Самая вершина — конец этой проклятой горы. Мы многих потеряли, но и многое обрели. После последней битвы Стражи перестали охранять этот мир, и злая сила Скайлена стала, как никогда, слаба. Наша армия насчитывала около трех-четырех десятков людей, патрульных и двух измотанных псов, но этого было достаточно. Осталось расчистить путь, лежащий через улицу, состоящую из старинных домов и многочисленных монументов, которые расположились у замка.

Здесь не было всевозможных врат, запирающих загадочное хранилище недоступных для других тайн. Поэтому мы без труда вошли на улицу, ведущую к замку. Осмотревшись, я заметил, что здесь не было никакой растительности — вообще никакой, даже эирланги, которая встречалась абсолютно на каждом Скрите. А в целом сейчас был типичный Скайлеанский день: жара, чистое небо над головой, никаких осадков… Каждый день, словно тень.

Наконец появились годины. Они выпрыгивали из домов, бежали, издавая вопли… Враги были безоружны, поэтому мы быстро расправились с ними. В схватку я не вступал, мне нужно было копить силы для встречи с повелителем Трактуса и всего этого мира. Постепенно я привык к облаку крови перед глазами. К диким крикам и страшным предсмертным судорогам годинов… А ведь это были обычные, ни в чем не повинные люди, которые против своей воли стали узниками злой магии. Их вины здесь нет, но у нас не было выбора.

Пройдя небольшую площадь, предназначенную, скорее всего, для каких-нибудь парадов, мы оказались возле огромного замка, воздвигнутого из белого гранита. Перед входом в убежище Владыки, по обе стороны, стояли две огромные идентичны между собой статуи. В них был заключен образ раба прикованного цепями к полу, который склонял голову вниз. Эти статуи достигали высоты девятиэтажного здания, не меньше.

Нас не встречали с распростертыми объятиями. Большая железная дверь перекрывала вход. Я сделал пару нерасторопных шагов, затем быстро рванул в сторону преграды и ударом корпуса расчистил нам путь. Еще от моего мощного толчка волной задело годинов в замке, так что, когда мы вошли внутрь, некоторые из врагов уже лежали. И началась очередная битва. Наверное, внутри находились последние из патрульных и годинов. Я в мощном прыжке сорвал одну из огромных люстр, тотчас загоревшуюся от моего пламени, и сбросил ее на врагов. Десятерых убил, не меньше. Однако мне не хотелось терять чересчур много энергии, так что я начал искать взглядом Саригона, чтобы выдвинуться дальше. Осматриваясь, я случайно увидел Эмилию — ту самую дочь Владыки. Она словно сказала взглядом: «Следуйте за мной» и живо устремилась к одному из коридоров. Тут я наконец, обнаружил Саригона, и мы с ним последовали за девушкой. Я не ускорялся, а двигался наравне с главой патрульных. Пусть и с невероятной силой внутри, но один я точно не справлюсь.

Девочка вела нас в глубины замка. Она постоянно маячила перед глазами, но только нам начинало казаться, что мы ее догнали, как после очередного поворота или спуска вниз Эмилия вновь отдалялась. Так продолжалось до тех пор, пока она не остановилась у каких-то деревянных дверей.

— Эмилия, стой! — крикнул я и через мгновение оказался рядом с ней.

— Эмилия? Откуда ты знаешь моё имя? — заикаясь от страха, спросила девушка.

— А, ведь точно. Я же был в маске, — немного расслабившись, пробормотал я.

Сзади подбежал Саригон.

— Не важно! Я знаю, зачем вы тут. Вам нужен сын начальника Саригона. — выкрикнула Эмилия и ткнула пальцем в патрульного. — Он за этой дверью с остальными пристражами. Старик Эрик, совсем выжил из ума. Запер их там и охраняет. Я вас прошу, забирайте их и уходите, прошу… Уходите!

Дочь Владыки рухнула на колени, прижалась к стене и начала рыдать.

Узнав, что там, за стеной, находится Эд, я в ту же секунду ударом ноги снес дверь. Мы оказались в темнице, где в каждой камере сидело по пристражу, а еще в одной — моя возлюбленная Ева.

— Лео! — крикнула она.

Во мне смешались радость и злость. Ева жива — это заставляла мое сердце сильнее биться от счастья. Однако мой друг и отшельница всё еще торчали за решеткой.

На моем пути стоял какой-то злобный дед в красном плаще. Его глаза были затянуты красной пеленой. Старик скинул плащ, обнажив огромное мускулистое тело, а из его рта вывалился язык и начал расти, достигнув через несколько секунд метровой длины. Он, словно живое существо, извивался возле огромных рук старика, а затем и вовсе залез ему в ладонь. Еще мгновение — и дед вырвал себе язык, после чего оторванная часть закаменела и стала его оружием. Этим языком-мечом он ударил по рычагу, который открыл все решётки камер, кроме той, где сидела Ева. Пристражи мигом вылетели оттуда. Их глаза налились черным цветом — злой силой Трактуса.

— Одним ударом я точно с ним не справлюсь, а тут еще эти выбежали… С моей неуклюжестью я их наверняка задену, — вслух сказал я.

— Я разберусь со стариком, — шагнул вперед Саригон. — Не зря ведь я предводитель славной расы, вышедшей из пещер.

— Саригон, он не человек! Твои шансы малы.

Я вышел вперед и приготовил клинок к бою.

Союзник встал передо мной:

— А какие у нас шансы, если ты будешь атаковать? Вспомни, как ты приземлился около меня после невероятного прыжка. Я еле уцелел! Ты разнесешь здесь всё и убьешь не только врага, но и моего сына. И не забывай о своем друге, ради которого ты здесь.

— Но… — я всё сильнее сжимал рукоятку меча.

— Вот, возьми, — Саригон достал из кармана скрученный в трубочку бумажный лист, завязанный тоненькой веревочкой. — Стэн передал тебе… Сказал, что «когда пристражи окажутся рядом, дай это избранному — он поймет, что делать».

Передав мне листок, Саригон поднял меч над головой и побежал на врага. А я в это время открыл послание, переданное мне Стэном. На листке был изображен черный отпечаток руки. Ничего не значащий отпечаток. Теряясь в догадках, я посмотрел вперед на Саригона, который вовсю сражался с Магистром, а трое пристражей уже бежали в мою сторону. У меня был всего один шанс, и я не придумал ничего лучшего, кроме как приложить свою ладонь к отпечатку. Лишь только я коснулся листка, на ладошке тотчас стало очень влажно, и я сразу же убрал руку, однако вслед за нею потянулись чернила — черные, жидкие… Сформировав таким образом нити толщиной в несколько сантиметров, листок превратился в пепел, а жидкость осталась болтаться на моей ладони. Пристражи находились уже в нескольких метрах от меня, и я выставил руку с магией вперед. Волшебные нити моментально застыли и превратились в острые иглы, которые сразу же полетели в сторону трех парней и вонзились им в глаза. Дрожь пробрала меня, а пристражи замерли. Иглы, идущие из моих пальцев к глазам атакующих, начали пульсировать. Со стороны пристражей начали доноситься звуки, похожие на скрип двери, которую давно пора смазать.

Бой между моим союзником и Магистром продолжался, и инициатива явно была не на стороне Саригона. Я сразу же захотел помочь патрульному, но мои движения были скованы — колдовство привело меня в ступор, как и пристражей, так что мне оставалось только наблюдать.

Саригону приходилось несладко. Соперник постоянно атаковал, и даже феерическое владение мечом не помогало моему союзнику. Патрульный на некоторое время отступил в сторону, где была заперта Ева, чтобы перевести дух. Отшельница сразу же принялась давать Саригону какие-то указания, и, похоже, слова девушки вселили в него надежду. Однако враг быстро оттолкнул Саригона в сторону, чтобы тот не смог освободить Еву.

Магия в моих пальцах продолжала действовать, и я никак не мог помочь отчаянному Саригону. Как бы он ни пытался в процессе боя обойти врага, всё было напрасно.

Мой друг долго сдерживался, но когда его терпение иссякло, резко набросился на Магистра. Это была последняя его атака — либо всё, либо ничего. Сил хватило только на пару взмахов мечом. Саригон из последних сил помчал на врага, дико завопившего: «Вот и твоя смерть!» Помощник Владыки взмахнул своим каменным оружием, и кровь хлынула на пол, а следом упал и воин Саригон. Однако это не был час его смерти. Патрульный продолжал двигаться, зато Магистр Эрик рухнул замертво с торчащим в области сердца мечом.

Моя магия прекратилась, и все пристражи упали на пол. Прыжком я в ту же секунду оказался возле решетки, за которой находилась Ева. Я опустил рычаг, и отшельница получила свободу. Она сразу же кинулась к раненому патрульному.

— Ну, как мы его, Лео? — с улыбкой сказал Саригон, истекая кровью.

Он пожертвовал своей рукой, бросившись на противника. Саригон знал, что от удара ему не увернуться, поэтому подставил руку, которую ему обрубили до самого плеча, а сам вонзил меч в цель.

— Я восхищаюсь тобой, мой друг. Однако не напрасно ли всё это? — сказал я и перевел взгляд в сторону лежащих пристражей. Неужели моя магия убила их?..