— Умер Ватилиус, — без единой эмоции проговорил отец, листая свою половину газеты.

Я предпочитаю светские новости и спорт, а отец — политику и торговлю, поэтому перед завтраком мы делим газету пополам.

— Жаль, хороший был парень.

— Ты понятия не имеешь, о ком я, да? Герцог Ватилиус Девал, 98 лет.

— Хороший, зрелый парень.

— Ты теперь седьмая в очередности наследования престола.

— Ура.

— Вот и я о чем.

Отец снова погрузился в чтение новостей. Ни его, ни уж тем более меня, трон не интересует. В так называемую очередь к престолу я попала по материнской линии, несмотря на протесты отца. Мы оба искренне желаем остальным претендентам здравия и долголетия, поэтому беднягу Ватилиуса жалко от души.

Отец потянулся к пирожному, и, не поднимая взгляд от газеты, я отодвинула вазочку подальше. Лекари запретили отцу сладкое, однако, будучи мужчиной независимым и властным, адмирал Отто Вистелл не особо прислушивается к запретам.

Но в этом случае, чтобы добраться до желанных пирожных, ему придется переступить через меня, единственную дочь и наследницу Александру Вистелл.

— Ты почту смотрела? — Отец не сводил взгляда с пирожных.

— Я никогда не интересуюсь почтой, и ты об этом знаешь.

— К тебе снова сватаются.

— Ура.

— Ты даже не спросишь, кто?

— Не-а.

— А вдруг я соглашусь?

Эти слова — пустая угроза, всего лишь месть отца за пирожные. Он никогда, никогда, никогда не заставит меня выйти замуж. Отец вырастил меня самостоятельной и независимой, и теперь, в 23 года, я сама управляю нашими владениями. «Если не наделаешь глупостей, тебе хватит денег на шикарную жизнь до самой старости, — сказал отец, а бабушкам и тетушкам пригрозил: — Оставьте Александру в покое. Никакого сводничества, смотрин и контрактных браков. Моя дочь вольна поступать, как ей заблагорассудится».

А мне заблагорассудилось не выходить замуж.

У меня замечательный, невероятный отец. Для меня он — весь мир. В 35 лет, будучи многообещающим капитаном королевского флота, Отто Вистелл был поставлен в известность, что ему подобрали невесту королевской крови. Не задавая лишних вопросов, отец вернулся с военных действий ровно на два дня, чтобы отпраздновать свадьбу, высвободить невесту из вороха кружев, провести с ней не очень памятную брачную ночь и вернуться на войну. Беременная и все еще незнакомая жена осталась на попечении у многочисленной родни. Через 9 месяцев капитану сообщили, что жена умерла в родах, а у него появилась дочь, которой срочно необходимо имя. На письма Отто Вистелла отвечал его адъютант по имени Александр, и отец недолго раздумывал о том, как назвать ребенка.

Так я стала Александрой.

Я познакомилась с отцом, когда мне исполнилось 10 лет, по окончании Штормовой войны с Плессией. С первой встречи он стал для меня всем — отцом, матерью, другом и божеством. Удивительно, но суровый, порой до жестокости, адмирал Вистелл отвечал мне трепетной любовью, хотя и проявлял ее по-мужски. Наша глубокая, искренняя привязанность припорошена сдержанностью и изрядной долей иронии.

— Неужели не любопытно, кто твой новый жених? — язвительно произнес отец, протягивая руку к пирожным.

— Нет. — Отодвинула вазочку подальше и накрыла салфеткой.

— А я вот подумываю, что пора сбыть тебя с рук, — злорадствовал отец, следя за моими действиями.

— Чтобы не мешала тебе есть сладкое?

— Именно. Князь Бурави в красках расписал свои пламенные чувства. Думаю, вы будете счастливы.

— Князь Бурави? — я наконец оторвала взгляд от газеты. — Извращенец, влюбленный в свою сестру?

— Они родные только по матери, — усмехнулся отец.

— Это в корне меняет дело, я дрожу от восторга! А еще я слышала, он держит свинью в качестве домашнего питомца.

— И в чем проблема? Такое трогательное единение с природой! — отец протянул руку за вазочкой, но я поставила ее на пол у моих ног.

— Не он ли коллекционирует черепа грызунов?

— Нет, это его старший брат.

— Выйду замуж за них обоих, но пирожные ты все равно не получишь. — Дотянувшись до колокольчика, я позвала слугу. — Передай, пожалуйста, кухарке, что с сегодняшнего дня мы не едим пирожные.

— Александра! — всерьез запротестовал отец. — Ты не должна из-за меня отказываться от удовольствий.

— Мне не помешает похудеть, а то скоро задница в кринолин не поместится.

Побагровев от смущения, слуга выскочил из столовой, а отец расхохотался.

Вы не подумайте, я отлично воспитана, однако, согласно негласному уговору, мы с отцом не церемонимся друг с другом и предпочитаем прямоту и искренность. Другими словами, говорим все, как есть, и не тратим время на выбор слов.

С моей задницей все в порядке, и отец об этом знает, так как мы каждый день бьемся на ножах и шпагах. Однако ради здоровья горячо любимого родителя я не притронусь к сладкому до конца моей жизни.

Для того, чтобы отвлечь отца от пирожных, у меня припасена особая тема для разговора, очень близкая моему сердцу. Скоро начнутся весенние скачки, самое скандальное и невероятное состязание семи королевств, и я бы отдала очень многое, чтобы отец позволил мне в них участвовать.

— Папуля, послушай…

— Нет, Александра.

— Ты не знаешь, что я собиралась сказать!

— Ты назвала меня папулей, поэтому все и так понятно. Никаких весенних скачек. На них собираются отбросы общества, и моя дочь не станет позорить себя участием в магических бесчинствах. Это самоубийство! Магическая петля Абиньона создана беспринципными магами, которых давно следовало отстранить от работы…

— Ты несправедлив! Это честное соревнование!

— Честное? Ты считаешь магические ловушки честными?? — отец начал заводиться, как бывало каждый год при упоминании весенних скачек.

— Раз участникам известно про ловушки, значит, ничего нечестного в этом нет, — осторожно возразила я.

— Не говори глупостей, Александра. Конный спорт — это искусство! Выездка, конкур — это для тебя, получи еще с десяток медалей и успокойся. А устраивать магические ловушки, пугать лошадей, создавать неравные условия для участников — это преступление! — категорично заявил отец. — Ты помнишь, кто победил в прошлом году? Вор! Преступник! Фредерик Сарель, чтоб его сожрал всеядный Фергус!

— Бедняга Фергус подавится, — пробормотала я сочувственно, хотя речь и шла о страшном морском чудовище. Кормить его преступниками с наискандальнейшей репутацией казалось слишком жестоким наказанием. — Давно пора, чтобы честный человек выиграл в весенних скачках! Если победительницей стану я, наследница престола, — я выделила последние слова, хотя это почетное звание ничуть меня не радовало, — то это приструнит магов и заставит их…

— Александра, мы не станем это обсуждать, — отрезал отец, поднимаясь с места и отбрасывая салфетку. Тогда-то я и заметила его одежду: парадный жилет и походные сапоги.

— Пап… ты куда? — мой голос зазвенел от волнения.

— К Его Величеству. Посыльный прибыл сегодня утром, военный совет назначен на час дня.

— Как? Зачем? — от волнения я выронила ложечку. Скачки больше не имели никакого значения.

Наше королевство, Виалия, уже два года, как не участвует в военных действиях, поэтому я наслаждаюсь ежедневной компанией отца. Конфликт с Плессией так и не рассосался, но я очень надеялась, что до войны дело не дойдет.

— Снова начались проблемы с Плессией.

— Война? — мой голос задрожал.

— Будем надеяться, что нет. Они напали на прибрежные графства, но объявили, что готовы вступить в переговоры при условии, что их поведу именно я.

— Почему ты?! Ты же воевал с ними столько лет, они тебя ненавидят! Нет! Не уезжай! — я пискнула и тут же взяла себя в руки. — Будь добр, напомни Его Величеству, что ты в отставке. Подсказать тебе значение слова «отставка»?

— Александра! — прикрикнул отец. — Знаешь, почему я никогда не женился?

— Ты женился на моей матери.

— Это не считается. Я не женился, потому что женщины закатывают истерики.

— Я не за…

— Я вырастил тебя самой лучшей из возможных дочерей, ты практически сын!!

Я люблю отца настолько, что не обижаюсь на такие слова. Какой ни есть, а это комплимент.

ДОЛГ. Четыре отвратительные буквы, за которые я одновременно обожаю и ненавижу моего отца. Это слово теперь и в моей крови, от него не избавишься. Отец сказал, что истинный долг живет в твоем сердце, а не в разуме. Не знаю, правда ли это, но от услышанной новости мое сердце ныло, как проколотое.

Между Виалией и Плессией — море, но, выиграв Штормовую войну, Виалия отвоевала себе несколько графств на берегу Плессии. Немудрено, что время от времени там возникают беспорядки, и тогда отцу приходится вмешиваться, чтобы разрешить конфликт. Вроде все как всегда, однако зачем Плессии потребовалось вызывать на переговоры именно отца, непонятно.

Но это его долг. Четыре буквы, посылающие дрожь по моей спине.

— Надеюсь, Его Величество позволит тебе вернуться домой, чтобы собрать вещи. Я срочно вызову лекаря, пусть приготовит запас лекарств, да и новые очки не помешают. Витамины тоже, сейчас еще холодно, и легко подхватить простуду…

Отец резко отвернулся и направился к двери. Он избегал моего взгляда, и от этого стало страшно. Это его стиль: огорошить меня новостью и уехать на месяцы, а то и годы. При этом сам он вообще о себе не заботится. Я все понимаю, война есть война, но что ему стоит взять с собой хотя бы лекарства? Или витамины… Или меня…

Три года назад отец поехал на совет в королевский дворец, а вернулся через семь месяцев. Наверняка ведь знал, что его ждет, но хотел избежать слезных прощаний.

— Папа? Ты ведь вернешься, да? — стало холодно, словно я выпила ледяной воды.

— Разумеется. — Остановившись у дверей, отец поправил жилет. — И если узнаю, что ты участвовала в весенних скачках, то оторву тебе голову.

— А если я выиграю?

— Поздравлю, а потом оторву голову.

Отец направился к дверям.

— Пап… — прошептала я, — почему им нужен именно ты? Неужели нет никого другого…

— Помоложе? — усмехнулся отец.

— Кого я не так сильно люблю.

Отец чуть дернул бровями. Свою любовь он проявляет в поступках, и я тоже. Громкие слова у нас не в ходу. Поэтому мое признание, вызванное отчаянием и внезапным плохим предчувствием, повисло в воздухе в ожидании разрядки.

Мы смотрели друг на друга, и в этом взгляде было больше чувств, чем в получасовом признании.

— Я очень сильно тебя люблю, — настойчиво повторила я, сжимая в руках жесткую скатерть. Потом медленно поднялась на ноги и подошла к отцу, давая ему возможность сбежать. Но он остался на месте в ожидании моих действий. Жесткий, саркастичный мужчина, он не одобрял нежности, но в этот раз сделал исключение: позволил мне обнять его и прижаться к груди. Пять секунд идиллии, и — оп! — за отцом закрылась дверь, а я так и осталась стоять с распахнутыми объятиями.

На следующий день я получила уведомление из королевской канцелярии, что адмирал Вистелл срочно отбыл в Плессию с дипломатической миссией.

Первую неделю я провела, как в тумане, как бывало всегда после отъезда отца. Потом, упрямо сжав губы, достала коллекцию газетных вырезок, которые собирала уже который год. Меня интересовала любая информация о весенних скачках. В Виалии подобные состязания проводятся чинно и мирно, на королевском ипподроме, под контролем стражи и без вмешательства магии. Я стала чемпионкой дважды, сначала по выездке, а потом и по конкуру. Весенние скачки — полная противоположность консервативным традициям Виалии, они проходят в бунтарском королевстве Абиньон. Отсюда и название — петля Абиньона, скачки на непредсказуемом магическом ипподроме. Участвовать может любой, но желающих не так уж и много, потому что количество несчастных случаев с каждым годом растет, и ничто не помогает предсказать, какие ловушки и опасности маги заготовят для основного состязания.

Однако именно на весенних скачках лучшие из лучших борются за титул Первого наездника (или наездницы) семи королевств. И этот титул не дает мне покоя. А еще мне не дает покоя то, что последние два года желанный титул доставался Фредерику Сарелю, скандально известному похитителю драгоценностей и произведений искусства. Давно пора исправить это досадное недоразумение.

Приняв решение, я поспешила в свои покои, на ходу созывая слуг.

— Собираем вещи и срочно отправляемся в путь!

— Куда же вы, леди Александра, ведь ваш отец только уехал, и вы вне себя от расстройства…

— Мы едем к дяде!

* * *

Что я могу сказать о моем дяде?

Начнем с того, что Кентий никак не подходит под определение благопристойного «дяди». Усыновив очаровательного голубоглазого сироту, бабушка с дедушкой обнаружили, что Кентий — маг. А когда он вырос, благородная семья Вистелл поняла, что магические способности приемыша — самое меньшее из зол. Гуляка, игрок и бабник, Кентий нажил весьма незаурядную репутацию. Отношения между братьями весьма натянутые, и мою дружбу с дядей отец не поощряет, однако нашему контакту не противится.

А я, конечно же, обожаю моего привлекательного прохиндея дядю, особенно потому, что он ни в чем не отказывает любимой племяннице.

— Уйди, нечистая сила, я сплю, — пробурчал Кентий, когда я ворвалась в его спальню (предварительно поинтересовавшись у слуг насчет присутствия дам) и открыла шторы.

— Уже полдень!

— Уйди, говорю.

— Ни за что! Я приехала по делу.

— Изыди, как там тебя зовут… малявка.

— А ты теряешь хватку, любимый дядечка. Как сороковник разменял, так приходится спать одному? Любовницы разбежались?

— Изыди, я сказал!

— Изыдю, как только получу то, за чем приехала. — Дядя притворился спящим. — Я собираюсь на днях съездить к бабушке… — Кентий молчал, но его плечи напряглись. Их с приемной матерью связывают сложные отношения. — Посплетничаем с ней от души, поболтаем о светских новостях. Я столько нового услышала! Говорят, баронесса Лийкон опозорилась, муж застал ее с любовником, да еще каким! С магом скандальной репутации. А еще я слышала, что леди Кавалия проиграла свою честь одному магу, и он заставил ее прислуживать голой…

Дядя, ожидаемо, взревел, ибо эти слухи известны ему не понаслышке. Рассказы о его приключениях быстро разносятся по всей столице. Благо, бабушка живет в провинции и новостей не получает, однако репутация моего дяди — отличный способ шантажа.

— Что тебе надо, шантажистка? — пробурчал Кентий, свесив ноги с кровати. — А то я и так не делаю все, чего ты требуешь. Ползи сюда, будем обниматься. — Дядя сделал знак слуге принести чай. Почесав ногу под полосатой пижамой, вздохнул. — Папочка отбыл сражаться за короля, а ты задумала пакость?

— Я собираюсь участвовать в весенних скачках и надеюсь на твою помощь.

— Теперь понятно, почему ты начала с шантажа. Ты сошла с ума!

Дядя ругался, кричал, взбешенно носился по спальне, но сквозь его реакцию просвечивала обреченность. Не из-за шуточного шантажа, а потому что он и сам однажды участвовал в весенних скачках и в душе одобрял мои намерения. Сопротивлялся он только потому, что не хотел навлекать на себя гнев брата, да и остальных членов семьи тоже.

— Ты проиграешь, Александра. Более того, ты погибнешь.

— Я — лучшая наездница Виалии.

— Ты никогда в жизни не ездила по магической петле Абиньона. Она не сравнима с ипподромом Виалии. Маги меняют направления трассы, создают внезапные препятствия, головокружительные иллюзии, пугают лошадей, сталкивают наездников. Это не место для…

— Для леди?

— Для человека в здравом уме.

— Значит, для нас с тобой в самый раз.

— Ты проиграешь, Александра.

— Я к этому готова. Ничто так не развращает, как легкий успех. Ничто так не стимулирует, как проигрыш. Я проиграю, но узнаю, что такое петля, а потом вернусь на следующий год и выиграю.

— Иногда мне кажется, что ты моя дочь, а не Отто.

— Спасибо.

— Это не комплимент.

— Ты мой самый любимый дядя.

— Я твой единственный дядя.

— От этого я люблю тебя еще больше. Ты побывал на петле, и ты маг, поэтому сможешь создать для меня тренировочную трассу или хотя бы пару магических барьеров.

Кентий фыркал, ругался, но втайне загорелся идеей. Распахнув окно, он выглянул в сад в поисках вдохновения.

— Барьеры сделаем вон там, у ограды… срубим деревья в конце сада, и я сделаю иллюзорные арки. В прошлом году маги подсунули участникам жуткую пакость — на последнем участке придумали горящие арки, и никто, кроме Фредерика, не смог их преодолеть. Лошади разбежались во все стороны.

— Фредерик? Ты знаком с победителем скачек? С преступником, знаменитым вором?

— Нет, что ты, — отмахнулся дядя, слишком быстро отворачиваясь.

Вот с такими приятелями водится мой близкий и самый любимый родственник.

— И какой он, Фредерик Сарель, с которым ты не знаком?

— Ужасный. Да, определенно, ужасный человек, — неубедительно промямлил дядя. Нашего с отцом сарказма он порой не понимал и не разделял.

— Такой же ужасный, как ты?

— Во много раз ужаснее, — вздохнул он. — Александра, не будь наивной, репутация из ничего не появляется. Фредерик… держись от него подальше, ладно?

— А я, наоборот, надеюсь подойти к нему очень близко, — задорно улыбнулась я. — О-о-очень близко. Прямо впритык. — Дождавшись встревоженного взгляда дяди, я продолжила: — Как прошлый чемпион, именно он наградит меня кубком Первой наездницы!

— Твоей наглости нет предела, девочка моя.

— Спасибо, что поможешь мне, Кентий. Ты самый лучший дядя.

— Который позволяет тебе рисковать жизнью?

— Именно.

Дело не в наглости, а в веселом оптимизме. Шансы, что мне удастся выиграть в этот раз, почти ноль, но жизнь намного приятней, если идти по ней с задорной улыбкой.

Так я переехала к дяде, и наши совместные тренировки отвлекли меня от волнений об отце, а его — от гулянок и неприятностей. Честными магические скачки не назовешь, потому что условия участия у всех разные, и все зависит от твоего везения. Маги меняют препятствия на петле каждые пять минут. Кому-то достаются горящие иллюзорные арки, кому-то водяная стена, кому-то — ступенчатая пропасть. Кентий создал для меня примеры препятствий, чтобы я приучила лошадь к головокружительному сиянию магии, но предупредил, что уровень его дара во много раз ниже, чем членов гильдии, заправляющей весенними скачками.

— Представь все, что я тебе показал, только в сто раз сложнее, ярче и в постоянном движении, — подвел итоги Кентий.

— Без проблем! — пообещала я, с трепетом глядя на билет с золотым тиснением, подтверждающий, что леди Александра Вистелл допускается к участию в весенних скачках. Мое имя числилось девятым в составе пятой группы. Десятым значился Фредерик Сарель.

— Кентий, ты только посмотри! Сареля определили в мою группу. Это знак! Это замечательный знак!

— Знак того, что ты сошла с ума, и что Отто свернет мне шею.

— Знак того, что у меня есть шанс победить! Сарель стартует через минуту после меня, и я услышу его приближение. Пока он дышит мне в спину, я не позволю себе расслабиться.

— Александра! — заорал дядя, теперь уже не на шутку взбешенный. — Окстись! Фредерик Сарель не из тех, кто дышит в затылок! Он наступает на горло!

— Маги следят за поведением участников и не допустят, чтобы Сарель нарушил правила.

Не могу сказать, чтобы я чувствовала уверенность в своих словах, но боялась, что дядя передумает и запрет меня в поместье.

Кентий тяжко вздохнул и покачал головой.

— Представляешь, что будет, если ты пострадаешь?

— Представляешь, что будет, если я стану Первой наездницей семи королевств? — парировала я.

— Представляю, что со мной сделает твой отец, — недовольно пробурчал Кентий, но сгреб меня в объятия. — И еще я представляю, что твой восторг продлится от силы пару недель, а потом ты придумаешь очередную авантюру. — Отстранившись, дядя посмотрел на меня серьезным, хмурым взглядом. — Александра, послушай старого грешника, не дури, не рискуй жизнью из-за гордости. Одно то, что ты участвуешь в весенних скачках, говорит о твоей невероятной смелости. Это уже победа над собой. Поэтому будь благоразумна. Когда Фредерик тебя догонит, пропусти его, а если испугаешься, нажми на кнопку выхода из петли, в этом нет позора.

— Я знаю, дядя, спасибо.

Каждому участнику на пояс прикрепляют кнопку, при нажатии на которую маги открывают аварийный выход из петли. Дяде лучше об этом не знать, но я не нажму на аварийку ни при каких условиях.

Я — дочь адмирала Отто Вистелла, племянница бунтаря и мага Кентия Вистелла. Я доберусь до финиша магической петли, даже если мне придется ползти с лошадью на руках… ладно, с этим обещанием я немного переборщила, но мои сантименты вам понятны.

И еще… я никогда и ни за что не уступлю дорогу вору и распутнику по имени Фредерик Сарель.