Граси лежала, чувствуя, как сильные нежные руки мягкими лианами обвивают ее тело, и от этого каждый мускул расслаблялся, давая ощутить всю полноту божественного покоя. Она словно плыла по волнам тихой реки, всецело отдавая себя ее ласковым волнам, несущим ее тело в приятное небытие, где не существовало ничего, кроме этих волшебных объятий.

Однако Граси с каждой секундой неотвратимо возвращалась в реальность, и постепенно поднимающаяся в ней волна сомнений безжалостно сметала ощущения удовольствия и покоя. Изнуренный страстью Маноло дремал, и счастливая улыбка расплывалась на его лице. Улыбка удовлетворения… а может, и самодовольства… об этом оставалось только догадываться… Боже, что же я наделала!.. Сейчас Граси отчетливо помнила лишь вкус того первого поцелуя, после которого все будто скрывалось за плотной пеленой безумного забытья. Съёжившись от неприятного холодка, пробежавшего по спине, она чуть отодвинулась и пристально посмотрела на Маноло. Несмотря на то что несколько минут назад Граси в экстазе билась в его объятиях, не в силах сдержать стоны наслаждения, сейчас она не могла с уверенностью сказать, было ли для него случившееся искренним порывом безудержной страсти или мимолетным утешением, о котором он забудет на следующий же день.

Краска стыда залила щеки Граси. Она отказывалась верить, что позволила Маноло обращаться с ней, как с легко доступной девицей. Впрочем, кем еще она могла себя считать, отдавшись первому позыву тела, забыв про все возможные последствия?

Нет, все это неправда, и Граси знала это так же, как и то, что любит Маноло. Всегда любила. И именно любовь причиной тому, что она рискнула еще раз довериться ему.

Внезапно ей стало не по себе. Ведь однажды Маноло уже обвинил ее в непорядочности, и теперь, после того как ему не пришлось долго уговаривать ее лечь в постель, имел все основания укрепиться в своем мнении. Какое я имею теперь право требовать к себе уважения? Граси больно прикусила себе губу, представив, чему может привести ее опрометчивость. Что ни говори, а она поступила глупо, и Маноло не преминет воспользоваться этим. Маноло что-то пробормотал во сне и обнял Граси, но теперь тяжесть его руки будто приковывала ее к постели, мешая двигаться и не давая дышать. Нужно было срочно приводить все в порядок. К тому же с минуты на минуту могла вернуться Пилар! Граси быстро поднялась с кровати. При этом рука Маноло, обвивавшая ее талию, скользнула по бедру Граси, и улыбка вновь озарила его умиротворенное лицо. Несмотря на все подозрения и подступающую панику, единственным, чего Граси желала в этот момент, были обжигающие прикосновения этих приоткрытых во сне губ!

Однако на этот раз она не позволила эмоциям одержать верх над разумом. Что бы ни говорил Маноло об их с Пилар отношениях, сейчас это не имело никакого значения, так как в случае, если Пилар застанет их в собственной постели, последняя надежда на спасение будет принесена в жертву минутной слабости. Граси оставалось лишь утешать себя тем, что вся эта история еще раз доказала: помолвка мало что значила для Маноло и ни о какой свадьбе не может идти и речи. Впрочем, если верить его утверждениям, что Пилар тоже не испытывает к нему никаких чувств, новость об измене может и не шокировать ее.

Но что-то подсказывало Граси, что отношения Маноло и Пилар намного сложнее. Она прекрасно помнила телефонный разговор с мачехой и все те детали, которыми засыпала ее Пилар, сгорая от восторга. Так что же, Маноло лжет? Можно ли доверять его словам, тем более что цену она слишком хорошо знает?

У Граси зарождалось ужасное подозрение. Что мешало Маноло солгать ей и в этот раз, используя уверения в том, что Пилар не любит его, лишь в качестве отговорки, средства затащить ее в постель? Ведь он уже обманул ее однажды, так с чего она решила, что его слова не будут беззастенчивой ложью и на этот раз?

Граси почувствовала себя просто отвратительно, когда предположила, что на самом деле все намного проще. Действия Маноло не следствие очередных задуманных им козней против нее, а всего-навсего свидетельство его бесчувственности, способности использовать ее ради удовлетворения сиюминутных желаний. Она не могла обманывать себя, скрывая то, что, возможно, знала это и раньше, еще до того, как Маноло внезапно поцеловал ее на кухне, но, несмотря ни на что, ее чувства были так сильны, что ради них она готова была на любую жертву. И самым страшным было то, что Маноло прекрасно знал об этом. Именно поэтому он не побоялся пойти на столь необдуманный, чреватый последствиями шаг. Пойти, не боясь, что разочарует ее, не боясь предательства и возможности разоблачения.

Она с ужасом подумала, каким чудовищным образом он может шантажировать ее теперь, заставляя молчать и действовать в его интересах, ведь она тоже предала Пилар и в случае, если все станет известно, окажется в еще худшем положении, чем Маноло. Граси вздрогнула, вдруг почувствовав себя так, будто над ней надругались. Внезапно ей стало ясно, что она не может ни секунды более оставаться здесь, рядом с Маноло, что надо бежать, бежать от него, спасая свою свободу и независимость.

С трудом сдерживая слезы, Граси собрала с пола свою одежду и отправилась в ванную. Заперев дверь, она встала под душ и с удовольствием направила на тело тяжелые теплые струи, смывая воспоминания о ненавистных теперь ласках Маноло. Насухо вытершись, она судорожно принялась одеваться, то и дело что-то роняя и всеми силами стараясь не смотреть в сторону огромного зеркала, где мелькало отражение ее перепуганного, побледневшего от страха лица.

Граси не знала, куда деваться от жгущего сердце стыда. Ведь за наслаждение она заплатила честью. Подумать только, она переспала с женихом собственной мачехи! Что же касалось Маноло, то наихудшие предположения в его адрес приобретали теперь вполне весомые основания. Каковы бы ни были его чувства, он просто не имел права даже прикасаться к другой женщине!

Лицо Граси исказила гримаса ненависти, и, обессилев, она медленно опустилась на край ванной. То, что она сделала, не имеет оправданий. Она и представить не могла, что за столь короткое время можно надругаться над собственным достоинством и доказать себе неспособность сопротивляться животным инстинктам. Это было просто ужасно, и Граси понимала, что никогда не сможет простить это ни Маноло, ни себе.

Сдерживая горестный стон, она не переставала корить себя во всем. Она была слишком глупа, самонадеянно думая, что ей удастся перехитрить Маноло. Он же просто использовал секс как средство доказать ей свое превосходство. Граси замерла, чувствуя глубокое отвращение. Быть может, самое глубокое за всю жизнь. Кто поручится, что все, сейчас случившееся, не было частью тщательно спланированной Маноло мести? Маноло и придумать не мог ничего более изощренного, как соблазнить и мачеху, и падчерицу, чтобы посмеяться над ними, отобрав достоинство и самоуважение. Как, спрашивала себя Граси, я могла забыть, что единственное чувство, безраздельно владеющее его сердцем, это чувство сыновнего долга?

С трудом поднявшись на ноги, она вышла из ванной комнаты и уже у двери услышала:

— Уже уходишь? Так быстро?

В голосе Маноло не осталось и следа прежней нежности, а сквозили лишь холодные интонации, что подтверждало худшие из опасений Граси. Да, это не был голос мужчины, недавно обретшего женщину своей мечты.

— По-моему, здесь мне нечего больше делать.

— Значит, раз ты получила что хотела, можно и уходить? Вполне в духе современной женщины.

Не в силах переносить тяжесть впивающегося в спину взгляда, Граси обернулась и обнаружила, что Маноло, обернув талию полотенцем, стоит, скрестив руки на обнаженной груди. От желания броситься в его объятия сердце Граси чуть не выпрыгнуло из груди, но горящий ненавистью разум безжалостно подавил чувства, заставив ее холодно выговорить:

— Ты понял неправильно. Я ухожу, поскольку сожалею, что дала тебе возможность воспользоваться мною.

— Но ты же хотела меня!

— Я хотела именно этого, — безжалостно подтвердила она, и единственным оправданием этой очередной лжи было стремление уязвить мужскую гордость Маноло.

— Что ж, рад, что смог доставить тебе удовольствие, — прошипел он.

— А я — нет. Это была просто ошибка. И я не хочу, чтобы когда-нибудь она повторилась снова. Ты понял меня? — В голосе Граси едва заметно звучали слезы.

Маноло просто не мог поверить, что она могла холоднокровно использовать его для утоления своих желаний. Как ей удалось одурачить его? Как она смогла столь ловко воспользоваться его чувствами? Уязвленная гордость Маноло закипала в порыве справедливого гнева. Ничего, он заставит ее пожалеть о такой самонадеянной наглости!

— Да, понял. Пока я полностью удовлетворен. Когда же мне снова понадобится секс, я дам тебе знать. Если хочешь, даже оплачу твои услуги.

Жгучая боль пронзила сердце Граси, но она не подала виду. В глазах Маноло светились жестокость и самодовольство, и она никак не могла понять, как же поверила в то, что любит его.

— Я не продаю себя!

— Верно. Отдаешься задаром. Что ж, пойдет и так.

— Нет, не пойдет! Никогда не пойдет! Ты сам расскажешь про все Пилар или мне лучше сделать это?

Маноло презрительно фыркнул.

— На твое усмотрение. Могу лишь сказать, что ты не сильно ее удивишь.

— Блефуешь! — яростно выпалила Граси. — Я не верю ни одному твоему слову! Думаешь, все вокруг такие же тупые и бесчувственные, как ты сам?

— Я отнюдь не таков, каким ты меня представляешь. Разве я не достаточно ясно сказал? Пилар не любит меня.

— Извини, но мне все же хочется услышать ее собственное мнение по этому поводу. Я прекрасно помню, с какой нежностью она отзывалась о тебе во время нашего телефонного разговора…

— С нежностью?

— Да, и уж поверь, она говорила от всего сердца!

Маноло лихорадочно соображал, о ком еще могла Пилар отзываться с восхищением. Неужели о Чарли? О, если бы знать наверняка… Если между этими двумя существуют какие-то чувства, я заставлю Пилар признать это и тогда, независимо от наших дальнейших взаимоотношений, обрету свободу. Тут-то я и возьмусь за Граси, заставлю ее раскаяться в своей самонадеянности, сделаю так, что она не сможет прожить без меня ни дня… И в конце концов женюсь на ней. А уж потом, когда клиника будет полностью в моих руках, холодно объявлю, что она никогда и ничего не значила для меня, и это накажет ее за заносчивость.

— Быть может, — сказал он, — что, говоря якобы обо мне, Пилар имела в виду кого-то другого…

Как же Граси хотела, чтобы это было действительно так! Тогда она меньше корила бы себя, что переспала с женихом мачехи.

— Придумываешь себе оправдание?! — насмешливо спросила она.

— Я не оправдываюсь, — ответил он спокойно, — так как заранее знал, что, изменив Пилар, не причиню ей боли. Надо полагать, ты тоже знала об этом, иначе как объяснить, что ты оказалась в постели с женихом собственной мачехи?

— Я не верю тебе, — уверенно заявила она. — Ты намеренно лжешь мне!

— Я просто хочу избежать участи жертвы мошенничества, которая уже однажды была мне уготована семейством Науресов. Что касается того, веришь ты мне или нет, то, по-видимому, у нас с тобой разные понятия о правде.

— Поэтому, мы больше не верим друг другу.

Неожиданно для себя Граси произнесла это с глубоким сожалением. Маноло насупился.

— Ты можешь проверить. Для этого тебе придется только спросить Пилар о нашем с ней договоре.

— Для начала ты сам расскажешь мне об этом, а потом я посмотрю, насколько ваши истории совпадают.

— Пилар нужен был человек, который смог бы быть всегда рядом и обеспечивать ей тот уровень жизни, к которому она привыкла, а…

— А тебе нужен был доступ к клинике? ―подхватила Граси. — Но знай, у тебя ничего не выйдет, ведь теперь тебе придется считаться и со мной!

Нервная судорога пробежала по лицу Маноло.

— Никогда!

Какие еще козни он вынашивает? — испугалась Граси.

— Что же ты сделаешь, женишься на нас обеих? Или… — тут ее голос чуть не сорвался, столь внезапна была эта страшнейшая из догадок, — или сделаешь меня своей любовницей, с тем чтобы заполучить обе части наследства моего отца?

Маноло невозмутимо пожал плечами.

— Ты серьезно думаешь, что я на такое способен?

— Да! — всхлипнула она, срываясь на истерику. — Ты ведь поэтому меня соблазнил? Думал, что получишь все сразу и будешь спокойно наслаждаться прелестями жизни за наш счет?

Маноло в бессильной злобе сжал кулаки.

— Судя по тому, что ты способна представить такое, у тебя хитрый извращенный ум. Твой отец гордился бы тобой сейчас.

Не помня себя от ярости, Граси подскочила к нему и прежде, чем успела осознать, что делает, почувствовала, как ее рука с силой опускается на лицо Маноло в звонкой пощечине.

— Не смей трогать моего отца! Он уже умер, а потому не может защитить себя. Твой, по крайней мере, жив и может хотя бы сожалеть о случившемся.

На мгновение Маноло показалось, что он начинает терять самообладание, поддаваясь порыву несдерживаемой ярости. Его отец жил лишь потому, что изо дня в день надеялся на возмездие. И мысль о том, что Науресы могут еще раз принести старику неприятности, заставляла содрогаться любящее сыновнее сердце. Сейчас надо было лишь удостовериться в связи между Пилар и Чарли. Тогда можно спокойно передать Пилар в надежные мужские руки и вплотную заняться Граси.

— Строишь из себя невинность? Что ж, тебе неплохо удается использовать шарм и напускную простоту. Впрочем, тебя не за что винить. Чего еще можно ждать от женщины, воспитанной проходимцем? И теперь ты, стало быть, хочешь обвинить меня в том, что я соблазнил тебя. Разве ты сама не хотела этого? По-моему, мы были единодушны в наших желаниях. Кстати, к твоему сведению, я вовсе не собирался делать тебя своей любовницей. Я не большой поклонник мазохизма, и, между прочим, никогда не использую секс для достижения каких-либо целей. Конечно, кроме собственного удовольствия… Несмотря на то, что на этот раз к нему примешивается весьма неприятный осадок.

Униженная его спокойствием и сарказмом, Граси почувствовала, как слезы обжигают глаза. Что-то подсказывало ей: необходимо уходить, прежде чем она полностью выдаст себя слезами.

— Можешь говорить обо мне что угодно. Мне все равно, что ты обо мне думаешь. Но, знай, я все расскажу Пилар, чтобы расстроить эту дурацкую свадьбу. Ты же солгал, когда сказал, что между вами нет никаких чувств! Подло солгал, чтобы затащить меня в постель!

— Вижу, мне так и не удалось тебя переубедить. Поэтому что-то отрицать с моей стороны будет просто бессмысленно, — ответил Маноло сдержанно.

— Ты самый жестокий мужчина на свете. Да ни одна женщина по собственной воле не выйдет за тебя!

Его глаза потускнели от злости.

— Скорее ни один мужчина не возьмет тебя в жены. Впрочем, тебе лучше уйти, прежде чем мы оба окончательно выйдем из себя.

Граси молча направилась к двери, представляя, в какой кошмар может превратиться их жизнь, если она позволит Маноло остаться с Пилар.

Сев в машину, она дрожащими руками вставила ключ в зажигание, как вдруг почувствовала, что кто-то открывает дверцу, а в следующий момент рука Маноло уже вытаскивала ключ.

— Тебе нельзя сейчас садиться за руль, — сказал он сдержанно, — слишком опасно ездить в таком состоянии.

Сдерживая слезы, Граси закрыла глаза и сдавленно прошептала, не в силах поддерживать этот затянувшийся обмен насмешками и оскорблениями:

— Уходи, уходи прочь из моей жизни.

— С большим удовольствием! — с сарказмом отозвался Маноло. — Ключи оставлю у охранника. Заберешь, когда успокоишься.

Послышались его удаляющиеся шаги. Да, подумала Граси угрюмо, он жесток, но ему не откажешь в здравомыслии. Садиться за руль в том состоянии, в каком я пребываю сейчас, форменное самоубийство. Но если он так ненавидит меня, какое ему до этого дело? Никогда еще я не видела Маноло таким ожесточенным.

Она нахмурилась, осознавая, что вела себя глупо и непродуманно. Ведь Маноло всегда добивался того, чего хотел. И Граси прекрасно об этом знала. Мурлычущие интонации, многозначительные взгляды, нечаянные прикосновения — все это было лишь средством воздействия на ее не в меру чувственное сердце. И он действовал прямо и безоглядно, так как имел возможность немедленно убедиться в эффективности этих средств.

Слезы обожгли щеки Граси, когда она подумала, что вынести самое страшное — встречу с Пилар — ей только предстоит. Дав волю накопившимся чувствам, Граси выпрямилась и вытерла глаза. На смену жалости к себе пришла уверенность. Она не даст Маноло завладеть Пилар, во что бы то ни стало разрушит его подлые козни. При встрече она расскажет Пилар всю правду о том, что произошло между ними, и, может быть, ей удастся убедить ее, что человек, способный на такую низость, не достоин быть ее мужем.

Приняв это непростое решение, Граси мало-помалу начала успокаиваться, и, вскоре, забрав у охранника ключи, снова завела машину. Она вырулила на просторное шоссе, радуясь покою и одиночеству. Свежий воздух и тишина успокоили ее, но даже сейчас, когда уязвленная гордость и ненависть не омрачали больше ее рассудок, она затруднялась объяснить себе, как могла позволить Маноло даже дотронуться до нее, если заведомо знала, что все, что бы он ни делал или говорил, окажется обманом. Да, ее поведение не поддавалось никакой логике. Безусловно, она должна была вести себя более осторожно и сдержанно. И теперь расплатой за обуявшие ее чувства будет стыд перед мачехой, которой непременно придется все рассказать.

* * *

Нажимая на кнопку звонка, Граси молилась, чтобы Пилар оказалась дома. Но по ту сторону двери не послышалось ни малейшего шума. Разочарованная Граси отправилась в бар и в ожидании заказа обессиленно откинулась на мягкие подушки кресла. Стоило ей лишь дотронуться вилкой до аппетитно запеченной сырной корочки омлета, как она увидела Пилар. Мачеха выглядела радостной и беззаботной.

— Пилар! — окликнула ее Граси, приветливо взмахнув рукой.

Заметив ее, Пилар просияла улыбкой, и уже в следующий момент обе душили друг друга в объятиях.

— Граси, — весело щебетала Пилар, — привет, дорогая! Так рада тебя видеть! Извини, что не смогла раньше с тобой встретиться…

— Ничего-ничего. Я слышала, вы с Маноло повздорили…

— Ах да… Но я поехала к одному старому другу, и мы хорошо провели время.

Граси чувствовала себя отвратительно, глядя на счастливое лицо мачехи, сознавая, что по ее вине на нем скоро появятся слезы.

— Может, поднимемся наверх? — предложила Граси. — Мне кажется, что я сижу здесь целую вечность. К тому же, — она пыталась говорить весело и непринужденно, — боюсь, что если я и дальше буду продолжать здесь сидеть, то с меня могут потребовать плату за постоянное проживание.

— Я и забыла, что с тобой не соскучишься! Мне так тебя не хватало! Кстати, отлично выглядишь. Где это ты раздобыла такое потрясающее платье?!

Всю дорогу от бара до квартиры Пилар не прекращала сыпать подобными вопросами. Между тем Граси подметила, что у мачехи в руках не было даже сумочки — лишнее свидетельство того, что ночью Пилар второпях выбежала из квартиры, наверняка еще не зная куда пойдет, и от расстройства забыла прихватить даже самые необходимые вещи. Странно, но Пилар казалась ничуть не огорченной ссорой с Маноло, даже наоборот…

Поудобнее устроившись рядом с мачехой на мягком канапе, Граси попыталась успокоиться и наконец собравшись с мыслями, проговорила дрожащим от страха голосом:

— Знаешь, я должна кое в чем признаться тебе. Я сделала нечто просто ужасное, не знаю, сможешь ли ты меня понять…

Глаза Пилар расширились от удивления, когда Граси рассказала ей все, что связывало их с Маноло в прошлом. Что-то заставило ее уклониться от подробностей, связанных с делами клиники. Может быть, она старалась пощадить Пилар, которой наверняка было достаточно услышанного…

— С тех самых пор я ненавижу и презираю его, за то, что он так со мной поступил, — подытожила Граси. — Он обманщик, Пилар, ты должна это понять, но хуже всего то, что… О, это так тяжело, — она всхлипнула, — худшее из всего, что я сделала… Просто не знаю, как сказать тебе об этом…

— Он звонил мне, — перебила Пилар, — и рассказал о вашей ночной встрече. Полагаю, Маноло сообщил тебе, что я не люблю его.

— Да, он говорил мне об этом.

— Он просто разозлил меня, — продолжала Пилар сурово, — у него нет никакого права так говорить.

— Знаю, — пролепетала Граси, — это чудовищная ложь, еще одна хитрость.

— Он также рассказал мне о том, что произошло позже…

— Ты имеешь в виду…

— То, что ты спала с ним.

Граси ошеломленно уставилась на мачеху, чувствуя, как щеки полыхают от нестерпимого стыда.

— Ты знала?! — вскричала она. — Все это время, пока обнимала меня, говорила со мной, ты знала об этом?

— Знала, — спокойно подтвердила Пилар. Граси слегка растерялась. Пилар выглядела так, будто прекрасно понимала, куда может завести человека страсть. Да, безусловно, она понимала это, ведь сама была страстно влюблена. Но тогда почему новость об ужасной измене Маноло оставила ее равнодушной? Может быть, Маноло уже успел «обработать» ее? Граси невольно вздрогнула, осознавая, насколько умно он поступил, первым рассказав Пилар обо всем и наверняка уже выпросив прощения. О, как он коварен и хитер!

— Ты даже не можешь себе представить, как гадко я себя сейчас чувствую, — промолвила Граси жалобно, — я действительно поверила в его слова о том, что между вами никогда ничего не было, и именно по этому я… О, Пилар, я знаю, что мне ни в коем случае не следовало так поступать, но тогда я подумала, что тебе действительно нет дела до Маноло, ваша помолвка абсолютно бессмысленна и тебе ничего не угрожает, а после… после…

— Он поцеловал тебя, и ты перестала отдавать себе отчет в происходящем. — Пилар ласково похлопала ее по руке. — Я все понимаю. Не расстраивайся.

Все еще не веря, что так легко заслужила прощение, Граси удивленно прошептала:

— Но как… Ты просто не должна меня прощать, не можешь меня прощать. Разве тебе не хочется кричать, злиться, плакать?! Ведь я знаю, что Маноло для тебя значит!

— Я же сказала, не расстраивайся, — мягко повторила Пилар. — Не наказывай себя за то, что ошиблась. Мне абсолютно все равно, и Маноло я сказала то же самое.

Но угрызения совести не хотели легко отпускать Граси.

— Никогда не прощу себя за это! Может быть, я и вела себя глупо, но он… он полностью отдавал себе отчет в происходящем. Он коварством овладел мною! Прошу тебя, Пилар, не смотри на все как на случайность. Отнесись к этому серьезно. Ты не представляешь, с каким опасным человеком имеешь дело.

— Я все прекрасно о нем знаю, — ответила Пилар невозмутимо, — и Маноло никогда не скрывал от меня того, что думает и чувствует. Вот и недавно он сказал, что теперь мы непременно должны разорвать нашу помолвку, но, несмотря ни на что, я решила, что выйду за него замуж.

— Но это безумие! — воскликнула Граси. — Эта свадьба не принесет тебе ничего, кроме боли и разочарования! Подумай об этом! Как ты сможешь доверять ему, после всего, что случилось?

— Я доверяла и буду доверять ему. Пойми, дорогая, Маноло нужен мне.

— Нет, — решительно сказала Граси, — я не могу позволить тебе допустить такую страшную ошибку. Естественно, что теперь он не посмеет даже взглянуть на меня, но ты… ты не можешь не видеть, что…

— Хватит! — вскрикнула Пилар, руками прикрывая уши. — Остановись! Я не понимаю и не хочу понимать, о чем ты говоришь. Мне все равно, что произошло между вами. Пойми, это ровным счетом ничего не значит!

— Ты, наверное, любишь его до безумия, раз готова все ему простить.

Пилар некоторое время молча смотрела на Граси, потом, всхлипывая, произнесла:

— Граси, мне очень важна эта свадьба. Ты даже не можешь себе представить насколько. Заклинаю тебя, не пытайся расстроить ее.

— Не могу поверить, что ты можешь быть такой наивной!

— Хватит! — взмолилась Пилар. — Я больше не могу говорить об этом!

Граси ласково обняла рыдающую мачеху, с разочарованием поняв, что сейчас любые увещевания будут сколь неуместны, столь и бессмысленны. Маноло хорошо удалось сымитировать благородство, сознавшись во всем и честно предложив расстаться… Он заведомо знал, что ослепленная чувствами Пилар не захочет и слышать об этом, и теперь полностью мог рассчитывать на победу.

В этой ситуации последней надеждой для Граси было невозможное: только убедив Альберто Морадильо отговорить сына от бессмысленного самопожертвования, она сможет помешать этой идиотской затее. Встреча с Альберто. Это казалось абсолютно невыполнимым, но было единственным средством, с помощью которого еще можно было попытаться что-либо изменить.

Чувство обреченности навалилось на Граси. Нет, ей ни за что не удастся спасти мачеху из коварных лап мстительного Маноло. И даже если однажды Пилар осознает свою ошибку, то изменить что-то будет слишком поздно.

— Успокойся, — ласково увещевала Граси мачеху, — ты обязательно все поймешь, просто ради твоего же блага я не могу сейчас рассказать тебе обо всем. Боюсь, мне придется покинуть тебя и какое-то время пожить в другом месте, — добавила Граси, представив, что каждый день ей придется смотреть на Маноло, ликующего и наслаждающегося ее унижением и собственной победой.

Пилар неожиданно успокоилась и с каким-то, как показалось Граси, облегчением подтвердила:

— В здании клиники как раз есть свободная квартира. Не такая уж большая, но вполне комфортабельная…

— Вот и хорошо, — устало отозвалась Граси, — мне вполне подойдет. Все же будь поосторожнее. Береги себя. И не давай ему слишком…

— Не волнуйся, — поспешно перебила ее Пилар, — будь уверена, я знаю, что делаю.

В последнем Граси довольно сильно сомневалась, но сейчас не оставалось ничего другого, как согласиться.

— Ладно, — она вздохнула, — как знаешь. Я пришлю кого-нибудь за вещами. Надеюсь, скоро увидимся.

— Нет. Если ты не возражаешь, мне бы хотелось… Понимаешь?

От неожиданности Граси вздрогнула, но, быстро сообразив, что, возможно, это и есть наказание за предательство, лишь еще раз попыталась загладить свою вину:

— Пилар, дорогая, прости меня! Ты всегда хорошо ко мне относилась, и я в любую минуту буду готова прийти к тебе на помощь. Конечно, если ты захочешь меня видеть. — Ее голос дрогнул. — Я прекрасно понимаю, почему тебе нужно остаться сейчас одной. Но прошу тебя, не забывай о тех, кто заботится о тебе и желает тебе блага.

Пилар явно смутилась, и прошло несколько мгновений, прежде чем она нашла нужные слова:

— Я просто думаю, что будет лучше, если мы на какое-то время расстанемся с тобой.

Женщины обнялись.

— Пока, — пробормотала Граси, виновато глядя в заплаканные глаза мачехи. — Надеюсь, ты дашь мне знать, когда…

— Ступай, — с трудом вымолвила Пилар и тут же отвернулась.

* * *

Разместившись в маленькой, но довольно уютной квартире на последнем этаже клиники, Граси отправилась на экскурсию и несказанно обрадовалась, когда ей навстречу из дверей одного из многочисленных кабинетов выплыла фигура Чарли Реймера — главного менеджера клиники.

— Граси, вот так сюрприз! — радостно воскликнул он и тут же досадливо поморщился, услышав из кабинета звонок телефона. — Черт побери, ни минуты покоя! Подожди меня здесь.

Минуту спустя до Граси долетели обрывки разговора, из которого следовало, что клиника нуждается в опытном персонале. Наконец Чарли вышел из кабинета, на ходу поправляя зачесанные назад волосы.

— Какие-то проблемы? — поинтересовалась Граси, улыбаясь.

— О, чего-чего, а проблем — сколько угодно. Сейчас, например, нам нужны опытные ночные сиделки. Прямо не знаю что делать!

— Я могла бы работать сиделкой, — выпалила Граси, неожиданно для себя осознавая, что, снова занявшись любимым делом, смогла бы чувствовать себя более уверенно, а именно этого ей сейчас не хватало больше всего. — Правда, Чарли, у меня есть опыт. Я люблю свою работу, к тому же я не из тех, кто любит сидеть без дела.

— Можешь приступать хоть с завтрашнего дня. Проблема в том, что мы временно испытываем финансовые затруднения и я не могу предложить тебе слишком большого заработка…

— Чарли, — Граси счастливо улыбнулась, — деньгами я пока обеспечена.

— Вот и прекрасно.

* * *

Шли дни, и Граси все больше и больше предавалась работе, вкладывая в дело всю душу и умение. Однако, несмотря на загруженный рабочий день, она ни на минуту не забывала о Пилар, по-прежнему ломая голову над тем, что заставляло мачеху терпеть холодность и неверность жениха… а может быть, теперь мужа? Граси не имела никаких известий от Пилар и мысленно возвращалась к событиям того ужасного утра, испытывала все те же чувства ненависти, стыда, растерянности…

И вот однажды утром она увидела Маноло, Пилар и Чарли у клиники. Было довольно рано, и Граси удивилась, зная привычку мачехи не показываться из спальни раньше десяти. Но еще больше поразило ее то, что, похоже, они ссорились. Пилар выглядела бледной и осунувшейся, словно после тяжелой болезни, а Маноло кричал на Чарли и интенсивно жестикулировал. Граси, видимо, застала самый конец сцены, так как вскоре Маноло и Пилар сели в машину и уехали.

Едва приблизившись к Чарли, Граси набросилась на него с вопросом:

— Что тут произошло?!

Он в замешательстве отвел глаза и не сразу нашелся с ответом.

— Мы… Пойми, Граси, я не могу ничего тебе сказать. Мы просто обсуждали кое-какие вещи… Они часто ссорятся из-за того, что Пилар относится ко мне как к хорошему другу, а Маноло видит в этом измену и злится. В этот раз он был просто взбешен.

— Я видела… — пробормотала Граси. — Чарли, я действительно беспокоюсь за Пилар и…

— Не трать понапрасну сил. Нам все равно не удастся ничего изменить.

— Но ты же не можешь оставаться безучастным! Ты ведь тоже заботишься о ней…

Чарли горько усмехнулся.

— Забочусь? Я люблю ее, очень люблю. Настоящая любовь никогда не бывает простой, вот и мой путь усеян препятствиями…

А мой, подумала Граси, так просто завален ими. Внезапно она почувствовала, что просто не вынесет, если Маноло удастся воплотить в жизнь свой безумный план. Граси было жаль всех. Чарли. Пилар. Себя. И если бы только…

— Если бы только я могла поговорить с его отцом, — сказала она, — я обязательно нашла бы способ остановить их. Я пыталась найти Альберто, но его словно след простыл.

Чарли пристально посмотрел ей в глаза.

— Насколько мне известно, вилла в Пуэрто Банус не была его постоянным местом жительства. — Внезапно он замолчал, будто испугавшись, что сказал то, чего говорить не следовало.

— Отлично! — воскликнула Граси. — Скажи же мне, где я могу найти его!

— Я плохо помню.

Чарли явно пытался скрыть правду. Но зачем ему это? Граси была готова рыдать от отчаяния.

— Пожалуйста, Чарли, постарайся вспомнить! — взмолилась она. — Это исключительно важно!

— По-моему, у него была какая-то ферма, ― нехотя промолвил Чарли. — Где-то у подножья гор… Ее наверняка уже продали. Одно время у Морадильо были трудности с деньгами.

— Где же, где эта ферма?!

— Сразу за выездом из Барселоны.

— Спасибо, обязательно найду ее, как только будет время.

Граси с надеждой посмотрела на Чарли. Она искренне верила, что с его помощью ей удастся убедить Пилар в том, что брак с Маноло не принесет ей ничего, кроме несчастья. Кроме того, теперь, когда Пилар знала о том, что связывало ее жениха и падчерицу в прошлом, можно было смело сказать ей, зачем нужен Маноло этот брак. И чем раньше это произойдет, чем раньше Граси поставит Пилар перед лицом ужасающей правды, тем быстрее восстановятся их дружеские отношения. Теперь она понимала, насколько неправильно поступала, оберегая мачеху от горькой истины. Не говоря ей всего, умалчивая о самом главном, она лишь усугубила и без того плачевную ситуацию.

— Забудь про это. — Чарли сочувственно сжал ладонь Граси. — Тебе не удастся переубедить старика. Пойдем, я отведу тебя на работу.

— Спасибо за совет. И… не расстраивайся. Нам обязательно удастся образумить Пилар. Все будет просто отлично.

Граси не понимала, кого больше пытается подбодрить, Чарли или себя. Она тут же погрузилась в мысли о том, что скажет Альберто, когда наконец разыщет его, о том, как расскажет Пилар все от начала до конца… Пусть это будет трудно сделать, пусть вновь приведет к разочарованиям и слезам, но будет уничтожена большая опасность, уже несколько лет нависающая над всеми, препятствуя желанному спокойствию и счастью.