В народе много говорят о четырёх испытаниях Окорпеля. Когда я попросила Эрика рассказать о его прошлых восхождениях, он отказался, сославшись на то, что магические горы становятся для каждого очень личным испытанием. Заметив, что я озаботилась этой мыслью, он пообещал, что мы со всем разберёмся на месте. При создании Окорпеля Алали не отошла от своих традиций. Каждого паломника ожидает что-то особое. Даже если вы в точности повторите чей-то маршрут, всё равно найдёте нечто неожиданное, уготованное богиней только для вас. Поэтому четыре испытания Окорпеля на самом деле являются сотней испытаний, из которых вам достаётся что-то особенное.

Алали окружила Окорпель четырьмя узкими невысокими хребтами, что сделало весь массив похожим на луковицу на разрезе. В центре стоит сам Окорпель, магическая гора Алали в таинственном сиянии необычного розового цвета. Говорят, что это сияние связано с особым типом вечноцветущего вереска, растущего на склонах Окорпеля. Ещё говорят, что розовая дымка — это сияние божественной магии. Ещё говорят… много чего говорят. Эрик предупредил, что не следует верить ничему из услышанного. Каждое из его прошлых восхождений преподнесло ему новые сюрпризы.

Я настояла, чтобы Эрик позволил мне нести часть наших вещей. Он дал мне самую малость — тюк, свёрнутый из одеял и одежды. Всё равно через несколько часов пути плечи занемели, а шея заныла от необычной нагрузки. Почему я такая немощная? Я сжимала зубы и двигалась вперёд, игнорируя боль. Не могу рисковать — вдруг Эрик пожалеет, что взял меня с собой? Теперь, когда я чувствовала приближение цели, мне хотелось во всём соответствовать образу заядлой путешественницы. Увы, три часа подъёма по крутому склону превратили энергичную женщину в неподвижное тело.

— Это — твой первый подъём, поэтому мы не будем торопиться. Немного терпения — и ты привыкнешь, — пообещал Эрик.

Ага. Привыкну.

Лёжа на влажных, разогретых солнцем камнях, я корчилась от боли в мышцах. Смерть казалась предпочтительнее дальнейшему поиску перехода в Реаль. Эрик не комментировал моё жалкое состояние и только помог снять тюк со спины, прежде чем заняться приготовлением еды.

Выглядел он отлично, двигался пружинисто, без малейших затруднений. Несмотря на тяжёлую ношу на спине, он почти не устал. Я же потела, задыхалась, отчаивалась и стенала от боли.

— Выпей! — Эрик протянул мне кружку с травяным настоем. — Это снимет боль в мышцах. Поверь, через три-четыре дня тебе станет лучше.

Через три-четыре дня??? Я на такое не подписывалась. Толком не знаю, но что именно я надеялась, но реальность разительно отличалась от ожиданий.

Бесцеремонно расстегнув мои брюки, Эрик спустил их до лодыжек и начал массировать ноющие мышцы. В мыслях я возмущалась и пинала его ногами, а в действительности у меня не было ни сил, ни желания сопротивляться, поэтому я просто расслабилась, зажмурившись и впитывая робкое весеннее солнце.

— Потерпи — и ты увидишь, как всё изменится. Пока мы поднимаемся по первому склону, мы видим только подгорье на этой стороне. Алали не показывает красоту своей магии в начале пути. Но когда ты пройдёшь первое испытание, богиня пустит тебя в первый круг, и ты побежишь вперёд, ведомая невероятным зрелищем. Фантазия Алали поразит тебя. Говорят, что богиня очень одинока. Она выплёскивает нерастраченную любовь с вершины Окорпеля, и та спускается вниз и оседает розовым туманом.

Вот и ещё одно "говорят". Представляю, как Алали смеётся над всеми этими слухами.

Не ожидав от Эрика такой романтики, я присмотрелась к выражению его лица. С чего он так расчувствовался? Вдруг на него уже действует магия горы? Если на меня что-то и действовало, то только травяной настой. Боль немного отступила, тело заполнила приятная истома, и я присела, всё ещё пристально наблюдая за провожатым. А может, он влюблён в богиню? Вдруг он познакомился с ней на Окорпеле и не смог забыть? Было бы замечательно, если бы мы оба нашли на магической горе своё счастье.

— Не удивлюсь, если Алали очень одинока, — мечтательно проговорила я, следя за нечитаемым выражением его глаз. — Никакая власть не заменит личное счастье. Алали любит людей, но это — другая любовь.

Никакой реакции. Похоже, что Эрик вообще меня не слушал. Что ж, я ещё вернусь к этой теме.

Снова растянувшись на камнях, я задумалась о своей наивности. Ведь я и понятия не имела, что представляет из себя восхождение на гору. Когда я рассказывала Дионизию о своих намерениях, всё выглядело очень красиво и легко. Я взбегала на Окорпель, спеша навстречу своему счастью. Без труда находила чётко обозначенный вход в Реаль, где меня с распахнутыми объятиями ждала Алали. В роскошном белом платье я спускалась с облака в цветущий сад, где ждал любимый мужчина. Не знаю, откуда я собиралась взять белое платье. Скорее всего, я явлюсь Тиролю вымазанная в грязи, с криво-заплетённой косой и в странном мужском одеянии. Пришла пора признать, что в покорении Окорпеля не будет ничего романтического. Интересно, понравится ли Тиролю взмыленная невеста в мужской одежде? Будем надеяться, что Алали всё продумала, и на входе в Реаль имеются кабинки для переодевания. Представив эту картину, я тихо засмеялась.

— Щекотно?

Эрик всё ещё массировал мои ноги и при этом пристально меня разглядывал. Мне не понравился его взгляд, он был уж очень личным, слишком немигающим. Умеет же Эрик смотреть на меня как никто другой. Настоящий детектив. Выпытывает секреты, не говоря ни слова.

— Слушай, какого цвета у тебя глаза? — Приподнявшись, я подалась вперёд, чтобы рассмотреть радужку. — Вроде тёмные, а на солнце — как гречишный мёд.

В медовых радужках почти не было лучиков, поэтому цвет казался сплошным. Не сдержавшись, я провела кончиком пальца по неровному шраму на щеке.

— Не нравлюсь? — Улыбка дёрнула за край шрама, изгибая его неровной дугой.

— Почему? У тебя вполне приемлемая внешность, только слегка побитая.

— Настолько побитая, что ты дала мне 40 лет.

— Я не успела тебя разглядеть. Ты показался мне очень мрачным и злым и сразу выкинул в коридор. Потом, когда я увидела тебя на балу, поняла, что ты не так уж и стар.

— Не так уж и стар! — захохотав, Эрик покачал головой и занялся готовкой еды. Справлялся он отлично. По пути набрал воды в большую флягу и добавил в неё очиститель. Разложив на камне магические кристаллы, сварил рис, добавил специи и вяленое мясо. Глядя на то, как он ловко орудует ножом, я расстроилась, что никогда не смогу сделать для Эрика ничего значительного, в то время, как он делает для меня всё. Перед отъездом из столицы я поддалась импульсу и отправила письмо адвокату, внося поправку в моё завещание. После моей смерти Эрик получит поместье невдалеке от северных гор Шиана. Представляю, как он разозлится, когда об этом узнает. Но я уже буду в Реале. Зато я сделала хоть что-то, чтобы оплатить его услуги. Эрик настоял, что мы "рассчитаемся потом", и не подозревая, что этого "потом" не будет.

Через несколько часов пути перед нами открылся почти вертикальный каменистый подъём. Я гулко сглотнула и пошаркала мужским ботинком по камням, проверяя их на скользкость. Какая ирония! Я пытаюсь попасть в Реаль, но при этом боюсь поскользнуться и упасть.

Эрик достал верёвку и обмотал нас обоих вокруг пояса.

— Не волнуйся, не упадёшь, — пообещал он.

Ну вот, доволновалась!

— Эрик, давай сразу договоримся: я буду слушаться твоих указаний, но не надо меня перестраховывать. Я прекрасно понимаю, на какой риск иду, и готова принять последствия. Что бы ни случилось, твоей вины в этом не будет.

— Давай лучше договоримся о другом: ты будешь делать то, что я скажу, и прекратишь попытки мною командовать.

Не получилось в этот раз, значит, вернусь к этой теме позже.

Мы поднимались вверх очень медленно, и Эрик постоянно оборачивался назад, чтобы проверить, как я себя чувствую.

Хотите знать, как я себя чувствовала? Никак. Я вообще ничего не чувствовала ниже шеи. Мышцы окаменели, и я еле умудрялась контролировать ноги. Неведомая сила поднимала их вверх, переставляя на следующий выступ, потом я хваталась пальцами за камень и подтягивала следом моё тело. Иногда я бесстыдно повисала на верёвке, и Эрик волочил меня за собой, причём без особых усилий. А ведь это и скалой не назовёшь! Всего полсотни метров крутого подъёма. Что же будет дальше?

Настроение стремительно портилось. Как же ужасно ощущать себя обузой! Без меня Эрику было бы намного легче и веселее. Рядом поднимались бы его друзья, сильные, ловкие, как и он. Они бы шутили, сами несли свои вещи и не висели на верёвке мёртвой ношей.

— Эй, Шели, не раскисай, — раздался голос Эрика откуда-то сверху.

Часа три назад я перестала бояться высоты. Если в начале восхождения я с опаской смотрела вниз, покачиваясь от головокружения, то теперь я понуро зависала на верёвке, напевая: "Сейчас… я хочу упасть сейчас… развяжись верёвочкаааааа…!"

Полагаю, что я начала сходить с ума.

— Шели, ты слышишь меня? Осталось совсем немного. На следующем уровне есть маленькое озеро, и ты сможешь искупаться.

Искупаться? Я вскочила на ноги и даже почти не заорала от боли. Видели бы меня мои подруги! Растрёпанная, в мужском костюме, пропитавшемся потом и пылью, я зависаю над пропастью на верёвке и совершенно не волнуюсь по этому поводу. А другой конец верёвки привязан к огромному мужчине со сломанным носом и шрамами на лице. И как вещунья не усмотрела этого в моём будущем?

— Слушай, ты, мёртвая ноша, — пробурчал Эрик, вытаскивая меня на площадку. — Ты вообще ногами двигаешь?

— А что такое ноги, и откуда они растут? — Я растянулась в пыли и объявила: — Спать я буду здесь.

— Наконец-то мы выкурили из тебя графиню, — рассмеялся Эрик. — Осталась нормальная женщина.

Я подняла измазанное лицо и посмотрела на него с укором.

— И это ты называешь нормальной женщиной? — Я собиралась показать на моё распростёртое тело, но шея предотвратила лишние движения болезненным спазмом.

Эрик подхватил меня на руки вместе с тюком на спине и понёс вперёд.

— Такое восхождение мне нравится намного больше. Завтра будешь нести меня весь день, — объявила я, тыкаясь носом в его шею. Мне нравился его запах. Уже привычный, ассоциирующийся с доверием и заботой. Тёплый.

— Ты меня нюхаешь? — Эрик выпрямил руки, держа меня на весу, как нашкодившего кота.

— Ага, ты очень приятно пахнешь.

— Ты что, умудрилась удариться головой? Пошли мыться.

Озеро хотя и было крохотным, зато не очень холодным. Мы искупались, переоделись, и я даже постирала одежду и разложила её на камнях. О способах стирки я знала только понаслышке, поэтому Эрик очень удивился, когда я собрала наши вещи и чуть не утопила их в озере. Но получилось сносно. По крайней мере, сделала хоть что-то полезное.

Ночью похолодало. Эрик прикрепил настил к краю камня и создал крохотное спальное место. Расстелив одеяла, мы забрались в самодельную постель и тут же заснули.

Проснулась я от того, что заледенели стопы. Всё-таки весна, ночи холодные, удивляться нечему. Я размяла ноги и незаметно придвинулась к Эрику. Большой, тёплый, как печка. Чему тут удивляться: такие, как он, не замерзают. Прижалась поближе, немного согрелась и снова заснула.

Разбудил меня недовольный голос Эрика:

— Шели! Прекрати! Я же человек, всё-таки! Ты что там, гнездо вьёшь? Все вы, женщины, одинаковые. Только расслабишься, как вы начинаете вить гнездо.

Я с трудом разлепила веки и обнаружила себя лежащей на Эрике. К счастью, в темноте он не мог разглядеть моё смущение, но уж поверьте: щёки горели румянцем. Я тут же попыталась слезть на землю, но меня остановили сильные руки.

— Куда ты полезла? Я тебя не гоню, ты уже давно так спишь. Только прошу тебя, не вертись, а то ты мне яму на груди выкопаешь.

Я не знала, что делать. Не могу же я спать на мужской груди? Хотя и тёплой. Хотя и очень приятной.

Я подскочила так неожиданно, что Эрик вскрикнул.

— Перестань прыгать на моём животе!

Но я уже его не слушала, потому что осознала, что меня очень, очень влечёт к провожатому. Я так сосредоточенно готовилась к переходу в Реаль, что не заметила, насколько привязалась к Эрику. Я даже… нет!

Какое неожиданное коварство!

Мне не нужны осложнения. Всё продумано и решено. В мои планы не входит сон на груди у мужчины, который пахнет мёдом, вереском и силой, и который заботится обо мне, как о любимом ребёнке. В мои планы не входит комок в животе, который разрастается, давит, ворчит и посылает тёплые волны по коже, требуя, чтобы я повернулась и потёрлась об Эрика всем телом.

Скатившись с провожатого, я рванула покрытие и выпрыгнула на холодный воздух.

— Что случилось? — сконфуженно воскликнул Эрик, удерживая нашу крышу, как флаг. — Куда ты понеслась? Мы на горе, Шели! Остановись! Тебе плохо?

— Мне нужно прогуляться. — Я двинулась вдоль края, почти наощупь, спотыкаясь о валуны.

— ПРОГУЛЯТЬСЯ? — Отбросив покрытие, Эрик прыгнул вперёд и повалил меня на землю. — Ты собираешься гулять в темноте по краю скалы?

— Отпусти меня! — Царапая его руки, я пыталась справиться с моим телом, которое молило, настаивало на том, чтобы я предложила себя Эрику. Прямо здесь, на безымянной вершине, не доходя до Окорпеля. Не думая о Реале, где меня ждёт любимый мужчина. Тот, кого я люблю уже четыре года.

Я перестала царапаться, и Эрик опасливо разжал объятия.

— Тебе что-то приснилось? — Он пытался найти объяснение моему странному поведению.

— Да, — с лёгкостью соврала я. — Ложись, Эрик, я вернусь через пять минут. Только посижу здесь и подышу горным воздухом.

Он нехотя оставил меня, починил крышу и, кряхтя, улёгся обратно. В нашу постель.

Я сплю с мужчиной. На его груди, в его руках. Я могу дотронуться до него… Богиня, что со мной происходит? Может, это и есть первое испытание Окорпеля? Захотеть кого-то, кто никогда не будет твоим. Кто, по определению, не может никому принадлежать. Игрок, авантюрист, путешественник. Неприкаянная душа. Эрик спокойно спал, пока я вила гнездо на его груди. Он заботится обо мне, как провожатый и не более того. Надо заставить себя успокоиться. Всё дело в неожиданности. Моё тело отреагировало на него во сне, вот и всё. Желание накатило внезапно, ошеломило меня своей бесстыдной разнузданностью и силой, и поэтому я так испугалась. Это всего лишь животный инстинкт. Надо положить между нами свёрнутое одеяло, и всё будет в порядке.

Я так и поступила. В темноте я не видела лица Эрика, но он следил за моими движениями.

— Чем строить баррикады, лучше бы закрылась вторым одеялом.

Больше он ничего не сказал, а утром я забыла о ночном происшествии. Выбравшись наружу, увидела кровавое солнце над розовой горой и ахнула. Спали мы в большой расщелине, и отсюда открывался вид на долину Окорпеля. По сравнению с её красотой всё остальное казалось незначительным и пустым. В обрамлении волшебного рассвета Окорпель сиял ожившей фантазией богини. Розовая дымка спадала с горы волнами невесомого шёлка, и первые солнечные лучи пронизали её блестящими стрелами. Каково это — создать такую красоту и при этом оставаться одинокой? Я впервые задумалась об Алали, как об очень печальной женщине. Сильнее и могущественнее, чем все маги Шиана вместе взятые. Пусть она найдёт счастье с Эриком. Или с другим творцом. Намного лучше, если это будет творец, а не Эрик, потому что… Действительно, почему? Я не успела додумать эту мысль, так как уткнулась взглядом в низинные озёра. Ярко-красные чернильные кляксы, разбрызганные среди камней и травы. Интересно, что придаёт им такой пронзительно-алый цвет?

Подобравшись к краю расщелины, я посмотрела вниз. Вертикальный обрыв. Неприветливый, грязно-серый, утыканный ёлками, зависшими над пропастью под невозможными углами. Гора, на которой мы ночевали, считается первым испытанием Окорпеля. После спуска в низину нам предстояло преодолеть лабиринт красных озёр — второе испытание. Третьим является горный тоннель, именно по нему счастливчики попадают на утёс желаний. Выйдя из тоннеля, можно подобраться прямо к подножию Окорпеля, который и считается четвёртым испытанием Алали.

Четыре возможности попасть в Реаль. Четыре шанса провалить испытание или убедить богиню пустить меня к Тиролю.

Вылупившись из кровавого рассвета, солнце позолотило вершины гор, и я призналась себе, что горное приключение доставляет мне массу удовольствия. Если бы не Тироль и не полная невозможность жить без его любви, я могла бы стать заядлой путешественницей.

Кроме удовольствия, это приключение доставляло мне и неимоверную боль. Болело всё, даже щёки. А уж ими я за что хваталась? Эрик ворчал, отпаивал меня всякой гадостью, массировал ноги, но к восьми утра настоял на том, чтобы мы тронулись в путь. Если бы не он, я бы пожила на этом каменистом выступе недельку-другую. А что? Неописуемая красота. Можно отдыхать целый день и залечивать раны. Готовит Эрик отлично. Спать на его груди… Ага. Нам лучше двинуться в путь.

— Шели, не забывай про первое испытание, — напомнил Эрик. Как будто окатил мои мысли ледяной водой.

Что??

— Что значит, не забывай? У меня все до одной мышцы болят от этого первого испытания. Как же я могу о нём забыть?

Эрик завязал верёвочную петлю и посмотрел на меня с искренним сочувствием.

— Ох, детка, ты что, думала, что этот подъём и есть первое испытание?

Я слизнула с нёба внезапную горечь и заставила себя не заметить, как от страха задрожали поджилки. Хотя кто знает, что такое поджилки. Скажем так: от этой новости много что задрожало. Два дня подъёма по отвесному склону не считаются достаточным испытанием?

— Алали испытывает паломников магией, а не физическими нагрузками. Главное здесь — магия, а подъёмы и спуски — это так, для удовольствия.

Ага, для удовольствия. Дикого и несусветного.

— Мы ещё не добрались до входа в горный круг богини. Поверь, Шели, ты почувствуешь, когда начнётся первое испытание. Магию Алали ни с чем не спутать.

Да, я почувствовала. Не спутала.

Но сначала я узнала о себе кое-что неожиданное.

* * *

Я не знала, сколько времени прошло. Час? Три? Десять? Я поднимала ногу на следующий выступ, хваталась за камни и коренья и подтягивала себя вверх. Мои давно-уже-не-миндалевидные ногти были ободраны, местами до крови, кожа покрыта ссадинами. Иногда я обессиленно замирала, прислонялась к камню и вдыхала запах мха, хвои и весны. Потом я оборачивалась и смотрела вниз, испытывая нервы. К моему изумлению, вид почти вертикального склона под ногами вызвал у меня восхищение с привкусом животного наслаждения. Куда делся страх? Где мой здравый смысл? Кто я? Почему я дрожу от возбуждения, глядя, как крохотные камешки вырываются из-под подошв и летят вниз, ударяясь о склон горы? Почему мне хочется отвязать верёвку и посмотреть, на что я способна сама, без Эрика? Я открывала новую себя, с восторгом глотала незнакомые ощущения. Страницу за страницей познавала ту женщину, которую заперла в себе четыре года назад. Боль и усталость не могли отвлечь меня от невероятного наслаждения, полученного в тот момент, когда я разглядела настоящую себя.

— Клянусь, Алали, это не из-за Реаля, — прошептала я, с трудом развязывая тугой верёвочный узел. — Я постою без страховки всего минутку. Мне необходимо почувствовать, каково это — остаться один на один со своим страхом. Ты следишь за всеми, кто приходит в твои владения, и чувствуешь, что со мной происходит. Ты ведь специально привела меня на Окорпель, чтобы показать, что я потеряю, если уйду в Реаль. Я вижу твою красоту, чувствую её, и я не хочу умирать.

Какое-то время верёвка висела рядом со мной, потом подтянулась, выше, выше, а я всё ещё смотрела вниз, наслаждаясь бурлящим танцем моей крови. Я больше не была графиней Шелией Дакорте, я стала настолько другой, что следовало придумать себе новое имя. Я спала с посторонним мужчиной, носила мужскую одежду, не стеснялась своей наготы, забиралась в горы и купалась в потоках чистого, бешеного адреналина.

Я — такая же, как Эрик, — мужчина, который уверенно пролагает нам путь наверх, к моей мечте. Поэтому меня и тянет к нему. Все эти годы настоящая Шелия была погребена внутри меня под слоями шёлка и пудры.

Кстати, об Эрике. Лучше его не нервировать. Я нащупала следующий выступ и подтянулась вверх. Конец верёвки болтался над головой, но я не ощущала ни капли страха. Найдя себя, я ощутила прилив свежих сил. Второе дыхание. Неожиданное обретение себя. Как только доберусь до следующей площадки, расцелую кривоносого задиру, потому что без него я никогда не смогла бы испытать такое невероятное счастье.

Я обожаю Окорпель, Эрика, Алали и даже Арсентия за то, что они привели меня сюда.

Окорпель — это не испытание, а счастье. Надо же, как бывает: ты проживаешь спокойную, комфортную жизнь, не зная, кто ты такая.

Правая нога вверх. Подтянуться. Правая нога вверх. Подтянуться. Для разнообразия — левая нога вверх. Подтянуться. Ишь ты, я даже пытаюсь вводить разнообразие. Иногда после особо сложного участка я награждала себя минутой отдыха и смотрела вниз. На этой, наружной стороне круговой горы не было ничего особо привлекательного. Местность казалась плоской, как лист бумаги. Деревья, поля и редкие дома. У основания горы — камни. Далеко внизу. Могучие ели кажутся размером с ноготь, а дома…

— ШЕЛИ!!!

Рёв, от которого вниз по склону скатились несколько камней. Что с Эриком? Где он? Сверху раздавались нечеловеческие звуки — хлюпанье, удары, потом вниз полетели огромные булыжники.

Я оступилась и повисла на руках, которые моментально стали потными и холодными. Судорожно дёргая ногами, я, наконец, почувствовала под носком ботинка твёрдую ступень.

— Эрик! — Я боялась вдохнуть, чтобы не сорваться. Болезненный спазм стиснул горло, сдавил грудь, поглощая мой крик. Шаг. Ещё один. Скорее добраться до Эрика, он уже совсем рядом. Что с ним?

Эрик стоял на коленях, закрыв лицо руками, и издавал страшные, бурлящие звуки. Рядом валялась его ноша, разодранная и раскиданная по всей площадке. Взгляд остановился на крупе, рассыпанной по мшистым камням. Я бы отдала всё на свете, только бы не смотреть на Эрика, не становиться свидетелем распростёртого передо мной человеческого горя. Я не заслужила того, чтобы из-за меня так страдали.

Бесконечно сильный мужчина рыдает, оплакивая мою гибель. Это — взгляд в будущее. Вот, что почувствует Эрик, когда я уйду в Реаль. Смотри, Шели, не отворачивайся. Вот, на что ты обрекаешь своего провожатого.

Алали хочет, чтобы я увидела это до того, как приму окончательное решение.

Мне больно. Мне страшно. Я выбрала грубого, циничного проводника, не склонного к чувствам, надеясь, что мой уход в Реаль принесёт ему всего лишь мимолётное расстройство. Какая наивная, преступная глупость. Мне очень, очень больно. Меня душит беспомощность и вина, но всё это бесполезно. Я уже давно приняла решение, и я от него не отступлюсь. Я не хочу уходить, но не могу остаться.

— Эрик! — Встав на одно колено, я прикоснулась к его плечу. Он замер, потом опустил руки, глядя на меня невидящими глазами, мокрыми от слёз. — Прости меня. Я отвязала…

Он повалил меня на землю с такой силой, что я чуть не отключилась от удара о камни. Накрыл меня своим телом и вжимал в себя всё сильнее и сильнее, пока я не захрипела от нехватки воздуха. Вцепился в мои губы, всем — руками, губами, зубами. Он гладил их, целовал, что-то говорил в них, а потом… не знаю, что было потом, потому что я тоже сошла с ума и вонзила ободранные ногти в его плечи, забираясь под одежду, оплетая его ногами, ёрзая под ним. Фонтан белого пламени сжигал все мои мысли, и я рычала, ныла, как животное, тёрлась о него, требуя близости. С нас слетала одежда, камни вонзались в мою голую спину. Эрик был готов, я была готова, наш безумный порыв мог стать чем-то феерическим. Чем-то таким, от чего вниз полетели бы камни, разбросанные всплеском животной энергии обладания.

Мог — но не стал. Ничем. Белое пламя исчезло так же быстро, как и появилось, и я ужаснулась открывшейся мне сцене. Эрик замер меж моих бёдер, ещё секунда — и наша близость стала бы необратимой. Но он застыл — и теперь смотрит на меня покрасневшими глазами, взглядом, замутнённым от слёз. Вокруг нас валяется одежда, из прокушенной губы Эрика стекает тонкая струйка крови. Красная капля раскачивается на подбородке, потом, оторвавшись, приземляется на мою щёку. Высвободив руку, я размазала кровь по щеке, потом откатилась в сторону и встала с пыльного камня.

Для Эрика всё началось с потери. Потеря — Горе — Животное обладание.

Для меня началом стал восторг. Восторг — Адреналин — Животное обладание.

Вот и разгадка. Мы с Эриком пришли к этому моменту разными путями, но сошлись в одной точке, в одном опасном и неожиданном порыве. Мы оказались слишком похожими друг на друга. Кто бы подумал? Засахаренная графиня и искалеченный детектив.

— Здесь есть вода? — спокойно спросила я, как будто не стояла обнажённой на краю скалы.

— На следующем уровне есть ручей, и там кто-то выдолбил в камне небольшую купальню, — в тон мне ответил Эрик и начал одеваться.

Мы даже не стали отдыхать, а сразу же двинулись в путь. Слишком сложно избегать друг друга на трёхметровой каменной площадке. Надо постараться перешагнуть через случившееся, а для этого следует продолжить подъём. Эта площадка носит на себе свидетельства того, как Эрик обезумел, когда решил, что я погибла. Его кровь высохла на моей щеке красной меткой — напоминанием о том, чего нам не следовало делать.

Когда Эрик приготовился к подъёму, я спросила:

— Как ты думаешь, то, что случилось — это часть первого испытания?

Он почему-то вздрогнул и сухо бросил через плечо:

— Не знаю, но если ты ещё раз отвяжешь верёвку, то дальше пойдёшь одна.

* * *

На подходе к следующей площадке начался кошмар. Звон. Настырный, неприятный. Я тряхнула головой и попыталась не обращать внимания, но он усилился. Эрик предупредил меня, что при подъёме возможны головокружение и прочие странные ощущения, поэтому я не волновалась. Однако звон не проходил, более того, со временем он превратился в хор множества голосов. Сотня? Больше? Сопрано, потом альт. Это уже слишком. Я с усилием сосредоточилась и посмотрела вверх, но Эрик был слишком далеко, и после случившегося мне не хотелось напрасно его пугать. Хор приближался, звучание становилось громче, чётче, и, когда я поняла, что именно они поют, меня тряхнуло от страха.

"Реаль-Реаль-Реаль-Реаль-Реаль-Реаль-Реаль…"

Две ноты, высокая и низкая. Ре-аль.

Пискляво, искажая букву "Р", потом низко, растягивая "А". Громко и издевательски — вот как звучал этот хор.

Звон не был проявлением горной болезни. Я не могла рассказать Эрику о моём первом испытании, поэтому вцепилась в верёвку и полезла дальше.

"Реаль-Реаль-Реаль…"

Нет, не передумаю. Нет, вы не добьётесь своего, я не сойду с ума. Что же это за испытание такое?

Я с трудом выползла на площадку. Эрик глянул на меня и тут же отошёл в сторону и начал копаться в вещах. Он всё ещё зол на меня, и правильно. Даже кстати, так как я всё равно не могу с ним разговаривать, так как слышу только мерзкий хор, который буравит мозг ядовитым писком.

Почему Алали выбрала именно это испытание?

Не знаю, что делал Эрик. Не знаю, как долго мы отдыхали. Он подошёл ко мне, закрывая от солнца своей тенью. Сквозь приоткрытые веки я видела, как двигаются его губы, но в моей голове звучало только одно:

"Реаль-Реаль-Реаль…"

Эрик поднял руку, безмолвно спрашивая, способна ли я подниматься дальше, и я быстро кивнула. Я не позволю себе сдаться. Соберусь и закончу испытание Алали.

Мы поднялись выше, ещё выше. Эрик потряс меня за плечо и показал на зарубку в камне. «Осталось немного», — сказал одними губами. Всего пятьсот метров. Всего!

"Реаль-Реаль-Реаль…"

Я выдержу. Вы-дер-жу.

Нет. Я не выдержу. Музыка прекратилась так внезапно, что я вскрикнула и схватилась за уши. Перед моими глазами тут же материализовалась верёвочная петля, и я увидела взволнованное лицо провожатого. Он что, спрыгнул вниз?

— Что с тобой, Шели?

— Кольнуло в ушах, — соврала я.

Хорошо хоть, что не оглохла.

— Это от перемены давления, не бойся.

"А я и не боюсь", — подумала я и тут же поклялась себе, что больше никогда не допущу такой крамольной мысли в мире магии Алали. Узнав, что хор голосов не внушил мне должный страх, богиня тут же исправила свою оплошность, и в моих мыслях возник Эрик. Как и все нормальные люди я наивно полагала, что мысли находятся под моим контролем. Оказалось, что это не так. Эрик возник перед глазами так внезапно, что я отшатнулась, сорвавшись со ступеньки на отвесном склоне. Галлюцинация тут же исчезла, и в голове зазвучали мысли.

"Если бы мы не прервались…"

"Я не знала, что существует такая страсть…"

"Его губы оказались такими нежными…"

"Я так хочу, чтобы он в меня вошёл…"

Я пару раз ткнулась лбом в камень, но это не помогло. "Его губы… его губы…" Алали! Уж лучше верни хор! Не знаю, как я доползла до следующей площадки, но присутствие Эрика только ухудшило моё состояние. Навязанные мысли комментировали каждое его движение, каждую часть его весьма заметного тела. Я легла на камень, отвернулась, отказалась от еды и заставила себя думать о Тироле.

Страшно. Мучительно. Я представляла себя в белом платье, спускающуюся в цветущий сад Реаля, где на клетчатом пледе лежит Тироль. Но мои мысли тут же разъедало, как будто кто-то поливал их кислотой. Из них выгрызали куски, и вот я уже видела только часть сада и краешек клетчатого пледа, а вокруг кружились медовые глаза Эрика. Я терпеливо ждала, когда они прекратят танец, потом дорисовывала лицо Тироля, упрямо и старательно, доказывая богине, что никакая, даже самая привлекательная реальность, не отвлечёт меня от моей мечты.

Мысли заметались с такой яростью, что я не могла больше лежать на месте. Поднялась, начала топать ногами и кричать, чтобы заглушить внутренний голос. Большего на двухметровой наклонной площадке я сделать не могла. Тогда-то я и обнаружила, что Эрик лежит на камнях, сжимая кулаки и стискивая зубы, и чуть слышно стонет. Что с ним? Неужели то же самое, что со мной? Я придвинулась ближе и осторожно потрясла его за плечо.

— Что с тобой?

— ПОШЛА ВОН! — заорал он, разбрызгивая слюну, и сжался, стряхивая с себя мою руку.

Я бы и рада уйти, но куда? Как? Могу продолжить путь вверх, но не знаю маршрута, да и ничего не понимаю в том, как Эрик выбирает наше направление. Поэтому я вернулась на прежнее место, легла на камень и зажмурилась. За это время Алали придумала для меня нечто новенькое: в мыслях снова и снова проигрывалась сцена, в которой Эрик решил, что я погибла. Обессилев, я пассивно отдалась навязанным мыслям и видениям, не обращая внимания на слёзы, которые стекали на каменную пыль и лежали в ней, как неприглядные серые бусины.

Когда Алали поняла, что Эриком меня не проберёшь, она снова взялась за Тироля. Сначала я обрадовалась, так как отнюдь не возражала против этих мыслей. Я стояла в саду и смотрела, как он седлает лошадь. Это видение крутилось в голове так долго, что меня затошнило. На что намекает богиня? Неужели Алали думает, что я могла его остановить, и обвиняет меня в его смерти? Как несправедливо, как жестоко… ей что, совсем нечем заняться? Она ведь правит всем королевством, да ещё и Реалем. Почему же она так настойчиво мучает двух случайных паломников?

Глянув через плечо, я обнаружила Эрика лежавшим всё в той же позе. Видимо он почувствовал мой взгляд, потому что прохрипел:

— Это — испытание твоей собственной фантазией. Алали редко его использует, так что считай, что нам повезло.

Я умудрилась хрюкнуть, изображая смешок. Перед моими глазами Тироль всё ещё забирался на лошадь. Да уж, повезло.

— Когда это прекратится? Ведь мы ещё не закончили подъём?

Эрик попытался засмеяться, и воздух заклокотал в его судорожно сжатой глотке.

— С чего ты решила, что это закончится? Мы только вошли в зону первого испытания. Пока мы не попадём во второй круг, нам не полегчает.

ВТОРОЙ КРУГ?? Но он же начнётся в низине? Ничего себе.

"Оооооо", — запел хор в моей голове. Впрочем, даже красиво. А вот и часовня, в которой я надеялась выйти замуж. Гости перешёптываются, глядя на мои остекленевшие глаза.

"Какая она… какой он… вы же видели его… порча… порча… порча".

А я-то гадала, когда Алали доберётся до этих воспоминаний. Я бы с них и начала, ибо они жгут больше, чем всё остальное. Целая толпа гостей, которые думают, что я недостойна моего прекрасного жениха. Слишком красивого, слишком добродетельного. Умелого любовника, интересного собеседника, отличного ездока.

Только при чём тут порча?

Порча, порча, порча. Раньше я думала, что вся моя жизнь была испорчена гибелью жениха, а теперь поняла, что встреча с Тиролем и была всей моей жизнью. Моим единственным "Событием" с большой буквы. Моя жизнь — всего лишь чистый лист пергамента, жаждущий познать вкус чернил. А теперь я познала слишком многое и надеюсь, что Тироль сможет это принять.

— Постараемся продолжить путь, — пробормотал Эрик совсем рядом и помог мне встать. Мне до боли, до прокусанных губ хотелось спросить, какие мысли ввели Эрика в такой столбняк. Хотелось сочувствующей близости, при которой люди держатся за руки и рассказывают друг другу обо всём. И тогда богиня сжалится, и в моём сознании воцарится вожделенная тишина.

Мечты, мечты. Я не могу рассказать Эрику о моих секретах, поэтому не стану спрашивать о его. Вместо этого я послушно подняла руки, позволяя ему обмотать меня верёвкой. Вот оно, первое испытание Окорпеля. Мучительное и долгое, которое, к тому же, не подарит мне мечту. Ибо где среди этих мучительных мыслей, таится вход в Реаль?

Семьсот метров вертикального подъёма. Ладно, я драматизирую. Никакой он не вертикальный. Не то, чтобы Эрику приходилось вбивать колышки и подтаскивать нас вверх. Если бы не магические пытки, для провожатого этот подъём был бы детской прогулкой. На неровном, зубчатом склоне имелось множество выступов, валунов, небольших площадок и неровностей. Изредка попадались ели или сосны, растущие из расщелин под странным углом. Я размазывала смолу по пальцам и с удовольствием нюхала её по пути. Всё лучше, чем вдыхать тёплую каменную пыль. Алали же развлекала меня мыслями о Тироле. Он неподвижно лежал на пледе и смотрел на меня, как будто наблюдал за моим подъёмом. Остекленевший взгляд и недобрая усмешка напугали меня сильнее, чем предыдущие видения. Я бы с радостью снова увидела часовню и презрительные взгляды гостей, только бы не смотреть на расширенные, невидящие глаза Тироля. А потом он встал, свернул плед и ушёл.

Винит меня в своей смерти? Не было бы контракта, не было бы меня… Несправедливо. А может, он осуждает меня … нет! Ведь он не может знать, что почти произошло между нами с Эриком?

Заметив треугольную расщелину, я легла в неё в надежде на несколько минут отдыха. Сколько нам ещё осталось до вершины? Два часа подъёма? Три? Больше? Солнце грело спину, и я прижалась к влажному камню, выравнивая дыхание. Натяжение верёвки ослабло, и Эрик спрыгнул ко мне, заполняя собой расщелину и притягивая меня ближе, чтобы уместиться рядом. Древняя сосна со слоящейся тёмной корой присела враскорячку на самом краю, и мир казался разделённым на две половины. Солнечные лучи преломлялись, втыкая золотые звёзды в края расщелины и заворачивая нас в сияющий кокон тепла.

— Эрик, что бы ни случилось, я всегда буду благодарна тебе за то, что ты взял меня на Окорпель, — прошептала я, и он в ответ погладил меня по спине. Так мы и смотрели на подгорье Шиана, он — слева от сосны, я — справа. Два человека, два мира, две очень разных судьбы.

Видения возобновились. Перед глазами появилась дверь часовни, и я почувствовала руку отца, толкающую меня вперёд. Ну вот, снова. Но в этот раз всё было не так, потому что внутри часовни меня ждал Тироль. Взволнованный, красивый и сияющий нежностью. Потирая вспотевшие руки, он улыбался. Я заставила себя успокоиться и пошла вперёд медленными, плавными шагами хорошо воспитанной невесты. Что же будет дальше? Не отнимай у меня этого, Алали, покажи мне всё до конца.

И она показала, и даже позволила почувствовать. Плавное покачивание белого платья, тепло любящих рук, крохотные морщинки вокруг улыбающихся синих глаз, невесомое касание поцелуя. Я навсегда впитывала в свою память каждую секунду, каждую цветную клеточку оконной мозаики, каждую ноту органной музыки.

Вцепившись в куртку Эрика, я дрожала от страха, что Алали отнимет у меня это видение, не давая ему закончиться. Но богиня позволила мне досмотреть его до конца. Всё это время Эрик молчал и только гладил меня по плечу.

Алали испытала меня, а потом отдала обратно мою мечту.

Рука об руку мы с Тиролем шли к выходу из часовни.

— Счастливы, да? — прошептал он.

— Навсегда, — ответила я любимому мужчине и очнулась в объятиях Эрика Натерро в расщелине первого горного круга. Слишком захваченная прекрасной фантазией, чтобы испытывать угрызения совести.

А потом видение исчезло, и ко мне вернулся хор голосов.

— Спасибо, что подождал меня. Последняя фантазия была очень хорошей.

Я отодвинулась от Эрика и проверила верёвку. Ни говоря больше ни слова, мы двинулись вверх.

Мы только успели добраться до вершины, как багряный, с разводами диск солнца провалился за горизонт. Наспех разложив вещи, мы заползли в укрытие, положили между нами свёрнутое одеяло и заснули. В самую последнюю секунду, когда я приготовилась сорваться в невесомость сна, я услышала голос Эрика.

— Фантазия, которую Алали показала тебе в расщелине — и есть твоя мечта.

— Да.

— Я надеюсь, что она сбудется, Шели.

— Я тоже, Эрик.

И мы заснули. Признаюсь, что Эрик — неплохой парень, хотя и грубиян. И манер у него никаких. И мучает меня с удовольствием. И…

Я заснула.

Ночью игры разума возобновились. Либо Алали пожалела, что показала мне приятную фантазию, либо у неё закончились краски, потому что во сне я плавала в молоке. Не жидком, а, скорее, воздушном. Никакой радости мне это плавание не доставляло, наоборот, меня одолевала тоска. Эрик разбудил меня и сказал, что я поскуливала во сне, как щенок. Щенок, плавающий в молоке.

— Меня уже отпустило, а значит, что и тебе скоро полегчает, — пообещал он.

Но этого не случилось. Я так и плавала в молоке до самого утра и не могла вспомнить лица Тироля. Я пыталась изо всех сил, но смогла сложить в памяти только его очертания. Как головоломку, из которой выпали самые главные куски.

К утру я чувствовала себя совершенно разбитой. Эрик приготовил завтрак, помассировал ноги, потом прислонил меня боком к камню, чтобы расчесать волосы. Обычно я расчёсывала их сама, а он заплетал, но в этот раз он всё сделал сам. Я не двигалась и не сопротивлялась, зачарованная бесконечным миром из молока.

— Шели, ты хоть вокруг посмотри. Мы сейчас на самой высокой точке первой горы.

Я не могла смотреть вокруг. Молоко. Только молоко.

Осознав мою невменяемость, Эрик привязал мой тюк к своему, закрепил верёвку и заставил меня двигаться вслед за ним.

— Теперь спуск, Шели. Будет легче. Постарайся, моя хорошая, держись за меня и просто переставляй ноги. Чем скорее мы спустимся вниз, тем быстрее закончится это испытание.

Ему легко говорить, его испытание уже закончилось!

Молоко. Глаза Эрика. Глаза Тироля. Часовня. Хор. Молоко. Алали что, решила меня добить?

Тишина.

— Эрик! — завопила я.

— Что такое?

— Ох, я уж было решила, что оглохла!

После бесконечных часов спуска моё первое испытание закончилось. Истощило мой резерв, заразило сомнениями, но ни на шаг не приблизило к входу в Реаль.

Никаких дверей, тоннелей, надписей, знаков. Ничего.

Мы бы спустились намного быстрее, но я еле передвигала ноги, невидяще моргая и не отвечая на вопросы Эрика. Всё тело горело, пульсировало, каждый вдох доставался с трудом. Перед глазами плыли тени, и, если бы не Эрик, я бы так и осталась на склоне, не в силах спуститься вниз. Спуск занял два дня, но я их не помню. Вообще.

Добравшись до низины, мы остановились у первого красного озера. Хотя не знаю, можно ли считать эти водоёмы озерами, уж слишком они маленькие. Полагаю, что они соединяются подземными каналами, но красных горных рек я не заметила. Вокруг озёр кучковались странные деревья. Гибкие голые ветви, закрученные фигурными спиралями, свисали до самой земли. От них исходил странный металлический запах и висел вокруг нас, пропитывая одежду и волосы.

— Мне бы искупаться… — Я сунула палец в неожиданно горячую красную воду, и он приобрёл соответствующий цвет. — Обойдусь, — заключила я, закашлявшись.

— Тебя раздражает запах коры? — поинтересовался Эрик.

— Не особенно. Он необычный, приятно-сладковатый. Но мне немного трудно дышать.

— Всё у тебя не как у людей, Шели, — проворчал Эрик. — Горная болезнь должна начинаться на горе, а не после того, как ты с неё спустишься. Хотя и такое бывает. Кто знает, когда она началась, ты уже два дня ничего не соображаешь.

— Я вообще не помню спуска, так что всё может быть.

— Ничего, скоро пройдёт. Мы с ребятами иногда забираемся на горы бегом, и тогда с нами чего только не случается!

Эрик разогрел воду, которой запасся ещё на горе, и сварил крупу. Пока он готовил обед, я прилегла рядом, с интересом разглядывая странную траву. Стебли срастались друг с другом, покрывая землю сплошной сетью. Подцепив пальцем пару стеблей, я разорвала сеть, обнажая островок чёрной, сухой земли. Как только я убрала руку, стебли потянулись друг к другу, сращивая нанесённую мною рану. Я подцепила ещё один стебель, но Эрик остановил меня.

— Не пакостничай, Шели. Тебе что, мало досталось? Это — кариния, ползущая трава Окорпеля.

— Никогда о ней не слышала.

Эрик пожал плечами.

— А с чего бы ты о ней слышала? Ты что, читала книги о разновидностях магических трав?

Он прав, конечно. Всё равно, это — очень необычная трава, вырастает за несколько секунд. Наш садовник с такой нежностью лелеет каждую травинку газона, а тут такое! Знал бы он.

Я оборвала ещё несколько стеблей, обнажая участок побольше. Зелёная сеть сомкнулась всего за минуту. Эрик засмеялся и покачал головой.

— Упрямая ты, Шели.

— И что в этом плохого?

Эрик не ответил, помешивая крупу и глядя на кудрявые скелеты деревьев. Не в силах больше смотреть по сторонам, я положила голову на сложенные ладони и задремала.

Приготовив еду, Эрик разбудил меня, пощекотав травинкой нос. В его глазах плясал смех, и мне вдруг захотелось расцеловать его, защекотать и повалить на траву. Кто бы подумал. Когда я встретила Эрика в первый раз, он не был похож на мужчину, которого хочется щекотать.

— Эрик, ты боишься щекотки?

Он заливисто засмеялся и поднял руки.

— К вашим услугам, графиня.

Я подняла руку, вернее, попыталась поднять, но не смогла. Это ещё что за напасть? Хоть голову смогла поднять, и на том спасибо. Я опасливо покосилась на мои всё ещё сложенные руки: кариния срослась над ними, удерживая меня зелёными путами. То же самое и с ногами. Теперь понятно, почему Эрик надо мной смеётся. Я глубоко вдохнула, набралась сил, потянулась и…

— Остановись! Думай, Шели! Думай, прежде чем снова рвать каринию. Нам ещё спать на этой земле.

Проклятье! А вот об этом я не подумала. Я представила, как мы просыпаемся в непроходимом шалаше из каринии и содрогнулась.

— Достань меня отсюда, Эрик.

— Нет. Сама вылезай.

— Ты так и оставишь меня здесь?

— Ага.

— На всю ночь?

— Ага.

— И что мне делать?

— Сама решай.

— Я уже решила.

— И что ты решила?

— Буду и дальше тебя упрашивать. Эриииик, пожалуйста, достань меня отсюда.

— Сама попала, сама и выбирайся! Пока не найдёшь выход, не подучишь еды.

Он взял свою тарелку и отошёл к берегу озера.

— Хоть покорми меня, что ли, — попросила я и закашлялась. Голова кружилась, дыхание стало частым и свистящим. Почему у меня всё не как у нормальных людей? Подумаешь, залезла на какую-то чахлую горку, так теперь буду пыхтеть неизвестно сколько.

— Травка! Отпусти меня, пожалуйста. Обещаю, что не буду тебя обрывать. — Я говорила шёпотом, потому что боялась, что Эрик поднимет меня на смех. А ещё потому, что совершенно не было сил. Подёргав конечностями, я поняла, что самой мне не выбраться. Поэтому, глядя на широкую спину провожатого, я снова задремала.

* * *

Разбудили меня такие ругательства, которых я и в конюшне не слышала. Поспешно разлепила один глаз и уставилась им на Эрика. Именно разлепила, так как ресницы склеились неприятной липкой коркой. Выкрикивая ругательства, Эрик рвал каринию, сдерживающую мои руки и ноги.

— Эй! Так не честно! Я и сама могла так… — Я снова закашлялась и вдруг поняла, что не могу сделать вдох, как будто стенки гортани слиплись, отказываясь пропускать воздух. Выпучив глаза, я схватилась за Эрика, тыкая пальцем в свою глотку. Но что он мог сделать? Он только рвал ползущую траву, ругался и прижимал меня к себе.

В гортани что-то щёлкнуло, и крохотная струйка воздуха проникла в лёгкие. Интересно, как долго я продержусь на этой капле кислорода?

Мысли оставались на удивление спокойными, чего нельзя сказать об Эрике.

— Шутки в сторону, Алали. Перестань её мучить! Я отвечаю за Шели и не допущу, чтобы с ней что-то случилось! — кричал он.

— Шшш, — успокоила я его, удивляясь, что всё ещё могу говорить. — Не шуми и не расстраивайся. Лучше отойди, чтобы не заразиться.

Силы иссякли, и я замолчала. Надо же, как всё сложилось. А ведь это не горная болезнь, а саспирия, и Эрик об этом тоже догадался. И теперь я умру, даже не посмотрев на Окорпель, и мне жаль. Я надеялась найти прекрасный, сверкающий вход в Реаль и войти в него, благословенная самой Алали. Звучит странно, но я не хотела умирать. Я мечтала войти в другой мир, как входят в дом, в новую жизнь. Мне жаль расстраивать этого чудесного, интересного, азартного мужчину, который целовал меня так, как будто предчувствовал мою смерть. Надеюсь, что в этот раз ему будет легче это пережить. Я с усилием втянула воздух и не смогла даже закашляться. Эрик положил мне под голову кучу разорванной каринии и побежал к озеру, на ходу сдирая с себя рубашку. Он что, топиться идёт? В красной воде? Намочив рубашку прохладной водой из фляги, Эрик приложил её к моему лицу. Если бы у меня остались силы, я бы замурлыкала от радости.

— Я сделаю тебе отвар, чтобы сбить жар, Шели.

Я отрицательно покачала головой и махнула рукой в сторону озера. Не хочу, чтобы он заразился. Пусть отойдёт в сторону, но не очень далеко. Хочу видеть его, когда я уйду в Реаль.

Эрик упрямо тряхнул меня за плечи.

— Не смей сдаваться! Слышишь меня? Шели!! Только попробуй сдаться, я тебе такое устрою!.. Алали, я знаю, что ты меня слышишь! Ты не можешь так поступить! Помоги Шели!

Говорить я уже не могла, но в мыслях прокручивала одни и те же слова: "Алали, я умоляю тебя только об одном: сделай так, чтобы Эрик не заболел. Чтобы он не пострадал из-за моей глупости и не расстроился из-за моей смерти. Помоги ему, Алали! Прошу тебя, как никогда ни о чём не просила. А остальное — на твоё усмотрение. Я готова. Я ни о чём не сожалею. Разве лишь о том, что…"

Я жалела о том, что мы с Эриком не закончили начатое на скале. Хотя, возможно, что тогда я бы передумала уходить.

Голова кружилась так сильно, что я почти ничего не видела. Эрик казался мутным очертанием, мечущимся на фоне красного озера. Красиво! Красный фон, страстный мужчина. Я протянула руку с посиневшими ногтями, и он опустился на колени.

— Что я могу сделать? Скажи, Шели! Дыши, дьявол тебя подери! Не смей сдаваться! Куда делась твоя одержимость? Не смей уходить, слышишь?!

Надо же, как. А ведь я действительно не хочу уходить, потому что Эрик просит меня остаться. Если бы ко мне на минуту вернулся голос, я бы сказала ему всю правду, чтобы он знал, что я хочу в Реаль. Что это и есть моя мечта. С усилием втянув воздух, я погладила Эрика по скуле посиневшим пальцем. Можно ли вложить все свои чувства и мысли в одно прикосновение? Я постаралась это сделать и дотронулась до его губ. Нежно. Эрик взревел, оттолкнул мою руку и вздёрнул меня в воздух.

— Значит так: если ты не собираешься дышать сама, я буду дышать за тебя!

Что я могла сделать против такой угрозы? Окружающий мир посерел и расплылся перед глазами, и последним, что я увидела, было лицо Эрика, склоняющееся к моему.

* * *

Тишина. Ах, как же приятна тишина. Надо бы открыть глаза, но на это нет сил. А вдруг я уже в саду? А вдруг Тироль рядом со мной? Я поднатужилась и приоткрыла веки. Синева, подёрнутая приятной дымкой. Розовой? Мимо плывёт облако в форме огромного червя, изгибается, спешит. Надо же, не думала, что и в Реале есть облака. Надо посмотреть на деревья. С трудом повернув голову, я пригляделась к окружающему пейзажу: дерево странной формы, как волосатый паук, тёмно-зелёная трава, красное озеро… Я жива?

Сделав неимоверное усилие, я приподняла голову. Так и есть — долина Окорпеля. Обманчивое название, ведь до самого Окорпеля ещё далеко. Невдалеке в траве лежит Эрик. Я попыталась позвать его, но тщетно. Дышала я без затруднений, но говорить не могла. Ни говорить, ни ползти, только клацать зубами. Эрик не шевелился. А вдруг он тоже заболел? Эта мысль придала сил. Перевалившись, я оперлась на локти и поволокла за собой онемевшее и почти неживое тело. Задыхаясь и беззвучно плача, я подползла к неподвижному Эрику, молясь, чтобы он был жив.

На него было страшно смотреть. Серое, безжизненное лицо, черты заострились, руки раскинуты в стороны, а глаза полуоткрыты. О нет, нет, только не это! Какая насмешка богини! Она оставила меня в живых и взяла к себе Эрика! За что!!?

Я прижалась к нему и потеряла сознание, на прощание пожелав, чтобы он был счастлив в Реале. Нет сомнений, что он попадёт именно туда. Каковы бы ни были его прегрешения, он — замечательный человек, и богиня не может об этом не знать.

* * *

— Малахольная! Она ма-ла-холь-на-я! А я что сделал? Взял её с собой! И не куда-нибудь, а на +_::%* Окорпель! На +_::%* Окорпель! Я знал, что она малахольная, но меня это не остановило. Она влезла в повозку с больными саспирией, а я взял её с собой в горы. Графиню! +_::%* графиню! Которая ничего, кроме своей гостиной, не видела. Я взял её с собой на +_::%* Окорпель!

Это был голос живого и очень злого Эрика. Некоторые слова были мне незнакомы, но я могла догадаться об их смысле. Я похлопала глазами, дёрнула руками и сложила губы в трубочку. На большее я способна не была. Заметив это, Эрик опустился рядом на колени и тряхнул меня за плечи.

— Ох, что бы я с тобой сделал! Ты малохольная, ты знаешь об этом??? Зачем ты полезла в ту повозку? Я так и знал, что ты заболеешь. Надо было остаться в городе, пока не истечёт срок.

Я попыталась откашляться и заговорить, но оказалась способна только на жалкий хрип.

— Не пытайся оправдаться. Без голоса ты мне нравишься намного больше. Вообще, я думаю, что отсутствие голосовых связок значительно усовершенствовало бы всех женщин.

Я не могла не отреагировать на такую наглость. После двух минут надрывного кашля, я умудрилась прохрипеть свою первую фразу.

— Эрик, а что такое +_::%*?

Мне показалось, или он покраснел?

— Графиня! Она — графиня, а я потащил её в горы!

— Ты меня не тащил, я сама на этом настояла.

— Ты знаешь, что чуть не умерла, причём несколько раз?

Даже не знаю, что ответить. Голос вернулся — а слов нет.

— Как же я умудрилась выжить? Последнее, что я помню — это то, что я перестала дышать.

— Ага, всё так и было.

— И как же я дышала? Ты приклеил мне жабры? — Я снова закашлялась, и гортань ответила острой болью. Но, в целом, говорить я могла.

— Я за тебя дышал.

— Как это?

— Так это! — Он притронулся к своим губам, потом показал на мои. — Саспирия поражает не только лёгкие, но и гортань. Ты потеряла сознание, но могла дышать, если я очищал… это не важно. Когда ты слишком уставала, я вдыхал в тебя воздух. Тебе повезло, сильной пневмонии не было, да и гортань не слишком отекла. С этим можно справиться.

— Ты вдыхал в мои лёгкие воздух? Как долго?

— Сколько нужно, столько и вдыхал. Всё, перестань, Шели. Ты слишком много болтаешь, побереги горло.

— Ты дышал мне в рот?

— Я уже ответил на этот вопрос и больше не собираюсь это обсуждать.

— Я расскажу отцу, что ты дышал мне в рот, и тебе придётся на мне жениться. — Если бы могла, я бы засмеялась своей шутке. Меня переполняла дикая радость от того, что Эрик выжил и не заболел. Хотелось смеяться, танцевать и петь, но в данный момент я могла только улыбаться.

— Жениться? — усмехнулся Эрик. — Я спас тебе жизнь, а ты заставляешь меня жениться?

— Всё не так уж и плохо. Станешь графом, наешь себе круглое пузико, будешь гордо объезжать свои владения. Твоя жизнь будет просто +_::%* сказка.

Эрик так и не объяснил значение этого слова, но мне понравилось, как оно звучало.

Эрик захохотал.

— Графини не используют такие слова, Шели!

— Я перестала быть графиней, когда встретила тебя.

— Может, я и соглашусь.

— На что?

— На тебе жениться. Но при одном условии.

— Ничего себе! Я ему и титул даю, и поместья, и деньги, а ему ещё что-то надо! Наглец! Да я такая завидная невеста! Ты ещё не слышал, как я пою!

— И на трещотке играешь?

— И на ней тоже. А ты заметил, какая у меня тонкая талия?

— Особенно сейчас, после того, как ты пять дней не ела!

— ПЯТЬ ДНЕЙ? — Я тут же забыла о нашей игривой болтовне.

— Может, и шесть. Я потерял счёт. Дыхание полностью восстановилось на третий день, но ты долго не просыпалась.

— Я целых пять дней не приходила в сознание?

— Да. — Эрик отошёл в сторону и, достав кристаллы, начал готовить еду. — Сейчас будем тебя откармливать, госпожа тонкая талия.

— Эрик, а что, если ты заболеешь?

Он невозмутимо пожал плечами и, наклонившись ко мне, посмотрел прямо в глаза.

— Тогда ты будешь за меня дышать, не так ли, Шели?

Странный звук, родившийся в гортани, оказался рыданием. Если с Эриком что-то случится по моей вине… если я его заразила… если он умрёт… Нет. Не позволю. Он — не просто провожатый. Он… он теперь… он для меня… Сама ничего не понимаю, но не отпущу.

— Обещаю, что не дам тебе умереть.

Я вложила в это обещание всё своё сердце.

* * *

Мы провели в низине целую неделю. Бродили, упражнялись, спорили, брызгались красной водой, засовывали руки на дно, доставая красные водоросли, которые выскальзывали из пальцев, как жирные черви. Забирались на первую гору, чтобы искупаться в горном ручье и поваляться на нагретых камнях. К вечеру кариния цвела, стыдливо раскрывая нежные белые сердцевины. Когда темнело, белое облако соцветий поднималось с земли и растворялось в розовом тумане. Каждый вечер мы ждали этого, не веря, что после такого невероятного зрелища кариния снова сможет расстелить под ногами белый ковёр. Тем не менее, на следующий день всё повторялось.

Эрик рассказывал о своих клиентах, а я ему — о брачном сезоне и о своём детстве. Потом мы забирались на пахучие спиральные деревья и прыгали вниз на пружинистую каринию. Эрик внимательно следил за моим выздоровлением, и на седьмой день мы собрались в дорогу.

— Шели, у тебя есть последний шанс передумать. Давай вернёмся обратно, в Шиан. Ты перенесла тяжёлую болезнь. Одумайся, позволь мне отвезти тебя домой, — в трёхсотый раз попросил Эрик, и я в очередной раз отказалась.

— Я в полном порядке и готова ко второму испытанию. Ты можешь хоть в общих чертах объяснить, в чём оно состоит?

— Мы должны пройти через лабиринт озёр.

Посмотрев на расстилающуюся перед нами равнину, за которой отчётливо виднелась следующая гора, я пренебрежительно фыркнула.

— И что в этом сложного?

— Ну-ну, посмотрим, что ты скажешь через несколько минут. Как ты думаешь, почему всё это время я не разрешал тебе ходить между озёрами? Скоро всё станет понятно.

Как только мы ступили за пределы первого красного озера, Эрик схватил меня за руку.

— Всё, Шели, никаких шуток. С этого момента ты не отпускаешь моей руки. Я проходил через этот лабиринт несколько раз, и мы потеряли двоих ребят.

— Что значит "потеряли"?

— То и значит.

Я недоверчиво присмотрелась к красным кляксам. Где-то здесь есть вход в Реаль? И как, позвольте, я смогу его найти? Ох, прав был Арсентий, когда смеялся над моим намерением самостоятельно найти переход!

Эрик снова закрутил верёвку вокруг моей талии и привязал к себе. Потом он взял меня за руку и с опаской шагнул вперёд. Как странно — почему он так взволнован? Кариния под ногами. Рядом — крохотное озеро, странное чернильное пятно красного цвета. Вокруг ещё десятки таких же озёр, а между ними — кариния и спиральные деревья. Ничего необычного. В смысле, ничего необычного для Окорпеля. По сравнению с нормальной природой нашего королевства, всё это похоже на странную фантазию.

— Я же сказал, чтобы ты держалась рядом! Почему ты остановилась?

— Извини! — Я сделала шаг и ослепла. Или не ослепла? Я потёрла глаза и снова присмотрелась вокруг.

— Проверяешь, не ослепла ли ты? — догадался Эрик. — Все так делают.

Но я уже видела, что именно меня окружало. Розовый туман. Та самая невостребованная любовь богини, которая сползает вниз по Окорпелю. Оказалось, что она парит над озёрным лабиринтом розовой пеленой, невидимой со стороны.

— Мог бы и предупредить меня об этом, — проворчала я и сделала шаг назад. — Подожди, давай выйдем на минутку, я хочу подготовиться.

— К сожалению, из этого лабиринта есть только один выход, и он впереди. А предупреждать ни о чём нельзя, Шели, иначе Алали изменит испытание. А уж нам с тобой сюрпризы не нужны!

— Тогда веди нас вперёд и поскорее. Мне не нравится этот запах.

— В этот раз мы оба с тобой провожатые. Дело в том, что выход каждый раз находится в другом месте.

— Всё это похоже на игру.

— И что? — Эрик стоял так близко, что я чувствовала его дыхание на своей щеке, но при этом не видела его лица. — У тебя есть какие-то претензии?

Неужели он догадался, что мне нравится это приключение? Неужели он почувствовал во мне родственную душу? От возбуждения вспотели ладони и запрыгало сердце. Нужно найти выход. Искупаться в розовом тумане божественной любви или потеряться в нём навсегда.

— У меня нет никаких претензий. А что случится, если мы зайдём в озеро?

— Тогда мы утонем. Красные водоросли закрутятся вокруг твоих лодыжек и затащат тебя в глубину. Не зря их называют озёрной каринией. Кстати, угадай, чем они питаются?

Догадываюсь. Паломниками. Если это и есть вход в Реаль, то я остаюсь с Эриком. У моей мечты нашёлся чёткий предел — меня не прельщает быть сожранной красными водными паразитами.

— Спасибо, что не предупредил меня об этом заранее, — усмехнулась я. Да уж, о таком лучше не знать. — Предлагаю не заходить в воду.

— Согласен, — хихикнул Эрик. — Держись как можно ближе ко мне.

Сказав это, он сделал первый шаг, громко топнув ногой по земле.

— Собираешься танцевать? — предположила я, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то в этом розовом кошмаре.

— Это — единственный способ узнать, что ты зашёл в воду. Туман стирает всю видимость, но не искажает звуки. Так что на твоём месте я бы тоже начал топать. Если услышишь всплеск, то сразу делай шаг назад.

— А вдруг озёрная кариния на нас обиделась? Ведь мы вытаскивали её из воды.

— Вполне возможно. Она ловит паломников только во время испытания.

— Между прочим, я на днях чуть не умерла. Мог бы пожалеть меня и притвориться, что всё не так уж и плохо.

— Ты когда-нибудь пробовала ходить молча? Из-за твоей болтовни мы не услышим всплеска.

Нервничаю, вот и болтаю.

Так мы и шли. Я не ощущала ни времени, ни погоды, ни страха. Только тёплые сильные пальцы, сжимающие мою руку. Вот вопрос: зачем он согласился взять меня с собой, такую малахольную?

Книги графа Стэпла рассказывали об Окорпеле, как о магической горе Алали, которая по красоте не сравнится ни с одним из горных хребтов Шиана. В них упоминалось об испытаниях и о том, что многие гибнут в попытке добраться до вершины. Большая часть трагедий списывалась на влияние горной болезни. Книги предупреждали о видениях и о розовом горном тумане и говорили, что в нём легко потеряться. Утёс желаний упоминался вскользь. Ничто из прочитанного не могло подготовить новичка к тому, что мы с Эриком пережили за последние несколько дней. Он объяснил, что среди паломников не принято рассказывать о пройденных испытаниях на случай, если это разозлит Алали. Говорят, что однажды опытный паломник распустил слухи о магии Окорпеля и в следующий раз не прошёл испытания. Сорвался с первого склона. Слухи? Суеверия? Не думаю.

— О чём ты задумалась? — Эрик грубо дёрнул меня за руку. — Я же сказал тебе держаться рядом.

— Я и так рядом! Я привязана к твоему бедру!

— Подойди ближе!

— Я никуда не уходила!

Эрик обнял меня, и я ощутила его хаотичное сердцебиение.

— Не отставай ни на шаг, Шели! Я не собираюсь снова тебя терять!

Да что с ним такое? Я же к нему привязана!

— Эрик! Что с тобой?

Он стоял так близко, что мы выдыхали друг в друга розовый туман. Сильный, страстный невидимка, дышащий мне прямо в губы. Когда рискуешь жизнью посреди магической долины и стоишь, привязанная к мужчине, к которому тебя неумолимо тянет, невозможно не поцеловать его. Невозможно.

Для всех, кроме меня. Я нашла способ его не поцеловать. Я укусила Эрика за нос, сморщившись от неудовлетворённого желания. Он выдохнул и отпустил меня.

— Топай! — приказал он. И я потопала. И топала, и топала. А потом мне пришлось… мне понадобилось, как говорится, "пойти в дамскую комнату". Я отмотала верёвку, покраснела до слёз и потопала в сторону, по-прежнему привязанная к Эрику. После чего заявила, чтобы он больше не предлагал мне пить, пока мы не выберемся из тумана.

Я — графиня Шелия Дакорте, и я только что… рядом с мужчиной…

Думаю, что в Реаль меня не пустят.

Не знаю, как Эрик догадался, что наступил вечер. Мне надоело топать, но я, честно говоря, надеялась, что мы выберемся из лабиринта до наступления ночи. Как бы не так. Перекусив чем-то, что Эрик наощупь достал из кармана, мы осторожно сели на землю прямо рядом с водой. Эрик сложил рядом наши вещи и накрыл нас тканью, которая обычно служила навесом.

— Ты что, всерьёз предлагаешь под этим спать?

— Погоди, ещё не всё. Встань на колени…

— Молиться будем?

— Шути-шути, дорогая. Скоро твои шутки закончатся.

Я встала на колени, и Эрик надавил на мою спину, заставляя лечь лицом на землю и закрыть голову руками.

— Почему ты не можешь по-человечески объяснить, что сейчас случится? — пробормотала я, поворачивая голову.

— Здесь лучше ни о чём не говорить, Шели. Если богиня почувствует, что ты знаешь, что будет дальше, она может всё изменить, причём не в лучшую сторону.

С этими словами он улёгся на меня и подоткнул ткань навеса со всех сторон.

— Эй ты, переросток, ты шутишь, что ли? Ты зачем на мне разлёгся? Мне и так кислорода не хватает, а тут ещё твоё огроменное тело меня придавило.

— Не вопи, я не буду на тебя давить. — Эрик приподнялся вверх на локтях и коленях. — Так лучше?

— Лучше, чем что? Лучше, чем нормальный сон в постели, когда над тобой никто не нависает?

И тут я услышала ЭТО. Клинк. Клинк. Клинк. Равномерный шум чего-то, ударяющегося о наше покрытие.

— Это — град, что ли?

— Не совсем. — Нам приходилось кричать, чтобы слышать друг друга. — Это — наш старый добрый друг — розовый туман. Когда по вечерам температура воздуха в низине падает до определённого уровня, он превращается в кристаллы и оседает на землю.

— Ты что, на градусник смотрел?

— Смотрел? В этом тумане? Я почувствовал изменение температуры.

Теперь я поняла, почему Эрик закрыл меня своим телом и почему он положил на свою спину одеяло и навес. Не знаю, какого размера были эти розовые градины, но от некоторых ударов он вздрагивал, и я была рада, что лежу на земле, иначе не сдержалась бы и обняла его. Время от времени он встряхивал покрытие, и тогда мы слышали, как кристаллы ссыпаются на землю.

— И как долго это будет продолжаться?

— Долго. Нас засыплет с головой.

— С ГОЛОВОЙ??

— Да. Но так сильно сыпет только в самом начале, а потом уже чуть-чуть. В прошлые восхождения мы брали с собой деревянные и даже металлические щиты, но Алали это не понравилось. Град разъедал их, ветер вырывал из рук, и тогда нам приходилось туго.

Не слабо. Похоже, что у богини весьма своеобразные представления о том, как паломники могут заслужить вход на утёс желаний.

— А чем мы будем дышать?

— Именно поэтому мы остановились рядом с озером, над ним кристаллы не формируются.

Я подвигала руками и обнаружила, что часть покрытия около моего лица касается воды.

— Этот так называемый град противоречит естественным законам природы.

— Совершенно верно. В долине не существует природы в обычном человеческом понимании.

— А чем мы будем разгребать кристаллы с утра?

— Они исчезнут сами, снова превратятся в туман.

— Мы провели несколько дней у подножия горы рядом с озёрами, но не видели никакого града. Почему? Он появляется только во время испытания?

— Вполне возможно. Такова магия Алали.

Эрик навалился на меня всей своей тяжестью. Я чувствовала, как он пытается стряхнуть кристаллы с покрытия, но их накопилось слишком много. Его тело дрожало от напряжения.

— Насколько я понимаю, спать ты не сможешь? — вздохнула я.

— Нет, но ты сможешь.

— Хорошо. Завтра, когда кристаллы исчезнут, ты немного поспишь.

— Нет! Мы сразу же пойдём вперёд. Ты будешь следить за дорогой. Я не хочу оставаться здесь дольше, чем нужно.

Удивительно, но я смогла заснуть. Правда перед этим я прояснила один вопрос, который оставался неразрешённым уже несколько дней.

— Эрик, ты сказал, что женишься на мне, но только при одном условии. Я понимаю, что мы оба шутили, но мне интересно, о каком условии шла речь.

— А я-то всё гадал, когда ты об этом спросишь, — усмехнулся он, и я почувствовала, как капли его пота потекли по моей шее. — Ты нашла очень подходящий момент для беседы. — Кряхтя, он дёрнул плечами, и град посыпался вниз, царапая настил. — Условие очень простое: чтобы ты снова отправилась со мной в горы. Я хочу показать тебе поющие южные ущелья. — Эрик вздохнул. — Шутки и есть шутки. Честно говоря, я удивлён, что ты не заставила меня повернуть обратно. Даже саспирия тебя не напугала, кто бы знал.

Жаль, что он шутит. Жаль, что всё это невозможно. Я бы с удовольствием посмотрела на поющие южные ущелья. А ещё я бы с удовольствием… Нет. Спать.

— Спокойной ночи! — пропела я.

— Издеваешься?

— А как же.

* * *

Эрик разбудил меня, когда туман сожрал большую часть кристаллов. Очень хотелось их рассмотреть, но я видела только розовое ничто. В мире красных озёр не существовало даже рук, поднесённых вплотную к лицу. Магия Алали превращала их в розовый туман.

— Объясни мне одну вещь, — полюбопытствовала я. — Как ты умудрился выжить в первый раз?

— Новички, которые идут сами, не возвращаются. Нужен опытный наставник, чтобы поддержать и обучить выживанию.

— И у тебя был хороший наставник?

— Да. Им был Арсентий.

Надо же. Ниточки событий сплетаются вместе, как стебли каринии.

— Он и косу тебе заплетал, как ты мне?

— А как же.

Наощупь сложив вещи, мы потопали вперёд. Вслепую ели что-то из карманов Эрика. Вслепую пили воду. Вернее, пил только он. Я, давясь, ела всухомятку, не желая позориться слишком много раз. Потом мы пережили ещё одну интересную ночь.

Эрик еле держался на ногах. Я чувствовала напряжённое подёргивание его мышц, он отвечал на вопросы невпопад и с задержкой. Наконец, я не выдержала.

— Эрик, тебе нужно поспать!

— Нет! Я тебе не доверяю. Если я засну, ты выкинешь какую-нибудь глупость, и я не смогу тебя спасти.

— Давай сделаем так: расслабь верёвку, я сяду на землю, а ты положишь голову мне на колени. Тогда я уж точно никуда не убегу.

Я сидела на невидимой земле с невидимым мужчиной, сопящим на моих коленях, и перебирала его невидимые волосы. Потом он проснулся, и мы тут же поспешили вперёд. Эрик сказал, что богиня сама решит, когда захочет выпустить нас из лабиринта. С моим везением это будет нескоро.

Эрик проснулся в плохом настроении и теперь шёл молча и не отвечал на мои вопросы. Пытаясь приободрить, я взяла его за руку.

— Давай потанцуем! Я буду напевать в ритме раз-два-три. На каждое "три" мы вместе топаем вперёд. — Я услышала его усмешку и запела. Шаг, другой, третий. Когда двигаешься в ритм песне, розовый туман кажется не таким уж и страшным.

— Моя очередь петь! — заявил Эрик через несколько минут.

— Я не устала!

— Да, но я устал. У тебя совсем нет слуха. Вообще. Богиню напугаешь.

Я ощутимо ткнула его в бок, и он захохотал, а потом затянул незнакомую грустную мелодию.

Когда я засыпала в ту последнюю ночь, проведённую посреди розового тумана, Эрик всё ещё напевал печальную песню далёкого юга своего детства.

— Знаешь, я хотел с тобой потанцевать, тогда, на балу, — сказал он тихо. — Ты отказала мне, причём очень грубо. Ты была всецело поглощена Дионизием.

— Было дело. — Извиняться я не собиралась. В вопросах грубости у нас с Эриком равный счёт. — Ты обиделся?

— Нет, не особенно. Немного. Я никогда не любил танцевать, а тут вдруг решил тебя пригласить — и получил отказ. Хотя это и к лучшему, что всё так получилось.

— Почему это? — возмутилась я, посмеиваясь. — Между прочим, я отлично танцую. Кроме того, моя талия…

— Слышал я про твою талию. И видел. Но танцевать нам не стоило. Одно дело — смотреть на тебя, совсем другое — держать в руках. Я бы тебя не отпустил.

Стало трудно дышать. Хуже саспирии, хуже розового тумана. Слова Эрика пытались вытеснить мою мечту, мою уверенность в будущем, в самой себе. Я не могла позволить, чтобы они пустили корни в моей памяти.

— Ты и так меня не отпускаешь. Придавил всем телом и расплющил по земле, — неловко хихикнула я.

Эрик не глуп. Он понял, что я предпочла притвориться, что его слова — всего лишь шутка.

— Хочешь подержать кристаллы на своей спине? — Усмехнувшись, он сдвинулся, уступая мне место под настилом.

— Как-нибудь в другой раз!

Я бодрствовала в неловкой тишине. Старалась, чтобы дыхание казалось ровным, и чтобы Эрик подумал, что я сплю. Мне хотелось вылезти из-под настила и уползти обратно к первой горе, где я должна была умереть от саспирии.

Я должна была умереть, но Эрик вернул меня обратно.

теперь… мне не заснуть, потому что внезапная нежность душит меня беспощадней, чем вес тысячи розовых кристаллов. Я перелистываю каждый шаг нашего пути, вижу внимание, тепло и силу Эрика. Как легко спутать заботу провожатого с чем-то иным! Даже он сам, похоже, запутался.

Кто бы знал, что мне придётся бороться с собой на пути к мечте?

На следующий день мы вышли из тумана. Вот так вот, просто, топали, топали — и туман пропал. За спиной краснели кляксы озёр, сверкая в щедром солнечном свете. Нам потребовалось три дня, чтобы пройти второе испытание.

Мы стояли, щурясь от солнца и от того, что вновь обрели зрение. Неловко двигая руками, пытались понять, уместно ли будет обняться и объединить нашу радость в одно целое. Не разрешив эту дилемму, мы так и стояли, глядя друг на друга. Если бы Эрик сейчас меня поцеловал, я бы…

— Видела бы ты себя, завидная невеста! — захохотал он. — Руки и лицо измазаны красной водой, грязью и ещё неизвестно чем. А волосы превратились в колтун.

Не думаю, что он собирается меня целовать. Да это и к лучшему.

Мы отвели себе целый день на отдых. Я разволновалась, что из-за моей болезни нам может не хватить припасов, но Эрик успокоил меня, что при необходимости сможет поохотиться. Поэтому мы подарили себе внеочередной отдых. Купались в холодном ручье, стирали вещи, валялись на удивительно щедром весеннем солнце и болтали.

Болтал, в основном, Эрик, так как мои истории уже давно закончились. Мне даже стыдно стало за такую скучную и пустую жизнь. У Эрика же имелось в запасе много забавных рассказов про расследования и путешествия. "Надо же, какой он интересный. Совсем как Тироль", — подумала я и вздрогнула, осознав, что вот уже несколько дней почти совсем не вспоминаю о женихе и о той мечте, которая привела меня в горы. Быстро одевшись, я побрела между деревьев в поисках уединения.

— Что случилось с твоим обещанием не отходить от меня ни на шаг? — крикнул Эрик мне вслед. Развалившись на берегу ручья, он швырял мелкие камешки, целясь в ствол дерева.

— Я погуляю поблизости.

Я не собиралась от него прятаться. Не видеть Эрика, хоть недолго — вот и всё, в чём я нуждалась. Скрылась за деревьями и устало опустилась на каринию. Магия богини оплела нас с напарником, сблизила, заперла в этом сказочном мире, где мы боремся за выживание, где стирается несовместимость чопорной графини с грубым детективом. А ведь это — ложь. Временная иллюзия, отвлекающая меня от цели, к которой привязано моё счастье. Я закрыла глаза, стиснула руками голову и погрузилась в свою мечту. Белое платье. Цветущий сад. Тироль.

Дело не в том, кто лучше, а кто хуже. Не имеет значения, чего требует моё тело. Нежность и интерес к напарнику приятны и неожиданны, но они отвлекают меня от мечты.

Тироль — моя мечта. Больше мне никто не нужен. Даже Эрик… Хотя… Нет, не нужен, я в этом уверена. Эрик не может, не должен быть мне нужен. Да и он всего лишь запутался. Наша взаимная тяга исходит из полной противоположности и несовместимости характеров и жизней. Вот и всё.

Для меня существует только Тироль. Никакой другой мужчина. Мы обещали друг другу всех удивить и стать счастливыми. Наша связь — это прекрасный подарок богини, и я не собираюсь разрывать её, создавая что-то новое.

Я не хочу этого.

Я не хочу Эрика. Совершенно.

* * *

На следующее утро после уже привычного пинка и плотного завтрака мы отправились в направлении тоннеля. Я чувствовала себя отменно, хотя с утра Эрик несколько раз спросил, не болят ли у меня мышцы. Похоже, что ему нравилось массировать мои ноги. Из него получилась отменная няня, и мы шутили об этом каждый день: заплетал волосы, круглосуточно обо мне заботился и отлично готовил, если учитывать, где мы находились. При этом он ни на что не жаловался и не требовал оплаты. Что может быть лучше? За время путешествия я и сама многому научилась, однако, Эрик отказывался от помощи, предпочитая делать всё по-своему.

Я перестала корить себя за то, что наши приключения доставляли мне откровенное наслаждение. Несмотря на опасность и испытания, я с восторгом впитывала в себя каждую крупицу фантазии богини и её невероятную магию. Мне не терпелось снова забраться в горы, о чём я и не преминула сообщить Эрику.

— Забраться в горы? — усмехнулся он. — Тебе не терпится, чтобы я тащил тебя на вершину.

— Называй это как хочешь, но мне надоело сидеть внизу.

Эрик хмыкнул и пошёл вперёд, постоянно на меня оглядываясь. Мы больше не были связаны верёвкой, и это его беспокоило. Прошлым вечером я провела несколько часов наедине, и с тех пор Эрик пребывал в отвратном настроении. Он несколько раз подходил ближе, но не требовал, чтобы я вернулась, и не задавал вопросов.

Это было вчера, а сегодня мы двигались навстречу следующему испытанию. К моему удивлению, Эрик рассказал мне о том, что нас ждёт в этот раз.

— Третье испытание проще других, и оно не такое страшное. Полагаю, что Алали позволяет паломникам отдохнуть перед Окорпелем. Нам предстоит найти выход из горного тоннеля.

— Выход из тоннеля? Но ведь тоннель ведёт на утёс желаний?

— Да подожди ты! Слушай главное: нам с тобой придётся идти отдельно.

А вот этого я не ожидала. Сердце подпрыгнуло и замерло, пробуждая во мне смесь страха и восторга. Неужели это — мой шанс? Если тоннель приведёт меня к входу в Реаль, мне не придётся видеть расстроенное лицо провожатого. Затаившаяся было мечта расцвела во мне, подсвечивая лицо улыбкой.

— Ты… рада? — А вот и расстроенное лицо Эрика. А ведь ещё ничего не случилось.

Думай, Шели, думай, ищи отговорку!

— Не обижайся. Мне приятно, когда ты обо мне заботишься. — Эрик начал было улыбаться, но я добавила: — Как образцовая маменька. — Улыбка исчезла, так и не сформировавшись на его губах. — Несмотря на трудности, я в восторге от нашего путешествия. А теперь появилась возможность пройти испытание без твоей помощи. Надеюсь, у меня получится.

Уфф. Вроде получилось складно. Прищурившись, Эрик выслушал меня, потом медленно кивнул. Поверил?

— Каждый сам находит путь в тоннеле, — объяснил он. — Богиня решает, куда ты попадёшь и как быстро. Тоннель действительно может вывести на утёс желаний, но только если Алали этого захочет. Многие паломники приходят в долину Окорпеля с целью попасть на утёс. Загадав желание, они поворачивают обратно.

Я читала об утёсе желаний, но боялась, что он — всего лишь очередная фантазия паломников, поражённых горной болезнью. Дионизий сказал, что на утёсе я смогу попросить Алали взять меня в Реаль. А это значит, что пришла пора прощаться с Эриком.

— Иди по тоннелю, ни о чём не думая, — наставлял он. — Выбирай путь сердцем, а не логикой. Алали следит за тобой и выведет туда, куда захочет. Либо обратно к красным озёрам, либо к следующей горе, либо наверх, на утёс желаний. Оттуда открывается удивительный вид на Окорпель. Два последних горных кольца расступаются, обрамляя красоту дымчатой горы. А потом ты сможешь попросить Алали о том, для чего пришла в долину Окорпеля.

Эрик вглядывался в моё лицо, надеясь, что, поддавшись на красивые слова, я, наконец, раскрою секрет, который интриговал его всё это время. Секрет, из-за которого он согласился взять меня с собой.

— Ты уже был на утёсе и загадывал желания?

— Да, Шели, и те желания, которые я произнёс на краю утёса, сбылись. Думаю, что Алали заранее знает, о чём ты собираешься попросить. Если она не сможет или не захочет это исполнить, то не пустит тебя на утёс и вернёт в долину.

Путь ко входу в тоннель занял около часа, и мы провели его молча. Каждый думал о своём, выбирая самое заветное желание, достойное быть произнесённым на утёсе богини. А что, если я попрошу вернуть Тироля? В энциклопедии говорилось, что из Реаля вернуться невозможно, но почему бы не попробовать? Ведь Алали — творец? Раз она создала наши миры, то может нарушить свои же правила. Перенесёт Тироля из одного мир в другой — и все дела. Если Тироль вернётся в Шиан, мне не нужно будет уходить в Реаль. Мы поселимся с его родителями и заживём той жизнью, о которой мечтали. Вернее, мы мечтали о том, как докажем знакомым, что контрактные браки могут принести счастье. А жизнь… честно говоря, я уже почти не помню, что он говорил о нашей жизни. Стёрлись слова, улыбки, прикосновения. Остались только обещания и ноющая пустота в груди — там, где живёт моя мечта.

А потом мы с Эриком отправимся… хотя навряд ли Тироль обрадуется моим путешествиям с другим мужчиной. Кто знает, может, Тироль сам захочет увидеть поющие ущелья в южных горах. От одной мысли об этом становится тепло и радостно. Я так давно не представляла его живым, что это похоже на сказку.

— Почему ты остановилась? Придумываешь желание?

— Ага.

— Только учти, что желание должно быть разумным. Если попросишь о чём-то заведомо невозможном, Алали выведет тебя обратно в низину. А если после этого ты продолжишь путь к Окорпелю, то следующее испытание станет мукой.

Мукой? Как будто предыдущие испытания были лёгкими!

— Это несправедливо! — возмутилась я. — Разве желания могут быть невозможными? Какой смысл просить богиню о том, что ты с лёгкостью можешь получить сам? Если ограничивать себя разумными и скромными желаниями, наша жизнь потеряет краски.

Эрик остановился, как вкопанный, и посмотрел на меня с пристальным прищуром. Что я сказала такого крамольного? Правду? Выдав неопределённое «Угу», провожатый пошёл вперёд, не оглядываясь. Видимо придумывал себе новое желание.

Вход в тоннель оказался самым обычным, немного кривоватым, и особого доверия не внушал. Странно думать, что в конце этого тоннеля откроется доступ к моей мечте. Низкие, мшистые своды пахли сыростью. Эрику приходилось нагибаться и придерживаться руками за стены. Когда мы подошли к первой развилке, он напомнил:

— Пора выбирать путь. Следуй своим инстинктам.

Мои инстинкты дружно молчали. Какая разница, один замшелый тоннель или другой? Пожав плечами, я выбрала левый.

— Шели! — окликнул меня Эрик. — Я выбрал правый тоннель.

Кто бы сомневался! У нас с Эриком разные пути, и я знала об этом с самого начала, да и он тоже. Надо бежать, скрыться от него, пока я не совершила необратимую глупость. Например, обняла его и расплакалась. Если он заподозрит неладное, то вытащит меня наружу и начнёт допрос.

— До встречи!

— Подожди, Шели! Как можно быть такой безответственной? Ты бы хоть поинтересовалась длиной тоннеля.

— Хорошо, поинтересуюсь. Как долго продлится это испытание?

— Не знаю. — Я засмеялась, но Эрик продолжил: — В твоём мешке достаточно еды на три дня. Куда бы ни вывел тебя тоннель, оставайся на месте. Клянусь, Шели, я тебя найду. Для этого мне потребуется какое-то время, но я не оставлю тебя одну.

Мой смех оборвался жалким всхлипом.

Горечь подступила слишком близко, и я с трудом сглотнула. Нет, Эрик, ты меня не найдёшь. Никогда. Прости, что из-за меня ты станешь метаться по подгорью. Надеюсь, что Алали поможет тебе найти путь домой. Не хочу прощаний и не могу посмотреть тебе в глаза. Я с самого начала использовала тебя, как провожатого, надеясь, что ты останешься бесчувственным и далёким. А теперь… я не хочу причинять тебе боль, но не могу, просто не могу отказаться от мечты. Какая ни есть, она — моя, и это всё равно, что отказаться от самой себя.

— Я знаю, что ты меня не оставишь, — сказала я, отвернувшись.

Потому что я оставлю тебя первой.

— Шели, послушай. — Прислонившись к неровному камню, Эрик смотрел себе под ноги. — Хочу, чтобы ты знала, что мне тоже нравится наше путешествие. Очень. Арсентий сказал, что мы с тобой похожи, а я рассмеялся… точнее, возмутился. А теперь вижу, что в тебе столько же азарта и авантюризма, сколько и во мне, и это… это здорово. Для тебя эти приключения — новинка, и рядом с тобой я как будто переживаю всё в первый раз. Ты даришь краски… короче… я… мне нравится быть твоим провожатым.

Эрик запинался, делал нетерпеливые жесты, кривил лицо. Признание досталось ему с трудом, но его мучения не сравнить с тем, как рвалась в этот момент моя душа. Хотелось завыть, убежать, замотать головой, чтобы выбросить его слова из памяти.

— Спасибо, Эрик.

С этими словами я побежала вглубь тоннеля.

Топала ногами, громко пела, размазывала слёзы по лицу, но не сдалась. Заставила себя забыть слова провожатого и сосредоточиться на мечте.

Эрик оказался прав: это испытание не было таким уж сложным. Я — не любитель замкнутых пространств, поэтому удовольствия от прогулки не получила, но и мучением её назвать нельзя. В руках я несла магический светильник — тёплый фиолетовый шарик. В его странном свете тоннель казался сказочным, и хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, реален ли окружающий меня мир.

Рискну ли я попросить Алали вернуть Тироля? Полагаю, что это и есть то желание, которое Эрик назвал бы "неразумным". Ведь всем известно, что ушедшие в Реаль не возвращаются обратно. Кто знает, на что способна богиня, если её разгневать.

Время — понятие растяжимое и трудно определимое. Когда ты бродишь по тёмным, затхлым тоннелям, кажется, что проходит целая вечность. Я поела, отдохнула, потом поела ещё раз. Нашла пару развилок, где до меня отдыхали паломники. Заскучав и вконец запутавшись в направлении, я начала развлекать себя играми.

— Алали, вы знаете, о чём я собираюсь попросить. Подскажите мне желание, которое вы сможете исполнить. Если на следующей развилке мох будет коричневым, то я попрошу вас вернуть Тироля. Если зелёным, то попрошу забрать меня в Реаль.

На следующей развилке камень оказался девственно чистым.

— Так не честно! Если через 10 больших шагов мох будет коричневым, я попрошу вас вернуть Тироля. Если зелёным — пустить меня в Реаль.

Мох оказался двухцветным. Либо богиня играла со мной, либо у меня покосились мозги. Я пробовала задавать вопросы по-другому, но кроме мха и луж, в тоннеле ничего не было.

Алали не собиралась мне помогать, а я вконец запуталась. Как? Как сделать невозможный выбор?

— Ладно, Алали, я приняла решение. С выбранного пути не сворачивают, и я прошу вас пустить меня в Реаль к моему жениху, Тиролю Андарио.

После двух поворотов тоннеля меня ослепил солнечный свет. Прижавшись к влажному камню, я тёрла слезящиеся глаза, силясь разглядеть, куда меня вывела Алали.

— Почему ты так долго? Что случилось? Что ты делала в тоннеле? — Вскочив с камня, Эрик встревоженно разглядывал меня в поисках повреждений.

— Как что? Шла.

— Прошли целые сутки!

Сутки? Я пропустила целую ночь? Заметив моё изумление, Эрик пояснил: — В тоннеле время идёт по-другому, поэтому ты и не заметила.

— Ты загадал желание?

— Вчера вечером. Алали почти сразу меня выпустила.

Эрик — любимец богини, не иначе. Как несправедливо!

— Иди, Шели! Это — твой шанс.

Это — мой шанс. Тот, которого я ждала долгих четыре года. Моя мечта. Тироль.

Нереально. Безумно страшно. Столько отчаяния и сомнений, и вот — я стою на пороге мечты. Лучше бы Эрик спустился в долину. Я не хочу, чтобы он стал свидетелем моего ухода. Если я попрошу Алали пустить меня в Реаль, она может забрать меня прямо сейчас. Богиня выпустила меня на утёс желаний, а это — знак, что она готова выполнить мою просьбу.

Эрик следил за моими неуверенными движениями, сжимая кулаки. Чувствовал моё смятение, но не знал причины.

Я подошла к краю утёса и обомлела. В рваном разрыве между горами розовым сиянием выделялся Окорпель. Солнечные лучи купались в клубящейся розовой дымке, преломляясь сияющей радугой. Подо мной — вертикальный обрыв, идеально ровный, как будто сглаженный рукой опытного скульптора. Руки задрожали от желания перегнуться через край и погладить плоский камень, вдохнуть его тёплый, пыльный запах. Алали, вы — величайшая из творцов. Даже в самых смелых фантазиях я не придумала бы ничего подобного. Спасибо, что выпустили меня на утёс. Спасибо, что согласились исполнить моё желание.

Внизу виднелась следующая долина — зелёные пятна озёр и закорючки спиральных деревьев. Мне захотелось спуститься туда по вертикальному склону и почувствовать, как адреналин шустрой змейкой бежит в крови, зажигая чувства и заглушая разум.

Но нет, это уже не для меня. Я ухожу, а Эрик остаётся. Он спустится вниз к зелёным озёрам и взойдёт на Окорпель. А я… а у меня, наконец, будет моя мечта. Сбывшаяся.

Глубоко вдохнув, я приготовилась произнести желание. Достаточно тихо, чтобы его не услышал Эрик, но достаточно громко, чтобы Алали не смогла притвориться, что не расслышала.

Я хочу, чтобы богиня пустила меня в Реаль, к Тиролю Андарио. Сжав перед собой вспотевшие ладони, я открыла рот…

… и ни звука не вылетело из моей гортани. Я откашлялась. Ещё раз, ещё. Кашель получился нормальным, звучным, но я не могла произнести ни слова.

Попробуем что-нибудь простое: "Меня зовут Шели". Получается нормально. Пробую произнести желание — ничего. Отошла на несколько шагов назад, снова вернулась к краю утёса. Не помогло. Почему же так? Ведь Алали выпустила меня на утёс? Эрик сидел в отдалении, но его сочувствие давило на меня даже на расстоянии. Невозможно не догадаться, что со мной что-то не так. А вдруг Алали сказала ему, что не собирается исполнять моё желание? Что же мне делать? Как ни манит меня реальная жизнь, я не могу отказаться от мечты. Сделать это — всё равно, что предать себя.

— Умоляю вас, Алали, позвольте мне сказать моё желание вслух. Исполните его! Вы же знаете, как давно я об этом мечтаю. Я не знаю и не хочу знать никакой другой жизни, кроме той, о которой мечтала с момента встречи с Тиролем. Пожалуйста, Алали!

Мой голос звучал ровно, почти без дрожи, но как только я попробовала произнести желание, горло снова перехватил спазм. Нет, я не сдамся. Неужели Алали наказывает меня за то, что я усомнилась в своей мечте? С силой напрягая горло, я упала на колени. Накопившееся отчаяние вылилось из-под век, сотрясло тело и заполнило меня липким страхом. Вдруг Алали не пустит меня в Реаль?

Неужели это — конец моей мечты?

Жидкая ртуть паники поплыла по телу, ужасая и парализуя.

— Умоляю вас! — Я рыдала, больше не волнуясь о том, что Эрик услышит мои слова. — Я люблю его! Позвольте мне произнести моё желание! Мне не нужен никто другой! Пожалуйста, Алали! Я скучаю по Тиролю каждую секунду каждого дня. Пожалуйста!

Я схватилась обеими руками за горло. Вроде бы такая простая фраза: "Я хочу попасть в Реаль к Тиролю Андарио", но как только я пыталась её произнести, горло сдавливало свинцовым кольцом.

Выплакалась. Выдохлась. Отчаяние и паника вылились наружу. Казалось, они тоже превратятся в розовый туман и сползут в долину ядовитой дымкой.

Обессиленная, но не сдавшаяся, я вытерла слёзы.

— Что ж, вы выиграли в этот раз, Алали, но я ещё поборюсь, — прошептала я. — Я пойду дальше и доберусь до вершины Окорпеля. Если со мной что-то случится, вам придётся пустить меня в Реаль, ведь я прожила безгрешную жизнь. Я желала людям добра, старалась быть послушной дочерью. Мой единственный грех — любовь к моему жениху. Безграничная любовь, которая сделала меня упрямой и бесстрашной. Вам придётся впустить меня в Реаль, и я найду Тироля. Реаль даст мне то, что необходимо для счастья.

Я отползла от края. Да, я прожила безгрешную жизнь, но только потому, что до встречи с Тиролем я была ничем. Ни плюс, ни минус, а ничто. Пассивное, ведомое ничто. Рядом с ним я стала другой. Любимой, желанной. Тироль изменил меня, обещал интересное будущее и ушёл в Реаль. А теперь я превратилась в вообще неизвестно что. Застряла между прошлым и будущим, между мирами.

Я поднялась на ноги и отряхнула брюки. Мне предстояло вернуться к Эрику. Уверена, что он не расслышал мои последние слова, но крики и завывания долетели аж до самого Окорпеля. "Я люблююююю его. Я скучааааааю…" Отлично. Просто замечательно. Уверена, что Эрик всё это слышал. Что ж… так даже лучше.

— В путь, мой горный друг! — с напускной весёлостью объявила я, подходя к провожатому. — У меня плохая новость. Я немного поругалась с Алали, поэтому следующее испытание может нас прикончить.

Эрик молча протянул мою ношу и поднялся с камня. Не разговаривая, мы зашли в тоннель и через пару часов уже были в низине. Цепочка озёр, которая сверху казалась порванным малахитовым ожерельем, уходила в просвет между горами. Присев на уже привычную каринию и стараясь не повредить её стебли, я жадно приложилась к фляге с водой.

— Твоё желание… — начал Эрик.

Я так и знала, что он всё слышал и теперь не оставит меня в покое.

— Что насчёт моего желания? — неохотно отозвалась я.

— Богиня отказалась его исполнить?

— Она не позволила мне произнести его вслух, так что да, она отказалась его исполнить.

— Я сожалею, Шели. Я видел, как ты расстроилась.

Протерев горлышко, я завинтила крышку и убрала флягу в карман. За последние годы я привыкла к сочувствующим взглядам, но Эрик… с ним всё по-другому. Я не хочу его сочувствия.

— Ничего особенного не случилось, поэтому не смотри на меня, как на побитую собаку. Обычные женские желания, обычная женская драма. Ничего больше.

— Расскажи мне о мужчине, из-за которого ты так расстроилась. Он обесчестил тебя и бросил?

Всё-таки Эрик подслушал достаточно, чтобы сделать некоторые выводы.

— Не обращай на меня внимания, Эрик. Я — глупая и наивная провинциальная девица, в моей голове нет ничего, кроме мужчин и вышивания. Ты и сам давно об этом знаешь.

Эрик остался недоволен моим ответом, но понял, что большего не добьётся. Но он всё-таки задал ещё один, последний вопрос.

— Этот мужчина — он и есть твоя мечта, не так ли? Шели, ответь, пожалуйста, мне очень важно это знать.

— Этот мужчина и есть моя мечта.

Я не следила за его лицом, да и он на меня не смотрел. Мы во всём разобрались, всё разложили по полочкам. Теперь Эрик думает, что я пришла на Окорпель, чтобы Алали вернула мужчину, который меня бросил. Как прозаично! Какая удобная, но противная ложь. Какой жалкий, предательский поступок: заставить сбежавшего мужчину вернуться, даже если он этого не хочет.

"Помогите мне, Алали! Заставьте моего любовника вернуться! Пусть он меня полюбит!"

Вот такая я, провинциальная невеста.

Пусть Эрик думает обо мне всё, что угодно, только бы не разгадал мои намерения. Если он станет меня презирать, то не расстроится, когда я исчезну.

К вечеру мы добрались до следующей горы, голой, разрубленной огромными расщелинами. Отвесные скалы, похожие на смятые страницы каменной книги, нависали над нами с двух сторон, открывая путь к Окорпелю. По пути Алали дразнила меня красотой своей земли. Вода в озёрах казалась ослепительно-зелёной, и хотелось запустить в неё руку, чтобы доказать, что пейзаж нарисован на холсте опытным художником. Воздух серебрился над сочной зеленью каринии, и я пила его, с каждым вдохом впитывая в себя магию Алали. Со склона горы лениво спрыгивали маленькие родники, поблёскивая на солнце и разбрызгивая влагу к моим ногам. Мы задержались в расщелине, разглядывая разноцветные вкрапления, щурясь в попытке опознать драгоценные камни. Даже в вечернем сумраке, раскрашенном последними лучами заката, долина Окорпеля была восхитительна. Нас сопровождала целая свита светлячков, ослепляя желтоватым нимбом подвижного света. Я сидела, прислонившись к тёплому камню, и бездельничала, наблюдая, как Эрик готовит свежую заячью тушку. Повезло мне с провожатым, по-другому и не скажешь, хотя после утёса желаний в наших отношениях появилась большая уродливая трещина.

После ужина мы построили укрытие и приготовились ко сну. Дождавшись темноты, я отправилась к ручью, чтобы искупаться. Почему-то сегодня мне не хотелось купаться вместе с Эриком. Слишком насыщенным было наше молчание, слишком многозначительным казался каждый взгляд. Да, я влюблена в другого мужчину и хочу его вернуть. Что из этого? Зачем смотреть на меня так, будто пытаешься вывернуть меня наизнанку?

Подобравшись к ближайшему ручью, я обернулась и посмотрела на наше укрытие. Слишком близко. Привлечённые теплом моего тела, светлячки окружили меня жёлтым пятном света. Неловко раздеваться в середине этакого живого светильника. Знаю, что Эрик видел меня обнажённой. Знаю, что он ухаживал за мной во время болезни, и боюсь себе представить, что именно он видел и делал. Но теперь всё изменилось. Половина тайны скатилась с моего языка и зависла между нами чёрной тучей. Эрик не знает, что с этим делать, а я не могу ему помочь, так как знаю вторую половину тайны.

Придерживаясь за кусты, я побрела в поисках следующего ручья, благо их было предостаточно. В окружении света обнажённая кожа казалась медовой, а волосы — золотыми. Светлячки так и кружили вокруг меня, пока я плескалась в холодной воде, фыркая и смеясь. Заледенев, я попрыгала на месте, оделась и нехотя побрела обратно, в неловкую тишину нашего укрытия.

Когда до расщелины осталось метров двадцать, я разглядела высокую фигуру, стоящую рядом с настилом. Я же сказала Эрику, что отправилась мыться. Неужели он волнуется? Почему он всё время за мной следит? Отогнав светлячков, я поспешила вперёд. Лунный свет наполнил расщелину маслянистым маревом, и я отчётливо увидела уже две фигуры, расхаживающие рядом с местом, где час назад заснул Эрик. Сердце ойкнуло и помчалось с бешеной скоростью, а к горлу прилила противная тошнота. Кто эти люди? Что они сделали с Эриком? Я читала о жестокости паломников, разозлённых насмешками Алали и неудачными попытками покорить Окорпель. Тяжесть испытаний богини, горная болезнь, голод, лишения — всё это влияло на психику людей, делая из них дикарей. Что же мне делать? У меня нет с собой никакого оружия, всё осталось рядом с Эриком. Да и что бы я сделала с ножом? Зарезала двух огромных мужчин? За время пути мы не встретили ни одного человека, поэтому вторжение чужаков в наше безраздельное владение волшебной долиной застало меня врасплох. Однажды я спросила Эрика о других паломниках, но он только отмахнулся:

— Единственное, что от тебя требуется — это не отходить от меня ни на шаг. Больше ни о чём не волнуйся.

А я отошла, причём больше чем на шаг. На целый час. А теперь прилипла к влажному камню, еле дыша от страха, глядя на расплывчатые силуэты двух… о, богиня! … трёх мужчин рядом с укрытием, где спокойно спит мой ни о чём не подозревающий провожатый.

Я знала, как мне следует поступить. Если бы мы обсудили эту ситуацию, Эрик приказал бы мне спугнуть светлячков и укрыться за камнями, чтобы переждать нападение. Я добросовестно выполнила половину этого мудрого совета — помахав руками, я на время избавилась от светлячков. Потом, дождавшись, когда один из мужчин отошёл в тень, а другой, нагнувшись, забрался в наше укрытие, я бросилась бежать. Эрик спит, и если этот мужчина на него нападёт, то я… я…

На полной скорости я врезалась в плотную ткань, служившую крышей, сталкиваясь с прятавшимся за ней мужчиной. Он с диким криком повалился на землю, увлекая за собой покрытие и придавливая второго мужчину. Я оказалась в самой сердцевине клубка тел. Я пиналась, кусалась, лягалась, визжала, надеясь, что это разбудит Эрика, и он сможет мне помочь. Если мы его, конечно, не растоптали.

Кто-то попытался накинуть на меня одеяло, и я укусила его за руку, тут же почувствовав во рту вкус крови. Мужчина заорал, и в лунном свете сверкнул нож. Где же ты, Эрик? Их трое, а я одна!

Среди месива тел мелькнуло его перекошенное лицо, и я завопила громче прежнего. Нет! Эрик не должен пострадать из-за меня, из-за этого паломничества.

— Не трогайте его! Возьмите меня! — закричала я, путаясь в плотной ткани и продолжая лягаться. — Делайте со мной что хотите, только отпустите Эрика! Вы слышите меня?

Не уверена, что они меня слышали, так как я напрочь запуталась в жёстком покрытии. Я продолжала кричать что-то угрожающее, пока не поняла, что меня уже никто не удерживает. С трудом выкарабкавшись наружу, я вскочила на ноги и со всей силы толкнула одного из мужчин, стоящих рядом со мной.

— Что вы с ним сделали? Где Эрик?

Чудом удержавшись на ногах, мужчина отступил подальше от меня и обратился к приятелю.

— Это… женщина! — изумлённо проговорил он.

— Понятия не имею, как вы догадались! — сухо заметил Эрик, шагнув ко мне. Я тут же бросилась навстречу и начала ощупывать его тело в поисках повреждений.

— Что они с тобой сделали?

— Шели! — Он схватил меня за плечи и ступил в полосу лунного света. — Никто со мной ничего не делал! Эти мужчины возвращаются домой после паломничества. Увидев наше укрытие, они зашли поговорить и попросить у нас немного соли. Взамен они предложили поделиться мясом, так как они отлично поохотились в долине. Я полез за солью, и в этот момент ты налетела на укрытие. С тобой всё в порядке?

Кроме ужасного, испепеляющего стыда, — да, всё в порядке.

— Это — женщина! — снова повторил мужчина, и тут я заметила, что он с силой прижимает вторую руку к груди.

— По-моему, я кого-то укусила, — созналась я, глядя на злобного великана. — Извините, я думала, что вы на нас напали.

— Ты очень больно лягаешься, — пожаловался он.

Вздохнув, я полезла в свой тюк за аптечкой. Положив магический светильник на край камня, я промыла и перевязала рану. Человеческий укус на удивление опасен. Мы оставляем за собой такую гадость, что она разъедает рану и загрязняет её, не позволяя заживать. Иногда мы делаем то же самое нашими словами.

Неловко двигаясь в жидкой темноте, разбавленной лунным светом, я помогла Эрику восстановить укрытие и спряталась в нём от любопытных мужских глаз. Заткнув уши, я пыталась не слушать их тихую беседу, но любопытство пересилило.

— Ты взял с собой женщину?

— Зачем спрашивать очевидное? Если она здесь, то, значит, я взял её с собой.

— Она — твоя женщина?

— Нет, но даже не пытайся раскатывать губу. Она принадлежит другому мужчине. Я — её провожатый, и моя задача — доставить её на Окорпель в целости и сохранности. Я по твоим глазам вижу, о чём ты думаешь, и сразу предупреждаю: не смей.

— Не думаю, что её мужчина придёт в восторг, когда узнает, что вы вместе спите.

— Это не твоё дело.

Я уже не пыталась заткнуть уши. Наоборот, я приникла к щели в покрытии, пытаясь расслышать каждое слово.

— Как она выдержала испытания?

— Лучше, чем многие другие, — усмехнулся Эрик.

— Ты уверен, что всего лишь её провожатый? Вон как она бросилась тебя защищать, чуть мне шею не свернула.

— Жаль, что не свернула. — Эрику надоел допрос, и он добавил пару ругательств. — Идите, ребята, оставьте нас.

— А то ты снова выпустишь бешеную девицу? — засмеялся третий голос. — Надо же, Эрик Натерро покоряет Окорпель в компании дикой пантеры в мужской одежде. Мне бы хотелось посмотреть на неё при свете.

Не знаю, что происходило дальше. Я слышала только шипение и шлепки, а потом вежливые прощания. Когда Эрик лёг рядом, я притворилась спящей.

— Я знаю, что ты не спишь, — сказал он. — И я знаю, что ты подслушивала. Дикая пантера.

— А что, пантеры бывают домашними?

— Полагаю, что да, если пантеру укротить.

Как хочется притвориться, что в этой ленивой беседе скрыт романтический смысл. Я — дикая пантера, а Эрик собирается меня укротить и всё такое. Но давайте вернёмся к реальности: во всей своей жизни я совершила только один дикий поступок, а именно: напала на троих взрослых мужчин. Так что дикой и пантерой меня никак не назовёшь. Ни одного раза. И укрощать меня не за чем.

Вот такая печаль.

* * *

К счастью, мужчины оставили нас в покое и утром уже не появились. За завтраком я заметила, что на правой руке Эрика сбиты костяшки пальцев.

— Ты защищал мою честь? — поинтересовалась я с улыбкой, и не надеясь на серьёзный ответ.

— Профилактика, — лаконично ответил он. — Кстати, какого дьявола ты им себя предлагала?

— Чегоооо?

— Ты вопила какую-то ерунду о том, чтобы они взяли тебя и делали с тобой всё, что угодно, но не трогали меня. Совсем свихнулась?

— Это было временное помутнение рассудка.

— Честное слово, Шели, у тебя отсутствует инстинкт самосохранения. Тебе что, жить надоело?

— Что???

Слишком близко. Слишком опасно.

— Не кричи. Сама посуди: то ты не хочешь, чтобы я тебя перестраховывал, то ты развязываешь верёвку на вертикальном склоне. А теперь ты предложила себя трём паломникам в обмен на мою жизнь.

— Я думала, что ты в опасности, и пыталась тебя спасти. Традиционной реакцией считается "спасибо". — Я поджала губы, тщательно изображая недовольство. На самом деле, меня захлестнула паника. Эрик копался слишком близко к правде и, несмотря на мой отчаянный блеф, мог учуять неладное.

— При чём тут "спасибо"? Я не собираюсь благодарить тебя за безрассудство.

— Почему безрассудство? — Мне больше не нужно было притворяться недовольной. Снисходительный тон Эрика помог достичь этого состояния вполне естественным путём. — Я рискнула, чтобы тебя спасти. Что в этом плохого? Я не боюсь рисковать, наоборот, мне это нравится. Ха! Я признаюсь в этом и тебе, и себе. Мне нравится висеть на склоне без страховки. Меня это возрождает, возбуждает, приводит в неописуемый восторг! Давай не будем краснеть и притворяться, что в этом есть нечто постыдное. Для других людей — да, есть. Для нас — нет. Ты и сам такой и прекрасно знаешь, что я имею в виду. Неожиданно для себя, я оказалась такой же, как ты, а это значит, что мои безрассудные поступки так же оправданы, как и твои.

— Нет, Шели, это не так.

— Почему??

— Потому, что я — это я.

— Исчерпывающе! Что ж, ты — это ты, а я — это я. Я не собираюсь красть у тебя титул самого безрассудного человека Шиана. Мы закончим это паломничество и разойдёмся, чтобы в одиночестве смаковать наши безрассудные жизни. — Я доела завтрак, собрала посуду и отнесла её к ручью. — Рада, что мы с тобой всё так тщательно обсудили.