Если у пустоты есть запах, это пыль и сожаления.

Мои сожаления пахнут гарью, напоминающей о пожаре и о неразрешимом вопросе, почему Дмитрий сотворил такое ради меня. Мы живём по разную сторону баррикад. Мы использовали друг друга, наш взаимовыгодный союз не касался чувств.

Страсть не любовь.

При слове «любовь» меня бросает в холодный пот. Однажды я уже заплатила за неё чудовищную цену, и снова впустить её в себя, когда сценарий заведомо проигрышный — это безумие. Я упорно повторяю мантру: «никаких чувств». Потому что, если наши встречи продолжатся, пострадают Дмитрий и Ари, и это осознание придаёт сил.

Да и вообще, за такое короткое время невозможно полюбить человека. Ведь невозможно же?!

Сначала меня одолел порыв поехать к Дмитрию, отругать его за безумную выходку, а потом зацеловать до потери контроля.

На виду у прессы и Кристины.

Хотя Матвей Борисович и не разгадал связь между пожаром и нашими с Дмитрием отношениями, мои метания были слишком очевидны. Когда я попросила пару выходных за свой счёт, он ответил мягким, но твёрдым: «Нет, Виктош!»

И дело было не в работе. Начальник тут же залез в сеть, показывая мне новости.

Он знал, что я хотела поехать к Дмитрию. Мы оба знали, что этого делать нельзя. Не тогда, когда он под лупой прессы, полиции и общественного мнения. Чтобы решить уравнение, им нужно найти последнее слагаемое — меня.

— Не лезь в пекло, Виктош, только хуже сделаешь!

Со дня пожара прошло несколько дней, но пресса продолжает обсуждать причастность мэра к поджогу. Их подозрения предсказуемы: мэр растратил деньги, собранные на восстановление озера, и решил прикрыть преступление поджогом. Эта теория породила множество пародий. Карикатуры Дмитрия с пачкой денег в кармане и зажжённой спичкой в руке мелькают везде. Смешно думать, что, решив провернуть такой трюк, Дмитрий сделает это сам. А потом останется на месте преступления на глазах у всех и ничего не скажет в свою защиту.

При первой же проверке на счету мэрии обнаружили нетронутую сумму на восстановление озера. Кто-то поверил, кто-то нет, некоторые были разочарованы. Люди любят смаковать скандалы.

Правду говорят, что порой самые наглые преступления остаются нераскрытыми. Теперь я знаю, почему. Их совершают такие, как Дмитрий Волинский. Безупречный преступник. Мэр, наказавший свой город за мою боль.

Он дал всего одно интервью. Отвечал немногословно, ссылался на мнения полиции и экспертов. На вопрос о том, как он оказался ночью около горящего озера, ответил с иронией в голосе. Недоброй иронией.

— Разве это не обязанность мэра — быть там, где он нужен?

Я стала на колени у телевизора и дотронулась до экрана, до щеки Дмитрия. Погладила её. Словно почувствовав это, он поморщился и отошёл в сторону. Если он хочет быть там, где нужен, пусть вернётся ко мне. Потому что я сервировала столик на двоих и сложила салфетки аккуратными треугольниками. Потому что я скучаю. Мне лучше, вчера я обедала с коллегами и смеялась шуткам о начальстве. На мне нет кокона, только новая кожа, подаренная Дмитрием и позолоченная июньским загаром. Я веду правильную, хорошую жизнь, но она пахнет пустотой. Скучаю так сильно, что сплю на диване и выискиваю на выстиранных простынях знакомый запах. По утрам я не хочу просыпаться, вечером ложусь рано. Наверное, надеюсь, что мне приснится Дмитрий?

Я не хочу ни взаимной выгоды, ни договора. И помощь мне больше не нужна, а вот Дмитрий — очень.

Я хочу невозможного. Того самого, которое абсолютно не-чтоб-его-возможно.

Я отправила Дмитрию сообщение. Одно слово — «спасибо».

Он не ответил.

Я переписываюсь с Ари, но он не упомянул пожар. Прислал фотографии отдыха с бабушкой и дедушкой, я ответила и в конце письма попросила его заботиться о папе. И быстро отправила, пока не передумала.

Я хожу к психологу, это помогает, но…

Запах пустоты не выветрить, он остаётся внутри, отзывается сухим кашлем.

Через три недели у Дмитрия свадьба, и после неё мне станет легче. Тяжелее, но легче. Тяжелее, потому что меня тянет к Дмитрию со страшной силой, но легче, потому что свадьба подведёт черту под нашей связью.

Хозяйка ненадолго вернулась, чтобы проверить квартиру, похвалила за чистоту и порядок и отнеслась ко мне очень сердечно. Она позволила мне и дальше использовать гостиную, намекнув, что её за это щедро отблагодарили.

С работы меня не уволили. Более того, Матвей Борисович отправил секретаря на курсы и вернул меня на прошлое рабочее место. О моей предшественнице он отзывается вполне радушно, но меня не оставляет ощущение, что её сместили в мою пользу. Надеюсь, она не в обиде. Уж я точно не в обиде, потому что Матвей Борисович — добрый и забавный экстраверт, и работать на него одно удовольствие.

— Виктош, я сегодня завтракал? А то чёт в животе бурчит.

— В девять утра вы выпили кофе с булочкой.

— Точно с булочкой? — начальник копается в мусорной корзине.

— Вы её доели, я выбросила крошки. Если хотите, могу сбегать в буфет.

— А ты сама-то не голодная часом?

Качаю головой, еле сдерживая фырканье. Начальник ни за что не отправит меня за едой, если не стану есть сама.

— Голодная.

— Раз пойдёшь себе еду брать, то и мне возьми. Давай тогда уж пообедаем.

— В одиннадцать утра?

— А что? Раньше начнёшь, больше съешь!

Иногда мы с Матвеем Борисовичем обедаем в его кабинете. Мы говорим о чём угодно, но не о пожаре. Больше меня никто не допрашивал, наверняка Дмитрий им запретил.

В этот раз мы говорили о работе, о погоде, а потом начальник повернул ко мне экран компьютера с очередными фотографиями внуков.

— Смотри, какие, а? — сказал гордо. — На день рождения матери вырядились! — Стряхнув крошки со стола, он бросил на меня изучающий взгляд. — Внучка-то умница, а два балбеса в моего сына пошли. Мать с ними бьётся, учителя ругаются, а они ни в какую. За лето вообще позабудут, как считать. Мой сын точно таким был. С русским нормально, а вот с математикой хоть о стену бейся.

Я сочувственно промычала в ответ. Матвей Борисович часто рассказывает о детях и внуках, так что я не предвидела подвоха, пока не получила вопрос в лоб.

— Я вот что подумал. Если у тебя есть время на выходных, позанимаешься с балбесами? Я тебе заплачу, само собой. А то сноха с девчушкой занята и с пацанами не справляется.

За недели нашего знакомства Матвей Борисович ни разу не затрагивал тему моего прошлого, хотя обо всём знает.

— Дело в том, что я не работаю с детьми… больше не работаю.

Начальник ответил спокойно, даже отвлечённо.

— А жаль! Я учителей героями считаю, особенно тех, кто с маленькими детьми занимается. Хороших учителей найти очень сложно, таких, чтобы нашли подход к ребёнку и проявили терпение.

Я угрюмо ковырялась в начинке бутерброда.

— Я вот что тебе скажу, Виктош! — начальник склонился ко мне. Глубокие борозды морщин на лице собрались в добрую улыбку. — В жизни много дер+ма случается. И, к сожалению, именно хорошим людям приходится его разгребать.

— Я ничего не разгребаю. Я… просто живу.

— И с детьми больше работать не хочешь?

Во рту печёт сухостью.

— Хочу, — отвечаю шёпотом, — но от такой ассоциации разве избавишься?

— Ассоциации?! Слово-то какое умное выучила! Знаешь Васильковскую улицу?

— Нет.

— Та, которая от рынка к реке идёт.

— Которую сейчас ремонтируют?

— Да. Видела на ней коричневое здание почти в квартал длиной?

— Тюрьму?

— Её самую. Я мимо неё каждый день на работу езжу и обратно тоже. И на рынок мимо неё хожу. Это что, делает меня преступником? Вот тебе и ассоциация! Не закатывай глаза, Виктош, я твой начальник, как никак. Старый и мудрый мужик, между прочим. Так что наплюй на свои ассоциации! Уважь меня, помоги моим балбесам, а то они до старости считать не научатся.

Я согласилась.

Я не просила дать мне шанс, никому ничего не доказывала. Я сделала начальнику любезность и вернулась к работе, от которой сердце ноет сладким счастьем. В первую же субботу я заигралась с мальчишками допоздна, пока их не отправили спать.

Я брела по вечернему городу, напевая таблицу умножения. Дома запишу эту песенку для старшего ученика, так легче запомнится. Я пела своё творение по пятому кругу, дошла до «шестью восемь», когда зазвонил телефон.

— Виктория, добрый вечер, это Кристина Малинина, невеста Дмитрия Волинского.

Мужчины зачастую говорят, что признались жене или невесте в том, что у них есть любовница. Но это не всегда правда.

За спиной сигналит машина, но я застыла посреди дороги и не могу сдвинуться с места. Палец зависает над кнопкой телефона, чтобы прервать разговор.

— Прошу вас, не отключайтесь! — просит Кристина, в её голосе спокойная вежливость. — Нам давно стоило поговорить. Я хочу вам помочь.

У меня появилось столько помощников, что хоть отмахивайся, как от комаров.

— Спасибо, но я не нуждаюсь в помощи. — Мой голос холоден, но я заставляю себя улыбнуться. Говорят, улыбку слышно по телефону, а я хочу звучать уверенно.

— Прошу вас, Виктория Михайловна! — Кристина называет меня по имени-отчеству, как в школе, но тут же просит: — Можно я буду называть вас Тори? Если не ошибаюсь, вы сокращали своё имя именно так.

Не я, а мой муж. Я больше не Тори и не Гера. Я Виктория Дмитриевна Лаврова, новая женщина, созданная Дмитрием.

— Меня зовут Виктория. О чём вы хотите поговорить? — спрашиваю строго.

— О Дмитрии и Аристархе, о моей будущей семье. — Кристина улыбается. Действительно, улыбку слышно по телефону.

В этот момент я ненавижу её, эту успешную, красивую, умную женщину, и Дмитрий тут ни при чём. Я ненавижу её, потому что она не приехала за Ари, не подарила ему тепло.

— Я не отниму у вас много времени, но нам стоит поговорить о будущем, — продолжает Кристина. — Завтра утром я возвращаюсь из командировки и могу прилететь к вам, только назначьте время. И ещё одна просьба: не говорите Дмитрию о моём звонке, сначала выслушайте моё предложение.

Я соглашаюсь на встречу, назначаю время и место. Я не боюсь Кристину, не после того, как увидела её беспомощный взгляд в утренних новостях. Я хочу понять, что она за женщина. Ничто не убедит меня в её любви к Ари, но мне любопытно узнать, в какую сумму она оценит своё договорное «счастье». В том, что Кристина предложит мне деньги, я не сомневаюсь.

* * *

Кристина и Дмитрий идеально подходят друг другу. Она как статуэтка, стройная и совершенная, без возраста и недостатков. Ни один волос не выбился из причёски, а ведь только что с самолёта.

У неё серые глаза, как и у Ари. Она могла бы заменить ему мать, они даже немного похожи. Могла бы, но не захотела.

От этой мысли негодование проносится сквозь меня порывом ветра.

Кристина же, наоборот, выглядит неприлично счастливой.

— Хочу поделиться с вами замечательной новостью! Только прошу вас, сохраните её в секрете до следующей недели, когда узнают остальные.

С этими словами она садится за столик кафе и открывает меню.

Сейчас Кристина скажет, что беременна, и мне станет плохо. Я воскликну что-нибудь глупое в ответ, типа: «Тогда отдайте мне Ари!»

Кристина разглядывает меню. Ей нравится моя растерянность, и она тянет время, рассуждая о пользе овощных коктейлей. Она играет со мной, но я сильнее, потому что мне игра не нужна. Да и ей она не поможет.

Пусть она выйдет замуж за Дмитрия, но манипулировать мною я не позволю.

— Вы впервые в нашем городе? — спрашиваю светским тоном и улыбаюсь.

Кристине не нравится моё спокойствие, она недовольно щурится. Из нас двоих волноваться должна я. Должна, но не волнуюсь.

Я рассказываю о стройке, о дамбе и о реке. Честно говоря, в этом городке больше и рассказывать не о чем. Не о тюрьме же! Кристина сначала притворяется, что слушает, но потом невежливо прерывает мой рассказ.

— Вы хотите узнать мою новость?

— Честно говоря, предпочитаю не знать чужие секреты.

Подходит официантка, и мы делаем заказ. Я беру эспрессо, потому что не собираюсь здесь задерживаться.

Кристина разочарована моей реакцией.

— А я всё же скажу… мне предложили вести собственное ток-шоу! Дмитрий в восторге. Как только вернусь домой, мы отпразднуем это событие. Вдвоём.

Я выдавливаю из себя слова поздравления, но думаю только об одном: отмечать они должны втроём, а не вдвоём. Хорошо, что Кристина не беременна, иначе Ари станет совсем грустно.

— Дмитрий счастлив за меня. — Кристина пристально смотрит, проверяет мою реакцию. — И Аристарх тоже рад.

Я смотрю на улицу, на серое марево над асфальтом. Жарко, завтра первое июля.

— Дмитрий замечательный человек, — продолжает Кристина, — хотя вы и сами об этом знаете. Ведь он помог вам, и я рада, что ему удалось.

Её улыбка кажется искренней.

Скорее всего, источник её информации — охрана, Дмитрий не стал бы настолько откровенничать.

У Кристины красивый маникюр, красный с белым рисунком, но сейчас её ухоженные ногти царапают столик. Это происходит неосознанно, Кристину раздражает моё равнодушие.

На самом деле я далеко не равнодушна к её словам, хотя и не показываю этого. Приносят наш заказ, я подношу обжигающий кофе к губам, и боль отвлекает от ревности.

Красно-белые ногти впиваются в полированное дерево стола.

— Дмитрий вам помог, теперь ваша очередь! — говорит Кристина с нажимом.

— Моя очередь?

— Ваша очередь ему помочь.

— Ммм… как интересно. А по телефону вы сказали, что собираетесь помочь мне.

Кристину нервирует мой ироничный взгляд, настолько, что её идеальный образ даёт трещину. Она нервно потирает шею, под пальцами выступают розовые пятна.

— Что вы знаете о Дмитрии? Знаете ли вы, что ему нужно для счастья? — спрашивает с осуждением.

— Нет, не знаю.

— Власть. Для счастья Дмитрию нужна власть. — Кристина пришла в себя, и в её голосе звучит спокойное, уверенное превосходство. Она знает своего мужчину, а я — нет. — Дмитрий — многообещающий и уважаемый политик, один из лучших и самых популярных мэров страны. Чтобы быть счастливым, ему понадобится ваша помощь.

— Какая именно?

— Отпустите его.

— Я его не держу, — отвечаю ровным тоном.

Самообладание вернулось, и Кристина говорит так буднично и спокойно, словно речь идёт о досадной ерунде, о вросшем ногте.

— К сожалению, мой жених испытывает к вам порочную привязанность. Это весьма пагубно для его карьеры. Мне известно, что он заплатил за ваше лечение и за охрану в больнице и следил за вами всё это время. Он навещал вас, помог вам найти работу и жильё, но в интимные отношения вы вступили недавно. Дмитрий — рациональный человек, но ваша связь влияет на него крайне неблагоприятно. Поэтому я и решила с вами поговорить.

На секунду мне показалось, что передо мной не Кристина, а Дмитрий. Своё первое предложение он делал мне так же официально и странно. Порочная привязанность.

Какое-то время мы молчим, испытываем друг друга безмолвием.

— Вы любите его? — Я действительно хочу знать ответ.

— Безусловно, — моментально отзывается Кристина, — а Дмитрий любит меня.

— Вы позволили своему мужчине завести любовницу?

По лицу Кристины пробежала тень, такая мимолётная, что её можно было пропустить. Но я заметила. Губы под ровным слоем помады побледнели и скривились в снисходительной улыбке.

— Мы с Дмитрием давно знакомы и медлили со свадьбой только потому, что он хотел… мы хотели дать Аристарху возможность ко мне привыкнуть. Нас связывают прочные отношения, несравнимые с мимолётной влюблённостью, которую он испытывает к вам. Влюблённость у таких мужчин, как Дмитрий, проходит очень остро, как тяжёлый грипп с помутнением рассудка. Но этот кризис проходит, и мужчина возвращается в норму и приходит в ужас от того, что натворил во время болезни. Не сочтите мои слова за грубость, но вы стали острой болезнью Дмитрия, и он это понимает. Поэтому, несмотря на мою привязанность к жениху, у меня нет оснований ревновать.

— И вы не ревнуете? — спрашиваю с любопытством.

У Кристины красивые светло-каштановые волосы, пушистые, как и говорил Ари. Она нервничает, дёргает за пряди, портя причёску. Тут же спохватившись, приводит себя в идеальный порядок. Её идеальность наносная, я вижу это так чётко, как будто знала её другой, симпатичной, раскрепощённой женщиной. Что сделало её идеальной? Вернее, кто? Мне кажется, я знаю ответ.

— Мы поженимся, — с нажимом говорит она. — Порочные связи недолговечны, а вот принципы, устои и взаимная поддержка — это основа прочных, долгосрочных отношений.

— Порочная связь против взаимовыгодного договора… — отвечаю глубокомысленно. Это жестоко с моей стороны, но увы, я не сдержалась.

Кристину перекосило, ведь очевидно, что я могла узнать об их отношениях только от Дмитрия.

— Не имеет значения, как мы познакомились. Важно то, что наши отношения развились в нечто большее, прекрасное…

Голос Кристины ослаб. Шаря руками по столу, она отодвинула тарелку с нетронутым бутербродом. Пальцы смазали горчицу, и она посмотрела на них удивлённым, почти беспомощным взглядом. Словно всё остальное в жизни легко и решаемо, но пятно горчицы на её пальцах — это не досадная мелочь, а трагедия мирового масштаба. Последняя капля, переполнившая чашу.

И в этот момент я её разгадала.

Кристина не такая, как Дмитрий, отнюдь не идеальная, хотя и пытается соответствовать всем его требованиям. Она согласилась на его условия, потому что влюблена в него. Другого пути не было, и она обманула Дмитрия согласием на деловой договор. Он диктовал правила, и она вписывалась в них. Стала такой же идеальной, как он. Дело не в деньгах и не в почёте, ведь она из состоятельной и известной семьи. Может, их отношения и начались, как взаимовыгодный договор, но стали чем-то намного большим для Кристины. Она ненавидит «нужду» Дмитрия, ненавидит его правдивость. А особенно она ненавидит то, что он влюблён в другую женщину. Потому что она пыталась раскачать Дмитрия на чувства, но смогла добиться только сухого партнёрства. Сухого, но честного. И когда уже решила, что на другое он не способен, появилась я.

— Дмитрий очнётся, это случится очень скоро. — Кристина откашляла хрипотцу в голосе. — Намного быстрее, чем вы думаете, месяца через два-три, не больше, ведь он уже получил желаемое. И тогда вы станете камнем на его шее. Сейчас за Дмитрием стоит его город и власти области. За ним стою я, мои связи, рабочие и семейные. Его ждёт блестящая карьера. Я знаю, как его поддержать, как вести себя с политиками и денежными воротилами. Я блистаю в обществе, налаживаю связи и создаю для Дмитрия выгодный фон. А вы? Что умеете вы? Если изъять из ваших отношений эмоциональную и физическую составляющую, то ничего не останется.

Ари. Останется Ари.

Я комкаю салфетку, еле сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в идеальные волосы Кристины и не закричать: «Почему ты, дьявол тебя дери, всё время забываешь об Ари!!»

Но я не кричу на Кристину, потому что, когда она произносит имя Дмитрия, её голос дрожит. Её глубокий, хорошо поставленный голос.

— Вы правы, всё так и есть, — честно отвечаю я.

Её лицо заметно светлеет, но она продолжает приводить доводы.

— Не забывайте о недоброжелателях, их у Дмитрия достаточно. О вашей связи скоро узнают, и это поставит крест на его карьере. Вы не сделали ничего плохого, но люди не простят напоминания о прошлом, а если в Дмитрия не вложат деньги, то его карьера…

Я махнула рукой, останавливая Кристину. Я и сама могу привести все эти доводы.

— Вы сказали, что сделаете мне предложение, так давайте, не тяните время. Подкупайте, угрожайте, что там ещё…

— Я не собираюсь вам угрожать! — Кристина возмутилась, но неубедительно. — Судя по состоянию и нелепому поведению Дмитрия, вы поссорились, но это не значит, что он о вас забыл. Проблема в том, что он знает, где вас найти. У вас нет способностей и средств, чтобы исчезнуть. Я могу вам помочь.

— Исчезнуть? — повторила я по слогам.

— Вы любите детей, но до сих пор не вернулись к работе. Я помогу вам начать сначала. У моей знакомой частный детский сад в Мурманске. Я дам вам денег, у вас будет хорошая квартира и любимая работа. С документами я тоже помогу. Единственное условие — никакого контакта с Дмитрием. Если вы не будете маячить перед глазами, он вскоре вас забудет. Мы с ним будем счастливы…

— Не только с ним, — не сдержалась я.

Кристина на секунду задумалась и, догадавшись, о чём я, покраснела.

— У нас хорошие отношения с Аристархом, — сказала немного виновато.

— Тогда почему вы не приехали за ним? Почему не помогли? Мальчик одинок.

Кристина долго сдерживалась, но после этого обвинения вспыхнула гневом.

— Это вас не касается! Мы все одиноки, и чем раньше он это поймёт, тем стабильнее будет его психика. В школе вы казались мне рациональной женщиной, не подверженной иллюзиям.

Мне жалко Кристину и не только её. Это будет семья из трёх одиноких людей.

— Вы правы, это меня не касается.

— Уезжайте!! — вот теперь передо мной настоящая Кристина — влюблённая, отчаявшаяся женщина с сияющей ненавистью в глазах. Интересно, знает ли жених о её чувствах? — Дмитрий вернулся от вас больным. Он сломается, неужели вы не понимаете?! Вместо того, чтобы мучить моего мужчину, лучше бы дали шанс вашему!

Эти слова оседали во мне несколько долгих секунд.

— Моему мужчине?

— Да, вашему, — Кристина отвернулась. Похоже, сейчас я услышу информацию, на которую Дмитрий наложил запрет. Кристина не собиралась нарушать его правила, но, ничего не поделаешь, пришлось воспользоваться последним козырем. — Ваш молодой человек не сдаётся, он ищет вас, несмотря на то, что Дмитрий ему угрожал.

— Мой молодой человек?

— Виталий ищет вас уже два месяца. Дмитрий увёз вас от него? — Я не ответила, но Кристина и не ждала ответа. — Виталий сказал, что вы внезапно исчезли, а потом ему угрожали, чтобы он вас не искал. Он не сдался, нашёл информацию в старых газетах, ездил в наш город, но долго не мог вас разыскать. Но когда в новостях показали пожар, а потом репортаж из мэрии, он узнал ребят из охраны. Он приехал в город и настроен очень решительно. Явился в мэрию, устроил скандал и обвинил Дмитрия в вашем похищении. К счастью, пресса слишком занята скандалом с озером.

Таль?!?

— Вы встречались с Виталием?

— Я была дома, когда он явился, чтобы скандалить с Дмитрием. Виталий искренний и эмоциональный, он подходит вам намного больше, чем мой жених. И он предан вам. Если согласитесь на моё предложение, он поедет с вами.

Подавшись вперёд, Кристина схватила меня за руку. Красно-белые ногти впились в кожу.

— Вам может показаться, что я держусь за Дмитрия из корыстных целей, но это не так. У меня свои деньги и отличная карьера. Мы просто… мы очень подходим друг другу. Пока вы здесь, Дмитрий будет возвращаться, и это плохо закончится. Прошу вас, уезжайте!

— Удачи вам, Кристина!

Оставив на столике деньги, я направилась к выходу. Слишком о многом надо подумать, и обсуждать свои планы с Кристиной я не стану.

— Жду вашего звонка! — Она смотрела мне вслед.

Свернув в парк, я села на качели. Неуместная улыбка задрожала на губах.

Таль меня искал.

Я в нём не ошиблась, он хороший человек. Порывистый, слишком эмоциональный, но хороший.

Он заботился обо мне, отвозил на работу, охранял по ночам. Мысли о Тале дарят приятное тепло, несмотря на то, что он причинил мне боль. Ту боль, от которой меня избавил Дмитрий.

Прошло два месяца, и я стала другим человеком. Я не боюсь встречи с Талем и разговоров на сложную тему. Сейчас я бы сказала ему правду по-другому. Я бы не спешила, не боялась и уж точно не откровенничала в постели.

Накрапывает дождь, окуная город во влажную, душную серость. Я слизываю с губ капли дождя и улыбаюсь.

Таль не сдался, он ищет меня. Это хорошо.

Дмитрий не сказал мне об этом. Это плохо.

Таль борется за меня, один против Дмитрия и охраны. Это хорошо.

Дмитрий не позволил мне сделать выбор. Это плохо.

Кристина говорит, что Таль мне предан. Это хорошо.

Дмитрий не сказал, что ему нужно.

Он требует, ругает, берёт, но не чувствует.

Он совершает невероятные поступки и не объясняет, почему.

Через две недели он женится.

Всё это плохо.

Я покачиваюсь в такт множественным «плохо». Качели согласно скрипят.

Дмитрий мешает мне думать о Тале. Мешает, хотя и не должен, потому что мы зашли в тупик или вообще никогда из него не выходили.

Я пытаюсь думать о Тале. Его забота и внимание должны были стать моим спасением.

Чтобы думать о Тале, я должна запретить себе думать о Дмитрии. Это хорошо или плохо?

Плохо.

Плохо заставлять себя думать о мужчине.

Но я хочу дать этому «плохо» шанс, потому что никогда не знаешь, откуда появится твоё «хорошо».

* * *

Дмитрий появился на следующий день. Ему, конечно же, доложили о встрече любовницы и невесты, и он посчитал, что звонка недостаточно. Я увидела его в окно в конце рабочего дня. Он стоял у кромки леса, глядя на деревья, но, словно почувствовав мой взгляд, обернулся и посмотрел на моё окно. Матвей Борисович уехал на объект, поэтому я быстро выключила компьютер и побежала вниз. Мои колени дрожали.

Дмитрий снова в джинсах и в футболке, но это напоминает не о пожаре, а о том, как мы гуляли около дамбы.

Я выбегаю из здания, постепенно замедляю шаг. Дмитрий суёт руки в карманы, это нервный жест, ему не характерный.

Он сразу переходит к делу.

— Кристина тебя обидела?

— Нет.

— Точно?

— Да. Не стоило приезжать в такую даль, чтобы задать этот вопрос. Мог и позвонить.

Дмитрий изучает моё лицо так внимательно, словно на нём запечатлены кадры нашей с Кристиной встречи.

— Да, я мог позвонить. Ты идёшь домой?

— Да.

— Я провожу.

Как ни стараюсь, не могу представить Дмитрия в автобусе, поэтому мы идём пешком.

— Я слышал, ты согласилась заниматься с внуками Матвея?

— Ты навёл его на эту мысль?

— Нет, но я рад, что так получилось.

— Я тоже.

Я хочу заговорить об озере, но не знаю, как. Такие темы не затрагивают вскользь, идя по шумной улице. Поэтому я ограничиваюсь очередным «спасибо».

— За что в этот раз? — усмехается Дмитрий.

— За озеро.

Он хмурится и качает головой.

— Не будем об этом.

— Спасибо, — повторяю ещё раз.

— О чём вы говорили с Кристиной?

— О жизни.

— Она тебе угрожала?

— Нет.

— Что она сказала?

— Почему бы тебе не поговорить со своей невестой?

Дмитрий поджал губы и отвернулся. Значит, уже поговорил и не слишком удачно.

— Я задал вопрос тебе.

— Я ответила.

Дмитрий злится, не иначе как из-за очередного отклонения от его жизненного плана.

— Я запретил Кристине с тобой разговаривать.

Он запретил невесте разговаривать с любовницей. Говорят, браки заключаются на небесах, но идеальный союз Дмитрия Волинского — явное исключение.

— Кристина тебя любит.

Это был неожиданный порыв, который я не смогла сдержать. Вспомнилось, как Кристина царапала идеальными ногтями стол кафе, и мне стало её жалко.

Или это была жестокость с моей стороны, потому что ожидать человеческой реакции от Дмитрия глупо.

— Не меряй чужую жизнь своими мерками! — резко ответил он, поморщившись.

Что ж, он прав. Он, чёрт возьми, прав, я не имею права влезать в жизнь их семьи.

Какое-то время мы шли молча.

— Ты когда-нибудь была на Дальнем Востоке?

От неожиданности я споткнулась, чуть не распластавшись на асфальте. Кристина хочет отправить меня в Мурманск, а Дмитрий — на Дальний Восток. Есть ли в мире место, где я не буду мешать семье Волинских?

Дмитрий поддержал меня, но тут же отдёрнул руки, словно наш телесный контакт был ему неприятен.

— Собираешься заслать меня подальше? Не бойся, я не помешаю вашим планам. — Мне удалось усмехнуться.

— В Приамурье проблемы с наводнениями. — Дмитрий остановился около жилого дома. Отвлечённо, задумчиво осмотрел кладку кирпичной стены, провёл пальцем по швам. — Им нужны инженеры, специалисты по гидротехническим сооружениям.

— По дамбам?

По безжизненной маске лица Дмитрия невозможно понять, о чём он думает, и какие бесы управляют его чувствами.

Если они у него есть, эти самые чувства.

— Существуют разные… способы… борьбы с наводнениями. — Голос Дмитрия неузнаваем. Морщась, он говорит что-то про дожди, прибрежные сооружения, глобальное потепление, потом внезапно меняет тему: — Ты любишь детей.

— Люблю, — подтверждаю, хмурясь.

— В Приамурье нехватка учителей.

— И что?

Дмитрий разворачивается ко мне, сверкая злым взглядом. Я не понимаю причину его гнева, еле сдерживаемой ярости.

— Мы уже выяснили отношения в прошлый раз, но я решил снова проверить. На всякий случай, если ты вдруг изменила мнение.

— Насчёт чего?

— Насчёт меня. Вдруг ты подумала и решила, что я тебе… могу быть ещё чем-то полезен.

— В каком смысле полезен?

— В любом, — ответил зло.

Понимание капля за каплей стекает мне за шиворот ледяной водой. Приамурье, дамбы, Дмитрий и я.

— Правильно ли я понимаю, что ты собираешься ехать в Приамурье строить дамбы?

— Если ты тоже туда поедешь. Со мной.

По надменному лицу Дмитрия невозможно понять, о чём он думает. Он чемпион мира по напускному равнодушию.

— Ты предлагаешь мне поехать с тобой в Приамурье?

Дмитрий изгибает бровь и молчит, поэтому я повторяю вопрос.

— Ответь, пожалуйста! Я должна понять, что ты имеешь в виду.

— Я надеялся, что это очевидно и не требует дальнейших пояснений. — Его едкий, холодный тон — это форма защиты, но от этого не легче. Он предлагает мне уехать на Дальний Восток. Вместе. Я должна ликовать, что Дмитрий хочет меня, хочет уехать со мной и быть вместе. Но наоборот, мне грустно. Всё во мне кричит, что, делая это предложение, Дмитрий идёт против своих правил и планов. Против своей мечты и самого себя.

То, чего он хочет, сделает его несчастным.

— А что будет, если я откажусь?

Дмитрий раздражённо повёл плечом.

— Я не повезу тебя на Дальний Восток насильно! — закатил глаза.

— Мне интересно, что ТЫ будешь делать, если я откажусь? Поедешь с Кристиной или останешься дома?

— Это не имеет значения!

Для меня — имеет. Я догадываюсь, что будет, если я откажусь: он ничего не изменит в своей жизни. Свадьба, политическая карьера… правильное прямоугольное счастье Дмитрия Волинского. Всё, как он и планировал.

Рамки его жизни слишком тесны, его ломит, рвёт во все стороны, так зачем терпеть? Но он не сойдёт с задуманного курса. Я не должна его осуждать, но соблазн велик.

Но если я соглашусь на безумное предложение, то Дмитрий сломает свою жизнь. Ради меня.

Это очень многого стоит. Невообразимо многого для такого человека, как Дмитрий Волинский. Если я соглашусь, он бросит всё, что заработал с таким трудом.

— Это предложение безумнее прошлого.

— Почему? — недовольно насупился Дмитрий. — Я разбираюсь в гидротехнических сооружениях.

Как это типично: он думает, что я волнуюсь о его профпригодности, а не о том, что он предлагает мне разрушить его жизнь!

— А как же пост мэра и политическая карьера?

Дмитрий снова повёл плечом.

— Подам в отставку, — ответил небрежно, словно речь идёт о мелочи.

— Просто так возьмёшь и подашь в отставку? Бросишь всё, о чём мечтал?

— Ты так хорошо разбираешься в моей жизни?

Лучше бы он не лгал. Признался бы, что на данный момент хочет меня сильнее, чем карьеру. Сказал бы хоть пару слов о том, что у него ко мне больше, чем нужда. Но Дмитрий не станет говорить о чувствах, а я не могу не думать о том, что произойдёт, когда новизна нашей связи потускнет. Справлюсь ли я с глубиной его сожалений?

— Ты замечательный мэр. Ты обожаешь свой город и живёшь своей карьерой. Ты бросишь всё это и уедешь на Дальний Восток? — Я говорю громко, с нажимом, надеясь пробудить Дмитрия к реальности.

— С тобой, — ответил он, напоминая о поставленном условии.

Дмитрий хочет меня сейчас, но разочарование неизбежно. Однажды оно придёт, даже если не сразу. Вползёт в душу змеёй, оставляя мазки смертельного яда.

Дмитрий тоже об этом знает, но обсуждать не станет.

— Не делай мне одолжений и не усложняй! — говорит командным тоном. — От тебя требуется простой ответ, да или нет.

— Для чего тебе это?

— Какой ответ тебя убедит? — спрашивает с надменной ноткой в голосе.

— Честный.

— Ты ведь не вернёшься в город?

— Не вернусь.

— Поэтому мы уедем. По-моему, это вполне логично и не требует дальнейших пояснений.

— Но твоя работа и Кристина…

— Хватит, Виктория! Не предполагай, что ты что-то обо мне знаешь. Я сделал тебе предложение и жду твоего ответа.

Дмитрий предлагает мне разрушить его жизнь одним словом без объяснений и условий. Я не знаю, что толкнуло его к этому безумному шагу — нужда, больная тяга или нечто большее, светлое. Он не скажет, а я не рискну. Потому что вижу, как эта жертва заставляет Дмитрия кровить внутри, и от этого мне больно.

Нельзя так прятать чувства, это разрушительно.

— Я не могу так, Дмитрий! Мне нужны объяснения. Что произошло с Кристиной и со свадьбой, какую карьеру ты хочешь, что у тебя на уме, что ты чувствуешь… Ты прав, я совсем тебя не знаю, так объясни…

— Я жду твоего ответа, Виктория! Объяснения не изменят сути, а слова только всё усложняют. Уговаривать тебя я не стану, твоё вынужденное, неуверенное «да» мне не нужно.

— Что ж, тогда мой ответ — нет.

Я ранила себя этим словом, но не могу принять жертву Дмитрия. Жертву, которую он ненавидит и не может объяснить.

Его лицо осталось бесстрастным.

— Как я и предполагал, ответ нашёлся без труда. Полагаю, причины всё те же — я тебе не нравлюсь, у нас плохое прошлое и так далее.

Вдох дался мне с трудом. Воздух режет грудь.

— Нет, это не так…

Дмитрий рассмеялся, запрокинув голову.

— Ай да я, ай да молодец! Умудрился предоставить тебе новые причины для отказа?

— Дмитрий, ты не понимаешь…

— Брось! — махнул рукой. — Всё я понимаю. Меня интересовало только уверенное «да», всё остальное — это «нет». Если Кристина снова с тобой свяжется, сразу сообщи мне. — Дмитрий держится официально и строго. Он уже отстранился, отрезая меня и наше прошлое. — Это тебе! — протянул маленькую карточку.

На ней номер телефона без имени.

— Это номер твоего строителя, Виталия. Он тебя ищет. Осаждает мэрию, скандалит, даже в полицию заявил. Возможно, я ошибся, и из него со временем выйдет что-нибудь путное.

Дмитрий развернулся и ушёл, оставляя карточку в моих руках.

Он… нельзя так.

Он сам не свой. Кристина права, он болеет рядом со мной. Даже не назвал Таля сосунком, а раньше не упустил бы такого шанса.

Он даже не признался, зачем я ему, хотя, наверное, это к лучшему. Я не могу принять его жертву. Что бы ни двигало Дмитрием, эта сила слишком разрушительная. Он не простит ни себе, ни мне, если пойдёт у неё на поводу. Я хочу Дмитрия, но ещё больше я хочу ему добра.