Попытки уговорить Лиивиту начались со слезливых речей. Я часами просиживала на благословенном холме, рассказывая о своей любви к Трою и о том, как трудно мне будет растить наследника в одиночестве. Лиивита не только не внимала, а, по-моему, вообще меня не слушала. Сворачивала фиолетовые нити и расползалась где-то в низине, подальше от меня. Я кормила ее слезными обещаниями пожизненной верности и слащавыми заверениями типа «если Трой вернется, то тебя будут любить двое, а не только я одна». Никакого эффекта. Хорошо хоть она не сбросила меня с холма. На ее месте я бы уже давно не выдержала.

Тогда я решила ее подкупить. Открытие зимнего сезона превратили в двухнедельный праздник с чествованиями живой земли, щедрыми угощениями для всех гостей, зимними базарами и катанием на санях. На месте земляного помоста, на котором проводили мою коронацию, началась постройка нового храма Лиивиты. Хрустальные своды, стены и колонны открывали глазу ослепительную красоту расположенного внутри цветущего сада с водопадами и молитвенными скамьями.

Никакого эффекта. Каждый вечер я приходила на холм, умоляла Лиивиту, льстила ей, рассказывала о моих чувствах — никакого ответа. Мы с друатами встречались, как обычно, решали повседневные проблемы с жителями Лиивиты, и при этом ни один из них не упоминал ни мои ежедневные бдения на холме, ни празднования в честь Лиивиты. Оставалось прибегнуть к угрозам, и, хотя мне очень этого не хотелось, другого выхода я придумать не смогла.

Поэтому в самом начале нового года я попросила ирриори присоединиться ко мне для поездки на Диривиту. Они отреагировали на мою просьбу очередным всплеском паники. Другая живая земля? Зачем? Что случилось? Вообще, с момента ухода Троя ирриори следили за моими действиями с нервным вниманием, как будто ожидая от меня только самого худшего. Мое решение отправиться на другую живую землю подтвердило их опасения. Они потребовали объяснений, но в этот момент меня вызвала Лиивита, поэтому им пришлось набраться терпения.

Когда я появилась в каменном мешке, оба друата бросились ко мне, сверкая глазами.

— Никуда ты не поедешь! Что ты задумала? Диривита не пустит вас к себе.

— Еще как пустит, — уверенно ответила я. — Я уже была на Диривите с Троем и хотела бы снова ее увидеть. Думаю, что смогу убедить ее пустить к себе людей.

Дарио начал размахивать руками и гневно выкрикивать что-то о моей бессовестности, но в этот момент его одернул Матирн.

— Ничего она не сделает, не верь ей. Она пытается манипулировать нами, чтобы вернуть Троя.

— Я уже сказала Лиивите, что сделаю все возможное, чтобы вернуть Троя, так что я этого не скрываю. Если для этого мне придется переехать на другую землю, я сделаю это. Я изменилась, я стала настоящей королевой и смогу защитить свой народ. Я не жду от них ни помощи, ни благодарности и не остановлюсь ни перед чем, чтобы добиться своего. Я действительно была на Диривите, и я увезу туда мой народ, если Лиивита не даст мне то единственное, что нужно мне для счастья.

— Ты собираешься переселить все население Лиивиты из-за своей прихоти?

— Это не прихоть, а жизненная необходимость. Трой — мое счастье, моя жизнь. Лиивита забрала мой разум и душу, и пока я несчастна, она будет страдать вместе со мной.

Я снова очнулась в замке и начала немедля собираться в путь. Когда нам уже снарядили корабль, Лиивита снова вызвала меня.

— А что, если Трой не захочет к тебе возвращаться? — ядовито прошипел Матирн.

— У него будет на это право, и я не стану его заставлять.

— Но ведь он друат, а не мужчина.

— А я уже и не женщина. Через несколько лет я тоже буду друатом.

— Но тебе ведь пока что не нужен друат?

— Да что ты! Посмотри, какая я неуравновешенная! Еще как нужен!

Матирн ходил взад-вперед по каменному мешку, бормоча что-то похожее на ругательства, но, увидев торжествующую улыбку моего отца, я поняла, что выиграла.

— Лиивита согласна пустить Троя обратно и разрешить ему стать твоим друатом, — с трудом выдавил Матирн, глядя на меня ненавидящими глазами. — Несмотря на то, что тебе пока что не нужен друат. Но при одном условии: ты пообещаешь не покидать Лиивиту до конца твоего правления.

— Согласна! — Я задыхалась от радости. — Где я могу найти Троя?

— Лиивита сама поговорит с ним, — сказал отец. — Она спрашивает тебя, что ему передать.

— Пусть скажет, что я люблю его и очень прошу, чтобы он вернулся. — Я опустилась на колени. — Скажите ему, что я стала на колени, чтобы попросить его об этом.

— Не думаю, что тебе нужно ставать на колени, — процедил недовольный отец.

— Поверь мне, это поможет. Трой заставил меня пообещать, что я никогда больше не стану перед ним на колени, так что, услышав это, он разозлится. А если ему будет за что меня отругать, то он скорее вернется. — Сдавленный смешок почти скрыл мое волнение.

Друаты отпустили меня, и, пританцовывая, я побежала на балкон безумия. Любопытные взгляды огибали меня, не прикасаясь к моей коже. Я больше не боялась своего будущего и собиралась наслаждаться каждой секундой настоящего. Погладив неровный камень парапета, я поблагодарила Лиивиту за все, что она для меня сделала. Впервые в жизни я стояла на этом балконе, чувствуя себя почти счастливой.

— У вас такой вид, как будто вы победили в важном бою, Вивиан, — раздался голос Аркрия.

— Да, в этот раз я выиграла, — призналась я.

— У кого?

Я поднесла палец к губам и отрицательно покачала головой.

— Я больше не хочу ни с кем сражаться.

— Даже с Троем? Судя по вашей улыбке, он скоро вернется на Лиивиту?

Я счастливо кивнула.

— Я больше не буду с ним ссориться. Я столько лет пыталась у него выиграть, что не заметила, что на самом деле хочу ему проиграть.

* * *

Трой вернулся через два дня. Два бесконечных, скучных, волнительных дня, наполненных сомнениями, страхами и томительным ожиданием. Распахнув дверь кабинета, он пробежался по мне глазами, как будто проверял на сохранность. Постепенно чувство облегчения проступило сквозь его исследовательский интерес. Однако, как я и предсказала, его первыми словами были:

— По-моему мы с тобой договорились, что ты больше не будешь ставать на колени?

— Договорились. — Я еле сдерживалась, чтобы не броситься к нему.

— Но ты все равно это сделала?

— Сделала, — с готовностью призналась я. — С кем не бывает. Считай, что я просто упала.

Какое-то время Трой молчал, и его взгляд скользил по моему лицу. Я чувствовала эти ласкающие прикосновения, помнила их с того дня, когда друат покинул меня в прошлый раз. Мне хотелось большего, намного большего. Но я так долго мечтала о его возвращении, так готовилась, что теперь, увидев его в дверях, я растерялась. Слова слиплись в неуместные, неловкие комки и запершили в горле. Наше прошлое было таким пестрым, таким сложным, что я не могла поверить, что, наконец, мне может быть даровано простое женское счастье. Не совсем простое, конечно, ибо счастье безумной королевы-друата не может быть совсем уж простым, но все же. Я так часто представляла себе момент нашей встречи и предугадала все возможные эмоции, но оказалась не готова к нашим сцепленным взглядам и насыщенному молчанию. Страх воспользовался моей нерешительностью, чтобы заполнить пространство между нами.

Я боялась, что мой отец солгал мне о чувствах Троя, чтобы вернуть его на Лиивиту для себя.

Трой боялся, что Лиивита солгала о моих чувствах, чтобы отомстить ему.

Да, мы могли стоять на месте целую вечность, позволяя сомнениям поглотить нашу волю. Или один из нас мог сделать первый шаг. В этот раз, его сделал Трой. Он решительно подошел и прижал меня к себе с такой силой, что невозможно было сделать вдох.

— Мы не будем больше ни о чем спорить, — уверенно сказал он, покрывая поцелуями мое лицо. — Мне надоело играть словами. Без слов у нас все получается намного лучше. — У меня хватило сил только на то, чтобы согласиться. — Теперь все будет по-другому, Ви. Теперь ты принадлежишь мне.

Он отстранился, нежно проведя кончиками пальцев по моему лицу. Шершавое тепло его прикосновений, как горячий ветер на коже, как волна, уносящая меня в глубину сна. Порывисто вздохнув, я вцепилась в его плечи, ища опору. Заметив мою мечтательную улыбку, Трой тихо засмеялся.

— Я не могу поверить, что тебе потребовалось столько времени, чтобы обо всем догадаться и убедить Лиивиту вернуть меня обратно. Три месяца. Я уже начал терять надежду.

— Если бы ты хоть намекнул мне, то я бы догадалась намного раньше. Я знаю, что ты не мог, что ты обещал Лиивите хранить тайну, но все-таки… Кстати, а где ты был последние два дня? Паковал вещи или торговался с Лиивитой?

— Торговался, — подтвердил Трой.

Отец заглянул в кабинет, внимательно посмотрел на нас и помахал Трою рукой.

— Уже начали препираться? Отлично! — Он снова захлопнул дверь.

— Ви, я торговался с Лиивитой из-за тебя, — с нажимом сказал Трой, взяв мое лицо в свои теплые ладони. — Мне было важно, чтобы она поняла, что теперь ты моя.

Горячие искры побежали по моей коже. Я принадлежу Трою. Я и не собиралась спрашивать его, что именно он имел в виду, так как я была согласна на все.

— И как она отреагировала?

— Сначала — не очень хорошо, — уклончиво ответил он, — но потом согласилась.

— Чем ты ее убедил?

— Она не могла понять, кого ревнует больше, тебя или меня, и вконец запуталась. По-моему, ты ее основательно довела своими выходками. Я пообещал, что мы оба будем с ней рядом.

Трой присел на корточки и осторожно положил руку на мой живот.

— Да, — прошептала я, — у нас получилось. Спасибо, что ты вернулся, и спасибо за то, что ты пытался подарить мне свободу.

Трой насмешливо фыркнул.

— Не за что! Подумать только: я продумал все возможные детали! Я купил безопасный остров вдали от любой живой земли, которая смогла бы почувствовать в тебе друата, я подговорил Антонио, нашел преданных тебе слуг, подделал второе письмо Рида, организовал побег. И все это втайне от Лиивиты. Единственное, чего я не смог предусмотреть, так это того, что ты вернешься обратно.

— Жизнь на Кавидии показалась мне совсем чужой. Сначала я обрадовалась свободе, но потом возненавидела пустую бесполезность своей новой жизни. Лиивита тянула меня обратно, и я ничего не могла с этим поделать. Только когда я снова оказалась дома, моя жизнь снова обрела смысл.

Трой улыбнулся и потерся щекой о мягкую выпуклость моего живота.

— Я помню, как нашел тебя в маленьком доме в лесу и попытался отправить тебя обратно на Кавидию. Тогда я спросил, в чем состоит смысл твоей жизни на Лиивите.

— А я солгала тебе в ответ и сказала что-то напыщенное. На самом деле, смыслом моей жизни всегда был ты.

— Так уж и всегда!

— Поверь мне, всегда.

— Почему же ты так яростно меня отталкивала?

— Прости меня за это, я и сама не знаю, что со мной происходило. Хотя ты и сам был не слишком нежен. Мне бы и в голову не пришло, что ты испытывал ко мне какие-то чувства.

Трой усмехнулся и покачал головой.

— Не могу сказать, чтобы я был рад этим чувствам. Друатам положено иметь всего одну любовь — к живой земле, и мои чувства к безумной принцессе застали меня врасплох. Лиивита знала, что я боролся с ними, ведь она всегда чувствует истину. Я пытался помочь тебе, как и положено друату, но у меня не получалось. Все мои попытки приносили тебе только боль и страдания, и, в конце концов, я не выдержал. Я дал себе обещание защитить тебя, и я должен был сдержать его.

— Если ты мне позволишь, то в каждом месте, где я когда-то отказалась от твоей помощи, я подарю тебе свою любовь.

— Замок станет опасным местом, Ви, — засмеялся Трой. — Но думаю, что слуги как-нибудь это переживут.

Трой подхватил меня на руки и сел в кресло. Неспешно, волнующе он сцеловывал остатки прошлого с моих губ, оставляя на них надежду на совершенно другое будущее.

Вкус его губ навсегда запомнился мне, как вкус счастья.

— Мне страшно подумать, что, когда ты отправил меня на Кавидию, ты собирался расстаться со мной навсегда, — призналась я. — Я так хотела снова тебя увидеть, хоть и боялась, что ты был в ярости из-за моего исчезновения.

Трой чмокнул меня в нос, потом отстранился и посмотрел мне в глаза с веселой ухмылкой.

— А я-то думал, что твой отец тебе все рассказал! А ты все еще не знаешь, какой идеальный план испортила своей инициативой.

Я не знала, плакать мне или смеяться от услышанного. Трой не собирался со мной расставаться. Он подарил мне свободу, чтобы сделать меня своей.

Когда мы с Антонио сбежали с Лиивиты, Трой принял на себя весь гнев живой земли. Он с готовностью признал, что предал ее и недостоин ее прощения. Как он и ожидал, Лиивита заявила, что собирается изгнать его, как только Диина снова провозгласят королем. Трой начал готовиться к коронации и искать женщину-друата, чтобы Диин мог завести наследника. Эти недели показались ему бесконечными: Лиивита бунтовала, ирриори бегали по замку в бесполезной панике, женщины-друаты опаздывали на встречи. Он с мучительным нетерпением ждал своего изгнания, чтобы стать свободным и приехать за мной.

— После коронации твоего отца я собирался приехать на Кавидию. Я бы умолял тебя простить меня, принять мою любовь и уехать со мной на Диривиту. Эта живая земля покладистая, она никогда не знала людей. Думаю, что тебе бы там понравилось.

— А если бы я отказалась? — Пришла моя очередь поцеловать его в нос.

— Я бы убедил тебя.

— А если бы я все равно отказалась? — хихикнула я.

Лицо Троя внезапно стало очень серьезным.

— А ты отказалась бы?

— Ни за что на свете, — честно сказала я, запуская пальцы в его темные, жесткие волосы и наклоняя лицо для поцелуя.

— Даже когда ты ненавидела меня, звук твоего голоса был моим спасением. Он навсегда разрушил мое спокойствие. Ты стала моей…

В дверь постучали.

— Ваше Величество, — раздался голос из-за двери. — Ирриори ждут вас.

Я недовольно фыркнула и начала сползать с колен друата.

— Ну вот, так всегда. Как только начинается что-то хорошее, так нас тут же прерывают. Пойдем, нас ждут ирриори. — Вздохнув, я приоткрыла дверь.

— Нет, я не пойду, я только что вернулся.

— Ты будешь здесь, когда я вернусь? — вдруг испугалась я.

— Я буду рядом всегда, — пообещал он.

Я посмотрела на часы и вздохнула.

— Мне пора.

— Нет, еще не пора. Подойди сюда, — приказал Трой. Ах, как приятно снова слышать этот властный голос, который звучал в моих снах все эти годы нашего противостояния!

Я покорно подошла к нему, и, не вставая с кресла, он притянул меня к себе за талию. Глядя в мои глаза, он медленно провел пальцем от шеи до бедра, дотронувшись до груди и чуть округлившегося живота. Воспоминания о проведенной вместе ночи раскрылись во мне, как волшебный цветок, вызывая дрожь в коленях. Не в силах противиться соблазнительному теплу, я поймала руку Троя и прижала ее к груди. Ослепительное счастье билось в ней, и я задыхалась и таяла. Трой упивался моей капитуляцией. Не отводя пристального взгляда, он приподнял юбку и прикоснулся к колену. Перед моими глазами поплыли разноцветные точки, и я задержала дыхание. Неужели я могу свалиться в обморок от одного прикосновения? Ласкающим движением Трой дотронулся до внутренней поверхности бедра, и я дернулась и не сдержала стона.

— Вот теперь можешь идти, — сказал он, отпуская меня и одергивая юбку. Полностью осознавая свою власть надо мной.

Какое-то время я стояла без движения, глядя в его улыбающееся лицо. Потом, с трудом восстановив равновесие, я позвала стоящего под дверьми стражника.

— Отмените мою встречу с ирриори.

Вернувшись к Трою, я наклонилась и нежно поцеловала кончик его носа.

— Я только что вспомнила: мою встречу с ирриори отменили. Я остаюсь с тобой.

Резко притянув меня к себе, Трой доказал мне, что воспоминания нашей первой ночи были ничем по сравнению с реальностью.

Если Лиивита следила за нами сейчас… хотя лучше о таком и не думать!

* * *

ТРОЙ

Я горел.

Мне не положено гореть, я друат. Я — часть живой земли. Пронизан ее энергией. Я — принадлежность. Я — не человек. Когда-то, столетия назад, я был человеком, их слабость была моей, их волнение звенело под моей кожей. Но потом живая земля взяла меня к себе. Растворила. Поглотила.

А потом это случилось еще раз, только я этого не хотел. В этот раз я растворился в женщине. Я это ненавидел. Я так долго принадлежал живым землям, что забыл про альтернативы. Мне открывались волшебные миры, и я принадлежал им. В нашем мире все просто. Мы не обманываем друг друга, не играем в игры. Мы растворяемся. Никакой борьбы, никакого несогласия.

Растворение, единение, спокойствие — это счастье. По крайней мере, я так думал. А потом Лиивита призвала меня к себе, чтобы я стал друатом Диина Риссольди. Это стало началом моего падения, настолько непостижимого, что его эхо еще долго будет блуждать по живым землям.

Я встретил Вивиан и растворился во второй раз. Вопреки моей вере. Вопреки моей природе.

Вивиан Риссольди. Ее взгляд ненавидел меня. Ее прикосновение отторгало меня. Она, будущий друат, должна была пасть передо мной, прильнуть ко мне всей душой и выпивать каждое мое слово своим нежным, жаждущим ртом.

Но она восстала. Оттолкнула меня с яростной силой, сотрясла и разбила скорлупу, под которой, как оказалось, хранилось все то человеческое, что подавило во мне время.

Я горел. Несмотря на все усилия, все доводы, я горел от ее присутствия, ее неподчинения.

Разве можно быть такой упрямой? В этой женщине нет ни капли логики или доверия.

— Она никогда не станет друатом, — предупредил я Лиивиту. — Она слишком человечна.

— Она удивит тебя, Трой, — смеялась Лиивита, и я ненавидел секреты, которые она прятала в фиолетовой дымке. У живой земли не должно быть секретов от друата.

— Я не хочу удивляться! — упорно настаивал я, пряча просьбу за грубостью. Вивиан вырывала меня из фиолетового спокойствия и заставляла меня меняться. Я друат, я не хотел осложнений. Я собирался вырвать эту женщину из моих мыслей.

Она обволакивала Диина теплом и любовью, они были семьей. У безумных монархов не может быть семьи, у друатов не может быть семьи. Вивиан пробуждала во мне странные, чуждые мне мысли, желания и совершенно неуместную ревность.

Я ревновал даже к ее отцу.

Немыслимо, но я хотел, чтобы все тепло Вивиан принадлежало только мне. Какая дикая мысль! Самая сладкая и волнующая из всех мыслей. Я прятал ее в самой глубине, вдали от настырного глаза Лиивиты.

Ви сломала меня. Я больше не принадлежал живой земле, я принадлежал ей.

Я отрицал это.

Я боролся с этим.

Я отталкивал ее.

Отрывал.

Защищал себя и ее.

Я не хотел растворяться.

Но я проиграл.

Меня сломило ее тепло. Тот момент, когда я понял, что оно было направлено на меня. Когда она потянулась ко мне, и я не имел права ответить. Но я мог любить ее, и я любил. Если бы вы видели ее, то не стали бы меня осуждать. Она такая. Живая, необычная, сложная.

Мое присутствие подставило ее под удар. Она не справлялась.

Я хотел уйти, но Лиивита не отпустила меня. Она смеялась над моими просьбами о помощи.

— Ты — друат, который притворяется человеком. Возьми себя в руки!

Лиивите нравилось следить за моими мучениями. Иногда мне кажется, что она всего лишь притворяется, что не понимает людей. Она не могла прочитать мои мысли, но она догадалась о моей любви.

Я горел. Не жил. Дрожал от необходимости защитить мою хрупкую королеву от своеволия живой земли. Той земли, которой я принадлежал.

Не спрашивайте про любовника Вивиан. Я стал причиной этого фарса, я стоял под их дверью и молча умирал. Не мог остановить, не мог предложить альтернативу. Я сам причинил себе боль.

Я тщательно скрывал свои чувства. Если бы Лиивита знала всю правду, то избавилась бы не только от меня. Она бы причинила вред Вивиан, а я не мог этого допустить.

Безумие окатило Вивиан кипятком, и когда она пришла ко мне за помощью, я потерялся навсегда.

Я думал, что готов уйти. Спасти себя. Но я ошибся. Я не смог пережить ее боль, ее бесконечный ужас. Я сошел с ума от своего бессилия и дал клятву защитить ее.

За эти годы я научился прятаться от Лиивиты, но она поняла, что я предал ее. Как ревнивая женщина, она следила за мной, устраивала сцены, ругалась, умоляла, угрожала.

Я справился со всем. Я спас Вивиан, отправил ее в безопасное место и стал дожидаться момента, когда Лиивита меня выгонит. Тогда я отправился бы к Вивиан и умолял ее любить меня и научить снова быть человеком.

Я справился со всем.

Кроме одного.

Вивиан вернулась.

Разрушила мой идеальный план, наше будущее. А с ее возвращением Лиивита возненавидела меня.

Мне так хотелось покончить с секретами, с ложью, и поэтому каждый день был изысканной пыткой. Мне хотелось схватить Вивиан в охапку и сбежать, но я должен был позволить ей найти свое счастье, найти общий язык с Лиивитой. Я не мог этому помешать. С момента ее возвращения она стала пленницей живой земли, и ценой ее благополучия было мое молчание. Этого потребовала от меня Лиивита.

Это был конец. По крайней мере, я так думал.

Как интересно складывается жизнь.

Разрушив мои планы, Вивиан создала свои. Она победила в, казалось бы, безвыигрышной схватке с живой землей и вернула меня обратно.

И вот я здесь. Я принадлежу, и теперь существуют те, кто принадлежит мне. Голодная пустота во мне дрогнула и замкнулась, удивленная переменами.

Семья.

Странная, неожиданная концепция.

Ви никогда не узнает, что она сделала со мной.

Она стала для меня всем.

Моим друатом.

* * *

ВИВИАН

Странная вещь — счастье. Как воздух, оно везде. Выжигает из памяти старые обиды и страхи.

Аркрий прав: один человек может стать для тебя всем миром. Даже если он друат. Особенно если он друат.

Смирилась ли я с нравом Лиивиты? Не полностью. Справедливости ради, стоит спросить, смирилась ли Лиивита с моим нравом, и ответ будет таким же. Мы начали с осторожного союзничества. Убедившись, что возвращение Троя не оставило ее обделенной вниманием, Лиивита любезно согласилась выслушать меня и не проявлять жестокости. Я по-прежнему приходила на окторатум по вечерам и рассказывала ей о людях, о королевском часе, о Трое. Постепенно даже друаты-исполнители немного успокоились и стали относиться ко мне почти дружелюбно. Почти! Да, Лиивита по-прежнему была все такой же чувствительной, обидчивой и капризной, и каждая спасенная жизнь давалась мне с трудом. Но я знала, что без меня все было бы намного хуже. Я помнила Кавидию. Мой народ не знал, что такое мертвая земля, и я рассказала им об этом. И в этот раз они выслушали меня. Я напоминала им об этом на королевском часе и во время открытия сезонов. Люди вспоминали об этом, когда видели у себя дома малахитовую фигурку королевы. Кстати, эти малахитовые фигурки стали новой легендой Лиивиты. Я оставляла их в домах людей в знак предупреждения или напоминания о том, что им дан второй шанс. Иногда они приносили их с собой, когда приходили на королевский час, и долго смотрели на меня с благодарностью, которой я так жаждала раньше и которую получила только после того, как перестала ее искать.

Мою жизнь нельзя назвать простой, но я счастлива. Со мной рядом Трой, сложный, интересный, любимый, мой. Наш сын, Алион, настолько похож на него, что мне даже обидно.

— Кровь друатов сильнее человеческой, — объяснил мне Трой, посмеиваясь и возясь с сыном на ковре.

Когда Алион подрос и начал проявлять характер, я убедилась, что у нашего сына есть и некоторые мои черты. Например, упрямство. Моему самолюбию этого оказалось достаточно.

Потом у нас родилась дочь Карина. Это произошло случайно и очень озадачило Лиивиту. Появление второго ребенка не предусматривалось законами живой земли. После нескольких тревожных недель Лиивита постановила, что Карина вырастет свободным друатом и будет вольна сама выбирать свой путь.

Потом у нас появился второй сын, Леон. Он уже не был случайностью, и Лиивита махнула на нас рукой.

— Делайте, что хотите, все ваши последующие дети будут свободными друатами.

По-моему, Лиивита надеялась, что, дав им свободу, она быстро избавится от моего упрямого потомства. Она сосредоточила свое внимание на Алионе, надеясь, что он больше похож на Троя, чем на меня. Так и было.

Мой отец дождался рождения первого внука, а потом попрощался с нами и исчез. Судя по тому, что они с Троем долго и в деталях обсуждали Диривиту, я догадывалась, где смогу встретиться с ним в будущем.

Ирриори вызвали художника написать наш с Троем портрет и попросили меня надеть одно из старинных ритуальных платьев Лиивиты. Когда служанки принесли его, я улыбнулась: как я и ожидала, оно было бордовым. Таким, как в моем сне. Том сне, который ужаснул и расстроил меня и который, как оказалось, предвещал мне счастье.

Со временем я стала проводить с Лиивитой все больше времени и начала слышать ее голос. Он был невероятным, как тысяча мыслей, звучащих в одно и то же время. Мой разум продолжал преломляться, и я постепенно превращалась в истинного друата. Я не боялась этого, так как рядом со мной был Трой. Он стал прекрасным, любящим отцом. Теперь я знала, что встречусь со своими детьми, когда они станут свободными друатами, и наша жизнь будет очень долгой. Я уже не боялась своего так называемого безумия.

Не боялась я и того, что случится с Алионом. На то, чтобы убедить Лиивиту приоткрыть завесу над ее тайнами, ушли месяцы. Но я одержала победу, и она позволила мне принести к ней Алиона. Ему тогда еще не было года, и он пришел в невообразимый восторг при виде фиолетового великолепия живой земли. А когда мы полетели над землей… нет слов. Лиивита никогда не доверила бы свои тайны обычному человеку, у которого еще не преломился разум, но она согласилась довериться ребенку, и, неожиданно, это сделало ее счастливой. Ведь именно дети способны на самую чистую, мгновенную и искрящуюся любовь, и живая земля захлебнулась этим чудом. Неподдельный восторг Алиона сломил Лиивиту. Тогда-то я впервые услышала ее голос.

— Он любит меня?! Твой сын любит меня? — Ошарашенное эхо завибрировало во мне неотложным вопросом.

Одним из первых слов Алиона было «Лита». Думаю, что вы и сами догадаетесь, что он имел в виду. Каждый вечер мы с Троем и Алионом приходили на благословенный холм и играли с нитями живой земли. Лиивита стала для него самой прекрасной сказкой. Когда он подрос, наши визиты прекратились. Лиивита закрылась от него в ожидании преломления его разума. Неизбежные тайны и неразрешимые вопросы стали мучать и расстраивать моего сына, и я на своей коже прочувствовала, каково это: быть уходящей королевой, видеть нетерпение и волнение твоего ребенка, но не давать ему ничего, кроме загадочных обещаний. Хотя нет. Мы с Троем могли дать ему кое-что еще — любовь. Никакая боль не смогла бы заставить меня разомкнуть объятия.

Алион справился без особых проблем. Та удивительная близость, которая возникла у него с Лиивитой в раннем детстве, осела в памяти радостным предвосхищением. Он волновался, дергался от нетерпения, но доверял ей. Вот и вся разница. Доверие.

В день, когда Алиону исполнилось 25 лет, Лиивита тут же пустила его к себе. Вот так. После всех моих усилий эта коварная женщина наконец дождалась возможности от меня избавиться! Алион справился с переходом намного лучше меня, возможно, потому, что с ним рядом был его отец, а, возможно, и потому, что мужчины спокойнее относятся к власти, чем женщины (по словам Троя). Кстати, Трой с удовольствием выполнял свои обязанности друата и отца, и всячески надоедал ирриори своими требованиями. Они очень сдружились с Аркрием, даже слишком, и их поведение шокировало консервативных придворных. Аркрий так и остался на Лиивите, хотя и навещал Кавидию несколько раз. Сирион купил остров и оставил там Лию и Зора, а сам продолжал жить на мертвой земле, правя народом Кавидии. Я несколько раз предлагала им всем переехать на Лиивиту, но они отказались.

— Слишком безоблачная жизнь нам не по душе, — ответил Сирион, и я только покачала головой. Лиивита не такая уж и безоблачная, но я не могла рассказать ему об этом.

После коронации Алиона мы попрощались с Лиивитой. Она была в отличном расположении духа и откровенно радовалась нашему уходу. Боюсь, что она так и не простила меня за то, что я отняла у нее Троя. Или не простила Троя за то… хотя какая разница. Одно слово: женщина.

Мне ее благодушие было очень выгодно, так как я собиралась обратиться к ней с просьбой.

— Мы с Троем уйдем, но я хочу попросить тебя об одной любезности. Однажды я хочу стать друатом короля Лиивиты.

Живая земля пыхтела, вертела жгутами нитей, сверкала искрами, но, в конце концов, нехотя согласилась. А мы с Троем отправились в путь. Мы жили на самых прекрасных живых землях мира, наслаждались их красотой и свободой, навещали наших детей и отца и были счастливы.

Вот так и закончилась моя история. Вернее, моя человеческая история. История нового друата живых земель только начинается. Забавно, но превращение в истинного друата почти не изменило меня. Я чувствую себя все такой же любопытной, порывистой и очень влюбленной Вивиан. Той самой безумной Вивиан Риссольди, которая всю жизнь боролась с тем, что, в конце концов, сделало ее счастливой.