Дальше все развивалось с невероятной скоростью. Ко мне шагнул старец в серебристом плаще, коснулся моего лба и кивнул. Следом подоспел Его Величество Траульд и без предупреждений заключил меня в объятия.
— Как же я рад тебя видеть!
Над морем еще не развеялся дым от пушечных выстрелов, где-то в подвалах пустовала темница, в которой держали моего отца, а пожилой властный король прижимал меня к груди с искренней радостью.
— Неужели ты думала, что мы тебя обидим? — пожурил он меня, взял за руку и под неусыпным надзором гвардейцев повел по коридору. — Теперь ты с нами, и адмирал Вистелл в безопасности.
— А его помощник?
— Я отозвал военные корабли, — сказал Траульд. — Я держу обещания. А тебе, Александра, следует отдохнуть и… ммм… переодеться, но, если позволишь, сначала кое-кто жаждет с тобой встретиться.
Моего согласия, собственно, не спрашивали, просто ставили в известность. Так состоялось мое знакомство с почти-уже-женихом и очень славным малым принцем Марциусом. Бедняга искренне волновался, вытирая вспотевшие ладони о мундир, и немного заикался. Смотрел он на меня с искренним восторгом, будто не замечая потрепанной одежды, грима, превратившего меня в женщину средних лет, и недавней стрижки «каре», слева достающей плеча, а справа — только до мочки уха. Меня и опознали только благодаря старцу, хотя я с ним никогда ранее не встречалась.
Принц ждал меня в небольшой зале, на стене которой висел портрет розовощекой девчонки с каштановыми кудряшками. Меня в 16 лет.
— Я очень ждал встречи, Александра, — сказал Марциус срывающимся голосом и поцеловал мою руку.
Воспитанная не теряться даже в самых сложных ситуациях, я оторопела под восторженными взглядами королевской семьи. Гертруда вошла неслышной, мягкой поступью и теперь стояла, положив руку на плечо мужа. В ее глазах сияли слезы.
— Я… эээ… добрый день, — это все, на что я оказалась способна. Кому пришло в голову занести меня в очередь наследников престола?
— Добро пожаловать в Плессию, деточка! — дрожащим голосом произнесла Гертруда, все еще очень красивая блондинка с добрым материнским взглядом. — Пойдем, я о тебе позабочусь!
Марциус снова склонился к моей руке и запечатлел на ней быстрый поцелуй.
— До встречи! — с придыханием произнес он. Я попыталась разглядеть в его действиях хоть каплю неискренности, но он смотрел на меня как на божество. Или как в сказках принцы смотрят на принцесс в момент появления любви с первого взгляда.
— Спасибо за теплую встречу, — вежливо поблагодарила я. — Могу ли я получить обещание, что ни отца, ни его помощника впредь не тронут и не возьмут в плен.
— Клянусь честью, что, если ты останешься с нами, твоим родным и знакомым ничего не грозит! — серьезно ответил Траульд, приложив руку к груди.
В коридоре висел еще один мой портрет. За основу художник взял юношеский образ, но изобразил меня стоящей на скале. За моей спиной виднелись столичные купола.
По бокам коридора выстроились слуги и придворные. При виде меня слуги кланялись в пол, некоторые валились на колени. Придворная дама охнула и разрыдалась. За нашими спинами шептались: «Это она? Она?» Похоже, что приближенные короля искренне верят в то, что я спасу Плессию.
Я старалась не волноваться, но оказалась не готова к всеобщему культу. Мысленно я приготовилась к прохладной встрече с долей презрения и щедрой примесью лести. В худшем случае ожидала гнев и угрозы. А тут… Искренность встречающих озадачила и напугала. Что будет, если я не оправдаю их надежд? И на что именно они надеются?
В отведенной мне комнате висел портрет принца. Привлекательное серьезное лицо, обрамленное светлыми волосами до плеч. Не зря его считают прекрасным, он очень хорош собой и вполне мог бы мне понравиться, если бы не… некоторые мужчины с отвратительным характером. Что поделаешь, в жизни так бывает: люди встречаются, заранее зная, что однажды пойдут разными путями. У Фредерика месть, а у меня долг. Большинство девушек выходят замуж в восемнадцать, а я наслаждалась шестью дополнительными годами свободы. Раз уж выхода нет, то почему бы не настроиться дружелюбно.
— Мы очень тебя ждали, деточка! — Гертруда погладила мое лицо. За ее спиной слуги наполняли ванну горячей водой. — Плессия будет почитать тебя многие годы. Ты наше благословение! — Погладив меня по волосам, королева печально вздохнула. — Надо же, такие волосы… были. Парикмахер подойдет через час, с ним портниха. Я угадала твои размеры, но некоторые детали надо подправить.
Говорила же я Фредерику, что меня нарядят. Как в воду глядела.
Из окна открывался вид на море, набухшая черная вода под сизым небом. Под окнами дворца выстраивалась гвардия, по деревянным помостам подвозили пушки.
— Ты теперь наша, и мы будем тебя защищать! — мягко сказала Гертруда, проследив за моим взглядом.
— От Элиаса?
В глазах королевы вспыхнула мимолетная боль.
— От всех, кто попытается к тебе приблизиться. Ваше с Марциусом обручение состоится завтра вечером.
Когда Гертруда удалилась, я подошла к окну и долго разглядывала ряды военных кораблей у берега и построение гвардии. Интересно, они всю ночь будут здесь стоять?
На горизонте сизые тучи касались моря. Там в счастливом неведении плыли отец и Фредерик, надеясь на скорую встречу со мной.
— Услышь меня, Фредерик! Не возвращайся в столицу и отца не пускай! Меня защищает целый отряд, и вас убьют. Не лезь в логово врага! Не рискуй собой из-за азарта и из-за… забавной родинки, — прошептала я в открытое окно, посылая слова вдаль. Ветер равнодушно пролетел мимо, слизывая песок с балкона.
* * *
Через два часа меня превратили в настоящую принцессу. Парикмахер подравнял стрижку, а после закрутил волосы в изысканную прическу, украшенную крупными жемчужинами. Голубое атласное платье с двухметровым шлейфом и сложный макияж дополнили картину. Четверо девушек крутились вокруг, глядя на меня с неприкрытым восторгом.
— Может, хватит? — робко спросила я.
— Что вы!!
Принесли драгоценности. Десяток простых цепочек, сверху несколько перевитых, потом плетение из жемчуга. Серьги, диадема, кольца и множество браслетов.
Гертруда критически оглядела результат.
— По-моему, очень даже готово, — я с надеждой посмотрела на будущую свекровь.
— Мало украшений! — провозгласила королева.
— Безусловно, мало украшений, ведь я пока что могу подняться без посторонней помощи, — пробурчала себе под нос.
— Что, милая?
— Я удивляюсь, зачем одеваться так торжественно, если обручение завтра.
— У тебя сегодня свидание! — с восторгом сообщила Гертруда. — Променад с Марциусом.
Слово «променад» использовалось королевой в самом узком его значении, потому что из дворца нас выпускать не собирались. Марциус появился под дверью комнаты в сопровождении стражи. Он ощутимо волновался и смотрел на меня с восхищением.
— Прогуляемся до библиотеки? — предложил он.
Ага. А потом до кухни.
Марциус придерживал меня за локоть, охрана норовила наступить на шлейф платья, а я все не могла поверить в происходящее.
— Александра, я знал, что ты красива, но и подумать не мог, что настолько. Мне очень повезло, — сказал Марциус, покраснев.
— Мне тоже.
Я не соврала, я благодарна судьбе за очень многое. Например, за знакомство с Фредериком, хотя и короткое.
Марциус проводил меня в библиотеку, где на подоконнике ждала корзинка ароматных фиалок. Принц смутился, протягивая мне подарок, но, когда заговорил о книгах, смущение быстро прошло. Мы провели больше часа, листая старые фолианты по истории Плессии. Марциус рассказывал о королевстве с гордостью и восторгом.
Охрана откровенно скучала у дверей.
— Расскажи мне про обручение, — попросила я. — Это то же самое, что помолвка?
Марциус оглянулся на дверь, и его лицо пошло красными пятнами.
— Нет, это магический обряд, — смущенно сказал он, глядя в книгу, — нас свяжут навсегда.
Марциус поднял на меня голубой взгляд, искрящийся надеждой, и достал из-за пазухи белую розу. Мой жених добросовестно подготовился к свиданию.
— А свадьба когда?
— Скоро, — ответ прозвучал неуверенно, и принц снова покраснел, опуская взгляд на мои губы.
Несколько часов назад я стояла на площади, провожая взглядом корабли и надеясь на скорую встречу с Фредериком, и вот передо мной жених, с которым я проведу всю оставшуюся жизнь.
Марциус слегка коснулся моего подбородка.
— Тебе здесь будет хорошо, — пообещал тихо. — Я о тебе позабочусь.
— Спасибо.
Принц показал мне дворец, однажды богатый и роскошный, как и сама столица, а теперь пришедший в упадок. Потом вывел на балкон над головами вооруженных гвардейцев. Он рассказывал мне про красоту Плессии, которую помнил с детства. Про свою семью, друзей, увлечения.
Очень хотелось его ненавидеть, презирать, жаловаться на тяжкую долю. Глотать горячие слезы, вспоминая Фредерика. Печалиться о горьком заточении вдали от родины замужем за уродливым и противным принцем.
Однако все не так. Меня встретили как дочь. Нарядили, как любимую куклу. Меня боготворят, защищают и радуют.
Вдобавок ко всему, принц Марциус оказался приятным человеком. Красивым, статным и неглупым.
На такое не пожалуешься. Да и кому? Равнодушному ветру?
— Пожалуйста, прими еще один подарок, — Марциус улыбнулся, подал знак слуге, и на балкон вынесли очередную корзину. Под клетчатым пледом в ней копошились три разноцветных котенка.
М-да, ситуация крайне серьезная, если потребовалась тяжелая артиллерия в виде котят.
— Спасибо, Марциус, но тебе необязательно так стараться. Мне нравится во дворце, и ты… — я замялась. Принц воспрянул и посмотрел на меня с надеждой. — Ты очень… привлекательный и добрый.
Марциус поднес мою руку к губам.
— Ты сможешь меня полюбить?
Полюбить!???
Ну и денек выдался! Такими темпами у нас к ужину родятся внуки.
Смогу ли я полюбить Марциуса…
— Если оценивать твой вопрос с точки зрения статистической вероятности, то да, — усмехнулась неловко.
— Что? — не понял принц.
Сказать ему, что я с пятнадцати лет решаю финансовые вопросы отца и прекрасно разбираюсь в математике? А еще, что в неловких ситуациях я предпочитаю отшучиваться.
Марциус непонимающе смотрел на меня и теребил лацкан камзола. Волнуется, жених!
— С математической точки зрения все возможно, — пояснила я.
— Ага. — Он так и не понял моего ответа.
Хорошо, что не спросил про мою личную точку зрения, потому что ответ отрицательный.
И не только потому, что у моего жениха отсутствует чувство юмора.
* * *
Следующее утро не принесло облегчения. За завтраком Гертруда объявила, что с утра состоится традиционное в Плессии «состязание за руку принцессы». Так как из дворца меня не выпускали, да и кроме Марциуса, других претендентов на мою руку не было, грандиозное действо проводили в бальной зале в очень сокращенной форме.
Первым состязанием была стрельба из лука. Меня усадили на почетное место рядом с королевской четой, а за нашими спинами на низких скамьях примостились самые приближенные лица. Марциус галантно поклонился и стал в ряд с двумя молодыми мужчинами, которые, судя по хмурым лицам и нервным движениям, бороться за мою руку не хотели и очень боялись выиграть. Стреляли они куда попало, хотя, надо отдать честь Марциусу, он и в этом оказался неплох.
Единственное, что отвлекало, так это мой очередной портрет на стене. На нем меня изобразили на утесе над бушующими водами, а над головой молнии рассекали мрачное небо. Тем не менее, в моей позе не чувствовалось страха, и создавалось впечатление, что я управляю стихией.
Далее началось состязание в красноречии, и мне пришлось выслушать три поэмы, восхваляющие мою красоту. Все прошло на «ура», если не считать одного четверостишия, в котором упоминался «свет моих изумрудных очей». Портить праздник я не хотела, поэтому прикрыла отнюдь-не-изумрудные глаза, чтобы не разоблачать поэтическую ошибку.
В результате Марциуса единогласно признали победителем, его соперники удалились, а я официально согласилась выйти замуж за коленопреклоненного и очень счастливого принца.
Иногда самым мучительным испытанием является то, что тебе не на что пожаловаться.
Я хотела спасти отца и спасла.
Более того, своим согласием на брак я спасу целое королевство, хотя и не знаю, как. Я искренне хочу им помочь.
Красивый, сильный принц склонил передо мной голову, предлагая счастливое совместное будущее. Его семья смотрит на нас с восторгом и умилением. А мне хочется выть в голос. А чего выть, спрашивается? Фредерик мне ничего не предлагал и не собирается. Нам не по пути. Так откуда такое уныние?
Заперли бы меня в темнице. Было бы легче, честное слово.
Принц не отставал от меня до пяти вечера, и это было воистину невыносимо. Мне то и дело доставляли подарки, Марциус заходил поцеловать руку или просто повидаться. Временами в коридоре мелькали его взволнованные родители. Складывалось впечатление, что они что-то скрывают.
Вскоре я узнала, что.
* * *
Ровно в шесть вечера меня, наряженную в роскошное белое платье с обилием украшений, отвели в королевскую часовню. В Виалии такие «часовни» называют другим словом — склеп. От сырости и тошнотного запаха кружилась голова. За решетчатым окном виднелась одинокая сизая туча. Старец, опознавший меня при встрече, взмахнул руками над каменным алтарем, и в чаше загорелось пламя. Значит, он маг, причем не слабый.
Вокруг часовни выстроился плотный круг гвардейцев, король и королева остались у входа, а нас с Марциусом старец пригласил подойти к алтарю.
Меня ломало от мучительных сомнений. Казалось невыносимым сделать шаг и добровольно обручиться с чужим человеком, даже если это обеспечит безопасность отца и поможет целому народу.
— Великое таинство обручения произойдет только в случае, если у невесты любящее сердце! — объявил маг и, увидев мою скептически изогнутую бровь, добавил: — В противном случае церемония будет перенесена на завтрашний день.
Напряженно тут у них. Если не любишь сегодня, то завтра тебя уж точно проберет. И так каждый день.
В момент стали понятны ухищрения Марциуса — променады, цветы и даже котята. Тяжелая артиллерия нужна была с целью вызвать во мне внезапные чувства. Извини, мой принц, но у тебя ничего не вышло, зато я могу порадоваться столь желанной отсрочке. Если повезет, мне вообще не придется выходить замуж, потому что шансы того, что я полюблю Марциуса, ничтожно малы. Даже выражаясь статистически.
Наивно решив, что старец ждет моего ответа, я сказала:
— Принц Марциус мне нравится, но…
— Любящее сердце! — громко объявил старец, царапнув меня недовольным взглядом.
Траульд подошел к нему, неся на бархатной подушечке кулон с цепочкой.
Старец передал мне красивый сапфир в форме капли. Сотни граней вспыхнули, отражая огонь алтаря.
Несмотря на серьезность момента, я рассмеялась. Эх, Фредерик, знал бы ты, что третий камень, «Любящее сердце», так близко! Давно бы его украл, получил могущество и поквитался с Элиасом.
Следуя указаниям старца, я надела цепочку и наклонилась над чашей алтаря, чтобы сапфир окунулся в огонь. Жар лизал шею, но маг не позволил мне отстраниться. Он делал пассы над моей головой, потом отошел в сторону и замер. Секунда, другая, и чаша вспыхнула синим огнем. Он взвился до потолка, омывая меня, но не касаясь кожи.
— Магия огня и камня подтвердила, что у невесты любящее сердце! — провозгласил старец, и королевская чета откликнулась, восторженно восклицая и обнимая друг друга.
Видели бы вы моего жениха! От изумления Марциус распахнул рот и хлопал глазами. Видимо, не ожидал подтверждения моих чувств.
— Александра… спасибо… — он страстно поцеловал мои руки и отошел к родителям. Все трое обнялись, король хлопал сына по плечу со словами: «Молодец, мальчик!». Семья радовалась, что принц справился с государственной задачей влюбить в себя чужестранку.
Но возмутиться я не успела.
— Приступаем к обряду обручения! — объявил старец и снова подозвал нас к алтарю.
— Эээ… одну минуту…
Как бы объяснить потактичнее, что мое любящее сердце любит совсем не жениха, а преступника, разыскиваемого в двух королевствах. Дальнего родственника королевы Гертруды.
Я и сама не знала, что влюбилась в Фредерика, но раз уж обряд подтвердил сей факт, то кто я такая, чтобы спорить. Вы бы тоже поверили, если бы ваше тело вспыхнуло синим огнем. Что скрывать, Фредерик застрял в моем сердце. И в печенках тоже.
Если не признаюсь, сорву ритуал. Если признаюсь, будет еще хуже.
Была не была.
Высвободила руку из цепкой хватки Марциуса и прошептала магу на ухо:
— Дело в том, что я люблю не принца, понимаете?..
Он отстранился и подтолкнул меня обратно к Марциусу.
— Мы получили подтверждение любящего сердца! — повторил для пущей достоверности.
— Но…
Маг взмахнул рукой, и меня повело в сторону. Перед глазами поплыл дым, губы занемели. Слова путались, отказываясь вставать в строй, да и язык не слушался. Спорить я больше не могла. Доигралась!
Марциус придержал меня за талию, пока остальные зажигали факелы на стенах часовни. Разноцветный огонь вспыхивал, подчиняясь беззвучному ритму обряда.
Ничуть не волнуясь, Марциус позаимствовал у меня сапфир, надел на шею и наклонился над чашей. Вокруг моментально взвился синий огонь. По спокойствию присутствующих очевидно, что принца уже проверяли, и любит он не меня. Вполне может быть, что Плессию.
Сапфир снова надели на меня, и я стояла, как кукла, бессловесная и покорная. Не сводила глаз со старца, только сейчас догадавшись, кто он такой: помощник древнего мага, выживший после нападения Элиаса VI. Фредерик прав, «Любящее сердце» действительно у него. Вернее, теперь уже у меня. Неудивительно, что маг относится ко мне с неприязнью, ведь я — наследница короля-убийцы и ношу в себе его кровь.
Вокруг танцевал огонь.
Королевская семья стояла рядом, удерживая меня на ногах.
Маг что-то бормотал, брызгал пахучее масло в огонь, соединял наши с Марциусом руки. Я следила за этим как сквозь пелену воды. Даже чувства притупились, отодвинулись на задний план.
Закончив приготовления, маг открыл книгу и зачитал певучий текст:
— Годы раздора измучили Плессию, демоны проклятия испили ее магию. Спасение Плессии возможно, если наследница с кровью врага добровольно прибудет на страждущую землю.
Склонившись, маг нарисовал узор на моем лбу. Говорить я не могла, но про себя отметила слово «добровольно». Вот и объяснение тому, почему Плессия похитила отца, а не меня. Зная Элиаса, Гертруда понимала, что тот не согласится на брак и на обмен тоже. А о моем строптивом характере хорошо известно, вот они и решили, что я найду способ бежать и добраться до Плессии, чтобы спасти отца. И на обручение я тоже согласилась добровольно.
Закончив рисовать на лбу, маг провел кистью по моим щекам и спустился к шее, где поверх других украшений красовался сапфир.
— Таинство обручения и поцелуй наследника Плессии пробудят древнюю магию, но освободить ее сможет только любящее сердце. Любящее сердце, желающее помочь мятежному народу. Наследница с любящим сердцем заснет, запирая в себе проклятие. Пока спит она, спят и демоны проклятой земли.
В принципе, да, я хочу помочь Плессии и даже соглашусь на поцелуй, чтобы пробудить древнюю магию.
Минутку… наследница заснет?
ЗАСНеТ???
Мой крик прозвучал только в мыслях.
Маг увлеченно рисовал загогулины вокруг сапфира на моей груди, потом бросил кисть в огонь и запел:
Пока спит она, спят и демоны проклятой земли.
Пока спит она, спят и демоны проклятой земли.
Пока спит она, спят и демоны проклятой земли, — в три голоса повторяла королевская семья.
Лицо Марциуса оказалось слишком близко, и я почувствовала его губы на моих. В распахнутых голубых глазах отражался огонь, руки удерживали мое лицо.
Поцелуй был мягким, долгим и очень, очень нежеланным. Вокруг нас танцевали всполохи огня, а потом…
Я заснула.
* * *
Пока спит она, спят и демоны проклятой земли.
Наконец-то Его Величество Траульд смог сказать всю правду народу Плессии. Празднества длились целую неделю. Охрану во дворце утроили, особенно вокруг северной башни, где почивала спящая принцесса с «Любящем сердцем» на груди. От нее теперь зависело благополучие королевства. Пока спит она, спят и демоны проклятой земли, которые уже много лет как выпивали магию, обрекая Плессию на медленную смерть.
Сначала народ боялся верить в сказку, но на второй день пошел дождь. Повсеместно. Он длился двадцать часов, а потом тучи расступились, и впервые за многие годы жители Плессии увидели над головами голубое небо. Из расщелин мостовой появились первые весенние цветы. Маги, враз помолодевшие и наполненные силой, вышли на улицы и работали день и ночь, возрождая красоту столицы. Снова засверкали купола и шпили, снова начал улыбаться народ.
А принцесса все спала.
Народ проникся обожанием, по городу развесили портреты спящей Александры. Не доверяя гвардейцам самое ценное, что есть в королевстве, некоторые горожане ночевали на площади и на побережье, охраняя северную башню дворца, где в глубоком магическом стазисе спала их героиня.
Прошел месяц, еще один. В школах изучали биографию Александры и восхищались ее благородным (и добровольным!) поступком во имя процветания Плессии. Война с Виалией закончилась так же быстро, как и началась. Элиас VI предпринял несколько попыток похитить Александру, но силы оказались неравными. Против оружия и кораблей возрожденная Плессия выставила магию, и Виалии пришлось сдать позиции. Раз или два враги подобрались очень близко, и, говорят, кто-то даже пробрался в северную башню, однако это всего лишь слухи. Народ Плессии слишком дорожит спящей принцессой и никого к ней не подпустит.
А потом у Элиаса VI появились проблемы посерьезнее. Слухи о наведенном проклятии и убийстве древнего мага расползлись по семи королевствам. Насчет проклятия мнения разделились: кто-то одобрял действия короля по принципу, что в войне все средства хороши. Другие отвергали жестокость. Но вот насчет убийства мнения сошлись. Вдобавок на свет вылезли доказательства прочих неприглядных деяний Элиаса: притеснения и убийства магов Виалии, а также благородных семей, состоявших в родстве с Гертрудой. От Элиаса отвернулись самые верные и преданные союзники, и его положение пошатнулось. Близилось заседание Суда Семи Королевств.
Но это в Виалии, а в Плессии жизнь вернулась в счастливое русло, как и было однажды много лет назад.
Помощник древнего мага обосновался в Плессии, став советником и правой рукой Траульда, и рассказал о долгих годах скитаний и лишений после нападения ненавистного Элиаса. Не считая возможным разыскать все утерянные камни и артефакты, он потратил годы на создание ритуала с использованием только «Любящего сердца» и несколько месяцев назад явился к Траульду с предложением помощи, тем самым положив конец страданиям Плессии.
Марциус сдержал обещание и заботился об Александре. Даже зная, что она его не слышит, он часами сидел у ее постели и рассказывал о процветании Плессии и о том, как счастлив народ. На каждом окне шестиугольной башни стояли принесенные принцем свежие цветы.
Александра нравилась Марциусу, даже очень, но он рассудил, что ничего страшного с ней не случилось, а польза королевству огромная. Ей не больно, не страшно, и, в отличие от него, она навсегда останется молодой. А принц стал народным героем, потому что смог влюбить в себя невесту чуть более, чем за сутки. В женщинах у Марциуса недостатка не было, а спящая Александра хлопот не доставляла. Другими словами, идеальные отношения: и принцу хорошо, и государству польза, и Александра не жалуется.
Плессия процветала, и ее жители были счастливы, даже очень.
А если имелись те, кто не был счастлив, они находились в магическом стазисе, и это не считается.