Брест-Литовская крепость, расположенная у слияния рек Буг и Мухавец, была заложена в 1833 году. Ее строительство развернулось на территории средневекового Бреста, окончательно разрушенного для постройки инженерных укреплений. Военные фортификаторы спланировали крепость так, что она располагалась на четырех островах: Центральном, Северном, Южном и Западном, образованных рукавами реки Мухавец и рвами, заполненными водой.

На Центральном острове находилась цитадель — построенная по всему его периметру двухэтажная кирпичная кольцеобразная казарма высотой примерно 11 метров и протяженностью 1,8 км. Толщина наружных стен с бойницами достигала 2 метров, внутренних с окнами — до 1,5 м. Данных о толщине стен цитадели в германских документах не имелось, так как этот параметр в XX веке при наличии мощной артиллерии был не столь важен. Кольцевая казарма состояла из 500 казематов, имеющих амбразуры для пушек и стрелкового оружия.

Под всей кольцеобразной казармой, как и под всеми сооружениями цитадели, находились подвалы, использовавшиеся в качестве складских помещений. Необходимо отметить, что сквозного прохода через кольцевую казарму или ее подвалы не имелось. То есть противник, захватив какой-либо сектор укреплений и соответственно подвала, не смог бы, двигаясь по нему, захватить всю кольцевую казарму. Солдатам атакующей стороны пришлось бы выбежать во двор или на крышу, и, под обстрелом со всех сторон вновь штурмовать следующий сектор, или подрывать следующие стены, что, учитывая их толщину, было достаточно сложно. Однако подобная конструкция укреплений заметно «осложняла жизнь» и защитников цитадели — отступать им было некуда: оставалось или погибнуть, или капитулировать.

По непроверенным данным под подвалами находилась сеть подземных ходов, соединявших между собой здания крепости и уходящих за ее территорию.

Подходы к стенам прикрывали рукава реки Мухавец, а также 4 полубашни, с которых обороняющиеся могли вести фланговый огонь. На территорию цитадели можно было попасть по мосту через ворота: Трехарочные и Бригидские — с Северного острова, Холмские — с Южного острова, Тереспольские — с Западного острова. Вдоль Тереспольского моста проходила дамба. Необходимо отметить, что к 1941 году часть кольцеобразной казармы на востоке цитадели уже была разрушена. Возможно, это были результаты немецко-польских боев 1939 года или элемент цитадели снесли сами поляки с целью «получить перспективу и красивый вид на разветвление Мухавца».

В цитадели находились и другие здания, некоторые из них (как и в других частях крепости) имели в своей основе сооружения средневекового Бреста. В западной части, торцевой стороной к Тереспольским воротам находилось одно из самых мощных строений — двухэтажное здание арсенала длиной 136, шириной 22 метра. В июне 1941 года там размещался 333-й стрелковый полк.

Среди зданий цитадели — церковь Святого Николая (при поляках — костел Св. Казимира), переоборудованная в клуб 84-го стрелкового полка, рядом с ней — домик ксендза (к 1941 году — столовая комсостава), старое здание инженерного управления, т. н. «Белый дворец» (в 1939-м — это здание офицерского собрания: офицерское казино, гостиница, бальный зал), где в 1941 году находились некоторые подразделения 75-го отдельного разведывательного батальона. На территории находились также уборные круглой формы, предназначавшиеся для многочисленного гарнизона русской крепости, всевозможные сараи и прочее. По немецким данным, в цитадели могло разместиться до 15 тысяч солдат с боеприпасами и продовольствием. Возможно, это преувеличение или имелось в виду потенциальная численность гарнизона.

На Северном острове размещались дома начальствующего состава (ДНС), почта, магазины, стадион. В западной части находились две двухэтажные казармы. На территории острова имелись большие пороховые склады, переоборудованные в овощехранилища и клуб.

По Северному острову от Трехарочных ворот к его Северным воротам (выходу из Центрального укрепления) вела дорога, по обе стороны которой находились два укрепления. Вошедшие в историю как «Западный» и «Восточный» форты, они представляли собой подковообразные земляные валы, в которых находилась «внутренняя подкова» — меньшей формы, но более высокая. В земляных валах, как практически везде в крепости, имелись кирпичные помещения, причем во внутренней подкове они были двухъярусные.

Подход к Трехарочным воротам со стороны Северного острова также был защищен валами, со скрытыми в их толще кирпичными помещениями.

Не менее мощные укрепления имелись на Западном и Южном островах.

Все четыре укрепления, общей площадью 4 кв. км, были обнесены могучим 10-метровым валом (далее — главный вал), внутри которого находились кирпичные помещения. Перед валом проходил ров, заполненный водой (далее по тексту передовой ров или обводной канал).

В главном валу толщиной до 8,5 м были прорезаны туннели ворот, а точнее проходов — Северо-Западных, Северных, Восточных, Южных. К ним через передовой ров вели узкие мостовые насыпи.

В конце 1860-х годов севернее крепости проложили железную дорогу Москва — Варшава. Ее насыпь затрудняла обстрел с Северного острова, создавая мертвую зону. Из-за этого по другую сторону насыпи, в 850 м от главного вала был построен форт «Граф Берг» а перед ним — насыпь земляной батареи (на немецких картах обозначаемая как «пехотное укрепление»).

В 1878–1887 годах в радиусе трех-четырех километров вокруг Центрального укрепления были построены девять кирпично-земляных фортов, образовавших так называемое внутреннее дополнительное кольцо, а в 1910 году — форт «X» для защиты нового железнодорожного полотна.

В 1913 году начинается строительство внешнего дополнительного кольца, лежащего еще далее, в четырех — пяти километрах от внутренних фортов. В то время как Центральное укрепление вместе с внутренним дополнительным поясом было почти полностью выполнено в кирпичной кладке, внешний дополнительный пояс возводился из бетона, армированного проволочной сеткой. Внутренний дополнительный пояс был также усилен футляром из армированного бетона.

В годы Первой мировой войны, обстрел крепости немецкими войсками причинил отдельным ее строениям сильные разрушения. При оставлении ее в 1915 году часть строений (некоторые форты внешнего дополнительного кольца) были взорваны. Крепость не оправдала возложенных на нее русской армией надежд.

К началу Второй мировой крепость была скорее военным лагерем, и то покинутым ушедшими на фронт польскими частями. К моменту подхода к Бресту над Бугом передовых подразделений корпуса Гудериана в городе, преимущественно в крепости, размещались польские части группировки «Брест» под командой 49-летнего отставного генерала Константина Плисовского. Они насчитывали по разным данным от 2500 до 4000 человек, в основном солдат из маршевых и караульных частей и подразделений. На их вооружении находилось 18 полевых орудий, 8 зениток, 36 французских танков «Рено» FT-17 (112-я и 113-я отдельные танковые роты) и взвод танкеток TKS. Шедший же на Брест 19-й армейский корпус немцев под командованием генерала Гудериана насчитывал 154 танка, 260 орудий и минометов.

Генерал Плисовский, не имея сил для организации обороны по линии фортов, принял решение построить оборону, опираясь на главный вал. Все подъезды к крепости, мосты, ведущие на Центральный остров, и подступы к цитадели были заминированы.

Основные силы были размещены на Северном острове, прикрывая крепость с севера. На валах отрыты пулеметные гнезда и окопы полного профиля. Несколько танков вкопали в землю.

14 сентября части 10-й танковой дивизии немцев прошли линию внешних укреплений. Гудериан приказал всему корпусу как можно быстрее наступать на Брест, используя этот неожиданный успех.

Уже утром 3-я танковая дивизия перерезала железные дороги на Кобрин и Барановичи, захватив Жабинку, 10-я танковая заняла Брест и железнодорожный вокзал, 20-я моторизованная шла к крепости вдоль правого берега Буга. Разведбат и 8-й танковый полк 10-й танковой дивизии при поддержке авиации и артиллерии с ходу атаковали Кобринское укрепление, но неудачно: поляки, действуя противотанковыми ружьями (их имелось примерно полтора десятка), артиллерией и «Рено» FT-17 отбили атаку. Однако вероятно главной преградой стало то, что поляки заблокировали ворота корпусами своих танков. Помимо танков, не только выступавших в роли бетонных блоков, но и ведших огонь, позади ворот находились и зенитные орудия. В довершение ко всему несколько немецких танков подорвались на минах.

Во второй половине дня б/машины 8-го танкового полка вновь попытались пробиться на Северный остров. Они уничтожили танки 113-й танковой роты, но вынуждены были отступить, ничего не добившись. Стало ясно, что «с налета» крепость не взять.

С вечера артиллерия 19-й корпуса начала работать по Центральному укреплению, обстрел продолжался всю ночь. С утра подразделения 10-й танковой и 20-й моторизованной дивизий вновь начали атаку. Ожесточенные бои, временами переходящие в рукопашные схватки, продолжались весь день. Атака вновь захлебнулась — на гребне крепостных ворот.

Артиллерия и авиация, действующие достаточно активно, мало чем могли помочь штурмующим. Во время авианалетов и ударов артиллерии поляки уходили в казематы, затем вновь поднимались на вал.

Немецкому командованию необходимо было добиться, чтобы пехота атаковала сразу же за огневым валом артиллерии.

На следующий день эту задачу попытались решить два пехотных батальона 10-й танковой и 20-й моторизованной дивизий. С 10 утра при поддержке танков и артиллерии они вновь начали атаку на те же позиции — валы Северного острова (у Северных ворот).

Как и было оговорено, артиллерия открыла огонь, но наступление вновь приостановилось — из-за неспособности пехоты 10-й танковой дивизии наступать непосредственно за огневым валом. Потеряв терпение, Гудериан вместе со своим адъютантом — подполковником Браубахом пошел в передовые подразделения. Однако когда те все-таки вновь поднялись, выяснилось, что огонь задних рядов накрывал передние. Браубах отправился туда, чтобы прекратить беспорядок, но его, с расстояния 100 метров, с бастиона, тяжело ранил польский снайпер. Несколько дней спустя адъютант Гудериана скончался от полученных ранений. Атака вновь была отбита, причем потери немцев были еще более тяжелыми.

Однако и поляки, к тому времени (с 14 по 16 сентября) отбившие семь пехотных атак, поддерживаемых танками, артогнем и авиацией, потеряли около 40 % убитыми и ранеными.

Учитывая потери, уменьшение количества боеприпасов, а также то, что на некоторых участках немцам все же удалось прорваться за главный вал и оттеснить поляков в цитадель — в 17 часов генерал Плисовский принял решение покинуть Центральное укрепление. Этому решению способствовало и то, что Плисовский, к тому времени раненый осколком, утратил связь с командованием. Ситуацию (а к тому времени польское правительство уже готовилось выехать из страны) не знал никто. Немаловажным было и то обстоятельство что немцы вот-вот могли перекрыть единственный свободный путь — на Тересполь.

Под покровом темноты поляки покинули крепость. Их отход прикрывал маршевый батальон 82-го пехотного полка и 2-я рота саперов, с задачей — заминировать дорогу и взорвать мосты. Затем они имели право покинуть крепость, присоединившись к остальным частям, идущим в Тересполь.

Кстати те действительно двинулись вовремя — в темноте у шоссе на Тересполь прошли перестрелки с немецкой пехотой, накануне получившей приказ переправиться через Буг и, выйдя к крепости со стороны Тересполя, атаковать ее с запада. Однако поляки опередили. Утром 17 сентября немецкие части вошли в цитадель.

Потери сторон при боях за крепость неизвестны, однако только 15 сентября потери 69-го пехотного полка 20-й моторизованной дивизии составили 127 убитых, 226 раненых (в том числе 10 — смертельно), семь утонуло в крепостных рвах. В районе крепости было взято в плен 988 польских солдат и офицеров, в основном раненых, оставшихся в госпитале.

Таким образом, германское командование (и лично генерал Гейнц Гудериан, как командир 19-го армейского корпуса, чьи войска в сентябре 1939 года брали Брест-Литовск. — Прим. авт.) имело представление о сложностях при штурме фортификационных сооружений цитадели. Тем более, что ни тяжелая артиллерия, ни авиация, ни танковые войска не являлись теми средствами, что сломили оборону поляков, несмотря на то, что основное сражение развернулось за локальный участок — главный вал Северного острова. Там не имелось каких-либо особо мощных фортификационных сооружений — только окопы и пулеметные гнезда. Просто полевые укрепления, хотя и находящиеся на выгодном для обороны месте.

Однако идеи «блицкрига» прочно сидели в немецких головах. В соответствии с планом взятие крепости было возложено на 45-ю пехотную дивизию генерал-майора Фрица Шлипера.

Это соединение было сформировано в апреле 1938 года на территории Австрии на базе 4-й австрийской пехотной дивизии и состояло из 130, 133-го и 135-го пехотных полков, 45-го танкоистребительного дивизиона, 98-го артиллерийского полка, 65-го батальона связи, 81-го инженерного батальона и подразделений обеспечения.

Несмотря на то, что части, укомплектованные австрийцами, по своим морально-боевым качествам уступали немецким, 45-я пехотная участвовала в боях на территории Франции и Польши, где неплохо показала себя.

План взятия крепости строился на внезапности. Штурмовые отряды пехоты должны были продвигаться вперед между огневыми налетами артиллерии. Приданную 45 пд мощную артгруппу составили 600-мм мортиры «Карл» 2-й батареи 833-го тяжелого артиллерийского дивизиона (орудия «Один» и «Тор»), 158,5-мм реактивные системы «Небельверфер» (8-й и 105-й дивизионы), а также приданные 682, 683, 684-я батареи 210-мм мортир образца 1918 года, объединенных в «мортирный дивизион Галля». Наблюдение за целями и корректировку огня должен был вести 8-й дивизион привязных аэростатов.

Цитадель не являлась главной целью 45-й дивизии, направление основного удара осуществлялось одной из трех ударных групп — правой. Ее задачами стал захват мостов на реке Мухавец (им были присвоены кодовые наименования «Гипп», «Холм», «Вулька» и «Ковель»), Учитывая, что через них может начать отход размещавшаяся южнее Бреста 22 тд РККА, задача их удержания правой ударной группой являлась не менее серьезной, чем захват. Помимо этого, перед правым ударным отрядом были поставлены задачи охвата Бреста с юга и овладение южным островом Брест-Литовской крепости. Было принято решение усилить центральный отряд, так как первоначально выделенной для этой цели усиленной роты оказалось недостаточно.

Для поддержки, в некотором смысле и дублирования захвата мостов правому штурмовому отряду придали группу специального назначения с задачей — стартовав на штурмовых лодках в полосе действий отряда, на большой скорости достичь мостов на р. Мухавец и захватить их неповрежденными, предотвратив подрыв мостов и их использование Красной Армией, как для отвода сил, так и для подтягивания резервов к границе. Командование группой поручили лейтенанту Кремеру, командиру взвода 3-й роты саперного батальона. В ее составе имелось 9 штурмовых лодок, учитывая вместимость которых можно подсчитать, что группа насчитывала не более 108 человек.

Мосты на Мухавце охранялись 3-й ротой 132-го отдельного батальона НКВД. По нормативам для охраны ж/д мостов внутренними войсками НКВД привлекалось следующее количество л/с: для моста длиной 75 м — 16 человек, до 150 м — 21, до 300 м — 28 и до 600 м — 36 человек соответственно. Поэтому захватить мосты для германских войск было вполне реально.

Задачу нанесения главного удара («правый ударный отряд») поставили перед 130-м пехотным полком полковника Гельмута Гиппа, так как именно в этой должности он осуществлял форсирование Эны на Западе, а значит обладал необходимым опытом.

Гипп решил наступать эшелонировано — справа пойдет 2-й батальон Ганса Гартнака, наиболее опытного из командиров батальонов в дивизии. Он должен был взять два крайне правых моста. Два следующих (левее) — задача для 1-го батальона подполковника Набера. 3-му батальону майора Ульриха, шедшему во втором эшелоне, поручался захват Южного острова, но выведя в резерв часть подразделений.

Центральную и левую ударную группы, наступавшие непосредственно на город и цитадель Бреста, составили подразделения 135-го пехотного полка полковника Фридриха Вильгельма Йона. Он прибыл в дивизию в ноябре 1940 года и ранее частями не командовал. Отсутствие у него опыта еще как-то могло компенсировать то, что командир левой ударной группы (1-го батальона) майор Ельце успешно прошел с батальоном по дорогам Франции. Однако командир центральной ударной группы — капитан Пракса, лишь недавно возглавил подразделение.

Задача 1-го батальона — захват железнодорожного моста, а далее — частью сил охватить крепость с севера, а остальными — ворваться в крепость с северо-запада, занять Северный остров и далее наступать на железнодорожный вокзал.

3-му батальону поручалось двумя ротными группами (первая — через центр Западного острова, вторая — через его южную часть) захватить Западный и Центральный острова.

Подвозить 1-ю роту решили все же не на грузовиках, а на велосипедах: при начавшейся артподготовке она должна была домчаться до Буга (разместиться непосредственно у берега было опасно из-за непредсказуемости разлета турбореактивных снарядов «Небельверфер»), и в условное время начать переправу.

Резерв 135-го полка — 9-я рота, резервом дивизии стал 2-й батальон того же полка под руководством опытного командира, ветерана французской кампании майора Парака.

Третий полк дивизии (133-й) полковника Фрица Кюлвайна, тоже участника форсирования Эны, хотя и в составе другого соединения, выделялся в резерв корпуса.

Атаке должна была предшествовать мощная артиллерийская подготовка. Учитывая, что силы второй ударной группы 3-го батальона капитана Праксы размещались непосредственно у берега (частично укрытые в одном из бункеров Брест-Литовской крепости, который при разделе Польши в 1939 году отошел к генерал-губернаторству) ДОТы в ее полосе решено было поразить не снарядами «Карлов» (как в полосе 11-й роты), а выстрелами установленного непосредственно в ночь, предшествующую нападению, 88-мм зенитного орудия.

Кроме того, захват железнодорожного моста решили все же совместить с артналетом — существовала опасность, что по каким-то причинам действия группы захвата могут сорваться, и тогда поднятые по тревоге красноармейцы могут быстро занять оборону и нанести сокрушительный ответный (а то и опережающий) артудар.

Действия авиации и бронетехники не планировались — для люфтваффе нашлось немало других, более важных целей в глубине советской территории, а то, что танки при взятии крепости станут скорее обузой, показывал опыт боев 1939 года.

В составе подразделений сформировали штурмовые группы, атаку должны были сопровождать распределенные среди них орудия полковой артиллерии и саперы (в том числе огнеметчики).

Наступлению дивизии должны были содействовать приданные ей бронепоезда № 27 и № 28. Так, после захвата железнодорожного моста бепо № 28 должен был поддерживать огнем бой в Бресте. Роль бронепоезда № 27 оставалась неясной — после прорыва советской обороны на Буге ему было приказано направиться на Ковель.

Возможное применение бронепоездов остается непонятным, но зато четко видно, что они даны сорок пятой скорее в нагрузку — то, что для танков Somua S-35, стоящих на их платформах (на каждом бронепоезде по три машины) нет снарядов, или то, что перевод на русскую колею видится их командирам (подполковником Опитцу и Сееле) абсолютно туманным — это еще «полбеды». Главное, что бронепоездам требовалось выделить пехотное прикрытие (по четыре отделения на каждый бело). Командованию 45-й дивизии удалось добиться того, что это сделали за счет 133-го полка, переданного резерв корпуса.

Более того, в последние дни перед нападением, когда каждый автомобиль был на счету и подготовка шла в авральном режиме — большинство из обещанного, например снаряды для «небельверферов» и лодки для форсирования Буга — прибыло в последний момент, а транспорта для подвоза катастрофически не хватало. Тогда же прибыли и боеприпасы для бронепоездов.

Несмотря на то, что ведение разведки полосы наступления было организованно заблаговременно (первая рекогносцировка прошла еще в апреле 1941 года), 45-я дивизия не имела четких представлений о противнике. Оно формировалось как на основе наблюдения за деятельностью Красной Армии в приграничной полосе, так и с помощью информации (в том числе и архивных данных) получаемых из высших штабов. Однако пышная растительность вдоль Буга и то, что территория крепости была скрыта валами, заросшими деревьями, и различными строениями (прежде всего кольцевой казармой) сильно препятствовала наблюдению. Возможности обзора с наблюдательной вышки, стоявшей напротив Западного острова, не могла дать детальной информации. Четко были видны лишь ДОТы у Буга. Кроме того, данные, выдаваемые высшими штабами, были часто достаточно расплывчатыми, а то и в корне неверными — например, утверждалось, что большая часть строений крепости не выдержит ударов тяжелой артиллерии, или то, что крепостные сооружения — пустые и в настоящее время не имеют гарнизона. Доходило и до курьезов — например в обзоре укреплений Бреста огромное место было уделено сооружениям, находящимся на территории Германии, в том числе — в районе расположения сорок пятой, в то время как о Брестской крепости нашлось лишь несколько страничек.

Согласно мемуарам немецких участников событий личный состав 45-й не сомневался в скором решении задачи, хотя генерал-майор Фриц Шлипер вступил в должность только 9 мая 1941 года, сменив погибшего в автокатастрофе Герхарда Кернера. Следовательно, опыта в руководстве соединением, да еще решающим сложные разноплановые задачи он не имел никакого. А ведь еще предстояло взаимодействовать с артиллеристами (дивизионная артиллерия и артиллерийские части резерва ОКХ были объединены в 27-е артиллерийское командование под руководством Фридриха фон Кришера) и командирами бронепоездов! В целом германский план был перспективным, но недоработанным в деталях. К тому же достаточно хорошо известно, что если что-то в немецком плане идет не так, то оперативно подправить ситуацию у германского командования получается не очень хорошо. Тем более, что взятие цитадели было лишь опосредованно связано с другими немецкими планами, которые впоследствии реализовались вполне эффективно. Но недооценка деталей сделала свое дело — в силу разнообразных обстоятельств советский гарнизон оказался гораздо многочисленнее, чем предполагали германские штабисты, а сопротивление его захватчикам стало отдельной страницей славы в истории Великой Отечественной войны.