Какое чудесное утро! Ой, да уже день! Мориса рядом нет, записки тоже. Уверена, что не сбежит после объяснения, это было бы несолидно в его возрасте. День действительно прекрасный, потому что с этого времени я буду рядом с любимым не только в мыслях.

Порхаю по пустому дому. Реймонд с Лорой уже на празднике. А куда же делся мой муж? Видимо, ушел по своим вампирским делам. Гленда, если уж ты вошла в роль жены Мастера, тебе тоже придется пошевелиться. Где мой справочник? Так: «Городская станция переливания крови»… адрес… телефон…

Быстро привести себя в порядок. Нет, не быстро, а тщательно. Теперь с красивым и вечно молодым мужем нужно выглядеть на все сто как можно дольше! Легкий завтрак и легкий макияж, никаких духов, кажется, Морис этого не любит. Готово, можно ехать!

– Мисс, простите, что отвлекаю. К кому можно обратиться, у меня несколько необычная просьба?

– Ну, на это я и рассчитывала.

– Да, я Гленда О'Коннол… Конечно, подпишу вашу книгу… У вас интересное лицо. Не возражаете, если опишу вас в следующем романе?..

Господи, у нее такая улыбка, будто только что получила «Оскара».

– Следующая книга?.. Скоро… Если вы мне поможете… Большое спасибо!

Уф! Дело сделано. Что я ей наплела!.. «Кровь впитывается в песок, высыхает на ступеньках крыльца. Съездить с полицией на место происшествия? Нет, нет, я ужасная трусиха!» Да, еще надо купить кофе, любимый сорт Мориса, и можно домой.

Дорогой, у тебя никогда не было обычной, полноценной семьи, а твое сердце тоскует именно по ЭТОМУ. Постараюсь быть хорошей женой и наладить нашу жизнь. Гленда, ты получаешь самого умного, терпеливого и самого верного мужа на свете! А уж о лучшем отце для Реймонда, учителе, друге и мечтать нельзя. Очень жаль, что миссис и мистера Балантен больше нет. Вот тебе и бессмертие. Ну наконец-то хоть сын уже дома!

– Шарики, клоуны, огромный торт со свечами?.. Как интересно! Рассказывай…

С удовольствием слушаю его. Он даже захлебывается от удовольствия, перескакивая с одного на другое. Ну, не проглатывай же слова!

Звонок от главных ворот. На экране монитора лицо Мориса. Он подъехал в роскошной машине.

– Я жду тебя, проезжай.

Когда машина останавливается у дома, я уже стою в дверях. На любимом великолепный костюм, шляпа, неизменные очки и черная роза в руке.

– Проходи, это твой дом, дорогой! Теперь мы можем покончить с обычным ритуалом? – Я смеюсь от души. – Самое невероятное объяснение в любви, с ужасным оскалом клыков. Самое оригинальное предложение вступить в брак. И черная роза на помолвку? Морис, ты образец непредсказуемости.

Мой избранник невозмутим. Протягивает мне розу и проходит в гостиную, бросая через плечо:

– И венчаться мы тоже будем в церкви.

Я захлопала глазами, как фарфоровая кукла, и в голове как назло ни одной оригинальной мысли.

– А я могу сказать, что ты оказался страшным соней. Уснул на самом интересном для меня. Теперь-то у нас есть время? И Рей уже заждался тебя. Вы не успели поговорить о чем-то важном. Вот он летит!

Раздался топот, и Рей с разбегу бросился Морису на руки. Обслюнявил, не оставив на лице ни одного сухого места, при этом вытерев ладошки, измазанные шоколадом, о дорогущий… ох, ничего себе!.. костюм.

– Морис, не успела тебя предупредить, что Реймонд вечно липкий от сластей и по дому безопаснее передвигаться в скафандре… «Морис, там клоун, вот с таким носом!.. У меня тоже для тебя кое-что есть… Я выиграл шарик, только он улетел. Это Лора виновата…. А когда мы сможем поехать на ферму?.. Меня никто не мог догнать…. Я хочу познакомить тебя со своими родителями. Свадьбу мы будем справлять здесь, на ферме или в Дак-Сити?.. А Тони, он уже большой, поскользнулся и упал в торт!»… Со священником ты сам договоришься? Гостей много будет или справим скромно?.. Я так смеялся, что чуть не описался!» Давай устроим фейерверк!.. Только Лора сказала, что я себя плохо веду. А это не я кидался орешками…. И фотографа обязательно! А ты на фотографиях получаешься или я там выйду одна?.. И девочка с бантиком меня поцеловала. Только я не помню, как ее зовут. А если без вспышки? Реймонд, ты дашь мне договорить или так и будешь перебивать!.. Морис, посмотри же наконец мой рисунок.

Морис стоит, закатив глаза, с выражением мученика на лице. Рей тоже это заметил. Наступила тишина.

– Вы закончили? Мне дозволено будет вставить хоть одно слово?

Я его тут же перебиваю:

– Ах да, Реймонд, как ты посмотришь, если я выйду замуж за мистера Балантена?

– Ой, и свадьба будет? С клоунами и шариками!

Закрыв лицо руками, я безмолвно затряслась от смеха. Но голос Мориса серьезен, ни одной насмешливой интонации:

– Нет, свадьбы не получится, потому что священник будет не в состоянии произнести свою речь. За всех говорить будете только вы вдвоем. Стоп! Больше ни слова. Реймонд идет мыть руки. Гленда, дай мне, пожалуйста, полотенце. Я приглашаю вас посетить мой дом. Обещаю роскошный ужин и целую гору сластей.

Громкий восторженный вопль Реймонда заглушил его же топот. А я нарочито покорно, как подобает идеальной супруге, молча иду за полотенцем. Еще один сюрприз?

И вот мы уже садимся в шикарный черный кадиллак. Морис за рулем, мы с сыном сзади, выезжаем на дорогу и направляемся в сторону… Не может быть – самый дорогой район старого города! Едем мимо высокой, глухой, бесконечной, растянувшейся чуть ли не на милю, стены и останавливаемся у чугунных узорчатых ворот. Нам открывает могучий, по-другому и не скажешь, чернокожий лет сорока. Таких можно увидеть только в кино или на показательных выступлениях бодибилдингистов. Пересекаем парк, больше похожий на непроходимый лес, и по подъездной дорожке, погруженной в густую тьму, подкатываем к дому. Нет, это даже не дом – настоящий замок.

Вылезаю ошарашенная, не сводя глаз с немыслимого фасада черного камня, решетчатых окон-бойниц. Реймонд скачет на одной ноге, хлопая в ладоши. Такое впечатление, что мы попали в сказку.

Все тот же чернокожий у распахнутых настежь двустворчатых тяжелых дубовых дверей стоит неподвижный, словно изваяние. Только налитые кровью глаза алчно сверкают. Вампир! Разве неживые посещают тренажерные залы? Неуместный вопрос, но мне становится не по себе. Надеюсь, Морис знает, что делает. Заходим внутрь, вернее, я захожу, стараясь как можно дальше отодвинуться от грозного стража, а Реймонд влетает, точно маленький торнадо.

За спиной слышу тихий, чуть слышный голос Мастера:

– Они неприкасаемые.

Как всегда, коротко и ясно. Но этим сказано все: к нам нельзя прикасаться не только руками или взглядом, но даже мыслями. Непостижимые существа! Но от сердца отлегло.

Нет, я никогда к этому не привыкну! Великолепие, представшее перед глазами, не поддается никакому описанию. Ни одной электрической лампочки, только живой огонь: канделябры, подсвечники, бра на стенах. Полы сплошь устелены коврами, мягкими, пушистыми, словно по ним никто никогда не ходил. Вправо и влево уходят бесконечные анфилады комнат. Голос Реймонда даже зазвенел в тишине дома:

– Можно я здесь побегаю?

– Да, малыш. Ты можешь идти, куда хочешь, – Морис чуть улыбается.

Интересно, мы его сможем здесь найти?

– А мне куда прикажете, сэр?

– С этой минуты этот дом твой. Он изначально принадлежал семейству Балантенов. А ты теперь член нашей семьи. Гостиная. Прошу.

Громко сказано, можно подумать, что сейчас с разных сторон сбегутся тетушки, дядюшки, племянники, дедушки и бабушки! Привыкай, Гленда, ты теперь хозяйка этого дворца.

Я вошла в изысканно обставленную гостиную и ахнула. Ее украшал единственный портрет над искусно украшенным лепным камином.

– Не может быть! Это разве ты, Морис?

Балантен рассказывает, что портрет написан сразу после того, как был проведен обряд посвящения. Здесь ему двадцать восемь лет. А я внимательно разглядываю каждую мелочь.

Молодой мужчина с длинными, распавшимися по плечам волосами, удивительно красивый и в то же время отталкивающий своей холодностью. Стройная фигура, от которой веет скрытой силой. Одет в белоснежную рубашку, распахнутую на груди. Тонкие дорогие кружева на воротнике и удлиненных манжетах. Через плечо перекинут черный шелковый плащ. Узкие бархатные брюки заправлены в высокие сапоги. Одна рука свободна и висит вдоль туловища, другой он небрежно опирается на гнутую спинку стула. С какой тщательностью нарисована каждая деталь: старинный перстень на безымянном пальце, даже небольшой штрих на шее – шрам, выглядывающий из-под воротника. А взгляд все время возвращается к глазам. Бог или полубог, которому нет никакого дела до смертных.

– Что-то не так, Морис. Я не могла бы полюбить тебя таким. Посмотри на это выражение глаз. В них пренебрежение, вызов, презрение. Да, этому парню на картине далеко до человека, пусть ему и подвластно все. Совершенная красота, но… Сейчас ты другой, лицо мягче, взгляд мудрее. Сейчас ты добрый. Отличная картина, но изображенный на ней мне не нравится.

– Художнику удалось изобразить все нюансы. Но под этим презрением в глазах скрыто нечто иное. Я же не мог показать, насколько мне больно. Ожог на шее причинял мне нестерпимые страдания, дорогая.

– Все равно хорошо, что я не знала тебя таким.

Ладно, с портретом мы разобрались. Ну, что у нас тут еще? Тяжелая громоздкая мебель из мореного дуба, своеобразная дань позднему средневековью. Впечатляет, но очень мрачно. Голая каменная кладка стен создает неуютное ощущение промозглости. Только огонь в камине согревает обстановку. В отдалении послышался голос Реймонда:

– Мама, я нашел спящую красавицу. Иди скорее сюда!

Выглядываю за дверь. На мой немой вопрос Морис улыбнулся:

– Это кукла Ганеши. Пойдем со мной.

И мы вышли в длинный полутемный коридор, увешанный старинными, кое-где обветшалыми гобеленами. Иду и думаю: как в пустом музее, после ухода посетителей. Интересно, здесь есть нормальные жилые комнаты?

– Этот дом построили мои родители в тысяча восемьсот семьдесят первом году, когда Лос-Анджелес только развивался. Наверное, они пытались объединить в нем многообразие стилей разных эпох, от средневековья до модерна. Невинное увлечение моего папы!

– Значит, ничего современного здесь нет?

– Боюсь, что нет. Видишь ли, Гленда, мы не имеем права подолгу жить на одном месте, чтобы не вызывать ненужных вопросов. У каждого для этого свой срок, в зависимости от видимого возраста. Для меня это лет десять-одиннадцать, не больше. Поэтому, сама понимаешь, здесь я появлялся наездами. Но, по чести сказать, весь этот ультрасовременный антураж не по мне. Я – существо из прошлого века.

– Мне не составит труда лет через десять поменять вместе с тобой место жительства, но для того, чтобы поджарить яичницу, мне не хотелось бы полчаса растапливать плиту дровами. Я – человек современный!

Морис ухмыльнулся:

– Это не приходило мне в голову. Я распоряжусь обустроить кухню соответствующей техникой. Электричество в дом проведено.

– Я тебя еще научу варить кашу для Реймонда.

Морис склонил голову набок и тихо рассмеялся. Неоднократно замечала, что его смех ласкает, будто шелковистый мех. Мне стало тепло и уютно.

Тем временем мы поднялись по деревянной лестнице в конце коридора и оказались в помещении, стилизованном на этот раз под эпоху романтизма. Нечто вроде малой гостиной. Стены затянуты материей в пастельных тонах, мягкий свет ламп под абажурами, более легкая мебель, располагающая к отдыху. Посередине стоит застывшая фигура чернокожего атлета. Кажется, Морис назвал его Сах. Это нечто из египетской мифологии. Ну да, конечно, – царь звезд, покровитель умерших! Вполне подходящее имечко!

А вот и Рей. Мой малыш выходит навстречу, в руках бережно несет всю в кружевах и локонах куклу. Да нет, не просто куклу, произведение искусства. А как старается не уронить, ведь она с него ростом, весь даже покраснел от усердия. Приостановился на мгновение перед «хранителем тел» и, осторожно прижимая фарфоровую красавицу, обошел ноги колосса.

– Вот, мамочка, смотри, она как живая, – он пыхтит, словно маленький паровозик, и, вопросительно взглянув на Мориса, опускает куклу на пол, садится перед ней на колени и, опершись ладошками о щечки, любуется со счастливой улыбкой на лице. – Зачем тебе кукла, Морис, разве ты играешь в игрушки?

– Дорогой, в этом доме когда-то жила девочка Ганеша. Это ее игрушка. Она выросла и больше не играет в куклы.

Перехватила благодарный взгляд Мориса.

– Она не обидится, что я взял куклу? Какое красивое имя, я буду звать ее Ганеша.

Морис погладил мальчика по голове:

– Она не обидится. А новая Ганеша расскажет тебе на ночь старую индийскую сказку. Наверное, пора к ужину. Для вас уже накрыт стол. Я помогу тебе нести куклу.

Мы проходим через ряд комнат, вполне уютных, не похожих одна на другую. Спускаемся по широкой мраморной лестнице прямо в столовую, на пороге которой даже Реймонд застыл на месте. Такое впечатление, что этот зал занимает большую половину дома. А посередине длинный стол, за которым свободно могут разместиться человек сто. На девственно-белой накрахмаленной скатерти стоят всевозможные блюда с такими яствами, что я даже затрудняюсь определить из чего они приготовлены. А в центре всего этого разнообразия на огромном подносе – декоративно украшенный жареный павлин.

– Морис, тебе в очередной раз удалось поразить мое воображение. Теперь со скрупулезной точностью я могу описать Лукуллов пир, трапезы римских цезарей, русских царей и застолья времен Марии-Антуанетты. Снайдерс может отдыхать!

Вот только напрашивается вопрос: зачем в доме вампира такая столовая?

– Чтобы раз в столетие собраться дружной вампирской компанией и поднять кубок за благополучие и долголетие всех присутствующих.

Ответ Мориса на мое мысленное недоумение заставил меня рассмеяться.

– Я буду сидеть рядом с Ганешей! – закричал Рей.

По знаку хозяина вездесущий Сах придвинул еще одно кресло.

– Ты нас разбалуешь, Морис. Я была готова стать женой полицейского и на такой прием точно не рассчитывала. Если ты захочешь присоединиться к классу сильных мира сего, я имею в виду финансовых магнатов, у тебя получится, а мне придется соблюдать протокол. Это сложно. Я человек свободный. Родители моего отца были фермерами, а дед со стороны мамы – неплохим политическим обозревателем в «Нью-Йорк тайме». И сколько ни копайся, во мне нет ни капли голубой крови. Рей, держи кусочек вот этой птички! Перышко? Я думаю, потом можно взять и весь хвост.

Морис, попивая вино из бокала (вино ли?), с удовольствием наблюдает, как мы с сыном пробуем все, что находится на столе. Какой роскошный серебряный набор: тазик и кувшин, наполненный водой, явно для мытья рук, с розовыми лепестками и кусочками персика. Рею точно понадобится, хоть он и старается вести себя достойно такого угощения. Невозмутимый Сах придвинул поближе к малышу огромную многоэтажную вазу с восточными сластями. Рей с удвоенной энергией принялся за эти изыски. А мы с Морисом одновременно рассмеялись, глядя на его восторженное лицо.

– Мы ведь еще не все посмотрели, Морис. Уверена, что здесь обязательно должны быть потайные переходы и комнаты, в таком случае этот дом точно будет похож на замок Синей Бороды. Спасибо за угощение!

Я чувствую себя настоящей принцессой. Морис поднялся.

– Не торопись, малыш, ты можешь брать все, что тебе понравится. Мы скоро вернемся.

Рей с набитым ртом только кивнул и потянулся к тарелке с французскими пирожными.

Невозмутимый хозяин вновь ведет меня по дому.

– Я не могу вручить тебе ключи от заветных комнат, как упомянутый тобой персонаж, но, если ты потянешь это кольцо, попадешь туда, где хотела оказаться.

Надеюсь, там не окажется десятка-другого мертвых жен! Мое движение сопровождается неприятным, надо признаться, металлическим скрежетом. Панель стены медленно отъезжает в сторону. Передо мной открывается черный провал. Вход в преисподнюю. Морис сует мне в руки подсвечник и первым спускается вниз. Конечно, тебе свет не нужен! Смелее, Гленда, чудеса еще не закончились. И я отважно двинулась следом.

Ноги утопают в пушистом ковре. На удивление сухо. Языки пламени предательски дрожат. Легкое дуновение – и я оказываюсь в кромешной тьме. От неожиданности истошно завопила и скатилась вниз по лестнице прямо в руки Мориса. Его мягкий голос шелестит в ухо:

– Вы, оказывается, трусиха, мисс О'Коннол?

Довольно ехидное замечание, если учесть, что я ничегошеньки не вижу! Слышится звук чиркающей о коробок спички. Да будет свет! Вот куда надо провести электричество.

Лестница кончилась. Два шага влево, пять вправо… Это сюда мы шли? Низкий свод подвального помещения, Морис едва не задевает его головой. Сколько здесь хлама! Гранитный постамент… Из склепа, что ли? В беспорядке разбросаны рыцарские доспехи. Гигантских размеров растрескавшееся мутное зеркало в бронзовой оправе. Фрагменты античных фресок – как декорации к какому-то страшному спектаклю. А что там, в глубине, отливает зеленым блеском? Глаза. Пантера! Медленно надвигается на меня из темноты, облизывается, слюна стекает с клыков. Крик застревает у меня в горле, я судорожно вцепляюсь в Мориса. А тот спокойно и заботливо обнимает меня за плечи.

– Этого зверя я победил в Индии, в джунглях. Еще не решил, куда поставить чучело. А остальное – игра твоего воображения.

То ли эта кошка застыла, то ли вообще никогда не шевелилась.

– Мое воображение, если это действительно оно, сыграло со мной скверную шутку, а твои способности могут завести нас черт знает куда.

– Наберись мужества, нам предстоит пройти мимо этого хищника. Впереди испытание посерьезнее.

Закрыв глаза и не выпуская руки Мориса, продвигаюсь за ним. Чей-то влажный горячий язык прошелся по моей коленке, шорох множества перепончатых крыльев пронесся над головой, под ногами что-то шевелится. В мозгу звучит собственный визг, на одной ноте, не переставая.

– Открой глаза, дорогая. Я не позволил бы здесь водиться всякой мерзости. Отключи свои фантазии и посмотри реально на вещи.

– А реальность не окажется страшнее выдумки?

– Страшнее того, что ты идешь, тесно прижавшись к вампиру, даже представить невозможно.

Мои глаза сами собой распахнулись: его взгляд горит красным светом, широкая улыбка полностью обнажает внушительного вида острые клыки и без того бледная кожа в неясном отблеске свечей кажется прозрачной. Мое сердце дрожит, как овечий хвостик.

– Морис, прекрати меня пугать.

– Страх, исходящий от тебя, волнует и возбуждает. Становится довольно сложно держать себя в руках, но еще труднее отказать себе в этом маленьком удовольствии. Он так и продолжает улыбаться.

– Если ты не перестанешь, я сама тебя напугаю! Мой жалобный писк только добавил страха.

Легкое прикосновение к подбородку его холодных пальцев привело меня в чувство. Словно и не было ничего.

Что там дальше? Небольшая ниша, никакого намека на дверь. Еще один скрытый в стене механизм и очередные ступени вниз. Куда же еще глубже?

– Это моя святая святых.

Судорожным движением набрала в легкие воздуха. Еще одно помещение, такое же огромное, как предыдущее. Пол и стены выложены плитами с какими-то символами, надписями и рисунками. На высоких каменных столах ларцы. Это уже пещера Али-Бабы. Морис открывает один из них:

– Выбери себе что-нибудь ко дню свадьбы.

Передо мной переливаются всевозможными цветами драгоценные камни, причудливо украшающие перстни, гривны, диадемы, браслеты – от старинных тяжелых до тонких, словно сотканных из золотых нитей.

– Я не знаю, что взять, выбери сам.

– Тогда вот это, – Морис протягивает ажурное колье с ярко-голубыми сапфирами очень тонкой и изящной работы. – Оно подойдет к твоим глазам.

Несмело подставляю ладошку. Украшение кажется почти невесомым, камни нагреваются в руках. Раскрыв другую мою ладонь, Морис осторожно опускает в нее сапфировые сережки. – Откуда все это?

– Когда погибает один из вампиров, древних, разумеется, накопленное им богатство переходит к тому, кого тот считает достойным. Бенедикт Пайк посчитал меня таковым. Остальное – с миру по нитке. Плюс еще рудники в окрестностях Дак-Сити.

При этих словах Морис показал мне ларчик размером с обувную коробку, доверху наполненный сверкающим сине-голубым, зеленым и желтым чудом. Все мыслимые и немыслимые оттенки существующих в природе цветов.

– Мастеру не подобает быть нищим, – добавил он с усмешкой.

Впечатляет гораздо больше, чем состояние на банковском счете. Когда он успел заметить, что алчность не является одним из моих пороков?

– Спасибо за подарок, Морис, я доверяю твоему вкусу и постараюсь не испортить впечатление. Сюрпризы закончены?

– А тебе для первого раза мало?

– Я – человек неугомонный. Пока рассудок выдерживает, – внимательно рассматриваю изображения на полу и на стенах. – Это что-то означает? Неужели ты всерьез думаешь, что символы, обращенные к каким-то там духам, помогут сберечь сокровища?

– Это, скорее, дань моим давним увлечениям. Я рассказывал тебе. С помощью символики можно просто-напросто общаться. Например, обычный горизонтальный штрих может обозначать: требование пассивного женского поведения, требование лечь, сложить оружие, прекратить сопротивление. А крест еще в древней символике обозначал страдание. Шестигранная звезда с точкой посередине обозначает золото или солнце в кругу других шести металлов или планет. Рассказывать можно бесконечно, но человеку, далекому от каббалистики, это может показаться скучным и неинтересным.

– А что означает эта светящаяся звезда с буквой «С» в сердцевине?

– Ты совершенно правильно дала название этой пентаграмме. Пламенная звезда – знак всемогущества и духовного самоконтроля. Ты очень внимательна, Гленда. Приложи к ней руку.

На этот раз плита подалась вглубь, оставляя узкие проходы с двух сторон. Любопытство превозмогает осторожность. Что я там увижу? Гроб! На возвышении, массивный, из полированного черного дерева, старинной формы, сужающийся книзу. Крышка плотно закрыта, на ней огромный литой серебряный крест с фигурой распятого Иисуса. Оглянулась на Мориса. Надеюсь, он пустой? Балантен очень напряжен. Я провожу рукой по распятию и буквально спиной чувствую, как Морис вздрогнул.

– Вот в этом гробу я пролежал три месяца. Внутри он весь исцарапан. Я все равно пытался из него выбраться, хотя и знал, что это невозможно. Чаще всего после такого наказания вампир сходит с ума. Я оказался сильнее.

– Давай уйдем отсюда, – беру Мориса за руку, нежно поглаживая пальцем холодную ладонь. Плита встала на свое место.

Когда мы наконец вышли из подземелья, дом показался мне уютнее и приветливее, чем на первый взгляд.

– А где может быть Рей?

Морис прислушался.

– На верхнем этаже, убалтывает того, кто в Древнем Риме был гладиатором.

– Сах? Не может быть!

– Очень даже может. Спроси у него сама. Ему более двух тысяч лет.

Я пулей взлетела на третий этаж, ворвалась в комнату и уставилась на Саха. Он был современником всех великих людей, свидетелем величайших свершений человечества и даже рождения Христа. Мои размышления прерывает голос Рея:

– Мы боролись, и Сах победил! И я рассказываю, почему летают самолеты. А где вы были? Я оставил Ганешу внизу. Я пошел.

На лице огромного реликта читаю обреченность.

– Простите, Сах… – начинаю я разговор.

Но гигант неожиданно обнажает такие устрашающие, желтые, мощные клыки, что я отшатываюсь в сторону, чуть не сбив инкрустированный столик, больно ударившись ногой, и оказываюсь за спиной Мориса, который, впрочем, не кажется мне надежной защитой. Из своего убежища я только пролепетала:

– Сах, я же попросила прощения.

Не знаю, что сделал Морис, но Сах как будто растворился, пропал с глаз долой, и я облегченно вздохнула. Только губами потянулась к губам Мориса, как возник Рей:

– Когда вы поженитесь, мы все время будем вместе? Морис, ты не уйдешь, как Майкл, и будешь моим папой? Я стану хорошо себя вести.

Его глаза уже слипаются после долгого интересного дня. Я вздохнула:

– Нам пора ехать. Боюсь, Реймонд заснет прямо в машине.

Морис аккуратно берет малыша на руки и трется носом о его мягкую щечку.

– Не надо никуда ехать. Вы останетесь здесь. Правда, сладкий? Хочешь, папа сам тебя уложит?

Рей обхватил ручками шею Мориса и, склонив голову ему на плечо, сразу начал дремать, посапывая носом. Балантен облизнулся, но это движение не напугало меня и даже не насторожило. На этот раз это было сделано совсем по-человечески, от волнения, от переизбытка чувств, как угодно, но только не плотоядно. Сейчас мне совсем не хочется думать о подлинной сущности того, кто держит на руках моего сына, бережно прижимая его к своей груди. Я еще до конца не осознала, до какой степени можно доверять вампиру, но усиленно гнала от себя мысль, что Мастер способен причинить нам хоть малейший вред. Конечно, можно окончательно отбросить все сомнения, но сам Морис почему-то не дает мне этого сделать. Я обязательно подумаю над этим, но потом, а сейчас мы вместе уложим нашего ребенка (ну вот, я уже говорю: нашего!), и тогда у нас будет целая ночь впереди. Нет, пожалуй, на всю ночь меня не хватит.

Рей уже видит десятый сон, раскинув ручки и ножки на мягкой перине. Наверное, раньше на этой кровати спала Ганеша. Кукла, названная ее именем, сидит рядом в кресле. А мы стоим по разные стороны кроватки и смотрим на спящего малыша.

– Морис, когда мы сможем ехать на ферму?

– Мне нужно еще два дня, чтобы закончить дела в Лос-Анджелесе. Понимаешь, семилетний мальчик-вампир в ранге Мастера. Необходимо переговорить с родителями, подготовить ребенка к путешествию, потом Тори проводит его в Дак-Сити, и я буду свободен. А на сегодняшнюю ночь я полностью в твоем распоряжении.

Я обязательно воспользуюсь.