Хорошие предложения мне делают редко, а вот гадкие — постоянно. Мужья и сыновья клиенток, соседи по лестничной площадке, таксисты, незнакомцы на улице. Я слежу за собой, чтобы соответствовать профессии, а для мужчин это как магнит. А вот с работой сложнее. Я нашла хорошее место по чистой случайности, когда опытная кандидатка в последний момент отказалась, а салону срочно понадобилась помощь. Я безропотно делала все, что просят и не просят, — отвечала на звонки, наводила порядок, делала кофе.

Прижилась на удивление быстро, и уже через несколько месяцев мне подбросили пару подработок на дому. Оттуда и начала набирать свою клиентуру.

Я верю в судьбу. Да, я, оборвашка, подверженная глупым иллюзиям, верю в то, что повороты судьбы не случайны. Предложение Королева-старшего было необычным и обещало значительную выгоду, но согласилась я, в основном, из жалости. И любопытства.

Когда тетя узнала о приглашении, онемела от восторга. Королев-старший настойчиво предлагал свои услуги в выборе одежды, но я категорически отказалась. В элитном магазине среди отказных вещей ничего подходящего не нашлось, однако платье мне достали.

Шелковое, изумрудно-зеленое, красиво облегающее фигуру. Полностью закрытое спереди, вплоть до воротника-стойки, но с открытой спиной. Очень волнующий эффект.

Вот я и стала настоящей Золушкой. Приехала в музей, похожий на дворец с мраморными лестницами, расписанными куполами и до блеска начищенным паркетом в залах. Некоторые из экспонатов временно убрали, но большая часть осталась на месте, и я бродила по залам, не веря, что нас пустили в святая святых. Здесь все похоже на сказку, подвел только принц, с которым я пришла на вечер, но его присутствие в моей жизни временно, и я надеюсь, что праздник вытеснит из памяти мысли о провальном свидании.

Королев-старший прибыл вскоре после нас и сразу же напомнил о нашей договоренности:

— Я представлю вас нужным людям. Постарайтесь произвести впечатление и сдерживайте Ника. Сын достаточно заинтересован в вас, чтобы вести себя прилично. Учтите, он крайне импульсивен и переменчив. Вы заинтриговали его своей недоступностью, но если позволите… лишнее, он быстро потеряет интерес и переметнется к другой.

— Лишнее? — я не смогла сдержать смех. Эта семейка меня умиляет. — Заверяю вас, в мои планы не входит позволять вашему сыну «лишнее», даже если от этого будет зависеть репутация всего города!

— Многие так говорят, а потом меняют свое мнение.

— Поверьте, я не многие.

Королев-старший поморщился. Расслабив узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и вздохнул.

— Аля, заранее меня простите, но я должен кое-что сказать на случай, если вы измените отношение к моему сыну. Ник женится по расчету, а не по велению основного инстинкта, и для этой цели вы нам не подходите.

Я должна была обидеться, но вместо этого рассмеялась.

— Торжественно клянусь не питать иллюзий!

Королев-старший измерил мою уверенность долгим многозначительным взглядом.

— Не спускайте с Ника глаз!

С этим заветом он растворился в толпе, а я пошла искать Никиту. Если сначала я волновалась, что почувствую себя девушкой из эскорта, то теперь утвердилась в роли детсадовской нянечки.

Найти Никиту оказалось слишком просто, его голос слышно издалека. Он стоял в кругу незнакомых мне молодых людей и что-то вещал, размахивая бокалом пива. Пенная жидкость выплескивалась через край, сползая по его пальцам. Красивым, тонким пальцам очень привлекательного мужчины.

— … я так и сказал отцу. Я не идиот, чтобы участвовать в аукционе! На кой мне круиз? Мне что, девяносто пять? И ящик шампанского тоже не нужен, я не пью дешевую бурду. Пусть идиоты меряются кошельками… — Заметив меня, Никита просиял. — О, детка, я тебя заждался! — оставил смачный пенный поцелуй на моей щеке. — Прошу любить и жаловать, это моя Аля! — сказал гордо, приподнимая меня в воздух для всеобщего рассмотрения.

Вокруг незнакомые лица, привлекательные, уверенные в себе. Некоторые снисходительно усмехаются, другие смотрят с интересом.

— Очень приятно! — я вхожу в роль. Мешает только то, что Никита держит меня на весу, поэтому незаметно дергаю ногами в попытке высвободиться. Я согласна с мнением его отца: Никита заинтригован, потому что я не бросилась к нему на шею, наоборот, слишком сдержанна. Пока я кормлю его азарт, он будет стараться. Но долго не вытерпит, поэтому пора заняться делом. Королев-старший не заинтересован в нашем общении с золотой молодежью, его волнуют люди посолидней. А это значит, что необходимо оторвать Никиту от приятелей и заодно от бокала. Алкоголь не улучшит его поведение.

Оглядываюсь по сторонам в поисках Королева-старшего, чтобы направить к нему блудного сына.

— Так вот, о чем я… аукцион! Другие лоты тоже мимо. Меня не волнует всякая древность, Алю и подавно. Зачем нам экспонаты, из которых труха сыплется. Правда, детка?

Требуется немалая выдержка, чтобы не поморщиться. Если учитывать, что вечер посвящен сбору денег на восстановление исторических музейных ценностей, то настрой Никиты никак не соответствует ситуации.

Смотрю на него с такой милой улыбкой, что тошно. Я бы врезала ему дважды: первый — за то, что говорит гадости от моего имени, второй — за «детку». Я согласилась помочь Королеву-отцу прежде всего из сочувствия, а потом уже из-за собственной, пока неопределенной, выгоды. Я нежеланный ребенок, разочаровавшийся в родителях, а он — пожилой мужчина, отчаявшийся добиться толка от единственного сына и наследника. Мне стало его жалко. Но сейчас, растягивая губы в неестественной улыбке, я не могу думать ни о чем другом, только о смирительной рубашке.

— Как давно вы знакомы? — спрашивает кто-то.

— Сто лет! — Никита машет рукой. — Еще со школы. Изабелла висела на мне мертвой петлей, зато теперь я Алю не отпущу.

— Изабелла нормальная баба, ты ее не заслуживаешь! — проворчала красивая брюнетка в облегающем красном платье и посмотрела на меня с вызовом.

Я здесь ненадолго, и у меня очень определенная миссия, в которую не входят препирательства с друзьями Никиты.

— В детстве мы с Изабеллой сидели за одной партой. Соглашусь с вами, она замечательная девушка. — Я говорю чистую правду.

— И красивая, — продолжает провоцировать брюнетка.

— Очень! — честно соглашаюсь я.

— Ты так говоришь, потому что давно ее не видела. — Отпустив меня, Никита залпом допил пиво. — Она заплыла жиром, ты ее не узнаешь.

Никита ведет себя как ребенок, избалованный и невоспитанный. Отец заставлял его ухаживать за Изабеллой, и теперь он мстит за это самым отвратительным образом.

Брюнетка, явно подруга Изабеллы, не на шутку разозлилась. Шагнула вплотную к Никите, тыкая его пальцем в грудь.

— Ты скотина, слышишь?! Гад! Изабелла набрала килограмм пять от силы из-за гормонов, которые пила из-за тебя… а ты, кобель…

Никита вспыхнул, как коробок спичек, брошенный в огонь. Его грубые крики разносились по залу, привлекая всеобщее внимание.

Ситуация вышла из-под контроля за считанные секунды.

Если я не вмешаюсь, то Никита попадет в полицию намного раньше, чем в прошлом году, но я совершенна не готова к действиям. Как и к удушающему чувству стыда под взглядами незнакомых людей. Я здесь почти инкогнито, но мне безумно стыдно за Никитины слова и его поведение.

Он не в себе, и мне с этим не справиться. Спасать его репутацию нет смысла, через день-два он снова все испортит.

Мне резко расхотелось помогать Королеву-старшему. Собственный салон мне не нужен, да и если у тети возникнут проблемы, мы справимся. Только бы уйти… чтобы перед глазами не маячило доказательство моей юношеской слепоты и неразборчивости в мужчинах.

Я судорожно выискивала в толпе Королева-старшего.

Ситуация накалялась. Золотая молодежь следила за стычкой, лениво попивая вино и то и дело оценивающе поглядывая на меня. Они ожидали моей реакции, действий, скандала.

— Не хочешь защитить своего… кавалера? — спросил один из мужчин издевательским тоном. В расстегнутом смокинге с развязанной и небрежно перекинутой через плечо бабочкой, он отличался от других отсутствием лоска, словно и сам только что выбрался из драки. Коротко стриженные волосы и грубые черты лица придавали ему бандитский вид. — Или забери его в более интимное место, а то его сейчас закоротит!

Вокруг раздались смешки.

Полагаю, я заслужила презрение, раз добровольно пришла на вечер с Никитой. Остальные смотрят на меня с ленивым любопытством, а этот… противный тип. Расчленяет взглядом, будто именно я виновата в поведении Никиты. Не иначе как тайный воздыхатель обиженной Изабеллы.

Брюнетка наступала на Никиту, вцепившись в его пиджак. Они продолжали препираться, наплевав на прекрасную акустику музея.

Небрежный незнакомец шагнул ко мне и взглядом показал на дерущуюся пару.

— Если сейчас не вмешаешься, потеряешь своего принца, и он достанется другой!

Странное совпадение, ведь я только что в мыслях назвала Никиту неудачным принцем на прекрасном балу.

Презрительно морщась, мужчина дернул губами. Странное движение, почти тик, показавшийся знакомым. И осуждающий взгляд тоже кого-то напомнил. Я пришла на вечер в качестве девушки Никиты, и уважать меня не за что.

Из-за скульптуры Аполлона появился Королев-старший, даже издалека видно, как он побледнел. Еще бы, его сын и наследник дерется с женщиной на глазах у городской элиты.

А его нянька, то есть я, стоит рядом и натужно улыбается.

Я бы перестала, но лицо застыло в болезненной гримасе.

— Ни-и-ик! — протянула неожиданно писклявым голосом.

— Сейчас, детка!

— Ни-и-ик! — Мне совершенно нечем его отвлечь. Вокруг толпы людей, и большинство смотрят на нас. — Мне… мне… скучно! Покажи мне музей!

Перед глазами потемнело. Ладно я выставляю себя дурочкой, но хоть бы эффект был!

— Извини, детка, я отвлекся! — Никита нехотя оторвался от брюнетки и схватил меня за талию.

Его соперница тяжело дышала, прожигая нас яростными взглядами. Вот-вот бросится снова.

Ее ярость не связана с Изабеллой, это личное.

— А давай я понесу тебя на руках?! — Никита снова приподнял меня над полом.

— Спасибо, я пойду сама, — ответила сквозь зубы. — Поставь меня!

— На такие сладкие ножки не грех и поставить! — рассмеялся Никита и с неохотой отпустил меня на свободу.

Сладкие ножки! Сладкие. Ножки. Какой бред! От его приторного тона хочется всем телом пройти через стекло. Оконное. И сбежать.

Окружающие отвлеклись, потеряли к нам интерес, только мужчина в расстегнутом смокинге следил за нами неприязненным взглядом.

— Шли бы вы… за экспонат! — закатив глаза, он исчез из поля зрения. Я бы тоже исчезла, но увы, на службе.

Осталось три часа, всего три часа, а потом я вернусь домой со связями, знакомствами и гарантией помощи влиятельного мужчины. Для одинокой молодой женщины это очень много.

Я уговаривала себя потерпеть, пока тащила Никиту через толпу в направлении его отца.

Облегчение на лице Королева-старшего можно было черпать ложками. Он пожал мой локоть и незаметно прошептал: — Не знаю, как вы это остановили, но спасибо! В прошлом году Ник подрался с официантом, и они снесли несколько столов. Постарайтесь найти способ держать его под контролем!

— Мне бы электронный ошейник! — сказала одними губами.

А дальше нас закрутило. То, что я делала, можно назвать только одним словом — манипуляция. Я безжалостно льстила Никите в попытке контролировать его нрав.

«Покажи мне, как ты налаживаешь связи для бизнеса. Ты ведь наверняка знаешь очень важных людей…»

«Неужели ты и политиков знаешь? Не может быть… Я и подумать не могла, что можно так быстро достичь успеха…»

«Познакомь меня с Филипповым. Это правда, что ему принадлежит половина заправочных станций в городе? Неужели ты и его знаешь? Это невероятно…»

Королев-старший подводил нас к важным для бизнеса людям и нашептывал инструкции.

Общаться с людьми Никита не умел. Слишком громко смеялся, грубил и отворачивался, если тема казалась неинтересной. Сплетничал, не задумываясь о последствиях. Но отдам ему должное: он старался. Сдерживал себя и, подстегнутый моими комплиментами, участвовал в беседах.

Королев-старший смотрел на меня влюбленным взглядом, и я впервые заволновалась, что он меня не отпустит. Даже Никита проникся, начал слишком стараться. Он хорошо умеет только одно — заигрывать с женщинами, и именно это он попытался сделать, что очень не понравилось директору банка и порадовало его молодую жену. Пришлось срочно увести Никиту в другую компанию. Я уже порядком подустала, но, к счастью, настало время аукциона.

На аукционе мы оказалась за столом уже знакомой мне золотой молодежи. Королев-старший сидел неподалеку и выглядел довольным результатами моей работы. Отношения налажены, обошлось без скандала, осталось только потратиться на аукционе — и репутация залатана.

Мать Никиты, тихая, бессловесная женщина, сидела, уставившись в тарелку, не глядя ни на сына, ни на мужа.

— Ты самая красивая женщина на этом вечере! — прошептал Никита. — Я бы ни за что не стал развлекать старых козлов, если бы не ты. Но теперь даже рад, что послушался отца. Приятно видеть, как мужики о тебя глаза ломают, и знать, что ты со мной.

Его услышали не только за нашим столом, но и за соседним.

Я гипнотизировала взглядом огромный букет в центре стола. Ни одного знакомого цветка, надо же.

Никита запустил ладонь в вырез на спине, мягко поглаживая. Ничего непристойного, но от каждого прикосновения бросает в нехорошую дрожь. Слепая и мучительная влюбленность трансформировалась в отвращение такой же силы.

Я непроизвольно изогнула спину, чтобы уйти от нежеланного прикосновения.

— Мы можем пробраться на верхний этаж, там есть укромные места без камер, — прошептал Никита слишком громко, и его снова услышали. Однако никто не удивился, вокруг достаточно женщин, не скрывающих свою доступность.

Вместо ответа я улыбнулась и погладила Никиту по щеке, при этом представляя, как пускаю в ход ногти.

— Я никогда не была на аукционе. Объяснишь мне, что происходит? — прикинулась дурочкой.

Никита недовольно хмыкнул. Он уже полтора часа выполняет все мои просьбы, а ничего приятного за это не получил, поэтому теряет терпение.

В который раз ловлю на себе презрительный мужской взгляд. Незнакомец снял смокинг, бабочка исчезла. Он в белой рубашке с закатанными рукавами. Следит за нами, постукивая вилкой по ножке бокала. Вот-вот запустит вилку в нашу сторону, только непонятно, в кого, в меня или в Никиту.

Я не успеваю в этом разобраться, как уже знакомая брюнетка подсаживается ближе и начинает допрос.

— Аля, я слышала, что вы визажист?

— Да. — Я стараюсь казаться дружелюбной, хотя бы для того, чтобы предотвратить очередную драку.

— Можно записаться к вам на прием?

Брюнетка выглядит прекрасно, над ней поработали профессионалы. Моя помощь ей не нужна, но она хочет выведать секреты наших с Никитой отношений. Согласиться я не могу, но и отказать тоже, ведь о моем скором отъезде знает только Королев-старший. Поэтому я обещаю перед отходом оставить ей номер.

— Теперь понятно, почему вы так хорошо выглядите, вы профессионалка, — громко говорит она с победной гримасой.

Я не ловлюсь на неуклюжую попытку меня оскорбить, не могу себе этого позволить.

— Вы правы, приходится соответствовать! — отвечаю с улыбкой.

Никита не упускает возможности вернуться к прошлому спору.

— Приятно быть с женщиной, которая за собой следит, а не разъедается, как свинья! — язвительно говорит он.

Брюнетка скрипит зубами, на скулах появляются красные пятна. Она готова сорваться в любую секунду. Проводит ладонью по своим (весьма широким) бедрам и прерывисто дышит.

В попытке предотвратить скандал я спрашиваю первое, что приходит в голову.

— А что будет, если я растолстею?

— Нет, ты не растолстеешь, — уверенно отвечает Никита. — Ты уже один раз была толстой и знаешь, как это неприятно.

На нас смотрят все окружающие. Вернее, на меня.

Я растягиваю губы в улыбке, они кажутся резиновыми. Если я покажу свое истинное отношение к Никите, то уже не смогу остановиться. Слух о том, что Королев нанял сыну спутницу с целью впечатлить элиту, будет разрушительным.

Еще немного потерпеть, и моя миссия закончится. За такие услуги его отец должен не просто помочь мне с открытием бизнеса, но и подарить целый город. Или планету.

— Аля, мне очень нравится твое платье! — громко шепчет Никита, его рука спускается по голой спине к талии.

Меня выручает случайность: Королев-старший поднимает табличку и вступает в торги.

Вокруг начинается оживление, его подбадривают, желают удачи. Над равномерным шумом раздается громогласное заявление Никиты: — Круиз?! Ты серьезно, а, пап? На фиг тебе это?! Будешь блевать от качки и обсуждать пенсию?

Королев-старший бледен до синевы и выглядит значительно старше своих лет.

Я тщательно изучаю люстру над головами, представляю, как ее снимают для чистки, как протирают каждую хрустальную каплю. Главное — отвлечься и не следить за происходящим.

Заткнуть я Никиту не могу, только если кляпом.

Как будто этого позора мало, один из мужчин спрашивает:

— Это правда, что вы были влюблены в Никиту со школьных лет?

— Правда чистой воды, да, Аля? — ухмыляется Никита. — Первая любовь навсегда! — заявляет авторитетно.

Придется сменить имя и место жительства, чтобы гарантированно не встречаться с этими людьми.

За столом ждут моего ответа, и я киваю. Со стороны моя гримаса похожа на смущение, но я испытываю физическую боль. Никакие связи и знакомства не стоят этого мучения. Королев-старший сдержал слово, и у меня появились целых четыре визитки влиятельных людей в косметическом бизнесе. Но сейчас мне не до карьеры. Грудь сдавило, не продохнешь.

Срочно нужен свежий воздух вдали от Никиты.

— Стойкие же у вас чувства! — смеется кто-то. Если Никита считает этих людей друзьями, то зря. Над ним смеются, так же, как раньше смеялись надо мной.

И я на их стороне.

Незнакомец все еще крутит в руках вилку, его настроение не улучшилось.

— Как была дурой, так и осталась! — заявляет он и отворачивается к сцене.

Эти слова цепляют, и я дергаю Никиту за рукав.

— Кто это? Откуда он меня знает?

— Ты что, не узнала? — удивляется тот. — Хотя… я его часто вижу, привык, что он стриженый, как после вшей. Это Егор!

Его представили Егором при встрече, но… я не знаю, кто он.

— Егор? — я жду пояснений от Никиты, но получаю ответ от хозяина имени.

— Воронцов, — бросает через плечо, обжигая меня усмешкой на перекошенном лице.

Его гримасы показались знакомыми, но даже сейчас я его не узнаю. После школы прошло всего пять лет, но… Сидящий передо мной мужик выглядит так, будто съел щуплого лохматого заучку, с которым мы вместе проучились одиннадцать лет.

— Правда, что ли, Егор? — спросила потрясенно. Он не спешил оборачиваться, только махнул рукой, чтобы я молчала. Ах да, аукцион. В торгах остались трое, Королев-старший не сдавался, но уже нервно покручивал табличку после каждого повышения цены.

— Идиот! — зло выдал Никита, глядя на отца. — Лучше бы мне деньги отдал.

Егор бросил острый взгляд через плечо. Смотрел он на меня, а не на Никиту, понятное дело. Я задрала подбородок, отвечая ему с вызовом. Теперь, когда я знаю, кто он такой, мне в два раза хуже. У моего позора есть свидетель, старый знакомый. Школьный заучка, преобразившийся во взрослого мужчину.

Неудивительно, что я не узнала Егора. Щупленький, болезненно худой, он увлекался «Звездными войнами» и в детстве старался походить на одного из героев, поэтому отказывался стричься. Из-под буйной шевелюры торчал только кончик веснушчатого носа.

Учителя жаловались, но родители всегда вставали на сторону сына. Хочет растить космы до плеч — пожалуйста, его право. Хочет носить в портфеле световой меч из «Звездных войн» — пусть, ведь он никому этим не вредит. После уроков он накидывал плащ джедая, доставал меч и гордо шел к родительской машине.

Вспоминаю об этом и невольно улыбаюсь. В старших классах Егор перестал размахивать мечом, но так и не постригся, поэтому неудивительно, что я не помню его в лицо. И в росте особо не прибавил. А теперь вырос, накачал груду мышц и выглядит так, словно съел три школьных Егора. Похоже, не одна я страдала комплексами по поводу внешности, и еще одному однокласснику удалось изменить себя в лучшую сторону.

Егор почувствовал мой взгляд и зло дернулся, стряхивая его. Я пожала плечами, насильно мил не будешь. Егор всегда был острым на язык. Одноклассники считали это завистью, куда уж ему мелкому и немощному до парней типа Никиты. Но Егор срывал звезды в других местах — бесконечные олимпиады по математике, не только городские, но и по стране. Умный парень, ничего не скажешь. Его и не доставали особенно, было в нем что-то особенное.

Незримое превосходство, заставлявшее других обходить его стороной. А потом обращаться за помощью, в которой он никогда не отказывал.

В принципе, мне плевать, что он обо мне думает. Нам вместе детей не крестить. Пусть считает, что я до сих пор влюблена в Никиту. Пожизненная дура, что с меня возьмешь.

Никита не может усидеть на месте. Аукцион его не интересует. В то время, как остальные следят за действом, он перебрасывается взглядами с женщинами за соседними столиками, ерзает и одновременно что-то ищет в вырезе моего платья.

Если бы во мне осталась хоть капля влюбленности, было бы очень больно.

Никита допивает вино и вертит головой в поисках официанта.

— Должно же у них быть что-то покрепче… — ворчит.

— По-моему, тебе уже хватит, — говорю мягко, поглаживая его по плечу.

— Да ты что, детка, я только начал! Я большой мальчик! — весело дергает бровями и добавляет: — Во всех отношениях!

Я выскальзываю из его рук, силясь скрыть отвращение, и он недовольно бурчит и, с визгом отодвинув стул, уходит в направлении бара. Королев-старший бросает на меня встревоженный взгляд. Пусть уволит меня с почетной должности няни, я не пойду за Никитой. Если он ввяжется в драку, так тому и быть. У моей ответственности есть пределы, и я только что их достигла.

Под всеобщие аплодисменты Королев-старший выигрывает лот. Он только что потратил сумму денег в несколько десятков раз превосходящую мой заработок за год.

Пока готовят новые лоты, ведущий объявляет небольшой перерыв.

— Значит, ты визажист.

Я не сразу нахожу источник голоса. Егор был невыносим в присутствии Никиты, и я не ожидала, что он снова со мной заговорит.

— Да.

— Другими словами, ты помогаешь женщинам обманывать мужчин, приукрашивая их внешний вид.

— Да. Так и написано на моей визитке.

Типичная фраза в духе Егора. Он изменился только внешне, внутри так и остался непроходимым занудой.

— Внешний глянец — это ложь, — непримиримо говорит он. Остальные заняты разговорами, поэтому не обращают на нас внимания.

— Если так, то зачем ты накачал мышцы? Выглядишь так, будто съел прежнего Егора.

Поджав губы, он скомкал салфетку и отшвырнул в сторону.

— Я сделал это для здоровья.

— Пусть так. Твоя внешность изменилась, но темперамент остался все таким же очаровательным, — сказала язвительно.

— Ты заметила? — Егор насмешливо изогнул бровь. — Неужели удалось оторвать взгляд от Никиты? — Наклонившись вперед, он сжал в руке многострадальную вилку. — Надеюсь, ты не питаешь пустых надежд. Никиту женят на Изабелле, это без вариантов. Их родителям нужно слияние, они готовятся уже второй год. На рынке новые конкуренты, большие универсамы, и магазинам поменьше не справиться по отдельности. Поверь мне на слово.

Я охотно ему верю. Отец Егора — владелец медийного конгломерата, глянцевый магнат, в число владений которого входит несколько журналов. Уж кто-кто, а журналисты докопаются до правды.

— Его родители никогда тебя не примут! — добавляет Егор, не замечая, как к нашему столу приближается Королев-старший.

— Не сомневаюсь, — отвечаю беззлобно, и в этот момент отец Никиты обнимает меня за плечи и подносит мою руку к губам. Он безумно рад, что первая часть аукциона прошла без серьезных инцидентов.

— Красавица моя, можно тебя на минутку? — Королев-старший уводит меня подальше от любопытных соседей по столу.

Лицо Егора темнеет грозовой тучей, и он снова хватается за вилку.

Когда мы с отцом Никиты отошли в сторону, я понизила голос.

— Никита в баре, я не смогла его остановить. Он заигрывает со мной, а я не собираюсь предлагать ему… ничего такого, — сказала честно и категорично.

Королев-старший кивнул с пониманием.

— Я найду его и заставлю выпить кофе. Мне жизненно важно, чтобы Ник познакомился с мэром, а тот только прибыл. Мы планируем важную сделку, и все зависит от властей…

— Слияние компаний? — вырвалось у меня, и Королев-старший бросил недобрый взгляд через плечо, на Егора, продолжающего избивать вилкой бокал.

— Помоги мне, Аля, и я буду тебе по гроб должен. Я напою Ника кофе и верну сюда, а уж ты позаботься, чтобы он вел себя хорошо. Как только вас представят мэру, я увезу сына домой.

Во рту горький привкус, смесь неприязни и жалости. Сейчас Королев-старший выглядит отчаявшимся стариком.

— Вы в порядке? — спрашиваю неохотно. В ответ мужчина потирает вспотевший лоб. — Поите Никиту кофе, а я проконтролирую его, когда вернется. После аукциона познакомимся с мэром, и я сразу домой. Дальше разбирайтесь сами.

Поблагодарив меня, Королев-старший направился к бару, а я — в другую сторону.

Мне нужен перерыв, несколько минут в одиночестве, чтобы разобраться, во что я ввязалась. Я не хочу делить людей на хороших и плохих, мне всех жалко, у всех что-то не так.

— Пытаешься идти как Изабелла, да? — усмехается знакомый голос за спиной. — Бедрами покачиваешь? Все как она делала? — Егор сокращает расстояние между нами и смотрит с жарким осуждением. — Ты всегда хотела занять ее место. Думаешь, я не помню? Думаешь, никто не заметил, как ты закрасила кроссовки розовым фломастером, чтобы хоть чем-то походить на нее? Поздравляю, ты наконец заняла ее место, даже старика окрутила, чтобы вписаться в семью. Не ожидал от тебя такой прыти, в школе ты была бесхитростной. Только и знала, что пялилась на Королева обожающим взглядом…

У Егора еще много яда в запасе, он бы так и шел за мной до самого туалета, но меня сломало упоминание розовых кроссовок. Старые, потрепанные, со сношенной подошвой, они пахли плесенью, как и все остальное, купленное тетей в комиссионке. Я раскрасила их розовым фломастером, и кроссовки показались мне волшебными башмачками Золушки. Когда одна из подошв отвалилась, я пришила ее толстыми нитками и отказалась выбрасывать.

Это воспоминание слишком личное.

Резко развернувшись, я пошла в противоположную сторону. Мне нечего сказать Егору. Я напомнила ему, каким щуплым он был в школе, а он в ответ — какой жалкой была я. Назовем это ничьей и расстанемся, пока не подрались. Королеву-старшему хватает забот и без моей драки.

Егор снова появляется рядом, берет меня под руку и тянет за собой.

— Иди куда шла, а то еще не доберешься до туалета вовремя. На таких-то каблуках немудрено, — ворчит, но его голос звучит виновато. Я не отвечаю. — Обещаю, Аля, больше ни слова о детстве.

Вырвавшись из его хватки, я скрылась в туалете.

Розовые кроссовки.

Они были моим секретом. Моим маленьким шагом к большой мечте.

Привычными движениями поправляю макияж и долго смотрю на себя в зеркало. Маленькая девочка во мне гордится тем, кем я стала, чего добилась. И бывают минуты, когда мне хочется отомстить всем и вся за каждую каплю причиненной боли.

Из кабинки доносится слабое всхлипывание, словно кто-то прижимает платок ко рту, заглушая звуки. Чужих проблем мне не надо, своих по горло. Я бы развернулась и ушла, но всхлипы такие горькие, будто плачет ребенок.

Наклоняюсь и заглядываю в щель под дверью — ноги взрослые. Уйти?

— Психолог из меня никакой, но визажист приличный. Если вы собираетесь вернуться в зал, я помогу вам привести себя в порядок. В школе я проплакала несколько лет подряд, и это не принесло никакой пользы. Чтобы получить желаемое, надо было всего лишь улыбаться и гордо задрать подбородок. Ну… и уменьшить задницу в полтора раза, это важный фактор.

За дверью кабинки раздался слабый смешок. Щелкнул замок. Заплаканная женщина за пятьдесят рассматривала меня, сидя на закрытом унитазе.

— В полтора раза?

— Почти.

Женщина опустила взгляд на свои широкие бедра и вздохнула.

— Мне в два раза надо уменьшить.

— Если хотите знать мое мнение, вам надо выпить шампанского и хорошо повеселиться. Помочь?

— Я и сама могу… — Женщина выбралась из кабинки и с сомнением осмотрела свое отекшее лицо в зеркало, — но от профессиональной помощи не откажусь.

— Я сбегаю за льдом, а вы пока выровняйте дыхание. Ни о чем не думайте, просто считайте глубокие вдохи-выдохи. Так быстрее восстановится цвет лица.

Когда я вернулась с кубиками льда, женщина тщательно выполняла дыхательные упражнения.

— Вы в каком салоне работаете? — спросила требовательно. В ее голосе звучат большие деньги и привычка получать лучшее.

— Я здесь проездом.

— А… понятно. Я постоянная клиентка «Афродиты».

Кто бы сомневался!

— Заметно, что вы за собой следите. Я слышала, что это самый лучший салон в городе.

Женщина довольно улыбнулась, но улыбка тут же превратилась в слезную гримасу.

— Муж… всегда хотел для меня самого лучшего.

— Это замечательно.

Завернув лед в салфетки, я касалась опухшей кожи под глазами, стараясь уменьшить отек.

— Было замечательно.

— Ммм… — Порой в общении с клиентами глубокомысленное мычание — это все, что требуется.

— Где вы работаете? — строго проверила женщина, все еще всхлипывая. Чувствуется, что ей хочется поделиться своей бедой, но не с человеком, который потом распустит слухи.

Я называю свой городок, и лицо женщины расцветает.

— Муж и раньше был не без греха, но чтобы посадить свою… девицу за соседний стол, это… это же неприлично! Все знакомые понимают, что происходит, смотрят на меня с сочувствием и пренебрежением… — Женщина вывалила на меня весь груз своих печалей.

— Если вы хорошенько высморкаетесь, голос не будет гнусавым.

Женщина послушалась и сразу же вернулась к рассказу о любовницах мужа.

Пока я приводила в порядок ее лицо, пользуясь тем малым что у нас было на двоих, узнала всю подноготную их брака. Долгого и счастливого, если, конечно, не считать «грехи» мужа, которым не было счета. Пока жена мирилась с этим, все шло отлично, но публичное появление последней (и очень молодой) любовницы поставило под угрозу практикуемую ею политику невмешательства.

Напоследок я подправила ее прическу, чтобы начесанные локоны немного прикрывали лицо.

— Когда вернетесь за стол, чихните пару раз и пожалуйтесь на освежитель воздуха в туалете. Это объяснит покрасневшие глаза и лицо. И улыбайтесь. Пока не решите, что делать дальше, улыбайтесь. В школе я позволила одноклассникам пробить мою броню и до сих пор восстанавливаюсь. Держите броню!

Женщина благодарно улыбнулась и пожала мою руку.

— Это я должна давать вам советы, а не вы мне! Но спасибо. Постараюсь улыбаться. А вам счастливого возвращения домой… можно узнать ваше имя?

— Аля Гончарова.

— Счастливого возвращения, Аля!

— И вам.

— Меня зовут Тамара Воинова. Навряд ли мы с вами снова встретимся, но запомните мое имя на всякий случай, мало ли что. Если когда-нибудь понадобится помощь…

Женщина замолчала, вовремя вспомнив, что поделилась со мной секретами в строго анонимном порядке.

— Вам не о чем беспокоиться, — заверила я.

Когда я вернулась в зал, Королева-отца не было на месте. Видимо вливает в Никиту кофе через воронку. Старательно не замечая Егора, я взяла с подноса официанта десерт. Торт.

С шоколадным и ванильным кремом. Ломая шоколадную корку ложечкой, я сглотнула слюну.

— Я на женщин так не смотрю, как ты смотришь на торт! — рассмеялся Егор, но я не обращаю внимания. Беру холодный шоколад в рот, и в ту же секунду удовольствие выстреливает в мою кровь, огненными молниями разбегается по телу.

— Хочешь, съешь и мой десерт, — предлагает Егор, подвигая тарелку и садясь рядом со мной. — Ты смотришь в тарелку, потому что обиделась, или накладные ресницы слишком тяжелые?

— У меня свои ресницы! — не выдерживаю, и Егор довольно смеется.

— Наконец-то хоть какая-то реакция. Аллилуйя!

— Отстань от меня! Вон, смотри, какой лот, картина с квадратиками.

— Она называется «Любовь к живому».

— Шутишь?

— Нет.

Приглядываюсь к огромному полотну, но хоть убей, не вижу на ней ничего, кроме фиолетовых квадратов.

— Вот и купи ее, а от меня отстань.

Егор бросает ленивый взгляд на сцену и пожимает плечами.

Я слежу за матерью Никиты. Она затягивает на плечах дорогую накидку, пухлые пальцы теребят бриллианты на шее. Она ощутимо взволнована и наконец не выдерживает и направляется в сторону бара. Пусть госпожа Королева подействует на сына, а я подожду.

Проходя мимо нашего столика, она бросает на меня умоляющий взгляд, и я киваю в ответ.

Если они скоро не вернутся, то я отправлюсь на помощь, хотя и понятия не имею, что смогу сделать.

— Ты раньше бывала на аукционах? — Егор изображает светскую беседу. После нашей стычки он изменился, потеплел, что ли. Но это не значит, что я собираюсь с ним болтать, не после его злобных выпадов. — Аль!? Бывала?

— Угу, — мычу неосознанно, следя за матерью Никиты.

— На каких? Благотворительных?

— Угу.

— А сегодня будешь участвовать в торгах?

— Угу.

В раскрытых двойных дверях вижу, как мать Никиты всплескивает руками и что-то возбужденно говорит. Наверное, мне следует присоединиться, но ноги не хотят подчиняться. Мне, как и Егору, очень хорошо без Никиты.

— Потратишь миллионы?

— Угу.

— Или триллионы?

— Угу.

Мать Никиты хватается за косяк, обнимает себя свободной рукой. Неужели Никита не понимает, какой вред причиняет пожилым родителям?

— Какой лот тебя заинтересовал?

— Угу.

— Мне он тоже понравился. Красивая вещь.

— Угу.

— А мне еще нравится лот 44. Бутерброд с колбасой и сыром, вещь исторической ценности.

— Угу.

Я полуосознанно слышу, что Егор порет чушь, но мне не до него. Мать Никиты хватается за голову, горестно качает ею из стороны в сторону, и эта немая сцена магнитом притягивает мой взгляд. Я вляпалась в центр семейного горя. Проблемы с бизнесом, стареющий больной отец, никчемный сын и страдающая мать.

— Я недавно женился.

— Угу.

— Очень пышная свадьба была. Семьсот гостей.

— Угу.

— Нет, не семьсот. Тысяча семьсот.

— Угу.

— Жена красавица.

— Угу.

— Она жираф.

— Угу.

— Спит на дереве.

— Угу.

— Все с тобой понятно. Как всегда, ты не слушаешь никого, кроме Королева! — раздраженно заключает Егор и отодвигается от меня. — Аль, вот скажи, почему ты такая дура? Всегда была и осталась. Он же кобель, эгоист и пьяница. Как можно такого любить, объясни мне непонятливому! Знаешь, почему его мать убивается в дверях? Наверняка Королев учинил очередной беспредел, и охрана грозится вышвырнуть его и вызвать полицию. Ты думала, куда он ушел? В библиотеку? В прошлый раз камеры засекли его с девицей за экспонатом лошади…

Егор осекся, хмуро дернул бровями. Не иначе как ждал, что эта «новость» меня расстроит.

А то я не заметила, что брюнетка выскользнула из-за стола вскоре после Никиты.

— Троянской! — мне вдруг стало смешно.

— Что?

— Лошадь, наверное, троянская, если они в ней прятались.

— Не в ней, а за ней. — Егор интерпретировал мой смех по-своему. Решил, что я смеюсь над ним, что не стану его слушать, потому что слепо предана Никите. Покачав головой, он сжал губы в бледную линию. — Мое дело предупредить.

— А мое дело быть дурой, — согласилась примирительно. Я не собираюсь с ним спорить и ругаться тоже.

Внезапно Егор обернулся и поднял вверх руку с карточкой.

Когда до меня дошло, что он делает, осталось только покачать головой. Егор выиграл лот, картину с фиолетовыми квадратиками.

Я следила, как он переговаривается, подписывает бумаги. Потом вернулся на место и бросил:

— Картина твоя!

— За что ты так со мной? — посмеиваюсь, с сомнением глядя на фиолетовые квадраты.

— Ты сказала ее купить.

— Ты сделаешь все, что я скажу?

Егор глотнул воды и серьезно посмотрел на меня над краем бокала.

— Ни в коем случае. Но картина твоя.

— Нет уж, подари ее своей жене-жирафу.

— Значит, ты все-таки меня слышала?

— Да, но ты с детства болтаешь всякие глупости, поэтому я слушаю тебя в пол-уха.

— Зараза ты!

— Ага, а ты типа подарок. Ты работаешь или тоже отцовскими деньгами разбрасываешься?

— Не притворяйся, что я тебе интересен.

— Хорошо, не буду. Бывай!

Остался последний лот, аукцион почти закончен, а значит, и мои мучения тоже. Найду Никиту и, как только поговорим с мэром, исчезну, как и положено Золушке. Хоть в этот раз уйду красиво!

Единственное, что не хочется оставлять на этом вечере, так это вкуснейший торт с шоколадным и ванильным кремом. Я съела шоколад сверху, и от этого на языке осталась божественная сладость. А остальное — горечь с привкусом стыда. Нет разочарования сильнее, чем получить желаемое и обнаружить свою ошибку.

Около бара я застаю неприятную сцену в самом разгаре. Бармен прижимает лед к скуле и возмущается, вокруг него на полу разбитые бутылки и воняющая лужа алкоголя. Седовласый мужчина во фраке грозит заявить в полицию и позвонить в газеты. Королев-старший предлагает ему баснословные суммы в качестве компенсации, а мать Никиты плачет.

Виновника торжества и след простыл.

— Где он? — тихо спрашиваю, и мать пожимает плечами. Она смотрит на меня с неприязнью, обвиняя в исчезновении сына.

— Никитушку нигде не могут найти! — жалобно всхлипывает. Королев-старший бросает на меня невидящий взгляд.

Я смотрю на манящую центральную лестницу, ведущую к выходу, потом на потерянных пожилых людей…

И иду искать Никитушку.

Я возвращаюсь в зал. Егор печатает в телефоне, и когда я появляюсь рядом, неохотно поднимает на меня мрачный взгляд.

— Помоги мне найти лошадь! — шепчу, стараясь не привлечь внимание окружающих. — Троянскую! Это срочно!

Несколько секунд он играет желваками, потом проводит ладонью по коротким волосам и отбрасывает телефон.

— Не втягивай меня в свои игры! Найди другого идиота!

— Не могу, ты самый подходящий! — Егор подкидывает телефон в руке, и я отодвигаюсь подальше, на всякий случай. Кто знает, на что способен злой джедай. — Мне очень нужно найти Никиту!

— Нет!

— Пожалуйста!

Смотрит на меня исподлобья.

— Ты ведь все равно пойдешь его искать, да?

— Пойду.

Егор резко поднимается с места.

— Ты еще большая дура, чем казалась! — бурчит, но делает знак следовать за ним.

Я еле поспеваю.

Основание лестницы огорожено, сверху табличка, уведомляющая уважаемых гостей, что верхние этажи закрыты. Егор с легкостью перемахивает через баррикаду и протягивает мне руку. Тут же, опомнившись, убирает ее обратно, заставляя меня перелезать самой, без помощи. Сняв туфли, я аккуратно ставлю их на верх баррикады.

— Отвернись!

— Держись у стены. У камеры узкий обзор, но не попадись, а то через пять минут сюда прибежит охрана. Промежуточные площадки не попадают в угол обзора, там можешь расслабиться.

— А ты откуда знаешь? Тоже навещал лошадь? — не удерживаюсь от колкости.

— Я это знаю, потому что вижу камеру! — Егор показывает наверх, но мне не до осмотра.

Задрав узкое платье до попы, я прыгаю через деревянные балки.

— Лихо ты!

Подняв глаза, встречаю отраженный взгляд Егора в темном окне.

— А ты еще и подглядываешь за женщинами! Бесценный муж для жирафы.

Хватаю туфли в руку и крадусь наверх.

— Пошевеливайся! Если Королева засекли, то охрана уже наверху.

— Я не слышу шума.

— Потому что ты все время болтаешь! В рабочие дни в каждом зале есть смотритель, поэтому камер мало. Охрана наблюдает за входами на этажи, но попасться легко.

Мы останавливаемся на третьем этаже. Егор сосредоточенно разглядывает камеру видеонаблюдения.

— Модель старая, фокусное расстояние маленькое. Угол обзора по горизонтали 83°, — бубнит.

Я с силой прижимаю ладонь ко рту, заглушая смех.

— А ты уверен, что не 84°? Мне нужно ровно 97°, чтобы протиснуться, не хочу рисковать.

— Помолчи лучше! — ворчит, удерживая меня на месте.

Сверху раздается сдавленное женское хихиканье. Не надо быть детективом, чтобы определить его локализацию: туалеты на четвертом этаже.

Я шагаю вперед, на секунду забыв о наблюдении. Егор хватает меня за плечи и дергает, заставляя остановиться.

— Спасибо за помощь! — твердо говорю я. — Дальше я сама, а ты возвращайся.

— Я сам разберусь, что мне делать!

— Разберись, но внизу. Прошу тебя, я хочу остаться наедине с Никитой.

— Наедине? — насмешливо скривил лицо, намекая на женский смех.

Я показала взглядом на лестницу, и, сжав зубы, Егор отправился прочь. На полпути обернулся.

— Ты простишь его?

— Иди, Егор! Золотым мальчикам не нужны проблемы с охраной.

— Дура ты, Аля!

Дура, убогая, оборвашка, тупая овца, меня это больше не трогает.

Ударив ладонью по перилам, он пошел вниз. В его классификации всего живого я прочно укрепилась на несколько уровней ниже планктона.

Подойдя к туалетам на четвертом этаже, я пнула дверь ногой. Заглядывать не хотелось, поэтому сунула внутрь руку с включенной видеозаписью на телефоне.

— Если через двадцать секунд твоя одетая задница не будет стоять рядом со мной на лестнице, я за себя не отвечаю! Я не просто опозорю тебя на всю сеть, но и добьюсь того, чтобы отец перестал давать тебе деньги. Я уже поговорила с ним… он согласен, давно надо было это сделать! Я… позвонила Изабелле, она уже в пути… устроит скандал при всех… Считаю до трех, а потом иду на улицу, возьму с клумбы камень побольше и разобью твою машину!..

Вдохновение щедро подсказывало новые пустые угрозы, но долго мучиться не пришлось.

Деньги, отец, Изабелла, все это прошло мимо, но машина…

Никита в момент появился рядом, поправляя пиджак.

— Кто бы думал, что ты так распалишься! — усмехнулся, не скрывая тревоги. Да, машина у него действительно красивая.

— Значит так! Ты спускаешься со мной вниз, извиняешься перед родителями и перед барменом и залпом выпиваешь кофе. Мы знакомимся с мэром, а после ты остаешься, а я уезжаю. Все понял? Повтори!

Никита быстро пошел вниз, наплевав на камеры.

— Ты не собиралась со мной встречаться! — обвинил через плечо. — Тебя отец заставил. Думаешь, я не догадался, что вы сговорились? Тебе понравилось играть со мной, А-ля? — спросил издевательски.

Сняв туфли, я задрала платье и прыгнула через баррикаду. Никиты не стеснялась, пусть хорошенько запомнит мои ноги, больше ему не удастся их увидеть.

Родители Никиты сидели около бара, отец обнимал расстроенную мать.

— Ваш сын сожалеет о содеянном и желает выпить крепкого кофе перед знакомством с мэром, — сказала скороговоркой.

Королев-старший убил сына взглядом и пододвинул остывший кофе.

— Ты держишь меня за дрессированную обезьяну! — возмутился Никита сквозь зубы.

— Плохо дрессированную, но с легкостью тратящую деньги. Допивай быстрее! Аля, я вас представлю мэру. Прошу вас, постарайтесь… — Королев-старший кивнул в сторону сына.

— Надеюсь, тебе достаточно платят, — прошипел тот сквозь зубы.

Я окинула его критическим взглядом, поправила рубашку и перевязала узел на галстуке.

Похоже, брюнетка душила его в порыве страсти.

Попутно поймала на себе тяжелый взгляд Егора. Выйдя из зала, он следил за моими действиями с явным отвращением.

Но меня уже не пронять, начался отсчет последних минут перед исчезновением Золушки. Нас познакомили с интересным и проницательным мэром города, и даже Никита проникся важностью разговора и вполне убедительно заговорил о деле. С каждой секундой мое задание становится все легче, поза Королева-старшего все расслабленней, и вот мы уже прощаемся в предвкушении новых встреч. Хотя какие у меня могут быть встречи с мэром?

Только если он надумает потратить несколько часов, чтобы приехать в мой салон и выщипать сросшиеся посередине брови.

У Королевых новые хлопоты. Охрана, конечно же, засекла нас с Никитой на камерах, поэтому его родителям снова приходится раскошелиться. Но это без меня. Я киваю на прощание и спешу к выходу.

— Вот так просто сбежишь, да? — Никита стоит на верхней ступеньке парадной лестницы. — Сговорилась с отцом за моей спиной, крутила мною весь вечер, а теперь даже не попрощаешься?

Я оборачиваюсь и с огромным, почти физическим удовольствием говорю: — Нет! — и выбегаю на улицу.

И…

У Золушки не было моих проблем. Выбежав из дворца, она не оказалась на заполненной тыквами… каретами площади. Из-за знакомства с мэром уйти в числе первых не удалось, а теперь площадь перед музеем выглядит, как ковер в детской комнате, на который вывалили коллекцию игрушечных автомобилей. Толпа наряженных женщин ждет у парадной лестницы, дрожа от вечерней прохлады, пока их спутники или шоферы пригоняют автомобили.

А я, наивная, надеялась увидеть у входа цепочку ожидающих такси.

Шпильки утопают в сырой земле газона, я глохну от автомобильных гудков. Кто-то объезжает затор по траве, оставляя уродливые следы шин.

Выйдя на асфальт, отряхиваю туфли. В этот раз они мои, любимые, привычные. Спасибо, что вывели меня на свободу.

— Аля!

Уйти не удалось, меня нашли, впрочем, как и Золушку.

— Что, Егор?

Он шел в противоположную сторону, а теперь стоит у ворот, недовольный, угрюмый. Вот же, зараза умная, привязался на мою голову.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает.

— Я была на благотворительном вечере, — отвечаю едко. Егор дергается, порывается уйти, но, пройдя несколько шагов, останавливается. Сжимает в кулаке прутья чугунной ограды.

— Только не говори, что ты собираешься ловить машину! — восклицает через плечо. Он на расстоянии нескольких метров, но я физически ощущаю его желание убраться подальше от меня.

— Все может быть.

— Почему?

— С велосипедами как-то не срослось.

— Аля!! — использует мое имя в качестве ругательства. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Почему ты ловишь машину? Где Никита или его родители в конце концов? Я видел, как вы обнимались и разговаривали с мэром, так что явно помирились.

— Да, помирились, а теперь я еду домой.

— Это… — Егор махнул рукой, не найдя достаточно выразительных слов.

— Если хочешь сделать любезность, то достань световой меч и разгони толпу, а то не пройти. Эй! джедай, ты куда?

Признаюсь, мне немного досадно, что Егор меня презирает. И за розовые кроссовки тоже обидно. Вот и отомстила, чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы он решительно пошел прочь.

С этим вечером пора заканчивать, а то сил не осталось.

Я подхожу к проезжей части и поднимаю руку. Рядом моментально останавливается иномарка.

Тонированное стекло опускается, и мужчина лет пятидесяти оглядывает меня с ног до головы.

— Чем могу помочь прелестной женщине?

М-да… пойду-ка я к метро.

— Прелестная женщина ошиблась, ей не нужна помощь! — Егор оттаскивает меня от проезжей части и ведет за собой. — Тебе жить надоело? В таком виде садиться в чужую машину — это самоубийство! Может, там, где ты живешь, это принято, но ты забыла, что такое большой город. Я отвезу тебя домой.

— Я живу далеко.

— Я помню, где живет твоя тетя.

— Она переехала.

Я назвала адрес, и Егор удивленно моргнул.

— Это ж у черта на куличках! Как она там оказалась?

— Она там оказалась, потому что она замечательная женщина и продала все, что имела, чтобы я выучилась на визажиста. А теперь отпусти меня, я иду к метро.

— Ты собираешься ехать в метро в таком виде? А потом на электричке?

— Нет, сначала я переоденусь прямо здесь на проспекте.

— Я отвезу тебя! Пойдем! — выдает недовольно.

— Ты пил?

— Да. Воду. Хотя были минуты, когда не отказался бы от чего покрепче.

Машину Егор оставил в паре улиц от музея. Конечно, кто, как не он, заранее догадается о пробке.

— Включить подогрев сидений? — спросил, не глядя на меня.

— Уже май.

— Спасибо за справку. Я включаю. Как согреешься, выключишь.

Машина Егора… обычная, без выкрутасов, и обсуждать ее он, по всей видимости, не собирается.

— Что это за модель? — спросила, согревшись в теплом салоне.

— Ты разбираешься в машинах?

— Нет.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Этот феномен называется «вежливость», непосвященному трудно объяснить. Слушай, Егор, а ты всегда был таким противным?

— Таким противным, что отвожу тебя домой вместо того, чтобы вернуться к себе и заняться чем-то более приятным?

— И чем приятным ты собирался заниматься на ночь глядя? — поддела его, не смогла сдержаться. Он так забавно злится, так и хочется его подразнить.

— После этого вечера приятным покажется все, что угодно, даже мытье посуды.

— Нууу… ты, друг, живешь напропалую! Мытье посуды, надо же. Не ожидала от тебя такого экстрима.

— Знаешь, что я уважаю в женщинах больше всего? Умение ехать молча.

Мы так и не разговаривали до самого дома. Егор ощутимо чему-то злился, но объяснять не стал. Он остановил машину у парадного и с сомнением осмотрел обшарпанную многоэтажку.

— На каком вы этаже?

— На двенадцатом.

— Не слабо забрались! — Он выключил мотор и вышел из машины. — Пойдем, провожу тебя до квартиры.

— Не надо, спасибо, я в…

— Не спорь, Аля, дай мне доделать мужское дело, доставить тебя домой.

— Как хочешь. Боюсь, когда вернешься, твоей машины уже не будет на месте. — Он встревоженно оглянулся. — Да шучу я, шучу! Не паникуй. Район, конечно, не лучший, но шансы того, что машину украдут за пару минут, ноль.

Егор остановился, уставившись в одну точку.

— Это как посмотреть. Можно подсчитать шансы, если ты знаешь показатели преступности в твоем районе, однако, если, предположим, ежемесячно случается десять краж на тысячу населения, то…

Впервые за этот вечер я посмотрела на Егора с симпатией. Когда в школе возникали ситуации, выводившие его из равновесия, он прятался за цифрами. Интересно, что смутило его сейчас?

Желтые лампы лифта высветили тени под глазами Егора, чуть припухшие веки.

— Тетя уже спит, но если мы не будем шуметь, то можно сварить кофе. Выпей перед дорогой, а то заснешь за рулем.

— Я в порядке! — устало потер глаза.

Мы остановились около квартиры, и я достала ключи. Мой бывший одноклассник вырос, изменился до неузнаваемости, но теперь я вижу в нем умного, забавного парнишку из детства. Только с широкими плечами и суровыми чертами лица.

— Как так получилось, что ты изменился и стал… таким? — спросила, не сдержавшись.

— Каким «таким»?

— Сильным. Бритоголовым. Другим.

— А как получилось, что ты изменилась и стала такой? — Я улыбнулась и вопросительно подняла брови. — Такой как Изабелла, — пояснил, не вдаваясь в детали.

Однажды я мечтала стать Изабеллой Лариной. Однажды моя мечта сбылась. Я хранила ее в тайне, и мне обидно, что Егор раскусил меня с такой легкостью. Обидно и больно.

Почему-то особенно больно от того, что именно Егор Воронцов знает мой секрет. Наверное, потому что однажды он был таким же, как я.

— Спасибо, что подвез. Рада была повидаться.

Егор нахмурился, словно пытался сформулировать важную мысль, но не получалось.

— Аль… Пригласи меня еще раз, — сказал, когда я повернула ключ в двери.

— Я тебя куда-то приглашала?

— На кофе.

— Да, конечно, заходи.

Он с интересом заглянул в микроскопическую прихожую тетиной квартиры.

— Я не имел в виду сейчас. Завтра. Или в другой день.

— Не-а, не приглашу.

— Обиделась за то, что я сказал про Изабеллу?

— Немного, но дело не в этом. Завтра я возвращаюсь домой.

— Совсем домой?

— Да, — улыбаюсь его выбору слов.

— А как же… — Егор тряхнул головой, не стал спрашивать про Никиту.

— Я приехала на вечер встречи… и по делам, всего на несколько дней.

Егор все еще хмурился, что-то решал для себя.

— Понятно. Когда поезд?

— В полночь.

— Завтра свободна?

— Нет.

Егор еще больше помрачнел, явно решив, что на завтра у меня назначено слезное прощание с Никитой.

— Ответь мне на один вопрос, Аль, только скажи правду, ладно? Ты приехала на вечер встречи, чтобы впечатлить Никиту своим внешним видом. Я прав?

Неприятное ощущение. Егор знает все мои секреты, разложил их по полочкам, расписал математической формулой.

— Зачем тебе это?

— Раз спросил, значит, надо.

— Да, ты прав, — согласилась с легкостью. Егор и так знает правду и активно меня осуждает. Пусть думает, что хочет. Я не собираюсь оправдываться, ни перед кем. И осуждать себя за глупое прошлое не стану.

— Понятно! — выдал с чувством и побежал вниз по лестнице.

— Егор! — Он резко обернулся, поскользнувшись на последней ступеньке пролета и схватившись за перила. — Дождись лифта, мы на двенадцатом этаже.

Даже в слабом свете лестничной площадки видно, с какой силой он сжал зубы. Пробурчав что-то злое себе под нос, побежал дальше, не оборачиваясь.