Приехав в Ла-Каса, Алехандро Фаргас был потрясен видом Изабель. От природы худощавая, сейчас она выглядела прямо-таки изможденной. Серый цвет лица, потухшие глаза. Она попыталась рвануться навстречу Алехандро, но ноги отказывались ее нести. Маленькими, неуверенными шагами девочка двинулась ему навстречу, нижняя губа дрожала, из глаз катились крупные слезы. Не в силах выдержать это печальное зрелище, Алехандро буквально в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и крепко сжал Изабель в своих объятиях.

Изабель звала его тио — дядей, но он всегда считал ее внучкой. До сих пор играть роль дедушки — встречать с девочкой праздники, рассказывать сказки, рассматривать вместе марки — ему было легко и приятно. Просто Изабель была ласковым ребенком, принимавшим его любовь и отвечавшим ему тем же.

Однако сейчас, обнимая Изабель, Фаргас понимал, что и у любви есть свои узы. Мартина и Альтею он любил как родных детей и искренне горевал об их безвременной кончине, но видеть Изабель в таком состоянии оказалось тяжелее, чем опускающиеся в землю гробы ее родителей.

— Тио, — сказала она, впервые заговорив после того, как узнала о смерти отца, — ты приехал, чтобы увезти меня домой?

— Нет, моя перикита, — ответил он, невольно вспомнив тот день, когда впервые назвал девочку этим ласковым прозвищем. Изабель как раз исполнилось четыре года, и Алехандро принес ей в подарок длиннохвостого попугая — по-испански «перикита».

— Но почему? — с отчаянием спросила Изабель. — Почему мне нельзя домой?

Алехандро молча усадил Изабель к себе на колени. Миранда и Луис тактично отошли в сторону.

— После того как папа умер, начались споры насчет имущества, денег, банковских счетов… Мы с тетей Флорой пытаемся все урегулировать, а еще бьемся на другом фронте, — продолжил он, погладив ее по голове. — Ты помнишь людей, которые устроили скандал на маминых похоронах? Помнишь Мурильо?

Изабель снова кивнула, но в глазах ее мелькнуло беспокойство.

— Знаешь, кто они?

— Мамины родители, — ответила девочка. — Мои бабушка и дедушка. — Она почему-то скривилась.

— Правильно. — Алехандро на секунду умолк, на губах его заиграла нервная улыбка. — Они хотят, чтобы ты жила с ними.

— Нет! — Изабель отчаянно замотала головой. — Мне они не нравятся. Они плохо вели себя с папой. Пожалуйста, тио, не отдавай меня им!

— Ш-ш-ш! — поцеловал ее в щеку Алехандро. — Я и не собираюсь, моя перикита. Но если ты уедешь со мной обратно в Барселону, они тебя заберут. Сейчас они просто не знают, где ты.

Алехандро приехал в Санта-Фе кружным путем — через Ниццу, Париж и Чикаго. Как он объяснил Дюранам, в завещании Мартина тот объявлял их опекунами Изабель, не указывая точного адреса. Мурильо же знали только то, что Дюраны живут где-то в Европе или Южной Америке.

Несколько минут Изабель молчала. Казалось, она старается оценить ситуацию и что-то решить. Понимая, что семилетний ребенок все — и хорошее, и плохое — воспринимает слишком близко к сердцу, Алехандро и Дюраны ее не торопили. В случае необходимости Алехандро объяснил бы все подробнее, но из сострадания не стал. Изабель вполне хватит и того, что она услышала.

— Когда? — коротко спросила Изабель таким тихим голосом, что Алехандро пришлось наклониться, чтобы ее услышать. — Когда я смогу вернуться домой к тебе и тете Флоре?

— Как только мы будем уверены, что тебе не грозит никакая опасность. Я не знаю, сколько это продлится, но обещаю тебе от имени своего и Флоры, что мы заберем тебя при первой же возможности.

Позднее, когда Изабель заснула, Луис и Алехандро разговорились.

— Позапрошлым летом Мартин упал в обморок, — начал Луис. — Наш общий друг, доктор Джонас Хоффман, поставил ему диагноз — кардиомиопатия. Мартин взял с него слово, что тот будет хранить молчание. И только после смерти Мартина Хоффман все рассказал.

— Очевидно, Мартин тоже поклялся держать это в тайне. — Алехандро до сих пор не мог понять, почему де Луна скрывал эту ужасную правду. Из гордости? Из страха? — Пожалуй, были признаки того, что не все в порядке. Мы с Флорой заметили в нем чрезмерную рассудительность, странный интерес к недвижимости и тому подобным вещам. — Взвешивая упущенные возможности, он задумчиво тер подбородок. — Если бы я расспросил его поподробнее…

Луис кивнул. Мир полон таких вот «если».

— Джонас считал, что Мартин сам должен рассказать все Альтее. Сделай он это, ситуация сложилась бы по-другому.

Алехандро загасил сигару.

— Ненадолго. Насколько я понимаю, он был обречен.

— Да, но он не запятнал бы свое имя. А это имеет большое значение для Изабель, — отозвался Луис.

Алехандро кивнул и отпил хереса, несколько пристыженный тем, что не подумал о девочке. Луис прав. Изабель унаследовала бремя вины отца, а это тяжелая ноша, особенно если ты обрел ее в детском возрасте.

— Мне неудобно об этом спрашивать, — замявшись, начал Луис, — но я небогатый человек. Мартин оставил что-нибудь Изабель в наследство?

Фаргас смущенно покачал головой.

— Оставил, но правительство аннулировало его завещание. Желания Мартина не имеют значения.

— Как же это может быть? — недоверчиво спросил Луис. Алехандро похлопал его по колену.

— Американцам трудно представить, что такое диктатура. Правительство конфисковало всю собственность де Луна: фабрики, дома, деньги на банковских счетах — в общем, все, за исключением его коллекции машин и драгоценностей Альтеи, которые та — наверное, по наущению свыше — завещала Флоре.

— Как же это им удалось? Фаргас переменился в лице.

— Да простит меня Господь, им помог я. — Луис в замешательстве посмотрел на собеседника. — Изабель — единственная наследница Мартина. Так как мы спрятали ее от Мурильо, имущество стало выморочным.

— Что это значит?

— Если при открытии наследства наследник или мертв, или его нельзя найти, все достается государству. Если мы привезем Изабель в Барселону, она, конечно, получит то, что ей причитается — за вычетом громадных налогов, но тогда она наверняка попадет под опеку Мурильо. Они нас поймали, и знают об этом.

Встав с кушетки, Луис подошел к камину и с отсутствующим видом принялся помешивать уголья.

— Я, видимо, проявил неоправданную беспечность, добавив в вашу семью лишний рот, — заключил Алехандро. — Мы с Флорой не в состоянии сейчас взять Изабель к себе, но мы поможем всем, чем сможем. — Смутившись, он замолчал.

— Что ж, — покачал головой Луис, очевидно, уже приняв решение. — На свете случайностей нет. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Наш с Мирандой сын умер в трехлетнем возрасте. Мы хотели родить других детей, но у нас ничего не получилось. Мы думали, что так угодно Богу, но тут Господь послал нам Нину. Теперь же Он посылает нам Изабель. Пусть живет у нас столько, сколько захочет.

Время шло, но Изабель по-прежнему горевала. Всячески стараясь вывести несчастного ребенка из этого состояния, Миранда постоянно заговаривала с ней, водила на прогулки в город, возила в горы, но увы… Та твердость, та решимость, которые проявила Изабель во время визита Алехандро, испарились без следа. Тем не менее Миранда не теряла надежды.

И вот в один прекрасный день, проходя из столовой на кухню, она увидела в окно Изабель, сидящую в саду прямо на земле. Сломанной веткой Изабель рисовала на песке что-то похожее на цветы и деревья. Миранда тут же вспомнила свой разговор с дочерью насчет Изабель.

— Она очень молчаливая, мама, — жаловалась ей Нина. — Я пытаюсь ее разговорить, а она все время грустит. Но ты ведь знаешь, как я люблю писать в своем дневнике? — продолжила она. Миранда утвердительно кивнула. — Так вот, Изабель его весь изрисовала. Она также рисует странные лица на клочках бумаги и в тетрадке, которую хранит в тумбочке возле своей кровати.

Поразмышляв над этим, Миранда вспомнила последний визит де Луна всей семьей. Тогда, сидя в этом самом саду, Альтея частенько рисовала открывшуюся перед ней панораму. Вертевшаяся рядом Изабель всячески стремилась подражать матери. С серьезным видом вглядываясь в ландшафт, она медленно водила карандашом по бумаге, оставляя на ней пусть безыскусные, но все же вполне узнаваемые образы. На Миранду все это произвело большое впечатление, о чем она не преминула сказать Альтее.

«Она очень талантлива, — с нескрываемой гордостью ответила Альтея. — Так как у нее мое чувство линии и то же исключительное чувство цвета, что и у Флоры, приходится признать, что Изабель унаследовала все лучшее от нас обеих. Конечно, ей всего шесть лет — кто знает, что будет дальше».

«Действительно, кто знает», — подумала Миранда и вечером за ужином объявила, что ей нужна помощь Изабель.

Не выказав особого интереса, Изабель лишь утвердительно кивнула.

На следующий день Миранда отвела Изабель в галерею. Выставленные там красочные картины, по замыслу Миранды, должны были вызвать у девочки хоть какую-то реакцию, но Изабель осталась безучастной. Показав ей, как перышками смахивать пыль с картин, Миранда удалилась к себе в кабинет и исподтишка через открытое окно принялась наблюдать за происходящим.

Первую картину Изабель протерла быстро, то же произошло и со второй. Третьей она уже уделила немного внимания, а у четвертой так и вовсе задержалась. Сердце Миранды учащенно забилось. Отступив на шаг назад, девочка явно разглядывала работу: склонила голову налево, направо, прищурилась, затем снова широко раскрыла глаза.

Миранде хотелось, чтобы Изабель поделилась с ней своими эмоциями от увиденного, однако до конца дня девочка так и не проронила ни слова. Что ж, давить на нее не стоит.

Через две недели Миранда поменяла экспозицию. На этот раз она отражала жизнь американских индейцев в прошлом веке. Изабель с интересом остановилась у картины, изображавшей индейскую скво, которая кормит младенца.

Другая картина изображала индейских юношей во время ритуального танца. На их разгоряченных лицах с налобными повязками застыл такой восторг, что Изабель не удержалась от улыбки.

Наконец-то Миранда сумела подобрать ключик к Изабель. Теперь оставалось только терпеливо ждать.

Второй, после Изабель, лучшей подругой Нины была маленькая книжечка в кожаном переплете, хранившая ее самые большие тайны.

Ее страницам с розовым обрезом Нина поверяла свою душу с почти религиозным фанатизмом, и с благоговением перечитывала затем написанное. Девочка мечтала стать писательницей, а потому, представляя свой дневник рукописью романа, не считала для себя зазорным несколько приукрасить происшедшее за день или слегка подредактировать свои мысли так, чтобы они выглядели глубже и лиричнее.

В реальности Дюраны с трудом сводили концы с концами, и Нина прекрасно это знала, поскольку помогала по дому и на кухне. Однако на страницах ее дневника все выглядело иначе. Дюраны были богачами, Нина — принцессой, и вообще ей было не десять лет, а двадцать, и за ней ухаживали первые красавцы королевства. Иногда же из приемной дочери она превращалась в девочку, из-за которой упрямо спорили родители — Дюраны и неизвестные «они».

После встречи Нины с супругами де Луна та элегантная богиня, которая была ее матерью, стала походить на Альтею, а отец оказался вылитый Мартин.

Узнав, что Альтеи не стало, Нина долго плакала, а со смертью Мартина примириться ей было еще труднее. Де Луна всегда казался Нине непобедимым героем, которому были нипочем напасти, роковые для простых смертных. Неужели его мог свалить какой-то прозаический сердечный приступ?

Девочка дала событиям свое толкование. Из-за скоротечности своего визита в Санта-Фе Алехандро ничего не успел сообщить о похоронах Мартина, что делало версию Нины вполне жизнеспособной. Она свято верила в то, что Мартин на самом деле жив, а Изабель он оставил в Штатах потому, что сердится на нее. Ведь сообщи она полиции то, что видела в ночь убийства, его бы не арестовали. Но дочь следствию ничего не сказала, и Мартин в наказание отослал ее прочь. Стыдясь его жестокости, Флора и Алехандро решили пойти на обман, сказав Изабель, что ее отец умер, а не отказался от нее.

Боль утраты со временем утихнет, а вот горечь от сознания того, что тебя бросили, не пройдет никогда.

В конце ноября Дюранам позвонил управляющий Национальным банком Санта-Фе и предложил встретиться для приватной беседы. Хотя и не без внутреннего трепета, Миранда и Луис согласились.

— Прошу прощения, что я не стал ничего сообщать по телефону, — войдя в кабинет Луиса, произнес Оскар Йонт, — но меня проинструктировали соответствующим образом. — Открыв кожаный «дипломат», он достал оттуда большой бумажный конверт. — Вы, конечно, не станете отрицать, что знакомы с сеньором Алехандро Фаргасом из Барселоны, и понимаете, к чему такая осторожность. — Йонт достал из конверта какие-то бумаги и два чека.

Услышав имя Алехандро, Миранда несколько успокоилась. По крайней мере гостиницу у них не отберут.

— Да, мы знакомы с сеньором Фаргасом.

— Он предоставляет вам право распоряжаться наследством… — Йонт замешкался, отыскивая в одной из бумаг имя завещателя.

— Мартина де Луна, — подсказала Миранда.

— Совершенно верно. — Банкир утвердительно кивнул. — В своем письме мистер Фаргас сообщил мне, что вы уже знаете о том, что случилось с большей частью наследства.

— Оно отошло государству, — огорченно закивал Луис.

— По словам сеньора Фаргаса, оставшаяся часть наследства мистера де Луна состоит из драгоценностей его жены и коллекции антикварных автомобилей.

Луис кивнул.

— Сеньорита Пуйоль поместила драгоценности в безопасное место так, чтобы Изабель получила их, когда вырастет, и продала машины, чтобы погасить долги своего племянника. К сожалению, денег после этого осталось не очень много. Сеньор Фаргас поручил мне передать это вам. — Йонт подал один чек Луису, а другой — Миранде. — Вот чек на десять тысяч долларов, которые вы можете использовать по своему усмотрению. Алехандро и Флора просили вас принять этот чек с любовью и благодарностью от них самих и Мартина. — Он помолчал, тактично выжидая, пока Миранда утрет навернувшиеся на глаза слезы. — А чек на двадцать пять тысяч долларов предназначен для содержания Изабель.

— Нет, — сказала Миранда, — чтобы любить Изабель, деньги мне не нужны.

— Совершенно верно, — искренне улыбнулся Йонт. — Я думаю, они мыслят так же, миссис Дюран, но, если позволите мне высказать свое мнение, делают это не только ради вас, но и ради самих себя.

Подвинувшись к жене, Луис похлопал ее по плечу:

— Послушай мистера Йонта, Миранда. Алехандро и Флора не платят нам, они просто заботятся об Изабель единственно доступным им способом.

— Совершенно верно! — Встав, Йонт защелкнул свой «дипломат» и, довольно улыбаясь, протянул руку Луису. — Если вам нужен совет по поводу инвестиций, буду рад вам помочь.

К Рождеству появились первые признаки выздоровления Изабель. Она перестала замыкаться в себе, и хотя по-прежнему не заговаривала первой и все еще не смеялась, настроение ее стало не таким мрачным, как раньше.

В канун праздника Дюраны обычно приглашали всех постояльцев и человек пятьдесят соседей в вестибюль гостиницы петь рождественские гимны, пить подогретый сидр и украшать рождественскую елку. После праздничного ужина все отправлялись на полуночную мессу. Единственное изменение, которое внесла Миранда в обычную программу праздника, было число приглашенных на ужин — на сей раз Дюраны ждали лишь Джонаса Хоффмана, его жену Рут — журналистку, работавшую в местной газете, и их детей, Ребекку и Сэма. Хоффманы и Дюраны часто встречали праздники вместе. В Рождество Хоффманы помогали наряжать рождественскую елку в Ла-Каса, а в первый день хануки — Хоффманы были евреями — Дюраны отправлялись к ним, чтобы вместе зажечь свечи на меноре.

Когда настало время переодеваться к ужину, Миранда преподнесла девочкам сшитые ею платья из ярко-красного бархата. Платье Изабель было с белым пикейным воротничком, большим черным бантом и выглядывавшими исподнизу накрахмаленными белыми нижними юбками. Платье Нины смотрелось более утонченно — черный бархатный воротничок, манжеты и шарф вокруг талии.

— Счастливого Рождества! — произнесла Миранда, с радостью положив платья на кровати. Ну какая девочка устоит перед красным бархатом?!

Нина, конечно же, не устояла. Восхищенно взвизгнув, она схватила платье и побежала с ним в ванную, где немедленно принялась вертеться перед зеркалом, прикладывая к себе его то так, то этак. Изабель же, не двигаясь с места, молча стояла у кровати.

Миранде хотелось сквозь землю провалиться. Пытаясь поднять настроение Изабель, она вместо этого напомнила девочке о том, что было навеки утрачено.

Примерно через час, когда все собрались в обеденном зале гостиницы, Нина блистала в шикарном красном платье, Изабель же вышла в траурном темно-синем платьице, но настроение у нее было приподнятым.

Остаток вечера, по мнению Миранды, прошел хорошо. Луис предложил провести празднование именно в гостиничной столовой, а не на квартире, и, как оказалось, это была блестящая идея. Разговоры и смех гостей заполняли комнату, создавая веселую атмосферу шумного праздника. Никто не избегал Изабель, но никто и не навязывал ей своего участия.

Вниманием аудитории завладела Нина, рассказавшая последние голливудские сплетни — от подробностей бурного романа Тейлор — Бартона до скандала вокруг выбора исполнительницы главной роли в «Моей прекрасной леди».

Миранда с интересом следила за дочерью, поскольку та явно хотела произвести впечатление на Сэма Хоффмана. В свои тринадцать лет Сэм уже проявлял хорошие манеры своего симпатичного отца и был одарен умом и обаянием своей журналистки-матери. Миранду немало позабавило, что ее десятилетняя дочь не прочь с кем-либо пофлиртовать, но именно этим та сейчас и занималась.

Десерт прервал устроенное Ниной представление. Теперь она с нетерпением ждала, когда подадут яблочный пирог. Сэм же, который сидел между Ниной и Изабель, решил воспользоваться выдавшейся возможностью поговорить с Изабель. Его очень огорчали те перемены, которые произошли в ней за последние месяцы — веселая, любознательная девочка превратилась в какую-то бледную тень. Нельзя сказать, что он не понимал, почему это произошло. Однако Сэм верил в дружбу, верил в то, что если сейчас поддержать Изабель, то она сможет вернуться к жизни.

— Должно быть, ты теперь самая умная девочка в мире, — понизив голос, сказал он.

Изабель посмотрела на него с изумлением.

— Раньше ты задавала миллион вопросов, теперь же ни у кого ничего не спрашиваешь, поэтому я решил, что у тебя на все готов ответ.

Изабель хотела возразить, но, увидев смешинки в глазах Сэма, поняла, что он шутит. Она ничего не сказала, но на губах ее промелькнула легкая улыбка.

Желая вновь привлечь к себе внимание Сэма, Нина встала, подняла свой бокал и громко провозгласила:

— За Изабель!

— За Изабель, за Изабель!

Подняв бокалы, все дружно выпили за девочку в темно-синем платье. И хотя Изабель робко заулыбалась, Миранда понимала, что это ненадолго.

— Пойдемте наряжать елку — ведь сегодня Рождество, — предложила она.

Мгновенно вскочив с места, Нина попыталась схватить Сэма за руку, но тот воспротивился и тут же наклонился к Изабель. Ребекка тотчас дружески толкнула девочку в бок. Превозмогая ревность, Нина последовала ее примеру.

Изабель кивнула и вышла из столовой.

Миранда проводила ее взглядом. Похоже, дела идут на лад: голова девочки высоко поднята, походка уверенная. Миранда многозначительно кивнула Луису.

После мессы Дюраны возвратились в свою квартиру, чтобы распаковать подарки. Нина получила пушистый розовый свитер, перчатки, специальный выпуск журнала «Лайф», посвященный президенту Кеннеди, маленький фотоаппарат и последние альбомы «Битлз» и ее любимца Элвиса Пресли.

В свою очередь, Изабель обзавелась книгами, пижамами, парой джинсов, блокнотами и масляными красками, акварелью, карандашами и пастельными мелками.

— А вот это вам прислали почтой, — сказала Миранда, доставая еще два пакета. — Это от Флоры и Алехандро.

Нина совсем не ждала от них подарка, тем более такого изысканного — филигранной работы золотой крестик. Надев крестик на шею, она прочитала сопроводительную открытку и покраснела.

«Счастливого Рождества ангелу-хранителю Изабель», — значилось там.

Если бы Флора и Алехандро только знали, сколько раз Нина мечтала о том, чтобы Изабель увезли домой, как часто злилась, что все так носятся с «несчастной сиротой»!

Изабель прислали фотоальбом со снимками Мартина и Альтеи, Флоры, Алехандро и ее самой. Последняя фотография была сделана в день рождения Мартина, как раз перед злосчастной поездкой на Мальорку. Семья последний раз собралась в полном составе: Изабель на плечах Мартина, Альтея у него на коленях, а рядом Флора и Алехандро. Все явно хулиганят перед камерой, стараясь скривиться посмешнее. Вспомнив об этом эпизоде, Изабель засмеялась, но уже через несколько секунд ее смех перешел в рыдания.

Быстро подхватив ребенка на руки, Миранда крепко прижала его к себе.

— Ты понесла ужасную утрату, но ты не одна. У тебя остались чудесные воспоминания, с тобой любовь тети Флоры и Алехандро. У тебя новые друзья, такие, как Ребекка и Сэм. И у тебя есть новая семья, которая заботится о тебе и любит тебя.

— Мама права, — подхватила Нина. — Не важно, кто что сделал и кто знает правду о том, что произошло.

— Я знаю правду, — обернувшись к Нине, сказала Изабель. Щеки девочки внезапно раскраснелись, в голосе звучали металлические нотки. В глазах ее не было слез — в них можно было разглядеть лишь непоколебимую веру в собственную правоту. — Я знаю, что папа не убивал маму. И знаю, что он любил ее и меня — до самой своей смерти!