Отец не вышел к завтраку. Вообще, он часто пропускал и завтрак, и обед, предпочитая принимать пищу в своей комнате. Трой вел себя неожиданно несдержанно и раздраженно.

— Вивиан, после завтрака я бы хотел кое-что обсудить в нашем кабинете, — не выдержал он.

Он никогда не называл меня полным именем, а это значило, что что-то действительно было не так. Кроме того, мы всегда отправлялись в кабинет после завтрака, так что ему не нужно было назначать мне встречу. Я сдержанно кивнула в ответ.

Не успела за нами закрыться дверь кабинета, как он снова назвал меня полным именем.

— Вивиан! Что с тобой происходит? Неужели ты не понимаешь, что у твоих поступков есть последствия? Как ты могла согласиться пойти на благословение ребенка, не обсудив это со мной?

Надо же, как быстро расползаются слухи. Ведь слуга отправил мое письмо вчера вечером. Неужели они сразу прислали ответ?

— Ты не мой друат, и я не обязана перед тобой отчитываться.

— Я — друат твоего отца, короля Лиивиты, и ты прекрасно знаешь, что должна со мной советоваться, — сказал он уже усталым голосом.

— Я пойду на благословение.

— Ты не пойдешь на благословение. Подумай о последствиях! Ты собираешься теперь ходить на все благословения на Лиивите?

Мы сцепились взглядами.

— Я…пойду…на… благословение, — выдавила я сквозь сжатые зубы. — С сегодняшнего дня я буду ходить на благословения раз в месяц. Мы объявим об этом как можно скорее, пусть мне присылают приглашения. Каждый месяц я буду выбирать одно из них.

Я удивила себя этой неожиданной идеей. До начала нашего разговора таких намерений у меня не было. Трой тоже выглядел удивленным. Видимо он полагал, что это была всего лишь моя очередная попытка его разозлить.

— Зачем тебе это? — спросил он.

— Хочу насмотреться на малышей, пока у меня еще есть возможность осознавать, что со мной происходит. Ведь когда у меня родится собственный ребенок, я уже не буду такой, как сейчас.

Мой ответ ошарашил меня настолько, что я перестала обращать внимание на друата, иначе заметила бы, как его лицо потемнело, и, не говоря ни слова, он вышел из кабинета. Я упала в кресло и начала взволнованно теребить подол моего утреннего платья. Что со мной происходит? Я зареклась обсуждать с Троем мое будущее, я хочу, чтобы он покинул замок до того, как со мной что-то случится. Так почему же я вдруг заговорила с ним о детях? Откуда во мне такое откровение?

Сделав несколько глубоких вдохов, я напомнила себе, что Трой — друат, а значит, в нем может быть что-то, что притягивает доверие нашей семьи. Сколько их, таких, как он? Откуда они берутся? Кто их обучает? Где-то на Лиивите живет человек, которому суждено стать моим друатом. Сама мысль об этом была ужасна, но я чувствовала неизбежность этого.

Кто угодно, только не Трой. Мне нужно внимательно следить за собой, чтобы не приближаться к нему.

Разобрав почту, я вернулась в свои покои и подошла к зеркалу. Я не особенно утруждалась к завтраку, и мои длинные волосы были стянуты на затылке простым узлом. Я развязала ленту, и волосы упали на мои плечи тяжелой волной. Глядя на отражение моих усталых глаз, я погладила зеркало кончиками пальцев. Выбора у меня не было: единственное, что я могла делать — это двигаться вперед.

Постучав, Лия приоткрыла дверь и состроила забавную рожицу.

— Ну что, будем наряжаться, Ваше Высочество?

Пока слуги сновали по комнатам с ведрами горячей воды, Лия разложила на кровати зеленое платье. Обожаю зеленый цвет. А это значит, что сегодня будет хороший день. Глядя на мое довольное лицо, девушка улыбнулась.

— Вы всегда радуетесь, когда я выбираю зеленый цвет. Да он и идет вам, с рыжими-то волосами. — Она тут же спохватилась, ахнула и прижала руки к губам.

Я довольно захихикала.

— Да чего уж тут, не пугайся, а какая-же я, если не рыжая.

— Ну, я не знала, вдруг вам не нравится быть… с такими волосами. Некоторые девчонки так стараются, выводят веснушки, а вы им радуетесь.

Да, радуюсь. Я вообще стараюсь много чему радоваться. Настойчиво улыбаясь грядущему дню, я погрузилась в теплую воду. Все еще нервничая, Лия крутилась поблизости, засыпая меня неуклюжими комплиментами.

— Вы такая красавица, ваши волосы отливают золотом, глаза сверкают, да и фигура красивая. Да вы бы видели, как на вас мужчины смотрят во время королевского часа! — преувеличивала она, пытаясь загладить несуществующую вину.

Да, смотрят. На меня вообще все смотрят во время королевского часа, но к моему вполне обычному внешнему виду это не имеет никакого отношения.

Но Лия не унималась.

— Я вам вот что скажу: ирриори выбрали вам такого роскошного мужчину! Он сделает вам красавца-наследника! Я все разузнала у Зора, который возил ирриори на переговоры с ним. Ваш мужчина такой высокий, что ирриори чуть ли не на цыпочки пришлось вставать. Плечи широкие, красавец! Зор сказал, что вы будете довольны. Жаль, что нам на него не посмотреть до поры до времени, так как он живет в уединении, но все равно приятно же, что красавец. И ребеночек у вас будет хорошенький. И вы будете такой красивой королевой!

Я уже давно задержала дыхание и замерла, прислушиваясь к ее словам. Оказывается, ирриори уже выбрали отца моего ребенка. Я знала, что в любой момент Лия может осознать, что проговорилась, и тогда я уже больше ничего от нее не услышу, поэтому я судорожно начала придумывать план действий.

Намыливая мои волосы, Лия продолжала ахать и восхищаться моим красивым будущим.

— Почему же он живет в уединении? — тихо спросила я.

У нее дернулись руки, и я вскрикнула от боли. Пенная вода струйками поползла по моему лицу, мыло нещадно щипало глаза, но я не чувствовала боли, сосредоточившись только на словах служанки.

— Я… простите меня, Ваше Высочество, мне не следовало… я не имела права… — Лия осознала, что проговорилась, и паника вырвалась из нее чередой разрозненных всхлипываний.

Вытерев лицо, я развернулась к девушке.

— Лия, все в порядке, об этом никто не узнает. Ответь на мой вопрос, и мы забудем об том, что ты проговорилась. Почему он живет в уединении?

— Потому что он вашей крови, — прошептала она, отворачиваясь.

Я снова погрузилась в воду, но ее тепло не могло спасти меня от дрожи.

— Ты имеешь в виду, что он безумен? Или что он — мой родственник?

Лия присела на табурет и заплакала. Я хотела верить, что она плачет о моей судьбе, но знала, что это не так. Лия плакала от страха, от мысли о том, что с ней случится, если кто-то узнает о том, что она проговорилась.

— Лия, ответь мне.

Она еле заметно кивнула и прошептала: — У него глаза безумные, как у Его Величества, Зор сразу это заметил. Да и другие сходства есть. Зор сказал, что в нем чувствуется бешеная сила, и у него горят глаза.

Я погрузилась в воду с головой. Безумный мужчина, да еще и возможный кровный родственник. Так вот откуда в моей семье появилось безумие! Какая, к дьяволу, легенда Лиивиты? Какая живая земля, крадущая разум королей? За свою сравнительно короткую жизнь я прочитала достаточно книг и замучила достаточно частных учителей, чтобы выучить историю других королевств, в которых признавались только внутрисемейные браки. Я читала о королях, у которых не свертывалась кровь, о глухоте, слепоте и, о да, о безумии.

Напрашивалось весьма неприятное объяснение происходящему: по какой-то причине ирриори поддерживают эту странную легенду Лиивиты и не хотят, чтобы безумие покинуло наш род. Хотя, если в каждом поколении нашей семьи рождается только один ребенок, то откуда на Лиивите могут быть наши кровные родственники? Ответа на этот и на многие другие вопросы у меня не было.

Неужели все это — изощренный обман, в центре которого беспомощно зависло мое будущее? Я поняла, что с этого момента не смогу поверить ни одному слову, произнесенному в моем замке.

Лия все еще сидела на табурете. Вода капала с ее дрожащих рук, превращаясь в пенные черные пятна на каменном полу. Мне не хотелось использовать девушку, но я знала, что у меня не было выбора: речь шла не только обо мне, но и о моем будущем ребенке. Я должна была воспользоваться ее случайным откровением. Наспех вымывшись, я завернулась в полотенце и вернулась в спальню. Ступая по пружинистому ковру с длинным ворсом, я прислонилась к обитой зеленым бархатом стене. В моей спальне было мало мебели: только стоящая в самом центре кровать, небольшой стол и ниша с драгоценностями. Ниша была выбита в каменной стене и состояла из нескольких полок, закрытых тяжелыми малахитовыми крышками.

Приняв решение, я направилась прямо к нише.

— Давай выберем мне драгоценности, — предложила я служанке, отперев первый замок ключом, хранящемся в моем медальоне. Внутри ниши, в отдельных отсеках лежали самые красивые драгоценности Лиивиты, доставшиеся мне по наследству от королев, которые правили более 150 лет назад. Исподтишка глядя на Лию, я коснулась нескольких ожерелий. Ее рука безошибочно потянулась к черному золоту с малахитом.

— Вот это! — предложила она.

— Тебе оно нравится, не так ли? Лия, я могу подарить его тебе. — Я напряглась, ожидая ее ответа. Нахмурившись, служанка отступила на шаг, и по ее щекам поползли розовые пятна. Я не сомневалась, что она поняла, чего я захочу взамен.

— Я могу подарить тебе несколько ожерелий, — повторила я, увлекая и испытывая ее, пытаясь сломить последние попытки сопротивления.

— Каких? — не сдержалась она.

— Любых. Выберешь себе три любых ожерелья.

Это было кощунством с моей стороны. Древние сокровища Лиивиты мне не принадлежали, я была всего лишь их временной хозяйкой. Но я не собиралась пропустить мой шанс узнать правду.

— И что я должна буду за это сделать? — Голос Лии был чуть слышным, робким, но я уже чувствовала ее согласие.

— Все, что от тебя требуется — это держать себя в руках, не болтать и передать Зору мою просьбу. Через два дня я поеду в город на благословение новорожденного. Я хочу, чтобы Зор был моим возницей и на обратном пути отвез меня к дому мужчины, которого выбрали для меня ирриори. Скажи Зору, что за это он получит столько драгоценностей, что сможет купить себе свой собственный дом.

Неуверенность и страх на ее лице тут же сменились неприкрытой алчностью. Заметив это, я продолжила:

— Ты можешь взять одно из ожерелий прямо сейчас, а если все пройдет по плану, тогда получишь остальные.

— А можно я возьму диадему?

— Можно.

Диадемы меня никогда особенно не привлекали. Впрочем, и остальные драгоценности тоже.

Лия больше ни о чем не раздумывала. Схватив диадему, она спрятала ее в кармане, и мы вернулись к одеванию.

— Помни, Лия, ты никому не должна об этом говорить, кроме Зора, — напомнила я ей перед уходом.

* * *

Во время королевского часа я изо всех сил старалась не показать моего волнения. Мне срочно нужно было остаться в одиночестве, чтобы обдумать полученную информацию. Сидеть без движения у ног моего отца было изысканной пыткой. Когда наступило время для чтения, слуги начали устраивать нас на балконе, но я попросила их перенести кресла обратно в покои отца. Трой бросил на меня подозрительный взгляд.

— Мне холодно, — объяснила я, стараясь не смотреть на яркое майское солнце за окном. Нас устроили в кабинете отца и оставили одних.

Через десять минут после начала чтения, отец отвлекся и отвернулся от меня, и в этот раз я позволила ему это сделать. Отложив книгу, я направилась к двери, бросив прощальный взгляд в его направлении. Было бы глупо надеяться, что он заметит мой уход. Он и не заметил.

Проскользнув по коридору, я направилась в сторону ротонды, где располагалась королевская библиотека. Казалось бы, само по себе посещение библиотеки не должно было вызвать подозрений, однако за мной следили так пристально, что любое отклонение от тщательно спланированного режима считалось подозрительным поведением. За мной следили все: придворные, слуги, ирриори, Трой.

Воздух в ротонде был затхлым и пыльным. Мои туфли цокали по неровному, каменному полу, рождая гулкое эхо. Достав несколько книг по истории и традициям Лиивиты, я устроилась на полу за одним из стеллажей. Эти книги были прочитаны мною много раз, но сегодня я смотрела на них другими глазами. Раньше я упивалась легендами о живой земле, о том, как она чувствует человеческую боль. В этот раз я вчитывалась в каждую строку, пытаясь понять смысл навязанного моей семье безумия. Зачем живой земле отнимать разум монархов Лиивиты? Если ирриори устраивают это безумие искусственным путем, то причем тут легенды Лиивиты?

Я скользила глазами по давно заученным строкам.

"Человеку дано все, чтобы выбрать правильный путь, но он не слушает самого себя…

Люди отвергают свою природу… люди потеряли себя, разрушив связь с живой землей…

Лиивита потеряла баланс… ей грозила гибель…

Тогда живая земля призвала друатов и забрала себе разум и душу королей, обрекая их на безумие. Так было, так будет. Это — цена благополучия и счастья живой земли…"

Все это было мне давно знакомо, и от этих строк ситуация понятней не становилась. Я полистала остальные книги, найдя, наконец, в одной из них давно заинтересовавшие меня строки.

"…правители Лиивиты обречены на то, что люди назовут безумием, ибо разум человека плосок и не поддается преломлению… Так охраняется сознание Лиивиты…"

Я никогда не понимала сути этих слов, и ирриори не дали мне разумного объяснения. Но после разговора с Лией я увидела все это совсем в другом свете. Возможно ли, что все это просто сказка, и ирриори поддерживают ее, порождая безумие королей? С какой целью они это делают?

Заподозрив неладное, я задалась вопросом о моем будущем. Мне от безумия не спастись, но я не хотела, чтобы мой ребенок повторил мою судьбу. Я не хотела жить в замке, не хотела, чтобы придворные упивались моей беспомощностью, не хотела королевского часа. И главное — я не хотела иметь друата. Я решила, что, когда безумие настигнет меня, я позволю Лиивите отпраздновать это событие, а потом откажусь иметь детей и потребую уединения где-нибудь подальше от замка. Пусть ирриори правят Лиивитой без меня.

Принять это решение было легко, а вот придумать путь его исполнения — нет. Если бы я смогла разоблачить ирриори, потребовать доказательства легенды… если бы. Я знала, что начинать мне придется с очень малого.

* * *

Когда я вернулась к отцу, он все еще пребывал в полудреме, но теперь рядом с ним стоял Трой.

— Ты оставила отца одного. — Это было обвинением, и он выплюнул его мне в лицо, сверкая глазами и тыкая в меня пальцем.

— Он часто бывает один.

— Где ты была?

Я разозлилась.

— Мне что, нельзя одной передвигаться по замку?

— Я жду тебя уже более получаса.

— Ждать меня — глупое занятие.

В последние дни Трой стал намного более раздражительным, чем все эти годы, когда я тщетно пыталась вывести его из себя.

Он подошел и наклонился к моему лицу, сощурившись от гнева.

— Не…оставляй…своего…отца! — отчеканил он, сверкая глазами. — Тебе положено сидеть с ним, вот и сиди, где положено.

Мне стало стыдно, хотя я и не понимала, почему. Отец часто оставался один, и именно я настаивала на том, чтобы читать ему каждый день. Однако услышать это обвинение от Троя было неприятно.

— Я буду делать то, что хочу, — рявкнула я, пряча свой стыд.

— Ты будешь делать то, что я скажу! — почти крикнул он, сверкая глазами. Да что с ним такое происходит?

Этот день был для меня настоящей пыткой. Никогда еще я не ненавидела Троя так сильно. Развернувшись, я вырвалась в коридор, громко цокая каблуками.

— Я не собираюсь тебя слушаться! Вот сейчас, например, я отправляюсь гулять. Ирриори сегодня не придут, а работать мне не хочется. Всего хорошего.

Он схватил меня за руку.

— Не уходи.

Мне послышалось, или в его голосе прозвучала просьба?

— Ты не можешь мне приказывать. Ты не мой друат, Трой.

— Но я друат твоего отца, а он пока еще король Лиивиты. — Надо же, мне действительно удалось его разозлить. Отпустив меня, Трой сложил руки на груди, как будто загораживаясь от моих слов, и его темные глаза буравили меня с неприязнью. — Все, что касается тебя, касается и твоего отца.

— Я не собираюсь с тобой спорить, но и слушаться тебя тоже не собираюсь. — Ненависть уже настолько затуманила мои мысли, что я не могла сдержаться. — Ты скоро отсюда уедешь, так что давай попробуем дотерпеть до этого дня без перепалок.

Трой прищурил глаза и выдержал паузу, как будто пытаясь взять себя под контроль.

— С чего ты решила, что я скоро уеду?

— Мне скоро исполнится 26 лет, а это значит, что безумие придет ко мне со дня на день. После моей коронации отцу больше не понадобится друат, и ты об этом знаешь. Он больше не будет появляться на людях, о нем будут заботиться слуги. Ты — уходящий друат, и тогда ты станешь свободен. Уж поверь, мне не понадобится твоя помощь.

Трой долго молчал, и я прилагала все возможные усилия, чтобы невозмутимо смотреть в его недовольные глаза. Наконец, он криво усмехнулся.

— Ты уже начала готовиться к коронации?

— Ну что ты, конечно же, как же без этого! — воскликнула я, засмеявшись. Мой притворный смех был больше похож на скрип. — Наряды и все такое. Мечта каждой девушки, даже безумной! — Слова царапали мое горло, и я знала, что, вспоминая этот разговор сегодня ночью, буду плакать навзрыд.

— И ты хочешь, чтобы я уехал сразу после коронации?

— Да!

Вообще-то, я хотела, чтобы он уехал как можно скорее. Если можно, до коронации. Видимо это было написано на моем лице, так как он покачал головой и сказал:

— Ну что ж, я возражать не стану, но, если передумаешь, скажи.

— Я не передумаю. — Слова вылетели еще до того, как он успел закончить фразу. Но мне было мало, меня понесло дальше. — И ты никогда не вернешься сюда, Трой. Ты понимаешь, о чем я? Ты никогда не будешь моим друатом. — Тут мой голос задрожал.

Когда я произнесла эти слова, то окончательно поняла, что именно этого я боялась больше всего. Мне было страшно представить, что Трой останется в замке, дожидаясь того дня, когда мое безумие полностью поглотит меня, или вернется сюда несколько лет спустя, когда мой наследник уже не сможет со мной справиться. И тогда у него будет надо мной полный контроль, и, как мой отец, я захочу ему сдаться. Я буду смотреть на него с немым обожанием, вскакивать с кресла при звуке его голоса, выполнять все его просьбы. Его смуглое лицо с неизменной двухдневной щетиной станет для меня роднее лица моего ребенка. Моя беззащитная покорность вытеснит из его памяти настоящую меня — смешливую, беззаботную, непредсказуемую. Хотя о чем это я? Трой знает меня совсем другой — нервной, ревнивой и предсказуемой до зубного скрежета. Так что невелика потеря.

Трой внимательно смотрел на меня, и от его взгляда в моей груди начала копошиться паника. Ненависть испарилась, и я продолжила внезапно осипшим, просительным голосом:

— Обещай мне, что никогда не будешь моим друатом, Трой.

Я знала, что позже возненавижу себя за то, что это прозвучало, как мольба.

Трой кивнул.

— Обещаю. Я никогда не буду твоим друатом, Ви, если ты этого не захочешь. Я уеду из замка после твоей коронации и не вернусь.

— Спасибо.

В какой-то момент наш разговор сошел с правильного пути. Я уже не была уверена в том, что вышла из него победительницей. Да и о какой победе могла идти речь?

Я покинула замок и уединилась в глубине сада. Там я скинула туфли, забралась с ногами на большой, пахнущий сыростью пень и заплакала. Мне было страшно. Одиноко и страшно. И я ничего не могла с этим поделать. Я была окружена толпой внимательных доброжелателей, для которых я была символом благополучия их земли, и которых совершенно не интересовали мои чувства.

Хотя что уж кривить душой… одиночество хоть и причиняло мне боль, но при этом оно было моим спасением. Если бы нашелся человек, которому действительно была бы небезразлична моя судьба, то мне пришлось бы поделиться с ним моим страхом. И тогда мне пришлось бы признать, что все происходящее со мной действительно правда.

Я плакала долго и со вкусом, пока не заболела голова, и всхлипывания не превратились в судорожные подергивания. Потом я позволила теплому ветру высушить лицо и погладить щеки. Перед возвращением в замок мне следовало умыться, чтобы хоть как-то скрыть следы моих слез. Я направилась в сторону ручья и тут же замерла на месте. Трой сидел на траве невдалеке от меня, за большой клумбой. Достаточно далеко, чтобы я его не заметила, но достаточно близко, чтобы слышать, как я плакала.

— Ты что, не мог послать кого-то другого, чтобы за мной шпионить?

Он прикусил травинку, задумчиво разглядывая проплывающие мимо облака.

— Послушай меня, Ви. Друаты служат королям и королевам Лиивиты уже много веков. В зависимости от друата нет ничего постыдного, — начал он.

— Я…не хочу…тебя…слушать. Ты не будешь моим друатом, ты мне обещал, — в моем голосе звенела паника.

— Друат понадобится тебе еще очень нескоро. Я не собираюсь навязывать свои услуги и уеду из замка сразу после твоей коронации. Но пока что я здесь, и я чувствую, что с тобой то-то происходит. Мой долг — попытаться помочь тебе принять свою судьбу. Это — обязанность уходящих друатов.

— Вычеркни меня из числа своих обязанностей и больше не приставай ко мне с этим! — закричала я и побежала к ручью. — Я сама решу, что делать с моей судьбой.

— Тебе придется ее принять, — крикнул Трой мне вслед.

Все. Я перешла границу терпения. Я развернулась так резко, что комочки земли полетели из-под ног во все стороны.

— Ну что ж, помоги мне, если тебе так приспичило! Соизволь сказать мне, какую именно судьбу я должна принять? Что стоит за так называемым "безумием"? Что происходит с моим отцом?

Я могла задать еще сотню вопросов, но остановилась, зная, что задавать их бесполезно.

— Ви, неужели ты думаешь, что Диин не рассказал бы тебе об этом, если бы мог?

Мне бы хотелось верить, что рассказал бы. Но стоит ли мне доверять моему отцу?

— Я задаю эти вопросы тебе, а не моему отцу. Скажи мне правду, и тогда, быть может, я и приму свою судьбу.

Он вздохнул, рывком поднялся с земли и пошел обратно к замку. В черных облегающих брюках и белой рубашке с вычурными манжетами, с уверенной походкой и широкими плечами, он показался мне принцем, которому принадлежало это королевство.

"Почему бы нам не поменяться местами? Ты будешь безумным королем, а я — твоим друатом. Я буду для тебя всем: твоей памятью, душой, силой, твоим развлечением, твоим дыханием… Я …"

Я вздрогнула. Ход моих мыслей мне очень не понравился. Они появились в моей голове так неожиданно, как будто принадлежали кому-то другому. Той Вивиан, которая была мне незнакома.

"Желание быть рядом с друатом — это часть моей природы, — успокоила я себя. — По-другому и быть не может. Но я должна с этим бороться".

Но все-таки, я продолжала смотреть вслед Трою, пока он не дошел до замка. Уже у самых дверей он остановился, резко развернулся и посмотрел на меня. Он знал, что все это время я провожала его глазами, да мне и не хотелось этого скрывать.

Я почувствовала у себя на плече тяжелую руку: Антонио, наш садовник, о возрасте которого давно перестали гадать даже самые любопытные слуги, стоял рядом. Глубокие морщины на его лице были зацелованы солнцем, и в них жила мудрость, которая дается лишь избранным. Порывшись в кармане, он протянул мне несколько продолговатых луковиц.

— Их привезли издалека, таких еще не было на Лиивите. Я не знал, что из них получится, но решил попробовать. — Антонио показал на клумбу, покрытую ковром стелющихся фиолетовых цветов с яркими оранжевыми язычками. — Иногда неизвестность страшит больше, чем реальность. Чтобы получить нечто действительно прекрасное, иногда нужно рисковать. Получилось красиво, не правда ли?

— Правда, — согласилась я, не желая, однако, принимать скрытый смысл его слов. На что он намекал? Неужели даже он считает, что, если я приму свою судьбу, то она может меня порадовать?

Я пожала мозолистую руку старика и отстранилась, пресекая дальнейшие откровения. Я посмотрела на парадные двери замка, за которыми скрылся Трой. Да, меня тянет к нему, но я буду бороться с этой тягой. Друат уедет из замка, и все станет на свои места. Временно. Временно все станет на свои места, а потом навсегда распадется на мелкие куски.

* * *

Вернувшись в замок, я обнаружила, что оставила туфли в саду. Все это время я ходила босиком и даже не заметила этого. Возвращаться я не стала, а вместо этого, поднялась на верхний этаж в галерею. Ее стены украшали портреты моих предков, великих королей и королев Лиивиты. Двадцать четыре портрета, отражающие историю шести сотен лет Лиивиты.

"Король Александр Риссольди III и его друат Жоа Биро"

"Королева Розария Риссольди и ее друат Ансие Ду"

"Королева Арнина Риссольди и ее друат Матирн Арнадо"

— гласили надписи на рамах.

На всех портретах монархи были запечатлены сидящими на троне, а рядом стоял их друат. Глаза монархов были отсутствующими, а на их лицах застыли блаженные улыбки. Видимо художники находили в безумии какую-то романтику. У каждого монарха был свой друат, хранитель души и разума, внимательный, уверенный, загадочный. Эти мужчины были разными, но их объединяла властность тяжелого взгляда и рука, собственнически покоящаяся на плече монарха.

Я подошла к последнему портрету.

"Король Диин Риссольди и его друат Трой Вие"

— Трой никогда не будет моим друатом, — громко сказала я, посмотрев на пустое место, куда однажды повесят мой портрет. На этом портрете буду изображена только я. У меня не будет друата, не будет тяжелой мужской руки на плече, не будет давящего присутствия того, кому известны все секреты моей потерянной души.

Решительно кивнув этим мыслям, я устремилась в свои покои. На полу около кровати я обнаружила туфли, которые оставила в саду. Неужели Трой за ними вернулся? Нет, конечно же, он послал слуг. Но как он умудряется все замечать и так безошибочно предсказывать мое поведение? Как бы он ни старался, как бы он ни злился, я не подпущу его к себе, не стану ему доверять.

Я докажу, что и он, и ирриори — беспринципные лжецы, и найду путь защитить себя.

* * *

В два часа ночи я проснулась, дрожа от накатившего на меня страха. Мое лицо было мокрым от слез, и я порывисто втягивала воздух, задыхаясь и кашляя. Мне приснился мой портрет в галерее на верхнем этаже, на том самом пустом месте, рядом с портретом отца.

Табличка на раме гласила:

"Королева Вивиан Риссольди и ее друат Трой Вие".

Я села на постели, прижимая к себе одеяло дрожащими руками. Портрет по-прежнему стоял перед моими глазами, оживая, пугая, отпечатываясь в моем сознании. Даже зажмурившись, я видела его все так же четко. На портрете я сидела на троне с потерянным выражением лица и такой же стеклянной улыбкой, что и у моих предков. Незнакомое мне бардовое бархатное платье спадало на пол небрежными волнами. Рука Троя лежала на моем плече, и он улыбался. Во сне я впала в неистовство, начала царапать холст, пытаясь стереть изображение его руки на моем плече.

Встав с постели, я подошла к окну, пошатываясь и путаясь в одеяле, которое поползло за мной, сковывая лодыжки прохладной тяжестью. Мое сердце все еще кувыркалось в груди, а кожа была влажной от холодного пота. Немудрено, что мне приснился этот кошмар: в последнее время моя жизнь потеряла привычный ритм. Мне вдруг безумно захотелось увидеть отца. Чувство вины из-за того, что я оставила его одного, все еще зудело где-то в моем сознании. Когда я была маленькой, я иногда прибегала к нему в спальню посреди ночи, чтобы пожаловаться на плохой сон. Тогда он брал меня за руку, укладывал обратно в мою постель и рассказывал сказку про прекрасный мир, где все вокруг переливается цветами радуги, и где я стану прекрасной королевой, вершащей правосудие. Мне снова захотелось услышать эту сказку. Лиивита действительно была прекрасна, и я вскоре стану ее королевой. Насчет правосудия и волшебной радуги я не знаю, но в сказке все было намного более жизнерадостным. В той сказке я была счастлива.

Накинув на плечи шаль, я выскользнула в коридор и, придерживаясь за стены, направилась к спальне отца. Как я и ожидала, дверь была не заперта.

Наощупь, в кромешной тьме я подошла к окну и отодвинула тяжелые, бархатные занавеси. Лунный свет нарисовал на ковре масляные круги, позволяя мне найти кровать отца. Я пододвинула к ней кресло и устроилась в нем, подобрав ноги и накрывшись шалью. Дыхание отца было неровным, и, время от времени, он что-то обеспокоенно бормотал, как будто ему снился неприятный сон. Я нежно прикоснулась к его плечу, и он тут же успокоился, затих.

— Вот видишь, папа, — прошептала я. — Ты чувствуешь меня, мы с тобой связаны. Любовь опутала нас нерушимой связью, и ничто не сможет ее распутать. Никакой друат не может заменить родство крови.

Теперь отец спал безмятежно, глубоко. Я тоже прикрыла глаза, ощущая такое умиротворение, которого не знала уже давно. Сон почти затянул меня в свою глубину, когда отец вздрогнул, замотал головой и что-то сказал во сне. Спросонья я не поняла его слов и начала успокаивающе гладить его плечо.

— Только не он. Это неправильно, выберете другого. Еще не время, — сумбурно зашептал он. — Вы сказали, что мое решение будет окончательным, так вот: я принял решение. Еще не время, выберете кого-то другого…

Я массировала его плечо легкими круговыми движениями, но он не успокаивался. Интересно, что ему снится? Во сне его голос был таким ясным, таким родным.

Я не знаю, услышала ли я шаги или почувствовала движение воздуха, но в какой-то момент я поняла, что Трой стоит рядом со мной. Я почувствовала, как страх охладил мои плечи, хотя в этот раз в присутствии друата было что-то волнующее. Меня будоражила растворенная в темноте интимность нашей встречи. Зачаровав своей близостью, он взял меня за руку. Я хотела, чтобы моя рука была теплой и сухой, чтобы я ничем не выдала моего страха. Но мои пальцы были ледяными и слегка дрожали. Трой накрыл их второй рукой, потом наклонился и согрел своим дыханием. Желание затопило меня с головой, заставив вдохнуть так резко, что у Троя не могло оставаться сомнений о том, что со мной происходит. Однако он не отступил. Как же такая мелочь, как прикосновение, может зажечь во мне такой огонь? Пока я судорожно пыталась справиться с порывами моего тела, Трой опустился передо мной на колени. О нет, только не это. Я не смогу сдержаться, он застал меня врасплох, затопив ощущениями, к которым я была не готова. Впившись зубами в нижнюю губу, я обрадовалась боли, ее отрезвляющему эффекту.

Окружающая нас тишина была насыщена несказанными словами, криками наших несостоявшихся ссор, трепетом эмоций. Нереализованный потенциал нашей связи был настолько сильным, что кончики моих пальцев покалывало от напряжения.

Рядом заворочался отец.

— У нее уже была эта возможность, — пробурчал он, все еще во сне.

Трой не двигался, все еще держа мою руку в своей.

— Тебе не следует здесь оставаться, Ви. Пойдем, я отведу тебя обратно в твою спальню.

Я пришла в себя. Меня испугала сила желания, которую я испытала при приближении Троя, и то, с какой возмутительной легкостью я потянулась к его рукам. Он был врагом, недопустимо сильным, и моя память была переполнена им. Мне так хотелось выпустить из себя все это, избавиться от переполнявшего меня яда.

"С того момента, когда ты появился в замке, я знала, что ты станешь моим врагом. Ты — чужой. Теперь ты — единственный, у кого осталась связь с моим отцом. Да, я знаю, что это для него важно, но ты украл его у меня… а теперь ты пытаешься манипулировать мной. У тебя ничего не выйдет, я обещаю тебе".

Я с трудом удержала себя и не сказала эти слова. Я намотала их на тысячи других, ранее не сказанных слов.

— Оставь меня, Трой.

— Я провожу тебя в твою спальню.

— Оставь меня.

Он наклонился вперед, дотронувшись грудью до моих бедер. Я задержала дыхание, утопая в тепле его тела. Неужели он меня поцелует? Обернув шаль вокруг моих плеч, он потянул меня к себе, и в темноте покоев мне оставалось только догадываться о его намерениях. Прикоснется ли он ко мне еще раз? В каком месте? Моя кожа гудела в предвкушении тепла его пальцев, чужих, но почему-то таких желанных в этот критический момент моей жизни.

— Не заставляй меня брать тебя на руки, Ви. Ты должна вернуться к себе.

Я напряглась, сжимая подлокотники кресла. Мысль о том, что Трой понесет меня на руках, и мое тело будет обвивать его, казалась дикой, опасной. Я чувствовала, что это могло стать началом моего конца.

— Я хочу остаться с папой.

— Нет, Ви. Тебе не следует этого делать.

— Почему? Потому что он разговаривает во сне? Ты боишься, что он выдаст мне ваши секреты?

— Твоего отца иногда мучают кошмары, и он может тебя испугать.

Я сжалась, как от удара. Моего отца мучали ночные кошмары, а я об этом не знала. Когда меня мучали кошмары, он рассказывал мне сказки. А теперь, когда ему было плохо, я даже не знала об этом. Стыд каменной крошкой застыл в моем горле.

Я послушно встала, взяв Троя за руку, и он повел меня за собой. Перед моей дверью он остановился.

— Почему ты пришла к Диину? Тебя что-то испугало, Ви?

— Да, Трой, меня что-то испугало, — устало призналась я. — Моя жизнь.

Я отпустила его руку и толкнула дверь спальни, как вдруг Трой рывком притянул меня к себе, прижавшись всем телом. Мне показалось, что время замерло, что моя кожа загорелась, а все мысли и страхи выветрились из моей головы. Я не могла пошевелиться и просто стояла, впитывая в себя его тепло.

Что со мной происходило? Неужели его дар друата мог так бесстыдно поджечь мое тело и затопить мои страхи? Это было неожиданным открытием, которому не было места в моей грядущей жизни.

— Отпусти меня.

— Я не хочу, чтобы ты боялась, Ви.

— Ты делаешь все возможное, чтобы я боялась, Трой. Ты всегда это делал. Оставь меня.

Он послушался. Нетвердой поступью я вошла в свои покои и села на кровать. Что же мне делать? Я собиралась выступить против ирриори, против традиций Лиивиты и против мужчины, который только что, одним прикосновением, заставил меня забыть себя. Мне следовало действовать с чрезвычайной осторожностью. Как паук, я решительно и методично сплету вокруг себя паутину, рискуя попасться в нее и никогда уже не выбраться наружу. Мне оставалось только надеяться, что, когда я совсем запутаюсь, то безумие надежно защитит меня от окружающего мира, который так пленял меня сейчас своими звуками и красками.

* * *

Благословение — традиционный ритуал Лиивиты, в котором новорожденного ребенка приветствует живая земля. Его проводили на благословенном холме Лиивиты, на окторатуме — круге из восьми двадцатиметровых белокаменных колонн, соединенных перекрестными балками на разных уровнях. Во время дождя вода стекала по наклонным балкам и, ударяясь о колонны, разлеталась в стороны фейерверком сверкающих брызг.

Новорожденного приносили на окторатум и клали на землю, в окружении семьи. Жрец окторатума проводил церемонию благословения и помещал горсть земли в маленький кожаный мешочек, который надевали младенцу на грудь. Этот мешочек служил символом единения с живой землей.

Сегодняшняя церемония была запланирована на 11 утра. Все утро Лия пыталась отговорить меня от задуманного, но я была непреклонна. Второго такого случая могло и не представиться.

Стараясь ничем не выдать моего волнения, я разобралась с утренними делами и сообщила Трою, что вернусь к королевскому часу.

— Не стоит прощаться, я поеду с тобой.

Я предвидела этот разговор и была к нему готова. Я не могла пропустить свой шанс увидеть того, кто должен был стать отцом моего наследника, а в компании Троя это было бы невозможно.

— На каком основании? — сухо поинтересовалась я. — По-моему, мы с тобой уже выяснили, что ты — не мой друат.

Трой колебался, он искал слова, тщательно подбирал их. Неужели он боится снова вызвать мой гнев?

— Если ты позволишь, я бы хотел поехать с тобой.

Это было сказано другим, неожиданным тоном, почти дружеским, и я не преминула показать ему, что заметила это.

— Это — совсем другое дело, Трой. Просьба очень отличается от приказа.

Морщинки вокруг его глаз разгладились, и он улыбнулся.

— Это — просьба. Я прошу разрешения поехать с тобой.

— Нет! — отрезала я и удалилась, оставляя его закипать от возмущения.

Зор уже ждал меня, нервно расхаживая около кареты. Я забралась внутрь, подождала, когда к нам присоединится конная стража, и постучала по стенке. Мы тут же рванули с места. Только бы все прошло по плану, и я смогла вырваться из-под приставленного ко мне конвоя.

Вокруг меня проходила церемония благословения, но я практически ничего не замечала. От нервного ожидания мои мышцы казались каменными, и я вздрагивала при каждом неожиданном звуке. Мне казалось, что Трой может появиться в любой момент и испортить мои планы.

Вокруг было много людей, и стража тщетно старалась держать их подальше от меня. Родители малышки настойчиво выражали свою благодарность за мое участие и за подаренные деньги. Малышка пахла теплым молоком и еще чем-то неуловимо-материнским. Я держала ее на руках, пока жрец насыпал землю в кожаный мешочек, и девочка смотрела на меня светло-голубыми удивленными глазами. Повинуясь непонятному мне инстинкту, я поцеловала мешочек, прежде чем повесить его на шею ребенка. Жрец ахнул и восторженно воскликнул:

— Ваше дитя получило благословение будущей королевы Лиивиты!

Я вздрогнула и быстро передала малышку в руки ее матери. У меня не было никакого права благословлять ребенка. Я всегда мечтала только об одном — избежать моей участи, и поэтому была не вправе вести себя как будущая королева.

Я еле дождалась завершения церемонии. Вернувшись к карете, я приказала вознице отвезти меня на берег моря к большим камням. В ответ на недовольные взгляды стражников, я только пожала плечами:

— До королевского часа еще много времени, и я хочу погулять. Мы остановимся на берегу невдалеке от замка, так что со мной ничего не случится. Вы можете ехать обратно.

— Ваше Высочество, мы не можем вас оставить.

— Я все время гуляю по территории замка без сопровождения, — возразила я.

— Но ведь большие камни находятся вне территории замка! Вы могли бы погулять около нашего причала.

— Да, могла бы, но мне хочется к большим камням. Я буду держаться у самого края наших владений, обещаю вам. Мне хочется побыть одной.

Я и раньше сбегала от стражи, причем успешно, но они всегда находили меня. Жители Лиивиты узнавали меня и возвращали обратно, да мне и некуда было бежать. Кто же поможет беглой королеве, которая собирается обмануть живую землю?

Стражники сопроводили нас до подножия горы, на которой располагался замок, потом поворчали и отправились домой. С трудом дождавшись их отъезда, я запрыгнула обратно в карету и громко постучала Зору. Доехав до камней, мы отпрягли лошадей и галопом понеслись вдоль берега.

Путь занял около сорока минут, благо интересующий меня мужчина жил не так уж и далеко. Зор остановил коня и повернулся ко мне, не скрывая своего волнения.

— Ваше Высочество, прошу прощения за дерзость, но эта затея может закончиться очень плохо. У нас еще есть возможность повернуть назад. Если мы очень поспешим и поедем прямо в замок, то успеем к королевскому часу, и никто ничего не узнает.

— Не волнуйся, Зор. Мы проедем мимо его дома — и все. Я хочу посмотреть, где он живет. Вдруг мы его увидим? Надеюсь, что он хорош собой.

Пусть считает, что мною движет обычное женское любопытство, и что я заставляю его рисковать своим благополучием из-за дурацкой прихоти. Судя по мимолетной презрительной мине, Зор так и подумал.

— А что, если ирриори узнают об этой поездке? — Он не унимался, пытаясь заставить меня передумать.

— Тогда ты скажешь, что я заставила тебя следовать моему приказу.

— А как же вы? Вас же снова запрут в замке!

Я не привыкла к таким вопросам. Мне еще никогда не приходилось иметь дело с людьми, которым было небезразлично, что со мной случится.

— Я стану королевой, и мои прегрешения забудут. Скажи, Зор, неужели есть что-то криминальное в том, что я хочу посмотреть на мужчину, с которым меня заставят… заводить ребенка?

Возница попытался скрыть смущение.

— Ну, вы же… принцесса.

О да, как будто это что-то меняет.

— Да, я принцесса. И что из этого?

Вместо ответа, Зор пришпорил коня и тронулся в путь.

Дом моего будущего любовника был расположен в миле от берега, в стороне от широкой проселочной дороги. Подъехав к ограде, я жадно впилась глазами в асимметричное каменное строение с наглухо закрытыми ставнями.

— Не похоже, что здесь кто-то живет, все закрыто.

— Вот и хорошо. Вы обещали, что мы сразу поедем обратно. Ваше Высочество, нам пора. Если что-то пойдет не так, то и вам, и мне придется держать ответ перед ирриори.

Я не ответила, сосредоточенно разглядывая дом, не позволяя разочарованию наводнить мои мысли. Парадная дверь открылась, и слуга в расстегнутой ливрее вынес из дома деревянную бадью и вылил ее содержимое под ближайшее дерево.

— Здесь кто-то есть! — звонко прошептала я.

— Тише! Если они вас заметят, то уж точно узнают.

Слуга повернулся к двери и что-то крикнул, и из дома вышла полнотелая служанка, подбоченившись и недовольно качая головой. Они начали о чем-то спорить.

— Мы можем подобраться к дому с другой стороны. — Мысль о том, что, приехав сюда, я вернусь домой ни с чем, душила меня.

— Нет! Ваше Высочество, одумайтесь!

Я не хотела одумываться. А чего я, собственно, боюсь? Если ирриори выбрали мне мужчину, то у меня есть право его увидеть. Игнорируя мольбы Зора, я спрыгнула с коня и направилась к дому. Заметив меня, слуги обернулись, и удивление на их лицах постепенно сменилось страхом.

— Выше Высочество! Принцесса Вивиан! Какая честь! — голос служанки звучал неубедительно.

— Мне нужно увидеть хозяина дома.

— Нашего хозяина здесь нет, Ваше Высочество.

Я временно оттолкнула от себя разочарование.

— Когда он вернется?

— Хозяин не предупреждает нас об этом.

Они отвечали уверенно, чуть ли не в унисон, но их лихорадочные улыбки и тревожные жесты говорили мне, что они лгут.

— Могу ли я пройти в дом?

— Да, конечно, Ваше Высочество! — Служанка ответила без задержки и поклонилась.

Ну что ж, значит, в доме его действительно нет.

— Я передумала. Спасибо за гостеприимство. Извините, что побеспокоила вас.

Зор был чуть ли не в критическом состоянии. От обуявших его эмоций он не мог вымолвить ни слова, и его побагровевшее лицо застыло маской ужаса.

— Поехали! — скомандовала я, запрыгивая на лошадь. — Может, успеем к концу королевского часа.

Эта эскапада закончилась полным провалом: я не только не узнала ничего нового, но и выдала себя слугам.

Мы уже почти выехали на берег, когда Зор вдруг перегородил мне дорогу, выпучив глаза и пытаясь сказать что-то неразборчивое. Чудом умудрившись вовремя остановить лошадь, я накрутила поводья на руку и прикрикнула на него:

— Ты что, убить меня пытаешься?

— Нет, Ваше Высочество! Извините, Ваше Высочество! — Он почти кричал, оглядываясь за спину, и я тут же пришпорила лошадь. Зор попытался вклиниться передо мной. — Остановитесь, Ваше Высочество!

— Убирайся с моего пути! — Я прорвалась вперед.

— Умоляю вас, мне не нужно никаких драгоценностей, только не приближайтесь к нему! Поедем скорее обратно, умоляю вас.

В тот момент я поняла, что Зор до смерти боялся моего будущего мужчины. Не обращая внимания на трясущегося слугу, я направила лошадь вперед по хорошо утрамбованному тракту.

Невдалеке от нас на дороге стоял мужчина лет тридцати. Он действительно был очень привлекателен, и в его облике было что-то дикое. Длинные, растрепанные волосы, расстегнутая рубашка, горящий взгляд… Я остановила лошадь и спрыгнула на землю. За моей спиной раздался испуганный вскрик Зора.

— Меня зовут Вивиан. — Я улыбнулась и сделала шаг вперед. У меня было ощущение, что в любую минуту этот мужчина может сорваться с места и скрыться в лесной чаще.

— Я знаю, кто вы, — ответил он.

— Прошу прощения за мой неожиданный визит. Мне любопытно было с вами познакомиться.

"Любопытно" — это не то слово. Меня распирало от бесконечных вопросов, которые мне нужно было ему задать, но я не хотела спугнуть мужчину своей настырностью. Я пристально смотрела на его лицо, пытаясь найти сходство с моими предками. Каштановые волосы с рыжевизной, чуть раскосые карие глаза, бледная кожа. Наше родство было вполне возможно, и при этом я твердо знала одно: этот мужчина был мне знаком. Я мучительно перебирала в памяти возможные сценарии наших прошлых встреч, но озарение не приходило.

— Чем могу служить вам, Ваше Высочество?

— Я слышала, что ирриори выбрали вас для… для меня. У нас с вами должен родиться ребенок.

— Я тоже об этом слышал, — усмехнулся мужчина, откровенно разглядывая меня. — Вы за этим и приехали?

Мое лицо вспыхнуло, и мужчина рассмеялся, смакуя мое смущение.

— Я надеялась, что вы ответите на некоторые вопросы. — Мужчина сделал приглашающий жест рукой. — Почему они выбрали именно вас? Правда ли, что мы с вами — кровные родственники?

Он отступил на шаг и скрестил руки на груди. С чего я решила, что он об этом знает? Как он отреагирует на эту новость? Я оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что Зор по-прежнему меня ждет. Тот напряженно следил за нашим разговором, держа под уздцы мою лошадь.

— А вы как думаете? — вдруг усмехнулся мужчина. — Посмотрите на меня: похож я на вашего брата? Или кузена?

Почему он казался мне таким знакомым? Неужели это действительно родство крови? Его волосы, его глаза…

Увидев, как тщательно я изучаю его лицо, он залился громким, диким смехом.

— Ну так что? Я похож на безумного монарха? — Он шагнул ко мне, и я невольно отступила назад, отторгнутая его неприязненным взглядом. — Задавайте свои вопросы ирриори, а не мне. Больше не приезжайте сюда и не ищите меня. Если вы надеялись, что найдете во мне друга, то очень ошиблись.

Выплюнув эти слова, он продолжил путь в направлении берега. От пережитого напряжения мои ноги задрожали, и я села на дорогу, все еще глядя ему вслед. Одна радость: этот красавчик явно не горит желанием предъявить на меня свои права. Кто знает, может, мне и удастся уговорить его отказаться от связи со мной.

Зор соскочил с коня и подбежал ко мне.

— Что теперь будет! Увидите, Ваше Высочество, теперь такое начнется! Он нажалуется ирриори, и нам с вами придется выкручиваться. Вы поможете мне?

Я не сводила глаз со спины удаляющегося мужчины.

— Я дам тебе столько украшений, чтобы ты безбедно прожил всю оставшуюся жизнь. Ты можешь уехать из замка, когда захочешь, и никогда не возвращаться. На все вопросы отвечай, что ты не мог ослушаться моего приказа.

По пути обратно в замок я мучала себя вопросами. Связь крови. В этом мужчине было что-то настолько знакомое, что меня неумолимо тянуло вернуться обратно, взять его за руку и пойти рядом. Может быть, тогда он поверит мне и скажет правду? Ведь и он не сможет долго противиться зову крови?

Я не собиралась заводить от него ребенка. Мне предстояла серьезная схватка с ирриори, и я должна была ее выиграть.

* * *

Когда мы вернулись в замок, королевский час уже закончился. Увидев карету, слуги и стража выбежали наружу и окружили нас, шумя и выкрикивая что-то радостное о моей безопасности и о том, как все в замке не находили себе места из-за моего исчезновения. Не слушая их причитания, я смотрела на грозную каменную громаду замка Лиивиты. Серые стены с проплешинами мха отстранялись от меня, как будто не хотели принимать принцессу, нарушившую предписанную ежедневность.

Трой стоял на верхней ступени парадной лестницы, не присоединяясь к хору восклицаний. Я спрыгнула с подножки кареты, и слуги расступились передо мной, освобождая путь. Задрав подбородок, я посмотрела на друата с вызовом, и он ответил мне тем же.

Мне понравилось то, что он был взволнован, раздражен. Мне всегда хотелось его обеспокоить, взбесить. Он старался, чтобы в замке не происходило никаких неожиданностей. Я всегда хотела быть его неожиданным происшествием. Я цеплялась за любую мелочь, чтобы сбить его с толку, чтобы что-то изменить, чтобы и он, и ирриори, эти бездушные люди, наконец, поняли, что нельзя вести меня к моему концу по такой невыносимо узкой и бесцветной тропе.

— Зор! Тебе не грозит наказание, так как я заставила тебя подчиниться моему приказу, — громко объявила я, надеясь, что мое обещание хоть чего-то стоило в этом замке. При этом я не сводила глаз с Троя. Между нами неожиданно встал Антонио, и его узловатая, грубая рука сжала локоть друата. Небрежным движением Трой стряхнул его и дал знак страже. Двое мужчин тут же подошли ко мне и уважительно, но настойчиво, повели меня в замок.

"Это арест, — поняла я. — Я — марионетка в этом замке, и они снова будут удерживать меня силой".

Трой не отошел в сторону, и мне пришлось огибать его, балансируя на краю лестницы, у которой не было перил. На секунду я задержалась на краю, глядя вниз и представляя себе, каково это — принять решение шагнуть в пропасть?

Стражники проводили меня в мои покои и устроились под дверью. Я не сомневалась, что они теперь будут сопровождать меня повсюду. Так было и раньше, когда я бунтовала в открытую, пока мои чувства не охрипли и не закаменели, и я осознала неизбежность моей судьбы.

У меня не было времени себя жалеть, мне нужно было придумать план действий. Должен же существовать хоть кто-то, способный на сочувствие, кто согласится мне помочь? А что, если я напомню Риду о его обещании? Если бы я смогла послать к нему Лию, то, может быть, он действительно помог бы мне сбежать из замка и рассказал бы жителям Лиивиты правду. Однако я знала, что мне придется очень постараться, чтобы убедить служанку снова мне помочь.

Решительной поступью я направилась к нише с драгоценностями и, отперев замок, подняла тяжелую, малахитовую крышку. Я отдам служанке все, что она захочет, любые украшения. Она заберет их с собой, поедет к Риду и больше не вернется в замок.

В центре ниши, на своем обычном месте лежала диадема из черного золота с малахитом.

Волна тошноты накатила на меня, оставляя за собой липкий страх. Именно эту диадему Лия забрала с собой, когда согласилась договориться с Зором о поездке. Ключ от ниши был только у меня или, по крайней мере, я думала, что это было так. Кто-то забрал диадему у служанки и вернул ее на место. Этим "кем-то" мог быть только Трой, у меня не было никаких сомнений. При мысли о том, что могли сделать с Лией, меня замутило.

Мне оставалось только ждать, да и то недолго. Дверь распахнулась так резко, что ручка, ударившись о стену, разорвала бархат. Я сделала глубокий вдох и приготовилась принять наказание. Трой влетел в мои покои и пнул дверь с такой силой, что, захлопнувшись, она снова открылась. За его спиной возник стражник и прикрыл дверь, сочувственно глядя на меня.

— Наигралась? — закричал Трой. — На твоей совести будет то, что случится со слугами и стражей, которых ты впутала в свою игру.

Ох, как хорошо он знает мои больные места и как безошибочно по ним бьет.

— Если ты не станешь вымещать на них злобу, то с ними ничего не случится. — Я все еще пыталась бросить ему вызов.

— Я рад, что ты думаешь, что я всесилен, Вивиан, но это не так.

Он подошел к окну и, заметив открытую нишу с драгоценностями, с силой ударил малахитовой крышкой по стене. Осколки камня осыпались зеленым дождем.

— Мне трудно принять мою судьбу, Трой.

— Тебе придется это сделать! — Он с силой грохнул второй крышкой о стену. — Если ты не будешь вести себя так, как положено, то будешь сидеть в этой комнате до коронации. Почему ты подвергла себя опасности?

— Какой опасности!?? — Я тоже перешла на крик. — Думаешь, я упаду с лошади? Или меня каретой переедет? Или на Лиивите найдется сумасшедший, желающий навредить принцессе, которая является гарантией благополучия его земли? Уж скажи правду, не стесняйся: ты боялся, что я сбежала! Вы с ирриори лжете мне, и я знаю об этом.

— Где ты была?

Я рассказала ему ту правду, которой готова была поделиться.

— Я хотела посмотреть на предназначенного мне мужчину.

Судя по выражению его лица, Трой не собирался мне верить.

— И это все? Ну и как, он тебе понравился?

Я потупила глаза и присела на кровать. Остальной правды он не узнает. Пока.

— Он очень привлекательный.

— Вы разговаривали?

— Он не захотел со мной говорить.

Я знала, что рано или поздно, но Трой узнает всю правду. Он выведает ее либо у Зора, либо у ирриори, либо у самого мужчины. Однако от меня он ее не услышит.

— И что теперь?

— Ничего, — я пожала плечами. — Буду надеяться на скорую встречу с ним. — Я горько усмехнулась.

— И ты не почувствовала ничего… необычного?

— Во-первых, он вел себя странно, а во-вторых, мне показалось, что мы с ним знакомы.

Трой немного успокоился и виновато покосился на разрушенную нишу.

— Нет, вы с ним не знакомы.

Мне нечего было ему ответить. Меня не интересовала та ложь, которую он собирался придумать, чтобы отвлечь меня от моих страхов. Однако он и не собирался лгать. Успокоившись, что мое исчезновение было вызвано обычным женским любопытством, он пробормотал что-то о том, что мне следует доверять ирриори, и ушел.

Меня продержали в моих покоях до следующего утра. Незнакомая служанка принесла мне еду, и когда я спросила о Лии, она отвела глаза и сказала, что та "получила срочное письмо и уехала". Мне было очень жаль веселую, болтливую девушку, но себя мне было жаль еще больше. Я подозревала, что никогда больше не увижу Лию, и мне больше некого было попросить о помощи. Зор исчез вместе с ней, и когда я попыталась узнать о причине его отъезда, то получила следующий ответ.

— Зор тоже получил срочное письмо и уехал. Представляете, какое совпадение?

Мне лгали, причем бесстыдно, и, может быть, надо мною даже смеялись.

Вот так и исчезли два человека, которые попытались что-то для меня сделать. Мне было страшно за них, стыдно, больно, и я не собиралась рисковать жизнями других людей для моего спасения. Мне предстояло самой бороться с моим будущим.

* * *

Ирриори прибыли в замок на следующее утро, сразу после завтрака, взбудораженные происшедшим и готовые меня приструнить. Не давая им возможности отругать меня, я взяла ход разговора в свои руки.

— Господа ирриори, мне хотелось бы кое-что с вами обсудить.

Я с удовлетворением заметила, что Трой выпрямился на стуле и наклонился вперед. О да, нет ничего страшнее, чем, когда принцесса, которой положено быть смирной куклой, проявляет инициативу.

Ирриори напряглись, все, как один. Вздернутые подбородки, прямые спины, сжатые челюсти. Надо же: они, как и Трой, думают, что я их обманываю и что-то скрываю. "Женщина". Я знаю, что между собой они презрительно называют меня "женщина".

— Конечно, принцесса. У вас появились какие-то проблемы?

Они начали непонимающе оглядываться на Троя, но он был неподвижен, и на его лице застыла маска спокойного равнодушия. Я была настолько захвачена этим зрелищем, что не сразу постигла черный юмор их вопроса.

— Ну что вы, господа, — наконец, ответила я издевательским тоном, — у меня? Какие же у меня могут быть проблемы? — Убедившись, что они смущенно отвели глаза, я продолжила. — Мне нужно обсудить с вами мои планы. — Последние два слова прозвучали особенно весомо.

Я уловила запах их страха. Я — бессильная, загнанная в угол женщина была способна вселить в ирриори моментальный ужас двумя простыми словами: "мои планы". Неужели они настолько глупы, чтобы не понять, что у меня не может быть никаких серьезных планов? Откуда им взяться, если меня держат в замке под постоянным наблюдением?

— Мы в вашем распоряжении, Ваше Высочество. Если хотите, то мы можем обсудить все прямо сейчас, — сказал старший ирриори. Честное слово, у бедняги дрожал голос! Мне даже стало его жалко, но я сдержалась. Я собиралась настоять на своей свободе и отказаться заводить ребенка. Зная, что этот разговор приведет к очередному жестокому противостоянию, я должна была подготовиться к нему получше. А пока что я всего лишь хотела их напугать.

— Благодарю вас, но я пока что не готова к обсуждению моих планов. Мне нужно разобраться с некоторыми обстоятельствами. Я буду готова во вторник.

Старший ирриори попытался возразить.

— Мы слышали о том, что произошло вчера, Ваше Высочество. Это — недопустимое нарушение правил вашей безопасности. — Он тщетно пытался добавить строгости в произнесенные слова.

Откинув голову назад, я засмеялась. Не видя моего лица, им трудно было заметить, каким неискренним был мой смех.

— Вы считаете, что в том, что я захотела увидеть предназначенного мне мужчину, есть что-то недопустимое?

— Но вы же и так его увидите?

— Меня загрызло любопытство. Все, господа, нам не о чем больше говорить. Я увидела избранного вами мужчину, осталась им довольна и больше не стану его разыскивать. Если у вас больше нет вопросов, то я бы хотела вернуться к себе.

— Он вам понравился! — оживились ирриори.

— Он очень привлекателен, — дипломатично сказала я. Естественно, мы с ними говорили о совершенно разных вещах, однако я не стала им это объяснять. То, что этот мужчина показался мне привлекательным, еще не значило, что я собираюсь заводить с ним ребенка.

Я грациозно поклонилась. Вернее, почти грациозно, так как меня распирало от неожиданного чувства удовлетворения. Мне так редко удавалось сказать или сделать что-то необычное, что это чувство взяло надо мной верх. Я быстро вышла из комнаты и, оглянувшись по сторонам, сняла туфли и несколько раз подпрыгнула на месте. Надо же, я не вела себя так с самого детства.

Поборов желание подслушать под дверью, я направилась в кабинет. В покоях меня больше не запирали, и мне пора было вернуться к делам. Кроме того, я не сомневалась, что вскоре ко мне присоединится Трой.

* * *

Устроившись в рабочем кресле, я схватила первое попавшееся письмо и наклонилась над ним, готовясь к появлению друата. Мне следовало выглядеть невозмутимой и отвлеченной, но мои мысли кружились вокруг только что состоявшегося разговора.

В дверь постучали, и я уткнулась в письмо. Не дождавшись моего ответа, Трой зашел в кабинет и направился к своему столу. Я заставила себя уже в который раз перечитать первый абзац… что-то про налоги, какая-то провинция не может заплатить на этой неделе. Какая разница, в конце концов. Я отложила письмо, сделала пометку в журнале и взялась за следующий конверт, бросив на друата мимолетный взгляд. Он небрежно присел на край стола, достал календарь и начал что-то подсчитывать.

— Ты занята на следующей неделе, Ви?

Этот вопрос застал меня врасплох. Что значит, занята ли я? Я всегда занята, причем одним и тем же. Как будто в моей жизни есть какое-то разнообразие!

— Я собиралась отправиться в кругосветное плавание, а что? — Какой вопрос, такой и ответ.

— Я хочу взять отпуск.

Я не сдержала резкого вдоха. Надо-же как. Он хочет показать мне, что его не взволновало то, что я сказали ирриори, что ему безразличны мои планы.

— Разумеется, мы с отцом справимся. — Я сдержала эмоции.

— Отлично. — Он соскочил со стола, тряхнув темными, чуть волнистыми волосами. — Пойду скажу об этом Диину.

Во мне закипало раздражение. Я с силой сжала челюсти, чтобы не сказать ничего, о чем потом пожалею. А жалела я практически обо всем, что когда-либо говорила Трою.

Когда он открыл дверь, я не выдержала.

— Когда ты уедешь в отпуск?

Он на секунду задумался, стуча пальцем по двери.

— Думаю, что в среду.

Ага, он все-таки хотел узнать о моих планах. Ну уж нет.

— А как насчет того, чтобы начать отпуск во вторник?

— Почему? — Его удивление выглядело искренним.

— Я бы предпочла, чтобы ты не присутствовал при моей встрече с ирриори.

Это было прямым оскорблением, и я об этом знала, но ничего не могла с собой поделать. Внутри меня как будто что-то развязалось и теперь хлестало во все стороны. Я думала, что он удалится, оставив меня без ответа, как и поступал обычно после моих выходок. Но в этот раз он вопросительно поднял брови и прислонился к косяку.

— Неужели ты думаешь, что сможешь что-то от меня скрыть?

А вот это уже была угроза, и мне следовало ответить на нее с достоинством.

— Честно говоря, я о тебе вообще не думаю, Трой. Как будущая королева Лиивиты, я имею право на встречу с моими ирриори, и я бы хотела, чтобы это произошло без тебя.

— Ну что ж, — он поклонился и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Да, возможно, что я и выиграла в этот раз, но эта победа мало меня порадовала. Я слишком хорошо понимала, что в моей колоде совсем не было козырей.

* * *

Когда я вернулась в свои покои, там по-прежнему царила разруха. Пол у окна был покрыт малахитовой крошкой. Стоящий около моих дверей стражник смущенно пояснил, что он охраняет мои покои из-за сломанной ниши, оставляя недосказанным то, что меня временно перестали считать преступницей.

Я пнула носком туфли несколько кусков малахита, и они криво покатились по полу.

— Вам тут Антонио цветы принес. — Стражник ткнул пальцем в большую напольную вазу, в которой аляповатым разноцветием кишели весенние цветы. В самом центре я заметила те самые, фиолетово-оранжевые, которые старик показал мне в саду.

Откашлявшись, стражник повернулся к выходу. Я понимала, что он чувствовал себя неловко, ведь он был одним из тех, кому Трой приказал следить за мной.

— Я не обижена на вас за то, что вы за мной следите. Вы выполняете данный вам приказ.

Мужчина благодарно улыбнулся, и его морщины разгладились.

— Но ведь господин Вие — всего лишь друат, а вы — моя принцесса и будущая королева.

Он бы удивился, если бы узнал, что одной этой фразой он заслужил себе прощение за все будущие грехи.

Когда он вышел, я опустилась на колени и втянула густой, сладкий аромат цветов. Что же Антонио хотел сказать мне тогда, в саду? Чтобы я смирилась со своим предназначением? Он никогда еще не присылал мне цветов. В его обязанности входил уход за клумбами и несложные работы по саду. Он практически никогда не появлялся в королевской половине замка.

Я осторожно достала из вазы один из фиолетовых цветков, похожий на большой колокольчик, и погладила пальцем оранжевый язычок. Внутри колокольчика переливалось радугой множество других, неожиданных цветов. Почему внутри, а не снаружи? Я осторожно раздвинула букет, чтобы поместить колокольчик обратно, как вдруг почувствовала, как что-то царапнуло мою руку.

Внутри букета был спрятан маленький квадратный конверт. Неужели Антонио написал мне записку? А вдруг он знает правду о моем будущем?

Я разорвала конверт онемевшими пальцами.

Моя Виви,

Я не отступлюсь от своего обещания.

Рид

Я вздрогнула и в панике посмотрела на дверь. Устроив в комнате сквозняк, я быстро сожгла письмо в пламени свечи. Что означало это письмо? Неужели у Рида уже составлен план моего спасения? Что он собирается предпринять? А что, если именно о нем говорил мне Антонио тогда, в саду, когда призывал меня дать шанс чему-то новому? Каким-то образом старый садовник оказался связан с моим бывшим любовником и рискнул передать мне его послание.

Мои воспоминания о Риде были смазанными, но, когда я прочитала его письмо, по моему телу разлился жар. Как может письмо вызывать больше эмоций, чем сам мужчина?

Но дело было не в моих чувствах, а в том, что на моей стороне неожиданно оказались двое — Рид, обещанию которого я не поверила в прошлый раз, и Антонио.