Расскажу об одной встрече, повлиявшей на всю мою дальнейшую жизнь. Имя этого человека – Мариэтта Сергеевна Шагинян! Когда-то я прочитала романы «Месс-Менд» и «Гидроцентраль», и Мариэтта Шагинян стала для меня одним из многих хороших писателей. Одним из… Но вот открыла «Четыре урока у Ленина» и – была поражена. С того момента стала искать и читать другие книги, написанные ею раньше: «Рождение сына», «Первая Всероссийская», «Билет по истории»… Затем – небольшие эссе типа «Предки Ленина», «День рождения Ильича»… Передо мной открылся удивительный мир, в котором все было вроде бы знакомо, а вроде бы и все новое. Первое ощущение шло от того, что я и сама всегда с удовольствием читала книги о Ленине и книги самого Ленина. Новое же было в совершенно необычном, непривычном отношении писательницы к ленинской теме. Ведь как бывает у иных писателей? Они смотрят на Ленина как на какую-то недосягаемую, божественную, надчеловеческую субстанцию. Другие, наоборот, принимаются усиленно как бы похлопывать Ильича по плечу, дескать, он был совсем такой же, как мы: простой, милый и т.д.

Подход Мариэтты Шагинян: да, гений, но какой же родной, любимый человек! Известно, что искорка взаимопонимания при встрече может зажечься лишь тогда, когда что-то общее имелось и до встречи. Именно с общих точек соприкосновения и началось превращение моего просто хорошего отношения к писательнице Мариэтте Шагинян в восхищение, в преклонение, в любовь к ней. Сколько раз, читая ее Лениниану, ловила себя на мысли: ну да, точно, и я так думаю, и мне так казалось… Наверное, и у вас так бывало: какие-то потаенные мысли, скорее даже ощущения, в общем, что-то не окончательно оформившееся, и вдруг все это встречаем у какого-то писателя в ясной, четкой, законченной форме. И тогда начинает казаться, что мы и сами всегда точно так же считали.

Конечно, моему душевному согласию с писательницей способствовало то, что и в школе, и в институте я всегда читала больше, чем задавали, и – никогда отрывками, только все произведение целиком. Знаете ведь, как у нас иногда читают классиков марксизма-ленинизма: выпишут себе аккуратненько в тетрадочку несколько цитат и вполне довольны собой, статья «проработана». Нет, мне всегда казалось, что в промежутках между подчеркнутыми для выписывания формулировками как раз и таится самое интересное. И в этом я нашла поддержку у Мариэтты Сергеевны. Она рассказывает: «Была у нас такая „выборочная“ манера – „задавать“ Ильича кусками: не всю книгу, а „от – до“. Работы Ленина делились для нас на места „более важные“ и „менее важные“… Мне, например, казалось, что я наизусть знаю „Что делать?“ – еще бы: „сдала на экзамене“ (слово-то какое: „сдать“!)».

Но вот писательница прочла «Что делать?» целиком и увидела что тогда, при выборочном чтении, «особая внутренняя ленинская диалектика вся ушла сквозь пропущенные школьной партучебой страницы, словно рыба через слишком большие ячеи рыбачьей сети».

Приятно найти в писателе не только интересного и умного собеседника, но и единомышленника. Приятно, когда его откровения или даже открытия подтверждают какие-то твои догадки…

Однажды, уже после того, как были прочитаны многие крупные произведения Мариэтты Сергеевны, мне в руки попалась книга «Лениниана». В ней кроме известной тетралогии «Семья Ульяновых» были еще и статьи, мною раньше не читанные. И вот в одной из таких статей, а именно в статье «За чтением Ленина», я прочла, как откровение, строки: «Благоговейное отношение к тексту Ленина так велико, что задача политически учиться у него вытесняла до сих пор даже возможность отнестись к нему просто по-читательски. Обычное „литературное чтение“ Ленина никому, может быть, и в голову не приходило».

Помню, я читала и перечитывала эти слова. Ведь это были как будто подслушанные мои мысли: и я давно замечала, что Ленина интересно читать не обязательно для доклада или экзамена. Но я никогда не осмелилась бы сформулировать свою потаенную мысль так открыто. Так могла сказать только Мариэтта Шагинян с ее редкостной откровенностью. На меня ее слова подействовали, как грозовой разряд: сразу стало ясно, что мне надо делать. Конечно же приобрести Полное собрание сочинений Ленина и последовать примеру моей вдохновительницы: прочитать все тома подряд, с 1-го по 55-й, ни одного не пропуская. Поначалу так дело и пошло. Но потом, с 10-го тома, вдруг перескочила сразу на 25-й: в школе готовилась конференция на тему: «Ленинская национальная политика СССР», и мы вместе с учениками углубились в статью «О праве наций на самоопределение». А через месяц была печальная дата – 21 января, – и снова пришлось нарушить очередность: мы склонились над 45-м томом.

Но какие бы зигзаги ни приходилось делать, я все равно возвращалась к твердо установленному порядку. Читала, ничего не пропуская, в том числе и те произведения, которые были прочитаны раньше. И вот марафонская дистанция преодолена. Впечатлений столько, что за один раз и не рассказать. Все же попробую подвести первые итоги: что же дало мне чтение Полного собрания сочинений Ленина?

Сказать, что все прочитанное понято и усвоено, было бы безмерным хвастовством. Конечно же буду читать еще и еще, до конца жизни. Но все равно уже и сейчас чувствую себя обогащенной: в этих книгах хранится столько драгоценных даров, что даже часть их, полученная при первом прочтении, – это очень много. А раз много, то, естественно, хочется как-то систематизировать… В общем, для начала я разделила доставшееся мне богатство на три основные части.

 

Возможность услышать живого Ильича

Особое волнение я ощутила, когда приступала к чтению 55-го тома: ведь последний! Да и вообще этот том особенный: в нем, в единственном, Владимир Ильич говорит о себе лично. Это – письма к родным, в которых он пишет о своем житье-бытье, о своих не только деловых, но и чисто житейских планах. Нередко в одном и том же письме Владимир Ильич рассказывает, как у него идет работа над книгой, дает поручение родным насчет журналов, статистических сборников… И тут же – об охотничьих сапогах, о шахматах, о том, как они с Надей катаются на коньках… Словом, в этом томе, и вроде бы только в нем, – живой человек, земной, «как вы и я, совсем такой же». Но… что-то во мне сопротивляется такому повороту мыслей. А там? В тех предыдущих 54 томах – только политик, экономист, философ, так, что ли? А ведь иногда и делят: Ленин-политик и Ленин-человек. Политик – это вождь пролетариата, создатель партии, гений революции… Человек – это самый добрый, самый обаятельный, самый скромный, самый, самый… в общем, обладатель множества прекрасных душевных качеств.

Но так ведь нельзя! Помню, прочла в газете очерк о племяннике Ленина – Викторе Дмитриевиче Ульянове. Когда его спросили, какие книги о Ленине ему нравятся, так он сначала ответил как-то неопределенно, а потом сказал: «Нельзя образ создавать методом маятника: от вождя к человеку и обратно. То у автора Ленин, то Ульянов. А в жизни было единое…» Тогда мне это показалось несколько претенциозным: есть же в самом деле по-настоящему хорошие книги о Ленине. К тому же трудно ведь охватить весь облик Ильича сразу, объемно, – поневоле и занимаются каждый какой-то отдельной гранью. «Это неизбежно», – подумалось мне тогда. Но потом, дочитав Собрание сочинений Ленина до конца, я снова разыскала ту газету и уже другими глазами перечитала тот очерк. И поняла: как же прав Виктор Дмитриевич! Ведь и в самом деле, у Ильича никогда не было двух линий поведения, одной для дома, для семьи, другой – для политической и общественной деятельности. Он всегда был един, всегда оставался самим собой.

Вот почему его человеческая суть раскрывалась полно и ярко и в личном письме к родным, и в серьезной политической или философской статье. И именно поэтому, читая Полное собрание сочинений В.И. Ленина, я узнала о нем как о человеке больше, чем из художественных биографических книг, хотя среди них много талантливых. А ведь нигде, кроме 55-го тома, Владимир Ильич не говорит лично о себе, не приводит фактов из своей частной жизни. Но все равно: в каждом произведении – живой Ильич, с его характером, с его мироощущением, с его взглядами, вкусами, любимыми словечками, шутками, в общем, человек во всей его многогранной сущности.

Но… Вот после этого «но» и следует, пожалуй, поговорить о причине, из-за которой многие видят в ленинских произведениях только Ленина-политика. Они-то как раз и читают Ленина выборочно! Что говорить, во время экзаменов, для доклада или статьи бывает нужна именно цитата. И это бы ничего, если бы цитируемая работа была прочитана ранее. А то ведь иные выписывают цитаты, подчеркнутые кем-то другим. Или вообще берут их не из самого произведения, а из других докладов или брошюр. И вот ходит она по кругу, теряя оттенки контекста, теряя глубину от частого употребления…

А главное, эти кочующие из книги в книгу цитаты теряют отпечаток личности автора цитируемых слов. Обидно: люди сами лишают себя удовольствия поговорить с живым Ильичем! Вспоминаются еще и такие слова М. Шагинян: «Считаю для себя счастьем, что я избегла в конце двадцатых годов этой пестроты знакомств с книгой по кусочкам и смогла прочитать Ленина том за томом, каждое произведение в его целостном виде». Ну а я считаю для себя счастьем, что встретила эти рассуждения писательницы: они стали для меня хорошей прививкой от болезни выборочного чтения. Ведь кто знает: жизнь быстротечна, и в спешке можно и не заметить, как скатишься к тому же самому цитатничеству, против которого и воюешь. Но с тех пор как я прочла приведенные выше слова Мариэтты Сергеевны, мне уже, хочется верить, эта болезнь не угрожает. Иногда, бывает, все-таки надо выписать какую-то цитату, так пока найду ее, незаметно для себя зачитаюсь и остальным текстом. Но и найдя нужное место, и выписав цитату, уже не могу оторваться и дочитываю произведение до конца. Да, наверное, так бывает с каждым, открывающим книгу любимого писателя. В таких книгах прельщает все: и мысли, и художественные детали, и язык… И все это в комплексе, неразрывно. Впрочем, по поводу художественных произведений на эту тему со мной и спорить никто не будет. Но когда речь заходит о серьезной политической книге, почему-то считается вполне допустимым знакомиться с ней по кусочкам, по обрывкам.

Приведу такой пример. Всем известно произведение Ленина «Пролетарская революция и ренегат Каутский». Но известно оно в основном по названию да еще по нескольким цитатам, которыми снабжены популярные брошюры об этом произведении. Откровенно говоря, ни эти брошюры, ни краткое изложение ленинской работы в учебниках никогда не вызывали у меня желания прочесть ее целиком. А тут у меня дошла «очередь» до 37-го тома, и я вдруг обнаружила у себя в руках интереснейшую книгу! Помню, как несколько дней подряд я в каждую свободную минуту брала в руки 37-й том, и мои домашние даже шутили: мол, опять за своего любимого «ренегата» взялась. А ведь и правда, книгу эту нельзя читать спокойно, настолько явственно слышится в ней голос живого Ильича. Ну посмотрите сами: «…премудрый Каутский, надев ночной колпак, повторяет то, чтó тысячу раз говорили либеральные профессора, – сказки про „чистую демократию“» (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 250). Или: «О, ученость! О, утонченное лакейство перед буржуазией! О, цивилизованная манера ползать на брюхе перед капиталистами и лизать их сапоги! Если бы я был Круппом или Шейдеманом, или Клемансо, или Реноделем, я бы стал платить господину Каутскому миллионы, награждать его поцелуями Иуды, расхваливать его перед рабочими, рекомендовать „единство социализма“ со столь „почтенными“ людьми, как Каутский» (т. 37, с. 254). Было бы странно искать подобный текст в учебниках или конспектах: тогда надо было бы переписать полкниги! Это я говорю вовсе не в упрек учебникам или конспектам. Ведь выбор цитат для них делается таким образом, чтобы в меньшем объеме поместилось побольше политического смысла, поэтому фразы для цитирования выбираются обычно из тех мест ленинских работ, где он подводит итоги сказанному, делает выводы. И получается, что приведенная цитата – всего лишь политическая формулировка, которую мог сказать любой грамотный марксист. А те люди, которые ограничивают себя чтением учебников и популярных брошюр, так и остаются в заблуждении, думая, что и все ленинское произведение состоит из такого же ученого, сугубо политического текста, напоминающего текст учебников.

Нет, нельзя о большом, многомерном произведении Ленина судить по приведенным из него цитатам. Лично я убеждена, что, ограничиваясь цитатами из учебника и не прочтя такого яркого, сочного текста всей книги, человек просто обкрадывает себя. Разве даже из приведенных выше небольших выдержек не видно, что за человек автор этих строк? Сколько здесь типично ленинской иронии, литературного блеска, сколько метких, убийственных слов… А это, чисто ленинское, выражение «премудрый Каутский»! Всего одним словом Ильич умел выразить сложное понятие, сравнив политическую трусость человека, боящегося классовой борьбы, с вечно дрожащим «премудрым пискарем» из известной сказки Салтыкова-Щедрина.

А какая страсть бушует здесь в каждой строчке! Нет, Ленин никогда не был холодным ученым. Горячо любил он простых людей и так же горячо ненавидел предателей, либералов, оппортунистов. В политическую борьбу он вносил не только свою колоссальную эрудицию, не только мощный интеллект, но и жар своей души, глубокие эмоции и пылкий темперамент.

Конечно, о свойствах ленинского характера многое можно узнать и из воспоминаний о нем. Что и говорить, книги об Ильиче у нас любят читать. Люблю их читать и я. Но воспоминания – это все же свидетельство третьих лиц. А читать произведения самого Ленина – это общаться с ним, как с живым человеком. Ведь Ильич писал о том, что было главным делом его жизни, а как раз в главном деле человек и раскрывается наиболее полно.

Ну вот, например, на вопрос о том, какая черта Ленина наиболее привлекательна, многие ответят: «Простота». А десятиклассники непременно процитируют при этом слова из очерка Горького: «Прост, как правда». Но вот попросите их сказать, в чем конкретно эта простота выражается, – только пожмут плечами. Это и понятно: все мемуаристы передают свои впечатления, а нам бы все-таки хотелось своими глазами увидеть, своими ушами услышать эту самую, легендарную, ленинскую простоту.

Конечно, мы можем только позавидовать тем людям, которые общались с живым Владимиром Ильичем. Конечно, многое из его облика с течением времени для нас пропало безвозвратно. Многое… Но ведь не все же! А то, что сохранилось, как раз и содержится в Собрании сочинений. В 5-й главе попробую поглубже разобраться в природе простоты Ленина как оратора: ведь там я буду анализировать материалы последних томов, содержащих в основном устные выступления Ленина. И в принципе с ленинской простотой можно познакомиться, сняв с полки любой том наугад. Но есть и особенные в этом отношении произведения: это те статьи, письма, обращения, которые были адресованы непосредственно народу.

Это не значит, что Ленин специально для народа примитивизировал свои мысли. Нет, Владимир Ильич уважал простых людей и говорил с ними совершенно серьезно на самые сложные политические темы. Доступность создавалась не за счет упрощения материала, а за счет понятного языка, знакомых людям сравнений, за счет умения Владимира Ильича чувствовать атмосферу аудитории. Говоря с народом, Ленин старался избегать специальных научных терминов. Знаете ведь, как иногда какой-нибудь лектор «хочет свою образованность показать» – и вот сыплет непонятными, нарочито научными словами.

Помню, с каким удивлением закончила читать во 2-м томе статью «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заводах». А удивительно было вот что: я, никогда ничего не читавшая на эту тему, поняла все с первого раза. Что ж говорить о тогдашних рабочих, для которых многие конкретные детали, обычаи, описанные в статье, были хорошо знакомы из жизни! Интересно еще и то, что, когда Владимир Ильич писал эту статью, ему было всего 25 лет. Совсем недавно был закончен юридический факультет университета, и молодой юрист, сдавший все экзамены на пятерки, конечно, мог бы и пощеголять своей ученостью. Но нет, в статье на правовую (!) тему почти нет научных юридических терминов. Как видим, уже тогда, в самом начале своей политической деятельности, для Владимира Ильича целью было не себя показать, а людей просветить.

Таких материалов, доступных самому неподготовленному читателю, много в Собрании сочинений. «Ко всем рабочим и работницам города Петербурга и окрестностей» (т. 12), «К солдатам и матросам» (т. 31), «К рабочим, крестьянам и солдатам» (т. 34) и многое, многое другое. Я не цитирую, ибо здесь просты и понятны не какие-то отдельные места, а все произведения целиком. Вот читая их, я и увидела ленинскую простоту своими глазами, как вполне ощутимую реальность.

Или такое качество Владимира Ильича, как его блестящее остроумие. Об этом тоже часто пишут. Счастливые: они слышали Ленина! Но все же, как мне думается, и для нас не все пропало: ведь остроумие Ильича искрилось не только при его личном общении с людьми, но и почти во всех его произведениях. Для примера я специально выбрала самую научную, самую серьезную работу – «Материализм и эмпириокритицизм». Иных, знаю, отпугивает уже одно название этой книги. Но честное слово, стоит немного поднапрячься, вчитаться, и уже через десяток-другой страниц начинаешь удивляться: а ведь все понятно! И не просто понятно, но и интересно, а порой и смешно. Вместе с Ильичем посмеемся над незадачливым Махом с его «голыми абстрактными символами»: «Но голеньким-то на самом деле ходит Эрнст Мах, ибо если он не признает, что „чувственным содержанием“ является объективная, независимо от нас существующая, реальность, то у него остается одно „голое абстрактное“ Я…» (т. 18, с. 36). И в конце книги, где Владимир Ильич в последний раз окидывает взглядом возню «новых философских школок», усмехнемся над их бесплодными ухищрениями перед растущей популярностью материализма. «Они могут, – пишет Ленин, – барахтаться со своими „оригинальными“ системками, могут стараться занять нескольких поклонников интересным спором о том, сказал ли раньше „Э!“ эмпириокритический Бобчинский или эмпириомонистический Добчинский…» (т. 18, с. 372).

Порой, читая ленинские тома, вдруг столкнешься с такой чертой характера Ильича, что сердце так и защемит от огромной любви, нежности, благодарности к этому человеку. Сорок пятый том… Последние письма и статьи… В последней главе я буду подробно говорить об этом томе, сейчас же напомню лишь один эпизод. Мы знаем, как тяжело в те дни давалась Ильичу каждая строчка. В декабре 1922 года было несколько опасных приступов болезни – паралич правой руки, страшные головные боли… А 30 декабря он диктует статью «К вопросу о национальностях или об „автономизации“». Как начинается эта статья! «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации…» (т. 45, с. 356). Эх, почаще бы нам перечитывать эти слова, особенно когда в душу закрадывается желаньице посчитаться с жизнью: все ли мы от нее получили, и не получил ли кто больше…

Ну а когда открываем тома с письмами (с 46-го по 55-й), тут уж и вообще полный эффект присутствия! Сколько говорено о доброте, о чуткости Ильича, но, только раскрыв, например, 54-й том, можно постичь всю меру его доброты, внимательности к людям. Почему я говорю именно об этом томе? Да ведь в нем – письма последних лет жизни! Сам тяжелобольной, он постоянно пишет записки, письма, дает телефонограммы с напоминанием, с требованием, с просьбой отправить такого-то работника в санаторий, такому-то выдать паек, этому – дрова, тому – одежду… Порой свои чувства он прикрывает шуткой, например вроде этой: «…я прошу подвергнуть там (в Крыму. – Н.М.) особому откорму Л.А. Фотиеву, дабы мне ее вернули вполне работоспособной» (т. 54, с. 277).

А как непреклонно, бескомпромиссно бросился он на защиту своей жены, когда узнал, что ее обидели. И об этом мы узнаем из 54-го тома, из письма к Сталину. Случайно Владимиру Ильичу стало известно о том, что Сталин по телефону нагрубил Надежде Константиновне, и тотчас он продиктовал письмо: «Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения» (т. 54, с. 330). Да… Я, признаться, никогда не предполагала, что Ильич может быть и таким.

Но все, надо остановиться. Приводить примеры можно без конца. Скажу только еще раз: после прочтения Полного собрания сочинений насколько же Ильич чисто по-человечески стал мне ближе и роднее!

 

Ощутить пульс истории

Счастье узнавания характера Владимира Ильича было только первым подарком, полученным мною от чтения Полного собрания его сочинений. Второй: я поняла, что политически учиться у Ленина тоже можно во много раз успешнее и интереснее, когда читаешь его произведения не выборочно, а целиком, да еще и не в отдельных брошюрах, а именно в Полном собрании сочинений. Помните, я приводила пример со статьей о Каутском. Посмотрите: даже несколько фраз добавляют много новой информации. Мы узнаем, что Каутский не был первооткрывателем идеи «чистой демократии», что уже тысячу раз это повторялось либералами разных мастей. Находим ответ, за что Ленин назвал Каутского ренегатом: оказывается, теория «чистой демократии» весьма устраивает крупную буржуазию, а это значит, что своими разглагольствованиями о надклассовом характере демократии Каутский подыгрывает буржуазии и предает рабочий класс. Представляете, сколько же мыслей об этой проблеме можно взять для себя, прочтя всю эту работу!

Скажу откровенно: ленинские произведения во многом приблизили, сделали для меня понятнее целые куски нашей истории. И удивляться тут нечему: еще читая биографию Владимира Ильича, убеждаешься, что с момента его приезда в Петербург в 1893 году и до последнего дня жизнь Ленина буквально неотделима от истории. Но в биографии эта связь прослеживается все же по внешней, фактической канве. А вот в произведениях Ленина – весь внутренний смысл истории. Ленин умел как рентгеном просветить каждый исторический факт, точно определить политический смысл самого неожиданного поворота истории. Именно поэтому после чтения ленинских томов исторические факты, многие из которых были мне известны и раньше, теперь заиграли новыми красками, пронизались внутренней логикой.

Я замечала, как иногда студентам мешает осваивать материал отсутствие привычки соотносить ленинские работы с историей. Порой они обижаются на преподавателей, спрашивающих, когда была написана та или иная работа: дескать, к чему эти формальности. А между тем одна только дата написания могла бы напомнить, скажем, во время экзамена, о чем данное произведение. И наоборот, знание содержания работы непременно выведет и на дату. Мне теперь просто кажется странным, как это можно забыть дату написания, например, «Что делать?». Ведь если я знаю, что эта работа подготовила теоретическую базу для создания партии большевиков, как же я могу не сообразить, что она написана в преддверии II съезда РСДРП?

Все крупные ленинские произведения – это как вехи на пути истории. Вот стоят передо мной все 55 томов, и я почти физически ощущаю, как в их стройном ряду буквально гудит эпоха. И в этом ряду стоят тома-вехи: 1-й, 3-й, 6-й, 8-й, 11-й… И так далее. В этих томах, как уже говорилось, крупные теоретические работы. История как бы останавливается на мгновение, чтобы быть осмысленной гением. И надо сказать, эти тома-вехи обычно имеют довольно читаемый вид, хотя бы уж потому, что входящие в них произведения входят в учебные программы.

Но есть и другие тома. В них нет больших по объему произведений, и лишь немногие статьи из этих томов входят в программы. Судьба томов с небольшими статьями видится мне печальною: они-то чаще всего и стоят на полках новенькими, никем не востребованными. А ведь в таких томах пульс истории бьется с особой силой, ибо большое количество маленьких по объему произведений писалось Лениным именно тогда, когда история убыстряла свой бег, когда каждый день, а то и час совершались крутые повороты. Я очень люблю читать эти тома: в них особенно слышна поступь эпохи, в них звучит музыка революции. И в числе моих самых любимых томов – 7-й (II съезд РСДРП), 9-й (начало 1905 года), 34-й (последние четыре месяца перед Октябрем)…

Вспоминаю, как шесть лет назад страна отмечала 80-летие II съезда РСДРП. С каким интересом я следила за публикациями на эту тему в печати, за телепередачами. А все потому, что после чтения 7-го тома история II съезда стала для меня такой знакомой! А раньше… Стыдно вспоминать, но от школьных лет у меня осталось очень смутное представление: что-то там о бундовцах да еще о споре Ленина с Мартовым по поводу формулировки первого параграфа Устава партии. Да и после вуза туман в моей голове мало рассеялся. А уже потом, когда сама работала в школе, прочла как-то у Крупской в воспоминаниях о Ленине: «В Лондоне же он дошел до точки, совершенно перестал спать, волновался ужасно». Тогда-то я и почувствовала какое-то явное несоответствие между моими скудными познаниями и той картиной, которая, по-видимому, была на съезде. И только прочтя 7-й том, наконец составила себе представление о том событии. Читая, не раз вспоминала эмоциональный рассказ Надежды Константиновны! В самом деле, что это был за съезд! Настоящий бой, настоящее сражение идей! Ильич воевал за каждый пункт Устава и Программы, буквально за каждое слово. Он, обладавший поистине совершенным политическим чутьем, замечал малейшее отклонение от марксизма даже там, где его не замечали не только шатающиеся, но даже и твердые искровцы. И всякий раз он бросался в спор, доказывая, что словесная неточность той или иной формулировки способна породить неточность политическую. Около 50 раз выступал Ильич на съезде! В прениях он, по словам Надежды Константиновны, выступал «бешено».

И вот что еще интересно: 7-й том состыковался в моем сознании с 6-м и 8-м, и все сразу встало на свои места. Получился как бы трехтомник большой книги о съезде. 6-й том содержит работу «Что делать?» и материалы к выработке Программы РСДРП. 7-й том – сам съезд. 8-й – обобщающие материалы по съезду, в том числе большую (веховую!) работу «Шаг вперед, два шага назад». К сожалению, у нас в сети политпросвещения изучаются только работы «Что делать?» и «Шаг вперед…». Но без всей картины съездовской борьбы полного представления о съезде не складывается, поэтому многое быстро забывается.

То же самое можно сказать и о 1905 годе. Что мы знаем о нем? Вообще-то не так уж и мало: есть много книг, кинофильмов о том героическом времени. Но знания наши какие-то обрывочные, эпизодические. Во всяком случае, я не встречала человека (не считая, конечно, специалистов-историков), который четко бы себе представлял всю картину 1905 года. Не было такой ясности и у меня, пока я не сняла с полки 9 – 12-й тома и не взглянула на события глазами Ильича. К сожалению, и с этим временем студенты знакомятся лишь по одной работе: «Две тактики социал-демократии в демократической революции», написанной Лениным в июне – июле 1905 года. Что и говорить, эта работа бесценна для нас сегодня в плане теоретического осмысления той эпохи. Но чтобы почувствовать дух тех далеких дней, весь неповторимый колорит первой русской революции, надо читать 9, 10, 11, 12-й тома, где Ильич заметкой, коротенькой статьей, письмом реагирует на каждое событие, каждый штрих и тончайший нюанс в поведении и настроении как в рядах восставших рабочих, так и в стане врага.

Удивительной способностью обладал Ленин: дать точную оценку событию сразу же, по горячим следам. Иногда создается прямо эффект машины времени: как будто Ильич уже побывал в будущем и дает свои оценки с учетом всего того, чему еще только предстоит произойти. Известно, оценки исторических событий с течением времени обычно уточняются. Появляются новые документы, новые свидетельства. Да и теоретический багаж общества со временем возрастает. Не раз приходилось и Ленину в связи с изменившимися реалиями пересматривать свои оценки. Но все равно очень многие ленинские оценки тогдашних событий выдержали проверку временем. Вот почему и мы, сегодняшние, имеющие 70-летний исторический багаж, все же находим именно у Ленина убедительные ответы на вопросы по истории того времени. На мой взгляд, книги Ленина являются самым лучшим учебником по истории.

Надо еще учесть и то, что каждый том Полного собрания сочинений В.И. Ленина снабжен прекрасным научно-справочным аппаратом. В начале тома помещена вступительная статья, представляющая собой краткий исторический очерк того отрезка времени, за который написаны ленинские работы, вошедшие в данный том. Затем, после основных текстов, идут подготовительные материалы, списки неразысканных работ, примечания, указатели имен, литературных источников, даты жизни и деятельности Ленина. Все это создает хорошую историческую и текстологическую подсветку для основных материалов: все-таки что ни говорите, а времени прошло немало, и многое из того, что современники Ленина понимали с полуслова, нам, сегодняшним, надо объяснять и объяснять.

Наличие справочного аппарата в каждом томе – это еще один аргумент в пользу мнения, что Ленина лучше читать не в отдельных брошюрах, а в Полном собрании сочинений. Как уже говорилось, все творчество Ленина – это, по сути, история Октябрьской революции. Это – большая книга в 55 томах. Можно, конечно, читать и отдельные произведения. Это – первый уровень познания ленинизма. Лучше читать целыми томами или даже группами томов, объединенных какой-то общей конкретной темой (например, 9 – 12-й тома о 1905 годе). Это – второй уровень. Но еще лучше – читать все Собрание сочинений Ленина! Вот на этом, высшем, уровне и можно по-настоящему понять и прочувствовать всю историю зарождения, осуществления и защиты нашего Октября. По крайней мере, до печального 1923 года, когда Ленин продиктовал свою последнюю статью.

И вот, когда читаешь Ленина не выборочно, а все подряд, это чтение становится уже жизненной потребностью. Часто тянет снять с полки очередной том не для какой-то практической пользы, скажем для уяснения того или иного исторического вопроса, а просто из потребности общения с интересным собеседником. Задумавшись об этом, я и пришла к открытию, что незаметно для себя получила от чтения ленинских томов еще один удивительный дар.

 

Посоветоваться с Ильичем

Где-то примерно с 40-го тома меня стала преследовать мысль, что уже не только любовь к Ильичу и интерес к истории влечет меня к этим томам. Я стала ощущать, что с чтением этих книг в мою жизнь входит что-то очень прочное, устойчивое, надежное… Наверное, лучше всего это было бы сравнить с хорошей дружбой, когда другу можно раскрыть свою душу и быть при этом уверенным, что поймет, ободрит, объяснит. И вот в размышлениях об этом мне и пришло в голову слово «посоветоваться». А ведь и правда: когда на душе смятение или когда надо решать что-то важное, нет для меня теперь средства вернее, как углубиться в ленинские тома. Конечно, слово «посоветоваться» я здесь употребляю не в том смысле, как, скажем, советуются с Лениным партийные деятели. Для них это прямая обязанность, работа. Нет, я имею в виду обращение за советом к Ленину для разрешения каких-то своих сомнений. Ведь каждый из нас, пусть и не занимающих высоких партийных и государственных постов, все равно же болеет душой за общее дело. И чтобы как-то помочь этому делу, надо сначала для себя во всем разобраться.

Чтобы вы лучше поняли, что я имею в виду, приведу один пример. Расскажу о том, как Владимир Ильич помог мне преодолеть одно сомнение. Было это в конце 70-х годов, когда у многих на душе лежал камень, мучил вопрос: а так ли живем? Вот и со мной часто бывало: бодрюсь-бодрюсь, а потом вдруг такое найдет… Столкнусь с каким-то проявлением стяжательства, невежества, бюрократизма – и свет не мил, и все начинает представляться в черном свете.

Но вот, перечитывая 37-й том, встретила в нем такое рассуждение Ленина: «Тем и отличается марксизм от старого утопического социализма, что последний хотел строить новое общество не из тех массовых представителей человеческого материала, которые создаются кровавым, грязным, грабительским, лавочническим капитализмом, а из разведенных в особых парниках и теплицах особо добродетельных людей. Эта смешная мысль теперь всем смешна и всеми оставлена, но не все хотят или умеют продумать обратное учение марксизма, продумать, как это можно (и должно) строить коммунизм из массового человеческого материала, испорченного веками и тысячелетиями рабства, крепостничества, капитализма…» (т. 37, с. 409).

Здесь мне явственно слышится возражение: дескать, какой смысл говорить о веках рабства сегодня, когда подавляющее большинство жителей нашей страны и родились-то после революции! Помнится, при первом прочтении и мне так показалось. Однако теперь, когда мы все больше и больше узнаем нашу историю, знакомимся не только с победами, но и с поражениями на 70-летнем пути, становится очевидным, как же прав был Владимир Ильич! Рабская психология не отменяется декретами. И мы имели в нашей истории такие рецидивы этой самой рабской психологии, как вождизм, как культ личности. А сегодня? Разве уже каждый человек обрел чувство собственного достоинства? Бывает, что и права даны, и инициатива уже не наказывается, а даже, напротив, поощряется, а иной человек все еще предпочитает «не высовываться», все еще уверен, что в любом случае «начальству виднее».

Да, нам явно надо поучиться у Ленина смотреть на людей, в том числе и на себя, реалистично, а не с позиций абстрактных мечтаний. Подумать только: Ильич тогда, в тех условиях не унывал! А уж какой человеческий материал был перед его глазами… Я уж не говорю о спекулянтах, бандитах, кулаках, саботажниках, доставшихся в наследство молодой Советской республике. А разве сами революционеры всегда и во всем были правы? Например, иные деятели искусства (и среди них – самый революционный поэт Маяковский) настойчиво требовали «сбросить с корабля современности»… Пушкина! Иные – в азарте борьбы за материалистическое мировоззрение – рушили церкви, многие из которых были уникальными памятниками культуры. Некоторые пламенные революционеры наотрез отказывались заниматься вопросами торговли, заявляя, что, мол, «в тюрьмах нас торговать не учили»… Так что же было делать Владимиру Ильичу? Хвататься за голову и восклицать: нет, с такими социализма не построишь? А мы порой именно так и паникуем. Я, например, говорю про «него»: «Нет, с такими коммунизма не построишь!» Он – то же самое говорит обо мне. Так чего же мы ждем? Что придет некто розовый, с крылышками, абсолютно идеальный, выведенный «в парниках и теплицах», да и построит для нас светлое будущее?

Нет! Ильич советует нам: строить надо – самим, и с теми людьми, которые есть. Мудрость этого совета подтверждается всей нашей жизнью. Вот в бригадном подряде начинает оттаивать и приобретать коллективистские черты бывший закоренелый эгоист. А вот бывший накопитель, вдруг увлекшись интересным общим делом, начинает убеждаться, что духовное богатство приносит человеку куда больше радости… В общем, надо энергичнее самим включаться в общее дело и изо всех сил вовлекать в него других. И мы постепенно станем лучше, просто не можем не стать, ибо благородные идеалы имеют свойство облагораживать и самого человека. Только происходит это не автоматически, а в процессе работы.

И вот с тех пор, как я прислушалась к совету Ильича, я стала критичней относиться к самой себе и мне легче стало преодолевать раздражение по отношению к другим. Теперь столкновение с тем или иным неприятным фактом уже не выбивает меня надолго из колеи, а скорее даже подстегивает: надо работать!

Помню, первую свою публикацию о чтении Ленина я озаглавила: «Счастье читать Ленина». Но тогда это было, конечно, лишь эмоциональным всплеском, благодарностью судьбе. Сегодня, после того как Собрание сочинений Ленина прочитано полностью, с полной ответственностью за свои слова снова заявляю: да, это великое счастье – читать Ленина.