Стояла кромешная темнота. Ро наработался за день так, что устал еще до начала охоты. Легкий вечерний ветерок растрепал его волосы, пока он пробирался по исхоженной тропе.

Темноту заполняли звуки древесных лягушек и зеленых кузнечиков. Вдали сердито заухала сова, встревоженная чьим-то чужим и нежелательным вторжением на свою территорию. Ро нес за спиной серый мешок из джутовой ткани и шел за пятном света от жировой лампы, которую нес Джесси. Она представляла собой нечто похожее на чугунный котелок объемом чуть меньше кварты, почти до краев заполненный прогорклым жиром. Тонкий хлопчатобумажный шнур служил фитилем, а недостаточную яркость и сомнительную надежность самодельный фонарь компенсировал своей дешевизной и простотой изготовления.

— Все же лучше, чем сосновые сучки, — объяснил Джесси, когда зажигал эту тусклую коптилку. — Здесь можно хоть как-то регулировать пламя, и меньше вероятность, что она свалится на землю и вызовет пожар.

Ро не стал подвергать сомнению это заявление. И не подумал даже спросить, на кого они собираются охотиться, но удивился, увидев у Джесси в руках нечто, напоминающее большой трезубец, привязанный к длинной веревке.

— Что это такое? — спросил Ро. — Гарпун? Джесси казался озадаченным.

— Что такое гарпун?

— Это оружие, с помощью которого убивают китов. Киты похожи на больших рыб.

Молодой человек неуверенно кивнул.

— Ну, если так, может, это гарпун, — ответил Джесси. — Им можно ловить рыбу, если возникнет такое желание. — Он поднес трезубец к свету, чтобы Ро получше рассмотрел его. — Это — острога. Именно ее используют для остроживания…

— Остроживания?

— Ага.

— Так, значит, вы называете ночную охоту «остроживанием»?

Джесси рассмеялся.

— Странно ты все-таки размышляешь, дружище! Ночная охота — это ночная охота, а остроживание — это остроживание. Конечно, остроживанием занимаются и по ночам, но это не обязательно.

— И на кого же можно охотиться ночью?

— О, на енотов, опоссумов — кого угодно! Свет пугает зверей, от страха они застывают на месте. Я охочусь, в основном, на опоссумов.

— Ты убиваешь их такой вот острогой? — Ро, казалось, был сбит с толку.

В глазах Джесси вспыхнули веселые искорки.

— Опоссумов не бьют острогой! — смеясь, ответил он. Юноша гордо распрямил плечи, страшно довольный, что в том, что касалось охоты, оказался более сведущим и опытным, — Да не волнуйся ты, Ро! Это совсем не трудно. Ты поймешь все в мгновение ока. Просто повторяй то, что делаю я, и не пройдет и полуночи, как у нас будет целая тарелка великолепной еды!

Они подошли к самой широкой части русла Чесоточного Ручья. Джесси начал медленно и осторожно пробираться вдоль берега.

— Слушай, где они квакают, — прошептал он. — Когда наткнешься на лягушку, свети ей прямо в глаза, и пока она будет таращиться на тебя, втыкай в нее острогу!

— Лягушка?

— Лягушка-бык, — ответил Джесси. — Ну, ты знаешь, такие большие и зеленые. Мы охотимся на лягушек-быков.

— Джесси, но что, ради всего святого, мы будем делать с мертвой лягушкой?

— Не с одной, — Джесси указал на джутовый мешок за спиной Ро. — Нам нужно заполнить его до самого верха, чтобы как раз хватило на всех.

— Как раз хватило чего?

— Лягушачьих лап.

— Джесси, я не думаю…

— Ш-ш-ш, — прервал его Джесси, призывая замолчать. Мягкими бесшумными движениями кошки, подкрадывающейся к птице, Джесси двинулся по берегу в направлении услышанного звука, выдающего присутствие лягушки-быка.

Держа в левой руке жировую лампу, Джесси направил ее свет прямо на большую зеленую лягушку. Как этот молодой, но бывалый охотник и говорил, ошарашенная речная жительница застыла на месте, и Джесси успел воткнуть острогу в скользкую спину.

— Попалась! — восторженно завопил Джесси. — Открывай мешок, Ро. Вот и наша первая добыча сегодня ночью!

К удивлению Ро, лягушка оказалась более фута длиной. Она отчаянно отбивалась сильными, мускулистыми задними лапами. Открывая мешок, он видел, как Джесси снимал лягушку с острия трезубца.

— Ты никогда не ел лягушачьи лапки? — спросил Джесси.

— Нет, никогда.

— Приятель, тебя ожидает такой деликатес, какого ты не можешь даже представить! Лягушачьи лапки настолько вкусны, что даже Мегги не может испортить их! — Джесси рассмеялся счастливым смехом.

— Я верю тебе на слово — ответил Ро без особого восторга.

— Видишь, как легко ловить острогой, — продолжал Джесси. — Следующая квакуша, которую мы найдем — твоя.

— Джесси, я не умею…

— Слушай, Ро, мы оба знаем, какой ты умный. Ты умнее меня и окрестных жителей, так что ты, конечно же, умнее старой зеленой лягушки. Ты ведь не можешь позволить глупой твари взять верх над тобой? Именно этого Ро и хотелось, но, взглянув на себя глазами Джесси, он решился.

— И потом, это ведь совсем не то, что убить какую-нибудь хорошенькую жабу, — объяснял Джесси. — Лягушки-быки такие большие и уродливые, они весь день просто сидят по берегам и едят мух. Они не приносят большой пользы людям — разве что их можно есть. А если мужчина — настоящий мужчина, он обязан уметь добывать пропитание!

Слова Джесси звучали так искренне и так напоминали поучения Анри, что Ро сразу же понял: во время какой-нибудь давней охоты с острогой молодому человеку была прочитана внушительная лекция, когда он колебался и не хотел ни в чем участвовать точно так же, как сейчас Ро.

Джесси от всей души хотел поделиться своими знаниями, какими бы примитивными и обыденными они ни казались, и у Ро не хватало духу смеяться над этим. Улыбнувшись, Ро понадеялся, что сумел-таки придать своему лицу выражение благодарности и признательности — в отличие от того, что чувствовал на самом деле.

— Ну что ж, веди меня к следующей квакушке, Джесси, — сказал он. — Я готов попробовать свои силы.

Джесси расплылся в довольной улыбке и, обхватив плечи Ро, сжал его в объятиях с поистине братской теплотой и любовью.

— Дружище, — сказал Джесси. — Мы наберем самых лучших лягушачьих лап в Арканзасе, какие только кто-нибудь пробовал!

Они пошли дальше вдоль края небольшого леса на берегу реки. Джесси пригнулся ниже, прислушиваясь к ночным звукам. Ро следовал за ним с большим серым мешком, содержимое которого продолжало прыгать и шевелиться. Через пару минут Джесси резко остановился. Он сделал знак Ро, который к этому времени тоже услышал низкое, гортанное кваканье.

— Твоя очередь, — сказал Джесси, широко улыбнувшись, и обменял лампу и острогу на мешок Ро.

Ро пару раз взвесил на руке тяжесть остроги, прежде чем решительно направиться в сторону призывных звуков лягушки-быка. Он ступал легко, совсем как Джесси до этого — осторожно опуская ногу в траву и только после этого делая шаг. Малейшего хруста ветки или колыхания куста было вполне достаточно, чтобы насторожить квакушку и заставить ее спасаться от опасности в воде.

Подойдя как можно ближе, Ро поднес жировую лампу к голове лягушки. Все опять повторилось: громко квакающее зеленое существо от потрясения тут же замолчало. Ро глубоко вздохнул. Подняв повыше острогу, он с силой опустил ее на широкую, скользкую, блестящую спину большой старой лягушки.

— Ты поймал ee!

Преждевременный торжествующий крик Джесси отвлек внимание Ро. Лягушка дернулась из-под острых зубьев остроги и нырнула в спасительную глубину речки.

— О-о-о!

— Держи крепче веревку! — предупредил Джесси. Ро удалось вцепиться в веревку и минуту спустя он вытянул сопротивляющуюся, брыкающуюся лягушку на берег. Он поднял острогу и крепко сжал в руке. Разъяренная лягушка отбивалась и извивалась на остром металлическом зубце.

— Сейчас нам надо ухитриться так засунуть ее в мешок, чтобы при этом не выпустить первую!

Потребовалось немало усилий, чтобы одновременно уложить в мешок обеих лягушек. Этому предшествовал целый ряд манипуляций и пара неудачных попыток, сопровождаемых приступами смеха. К тому времени, как двум приятелям удалось наколоть на «вилку» пару дюжин прыгающих созданий, Ро и Джесси стали настоящими экспертами в весьма непростом вопросе: как снять лягушку с остроги и сунуть в мешок, не позволяя остальным из него выбраться.

Они все еще шли вдоль журчащего ручья, прислушиваясь к громкому кваканью, когда услышали позади шорох кого-то более крупных размеров.

Ро вздрогнул. А Джесси оглянулся скорее с любопытством, чем с тревогой.

— Медвежьих следов не было видно, — сказал он Ро. — Эй, кто там? Это ты, папа?

— Это не твой папа. Простак Джесс! — раздался в ответ голос. В следующее мгновение из тени выступил рослый, крупный мужчина в широкой фетровой шляпе. — Это я, Гид Уэстон!

— О, это мой папа! — шутливо произнес Ро, хотя шутка была весьма рискованной.

Поймав удивленный взгляд Гида, Ро спрятал улыбку и протянул руку;

— Рад познакомиться с вами, мистер Уэстон! Я — Д. Монро Фарли.

Мужчина слегка кивнул, глаза его оценивающе изучали Ро. Ро занимался тем же самым, гадая, что же заставило пастора принять его за сына человека, стоявшего сейчас перед ним. Он отметил, что Уэстон примерно одного с ним роста и телосложения, а по возрасту, пожалуй, действительно годился ему в отцы; ниже талии тело Уэстона напоминало провисший мешок с бобами — годы брали свое. Гид был забрызган грязью, и от него исходил едкий запах пота, дыма, медвежьего сала и спиртного.

— Ты — горожанин, который пришел сюда и женился на дочери Беста, — изрек Уэстон. Ро откашлялся и кивнул.

— Он стал моим другом раньше, чем ее мужем, — гордо вставил Джесси. — А сейчас я учу его, как охотиться с острогой, и мы почти заполнили мешок самыми большими лягушками-быками.

Уэстон кивнул и протянул руку. Джесси передал ему мешок с лягушками, и тот уважительно взвесил его. Затем издал тихий одобрительный возглас.

— Вы уже так много поймали, а не прошло еще и полночи, — сказал он.

Джесси гордо кивнул головой.

— Сегодня хорошая ночь для ловли, и мы с Ро… ну, не хотим хвастаться, но мы упустили только двух лягушек, и одна из них была так мала, что не стоит и волноваться…

— Чертовски удачная охота, — сказал Уэстон. — В последнее время мне не до этого… — Он задумчиво переводил взгляд с Джесси на Ро. — Жареные лягушачьи лапки очень полезны для желудка, не так ли?

— Конечно! — с готовностью согласился Джесси.

— Наверное, мне тоже следовало бы послать кого-то из моих парней наловить квакуш…

— Их тут полно, — поддержал Джесси.

— Хотя мои ребята не слушают своего папу. И довольно ленивые. Полагаю, это у них от матери.

— Папа часто говорил, что ты тоже ленивый, — с простодушной честностью сообщил ему Джесси. Уэстон рассмеялся, даже не думая обижаться.

— Ну, когда дело доходит до ночной охоты, твой отец, думаю, говорит правду. Вот что я вам скажу, ребята, — обратился Уэстон, делая шаг вперед и оценивающе поглядывая на мешок с лягушками. — У вас еще вся ночь впереди, чтобы добыть столько этих лягушек, сколько вы захотите. Я куплю у вас половину того, что вы уже наловили. Даю галлон донка. Как бы то ни было, это сделает охоту чуть приятнее!

— Что такое донк? — спросил Ро.

— Донк? — повторил Уэстон. — Ты не знаешь, что такое донк?

— А я знаю, мистер Уэстон, — с готовностью ответил Джесси. — Я знаю, что такое донк, и по рукам!

Было очень поздно, и Анри храпел на своей кровати, когда Мегги сняла с огня горячий котелок. Она сморщила нос от запаха и взяла уже потерявшую цвет палку, которой пользовалась для помешивания ткани в красителе. Это варево, известное как «синий горшок», представляло собой смесь индиго и марены, кипевших в щелоке. Мегги предстояло не самое легкое и приятное дело. Красить полотно в растворе листьев грецкого ореха или коры сассафраса было бы куда проще, но зато в только что сваренной пахучей смеси ее домотканое полотно обретет цвет самой чудесной синевы барвинка, что растет в горах. А ей совершенно необходимо новое, красивое платье. Мегги самым решительным образом настроилась на новое платье для своей новой жизни.

Быть замужней дамой даже понарошку оказалось намного интереснее, чем ожидала Мегги. Она и не думала, что отношение окружающих к ней настолько изменится. Но именно так и случилось — совершенно неожиданно для нее, — и Мегги не вполне еще привыкла к этому.

Она закрыла котел крышкой, стараясь, чтобы едкий запах горячего щелока не проникал в комнату.

Мегги слышала равномерное похрапывание отца, доносившееся с узкой кровати в дальнем углу хижины. Обычно полотно окрашивали на улице. И уж никто не занимался этим среди ночи. Но если она хочет иметь новое платье к следующему воскресенью, необходимо красить ткань прямо сейчас. А ей обязательно нужно новое платье к воскресенью. Если его не будет, люди подумают, что их брак неудачен, или что ее молодой муж плохо обеспечивает семью. Мегги вспыхнула: причина спешки была слишком неубедительна. По крайней мере, надо быть честной с самой собой и признать, что на самом деле ей просто хотелось выглядеть как-то по-особенному, когда в следующее воскресенье она войдет в церковь под руку с Ро. И не для того, чтобы другие заметили их, а для того, чтобы Ро Фарли обратил на нее внимание.

Она — молодая жена Ро. То есть, именно так думали все вокруг. К несчастью, Мегги знала, что ни она, ни Ро так не считали. Удивительно, как легко жители Свадебного Камня восприняли их ложь. Она боялась, что начнутся вопросы, беспокойство, возникнет любопытство. Отец убедил ее в обратном.

— Никто из этих людей не станет даже на миг волноваться о тебе и Фарли. Но, Мегги, детка, — сказал Анри, и брови сосредоточенно сошлись на переносице, — я волнуюсь за тебя! И тебе бы следовало побеспокоиться…

— Папа, мне не о чем беспокоиться! — произнесла Мегги с легкостью, которой вовсе не ощущала на самом деле.

Отец покачал головой:

— Ты не можешь все лето только притворяться, что испытываешь к человеку чувства, а потом взять и позволить ему уйти из твоей жизни! Мегги, я не хочу видеть, как ты страдаешь от боли.

— Ах, папа! Не волнуйся за меня! Я не собираюсь привязываться к какому-то горожанину, — солгала Мегги, прекрасно зная, что уже давно привязалась к нему. — Я хорошо понимаю, что я делаю, — настаивала она. — Я помогаю Монро выполнить часть его работы и при этом немного развлекаюсь.

— Какие могут быть развлечения от притворства, будто ты замужем? Это все равно, что притворяться, будто у тебя сильнейший насморк!

— Это забавно, — ответила Мегги, — водить за нос всех на горе. Заставлять людей думать, что этот горожанин женился на мне. И к тому же, — добавила она с деланным смешком. — Ида Пигготт зеленеет сильнее, чем шелковица весной!

Отец осуждающе защелкал языком.

— Подобная черная ревность — как это не похоже на тебя, Мегги. Ты или меняешься, девочка, или пытаешься водить за нос своего старого отца…

Мегги не знала, что ответить, поэтому промолчала. Анри посмотрел на нее долгим тревожным взглядом.

— Не вижу, что хорошего может выйти из того, что ты затеяла. — Голос его смягчился. — Посмотри за своим сердцем, девочка! Боюсь, что оно, скорее всего, останется разбитым.

Мегги испытывала такие же страхи. Сначала все казалось простым. Они всего лишь позволят людям думать, что женаты. Небольшая безвредная ложь, которая позволит Ро выполнить работу, а ей провести побольше времени с ним, улыбаясь ему, делая вид, что счастлива. Ей и в голову не приходило, что замужество изменит ее положение в общине и что в глазах людей жизни ее и Ро так же переплетены, как ядовитый плющ с ветвями ивы.

— Твоему мужу обязательно надо подыскать другое занятие! — настойчиво повторила бабушка Пигготт, когда пришла навестить ее в сопровождении доброй половины женщин общины. Вместе со своими рецептами и добрыми советами дамы заполнили все пространство внутри хижины. Разложив на коленях рамку для основы стеганого одеяла, они занялись шитьем этого традиционного подарка молодой супружеской паре и, конечно, разговорами на весьма откровенные темы.

— Ты всегда была работящей девушкой, Мегги, несмотря на твои глупые мечтания. Сейчас твоя задача — убедить этого горожанина, что отыскивать старые мелодии и сберегать их на воске — не способ добывать пропитание на этот стол, когда придет зима!

— Но он получает деньги за свою работу, — ответила Мегги. — Он вовсе не собирает эту коллекцию ради собственного удовольствия.

— Самое лучшее — забирай у него наличные деньги и зашивай в матрас, — посоветовала Бьюла Уинслоу. — Мужчины совершенно не умеют обращаться с деньгами!

— У Ро хватает здравого смысла на все, — сказала Мегги. — Любая женщина будет счастлива с ним.

— Не знаю, как всем, но тебе уж точно повезло, — сказала Бьюла Уинслоу, приметывая на место неровный лоскуток ткани. — Все знают, какая из тебя плохая кухарка. Если его это не волнует, значит, он действительно терпеливый и всепрощающий человек!

Женщины захихикали. Но Лесси Филлипс отчитала Бьюлу.

— Не волнуйся об этом, Мегги! — сказала она. — Ты знаешь, что твой муж — мужчина хоть куда, и это останется с тобой даже в самые худшие для тебя времена. И ты всегда будешь утешаться мыслью, что он женится на тебе не ради того, чтобы избавиться от забот о еде и хозяйстве!

Женщины кивнули в знак согласия.

— Я дам тебе один совет, — сказала Уила Пиз, вдевая нитку в иголку. — Как только выходишь замуж, появляется соблазн перестать следить за собой. — Пожилая женщина бросила многозначительный взгляд на свою невестку Руфь, которая со времени появления на свет Сиднея стала сильно раздаваться в бедрах. — Даже если мужчина знает, что ты можешь выглядеть не столь привлекательно, как до свадьбы, это вовсе не означает, что он постоянно хочет видеть тебя такой.

Руфь оторвала конец нити и бросила убийственный взгляд на свекровь.

— У Руфи фигура ее матери, — встала на защиту бабушка Пигготт. — Твой сын видел мать до того, как увидел дочь. Если он намерен жаловаться, ему не следовало бы в свое время говорить «да».

— От моего сына никогда не услышишь и слова жалобы, — возразила Уила.

— Вот и хорошо, — ответила бабушка. — Раз его это не волнует, у тебя тоже нет причин волноваться по этому поводу!

Решительно поставленная на место, Уила сосредоточила все внимание на крошечных стежках. Мегги перехватила благодарный взгляд Руфи, адресованный старой женщине.

Ловко меняя тему разговора, бабушка повернулась к Мегги и спросила, знает ли та, как определить, беременна она или нет.

Слегка задохнувшись от ее слов, Мегги смущенно ответила:

— Это когда не наступают месячные…

Женщины кивнули.

Бабушка все же считала необходимым просветить ее:

— Как только ты начнешь просыпаться по утрам с тошнотой, скажи мужу, чтобы он плавал в холодном ручье. Когда носишь ребенка, не следует выбивать пух из матраса чаще одного раза в неделю.

Женщины, склонившись над шитьем — и молодые, и старые — засмеялись, поддерживая разговор на столь щекотливую тему.

— И еще одно старое правило, — серьезно заметила Дори Макниз, кузина Бьюлы. — До тех пор, пока твой муж не забывает, что нужно действовать нежно и осторожно, когда ты в положении, — сказала она Мегги, ободряюще похлопывая ее по руке, — можете позволять себе все мыслимые и немыслимые удовольствия, все, что пожелаете, до самых родов. Бабушка фыркнула.

— «Помнит о нежности и осторожности!» — Она покачала головой. — Я не знаю сегодняшних молодых людей. Но я никогда не слышала, чтобы мужчина помнил свое имя, когда у него что-то там твердеет, как кочерга, и он сгорает от нетерпения!

Женщины от души расхохотались.

Вспыхнув ярким румянцем, Мегги все же бросилась на защиту Ро.

— Мистер Фарли всегда нежен и заботлив, — решительно заявила она.

Бабушка приподняла бровь.

— Вот это меня удивляет, детка! — Старая женщина отошла от рамки, вытащила из кармана трубку и принялась разжигать ее. Хотя Мегги никогда не позволяла курить в доме, она даже не попыталась остановить бабушку Пигготт. — Этот Фарли напоминает мне моего мужа, упокой Господь его душу, — продолжала она. — Оба спокойные и рассудительные. Долго все обдумывают, но если приняли решение, то становятся непреклонными. Мой Пигготт был нежным парнем, как и твой — в дневное время. Но Боже милосердный, как только я задувала свечу, он сбивал простыни так, как будто это были клочки тряпок!

Женщины взвизгнули от восторга и захлопали в ладоши. Мегги, помнящая мужа бабушки спокойным, седобородым старцем, была просто потрясена.

— Бабушка Пигготт, тебе должно быть стыдно! — смеясь, проговорила Бьюла. — Взгляни на эту малышку! Боже, Мегги я и представить не могла, что твои щеки могут быть такими красными! Как будто ты целый день пахала на солнце без шляпы.

— Ну, она-то замужем чуть больше недели, — Уила гнусно захихикала. — Этот парень из города, возможно, все еще убеждает ее, что у него всего лишь горячий перчик, который делает это!

Непристойные разговоры замужних женщин привели Мегги в полнейшую растерянность. Даже сейчас, спустя несколько дней, Мегги вспыхнула от одного только воспоминания о том, что говорили эти насмешницы. И снова мысленно перенеслась в совсем недалекое прошлое…

Когда мужчины вернулись с поля, бабушка проверила, как заложен фундамент новой постройки к хижине. Мегги решила, что Ро отнесся на удивление спокойно и даже добродушно к предложенному отцом проекту возведения стен и крыши. При помощи сильных рук Джесси и мудрых указаний Анри небольшая пристройка, поднимающаяся позади их хижины, как оказалось, почти вдвое превысила по площади жилище, которое они занимали.

Едва Джесси и Ро уложили бревна на настил, как сразу же установили кровать в пустом помещении, которое должно было стать их комнатой.

— Нам надо было убедиться, что она поместится в комнате. — Объяснил Ро. — Думаю, теперь я буду спать здесь. Лучше спать на свежем воздухе, чем на чердаке.

Мегги понимающе кивнула.

— Джесси будет мне рассказывать, как называются звезды, пока я не захраплю при лунном свете, — добавил Ро, дружески хлопая приятеля на спине.

— Я ничего не имею против чердака, — ответил Джесси. — Эта новая кровать — для тебя и Мегги.

Мегги вспыхнула. Ро поперхнулся. Анри нервно откашлялся.

Другой реакции на заявление Джесси не последовало. Как, впрочем, и на все другие замечания о браке, свадьбах и кроватях — с того дня, как Ро и Мегги устроили этот дурацкий обман.

Мегги еще раз встряхнула котел с синей жидкостью. Ткань внутри, казалось, уже достаточно окрасилась, поэтому девушка сняла все с огня и сгребла угли.

Безо всякого желания Мегги отправилась расстилать на полу свой тюфяк. Что бы там ни было, но мысли и разговоры о женщинах и мужчинах, об отношениях между ними, особенно частые за последние недели, воспламенили ее воображение и разбудили какие-то новые, неизвестные чувства.

Мегги совершенно не хотелось ложиться на матрас и закрывать глаза, но тянуть она уже не могла. Скоро рассвет, и ей надо выспаться и набраться сил, если она намерена и дальше держать свои сомнения при себе и делать вид, что ничего не происходит.

Мегги устало вытянулась и закрыла серо-голубые глаза. И как только она сделала это, вернулись те же самые мысли — и опять о нем — о ком же еще? «Грезы любви» — называла их Мегги. Они были сладкими и дурманящими, и она одновременно страшилась и страшно желала их. Ей хотелось почувствовать силу рук Ро, обнимающих ее за талию. Она не могла забыть, как он смотрел на нее, когда она мылась. Этот взгляд… Крепко зажмурившись, Мегги попыталась отогнать прочь воспоминания.

Она глубоко вздохнула, перевернулась на живот и закрыла лицо ладонями, желая побыстрее уснуть. Но, лежа в тишине, Мегги заметила, что все время прислушивается. Ро с Джесси еще не вернулись с ночной охоты, если только они не прошли за хижиной, и не лежат себе преспокойно в новой кровати. Мегги напрягла слух, пытаясь уловить храп Джесси, но все было спокойно.

Напротив, храп отца был оглушающе громким, и, непонятно почему — ведь она слышала этот храп всю жизнь! — сейчас он не давал Мегги заснуть.

Отчаявшись, Мегги встала, не зажигая свечу, открыла дверь и вышла на крыльцо. Воздух на улице был чистым и ясным, яркие звезды мерцали над вершинами гор.

Мегги закрыла за собой дверь и села на ступеньки, подоткнув подол ночной рубашки под ноги, чтобы было теплее.

Хотя Мегги изо всех сил старалась не думать о Ро и брате и гнала прочь беспокойные мысли, она то и дело прислушивалась, не обнаружится ли присутствие мужчин в полузаконченной пристройке. Но оттуда не доносилось ни единого звука. Должно быть, охота складывается крайне неудачно, раз эти парни полночи пытаются наловить достаточное количество лягушек…