Увидев спускающуюся по широкой лестнице Граси, Маноло замер, не в силах оторвать глаз. Она была настолько очаровательна, что, если бы рядом не стояла Долорес, он тотчас же заключил Граси в объятия.

Одна лишь грация ее движений могла свести с ума кого угодно, и Маноло был вынужден признаться себе, что никогда еще она не выглядела такой красивой и желанной.

— Я уже заждался, — проворчал он, невольно отводя глаза, и, удостоверившись, что его смятение осталось незамеченным, обратился к Долорес: — Мы пойдем прогуляться, не беспокойтесь за меня. Все будет в порядке.

— Ступайте, сеньор, — ответила старая служанка, приветливо улыбаясь. — Смотрите не простудитесь.

— В такую жару? Думаю, мне это не грозит.

— Никогда не знаешь заранее, — изрекла Долорес и, как показалось Маноло, заговорщицки подмигнула. — Солнце припекает, хочется снять одежду, тут-то и подхватываешь простуду. Так что поосторожнее!

Маноло едва заметно вздрогнул. Неужели она намекает на то, что… Но, прежде чем он смог удостовериться в этом, Долорес удалилась, что-то невнятно бормоча себе под нос. Граси, спустившись с лестницы, подошла к нему, отчего сердце Маноло забилось в восторженном танце.

— Извини, что заставила тебя ждать.

— Пойдем, — неуверенно предложил он.

В молчании они вышли во двор и направились к уже ожидавшей их машине. Маноло был настолько потрясен красотой Граси, что боялся даже взглянуть на нее. Пытаясь обуздать волнение, он промолвил:

— Мне не терпелось показать тебе кое-что, прежде чем стемнеет.

— Звучит заманчиво.

Усевшись в машину, Маноло почувствовал, что и с Граси происходит что-то особенное, будто в эту минуту она чувствует точно то же самое, что и он сам.

Всю дорогу эта мысль не давала ему покоя, будоража рассудок, и он едва удерживался от того, чтобы разом не покончить с этой неизвестностью, прямо высказав Граси все, что лежало на сердце.

Боясь потерять управление, он вел машину с особой осторожностью и, краем глаза ловя каждое движение Граси, сжимал руль с такой силой, будто от этого зависело, как скоро исполнится то, о чем он мечтал на протяжении долгих бессонных ночей проведенных в мыслях о ней.

Дальше произошло в точности так, как Маноло не раз представлял. Достигнув подножия холма, он остановил машину, и Граси, вскрикнув от восхищения, выскочила наружу, привлеченная волшебным видом раскинувшегося перед ними цветочного луга.

Оставшись стоять возле машины, Маноло поглощал глазами развевающиеся на ветру локоны ее волос, ее стройное тело, скрытое атласной тканью белоснежного платья, длинные соблазнительные ноги.

— Фантастика! — восторженно прокричала Граси.

Не в силах больше оставаться на одном месте, Маноло не спеша подошел к ней, и они замерли, зачарованные красотой панорамы.

Казалось, кто-то нарочно разлил здесь богатую палитру всевозможных красок, и это великолепие переливающихся цветов простиралось вдаль насколько хватало глаз.

— Зачем нужны эти поля? — восторженно спросила Граси.

— Чтобы смотреть на них. Наслаждаться ими, — ответил Маноло, не отрывая от ее лица своих черных глаз. — Я часто приезжаю сюда с отцом. Здесь можно часами сидеть и любоваться этим!

— Ты очень добр с ним, — прочувственно сказала Граси, — и со всеми остальными. Видно, что слуги души в тебе не чают.

Маноло аккуратно взял ее за плечи и заглянул, казалось бы, в самую глубину ее взволнованных глаз.

— Это потому, что они верят в меня и знают, что я честный и открытый человек, — сказал он уверенно и, немного выждав, добавил: — Мне хотелось бы, чтобы и ты тоже видела меня именно таким.

— Мне очень хочется верить тебе, но…

— У тебя просто не хватает сил, — закончил Маноло.

На лице Граси застыло печальное выражение, а с губ сорвался тяжелый вздох.

— Теперь это не имеет никакого значения, — сказала она наконец. — Ты знаешь, что мои чувства к тебе никогда не менялись, но сейчас это тоже не главное. Просто очень скоро мне придется покинуть тебя и…

— Но я не хочу, чтобы ты оставляла меня! — вскричал Маноло, сильнее сжимая ладонями ее хрупкие плечи. — Граси, я не хочу оставаться один!

Ее глаза подернулись прозрачной пеленой подступивших слез.

— Как мне остаться, — прошептала Граси, сдерживая рыдания, — если я вижу, что не нужна тебе…

— Но ты нужна мне! — страстно возразил Маноло. — Ты нужна мне, мне и этому дому. Никто не позаботится о моем отце так, как позаботишься ты!

Граси чуть не заплакала от разочарования. Маноло так горячо настаивал, чтобы она осталась, что в какой-то момент она поверила, будто действительно нужна ему. И вот теперь выяснилось, что она интересует его лишь в качестве хорошо зарекомендовавшей себя сиделки!

Не в силах стерпеть подобного унижения, Граси вырвалась из рук Маноло и бросилась вниз по пологому склону холма.

— Оставь меня! — прокричала она. — Оставь меня в покое!

— Я не могу оставить тебя, — прокричал Маноло и устремился в погоню.

Наконец нагнав Граси, он с силой обхватил ее руками и прижал к себе.

— Маноло! — шептала она, пытаясь высвободиться.

Но разум уже не управлял им, и вместо ответа он впился в ее губы жадным горячим поцелуем.

— Не уходи! Не уходи, потому что… я люблю тебя!

— Поцелуй меня еще, — сдавленно прошептала она.

Их губы слились, а ноги сами собой подкосились, и, не отрываясь друг от друга, Маноло и Граси рухнули в благоухание полевых цветов.

Содрогаясь от наслаждения, Маноло провел руками по ее обнаженной груди, и словно в безумии стал покрывать поцелуями каждый сантиметр ее кожи. Руки его словно сами собой пробрались под подол платья, и, нежно скользнув по гладкой поверхности ног, ласково проникли под тонкую ткань шелковых трусиков.

Сходя с ума от сладких ощущений, доставляемых осторожными движениями его пальцев, Граси судорожно расстегивала рубашку Маноло, чтобы приникнуть к его груди пересохшими от страсти губами. Она оторвалась только для того, чтобы приглушенно шепнуть ему в самое ухо:

— Люби меня, Маноло!

Он трясущимися от волнения руками принялся срывать с Граси остатки одежды, и, когда она лежала перед ним абсолютно нагая, долго не мог насмотреться на столь желанное, столь долгожданное тело. Оно словно светилось на фоне склонившихся над ними цветов, и, затаив дыхание, Маноло со стоном опустился в объятия Граси.

Дальше все словно вдруг исчезло за плотной пеленой, через которую до сознания Маноло доходило ощущение тела Граси, слившегося с ним в бешенном ритме все ближе и ближе подступающего наслаждения.

Он просто не мог поверить в то, что это действительно происходит с ним и все это — и пульсирующая в венах кровь, и сладкие стоны, и истома, доводящая до головокружения, было больше, чем обладание Граси, больше чем страсть и удовольствие, — это была любовь. Любовь, которой Маноло ждал все эти годы. И вот теперь, когда Граси была здесь, с ним, в его сердце, он уже не мог остановиться, не мог отпустить ее от себя, не в силах осознавать ничего, кроме ее имени, с криком экстаза срывающимся с его губ.

— Граси! Граси! — шептал он.

— Я люблю тебя! Люблю тебя! — вторила она приглушенным стоном, прижимаясь к нему.

Маноло охватило ликование. Она любит его! Любила сейчас, в этот самый момент! По его телу словно пробежал электрический разряд и, закрыв глаза, он провалился в бездонную пропасть наслаждения.

* * *

Очнувшись, Маноло увидел совсем рядом лицо Граси, на котором цвела широкая благодарная улыбка.

— Я люблю тебя, Граси, — прошептал он, нежно целуя ее в полураскрытые губы. — Это так просто… Я люблю тебя!

— Маноло, — ласково произнесла она, приникнув к нему, но затем, будто вспомнив о чем-то, взволнованно отпрянула. — С тобой все в порядке?

— О, — протянул он, — я чувствую себя превосходно…

— На тебе лица нет! Ты весь дрожишь!

Он усмехнулся.

— Неудивительно. Впрочем, если ты предпочитаешь считать меня больным и по-прежнему хочешь относиться ко мне, как сиделка к больному, я совсем не против.

— Что ты! — воскликнула Граси. — Единственное, о чем я мечтала все это время, это видеть тебя здоровым и полным сил!

Маноло обнял ее, и они еще долго лежали в траве, подставляя свои нагие тела под мягкие лучи солнца.

Они вернулись на виллу уже в сумерках и прокрались через черный ход. В спальне Маноло первым делом подошел к шкафу и достал из потайного ящичка восхитительное изумрудное ожерелье.

— Я хочу подарить тебе это, — торжественно сказал он. — Эта драгоценность хранилась в нашей семье веками. Ожерелью цены нет. Присядь на кровать, чтобы мне было удобнее надеть его на тебя.

— Нет! — испуганно воскликнула Граси. — Зачем ты делаешь это? Эта вещь должна остаться в семье. Она по праву может принадлежать только твоей невесте!

Но Маноло не хотел ничего слушать, а лишь еще раз повелительно указал на кровать:

— Садись!

— Пойми, — Граси чуть не плакала, — я не хочу, чтобы между нами оставались какие-то недомолвки. Нам обоим известно, что ты женишься лишь на девушке из благородной семьи. Такой, как Изабелла, например.

— Изабелла? — Маноло прыснул. — Изабелла — дочь управляющего поместьем. Я просто помогаю ей устроиться в колледж, так как она умна и хотела бы многому научиться. Что касается благородства… Неужели ты думаешь, что оно заключается в деньгах или в общественном положении? Честь — вот что я всегда буду ценить в людях. А теперь, прошу тебя, прими от меня в подарок это ожерелье.

Честь, подумала Граси, вот что будет всегда стоять между ними! Но разве могу я устоять перед этим взглядом, одновременно лукавым и умоляющим?

Повиновавшись Маноло, она опустилась на кровать, и в ту же минуту он склонился над Граси и их губы слились в долгом нежном поцелуе. Руки Маноло аккуратно обвили ее шею, и Граси почувствовала, как на грудь легла благородная тяжесть драгоценных камней.

Подняв глаза, она увидела, что Маноло откровенно любуется ею, а на его лице написан неподдельный восторг.

Граси застенчиво улыбнулась, благодаря за подарок, и Маноло нежно провел пальцами по ее щеке. Легкая дрожь пробежала по телу Граси. Эти прикосновения были столь желанными, что она не смогла подавить рвущийся из груди стон наслаждения, словно молила Маноло о продолжении ласки.

Но он будто ничего не замечал, сконцентрировавшись на изящных очертаниях ее губ.

— Остановись, — попросила она в тот самый момент, когда Маноло собирался поцеловать ее.

— Но я только начал… — недоуменно и слегка обиженно протянул Маноло.

Ящерицей выскользнув из его объятий, Граси поднялась с кровати и, встав перед Маноло в полный рост, одним движением освободилась от платья.

Он замер, не в силах оторвать глаз от восхитительного зрелища ее наготы. Это было похоже на сладкую пытку, и, ловя на себе его взгляд, Граси не смела шелохнуться до тех пор, пока Маноло не шагнул к ней и не привлек ее к себе.

Вздрагивая от наслаждения, она отдавалась ему каждым движением, каждым стоном, ее переполняла сладкая, тягучая как мед истома, и, не осознавая ничего, кроме насквозь пронизывающих ее восхитительных ощущений, Граси с головой погрузилась в нежность ласк Маноло.

Прижимаясь друг к другу, они, словно обезумев, метались по кровати, не в состоянии насытиться этими незабываемыми секундами. Их руки сплетались в сплошной узел, глаза поглощали друг друга, а губы впивались в разгоряченную плоть, отрываясь лишь затем, чтобы издать переполненный наслаждением стон.

Наконец чувствуя приближение сладкого момента экстаза, они еще сильнее сжали друг друга в объятиях и не разжимали до тех пор, пока не утихла бешеная агония страсти, а усталые тела не погрузились в сладкую пелену сна.

Проснувшись и приняв душ, они спустились в кухню поужинать, и только тут Граси вспомнила о том, что собиралась сказать Маноло. Страх и неуверенность снова сковали ее, она так и не смогла проглотить ни кусочка.

От Маноло не укрылось ее взволнованное состояние, и он обеспокоенно произнес:

— Ты даже не притронулась к еде. Расскажи мне, что случилось.

Граси положила руки на край стола и, чтобы унять дрожь, сцепила их в замок. Момент объяснения, которого она так ждала — и так боялась! — наступил.

— Ты ведь все еще хочешь управлять клиникой? — спросила она, пытливо глядя Маноло в глаза.

Воцарилась звенящая тишина, длившаяся, как показалось Граси, целую вечность.

— Да, — тяжело, будто бултыхнулся в воду булыжник, ответил Маноло.

Граси кивнула, показывая, что не рассчитывала услышать ничего другого.

— Я посоветовалась с Пилар, и мы готовы предложить тебе выкупить место в совете директоров.

Она назвала сумму, но Маноло, казалось, ничего не слышал, тупо уставившись в пространство.

— По-моему, это как раз то, что ты хотел, — продолжала Граси. Теперь, когда главное было произнесено, разговор давался ей легче. — Я владею пятьюдесятью пятью процентами всех акций. Это значит, что, купив их, ты будешь обладать правом решающего голоса. Таким образом, клиника будет фактически находиться в твоих руках.

— Зачем ты предлагаешь мне это? — непонимающе спросил Маноло.

Граси опустила глаза. Когда Маноло узнает всю правду, он наверняка посмеется над ней или решит, что она снова хочет каким-то образом обмануть его. И даже недавнее признание в любви не сможет ничего изменить… Внезапно Граси почувствовала, как земля уходит из-под ног, и, поддавшись искушению немедленно покончить со всем, она произнесла:

— Затем, что клиника на грани банкротства.

Маноло вздрогнул.

— Как давно ты узнала об этом?

— Несколько недель назад… не помню точно…

— То есть еще до того, как я попал в аварию и ты стала моей сиделкой! — Маноло прищурился. — Так вот в чем дело! Ты ухаживала за мной, надеясь, что я помогу тебе вытащить клинику из финансовой пропасти.

— Не совсем так, — смутившись, пробормотала Граси. — Я… я просто хотела…

— Довольно! — гневно оборвал ее Маноло, поднимаясь из-за стола. — Теперь мне все ясно. Я имел глупость думать, что нужен тебе как мужчина, а не как денежный мешок, с помощью которого ты решишь свои проблемы! Я давно должен был догадаться, что ты просто в очередной раз решила одурачить меня… поймать на приманку!

— Нет, — в отчаянии вскричала Граси, — ты ошибаешься! Послушай меня, Маноло… Ты должен мне верить!

Однако ее мольба не возымела действия.

Глаза Маноло сверкнули яростью, и, не позволив Граси договорить, он обрушился на нее с такой злобой, с какой не бросился бы и на злейшего врага.

— Хватит, Граси! С меня довольно! Сначала твой отец чуть не отправляет моего в могилу, затем твоя мачеха хочет во что бы то ни стало выйти за меня замуж, а теперь еще и ты пытаешься соблазнить меня! И все это из-за какой-то дурацкой клиники, стоящей на грани банкротства!

Маноло повернулся, собираясь уйти, но Граси догнала его у двери и преградила дорогу.

— Подожди!

— Оставь меня, — отмахнулся он, — мне больше ничего от тебя не нужно. Я не позволю тебе загубить и мою жизнь!

— Да послушай же меня! — воскликнула она. — Если ты утверждаешь, что все хотели лишь обмануть тебя, то почему же Пилар была уверена, что ты женишься на ней?!

— Да потому что мне нужна эта чертова клиника! — проревел Маноло, выходя из себя.

— В таком случае, как же она узнала об этом?

Внезапно его лицо вытянулось, выражение ярости и гнева сменилось гримасой недоумения.

— Должно быть, — задумчиво промолвил Маноло, — кто-нибудь рассказал ей об этом. Твой отец, например.

— Возможно. Но был и еще один человек, посвященный во все дела, связанные с финансированием клиники. Чарли Реймер. Он работал там с самого первого дня и был правой рукой моего отца.

— Ну и что же? — спросил Маноло, все еще не в состоянии понять ее мысль.

— А то, что Чарли знал о вашей семье очень многие вещи, а однажды даже признался мне, что совершил что-то, о чем сейчас очень сожалеет.

Глаза Маноло сверкнули, и Граси поняла, что он принял решение.

— Где он может сейчас находиться? — спросил Маноло коротко.

— Не знаю, может быть, еще на работе… Он часто задерживается…

— Поехали! — бросил Маноло. — Скорее!

* * *

Через полчаса они уже входили в здание клиники. Без стука ворвавшись в кабинет Чарли и обнаружив его там, Маноло без промедления приступил к делу.

— Я согласен вложить деньги в клинику, — заявил он, — но лишь при условии, что вы не утаите от меня ни малейшей детали ваших планов. Я хочу знать также, откуда у вас информация, что я намереваюсь бороться за управление. И, естественно, вы должны рассказать мне, что связывало вас с Энрике Науресом.

— Хорошо, хорошо, — испуганно затараторил Чарли, трясущимися руками вытирая выступившую на лбу испарину. — Я уже давно хотел обо всем рассказать вам, но не знал, как лучше сделать это. Право, мне очень неловко…

— Ближе к делу, — перебил его Маноло.

— Энрике Наурес был вором! — выпалил Чарли.

Маноло с тревогой взглянул на Граси. Она побледнела как полотно и, казалось, вот-вот лишится чувств, но времени успокаивать ее сейчас не было. Силой усадив Граси в стоящее рядом кресло, Маноло крепко сжал ее руку и властно распорядился:

— Продолжайте, Чарли.

— Мне очень жаль, Граси, — сконфуженно начал тот, — но Пилар настояла на том, чтобы ты ничего не знала. Она хотела, чтобы ты сохранила об отце лишь самые добрые воспоминания.

— Сокрытие правды — не самый хороший способ добиться успеха, — ответила Граси. — Я поняла это, еще когда пыталась защищать Пилар от опасности стать жертвой брака по расчету…

Чарли напоминал сейчас шарик, из которого выпустили воздух. Ему ничего не оставалось делать, кроме как рассказать все, что он знал про задуманную Науресом махинацию, в благодарность за участие в которой ему был обещан высокооплачиваемый пост управляющего клиникой.

— Мы тщательно разработали сложную финансовую операцию, при которой все вложения Альберто Морадильо окажутся как бы «потерянными». После того как деньги поступили на счет, я уничтожил все документы, удостоверяющие заключение сделки. Никто не мог ничего доказать, и Наурес становился безраздельным владельцем всего предприятия. Но по закону клиника принадлежит и семье Морадильо, что я конечно же подтвержу в суде…

— Но я же прямо спросила тебя, говорил ли Альберто правду, и ты заверил меня, что мой отец ни в чем не виновен! — возмутилась Граси. — Ты солгал мне тогда, Чарли, и ранее солгал на суде, находясь под присягой! Как ты мог?!

— Прости меня! — попросил он, в отчаянии ломая пальцы. — Обманув тебя, я поступил подло, но я боялся потерять работу… Сейчас я соберу свои вещи…

— Да, — сурово отчеканил Маноло, — и не появляйся здесь больше!

— И обещай, что позаботишься о Пилар! ― добавила Граси, еле сдерживая слезы.

— Конечно, я позабочусь о ней, — вздохнув, пообещал Чарли. — Ведь я люблю ее. Мы счастливы вместе.

— Теперь — уходи, — коротко подытожил Маноло, и Чарли, пятясь, исчез за дверью кабинета.

Слезы ручьями текли по щекам Граси. Маноло заботливо наклонился к ней и, заключив в объятия, принялся нежно гладить по волосам.

— Прости. По отношению к тебе это было чересчур жестоко.

— Если бы я знала об этом раньше, — прорыдала она, — то, наверное, просто умерла бы со стыда. Но, видимо, я ничего не хотела знать! Никогда не прощу себе этого! Закрыть на все глаза было самой жуткой ошибкой за всю мою жизнь.

— Успокойся, — Маноло нежно похлопал ее по плечу, — теперь это уже не имеет никакого значения. Так или иначе, но мы узнали правду. И это все, что мне нужно. Мой отец теперь отомщен. И я люблю тебя. Разве есть что-нибудь важнее этого?!

— Как ты можешь любить меня сейчас, после всего, что ты узнал?! — воскликнула близкая к истерике Граси.

Утратив над собой контроль, она вскочила на ноги и в неистовстве принялась сметать все, что оставил на своем столе Чарли.

Маноло остолбенел, глядя, как по полу разлетелась лежавшая на углу груда бумаг… как разбилась вдребезги наполненная окурками пепельница… как, жалобно звякнув, рухнул на пол телефонный аппарат…

— По-моему, будет лучше, если мы поедем домой, — сказал он наконец.

— Домой?! У меня нет дома! — выкрикнула Граси и снова дала волю слезам.

— А как же Каса де ла Роса? Я не допущу, чтобы моей жене пришлось жить где-нибудь еще.

— Жене? — переспросила Граси, едва веря собственным ушам.

— Послушай, Граси, мы любим друг друга. Теперь ты знаешь, что я никогда не обманывал тебя, а я уверен в том, что ты не имела отношения к делам своего отца. Так что я не вижу поводов дольше оттягивать нашу свадьбу.

— Свадьбу? — протянула Граси, успокаиваясь. — В таком случае, тебе не мешало бы сделать мне предложение в более подходящей обстановке.

— Конечно, — Маноло улыбнулся и поцеловал ее в губы, — сразу же, как вернемся домой. Все как полагается — с розами, с шампанским…

— И, если можно, побольше шоколада, — мечтательно попросила Граси.

— Обязательно. Все, как ты скажешь. Ну а теперь, домой.

— Да, домой… — эхом отозвалась счастливая Граси.

* * *

Наблюдая из окна своей комнаты, как Маноло и Граси, обнявшись, подходят к каменным ступеням дома, Альберто почувствовал, как радость переполняет его старое сердце.

Он не сомневался, что его любимый сын однажды вернет доброе имя семье Морадильо. И, похоже, этот долгожданный момент наконец наступил. Теперь Альберто точно знал, что суровые испытания закончились и наступает время благоденствия и счастья.

КОНЕЦ