Эхо вторжения

Моршанцев Пётр

КНИГА ВТОРАЯ ЭХО ВТОРЖЕНИЯ

 

 

1

Вернувшись, домой, Николай почувствовал ужасную усталость, не столько физическую, сколько моральную. Такой усталости «чудо-браслеты» помочь были явно не в состоянии. Похоже, что психологический шок от мысленного поединка с кибернетическим сверхмозгом иной цивилизации, так полностью еще и не прошел. Казалось, голова увеличилась в объеме на порядок и с трудом удерживалась на плечах без помощи, казавшейся по сравнению с нею, неимоверно тонкой шеи. Несмотря на уникальные медицинские способности «изумрудных браслетов», мозгу требовался отдых, и лучшим таким отдыхом сейчас вызывал предпочтение хотя бы трех-четырехчасовой сон, и желательно без сновидений.

После ухода Владимира свой «навороченный» автомат Николай запрятал в шкаф прихожей, расположив его у задней стенки, за массой висевшей так одежды. От противохимического снаряжения он избавился еще в летающей тарелке и знал, что оно, подвергшись утилизации, пошло на пополнение энергоресурсов космического корабля, фактическим владельцем которого Николай стал так неожиданно для самого себя. Про себя он подумал, что пора бы уже придумать для нового приобретения какой-либо один термин, но ничего путного пока в голову не приходило.

А сейчас Николай собирался сменить пропотевшую одежду и принять ванну, если водоснабжение восстановилось. В противном случае хотя бы умыться запасенной еще неделю назад, перед командировкой водой из тазика в ванной комнате. Эта полезная привычка, выработавшаяся из-за частых перебоев с подачей воды, оказалась присущей в равной мере, и самому Николаю и его двойнику, чье место в этом мире он теперь занимал.

Воды в трубах не оказалось, а вот газоснабжение было — газовая конфорка хоть еле-еле, но все же тлела. Почти машинально Николай наполнил чайник водой из тазика и поставил его на огонь. Есть почему-то не хотелось, возможно, сказывалось благотворное влияние «браслетов» — судя по строению тел попавших в плен клонов противника — те совсем не были предназначены для приема пищи и выведения отходов жизнедеятельности из организма. Этот процесс у них, если так можно выразиться, представлял собою замкнутый цикл, внутренний кругооборот организма — самодостаточный самовосстанавливающийся закапсулированный мирок на одного индивидуума. Процесс этот регулировался и поддерживался браслетами, осуществлявшими энергетическую и биохимическую подпитку своего носителя. Получалось, что без браслетов клоны были попросту нежизнеспособны.

Это открытие уже доставило и Николаю и Владимиру неприятные минуты, когда оказалось, что лишенные своих браслетов трое пленников спустя час после захвата просто-напросто умерли в изоляторе, куда их поместил Владимир. С одной стороны для друзей снялась одна из проблем, а именно, что же делать и как с ними поступить в дальнейшем, если бы они оставались в живых. С другой стороны, вопреки логике, друзьям их было жаль — на пленных у них руки не поднимались. Можно было считать, что неясная ситуации разрешилась сама собой, хотя и не совсем без участия Николая и Владимира и, тем не менее, это происшествие оставило на душе неприятный осадок.

В ожидании, пока вода в чайнике подогреется, Николаю впервые за последнее время выдалось свободное время, когда можно было в спокойной обстановке поразмыслить о возможностях и функциях «чудо-браслетов», оказавшихся в его распоряжении. Сведения о них по мере возникновения интереса полились потоком из своей собственной полной, пока в достаточной мере неосознанными знаниями, головы. Контакт обогатил Николая дополнительной памятью, разбудил какие-то мозговые центры, ранее не задействованные, наделившие его способностью и ускорившие процесс мышления в экстремальных ситуациях в десятки раз по сравнению с обычным человеком. Николай заплатил за это слепком своей личности, создав тем самым машинную копию самого себя. Но до конца понять равноценным ли был этот обмен, он еще осознать был не в состоянии. Он получил хорошего помощника, но едино-мышленник этот, носивший теперь имя НАВИГАТОР, отдельной личностью стать не мог, но, тем не менее, полученный своеобразный эрзац личности, обогатил сам компьютерный мозг несказанно большим богатством, изменив саму логику его мышления. Логика рассуждений, которая оставалась теперь в глубоких кладовых памяти, оставшаяся от того полусумасшедшего инопланетного диктатора по мере требования Николая могла быть использована для разработки планов противодействия против обосновавшихся на Тефии агрессивных непрошенных «гостей». Сама личность диктатора, до определенного момента главенствующая в недрах супермозга хотя и не обладала инициативой в силу природы машинного интеллекта, была во время ментальной схватки Николаем отторгнута и затем стерта из электронных, или еще каких-то там других аналогов внутренностей машины. И все же мимолетный симбиоз придал биологической составляющей человека дополнительную остроту и четкость мышления. Сверхчеловеком от этого Николай не стал благодаря своему не такому уж низкому, как он сам считал, моральному облику, если уж и не «строителя коммунизма», но вполне порядочному с общечеловеческой точки зрения. И это вселяло в него определенные надежды. Но Николай до сих пор не мог до конца понять самого процесса выуживания информации, и не до конца понимал, благо это для него или вред. Или крест, который он теперь был обязан носить в себе, как намекнул ему Владимир. Того с Мариной кибермозг одарил существенно меньшим пакетом знаний, только той информацией, которая была необходима на тот период времени. Так же нерешенной оставалась дилемма, касающаяся «браслетов» — благо они несут или зло? Наряду с поддержанием оптимального физического состояния организма носителя, они являлись средством, позволяющим левитировать на небольших высотах, телепортировать в недра космического дисколета или на расстояние в зону действия обладателя другого комплекта браслетов. Вот только этот процесс можно было осуществить только с согласия принимающей стороны, так как браслеты являлись также и средством коммуникации, давая возможность своеобразной, похожей на телевизионную, связь между носителями. Экстренная телепортация в медицинский отсек корабля осуществлялась в автоматическом режиме, если носитель был подвержен смертельному ранению, где за его восстановление принималась уже стационарная аппаратура корабля. Почерпнув эти знания из своей «памяти», Николай понял, как повезло ему, да и всей его команде в поединке с клонами. Те в процессе боев уничтожались так качественно, что и реанимационному блоку медицинского отсека уже, по сути, было нечего восстанавливать — главному разрушению подвергался в первую очередь мозг пришельцев, иначе при проникновении в «тарелку» Николаю так просто не удалось бы справиться с ее живыми обитателями. Теперь Николай осмысленно понимал, что интуитивно принятое им решение вернуть все браслеты, оказавшиеся вне борта корабля в хранилище, было правильным. Совсем ни к чему было, чтобы хотя бы один такой браслетик попал в руки непосвященных в ситуацию соотечественников Николая, особенно в руки власть предержащих и их многочисленных специальных служб.

Перед тем как покинуть дисколет, Николай поручил НАВИГАТОРу просчитать оптимальный вариант функционирования «браслетов» на телах и организмах землян и ввести соответствующие коррективы в их настройку. Николаю, да и любому другому совсем не улыбалось, чтобы его организм работал в том же режиме, что и у бесполых клонов, которые без этих изумрудного цвета побрякушек были попросту нежизнеспособны.

Пока по одному браслету получила команда Дымогарева, перед тем как разойтись по домам, но без пары браслет мог служить в основном только средством связи, да и чуть поддерживать здоровый тонус организма, но вот прочих «чудес» он уже совершать не мог. А вот что связываться и с ними, и с Дымогаревым придется, Николай не сомневался. В свете ситуации, которую они обговорили с Владимиром, это становилось необходимым. Сам Дымогарев стал обладателем полного комплекта, ибо он подвергался опасности даже большей, чем остальные — уж его-то майор Словин прекрасно запомнил и, без сомнений уже объявил в розыск, как «опасного врага народа». Эта стихийно сложившаяся команда оставалась его единственным боевым костяком, на который можно было опереться на первых порах в реализации задумок в подготовке планеты к обороне, планов, которые еще предстояло придумать и разработать.

Чайник тоненько засвистел, и из носика потянулась струйка пара. Чаю Николаю по-прежнему не хотелось, но теплая вода пригодилась обмыться обтереться хотя бы до пояса. После умывания Николай ощутил себя чуть бодрее, но спать все равно хотелось. Прежде чем, почти не раздевшись, плюхнуться в постель, он подошел к окну, взглянуть, как над городом сгущаются сумерки, на сей раз естественные. Силовой купол был убран несколько часов назад, а сам дисколет в режиме невидимости под управлением НАВИГАТОРА был перемещен в рощу на одной из окраин города, где и завис, невидимый и неслышный никакими приборами обнаружения земного происхождения. НАВИГАТОР же ожидал команд своего Командора, который сейчас собирался выспаться в своей постели.

 

2

Веронике Сенявиной вновь приснился сон, оставивший тягостное впечатление. Что послужило его причиной, она так и не разобралась. Все в последнее время вроде складывалось более или менее нормально. Только вот в столичный университет она в этом году пока не попадала. И причиной была блокада города. В этом даже отец, руководитель городской безопасности не мог ей помочь. Он, также как и все остальные обитатели города не мог его покинуть, даже, по сути, став сейчас вторым человеком во властных военных структурах. Единственно, что он смог для нее сделать, это выхлопотать ночной пропуск, чтобы она не очень уж чувствовала себя заключенной в собственной квартире. Так что она теперь временами могла позволить себе в ночное время пройтись по городу, если у нее для этого появится желание. Приближение осени хотя и чувствовалось, но погода пока еще была скорее характерной для позднего лета, чем для ранней осени, и ночи стояли довольно теплые.

Но воспользовалась она этой привилегией только один раз, и эта прогулка оставила у нее на душе неприятный осадок. Вначале она вполне спокойно шествовала по тротуару, никуда не торопясь. Но время уже приближалось к полуночи, когда начинался уже комендантский час второго уровня. До полуночи автовладельцам еще разрешалось на своих автомобилях разъезжать по городу по своим нуждам. А вот после двенадцати ночи город замирал до утра. И теперь Вероника получила возможность наблюдать, как эти автолюбители спешили уложиться в разрешенное время и на предельно дозволенной скорости мелькали по проезжей части.

Но вот, когда до полуночи остался какой-то десяток минут, навстречу Веронике, по осевой линии с легким, но в то же время зловещим гулом, на приличной скорости показалась коробочка бронетранспортера на колесном ходу. При движении башенка с крупнокалиберным пулеметом слегка поворачивалась из стороны в сторону, по-хозяйски нацеливаясь на темные окна домов.

Веронике при появлении бронетехники на ум пришли ассоциации с военным переворотом в Чили, почерпнутые из многих телепередач и фильмов, отражавших те события. Теперь Вероника вживую испытала те тревожные чувства, которым были подвержены участники тех событий. Появлением бронетранспортеров нагне-талась и так психически тяжелая обстановка, от которой население города еще в полной мере не отошло. Вероника теперь смогла лучше понять, что в схожей остановке должны были чувствовать Николай и его друзья при недавней оккупации города «братьями по разуму». Тем более что ночь тогда была абсолютной, и уличное освещение не работало. А сейчас еще утешало то, что войска в городе свои, а не чужие, но для самой Вероники и это было слабым утешением. Ей и сейчас все увиденное казалось зловещим. Гулять в ночное время ей сразу же расхотелось, и она поспешила вернуться домой, к мягкому дивану и к уютному свету настольной лампы.

Возможно, именно эта несостоявшаяся прогулка инициировала этот ее кош-марный сон, который, что удивительно, приснился ей лишь спустя три дня после неудачного ночного променада.

Лишь только закрыв глаза, и еще не совсем осознав, что засыпает, она оказа-лась в узком коридоре с бетонными стенами. На невысоком потолке светили редкие, забранные защитной сеткой плафоны потолочных ламп. Ее что-то тревожило, она откуда-то знала, что находится в подземном бункере. Знала, что наверху произошла какая-то катастрофа, еще более худшая, чем недавнее инопланетное вторжение. Ибо вторжение уже закончилось, а то, что было на поверхности, продлится еще долгие годы. Так как радиоактивная пустыня не исчезает в одночасье. Как и почему все это произошло, и как она оказалась в этом бункере, Веронике было неизвестно. Изредка справа и слева попадались на глаза массивные металлические двери-сейфы, со штурвальными запорами. Но то ли у Вероники не получалось открыть их из-за незнания действия этих запоров, то ли у нее не хватало для этого сил — все ее попытки повернуть колеса запоров оказались тщетными.

Сначала она не осознавала, что все действо происходит во сне, и она была очень напугана. Никого из людей, кроме нее, в коридоре не было. Из-за толстых дверей не доносилось ни звука, она медленно, словно привидение продвигалась по коридору, и тот никак не кончался. Ей очень хотелось добраться хоть куда-нибудь, где есть люди, одиночество ее угнетало.

Потом, когда на пути стали попадаться перекрестки, под черепом появился шелестящий жутковатый шепот, подсказывающий ей дорогу: «Направо!», «Прямо!» или «Налево!». Шепот не носил полового признака говорившего, отчего казался еще более страшным, и в то же время, Вероника не имела сил противостоять этим приказам.

Наконец, следуя странным указаниям голоса, войдя в одну приоткрытую тол-стую, сантиметров в сорок, металлическую дверь, она оказалась в круглом помещении со столами, на которых размещалось несколько компьютеров с выключенными экранами дисплеев. В центре комнаты из потолка свисало странное устройство, которое Вероника идентифицировала, как перископ. Отважившись заглянуть в окуляры, она увидела мрачную картину разрушения. Обвалившиеся остовы домов и груды обломков. На стального оттенка небосводе, темнели свинцовые тучи, сквозь которые не пробивалось ни одного, даже самого слабого луча солнца.

Оказавшись в этом, так сказать, наблюдательном пункте, Вероника не сразу ощутила, что «голос», который привел ее сюда, исчез. Но когда она это осознала, то испытала понятное облегчение и в то же время опасение, оттого, что ей дальше делать и как быть в такой ситуации.

И в этот момент она услышала шаги. Шаги доносились из коридора. Шаги тя-желые, размеренные и в то же время уверенные. В первый миг Вероника обрадовалась, что она здесь не одна, но потом, прислушавшись внимательнее к этим шагам, засомневалась, мужчине ли эти шаги принадлежат, как она вначале подумала? Кто это? Обладатель того «голоса», который возникал в ее голове?

Завизжала плохо смазанными петлями дверь, которую она не догадалась за собой запереть и в комнату вступила металлическая, напоминающая человеческую, статуя серебристо-зеркального окраса, окруженная ореолом голубовато-призрачного свечения, ярко выделяя фигуру в черноте дверного проема. Металлизированное привидение, словно пушкинская статуя Командора с гулким шагом переступила порог. Сочленения колен и локтей гибко гнулись, создавая иллюзию неестественного живого тела из-за впечатления отсутствия суставов.

Чудовище повернуло голову в сторону Вероники и ярко-голубое мерцание раз-реза глаз без зрачков зловеще сверкнуло в ее направлении.

Вероника, охваченная диким ужасом, пронзительно закричала и…, услышала спокойный голос:

— Чего ты орешь? — В дверях ее комнаты в собственной квартире стояла внушительная фигура отца. И только теперь до сознания Вероники стало доходить, что ей все привиделось в кошмарном, тяжелом сне и она, наконец, поняла, что проснулась.

— Сон плохой приснился? — Участливо спросил Букограй. — Не удивительно! Частью населения города психиатры уже занимаются. Некоторые совсем с «катушек съехали»! Ты давай-ка, бери себя в руки! Может, пока у нас с Еленой поживешь? А то все одна, да одна! — И он перевел разговор на другую тему. — Я пока чайник поставлю, а ты вставай и одевайся. Разговор серьезный имеется! — С этими словами он удалился на кухню.

«И, правда! — Подумала Вероника. — Второй кошмарный сон уже! Причем без видимых причин! — Она припомнила другой кошмар, приснившийся ей прямо перед началом «эпидемии». — Прямо, мания преследования какая-то!» — Она быстренько выскользнула из-под одеяла. Когда температура воздуха позволяла, Вероника всегда спала обнаженной. Это в основном было летом, и только дома, зимой отопление квартиры не всегда этому способствовало. Она накинула халат и направилась в ванную. Хотя она могла одеваться «по-военному», но пока греется чайник, можно успеть и умыться и зубы почистить.

Часы-будильник, стоявшие на полке в ванной, показывали десять часов утра. «Ну и разоспалась я! Не удивительно, что черт знает что, сниться начинает!» — Подумала она. И в проснувшемся мозгу заструились мысли по поводу сна: «Неужто опять, какой катаклизм надвигается, как в прошлый раз?»

Пока Вероника чистила зубы и смывала с себя остатки сна, она попыталась догадаться, с каким серьезным разговором заявился отец. После «освобождения» города он был у нее всего один раз — на третий день после этого события, и визит тот был коротким. Букограй тогда убедился, что с ней все в порядке, даже продуктами она на первое время обеспечена, и убежал по своим неотложным делам. В тот день он мимоходом попытался выяснить, что за личности заходили к ней во времена «черной ночи» и обеспечили ее продуктами. Но Вероника, почему-то неосознанно даже для самой себя, ничего ему не сказала, сославшись на то, что имен ей они своих не называли, а если и называли, то она их забыла.

Спустя неделю, когда жителям разрешили передвигаться в переделах города, Веронику посетила «тетя-мама» Елена и доставила ей злополучный ночной пропуск. Они провели вместе весь день, вдвоем вычистили и вымыли всю квартиру до зеркального блеска, разговаривая о происшедших событиях, но мама Лена личностями ночных гостей не поинтересовалась, хотя и знала об их визите. Она еще тогда предложила пожить пока у них с Букограем, мотивируя тем, что вместе все же спокойнее. Но Вероника отказалась. Она уже привыкла к независимости, да и была у нее слабая надежда, что Николай к ней еще придет. А как она сможет его встретить, если ее здесь не будет?

Развлекательные учреждения в городе еще не работали, и мама Лена приходила к ней почти ежедневно, за разговорами они «убивали» время. Выстирали все белье, какое только нашли, благо с водой теперь перебоев не было, наверное, потому, что многие промышленные предприятия — основные потребители воды, сейчас простаивали.

В квартиру Букограя Вероника для тех же самых целей не пошла, отказываясь и при этом приводя различные надуманные причины. Потому, наверное, мама Лена и начала что-то подозревать, и, наконец, спросила: «Да ты, наверное, ждешь кого-то? Случаем не влюбилась? Не в того ли парнишку, который тебя едой обеспечил?»

Вероника тогда густо покраснела, но ничего вразумительного вымолвить в от-вет не смогла. Да и что она могла ответить? Она и сама еще не разобралась ни в своих чувствах, ни в мотивах своего поведения.

И не сказать, что причиной этого была так вовремя в свое время появившаяся в ее распоряжении банальная в других условиях еда. Она так никому и не призналась, что была на грани голодной смерти, продлись «дни черной ночи» еще с недельку. Ибо получилось так, что когда она накануне «эпидемии» возвратилась из столицы, в доме практически не было никаких продуктов, кроме забытой в холодильнике банки килек в томате и четверти бу-ханки ржаного хлеба, достигшей за время ее отсутствия каменной твердости. Вероники не было дома больше месяца, откуда в таком случае взяться запасам еды. И оказавшись неожиданно взаперти в квартире, она из природной гордости и упрямства не обратилась даже к соседям, которые могли находиться в таком же положении, и предпочла тянуть свою кильку и зачерствевший хлеб до последнего. Даже достаточного запаса воды у нее не было. Когда-то по настоянию отца она прошла месячный ускоренный курс выживания при одном из учебных заведений службы безопасности, и теперь обретенные знания ей в какой-то мере помогли. Условно питьевую воду она обнаружила в смывном бачке унитаза до того, как использовала этот последний запас по его прямому назначению.

Отсутствие воды, да еще для женщины, в то время было самым неприятным. Не умыться, ни в туалет сходить по-человечески. Правда из-за скудного питания это ее мучило даже меньше, чем она предполагала, но крышку унитаза пришлось держать постоянно закрытой. Отсутствие нормальных санитарных условий больше всего выводило Веронику из равновесия. Ей казалось, что она покрылась потом и грязью и от нее может распространяться такое благоухание, как от скаковой лошади после призового заезда. Теперь она в большей мере могла понять блокадников Ленинграда, понять, что такое голод на самом деле.

Так что, Николай даже сам не представлял, какое богатство он притащил в ее квартиру на третий день «эпидемии», считая, что оказывает мелкую услугу. И это было для Вероники безо всяких преувеличений спасением, хотя и поголодать ей пришлось всего два полных дня. Тем не менее, Вероника обладала завидной вы-держкой, которая позволила ей, несмотря на сильный голод, и еще большую жажду, не наброситься на продукты, как только она их увидела. Увидела, как парень в прорезиненном комбинезоне сгружает с себя ее спасение. Тогда она нашла в себе силы даже задержать его, чтобы выспросить новости.

Спешивший по своим делам Николай, наверное, совсем не заметил ее состоя-ния. И только когда за ним закрылась входная дверь, Вероника первым делом доб-ралась до воды, которая к тому же оказалась минеральной. Как недоучившийся биолог-генетик, она знала, что после долгого голодания пищу нужно принимать с осторожностью, и потому для начала она ограничилась водой. И сразу же почувствовала прилив сил.

За эти темные дни квартира превратилась в трехкомнатную тюрьму, наподо-бие знаменитого замка Иф, только чуть более комфортабельную. От сумасшествия спасало только созерцание пламени свечи — единственного источника света. Тера-певтическое действие такого созерцания подтвердило где-то ранее прочитанное о таком способе медитации в целях достижения самоуспокоения.

Она не рассказывала обо всем этом ни папе Михаилу, ни маме Лене. Все из-за той же природной гордости, а может быть в большей степени упрямства, с какой стороны на это посмотреть. А в отношении того, влюбилась ли она на самом деле? Она даже не задавала себе этот вопрос, и возник он лишь у мамы Лены. Тогда она лишь смогла ответить:

— Я не знаю, мама! — Сказала она только для того, чтобы не промолчать, и в то же время постараться уйти от откровенного ответа. Да и что она могла сказать, когда сама не понимала своего состояния.

Сама же она, не могла даже как следует вспомнить облик своего «визитера». Помнился только военный комбинезон, потное в потеках грязи от противогаза худощавое лицо в тусклом свете свечи, автомат какими-то финтифклюшками, на ремне через плечо. Вот и все что она могла припомнить. Она даже не могла сказать даже себе, красив ли был ее нежданный гость.

Вообще-то идеалом мужчины для нее был ее отчим, которого она считала все — таки в большей мере отцом — высокий и могучий, от которого даже на расстоянии веяло силой и надежностью. Потому она была очень разборчивой в своих знакомствах. По сравнению с Букограем все они выглядели бледно. Особенно столичные хлыщи, сынки высокопоставленных чиновников, пролезающих в университет как тараканы, только для того, чтобы не служить в армии. У Вероники же, возможно оттого, что Букограй был военным, с малых лет сложилось мнение, что ее будущий супруг если и не будет военным, то срочную службу в армии он отслужить обязан. И потому она считала увиливающих от службы молодых людей неполноценными и относилась к ним с глубоким презрением. А так как в «универе» таких было большинство, то она до сих пор не обзавелась «сердечным» другом и оставалась одинокой, то есть у нее не было парня, которого она считала бы достойным ее дружбы.

Сейчас она сама не могла понять, почему с таким нетерпением ожидает встречи с человеком, ни статью, ни обликом, не напоминающим отца. А чем на-поминает? Может быть только мужеством, готовностью к подвигу, отвагой в самых безнадежных обстоятельствах?

Его имя и фамилию Вероника запомнила отлично, но сообщать ее папе Буко-граю в прошлый раз не стала. А когда узнала, что ее «благодетеля» разыскивают все спецслужбы города, причем, совсем не для того, чтобы наградить, она сделала для себя вывод, что поступила правильно.

Не по этому ли вопросу явился к ней отец?..

 

3

Начало сентября в этом году выдалось жарким. Солнце, казалось, не хотело сдавать позиции лета, временами, однако, позволяя выпасть кратковременному, но обильному дождю, чтобы охладить раскаленный асфальт тротуаров. Зелени, впрочем, эти даже обильные дожди уже помочь никак не могли. Только часть деревьев и неистребимая трава уцелели после недавнего катаклизма, вызванного вторжением «летающей тарелки».

Впрочем, саму «летающую тарелку», из всего населения города видели совсем немногие, да и те которые что-то видели, как раз обо всем помалкивали. И, тем не менее, события августовской трехдневной «эпидемии», или как еще назвали этот феномен «дни вечной ночи», «дни черной ночи», до сих пор обсуждались среди широких слоев населения. Оттого, что достоверной информации в активе рассказчиков не имелось, догадки, домыслы и фантазия составляли основное содержание новостей. И новости эти большинству казались правдой, тем более что эти события повлекли за собою совсем уж неприятные последствия. Город с близлежащими окрестностями оказался в плотной блокаде крупного контингента различных родов войск своего собственного, родного государства.

Первую неделю после вступления войск в город населению вообще не рекомендовалось покидать своих квартир. Некоторые кварталы, где были обнаружены малейшие следы боевых столкновений пришельцев с так пока и неизвестными воителями, были целиком блокированы кольцами оцепления, обозначенные барьерами из колючей проволоки. Жителям, имевших несчастье проживать в этих кварталах, было просто приказано оставаться в своих квартирах. Благо, что предметы первой необходимости и продукты питания для населения в этих «локальных зонах» подвозились войсковыми тыловыми службами прямо к подъездам зданий. Но оттого, что было категорически запрещено выходить на улицу в течение двух недель, лучше от этого жители себя не чувствовали.

В этих «зонах» был налажен скрупулезный сбор обломков и прочих артефактов, при обследовании которых представители научного мира озабоченно «чесали затылки» пытаясь хотя бы приблизительно понять, что же они, в самом деле, насобирали.

Тем временем военизированные патрули город в покое не оставляли. Почти на каждом перекрестке размещались танки и бронетранспортеры, образуя постоянно действующие посты, словно в чужом оккупированном городе. Впрочем, войска так же, как и местные жители, вступив в город после исчезновения «черного купола» оказались в нем своеобразными заложниками. По постановлению партии и правительства выезд из города был запрещен «до особого распоряжения».

Власти всерьез опасались, что исчезнувшая прямо с центральной площади города «летающая тарелка», по слухам прихватившая с собой броневик местной воинской части и еще парочку других автомобилей, а также группу «диссидентов-предателей» в обмен наводнила город своими агентами-инсургентами. И теперь все специальные службы, начиная от милиции с комитетом государственной безо-пасности и заканчивая представителями главного разведывательного управления и, другими контрразведывательными органами, планомерно выясняли численность оставшегося населения, пропуская его словно через сито, сверяя, соответствует ли отдельно взятый житель себе самому. Пытались определить, не оставили ли «пришельцы» зародышей каких либо монстров неизвестного рода и вида. Город превратился в подобие «зоны» по братьям Стругацким в их произведении «Пикник на обочине». Только в настоящем «пикник» происходил в центре четырехсоттысячного города.

В этих условиях отважно разгуливать по городу можно было только днем, а с наступлением комендантского часа, после двадцати двух часов выходить на улицу было рискованно, если только в поисках приключений. Возможно, кому-то не хватило полноты и так не слабых ощущений недавнего вторжения, и если уж очень хотелось провести ночь не в своей постели, а в каком-нибудь зарешеченном загоне, где и накапливались нарушители комендантского часа. Поутру мытарства таких «любителей» не заканчивались. Хорошо, если к полудню «задержанный» имел возможность после скрупулезной проверки оказаться на свободе.

Поэтому Николай, пока еще не облагодетельствованный повесткой, предпочи-тал прогуливаться в дневное время суток. На черноту полной ночи он уже в свое время насмотрелся в избытке. Нарваться на случайный патруль Николай не опасался. Документы у него были в порядке, времени было достаточно, так как работать на неизвестном ему предприятии не пришлось — в связи с чрезвычайным положением промышленные предприятия, не связанные с производством жизненно необходимой городу продукции «временно» не функционировали. Производство всего, что раньше изготавливалось для вывоза в другие регионы страны, было приостановлено.

Запрет на выезд касался абсолютно всего, вплоть до ржавого гвоздя. Город превратился в обширный, достаточно комфортабельный концентрационный лагерь-гетто. Благодаря этой долгой паузе в работе предприятий, Николаю еще не скоро было суждено встретиться со своими «сослуживцами», что в настоящих условиях было нежелательно. Со встречавшимися ему «знакомыми», он вежливо раскланивался, но в длинные разговоры ни с кем не вступал, опасаясь выдать себя незнанием реалий этого мира. Особенно это касалось неизвестных ему сослуживцев и знакомых, к которым можно было относить всех, кто его на улицах приветствовал. В этой реальности он даже не знал своих служебных обязанностей на предприятии, на котором он якобы работал. Не знал даже по какому вопросу ездил в командировку. Поэтому ему было весьма выгодно, что предприятия простаивали. При режиме тотальной слежки и систематических проверок, Николаю совсем не хотелось раньше времени попадать в поле зрения спецслужб. Конечно, благодаря своим «браслетам», которые он научился делать невидимыми для окружающих, он имел возможность мгновенно исчезнуть, телепортировавшись в дисколет, но ему пока не хотелось покидать город так экстремально, до того, пока он как хотя бы в общих чертах не разработал плана такого, по возможности безболезненного отхода.

Прогулки помогали ему. В такт неторопливым шагам он приводил свои мысли в порядок. Ему не хотелось принимать решение дальнейших действий спонтанно, хотелось напротив, сделать осознанный выбор. Прогуливаясь, он вспоминал и переосмысливал свои, доставшиеся ему объемы памяти, шаг за шагом перед ним проносились воспоминания своей жизни.

Применительно к настоящему он вновь осмысливал и свое мировоззрение. Еще в молодые годы он искренне и с юношеским пылом вступил в ряды компартии, считая, что делает правильно. Ему хотелось стать таким же, как отец, бывший скромным бухгалтером, по мнению Николая, мог осмысленно и верно решать более сложные задачи в построении настоящего коммунистического общества. Хотя, как теперь Николай понимал — такое общество, или точнее такой строй был недостижимой утопией. Но, в то время, не обладая всей информацией, правдивой историей коммунистического движения он был искренен в своих порывах, в правильности выбранного пути. Уже много позже, будучи партийным секретарем небольшого коллектива, он столкнулся с нежеланием вышестоящих партийных функционеров, не то что решать, но даже и разрешать малейших изменений в сложившемся порядке вещей, какими бы положительными эти изменения не казались. Тогда он понял, что вся громоздкая система просто не желает каких-либо позитивных перемен. Партийную верхушку весьма устраивало положение властителей, не желающих нести какой-либо ответственности перед народом, а сам народ воспринимался ими как муравейник рабов — винтиков, обеспечивающих функционирование государственного механизма, по сути, мало, чем отличающегося от первобытнообщинного строя, не зря ведь, наверное, высших руководителей принято было называть вождями, или в лучшем случае — рабовладельческого. Разница заключалась только в том, что рабовладельцы вроде бы как выбивались из тех же рабов, да и то, только на первом этапе. Причем по своей сути от рабской психологии эти выдвиженцы освободиться в себе силы не находили. Они по тому же образу и подобию создали новую номенклатурную касту рабовладельцев, в дальнейшем, проникнуть в которую могли лишь родственники и блюдолизы. Выдвигая лозунг «Раньше думай о Родине, а потом о себе!» и, декларируя его для всего населения, сами в то же время поступают прямо на-оборот.

С глубокой досадой Николаю вспомнилось крылатое выражение офицера-таможенника Верещагина из кинофильма «Белое солнце пустыни» — «За державу обидно!» И еще с больше досадой вспомнилось, что после октябрьского переворота 1917 года, который потом назвали Великой Октябрьской Социалистической Революцией и все с большой буквы, такие вот офицеры, по существу цвет нации, душой болеющие за действительно Великую Российскую державу, были почти поголовно истреблены. Да и вся страна была брошена в печь, как солома для растопки пожара под названием Мировая Революция.

Этот экскурс в историю подвел Николая к пониманию настоящего. С ужасом он представил, как армады дисковидных бронированных космолетов пришельцев, а не один только разведывательный аппарат, с которым они чудом справились, атакуют Землю. И какое сопротивление встретят они сейчас? Вывод напрашивался печальный. Пройдет не больше суток и Земля будет покорена. Что можно сделать, чтобы это не случилось? Только объединенная мощь всех государств, высокие технологии, работающие на развитие всей цивилизации и обеспечение обороноспособности. Причем, цивилизации освоившей всю Солнечную систему и превратившую ее в свой родной гармоничный дом. Оставалась только одна мелочь — под каким «соусом» объединять государства Земли? Демократии, тирании, Империи, как считает Дымогарев, да и не слишком от него отстает Владимир.

Пару раз Владимир заезжал к Николаю в новенькой форме старшего лейтенанта милиции. Он, как и все уцелевшие представители силовых структур, занимался сейчас своей непосредственной работой. Николай раньше думал, что из всего состава районного отдела внутренних дел, в котором Владимир работал, тот уцелел в единственном числе, и мог теперь на этих основаниях стать чуть ли руководителем данной структуры. Но, по словам Владимира, понаехало столько откуда-то выползших майоров и подполковников, что самый наивысший пост, который ему достался — руководитель службы участковых инспекторов, большинство которых в момент катаклизма находилось на своих участках за пределами города и под «купол» не попали. Да и пост этот достался ему только потому, что никто из уцелевших офицеров не захотел покидать своих участков, где они, как правило, и проживали, для того, чтобы каждый день мотаться в город на место службы. И все же Владимиру пришлось немало попотеть, чтобы сформировать практически новую действенную структуру в свете, так сказать, требований текущего момента.

К немалому удовлетворению Владимира, никто не стал выяснять, каким образом ему удалось остаться в живых, наверное, оттого, что весь остальной уцелевший начальствующий состав не хотел заострять внимания на этих обстоятельствах, потому что аналогичные вопросы могли возникнуть и в отношении их самих. И ответы могли оказаться далеко неприглядные. Так что, за Владимира можно было не опасаться. Николай в большей мере переживал за Дымогарева, который сам взял на себя ответственность за свою сплоченную команду, и за Марину, остававшуюся с остальными «выжившими».

Раньше Владимиру не приходилось бывать на командных должностях, но, тем не менее, он вполне справлялся. Он достаточно сносно реорганизовал, подчи-ненную ему службу, так как больший объем работы пришелся на территории, ранее прикрытые «куполом». За его пределами учет населения еще раньше обеспечили войска, осуществлявшие эвакуацию.

Переучет и проверка населения шли своей чередой. «Инсургентов» пока не находилось», — как, ухмыльнувшись, пояснил Владимир. Перепись выявила страшную картину — около тридцати процентов населения город потерял. Причем эпицентр потерь пришелся на центр города. Немного утешало только то, что среди детского населения жертв было совсем немного. Наверное, сказалось то, что начало «эпидемии» пришлось на вечерние часы, когда дети в большинстве своем находились дома.

Поиск «пятой колонны», о наличии которой докладывал Словин, результатов пока не давал. Было много убыли населения, но вот лишней прибыли обнаружено не было. Конечно, имелась часть населения, в суматохе утратившая документы, подтверждающие личность, но количество таких не превышало сотни человек. Вырисовывалась странная картина — по словам кагэбэшного майора «летающую тарелку» покинуло около двух сотен особей неизвестного происхождения, но ничего подобного в городе обнаружено не было. Они словно растворились среди населения. Так может быть, их и не было, а майор просто галлюцинировал от переживаний? Но если Словину они не привиделись, то выводы можно было делать неутешительные. Не могло же появиться столько «бомжей», да и тех оставшихся прочесали сквозь частую гребенку, так основная их часть погибла еще в первый вечер нападения. «Может быть «неизвестные особи» подменили собой реальных людей? Но каким образом?» — Такие идеи, пытавшиеся объяснить необъяснимое, возникали у руководителей силовых структур.

Об этом Николаю и сообщил Владимир. Они-то оба знали, что никакой «пятой колонны» не существует, но пока сообщать об истинном положении дел было нельзя. Так что пока оставалось только теоретизировать и строить планы на будущее. Этим в основном занимался Николай, в силу того, что ему не надо было даже ходить куда-либо, так как работы у него сейчас не было и, оттого он располагал почти неограниченным временем. Тем более, что особенно прогуливаться было некуда, так как в течение первой недели в городе действовал не только ночной комендантский час, но, так сказать, и дневной. Сначала Николай, обложился литературой, частью которой он располагал сам, и еще большей частью привезенной Владимиром из центральной библиотеки. Потом путем мучительного «вспоминания» из собственной памяти того, что заложил в него НАВИГАТОР из той части знаний, которую тот накопил, еще обретаясь на орбите Земли, пытался из всего этого потока информации выделить рациональное зерно. Получаемые данные ошеломляли. Но в то же время укрепляли решимость Николая в том, что в таком виде, какой существует в настоящее время, планету оставлять нельзя. В течение прошедших двух недель, Николай пару раз вос-пользовался «браслетами» чтобы посетить дисколет. Как бы не модифицировался его мозг, но без помощи НАВИГАТОРА разработать глобальный и в то же время, доскональный план преобразования планеты он был не в состоянии. С некоторым трудом, с помощью того же НАВИГАТОРА, Николаю удавалось возвращаться в квартиру никем не замеченным. Уже потом в своих собственных тайниках памяти он обнаружил информацию, что на дисколете имеются портативные установки нуль-транспортировки, и один такой мини-портал он установил в подвале своего дома, в своей индивидуальной кладовке. Теперь он мог, не прибегая к помощи «браслетов», основным свойством которых все же было поддержание его организма в оптимально-здоровом состоянии, а не так сказать, «транспортные услуги», в любой момент посетить дисколет. Эти две недели он почти не спал — сон браслеты компенсировали, но привычка брала свое, и от простого естественного отдыха Николай отказываться не собирался.

Как-то находясь в центральной рубке дисколета, Николай с любопытством, к которому была приправлена солидная доля страха, ожидал выводов вычислительной машины. Целую неделю до этого он скармливал ей информацию — все, что только можно было найти в библиотеках и книжных магазинах. К его удивлению книжные магазины работали, потому что спрос на литературу при вынужденном «затворничестве» населения сильно возрос. Статистический материал, редкие первоисточники по истории, отражающие исторический период развития России с начала и заканчивая четырнадцатым годом двадцатого века — все пошло на «корм» НАВИГАТОРУ. Николаю было интересно, как бы пошло развитие страны, если бы перед Первой Мировой войной российский император Николай II после памятной встречи со своим кузеном Вильгельмом, германским кайзером, руководствуясь хитрым английским принципом «Есть только интересы Англии». Применил его по «отношению» к России — «интересы России превыше всего», наплевав на договора с Антантой, которая в свое время все же предала Россию с потрохами, не вступил в войну, а, выждав всего два года, которых бы вполне хватило на перевооружение армии, выступил на стороне Германии. Или просто вступил в войну позже, преследуя только интересы России, когда армии Антанты и Германии были бы уже вымотаны в обоюдных боях, а не защищая Францию своим экспедиционным корпусом, который сражался лучше, чем вся французская армия.

И теперь он ждал результатов такого прогноза, чем бы сейчас была Российская Империя в конце двадцатого века, и осталась бы она вообще, а если бы осталась, то какое место занимала бы в Мире.

Он ждал, предполагая, что родная страна на исходе двадцатого века не будет выглядеть столь плачевно, как в настоящее время. Но, когда результаты исследований были выведены услужливым НАВИГАТОРОМ на экран, Николая в первые мгновения взяла оторопь. На импровизированной карте в виде двух полушарии изображающих глобус, он сначала не смог обнаружить свою страну, и лишь когда внимательнее пригляделся, то понял, что искал не там, вернее не мог предположить, что все северное полушарие занимала именно Российская Империя. Изумрудное поле политической карты Мира заливало весь Евразийский материк, за исключением территорий, где Николай привык видеть Иран, Ирак, Саудовскую Аравию и прочие арабские страны. На американском континенте в Российскую Империю были включены и Аляска, и Канада в полном составе.

С чувством, которое ошеломлением можно было назвать с весьма большой на-тяжкой, Николай вернулся в свою квартиру, так до конца не досмотрев полного развернутого прогноза. Это он оставил на потом, оттого что не мог в полной мере переварить то, что уже увидел. Тут ему аналитические способности НАВИГАТОРА помочь не могли. Думать надо было самому. На ум пока только приходила мысль: «А стоило ли вообще «городить огород» устраивая революцию, которую обозвали пролетарской, кому были нужны десятки миллионов жертв истинно русской нации? Для благоденствия шароголового адвоката Ленина, и его усатого последователя маньяка Сталина, и дальнейших проводников их дел и идеалов. Нужна ли была такая революция самому пролетариату, а тем более крестьянству? В получившемся варианте Столыпин оставался здравствовать и это самое крестьянство, во всяком случае самая инициативная трудовая его часть к мятежу не присоединилась. Попытка переворота в получившемся варианте произошла в 1918 году, а не 1917, как в существующей реальности, и была в течение суток ликвидирована Преображенским и Семеновским полками, почти как в 1905 году, даже еще и быстрее. Убитого заговорщиками императора Николая II, на престоле заменил его брат Михаил, ставший регентом, при юном и больном наследнике Алексее. Михаил пользовался авторитетом и широкой поддержкой в армии, особенно в Дикой дивизии, которой он до того командовал. В 1920 году, после окончания Мировой войны, в России, с подачи того же Михаила форма правления была изменена на Конституционную монархию. В последующем к империи в статусе провинций, кое-где и расширенной автономией присоеди-нились многие страны Западной Европы уже на добровольной основе. Демократия в империи процветала более действенная, чем у поборников народовластия. Если народ живет достаточно зажиточно, ему революции и другие потрясения основ, просто-напросто не нужны. А что касается полусумасшедших, оторванных от действительности ортодоксов, то на них в империи функционировала вполне эффективная жандармерия, в зародыше ликвидируя поползновения на так называемые «Великие потрясения», опять таки ни одному здравомыслящему человеку абсолютно не нужные.

Все еще находясь в своеобразном трансе под впечатлением всего узнанного, Николай сидел на диване и пытался прийти в себя. Сомнений в выбранном пути у него уже почти не оставалось. Тем не менее, Николай выбрал эволюционный метод преобразования существующей действительности. В составлении и этого плана не последнюю роль сыграл НАВИГАТОР. Вся черновая работа легла на его металлические плечи и интегральные микросхемы, как привычным словом Николая называл его начинку неземного происхождения.

Николай сидел на диване, не включая света, в уже чуть сгущающихся сумер-ках. Кончалась уже вторая неделя «вынужденного» заточения в пределах Ястребов-ска. Пора уже было предпринимать что-то действенное. И в этот момент в квартире раздался телефонный звонок, и Николай этому обстоятельству удивился. Хотя телефонная связь была восстановлена уже на третий день после «освобождения», ни Владимир, ни Марина, ни Василий Дымогарев этим видом связи не пользовались, предпочитая в целях конспирации, связь посредством «браслетов» и эффект присутствия сохранялся и «прослушки» посторонними можно было не опасаться. Так что удивление Николая было оправданным, по телефону ему звонить просто было некому…, если только это не было случайным подключением. Но еще большее удивление его ждало, когда он снял трубку телефона: «Николай? Это Вероника! Вы меня помните?»

 

4

Букограй впервые после длительного отсутствия вошел в свой кабинет, встре-тившие его слоем пыли и духом застоявшегося табачного дыма. Сам он не курил, но на совещания разрешал обычно курильщикам отводить душу. Оттого, что Букограй в силу своей привычки, перед отъездом в столицу еще «в прошлой жизни», закрыл форточки, воздух в кабинете был еще более застоялым. С тех пор прошло уже больше недели. Окна кабинета выходили во внутренний двор комплекса зданий комитета. Во дворе стояло несколько автомашин, не тронутых никем со времен инопланетного вторжения. Там сейчас суетилось несколько человек из научной комиссии, исследуя территорию со своими приборами, от которых в данном конкретном случае не было особенного толка. Но проверка все же была необходима. В период его отсутствия, кабинетом, видимо, никто не пользовался. Заместитель Букограя, остававшийся исполнять его обязанности, предпочитал свой, привычный для него, кабинет, где его, да и всех, кто находился в здании, застала страшная смерть. Не уцелел никто. Даже наряд в подвальном этаже растекся жидкостью, промаслив слизью униформу и амуницию. Прошла уже неделя с тех пор, как войска вступили в город. Первое время Букограй работал в одном из чистых кабинетов здания областного исполкома и только теперь решился обосноваться на привычном месте.

Букограй распахнул все форточки, впуская в кабинет свежий воздух. Смахнув со стола и кресла скопившуюся за неделю пыль, он уселся на свое рабочее место и задумался. Массивное старинное кожаное кресло в отличие от новомодных, на колесиках, всегда каким-то странным образом, помогало ему. Оно досталось ему от деда, и было изготовлено еще где-то в конце девятнадцатого века и, это кресло было единственным предметом его служебного обихода, которое он всегда возил за собой из кабинета в кабинет, куда бы его ни забросил служебный долг. Кресло помогало ему плодотворно осмысливать ситуации, с которыми ему приходилось сталкиваться в своей работе. Вот и сейчас он ненадолго погрузился в свои воспоминания.

За жену Букограй был сейчас уже спокоен. Он вернул ее в свою городскую квартиру. Она была первой из тех, кого вернули с периферийного палаточного го-родка. Планы возвращать всех были, но окончательное решение буксовало где-то «наверху». С «дочкой» тоже оказалось все нормально, хотя он смог посетить ее только на второй день после вступления воинского контингента в город. С удивление для себя он обнаружил, что Веронику кто-то снабдил необходимыми продуктами и даже запасом минеральной воды.

Из ее сбивчивого рассказа он только понял, что во времена «черной ночи» ее посетили два милиционера, выпросили электрический фонарь, а потом один их них, возвращая фонарь, принес и этот запас консервов. Продукты были явно с воинских складов. И Букограй теперь ясно понимал, что по прихоти судьбы Веронику посетили именно те загадочные люди, которые, оставаясь здесь в городе «под куполом», устроили войну с пришельцами. И, похоже, войну эту выиграли. Но после этого бесследно исчезли, прихватив с собою и «летающую тарелку», тоже. К сожалению, Вероника не могла назвать полных имен этих загадочных милиционеров. Она хорошо помнила лицо того, который вернул ей фонарь и принес продукты. Именно он кратко просветил ее о создавшейся ситуации и даже посоветовал некоторое время отсидеться в подвале. Звали его, кажется, Николаем, но фамилия, хоть он ее и называл, выпала из ее памяти. А может, Вероника уже сама не захотела ее называть, просто из-за природной порядочности, когда услышала, что этим ребятам может не поздоровиться.

А вот Букограя сейчас как раз и занимали вопросы, кто был этот таинственный Николай, почему после снятия «купола» он скрылся, умудрившись просочиться сквозь плотный бредень вступавших в город войск с авиационной поддержкой, и что же его заставило это сделать? Куда исчезла «тарелка» пришельцев? По словам майора Словина, когда тот достаточно пришел в себя и смог связно докладывать, на площади рядом с кораблем пришельцев было довольно много вооруженного народа. С двумя их представителями он даже разговаривал.

И, тем не менее, Букограй, по сути, оставался один из всей бывшей ранее в городе службы безопасности. Словина он пока за полноценную единицу не считал. И полагаться мог только на лейтенанта Платонова, теперь старшего лейтенанта, ибо указом Президиума Верховного Совета всему контингенту войск, участвовавших в операции, досрочно присвоили очередные воинские звания. Теперь в городе почти не оставалось рядовых, все солдаты щеголяли новыми галунами на погонах — город патрулировали только сержанты и ефрейторы. Даже сам Букограй получил чин генерал-майора, но менять погоны на соответствующие новому званию, не спешил.

По представлению Букограя, Словин «до выяснения» тоже оставался майором. Не совсем была понятна его роль в исчезновении НЛО, особенно, после того, как были опрошены сопровождавшие его при переговорах, милиционеры. Один из них, старшина Кобзев, даже высказал свое мнение о том, что если бы майор, не собрался почему-то арестовать этих самых, как он назвал «повстанцев», то «летающая тарелка», и до сих пор оставалась бы на своем месте, то есть над площадью.

Поэтому Букограй пока отстранил Словина от занимаемой должности и отправил под домашний арест. Амбиции этих комсомольско-партийных выдвиженцев в экстремальных ситуациях претили и уже не раз портили ему настроение, хотя в большинстве случаев он ничего с этим поделать не мог, не прослыв противником генеральной линии партии и правительства. Конечно, таких карьеристов в аппарате управления было немного, большинство все же больше профессионально заботились о безопасности государства, но «дутые» дела фабриковали именно такие «выдвиженцы». Возможно, на заре становления государства в службу безопасности действительно направляли лучших. Но уже и тогда лучшие быстро попали в «жернова» машины репрессий, так что карьерные соображения у таких «специалистов» были все же, на первом месте. Похоже, ради карьерного роста, Словин наворотил таких дел, что теперь приходилось чуть ли не учреждать облавы для розыска «тарелки» и людей, практически патриотов, которые теперь скрывались от своих же. Букограй собирался разобраться, самостоятельно ли Словину пришла в голову эта бредовая идея — приписать себе победу, не участвуя в боевых действиях. Уж больно во всей этой истории проглядывало влияние первого руководителя области, отсидевшегося со всем своим аппаратом в подземном бункере. Связи у того в столице были немалые, и потому раскрутить эту историю так, как следовало бы, Букограй до конца не надеялся.

В настоящее время Букограй мог рассчитывать только на старшего лейтенанта Платонова, с которым за эти хлопотные дни у него сложились почти дружеские отношения, которые только могут возникнуть между людьми с такой разницей в возрасте и воинских званиях. По приказу генерал-лейтенанта Игнатьев, ставшего военным руководителем города, в распоряжение Букограю были переданы работники особых отделов всех воинских подразделений, как вступивших в город, так и остававшихся в его оцеплении. Ему пришлось наново формировать личный состав всего управления комитета государственной безопасности области, взамен уничтоженного во время инопланетного вторжения.

С некоторой грустью Букограй вспомнил того самого капитана Воронина, специалиста по аномальным явлениям, который, как выяснилось из его рабочих записей, оставшихся на рабочем столе, можно сказать, один нашел объяснение возникшей «эпидемии», характеризовав ее именно как следствие вторжения инопланетян. И это еще тогда, когда не имелось доступных данных. От самого капитана в кресле остался только застегнутый на все пуговицы мундир, испачканный уже подсохшей слизью, в которую тот превратился. «Надо представить его к награде! — Взял себе на заметку Букограй. — Хотя бы посмертно!» Сейчас ему катастрофически не хватало людей, способности которых он бы знал, которым мог бы доверять. Собранные «с бору по сосенке» работники, почти незнакомые друг с другом, восполняли прежний состав управления едва ли на четверть. Хорошо, что Букограй догадался мобилизовать не так давно вышедших в отставку и на пенсию работников, разместив их на ранее занимаемых должностях. Теперь хотя бы архивы, секретарские вакансии были заполнены людьми, знающими эти обязанности, что, несомненно, обеспечивало большую скорость прохождения документации, количество которой возросло в несколько раз по сравнению прежними временами.

Руководство изысканиями «научников», как их продолжал называть генерал-лейтенант Игнатьев, тот предал также под эгиду Букограя, и он не нашел ничего более правильного, как поручить это хозяйство тому же старшему лейтенанту Платонову, который с ними занимался с самого начала. По мере проведения исследований, понемногу набиралось достаточное количество материальных доказательств того, что город действительно подвергся нападению именно инопланетных агрессоров. В городе были обнаружены несколько мест, где по оставшимся следам можно было предположить боевые схватки. В подъезде одного из домов, несущего на себе следы взрыва гранаты Ф-1 были обнаружены обломки непонятных механизмов, имевших явно чуждое земным технологиям происхождение. Перед тем же подъездом нашлись даже останки мертвых гуманоидов, явно не являющихся людьми. Было собрано неимоверное количество обломков и осколков, оставшихся от уничтоженной техники пришельцев.

В свете всего этого назрела необходимость найти этого самого Николая и по-хорошему выяснить, что же здесь, «под куполом» происходило? Поэтому, вновь по-мянув не совсем цензурными словами идиотскую, более мягкого названия для нее Букограй отыскать не смог, инициативу майора Словина, новоиспеченный генерал-майор отправился к дочери. Поисками загадочного Николая он решил заняться сам, потому и решил начистоту поговорить с Вероникой. Он почему-то не верил, что она так уж совсем и не помнит фамилию таинственного гостя. Приглашать ее в архив управления для опознания по фотографиям личных дел он не стал, тем более это могло занять очень долгое время и, во-вторых, он почему-то не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что Вероника в дни вторжения встречалась с разыскиваемыми теперь людьми. Он не понаслышке знал судьбу людей, даже случайно замешанных в такие дела, когда те просто находились не в том месте, и не в то время, и в дальнейшем судьба радужных перспектив для них уже не имела.

Вероника оказалась вдруг до чрезвычайности неуступчивой. Она, хоть и доверяла «отцу», но на ситуацию имела свои взгляды и потому упорно отказывалась назвать фамилию Николая, чем только убедила Букограя в том, что она ее прекрасно помнит.

— Пойми, Вероника! Этого человека я ищу сам и один! Возможно он теперь, после разговора с одним из моих бывших подчиненных не доверяет никому. И в то же время он завладел этим НЛО, а ведь тот является трофеем всего народа!.. — убеждал ее Букограй.

— А что этот «народ» будет с ним делать? — Ехидно спросил Вероника. — «Народ» в настоящее время — это ЦК партии! И для чего Центральному Комитету нужен НЛО? Устроить еще одну мировую революцию?

— А ты не боишься, что этот твой Николай сам такую революцию не устроит?

— Он совсем не мой! Да и не думаю, что бы он так хотел власти, чтобы зани-маться такой ерундой. На такое только твои больные на голову руководители спо-собны!

— Хорошо! Вероника, я даю тебе честное слово, что только поговорю с ним. Выясню, что ему известно об этих пришельцах, что обо всем этом думает. Даже о том, что мне предпринимать дальше я посоветуюсь именно с ним. Похоже он совсем незаурядная личность, во всяком случае, совсем неординарная! — Продолжал ее убеждать Букограй.

Вероника на некоторое время замолчала и, прохаживаясь по комнате, вдруг спросила:

— Пап! Можно я закурю?

Букограй несколько опешил. Влечения к сигаретам он у дочери раньше не за-мечал. Предваряя его вопросы, она сказала:

— Да не курю я, не курю! Просто я чуток распсиховалась, а курение, говорят, успокаивает!

— Глупости говорят! — Сердито буркнул Букограй. — Ты лучше водички мине-ральной попей, которую тебе твой «протеже» оставил…

— Какой еще «протеже»? Я его пока не кому не рекомендую! Это ты сам у меня про него выспрашиваешь! — Чуть раздраженно ответила она. — Хорошо! Только я пойду с тобой! У меня, кстати, и повод имеется! Он мне обещал по окончании схватки рассказать обо всем. Битва произошла? Произошла! Так что у меня имеется моральное право с ним поговорить!

— Так ты знаешь, где он? — Удивился Букограй.

— Нет ничего проще! — Чуть рисуясь, Вероника взяла в руки телефонный справочник. — Только не подглядывай! — Быстренько пролистала, мельком просмотрела одну из страниц, захлопнула справочник и решительно подошла к телефону. Телефонная связь начала функционировать уже на третий день после «освобождения» города. Вероника, загораживая от отца телефонный аппарат, быстро выстучала на кнопочном номеронабирателе нужный номер. Долгое время трубку на другом конце провода никто не брал, затем раздался щелчок, и Вероника услышала:

— Слушаю?

— Николай? Это Вероника! Вы меня помните?

— Как же могу вас забыть! — Послышался голос явно улыбнувшегося человека.

— Вы обещали после всего встретиться со мной! И что же? Вы меня обманули?

— Ну, что вы, Вероника! Просто у меня пока не было такой возможности!

— Вы имеете в виду то, что Вас разыскивает КГБ?

— А он меня разыскивает? — Вопрос Николая вроде и был задан удивленным голосом, но Веронику не обманул. Она прекрасно поняла, что для ее собеседника это совсем не новость.

— Ищет! И вы догадываетесь почему! Украли инопланетный космический ко-рабль и думаете, что вас оставят в покое?

— Ну, прямо так и украл? — Опять с некоторой иронией произнес голос. — У кого украл?

— Да вот мой отец говорит, что у всего советского народа! — Тоже с иронией ответила Вероника.

— А этот аппарат разве принадлежал всему советскому народу? И кто у нас отец? — Спросил Николай, чуть перефразируя вопрос министра-администратора из кинофильма «Обыкновенное чудо», которого талантливо сыграл артист Андрей Миронов.

— Мой отец — начальник КГБ! — В тон ему ответила Вероника.

— О! Товарищ полковник Букограй? Если не ошибаюсь? — Эта новость если не-сколько и поразила собеседника на конце провода, то, по-видимому, уж совсем его не обескуражила.

— Так вы о нем знаете? Только он у нас теперь генерал-майор! — Не преминула пояснить Вероника.

— Я его искренне поздравляю с очередным званием! И как я понимаю, он тоже жаждет со мной встретиться?

— Да, прямо горит желанием! — Опять ехидно, не столько для Николая, сколько для своего отца проговорила Вероника.

— Ну, что же! Уж если вы смогли найти меня по телефону, то наверняка знаете теперь, как найти меня по месту жительства! Я вас жду через полчаса. Этого времени вам вполне хватит даже чтобы добраться до меня пешком! Хочу только предупредить, что ни в какую «каталажку», в которую нас пытался поместить подчиненный вашего батюшки майор Словин, меня поместить не удастся!

— Вот даже как? А меня о таком развитии событий в известность не поставили! И все же отец гарантирует, что никаких, так сказать, эксцессов, не будет.

— Я наслышан о его порядочности, потому и согласился на встречу! Постарай-тесь меня не разочаровать! Жду! — И он положил трубку.

— Ну, что отец! Ты мной доволен? — спросила Вероника. — И что это за история с майором Словиным? Ты этим поставил меня в неловкое положение! Как я понимаю, именно с его подачи все спецслужбы ищут героев, избавивших город от инопланетной агрессии. И не спорь! Именно героев! Почему получается так, что герои, спасшие город находятся в розыске, как какие-нибудь шпионы. По-человечески, их награждать надо высшими наградами государства, а их преследуют как зверей! Ты для этого пришел ко мне? — В голосе Вероники слышались гневные и в то же время стальные нотки. Букограй даже восхитился своей дочерью. В настоящий момент она была очень красива.

— Извини, Вероника! Не хочется лишний раз признаваться в том, что и в наших рядах дураков хватает! И порой после их поступков, не всегда сразу удается переломить ситуацию. Бывает, что первая не совсем непроверенная информация идет в разработку, и даже в последствии, когда она оказывается полнейшей чушью, не всегда получается понять истину до конца! Потому я и пришел к тебе. Один! И один, без поддержки службы пойду к этому Николаю!

— Ну, тогда идем! Это совсем недалеко!

— Если ты знаешь, где он живет, почему ты раньше с ним не связалась? — На всякий случай спросил Букограй.

— Первую неделю все равно выходить из дома запрещалось, да и я надеялась, что он сам ко мне заявится! Тем более, когда узнала, что он со своей компанией победил! А в то, что он погиб, мне почему-то не верилось! — Ответила Вероника, одновременно обуваясь в прихожей. Букограй уже был одет, причем в гражданскую одежду, сменив ею свой военный мундир.

 

5

Воинский контингент под командованием старшего лейтенанта Мезенцева, в который входили все «оставшиеся в живых», базировавшийся на железнодорожном вокзале, вернули в расположение части, заменив свежими, только вступившими в город войсками. В казармах пришлось поработать, как следует с водой и тряпками после того, как перед ними спецхимотряды собрали останки их погибших товарищей и обработали все едкими химикатами.

Как ни мало времени было у подчиненных старшего лейтенанта Мезенцева, они, следуя советом, так называемого, Командора, по прибытии на вокзал, постарались избавиться каждый от «своего» комплекта обмундирования, в котором принял мученическую смерть оригинал, двойником которого каждый из них являлся. Потом на импровизированном собрании они договорились отвечать на расспросы, которые вскоре последуют обязательно, что какое-то время их всех сморил непонятный и неудержимый сон. Да и как еще можно разумно объяснить, что в то время, когда все гражданское население, которое все еще оставалось на вокзале в момент «атаки» пришельцев, растворилось в мерзкую слизь, а весь воинский контингент, остался жить, да еще и стал здоровее, чем до начала событий? С документами разобраться оказалось проще, чем ожидалось. В виду того, что операция по охране железнодорожного вокзала происходила непосредственно в городской черте, то есть без выезда за его пределы, то все военные билеты оставались в канцелярии воинской части. В этом отношении чуть подсуетиться пришлось только офицерам, которые свои офицерские книжки всегда носили с собой, и из-за этого им пришлось извлекать документы из уцелевшей одежды обильно испачканной темными маслянистыми пятнами от уже высохшей слизи, оставшейся от тел своих бывших оригиналов. Процедура эта была отвратительной как физически, так и психологически. Хорошо еще, что от самих «тел» уже ничего не оставалось и, абстрагируясь можно было представить себе, что одежда эта принадлежала совсем другому человеку, а это несколько снижало накал эмоций. Но в «грязном белье», что своем, что чужом, копаться было совсем не приятным делом.

Действие антидепрессанта постепенно проходило и перед всеми «уце-левшими» во всей красе открывалась реальность. Реальность того, что они совсем недавно были мертвы, а теперь снова стали живыми. В этой неординарной ситуа-ции, чтобы не сойти с ума, каждый сам себе находил приемлемое объяснение произошедшей метаморфозе. Кто посчитал все произошедшее дурным сном, о котором, в прочем, напоминало новенькое обмундирование, кто-то просто постарался отбросить нехорошие мысли — жив и ладно, а кто-то тягостно раздумывая над ситуацией, тем не менее, расставаться с жизнью не хотел, как говорится, «дурных» не оказалось. Никто о своем «спасении» трезвонить также не собирался. Некоторые только вспоминали, что человек в «летающей тарелке», облаченный в химический защитный комплект, и которого называли Командором, вскользь упомянул, что со временем попытается «вернуть к жизни» и всех остальных погибших, как только это позволят обстоятельства.

Расспросы-допросы, вопреки ожидаемому, начались не сразу, а спустя неделю, и все «уцелевшие» мысленно поблагодарили этого странного Командора за вовремя данные советы, определяющие теперь их поведение. В головах бродили мысли, пытающиеся разгадать, кем же на самом деле был этот загадочный Командор-благодетель, если посоветовал помалкивать перед официальными органами дознания. Относился ли он к засекреченным государственным структурам, как большинство подумало вначале? И если да, то почему их так легко отпустили, да еще не приказали, а всего лишь посоветовали молчать. Но потом они решили не забивать себе головы на данный момент неразрешимыми проблемами, и отбросили сомнения, рассудив про себя: «Да кто бы он ни был, он вернул нам жизнь, а это самое важное!»

И все же большинство солдат после свершившихся событий рассчитывали на законные отпуска, а некоторые даже на досрочную демобилизацию. Но взамен ра-дужных ожиданий они оказались вместе с остальными войсками, заключенными в закрытом городе, что почти не отличалось от тех нерадостных перспектив, о которых их предупреждал все тот же Командор.

Поэтому самые отважные пытались как-то прояснить ситуацию у прапорщика Виноградовой, которая, по всей видимости, в момент освобождения от инопланетной напасти, была в одной команде с Командором. Но прапорщика Виноградову саму терзали допросами некоторые вновь прибывшие умники, вменяя ей преступную халатность при охране объектов воинской части, словно она в полном одиночестве могла противостоять «расхитителям военного имущества», как бы совсем забывая, что ситуация в то время была весьма далека от стандартной. Совсем забывая также, что так никому неизвестные «расхи-тители» при помощи «похищенного» вооружения отстояли город от совсем уж нестандартного агрессора.

Марина Виноградова сразу же по прибытии из дисколета, первым делом навела в «своем» бункере порядок, постаравшись скрыть следы пребывания в нем своих недавних соратников — Николая и Владимира. И это ей в какой-то мере удалось.

К «беседам» с вновь прибывшими особистами, Марина вначале старалась относиться философски. Каждый занимается своим делом. Но потом ей стало все происходящее надоедать. Вспомнились былые беседы с Владимиром и Николаем. Еще тогда Владимир предполагал именно такое развитие событий после освобождения. Так и казалось, что «верхнему» командованию, после того как «летающая тарелка» была упущена, теперь очень хотелось в оправдание этой неудачи срочно найти «козлов отпущения». И «по накатанной колее» в полную силу заработала машина поисков «врагов». Впереди, как наиболее безболезненный выход из положения для Марины, начала явственно маячить прямая дорожка в «психушку», и это ее по понятным причинам абсолютно не устраивало. Временами она рукой поглаживала инопланетные браслеты, которые все еще находились на ее руках, причем по ее желанию они стали невидимыми не только для окружающих, но и для нее самой. Она уже знала о некоторых свойствах доставшегося ей устройства и всерьез намеревалась в самом крайнем случае просто-напросто телепортироваться в дисколет, который после бессмысленных, по ее мнению, расспросов начал казаться более родным домом, чем привычная казарма. От следователей-дознавателей она-то могла ускользнуть в любой момент.

Останавливало ее только то, что именно по ее инициативе было произведено «оживление» полутора сотен человек, большая часть которых находилось сейчас именно в расположении части. И Марина, как и всякий военный человек, обладающий чувством долга, считала себя ответственной за их будущее, словно «новая мама», как ее еще раньше в шутку обозвал Владимир. И хотя об этом шутливом прозвище она вспоминала с легкой усмешкой, некий материнский инстинкт в ее поступках все же присутствовал. Еще Марина опасалась, что ее внезапное исчезновение могло сказаться на судьбе остальных самым печальным образом. За них бы тогда взялись с удвоенной силой, и не известно, выдержали бы все интенсивные опросы, возможно, кто-нибудь и проговорился бы, кто они, откуда и каким образом до сих пор здравствуют.

И так на всех них — «уцелевших», несколько подозрительно посматривали не только столичные дознаватели, но и многие простые вояки из расположившегося на территории части нового контингента, вступившего в город после снятия «купола». Хорошо еще, что ее никто не мог видеть на площади в непосредственной близости от НЛО. Вот тогда бы от нее так просто не отстали бы. Положительную роль на данный момент сыграло и то, что своих «особистов» в части не «уцелело», как в прямом, так и переносном смысле, а вновь прибывших с другими частями перевели в управление комитета госбезопасности, состав которого во время катаклизма погиб полностью. На вокзале из них никого не было, потому и «воскрешению» ни один из них не подвергся. Тогда выкручиваться было бы потяжелее, уж те-то знали всех и могли заметить какие-нибудь отклонения, хотя бы такое, что лейтенант Дьяченко, командир первого взвода и заместитель Мезенцева, еще два дня назад хромал, повредив коленную чашечку во время физической подготовки, а теперь скачет как на новенькой. Что и отражало невероятную действительность, пока что никому незаметную.

Солдатское радио донесло до них весть, что постановлением правительства всему составу войск, участвовавших в «освобождении» города и дислоцировавшегося сейчас в Ястребовске, присвоили очередные воинские звания. И теперь, расположившиеся в соседних казармах военнослужащие пехотного полка уже второй день, выбрав все запасы местного военторга в галунах, щеголяли ефрейторскими нашивками на погонах. А вот «коренных» это постановление не коснулось. О них словно забыли, тем более что в последние пять дней их не беспокоили даже следователи, и этот признак можно было расценивать как зловеще-предупредительный.

Марина Виноградова начала понимать, что выдуманная история «уцелевших при пристальном изучении может, так сказать, не «прокатить». И чем дальше откладывалось окончательное расследование, тем больше появлялось шансов, что сами «уцелевшие» не смогут удержаться в нормальных психологических рамках принятой на вооружение легенды.

Ничего хорошего от расследования Марина для себя не ожидала. Уже не раз ей вспоминались рассуждения Владимира о ситуации «после победы». Уже тогда Владимир справедливо предполагал, что Марину вышестоящее командование в покое не оставит. Именно в ее дежурство были «разграблены» склады и никому не будет дела до того, что она оставалась в воинской части единственной боевой единицей. Так почти и оказалось. Ей только было интересно, какую же окончательную формулировку обвинения ей зачитают.

Беспокойство владело не только ею. Старший лейтенант Мезенцев уже не-сколько раз приставал к ней с вопросами, напоминая, что она обещала рассказать о вторжении инопланетян все от начала до конца. Но Марина пока отмалчивалась, только намекнув ему, что «меньше знаешь — лучше спишь!»

Она и сама пребывала в неизвестности и однажды не выдержала и посредст-вом «браслетов» попыталась связаться с Николаем. Это было их первое свидание «наедине» и оба были слегка скованы, каждый из них помимо общего дела думал еще о том, как могут сложиться и их личные отношения друг с другом. По общим проблемам Николай постарался ее чуть успокоить. В крайнем случае, он обещал подвесить дисколет прямо над территорией части и под его прикрытием эвакуировать всех, но вот как поступать потом, он пока тоже не знал. Время «визуального контакта» было ограниченным и, больше ни о чем они поговорить не успели, а возможно и не решились, и не сумели…

Марина сама пока не могла понять, какие чувства она испытывает к Николаю. Здесь была гордость за него оттого, что он, оказавшись один в другом мире, морально не сломался. То, что этот мир оказался почти идентичен его родному миру, роли по ее мнению, не играло. Были и жалость к нему именно оттого, что он оказался один. Она достаточно хорошо понимала его состояние, ведь она и сама, когда два года назад в Афганистане погиб ее муж, осталась совсем одна. Родителей у нее не было уже давно, а детей они с Олегом завести не успели. Она и сейчас помнила то ощущение тоски и безысходности, охватившие ее с момента получения известия о смерти мужа, и продолжавшееся с переменной тяжестью очень долго. Прошло более года, прежде чем последствия трагедии постепенно прекратили с прежней силой давить на ее мозг.

И вот теперь, почувствовав в Николае, в какой-то степени, «родственную ду-шу», ее собственная душа потянулась к нему. Но пока и это влечение доставляло ей только беспокойство. Оттого, что Он пока не мог ее понять. Слишком мало времени прошло после его разлуки с собственной, теперь вряд ли достижимой для него, семьей. Он еще не во всей полноте осознал свою потерю. Еще не свыкся с мыслью, что он здесь навсегда. Он пока не принимает и хочет принять этого.

Ну, что же, к страданиям ей не привыкать! Она подождет! Подождет еще не-много! Уже давно никто не трогал ее душу. Были у нее конечно единичные свидания с мужчинами, в основном для удовлетворения физиологических потребностей, но свидания эти Марина старалась забыть как можно быстрее. Пока никто не смог «затронуть ее сердца». Только сейчас оно чуть растаяло, да и то для того, чтобы страдать. Но это страдание не приносило той тяжелой боли, как раньше. Боль была, но боль ожидания, надежды, надежды любви. И боль эта была не то чтобы сладкой, но созидающей, без сомнения. Сейчас Марина почти верила тем строкам, которые прочла где-то еще в ранней юности, она не помнила их автора, но помнила сами строки: «Может энергия безответной любви иная, чем энергия разделенной? Может она даже на несколько порядков выше ее? И в зависимости от того, какой будет определен выход энергии неразделенной любви, сила ее будет созидающей!»

Вот только что будет созидать именно она, Марина еще не представляла. И пока она направилась к старшему лейтенанту Мезенцеву, исполняющему обязанности командира части как старшему по званию и должности из «выживших». Ранее усиленный батальон превратился в одну неполную роту. И в то же время за исключением троих человек, на которых к моменту «воскрешения» не хватило «готовых» тел, рота Мезенцева была в полном составе. Но проблем от этого все равно меньше не оставалось. Вот и сейчас надо было подготовить личный состав к возможной экстренной эвакуации.

 

6

Николай услышал звонок в дверь, и хотя знал, чьего визита он удостоился, все же почувствовал чувство некоторого волнения. Не каждый день на дому тебя посещают генерал-майоры, да еще в то же время работники комитета государственной безопасности. Но страха Николай не испытывал. После всего случившегося нужно было что-то посущественнее, более неординарное, чем лицезрение кагэбиста, пусть даже и высокого ранга.

Но открыл он дверь уже вполне в спокойном состоянии духа. Первой в квартиру впорхнула Вероника и к удивлению Николая, совершенно не заботясь о реакции присутствующих мужчин, вдруг со всей своей непосредственностью повисла на шее Николая и чмокнула его в щеку.

— Поздравляю с победой! Наверное, кроме меня, вас еще никто и не поздравлял?

— Ну почему же! Мы друг друга не только поздравили, но даже это дело чуть «спрыснули» шампанским! А остальные, действительно…. Поздравить не догадались. Зато один человек захотел даже посадить нас в тюрьму! — Ответил Николай и искоса поглядел на Букограя.

— Кхе-кхе! — Кашлянул тот, входя в квартиру. Ему пришлось склонить голову, что бы не задеть притолоку двери. Это у него уже вошло в привычку, на уровне безусловного рефлекса. Но не выпускались отечественной промышленностью квартирные двери, которые были бы под стать Михаилу Ефремовичу. «Экий громила! — Подумал Николай, разглядывая плотную широкоплечую фигуру гостя. — Настоящий богатырь!»

— Извините за вторжение и позвольте представиться! Михаил Ефремович Букограй!

— Не буду лукавить, что мне очень приятно! Я бы предпочел, чтобы знакомство наше произошло несколько в другой ситуации! Но все равно, прошу, проходите! Нам необходимо как-то распутать клубок недоразумений, которые как слышно по городу, вырос размером уже с Собор Парижской Богоматери. — Николай сам удивлялся себе, той лихостью, с какой он начал разговор. Еще совсем недавно он не совсем знал бы, как вести себя с представителем самой страшной службы государства. Наверное, потому, что, несмотря, ни на что, Букограй ему понравился.

— Вот поэтому-то я и здесь! — Вздохнул Букограй. — Хотелось бы знать правду, а не воевать с тенью!

— А вы уверены, что вам нужна вся правда? Мне еще и самому не все ясно из того, что я уже знаю! — Теперь уже вздохнул Николай.

— Вот давайте и попробуем вместе разобраться! Хорошо? — Чуть хитровато улыбнувшись, сказал Букограй.

— Ну, что же! Давайте попробуем! Что будем пить! Чай? Кофе?

— Это несущественно! Давайте то, что у вас имеется! За столом, действительно, как-то удобнее беседовать. — И сообразив, что фраза получилась двусмысленной, добавил: «Не подумайте, что это в смысле допроса, просто у меня имеется дурная привычка мрачновато шутить!»

— Я понял, как у товарища Сталина! — Усмехнулся Николай.

Букограй, понимающе усмехнулся и еще раз окинул взглядом худощавую фигуру Николая и его внимательный ясный взгляд. Про себя он отметил, что в глазах проблескивало что-то неординарное. — Вероника, не поможешь хозяину?

— Конечно отец! У него тут прямо каждая вещь говорит, что к ней бог знает, с каких пор не притрагивалась женская рука! — Высказалась Вероника, привставая с дивана. — Николай! Покажите, где у вас кухня!

Время, затраченное на приготовление кофе, послужило своеобразной паузой в серьезном разговоре, и в психологическом смысле сыграло свою положительную роль, сняв первоначальное невольное напряжение. Когда они втроем расселись за журнальным столиком, который Вероника вполне изысканно оформила, хотя на нем находились только кофейник, три чашки и ваза с печеньем, у присутствующих уже создалось впечатление, что познакомились они не только что, а, по крайней мере, днем раньше. А с Вероникой тем более, Николай встречался уже в третий раз, в отношении ее все было гораздо проще. Уж она-то казалась теперь совсем старой знакомой.

— Позвольте для начала, Николай, поинтересоваться, на самом ли деле «летаю-щая тарелка» наводнила город своими, так сказать, «агентами»? — Спросил Букограй, отпив глоток кофе.

— На этот вопрос я могу ответить достаточно категорично! Никаких враже-ских инопланетных инсургентов в городе не существует! Их нет, и никогда не было! Не могу понять, в какой больной голове могла родиться такая идея! — Ответил Николай, а сам подумал, что сканировали же пришельцы генетические данные и психоматрицы своих жертв, для какой-то цели это делалось? Возможно идея не такая уж и бредовая? Просто их намерения, какими бы они ни были, нам удалось пресечь раньше, чем они смогли развернуться во всей своей красе? Вместе с этим никаких данных о таком проникновении в общество людей осуществлено не было. Возможно — это было бы следующим этапом? Но НАВИГАТОР об этом ему тоже пока не сообщал, или, может, и сообщал, да только эти сведения до сих пор в «бездонных глубинах позаимствованной памяти», но попыток таких не было, и в данном случае, отвечая Букограю, Николай нисколько не лгал.

— В таком случае, кого же на площади видел майор Словин? — Уточнил Буко-грай.

— Позвольте, я отвечу на этот вопрос несколько позже? То есть, я расскажу вам все по порядку и мы, в свое время дойдем и до этого! — Поставив, пустую чашку на столик, сказал Николай.

— Еще налить? — Хитровато улыбнувшись, спросила Вероника.

— Нет, спасибо! Не стоит! — Улыбнулся в ответ Николай. — Ну, приготовьтесь слушать!

Я вернулся из командировки на поезде в ночь начала «эпидемии». Где-то к утру добрался домой. Проспал буквально весь день и следующую ночь. А утром ко мне приехал мой знакомый милиционер и рассказал о «летающем блюдце», которое он заметил над центральной площадью. На его служебном мотоцикле мы немного покатались по городу, чтобы хотя бы что-нибудь понять!

— Так, значит это вас засек спутник! — Скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Букограй.

— Возможно! Никого другого мы на улицах не видели! — Подтвердил Николай. — Потом вдруг, именно вдруг, наступила та самая «черная ночь». Именно сразу после этого мы заглянули к вашей дочери! — Николай чуть кивнул в сторону внимательно слушающей Вероники. — Перед этим, правда, нас чуть не «растопил» какой-то инопланетный агрегат, который мы условно обозвали «черепахой» из-за формы его очертаний, ибо скоростенка у него совсем не черепашья.

Чуть позже, мы угнали чьи-то «жигули», «ограбили» воинский склад, так как решили немного повоевать с «гостями незваными» — пришельцами. А в том, что в городе инопланетные пришельцы, мы после «тарелки» и «черепахи» уже не сомневались! Или, если уж придется помирать, так хоть по-человечески, с оружием в руках. Тем более, когда выяснилось, что находимся мы под непреодолимым «колпаком». Шансов освободиться у нас практически не было. Оставалась дилемма: победить или погибнуть! Если честно, выжить мы почти не надеялись! Были планы «тарелочку» уничтожить ПТУРами, но планы эти были очень хилые, как мы потом убедились, безнадежные. На самый крайний случай собирались пробраться внутрь инопланетного корабля и взорвать его управляющие центры, возможно даже и с собой…, вроде как японские летчики-смертники!

— «Камикадзе»! — Подтвердил свою эрудицию Букограй, серьезно качнув голо-вой.

— Именно! Но вдвоем, в этой ситуации, все равно, как и один. А «один в поле не воин»! Поэтому, через городской радиоузел мы попробовали позвать на помощь добровольцев. Оружия для этого вполне хватало. Пришло только около тридцати человек. Этот отряд, возглавил небезызвестный вам Дымогарев, который прибыл первым, словно на зов боевой трубы. Именно благодаря Дымогареву, в то время как он с этими добровольцами устроил настоящую битву с пришельцами, выползших в некотором количестве на улицы на каких-то круглых «вездеходах», мы смогли проникнуть внутрь «блюдца». Скажу только, что нам несказанно повезло. Мы не только не погибли, мы перехватили управление кораблем посредством инопланетного компьютера, который по-сути и руководил вторжением. При этом уничтожили нескольких находившихся при нем живых гуманоидов, а потом выдержали ментальную атаку самого мозга, который к тому же оказался почти разумным…. Таким образом, как говорится, власть переменилась. Мы остановили вторжение! Не скажу, что это досталось так уж легко! Пришлось изрядно попотеть! Ну а потом все уже пошло, можно сказать, по накатанной дороге, правда, признаюсь, действовали по интуиции, так сказать, на голом вдохновении.

Вот, пожалуй, и вся история. Хочу только отметить, что капитан-лейтенант Дымогарев со своими добровольцами, сыграли практически решающую роль в пресечении вторжения, так что ваш майор зря на него вызверился. То, что сделали они безо всяких натяжек можно назвать подвигом, и по-хорошему они заслуживают самых высоких правительственных наград. — Николай, чуть вздохнув, сам налил себе уже успевший остыть кофе, в горле от долгого рассказа пересохло.

Букограй чуть иронично улыбнулся и сказал:

— Возможно, все это так и было! Следов от боев по городу обнаружено достаточно, особенно возле странно исчезнувшего моста через реку Сокол. У меня осталось только три вопроса. Первый — что за женщина произносила речь, призывающую добровольцев на битву с агрессором, хотя, я немного догадываюсь сам, кто это был? Второй — где находится это, как вы его называете «блюдце»? И третий — куда подевались захваченные вами гуманоиды? И последнее — кто были те люди, покинувшие инопланетный аппарат, и почему вы не дождались нас? То есть правительственных войск? — перечислил свои вопросы Букограй.

— Вопросов, конечно, более трех, но я отвечу. Правда, несколько в другом по-рядке, чем они были вами заданы. По поводу женщины давайте считать, что ее просто не было! Не хочется, чтобы у нее были неприятности, которые, судя по всему, обязательно последуют, если принять во внимание, как развиваются события! — Сказал Николай.

— Вот как раз этого я обещать не могу. На радиоузле сохранилась магнитофон-ная лента с ее голосом, вычислить владельца по которой — вопрос техники и времени. Я и так уже догадываюсь, что это была прапорщик Виноградова, которая единственная оставалась в воинской части и по этой причине вы «уговорили» ее поделиться снаряжением!.. Я ее нисколько за этот поступок не осуждаю, но от моего мнения зависит далеко не все! Обещаю только, что приложу максимум усилий, чтобы она не пострадала!

— Хм!.. — Издал Николай недоверчивый возглас. — В любом случае учтите, что я вам ее в обиду не дам! — Он проигнорировал удивленный взгляд Букограя и не менее удивленный взгляд Вероники, в котором промелькнули искорки своеобразной ревности и, не вдаваясь в подробности, продолжил:

— Мы обнаружили, что индивидуальные разумы погибших людей перед самой гибелью, а возможно непосредственно в процессе, сканировались и теперь в латентном состоянии находятся в блоках памяти инопланетного компьютера. В чреве блюдца находились также клонированные тела существ идентичных человеку. Именно тела, или точнее — заготовки тел! Без разумов! И мы осмелились это использовать. Техника пришельцев позволяет вложить в эти тела любой разум, перед этим перестроив само тело под конкретного индивидуума. Эти «человеческие заготовки» мы оживили, вложив в них личности погибших ранее людей! То есть, восполнили убыль населения города хотя бы на то мизерное количество, которое было возможно. Таким образом, можно «воскресить» и остальных, было бы нужное количество «заготовок». В результате получились люди, а не мифические «инсургенты»!

Букограй, на лице, которого, обычно было трудно прочесть признаки эмоций, так как он всегда умел держать себя в руках, на этот раз было написано почти не скрываемое откровенное изумление. Еще большее изумление, но уже с примесью восторга отражало лицо Вероники. Ей — будущему генетику, все сказанное Николаем, казалось, чуть ли не божественным откровением.

— Да как же вы на это решились?! — Со смесью изумления и негодования вос-кликнул Букограй. — Вы хотя бы чуть подумали, что творите? Подумали о последст-виях?

— Чуть подумали! — Со спокойным видом ответил Николай. — Альтернативой было бы устроить бойню в автоклавах биологического отсека! Мы не мясники и не палачи, и когда появляется возможность, стараемся жизнь сохранить, а не уничтожить! И так совесть гложет оттого, что все трое захваченных гуманоидов умерли в камере, куда мы их заключили, как у вас принято выражаться, «до выяснения»! Мы, по-незнанию, лишили их кое-какого оборудования, которое могло послужить оружием, и тем самым лишили их жизни! Оказалось, что без этого оборудования они нежизнеспособны!

Теперь ответ на последний вопрос. За то, что мы не дождались прихода правительственных войск, можете от всей души поблагодарить своего подчиненного майора Словина! От также поставил нас перед альтернативой — пойти по его предложению в камеру, или застрелить его вместе с сопровождавшими его милиционерами, что также окончится камерой, или просто сбежать! Так что, мы решили обойтись без кровопролития! И таким образом, «до выяснения», — Николай усмехнулся, приведя излюбленное выражение компетентных органов, — оставить «летающее блюдце», более правильное название которого — дисколет, в своем распоряжении! Вот теперь, пожалуй, действительно все!

— Да, как же вы решились? — Вновь повторил свой вопрос Букограй. — Этого нельзя было делать! Человеческий плод, как в последнее время утверждают медики, уже в утробе матери обретает сознание. Таким же образом ваши клоны могут быть запрограммированы на глубокое внедрение. Нельзя было выпускать инопланетян наружу! — Он встал и нервно заходил по комнате. — Откуда вы можете быть уверены, что это люди, а не чуждые нам гуманоиды? А если в них уже заранее заложена своя программа, а ваши вновь введенные личности послужат только масками для тайной агентуры! Ну, оживили, но зачем выпускать?

— У меня имеется возможность точно знать, что это не так! Да, человеческий ребенок уже в животе матери становится личностью, в зачаточном, так сказать состоянии. И только потому, что он полностью связан с матерью — питается ее кровью. Кальцием из скелета и прочим, возможно даже, что они неосознанно связаны и эмпатически. То есть, ребенок, если можно так выразиться программируется с ранних стадий жизни. С клонами в данном случае все совершенно по-иному. Они выращиваются в автоклавах в питательной жидкости, выращиваются словно растения, почти до взрослого состояния. И только в последний момент, перед извлечением из ванны, с одновременной коррекцией организма по индивидуальным генетическим особенностям, в мозг их вкладывается сознание. Так что — это люди! Такие же люди, что были прежде, причем избавленные от своих старых болезней! Держать людей без причины взаперти не входит в мои привычки! — Спокойно и твердым голосом ответил Николай.

— Да, какое право вы имели сделать это? — Вновь возмутился Букограй. Но в этот момент, перебив своего отца, в разговор вступила Вероника.

— Отец! Они поступили единственно верно! Почему вы со своими «вождями-жрецами» решаете: кто имеет право жить, а кто его не имеет? Решаете, кто прав, а кто не прав! Почему присвоили себе право высшей инстанции. На основании формальных выборов? Да, если бы Николай с друзьями не решились организовать сопротивление, почти безнадежное сопротивление нашествию, где бы мы все сейчас были? В компьютерных блоках инопланетной машины? Что было бы с городом, да и что было бы с вами самими, даже если вы находились за пределами «купола»? И теперь вы еще имеете наглость, да, именно наглость преследовать тех, кто обеспечил победу над чужими, вторгшимися к нам, гуманоидами? Они, а не ваша куча войск за периметром решили все дело! Да я бы твоему майору Словину, попадись он мне на глаза, сама бы глаза выцарапала! Пуп Земли нашелся! Еще один «вождь-шаман»!

Меня, вообще больше процесс «воскрешения» интересует, чем ваши государственные проблемы, кто право имеет, а кто нет! Больше интересует, можно ли вернуть жизнь остальным людям, погибшим в ходе вторжения? Именно это!

Букограй явно не ожидал от нее такой отповеди. И хотя мастерски владел со-бой, он даже в изумлении остановился.

— Вероника! Подумай, о чем ты говоришь!

— Не забывай, что я хоть и недоучившийся, но генетик, и я потрясена возможностями развития этой науки, которая в данном конкретном случае имеет ярчайшую иллюстрацию своих возможностей! — «Отбрила» она его и обратилась уже к Николаю:

— Николай, а мне можно будет осмотреть этот биологический отсек? Дисколет ведь ваш?! Вы меня в него пустите?

— Дисколет принадлежит народу! — Перебил ее Букограй.

— С какой стати? — Ехидно переспросила его Вероника. — Если интересы народа выражают или вернее приписывают себе это выражение, а точнее присваивают себе все права ваши престарелые «патриархи», то пусть бы они сами и повоевали бы за это дисколет! Тем более, что они-то как раз и не подумают возвращать жизнь невинным людям, которых не смогли защитить. По принципу «кабы чего не вышло?!» Уж если ты, вполне здравомыслящий человек испугался, то, что говорить о них?

— Николай! Где находится дисколет? — Букограй словно проигнорировал слова Вероники.

— Так он и разбежался тебе его отдавать! — Опять рассмеялась Вероника. Николай улыбнулся, но ответил спокойным голосом:

— Совсем недалеко! Но Вероника права, отдавать его в руки престарелой клике правителей мы не собираемся! И это не мое только решение! На это также имеются объективные причины, о которых я прямо сейчас сказать не могу! Да и не хочу! А вот небольшую экскурсию устроить могу! Не желаете? А после экскурсии сможем продолжить разговор. Она вам поможет кое-что понять из того, о чем я вам внушить сейчас не в состоянии! Просто не воспримите вы моих доводов!

— Я иду! — Вскочив с дивана, воскликнула Вероника. — Когда идем?

Слегка насупившись, Букограй какое-то мгновение раздумывал, затем видать, приняв решение, произнес:

— Ну, что же! Едем!

— А вот как раз ехать никуда не надо! — Усмехнувшись, сказал Николай.

— Так, где же этот дисколет? — Изумленно спросил Букограй.

— У меня в подвале! — Пошутил Николай. — Не удивляйтесь, чтобы проникнуть в дисколет, нам придется спуститься в подвал под домом. Я вам сразу не сказал, что вход в дисколет осуществляется посредством нуль-транспортировки, и другого пути просто нет! Одну из таких «дверей», я из соображений удобства и конспирации разместил у себя в подвальной кладовке. В квартире я как-то на это не решился. Ну, так идем?

Букограй был не плохим физиономистом и внимательно присмотревшись к Николаю, не нашел в его облике какого-либо подвоха. Не похож он был на ублюдка, который собирался прятать трупы в подвале. Тем более, по сравнению с ним самим Николай выглядел почти карликом. И даже если в этом самом подвале их ждет засада, Букограй с ней справится! Силой, ловкостью и боевой подготовкой он обделен не был. Да и нравился ему чем-то этот странный Николай. «Надо же! Оживить людей! — Подумал опять Букограй, причем слово «оживить» он воспринимал уже в прямом его значении, и мысленно усмехнулся. Причем усмехнулся именно над собой. — А вот я сам в аналогичных обстоятельствах решился бы на такой поступок?» — Задал он сам себе вопрос и…, не нашел ответа.

— Идемте! — Наконец решился Букограй. А про себя подумал: «А, может быть и надо потихоньку передавать, так сказать, бразды правления таким вот молодым, не связанных путами установлений и инструкций, в большинстве своем неумных, а иногда и прямо глупых, но неукоснительно соблюдать которые требует высшее руководство. Молодым, способным решать быстро и эффективно, а главное правильно, насущные проблемы. Первое время под присмотром, конечно!..»

 

7

Если Николая майор Словин в лицо не знал, то уж личность Дымогарева «срисовал» на все сто процентов, и каких-либо компромиссов от него Василий Дымогарев дожидаться был не вправе. И возможность найти бедного Василия для компетентных органов, да еще в закупоренном войсками городе, были ограничены лишь временем. И поэтому Дымогареву, как говорят подводники, пришлось плотно «лечь на грунт». Для этой цели он обосновался не дома, а у одной знакомой молодайки, к которой до этого изредка захаживал. Женщина она была приветливая и любвеобильная и, наверное, в силу этих причин для семейной жизни совершенно не пригодна, но Дымогарева такое положение дел, в какой-то мере, вполне устраивало, хотя он у нее был и не единственным «ухажером». Но и шлюхой, в полном значении этого слова, ее назвать тоже было нельзя. Ну не могла она долго любить одного мужчину, да и остальных допускала до своего тела с большим разбором. И все же за неделю «заточения» Василию одного из таких «ухажеров» пришлось спустить с лестницы, популярно объяснив, что «пирс для швартовки занят».

По мрачной иронии судьбы, Василий Дымогарев, в прошлом блестящий офицер военного флота, в свои тридцать два года оказался по старинному русскому присловью «один, как перст». Когда-то, после окончания военно-морского училища, будучи молоденьким лейтенантом, он ослепил блеском своих золотых погон девушку Элеонору, золотоволосую красавицу с ясными голубыми глазами. Она в то время училась на последнем курсе своего медицинского техникума. И так как специальность ее вполне годилась для военной службы, (в любом гарнизоне или морской базе для нее всегда бы нашлась работа), Василий, не откладывая на потом то, что можно сделать сегодня, в срочном порядке сделал ей предложение руки с сердца. Он знал, что любой молодой офицер, сразу же не обзаведясь супругой, в силу специфики трудной офицерской службы рисковал остаться бобылем на всю оставшуюся жизнь. Потому он и спешил, а специальность будущей супруги, как бы, являлась залогом стабильности их дальнейшей жизни, омрачить которую вроде бы было и нечему. Наверное, Элеонора придерживалась того же мнения и ответила согласием.

Назначение лейтенант получил в Севастополь и отправился туда для дальнейшего прохождения службы. Поначалу у них все вроде было в порядке. Оба молодые, красивые, испытывающие друг к другу живейшее влечение, они почти безоблачно прожили целых четыре года. Но вот любви, такой, о которой повествуется в романах о «декабристах» в особенности, у них не было. Не получалось что-то, то ли в результате скоропалительного знакомства, диктуемого необходимостью обретения семейных уз, то ли еще по какой другой причине, обоюдной любви у них не зародилось. Но Василий, сам поначалу влюбившийся без памяти, даже не мог предположить, что Элеонора может и не испытывать к нему взаимности. Потому он и не заметил за нею некоторые странности, которые проявились, конечно, не сразу. А проявились они тогда, когда по причине независимости характера Дымогарева, ему на два года задержали очередное звание, отчего его карьерный рост сразу же замедлился. Вот тогда он впервые ощутил охлаждение к нему со стороны, вроде бы верной, супруги. «Неужто она мечтала, что я выбьюсь в адмиралы?» — С иронией думал он, ибо, как раз карьеристом никогда не был.

Но ирония иронией, а в дальнейшем его догадка, вроде как он считал и несерьезная, подтвердилась в полной мере. Прибыв однажды из очередного учебно-боевого похода, в квартире он Элеонору не застал. Она от него сбежала по-английски, без предупреждения. Только месяц спустя он получил письменный запрос на расторжение брака из Ленинграда, Питера, как его между собой называли мореманы. Запрос был написан официальным протокольным языком, не несущим в себе малейшего проявления чувств. Дымогарев противиться не стал и, благо детьми они обзавестись как-то не успели, развод осуществился быстро и без волокиты.

И только после этого он узнал, что красавица Элеонора, уже года три «наставляла ему рога», стараясь находить себе любовников среди тех, кто носил на плечах погоны с двумя «просветами». Рога у него оказались ветвистее, чем у марала и грозили по своей ветвистости перейти в северного оленя. Но на его счастье какому-то кавторангу Элеонора до того пришлась по сердцу, а может и еще по какому другому «таланту», в котором она неплохо знала толк. Но как бы там, ни было, кавторанг увез ее с собой к новому месту своей службы.

Дымогарев, совсем не ожидавший такого вот конца своей семейной жизни, потому как понял, что по-своему он все же любил свою Элеонору, хотя до конца и не хотел в этом сам себе признаваться. И потому он в первое время после развода, стал частенько «принимать в трюмы балласт», как выражался один боцман на их десантном транспорте, да так, что его при движении временами здорово «шторми-ло». Это обстоятельство не прошло незамеченным соответствующими службами, ведающими надзором за моральным состоянием личного состава. И, в силу этих обстоятельств, быстрый карьерный рост ему в дальнейшем не грозил. И это, с одной стороны, было странным, ибо, как раз на службе «закладывать себе за воротник» он не позволял, тем более в походах и боевых рейдах. По подготовке и инициативе в боевой обстановке его батальону, в пределах дислоцированных на базе подразделений морской пехоты, вообще равных не было. И замполит ему попался старший лейтенант Хомич, хотя и украинец по национальности, но вполне нормальный парнишка, с которым он, не смотря на идейные заморочки, нашел вполне приемлемый общий язык. Но это на его батальонном уровне, а вот на более высоком уровне ситуация была иная. Дымогарев и раньше замечал, что среди замполитов и особистов почему-то много именно украинцев. Вообще-то Василий народ этот уважал и за гостеприимство и за открытый, родственный безо всяких сомнений, русским, характер, потому что считал, что сволочей в любом народе хватает, и их, естественно, мизерное количество. Другой вопрос, что этот самый маленький процент почему-то поголовно попадал именно в эти специфические структуры и там получал не останавливаемое никем развитие. Так что, раз уж он «замочил» свою репутацию в глазах начальства, а именно замполитов и партийных секретарей, «высушить» ее можно было и не пытаться. Да и кто позволит, чтобы во главе самого боевого подразделения стоял не совсем идеологически «подкованный» командир. Потому его безнадежно ждал вполне закономерный конец. «В нашем государстве, если тебя хотя бы раз, обгадят, даже, как правило, не совсем заслуженно, то уже на всю катушку. И выбраться после из этой кучи фекалий наверх уже весьма проблематично!» — Это Дымогарев усвоил еще на ранних этапах своей службы, и не раз об этом думал.

А вот со стороны женского пола он неожиданно оказался весьма привлекательным объектом. Потерпев предательство от златовласой красавицы, он теперь отдавал предпочтение черненьким, восточного типа девицам с раскосыми глазами. Но, как говориться «обжегшись на молоке — дуют на воду», то семейными узами он обременять себя не собирался.

Так что, когда после вынужденной отставки капитан-лейтенант Дымогарев вернулся в родной город, у него, как и в молодости, не было «ни кола, ни двора», если не считать маленькой однокомнатной квартиры, в которой он некоторое время проживал с совсем уже старенькой матерью, отчаявшейся ждать от него внуков. А год назад бог прибрал и ее. Так что в настоящее время Дымогарев оставался совершенно один, работа у него была «не бей лежачего» — преподавателем по военной подготовке в школе. А так как занятия в силу происшедших событий, там так и не начались, Василий мог отдыхать столько, сколько захочет, пока ребята в фуражках с васильковыми околышами не нанесут ему свой визит.

Но вот гулять ему сейчас как раз и не хотелось. Тем более он вдруг обнаружил: сколько бы он не выпил своей любимой «Столичной» водочки, опьянения не наступает совершенно. Он справедливо связал этот эффект с «браслетами» которые ему выдал Николай перед расставанием, только в двух словах сообщив об их предназначении. Поэтому он и решил воспользоваться этими возможностями, чтобы с этим Николаем связаться совсем нетривиальным способом, и когда в открывшемся мерцающем экране увидел лицо, то сразу же его «атаковал»:

— Слушай, Командор! Зачем ты дал мне эти, я даже железяками их назвать не могу, ибо они явно не железяки! — Он поднял обе руки, обращая внимание Николая на свой комплект «браслетов». — Я с ними теперь даже «нажраться» не могу. Пью водочку, словно родниковую водичку, даже вкуса не чувствую — и «ни в одном глазу»! А это, как там по научному называется — «левитация»? Ну, попробовал я повисеть под потолком. Так Катька, подруга моя, как только в комнату вошла, так сразу в обморок и брякнулась. Потом я ее откачал, и она мне сказала, будто подумала, что я повесился. Парил то я в вертикальном положении, прямо уподобился Беляевскому «Ариэлю». Одна отрада — могу вот с тобой временами поговорить. Не то от скуки свихнуться можно! Ребята уже тоже уже чуть с ума не сходят от безделья. Им, правда, немного легче — хоть родственники скучать не дают. Знают же многие, что они в «ночь» воевать уходили. А теперь о том, что видели, помалкивают, а родственничкам все равно интересно. Хорошо еще, что пока среди них «стукачей» — Павликов Морозовых не нашлось. А то бы Словоблудов порадовался. Так, когда делом то заниматься будем, Командор!

— Пока нужно выждать! — Улыбнувшись, ответил Николай на длинный монолог Дымогарева. — С ребятами часто видишься?

— Пару дней назад забегал старлей Алекс, он теперь здоров, как бык. Хочет продолжать службу. Но какая медкомиссия поверит, что ранее вырезанные у него половина желудка и половина легкого так вот сами выросли заново? Его же раньше уже комиссовали «вчистую». А я его отлично понимаю! Ну ладно, как говорится, «до связи»! — Дымогарев отключил связь и задумался. Он совсем не кривил душой, когда говорил, что понимает старшего лейтенанта Александра Струева, десантника, «возродившегося» в недрах дисколета. Он и сам после боя с пришельцами в очередной раз понял, что его призвание — бой, война, армия, настоящая армия. Понял, что он теперь отвечает за всех тридцать двух человек, которые в него поверили. С «вылечившимся» старлеем Александром он сошелся ближе всего и, не смотря на «комендантскую неделю» виделся с ним почти регулярно. Именно старший лейтенант стал связующим звеном с остальной его командой. Но пока они ждали. Ждали, что же, в конце концов, придумает Командор. А что потом жизнь пойдет интересная, Дымогарев не сомневался.

 

8

Подвал под домом, в котором проживал Николай, был захламлен мусором, и как всегда, большинство электрических лампочек не светило — или перегорели, или кому-то понадобилось в другом месте и их выкрутили. Потому там было несколько темновато. Не желая выказывать свои преимущества, Николай не стал брать с собой ноктовизор, но к его удивлению не ощутил темноты и без него. Сразу же из «глубин памяти» поступило разъяснение — все те же «браслеты» включили в его слегка модифицированном мозгу центры ночного зрения.

По земляному полу, стараясь не споткнуться на мусоре и обломках мебели, ко-торые сюда сваливали жильцы дома как видно подверженные синдрому Плюшкина — персонажа гоголевских «Мертвых душ», хорошо известному любому школьнику произведения. Вещь вроде, как и не нужна, а выбросить совсем — жалко! В результате такой вот «бережливости» подвал потихоньку превращался в филиал помойки, хорошо еще никто не догадывался бросать здесь пищевые «запасы», хотя и за этим, наверное, скоро дело не станет. Никто не удосуживался прибрать мусор даже возле дверей собственных кладовок. Чистым пол оставался только у кладовки Николая, который один из немногих периодически наводил здесь порядок.

В кладовку Николая вела старая дощатая дверь, из когда-то добротно остру-ганных досок, перехваченных металлическими поперечинами, сейчас полусгнив-шая снизу. Навесной замок выглядел хлипким, но не поддался как-то забравшимся в подвал бомжам — похитителям домашних консервов. Николай вспомнил. Как лихо справился с более крепким замком на воинском складе Владимир. «Ему бы во взломщики пойти, да кто ж его научит?..» — С улыбкой перефразировал про себя детские стихи, Николай.

В подвале было тихо, поэтому за спиной Николай отчетливо слышал чуть хрипловатое дыхание Букограя и чуть слышное, мелодичное — Вероники. Старым испытанным ключом он отомкнул замок, и дверь кладовки отворилась.

Букограй, до последнего мгновения находившийся в боевом напряжении — сказывалась привычка, даже вопреки намерениям быть начеку, изумленно вздохнул. Вероника выразила свое удивление более эмоционально — она вскрикнула. За дверью кладовой струилось дымчато-фиолетовое марево.

— Прошу следовать за мной! — Чуть сипловато проговорил Николай. Хотя он уже неоднократно пользовался телепортом, но, тем не менее, и его каждый раз охватывало непонятное волнение — пользоваться чудесами он еще в полной мере не привык. Эту привычку еще нужно в себе воспитывать.

Подавая пример, Николай шагнул первым, тем самым, показав во всей красе способ необычного «входа-выхода» — фиолетовая мгла поглотила его без остатка. Вероника при виде такой метаморфозы испуганно вскрикнула.

— Втравил я тебя, черт знает, во что! — Больше пробормотал, чем сказал, Буко-грай Веронике, и взял ее за руку. — Ничего, дочь! Я с тобой рядом! — Держа Ве-ронику за своей спиной, он сделал свой решительный шаг.

Они оказались в полукруглом помещении, изогнутая стена которого явно изо-бражала панорамное окно. За окном на фоне ясного голубого неба зеленела роща из деревьев, отдаленно напоминающих кокосовые пальмы с густой резной, словно у папоротника, листвой. Вдоль прямой стены располагался низкий диванчик, перед которым стоял невысокий полированный столик из материала, явно имитирующего древесину. Улыбающийся Николай стоял в пяти шагах перед ними.

— Добро пожаловать в иной мир! — Сказал он. — Что желаете осмотреть в первую очередь?

— Оружие!

— Генетическую лабораторию!

Букограй чуть опередил свою дочь оттого, наверное, что его слово оказалось короче.

— Хорошо! Обойти весь дисколет не хватит, наверное, и суток. Тут какая-то пляска метрики. Хотя снаружи вы его не видели, я вас уверяю, что внутри он несколько объемнее, чем может показаться.

Глаза Вероники возбужденно блестели. Если бы ему в свое время не пришлось пробиваться сюда как во вражескую крепость, а придти бы сюда как экскурсанту, он бы тоже, наверное, воспринимал бы все по иному, в настроении весьма похожем на то, что владело сейчас Вероникой.

Экскурсия заняла время меньшее, чем ожидалось. В биологическом секторе в автоклавах «произрастало» уже около тысячи новых организмов. Картина для непривычного глаза была совсем не аппетитная. Но Веронику это привело в восторг: еще тысяча жертв вторжения в скором времени смогут вернуться домой. Букограй лишь скрипнул зубами, решив оставить полемику на «потом».

Николай же лишь еще раз подумал про себя, что, кто бы ему ни пытался помешать, он «возродит» всех тех, кто погиб от «оружия» пришельцев, во время вторжения. Его никто не упрекал, но он сам как бы чувствовал за собой что-то вроде вины — ведь именно за его «мыслеформой» в город последовал космический кораблю пришельцев, и все люди погибли как бы из-за него. И особенно он чувствовал вину за тех людей, которых на его глазах уничтожали «крабо-пауки» в том подъезде, когда искали именно его. И какими бы потом ни были последствия, эти люди будут жить! В этот он дал себе слово. Что бы там ни думал Букограй, Николай знал, что хотя бы и выращенные в пробирках и автоклавах люди, именно люди, с пришельцами их роднит только, так сказать, способ изготовления. В будущем Николай производством клонов увлекаться не собирался. Изготовление копий живых людей — безусловно, безнравственно, а возрождение невинно погибших — раз уж появилась такая возможность, это его долг и благо.

В ангаре с боевой техникой пришельцев задумался уже Букограй. Так как в распоряжение «научников» более ими менее крупных обломков от «вездеходов» не досталось. Один, почти уцелевший «вездеход», экипаж которого уничтожил в свое время сам Николай, позднее по дистанционному сигналу с дисколета был самоликвидирован. В деактивированном состоянии и «вездеходы» и «черепахи» в большой мере казались весьма безобидными, и Букограй отнесся к ним слегка скептически. Тогда Николай предложил ему посмотреть своеобразный фильм, изображающий эти боевые машины в действии. Оказывается, что в памятных блоках НАВИГАТОРА имелась хроника ранних вторжений и такая демонстрация была возможна. Букограй на это также неопределенно хмыкнул, но возражений не высказал.

По пути в уже знакомую комнату с панорамным окном, на ментальную связь с Николаем вышел НАВИГАТОР. Оказалось, что личностные составляющие НАВИГАТОРА — ПОДРУГА Марины и ПЯТНИЦА Владимира изъявили желание транслировать ход экскурсии и переговоров с «гостями», своим хозяевам.

— Прекрасно! Если такая возможность имеется, действуйте! И попробуйте найти и подключить Дымогарева. — Вспомнил он о Василии — тот ведь в НАВИГАТОРЕ своей «копии» не имел. — Пусть он тоже посмотрит! — Мысленно приказал он НАВИГАТОРУ, а про себя отметил, что НАВИГАТОР, по сути, становится коллективным разумом и это позволит избежать в дальнейшем многих субъективных ошибок. О таких возможностях НАВИГАТОРА Николай раньше не задумывался. Но теперь это можно было учесть в разработке будущих планов. Это вырисовывало дополнительные определенно положительные перспективы. Если представить такой мозг, наполненный множеством разумов — не это ли демократия в прямом смысле? Для накопления информации, выработки единого мнения, такая «машина-разум», можно сказать, необходима. Но, в то же время, окончательное решение должен принимать именно человек! Живой человек, а не его виртуальная копия.

И вот, по окончании экскурсии они снова в знакомой комнате, только теперь панорамное окно преобразовалось в громадный широкоформатный экран, но рабо-тающий явно по другим принципам, чем привычный телевизор. Экран был глубок по восприятию и создавал эффект даже не присутствия, а сопричастности к тому, что на нем изображалось.

В последний момент перед демонстрацией, Николай в подтверждение своего рассказа решил продемонстрировать завершающие этапы схватки отряда Дымогарева с объединенным патрулем пришельцев. Оказалось, что и этот бой, да так, наверное, было заведено пришельцами, транслировался и записывался корабельным мозгом. Получается, что «небесные гости» документировали хроники своих вторжений. Теперь Николай не сомневался, что в бездонных недрах НАВИГАТОРА он сможет отыскать и запись поединка своего маленького отряда. Но эти картины он пока показывать Букограю не собирался. Всему свое время.

Сейчас он и сам с интересом смотрел картину разворачивающегося на экране боя. Подробностей той битвы он не знал и теперь был потрясен и восхищен мужеством добровольцев.

Видно было, что даже на внешне невозмутимого Букограя, «фильм» произвел неизгладимое впечатление. Вероника тем более была потрясена до глубины души. Она обратилась к Букограю, с наполненной ярко выраженной эмоциональностью, речью:

— И вы еще слушаете своего Словина? Да его задушить не жалко! Этот Словин — ярчайшая квинтэссенция и иллюстрация всего вашего религиозного дурмана, называемого коммунистической идеологией! Теперь ты сам видишь, как погибали эти ребята! А где в это время был твой Словин? Где он прятался? Они гибли за всех нас, а теперь их решили смешать с грязью и отказать в праве «воскреснуть», даже если имеется такая возможность!?

Букограй молча, но в то же время со спокойным выражением лица слушал Веронику, не перебивая ее. Николай же был удивлен такой ее реакцией на увиденное. Но он был удивлен скорее созвучию ее реакции со своим видением положения дел. «Можно сказать, что мы заполучили в свой лагерь еще одного единомышленника, вернее единомышленницу!» — Подумал Николай. Он знал, что на данном «форуме», если его так можно назвать, сейчас присутствуют Марина, Владимир и Дымогарев. Только Марина с Владимиром посредством своих ПОДРУГИ и ПЯТНИЦЫ присутствовали почти вживую, а вот Дымогарев видел все только при помощи экрана своего коммуникатора на браслете. Их реакции Николай ожидал чуть позже, перед окончанием переговоров с главным кагэбистом.

Так сказать, «под занавес» он решил преподнести Букограю еще один фильм. Николай хотя и знал о существовании этого «фильма», но в таком вот формате, не мысленно, а воочию, тоже должен был увидеть его впервые.

В черном «небе» космического пространства появилось изображение громадного сфероида «корабля-матки» пришельцев, из недр которого в свое время стартовал дисколет. Он медленно плыл в вакууме чуть выше плоскости эклиптики Солнечной системы в районе Сатурна, который ясно идентифицировался своими гигантскими кольцами. Затем «матка» зависла над планетоидом, определенным Николаем по ранее полученной информации, как Тефия и, скрылась в кратере Одиссея. Почти сразу сфероид выпустил девять дисколетов — братьев-близнецов того, на котором сейчас находились Николай и Букограй с Вероникой. Дисколеты на фоне главного корабля показались комарами по сравнению с головой человека. Они на приличной скорости, беззвучно разлетелись в разные стороны. Николай знал теперь, что у каждого была своя цель — одна из планет Солнечной системы.

На этом фильм закончился, экран погас и, на его месте вновь образовалось панорамное окно-сад. Царила тишина. Молчали все. Николай сам видевший картину впервые был потрясен не меньше своих гостей. Знать одно, а видеть — совсем другое.

Первым молчание нарушил Букограй.

— Что это было? В самом конце? — Севшим от волнения голосом спросил он, хо-тя, как видно догадывался, что именно ему ответят.

— Это «корабль-матка» пришельцев! По самой хилой аналогии, по отношению к нашей технике, конечно, можно сравнить с нашими морскими авианосными крейсерами. Способен к терраформированию захваченных планет. Как вы могли догадаться, базируется на Тефии, в районе Сатурна. А наш дисколет — всего лишь разведывательный скутер, опять же по сравнению с нашими аналогами! — Спокойнее, чем собирался, ответил Николай. Но Букограя его спокойствие не обмануло.

— И как скоро он будет здесь? — Хрипло спросил он.

— Насколько я знаю, не скоро! Он побывал в межзвездной битве и теперь, так сказать, «зализывает раны». Полномасштабное вторжение на планеты он сможет, по нашим прикидкам, осуществить лет через пятьдесят. Рейд дисколета был разведывательным. В планы пришельцев такое агрессивное вторжение на данном этапе не входило, и его можно считать своеобразным сбоем в программе. Не тот вариант включился. Я забыл вам сказать, что дисколет управляется кибернетическим мозгом, и только по потребности выращиваются бесполые клоны-солдаты, своего рода «пушечное мясо», для ведения боевых наземных столкновений с аборигенами!

— Да!.. — Задумчиво проговорил Букограй. — И зная это, вы решили присвоить дисколет, являющийся сгустком инопланетных технологий? Пятьдесят лет! Это же почти минуты в масштабах развития планеты! Мы же не успеем подготовиться к отпору!

— Особенно с нашими старичками у власти! — Ехидно вставила Вероника.

— Я рад, что вы это понимаете! — Сказал Николай, обращаясь, все-таки в боль-шей степени к Букограю. А тот за все время беседы впервые посмотрел на Веронику с явным гневом во взгляде.

— Вот по этой самой причине, о которой справедливо упомянула ваша дочь, мы и решили оставить дисколет в своем распоряжении! — Пояснил Николай твердым тоном. — У нас имеется свой план отпора! И, надеюсь, он будет эффективнее всего того, что могут придумать наполовину ногами стоящие в могиле правители. И это не только мое личное мнение!

— Мы можем это подтвердить! — По верхним углам панорамного окна прояви-лись экраны, на которых в левом углу появилась Марина, во всей своей красе. «Не могла хотя бы изменить себе внешность! — С досадой подумал Николай. — Теперь ее точно придется эвакуировать!» Ее ошибку повторил и, с некоторой задержкой поя-вившийся в правом нижнем углу Дымогарев, со свой шкиперской бородкой. В правом верхнем углу, на фоне пальм, сияла белозубой улыбкой физиономия полунегра-полуиндейца, с перьями в курчавых волосах и с золотым кольцом в носу, держащего в руке отполированную человеческую берцовую кость. Это так пошутил Владимир, как всегда, оказавшийся на высоте, у него хватило «соображалки», чтобы не показываться в своем истинном облике.

— Какой еще план!? — Букограю было явно не до шуток. — Вроде серьезные люди, а устраиваете балаган! — Возмутился он.

— Да мы почти не шутим, масса генерал! — Не упустил возможности съехидни-чать Владимир. — У нашего Николки планы хоть и на одном вдохновении, но обычно вполне срабатывают! А конкретно мы этот план потом обсудим вместе! Приглашаем вас на заседание! Вы только эту шпиономанию-истерию в городе прекратите! Ей богу уже надоело ерундой заниматься. Осень скоро, а у вас полгорода в палатках живет. Пора уже народ по квартирам вернуть! Дело нужно делать, а у нас, как всегда мышиной возней занимаются! Лишь бы показать, что делом занимаются, чтобы вроде какое-то движение стоящего на рельсах вагона обозначить!

Вероника не удержалась и прыснула. Несмотря на то, что она видела на экране отнюдь не шутливую угрозу Земле инопланетян, этот «балаган», как его обозвал папа Букограй, только вселял в нее надежду и уверенность в том, что эти странные ребята знают, что со всем этим делать. И, похоже, она совсем не разделяла озабоченность отца.

— Господин Ленин со своими сподвижниками ухитрились разрушить великую империю за какие-то пятнадцать лет, так что же мы за полвека свои планы реализовать не сможем? — Ехидно улыбаясь толстыми негритянскими губами, продолжил Владимир.

— Они разрушали, что намного проще, чем строить и объединять, как это при-дется делать нам, да еще и не отдельную страну, а всю планету! — Решив немного осадить слишком бойкий энтузиазм Владимира, выговорил Николай.

— Ничего! Возьмем встречные обязательства и выполним пятидесятилетку досрочно! — По обыкновению, хмыкнув тем самым, обозначая свое смешливое отношение ко всему высказываемому, закончил Владимир.

— Хорошо! Поговорим серьезно! — Обратился Николай к Букограю. — Этот дисколет при желании может уничтожить любой город Земли в считанные секунды. Ракетное и ядерное оружие против него бесполезно, энергия взрывов пойдет лишь, так сказать, на подзарядку его аккумуляторных батарей, как произошло с ПТУРами, запущенными нами в его кольцевой коридор. Они были проглочены специальными поглотителями. Снаружи активная непробиваемая космическая броня, также работающая как поглотитель энергии. Вся эта «летающая тарелка» внутри — по сути, перестроенная энергия. Даже этот чуть ворсистый пол под ногами — поглотитель пыли, грязи и других видов ненужных компонентов, энергий в рассеянном виде, в том числе. Этот дисколет — страшное оружие. Но против «корабля-матки» — он, что комар для лягушки. Тот его проглотит в мгновение ока — как лягушка, глотнула, моргнула — и нет комарика!

Для того, что бы победить силы вторжения, нужен сильный космический флот. При настоящем положении дел на планете такого флота мы выставить не сможем. Вывод — планету надо объединять, развивать ее промышленность и технологии в режиме военного времени. На это, по нашим подсчетам при оптимальном прогнозе развития событий потребуется лет двадцать-двадцать пять. Но и тогда еще не останется стопроцентной уверенности, что отобьемся. А ведь здесь всего одна «матка», отбившаяся от своей эскадры. А если сюда за ней последует весь остальной флот? Этого нам дожидаться нельзя!

Но и поторапливаться нужно, не спеша. Для этого надо изменить форму правления во всех странах, и особенно в нашей, которую весь остальной мир боится, но безосновательно — и это самое плохое. Какая самая эффективная форма правления в период войны? Диктатура, тирания! Но не кучки маразматиков, а эффективного коллективного разума, прообразом которого становиться наш корабельный мозг.

Теперь мы подошли к самому главному. Корабельный кибернетический мозг, я назвал его НАВИГАТОРОМ, имеет сознание. Вернее пока несколько сознаний, живущих в своеобразном симбиозе. Сейчас в нем находится мое сознание, оно несколько доминирует над остальными, сознание Марины, — Николай кивнул в левый угол экрана, где весь очаровательно и в то же время иронично улыбалась Марина, — и этого папуаса! — Николай показал на модифицированное изображение Владимира. — Как его по-другому называть в таком облике, я просто не знаю!..

Но этот коллективный разум является лишь прообразом того, который нам ну-жен для управления планетой. Объема оперативной и прочей памяти этого кора-бельного варианта для всей планеты недостаточно! Нужно строить другой. Технологии у нас имеются. Нужна только операционная база, научные специалисты различных профилей. Нужно готовить эволюционный, я подчеркиваю эволюционный переход власти над планетой и всей ее производственной базы новому «комитету разумов», если можно так его назвать. Но ответственные, окончательные решения должен принимать живой человек! Диктатор, тиран…, — Император! — Улыбнувшись, подсказал из правого нижнего угла Дымогарев.

— Параллельно постройке «мозга» нужно создавать новую армию — космиче-ских десантников, способных брать вражеские «посудины» изнутри, для этого у нас имеется такая возможность, ибо снаружи уничтожить их мы не сможем еще очень и очень долго. Для внутреннего захвата средства — ворота нуль-транспортировки — у нас имеются, только пропускная способность этих «ворот» незначительная, нужно строить более крупные аналоги. Вот пока кратко и все! — Николай переел дыхание. Речь такого значения он произносил второй раз в жизни. Но тогда в бункере у Марины они были втроем, здесь же аудитория была несколько в расширенном составе. Ему очень захотелось пить, как тогда, то там, в бункере, была бутылка минеральной воды, а здесь…, снимать желание «браслетами» Николаю не хотелось. И тогда словно по мановению мага, на столе появилась прозрачная емкость, весьма походившая на стакан, с прозрачной жидкостью — это НАВИГАТОР, уловив желание Николая, выполнил его доступным для него способом. С наслаждением Николай выцедил жидкость, которая и вкусом напоминала минеральную воду.

— Воды хотите? — Вспомнил он о своих собеседниках, и на столе в тот же момент появилось еще два «стакана».

— Нет! Ну, я же говорил! Слышь, Марина! А Николка опять поставил всех в позу! Ну, ты даешь, Командор!.. — Раздался восхищенный голос Владимира. — Причем, в отношении стратегии у меня вообще замечаний не имеется. А вот тактику отработаем все вместе и позже!

Букограй слушал и пытался взять себя в руки. Он не совсем понимал, что сейчас происходит. Эти люди откровенно рассказывают ему о своих планах, собираются в будущем советоваться с ним по конкретным вопросам, совершенно не думая о последствиях. Они или наивны или настолько уверены в себе, что им совсем наплевать на то, что им противостоит вся мощь государства. Или это своеобразный способ вербовки? Его вербовки. Даже, похоже, не вербовки, а просто они вот так, походя, уже считают его, чуть ли не своим? Букограй был в растерянности, причем впервые в жизни. Но он, наконец, понял, что да, эти ребята совершенно серьезно рассчитывают на него! Но почему? Никакого повода для этого он им не давал.

Но все происходящее заставляло задуматься и взглянуть на ситуацию несколько с других позиций. И хотя все, что он видел и слышал за последние несколько часов, очень четко вписывалось в привычные рамки и трактовалось безо всяких смягчающих обстоятельств, как измена существующему государственному строю, Букограй не мог в данном случае даже для себя найти внятного ответа. И как теперь ему нужно поступать? По привычным для службы безопасности канонам? Или как-то по другому? И многолетняя деятельность по защите государства давала о себе знать. Несмотря на трезвый взгляд на вещи, не мог он вот так сразу отбросить дело, которое он всю жизнь считал своим долгом, пусть даже в этом деле имелись определенные издержки. Издержки, еще на заре «пролетарского» государства получили образное народное название «лес рубят — щепки летят».

И хотя в душе Букограй это осуждал, но никогда не собирался идти против существующих, не им заведенных порядков. Но вот нашлись люди, которые на это готовы. Причем, как он видел, даже его дочь, и ранее критично относившаяся к существующему строю, теперь и вовсе находится на одних позициях с этими людьми.

Как же ему поступить? С одной стороны Николай не уклонился от контакта с ним, посвятил почти во все, что знал сам, не скрывая своей озабоченности гряду-щим вторжением пришельцев. Но позиция этой группы людей по воле судьбы ставшими обладателями невиданной военной мощи, пока не находила в его душе того отклика, на который, по соображениям Николая, они рассчитывали. Да и как он сможет нейтрализовать эту группу? У него нет ни сил, ни средств, чтобы не то что победить, но и хотя бы приостановить уже начавшиеся процессы. И тогда придется поставить под удар и Веронику, которую он безо всяких скидок считал своей дочерью. Да и в распоряжении «заговорщиков» были такие силы и средства, которым на всей планете для противодействия нет ничего подобного.

Эти мысли, наравне с досадой заставили его вспомнить о Словине, проведя своеобразную параллель между его демаршем и своими мыслями. И это его в ка-кой-то мере пристыдило. Хотя и параллель проводить было проводить несколько неправомерно. Словин пытался изолировать этих ребят так, на всякий случай, только для того, чтобы приписать себе их победу, а Букограй теперь точно знал, что они и в самом деле являются врагами для существующего строя. И в то же время, являются ли они врагами для своей страны? В это Букограю верить почему-то не хотелось. Не верилось ему в негативные намерения людей, не пожалевших своих жизней при отражении вражеского нападения.

И что с того, что жизни им отдавать не пришлось? Они и победили и остались в живых, хотя и не очень рассчитывали на такую удачную концовку задуманного предприятия. Многие ли способны на такое? Особенно среди людей облеченных властью? Те, по своему обыкновению, предпочитают посылать на смерть других. Раньше такие сомнения в голову Букограя не закрадывались. «Что это со мной? Старею? Или генеральские звезды обязывают принимать более взвешенные решения? Решения, направленные в большей степени на благо страны, а не для карьерного благополучия? И если это так, то многие ли генералы поступают по велению совести? Наверное, немногие, иначе под столицей не росли бы как грибы дорогостоящие дачи, постройкой которых занимаются целые подразделения солдат срочной службы в ущерб боевой подготовке!»

«О том ли он думает? — Проносилось в голове. — О чем он, генерал-майор Буко-грай думает? Он, отдавший службе в органах государственной безопасности почти тридцать лет? Не все так просто и не все сразу решается!»

Вопросы, вставшие перед ним, требовали тщательного осмысления. Особенно «Домоклов меч» в виде притаившегося на Тефии инопланетного, а вернее иногалактического «корабля-матки». Букограй представил, что через пятьдесят лет, когда эта «матка» устремится к Земле — его самого к тому времени уже похоронят. Но ведь останется Вероника! Останутся ее дети! И он не вправе забывать об этом! Он попробовал представить, что случится, если удастся отобрать этот сгусток технологий, который собой представляет дисколет, у этих ребят? Будет ли это благом для страны, да и для всего мира? Ответ спорный! Скорее всего «находка» эта будет засекречена. И как ее решит использовать Политбюро? Уж их-то через пятьдесят лет никого не останется на бренной земле. Нужно ли им перекраивать свои планы, устоявшийся режим жизни? И если даже они получат возможность или шанс вернуть себе молодость, что тогда ожидать? Вот тогда неминуемо будет война! Война за мировое господство, опять страна будет брошена в топку, как запал — ведь никто из них решать другим способом проблемы не научился. А учиться с таким «аргументом», как дисколет, вряд ли кто захочет!

Так что же тогда лучше? Война за мировое господство или ненавязчивые перемены с той же целью? Голова у Букограя шла кругом. В конце концов, он решил сиюминутного решения не принимать. Требуется время, чтобы все основательно обдумать, подробнее ознакомиться с планами этого «странного триумвирата», состоящего из Николая и двоих его соратников, одна из которых женщина, да с Дымогаревым в придачу, да еще и эти еще более странные машинные интеллекты! Странная и в то же время интересная смесь получается. Платонова бы сюда, он в таких научно-фантастических делах наверняка больше соображает. Жаль, что его в это все пока посвящать нельзя. Преждевременно! Думать нужно самому и только самому!

И словно угадав его мысли, Николай сказал:

Мы не требуем от вас решения сейчас, товарищ генерал! Вы можете подумать! Можете рассказать обо всем, что видели, своему руководству. Только предупреждаем, на жесткие решения мы тоже начнем отвечать жестко. Хотя нам совершенно не хочется воевать со своим народом. Сейчас я вас выведу отсюда, а позже, например, завтра, я позвоню Веронике, и вы сообщите мне свое решение. Если этого времени вам мало, можете подумать еще пару дней, но не больше. Время, сами знаете, не резиновое, а каждый день промедления может привести нас к заведомому поражению. Связь будем поддерживать через Веронику. О моей квартире пока прошу временно забыть. «Телепортом» в подвале вы без меня воспользоваться тоже не сможете. Вы его просто не увидите. На сегодня все! До встречи!

 

9

На плоской белой простыне экрана, изображение сильно проигрывало тому, что Букограй видел в дисколете, здесь не было тех масштабов, глубины, объема, создававших в полной мере эффект присутствия. Но и в таком варианте, фильм выигрывал перед любым даже самым гениальным произведением земного происхождения с разгромным счетом. Николай выдал ему, как понял Букограй, практически полный вариант хроники вторжения. Похоже, записывающие устройства находились на каждом транспортно-боевом механизме пришельцев. Все события фиксировались с различных ракурсов, и потом, по мере убыли передних механизмов к основной хронике подключались изображения с дальних машин. После, по-видимому, фильм был скомпонован так, чтобы отразить все, не упустив в происходящем даже мелочей, и оттого фильм получился зрелищным. И такой фильм мог оставить равнодушным только откровенного тупицу.

На предварительном просмотре кроме самого Букограя присутствовал генерал-лейтенант Игнатьев, который, войдя в кабинет, спросил:

— Откуда это у вас?

— Прислали наши «ухари», угнавшие «тарелку»! В виде отчета, наверное! Из ут-ренней выемки писем. Вы же знаете специальный почтовый ящик на фасаде. Полным он обычно не бывает, только тривиальные анонимные доносы на недоброжелателей или друг на друга. А тут два крупных пакета, причем пронумерованные цифрами 1 и 2. В конвертах «линзы» и инструкция по их применению. Кто конкретно принес эти письма, аппаратура слежения не зафиксировала.

— Конспираторы, мать их! — В сердцах выругался Игнатьев. — Какого беса они от нас прячутся? Боятся, что спросим за «тарелку»?

— Наверное, и это тоже! Но, скорее всего нам нужно благодарить за это «пар-шивца» Словина! — Проворчал Букограй.

— Паршивца, говоришь? — Саркастически усмехнулся Игнатьев. — Ну, да! Ты же еще с последней почтой с «большой земли» не ознакомился! Этот, как ты говоришь, паршивец, по постановлению Партии и Правительства произведен сразу в полковники, минуя очередное звание и назначен на твою бывшую должность — начальником управления комитета! Похоже, что его местный «покровитель» нажал на все соответствующие кнопочки! Так, что готовь дела к сдаче, а сам перебирайся опять ко мне в заместители, только теперь уже по общим вопросам. На повышение, так сказать! Отчеты о своей деятельности Словину приказано отправлять прямым ходом в столицу, а нам так, небольшой экстракт, для общего развития! Так-то, генерал! Лояльность представителя ЦК, выразившаяся лишь в том, что он не стал вникать в военные вопросы, а занялся людьми в палаточном городке, как видно тем, кто «наверху» не по нутру, если они еще одного «надсмотрщика» ставят.

— Они что, там, совсем сбрендили? — Чуть слышно проговорил Букограй севшим от волнения голосом. — Да он же здесь «тридцать седьмой год» устроит!

— Ты же знаешь, генерал, решения принимаем не мы с тобой! Видать «там», — Игнатьев показал пальцем вверх, — считают, что в данной ситуации «таланты» пол-ковника Словина более необходимы, чем наши! Так что нам остаются хозяйственные вопросы. Хорошо еще, что я утром успел твоего Платонова с его «академиками» опять переподчинить себе. — Так Игнатьев называл научную экспедицию. Нам теперь предстоит проводить реэвакуацию. Блокаду пока снимать, как я понимаю, не собираются. Наверное, пока НЛО не найдем!

— Может быть, этого НЛО уже и на планете нет! Упорхнула туда, откуда появилась! — Попробовал солгать Букограй. Уж больно ему не понравились последние распоряжения из столицы.

— А вот это вряд ли! — Игнатьев устало посмотрел на Букограя. — Сам-то ты в это веришь? Вижу, что нет! Соображения имеются, где эта «тарелка» может быть?

— Думаю, где угодно! И, может быть, она никуда и не девалась! Висит себе там же, где и была! Над площадью! Мы же с этой стороны даже вертолеты не сажали, Берегли, так сказать, следы пребывания. Вот только увидеть мы ее не сможем! Она, как выразился бы наш Платонов, в коконе перестроенного пространства! Висит себе под нашим носом и над нами посмеивается! — выдал тираду Букограй. Он был почти уверен, что говорит правду. Возникла у него такая догадка. — И войти в нее мы не сможем! Если ее новые обитатели не позволят!

— Ты серьезно? Чего же они добиваются, наши герои, с которых полковник Словин теперь с живых не слезет? — Мрачно пробормотал Игнатьев.

— Может на этих «линзах» и найдем ответ?

— Давайте тогда начинать сеанс! Словина ждать не будем? Ах, да! Ты же его не приглашал! Нужно будет, потом посмотрит! Поехали!

Игнатьева сопровождал профессор Вельяминов. Старший лейтенант Платонов, обеспечивал работу потребовавшейся для просмотра техники. А потребовался для этого обычный кинопроектор. При этом конструкция информационного кристалла была совершенно непонятна. Все устройство представляло собой тонкую линзу-насадку на объектив кинопроектора. Причем в самом кинопроекторе никакой пленки не заряжалось, по-видимому, нужен был только сильный источник света. Каким образом с этой линзы считывалась информация было «темным лесом» как для Букограй «со товарищи», так и для профессора Вельяминова, который при виде «линз» прямо загорелся, и теперь с нетерпением ожидал конца просмотра, чтобы заполучить «линзу» в свое распоряжение и подвергнуть ее систематическому изучению. Ведь пока, кроме обломков различной степени повреждения и размеров, ничего существенного в руки научной группы не попалось. Но Букограй пока не желая расстраивать профессора раньше времени, не сказал ему, что отдавать «линзу» он не собирается, справедливо полагая, что после методов «изучении», которым подвергнут ее ученые специалисты, от нее, как от объекта средства информации мало что останется.

Но ожидания и Букограя и Вельяминова, к досаде обоих, разрешились совсем неожиданным образом. По окончании фильма, «линза» просто испарилась, словно ее и не было. Видимо, в ее конструкцию было заложено условие самоликвидации после разового просмотра.

Хорошо еще, что Букограй оказался предусмотрительным и с помощью Плато-нова установил кинокамеру, производящую съемку прямо с экрана, на котором проецировалось изображение. Иначе, информация, предоставленная для просмотра, была бы утеряна. А так был потерян только ее носитель.

— Да! — Только угрюмо прокомментировал произошедшее Игнатьев. — Ребятиш-ки-то явные перестраховщики! Ничего от новейших технологий в посторонние руки! Да, это же просто заговор!

Букограй был несколько смущен. Такой «подлянки» он от Николая не ожидал. Хотя с другой стороны, а знал ли сам Николай об истинном устройстве этой «хитрой штуки»? Но пока они просмотрели только первую половину фильма, повествующую о том, как расправлялись с пришельцами, и как при этом погибали. Фильм никого равнодушным не оставил, но и комментариев по его содержанию тоже не последовало. Только после просмотра понадобился небольшой перерыв, на перекур, так сказать. В помещении, где производился просмотр, курить никто не осмелился, и даже профессор вышел в коридор со своей изогнутой трубкой. Букограй не курил, да и Игнатьев такой вредной привычке подвержен не был. Платонов же перед тем как скрыться из кабинета поменял на кинокамере кассету с пленкой, поставив чистую. Как понимал Букограй, в скором времени эти фильмы могут стать мировой сенсацией, если, конечно, кто-нибудь осмелится представить их широкой публике.

А вот в этом Букограй сильно сомневался. Как догадывался Букограй, на вто-рой «линзе» должна быть информация о «корабле-матке». И, по мнению генерала, могла вызвать эффект разорвавшейся бомбы. Такие кадры могли вызвать такую панику в мире, что и последствий ее нельзя предположить. Даже его, лицезрение инопланетного сфероида, пусть и на какое-то время, привело в состояние психи-ческого шока. Но это его, по своему роду деятельности призванного не бояться никого и ничего. А вот как простой человек, как на западе говорят, обыватель, воспримет такую новость? То ли загорится огнем патриотизма, то ли по рецепту еврейского радио — «возьмет белую простынь и поползет на кладбище». То ли вообще «съедет с катушек» и в ожидании «конца света» начнет громить все, что под руку попадется.

Когда Букограй остался с Игнатьевым наедине он сказал:

— Товарищ генерал-лейтенант, возможно, я слишком драматизирую, но первую кассету Словину показывать не следует. По изображению он потом идентифицирует бедных волонтеров и устроит «охоту на ведьм». А ребята могли принимать в похищении «тарелки» совсем косвенное участие. Зачем портить им жизнь. После разберемся с ними, в спокойной обстановке. Когда определимся с общей стратегии, вернее, когда определятся там, «наверху»! Вы меня понимаете?

Игнатьев внимательно посмотрел на Букограя и чуть заметно кивнул.

— Хорошо! Кассету пока придержим. Давай-ка, посмотрим вторую «линзу»!

— Интуиция мне подсказывает, что на второй «линзе» информация еще более важная. Предлагаю посмотреть ее вдвоем! Профессор, может быть, и обидится, но пусть немного подождет! Вы потом сами решите: стоит ли показывать ему и этот фильм или нет!

— Да? Думаешь, что и первую «линзу» нужно было смотреть вдвоем? Но кто же думал, что там будет такой убойный материал! — Согласился Игнатьев. — Закрывай двери!

«Знал бы ты, какого рода «убойный» материал на втором носителе!» — Подумал Букограй, вспомнив свои весьма страшненькие ощущения при лицезрении «корабля-матки».

Промелькнули последние кадры скального ландшафта Тефии на фоне черного неба, и экран погас. За все время просмотра второго фильма Игнатьев сидел в кресле неподвижно, не шелохнувшись ни разу. Прошло не менее минуты, прежде чем он заставил себя двигаться. Он знал, что «линза-кристалл» уже прекратила свое существование, поэтому спросил:

— Ты это зафиксировал?

— Естественно! — Буркнул Букограй. Хотя он уже второй раз просмотрел только что показанный фильм, но впечатление от увиденного феномена не ослабло. И он вполне понимал сейчас состояние Игнатьева, совсем недавно побывав в «его шкуре».

— Это не может быть фальшивкой?

— После всех уже случившихся событий? Сомневаюсь!

— Тогда это бомба! Понимаете, Михаил Ефремович? Я даже не представляю, что нам дальше делать! Думаю, Земля к таким войнам не готова! С этой кассетой я немедленно лечу в столицу! Пусть там решают!

— А как же карантин?

— Да, какой, к черту, карантин! Уже и так ясно, что «пустышку тянем»! Если захотят наши «похитители тарелок» и на самом деле угнать это «блюдце», то они это сделают вопреки всем нашим усилиям! — Возмутился Игнатьев. — И что с этими «угонщиками» делать в голове не укладывается! Мы их ни найти никак не можем, и не знаем, как повлиять на события! Тупик! И выход из этого тупика уже не в нашей компетенции, особенно в свете «этого». — Игнатьев потряс еще слегка теплой кассетой. — Для этого и имеется верховная власть! Пусть теперь она думает! А мы свои полномочия в этом вопросе, по-моему, уже исчерпали! Вот так! Я улетаю, а вы, генерал, ищите выходы на этих «героев». Я думаю, нужно с ними как-то договариваться. Силовыми методами мы, похоже, ничего не добьемся, нужно искать компромиссное решение! Хотя бы до того момента, как «наверху» выработают свое «оригинальное» решение!

— А, по моему, «они» уже такое решение приняли, назначив Словина руководителем службы безопасности. — Мрачно вздохнув, сказал Букограй.

— Надеюсь, это решение не окончательное, да и принималось оно наверняка не на «самом верху»! — Возразил Игнатьев. — Тем более, вот «этого материала» они еще не видели! — Добавил он, показывая зажатые в руке видеокассеты. Возможно, они это решение пересмотрят, ознакомившись с видеозаписями! Во всяком случае, я на это очень надеюсь!

— Ну, что же! Подождем еще пару дней! — Меланхолично проговорил Букограй, а сам подумал о том, что «Верховный жрец», как его называет Вероника, находится не в том здравии, которое обеспечивало бы объективное рассмотрение проблемы, да и ближайшее окружение не намного от него отстает, как по здоровью, так и по прочим причинам. И это заставляло Букограя, уже несколько с других позиций взглянуть на «фантазии» Николая и его друзей. И фантазии эти уже не казались ему полнейшим бредом, как он расценил вначале. Букограя не столько пугало, сколько вызывало досаду то, что при опрометчивом решении, то есть при ставке на силовые методы, компания, которую одолел «диссидентский зуд», хотя и во многом справедливый, заставит их скрыться вместе с артефактом в неизвестном направлении. Страна ведь большая, да и что страна, вся планета в их распоряжении. Они могут найти для себя и для своей базы, как они ее называют «операционной», такое место, где их нельзя будет отыскать и до скончания века, А до конца века этого осталось всего-то пятнадцать лет.

Голова шла кругом, и Букограй не знал, что ему делать, Силой справиться с Николаем и его подельниками, к которым готова примкнуть собственная дочь, как он теперь понимал, не удастся. Так же, как и уговорить их на выполнение требований, которые предложит Президиум центрального комитета. Тупик, как правильно выразился Игнатьев. И какой же остается выбор? Присоединиться к «мятежникам» хотя бы номинально, чтобы ребята «дров не наломали». Но и для этого рычагов давления у него не будет, кроме веского слова опытного аппаратчика. Скорее на него будет иметь давления та же Вероника, похоже искренне ставшая на их позиции. А вот как раз Веронику Букограй не предаст никогда. Пусть это и эгоизм в последней стадии, и предательство интересов государства! А с другой стороны, предательство ли это? Осознают ли сами руководители государства в полной мере и понимают ли объективно эти самые интересы? Вот и подождем пару деньков и посмотрим, осознают ли?

В глубине души Букограй все же сомневался, что Верховное руководство смирится с тем, что какая-то группка, не подконтрольных ему людей останется обладать ценнейшим трофеем инопланетной цивилизации, даже скрипя зубами от досады. «Что из всего этого выйдет?» — Думал Букограй. Но еще до конца не осознавая, он уже знал ответ. Букограй попал на службу в «органы» в шестидесятые годы, в период, так называемой «оттепели», и именно с мыслями о таком будущем, в котором никаких массовых репрессий не должно было происходить, думая, что период поисков «врагов народа» закончился. Но он ошиб-ся. «Врагов народа» заменили «диссиденты», только что до расстрелов и концлагерей дело не доходило. Но, тем не менее, Букограй за прошедшие годы ухитрился своих внутренних идеалов не растерять, и именно они помогали ему сохранить свою порядочность, как бы трудно это и не было.

Букограй так и не смог принять окончательного решения даже к тому времени, когда провожал Игнатьева, который на «крокодиле» отправился на авиабазу, чтобы оттуда на скоростном истребителе вылететь в столицу. «Подождем! — Подумал Михаил Ефремович. — Подождем возвращения генерал-лейтенанта! Именно тогда мне, возможно, придется принять такое решение, которое можно делать только один единственный раз, ибо тогда уже назад пути не будет!»

 

10

Через два дня после отлета генерал-лейтенанта Игнатьева в столицу вызвали и Букограя, как тот понял, на приватную беседу. Оставив на «хозяйстве» командира десантного полка он, как и Игнатьев воспользовался истребителем и уже через полтора часа был в столице. Новых командиров столица не присылала, видно желающих оказаться в закрытом городе среди номенклатуры не находилось, или так еще никак не решались назначить в город определенную кандидатуру. Перед отбытием, Букограй посоветовал Веронике быть осторожнее, ибо интуиция подсказывала ему, что ничего особенно хорошего от неожиданного вызова ожидать не следует.

Тем временем, по своим «хитрым» каналам новоиспеченный полковник Словин, получил сведения, что, возможно, ни генерал-лейтенант Игнатьев, ни генерал-майор Букограй, из столицы не вернутся и взамен им прибудет кто-то другой, имеющий более тесные связи с аппаратом центрального комитета партии. И Словин решил воспользоваться ситуацией, чтобы поднять свой, так сказать, рейтинг во властных структурах уже не Ястребовска, где он и так считался своим, а и повыше.

Чутье у Словина было почти звериным, эти бы его таланты направить бы в нужное русло, и он, пользуясь, что десантный полковник, оставшийся на «хозяйстве» не вмешивался в правоохранительную деятельность, связанную с розыском «инсургентов», решил провести в этом направлении сокрушительную, как он думал, операцию, которая все бы расставила по своим местам.

Несмотря на свои амбиции, «дураком» он не был и, заступив на должность на-чальника управления безопасности, он сразу же обратил внимание на странные совпадения, такие как — наличие вооружения в руках команды Дымогарева, происхождением из местной воинской части. А также наличие в этой части единственной «уцелевшей» женщины-прапорщика, сопоставив с нею и призыв по радио женским голосом, который после проведенный экспертизы показал идентичность этого голоса с голосом прапорщика Виноградовой. Получалось, что кроме уже известного ему Дымогарева, поиски которого, пока ни к чему не привели, в разыскиваемой группировке явно вырисовывалась ее фигура. Словин понял, что Виноградова принимала в происшедших событиях явно достаточное участие. Потому он решил воспользоваться Мариной Виноградовой, как ниточкой, которая приведет его к остальным «похитителям» НЛО.

Так как, в закрытом и наполненном войсками городе служба безопасности иг-рала определяющую роль, Словин, одетый в новенькую форму с полковничьими погонами с васильковыми просветами, прикатил поутру в воинскую часть, в сопровождении всего троих солдат госбезопасности. Получив адрес проживания прапорщика Виноградовой Марины в общежитии гостиничного типа, как их привыкли называть, с целью произвести ее арест. Он очень рассчитывал на фактор неожиданности, при котором лишал возможности Марину связаться с кем-нибудь из сообщников или, так сказать, «уйти в подполье» и, даже не поставил в известность дежурного по части о цели своего визита. Тем более что церемониться не собирался.

Поначалу ему показалось, что своей цели он добился. Марину он застал в своей комнате, хотя уже и полностью одетой в свою повседневную форму, но без кителя висевшего здесь же, на спинке стула. Она рутинно занималась приготовлением нехитрого завтрака. Выражение ее лица, вначале выражавшее легкое недоумение — еще бы, кто бы на ее месте не удивился, когда в неожиданно сорванную хлипкую входную дверь к нему вваливается полный кагэбэшный полковник в сопровождении троих вооруженных бойцов того же ведомства. Но ее последующая реакция Словина не только удивила, а совершенно выбила из колеи. Он никак не ожидал, что девчонка вдруг рассмеется от всей души, продолжая помешивать заваривающийся на плите кофе.

— Чем обязана столь неожиданному и весьма буйному визиту? — Отсмеявшись, спросила она. — Вы, что, надеялись застать здесь свою жену, товарищ полковник? У меня пока что нормальная ориентация! А дверку вам чинить придется самому! — Именно такими словами она привела Словина в состояние оторопи.

Но Словин быстро взял себя в руки и приказал:

— Собирайтесь! Вы арестованы!

— И, за какое-такое преступление, позвольте спросить? — Ехидно спросила она, не отрываясь от своего занятия. — Неужели, за расхищение военного имущества?

— И за это тоже! Собирайтесь!

— Вы хотя бы представились даме! Как я могу знать, не бандиты ли вы, переодетые в форму госбезопасности? И если вы в своем праве, тогда уж позвольте, хотя бы позавтракать! В тюрьме мне завтрак уж точно не предложат! Не успеют, так сказать, поставить на довольствие! Могли бы и просто пригласить, я бы пришла! А то сразу врываться, как бараны, а если бы я была голой? Или вам этого только и надо было? — Она, даже не особенно стараясь, продолжала издеваться над полковником, в тоже время, соображая про себя, прямо сейчас «эвакуироваться», или еще немного подождать, ведь этот ее неожиданный арест может остаться неизвестным Мезенцеву. И в то же время, зная, что в любой момент сможет «уйти», она не могла отказать себе в удовольствии, хотя бы чуточку поставить «на место» зарвавшегося полковника. На ее лице сейчас никто бы не смог прочесть того, что она была разозлена на бесцеремонность, с какой было обставлено появление полковника. В других условиях Марина бы, возможно, и разговаривала бы совсем по-другому, но сейчас… Она представила, что действительно могла находиться в постели, когда в комнату ворвался этот полковник, да еще с солдатами, и ей совсем «не улыбалось» бы одеваться при наглых взглядах почти полудюжины мужчин.

— Вы что! Надо мной издеваетесь? — Рявкнул Словин, обычно достаточно урав-новешенный, сейчас он просто вышел из себя.

— А как вы смогли догадаться? Пока я кофе не выпью, я даже и с места не сойду! Вам даже и не предлагаю! Так по-хамски к женщине не входят, какая бы необходимость в этом не возникла! — Продолжала Марина, наливая кофе себе в чашку. Солдаты смотрели на нее во все глаза, и в них читалось восхищение — сейчас, в своем даже наигранном гневе Марина выглядела очень красивой. Особенно ей придавала величественность презрительная улыбка чуть нервных губ, озаряющая ее лицо каким-то торжественным светом.

Словин, которого поразила наглость Марины, стоял, находясь в состоянии своеобразного ступора. И словно в полусне наблюдал, как она, со спокойным видом смакуя, выпила кофе, вымыла чашку под струей волы из крана и поставила ее на полку. Обворожительно улыбнувшись, Марина сказала:

— Ну, а в туалет я имею право сходить? Или прикажете терпеть до параши в камере?

— Идите! — Раздраженно процедил Словин. — Только быстро!

— Я не так богата, чтобы терять свое, не такое уж ценное имущество! Вы бы пока организовали ремонт двери! Или молотка в жизни в руках не держали? — Презрительно сказала она. — Тогда ставьте постового! Пусть охраняет мою квартирку, пока я не вернусь! Я тогда сама отремонтирую! — Усмехнулась она и скрылась за дверью ванной комнаты, где располагался совмещенный санитарный узел.

Закрыв дверь на задвижку, она вызвала Николая. Возникшее в воздухе изо-бражение его лица в голубоватом ореоле внимательно взглянуло на нее с некоторым удивлением. Вызов был на ментальном уровне, а это было непривычно. Увидев окружающую Марину обстановку, Николай понял, что у нее непрошенные гости. Понял, что Марина опасается подслушивания. Раньше путем передачи мыслей с помощью «браслетов» они не «разговаривали», и теперь пришлось учиться на ходу.

— Они за тобой пришли? — «Передал» вопрос Николай. Его голос «прозвучал» прямо в голове Марины с тем же тембром, что и вживую — именно так она это представила.

— Да! И Мезенцев с ребятами об этом пока не знают! — Мысленно ответила она.

— Не волнуйся! О них я позабочусь! Ты пока поезжай с «гостями» и постарайся выяснить, что им от тебя нужно! В крайнем случае «уходи» на дисколет! Я сейчас сам переберусь туда и «подвешу» его над строевым плацем части. В случае осложнений заберу ребят на борт! — Прозвучала ответная мысль Николая. — Кто за тобой явился?

— Похоже, что сам Словин! Он ведь теперь полковник! — Утвердительно ответила Марина.

— Да! Этого следовало ожидать! Похоже, он играет свою пьесу, пока Букограй в столице! Но ничего! Держись! Потерпи чуть-чуть! Как только переберусь в дисколет, я подключусь к тебе и проконтролирую ситуацию! — Даже в мысленном «говоре» Марина ощутила теплые нотки, или волны, исходящие от Николая, а в глазах его прочитала тревогу за нее. И это более всего придало ей новые силы. Она улыбнулась и «сказала»:

— До встречи!

— Я тебя жду! Очень! — Улыбнулся в ответ Николай.

Дернув ручку унитаза, обозначив тем самым, что справила свою нужду и, ополоснув руки пол краном, Марина с улыбкой, призванной показать облегчение, независимым шагом вышла из ванной комнаты. Сноровисто накинула на плечи китель, натянула на голову форменный берет, постаравшись, чтобы кокарда находилось точно над правым глазом — она где-то читала, что в такой манере носили этот головной убор американские «зеленые береты».

— Ну, я готова! — Обворожительно улыбнувшись, сказала она. — Или, быть может, вы еще и обыск проводить будете? Тогда советую внимательнее посмотреть белье, приготовленное в стирку. Мне как-то некогда было им заняться. Это самые важные улики!

Один из солдат непроизвольно прыснул, но тут же, постарался сдержать смех, натянув на лицо маску равнодушного дебила. А Словин только сейчас понял, что его провели. Провела эта девчонка, одетая в военную форму. Весь его расчет вытрясти из Виноградовой какие-либо сведения о «подельниках», основывался на неожиданности, этом самом раннем визите, кагэбешными погонами, которые должны были нагнать на девчонку страху. Он понял, что просчитался. Девчонке нужна была пауза, чтобы прийти в себя и сосредоточиться, и она эту паузу получила. Причем так виртуозно, что он не сумел вовремя среагировать. И теперь только оставалось везти ее в управление и уже там заниматься с нею по «полной программе».

Оставив в квартирке с взломанной дверью одного солдата, Словин приказал отконвоировать задержанную вниз. Охрану он оставил только для того, чтобы дей-ствительно прислать сюда группу для производства обыска. Хотя он и сомневался, что группа сможет найти здесь что-либо открывающее глаза на связи девчонки с ее «соратниками», но шанс обнаружить что-нибудь, чем можно будет шантажировать Марину, оставался. У любого человека можно найти в доме что-то такое, что можно использовать как улику, говорящую о неблагонадежности своего хозяина: например, журналы, фривольного содержания, пластинки импортного производства, с музыкой, указывающей на «упадничество» своего владельца. И много-много прочего, вплоть до импортных трусиков, которые нельзя купить в отечественных магазинах, а только на черном рынке. Именно на таких способах ведения следствия Словин «собаку съел».

Но выехать из расположения части им не удалось. Они проезжали мимо плаца, на котором под руководством сержантов рота Мезенцева, сверкая обнаженными торсами, занималась утренней зарядкой. Черную «волгу» и мелькнувший в ней профиль Марины в окружении гэбэшных солдат и с полковником КГБ на переднем сиденье, зорким взглядом уроженца гор, заметил заместитель командира первого взвода старший сержант Данилян. Он сразу сообразил, чем может грозить им всем арест Марины Виноградовой. И он скомандовал:

— Рота! Налево! Перекрыть выезд для «волги»! Бегом марш!

Солдаты не сразу поняли цели команды, но привычка выполнять, а потом ду-мать сделала свое дело. И пока «волга» с полковником Словиным и Мариной на заднем сиденье объезжала периметр плаца, для того, чтобы выехать на главную «магистраль» воинской части, колонна из ста пятидесяти солдат, покинув этот самый плац, появилась как раз на пути волги. Колонна коробочкой по пять человек в шеренге, запрудила проезд и мерно бухая сапогами, осуществляла бег на месте. «Волга» остановилась. Разъяренный полковник Словин выскочил из автомашины и заорал:

— Освободить дорогу!

Лучше бы он этого не делал. Потому что, теперь Марину в машине увидели уже почти все солдаты. Несколько посыльных сразу побежали в расположение роты, чтобы сообщить о происшествии Мезенцеву, а остальные, поломав строй, вопреки приказанию полковника окружили машину — они все прекрасно сознавали, что спокойная жизнь закончилась.

И в этот миг над плацем «материализовался» гигантский силуэт дисколета. Несмотря на то, что это транспортное средство было инопланетного происхождения, сейчас оно показалось солдатам роднее остановившейся перед ними «волги».

Марина звонко засмеялась, как «шамаханская царица» из мультфильма «Золо-той петушок», всплеснула ладонями — так показалось бы постороннему наблюдате-лю, и подобно той же царице, «растаяла» в воздухе. У обоих ее конвоиров от изумления отвисли челюсти и вытаращились глаза, и их лица стали походить на рачьи морды во время варки.

Из возникшего под дисколетом веретена-портала на плац выскочила фигура Дымогарева с ручным оружием пришельцев наперевес.

— Стоять! Бояться! — Грозно выкрикнул он, в то же время довольно улыбаясь. — Словин! Когда же ты от нас отвяжешься! Я не кровожадный человек, но если ты еще раз попадешься на моем пути, я тебя просто пристрелю! Но и сейчас я тебя просто так не отпущу! Ну-ка, давай двигай сюда! Ты все еще очень хочешь узнать кто мы все такие? Сейчас узнаешь!

Солдаты с погонами василькового цвета на какое-то время забыли, что в руках у них оружие, и хотя они, как и все в городе, знали о существовании «летающей тарелки», но одно дело слышать, а другое увидеть, как эта здоровая «дура» висит над твоей головой. Да еще и этот странный человек с какой-то штукой в руках, смахивающей на жезл центуриона древнеримского легиона. В головах живо появились ассоциации с «расплывающимися» в мерзкую слизь людьми. Не от такого ли «жезла», случаем? Потому солдаты решили, что если они будут вести себя «правильно», то опасаться мало чего придется — ведь оружие было все же в руках человека, а вот если «неправильно» то…, так что лучше подождать совсем чуть-чуть. Тем более что и полковник Словин молчал, не давая им никаких команд к применению оружия — тот, наверное, тоже пришел к такому же выводу.

Не успел Василий Дымогарев закончить свою речь, как следом за ним из телепорта появилась Марина, к которой из казармы бежал Мезенцев. Ее исчезновение из машины, и последующее появления уже из «летающей тарелки» лишило Словина последних сил к сопротивлению. Он просто ничего не понимал и покорно, словно жертвенный барашек направился под, нависший над плацем, дисколет.

Плац по сравнению с гигантским инопланетным кораблем казался маленьким пятачком. Включенное силовое поле, накрывшее куполом и сам плац, и прилегающую к нему местность, перекрыл доступ под купол всех остальных обитателей воинской части, которые со всех сторон сбегались полюбоваться невиданным явлением.

Гэбэшные солдаты, не получив от своего старшего каких-либо команд, безро-потно отдали свои автоматы и теперь стояли рядом с «волгой», и с не меньшим изумлением, чем и наблюдатели за пределами «купола», смотрели на происходящие вокруг события. По команде Мезенцева, перед этим о чем-то коротко переговорившим с Мариной, рота через десяток минут выстроилась на плацу уже одетой по форме и в полной боевой экипировке. Затем первым в мареве «веретена» скрылся полковник Словин, конвоируемый Дымогаревым, а затем в колонну по одному за ними потянулись солдаты роты. Мезенцев и Виноградова вошли в дисколет последними. И почти сразу из выходного «веретена» выскочила фигурка, одетая в синий комбинезон и, что было сил, побежала по направлению к «волге». В этой фигуре изумленные солдаты с еще большим удивлением узнали своего командира полковника Словина. Они не сразу поняли смысла переодевания полковника, сообразив только потом, что сам полковник теперь оказался в положении, когда ему придется доказывать, что он ничего общего с «похитителями летающей тарелки» не имеет, а это может оказаться совсем непростой задачей. Так что месть Дымогарева оказалась весьма изощренной.

Дисколет, перед тем как покинуть зону воинской части, снял силовое поле и, окутавшись коконом перестроенного пространства, «растворился» в воздухе. НАВИГАТОР в безопасном режиме отвел дисколет к заранее присмотренной поляне, километрах в десяти от центра, в одном из окружающих город лесопарков.

В «гостиной» с панорамным видом на лесные заросли, собрались все главные лица произошедшей трагикомедии. Марина, сбросив форменный берет на столик, сидела на низком диванчике, сверкая затянутыми в капрон, кленками. Рядом с нею примостился Дымогарев. Напротив, на другом диване разместился Николай Мордовцев. В это время старший лейтенант Мезенцев, под Присмотром НАВИГАТОРА и с его помощью размещал своих солдат в импровизированной казарме, устроенной в одном из многочисленных ангаров дисколета.

— Не слишком ли мы сурово со Словиным поступили? — Скорее для очистки со-вести, чем вопреки своим убеждениям спросил Николай.

— В самый раз! — Хмыкнув, высказался Дымогарев. — Пусть теперь на своей «шкуре» испытает и убедится, каково быть подозреваемым в шпионаже, да еще в пользу инопланетных пришельцев!

— Все сделано правильно! — Поддержала его Марина. — Нужно приучать власти к тому, что скоро таких «синих комбинезонов» станет много. Да и нам отсюда все равно убираться придется, так что нужно форсировать «оживление» пострадавшего населения! Город все равно закрыт, так что пусть разбираются со вновь появляющимися жителями, и чем их будет больше, тем лучше. На большое количество тюрем не напасутся. Избавим власти от соблазна упрятать всех по «кутузкам».

— Очень правильное предложение! — Теперь Марину поддержал Василий.

— Вот только такими темпами, что у нас сейчас запланированы, «оживление» всех займет более двух с половиной лет по времени!.. — Мрачновато сказал Николай. — Считаю необходимым на этот участок работы поставить постоянного исполнителя. Компьютер хорошо, а живой человек, есть человек. Количества инкубаторов у нас, как я знаю, вполне достаточно на гораздо большее количество особей. Но за этим процессом нужен постоянный пригляд.

— Для этого действительно нужен специалист! — Задумчиво высказался Дымогарев. — Жаль, что среди нас нет никого с медицинским образованием!

— Здесь нужно не столько медицинское образование, сколько знание биохимии и умения грамотно формулировать задание компьютеру, хотя и в мысленной форме. — Марина по привычке вертела в пальцах незажженную сигарету, курить она уже бросила, так же, как и Дымогарев прекратил употреблять спиртные напитки, но он хотя бы пытался не бросить «это дело» окончательно, а вот Марину табак уже не привлекал. И все благодаря «чудо-браслетам». Курить она теперь не курила, но привычка разминать сигареты у нее осталась. — А эта молоденькая девочка, как мне сообщила ПОДРУГА, дочь начальника КГБ, она вроде как генетик, хоть и не доучившийся?..

— Да! И что из этого? — Спросил Николай. Не совсем понимая Марину.

— По-моему, она достаточно сильно в тебя втюрилась, да и наши взгляды на ситуацию разделяет вполне искренне, оттого мы можем ей доверять. Так что на нее в вопросе «оживления», в особенности, можно вполне положиться. Пропустим ее через супермозг, и она потянет этот участок работы не только по биохимии, но и медицине тоже. Потом подыщем ей помощников. Как тебе такое предложение?

— Предложение принимается! — Усмехнулся Николай, воспринявший слова Марины о влюбленности Вероники, как шутку. — Только сейчас Вероника является связующим звеном между нами и Букограем. А тот пока находится в столице, и до его приезда мы не можем забрать ее сюда.

— Ничего, на начальном этапе поработаю я, а она потом продолжит! У нее это должно получиться получше! — Не сдавалась Марина.

— Хорошо! Принято! Как только Букограй вернется, затребуем ее сюда! Но и при полной загрузке инкубаторов, нам понадобится более восьми месяцев, а столько времени мы находиться здесь не можем! Нужно искать место под операционную базу и строить ее! В этой «летающей тарелке» мы долго не протянем, от безделья свихнемся!

— Предлагаю производить выборочное «оживление»! — Сказал Дымогарев.

— Как это выборочное? — Спросила Марина. — А остальных? Какое мы имеем право, делить людей на «живых» и «мертвых»?!

— Ты меня не поняла! Где-то в течение месяца мы «оживим» в первую очередь старшее поколение, возрастную категорию от пятидесяти лет и выше. Они останутся в городе. А остальных будем оживлять уже на базе. Кто-то из них пойдет с нами на сотрудничество и останется с нами, а всех остальных будем отправлять, так сказать, «до дома, до хаты». Дорогу к нам они показать все равно не смогут. Тем более что у меня имеется интересная идейка, по поводу месторасположения будущей базы. Это такое место, даже зная про которое, не сразу отыщешь! Ну, так что, согласны?

— Разумно! — Только и сказал Николай. На этом совещание триумвирата закончилось.

 

11

К концу сентября, одну из почти опустевших деревень, в свое время признанной бесперспективной и находящейся всего в тридцати километрах от Ястребовска, начало наполнять неизвестно откуда взявшееся новое население. Большинство из них было одиночками, но попадались и семейные пары, некоторые даже с детьми. Одеты они были в однообразные голубовато-серые комбинезоны и приходили в деревню со стороны, заросшей кустарником пологой балки, по краям покрытой редколесьем.

Странными они казались не только своей бросающейся в глаза одеждой. Более странными они были оттого, что совершенно не помнили, как оказались вблизи деревни. Получалось, что из их сознания выпало почти полтора месяца жизни. Они помнили только, что в один из августовских вечеров, а именно 12 августа 1984 года во время прогулки по городу, они вдруг почувствовали недомогание и потеряли сознание. И вот очнулись только сейчас и не могли понять, почему все это с ними случилось. По их словам, все они были жителями Ястребовска, и проснулись лежа на траве, среди кустов в той самой балке. Очнувшись среди дикой природы, на деревню они набрели в поисках цивилизации. Документов, подтверждающих их личность, ни у кого не было.

Укутавшись одеялами из незнакомой, но очень теплой ткани, они появились на окраине деревни и чуть не довели до сумасшествия немногочисленных жителей преклонного возраста. Но, услышав привычную русскую речь, бабули и дедули, бывшие единственными обитателями бесперспективного и почти ненаселенного пункта, сразу же, успокоились и, так как дело шло к вечеру, предложили вновь прибывшим переночевать в пустующих домах, которые еще были вполне пригодны для проживания. Если бы у каждого вновь прибывшего не было по небольшому пакету, в котором оказался запас трехдневный запас, хотя и незнакомой на вид, пищи, то могла встать продовольственная проблема, ибо такое количество народа деревня прокормить не могла.

Баба Матрена, проживающая в центре села и оттого имеющая определенный авторитет среди односельчан, даже пошутила, что если бы «такая прорва народа» до сих пор работала в колхозе, то деревня процветала бы и поныне.

Но вновь прибывшие, числом более тысячи человек, навсегда в деревне оста-ваться не собирались. А некоторые даже после того как узнали, что до города более тридцати километров, а телефонной связи с городом здесь отродясь не было и дожидаться помощи извне вообще проблематично, решили поутру идти домой пешком.

Когда-то в сельсовете телефон был, но казалось, это было в прошлом веке. От телефонной линии теперь остались только полусгнившие столбы без проводов, ориентируясь по которым можно было добраться до центральной усадьбы колхоза. Но имелся ненамного ближний путь к цивилизации — заросший травой проселок, только слегка обозначенный колеями когда-то проезжавших здесь телег. Проселок выходил на межобластную трассу. По ней в «мирное время» можно было на попутном автобусе доехать или до районного центра, который находился ближе, или до самого Ястребовска, до которого было чуть дальше, но все равно эта дорога была короче, чем от центральной усадьбы.

Среди «проснувшихся» оказался капитан комитета госбезопасности Воронин, который начал что-то вспоминать о том, что с ним было до того, как он уснул в своем кабинете. «Эпидемия»…, его подозрения о том, что на город обрушился инопланетный агрессор!.. Капитан уже несколько лет занималась проявлениями паранормальных случаев, и в этом событии разглядел именно такое объяснение. Он помнил, что как раз записывал свои соображения в рабочий журнал, когда краем зрения уловил за окном отблеск белого света и его в то же мгновение сморил сон. А сон ли? В то же время, каким образом он оказался, в такой дали от кабинета, да еще в этой странной одежде и спустя полтора месяца? Единственный ответ на эти вопросы, который вырисовывался и объяснял все странности, был тот, что «пришельцы» усыпили его, провели над ним какие-то опыты, а потом, как и остальных этих людей выпустили за ненадобностью. Такие случаи встречались в его практике, но были они единичными и не всегда подтверждались вескими фактами. Но чтобы такое могло произойти в таких масштабах? Только что-то уж гуманные оказались пришельцы. Сначала полгорода завалили трупами, а их вот всех отпустили. Почему? В пользу этого предположения говорили смутные воспоминания. Вот он лежит в продолговатой, словно гроб в каком-нибудь склепе, прозрачной, закрытой сверху колпаком, ванне. Ванна заполнена маслянистой на ощупь желтовато-красной жидкостью. Тело его полностью погружено в нее. Он словно в утробе матери плавает в этой жидкости. Никаких трубок к нему не подведено, но к его удивлению он может дышать. За-труднения дыхания он не чувствует. Он и дышит этой жидкостью? Тело невесомо, никаких болевых ощущений. Потом снова беспамятство и вот он уже очнулся здесь, в каком-то овраге на тонком, но теплом одеяле, под головой небольшой пакет в виде подушки, да еще как выяснилось потом, с продуктами. Продукты достаточно странного вида, но отвращения не вызывают. Брикеты, скорее довольно аппетитного вида. Больше удивляла одежда, вроде даже и не сшитая, а просто налитая на тело. Только клапаны на причинных местах чтобы имелась возможность справлять естественные надобности.

Некоторое время капитан Воронин чувствовал себя слегка заторможенным, словно был напичкан каким-то наркотиком, но подавленного состояния, как это бывает в таких случаях, он не ощущал. Капитана изумило количество «проснувшихся» рядом с ним. Оба пологих склона балки были покрыты импровизированными ложами со спящими людьми. Рядом с ним сидела, протирая глаза, симпатичная черноволосая девушка, недоуменно оглядываясь вокруг. Девушка носила имя Лена. Остальные еще не совсем проснулись, он предложил ей какое-то время исполнять при нем роль секретаря, так как в последующем предстояло много бумажной работы.

Капитан вспомнил о своем служебном долге, который в данный момент заключался в том, чтобы организовать этих людей для доставки в хотя бы какой населенный пункт. Именно он, обследуя окрестности, увидел совсем недалеко деревеньку. Именно он довел всех до нее. Именно он запланировал на следующий день провести перепись людей, оказавшихся с ним. А потом он обязан довести их до города или до районного центра. В этом сейчас видел свой долг офицер службы безопасности и просто представитель властных структур.

Он знал, что как только «эпидемия» обрушилась на город, на выездах из него были выставлены заградительные посты, чтобы избежать утечки «вируса» за его пределы. Эти временные заслоны располагались в основном на дорогах и в связи с этим, в сам Ястребовск им не пробраться. Да и одежда странная, отсутствие документов — все требовало организованного разбирательства. Поэтому в город им пока следовать нельзя. Там сейчас и без тысячной толпы дополнительных проблем, которой являлся каждый из «проснувшихся». Хотя, как оказывается теперь, прошло уже полтора месяца с начала тех событий, и что там, в городе происходит сейчас, было неизвестно. Немногочисленные бабушки с дедушками, населявшие деревню, ни радио, ни газет не имели, и абсолютно не знали даже о начале «странной эпидемии» в городе, не то что, чем она закончилась. Значит, людей надо вести к райцентру. Там его и без документов знают в местном отделении милиции. Оттуда можно будет связаться с «конторой», одним словом завтра все можно будет выяснить, что произошло в течение этих полутора месяцев, чем закончилась «эпидемия», да и само вторжение.

Завтра надо организовать эту толпу, придать ей относительный порядок, раз-бить на группы, хотя бы человек по сто, назначить старших, чтобы в дальнейшем не допустить хаоса. Сегодня люди находятся в неосознанном ступоре, а вот к завтрашнему дню наверняка начнут приходить в себя, у них появится масса вопросов, на которые не имеется ответов и, тогда могут возникнуть панические настроения. А этого допускать нельзя ни в коем случае. Он-то уже начал осознавать серьезность положения, только возможно чуть раньше остальных.

Ему вспомнились данные о пропажах и появлениях «контактеров» с НЛО. Но таких людей было единицы и, в их рассказы никто по-настоящему не верил, а теперь он сам оказался в такой роли, да еще в компании с такими же «контактерами» числом более тысячи. Интересно, а ему самому поверят? Да и как не поверить — на всех одинаковая неизвестная одежда — на всех, кто оказался в странной ситуации.

В своей должности капитан Воронин состоял уже лет восемь. Многие коллеги по управлению ему завидовали оттого, что по своей работе он стоял как бы «на отшибе» от остальной деятельности управления и местному начальству подчинялся только номинально. Свои месячные отчеты он высылал прямиком в столицу, имел небольшой, но отдельный кабинет. Ему приходилось расследовать, если можно было так назвать такую деятельность, вроде как уж совсем бредовые случаи, которые в основном на поверку и оказывались полнейшим бредом, но, тем не менее, деятельность его никто не отменял. Хватало и простого формализма и многих его коллег, занимающихся такими же вопросами в других областях страны, такая работа вполне устраивала и считалась «не бей лежачего». Один раз в год их собирали на своеобразный семинар-совещание в столице, на котором сообщали об очень уж одиозных случаях, выкристаллизовывая их из огромного количества информации, в которой были и случаи «похищений» людей НЛО, ведьмовства и прочей мистики. Временами такая информация выплескивалась на страницы местной, и даже центральной прессы. Но неизменно научное обоснование старалось перекрыть дальнейшую дорогу таким публикациям. И все же в столице имелся аналитический центр, где эта вся, вроде бы бредовая информация обрабатывалась и хранилась. Как она в дальнейшем использовалась, не знал никто.

Но капитана Воронина это особенно и не интересовало. На своем месте он делал то, что ему предписывалось, и работа эта ему даже чем-то нравилась. В молодости он читал достаточное количество фантастической литературы, и теперь его работа, можно сказать, с такой фантастикой перекликалась. Сам Воронин пытался дать объективную оценку своим расследованиям, отчеты у него получались интересные, возможно по этой причине его так долго и держали на этом самом участке работы.

Его многие коллеги, занимающиеся аналогичными вопросами в других областях страны, страдали большим формализмом и, изредка на годовых слетах он встречал новые, незнакомые лица, которые таких формалистов неизменно заменяли.

Он знал, что история их подразделения уходила корнями к отделу ВЧК, руководимого Глебом Бокием, но потом, когда того репрессировали, вся деятельность в этом направлении была свернута и возродилась уже после Великой Отечественной войны, когда в Соединенных Штатах Америки занялись изучением феноменов НЛО в небезызвестном теперь Розуэлле. Он знал, что на высшем уровне имеются даже какие-то договоренности по совместным пусть не изучениям, но обмену информации по паранормальным случаям, носящие в то же, время спорадический характер. Все же это были контакты с предполагаемым противником. Правда, были слухи, что янкесы, вернее их ВВС свой проект «Синяя книга», который как раз и занимался НЛО, свернули в 1969 году, но, ни Воронин, ни, похоже, его руководство, в это не верили. Кроме ВВС, в США было еще множество служб, в недрах которых засекреченные структуры продолжали начатое дело.

Сорганизовать тысячную толпу, наутро оказалось не таким уж, сложным делом, как накануне предполагал капитан Воронин. Среди «очнувшегося» народа оказалось много людей, знакомых друг с другом, являясь, кто соседями по дому, кто коллегами по работе, а кто и просто знакомыми или знакомыми знакомых. Поэтому Воронину, с помощью имевшихся в этом смешении людей военных, милиционеров и неизменной его «секретарши» Лены, осталось только навести относительную дисциплину среди стихийно сложившихся групп, объединив их в более крупные. И уже к четырнадцати часам следующего дня длинная колонна выступила к асфальтированной трассе, чтобы до вечера постараться преодолеть десяток километров до районного центра. Хорошо, что «пришельцы» позаботились о запасе еды и, оттого продовольственных проблем перед Ворониным не стояло. Аппетитные на вид брикеты оказались еще и весьма калорийными, так что, такого брикета при некоторой экономии, могло хватить дня на два, а в распоряжении каждого «проснувшегося» их было, по пять экземпляров. Воронин подумал, что такая еда вполне пригодилась бы космонавтам, взамен тех тюбиков с пастой, из которых те питались на орбите. И это предположение только подтверждало его догадку, что земляне имеют дело с инопланетной цивилизацией, имеющей непосредственное знакомство с космическими пе-релетами.

До межобластной трассы, покрытой асфальтом, хотя кое-где и выбитым боль-шегрузными автомобилями они добрались где-то за час, и, она оказалась более приспособленной для пешего перехода, чем та грунтовка, заросшая густой травой, по которой они совершали свой марш-бросок. Воронин надеялся, что им встретится хоть какая-нибудь техника, но за последующие три часа марша по трассе не промелькнуло, ни одного автомобиля, как по направлению к Ястребовску, так и из него. Капитан Воронин решил, что оцепление еще задействовано, что говорило о том, что проблемы за время его отсутствия не разрешились. С другой стороны это успокаивало — потому, что порядок соблюдался. И это подтвердилось еще через полчаса. Над трассой, на бреющем полете прошло звено «крокодилов», которые, заметив движущуюся колонну людей, немного над ней покружили, вернувшись, и один из них пролетев чуть вперед, совершил посадку на дорожное полотно.

Капитан Воронин, остановив колонну, направился к вертолету один. Он при-близился к винтокрылой машине к тому моменту, как из летательного аппарата выскочили несколько военных в голубых беретах воздушно-десантных войск на головах. Двигатель работал в режиме ожидания, и лопасти его все еще продолжали вращаться, когда от группы десантников отделился военный с новенькими майорскими погонами на плечах. Десантники заняли позицию, прикрывая своего командира, не оттого, что опасались враждебных действий, а по укоренившейся привычке действовать по боевому расписанию. Два оставшихся вертолета продолжали барражировать над колонной.

— Капитан комитета государственной безопасности Воронин! — Первым пред-ставился Воронин, чтобы в первую же минуту снять ненужную настороженность, если она возникнет. — Правда, никаких документов предъявить не смогу, ввиду их отсутствия!

— Майор Ростовцев! — В свою очередь отрекомендовался десантник, слегка ух-мыльнувшись. — История знакомая! Ваша группа уже девятая за последний месяц! Только остальные появлялись чуть поближе к Ястребовску. Вы то, куда наладились?

— К райцентру! Мы же ничего не знаем, что происходит! — Доложил Воронин.

— Тоже знакомо! Я уже связался с руководством! В течение часа подгонят транспорт! И, к городу! А то вы ухитрились появиться за пределами зоны отчужде-ния! — Сказал майор, опять чуть заметно усмехнувшись.

— Какой зоны отчуждения? — Недоуменно спросил Воронин.

— Ну, конечно, вы же ничего не знаете! Когда вы «потеряли сознание»?

— Тринадцатого августа, где-то в 20–00! — Ответил капитан.

— Тогда понятно! Ничего, чуть позже все узнаете! Кстати, нами командует ваш бывший руководитель! — Сказал Ростовцев.

— Полковник Букограй?

— Теперь генерал-майор Букограй! — Снова усмехнувшись, подтвердил Ростов-цев.

— Но почему зона отчуждения?

— Стругацких читал? «Пикник на обочине»?

— Конечно! Неужто, так все мрачно? — Спросил Воронин.

— Да нет! Это так, ассоциации некоторые возникают! Вот теперь ваш, а теперь и наш Ястребовск такая зона и есть, только люди в ней живые! Даже войска пока наружу не выпускают. Сами себя охраняем! Мы, вот если бы, не патрулировали окрестности, тоже бы дальше последнего кордона выйти не смогли. Запрещено! До особого распоряжения, как говорить принято. А, пока я тебе только чуть-чуть разъясню. Творится что-то такое, о чем раньше только в фантастическом романе прочесть можно было. Мы уже полтора месяца не перестаем удивляться!

— Ну, об этом и я уже догадываться начал! — Капитан немного оживился. Еще бы, теперь его предположения за бред сумасшедшего уже не посчитают. — Товарищ майор, у вас закурить не найдется? У меня впечатление, что уже год не курил!

— Давай-ка, капитан без товарищей, и на «ты»! — Сказал майор, протягивая Воронину пачку «аэрофлота». — Я майора совсем недавно получил, еще и привыкнуть не успел! Успокой пока своих людей, автобусы уже вышли! Только придется вам какое-то время в палаточном городке поселиться! «До выяснения»! Основных-то эвакуированных уже назад в город переправили, и теперь там только таких, как вы вылавливаем и размещаем! Первые-то пять партий состояли из одних мужчин, преимущественно старшего возраста. И сначала они «обнаруживались» то в городских парках, скверах, потом в лесопарках в городской черте, хотя и в пределах внешней зоны оцепления. Две последние партии за пределами внутреннего оцепления, а ваша группа так вообще снаружи!..

— Понимаю! Для проверки! — Сказал Воронин.

— Вот-вот! Первое время, таких, как вы, инопланетными шпионами считали, с подачи другого твоего коллеги, полковника Словина, знаешь такого? — Ростовцев с некоторой брезгливостью, как показалось Воронину, произнес слово «полковник».

— Он уже полковник? — Удивился Воронин. — Он же совсем недавно только майором был!

— Ласковое теляти двух маток сосет, или ту, у которой вымя побольше! — С сарказмом произнес Ростовцев, как бы объясняя странные метаморфозы. — Кстати! Похоже, он и «ухарей» вспугнул, отчего они и «тарелочку» «прихватизировали». Теперь он начальник УКГБ. Столица назначила. А мы уж думали, что его совсем «задвинут»!

— Какую «тарелочку», какие «ухари»? — Недоуменно проговорил Воронин.

— Все забываю, что ты только что «вылупился»! Позже все узнаешь! Ладно, сейчас все попроще, вопреки стараниям этого Словина. — Ростовцев уже с той же неприязнью произнес фамилию, как раньше и звание означенного лица. — Теперь уже никто всерьез не думает, что такое количество шпионов «звездные гости» наклепали! Обстановка немного изменилась. Оказывается, это группа «ухарей» развлекается. Они «тарелочку», что ваш город накрыла, захватили, еще, когда город под «куполом» был. И теперь, выпускают такие вот группы, как ваша! Если так дальше пойдет, еще месяцев несколько — и все население города восстановится! — Опять весело хмыкнул майор. — Только городские власти не очень довольны. Квартирный вопрос им опять решать придется! А то ведь они уже «губы раскатали» на освободившуюся жилплощадь!

— Какого «купола», почему восстановят? — Еще больше удивился Воронин.

— Так ты в свое время и про «купол» ничего узнать не успел? Накрыли пришельцы город своеобразным «черным куполом» и начали измываться над населением! Пока их эти «ухари» не укоротили. А теперь никто не знает, что с этими «героями» делать. Хотя я, героями их безо всяких кавычек считаю!

— А как это «восстанавливают»? — Спросил Воронин, хотя так до конца и не понял, про каких «ухарей» рассказывает Ростовцев, он мог только догадаться, что какая-то группа людей победила пришельцев и при этом присвоила их транспортное средство.

— А вот по этому вопросу, я тебе ничего конкретного сообщить не могу! Нас са-мих пока что не «просветили»! Что-то так весьма хитрое, одни только догадки! А конкретно тебе все Букограй скажет! Он с каждым их «ваших кагэбистов» лично разбирается! Ты лучше скажи, знаешь точно, сколько народа ведешь?

— Конечно! У нас даже списки составлены!

— Молодцы! А то с первыми семью партиями разбираться тяжелее пришлось! Там таких «инициаторов», вроде тебя, не оказалось! Похоже, это потом «ухари» решили в группы офицеров «внедрять», чтобы те могли их организовывать! В тех первых группах одни гражданские были, хотя и из начальства кое-кто. Только толку от них!.. Впрочем, я с тобой заболтался! Продолжай командовать! А мне пора на патрулирование! Оставайся старшим по команде, организуй погрузку людей. В сопровождении, не подумай, что для конвоя, там пяток солдатиков из внутренних войск будет, дорогу покажут! Ну, до встречи, надеюсь скорой! — Майор отдал честь и направился к своему вертолету, который взревел двигателями, и его лопасти закружились быстрее. Сопровождение майора вслед за ним попрыгало в «крокодил» и тот почти без паузы поднялся в воздух.

 

12

Внутренние помещения и коридоры дисколета, представляющие собой сеть энерговодов, словно кровеносная система живого существа, наполнились его новыми обитателями. Биологический отсек-лабораторию прочно оккупировала Вероника, загоревшаяся идеей «оживить» все погибшее в ходе вторжения население города. Кратковременным ментальным контактом НАВИГАТОР «влил» ей определенный объем специальных знаний, который она благодаря полученным в университете азам генетики вполне осознанно усвоила. Она теперь была, наверное, единственным специалистом такого класса на всей планете Земля, и теперь успешно, так сказать, воплощала полученные знания в жизнь.

То, до чего биологическая и генетическая науки Земли постигали многими го-дами и даже более того, веками, теперь прочно отложилось в ее хорошенькой головке. «Приобщившись» к НАВИГАТОРУ, правда, не в той мере, как ее новые соратники — Николай и его команда, Вероника развернула широкомасштабную деятельность в биологической лаборатории. Изучив отсек, она обнаружила, что мощности «инкубатора» задействованы в настоящее время меньше, чем на десятую часть. И теперь, благодаря тому, что биологические компоненты для воссоздания тел «высасывались» прямо из окружающей дисколет, среды, она увеличила число «восстанавливаемых» до максимального уровня.

Под эгидой Вероники оказался и медицинский отсек дисколета, оборудование которого и его возможности она осваивала с присущей ей скрупулезностью, свойственной ее характеру. Возможности медицинского оборудования казались безграничными. Расшифровывая индивидуальный генетический код и особенности организма, появлялась возможность вылечить, а скорее восстановить тело раненого с любой степенью поражения. Необходимым единственным условием было сохранение головного мозга, который, хотя бы и на подсознательном уровне, должен был стремиться к выживанию. То есть можно было выжить только при условии наличия чувства самосохранения, хотя бы в малой степени.

Сведения о таких возможностях имелись и в памяти Николая, но самого механизма явления в силу недостаточности образования в медицине, биологии и прочих прикладных знаний по этой тематике, он постичь не мог. Для этого и нужны были специалисты для своеобразной «расшифровки» научного «наследия» инопланетных пришельцев. Таким специалистом в области медицины и генетики и стала Вероника, заполнив тем самым понятный пробел в команде. Именно она наладила «оживление» погибших женщин, ибо такого процесса в автоматизированной программе НАВИГАТОРА, рассчитанной на бесполый вариант производства клонов, в полной мере не было.

Марину, не смотря на то, что первую партию раненых «лечила» именно она, также как и осуществляла «оживление» первой партии потерпевших, такое положение дел вполне устраивало. Ее больше интересовала деятельность самого компьютера, его возможности, а также система управления дисколетом. Правда, летчицей она никогда стать не мечтала, но любой автомобиль умела водить виртуозно. С такой же виртуозностью Марина захотела научиться управляться с дисколетом и теперь долгими часами «общалась» со своей ПОДРУГОЙ, овладевая всеми необходимыми для этого премудростями.

Нашлось дело и для «взвода» Дымогарева, который как-то сам по себе становился зачатком-костяком новой, можно сказать, преторианской гвардии. В дисколете оказались в наличии несколько десятков тренажеров-имитаторов, на которых имелась возможность обучаться управлению боевой техникой пришельцев. В основном это были уже всем знакомые «вездеходы», с которых осуществлялась управление тремя «черепахами», когда те не находились в автономном режиме. А вот управление «крабо-пауками» было чуть сложнее, ибо самостоятельность их действий была несколько относительной. Были в дисколете и несколько разведывательных воздушных «скутеров», имеющих облегченный вариант вооружения «черепахи». Оттого, что город при вторжении был накрыт силовым куполом, они в памятных боевых действиях не участвовали.

Обучение при кажущейся на первый взгляд сложности, оказалось не таким уж трудным. Вся техника основывалась на использовании силы мысли. Скафандры пришельцев, вернее, шлемы этих скафандров оказались усилителями мыслей, а углубления в виде отпечатков ладоней на пультах управления техникой, являлись в понимании землян чем-то вроде разъемов, посредством которых и осуществлялось непосредственное управление, путем мысленных команд. Потому при обучении не столько требовалась сила или ловкость, сколько тренированный мозг. Именно этим теперь и занимались «преторианцы». Поначалу они мучались, стараясь помогать себе телодвижениями, но постепенно дело налаживалось.

Тренажеры были оснащены виртуальными имитаторами, в памяти которых имелись игровые ситуации, основанные на предыдущих вторжениях в иные миры. Автоматически их память дополнилась и записями боя, в котором сами ученики участвовали вживую. И теперь они получили возможность переиграть бой уже с другой стороны. Этой возможностью они воспользовались все и вскоре убедились, что, имея в руках эту технику, на месте пришельцев они справились бы с самими собой уже одним патрулем. Шансов у защитников города просто не существовало. И они теперь молили бога за то, что он помог им выиграть безнадежную битву. Все-таки какой-то сбой в программе вторжения произошел, или «выращенные» и не вовремя «разбуженные» клоны экипажей, не успели в полном объеме впитать в себя необходимые для этого знания и не успели развить в себе индивидуальные качества, необходимые для творческого ведения боя. Или, скорее всего, им не хватило для этого времени обучения.

Теперь Николай знал, что проигранный пришельцами вариант жесткого вторжения, с самого начала не планировался. И включился лишь из-за мелкого сбоя, произошедшего в результате столкновения дисколета с космическим «шатлом» янкесов, еще в той, родной ему реальности.

Преторианцами свою команду обозвал сам Дымогарев, с детства уважающий историю Римской Империи. Многое из существовавших там порядков ему нрави-лось. Нравилась дисциплина, слаженность легионов и бесспорная мощь армии, для того времени, естественно. Но многое из традиций ушедшей эпохи он считал нелишним возродить и использовать и в настоящее время. Конечно, рабство, присущее тем временам, и являющееся их экономической основой, он восстанавливать не собирался.

Еще Дымогарев уважал самураев, но не слепо. Ему нравились многие постулаты кодекса Хакакурэ-Бусидо, основанные на чести, верности и презрения к смерти. Именно этих качеств, по мнению Дымогарева, не хватало офицерам, да и не только офицерам современной армии.

Одним из развлечений Василия теперь, когда «браслеты», злополучные или благополучные, как на это посмотреть с субъективной точки зрения, не позволяли ему тратить свое время на как-то теперь и ненужные спиртосодержащие возлияния, были наброски устава новой армии, императорской армии, такой, какой он мечтал ее видеть. Здесь был и кодекс чести офицера и солдата, методы воспитания патриотизма и многое, многое другое, относящееся к данной тематике. Пока это было для него своеобразной интеллектуальной игрой, которой он отдавался с ранее не присущим ему пылом.

А вот для роты Мезенцева, по-существу пехотинцев, внутри дисколета занятий было маловато. Под импровизированную казарму использовали один из оказавшихся пустынным, ангаров. И так как, первейшее правило для солдата было то, чтобы он был постоянно занят и лучше всего боевой подготовкой, условий для такого препровождения времени здесь было маловато, перед Мезенцевым стала проблема, как обеспечить такую занятость. Тем более, что даже на хозяйственные работы здесь можно было не отвлекаться. Даже полы «драить» не было никакой необходимости. Автоматика дисколета осуществляла это не в пример лучше, причем незаметно для глаза и чистота наводилась практически стерильная. Определенные виды энергосиловых полей, генерируемых кибернетическими микроскопическими уборщиками, путем трансмутации перерабатывали любую грязь на всех покрытиях помещений, особенно на полу. При этом выделяемая энергия пополняла энергетические запасы дисколета и прочие, необходимые для его функционирования, нужды.

Однажды Дымогарев был вне себя от расстройства, когда в гостиной — так назвали комнату с панорамным окном-экраном, он оставил на полу под столиком почти полный «пузырь» водки «Столичная», и когда потом не обнаружил на месте, подумал, что кто-то его у него стащил, видимо «плохо лежала». Но Николай ему объяснил, что оставшиеся на полу посторонние предметы, для «уборщиков» автоматически переходят в разряд мусора и перерабатываются на составные элементы. Он даже продемонстрировал Василию, как таким же образом оставленная бутылка, пустая правда, на глазах исчезла, поглощенная ворсистым покрытием пола.

— Так эта зараза и меня сожрет, если я пьяненький до кровати не доползу? — Возмутился Василий.

— Нет! На человека эта автоматика так не реагирует, вот разве ты будешь трупом!? — Ухмыльнулся Николай. — Или «скушает» на тебе часть одежды, где-нибудь пониже спины, например!

— Вот еще! Ходить потом с голой задницей? Да, тут надо держать ушки на ма-кушке, а глаза на затылке! А если я буду мертвецки пьяным? Эта техника меня тоже «переварит»? — Не уставал возмущаться Дымогарев, но уже больше по инерции и не на полном серьезе.

— Можешь не волноваться! Жив будешь! — Рассмеялся Николай. Он подробно объяснил Василию механизм действия данного феномена, «вспомнив» это объяснение, в очередной раз почерпнутое из «бездонных» кладовых своей памяти, как только в этом появилась необходимость.

Занятие «орлам» Мезенцева придумал также Дымогарев. Николай не переставал удивляться и восхищаться разносторонностью знаний и умений Василия и благодарил случай, по-своему, даже и трагический, который их познакомил и свел в одну команду. Раньше рота Мезенцева относилась к внутренним войскам, которые в отличие от строевых частей, комплектовались молодежью, не совсем физически здоровой. Теперь же, после «возрождения», таких ограничений, препятствующим полной боевой нагрузке у солдат не было, и Дымогарев взялся обучать их основам «русского боя». Был когда-то такой стиль борьбы, в котором в совершенстве владели отряды, так называемых, «пластунов», в армии Российской Империи. Никакие «каратэ» и «дзюдо» рядом с ними «не лежали», а если и лежали, то хладными трупами. Жаль, что техника этой борьбы была почти утеряна вместе с истребленным за годы революций офицерским составом. Дымогарев знал ее только отчасти, самого его научил старшина сверхсрочник, в морском училище.

В то время, еще курсант, Василий Дымогарев, однажды в свободное от занятий время, увидел этого старшину, в одиночестве тренирующегося в спортивном зале. Телодвижения его показались Василию довольно странными и в то же время в чем-то узнаваемыми, такие он видел и в «самбо» и в «каратэ» и еще где-то. Это он после узнал, что «пластуны» почти не напрягаясь, могли противостоять в 1905 году элитным подразделениям японской армии с их излюбленным «каратэ».

Старшина, видя заинтересованность Василия, согласился обучать и его. От старшины Дымогарев набрался боевой премудрости, которая его впоследствии не раз выручала и помогала в службе, хотя и была бледным подобием того, что когда-то было в русской армии. Самого старшину обучил его дед, а того отец, когда-то служивший в батальоне «пластунов», и случайно уцелевший от энкавэдэшных «чисток», но не сумевший в полной мере передать свое искусство потомкам. Но и того, что дошло до настоящих времен вполне хватало, чтобы умеющий боец мог так построить поединок, что его противник был не в состоянии предугадать, каким приемом тот может воспользоваться в следующий момент.

Вот этому Дымогарев и взялся обучать солдат Мезенцева, пытаясь выковать из них роту войск специального назначения. Тем более, добавляя долю иронии в свои размышления, посмеиваясь про себя, думал Василий, приступая к этой задаче: «Новая российская армия», — зародышем которой он сейчас занимался — «должна быть лучшей и самой сильной в мире и тем более в Солнечной системе и за ее пределами!»

 

13

В высокогорной долине северо-восточных отрогов Гиндукуша, на одной из пустынных территорий Афганистана, с применением странноватой для обычного наблюдателя строительной техники, представляющей собой мелких черепахообразных киберов, ползающих, словно тараканы по строительным площадкам, невероятно быстро, по сравнению с привычной строительной техникой земного происхождения, развернулось грандиозное строительство. Киберы, выравнивая скальный грунт, врезались в каменистые склоны, не оставляли за собой даже мелких обломков, пожирая их словно сахар. В их ненасытных утробах любая материя расщеплялась на составные элементы, из которых часть шла на подзарядку энергоаккумуляторов самих машин, а из излишков по заданию управляющего центра методом трансмутации «выпекались» брикеты чистых металлов, оставляемых «черепашками» по пути их следования. Брикеты подбирались другим видом машин, внешним видом напоминающие примитивные металлические параллелепипеды, размером метр на два по основ-ным граням. Этот второй эшелон инопланетной техники проворно складировал брикеты чистых металлов в нескольких подземных ангарах, связанных просторными туннелями с конверторным цехом, находящимся в еще более глубоких горных толщах. Металлоплавильный цех являлся лишь малой долей гигантского производственного комбината, универсального назначения.

«Черепашки» словно кроты или мыши в головке сыра, прокладывая тоннели подземного города. Особым видом излучения, перестраивающим поверхностную структуру горных пород, укреплялись стены тоннелей, превращая их покрытие в практически неуничтожимую техническими военными достижениями земного человечества, броню. Строящемуся подземному городу промышленного назначения могли позавидовать все подземные военные заводы третьего рейха фашистской Германии, вместе взятые.

Город не нуждался в энергии благодаря построенному в долине гигантскому комплексу аэропорта, взлетное поле которого своей поверхностью аккумулировало как солнечную энергию, так и черпало энергию от естественных температурных перепадов в течение дня и ночи. В такой дополнительной накопительной системе, можно сказать, необходимости не было, так как несколько энерговодов прони-зывали земную кору и питали энергетический центр подземного анклава, преобразующий тепло раскаленной магмы в другие виды энергии, но старинная русская привычка, усугубленная дефицитами советской эпохи, сказалась и здесь. Сработал принцип «запас карман не тянет». Хватило бы и «шунтов» от магмы да строительные «киберы-черепашки» по мере накопления энергии в процессе своей работы, также «сливали» излишки таких запасов в тот же единый энергоцентр. Работы проводились по земным меркам с немыслимой скоростью. Уже через два месяца после начала горные массивы в долине были изрыты как головка сыра мышами, но трубчатые стены тоннелей только укрепляли горы своим силовым каркасом. К концу третьего месяца выстроенная структура уже могла полностью функционировать.

Жилые кварталы подземного города с его площадями и проспектами простым взглядом нельзя было отличить от улиц обычного города — в небе сияла имитация солнца и голубого неба, по которому даже изредка пробегали облака. В ночные часы небо покрывалось россыпью звезд, а иногда всходила луна. Здесь не было высотных многоквартирных домов. Одно-двухэтажные домики, иногда с мансардами ровными рядами тянулись вдоль проспектов, посверкивая черепичными крышами. Аккуратно постриженные газоны обрамляли проезжую часть улиц и пешеходные дорожки. Вначале домики были стандартными, но в последствии могли быть перестроены под индивидуальные вкусы своих владельцев.

На центральной площади возвышался комплекс зданий с имитацией под средневековые дворцы, окруженный крепостной стеной, отображающей мотивы замковых оборонительных строений. Здесь располагался управляющий узел всего технологического комплекса, но имел также жилые помещения, в которых на первое время поселились инициаторы этого грандиозного проекта.

Николай Мордовцев находился в своем кабинете стилизованном внутренним убранством под библиотеку средневекового замка позднего периода феодализма. Массивный дубовый стол, мягкие кресла, отделанные полированным деревом стены с гобеленами, тяжелые шторы на высоких стрельчатых окнах создавали своеобразный уют. За окнами зеленел дворцовый парк с обилием молодых елей и каменистых ровных дорожек, с пока не функционирующими фонтанами. Более чем современная оргтехника, основанная на инопланетных технологиях, ненавязчиво вписывалась в созданный интерьер. Над камином, который сам по себе являлся произведением искусства, на стене, прикрывая два скрещенных двуручных меча, висел металлический щит с геральдическим гербом, изображающим двуглавого российского орла. Несмотря, что вся компания находилась здесь уже третий месяц, Николай пока никак не мог привыкнуть к своей новой роли Командора. Когда они три месяца назад наметили это место, находящееся на стыке границ четырех государств, под операционную базу, даже сам Николай не ожидал, что они смогут так капитально и с таким размахом здесь устроиться.

Самым интересным даже сейчас Николаю казалось то, что строительство по-добного города под скрытую от людских глаз базу, было заложено в суперкомпьютере дисколета. Размещение такой базы планировалось в северных отрогах Анд в Южной Америке. Инициаторам «Оазиса» можно было бы устроить базу и там, но не хотелось далеко отрываться от своей Родины. Одно дело обосноваться рядом с границей своей страны, и другое — на другой стороне земного шара. Как тогда претворять в жизнь план возрождения Империи, все равно, что с Луны. Можно было бы начать и в том месте, но тогда пришлось бы восстанавливать не Российскую империю, а другую — Туантинсуйу — империю инков, и делать ее отправной точкой. Но там не было ни необходимого промышленного потенциала, как в своей стране, так и национально образующего народа. Первичный план пришельцев предусматривал именно ползучее проникновение в земную человеческую цивилизацию. А досадное столкновение с «Колумбией» при входе в атмосферу планеты, переключило программу на один из запасных вариантов, и в результате прямое точечное вторжение, которое по та-кому сценарию обычно выполнялось не менее чем пятью сотнями дисколетов, стало осуществляться одним единственным. А на место вторжения повлиял поиск мыслеформы Николая, к которой дисколет стремился, как к кусочку своей вселенной. А обычно при поддержке трех крейсеров с орбиты, которые в свою очередь точечными ударами уничтожали наземные объекты военного назначения, планета, на которую осуществлялось вторжение, была практически обречена. Так что, все случившееся с Ястребовском можно было считать неимоверной удачей.

Николай вспомнил как, прибыв сюда, «тарелка» зависла в центре облюбованной зоны и прикрыла ее энергетическим куполом, играющим роль камуфляжа. Внешний наблюдатель, даже из космоса с помощью спутников не смог бы заметить каких-либо изменений пейзажа. Затем по периметру установили охраняемые дублирующие станции, увеличив тем самым контролируемую и скрытую ото всех площадь круга в семьдесят квадратных километров. Затем первым делом был сооружен подземный ангар, в который завели дисколет, и началось строительство. Дымогарев, весьма серьезно относившийся в безопасности, сразу же занялся оборудованием по всему периметру тщательно замаскированных постов, представляющих собою крытые бункеры не отличимые от горных пейзажей, которые с помощью своего технического обеспечения осуществляли контроль подходов к охраняемой зоне. На вершине ближайшей горы установили блок радио и телевизионной связи, способный использовать для своих целей, витающие на орбите спутники вне зависимости от их государственной принадлежности.

Техническим персоналом операционная база, получившая название «Оазис», начала наполняться в начале 1985 года собранными со всех концов необъятной страны, нестандартно-мыслящими, имеющими способность оригинальных подходов к решению технических и научных задач молодыми специалистами, которые с энтузиазмом приступили к работе. В комплектовании персонала оказал помощь Букограй. Так как, собирал специалистов именно он, используя каналы государственной безопасности, все приехавшие искренне считали, что трудятся на секретном производстве под эгидой военно-промышленного комплекса страны.

Внешне выглядело все очень просто: несколько сотен специалистов по линии безопасности отправились в секретные командировки в неизвестном направлении в сопровождении своих семей, а так как страна велика, никто не удосужился проверить, куда именно они были отправлены и где появились, все оказалось покрыто тайной и прошло незамеченным для окружающих.

Сами специалисты не переставали удивляться открывшимися перед ними возможностями осуществления своих идей. Но им было невдомек, что в первую же ночь по прибытии на объект, с помощью НАВИГАТОРа их подвергли частичному приобщению к знаниям, пришедшим из другой галактики. Каждый их специалистов воспринял массу информации, которую он в отличие от Николая, мог вполне осмыслить, причем многое из вновь полученного объема знаний, перекликалось с их собственными представлениями и идеями. Они временами даже удивлялись, почему многие нестандартные технические решения не родились в их головах раньше.

Производственный комплекс обладал высочайшей степенью автоматизации с компьютерным управлением. Для изготовления какого-либо изделия достаточно было спроектировать его на компьютере, система управления которого была подобно тренажерам основана на ментальном контакте. Оттого можно было материализовать почти любую фантазию, лишь бы она была технически продумана. Конечно, копию дисколета при таких мощностях и имеющегося оборудования изготовить было невозможно. Да и никто из изобретателей пока что дисколет не видел и даже не подозревал о его существовании. Тем более, что пока в космос выходить было рановато. Но наземную и авиационную технику по своим проектам уже производить было можно.

Таким образом, коллектив из пяти инженеров-конструкторов в сжатые сроки создал проект ударного автожира, получившего название «Ястреб». Пока без воору-жения, которым занималась другая группа, но и без вооружения автожир — гибрид самолета и вертолета, ничем не напоминал земные аналоги, отчего получился даже на вид хищным. В нем, конечно, проскальзывали привычные элементы обводов корпуса, коротких крыльев или колпаков обтекателя. Но шасси у него не имелось совсем, если не считать наполненную воздухом подушку-основание, в виде не очень толстой лепешки.

Всего месяц потребовалось для полной доработки и на выходной площадке «сборочного» цеха появился первый опытный образец, выполненный уже в материалах, как когда-то говорилось, в «металле», хотя как раз металлических деталей, в том понимании, как все привыкли, в новом летательном аппарате не было.

Чуть приплюснутый продолговатый дисковидный корпус с хвостовыми турби-нами горизонтального полета, короткие крылья с турбинами вертикальной тяги, имеющие возможность изменять наклон по отношению к своей вертикальной оси и использующиеся для торможения и как стабилизаторы полета. Для вертикальной тяги в вертолетном режиме использовался выдвижной широколопастной винт, способный складываться как женский раскладной зонтик. И главное — антигравитационный модуль аварийной посадки, делал «ястреб» практически безаварийным летательным аппаратом, способным развивать скорость большую, чем привычные вертолеты, заменить которые он и предназначался. Более быстрой авиацией «Оазис» не обзавелся. Копировать советские СУ и МИГи время не пристало, не хотелось из-за них идентифицировать свою принадлежность к этой державе. Но улучшенные про-екты этих боевых самолетов в конструкторском бюро имелись, причем модифицированные с добавлением антигравитационной составляющей они могли вполне взлетать и опускаться почти в любом месте. А аэропорт для их базирования уже имелся.

Посмотреть на новое чудо авиационной техники собралась почти вся команда преторианцев во главе с самим Дымогаревым, вернее все, кто не был задействован по службе. Присутствовали также Николай Мордовцев, Владимир Фаунковский и Марина Виноградова, устроившиеся чуть в сторонке, вместе с группой главных «виновников торжества» — конструкторов аппарата. Тех, хотя они и видели «Ястреб» на экранах компьютеров в процессе разработки, сейчас наяву он поражал своим великолепием, и плавностью очертаний. На бортах еще не было эмблем, но Дымогарев уже представил золотистого державного двуглавого ора на фоне развевающегося трехцветного бело-сине-красного флага — знамени Российской Империи.

В соседнем доке заканчивалась сборка другого воздушного транспортного средства, предназначенного для перевозки грузов и десантных групп, численностью до взвода. Внешне он походил на «ястреб», но имел большие габариты и название «филин», и оснастить его планировалось более тяжелым вооружением. Скоростные качества его должны были быть скромнее, но не намного. Обе машины пока не имели вооружения, ни брони, хотя на летные качества это в будущем повлиять было не должно. Летные испытания «ястреба» сейчас могли проходить в таком вот первозданном виде. Командой квалифицированных летчиков «Оазис» пока не располагал, но испытать «Ястреба» готовы были несколько добровольцев из преторианцев Дымогарева, уже вволю обкатавших тренажеры летательных аппаратов пришельцев. Трое из них уже пару раз вылетали на патрулирование прилегающей местности на скоростных «летающих челноках» пришельцев, а система управления «Ястреба» была ана-логичной. И теперь все трое с тихими смешками тянули жребий на первенство, возможность устроиться в пилотском кресле за пультом управления первого отечественного аппарата, построенного с применением технологий пришельцев.

Выиграл рыжеусый Данила Дубов, в прошлом любитель фляжки из нержавеющей стали, наполненной чистым спиртом, а теперь, как и остальные обитатели «Оазиса», посредством «браслетов» от такой привычки отучившийся. За это у товарищей он получил прозвище «трезвенник», а сокращенно ДДТ — Данила Дубов Трезвенник. А еще в более употребляемом варианте — «Дуст».

«Дуст» довольно потер руки, нахлобучил на голову «шлем-усилитель», юркнул в кабину пилота, и лепестки диафрагмы входа на блистере обтекателя бесшумно сомкнулись за ним.

В воздух «Ястреб» поднялся на антигравитационной тяге, «подушка-шасси» втянулась в днище аппарата, а вверху напротив выскочил и развернулся лопастями несущий винт. Лопасти завертелись с тихим шелестом, антигравитатор был уже выключен и автожир в вертолетном режиме описал вокруг посадочной площадки несколько кругов, затем после набора высоты заработали стабилизирующие турбины, несущий винт сложился и скрылся под обтекателем аппарата. Заработали турбины горизонтального полета и «Ястреб» быстро набрав скорость уже в режиме самолета быстро набрав скорость, превратился в едва заметную точку в небе. Совершив воздушную петлю, конфигурацией напоминающую траекторию бумеранга австралийских аборигенов, «Ястреб» вернулся, и проделав трансформацию в обратном порядке, выпустил надувное шасси и мягко опустился на посадочную площадку. Испытание было завершено.

Довольный «Дуст» выбрался наружу, держа в одной руке шлем, а другой пока-зал поднятый вверх большой палец руки. Этот жест, по-видимому, пришел к нам из Древнего Рима, и означал в первоисточнике жизнь для гладиатора, а теперь символизировал восторг от безупречной работы нового летательного средства.

 

14

Это произошло месяца через полтора после первого испытания «ястреба». Дымогарев в компании с Дустом и еще троими из своей гвардии, вылетел на разведку, решив осмотреть прилегающие к «Оазису» долины. И хотя при первона-чальном размещении выбрали пустынное место, горы есть горы, сегодня сканер обнаружения никого не обнаруживает, а завтра по неприметным ущельям прямо под бок к базе может просочиться какой-нибудь мелкий караван «душманов», и уничтожать их вблизи базы было уже как-то не солидно. Известно было также, что где-то в горах процветали плантации опиумного мака, а с наркотиками, тем более являющимися финансовой основой местных банд, никто мириться не собирался.

Теперь на вооружении «Оазиса» уже было три «ястреба», причем покрытых слоем активной брони, опять же по инопланетной технологии полученной путем облучения какими-то хитрыми энергетическими полями, после которых обычный металл по поверхности приобретал такие прочностные характеристики, что бывалые воины только чесали в затылках. Причем свойство брони было не таким уж простым. При прямом попадании пули, и даже снаряда, энергия удара не просто гасилась, а еще и распределялась по поверхности, подпитывала внутренние энергоаккумуляторы, да еще и наращивала броню на какие-то мили-микро-микроны. Но все это происходило до определенного предела, чтобы не утяжелять летательный аппарат. По достижении оптимальной толщины, энергия шла только на подпитку.

Из вооружения «ястребы» теперь имели по два спаренных «пулемета», как их по-простому условно обозвали летуны, хотя с пулеметом эти агрегаты, являющиеся гибридом инопланетной технологии и человеческой мысли, имели такое же соответствие, как скорострельная корабельная пушка с детским «поджигным». Импульсный магнитный индуктор, «стреляющий» тысячами сравнимых с дробью, шариков, миллиметрового диаметра из металла идентичного по составу с броней дисколета, извергались из него чуть ли не космической скоростью. Шарики из привычных металлов и сплавов при испытаниях испарялись, не долетев до цели.

При столкновении с целью животного происхождения, такая цель превраща-лась в туманную взвесь, которую даже фрагментами тел назвать уже было нельзя ни под каким соусом. «Работая» практически бесшумно он мог посеять у случайно уцелевших, или тех, кому «посчастливилось» наблюдать со стороны, неописуемый ужас, подавляющий всякую способность к сопротивлению. Бесшумная «газонокосилка» не оставляла надежды уцелеть. Сторонний наблюдатель мог видеть, как слегка голубоватые волны протягивались к цели, и на ее месте возникал красноватый туман, и это было все, что от нее оставалось. Предполагалось, что такая «газонокосилка» могла «задать жару» и активной броне, но пока испытывать это не хотели, слишком мало было готовой техники. Планировалось позже «увести» где-нибудь танк и, переоборудовав его соответственно необходимым требованиям, произвести испытание.

Второй комплект вооружения на «Ястребе» — тридцать восемь маленьких ракет, размером не более патрона от старинного противотанкового ружья времен второй мировой войны — ПТР. Это оружие было уже почти полностью человеческого происхождения. Молодые умы оснастили их боеголовками объемного взрыва в районе цели, основанного на вакуумном эффекте. По сравнению с ними противотанковые гранатометы казались теперь детскими рогатками.

С таким материальным обеспечением Дымогареву можно было не очень-то опасаться встречи с какой-либо бандой. «Газонокосилки» смели бы всю не спрятавшуюся, (что было весьма проблематично) живую силу противника. А до спрятавшихся «духов» добрались бы вакуумные ракеты, вытащив их из любой скальной щели. А если учесть, что автожир имел антирадарное покрытие, и генератор «невидимости», сходный с тем, что имелся на дисколете, то и внезапного обнаружения вероятным противником можно было не опасаться.

— А вот и таракашки! — Сказал «Дуст», рассмотрев как на экране сканера дальнего обнаружения, медленно ползущий по неприметным тропам показался караван, состоящий из десятка осликов, груженных объемными тюками. С дальнего расстояния караван казался обманчиво мирным. Но увеличение, доступное бортовой аппаратуре «Ястреба» приблизило изображение и стало возможным увидеть, что поводыри осликов все поголовно вооружены автоматами Калашникова. У троих даже за плечами болтались «стингеры» — искренняя помощь самой демократичной страны мира борцам за свободу против угнетения империей зла, а в центре на одном из ослов был приторочен пулемет «эрликон».

— Подпоручик Дубов, включить режим невидимости! — Скомандовал Дымогарев.

— Уже сделано! — Откликнулся «Дуст».

— «Внизу ползет обоз французский!» — Улыбаясь, прокомментировал Александр Лисицин, башенный стрелок БРДМа в памятную боями с пришельцами ночь в Ястребовске, вспомнив популярный фильм «Гусарская баллада».

— «Вперед, друзья! Их угостим по-русски!» — В тон ему добавил его напарник Олег Елкин. С той ночи они сдружились и всегда держались вместе.

— Что будем делать, господин капитан третьего ранга! — Спросил «Дуст». Управление боевой техникой «Ястреба» было сосредоточено в его кабине.

— Займемся ими на обратном пути! Нам сейчас важнее найти, откуда они идут! Похоже в тюках груз опиумного мака или еще какой-нибудь наркотической гадости. А значит и плантации недалеко! А этих плантаций в радиусе в полутысячу километров вокруг «Оазиса» быть не должно! Наш первый опыт — пора приучать местных «дехкан», или как они тут называются, бояться не душманов, а нас, приучать выращивать не наркоту, а нормальную, например, пшеницу. И это они должны считать для себя более выгодным.

— Как же мы этого добьемся? — Спросил любознательный Александр.

— Задача сложная, трудоемкая, но решаемая. И решать ее нужно быстро и кардинально! Для начала уничтожим заросли этой заразы, обработав поля хитрой химией, которую выдумали наши умные парнишки из научного центра. Одновременно остатками моментально сгнившей растительности удобряется почва, с разложением алкалоидов и посеянная на этом месте пшеница растет удвоенными темпами, причем, не неся в себе ни единого компонента галлюциногена. Таким образом, поле используется под другую культуру, которая растет как на дрожжах — так, во всяком случае, нам обещали. Для начала за пшеницу будем платить золотом. Наши «фальшивомонетчики» сейчас штампуют золотые монеты по образцам ближайших стран: Ирана, Пакистана. Даже если их посчитают фальшивкой, то золото — оно и есть золото. И никуда от этого не деться. Платежеспособность его остается реальной.

А тот, кого такой обмен не устроит, пусть пеняет на себя, аллах их накажет. Для этого Командор планирует в одну из темных ночей выстроить несколько мечетей Нового Аллаха. В мечетях разместятся новые муллы и будут нести в народ «доброе, мудрое, вечное». А для защиты мечетей от фанатиков-ортодоксов будут и воины аллаха, так сказать его нукеры, способные наказать «неверных», то есть поклонников наркоты.

— За одну ночь? Хотя, после того, что за полтора месяца строительные «чере-пашки» сделали с внутренностями нашей горы, я уже такому не удивлюсь. А вот на аборигенов это может произвести эффект сродни чудесам в стиле сказок «1001 ночи». Где вот только взять столько новых священнослужителей?

— Ребята учатся! — Усмехнулся Василий. Он знал, что десять добровольцев, вы-ходцев из республик Средней Азии, сейчас изучают Коран и Новый Коран, знал, что им в учебе помогает НАВИГАТОР. В эти подробности он был посвящен не так давно, всего с месяц назад, когда «головка заговорщиков» предложила ему пойти на ментальный контакт с супермозгом. Это обогатило систему еще одной личностью, личностью Василия Дымогарева, причем личностью неординарной и что самое главное — безусловно, обладающей офицерской честью, что в нашем мире уже становилось уникальным. Своего компьютерного двойника Василий обозвал БОЦМАНОМ.

— И много времени уйдет на такую вот «промывку мозгов»? — Поинтересовался Александр.

— Достаточно долго! — Вздохнул Дымогарев. — Но это позволит почти безболез-ненно установить свое влияние в этом регионе, где-то трех провинциях — велаятах, то есть в одной десятой части Афганистана. Военной силы у нас пока не достаточно. Почти никакой. Рота Мезенцева и все. Да и она еще в стадии обучения, тем более, что не все из ее состава хотят связывать свою дальнейшую жизнь с военной службой. А служить должны хотя и все, но на постоянной основе только энтузиасты и добровольцы. Хорошо еще, что среди вновь «оживляемых» такие энтузиасты есть, хотя и не так много как хотелось бы!

— А когда у нас появятся силы, мы пойдем громить «духов»? — Спросил уже Олег. — Нашим войскам помогать будем?

— Не так что бы уж откровенно напрямую, но будем!

— Вот тогда жизнь пойдет маленько повеселее! Не сидеть же нам в этих горах всю жизнь! Правда, домишко здесь в моем распоряжении не в пример лучше, чем жилищные условия прежде! В таком комфорте я никогда даже и не надеялся по-жить! И жена довольна, хотя до сих пор не понимает, в каком из уголков нашей необъятной страны мы находимся. И я пока на эту тему помалкиваю, как учили. Работа у нее есть, она у меня воспитатель в детском саду, с продуктами проблем нет, даже мясо ежедневно. О чем еще мечтать?.. Так ведь нет! Скучновато становится. И мысли дикие, как там на родине? Неужели же нельзя и там жизнь наладить хотя бы приблизительно так, как и здесь? Что мешало? Плохо работали? Вроде нет! Планы все не только выполняли, но перевыполняли! Почему не получилось? — Со вздохом закончил Олег.

— На твои вопросы так сразу однозначные ответы не найдешь! — Тоже вздохнул Василий. — Я только могу выразиться некоторыми аналогиями. Как сказал профессор Преображенцев из интересного, но запрещенного произведения Михаила Булгакова «Собачье сердце» по поводу «разрухи». Так вот он сказал, что «разруха в голове» у руководителей наших, что на родине остались. Уцепились в недра земельные, благо страна нефтью и газом богата и давай качать их в Европу, вместо того, чтобы развивать высокотехнологичную промышленность. Прямо как в ХIХ веке, право, все проблемы решаются. То есть массой, как в Китае со всеми проблемами разбираться привыкли. Мне один летчик-полковник в отставке рассказывал, он как раз в Китае служил. Полеты были назначены на утро, а как раз под это утро снег выпал толщиной в полметра. А поддержание летного поля в должном порядке было обязанностью китайской стороны. Так вот, за пятнадцать минут до полетов, на поле, словно тараканы, надвинулась толпа китайцев численностью тысячи в три, если не больше. В своих соломенных характерных «сомбреро» и с большими корзинами за спиной. Прошла эта толпа, словно саранча, и через пятнадцать минут поле было от снега очищено. Так то вот!

Так и у нас, вот только народа не такое количество. Не успевают в сельском хозяйстве сено заготовить, свеклу там, или еще какую культуру убрать вовремя — ну никак такого большого урожая не ожидали — и со всех фабрик и заводов в добровольно-принудительном порядке все на аврал-прорыв — борьба за урожай. И солдатиков вместо боевой подготовки на поля и веси морковку и свеклу из-под снега выковыривать. Борьба за сено-солому, борьба с погодными условиями — ну никак не ожидали, что в ноябре зима начнется! Так и во всем! Разруха!

В Африке, или какой еще Палестине, какая-нибудь обезьяна с пальмы соскочит, хвост вокруг пояса обернет, чтобы за человека приняли, и начинает вдруг говорить, что хочет строить социализм. Так ему сразу же и заводы строить начинают наши благодетели, технику военную поставляют, чтобы он от других обезьян отбился, да еще и все безвозмездно! Вот туда твое перевыполнение плана и уходило, вместе с планом. Так же и здесь в Афгане. Только тут местные обезьяны со своими врагами сами справиться не сумели, да еще и «социализм» строить сразу несколько собрались, а потом друг друга душить начали. А нашим ребятишкам в форме все расхлебывать приходится, воевать за великую идею, которая местному народу, так сказать, до печной дверцы! Ты спрашиваешь, будем нашим помогать? Будем обязательно! Только не всем генералам, а солдатам, которым помочь сможем! — Дымогарев перевел дыхание.

— Слева по курсу зеленая долина! — Прервал, а вернее вклинился в паузу «Дуст». — И домиков некоторое количество! Похоже, здесь плантации и располагаются! Какие будут приказания?

— Разведка! Какие еще приказания! Одним «ястребом» нам здесь делать нечего. Наведаемся сюда с «филином» и тремя автожирами, вот тогда и почистим эти поля от заразы. Завяжем и наладим «интересные» знакомства с местным населением. А для этого нужна подготовка. Наскоком такие дела не делаются. Сейчас осмотримся и на обратный курс. Вот с «ослиным» караваном мы разобраться в силах! Да и то сначала мирно попробуем. Если удастся!

— А вот это вряд ли, командир! — Высказался Александр. — Они же все, и как всегда, обкуренные! Нормальных слов ни на фарси, ни на пушту, понять не в состоянии! Под «наркотой» они вообще не люди. Я где-то читал, что алкоголики и наркоманы нарушают закон разума и людьми уже считаться не могут. Я тоже придерживаюсь такого мнения! Кстати у них и «стингеры» имеются! Они наш автожир не «снимут»?

— «Кишка тонка» им наш «ястреб» завалить! Я твое мнение разделяю, но все равно сначала попробуем мирно! Уж больно мне осликов жалко. Они-то уж вовсе не виноваты! — От этих слов Дымогарева не выдержали и остальные десантники, и кабина наполнилась веселым смехом.

Караван сегодня двигался со вполне приличной скоростью, но до конечной точки встречи с покупателями товара оставалось еще два дневных перехода. Все было спокойно. В этой горной местности, достаточно далеко от Кабула, как правило, не летали железные стрекозы ненавистных «шурави», но все же, однажды обостренными наркотиком нервами, караванбаши Исламуддин ощутил какое-то неприятное чувство. Казалось, сверху на него кто-то смотрел, и хотя в небе не было видно никого и ничего, Исламуддину стало неприятно. Только потом вспомнились проповеди имамов о том, что Аллах все видит и все слышит. И хотя, слава Аллаху, в основном все имамы поддерживают освободительную деятельность воинов ислама, но некоторые из них говорили, что задурманивание головы опиумом не нравится Аллаху. И если он все видит, то не быть тогла Исламуддину в садах джанны, и не будет у него там большеглазых чернооких гурий. Так вот сейчас Исламуддину показалось, что именно Аллах посмотрел на него сверху из своего небесного дворца и увидел, как Исламуддин ведет очередной караван с опиумом. Но ведь Аллах должен понимать, что его воинам необходимо оружие, а получить его можно только в обмен на опиум. Гяуры в своей Европе очень любят опиум. Они перерабатывают его на своих иблисовых фабриках и получают еще более сильный наркотик, и травятся им сами и травят своих детей. И это хорошо, потому, что от этого численность неверных только сокращается, а это идет на пользу Аллаху. А то, что Исламуддин сам употребляет немного опиума, так это только для того, чтобы тягости пути стали чуть легче.

Но беспокойство, несмотря на самоуспокоительные мысли, не проходило. На-дежда теперь была только на ночной привал. На одном из ослов между тюками с товаром был привязан мешок с прекрасной Айгуль, дочерью одного из дехкан, задолжавшего Исламуддину большие деньги за семена опиумного мака. Исламуддин давно поглядывал на девчонку и, наконец, отобрал ее в уплату долга. Долг был, конечно, намного меньше калыма, если бы Исламуддин вдруг вздумал взять ее в жены, но это его не волновало. Верный автомат, очень хороший автомат, хоть и сделанный в стране «шурави», всего лишь направленный на заартачившегося было отца, сразу расставил все по своим местам. Никто не имеет права отказывать Исламуддину и его автомату. И теперь ночью Исламуддин первым сорвет нежный цветок и вот тогда душа его успокоится. А после можно будет продать Айгуль тем же «щурави», которые расплачиваются оружием. Исламуддин уже не раз проделывал такое. Погруженный в приятные мысли он чуть повеселел и будущий гнев Аллаха чуть отодвинулся в сторону и отошел вдаль.

Но когда караван выбрался, наконец, на прикрытую нависающей скалой, площадку, обычно используемую для ночного отдыха, Исламуддин увидел, что площадка занята. У кромки обрыва стоял ни на что не похожий аппарат, безусловно, умеющий летать, но таких не было ни у «шурави», ни у их заокеанских противников, которые хоть и были неверными, но помогали воинам ислама. Аппарат как-то странно мерцал, то, пропадая из глаз, то, вновь вырисовываясь четкими линиями. Перед аппаратом, на котором была изображена золотистая сказочная птица с двумя головами, стояли двое в облегающих тело черных одеждах. Головы их скрывали непрозрачные шлемы, а в руках они держали странное, но оружие, несомненно, с толстыми короткими стволами. Чуть впереди стоял еще один человек. Он был без шлема, и можно было видеть его лицо с окладистой бородой, что, наверное, указывало на его отношение к исламу. Во всяком случае, так подумал Исламуддин.

Все трое молча стояли, выжидая, когда весь караван выберется на площадку. Ослики сами шли на сои привычные места, несмотря на то, сто Исламуддин застыл в изумлении на месте и совершенно забыл, что он караванбаши и от него на привале могут ждать команд. Но в такие же неподвижные столбы превращались и его соратники, как только достигали площадки, и им в глаза бросалась необычная компания. Они совсем забыли, что у них в руках оружие, автоматы, являющиеся очень весомыми аргументами в любом споре. Но у стоявших на площадке незнакомцев в руках тоже было оружие и от них веяло какой-то непонятной силой.

И все же принятый Исламуддином опиум не дал ему испугаться, но душу, тем не менее, что-то глодало. Опять вспомнился взгляд с небес, взгляд Аллаха, теперь Исламуддин в этом не сомневался, и проникся еще большей уверенностью в этом, когда бородатый заявил на фарси:

— Почему вы занимаетесь противным Аллаху промыслом?

— Но это для войны во славу Аллаха! — Чуть заплетающимся языком ответил Исламуддин. Он почему-то был уверен, что этот бородач имеет право его спрашивать, а значит, Исламуддин обязан отвечать.

— А в какой суре Корана ты вычитал, что Аллах благословляет войны? Какой аллахоотступник вбил в ваши дурные головы, что Аллаху потребно убийство, тем более в его честь? Убийство даже тех людей, которые поклоняются ему, лишь следуя другим ритуалам? Аллах един и только лживые пророки из-за своих непомерных и незаслуженных амбиций разделили всех людей на враждующие друг с другом группы! — Дымогарев попытался на деле разыграть сюжет из плана по объединению религий в одну, который буквально вчера обсуждался у Командора на Малом совете. — Аллах против любых войн! И сегодня он вас простит, если вы бросите орудия убийства и зелье Иблиса, которое везете на бедных животных! Но потом пощады не будет! Вы поняли, что сказал посланец Аллаха? — Грозно спросил Дымогарев. Он импровизировал на ходу, отлично понимая, что не будь эти бандиты-моджахеды под действием наркотиков, его увещевания не вызвали ли у них такой покорности, как сейчас.

Ему не хотелось проливать лишнюю кровь. Даже находясь в меньшинстве, Дымогарев сейчас не ощущал себя беспомощным. Олег и Александр держали в ручные аналоги «газонокосилок», да и «Дуст» держал под прицелом всю банду, так опрометчиво собравшуюся тесной толпой на скалистой площадке — видать любопытство и привычка к безнаказанности сыграли с ними роковую шутку. Стоит бандитам только попытаться применить оружие и ото всех пятнадцати давно не мытых тел в воздухе на короткое время повиснет красноватый туман. Да и не совсем лукавил Василий, когда говорил, что ему больше жалко осликов, которые сейчас тоже ютились на не такой уж и обширной площадке, чем этих «душманов».

Один их «духов» или не в достаточной мере знавший фарси, или более осталь-ных обкурившийся опиума, потянул со спины «стингер» с явственным намерением использовать его против «посланцев» Аллаха, и с движением далеким от дву-смысленного толкования направил его на автожир. Но «Дуст» был на чеку, не сплоховал и Олег, находящийся чуть ближе к толпе бандитов, чем Александр. Белесые жгуты достали «ослушника», прихватив по пути еще двоих. «Газонокосилка» была все же не снайперской винтовкой, а оружием массового воздействия.

Когда на месте только что живых и здоровых бородачей вдруг вспухла крова-вая взвесь, быстро осевшая на каменистую почву площадки и по пути покрыв гус-тым слоем крови еще троих, все остальные бандиты скопом рухнули на колени. «Гнев Аллаха!» — Послышались сдавленные возгласы, и бросаемое оружие звонко застучало по камням. Банда разоружалась. Вскоре оружие лежало небольшой пологой кучкой. Дымогарев достал из автожира «жезл» — ручное оружие пришельцев, воспроизводство аналога которого, у башковитых конструкторов пока не получалось, и облучил им эту кучу металла, окутав ее белым пламенем. Банда ахнула в один голос от изумления, когда увидела, что их оружие покрылось зеркальным блеском. Еще большее изумление они испытали, когда Дымогарев небрежно пнул кучу ботинком и, та рассыпалась в мелкую пыль, что вызвало еще один вздох. «Вот так и рождаются легенды! — Весело подумал Василий. — Этих ребяток теперь надо отпустить с миром. Их языки сделают для нас большее дело, чем я только мог предположить вначале! И какой только потрясающий эффект может вызвать всего лишь небольшая демонстрация необычной мощи на неприхотливый взгляд непосвященного в детали! И даже если потом никто не станет им верить, посчитав рассказы за наркотический бред, польза все равно будет. Тем более, если повторить подобное еще раз несколько и в других местах».

— Теперь сгружайте тюки! — Приказал Дымогарев и «духи», ставшие еще боль-шими приверженцами Аллаха с резвостью и наперегонки бросились исполнять приказание. Вскоре огромная пирамида тюков с опиумом разделила судьбу оружия. Таким образом, караван лишился своей поклажи и оружия. Теперь Исламуддин с остальными караванщиками опасался оставаться в этом месте с грозным посланником Аллаха, сразу же засобирались в обратный путь. В лихорадке сборов при неимоверной спешке он даже забыл, а может быть, решил задобрить посланников необычным подарком, но он оставил на стоянке мешок, в котором до сих пор была спрятана Айгуль.

После панического отхода «облегченного» каравана мешок обнаружил Олег по-средством сканера своего боевого шлема, показавшего на краю тропинки живое существо. Сначала Олег не мог даже предположить, что в мешке может находиться человек — не таких уж больших размеров был этот мешок. Он, даже весело хмыкнув, сказал: «Никак «жертвенного барашка» забыли!» — Но потом услышал доносившиеся из мешка сдавленные рыдания, совсем не походившие на блеяние. Он вскрыл мешок, и на свет явилось заплаканное чумазое существо со всклоченными на голове волосами.

— Командир! Да здесь девчонка! — Воскликнул он и, приглядевшись внимательнее, добавил: «И весьма симпатичненькая, особенно если ее отмыть!»

Увидев перед собой человека с головой без лица, девчонка сразу же прекратила плакать и истошно заверещала от ужаса, да так, что громкое эхо прокатилось по горному ущелью. Вопль достиг уже на порядочное расстояние удавившихся бандитов и они, переполненные страхов, зажали руками свои уши. Им даже пришло в голову, что посланцы Аллаха, быть может, подвергли Айгуль мучительной смерти, тогда они могут быть посланцами Иблиса? И их это еще больше напугало, заставив ускорить шаг и подгонять легко бредущих ослов.

— В чем дело, девочка! Что тебя так напугало! — Участливо спросил приблизив-шийся Василий. Его голова была без шлема и девчонка сразу успокоилась. Так в жизни Дымогарева появилась Айгуль.

 

15

Шелестящие автоматные очереди гулко отдавались горным эхом, чуть басови-тее работал пулемет, но их «говор» в какофонии боя могло различить лишь опытное ухо профессионального воина. Но прислушиваться было некогда. Группу зажали в развилке ущелья, причем сзади ущелье заканчивалось глухим аппендиксом с неглубокой пещеркой-гротом, и путей отхода не существовало. Не могла помочь и альпийская подготовка десантников — карабкаться по отвесным стенам под ураганным, да еще прицельным огнем было просто безумием. И так казалось, что каждый камень стрелял длинными неэкономными очередями, да так, что нельзя было поднять головы. Вокруг свистали рикошетом пули, осколки и пыль от разбиваемых ими камней представляли не меньшую опасность для жизни. Лица были иссечены такими осколками. Единственная цель, которую теперь преследовала блокированная группа — это подороже продать свои жизни и протянуть время в надежде, что вылетевшие из Кабула вертолеты успеют вовремя.

В пещерке находились пятеро тяжело раненых, в том числе двое чудом уцелевших пилотов догоравшего на склоне «Крокодила». Из сбитого транспортника, прибывшего за группой, не уцелел никто. Остатки группы — шестеро десантников яростно огрызались короткими экономными очередями, стараясь поразить ползущих отовсюду, словно тараканы, моджахедов.

Майор Ростовцев, отстреливаясь словно робот, думал о выполненном задании — уничтожен очередной караван с «наркотой» которую «духи» меняли на оружие у наших же кретинов. И не только у зажравшихся хозяйственников-прапорщиков. Если считать, что транзитный канал поставки до Западной Европы работал без сбоев, можно было только догадываться, какого ранга чины были задействованы в такой коммерции. На это задание командиром он пошел сам, чтобы гарантированно обеспечить выполнение задачи, и теперь не то что недоумевал, откуда на пути отхода взялась эта многочисленная банда, а прикидывал, кто именно мог «слить» информацию моджахедам, о маршруте следования группы. И надеялся, что если выживет, то обязательно доберется до этой мрази.

«Духи», при желании, могли, пользуясь своим численным превосходством, навалиться одновременно на немногочисленную горстку израненных «шурави», но то ли они ждали подмоги, хотя их и так было достаточно, то ли дожидались того момента, когда у обороняющихся закончатся боеприпасы, что было более вероятным.

Еще пять месяцев назад его полк стоял в Ястребовске, где произошла какая-то невероятная история с визитом инопланетных пришельцев, «летающую тарелку» которых все скопление войск и пыталось «выловить». Но когда город наполнили неизвестно откуда появившиеся жители, которые не-то пропали, не-то погибли во время того вторжения, город по неизвестным Ростовцеву причинам освободили от нагнанных в него в свое время войск, оставив только усиленное внешнее оцепление. Все освободившиеся части перебазировали сюда, в Афган, для «оказания интернациональной помощи братскому народу, ступившему на путь независимости от мирового капитала и строящего светлое социалистическое будущее». Наверное, еще и для того, чтобы личный состав этих частей не смог болтать о том, что увидел в том Ястребовске.

Какое, на фиг, светлое будущее они здесь строят? Если только в затуманенных наркотой мозгах! Из двадцати одного миллиона населения страны, трудоспособного только около пяти миллионов и почти половина из них занята в сфере выращивания, торговли и охраны этой отрасли «народного хозяйства». Бегают по горам, стреляя друг в друга и в нас, «ненавистных шурави». Кто-то жиреет от продажи наркотиков, а «ограниченный воинский контингент» ежедневно несет потери в живой силе, да и в технике тоже. Вот как раз на склоне догорают транспортный вертолет, прибывший за его группой и «крокодил» огневой поддержки. Потому что другая, уже «духам братская страна» поставляет им свои знаменитые «стингеры», только вряд ли «безвозмездно», опять же за ту же наркоту, скорее всего.

Обо всем этом думал сейчас Ростовцев, почти на «автопилоте», засекая то тюрбан, то идиотскую шапочку-блин моджахеда за тем или иным обломком камня, и точно выпуская по цели экономные по два патрона, как учили, очереди из автомата. И как он был уверен, процентах в семидесяти из ста, его пули цель находили. То есть стрелял он достаточно результативно. Сейчас Ростовцев воевал почти на одних рефлексах, и голова у него была в достаточной мере свободной для того, чтобы думать о чем-нибудь другом, кроме боя. Боя, который вскоре может закончиться или рукопашной схваткой, или просто взрывом последней связки тройки гранат Ф-1, которую они сами себе приготовили в гроте, чтобы «уйти» в последний путь не в полном одиночестве, а прихватив с собой некоторое количество врагов. Надежды выжить почти не оставалось, несмотря на то, что радист перед тем, как рацию разнесло пулеметной очередью, успел связаться с базой, и теперь уверял, что им на помощь должны были выйти три Ми-24 прямо из Кабула. Но эти шансы были почти нулевые. От Кабула — сюда даже по прямой — три часа лета, а боеприпасов оставалось, дай бог, на полчаса. Так что, теперь верующим можно было начинать читать отходную молитву, а атеистам гордиться героической смертью за «всемирную коммунистическую идею».

Боек сухо щелкнул. «Ну, вот и все!» — Подумал Ростовцев, отсоединил пустой рожок и перевернул его, чтобы увериться, что второй действительно опустел еще раньше. Были под рукой еще три эргэдешки, да «макаров» с двумя полными обой-мами. Но расстояние до врага, чтобы прицельно из того «пулять» было пока вели-ковато. Ростовцев осмотрелся. Оставалось шестеро десантников, способных вести бой, но двое уже без преувеличений истекали кровью, не находя возможности перевязать свои раны различной степени тяжести. Надо отдать должное ребятам. Никто из них сдаваться не собирался. Но это была уже агония. Ростовцев с некоторой тоской, думая, что делает это в последний раз, посмотрел на вечернее небо с заревом заката за черными силуэтами гор.

В этот самый миг он, то ли действительно увидел что-то необычное, то ли ему показалось, но на фоне заката промелькнул какой-то серебристый силуэт дисковидного аппарата, но Ростовцев приписал это видение предсмертному озарению. Одновременно их памяти выплыли ассоциации с «летающей тарелкой» в Ястребовске. Но та «штука» была размерами во много раз больше, как он мог сопоставить по памятным фотографиям. Когда та «громада» зависла над воинской частью, в толпе любопытных оказался фотолюбитель, и он не сплоховал. И изображение «небесного гостя» оказалось в распоряжении руководства.

Но видение не исчезло. Уменьшенный аналог на невероятной скорости описал над ущельем петлю и с заметно меньшей скоростью «проплыл» над позициями моджахедов, поливая их бесшумным белым с розоватым оттенком, пламенем. Оттуда донеслись душераздирающие вопли. Кто-то попытался стрелять по непонятному аппарату, но к какому-либо видимому результату это не привело, не помог даже «стингер». Только интенсивность истечения окутавшего диск пламени усилилась. С диким визгом «духи» начали покидать свои позиции, пытаясь не попасть в зону поражения белого тумана.

Что этот туман с ними делал, Ростовцев со своего места видеть не мог, но действие это, наверное, было ужасным в достаточной степени, иначе моджахеды не рискнули бы подставляться под пули десантников майора. А ребята, словно на стрельбище, зачастую перейдя на огонь одиночными, чтобы наиболее эффективно использовать оставшиеся патроны, точными выстрелами «снимая» фигурки в ненавистных халатах-балахонах. За эти несколько минут группа «положила», наверное, большее количество врагов, чем за все предыдущее время боя.

И вдруг оказалось, что цели закончились. Часть неподвижно лежало среди нагромождения валунов, а часть с неимоверной прытью, объяснимой только неминуемой смертью, рассредоточилось и попыталось скрыться по горным тропам и в обе стороны от развилки ущелья. Некоторым это удалось, но большее количество все равно накрыл белый огонь диска, в котором, кажущиеся на таком расстоянии нереальными фигурки врагов, просто исчезали. Закончив «обработку» одного направления, в котором душманы решили ретироваться, диск перестал источать пламя и метнулся в плавный изгиб-развилку ущелья, за второй по численности группой.

Отряд Ростовцева прекратил стрельбу, но продолжал лежать на месте, в каком-то непонятном парализующем волю оцепенении. Никто и них не надеялся, что этим все закончится. Всем не верилось, не верилось в свое нереальное спасение, казалось, что все происходит во сне, и в то же время они отчетливо осознавали, что они не спят. И только несколько минут спустя, показавшихся вечностью, до Ростовцева дошло, что именно таким «пламенем» в городе Ястребовске уничтожались его жители, рискнувшие показаться на улицах во время оккупации его космическими пришельцами.

«Они и сюда добрались! — Подумалось майору. — Выходит, что не одно «летающее блюдце» посетило нашу милую планету». Но даже за то, что «местные» пришельцы, безусловно, «выручили» его отряд, особой благодарности к ним Ростовцев не испытывал. Он отчего-то опасался, что летающий диск сейчас «закончив дела» вернется и примется уже на них. И действительно, диск вернулся. Но «плеваться» белым пламенем не стал, а опустился метра в пятидесяти от позиций отряда и безмолвно застыл.

Ростовцев нащупал рукой, отброшенный ранее, как теперь ему уже казалось, вечность назад за ненадобностью, бинокль и теперь перед употреблением, ему пришлось сдуть с него толстый слой пыли. Пристроив окуляры к глазам, он «приблизил» изображение диска настолько, насколько это было возможно. «Вблизи» диск уже не казался серебристым. Он был матово-черным, а на борту золотился двуглавый российский орел на фоне развевающегося бело-сине-красного знамени. «Что за чертовщина! — В изумлении пробормотал он. — Царский герб на фоне царского флага! Откуда такое чудо?»

В следующий миг верхняя половина диска стала вдруг полупрозрачной, она раскололась надвое и из аппарата ловко выскользнула человеческая фигура в чер-ном одеянии, с непрозрачным шлемом на голове. Ростовцеву почему-то пока-залось, что фигура эта женская, наверное, из-за плавных ее изгибов и грациозности шага, которым она направилась в сторону позиций отряда майора. На ходу незнакомка освобождала голову от шлема.

— Не стрелять! — Только и успел скомандовать Ростовцев до того момента, как из-под шлема показалась голова с недлинным волосом цвета двуглавого орла на диске, а лицо…, лицо действительно оказалось женским. Яркие голубые глаза, под длинными ресницами, чуть курносый нос и достаточно пухлые нервные губы. Все это он увидел с помощью бинокля. Но скоро бинокль ему уже не понадобился — гибко прыгая по камням, девушка, а женщина была явно молода, не старше двадцати пяти лет, бесстрашно приближалась к последней, как они ранее думали, позиции десантников.

Увидев тяжело поднявшегося ей навстречу Ростовцева, она улыбнулась и сказала на чистейшем русском языке:

— «Карета скорой помощи» на подлете! Вас много?

Тогда поднялись и остальные. Только один из десантников не смог встать на ноги, а лишь привел свое тело в сидячее положение. Но, тем не менее, не оторвал взгляда от появившейся «нимфы в черном», или как бы сказали местные жители на своем персидском диалекте — «пери». Теперь, вблизи, на рукаве незнакомки можно было различить белый круглый шеврон с изображением черной пантеры в прыжке и выполненную в виде ломаного угла нашивку, соответствующую тому же трехцветному флагу.

— Кто вы, милая девушка? И что это было? — Спросил Ростовцев, с трудом вы-давливая слова из пересохшего рта. Но ответа не услышал — из-за поворота ущелья с легким шелестящим гулом показался обычный транспортный вертолет, обломки такого же догорали на склоне, выкрашенный буро-серо-зелеными разводами камуфляжа, с уже знакомой эмблемой золотого орла на фюзеляже и большим красным крестом на днище и на носу летательного аппарата, обозначающего его принадлежность к медицине.

— Подпоручик ВКС Российской империи, Виноградова! — Иронично улыбаясь, представилась незнакомка. — Атака на превосходящие силы противника в условиях пересеченной горной местности! Вот что это было! — Еще ироничнее улыбнувшись, добавила она. Похоже она прекрасно сознавала шокирующий эффект своих слов упоминающих Российскую империю, да еще в сочетании с давно забытым чином русской армии, и тем более принадлежностью его к военно-космическому флоту.

— Что еще за империя? — С недоумением нашел в себе силы спросить Ростовцев.

— Все вопросы потом! — Прекратив улыбаться, сказала девушка. В это время санитарный транспорт совершил посадку и, из его раскрытого люка выпрыгнули несколько человек в камуфляже, напоминающем окрас вертолета, и потянули за собой носилки. — У вас есть тяжелые раненые? Грузимся быстро, и в госпиталь!

— Ну, что же! Грузимся ребята! Собрать оружие! Васильев, растяжку в пещере сними, не хватало еще напоследок самим подорваться! — Ростовцев пока сам не понимал, почему так спокойно принял нелепые, на первый взгляд, объяснения златокудрой девчонки. Возможно, это была апатия после боя, возможно просто усталость. Постбоевая релаксация погасила и любопытство, и он даже не собрался посмотреть, что же именно случилось с моджахедами от действия «белого пламени». Но он и так предположил, что они, как и в Ястребовске просто «растеклись». Это деяние подсказывало, что диск подпоручика Виноградовой — механизм из арсенала «летающей тарелки». Да и фамилия — Виноградова — будила в памяти почти забытые ассоциации с тем же Ястребовском. Но притупившаяся после психической и физической нагрузки от боевой схватки, память ленилась выдавать воспоминания того периода его жизни, хотя и времени с тех пор прошло не так уж и много. Логически, хотя и медленно рассуждая, он потихоньку приходил к выводу, что и Виноградова, и боевой диск имели связь именно с той «летающей тарелкой», которую угнали в Ястребовске таинственные «ухари». Потом он опять на одних рефлексах, почти в полусне, командовал погрузкой, забрался в вертолет последним из своей команды, как и положено командиру. Оглянулся на девчонку, вновь нырнувшую в свой странный летательный аппарат, вспомнив, что она обещала «прикрывать» их вертолет во время пути.

Пристроившись в грузовом отсеке на полу, опираясь спиной на внутреннюю обшивку, он, все еще находясь в пограничном состоянии яви и сна, поймал свою чуть более осознанную мысль: «Кто бы ни были эти вояки, эмигранты, или те «ястребовские ухари», но сегодня они вытащили группу из могилы, почти уже засыпанной и утрамбованной сверху. Только памятник установить оставалось! И сделала это одна девчонка! — В такой вот эмоционально-образной форме охарактеризовал он их спасение. — И какие чувства я теперь должен испытывать к этим ребятам? Они скрылись тогда из зоны оцепления в неизвестном направлении, несмотря на постоянный радарный контроль и вопреки авиационной блокаде. Так вот где они обосновались!» — Мысленно хмыкнул Ростовцев и сразу же после этой мысли отключился от яви, полностью перейдя в состояние усталого сна. К осознанному ответу на свой же вопрос он так прийти не успел.

 

16

В небольшой по размерам комнате в «замке» администрации «Оазиса», перед камином, смакуя безалкогольные напитки, в удобных креслах сидели Николай Мордовцев и Владимир Фаунковский. Из высокого, не до конца зашторенного окна, украшенного вимпергом — декоративным остроконечным фронтоном с ажурной резьбой, завершающим оконный проем выстроенного в готических мотивах здания, лился свет заходящего солнца — весьма искусной имитацией настоящего, даже выполняющего многие его живительные функции. Из-за постоянной занятости они впервые за долгое выбрали время побыть наедине. Но и эта встреча носила отнюдь не просто отвлеченный от текущих дел, характер.

— Володя! Я некоторое время отдал размышлениям, пытаясь при помощи своей логики понять выбор размещения инопланетной базы именно в Андах, причем не так уж далеко от озера Титикака, стараясь не «запрашивать» готовый ответ из базы данных, «переданной» мне НАВИГАТОРОМ. И пришел к выводу, что основным критерием было относительное безлюдье, обычное для высокогорья — все же почти четыре тысячи метров над уровнем моря. И в то же время местность довольно густонаселенная. Где легче спрятать сухой лист? По народной мудрости — в лесу! Так и здесь. Параллельно со строительством базы сканирующие устройства изучают планету, намеченную для вторжения, уровень технического развития цивилизации, и ее возможные способности к противоборству.

Не исключена также и возможность ползучего проникновения в наш мир. Для этого имелось полторы сотни готовых к активации клонов. Теперь мы знаем, что пришельцы обладают техническими возможностями сканировать личность человека и внедрять ее в клоны поверх базовой личности, личности «диктатора». Таким путем замещаются человеческие особи с уничтожением оригинала. Технология сложная, но истоки ее нам неизвестны даже из того объема знаний, имеющихся в базах данных НАВИГАТОРА. Тем не менее, эта схема должна работать. При ней «новый-старый» член общества превращается уже в идеального разведчика. Никто не подозревает о его присутствии. Неплохо? Букограй тоже высказывал подобные предположения.

— И он прав! — Фаунковский с некоторым опасением посмотрел на Николая, подозрительность милицейского воспитания и здесь давала о себе знать. — Ты сам-то не можешь оказаться таким «конем троянским»? Подменой нашего Коляна?

— Мог бы! Но ты же имел возможность покопаться в моих мозгах, в отличие от меня. Мне в твоих погулять не пришлось! На тех же основаниях я могу подозревать и тебя! Ты явился ко мне утром, после того, как вторжение уже началось, а все организованные воинские силы уже были уничтожены. Даже твои коллеги по районному отделу внутренних дел!

— Да! — Мрачно ухмыльнулся Владимир. — Тут ты меня поймал на удочку! Один — один! Будем считать это моей очередной неудачной шуткой!?

— Будем считать! Потому что я, в отличие от тебя прекрасно знаю, что наяву такой операции проведено не было. Не успел «диктатор» из-за сбоя программы заняться такой деятельностью. Сказалось то, что «сознание диктатора» в компьютере все же не обладает интуицией и необходимой инициативой живого человека.

Но мы отвлеклись от основной темы. Так вот, таким ползучим способом начи-нается колонизация нового мира и даже с помощью всего одного дисколета через некоторое количество лет, конечно время для этого потребуется долгое, но вполне сопоставимое с космическими планами «диктатора», вполне возможна «замена» всего человечества подобиями «космического гостя». Затем выход в космос и еще несколько эскадр имеют возможность воевать на стороне «диктатора» с его врагами, которых ему не удалось покорить сразу. Как тебе картинка?

— Жутковатая! Но ты сверил свои предположения с теми знаниями, что получил от НАВИГАТОРА?

— Да!

— И каков результат?

— Сошелся! Почти полностью! Такой вариант возможен! Но в этой реальности этого произойти не может, оттого что аналогов пришельцев в действительности здесь не существует!

— А если существуют?

— Тогда экспансия уже идет! Причем если с применением нескольких дисколетов — то находится в самом разгаре!

— И что же нам тогда делать? — У Владимира от изумления даже перехватило дыхание.

— Думаю, что этого все же пока не происходит! Слишком мала вероятность, что они и здесь добрались до нашей звездной системы! Но для страховки Анды нужно обследовать и, возможно основать там еще одну свою базу! Там, почти на экваторе имеется давно потухший вулкан Чимборасо, высотой шесть с лишним километров над уровнем моря. Где-то с четырех с половиной начинаются вечные снега и ледники. Там вас никто не найдет. Тем более, если сверху прикрыться таким же энергетическим куполом, что и здесь. А на будущее где-нибудь поблизости от него придется строить космопорт — идеальное высокогорное местечко, даже для ракетной техники взлет более облегчен, чем с любой другой точки в северном или южном полушарии планеты.

— И решение этой почетной задачи ты решил доверить мне? — Усмехнулся Владимир.

— Кому же еще я могу это доверить? Если только самому направиться! — В тон ему ответил Николай. — Маринка пусть с тобой отправляется. Она дисколетом научилась управлять почти на уровне компьютерного пилота. А на малых скутерах носится каждый день, улетая на сотни километров от «Оазиса», по пути расправляясь с попавшимися в поле зрения бандами моджахедов. За погибшего в этой стране мужа мстит.

— Не слишком ли она увлеклась? В кровожадную маньячку не превратится? — Несколько озабочено спросил Владимир.

— Не похоже! А ты бы на ее месте поступал бы иначе? Тем не менее, ей надо сменить обстановку, а то скоро могут появиться слухи об НЛО, хотя на ее диске и имеется режим невидимости. А прочих следов от ее рейдов остается крайне мало. Оттого, что необходимости «считывать» генетический код нет, излучение, которым она обрабатывает врагов, слегка модифицировали. Так что даже маслянистой одежды не остается, только «хромированное» оружие, которое рассыпается в пыль, стоит только его коснуться. Недавно разведывательную группу наших десантников отбила. Причем ребята оказались из того полка, что в свое время «штурмовал» наш с тобою Ястребовск. Похоже, все войско оттуда сюда загнали. Опасаясь утечки нежелательных сведений, не иначе. Только вот эмблемы наши, изображающие двуглавого орла, похоже, привели их в состояние некоторого удивления. Мы ведь пока далеко не империя! Может, мы рановато навесили на нашу технику имперский герб? Мы пока представляем собой тайную организацию типа ордена розенкрейцеров!

— Масоны там разные? Роза и крест? Мистически-рыцарские сообщества? Ну и что? Мне даже нравится! «Орден возрождения Российской Империи»! Звучит неплохо! Как тебе? — Рассмеялся Владимир.

— Вот-вот! Мистически-религиозный рыцарский орден. Только кто нас в рыцари посвятил? Только сами! — С некоторым сомнением проговорил Николай.

— Да! Сами! Отучайся-ка ты от интеллигентских рефлексов. Взялись за дело, возможно даже неподъемное, так нечего теперь оглядываться. — Немного раздра-женно проговорил Владимир. — Тем более что нам еще и религию реформировать придется!

— Вот-вот, скоро весь горный массив Гиндукуш объявят горами дьявола или, как его тут называют — иблиса или шайтана. Правда, Дымогарев не так давно запустил слух противоположный — о посланцах Аллаха, но как это еще все обернется для нашей пользы, или напротив, создаст ли дополнительные трудности, неизвестно!?

— Да, нет! Это нам скорее на руку. Все равно пора потихоньку нос высовывать. Пусть уж он будет лучше таким, туманно-могущественным, чем излишне миротворческим!

— Опять отвлекаемся! Продолжим о Южной Америке. Для начала возьмешь с собой с полсотни добровольцев, построите скрытую базу и начнете объединять тамошний народ в новую империю Тауантинсуйу — империю инков. Станешь новым Пачакути — перевертывающим Вселенную, или в другой транскрипции — Пачакутеком. Или империи ацтеков Кецалькоатлем — Сыном Солнца — белым богом! — Чуть иронично произнес Николай. — Правда, это уже чуть повыше в Мексике, там раньше ацтеки обитали. Мне у ацтеков не нравится только то, что у них процветали человеческие жертвоприношения. Поэтому инки для меня предпочтительнее. Но идеи возрождения такой империи инков там бродят уже давно и упорно. Вождя только нормального никак не находилось, да и кокаин мешает. Когда расправишься с «кокаиновыми баронами» дело пойдет быстрее.

Опираться сможешь на русских, в тех краях их достаточно много после граж-данской войны осело. Да и у местного населения менталитет мало, чем от нашего, российского, отличается. Кровь современной цивилизации, вернее, ее опосредованные потоки — это деньги и в таких условиях получается, что у кого в руках финансовые инструменты — тот и правит миром. Откроешь сеть банков и прочих финансовых компаний. Золотишка для этого подкинем, у нас, его уже на складе порядочное количество набралось. Если нужно наделаем копии каких-нибудь статуэток доколумбового периода. Думаю, не скоро кто-нибудь догадается атомарный анализ золотых изделий делать на предмет старинного происхождения. Таким образом, сможем это золото легализовать. В Перу еще в древности имелись золотые рудники, во всяком случае, в XV веке точно. Возможно, конкистадоры их полностью выбрали. Но даже если сейчас они пусты, надо купить все эти земли. Там мы «найдем» золотоносные жилы и это будет нашим основным способом легализации «золотого запаса». То есть, объяснением наших, по-сути, неистощимых финансовых ресурсов. Но в любом случае золото, оно и в Африке золото. Нужно только следить, чтобы его одновременно в мире много не стало, а иначе можем обрушить экономику. Как инженер Гарин в «Гиперболоиде инженера Гарина». С другой стороны власть — это большие деньги, а этими деньгами мы обладать сможем. Начнем потихоньку развивать экономику стран Южной Америки. Давно известно, что в, так называемых, «демократических», странах — «короля играет свита», потому нашей задачей является формирование и внедрение такой «свиты» в страны с республиканским правлением. То есть, на руководящие должности двигать своих людей, потом таким способом заменим все правящие верхушки. Также обеспечим выдвижение нужных нам людей на посты в международных организациях региона, такие, как латиноамериканская ассоциация интеграции (ЛАИ), латиноамериканская ассоциация финансовых институтов (ALIDE), ассоциации судовладельцев (ALAMAR) и кучи других организаций подобного типа. А так же ОАГ — организация американских государств, где понятное дело «первую скрипку играют» Соединенные штаты, и именно в военной ее составляющей. И именно там нам в первую очередь придется «перетягивать одеяло на себя». Особо необходимо будет обратить внимание на транспортные ассоциации ALAF — ассоциации железнодорожного транспорта и ALATAC — ассоциации автодорожного транспорта. Почему? объясню чуть позже. Тогда от объединения Перу, Эквадора, Боливии, Колумбии, Аргентины и Чили в Единую Империю, останется сделать только один шаг. Параллельно можно прихватить и Венесуэлу с Гайаной и Суринамом, а также Парагвай с Уругваем. Бразилию, с ее португальским языком, сделаем союзницей Империи Тауантинсуйу и Южная Америка станет единой. Или в других комбинациях создать две-три союзные империи, способных противостоять влиянию международного жандарма — США. А мешаться Соединенные штаты начнут, им же неподвластные территории как кость в горле. Вот тогда их немного охладим. Но это будет не так скоро, и мы пока эту тему опустим.

Одним из способов объединения может стать проект постройки сквозной юж-ноамериканской магистрали, связывающей все на данный момент существующие страны Южной Америки. Именно потому я обратил твое внимание на ALATAC и ALAF. Наши головастые ребята разработали проект такой транспортной магистрали от Столицы и «всех ее окраин». — Несколько шутливым тоном высказался Николай, — С дальнейшей перспективой постройки моста над Беринговым проливом. Магистраль многоуровневая в виде вытянутого цилиндра эллиптического сечения, другими словами громадный прозрачный трубопровод с несколькими этажами. По нижнему этажу грузовой контейнерный магнитодинамический провод, выше автомобильные трассы для грузовиков и еще выше для легкового транспорта. Магистраль высотой где-то метров двести-триста, а то и на уровне до километра над поверхностью земли, в зависимости от горного рельефа, так как скоростная магистраль должна быть максимально ровной по всему ее протяжению. На ажурных опорах, с дорожными развязками в виде сложных серпантинов в местах примыкания к промежуточным станциям. Минимальное воздействие на экологию, так как отработанные газы от ав-тотранспорта будут закачиваться в газосборники для дальнейшей переработки. Предусмотрены автосервисные станции, гостиницы и прочая инфраструктура. По-сути это должен быть вытянутый в длинную «сосиску» единый мегаполис, обслуживающий магистраль.

— Это уже не только мегаполис получается, а своеобразное минигосударство из-за своей инфраструктуры, включающей в себя системы жизнеобеспечения, пожарных, медицинских и спасательных служб, а также тщательно-подготовленной военизированной охраны! — Вставил свое мнение Владимир.

— Именно! И эта охрана становится прообразом вооруженных сил этого нового, скажем прямо, государственного образования. Вот этот проект и подработаем для Южной Америки. Магистраль должна пронизать весь континент от Севера до Юга. Для строительства можно организовать мощную межгосударственную корпорацию, которая и будет ступенькой к объединению материка в единую империю. Вот такая корпорация и станет зародышем или ядром новой империи Тауантинсуйу. Можно не гнушаться и финансовым участием в этом проекте и Соединенных Штатов, этим мы на время усыпим их бдительность — они не сразу поймут, что происходит на самом деле. Тем более контроль над нею они все равно не получат. Уж в этом мы можем быть уверены.

— Проект неплохой и, надеюсь, осуществимый! Только кажется уж больно фантастичным и очень дорогостоящим. Клюнут ли на такое нереальное для многих тамошних государств финансовое кровопускание?

— Ну, выгоды от этого проекта будут для них намного ощутимее, причем, чем дальше, тем больше! А мы с самого начала скроем истинную стоимость проекта, утаим и много технических деталей. Так, что львиная доля финансирования пойдет через наши подставные фирмы, а еще вернее бесплатно, ибо основной объем строительства будет осуществляться при помощи нашей «инопланетной» строительной техники. Придется даже как-то тормозить это строительство. Такой громадный проект не должен осуществиться еще и в фантастически короткие сроки. И надо будет тщательнейшее продумать детали такого технологического вмешательства, чтобы «особо фантастические» технические моменты остались за кадром.

Этот материк по своему богатству полезными ископаемыми и природным ре-сурсам вполне самодостаточный и занимать одно из ведущих мест в мире в своем экономическом развитии ему мешает только эта мелкая раздробленность на маленькие государства. Народонаселения, в том числе трудоспособного там имеется во вполне достаточном количестве. Необходимо только наладить обучение этого народа нужным профессиям. Сейчас у них для этого не хватает средств. Мы же, при организации бесплатного обучения, самым способным ученикам будем выплачивать что-то в виде стипендии, причем в таком размере, чтобы было возможно содержать их семьи. Таким образом, со временем мы приобретем не только преданных работников, но и единомышленников, подданных будущей империи, то есть, так называемый средний класс общества, и в достаточной степени лояльный новой единой власти.

Года три-четыре понадобится нам на создание фирм и финансовых институтов влияния на экономику и промышленность, с параллельным внедрением наших людей в структуры управления всех этих «банановых республик». Тогда уже лет через пять-шесть, с началом строительства магистрали, можно будет потихоньку начинать объединение этого региона «де-факто», а уже потом, за «де-юре» дело не станет. И вот тогда может возникнуть открытое противостояние с Соединенными Штатами, хотя оно подспудно будет и раньше, так сказать, в неявной форме. Они привыкли считать весь тот регион своей вотчиной, а тут влияние начнет уплывать из их рук. Поэтому нашей контрразведке надо начинать свою деятельность активно и с первых шагов, чтобы не только парировать все их хитромудрые попытки вмешательства в процесс, но иногда и с опережением пресекать особо опасные операции противника. В том, что «штатовцы» без вмешательства не обойдутся, я уверен на сто процентов, уж больно они любят совать свой наглый нос везде, где только намечается снижение их политического влияния, особенно тогда, когда их об этом не просят.

— А «дома» мы такую магистраль, когда строить будем? — Спросил Владимир.

— Только не сейчас! При существующей плановой экономике, такой проект можно осуществить только с самого «верха». А туда, при настоящем порядке вещей можно выбиться только через партийные органы, по «костям» людей, причем, в ос-новном, порядочных. Но и на такой путь потребуется слишком много времени, лет десять как, минимум. А такой роскоши мы себе позволить не можем. Придется пока прилагать усилия в других регионах мира, а когда наша Родина созреет для перемен, мы ее быстренько подтянем до необходимого уровня. Так что, будем пока тренироваться в Южной Америке, здесь, в Азии и прочих африках.

— «Тренироваться на кошечках»? — Рассмеялся Владимир, вспомнив крылатое выражение из комедийного кинофильма «Операция Ы». — Понятно! Опутаем своими базами весь земной шар, как сетью! На это нам много времени не понадобится. Особенно если удастся увеличить популяцию строительных роботов. И подобным сценарием с мелкими отличиями с учетом менталитета народов, где нам придется обретаться, будем проворачивать подобный план в других регионах планеты. Браво! Брависсимо! — Рассмеялся Владимир. — Задержка только за людьми!

Букограй обещал помочь связями с местной агентурой, и с кубинцами. На Кубу обрати особое внимание. Фидель Кастро Рус хоть и хитрый «революционер», но союзнические обязательства всегда соблюдал без дураков. Можно маленько «подлечить» его, чтобы он подольше держал бразды правления в своих руках, оставался живым и здоровым. Если бы все наши «сердечные друзья» были так верны, заокеанский «вероятный противник» головку свою не поднимал бы так, да и «гавкать» не осмеливался бы. Даже тут, в Афгане, если бы «янкесы» сторону моджахедов не приняли, возможно, и войны вообще не было бы. Народу местному совершенно безразлично, кто там именно у власти в Кабуле сидит, лишь бы жить можно было более-менее нормально. Тем более что запросы у местного населения не в пример скромнее, чем в разных там, Европах.

Когда построишь базу, а на это у тебя уйдет где-то с месяц, установишь там «врата» нуль-перехода. Тогда наш первичный «Оазис» станет несколько обширнее, и тогда мы опять сможем быть все вместе. Дисколет на место в ангар. Так что, расстаемся мы не надолго.

— Где же мне столько верных людей взять, для такой глобальной задачи и народу нужна уйма. — Засомневался Владимир.

— Ничего, народ наберем! Штабс-капитан Мезенцев сейчас по нашей стране мотается, собирает ребят — ветеранов Афганской и прочих мелких войн, причем в первую очередь инвалидов. На гражданке они себе дела найти не могут, у нас ведь как всегда: как воевать — так вперед, а как расплачиваться — извините, у нас нет средств, и вообще: «Где ты себе ногу отрезал, я не знаю!» — Так во многих военкоматах ребятам и говорят. Войны ведь, как таковой не числится. Всех инвалидов Вероника пропустит через медицинский отсек дисколета, и они снова станут нормальными здоровыми ребятами. А потом с ними проведем индивидуальную работу, и думаю, большинство будет с нами. Мы обеспечим и их самих, и их семьи работой в «Оазисе», и у тебя на базе. И таких баз еще нужно будет создавать несколько: в горных массивах Северной Америки, в Альпах, Татрах, Балканах, в Пиренеях и нужно будет посмотреть, где еще потребуется. Народу, действительно нужно будут много.

— А, может быть, клонов наделаем? — Хитро усмехнувшись, проворковал Владимир провокационную идею.

— И кого ты клонировать собрался? Самого себя? Нового «диктатора», только доморощенного размножать будем? Окстись, Володя!

— Да я пошутил! — Ехидно ответил Фаунковский. — А вот у меня еще одна идейка имеется, не можем мы при «лечении» лояльность к себе закладывать, «диктатор» это вроде как умел?

— Ну и шуточки у тебя, я скажу! У нас на земле порядочных людей достаточно, только вот почему-то к власти их не подпускают. А мы это дело будем поправлять! Имеется другая возможность: посредством НАВИГАТОРА можно слегка эту лояльность проверить, не вникая в мыслительные процессы человека и приблизительно определить, на каком поприще деятельности его лучше всего использовать. Вот это, я считаю, на порядок более этично. А «диктатор» «вливал» бездумное подчинение в свои клоны, уродуя тем самым и свой мозг. Мы на это никогда не пойдем, как я уже сказал, исходя из наших моральных принципов. Да еще мне кажется, что привнесенная в организм лояльность мало что стоит — если ее нет изначально, то потом она может возникнуть только на сознательном уровне, и многое зависит от того, как человек воспримет нашу идею. Если идея найдет в душе отклик — хорошо, а насильно запихивать ее в мозг и зомбировать человека — во-первых, мерзко по сути, а во-вторых, родная сущность со временем ее все равно «выпихнет». Так что такой путь для нас отпадает даже в принципе.

— Ну, что же! Применение нашего «супермозга» даже в качестве своеобразного «индикатора» даст нам очень многое. А послал бы ты со мной Дымогарева. Уж очень он «янкесов» терпеть не может! Как раз нормальное приложение его сил и интересов! — Предложил Владимир.

— А я с кем тут останусь? С Вероникой? У нее своих дел полно в ее хитрой лаборатории. Тем более что на месяц, пока вы дисколет будете задействовать в Андах, я ее пошлю домой, к Букограю. Она начнет потихоньку заниматься подрастающим поколением. Детских домов у нас в стране громадное количество. Будем подбирать кадры воспитателей для ее программы. Не читал? Предложила программу патриотического обучения и воспитания с охватом детских домов и интернатов. Как известно, в них очень много детей, больных от рождения. Детишек вылечим, с нашими возможностями, мы это сумеем. А Букограй обещал помочь для начала тройку детдомов подставить, вроде как, под эгиду службы безопасности. Организуем там группы смешанных по возрасту и полу человечков, численностью по шесть-семь ребятишек, во главе с наставниками — желательно семейными парами из наших людей, которые военную службу нести не собираются. Получится что-то вроде суррогата семьи, но надеюсь, в лучшем качестве. В группах будет воспитываться взаимовыручка, забота старших за младшими, — одним словом ячейка, с детства привыкающая быть вместе и действовать сплоченной командой. Фонд российской государственности — это подрастающее поколение. То есть дети, которые через пятнадцать-двадцать лет будут определять политику государства. Поэтому необходимо привлечь этот могучий пласт общества в сферу наших идей и интересов.

А Василий мне нужен здесь. На днях он начнет строить Храмы Единого Бога по окрестностям. Это еще один глобальный вопрос — религия. Одним из выдающихся деяний «твоего предшественника Верховного Инки Пачакути» как раз и является объединение различных культов в единый культ Кон-Тикси-Виракочи-Пачакамака-Инти, олицетворяющий Солнце, другим словом, создание единого бога. Такое объединение религий, как у него, по-моему, не имело аналогов в истории человечества. А в настоящее время такое объединение является еще более актуальным. Ты знаешь, я всегда относился к религии спокойно, нас ведь атеистами воспитывали. Но, ознакомившись по энциклопедиям с различными направлениями богоискательства, я неожиданно даже для себя пришел к странному выводу. Все религии признают одного бога, только вот священники разделились и выдумали для себя разных пророков и неимоверную кучу святых. И вражда на религиозной основе идет между этими направлениями. Тот же Аллах, Яхве, и даже Иисус-Христос, по сути один единственный бог, только трактовка его всякими пророками разнится. Множество течений в исламе основные: шииты и сунниты, и куча сект, в христианстве — католики, православные, кальвинисты, секты и прочее. Сколько людей — столько и мнений, доводящих до кровавой вражды. У всех существует рай и ад, причем в мало отличающихся друг от друга описаниях. И самое страшное в том, что вера основывается именно на каких-то там пророках, а не на самом боге. А источник то единый. Вот за это мы уцепимся. Кажется, что стоит объединиться, если уж не можем обойтись без религии, создать единую религию, Единого бога. Или, на крайний случай единый пантеон божественной семьи, семьи дружной, в которой нет места вражде, тем более кро-вавой, где каждому есть приложение сил, в первую очередь духовных. Чтобы направить эти силы и устремления на созидание, а не мелкие свары амбициозных людишек, возомнивших себя Пророками, и приводящими к кровопролитию. Ведь тогда все человечество получит возможность жить именно по первейшим заповедям, вроде не убий, не обмани, не сотвори себе кумира и прочим. Бог Един, пророков отменим, заменим прямыми посланцами, одним из таких недавно и выступил Дымогарев. А авторитет Посланцев мы поддержать сумеем.

— Ну, что же, если человеку для того, чтобы отрешиться животно-звериного со-стояния и выработать в себе качеств разумности, морально-этического норм, спо-собствующих воспитанию в нем именно человека, требуется бог, то пусть он его получит. Только одного бога, Единого, а не сомна астральных существ и кучи их пророков, посредством которых нечистые как помыслами, так и делами другие существа, только из плоти и крови. «Существа» незаконно присвоившие себе названия людей, которые пытаются стравить народы между собой во имя религиозных догм, основанных на разночтениях в и интерпретации духовных ценностей, вызванных этими самыми пророками, но по сути своей имеющих одну и ту же суть?

Такая задача, труднейшая, или архитруднейшая, как любил выражаться «вождь мирового пролетариата», стоит перед нами. А уж всяких упертых ортодоксов, всяких там сектантов, типа талибов, ваххабитов, и прочих загоним в пески Марса, пусть они там друг с другом бьются за чистоту текстов в их многочисленных писаниях, почерпнутых из разных источников и различных толкований об одном и том же. Причем отправим без женщин, чтобы они не могли размножаться, не плодили бы фанатиков и не несли свой упертый маразм в массы.

— А этой одной планеты им хватит? — Хмыкнул Владимир.

— Вначале под землей поживут, а потом, когда атмосферные генераторы нала-дим и, те заработают в полную силу, выпустим на поверхность, если они к тому времени друг друга не передушат. А потом четырех-пяти тюремных транспорта в челночном режиме хватит, чтобы пополнять «колонию» такими же упертыми. — Мрачно проговорил Николай.

Владимир расхохотался.

— А что! Мне идея нравиться! — С улыбкой, но почти серьезно продолжил Владимир. — Я даже названия этим «корытам» придумал: «Лаврентий Берия», «Генрих Гиммлер», «Пол Пот», «Иосиф Сталин», «Адольф Гитлер».

— Подходяще! — Непроизвольно рассмеявшись, сказал Николай.

— А этими идеями ты ни с кем, кроме меня еще не делился? — Спросил Влади-мир.

— Вот с тобой и делюсь! Должен же я на ком-то испытать Новое Учение. — Усмехнулся Николай.

— Я-то, конечно, за! Но лучше создать консилиум из более грамотных в этом вопросе людей. «Обкатать» с ними такую реформу во всех подробностях, и если идея эта прокатит, они облекут ее в удобоваримую форму и изложат на бумаге в постулатах новой веры. И даже наметят меры по ее внедрению. Но, мне думается, при любых условиях, кровищи поначалу прольется море! Правда, думаю, намного меньше, чем при религиозных междоусобицах, которая льется уже века. А после, если новых расколов в Единой вере не будет, действительно может наступить единоверие. Но любую заразу до конца выкорчевать не удастся!

— С локальными эксцессами можно справиться уже менее болезненно!

— А ты, похоже, довольно основательно обдумал все эти операции! И с Южной Америкой, и с Религией! Когда только успел? — Фаунковский встал из кресла и прошелся по мягкому ковру.

— Это все НАВИГАТОР. Процесс мышления в симбиозе с ним ускоряется на многие порядки. Больше времени уходит на формирование базы данных по каждому интересующему вопросу. Считывание информации с наших бумажных носителей, то есть, с книг, занимает порядочное время. Правда, ребята из научной группы что-то там придумывают, как этот процесс ускорить. Изобретают какой-то там автоматический «перелистыватель книг» перед сканером НАВИГАТОРА.

— А почему у меня, с моим ПЯТНИЦЕЙ, так не получается?

— Все дело в том, что у тебя контакт со сверхмозгом был не таким глобальным, как у меня! Но и у тебя еще не все потеряно! Практика «погружений» в симбиоз поначалу может быть болезненной в психологическом плане, но потом привыкаешь! Мозг словно получает дополнительный мыслящий аппарат с почти неограниченной оперативной памятью. Жаль, я не технический гений! Непременно создал бы что-нибудь вроде грандиозного межзвездного лайнера, «плюющего» на теорию относительности Эйнштейна, чтобы можно было полететь к звездам.

— Ну, как я думаю, это от нас в будущем не уйдет! — Улыбнувшись, сказал Владимир. — Эта мечта более осуществима, чем возврат тебя в твою реальность!

— Не затрагивал бы ты пока этой темы, Володя! — Грустно вздохнув, сказал Николай.

— Извини! Увлекся немного! Но и ты кончай-ка хандрить! Уже более полугода с тех событий прошло! Пора бы уже хотя бы чуток привыкнуть! — Не сдался до конца Владимир. — У тебя здесь жизнь не в пример содержательнее, чем была там! И, я не боюсь этого слова, намного интереснее! По сути, вершишь судьбу всей планеты, и в то же время вздыхаешь о сереньком, неприметном прошлом, пусть даже и скрашенном любимой женой!

— Не только женой, Володя! У меня там остался сын, который теперь, возможно, называет папой другого человека! — Опять вздохнул Николай.

— Все равно тебя, ведь физически-то он действительно его отец! А какие мыс-лишки были в момент зачатия потомства, сам плод, по-моему, совершенно не интересует! Если только не считать, что при зачатии отец передает будущему плоду еще и часть своей души. Но тогда мы погрузимся в такие философско-теологические дебри о сущности вещей, о которых даже, и думать страшно. Свихнуться станет весьма возможным делом. Так что, не спеши ревновать! — С некоторым сарказмом, возможно, подпущенным специально для выведения друга из меланхоличного настроя, выдал Владимир. — В этом смысле «диктатору» было проще — «воткнул» в новое тело кальку своей личности и все философские рассуждения об этичности и сущности совершаемого деяния «по боку». А в нашем случае остаются лишь одни эмоции без знания сущности процессов мироздания и философские копания в самом себе — синдром интеллигента, который сидит в нас и иногда мешает принимать нужные решения. Над этими проблемами церковь бьется веками, пытаясь разобраться в истоках образования души и ни до чего конкретного за эти века не додумалась, кроме домыслов череды «мудрецов». Так что и ты отбрось на время решение этой проблемы на будущее. Что мы можем об этом знать? Ничего! Будем надеяться, что «головастые» ребята со временем со всем разберутся и что более существенно, отыщут путь в твою реальность. Вот тогда ты и приблизишься к разъяснению своей моральной проблемы.

А пока что перед тобой, да и перед нами всеми стоит более глобальная и существенная задача, а именно — спасать Землю. Даже если в этой нашей реальности, не спорь, пожалуйста, эта реальность теперь тоже твоя, нет и в помине таких же пришельцев со звезд, от которых нам пришлось отбиваться в нашем родном городе, то выход в космос нам все равно необходим. Почитай прогнозы различных астрономов и геофизиков. В любой момент в наш земной шарик может вдолбится просто какая-нибудь каменюка из космоса, достаточно большого размера. И тогда всему человечеству придет каюк. Хорошо, если где-нибудь в горах останутся несколько особей человеческого рода, чтобы начать возрождение «хомо-сапиенсов», если только условия для жизни на планете сохранятся. А если нет? Все! Были такие «сапиенсы» и сгинули!

Вот чтобы такого не произошло в действительности и надо выходить за пределы нашего уютного, до поры до времени, мира и осваивать Солнечную систему! Обустраивать другие планеты, которые имеются в нашем распоряжении. Вот такое размножение заслуживает серьезных размышлений, и их не сравнить с метущимися рефлексиями интеллигентов, которыми мы с тобой, по сути, являемся! Иногда надо быть решительными в достижении цели! Да, что я тебе рассусоливаю, ты и сам все прекрасно понимаешь, и даже уже принимал подобные решения и выполнял поставленную ими задачу! Соберись! И постарайся, чтобы хотя бы несколько лет, или до того момента, когда мы сможем совершить рывок в «твою реальность», мы на эти душещипательные темы больше не разговаривали! Не мучай сам себя! Я тебе уже об этом говорил и не раз! Живи здесь, и живи не ожиданием мифического возвращения, а жизнью полной! Иначе эту самую жизнь просто-напросто проспишь, и род твой прервется. Имей в виду, что и перед «здешним Николаем», раз уж так получилось, ты имеешь определенные обязательства. И если ему там, у себя, приходится заботиться о твоем потомстве, будем считать, что потомство там именно твое, то и ты просто должен заботиться о продолжении его родословной здесь. Так что, отбрось сомнения и плоди ребятишек на радость предкам и на благо нашей великой Родины — планеты Земля.

Да и о наследниках уже задумываться не грех, а даже сама пора! В чьи руки империю передавать будешь?

— Опять ты об императорстве! — С раздражением произнес Николай. — До объединения планеты еще не скоро, да и с формой правления мы все равно еще не определились!

— Хорошо! Опустим пока императорство, но, так сказать, «плодиться и размножаться» ты обязан! И заставлять я тебя больше не буду! Девиц на твоем пути предостаточно! Даже дочка Букограя на тебя, как на бога смотрит, а ты насупился как сыч, и на эту сторону жизни совсем не обращаешь внимания. Так гляди, тебя каким-нибудь извращенцем народ посчитает. И вообще, мы находимся на территории пока что мусульманской страны, и ты на этом основании можешь иметь аж до четырех законных жен, не считая наложниц. Как какому-нибудь султану! — Посмеиваясь, высказался Владимир, не то в шутку, не то, пытаясь разрядить несколько тяжеловатую тему разговора. — Ты на Дымогарева посмотри. Тот приволок из рейда местную черноокую красотку, так той еще согласно их канонам подруги потребовались. Говорит, что она со всеми супружескими обязанностями в одиночку не справится! Просит, чтобы он хотя бы еще одну жену себе взял! А тот теперь и не знает, как ему из такого положения выпутаться. Он вроде и на этой-то жениться не собирался! Просто спас от бандитов, и все! Но ведь ей эти его объяснения, как у нас говорят — «до лампочки», если не сказать более образно, на что Дымогарев весьма способен по своему красноречию! — Уже смеясь, закончил свою речь Владимир.

— Так ты и меня в такой же омут затянуть желаешь? Так подай пример! Сэнсэй! — Уже со смехом проговорил и Николай. — Или пока воздержишься? Тогда помалкивай на эту тему! Вернемся лучше к делам! — Николай встал и подошел к столу. — Давай-ка, примерим наши планы на карте!

 

17

Идея применить для умиротворения региона религию возникла в аналитиче-ском отделе жандармского ведомства Владимира Фаунковского еще до того, как на эту проблему обратил внимание Командор. Все население родной страны с пеленок воспитывалось в духе воинствующего атеизма и, как правило, небезуспешно. Но в данном регионе религия занимала первое место в системе духовных ценностей аборигенов. И когда к Владимиру явился один из его теперешних подчиненных, бывший когда-то в командной «обойме» Букограя, он вначале всерьез эту идею не воспринял. Потом вспомнил, как его самого в период ранней молодости пытались вовлечь в свою секту баптисты, снабжая магнитофонными кассетами молитвенных песнопений, от которых, он сам кроме острой тоски ничего не почувствовал. Но на кого-то другого эти заунывные пения ведь действовали, и Владимир подумал, что в предложении вновь аттестованного подпоручика Вольного имеется рациональное зерно. И не ограничивая его фантазии, он дал полную волю молодому офицеру в разработке плана воздействия на умы местного населения. Таким образом, и родился план постройки множества храмов-мечетей Единого бога, в которых проповедовались слегка измененные религиозные догмы ислама, подкрепленные реальными чудесами исцеления от неизлечимых болезней.

Вначале, небольшие по размерам храмы, возникли в нескольких глухих селениях, как и было задумано. Это было сделано для «обкатки» плана, так сказать, в «полевых» в условиях. Только потом, не ранее весны, когда природа просыпается от зимней спячки, такими храмами-мечетями, только намного укрупненными, предполагалось обеспечить всю остальную территорию Афганистана и прилегающие к нему районы Пакистана. В теории это должно было продемонстрировать, что Единый бог, в данном конкретном случае — Аллах, все видит и, избавляя народ от страданий, чудесным появлением мечетей дает знак, что война, даже в его честь не нужна.

Первые семь храмов, внешним видом ничем не отличающихся от традицион-ных мечетей, были построены в отрогах Гиндукуша, и именно в тех районах, где буйным цветом произрастали плантации опиумного мака. Районы эти были, густо нашпигованы бандформированиями моджахедов, занимающимися наркоторговлей, и кабульская власть влияния здесь не имела никакого. По иронии судьбы эти плантации оказались довольно близко от расположения «Оазиса». Когда Николай с Владимиром решились основать здесь операционную базу, они руководствовались скорее тем, что не так далеко находился Тибет, признанный центр древней мистической культуры, что в свою очередь могло несколько объяснить для остального мира странные для всех явления, вроде полетов НЛО и всего прочего, что сопутствовало бы их деятельности. И оттого первейшим делом, которым им пришлось заниматься — это «чистить» горы от ядовитого зелья, чем с энтузиазмом и занимался Дымогарев со своей командой. А эта его деятельность подвигла друзей на ускорение введения в этом регионе новой религии, так как Василия приняли за «посланника Аллаха».

По архитектурным изыскам храмы-мечети никакого сравнения с Тадж-Махалом не выдерживали. Они были выполнены в строгом стиле, призванном лишь обеспечить их функциональность. Только вот в минаретах располагались скрытные ракетные установки, а блистающий золотым светом полумесяц, венчающий купол, выполнял функции станции наведения, для этих ракет.

Мечети, словно чудо появились одновременно, для чего потребовалась всего лишь одна ночь. Одним своим появлением они вызвали религиозный экстаз, а когда первые посетители, имеющие в себе букеты болезней, получили в мечетях исцеление, причем не кажущееся, а вполне кардинальное, то народ валом повалил к новым имамам.

Никто не подозревал, что в подземных помещениях мечетей имеются ла-боратории — упрощенное издание медицинского отсека дисколета. В подземных этажах находились телепортационные камеры, благодаря которым имелась прямая мгновенная связь с «Оазисом». Посредством этих порталов имелась возможность быстрой доставки необходимого количества различных медикаментов, а также войсковых охранных подразделений, если уж появится такая необходимость. Но благо, что такая необходимость в первое время не возникала. В этом не последнюю роль сыграл генератор модулированного гиперполя, настроенный на эмоциональную составляющую приближающихся к мечети людей. Наполненных агрессивными помыслами индивидуумов, это защитное поле к мечети не подпускало. Они наталкивались на мягкую, но в то же время непреодолимую преграду. И, напротив, люди, излучающие доверие и объятые добрыми мыслями, входили беспрепятственно. И это казалось им еще одним проявлением чуда, подтверждающим божественное происхождение нового, вернее, очищенного от шелухи личностных привнесений, властных амбиций и человеконенавистничества, культа. Даже, а то и в первую очередь, прежние муллы не могли приблизиться к новому храму, на расстояние сотни шагов. В дополнение у широких двустворчатых, окованных червленым металлом ворот, сложив руки на груди, стояла немногочисленная охрана, в традиционных белых одеждах и тюрбанах на голове. Видимого оружия, тем более привычного вида у нее не наблюдалось.

И, тем не менее, у охранников вооружение имелось. Запястья их рук обхваты-вали неширокие, простенькие кольца-браслеты, да и те были скрыты в широких рукавах. В случае необходимости, браслеты работали, как мощные парализаторы. В первые дни появления храмов-мечетей, такой необходимости не возникало, вполне достаточно было генерируемого силового поля. Все новые охранные приборы и оружие разрабатывались в «Оазисе» уже земными изобретателями, фантазия которых оказалась отнюдь не бедной. Не зря на базе собрали наиболее талантливых молодых ученых, у которых ментальный контакт с НАВИГАТОРОМ всего лишь разбудил и дал мощный толчок к развитию природных способностей.

Нечто подобное в земной истории уже происходило в фашистской Германии в тридцатых-сороковых годах. Там существовало оккультное эзотерическое общество «Туле». И при нем исследовательский институт «Анненэрбе», где медиумов вводили в психический транс при помощи наркотиков и заклинаний, почерпнутых на Тибете, отправляя их разум в, так называемый, «астрал» для поиска распыленной в нем информации. А группы инженеров сидели рядом и записывали все, что такой медиум высказывал, находясь в бессознательном состоянии в процессе своих мысленных блужданий. На основе таких экспериментов гитлеровцы даже попытались построить летательный аппарат в виде летающего блюдца. По позднейшим исследованиям этого секретного технического «наследия» ученые заключили, что некоторые технические решения, созревшие в недрах «Анненэрбе» опередили земную науку на целый век. Вот только воспользоваться этими новшествами германцам не пришлось. В «Оазисе» роль «астрала» сыграл НАВИГАТОР, только мистики в этом не было ни на йоту. Было лишь «наследие» инопланетных технологий.

Так что и теперь все приспособления, которые использовались в храмах, не менее чем, на полвека опередили появление подобных аналогов, как было бы при естественном ходе развития науки и техники. И теперь создаваемый ими эффект даже для привычных к прогрессу современников казался чудом.

Этих немногочисленных эффектов вполне хватало для того, чтобы простые мусульмане с новой силой уверовали в Аллаха, но уже не в его пророков. А распространившиеся слухи о появления посланцев Аллаха, появившиеся из-за стычки Дымогарева с шайкой наркоторговцев, проповедующих мир с другими религиями, поползли с новой силой, получив дополнительное подтверждение. Причем новые имамы не проповедовали ничего нового, все те же десять заповедей Аллаха, только посещавшие мечети прихожане избавлялись от многих, ранее мучивших их болезней, и оттого проникались человеколюбивыми помыслами. На данный момент, в своем умственном развитии, даже в век прогресса, прихожане никак не могли догадаться, что проходят курс лечения при помощи новых технических средств. И даже если бы им об этом прямо сказали, то они бы в это все равно не поверили, ибо слишком велика была в них жажда чуда. А чудо они ощущали непосредственно на себе.

Поэтому, когда разнеслась весть о том, что в мечеть могут войти только те, кто исполняет заветы Аллаха, и не только традиционно, а со всем пылом души, это обстоятельство заставило многих задуматься о своей судьбе. Заставило действительно работать над своим духовным миром, приводя его к стандартам добра. В силу создавшегося положения люди как бы разделились на два лагеря: истинно верующих, и — использующих веру в своих целях. И вторым вскоре пришлось столкнуться с трудностями по вербовке отрядов фанатиков, помешанных на абсолютно не нужном простым людям джихаде — войны с неверными. Ведь как оказалось, таких воителей Аллах даже не пускает в свои новые мечети, ясно показывая, что он не заинтересован в религиозных войнах в особенности, да и в войнах вообще, а что же тогда будет после смерти? Придется отправляться в Шеол-джаханнам — мусульманский ад?

Еще одним нововведением, которое грозило нарушить сложившийся веками порядок религиозной обрядности, был допуск в новые храмы женщин, которых раньше ислам в мечети не допускал. Тем не менее, для избавления от болезней, женщинам было необходимо посещать храм, ибо исцеление происходило только в его пределах. Перед прихожанами стал вопрос: или иметь здоровых женщин, или нарушить заветы пророка. Заветы были необычайно сильны в головах верующих, но сами чудеса, демонстрируемые новыми священнослужителями, как бы показывали всем, что Аллах в своей новой ипостаси, бывших пророков игнорирует.

В светскую жизнь провинций новые мечети не вмешивались, не давая повода для конфронтации но, тем не менее, врагами обзавелись почти сразу. В первую очередь среди духовных функционеров остальных мечетей и некоторых представителей властей, сразу ощутивших потерю контроля над своим народом.

И вот тогда начались первые эксцессы. На новые мечети, словно бабочки на огонь стали слетаться все, кому их появление стало поперек лелеемых планов. В первую очередь разведслужбы всех прилегающих и не прилегающих к региону государств.

Самыми любопытными, как всегда, оказались заокеанские блюстители демо-кратии, которые поняли чрезвычайную необычность происходящего и стремились выяснить, кто же «осмелился мешаться у них под ногами». Но хитровану Фаунков-скому только этого было и надо. Он получил блестящую возможность отслеживать всех потенциальных противников и кому надо без каких-либо душевных переживаний внедрял им сканеры-шпионы, тем самым, раскидывая густую, хотя и пассивную, разведывательную сеть. Идея изготовления биолого-механических микрошпионов принадлежала Букограю. Тот предполагал, что пришельцы собирались выпускать своих клонов с двойной программой — снаружи личность уничтоженного землянина, а в глубине уже самого пришельца. И эта догадка привела его к воплощению суррогата таких сложных манипуляций в виде всего лишь мизерного разведывательного сканера. Эта идея возникла у него в то время, когда он при помощи своей дочки Вероники немного ознакомился с возможностями биологической лаборатории дисколета. На прямые военно-полицейские акции против мечетей никто не отваживался. Храмы на первых порах вполне смогли обеспечивать свою безопасность. Было лишь несколько случаев, когда подстрекаемые прежними имамами боевики ринулись «восстанавливать справедливость», но после нахождения в часовом ступоре от действия парализаторов, многие из боевиков почти раскаялись, начав задумываться, а так ли правы бывшие имамы? А Исламуддин, когда-то повстречавшийся в горах с «самим Посланцем» вообще стал, чуть ли не фанатиком новой веры. В результате бандитские формирования начали потихоньку уменьшаться в численности, так как их члены стали понимать, что, наверное, деятельность их и в самом деле Аллаху не нравится.

 

18

В малом каминном зале подземного дворца-замка находилась немного-численная компания. В таком расширенном составе она собралась впервые, даже предыдущий праздник — Новый, 1985 год Николай, Владимир и Марина отметили на скорую руку, так сказать на нейтральной территории — в недрах дисколета.

Сегодня Владимир прибыл через новый портал из Южной Америки, основав там два новых пункта «Оазиса», а вернее как продолжение основного — один на горе Чимборасо и второй — на территории Аргентины в недрах пика Аконкагуа — самой высокой горы в этом регион мира. Марина вернулась оттуда неделей раньше, пригнав дисколет в его привычный ангар.

В отличие от того, мягко сказать, новогоднего «празднования», теперешний день — двадцать шестого апреля 1985 года — день рождения Марины Виноградовой впервые должен был стать полноценным почти парадным праздником.

Круглый стол, выполненный из мореного дуба под старину, на манер рыцарского из мифов о короле Артуре и его рыцарях, был заставлен различной снедью, уже соответствующей скорее традициям Древней Руси, но в другой, современной на вид, посуде. Из спиртного — несколько бутылок «шампанского» и других легких вин живописно вписывались в настольный натюрморт. Из крепких напитков была только одна бутылка водки «столичной» — специально для Дымогарева, как его самый любимый напиток. Сам Василий Дымогарев присутствовал здесь, облаченный в элегантный мундир белого цвета с погонами капитана третьего ранга с неизменным трехцветным шевроном на левом рукаве и золотистым изображением парусного корвета — на правом. Узел бабочки украшал шейный георгиевский крест, вполне дополняющий элегантность всего облика, а уж живописный кортик на парадном ремне только подчеркивал впечатление.

Командор Николай Мордовцев посчитал себя вправе присвоить ему и ряду других участников событий в Ястребовске очередные воинские звания. Уж если всего лишь вступившие, уже после всего «самого интересного» в город войска, одновременно шагнули в своих званиях на следующую ступень, то уж непосредственные участники событий заслуживали это в полной мере.

Дымогарев находился здесь не один. После одного из первых рейдов, в котором Василий, невольно для себя, выступил «посланником Аллаха», он привез отбитую у бандитов Айгуль. И та, привязавшись к нему как к повелителю, никак не желала отходить от него даже на шаг.

Таким образом, изо всей первоначальной компании, основавшей «Оазис», если не считать нескольких вояк из его преторианцев, Дымогарев первым, можно сказать, женился. Он поселил аборигенку в своем доме, который находился на одном из уровней-проспектов подземного города. Дом был выстроен в стиле культуры Древнего Рима в период его расцвета, и состоял из пяти жилых комнат и небольшим, всего в три сотки, «зимнего сада», и уж конечно с неизменным для римского дворика, бассейном. Этот бассейн в особенности полюбился юной наложнице, к которой Василий, впрочем, не притронулся и пальцем, считая ее для себя слишком юной.

Тем не менее, девушка, которую Василий вначале в шутку называл Гюльчатай, в память о фильме «Белое солнце пустыни», игнорируя ее настоящее имя, к его удивлению, достаточно быстро освоилась со сложной для аборигенки кухонной техникой, не имевшей аналогов на всей Земле, за исключением «Оазиса». Только потом Дымогарев узнал, что к обучению нового члена компании приложила руку Марина Виноградова, пропустив Айгуль через ментальный контакт со своей ПОДРУГОЙ, но не в полном объеме, а только в определенных пределах, чтобы ее хотя бы чуть осовременить, тем самым, опередив Василия, не сразу догадавшегося сделать то же самое. Уже после тот организовал для нее курсы гипнообучения, стараясь, чтобы она постигла хотя бы грамоту. От полученных знаний, как вначале Василий опасался, характер Айгуль-Гульчатай не изменился.

В быт нового дома, в котором она вдруг оказалась, Айгуль вписалась в корот-кий срок и весьма гармонично. Дымогарева вначале мучила совесть, ведь девчонка была вдвое моложе его. А позже, в первом храме-мечети Единого бога, построенном неподалеку от ее родного селения, он женился на ней по всем правилам, заплатив ее родственникам положенный традициями в таких случаях, «калым».

Получившая мусульманское воспитание Айгуль-Гюльчатай только продолжала удивляться, что ее не такой уж и юный муж и повелитель имеет только одну жену — ее, да и то еще не приглашал на свое ложе. Похоже, было, что Дымогарев оказался в положении явно противоположном тому, в котором он сам пребывал во время своей первой женитьбы. Теперь любили его, а он не был готов ответить вза-имным чувством. Но это явление, как он в душе понимал, было временным. По ис-течении месяца целомудренного совместного проживания он все же отважился и позволил себе провести брачную ночь. Наутро он уже не сомневался, что свою юную жену он действительно любит.

И теперь здесь, на торжестве присутствовала и она, и придуманным именем Гюльчатай он ее больше не обзывал даже в шутку, имя Айгуль стало для него не в пример более значимым. Она была в одеянии, своими мотивами сильно напоми-нающем одеяния принцесс из сказок «тысячи и одной ночи». Она впервые оказалась в таком высшем, по ее разумению, обществе и сильно смущалась.

Владимир Фаунковский, возглавивший корпус жандармов и, придумавший для него свою, отличную от других родов войск, форму василькового цвета, щеголял с погонами ротмистра. Больший чин он себе присваивать не то, чтобы постеснялся, но пока думал, что не имеет на него права. Правый рукав его кителя украшала эмблема службы безопасности в виде человеческого черепа — в русской транскрипции — адамовой головы на скрещенных мечах. Когда в свое время Николай спросил его, не боится ли он ассоциаций такой эмблемы с гестапо, но тот, усмехнувшись, ответил: «Служба безопасности и должна внушать некоторый страх, а череп с мечами взяли своей эмблемой еще корниловцы во время гражданской войны, и этот древнехристианский символ означает у русских всего лишь готовность умереть за свою Родину, а пресловутый Генрих Гиммлер только «слизал» идею!»

В отличие от Дымогарева, щеголявшего в брюках на выпуск, Фаунковский был в галифе и высоких сапогах, начищенных до блеска. Его соседкой по столу сегодня была Вероника Сенявина в поблескивающем серебром длинном вечернем платье, цвета морской волны. С высокой прической она выглядела несколько старше, чем на самом деле. Ее наряд по тону вполне подходил к мундиру жандарма, и они выглядели вполне подходящей парой, хотя между ними ничего кроме хороших товарищеских отношений не наблюдалось. Так что и здесь возможностей второй свадьбы пока не просматривалось.

«Хозяин» замка — Николай Мордовцев был в обычном костюме темного цвета, он подчеркнуто игнорировал какую-либо униформу, особенно на этот праздник. Хотелось даже как-то на время отвлечься от проблем и их решений, и просто по возможности приятно провести вечер.

Но украшением их маленького общества безусловно все же была виновница торжества — Марина Виноградова, облаченная в черное, облегающее тело длинное вечернее платье, отливающее золотом — свет многочисленных свечей в причудли-вых канделябрах, создавал романтическую обстановку в зале. Присутствующие впервые имели возможность видеть ее не в облике неустрашимой воительницы, и оттого она всем казалась поистине светской львицей. Привыкший считать Марину лишь боевым товарищем, Дымогарев, в силу своего отрицательного отношения к золотоволосым красавицам, поглядывал на нее даже с некоторой опаской. Оттого, наверное, он несколько чаще, чем обычно опрокидывал в себя водочку рюмку за рюмкой. Да и какое веселье, по русскому обычаю могло обойтись без горячительных напитков. Но закуска была вполне приличной и компания, хотя и немного навеселе, но и в то же время, была, как говорится, «не в одном глазу». И это несмотря на то, что все присутствующие на время избавились от своих «браслетов-хранителей», иначе бы действие спиртного было бы нейтрализовано в первые же мгновения. Такое их действие уже испытал на себе Дымогарев во время затворничества в Ястребовске, когда тот, решив скрасить скуку «подполья» водочкой и это ему никак не удавалось.

Марина, пригубливая шампанское из высокого хрустального бокала, с приветливой улыбкой принимала поздравления от друзей. Больше всех балагурил Владимир, играющий, на сей раз роль «тамады» их немногочисленной компании. Василий Дымогарев вторил ему в шутливой перепалке, и праздничный вечер можно было считать удавшимся.

Только Николай Мордовцев не выявлял бурного веселья, но, тем не менее, из общего фона веселья не выпадал. Причиной была именно Марина, которой он с нескрываемым удивлением любовался, открывая ее по-новому, находя в ней что-то такое новое, что будило в нем непривычный душевный подъем. Или что ранее он в ней по какой-то причине не замечал? Возможно, повинны в этом были «браслеты», стимулирующие иммунную систему организма, увеличивая тем самым период активной жизни человека, продолжая его молодость на долгий срок, но в то же время, по-видимому, притормаживал инстинкт размножения. Такое объяснение напрашивалось оттого, что Николай, уже в течение более чем восьми месяцев не имевший близких отношений с женщиной, какого либо дискомфорта от этого не ощущал. Занятый заботами о будущем человечества, он об этой стороне своей жизни не задумывался, тем самым, пытаясь забыть то, что он потерял в своей реальности, стараясь хотя бы временно, забыть оставшуюся там семью. По слабой аналогии этот эффект можно было сравнить с немедленным отвыканием от тяги к алкоголю у остальных носителей «чудо-браслетов».

А, возможно, дело было совсем в другом. Свою немалую роль сыграл эффект контраста. Обычно Марина сновала по «городу» в привычной всем военной форме. Но теперь, так сказать, в банальном женском платье, естественном для любой женщины одеянии, в ее облике произошла такая разительная перемена, что она стала необычайно красива. Красива какой-то особенной красотой, которую только подчеркивала грация пантеры. Сейчас она выглядела просто обворожительно. «Что делает с женщиной обыкновенное платье! — Подумал Николай, когда до него дошла открывшаяся истина. — Если в военной форме ее воспринимаешь, в основном, как боевого товарища, то в обычном гражданском одеянии она уже совсем другая, влекущая к себе таинственная незнакомка! А понимает ли сама Марина, какое впечатление она сейчас производит на мужчин, причем на мужчин, уже давно с нею знакомых!?» Но он так до конца и не понял, что не только в платье дело. Просто, занятый своими мыслями о прошлом он не хотел замечать, что красивой Марина была всегда, и только красота эта по его же вине, словно проходила мимо его сознания.

Почему-то именно сегодня, возможно, благодаря этому незнакомому впечатлению восприятия, Николай впервые почувствовал что-то вроде к Марине, не плотского влечения, а окутанного невидимой дымкой восхищения. Раньше она нравилась ему скорее в эстетическом смысле и, несмотря на настойчивое «сватовство» Владимира, близких отношений с Мариной Николай завязывать даже не пытался. Быть может, он интуитивно побаивался разрушить это эстетическое восприятие. Да и по-прежнему мешали воспоминания об оставленной за пределами этой реальности, семье. С момента той фатальной разлуки прошло уже почти девять месяцев, но Николай никак не мог с этим смириться. И вот только теперь он, пока еще робко, позволил себе взглянуть на Марину не как на боевого товарища, а именно как на женщину, и женщину желанную.

— Ну, ты прямо Коатликуэ — владычица в змеином платье, по-ацтекски — мать богов! — Восхищенным голосом сделал ей комплимент Владимир.

От лирических мыслей Николая, да и всю остальную компанию отвлек громкий вызов дежурного по гарнизону. На свободном от гобеленов пространстве стены высветился большой экран внутренней связи, на котором возникла фигура поручика Нелидова — ветерана Ястребовского конфликта — сейчас он дежурил по «городу»:

— Командор! Простите за беспокойство, но получен вызов неизвестной радио-станции открытым текстом на русском языке: «Говорит Бадабера! Бадабера восстала! Просим помощи!»

— Переключай сюда! — Негромко распорядился Николай.

Теперь они все услышали все сами.

«Говорит Бадабера! — Фоном голосу служили чуть приглушенные выстрелы из автоматического стрелкового оружия, из которого выделялись басовитые очереди крупнокалиберного зенитного пулемета. Потом в разговор вторгся другой голос, бо-лее нетерпеливый в своей эмоциональности: Борта давай! Давай борта!.. — И опять: «Тюрьма Бадабера восстала! Просим помощи!»

В передачу вдруг вклинился привыкший командовать голос: «Что за провока-ция! Приказываю немедленно оставить волну!»

— Это из Кабульского войскового контингента! — Пояснил поручик.

Тот же командный голос: «На провокации не поддаваться! Всем перейти на резервный канал!» — После чего голос из эфира исчез, остался только шум атмосферных помех, перемежающийся автоматными очередями и усталый прежний голос: «Ведем бой! Просим помощи!»

Вмиг протрезвевший Дымогарев надевал на руки свои «браслеты». У сидевшей рядом с ним Вероники из глаз текли слезы.

— Где эта Бадабера? — Спросил Николай у Владимира, как у специалиста по разведке.

— Провинция в Пакистане. Но речь идет наверняка об учебном центре моджа-хедов с полным набором американских инструкторов. Около тысячи курсантов. Это где-то в пятнадцати километрах от Пешавара в сторону Кабула. Вот только откуда там взялась тюрьма? Об этом мы не знали!

— Может быть действительно провокация? — Спросил Дымогарев.

— Может! Но не думаю! Далеко это от нас? — Вздохнул Николай.

— Часа полтора-два лету «Ястребам». Транспортно-боевому «Филину» раза в два подольше! — Ответил поручик Нелидов. — От Кабула до места боевого столкновения раза в три ближе, чем от нас!

— Поднимаем дежурную тройку «Ястребов» и подготовить двух «Филинов» с де-сантом! Вот и боевое крещение! Василий, ты готов? — Наступил один из тех момен-тов, когда Николай становился решительным и до предела собранным.

— Обижаешь, Командор! — Несколько с наигранной обидой ответил Дымогарев.

— А если все же провокация? — Высказался осторожный Владимир.

— А нехай и провокация! — Почти рявкнул Дымогарев. — Мы им такую провокацию устроим, что потом провоцировать уже не захочется!

— Ты там не увлекайся слишком! Если будет трудновато, поддержи наших огнем и дождись нас! Мы пойдем на форсаже, так что разрыв по времени постараемся сократить до минимума! — Напутствовал его Николай.

— А вот ты, Командор, оставался бы здесь! Не «царское дело» в перестрелках участвовать! — Со своим неизменным юмором, в котором порой наряду с тонкими изысками, проскальзывали нравы казармы, попытался посоветовать Дымогарев.

— Мне что же теперь, как крысе сидеть здесь и носа не показывать? — Мрачно усмехнулся Николай, и добавил: — Поручик, включите на той же волне передачу прямо из этого помещения!

— Сделано, Командор!

— Ребята! Пару часов продержитесь? — Обратился он к неизвестному радисту.

— Постараемся! Чего-чего, а боеприпасов у нас хватает! — Ответил сразу чуть повеселевший голос, в котором зазвучала слабая надежда.

— Держитесь! Помощь пошла! — Сказал Николай и кивнул Дымогареву. Тот, не дожидаясь конца радиообмена, шагнул к гардинам, едва прикрывающим матово светящийся проем телепорта — он не желал тратить время на переезды по внутригородским лабиринтам, и сразу же оказался в ангаре, где, уже получив приказ, суетились команды трех боевых автожиров. Из своего «тревожного» шкафчика Василий захватил в автожир комплект боевого снаряжения. «Переоденусь в пути!» — Подумал он, и хотя парадного мундира было немного жалко, но терять время на его сохранность в его глазах было просто кощунственно. Закрывая дверцу десантного отсека автожира, Василий выкрикнул:

— Дубов! Готов? Курс известен?

— Так точно! — Ответил «Дуст» — неизменный пилот этого «Ястреба».

— Тогда звену взлет! Пойдем на форсаже!

Оставшимся в каминном зале было уже не до веселья. С экрана вновь донесся вновь «прорезавшийся» командирский голос: «Кто осмелился нарушить приказ? Немедленно назовитесь!»

— Приказывать будешь дома жене! — Тут уже не выдержал Владимир. — Нам твои приказы, «как до колокольни»! Дежурный, отключите этого идиота! — Сказал он, не желая называть Нелидова по званию. — Вот ведь козлы! Сами сидят, носа не высовывая, и другим мешать пытаются! На-фига тогда вообще сюда войска вводили? Увижусь же я когда-нибудь с этим «командиром»!

— Хватит! Не петушись, Володя! Пошли со вторым эшелоном! Марина, остаешься за командующего! Всем охранным подразделения по «Оазису» боевая готовность. На всякий непредвиденный случай нужно быть начеку! Не думал, что придется так рано высовываться! Вероника, готовь госпиталь! Похоже, раненых будет немало! Айгуль, поможешь Веронике! — Раздав все распоряжения, Николай подошел к Марине и, галантно поцеловав ей руку, произнес уже тише: «Извините за испорченный вечер, леди!» — Сказал он чуть шутливо и грустно улыбнулся.

— Чего уж там! Возвращайтесь скорее! Буду ждать! — Пристально глядя в его глаза, ответила Марина, и Николай на миг почувствовал, что ее слова несут в себе, куда большее смысловое значение, чем могло показаться на первый взгляд. И впервые он почти понял, что же от него, в конце концов, ждут. Кивнув всем остающимся, успев поймать несколько ревнивый взгляд Вероники, он в сопровождении Владимира посредством того же портала, которым воспользовался ранее Дымогарев, покинул каминный зал.

«Если государство отказывается от своих солдат, которые являются лучшей частью народа страны, то руководители такого государства не имеют морального права управлять государством». — Такая мысль уже не в первый раз приходила на ум Николаю, да и не одному Николаю, после более явственного ознакомления с подробностями этой, длящейся уже несколько лет афганской войны.

Выяснилось, что горнило Афганской войны существенно размыло идеологиче-ские постулаты в головах ее участников. Странная и непонятная война с неясными для страны целями. Сумбурные противоречивые решения вышестоящего военного и политического руководства, по меньшей мере, приводило в недоумение умы и мысли обыкновенного солдата и среднего офицерского состава войск. Непонятная война, непонятные цели, непонятные решения. Нужна ли была эта война правителям того же Афганистана, хотя без войск великого соседа у себя они явно не смогли бы удержаться у власти.

По понятиям Николая, это означало, что в дальнейшем надо решать проблему этой войны в целом, и как можно быстрее, иначе с излишней осторожностью времени на выполнение основной задачи — отражению инопланетной агрессии, к которой необходимо было готовиться, и полувека не хватит.

 

19

По пути к цели Дымогарев слушал по радио перепалку Владимира с неизвестным «командирским голосом». Ему хотелось добавить этому «командиру», что он с ним сделает, когда тот попадет в его руки. Что он заставит скандировать лозунг — «под знаменем марксизма-ленинизма, вперед к победе коммунизма» — после каждого удара розги. Оттого, что только такой же упертый на однобокое понимание тех же коммунистических идеалов, как и надоевший в свое время Словин, мог бросить своих солдат на расправу моджахедам. Бросить, руководствуясь мнением — «Россия большая и бабы новых солдат нарожают!..»

Но вмешиваться в разговор он не стал и лишь только раззадорился перед предстоящим делом. Когда до цели оставалось совсем немного, выстрелы, служившие фоном радиопередачи, стали реже, а голос радиста не доносился давно — видимо для него нашлась более требующаяся в настоящий момент работа, Василий забеспокоился и, включив передачу, постарался связаться с защитниками взбунтовавшейся тюрьмы.

— Бадабера! Ответьте!? Как вы там, держитесь? Мы на подлете! Ответьте, Бадабера!

Ответом была только вновь участившая какофония боя, сквозь которую едва слышались многоэтажные словесные построения из ненормативной лексики, но именно они убедили Дымогарева, что восставшие еще держатся!

— Дуст! Прибавьте ходу! — Приказал он пилотам автожиров. — Иначе, можем опоздать!

— Не опоздаем, господин кэп! Уже прибыли!

И действительно, на экранах дальнего обнаружения появилась цель во всей своей красе. Среди гор с порослью чахлой, но довольно густой зелени расположилась древняя крепость, с некоторыми сооружениями, которые были вырублены прямо в скалах. Эту слегка обветшалую крепость окружали высокие дувалы с глиняными башнями по углам. За этой изгородью внутри были видны несколько одноэтажных кирпичных домов и ряды армейских палаток натовского образца. Башни крепости огрызались экономным, но в то же время яростным автоматным огнем. С одной из дальних башен грамотно «работала» зенитная крупнокалиберная спарка.

— Да, на провокацию это явно не похоже! — Негромко и задумчиво проговорил «Дуст», но его услышали и в десантном отсеке, куда был выведен дублирующий эк-ран внешнего обзора, на котором, несмотря на ночь, можно было всю проплываю-щую внизу местность. — Ребятки уже не меньше трех сотен «духов» положили! Видать решили напоследок «отвести душу»!

И действительно, местность перед воротами была усеяна телами моджахедов. Некоторое их количество в беспорядке располагалось и на территории крепости-лагеря. Укрытый в тени одного из домиков, по волне наступающих с упорством фанатиков, молодых воинов ислама, похожих сверху на стаю тараканов, мерно и достаточно метко «ухал» семидесятимиллиметровый миномет. Видимо корректировщик у него был отличный.

Чуть вдалеке, по-видимому, сразу с марша со стороны Пешавара разворачивалось артиллерийское подразделение из нескольких установок «град», под прикрытием трех вертолетов производства США с опознавательными знаками ВВС Пакистана. Моджахеды сами явно справиться не надеялись, если запросили помощи у своих «покровителей».

— Похоже, мы как раз вовремя! Против артиллерии эта крепостишка долго не устоит! — Выдохнул Дымогарев и скомандовал:

— Второй! Воздушные цели! Третий! Займитесь артиллерией! Она не должна успеть открыть огонь по крепости!

Сейчас, в условиях глубокой ночи «ястребы» Дымогарева, оборудованные аппаратурой ночного видения, усовершенствованные в такой степени, что при ее помощи можно было отслеживать обстановку словно днем, да еще в цвете, имели неоспоримое преимущество. Сами же «ястребы» с включенным в автоматическом режиме «полем-хамелеон», сливались с чернотой ночи, были невидимы противником, и должны были преподнести ему, безусловно, пренеприятнейший сюрприз.

Свой также невидимый «ястреб», перешедший в вертолетный режим Василий приказал навесить прямо над воротами. Его спаренные импульсные «газонокосил-ки», с компьютерным наведением на групповые цели, бесшумными лиловатыми лучами, которые только слегка и демаскировали летательный аппарат, заработали, вполне оправдывая свое шутливое прозвище.

«Пули погуще по оробелым, в гущу бегущим грянь, «парабеллум»!» — В азарте продекламировал Василий, запомнившиеся из когда-то прочитанного фантастиче-ского романа И. Ефремова — «Час быка» стихотворные строки. Он совсем не предполагал, что после его слов к «импульсным пулеметам» приклеится новое полуофициальное название «парабеллум» и не столько по аналогии с известным пистолетом, сколько по переводу этого слова с латинского языка — «готовься к войне», только подтверждающего их мощь.

Второй «ястреб» живо выпустил сразу две пары универсальных ракет «воздух-воздух», «воздух-земля» с вакуумным эффектом взрыва, чтобы гарантированно на-крыть пакистанские «апачи» и результат не преминул сказаться. В ночи внезапно вспухли два ярких самосхлопывающихся маленьких солнца, пожирающих вертолеты и лишь немногочисленные обгорелые обломки мелким хламом сыпались на поверхность земли. Третий «апач» заметивший судьбу своих собратьев заложил крутой вираж, намереваясь покинуть зону боестолкновения с неизвестным противником, но обе ракеты одна за другой настигли его на излете и, еще одно яркое мини-солнце на мгновение осветило окрестности.

Третий автожир из звена Дымогарева тем временем такими же ракетами «утюжил» позицию батареи «градов», подкрепляя ракетные залпы убийственный «огнем» импульсных «парабеллумов».

И неожиданно воцарилась тишина. Стрельбу прекратили даже защитники крепости. Возможно от неожиданности и оттого, что противник перед ними внезапно, непостижимым образом, прекратил свое существование, ибо на его месте еще витало разряженное, медленно оседающее на землю облако красноватого цвета, но и это облако защитники крепости в условиях темноты видеть не могли. Чуть слышны были только редкие жалобные стенания чудом уцелевших немногочисленных моджахедов, пронзительно, в безумии безысходности стонущих свои молитвы. Ужас нагнетало еще и то, что за исключением пусков ракет и последующих за ними взрывов, другими звуками автожиры себя по-прежнему не обнаруживали. И для оборонявшихся в крепости солдат все произошедшее могло показаться настоящим чудом.

Освободившиеся от своей убийственной работы второй и третий автожиры разлетелись в стороны, барражируя на границах полукруга, радиусом около двух километров, центром которого теперь оказалась крепость, в направлении Пешавара, чтобы исключить неожиданное появление каких-либо еще воинских подразделений. Немногочисленных разбегающихся уцелевших воинов ислама они решили оставить на попечение десантной роты, которая вот-вот должна была появиться на двух транспортно-боевых автожирах «филинах», поставивших сегодня рекорды скорости для летательных аппаратов этого класса. Тем более темнота ночи для десантников также помехой не должна была стать. Их боевые шлемы были оборудованы почти аналогами тех «ноктовизоров», встроенных в шлемы скафандров пришельцев с незначительными усовершенствованиями, на которые оказались способны их земные разработчики.

Дымогарев теперь распорядился включить прожектора своего «ястреба» и посадить его на площадке перед воротами крепости, более-менее свободную от трупов «душманов». Со стороны крепости никто не стрелял, но никто и не спешил выходить, видимо выжидая и, пытаясь разобраться, кто же, все-таки прибыл к ним на помощь, и можно ли доверять избавителям, обладающим такой невероятной боевой мощью.

Василий выпрыгнул из люка, не дожидаясь полной посадки «ястреба», отсеченным яркими лучами прожекторов и оттого сливающегося с чернотой ночи. Свет прожекторов и был предназначен для того, чтобы скрыть не обычные обводы корпуса, совсем не напоминающего вертолет, да еще и с изображениями золотистых двуглавых орлов на бортах, что могло вызвать преждевременное недоумение защитников крепости. Оттого Дымогарев и поспешил в зону перед воротами, освещенную широкими лучами прожекторов, одновременно отстегивая шлем, обнажая русые волосы своей головы.

Перед самыми воротами Василий, наконец, справился со шлемом и, сняв его, выкрикнул по-русски:

— Ребята, вы живы? Теперь можно выходить! Сейчас подойдут транспорты, и домой!

Одновременно «Дуст» пытался сказать нечто подобное и по рации, но ранее выдававшая помехи радиостанция теперь молчала. Тем не мене выкрики Дымогарева свое действие возымели. Со скрипом приоткрылось то, что оставалось от полотен ворот и, из них выступил высокий человек, когда-то плотного телосложения, с явными славянскими чертами лица, с автоматом Калашникова в правой руке. Его слегка пошатывало, хотя на первый взгляд, раненым он не был. Запавшие в глазницах глаза мрачно и в то же время лихорадочно поблескивали на осунувшемся лице. Он молча смотрел на камуфлированный комбинезон Дымогарева, играющий расцветкой, по мере изменения освещенности. И только тогда Василий догадался выключить эту его функцию.

— Нормально придумано! — Наконец выговорил защитник сипловатым, с нату-гой, голосом. — Нам бы такие костюмчики в свое время! Фиг бы меня «духи» обнаружили!

— Неужели вы один остались? — Спросил Дымогарев.

— Нет, конечно! Я всего лишь в разведку! Решу, стоит ли нам выходить! Рация разбита. И теперь фиг известно, те ли вы, что обещали прийти на помощь! Это вы пару часов продержаться просили? Прибыли-то пораньше, вроде! — Он говорил с трудом, но, казалось, никак не мог наговориться с новым человеком. — Вы, с какого подразделения?

— С нового! Его название вам ни о чем не скажет! — Уклонился от прямого ответа Дымогарев, ибо еще не настало время открывать карты даже для спасенных.

Из-за его спины в этот момент выдвинулся Сергей Волков, когда-то с Николаем Мордовцевым повоевавший в Ястребовске и даже лишившийся руки. Благодаря медицине космических странников и не в последнюю очередь Марине Виноградовой, разобравшейся с этой техникой пришельцев, он теперь обладал новой рукой. Он вполголоса обратился к Дымогареву: «Разрешите мне, господин капитан третьего ранга! По-моему я его знаю!» — Спросил он разрешения для участия в переговорах. Дисциплина в «Оазисе» была на уровне.

— Действуйте, унтер-офицер! — Так же вполголоса ответил Дымогарев.

Волков выступил вперед, одновременно снимая шлем, чтобы открыть свое лицо и обратился к человеку с автоматом:

— Дудкин, Коля? — Спросил у него Сергей, с некоторым трудом узнавая своего бывшего сослуживца, уж больно тот выглядел изможденным. — Это ты?

Бывший пленник внимательно вгляделся в нового переговорщика.

— Сергей? Волков? — Наконец вспомнил он. — Ты же давно дембельнулся! А я вот не успел! — Устало выговорил он и, повернувшись к воротам, попытался крикнуть:

— Ребята! Это свои! Можно выходить! — И хотя вместо выкрика прозвучал лишь сиплый, негромкий стон, его услышали. То, что осталось от воротных полотен раскрылось шире и, из открывшегося проема потянулись изможденные люди. Двое в обрывках того, что когда-то было военной формой, принадлежность страны к которой она относилась, невозможно было определить, сами, едва передвигая ноги, вели, почти несли третьего. За ними вышли еще двое, а затем сразу пятеро, уже с азиатскими чертами лиц в изорванной форме афганской республиканской армии.

— У нас один тяжелый! И еще несколько в разной степени тяжести! Посчитать еще не успели! А было — пятьдесят пять! — Пояснил Дудкин. — Двенадцать наших, остальные афганцы! Хорошие ребята! Жаль, не все дождались!.. — Его вдруг повело в сторону, он упал бы, если бы подскочивший к нему Сергей не придержал его, обхватив сильными руками.

— Все, Коля! Осталось совсем немного подождать! Потерпите чуть-чуть! Мы вас всех на ноги поставим!

Издали послышался приглушенный шум приближающихся транспортных автожиров, несущих в своих утробах по полуроте десантников. Операция «Гнев Командора», как ее на свой страх и риск окрестил Дымогарев, вступала в завершающую стадию.

Из еще одного «ястреба», прибывшего вместе с «филинами», выбрались Николай Мордовцев и Владимир Фаунковский.

— Как дела, кэп-три? — Спросил Фаунковский, подходя ближе. — Я смотрю, вы здесь неплохо повоевали! Пленные есть?

— После «газонокосилки-то»? Смеетесь, господин ротмистр? Если только после прочесывания кто-нибудь отыщется! Стон некоторых был слышен! — Буркнул Дымогарев. — Ребят надо в госпиталь отправлять! Мы им пока стабилизаторов вкололи! В транспортах места хватит?

— Сейчас десантную партию выбросят и оба «Филина» в нашем распоряжении! Сколько наших уцелело?

— Одиннадцать здесь и внутри крепости еще несколько! Ребята сейчас подбирают. Их было — пятьдесят пять!

— И все? — Владимир сокрушенно качнул головой. — А «этих» сколько положи-ли? — Он кивнул в сторону разбросанных вокруг трупов.

— По данным бортовых компьютеров — одна тысяча сто сорок две единицы живой силы противника! — Ответил Дымогарев.

— И такая орава в течение пяти часов не могла справиться с нашими ребятами? — Удивился подошедший Николай, осматривающийся вокруг.

— Позиции они выбрали удачные, очень профессионально. Плохо только, что афганцы полегли почти все. Жаль, что мы пораньше попасть сюда не смогли! — Сокрушался Дымогарев. Впервые он пожалел, что «Оазис» еще не обзавелся скоростной истребительно-штурмовой авиацией. — Видимо пока до радиостанции добрались, бой уже часа полтора продолжался! Если бы из Кабула помощь пошла, то была бы здесь уже минут через сорок, а мы хотя и спешили, но успели, как успели!

— Из Кабула не пошли оттого, что посчитали все это провокацией. Бадабера-то на территории Пакистана. И здесь союзному контингенту делать нечего! — Сказал Николай.

— Ну-ну! А вот моджахедам здесь есть дело до всего! — Буркнул Дымогарев.

— Пленные есть? — Уходя от неприятной темы, спросил Николай.

— Если только десантники кого выловят! Здесь после «газонокосилки» и трупов-то почти не осталось! — Ответил Дымогарев.

— Да-а! Такое оружие явно подпадает под запрещение Женевской конвенцией! — Задумчиво проговорил Николай. — Не поспешили ли мы взять его на вооружение?

— О чем ты переживаешь, Никола! Да любое государство для своих спецслужб захотело бы иметь его непременно! — Вставил Владимир. — А опережать все и всех мы просто обязаны, иначе от наших планов один пшик останется!

— Пора вывозить отсюда пострадавших! — Вроде как самому себе сказал Нико-лай.

— Все готово, Командор! Ждали только транспорты. В наших «ястребах» такое количество разместить невозможно! — Доложил Дымогарев.

— Послушай, Василий! Как, по-твоему, кого-нибудь из наших еще «восстановить» удастся?

— Не могу точно сказать! На подлете я «просканировал» крепость, но кто там в это время был жив, а кто уже нет, и кого можно «возродить», определим уже только на базе!

— Командор! — Обратился подошедший от командирского «ястреба» Борис Торопыгин, еще со времен Ястребовска состоявший при Николае вроде как телохранителем и адъютантом. — Оцепление сообщило, что задержали девять пленных! Один, похоже, американец! Советник! Остальные моджахеды, причем «шишки», со своей охраной. Но разоружили их мигом! Сейчас доставят сюда!

— Хорошо! Владимир, готовь «жучки»!

— Хочешь вживить в них «биосканеры»? — Усмехнувшись, спросил Владимир. — Гуманист ты наш! — Но в тоне, с которым он это произнес, осуждения не было.

— Это ведь гуманнее, чем просто убивать!? — В ответ усмехнулся Николай. — На их здоровье это никак не повлияет, но зато мы будем знать, где, с кем, и когда они будут общаться! А информация из стана врага всегда необходима!

— Каких «живцов» готовить? Нейтральных? Или «комбинированных», с ликвидационной начинкой? И об одних, и в особенности о вторых может только мечтать разведка любого государства!

— Ты еще больший «гуманист», если предлагаешь вживить «комбинированные» сканеры! — Подчеркнув слово «гуманист» именно в кавычках, с сарказмом парировал Николай. — А как же заповедь — «не убий»?

— Ну, это сложная философская проблема, о которой мне сейчас совсем гово-рить не хочется! Особенно, когда я увидел ребят, которые находились в плену! Такие интеллигентские сентенции, замешанные на религиозных постулатах, меня сейчас едва ли тронут! Я бы, ни секунды не колеблясь, впихнул бы им «бомбы»! — «Бомбами» Владимир называл комбинированные биологические сканеры, состоящие всего лишь из микроскопического шарика с электронным чипом. Но в то же время, в нем содержался еще и сгусток обычного воздуха. В состоянии плотности нескольких десятков атмосфер, окутанного биологической тканью, маскирующей это устройство от обнаружения его металлоискателями, и подключающееся к органам чувств носителя, в котором его помещают. Таким образом, внешний наблюдатель может дистанционно видеть, и слышать все, что видят глаза и слышат уши биологического объекта, в котором «биосканер» помещен. По специальному сигналу извне, молекулярные связи «шарика» могли ослабляться, и тогда устройство вместе с носителем уничтожалось. Причем, если это происходило в замкнутом помещении, то в комнате или другом ее аналоге, никто уже уцелеть не мог, оставались лишь окрашенные кровью стены. Несколько меньший эффект достигался на открытой местности. Но и там живности, находящейся рядом с объектом, не смогла бы помочь никакая реанимация, а объект-носитель уничтожался со стопроцентной гарантией. Такую поистине адскую штуку разработали в лабораториях «Оазиса» — идеальное оружие для терро-ристов-смертников, которые сами не осознавали, что стали смертниками.

Но при всей своей полезности в некоторых ситуациях, Николаю эти устройства более чем, не нравились, он с меньшими судорогами души принимал биосканеры-шпионы без такого жуткого элемента самоликвидации. Эта идея по «усовершенствованию» была уже, безусловно, детищем Фаунковского.

— Смеешься, что ли? — Вместо ответа сказал Николай. — Давай-ка «нейтральные»!

— Может быть, когда-нибудь решимся создать идеального шпиона по методу пришельцев? — Задал провокационный вопрос Владимир, в то же время с хитринкой в глазах.

— В нашем случае такое деяние не пройдет! Уничтожать для такой операции мы никого не будем, чтобы не создавать антигуманный прецедент, иначе сами духовно переродимся в монстров. А просто матрица добровольца, даже если такой доброволец найдется, все равно не сможет главенствовать в чужом теле. В данном случае в телах пленных. Нет полнейшей уверенности, какой из разумов, в конце концов, будет превалировать. Боюсь, что «родное» тело будет помогать скорее и «родному» разуму. Не по этой ли причине пришельцы уничтожали «оригиналы» и взамен «клепали» клонов!? Так что, обойдемся только наблюдением. Одно это дает нам такие преимущества, о которых, как ты справедливо отметил, даже не мечтает ни одна разведка мира. И хотя мы еще достаточно слабы для того, чтобы противостоять всему миру, не стоит перебарщивать и иметь совесть, иначе обленимся без дополнительных трудностей! Слушай, Вовик, а тебя твоя жандармская работа портить не начинает?

— Работа, как работа! В одном ты прав, приходится стараться не перейти нравственную грань! Границу, за которой уже не работа, а сплошная безнравственность! И в то же время стараться, чтобы нравственность не погубила все дело! Так что, мне на моем поприще, маленько потруднее приходится!

— Вот и старайся! Иначе мы от палачей отличаться не будем!

— Вот-вот! Белое движение, атрибуты которого мы на себя примеряем, оттого и потерпело поражение, что нравственность соблюдало в отличие от противника! — Буркнул Владимир.

— И все же постараемся обойтись без излишних эксцессов! У нас для этого имеется более мощное техническое превосходство. Постараемся этим обойтись! Тем более что эта наша боевая операция, если не считать затей с мечетями — первая! Рановато нам пришлось вмешаться в существующий порядок вещей!

— Но и отступать как-то унизительно! — С брезгливой гримасой на лице, прого-ворил Владимир. — Не могли же мы оставить наших российских ребят на неминуе-мую гибель. Их уже один раз бросила держава, за которую они проливали свою кровь. Если у нас имеется малейшая возможность это предотвратить, нас ничто не должно останавливать! Мы даже и сейчас можем вполне отбиться от любого военного воздействия. А высунуться, мы уже высунулись, начав строительство «мечетей Единого Бога». Пусть мы не способны сейчас на военную экспансию, но на всей Земле против нашего дисколета противодействия не имеется! Тем более по имеющимся у меня сведениям, местонахождения нашей базы пока тоже никто знать не может! И возможность ее обнаружения на сегодня, тоже равна практически нулю!

— Это я и сам понимаю! Но сплошной войной объединить все народы планеты не удастся! Посеем к себе только ненависть, и все на этом закончится! А нужен не только страх, но и уважение! — С некоторой долей здорового скептицизма в голосе, проговорил Николай.

— Хм! Уважение! Не смеши меня! — С мрачным видом проговорил Владимир. — Вспомни-ка, как наши генсеки у всех любви добивались! Стоит только какой обезьяне слезть с пальмы и, обернув хвост вокруг талии, чтобы в глаза не бросался, заявить, что она в своей Мамба-Юмбии начинает строить социализм, как в эту Мамбу-Юмбию потоком начинала течь валюта, военная техника, начиналось строительство фабрик, заводов, газет, пароходов. И в ответ начинали ждать беззаветной любви, любовных признаний, не требуя назад вложенных денежек, отобранных у своего собственного народа, между прочим! Не будем же мы повторять эту ошибку?!

— Что-то подобное, я уже от Дымогарева слышал, даже почти в тех же выражениях! Ты, случаем, не от него нахватался? — Посмеиваясь, спросил Николай.

— Ну, разговаривали мы с ним на эту тему, причем я и до него до тех же выводов додумался! Просто у Василия объяснения в более доходчивых и образных выражениях получаются — глас народа! Почти как у Никиты Сергеевича Хрущева: «Вы нас одним прутиком, а мы вас целым веником!»

— Ну, Никита Сергеевич, еще тот оратор был!

— Ты «кузькину мать» вспомнил? Так ведь справедливо! Сейчас никто туфлей по трибуне не стучит, вот «янкесы» и обнаглели! Здесь фанатиков подкармливают, да и не только здесь! А это потом может потом аукнуться весьма неприятно! Поторапливаться нам надо! Ох, поторапливаться! А ты еще говоришь — рано! Как бы поздно не было! Мы уже сейчас должны обозначить свои интересы, а уж на почве тайной войны, тем более! Останавливаться мы теперь права не имеем! А уважение? Уважение не в последнюю очередь рождается посредством силы! Главное, в применении силы палку не перегнуть! А «советников» жалеть нечего! Он разве не знал, зачем сюда едет? Сидел бы у себя дома за океаном и не рыпался! А раз уж попал, как «кур в ощип», пусть теперь сидит ровно и помалкивает!

— Ха-ха! — Рассмеялся Николай. — Ты умеешь излагать свои мысли не менее образно, чем Василий Дымогарев. Так что переговоры с пленными будешь вести сам, как раз по твоему жандармскому ведомству. Только разговаривай по-английски, или на фарси, раз уж мы на территории Пакистана! Мы свою национальную принадлежность пока уж слишком обозначать не должны!

Как раз в этот момент к соратникам подвели почти такого же рыжеволосого, как и сам Владимир, американца в камуфляже натовского образца. Сами они были в шлемах, скрывающих лица, да и «странная мимикрирующая ткань комбинезонов» скрывали сейчас для «натовца» их государственную принадлежность. Но ситуация показалась Николаю несколько комичной — не будь на Владимире глухого шлема — словно два брата встретились. И хотя ироническая улыбка не могла быть никем замечена, Николай отвернулся, но послушать допрос все же остался.

— Badabera — today, USA — tomorrow! — Слегка ернически, но в то же время и явственно ощущающимся злорадством в голосе начал разговор Владимир. — Бадабера — сегодня, США — завтра! Ты понимаешь меня, «советник»? Сегодня мы тебя отпустим только для того, чтобы ты передал своему руководству, какое оно у тебя там, ЦРУ или Госдеп, мне безразлично! Всех пленных российских солдат и их афганских союзников мы ждем через месяц! Вот здесь! — Владимир показал на карте точку, на границе Афганистана и Пакистана. — И если этого не произойдет, ваше ЦРУ и прочая шваль в «Белом доме» об этом пожалеют! Это требование можешь передать дословно! Советуем также отозвать из региона всех своих «советников» в целях сохранения их жизни и здоровья! Это первое! Второе — прекратить финансовую и военную помощь моджахедом, в том числе поставку вооружений. Срок — еще месяц! Это пока все! Пусть потом не обижаются, когда в США поплывут гробы, а может быть и нечего будет в эти гробы укладывать! Как здесь! — Владимир повел рукой вокруг себя, обращая внимание на результаты «работы» «газонокосилок». — Нам известны все места дислокации ваших «доблестных» защитников «демократии» на прилегающих территориях! Выводы можете сделать сами на примере Бадаберы! Все понятно!

— Кто вы! Вы советские? — Слегка заикаясь, спросил пленник. Он выдел перед собой только слегка размытые контуры двух человекообразных фигур. Он до сих пор никак не мог понять, кто атаковал базу? Слишком все стремительно и страшно произошло. И если вертолеты были уничтожены предположительно какими-то модифицированными ракетами, то испаряющиеся на глазах люди… — такого просто не может быть. Кто это? Он собрал в себе последние силы духа и все же отважился спросить:

— Или инопланетяне? От имени кого мне передавать ультиматум? — Он сделал паузу, как бы ожидая ответа, потом продолжил:

— Возможно, с вами захотят связаться, обсудить, договориться!

— Вот ведь торгашеская натура у этих «янкесов»! «Договориться, обсудить!» — Передразнил Владимир. — Нет, мы не советские! Скорее — второе. И если у нас появиться желание или необходимость что-то обговорить, мы сами найдем, как обозначить свои намерения. Место и время следующей встречи я вам назначил! Этого достаточно! А теперь гуляй и быстро! Время пошло! — С этими словами Владимир закончил свою речь и кивнул охране, на лицах которой было написано полное одобрение его произнесенной тираде. Те, подхватив американца под руки отвели его в сторону от начальства, по пути специальным инъектором впрыскивая ему биосканер. С пленными моджахедами такую операцию уже проделали, и допрашивать их Владимир не стал. Он вполне резонно предположил, что на свободе у них языки будут развязаны не в пример лучше, чем на допросе, а биосканер все прекрасно зафиксирует и передаст информацию в центр.

— Ну, как! Я не сильно превысил свои полномочия? — Обратился Фаунковский к Николаю.

— Нисколько! Таким образным языком я бы выразиться не сумел. А для этого «советника» только такой язык и требуется! От наших ранее обсуждаемых планов ты не отклонился! Даже чуть поскромничал! Но это не беда! Подождем месяц! Сколько по твоим данным у них наших пленных?

— Только из Союза около тысячи, и раза в три больше афганцев! Но тех не все-гда поймешь! Сегодня они воюют за республику, а завтра — против! С ними сложнее!

— А может быть по этой же причине и проще! — Задумчиво сказал Николай. — При соответствующем обращении и внушении они скорее будут на стороне того, кто больше платит или заботится о благополучии их семей. Без, так сказать, «туземной армии» мы здесь не обойдемся! Думаю, что и некоторые из тех, которых мы сейчас отпустили на все четыре стороны, могут вполне в скором времени оказаться в боевых подразделениях, подконтрольных нашему влиянию. Не совать же во все дырки наших ребят. Тем более что их пока совсем немного!

— Какое-то количество мы черпаем в «ограниченном контингенте», но это в ос-новном только те, которых посылают в почти безнадежные рейды, почти на убой! Некоторое количество идет от нашего «штабс-капитана» Мезенцева с Родины, вот это пополнение самое неплохое. Ветераны-инвалиды после обработки у Вероники в медотсеке дисколета, почти как один готовы воевать за «благодетеля»! — Со смехом сказал Владимир. — А остальных уставших от войны задействуем на педагогической работе в детских домах и школах на Родине. Там пока приходится по этим вопросам работать в «глубинке», подальше от неусыпного ока спецслужб и прочих органов социального и народного образования.

— И кто же такой «благодетель»? — Нахмурившись, спросил Николай.

— Да ты, конечно! Но это я так образно выражаюсь! — Со смешком ответил Владимир. — Шучу! Все проходит нормально, никакого принуждения или обожествления, только нормальные разговоры по душам, информация о том, что нас ждет в не таком уж далеком будущем, если не привести настоящее к оптимальному уровню. Так что, все работают вполне осознано. — Добавил Владимир. — У меня этими вопросами неплохо занимается ротмистр Воронин, один из «возрожденных» кагэбистов, его нам Букограй прислал с целой командой бывших своих сотрудников. Я хоть и был последний месяц в Южной Америке, но руку на пульсе держал, как мне, жандарму такому-этакому и положено! — Напоследок улыбнулся Владимир. — Ну, похоже, здесь мы работу закончили. Пора возвращаться и продолжить сорванную вечеринку!

— Да какая уж вечеринка! Светает уже! — Ответил немного оттаявший, Ни-колай. — Отдохнем немного и пора приниматься за дела. Я еще твоего доклада по Южной Америке не слышал во всех подробностях.

— А там подробно особенно еще и докладывать не о чем! Так, только начальная стадия. Перекупили несколько существующих фирмочек, чтобы новые не организовывать, и как говорится, «процесс пошел»! Меня в последнее время только одна проблема начала интересовать, я на нее как-то раньше близко к сердцу не принимал. — Вздохнув, сказал Владимир.

— И что за проблема? — Спросил Николай.

— Не боишься, что революционное внедрение новых технологий вызовет в мире новую разрушительную войну, как это случилось в начале двадцатого века? Ученые спорят, что в этом «виновен» информационный взрыв, вроде как привнесенный Тунгусским метеоритом. Тогда в первую очередь новые технологии нашли самое скорое воплощение именно в военных целях! Мы ведь тоже в первую очередь «ястребов» и «филинов» понастроили.

— Ты не совсем прав! Мы в первую очередь «оживили» невинно погибших людей! А военные цели? Надеюсь, что широкого распространения не произойдет! Пока мы крепко держим монополию на такие технологии. И даже внедряя их, мы даже сами не представляем их глубинных элементов. Думаю, что даже и «диктатор» этого не знал! Где-то скопировали устройство синтезаторов материи, а именно так можно называть те производственные мощности, которыми мы сейчас пользуемся, не очень-то задумываясь о сущности процессов. Умные ребята, конечно, пытаются докопаться до сути, но пока не очень успешно. Перенять технологии изготовления, так сказать, «с чистого листа», не удается. Об этом говорил и Букограй. Еще тогда, в Ястребовске, его «научники» насобирали кучу обломков и фрагментов инопланетной техники, даже останки «клонов-пришельцев», смогли даже в некоторых моментах определить молекулярный состав обломков. Но каким способом воспроизвести такие же материалы, до сих пор никто даже представить не может. Такие же дела обстоят и с энергоизлучениями, результат которых им известен, а каким образом их продублировать, с помощью какого оборудования, никто также не представляет. Примером можно считать черный купол над Ястребовском.

Я допускаю, что на пытливые умы наша планета не оскудела, и кто-то когда-нибудь докопается до сути, но это произойдет далеко не сразу! А уж о свободном и широком внедрении пока и говорить не следует. Будем внедрять только тогда, когда возможности крупномасштабных военных конфликтов будет исключена, что и произойдет только после объединения Земли в союзный конгломерат крупных империй. Создавать одну единственную я считаю нецелесообразным. Нужно, чтобы была стабильность, необходимая для развития экономики. Такую стабильность в большей степени обеспечивает твоя мечта — тоталитарный режим, чем в условиях нестабильной демократии, и в то же время смена режимов, то есть выборных разных личностей, может сильно подгадить такой стабильности. Потому, я согласен с Дымогаревым, нужна монархия, но конституционная, с элементами достаточной демократичности, с одной стороны, и с другой стороны — гарантия несменяемости династии как раз и обеспечивает необходимую стабильность.

Несколько же крупных государственных образований, которые в нашем вари-анте будут неявно являться нашими, можно сказать, вассалами, добавят в развитие экономики некоторый элемент соревнования, а не конкуренции, когда оппонента давят всевозможными способами, чтобы и самому не очень-то о развитии задумываться. Такое соревнование должно, в идеале, обеспечить поступательное развитие по все возрастающей спирали. Что нам и нужно. А армии останутся для обеспечения должного порядка и исключения возможности смены династий, а также для того, чтобы держать в узде всевозможных экстремистов, которые рождаются во все времена, и полностью от которых, даже при помощи марсианских и лунных колоний, избавиться не удастся. Что нужно для того, чтобы государство было сильным и, так сказать, незыблемым? Первое — знамя, то есть символ, в нашей задумке — это монарх; второе — сильная армия, способная противостоять любому агрессор; третье — еще более сильная экономика, обеспечивающая все необходимые потребности государства и его граждан. При сильной экономике, дающей возможность вновь вступающим «под руку» империи членам, жить лучше, а наличие непременно сильной армии, мысль о которой гасит на корню даже предположения о том, что можно попользовавшись плодами нахождения в империи, а потом плюнуть на нее и назвать свое добровольное в нее вхождение — оккупацией «нехороших» тиранов. Так уже было в нашей истории — вспомни Финляндию, которая без Российской Империи не была даже зачатком государства. А в Российской империи получила автономию и развилась в промышленном отношении за счет других регионов, а потом начала «причитать», что ей теперь нужна независимость, и что «нехорошая тетя», вскормившая ее, теперь ее угнетает. Государство будет процветать, и играть ведущую роль в ми-ровой политике, только имея мощную армию, способную не только защитить свою страну, но и наказать агрессора на его территории. При наличии мощной армии и сильной экономики расширение империи может происходить вполне мирными пу-тями!

— Такое было, и боюсь, что еще и будет! В Союзе, благодаря идеям «шароголового» о праве наций на самоопределение, такое же может начаться! — Мрачно буркнул Владимир, запрыгивая в люк «ястреба». — Но, надеюсь, мы этого не допустим! — Добавил он уже чуть веселее.

 

20

Майор Ростовцев осваивал новую специализацию по своей военной профессии. Во главе манипулы он учился сам и учил своих ратников — так в этой армии называли солдат, военным действиям в условиях подземелий. Его специализированный отряд получил название «спелеоегерей», и обучался в первую очередь ориентированию в пещерных лабиринтах, на подземном полигоне, выстроенном по инициативе Дымогарева. Это произошло после того, как служба разведки под эгидой ротмистра Фаунковского получила сведения, что почти по соседству с «Оазисом» только на юго-западе Гиндукуша, у самого экстремистского крыла моджахедов, под названием талибы, имеется секретная подземная база, состоящая из естественных многоуровневых коридоров, подправленных человеческой рукой лишь отчасти. Достоверной планировки всех этих лабиринтов не знал никто, даже сами талибы. И вот теперь, специальное подразделение новоявленных спелеологов, под руководством настоящего опытного исследователя, добытого Фаунковским при помощи Букограя где-то в Одессе, знаменитом своими катакомбами, обучалось не только безошибочно ориентироваться в замкнутом пространстве в условиях нулевой видимости, но и вести бой, и не просто бой, а бой наступательный, и по возможности обходиться без потерь личного состава. По данным разведки в подземной базе находились основные арсеналы оружия, так называемых, «воинов ислама». Там же находились и секретные бункеры вождей движения «талибан», инициированного ЦРУ США. Там же было и логово пресловутого Бен-Ладана, штатного резидента того же ведомства заокеанской державы, мечтающей не лучше германских нацистов, о господстве над всем миром. Только под лживыми лозунгами всемирной демократии, которую выражающийся без обиняков Дымогарев, называл несколько иначе, в то же время высказывая, по его мнению, самую суть несомого заокеанской державой порядка — дерьмократией. Как когда-то социал-демократы в начале двадцатого века бредили о мировой социалистической революции, так и теперь новые идеологи интерпретировали другую составляющую основателей бунтов, отбросив слово «социал», оставив только «демократию». И хотя само слово «демократия» подразумевает власть народа, ловко манипулируя на зависть когда-то самым хитрым и беспринципным иезуитам, современные политтехнологи путем подкупа, и грамотно подобранной лжи с вкраплениями правды, приводили к власти ставленников тех же богатеев, предки которых стали богатеями путем грабежа и убийств, в период, так называемого, «периода первоначального накопления капитала». В те времена на вновь открытый континент со всех концов Европы ссылалось всяческое отребье, которое, возомнив себя новой нацией, истребило коренное население нового материка, получившего название Новый Свет. Но в Новый Свет отнюдь не лучшие представители человечества принесли самую мерзкую человеческую грязь, которая только и могла найтись в Старом Свете. Выражаясь образным языком Дымогарева, Старый Свет спустил в Новый Свет, ставший своеобразным канализационным отстойником все свои человеческие сточные и фекальные испражнения. И этот отстойник стал впоследствии Соединенными штатами Америки, страной «прогрессирующей дерьмократии», стремящийся теперь превратить весь остальной мир в свое ухудшенное подобие. Дымогарев даже придумал коротенький стишок, не претендующий на произведение высокой поэзии, тем не менее, отражающий его взгляд и его понимание заокеанской реальности и необходимости ее существования:

  Что такое США?    — Территория дерьма!   Очистим от поганцев мир,   Как чистим собственный сортир!

И добавил: «Неприятно, но необходимо!»

Как бы грубо он не выразился, но большинство обитателей «Оазиса», а возможно и за его пределами, такое мнение Василия Дымогарева о заокеанской державе разделяло. «Соединенные Штаты, отсидевшиеся у себя за океаном от всевозможных общественных катаклизмов, войн и революций, не испытавшие на своей шкуре последствий таких катаклизмов, кроме игрушечной гражданской войны между Севером и Югом, ухитрявшиеся даже заработать звонкую валюту на европейских войнах, считают себя самой передовой демократией мира. Но и считали бы себя передовиками там у себя, за океаном, так нет же, они присваивают себе право учить все остальные народы тому, как тем следует жить, да не только словами, а и военной силой! — Возмущался Дымогарев. — Разозлят они меня когда-нибудь, выпрошу у Командора дисколет и нанесу им «дружественный визит» и поучу жизни. Спою песенку: «Посмотри, как весело кипит земля, там, где был когда-то Пентагон!» — Напел Василий, не столько шутливо, сколько полусерьезно две недели назад во время инструктажа Ростовцева. Это было его, так сказать, «лирическое отступление», с другой стороны вполне вписывающееся в суть беседы. Очистить пещеры Гиндукуша от близко расплодившихся «фекалий-талибов» Дымогарев считал на данный момент одной из первоочередных задач, тем более что там должны были собраться и другие руководители моджахедов.

Когда Ростовцев поинтересовался, откуда появились такие точные сведения о подземной базе моджахедов, присутствовавший на инструктаже жандармский ротмистр Фаунковский лукаво улыбаясь и поводя своими рыжими, словно жвалами у жука усами, многозначительно сказал: «Имеющий глаза — да увидит, имеющий уши — да услышит, и ничто не укроется от ока Единого бога!»

Высказывание было шутливым, но несло в себе и некоторую истину. Рос-товцев не знал, что начали приносить плоды «посеянные» в захваченных и позже отпущенных на волю в Бадабере пленников биосканеры. Это «новшество» шпионской технологии позволило даже в общих чертах получить схемы основных коридоров вражеского логова, хотя расположение большей части лабиринтов так и осталось неизвестным. Но для того и тренировались теперь «пещерные медведи» Ростовцева, чтобы шестым, а может быть и седьмым чувством определять, где и в каком, попавшемся на пути ответвлении находить притаившегося врага. После двухнедельных безвылазных подземных тренировок сами бойцы стали чувствовать себя в лабиринтах почти как рыбы в воде, и хотя придумали для себя другое шутливое название — «пещерные люди», но менять нарукавную эмблему в виде оскаленной морды пещерного медведя, никто не собирался.

«Глазом дракона», в память о мифических драконах, охраняющих в своих подземельях неимоверные сокровища, назывался новый прибор, заменяющий «ноктовизоры» в пещерных условиях. По-сути прибор кардинально менял зрение спелеоратников, им пользовавшихся, делая это зрение лучше, чем у природных ночных хищников — кошек.

С запланированной операцией особенно тянуть было нельзя, ибо через неделю истекал срок ультиматума, переданного посредством одного из одного из американских «советников» командованию и представителям ЦРУ в Пакистане, о возврате русских и афганских пленных. Учебные лагеря моджахедов, вроде уже уничтоженного в Бадабере, с их американскими хозяевами, на территории Пакистана, Николай пока решил не трогать, а ограничиться пещерной базой в Гиндукуше. От таких беспокойных соседей все равно надо было избавляться и скорее раньше, чем позже.

Но если после этой операции пленных не вернут, Дымогарев, как командующий «военно-космическими и военно-морскими силами» «Оазиса» придумал нечто достаточно оригинальное. Правда, морских сил, как таковых еще не было вовсе, имелись только оригинальные проекты нескольких судов, да и то пока лишь в базах данных компьютеров конструкторского отдела. А вот опытный образец орбитально-атмосферного бронекатера уже был на выходе со стапелей промышленного комплекса. И именно ему Василий отводил решающую роль в операции «Возмездие Аллаха» — такое название для нее он придумал. Идея в основе плана лежала совсем не новая. Придумка была именно «штатовская» — а именно «Звездные войны». Дымогарев, с присущим ему юмором только собирался воплотить ее в жизнь, подвесив бронекатер на геостационарной орбите над Пакистаном и произвести несколько лазерно-плазменных ударов по нескольким авиационным и вертолетным базам Соединенных Штатов, находящихся в этой стране.

Нападающих, как с земли, так и с орбиты при помощи спутников-шпионов увидеть в таком случае возможности не будет, тем более определить их принадлежность. А так как такими технологиями на Земле не обладал никто, то удары заставят заокеанских воителей хорошенько призадуматься, стоит ли игнорировать «просьбы» неизвестных лиц, высказавших свои «пожелания» одному из уцелевших «советников» в Бадабере, где от учебного лагеря после первого «визита незнакомцев» не осталось вообще никаких строений. Более того, Дымогарев проявил там определенную инициативу, обработав территорию бывшего лагеря хитрой химией в купе с мутагенными семенами растений, предназначенными для скоростного разрыхления скального грунта в глубину на метр и превращение его в слой плодородной почвы. После такого «посева» окрестностей было не узнать. Там сейчас произрастала густая, до метра высотой, трава, которая где-то дней через пять должна была также превратиться в удобрение и подготовить поле для даже самого капризного сорта пшеницы. А вот опиумный мак при посеве также перерабатывался на удобрения. Такие операции Дымогарев выполнял ранее над обнаруженными в горах плантациями наркоты, что приводило к неизменному успеху.

Ростовцев был посвящен в планы Дымогарева им самим по той причине, что сначала планировалось использовать отряд Ростовцева в десантной операции на американские базы, зная, какую «любовь» питают все военные к представителям «вероятного противника», особенно когда те лезут без мыла туда, куда их совсем не просят. Но от десантной операции, в конце концов, пока решили отказаться, от-ложив ее на более позднее время, когда такая операция станет действительно необходимой.

Это произошло при их недавней личной встрече. Чем-то сходные чертами ха-рактера и даже возрастом, они оба как-то сразу пришлись друг другу по душе, как прошедшие сходные школы воинской службы. Симпатию к Дымогареву Ростовцев испытал уже во время первой встречи. Именно к нему, после доставки в «Оазис» его отвел ротмистр Воронин для первичной беседы. Тем более, когда узнал, что разгромом инопланетян у «исчезнувшего моста», как стали называть то место битвы в Ястребовске, командовал именно Дымогарев. Вместе с ним он просматривал и запись того боя, причем с живыми комментариями самого Дымогарева, которые «расцветили» и так необычайно яркую хронику.

После просмотренного фильма, Ростовцев зауважал не только Дымогарева, но и его соратников, тех самых «ухарей», которых по всему Ястребовску искали все разведслужбы стоявшего там воинского контингента, во главе с КГБ, и, как уже известно, так и не нашли. После этого Вячеслав Ростовцев уже с меньшим скептицизмом воспринял идею объединения Земли в своеобразную империю, для того, чтобы противостоять космической угрозе. Исчезла, правда, не до конца и настороженность в отношении реставрации старых званий царских времен в вооруженных силах «Оазиса», или еще вернее Ордена Возрождения Империи. Но его уже совсем не удивило, что в этой пока немногочисленной армии служили только те, кто решил до конца связать свою судьбу с этим Орденом. Из солдат-срочников, бывшего гарнизона Ястребовска, которых оживили уже здесь, в «Оазисе», в рядах новой армии осталось более восьмидесяти процентов, но уже на договорной основе, а из офицерского состава более девяносто процентов. Они решили посвятить себя профессиональной воинской службе. Тем более что ратникам при зачислении в ряды армии выдавались «чудо-браслеты», которые почти на сто процентов исключали окончательную гибель в боевых действиях, давая шанс «возродиться», не говоря уже о том, что те поддерживали организм в оптимально здоровом состоянии, и несколько продляли продолжительность активной жизни человека. Таким образом, годы службы в армии не только не вычеркивали их из жизни, а напротив — увеличивали ее продолжительность. Предположения эти, правда, пока были лишь теоретическими, хотя и подтвержда-лись сведениями из банка данных НАВИГАТОРА. Поклонник армии Древней Рим-ской империи, Дымогарев сформировал из них три подразделения, обозвав их не привычными батальонами, а когортами, с соответствующими структурами, моди-фицированные к современным условиям, объединив их в один легион, численно-стью, правда, по существующим канонам до легиона пока не дотягивающий. Бывший командир части, воспитанный в духе идеологической верности к коммунистическому режиму, служить поначалу отказался. Но потом, когда ознакомился с существующим положением дел, тоже согласился продолжить службу, но только на штабных должностях. Для остальных же нашлась работа на многочисленных производствах подземного мегаполиса. Несмотря на то, что промышленность была автоматизирована до предела, но, тем не менее, работы хватало.

Довольно многочисленна была и внутренняя полиция, находившаяся в опера-тивном подчинении ротмистра Фаунковского — руководителя всей службы безопас-ности, которая здесь именовалась жандармским корпусом, и одного из руководителей Ордена. Жандармский корпус имел отличную от армии структуру, о которой, впрочем, никто ничего конкретного не знал, ибо его руководитель Владимир Фаунковский был еще тот хитрован. Изо всей верхушки Ордена Ростовцев пока не был знаком только с самим таинственным Командором, тем человеком, только которому в полной мере одному и подчинялся инопланетный агрегат. Зато Ростовцеву посчастливилось лицезреть супругу этого Командора. Оказалось, что подпоручик Виноградова, отбившая его группу от моджахедов, была именно ею. Правда, с той поры Вячеслав ее больше не видел, о чем немного жалел. Ему казалось, что было бы очень интересно с нею побеседовать. Тем более, когда он узнал, что подпоручик Виноградова тренирует свои элитный женский отряд под многообещающим названием «Багира», состоящий из совсем недавно, можно сказать, выкупленных восточных красавиц. Таким экзотическим способом лидеры Ордена выбирали излишек нетрудоспособного населения этой совсем небогатой страны, и создавали одновременно настоящий питомник верных ордену, а в последующей перспективе, подданных империи. В этом отряде не было девчонок моложе шестнадцати лет, но не было и старше восемнадцати.

Видеть «фурий ислама», как их в шутку называли солдаты, пока еще возможности не представилось, но многие догадывались, что готовили их по методикам боевых искусств не только востока, но и многих других. На «выходе» из них должны были получиться «фурии», вот только одного ли ислама?

Несколько в стороне стояли и другие спецподразделения, вроде «горных бар-сов», «морских выдр», хотя моря пока что никто из них не видел, да и его экзотиче-ский отряд «пещерных медведей», доверенный командованию его, майора Ростовцева. Звание майора ему оставили прежним, не адаптируя к старинному табелю о рангах, тем более что здесь был разработан свой табель, в котором старый только лишь послужил некоторой основой.

В свой отряд Ростовцев отобрал в первую очередь своих ребят, которые даже с некоторым энтузиазмом восприняли изменение в своей судьбе, хотя их и опускали с «небес» и прямо «под землю». Они прекрасно понимали, что возврат к привычной жизни для них практически исключен. Они давно поняли, с какой «теплотой» относятся «дома» к таким как они, вдруг вернувшимся из рейда позже, чем было положено по срокам. В таких особенно ситуациях, когда группа считалась уже погибшей. Это они поняли еще по Ястребовску, когда на улицах города, откуда ни возьмись, стали появляться «выжившие» жители, числившиеся уже в посмертных списках. Оттого и город тот оставался закрытым, превратившись в подобие комфортабельного концентрационного лагеря. Зачислил к себе он и большую часть вернувшихся на службу «вылеченных» ветеранов, прибывших из Союза, получивших новый шанс устроить свою жизнь.

Здесь, в «Оазисе», у людей появилась совсем неплохая перспектива, как слу-жебного роста, так и материального обеспечения. Уж квартиры, вернее даже дома, предоставленные им в полное пользование, намного превышали по комфорту даже их самые смелые мечты о «своем угле» на родине. Тем более тем, кто имел семьи, была предоставлена возможность, вызвать их сюда.

Большим спросом пользовался Университет «Оазиса», позволявший в ускорен-ном порядке приобретать необходимые знания по различным специальностям, где для всех желающих обучение происходило полугипнотическим способом. Выпускников Университета даже не хватало для всех видов деятельности, осуществляемой Орденом. Множество специалистов требовалось для Южной Америки, где началось ползучее внедрение в промышленность, экономику и политические структуры тамошних стран, начавших входить в зону интересов Ордена и его филиалов основанных там. То же самое в Австралии и Южной Африке, где планировалось проложить глубоководный транспортный тоннель между этими материками. Не меньше специалистов требовалось для постройки подводной морской базы для имевшегося пока в чертежах военного флота Ордена, первые модули которой собирались в Парагвае, где выходцы из российской империи контролировали львиную долю морских перевозок, и где Орден нашел благоприятную почву для сотрудничества.

Множество людей требовалось и для охранных мероприятий в этих странах. Как говаривал добровольцам Дымогарев, несколько шутливо цитируя журнал наемников «Солдат Удачи»:

— У вас имеется возможность посетить многие экзотические страны, увидеть множество новых людей и… убить их! — Последние слова он произносил, смеясь, одновременно давая понять, что они не соответствуют истинным намерениям устроителей проекта, а если и соответствуют, то не в полной мере.

Многим представилась возможность впервые побывать за границами, одно-временно не пересекая их. Сущности такого явления никто не знал, списывая все на инопланетную технику. Рабочих мест за пределами Родины было даже больше, чем в своей собственной стране, где многим «ожившим» до поры, до времени, появляться было нельзя.

Ростовцева одновременно удивляла и воодушевляла широта взглядов на решение поставленных для себя же задач, этой троицы, а скорее, если считать и Дымогарева, четверки инициаторов глобального переустройства целой планеты, а где-то даже и восхищала дерзость, с какой они приступили к воплощению этого, на первый взгляд казавшегося безумным, плана.

И что самое главное, несмотря на внедрение, несколько архаичных традиций, «Оазис» воспринимался как анклав своей страны, в голову не приходили мысли о том, что все они дезертировали или совершили измену. Дезертирами, в случае возвращения, напротив стали бы считать их именно дома. Здесь же, пусть и почти на невидимом фронте своей деятельности, они в какой-то мере помогали своей стране, причем, практически пока не неся потерь. В этом они уже убедились на себе. Многие «вылеченные» от смертельных ран и избавившиеся от казавшихся раньше фатальными, увечий, получали шанс прожить полноценную жизнь, а не прозябание в инвалидных колясках. И такие изменения судьбе больше напоминали разрекламированный коммунизм, чем тот, что они имели в своей стране. И такое положение дел заставляло задумываться, а действительно ли так привлекательна идея коммунистического будущего? Да, львиная доля технических и медицинских достижений была почерпнута из инопланетного космического корабля, но все эти достижения здесь, в «Оазисе», в первую очередь служили всему, все более и более увеличивающемуся ко-личественно обществу. А так ли это было бы, достанься эти достижения только в руки своего «родного» правительства? А вот на этот вопрос у людей были серьезные сомнения.

Ростовцев вспомнил, как впервые после прибытия в «Оазис» он встретился со своей командой, чудом уцелевшей с помощью подпоручика Виноградовой.

В тот день майор Ростовцев проснулся хорошо отдохнувшим, но в незнакомом помещении, чистота которого ощущалась почти физически. Размерами комната была небольшой, но вполне светлой. Рассеянное освещение включилось по истечении нескольких секунд после того, как Ростовцев открыл глаза.

Лежал он на чистых простынях достаточно мягкого ложа без кроватных спи-нок, скорее даже на мягком постаменте, будившем неприятные ассоциации о склепе. Но чувствовал он себя не в пример более живым, нежели раньше. Давно ему не предоставлялось возможности так хорошо выспаться. Если только дома у родителей под Вологдой, во время отпуска, когда не надо было спешить на службу, не то, что в военно-полевых условиях.

Он был абсолютно голым, но одежды поблизости не наблюдалось. Каких либо устройств личной гигиены он тоже не увидел. Но как только мысль об этом пришла в его голову, так в одной из стен приоткрылась ниша, в которой обнаружился, даже на вид, стерильный санитарный узел с унитазом и умывальником, укомплектованные всем, начиная от мыла с безопасной бритвой и полотенцами, вплоть до туалетной бумаги, о существовании которой он раньше имел представление лишь теоретически.

Спросонья мысли текли вяло, но воспоминания о предшествующих перед пробуждением событиях пришли в голову почти без задержки, заставив задуматься, где же он сейчас находится: «В госпитале, куда их всех забрал медицинский вертолет странных имперцев? «Имперцев!» Потом выясним, что это за империя. Белоэммигранты что ли здесь что-то основали? — Неопределенно и скептически фыркнул про себя Ростовцев, тем не менее, решив воспользоваться гостеприимно предложенным набором гигиены.

После бритья и душа, если выполняющее его роль приспособление можно было назвать душем, напоминающим скорее пылевидную водяную смесь в обнаруженной в узле кабинке, Ростовцев в бодром состоянии духа вернулся в комнатушку. Теперь его первая мысль была об одежде и снова, как бы потворствуя его желаниям, в стене открылся шкафчик, где висела его собственная одежда, только неимоверно чистая и выглаженная. Здесь же на полочке лежал его пистолет «Макарова», причем с полной обоймой, планшетка с картой и компасом и другие немногочисленный документы, которые находились при нем в момент погрузки в санитарный вертолет. Даже автомат стоял в уголке, правда, без боеза-паса, но так и должно было быть, к концу боя у него тогда уже не оставалось ни единого патрона.

Поставив себе установку принимать все странности с максимальным стоицизмом, Вячеслав Ростовцев решил, что он все же в плену не находится, иначе оружия, тем более с боезапасом ему бы не оставили. Тем более что его несколько подлечили, хотя бы и продолжительным сном. Если еще и к остальным ребятам было такое же отношение, то будь неизвестные благодетели хоть трижды белоэмигрантами и имперцами, Ростовцев с ними пока, да и в обозримом будущем, воевать не собирался.

Причесав короткие волосы, он почувствовал, что готов к выходу, вот только дверей наружу он пока не обнаружил. Автомат, тем более без патронов, он решил не брать, а вот пистолет поместил на привычное место в кобуру.

Ростовцев еще раз осмотрелся. Другой мебели, кроме экзотического спального места, в комнате не было, но Ростовцев и так прекрасно отдохнул и теперь жаждал деятельности. Как раз в этот момент в одной из стен распахнулся проем, словно открылись, до того незаметные раздвижные двери, и на пороге появился человек в незнакомой, но, несомненно, военной форме василькового цвета. С уже знакомым трехцветным шевроном на левом рукаве, а на правом с изображением черепа на скрещенных мечах и капитанскими погонами без звездочек.

— Извините, что без стука! Мне известно, что вы уже встали! — Начал не-званый гость, и Ростовцев с некоторым удивлением узнал в нем того капитана кагэбэшника, которого когда-то встретил в окрестностях Ястребовска, когда тот вел колонну «проснувшихся». — Кажется, несколько месяцев назад мы уже встречались! — Добавил кагэбист.

— Только тогда на вас не было этакой формы! Не могли бы вы теперь предста-виться настоящим именем? Интересно, вы уже и тогда были с НИМИ? — Спросил Ростовцев.

Его собеседник искренне рассмеялся.

— Понимаю ваше замешательство! И отвечу по порядку! Разрешите еще раз представиться, Воронин, теперь ротмистр! Так что, настоящее имя у меня то же, каким я назвался при первой встрече. Теперь мне придется разъяснять вам некоторые реалии, почти как вы мне, во время нашей прошлой встречи. Нет, с «ухарями» как вы их тогда назвали, я в то время знаком не был. Тогда я действительно был «проснувшимся», хотя этот термин не вполне отражает настоящее положение вещей. Но об этом вы узнаете позже. Просто мне, как и всем «проснувшимся», имеющим более или менее высокий военный и управленческий статус, при самом благоприятном развитии событий грозила изоляция в пределах известного вам города Ястребовска! А уж о какой-либо дальнейшей карьере следовало забыть навсегда. Генерал Букограй это прекрасно сознавал, и он организовал мой перевод сюда. Так что здесь я оказался по рекомендации генерала Букограя. Спросите, откуда он так хорошо знает «ухарей»? Его дочь, вольно или невольно оказалась вовлечена во всю ту «подкупольную» историю, познакомившись с обоими лидерами-инициаторами сопротивления ино-планетянам еще на стадии ее начала. И хотя в боях участия не принимала, оказалась связующим звеном этих ребят со своим отцом. А генерал, в отличие от его вышестоящих руководителей, достаточно мудр, для того, чтобы не заниматься поиском несуществующих «ведьм», а наладить сотрудничество с нормальными, я бы сказал, ребятами!

Теперь я помощник командующего жандармским корпусом, в чине ротмистра. Звание почти то же, что и было, но нового я еще и не заслужил. Что до атрибутики, то в какой-то мере она в романтическом смысле как-то мобилизует.

Я понимаю, что вы в некоторой растерянности, но думаю, что скоро придете в себя и, мы с вами поладим. Таких личностей, как я, также как и вы, здесь немало. Моя задача ознакомить вас с обстановкой, а потом с вами встретится мой непосредственный руководитель, один из тех «ухарей», как вы их, майор, называли! Он один из триумвирата, который организовал здесь эту империю в миниатюре.

— Вы это серьезно? Х-м-м! Империя! К феодализму возвращаемся? — Скептически произнес Ростовцев. — А как же присяга?

— Как вам сказать, чтобы не затронуть идеологических принципов! Мне самому это вначале показалось некой игрой! Присягать новому суверену, а такового у нас пока и нет, нас никто не требовал. Имеется один человек, его Командором прозвали еще в Ястребовске, именно он и захватил ту инопланетную «тарелочку»! Но в императоры он не рвется, а присягу давали в свое время все и своей стране. Так вот, против своей страны пока что никто воевать не собирается. Скорее, наоборот, за нее! Имеется ряд обстоятельств, заставляющих считать всю эту затею с империей вполне серьезным делом.

Во-первых, ты ведь помнишь «проснувшихся»? Я не стал тебе говорить сразу, сам не так давно узнал суть этого феномена. Так вот, никто этих «проснувшихся» не похищал! Все они были уничтожены пришельцами! Да, и я в том числе! Но эти инопланетные технологии…, в общем, при уничтожении личностные характеристики сохранялись в суперкомпьютере «тарелки», а с помощью медицинского отсека нас вновь синтезировали! То есть возродили! Так-то вот! Возродили всех! Кого еще в Ястребовске, кого после! Как ты думаешь, стало бы это возможным, если бы решение об этом принималось на самом «верху»?

— Да, нет, конечно! У нас в таких вопросах принципы как у Беликова в чехов-ском «Человеке в футляре» — «Кабы чего не вышло!» — С некоторой оторопью ответил Ростовцев.

— Вот именно! Поэтому Ястребовск до сих пор город-концлагерь!

Во-вторых, Командор теперь собирает по всему Союзу ветеранов-инвалидов и лечит их до полного, именно полного, выздоровления. Вот эти орлы, похоже, глотку разорвут кому угодно, кто против Командора выступить пожелает, даже генераль-ному секретарю. И я считаю, справедливо! Я сам первое время был в некотором недоумении, пока меня не ознакомили с третьим аргументом, а по значимости — с первым!

Как думаешь, «тарелочка» самостоятельно к нам пожаловала? Как выяснилось, для межзвездных перелетов она не предназначена! Так вот, где-то на орбите Сатурна болтается корабль-матка, с которой она сюда и стартовала! Матка, как стало известно сильно подранена, только поэтому наша планета пока не оккупирована полностью, а население пребывает во здравии. Но и это не все. Где-то совсем недалече находится и остальная эскадра, от которой космический монстр отбился. Такая вот диспозиция. Стоит вопрос — быть земной цивилизации или — исчезнуть!

— Но ведь тогда надо сообщить об этом правительству, правительствам всех стран и совместно готовиться к отражению агрессии! — Эмоционально воскликнул Ростовцев. Он почему-то сразу поверил во все, что ему рассказывал ротмистр.

— Пробовали поставить в известность свое правительство! Букограй с Игнатьевым! Они даже видеопленки с изображением космического монстра в Столицу возили. Ты заметил какое-либо движение со стороны руководителей? Молчишь? Вот и они молчат! Посчитали фальшивкой, а может быть еще из-за каких-то своих, именно своих личных интересов, эту информацию засекретили! Старички в основном, да те, кто помоложе, «стоящие у трона» но той же закваски, считают, наверное, что после них — хоть потоп! Политика страуса! А монстр этот отремонтируется где-то годков эдак, через сорок-пятьдесят. Вот тогда — держись планета!

Вот Командор и сотоварищи приступили к выполнению собственных планов по объединению планеты! Но у них одних это не получится. Нам надо помогать. Потому и вызрела идея империи, причем не у Командора, а у людей, хотя и близко к нему оказавшихся, но из среднего звена его соратников, принявших бой с пришельцами, еще в Ястребовске. Сам же Командор, похоже, не очень-то и стремится к самодержавию, но авторитет его от этого еще выше!

Вот, пожалуй, вкратце и все, о чем я тебе пока уполномочен сообщить!

— Хорошо! Подумаем об этом! Как там мои ребята? — Задал, наконец, Ростовцев вопрос, который вертелся у него на языке почти с самого начала разговора, но удалось это только теперь.

— А как ты думаешь, в свете того, что узнал? — Задал встречный вопрос Воронин и в качестве ответа продолжил: «Пойдем к ним, они сейчас в столовой! Сам увидишь! После инопланетной терапии твои, даже «тяжелые» уже как новенькие. Кстати, и ты, и твоя группа в «Контингенте» уже числитесь, если еще не до конца погибшими, но пропавшими без вести, это точно!» — Сообщил еще одну «приятную» новость ротмистр Воронин. — И вообще, нужно теперь запомнить, что Русский солдат — лучший солдат в мире, даже по признанию врагов. А солдат будущей Российской империи будет лучшим солдатом Солнечной системы. Воинское братство, замешанное на жизни и смерти, совместных испытаниях, сплотило ту часть вооруженных сил «Оазиса», состоявшую из бывших «афганцев». На родине им, обладающим обостренным чувством справедливости, способным на экстремальные действия, не нашлось места в считающемся нормальным, обществе.

 

21

«Оазис» посетил редчайший гость — генерал Букограй. Он прибыл сюда посредством «телепорта», по предварительному согласованию с Николаем Мордовцевым. Этот визит был первым за все время его в какой-то мере пассивного «сотрудничества» с Николаем. До этого Вероника, пользуясь единственным установленным в Ястребовске мини-порталом, находящемся под пятиэтажкой, в которой когда-то проживал Николай Мордовцев, посещала отца всего три раза. Все эти визиты были кратковременными, хотя и носили по большей части деловой характер, в то же время не омрачали радость ее свидания с родными людьми.

Комендантский час в городе давно был отменен, но попадаться на глаза все еще существующим бдительным патрулям, Веронике не рекомендовалось. И хотя лично ей это ничем не грозило, но такое событие могло бросить тень на самого Букограя, который в свое время был вынужден заявить, что его дочь была похищена «деятелями с летающей тарелки», но лишь для того, чтобы объяснить ее исчезновение из закрытого войсками города. Во время ее посещений, город уже не был наводнен войсками. Теперь внешний периметр новой зоны, был оборудован комплексом инженерно-технических средств защиты, которому мог позавидовать любой отдельно взятый участок государственной границы, только контролировался он внутренними войсками.

Полная изоляция города теперь была частично снята, но за его пределы могли быть выпущены, да и то, временно, далеко не случайные люди, а только те, кто был десятки раз, досконально проверен органами безопасности. А вот «проснувшимся», которых в городе было достаточно большое количество, покидать пределы города запрещалось категорически. Причем запрет действовал на всех, не смотря на то, что среди них было множество военнослужащих, сотрудников органов внутренних дел и государственной безопасности, а также работников пожарных и медицинских служб. Медиков и пожарных к работе допустили, хотя и с запретом покидать город, а вот все остальные оказались в положении «между небом и землей». Ни обвинить их было не в чем, но и доверять им также никто не отваживался. И установка на такое к ним отношение поступила из Столицы, где все никак не могли определиться, что же им, в конце концов, делать в сложившейся после «эпидемии» в городе, обстановке. И в то же время, каких либо внятных распоряжений даже в отношении офицеров госбезопасности, оказавшихся в контингенте «проснувшихся», не поступало. В Столице просто не представляли, что с ними делать и, потому они были всего лишь банально поголовно уволены. И более полутысячи профессионалов своего дела, оказались «на улице». Букограй, хотя и знал, что эти люди, в то же время в полной мере, не являвшиеся людьми, виноваты в этом не были, но поначалу ничего кардинального для них он сделать не мог.

Но после долгих раздумий он решился на то, о чем буквально месяц назад даже не посмел бы подумать. Нет, конечно, подумать бы он смог, но только без какого либо практического воплощения возникших идей. Он не зря долгие годы руководил управлением и в основном знал тех сотрудников-профессионалов, можно сказать фанатиков своей работы, которым вполне мог доверять.

Он собрал «уволенных» в актовом зале управления безопасности, поставив у дверей караул из десантников, никоим образом не связанных с секретными играми спецслужб.

Позаботился также, чтобы предстоящий разговор не мог никем фиксироваться и выступил перед бывшими сотрудниками с речью. Оратором, зажигающим толпу, таким, как тот же Словин, он не был, но и была перед ним не толпа. Своей деловой серьезной речью он обрисовал перед ними «полуправдивую» ситуацию о, уже состоявшемся, хотя и неудачном вторжении инопланетян и о грядущем их массовом нашествии. Коснулся он слегка и теперешнего «происхождения» собравшихся в зале людей, не особенно побаиваясь того, что могут возникнуть случаи истерики — присутствующий народ был в основном тертый, а от возможного «балласта» в его задумке надо было отказываться сразу. И лишь затем Букограй отважился уже на полную неправду, но вполне вписывающуюся в создавшуюся ситуацию. Он рассказал, что принято сверхсекретное решение партии и правительства о создании тайного свое-образного академического городка, в котором на базе форсированных научных разработок, способных поднять технологический уровень промышленности, достаточный для изготовления новых видов вооружений, способствующих в будущем противостоять инопланетной агрессии. В этом аспекте он, сам не зная, совсем не лгал, ложь заключалась лишь в том, что именно правительство имело отношение к организации такого городка. В заключение он предложил всем работу на этой скрытой базе. Про себя он подумал, что как бы ни была компания Мордовцева рассудительной, но одних их, во избежание «поломки дров», оставлять нельзя. Тем более что там, вместе с ними находилась его дочь. Потому и помощь профессионалов им совсем не повредит. Профессиональный цинизм работников внешней разведки, которым зачастую идеологическая подоплека и пропаганда только мешали работе, должен был облегчить адаптацию в новых условиях. И теперь эта особенность подавала определенные надежды на их лояльность даже при смене власти, которую по-сути, задумала «компания с дисколетом», ибо работники спецслужб в первую очередь служат своей стране, а не только ее властителям. Так, что Букограй не слишком опасался, что «оживленные» Командором его бывшие подчиненные отважатся того предать.

А потом по договоренности с Николаем отправил всех к нему.

Сейчас же Букограй впервые прибыв в «Оазис» лично, находился совсем не в радужном настроении. Он был даже в какой-то мере сердит. Оттого он, лишь только войдя в кабинет Николая, не сразу даже обратил внимание на атрибутику бывшей Российской империи и белого движения времен гражданской войны, которая в той или иной мере встречалась в отделке интерьера помещения. Не сразу он обратил внимание и на эмблемы в виде черепа на рукавах присутствующего здесь Фаунковского.

— Не слишком ли вы расшалились, ребятки! — Сердито начал он. — Политбюро на ушах стоит! Американцев вы конечно в Афганистане распугали — это хорошо, но дошли сведения, что Ахмад-Шах, по прозвищу Масуд, то есть — счастливый, скоро оставит Паншерское ущелье и пойдет на Кабул. И, похоже, этот рейд должен оказаться удачным! Не вы ли собрались ему в этом помочь?

— Мы не собираемся ему помогать! — Сказал Николай. — Напротив это он помогает нам! Можем вас успокоить, Михаил Ефремович! «Паншерский тигр» на Кабул не пойдет! Его пригласят занять пост руководителя Афганистана! Согласитесь, что сильный лидер, осознанно являющийся нашим союзником намного надежнее, чем слабая марионетка.

— А куда же теперешнего девать?

— А того нужно будет «эвакуировать» в Союз! И это будет прелюдией вывода войск из страны! — Добавил Фаунковский. — Это на данный момент, да и на после-дующую перспективу более всего отвечает интересам нашей единой Родины! Тем более, НАШЕ влияние в том регионе при Ахмад-Шахе будет более весомым, чем сейчас у Союза! Уже сейчас благодаря реформе местной религии это влияние неизмеримо выше.

— Так значит эта катавасия с чудесами исцеления и новыми мечетями тоже ваша затея? — Чуть не задохнулся от изумления Букограй.

— Да, конечно! После уничтожения нами опиумных плантаций, по которым до этого американцы наносили ракетно-бомбовые удары, попадая почему-то по близ-расположенным к ним горным отрогам, индустрия наркоторговли в этих местах как-то в одночасье захирела. Это обстоятельство, конечно же, совсем не пришлось по вкусу дельцам, до этого момента жирно наживающихся от торговли наркотиками более чем сытно. И новые мечети уже недвусмысленно показали всем, что для того, чтобы избавиться от безысходного существования не нужно принимать наркотики, и что без них можно заниматься другими вполне доходными видами трудовой деятельности. А «летучие отряды посланцев Аллаха» быстренько ставили все на свои места. И попытки заинтересованных в наркотиках кругов вернуть ситуацию в обратную сторону, благодаря решительности Фаунковского и средств, находящихся в его распоряжении неизменно терпели крах. Но не будем пока отвлекаться! Войска нужно выводить! Особенно после того, как американцы, вереща, что они выполнили свой демократический долг, убрались из региона, а их базы на территории Пакистана частично уничтожены, частично эвакуированы. Сейчас решение о выводе войск будет самым правильным. Другое будет, как говорится, «от лукавого»! Достаточно припомнить Вьетнам, как там в свое время увязли «янкесы», и с каким позором им пришлось оттуда убираться! С не меньшим позором они убрались теперь и из интересующего нас региона.

Для нашего же контингента предусмотрен более приличный вариант. Уйдут парадным шагом с почестями и с цветами, якобы обеспечив законные интересы народа Афганистана. В окружении Ахмад-Шаха Масуда уже достаточно наших людей и он будет проводить ту политику, которая нам надобна, причем, вполне сознательно, ибо она также отвечает и его интересам. Ахмад-Шаха не устраивает коммунистическая идеология, но его отношение к нашему вероятному заокеанскому противнику совсем не лучше. Тем более что «янкесы» больше помогают Пакистану. А Афганистану нужен выход к морю, и включение в его состав Пакистана как раз оптимально отвечает этому условию!

— Так это еще одна война! — Воскликнул Букограй.

— Не совсем! — Вновь включился Николай. — Боевые столкновения, конечно, будут, но нашим войскам там делать нечего! Местные армии сами разберутся! А НАШЕ дело заключается в другой деятельности, в основном по линии жандармского корпуса. В Пакистане еще осталось достаточно много разных там талибов и прочих воителей, но их идеолога Бен-Ладена вместе со ставленником США Раббани и прочими командирами, мы угробили в пещерах Гиндукуша. Но это хотя и переломило ситуацию, но для достижения наших целей Володеньке пришлось здорово попотеть, чтобы проредить пакистанскую контрразведку. Тем не менее, если все пройдет так, как мы планируем, то где-то, через год, на этих территориях появится новое государственное образование, с таким, например, наименованием — «Афганопакистан», которое в обозримом будущем станет вернейшим протекторатом новой Российской империи.

— Нет, ребята! Похоже, вы действительно заигрались! Прогрессоры, встраиваете новую полуподпольную цивилизацию в существующую реальность? — Спросил Букограй. И продолжил еще более распаляясь. — Вершители судеб мира, твою мать! — Выругался, обычно не злоупотребляющий матерщиной, Букограй. — Новое государство?! Ну, допустим, вы американцев из региона практически выгнали, раздолбав с орбиты парочку их военных баз, так что, после этого возомнили себя богами? По нашим войскам тоже лазерами палить будете? Ведь политбюро согласие на вывод войск не даст!

— А придется соглашаться! — Твердо сказал Николай. — Атак с орбиты, конечно, не будет. Войска, и без приказа из Столицы, под благодарные рукоплескания местного населения, выйдут из Кабула торжественным маршем. Это мы вполне можем организовать мирным путем. И каждый шаг этого марша будет транслироваться по мировому телевидению. Не хочется только толкать на нарушения приказов командование контингента. Не желаем мы ставить его в такое положение, когда надо либо соглашаться на вывод, и тем самым идти на нарушение присяги, либо пускать себе пулю в лоб. Правда, у нас от такого давно отучились. Так что, постарайтесь там, на Родине подсуетиться, чтобы решение о выводе состоялось, и как можно быстрее. Тем более что Андропов готовил вывод войск еще в 1983 году. Ничего особенно кардинального с тех пор не изменилось, мы лишь способствуем выполнению этих планов. Особенно теперь, когда мы полностью, я не боюсь этого слова, контролируем ситуацию, войска Великой Родины здесь сейчас уже без надобности. И скажу более, через какое-то время они начнут мешать осуществлению программы урегулирования обстановки в регионе. Не секрет, что войска сюда вводили в основном из-за того, что тогдашнее марионеточное правительство, по ошибочному мнению аналитиков специальных служб, стало поглядывать в сторону заокеанского «вершителя судеб». Так вот, присутствие «янкесов» здесь теперь не наблюдается, если только какая мелочь пока от нашего Володи где-нибудь скрывается. Но и это ненадолго.

Для широкой общественности оставление военных баз в Пакистане «штатовцы» объявили выполненным долгом по распространению демократических ценностей. О том, что они были «выдавлены» из региона неизвестными силами, возможно неземного происхождения, ими тщательно умалчивалось. Все события и особенно их причины были засекречены так же, как и подобные в прошлом проекты по изучению неопознанных летающих объектов, с романтическими названиями: «Созвездие Водолей», «Лунная пыль», «Голубая книга», вроде как закрытая еще в 1969 году. А также проекты «Знак» и «Злоба», которые содержат в себе гораздо меньшие сведения о масштабах воздействия инопланетной мощи на жизнь Земли. Причем на сей раз отважившейся на прямой контакт, не останавливающийся перед применением силы. Какое там еще одно романтическое название они придумали, Володя?

— «Армагеддон»! — Усмехнувшись, сказал Владимир Фаунковский.

— Ну, до Армагеддона пока еще далеко и в какой-то мере они предвосхищают события, но по сути своей верно. Лучшее в данной ситуации, да и самое выгодное для Родины сейчас, последовать примеру изворотливости заокеанских «демократов» вывести войска и продемонстрировать всем в мире, что Союз захватчиком не является. И тем самым вновь получить лояльного политического соседа. Это выгодно даже Политбюро. И если они там этого не понимают, то тогда для чего они находятся у власти? Обстановка в Афганистане почти что нормализовалась, заокеанские «подстрекатели» хотя и убрались оттуда, но как их не вылавливай, все равно где-нибудь временами просачиваться будут. Теперь пора войскам из Союза отправляться домой. Я, конечно, понимаю, политбюро хочется теперь «загрести жар чужими руками», но пора и честь знать.

— Вы действительно думаете, что стали вершителями мира? — Немного удрученно проговорил Букограй. — Да вы параноики!

— Да, мы действительно желаем изменить мир! И мы его изменим! — Нисколько не смутившись, подтвердил Фаунковский. — А вот во второй части вашего утверждения вы как раз и не правы! Ваша задача, Михаил Ефремович убедить Политбюро в правильном решении, а что бы к нему подвигнуть, мы можем организовать небольшой демонстрационный удар с орбиты по какому-нибудь не нужному объекту в расположении ограниченного контингента. Хирургическую точность гарантируем! — Улыбаясь, выговорил Владимир. — И это обстоятельство лишний раз убедит США, что, наши действия направлены не только против них. Тем самым мы снимем всяческие подозрения в том, что во всех происходящих в этом регионе событиях замешан Союз.

Николай, не желая, чтобы конструктивная беседа переросла в разговор на высоких тонах, решил сделать паузу и предложил:

— Прежде чем продолжать наш не совсем лицеприятный разговор, предлагаю нам с вами, Михаил Ефремович, совершить непродолжительную экскурсию. Можно, конечно, и более долговременную, но я пока не знаю, каким свободным временем вы располагаете!

Такая постановка вопроса Букограя несколько удивила, но, тем не менее, он ответил: «Около двадцати шести часов!»

— Володя! Нам хватит этого времени на все «точки»? — Обратился Николай к Фаунковскому.

— Если не вникать во все подробности, то вполне! Тем более благодаря «браслетам» не придется делать перерывы на обеды и сон! Иначе даже на экскурсию по нашему городу этого времени не хватит!

— Тогда разработай маршрут с минимумом традиционных транспортных средств, и с максимальным использованием «порталов»!

— Будет исполнено, Магистр! Через десять минут! — Владимир наложил руки на приемную панель находящегося в кабинете Николая компьютерного терминала и, выражение его лица на какое-то время приняло задумчивый вид — он вошел в мысленный контакт с вычислителем.

— Не желаете повидаться с Вероникой? — Заполнил паузу Николай, обращаясь к Букограю. — Мы имеем возможность, попросить ее поучаствовать в нашем круизе!

— Ну-ну! Как встарь? — Впервые за все время этого разговора Букограй слегка улыбнулся.

— Надеюсь, что эта экскурсия окажется не менее интересной! — Улыбаясь, подтвердил Николай, уловивший своеобразную волну иронии в словах Букограя, напомнившего о первой совместной прогулке по недрам дисколета. — Почти в том же составе, только теперь нас будет сопровождать наш «черепоносец»! — Кивнул Николай в сторону Фаунковского. — Без него у нас на этот круиз уйдет гораздо больше времени.

На вершине Аконкагуа было прохладно, но защитный купол оборудованной смотровой площадки отсекал ее от злых ветров и позволял в комфортных условиях любоваться заснеженными склонами, залитых ярким солнцем. Излучинами ущелий и скальными разломами, заснеженными вершинами простирающихся ниже пика, подернутых серо-голубой дымкой, которая даже добавляла прелести эстетическому любованию горной страны. Телевизионная аппаратура позволяла несколько приблизить далекую перспективу клубящихся зеленью произрастающих в долинах лесов гигантских араукарий.

— Мы находимся в самой высокой точке Южной Америки, Михаил Ефремович! Не каждый альпинист может похвалиться тем, что он любовался природными красотами с этой точки! Здесь, в горных недрах располагается одна из наших операционных баз. С нее мы пытаемся осуществлять влияние на политическую и экономическую ситуацию в этом регионе. Об особенных успехах пока говорить не приходится, но определенные сдвиги имеются. Мы только недавно приступили к выполнению наших планов в этой части материка! — Говорил Николай.

Вся компания находилась на этой базе всего полчаса, поднявшись на смотро-вую площадку посредством скоростного лифта, из кабины которого в процессе подъема сквозь прозрачные стены имелась возможность бегло осмотреть внутреннее многоярусное устройство базы, с многочисленными помещениями, в которых кипела, не до конца понятная Букограю деятельность. Расположение инфраструктуры здешнего оплота Ордена в отличие от обширного мегаполиса в недрах Гиндукуша, скорее напоминало гигантский небоскреб, вот только располагался он в недрах пика. Если «Оазис» имел всего семь ярусов, каждый из которых освещался минисветилом, ничем не отличающимся по своим свойствам от солнца, создавая тем самым видимость того, что город находится на поверхности земли, то в здешнем мегаполисе можно было наблюдать само Солнце посредством «окон» помещений, соединенным сложной системой видеокамер, выведенных на склоны Аконкагуа. Посторонний наблюдатель, находящийся во внутренних помещениях города, выглянув в любое окно, не смог бы определить, что он находится в недрах под горными толщами.

Все это произвело на Букограя определенное впечатление, и он смог в полной мере осознать грандиозность сооружения. Осознал он и масштабы численности во-влеченных в проект людей, когда при шествии их группы по внутренним коридо-рам-улицам он услышал разговоры встречающегося на пути персонала, занятого своими делами. Здесь можно было услышать и русскую речь, и испанскую, также как и смесь местных диалектов. Временами слышались фразы, произносимые на английском языке — состав базы был многонациональным. Не укрылась от Букограя и еще одна особенность — здесь можно было видеть униформу аргентинской и чилийской полиции, а также вооруженных сил Парагвая, Уругвая, Боливии и других государств, находящихся поблизости, от унтер-офицерских чинов, до полковников. Они мирно беседовали, прохаживаясь по коридору, причем разговоры каждый вел на своем языке, и все друг друга понимали без переводчиков, словно были полиглотами. Букограй пока не мог догадываться, что это и было на самом деле — ментальные компьютерные обучающие программы НАВИГАТОРА были способны внедрять знания иностранных языков в весьма короткие сроки. Когда-нибудь это должно было привести к выработке единого языка всей Земли, без искусственных изысков вроде «изобретения» так называемого «эсперанто». Неизбежно было в отдаленном будущем и смешение рас, хотелось бы только, чтобы новый человек Земли был трудолюбив, как китаец, педантичен, как немец, прижимист, как еврей и обладал душевной славянской широтой. Но ни коем случае пуританским практицизмом, способным жертвовать человечеством ради «золотого тельца».

Затем они посетили базу в недрах Чимборасо, а затем Владимир предложил все же устроить «обеденный перерыв», так сказать, на «природе», для чего переправил всю компанию в один из тренировочных лагерей в сельве. Когда они выбрались из телепорта, и прошли по сумрачному коридору, отделанного древним камнем, применявшимся местными индейцами для строительства своих грандиозных памятников культуры, то, выйдя наружу, неожиданно оказались на вершине пирамиды. Пирамида была копией храма Гигантского Ягуара, находящегося в Тикале, и даже древние майя могли бы гордиться такой постройкой. В недрах пирамиды располагались многочисленные службы тренировочного лагеря, начиная от казарм и ангаров с военной техникой, до кабинета, выполненного на манер храмового зала, из которого осуществлялось командование. С вершины пирамиды, возвышающейся чуть выше растительности, можно было разглядеть несколько подразделений в униформе ин-тенсивно тренирующихся на полосе препятствий.

— Через год у нас будут легионы специально обученных солдат способных за-хватить власть в любой стране мира, но нам нужна единая планета, а не стреляю-щая в спину объятая чередой междоусобных войн. — Сказал Николай, кивнув в сторону тренирующихся солдат. — Простите за цинизм, но эти многонациональные легионы можно использовать на чужих территориях, чтобы оградить их совесть от борьбы со своим народом — вполне просто. Африканские легионы пустить куда-нибудь в Европу или Америку, а латиноамериканские в Африку, Азию, да и в те же США, и в любых других комбинациях.

«Обед» их ждал внизу. Двое молоденьких латиноамериканцев, в камуфлированных комбинезонах, под руководством старшины Даниляна — еще одного ветерана из Ястребовска, суетились возле мангала. Они готовили щедро приправленный местными специями кавказский шашлык, для которого использовали мясо пекари. На походном столике уже стояли миски с красными помидорами, выращенными на своей исторической родине, хлеб и местные слабоалкогольные напитки. В воздухе витал аромат уже почти готового мяса, который достигал даже до вершины пирамиды, способный вызвать аппетит даже у совсем не голодного человека.

Они спускались по крутым ступеням пирамиды к ее основанию, причем неплохо тренированному для своих лет, Букограю пришлось довольно тяжко, он представил, каково не спускаться, а подниматься наверх, предполагая, что в таком случае с любого человека сойдет семь потов. Он пока не подозревал, что такую процедуру местные курсанты проделывают не менее трех раз на дню. До выложенной желтоватым камнем площади перед пирамидой оставалось не больше десятка ступеней, когда Букограй скорее интуитивно, чем визуально, определил, что в воздухе что-то происходит. Такому впечатлению способствовал также легкий шум, чем-то напоминающий работу винтокрылых летающих машин типа вертолета. И оттого появление «проявившегося» над площадью летательного аппарата, незнакомого для него вида, хотя и оказалось неожиданностью, но не такой потрясающей, если бы, не его, и ранее выручавшее чутье.

Но в данном случае это было не нападение. Букограю посчастливилось наблюдать прибытие «ястреба» в момент снятия тем маскировочного поля. На автожире прибыла супруга Николая — Марина. Она была наместником базы на Чимборасо, контролируя процессы внедрения ставленников Ордена в этом регионе и тренируя элитное воинское подразделение под названием «Мирикины» — ночные обезьяны, укомплектованное, как и в «Оазисе-1» — «Багира» только местными представительницами «слабого пола». Временами она появлялась в тренировочных лагерях на юге Мексики, где ее прозвали Истаксиуатль — в переводе с ацтекского языка — белая женщина, тем самым, присвоив ей, название знаменитого в тех местах потухшего вулкана, который как всегда можно было ожидать, мог совсем не ко времени проснуться.

Сначала из десантного отсека «ястреба» выскользнули неясные, словно привидения, фигуры, шустро рассредоточившиеся и исчезнувшие из вида. Неподготовленный к такому появлению охраны человек никогда не смог бы их заметить. Букограй их и не увидел. Их появление «угадал» Фаунковский, разразившийся речью на испанском языке, с включенными в него местными жаргонизмами:

— Чикиты! Ну-ка быстренько отключите поля невидимости!

Следом появилась Марина, находясь на пятом месяце беременности, она не выпрыгнула как обычно, а в сопровождении Вероники осторожно выбралась из «ястреба» по трапу. Телепортом, который «финишировал» на вершине в своем положении она воспользоваться не отважилась, а Вероника составила ей компанию. В другое время «пробежка» по сотне с лишним крутых ступеней, с ее тренировкой трудностей для нее не составило бы.

— Ты моими девочками не командуй! — Высказалась Марина и только после ее жеста рукой вокруг места пикника «проявились» четыре фигуры в камуфляже и глухих непрозрачных шлемах, вооруженные странноватыми на вид агрегатами, всего лишь отдаленно напоминавшими автоматы.

В следующее мгновение шлемы раскрылись, сложившись у затылка в жесткий высокий воротник, и явили взору сияющие белозубыми улыбками лица черноволосых, чуть смуглых красоток, несомненно, белых, но с явной примесью индейской крови различной степени концентрации. Это была личная охрана Марины из «мирикинов». Своим веселым нравом они сейчас как бы приветствовали Владимира. Несмотря на свою зловещую должность, на этом материке, на котором не проходило года, где бы в каком-нибудь из мелких городков не происходило бы местный путч и заварушки со стрельбой, он пользовался большой популярностью. Тем более, обладая веселым нравом, он вполне вписывался в систему местного менталитета. Среди определенных кругов Владимир был достаточно известен. А вот Николая в лицо знало крайне малое количество людей. Оттого при его вояжах, необходимости даже в не-многочисленной охране не возникало. Да и сейчас, постороннему наблюдателю, имейся таковой поблизости, главным лицом компании показался бы скорее Буко-грай, из-за свой внушительной фигуры, чем кто-либо другой. Обычно следуя подсознательным стереотипам более значимой фигурой всегда выделяется самая крупная из видимых.

Но Николай сейчас не приглядывался к охране, он невольно обратил внимание на свою жену. Беременность сделала ее движения плавными, лицо чуть пополнело, казалось, вся ее фигура излучает какой-то невидимый свет. Николай и раньше замечал, что беременность придает женщине, даже несимпатичной дурнушке какую-то неуловимую, но бесспорную красоту. Это же он сейчас наблюдал и в облике Марины.

— Ну, вот! Теперь вся компания в сборе! — Сказал Владимир, потирая руки. — Можно приступать к трапезе! Он был откровенно рад — не каждый раз компания устраивала подобный пикник.

 

22

Вернулся Букограй ранним утром, и прямо в Столицу. Как раз приблизительно к тому времени, когда туда должен был прибыть поезд из Ястребовска. Таким образом, время его отсутствия для посторонних, должно было списаться на выходные дни. Конечно же, при скрупулезной проверке, такая легенда расползалась бы по всем швам, но Букограй надеялся, что до такой проверки дело не дойдет. А времена, когда за ним присылали персональный самолет, уже прошли. Железнодорожные коммуникации в Ястребовской зоне использовались теперь только внутри зоны, а для транзитного транспорта была сооружена обводная ветка, с невеликим по размеру остановочным пунктом. С него-то только и можно было попасть в проходящие поезда. В сам город поезда по-прежнему не допускались. Так что, затраты времени можно было вполне отнести на дорожные неувязки.

Вынырнув из телепорта, он обнаружил, что прибыл в неприметный бункерок, оборудованный всеми удобствами для длительного в нем нахождения. Бункер скрывался в недрах метрополитена и курировал этот транспортный пункт обыкновенный сержант милиции, который в другое время служил здесь же, на ближайшей станции метро. Подобные убежища в центрах городов с компьютерным терминалом и запасом еды, спаленкой и небольшим «порталом» — являлись резидентурами для агентов влияния и были оборудованы по всей стране.

Чтобы дать себе возможность хотя бы немного подумать и переварить впечат-ления своей последней «поездки», Букограй прокатился пару кругов по кольцевой линии метро. Вспоминая, как в процессе поедания шашлыка, который оказался невероятно вкусным, по старой российской привычке разговоры пошли именно на темы политические, они вновь вернулись к обсуждению афганской проблемы, которая в свете полученных новых сведений уже не казалась ему такой уж огромной проблемой. Какая-то, пока незначительная часть ландшафта Афганистана неузнаваемо изменилась. Благодаря усилиям специалистов «Оазиса» по частичному терраформированию, на прежде голых скалах произрастала трава. В горах на смену чахлой зелени бушевала густая растительность. Горные склоны и долины засеяны злаками и, как выразился Фаунковский: «другими прочими фруктами с овощами». Урожайность выросла вдвое, и предстоящей зимой голодающих в данных местностях не ожидалось. Да и за пределами контролируемых напрямую областей их должно было стать меньше. Также благодаря буйной растительности в этом регионе увеличилось выделение кислорода, что в какой-то мере должно было как-то восполнить ущерб, наносимый атмосфере от строительства трансамазонской магистрали. Штатовцы со своими подпевалами все же принялись за ее строительство, хотя ученые с мировыми именами предупреждали, что сельва дает планете более шестидесяти процентов кислорода, и такое строительство противоречит интересам всего человечества. Таким образом, деятельность Ордена была разрушительной только в отношении некоторых держав, возомнивших себя жандармами планеты, в других же сферах она была уже сейчас скорее созидающей.

Букограй понял, что изменения привнесенные троицей «заговорщиков» уже затронули не только этот регион, а в разной степени воздействия повлияли и на весь мир. Но сам он тогда все же немного попенял молодежь:

— Маскировка у вас не очень хорошо получается! — Высказал он свое мнение. — Если судить по возросшей активности НЛО, замеченных в некоторый районах мира, можно, хотя бы приблизительно определить местонахождение ваших баз! Мой весьма способный адъютант, старший лейтенант Платонов, предположил, что основная база находится где-то в Гиндукуше, а появление в этом районе новых мечетей, воздушных неопознанных объектов, мелкие и крупные боевые столкновения банд моджахедов и специальных подразделений соединенных штатов с неизвестным противником, прямо указывают на это. А тем более тот сокрушительный разгром американских баз в Пакистане, бесследное исчезновение всей верхушки моджахедов только подтверждает, что вы где-то рядом. То же самое и в Южной Америке — пик полетов НЛО, вот только военных действий не ведется, если не считать уничтожение нескольких поместий крупных наркобаронов в Колумбии.

— Ну, это наша Марина чуть пошалила, натаскивая своих «мирикин» в ночных операциях. Нужно же девочкам приобретать боевой опыт! — Посмеиваясь, пояснил Владимир.

— По этим признакам Платонов предположил, что угнанная из Ястребовска «тарелка» или в Гиндукуше, или в Южной Америке! — Продолжил Букограй. — И действовали вы не совсем аккуратно. США и Пакистан обращались к нам с претензиями! Вначале они считали, что это Союз проводил в том районе свои специальные операции. Разуверились в этом они только после того, как получили удары по базам с орбиты, и тогда только пришли к выводу, что Союз к этим мероприятиям отношения не имеет. И только потому, что еще никто на всем земном шаре, не научился «подвешивать» космические аппараты на низкой, прямо на границе внешней атмосферы, орбите. А вот сама идея почерпнута как раз из штатовского арсенала, да еще она и осуществилась. Именно они выдумали орбитальное лазерное оружие с ядерной накачкой. Программа у них так и называлась «Звездные войны». Да вы не хуже меня об этом знаете. Но они как раз и не смогли обеспечить эту самую ядерную накачку лазеров. Для этого пока что еще подходящих источников энергии не придумали!

— Вот они и получили «своим салом по сусалам»! — Усмехнулся Фаунковский. — Допускаю, что вначале могли предположить, что нити ведут в Союз, мы ведь потребовали от них возвращения пленных, но в то же время, свою национальную принадлежность, мы никак не обозначили. А о том, что появилась некая тайная сила, которую они никак не могут ни понять, ни найти, ни противостоять ей своими модными «ракетными ударами», они теперь осознали. И скажу вам, это обстоятельство их очень нервирует, если не сказать больше! Рано или поздно нам все равно пришлось бы, так сказать, приоткрыть завесу, а если все время прятаться, то дела не сделаешь! Но вот отыскать конкретное местонахождение наших баз они вряд ли сумеют. Даже ваш вездесущий Платонов! Это у вас, Михаил Ефремович, есть слабая возможность свести все данные воедино. А вот в США, по моим «агентурным» данным, нас всерьез считают инопланетянами. И это в какой-то степени является истиной!

Букограй только удрученно покачал головой. Вероника же понимающе улыбнулась. Уж она-то знала намного больше своего отца.

Разговор перешел на общие темы. Коснулся в частности таких лозунгов, как «свобода — равенство — братство», декларируемых: что коммунистами, что «развитыми» и «продвинутыми» демократиями мира. Приняты эти лозунги были еще на заре общественно-политических движений практически за аксиому, и никто никогда особенно о сути значения этих слов не задумывался. И вот Фаунковский решился высказаться по этой проблему, обсудить и осудить, и, по его мнению, показать их действительную сущность.

— Что такое по своей сути, так называемая «свобода»? — Начал Владимир. — Свобода, как ее понимает большинство «простого» населения планеты скорее соответствует такому понятию, как анархия. А для сохранения хотя бы относительного порядка свобода не может быть безграничной. Ей требуются ограничители, рамки, за которыми лишь нигилистический беспредел, который никогда ни к чему конструктивному привести не может. И эти ограничители должны быть в самом человеке. Для этого человека нужно воспитывать, что бы он, не культивировал в себе чувства вседозволенности. Необходима самодисциплина, которую в какой-то мере дает правильная, не человеконенавистническая религия, но религия, в своих канонах проповедующая терпимое отношение ко всем живущим. Дисциплина не отрицает понятия самой свободы, она лишь оптимизирует ее в состояние порядка, без которого ни одно государство существовать не сможет. Дисциплина, как общая, так и самодисциплина каждого индивидуума должна воспитываться на основе изучения культурного наследия народа, на основе патриотизма и любви к Родине. Каким мне видится еще один немаловажный фактор воспитания, я скажу в заключении, так как этот фактор по существу влияет и на оставшиеся лозунги, которые я в силу своего понимания человека со средним образованием пытаюсь понять и объяснить.

— Поговорим о равенстве! В утробе матери, безусловно, все равны, не смотря на то, что зачаты, могут быть и гениями, и последними алкоголиками с наркоманами. И хотя у нас привыкли называть генетику «продажной девкой империализма», даже на этом этапе абсолютного равенства не существует. Напротив, именно генетическая составляющая человека играет исключительную и основополагающую роль в существовании человечества как вида. Так что равенство всех людей между собой можно считать только условным. По мере своего развития каждый человек имеет как различные условия доступа к знаниям, так и генетической предрасположенностью способностями к познанию и овладению какой-либо профессии. Имеет различные условия возможности реализации своего разумного потенциала на пользу самому себе и всему обществу в целом. Нереально и само понятие огульного равенства во всем, ибо у всех людей изначально разнятся сами способности, которые также имеют потенциальный предел.

Поэтому абстрактного равенства между людьми уже по этим причинам быть не может в принципе. В силу своих индивидуальных способностей, ни один человек, никак не может быть абсолютно равным другому. Не может быть обеспечен одинаковыми благами из-за того, что в материальном плане дворник никогда не сможет создать космический корабль, и соответственно не должен быть обеспечен жизненными благами наравне с создателем звездолета. Кто-то может познать и чуть ли не интуитивно законы вселенной, а кто-то не может усвоить таблицу умножения.

Но именно последние, считают себя обойденными судьбой и, питаемые ничем не обоснованной банальной завистью, являются источниками общественных потрясений. Абсолютное равенство достижимо лишь в концентрационном лагере между заключенными, но и там оно не достижимо, ибо администрация и охрана, обеспечивая порядок, будет назначать старших групп, отрядов и прочих подразделений, что сводит на нет какое-либо равенство. Равенства не было даже при первобытнообщинном строе, даже там шло расслоение по силе, способностям и прочим критериям, которые обеспечивали бы выживание племени.

Равенство может быть только в ответственности перед установленными для всего человечества законами, основанными на морально-этических нормах и правилах, соблюдать которые обязаны как все люди, так и каждый индивидуум в отдельности. Именно на этом и заканчивается равенство. Так что можно сделать вывод, что абсолютное равенство ведет к анархии, и сводит, на нет выживаемость человечества, как вида. — Владимир сделал небольшую паузу для принятия пары глотков вина, и этой паузой воспользовался Букограй:

— Получается ли, что вы отрицаете равенство между людьми! — Хитровато улыбнувшись, спросил он.

— В широком смысле — нет! — Ответил ему Николай, принимая несколько провокационный вопрос. — В конечном счете, все люди, как раньше говорили, равны перед богом. Но в прикладном смысле это совсем не так. Все люди разные. Кто-то по своим способностям предназначен к высшей умственной деятельности, кто-то прирожденный администратор, а кто-то напротив не может перепрыгнуть через возможности ума данные ему природой. Оттого имеется множество людей, которые могут управлять лишь лопатами и вилами, выполняя лишь простейшие работы, да и то в пределах определенных барьеров, перейти за которые они не смогут всего лишь из-за ограниченных возможностей, полученных при рождении. Потому-то как раз кухарка-то и не может руководить государством, вопреки утверждению известного классика марксизма-ленинизма. У такой кухарки вся страна превращается в обширную кухню, на плите которой и молоко убегает и мясо, если оно по невероятному чуду появляется на такой кухне, пережаривается. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?

Букограй промолчал, а Владимир продолжил:

— Теперь пройдемся по декларируемому братству! Многим известно, что согласно крылатому выражению умных римлян — «хомо хомини люпус эст», что в переводе на русский язык означает — «человек человеку волк»! Печально! Печально, что и сейчас на границе с двадцать первым веком это выражение остается весьма актуальным. Даже, несмотря на позднейшие его интерпретации вроде «человек человеку друг, товарищ и брат», а шутливое воплощение данной интерпретации «человек человеку друг товарищ и… волк», тоже вполне отвечает сложившимся между людьми отношениям, с какими бы крылатыми идеологиями, вроде коммунистической или демократической, с какими бы высокими идеями они не выступали, и какие бы лозунги они не провозглашали. Все эти идеологии не имеют своего законченного вида, да и не могут иметь, так как заметили еще древние мыслители: «все течет — все изменяется». Стоило бы строить приемлемое общество, в котором всем и каждому находилось бы свое место, обеспечивающее нормальный жизненный уровень, в котором каждый мог бы реализовать данный природой и образованием потенциал. Но, ни одна утопия, такая как коммунизм, или абстрактная демократия, никогда не смогут обеспечить необходимых условий.

В силу своего природного происхождения, человек, как его не облагоражи-вать, все равно остается хищником, причем в худшем его воплощении, хотя давно и не ест сырого мяса. Ибо хищник никогда не поедает себе подобных, хотя и может загрызть в пылу схватки, а вот человек… делает это с превеликим удовольствием и не только в переносном, но и в прямом смысле. Да и смог бы, к примеру, кролик, будь он разумным, и величиной с мамонта, выиграть гонку на выживание? Мне думается, нет! Тот же травоядный мамонт с громадными бивнями никак не смог справиться с такой мелкотой, как первобытные люди-хищники, и был благополучно съеден. То же самое было бы и с кроликом. В природе может выжить только хищник. Так для чего пытаться прививать человеку-хищнику характер кролика. Это лишь приведет к его вымиранию. А вот воспитать человека, чтобы он относился к другому человеку не как к пищевой цепочке, вот для этого и существует разум, и это потруднее.

Поэтому человечеству для объединения в подобие всемирного братства необходимы: либо внешний враг, способный заставить людей отбросить в сторону свои мелкие по своей сути дрязги и встать плечом к плечу для его отражения, либо великая цель, вроде освоения вселенной. Последняя цель хотя и несколько утопическая, но даже более реальна, чем абстрактные категории: коммунизм и демократия. Ибо для достижения такой цели человечеству требуется монолитная сплоченность, действительное, а не мнимое братство.

Такое братство на нижнем уровне может обеспечить весьма банальная с одной стороны, но с другой стороны подтвержденная многовековой историей истина — военная служба. Именно в монолитном строю, в котором каждый воин совместно с другими обязан выполнять поставленную перед ним задачу, имеет при этом право на взаимопомощь со стороны своих товарищей. Это в первую очередь помогает осознать чувство общности, ощутить силу единения и сплоченности для блага всего общества. Именно такое товарищество можно считать зародышем братства. Именно такие армии, в которых сильно воинское братство способны побеждать. И именно такой институт воспитания братства может явиться залогом сплоченного гражданского общества.

И потому, как я считаю, гражданином своей страны может и должен стать только тот, кто отдал Родине свой воинский долг, распространяя его в дальнейшем и на всю оставшуюся после воинской службы жизнедеятельность. Исходя из этого гражданство, со всеми правами и обязанностями, вытекающими из этого, должен иметь только тот человек, который прошел школу воинской службы. Лишь тогда гражданин имеет право участвовать в выборах власти, в том числе занимать какие-либо должности в управлении государства, вплоть до уровня местных организаций. И напротив, люди, не прошедшие воинской службы не имеют никаких прав управлять кем-либо, даже на уровне жилищных контор. Этим будет достигаться сплоченность гражданского общества, объединенном заботами о процветании своего государства в целом, в котором люди не винтики системы, а его целостный организм.

Но чтобы армия была настоящей школой государственной жизни, необходимо соответствующее воспитание в первую очередь ее командного состава. В высшие военно-командные училища для обучения могут направляться только граждане, то есть прошедшие армейскую школу. В процессе обучения наряду с воинскими специальностями в будущем офицеру прививаются необходимые качества, такие как офицерская честь, с применением некоторых положений самурайского кодекса Буси-до, а также непременно верность стране, всему обществу. Выпуск из военных училищ должен производиться в званиях не выше прапорщика и только в процессе дальнейшей службы, в зависимости от воинского таланта и умения осуществлять командные функции, выпускники могут становиться офицерами, с присвоением очередных воинских званий. В дальнейшем офицер может выйти в отставку до истечения стандартного двадцатипятилетнего периода, но перед этим он должен подготовить своего преемника. Офицер должен быть физически развит, выглядеть подтянутым и служить образцом военной выправки. Поэтому, пренебрегающие физической подготовкой офицеры, стремящиеся походить на тушу бегемота, немедленно изгоняются из вооруженных сил. Исключением могут быть только талантливые аналитики, обладающие передовым тактическим и стратегическим мышлением, да и только те, которые предрасположены к полноте из-за строения своего организма, обусловленного генетическими особенностями. Но таким личностям военную форму носить запрещено, чтобы не позорить армию государства. Остальное население обязано пройти военную подготовку вне зависимости от пола.

Всё оставшееся население, игнорирующее воинскую службу, гражданства не получают, но могут проживать на территории государства, не имея возможностей каким-либо образом влиять на политику страны. Степень отношения правительства к своему народу определяется не идеологическими «комму», «социо» или «демо» и прочими «измами», а обеспечением условий для благосостояния этого народа. И такая система, основанная на действительное воле народа, вполне может такое благополучие обеспечить.

Букограй на этот раз не стал перебивать словоизлияний Владимира, стараясь выслушать его до конца. Николай в это время, сидя на раскладном парусиновом стуле, неторопливо поглощал шашлык, закусывая его свежими помидорами и временами делая глоток-другой красного вина. Временами он в знак согласия со словами Владимира, чуть кивал головой, выказывая этим свою солидарность с мнением Владимира. Выражение его лица при этом оставалось вполне спокойным. Обычно труд убеждения Букограя и выкладывание стратегических концепций лежал на нем самом, и сейчас он пользовался случаем отдохнуть от такого утомительного занятия. Похоже, было, что тема уже была обсуждена Николаем и Владимиром всесторонне, видимых разногласий не наблюдалось и, оттого Николай отдавал предпочтение мясу пекари.

И хотя все излагаемое Владимиром было прописными истинами, над которыми никто в обычное время не задумывался, и уж конечно же, не находя необходимости не только над ними задумываться, а тем более следовать. А если кто и пытался, то выбирал для себя только то, что ему данный момент казалось выгодным. Не все в словах Владимира казалось бесспорным, многое было слишком безапелляционно, слишком экстремально. И слишком… романтично. Да и что было ожидать от молодых, жаждущих кипучей деятельности людей. Букограй мог бы сейчас поспорить, опровергнуть некоторые постулаты, но решил пока этого не делать, надеясь, что время у него для этого будет и позднее. Он оценил откровенность своих молодых товарищей и, хотя находился в том возрасте, когда романтический иллюзий, под гнетом различных обстоятельств и прожитых лет в жестоком реальном мире, у него уже не оставалось, он вполне понял их устремления. Стремление сделать мир более справедливым, лучшим и безопасным для людей. Он многое узнал в течение этого визита. Узнал о подавляющем технологическом потенциале, находящемся в распоряжении молодежи. И это заставило Букограя взглянуть на истины, которые ему втолковывал Владимир, более внимательно. Обычно эти прописные истины не работают, ибо, сколько людей, столько и мнений, но, используя возможности инопланетной техники, посредством неё определяя лояльность и способности каждого индивидуума, прогнозируя его возможность работать в команде, появляется действенная воз-можность по оптимальному подбору кадров практически на любом поприще дея-тельности. Это очень наглядно просматривается на примеры работы всех «Оазисов», основанных новыми криптократами — тайными правителями планеты, как про себя назвал Букограй Николая и Владимира.

И Букограй дал себе слово обдумать все услышанное, и уже тогда решать, как поступить в конкретной обстановке, основной выбор он для себя уже сделал уже более года назад, еще тогда, в Ястребовске.

И именно теперь, в вагоне метро он этим сейчас занимался. Он уже давно понял, что остановить молодежь у него возможностей нет никаких, да и что греха таить, нет и желания. Вспомнив масштабы вовлеченных в их проекты людей, денежных и технологических ресурсов, Букограй пришел к выводу, что у ребят все может получиться. Это произойдет не сразу, не через год-два, а через десятилетия, и за это время они наберутся опыта и уже не станут такими уж молодыми. А вот сейчас они могут смять любое противодействие, и тогда может пролиться много крови. Даже религию они смогли поставить себе на службу. Букограй вспомнил разговор, который он затеял на темы религии, который после пикника оставшись втроем с Николаем и Владимиром.

— В Южной Америке вы еще не пытались проделать такой же финт с храмами Единого Бога, как в Афганистане? — Спросил Букограй.

— Здесь ситуация несколько иная! Католическая религия пустила слишком глубокие корни и занимает господствующее положение. Сказывается и централизация Ватикана. На все крупные посты священнослужителей назначает Папа Римский Иоанн Павел II. С мусульманами такой проблемы не было, у них нет такого единого центра управления. Мекка, хотя и является центром, но центром, скорее духовным, чем административным. Так что для того, чтобы распространить религию Единого бога в католическом мире, надо иметь поддержку их центра. Для этого надо внедряться в Ватикан, в непосредственное окружение Римского Папы, или же просто «заменить» его. Здесь я склонен согласиться с Владимиром и заменить существующего папу нашим клоном.

— Не вижу проблем в исполнении такого решения! — Заявил Букограй. — Будь у меня такие возможности, я бы так и сделал!

— Вот слышишь, Никола, мнение профессионала, не замутненное рефлексиями морального порядка и не погрязшего в излишнем морализаторстве? Представь, что старенький держатель святого престола, едва дышащий на ладан, произносит речь о новом явлении Единого Бога и на глазах верующих, благодаря специальной настройке «браслетов», начинает достаточно быстро, почти стремительно молодеть? После такого «чуда» останется только технические вопросы по оздоровлению остальной паствы и где-то через годик на всей Земле не останется другой религии, за исключением некоторых культов где-нибудь в дебрях Африки, которые уже точно погоды не испортят. А старого Папу после этого даже можно будет вернуть на престол, под присмотром, конечно! И хотя благодарность категория переменчивая, он просто будет обязан отрабатывать свое омоложение, проводя религиозную политику в наших интересах. И не будет никаких иных религиозных конфессий и раскольников-отделенцев. Не будет религиозных дрязг и прочего и все оттого, что некому ничего противопоставить настоящему Чуду. И, тогда наша задача неимоверно облегчится! Или омоложенного настоящего папу определим куда-нибудь на уединенную комфортабельную виллу, где-нибудь под одним из наших подземных «городов-куполов», откуда он никогда не сможет не только выбраться, но как-то сообщить о своем существовании. Право слово заслужил он отдых. А то ведь никто из высших иерархов церкви на пенсию уходить не собирается, все норовят до последнего вздоха оставаться на «посту». Прямо как наши генсеки. А если учесть, что папа-Войтыла человек неглупый, а вполне даже, наоборот, с ним можно провести определенную разъяснительную работу, попытавшись, если не обратить его в свою веру, то хотя бы сделать из него союзника. Получив новую молодость, он, наверное, сможет пересмотреть старые, давившие на него догматы.

Так что и здесь у них все должно было получиться. А, для того, чтобы процесс проистекал более или менее безболезненно, им и нужно помогать, по возможности устраняя препоны, вроде на первый взгляд и мелкие, но способные привести к крупным негативным последствиям. Такой препоною как раз и могло стать мелочное упрямство членов политбюро по афганскому вопросу.

И Букограй принял решение частично открыться перед генералом Игнатьевым, чтобы совместно решить возникающую проблему. Тем более что после памятного пикника Владимир со всей учтивостью, на которую только был способен, попросил у Букограя руки его дочери — Вероники, лицо которой при этом покрылось легким румянцем. Так что теперь Букограя с этой компанией связывали не только деловые, но родственные узы.