Нет ничего прекраснее, чем лететь через высокую траву. Каждая травинка щекочет тебя, проникая через всю твою сущность, даря мелодичный звон колокольчиков счастья. Достигнув конца поля, летишь обратно, снова впитывая в себя трепет живой материи. Я — дух, и я снова вернулась к себе.

— Маленькая зараза! Почему я должен искать тебя по всей империи? Я уже второй час за тобой гоняюсь.

Знакомое тепло окутало меня, придавило к земле и затормошило.

— Тин! — От восторга мне захотелось взмыть ввысь и рассыпаться по поляне искрами смеха. — Ты вернулся!

— А ты что, надеялась навсегда от меня избавиться? — Он подхватил меня и понёсся через поле. — Всё, решено: я больше не хочу никаких воплощений, — объявил он.

— Ну да, как будто Создатели позволят тебе такое!

— Моё последнее воплощение длилось бесконечно долго.

— Откуда ты знаешь, сколько длилось твоё воплощение? Неужели ты его помнишь? — Я замерла, предвосхищая его ответ.

— Нет, не помню. Но я чувствую это, Аларинай.

— Ты … чувствуешь? — Мне следовало быть осторожной. “Чувствовать” было одним из тех слов, которые Тин не использовал почти никогда.

— Чувствую, — неуверенно сказал он, как будто пытаясь предугадать, куда нас может завести этот разговор.

— Тин, ты что-нибудь помнишь о своём воплощении?

Замедлив полёт, Тин снова защекотал меня и повалил на траву.

— Там был вулкан.

— Что-нибудь ещё?

— По-моему, у меня были боги. И огненные лошади.

Огненные лошади? Похоже, что Эльмира разошлась не на шутку!

Я разочарованно запыхтела. Ну что ж, ничего неожиданного не случилось: память о Найли стёрлась, как и всё остальное.

Тин интерпретировал моё недовольство по-своему.

— Прости меня, Аларинай. Когда мы поссорились на заброшенной планете, я повёл себя отвратно. А потом ещё и разрушил твою пещеру.

— Я на тебя не обиделась.

— Если тебе очень хочется поговорить о том, почему я всё время с тобой вожусь и не интересуюсь другими духами, то давай поговорим. — В его голосе появилось неожиданное смятение. — У меня такое чувство, как будто я тебя потерял, а теперь снова нашёл. Аларинай, я не хочу тебя потерять.

— Ты меня не потеряешь, Тин. — Я напряжённо вслушивалась в его слова, наблюдая, как он взволнованно ищет что-то в отсеке памяти, в котором зияла свежая пустота.

— Я всё время вожусь с тобой, потому что я не хочу возиться ни с кем другим. Я не хочу улетать в воплощения. Я … я не знаю, как это объяснить. — Тин отпустил меня и распластался на траве. Эти слова давались ему с ощутимым трудом. — Когда мы вместе, это правильно… так и должно быть… Я думаю, что…

— Догоняй! — перебила я его, взмывая ввысь, пронзая синеву и рассыпаясь в воздухе. Тин среагировал слишком поздно, и когда он метнулся за мной, я уже подлетала к горам. Какая же я глупая! Для чего мне нужны были какие-то дурацкие слова? Как я могла сомневаться в Тине? — Вечно ты надоедаешь мне своей болтовнёй! — шутливо крикнула я, спеша в направлении его пещеры.

— Это я надоедаю тебе болтовнёй? Ну, подожди, сейчас я тебя поймаю и тогда… — Догнав, он охватил меня, и мы плюхнулись на траву около его пещеры. Тин окружил меня своей оболочкой и начал кататься по земле из стороны в сторону. Рядом послышалось недовольное ворчание.

— Ну вот, всё было спокойно, и тут заявились эти двое. — Старый дух демонстративно сполз с валуна, выражая своё презрение.

— Извините, мы заигрались.

— Заигрывайтесь в каком-нибудь другом месте.

Я приблизилась к старому духу.

— Тин вернулся из воплощения! Вы видите: я, наконец, его дождалась!

— Ты меня ждала? — Расслышав мои последние слова, Тин тут же подлетел ко мне. Я приникла к нему, не скрывая своей радости.

— Я уже видел твоего Тина, он ко мне приходил, как только вернулся, — сказал старый дух, игнорируя присутствие Тина.

— Он попросил вас что-то запомнить? — взволнованно спросила я.

— Ни о чём я его не просил, — растерянно сказал Тин, снова копаясь в пустом отсеке памяти.

— Просил, — подтвердил мою догадку старый дух. — Вечно у этой молодёжи память наперекосяк. Уж раз вернулись в империю, так дождитесь, чтобы ваши отсеки полностью восстановились, и только потом бегайте и со старшими разговаривайте!

— Ну и… — Я начала раздражаться от горячего нетерпения.

— Тин просил тебе кое-что передать.

— Я и сам могу ей всё сказать! — злобно воскликнул Тин.

— Ну так говори, — старый дух крякнул и расползся по тёплому камню. Тин сконфуженно молчал. — А раз не помнишь, тогда скажу я, — невозмутимо продолжил старый дух. — Ты просил меня передать Аларинай, что она всегда была твоей душой.

Тин долго молчал, потом недоверчиво хмыкнул.

— Ну уж нет, такого я сказать не мог. Что за бред — душа у духа.

Он окружил меня теплом, и я согласно рассмеялась.

— Как скажешь.

Старый дух недовольно заурчал и пополз в пещеру, а мы полетели над горами в сторону нашего поля. Тин повалил меня на траву и приземлился рядом.

— Душа… — медленно протянул он.

— Душа… — согласилась я, хотя он меня ни о чём и не спрашивал.

Над нами закружились две бабочки с крыльями лимонного цвета. Тин попытался спугнуть их, но я остановила его. Ведь Найли так мечтала об этом мгновении: мы лежим в высокой траве, и над нами кружатся бабочки. Всё-таки она научилась прислушиваться к своей душе.

* * *

Создатели подарили мне полную свободу, а это значит, что я могу воплощаться во что угодно, когда угодно и где угодно. Остальные духи заклокотали от зависти, но Тин быстро с ними разобрался. Мне подарили полную свободу перемещений, на Земле и в империи. Император сказал, что для того, чтобы стать Создательницей, я должна научиться использовать эту свободу. Ну что ж, я тут же ею и воспользовалась — навестила Эльмиру и Макса на Новой земле, после чего Аннисара, моего старого врага и местного духа вулкана, едва не хватил удар. На время моего визита я приняла облик Найли, что произвело на него особый, я бы даже сказала потрясающий эффект. Его в буквальном смысле затрясло, когда он увидел, как я стою на его вулкане и с интересом разглядываю цветущую Новую землю. Она была уже совсем не похожа на обглоданные камни, которые так запомнились мне с прошлого приезда.

Создатели пока что не требуют от меня никаких решений. Как и обещали, они позволяют мне насладиться свободой. Не считая моих вылазок на Землю, наша с Тином жизнь течёт так, как нам всегда и хотелось. Мы вместе встречаем рассвет, валяемся в траве, шумим в сырых, тёмных пещерах и исследуем заброшенные планеты. Мы ругаемся, спорим, хулиганим, как и делали всегда. Иногда я рассказываю ему сказки: о далёкой Младшей земле, непокорном духе вулкана, рыжеволосой фигуристке, печальном банкире и красивом политике. Тин догадывается, что мне сохранили память, и старается быть очень осторожным, чтобы не выдать меня Создателям. Он ни разу не попросил меня назвать имя духа вулкана, но я уверена, что он знает, что эти сказки — о нашем прошлом. Особенно Тин любит сказки про Найли. Я рассказываю ему обо всём: как шумели машины под окнами городского дома, как таяло на языке сливочное мороженое и как согревала её сердце любовь духа вулкана.

Тин больше не ругает меня за излишнюю человечность. Когда я в очередной раз рассказываю ему сказку о Найли, он щекочет меня и шепчет: “Моя душа…”. А я… А что я? Я могу только согласиться.

Нам больше не нужно бояться расставаний. Я свободна следовать за Тином, куда бы ни послали его Создатели. Мы вместе проживём множество самых разных жизней. Создатели обещали, что сделают так, чтобы Тин узнал меня во время земных воплощений. Хотя кто знает: может быть, однажды я захочу сделать так, чтобы он не узнал меня, и тогда я снова завоюю его сердце. Может, я снова стану обычной смертной женщиной.

Я больше никогда не буду сомневаться в Тине. Ведь любовь вплетается в твою душу и переходит с тобой в любые воплощения. Какой бы свободной я ни была, я навсегда и надёжно связана с душой Тина. Душой моего духа.

Может быть, однажды мне и надоест моя восхитительная свободная жизнь, но пока что я не могу думать ни о чём другом, кроме одного.

Тиниалирий.