Платье я отнесла в химчистку, тетя потом вернет владелице вместе с коробкой конфет и бутылкой вина. Вещи собраны. Остальную часть дня мы с тетей шиковали: нарядились и поехали в ресторан на берегу реки. Тетя смущалась, ругалась на меня за трату денег, но когда мы вышли на балкон с видом на подсвеченную фонариками реку, ее глаза блестели от счастья.

— Балуешь ты меня, деточка! — ворчала она, шмыгая носом. — На себя бы деньги тратила.

А у меня в памяти возник наш разговор лет пять-шесть назад, когда выбирали мне профессию. Что ни придумаем, бюджетных мест нет, да и кто меня возьмет на бюджетное с моей-то успеваемостью? А учиться хотелось.

— Ты, деточка, скажи, о чем мечтаешь, а я помогу найти путь, — сказала тетя решительно.

— Я хочу работать с людьми.

— Тебя мало в школе дразнили? Может, что попроще? Шла бы ты по моим стопам, Аля. Будешь работать для людей, но не лицом к лицу.

Тетя четыре десятка лет отработала поваром в заводской столовой.

— Хочу что-то делать для людей, чтобы они счастливыми были.

— От еды самое счастье, да и готовишь ты хорошо. Но раз не лежит к этому душа, то не мучайся. Какие у тебя таланты? Фантазия волшебная, это точно. Такие истории рассказываешь, что заслушаешься. Но фантазией не прокормишься, да и сказки записывать надо, а писарь из тебя никакой. Скажи, чего тебе хочется?

— Быть красивой.

— Ты и так красивая, но…

Так и родилась идея. Мы обратились за советом к тетиной подруге, та поговорила с любовником, который знает всех и вся, и я отправилась учиться подальше от большого города с его такими же большими ценами. Для оплаты обучения тетя продала единственное, что у нее было — квартиру в центре города, доставшуюся ей по наследству. Все школьные годы мы жили бедно, ни гроша лишнего, только козырная карта за пазухой — квартира. И ради меня тетя сдала свой единственный козырь. Вот и оказалась у черта на куличках, как сказал Егор. Мне и навещать тетю трудно. Надувной матрас еле влез между кроватью и шкафом, да и тете со мной лишние хлопоты. Обычно она приезжает ко мне в отпуск и на праздники. Рядом красивое озеро, да и воздух чище.

Ей 66 лет, каждый месяц я присылаю ей деньги. Она ворчит, но принимает, потому что здоровье уже не то и работает всего два дня в неделю. А я коплю на квартиру, не для себя, для нее. Пусть крохотную, но в центре города, где и магазины рядом, и музеи, и знакомые ее тоже. Это сейчас она еще может до электрички дотопать и толкаться сорок минут, а скоро и это будет слишком.

— Не тратилась бы ты на меня, деточка, накопила бы себе на квартиру и жила в радость. И дочку заведи. Я вот детей не хотела, а как Бог тебя послал, поняла, что ошибалась. Люблю тебя как свою.

— Я и есть твоя. Чья ж еще? Других претендентов нет и не надо. А я накоплю денег и глядишь, хватит на квартирку. Либо ты ко мне переедешь, либо я к тебе.

— Я перееду только если внуки будут.

Это условие поставлено давно и обсуждению не подлежит. Тетя переедет ко мне только в случае очень уважительной причины, маленькой и крикливой. Детей у меня в ближайшее время не ожидается, это точно. Время от времени хожу на свидания, но ни на что серьезное меня не хватает.

Мы с тетей шиковали до девяти вечера, позже не получилось, потому что у меня поезд в полночь. Я наконец рассказала ей про благотворительный вечер, разбавленную нейтральную версию. Про наряды, машины, угощения и про аукцион. Про Никиту сказала только, что у нас ничего не выйдет.

— Я вот что скажу, — заявила тетя, поднимая бокал, — если ты Никите нравишься, он в любом городе тебя найдет.

Если Никита меня найдет, я обращусь в полицию!

— Надеюсь, он не станет меня искать. Я не их поля ягода. Только в сказках Золушка идеально вписывается в роль принцессы, у меня так не получится. Да и принц оказался так себе. С душком.

— А жаль! — тетя допила шампанское и в который раз покосилась на зеркальную поверхность оконного стекла. — Посмотри, какие мы с тобой расфуфыренные красавицы! Жаль, что принц с душком, но голову не вешай. Принцы — народ приходящий. Один не подошел, другой найдется.

Домой мы вернулись на такси, развеселились настолько, что в голос пели попсу, безумно раздражая таксиста. Он рад был от нас избавиться. Сорвался с места с визгом шин, чуть деньги не забыл. Тетя вышла из лифта первой и, обернувшись, провозгласила:

— Я говорила, что принц найдется! Вот и нашелся.

У двери квартиры ждал Егор.

Весело напевая, тетя проплыла мимо Егора и открыла дверь.

— Аля, мы с тобой как, гордые и неприступные или пустим принца в дом? — спросила через плечо.

— Мы гордые и неприступные, но этого принца, так и быть, пустим. В виде исключения.

— Тогда я чайник поставлю. — Чуть навеселе после шампанского, тетя напевала по пути на кухню: — А принц-то плечи-и-истый, ви-и-идный…

— Я принц? — скептически поинтересовался Егор, складывая руки на груди.

— Только в самом извращенном понимании этого слова. Проходи, если по делу.

— По делу.

— Снова будешь дурой обзывать?

— Постараюсь сдержаться.

— Как долго ты здесь ждешь?

— Долго. Еще час, и поехал бы на вокзал.

— Мог узнать мой телефон у одноклассников и позвонить, сэкономил бы время.

— А я и звонил весь вечер, твой телефон выключен.

— Ах да… точно. Что за дело-то?

— Нужна твоя помощь.

В последний раз я слышала эти слова от Королева-отца, и они привели меня на памятный благотворительный вечер. Повторения не жажду.

— Ладно, Егор, только быстро. Мне в одиннадцать на вокзал ехать.

Егор зашел в единственную комнату и удивленно осмотрелся. Узкая кровать, на полу надувной матрас, минимум мебели — еще бы ему не удивиться! Девушки из таких квартир на благотворительные вечера на ходят.

— Его-о-ор! Очнись!

— Слушай, а почему твоя тетя назвала меня принцем?

— Это шутка такая. — На кухне засвистел чайник. — Ты чай будешь или кофе?

— Чай. Если можно, зеленый.

Я люблю зеленый чай, но это дом моей тетушки, а она, заводской повар, придерживается старых правил. Спасибо хоть чифирь в ведре не делает, как на работе.

— Выбор такой: чифирь или кофе, других вариантов нет. Но если хочешь, могу подлить в чифирь зеленки. — Егор хмурился, не реагируя на мою шутку. — Тетя Таня, сделай нам с Егором чай, пожалуйста!

— Сейчас принесу! Только вы там в приличном виде? — засмеялась тетушка, повергая меня в пучину смущения. Комната занята спальными местами, мы с Егором зажаты между ними, неловко глядя друг на друга.

Тетя ставит сахарницу и две чашки на подоконник и выходит из комнаты, прикрыв дверь.

Взглядом показывает, что я должна буду рассказать ей все от начала до конца. Видный и хорошо сложенный Егор произвел впечатление на тетю. Попал под определение принца, не иначе.

Я выжидающе смотрю на Егора, а он — на чифирь в большой чашке. Молчит, словно решает, как ко мне подступиться.

— Ты обиделась на меня за «дуру»?

— Обиделась.

— Не обижайся, я больше не буду лезть в твою личную жизнь. Я действительно пришел по делу.

— У нас нет общих дел.

— Поговорим — будут.

— Ты слишком уверен в себе.

— У меня есть для этого основания.

Так бы и огрела его по башке чем-то тяжелым, но под рукой нет подходящих предметов.

— Приступай! — ворчу.

— У тебя всегда было буйное воображение, и я хочу его позаимствовать.

— Сколько угодно! — махнула рукой. Сразу от сердца отлегло. Никаких благотворительных вечеров, аукционов и прочих испытаний, всего лишь просьба что-то придумать. Не иначе как подарок его жене-жирафе! — Если сейчас не успеем, спишемся по почте.

— По почте не получится, это строго конфиденциальное дело. Ты знаешь, кем я работаю?

— Нет. Вчера ты отказался отвечать.

— Потому что тебе было неинтересно.

— Может, было, а может, нет, теперь уже не узнаешь, — состроила обиженную мину.

Воображает из себя невесть что!

— Я работаю на отца, параллельно закончил институт.

— Математика?

— Экономика и финансы.

— Дальше не учишься? Я почему-то думала, что ты из тех, кто получает множество дипломов и степеней.

Егор поморщился.

— Возможно я поступлю в заочную магистратуру, но речь не об этом. Ты знаешь, чем занимается отец?

— Правит глянцевой империей.

— Этот идиотский термин очень раздражает отца, и меня тоже. Но глянцевые журналы у нас есть, как успешные, так и не очень. Об этом и разговор. Два года назад отец поручил мне журнал «Завтрашний финансист». Ты знакома с ним?

— Нет.

— Он подарил мне его на день рождения, решил испытать, на что я способен. Я два года положил на то, чтобы перезапустить журнал. Слишком узкая специализация и консерватизм редактора сказались на рейтинге. Мы в корне изменили стратегию, целевую аудиторию, нашли новых фрилансеров и построили связи с крупными банками. Ко второму году число подписчиков выросло на 600 %. Я не хвастаюсь, эта информация имеет отношение к просьбе.

— Но у тебя же нет журналистского образования и вообще никакого филологического. Как ты можешь управлять журналом?

— Так я и не редактор, а владелец. Журналист из меня никакой, а в финансах разбираюсь, определяю политику журнала, стратегию, темы. Это мой журнал, понимаешь? Самый кайф — превратить то, что тебе интересно, в бизнес. Я нанял креативного молодого редактора, и у нас сформировался успешный тандем. Сначала я вообще ничего не знал про журналы, потом изучил бизнес, нанял консультантов и потихоньку набрался ума-разума. У редактора своя ответственность, у меня своя. Ни для кого не секрет, что журнал мой, деньги мои и ответственность тоже. Теперь, когда журнал процветает, я перестал ежедневно лезть в их дела и стал помогать отцу со всем остальным. Так вот…

Егор отпил чифирь и закашлялся. Да уж, тетин чаек без должной подготовки пить опасно.

— Так вот… есть у нас один журнальчик, слабенький, почти мертвый. «Красота и дом». Тираж никакой, с популярными женскими журналами не сравнится. Отец собирается его прикрыть, даже продавать лень, но спросил моего мнения. Мы специализируемся на мужских журналах — спорт, машины, финансы и прочее. С точки зрения бизнеса это разумно — сохраняем фокус, завоевали свою нишу на рынке и удерживаем ее. Но хорошо бы оставить хоть один журнал для женщин, для баланса. Отец поручил решение этого вопроса мне, и я надеюсь, что ты поможешь.

От удивления я чуть не захлебнулась чаем. Позаимствовать мое воображение для журнала… он с ума сошел!

— Я?!

— Да.

— Ты просишь меня помочь тебе с журналом? С журналом!

— Да.

— С печатным изданием? Страницы, буквы, слова, чертовы запятые с тире.

— Да. Ты поможешь разобраться, что не так с журналом, и придумать новую тему. О чем писать, для кого, как… Мы уже провели опросы, собрали мнения экспертов, сделали анализ рынка, мы с тобой все прочитаем…

— Прочитаем? О чем писать? Пошел ты знаешь куда!

В груди горячо, как ожог. Злоба закипает, поднимается смерчем. Если Егор надо мной смеется, то это низко. Подло. Это жалит в самое сердце. Он все обо мне знает, поэтому и бьет больнее других. Чтение и письмо для меня… это невозможно. А он… Жестокий!

Тетя занесла в комнату вазочку с печеньем и остановилась в дверях, с удивлением глядя на разозлившуюся меня.

— Не надо печенья, Егор уходит! — показала ему на открытую дверь.

— Аль, прошу, дай мне договорить! — Егор пробрался между мебелью, пытаясь схватить меня за руку.

— Отпусти меня!

— Подожди, ты меня не дослушала!

— Я услышала достаточно!

Тетя вертела головой, как на теннисном матче — от меня к Егору и обратно.

— Что он такого сказал? — спросила испуганно.

— Потом объясню.

— Я попросил Алю помочь с журналом! — злой и обеспокоенный в равной мере, Егор встал между нами, загородив собой дверь. — И не вижу в этой просьбе ничего предосудительного!

— Альку? В журнал? — от волнения тетя запихнула в рот печенье, но говорить не перестала. — Так она ж там ничего не сможет, ни читать толком, ни писать! Аленька, хорошая моя, ты не обижайся, твой знакомый наверняка не знает, какая ты. Объясни, и он поймет.

— Все он знает! Это Егор Воронцов, помнишь? Мы в школе вместе учились.

— Егорка? — тетя с сомнением осмотрела изменившегося парня. — Умненький такой мальчик был…

— Да, а теперь здоровый дебил!

— Не злись, Аля, вон как напугала человека. — Тетя улыбнулась и протянула Егору печенье. — Писать и читать Аля не сможет, но вдруг вам понадобится помощь визажиста? — спросила с сомнением.

— Нет, — отрезал тот и добавил чуть мягче. — Визажистов в журнале нет.

— Так кем же Аля будет работать? Только если нарисовать что или, если у вас хорошее терпение, то секретаршей…

Перед моими глазами взорвались красные тучи, разлетелись в стороны брызгами яростного салюта.

— Я ни за что не буду его секретаршей! Ты что, тетя Таня!? — Гнев пульсировал во мне, поглощая всю энергию, всю мою сущность. Дойдя до пика, взорвавшись, он рассеялся так же быстро, как и появился, оставляя за собой болезненную усталость. — Да и не смогла бы, кому нужен полуграмотный секретарь, — добавила бесцветным тоном. — Уходи, Егор! Не надо такой жестокости, я не заслужила.

— Вот так, не дослушав, выгонишь меня, да?

— Все, что надо, я уже услышала. Если ты хотел уесть меня за вчерашнее, тебе удалось. А теперь просто уйди.

Не прощаясь, Егор вышел из комнаты. Мы с тетей остались наедине, растерянно глядя друг на друга. Через несколько секунд хлопнула входная дверь.

— Зря ты так, хороший парень, выслушала бы его. А то выгнала, как пса позорного, даже печенья не взял на дорожку.

Я забрала вазочку из ее узловатых пальцев и обняла тетю изо всех сил. Она обхватила меня в ответ, ворча: — Ну вот, расчувствовались мы с тобой, как две клуши. Ты мне так долго наводила марафет, а теперь все расплывется. Задел тебя Егорка-то, хорошо задел!

— В самое сердце. Ведь знает, как я любила придумывать истории и как мучилась. Читала с трудом, а писала и того хуже. Помнит, как меня дразнили, как учителя ругались. Егор все помнит, как слон. Зачем обидеть хотел, не знаю, ничего плохого я ему не сделала.

— А может, нравилась ты ему и до сих пор не остыл?

— Индюк он. Самый настоящий противный индюк. Таким никто не нравится, только своя собственная персона. А меня можно задирать, понимаете ли. Помочь ему с журналом! Это как безногому предложить участвовать в олимпийском забеге!

— Шшш… тише, моя хорошая, тише… не расстраивайся так, — тетя поглаживала меня по спине.

Горячие слезы обиды впитывались в желтый свитер, пахнущий духами и домом. Дождавшись, когда я успокоюсь, тетя отстранилась и посмотрела мне в глаза. Без сочувствия, серьезным, задумчивым взглядом.

— Знаешь что? А я по телевизору видела, как люди без ног бегают. На протезах мчатся так, что в глазах рябит. В инвалидных креслах в волейбол играют, слепые с гор на лыжах катаются. Чего только не увидишь. Выслушала бы ты Егорку.

— Нет. Пусть уходит. Я уже выбрала путь, ни о чем другом и слышать не хочу.

— Так он тебе не работу предложил, вообще-то говоря, а о помощи просил. Это я потом наговорила лишнего про секретаршу, а Егору твоя помощь нужна. А ты…

— А я вгрызлась ему в горло и выгнала парня.

— Ага.

Поцокав языком, тетя погладила меня по лицу.

— Ну и Бог с ним, с Егором. Раз помнит тебя со школы, то знает, что чтение и письмо — это твое больное место. Надо было поосторожней подступиться, а он как ляпнул, так и напоролся. А раз сбежал, то слишком пугливый, нам таких не надо.

— И правда, не надо. Я тебе сейчас макияж сниму и нанесу питательный крем, чтобы кожу не сушило.

Мы разбирались с баночками-бутылочками, когда пиликнул мой мобильник.

«Жду тебя около дома, отвезу на вокзал. Е»

Остыл немного и решил подвезти меня, чтобы помириться перед расставанием. Нет уж!

«Я доберусь сама»

Ехать в машине намного приятнее, чем в электричке, но я не хочу больше видеть Егора. Не только из-за обиды, но и потому что мне стыдно за свое поведение. Чтение и письмо для меня больная тема, из-за них меня так дразнили, что «оборвашка» покажется ласкательным прозвищем. Поэтому и сорвало крышу, когда Егор такое предложил. Знает же, как мне было плохо, видел мои слезы. Он и к нашей классной лез с советами, когда та меня к выпускным готовила. Тянули меня изо всех сил, чтобы я школьную статистику не портила. А теперь… с журналом ему помочь, видите ли. Анализ рынка, мнение экспертов, опросы — дескать, мы с ним все прочитаем и придумаем новые темы. Я? Прочитаю, а потом напишу? Плохих слов на него не хватает.

А еще я разозлилась потому, что с детства мечтала записать свои фантазии. Не зря одноклассники вспоминали мои страшилки, у меня всегда голова ломилась от идей. Но рассказать — это одно, а написать — другое. А если кто другой написал, а мне прочитать надо — третье. Нехорошее третье.

Звякнувший мобильник заставил вздрогнуть.

«Без проблем, добирайся сама, но учти, что твой чемодан у меня»

Выскакиваю в коридор, где стоял собранный чемодан, и вижу пустое место. Вот же… самодовольный наглец!

Набираю его номер и слышу в трубке чрезмерно радостное: — Аль! Какая приятная неожиданность!

— Я заявлю в полицию!!!

Не заявлю, конечно, но и не такое ляпну со зла.

— Ага. Не забудь им сказать, что я, страшный негодяй, предложил отвезти тебя на вокзал, чтобы ты, хорошая девочка, не шлялась одна ночью. Такое поведение карается десятью годами лишения свободы, не меньше.

— Что мне сделать, чтобы ты вернул чемодан и отстал от меня?

— Выйти пораньше. Мы заедем в кафе, выпьем чай с легальным количеством кофеина, в отличие от чифиря твоей тети, и ты выслушаешь меня до конца. Потом я отвезу тебя куда захочешь.

— Я захочу на вокзал.

— На вокзал и отвезу.

Вернувшись на кухню, я пересказала тете содержание разговора.

— И вправду, дура ты, Аля! Беги к нему! — пробурчала она, собирая домашнее печенье в кулек. На дорожку. Тетя свято верит, что «плохие» углеводы способны решить все мировые проблемы.

* * *

— Доволен собой? — прокричала в открытое окно машины, незаметно подкравшись к Егору.

Выйдя из машины, он усадил меня на пассажирское сиденье.

— По пути сюда я заметил кафе, думаю, оно еще открыто.

Вырулив из двора, Егор потер ладонью широкую шею и улыбнулся.

— Напугала ты меня, Гончарова! Так разоралась, до сих пор в ушах звенит.

Сегодня на нем белая футболка-поло и джинсы, в них он выглядит менее заносчиво и строго, чем на благотворительном вечере. Но все равно между нами ощущается дистанция. С двух сторон. От этого спокойнее. Он не покушается на мою свободу, и я отвечаю тем же.

Мы знаем слабости друг друга и сохраняем вооруженный нейтралитет.

— Ты везешь меня в общественное место, чтобы не кричала? Думаешь, присутствие людей меня остановит?

— Только на это и надеюсь.

— Ладно, договаривай, что там с журналом.

— Нет уж! Сядем в кафе лицом к лицу, тогда и расскажу. А то сейчас вцепишься мне в рожу, и я в кювет съеду.

Наивный! В кафе будет легче вцепиться. Жду не дождусь!

В кафе нас встретила сомнительная компания вечерних клиентов. Парочки, завершающие свидания, и одинокие старики. Я заказала воду, самое то после шампанского. Егор взял эспрессо, хотя и так кажется слишком бодрым. Нервничает, наверное, вдруг я устрою сцену. Правильно нервничает.

— Попробую еще раз, — сказал, когда мы сели за столик у окна. — Мне нужна твоя помощь, потому что речь идет о женских вопросах, это раз. Насчет этого возражений нет?

— Есть!

— Что?!! Ты возражаешь даже против того, что ты женщина?!

На нас начали оборачиваться.

— То, что я женщина, не значит, что я разбираюсь в женских журналах.

Егор резким жестом отодвинул чашку. В его большой руке она казалась кукольной.

— Ну, у тебя и лапищи! — вырвалось у меня.

Он в изумлении поднял брови.

— У тебя и к моим рукам претензии? Извини, какие есть. На чем мы остановились? Ты сказала, что не разбираешься в женских журналах.

— Да.

— Разве я что-то говорил про журналы? Я и слова этого не использовал. Пока что мы сошлись на том, что ты женщина. Претензии исчерпаны?

— Лапы у тебя действительно огромные.

— Кроме этой претензии.

— Исчерпаны.

— Отличный прогресс! Двигаемся дальше. Ты разбираешься в вопросах женской красоты — косметика всякая, фальшивая дрянь, жиры, масла. Да?

— С трепетом в душе жду пояснения о том, что такое «фальшивая дрянь».

— Накладные ресницы, ногти… не знаю, что еще вы накладываете, и знать не хочу!

— А что за жиры?

Егор поморщился.

— Не знаю… где-то читал про жир. Его колют куда-то или наоборот, убирают… может, рыбий?

— Понятно. Расслабься и продолжай.

— Итак, что мы имеем? Ты женщина, и ты разбираешься в женских вопросах. Более того, ты профессионал. — Егор расплылся в улыбке. — Помадных дел мастер!

— Визажист.

— Это я и имел в виду. А теперь главное: у тебя невероятная фантазия. Помнишь, в походе рассказывали страшилки? После твоей у меня такие мурашки по спине бегали, что я до отбоя ерзал, все двигался ближе к костру. А Денисов вообще описался, только никому не рассказывай. Воображение у тебя запредельное. Когда школьную газету делали, учителя поражались твоим идеям и тайком записывали на будущее. Вспомни, Аля! Ребята ждали твоих идей, записывали твои слова. Писарей у них полно было, а креативщиков мало. В конце года кто придумывал самые необычные подарки учителям? Ты. Кого завербовали помогать с сайтом школы? Тебя. Одни заголовки чего стоили…

От его слов мурашки по плечам до кончиков пальцев и дышать трудно. Словно давно забытый кусочек меня раскрылся и лежит передо мной, блестит. Зовет. Вроде все, что говорит Егор, правда, но я никому не доверяла, думала, издеваются.

Но фантазии были.

Мои фантазии. Когда-то я ими жила, но уперлась лбом в невозможное и иссякла.

А потом все это вытеснил Никита Королев.

Егор следил за моими размышлениями, постукивая пальцами по столу.

— Я не прошу о многом. Никогда бы не заставил тебя делать то, что… не можешь. Или не хочешь. Я ищу новые идеи. В какой журнал ни загляну, везде одно и то же: как заполучить мужчину, как улучшить фигуру, какая помада лучше… Рынок перенасыщен, и конкуренты в разы сильнее нас. Нужен другой подход, радикально новый. Консультанты посоветовали меньше рекламы, больше подарков, конкурсов и интервью знаменитостей. Не помогло, а я в этой области ничего не понимаю. «Как узнать, любит вас мужчина или нет». Это вообще что за ересь? Вы что, всерьез считаете, что любовь можно не заметить? Если любит, значит мир для вас перевернет, тут и гадать не о чем. — Егор не на шутку разошелся, даже лоб покрылся испариной. Вытер его тыльной стороной руки и покачал головой. — Прости… когда я чего-то не понимаю, то очень злюсь. Поможешь?

Есть в голосе Егора что-то необычное, настораживающее. Страсть, сила, непропорциональные теме разговора. У них с отцом этих журналов в избытке, да и остальные части бизнеса не спят, а он борется, зубами и ногтями хватается за умирающее женское издание. И просит о помощи меня, полуграмотную оборвашку, хотя на них с отцом работают десятки экспертов.

— Что именно я должна сделать?

Егор ответил осторожно, словно ступая по битому стеклу.

— У вас в салоне журналы есть?

— Да. Лежат на столиках, клиентки читают, пока ждут.

— А ты…

Прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать смешок. Напугала парня до икоты, теперь не знает, как ко мне подступиться.

— Пролистываю на досуге. Мне положено знать обо всех новинках, так что да, я знакома с топовыми женскими журналами.

— Что ж ты тогда… — начал обиженно, но тут же поднял руки. — Извини! Больше никаких обид. Полистай наш журнал. Увидишь очевидные огрехи, скажи. Если согласишься с моим мнением, что «Красота и дом» — бледная копия других журналов, то подумай о новой теме. Меня интересует все, что ты придумаешь. Любые, самые радикальные идеи.

Покопавшись в брошенной на стул летней куртке, достает глянцевый журнал и кладет передо мной на столик, а сам отворачивается. Наблюдает за баристой.

А я смотрю на журнал, как на бомбу с вырванной чекой.

Я и журнал. Журнал и я. Это смешно до чертиков, ведь речь идет не о картинках.

Егор знает меня как облупленную, и подумать, что я могу иметь что-то общее с печатным изданием — это бред. Темы для школьного сайта и стенгазеты не в счет, то была ерундистика, а это… взрослая жизнь.

Но фантазия у меня буйная, спорить не стану. Еще не согласилась помочь, а в голове такое творится… макеты обложек, новые темы, шутки, интервью под необычным углом. С журналами я знакома не понаслышке, клиентки любят обсуждать прочитанное и всякие новинки. Но никогда не смотрела на них со стороны издателя. А теперь… Егор словно открыл дверь в моей голове, и фантазии высунулись наружу и отказываются залезать обратно.

Набравшись смелости, пролистываю несколько страниц. Ничего крамольного, но и глаз не цепляется за статьи или картинки. Средненько-скучненько. Я бы такой для салона не заказала.

Егор с сожалением смотрит на пустую чашку, постукивает ею по столу. Такое чувство, что ему нечем занять руки и купировать волнение.

— Там отличная статья про калорийность продуктов, я всерьез увлекся, — говорит. — Придумал алгоритм подсчета на основе стандартных блюд и размера порций…

Я смеюсь про себя, по-доброму. Обсуждая женский журнал, Егор чувствует себя неловко, как боров в посудной лавке. Но цифры ему сразу понравились, кто бы догадался!

Отложив журнал в сторону, я сморю ему в глаза.

— Извини, что психанула и не выслушала твое предложение.

— Я сам виноват. Слишком прямолинеен, прости. Помню же, как ты злилась, когда просили помочь со школьной газетой, думала, что дразнятся. А им без твоей фантазии никак.

— Предположим. Что дальше?

— Дальше все просто. — Егор поиграл желваками и скрестил руки на груди, собираясь с силами для переговоров. — Я снимаю тебе гостиницу в центре, ты продлеваешь отпуск и остаешься в городе. Я предоставлю нужные материалы и место для работы.

В кафе пахнет забродившим пивом и человеческими телами. Мне здесь не нравится.

Прибывающая вечерняя толпа слишком шумная для тишины моих затаившихся мыслей.

Я взяла отпуск на две недели, так что с этим проблем не будет.

Проблема только в том, что эта затея — сумасшествие.

— Я останусь жить у тети, а с остальным согласна. Отпуск продлевать не надо, у меня и так осталось больше недели.

Егор выдохнул так громко, что я почувствовала дуновение его дыхания на ладонях.

— Отлично! Я предложил гостиницу, чтобы тебе было, к чему придраться. Живи где хочешь. Главное — придумай мне что-нибудь интересное. Сможешь приезжать в центр? Я выделю тебе временный офис рядом с моим.

Мурашки щекочут ладони, и я тру их вместе, пытаясь разобраться с причиной волнения.

Словно подписалась на нечто большее, чем сама понимаю. Купила кота в мешке. Огромного кота, размером… с одного странного одноклассника.

— Про деньги спросить не хочешь? — усмехнулся Егор. — Так обрадовалась, что и зарплата не интересует?

— А я и не собиралась спрашивать о деньгах, — сложила перед собой руки и наклонилась вперед, приближаясь к его лицу. — Я сама диктую плату! — сказала четко.

— Интересно, во что ты себя оценишь.

— Дороже, чем ты думаешь. Я выложусь на все сто. Ничего выигрышного не гарантирую, но отработаю честно. Взамен ты поможешь тете Тане. Договоримся на год, а потом я найду другой вариант.

— Чем помочь?

— Всем, о чем ни попрошу. Не бойся, я не буду звонить каждый день. Пару раз в месяц, а то и реже. Она зимой купила шкафчик, так я только вчера его собрала, она не смогла, глаза уже не те. Когда она болеет, надо продукты завезти. У тети диабет и высокое давление. Раньше помогала ее подруга, но у нее самой здоровье не очень, а других близких людей нет. Ко мне переезжать она отказывается, а мои подруги разъехались по другим городам.

— А… — Он хотел спросить про Никиту, но остановился. — Хорошо, договорились. Но это не оплата, а так, любезность. Я хочу тебе заплатить.

— Будем считать эту помощь оплатой, тогда я буду уверена, что ты не забудешь и сделаешь.

Сощуренный карий взгляд выдал обиду и неприязнь.

— Когда это я успел так плохо себя зарекомендовать?

— Извини, но мне так проще.

Пожав плечами, Егор подхватил куртку и поднялся из-за стола.

— Проще так проще. Завтра сможешь начать?

— Да.

— Заеду за тобой в восемь.

— Не надо заезжать, спасибо. Встретимся в твоем офисе?

Он снова пожал плечами и, достав телефон, отправил мне свой рабочий адрес.

— Возвращаемся к тете? — поинтересовался, выходя к машине.

— Получается, что так.

Изумленная и сонная тетя Таня вышла к нам в подаренной мною пижаме в котиках с наброшенным на нее халатом. Егор занес мой чемодан в комнату и, помахав рукой, ушел.

— Аля, хорошая моя, он что… тебя не отпустил? — зачарованно прошептала тетя, на всякий случай держась за сердце.

— Приютишь меня еще на несколько дней, теть Тань? Егору и вправду нужна помощь.

Я бы с удовольствием провела с тетей все две недели отпуска, но стеснять ее неудобно.

Квартирка настолько крошечная, что мой надувной матрас еле втиснулся. Да и забот ей со мной много. Как ни уговариваю, ни напоминаю, что давно взрослая, она кормит меня, стирать пытается. Запоздалый материнский инстинкт в самом разгаре.

Фыркнув, тетя в шутку стегнула меня по попе поясом от халата.

— Будешь у меня задавать такие вопросы! Марш в комнату, а то на тебе лица нет от усталости. Я сейчас молочка согрею на ночь, чтобы лучше спалось. — Шаркая тапочками, тетя направилась на кухню, и оттуда донеслось ее бурчание: — Помощь ему нужна, видите ли! Вижу я, что ему нужно. Заговорил мою девочку, хахаль бритоголовый, но она так просто не дастся. Она потреплет ему нервы как положено. Кровиночка моя…

Потреплю, как же не потрепать… уже начала.