Ида долго сидела молча под глухой равномерный стук колес под ними. Лассе продолжал разглагольствовать.

— Я поговорю об этом с Микколой. Как нам сделать крюк, чтобы доехать до реки Оунасйоки, отсюда это как раз возможно. Я только должен достать карту получше. Мне надо что-нибудь придумать, чтобы не вызвать у него подозрений.

Ида пристально смотрела на кухонный шкаф прямо перед собой.

Этот сумасшедший Линней. Ну почему, почему Альме есть дело именно до него?

Они ехали еще два часа с лишним и остановились на заправке Шельмак прямо в лесу. Между деревьями проглядывал слабый дневной свет. Миккола сходил в туалет на заправке. Прежде чем отправиться в путь, Лассе поговорил с ним.

Еще через полчаса Миккола остановился на придорожной стоянке у озера, подошел к вагончику и постучал.

— Пора обедать, — сказал он. — Что скажете о… лангоше?

Они сидели на кухне и жевали размороженные куски хлеба с маслом, холодным мясом и твердым сыром.

— Что это за барахло вы везете? — спросил Миккола, показав на мешки.

— Мы переезжаем, — улыбнулся Лассе.

— О’кей. Больше спрашивать не буду.

Они продолжали жевать.

— Где я получу свои деньги? — спросил Миккола.

— В Рованиеми.

Миккола достал из кармана куртки бутылку водки, и у него мгновенно развязался язык. Он рассказал, что родился в Кируне, что его сын погиб в автомобильной катастрофе, а дочь знать его не хочет и живет с сыном врача в Нарвике. Напарник обманул его и присвоил себе НДС. Другие знакомые обокрали его. А жена от него ушла.

Тут он замолчал, немного подумал, а потом снял два навесных шкафчика. На стене показался крючок, который он дернул. Стена сдвинулась вниз и превратилась в койку.

— Это если кто-то захочет отдохнуть, — пояснил он.

Иде дали одеяло, и она легла. Лассе разложил на полу карту дорог. Появилась плитка шоколада, Лассе отхлебнул из бутылки водки — Иде показалось, что он притворяется, — и больше пить не стал.

— Надо ехать дальше, — сказал Миккола, когда они обсудили маршрут.

— Я сяду спереди, рядом с тобой, — сказал Лассе, — пусть девочка немного поспит. О’кей?

— Конечно.

Дверь закрылась, мотор снова заработал, и фургон покатился.

Новые небольшие дороги. Плохо очищенный от снега асфальт в заплатках, который, похоже, никогда не кончится и от которого все трясется.

Боже мой, вчера была Люсия, а я лежу здесь одна, на койке, в фургоне с лангошем посреди Финнмаркена.