В апартаментах Виссариона увидел Воронин несколько этюдов и картин замечательных художников, занявших видное место в истории искусств. Всё это были вещи, приобретённые случайно и очень дёшево.
– Виссарион является только гостем сюда, – объяснил Грошев, – это его холостые комнаты. Живёт он с семьёй в своём отдельном доме… И там у него много картин… Да ещё несколько квартир у него на стороне, – и в Петербурге даже есть у него квартиры. И везде он любит хорошую обстановку и картины. Другие два брата тоже в своих домах живут. Но они картин не покупают: один лошадей любит, а другой… кажется, ничего не любит… способствует наращению капитала.
Сергей Петрович заметил лежавшую на полу под диваном картину и вытащил посмотреть. Это оказался портрет молодой женщины с очень интересным лицом. Немножко неправильные черты были как-то своеобразно миловидны, – симпатичны, и в тоже время что-то страдальческое передал художник в больших выразительных глазах женщины и в чуть-чуть горькой усмешке губ.
– Это жена Виссариона… – сказал Грошев, – недавно он с ней разошёлся… женится на Виландье.
– На знаменитой Виландье? На опереточной певице? – удивился Воронин.
– На ней самой, – хладнокровно подтвердил Грошев и положил портрет жены Виссариона опять под диван.
– Отчего в этом огромном собрании картин, мы не встретили ни одной вещи Зимина?
– А вот же портрет жены Виссариона – работы Зимина… Пять тысяч было заплачено за этот портрет.
– Я не обратил внимание ни на технику, ни на подпись… Меня заинтересовало самое лицо и выражение… И больше нет произведений Зимина?
– Дорожится он слишком… Богат… А Дарины не любят зря деньги бросать…
«А как же все эти квартиры на стороне?» – подумал Сергей Петрович, но ничего не сказал.
Прошли в спальню, где Грошев в постели принимал Сергея Петровича. И в этой комнате все стены были увешаны картинами.
Здесь на полу уже лежал свёрток картин, привезённых Ворониным; лакей принёс этот свёрток сюда, Грошев посмотрел каждую вещь и сказал:
– Может быть, мне удастся устроить, что он и эти купит…Но за комиссию мне десять процентов.
– С удовольствием, – ответил Сергей Петрович, и ответил искренно: «По крайней мере не обязываться ему», – подумал Воронин.
Пошли назад, Сергей Петрович бегло осматривал наиболее понравившиеся ему картины.
Когда они проходили опять через кабинет старика Дарина, Сергей Петрович остановился на минутку и сказал:
– Вот Кирилл Данилович, эффектное местечко для этюда в салонном вкусе…
Из кабинета была видна вся анфилада комнат, потому что все двери были на одной линии. Разные оттенки ковров на полу, драпировок на дверях, мелькавшие кое-где уголки фарфора и бронзы…
– Не правда ли это очень красиво? – спросил Сергей Петрович.
– Вы находите, что это красиво? – раздался за спиной Воронина голос Арсения Кондратьевича.
Старик прошёл в кабинет неожиданно, через комнаты Виссариона.
– Да, мне кажется, что это красивый фон для портрета.
– А мы с вами примем это к сведению, Кирилл Данилович.
– Что ж… можно, – согласился художник.