ДЖЕЙСОН СТОИТ У ВИТРИНЫ Lillywhites. Он прислонился спиной к кирпичной стене здания и согнул одну коленку – на джинсах дырка. (Как его только не выкинули за это из универмага?) Он выглядит так, будто стоит тут целый день, а когда я подхожу, поднимает глаза от экрана телефона и непринужденно спрашивает:

– Эй, зубрила, ты где пропадаешь?

– Где я пропадаю? – Я чувствую, как ярость снова закипает внутри, но тут же плотно захлопываю крышку этой кастрюли. Мне все равно. Мне все равно. Я вновь и вновь повторяю про себя эти слова как мантру и вместо того, чтобы взорваться, безразлично пожимаю плечами, достаю телефон из сумки и открываю его. – Да так, гуляла.

– Твой роман по переписке еще не закончился? – спрашивает Джейсон, кивая в сторону моего телефона. – Встречалась со своим загадочным любовником? Он еще не сбежал?

– Вообще-то я ждала сообщение от Марка, – отвечаю я, не отрывая глаз от экрана, и слегка улыбаюсь. Надеюсь, Джейсон видит, насколько он мне безразличен. – Думаю, мы могли бы сегодня с ним прогуляться или пойти вместе поплавать.

При этих словах Джейсон отпрянул назад, как будто я дала ему пощечину.

– А что же случилось с Крисом?

Я развернулась и пошла дальше, так что Джейсон задает этот вопрос мне в спину.

– Ну, Криса я не знаю. Но зато я знаю Марка, – не оборачиваюсь я.

– Да? Неужели? – холодно спрашивает Джейсон.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

– Во всяком случае, я знаю, что он супермилый, супервежливый парень, который не ведет себя как слетевший с катушек пятилетка и не толкает меня в пруды, – отвечаю я.

– Туше, – отвечает Джейсон, но без улыбки. Его лицо вообще не выражает никаких эмоций. Между нами повисает молчание. И я ни за что не стану говорить первая. НИ. ЗА…

– Ну а ты чем занимался? – Блин. Мое любопытство и желание поймать его на лжи сильнее голоса разума.

– Да так, знаешь… – говорит он и вздыхает. – Гулял. Наслаждался культурой. Готовился к веселью.

– Какому еще веселью? – спрашиваю я. Я хочу припереть его к стенке, хочу, чтобы он проговорился про Harrods или ту красотку, с которой переписывается целый день. Но Джейсон слишком умен. Или просто слишком хороший лжец.

Так что Джейсон ничего не отвечает. Наш разговор прерывает толпа одноклассников, вываливающихся с пакетами из дверей магазина. Все они направляются к фонтану, где мы должны собраться, чтобы отправиться обратно в отель. Между мной и Джейсоном пробегает Райан с новой клюшкой для лакросса. Он размахивает ею так энергично, что мне приходится пригнуться, чтобы не лишиться передних зубов. Когда я выпрямляюсь, Джейсон только отталкивается ногой от стены.

– Со мной ни минуты скучать не будешь, зубрила! – говорит он.

* * *

Я тащусь к дверям отеля позади одноклассников, они все весело болтают, обсуждая покупки. Я же могу думать только о бассейне. Или о сне. Можно даже сначала сходить в бассейн, а потом поспать.

Все бегут к лифтам, так что я решаю воспользоваться лестницей. Я мечтаю просто упасть в постель, и мне не хочется ни с кем встречаться по дороге к кровати. Я поднимаюсь на три узких пролета вверх и наваливаюсь на железную пожарную дверь. Она с легкостью открывается, я вваливаюсь в коридор…

…И врезаюсь прямо в Марка.

– Эй! – восклицает он, поймав меня в объятия. Я приземляюсь лицом прямо ему на грудь, моя щека касается его мягкого, желтого, как сливочное масло, свитера.

– О боже! – говорю я запыхавшимся голосом, поднимаюсь на ноги, поправляю свитер и чувствую, как лицо начинает краснеть. – Прости!

– Эй, да без проблем. Вообще-то я бы даже сказал, что мне наконец улыбнулась удача: все утро тебя ищу. – Марк расплывается в широкой, почти идеальной улыбке, которую я так люблю. – Я думал, что мы могли бы погулять, заскочить куда-нибудь на ланч. Мне понравилось бродить с тобой вчера.

– Конечно! – чуть не ору я от восторга.

Похоже, изображать недотрогу не мой конек. Я чувствую, как напряжение в мышцах шеи и плеч тает, словно сливочное масло, о котором мне напоминает желтый свитер (его цвет идеально оттеняет темные волосы и легкий загар Марка). Я гонялась за Джейсоном, а Марк все утро искал меня? Неужели кто-то наконец ищет меня? Одна эта фраза – и усталость как рукой сняло.

– Только давай в этот раз будем держаться подальше от прудов и прочих водоемов?

– Нет проблем, – снова улыбается Марк. Он прислоняется к стене и скрещивает руки на груди. Клянусь, он прямо с рекламы мужского одеколона из Teen Vogue, который я листала на прошлой неделе. – Джулия, отличная шутка.

О господи! Он думает, что у меня классное чувство юмора. Марк смеется потому, что я смешно пошутила, а не потому, что я смешная и неуклюжая. По всему телу разливается тепло, будто я пью маленькими глоточками горячий шоколад, сидя у камина в морозный день.

Марк кивает в сторону лифта – такой легкий, непринужденный способ невербального общения, который доступен только по-настоящему крутым людям. Я следую за ним.

– Так что, куда пойдем? – спрашиваю я.

– Не знаю. Просто побродим по городу. Как тебе? – Его голос звучит легко и расслабленно.

– Прекрасно. – Мою грудь словно распирает, и я медленно выдыхаю. Но ощущение наполненности никуда не уходит, а значит то был не воздух в легких, а счастье. – Тогда я пойду сбегаю в номер и возьму карту.

– Ну уж нет. – Марк нажимает кнопку вызова лифта, и двери кабины тут же распахиваются, как будто все это время она стояла и ждала нас. Марк жестом приглашает меня войти. – Позволь мне быть твоим гидом. – А затем добавляет как бы небрежно: – Тебе ведь не обязательно брать с нами Джейсона, да?

– Зачем? – Я стараюсь говорить не очень грубо, но о Джейсоне мне сейчас вообще не хочется вспоминать.

– Но он ведь твой партнер на время поездки или типа того?

– Думаю, он и сам может о себе позаботиться, – говорю я твердо. И кажется, такой ответ Марка полностью устраивает.

Марк ведет меня по улицам к набережной Темзы. Мы проходим Cue-2-Cue – магазин пластинок, в котором мы с Джейсоном были во время одного из забегов за Крисом. С тех пор они поменяли декорации в витрине, и теперь за стеклом стоят увеличенные картонные обложки альбомов «Битлз» – конечно, британские, а не американские релизы. Я изо всех сил стараюсь не думать о нашей с Джейсоном песне… которая на самом деле вообще никакая даже не «наша песня».

– О, люблю «Битлз»! – говорит Марк и утыкается лбом в витрину.

Мое сердце подпрыгивает, и я начинаю светиться от улыбки. Господи, спасибо, что Марк любит «Битлз» То есть естественно, что он их любит! Мы же СДД.

– Какая твоя любимая песня? – спрашиваю я, надеясь услышать в ответ «I’ve Just Seen a Face» или «Here, There and Everywhere». Было бы просто идеально!

Марк на мгновение задумывается и говорит:

– «Imagine». – Он улыбается, и я вижу тот самый третий от центра неидеальный зуб. – Очень крутая песня.

Я закусываю губу. Совсем не хочу сейчас поправлять Марка, но просто не могу иначе.

– Э-э… ну это ведь не их песня… – говорю я, стараясь изо всех сил не выглядеть скучной всезнайкой.

– В каком смысле? – озадачен Марк.

– Это песня Джона Леннона, – объясняю я мягко, надеясь, что Марк сразу поймет, о чем речь. Но по выражению его лица видно, что для Марка это совершенно новая информация. – Ну, после распада группы…

– А, ну да. Ха, – отвечает Марк, но впечатление такое, будто он по-прежнему не понимает, о чем говорит. – Что ж, без разницы. Он все равно из битлов, да?

Я заставляю себя ничего не говорить про то, что разница все-таки есть. Одно дело – дотошно поправлять Джейсона, который абсолютно уверен в том, что я самая большая зануда на Земле. Но с Марком все иначе. Он, кажется, совсем другого обо мне мнения, и занудствовать сейчас – значит показать себя с новой стороны.

Ну и потом, это не такая уж и фатальная ошибка. Во всяком случае, он хотя бы в курсе, что песню исполняет Джон Леннон. А Джон Леннон действительно из битлов. Так что Марк почти и не ошибся. Кроме того, «Imagine» на самом деле отличная песня, хоть и немного заезженная, но все равно отличная.

Я набираю полную грудь воздуха и, переступив через себя, выдавливаю самое легкое и беззаботное «ага», на какое только способна. Мы проходим квартал, и впереди показывается Темза. Я схожу с тротуара на пешеходный переход, глубокого вдыхаю туманный лондонский воздух, и улыбка снова возвращается на мое лицо.

– Джулия!

Резкий голос Марка вырывает меня из грез. Раздается громкий автомобильный гудок, и в сантиметре от меня проносится такси. Марк хватает меня за руку и затаскивает обратно на тротуар.

– Это было близко, – говорит Марк, когда мы оказываемся в безопасности. – Ты в порядке? Я его вообще не видел.

– Да, все нормально, – отвечаю я и смотрю вниз на пальцы Марка, которые все еще переплетены с моими.

Он не отпускает меня. Я поднимаю глаза и вижу, что Марк тоже смотрит на наши руки. Я крепко сжимаю губы, чтобы не завопить восторженно на всю улицу «Вуху-у-у!». Наверное, надо что-то сказать, это было бы очень уместно, но мой мозг не в состоянии составить в предложение хотя бы три подходящих слова.

Я снова перевожу взгляд на лицо Марка. Никогда раньше не замечала, что в его глазах есть карамельные всплески. Как лепестки цветка, они окружают зрачок. Притяжение между нами так сильно, а мои гормоны бушуют так отчаянно, что мне приходится на несколько мгновений сосредоточиться на дыхании, иначе я набросилась бы на Марка прямо посреди улицы и повалила бы его на землю, чтобы страстно целовать до самого выпускного. Марк улыбается мне, и мозг напоминает мне, что это не фантазия, а реальность. Реальная жизнь. Моя жизнь. И теперь Марк заметил, что я пялюсь на него в упор.

– Ты первый раз в Лондоне? – Он ловко разбивает напряжение.

– Ага, – отвечаю я рассеянно.

– Круто тут, да?

– О, это слабо сказано. Я слушаю истории про Лондон с тех пор, как научилась понимать человеческую речь. Мои родители провели тут медовый месяц, и им очень понравилось.

– Круто, – говорит Марк и вдруг добавляет: – Я помню твоего отца. Он ведь умер, да?

У меня внутри при мысли об отце всегда все завязывается в узел. И сейчас происходит то же самое, только на этот раз он начинает разрастаться не медленно, как обычно, а мгновенно. И вот спустя секунду я уже чувствую себя так, словно проглотила целиком огромную картошку.

– Э-э… да. Мне было семь.

– Тяжело, – говорит Марк, качая головой. – Мне жаль.

– Ага. – Я вздыхаю, носок моей кроссовки цепляется за тротуар, и я, клюнув носом, ныряю вперед. Марк хватает меня за локоть и помогает восстановить равновесие.

– Спасибо, – бормочу я, чувствуя себя ужасно неловко – отчасти оттого, что чуть не упала, отчасти оттого, что его странная, неожиданная фраза выбила у меня землю из-под ног и в прямом, и в переносном смысле.

– Нет проблем, – улыбается Марк. – Я всегда подставлю плечо.

Мы идем вдоль набережной Темзы и рассматриваем лодки, разрезающие речную гладь в весенней прохладе. Мы просто бредем не разговаривая. Как будто Марк сбросил атомную бомбу на наш диалог, когда спросил про моего папу. Думаю, Марк и сам это заметил. Тишина между нами уже начинает давить.

Впереди показывается Биг-Бен.

– А ты знал, что немцы бомбили Лондон как ненормальные во время «Блица» и две из четырех сторон Биг-Бена были серьезно повреждены, – пересказываю я путеводитель, – но часы все равно не вышли из строя, всегда показывали правильное время и даже звонили?

– «Блиц»?

– Ну, «Лондонский блиц». – Быстрого взгляда на лицо Марка достаточно, чтобы понять, что он совершенно потерян. – Вторая мировая война?

– А, ну да, я помню, – говорит Марк, и я немного расслабляюсь. В конце концов, он ведь закончил курс мировой истории XX века целый год назад. – Вау, а ты правда очень умная, а?

– Э… ну… наверное, да, – отвечаю я. А что вообще можно на это ответить?

– Я и не подозревал, что в этой миленькой головке скрыто столько знаний, – произносит Марк, улыбаясь. От этих слов я останавливаюсь как вкопанная. Он делает еще шаг вперед, замечает, что я стою на месте, и оборачивается. – Эй, все в порядке?

– Да, – рассеянно говорю я и присаживаюсь на корточки – якобы завязать шнурки, хотя с ними все в полном порядке.

Я развязываю их и завязываю опять. Марк назвал меня миленькой, и я хотела бы видеть в этой фразе комплимент, но что-то не дает мне покоя. Что Марк имел в виду? Он что, думал, что тупая?

– О, а помнишь, как в детстве Робби Харт сказал, что если засунуть в нос боб, то он прорастет прямо в мозг? – спрашивает Марк. – И ты сказала, что это неправда, и он взял и засунул себе в нос боб, чтобы доказать, что ты неправа?

Я смеюсь. Конечно, я это помню. Маме Робби пришлось вести его к врачу, чтобы боб вытащили, потому что Робби затолкал его так далеко, что не мог достать сам.

– Я ошибалась, – говорю я весело. – Оказалось, что боб реально может пустить побеги в мозг. Я погуглила.

И мы снова молчим, но теперь уже нет того напряжения. Конечно, боб в носу Робби Харта не самое милое воспоминание, но я ценю попытку Марка разрядить обстановку.

Мы продолжаем гулять и болтать. Я стараюсь не говорить ни о чем серьезном, и Марка, похоже, это устраивает. Мы обсуждаем любимые фильмы (мой – «Трамвай "Желание"», его – «Бойцовский клуб»), любимые группы (моя – э-э… ну и так ясно, его – Phish), любимые телеканалы (мой – A&Е, там часто показывают классные экранизации романов, его – Cartoon Network). Выходит, Марк не совсем такой, каким я его себе представляла. Но во всяком случае мы говорим, и я не выставила себя посмешищем. Фиби похвалила бы меня за умение вести разговор.

Мы бредем все дальше и доходим до небольшого парка в центре города. Кованая решетка и густые деревья скрывают это место от уличного шума. У входа табличка: «Площадь Сент-Джеймс». Я собираюсь предложить Марку остановиться и почитать остальной текст, чтобы узнать историю этого милого зеленого островка посреди города, но Марк уже прошел мимо, не удостоив табличку вниманием. Сразу за входом дорога разделяется на несколько тропинок, которые разбегаются в разные стороны среди деревьев, чтобы потом снова соединиться в одну широкую дорожку в середине парка. Мы заходим в ворота и выбираем тропинку, ведущую к пруду.

У пруда мы останавливаемся, Марк наклоняется, подбирает пару небольших камней и начинает кидать их в воду. Он бросает камешки боком, как фрисби, очевидно стараясь, чтобы они прыгали по воде лягушкой, но раз за разом камни глухо булькают и скрываются в глубине.

На другой стороне пруда празднуют свадьбу: подружки невесты в нежно-голубых платьях, друзья жениха в серых смокингах, в букетах подружек и в бутоньерках друзей – белые цветы. Все собрались под развесистой ивой у воды. Девочка, которая должна разбрасывать лепестки по дороге к алтарю, бегает вокруг вприпрыжку и подбрасывает в воздух свою пустую корзинку. Одна из подружек невесты, кажется, не в восторге от своего платья и пытается поправить и подтянуть его то там, то тут. Один из друзей жениха уткнулся в телефон, другой лениво отхлебывает из карманной фляжки. Бешеный фотограф носится туда-сюда в поисках удачных ракурсов.

Жених с невестой стоят поодаль. Подол ее белого платья немного запутался в ногах и испачкался, а ветер растрепал прическу, но девушке, похоже, все равно. Она как будто не замечает этого, она с улыбкой смотрит на своего новоиспеченного мужа, а он, не отрывая от нее взгляда, обнимает ее одной рукой за талию, а другой нежно поддерживает за спину.

Марк кидает очередной камень в воду и поворачивается ко мне:

– О чем думаешь?

Я медлю с ответом, но, взглянув на лицо Марка, понимаю: он задал этот вопрос потому, что ему действительно интересно, а не потому, что просто хотел поддержать разговор.

– Наверное, это ужасно глупо, и даже поверить не могу, что вспомнила об этом сейчас… – Я делаю вдох, чтобы набраться смелости и закончить фразу. – Помнишь, когда мы были маленькими, мы поженились у меня на заднем дворе?

– Конечно, помню! – отвечает Марк. Он прислоняется к дереву и смеется. В тишине его смех кажется очень громким и одиноким. – Моя мама обожает вспоминать эту историю. У нас дома даже сохранился снимок, где мы с тобой стоим в наших самодельных свадебных нарядах.

Я помню то фото. Отец Марка сфотографировал нас, прежде чем мы разбежались по домам переодеваться. Кажется, мы собирались провести наш медовый месяц, бегая под поливалками.

– Я хорошо помню того шестилетнего Марка, он так серьезно отнесся к нашей свадьбе понарошку, – говорю я и чувствую, как улыбка расползается по лицу. – Помню, ты тогда сказал, что мечтаешь найти такую любовь, о которой пишут в книгах.

Теперь уже Марк ненадолго смолкает. Потом он фыркает, и его плечи вздрагивают от беззвучного хохота.

– Что смешного? – Я внимательно смотрю на лицо Марка, пытаясь найти ответ, но у меня ничего не выходит.

– Ой, да то, что ты сказала, – говорит он, все еще посмеиваясь. – Точнее, то, что я сказал. Наверное, надеялся на поцелуй.

– В смысле?

– «Любовь, о которой пишут в книгах»? Ты серьезно? Не может быть, чтобы я сам выдумал эту фразу. Наверное, услышал ее по телевизору в мамином сериале и повторил ее тебе, потому что хотел урвать детсадовский поцелуй. – Марк подмигивает. – Ты была милашкой уже тогда. Надеюсь, ты не будешь считать меня извращенцем после этой фразы?

Я смотрю в сторону. Кровь прилила к щекам.

– Ну, вообще в книгах встречается волшебная и искренняя любовь, – говорю я тихо, чувствуя, как «Гордость и предубеждение» оттягивает мне плечо.

– Да, возможно, – пожимает Марк плечами. – Я не большой фанат книг. У меня особо нет на них времени, понимаешь? Еле успеваю читать тот бред, что задают по литературе.

С каждым его словом я как будто отдаляюсь от него или как будто он отдаляется от меня, все вокруг начинает расплываться, и, хотя Марк все еще стоит рядом, он вдруг становится невероятно далеким. Я смотрю вдаль, через пруд, и вижу, как свадебная компания снимается с места – наверное, чтобы переместиться в какой-нибудь милый ресторан и продолжить праздник там с тортом и шампанским. Больше всего на свете я бы сейчас хотела пойти с ними. Они удаляются, оставляя шлейф из цветочных лепестков, и вместе с ними во мне как будто тоже что-то исчезает – тот образ, та идея, что долгие годы жила в моих мечтах.

Марк просто швыряет камни в пруд. Он даже не пытается подкинуть их половчее. Парень передо мной не имеет ничего общего с тем, кто жил в моих мыслях все эти годы. То есть, конечно, у него все та же очаровательная улыбка и идеальные волосы, но… Он терпеть не может книг? В шесть лет он цитировал слова из сериала? А его любимый фильм «Бойцовский клуб»? Как будто я посмотрела интервью с красавчиком актером и он оказался глупым, напыщенным придурком.

Я хочу немедленно оказаться в своем номере и зарыться с головой в подушки, пока мир вокруг рушится. Десять лет я сочиняла в голове сказку про Марка, и теперь оказалось, что это ерунда. При этой мысли у меня возникает дежавю. Я это уже где-то слышала… От Джейсона. Когда я впервые рассказала ему про СДД, а он принялся издеваться надо мной. Потрясающе! Я только что признала справедливыми философские воззрения Джейсона Липпинкотта.

Но ведь он был прав.

Я пристально всматриваюсь в лицо Марка, пытаясь разглядеть в нем того, кого представляла все эти годы, но его там нет. Просто широкая очаровательная улыбка и парень, чья любимая песня «Битлз» – это «Imagine».

– Я и забыл, как с тобой интересно, – говорит Марк.

Он отталкивается от дерева и делает шаг ко мне, пытаясь, видимо, придать взгляду искренности и теплоты. Как будто он специально пересмотрел фильмы для подростков из 80-х перед нашей встречей, но спутал протагониста и его главного врага. Передо мной не добрый и милый парень, не честный и дружелюбный главный герой, а напыщенный, противный, хитрый злодей. Меня сейчас стошнит.

Он кладет руки мне на талию и склоняется надо мной. Вот он – тот самый момент, о котором я столько лет мечтала. Но я знаю: я ждала совсем не того, что сейчас случится. Хватит с меня разочарований на сегодня. Когда глаза Марка начинают закрываться, а губы – стремиться к моим, я бормочу что-то вроде: «Ой, а я уже опаздываю… на… э-э… на встречу. С домашкой. Мне пора делать домашку. И мне срочно нужно обратно в номер».

Он не ослабляет хватку, наоборот, придвигается ближе и шепчет мне в ухо:

– Давай я пойду с тобой. Я очень хороший учитель.

Отпрыгнув назад, я взвизгиваю:

– Нет!

– Эй, слушай, тут, конечно, не туалет в самолете, но все равно можно неплохо развлечься.

Я замираю. Я будто нырнула в ледяную воду головой вперед. О боже!.. Он слышал… Он думает, я… В эту секунду я вдруг вспоминаю фразу, которую он сказал во время нашей первой встречи: «Я слышал, что полет у тебя был довольно занимательный».

Я закрываю глаза. Меня вот-вот стошнит.

– Райан рассказал мне о твоем маленьком приключении в полете, – смеется Марк и снова делает шаг ко мне. – Эй, Джулс, не парься ты так, я люблю девушек, которые смело следуют за своими желаниями.

Я ничего не отвечаю. Просто резко разворачиваюсь и бросаюсь прочь от Марка.