытую пасть и… почему-то собачьего вожака, прыгающего на него сверху.

Пробуждение было крайне неприятным. Кирилл осознал, что он еще живой, далеко не сразу. Сначала было чувство, что кто-то сидит у него на макушке и высасывает остатки мозгов, от чего глаза пытаются вылезти из орбит, а уши совершенно оглохли. Наконец, послышался стон. Сам ли Кирилл застонал, или звук пришел извне, было непонятно, но это оживило парня и заставило попробовать приоткрыть глаза. Первое, что он увидел, когда картинка с трудом сфокусировалась, это Тир, ползающий по кругу, беспомощно ощупывающий грязный асфальт вокруг, как настоящий слепой, каких было много на станциях. Лицо у него было страшное: отчаявшееся и какое-то безумное. Кирилл со стоном, теперь уже точно своим, попытался встать. Получилось только на четвереньки. Он подполз к мотающемуся кругами слепому другу и остановил его, взяв за плечо, и еще раз удивился, как слабы были все его движения. Но Тир почувствовал прикосновение и неожиданно сильно вцепился в руку Кирилла. В его застывших незрячих глазах стояли слезы, все лицо было мокрым, но парень этого не замечал.

- Слава богу! Я напугался. Что все умерли. Кирилл, посмотри, как остальные, я никого не чувствую. - Безошибочно определил Тир.

Кирилл, стараясь не шевелить глазами и не трясти головой, пополз, так же на четвереньках, к Траве, лежащей ничком вниз лицом и начавшей мучительно шевелиться Рысе. Вдвоем с девочкой, похудевшей за несколько минут до образования черных запавших кругов вокруг глаз на щекастой мордашке, перевернули Траву. Рыся ойкнула и осторожно, чтобы не встряхнуть гудящей головой, разревелась. Лицо зеленокожей подруги, и так в красном освещении выглядевшее по-негритянски темным, было залито черной липой жидкостью. Тир принюхался:

- Не плачь. Это - томатный соус от фасоли. Трава - целая, вот уже шевелится.

Охая и стеная, ребята пытались совладать с руками, ногами и совершенно раздолбанными мозгами. Наверное, потому и не сразу заметили отсутствие Парда. Оба Близнеца мирно покоились невдалеке, где их застал неведомый удар, а вот воинственного предводителя в поле зрения не было. Трава с трудом сообразила и раздала всем по нескольку таблеток от головной боли из найденных аптечек, и еще некоторое время ребята сидели, не имея сил и ничего не соображая, сбившись в жалкую кучку посередине ржавого железного моря.

- Пард, - с трудом прохрипел Тир, то ли пытаясь позвать, то ли просто напоминая остальным о решении искать парня.

- А где он? - Еле слышно спросила Рыся, храбро пытаясь пошевелиться. Медленно, но целеустремленно ребята стали расползаться на поиски, уже серьезно озабоченные отсутствием друга. Кир с трудом вспомнил последнюю картинку, запечатленную в больном мозгу, и решительно поплелся к машине, на которую вскочил Пард.

- Он тут, - попытался позвать Кир и закашлялся. Но ребята услышали. Сначала никто ничего не понял. Ноги Парда нелепо и неподвижно торчали из-под то ли одеяла, то ли меховой куртки, и не сразу до ошалевших от боли ребят дошло, что Пард придавлен какой-то тварью. Ослабевший еще больше от острого ощущения неотвратимости происходящего, Кирилл стал стаскивать неожиданно легкое, плоское, покрытое мягким нежным мехом тело монстра, порванного почти напополам какой-то неведомой силой, пересказывая происходящее для Тира. Вряд ли это была работа Парда, поскольку сам Пард лежал в черной неприятной луже лицом вниз. Пришлось включить фонарик, чтобы определить, что случилось. Комбинезон на спине у парня был изодран, а кожа будто вспорота бритвами. Многочисленные раны, некоторые довольно глубокие, обильно сочились кровью. Хуже всего было то, что на шее Парда обнаружился укус длинными, тонкими, как шило, зубами, затрагивающий часть плеча. Только чудом была не задета сонная артерия, но кровь от глубоких прокусов обильно заливала лицо и шею. Травка, разом пришедшая в себя, морщась от слабости и непрекращающейся головной боли, принялась обрабатывать раны, убеждаясь, что все они, кроме укуса на шее, не глубокие. Пард дышал шумно и неровно, в себя не приходил, но явно был жив, и умирать пока не собирался. Кирилл вдруг понял, что теперь он - единственный зрячий мужчина в группе, Близнецы в расчет не шли, и теперь на нем большая ответственность. Он должен придумать, что делать дальше, но расплавленный чужим вмешательством мозг не желал соображать.

- Кирилл, найди одеяло, или еще что-нибудь, на чем можно нести Парда. Отсюда нужно быстро уносить ноги. Твари могут вернуться, - голос Тира, к огромному облегчению Кирилла, обрел твердость и уверенность.

- Здесь у Парда есть большой кусок брезента, - подсказала Травка. Рассматривая кучу шмоток, которую натаскал хозяйственный парень. - Рыся, забери к себе в сумку второй комбинезон для Парда. Не везет ему с одеждой. Поспешно, поглядывая почему-то на потолок, собрали вещи, и вдруг Травка завизжала. У Кирилла сами по себе вывалились из рук банки, которые он впихивал в объемный рюкзак, а Трава, заткнув себе рот кулаками, рыдала навзрыд, не в силах сказать хоть что-нибудь членораздельное. Тир уже был рядом, обнимая трясущуюся девушку за плечи, а к Кириллу приткнулась еще ничего не понимающая, но уже плачущая от страха, Рыся. Кир присел, обнял девочку и дал ей уткнуться мокрым лицом к нему в плечо. Ничего не соображая, с надеждой глядел на Тира, который с неумелой нежностью пытался успокоить заходящуюся в рыданиях девушку. И какая-то уж совсем неуместная мысль крутилась у него в голове, что Тир наверняка влюблен в свою подругу, только не догадывается об этом. Кирилл никак не мог отделаться от неуместного любопытства и настроиться на что-нибудь деловое. Наконец, Травка, уткнувшись в Тира, почти выкрикнула:

- Они - мертвые. Они оба - мертвые. - Кирилла, как током ударило. Он осторожно отстранился от Рыси, посадил ее на только что упакованный рюкзак, и, как ему показалось, быстро пошел в сторону Травы и Тира. Слепой проводник уже присел над двумя, казалось, мирно спящими Близнецами. Но Кирилл уже видел по искаженным лицам, неестественно вывернутым шеям, судорожно скрюченным пальцам, что надеяться не на что. Принять близнецов за спящих, можно было только в таком состоянии, в каком они были сейчас. Оба брата были еще теплыми и мягкими, но уже обрели ту неподвижность, которая невозможна для живого, дышащего организма, наполненного движением крови, биением сердца, работой каждой живой клетки. Тир долго молчал, медленно ощупывая тела. Кирилл стоял сзади и тоже не знал, что сказать. Но беспокойство внутри перерастало в страх. Что бы это ни было, оно может вернуться.

- Тир, нужно уходить, - наконец, сказал он, и плач девчонок, стихший было, поднялся снова. - Давай их в машину закроем, здесь асфальт - могилу не выкопать.

Тир послушно поднялся и парни, потратив почти все оставшиеся силы, с трудом запихали трупы в бронированный фургон с деньгами, плотно закрыв дверцы. Теперь до умерших не доберется никто.

Нагрузившись, все четверо подняли брезент с тяжеленным телом Парда, и почти волоком потащили вдоль стенки, где и идти было легче, и где-то здесь находился желанный проход вниз.

* * * 

Пард сидел у маленького вонючего, нещадно чадившего, костерка и жарил что-то малоаппетитное на вид. Со времени их последнего трагического приключения прошло почти четверо суток. Повязка на шее не давала двигаться свободно, и правая рука из-за этого действовала плохо. Раны на спине довольно быстро затянулись и только немилосердно свербили, густо намазанные специфически пахнущим универсальным варевом Травки. Девушка поднаторела в поисках целебной плесени, а Тир весьма удачно охотился на мокриц, которые вдобавок к лечебным свойствам, были еще и вполне съедобны. Их не признавал за деликатес только Кирилл. Пард покосился в сторону. Трава опять сидела неподвижно уже несколько часов. Притихшая Рыся играла с крыской рядом, а Кирилл рассказывал очередную историю, стараясь хоть как-то разрядить обстановку. Все это время Трава молча и механически делала все, что нужно и застывала в тяжелом молчании. Попытки ее разговорить ни к чему не приводили.

Тир тоже ни на шаг не отходил от девчонок, держащихся вместе. Неутомимо и терпеливо он придумывал Траве занятия, впихивал в нее самые вкусные кусочки, таскал на охоту за мокрицами, что-то рассказывал, держа ее за руку и поглаживая светлую ладошку чуткими, шершавыми пальцами. Рыся просто была все время рядом с подругой, сидела, прижавшись к ее плечу, иногда целуя неподвижную щеку от избытка сострадания и заглядывала в потухшие глаза.

За эти дни Кирилл сильно сдружился с Рысей. Девочка, оставленная без внимания затосковавшей подругой, растеряно сидела возле нее, временами принимаясь тихо плакать. Кирилл сначала начал было рассказывать разные истории, услышанные в путешествиях с дядей, но потом с удивлением понял, что с начитанным ребенком просто интересно болтать. Она легко пересказывала почти дословно длинные тексты, у маленькой фантазерки были свои миры и сказания. И, в конце концов, оба изобрели и стали играть в ролевую игру, к которой, не выдержав, подключились Пард и Тир. Черные эльфы, тролли, маги и принцессы отвлекали ребят от ужаса произошедшего. Кирилл, целые дни посвящающий девочке, даже заплел ей целую кучу разноцветных косичек, порвав на ленточки одну из своих рубашек.

Пард, как только пришел в себя и немного оправился, изъявил желание снова полезть наверх и посмотреть, что же все-таки произошло? Аргументы у него были железными: нужно забрать автомат, в спешке брошенные вещи, не зря же столько собирали, и узнать, кто на них напал, а, главное, кто их спас. Ведь явно не они смогли, находясь без памяти, отразить нападение неведомых хищников. Как это ни странно, его никто не стал останавливать. Шок у ребят еще не прошел, и ожидать разумных решений, видимо, не приходилось. Тир сказал, что останется с девчонками, а Кирилл сам вызвался пойти с Пардом, не отпускать же его одного. Вот поправится немного, и пойдет. Раненому Парду все удивительно легко сошло с рук. Кирилла вот до сих пор еще пичкали мерзким целебным варевом, поскольку еще не все симптомы заболевания прошли. А, если честно, ребята просто хотели быть подальше от Травы, не умея помочь пережить это молчаливое слепое горе и страдая от этого.

Пард и Кирилл вернулись через пять часов, возбужденные, переполненные впечатлениями и страшно вымотанные. Они приволокли автоматы, найденные возле фургона, рюкзак с брошенными вещами и одну из напавших на них тварей, к счастью, оказавшейся легкой. Кирилл, кроме того, что тащил тяжеленный рюкзак, порадовал Рысю ее сумкой с бумагой, мелками и парой книжек, найденных в машинах. Это событие на некоторое время всколыхнуло всех. Рыся, расцеловав Кирилла от избытка чувств, достала драгоценную тетрадь, бережно высушенную после потопа и начала аккуратно добавлять чудовище в энциклопедию мутантов.

- Размеры запиши, - подала голос сидящая на прежнем месте, но, видимо, заинтересовавшаяся, Трава. Кир и Рыся незаметно переглянулись и сразу засуетились. Тварь была крылатой. Растянув оба перепончатых кожаных крыла с острейшими когтями на верхнем суставе, длину определили в размах рук Парда, то есть, больше полутора метров. Морда чудовища была настолько страшной, что Пард не удержался и пугнул Рысю, от чего она взвизгнула и отшатнулась так, что уронила тетрадку и чуть не сбила с ног Тира. Общее молчание подтвердило, что шутка была крайне неуместной.

- Да ладно, - беззлобно отозвался привычный к таким сценам непробиваемый парень и продолжил рассматривать тварь. Сплющенная слепая морда была смята и исковеркана природой во что-то, похожее на свиной пятачок, пострадавший при обвале. Безгубый круглый рот, открывавшийся в буквальном смысле слова до огромных тонких, складывающихся, как веер, ушей, был усеян острыми игольчатыми, но, как уже выяснилось опытным путем, не ядовитыми зубами.

- Сколько же их там было? - Прислушиваясь к красочному описанию, которое вслух составляла Рыся, и ощупывая тело мутанта, спросил Тир.

- Мы насчитали 7 или 8 тел и огрызков. Их достаточно хорошо обглодали. Вот этот на крышу рефрижератора упал, его не достали. Кирилл вон и тот еле туда залез. Если бы не свесившееся крыло, мы бы вообще его не заметили, - возбужденно орал Пард, пытаясь по привычке махать руками и морщась от боли.

- Ладно, пиши, - из того же угла опять подала голос Травка, по-видимому, не в силах устоять против искушения. - Это, скорее всего, мутировавшие летучие мыши. До катастрофы они были размерами с ладонь и ели всяких мошек по ночам. Они были слепыми, а ориентировались с помощью звука.

- Это как? - Кирилл, как всегда, жадно впитывал информацию, ничуть не стесняясь своего невежества.

- Они пищат так, что ухо их не слышит.

- Ультразвук, - вставил Тир, который очень любил трудные слова.

- Да, наверное. Он отражается от стен и идет обратно, а эти вот мышки ушами слышат отраженный звук и успевают свернуть, если есть препятствие. Эхолокация называется, по-моему. - Травка говорила тихо, но уверенно. Ребята, обрадованные тем, что она заговорила, боялись пошевелиться, чтобы не спугнуть момент.

- А эти, видно, не только сами подросли, но и звуки стали использовать такие, которые убивают жертву, или делают ее беспомощной, как нас.

- А Близнецы почему?… - Встрял, как всегда, тактичный Пард. Ребята вздрогнули и напряглись, ожидая взрыва эмоций, но Травка, скорее задумчиво и печально, чем трагически, продолжила:

- Я тут подумала. Повреждений на теле никаких не было. Наверное, у них и вправду один мозг на двоих был. Как-то связывался… не знаю как… А когда эти напали, связь разрушилась, и они умерли… - Девушка не выдержала, судорожно вздохнула и наконец-то тихо расплакалась. Остальные тактично помолчав с минуту, продолжили осмотр. Тир присел около девочек и внимательно прислушивался к происходящему.

- так что или кто нас спас? - Наконец, задал мучающий всех вопрос, Тир с надеждой в голосе. Ведь если это люди, с ними можно договориться.

- А вот угадайте, - опять неуместно развеселился Пард.

- Там в пыли на крышах машин везде собачьи следы, - не поддержал игру Кирилл.

- Огромные собачьи следы и куча разорванных мутантов-мышек, - не дал перехватить инициативу Пард.

- Ничего себе, мышки, хмыкнула Рыся, почесывая счастливую крыску под подбородком.

- Собаки. Они нас спасли так же, как мы помогли им. - Грустно и тихо проговорила Травка и задумалась.

- От нас бы только косточки остались, не подоспей они, - подтвердил Пард.

- А почему на них ничего не подействовало? У собак же, кажется, очень хороший слух. - Вопросы Рыси всегда были трудными для ответа.

- А кто их знает? Они же тоже мутанты, - выразил общую мысль Тир.

- А, может, они вообще разумные? - предположила задумчиво Рыся.

- Может. Тогда у нас есть друзья, а это всегда хорошо. - Закончил мысль Тир и объявил, что пора спать. На следующее утро, по трофейным часам, уже был назначен отход.

Пард, слишком возбужденный, чтобы спать, вызвался дежурить первым. Развел немудреный костерок, уже ставший привычным, и принялся жарить тонкие полоски мяса, срезанного с костлявого невесомого тела хищника.

- Мышка, - еще раз хмыкнул довольный собой парень и откусил первый кусочек.

- Сносно, - подумал он, с трудом пережевывая жилистый шашлык и чему-то улыбаясь. Временами он получал искреннее удовольствие от походной жизни.

 

Глава 11

Строгино

Станция метро «Строгино», вернее, то, что от нее осталось - крайний форпост человечества на Арбатско-Покровской линии, была приятно взбудоражена необычным событием. Не успел начаться новый «день», знаменуемый ударами корабельного колокола-рынды, совершенно неизвестными путями попавшего в эту Богом забытую точку вселенной, как жителям станции предстала необычная картина.

Со стороны недавно затопленного «Троице-Лыково», появилась совершенно невообразимая компания. Пятеро подростков уверено шагали плотным строем, щуря глаза от непривычно яркого света. Впрочем, шедшего впереди лохматого и всегда малоразговорчивого племянника местного торговца Андрея Петровича, все здесь знали. Поэтому враждебности к странным пришельцам не высказывали.

За руку Кирилла крепко держалась невысокая девчонка. То, что это именно девчонка, можно было судить по многочисленным косичкам с вплетенными в них разноцветными лоскутками. Все остальное скрывалось под широкой для нее курткой с капюшоном и драными джинсами. Этот прикид вполне гармонировал с крепкими на вид высокими кедами и оранжевой сумкой на длинном ремне, за которую она держалась свободной рукой. Большие серьезные глаза на щекастой мордашке, осунувшейся от лишений, но все еще живой и любопытной, оглядывали все вокруг со смешанным выражением восторга и неуверенности.

Немного сзади и сбоку от этой пары шла хмурая фигура с надвинутым капюшоном, низко опущенной головой, и лицом, закрытым сплошным каскадом нечесаных черных волос. С ходу определить половую принадлежность задрапированной в бесформенный балахон, широкие штаны и высокие зашнурованные ботинки вяло двигающегося тела, было невозможно.

С другой стороны и тоже немного сзади двигались два парня, также чрезвычайно примечательной наружности. Один, длинный и тощий, с шеей, замотанной грязным бинтом, все время склонял голову набок, морщась от боли, что не мешало ему крутиться во все стороны и с явным интересом разглядывать все вокруг, что-то непрерывно вполголоса поясняя второму парню, помоложе. Одеты ребята были что надо. На старшем - ладно сидящий черный комбинезон и высокие берцы, которые, несмотря на потертый и пыльный вид, производили впечатление новых и крепких. Второй парень, помладше и поменьше ростом, стройный и гибкий, двигался несколько странно и все время держался за здоровое плечо старшего. Не сразу станционные зеваки сообразили, что подросток просто слеп. Его смуглое узкое лицо было напряжено и серьезно, как будто он сканировал окружающее пространство одному ему доступным способом. Драные джинсы, кеды на толстой подошве со странно завязанными шнурками, удобный черный балахон и объемная серая куртка составляли его наряд. Спутанные сильно вьющиеся черные волосы спадали на лицо почти до подбородка, несмотря на бандану, небрежно сдерживающую едва половину буйно разросшейся шевелюры.

Зрелище было совершенно фантастическим и нереальным по двум причинам: во-первых, незнакомцев на «Строгино» не видели уже лет пять. Все выжившее население на этом конце огромного метрополитена сократилось в первые несколько лет до пары сотен человек. Все эти люди скопились на трех-четырех маленьких станциях и знали друг друга, как облупленных. Деваться отсюда было некуда. Только несколько торговцев рисковали заходить в другие районы метро, да и то, только удачливый Андрей Петрович, смог проникнуть за разрушенный автомобильный путепровод. Потом была эпидемия на маленькой «Тоннельной», недавно затопило «Троице-Лыково». Оттуда пришли позеленевшие от ужаса торговцы, и больше никто не рисковал сунуть нос на кишевшее трупоедами кладбище. Поэтому появление удивительной команды с той стороны не только вызвало интерес, но и порядком напугало аборигенов.

А во-вторых, ребята были хорошо одеты, вполне здоровы и неплохо выглядели, что среди жителей самой станции было большой редкостью. В первые ряды зевак начали активно прокрадываться подозрительные неприметные согбенные фигуры. Слепой слегка повернул голову и положил руку на нож, демонстративно прикрепленный к бедру. Длинный повторил его жест, и тени нерешительно всосались обратно в толпу. Тем более, что Кирилл уверенно вел ребят к Васильичу - то ли старосте, то ли главному авторитету станции, с которым вел дела покойный Андрей Петрович, и который имел на станции деньги, товары, оружие и неограниченную власть. Вид у странной компании был вполне уверенный и спокойный, хотя поджилки тряслись у всех. Особенно после инструктажа, который сегодня, после завтрака, устроил им Кирилл.

Вкратце, содержание инструктажа сводилось к следующему:

Во-первых, к существованию на станции среди посторонних людей, привычных Кириллу, ребята не приспособлены ни разу: слишком наивные и доверчивые.

Во-вторых, на «Строгино» выжили только те, кто не гнушались ни чем, и признают они только силу, поэтому верить никому нельзя и общаться лучше молча. И ни в коем случае не болтать, где взяли одежду и откуда пришли.

В- третьих, оружие, деньги и все мало-мальски ценное нужно спрятать и ни в коем случае никому не показывать, и, тем более, не давать в руки «потрогать». Расплачиваться только через Кирилла, потому что… смотри «во-первых»…

В-четвертых, не расходиться по одному.

В-пятых, всегда держаться спокойно, в ссоры и драки не ввязываться и делать то, что говорит Кирилл без возражений.

Кирилл, проводивший инструктаж, еще раз оглядел ребят, и вздохнул, предвкушая неприятности. Пард, с небрежной самоуверенной улыбкой, играл ножом. Травка, как всегда в последнее время, мрачно и отрешенно молчала. Рыся скорее с любопытством, чем с опаской, ждала продолжения, слушая инструктаж, как волшебную сказку. И только Тир, сидя на корточках, молча кивнул головой.

- И, наконец, в шестых. На станциях ненавидят мутантов и боятся болезней. Если увидят кожу Травки, или когти Рыси, я за их реакцию не ручаюсь.

Началось бурное обсуждение последнего пункта. Сначала решили было оставить девчонок в ближайшем убежище, дабы не привлекать слишком много внимания, и это было самое разумное решение. Но на разумных решениях люди останавливаются крайне редко. Поэтому, чтобы успокоить расстроившуюся до слез Рысю, решили все-таки девчонок с собой взять, пусть увидят хоть одну нормальную станцию, но замаскировать. Травка хотела было возразить, но промолчала.

* * * 

Чем ближе подходили ребята к чужой станции, тем более тревожно им становилось, все медленнее становились шаги, все прерывистей дыхание. Большая часть компании никогда не видела других поселений, кроме «Молодежной» и не общалась с чужаками, тем более на их собственной территории. У людоедов Рыся была слишком больна, чтобы что-то отчетливо помнить. Никому не верилось, что их могут плохо встретить или обидеть, но Кириллу приходилось верить, выбора не было.

Станция довольно небрежно охранялась несколькими одетыми в рванье и очень грязными мужиками с разнокалиберным дряхлым оружием, сваленным в кучу у стены. Кирилл подошел первым, заговорил, что-то звякнуло, переходя из рук в руки, и несложный ритуал пограничной проверки был завершен. Легенда, которую сочинил Кирилл, и которой просил придерживаться всех, гласила:

«В Крылатском людоеды поймали Травку и Рысю. Парни встретили Андрея Петровича и Кирилла, попросили помочь спасти девочек. Они, конечно, помогли. Дядя отправил Кирилла проводить новеньких, которые совсем ничего не знали в этой части метрополитена, а сам ждет его в одном из убежищ, куда Кирилл должен заглянуть на обратном пути».

В общем-то, версия была так себе, сюжет для приключенческого романа, но другой придумать на ходу не смогли. Кирилл уверял, что дядю должны считать живым, тогда не обманут и помогут. А если решат, что ребята одни - могут ограбить и убить. Народу на станции много - пикнуть не успеют, как будут голышом и мертвыми. Пард попытался возражать, приводя неоспоримый аргумент: «Да куда им, я их всех одной левой…», но это не очень убедило остальных. Хотя и в реальную опасность верилось с трудом. Тем не менее, все предосторожности, придуманные Киром, были приняты. Сумки и рюкзаки спрятаны в надежном месте, приготовленном для этой цели еще покойным торговцем. Травку задрапировали в огромную куртку с капюшоном, найденную тут же, в убежище у дяди. А волосы у девушки и так в последнее время все время висели над лицом безжизненными прядями, скрывая от мира свою владелицу. Руки Рыси спрятались в рукава. С собой ребята взяли два из пяти мешочков с монетами, ножи, демонстративно пристегнутые на видных местах, да подарки для старосты.

И все же Кирилл нервничал. Ему полегчало только тогда, когда Васильич, заинтересованный шумом и скопившейся толпой, вышел из своего «офиса», скроенного из обшивки вагонов, до сих пор кокетливо разукрашенной цветочками. Самих поездов на станции видно не было, но Кир рассказал, что рядом сохранились съезды в отстойники электричек, где осталось несколько составов. В одном из них обосновался военный гарнизон, а другой благополучно растащили, решив, что на самой станции жить все же удобнее. В принципе, все, что было настроено на непривычно широкой, без опорных столбов, платформе, было так или иначе, оторвано от электричек. Кое-где даже уцелели прозрачные перегородки из выдранных с мясом стеклопакетов. «Дом» Васильича выделялся размерами и «лавкой» со стеклянным подобием витрин, за которыми в вольном порядке лежали самые разные сокровища: от брелоков и зажигалок, до утюгов и плееров. Кому были нужны последние - осталось загадкой. Но долго глазеть ребятам не пришлось.

- Привет, Кирюшик, кого привел? - Добродушно приветствовал юного проводника необычной компании Васильич, ковыряясь в зубах обломанной зубочисткой.

- Здрасьте, дядь Саш. - Кирилл даже вздохнул от облегчения. Главное было без приключений добраться до заветной цели - дома Васильича, а тут он их прикроет и надоумит. - История будет длинная, а здесь - ушей куча, - кивнул Кир на толпу, собравшую, казалось, все жизнеспособное население станции. Рыся, вцепившись в руку Кирилла, с удивлением и страхом глядела на лица, перекошенные опухолями и огромными зобами, на слепые, гноящиеся глазницы, на грязные руки, покрытые жуткими язвами. Женщины, скорее похожие на скелеты, держали на руках чахоточных рахитичных младенцев с огромными головами, выпуклыми глазами, почти вываливающимися из глазниц. У некоторых детей было либо слишком много, либо слишком мало пальцев или конечностей. В скопившейся толпе калек и уродов, Рысе то и дело были видны ярко светящиеся тела, которые с ее точки зрения были явно уже не жильцы. На этом фоне стройные, гибкие, ладные подростки выглядели, как экспонаты кунсткамеры наоборот.

- Да заходите, - Васильич радушно махнул рукой в сторону своего жилья и нахмурился, сурово глянув на толпу. - Ну что столпились, людей не видали, что ли? Разойдитесь. Еще, небось, увидитесь. Не позорьте родную станцию, - не теряя добродушного вида, но довольно строго прикрикнул он. Народ разом утратив интерес к неожиданному спектаклю, быстро стал рассасываться.

Сам староста, высокий объемный мужик, на своих подданных походил мало. Его лицо светилось живостью, умом и энергией. Несмотря на немалый вес и, видимо, столь же немалые годы, Васильич двигался довольно легко, и опытный глаз сразу определил бы, что в драке это был опасный противник, с которым лучше не связываться. Тем более, что под мышкой, там, где некоторые носят пистолет, его стеганая безрукавка, одетая на тонкий, вязаный пуловер с закатанными по локоть рукавами, подозрительно оттопыривалась. Могучая седая поросль покрывала руки здоровяка, непокорно выбивалась из треугольного выреза на груди и поднималась по шее, незаметно переходя на щеки и образуя на лице густую, слегка вьющуюся, щетину. Глаза Васильича, небольшие и прозрачные, как и у многих в подземном мире, сидящие глубоко под густыми кустистыми бровями, внимательно ощупывали пришельцев. Когда его взгляд наткнулся на ножи, он нахмурился, покачал головой, но промолчал.

- Заходите, заходите, - еще раз пригласил он и гостеприимно приподнял замызганное желтое одеяло, заменяющее дверь в его резиденцию. Внутри оказалось неожиданно уютно.

- Кать, у нас - гости. Давай чего-нибудь, проголодались, небось, - загремел под металлическими сводами его зычный баритон. Наверное, пел мужик славно. Ребята топтались у входа, не решаясь ступить на пеструю вязаную дорожку, начинающуюся у самых дверей. Кирилл, привычный к порядкам в доме, быстро разулся. Полы были выстланы разномастными огрызками фанеры и ДСП и покрыты искусно сплетенными из тряпок полосатыми дорожками и круглыми ковриками. Стол, покрытый настоящей клеенчатой скатертью, окружали три скамеечки, собранные из покрытых дермантином сидений вагонов.

Из второй половины «дома» из-за занавески, на которой до сих пор сохранились большие желтые подсолнухи, выглянула женщина, будто сошедшая со страниц книги русских народных сказок. Пухлая, румяная, грудастая, в сшитом из лоскутов, как и почти все в этом жилище, платье, она охнула, увидев детей, потом запричитала и опять исчезла за занавеской, откуда тот час же послышался энергичный звон кастрюль.

Кирилл, по-свойски болтая с хозяином, разместил оробевших ребят за столом и начал выкладывать из рюкзака банки, отобранные в подарок старосте. Тот по-медвежьи ворчал, добродушно пеняя на расточительность Кирилла. В общем, достаточно много времени ушло на вступительно-ознакомительный спектакль, пока ребята освоились и из-за занавески, куда Васильич и Кирилл унесли банки, донеслись вкусные запахи.

- Ну что ж, пока ждем обеда, если вы не сильно устали, рассказывайте, - наконец, совершенно другим тоном, озабоченным и деловитым, заговорил хозяин. Кирилл представил компанию и вкратце описал всю историю, особенно сделав упор на необходимость помощи ребятам. Васильич так долго молчал, что Кирилл, переглянувшись с Пардом, уже начал елозить по удобной скамейке, которая вдруг стала неприятно жесткой и холодной. Наконец, староста сурово глянул на парня и требовательно сказал:

- А теперь, - правду давай. Никогда не поверю, что Петрович кому-то бескорыстно помог, да еще и тебя одного отпустил.

Кирилл опустил глаза, вздохнул, и принялся рассказывать сначала. В середине, где в повествовании появились людоеды, Васильич переспросил:

- А у твоих друзей хоть язык-то имеется? Может, они чего пояснят?

И, ребята, сначала неохотно и односложно, потом все больше и больше расходясь, выложили старосте всю историю от начала до конца. В некоторых местах Васильич делал знак, и они говорили потише, а когда речь зашла о путепроводе, хозяин встал, вышел через другую, неприметную дверку за занавесочкой в конце комнаты, и что-то там тихо приказал невидимым собеседникам. Лязгнула дверь, и слаженный топот нескольких пар ног дробно рассыпался вокруг «дома». Васильич не даром был местным авторитетом и держал в повиновении всю свору одичавших и опустившихся аборигенов, поддерживая в порядке вентиляцию и доморощенный генератор, да умудряясь как-то кормить, поить и развлекать толпу, которая без него давно бы потеряла человеческий облик и попросту перегрызла друг другу глотки.

Его больше всего заинтересовал не путепровод с его сокровищами, а снадобья Травки, и он заручился обещанием, что девушка даст Катерине рецепт его приготовления. Внешний вид ребят, и то, что они смогли преодолеть такие трудности, без сомнений доказывал эффективность средства. Взвесив на ладони мешочки с пятидесяти- и десятикопеечными монетками, он прищелкнул языком:

- Ну, вы мне тут еще инфляцию со своими деньгами устроите. Товары есть?

- А что нужно? - Переспросил опытный Кирилл, за обе щека уплетая вкусное горячее варево из чего-то мясного и грибов, поставленное Катериной на стол.

- Как всегда: мне - оружие, патроны. Кате - тряпки, украшения. В лавку - что попадется.

Кирилл, облизав ложку и сытно отдуваясь, еще раз открыл объемистый рюкзак, соблюдая несложный торговый ритуал, который не давал выложить весь товар сразу, не покрасовавшись.

Один из автоматов Парда, с тремя рожками патронов, вызвал у Васильича приступ совершенно детского восторга. Он и не заметил, как скис парень, которого все утро уговаривали отдать торговцу драгоценное оружие. Пара ярких синтетических хорошо сохранившихся покрывал с сидений машин, горсть сережек, бус и брелоков, маленький чемоданчик с набором ложек, вилок и ножей, несколько зажигалок, перочинных ножиков, пара глянцевых журналов. Постепенно рюкзак опустел. Кирилл действительно не даром несколько лет провел с опытным торговцем. Васильич был более чем доволен. Он привык жить одним днем, и этот день его порадовал. Здесь же решился и главный вопрос ребят. Староста дал указание кому-то за шторкой найти и привести пять более-менее целых мужиков, а когда они пришли, объяснил им задачу и вызвал добровольцев, желающих помочь ребятам. На столе перед ним лежала еще не убранная куча сокровищ, которую поедали глазами трудяги мирной алкогольной наружности. Им пообещали хорошую плату и кучу подарков, такую же, как здесь. Согласились трое. Двое других, благоразумно порасспросив, куда идти, боязливо отказались под предлогом: «Может, мы здесь еще хоть сколь-нибудь протянем…».

Казалось, все мечты сбылись.

- Возьмите понемногу,- ворковал над радостными ребятами заботливый хозяин, распихивая каждому по несколько монет, - сходите, прикупите чего-нибудь, вон там Григорьич из проволоки украшения всякие плетет, девчонок приоденете, сережки вставите, вам дырочки лекарша проколет, Кирилл знает где. Закусите вкусненьким, только деньги всем подряд не показывайте, за Кирюху держитесь.

Наконец, небольшое общество опять ступило на светло-серый гранит перрона. Только теперь станция им показалась огромной, светлой и радостной. Среди мелькающих вокруг любопытных лиц было много привлекательных и добродушных, вдоль путей тянуло довольно свежим ветерком - вытяжки на станции работали отлично, а заставленная разнообразным жильем, неплохо освещенная платформа вообще показалась сказочной страной.

Сначала двинулись в к Григорьичу. Двинулись, конечно, не одни, а в сопровождение местной жутковатой и очень шумной детворы, которая решила не отставать от пришельцев ни на шаг, обсуждая каждое их движение во весь голос. Особенно досаждал ребятам один пацан, лет десяти навскидку, с огромными глазами навыкате и короткими косолапыми ногами. Он орал без передышки высоким пронзительным голосом, делая настолько непристойные предположения по поводу жизни и привычек пришельцев, и употребляя такие выражения, что девчонки краснели и делали вид, что ничего не слышат, а парни порывались оторвать засранцу уши. Кирилл с трудом уговаривал одну сторону не дергаться, а другой сулил все кары, которые были возможны в этом мире. В конце концов, ребята решили не обращать внимания на малолетних прилипал. Ехидные и не вполне цензурные комментарии не могли сбить беззаботной эйфории многострадальных путешественников поневоле. Так в сопровождении надоедливой своры, ребята и дошли до мастерской Григорьича.

Старый ящик, заваленный развороченными кусками кабеля, топорщился разноцветными проводками. А над головой тощенького зобастого мужичонки, жевавшего слова беззубым ртом, висели целые связки искусно сплетенных браслетов, фенечек, колечек и сережек. Оживившаяся Травка, в мыслях уже очутившаяся дома, попросила Кирилла заплатить за целую кучу браслетиков, чтобы подарить их маме и ее подругам. Сама она вовремя вспомнила, что руки высовывать нельзя. Рыся тоже набрала побрякушек. Кирилл предложил проколоть всем уши.

- Зачем? - недоумевала Травка, но идеей, неожиданно, заинтересовался Тир.

- А парням разве прокалывают уши?

- Ну да. В общем, ни зачем, просто, поприкалываться. Девчонки носят по две сережки, парни - по одной. А вообще, можно проколоть и бровь, и губу, и пупок, что угодно. И носить можно хоть десять сережек. - Попробовал объяснить местные веяния моды Кирилл. У него самого была давняя мечта проколоть ухо, да дядя не давал.

Прилипчивый пацан, не отстающий ни на шаг, продолжал верещать, но тон его изменился на злобно-завистливый. Он вдруг кинулся вперед и попытался выхватить связку браслетов из рук Кирилла. Тир, показавшийся мелкому хулигану безопасным, без особого усилия перехватил его руку и отбросил нахала в сторону. А Пард схватился за нож.

- Вы не обижайтесь на них, - покосился на маленьких мучителей Григорьич. - У них ведь ничего другого и нет. Мамки померли, папки, вон, из трактира не вылазят. А отпрыски ихние поесть и то не каждый день могут. Вот и развлекаются, пока силы есть. Тоже, наверное, помрут, как и остальные.

Юные туристы притихли и как-то по-другому взглянули на оборвышей.

- А им можно деньги дать? - Тихонько спросила Рыся. Она боялась нарушить какие-нибудь правила, которых не знала.

- Попробуй, им отродясь никто ничего не давал, - уже заинтересованно посоветовал мастер проволочных побрякушек. Ему тоже не хватало свежих впечатлений.

Рыся бочком пробралась поближе к глазастому нахалу, которому про себя уже дала прозвище Бинокль, и молча протянула ему монетку в 50 копеек. Тот недоуменно уставился на ее руку, что-то туго соображая. Потом стремительным движением выхватил подарок из пальцев девочки и отскочил в сторону. Несколько пацанов и девчонок покрепче кинулись к нему, и в узком проходе завязалась безобразная драка. Остальные ребятишки помладше или поболезненнее на вид, повернулись спиной к пришельцам, наблюдая за свалкой. Рыся достала еще монетку и тронула за плечо очень тощего, постоянно надрывно кашляющего парнишку, все время стоящего немного в стороне. Он крепко держал за руку маленькую, едва ему по пояс, девочку, огромная голова которой казалась слишком тяжелой для тоненькой шейки, а тело с трудом удерживалось в вертикальном положении кривыми еле прикрытыми дырявыми штанами, ножками. Он испуганно повернулся, одновременно приседая, как будто спасаясь от неминуемого удара. Рыся, быстро и как-то воровато, сунула ему монетку, стараясь, чтобы драчуны этого не заметили. Парнишка закашлялся еще сильнее, а остальные дети уже повернулись к Рысе, и кинулись с протянутыми руками к растерявшейся девочке. Кашляющий пацан, кажется, успел улизнуть в суматохе, по крайней мере, его не было видно больше.

Пришлось вмешаться Григорьичу и разогнать особо наглых попрошаек.

- Да, опыт был неудачный. Сейчас будут делить монетку до вечера, и достанется она самому наглому. Вот Омару и достанется, неприятный тип, весь в отца.

Но тут Пард усугубил картину до предела. Он помахал перед носом у особо буйных монеткой и кинул ее в сторону. Куча орущих детей, топча друг друга, метнулась вслед за подачкой.

- Они же придавят кого-нибудь, - напугалась Рыся.

- Ничего, зато нам теперь путь открыт. Драпаем. - Цинично возразил Пард.

Озадаченной и притихшей компанией ребята тронулись к стоящей почти в конце перрона палатке, где был местный медпункт, как объяснил остальным Кирилл. Здесь, как это ни странно, было очень чисто и пусто.

Маленькая женщина с добрыми красивыми глазами на изможденном желтом лице, выслушала перебивающих друг друга подростков, уже забывших недавние неприятности, и стала кипятить устрашающих размеров иглы. Трака с уважением посмотрела на «хирурга», особенно, когда та решительно выгнала лишних с территории «санчасти». Подтянувшиеся после драки надоедливые местные ребятишки ее безоговорочно послушались, и галдели, столпившись у входа в палатку, но не переступая «порог».

- Я была врачом. Знаю, как опасно заражение, можете не бояться, - правильно оценила взгляд Травки женщина.

Мальчишки, подталкивая друг друга и посмеиваясь, подошли первыми. Процедура прокалывания уха была быстрой, а сережками Кирилл запасся заранее. Пару крошечных витиеватых «гвоздиков» он великодушно отдал Рысе, Тир получил крошечный блестящий шарик, а себе Кирилл выбрал серебристого паучка. Травке пока ничего прокалывать было нельзя, да она и не рвалась, уши то тоже зеленые. А Пард в последний момент струсил. В общем возбужденном хохоте и ойканье прошло довольно много времени. Травка, которой очень понравилась врач, не удержавшись, добавила к оплате упаковку «Анальгина», чем вызвала у женщины слезы благодарности.

А ребят охватила жажда впечатлений. Забыв обо всем, они предвкушали конец приключениям, возврат на станцию, встречу с родными, которые казались очень близкими и доступными. Сейчас им было все равно, что придется повторить весь путь, который неизвестно еще, проходим ли до сих пор. Последний участок между «Тоннельной» и «Строгино», щадя Кирилла и девочек, они обходили какими-то дальними коллекторами, поскольку подземные коммуникации в этом относительно новом районе, были редкими и очень неудобными. Но ведь дошли же. Обратный путь сейчас для расслабившихся ребят казался одним небольшим переходом.

После пирсинга ребята разделились. Кирилл повел девочек посмотреть местный «зоопарк», уведя за собой большинство малолетних зевак, а вечно голодный Пард потащил Тира на аппетитный запах, исходящий из драной армейской палатки, в которой был обнаружен живописный трактир.

Под благородными сводами грязного брезента, покрытыми художественными разводами неизвестного происхождения, собралась местная элита. Трактирщик, старый, красномордый калека с одной рукой и повязкой на глазу, сразу начал обхаживать новых, хорошо одетых клиентов, о которых уже гудела вся станция. Через пару минут перед Пардом уже стояла тусклая пластмассовая тарелка с каким-то неаппетитным на вид, но вкусно пахнущим варевом, из которого выглядывали кусочки, мало похожие на мясо. Тир есть отказался, и перед ним поставили мутный напиток, совершенно отвратительный на вкус. Тир из вежливости отпил глоток и остался сидеть рядом с радостно жующим Пардом.

- А у вас деньги есть? - осторожно спросил красномордый трактирщик у активно работающего челюстями парня.

- А как же? - Хвастливо ответил тот, и, тут же, не задумываюсь, выгреб из кармана пригоршню монет. На секунду в трактире воцарилась тишина.

- Ну, так это же другое дело! Тогда вам обязательно нужно выпить «Красавицу Мери», это лучший коктейль на станции. - Ответил на недоуменный взгляд Парда хозяин, ставший вдруг предельно гостеприимным.

Неизвестно из чего делали самый лучший коктейль, но от него разило сивухой так, что даже Тир, сидящий в метре от кружки, расчихался.

- Не надо, я это не буду, - попробовал отказаться Пард, тоже унюхав непередаваемый аромат.

- Да ты что, ребенок, что ли? У нас этот коктейль пятилетним малышам заказывают, - продолжал настаивать трактирщик. Пард, польщенный вниманием, нерешительно взялся за кружку, не замечая взглядов, которыми красномордый обменялся с другими обитателями злачного места.

- Пард, пойдем отсюда, - попытался остановить друга Тир. Но что мог сделать неискушенный подросток среди человекообразных акул, окруживших аппетитную жертву. Алкаши безошибочно нашли слабое место Парда.

- Слышь, мужик! Ты же мужик, правда? Вот и веди себя, как мужик. Ты что его слушаешь? Он у тебя кто? Начальник какой, или нянька? Я вот никого никогда не слушаю, всегда все делаю, как захочу, и ничего, жив до сих пор, - обрабатывал лопуха незаметно подсевший справа и отодвинувший Тира подальше щупленький мужичонка с полным отсутствием пальцев на руках. Это обстоятельство отнюдь не мешало ему очень ловко ухватить кружку, стоящую перед Пардом.

- Вот, смотри, раз, и готово. - Беспалый лихо выдул содержимое не очень чистой посудины и трактирщик тут же налил еще.

- Дык ты выпей, давай. У нас обычаи строгие. Ты пришел в самую крутую компанию, если не выпьешь, обидишь всех. Или тебе денег жалко? - подсел слева отдуловатый дядька в невообразимо душистом свитере. Основной его достопримечательностью был ноздреватый, по форме напоминавший чей-то не к месту прилепленный кулак, фиолетовый нос заядлого пьяницы.

- Да нет, не жалко, я не пью вообще, - совсем уже слабо отбивался Пард. Тир, почувствовав колебания друга, решительно встал:

- Пойдем отсюда. Еще напиться не хватало… - Это заявление вызвало целый взрыв насмешек и возымело эффект, прямо противоположный ожидаемому.

- Да ты у нас совсем молочный еще. Как же, смотри, дружочек заругает, - издевался тщедушный.

- Мужики так не поступают. Налили - нужно выпить… - Совал Парду стакан с вонючим пойлом отдуловатый. На столе, как по волшебству, появились еще три кружки с тем же содержимым. В ход пошел несокрушимый аргумент всех пьяниц России:

- Ты меня уважаешь?

Тир уже почти кричал:

- Пард, не слушай их, идем!

- Да пошел ты. Ты мне что? Нянька? - Наконец, перестал колебаться Пард и выпил одним махом половину кружки.

- Пей до дна!.. - Восторженно взревело алкогольное общество и влило в ошалевшего парня оставшиеся полкружки.

Прошла почти минута, прежде, чем Тир услышал судорожный вздох и рвотные позывы страдающего друга. Он не знал, чем ему помочь, да и чувствовал сильную злость на дурную упертость старшего. Оттесненный предприимчивыми собутыльниками, Тир, который почти всегда легко находил выход из трудных ситуаций в коллекторах, всегда знал направление и расстояние, мог метнуть нож точно в цель с двадцати шагов, был совершенно беспомощен среди маститых хищников в человеческом обличии. Он даже не мог позвать на помощь, только сейчас сообразив, что среди толпы людей ориентироваться очень трудно, а на незнакомой станции, и почти невозможно.

А Парда уже понесло. В него впихнули в качестве закуски «чтоб обратно не пошло», что-то сухое, хрустящее и приятно соленое, и тут же влили еще кружку пойла, не забывая потчевать и себя, любимых. Пард купался в лести дешевых комплиментов, пьяно радуясь новым дружбанам.

- Ты слышь, паря, ты вооще крутой. Ты где столько бабок добыл? И одежка совсем новая. Ты на поверхности был, что ли? - вкрадчиво обрабатывал клиента трактирщик, шустро наливая парню одну кружку за другой. Сидящий рядом тощий уже залез к окосевшему Парду в карман и загреб, подмигнув трактирщику, сколько смог ухватить. Остальное выудил отдуловатый.

- Я т-там вс-с-сех порубал, - орал счастливый Пард. - Они такие на меня, а я их… Я из автомата, тр-р-р-р… - Пьяный парень попытался подскочить и продемонстрировать, как он их из автомата, но чуть не свалился под стол. Собутыльники, успев подхватить жертву под руки, с трудом усадили его обратно.

- Погоди, ты расскажи, где деньги и одежду взял? - Настаивал трактирщик и, убедившись, что Тир, присевший в излюбленной позе возле выхода и не решающийся уйти, действительно слеп, обшарил остальные карманы упившегося пришельца, быстро избавив их от содержимого, а ножны - от ножа.

Парду уже было не до того - его мутило. Все выпитое активно просилось на волю и требовало выхода. Однорукий хозяин заведения, брезгливо поморщившись, предусмотрительно подставил ржавое ведро.

- Слышь, а расплачиваться кто будет? - Спросил он у парня, позеленевшего не хуже Травки. Мужики разулыбались и разместились поудобнее в ожидании потехи. Так они не веселились уже много лет.

- Щас, - Пард захлопал по карманам. - Щас, были же… - Его еще раз вывернуло и мутный взгляд страдальца слегка прояснился. - Тир, дай…ик…эти…деньги… Я, кажется, потерял…ик, - заикал Пард, приметив на пороге фигуру друга.

- Они тебя обокрали. Все деньги - у них. Пойдем отсюда, я же тебе говорил…- хмуро ответил Тир, слух которого отлично заменял отсутствующее зрение.

Мужики зашлись в благородном негодовании: «Да как он может обижать честных людей? Сразу видно невежественных грубиянов! Сами, небось, воруют, вот и на других волокут…». Мужики, хоть и немало выпившие, пока крепко держались на ногах и смекнули, что у второго клиента тоже есть казна. Подталкивая Парда в спину, трактирщик громогласно вещал:

- Выпито много, за это нужно платить. Вон. Пятнадцать…нет, семнадцать кружек на столе. Это больших денег стоит. Разорить меня хочешь? У нас тут свои законы. Это позор, который можно смыть только кровью. - Хор пьяных голосов вторил солисту.

Тир встал, намереваясь уйти, но опять заколебался, боясь оставить пьяного друга в руках разбойников. Хор взвыл еще громче.

- Тир, дай денег, - пьяно распаляясь, орал Пард, надвигаясь на друга.

- Пард, я пошел за остальными, ты уже совсем обалдел тут, - дрожащим от возмущения и злости голосом, ответил Тир.

- Ты что на него наезжаешь? - Вдруг переменил тактику отдуловатый и пошел на Тира. Парень легко увернулся. Пьяница, не ожидавший такого от слепого подростка, с шумом загремел куда-то между брезентовой стенкой трактира и ящиком, заменяющим крайний столик. Несколько завсегдатаев, с удовольствием прислушивающихся к спектаклю, подскочили к выходу. Пард растерялся. Трактирщик настойчиво подталкивал его в спину и требовал денег, но даже очень пьяный парень не мог поднять руку на друга, смутно ощущая свою вину. За него это сделали другие. Оставив Парда бессмысленно пялиться и что-то бормотать, грабители окружили следующую жертву.

- Деньги гони, - напрямую потребовал однорукий хозяин, - тогда тебя не больно побьют.

Тир напряженно и неподвижно стоял, прислушиваясь к движениям противника. Это была его первая драка. Нужно было выскочить наружу - там больше места. Но и ориентироваться в огромном пространстве, где даже колонн нет, зато есть масса движущихся людей, очень трудно. В палатке, как в коллекторе, он чувствовал пространство гораздо лучше. Когда распаленные спиртным и жаждой крови местные пьяницы одновременно кинулись на слепого парня, стараясь оттеснить его от выхода, он неожиданно легким и ловким движением, пробежав по хлипким подобиям столов, легко ушел от удара вглубь палатки, тщательно обходя изумленного Парда. Алкаши радостно взвыли - жертва сама захлопнула дверь мышеловки. Квадратный неопрятный мужик с перебитым носом и бесформенными красными кулачищами, с видимым трудом несущий огромный зоб, размахнулся для подлого удара ниже пояса, но, поскольку Тира на месте уже не было, попал кулаком в крепкую металлическую стойку, взвыл и схватился за нож. Тир, оставшийся без привычной поддержки Парда, сделал захват на слух и не ошибся. Зобатый, матерно взвыв, выронил нож и заплясал вокруг болезненно вытянутой вверх руки. Ничего не поняв спьяну, двое других схватили по крепкому металлическому стулу, и с ревом кинулись на Тира. Слепой развернул пленного навстречу невидимой опасности и квадратный получил сокрушительный удар первым стулом по черепу, что привело его в блаженно бессознательное состояние. Увернувшись от второго нападающего, благоухающего мерзкой отрыжкой, Тир красиво обвел ошалевшего и крепко вцепившегося в стул, мужика вокруг себя и нечаянно припечатал его носом к носу с окосевшим Пардом. Нападающий осел на четвереньки, а начинающего алкоголика вырвало еще раз, полив остатками «Красавицы Мери» жертву Тира. После этого шутки кончились.

Оставшиеся на ногах, во главе с трактирщиком, вооружились, кто чем смог, и двинулись на слепого подростка. Тот прижался спиной к металлической опоре палатки. Она оказалась единственным прочным предметом в забегаловке. Тир успевал отбивать удары ногами и руками, крутясь, как волчок, вокруг столба. Несколько раз по нему чем-то попали, но в пылу драки, слепой парень этого даже не заметил. Вдвоем с Пардом они смогли бы отбить нападение любого количества вот таких уродов, полупьяных, ослабевших от болезней и недоедания, никогда не тренировавших ничего, кроме луженых глоток. Когда зрячий подает сигналы, легче ориентироваться, а со скоростью Парда… Тир загнанно дышал.

* * * 

Травка и Рыся, счастливые созерцанием банок и загонов из гремящих огрызков пластика и жести, послушно бродили за Кириллом в местном зоопарке. Тот с удовольствием пояснял девчонкам все, что они видели по пути и сам слушал разглагольствования будущего биолога о последствиях мутаций лягушек, улиток, мокриц, уховерток, мух, тараканов и даже… кроликов. Травка, как будто и не была столько дней в полной прострации. Ее, что называется, перло. Пара устрашающего вида вышеупомянутых грызунов, большеголовых, красноглазых, с лапками, похожими больше на крысиные, привела девочек в восхищение. Мутация и естественный отбор довели пушистых животных до всеядности, и Кирилл пояснил, что совать пальцы в клетку лучше не стоит. Малоаппетитные останки кого-то на дне клетки подтверждали его слова. Комментарии сопровождающей ребят детворы, которые, попривыкнув к новеньким, заинтересованно обсуждали каждое их слово и каждый сделанный шаг, тем не менее, прояснил происхождение зоопарка. Оно было чисто гастрономическим. Здесь проводились опыты, кого можно безвредно употребить в пищу, а, заодно, и развлекали население. Насмотревшись на исковерканных зверюшек, с известной целью собранных здесь немым сморщенным старичком в треснувших очках, подвязанных вместо дужек, веревочкой, девчонки и Кирилл пошли искать затерявшихся парней, попутно заглядываясь на повседневную жизнь станции.

Эта самая жизнь была предельно незатейлива и привычна для Кирилла, но совершенно непонятна и, зачастую, неприятна девочкам. В многочисленных лачугах, собранных из неописуемого хлама, неизвестного теперь происхождения, благоухающих так, что более чувствительную Рысю все подмывало аккуратно вылить угощение Васильича прямо к ним на порог, теснились самые невообразимые представители отравленной человеческой расы. Большинство из них было одето не в пример хуже, чем одевались у них на станции, где одежда была настоящей проблемой. Какие бы лохмотья не были на жителях родной Молодежки, они хотя бы были чистые и залатанные. Здесь никто не заморачивался тем, что через зияющие прорехи просвечивали самые пикантные части тел, болячки и язвы, а Кирилл предупредил, что нужно держаться от местных подальше, а то потом замучаешься вычесывать вшей. Пока ребята пробирались сквозь это месиво больных, уродов и калек, за ними неотступно следовали завистливые взгляды и неприятный шепот. Если бы дети не были под прикрытием Васильича, толпа давно бы уже набросилась на них, потому что они были здоровые, красивые, хорошо одетые и совершенно непохожие на них. Но по перрону небрежно прохаживались двое крепких мужчин в военной форме с демонстративно выставленными на всеобщее обозрение дубинками. Видимо, хозяин отрядил своих телохранителей приглядывать за гостями.

И тут Кирилл поднял глаза, прислушался и побледнел.

- Где Пард и Тир? - Спросил он, ускоряя шаг. - Они, кажется, пошли поесть?

- Ну да, - неуверенно отозвалась Рыся, расслышав какой-то шум, но еще не понимая причин тревоги Кира. А Кирилл уже бежал к трактиру, петляя между шаткими жилищами и перескакивая через валяющихся тут и там пьяных, спящих и просто пребывающих в прострации местных жителей.

Ворвавшись в палатку, над которой гордо, но криво провисало полотнище замызганного цвета с надписью «У Али», ребята увидели неописуемый бардак. Не сразу удалось им разглядеть Тира, прижавшегося спиной к толстому металлическому столбу. Парень работал руками и ногами, как вентилятор, отбиваясь одновременно от троих озверевших мужиков, вооруженных палками и отбитыми горлышками бутылок. Тира спасало только то, что все они серьезно приняли на грудь местного спиртного перед дракой, не имели ни малейшего представления о правилах боя, поэтому мешали друг другу и временами крепко прикладывали своими разнокалиберными орудиями соратников в борьбе. Несколько неподвижных тел уже валялись на полу, и в одном из них ребята с ужасом узнали Парда. С «улицы» уже заглядывали зеваки, но никто в драку пока не ввязывался. Самые храбрые просочились вовнутрь и размещались вдоль стен, как в зрительном зале захудалого театра. Не каждый день такое развлечение. Кто-то сзади сказал: «Сивый, ставлю два против одного на пацана. Здорово дерется, черт!»

Кирилл растерялся, а Травка взвыла и кинулась на рыжего длинного мужика, который в это время замахнулся на Тира ножкой от стула. Тир, только что пропустивший удар, мотал головой и медленно оседал. Лицо его посерело, а кровь уже капала с упрямого подбородка, обильно выплескиваясь из раны на голове. Травка, повисшая на длинном сзади в момент замаха, умудрилась опрокинуть не ожидавшего такого поворота событий мужика на спину, успев отскочить в последний момент. Рыся с визгом прицепилась к ноге лысого заморыша и не давала тому двинуться с места. Опомнившийся Кирилл встал перед Тиром, заорав:

- Стойте, вы что, совсем ошалели? - И тут же получил ощутимый удар обломком чего-то деревянного в плечо. Кир изумленно замолчал… и двинул кулаком в чье-то озверелое лицо, больно ободрав пальцы о покачнувшиеся от удара зубы. Лицо исчезло, но появилось другое. Думать было уже некогда. Из-за его плеча вынырнула рука и безошибочно выбила искры из глаза нападающего. Тир снова был в строю. Кирилл обрадовано вздохнул и…получил коленом под дых. Нападавших становилось все больше.

Атлетически сложенный голый по пояс коренастый мужик радостно влетел в палатку. Судя по всему, он был не дурак подраться и, в отличии от остальных, выглядел не только трезвым, но и явно был не последним в местных битвах. Травка храбро преградила ему дорогу, но коренастый вдруг передумал нападать на Тира. Он безошибочно угадал в набычившейся бесформенной фигурке девушку. Симпатичную или нет, в данное время и в данном месте вообще было не важно. Главное, что девушка была молодая и незнакомая. Коренастый плотоядно ухмыльнулся, его лысый череп аппетитно порозовел, в предвкушении лакомых минут.

- Ути-пути, какая сердитая. А ну иди к папочке, детка, - противным голосом проверещал детина. Толпа ответила довольным воем и улюлюканьем. Местный Колизей выпустил льва на девственницу. Травка, почуяв неладное, попыталась отпрыгнуть, но кто-то сзади поставил ей подножку и, подхватив начавшую падать девушку, швырнул ее в объятия ухмыляющегося крепыша. Травка молча билась, кусалась и лягалась, но коренастый крепко держал жертву за талию.

- Да не трусь ты, ничего тебе не будет. Просто разденешься разок и все. - Почти добродушно бормотал с трудом справляющийся с бешено рвущейся пленницей мужик. - От тебя же не убудет, чего так вырываться? У тебя три сиськи, что ли? Этим нас не удивишь, не трусь.

- Стриптиз, стриптиз. - Скандировала толпа, уже распирающая палатку. Драка была тут же забыта. На заднем плане в пылу азарта еще пинали наконец-то упавшего Тира, но уже беззлобно, так, для проформы. Внимание публики было отвлечено другим развлечением. Плачущая Рыся прикрыла Тира своим телом и мужики, потирая бока и ощупывая вывихи и ушибы, отошли. Пара-тройка остались лежать на замызганном полу между мирно храпящим Пардом и кашляющим от невозможности вздохнуть Кириллом. Тир, облитый своей и чужой кровью, пытался встать, хватаясь за рушащуюся мебель и Рысю. Слово «стриптиз» в их лексиконе не значилось, поэтому особого беспокойства не вызвало. Они просто радовались, что их оставили, наконец, в покое.

А за спинами зрителей, загородивших от ребят происходящее возле входа в трактир, молча отбивалась от своего мучителя Травка. Коренастый, которому, видимо, по местным правилам, никто не брался помочь, пытался содрать с бьющейся девушки куртку и нечаянно выпустил из захвата ее руки, за что и получил шквал ударов по лицу, разбивших ему губу. Травка вырвалась, но встретила только сплошную стену орущих, перекошенных, пускающих слюни вожделения мужских и женских морд. Это было страшнее любых мутантов. «Все, конец», панически мелькнуло в голове Травки. Звать на помощь было некого. Тир рванет сюда, и его убьют. Девушка металась по кругу, пытаясь порвать сплошное человеческое месиво, но ее снова и снова выталкивали назад. Герой дня рванул перепуганную жертву за ворот куртки. Слишком большая для Травки верхняя одежда слетела, и толпа взревела еще раз. Теперь было отчетливо видно, что это - девушка, и девушка, по крайней мере, хорошо сложенная. Тонкий свитерок обтягивал округлые формы, практически ничего не скрывая, но мотающиеся черные волосы не давали разглядеть лицо. Наконец, опомнившийся матадор исхитрился схватить Травку за руку и, уже не церемонясь, заломил ее за спину. Девушка молчала, как партизан, боясь подставить друга, и рвалась, как могла. Коренастый, разозленный полученным отпором, подгоняемый насмешками, не отпускал завернутую почти до шеи руку Травки. Другая конечность мужика, тем временем, свободно гуляла по ее телу. Он пыхтел в макушку пленницы, упоенно чмокая губами. Но, когда его ладонь полезла под тонкий свитерок, Травка не выдержала.

- Убери руку, гад! - Заорала она, одновременно пытаясь пнуть мучителя в колено. Но рывок садистски заломленной руки выбил у нее слезы бессилия и боли. Зато вопль услышали за спинами толпы. Не было и речи о том, чтобы избитые ребята смогли протиснуться сквозь плотное кольцо тел. Но Рыся, не раздумывая, встала на четвереньки и, извиваясь, преодолела преграду за считанные секунды. В это время раздосадованный насмешками зрителей герой, которому никак не удавалось раздеть жертву, не поставив себя в смешное положение, но и будучи не в состоянии уже отказаться от выбранной роли, решил сделать все гораздо проще: свободной рукой он вытащил нож, раскрыл его и, не спеша, делая театральные жесты за спиной у болезненно выгнувшейся девушки, собрался просто разрезать на ней одежду, хоть это и умаляло его престиж. Вот эту картину и застала Рыся, вскочившая на ноги по эту сторону живой баррикады: Травка с заломленной за спину рукой, вытянувшаяся в струнку, стояла на цыпочках от боли, а ржущий детина приставил нож к ее животу. С воплем, сделавшим бы честь любому воину апачей, маленькая защитница, на которую пока никто не обратил ни малейшего внимания, кинулась на опешившего мужика и полоснула его по руке с ножом сразу всей пятерней. Когти, которые спокойно прорезали бетон на сантиметр в глубину, звонко скребнули по кости мужика, начавшего быстро бледнеть.

Травка, отпущенная из захвата, упала на четвереньки и машинально откинула волосы с лица, чтобы посмотреть на Рысю. Толпа на мгновенье замерла. В тусклом свете зеленоватая кожа Травки выглядела намного страшнее, чем самые безобразные уродства на станции, потому что такого здесь ни у кого не было. Через секунду детей просто разорвали бы на кусочки. Но тут, весьма вовремя, раздался зычный голос:

- Что тут происходит?

Васильич тяжело вздохнул, оглядывая поле боя. Из-за его мощных плечей выглядывали ладные парни в военной форме. Толпа стала незаметно рассасываться, просачиваясь под незакрепленный вдоль стен брезент, оставляя на полу главных действующих лиц.

* * * 

- Да верю я вам, верю, - в отчаянии взревел староста. Все участники драмы со стороны пришельцев опять сидели у него за столом. Заплаканная Екатерина заматывала голову Тира чистой тряпочкой. Пард, уже слегка протрезвевший, свесив голову ниже колен, сидел, как мышка, в углу, благоухая смачным перегаром. Он только что прослушал всю эпопею, пересказанную всеми по очереди.

- Да, заварили вы кашу… По нашим законам, всех вас нужно выдать обиженным. Глаз за глаз, так сказать. Шутка ли? Две сломанные челюсти, перелом ребер, шейки бедра… кстати, чем ты его так? - Перечислял, все больше воодушевляясь, Васильич.

- Не знаю. Наверное, сам упал, они же все пьяные были, - виновато пробурчал Тир, у которого раскалывалась голова, и немилосердно болело все избитое тело, прося отдыха.

- Спасибо, что нож в ход не пустил, а ведь мог бы? Тогда вы точно живыми не ушли бы… Трупы здесь не прощают. - Посерьезнев, добавил староста.

Рыся все время плакала, икала и никак не могла остановиться. Расстроенная Катерина поила ее каким-то местным варевом и гладила по голове, с опаской косясь на пальчики девочки, безобидно теребящие краешек клеенки. В пылу боя исчезла крыска. Вспомнив о потере любимицы девочка еще больше расстроилась.

- В общем, так. Вам отсюда нужно уходить. Этим уродам я вас не выдам, но и оставить не могу. Вы - мутанты. Значит, вне закона, вас все равно постараются убить. А резни на своей станции я не потерплю. Вы вон двое, каждый человек по десять укокошите, пока они до вас доберутся. Деньги оставьте, от трактирщика откупимся. На других станциях они вам ни к чему. Говорят, там валюта - патроны. Вот их и нужно искать. Мужики теперь с вами не пойдут, хоть золото им пообещай, они мутантов боятся.

- Но ведь здесь полстанции мутантов, - не выдержала Травка. - Тир только отбивался. Они же первыми напали.

- А кто заставлял твоего друга с ними пить? Кто им деньги показывал? Вы хоть представляете, с кем тут приходится иметь дело? Выжило самое отребье, которые убьют, обкрадут, будут есть трупы, но не пропадут. То, что у их детей по шесть пальцев, они мутациями не считают, а вот все, не похожее на них… Держусь только потому, что они без меня сдохнут, и сами знают это. У меня - товары, электричество, вода, вентиляция. Но бунт я не переживу. - Погрустнел староста. - Да и народу осталось уже так мало, что лишняя смерть - это преступление.

- А вы уйдите от них, - всхлипывая, пробурчала Рыся.

- Дык, я ж говорю, помрут они без меня. И так, сами видели, сколько уже на последнем издыхании. Для них такие развлечения - глоток свежей воды. Потому и пьют, что вымирают напрочь. У вас, я вижу, не так. А ведь ваша Молодежная тоже почти на поверхности, я помню.

- Выжили только те, кто привык каждый день есть плесень, а кто побрезговал - давно умерли. - Жестко объяснила Травка, впервые не добавив неизменное «мама говорила». - Я оставила тете Кате баночку про запас. Здесь такая плесень должна быть. Она близко к поверхности заводится и там, где мокрицы. Они ею питаются.

- Хорошо, попробуем и это. Может, выживет хоть кто-нибудь. - Васильич уныло посмотрел куда-то в сторону.

Ребята ушли тайком, когда бурлящая от возбуждения станция наконец-то улеглась. Васильич проводил их за посты, а Катерина расцеловала всех в прихожей. Она никогда не выходила из «дома».

- Идите на «Парк», что ли? - Вон, Кирилл проход видел. Не знаю даже, что еще посоветовать, - вздохнул Васильич, махнул рукой и пошел обратно.

- Васильич, - вдруг позвал Кирилл. Тот остановился.

- Спасибо еще раз, - крикнул парень, а остальные подняли руки в последнем приветствии.

- Сочтемся, - глухо прозвучало в ответ. Васильич постоял, что-то переваривая, будто хотел еще что-то добавить, еще раз махнул рукой, и, сгорбившись, поплелся обратно. Стало видно, что ему уже давно перевалило за полтинник.

* * * 

Подавленное молчание забившихся в убежище, избитых и почти потерявших надежду, ребят, первой нарушила Травка. Резкий переход от эйфории к полному отчаянию, крушение последней надежды, доконало девушку. В мрачной, одетой в мешковатую одежду, безжизненно вялой фигуре, трудно было узнать то жизнерадостное, выросшее в любви и заботе создание, которое еще так недавно было выброшено волею случая за пределы родного дома. Дикая ярость поднималась из глубины души замершей в отчаянии девушки. Руки у нее тряслись и сжимались от ненависти, пока, наконец, ее не прорвало.

- Я хочу домой! - вдруг низким, сдавленным голосом, не разжимая зубов, зарычала отчаявшаяся Трава. Она подняла голову и с ненавистью уставилась на Парда.

- Я хочу домой, домой… - повторяла она все громче и громче. Переходя срывающимся голосом на крик, от которого ее лицо страшно исказилось, а перекошенный рот выплевывал слова, брызгая слюной. Через секунду она отшвырнула руку Тира, хотевшего успокоить подругу, схватила кусок отвалившейся штукатурки и в бешенстве кинула в Парда. Тот сидел, привалившись к дверному косяку, и не старался увернуться или закрыться.

- Ты, сволочь, это из-за тебя теперь мы не попадем домой. Они все умрут, как у Кирилла, как Близнецы… Это ты… - Она швыряла в парня куски щебенки, не замечая, что от многочисленных точных попаданий у Парда по лицу уже текут ручейки крови.

Кирилл, которому Рыся заменила сестренку, бросился к ребенку. Рыся легла спиной к разгоравшемуся скандалу и даже не плакала. От переживаний последних дней у нее не было сил даже на слезы. Кирилл тоже отвернулся от разошедшейся Травки и, обняв девочку, зашептал ей на ухо:

- А хочешь, я всегда буду с тобой и всегда буду защищать тебя?

- Ты будешь моим братиком? - переспросила Рыся, прижимая к груди пластмассовых зверей. В минуты страдания игрушки отвлекали ее от действительности.

- Хорошо, я буду твоим братом, а ты - моей сестрой. И мы обязательно вернемся к тебе домой.

- К нам домой, - поправила Рыся. - Я буду вместо твоей сестры?

- Нет. Лизанька умерла, а ты - будешь моя сестренка Рыся, ладно? - Шептал Кирилл, у которого горло сжималось от горя и нежности одновременно. Вот так же он рассказывал истории на ночь сестренке, когда она болела, а мамы не было дома. Рыся повернулась поудобнее и прижалась щекой к ладони Кира.

- Вот мама обрадуется. Ушла одна, а приду вместе с братом. Тебе у нас понравится, а взрослые будут тебе очень рады, у нас мало детей.

А за спиной побратимов бушевали страсти.

- Да гад я, гад! - наконец, не выдержал, никогда не отличавшийся долготерпением Пард. Он подскочил и начал трясущимися руками скидывать в рюкзак разбросанные накануне вещи. Слезы мешали ему, но злость, неизвестно на себя, или на Травку, подгоняла и заставляла судорожно вскинуть рюкзак на спину и шагнуть к двери.

- Конечно, я во всем виноват. Я уйду. Вам без меня будет лучше. - Срывающимся голосом выкрикнул Пард.

- Да иди, иди, трус несчастный, урод, - орала, не помнящая себя Травка, уже охрипшая от рыданий и крика.

Коротка автоматная очередь выбила куски бетона из перекрытия потолка каморки. Стало тихо, до звона в ушах. Усталый, но решительный голос Тира произнес:

- Заткнитесь все. Я сейчас скажу, а потом - делайте, что хотите. Трава, кончай истерить. Ты и так последние дни всех достала своими трагедиями, будто другие меньше твоего переживают. Не ты одна осталась здесь, не ты одна не можешь вернуться домой. Киру вон, еще хуже. У нас еще есть надежда, а у него - нет. Извини, Кир, если напомнил… - Кирилл и Рыся, обнявшись, сели и внимали Тиру. На последних словах Кирилл серьезно кивнул, а Рыся покрепче прижалась к боку новоприобретенного братика.

- Ты бы хоть о Рыси подумала. Она уже вся опухла от слез, а ведь истерики не закатывает. А если еще что надумаешь, нож отбирать не буду, и закапывать тебя не буду, плюну на твою могилу и ни на секунду не пожалею. А ты вообще сядь, - повернул он лицо к Парду, замершему спиной ко всем возле двери. - Ты прекрасно знаешь, что без тебя выжить у нас шансы сокращаются во много раз. Нравится тебе это или нет, но мы стали одной командой, и пока не придем домой, должны быть вместе. Сейчас ты виноват. Так и терпи. Нечего тут обиженного из себя строить. Если уйдешь - уходи. Держать никто не будет, только что ты этим и кому докажешь? Со временем переживем все это и забудем. В конце концов, глупость получилась, зато алкашом не станешь. А теперь - делайте, что хотите, только молча. Все устали, как собаки, нужно отдохнуть.

Тир бросил автомат на кучу сумок и рюкзаков, и отошел к Кириллу и Рысе. Дико болело израненное избитое тело и жутко хотелось рыдать и биться головой об стенку от чувства несправедливости и безысходности, от дикой усталости и боли, но рядом сопела Рыся и молчал Кирилл. Больше злиться Тир не мог. Пусть будет, что будет. За спиной послышался судорожный всхлип. Пард, прижавшись к косяку, взахлеб рыдал, а растерявшая гонор Травка, смущенно и тихо гладила его по трясущейся спине. Последнее, что слышал Тир, проваливаясь в тяжелый сон - слова Рыси:

- Братишка, расскажи мне что-нибудь на ночь.

 

Глава 12

Опять в неволе

Травка проснулась внезапно. Ей показалось, что в крохотном закутке, где они устроились на ночлег, зашелестели чьи-то незнакомые голоса и сквозь слипшиеся от давешних слез веки мелькнула полоска света. Она открыла было глаза, но быстро зажмурилась, ничего не понимая. В лицо бил ослепительный луч, а секундой позже раздался визг Рыси и чья-то невнятная ругань. В тот же момент на нее навалилось чье-то тяжелое, вонючее тело, щеку ободрала грубая ременная петля, которую ей бесцеремонно протаскивали через голову, а руки начали немилосердно выворачивать назад. Травка выгнулась, силясь скинуть обидчика, но только захрипела. Ей откинули голову, схватив за волосы, и вокруг шеи затянулся ремень. Девушка молча рванулась, чуть не задушив себя. Руки больно прикрутили к тому же ремню-удавке. Скосив глаза, она увидела бьющегося под двумя тушами Тира и, когда луч фонаря на мгновение метнулся в сторону, красную морду кривого трактирщика. Он громко крикнул:

- Эй, осторожно. Этот нужен нам живым, целым и невредимым. Понежнее там.

После этого, как будто из ушей вытащили вату, мир взорвался звуками. Порция отборной ругани, чуть не оглушила несчастную пленницу, к тому же, почему-то сильно обозлив. Глухое сопение, всхлипывания Рыси, хрипы Тира, погребенного под немаленькими захватчиками - все было бредово до нереальности. Фонарь, который держал трактирщик, неравномерно освещал поле боя. В крохотном помещении сгрудилось не меньше двенадцати человек. Мечущиеся по стенам гигантские тени вздымались и опадали в такт борющимся. Судя по звукам, Тира не били. Он хрипел и молча отбивался, но, сильно избитый накануне, обессиленный парень, застигнутый врасплох нападением здоровых мужиков, просто придавивших его всем весом, не смог даже приподняться. Трава увидела, как вскинулся Пард, и ему без церемоний заехали прикладом его же автомата под дых, а потом - по затылку. Рыся непрерывно звала Кирилла, пока трактирщик, которому, видимо, надоели вопли девочки, не рявкнул:

- Заткнись, нет твоего Кирилла. Ушел он. Вас продал и ушел.

- Неправда, вы все врете, - закричала Рыся, лязгая когтями по прочной стали наручников, в которых оказались ее руки.

- А кто, как ты думаешь, нам двери открыл? Двери то железные, сами не откроются. - С издевкой в голосе торжествующе дразнил ребенка красномордый, постучав в распахнутую ржавую створку, для наглядности. - Джафар. Давай ей для верности ошейник изобрази. Гибкая, темная фигура отделилась от стены и схватила девочку за руки. Рысю крепко держали, пока ей на шею не надели клепаный ошейник с шипами внутри и собачью цепь. Цепь перекинули через цепочку наручников и подтянули почти до упора, отчего руки у Рыси, как и у Травки, оказались высоко заломлены за спину, почти до шеи. Травка постаралась добраться до Рыси, но ее подхватили под вывернутые руки и, не церемонясь, отбросили к стене, где она упала, придавив уже еле трепыхающуюся подругу. Девочки завозились, пытаясь хоть как-то устроиться, не задушив себя. Ноги у обеих оказались связаны. Они видели, как бандиты, половина из которых была им знакома по трактирной драке, копаются в их вещах, ржут и делят награбленное, как раздевают страшно податливое, неподвижное тело Парда, как бережно ставят на ноги крепко упакованного Тира.

- Слышь, малой! Тронем мы вас, или нет, зависит в этой компании целиком и полностью от тебя. Будешь делать, что говорят, девицы будут целы, а ты - сыт и доволен, даже подзаработаешь. Будешь рыпаться, или, не дай бог, удерешь, с ними разберутся по-мужски. Объяснять надо? - Встал перед слепым подростком толстый трактирщик, высоко подняв фонарь и всматриваясь в черные незрячие глаза и перекошенное от ненависти узкое лицо. Тир стоял, напружинившись, на ногах, связанных так, что он мог сделать шаг в одну-две ступни длиной, или стоять, слегка расставив ноги. Выше пояса он был просто плотно упакован в мешковину, обмотанную сплошным слоем веревок. Видно было, что его не хотели покалечить, или сделать больно. Крепко прижатые к телу руки беспомощно сжимали и разжимали пальцы, но вряд ли Тир что-то мог предпринять сейчас для своей обороны, даже будь он один. Видно было, что нападающие имели большой опыт по усмирению непокорных пленников.

Тир начал говорить, но пересохшее горло отказалось произносить звуки. Он мотнул головой и, еле слышно, но решительно спросил:

- Где девочки? Я их не слышу. Не дай бог, вы их избили.

- И что ты сделаешь? - Серьезно, без насмешки, сказал трактирщик. Остальные потирали бока и тихо матерились. Одному, как потом оказалось, нарвавшемуся на Рысины когти, перетягивали сильно кровоточащую руку. - Мужики вон на вас сильно злые. Вы вывели из стро моего бойца, вам и отвечать. Красавчик мне, между прочим, немало денег стоил. Так что, либо отрабатываете мои убытки, либо… я и без вас обойдусь. Решать тебе.

- Травка, Рыся, вы как? - Не обращая внимания на слова атамана прислушивался Тир. Лицо его, с заплывшим от удара глазом и страшно опухшими разбитыми вчера губами, было серьезно и внимательно.

- Мы здесь, Тир, - сдавленным голосом с трудом проговорила Травка. Ремень опять врезался ей в горло. Она никак не могла приспособиться и принять такую позу, чтобы без напряжения держать руки достаточно высоко. А Рыся только всхлипнула и звякнула цепью.

- Освободи девчонок. Я сделаю все, что хочешь, - повернул незрячее лицо к атаману парень.

- А ты и так сделаешь все, что мне нужно. И бабы твои нам пригодятся. Пока ты послушный - они будут целы - прищурил глаз красномордый.

- Развяжи девчонок, - упрямо повторил Тир, еще тише.

- Ага, особенно мелкую. Мы поначалу вообще думали, у нее ножи. Нет уж, цепи она точно не разрежет. Будешь делать, что скажут, отпустим всех в целости и сохранности, а пока уж извини… - трактирщик картинно развел руками и свет фонаря, качнувшись сделал картину еще гротескней. Метнулись тени бандитов, занятых грабежом, а сам трактирщик, как будто стал еще больше и страшнее. Тир казался рядом с ним совсем пацаном.

- Ладно, что нужно делать? - опустив голову так, что не стало видно лица, почти прошептал Тир.

- Шустрый какой. Сначала нужно тебя подлечить и доставить куда надо. Так что…уж потерпи. Да не трусь ты, все утрясется. Все так начинают. Сперва выступают, а потом - спасибо говорят. Если будешь так хорош, как кажешься, все будет прекрасно и для тебя и для нас. Все. Хватит болтать и копаться.

- Эй, а Пард? - остановил главаря Тир.

- Это алкаш твой, что ли? А что он? Он нам не нужен. Здесь закроем, пусть валяется. Протрезвеет, порет, его и выпустит кто-нибудь.

- Васильич вам отомстит, - вдруг выкрикнула Рыся. Мучитель немного помолчал, осветил клубок, в который превратились изуверски завязанные девочки и, не спеша, ответил.

- А за что? Мы ему подчиняемся только на территории станции, а здесь - тоннель. Здесь мы вольны делать, что захотим, а такой добычи нам уже давно не перепадало. Такие лопухи не каждый день появляются. Как до своего возраста хоть дожить умудрились? - Дружное ржание поддержало речь атамана.

- Тир, он говорит, что Кирилл нас продал, - раздался сдавленный рыданиями голос Рыси.

- ну и пусть говорит. Всему верить - не наверишься. - Как-то даже весело сказал на что-то решившийся Тир, - ты то этому веришь?

- Нет, - всхлипнула Рыся, и даже улыбнулась от такого предположения. И вправду, кому она поверила? - Кирилл нас спасет, ведь правда?

- Ну, ну, спасет, - почти добродушно хмыкнул трактирщик и заторопился. На выходе все разделились. Трактирщик и еще двое мужиков пересортировали добычу, деловито откладывая продукты и какой-то товар в дну кучу, откуда все перемещалось в рюкзаки и мешки уходящих, а остальное - забрали с собой.

- Значит так. Пацана - к Серафиме, лечить не больше трех дней, платите щедро. Хоть на руках его несите, но чтобы через неделю он был готов. Понятно? - Всем стало понятно, что болтовня и шутки кончились, и теперь за неподчинение приказам последует суровая кара. - девок берегите, как зеницу ока и сами - ни-ни. Они дорого стоят. Чего узнаю - убью. Успеть нужно к сроку. Ставите вместо Красавчика - малого. Кличка - Слепая Торпеда. Отвечаете головой. А я тут разберусь. Если что - прикрою. Ну, вперед. Вам еще сегодня топать и топать. - озабоченно давал последние указания трактирщик.

- Эй. Малой, - обратился он к Тиру. - Ты как? Идти можешь? А то эти уроды тебя понесут.

- Могу, - хрипло ответил Тир. Один из остающихся поднес к его губам фляжку. Но Тир мотнул головой.

- Девочек напоите.

Главарь кивнул и всем дали попить. Ремни и веревки девочкам немного ослабили так, чтобы они могли идти, не задыхаясь и не спотыкаясь. Но убежать с путами на ногах и своеобразно по-садистски связанными руками, им бы не удалось. Любое лишнее движение приводило к тому, что ремень на шее у Травки только сильнее затягивался, а ошейник Рыси больно впивался металлическими шипами в шею. Кажется, до катастрофы так воспитывали непослушных собак.

Уходящую экспедицию возглавил ловкий, худой, чернявый, неопределенного возраста кавказец. На его хмуром горбоносом лице застыло напряженное выражение и было понятно, что к своей миссии он относится чрезвычайно серьезно. Он не произнес ни звука за все это время, да и в последствии не слишком то часто открывал рот. Вооружен предводитель был несколькими ножами и длинной полосой блестящего металла, отдаленно похожего на саблю. За плечом висел трофейный автомат Парда. Двигался Джафар, а именно так называл кавказца трактирщик, ловкой гибкой походкой, выдававшей в нем не слабого бойца. Двое других, тучных, очень похожих друг на друга, брата, были бы более подвижны и болтливы, если бы не так боялись стройного Джафара. Они подшучивали над пленниками и пытались облапать мрачно отбивающуюся по мере возможности Травку, пока не наткнулись на мрачный взгляд предводителя. После этого шутники присмирели и пошли рядом с девочками, неся на могучих плечах по ружью неизвестного происхождения. Никто из пленников не разбирался в оружии достаточно хорошо, а Парда среди них, увы, не было. Завершающим шел дядька с лисьей мордочкой и повадками хорька. Он ни на секунду не оставался без движения: то суетливо забегал чуть вперед бредущей сзади Травки, то отставал, то светил во все стороны и непрерывно что-то бормотал. Он явно не так сильно боялся Джафара, но с разговорами к нему не лез. Зато пленникам от него досталось сполна.

- Слышь, зеленая, а откуда вы такие? Я много мутаций видел, но чтоб зеленые и с когтями? А ты металлический прут перережешь? Паря, а ты вообще что ли не видишь? А кто тебя так драться учил? - непрерывно забрасывал от вопросами молчащих ребят, ничуть не смущаясь тем, что ему никто не отвечает. Тир хмурился все больше и больше. Сначала ему показалось, что они возвращаются назад, к «Строгино» и их поведут в сторону «Молодежной». Но, не доходя немного до блок-поста, они свернули в какой-то переход, потом еще куда-то, а теперь шли в направлении, совершенно неизвестном Тиру. Он точно знал, что они были здесь впервые. Сначала Тир ссредоточился на выяснении направления, но потом отбитые ребра и раскалывающаяся голова, оставили ему только передвижение ног и соблюдение равновесия, и только одну мысль: «Только бы не упасть». Несколько раз запнувшись, он, в конце концов, упал, больно ударившись плечом об рельс. Скрученные руки и стреноженные ноги, делали его совершенно беспомощным. Слепой услышаллегкие шаги Джафара и невольно съежился - сейчас ударит.

- Несите, - коротко приказал жесткий голос, и братья безропотно подставили руки.

- Не надо, я сам пойду, - воспротивился Тир, представив, как он будет ехать впереди несчастных, спотыкающихся девчонок, и совершенно озверев от такой перспективы. Над ухом тут же прошелестел очень неприятный голос:

- Давай, возражай, вон, Кислому как раз не терпится руки распустить. - Шорох, хриплое ржание и придушенный крик Травки: «Отойди, скотина!», мигом сломили сопротивление парня.

Тир был поднят и бережно усажен на импровизированный стул, сплетенный из рук подневольных амбалов. Но, поскольку парня никто не позаботился развязать, удобнее никому не стало. «Ну, хотя бы не спотыкаться по шпалам», подумал Тир с виноватым облегчением. Он прислушался к шагам девочек, которым, как он прекрасно понимал, он ничем помочь не мог.

* * * 

Серафима оказалась мужеподобной квадратной дамой с довольно густыми усами над верхней губой и таким раскатистым басом, что остальные невольно начинали говорить потише в ее присутствии.

- Джафар, растудыть твою в качель…- рявкнула тетка, энергично бросаясь навстречу маленькому каравану, как только совсем уже выдохшиеся пленники и притихшие от усталости, спотыкающиеся носильщики, показались на краю платформы. Собственно, платформы здесь еще пока не было. Как потом выяснилось, строительство новой хорды метро «Строгино» - «Парк Победы», накануне катастрофы, было в самом разгаре. Пробитые ходы были уже облицованы железобетонным покрытием, на рельсах сиротливо стоял небольшой локомотивчик с одним жилым вагоном и несколькими платформами, ныне пустыми, а когда-то наполненными каким-то строительным материалом. Сейчас этот состав представлял собой что-то типа гостиницы или постоялого двора. Фонарики и тусклые чадящие факелы, горящие один бог знает на каком сырье, еле освещали вырубленную в скале, теперь навсегда безымянную станцию. Если бы ребятам было до того, они бы разглядели, что наполовину недостроенная платформа была, в принципе, довольно чистой, состав-гостинница, несмотря на всю внешнюю неказистость, имел довольно ухоженный и уютный вид. На стене за импровизированными палатками, натянутыми на довольно ровные каркасы, установленные прямо на платформах, виднелась черная жирная надпись: «Тихое пристанище». Кроме того, в воздухе дразнящее витал аромат чего-то явно съедобного.

Серафима подскочила к хрипящим девочкам. При виде жилья последние силы оставили пленниц, и они повалились на пол, не реагируя на пинки болтливого Януса, решившего вдруг показать рвение. А поскольку развязать заломленные назад руки, прикрученные удавками к шее и шипастому ошейнику никто не позаботился, упавшие девчонки, не имеющие уже сил держать затекшие и зверски вывернутые руки, стали душить сами себя. Тир, всю дорогу старательно державший равновесие на руках у носильщиков, уже попытался, застав момент, вырубить здоровяков, пустив в ход стреноженные ноги. Но его даже не стали бить. Просто схватили Травку за зверскую удавку и слегка затянули. Когда хрипы девушки, бьющейся в конвульсиях, под крики перепуганной Рыси, стали стихать, Тир уже обещал Джафару, что угодно. Так что сейчас посеревшего Тира с напряженно закушенной губой и сухо блестящими глазами, бережно ссадили возле входа в вагон.

Серафима, нещадно ругаясь, принялась развязывать девочек. Болтливый Янус, услужливо бросился помогать. Джафар, попытавшийся вмешаться, получил такую отповедь, что, заворчав, только сплюнул и пошел вслед за Тиром. Братья неподвижными кулями осели здесь же на платформе. Янус, стараясь угодить хозяйке, суетливо пояснял:

- Вот эта, зеленая, ничего. Ее и развязать можно. А вот маленькая… У нее - когти. Да не вру я, не ногти, а когти. Она то Красавчика и полоснула, когда он к зеленой полез. Ну, наверное, поделом, только Джафар поэтому и зверкует. Если бы Али не дал команду девок не трогать, он бы их уже на лоскуты разделывал. Долго и со смаком. А я чо? Я - ничо… Я то что сделаю? Они, чтобы пацан шелковый был стараются. Он дерется намного почище Красавчика, даром, что слепой.

- Вы что, поползни зеленые, слепого пацана выставить хотите? - Ошалела Серафима, на секунду перестав распутывать затянувшиеся ремни и веревки.

- Ну да, ты бы только видела, сколько он народу положил! У Селедки зубов теперь, как у рыбы, а Скотч со свернутой челюстью, любо дорого посмотреть. - Оживился Янус, нашедший слушателя. Девочек, наконец-то развязали, но из предосторожности оставили Рысю в наручниках. Впрочем, пленницам было не до сопротивления. За несколько часов руки, завернутые к лопаткам, затекли так, что теперь каждое движение отдавалось дикой болью в вывернутых суставах. Серафима начала было растирать им плечи, но Джафар, показавшийся на ступеньке вагона, решительно встрял:

- Слышь ты, сердобольная. Зря ты их развязала. Сбегут - сама будешь догонять. Давай, пацана посмотри, да место нам определи. Али сказал, за три дня его на ноги поставить. А это - пусть хоть подохнут.

- Ты, Джафар, тоже не того. Помрут - и в деньгах потеряешь, и Али по головке не погладит, и малой, считай, что тоже пропал. - Примиряюще забубнил плюгавый Янус. - Ты мелкую в деле видел? Нет, а я - рядом стоял. Ее подучить, да в экзотику запустить. Она там всех порвет.

- Был бы я рядом, - ни с кем бы сейчас возиться бы не пришлось, - проворчал Джафар, но настаивать не стал.

Тир мучительно вслушивался в каждое слово. Сначала он думал, что их поведут продавать людоедам. Но пошли они в другую сторону и, судя по обращению, нужен мучителям был именно он, но для чего, парень никак не мог догадаться. «Если все будет хорошо, будешь доволен, да еще и подзаработаешь», - сказал одноглазый Али. Значит, убивать его не будут. Нужно, чтобы он что-то сделал. Девчонок тоже не тронут, пока он слушается, значит, придется быть паинькой. Пока. Нужно что-то достать, найти, убить? В голове парня, не дававшего себе расслабиться, роились десятки предположений.

- Значит, так, малой! - прервал его размышления неторопливый голос Джафара. - Сейчас тебя развяжут. Целиком. Девицы твои отсюда будут далековаты и под присмотром, радуйся, что не под моим. Ты будешь послушным и примерным - они будут жить, даже сытые и довольные. Если выкинешь еще что-нибудь… Испытания еще раз проводить будем, или с первого раза дошло? На тебе не будет ни царапинки, а вот бабам твоим умирать придется медленно и очень неприятно. Понял? - Тир молча кивнул.

- Не слышу, - повысил голос Джафар.

- Понял, - выдавил из себ Тир.

- Геройствовать будем?

- Нет.

- Вот и ладненько. Эй, кислый, дуй сюда птенчика распаковывать, - распорядился спокойный равнодушный голос, но Тиру показалось, что что-то очень опасное пролетело мимо, чуть не задев его смертельным дыханием. Потом ему тоже стало не до размышлений. Избили его накануне прилично, плюс несколько часов в шаткой «карете», в напряженной позе, сделали процесс «распаковки» крайне неприятным. Серафима, помогающая старшему из братьев, попутно ощупала парня и забасила:

- Ну ты, ерш твою медь, и бизнесмен… Я понимаю, что вы с Красавчиком - лучшие дружбаны, но бизнес есть бизнес. В общем, у малого сломано три ребра, сотрясение мозга, вывих плеча и ножевая рана на бедре. Вообще, он еле на ногах держится.

- ну так лечи его. Заплатим, как положено. Али сказал, не мелочиться. - Буркнул Джафар, косясь на пленника. Великого бойца тот точно не напоминал. Смуглый цыгановатый подросток, не очень высокий, жилистый, гибкий, но не более того. Да еще и слепой. Самой вчерашней драки Джафар не видел, а рассказы могут быть и сильно преувеличены. Ладно, подлечат малого, посмотрим. В крайнем случае выставим против мутантов.

Часа через два, суета наконец-то улеглась. Джафар и Янус, под охраной Кислого и Косого, вместе с Тиром, с которого, для верности, не спускали глаз, сытые и довольные, возлежали на нижних полках в куче одеял и подушек. Они заняли весь вагон, предоставленный им Серафимой, как состоятельным клиентам.

Других постояльцев было немного. На соседней железнодорожной платформе отдыхали двое торговцев и сопровождающий их телохранитель - обвешанный оружием всех мастей мрачный детина в оранжевом жилете дорожного ремонтника. Да в обнимку с большой клеткой, ночевали у вонючего чадящего костерка пара охотников - звероловов. Суд по разговорам, они спешили на ярмарку, везли редких зверушек-мутантов на таинственные гладиаторские бои. Самих «зверушек» видно не было, но из закрытой тряпкой клетки доносились сдавленные неприятные звуки: не то мяуканье и шипенье, не то подвывание и скулеж.

Местное население состояло из вышеописанной хозяйки, кособокой служанки неопределенного возраста, молчаливой, запуганной, серой тенью метавшейся от одной палатки к другой, и здоровенного немого, выполнявшего приказы Серафимы, как преданный пес.

После неожиданно длительного и крепкого сна, Тир почувствовал себя гораздо здоровее. Серафима несколько раз втирала в его саднящие раны на голове и теле едко пахнущие мази, кормила до отвала и пресекала любые попытки встать. Да Тиру и не хотелось. Лежать на мягких одеялах было так хорошо, что было стыдно перед другими ребятами, которые, скорее всего, пребывали в намного худших условиях.

Девчонок Тир не слышал и, временами, его прошибал холодный пот: а вдруг его обманули, и подруги уже убиты мстительным Джафаром. У Серафимы Тир ничего спросить не мог: его не оставляли одного ни на секунду. Но тетка, видно, понимая его состояние, пару раз проговорилась:

- У мелкой шея загноилась от твоих шипов, пирамидон ты мелкокалиберный, лечить что ли? - Выговаривала она Джафару. - А зеленая не ест ничего. - Джафар никак не реагировал на эти заявления, из чего Тир предположил, что говорится это именно для него.

- Дайте мне поговорить с девочками, - наконец набрался храбрости попросить Тир.

- Зачем - равнодушно что-то жуя, спросил Джафар. «Хоть как то ответил - уже хорошо», - подумал, приободряясь, Тир.

- Я их уговорю вести себя тихо, успокою, чтобы ели, - дрожащим от волнения и скрытой ненависти, уговаривал Тир, не надеясь на согласие. Но то ли Джафар уже отошел от мстительных мыслей, то ли какая-то вонючая гадость, которую он жевал последние пару часов сделала его благодушным, но он скомандовал:

- Кислый, приведи баб.

Если бы Тир мог видеть, он бы расплакался от жалости, или кинулся убивать Джафара, когда в вагон втолкнули спотыкающихся, еле стоящих на ногах, девчонок. Зеленоватый оттенок кожи у Травки стал совсем серым, глаза запали, обметавшиеся губы опухли и потрескались, а на шее отчетливо виднелась почерневшая полоса - след от ремня. Рыся, исхудавшая за последние два дня до неузнаваемости, с синяками вокруг глаз и обмотанной желтоватой тряпкой шеей, звякала наручниками, так и не снятыми с ее запястий. Впрочем, предосторожность эта была излишней. После перехода руки у девочек, вывернутые в суставах, до сих пор не работали и болезненно отзывались на каждое движение.

- Пожалуйста, говори, - так же равнодушно предложил Джафар. Он понимал, что Тир хотел узнать, где держат пленниц, чтобы сбежать. У Тира хватило ума не вставать и не подходить к девочкам, понимая, что любое его движение может быть неверно истолковано.

- Вы как? - Сипло от волнения спросил слепой, вдруг ощутив, что чисто одет, сыт и почти здоров. По дыханию и запаху подруг Тир легко определил, что они замучены и неухожены.

- Нормально, - прохрипела Травка, попытавшись выдавит из себя звуки. Получилось так плохо, что Тир не выдержал и дернулся вперед. На его плечо легла железная рука Джафара.

- Еще движение, и ты их больше не увидишь, - прошелестел холодный равнодушный голос.

- Все будет нормально. Я сделаю, что им нужно, и вас отпустят. Не бойтесь, я все сделаю, - быстро заговорил Тир, услышав, что пленниц выпихивают из вагона. - Рыся, все будет хорошо. Я все сделаю, - крикнул он вслед и сник.

- Пожалуйста, что нужно сделать, чтобы их накормили, вылечили и переодели? - Поднял он голову, спрашивая пространство перед собой. В ответ он услышал вздох Серафимы и ее раскатистый бас:

- Да не дрейфь ты, мы же не садисты. Они сами не едят, мы то их кормим. А помыть их и одеть - это вон, Джафара проси. Перпендикуляр твою по диагонали, - прибавила расстроенная хозяйка. В другое время Тир, любитель длинных непонятных слов, ловил бы кайф от оригинального способа выражать свои эмоции чувствительной особы, но сейчас он ничего не замечал, захваченный надеждой повлиять на положение девочек.

- Хорошо. - Внезапно откликнулся Джафар. - Если ты сможешь меня хоть раз ударить, девицам твоим и помыться и одеться будет. А если сможешь три раза меня достать, то и поговорить наедине сможешь, уговоришь их есть, а то сдохнут еще.

- Да ты что? Дите еще побитое все, не оправилось, мазохист ты непропорциональный, - взвилась Серафима.

- Ему решать, - опять равнодушно откликнулся предводитель и сплюнул.

- Я готов, - начал подниматься Тир, прислушиваясь к ощущениям в протестующем теле. Он чувствовал стыд перед замученными девчонками и сильно обрадовался возможности что-то сделать для них и, заодно, бить, бить этого ненавистного садиста.

* * * 

Для поединка отвели середину недостроенной платформы. Любопытные соседи окружили площадку и принялись громко комментировать события, заключая пари и делая ставки.

Тир был собран. Он не мог себе позволить недооценить противника. Джафар был явно умелым бойцом - это слышно по легким движениям гибкого тела. Кавказец сразу же двинулся влево, в обход неподвижно стоящего Тира. Слепой, приняв излюбленную стойку, как магнитная стрелка, поворачивался за ним. Молниеносный бросок горца все же не застал на месте слепого парня. Два гибких ловких тела начали сложный и красивый танец, который выглядел со стороны так, будто его репетировали несколько месяцев.

Сначала Джафар принюхивался и прилаживался, но через минуту уже обрушил на Тира серию молниеносных ударов, действуя руками и ногами одновременно. Слепой боец будто заранее знал, где будет следующее нападение и легко уходил, в свою очередь, стараясь достать горца рукой или ногой. Противники стоили друг друга. У Тира не хватало опыта, зато было чутье мутанта, обострившееся от необходимости защитить жизнь любимых людей, да и свою тоже. В какой-то момент Джафар, все время кружащий по площадке, молниеносным броском задел сломанные ребра Тира и парень, на секунду ошалев от боли, казалось, потерял ориентацию, загнулся и завертелся на месте. Джафар подскочил к жертве и, резко распрямившаяся рука Тира, метнулась к неприметной точке на горле противника. Не отшатнись горец на пару миллиметров, пальцы подростка, ткнув в нужное место, прекратили бы существование тирана. Никто ничего не понял, только оба сражающихся замерли в неподвижности на несколько мгновений. Публика, почув неладное, затаила дыхание.

- Ты в курсе, что хотел убить меня? - раздался в тишине сдавленный голос Джафара.

- Да, - Тир не смог быстро придумать другой ответ, гадая, как его убьет горец: из автомата, или даст еще побегать? Молчание длилось еще несколько долгих минут, за которые у Тира начались ощутимо дрожать колени.

- Джафар никогда не нарушает данного слова. Серафима, деньги и что нужно там, скажешь Янусу. Девчонок отмыть, переодеть, лечить, в общем, содержать по полной. Никуда не выводить. Головой отвечаешь. - Наконец, приказал горец и легким шагом направился к вагону.

Тир опустился прямо на бетон. Ноги его не держали. Что-то похожее на уважение мелькнуло в голосу Джафара и что-то, похожее на облегчение, царило у Тира в душе. Пока все шло… куда-то. Нужно просто использовать момент. Но как ноют ребра… Где же этот дубина Пард?

…

 

Глава 13

Темнота

Темнота. Темнота окутывала плотным, жутким покрывалом, не давая вздохнуть. Оказывается, до сих пор рядом всегда кто-то был, никогда не было полного одиночества. Если была темнота, то рядом был Тир, надежный, легко в этой темноте определяющий направление и чувствующий опасность. Игра в «слепого» надоела очень быстро, особенно когда Пард понял, что идет не в ту сторону. Он двигался к страшному «Троице-Лыково» и удалялся от «Строгино». А если это даст ему шанс догнать ребят? Догнать вот так, без света, плетущейся, спотыкающейся походкой, больно обдирая пальцы ног о шпалы, какие-то торчащие железяки, болты, камни. Хоть бы какую-нибудь обувь или, хотя бы, светильник. Сжав в потной от страха руке ломик, Пард почему-то не поворачивал назад. Неизвестно по какой причине, он был уверен, что ребята где-то впереди, что их ведут в «Крылатское» к людоедам, а его бросили, просто сочтя мертвым. Зря он подумал о мертвых. Как там говорила Трава? Зомби не бывает? А вдруг она ошибается? Впереди - жуткая вымершая станция и он, без освещения и без Тира, вряд ли сможет найти обход, где они пролезли в прошлый раз, щадя Кирилла и девчонок.

Пард, не выдержав, сел на рельс. Холода он пока не чувствовал, хотя все его тело сотрясала крупная дрожь, заставляя громко лязгать зубами. Стало еще страшней. Темнота становилась почти осязаемой. В абсолютной тишине все тело напрягалось вслед за слухом, стараясь уловить хоть какие-то звуки. И они появились. Невнятные шорохи, стуки, скорее даже поскрипывания, отзвуки гула и скрежета, шипенье и всхлипы. Богатое воображение парня рисовало такие картины, что он даже дышать перестал, стараясь не лязгать зубами. Внезапно ему показалось, что за спиной кто-то стоит и вот-вот его коснется чья-то ледяная и влажная рука. Непременно ледяная и влажная, и еще костлявая. Шумно выдохнув от нахлынувшего ужаса, Пард одним скачком переместился ближе к стене, в очередной раз больно приложившись сбитыми пальцами ног к какому-то невидимому выступу. Он нащупал спиной стену тоннеля, прижался к ней и замер, не в силах предпринять хоть что-то, принять какое-то решение. Простояв несколько напряженных минут, он тихо сполз по стене и без слез, почти бесшумно завыл.

Резкий очень отдаленный звук подкинул отчаявшегося парня. Сколько он просидел возле стены, затихнув и почти сходя с ума от ужаса, Пард определить не мог, но ноги изрядно затекли. Сердце так грохотало в груди, что, казалось, его должны были услышать в «Строгино». Выстрел. Это точно был выстрел. Ошибиться невозможно. Вот еще. Кажется, и крики слышно. Пард замер на несколько секунд, боясь, что это только галлюцинация. Ему, собственно, было все равно, от кого отстреливаются невидимые пока люди, и кто вообще эти незнакомцы, главное, что он был не один. Спотыкаясь в бархатной слепоте, парень поковылял туда, где на стене еще не пятном от светильника, а отблеском отсвета, медленно таяла плотная завеса тьмы. Глаза почти вылезали из орбит в попытке впитать любые частицы света, а в душе поднималась истеричная, болезненная радость, заставляя по-идиотски улыбаться, еле сдерживая смех. Там были люди. Луч фонарика ударил по глазам все же неожиданно, надолго лишив возможности видеть хоть что-то, кроме яркого цветастого пятна, кажется, навсегда отпечатавшегося в колбочках и палочках. Поэтому радостный вопль:

- Пард, это ты? - чьи-то горячие объятия, выстрел, крик - Бежим, - закружили полуослепшего парня и понесли с изрядной скоростью назад. Хоть Пард по-прежнему ничего не видел, бежать получалось все лучше, пока, наконец, почти закрытые слезящиеся глаза, сквозь ресницы не начали различать окружающее. Рядом, поддерживая его под локоть, бежал Кирилл, отстреливаясь от кого-то сзади. Впереди семенила скособоченная хлипкая мужская фигурка в то и дело съезжающих штанах. На руке у мужика почему-то болтались ни к кому особо не пристегнутые наручники.

- Давай, давай, Пард, там крысы. А где остальные? Вы освободились, так я и думал, - радостно-озабоченно бормотал, задыхаясь, Кирилл. Ничего не понимающий, но отчего-то абсолютно счастливый Пард напрочь забыл желание убить на месте предателя, так здорово было вновь оказаться вместе с людьми. Он сейчас был бы рад компании самых отпетых мерзавцев, лишь бы не остаться снова в сводящей с ума тишине. Боковое зрение уловило движение слева, и тут же в ногу ему вцепилось нечто черное, меховое, размером с крупную кошку. Вернее, вцепилось бы, если бы не фирменная реакция Парда. Быстро отскочив, парень двинул ломиком по голове очень крупную крысу, а потом еще одну.

- Пард, меняемся? Я только патроны зря перевожу, - прокричал на бегу Кирилл, и парни, как будто всю жизнь тренировались, перебросили друг другу оружие. Кир заправски замахал ломиком, а счастливый Пард с упоением размозжил голову очередному монстру метким выстрелом. Крысы отстали…

- Не надолго, - перешел на шаг совсем задохнувшийся Кирилл, а мужик, горестно стеная, почти повис на парне. Кирилл брезгливо зыркнул в его сторону, но плечо не убрал.

- Сейчас сожрут этих, и опять догонят. Нужно до «Строгино» бежать, предупредить. А где остальные? - Уже с тревогой спросил лохматый проводник, опять переходя на бег трусцой. За спиной нарастал шорох многочисленных лап.

- Это я у тебя хотел спросить, - вдруг разозлился Пард, распаляясь от невозможности разобраться прямо сейчас кто тут предатель, когда на пятки наступают голодные крысиные полчища.

- В смысле, - Кирилл резко остановился, от чего, повисший на нем мужик, кулем свалился между рельсов, крепко и звонко приложившись обо что-то головой.

- В прямом смысле, - ощерился Пард, а Кир только сейчас увидел оригинальный наряд товарища. - Я сам слышал. Ты продал всех, ребята неизвестно где, а я чуть не сдох тут один. Это все из-за тебя. - Недавний страх опять заставил тело конвульсивно содрогнуться. Сейчас Пард верил во все, что приходило в его отупевшую от жестокого удара и непрерывного стресса голову. Весь этот бред казался ему в данный момент вполне логичным и правдоподобным. Но злиться на Кирилла, а тем более, бить ему морду, не хотелось совершенно. Хотелось поверить, что он тут не при чем, а ребята найдутся в ближайшем будущем, целые и невредимые. Умел бы Пард молиться, он бы упал сейчас на колени и упрашивал каких угодно богов, чтобы этот кошмар закончился и как можно скорее. Кирилл от изумления даже не сразу нашелся, что ответить, но цокот маленьких лапок нарастал слишком быстро. Кирилл посветил на мужика.

- Да ну тебя, такой бред несешь. Я, конечно, виноват, но я никого не предавал. Вот этот упырь мое доказательство. Он нам и расскажет, куда девчонок и Тира увели. Береги его… пока. Блин, некогда его прямо сейчас отпинать. - Голос Кирилла был непривычно злым и сильным. Стало ясно, что кто-то его изрядно достал. А пока, вся компания в прежнем боевом порядке, молча сопя, рванула вперед. Пард почему-то сразу поверил в невиновность Кирилла. В душе нарастала тоска: где ребята и как их искать?

* * * 

Кросс с переменным успехом продолжался еще с полчаса, пока не привел к распахнутой и развороченной двери в убежище. Хлипкий Апостол последние пару сотен шагов практически висел на Кирилле, который так и не смог обречь предателя на мучительное съедение живьем, и поэтому тащил, ставшее вдруг очень тяжелым тело задыхающегося дядьки.

- Кидай его здесь, - прошипел Пард, не особо уставший от бега, зато отбивший все подошвы. Кирилл, не понявший сначала идею Парда, отрицательно мотнул головой, не в силах вразумительно ответить.

- Да в комнату его кидай, тут безопасно. Закроем, посидит чуток, - и он несколько раз безошибочно выстрелил в появившийся из-за поворота авангард крысиной армии. - нужно станцию предупредить.

Мужика, несмотря на бешеное сопротивление и обещания всех земных благ, сунули в убежище, подперев дверь все тем же универсальным ломом, причем Пард ревниво поправил железяку так, чтобы ее нельзя было достать рукой из проделанной им дыры. И парни уже легко и быстро рванули дальше, оставив далеко позади перекусывающих очередной раз агрессоров.

* * * 

Доблестная охрана «Строгино» мужественно спала на посту, когда из давно опустевшего коридора, ведущего к вымершей станции, появились двое длинных, взлохмаченных, одетых экзотично даже по местным меркам, подростка.

- Подъем, крысы! Крысы идут… - вопили они, прыгая за защитные укрепления.

- Идут? Далеко? - радостно вскинулся дежурный в ободранной шапке-ушанке.

- Народ, крысы! - Заорал он так, что остальные подхватились, продирая заспанные глаза и хватаясь за хлипкое оружие. Морды у мужиков были счастливые, будто на станцию пришел состав со спиртом. Ничего не понимающий Пард, готовый сражаться на баррикадах, защищая так нелюбезно принявшую их станцию, обалдело смотрел на странные приготовления. Откуда-то приволокли кучи тряпья и разложили вдоль мешков со щебнем, играющих здесь роль бруствера. Мужик в ушанке бодро полил все это вонючей жижей из ржавой канистры. Остальные разбирали веревки, отделившиеся от стен и уходящие к потолку. Один из стражей колотил арматуриной в висевший вертикально рельс, издающий звонкие энергичные звуки, напоминающие сигнал к обеду.

Со стороны станции показались люди. Впереди чесала парочка уродов, которые тащили что-то, напоминающее… метательное орудие то ли греков, то ли римлян. А остальные были вооружены ножами, примотанными к разнокалиберным палкам, наподобие копий, странными приспособлениями, которые больше всего напоминали арбалеты, сделанные из того, что под руку подвернулось. Подвернулись, в основном, какие-то металлические каркасы, изогнутые самыми невероятными способами, но, как оказалось позже, они отлично справлялись со своими обязанностями.

У всех участников этого увлекательного шоу было счастливое, оживленное выражение лица, скрашивающее даже безобразно свисающие зобы, ужасающие опухоли и язвы.

И грянул бой.

Первые ряды крыс, подпираемые задними, не останавливаясь, ринулись на укрепление и… были подняты в воздух в проволочных сетках, подвешенных на веревках. Сетки прижали копошащуюся массу к сводчатому потолку, намертво припечатав сразу несколько десятков нападающих животных. Одновременно в тряпки кинули один из факелов, освещающих блокпост, и перед защитниками встала сплошная линия огня, являющаяся заодно и жестокой коптилкой для потолочных пленниц. По остальным дали залп из таинственных орудий, забросав густо шевелящуюся массу за линией огня кусками бетона и камней, в изобилии заготовленными вдоль коридора. Беззащитный вид станции был явно обманчив. Одновременно пошли в ход «арбалеты», причем у каждого, как заметил Пард, стрелы были разного цвета, а то и помечены полосками металла или тряпочками. Азарт был, как на соревнованиях по поеданию гамбургеров в тюрьме строгого режима.

Пард, конечно, не удержался бы от стрельбы, не будь он так напуган сегодня, оставшись без света и оружия и не сбей он так босые ноги, что стоять было трудно. Постепенно он начал различать ряды нападавших за осевшим пламенем. Вместе с Кириллом, Пард занял позицию возле стены, вооружившись железным засовом, готовый отразить прорыв, а пока с интересом наблюдал за крысами.

Сначала зверюги действительно кидались на трупы своих соотечественников и пытались тут же их сожрать, несмотря на град камней и стрел. Потом стало заметно, что в общей массе крыс видны несколько очень крупных, раза в два больше остальных, странных, лобастых особей. Они не лезли под обстрел, а, казалось, внимательно осматривают поле боя и иногда… подают команды. Вот часть крыс бросилась было перегрызать веревки, поддерживающие сетку с верещащими жертвами горячего копчения, но были сбиты меткими выстрелами арбалетчиков. Потом все крысы одновременно попробовали прорваться справа, но их встретила многоярусная стена копий. Мужики отработанным движением и достаточно организованным строем выкинули палки вперед и на ножах повисли многочисленные жертвы. Вскоре крысиные полчища перли уже проваливаясь в несколько слоев убитых или умирающих соотечественников. И, наконец, (опять была отдана команда?) все крысы, как одна, развернулись и исчезли так быстро, что если бы не кучи крысиных трупов, заваливших даже импровизированный костер, можно было бы усомниться в их существовании.

Со станции запоздало бежали, ковыляли и плелись еще и еще люди. Слава богу, в суматохе никто не обращал никакого внимания на ошарашенных парней. Никто не препятствовал им в их походе к Васильичу. И только на пороге металлической хижины, ребята почти столкнулись с выходящим одноглазым трактирщиком.

Пард рванулся было к обидчику, собираясь, как минимум, обвинить его в воровстве, но Кир быстрым рывком затащил его за угол, благо Али не глядел в их сторону, а сердито громыхал по металлическим ступеням, погруженный в свои собственные думы.

- Ты что? Это же из-за него все, - прошипел Пард, почему-то не решаясь орать.

- Нам нельзя тут светиться. Надо все узнать и тихо уйти. Ты что, не помнишь, что вам на станцию нельзя? Тебя любой убить может.

- Ага, пусть попробует. А почему нам? А тебе? - возмутился Пард.

- А мне можно - я свой, - вздохнул Кирилл, - ну, пойдем. - И ребята тихонько постучались в металлический косяк «двери». Одеяло, заменяющее настоящую створку, откинулось и Катерина, быстро оглянувшись, не видит ли кто, втянула парней в прихожую.

- Вас никто не видел? - прошептала она.

- Нет, вроде. Все там крыс бьют, - ответил за двоих Кир.

- Вот и хорошо. И мясо будет, и не до вас. Проходите, быстро.

В горнице ничего, как будто, не изменилось. Только за столом сидел в стельку пьяный Васильич, который встретил ребят неожиданным хохотом.

- О! Ни фига, вы даете! Где это вы такую одежку надыбали? Ох-хо-хо. А ну ка, задом к Катерине не поворачивайся. Дык это же Гуся рубище. А я то думаю, где это он новую одежку раздобыл? Вот порадовал! Так и ходи, от девок отбоя не будет. Вон как задница сверкает!

- Дядь Саш, нам помощь нужна… - попробовал перебить веселье атамана Кирилл. А Пард вдруг зашатался и стек по стене на пол. От запаха еды его затошнило, и черная пелена застлала глаза, а израненные, в кровь сбитые босые ноги отказались держать его вдруг ослабевшее тело. До Парда дошло, что страшное приключение закончилось. Вот он сейчас немного передохнет и порвет всех, кто посмел обидеть и слепого Тира, и зеленокожую Траву, и щекастую Рысю. «Всех… порву…» - последнее, что успел подумать Пард, уходя в короткий обморок.

* * *

- Вот Апостол, вот скотина, - громко возмущался Васильич, стараясь перебить похмелье каким-то едко пахнущим отваром, принесенным заботливой Катериной. Пард, перевязанный, хорошо накормленный и переодетый из бесчисленных запасов Васильича в залатанный, но чистый комбинезон застиранно-синего оттенка, сидел, понуро глядя в пол. Кирилл подробно рассказывал свои похождения. И то, как реально заблудился и еле вышел обратно, и как не мог сбежать, бдительно охраняемый Апостолом и его бедолагой сыном, и как на них напали крысы, и первым удар принял Бугай, и как Апостол бросил сына на произвол судьбы, и как они с Пардом оставили мужика в разоренном убежище. Оба парня чувствовали себя, как на сковородке, поскольку оба понимали, что внесли немалый вклад в текущие события. Парду вообще нечего было рассказывать. Его история уложилась в две-три фразы. Но вот трактирщика он запомнил точно. Васильич хмурился все больше и больше. А до парней все больше и больше доходило, что с Тиром и девчонками случилось что-то из ряда вон плохое, и где они - никто не знает. Если бы Кирилл не открыл Апостолу дверь, если бы Пард не напился накануне… «Если бы…» отравляли жизнь обоим и заставляли хмуро переглядываясь, опускать головы все ниже и ниже.

- В общем, так, - более-менее твердо завил, наконец, Васильич. - Катерина, зови Шумахера.

Екатерина послушно вышла, перебросилась с кем-то за перегородкой парой слов, и проплыла обратно на кухню, окинув ребят жалостливым взглядом.

Довольно долго длилось молчание, во время которого атаман местного романтического сообщества время от времени хмуро поглядывал на совсем поникших парней и что-то бормотал в поросль, заменяющую ему усы. Наконец, опять же со стороны таинственного второго выхода «дл своих», раздалось громкое топанье. В горницу зашел высокий, стройный, абсолютно седой мужчина в аккуратной, хоть и перелатанной на много раз, камуфляжке, брюки которой были заправлены в высокие берцы, при взгляде на которые Пард в очередной раз затравленно вздохнул.

Мужики ощутимо приложились могучими плечами в полушутливом приветствии, от которого застонал некрепкий пол, и пошатнулись хлипкие стены. Несмотря на шрам, обезобразивший правую половину когда-то красивого лица и оставивший бесформенный обрубок вместо уха, новоприбывший выгодно отличался от других жителей станции.

- Слышь, Шумахер, - обратился Васильич после взаимных приветствий и представлений с просьбой. - Твои орлы не могли бы слетать в убежище вон его дяди. Там заперт Апостол, если его еще не сожрали. Вон, малой говорит, что там дыры были в косяке, а у Федьки ни фонаря, ни оружия. Заперт он просто на ломик. Правильно я говорю? - Обернулся предводитель к растерявшимся парням. О таком повороте событий они как-то до сих пор не задумывались. - Кто у тебя в южных тоннелях хорошо ориентируется?

Таинственный Шумахер глянул презрительно, как показалось Парду, на ребят и на секунду вышел. Послышался невнятный короткий приказ, за дверью слажено грохнула по металлу чья-то крепкая обувь и потянулись минуты ожидания. Мужчины что-то тихо обсуждали. Потом Кир вкратце еще раз пересказал свою историю. Его расспросили кое о чем из предыдущих приключений. На Парда никто не обращал внимания. Напряжение росло. Апостола уже давно должны были найти, и только тянут время. Пард с трудом сдерживался, чтобы не рвануть куда-то, найти трактирщика и Апостола, набить им морду, выпытать любым способом, куда дели ребят? И одновременно копилась такая тоска и безысходность, что он, покосившись на Кира, кажется, стал понимать, что чувствует тот, лишившись в один час всех родных и близких.

Наконец, послышался приближающийся топот и двое парней, чуть старше Парда, почти волоком втащили тщедушное тело Апостола и аккуратно уложили лицом вниз на вязаный половичок возле двери. Один из них, с черными щеголеватыми усиками над верхней губой, со смущенным видом отрапортовал:

- Товарищ полковник, ваше приказание выполнено. - И, стушевавшись, тихо добавил, - только вот, не довели. Но кто ж знал? Все там крысятину заготавливают, вся станция там, еле протолклись…

И только тут Пард увидел кончик арбалетной стрелы, почти на всю длину ушедшую в спину мужика.

- Вот черт! Умер? - Взревел, сразу окончательно протрезвев, Васильич.

- Никак нет. Живой. Только без сознания. - Вытянулся во фрунт тот, что с усиками. Второй, чем-то неуловимо похожий на полковника Шумахера, переглядывался с начальством и молчал.

- Кать! Ты уж извини, никакого покою тебе. Тут вот еще один… Страдалец. Ты там, это, докторшу, что ли позови… Леху вон пошли, что ли?

- Кто стрелял выяснить сможешь? - угрюмо спросил Васильич у друга, когда похожий на полковника Леха, быстро убежал звать докторшу.

- Найдем, не впервой. Только это ничего не даст. Кончать нужно с Али. Оборзел он совсем, страх потерял. Зуб даю, у него дети, у него. Наверняка повез на Парк, продавать, товару ему мало. Теперь хрен догонишь.

- Ну так кончай. Что, судилище устраивать будем, или сам помрет, естественной, так сказать…? - безразлично поинтересовался Васильич.

- Да, честно говоря, опасен он стал. Вокруг себя бойцов собирает. Красавчик вот, и Джафар… Кстати, последний исчез с вечера. Нигде ни его, ни Януса, ни братьев Павловых. На Парке - ярмарка через неделю. А Красавчик выбыл из строя из-за девчонки-малолетки. Он от такого позора вовек не оклемается. А вот сейчас Али практически один. Зря он Апостола положил. Значит, ничего уже не боится. - Вдумчиво, вполголоса рассуждал полковник, откинувшись на мягком диванчике и изредка поглядывая то на притихших парней, то на бесчувственное тело Апостола, которое шевелить пока никто не решался.

- Одним словом, так помрет, сам. Только поговорить с ним нужно сначала. Что-то он действительно слишком обнаглел, - задумчиво почесал в затылке благоухающий сивушным перегаром хозяин.

- Поговорят, не сомневайся. Паш, все понял? Сегодня. Возьми Альфу третью.

После сих таинственных слов, усатый Паша испарился, будто и не стоял только что, устало переминаясь с ноги на ногу. Но за приподнявшимся на секунду дверным одеялом пани отчетливо заметили две пары военных ботинок. «Строгино» перешло на военное положение. Апостол на полу завозился и закашлял, пачкая коврик кровью. Полковник легко поднялся и присел на корточки перед неудачливым похитителем.

- Слышь, Федь, кто тебя так? Ты его видел?

- Это Али, знаю, что Али. Слышь, Васильич, ты его накажи, а? - заперхал, кривясь, Апостол.

- Да я знаю, что он, но не сам же? Кого видел? Кто выстрелил? Стрела то Хоттабыча, вот, красная тряпочка завязана. Но тот вообще не у дел, это точно, а там крыс, утыканных стрелами, как ежи, до фига. Из любой вытащить можно, - присел рядом грузный Васильич.

- Дык еще и крысиный яд там. Все, хана мне… - захныкал Апостол, силясь повернуться.

- Лежи, на пузе лежи. Сейчас докторша придет. Ты лучше рассказывай, куда детей дели, знаешь ведь? Али тебя не пожалел, дак и ты давай, облегчи душу. Может, и не выживешь еще, - ободрил раненного Васильич. Когда пришла уставшая желтолицая докторша, двое военных перенесли Апостола в другую комнату. Туда же ушел и полковник.

Пард покосился на задумавшегося Кирилла. Понял он хоть что-то из разговоров? Ждать уже становилось невыносимо. Пард уже сделал было движение выскользнуть из горницы, но взгляд Васильича, тяжелый и неодобрительный, пригвоздил его к месту.

- Сиди. Сейчас все разузнаем, потом рванешь, герой, - припечатал хозяин и вскинувшийся было Пард почему-то не вспылил. - Тут нужно, чтобы наверняка было. Полчаса потерпи. Пока - ешь и отдыхай, скоро все силы понадобятся. - Голос Васильича вдруг помягчел, а глаза погрустнели. Предводитель посмотрел на Кира.

- Кирилл, ты с ним?

- Да, дядь Саш, как я их брошу? Мы с Рысей вроде, как брат с сестрой. - Вздохнул Кирилл.

- Ладно, дело твое. Только помни, что мы с Катериной тебя завсегда ждем. У нас вот детей нет, сам знаешь, если что… - и мужик смущенно потупил глаза. Сердце Кирилла резанула боль.

- Я вернусь, дядь Саш. Вот ребятам помогу и вернусь. И дорогу к товару найду, все помню, - вскинулся лохматый проводник.

- Да ну тебя, дурак ты совсем. Ну на кой черт мне этот товар? - В сердцах ругнулся Васильич и зачем-то потер подозрительно заблестевшие глаза.

- Кать, ты в дорогу собери им. Кто их знает, когда поесть придется.

* * * 

Наконец, послышались легкие шаги, и в горницу вернулся полковник. Он устало сел на диванчик, налил себе чаю и, прихлебывая, покосился на ребят.

- При них? - спросил он.

- Ну, давай уж, не томи. Уже и так много разболтали, - нетерпеливо выдохнул хозяин, а парни забыли вдохнуть.

- В общем, вкратце так. Дядя твой, Андрей Петрович и Али еще много лет назад поделили торговлю между собой. Дяде достался переход до «Крылатского», а Али - до «Парка Победы».

- Ну, это я, предположим, и так знаю, - вставил Васильич.

- Да ты слушай, тут логика нужна, - спокойно продолжил Шумахер. - Поэтому Али и не трогал склады Петровича, а вы, - полковник кивнул в сторону Кира, - не лезли к «Парку»…

- Дядя говорил, что там нет прохода и мутанты всякие, - нахмурился Кирилл.

- Ну да, чтобы никто туда больше не лез, - пояснил полковник.

- А мутанты? - Вскинулся заинтригованный Пард.

- Если до тебя еще не дошло - запомни: самые страшные мутанты в метро - это люди. Человек - самое опасное, злое и беспощадное животное. - Шумахер сказал это с такой силой, что чувствовалось - это знание пришло к нему с кровью и потом. Он невольно потер жуткий шрам, лишивший его уха, и продолжил более спокойно. - Есть, конечно, мутанты, но люди с «Парка» не возвращались просто потому, что их продавали. Женщин - в бордели, мужчин - в рабство, а тех, кто посильнее - выставляли, как бойцов в боях без правил.

- Я догадывался, в принципе, но, блин, доказательств нет, - запустил пятерню в густые кудри Васильич.

- А я тебе говорил, не до демократии тут. Смотри, что у тебя под боком делается! - Проворчал полковник. - Теперь, ближе к телу…Апостол там всех заложил и продолжает закладывать под запись о всех грехах, что было и чего не было.

Пард и Кирилл превратились в одно большое ухо.

- В общем, когда некая примечательная компания ввалилась на станцию и разгромила трактир Али, - полковник невольно усмехнулся, - состоялось ночное совещание. У Али выбыл из-за маленькой девочки с когтями перспективный боец - Красавчик. А он должен был драться на «Парке» через неделю. Али сообразил, что пацан ваш дерется почище Красавчика. Вот как только его заставить работать на него и вообще добыть? Вот тут и пригодился Апостол.

- А он то здесь при чем? - буркнул запутавшийся Пард, которому не понравилась фраза о том, что они разгромили трактир.

- А тут все тоже хитро. Апостол уже полгода подкармливал Кирилла, чтобы при случае выведать у него хоть один дядин схрон, а, еще лучше, переманить пацана на свою сторону. Только пока был жив Андрей Петрович, еще та акула, между прочим, почище Али будет, он боялся что-то предпринимать. А тут Кирилл приперся без дяди со сказочкой, что тот ждет дитятко где-то там. Мокрице понятно, что Андрею капут. Он никогда бы тебя на станцию одного не отпустил. Тут Али и вспомнил про Апостола. Быстренько они, кстати, договорились. Апостол выманивает Кирилла, - полковник кивнул в сторону задумавшегося парня, - уговаривает отойти с ним. Расчет был на то, что слепой - избитый, этот вот - пьяный, а девчонки вряд ли будут караулить. Так и вышло. Переждали, пока вы прооретесь и затихните, Апостол пошел звать Кирилла и без труда увел подальше, слегка подперев дверь.

- Он сказал, что от мамы гостинчик принес, еще до потопа взял, - повесил голову парень.

- Да я ж тебя не виню. Вы, по сравнению с ними - салаги. За пару часов соорудить такой хитрющий план… Вот мы в трактире и договор нашли.

- Во даете, когда успели? - Восхищенно удивился Васильич.

- Ну, так мальчикам нужна тренировка… - хмыкнул полковник. - Тут синим карандашом по серому написано, цитирую: «Федору Игнатьевичу Дворникову (Апостолу) отходит право пользования переходом «Строгино - Крылатское» пожизненно и проводник Кирилл в дополнение… А Аркадию (надо же, он еще и Аркадий, оказывается) Ивановичу Фокину (Али) - переход «Строгино - Парк Победы» вместе со всем остальным имуществом, живым и не живым, найденном в убежище покойного А.П.» Али ничем не рисковал, поскольку термин «пожизненно» очень даже поддается корректировке.

В общем, пока Апостол выполнял свою часть плана, остальные постарались без особого шума повязать вашего слепого. Его нужно было взять живым. Если что не так, он бы положил кучу народа и вдобавок, себя покалечил бы, а он нужен для боя целым и невридимым. А чтобы слушался, к нему девчонок пристегнули. Скорее всего с ними Джафар, и пошли они к Серафиме. Пацана, скорее всего, нужно лечить. Куда он такой, после побоища…

- Я правильно понял, что там с ними всего четыре человека? - вдруг решительно, по-взрослому, спросил Пард.

- Скорее всего. Мы постараемся, чтобы Али не успел послать гонца, - впервые взглянул на парня полковник. В его голосе мелькнуло даже что-то типа уважения.

- Кто из них что может? - Пард постарался сформулировать поточнее следующий вопрос.

- Там самый опасный - Джафар. Он - опытный и сильный боец. Двое братьев тоже идут драться, но они в первый раз. Трудно сказать, что из них получится. Они сильны в ближнем бою, в захвате. А Янус - вообще не боец, зато торгуется, как Бог. Продаст что угодно, кому угодно и за что угодно - перечислил Васильич.

- Мы можем заблудиться? Там много ответвлений? - Продолжил Пард.

- Там вообще нет ответвлений. Это только строящаяся линия. Там полпути даже рельсов еще не положили, только проходку закончили. Но идти долго, километров 12-15, точно не знаю, зато все время вниз. Тоннель хорошо сохранился. - Опять подключился к обсуждению суровый Шумахер. - А вообще, можете не дрейфить, с вами тройка бойцов пойдет. «Альфу пятую» запустим. Давненько они в реальном бою не участвовали. Сейчас вот Леха отрапортует, и тронетесь.

Леха, как будто за дверью стоял.

- Пап, ну все, - как то не очень по форме отчитался он, материализовавшись на пороге.

- Конкретнее, - хмуро покосился на гостей полковник.

- Трактирщик Али случайно упал с платформы в районе шестого спуска. Перелом шейного позвонка. Умер мгновенно. А стрелял - Сухарь, - по-строевому вытянувшись во фрунт, рявкнул парень. Все портил только озорной блеск в глазах, и никак не желающая сходить с губ улыбка.

- Ага, вот его народное судилище и будет четвертовать. Власть должна быть справедливой, - хмыкнул Васильич, и спросил у выходящей из-за перегородки докторши:

- Ну как там наш страдалец?

- Жить будет. Наверное… если повезет… - устало сказала та, собираясь выйти.

- Если не помрет, - уже совсем развеселился Васильич. - Да постой ты. Кать, там сооруди пару банок, да еще какой-нибудь ерунды добавь.

- Не надо ничего, - тихо сказала докторша и вышла. Растерянная Екатерина замерла с банками в руках.

- Ну не надо, так не надо. Гордые они… - вздохнул Васильич и засуетился. Давайте, берите, что нужно, поднимайте свою «Альфу пятую» и вперед.

 

Глава 14

«Тихое пристанище»

«Альфой пятой» оказалась группа из трех боевиков Шумахера, подтянутых и молчаливых, которые собрались буквально за несколько минут. Чуть больше времени понадобилось, чтобы к ним присоединилась пара личных охранников Васильича. В свой первый заход на «Строгино» ребята не обратили внимания, на чем зиждется непререкаемый авторитет, казалось бы, добродушного до безобидности старосты. И теперь смогли убедиться воочию, что оный авторитет строится не на пустом месте. Один из телохранителей был бугаем с квадратными челюстями и маленькими невнятными глазками. Общее впечатление он производил как раз такое, какое и должен был производить охранник крупного по местным меркам мафиози. По тому, как он слушал благоухающего перегаром шефа, было понятно, что за него амбал порвет кого угодно на мелкие лоскутки.

- Это - Шашлык, - комментировал тихонько на ухо Парду, Кирилл. - Он у Васильича - главный телохранитель. Даже удивительно, что хозяин его с нами отпускает. Говорят, он немало народа уже завалил. А это - Хорек, - кивнул Кир в сторону второго, хорошо сложенного, хотя и едва достающего до плеча своему мощному компаньону, - его здесь все боятся, он у Васильича по особым поручениям.

- Это по каким? - Невольно поежился Пард, столкнувшись взглядом с близко посаженными, неприятно прозрачными глазами Хорька.

- Ну, не знаю, говорят, что он никогда не забывает обид и всегда мстит. А на станции время от времени по ночам пропадают люди, и никто не знает, куда они делись.

- А зачем они с нами идут? - Вдруг тревожно повернулся к Кириллу Пард. - Мы что, сами не управимся?

- Не знаю, - озадаченно запустил пальцы в лохматую шевелюру Кирилл. - Наверное, чтобы уговорить отпустить наших, может, выкупить, мы же Васильичу сколько денег отдали. - Но вдвоем нам реально не справиться. Ты, вон, еле ходишь, да и оружия нет.

- Мне бы только до этого ворья добраться, я их и без оружия… - прошипел, нахмурясь еще больше, Пард, но в глубине души, конечно, он понимал, что Кир прав. Израненные ноги нещадно болели, выбитое в сражении со стальной дверью плечо отдавалось тупой болью во всей правой половине тела, здоровенная шишка на затылке напоминала о себе тупой болью, а общее состояние было таким, как будто его недавно выпотрошили, запихали все обратно и небрежно зашили.

- Да ладно, у них там тоже трое не хилых бойцов. А еще у них Тир и девочки. Блин, когда уже пойдем? - заторопился Кирилл, вдруг представив, как пленников в это время уводят все дальше и неизвестно еще, сумеют ли они их найти.

- Слышь, Кирилл, отойди ка, - поманил парня Васильич, оказывается, какое-то время уже наблюдающий за шепчущимися друзьями. Кирилл радостно подскочил. Васильич ему нравился. - Ты к Катерине зайди, она тебе гостинчики собрала для ребят, да не отказывайся там, а то расстроишь.

Кирилл проскользнул на половину хозяйки. Катерина сидела на широкой постели, застланной традиционным лоскутным одеялом, и ее круглое доброе лицо было заплаканным.

- Ты не обращай внимания, это я так, - увидела смутившегося парня хозяйка и засуетилась. - Я тут собрала вам на дорожку покушать, да вот для твоей Травки, ее баночка с плесенью. Бери-бери, - продолжила она торопливо, заметив, что Кирилл порывается что-то сказать. - Она мне все рассказала, я записала, где что искать и как варить, все сделаем сами. А эта баночка, может, вам сейчас больше нужна. Вот еще кое-какие лекарства, немного, но кто их знает, что они там с ребятами сделали. - И женщина опять заплакала. Кирилл чуть сам не разревелся, столько доброты и заботы прозвучало в ее голосе. Справившись с собой, Катерина, не поворачиваясь к Киру, низко опустив голову, тихо и нерешительно спросила:

- А тебе обязательно нужно уходить? Там же Саша много человек отправляет, а ты бы с нами остался?

- Теть Кать, не могу я их бросить. Они мне жизнь спасли, вылечили. Я так не могу. Я вот схожу, попрощаюсь, провожу их, а потом вернусь. Я обязательно вернусь. - Голос парня дрожал, но был твердым. Катерина вдруг прижала его на мгновение к обширной груди и сразу выпустила. Кир неловко взял сумку с собранными подарками и быстро вышел. Всей спиной он чувствовал печальный взгляд бездетной женщины. С трудом парень заставил себя идти вперед, не оборачиваясь, и чуть не врезался в живот хмурому Васильичу. Тот сразу понял исход разговора с женой.

- Значит, не останешься? В последний раз, подумай. Мои бойцы лучше вас со всем этим справятся, тебе там совершенно делать нечего. А тут мы тебя усыновим, наследником сделаю, преемником. Катерину, опять же жалко. Детей у нас нет, а она к тебе привязалась.

- Дядь Саш, не могу, ну поймите вы, не могу я их сейчас бросить, - умоляюще посмотрел Кирилл в глаза атаману и то, что он увидел, ему не понравилось. Глаза хозяина станции смотрели холодно и неприязненно. Киру показалось, что что-то изменилось за последние несколько минут, хотя он не смог бы отчетливо объяснить, что именно. Как будто линии его судьбы щелкнули, сходясь в невидимой для него точке, и не ясно теперь, куда заведет его сделанный выбор. Кириллу резко расхотелось возвращаться на «Строгино». Настойчивость Васильича напугала парня. И в его интонациях было что-то… даже вроде угрожающее… Или показалось?

- Ну, ладно, сам решил, сам и расхлебывай, - резко отвернулся грузный атаман и, не глядя больше на притихших парней, отдал последние распоряжения. Боевики вышли, ребята - за ними.

- Хорек, погоди, - позвал Васильич, и шагнувшие было к двери телохранители вернулись назад. Остальные отошли на несколько шагов и присели на корточки в равнодушном ожидании. Только парни нервно наматывали круги вокруг, изнывая от нетерпения.

Кирилл маялся. Ему казалось, что он смертельно обидел благодетеля, который отнесся к нему по-человечески, пригласил жить с собой, собрался усыновить, вообще, одел, накормил, защитил, надоумил. Сколько потратил времени и продовольствия, не говоря уж об одежде. Парень вдруг резко остановился:

- Сейчас, - он тронул Парда за рукав и без объяснений помчался обратно. С другой стороны дома Васильича есть маленькая дверка для доверенных лиц. Он сейчас объяснит все. Поклянется, что как только освободит ребят, только попрощается с Травой и Рысей, поблагодарит их всех, сразу вернется, вместе с боевиками и охранниками. Уже подлетев к крохотному крылечку с аккуратным половичком, заглушающим звук шагов, Кир вдруг замер, услышав сквозь тонкую фанеру, заменявшую дверь, по-прежнему теплый и неторопливый голос Васильича. «Больше не злится, вот хорошо…» - успел подумать Кирилл, пытаясь отдышаться от быстрого бега, когда разобрал слова, которые произносил мягкий голос хозяина:

- Слепого и алкаша убрать так, чтобы Кирилл не догадался. Убиты в перестрелке с Джафаром. И, кстати, Джафара убили, потому что он, гад, пацанов перестрелял. Кирилла беречь, как зеницу ока - это мой преемник, сами слышали. Усыновлю и опять же, точки Петровича, мои. И девок с ним доставьте. Когтистую - как получится, а зеленую - обязательно. Мальчику нужна игрушка, а он на нее запал. Вроде все. Что не ясно?

- А Шумахер знает? - просипел Шашлык.

- Блин, я же говорю. Случайность все это. Джафар бедных слепого и алкаша завалил. За это его и пристрелили, чтобы детей не обижал, - начал раздражаться Васильич.

- На глазах у всех - сложно, - пробурчал насупленный голос Хорька.

- Было бы легко, я бы не вас послал. - Отрезал изменившимся голосом, властным и холодным, Васильич. Кирилл опрометью бросился за угол, сообразив, что сейчас убийцы выйдут наружу. К Васильичу идти резко расхотелось. Сделав как можно более равнодушный вид и пытаясь унять разбушевавшееся сердце, Кирилл изо всех сил рванул назад, к Парду и боевикам… и чуть не сбил с ног Хорька, который вместе с Шашлыком спокойно выходили через центральный вход. Тот внимательно и подозрительно глянул на задохнувшегося от страха парня.

- Ты откуда такой летишь? - с холодной улыбкой спросил телохранитель, до боли сжав плечо Кирилла. Хватка у него была железная, и ослабевшему парню некуда было деться от пронзительного взгляда.

- Хотел с теть Катей попрощаться, забыл кое-что сказать… - ляпнул Кирилл.

- А почему бежишь мимо? - прищурился Хорек.

- Вас увидел, побоялся врезаться,- наивно поморгал глазами Кирилл, подпустив детской невинности в голос. Многолетняя практика вранья не прошла даром.

- Да ладно, пойдем, еще долго топать. До Серафимы - куча километров, - пробубнил Шашлык, выкладывая за один присест все свои знания по географии. Хорек помедлил еще секунду и нехотя отпустил плечо Кирилла. Но с этой минуты он не отходил от парня ни на миг. И даже в темном тоннеле во время перехода, Кир спиной ощущал подозрительный недобрый взгляд.

* * * 

Переход до гостиницы Серафимы оказался неожиданно долгим и трудным. До сих пор ни Пард, ни Кирилл не ходили так далеко по шпалам. Целых тоннелей между «Молодежной» и «Строгино» практически не осталось, поэтому ребятам до сих пор приходилось путешествовать по полузасыпанным коллекторам, штольням, узким лазам, а не маршировать по абсолютно целому тоннелю много километров подряд. Возможно, в другое время это выглядело бы, как приключение, но не сейчас.

Сбитые ноги Парда, засунутые в старые, стоптанные ботинки Васильича, немилосердно болели, делая мучительным каждый шаг. Длинные ноги то мельтешили, стараясь попасть на каждую шпалу, то пытались прыгать через одну, ощутимо задевая свежие ссадины на ступнях. Опытные бойцы шли сбоку по гравию, но Парду было больно наступать на острые камешки почти стертыми подошвами. Кроме того, обычно их переходы были больше лазаньем по коллекторам, чем ходьбой, что сулило хоть какое-то разнообразие, а здесь они шли и шли, натыкаясь взглядом на монотонные обшарпанные своды и бесконечные ржавые рельсы. Ни фонариков, ни оружия им не дали. Так что передвигаться парни могли только в темпе боевиков, подгоняемые сопящими им в затылок охранниками. По пути им встретились две абсолютно пустые станции, первая из которых была почти достроена. Попытки Кирилла отойти вдвоем с Пардом не увенчались успехом, а вернее, были просто проигнорированы. В конце концов, в напряженной тишине, которую нарушал только слаженный топот мощных солдатских ботинок, энергичное дыхание сильных мужских организмов и невнятная ругань Парда, когда он особенно болезненно прикладывался сбитыми пальцами ног к очередному незаметному препятствию, их марш все больше и больше напоминал конвоирование преступников к месту казни. Кирилл, который точно знал, насколько данное предположение близко к истине, судорожно пытался что-нибудь придумать. Он отчаянно корил себя за то, что много лет зная Васильича, он не смог распознать, куда «ветер дует». Он же видел, что авторитет хозяина станции держится на том, что любые его желания молниеносно выполняются, а если не выполняются, то виновный оказывается либо мертвым, либо… желание Васильича все же выполняется. Кирилл винил себя за то, что не бросился обратно к пугающему его теперь благодетелю, не пожертвовал собой, оставшись на «Строгино». Нужно было добраться до Катерины и все ей рассказать. Но он так перепугался, наткнувшись на Хорька, что не сообразил даже этого. Да и охранник, заподозривший неладное, вряд ли позволил бы ему поговорить с хозяйкой без свидетелей. Кирилл покосился на длинную тень, бегущую по стене справа. Может, сказать Хорьку, что он все знает, сейчас? Тогда телохранители просто пристрелят Парда прямо здесь, раз уж тайна все равно раскрыта. Да и Пард отнюдь не в самой лучшей форме. Так ничего и не придумав, Кир заметил первые признаки жилой станции. Сначала потянуло вонью отходов, потом стали попадаться старые кострища, унылые ржавые двери, запертые на огромные висячие замки, вдоль стен смутно белели прелые залежи какого-то древнего мусора. Наконец, перебивая свет фонариков, впереди заметался неровный свет факелов на перроне возле гостиницы Серафимы. Сердце неудавшегося отпрыска мафиозного авторитета ухнуло в пятки. «Тихое пристанище» сейчас никто бы не отважился назвать «тихим». Всего пару часов назад здесь прошло несколько сотен крыс, оставив резкий неприятный запах фекалий и свежей крови, и усеяв платформу неопрятным черным горошком солидного размера и сваленными вповалку крысиными трупами.

Оба охранника, в полголоса переговорив с бойцами, остановились, не доходя до станции, вместе с хмурым Кириллом и ничего не подозревающим Пардом. Тройка боевиков отправилась на переговоры. Щелкнули предохранители, и голос старшего прокричал:

- Свои. Нас Васильич прислал. Как тут у вас?

- Уже нормально. Вы бы еще позже пришли, - хмуро, но без угрозы прозвучало в ответ. Было ясно, что стрелять пока не будут.

- Я пошел. Надо ребят найти. - Вдруг решительно сказал Пард, делая движение к маячившему впереди составу.

- Ага, сейчас. Скажу, что можно, тогда и пойдешь, - расслабленно наставил автомат на, казалось бы, безобидного пацана, Шашлык. Кирилл, неожиданно для себя и для охранников кинулся вперед.

- Пард, беги, они тебя убьют, - заорал он, пиная Шашлыка. Амбал, не ожидая такой прыти, пропустил момент, когда автомат вывернулся из его рук, быстро поменял владельца и припечатался прикладом ко лбу. Даже Хорек не успел отреагировать, не ожидая от непрерывно стонущего всю дорогу Парда такой прыти. Парни рванули к составу. Кирилл все время оглядывался, стараясь быть на линии выстрела между пистолетом Хорька и Пардом.

- Васильич приказал убить тебя и Тира. Я слышал сам. Почему, потом расскажу. - сообщал на ходу Кирилл спине Парда.

- Я им убью, блин, - притормозил было Пард, но Кирилл, врезавшись на ходу в эту самую спину, скомандовал:

- Драпаем! Нужно ребят найти.

В тени состава они почувствовали себя спокойней. Палатки, накрывавшие платформы, были изгрызаны крысами так, что можно было сквозь них увидеть людей, бродящих с факелами по перрону. Кое-где мелькали камуфляжки боевиков. Внутри палаток было пусто, насколько можно было разглядеть без фонариков в тусклом отблеске, проникающем извне. Через минуту добрались до вагонов. Сквозь тонкие щели забитых фанерой или металлическими листами отверстий, пробивались слабые лучи светильников. И только одно из самых дальних от ребят окон отбрасывало на стену тоннеля отчетливый прямоугольник. Скорее всего, пленники где-то здесь. Думать о том, что кто-то из них пострадал при нашествии крыс, было страшно. Единственное застекленное окно было довольно высоко. Пард, шипя от боли, встал на сцепленные руки нервно озирающегося Кирилла и тут же радостно вскрикнул. Он сразу же обнаружил Тира, сидящего на вагонной полке, лицом к ним в напряженной позе. Глаза слепого, казалось, смотрели прямо на Парда. Он напряженно вслушивался в звуки шуршащего гравия, по инерции продолжая бессмысленно дергать рукой, прикованной наручниками к металлической стойке, не замечая, что по запястью уже течет кровь.

- Какой у нас план? - прошептал Кирилл, когда Пард сообщил ему об увиденном, но тот уже бил прикладом автомата в стекло. К счастью, оно рассыпалось мелкими безопасными осколками. Еще секунду, и Пард был внутри, втянув за шиворот замешкавшегося Кирилла. Тир радостно вскинулся, безошибочно узнав друзей. Кирилл бросился расстегивать наручники, а Пард встретил вскинутым автоматом открывшуюся дверь. На шум бьющегося в вагоне стекла отреагировал высокий, гибкий, черноволосый красавец с… автоматом Парда в руках. Этого импульсивный любитель пострелять стерпеть не смог. Не успели окружающие хоть как-то отреагировать на сложившуюся мизансцену, как Пард, наконец-то имеющий возможность проявить себя во всей своей красе, кинулся к Джафару (а это был именно он). В долю секунды преодолев небольшое расстояние, отшвырнув оружие Шашлыка, ни в какое сравнение не шедшее с инкассаторским, Пард вцепился мертвой хваткой в родной приклад, выворачивая автомат из рук противника. Но и Джафар был не простым смертным. Пусть он не имел такой реакции, как Пард, но за ним была сила и реальный опыт профессионального бойца. На несколько секунд оба замерли, прощупывая друг друга. Щелкнул замок наручников, наконец-то освободивший Тира. И по маленькому помещению, сдавленному бортовыми полками, заметался смерч из трех сцепившихся тел. Кирилл вдавился в стену рядом с окном, чувствуя себя совершенно лишним на этом празднике мордобоя. Все три бойца метались по узкому проходу, осыпая друг друга мощными ударами, уворачиваясь и нападая. Парни мешали друг другу, но никто из них не мог остановиться и уступить поле боя другому, настолько накопилось у обоих страстное желание выместить на ком-нибудь дикое напряжение последних дней. Поэтому Джафар и не особо пострадал, стараясь держаться так, чтобы ребята не могли объединить усилия. Сделав обманное движение, он смог подобраться к двери и вывалиться наружу. Несколько торопливых выстрелов и Джафар, зажимая окровавленное плечо, влетел обратно. В него стреляли. На секунду все замерли, напряженно глядя друг на друга (кто мог глядеть, естественно).

- Стойте вы! - заорал Кирилл, воспользовавшись всеобщей растерянностью. Он уже уловил скрип гравия за разбитым окном и понимал, что все идет по плану, разработанному талантливым атаманом. - У них задание от Васильича. Боевики убьют тебя, Джафар, а охранники - Тира и Парда. И сделают так, что вы типа перестреляли друг друга. А вы им подыгрываете. Вон уже крадутся, - парень кинул Джафару, превратившемуся в статую, автомат Шашлыка и кивнул в сторону окна. Мимо Кирилла пролетело два гибких тела, чуть не сбив его с ног. Тут же ударили две автоматные очереди, слившиеся в одну, и послышался крик. Со стороны платформы не доносилось ни звука. Джафара на станции хорошо знали. Кирилл вздохнул и полез в окно, вслед за легко выпрыгнувшим Тиром.

Пард наклонился над чем-то темным и посветил, наконец, фонариком. Шашлык был явно мертв. Кто-то из стрелявших прошил его очередью насквозь. Хорек, сверкая глазами и хрипя, зажимал пульсирующую кровью рану на животе. У Кирилла скрутило внутренности. Видеть смерть он так и не привык. Парду тоже, видимо, было не сладко, поэтому он только подобрал валяющийся пистолет, и, крикнув: «Тир, лови», - кинул другу нож, выпавший из руки Шашлыка. Справившись с собой, Пард метнул конус света вокруг себя. Около разбитого окна вагона фонарик высветил скорчившуюся фигуру Джафара. Видимо, отчаянный прыжок доконал раненого, и тот, судорожно сжав зубы, старался не потерять сознание, зажимая рукой рану на плече. Кирилл, оказавшийся ближе всех к горцу, быстро стянул шарф, подаренный на прощанье Катериной, и нерешительно попытался перетянуть руку пострадавшему. Джафар благодарно кивнул, подцепил зубами конец пестрого шарфика и помог затянуть узел. Еще мгновение он смотрел на неподвижно замерших ребят, потом повернулся и, пошатываясь, пошел к электровозу, прилаживая автомат на здоровое плечо. Щелкнул предохранитель, и спина горца напряглась, но Тир положил руку на дуло автомата Парда.

- Где девочки? - спросил Тир.

- У Серафимы, - не поворачиваясь, ответил Джафар, замер на секунду, прислушиваясь, и в одно мгновение исчез под вагоном. Впереди заскрипели шаги боевиков.

- Стоять, - срывающимся голосом крикнул Пард. С него хватило ошеломляющих сюрпризов последних дней. Шаги замерли и, пока не произошло ничего страшного, Кирилл, вздохнув, уже привычно выскочил вперед, вклинившись между боевиками и агрессивным другом, которому явно не терпелось оторваться на ком-нибудь за страдания, выпавшие на его долю.

- Я слышал, как Васильич говорил, что Шумахер ничего не знает о задании убить тебя и Тира. Они должны завалить только Джафара. - Устало проговорил парень, обреченно глядя прямо на свет фонарика Парда.

- Кирилл, отойди, я за себя не ручаюсь, - истерично взвыл Пард.

- Никуда я не отойду, если хочешь, стреляй в меня, говорю же, они ничего не знали про задание Шашлыка и Хорька. Да вот он, полудохлый валяется, небось врать не будет? - внезапно разозлился Кирилл. Как они все достали со своими интригами и разборками, со своей тупой кровожадностью.

Свет фонарика вдруг метнулся в сторону, что-то прошуршало и раздался короткий всхлип. Кирилл побрел обратно, не обращая внимания на остолбеневших боевиков. Пард сидел на насыпи и безудержно рыдал, задыхаясь и вздрагивая всем телом, а терпеливый Тир, держа за дуло трофейное оружие, неловко обнимал его за плечи. Он чувствовал себя виноватым, что был выспавшимся, отдохнувшим и хорошо отъевшимся за эти дни, в отличие от друзей. Боевики, возникшие, как из-под земли, вернее, из-под вагона, тоже замерли на секунду, а потом, почему-то вполголоса, их предводитель, невысокий, почти квадратный мужик, с соответствующим прозвищем «Квадрат», начал расспрашивать Кирилла о происходящем. Еще через пятнадцать минут Хорек был перевязан, допрошен и уложен спать в вагоне. Ужасные пытки и сыворотку правды заменило обещание поставить обезболивающее. Хорек, скрипя зубами, подтвердил все, сказанное Киром. Квадрат помрачнел, но ничего предпринимать не стал. Его приказ был совершенно отчетливым: помочь, чем может, Серафиме и пристрелить нечаянно Джафара. Он не смог выполнить ни того, ни другого. Серафиму обнаружили в вагоне, мирно сидящую на полу между полками с аккуратно простреленной навылет грудью. Она умерла мгновенно, даже не поняв, что тонкая жестяная стена не спасает от перестрелки. Квадрат смачно выругался и даже с грохотом пнул пару раз гулкую стенку вагона, отбив палец на ноге.

- Слышь, малой, - обратился он, наконец, к Кириллу. - Тебе теперь на станцию нельзя. Васильич таких выкрутасов не прощает. Хорошо, если забудет и плюнет, не пошлет вслед кого-нибудь из своих. Вам теперь одна дорога: ищите своих девок и драпайте на Парк. Может, оттуда уйдете подальше, а то он найдет… Могу помочь только тем, что Хорек живым до дома не доберется. Но тогда Васильич точно озвереет… давненько у него такого не было, чтобы его приказы так… - Квадрат невнятно хмыкнул и пошевелил в воздухе пальцами, не находя подходящих слов. Кир понял, что Васильича не очень-то жалуют среди военных.

- А почему тогда вы его слушаетесь? - спросил, почесав в затылке бывший торговец.

- А мы и не слушаемся. У нас командир - Шумахер. Вот это - мужик, настоящий… А Васильич - он нас кормит и одевает, торгаш он, а мы - нет. Слышь… - повернулся Квадрат к стоящему рядом Тиру, - это из-за тебя вся эта котовасия затеялась, что ли? Это ты Скотчу челюсть сломал?

- Наверное, я… - хмуро ответил Тир.

- Да ты не расстраивайся, никчемные они алкаши, наркоманы и воры все, мы потому отдельно и живем в отстое. Говорят, ты здорово дерешься… В другой момент, я бы тебя попробовал, так ли ты хорош… - почему-то оживился предводитель, потирая кряжистые руки и плотоядно облизываясь, будто действительно решил подзакусить слепым парнем. Тут его позвали подчиненные, и он рванул вдоль вагонов.

Наконец, ребята остались более-менее сами по себе. Несколько минут длилось подавленное молчание.

- Кирилл, ты.. это… извини… нервы не выдержали… я бы не выстрелил… - глядя в сторону, все еще срывающимся голосом, сказал Пард.

- Вообще-то, Кир, теперь ты нам жизнь спас. Спасибо… - голос Тира был слегка дрожащим, как будто одновременно парень сдерживал рыдания. - Но нам нужно девчонок найти…

- Ну и как мы их найдем? Джафар сказал «У Серафимы», а она теперь мертвая, все тут теперь мертвые. Мы что… Везде смерть приносим? - опять почти истерично воскликнул настрадавшийся Пард.

- Не говори чепухи, здесь всегда так, поэтому и населения мало осталось, - устало прервал истерику Кирилл. Супергерой - предводитель на глазах превращался в обыкновенного перепуганного, измученного подростка, каковым и являлся, когда не строил из себя сверхчеловека. Таким Пард даже больше нравился Кириллу, по крайней мере, был понятней.

- Если у Серафимы, то должно быть какое-то помещение, ключи, или еще что-то? - не обратил внимание на назревающую истерику друга Тир. Сейчас было не до нервов. - Вы, зрячие, ищите ключи, а я поищу двери.

- Я видел у Серафимы на поясе связку ключей, когда ее… Ну, сейчас только вот… - замялся еще не оправившийся Пард.

- Пошли к Квадрату, он разрешит взять наши вещи и ключи. - Рассудил Кирилл, чувствуя невольную радость и облегчение от того, что не нужно возвращаться на «Строгино» и не нужно покидать ребят. Возможно, только теперь он понял, что хочет идти с ними все равно куда, только бы вместе с этой компанией, ставшей ему за такой короткий срок близкой и родной.

Квадрат выслушал Кирилла, который взял на себя роль переговорщика, пожал плечами и сказал:

- Вы тут свое забирайте, конечно, вон там вещи Джафара, там, наверное, и ваше все. А ключи берите, только потом обратно верните, мы тут теперь за все отвечаем… Посмотрите вон там, в коридоре двери есть, может, кто видел еще где-нибудь. А среди трупов есть там один то ли женский, то ли детский. Вон они лежат в куче, посмотрите сами. - И больше интереса к ребятам не проявлял.

Только тут у парней похолодело внутри. В суматохе они совершенно забыли, что станция подверглась нападению крыс, и не факт, что девочки это нападение пережили. Все трое рванули к невнятно темнеющей куче, на которую показал Квадрат. Лучше бы они этого не делали. Крысы застали вдали от крепких стен вагончика, пятерых. От этих пятерых осталось такое неаппетитное месиво, что лучи фонариков резко метнулись в сторону под судорожный вздох перепуганных ребят. Не очень скоро, но все же взяв себя в руки, Пард и Кирилл заставили себя рассмотреть трупы повнимательнее. Четверо пострадавших были определенно мужчинами, на одном из них сохранились обрывки ярко-оранжевого жилета дорожника. А вот пятый… Кирилл вскрикнул: его фонарик наткнулся на явно женский небольшой труп, обезображенный настолько, что определить, кем он являлся при жизни, не представлялось возможным. Парней дружно вырвало, а Тир, решивший, что зрячие ребята увидели трупы девочек, страшно вскрикнул и зарыдал, присев на сразу ослабевшие ноги и уткнувшись лицом в колени.

- Погодите, тихо вы, это не Трава… Смотри, - дернул Пард Кирилла за рукав, призывая глянуть в сторону кучи страшных мертвецов. Но в ответ Кирилл только загнулся в очередном спазме. - Да, блин, у нее кожа не зеленая, обычная… Вот немного есть, на руке. И не Рыся, волосы короткие и седые, а у Рыси - косички, ты же сам заплетал. - Ответом ему было только мучительные звуки пищи, покидающей в спешном порядке желудок Кирилла. Еле сдержавшись, чтобы не последовать за другом, Пард поспешил успокоить Тира:

- Тир, не ной, здесь больше нет маленьких трупов, все большие. Девчонок здесь нет. - Он грубовато поднял ослабевшего от ужаса слепого и потащил подальше от импровизированного морга. Этим будут заниматься боевики, а не они. А их головная боль - где девчонки?

После получаса нервного прочесывания местности, ребята вспомнили, что станция - это далеко не только платформа и железнодорожные пути. Хоть все здесь и не было достроено, но в скале уже вырубили помещения для будущих эскалаторов, какие-то залы, похожие на пещеры, переходы и подъемы и, главное, все это хозяйство было снабжено неприлично большим количеством коморок и комнатушек, видимо, когда-то нужных для каких-то неизвестных теперь целей. На многих были двери и почти везде были вставлены замки.

Парни метались по подземелью, ничего не соображая от нарастающей паники. По крайней мере, Тир и Кирилл не могли отделаться от совершенно нелепой уверенности, что с девочками случилось что-то страшное.

- Так можно блуждать вечно… - Отчаявшись, пробормотал вымотавшийся Пард, который хотел есть, спать и задрать куда-нибудь исстрадавшиеся ступни, но понимал, что этого не сделает, и поэтому был жутко злой на всех из-за своего героизма. - Все, стойте. Стойте, я говорю… Сели, передохнули и включили мозги. Сколько можно бегать? Тир, когда ты их видел в последний раз?

Грубый тон вымотанного и очень злого Парда подействовал на растерянных Тира и Кирилла, как ковш воды на голову. Не сразу, но парни все же сели на корточки возле очередной двери, к которой не подошел ни один ключ, и начали рассуждать. Чем дольше они думали, тем больше успокаивались. Действительно, если Серафима прятала девочек и не давала им сбежать, то они должны были быть заперты где-то в комнатках, нужно просто терпеливо их обойти, присмотреться к следам и вообще, передохнуть и перестать психовать. Пока они говорили, Тир все время прислушивался. Пока Кирилл не обратил на это внимания.

- Тир, ты что-то слышишь? - остановил он разглагольствования Парда. Тот обиженно замолчал.

- Не пойму, что-то знакомое. Помолчите немного и не светите пока по сторонам, кажется, я понимаю, что это такое. - В тишине Тир медленно встал и, пригнувшись, пошел в сторону, сразу же растворившись в темноте. Оставшиеся напряженно светили фонариком в одну точку, только Пард чуть слышно продолжал что-то ворчать, по поводу чьих-то глюков. Его разозлило, что такую вдохновенную речь так бесцеремонно прервали. Потом и он затих, все же понимая, что слепой не будет просто так бродить в потемках. Хотя… для него-то все равно…

Тир вынырнул из гулкой тьмы зала, где они притулились у стенки, как всегда неожиданно и совершенно бесшумно. На его плече сидела, нервно поводя усиками, крупная белая крыса, на тельце у которой болтались ошметки Рысиного рукава.

- Крыска! - Завопил Кирилл, к которому внезапно и совершенно необоснованно вернулась надежда, такая горячая, что из глаз брызнули счастливые слезы. Животное дернулось, но рука Тира, спокойно и бережно придержала зверька на плече.

- Народ! Судя по всему, она не была с Рысей и искала ее так же, как и мы. Но Рыся ей обрадуется, это точно. - Сказал Тир, и даже Пард не возразил ему на это. - И еще, это… Я знаю, что вы сильно устали, может, посидите здесь, а я поищу. Я это место по-любому найду, - немного смущенно предложил слепой.

- Я пойду с тобой. Я не смогу тут… с ума сойду от беспокойства, - вскочил на ноги Кирилл, - А ты посиди, у тебя же ноги болят. - Обратился он к Парду, но тот внезапно зло выругался и, кряхтя, поднялся на действительно нещадно саднившие ноги. Кирилл предложил то, чего Пард теперь боялся больше всего - остаться одному в темноте, даже если есть фонарик и друзья рядом. Неокрепшая после испытаний возле «Строгино» психика парня пока выдержать такое не могла. Он уже напрочь забыл, что когда-то мечтал оказаться в подземельях один и считал ребят серьезной помехой для свершения своих удивительных подвигов.

Тир двинулся куда-то в сторону. Но крыска вдруг энергично промчалась по его плечу и руке и, несмотря на попытку ее поймать, шлепнулась на скальный пол. Тир растерялся, а Кирилл, бросившись вдогонку, вдруг крикнул:

- Она нас ждет. Похоже, она хочет, чтобы мы шли за ней.

Без возражений, все равно других идей не было, ребята помчались за энергично рысившей преданной зверушкой. Крыска мелькала в мечущемся свете фонарика светлым подпрыгивающим пятнышком, иногда поблескивала черными бусинками глаз, проверяя, близко ли ребята, а иногда даже громко попискивала от нетерпения. Возможно, она караулила тут довольно долго, ожидая удобного момента проникнуть к любимой хозяйке, а, может, пряталась где-то от других крыс. Через пару минут Рысина подружка остановилась возле неказистой ржавой двери, которую ребята уже видели, но даже не попытались открыть, посчитав слишком пыльной и грязной, чтобы ею пользовались, причем недавно.

- Может, она тут еду учуяла? Что-то не похоже, чтобы эту дверь кто-то вообще когда-нибудь открывал. - Проворчал подозрительный Пард, не признаваясь себе, что просто боится ошибки и краха надежды, заставившей биться сердце с бешеной скоростью.

- Ты давай, ключ пробуй, не болтай зря, - подтолкнул он в нетерпении Кирилла. Ключи, по молчаливому уговору, сразу перешли Кириллу, как наиболее сведущему в их использовании. Юный взломщик, ставший в борьбе за свободу почти профессионалом, быстро подобрал ключ, легко вошедший в замочную скважину, и почти беззвучно повернул его.

Дверь оказалась хорошо смазана. Практически без скрипа она повернулась на петлях и открылась в темноту, насыщенную тонким знакомым запахом.

- Травка! - безошибочно определил Тир и ринулся вовнутрь, почти сбив с ног замешкавшегося на пороге Кирилла и больно наступив на больную ногу Парду. Ему не нужен был фонарь, чтобы схватить в охапку сидевшую на полу Травку, и почти повалить ее от избытка чувств. Так что остальные осветили ошалевшее лицо подруги, пытающейся выбраться из-под счастливого Тира. Осветили и охнули.

- Трава, ни фига тебя… Кто это? - просипел Пард сразу вдруг севшим голосом. Шутки шутками, а он не намеревался никому спускать такие издевательства над своей подругой детства. Лицо Травки было страшно отекшим. Шея, принявшая почти фиолетовый оттенок, опухла так, что с ходу казалось, что на девушке намотан странный шарф. Кроме того, попытки что-то сказать не давали никакого результата. Три дня было слишком мало, чтобы последствия перехода со «Строгино» были преодолены. Ничего не евшая с тех пор девушка жутко отощала и ослабела, поэтому даже встать она смогла только с третьей попытки с помощью Тира. Тир, ощупавший лицо и шею девушки, играл желваками и про себя обещал обидчику медленную смерть от удушения.

- А где Рыся? - растерянно спросил Кирилл, шаря вокруг себя фонариком. Девочки в этом помещении не было. После первого приступа паники с помощью Рысиной азбуки для слепого, выяснили, что Трава тоже ничего не знает.

- Пришла Серафима с мужиком и ее забрали. - Вот все, что смогла она передать Тиру, нажимая ему на ладонь. В который раз ребята были рады, что когда-то в шутку придумали этот способ разговаривать без слов.

И тут завыл Кирилл. Он выл сипло, тихо и жутко, как будто сошел с ума. Его била крупная дрожь. Рыся казалась потерянной навсегда, а это было так же страшно, как вновь увидеть мертвыми маму и сестренку. Измотанному испытаниями парню не хватало сил пережить еще одну потерю. Он бросился было в дверь, но Тир и Пард, чуть не столкнувшись друг с другом, синхронно навалились на него.

- Тихо, тихо, тихо… Ты чего? Мы найдем Рысю, ничего с ней не сделается… Ее не так просто потерять, сейчас все обыщем… - Почти нежно шептал Пард, с трудом сдерживая парня, рвущегося куда-то в коридор. Тир быстро схватил протянутую Травкой кружку с водой и, зажав Киру голову крепким захватом, постарался влить в него хоть немного холодной влаги. Ребята восприняли истерику нового друга почти как должное. Им всем досталось в последнее время, но Кириллу - больше всего. Родные, дядя, Васильич, а тут еще и ставшая сестренкой Рыся… Его можно было понять, и для растерявшихся ребят помощь Кириллу носила отрезвляющий характер. Сами они чувствовали себя взрослыми, умудренными опытом, настроенные решить проблему во что бы то ни стало. Кирилл, наконец, перестал рваться и бессильно осел на пол. Пард осторожно присел рядом, пристраивая горящие ступни поудобнее.

- Вот и все, молодец… - успокаивающе бормотал Тир, возвращаясь к Траве.

- Ребята, извините, я не хотел… - срывающимся голосом забормотал Кир, пряча лицо в колени.

- Не бери в голову. Уж кто-кто, а ты имеешь право, больно уж тебе досталось… - Миролюбиво ответил Тир, ощупывая окружение в поисках чего-нибудь полезного для Травки. Эта комнатка служила Серафиме замаскированной кладовой. По стенам красовались полки, сделанные из разнокалиберного подручного материала, на которых были свалены самые разные вещи и продукты.

- У вас есть аптечка, или еще что-нибудь полезное? - наконец, спросил он парней.

- Откуда? Меня же расстреливать вели. А вот его - нет, - очнулся от полудремы вымотанный до поросячьего визга Пард.

- Да. Конечно. Извините. Я тут… Травка, вот, Катерина отдала твое варево. Сказала, что тебе - поможет, - робко отозвался Кирилл, доставая заветную баночку с плесневым желе из рюкзачка.

У еле шевелящейся Травки заблестели слезящиеся на непривычном свету глаза. Она схватилась за баночку, как утопающий за соломинку (ребята не знали значения многих слов, но крылатые фразы в подземелье сохранились неизменными). Она сразу же углубилась в лечебные мероприятия, прерываемые только сонным сопением Парда.

- Люди, смотрите… - позвал Кирилл, который уже несколько минут наблюдал за Крыской. Умненькое животное оббежало несколько раз коморку вокруг, подхватило что-то недоеденное, быстро и жадно сгрызло и теперь нетерпеливо топталось на пороге, поворачивая голову к ребятам, как будто хотела сказать:

- Ну что же вы теряете время… Пошли…

Тир, выслушав Кирилла, заторопился.

- Травка, ты сможешь идти? - Девушка судорожно закивала. Оставаться здесь ее никак не устраивало. - А как быть с Пардом? Он совсем вымотался. Да и ты, Кир, не слишком держишься на ногах.

- Я иду за крыской по-любому, она нас не дождется и сама пойдет. Где мы тогда Рысю искать будем? А, может, мы опоздаем как раз на то время, что сейчас треплемся? - нервно проговорил Кирилл.

- Согласен, - кивнул Тир и принялся будить Парда.

Несколько минут они потратили, чтобы забрать свои вещи, на которые боевики Шумахера, как это ни странно, действительно не позарились. Отдав ключи Квадрату и поблагодарив его, ребята взвалили рюкзаки на спины и отпустили крыску, которая все это время металась по плечу Тира. Умная зверушка, как будто понимала необходимость остановки. Она спокойно дала поймать себя и накормить, а потом, спрыгнув на «землю», резво помчалась в тоннель, ведущий к «Парку Победы». Об участи Рыси никто и ничего прояснить им не мог. Из живых в «Тихом пристанище» остался только немой, сидящий возле трупа Серафимы и не реагирующий ни на что. Забитая служанка оказалась тем телом, которое так напугало ребят при осмотре не переживших крысиное нашествие. С ней же пропал и Янус, видимо, получавший от нее нехитрые мужские утехи где-то вдали от спасительного вагона.

Еще через несколько минут мечущийся свет факелов «Тихого пристанища» окончательно исчез из жизни путешественников.

 

Глава 15. Рыся

Рыся широко открыла глаза и села. Травка, хрипло продавливая воздух через отекшее горло, завозилась рядом. В замке поворачивался ключ. Каждый раз, слыша этот звук, Рыся безотчетно надеялась, что это - ребята пришли их спасать. Но каждый раз это были либо Серафима в сопровождении верного немого, либо пришибленная служанка, за которой, как приклеенный, таскался Янус. Они приносили воду, еду и забирали нужные им продукты, поскольку девочки оказались спрятаны в кладовой гостиницы. Вчера вот даже расщедрились на целое ведро воды - помыться и на одежду - переодеться. Рыся, как могла, помогала больной Травке, которая молча и мрачно строила какие-то одной ей известные планы. Вот когда пригодился язык, созданный Рысей для Тира. Травка, нажимая на определенные места ладоней собеседницы, могла сообщить Рысе, что угодно, не утруждая больное горло. После того, как Травку еле откачали перестаравшиеся демонстраторы последствий Тирова неповиновения, горло у девушки отекло так, что глотать она не могла совершенно. Только в последний приход Серафимы, когда ей принесли жидкий бульон неизвестного происхождения, она смогла протолкнуть в себя немного, преодолевая саднящую боль. Рыся, как могла, старалась развлечь ослабевшую от голода и совершенно слепую в темноте зеленокожую подругу.

Ослепительный свет, направленный прямо в лицо девочкам, заставил их до боли зажмурить глаза. Поэтому момент, когда грубые бесцеремонные руки схватили Рысю за скованные впереди запястья, обе пропустили. Странные посетители явно всерьез восприняли предупреждения Януса насчет Рыси и рисковать не собирались. Пока ее крепко держали за кисти, Янус перестегнул наручники, заведя руки девочки за спину. И только тут до обеих дошло, что их куда-то уводят. Рыся, запоздало выпустив когти, постаралась достать хоть кого-нибудь, резко прыгнув назад.

- Ого, - громко произнес чей-то грубый голос, - кажется, мы не прогадали, не наврал торгаш, смотри-ка. Я был уверен, что тут залепа какая-то.

- Д-давай б-быстрее, нам к утру нужно п-пройти п-патрули, - откликнулся другой незнакомый слегка заикающийся голос. Теперь девочки смогли разглядеть своих похитителей. Один их них был непривычно молчаливый Янус, но на сей раз его сопровождали не безымянная служанка, а двое рослых торговцев, которых девочки видели на перроне.

- Я вам говорю, товар первоклассный, Монитор с руками оторвет. - Почему-то нервно оглядываясь, полушепотом заговорил Янус.

- Посмотрим, - отозвался тот, что был повыше. Видимо, командовал здесь он. - Давай, выводи, да поаккуратней, береги конечности, нафига мне калека? - приказал он заике и пошел вперед. Травка сунулась было к двери, но второй грубо откинул ее в сторону. В его руках оказался кусок провода, которым он недвусмысленно щелкнул перед пленницей на манер хлыста.

- С-села и затихла, п-поняла?

Рыся рванулась к подруге. Янус схватил ее за локоть, а заика ловко подставил подножку, так, что девочка упала прямо в его объятия. Впрочем, ничего радушного в этом не было, поскольку заика тут же жестко схватил Рысю за плечи, развернул к двери и, тщательно избегая встречи с когтями скованных рук, выпихнул девочку наружу. Травка что-то невнятно зарычала больным горлом, кидаясь на захлопнувшуюся у нее перед носом дверь, в которую ужом успел выскочить юркий Янус. Вся операция была произведена так быстро и отработанно, что было понятно: здесь действуют профессионалы. Рысе молниеносно завязали рот грязной тряпкой и пихнули в спину куском арматуры - универсальным оружием подземелья. Как не пыталась перепуганная и изрядно обозленная девочка бешено сопротивляться, но что она могла сделать против трех взрослых мужиков, не подверженных никаким сантиментам? Ее прогнали через темный сонный перрон, мимо вагона, где держали Тира, дальше и дальше от Травки и друзей, в мрачный незнакомый тоннель.

Через некоторое время, немного успокоившись, Рыся смогла оглядеться. Она оказалась в компании пары похитивших ее торговцев, и еще двух хорошо вооруженных бугаев, в которых она с удивлением узнала братьев, конвоировавших девочек на пути к «Тихому пристанищу». Рыся поняла, что удрать не удастся. Она огляделась и увидела причину сравнительно медленного темпа ходьбы и источник отвратительного скрипа, сопровождающего их передвижение. Торговцы волокли за веревки большую нелепую клетку, накрытую тряпкой, в которой кто-то громко шипел и хрипло подвывал от ненависти. Рыся сразу поняла, что даже не представляя, кто находится в клетке, уже заранее любит это существо, попавшее в такую же переделку, как и она. В этой части тоннеля рельсы проложить не успели, поэтому идти было довольно легко, что давало возможность отвлечься от передвижения ног и поразмыслить. Но ни того ни другого не получалось из-за скрипа повозки. Видно, остальным это тоже давило на нервы.

- Вы бы хоть эту свою железяку смазали, что ли? Всю душу вынимает… - остановился, наконец, один из братьев. Рысе не очень хотелось вспоминать, кто есть кто в этой отвратительной компании.

- Д-да она так не визжала д-до сих пор, - виновато откликнулся один из похитителей. - Он-на вообще-то для р-рельсов сделана, а тут их вообще нет. В-во всем метро есть, а т-тут - нет.

- Ты бы лучше помог тащить, мы так неделю будем переться, - недовольно пробурчал главный.

- Мы вас охранять нанялись и провести мимо патруля, - а не таскать ваше барахло, - ощерился старший из братьев.

- Нам еще возвратиться к завтрему нужно, - добавил младший, тоже не выказав ни малейшего желания помочь работодателям.

Разговоры на время стихли. Вскоре и скрип прекратился, вся компания остановилась на отдых. Рыся, хорошо выспавшаяся за последние сутки и не так сильно пострадавшая, как Травка, особой усталости не чувствовала. Скорее ее тело радовалось возможности подвигаться, а разум, вопреки всему, приветствовал смену впечатлений. Она присела рядом с клеткой. Охранник покосился на нее, но ничего не сказал, только неприятно ухмыльнулся.

За плотной тряпкой кто-то возился. Рыся подлезла под край покрывала, стараясь разглядеть, кто является собратом по плену. Конечно, нормальные глаза в такой тьме ничего бы не разобрали, но юный мутант без труда разглядела отчетливо светящуюся фигуру странного животного. Такого она точно еще не видела. Пленник звероловов был размером с очень большую собаку, но определить с точностью, кто послужил началом мутации, было теперь непросто. Он одновременно напоминал и собаку и кошку. Большая, лобастая голова с чуткими овчарочьими ушами и мощная гибкая шея могли принадлежать, например, догу, но приплюснутая морда была очень похожа на кошачью, скорее, даже на морду леопарда или гепарда. Огромные даже по кошачьим меркам, мерцающие во тьме янтарным светом глаза с вертикальными зрачками, дополняли ощущение родства с домашними мурками, но цокот когтей по полу клетки выдавал собачью природу их обладателя. Сильное тело, поднятое на высокие стройные ноги, было по-собачьи подтянутое и сухое, но, когда животное двигалось, оно обнаруживало кошачью грацию и гибкость. Даже звуки, которые издавал пленник, были смесью рычания и недовольного шипения.

Животное повернуло голову к Рысе и пристально посмотрело ей прямо в глаза, как будто почувствовало разглядывание восхищенно замершей девочки, на минуту позабывшей про свои невзгоды. Рыся почему-то повернулась к зверю боком и продемонстрировала скованные за спиной руки, уверенная, что животное все видит. Ей по-детски казалось, что пленник ее поймет, и они поддержат друг друга. Странный зверь вздохнул и подошел поближе, хотя для этого ему пришлось сделать в узкой клетке всего шаг. Он обнюхал девочку, оскалил клыки, блеснувшие в Рысином диапазоне радиоактивным блеском, и отступил чуть в сторону. Теперь Рыся поняла, почему зверь так скованно двигался. На полу лежал еще один такой же гибрид, только поизящнее, видимо, самка. Она тускло светилась неподвижной кучкой. С ней явно было что-то не то. Самец еще раз по-человечески вздохнул, опустил голову и лизнул самку в нос. Она не пошевелилась.

- Эй, ты куда смотришь? - Грубые руки больно дернули Рысю за предплечье, так, что она пролетела несколько метров и чуть не упала. - Ты нам целая нужна, скормить тебя копесу всегда успеем.

- Т-ты поосторожнее т-там с д-девкой, - внезапно разволновался заика. - М-монитор не за-заплатит, если она вся по-подранная будет. Е-его еще убедить н-нужно, что она н-на что-ни-нибудь г-годится.

- Убедим, вон, свидетели имеются, - мотнул головой старший и скомандовал конец привала. Клетка с диким скрипом покатилась дальше. Рыся с сочувствием подумала, как плохо сейчас в этой визжащей клетке двум несчастным копесам. Про свою судьбу ей не хотелось ничего даже предполагать.

* * * 

Длинный переход закончился, не принеся ничего нового в положение пленницы. Спустя сутки, Рыся стояла, прижавшись глазом к дырке в тряпке, закрывавшей клетку. Она пока не совсем понимала, что сейчас последует, но не ожидала ничего хорошего. Ничего хорошего и не происходило. Невидимый отсюда Монитор, купивший ее вместе с парой копесов на границе новой станции, азартно орал за спинами столпившихся людей:

- Новинка сезона. Только один раз. Ребенок-мутант против хищников подземелий. Подходим, платим, делаем ставки!

Народу становилось все больше. Рыся затравленно глядела на ржущие, жутковато перекошенные физиономии, от которых явно не стоило ждать сострадания или участия. Иногда в толпе мелькали и другие лица - с более-менее осознанным выражением лица, но с таким холодным и жестким взглядом, что девочка понимала - сочувствия ждать и здесь не приходится. Плакать уже не было ни сил, ни слез, ее охватила отчаянная уверенность, что сейчас будет самый плохой кусок ее небольшой жизни и, возможно, даже последний. Зубы Рыси стучали от страха, и она, чтобы не видеть лица «зрителей», опять села на корточки и уткнулась лицом в колени.

Рыся провела в этой клетке несколько длинных тревожных часов. После того, как ее втолкнули сюда, ей расковали руки, дали поесть и хилое одеяло, чтобы поспать. Но, не смотря на сильную усталость, заснуть девочка не могла, мучаясь от страха и неопределенности. Вокруг все время слышался разнообразный шум, но поначалу она боялась даже приподнять пыльную тряпку, накрывавшую новое пристанище девочки, которое было намного больше, чем дорожная клетка копесов. Пола у этого сооружения не было, под ногами блестел хорошо помытый гранит станционной платформы. Но удрать из новой тюрьмы не представлялось возможным. Клетка была сделана из толстых прутьев арматуры и скреплена стальной проволокой, замотанной в сложные узлы. Все это сооружение весило столько, что вряд ли даже несколько крепких мужчин могли сдвинуть ее с места.

Вокруг сновали какие-то люди, переговаривались, спорили, но ни один из них не останавливался возле клетки с пленницей. Рядом все время звучали монотонные мужские голоса, видимо, охранники. Они обсуждали какие-то ставки и изобильно матерились.

Наконец, Рыся решилась и выглянула. Ничего, кроме куска платформы незнакомой станции, провала железнодорожного пути и бетонной стенки с грубо намалеванным граффити неприличного содержания, она не увидела. Прямо перед ней была натянута какая-то веревка, за которой видна была спина мужика, сидевшего на корточках. Этого человека она знала. Рыся вспомнила, что когда торговцы закончили спорить и завершили свои сомнительные расчеты, ее отвели по темным переходам, к плотно заселенной платформе, где сейчас и находилась ее тюрьма. Именно этот бугай, действуя все той же арматуриной, загнал Рысю в клетку, расстегнул наручники, резво отскочил, и захлопнул крепкую железную дверцу. А теперь он, видимо, бдительно охранял пленницу, не очень понятно от чего. Второго говорящего девочке видно не было.

Немного позже весь видимый кусок платформы стал заполняться людьми. Судя по шуму, с другой стороны происходило то же самое, только там в тряпке не было доступных Рысе дыр. Прошло еще довольно много времени, и снаружи все чаще и чаще слышались недовольные выкрики. Один визгливый неприятный голос завопил совсем рядом, заставив потенциальную жертву сжаться в комок еще больше:

- Ну что там, когда-нибудь начнем, или так и будем в ж… пальцем ковыряться?

Голос Монитора успокоительно журчал, потом что-то заскрипело, и толпа стихла. Рыся почувствовала, что удары бешено рвущегося сердца сотрясают ее так, что, казалось, это было заметно снаружи по содроганию клетки.

- Леди энд жентельмены, дамы и господа, почтенные сэры! - Юродствовал, тем временем, Монитор. - Сегодня мы присутствуем при сенсационном зрелище: ребенок - мутант сразится со страшными хищниками подземелий. Слабонервных прошу удалиться. - Несколько рук одновременно сдернули тряпку с клетки. Толпа дружно взвыла:

- Ты что, Монитор, охренел, что ли? - заорал все тот же визгливый голос. - Это же девчонка, какие мутанты? Гони деньги назад.

- Спокойствие! Только спокойствие, - пытался урезонить возмущенных зрителей зазывала. - Вы сначала посмотрите шоу, ребенок то непростой, это только видимость невинная и беззащитная. Мимикрия-с… - от желания угодить всем, Монитор сложился пополам, заискивающе улыбаясь орущим потребителям «хлеба и зрелищ».

- Ну так давай твое шоу. Она что, так и будет сидеть? Еще разревется поди. - Взвился над общим шумом грубый женский голос.

- Минуточку, начинаем! Мы - начинаем!

И только тут Рыся поняла за гулом толпы откуда идет странный скрежет. К ее клетке придвинули клетку поменьше, откуда слышался громкий мерзкий писк, сверкали злые красные глаза, и свисало несколько голых облезлых хвостов.

«Крысы» - содрогнулась от омерзения девочка, невольно выпуская когти. Ближайшие к клетке зеваки сразу затихли, заинтересованно охнув, а за ними насторожилась и вся толпа.

- Ну давай, пускай, - взвыл кто-то из самых нетерпеливых.

Монитор встал было в эффектную позу и опять что-то хотел сказать, но на него рявкнули так, что он, не переставая сладко улыбаться, махнул, наконец, грязной красной тряпочкой двоим бугаям на подхвате. Они привычно подкатили скрипящую клетку с крысами поближе, приоткрыли дверь Рысиного узилища и впихнули огрызающуюся и орущую крысу, размером с крупную кошку, вовнутрь. Рыся встала и попятилась. Она уже встречалась с серыми хищницами и особо их не боялась, но понимала, что придется пускать в ход когти, а это было очень противно.

Крыса села на задние лапы, понюхала воздух и деловито помчалась по периметру клетки. Рыся отошла было на середину, но в дверь уже пропихнули вторую. Рыся покосилась на приоткрытую решетку, может, прорваться там? Но воспоминание о крови, фонтаном бьющей из перерезанного горла людоеда, заставило ее замешкаться. И тут, первая крыса внезапно изменила траекторию бега и бросилась на зазевавшуюся девочку сзади, больно вцепившись ей в ногу. Толпа азартно ахнула. Рыся машинально, плохо соображая от боли, отмахнулась выпущенными когтями, и куски располосованной почти насквозь, тушки, упали возле решетки, забрызгав слишком близко придвинувшихся зрителей, кровавыми каплями.

Толпа восторженно зааплодировала. Рыся затравленно оглянулась и увидела сразу двух крыс, обнюхивающих останки своей товарки и, как могло показаться, оживленно обсуждающих свои впечатления. Через секунду они стали обходить девочку сразу с двух сторон. Рыся прижалась спиной к решетке, защищая тыл, как учил Рекс на занятиях по самообороне. Жаль вот только, что обе станционные девчонки не испытывали никакой тяги к мордобою. И, тем не менее, кое что Рекс в легкомысленные девичьи головки умудрился вдолбить, и Рысю пользоваться данным ей природой оружием, тоже подучил неплохо.

Дальнейшее девочка вспоминала впоследствии с трудом. Крысы перли одна за другой, стараясь обойти Рысю с разных сторон и кинуться одновременно. Голодные злые твари, похоже, никак не реагировали на смерть своих соотечественниц, кидаясь на ошалевшего от омерзения, маленького гладиатора. Рыся, перепуганная и отчаявшаяся, громко плакала, отмахиваясь сразу двумя руками, и была уже сплошь покрыта кровью мерзких животных. А крысы все не кончались. Поскольку после «Тихого пристанища» серые хищники дошли-таки до «Парка Победы», теперь недостатка в дармовом расходном материале для гладиаторских боев, не было.

И вдруг толпа как-то странно затихла. Рыся этого, в отчаянной попытке выжить, даже не заметила. Прижавшись спиной к решетке и абсолютно игнорируя зрителей, она махала и махала руками, просто стараясь избежать боли и рыдая от отвращения. Но тут кто-то поймал из-за решетки Рысю за локти и крепко сжал руки девочки, прижав ее к прутьям так, что она не могла больше пошевелиться. Сквозь слезы и слипшиеся от чужой крови ресницы, девочка увидела огромный силуэт, размахивающий здоровенным ножом прямо у нее перед носом, и совсем потеряла надежду. Вдруг крысы исчезли, а перед Рысей, аккуратно, но крепко взяв ее за запястья, присел огромный страшный человек.

- Успокоилась? Крыс больше нет. Драться не будешь?

Рыся послушно втянула когти. Она так устала, что сейчас уже было все равно, в какую переделку она впуталась на сей раз. Бояться девочка тоже устала, а в избавление ей уже не верилось.

- Вот и молодец. - Раздался другой голос у нее за спиной и крепкие пальцы отпустили ее локти. Рыся чуть не упала, так подкосились у нее ноги. Но, стоящий перед ней мужчина, подхватил девочку под мышки и осторожно вывел из клетки. Толпа невольно отшатнулась.

- Ну что, это ее кровь, или крысиная? - спросил опять голос за спиной.

- Крысиная, - уверенно ответил первый, покрутив девочку в сильных руках. - Если что и есть, то незначительное. Жить будет. Эй, Зонтик, шнуром, сбегал за Ампулой.

Второй, не особенно напрягаясь в наступившей вокруг тишине, повысил голос вдогонку:

- Не забудь, что Ампулу Еленой Николаевной зовут. Обидишь, ноги оторву.

- Посиди-ка, мы сейчас тут разберемся, и все будет хорошо, - проговорил большой и усадил Рысю на тряпку, которая недавно накрывала клетку, а теперь аккуратно свернутая лежала немного поодаль.

- Куш, ну ты, это, в бизнес не лезь, а? - Заискивающе, но довольно настойчиво пробормотал Монитор, а два амбала, выпускающие животных, подтянулись сзади. В их руках откуда-то появились куски арматуры.

Зрители на всякий случай отшатнулись назад, освободив круглую площадку перед клеткой. Большой придвинулся вплотную к владельцу гладиаторских боев и вперил в него недобрый взгляд.

Теперь Рыся могла разглядеть своих спасителей.

Один был здоровенным пузатым дядькой с абсолютно белым пухом вместо волос, придающим ему вид святого с нимбом вокруг головы. Но гнилые черные зубы, красные маленькие глазки, обрамленные абсолютно белыми ресницами, делали выражение лица альбиноса чрезвычайно далеким от миролюбия и альтруизма и наводили мысли на страшные истории о вампирах. Грубый шрам, затрагивающий всю левую щеку, выворачивал наружу налитое кровью нижнее веко соответствующего глаза, и никак не добавлял мягкости его чертам. Объемное пузо гиганта обтягивала бывшая когда-то красной футболка с сохранившейся надписью: «Деньги отдают только трусы». Мощную спину прикрывала просторная куртка, выглядевшая достаточно целой и новой. Щегольские светлые брюки и почти новые лакированные ботинки, теперь забрызганные бурыми пятнами, дополняли противоречивый имидж спасителя. От гиганта исходило ощущение грубой силы и, почему-то, добродушия.

Его сопровождал не менее яркий персонаж. Длинная, тощая, расхлябанная фигура, двигающаяся так, как будто у его владельца отсутствовал скелет, и тело передвигалось только за счет небрежно вставленных кое-где в произвольном порядке незакрепленных шарниров. Элегантный черный костюм с ослепительно белой рубашкой и совершенно неуместной здесь бабочкой, дополнял внешний вид мужчины. Длинноносые штиблеты, видимо, являлись визгом здешней моды и подвергались самому тщательному уходу. Примечательным было и лицо тощего. Скуластое, худое, туго обтянутое бледной кожей, оно существовало как-то само по себе, концентрируясь вокруг больших, внимательных и умных глаз, и, неожиданно вспыхивающей, белозубой улыбки. Эта улыбка могла отражать всю гамму чувств от смертельной угрозы до обещания долгой и нежной дружбы. Впрочем, сейчас она предрекала скорее первое, чем второе.

- Слышь, Джокер, как ты думаешь, где мы этот труп закопаем? Или тут бросим? В назидание, - задумчиво произнес здоровенный Куш, меряя оценивающим взглядом тщедушную фигурку Монитора.

- Ну вот еще, мараться? - Аристократически поддергивая манжеты, отозвался тощий, блеснув ничего хорошего не обещающей, но совершенно ослепительной улыбкой. - Его и без нас амбалы закопают. Они тут для чего прикормлены? Вон какие ряхи отъели.

Амбалы нерешительно топтались за спиной Монитора. Толпа жадно перекинулась на новое, бесплатное зрелище, забыв уже о девочке-мутантке.

- В принципе, пусть живет, мы же не садисты какие-нибудь, - вдруг призадумался Куш, а Монитор обнадеженно полез в карман, позвякивая монетами. Но сразу притих, когда альбинос продолжил, обращаясь к своему невозмутимому спутнику:

- А вот как ты думаешь, Джокер, не много ли у него лишних органов?

- Пожалуй, многовато, - поддержал друга Джокер, разглядывая Монитора с видом гурмана, дающего указания мяснику, какую часть свиной туши ему отделить к обеду.

- Глаза - два, уха - два, а пальцев, так и вообще - десять, - безмятежно продолжил Куш, доставая откуда-то внушительных размеров тесак, сейчас покрытый неприятными бурыми пятнами. - Может, полезнее будет все это как-то поделить, чтобы его мышиный интеллект не так перегружался? - По-прежнему оценивающе приглядывался жутким плотоядным взглядом к нервно озирающемуся хозяину гладиаторских боев невозмутимый Куш. А Джокер невзначай расстегнул пуговку на элегантном пиджаке, случайно обнаружив под ним кожаную пистолетную сбрую, и неторопливо пошевелил пальцами, разминаясь. Бугаи опустили арматурины, сделали два шага назад и прикинулись ветошью.

- Э-э-э, Джокер, ну ты хоть ему скажи. У нас же эта… свобода бизнеса, сами же… - жалобно взвыл Монитор, судя по всему, воспринимавший все эти разговоры очень близко к сердцу.

- Тут какая-то крыса пропищала, или просто послышалось? - слегка повернул ухо в сторону Монитора Куш.

- Нет, не послышалось. Крыс тут действительно много. Вот люди пришли посмотреть зрелище, уважили хозяина. Нельзя лишать публику обещанного удовольствия… - повернулся к клетке элегантный Джокер. Он встретился взглядом с Рысей и вдруг улыбнулся ей так, что девочка как-то сразу поверила, что все неприятности остались позади, такая теплая и озорная был эта улыбка.

- Да и с собственным бизнесом изнутри нужно познакомиться, на личном опыте, так сказать… - еще обаятельней заулыбался Джокер, и оба пришельца принялись теснить верещавшего Монитора в клетку, совершенно не реагируя на потуги амбалов загородить им дорогу. Только Куш мимоходом посоветовал им «в будущем не наниматься на работу к трупам» и амбалы, задумавшись, сделали вид, что они здесь не при чем. Монитор пятился, обещал все земные дары, и, в конце концов, просто упал на колени, протирая грязный пол щегольскими штанами и вереща от страха на всю платформу.

- Эй, что тут у вас? - прервал забаву властный голос.

- Командор… - прошелестело сразу в нескольких местах, и толпа быстро поредела.

К клетке подошел хмурый невысокий седой мужчина, с военной выправкой и светлыми умными глазами. Маленький рост компенсировали мышцы, распиравшие щегольскую коричневую куртку с бахромой, которые делали его фигуру почти квадратной. Шляпа с широкими, лихо загнутыми полями, кожаные коричневые штаны и полусапожки на высоких каблуках сделали бы облик их обладателя комичным, если бы не пара пистолетов на поясе и решительный взгляд из-под густых бровей. Эффект усиливали четверо крепких ребят у него за спиной, одетых в разнокалиберную, но узнаваемую военную форму.

- Куш, Джокер, привет, - обменялся он теплым дружеским рукопожатием со странной парочкой. - Что, опять несчастный случай? - Со смешком спросил подошедший, демонстративно стоя спиной к Монитору.

- Да, сейчас будет, - осклабил гнилые зубы Куш. - Нечаянно один хозяин гладиаторских боев станет калекой, если выживет.

- Охромеет на правую ногу, - уточнил Джокер, смерив фигуру съежившегося Монитора взглядом опытного гробовщика. - Ты же знаешь, я иногда предсказываю будущее.

Тут командор, наконец, оглянулся и его взгляд упал на притихшую окровавленную фигурку, бессильно поникшую на импровизированном ложе. Он присвистнул и сдвинул на затылок ковбойскую шляпу.

- Ты что, Монитор, охренел, что ли. - Возмущенно охнул невысокий, не очень заморачиваясь, чтобы придумать реакцию пооригинальней. - Тут одной ноги мало. Ребенка? На гладиаторские бои? Девчонку? Ну ты и придурок!…

- Она мутант, правда, мутант, - блеял в конец запуганный хозяин, а Рыся вскинула огромные, наивные глаза, сделала бровки домиком и страдальчески-умоляюще взглянула на грозного командора. В метро дети быстро учатся.

А через поредевшую толпу, ловко разрезая ее плечом, уже несся, видимо, давешний Зонтик, громко завывая: «Виу-виу-виу…», на манер машины скорой помощи, о которой многие на станции еще сохранили достаточно отчетливые воспоминания. За «водителем», недовольно морщась, спешила худенькая маленькая женщина с профессиональным выражением на лице, казалось, говорящим: «Сейчас мы тут всех вылечим, если успеем». Но первые ее слова были отнюдь не приветливыми. Еще не добравшись до Рыси, но увидев троих друзей, она строго воскликнула:

- Опять! Вы же обещали, никаких несчастных случаев.

- Дык мы же не успели еще, - как нашкодивший школьник оправдывался огромный Куш, как то сразу съежившись и став меньше и моложе.

- Елена Николаевна, здравствуйте, на сей раз это не мы, - просиял одной из самых невинных улыбок Джокер. - Это вот этот урод, но он еще целый… пока - последнюю фразу он произнес без угрозы, как простую констатацию фактов, немного театральным жестом показывая в сторону Монитора, старавшегося быть как можно незаметнее. Елена Николаевна, за глаза прозванная Ампулой, только нахмурилась и открыла рот, чтобы ответить на это двусмысленное замечание, как ее взгляд упал на скорчившуюся за спиной Джокера Рысю. Женщина ахнула.

- Вот скоты. Это кто так ребенка? Вы что тут, совсем охренели? - Видно, это была местная национальная фраза. - Командор, а ты чего смотришь? Я понимаю, что они твои друзья, но не до такой же степени?

Понадобилось несколько минут, чтобы выяснить, что на сей раз двое друзей тут не причем; что они детей отродясь не трогали и подозрение в таком ужасном преступлении их жутко оскорбляет; что виноват во всем Монитор и ему за это нужно опять же оторвать ноги; что ребенок практически целый, только очень грязный, измотанный и напуганный; и что ее нужно отмыть, накормить, а потом отвести к Старику.

Дальнейшее Рысе запомнилось плохо. Девочка долго не могла поверить в свое избавление и была рада, что ее ни о чем не спрашивали. Без Куша и Джокера она чувствовала себя неуверенно и все время боялась, что Монитор опять придет и предъявит на нее свои права. Елена Николаевна не была приветливой. Она, скорее, внушала измученной пленнице опасение и некоторую робость. Но дело свое врачиха знала. В большой больничной палатке Рысю приняла очень пожилая полная женщина, увела ее за занавесочку, где Рысю раздели и ощупали с ног до головы опытные руки медсестры и зашедшей чуть позже Елены Николаевны. Когда выяснилось, что кроме многочисленных, но не опасных крысиных укусов, на девочке других ранений нет, ее поставили в половинку большой гулкой бочки и хорошенько отмыли настоящей горячей водой с приятно пахнущим жидким мылом. Такого блаженства Рыся еще не чувствовала. У них на станции любое топливо было в таком дефиците, что ни о какой горячей воде речь не шла. После этого девочку обильно перемазали какой-то едкой коричневой жидкостью, которая немилосердно щипалась, и завернули в дряхлую, но еще вполне пригодную простынку и сверху в теплое одеяло. Превратив Рысю в малоподвижный кокон, медсестра, ворча, что она не грузчиком нанималась, все же перенесла увесистую девочку на мягкую лежанку, отгороженную от остальной палатки довольно чистой занавеской.

Перед пациенткой поставили глубокую тарелку с густой, дымящейся, сногсшибательно пахнущей похлебкой, которую Рыся, вытащив одну руку и выпутавшись из вездесущих мокрых волос, обжигаясь и почему-то давясь слезами, быстро съела. Особого внимания на нее не обращали. Только, пока девочка облизывала тарелку, за занавеской хмурая тетка в фартуке, которая принесла ей еду, спросила докторшу: «А платить кто будет?». Врачиха равнодушно ответила: «Все заплачено, Джокер и Куш расстарались». И теплая волна благодарности к незнакомым дядькам, спасшим ее от страшной участи, снова вызвала слезы, не дававшие нормально поесть. Девочка, наконец, судорожно вздохнула, вытерла мокрое лицо и отставила пустую миску. Лежанка была мягкой, одеяло теплым, а нагретое, отмытое и накормленное тело настойчиво требовало отдыха. Рыся, не долго думая, свернулась калачиком, радуясь, что находится за занавеской и ее никто не видит, и провалилась в крепкий сон, не заметив, как повариха принесла дымящуюся кружку с каким-то питьем. Тетка постояла немного рядом, покачала головой, скорбно поджав губы, подоткнула сползшее с ноги Рыси одеяло и тихо удалилась.

* * * 

Рыся открыла глаза и села на лежанке. Она проснулась сразу и почувствовала дикий голод. Вокруг было что-то не так, что-то непривычное и пугающее. Во-первых, было совершенно тихо, а во-вторых… абсолютно ничего не видно. Вокруг нее была такая плотная темнота, что девочка почувствовала себя ослепшей. Никогда до сих пор она не знала, что это такое. Любые предметы или стены станций хоть немного, но фонили, и вот теперь она, как Тир. Поддавшись мимолетной панике, Рыся вскрикнула и проснулась окончательно. Конечно, темнота не была абсолютной. Серым расплывчатым пятном виднелась занавеска, отделяющая Рысю от остальной палатки. Она посмотрела на свои обнаженные руки - они ярко и привычно светились в темноте, успокоив свою владелицу. На ящике рядом с лежанкой светлым силуэтом обозначилась кружка, забытая поварихой. Девочка схватила ее и жадно выпила остывший, но удивительно вкусный напиток. Есть захотелось еще больше.

Плотно замотавшись в одеяло, Рыся решилась высунуть нос в поисках кого-нибудь живого. Видела она здесь все-таки плохо, и поэтому чуть не наступила на тело, лежащее за занавеской. Парень, в первые секунды напомнивший Тира, по крайней мере, такой же стройный и гибкий, мгновенно проснулся и подскочил. Рыся подождала, пока перестанет бешено биться растревоженное сердце, и хмуро извинилась. Сейчас ей хотелось одного - увидеть ребят. Хоть кого-нибудь, даже грубого Парда, не важно. Незнакомец, который спросонку не сразу смог зажечь то, что служило здесь лампой, тихонечко приговаривал:

- Щ-щас, щ-щас, погоди. Главное, стой…

Рыся послушно стояла, не испытывая страха и постепенно остывая от приступа напрасной надежды. Наконец, светильник разгорелся, и Рыся разглядела круглую, густо веснушчатую физиономию в ореоле блекло-рыжих волос пыльного оттенка. Физиономия принадлежала тощему, немного нескладному парнишке, на проверку оказавшемуся лишь на полголовы выше ее самой. Он сонно щурился, насмешливо и бесцеремонно рассматривая Рысю и освещая всю сцену поднятым высоко в руке светильником.

- Это ты мутант с когтями, что ли? - несколько невежливо поинтересовалась физиономия.

- А что? - Почему-то разозлилась и смутилась девочка. Она вдруг осознала, что стоит совершенно голая, только замотанная в простыню и одеяло, с перепутанными растрепанными волосами, босиком перед совершенно незнакомым ей представителем мужского пола. Да и ноги замерзли.

- Да нет, ничего, мне сказали караулить, чтобы, как только ты проснешься, тебя отвести к Старику. А ты продрыхла почти сутки. Я тут уже околел совсем. - Тут он заметил босые ноги Рыси, и взволнованно засуетился:

- Ты иди на лежанку, посиди. Я сейчас Марьмихалну позову. - И вдруг улыбнулся, хорошо так, как старому другу, - ничего не бойся, все плохое уже позади.

И Рыся поняла, кто поставил возле нее такую странную охрану. Кто такой Старик она не имела ни малейшего представления, поэтому не очень и разволновалась. Рыся почему-то была крепко уверена, что ее давешние спасители теперь не оставят ее в беде. А про Старика первыми заговорили именно они.

Через несколько минут пришла заспанная Марья Михайловна. Она оказалась милой на вид аккуратной сухонькой старушкой, по-видимому, дежурной нянечкой или медсестрой. Марья Михайловна тут же захлопотала вокруг девочки, выгнав сунувшегося было следом за ней Рыжего, как прозвала уже парня про себя Рыся. Женщина раскутала пациентку и осмотрела ее многочисленные царапины, синяки и укусы, которые уже успели затянуться и выглядели вполне прилично за время, проведенное неудавшимся гладиатором в постели. Медсестра осталась довольна осмотром и подала девочке приготовленную рядом с лежанкой одежду. Рыся быстро оделась, чувствуя, как дрожат коленки от слабости и голода. Она несколько раз чуть не упала, засовывая ноги в мягкие удобные вельветовые брючки, сшитые будто на заказ. Так, что Марье Михайловне пришлось ее поддержать под локоть. Так же точно по размеру были подобраны мягкий трикотажный свитерок и тонкая, но очень теплая синтепоновая куртка. На ноги девочка с удовольствием надела вязаные теплые носки и уютные полусапожки на мягкой упругой подошве. Так удобно и хорошо Рыся не одевалась никогда в жизни. Видимо, неведомые Куш и Джокер действительно были солидными авторитетами на станции. Марья Михайловна расчесала спутанные волосы Рыси и заплела крепкую толстую косу, закрепив ее прочной резинкой, попутно давая наставления:

- Ты, значит, что тебя спрашивают, отвечай сразу. Стой смирно, это большие люди тебя приказали привести. Дали тебе выспаться, и, говорят, чтобы тебя - сразу к ним. Вот, Саньку приставили, он тут уже сутки дармоедничает, слопал уже полкухни. Сказали, как ты очухаешься, сразу - к ним, несмотря на время.

- А сколько сейчас? - перебила старушкины разглагольствования Рыся.

- Дак уже два часа ночи, все спят давно. Ты вот не вовремя как то проснулась. Сутки, больше даже, проспала.

- А мне поесть можно? Очень есть хочется, - решилась попросить Рыся.

- Ой, да конечно, только все холодное будет, хотя, Санька разогреет, бездельник.

- Ну че я сразу бездельник, наговариваете, Марьмихална, - раздалось из-за занавески. - Я слетаю сейчас на кухню, я - мигом.

Через некоторое время, когда Рысин внешний вид удовлетворил придирчивую бабулю, парнишка принесся с куском пластика, видимо, игравшего роль подноса, с дымящейся тарелкой и шелестящей упаковкой крекеров. Рыся, не знающая о том, что на станциях, не имеющих складов, таких, как на Молодежной, крекеры, и вообще все заводские упаковки, уже давно считаются жутким дефицитом, не задумываясь, слопала все под чистую. Саня, чтобы не подавиться слюнями, опять скрылся за занавеской. Только подбирая последние крошки, Рыся смущенно подумала, что нужно было поделиться со своим сторожем. Но было уже поздно.

- Ну что, пойдем? - Энергично спросил сыто отдувающуюся девочку рыжий проводник.

- А не поздно? Все-таки ночь, - постаралась проявить тактичность Рыся, поскольку ей опять сильно захотелось спать.

- Ты чего? Это же Старик. Он если сказал - быстро, значит - быстро. А он сказал, что как только ты проснешься - сразу к нему. - Уже на ходу пояснил разговорчивый спутник. Рысе ничего не оставалось, как пойти за ним. Марьмихална последний раз придирчиво осмотрела девочку, смахнула одной ей видимую пылинку с ее плеча и удовлетворенно кивнула.

- Да ты не бойся, Старик просто всегда первым все новое узнает, он не страшный. Если уж за тебя Куш и Джокер встали, то вообще нечего бояться. А у Старика - бессонница. Он, наверное, и сейчас не спит. - Продолжал вещать общительный парнишка.

Рыся на ходу даже не успевала толком понять, где и куда они идут. Ей впервые было темно. Возникали и исчезали в свете тусклого светильника стены лабиринта, в который за столько лет превратилась некогда широкая и просторная платформа. Куски самых невообразимых останков погибшей цивилизации светились с точки зрения Рыси настолько по-разному, что сбивали с толку. Вот довольно яркое пятно страшно дефицитного дерева: стенка, сколоченная из потемневшей вагонки. Выплыло совершенно невообразимое жилище, сооруженное из кое-как пригнанных друг к другу остатков пластиковых бутылок и какой-то пластмассовой тары. Темным провалом выглядела низкая и скособочившаяся стена, сплетенная из кусков веревок и арматуры. Каждый сантиметр пространства был забит стенками, перегородками, дверцами, за которыми мирно храпели, свистели носами, бормотали во сне, болезненно громко дышали, кашляли, постанывали, плакали сотни невидимых тел. В малолюдном Поселке ребята с таким не сталкивались. Там был порядок и чистота, а здесь Рысин нос атаковали резкие запахи. В какой-то момент девочка, слишком глубоко вздохнув, даже раскашлялась.

- Воняет? - Правильно оценил обстановку ее проводник. - Привыкай, у нас все время так. Народу много, глубина большая, вентиляция не справляется. У нас - самая глубокая станция метро, ты в курсе? - Гордо заявил маленький абориген, шустро пробираясь среди всего этого хаоса, ни на минуту не задумываясь, куда идти.

Наконец, они достигли вставшей перед ними гладкой, серо-черной блестящей стены. Лампы здесь делали из консервных банок, поэтому света они давали до смешного мало, но Рыжему, привыкшему к родной станции, как к своему дому, этого вполне хватало. А вот Рыся не сразу углядела в монолите, вдоль которого они пробирались, небольшую, ничем не приметную дверцу. От черной облицовки стены сгустком темноты отслоился тяжелый силуэт, ощерившийся блеснувшим стволом какого-то оружия.

- Это я. Старик приказал привести ее, когда проснется. Вот она проснулась, - не очень логично доложил шустрый пацан.

Тень некоторое время светила фонариком прямо в лицо Рыжему, а потом - Рысе. Второй охранник похлопал по бокам детей, убедившись, что у них нет никакого оружия. Потом им приказали ждать, и невидимый второй, скрипнув дверью, неслышно проскользнул внутрь.

- Им на посту нельзя разговаривать. Комендант голову снесет, если узнает. А так, в казарме, они нормальные ребята. - Болтал, поясняя, Рыжий.

- Ты, Сань, потише, ночь все-таки, - не вытерпел охранник.

- Ага, я же говорил, что ты не выдержишь и заболтаешь? - Подскочил жизнерадостный пацан, радуясь разрешению какого-то давнего спора. - С тебя - один выстрел.

- Ладно, тихо только, Комендант там, - пробормотал примирительно охранник, судя по голосу уже очень не молодой мужик.

Тут дверь скрипнула снова, и уходивший доложить постовой сообщил:

- Давай девчонку.

Рыжий сунулся тоже, но на него прикрикнули:

- Не положено. Еще увидишься со своей красавицей. Иди отдыхать, с тобой утром разберутся.

Рыся беспомощно обернулась на Рыжего, который ей представлялся сейчас хоть и ненадежной, но уже привычной опорой в этом совершенно непонятном ей мире. Коленки ее заметно дрожали, в предвкушении разговора с неведомым Стариком.

- Чего моей то сразу… Хотя, да, красавицей, - ехидно блеснули глаза Рыжего. Рыся ощутила, как жаркая волна захлестнула щеки и загорелись уши. Ей показалось, что от смущения она сейчас светится в темноте, как красный фонарик. Но совсем вспыхнуть ей не дали. Охранник крепко взял девочку за руку и повел куда-то в темноту. Последнее, что услышала Рыся перед тем, как дверь отрезала ее от уже ставшей привычной станции, это громкий шепот Санька:

- Не трусь, я тут рядом буду.

Они долго шли по тускло светящейся узкой лестнице со множеством пролетов. Лестница была сильно выщерблена посередине, но вдоль стены сохранились гладкие прочные поручни. Наконец, впереди оказалась дверь, возле которой стоял еще один охранник. «Ничего себе, как тут охраняют этого Старика. Кто он такой?» - крутилось в голове у Рыси. После очередного тщательного обыска, совсем оробевшую девочку ввели в просторную, слабо освещенную комнату и приказали ждать. Из-за двери в другой стене пробивался яркий свет, и слышались мужские голоса. Сильно воняло каким-то дымом, будто здесь жгли сушеные грибы. Рыся огляделась. Охранник поставил на пол местный фирменный светильник из консервной банки и вышел, приказав ей ждать, но ей не нужен был дополнительный свет, поскольку здесь было собрано великое множество по-разному светящихся предметов. Прежде всего, вдоль стены были сколочены стеллажи, на которых ярко сияли целые ряды книг. Некоторые из них обладали собственными ореолами и, видимо, были очень радиоактивными. Вдоль другой стены возвышался длинный и широкий стол, с отчетливыми для Рыси силуэтами самых разных предметов. Только она двинулась к манящему ее столу, как из-за двери отчетливо донеслось:

- Это - обыкновенное рабство. И я не собираюсь этого терпеть.

Рыся прислушалась. Она не была уверена, но, кажется, это был голос коменданта. Другой голос, потише и совершенно незнакомый, отвечал с досадой:

- Да спору нет, конечно, рабство. И терпеть это нельзя. Но что мы можем сделать, когда все это просачивается извне? Не у нас же на станции они себе рабов находят.

- О, смотрите, кто у нас здесь, - раздался сзади знакомый голос, вызвав прилив радости и благодарности. - Чего стоим в потемках?

- Не знаю. Я не знаю, куда идти, - смутилась девочка, радостно улыбаясь снизу вверх Кушу, который вблизи выглядел еще громадней. Из-за плеча альбиноса сияла улыбка Джокера. А откуда-то из-под мышки торчала счастливая веснушчатая физиономия, радостно подмигнувшая Рысе и тут же схлопотавшая подзатыльник от подоспевшего охранника. С придушенным шумом нарушителя порядка удалили, но у Рыси заметно поднялось настроение.

Дверь перед ними открылась, ослепив собравшуюся компанию неэкономно ярким электрическим светом и обдав сухим перегретым воздухом. Только тогда Рыся заметила, что глаза у обоих спасителей красные и лица землистые от усталости. «Они, наверное, вообще не спали», - проскочила виноватая мысль, ведь она проспала сутки.

В комнате, куда они вошли, Рысе сразу стало душно и опять захотелось спать от жары и спертого, насыщенного дымной вонью воздуха. Рыся закашлялась, перепугано присев. У нее с непривычки закружилась голова, и даже пришлось облокотиться на притолоку двери.

- Ну, принимай свою жемчужину. Берегли, как могли. - Услышала Рыся сзади, и Куш слегка подтолкнул ее в спину. Коленки девочки снова задрожали и решили подогнуться, но сильные руки мягко, но настойчиво поместили ее во что-то невообразимо упругое и уютное. Рыся забыла о своих переживаниях, изучая коричневые роскошные подлокотники, сворачиваясь клубочком на пружинистом сидении и чуть не мурлыча от удовольствия. Дружный мужской смех заставил ее смутиться и оставить пока блаженное занятие. Она смущенно оглянулась. Страх куда-то пропал, освободив место для любопытства и уверенности, что теперь все будет действительно хорошо.

Первое, что увидела Рыся, и от чего ее сердце застучало от радости, облегчения и благодарности - это Джокер, устраивающийся в невообразимой позе на настоящем кресле, точь в точь таком же, на какой усадили ее саму. На нем уже был не элегантный костюм, а удобные джинсы и спортивная куртка. Гуттаперчевый спаситель возился, укладывая длинное тело поперек кресла, перекинув ноги через один подлокотник и удобно устроившись спиной на другом, уютно свернувшись в позе, от которой любого другого человека уже давно бы свело все мышцы.

- Ну, рассказывай, - он одобрительно улыбнулся девочке.

- А ты, Джо, уверен, что она может говорить? Монитор уверяет и клянется, что купил стопроцентного мутанта, - прозвучал тихий голос. В углу, возле гудящей железной печурки, при виде которой Рыся надолго впала в прострацию, сидел Старик. То, что это был старик - ясно становилось сразу, он действительно был старше всех, кого Рысе довелось видеть раньше. Его седые волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны на косой пробор. Лицо покрывала такая густая сеть морщин, что поначалу оно просто казалось слишком темным. Выступающие скулы и узкие глаза со своеобразным разрезом напомнили Рыси Бурята из поселка, только Бурят был намного моложе. Узкие губы складывались почти в прямую линию, и было совершенно невозможно понять, что он чувствовал в этот момент. Но слова, которые произнес Старик, девочке абсолютно не понравились.

Рыся вздрогнула от неожиданности, когда рядом с ней совершенно бесшумно материализовалась огромная фигура:

- Чаю хочешь? - Голос Куша был равнодушный, но почему-то Рыся была уверена, что огромный альбинос хочет ее ободрить. Рыся посмотрела на печку, от которой шел ровный, сильный жар. Печка напомнила о доме. В груди сжалось от внезапно подступивших слез, и она никак не могла заговорить. На печке шипел и плевался паром огромный чайник. Из него то альбинос и налил ей огромную, очень подходящую к обстановке кружку ароматного напитка, который они здесь называли чаем.

- Вот, а теперь расскажи, что с тобой случилось и ничего не бойся.

Рыся покосилась на Джокера, закончившего размещение конечностей на ручках кресла, и теперь просто с улыбкой глядевшего на нее, на отвернувшегося к каким-то прямоугольным дырам в стене Коменданта, на стоящего рядом Куша и неожиданно для себя самой, начала рассказывать. Сначала скованно, потом все больше и больше расходясь, юный летописец, незаметно для себя выложила всю их историю от корки до корки.

Рассказ получился длинный, но слушать мужчины умели. Несколько раз они прерывались, чтобы налить себе и девочке вкусного ароматного чая с чем-то липким и сладким, заменяющим местным сахар, и мрачнели все больше и больше. Особенно когда ребенок приступил к заключительной части. Когда Рыся, выдохнувшись, закончила, все четверо слушателей долго молчали, думая о чем-то своем и пустив по кругу вонючую местную самокрутку. Девочке с непривычки хотелось закашляться, но она не смела и сдерживала кашель, переводя большие, запавшие от лишений глаза, с одного на другого.

«Не выживете вы на станции. Наивные вы очень…» - вертелись в голове слова Кирилла. И Рыся уже жалела, что столько наговорила.

- Вот что, ты посиди пока в той комнате, нам тут решить кое-что нужно, - наконец, сказал Старик, и Рыся, не без сожаления, начала выпутываться из уютного кресла.

- И еще, - добавил он ей в спину, - теперь ничего не бойся. Здесь тебя никто не посмеет обидеть, и друзей твоих мы найдем, не переживай.

И как-то очень легко Рыся перестала переживать, такой теплый и уверенный голос был у Старика, и так хорошо улыбнулся ей длинный Джо, и так мягко подтолкнул в спину громадный Куш, на секунду прижав к необъятному животу. Только Комендант за все время ни разу не посмотрел на нее, так и стоя возле непонятных амбразур.

Рысю перехватила ловкая стройная особа неопределенного возраста и энергично увела ее в другую комнату, не в ту, где она видела книги. Девочка еще успела немного пожалеть об этом, но в небольшом помещении, куда она попала, обнаружилась высокая кровать с очень мягким тюфяком, настоящий деревянный стол, покрытый клеенкой, на котором стояла тарелка с чем-то съедобным и пара стульев. Женщина приказала называть ее Яна Игоревна, и сообщила, что если Рысе что-то понадобится, то она, Рыся, сможет найти ее «вон там» за занавеской. Яна Игоревна подождала, пока Рыся, совершенно не хотевшая спать, разденется и залезет на уютное ложе, и решительно умчалась куда-то в угол, где, немного повозившись, затихла.

Последней мыслью Рыси была: «И что я буду лежать просто так? Спать то не хочется… Из чего они здесь делают такие мягкие матрацы?»…

 

Глава 16

Парк Победы

В сумрачном чреве тоннеля послышались голоса. По гладкой бетонной стене, которую как будто не затронуло разрушающее влияние времени, метнулся одинокий луч света, судорожный и нерешительный. Громко цокая коготками, из-за поворота выскочила довольно крупная прихрамывающая белая крыса с черепом странной формы. Сверкая красными глазками, она в нетерпении обернулась, поджидая кого-то, кто следовал за ней. Свет становился ярче и ярче, пока не ударил прямо в глаза невольному наблюдателю. Крупный крыс, отбившийся от стаи, пробежавшей здесь сутки назад, попятился и предусмотрительно втиснулся между стеной и кучей строительного мусора, оставленного здесь в давние времена.

Из-за поворота медленно и с видимым трудом выбрались четверо людей. Один, длинный и такой тощий, что казался бесплотным, почти висел на чернявом подростке, который тащил его с видимым усилием. Упрямое выражение лица обоих не оставляло сомнения, что таким образом они идут уже давно и держатся только на самолюбии. Вторая пара выглядела не лучше. Постоянно кашляющая девушка, с лицом, закрытым черными, спутанными, спускающимися ниже плеч волосами, так же тяжело опиралась на хмурого парня, который, кроме того, волок два рюкзака.

- Все, не могу, - наконец, повалился на пол длинный. Остальные, будто ждали команды, сразу же осели рядом. Некоторое время стояла тишина, прерываемая только хриплым дыханием парней и тяжелым кашлем девушки.

- Нужно отдохнуть, - наконец, выразил общее мнение Тир, ибо это была уже известная нам компания.

- Надо идти. Рысе, может, уже сейчас нужна наша помощь, - попытался встать Кирилл, но Пард взволнованно и отчаянно заговорил:

- И что с нас сейчас толку? Если кто-нибудь нападет, мне даже крысу прибить не удастся. Я уже не знаю сколько прошел за последние сутки, или двое, я уже сбился… И я не могу наступить на ноги, Тир же не может меня нести все время.

- Надо будет - понесу, - упрямо откликнулся Тир. У него еще оставались хоть какие-то силы, но он понимал, что у других таких сил нет. Да и у самого жутко ныли сломанные ребра под тяжелым рюкзаком.

Травка только закашлялась.

Кирилл вытащил баночку с плесневым варевом и влил остатки в пересохший рот девушки. Трава откинулась на спину, не обращая внимания на то, что кроме щебенки, на полу ничего не было.

- Становится душно и жарко, не находите? - Обратился к остальным Кирилл.

- Мы идем все время вниз. Так и должно быть. Наверное, скоро станция, - отозвался Тир, поскольку двое остальных не подавали признаков жизни.

Тир и Кирилл развязали рюкзаки и попытались сориентироваться, что может пригодиться прямо сейчас. Они ведь просто взяли свои мешки, торопясь, и не проверяя, что в них осталось. Прежде всего, были обнаружены одеяла. Травка и уже крепко спящий Пард, хоть и не без труда, были завернуты в них. Бутылки с водой обрадовали ребят еще больше. Они не знали, сколько времени шли вперед, но, судя по жажде, долго.

Идти приходилось очень медленно, поскольку Пард так сбил ноги, что обычно шустрого предводителя еле тащили по-очереди. А потом сдала и Травка, у которой каждый вздох мучительно отдавался в пересохшем, больном горле. Нашли банку стерилизованного молока и несколько банок мясных консервов. Кирилл радостно вскрикнул, когда увидел, что в одном из рюкзаков похитители тащили, видимо, на продажу, сумку Рыси с ее драгоценными тетрадками, книжками, цветными мелками, найденными в автомобильном путепроводе и, самое главное, с резиновыми игрушками. Почему-то эта находка сразу уверила Кирилла, что Рыся непременно найдется. Он даже согласен был подождать, пока остальные отдохнут. Тир, выслушав о находке, тоже слегка расслабился. Парни развели молоко водой и дали напиться Травке. Она пила уже довольно сносно, хотя и было слышно, с каким трудом она сглатывает. Кирилл разделил с Тиром банку мясных консервов и тоже свалился в тяжелом кошмарном сне. Тиру и Травке, которые в плену поневоле неплохо отдохнули, не спалось. Фонарик из экономии выключили. Травка, чтобы было не так страшно, прислонилась к Тиру, который обнял подругу за плечо, предоставив ей возможность устроиться поудобнее. В абсолютной тишине было слышно только, как бренчала банка, которую добросовестно вылизывала крыска. Потом к ней присоединился еще один звук осторожных цокающих шагов.

- Это крыса, не бойся, она одна, - прошептал Тир, почувствовав, как напряглась Травка. Никакой серьезной опасности он не ощущал. Более того, он не чувствовал вообще почти ничего. Как в одном из ночных кошмаров, парень не мог «нащупать» внутренним зрением ни одного ответвления, ни одного прохода или пустоты за стеной, к которым он привык во время путешествия. Перед ними тянулся только тоннель, вырубленный в скале так недавно перед катастрофой, что даже рельсов в этой половине еще не было. Так же не было ни одной станции или комнаты-подсобки. После «Тихого пристанища» - один тоннель. И все. В случае опасности ребята оказывались в безвыходном положении.

Крыс метнулся в сторону, но чувствительное ухо животного лишь на мгновение опередило внутренний слух слепого. Вдали послышались шаги.

- Травка, - буди всех, только тихо, - подскочил Тир. Опасность была настолько неумолимой, что он не знал, что предпринять. Через несколько минут стало слышно, что со стороны «Парка Победы» к ним приближаются, печатая шаг коваными подошвами, человек четверо-пятеро. И, судя по бряцанию, которое хорошо различил чуткий Тир, вооруженные до зубов. Кирилл подобрал крыску, доверчиво влезшую в его рукав, и приготовился к встрече. Пард, сонно мотая головой, сипло проклинал всех на свете и никак не мог прийти в себя. Он только перевел автомат в рабочее положение, и встал на подкашивающиеся, нестерпимо ноющие ноги. Ему сейчас было абсолютно все равно, в кого придется стрелять. Он был по горло сыт коварными старостами, работорговцами, интригами и предательством.

В лицо ударил свет.

- Брось оружие, - рявкнул командирский голос, и Пард чуть не нажал на спуск, так его распирало сорвать на ком-нибудь накопившуюся ненависть. Остановил его Тир, услыхав щелчки как минимум нескольких затворов.

- Пард, брось оружие, нам и так плохо, - с напряжением в голосе попросил слепой.

- Ага, щас, опять вас грабить и бить будут? Пусть попробуют… - хрипло рявкнул едва стоящий на ногах, доведенный до отчаяния Пард. А Травка отчетливо почувствовала, что вот прямо сейчас они все тут и погибнут, в один момент, сразу все. И ей так жалко стало их усилий попасть домой, родителей, которые никогда не узнают, что с ними случилось, Рысю, напрасно ждущую помощи, что у нее полились из глаз молчаливые слезы, и она снова закашлялась.

- Грабить не будут, это патруль, - уже мягче сказал тот же голос. Видно, жалкую кучку разглядели повнимательнее. - Эй ты, длинный, автомат брось, не доводи до греха.

Пард еще немного постоял, сжимая оружие, а потом нерешительно опустил дуло книзу, не выпуская приклада из руки.

- Если к нам полезете, я успею порешить многих, не сомневайтесь, - проговорил он с вызовом. Если учесть, что сам Пард сейчас выглядел, как еле стоящий на ногах скелет, то угроза была, прямо скажем, малореальная… С чужой точки зрения. Но ребята не сомневались, что так оно и будет.

- Никто вас трогать не собирается, но если вы идете на «Парк», то обязаны подчиниться патрулю, иначе вас просто никто не пропустит, - пояснил другой голос, и рядом с Кириллом материализовался невысокий стройный человек в военной форме, с красной повязкой на рукаве.

- Если я сдам оружие, то вы опять нас повяжете, как идиотов. - Пард твердо решил никому не доверять. Что такое патруль он не представлял в принципе. Так же пришельцы могли окрестить себя «гангстерами», «парламентом» или «пикантной группой трансвеститов».

- Вы к нему не лезьте, он действительно может положить тут половину, пока вы нас прикончите. Вы не смотрите, что он такой заморенный - посоветовал Кирилл.

И вдруг со стороны патрульных раздался сначала одиночный, а потом дружный раскатистый смех. Мужики ржали от души, а огорошенные подростки недоверчиво притихли.

- Ладно, боевики, про вас Джафар рассказал. Предупредил, что кто-то у вас тут дерется здорово, а кто-то стреляет во всех подряд. Только мы не думали, что вы еще дети совсем. Расслабьтесь, никто вас бить не будет. Мы помочь пришли. Только оружие придется сдать, с оружием на станцию нельзя. - Пояснил все еще невидимый обладатель спокойного голоса.

- А потом отдадите? - Нерешительно спросил Пард, уже готовый отдать, что угодно и поверить всему, чему угодно, только бы этот жуткий день когда-нибудь кончился.

- Отдадим, отдадим, - и из рук парня аккуратно вынули автомат. Тут же его пнули по внутренним поверхностям больных ступней и приказали:

- Ноги на ширину плеч, руки… - что хотел добавить опрометчивый патрульный, история умалчивает, только в следующий момент он уже валялся на каменном полу, пытаясь вдохнуть внезапно ставший недоступным воздух. На Парда навалились несколько человек. Тир подоспел не сразу, растерявшись и не ожидая драки. Мужики были хорошо обучены, а ребята сильно устали, поэтому их просто били.

- Стоять всем! - Рявкнул командирский голос, и грохот одиночного выстрела мигом заставил развалиться завязавшуюся кучу-малу.

- Вы что, совсем охренели? - Выдал тот же голос коронную фразу парковчан. - А ну-ка, пацаны, хватит дуру гнать! Оружие сдали, и смирненько пошли за нами, а не то в наручниках поведем. Вы что хотите, чтобы вас перебили тут?

Остальные как-то сразу засуетились. Тира и Парда поощрительно похлопали по плечам, похвалили за умение драться, в общем, молодецкие забавы, отнявшие у пленных последние силы, всем остальным весьма понравились. Ребят обыскали, подняли их рюкзаки, быстро собрав раскиданные вещи, и повели дальше вглубь тоннеля.

- А идти далеко? - Спросил Кирилл, косясь на хромающего Парда.

- Да нет, километра четыре осталось, за час дойдем, - ребята переглянулись и тяжело вздохнули. Такие расстояния им было трудно представить.

* * *

- Ну и что с ними теперь делать? - Тихий равнодушный голос пробивался сквозь туман и дикую головную боль.

- Н-да, красивые, ничего не скажешь, - насмешливый спокойный голос пророкотал где-то далеко вверху, но открывать глаза не хотелось категорически.

- Кто тут более-менеее живой? Кого допрашивать уже можно?

- Вроде вот этот, лохматый, но он всю дорогу длинного на себе тащил, тоже в отрубе. Девица вообще никакая. Мало того, что зеленая, так ее кто-то придушить пытался. - Это уже молодой и слегка виноватый, готовый услужить тенорок.

- В смысле, зеленая, - шорох, ворчание и хриплый кашель Травки, - ого, а это не эпидемия? Мы, по-моему, погорячились слегка, ну-ка давай сюда Ампулу. - Насмешливый голос стал озабоченным. Парду хотелось открыть глаза и объяснить, что это не эпидемия, что это у нее с рождения, но тут он с облегчением, что ничего не нужно делать, услышал голос Тира:

- Она такой родилась. Не трогайте ее, и так нам всем паршиво.

- О, один оклемался, давай его, что ли, первого? - Опять пророкотал голос сверху, и Пард понял, что лежать ему очень мягко и удобно, что ступни не ноют почти совсем и вообще лежать так хорошо, что он даже слегка застонал от счастья. А что там сказали Тиру? Опять вставать и защищать его, что ли? Пард, не открывая глаз, прислушался. Кто-то возился, потом что-то зашуршало, и стало тихо. «Блин, куда они его?» - по-прежнему не открывая глаз, Пард начал вставать, мучительно распрямляя одеревеневшие члены.

- Эй, паря, ты куда намылился? Если в сортир, то далеко не ходи, под кроватью все есть, - объявился справа молодой голос.

- Куда Тира повели? - наконец разлепил глаза Пард. Впрочем, в полусумраке какого-то помещения со странными стенами, он все равно не смог сфокусировать разъезжающиеся от усталости глаза.

- Да не боись, с вами просто поговорить хотят. А здесь - лазарет, больно вы все побитые и вообще никакие приползли. Ложись, говорю. - К губам парня прижался холодный, упоительно мокрый край железной кружки с чем-то обалденно вкусно пахнущим. Пард глубоко вздохнул, жадно, обливаясь, выпил все до дна и провалился в сон, не дожидаясь, когда голова коснется подушки.

* * *

- Может, его разбудить? Что-то он спит и спит. Покормить хотя бы нужно. - Голос был женским, незнакомым и жалостливым. Пард прислушался к ощущениям и понял, что усталости в теле уже нет, зато дико хочется есть, а глаза открывать просто лень, и он медлит с этим действием, потому что ему совершенно не хочется узнавать, какие гадости предложит ему новый день, кто еще будет покушаться на безопасность его и остальных ребят, и какое это блаженство, что рядом люди и… очень хочется по неотложным физиологическим нуждам… Последнее пересилило все остальные соображения, и Пард открыл глаза. Над головой нависал темный брезентовый потолок в заплатках, несомненно раньше ничего общего с брезентом не имевших. Пард бодро сел, проваливаясь на удивительно мягком тюфяке, и обнаружил, что он в очередной раз совершенно голый. Прежде, чем возмутиться, он воспользовался знаниями, почерпнутыми в глубинах сонной памяти о наличии отхожего места прямо у него под кроватью. Пард бодро вскочил и чуть не заорал от тупой боли в опухших и безбожно ноющих ногах. Но дергающая боль быстро сменилась вполне терпимыми неприятными ощущениями, а под кроватью был обнаружен настоящий детский горшок с оторванной ручкой. Впрочем, Парду в данный момент это было все равно.

Звуки жизнерадостно бьющей в металлическое дно струи, вызвали затишье за бурой занавеской, отделяющей его от остального мира, и оттуда высунулось молодое женское личико.

- Ой, - сказали одновременно личико и Пард, и парень опять остался один на один с нарастающим возмущением. Завернувшись в простыню на манер римской тоги, о которой он тоже не имел представления, поскольку интерес к истории был не его коньком, он величественно уселся на кровати, стараясь не показывать нарастающего смущения и беспокойства.

- Эй, ты там все? - Раздался опять тот же незнакомый, но уже смешливый голос, и Пард мрачно собрался протестовать против насмешек. Но сохранять гордое достоинство и отстаивать собственное я мешал все тот же горшок, тщательно задвинутый вглубь подкроватного пространства и полное отсутствие одежды.

Девушка опять заглянула в «палату» и, прыснув, появилась вся, откинув занавеску. Она была маленькая, пухленькая и вся какая-то закругленная. Смешливые глаза, ямочки на щеках, пухлые, привыкшие улыбаться губы. Ну, и все остальное тоже на месте, провел глазами Пард по ладной фигурке… И вдруг представил себя, неловко сидящим на кровати, провалившимся в мягкий тюфяк, отчего колени его торчат под невообразимым углом, а костлявые ноги, на которые простыни не хватило, жалобно свисают, не доставая до пола с высокого лежбища. Физиономия у него, наверняка, с запавшими глазами, стоящими дыбом волосами, дико отросшими за время их путешествия, с потрескавшимися губами… Он нервно облизнулся. И вдруг… улыбнулся, хотя спекшиеся корки на губах сделали эту процедуру чрезвычайно болезненной. Ну не хотелось ему огрызаться на нее, и все, такая славная была эта девушка. А в руках у нее был сверток, в котором легко угадывалась его одежда, постиранная и хорошо просохшая. «Боже мой, сколько же я тут валяюсь?» - ужаснулся про себя Пард, ощущая при этом удовольствие, что столько времени его никто не заставлял ничего делать и никуда ходить.

- Сейчас обувь принесу. Одевайся, я постучусь, - пряча улыбку, проговорила девушка и, выходя, не удержалась, оглянулась еще раз и прыснула. Только было это совершенно не обидно и даже Парду понятно, что смеется она просто от избытка хорошего характера и природной веселости, как Трава когда-то, дома, в Поселке. И Пард понял: вот оно, то, чего он так старался избежать. Неприятности не закончились. Где ребята? Он быстро оделся, с удовольствием выяснив, что вся одежда на месте, от нижнего белья до любимого черного комбинезона, даже содержимое карманов было аккуратно вложено в носок.

- Ты все? - Опять прозвучал веселый голосок, и Пард вдруг осознал, что вокруг говорят и двигаются множество людей. Он их все время слышал, но спросонку не принимал во внимание. Вместе с голосом молоденькой медсестры, так он определил свое положение и назначение девушки, слышалось шарканье ногами кого-то постарше, стоны за тонкой матерчатой перегородкой справа, неприятное бряцание чего-то металлического, звуки далекого страстного спора, касающегося «резать или нет?» и, совсем близко, перешептывание нескольких мужских голосов и бряцание оружия. «Меня караулят, ждут, пока проснусь. Хоть бы поесть дали сначала».

- Все, - отозвался он, и издать этот хриплый короткий звук у него получилось далеко не с первого раза. Пересохшее горло категорически отказывалось работать.

Девушка вошла, озабоченно сдвинув бровки. Она принесла растоптанные огромные ботинки с подошвой, выкроенной из чего-то мягкого и поэтому похожие на домашние тапочки.

- Твои совсем развалились, да и ноги у тебя опухли, не влезут сейчас. Пока походи в этих, - она озабоченно присела перед Пардом и принялась надевать на него ботинок. Парень совершенно смутился, чего с ним раньше никогда не бывало. Он отобрал башмак, стараясь не делать это грубо, и молча стал напяливать обувь на больные ноги, морщась, когда нечаянно задевал самые болезненные места. Он очень боялся обидеть девушку, но разозлился, что она одевает его, как маленького. Это только тетка не признавала до сих пор в нем мужчину и все время норовила поправить воротничок, заставить помыть руки или уложить вовремя спать. Да что это он? Соскучился по тетке, что ли? Он же помнит, что она тиранила его своей заботой так, что именно от нее порывался сбежать тот Пард, который месяц назад ушел из родного поселка. Тетка, безоглядно любившая осиротевшего в раннем детстве племянника, навязчиво и приторно опекала его, подсовывала самые вкусные кусочки, вязала бесконечные шарфики и безрукавки, и совершенно не признавала, что он уже взрослый. Пард низко опустил голову, чтобы девушка не увидела навернувшихся слез. Да, что-то он совсем раскис. И вдруг, мягкая девичья ручка провела по всклокоченной шевелюре парня. Провела один раз, но нечаянная ласка вдруг вызвала спазм в горле, и из-под крепко сжатых век выплеснулись непрошенные капли. Когда Пард, проморгавшись, поднял глаза, только колыхание занавески напоминало о том, что девушка была здесь. Парень потряс головой, отгоняя непрошенные сантименты и стараясь избавиться от тупой боли в горле.

Девушка уже разговаривала с кем-то в коридоре, с чем-то соглашалась и на чем-то настаивала, но слышно было плохо, потому что за соседней стенкой кто-то сильно заорал, и туда пробежали чьи-то ноги, и голоса торопливо стали звать Елену Николаевну и спрашивать, остался ли еще новокаин…

Через минуту пожилая, квадратная с непробиваемым выражением лица тетка в халате принесла поднос с едой, молча вытащила полный горшок из-под кровати, заставив парня мучительно покраснеть, и без церемоний удалилась, гордо неся добычу впереди себя. «Только бы девушка не увидела…», подумал Пард, набросившийся на вкусный и наваристый суп. Вкус его был несколько непривычен, но вряд ли его собирались отравить, как справедливо подумал парень, с наслаждение отправляя горячее варево в рот.

Переход по станции Пард запомнил плохо. После того, как он наелся, уже ничего не стояло между ним и его беспокойством о ребятах. Трое серьезных бойцов в разнокалиберной, но почти целой форме, сопровождавшие его, на вопросы отвечали неохотно и в основном в том смысле, что они ничего не знают, и что им было приказано привести его, как проснется, к Старику. Кто такой Старик они тоже не поясняли, объявив, что «скоро сам все увидишь».

Пард попытался сосредоточиться на окружающих пейзажах, но это тоже получилось плохо. В голову лезли неприятные воспоминания о «Строгино», поскольку принцип поселения был один и тот же, хотя здесь было почище, и народ, в основном, особыми уродствами не щеголял. Запутанный лабиринт жилищ казался угрожающим и бесконечным, наверное, по аналогии с длинным пустым тоннелем, который пришлось пройти за последние пару суток. С невольным удивлением Пард глазел на стены, сложенные из чего попало: вкривь и вкось прибитые доски, в которых можно было угадать остатки складской тары, металлические листы, оторванные с мясом от электричек, грязные засаленные тряпки вместо дверей, непонятно чем скрепленные остатки пластиковых емкостей, камни и щебенка, слепленные чем-то серым и шершавым. Некоторые «строения» были украшены кусками каких-то металлических конструкций, выгнутых, будто в результате безумных экспериментов, кусками пружин, торчащими вверх металлическими палками, на которых болтались тряпки с нарисованными пятнами непонятного назначения. У Парда при виде последних возникло в голове не очень понятное слово «знамя». Жителей по дороге попадалось немного, зато в отдалении все время слышался шум, и даже можно было разобрать отдельные выкрики. Собственно, на Парда внимания никто не обращал. Судя по разговорам провожатых, которые смирно брели впереди, не оглядываясь, они проведывали своего «дружбана» на предмет «принести ему косячок и прокруточку…», а Парда взяли по просьбе Коменданта по пути.

После путешествия по довольно высокой винтовой лестнице, Пард, пройдя несколько проверок и окончательно озверев от похлопываний по бокам и приказов «встать лицом к стене руки на стенку», попал в небольшую жарко натопленную комнатку, где главным действующим лицом пребывал старик, который сидел, укутанный одеялом по пояс в непонятной конструкции на колесах. Пард решил держаться независимо и презрительно, но любопытство взяло верх.

- Присаживайся, в ногах правды нет, - прозвучал ровный негромкий голос. Такой голос мог принадлежать какому-нибудь Преподавателю, привыкшему много и терпеливо объяснять тупым недорослям премудрости каких-нибудь не очень внятных наук. Пард оглянулся и примостился на краешек большого стула с плотным коричневым покрытием, сильно потертым, но хорошо сохранившимся. Невольно он так вертел головой, осматривая примечательную комнату, что не сразу услышал, как к нему снова обратились.

- Ты тут поосмотрись пока, сейчас еще народ подойдет, и ты нам все расскажешь.

- Что расскажу? - сразу набычился Пард.

- Все свои приключения, откуда ты и как сюда попал, - терпеливо пояснил старик все тем же тихим, но хорошо слышным голосом.

- Не буду я ничего рассказывать. Куда ребят дели? Сначала я убедюсь…убеждюсь…тьфу, увижу их, а потом, посмотрим. Мы уже рассказали тут одному… - подскочил Пард.

- Не хочешь, как хочешь, никто тебя заставлять не будет, но тогда ты нарушаешь законы станции и будешь выслан из нее в течение часа. Видишь ли, все, кто приходит на станцию первый раз, попадают сюда и рассказывает, как живет остальное метро. Это - закон. Он позволяет нам ориентироваться в новостях. А ваша история столь неправдоподобна, что мы хотим ее от всех по отдельности услышать и сопоставить. Поэтому твоих друзей мы уже расспросили, они ждут только, когда ты очнешься и тоже все расскажешь. А потом вы сможете встретиться. Иначе - ты уходишь со станции и идешь, куда глаза глядят, но один. - Спокойное терпеливое разъяснение почему-то убедило воинственного парня, и он сел обратно на место. На самом деле ссориться ни с кем не хотелось. Хотелось спокойствия, отдыха и отсутствия видимых и невидимых опасностей.

В дверь вошел забавный мужичок, смешно одетый под ковбоя из книжки, но, не успел Пард усмехнуться, как открыл рот при виде следующего гостя. За ковбоем в комнату, заполнив ее почти полностью, ввалился огромный человек, со страшным, налитым кровью красным глазом, белым пухом на голове и жуткой чернозубой улыбкой. Третьего Пард даже не заметил, пока глазел на гиганта-альбиноса.

- Ну, рассказывай, - прозвучало из угла, в котором обнаружился длинный, очень хорошо одетый, сияющей самой радушной улыбкой мужчина, расположившийся поперек кожаного, мягкого кресла в самой расслабленной позе.

Пард, набычившись, помолчал, внезапно ощутив, что ему самому хотелось бы все рассказать этим странным людям, понять, что произошло, попросить о помощи. И он совсем не думал, что они его обманут или поступят, как предатель и жулик Андрей Петрович, или страшноватый в своем лицемерии Васильич. Но не было нужных слов и ничего не складывалось в бедной, забитой впечатлениями голове, и он начал паниковать, что эти суровые мужчины решат, что он нарочно ничего не хочет говорить и выгонят его со станции. Он поднял отчаянный взгляд на Старика и увидел, что тот смотрит прямо на него со спокойным ожиданием. Кажется, Старик понял состояние парня и начал расспрашивать.

Пард, отчаянно борясь с вечным косноязычием, отвечал на вопросы, пробовал рассказать, просил спросить обо всем Траву или Тира, но постепенно продвигался в запутанной и малоправдоподобной своей истории. Временами ему казалось, что его не слушают, но тут же наступал момент, когда окружающие превращались в слух, словно боясь упустить подробности. Иногда его начинали еще более детально расспрашивать, причем вопросы звучали так, что скрыть что-либо было фактически невозможно, да и соврать тоже. Особенный интерес вызвали их с Тиром приключения и найденный склеп с оружием, напавшие на них мутанты, о которых Пард рассказывал более-менее связно, его одинокие приключения в темноте и карта, которую они подобрали возле трупа боевика.

Вдохновенный сбивчивый рассказ, перемежаемый клятвами, что это - истинная правда, наконец, подошел к логическому завершению, которое присутствующие, по-видимому, отлично знали от патрульных. Пард замолчал и тут, наконец, испугался, поняв, что сейчас может последовать все, что угодно. Даже то, на что его фантазии пока не хватает за неимением опыта. Ведь Васильич тоже поначалу выглядел добрым, заботливым и надежным.

- Ты выйди, мы тут подумаем немного. И не трусь, сейчас все решится, все нормально будет, может, даже и выживешь, - оптимистично произнес альбинос.

- Ну чего ты ребенка пугаешь? - ухмыльнулся длинный со своего кресла. Парда даже не возмутило то, что его обозвали ребенком. Так хотелось, чтобы этот кошмар хоть когда-нибудь кончился, и можно было бы отдохнуть и расслабиться.

Один из охранников вывел его из комнаты, но сквозь неплотно прикрытую дверь отчетливо было слышно:

- Ну и как во все это поверить? - негромко произнес незнакомый голос, видимо, принадлежащий молчаливому «ковбою»

- А вот так… в основном все подтверждается. Даже Джафар и его люди не особо протестуют. Похоже, все так и есть. - Пард напряженно старался не упустить ни одного слова, а заодно не привлечь внимания охраны.

- А с чего им так врать? Боевик какой-то. А Васильич каков хмырь, а? Да и у Серафимы все подтвердилось, Гамаш уже вернулся. Там полный писец.

- Да ладно вам, устроили гестапо. Всех по одному опросили, что теперь с ними делать будешь? - Это ленивый голос длинного. У Парда похолодело внутри и неприятно закололо под ложечкой. «Надо драпать», - отчаянно пронеслось в голове вместе с осознанием того, что никуда он драпать не будет, нет у него сил драпать, и он прислонился к стенке, понимая, что сейчас все решится.

- Пусть у меня пока поживут. Поговорю с ними, много они нового и полезного принесли, - это тихий голос Старика.

- Ну, как скажешь. Партеечку? - В комнате что-то передвинули и в щель потянуло чем-то вонючим.

- Стас! - Охранник дернулся, зыркнул недобро на Парда и бросился к двери. Судя по его скорости, власть на этой станции была крепкая.

- Давай сюда остальных. Пусть расслабятся. Определи их к Яне. Ворчать будет - ко мне посылай. В диспетчерской места на всех хватит. Я полагаю, они не на пуховых перинах спать привыкли. - Отдал распоряжения Старик. И за дверью дробно покатились какие-то мелкие предметы, брошенные, судя по звуку, на что-то деревянное.

* * *

Через несколько минут Пард, под ворчание очень молодой, строгой и чрезвычайно худой, но симпатичной Яны Игоревны, как она приказала себя называть, уже помогал таскать какие-то огромные мягкие тюфяки, невольно стараясь понять, чем они набиты. От тюфяков распространялся какой-то очень знакомый запах, который никак не поддавался попыткам вспомнить, что это такое. Расстилая очередной тюфяк на полу длинной комнаты, вдоль двух стен которой проходили полки, заваленные всякими странными железками, при виде которых у мастеровитого подростка зачесались руки, Пард пропустил момент, когда дверь в комнату открылась и, пятясь задом, туда вошла… Рыся. Ребята увидели друг друга одновременно. С диким визгом Рыся повисла на шее растерявшегося, но абсолютно счастливого Парда, который со слезами на глазах гладил ее по промытой и хорошо заплетенной косе, не стараясь отцепиться и избежать ненужных нежностей. Через плечо Рыси он увидел растерянно озиравшихся Кирилла и Траву, входящих в комнату. За их спинами чернела вихрастая шевелюра слепого. Пард стоял, не вытирая счастливых слез, не отпуская оборачивающейся Рыси, и смеялся, глядя, как глаза у Травы становятся круглыми и радостными, как Кирилл, спотыкаясь, бросается к Рыси, запутавшись в брошенном на пол тюфяке, и как ничего не понимающий, но уже догадывающийся о произошедшем Тир, бессильно опускается на корточки возле дверного косяка. А потом, конечно, были слезы и смех, объятия и радостная потасовка, строгие окрики Яны Игоревны и улыбающиеся лица охранников. И счастье. Счастье такое необъятное, какое бывает только в минуты, следующие за немыслимыми испытаниями на грани жизни и смерти.