А вот и Окорпель. Увиденное ранее — высоты, необычная природа, разноцветные озёра — всё это было простенькой прелюдией, сыгранной на двух инструментах. А теперь к ним присоединился весь оркестр. Алали пустила нас на Окорпель, и как только мы начали подъём по бугристому склону, мир вокруг нас сошёл с ума. Смогу ли я вынести красоту Реаля, если магия Окорпеля ошарашила меня до такой степени? Слишком много невероятного. Я еле переставляла ноги, не успевая разглядеть быстро меняющиеся виды. Неестественно яркие растения и цветовые вспышки окружили нас живым месивом. Слева от тропы шёл фиолетовый дождь, раскрывая надо мной жёлто-синюю радугу. Справа — гигантские красные тюльпаны выстреливали в воздух самые настоящие молнии. Как будто кто-то сгрузил на Окорпель содержимое нескольких фантастических миров.

— Мы ступили на Окорпель! — довольно объявил Эрик, радуясь, что Алали нас пропустила. Вернее, не нас, а меня. Безрассудную меня. У Эрика — явный карт бланш во владения Алали, а вот я балансирую на краю. — Шели, держи себя под контролем. Смотри — но не засматривайся. Если ты впустишь в себя магию, то осядешь на землю и не сможешь двигаться дальше. Некоторые застревают здесь и забывают, зачем пришли. Им кажется, что прошло несколько часов — а в Шиане текут недели. Это — мир магии. Мы вошли в него и должны принять фантазию Алали. Пока не дойдём до вершины, не сможем отдохнуть от цветовой радуги. Что бы ни случилось, держись рядом со мной и не сходи с тропы, иначе Алали выбросит тебя в низину и больше не пустит на Окорпель.

Не выдержав цветового напора, я зажмурилась и выровняла дыхание. Просто иллюзии, красочные иллюзии, постараюсь на них не реагировать. Зелёная птица задела моё лицо мягким крылом, требуя внимания, и Эрик тут же притянул меня к себе в защитном жесте.

— Здесь лучше не закрывать глаза. Животные чувствуют твой страх, и он влечёт их подойти ближе.

ЖИВОТНЫЕ???

— Эрик, только обещай, пожалуйста, что здесь не будет пауков! Я могу пережить всё, что угодно, кроме встречи с пауками.

— Шели! — заорал мой (слишком умный) провожатый. — Ты неисправима! Неужели ты не понимаешь, что такие вещи нельзя говорить вслух?

Конечно же, нашу тропу тут же перегородил паук. Признаюсь, я закричала, причём пронзительно и по-девичьи, однако страх быстро прошёл. Конечности паука были толщиной с запястья, а тело — размером больше моего, поэтому пауком он не казался. Чудищем — да, ожившим обрубком стула — да, но не пауком. Такое я переживу. Эрик повёл себя, как истинный герой: заслонил меня собой и начал угрожать ходячему стулу. Тот не испугался, лениво сошёл с тропы и больше не проявлял к нам никакого интереса.

Небо исполосовала сплошная радуга, растения вокруг поражали размерами, формами, плодами и запахами. Если бы не Эрик, я бы сошла с тропы, чтобы покормить своё любопытство, и тогда Алали вышвырнула бы меня обратно в низину в два счёта. Но Эрик снова привязал меня к себе, поэтому мы упорно двигались к вершине.

— Эрик, подожди, это и есть последнее испытание?

— Это только начало.

Начало?? Вокруг кишело такое невероятное разнообразие живых красок, что мозг отказывался их воспринимать. Всё, я сдаюсь. Зрительная перегрузка. Дёрнув за верёвку, я прижала лицо к вспотевшей спине провожатого и взмолилась.

— Я больше не могу этого терпеть!

— Тогда смотри на тропу и не верти головой.

Понятное дело, тропа сразу же заискрилась, запестрела мозаикой, но хоть не двигалась из стороны в сторону. Терпимо.

Нам давно уже пора было устроить привал, но, когда мы сели на землю, ко мне на колени заползло подобие змеи, покрытой длинной шерстью.

— Корми меня скорее, — взмолилась я, глядя на отряд гигантских муравьёв-мутантов, переползающих с разноцветной травы на мой ботинок. На Эрика я смотреть не могла, его тут же застилало сияющей дымкой. — Для чего всё это? — спросила я, стряхивая гигантских насекомых.

— Скоро узнаешь, — загадочно ответил Эрик.

Ага. Узнала.

Два дня пути. Никакого отдыха и почти никакого сна. Как только я закрывала глаза, разноцветное представление продолжалось на внутренней поверхности век. Я купалась в неподвижных ручьях, свисающих с края камня. Вроде обычная вода — а висит в воздухе без движения. Иллюзия? Не знаю. Смывает грязь и ощущается как самая обычная вода. Встанешь под застывшие струи — вроде всё нормально, присмотришься — вода стала оранжевой, потом синей, потом — вообще исчезла. Так интересно, что забываешь дышать.

А потом мы дошли до вершины. К тому времени я уже забыла обо всех разногласиях, неудобствах и беспокойствах. Всё это осталось в низине. Существовали только непрекращающиеся цветовые вспышки в глазах, головокружение, восторг и тяжёлая, каменная усталость.

Думаете, я пожалела о своём решении? Захотела домой в уютный провинциальный мирок? Нет и ещё раз нет. Я бы с удовольствием взошла на Окорпель ещё раз, без сна и покоя, потому что испытывать себя — это… Это — счастье. Особенно когда после этого Алали дарит тебе ни с чем не сравнимую красоту. Этого не объяснить, можно только прочувствовать на своей коже, в своей крови. Адреналин. Сок жизни. Сладость и счастье моего нового существования. Захватывающая, невероятная реальность.

Итак: мы достигли вершины, больше похожей на кратер вулкана.

Ошарашенные фантазией Алали, мы стояли, прислонившись друг к другу, пока мозг избавлялся от галлюцинаций. Никаких сожалений, никакого страха. Мы смотрели друг на друга, впитывая только восторг и гордость. Мы смогли, мы дошли до конца, вместе.

— Шели! Помнишь, я сказал, чтобы ты не отходила от меня ни на шаг?

— Помню.

— Так вот: в этот раз ты действительно не должна отходить от меня ни на шаг. В буквальном смысле. Мы прошли первую часть испытания Окорпеля, и Алали открыла для нас его тайну. Но у нас есть всего десять минут. Если мы не попадём внутрь, то не услышим музыку Окорпеля. Поверь мне, она стоит усилий.

Музыка Окорпеля? От волнения у меня задрожали те самые мифические поджилки. Затянув верёвку покрепче, я придвинулась к Эрику вплотную и посмотрела в кратер. Чёрная бездна с натянутой над ней обычной верёвочной лестницей, ведущей к каменному выступу на противоположной стороне, метров на пятьдесят ниже нашего уровня. Надо же, такие красоты — а лестница верёвочная. Не успела я додумать эту мысль, как на ней появились переливчатые ступени.

— Шели, следи за моими движениями. После подъёма на Окорпель нарушаются зрение и равновесие, поэтому будь очень осторожна. Ступай только на те ступени, на которые встаю я. Ты слышишь меня?

— Да.

— Обещаешь следовать по моим следам?

— Да.

Эрик дотронулся носком ботинка до первой ступени, и она тут же исчезла, подмигнув бирюзовым цветом. Ткнул ботинком в следующую — и уверенно ступил на неё.

Исчезающие ступени над пропастью — очередная игра Алали. Если я оступлюсь, что немудрено после такого подъёма, то упаду в глубокий каменный мешок и… неужели это — мой шанс?

Глянув в чёрную пустоту, я содрогнулась.

— Эрик! Что случится, если мы упадём вниз?

Я воскликнула так громко, что он дёрнулся и чуть не соскользнул со ступени. Обернувшись, выругался и заставил меня схватиться за верёвочные перила.

— Не кричи! У нас осталось всего несколько минут, так что двигайся. Ничего с нами не случится, Алали выбросит нас к подножию Окорпеля и не пустит обратно.

Я понуро побрела за Эриком, почти не глядя на ступени. Надо же, я — женщина, глупая, молодая провинциалка, прошла все испытания Окорпеля без особых потерь. Кому скажешь — не поверят. Хорошо, признаю: моих заслуг в этом нет, я выжила только благодаря Эрику. Но я не достигла главной цели. Я в самом конце пути, а всё ещё не имею ни малейшего представления о том, где находится переход в Реаль.

Мы добрались до каменной площадки как раз вовремя, так как над нами появилась розовая пелена. Что теперь? Огромный каменный мешок с невидимыми чёрными глубинами, розовая переливающаяся крыша, странная лестница — и мы, стоящие на небольшом каменном выступе.

Надавив на плечо, Эрик заставил меня сесть.

— Смотри! — прошептал он, обняв меня за плечи.

Один огонёк, второй, третий. Кристаллы внутри серого камня вспыхивали так ярко, как будто кто-то направлял на них луч света. В их вспышках чувствовался ритм, скрытая музыка, а потом она стала явной. Словно кто-то ударял по струнам маленьким молоточком. У каждого цвета — свой звук, у каждого перелива — своя мелодия. Волны магии звука плескались совсем рядом, и я впустила их, плача от восторга. Музыка Окорпеля овладела мной, отозвалась в недрах души и вывернула её наизнанку. Я ощущала её звучание внутри, я раскрывалась под её переливчатые аккорды и плакала, не зная другого способа выплеснуть обуявшие меня чувства. Окорпель, его музыка, мы с Эриком, да и весь Шиан тоже: всё это — фантазия Алали, и я плакала, познавая свою причастность к божественной магии. Прекрасные слёзы, целебные, волшебные.

А потом под нами загорелся камень. У пламени — своя музыка, свой оркестр, своя тональность. Танцующая музыка Окорпеля. Соскальзывая с оранжевых языков, она извивалась на моей коже, потом снова ныряла в пламя, и я тянулась за ней, обезумев о счастья.

Я люблю Эрика за то, что он привёл меня на Окорпель. Взял с собой пустоголовую провинциалку и сделал меня счастливой. Подарил мне саму себя и многое другое.

Подобравшись к краю, я позволила слезам упасть в танцующее пламя. Движимая чистым восторгом, протянула руку и обмерла. Вот он — вход в Реаль. Никаких сомнений. Я нашла свою мечту. Алали впустила меня в сердце Окорпеля, позволила услышать музыку своей фантазии, а теперь возьмёт меня к себе.

Я иду к тебе, Тироль, я готова. Протягиваю обе руки, двигаюсь медленно, как будто под гипнозом. Пламя подбирается ближе, музыка ускоряется, принимая ритм моего сердца.

— Осторожно! — раздаётся за моей спиной, и Эрик смыкает пальцы на моей лодыжке. Я стряхиваю его руку, кричу, злюсь, и тогда он отпускает. Прислоняется к камню и смотрит на меня диким взглядом.

Я опоздала.

Пламя опало, отступило от моих рук. Мелодия смолкла, и под нами снова разверзлась тьма.

Потерянно оглядываясь, я отодвинулась от края.

Эрик сидел рядом, сложив руки в замок и глядя вверх на розовую пелену.

— Давай кое-о-чём договоримся, Шели. Я расскажу тебе свою тайну, а ты мне — свою. Меня интересует та мечта, которая привела тебя на Окорпель. Мы дошли до конца, выдержали все испытания, так что пора раскрыть карты.

Мы действительно дошли до конца. Вскоре Алали вернёт нас к подножию Окорпеля, а оттуда мы потопаем обратно уже без особых приключений. Моя миссия провалилась, я не попаду в Реаль. Мне предстоит вернуться в столицу, забрать слуг, расплатиться с Эриком и решать, как жить дальше.

— Хорошо, договорились. Ты первый. Расскажи мне свою тайну.

— Я влюблён в женщину, которая попросила меня взять её на Окорпель, чтобы умереть.

Вот они — слова. Высказанная правда, которая лежит между нами, скользкая и юркая, как красные водоросли озёр Алали. Эрик разгадал мою тайну и теперь ищет подтверждения своим догадкам. И ещё — он в меня влюблён.

— Мой жених погиб в день свадьбы, и я хочу попасть к нему в Реаль.

Эрик кивнул, подтверждая, что и так обо всём догадался.

— Ты его любишь?

— Да.

— Как давно это случилось?

— Четыре года назад.

Он удивлённо поднял брови. Чему он удивляется? А как насчёт "они жили долго и счастливо и умерли в один день"? Как насчёт вечной любви?

— Значит, действительно любишь.

— Действительно люблю.

— Как долго вы знали друг друга?

Отвечать или не отвечать? Если отвечу, то он сразу к этому прицепится. Но если не отвечу, то всё равно догадается, что недолго.

— Достаточно долго, — соврала я.

— Неделю?

— Ты считаешь неделю достаточно долгим сроком?

— Если встретишь человека, который предназначен тебе богиней, то десяти минут может оказаться достаточно.

— Мы познакомились за несколько дней до свадьбы.

— Значит, действительно любишь.

— Действительно люблю.

— И что теперь?

— Всё то же самое. Вернусь домой и начну планировать новую авантюру, только с другим провожатым, не таким добросовестным. Ты остановил меня в самый решающий момент. Пламя Окорпеля — и есть переход в Реаль.

— Уверена?

— Да. Ты же видел, что случилось: пламя окружило меня, дотронулось до кожи, но не обожгло. Я видела его глубину, и меня тянуло отдаться его звучанию. Алали подсказала мне, она дала мне шанс получить желаемое.

— Ты собиралась спрыгнуть вниз?

— Да.

— Если бы ты заранее меня предупредила, я бы так не старался.

— Правда?

— Нет, неправда. Ты же слышала, что я сказал: я в тебя влюблён. Пока я рядом, я не позволю тебе умереть.

— Это не смерть! Реаль — такая же фантазия Алали, как и Шиан. Нельзя считать переход в другой мир смертью.

— Мы с тобой никогда не сойдёмся во мнении на эту тему.

— Эрик, я благодарна тебе за заботу и за то, что ты спас меня от саспирии. Всё это очень странно. Мне безумно хочется попасть в Реаль, но при этом также сильно хочется жить.

— Скажи честно: за эти дни пути ты хоть раз думала о том, чтобы изменить свои планы?

— Тысячу раз, Эрик, клянусь тебе. Но потом я тысячу раз обещала себе их не менять. Я должна остаться верной своей мечте.

— Что ж, я так и знал.

— Что ты знал?

— Что у меня не ни малейшего шанса. Помнишь, ты однажды сказала, что мечту любить намного легче, чем реальность. Так и есть, Шели. Удачи тебе в этом. Надеюсь, что ты найдёшь путь к своему жениху — к мужчине, которого ты знала всего несколько дней.

Я знала! Я так и знала, что он не сможет и не захочет меня понять.

— Мы обещали друг другу, что будем счастливы назло всем!

— Какая уважительная причина! Обещание, данное людьми, которые почти совсем не знают друг друга. Позволь догадаться: твой жених поклялся в этом в тот момент, когда лишал тебя невинности?

— Прекрати! — Вскочив на ноги, я отошла к краю камня. — Не смей так говорить! Я сожалею, что рассказала тебе правду.

— Нет! Делай что угодно, Шели, но не сожалей. Ни о чём не сожалей!

Эрик дёрнул меня за руку с такой силой, что я упала на него. В его поцелуе не было мягкости, только страсть, нетерпение, обида и… и ещё в нём было прощание. Сначала я поддалась его порыву, но потом опомнилась, высвободилась из его объятий и, стирая страсть с моих губ, закричала.

— Нет! Нет и ещё раз нет! Это — не та история, в которой между нами вспыхивает неожиданная страсть, ты превращаешься в оплот морали и нежных чувств, я меняю планы, и у нас рождаются четыре румяных младенца. Это — история, в которой ты — это ты, а я — это я. Я ухожу в Реаль, а ты остаёшься.

Эрик не сдвинулся с места.

— В твоей истории всё происходит так. В моей истории — всё по-другому.

— Насколько по-другому?

— Совсем по-другому. В моей истории ты оставляешь за собой право передумать.

— Я не передумаю.

Последовавшая за этим пауза показалась невыносимой. Я успела пожалеть о сказанном, о том, что оттолкнула его поцелуй, и о многом другом.

— В таком случае нам пора, — заключил Эрик.

Он просил меня ни о чём не сожалеть. Он поцеловал меня на прощание, а теперь вернёт домой в мою обычную жизнь и исчезнет. И от этой мысли болезненно ноет внутри. Мне не знакома эта боль, неприятная, как воспалённая заноза в груди.

Эрик подтянул верёвочную лестницу.

— Если ты не торопишься обратно в столицу, я бы хотел вернуться окружным путём. Как ты уже поняла, Окорпель — необычная гора, и из-за розового тумана мы не можем увидеть окрестности. Но на южном склоне есть место, свободное от магии, и оттуда видна очень красивая панорама. Хочешь посмотреть?

Мы вернулись в обычное дружеское русло. Да и были ли мы кем-то, кроме как друзьями? Способны ли такие, как Эрик, всерьёз влюбиться? Нет, конечно. Сейчас, на Окорпеле, в окружении прекрасной магии он питает ко мне тёплые чувства, но что будет, когда мы вернёмся в столицу? Отрезвление, вот что. Его интерес подогрет моей недоступностью, и, если я отвечу на его чувства, азарт спадёт, и Эрик сбежит от меня через пару дней. Кроме любви к приключениям у нас нет ничего общего. Совершенно. Стоит только вспомнить его квартиру над таверной. Меньше всего это место похоже на дом, в который можно привести жену. Хотя, конечно, Эрик ничего такого мне и не предлагал. Может, спросить, что именно он имел в виду, когда сказал, что влюблён в меня?

Обматывая верёвку вокруг моей талии, Эрик и не догадывался о вопросах, которые роились в моей голове.

— Если надумаешь свалиться вниз до того, как мы выберемся из жерла, то помни, что умереть не удастся. Богиня выбросит тебя к подножию Окорпеля, а я, уж прости, не стану тебя искать. Если ты пойдёшь на такую глупость, домой будешь добираться одна и без еды.

Мы поднялись вверх по верёвочной лестнице. Розовая пелена пропустила нас, и мы оказались с другой стороны жерла. Теперь, когда последнее испытание закончилось, гора приняла весьма прозаичный вид: неровный серый камень, лысоватые сосны, жухлая трава. Ну и, конечно же, розовый туман. Куда же мы без розового тумана? Кто бы подумал, как всё выглядит на самом деле. Ведомые только Эрик знает, чем, мы петляли между сосен, спотыкаясь на неровной тропе.

За время нашей авантюры я очень изменилась, окрепла, у меня появились мышцы, о существовании которых я раньше и не подозревала. Я бодро прыгала по камням, почти не ощущая своей ноши и не думая о будущем. Оно и так настигнет меня, затянет, как красные озёра Алали. А пока я буду наслаждаться тем, что подарила мне богиня.

— Эрик, а мы не можем немного поспать? — Физической усталости я не ощущала, но так как почти не спала во время восхождения, то с радостью отдохнула бы часок-другой. А то и подольше.

— Давай спустимся метров на пятьсот. Я не люблю останавливаться у самой вершины. Никогда не знаешь, что может случиться.

Я передёрнула плечами и посмотрела по сторонам. И в самом деле — с какой лёгкостью я забыла сумасшедшие иллюзии подъёма. Эрик прав: посмотрим на вид с южного склона, спустимся вниз, а потом я уговорю его отдохнуть денёк-другой.

* * *

Когда мы вышли на южный склон, розовый туман пропал. Гладкая, как будто отшлифованная отвесная скала не подпускала к себе паломников, поэтому богиня не считала нужным защищать эту сторону Окорпеля магией. Мы решили полюбоваться панорамой, а потом снова пересечь вершину, чтобы спуститься вниз.

— Мы пришли как раз вовремя, — сказал Эрик, глядя на горизонт. — Но заката лучше не дожидаться, иначе нам придётся спускаться в темноте. Пойдём, здесь есть место, где мы можем подойти к самому краю.

Край действительно был "самый-самый", очень впечатляющий. Совершенно вертикальный обрыв — и только метров через триста виднелся следующий уровень, с редкими соснами и неровным камнем. Казалось, что богиня срезала эту часть горы, чтобы паломники не смогли забраться по ней в обход разноцветных фантазий. Край обрыва торчал вверх кривым бортиком, перед которым лежали тяжёлые валуны. Как будто Алали пыталась защитить счастливчиков, прошедших её испытания и теперь желающих полюбоваться красотой Шиана. Эрик подошёл к самому краю, а я устроилась на валунах. Связывающая нас верёвка змеилась у моих ног, напоминая, что мы с провожатым связаны походным тандемом.

Заходящее солнце окрасило небо в цвет индиго, обрызгав облака розовой подсветкой. Цвета переливались, и в этом не было никакой магии. На фоне неба чётко выделялись чёрные алмазы гор. Внизу виднелись озёра, ярко-зелёные, как рассыпавшиеся сочные яблоки. Цветовая гамма ошеломляла, вызывала недоверие, но тем не менее была частью самой настоящей природы.

А под ногами — обрыв.

Зияющая, зовущая пропасть. Мурашки по коже. Хорошие мурашки, уже даже любимые мурашки. Они перерастают в приятное томление в мышцах, в желание спуститься вниз по отвесному склону, ощущая на губах привкус истинного наслаждения.

— Этот вид красивее, чем иллюзии Окорпеля, — прошептала я.

— Реальность всегда лучше, чем иллюзии, — глухо ответил Эрик, балансируя на краю. Заткнув один нож за пояс, он подкинул второй в воздухе. Нашёл время жонглировать! Отвернувшись, я сорвала пучок жухлой травы, чтобы почистить запылившиеся ботинки, и в этот момент меня тряхнуло. Сильно. Рывок — и воздух хлопком вылетает из горла, а меня прибивает к валуну. Верёвка затянулась, сдавливая пояс. Застряв между тяжёлых камней, она тянулась к краю обрыва. В пустоту. Там, где только что стоял Эрик. С трудом пересилив страх, я подобралась к краю и посмотрела вниз. Эрик раскачивался над пропастью на верёвке, застрявшей между камней.

— Эриииик! Эрииииик! — Мой отчаянный крик оглушил, вызывая звон в ушах. Нет, только не он. Нет, Алали, ты не можешь так поступить! Это должна быть я, а не он! Алали, помоги мне! Я не смогу вытянуть его наверх. Умоляю, помоги мне!

Жалкие, бесполезные мольбы. Алали позволила, чтобы он упал вниз, так с какой стати она станет вмешиваться? Как он упал? Потянулся за ножом и сорвался? Упираясь локтями и коленями в каменный бортик, я изо всех сил потянула за верёвку.

— Эрик! Держись! Я тебя вытащу! Постарайся мне помочь, оттолкнись от камня! — кричала я, но он не отвечал. Ударился головой и потерял сознание? Тогда мне точно его не вытащить. На лбу выступила испарина. Небо цвета индиго уже не казалось таким красивым, наоборот, теперь оно угрожало стать свидетелем гибели того, кого я… Нет, сейчас не время для таких мыслей! — Эрик! Зараза ленивая! А ну просыпайся! — Он продолжал раскачиваться на верёвке, ударяясь о скалу. Ох, Алали, клянусь: если с ним что-то случится, мне не поможет даже Реаль. Я не переживу такого горя, не смогу без Эрика.

Я упёрлась в бортик и изо всех сил потянула за верёвку, оставляя на ней кровавые следы от ободранных ладоней. Пот стекал в глаза, руки дрожали от усилий.

Эрик не должен умереть.

— Алали, умоляю, помоги мне. Я сделаю всё, что угодно, только спаси его.

Сантиметр, другой. Вскопанная грязь под ногами, крошащийся бортик и неподвижное мужское тело на верёвке.

— Алали! Дай мне силы! Помоги ему! Я не хочу в Реаль, я ничего больше не хочу — только спаси Эрика!

Тишина — и только надрывный стон моих последних усилий.

— Эрик! Пожалуйста, приди в себя! Эриииик!

— Что? — спокойно ответил Эрик и поднял голову, сверкая довольной улыбкой. Глядя на моё перекошенное от ужаса лицо, он показал на ножи, воткнутые в щели между камнями. Верёвка была обмотана вокруг них мёртвой петлёй, надёжно удерживая его над пропастью, а меня — на земле. Засмеявшись, Эрик оттолкнулся от камня — и через пять секунд уже сидел рядом со мной. — Теперь ты знаешь, что именно я чувствовал, когда ты отвязала верёвку, — сказал он.

Он… Сделал… Это… Нарочно…

Закрепил верёвку между камнями и спрыгнул вниз.

Я налетела на него, как ураган. Ему дьявольски повезло, что мы успели отойти от края, иначе я столкнула бы его вниз. Клянусь, в этот раз я бы не пожалела о его смерти. Ну… только если самую малость… Я колотила его в грудь кулаками, пыталась попасть в пах коленом, кричала. А он смеялся. Представляете? Смеялся! Потом поймал меня, не давая сдвинуться с места, и повалил на землю.

В этот раз я не могу свалить вину на фонтан белого пламени. Нас постигло безумие, одно на двоих. Только я и Эрик, на краю пропасти. На краю жизни, знакомой и привычной, в которую мы больше не помещаемся. Мужчина и женщина, совершенно не подходящие друг другу, и тем не менее сорвавшиеся с края чувств. Вместе.

Страсть безрассудна, другой она и быть не может. Что за ней кроется? Страх потери? Привязанность, имени которой ты не знаешь? Всё это и многое другое.

Даже зависть. Да-да, не удивляйтесь, именно зависть. Чёрная, как смола, липкая, как патока, и горячая, как угли. Я завидовала расширенным зрачкам Эрика, его экстазу, его упоению, его мгновениям наедине с пропастью, которые пронзили его чистейшим наслаждением. Мне хотелось стать частью этого, разделить с ним восторг, и я знала, я чувствовала, что он хочет разделить это со мной.

Я не могла больше притворяться. Я приложила столько усилий для того, чтобы лелеять мечту, что у меня не осталось сил бороться с собой.

Мы — сумасшедшие, бессмертные, безнаказанные, пришли из такого разного прошлого и нашли друг друга на склонах волшебной горы. Мы упали на землю, и я больше не видела неба цвета индиго, зелёных озёр и чёрного глянца гор. Вокруг была только исступлённая страсть азартного, сильного мужчины и беспредельное ликование его души, которая увидела смерть и вернулась обратно. Ко мне.

Наши тела сплелись, и в этот раз мы уже не смогли остановиться. Да и зачем? Я с таким усердием пыталась умереть, что не заметила, как сильно люблю жизнь. Небо цвета индиго, спиральные деревья, зажигающий взгляд мужчины, который поглощает меня с такой тщательностью, как будто готовился к этому всю жизнь. И я отвечаю тем же. Не пытаюсь понять и описать свои чувства, а просто следую их зову. Это — правильно. Это — сильно. Я сдаюсь и рискую, и этот риск, этот мужчина того стоит, потому что он дарит мне такую упоительную страсть, что я забываю всё остальное.

Тироль был отличным и внимательным любовником, хотя мне, конечно, не с кем было его сравнивать. Он соблазнял, завоёвывал, покорял моё тело и чувства. В его действиях были ритм, смысл и последовательность. Эрик оказался совсем другим. Я не знаю, с чего мы начали, как он двигался, что я делала. Он касался всего и сразу, был жадным до непристойности, щедрым до крика. В нём не было ни капли стеснения, ни грамма стыда. Он не совращал — он брал. Он не просил — он давал. То, что показалось бы неприличным с кем-то другим, с ним получалось само собой разумеющимся. В таком вихре страсти слова неуместны. Эрик не спрашивал, хорошо ли мне. В какой-то момент я обнаружила, что вцепилась зубами в камень. Так что да, мне было хорошо, но Эрику не пришлось гадать, потому что я не стеснялась хрипа, который белой пеной слетал с моих губ.

Не было никаких: "Ты близко?" Мы стали единым целым, и Эрик чувствовал меня, как и я его. Мы ослепли от страсти под небом цвета индиго, над зелёными озёрами Алали, над вертикальным обрывом, который подарил нам несколько минут безумия, которые мы никогда не забудем.

А потом мы встали, оделись и спустились вниз по пологому склону Окорпеля.

Вместе.

* * *

Вы когда-нибудь пробовали просто существовать? Не принимать решений, не анализировать происходящее. Нет? Обязательно попробуйте, это упоительно. Я всегда пыталась чувствовать себя хозяйкой положения. Мой внутренний голос анализировал, составлял план действий, помогал достичь желаемого результата. Такого, который покажется правильным. Мне, главной судье. Или ему — внутреннему голосу.

Но не в этот раз.

Контроль — я избавилась от него. Умыла руки. Расслабилась. Общество выплюнет меня и отвернётся, но это будет позже. Я так долго жила мечтой, что теперь упиваюсь счастьем «здесь и сейчас».

Женится ли на мне Эрик? Не имеет значения.

А вдруг я понесу его ребёнка? Если это случится, значит, такова судьба, и я буду этому рада. Уверена, что мы разберёмся.

Люблю ли я его? Кто знает. Всё это — слова. Очередные условности, в которые я больше не играю. Но если он отпустит мою руку, температура моего тела упадёт до критической, потому что я живу его теплом. И мне этого достаточно.

Любит ли меня Эрик? Он ведёт меня вниз, придерживая за талию и следя за каждым шагом. Внезапно останавливается, хмуро глядя на небо, и жалуется:

— У нас не осталось светильников. Скоро стемнеет, и я не смогу больше видеть твоё лицо. Меня это убивает.

Ему необходимо меня видеть, держать руку на моей талии. Останавливать меня для быстрого поцелуя. Потом ещё раз, для глубокого и такого сильного, что губы пульсируют его страстью. Да, он меня любит, и от этого я чувствую себя живой. Я — женщина, которая мечтала о смерти, — наслаждаюсь любовью мужчины, в крови которого бурлит жизнь.

Я изменила Тиролю. Я изменила своей мечте, самой себе. Да, изменила. Или нет, не изменила. Тироль умер, уже четыре года как умер. Меня никто не осудит, но я знаю, что придёт день, когда я очнусь. Окунусь в память и скорчусь от стыда, гадая, как и почему я позволила другому мужчине заползти в моё сердце. Я предала мечту, которая спасла меня от чёрного уныния.

Но этот день придёт позднее. А сегодня я спускаюсь с горы, держась за мужчину, который раскрыл во мне настоящую Шелию Дакорте. Он знал её уже тогда, когда я терялась в догадках.

Арсентий, глава магического ведомства, знал об этом ещё раньше. Он знал о нас с Эриком. Он сложил нас вместе, как головоломку. Синий кусочек с красным, неподходящие, разные, слились вместе, цепляясь неровными краями. Арсентий знал, что только Эрик сможет заставить меня остаться. Что моя тайна заинтригует его, и что мы сложимся вместе

Он обо всём знал. Вот же, вредный старикашка.

Мы с Эриком действуем слаженно, как опытные напарники. Я кипячу воду, он промывает рис. Я режу мясо, он заваривает чай. Мы делаем всё это, не сводя друг с друга глаз. Мы не обсуждаем Окорпель, не думаем о маршруте, не шутим по поводу каринии, которая оплетает наши стопы. Не стесняясь наготы, купаемся в ручье, ловя светлячков, которых влечёт наше тепло. Потом мы раскатываем постель и принадлежим друг другу, откладывая мир на потом. Как же хорошо жить без вопросов и без постоянного журчания внутреннего голоса!

А потом мы засыпаем, не одеваясь. Ночной воздух пахнет весной, прохладной и чистой, но мы не чувствуем холода. Вокруг нас кокон неприкосновенности. Мы временно не принадлежим Шиану, мы выпали из фантазии Алали и пропали в собственном мире, в котором — свой воздух, своё тепло, своё солнце. Эрик дарит мне целый мир — лучше, красочнее самой смелой фантазии. Я размазываю его запах по коже, чтобы целый день нести его на себе. Эрик ёрзает, склоняется ко мне, хочет сказать что-то весомое, что-то не сказанное другими. Я целую его, чтобы остановить, чтобы задержать почти готовые слова. Не хочу обещаний. Не собираюсь привязывать его к себе из-за требований общества и морали. Эрик важнее, выше, больше этого, и я не посмею заключить его в мой крохотный мир. Пусть не забывает, что я всего лишь наивная пустышка, которую он невзлюбил при первой встрече.

— Не ошибись во мне, Эрик. Драма и приключения окрашивают чувства в яркие тона, и за ними не видно правды. Я не изменилась с момента нашей встречи. Я наивна, упряма и смешна.

Эрик проводит пальцем по моим губам и целует шероховатый след.

— Не ошибись во мне, Шели. Драма и приключения окрашивают чувства в яркие тона, и за ними не видно правды. Я не изменился с момента нашей встречи. Я нетерпелив, груб и требователен.

— Эрик, ты не понимаешь. Я говорю серьёзно! Ты уже подарил мне целый мир. Это — слишком значительно, чтобы я посмела тебя удерживать.

— Я тоже говорю серьёзно. То, чем ты стала для меня — слишком значительно, чтобы я посмел тебя отпустить.

Чистое упрямство. Клянусь, это — чистое упрямство с его стороны. Я дарю ему себя безвозмездно и снимаю с него обязательства. Я принимаю его полностью, не требуя изменений. А он настаивает неизвестно на чём.

— Шели…

Эрик вздыхает, ищет слова. Я знаю об этом, потому что я тоже их ищу, но не могу найти ничего не избитого.

— Если ты меня попросишь, я больше никогда не пойду в горы, — наконец, решается он.

Для Эрика это обещание немыслимо. Равносильно самопожертвованию. Мне трудно найти ответ, такой, чтобы он знал, что я поняла значение сказанного и оценила предложенную жертву.

— Я никогда тебя об этом не попрошу, — заверяю я.

Нет, этого недостаточно.

Я пробую снова: — Дионизий однажды любил женщину, которая погибла и попала в Реаль. На балу я рассказала ему, зачем собиралась на Окорпель. Мы не флиртовали, мы разговаривали о Реале. — Не знаю, почему мне приспичило признаться в этом Эрику именно сейчас. Наверное, чтобы очистить нашу связь от прошлых обид. — Я хочу, чтобы ты знал, что Дионизий меня не интересует. Никакой другой мужчина…

!!!

Боль взорвалась в груди и рикошетом прошлась по всему телу.

Ошибка. Большая. Мне не следовало говорить "никакой другой мужчина". Мне не следовало предлагать Эрику слова, подаренные Тиролю. Слова клятвы, которую я дала моему жениху. Произнесла вслух, попрощавшись с ним в последний раз. Запечатала в своей крови.

Эрик озадачен моей реакцией. Он ждал продолжения, обещаний, слов, которые связали бы нас вместе.

Я откидываю одеяло и впечатываюсь в его грудь, бормоча и стеная, пытаясь заглушить пробуждение внутреннего голоса. Я ненасытна, бесстыдна, но Эрик не рад этому. Он чувствует, что это неспроста, и что наше бессловесное счастье навсегда останется в долине Окорпеля. Он сдерживает меня, ищет ответа, но я ломаю его своей страстью. Отвлекаю и утомляю настолько, что он засыпает. Вопросы, как нераскрытые подарки, всё ещё лежат между нами.

* * *

Вы когда-нибудь замечали, что миром правит шанс? Называйте это шуткой богов или платой за прошлые грехи, но тем не менее всё определяет именно шанс. Случайное происшествие сбивает вас с пути. Неожиданная встреча меняет ваши планы. Шансы кружатся вокруг нас, как крохотные бабочки. Они прячутся в траве, между страницами книг, в словах случайного прохожего.

Я свято верю, что миром правит шанс. Именно он определил то будущее, в которое я не верила, когда взахлёб целовала Эрика в подгорье Окорпеля.

Следующий день оказался на удивление жарким. Простая случайность, всего лишь перемена погоды. Кто бы догадался, что это — ход судьбы? А всё остальное мы сделали сами. Держались за руки, смеялись и с трудом поднимались на последнюю круговую гору, изнемогая от жары и жажды. Без испытаний богини обратный путь оказался на удивление коротким. До смешного. Мы не говорили о том, что будет после возвращения, потому что о счастье не говорят. Мы смеялись, щурились от нещадного солнца, смотрели друг на друга и улыбались. Нашли крохотный ручеёк, напились и наполнили фляги водой. А потом мы вышли на площадку, на которой в прошлый раз, при восхождении, поддались внезапной страсти.

— Ммм… у меня появилась идея, как можно использовать нашу верёвку, — протянул Эрик, вызывающе глядя мне в глаза и развязывая узел. Замотанная вокруг моей талии, верёвка распустилась и повисла неровными петлями.

— Нас могут увидеть, мы не так уж и высоко.

— Им очень повезёт, если они нас увидят! — Эрик резко дёрнул за верёвку, и я закрутилась на месте, дрожа от предвкушения.

И уронила флягу.

Не успев закрутить крышку.

Всё ещё раскручивая верёвку, Эрик подался назад, поскользнулся на мокрых камнях и сорвался вниз. В этот раз, по-настоящему. От рывка я упала ничком на камни и чуть не потеряла сознание от боли.

— Эрик! — захрипела я, видя, что верёвки на мне уже нет. — Нееет!!!

Звуки исчезли. Кожа превратилась в лёд. Воздух в лёгких застыл и рассыпался, как песок, вызывая удушье. Необратимое. Мир потрескался и осыпался каменной крошкой.

Это длилось всего секунду, от силы две. А потом я поняла значение слов "невыносимая боль". Это — та боль, которую ты не можешь вынести.

Я оттолкнулась от края и упала вслед за Эриком.

* * *

В этом месте я планировала сделать лирическое отступление. Что-то по поводу мечты, и как не вовремя она сбывается. Но дело в том, что события повернулись намного хуже, чем можно было ожидать. Настолько хуже, что даже сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне не до лирики.

Дело в том, что в Реаль я не попала.