Шелия

Вот, что я знала о Реале: это — волшебный и прекрасный мир богини Алали, куда пускают людей, проживших достойную жизнь. Реаль познаёт твои желания и дарит именно то, что тебе нужно. Создаёт специальный, особенный мир для каждого человека. На переходе в Реаль счастливчиков встречают проводники и объясняют правила поведения и прочие детали.

Интересно, увлекательно и волшебно. Ещё — немного страшно, но ведь именно этого я так хотела. Однажды. Так вот: как я уже сказала, в Реаль меня не пустили.

"А чего ты ожидала? — фыркнете вы. — Надо было думать, прежде чем прыгать вслед за Эриком. Ты же прекрасно знала, что этим разгневаешь богиню".

Я не успела подумать. Ослепла и оглохла от потери, а потом ощутила захватывающую свободу полёта. Говорят, что, когда человек падает в пропасть, его сердце не выдерживает, и он погибает, не долетая до земли. Я помню только звонкую дрожь во всём теле, ощущение невесомости и горький привкус обещания, что скоро моя боль исчезнет. Вот и всё.

А потом я очнулась и поняла две пренеприятные вещи. Первая — место, в которое я попала, совершенно не похоже на Реаль. Вторая — Алали знала обо всём заранее и пыталась меня предупредить. В одной из галлюцинаций первого испытания я плавала в воздушном молоке, и именно в него я попала, упав с горы. Богиня предупредила меня о грядущей каре, зная, что я не смогу разгадать её подсказку. Она играла со мной, испытывала, радовала, мучила, чтобы в конце концов привести к наказанию. Заслуженному.

И вот я в него попала. В наказание. В молоко.

Честно говоря, местоимение "я" неуместно. Как ни пыталась я рассмотреть своё тело, ничего не видела и не ощущала. Не могла ни моргнуть, ни пошевелиться. Тела больше не существовало. Даже молоко я не видела, а, скорее, осознавала. Неприятная неожиданность, однако. Хочется запаниковать и заорать во всё горло, однако страх, как только возник, — сразу исчез. Отплыл в сторону и не вернулся. Именно отплыл, как будто отломился от моего сознания. Вокруг плескалось воздушное молоко, и новая, эфемерная "я" в нём растворилась. Бестелесный сгусток воспоминаний, мыслей и чувств — вот и всё, что осталось от Шелии Дакорте. Зато память цела, ни кусочка не отломилось. Фрагменты воспоминаний пытаются отплыть в сторону, и тогда я притягиваю их обратно с настойчивой энергией собственницы. Какие-никакие мысли, а мои. Не собираюсь с ними расставаться.

— А придётся! — оповестил меня ехидный голос. Слышать я, конечно же, не могла, но в моём сознании прозвучал чужой приказ. Попыталась его отторгнуть, но он прилип к мыслям, не желая отплывать в сторону. Более того, он притянул к себе новые слова. — Не удерживай мысли и страхи. Это способствует очищению.

Слово "очищение" настораживает. Подозреваю, что процесс мне не понравится. Но как ответить, если у меня нет ни губ, ни голоса?

— Ты — растворённое сознание. Если хочешь что-то передать, то формируй мысли, и я их узнаю.

— Кто вы?

— Надо же… я только что сказал, что ты — растворённое сознание, а тебя интересует, кто я такой. Обычно люди паникуют, ужасаются, разбрасывают мысли, и это способствует очищению. Тебе что, совсем не страшно?

Страшно — это не то слово. Я бы задрожала, но меня не существует, поэтому физические проявления страха придётся отложить. Я в ужасе. Истерическом, но при этом не могу не отметить чёрной иронии моего положения. После всего, что я сделала, чтобы попасть в Реаль, я промахнулась. Очень сильно.

Меня не существует, но тем не менее мои желания живы, и я всё ещё вижу соблазнительную улыбку Эрика, развязывающего верёвку. Секунды до конца. К сожалению, сильные эмоции не удержать, в них слишком много энергии. Шипя фейерверком, они отталкиваются от меня и ныряют в молоко. Паника, ужас, отчаяние. Ничего этого не осталось, только глубокая ледяная печаль с примесью горькой иронии.

— Где я?

— Логичный вопрос. Рад, что ты пришла в себя. Ты проспала зону прибытия и попала сразу на очищение. Пробудешь здесь столько, сколько потребуется, чтобы подготовиться к зоне ожидания. Всё понятно?

— Честно говоря, мне вообще ничего не понятно. Что за очищение и к чему я готовлюсь?

— Как к чему? К перерождению. Было бы намного проще, если бы смертные получали полноценное образование и попадали ко мне, зная хоть какие-то основы переселения душ.

— Чегоооо?

— Успокойся, я уже понял, что ты ничего не знаешь.

— Кто вы и как вас зовут? Меня нервирует, что я вас не вижу, хотя я вообще ничего не вижу. Меня зовут Шелия Дакорте.

— Ошибаешься. У тебя нет имени. Но если ты не будешь упрямиться, то вскоре переместишься в зону ожидания, и, когда переродишься, у тебя снова будет и имя, и тело, и интересная жизнь.

— Какая жизнь?

— Я не знаю, какая. Это зависит от плана рождений. Мальчик, девочка, богатые, бедные. Кто знает? Может, ты станешь принцессой.

— Король Дионизий не женат.

— Дети появляются не от женитьбы. Да и потом — почему обязательно Дионизий? Кстати, меня зовут Леопольд.

— Почему у вас есть имя, а у меня — нет?

— Я здесь работаю.

— Кем?

— Невоплощённой душой.

— Хотела бы я посмотреть на ваш контракт. Ладно. Что от меня требуется?

— Наконец-то! А то я испугался, что ты будешь одной из упрямых. Некоторые ошиваются здесь столетиями, а то и дольше.

— Столетиями???

— Зря сказал. Короче, не упрямься. Позволь зоне очищения сделать своё дело. Ты почувствуешь, как от тебя уходят мысли, воспоминания, знания и чувства. Не удерживай, позволь им раствориться и уплыть. Ты и сама понимаешь, что ребёнок не может родиться с чужими знаниями и памятью, поэтому твоё сознание должно стать совсем чистым.

Если бы у меня имелось тело, я бы похолодела и упала в обморок. Но я бесплотна, а магическое бесформие отняло у меня панику и страх. Так здесь задумано, чтобы, очищаясь, души не дёргались от паники и боли.

Похоже, что меня ждут десятилетия в этом молочном супе, потому что я очень не хочу расставаться с воспоминаниями.

— Если я отпущу мысли и чувства, то меня не станет.

— Само собой! Но это ненадолго. Как только мы тебя очистим, сразу переведём в зону ожидания. Там очень весело. Ты сама убедишься, насколько счастливее становятся души, если у них забрать груз накопившихся сожалений. А потом ты переродишься, и всё снова пойдёт по накатанному кругу.

Какой кошмар. Дикий, несусветный, жуткий кошмар. Я попала в то самое промежуточное пространство, которое вскользь упоминается в энциклопедии. Жуткое "ничто", в котором души ждут перевоплощения. Скоро меня по-настоящему не станет, в то время, как Эрик и Тироль ждут меня в Реале. Я уверена, что они попали именно туда. Только я могла так глупо ошибиться, а теперь мне предстоит очищение и перерождение.

— Скажите, Леопольд, неужели нет ни малейшего шанса, что я попаду в Реаль?

Он запыхтел, отвлекая меня от страданий. Никогда бы не подумала, что можно мысленно пыхтеть.

— А что сразу Реаль? Как будто там действительно так уж хорошо. Никто и слушать не хочет о пользе забвения! А в вашем Реале никакого забвения нет! Все обо всём помнят, а Реаль их слушает и воплощает это в реальность. Вот и представь себе, как это непросто. Если ты чего-то не хочешь, тебе придётся об этом не думать. Попробуй о чём-то НЕ думать, и в голову сразу полезут крамольные мысли. А смертные всё восхищаются: «Реаль — то, Реаль — сё!» Сложное место, ваш Реаль. А здесь — никаких волнений, никакого стресса. Только чудное, целебное забвение. Подумай об этом, безымянная душа, и не упрямься.

Он исчез, а я осталась. Попробовала отпустить несколько малозначимых мыслей и проследила, как они отплыли в сторону и потерялись в завитках белой пелены. Отобрала несколько воспоминаний и позволила им улизнуть. Мой учитель танцев, смешно наклоняющий голову и хлопающий в ладоши. Учителя музыки, все шесть, тяжело вздыхающие и покидающие наш дворец в дурном расположении духа. От моей памяти отламывались крохотные кусочки и исчезали, растворяясь в белом тумане. Потеряв их, я уже не могла вспомнить, с чем именно рассталась, но осознавала, что из головоломки прошлого выпали детали. Интересно, что же это за молоко? Неужели оно целиком и полностью состоит из человеческого прошлого?

Всё. На сегодня достаточно. Я не знаю, имеются ли в зоне очищения дни и ночи, но мне нужно передохнуть. Знаю, что Леопольд будет недоволен, но ничего не могу с собой поделать. Хочу попрощаться с остальными воспоминаниями до того, как позволю себе с ними расстаться. А потом — забвение. Может быть, именно забвения мне недоставало?

* * *

Не существует ни времени, ни пространства. Только моё концентрированное прошлое, приправленное лёгкими эмоциями. Страх и паника так и не вернулись, но оставили след.

Я прожила всю мою жизнь, от начала до конца, много раз. В мельчайших подробностях. Перебрала воспоминания, разложила их в аккуратные стопки, как будто заключив в стальной обруч. Толком не знала, что отпущу, а что удержу при себе. Леопольд навестил меня несколько раз, но не сказал ничего, кроме: "Всё ясно, одна из упрямых". После этого он оставил меня в одиночестве. Я плавала в молочном бесформии в попытке поймать отпущенные мысли соседей, но у меня не получалось. Если вокруг очищались другие, они не собирались откликаться на зов одной из "упрямых".

Интересно, кем я стану в следующей жизни? Что, если я окажусь внебрачной дочерью Дионизия? А вдруг я стану мужчиной? Вспомню ли я когда-нибудь о прошлой жизни? Знаю, что не смогу упрямиться до бесконечности, и что однажды мне придётся отпустить прошлое и отправиться в зону ожидания. Но ещё не время. На прощание я хочу насладиться своими воспоминаниями ещё раз.

Если рассуждать разумно, то мне повезло. Я познала любовь двух мужчин, таких разных и интересных. Выросла в тепле и заботе, не знала голода и лишений, встречалась с необычными людьми. Мне не на что жаловаться. Но ох, как мне хочется пожаловаться, поскулить и попроситься обратно. Всё равно куда, только бы не оставаться в удушающем белом слепке памяти, где я — бессильная пленница моих ошибок и поспешных решений.

Некоторые воспоминания оказались проворнее других: настойчиво подплывали к краю сознания и просились наружу. Недавние события: вид с вершины Окорпеля, красные озёра, выразительные глаза Эрика. Знаю, что это не случайно. Ведь если я забуду, как попала в бесформие, мне станет легче отпустить всё остальное. Нет, не отпущу. Пока что не отпущу.

Давние воспоминания, наоборот, сидели в памяти старой, заскорузлой занозой. Не верилось, что они когда-нибудь согласятся покинуть мою память.

А потом вернулся Леопольд, недовольный и пыхтящий. Я стала одной из "упрямых", и, если верить его словам, это сказывается на его репутации. Оказалось, что невоплощённые души очень заботятся об этой самой репутации. К тому моменту я уже почти смирилась и выработала план: я буду отпускать по одному воспоминанию в день. Глупость, конечно, ибо какие тут могут быть дни. Леопольд посмеялся и напомнил, что времени здесь не существует.

— Сколько времени прошло в Шиане? Неделя? Месяц?

Судя по насыщенному молчанию, ответ мне не понравится.

— Дионизий всё ещё король, — ответил Леопольд с неуверенной задержкой.

— А…

— Никаких "А". Вопросы мешают очищению.

Следуя плану, я стала отпускать по одному кусочку памяти в день, вернее, в то, что я считала днём. Признаюсь: мне это даже понравилось. Мысли становились всё безоблачнее, всё стройнее, хаос сменился на строгий порядок. Я могла бесконечно предаваться одной мысли, одному воспоминанию, прокручивая в памяти каждую мельчайшую деталь. Я тщательно выбирала, что отпустить, а что сохранить напоследок. И вот остались только одиночные отрывки моей жизни, тщательно отобранные, самые дорогие. "Осадок" — так назвал их Леопольд.

Пришло время, когда мне осталось сделать последний выбор — Тироль или Эрик. Кого отпустить первым. Всё, что с ними связано, я сохранила до самого конца. Однако наступило время остаться наедине с одним из них. Странное, потустороннее «наедине» — слияние души с самой дорогой памятью.

Тироль или Эрик.

Ведь именно такой выбор мне предстояло сделать, если бы я попала в Реаль.

А может, не мучиться? Не испытывать себя? Отпустить их вместе, одним решительным толчком, полным раскрытием сознания. Да, так и сделаю. Открыв сознание, я позволила белому облаку проникнуть в меня, такую чистую и почти пустую. И вот они уходят от меня — синие глаза и медовые, первая любовь и последняя. Неохотно, медленно, из последних сил впиваясь во влажную губку памяти. Я остаюсь ни с чем. Вот она — новая я, готовая перейти в зону ожидания.

Нет. Стойте. Я не готова. Так не честно. Я не могу отпустить их обоих. Я должна выстрадать это до конца, по-настоящему, как было бы в Реале. Должна сделать выбор. Кого отпустить, а кого оставить до самой последней секунды. Я захлопнула сознание, и молочный туман покорно отступил. В ответ прозвучали раздосадованные сигналы Леопольда, уже готового перевести меня в зону ожидания. Проверяю память, волнуюсь, спешу — всё хорошо, они со мной, мои мужчины, и остальной осадок тоже здесь. Фрагменты детства, как рассыпанные по полу кусочки головоломки.

Моя иллюзия выбора, моё последнее решение. Конец Шелии Дакорте. С кем я не смогу расстаться до самого последнего мгновенья?

Хорошо бы подбросить монетку в воздух. Орёл — Эрик, решка — Тироль. Или наоборот. Вы возмущены? Зря.

Однажды я мучилась вопросом, участвовать в скачках на ярмарке или нет. Подруги уже давно записались и выбирали себе наряды. Ездок я неплохой, но через барьер прыгать боялась. Тогда отец дал мне два листа бумаги, велел написать на одном "да", на другом — "нет".

— Как же так можно? — возмутилась я. — Надо всё обдумать, взвесить…

— Лови один из них! — скомкав листочки, отец подбросил их в воздух.

Я резко протянула руку, но не успела поймать, и они упали на ковёр.

— Не получилось.

— И не надо. На какой ответ ты надеялась?

— "Да", — покраснев, созналась я.

— Только это и имеет значение. Давай проверим. Посмотри на свой почерк.

"Да" было написано с таким нажимом, что рассечённые волокна бумаги топорщились чернильной щетиной. Это воспоминание застряло в осадке памяти, оно никуда не уйдёт и достанется следующему владельцу.

Душа всегда знает, что тебе нужно.

Я представила, как пишу их имена на бумаге. Кружевное "Э", строгое "Т". Складываю тонкие листы пополам, и ответ уже очевиден. Я знаю, на какое имя надеюсь. Снова проверяю — представляю, как я комкаю бумагу и подбрасываю в воздух. Слежу за полётом и надеюсь увидеть имя, давно известное моему сердцу.

И я вижу. Чувствую. Знаю. Удерживаю его в памяти до последней секунды.

* * *

Я пуста. Последние воспоминания уплывают от меня, и вот я безукоризненно чиста. Как приятно забвение! Как мы недооцениваем эту роскошь: ничего не помнить, ни о чём не беспокоиться. Сдаться на решение богини, которая никогда не поступит несправедливо.

Наполненная белоснежным туманом, я позволяю волнам отнести меня в зону ожидания.

* * *

Эрик

Пока я падал с обрыва, в мыслях промелькнуло рекордное количество ругательств. Лучше бы я насладился полётом. Чем не конец для такого проходимца, как я? Лучше погибнуть в воздухе, чем в собственной постели.

Проблема в том, что я не хотел оставлять Шели.

Не могу назвать ни одной разумной причины, почему. Какого дьявола она встряла в мои мысли? Графиня! Чёртова графиня! Мы даже дышим с ней по-разному, а уж мыслим — точно. Всегда презирал таких, как она. Прикрываются приличиями, нарядами, тщательно запудривают истинную сущность. Как вошла в мою контору, я чуть не подавился от злобы. Вот же, принесла нелёгкая. Чуть дверь не снесла своим платьем. Видели бы вы её — с нелепым нагромождением кудрей на голове и в огромном кринолине. Как будто случайно выпала из кареты по пути на бал-маскарад. Напоролась на меня, как на нож, аж глазами захлопала. А взгляд цепкий, и одержимость горит в глазах. Выкинул её из кабинета, подальше от соблазна. Мне-то плевать, но вот моё тело решило по-другому. Перед глазами встали такие картинки, что Шели лучше об этом не знать. Как я срываю с неё все эти оборки, слой за слоем, как беру её прямо на моём столе. Аж содрогнулся, отгоняя дурь. А она вернулась. Ей, видите ли, захотелось в горы. Сплошное стихийное бедствие, под которым прячется стержень не слабее моего. Откуда? Как? Немыслимо. В тот момент она зацепила меня в первый раз. Вопреки моим принципам и по совершенно нелепой причине: стало стыдно из-за бардака в кабинете. Да и в моей жизни тоже. А мне не бывает стыдно. Никогда. А тут — такая напасть. Захотелось, чтобы Шели посмотрела на меня с восхищением. Какого дьявола? Сразу заподозрил неладное и снова выкинул её из кабинета. И дверь запер, чтобы уж наверняка не вернулась. Странное ощущение, как будто внутри меня провели тёплой ладонью. Недопустимая слабость. Убедившись, что Шели ушла, я рванул к Арсентию. За какие грехи он прислал ко мне это посмешище? Ведь знает меня, как облупленного. Первым водил меня в горы, спасал мою никчёмную жизнь. Раз уж прислал ко мне это существо, значит, не просто так.

— Вы с ней похожи: она одержима, как и ты, — лаконично объяснил Арсентий.

— И что? Одержимых много, а я один. Ты что, всерьёз предлагаешь мне взять её в горы? Напудренную, расфуфыренную провинциалку без единого навыка выживания?

Арсентий посмотрел на меня поверх очков, и догадка осела в желудке, как глыба льда:

— Старый сводник! Неужели ты думаешь…

— Нет! — Арсентий хлопнул ладонью по столу. — Ничего такого. Ни малейшего шанса, даже не думай. Знаешь, что? Я допустил ошибку, Эрик, не связывайся с ней.

— Это ещё почему?

— Вы слишком похожи. Я думал, что тебя это повеселит, но теперь мне так не кажется. Шелия принесёт тебе слишком много хлопот.

— Ерунда! Никаких хлопот! Я вышвырнул её из кабинета, и она больше не вернётся.

Я хотел, чтобы она вернулась. Какого дьявола? Я презираю таких, как она, и всю ту шелуху, в которую она замотана. Мне противно, неинтересно и… и стоило врезать самому себе, чтобы не лгал. Я до боли в зубах хотел стать тем, кто сорвёт с неё всю эту дрянь, все навязанные обществом заморочки, и увидеть её настоящую. Ткнуть её носом в то, кем она может быть. Услышать её крик, несдержанный, бесстыдный. Разбудить в ней распущенную страсть, и чтобы она выкрикнула её подо мной. Именно подо мной.

Бред.

Я никогда раньше не страдал такой ерундой, но с Шели меня приложило. Сильно. Как головой о скалу.

Арсентий об этом знал. Старый лис, от него ничего не скроешь. Заинтриговал — и поймал меня на крючок.

Когда я привёл её к себе домой, мне снова стало стыдно за беспорядок, за место, в котором я живу, и за жизнь, которой довольствуюсь. Но Шели невозмутимо поднялась по шатким ступеням, волоча за собой растерзанное платье. И тогда я чуть не сорвался. Вцепился в косяк, чтобы не схватить её прямо там и не доказать ей, что только я смогу научить её жить. Смотрел на её идеальные ногти и представлял, как они вопьются в мою спину, когда она выкрикнет настоящую себя.

Всё ещё надеялся, что как только разберусь с её загадкой, — меня отпустит. Идиот.

Я не из тех, кто влюбляется. Это неприятно, это мешает, и я абсолютно не знал, что с этим делать. Странное чувство, похожее на боль в желудке.

Когда она переехала к друзьям, мне следовало обрадоваться. Денег у меня достаточно, и я мог позволить себе отпуск. Приятели всегда рады новой авантюре, особенно те из них, кому не нужно зарабатывать на жизнь и которые целыми днями бездельничают и ждут следующего похода.

Я разгромил квартиру, выветрил из неё лёгкий цветочный запах Шели. Женщинам не место в моём мире, особенно наивным провинциалкам. Я убедил себя, что всего лишь заинтригован, хотя и знал, что тайна Шели не может быть такой уж фантастической. Ведь я проверил её прошлое и не нашёл там ничего достойного внимания. Кто бы подумал, что навязанный родителями брак, да ещё и не состоявшийся, подтолкнёт её на такое безумие?

Уничтожив её следы, я поехал к друзьям, но на полпути повернул обратно. Не смог оставить Шели в покое. Ворвался в дом с золотыми решётками и забрал её оттуда.

Надо было бежать, пока мог. Чувствовал же, что она не будет моей, но оказалось уже поздно.

Она отвергала меня, я оскорблялся, обещал, что отправлю её домой, а потом гнался за ней следом. Одержимые, каждый своим секретом, мы и вправду оказались слишком похожи. Я знал, знал, знал с самого начала, что её тайна мне не понравится. Очень.

А потом мы отправились в путь. Я мучал, испытывал её, хотел доказать, что Арсентий не прав, что она — такая же, как и остальные женщины. Но она не жаловалась, молча сносила мои издевательства и шла вперёд к своей цели. При мысли, что именно я стану учителем Шели и покажу ей Окорпель, меня переполнял такой восторг, что я запретил себе об этом думать. Вместо этого я позволил себе притвориться, что у нас — общая цель. Наша цель.

Идиот.

А потом мы поднялись в горы, и я увидел выражение её лица. Восторг. Старый маг оказался прав: мы очень похожи. Я столько лет держался и не подпускал к себе женщин, а с Шели — сорвался. Как с горы. Ирония, а?

Под самой неожиданной человеческой оболочкой скрывалась единственная женщина, которая зацепила моё сердце. Звучит сопливо, и такие мысли мне чужды. Я — не поэт, я — реалист, и с самой первой встречи я знал, что эта женщина никогда не будет мне принадлежать. Это было очевидно. Даже когда я нёс Шели на руках, в ней была отстранённость, которая свойственна только тем, кто любит кого-то другого. Сильно.

Но я уже не мог остановиться.

Я люблю горы, пропасти, риск, захватывающие авантюры. Мне пришлось добавить к этому списку кое-что ещё: ямочку на её подбородке; крохотную мочку левого уха, за которую Шели дёргает, когда нервничает; мягкость её тела; то, как она умещается в моих руках; и то, как она рычит "ррр", когда произносит моё имя в гневе. Если сказать честно, то этот список намного длиннее.

Каждый раз, глядя на Шели, я обещал себе, что возьму под контроль свои чувства, но они оказались необратимы. Когда мы сцепились на первой горе, я ослеп от страсти. Накинулся на неё — и тут же отступил. Не могу так с ней, мне нужно большее. Большее?? Толком не знал, как и почему это случилось, но хотел всю её целиком.

Когда она умирала от саспирии, я стал другим. Не хочу драматизировать: если бы она погибла, я смог бы жить дальше. Но мне не хотелось. Мне не хотелось моей прошлой жизни, мои бывшие планы казались скучными. То, что люди называют счастьем, теперь билось вместе с её пульсом над тонкой ключицей.

Я заранее приготовился к выходу на утёс желаний. Мне и раньше везло на Окорпеле, но в этот раз пришло время попросить о главном. Десять лет. Десять проклятых лет я безуспешно пытаюсь прорваться к излучине миров, где берёт начало магия Шиана. Пора попросить Алали о доступе, но, когда я открыл рот, наружу вылетело совсем другое.

— Помоги Шели найти своё счастье.

Вот же.

И ведь не сотрёшь, не проглотишь сказанное вслух! Не отступишь назад, в тоннель, и не заорёшь, что ошибся и хочешь начать сначала. Сам толком не понял, откуда это вылезло. Озадаченный, сел на камень и задумался. Знаете, что? Пришлось признаться: именно этого я и хочу. Пусть Шели получит всё желаемое. А излучина миров… мне не до неё. Как говорится, сам не знал, о чём мечтал. Влип по полной программе.

Я узнал секрет Шели. Догадался обо всём, когда мы спустились вниз в жерло Окорпеля. Осознание шокировало меня так, что я не слышал музыки. Надо же, как вышло: я влюбился в женщину, которая хочет умереть, чтобы быть с другим мужчиной. Я так и сказал ей, признался во всём. Кроме одного: если бы она ушла в Реаль, я бы отправился за ней. Задал бы задачку Алали: пусть разбирается, как сделать всех нас счастливыми.

Видимо мы действительно похожи. Арсентия не проведёшь.

А потом нас закрутило, и я перестал думать, что невозможное невозможно. Когда Шели ответила на мои чувства, я совсем свихнулся. Знали бы вы, о чём я думал! Просыпался посреди ночи, волнуясь о том, что скажут её родители. Царапал шрамы на лице и впервые жалел, что выгляжу, как побитый пёс. Шели ни о чём не просила, а я хотел дать ей всё. Только бы приняла меня, только бы не осталась равнодушной. Ведь не заслужил же! Не помещусь в её кукольный мир, хотя и хочу этого до боли в желудке. Я открою для неё весь Шиан, всю магию и тайны богини, но в ответ она должна пустить меня в свою жизнь. И позволить остаться. Пусть ругает меня за плохие манеры, пусть называет мой кабинет свинарником. Пусть заставляет меня переодеваться к обеду. В нашем доме. В пригороде. Да, я — Эрик Натерро — куплю дом в пригороде, потому что хочу, чтобы Шели впустила меня в свою жизнь. Чтобы раскрасила мою жизнь в свои цвета. Чтобы не стеснялась меня, не прятала от родных. Пусть носит кринолины смешных размеров, даёт скучные приёмы, таскает меня на балы. Я хочу с ней ругаться и спорить. Утаскивать её в авантюры и ловить тёплую ласку распахнутых глаз. Научить её удивляться самой себе. Вместе со мной. Рядом. В моих руках. Всё, что угодно, только не равнодушие. Буду закатывать глаза и делать любые глупости, чтобы она смеялась. Чтобы — помоги мне, богиня! — однажды нашла причину мной гордиться. Мне необходимо быть для неё больше, чем провожатым.

Знать бы, почему.

Ей нужны слова, а я не умею красиво обещать. В мыслях — шторм, а я молчу. Тот, другой мужчина, небось, поймал её искусными словами. А мне что сказать? Не умею, да и не моё это. А без слов — вдруг не поверит?

Вот я и сказал ей про горы. Если попросит — я стану другим. Пусть знает, как сильно я влип. Если хочет — пусть забирает меня целиком.

Вижу: она поняла.

Последний циник, я разбился о её мягкость. Влюбился, как мальчишка. Утомлённая страстью, она засыпала на моём плече, а я гадал, захочет ли она моих детей.

Детей!!!

Однажды, когда любовница спросила меня о детях, я выломал дубовую дверь и сбежал. А теперь я представлял Шели в ночной сорочке с моим ребёнком на груди и наваливался на неё снова и снова. Будил, требовал, будоражил, и она слепо моргала, просыпаясь, и улыбалась моему нетерпению.

Дьявол, меня разрывал такой голод, как будто я собирался прожить всю жизнь заново. С ней.

В долине, принадлежащей Алали, глупо думать, что ты контролируешь свою судьбу. Так и оказалось. Шели расплескала воду, я поскользнулся и…

Однажды Шели сказала: «Это — история, в которой ты — это ты, а я — это я. Я ухожу в Реаль, а ты остаёшься».

Получилось наоборот. Она осталась в Шиане, а я ушёл, если так можно обозвать случившееся.

Последним, что я услышал, был её крик. Шели не хотела меня терять, но увы…

Мне пришлось её отпустить. Смерти не существует, она — всего лишь переход в другой мир, но, если ты оставляешь позади того, кто стал твоей жизнью, становится страшно. Однажды Шели попадёт в Реаль. Нескоро, через десятки лет, но я не могу об этом не думать. Кого она станет искать? Меня или его — жениха, из-за которого она отправилась на Окорпель. Или кого-то третьего — мужчину, которого она полюбит, когда забудет нас обоих.

Я мучился этой мыслью до того момента, когда меня закрутило в тошнотной тьме, а потом я попал в Реаль.

* * *

Странно оказаться в сердцевине чужой мечты. Шели так страстно желала попасть в Реаль, но именно я очнулся сидящим на каменной скамье посреди внушительных размеров храма. Любому понятно, что это — переход, только вот куда? С моим образом жизни всё возможно. Покрутил головой, руками — вроде всё на месте. Паниковать смысла нет — и так ясно, что в Шиан я не вернусь, а с остальным разберусь по ходу событий.

Над головой — сводчатый потолок с прильнувшими к нему колоннами. Под ногами — каменный пол, а на нём… Точно, это — переход, иначе как объяснить присутствие странной женщины в зелёном струящемся платье. Сидит на полу у моих ног, расчёсывает длинные, зелёные (цвета платья) волосы и не обращает на меня никакого внимания.

— Полагаю, что я умер, и что это — переход.

Женщина тут же отпустила волосы и благодарно улыбнулась.

— Самая неприятная часть моей работы — сообщать людям, что они умерли. Я рада, что ты сам догадался и не закатываешь истерик, — пропела женщина в ответ, и, хотя делала она это достаточно тихо, эхо достигло сводчатого потолка и рассыпалось на десятки отголосков. Она что, сирена? Я слышал, что в храмах богини работают магические существа, но сирена — это… слишком.

— Куда вы меня отправите? Только не говорите, что в пекло.

Сирена наморщила крохотный носик и издала звук, напомнивший чихающего кота.

— Почему сразу в пекло? В Реаль, конечно. Богиня тебе благоволит, так что радуйся… — Достав лист бумаги из складок зелёного платья, она ткнула пальцем в одну из строчек. — Эрик. Тебе повезло, Эрик.

Нам пришлось подождать, пока в храме не затихло эхо.

— Пойдём в другое место, — недовольно пробурчала сирена, поднимаясь с пола. Изогнув шею, я пытался разглядеть её ноги на случай обнаружения рыбьего хвоста.

— Люди — дикие существа, — фыркнула она. — Хоть бы один постеснялся искать хвост.

— Но ведь вы же сирена!

— И что?

— В Шиане живут только люди, так что уж простите нас за любопытство.

— Ладно! Хвоста у меня нет, но есть крылья, — миролюбиво хмыкнув, сирена отодвинула в сторону зелёную накидку и показала кусочек крыла. Обычного, с белыми перьями, почти куриного, только большого. Не могу сказать, что мне понравилось.

— Спасибо, что показали.

— Надеюсь, что больше не придётся отвлекаться. — Пропустив меня в невзрачный кабинет, она указала на одинокий стул, а сама примостилась на столе. — Итак — читай правила перехода в Реаль.

Двадцать шесть правил на обычном листе бумаги.

"Ничего не трогать", "Не стоять в дверях", "Не пытаться войти обратно в храм", "Не визжать".

Полагаю, что последнее правило — для женщин. Очень разумный ход.

"Не спорить с проводником".

— Вы — проводник?

— Да. Я объясню тебе правила и введу в Реаль. Как только будешь готов, я открою двери, и ты выйдешь на площадку.

— Я готов.

— Не перебивать проводника! — Сирена чуть повысила голос — и барабанные перепонки отозвались острой болью. — Тебе даётся час, чтобы привести мысли в порядок. Помни: первое впечатление очень важно. Твоего мира пока что не существует. Когда ты выйдешь на площадку, Реаль станет тебя изучать. Не пугайся тишины и темноты. Реалю потребуется какое-то время, чтобы узнать тебя, создать твой мир и соединить его с другими. В основу лягут твои мечты и мысли, поэтому настоятельно рекомендую подготовиться к переходу как следует. Станешь сожалеть, злиться и бояться — получишь эти эмоции и прочую гадость в своём мире. Со временем Реаль исправит ошибки, но не сразу. Так что приготовься, помоги ему понять тебя, это в твоих же интересах.

— А если я буду думать о человеке, о женщине, которая осталась в живых?

— Это — обычное дело, — махнула рукой сирена. — Реаль подарит тебе прекрасные мечты и воспоминания, а когда женщина умрёт и попадёт в Реаль… если она туда попадёт, то мир приведёт её к тебе. Но только в том случае, если и она этого захочет.

— А если не захочет?

Сирена расправила подол сияющего платья и недовольно почесала крыло.

— Значит, не приведёт.

— Но, если верить жрецам, Реаль дарит каждому человеку их самую сокровенную мечту. Получается, что это не так?

Сирена резко взмахнула крылом, и зелёный шёлк ответил жалобным треском.

— Что тебя не устраивает? Позволь спросить, какую альтернативу ты предпочитаешь? — Соскочив со стола, она взмахнула руками, и передо мной нарисовался огненный круг. Впечатляет, хотя на полу храма выглядит весьма странно. — Выбирай, Эрик! Ад? Полное забвение?

По сценарию мне полагалось испугаться, но в памяти промелькнула Шели, и я улыбнулся.

— Чему ты улыбаешься, глупый смертный?

— Однажды, когда мы остановились у красных озёр Окорпеля, Шели попыталась сама приготовить обед. Ничего не вышло, она всё спалила.

— При чём тут это?

— При том, что у неё огонь получился убедительнее, чем у вас.

Отвернувшись, сирена достала гребень, зелёный, и снова начала расчёсывать волосы.

— Не обижайтесь. Я благодарен за допуск в Реаль, но хочу знать, что именно меня ожидает. Предпочитаю голую правду.

— Не люблю дотошных, — пробурчала сирена. — Радовался бы, что Алали пускает тебя, грешника, в Реаль. Была б моя воля… — фыркнув, она отбросила на плечо сияющую прядь. — Если женщина не захочет увидеть тебя в Реале, то для тебя ничего не изменится. В Реале не ощущается течение времени, и ты не сможешь отсчитывать года в попытке угадать её возраст. Если ты о ней вспомнишь, то решишь, что она по-прежнему жива. Но уж поверь: ты очень быстро о ней забудешь. Мечты меняются, Эрик. Ты даже представить себе не можешь, на что способен Реаль. Любовь одной женщины — ничто по сравнению с возможностями магического мира. Они безграничны. Человеческий разум не в силах охватить эту концепцию, но некоторым удаётся. В конце концов люди забывают обо всём. И обо всех. Поверь, никто не остаётся недоволен.

Может, и так, но мне не нравится этот расклад. Однажды Шели попадёт в Реаль и отправится к жениху или другому мужчине, а я так и буду мечтать о встрече. М-да. Счастье в неведении. Уж слишком оно похоже на обман.

— Хватит думать всякую ерунду! — Сирена притопнула ногой и открыла дверь, показывая, что сеанс вопросов и ответов подошёл к концу. — Ничего вы, смертные, не понимаете. У мира Алали безграничные возможности — а вы мечтаете о глупостях. Некоторые выходят в Реаль и представляют себе мебель. Красивую, не спорю, но мебель! Платья, украшения, кареты. Ваши головы забиты дрянью. Вчера мужчина стоял на ступени битый час и думал о том, что сосед так и не заплатил ему за дюжину яиц. Вот и всё, что он внёс в Реаль. Ладно, Эрик, мне надоело с тобой возиться. У тебя есть ровно час, а потом я открою переход. Очень советую — не дури, не фиксируй внимание на женщине, а то потом пожалеешь. Будешь из принципа заставлять себя о ней думать — сам себе хуже сделаешь. Сначала распробуй возможности Реаля, а уж потом решишь, бунтовать или нет. Поверь, никто не жалуется. Люди толком не знают, что им нужно для счастья, пока не появляется возможность получить всё, что угодно. Вот тогда, распробовав всё, они и нащупывают самое главное.

С этими словами сирена выскользнула из кабинета, оставив меня решать нерешаемое. Как можно приготовиться к жизни, о которой ничего не знаешь? К счастью, подозрительно похожему на обман? К миру, который подарит мне всё, что угодно, чтобы вытеснить из памяти любимую женщину?

Стоит ли входить в Реаль, зная, что он не сможет дать то, что мне нужно. Не лучше ли перевоплотиться и стереть из памяти ненужные мучения и вопросы.

Дьявольщина. Кто бы знал, что Реаль покажется страшнее забвения. Добро пожаловать в века красивого самообмана.

Час. Целых шестьдесят минут. Я должен был подготовить память, придумать себе новую мечту. Сирена предупредила меня, наказала провести это время с пользой. Что ж, я старался. Думал о своей жизни, отбирал важное, значимое, нужное. Я люблю свою жизнь, и мне есть, что показать Алали. Работа, путешествия, авантюры. Я построю себе мечту, полную приключений.

Через час сирена приоткрыла дверь и махнула крылом. Судя по поджатым губам, на хорошее настроение лучше не рассчитывать.

— Следуй за мной!

Певучий голос отражался от сводов и раздражал слух.

— Эрик! Сосредоточься. Подойди к двери и жди. Как только я её открою, сделай шаг вперёд и остановись. Что бы ни случилось, не паникуй и не сходи с места. Реалю потребуется какое-то время, чтобы тебя изучить. Покажи ему себя, свою мечту, свою жизнь, и он построит твой мир. Когда увидишь перед собой дорогу, смело иди. Обещаю: Реаль тебя не обидит. Кроме всего прочего, к тебе придёт и понимание того, как с ним общаться. Если он сделает что-то не так, покажи ему, чего хочешь, и он исправит. Не требуй, не злись. Будь терпелив и научись любить его, и тогда… и так понятно. Мечтай напропалую. Всё. Готов?

Киваю — и тогда сирена поворачивает кованую ручку и подталкивает меня в темноту. Кромешную. Живую. Дверь закрывается, и я остаюсь наедине с фантазией Алали. Как воздушная сеть, Реаль проходит сквозь меня, щекочет, гладит. Живое тепло дарит спокойствие и доверие. Что ж, приступим.

Я не знаю, сколько времени прошло. Я начал с того, что сел на каменную ступень и представил Шели. В деталях. Вспомнил всё — от момента нашего знакомства до последней сцены. Потом я показал картины моей жизни — горы, работу, друзей. Потом — снова Шели. И снова. Чтобы у Реаля не возникло сомнений в моих приоритетах. Если однажды Шели захочет меня найти, то Реаль не ошибётся, потому что я не собираюсь от неё отказываться.

Потом…

Потом дверь открылась, и в овале света нарисовалось недовольное лицо сирены.

— Эрик! Псст! — нагнувшись, она поманила меня пальцем. — Была бы моя воля, твоё сознание отправилось бы прямиком на переработку, но Алали тебе благоволит. Ей, видишь ли, нравится твоя прямота. Вот и попросила проследить за тобой до конца перехода. Так что слушай, повторять не буду. Не путай Реаль, не думай о Шелии Дакорте. Тот крик, который ты услышал… Короче, она спрыгнула следом за тобой. Нарочно. Алали этого не простит, поэтому послушайся доброго совета и забудь Шелию. Не трать время зря. В Реаль она не попадёт.

А потом…

Потом Реаль увидел, как я сломался.

* * *

Шелия

Я рассредоточилась в белом облаке и медленно поплыла вперёд. Какое облегчение, какое умиротворение…

…От удара о камень всё тело звенит болью. Что со мной? Стоя на коленях, я извиваюсь, не в силах закричать. Голосовые связки парализовало от ужаса. Коленные суставы треснули, и через несколько секунд во мне взорвалась БОЛЬ. Левое запястье вывернуто под неестественным углом, и я не чувствую пальцев. Каким-то чудом умудряюсь завалиться на бок и не разбиваю лицо о камни.

— А-а-а… — только и могу выдавить я, но это не крик, а блеянье.

— Понравилось? Хочешь попробовать ещё раз? В этот раз ты упала всего с двадцати метров. Готова забраться повыше? — Это не голос, а нечто сверхъестественное. Звук заполняет всё пространство во мне и вокруг меня. Голос не мужской и не женский. Он — выше частоты человеческого восприятия, он не звучит, а существует. А я — не человек. Я — боль.

Всё начинается сначала. Я снова падаю, и в этот раз ломается бедро, и острый осколок прорывается сквозь кожу. Руки не выдерживают, и вот уже лицо разбито о камни, и я сплёвываю кровь и кусочки зубной эмали. В этот раз я не могу закричать. Захлёбываюсь кровью. Я хочу одного — умереть.

— Давай попробуем упасть на спину.

Опять этот ужасный голос — и вот меня оглушает хруст рёбер и странные хлюпающие звуки. Но мне не больно. Темнота наваливается слишком быстро, и нервы не успевают забить тревогу. Раздаётся разочарованное бормотание:

— Высоковато, ты слишком быстро отключилась. Ну что, напрыгалась?

Секунда темноты — и я сижу в кресле, расслабленная, без единого повреждения. В руке — стакан воды. Всё очень по-светски, если не считать устрашающих галлюцинаций, которые я только что пережила.

Передо мной — женщина. Нет, точно не женщина. Русалка? Неудобно заглядывать под стол, поэтому я не знаю, ноги у неё или хвост.

— Терпеть не могу таких, как ты, — заявляет она, и я узнаю её по голосу.

Сирена! В энциклопедии рассказано о магических существах других миров. Не помню, дружелюбные сирены или нет, но эта дама меня явно недолюбливает. Хотя мне не до этого. Опускаю глаза и с пристрастием разглядываю моё тело, мою такую знакомую одежду, потом осторожно дёргаю конечностями. Всё на месте. Никаких повреждений. Двигаюсь, как обычно. Где я?

— Думаешь, что ты хитрее всех, да? Прыгнула вниз — и решила, что мы не заметим? Надеюсь, тебе понравились приземления. Могу устроить ещё, если хочешь.

Приземления? Где я? Вокруг — серые каменные стены, деревянный стол и странное существо, которое меня недолюбливает. Громкоголосая сирена. С косыми глазами, пуговкой носа, массой волос изумрудного цвета и злобным прищуром.

— Алали вернула тебя в переход, — соблаговолила объяснить сирена. — Если хочешь знать моё мнение, ты не заслужила прощения. Ты не выучила урок и не отработала грехи, поэтому я добавила кое-что от себя. Тебе понравилось приземление?

— Нет. И оно не похоже на реальность. Я упала с трёхкилометровой высоты, так что не думаю, что успела бы почувствовать боль.

Я постепенно приходила в себя. У меня нормальное, живое тело без повреждений. Память при мне, голос тоже. Главное — сохранять спокойствие.

Зеленоволосая дама надула бледные, почти белые губы и поцокала языком.

— Без боли было бы неинтересно. Я хотела, чтобы ты всё прочувствовала. Алали не стоило тебя прощать, я ей так и сказала. Если недостойных просто так пускать в Реаль, то он превратится в проходной двор.

— Вы пустите меня в Реаль??!

— Была бы моя воля, я бы никуда тебя не пустила, даже переродиться не позволила бы.

— Почему Алали передумала?

— Почему-почему… — заворчала сирена. — Не твоё дело, почему. Тебе незаслуженно повезло, вот и всё.

— Вы — мой проводник?

— Да. А ты — моё наказание.

Так уж сразу и наказание!

Слишком много событий, слишком быстро. Меня почти не существовало, а теперь я снова единое целое. Мозг не справляется, да ещё голос сирены пронзает слух, и от этого ноют зубы и слезятся глаза.

— Я попаду в Реаль?

Сирена дёрнула головой — и передо мной материализовался лист пергамента.

— Читай правила и не болтай. Раз ты такая умная, то во всём разберёшься сама. Я открою дверь, ты выйдешь наружу и остановишься по ту сторону дверей. Ничего не делай, пока не увидишь перед собой дорогу. Реаль должен изучить тебя, чтобы понять, что тебе нужно.

— Я знаю, что мне нужно! — не сдержалась я, всё ещё не веря в свою удачу.

— Конечно! Как я могла забыть? Ты же умнее всех! Может, и контракт подпишешь, не читая?

Нет уж! Хотя на самом деле контракт оказался списком правил поведения при переходе. Ничего интересного. Не толкаться, не ругаться, проводник всегда прав. Как будто я в парк развлечений собираюсь, честное слово.

— Я вернусь за тобой через час. — Сирена направилась к двери, волоча за собой грязно-белое крыло. Странно, что у неё крылья вместо хвоста, хотя что я вообще знаю о сиренах?

— А для чего мне этот час?

— Как для чего? Чтобы привести в порядок мысли и приготовиться к переходу. Реаль должен узнать тебя, чтобы создать твой собственный мир.

Вот тут я не выдержала. Сорвалась.

— Привести в порядок мои мысли?? — мой голос по громкости вполне мог состязаться с воем сирены. — Нет, только не это! Всё это время я зависала в молочной туче и очищала свою память! Умоляю вас, не заставляйте меня снова это делать!

Услышав вырвавшийся у меня полурык-полустон, сирена обернулась и заправила крыло под накидку.

— Не рычи на меня!

— Мне не нужен час! — взмолилась я. — Я не хочу думать! Лучше ещё пару раз сбросьте меня со скалы.

— Как хочешь, но, если что-то пойдёт не так, меня не вини. — Сирена пожала плечами, и крыло снова высунулось наружу. Вот бы посмотреть, как они крепятся.

Я вскочила и, всё ещё не привыкнув к возвращению тела, пошатнулась и схватилась за стол.

— Я готова.

— Не собираюсь с тобой спорить. Вопросы есть?

— Только один. Могу ли я узнать, что случилось с мужчиной, который погиб вместе со мной. Его зовут…

— Не можешь. Конфиденциальность клиентов никто не отменял. Другие вопросы есть?

— Нет.

Узкий каменный коридор привёл в храм. Настенные колонны завершались полукруглыми арками, обрамляющими высокий купол. Красота. Восхитительная, пустая каменная громада.

— Я читала о храме Алали! — воскликнула я, медленно, но верно осознавая, что происходящее — не что иное, как воплощение моей мечты. Той, во имя которой я пошла на очень многое. Той, которая стала смыслом моей жизни уже так давно.

Кстати, как давно?

— Сколько времени прошло с момента моего прыжка… моей смерти?

— Ты упустила возможность задать вопросы.

— Всего один, пожалуйста.

— В Реале не существует такого понятия, как время, — торжественно объявила сирена. — Но по твоим представлениям в Реале прошло очень много времени, Шелия. — С этими словами сирена подтолкнула меня к тяжёлым резным дверям. — Давай, не тяни. Раз уж сказала, что готова, так иди вперёд.

Я опасливо прикоснулась к дверной ручке. Что я чувствовала? Думаю, что восторг. А может, и страх. А может, ничего. После всего пережитого, после зоны очищения чувства казались недопустимой роскошью. Каждое заслуживало особого внимания, как первые монеты в копилке. Это потом их завалит сверху сотнями других чувств, а сейчас страх и восторг были единственными.

— Спасибо, Алали, — прошептала я. — За то, что простили и взяли к себе в Реаль. Постараюсь вас не разочаровать.

Я вышла на каменную площадку, погружённую в кромешную тьму. Дверь закрылась за мной так поспешно, что шлёпнула по пятой точке. Вот такие они, проводники. При других обстоятельствах можно было попытаться заслужить прощение сирены, но я ещё толком не пришла в себя после очищения.

Вот я и в Реале, в самом начале пути, в чернильном безмолвии его изучающего взгляда. Тьма прикасалась ко мне, как тополиный пух, ползла по коже, щекотала шею, открывала душу. Я парила, светилась от счастья, плакала, распахивая всю себя, со всеми дуростями, страхами и желаниями. Я не хотела очищать мысли — пусть Реаль примет меня всю, пусть запутается во мне, как и я запуталась в моей жизни. Пусть смеётся надо мной, непонимающе хмурится, делает ошибки и даёт мне совсем не то, что я искала. Я не хочу идеальной жизни с чистым счастьем, без единой помарки и кляксы.

Даже в Реале я хочу остаться собой.

Поэтому я распахнула мысли и вывалила их к "ногам" живого мира. И знаете, что? Реаль улыбался. Даже если и не знал, что со мной делать, всё равно улыбался. В зоне очищения я научилась тонко ощущать эмоции, поэтому щекотливое прикосновения липкой живой тьмы было мне понятно.

— Как я тебе? Не знаешь, что со мной делать? — догадалась я, когда просидела на площадке битый час. Знаю, что времени здесь нет, но всё равно наше знакомство длилось долго. — Тогда просто впусти меня и покажи, как здесь живут люди. Со временем мы разберёмся и создадим что-нибудь интересное. Ты уже знаешь, что мне необходим всего один человек. А всё остальное — потом. Мы с тобой развлечёмся и придумаем восхитительную жизнь.

Полагаю, что я несколько отличалась от других "клиентов" Реаля. Я не показала ему ни роскошного дома с садом и слугами, ни просторной городской квартиры, ни денег, ни друзей. Я не хотела строить свою жизнь, я хотела сначала найти его — мужчину, без которого моя жизнь в Реале потеряла бы краски. А уж потом… Самая лучшая мечта — та, которую мы придумаем вместе.

Реалю только и оставалось, что послушаться. Уловив обрывки моих беспорядочных мыслей, он открыл передо мной гладкую просёлочную дорогу, окружённую холмистой местностью. Заметьте, гладкую, без ухабов и рытвин. Сразу понятно, что я в волшебном мире.

— Весна! — улыбнулась я, разглядывая почки на деревьях и вдыхая терпкий, клейкий запах. — Спасибо, Реаль! Моё любимое время года.

Через несколько минут дорога повернула, и вдали появились очертания гор. Внутри меня всё сжалось от неожиданного страха.

— Подожди, ещё рано. Не искушай меня, Реаль. Мне не до гор. Ты знаешь, кого я ищу! Помоги мне найти его, а уж потом я подумаю об остальном.

Пейзаж не изменился, и я недовольно поцокала языком, но при этом продолжала бросать заинтересованные взгляды в сторону сине-серых пиков, покрытых снежными шапками. Интересно, а какой в Реале снег? А что, если я захочу, чтобы он стал зелёным? Исполнит ли Реаль все мои фантазии?

Голода я не испытывала, но, когда вспомнила, что людям полагается есть, сразу же увидела вдалеке деревенские дома, раскиданные по холму, как детские кубики. Жизнь казалась такой обычной, как будто никто из здесь живущих и не подозревал, что они в Реале. В таверне ко мне отнеслись без особого интереса. Наслаждаясь овощным супом — первой настоящей, горячей едой после долгого купания в бесформии, — я следила за постояльцами: улыбки, смех, самые обычные разговоры. Эти люди не были особо богатыми или красивыми, и, казалось, вели самую прозаичную жизнь.

Я так давно не ела, что совсем забыла вкус еды. Захлёбываясь слюной, попросила добавки и улыбнулась хозяину таверны.

— Остановитесь у нас? — предложил он. По всей видимости денег в Реале нет, как и долгов, как и других забот. — Вы путешественница?

В каком-то смысле — да. Я прошла очень долгий путь, одержимая идеей найти своё счастье. Наконец, я прибыла в Реаль — что теперь? Мир Алали должен подарить мне мечту — мужчину, с которым я хочу построить жизнь. Он должен появиться прямо передо мной, как эта таверна, как горы и как ненавязчивая прелесть весны. Но этого не случилось, и причина может быть только одна: он меня забыл. Неудивительно, ведь прошла целая уйма времени, но всё-таки… как обидно. Интересно, как Реаль справляется с такими нерешаемыми противоречиями?

Он меня забыл.

Или вообще не любил.

Или притворялся.

Мы знали друг друга так недолго, и с тех пор прошло много времени. Я так надеялась на встречу, но не могу его винить.

Вот только как усмирить болезненный страх, который не позволяет усидеть на месте?

— Нет, спасибо, я не смогу у вас остановиться. Я в самом начале пути, — запутанно объяснила я, толком не зная правил Реаля.

— Тогда понятно, — хозяин приветливо кивнул и поставил передо мной вторую тарелку супа. — Не волнуйтесь, сначала всё очень странно и запутанно, но так и должно быть. Реаль изучает вас и пробует разные подходы. Отсюда и задержки, и ошибки. Постарайтесь не спешить и не анализировать, иначе вы запутаете её своими мыслями.

— "Её"? Вы имеете в виду богиню?

— Нет, я имею в виду Реаль.

— Реаль — женщина?

Мужчина опешил и в растерянности дёрнул себя за светлые волосы.

— По-моему, да. Это — мир, а не человек, но я всегда думал, что у Реаля — женское начало.

Нет, Реаль — мужчина, я уверена в этом, но спорить не буду. Хотя, не исключаю, что у каждого — свой Реаль.

После трёх часов ходьбы я безумно устала. Целую вечность плавала в молоке, а теперь отправилась в самый что ни на есть настоящий поход. Пейзаж, хотя и восхитительный, меня больше не привлекал. С каждым шагом я нервничала всё больше, и плохое предчувствие нарастало. Он меня забыл. Я ему не нужна. Что же делать дальше?

А вдруг Реаль меня не понимает?

Почему я не послушалась совета сирены? Почему не разложила мысли по полочкам? А что, если Реаль никогда не сможет меня понять? Если он — мужчина, то это вполне вероятно.

— Я — точно — знаю — что — мне — нужно, — повторяла я в такт шагам, и от этого марша холод спускался по спине и царапал сердце. Алали простила меня, незаслуженно, и выпустила в Реаль. А что, если это — продолжение моего наказания, и я буду веками бродить по идеальному миру в поисках мужчины, который меня забыл? По миру, застывшему в неизменном времени.

Как только я подумала о времени, наступила ночь. Вот так просто взяла — и наступила. Игривое весеннее солнце, очертания гор, молодая трава — а потом хлоп! — и темнота. Звёзды, быстро остывающая земля и молчаливое безветрие. Бедняга, Реаль, я совсем тебя запутала.

Спать не хотелось, поэтому я, хоть и с опозданием, но сделала то, что мне так настойчиво советовала сирена — разложила мысли по полочкам. Села на траву, вздохнула и заново начала вспоминать свою жизнь. Благо не впервой. После бесформия в голове — такая мешанина, что жутко становится. Не мысли — а проходной двор для старых фантазий. А ведь Реаль — дело тонкое. Он строит для тебя мир, и каждый сам решает, кого и что пускать в свою жизнь. Я могла представить дом, удобную постель, ванну с маслами, но не хотелось путать Реаль ещё больше. Сначала — главное, потом — всё остальное.

Так я и задремала, снова и снова объясняя Реалю, что мне нужно. Шаг за шагом. С объяснениями и подробностями. Проигрывая в мыслях мою мечту. Каждую сцену, каждую минуту, горящую в памяти лесным пожаром.

* * *

Мне не пришлось бродить до бесконечности. Потребовалось всего лишь проснуться, чтобы задохнуться от неожиданности. Фантазировать — это одно, а попасть в самую сердцевину твоей мечты — это шок. Мир, каким бы волшебным он ни был, застыл вокруг меня в ожидании, пока я тыкалась взглядом в открывшийся пейзаж. Реаль воплотил всё вплоть до мельчайших подробностей. Прекрасный, летний сад с вишнями, яблонями, густой травой и безоблачным небом. Уютная поляна, пропитанная зелёной свежестью и сладким запахом цветов. О, Алали! На мне — безупречное белое платье, приталенное, с низким декольте и игривым кружевом на плечах. Прямо передо мной на траве лежит чуть помятый клетчатый плед. Я приземлилась в сердцевину видения, которое так часто проигрывала в воображении. Какое доскональное воспроизведение деталей! Всё точно так, как в моих фантазиях, вплоть до узора на пледе. За одним исключением — на нём должен лежать Тироль. Как же замечательно, что Реаль дал мне несколько дополнительных минут, чтобы прийти в себя и приготовиться ко встрече с женихом. Не зря говорят, что Реаль лучше тебя самого знает, что именно нужно для счастья.

Глубоко вдохнув, я вытерла вспотевшие ладони о подол и кивнула, чтобы придать себе уверенности. Я готова встретиться с моей первой любовью, с мужчиной, которого предала. Пока не знаю, что скажу ему, как объясню случившееся, как вымолю прощение, но с нетерпением жду этой встречи. Присев на клетчатый плед, я смяла в руке пушистую, тёплую ткань.

— Здравствуй.

А вот и Тироль Андарио.

Мечта, толкнувшая меня на безумные поступки.

Голос, разорвавший девственную тишину Реаля, показался незнакомым. Может ли у любимого мужчины быть совершенно незнакомый голос? Мне очень, очень не хотелось поворачивать голову и приступать к объяснениям. В моей мечте встреча с Тиролем проходила бурно, восторженно, романтично. Но с тех пор всё изменилось, и я пришла не для того, чтобы с визгом броситься ему на шею. Мир Тироля впустил меня, и я не позволю себе струсить.

— Здравствуй. — Я повернулась и посмотрела на жениха, по-прежнему идеального, вплоть до тщательно уложенных светлых волос. Картинно красивого. Приторно. Слишком. Почти женственного. Почему я не заметила этого раньше? Отведя в сторону низкие ветви, Тироль прислонился к яблоне. Я смотрела на него через призму лет и новообретённого опыта и без труда понимала, чем он пленил меня четыре года назад. Чуть прищуренный взгляд оценивает, восхищается, гладит, и становится жарко от осознания, что такой невероятный мужчина заметил именно меня. Как в такого не влюбиться? Для выросшей, поумневшей меня — запросто. Для наивной простушки — никак. С первого взгляда — и напрочь.

Правду не обойдёшь: я совсем не знаю стоящего передо мной мужчину. Влюблённость — страшная сила, поражающая в самое сердце даже если вы едва знакомы. Она годами держит тебя за инстинкты, как за горло, и толкает на невероятные вещи.

Хватит размышлять и продлевать мучения. Давай же, Шели, скажи ему правду и получи в ответ заслуженное презрение. Извинись и попрощайся. Ты предала память Тироля, по-другому и не скажешь. Одно дело, если бы я осталась дома, соблюла траур, а потом вернулась к обычной жизни. Но я придумала себе мечту, пообещала найти Тироля и остаться верной нашей клятве — а потом предала её. Я так долго и сильно стремилась к жениху, а теперь, когда он рядом, хочу бежать.

— Я пришла сказать…

Перед глазами поплыли чёрные точки. В Реале бывают обмороки?

— Я пришла, чтобы признаться…

— Почему ты так взволнована, счастье моё? Я очень рад тебя видеть. — Улыбаясь, Тироль склонился к моей руке.

— И я рада, — вяло ответила я. И чему это я рада? Уж явно не тому, что мне предстоит признаться в измене. Да и Тиролю не следует особо радоваться, ведь моё появление в Реале означает, что я умерла.

Мазнув губами по коже, Тироль задержал мою руку в своей и поднял на меня пронзительно-синие глаза. Четыре года назад мне хватило нескольких секунд, чтобы влюбиться в моего будущего мужа.

А в этот раз…

— Пойдём, я покажу тебе сад.

Я безвольно последовала за ним, позволяя взять меня под руку и наблюдая, как он поглаживает моё предплечье большим пальцем. В моих фантазиях наша встреча была совсем другой. Горячей. Порывистой. Сожаление о моей смерти, объятия, слёзы… отнюдь не спокойный, немного отчуждённый флирт. Хотя кто знает, как меня изменит жизнь в Реале. Не мне судить Тироля. Наоборот, надо радоваться его спокойствию, ведь так будет легче во всём признаться. Быстро извинюсь, получу в ответ презрение и побегу на поиски Эрика.

— Я должна признаться… — начала я и тут же закашлялась. В горле запершило, как будто слова упирались и не хотели вылетать наружу.

Что я должна сказать? Извиниться? Покаяться? "Я шла к тебе, я мечтала о нас, а потом встретила мужчину, который научил меня любить по-настоящему и навсегда вытеснил твой образ из моего сердца". Подойдут ли такие слова для разговора с бывшим женихом, из-за которого ты так настойчиво искала свою смерть? Искала смерть — а нашла другого мужчину. И такое случается.

Для начала скажу, что зашла попрощаться и что освобождаю его от всех обязательств. Действуют ли в Реале данные при жизни клятвы? Странно, что я не задумалась об этом раньше.

— Признаться? В чём, счастье моё? Звучит очень интригующе, — Тироль придвинулся ближе, локтем касаясь моей груди. Моё тело узнало его близость и напряглось в попытке отодвинуться. Я изменилась. Я уже не реагировала на него, как раньше.

— Надеюсь, что это признание мне понравится, — выдохнул Тироль, гипнотизируя меня синим взглядом.

Эээ…

Улыбаясь, он провёл пальцем по моей щеке.

— Давай же, дорогая, признавайся, я заинтригован. А ещё лучше — позволь мне угостить тебя завтраком. Поговорим за чашкой чая.

Отсрочка, хотя и небольшая. Я позволяю Тиролю вести меня к дому, набираясь смелости для решающих слов.

Лучше сказать всё и сразу. Не медлить, не разбавлять правду. «Я полюбила другого мужчину. Безумно. По-настоящему. Я шла к тебе, я не хотела сдаваться, но… У меня нет никаких оправданий, и я пойму, если ты презираешь меня за предательство».

Да, так и скажу. Прямо сейчас.

Глубокий вдох…

— Для начала позволь мне узнать твоё имя. — Прищуренный взгляд с поволокой останавливается на мне, и я держусь за него, за это пристальное внимание, пока мой мир рушится, увлекая меня за собой.

Моё имя??

ИМЯ???!!

Догадка разразилась во мне весенней грозой. Тироль меня не узнал. Вообще.

Отчаяние поднималось всё выше, как ртуть в градуснике. Всё это время я… надеялась… мечтала… винила себя… а он…

— Меня зовут Шелия.

Ну? Хоть теперь он меня узнает?

— Ше-ли-я, — пропел бывший жених. — А меня — Тироль. «Шелия» — звучит по-королевски. Ты случаем не принцесса?

— Нет. — Я даже умудрилась улыбнуться, хотя казалось, что в моё горло насыпали битого стекла.

Тироль развернул меня к себе и провёл кончиком пальца по верхней губе.

— А мне кажется, что ты похожа на принцессу. Светлую и прекрасную. Пойдём, счастье моё, я накормлю тебя завтраком, и ты покаешься во всех своих грехах. — Следующее прикосновение к груди было уж точно не случайным. — Признаюсь: я всегда мечтал о том, чтобы полюбить принцессу. Такую, как ты. — С мягкой улыбкой Тироль наклонился к моим губам. В его мимике и жестах ощущалось искреннее волнение. — Не знаю, как долго ты живёшь в Реале, но считается, что здесь не существует настоящей любви. Здесь ты сам определяешь свою судьбу, а настоящую любовь придумать нельзя, ведь считается, что она управляет самой жизнью. У меня к тебе предложение: давай удивим Реаль и докажем обратное! Давай полюбим друг друга с первого взгляда!

Мой разум кричал от боли. Я гибла в руинах построенной мною иллюзии, прекрасного дворца несуществующей любви. Тонула в затопленном подвале, пока над головою рушились десятки этажей, готовясь задавить меня своей парадной тяжестью.

Всё, во что я верила, было иллюзией. Всё, что я придумала о Тироле, было ошибкой.

Вот тогда-то меня и затошнило, по-настоящему, с холодным потом и дрожью в коленях.

«Давай удивим Реаль и докажем обратное! Давай полюбим друг друга с первого взгляда!»

Тироль уже предлагал мне нечто очень похожее четыре года назад. «Давай докажем, что окружающие неправы. Давай будем счастливы назло всем. Представляешь, как они удивятся?» Именно те слова стали первым кирпичом в фундаменте, на котором я построила веру в его любовь. Вечную. Бессмертную. Ни на секунду не усомнилась в том, что Тироль не сможет меня забыть. Он ласкал моё тело, а я впустила его в душу. Потом были ещё слова. Весомые, необратимые, связавшие наши сердца навсегда.

Ведь они были, эти слова? Не могла же я их придумать?

Знаю, что прошло много времени. Моя вера в любовь Тироля не была совсем уж слепой. Я допускала, что он встретит других женщин, но старалась об этом не думать. Верила, что любовь не позволит ему забыть о невесте, которой он поклялся… клялся ли он вообще?

Кружится голова. Память сочувственно выдаёт обрывки старых воспоминаний, раскрашенных одержимой влюблённостью.

Тироль вообще меня не узнал. Даже по имени. Даже касаясь моих губ. Интересно, как далеко я зайду в попытке испытать его память?

— Тироль, скажи, почему Реаль пропустил меня в твой мир?

Тироль недовольно нахмурился и подтолкнул меня к дому.

— Ты — очаровательная женщина. С чего бы ему тебя не пускать?

Итак: мир Тироля настроен на то, чтобы у него не было нехватки в женщинах. Не удивлюсь, если каждой из них он подбрасывает выигрышную идею настоящей любви. Интересно, что он делает, когда всё заканчивается? Выталкивает их из своего мира? Хотя кто я такая, чтобы его осуждать.

Отложим шок, стыд и мучения на потом. Впереди — вечная жизнь, и в неё можно вместить очень много сожалений.

Дом или, скорее, дворец Тироля настолько разительно напоминал особняк Чинка, что я даже моргнула, отгоняя видение. Шёлковая обивка стен и ковры вызывали головокружение излишне пёстрой расцветкой. Блестящая какофония, отдающая дурным вкусом.

— Нравится? — прошептал Тироль и, пользуясь моим замешательством, придавил меня к перилам. — Скажи, Шелия, ты веришь в любовь с первого взгляда?

Если бы я пришла к нему с целью воссоединения, то, наверное, закричала бы от ужаса и душевной боли. Уж надеюсь, что не поддалась бы на хорошо отрепетированную спонтанную страсть. А теперь… проглочу правду и уйду. Я попросила Реаль пустить меня к Тиролю, чтобы попрощаться и объяснить, что люблю другого. Однако теперь, прислонённая к вычурным перилам чужим и очень неприятным мужчиной, я больше не чувствовала себя виноватой. Да и Тироль не особо нуждался в моих извинениях.

— Со второго взгляда, Тироль.

— Что? — без особого интереса спросил он, пытаясь лизнуть мои губы. — Какая же ты вкусная, ммм… эээ… Шелия, — с трудом вспомнил он моё имя. Какая пошлость! Вкусная? Я не могу быть вкусной, во мне кипит горький яд. — Я никогда ещё не пробовал таких вкусных губ. — Он снова лизнул мой плотно сжатый рот. — Ммм… Деликатес! — Меня охватило почти неодолимое желание сплюнуть. Тироль напряг кончик языка, пытаясь разомкнуть мои сопротивляющиеся губы, и запустил руку под платье. — У меня очень хорошее предчувствие, что через несколько минут мы удивим Реаль тем, что между нами произойдёт.

И тут меня прорвало. Я засмеялась, громко, заливисто, с ноткой истерики. При нашей прошлой встрече порывы, пошлые слова и настырные ласки Тироля представлялись мне в совершенно другом свете.

Тироль отпрянул, испугавшись моего смеха, и я чуть не потеряла равновесие. Боги, как же он смешон, и как я смешна вместе с ним! Слепо влюблённая в золотистые кудри и дешёвые слова незнакомца, я бросила в костёр иллюзий всю свою (и не только свою!) жизнь.

— О, счастье моё, да ты нервничаешь! — Тироль раздвинул коленом мои ноги и задрал платье почти до пояса. — Неужто ты невинна? Не бойся, я буду нежен. Ты достойна уважения. — Он нежно погладил бедро, подбираясь к нижнему белью. — Обещаю, ты не будешь разочарована. Уж что-то, а лишать невинности я умею.

— Я помню.

— Что ты помнишь, моя радость? — Тироль продолжал водить рукой по бедру.

— Как ты лишил меня невинности.

Хоть бы капля смущения в ответ. Ну же, Тироль! Хоть чуть-чуть стыда!

— Мы уже встречались? Вот и мне показалось, что я помню твои серые глаза.

— Карие.

— Что?

— У меня карие глаза.

— Я так и сказал.

— Нет, ты… Забудь. Отпусти меня, Тироль. Я пришла по делу.

— По делу? Детка, если мы с тобой знакомы, это даже к лучшему. Тогда ты знаешь, что я тебя не обижу. Ты очаровательна. Тебя так легко любить!

— ТИРОЛЬ!!!!

— Эй! Не кричи! Я и так тебя слышу.

— Сколько у тебя было женщин?

— Не знаю. Что за вопросы, Шелия. Число женщин не имеет значения. Не волнуйся, дорогая, сейчас я хочу только тебя. — Он прижался к моему рту мягкими губами. Слишком мягкими.

— Меня зовут Шелия Дакорте, — пробормотала я, выплёвывая его настырные губы.

Тироль остановился. Нахмурился в попытке вспомнить. Вспомнил. Конечно, кто бы догадался — название огромного графства пробудило его память.

— Так я же однажды…

— Да, ты однажды…

Наконец-то он меня отпустил.

— Ты и есть… та самая.

С ума сойти.

— Да, Тироль, я и есть твоя невеста. Та самая Шелия. Мы собирались всех удивить нашим счастьем. — Не знаю, чего больше в моём голосе — сарказма или горечи.

— Привет.

— Привет ещё раз.

Прошло несколько лет, и неудивительно, что Тироль встречается с другими женщинами. Но то, что он вообще меня не запомнил, — убивает. Я потратила столько лет и усилий на мнимую любовь, которую сама же и придумала, поверив умелым ласкам Тироля. От горечи и от стыда ноет душа. Я выбросила мою жизнь в непростительную, зияющую пустоту.

— Извини, Шелия, я тебя не запомнил.

Тироль улыбнулся. Искренне и нежно. Пожал плечами так выразительно, как будто добавил вслух: «Ты и сама понимаешь, что мы едва знали друг друга».

Как сказал бы Эрик, +_::%*.

Реалю потребуется катастрофически много усилий, чтобы загладить кошмар, творящийся в моей душе.

— А я тебя запомнила.

— Не расстраивайся, счастье моё! — жизнерадостно спохватился Тироль. — Теперь ты здесь и снова мне нравишься. — Он искренне улыбался, совершенно уверенный в своей безгрешности.

Убейте меня. Нарушьте все правила Реаля и убейте меня. Отберите моё бессмертие. Где моё +_::%* воздушное молоко.

— Ты обещал мне завтрак! — почти крикнула я.

— Ддда. — Опасливо оглядываясь, Тироль прошёл в столовую и позвонил в колокольчик. Золотой. — Сейчас нам принесут еду. Не обижайся, Шелия. Да, мне много кто нравится, но ведь ты мне тоже понравилась! Какое значение имеют другие женщины, если сейчас мы наедине?

Знаете, что самое страшное? Тироль не лгал. Нисколько. Он был ошеломляюще искренен в каждом поступке и слове. Безмятежно и невинно порочен, если можно так выразиться. Поэтому он и попал в Реаль: он обожает женщин и не скрывает этого. Увлекается каждой из нас, щедро раздавая комплименты и не давая обещаний. А разве это грех, если женщины сами на него бросаются?

Тироль никогда меня не обманывал, я сделала это сама.

А вот и очередное открытие: в Реале может болеть голова. Сильно.

— Тироль, у меня всего три вопроса. Пожалуйста, ответь честно, для меня это очень важно. Вопрос первый: когда ты попал в Реаль, ты скучал обо мне?

Тироль недовольно заёрзал на стуле.

— Шелия, это — нечестный вопрос! Ты очаровательна, и я бы с удовольствием на тебе женился, но речь идёт о переходе в Реаль! Мне было не до тебя. Я же умер! Сначала я был в шоке, а потом изумился возможностям Реаля. Да и потом — мы с тобой почти не знакомы. Ты требуешь слишком многого.

Ох, Реаль. Надеюсь, ты рядом и слышишь его слова, потому что тебе придётся залечивать мои раны. Или стирать память.

— Спасибо за честность, Тироль. Второй вопрос — были ли у тебя другие женщины во время нашего знакомства?

— Шелия, откуда ж я могу помнить… — начал он, но мой крик врезался в него, как карета.

— ВСПОМНИ!!!

Вздохнув, он покачал головой. Пока слуги расставляли блюда, Тироль молчал, поправляя кружевные манжеты. Интересно, кто становится слугами в Реале? Настоящие ли они или всего лишь иллюзии?

— Шелия, не надо копаться в прошлом, — попросил он, когда мы снова остались одни. — Зачем? Вспомни, как нам было хорошо вместе. Тебе так нравилось, когда я брал тебя на столе в гостиной. Мой письменный стол из чёрного мрамора охладит твой гнев, и ты согреешь его зеркальную тьму своей аппетитной, округлой…

— ОТВЕЧАЙ! НА! ВОПРОС!

— Почему ты кричишь?

— Ты никогда не брал меня на столе в гостиной.

Даже это его не смутило.

— Если мы не делали этого в гостиной, то я уверен, что мы нашли не менее интересное место.

— Мы делали это в спальне, в постели. — Мой ханжеский тон не выдавал эмоции, у меня их попросту не осталось. В тот момент я была слишком занята тем, что презирала себя.

— Только в спальне? — искренне удивился он. — Ты уверена? А с кем я…

К счастью, он опомнился. Это было уже слишком.

— Ответь на мой вопрос. Были ли у тебя другие женщины, пока ты жил в моём доме? Во дворце графа Андарио!

— Прости, дорогая, но я не помню ни имён, ни лиц. Мне нечем было заняться на ваших скучных вечеринках. В свою защиту скажу, что твои подруги набросились на меня, как голодные волчицы, особенно одна кудрявая девица, похожая на куклу, — с трудом вспоминал он. — А ещё…

— Достаточно! — воскликнула я. — Спасибо, — уже более спокойно. Ведь сама спросила! Но большего я вынести не смогу. — Тироль, мне нужно пять минут тишины. Ешь.

Он послушно взялся за пирожное.

Я отмотала назад воспоминания, и теперь всё случившееся представилось совершенно по-другому. Незнакомый мужчина приехал в мой дом перед самой свадьбой. Увидев его, я ослепла, и для меня не существовало ничего, кроме его соблазнительной красоты, тёплых губ и ласк, отточенных на десятках других женщин. Тироль не обманывал меня ни словом, ни жестом. Он искренне обрадовался молодой симпатичной жене и отнёсся ко мне с должным вниманием.

А о верности мы не говорили ни разу. Обещания… мы собирались удивить окружающих и стать счастливыми. Даже не знаю, что с этим делать.

Пока я готовилась к свадьбе и мечтала о невероятном счастье, Тироль пропадал на приёмах. С кем он проводил время? К кому он ехал в утро перед нашей свадьбой, когда лошадь сбросила его в овраг?

Покалывание в носу напомнило о сладковатом запахе его тела, таком неожиданном для мужчины. Запах других женщин, их духов. Сколько их было?

В том числе и «кудрявая кукла», которая набросилась на Тироля.

Гадалка сказала Лиане: "Тебе придётся выйти замуж, так как это спасёт тебя от бесчестья". У темноглазых и темноволосых родителей родился сын с сияющими синими глазами и светлыми кудрями. Это случается, но всё же. Глядя на лицо Тироля, я видела потрясающее сходство с ребёнком, которое не могло быть случайностью. Стоит ли сказать ему, что у него есть сын? Нет, это не моё дело. Теперь понятно, почему Лиана избегала моей компании и прижимала ребёнка к груди.

Как же я раньше не догадалась? Почему не поняла, о какой порче шептались гости на моей несостоявшейся свадьбе. "Порча". "Испортил". Наивная, я решила, что гости волнуются за меня. Трагедия испортила мою жизнь, и они сочувствуют и желают мне добра. Теперь понятно, что именно испортил Тироль в нашем маленьком провинциальном городке. Кого именно. Ясно, почему мои подруги рыдали в церкви.

Память наносила завершающие удары, и я пошатнулась, беспомощно глядя вокруг в поисках хоть чего-то надёжного. Ничего подходящего я не нашла, но поймала руку вскочившего Тироля.

— Что с тобой?

— Дело в том, что все эти годы я думала, что люблю тебя.

— Что же в этом плохого! — легко засмеялся Тироль и погладил меня по щеке. — Я тоже тебя полюблю!

Надо же, какой он жизнерадостный! Так бы и вцепилась ему в…

Как ни ужасно это признать, обижаться мне не за что. Тироль меня не обманывал, всю ложь я придумала сама и нарядила её сказкой.

— Нет, Тироль. Я пришла не для этого. Дело в том, что я встретила другого мужчину и полюбила его. Я пришла сказать, что между нами всё кончено.

— ЧТО кончено?! — Тироль отодвинулся и сложил руки на груди. — Не драматизируй, Шелия! Между нами никогда ничего не было! Мы провели вместе пару дней, и, хотя я толком не помню, что мы делали, тебе явно понравилось. Вот и всё! О чём ты?

Если раньше мне было стыдно из-за своей глупости, то теперь я полыхала пожаром. Пусть Тироль исчезнет, пусть Реаль выплюнет его в белое бесформие. Но он продолжал стоять передо мной, такой соблазнительный, красивый и невозмутимый, и мне хотелось завопить из-за его красоты, расцарапать его лицо, заставить его отвернуться и не смотреть на меня, горящую позором.

У меня нет причин его ненавидеть. Он такой, какой есть. Порочен, но совершенно честен. Он любит жизнь во всех её проявлениях и не скрывает этого.

Он не повинен в моих бедах, я всё придумала сама. За дни нашего знакомства мы не успели поговорить об обязательствах и о верности. Мне до крика, до зубной боли хотелось его возненавидеть. Хотелось свалить на него всю вину за то, что я добровольно заключила себя в рамки пожизненного траура. Но я одёрнула себя. Я сама выбрала свою мечту, соткала её из пустоты, украсила позолотой беспочвенных фантазий и предпочла её реальности. Вот так бывает. Живи теперь с этим, Шели. Тут уж никакой Реаль не поможет. Он способен построить будущее, но не выцарапает из памяти горькие сожаления. Леопольд прав, в забвении есть определённая манящая сила.

Как уходят из чужого мира?

Молча.

С незнакомцами не прощаются.

Захлопнув дверь, я прошла мимо спальни. Мимо огромной, круглой кровати с обилием бархатных подушек и чёрными шёлковыми простынями. Кто бы догадался, что однажды я поблагодарю Алали за то, что она уберегла меня от этого замужества?

Достаточно. Давай, Реаль, покажи, на что ты способен.

* * *

Похоже, что фруктовый сад станет постоянной декорацией в моём Реале, ибо я снова оказалась сидящей на клетчатом пледе.

— Спасибо, что помог мне найти Тироля, — вслух поблагодарила я Реаль. — Я во всём призналась, разочаровалась — и теперь могу жить дальше. Помоги мне. Ты знаешь, что мне нужно для счастья.

Реаль не ошибётся. Мне нужен только Эрик. Внимательные глаза, следящие за мной повсюду. Тёплое дыхание на моей щеке. Его нежность, сила, страсть. Случайные слова, ставшие дороже признаний: "Скоро стемнеет, и я не смогу больше видеть твоё лицо. Меня это убивает". Одержимая влюблённость правила мной долгие годы, и только умерев, я поняла, каких адских усилий стоила мне верность придуманной мечте. Любовь к Эрику не требовала жертв и сил, она подарила мне саму себя.

Мне страшно. Я не знаю, сколько времени прошло. Эрик ничего мне не обещал, как и я — ему. Но знаю одно: я готова бродить в своих фантазиях до бесконечности, если смогу найти Эрика в конце пути.

Тяжёлые соцветия надламывают ветви, солнце удерживается там, где я представляла его в своей мечте. Не слишком высоко, чтобы не пекло голову, и не слишком низко, чтобы не било в глаза. Моя прошлая мечта всё ещё пахнет цветами и свежей травой, и я хочу выскользнуть из неё как можно скорее. Надо было выслушать сирену, тогда бы я точно знала, как общаться с Реалем. Поднявшись, я побрела по саду в надежде, что мир перенесёт меня к Эрику.

Через какое-то время деревья расступились, и передо мной появился дом. Нет, не дом. Опять же, это был дворец. Сверкающе-белый, высоченный, с обилием колонн, огромным парадным крыльцом и идеальной лужайкой. Широкая подъездная дорога вела к кованым воротам. Даже стража — и та на месте. Маловероятно, что такое ослепительное творение потусторонней архитектуры принадлежит мужчине, который хранил весь свой заработок на рабочем столе вместе с бумагами и объедками! Тем не менее я спряталась за ствол яблони и задержала дыхание. Куда привёл меня Реаль?

Входная дверь открылась.

— Проклятье! — зашипела я, соскребая ногтями кору. Ох, Алали. В который раз повторяю: лучше бы вы оставили меня в молочном облаке.

На крыльце стоял Эрик, обнимая за талию прелестную девушку. Она смеялась, кокетливо запрокинув голову, и солнечные лучи путались в её роскошных волосах. Права моя гувернантка: светлые волосы — самый модный цвет, он очень нравится мужчинам. А эта девица, небось, и на рояле играет, и поёт. Да и талия у неё не толще моей.

Пятясь, как краб, я отошла на несколько шагов и нашла дерево потолще. Мне следовало бежать, но я не могла, прикованная к месту полным, необратимым провалом всего, о чём когда-либо мечтала.

— Эрик! Я нашла! — воскликнул мелодичный женский голос, и из дома вышла ещё одна красавица. Потрепав моего любимого — очень любимого — мужчину по волосам, она засмеялась, и они все вместе спустились в сад. В обнимку. Запустив руку под рубашку Эрика, девушка водила по его спине. За ними из дома вышли ещё несколько женщин, и меня осенило.

"В детстве я мечтал о том, чтобы иметь целую толпу придворных, которые ловят каждое твоё слово. Завести себе пятьдесят любовниц. Делать всё, что мне заблагорассудится".

По пути в королевский дворец Эрик рассказал Диане про свою детскую мечту. Похоже, что она сбылась. Пожалуй, не стану считать число его подружек. И так поверю, что их ровно пятьдесят. Несмотря на удушающий трагизм момента, я прислонилась лбом к шероховатой коре и рассмеялась. Необычный, прекрасный мужчина, живущий в своей сверкающей мечте, окружённый толпой восхищённых любовниц. Неудивительно, что многие жительницы Реаля мечтают именно о таком мужчине, даже если приходится делить его с другими. Хотя, что я вообще знаю о людях? Может, некоторым нравится быть частью гарема? Мир Эрика открыт для других женщин, как и мир Тироля.

Мне следует порадоваться за Эрика. Правду говорят, что мы никогда и никого не узнаём до конца. Даже если нам кажется, что мы проникли в самую суть человека, рано или поздно убеждаемся, что это совсем не так. Всего в нескольких метрах от меня стоит мужчина, который взорвал мою жизнь, а потом собрал её по кусочкам и заполнил собой. А теперь он окружён своей собственной мечтой, той самой, в которой меня нет. И быть не может.

Смеющаяся троица остановилась посреди лужайки, и одна из девушек обняла Эрика за шею и провела губами по щеке.

Всё.

Я ушла.

Разбитая, раненая, я уползала от Эрика, волоча за собой обрывки очередной мечты. Старалась двигаться тихо, чтобы не потревожить белую идиллию. Пусть. Эрик заслужил любое счастье, которое он выберет. Настоящая любовь оказалась наипротивнейшей вещью: я хочу, чтобы Эрик был счастлив, чего бы мне это ни стоило. Даже если он счастлив не со мной.

Не знаю, чем занимался Реаль в тот момент, но в моих мыслях он не нашёл ничего полезного. Ни-че-го.

— Спасибо, Алали! Спасибо ещё раз, — пробормотала я сквозь сжатые зубы. — За то, что сделали Эрика счастливым и подарили ему всё то, о чём он мечтал. Королевский дворец, почитательниц и любовниц. А ещё спасибо за то, что позволили мне попрощаться с Тиролем. С ними обоими.

Сад показался бесконечным. Всё те же деревья, всё то же солнце. Видимо я основательно запутала Реаль своими старыми фантазиями. Присев на траву, я устало прислонилась к дереву.

— Перенеси меня подальше от Эрика, пожалуйста, — попросила я свой мир. — Поверь, я за него рада, но будет лучше, если я не стану подглядывать. Пора решать, что делать дальше. Не печалься, мой хороший. Соберём меня по кусочкам и придумаем что-нибудь интересное. Обещаю, что скучать мы не будем. Как только залижем раны, устроим себе забавную жизнь. Клянусь!

Если бы я при этом не плакала, получилось бы намного убедительнее. Надо же, с каким изяществом судьба обвела меня вокруг пальца.

Попробуйте строить жизненные планы, когда тот, кто станет их воплощать, внимательно следит за вашими мыслями. Сложное дело. Особенно когда понимаешь, что была настолько одержима чувствами, что так и не успела разобраться в себе. Ничего, я справлюсь. Научусь прислушиваться к своему сердцу, а не к громогласному голосу мечты.

Хотелось сбежать из опостылевшего сада, поэтому я собрала остатки того, что ещё не было сломано, и придумала себе подобие счастливой жизни. Новое начало. Реаль не возражал. Прислушался, впитал мои фантазии и сделал всё, как я просила.

Я справлюсь. Не разочарую Реаль. Подружусь с собой, и сама придумаю ту жизнь, которая сделает меня счастливой. А Эрик… пусть он будет по-настоящему счастлив. Без случайного позыва азарта, без неверной тяги к недоступной женщине. Пусть он получит всё, о чём мечтал до встречи со мной.

— Позаботься о нём, Реаль. Прошу тебя.

Привыкнуть можно ко всему, даже к осознанию того, что никогда не получишь желаемое. Даже Реаль, прекрасный волшебный мир, не способен дать мне невозможное. Вот она — досадная слабость всемогущего мира Алали.