Ник оказался прав. До смешного.

Новости являют собой странный, порой, парадоксальный феномен. Никогда не знаешь, каким боком они повернутся. Вспыхнув, как очередная волна Кофегейта, моя голопопая слава неожиданно приобрела позитивный окрас. Уже на пятый день после «явления русской попки» большинство обсуждений в сети шли под заголовками типа:

«Русская попка за три недели: лучший фитнесс-режим»,

«Средняя ягодичная мышца: что побеждает, генетика или тренировки?»

«Диета для русской попки»,

«Ягодичные импланты — да или нет?»,

«Красота и здоровье. Русская стажерка подняла планку».

Про остальные части моего тела и связь с Кофегейтом словно забыли, сосредоточившись на самой… эээ… волнующей теме. Люкас выцарапал скриншоты из сети на многих сайтах, но не везде. Однако даже без фотографий термин «русская попка» странным образом прижился, так и крутится на языках в обиходе.

На адрес компании мне приходят письма. Среди них даже встречаются предложения интервью (газетных) и сотрудничества (фирмы спорттоваров и одежды). А остальные… думаю, несложно догадаться, какие еще предложения мне поступают.

Люкас крутится вокруг меня юлой, всячески стараясь искупить вину за причиненное зло. Он смотрит на меня так, как я смотрела на Гранда, когда пришла на пятнадцатый этаж: вымаливает прощение за ненамеренную, но грубую ошибку.

Каждое утро Люкас с восторгом читает новые перлы в сети. Доходит до полнейшего абсурда. Например, исследователь из Эдинбурга привел неопубликованные данные, подтверждающие биологические отличия русских женщин от остальных. Что-то про тонус мышц и тургор кожи. Выводы он сделать забыл, потому что слишком увлекся обсуждением того самого тонуса. И тургора заодно. Понятно, о каком месте идет речь.

— Весь мир вращается вокруг твоей… — Люкас подмигнул, — …оси! — закончил хитро. — Какие планы на сегодня? Пойдешь выгуливать свою попку?

Люкас нарывается, я уже раз сто просила его прекратить дурацкие шутки.

Не хочу вспоминать о прошлом.

За последние дни я обошла центр Лондона, влюбилась в парки, архитектуру и темные воды Темзы. Свыклась с тем фактом, что уже никогда не стану прошлой Аленой Серовой. Перестала задаваться вопросом, для чего Лоренс попросил меня остаться в Лондоне, потому что никто, ни единая душа не обратилась ко мне за помощью в расследовании. Вот такой прогресс.

Но я не жалуюсь. Так как я все еще числюсь стажеркой, мне продолжают платить зарплату, что очень кстати. Я гуляю по городу, отдыхаю и провожу время с новыми друзьями, Люкасом и Ником. Вместе мы смеемся над письмами, которые мне пересылают с работы. Например, над предложениями сняться в рекламе спортивных товаров и одежды, стать их «лицом». Хотя нет, насчет «лица» я поторопилась. Их интересует не мое лицо, а… намного более знаменитое место, причем снятое крупным планом.

Не скрою, эта ситуация немного забавляет. Я не вмешиваюсь, не жалуюсь, пусть все идет своим чередом. Иногда во мне шевелится что-то… возможно, желание согласиться сняться в рекламе? Но нет, не могу. Для кого-то это — воплощение мечты, а для меня всегда будет оборотной стороной отвратительного скандала. Унижения. Поруганной мечты. Злой мести. Я хочу об этом забыть.

Что еще случилось за эти дни?

Были моменты, когда хотелось сдаться, не вылезать из постели и жаловаться на жестокость судьбы, но я не позволила себе такую роскошь.

Мое настроение спасли не только Люкас с Ником, но и бабушка. Новые слухи дошли и до нее, снова постарались любезные знакомые, чьи дети не вылезают из интернета. Как же не позвонить пожилой женщине, чтобы убедиться, что она знает про очередной позор единственной внучки? А потом обсудить его во всех неприглядных деталях.

Я безумно волновалась, когда звонила бабушке. Связалась со знакомым из нашего подъезда и попросила зайти к ней с планшетом, чтобы мы смогли поговорить по видео.

Бабушка меня удивила. Я ожидала услышать причитания, плач, предсказания конца света и карьеры.

Однако бабуля гордо задрала подбородок и заявила:

— У тебя отличные гены! От меня достались!

— Какие гены?

И тут моя воспитанная и достопочтенная бабуля поднялась со стула и попыталась показать мне свою… да-да, русскую попку. Втиснула ее в экран чужого планшета. Хорошо хоть раздеваться не стала, только натянула халат поплотнее.

— Видишь, какая? Не обвисла, не сморщилась. Как у молодой, а это в мои-то годы!

Сосед, который настроил видеосвязь и все еще сидел рядом с бабушкой, пулей вылетел из квартиры. Думаю, что за планшетом он вернется очень нескоро.

— Да, впечатляет, — только и осталось сказать мне.

— Ты мне потом пришли фотографию получше, а то Елизавета Васильевна из триста пятой квартиры принесла черно-белые картинки, и тебя плохо видно.

— Бабуль, ты что, думаешь, что у меня задница цветная?

— Да какая цветная! — махнула рукой чрезвычайно довольная старушка. — Я хочу посмотреть, во что ты одета.

— Как во что? Трусы и футболку.

Этот разговор происходит на самом деле?? С моей бабушкой?? Той, которая воспитала меня прилежной и скромной девочкой? Той, которая предупреждала, что, если я буду гулять с мальчиками, то обязательно «принесу в подоле», и меня не возьмут замуж?

— Да вижу я, что в трусы и футболку, но какие? Черные стринги в горошек, да? Я подарила их тебе на восьмое марта. Как знала! — Поправив очки, бабуля присмотрелась к распечатанной фотографии, завернутой в полиэтилен. Для сохранности. — Точно, они самые. Я так Елизавете Васильевне и сказала, что это те трусики. Хлопок качественный, и ягодички открыты в самый раз, только кокетливый треугольничек сверху.

— Ягодички…что??? Какой кокетливый треугольник? Бабуля, послушай, ты точно поняла, что произошло? Я знаю, что фотографии мелькали в сети в России, но стараюсь не читать комментарии. Ничего хорошего в этой ситуации нет! Я случайно зашла к соседу, и…

Пока я пересказывала недавние события, бабушка продолжала смотреть на распечатку.

— Ты, Аленькая, не расстраивайся, — сказала она, когда я закончила. — И домой возвращаться не спеши.

Прозвище «Аленькая» приклеилось ко мне в детстве. Нечто среднее между Аленкой и Маленькой, потому что росту во мне, как и в других женщинах нашей семьи, маловато.

— Почему не спешить?

— Злые языки есть везде, чего только не болтали о тебе, но я не стала их слушать. Хорошо, что ты мне письма писала и велела не верить слухам, вот я и не верила. А теперь эти кумушки давятся своим ядом. В честь твоей попки, вон, диеты называют в Англии твоей, а их внуки не могут до десяти сосчитать без компьютера. А все сидят, шпионят, ищут всякие гадости о тебе в интернете. Весь мир облазили, а нет гадостей больше! Ты — символ красоты русских женщин, вот что я скажу. Поэтому не спеши домой, пусть местные тобой как следуют налюбуются. Может, и присмотришь себе паренька.

Я настолько опешила, что не стала спорить, хотя на кончике языка трепыхалась парочка отборных фраз о местных «пареньках».

— Мне нечего делать в Англии. Работу не найти… — Хотелось сказать, что я — символ не только красоты, но и промышленного шпионажа, но вовремя сдержалась.

— А чего не найти-то? Не в компании твоей, это да. Но из страны же тебя не гонят? Ты англичанка по отцу-то, так и поищи работу. Пусть тебя для журнала сфотографируют, расскажешь им, как мы с тобой приседания вместе делали. Тебе всего три годика было, когда мы начали. Помнишь? Носки вперед, пять приседаний, потом носки в стороны, еще пять. Глубокие приседания под музыку. Вот и будет им русская попка. Тебе стыдиться нечего, ты же не голая зашла к тому мертвому мужику…

Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о каком мертвом мужике идет речь.

— Да, не голая, — повторила машинально. — Бабуль, я не хочу фотографироваться и интервью давать тоже не хочу, сыта этим по горло, да и противно выжимать деньги из скандала. Мы с соседом, наоборот, жалобы подаем, изымаем фотографии, ведь они с экрана сделаны, поэтому принадлежат ему. А так как я на них, то и у меня права есть. Только новых интервью и фотографий мне и не хватало! Я хочу поскорее забыть обо всем этом. Я мечтала стать серьезным ученым, замедлить старение кожи и заниматься любимым делом, а теперь…

— Если это твое дело, оно к тебе вернется. А пока посмотри вокруг, вот идеи и появятся. Против себя не иди, но и не привередничай. Наберись терпения и узнаешь, что судьба задумала. Ты, Аленькая, верь, такие вещи случайно не происходят. Раз судьба ткнула тебя головой в унитаз два раза подряд, это знак.

— Знак чего? — спросила тупо. Знала бы бабуля, в какой унитаз я сама ткнулась с Александром Грандом, не гордилась бы мной так искренне. Спасибо хоть не «принесу в подоле».

— Знак того, что грядет большая удача. Судьба всегда так, если что отнимет, то потом даст вдвойне.

— Бабуля, ты оптимистка!

— Я не оптимистка, а мудрая женщина с подтянутой русской попкой.

— Бабуля!!!

— Что бабуля-бабуля? Помнишь Виктора с первого этажа?

— Какого Виктора? Семеновича, что ли?

— Его самого. Он пригласил меня в театр. Значит, заметил мою…

— Бабуля!!! — Н-да. Не такого разговора я ожидала, совсем не такого. Я, конечно, рада оптимизму бабушки, но все имеет пределы. — Ты хоть понимаешь, в чем меня подозревали? В пособничестве преступлению, утечке информации. Это промышленный шпионаж…

— Ты читала про Мату Хари(7)? Она была известной героиней, про нее фильмы снимают…

— Бабуля!!!

— Перестань меня бабулить, Аленькая. Мы — семья Серовых! И я, и твоя мать работали в средствах массовой информации, поэтому не чураемся такой славы.

— Ты о чем!!?? Какая слава?? Какие средства массовой информации? Ты писала статьи для заводской газеты! Бабуля, любимая, прости, что я так опозорилась, но я обязательно что-нибудь придумаю. Я выберусь из этого дерьма…

— Выбирай слова, Аленькая! — бабушка строго поджала губы. — На твою попку теперь иностранцы равняются, так что следи за языком. Вдруг нас кто записывает на планшете этом… — Вздохнув, бабушка нахмурилась. — Все я понимаю. И боюсь представить, как плохо тебе было. Сердце за тебя болит, ночами плохо сплю, все представляю, что ты пережила. И начальник, небось, так и не поверил, что ты не виновата. — Бабушка вдруг заговорила серьезно.

— Не поверил.

— Ну и Бог с ним. Пожелай ему добра и думать забудь. Зла не желай, иначе все к тебе вернется. Держись, Аленькая! Бывает, думаешь, конец света, а оказывается — начало. А в России тебе делать нечего. У нас тут русских попок знаешь, сколько? Везде, куда ни глянь.

Вот такой разговор получился. Вроде странный, а после него словно тяжесть с души упала. Легко так, спокойно. Что ж, давай, судьба, показывай, ради чего ты меня пихала головой в унитаз. Жду!

--

7 — Мата Хари — знаменитая танцовщица, куртизанка и шпионка XIX–XX вв.

* * *

Еды в квартире не было. Вообще-то, этим предложением можно начинать каждый новый абзац, потому что Люкас поглощает неимоверные количества пищи. При этом он виновато морщит лоб и бормочет что-то про растущий организм.

— Прошу тебя, Алли, будь другом, купи вкусненького. Я бы вышел, но у меня скоро эфир для Азии. — Умоляюще сложив руки, Люкас бросил деньги на кухонный стол. — Я покупаю! — объявил гордо.

Ну да, он покупает, а я выбираю и тащу домой.

Сначала я погуляла по городу, это уже стало ежедневной традицией. Потом нашла продуктовый магазин, закупилась на пару дней, еле дотащила мешки до дома. В следующий раз заставлю Люкаса пойти со мной, ему полезно будет, а то живет, как вампир, дневного света не видит.

Открыла входную дверь, подхватила мешки и вошла в прихожую. Дверь Люкаса открыта, значит, он на кухне. Небось, еду ждет!

— Мама пришла, ням-ням принесла! — объявила весело. Сейчас сосед налетит и съест половину еды прямо из пакетов.

На кухне заскрипел стул, раздались шаги.

Я поставила мешки на пол и наклонилась расшнуровать ботинки.

— Неси мешки на кухню, только сразу все не съедай, я хочу вкусненькое приготовить, — проворчала добродушно.

Я узнала его по запаху. Одеколон и шерсть. Александр Гранд наклонился, собрал мешки и понес их на кухню. Без слов. Без приветствий.

Я замерла с ботинком в руке. Сначала в голову полезли всякие страхи, типа он пришел, чтобы мне угрожать, и прочее. Но я быстро встряхнулась. Для этого у Гранда есть Лоренс, сам он не станет марать руки. Уже один раз замарал и не только руки, а потом передал эстафету своему французу на побегушках, чтобы тот меня запугивал.

Что он здесь делает?

Меня тошнит от его запаха.

Доковыляла до кухни в одном ботинке, не стала тратить время на раздевания. Острая потребность вышвырнуть Гранда на улицу зудила под кожей, как чесотка. А ботинок на ноге понадобится, чтобы дать ему под зад.

Гранд деловито расставлял пакеты на столе, заглядывал в них, принюхивался. Люкас стоял у окна и смотрел на меня с таким ужасом, словно я держала в руках мачете и собиралась его обезглавить. Не стану врать, такое желание имеется. Красноволосый поганец видел фотографии Гранда и знает, как я к нему отношусь, а все равно впустил его в квартиру.

— Алли, тебе чай заварить? Тут к тебе зашли… поговорить… ты если что, зови, я у себя, — нервно затараторил Люкас и, тут же забыв, что предложил мне чай, протиснулся в коридор.

Я не стала его останавливать. Наоборот, повинуясь внезапному витку паранойи, прикрыла за ним дверь. А то, зная мою удачу, снова случится какая-нибудь фигня. Окажется, что в коридоре камера и наш с Грандом разговор попадет в сеть… Не судите строго, мое недавнее прошлое создало благодатную почву для паранойи.

— Мистер Гранд!

Он достал из пакета банку соленых огурцов, посмотрел на этикетку и вопросительно поднял брови.

— В холодильник? — спросил, словно мы женаты много лет и вместе ходим в магазин.

— Да.

Я доковыляла до стула, села и сложила руки на груди.

Александр достал упаковку кексов и положил передо мной. После этого аккуратно сложил многоразовый пакет и огляделся по сторонам.

— Положите у раковины.

Послушался. Нет, не просто послушался. Оторвал пару бумажных полотенец, вытер поверхность и положил на нее аккуратно сложенный пакет.

Из следующего достал гель для душа, шампунь и тампоны.

Приподняв одну бровь, посмотрел на меня.

Я кивнула в ответ на немой вопрос. Не волнуйтесь, мистер Гранд, у нас не будет общего потомства.

Даже тампоны его не напугали, деловито положил их на стол рядом с кексами.

Разгрузив последний мешок, показал на чайник.

— Кофе? — спросил без улыбки.

— Давайте лучше я вам, — усмехнулась в ответ, не вставая с места.

Невероятно, что с нами делает время. Совсем недавно я сходила с ума от скандала Кофегейта, а теперь шучу об этом в присутствии моей случайной жертвы.

— Много молока и снотворного? — усмехнулся Александр в ответ.

Смеяться расхотелось.

Да, мне лучше. Да, я сплю по ночам и уже не плачу. Но я ношу на себе, прямо на груди, в самом центре, пучок оголенных нервов. Случайное слово, упоминание, дуновение мысли — и все. Как удар током. Запускается цепь воспоминаний, которые скидывают меня во тьму.

Наш воображаемый мир — всего лишь хрупкая фантазия. Порой самый невинный поступок — случайное слово, чашка кофе, ночной поход в туалет — может разрушить все, к чему мы стремились, во что верили. С этим осознанием трудно жить.

Вот и сейчас первая шутка про кофе показалась забавной, я даже возгордилась своей выдержкой, а последние слова Гранда отбросили меня в прошлое. Но я держусь. Сижу, скрестив ноги, покачивая единственным ботинком, и жду объяснений Александра.

Мне хочется вцепиться в его смазливую рожу, избить до беспамятства, чем попало, привязать его к столу, чтобы не сбежал, и орать, пока не охрипну. Пока он не поймет, как отвратительно со мной поступил. Дважды.

Но я вежливо и бесстрастно смотрю на его вежливое и бесстрастное лицо.

Александр сел рядом, кофе он так и не сделал.

Покрутил в руке упаковку с кексами.

— Фанаты твоего зада удивятся, что ты ешь углеводы, — сказал насмешливо.

Я не ответила и не отвела взгляд. Почему я сразу не заметила, какие холодные у него глаза? Морщинки смягчают взгляд, делают человечнее, улыбка очаровывает, но это наносное. Игра, которой он научился за годы бизнеса.

— Алена!

Сижу, покачиваю ногой. Александр чуть склоняет голову, одобряя мое хладнокровие. А чего горячиться? Кроме жизни, отнять у меня нечего, но и он не крестный отец мафии.

— Дер+мовая у тебя квартирка.

Молчу.

Накричать бы на него, вцепиться в волосы, в глотку и трясти изо всех сил… Помню, как дрались в детском саду, от души, не думая о последствиях. Вот бы снова так. Врезать Гранду, а потом завыть зверем. Мое давление, наверняка, зашкаливает, столько всего в себе сдерживаю.

Но я не доставлю удовольствия Гранду, не позволю меня спровоцировать. Не хочу ни мести, ни справедливости судьбы, только чтобы Александр ушел как можно скорее и никогда не возвращался. Я ненавижу его. За злой умысел, за грязную игру, за несправедливость. Ненавижу и боюсь тоже, немного, но все-таки. Такие, как он, ни перед чем не остановятся, если что-то задумали.

А он здесь не просто так, а в поисках новой мести. Ведь ему снова не удалось меня растоптать, я выплыла на поверхность. Задницей вверх.

Александр постукивает по столу длинными пальцами. Поневоле вспоминаю, где они были… как они… нет, больше не вспоминаю. Никакого романтического флера, только неприязнь и глубокое разочарование. И в нем, и в себе, потому что сразу не разгадала, какой он на самом деле. Придумала влюбленность на свою бедовую голову и вовремя не очухалась.

— Что вам нужно? — спросила, не желая, чтобы Гранд принял тишину за гостеприимство.

— У меня есть давний соперник. Я перекупил акции его компании, и он отомстил, подослав подставного фотографа.

— Вы рассказали об этом полиции? — Внезапно я забываю о неприязни к Гранду, мне не до него. Ведь если разоблачат виновников, то можно будет доказать мою непричастность к преступлению.

Александр усмехнулся, но взгляд остался холодным.

— Я привык сам заботиться о справедливости.

— В вашем определении.

— Именно так, — невозмутимо согласился он.

— А мне вы об этом рассказываете, потому что… — вопросительно поднимаю брови.

— Захотелось.

— Я не знаю ваших противников, и я не причастна к их мести.

— Это ничего не меняет. Например, того, какую роль ты сыграла в моей жизни. Ты купилась на заигрывания смазливого фотографа и испортила мою жизнь. Забрызгала меня отвратительной грязью…

— Вашей собственной грязью, мистер Гранд. Поступки ваши, фотографии ваши и женщины тоже. Даже если газеты исказили информацию, суть от этого не меняется.

Гранд сверкнул глазами, и я чуть не подавилась воздухом. Молчи, идиотка! Тебе что, мало его прошлой мести?!

— Вы отомстили мне дважды, не так ли? — спросила, не сдержавшись.

— Что именно ты считаешь местью? — Александр вытянулся на стуле и насмешливо приподнял бровь.

— То, что произошло на пятнадцатом этаже, это первая месть. Я пришла к вам в момент кризиса, на эмоциях, ослепленная… уважением к вам, но вы не остановили меня. Не повели себя, как мужчина.

— Наоборот, я повел себя очень даже как мужчина, — с издевкой парировал он, и я притворилась, что не расслышала.

— Вы воспользовались моим состоянием.

— А ты пришла, чтобы развести меня на жалость.

— Я пришла извиниться.

— Ты явилась ко мне, нагло надеясь, что я защищу тебя от расследования. Я, мужчина, которого ты усыпила.

— Не нарочно! — а вот и крик, потому что сдерживаться очень трудно. Глубокий вдох, и я снова говорю спокойным тоном. — Не думаю, что мы с вами сойдемся во мнениях, но вы поступили отвратительно. А потом отомстили мне во второй раз, когда я случайно появилась в сети. Это ведь вы раздули скандал?

— Разумеется.

Втайне, глубоко внутри я надеялась, что это дело рук других стажерок, а не Гранда.

Я сглотнула вдруг ставшую вязкой слюну. Он даже не пытается солгать, не сожалеет и не извиняется. Изучает меня, как насекомое под занесенной над ним подошвой.

— Зачем?

— Захотелось. — Гранд пожал плечами. — Однако тебе крупно повезло, Алена, ты удачно выкрутилась. Наслаждаешься голопопой славой?

Значит, я права. Гранду приспичило меня раздавить, и триумф русской попки его не устраивает. Моя дурная слава обратилась в нечто положительное, и ему не терпится снова меня унизить.

Мне настолько невыносимо рядом с ним, что впору кричать, но я одергиваю себя в очередной раз.

— Раз вы нашли виновных, то я могу вернуться домой. — Продолжаю говорить подчеркнуто вежливо в ответ на его фамильярность.

— Нет, не можешь.

— Не вижу причин оставаться в Англии, и вы не можете меня заставить, — говорю с предательской дрожью в голосе.

— Ты красиво кончаешь, Алена.

— Я, простите, что? — несколько раз моргнула от удивления, пытаясь сопоставить его слова с темой разговора.

— Мне понравилось, как ты кончила. Ты толкала меня, царапала плечи, будто переживала что-то страшное. Ты билась всем телом. Не красовалась, как другие женщины. Это был сильный оргазм. Твое тело согнулось подо мной, и с последней судорогой лицо заблестело от испарины. Ты сжала меня изо всех сил, а потом раскрылась и стала мягкой в моих руках.

Да он поэт!

Гранд сощурился от удовольствия, смаковал каждое слово, будто снова переживая нашу близость.

— Спасибо, я старалась, — сострила, изумленно качая головой. Мужик явно не в себе, свихнулся от жажды мести. Только и остается, что его пожалеть.

— Я хочу сделать так, чтобы ты снова кончила.

— Очень… эээ… любезно с вашей стороны, но я откажусь. А теперь, если позволите, я займусь делами.

— Не позволю! — усмехнулся, дразня.

— Вам следует уйти, мистер Гранд. — Я сдерживаюсь из последних сил. Он пытается разозлить меня, спровоцировать, но я не позволю мною манипулировать.

— Называй меня по имени, Алена, и не скрывай русский акцент. Когда я вошел в тебя, ты закричала мое имя с роскошными русскими «р». Мне понравилось.

— Мистер Гранд! — я постаралась, чтобы два «р» прозвучали еле заметно. — Я свяжусь с отделом кадров, заберу документы и сообщу дату возвращения домой. А с вами я бы предпочла больше никогда не видеться.

— Тебе понравилось со мной.

— Я бы так не сказала.

— Врешь!

Мое давление поднялось до критической отметки, скоро из ушей повалит пар. Я стараюсь не опуститься до истерики, но как же это сложно!

— Мистер Гранд, я…

— Александр. Не прячь «ррр».

Я не знаю, как его называть. Даже в слове «директор» слишком много «р». Хотя… есть пара идей для нового прозвища Гранду. Очень нелестного.

— По просьбе Лоренса я осталась в Лондоне и по-прежнему считаюсь служащей вашей компании. Если вы сейчас же не уйдете, мне ничего не останется, как сообщить отделу кадров о нашем… неподобающем инциденте и попросить защиты.

— Моей репутации это не повредит, а вот твоей — да.

— Ошибаетесь. Нашему скандалу как раз не хватило еще одной главы, остренькой, с перчиком. Той, в которой я рассказываю газетам, как вы отомстили наивной стажерке. Не забуду упомянуть, насколько вы потеряли контроль. Вы, который всегда пользуется презервативом, кончили в меня без защиты. Рвали зубами мою кожу и рычали, как животное. Даже раздеться не успели, совсем обезумели, срывали с меня одежду, спешили…

Взмах ресниц, и лицо Гранда бледнеет. Тело подбирается, словно готовясь к драке.

Я ни за что не расскажу об этом, особенно газетам. Ни за какие блага мира. Но сейчас во мне кипит такая злость, что я готова угрожать Гранду чем угодно.

Александр смерил меня взглядом, решая, блефую я или нет.

Видимо, я выглядела достаточно безумной, потому что его следующая фраза прозвучала вкрадчиво.

— Да, ты можешь так поступить, но ничего не выиграешь. Славы ты уже добилась…

При этих словах меня так тряхнуло, что я чуть не слетела со стула. Я добилась славы?! Он всерьез думает, что новый виток скандала меня порадовал?

Прищурившись, Гранд оценивал мою реакцию.

— Подумай о моем предложении, Алена. Скандал сошел на нет. Ты уже не работаешь в компании, только числишься, мы разорвем контракт. Я хочу снова с тобой встретиться. Отложи возвращение в Россию. Не волнуйся, надолго я тебя не задержу, нескольких встреч будет достаточно. Первая может быть прямо здесь и сейчас.

На щеке Гранда дернулась мышца. Он сделал паузу, посмотрел в окно. Меня тошнит при мысли, о чем он сейчас думает, какие сцены представляет. Здесь и сейчас. Он и я. Его предложение гадко. Непрофессионально. Безнравственно.

— Хотя лучше в другом месте, — продолжил он, — эта квартира отвратительна. Можешь сама выбрать, когда и где мы встретимся и на каких условиях. — Александр нетерпеливо щелкнул пальцами, отмахиваясь от неинтересной темы. — Рестораны, гостиницы, компенсация за твое время и прочее… диктуй условия!

Он замолчал, предлагая заполнить пробелы. Полагаю, я могу потребовать у него рекомендационные письма, деньги, драгоценности и даже, чем черт не шутит, работу. Он может восстановить мою репутацию и устроить меня на стажировку в другую компанию.

Гранд способен на все, я в этом не сомневаюсь.

Интересно, за сколько он готов купить гордость Алены Серовой?

Мне следует ему ответить. Например, возмутиться попытке меня купить и объяснить, что я не продаюсь. Однако я молчу, потому что не доверяю своему голосу. Все мои силы идут на то, чтобы не взорваться от ярости.

— Когда я с тобой закончу, ты сможешь вернуться домой, — деловито продолжил Гранд, — или, кто знает, может, захочешь остаться и продлить отношения, ты ведь испытывала ко мне некоторую привязанность, — усмехнулся с издевкой.

— Мистер Гранд, я испытываю к вам…

Как бы выразиться точнее… Неприязнь? Презрение? Нет, все-таки ненависть. Настоящая. Горячая. Когда Александр уйдет, я выплесну ее наружу. Разорву на куски новое одеяло или придушу Люкаса. Но не сейчас, не при нем, я не потеряю контроль над собой в присутствии Гранда.

— …Я вас ненавижу.

— Это взаимно, но ничуть не помешает…

— Вон!! Уходите сейчас же и никогда не возвращайтесь!

Дверь открылась, и Люкас опасливо зашел на кухню и загородил меня собой. Не судите строго, он те то, чтобы трус, просто никудышный защитник. Худой, как плеть, несуразный. Волосы собраны в хвостик на макушке, красная челка не придает серьезности. Но в этот раз он ведет себя, как мужчина: встает прямо передо мной, еще и руки поднял, загораживая меня от Гранда. Тому только дунуть, и Люкаса сметет в сторону, но геймер держится. Мелочь, а приятно.

— Мистер Гранд уходит, — сообщила я, — и больше не вернется.

— Когда согласишься на мое предложение, позвони. — Александр оставляет визитку на кухонном столе.

«Когда», а не «если».

Люкас проводил гостя и бегом вернулся на кухню.

— Меня подожди! — крикнул на ходу.

— Для чего тебя ждать?

— Так ведь ты сейчас устроишь ритуальное сожжение его визитки, да? Боюсь, квартиру спалишь. Что он тебе предложил?

— Ничего интересного. Выброси визитку, ладно? Я не хочу к ней прикасаться.

* * *

Я волновалась. Александр ушел, но удовлетворенным не выглядел. Почему он не может оставить меня в покое? Ведь знал же, что я не соглашусь на его оскорбительное предложение. Тогда зачем приходил? Только если доказать, что он способен вывести меня из равновесия. Что ж, это ему удалось.

Предугадать его следующий шаг невозможно. После встречи с Грандом в моей жизни началась сплошная черная полоса, и пока я не избавлюсь от его пристального внимания, ничего не изменится.

Я носилась по квартире в маниакальном состоянии. Привела в порядок кухню, отдраила полы, раковины и ванну.

— У тебя что, стресс? — занервничал Люкас, направляясь к холодильнику. Попивая кофе-гляссе из бутылки, он опасливо следил за моими действиями.

— Все в порядке! — Я принялась мыть кухонное окно.

— В порядке, точно. Хотел бы я знать, зачем приходил тот красавчик! — Люкас швырнул бутылку в мусорное ведро. Промахнулся, как и всегда, окрашивая стену кофейными брызгами. — Ладно, ладно, извини, не бесись, — проворчал, вытирая потеки рукавом. — Я все понял. Ты сбрендила от стресса и теперь будешь целыми днями полировать мою квартиру. Я не против, только не лезь, когда я в прямом эфире. Или лезь, но в нижнем белье.

— Отвали!

— Алли! Не злись ты так! Может, твой начальник того…?

— Чего «того»?

— Эмоционально незрелый?

Я аж тряпку уронила.

— Чего-чего? Откуда ты знаешь такие слова?

— Моя мать работает психологом на юге Франции. Однажды она сказала, что некоторые проживают всю жизнь, так и не достигнув эмоциональной зрелости.

— Это про кого она так говорит? Не про тебя ли?

— Нет! — Люкас было нахохлился, но тут же передумал обижаться и усмехнулся. — Про меня она говорит вещи похуже, типа я вообще никогда не вырасту! — фыркнул, качая головой.

— Быть того не может!

— Алли! — Люкас ткнул указательным пальцем в мое плечо. — Не сходи с ума, а? Я с тобой не справлюсь. Давай лучше напьемся?

Чтобы развеселить меня, он заказал еду из китайского ресторана. Много еды. Заставил кухонный стол картонными коробочками и стаканчиками.

К этому прилагались две бутылки вина из магазина на углу. Отвратительное, похожее на уксус, оно тем не менее дало желаемый эффект. Прикончив одну бутылку, мы с соседом ополовинили вторую, когда пришел Ник. Пить, само собой, не стал, но еду попробовал и за нашей нетрезвой болтовней следил с интересом.

— … А я говорю, никто уже не играет в «Замок Слепых Драконов»! А тот идиот считает, что это самая крутая игра. Представляешь, Алли?

— Не фига не представляю.

— Короче, в этой игре змеи пытаются заполучить доступ к Озеру Иллюзий… В нем топят героев…

— Каких героев?

— Тот, кто возрождается, тот и герой… Их топят, и тогда змеи получают Кольцо Зрения…

— А у змей-то что со зрением? Они тоже слепые?

— Нет, но алтарь требует жертв…

— Все! Я официально запуталась на фиг!

Мы несем нетрезвую чушь, но нам дико смешно, как бывает в компании друзей при легком опьянении. Мы хохочем до слез. Я вообще ничего не понимаю в играх, а Люкас не знает других тем для разговора.

Внезапно Ник поднимается на ноги.

— Идите-ка за мной! — командует.

Он приводит нас в игровую комнату Люкаса.

— У тебя есть «Мир Великих»? — спрашивает.

— Это игра для детей! — усмехается геймер, усаживаясь за компьютер.

— Есть? — требует Ник.

— Ну, есть, — смущенно соглашается Люкас, мой взрослый малыш.

— Каких еще великих? Писателей? Поэтов? — Я усаживаюсь рядом, не выпуская из рук стакан с вином. Бокалов у Люкаса нет.

Ник садится рядом, чтобы видеть наши лица.

— Алли, в этой игре несколько уровней. Ты начинаешь как простой завоеватель чужих земель, потом приобретаешь силу и собственность. И тогда тебе приходится не только завоевывать, но и защищать свое.

— Как в жизни, короче! — хихикаю я.

— Почти как в жизни. — Ник серьезен. — На пятом уровне ты становишься Великим. Можешь превратиться в дракона, в зверя или в птицу, выбрать себе вид магии, создать собственные владения…

— Ты че… — пьяно икает Люкас, — на досуге детскими играми балуешься?

— Нет, не я. Сын.

Мы с Люкасом замедленно перевариваем новость.

— Не будем о прошлом, — говорит Ник.

Трезвая, я бы кивнула и перевела тему, но после бутылки вина я не могу сдержаться.

— Как это, о прошлом? Что с твоим сыном?

— Он в порядке, но мы не видимся. Я бывший отец.

Последняя фраза прозвучала неправильно, нелогично, невозможно. И во мне снова заговорило вино.

— Нет уж, Ник, сейчас ты сказал полную фигню. Можно быть бывшим мужем или любовником, но никак не бывшим отцом.

Люкас ткнул меня в бок, и я ойкнула, даже немного протрезвела.

— Совсем сбрендила? Чего лезешь? — прошипел геймер.

— Алли права. «Бывший» и «отец» — это неправильно. — Ник потер ладонью лоб. — Люк, покажи Алли «Мир Великих», я хочу посмотреть, как она сыграет, — быстро перевел тему.

— Я?? — тихо спросила, все еще смущенная своей бестактной выходкой. — Я вообще ничего не понимаю в играх…

Люкас, странно воодушевленный этой идеей, подтянул мой стул ближе к своему.

— Это очень просто, вот… Первый уровень. Беги по берегу, ищи оружие и деньги.

— Где тут берег? Вот эта синяя фигня, что ли? — тыкаю в клавиатуру, неумело мучаю компьютерную мышь. — А деньги где? Ой! — кричу от неожиданности, когда навстречу выбегает невообразимое белое чудище. — Это что за бред?

— Алекрот! — вопит Люкас. — Бери! Его можно продать или обменять на сено!

— На кой дьявол мне сено? Да и как брать этого крота?!

— Я же сказал, как! Вот, нажимай! У тебя что, пальцы деревянные?

— Сам ты деревянный, объяснить нормально не можешь.

Во мне откуда ни возьмись появляется азарт, и я, вернее, мой герой несется по берегу. Причаливают корабли, обменивают моих так называемых алекротов на еще более непроизносимые вещи.

— Почему ты бежишь мимо денег? — вопит Люкас.

— Хочу и бегу. Ой, смотри, это что за курица?!

— Это не курица, а противник! Ты чего стоишь на месте, курица? Ты что, не видишь, как он занес над головой нож?

— Я думала, это клюв!

— Клюв??! Он сейчас тебя убьет на фиг! Алли!!!!

— Я не умею сражаться!

— Я же тебя учил!.. Все, ты в ауте. Почему ты стоишь на месте, когда тебя убивают? Ты же рыцарь, и у тебя оружие!

— Где?

— Сейчас зарифмую! На поясе!

— Это оружие?

— А что еще?

— А я думала, это юбка такая…

— Твой герой — мужчина!!!

Наверное, на нас повлияло вино. Или мне просто захотелось подурачиться. Вино закончилось, я потерялась в странной детской игре, ничему не научилась, сто раз умерла, но получила огромное удовольствие.

Нас прервал голос Ника. Впервые за последний час или даже дольше.

— Алли, распусти волосы! — попросил он.

— Что?

Эта просьба напомнила о дне съемок, и я поежилась.

— Сделай любезность, распусти волосы и зачеши их на левую сторону.

С подозрением посмотрев на бармена, я послушалась.

— Продолжайте играть! — попросил он.

Но игра не шла. Странная просьба отвлекла нас с Люкасом.

— Люк, у тебя же есть второй игровой компьютер? — спросил Ник.

— Ну да, старый. А что?

— Чтобы Алли играла.

— Во что? Ник, да она полный профан! — воскликнул Люкас. — На фиг ей компьютер? Лифчики на нем сушить?

Ник переводил взгляд с меня на Люкаса и обратно.

— Раньше я работал в газете, достаточно известной, и на телевидении немного. Занимался маркетингом и пиаром. Опыта у меня достаточно, и глаз наметан. Я вам точно скажу, вы пара.

— Что??! — заорали мы с Люкасом в голос, синхронно отодвигаясь друг от друга.

— Да не такая пара, — махнул рукой Ник, — а экранная. Между вами забавная химия, и голоса подходят. Вы на кухне хохотали ни о чем, и меня осенило. А теперь увидел, как вы препираетесь во время игры, и уверен в этом. У вас огромный потенциал.

— Потенциал чего? — осторожно проверила я.

— Вы пара.

Ни фига не понятно.

— Это ты к чему? Ты же не всерьез… — Похоже, Люкас понял больше меня.

— Очень даже всерьез. Что тебе терять? Ты так себе, среднячок. Если хочешь, продолжай параллельно как Вечно Мертвый, никто не запрещает. Но я тебе обещаю: если вы с Алли начнете что-то новое, это загорится.

Аккуратно отставив бокал, я выпрямилась на стуле.

— Значит, так, — сказала холодно, — по-моему, я выразилась достаточно ясно, что не собираюсь появляться перед фанатами Люкаса…

— Подожди, Алли, — прервал Ник, — я о другом. Мы создадим новый бренд. Люкас и Алли. Вы будете играть вместе. Ваши шутки и препирательства звучат очень органично и забавно, даже я потерял счет времени.

— Маленькая деталь… — встряла я, — я не умею играть от слова совсем. Ты только что стал тому свидетелем.

Ник кивнул.

— Это и есть ваш бренд, так что старайся оставаться профаном как можно дольше. Самый кайф в том, что ты ничего не умеешь и строишь из себя дурочку. Запишите парные видео, где Люкас учит тебя играм, а ты все делаешь неправильно и смешно, и вы в шутку ругаетесь и препираетесь. Можно предлагать подписчикам сыграть с тобой, за плату или просто так. Квест «Научить Алли».

Люкас молчал. Смотрел на экран остекленевшими глазами и думал.

— Попробуйте, что вам терять? — спросил Ник. — Алли, ты же говорила, что хочешь пожить чужой жизнью… вот, пожалуйста!

— Мне кажется, ты ошибаешься, — вежливо ответила я. — Я читала комментарии подписчиков Люкаса, среди них… эээ… зрелые мужчины. Им такие развлечения на фиг сдались.

— Вы будете играть для детей и подростков, — пояснил Ник. — Я поэтому и попросил включить «Мир Великих». Выберем соответствующие игры, и я помогу вам запустить канал и сделать пиар.

— Я?? Русская попка станет делать детские видео? — не верю, что он предлагает такую чушь. — Какие ненормальные родители позволят детям и подросткам на меня смотреть?

— Не глупи, Алли. Я ведь говорил тебе, что скандалы непредсказуемы. Что началось, как негатив, превратилось в рекламу красоты и здоровья. Блоги забанили, неприличные комментарии подчистили, ты и сама видела. Прости за каламбур, но русская попка повернулась другой стороной, стала символом здорового образа жизни. В моем спортзале по пятницам проводят занятие «Русская попка», на него очередь. Твоя… кхм… пятая точка стала стандартом, к которому стремятся. Так почему символ красоты и здоровья не может выступать для детей и подростков?

— Мир безумен, — выдохнула я, жалобно глядя на молчащего Люкаса. Я росла, твердо зная, чего хочу и к чему стремлюсь. У меня были идеи, ценности, табу… твердые табу. Я хорошая девочка. Послушная. Добрая. Искренняя… И вот, моя жизнь сделала странный поворот.

— Да, Алли, мир безумен, поэтому лучше шагать с ним в ногу, иначе будешь затоптана. Что тебе терять? Ты сидишь на месте, не ищешь работу и не улетаешь домой. Только и делаешь, что ненавидишь Гранда. Так хоть повеселись в процессе, да и Люкасу помоги. А то он… вечно мертвый.

Не говоря ни слова, Люкас поднялся с места и вышел в коридор. Вернулся он с тюбиком красной краски для волос и протянул ее мне.

— Если ты тоже выкрасишь челку, будет здорово, — сказал он.

Я посмотрела на тюбик. Под глянцевой картинкой написано: «Сенсация сезона».

Все, что мне нужно, — это еще одна сенсация.

— Попробуем, Алли? — спросил Люкас, взволнованно моргая. — Ты сказала, что хочешь отдохнуть и пожить чужой жизнью. Как насчет моей?

Чем судьба не шутит? Уж моя-то точно. Может, бабушка и права, в жизни не бывает случайностей. А вернуться домой я всегда успею.

Вытерев вспотевшую ладонь о джинсы, я пожала руку моего нового напарника.