Часть первая

Какое-то время они стояли на палубе, глядя на дымящуюся, мёртвую землю, стараясь не вспоминать о том, что сами согласились на эту авантюру. Когда винить можно только себя, то страх становится особенно мучительным, тошнотворно липким, и остаётся надеяться только на то, что в какой-то момент ты сдашься и пассивно примешь свою участь.

— Мы остановились, — заметила Эльмира. — А кто нас будет… парковать?

— Швартовать, — автоматически поправила её Найли, — по-моему, яхты швартуют.

— Надо же, какие слова знакомы нашему психиатру. — Макс решительно сжимал поручень, стараясь ничем не выдать обуявший его страх. — Всё не так уж и плохо: к счастью, с нами врождённая отличница. Ну что, счастливая владелица красного диплома, подскажи: как нам справиться с морем застывшей лавы?

— Отстань от меня, — рявкнула Найли. — Мне так же страшно, как и тебе.

— С чего ты взяла, что мне страшно? Давай не будем меня анализировать.

— Пожалуй, я сниму галстук и начну переговоры, — с нарочитой бодростью в голосе заявил Лари и поцеловал Эльмиру в волосы. Та не оттолкнула его.

В этот момент яхта снова начала двигаться и, через несколько минут, остановилась невдалеке от берега. Держа в руках обувь, они спрыгнули в воду и с опаской вышли на горячую чёрную гальку. Посреди выжженной каменистой земли они увидели вполне приемлемую тропинку, ведущую вглубь материка.

Лари вышел вперёд, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие на рыхлой гальке, и обратился в пустоту:

— Уважаемый дух вулкана! Мы благодарны вам за то, что вы пустили нас на Младшую землю, и надеемся на ваше гостеприимство. Нас четверо, и мы — обычные люди, которым предложили познакомиться с вами. Вы нас заинтересовали, и мы надеемся, что тоже заинтересуем вас.

— Найли, пора доставать аптечку, Лари явно нужна помощь, — съязвил Макс, но никто не разделил его юмора.

Опасливо оглядываясь по сторонам, они направились по тропинке. Вокруг не было никаких признаков жизни, только завалы горячих, чёрных камней с идущим от них нестерпимым жаром. Лари шёл впереди, а Найли замыкала процессию. Макс было попытался пропустить её вперёд, но она оскалилась:

— Я не хочу поворачиваться к тебе спиной. Я тебе не доверяю.

Фыркнув, Макс устремился вперёд, но тут же застыл, услышав за спиной пронзительный женский крик.

— Ко мне что-то прикоснулось!

Найли яростно стряхивала что-то со своего плеча.

— Только не говори, что здесь сохранилось что-то живое!

— Я не знаю, что это было, но оно было … большим. Как горячая рука.

— Иди вперёд, — Макс грубо дёрнул её за руку и заставил идти перед собой. — Сейчас не время паясничать.

Она послушно двинулась по тропинке, ощущая, что мужчина не отпускает её предплечья.

К их единодушному изумлению, тропинка привела к небольшому дому. Создавалось впечатление, что кто-то очистил землю от сажи и чёрного камня, оставив только сухую, потрескавшуюся почву, и построил на ней небольшой одноэтажный дом, скрытый за каменными завалами. Потоптавшись у входа, они постучали в приоткрытую входную дверь и, не получив ответа, нерешительно заглянули внутрь. Строители этого дома, кем бы они ни были, явно не озаботили себя вопросами оригинального дизайна. Создавалось ощущение, что мебель была беспорядочно разбросана по открытому пространству: диваны, обеденный стол, стулья. Кухня приютилась у окна неловким нагромождением шкафов, подвешенных на разной высоте или расставленных по полу. В дальней стене виднелись четыре двери спален. Найли сразу устремилась на кухню и открыла холодильник.

— Проголодалась? — хмыкнул Макс, но последовал за ней.

— Хочу кое-что проверить. Так и есть, смотрите: та же самая еда, что и на яхте. К нашему приезду старательно приготовились, и этот дом явно предназначен для нас.

— Не знаю насчёт “старательно”, - заметил Макс. — Похоже, что в этот амбар просто накидали мебели, и на этом приготовления закончились.

— Шшшш, — звонко зашипела Эльмира. — А вдруг они нас слышат?

— Ну всё, паранойя расцветает! — Макс решительно направился в одну из спален, и остальные последовали его примеру.

Новых писем не было. К каждой спальне прилагалась отдельная ванная комната. На полу уже стояли их чемоданы, и ни один из путешественников даже не подумал удивиться этому.

— Не думаю, что здесь живёт обычный миллиардер. — Эльмира проверила содержимое кухонных шкафчиков. — Ваши чемоданы тоже уже прибыли?

Остальные кивнули.

— А я не уверен, что на этой земле вообще кто-нибудь живёт, — глубокомысленно заметил Лари. — Не думаю, что здесь испытывают оружие. Мне кажется, что это — мёртвая вулканическая земля. Вы видели то же, что и я. Чёрный камень, летающие в воздухе хлопья, нестерпимая жара — всё это последствия извержения вулкана, причём не одного извержения, а многих. Лава застывает на земле слоем чёрного камня.

Эльмира сглотнула, пытаясь подавить тошноту. — И вулкан снова будет извергаться?

— Не исключаю этого. Похоже, что в некоторых глубинах лава ещё не застыла, так что полагаю, что последнее извержение произошло совсем недавно.

— Откуда же появился этот дом, и почему он сохранился?

Макс выглянул в окно на окружавшие их каменные завалы.

— Мне кажется, что его только что построили, причём явно для нас, так что кто-то живой здесь остался.

Остальная часть дня показалась путешественникам скучной: ничего не происходило, и никто не давал им никаких указаний. В воздухе зависло напряжённое ожидание, пугая и, в то же время, будоража их. Они старались не задавать друг другу бесполезных вопросов. Когда Эльмира несколько раз включила и выключила кофеварку и, повернувшись к остальным, полюбопытствовала: “Интересно, откуда здесь берётся электричество?”, отвечать ей не захотел никто.

Когда она настойчиво подёргала Лари за рукав, требуя ответа, он буркнул: — Термо… термо… водная энергия. Термоядерная… не знаю, что-то типа этого, что-то природное, — и отцепил от себя её руку.

Эльмира не сдавалась: — А где у них электростанция?

— В горах.

— А почему нет никаких проводов?

Три гневных взгляда остудили её любопытство. Они не были готовы принять сверхъестественность ситуации и, вопреки логике, ожидали, что в любой момент получат разумное объяснение этой шараде.

Из окна открывался волнующий вид на прибрежную цепочку гор и отвесных скал, чёрные вершины которых тонули в облаках. Где-то среди них таились вулканы, волей которых была сожжена окружающая их земля, и которые, судя по письмам, им предстояло покорить. От обугленной земли к дому тянулся нестерпимый, клубящийся жар, но запах гари был не слишком сильным. Всё живое на этой земле сгорело так давно, что теперь лаве осталось сжигать только саму себя, жадно уничтожая следы своих прошлых набегов.

За ужином путешественники практически не разговаривали друг с другом, с нетерпением ожидая и, в то же время, боясь развития дальнейших событий. Не дождавшись никаких происшествий, они уныло побрели в свои комнаты.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Найли приняла душ и натянула на себя майку и шорты. Температура воздуха, даже ранним утром, превышала 30 градусов. Взяв расчёску, Найли подошла к зеркалу и застыла: на её плече розовым пятном выделялся ожог. Дотронувшись до него кончиком пальца, Найли удивлённо нахмурила брови: кроме лёгкого жжения, она ничего не ощущала. Что же это было? Горячий воздух? Хлопья сажи?

Кивнув себе для уверенности, Найли открыла аптечку и достала мазь. Через пару минут она вышла из спальни в закрытой футболке. Ей не хотелось носить на себе открытое напоминание того, что что-то невидимое обожгло её кожу.

Остальные были уже в сборе и стояли в парализованном молчании, как статуи. Руки, прижатые к горлу, ноги, согнутые в коленях, как будто готовые в любой момент сорваться с места. Как будто побег мог послужить выходом из этой ситуации. Их взгляды были устремлены в одну точку, и Найли медленно, неохотно перевела взгляд в сторону кухни.

— Ну вот и четвёртая. Рад, что вы все, наконец, в сборе.

За кухонным столом сидел привлекательный мужчина с тёмными, чуть удлинёнными волосами, концы которых отливали красным.

“А вот и хозяин”, - подумала Найли и заставила себя улыбнуться.

— Доброе утро!

Остальные не отреагировали на её приветствие, продолжая разглядывать мужчину с застывшими лицами. Сначала Найли не могла понять причины их шока. Ей потребовалось какое-то время, чтобы заметить, что его тело было почти прозрачным, а по коже пробегали огненные всполохи. Казалось, что он был одет в брюки и рубашку, что его тело было обычным, мускулистым и мужским, но, время от времени, очертания его растворялись в оранжевой дымке. Когда она разглядела, что концы его волос горели красным огнём, нарастающая паника начала пощипывать её кожу, подступая всё ближе к горлу противным, удушающим спазмом.

— Вполне реальный человек, вполне реальный человек, вполне реальный человек. — Голос Лари был неожиданно громким, и он вдавился в угол, судорожно скребя ногтями стены.

Эльмира нашла в себе силы сдержать охвативший её ужас, подошла к мужчине и, закрыв его своим телом, поцеловала.

— Это просто очень красивая голограмма, Лари, не смотри на него. Поцелуй меня.

Прищурившись от ярких всполохов огня, Найли заставила себя внимательно рассмотреть хозяина материка. Он действительно был красив, с высокими скулами, большими, тёмными глазами и очерченными губами. Однако разглядеть его было трудно: его лицо менялось, переливалось и теряло очертания. С презрением проследив, как Лари спрятал лицо на плече женщины чуть ли не в два раза младше его, он повернулся к Найли.

— Что же ты так меня разглядываешь, Найли? — поинтересовался он с усмешкой. — Тебя что-то во мне не устраивает? Может, мне изменить для тебя мою внешность?

Найли вздрогнула, когда его глаза блеснули белым пламенем.

— Меня вполне устраивает ваша внешность, — вежливо сказала она, незаметно прислоняясь к двери своей спальни, чтобы удержаться на внезапно ослабевших ногах. Она могла поклясться, что хозяин земли смотрел прямо на её обожжённое плечо, как будто мог видеть его через ткань футболки.

— Полагаю, что вы уже догадались, что я — дух вулкана. — Он показал на очертания скал на берегу. — Меня зовут Тиниалирий. Этот материк принадлежит мне, и вы вторглись на него. — Его тон был не угрожающим, а, скорее, холодным, что совсем не сочеталось с всполохами огня на его коже.

— Мы попали сюда не по своей инициативе, — быстро объяснил Макс, потом сделал шаг вперёд и выдавил из себя приветственную улыбку. — Разрешите рассказать вам, почему мы прибыли сюда, хотя мы и сами толком ничего не знаем. — Он вкратце описал случившееся.

— Покажите мне письмо! — Это не было просьбой.

Макс достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

— Вот это письмо пришло на мой домашний адрес. Остальные получили такое-же.

— Вы получали ещё что-нибудь?

— Только информация о том, куда приехать, билеты, а также указания о встрече с вами. Меня назначили капитаном яхты. — Макс сознательно не упомянул полное содержание последнего письма, и остальные не напомнили ему об этом. Ну не мог же он, на самом деле, сказать хозяину земли, что автор письма предупредил путешественников о вздорном характере Тиниалирия?

— Разверни письмо и покажи мне! — Хозяин материка встал и посмотрел на бумагу, которую Макс держал в руках. Всполохи огня прыгали по его плечам, заставляя концы волос вспыхивать оранжевыми искрами. — Ну что ж, я подозревал, что Создатели не прекратят попытки укротить меня и заселить землю. В этот раз они уж очень уверены в своём успехе, даже дом вам построили. — Он снова сел на стул, подавляя путешественников тяжёлым взглядом. — Интересно, почему они выбрали именно вас? Я не вижу в вас ничего особенного. Сразу предупреждаю: обычно духи очень интересуются людьми, но я — не обычный дух. Меня вполне устраивает моё воплощение, и я не собираюсь ничего менять. Создатели любят подстраивать духам такую ловушку: посылают к нам людей, чтобы мы к ним привыкли, заинтересовались, пустили их в горы, перестали топить корабли или разрешили заселить материк. Но со мной этот номер не пройдёт. В письме они обещали вам, что экспедиция продлится не больше двух месяцев. Ну так вот: столько я не вытерплю. Так уж и быть, раз вы посланы сюда для моего развлечения, то давайте, начинайте меня веселить. Если у вас получится, то пробудете здесь месяц, но потом вам придётся отправиться обратно.

— Так почему бы нам не уехать сейчас? — Голос Найли дрожал от волнения.

— Ну уж нет. Когда на моей земле появилось это убогое жилище, и я понял, что задумали Создатели, то решил уничтожить вас. Но теперь я думаю, что мне следует поступить хитрее и позлить их. Пусть думают, что я попался на их приманку, пусть празднуют победу, а когда, через месяц, я выгоню вас отсюда, тогда посмеюсь я. Если я выгоню вас сейчас, то мне пришлют новых людей, а я хочу положить этому конец.

— А кто такие Создатели? И как они смогли построить здесь дом без вашего ведома? — робко поинтересовалась Эльмира, всё ещё держащая Лари в своих объятиях. — И что такое “воплощение”?

Эти вопросы застали Тиниалирия врасплох. Нахмурившись, он недовольно зашипел на женщину:

— Что за вопросы? Создатели — они и есть Создатели. Как можно не знать, кто такие Создатели? Они создают… всё.

— Типа как боги?

— Нет! — хозяин земли гневно вскочил со стула, ударив кулаком по столу. — У Создателей нет ничего общего с богами! Всё, достаточно вопросов. — Он тряхнул головой, и его лицо расслабилось. — Можете оставаться здесь. По утрам я занят, но по вечерам я буду ждать вас у себя, на вершине средней горы. — Тиниалирий подошёл к окну и показал на неровную цепочку каменных ступеней на склоне одной из гор. — Ровно в 4 часа.

— Вы следите за временем?

— Нет, за временем будете следить вы. — Он щёлкнул пальцами, и на стене появились сияющие стрелки. Циферблата у часов не было. — Вы будете приходить по одному, по очереди: Макс, Эльмира, Найли, Лари. Каждый день вы будете проводить со мной три часа.

Он растворился в разноцветных бликах.

Тишину нарушил шокированный голос Найли: — Он умеет читать!

— И знает наши имена, — подхватила Эльмира.

— Самое время покопаться в аптечке, — глухо отозвался Лари. — Этот… это существо, которому принадлежит материк… он — не человек. Ересь какая-то: Создатели, воплощения… — Он ошеломлённо покачал головой и усмехнулся. — Что же ты, Эльмира, не задала ему свои вопросы про электричество?

— Они как-то пропали. Ты же слышал, что он не захотел ответить на мои вопросы о Создателях. Да я и не уверена, что хочу знать ответ. Я никогда ещё не видела такого… прозрачного огненного мужика. Вы уверены, что он — настоящий?

— Ты была очень убедительна, когда сказала мне, что он — всего лишь голограмма, — усмехнулся Лари. — Ты больше в этом не уверена?

Никто из них уже не был ни в чём уверен, кроме того, что хозяин материка был настроен весьма серьёзно.

— Кем бы он ни был, но домой он нас пока не отпустит, и нам придётся его развлекать.

— Вам легко об этом говорить, а мне первому к нему идти! — пожаловался Макс.

— Ну так ты же сам хотел быть первым? Что ты там наговорил, дай вспомнить. Ты — большой политик, умеешь убеждать и всё такое… — Бросив на Макса злобный взгляд, Найли изо всех сил сжала виски пальцами.

— Отвянь, Найли, не смешно. Что он со мной сделает? Надеюсь, что эти создатели, или строители, или как он их там назвал находятся невдалеке отсюда и не позволят этому глюку ходячему меня прибить.

— Может, он просто спросит тебя о твоей жизни? Кто ты, что ты?

— Ты намекаешь, что в прошлой жизни он тоже был мозгоправом?

Хлопнув дверью, Найли уединилась в своей комнате. События последних дней были настолько невероятными, что справиться с эмоциями оказалось невозможным. Обняв себя руками, она опустилась на кровать и от души заплакала, толком не зная, что расстроило её больше всего: круговорот безумных событий, мерзкий, животный страх или неприкрытая неприязнь Макса.

— Признайся, что Найли тебе нравится, и что тебе неприятно, что она умнее тебя. Тогда всё встанет на свои места, — посоветовала Максу Эльмира.

— А ты нам так и не рассказала, откуда вы с ней знакомы? — едко ответил Макс. — Поделись с нами своей восхитительной кокаиновой сагой!

— Заткнись, урод! — заорал Лари, обняв вздрогнувшую женщину за плечи, и они тоже удалились.

Макс остался один, посреди странного дома на мёртвом материке. Опустившись на пол, он потёр лицо руками, потом достал из кармана третье письмо, которое он не показал Тиниалирию, и задумался.

* * *

На встречу с духом вулкана Макса провожали все вместе, с шуточками и глупыми напутствиями. О случившейся ранее ссоре не упоминал никто, и только натянутость их улыбок позволяла предположить, что этих людей связывают далеко не дружеские отношения. Как только Макс вышел за порог, трое оставшихся переглянулись, и их лица выражали откровенный ужас.

— Он не вернётся, — захныкала Эльмира, волнуясь, скорее, не о Максе, а о том, что в оглашённом Тиниалирием расписании она была следующей. Для неё, в отличии от Найли и Лари, язык, на котором они разговаривали, не был родным. Для Макса, впрочем, тоже, хотя он с детства говорил на нём со своим отцом. Три часа развлекательной болтовни на иностранном языке, какой кошмар. Может, он понимает все языки?

— С чего ты решила, что Макс не вернётся? Мне кажется, что всё будет в порядке. — Фальшивая уверенность Найли резала слух.

— Ты же знаешь, какой Макс! Иногда мне и самой хочется его прибить. Я боюсь, что он разозлит Тиниалирия, и тот нас всех уничтожит.

С этим было трудно спорить.

Они сели за кухонный стол, пытаясь нащупать возможную нить разговора. Было ли происходящее с ними правдой, или они стали частью какого-то чудовищного розыгрыша? Когда стало очевидно, что их попытки скоротать время за беседой были тщетными, они разбрелись по комнатам и ждали, не выходя, пока не услышали хлопок входной двери. Макс стоял перед ними с торжествующим лицом.

— Именно так, господа, и достигается невозможное! — провозгласил он и направился прямиком к бутылке красного вина. Остальные последовали за ним, с нетерпением ожидая его рассказа.

По словам Макса, его встреча с Тиниалирием прошла очень даже успешно. Появившаяся перед домом тропинка привела его к чёрным скалам на берегу, потом вверх по ступенчатому склону, где его взгляду открылась небольшая каменистая площадка. Дух встретил его с дружелюбным равнодушием и озадачил немедленным:

— Давай, развлекай меня. У тебя есть три часа.

В последнее время ассортимент весёлых историй Макса несколько истощился, поэтому ему ничего не оставалось, как посмотреть на происшедшее с ним с другой стороны. Рассказ о выборах и идиотском поведении его заместителей занял почти полтора часа. В повествовании Макса не было ни боли, ни удушливого стыда, а слышались только сарказм и жёсткий смех. То, что он смог рассказать об этом с такой лёгкостью, оказалось для него приятным сюрпризом. Дух смотрел на него, иногда качая головой, иногда почти улыбаясь. Потом Макс рассказал ему о том, как они добирались на материк, о своих попутчиках, о его спорах с Найли, о том, как сблизились Эльмира и Лари.

— А вы с Найли тоже сблизились? — спросил дух, и в его вопросе Максу почудилась какая-то странная, ещё непонятная ему подоплёка.

— Нет, — резко ответил Макс. — Найли… непростая.

— Что значит “непростая”?

Макс задумался. Действительно, что это значит — непростая? Макса всегда тянуло к тем людям, которые были ему понятны, которых можно было запросто рассчитать и покорить. Но не может же он объяснить это духу? Не может же он признаться, что у него не получается прочитать Найли, но при этом ему кажется, что она видит его насквозь?

— Она — как наждачная бумага. — Это сравнение пришло к нему так неожиданно, что он оторопел.

— Что это такое? — не понял дух.

Макс попытался объяснить, что такое наждачная бумага. Потом, отвечая на всё ещё непонимающий взгляд Тиниалирия, он пояснил. — О наждачную бумагу можно ободрать кожу. О Найли можно поранить чувства. Ободрать.

Это объяснение не понравилось духу. Он вскочил с камня, взволнованно зашагал взад-вперёд по каменистой площадке, бормоча “ободрать чувства”, потом приказал:

— Расскажи ещё что-нибудь.

Остальное время Макс рассказывал о Большой земле, о своей стране, о родном городе, о том, как с утра белоснежные яхты выстраиваются на берегу залива, раскрывая паруса навстречу ветру.

— Это было терпимо, Макс, ты развлёк меня. — Мужчине показалось, что в голосе Тиниалирия прозвучали нотки благодарности. — Мы снова увидимся с тобой через три дня.

— Так что я — гений! — Макс закончил свой рассказ полупоклоном, с торжеством глядя на остальных. — Тиниалирий чуть ли не поблагодарил меня в конце разговора, а уж этого я вовсе не ожидал.

— М-да, гений, раздели 30 на 4 и умножь на 3, - фыркнула Найли. — Ты пошёл к духу первым, так что, если мы здесь продержимся целый месяц, то тебе ещё семь раз к нему ходить, и каждый раз на три часа. Хватит ли у тебя сказок, Шахерезада3?

— Заткнись, Найли, я ему про тебя тоже рассказал, так что послезавтра тебе придётся туго.

— Завтра — моя очередь. — Эльмира тяжело вздохнула. — Я всю свою жизнь провожу в тренировках. Что же об этом можно рассказать? Да ещё на чужом языке.

Найли подошла к Эльмире, обняла и крепко прижала к себе.

— А зачем тебе что-то ему рассказывать? Надень кеды и попроси его найти ровное место у подножья гор. — Отвечая на удивлённый взгляд Эльмиры, она продолжила. — После нашего первого знакомств, я посмотрела записи твоих выступлений. Эльмира, ты — восхитительна, ты — как фея, которая порхает, не касаясь льда. Ты кружишься с такой скоростью, что исчезаешь и потом снова появляешься, как вспышка прекрасного огня. Тебе нет равных. Покажи это Тиниалирию, и тебе не придётся с ним разговаривать.

Лари благодарно посмотрел на Найли и улыбнулся. В глазах Эльмиры стояли слёзы. Ей хотелось протестовать, объяснять, что эта часть её жизни навсегда закрыта для неё, но она захлебнулась этими мыслями. Дрожа в объятиях неожиданной подруги, она не смогла не поддаться её теплу.

Как будто прочитав её мысли, Найли тихо прошептала: — Здесь как будто другой мир, Эльмира, прошлого не существует. Всё, что произошло с нами раньше, попросту не считается. Здесь можно всё.

* * *

Той ночью, когда Найли уже почти заснула, ей показалось, что по её спине провели чем-то горячим. Отбросив подушку, она вскочила с кровати и выставила вперёд руки, приготовившись защищаться. В комнате никого не было, и только искрящееся оранжевое свечение позволяло предположить, кто был её недавним визитёром.

Найли опасливо поднесла руку к рассеивающимся искрам и позволила им проскользнуть между пальцами перед тем, как исчезнуть, растворившись в ночном воздухе. Присев на край постели, она дождалась, пока её сердцебиение успокоится. Почему хозяин материка прикасается к ней? Теперь у Найли не было сомнений, что именно его прикосновение она почувствовала, когда они впервые сошли на берег Младшей земли. Почему же он исчез, когда она проснулась? С удивлением она поняла, что ей хочется, чтобы он вернулся.

Найли зажгла свет и подошла к зеркалу, уже зная, что увидит в нём. От лопаток и до середины ягодицы краснела тонкая полоса ожога. Порывшись в чемодане, она надела самую лёгкую из своих ночных рубашек. Несмотря на невыносимую жару, она больше не хотела спать обнажённой.

* * *

На следующий день, без четверти четыре, Эльмира вышла из своей комнаты в шортах, майке и кедах. Её лицо было бледным, руки чуть-чуть дрожали, но в походке чувствовалась решимость.

— А что, если Тиниалирию не понравится? — спросила она уже в дверях.

Лари привлёк её к себе и прошептал что-то на ухо. Эльмира зарделась, прижалась к мужчине и чувственно поцеловала его в губы. Лари проводил её до подножья гор, а потом ещё долго стоял и смотрел, как её гибкая фигурка и красное золото волос выделялись на фоне чёрных скал.

Дух ждал её на площадке у вершины скалы.

— Ну и чем ты будешь меня развлекать, Эльмира?

— Тиниалирий, я хотела попросить вас…

— Ты можешь звать меня Тин. Проси.

— Тин, я хотела показать вам кое-что, но для этого мне нужна ровная площадка на земле.

Без колебаний, Тин обнял Эльмиру за талию, старательно прикасаясь только к закрытым участкам кожи, и через мгновение они уже стояли на потрескавшейся земле, окружённой высокими камнями. Ахнув от неожиданного переноса, Эльмира присела на камень, с восхищением глядя на Тина.

— Вы… вы действительно настоящий дух… Вы волшебник! И ещё — у вас очень горячие руки, — прошептала она, почёсывая бок, и тут же покраснела, чувствуя себя малолетней дурочкой, несмотря на свои 23 года. — Сядьте вон там и смотрите, — попросила она его.

Сначала всё шло по плану, но, когда Эльмира вышла на середину площадки, её сковал страх. Перед глазами засверкали вспышки фотографов, замелькали наглые лица искателей скандалов. “Ваша карьера окончена, Эльмира!” “Как вы могли?” “Вы — позор этого замечательного спорта”…

С неимоверным трудом Эльмира заставила себя отвести ногу в сторону и поднять руки. Три часа… ей предстояло танцевать три бесконечных, долбаных часа.

“Как только я вернусь в дом, я прибью Найли за эту идею,” — решительно пообещала она себе.

Отклонившись назад, она попыталась услышать музыку, но звуки не приходили.

— Что ты делаешь? — Тин ёрзал от нетерпения.

— Я не очень разговорчива, мне легче рассказать вам о моей жизни языком танца.

“Здесь можно всё, — напомнила себе Эльмира. — Я могу притвориться, что ничего плохого со мной не случилось. Ну что ж, тогда я начну с того времени, когда я была счастлива”. Эльмира вспомнила свою первую медаль. Это был незамысловатый танец, но такой эмоциональный, что судьи присудили ей золото. “Это подойдёт для начала”. Зажмурив глаза, она увидела себя зашнуровывающей коньки, почувствовала, как они обхватили её щиколотки твёрдым теплом. Её мышцы потянулись, руки изогнулись плавной дугой, и она услышала звуки скрипки.

Танцевать на сухой земле в кедах на плоской подошве — это совсем не то, что скользить по шипящему льду, рассекаемому металлом, но это намного лучше, чем не танцевать вообще. Осознание невозможности жизни без танца обожгло Эльмиру, выталкивая порывистые выкрики из её лёгких. Это был её танец, тот, который никто не сможет у неё отобрать.

Эльмира не знала, сколько времени прошло. Она с упоением вспоминала свои победы, генеральные репетиции, выступления для родных и близких. Пот стекал по её лицу, пощипывая глаза и застилая зрение. В какой-то момент она забылась и присела на камень, наклонившись, чтобы перешнуровать коньки, и тут же отдёрнула руки.

Тин сидел всё на том же месте и безмолвно смотрел на неё.

— Простите… я забыла, где нахожусь. Я не знаю, сколько времени прошло.

— Что-то не так с твоей обувью? Я могу сделать так, чтобы у тебя была другая. Что тебе нужно? — торопливо поинтересовался дух.

— Нет, спасибо, всё в порядке. Вам понравилось?

— Это… очень необычно. Мне понравилось то, что ты мне показала, хотя это и было … очень личным. Думаю, что ты устала, я отпущу тебя обратно. — Тин вывел её на тропу, ведущую к дому, и задержался, как будто решаясь что-то сказать. — Я тоже хочу тебе кое-что показать. Ты увидишь это сегодня вечером.

Когда Эльмира вернулась в дом, она обнаружила, что было всего шесть часов вечера.

— Ну вот, — горько сказала она. — Похоже, что я провалила и это задание. Он отпустил меня раньше времени.

Лари попытался успокоить её: — Танцевать — это не то же самое, что говорить. Если бы ты танцевала три часа подряд, особенно на такой жаре, то еле доползла бы обратно домой.

Эльмира засмеялась мелодичным смехом: — Ох, Лари, ты ужасно смешной! Я танцую по десять часов в день! — Осознав сказанное, она сухо поправила себя: — Я танцевала по десять часов в день.

Приняв холодный душ, она устроилась на кухне, с интересом дожидаясь вечернего сюрприза.

Когда стемнело, они увидели, как над беспорядочным зигзагом гор появились красные всполохи. Сначала они были похожи на отдельные плевки лавы, потом упорядочились и превратились в букет оранжевых, искрящихся линий. В них не было ничего угрожающего, и четверо приникли к окну, с восторгом наблюдая необычное зрелище. После того, как всполохи прекратились, в их глазах ещё долго стоял оранжевый туман.

— Что это было? — тихо спросил Макс. — Посмотрите, даже тучи рассеялись, впервые видно вершину самой высокой горы.

В последних лучах заходящего солнца неровные зигзаги чёрных скал казались обглоданными какой-то страшной силой.

— Похоже на выброс лавы, но уж очень упорядоченный. — Лари отрешённо смотрел на Эльмиру.

— Тин предупредил, что покажет мне что-то сегодня вечером, — призналась та. — Как вы думаете, это значит, что он разозлился?

— Ты называешь его “Тин”? — глухо спросил Лари, не отвечая на её вопрос. Эльмира сделала вид, что не расслышала его.

— Это значит, что ему понравился твой танец, Эльмира, — улыбаясь, промурлыкала Найли.

Довольный румянец проступил на щеках молодой женщины. Покрасневшая, с россыпью веснушек и задорными голубыми глазами, Эльмира казалась совсем ребёнком.

* * *

Тем вечером, надев ночную рубашку, Найли заставила себя залезть под простыню, несмотря на жару. Окно она держала закрытым, так как даже сквозняк не приносил облегчения, и при этом в дом залетали хлопья сажи.

“Придёт? Не придёт? Придёт? Не придёт?” — тикали мысли в её голове. Стрелка остановилась на “не придёт”. “Эльмира явно доставила Тиниалирию удовольствие, так что, скорее всего, он оставит меня в покое, — подумала Найли, очень надеясь, что испытываемое ею в этот момент чувство не было ревностью. — Ну уж нет, заглядываться на огненного почти-мужика я не буду”.

Пытаясь заснуть, она заставила себя считать овец. Сначала они прыгали через ворох сена, потом через облака, потом… потом её мысли настырно переползли к образу Тиниалирия, сидящего за столом на кухне. “Да что это со мной?!” — проворчала Найли и заставила себя вспомнить о Даниэле. Это сработало. Вторжение болезненного прошлого быстро отключило сознание, и она заснула.

Её разбудило горячее прикосновение к коже лодыжки. Стараясь не выдать себя, она чуть повернула голову и приоткрыла один глаз. Тиниалирий стоял у постели, рисуя обжигающие зигзаги на её коже. Найли старалась не дышать, чтобы не спугнуть его. Почему он так прикасается к ней? Почему он делает это тайно, в темноте? Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Найли пошевелилась, высовывая обе ноги из-под простыни. Это вышло у неё неловко, неестественно, и, с лёгким шипением искр, Тиниалирий исчез.

* * *

Следующее утро встретило их уже знакомым, удушливым жаром, поднимающимся от земли.

— Интересно, какой здесь климат? Над горами всё время нависают тучи, но над нами небо очень чистое. Хорошо бы хоть понять, в каком мы полушарии, или, хотя-бы, где север. У меня на телефоне есть компас, но батарейки сели, и я не смог его включить. — Лари скользнул взглядом по стенам. — Кто-нибудь смог найти розетку?

Обе женщины избегали его взгляда. Им не хотелось начинать день обсуждением окружающей их невозможной реальности.

— Можно вернуться на яхту, там точно были розетки. Если включим мотор, то телефон должен зарядиться. — Поймав недовольный взгляд Найли, Макс разозлился. — И не начинай, Найли. Я знаю, что у тебя пунктик по поводу того, что мы больше двух дней путешествовали на 18-метровой яхте, не заботясь о топливе. У меня нет этому объяснения. У меня вообще нет объяснения ничему этому. — Он недовольно махнул рукой, указывая на чёрную, дымящуюся панораму.

После завтрака они направились на берег в поисках яхты. Вода была тёплой и лениво плескалась, омывая блестящую, чёрную гальку. Яхты видно не было.

— Чудесненько, — заключила Найли. — Что и требовалось доказать: нас отрезали от мира.

— Зато нас хорошо кормят, — попыталась пошутить Эльмира.

Лари недовольно поджал губы и, заметив это, Макс захохотал.

— Надо же, какие страсти! Наш банкир ревнует свою даму к духу вулкана! Не думал, что ты способен на такие фривольные чувства.

— Заткнись, Макс! — Лари бросился на него с кулаками, но на его пути встала Эльмира.

— Ссориться нам нельзя, — отрезала она.

Сняв обувь, они ходили по чёрной гальке, ойкая от боли и стряхивая со стоп острые камешки. Им почему-то не хотелось заходить в воду, и, стыдясь этого необоснованного страха, они быстро вернулись обратно в дом.

Без десяти четыре Найли вышла из дома без слов и без излишних напутствий. Макс собирался что-то сострить ей вслед, но чудом сдержался.

Поднимаясь по каменным ступеням, она ощущала, как дрожат её колени. Влажный, горячий воздух прилипал к коже чужеродной плёнкой и заполнял лёгкие тяжёлым теплом. Остановившись на последней ступени, Найли стёрла пот со лба и решительно поднялась на каменную площадку.

— Ну что ж, Найли, наступила твоя очередь развлекать меня. — Судя по всему, Тиниалирий был в хорошем расположении духа. Он сидел на валуне, скрестив мускулистые ноги, и поигрывал огненными искорками, искоса поглядывая на женщину. Она подошла и встала перед ним, не говоря ни слова.

Молчать Найли научилась много лет назад и твёрдо верила, что именно испытание молчанием заставляет людей пускаться в самые неожиданные откровения. Какое-то время они смотрели друг на друга, потом Тиниалирий опустил руки, и искорки запрыгали в стороны и впитались в чёрные камни. Не отпуская его взгляда, Найли чуть пошевелила пальцами рук. Беспокойный взгляд духа стрельнул вниз, поймал движение и вернулся к её глазам. Медленным, рассчитанным движением она подняла руку и, отодвинув край футболки, дотронулась кончиками пальцев до обожжённой кожи плеча. Ей хотелось проверить, не вообразила ли она его прикосновение. Глаза Тиниалирия послушно последовали за её пальцами, застряв на участке розовой кожи. Когда Найли опустила руку, его глаза снова вернулись к её лицу, и в них было столько огня, что она невольно охнула, разрушив охватившее его оцепенение. Моргнув, он откинулся назад и произнёс недовольным тоном: — Я жду, Найли!

— Я не знаю, чем вас можно развлечь, Тиниалирий, ведь я вообще ничего о вас не знаю. Расскажите мне о себе. Как давно вы здесь? Чем вы развлекаете себя?

— Посмотри вокруг себя, Найли. Я развлекаюсь тем, что сжигаю землю. Потом я отступаю, даю ей восстановиться и снова сжигаю. Ещё я борюсь с духом океана за территорию. Я — дух вулкана, без меня вулкан перестанет существовать. Этого достаточно или тебе ещё что-то нужно знать?

— Значит, вам совсем не скучно?

— А почему мне должно быть скучно? Ты когда-нибудь была духом вулкана?

— Вы знаете ответ.

— Тогда и не суди о том, в чём ничего не понимаешь. Ещё вопросы есть?

— А вам не одиноко?

— Найли, мне было всё в самый раз, пока сюда не заявились вы! — Дух был раздражён, и его почти прозрачная кожа светилась огнём.

— Вы когда-нибудь раньше встречались с людьми?

— Ко мне уже присылали несколько кораблей, но я не позволил им остаться. Меня никогда не интересовали люди. — Найли с удивлением заметила, что Тиниалирий избегает её взгляда. — Думаю, что я встречался с людьми и раньше, но духи почти не помнят прошлых воплощений. Перед возвращением в Империю Духов нам стирают память.

От полученной информации у Найли закружилась голова. Ей потребовалось приложить недюжинные усилия, чтобы упорядочить поток вопросов, который кружил в её голове.

— Вы способны принимать форму, очень похожую на человеческую. Значит, вы почти такой же, как мы?

— Ничего подобного! — Его голос был неожиданно резок. — Это просто оболочка, в ней всего лишь ничтожная часть моей энергии. Я создал её для того, чтобы общаться с вами. Я сделал её похожей на человека, но духи не могут быть людьми, так как наша энергия слишком огромна для вас. Вам, смертным, не понять этого, вы не используете и толики своей души. Ваша энергия спит. Никакой дух не пошёл бы на то, чтобы добровольно потерять свою энергию. Не смей сравнивать себя с нами! — Заметив, что во время его тирады Найли испуганно попятилась назад, Тиниалирий заставил себя сдержать гнев. — Зачем тебе нужно всё это знать?

— Я хочу понять вас, и тогда я смогу разговаривать с вами на равных. — Найли покосилась на каменные ступени, подумывая о побеге.

Дух вулкана отошёл к краю скалы и долго смотрел на море. Потом, не поворачиваясь, он сказал:

— То есть, если я скажу тебе, что я одинок и что мне некому показать, как красиво прорезают ночную тьму брызги лавы из жерла вулкана, то ты сможешь понять меня и помочь?

— Я могу попробовать…

Тин повернулся и посмотрел на её невысокую фигурку, такую белую на фоне чёрного камня. Неторопливыми шагами, он подошёл к ней вплотную, обдав жаром своей горящей кожи. Найли не пошевелилась, не отступила, глядя, как Тиниалирий поднёс руку к её лицу и, не притрагиваясь, погладил его волной тепла. Остановившись в паре сантиметров от её губ, он слегка пошевелил пальцем из стороны в сторону. Потом он смачно рассмеялся, откидывая голову и грозя Найли пальцем.

— Потрясающе! Макс предсказал, что именно так и будет! Он предупредил, что ты полезешь ко мне с назойливыми личными вопросами. Ещё он сказал, что ты спросишь о моём детстве и начнёшь выискивать у меня человеческие чувства, и я решил тебя проверить. — Дух вулкана снова затрясся от смеха и отошёл от Найли. — Он назвал тебя мозгокопом или чем-то похожим. Макс жаловался на тебя, Найли. Я — не человек, я — дух, но я теперь понимаю, о чём говорил Макс. Давай сразу договоримся, — его голос стал угрожающим, а на плечах заплясали язычки пламени, — ты больше не будешь задавать мне свои идиотские вопросы. Не ищи во мне никаких чувств, это бесполезно. Если тебе нечего мне рассказать, то танцуй, как Эльмира, или ещё что-нибудь придумай. Запомни: я очень, очень не люблю вопросы. Больше никаких манипуляций, а то я избавлюсь от тебя! — Он перешёл на крик, который разнёсся в горах гулким эхом, и его лицо стало неузнаваемой маской огня. — А сейчас — ВОН! Вон отсюда!

Он взмахнул рукой, и по обе стороны от Найли взмыли огненные стены. Жар ослепил её, и она услышала, как затрещали её волосы. Не дыша, на трясущихся ногах, она добежала по огненному коридору до края скалы, свалилась на колени и, опираясь о камни руками, начала сползать вниз. Шок поглотил её. Неужели она только что была так близко к смерти? А всё потому, что она задала ему несколько вопросов?

Царапая ноги о камни, она скатилась вниз на несколько ступеней, потом заставила себя схватиться за каменный выступ и остановилась. Что бы ни говорил Тиниалирий, он несправедлив к ней, и, если она не скажет ему об этом сейчас, то уже никогда не найдёт смелости вернуться на эту гору. И тогда он уж точно избавится от неё. Воззвав к своему безрассудству, Найли отряхнулась и снова поднялась наверх. Огня уже не было, и Тиниалирий стоял у края скалы, глядя вниз. Сжав кулаки, чтобы придать себе смелости, Найли закричала:

— Если вы и вправду настолько довольны своей жизнью, то почему вы приходите ко мне ночью и касаетесь меня в темноте, пока я сплю? Как вор, вы крадёте у меня прикосновения! Почему не сделать этого сейчас, когда я здесь, перед вами? Почему вы не хотите признаться, что вам хочется прикоснуться ко мне? Вы не такой уж и равнодушный, каким хотите казаться!

Выплюнув эти слова, она бросилась бежать вниз, стараясь не вспоминать, как загорелись пламенем глаза духа. “Всё. Мне конец. Сейчас он сожжёт меня или затопит лавой”. Её ноги дрожали так, что она оступилась и упала на горячие камни, содрав кожу на локтях и коленях. Затравленно оглядываясь назад, она побежала к дому, еле сдерживая отчаянный крик.

Ввалившись через порог, она упала на четвереньки, задыхаясь и кашляя.

— Приготовьтесь бежать, — выдохнула она. Остальные поспешили к ней, помогая встать.

— Что случилось?

— Духу не понравилось, как я его развлекала.

— Что ты могла такого сделать? Ты там была всего полчаса?

— Я… я попыталась задать ему вопросы…

— Я знал это! — Макс стукнул ребром ладони по столу. — Я предупреждал тебя не лезть к Тиниалирию. Почему ты не послушалась?

— Лучше скажи, какого чёрта ты предупредил его о том, что я буду задавать вопросы? — Найли подскочила к мужчине и, тряся его за руки, закричала: — Перестань говорить с ним обо мне, найди себе другую тему! — Макс попытался оттолкнуть её, но Найли в бешенстве вцепилась в его кожу, оставляя царапины. — Из-за твоих слов он меня чуть не убил!

— Сама виновата! — закричал Макс. — И куда нам теперь бежать? Яхты нет, вокруг ни живой души. Посмотри, что ты наделала, дура болтливая!

— Шшшшш… — Эльмира отцепила Найли от Макса и усадила её на диван. — Если бы Тин собирался что-то с тобой сделать, то уже сделал бы. Успокойся, Найли, я думаю, что он просто тебя предупредил. В следующий раз ты всё сделаешь правильно. Шшшшш, успокойся… — Она погладила Найли по слипшимся от пота волосам.

— Кому нужны мозгоправы, когда есть фигуристки! — пробурчал Макс и ушёл в свою спальню, хлопнув дверью.

Тиниалирий не стал преследовать Найли. Через какое-то время ей удалось справиться со страхом, но она продолжала смотреть в окно, как будто ожидая чего-то. Как отнёсся Тиниалирий к её последним словам? Вдруг он поймёт, что она права, и позовёт её обратно? Может быть, он извинится? Ничего этого, конечно же, не случилось. И только когда Найли поняла, что вместо страха смотрит на горы с непонятной надеждой, она заставила себя перестать ждать.

* * *

Той ночью Найли опять не могла заснуть, поэтому сразу заметила, когда Тиниалирий появился в её спальне. Скомкав простыню, она испуганно забилась в угол. Он стоял в темноте у её постели, окружённый оранжевым сиянием, и его огненный взгляд опалял её кожу.

— Почему ты так испугана? Ты боишься того, что я могу сделать с тобой? — Не найдя голоса, Найли кивнула. — А если я скажу, что тебе нечего бояться, ты поверишь мне?

Найли разрешила себе выдохнуть, чувствуя, как от облегчения расслабляются её мышцы.

— Я постараюсь в это поверить.

— Не спеши. Я не сказал, что тебе нечего бояться, я просто задал теоретический вопрос.

Найли нашла в себе силы усмехнуться. Да уж, после их сегодняшней встречи её безопасность стала вопросом чисто теоретическим.

— Я это учту.

— Найли, я пришёл спросить, почему ты назвала меня “вором”. Ты сказала, что я краду твои прикосновения, как вор.

— Вор берёт то, что не принадлежит ему, без разрешения, тайком. Это плохо.

— Мои прикосновения доставляют тебе боль?

— Почти нет. Чуть-чуть.

— У тебя почти прозрачная кожа, Найли, мне это кажется необычным.

Она фыркнула: — Кто бы говорил! Вы местами вообще весь прозрачный.

— Скажи, а как прикасаются те, кто не воры?

— Они просят разрешения.

Тин отступил на шаг и покачал головой.

— Я никогда ни у кого не прошу разрешения.

— Ну что ж… в таком случае…

— Я ухожу.

— Есть ещё один вариант.

“Что я делаю? — подумала Найли. — Неужели мне так важно, чтобы он обратил на меня внимание? Он — дух вулкана, живущий в середине какого-то книжного кошмара, в который нас затащила групповая шизофрения. Я — психиатр, живущий в нормальном, современном мире”. В этот момент она решила не вспоминать о том, что этот нормальный, современный мир отторг её, исковеркал её имя и чужим почерком написал гадости на её линии жизни.

— Какой ещё вариант?

— Я могу сама дать вам разрешение, и тогда вам не придётся просить.

Ему не потребовалось и секунды, чтобы согласиться.

Найли закатала рукав ночной рубашки и протянула ему руку. Его прикосновение было горячим и слегка болезненным.

— Вот так-то лучше, — выдохнула она.

— Здесь не такая нежная кожа, как на твоём плече или на спине.

— Это потому, что я всё время что-то делаю руками, и кожа на них грубеет.

— Можно, я дотронусь ещё, там, где кожа нежнее?

Найли с трудом сглотнула.

“Что со мной происходит? — в панике подумала она, дрожа от возбуждения. — Если я сделаю то, о чём думаю, то меня придётся на вертолёте доставлять в ожоговое отделение. Почему меня так тянет к нему?”

— Тиниалирий?

— Что, Найли?

— Вы только что попросили разрешения. Видите, это не так уж и сложно. Я разрешаю вам прикоснуться ко мне. — К своему ужасу, она легла на спину и задрала вверх ночную рубашку, обнажив живот. — На животе кожа нежнее.

Когда он дотронулся до неё горящими пальцами, она прерывисто задышала, чувствуя, как сжимаются и тяжелеют от возбуждения её мышцы.

“Да что со мной такое?”

— А ещё где, Найли? — Тиниалирий наклонился так близко, что Найли непроизвольно потянулась к нему.

“Интересно, он издевается надо мной, или он действительно такой неискушённый? Хотя кто знает, занимаются ли духи любовью? … Какая идиотская мысль…”. Эти мысли заставили её покраснеть.

— Где хотите, только не на лице и не на шее, а то остальные заметят следы.

Горячие пальцы заскользили по её бедру, и она не сдержала протяжный стон. “Ну, конечно, всё это игра. Он прекрасно знает, что делает”.

Тиниалирий отдёрнул руку.

— Тебе больно?

— Нет, мне приятно, необычно. Вы не можете немного охладить свою кожу? Тогда мне будет очень приятно.

— Не могу.

Он резко встал, и красные всполохи рассекли темноту. Тиниалирий исчез.

Протянув руку ему вслед, Найли озадаченно смотрела на оранжевое свечение уже пустого воздуха.

“И чем это я умудрилась снова его разозлить? С таким темпераментом только на вулкане и жить!”

Скомканный перед рубашки упал на колени, и Найли покраснела. “А ведь ещё минут пять, и я бы совсем разделась! Интересно, что сказал бы Даниэль обо всём этом…” Мысль о бывшем любовнике пришла неожиданно, остудив её желание и заставив завернуться в простыню и мучить себя бесконечным потоком “а если бы…”.

* * *

Вернувшись обратно в горы, Тин взволнованно ступил на край скалы и пригляделся к своим пальцам, на которых ещё звенело ощущение нежной кожи. Что же такое было в этом прикосновении, в этой женщине? Он крепко зажмурил глаза и стиснул кулаки, как будто эти усилия могли помочь ему вспомнить что-то, что ускользало от него в глубине отсеков памяти. Было ли это воспоминанием прошлого воплощения или чем-то другим? Прикасался ли он тогда к другим женщинам? Ощущение кожи Найли на его пальцах казалось ему правильным, нужным, как будто оно было его неотъемлемым правом, как будто эта прозрачная, светлая кожа имела что-то общее с его огненным жаром.

Тин не был готов к этим ощущениям. До недавнего времени его воплощение на Младшей земле было идеальным, закономерным, понятным. Да, он помнил о пророчестве, данном ему Создателями, и понимал, что однажды ему придётся пустить на Младшую землю людей. Некоторым из них придётся стать его богами, но он и представить себе не мог, что это случится так скоро. Он думал, что у него в запасе есть ещё несколько сотен лет. Когда ему надоест его размеренная жизнь, когда он полностью насладится бесконечной магией живого огня, тогда он будет готов открыть свою землю для игр смертных. Только тогда, не раньше, и только по его правилам. Смертные игры не интересовали его. Богам даётся слишком много власти, и он не допустит их манипуляций на его материке, пока не убедится, что нашёл тех редких людей, которым он сможет доверять и с которыми захочет разделить Младшую землю. Почему же Создатели вдруг стали такими нетерпеливыми? Ему были обещаны века спокойствия и одиночества. Века! Неужели они думали, что он подчинится их воле? Тин знал, что Создатели никогда не доверяли ему, и у них были на это основания.

Когда на его земле в одночасье появился дом с четырьмя спальнями, Тин взбесился и, если бы не виднеющиеся на горизонте очертания белой яхты, то наверняка сравнял бы этот дом с землёй. Заметив приближение людей, он заставил себя задуматься о будущем. Очевидно, что Создатели были настроены решительно, раз уж в этот раз посмели приготовить дом для непрошенных гостей. Почему они были так уверены в успехе в этот раз? Кого они прислали ему? “Ну что ж, сыграем в вашу игру, — решил тогда Тин. — А потом посмотрим, что вы скажете, когда они вернутся на Большую землю ни с чем. Если вы пришлёте ещё людишек, то они тоже развлекут меня и уедут обратно, не получив разрешения остаться. А веков этак через пять я буду готов обсудить условия сделки!”

А потом на берег вышли четверо самых обычных людей. Они не видели Тина, но он следил за ними, слушал их испуганные голоса, запоминал их имена, и его глаза всё время возвращались к женщине с прозрачной кожей. Когда они направились к дому, она прошла так близко, что он не сдержался, прикоснулся к её плечу и тут же отдёрнул руку, услышав её крик. Да, он мог сделать так, чтобы смертные не увидели его, но он не сдерживал жар своего воплощения. Он, дух, был частью вулкана, и никогда ещё не видел необходимости подавлять свою сущность.

А потом… Потом наступило разочарование. На этот раз Тин разочаровался в самом себе. Эти глупые, пугливые существа заинтересовали его. Это какими же ненормальными нужно быть, чтобы поверить в присланные Создателями письма? В чём был секрет этих смертных? Тин вспомнил неприкрытый страх Лари при их первой встрече. Грубый Макс, самый шумный из четверых, он никогда не был счастлив. Эльмира, с её танцами, из которых сочилась боль. И Найли… особенно она. Почему он всё время думает о ней? Макс сказал, что о неё можно ободрать чувства. Что он имел в виду? Тин знал о людях очень многое, но его никогда не интересовали чувства. Духов интересует только энергия, а чувства расточают её. Как глупо, что именно смертные, у которых и так ничтожно мало энергии, тратят себя на постоянный поток эмоций. Но как горят их чувства! Как горела Эльмира в её танце, как прожигал его взгляд Найли. Чем же это было? Неужели он, как и другие духи, поддастся иллюзии, что в людях есть нечто большее, чем пышущая эмоциями оболочка? Нет ничего опаснее, чем придавать тайный смысл тому, что вообще не имеет никакого смысла.

Тин выпустил фонтан искр в ночное небо и проследил, как они нарисовали дугу и с шипением растворились в чёрной воде. Интересно, понравилось бы Найли смотреть на то, как он играет с огнём?

Да, Тин был очень разочарован в себе. На поверку он оказался таким же, как и остальные духи — любопытным зевакой, подглядывающим за людьми, завидующим тому, как щедро и бесстрашно растрачивают они свою душу.

* * *

На следующее утро, когда Найли вышла к завтраку в рубашке с длинными рукавами и хлопковых брюках, остальные удивились.

— Ты что, простудилась?

— Нет. Не думаю, что в этом пекле можно простудиться. Здесь всё равно жарко, что в одежде, что без одежды, а так хоть пот не стекает по коже.

Найли не хотела, чтобы они видели её ожоги. У неё не было слов, чтобы объяснить происходящее. То странное влечение, которое она испытывала к хозяину Младшей земли, не поддавалось анализу. А что испытывал он? Физическое любопытство? Всего лишь желание прикоснуться к той, кто так разительно отличается от него?

За завтраком Лари пребывал в панике. Его руки дрожали так, что он не смог нарезать хлеб. Найли попыталась поговорить с ним, но он не отвечал на вопросы и избегал её взгляда.

— Он волнуется о встрече с Тином, — объяснила Эльмира. Понятное дело, ведь Лари не знал о ночном визите духа. Вспоминая о том, как Найли, с обугленными волосами и слезящимися глазами, ввалилась через порог, он сомневался в том, что безумный хозяин материка оставит его в живых.

— Это всего лишь первая встреча, так что поступи, как Макс: расскажи ему о себе, — посоветовала Найли. — Найди что-то занимательное в случившемся с тобой, каким бы трудным заданием это ни казалось. Только не допускай моей ошибки: не задавай ему никаких вопросов.

Не слушая остальных, Лари уставился в свою тарелку, и его губы тряслись. Подмигнув Найли, Эльмира мягко взяла его за руку и повела в свою комнату. Он последовал за ней, как лунатик, рассеянно глядя на носки своих кед.

— Так-с! А вот об этом мы не договаривались! — Макс с недовольной гримасой проследил, как за парой закрылась дверь спальни. — И чем же мы с тобой займёмся, пока они борются со страхом?

— Мне кажется, что самое время для прогулки, не так ли?

Они направились к берегу, стараясь не замечать неловкость затянувшегося молчания. Иногда они бросали друг на друга неуверенные взгляды, вынужденно улыбались и тут же снова приклеивали глаза к горизонту. Кто-то из них должен был попытаться сделать первый, метафорический шаг навстречу. Этим кем-то стала Найли.

— Будет честнее, если я расскажу тебе про Айлу. А то я знаю про твои прегрешения намного больше, чем ты про мои.

— Ты знаешь о моих так называемых прегрешениях, потому что я совершил их на виду у всего мира. Рассказывай, чем умудрилась отличиться ты? Ты говорила, что была вовлечена в какой-то судебный процесс.

— Кимми и Дон. Я ношу их фотографии с собой.

— И кто они такие?

— Дети, чью жизнь я разрушила. Кимми 6 лет, Дону — 8. Я могла спасти их отца, и я могла спасти их мать, но я этого не сделала.

Её рассказ был сухим, строгим, и Макс слушал, не перебивая.

— Вот теперь мы на равных, — закончила Найли. — Ты знаешь, от чего я пыталась сбежать. Я представляю, какие чудные эпитеты ты подберёшь для меня.

— Но ведь суд тебя оправдал? Они прослушали записи вашей встречи с Айлой и заключили, что ты не могла догадаться о том, что она собиралась сделать?

— Это не имеет значения. Для меня это не имеет значения, — поправилась она.

Макс хмыкнул и щёлкнул пальцами по воротнику её рубашки, стряхивая хлопья пепла. Воздух вокруг них был горячим, струящимся, и, время от времени, мимо пролетал пепел, напоминая им о том, что они живут у подножья действующего вулкана. Вспомнив об этом, Найли повернулась и посмотрела на рваные края скал. На вершине стоял Тиниалирий, и Найли показалось, что он смотрел прямо на них. Она дёрнулась и споткнулась о камень, потеряв равновесие. Макс поймал её за плечи уже почти у самой земли, и, тяжело дыша, Найли в ужасе посмотрела на дымящиеся камни в десяти сантиметрах от её лица. Когда она снова подняла глаза, Тиниалирия уже не было. Она пару раз моргнула, пытаясь понять, было ли всё это очередной галлюцинацией. Хозяин Младшей земли следит за ними?

Ровный голос Макса вывел её из оцепенения.

— На одной из предвыборных встреч нашей партии какая-то женщина бросила мне в лицо свой бюстгальтер. Представь себе: я стою на сцене, в лучах прожекторов и объясняю нашу стратегию в области образования. И тут в меня летит этакий розовый кружевной комочек, и какая-то дамочка кричит: “Я люблю тебя, Макси!”

Найли захохотала так громко, что тут же зажала рот руками в смущении.

— Извини, что я так… засмеялась. Полагаю, что это было ужасно.

— Смешно и ужасно. Именно тогда я понял, что это — конец. А после этого, на пресс-конференции, мне задали вопрос о том… — Неожиданно для себя, Макс рассказал Найли о дне выборов и даже о том, каким мучительным был его последний выход из здания Союза.

Они долго сидели на чёрной гальке и смеялись, болтая о прошлом, которое уже совсем отделилось от их реальности и теперь плавало где-то над их головами, смущая и поражая своей незначимостью. Потом, вспомнив о том, что накалялось между ними, они затихли и побрели к дому. Время от времени Найли смотрела на скалы, но Тиниалирия видно не было.

Лари и Эльмира сидели на пороге, уминая тарелку винограда.

— И не спрашивайте, откуда здесь взялся виноград, — захихикала Эльмира. — Как всегда, он просто появился в холодильнике. Где-то на этом материке есть очень красивые места.

За время отсутствия Найли и Макса Лари пришёл в себя.

— Не осуждайте меня, я и сам себя не узнаю, — смущённо попросил он. — Мне стыдно, что я так распался на куски.

— Думаю, что все мы чувствуем себя точно так же. Неужели ты уже забыл, что случилось вчера вечером? Вспомни, как я с криками ввалилась через порог, готовясь к неизбежной смерти. Уверена, что Макс ещё долго будет мне это припоминать! — Найли заметила, что Макс не отреагировал на её слова и направился к холодильнику.

— Дело в том, что я — банкир, я — человек цифр. Я говорю языком денег. Я совсем не умею развлекать, — признался Лари. Он платил тем, кто предоставлял развлечения. Когда у тебя достаточно денег, чтобы платить другим, то самому тебе не о чем волноваться. Лари умел быть властным, загадочным, щедрым, а другого от него никогда не требовалось. Однако эти качества оказались никчёмными на Младшей земле.

— Как это, не умеешь развлекать? Многое может сойти за развлечение, каждый хоть что-то, да умеет.

— Я умею терять деньги на бирже.

Остальные не стали сдерживать смех, да и Лари согнулся вдвое и долго хохотал, всхлипывая и толкаясь плечом о косяк входной двери.

* * *

— Ну и чем же ты интересен, Лари? Удиви меня.

Лари стоял перед духом, сцепив руки и тщетно пытаясь скрыть дрожь в коленях.

“Неужели Тиниалирий не мог выбрать других слов? — раздражённо подумал он. — Удиви меня! Мне и так дурно, а он хочет, чтобы я его удивил”. Лари вспомнил о том, как, перед тем, как открыть письмо об экспедиции, он пил мартини и составлял список своих талантов. Никогда раньше он не сомневался в своих талантах, но, до этого момента, от них никогда ещё не зависела его жизнь. Лари шумно заполнил лёгкие воздухом, как будто собирался нырнуть, и решительно начал.

— Вы когда-нибудь бывали на фондовой бирже, Тиниалирий?

— Нет.

Улыбка рассекла лицо Лари. Он отступил на шаг и широко развёл руки.

— Итак, представьте себе…

Тиниалирий захохотал. — Я уже было решил, что ты тоже танцевать собрался!

— Поверьте мне, деньги — это танец. Ох, какой это прекрасный танец! Приготовьтесь услышать его правила…

Лари мысленно вернулся в то время, когда ему было 25 лет, и оранжевые полосы экранов фондовой биржи впервые загипнотизировали его.

“Я знаю, как начать мою книгу, — подумал Лари. — “Однажды я утонул в безжалостном потоке цифр, причём сделал это добровольно””. Лари почувствовал, как уверенность возвращается к нему, а страх отступает.

Когда Лари вернулся, остальные ужинали. Отложив вилки, они посмотрели на него выжидающим взглядом. Не говоря ни слова, он подошёл к Эльмире, выдернул её из-за стола, взял на руки и унёс в свою комнату.

Макс и Найли переглянулись.

— Полагаю, что это значит, что его встреча с Тином прошла хорошо. Давно мы не ужинали в саду, не так ли? — Взяв стакан и тарелку, Макс поднялся с места.

— В саду? У нас есть сад, или ты пытаешься заказать Создателям очередную галлюцинацию? — Найли хмыкнула и последовала его примеру. — Всегда мечтала о еде с примесью пепла.

* * *

На следующее утро Макс не вышел к завтраку, а когда Лари постучал в дверь его спальни, он отказался открывать. Из комнаты доносилась громкая ругань и, время от времени, что-то ударялось о стены.

— Сегодня его очередь снова идти на гору, — быстро догадался Лари. — Надо же, как мы все от этого распадаемся. Давайте попробуем отвлечь его.

После небольшого консилиума они снова заговорили с Максом и пригрозили выломать дверь. Только тогда мужчина неохотно щёлкнул замком. Он был небрит, и щетина плавно переходила в тёмные круги под глазами.

— Видели бы тебя твои фанатки! — Найли толкнула его в направлении ванной. Убедившись, что Макс послушался, Эльмира и Лари оставили их одних. Найли заставила Макса сесть на край ванны, включила воду в раковине и протянула ему зубную щётку. — Давай, приводи себя в порядок, а то мне не с кем на пляж прогуляться. Если, конечно, эту кучу горелой гальки можно назвать пляжем. Знаешь, какая у меня тема для беседы назрела: откуда здесь берётся пресная вода? Не смотри на меня так. Не знаю, как ты, но я и из раковины попила, и из душа, только что не из унитаза. Верь — не верь, вода везде пресная. Может, отколупаем раковину и посмотрим на трубы? Найдём насос? — Найли выдавила немного крема для бритья на руку Макса. — Давай, намазывайся. Ещё мне интересно найти канализацию, а также то место, куда исчезает выброшенный нами мусор. Не в вулкан же Тиниалирий его бросает? Может, нам стоит подкараулить духа, когда он среди ночи крадётся по нашему дому с мешками мусора в руках. — Макс улыбнулся. Беспечная болтовня Найли расслабила его. — Даже если у нас ничего не выйдет с этим заданием, то на прощание мы попросим его рассказать нам о том, как здесь всё работает. Представляешь, какими мы станем знаменитыми, когда вернёмся домой со всеми этими знаниями? Особенно меня интересует электричество. Розеток и проводов здесь нет, но при этом всё работает. Однако те приборы, которые я привезла с собой, не включаются, несмотря на новые батарейки. — Скорее почувствовав, чем заметив ухмылку Макса, Найли возмущённо захихикала: — Я имею в виду зубную щётку и массажёр для шеи, а не то, о чём ты подумал. — Макс прикрыл глаза и затрясся от смеха. — Для шеи массажёр, для шеи! Ну ты даёшь, Макс! — Она сняла колпачок с одноразовой бритвы и протянула её мужчине. — Вот, давай, брейся!

Макс благодарно улыбнулся и притянул женщину к себе.

— Побрей меня сама, — попросил он.

Найли показалось, что ванная комната стремительно уменьшилась в размерах, впечатывая их друг в друга. Она попыталась высвободиться, замазав локоть рубашки кремом для бритья.

— Нет и не проси. Это — сцена из фильма, а не из нашей жизни, Макс.

— Найли, не вырывайся, я не прикоснусь к тебе без твоего разрешения. Я никогда не встречал такую женщину, как ты.

Найли решила не указывать на очевидное: он и так уже прикасался к ней, а разрешения на это она не давала.

— И что же во мне такого особенного? — Найли была так напряжена, что отклонилась назад под весьма неудобным углом.

— Я не знаю, как себя вести рядом с тобой, — признался Макс, и она немного расслабилась. Глядя ей в глаза, он положил руку на её бедро.

“Надо же, он даже не собирается тратить время на поцелуи!” — подумала Найли и отстранила его руку.

— Мне нравится, что с каждым днём мы всё меньше с тобой грызёмся, Макс, но это не значит, что мы станем друзьями. И это уж точно не значит, что я соглашусь успокаивать тебя так, как Эльмира успокаивала Лари.

Макс отбросил бритву в сторону и включил душ. Холодные брызги окатили их, заставив Найли вскрикнуть от неожиданности.

— Рад, что мы с тобой всё обсудили… так конструктивно. Иди, мне пора в душ.

Оттолкнув её, он встал.

Макс отказался идти с Найли на берег и провёл весь день, штудируя какую-то книгу и не вступая ни с кем в разговоры.

Уходя к Тиниалирию, Макс обернулся и посмотрел на провожавших его людей. Они показались ему совершенно чужими, незнакомыми, непонятными. Чужие люди в чужом месте. Внезапный порыв страха заставил его заметаться от стены к стене. Остальные наблюдали за этим с волнением, пытаясь решить, что предпримут, если эти метания перейдут во что-то более серьёзное. Ударив кулаком в стену, Макс остановился, сгорбился и покачал головой. Остальные вздохнули с облегчением.

— Как вы думаете, с нами всё это действительно происходит? Нам это не кажется?

— Думаю, что все мы задаём себе этот вопрос. — Лари похлопал Макса по плечу и вытолкнул его наружу.

Макс вернулся разочарованным и усталым. Ему больше не хотелось притворяться и задавать философские вопросы.

— Сколько можно пить одно и то же долбаное вино, неужели нет ничего покрепче, — пробурчал он, залпом выпивая полный бокал.

— Так попроси Тина достать тебе чего-то покрепче?

— Не хочу я его ни о чём просить, и не хочу я больше его развлекать. Я не смогу продержаться до конца месяца. — Поймав на себе сочувственные взгляды, он гневно швырнул бокал в раковину, с удовлетворением наблюдая, как разбитое стекло взмыло вверх бесцветным салютом. — Я сказал Тиниалирию, что хочу уехать обратно на Большую землю, и он отказал мне. Он не хочет, чтобы ему прислали других смертных. Он называет нас “смертные”! Видите ли, он к нам “привык” и “готов вытерпеть” нас до конца месяца. Три недели! За эти три недели я сойду с ума.

— Зато мы хоть знаем, что после этого он отпустит нас домой!

— Вы в этом уверены? — В голосе Макса звучало болезненное бессилие.

— О чём вы с ним разговаривали?

— Я рассказал ему про мою жену, — горько сказал Макс. — Я не то что говорить, я и вспоминать о ней не хочу, а тут мне пришлось рассказывать про неё на протяжении трёх невыносимых часов. Я рассказал обо всём: как мы встретились, как поженились, что мы с ней делали. Вы бы слышали, какие вопросы он задавал! Сдвинутый он какой-то. — Лицо Макса потемнело, он сцепил пальцы и перешёл на крик. — И я не боюсь, если ты меня сейчас слышишь, Тин! Мне всё равно! Я хочу уехать с этого долбаного материка. Я не хочу больше ничего рассказывать! Мне на-до-е-ло!

Остальные беспомощно переглянулись.

— А как у тебя обстоит дело с танцами? — едко поинтересовалась Найли.

Бросив на женщину ненавидящий взгляд, Макс хлопнул дверью спальни так, что на столе запрыгали чашки. Эльмира посмотрела на Найли с укором.

— Зачем ты так?

— Она всё правильно сделала, — сказал Лари. — Будет лучше, если он будет злился на нас, а не на обстоятельства.

* * *

Этой ночью Тиниалирий снова появился в спальне Найли и оставил на её теле две параллельные розовые линии. Она притворилась спящей и, после его ухода, долго гладила их пальцем, пытаясь восстановить в памяти ощущение его присутствия.

На следующее утро, приняв душ, Найли долго топталась у зеркала, потом вздохнула, надела нижнее бельё и халат и вышла к остальным.

— Надо же! У нас объявили “халатный день”? Я об этом не знал, а то тоже нарядился бы. — Макс проснулся в отвратном настроении и скрывать этого не собирался.

Остальные спрятали улыбку: Макс снова стал самим собой — едким, задиристым. Лучше пусть будет таким, чем сдавшимся и потерявшим надежду.

Найли сделала глубокий вдох.

— Макс, извини, мне не следовало задирать тебя вчера, но я не сдержалась. Я кое-что скрыла от вас. Мне кажется, что есть шанс, что Тиниалирий захочет, чтобы мы здесь остались.

Лари застыл, не донеся ложку до рта.

— Почему ты так думаешь?

— Мне кажется, что он заинтересовался нами. Во-первых, ему понравилось, как танцует Эльмира. Вы же помните тот ночной салют, который он устроил? Да и ваши рассказы были ему интересны.

Остальные задумчиво переваривали сказанное.

— Похоже, что ты собиралась сказать “во-вторых”.

Найли сбросила халат и осталась стоять в нижнем белье. По её телу во все стороны ползли красные припухшие полосы.

— Это сделал Тин? — Эльмира взволнованно сглотнула.

— Да. Вы не волнуйтесь, мне почти не больно. Эти следы отличаются от обычных ожогов: боли нет, остаётся только след на пару дней.

— Ты ещё скажи, что он привязывает тебя к кровати и бьёт кнутом. — Как ни старался, Макс не мог избавиться от кипящей в нём злобы.

— Нет, он меня не бьёт, и боль меня не привлекает, — терпеливо объяснила Найли и снова надела халат. — Он сказал, что ему интересно прикасаться к моей коже.

— Как часто он … это делает? — Лари старался не смотреть на неё.

— Почти каждую ночь со дня приезда.

— А он делает … что-нибудь ещё?

— Нет.

— Может, он только тебя оставит на материке, а не всех нас, — ухмыльнулся Макс и сосредоточил своё внимание на завтраке.

— Может, так и будет.

Эльмира подошла к Найли, отогнула полу халата и потрогала одну из полос.

— Интересно, почему он выбрал тебя? У меня фигура красивее, — хихикнула она.

— Потому что у Найли грудь есть, а у тебя так себе, один намёк, — ответил Макс, не отрывая взгляд от тарелки.

— Если моя грудь всего лишь намёк, то почему ты на неё всё время пялишься?! — Эльмира сверкнула глазами и погладила Найли по плечу. — Всё не так плохо, мне Тин даже понравился. Если мы продержимся здесь месяц, то кто знает: может быть, мы захотим остаться? Мы не знаем, кто такие эти Создатели, про которых говорил Тин, но вдруг они предложат нам что-то интересное? Ведь не вечно же нам нужно будет его развлекать? Если Тин позволит Создателям заселить материк, то здесь появятся и другие люди, и начнётся нормальная жизнь.

Макс перестал жевать и покосился на Эльмиру.

— Честно говоря, я тоже думаю, что всё это — наша проверка. Только как бы нам этот месяц дотерпеть, вот в чём вопрос. — Его голос был неожиданно серьёзным. — Интересно, кто такие эти самые Создатели?

— Полагаю, что наступит время, когда мы об этом узнаем, — философски рассудила Эльмира.

— Ну и что нам теперь делать? — спросил Лари.

— Ждать и держать себя в руках, — уверенно сказала она. — Мне кажется, что, если мы продержимся до конца, то нам откроются совершенно потрясающие возможности.

Никто не стал спорить. Найли обняла подругу.

— Знаешь, Эльмира, у меня было предчувствие, что однажды ты окажешься мудрее всех нас.

* * *

После раннего обеда Эльмира закрылась в своей комнате. Когда Лари постучал, она попросила оставить её в покое.

— Похоже, что у всех нас по очереди будет нервный срыв. Найли, готовься, ты следующая. Говорят, что у психиатров нервные срывы проходят особенно интересно.

Найли не ответила, задумавшись о чём-то с совершенно безмятежной улыбкой на лице.

— Эй, ты чего так улыбаешься? — заволновался Лари.

— Мы слишком много времени проводим вместе и начинаем мыслить одинаково, — ответила она. — Мне кажется, что я знаю, чем занимается Эльмира. — Она подошла к двери, постучала и произнесла обиженным голосом: — Так не честно, Эльмира! С подругами так не поступают. Если ты там меряешь что-то красивое, то я тоже хочу!

Когда Эльмира открыла дверь, на её лице сияла улыбка. Она стояла в нижнем белье, а по всей комнате были разбросаны её танцевальные костюмы. Они были распластаны на кровати, развешены на окнах и ручках шкафов, скомканы на полу.

Найли задержала дыхание, глядя на парад ярких красок.

— Это … дивно!

— Не знаю, как ты догадалась о том, что я тут делаю, но ты права: я меряю костюмы. Я всё гадала, зачем взяла их с собой, но теперь я этому рада. Те, которые лежат на полу, мне больше не нравятся. Те, что висят — мои любимые. Те, что на кровати, я ещё не меряла, — деловито произнесла Эльмира, затягивая Лари и Найли в комнату. — Давайте так: я буду их надевать по очереди, а вы выставляйте оценки от единицы до десятки. Таким образом мы и выберем мне наряд на сегодня.

Найли и Лари озадаченно переглянулись: они не могли поверить, что Эльмира, в любом из костюмов, может выглядеть на что-то кроме десяти баллов.

После мучительного часа переодеваний их выбор пал на платье, сшитое из тёмно-серой сетки, которую рассекали оранжевые ломаные линии. Когда Эльмира покрутилась на месте, им показалось, что вокруг неё вспыхнуло пламя.

Лари поймал её за руку и посадил к себе на колени.

— Эльмира, ответь мне на серьёзный вопрос: ты понимаешь, что, если Тиниалирий увидит тебя такой, то, скорее всего, не отпустит обратно? — Эльмира начала было протестовать, но Лари приложил палец к её губам. — Если он действительно дух вулкана, и духи интересуются людьми, то он не может не заинтересоваться тобой. Ты — огонь. Я надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь.

— Ты всё неправильно понял, Лари. Тин относится ко мне совсем не так, как ты думаешь. Мой ответ — да, я отдаю себе отчёт в том, что делаю. Я не хочу возвращаться обратно на Большую землю, мне всегда хотелось жить в сказке. Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня понять.

Мужчина грустно усмехнулся и, притянув к себе девушку, отодвинул прядь кудрявых рыжих волос и поцеловал в щёку.

— Почему же “когда-нибудь”? Я уже прекрасно понимаю тебя, и я тоже не собираюсь возвращаться обратно.

Женщины с удивлением посмотрели на Лари: это откровение было неожиданным. Его реакция на Тина была такой острой, что они не сомневались в его намерении убраться с Младшей земли при первой возможности.

Когда Лари оставил их одних, Найли прикрыла дверь и осторожно поинтересовалась:

— Похоже, что у вас с Лари всё идёт очень хорошо, не так ли?

Эльмира присела на кровать, перебирая бахрому одного из костюмов.

— Полагаю, что да. Он боготворит меня, ничего не требуя взамен. Ты знаешь, он ни разу не спросил меня о том, что случилось на Большой земле. Ему всё равно, виновата я или нет, ему нет никакого дела до моего прошлого.

Найли с силой закусила губу, чтобы не возразить подруге. По словам Лари, он был сам виноват в своём банкротстве. Может быть, ему хотелось верить, что и Эльмира что-то сделала не так?

Вместо этих опасных слов Найли осторожно произнесла: — Но ведь у тебя нет никакого прошлого, Эльмира? Тебя же на самом деле подставили и оклеветали?

— У меня нет ни прошлого, ни имени, — грустно ответила Эльмира. — Что мне нравится в Лари, так это его честность. Он не боится показать свою слабость, свой страх. Я никогда не встречала таких мужчин. Тин совсем не такой, не так ли?

Найли рассмеялась: — Да уж, нашла с кем сравнить Лари. Тин вообще не человек, а невесть что.

— Мне кажется, что этот “невесть что” занимает все твои мысли. Не хочешь — не признавайся, но думаю, что это так.

Какое-то время они сидели рядом, держась за руки.

— Интересно, а здесь где-нибудь маникюр делают? — спросила, наконец, Найли, вдребезги разбивая тонкую пелену откровений.

— Что уж мелочиться, давай закажем и массаж, и укладку, и педикюр заодно. — Эльмира не стала настаивать на продолжении разговора.

Когда Эльмира поднималась к Тину, её дыхание прерывалось от волнения. “Он засмеёт меня. Зачем я надела это платье? Оно такое короткое, да и с кедами выглядит смешно”. О том, чтобы надеть туфли, и речи быть не могло: переломы были бы гарантированы.

Увидев её, Тин встал с камня и в изумлении протянул к ней руку.

— Мне кажется, что это платье соткано из огня. Ты надела его для меня, — догадался он. Эльмира кивнула и покрутилась на месте. — Спасибо тебе за это, Эльмира. Пойдём спустимся на ровную площадку. Я не хочу переносить тебя, у меня слишком горячие руки.

“Надо же, он не хочет ко мне прикасаться,” — с улыбкой подумала Эльмира.

Когда они вышли на то место, где встречались в прошлый раз, она начала разминаться.

— Расскажи мне о своей жизни, — вдруг попросил Тин.

Эльмира сжалась в комочек и отвернулась: такого поворота событий она не ожидала. В танце можно выразить всё, при этом не беспокоясь о том, как подобрать слова. Ей не хотелось говорить о прошлом, о той, обнажённой Эльмире, которая навсегда осталась стоять на оживлённом перекрёстке под любопытными взглядами зевак.

— Я жила, танцевала, ела, спала — вот и всё. У меня было почти всё, о чём я мечтала, а потом меня подставили, и у меня ничего не осталось.

— Тебе больно, Эльмира. Я чувствую это.

— Нет, Тин, мне не больно. Мне невыносимо больно. Раньше я танцевала на льду.

— Что значит “на льду”?

— Вы никогда не видели льда?

“Зачем я задала этот глупый вопрос? Он — дух вулкана, какой тут может быть лёд. Хотя, может, вода у берега замерзает?”

— Я знаю, что такое лёд, но как на нём можно танцевать? Покажи мне.

— Как же я могу показать? Танцуя для вас, я притворяюсь, как будто я на льду, но большего сделать не могу.

— Знаешь, Эльмира, если бы ты стала богиней, то смогла бы делать всё, что угодно. Ты смогла бы создать лёд посреди вулкана.

— Чем? То есть, кем? Вы хотите сказать… — Горло Эльмиры сжал болезненный спазм.

“Найли и Лари были правы: Тину понравилось моё платье, и он не отпустит меня. Уверена ли я, что хочу этого?”

Откашлявшись, она переспросила: — Вы говорите на полном серьёзе? Вы имеете в виду, что я могу стать … богиней?

Тин засмеялся, и его смех не был человеческим, в нём слышалось шипение огня.

— Интересно, когда Создатели собираются объяснить вам остальное? — Отсмеявшись, он бросил в воздух длинную огненную нить.

— Ух ты, как красиво! — Эльмира шагнула за ней, наблюдая, как она впиталась в камень, оставив за собой тёмное пятно.

— В присланном вам письме Создатели обещали, что в случае успеха вашей миссии вы получите высокопоставленные должности на Младшей земле. Как ты думаешь, что они имели в виду?

— Я думала, что, если здесь поселятся люди, то мы сможем стать правителями или министрами. Но потом, когда я увидела эту землю… — Женщина неуверенно посмотрела по сторонам.

— И тебе захотелось стать министром?

Она захихикала совсем по-детски, прикрыв ладошкой рот.

— Не особенно. Но, может быть, я смогла бы быть… принцессой или королевой, — смущённо призналась она.

“Я только что сказала это вслух! Какой позор! — мысленно отчитала она себя. — Тин выкинет меня отсюда!”

— Королевой? Надо же, как интересно. Ты полагаешь, что быть королевой интереснее, чем богиней? Власть богов несравнима с властью королей.

Эльмира удивлённо посмотрела на невозмутимое лицо духа.

— Вы что, действительно говорите об этом на полном серьёзе? — Она оглянулась по сторонам в поисках скрытой камеры. «Хотя, чему я удивляюсь? Передо мной сидит самый настоящий огненный мужик!»

— Эльмира, если я соглашусь впустить на материк людей, то Создатели захотят, чтобы вы остались со мной в роли богов. Боги имеют огромную власть, они становятся посредниками между духами-хранителями и людьми. Меня нельзя оставлять одного, я могу передумать и снова сжечь всё вокруг, вместе с людьми.

Женщина вскрикнула.

— Вы этого не сделаете!!!

— Сделаю, Эльмира, ещё как сделаю. Поэтому в таких случаях рядом с духом селят богов, чтобы они держали и духа, и людей под контролем. Так что, если я соглашусь пустить сюда людей, то Создатели сделают вас богами. Но это случится только в том случае, если я смогу доверять вам. — Женщина улыбнулась искренней, светящейся улыбкой, и Тин нахмурился. — Чему ты так улыбаешься?

— Когда мы приехали сюда, вы хотели избавиться от нас. Вы оставили нас в живых только для того, чтобы убедиться, что вам больше никого не пришлют. Вы были уверены, что не пустите на материк людей, а теперь вы изменили своё мнение, причём очень быстро. Признайтесь: мы понравились вам, Тин! Вы хотите, чтобы мы остались!

Дух вскочил с камней, и пылающий шлейф последовал за ним струящейся волной.

- Я говорю о теоретической ситуации! Не набивай свою голову всякими глупостями, — злобно закричал он.

— Это ведь из-за Найли, не так-ли? Она запала вам в душу. — Не пугаясь его крика, Эльмира встала с камня и подошла к духу.

— В какую душу, что ты несёшь!? — Он решительно отошёл в сторону. — Какая может быть душа у духа?

— Вам нечего стыдиться, я никому об этом не скажу. Когда я встретила её в первый раз, она мне тоже запала в душу. — Чуть близорукие голубые глаза Эльмиры смотрели на Тина так искренне, что он не мог найти себе места.

— Эльмира, перестань, я не знаю, о чём ты. Мне просто… временно не хочется ничего сжигать.

— Хотите, я ещё раз станцую для вас?

Всё ещё что-то бурча, Тин сел на камни и приглашающе посмотрел на неё.

Когда Эльмира вернулась в дом, она рассказала остальным о разговоре с Тином.

— Почему он выбрал для своих откровений именно тебя? — раздражённо поинтересовался Макс.

— Сам попытайся догадаться, харизматичный ты наш правитель. Может быть, если бы ты поменьше рычал и ругался, то и из тебя вышел бы какой-никакой бог, — съязвил Лари.

Макс выругался.

— Я не понимаю, почему ты не расспросила его о том, кто такие боги и что они умеют? Как ты могла упустить такую возможность??

Эльмира обиделась.

— Вот добейся того, чтобы Тин тебе что-нибудь предложил, и тогда сам спрашивай, а ко мне не лезь.

Хлопнув дверью, она вышла наружу и присела на ступени. Найли последовала за ней.

— Не обращай внимания на Макса, он сам не знает, из-за чего бесится.

— Да я и не обращаю, — махнула рукой Эльмира.

В сгущающихся сумерках горы отливали влажной, махровой синевой, как будто были нарисованы ещё не высохшей гуашью. Вершина вулкана, как всегда, пряталась в облаках, тоже синих, непроницаемых.

— Как ты думаешь, он наблюдает за нами? — тихо спросила Найли.

— Может быть. Не исключаю, что он наблюдает за тобой, Найли, ты нравишься ему.

Найли фыркнула.

- “Нравишься”! Что значит “нравишься”? Я любопытна ему, как божья коровка, которую он поймал и, если хочет, может раздавить или отпустить на свободу. Кто он, Эльмира, и кто я. Его вообще не существует, он — бесплотный дух, который принял для нас подобие человеческого облика. Он не настоящий, и с ним не может быть ничего настоящего.

В голосе Найли звучала такая неожиданная горечь, что Эльмира недоумённо покачала головой. Найли инстинктивно настораживало всё, что она не могла постичь разумом, в том числе чувства, которые она испытывала к Тину. Эльмира наклонилась к самому уху подруги и прошептала.

— А тебе хотелось бы настоящих отношений с духом вулкана? — Оставалась ещё какая-то надежда, что Найли пошутила.

— Получается, что так.

— А что такое “настоящие” отношения? Ты хочешь, чтобы он водил тебя в кино, покупал мороженое, держал за руку в общественном транспорте? Тебе важно, чтобы он понравился твоей маме? Это для тебя — “настоящие” отношения? — Заметив, как две тонкие морщинки пролегли между бровями Найли, она продолжила. — Иногда самое невероятное, самое странное и становится самым настоящим.

* * *

Ночью Тиниалирий не пришёл, и Найли начала волноваться. Неужели она успела ему надоесть? Может, он вспомнил о прошлой встрече на вулкане и снова разозлился из-за её попыток разговорить его? Вдруг он откажется с ней встречаться?

Страх может завести тебя очень далеко. Маленькими шажками ты уходишь всё дальше от реальности, позволяя своему разуму пережёвывать каждое сказанное слово и выплёвывать пугающие выводы. Найли решила, что в этот раз, когда она поднимется на вулкан, она не станет задавать Тину вопросов. О чём они будут говорить? О её работе? О её городе? О том, как блестело полированное дерево её кабинета в лучах косого февральского солнца? Об Айле?

Когда дух вулкана приходил к ней по ночам, они почти не разговаривали. Он обжигал её кожу своими прикосновениями, спрашивал, нравится ли ей это, получал в ответ неизменное “да” и исчезал. Однако без этой странной встречи ночь показалась Найли бесконечной. Ей было жарко, она комкала простыню, ворочалась, вставала, подходила к окну и потом снова пыталась заснуть.

«Это ужасно, — подумала она. — Я думаю о нём так, как будто он человек. Как будто он подчиняется нашим законам, нашей логике и морали. Как будто существо, которое сожгло целый материк, способно на взаимную симпатию».

Наконец, не выдержав, около четырёх часов утра, она наощупь пробралась к входной двери и выскользнула наружу. Влажное дыхание ночи облизало её кожу. Придерживаясь за дверь, Найли спустилась по ступенькам и прислонилась к стене, пытаясь разглядеть линию гор в стальном свете звёзд.

“Я хочу быть с ним”. Мысль ясная, как алмаз, зародилась в её голове, заставив тело задрожать, несмотря на идущий от земли жар. Её чувства не поддавались логическому объяснению и пугали её намного больше, чем всё происходящее с ними. Найли пошла вдоль дома, придерживаясь за низкую оконную раму. Ей казалось, что Тиниалирий был где-то рядом, что он искал её, как и она его, и был способен ответить на будоражившие её вопросы. Всего несколько шагов, и она повернула за угол дома, увидев перед собой оранжевое марево. Тин стоял, прислонившись к стене около окна её спальни. Он видел её, он знал, что она приближается, но не издал ни звука.

Найли остановилась и поднесла руку к горлу, как будто это могло помочь ей подобрать слова, чтобы задать мучавший её вопрос.

— Что происходит, Тиниалирий? Я уверена, что вы знаете ответ. Почему я так странно себя чувствую? — Найли замялась: ну не может же она, в самом деле, вот так, запросто признаться ему в своих чувствах?

Тиниалирий усмехнулся: — Почему ты так удивлена? Я заинтересовал тебя, вот и всё. Вы, люди, всё время грязнете в каких-то очередных чувствах. Это — обычные человеческие заморочки. Здесь разница только в том, что я — дух вулкана. Тебя это смущает?

— Получается, что нет.

— Вот и всё объяснение, Найли. Ты слишком много думаешь и анализируешь. Спокойной ночи, увидимся вечером. И будь любезна, зови меня Тин.

С этими словами Тин исчез, оставив за собой шлейф горящих искр.

“Какая наглость! Я заинтересовалась им? Я слишком много думаю? — возмутилась про себя Найли. — А как насчёт того, что сам он стоит под моим окном посреди ночи? “Обычные человеческие заморочки”! “Вот и всё объяснение”! Тоже мне, психолог чёртов”.

Развернувшись, она побрела обратно в дом.

На следующий день, когда Найли карабкалась вверх по ступенчатому склону, у неё не было подготовлено никаких тем для разговора. Ей хотелось, чтобы Тин задал ей вопросы. Ей, чья жизнь состояла из вопросов, которые она задавала другим, хотелось заинтересовать хозяина земли. Что бы он ни спросил, она не станет скрывать правды.

Подтянувшись вверх, она выглянула на площадку на вершине скалы. Тин уже ждал её, и он тотчас поднялся и направился к ней.

— Нам пора.

Найли оторопела, застыв на последней ступени.

— Куда вы меня поведёте?

— В прошлый раз ты спросила, бывает ли мне скучно? Ну так вот, я хочу тебе кое-что показать.

Одёрнув рубашку, он аккуратно положил горячие руки на её талию и предупредил: — Мы полетим. — Увидев панику в её глазах, он прошептал. — Не бойся, я не уроню тебя.

Он взял Найли на руки так, чтобы её лицо не касалось его груди. От Тина шёл нестерпимый жар, но Найли с ужасом осознала, что её это не остановит. Если он даст ей шанс, то она сгорит вместе с ним, из-за накатившего на неё странного, беспричинного влечения.

Он летел быстро, и Найли стало трудно дышать от бьющего в лицо воздуха.

— Не спешите, — крикнула она. — Мне ничего не видно из-за ветра.

Тин снизил скорость, и Найли изогнулась назад, чтобы понять, как он держится в воздухе, но увидела только огненный шлейф. Опасливо повернувшись в его руках, она посмотрела вниз и тут же пожалела об этом. Под ними чернели отвесные скалы.

— Это — ваш вулкан? — крикнула она.

От развернулся и полетел назад.

— Вот он, смотри.

Найли ахнула, и её глаза засверкали от восторга. В центре горы плескалось бело-оранжевая лава. Тин улыбнулся и спустился чуть ниже, и по лицу Найли заструился пот. Она заметила, что дух внимательно следит за стекающими струйками.

“Интересно, а духи потеют?” Неуместные образы заполнили её мысли: Тин нависает на ней, обнажённой, его широкая спина блестит от пота, она прикасается к его мышцам… “М-да, воздержание — страшная вещь. Мне стоит снова присмотреться к Максу!” — усмехнулась она про себя.

Тин отлетел в сторону и направился вглубь материка. Судорожно вцепившись в его горячие плечи, Найли закрыла глаза, стараясь думать о чём-то простом, понятном ей. “Когда я вернусь домой, надо не забыть заполнить налоговую декларацию, а то до апреля могу не успеть. Интересно, соседи всё ещё поливают мои цветы? Думаю, что перестали, а жаль. Чудесная была герань, цвела несколько раз в год…”

Она не хотела признаваться себе в том, что и вправду летит над сожжённым материком на руках у духа вулкана.

Под ними не было ничего, кроме чёрной, местами дымящейся земли. Интересно, почему Создатели, про которых Тин рассказал Эльмире, выбрали именно этот материк? На его восстановление уйдёт десятки, а то и сотни лет.

— Неужели вся эта лава — от одного вулкана? — крикнула она, закрывая лицо от ветра. Ей показалось, что Тин смущённо отвёл взгляд.

— Конечно же нет. Во-первых, на Младшей земле есть ещё вулканы. Но большая часть этой лавы — от меня. Духи играют со своей землёй, и мы способны причинить ей больше вреда, чем сами вулканы. — Он резко развернулся и согнул руки. — Смотри!

Найли увидела, как впереди них расступились камни, и в середине засверкала буйная зелень. Она ахнула и перевела взгляд на духа, который всё ещё выглядел смущённым.

— Здесь есть живая земля!

— Она здесь есть только потому, что я её оставил, — ворчливо объяснил он, приземляясь на краю чёрных камней. — Я думал, что тебе это понравится.

— Конечно, — воскликнула Найли и ступила на траву. — Она мягкая, душистая… густая… как она выживает здесь в этой жаре?

— Она получает достаточно воды. — Тин отвернулся, уставившись в невыразительную синеву неба. Следя за духом с лёгким прищуром, Найли поняла, что ей не стоит спрашивать о том, кем был этот анонимный поливальщик.

Она встала на колени, пригнулась к земле и понюхала сочные стебли. Всё, как надо.

— Сядь рядом со мной, — сказала она, осторожно переходя на “ты”.

— Нет.

— Почему? Ты не настолько горячий.

— Дело не в температуре, а в том, что я — дух вулкана. Я не хочу сидеть на живой земле, мне здесь не место.

— А где твоё место?

— В вулкане, Найли, только в вулкане, больше нигде. Но, несмотря на это, эта земля — моя, и я могу делать на ней всё, что хочу. Именно поэтому я и хотел показать тебе это место.

— Тин, я знаю, что эта земля — твоя, и что здесь всё происходит по твоему плану. Я … я хочу стать частью твоего плана.

“Он предложил Эльмире стать богиней. Давай же, Тин, чего же ты медлишь? Почему ты не предлагаешь этого мне?”

Отвернувшись от неё, Тин провёл пальцем по границе между чёрным камнем и травой.

— Если хочешь, то это место будет твоим. Я могу приносить тебя сюда всякий раз, когда тебе захочется посидеть на траве.

— Спасибо, Тин, но мне хочется посидеть с тобой. — Найли встала и подошла к краю поляны. — Сядь!

— Тин опустился на самый край чёрного камня. Устроившись на траве, Найли откинулась на его грудь. — Вот так намного лучше.

“Он предложил одной женщине стать богиней, а другой подарил кусок земли. О чём это нам говорит?” Ей не хотелось обижаться, но она ничего не могла с собой поделать.

По её спине поползло жгучее тепло.

“У меня мази не хватит на такую интенсивность отношений”, - с горькой усмешкой подумала Найли. Она уже было собралась спросить Тина про то, как люди становятся богами, но передумала: если он разозлится, то бежать ей будет некуда. Вместо этого она рассказала ему о себе, о том, как цветёт её герань, как весной в городе распускаются тюльпаны. Остроконечным камешком она нацарапала очертания цветка на гладком валуне. Найли рассказала Тину, как пузырится лимонад, как всё во рту немеет от острого перца, как застывает от мороженого язык. Ведь он не мог знать всего этого, не так ли? Он не мог знать, как сбивалось её дыхание, когда она взбегала по лестнице в свой кабинет, как перед грозой ныло её колено, повреждённое два года назад на горнолыжном курорте. Тин соткан из огня, даже в своём самом человеческом образе. Может ли он понять, как холодит щёку только что перевёрнутая подушка?

Когда Найли затихла, Тин долго молчал, и она заёрзала, чтобы посмотреть на его лицо.

— Я не хочу оставлять вулкан, — глухо сказал он наконец. Не перебивая, Найли ждала его признания. — Вы, смертные, часто используете слово “душа”. Так вот, я — душа вулкана. Как долго сможет человек прожить без души? — Прочитав ответ в её глазах, он кивнул. — Недолго. То же самое и с вулканом. Я не могу оставить его надолго. Я всё время с ним, в нём, мы сливаемся, сосуществуем, и на это уходит вся моя энергия. Он не привык к тому, чтобы я его оставлял. Я могу принять подобие человеческого облика, но не могу до конца остудить мою кожу, пока я связан с вулканом. Поэтому я и обжигаю тебя. Пока я — душа вулкана, я — материя огня.

— Спасибо, что объяснил мне это. Я понимаю. — Найли взглянула на духа. Если не присматриваться к переливающейся коже, то он выглядел почти человеком, в одежде, с тёмными, отливающими красным волосами. Она положила ладонь на его грудь и провела ею вниз, к животу. — Мне жаль. Надеюсь, что в одном их своих следующих воплощений ты сможешь почувствовать большее. Это… забавно.

— Забавно?

— Да, забавно. Чувства и ощущения — это самое интересное, что доступно людям.

— Людям, но не духам, Найли. Духам доступна вся энергия земли. Чувства и ощущения — это ничто, всего лишь пустая трата энергии. Забавная, но пустая.

Найли еле сдержалась, чтобы не высказаться по поводу того, на что тратил свою энергию Тин. Сжигание земли едва ли можно было назвать полезным занятием. К счастью, она успела остановить себя.

— Спасибо, что показал мне это место и что простил меня за то, что я задала тебе слишком много вопросов.

— Я очень не люблю вопросы, учти это. Но ты интересна мне. Ты сильная женщина, Найли, но ты не боишься показать свою слабость.

— Какую из моих слабостей ты заметил? — поинтересовалась она.

— Ты боишься того, что случится с тобой здесь, на этом материке.

— Ты прав, я боюсь, — призналась она.

— Я тоже, — неожиданно сказал он.

“Хорошо, что он не заметил, что именно он и есть моя самая опасная слабость”, - подумала Найли. Повисшее между ними молчание было более насыщенным, чем сотни разговоров.

Перед тем, как полететь обратно, Найли сняла кеды и долго ходила по траве.

— Она такая мягкая. Как будто кто-то гладит мои стопы и щекочет лодыжки. Вот, смотри, — Найли дотронулась указательным пальцем до его запястья и нарисовала небольшой зигзаг, — мне так же щекотно.

Тин смотрел на неё пылающими глазами.

— Если я разрешу вам остаться на материке, то вы сможете восстановить эту землю, — глухо сказал он. Найли замерла: неужели он только что предложил ей остаться? В качестве кого?

— Тин, я не знаю, большой этот материк или маленький, но всё равно: это материк, а не остров какой-то! А мы — четверо обычных людей, — осторожно возразила она.

— Если вы останетесь здесь, то уже не будете обычными людьми. Вы станете богами.

— Эльмира рассказала нам о том, что ты ей предложил. — Найли еле успела подавить в себе всплеск невероятной радости.

— Я пока что ничего вам не предлагаю, Найли, но мне хочется узнать, чего хотите вы. Вы приехали на мою землю, потому что вас разочаровали ваши прошлые жизни. Вы не оставили на Большой земле ничего, о чём стоило бы скучать. Вы поверили в то, что вам дадут высокопоставленные должности, хотя и не знали, кто написал полученные вами письма. Вы — необычные люди, и мне интересно узнать, что вы из себя представляете. Духи пускают богов на свою территорию, только если между ними существуют абсолютное доверие и полное понимание. Учти, что я не верю в то, что кому-либо можно доверять полностью.

“И правильно делаешь, что не доверяешь. Я тоже не доверяю, — подумала Найли. — А о том, чего хочу я, не так уж и трудно догадаться, но боюсь, что правда тебя разочарует”.

 

Часть вторая

* * *

Тиниалирий что-то потерял. Это “что-то” ощущалось как свербящее пустое место в груди, которое хотелось раздирать руками. Расставшись с Найли, он проследил, как за ней закрылась входная дверь, и поднялся к жерлу вулкана. Ему не хватало чего-то, и он не мог понять, как провёл три безмятежных столетия на Младшей земле, не ощущая этой нужды.

“Мне следует срочно избавиться от этой женщины. Зачем мне она? Даже если она станет богиней, то всё равно не сможет сравниться со мной по уровню энергии”.

Неодолимая тяга к Найли боролась в нём с таким же сильным убеждением, что он не должен был поддаваться этому влечению.

Вулкан беспокойно бурлил, выплёвывая вверх фонтаны пара. Погладив край камня, Тин соскользнул вниз. Белые всполохи жидкого огня впились в его человеческую оболочку, высвобождая его энергию, поглощая его. Тин кувыркался между пластами вихревыми потоками энергии, шепча: “Я с тобой, я принадлежу тебе, твоя энергия насыщает меня, как ничто другое. Я — это ты, я — огонь, я — твой дух, твоя душа, никогда не сомневайся во мне”. Поворчав, вулкан затих, растворяя в себе энергию своего духа-хранителя.

Через час Тин снова сел на камень и задумался. Свербящее место в груди было всё таким же пустым, и носить его в себе было невыносимо.

“Мне придётся ненадолго тебя отпустить, — обратился он к вулкану. Всполохи оранжевого огня облизали его стопы, и Тин успокаивающе зашипел. — Я вернусь очень скоро и сразу приду к тебе. Со мной что-то происходит, и я должен понять, что это такое”.

* * *

Когда Найли вернулась в дом, она стушевалась под вопросительными взглядами остальных.

“Сегодня я его не разозлила” было единственным, что она сказала им об этом вечере. Ей оставалось только гадать о причинах того, почему она скрыла от них факт существования живой земли.

Лёжа в постели, она провела с собой внушительную беседу.

“Признаюсь, Тин сильный, интересный, загадочный, опасный. Неужели мне этого недоставало? Даниэль был совсем другим: спокойным, неторопливым, покладистым. Он никогда и ничего не делал случайно, просто так”. Найли вспомнила, как он заставлял её вырывать седые волосы из его каштановой шевелюры. “Тщеславие. Вот оно, слово, которое подходит Даниэлю. В Тине нет ни капли тщеславия, но надо признать, что и у него есть один существенный недостаток: он вообще не человек”.

Пообещав себе в дальнейшем сдерживать свои чувства, Найли заснула.

Тёплое прикосновение языка к нижней губе, нежное прикосновение… Не просыпаясь, Найли облизала губу и заворочалась в постели. Прикосновение осталось с ней. Шелковистым теплом оно поползло по её щеке и коснулось шеи.

В её сне происходило что-то приятное: там были цветы, солнце и та часть её прошлого, которая не сгорела вместе с Даниэлем. Найли не хотелось просыпаться, и она попыталась смахнуть с себя настойчивые пальцы, но чья-то рука поймала её запястье, поднеся его к мягким губам.

Найли проснулась так внезапно, что её кожа покрылась мурашками. “Макс! Как он посмел!” — пронеслось в её мыслях. Откатившись к стене, она обхватила себя руками и приготовилась защищаться. На её кровати сидел Тин. В полной темноте жаркой ночи она узнала его только потому, что в его глазах по-прежнему клубилась лава. Однако его тело было тёплым, почти совсем обычным, мужским.

“Он отпустил вулкан, чтобы быть со мной”. — Осознание этого прокатилось по телу Найли волной возбуждения. Не задавая ненужных вопросов, она вскарабкалась на колени, сбросила простыню и приникла к Тину с такой силой, как будто ожидала, что это прикосновение будет последним. Он ответил ей нетерпеливым поцелуем.

— Для духа ты очень … умел, — выдохнула она.

Он провёл пальцами по бедру и слова поцеловал её, глубоко и несдержанно.

— Это — не умение, это — знание, Найли, — прошептал он. — “Знание” является частью нашей сущности.

“О да, он знает…” — подумала она, прикрывая глаза от нарастающего наслаждения. Она обхватила его шею руками, жадно царапая гладкую, тёплую кожу. “Так мало времени, чтобы насытиться этим…” Она целовала его грудь, шею, живот, и он застыл с замершими в воздухе руками, рыча от удовольствия. Сдёрнув с себя рубашку, Найли села на колени Тина, яростно притягивая его к себе. Никогда ещё она не упивалась своим безрассудством до такой степени.

Скользя руками по её податливому телу, Тин застонал от удовольствия. Когда он закрыл глаза, оранжевое сияние исчезло.

— Твоя кожа такая нежная, что я почти не чувствую её под моими пальцами. — Его голос вибрировал в такт её возбуждению.

— Ты не чувствуешь меня? — промурлыкала Найли. — А если я дотронусь до тебя вот так? — Её руки нашли его.

Тин распахнул глаза, и оранжевые всполохи снова озарили комнату. Он опрокинул Найли на постель, заставляя её забыть про то, что вокруг них горела земля, и что лежащий на ней мужчина был частью этого пожара. Прижав лицо к его плечу, Найли только и смогла, что безвольно всхлипнуть.

Когда удовольствие поглотило их, Тин с нажимом прошипел:

— Святые Создатели! Теперь я понимаю, почему нам так тщательно стирают память.

Найли откинулась на подушки, тяжело дыша. Её волосы взмокли от пота, а её горячее, скользкое тело всё ещё было прижато к его.

— Ты оставил вулкан?

— Я ненадолго. Ночью это не так плохо.

Не-на-дол-го. Какое неожиданно весомое слово. Что значит “ненадолго”? На полчаса? На ночь? На месяц? Найли тщетно попыталась отбросить глупые мысли. “Вот так и получается: ты знаешь, что мужчина тебе не подходит, не может подойти. Ты сознательно идёшь на близость, зная, что это — только на один раз. А потом всё равно пытаешься втиснуть его в свою реальность”. Она представила Тина в своей маленькой квартире, в кухне с розовыми занавесками, набирающим код микроволновки, покупающим еду в магазине. Было трудно сдержать смех. Почему-то именно розовые занавески показались ей нелепыми. Интересно, а мог бы он жить в её городе? Существуют ли духи больших городов? Навряд ли. Дух городского парка или маленького, грязного озера с арендой обшарпанных лодок? Передёрнув плечами, Найли подумала, что и врагу такого не пожелает.

Она покрепче прижала его тёплое, сухое тело к своему, горячему и влажному.

— Ты горячее меня, — усмехнулся Тин и тут же нахмурился. — Мне пора.

— Да, конечно, я понимаю, — отозвалась Найли и подумала: “Так будет намного лучше”.

* * *

— Ты спишь с ДУХОМ?

Было очевидно, что остальные уже как следует обмусолили эту новость. Они сидели за кухонным столом, завтракая и оживлённо болтая.

“Полагаю, что они услышали нас”. Найли не удивилась этому: ночью вокруг их дома стояла такая оглушающая тишина, что иногда ей казалось, что у неё начинаются слуховые галлюцинации.

— Тин заинтересовал меня. — Найли тщательно подбирала слова.

— Ну и дела! А как же ожоги? — Эльмира подошла к Найли и внимательно осмотрела её предплечье.

— Тин способен охлаждать свою кожу, для этого ему нужно отпустить вулкан.

— Ну и как он? — не сдержалась Эльмира, и три пары любопытных глаз уставились на Найли.

— Он тёплый. — Это было самое подходящее слово, которое пришло Найли в голову в этот момент. Ещё ей захотелось сказать “родной”, и она удивилась этому. — То, что произошло между нами, ничего не изменит в нашей ситуации, поэтому мне не хотелось бы это обсуждать.

— Ну да, не изменит! — фыркнул Лари. — Не притворяйся наивной, Найли, секс меняет всё.

Лари был прав, но Найли не могла объяснить происходящее. Сначала она должна была разобраться в своих чувствах. Как будто догадываясь об этом, остальные не стали настаивать и сменили тему.

После завтрака они отправились прогуляться по берегу. Когда Найли зашла в воду, Макс встал рядом с ней. Глядя на то, как искрящиеся волны лижут их лодыжки, он тихо заметил:

— Ты хоть понимаешь, что теперь Тин оставит тебя здесь насильно?

— Насилием это будет только в том случае, если я захочу от него уехать.

* * *

В тот вечер снова наступила очередь Лари развлекать Тина, и его это, мягко говоря, не радовало.

— Мне больше не о чем ему рассказывать. Как вы думаете, он заинтересуется кодексом торгов на фондовой бирже? Или, может, правилами регистрации сделок? — На его бледном лице усмешка выглядела гримасой.

— Я уверена, что тебе есть, о чём рассказать! — Найли сжала его безвольную руку.

— Знаете, что? — Эльмира улыбнулась и хлопнула рукой по столу. — Как насчёт того, чтобы предложить Тину что-то необычное? — Сбегав в свою комнату, она принесла оттуда колоду карт. — Кто умеет играть в “пьяницу”? — Дождавшись утвердительных кивков, она обратилась к Найли. — Как ты думаешь, Тин разрешит нам развлечь его всем вместе?

— Почему бы и нет. Думаю, что попробовать стоит.

— Оденься потеплее, — шепнула ей Эльмира.

Этот вечер был чудесным. Скрывая друг от друга своё волнение, они поднялись на скалу и встали в ряд.

— Мы хотели кое-что вам показать.

Дух рассеянно кивнул. Смотрел он только на Найли.

Они сели полукругом, и Эльмира достала карты.

— Эта игра называется “пьяница”. Тин, вы можете к нам присоединиться, если захотите, только учтите, что карты бумажные, так что искрами кидаться не стоит. — Она хихикнула. — Вот, смотрите: игроки складывают свои карты в стопку и, по очереди, снимают верхнюю карту и показывают остальным. Тот, у кого самая старшая карта, берёт все четыре себе. Проигрывает тот, кто остаётся без карт. — Она показала Тину карты, одну за другой, объясняя масти и правила. — Мы будем играть на раздевание, — торжественно объявила она.

Мужчины, одетые в шорты и футболки, громко запротестовали.

Эльмира захохотала: — Так будет веселее, не так ли, Найли?

Та согласилась, пыхтя под двумя майками и рубашкой с накинутым сверху лёгким шёлковым шарфиком.

— Так нечестно! Вы сговорились! — засмеялся Лари.

Пока четверо шутливо переругивались, Тин улыбался, глядя, как танцует солнечный свет на длинных, шелковистых волосах Найли и как светятся её глаза. Не сдержавшись, он пересел поближе, чуть касаясь её коленом. Найли задержала дыхание, глядя на точку соприкосновения их тел так, как будто ждала чего-то прекрасного. Ей казалось, что через это касание в неё перетекает жидкое золото.

Игра началась довольно невинно.

Первые две партии проиграл Макс. Он снял футболку и обувь и сидел, довольно поигрывая мышцами рук. Следующей стала Найли, и она со вздохом облегчения сняла рубашку. Тин смотрел на её грудь с таким вожделением, что ей захотелось забраться ему на колени. Остальные наблюдали эту сцену с молчаливой настороженностью. Следующим проиграл Лари, потом Эльмира. А после этого у Найли началась полоса невезения. Вскоре она уже сидела в последней майке, босая и без брюк. На плечах Тина подпрыгивали такие яркие всполохи, что ей пришлось отодвинуться. Когда она проиграла в очередной раз и начала снимать майку, Тин вскочил и рявкнул:

— На сегодня достаточно! Все свободны!

Дрожащими руками схватив одежду и карты, четверо запрыгали вниз по крутому спуску.

— Смотри-ка, ему не понравилось, что ты перед нами разделась! — насмешливо заметил Макс, когда они вернулись в дом и начали разливать вино. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Знаю? ЗНАЮ? Что я могу знать, Макс? Ты думаешь, что у меня есть богатый опыт общения с духами?

— Нечего кричать на Макса, Найли. — Такого резкого тона от Лари не ожидал никто. — Если бы ты с самого начала не разрешила Тину к тебе прикасаться, то ещё не факт, что он привязался бы к тебе. Ты полностью отдавала себе отчёт в том, что делаешь.

Найли не могла ему возразить. Лари был прав: Найли не сделала попыток остановить Тина.

— Ладно, не будем об этом, в таких делах виноватых нет. — К изумлению Найли, Макс встал на её защиту. — У нас есть более существенные темы для обсуждения. Например, то, что завтра снова моя очередь идти к Тину. Не думаю, что он захочет, чтобы мы опять играли в карты на раздевание его возлюбленной. — Он усмехнулся и потрепал Найли по плечу. — Так что мне придётся его развлекать.

— Кем ты работал до того, как ушёл в политику?

— Адвокатом.

— Ну так замечательно, расскажи ему о своих клиентах. На чём ты специализировался?

— На семейных делах. — Макс ответил с задержкой, неохотно. — На разводах.

— У тебя должно быть много интересных историй! Жёны, которые застукали мужей с любовницами, мужья, которые следили за жёнами, и всё такое.

Макс решительно отверг это предложение: — Мне противно об этом вспоминать, я никогда не видел в этом ничего смешного.

Вспомнив о его разводе, трое затихли, задумавшись о том, что иногда за самым громким, уверенным голосом кроются самые неозвученные вопросы.

* * *

На следующий день Максу повезло, по крайней мере, сначала: Тин почти не слушал его. Он метался из стороны в сторону, не скрывая своего волнения. Каждый раз, когда Макс попадал в поле его зрения, дух удивлённо хмурился, как будто замечал его впервые. Мужчину это вполне устраивало, так как ему совершенно не хотелось ничего рассказывать. Он как раз пытался пересказать очередную легенду какой-то древней цивилизации, когда Тин прервал его.

— Объясни мне ещё раз: что ты имел в виду, когда сказал, что о Найли можно ободрать чувства?

Макс тихо выругался: угораздило же ему ляпнуть такое о Найли! От волнения у него настолько пересохло во рту, что он с трудом выудил из себя ответ.

— С ней сложно.

— Почему с ней сложно? Объясни мне ещё раз.

— Может быть, вам с ней будет легко, так что забудьте о том, что я сказал.

— Нет, мне с ней сложно, поэтому я хочу понять, что ты имел в виду.

Неожиданно Макс почувствовал себя предателем. Ему не хотелось обсуждать Найли с Тином.

— Такие женщины, как Найли, могут вызвать сильные чувства и потребовать многого от мужчины, — коротко объяснил он.

— И что же она может потребовать?

Макс задумался: что можно потребовать от духа?

— Я не знаю, что она может от вас потребовать, Тин, и мне не хочется обсуждать Найли в её отсутствие.

Тин хмыкнул.

— Ну что ж, тогда продолжай рассказывать ту бредовую историю про какого-то царя.

Макс вернулся было к прерванному повествованию, но тут же остановился.

— Тин, если вы сомневаетесь в Найли, то зря. Она — настоящая, искренняя, и в ней есть такой же огонь, как и в вас.

— В ней нет никакого огня, не говори ерунды. В людях есть всего крупица энергии, и вы растрачиваете её самыми бездарными способами.

- Если так, то почему вы интересуетесь ей?

— Я не знаю.

“И чего он так изводит себя? — удивился Макс, глядя на расхаживающего перед ним Тина. — Ну понравилась ему Найли, и что в этом такого?”

— Ты свободен, Макс, — не выдержал Тин. — Но завтра придёшь снова и закончишь свою историю.

“Ну вот, а я-то думал, что легко отделаюсь сегодня!” — вздохнул Макс, спускаясь к дому.

* * *

Этой ночью Найли не собиралась спать. Приняв душ, она надела самое красивое из взятого с собой белья и теперь сидела на краю постели в нервном ожидании. Придёт-не придёт, придёт-не придёт. Дребезжание тишины изводило её. Она откашлялась и начала напевать первый пришедший в голову мотив, чтобы разбить пустое ожидание.

В два часа ночи она заснула на краю постели, её ноги всё ещё свисали на пол.

Её разбудило лёгкое прикосновение. “Он пришёл”. Её кожа зазвенела от возбуждения.

— Ммм… ты снова не попросил разрешения прикоснуться ко мне.

— Проснись, Найли. Я хочу тебя кое-о-чём попросить.

Она села на кровати, потирая глаза.

— Разрешения просят не после того, как прикоснутся, а до того, — засмеялась она. — Но так и быть, тебе я даю пожизненное разрешение.

— Я не об этом. — Тин провёл пальцем по её губам, и она поймала его зубами.

— И о чём же ты меня попросишь? — игриво спросила она, проводя языком по его запястью. — Чем бы это ни было, подозреваю, что я дам тебе положительный ответ. — Она потянулась к его губам. — Проси, только скорее, а то я сейчас отвлекусь.

Ответив на её поцелуй, Тин чуть отстранился, сдерживая её руки.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь навсегда. Остальные могут уехать обратно, если захотят, но ты останешься со мной. Я позволю тебе делать всё, что ты захочешь. Хочешь — заселяй материк кем угодно, хочешь — мы сожжём с тобой всё вокруг.

Звенящая тишина исчезла. Пространство вокруг них пропиталось его словами и давило на Найли со всех сторон. “Как же быстро всё происходит, — подумала она. — Всего несколько дней, и вот он — невозможный вопрос. Способна ли я поддаться чувствам, не прислушиваясь к здравому смыслу?”

— А что, если я тебе надоем?

— Человеческая жизнь так коротка, что сказанное тобой не имеет смысла.

— А если я стану богиней?

— Если захочешь, то станешь богиней, но даже тогда тебе не о чем будет волноваться. Ты мне

не надоешь.

— Я хочу увидеть тебя.

— Каким ты хочешь увидеть меня?

— Настоящим. Таким, какой ты есть на самом деле.

— Я — бесплотный дух, Найли, ты не можешь меня увидеть. Но я могу изменить свой облик, если тебе не нравится то, как я выгляжу сейчас.

— Мне нравится, как ты выглядишь, Тин. Мне всё в тебе нравится.

— Тогда всё становится намного проще, не так ли?

— Я в этом не уверена, — осторожно ответила она.

Остаться одной на сожжённом материке? А что, если она действительно надоест ему? Или чем-то его обидит? Куда она сможет сбежать и как? Как защитится от сидящего перед ней незнакомца? Она же его совсем не знает.

“Знает”, - сказало её сердце.

“Ну вот, с нами начали разговаривать наши органы, — разозлился разум. — Пора доставать аптечку”.

— Я подумаю об этом, Тин. Я бы хотела сначала поговорить с тобой о том, что произойдёт, если я останусь здесь. — Она погладила его по гладкой, тёплой щеке. — Знай, что я хочу остаться, и мне приятно, что ты хочешь того же.

— Это хороший ответ, Найли, разумный.

Пресекая дальнейшие беседы, Найли запустила пальцы в его густые, тёмные волосы.

— Я ненадолго, — сказал он.

“Ах да, ненадолго. Наше ключевое слово”, - подумала она и вдруг резко отодвинулась от Тина. У неё появилась идея.

— Тин, возьми меня с собой на вулкан.

— Зачем?

— Чтобы ему не было совсем уж одиноко. Ты не будешь его душой, но ты останешься рядом.

Тин вскочил и вздёрнул её на ноги так быстро, что Найли еле успела прихватить простыню и пару подушек. Обняв её за талию, Тин посмотрел на женщину с бесконечной благодарностью.

Заниматься любовью на чём-то типа горячего угля, да ещё и в удушающей жаре — удовольствие экстремальное. Тин перенёс их на выступ в скале как можно дальше от жерла. Бросив подушки на землю, они вцепились друг в друга с такой неотложностью, как будто этот момент был их прощанием, как будто это не они только что говорили о будущем, в котором они останутся вдвоём, вместе, навсегда.

Его сухое тело скользило по её, влажному. Где-то вдалеке шипели брызги лавы, ударяясь об израненные камни. Найли впивалась ногтями в напряжённые плечи Тина и притягивала его так близко, что он замирал в ней. Он брал её на руки, прижимал к себе, потом снова опускал на скомканные подушки.

Наконец, он оставил её, охрипшую, обессиленную, отошёл к краю скалы и посмотрел вниз, в сторону вулкана.

— Непредсказуемая, непредвиденная, непредусмотренная.

— Это что, слова, которые начинаются на “н”? — через силу усмехнулась Найли, дрожа от охвативших её чувств. Её мир стремительно уменьшался в размерах, полностью сосредотачиваясь на стоящем перед ней хозяине Младшей земли.

Улыбаясь, Тин покачал головой.

— Нет, это слова, которые приходят в голову, когда я думаю о тебе.

— Когда-нибудь мы привыкнем друг к другу, и всё это не будет ощущаться так остро.

— Полагаю, что ты права: лет этак через триста мы привыкнем к тому, что с нами происходит. Тогда я найду для нас другой вулкан. — Найли вытерла лицо и шею простынёй, улыбаясь совершенно безмятежной улыбкой. — Ты была права, Найли, в тот самый первый раз, когда пришла ко мне и спросила, не одинок ли я. Мне было очень одиноко, но я понял это только сейчас.

Найли попыталась представить, каково это: жить на пустом материке, на котором единственное доступное тебе занятие — заливать и так мёртвую землю лавой и парить над ней, наблюдая, как смерть поглощает смерть.

— Тебе больше не придётся быть одиноким, Тин.

Тин присел перед Найли на корточки и провёл пальцем по линии её подбородка.

— Я рад, что ты в этом уверена.

Обещания, какими бы осторожными они ни были, навсегда остаются с тобой, как царапины на старом деревянном столе. Много лет спустя ты проводишь по ним пальцем, и память услужливо подбрасывает тебе лица, слова и чувства. Даже несдержанные обещания будоражат твою душу. Ведь они означают, что на твоём пути встретился человек, который стоил того, чтобы что-то ему пообещать.

Они расстались уже под утро, целуясь, как подростки, у входной двери. На прощание Тин сказал:

— Я хочу кое-что тебе показать. Я заберу тебя в час дня, Найли.

* * *

Найли проспала почти до полудня, но её никто не побеспокоил. Когда она вышла на кухню, Макс сидел у окна, уставившись в какую-то книгу. За последний час он не перевернул ни одной страницы. Лари копался в пакете с батарейками, а Эльмира делала растяжки на полу.

“Ещё не время им что-либо объяснять. Сначала я должна принять решение”, - подумала Найли и, стараясь не встречаться с ними взглядами, направилась к холодильнику. Молча приготовив еду, она унесла её в свою комнату. После позднего завтрака Найли осмотрела свою спину и надела под рубашку две майки: после последнего перелёта на спине всё ещё оставался розовый след.

Ровно в час дня Тин появился в оконном проёме её спальни, и, открыв окно, Найли выскользнула наружу. На своей подушке она оставила записку: “Ушла ненадолго, не волнуйтесь”. Ненадолго.

Тин отказался объяснять цель их путешествия, сказав только, что хочет показать ей соседний материк. Найли показалось, что перелёт длился бесконечно. Тин перемещался с такой скоростью, что ей пришлось закрыть лицо руками, чтобы хоть иногда делать вдох. Заметив это, Тин окружил их подобием мыльного пузыря, который сдерживал большую часть ветра.

— Нам ещё далеко лететь? — не выдержала Найли.

— Нет. Я не могу улетать далеко от моего вулкана, и этот материк как раз на пределе моих возможностей.

“Интересно, куда мы летим и зачем? Может быть, Тин хочет доказать мне, что мы сможем восстановить Младшую землю?” Найли представила себе, как они прилетают на живой материк, с цветами, домами, фруктовыми деревьями, как они ложатся на душистую траву и занимаются любовью.

“Бабочки, — подумала она и засмеялась. — Над нами будут кружиться бабочки”. Она представила их кружевные, разноцветные крылья, и эта мысль почему-то сделала её счастливой.

Когда они прилетели, Найли не смогла скрыть разочарование: под ними простирались чёрные дымящиеся горы.

— Мы что, обратно прилетели? — удивилась она и только тогда разглядела, что вокруг гор плещется вода.

Тин засмеялся.

— Нет. Это совсем молодой материк. Я хотел показать его тебе, так как его открытие станет концом моего воплощения. — Он подлетел ближе, и Найли увидела, что выпирающие из воды камни были расколоты на куски, и из глубоких трещин взлетали оранжевые всполохи. — Ты знаешь, как формируются новые материки?

— Хммм… земные пласты толкаются друг о друга, сдвигаются и поднимаются над водой?

— Так и есть. От трения изливается магма и застывает пластами. Эти пласты снова трутся друг о друга и поднимаются вверх, формируя землю. Я хотел, чтобы ты увидела, как формируется новый материк.

Не приземляясь, Тин повернулся, чтобы Найли было лучше видно. Местами из воды выступали чёрные камни, и набегающая на них вода шипела и пенилась, подбрасывая в воздух клубы пара.

— Я не могу себе представить, что однажды этот кошмар превратится в материк, на котором поселятся люди.

— Ещё рано себе это представлять. Потребуются сотни лет, чтобы земля выровнялась и полностью поднялась над уровнем океана.

— И как назовут этот новый материк?

— Новая земля.

— Очень оригинально! — захихикала Найли.

— Да уж, у некоторых богов с фантазией плохо. — Тин усмехнулся и завис над широкой трещиной, из которой оранжевым салютом вылетали искры. — Когда этот материк будет готов, мои боги договорятся с местным духом вулкана и переселят сюда жителей Младшей земли. Мой материк снова погибнет под потоками лавы, и моё воплощение на этом закончится.

Найли вздрогнула.

— Это значит, что у тебя всё-таки появятся боги.

— Да. Найли, я хочу рассказать тебе о моём пророчестве. Перед каждым новым воплощением Создатели рассказывают духам о том, что с ними произойдёт. Это — странная и очень древняя традиция. В Империи Духов верят, что если хоть одно пророчество не сбудется, то всей империи наступит конец. А это значит, что наступит конец и людям, так как духи — это энергия всей вашей жизни. Видимо поэтому нам и делают пророчества, чтобы мы помогли им сбываться. Так вот: мне предсказали, что однажды на Младшей земле со мной поселятся боги…

— Но ведь в самом начале ты сказал, что не допустишь этого! Ведь ты не верил, что кому-то можно доверять полностью, — воскликнула Найли.

— Я пытался отсрочить неизбежное. Я собирался отправить вас обратно, чтобы Создатели помучались. Потом они прислали бы мне ещё смертных, потом ещё. В конце концов, я бы сдался, но в процессе получил бы ещё много лет счастливого одиночества.

Найли посмотрела на него с укором, и Тин рассмеялся.

— Да ладно тебе злиться. Это было до… — Он прикусил язык и отвернулся в сторону.

— До чего? — Найли не собиралась спускать его с крючка.

— До тебя. — Тин вздохнул, как будто это признание причиняло ему боль. — Далее в пророчестве говорится, что боги восстановят Младшую землю и заселят её людьми, эльфами и орками. Несколько веков она будет прекрасной, живой, плодородной, а после этого жителям предстоит переселение на Новую землю. И тогда Младшая земля снова умрёт. На ней проснутся несколько вулканов, и она получит заслуженный сон и отдых.

— Почему?

— Эти материки нестабильны, опасны, рано или поздно вулканы снова начинают извергаться, а земные пласты — двигаться. Но за несколько сотен лет много поколений людей будут счастливы на Младшей земле. Ведь ваши жизни смехотворно коротки. Ещё в пророчестве говорится, что Младшая земля умрёт потому, что этого захочет правящий ею дух.

Найли отпрянула и с осуждением посмотрела на Тина.

— Ты захочешь этого? Почему? За что?

— Я не знаю. Создатели сказали, что дух, правящий Младшей землёй, захочет закончить своё воплощение, и Младшая земля умрёт. Тогда всё начнётся снова: новый дух, мёртвая земля… Мир удивительно цикличен, Найли, только вы, смертные, это не замечаете, так как живёте всего несколько десятков лет.

— Неужели тебе так не нравится твоё воплощение?

— Мне оно очень нравится. Дело в том, что пророчества иногда очень трудно понять, пока не проживёшь их до конца. Кто знает, что произойдёт через несколько сотен лет?

“Ничего себе ответственность, — подумала Найли. — Когда Тину надоест его жизнь на Младшей земле, ему придётся выгнать миллионы жителей на другой материк”.

Найли изумлённо покачала головой.

— Мне не верится, что ты рассказываешь мне об этом всерьёз. Всё это так отличается от жизни на Большой земле. Мне кажется, что я попала в совсем другой мир. — Она тряхнула головой. — Можем ли мы приземлиться на одной из скал? Мне бы хотелось заглянуть в расщелину.

— Только на пару минут. Я уверен, что местный дух вулкана уже почувствовал наше присутствие и наблюдает за нами. Духи не терпят конкуренции. Он может напасть в любую минуту, а я не хочу подвергать тебя опасности.

Тин приземлился на площадке рядом с остроконечной вершиной скалы и, придерживая Найли, позволил ей опуститься на колени, чтобы посмотреть вниз, где зияла огромная, кипящая лавой расщелина.

— Тин, ты сказал Эльмире, что боги практически бессмертны. Что будет со мной, когда ты закончишь своё воплощение? Тебе ведь сотрут память и вернут в Империю Духов?

Тин потёр лоб тыльной стороной ладони. В этом жесте было столько человеческого, что сердце Найли сжалось от неожиданной печали.

— Я не знаю, Найли.

“Вот мы и узнали, как долго продлится это самое “ненадолго””, - вздохнула Найли и, встав с колен, обняла себя руками. Она силилась понять, почему мысль о том, что ей придётся расстаться с Тином через несколько сотен лет, была настолько мучительной для неё.

“Надо же, как быстро я привыкла к бессмертию”, - усмехнулась она, но боль не отпускала. Прикрыв глаза, Найли сделала глубокий вдох, пытаясь уговорить себя рассуждать логично. Это не сработало. “Я что-то упускаю, что-то важное”, - в панике подумала она, положив руку на горячую грудь Тина. Ей срочно захотелось слиться с ним, почувствовать его силу, его желание, чтобы защититься от того конца, которое несло с собой данное ему пророчество.

Тин ощущал то же самое. Шагнув к Найли, он следил, как расширились её глаза и приоткрылись губы, и как страсть заполнила её взгляд, вытесняя из него страх.

— Я не могу отпустить мой вулкан, когда я так далеко от Младшей земли, и я не стану обжигать тебя. Мы на территории другого духа, без его разрешения, и я не могу прикоснуться к тебе здесь, — хрипло прошептал он. — Я приду к тебе сегодня ночью. — За спиной Тина струился огненный шлейф. Он стоял так близко, что тело Найли оцепенело, потеряло контроль и потянулось к его рукам.

Тин отступил на шаг и Найли заставила себя успокоиться. Присев у его ног, она потёрла лицо руками и вернулась к разговору.

— Тин, а что мне нужно будет сделать, чтобы стать богиней?

Было очевидно, что Тин надеялся обойти этот вопрос стороной. Он поджал губы и пробормотал что-то бессвязное.

— Что? Я не расслышала?

— Тебе придётся прыгнуть в лаву.

— Так, понятно. Как говорит моя мама: “Всегда читай мелкий шрифт”! — Найли нервно рассмеялась. — Ты серьёзно?

— Да, я говорю серьёзно. Ночью ты прыгаешь в лаву, а с утра перерождаешься. Это — ритуал единения с вулканом, который превратит тебя в богиню огня.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь! — Смех Найли треснул под серьёзным взглядом Тина. — И почему же слух об этом не распространился по Большой земле? Альпинизм стал бы самым популярным спортом! Все поголовно прыгали бы в вулканы, чтобы стать богами. Наступил бы крах мировой религии! — Найли всё ещё не могла поверить, что сказанное Тином было правдой, и едкий сарказм струился по е ё губам. Тысячи вопросов появились, но тут же поблекли после его следующей фразы.

— Это на самом деле так, Найли. Потребуется всего один прыжок, и ты останешься со мной.

Они застыли друг перед другом, на узком каменном выступе, над дымящимися осколками ещё не рождённой Новой земли, и их взгляд выражал больше, чем тысячи тщательно подобранных слов.

“Прыжок в лаву — и я останусь с тобой. Ненадолго”, - с горечью подумала Найли. До этого момента она и не подозревала, что однажды ей так захочется услышать слово “навсегда”.

* * *

Пролетев над дымящимися горами, они поспешили обратно. Другой дух вулкана так и не появился, но Тину нужно было вернуться на Младшую землю. У него возникли проблемы с духом океана, который, как обычно, пытался затопить участки Младшей земли. Их противостояние длилось с начала воплощения Тина, когда Младшая земля поднялась над поверхностью воды, выйдя из-под контроля духа океана. Вот и сегодня, по пути на Новую землю Тин заметил, что дух океана затопил большую часть южного берега, и ему нужно было успеть выгнать соперника оттуда до того, как наступит время встречи с Максом.

Когда они попрощались на берегу Младшей земли, Найли поцеловала кончик указательного пальца и притронулась им к губам Тина.

— До встречи! — Она улыбнулась. Ощущение счастья оказалось на удивление стойким и живучим: оно заполнило её всю, несмотря на сюрреализм ситуации. Даже несмотря на то, что у неё не было ответа ни на один из мучавших её вопросов.

Проводив Тина, Найли ещё долго сидела на берегу, перебирая в памяти всё случившееся с момента их появления на Младшей земле. Ей казалось, что вся её прошлая жизнь была всего лишь прелюдией к тому, что происходило с ней теперь, к тому, что захватило её своей важностью и таинственным смыслом.

Когда она вернулась в дом, Макс уже направлялся на встречу с Тином.

— Надеюсь, что ты позаботилась о том, чтобы у Тина было хорошее настроение, — бросил он, насмешливо приподняв бровь.

Найли проигнорировала намёк и сжала предплечье Макса в знак поддержки: развлекать Тина два дня подряд было занятием непростым.

Она знала, что избежать разговора с остальными ей больше не удастся, поэтому села за обеденный стол и сделала приглашающий жест рукой.

— Задавайте ваши вопросы, — предложила она, когда за Максом закрылась дверь.

— Я думаю, что ты и сама догадываешься о том, что нас интересует, — ответила Эльмира.

Найли рассказала им всё, что могла, всё, что понимала. Она рассказала про то, как Тин стоял под её окном в четыре часа утра, как он попросил её остаться на Младшей земле, как он оставил вулкан, чтобы быть с ней. Она созналась, что не хочет расставаться с ним, хотя это желание и противоречит здравому смыслу. Поколебавшись, она добавила: — Всё это очень странно, и я не могу совладать с собой. Меня мучает плохое предчувствие.

Эльмира сочувственно улыбнулась и сжала её пальцы.

— Надо ж, как тебя прихватило! Нас четверо, Найли, не забывай об этом, и мы тебя не оставим.

Не дожидаясь приглашения, Лари положил свою руку поверх их.

— Спасибо. — Найли сглотнула неожиданный комок в горле и почувствовала, как влажное тепло слёз поползло по щекам.

— Я рад, что у вас с Тином всё складывается. — Лари улыбнулся. — Нас тут четверо, вроде как две пары, но при этом Максу ничего с тобой не светит. Если бы не Тин, то вы бы с ним так и цапались до конца века!

— Главное, чтобы вы с Эльмирой не поцапались.

— Нет, этого я не допущу. — Лари посмотрел на Эльмиру влюблёнными глазами.

“Надо же, с какой лёгкостью нам сегодня даются обещания”, - подумала Найли.

Они всё ещё сидели в тишине, не решаясь расцепить руки, когда в дом вернулся Макс.

— Я не знаю, что делать: я ждал Тина минут пятнадцать, но он не появился. Я не собираюсь там сидеть весь вечер.

Найли резко охнула и вскочила из-за стола.

— Ну вот! Я же только что сказала, что меня мучает плохое предчувствие. С ним что-то случилось!

— Эй-эй! Минуточку! Я явно пропустил какую-то драму. — Макс подошёл к столу, неодобрительно глядя на Найли. — С чего это ты сразу решила, что с Тином что-то случилось? У нас и без этого проблем достаточно. Он просто опаздывает на встречу, ведь он же сказал, что не следит за временем. Почему вы, женщины, всегда думаете о самом худшем? Что у тебя ещё за предчувствие такое?

— Я не знаю, что это за предчувствие, Макс.

— Уж извини меня, но это предчувствие опоздало на несколько недель! Почему оно молчало, когда мы отчалили из Трилонской гавани?

— Ты прав, Макс. — Найли тяжело опустилась обратно на стул.

Макс махнул рукой. — Да вернётся твой Тин, никуда он не денется. Надеюсь, что мне не придётся его и завтра развлекать. Лучше расскажите, о чём вы тут говорили.

Найли вкратце повторила свой рассказ Максу. Он внимательно слушал, иногда хмурясь, иногда кивая.

— Я не знаю, что вы там без меня решили, но лично мне очень интересно узнать, что нам предложат в конце этого месяца. Если нам больше не нужно будет развлекать Тина, и, вдобавок ко всему, нам предложат что-то интересное, то я полагаю, что мы все захотим остаться. Должен признаться, что перспектива стать богом меня весьма заинтриговала.

— Именно это мы и решили, — улыбнулся Лари.

— Так что не паникуй, Найли, не исключаю, что мы будем поблизости, когда ты попытаешься родить огненных детей!

Смех разрядил атмосферу, создав иллюзию того, что эти четверо действительно были друзьями, оказавшимися вместе в неожиданной переделке.

* * *

Когда Тин подлетел к затопленному южному берегу, духа океана там уже не было. При появлении Тина вода отступила с тихим, покорным шипением.

— Эй! Давай уж, выходи, раз начал эту игру! — крикнул Тин, но не получил ответа. Обычно дух океана задирал его, швыряясь волнами, которые расходились в стороны и пенились, не прикасаясь к его огненной сущности. Тин отвечал потоками лавы. Что уж тут притворяться, им обоим нравилась эта игра. Смотреть, как поверхность воды, рассекаемая горячим потоком лавы, расходится в стороны двумя крутыми горбами, было весьма забавно. Но за этой игрой стояла та борьба, которая является неотъемлемой частью всех природных воплощений: дух никогда не отдаст своё.

— Эй ты, синее, мокрое чудовище! Что там у тебя стряслось? Я бросил все дела, притащился сюда — и зачем, спрашивается? Ракушки собирать?

— Здесь я, здесь. — Дух океана появился над водой в форме тягучей тёмно-синей массы, в которой застряли кусочки водорослей. — Не кричи так, рыб разбудишь.

— Нет здесь у берега никаких рыб, извели мы их своими играми.

— Откуда ты знаешь, может это они от твоего крика сбежали? А чего это ты такой весёлый, спрашивается?

— Какой есть. Что тебе от меня надо? Поиграть хотел?

— Хотел да вот расхотел. Нашёл занятия поважнее.

— Ну ты даёшь! Я всё бросил, прилетел сюда, так ты бы хоть для приличия мог притвориться, что я был тебе нужен.

— Мне не за чем больше с тобой сражаться, Тин, скоро на твоей земле будут новые порядки.

Огненная молния слетела с пальцев Тина и растворилась в шипящей воде.

— Прости, это я случайно. — Он с напряжением ждал следующих слов духа океана.

Тот хмыкнул: — У тебя огненное недержание? — и сам засмеялся своей шутке. — Я наслышан о происходящем на Младшей земле, но смотрю, что сам ты ничего не знаешь. Простоват ты для духа вулкана, те обычно поковарнее получаются, их не проведёшь.

— Не тяни. Ты омываешь острова и материки, ты встречаешься с другими духами, а я — только с тобой да с духами ветров, но ты сам знаешь, что они ни с кем не разговаривают. Расскажи мне, что ты слышал.

Духи океана всегда отличались склонностью собирать сплетни. Океаны вечны, и у них много духов, которых меняют достаточно часто, поэтому они всегда очень чувствительны к новостям из империи.

— Я много что слышал. Создателям надоели твои выходки. Они тебе больше не доверяют и собираются поселить здесь духа земли. Поэтому они и прислали к тебе этих смертных, подговорив их, чтобы они привязали тебя к себе и стали твоими богами. А как только это случится, у них будет над тобой власть, и они объявят Создателям свою волю: попросят подселить на материк духа земли и избавиться от тебя. Так что, если ты примешь этих смертных, то будешь либо заперт в вулкане, либо отправишься обратно в империю с позором. В любом случае, мне с тобой играть не интересно, так как у твоей земли скоро будет новый хозяин.

Дух океана опрокинулся на поверхность воды, и по ней тут же побежали мелкие волны. Покачиваясь, он с любопытством наблюдал, как широкая полоса лавы рассекла каменистый берег. Тин превратился в облако огня, которое карало и жгло и без того мёртвую землю за ту боль, которую причинили ему люди.

— Если это надолго, то я, пожалуй, пойду, — сказал дух океана с усмешкой.

— Подожди! — Тин внезапно остановился. — Я-то думал, наивный, что Создатели всё ещё доверяют мне. Неужели они разозлились настолько, что вмешали в это дело другого духа и собираются меня выселить? А как же пророчество?

— Кто знает, Создатели могли солгать тебе насчёт твоего пророчества. Ты их основательно разозлил тем, что выгонял людей, которых они к тебе присылали. Может, это дух земли останется на Младшей земле до конца. Твои боги запрут тебя в вулкане, где ты медленно, но верно сойдёшь с ума, а в это время дух земли преобразит твой материк и заселит его людьми. Но суть не в этом, а в том, что кто-то из твоих смертных знает о намерениях Создателей и играет им на руку. Если ты позволишь им стать твоими богами, то этот человек подговорит остальных предать тебя.

— Ты знаешь, кто из них предатель?

Тин опустился на горящую землю, ожидая ответа, как приговора.

— Нет, я не знаю. Всё это слухи, Тин. Один из духов только что прибыл на своё воплощение, и, пока его память полностью не перестроилась, он и выдал нам все новости из империи. Там только и разговоров, что о твоём предстоящем изгнании. Кто знает? Может быть, все твои смертные — предатели! Хотя, конечно, это менее вероятно. Я бы такое дело поручил самому сильному человеку, который не сломается и которого послушаются другие. Вот и выясни, кто из них лжёт тебе. Хотя, честно говоря, я бы на твоём месте не церемонился с ними: сжёг бы их всех и сравнял дом с землёй, а потом извинился бы перед Создателями. Ладно, мне пора. Если тебя запрут в вулкане, то вспоминай наши игры. Может быть, тебя это развлечёт.

Гулко рассмеявшись, дух океана слился с тёмной поверхностью воды.

Тин заставил себя сдержать кипящую в нём ненависть. Присев на дымящийся берег, он задумался. Больше всего его разозлило то, что услышанное от духа океана застало его врасплох. Почему он так удивлён, если ожидал предательства с самого начала? Создателям приспичило вмешаться в его воплощение. Не терпится им, видите ли. Они были так уверены в своём успехе, что даже построили дом для этих смертных. Они прислали их на Младшую землю, чтобы он ими заинтересовался. Так почему же он удивлён тому, что кто-то из этих смертных — предатель?

Кто же из них предатель? Мужчины сильнее и невозмутимее, но женщины изворотливее. Тин заставил себя не замечать того отчаяния, которое стучалось в его мысли, и методично проанализировал характер каждого из них. Его вывод был весьма печальным: ему удалось исключить только одного из подозреваемых. Он мог поклясться, что Эльмира не была предательницей. В ней была такая чистосердечная, открытая доброта, что Создатели ни за что не рискнули бы сделать на неё ставки. Даже если она попыталась бы предать, то не смогла бы. Макс подходил лучше всех: уверенный, привлекательный, успешный, он, не задумываясь, сделает то, что нужно для дела. Лари почти такой же яркий, как и Макс, но при этом он более открытый и дипломатичный. А Найли… мысль о том, что предательницей могла оказаться Найли, заполняла Тина такой немыслимой болью, что он чуть ли не сдался желанию верить ей. Но ему следовало оставаться объективным: в Найли было что-то скрытое, какая-то сила, которая влекла его. Остальные прислушивались к ней, а ведь именно это и было нужно Создателям. Ещё не факт, что она сможет предать его, но Создатели вполне могли выбрать именно её. Хотя, может быть, её чувства были всего лишь притворством?

Не в силах больше сдерживать себя, Тин взмыл в воздух, разбрасывая вокруг огненные брызги. Внутри него зачинался ураган, и он не собирался задумываться о последствиях. Может, дух океана и прав: незачем ему разбираться, кто и почему планирует его предать. Ему следует избавиться от них всех.

Тин крошил камни, плавил чёрный песок, метался вдоль южного берега, но не находил успокоения. Наконец, отчаявшись, он вернулся на вулкан и сидел в задумчивости, пока первые полосы рассвета не оживили небо. Тогда он поднялся и направился к дому, где в этот момент спала женщина, которая своим присутствием превращала всё его существование в чувственный хаос. Запретив себе думать о ней, Тин начал поджигать Младшую землю.

* * *

Эльмире снилась гроза. Угрожающую темень прорывали всполохи оранжевого огня, и женщина чувствовала вокруг себя давление стихии. Вцепившись во что-то вспотевшими руками, она вглядывалась в черноту, пытаясь понять, от чего так содрогается земля.

— Помогите!? — В этом непонятном, пустынном месте крик Эльмиры прозвучал вопросительно. Ответа не последовало. — Помогите! — ещё пронзительней закричала она.

— Шшш, детка, тебе снится сон! — Лари сонно похлопал её по плечу, и Эльмира вздрогнула от этого прикосновения. Половина её сознания всё ещё оставалась затянутой в ночной кошмар, в то время, как другая половина пыталась зацепиться за реальность.

— Лари, проснись! — Её следующий крик был намного пронзительнее предыдущих, и она затрясла мужчину, перекатывая его на край постели. — Смотри!

Стряхивая с ресниц последние капли сна, Лари приподнялся на локте и проследил за вытянутой рукой Эльмиры. За окном горела земля. Пламя извивалось, шипело и плевалось комками огня. Кроме сплошного пламени, не было видно ничего.

Лари вскочил и подбежал к окну. Горячее на ощупь, оно каким-то чудом держало натиск безумного пожара.

— Разбуди остальных! Нам надо бежать!

Путаясь ногами в простыне, Эльмира выскочила из спальни и резко затормозила. За окнами кухни была видна та же картина.

Макс и Найли выбежали из своих комнат, растрёпанные, заспанные, охваченные ужасом.

— Со всех сторон дома одно и то же! Почему же дом не горит?

— Я не думаю, что это случайность. — Найли испуганно поёжилась. — Мы чем-то рассердили Тина.

Они синхронно повернулись и посмотрели на Макса.

— Почему вы так на меня смотрите? — возмутился тот и ткнул в Найли пальцев. — Я сегодня его вообще не видел, в отличии от неё!

— А я-то думал, что Найли с лихвой замолила все свои грехи! — В голосе Лари было столько желчи, что остальные посмотрели на него в недоумении.

— Тин ждёт нас, — вдруг сказала Эльмира. Приоткрыв входную дверь, она смотрела наружу. Перед домом, обласканный огнём, стоял дух вулкана. Кое-как нацепив обувь, четверо вышли на порог и застыли от ужаса, смешанного с восхищением. Тин был соткан из живого, подвижного пламени. У его ног плескались игривые волны огня, подползая к нижней ступеньке дома и взмывая брызгами. Он него шёл такой невыносимый жар, что они закрыли глаза и закашлялись.

— Что случилось, Тин!? Что мы такого сделали? — Эльмира попыталась заплакать, но её глаза высохли, и движение век вызывало невыносимую боль.

— С той минуты, когда вы прибыли на мой материк, я знал, что мне следует избавиться от вас. Я сожалею, что не сделал этого. Я не стал противиться пророчеству, принял волю Создателей и теперь расплачиваюсь за это! Вы собираетесь предать меня! Как вы посмели? — В массе трясущегося огня уже невозможно было узнать хозяина Младшей земли. Его голос трещал, как угли.

— Кто собирается вас предать?! Тин, объясните нам всё толком! Потушите огонь, мы с вами всё нормально обговорим. Произошла какая-то ошибка. — Наигранно-спокойный голос Макса был еле слышен из-за окружающего их гула.

— Никакой ошибки нет. Меня интересует только правда, и я получу её от вас.

— Но мы и так вам всё рассказали! — воскликнул Лари.

— Нет! — Крик Тина был таким громким, что Эльмира запрыгнула обратно в дом, с силой захлопнула дверь и заткнула уши. Не обратив внимания на закрытую дверь, Тин продолжил: — Я думал, что Создатели прислали мне смертных, чтобы задобрить меня и попросить моего разрешения на заселение. Я почти научился доверять вам, а вы… вы собирались предать меня! Теперь я знаю, что у Создателей совсем другие планы: они собираются подселить на материк другого духа, и один из вас действует по его указаниям. Я не думал, что Создатели падут так низко. Что они собираются со мной сделать? Они хотят избавиться от меня? Отвечайте!

Столп огня взмыл ввысь, грозя обрушиться на их головы. Отпрянув назад, они переглянулись, но не увидели в глазах друг друга ничего, кроме ужаса.

Осторожно приоткрыв дверь, Макс закричал:

— Тин, мы действительно ничего об этом не знаем. Никто не собирается вас предавать, и мы никогда не встречались с Создателями.

— Вы опозорили меня! — прогремел Тин. — Об этом знают другие духи, об этом говорят в империи! Сегодня дух океана заявил, что ему неохота со мной сражаться, так как у Младшей земли скоро появится новый хозяин.

— Мы ничего не знаем об этом. — Голос Найли был хриплым, и она опиралась на стену, пытаясь устоять на трясущихся ногах. Каждый вдох, пройдя через сухие, потрескавшиеся губы, обжигал лёгкие.

— Знаете! — рявкнул Тин, стараясь не смотреть на Найли. — Кто-то из вас обещал Создателям повлиять на остальных, чтобы выгнать меня и поселить здесь другого духа. Вы расскажете мне, что задумали Создатели и этот… другой дух. Я хочу знать, кто он, являлся ли он вам. Иначе я сожгу вас всех прямо сейчас.

Он поднял руку, и струя жидкого огня ударила в крышу над их головами. Покрытие затрещало и накренилось, впуская огонь внутрь. Толкаясь, четверо выскочили наружу и застыли на верхней ступеньке над плещущейся лавой. Пристально глядя на них, Тин опустил руку.

— Так и быть, я дам вам двенадцать часов на размышления. После этого вы придёте на вулкан, сами выдадите мне предателя и расскажете мне всё, что произошло с вами в действительности. А если нет, то я избавлюсь от всех вас.

Тин был недоволен собой: ему следовало уничтожить их всех, но один взгляд на Найли, беспомощную, в спадающей с плеча ночной рубашке, сражающуюся за каждый вдох, и его намерения растаяли. “Я просто дал себе отсрочку”, - пообещал он.

— Идите! — крикнул Тин.

— Куда?

— Обратно, откуда пришли.

Перед ними открылась чёрная тропа, втиснутая между стенами огня. Закрывая лица руками, они побежали по направлению к берегу. Макс замыкал цепочку, и, когда он оглянулся назад, их дом уже потонул в пламени.

Не добегая двух метров до берега, Эльмира упала, скользнув рукой по огненной стене. Её пронзительный крик заглушил треск лопающейся кожи.

— Сюда! Скорее! В воду её! — закричала Найли. Макс подхватил рыдающую женщину и забежал с ней в воду. — Держи её руку в воде, кожа будет гореть ещё долго.

Эльмира захлёбывалась от слёз.

Найли упала на чёрную гальку, брызгая водой на обгоревшие волосы.

— О Боги! Он сжёг мою аптечку! — застонала она.

— Он сжёг мои костюмы! — Эльмира скорчилась в воде, отведя руку в сторону и пытаясь промыть зудящие глаза.

— Он ВСЁ сжёг. Перестаньте думать о мелочах, — отрезал Макс. — Полагаю, что он сожжёт и нас.

Женщины вздрогнули.

— Почему? Ему же нужен только предатель? Остальные-то тут причём?

— А вы что, уже богинями себя представляете? — Лари с силой метнул в воду горсть чёрной гальки. — В золотых платьях? С венцом на голове? Будете вершить судьбы смертных? Неужели вы не понимаете, что всё это — какой-то сумасшедший розыгрыш? Нам всем что-то подмешивают в воду, и у нас глюки идут!

— На материке есть живая земля, — вдруг сказала Найли. Поймав недоумевающие взгляды остальных, она кивнула. — Да, самая обычная, живая, с густой травой, подорожником, деревьями и кустами. Тин заботится о ней сам. Я думаю, что ему было здесь одиноко. Если бы не то, что случилось сегодня, то мы смогли бы остаться на материке и быть здесь счастливы. — Найли бросила взгляд на стену пламени, и грусть затопила её.

— Почему ты не рассказала об этом раньше? — Эльмира обиженно насупилась.

— Интересно, о чём ещё ты умолчала? — Макс обернулся, чтобы посмотреть на Найли, и воскликнул: — Смотрите! Нашу яхту вернули!

На фоне рассветного неба виднелись очертания яхты. Не дожидаясь, когда она приблизится к берегу, и больше не боясь того, что скрывалось в глубине океана, они рванули ей навстречу. Задирая ноги, они бежали, падали в воду, плыли и, наконец, забрались на борт спасительного судна.

— Видите, он вернул нам яхту, а, значит, он не собирается нас убивать! — сказала Найли с надеждой.

— Может, он собирается нас утопить! — жёстко рассмеялся Лари.

Отдышавшись, они устроились в кокпите, глядя друг на друга с неприкрытым подозрением. Внезапно всё недоговорённое, нераскрытое начало казаться самым важным. Они вспоминали сказанные друг другу слова, по-другому толковали их смысл, искали в них совсем другие намерения.

Ещё совсем недавно они сидели на этих же креслах, надеясь на самое восхитительное путешествие в их жизни. Теперь же они надеялись только на шанс выжить.

Найли перебирала спутанные волосы, которые когда-то были шелковистыми и светлыми, а теперь были сожжены и покрыты копотью. Ещё вчера она волновалась совсем о другом: о том, что, спустя века, кто-то попробует отнять у неё Тина. Спустя века. Подумать только! Вот она, любовь духа вулкана: быстро приходит и быстро исчезает, оставляя за собой ожоги. Хотя надо признаться, что Тин не сказал ей ни слова о любви. Щемящая боль сдавила дыхание Найли, и она отвернулась от остальных, чтобы не выдать своего смятения и горя.

Эльмира сидела рядом, прикусив губу от боли. Найли только что промыла ожог, но без аптечки больше ничем помочь не могла.

Макс заговорил первым.

— Думаю, что самое время поговорить начистоту. Найли, я уверен, что предатель — это ты. — В его голосе была неприкрытая угроза. — Я сразу заподозрил, что ты неспроста к Тину полезла и начала копаться в его голове.

— Я всегда себя так веду, — раздражённо ответила она. Обвинения быстро отвлекли её от страданий. Вскочив с места, она взволнованно заходила по кокпиту. — Считайте это издержками моей профессии. Я ведь и к вам, как ты говоришь, “лезла”!

- Именно поэтому я тебя и подозреваю. Тин-же сказал, что предатель должен был повлиять на остальных, чтобы мы все согласились выступить против него. Тебя и выбрали на эту роль.

Найли шумно выдохнула и села обратно в кресло. Запах мокрой гари, исходящий от местами обуглившейся ночной рубашки, заставил её поморщиться.

— И когда это я пыталась на тебя повлиять? Ты зря подозреваешь меня, Макс, я ничего не знаю ни о каких Создателях или духах. Я знаю только то, что Тин был зол, причём очень зол, а это значит, что всем нам не поздоровится. Вместо того, чтобы сдаваться паранойе, лучше задумайся о том, что нам делать?

— Как что? — Лари дёрнул плечами. — Я предлагаю бежать! Тин ведь дух вулкана, а не воздуха, он не сможет отправиться за нами на Большую землю. У нас есть двенадцать часов, чтобы убраться отсюда как можно дальше. Как ты думаешь, Найли, у нас получится?

Найли прикинула скорость, с которой перемещался Тин.

— Не знаю, получится ли. Он не может улетать слишком далеко от Младшей земли, но вчера мы добрались до другого материка. Думаю, что попробовать стоит.

Толкаясь, они бросились к панели управления.

— Заводи же её, Макс! — закричала Эльмира. — Она ведь работала на пути сюда! Должно же на этой яхте быть хоть что-то нормальное! — Она с силой надавила на красную кнопку, но это ни к чему не привело. Толкая друг друга локтями, они начали беспорядочно поворачивать рычаги.

Отодвинув Эльмиру в сторону, Лари достал из ящика перочинный нож и постучал им по краю панели управления. Вставив нож в щель, он надавил со всей силы и с треском выломал панель. Под нею было пусто: ни проводов, ни приборов.

Эльмира всхлипнула.

— Думаю, что нам потребуется альтернативный план. — Лари убрал нож.

— Ну что ж, Найли, раз ты такая умная и влиятельная, то давай, плыви обратно к берегу и влияй на своего любовника! Пусть он отпустит нас и сделает так, чтобы яхта заработала. — Макс ударил кулаком по выломанной панели.

— Не хочу. — От её невозмутимого и совершенно спокойного голоса по спине Макса пробежала дрожь.

— Что значит “не хочу”?

— Я не хочу на него влиять. Раз уж мы не можем сбежать отсюда, то будем делать то, что сказал Тин. Я верю ему, и если он говорит, что один из нас — предатель, то, значит, так и есть.

— Но как же мы узнаем, кто из нас предатель? — Эльмира села обратно в кресло и, опираясь локтями о колени, свесила голову вниз. Обожжённая рука нестерпимо ныла, и женщине казалось, что с минуты на минуту её поглотит обморок.

— Я надеюсь, что виновник сам признается в этом. — Найли обвела остальных пронзительным взглядом.

— Заметь, Лари, она говорит о виновнике в мужском роде! — Макс неприязненно хмыкнул. — Найли, на твоём месте я бы на признание не надеялся. Каждый за себя — вот единственный действенный принцип! — Стараясь сдержать переполнявшую его злобу, он вышел наружу и, прислонившись к перилам, уставился на горящую землю. Лари последовал за ним.

Эльмира подняла голову: по её лицу струились слёзы.

— Каждый за себя? — прошептала она. — Но ведь мы же друзья?

— Нет, Эльмира, мы не друзья, — Найли сжала её руку. — Мы — четверо интересных неудачников, брыкающихся в лицо судьбе.

— Но ведь мы с тобой подруги?

— Да, — с задержкой ответила Найли. — Мы с тобой, может быть, и подруги. Вы с Лари — любовники, это совсем другое. Мы с Лари — никто. А Макс — он совсем другой, он сам по себе.

— А мне Макс нравится. Мне кажется, что ему так больно, что он предпочитает никого к себе не подпускать.

— Не исключаю, что ты права, Эльмира.

— Как ты думаешь, кто из нас предатель?

— Я не знаю. — Найли сидела с закрытыми глазами, перебирая пальцами остатки ночной рубашки.

— Мне кажется, что это — Макс, — прошептала Эльмира. — Он мне хоть и нравится, но иногда он меня пугает! Я не верю, что предателем может оказаться Лари… или ты.

— Предателем может оказаться любой из нас.

— Но ты же не думаешь, что это я? — возмутилась Эльмира.

Найли приоткрыла глаза и посмотрела на подругу, еле заметно покачав головой.

— Нет, я не думаю, что это ты. Но это не значит, что в ответ на мои слова ты должна снимать подозрение с меня.

— Я тебя не подозреваю, Найли, я знаю, что ты не предатель.

— Откуда ты можешь это знать?

— Ты приручила Тина в тот день, когда он прикоснулся к твоей коже. Я подозреваю, что ты знала об этом уже тогда. Тебе не нужно было переживать и мучиться вместе с нами, ты могла сделать так, чтобы он избавился от нас и сразу сделал тебя богиней. Но ты не сделала этого. Ты страдала, переживала и терзала себя вопросами. Ты полюбила его.

— Да, я знала о том, что он заинтересовался мной. — Слабая улыбка осветила лицо Найли, не коснувшись глаз. — И я могла сразу попросить его сделать меня своей богиней. Но неужели ты думаешь, что любящие люди не могут предать?

— Кто как, Найли, кто как. Некоторые на это способны, а ты — нет.

— Честно говоря, я не вполне понимаю, в чём состоит наше предательство. Чем мы можем помочь Создателям и духу земли? Как мы можем изгнать Тина? Он говорил мне, что между духом и его богами должно быть полное доверие, и что воля богов имеет большую силу, но я не знаю, что именно мы можем сделать.

— Я тоже не знаю.

Какое-то время они молчали, исподтишка поглядывая на переговаривающихся на палубе мужчин.

— Я надеюсь, что в душе есть вода. Пойду, смою с себя эту гарь. — Найли посмотрела на горелые, мокрые клочья ночной рубашки. — Жаль, что мы не оставили здесь никакой одежды.

Зайдя в тесную кабинку душа, Найли опустилась на пол и с силой прикусила большой палец, пытаясь сдержать крик. Только бы кто-то признался, только бы Тин пустил её обратно на Младшую землю, к себе. Только бы он снова поверил ей. Неужели он действительно сможет сжечь их, если никто не признается? Давясь рыданиями, Найли включила душ и сунула голову под прохладную воду. Только бы всё обошлось. Неужели можно настолько бояться того, кого ты любишь?

Посмотрев вслед подруге, Эльмира вышла на палубу и присоединилась к мужчинам. Увидев её, они замолчали, и даже Лари не смог встретиться с ней взглядом.

“Неужели они подозревают меня?” — ужаснулась Эльмира и неловко проследовала мимо мужчин на другой конец палубы. Сжимая поручень, она смотрела на светлеющее небо, в котором мелькала бесформенная стая птиц. За всё время, проведённое на Младшей земле, они не видели ни одной птицы, и вдруг — целая стая. Эльмире казалось, что птицы двигались неестественно медленно, меняясь местами, создавая причудливые фигуры, чем-то похожие на буквы.

— Если это — послание, то очень вовремя, — прошептала Эльмира, вглядываясь в беспорядочный рисунок. — Мне ещё никогда не было так страшно.

* * *

Как заставить кого-то сознаться в деянии, за которое им грозит мучительная смерть? Не найдя ответа на этот вопрос, четверо путешественников провели большую часть дня в своих каютах, только иногда выходя наружу. Когда их пути пересекались, они неловко задевали друг друга взглядами, стараясь случайно не обвинить кого-то, перед кем потом придётся извиняться. Макс всячески избегал Найли, то ли потому, что уже сказал всё, что думал, то ли потому, что сожалел о сказанном.

В камбузе оставались запасы еды, в основном консервы и замороженный хлеб. В обед они встретились там, безмолвно разложили упаковки и сделали себе сухие бутерброды. Уходя, они на мгновение задержались, делая последнюю попытку найти какое-то слово, какой-то жест, которые помогли бы им опознать стоящего среди них предателя. Потом они угрюмо отступили к лестнице.

— Я не хочу умирать, — почти неслышно произнесла Эльмира.

— Если ты — не предательница, то тебе не о чем волноваться, — ответил Макс и посмотрел на Найли.

— Но если предатель не признается, то Тин избавится от всех нас, — не сдавалась Эльмира. — А вдруг он будет нас пытать?

Найли издала сдавленный стон и упала на колени, прижав руки к животу. Содержимое бутерброда вывалилось из её рук растрёпанным месивом.

— Чувствуешь себя виноватой, Найли? — В насмешливом голосе Макса отчётливо слышалось обвинение.

— Это — не вина, Макс. — Лари погладил Найли по волосам. — Это — страх. Так выглядит животный страх.

Найли бросилась в свою каюту. Её тошнило.

* * *

Когда до назначенного им времени осталось полчаса, четверо путешественников встали у борта, напряжённо вглядываясь в берег и сжимая поручень, как будто все они собирались признаться в чём-то ужасном.

— Время вечеринки приближается. — Макс попытался пошутить, но его никто не услышал.

Найли почти справилась со своим страхом и теперь стояла вместе со всеми, ожидая назначенного часа. Её попытки смыть запах гари с волос не увенчались успехом. “Неужели я думаю о моём внешнем виде в такой момент? Что со мной происходит?” Её сердцебиение участилось от мысли, что она скоро увидит Тина. “Почему меня так тянет к нему, даже в такой момент?” В этом мужчине, в этом существе таилось какое-то родство, какое-то непонятное ей смятение, и ей хотелось положить ладонь на его горячую грудь и пронизать её успокаивающим холодом.

“Родственная душа, — с усмешкой подумала Найли. — Может ли у духа быть родственная мне душа? Или всё это — всплеск моего больного воображения? Вот сейчас мы и узнаем, чего стоит выдуманная мною сказка”.

— Думаю, что нам пора, — провозгласил Макс.

Эльмира приникла к Лари. Сначала мужчина нахмурился, потом осторожно обнял её за плечи.

“Что говорят в таких случаях?” — задумался он. — Всё будет хорошо, детка, — произнёс он вслух.

Эльмира потёрлась щекой о его плечо.

“Зачем я ей соврал? Ничего хорошего уже не будет”.

Они по очереди спрыгнули за борт и поплыли к берегу.

“Это — конец, — пронеслось в мыслях Найли. — Почему же после такого сказочного начала, конец всегда должен быть плохим?”

* * *

Земля больше не горела, и, глядя вокруг, четверо недоумевали, каким образом Тину удалось поджечь камни. Дымящееся чёрное месиво застыло неровным покровом. Хлопья сажи парили в воздухе, и, чтобы не вдыхать всю эту гарь, они прикрыли лица остатками одежды.

Для них была оставлена тропинка, которая вела прямиком к вулкану.

— Тин ждёт нас! — Эльмира упёрлась ногами в гальку, как будто у неё был шанс отказаться от этой встречи. Осторожно приобняв женщину за плечи, Лари потянул её за собой. — Что мы скажем ему? Мы же ничего не придумали? — В её голосе звенело начало истерики.

— Он задаст нам вопросы, а мы на них ответим. — Поцеловав Эльмиру, Лари провёл пальцем по её лбу, разглаживая встревоженные морщинки. — Мы не можем не пойти к нему, ведь ты знаешь, что в этом случае он избавится от всех нас.

— Знаю, — хриплым эхом отозвалась Эльмира.

Обычно подъём на гору казался им крутым и долгим, но в этот раз он занял всего несколько мгновений. Они потоптались на верхней ступени, пытаясь отсрочить неизбежное.

Тин ждал их, сидя на своём обычном месте. Сверкнув глазами, он сразу уставился на Найли, пробежавшись взглядом по обгоревшей ночной рубашке, обожжённым волосам и испуганному выражению лица. Он был насторожен и зол, и от нетерпения на его пальцах плясали оранжевые искры. Когда Найли попыталась сказать “здравствуй”, его лицо исказила болезненная гримаса.

“Тин уверен, что я предатель!” — догадалась Найли и, дрожа от ужаса, попыталась скрыться за спинами остальных. Выругавшись, Макс резко дёрнул её за локоть и поставил впереди себя.

— Если ты ничего не скрываешь, то тебе нечего бояться, — прошипел он.

“Какая глупость! Неужели существуют люди, которые вообще ничего не скрывают?” Запутавшись в своих мыслях, Найли покорно опустила голову.

— Отпусти её. — Глаза Тина сияли оранжевой радугой, и каждое слово вибрировало среди скал злобным эхом. — Каждый из вас сам по себе, каждый за себя, — повторил он слова, сказанные ранее Максом.

Безмолвно подчинившись, они отступили друг от друга на пару шагов. Эльмира попыталась вновь взять Лари за руку, но тот притворился, что не заметил этого робкого движения.

— Говорите! — скомандовал Тин.

Тишина была пронзительной. Даже ветер затих, сдавшись воле огня. Вокруг неторопливо плыли самые обычные, равнодушные облака.

“Я хочу домой!” — сказала себе Эльмира. Всего два дня назад она поспорила бы на что угодно, что никогда больше не захочет домой.

— У вас есть две минуты, чтобы сказать мне правду. Кому из вас являлся другой дух? Кто он? Каковы его планы и планы Создателей? — Все четверо задержали дыхание. — Если вы не хотите говорить добровольно, то мне придётся вас заставить.

Эльмира вскрикнула и попятилась назад.

— Эльмира! Тебе есть, что сказать?

— Я клянусь, что мне никто не являлся! Я ничего об этом не знаю, Тин, поверьте мне!

— Макс! А что скажешь ты?

— Я ничего не знаю, Тин!

— Лари!

— Я ничего не знаю.

— Найли! — Голос Тина сорвался, споткнувшись о её имя.

— Нет, Тин, я не знаю ответов на твои вопросы.

Тин не сводил взгляда с Найли, и в его глазах было немое ожидание.

“Неужели он надеялся, что именно я окажусь предателем? Почему? — ужаснулась Найли. — Может, тогда ему легче было бы избавиться от мыслей обо мне? Убив меня, он покончит со своей слабостью?” — Она содрогнулась. Несмотря на удушливый жар, ледяной озноб сотрясал её тело.

— Ну что ж, — Тин встал. — Я подозревал, что зря трачу на вас время. Рано или поздно, я узнаю от других духов, кого из духов мне хотели подселить и зачем, так что вы мне больше не нужны. Без вас Создатели всё равно не смогут ничего сделать. Эта земля принадлежит только мне, и я не пущу сюда никаких других духов. Встаньте рядом друг с другом, так мне легче будет избавиться от вас.

Эльмира зашаталась и протянула вперёд руки, как будто ища поддержку. Макс рывком обхватил её за талию и прижал к себе. Его лицо осунулось и походило на резиновую маску ужаса. Найли и Лари подошли к ним, бросая на Тина умоляющие взгляды.

— Неужели всё это действительно происходит с нами? — прохрипел Лари — мужчина, который никогда не стеснялся своего страха.

— Неужели ты убьёшь нас, Тин? — Найли отказывалась принять происходящее. Мужчина, которого она полюбила, не мог оказаться способным на убийство. Её убийство. Хотя Тин не мужчина, и она знала об этом.

— Да, Найли, именно это я и собираюсь сделать.

— Но мы… — Найли запнулась. Ей никогда ещё не приходилось просить милосердия у любимого человека.

— Что мы, Найли? Ничего. Не обольщайся, нет никакого “мы”. Встань поближе к Лари.

Тин взмахнул рукой, и струя лавы заиграла над его кистью небольшим фонтаном.

Найли безмолвно прижалась к Лари и почувствовала, как дрожит его тело. Оттолкнув её в сторону, мужчина упал на колени и зарыдал.

— Остановитесь, не делайте этого! Я расскажу вам всё, что знаю!

Остальные отступили в стороны, вскрикивая от изумления и облегчения.

— Лари, нет! — протяжно завыла Эльмира.

— Заткнись! — рявкнул Лари и нагнулся к земле. Его вырвало. Вытирая губы, он приподнял голову и глухо заговорил:

— Я клянусь, что не видел никакого духа, но в последнем письме мне было поручено особое задание. Автор письма предупредил, чтобы я сжёг его и не рассказывал остальным о его содержании. Всем нам дали задание договориться с вами о заселении земли, но мне предложили ещё кое-что. Я не знаю, кто написал это письмо, но они сказали, что вы вредите земле и делаете её непригодной для людей. Создатели не могут выселить вас отсюда или подселить к вам другого духа, так как такое вмешательство может произойти только по воле богов. Пока вы живёте здесь один, вы — закон материка и его единственный властелин. Однако если здесь появятся боги, то они смогут вас укротить. Мне поручили подговорить остальных выступить против вас, когда мы станем богами. Тогда мы объявили бы Создателям волю богов, и они получили бы над вами контроль. Я клянусь, что это всё, что я знаю. Умоляю вас, простите меня, ведь я ничего не успел сделать! Мы даже ещё и богами не стали! Я не рассказал о моём задании никому, и ещё не факт, что я его выполнил бы. Я не уверен, что Создатели довольны тем, что выбрали меня, ведь мне с самого начала пришлось здесь нелегко.

Тин сосредоточенно накручивал полосу искрящегося огня на палец.

- Если верить духу океана, то Создатели собирались подселить на материк духа земли. Значит ли это, что они солгали мне о пророчестве?

— Я ничего не знаю ни о каком пророчестве, — яростно замотал головой Лари.

— Какой из духов останется здесь, я или дух земли? Как вы собирались держать меня под контролем до конца моего воплощения? Вы планировали запереть меня в вулкане? — Вопросы сыпались из Тина огненным потоком, но сам он был на удивление спокоен. Невозмутимо выслушав заверения Лари, что тот больше ничего не знал о планах Создателей, Тин спросил: — И что же они пообещали тебе в случае успешного завершения этого задания?

Шипящая полоса огня вспорола камень под коленями Лари. Отпрянув, он свалился на бок, и его снова вырвало.

— Автор письма пообещал сделать меня Верховным богом Младшей земли.

— И ты поверил этому? — вдруг подал голос Макс. — Ты же банкир! Ты — трезвый, современный, образованный человек. Ты получил такое письмо и поверил ему? Верховный бог?

— Ты и сам поверил в это, Макс. — Лари хотел разозлиться, но у него не было на это сил.

— Мне обещали, что в случае успеха я получу высокопоставленную должность. Про богов и Создателей никто ничего не говорил, иначе я ни за что не согласился бы на это путешествие. — Макс лгал: он всё равно отправился бы на Младшую землю. Иногда самые сумасшедшие идеи притягивают тебя так, что ты просто не в силах от них отказаться.

— Моя бабушка называла себя ведьмой, и в детстве я видел много необычного и научился верить в магию, — пробормотал Лари. — Кроме того, ты и сам видишь, что я был прав, что поверил. Всё, о чём говорилось в письме — правда. — Лари вытер губы дрожащей рукой и повернулся к Тину. — Умоляю вас, простите меня. Теперь, когда я встретил вас и увидел Младшую землю, я уже не смог бы сделать то, что от меня требовали. — Это было неправдой, но Лари собирался использовать любой шанс предотвратить неизбежное.

— И что, неужели ты отказался бы от должности Верховного бога? — усмехнулся Тин и, не дожидаясь ответа, встал и приблизился к Лари.

— Что вы с ним сделаете? — воскликнула Эльмира, пытаясь вырваться из рук Макса. — Лари никого не подговаривал против вас! Он никому не причинил зла!

Тин не обратил на неё никакого внимания. Макс сжал объятия изо всех сил, пытаясь заставить Эльмиру отвернуться, но сила её безумного порыва разомкнула его руки, и женщина упала на камни с душераздирающим криком. Найли упала рядом, не в силах удержаться на ногах и не ощущая ничего, кроме липкого, тошнотного страха.

Через секунду Тин поднял руку, и струя лавы пронзила Лари.

Омерзительный запах горящей плоти наполнил воздух, прилипая к коже и оставляя свинцовый привкус во рту. Остальные в ужасе откатились в сторону, одновременно давясь и плача.

— Убирайтесь отсюда! — крикнул Тин. — А то я могу передумать и сделать то же самое с вами!

— Куда мы можем пойти? — истерически закричала Найли. — Мы же ни в чём не виноваты!

— Куда угодно, но как можно дальше от Младшей земли!

— Но яхта неуправляема!

— Не я вас сюда привёз, не мне вас везти обратно.

Тин исчез.

Макс осторожно поднял Эльмиру на руки. Её сухие, широко распахнутые глаза были приклеены к дымящимся останкам Лари. Найли на четвереньках поползла к каменным ступеням.

Они не смогли найти никаких следов их бывшего дома и молча повернули обратно к берегу.

Когда они взошли на борт яхты, Эльмира сползла с рук Макса и свернулась мокрым клубочком на кресле кокпита. Время от времени она вздрагивала, позволяя остальным догадаться о том, какие картины мелькали у неё перед глазами.

Макс полулежал в кресле, вытянув мускулистые ноги и прилагая максимум усилий, чтобы скрыть одолевавшие его чувства. Найли сидела рядом, потерянная, оторопевшая, всё ещё не в силах признать, что случившееся с ними произошло на самом деле.

— Надо же, оказалось, что предатель — не ты! — Макс окинул Найли тяжёлым взглядом.

— Если это — твоя попытка извиниться, то поверь, это не стоит твоих усилий. Я думала, что предатель — ты.

— Ну что ж, тогда ничья?

Найли посмотрела на замершее тело Эльмиры и на свои дрожащие руки.

— Ну уж извини, на ничью это не похоже. Лари не заслужил того, что с ним случилось, он не сделал ничего предосудительного.

— Я с тобой не согласен. То, что он приехал на Младшую землю, означает, что он согласился предать Тина. Этого достаточно. Хотя, конечно, не следует забывать, что мы не видели остальные письма. Ещё не факт, что среди нас был всего один предатель.

— Хватит уже, Макс, и без твоих подозрений тошно. — Найли вскочила и постучала по сломанной панели управления. — Почему мы не движемся? Ведь мы проиграли, Тин не пустит нас обратно, так чего же ждут эти Создатели или кто они там?

— Время покажет. — Макс пожал плечами. — Может, мы ещё не проиграли.

Эту ночь они провели в кокпите, рядом с Эльмирой, которая отказывалась сдвинуться с места. Найли пыталась найти хоть что-то, хоть какие-то слова, чтобы облегчить страдания подруги, но её собственная боль оглушила её. Смерть Лари была ужасна, но изгнание с Младшей земли было концом всего, о чём она мечтала. Она побоялась оставить Эльмиру одну на ночь и легла рядом на полу, натянув на себя простыню. Фыркнув, Макс ушёл, но вскоре вернулся, подложил подушку под её голову и лёг рядом.

Они почти не спали, прислушиваясь к неровному дыханию Эльмиры и плеску волн за бортом их мёртвой яхты.

* * *

Тин летел над Младшей землёй, оставляя за собой дуги сияющих искр. Ему безумно хотелось остановиться, но он не мог позволить себе этого, так как знал, что тут же вернётся на берег, чтобы посмотреть, забрали ли Создатели смертных. Он видел, как они бежали к берегу, и еле сдержался, чтобы не кинуться следом, чтобы не остановить ранившую его женщину с прозрачной кожей.

“Нет”. Он полетел дальше, к Северным горам, изливая из себя огонь безрассудства и отчаяния. “Смертные лживы, лживы, лживы. Нет. Все они предатели. Они должны покинуть мою землю”.

* * *

Следующий день не принёс никаких положительных изменений. Эльмира лежала на кресле кокпита всё в той же позе. Она отказывалась есть и отталкивала питьё. Макс прижал её к креслу, пока Найли пыталась раздвинуть её потрескавшиеся губы и влить в рот несколько капель воды. В ответ Эльмира стонала, клацала зубами, ругалась и вертела головой. Потом она плакала. Беззвучно, безостановочно, слёзы стекали по её лицу.

— И где она берёт всю эту жидкость? — печально поинтересовалась Найли.

Макс поморщился и отвернулся, чтобы посмотреть на чёрную линию гор.

— Ну и что мы будем делать? Ждать?

— А что нам остаётся?

Так они и сидели, в напряжённой тишине, покачиваясь на ритмичных волнах. К полудню в кокпите стало невыносимо жарко, и тогда Макс вышел на палубу. Найли осталась рядом с Эльмирой, развернувшись так, чтобы ей не было видно Младшей земли. Она так упорно старалась не думать о происшедшем, что у неё не оставалось сил волноваться о будущем.

Эльмира задрожала от очередного приступа рыданий. Найли растворила немного сахара в воде и подошла к подруге.

— Не отталкивай меня, Эльмира, я одна. Макса рядом нет. — Приоткрыв губы дрожащей женщины, она влила сладкую жидкость в рот, и дождалась, пока Эльмира сглотнула. — Молодец, спасибо. Ты не можешь бросить меня сейчас, я боюсь оставаться одна с Максом. Ты должна быть сильной. — Она влила в рот Эльмиры ещё одну ложку воды. — Знаешь, я не осуждаю Лари. Мы все поверили в это письмо и приехали сюда, надеясь сделать что-то великое и получить большую награду. Лари просто поверил в это чуть больше, чем мы.

— Он солгал мне! — прохрипела Эльмира. — Он даже не намекнул, что ему дали особое задание, что он собирается манипулировать нами. Он рисковал нашими жизнями, Найли! Он признавался мне в любви, но при этом лгал мне и подвергал нас опасности.

— Он правильно сделал, что лгал тебе, — без задержки возразила Найли. — Если бы ты знала о том, что Лари — предатель, то погибла бы вместе с ним. — Найли погладила Эльмиру по лицу, и та попыталась улыбнуться и покачала головой.

— Надо же, как у нас с тобой всё складывается. Второй раз за последние несколько месяцев мне кажется, что моя жизнь зашла в тупик, и тогда рядом появляешься ты и убеждаешь меня в обратном. — Эльмира вытерла слёзы. — У нас ещё остался консервированный тунец? — неожиданно спросила она.

— Остался. Меня от него уже тошнит.

Эльмира села и посмотрела вокруг. Синяки под её глазами были почти чёрными.

- Я перекушу и приму душ, а потом сделаю тебе платье, — решительно сказала она.

— Из чего?

— Из простыни. В одном из ящиков я видела ножницы и скрепкосшиватель.

— Ну ты даёшь!

— Я сама шила мои первые танцевальные костюмы, и некоторые детали мне приходилось делать из цветной бумаги. У нас с мамой не было денег.

— Мне жаль, что Тин сжёг твои костюмы.

Эльмира махнула рукой.

— Это не имеет значения, они — моё прошлое. Я никогда уже не буду той невинной мечтательницей.

Эльмира вскоре вернулась и показала Найли своё творение.

— Глаз будет не отвести, — попыталась пошутить она, но её глаза и голос были безжизненными.

Она помогла Найли переодеться. В сложенной пополам простыне было сделано отверстие для головы, а остальная часть ткани была закреплена при помощи пояса и нескольких скобок.

— Надо же, даже приталено! — усмехнулась Найли.

— Ну что ты, всё как в лучших домах! Теперь садись, я займусь твоими волосами. — Эльмира осторожно разделила светлые пряди, обрезая обгоревшие концы. — Готово! Стрижка называется “погорельцы”.

— Моя очередь. — Найли обрезала обгоревшие рыжие кудри Эльмиры, а потом занялась ожогом. — Что с нами будет? — прошептала Эльмира, бесстрастно разглядывая безоблачное небо и почти не реагируя на боль.

“Откуда же я могу знать?” — хотела сказать Найли, но сдержалась. Вместо этого она попыталась использовать голос, который приберегала для самых сложных пациентов.

— Давай предположим, что именно Создатели привезли нас сюда. У нас нет оснований не верить Тину, так что давай предположим, что эти самые Создатели действительно существуют и следят за нами. Если они оставили нас здесь, то это значит, что наша миссия не закончена. Иначе они отправили бы нас домой.

— А вдруг они от нас избавятся?

Найли собрала остатки сил, чтобы улыбнуться.

— С какой стати им от нас избавляться? Ты же слышала, что сказал Лари? — При звуке его имени Эльмира вздрогнула. — Создатели ничего не могут сделать с Тином без помощи богов. Мы им нужны. Кроме того, если бы они хотели от нас избавиться, то уже сделали бы это.

Эльмира порывисто вздохнула.

— Мне хочется верить, что ты права. Если бы они решили, что мы провалили миссию, то отправили бы нас обратно. Значит, они на что-то надеются.

— Я думаю, что они собираются что-то предпринять. Однако если до вечера ничего не случится, то я вернусь на берег.

— Когда ты вернёшься на берег? — Макс присоединился к ним и сразу же отреагировал на заинтересовавшие его слова Найли.

— Я попробую поговорить с Тином сегодня вечером, если, конечно, до этого времени ничего не произойдёт. Ожидание убивает меня.

Макс задумчиво пожевал губу, но спорить не стал.

— А ты не боишься, что Тин тебя тоже… — Эльмира осеклась, тут же пожалев о сказанном.

— Нет, я не боюсь, — уверенно солгала Найли. На самом деле она не знала, чего боялась больше: того, что Тин сожжёт её, или того, что он позволит Создателям отправить её обратно на Большую землю. Какими бы безрассудными ни были её мысли, они упорно сходились на одном: ей необходимо было увидеться с Тином наедине.

Когда начало темнеть, Найли подошла к борту и посмотрела на берег. Эльмира следила за ней из кокпита, недовольно нахмурив лицо.

— Не ходи к нему, Найли. Если Создатели хотят, чтобы мы что-то предприняли, то пусть дадут нам знак, ну или инструкцию какую-то.

Найли не ответила.

— Ты собираешься отправиться к нему в таком виде? — Макс кивнул на развевающуюся на ветру простыню с выпадающими из неё скобами и на растрёпанные волосы.

— Ах, извини, я забыла напудрить нос. — В голосе Найли не было никаких эмоций. — Мы должны что-то предпринять, и чем раньше, тем лучше. Но перед тем, как я отправлюсь на берег, мне нужно знать, о чём просить Тина. Чего вы хотите? Чтобы он помог вам вернуться на Большую землю или чтобы разрешил остаться?

— Ты и сама понимаешь, что это зависит от его планов и намерений. В любом случае он должен гарантировать нам неприкосновенность, — без колебаний ответил Макс, и Эльмира согласно кивнула. — А чего хочешь ты?

— Я хочу остаться. — С этими словами Найли с плеском упала за борт и поплыла к берегу.

Несмотря на жару, у неё стучали зубы, и она всё время оборачивалась назад, ожидая, что увидит, как яхта движется к горизонту, оставляя её позади.

Чёрная галька пропиталась сумерками. Найли выползла на берег, перевернулась на спину и расслабилась, глядя на темнеющее небо.

“Если вы за мной сейчас наблюдаете, то помогите мне, пожалуйста”.

Она не знала, к кому обращалась, но после этого ей стало легче. Отдышавшись, она встала и заговорила громким, уверенным голосом.

— Тин, это я, Найли. Я вернулась на твою землю, я вернулась к тебе. Я хочу, чтобы мы попробовали продолжить то, что начали. Да, я понимаю, что ты разочарован в нас, так как Лари собирался предать тебя. Но ведь остальные не знали об этом. Пожалуйста, пусти нас обратно, мы хотим вернуться на Младшую землю.

“Слова любви. Уместны ли сейчас слова любви? — задумалась Найли. — Признаться ли мне, что я люблю его? Нелогично, неправильно, несмотря ни на что, люблю его. Глупой, несправедливой любовью, прямо-сейчас-прыгну-в-лаву любовью. Поймёт ли он это? Оценит ли? Поверит ли мне?”

Поднявшись на ноги, они повернулась и посмотрела на зловещие очертания гор. Робко, чуть слышно, она попыталась найти правильные слова.

— То, что ты сделал с Лари, было ужасно, но я понимаю, почему ты так поступил…

“Неужели я только что оправдала хладнокровное убийство?”

— Я подумала о том, что ты рассказал мне про богов, и я больше не боюсь лавы. Я готова к прыжку, Тин. Я верю тебе и хочу остаться с тобой. Если ты будешь рядом со мной, то я готова прыгнуть хоть сейчас. Я на многое готова, чтобы остаться с тобой. Не наказывай меня тишиной, не окружай меня своим невниманием. Я хочу увидеть тебя, почувствовать твой жар, твою страсть…

Найли прикоснулась к щеке, ощущая, как краска смущения расползается по её коже. Она стояла на берегу, выкрикивая в пустоту свои самые интимные мысли. Слышал ли её Тин?

Ей потребовалось три часа, чтобы отчаяться. Всё это время она рассказывала о себе, о своих чувствах, о прошлом и о том, как ей хочется, чтобы Тин не отпускал её обратно. Она жадно разглядывала окружавшую её кромешную тьму, надеясь поймать в ней хоть какое-то движение, хоть малейший всполох оранжевых искр, но напрасно.

“Ну что ж, полагаю, что это — отрицательный ответ. По крайней мере, я знаю, что сделала всё возможное, чтобы остаться”.

Вздохнув, она устроилась на тёплой гальке и заснула.

* * *

Тин стоял над бледным телом Найли, выделяющимся на гальке распластанным пятном.

“Она так смешно сопит во сне, — подумал он с улыбкой. — Тоже мне, богиня!”

Присев на корточки, он пригляделся к её обгоревшим волосам и приоткрытым губам.

— Маленькая лгунья. Маленькая, нежная лгунья, — тихо сказал он и растворился в ночи, оставив за собой радугу шипящих искр.

* * *

Проснувшись с первыми лучами солнца, Найли бросила прощальный взгляд на вулкан и поплыла к яхте. Как только она поднялась на борт, мотор завёлся, и они двинулись в путь.

Эльмира и Макс выбежали из кают, заспанные, растрёпанные, крича её имя.

— Ох, мы испугались, что ты осталась на берегу!

— Я позвала Тина, но он не явился мне. Видимо он мне не поверил.

— Куда мы плывём?

— Думаю, что домой. — Макс вздохнул. — Создатели поняли, что у нас ничего не получится, и отпустили нас.

— Но я не хочу домой! — слабо возразила Эльмира.

Макс и Найли переглянулись.

— У нас с тобой много общего, Эльмира.