— А ты не кричи! — сказал Жора. — Кто ж думал, что есть такие ненормальные планеты?!
— Тихо, — попросил Колесников и вместе с пилотским креслом повернулся к другим членам экипажа, сбежавшимся в рубку. — Лена, принеси, пожалуйста, мази, у него две шишки на голове вздуваются…
— Не нужно мне никакой мази! — заупрямился Жора.
— Ладно, оставайся с шишками, — проговорил Колесников и слегка смягчившимся тоном добавил: — Война ведь там, мы могли погибнуть. Не обижайся…
— Я и не обижаюсь. — Жора шмыгнул носом, видно, раздумывая, что бы еще такое сказать, однако ничего не придумал и посмотрел на Леночку: — Можешь смазать мне голову мазью.
Леночка вышла из рубки, и Колесников проговорил:
— Боюсь, на звездолете осталась вмятина от того залпа, после посадки посмотрим…
— Ты хочешь еще куда-нибудь сесть? — встревожился Алька. — После всего того, что было?
— Никаких посадок! — выдохнул Жора. — На одной планете нас едва не съели дикари, возможно, людоеды, на второй мы ни за что обидели хороших людей, на третьей нас чуть не подстрелили, как воробьев… Чего ж нам еще ждать? За что терпим такие лишения? Ни на травке полежать, ни искупаться в море, ни позагорать на песочке…
Мальчишки молчали, но Жора уже чувствовал, что вовремя заронил в них искру сомнения, и продолжал:
— Нам нечего здесь больше делать, и я считаю, надо сейчас же возвращаться на Землю…
— Это легче всего, — сказал Толя. — Нельзя пасовать перед неудачами, мы еще встретим столько прекрасных планет…
— Аля, а как ты считаешь? — спросил Жора.
— Я? Я… Ну как вам сказать… (У Толи тревожно забилось сердце: неужели Алька поддержит Жору?) Вообще-то путешествовать интересно. — Но… — стал подсказывать и торопить его Жора, и это, видно, задело за живое Альку, и он сказал:
— Но с возвращением не надо спешить!
— Нет, надо! — Жору просто нельзя было узнать. — Какой толк, что мы блуждаем во Вселенной…
— Мы не блуждаем! — поправил его Колесников. — Мы летим точно по выбранному курсу, по звездным картам…
В это время в рубку заглянула Леночка, открыла коробочку, велела Жоре нагнуть голову и уверенно мазнула пальцем по двум, сильно обозначившимся шишкам.
— Ой, уже не болит! — удивился Жора. — Просто волшебная мазь!
— Уходите все отсюда, вы мне мешаете думать и прокладывать путь, — сказал Колесников.
— Значит, ты против того, чтоб вернуться? — спросил Жора.
— Против! Мы еще мало что видели… Мы все испытаем, проверим корабль в работе, выжмем из него неслыханные скорости…
— Ура, Колесников! — закричал Толя. — Мы не из пугливых, не из тех, кто не доводит дело до конца! Мы ни за что не вернемся назад, пока не откроем новых планет…
— Ты опять за свое? — поморщился Колесников.
— Я больше не буду… — спохватился Толя. — Дело ведь не в словах, а в сути, а суть такова, что необходимо…
— Говори попроще, — попросила Леночка. — Я тоже не спешила бы на Землю…
— Как хотите, — сказал Жора, — только мне все это осточертело.
— У тебя нет серьезной цели в полете, — ответил Толя. — Если б она была, ты не говорил бы такое…
— Ребята, хватит, выйдите из рубки, — сказал Колесников. — Первая вахта моя, потом — Толина, затем — Лены… Думаю, ты не поставишь звездолет под удар в случае чего…
— Никогда! — заверила его Леночка. Все, кроме Колесникова, вышли из рубки, разбрелись по своим отсекам. Больше не было сказано ни слова про Землю, но искра сомнения, оброненная Жорой, все-таки разгоралась. Толя ни о чем, кроме как о Земле, не мог уже думать.
Он вспомнил отцовское лицо, голос мамы, смех Сережи Дубова, легкий, скользящий шум лифта в их доме, пыхтение дворников-роботов на бульваре Открытий, аромат роз в их дворе, гул и веселье Сапфирного. Он вспоминал позеленевшие от времени зубчатые башни над морем, ласточек, огромные просторы Земли, где давно уже нет таких вот, как здесь, дикости и войн, когда тебя могут укокошить крошечным кусочком металла, сбить в полете снарядом, прикончить каменным топором…
Отсек теснил Толю, жал со всех сторон, давил. Ему вдруг стало очень душно — прямо нечем дышать! — он выскочил в коридор и заглянул в салон. Заглянул и замер. У стенки, в кресле, сидел Алька и, откинувшись, пристально смотрел на картину, на ее подводный мерцающий зеленоватый сумрак с таинственными блестками проплывающих рыбок… Конечно же, это была картина его прославленного отца, и космонавты «Звездолета-100», надолго улетая, брали ее в память о Земле…
Алька так вглядывался в картину, так был втянут в нее, что не заметил Толю. И Толя тихонько ушел в свой отсек, чтоб не мешать Альке думать и вспоминать.
И еще сильней захотелось Толе хотя бы краешком глаза увидеть Землю, любой, даже самый неинтересный ее уголок.
Это было так легко: нажми кнопку, и на огромном телеэкране в салоне появится она. Но Толя помнил распоряжение Колесникова: не нажимать кнопку. И все-таки он не смог вытерпеть и нажал кнопку в своем отсеке. И сразу на небольшом блестящем экране появился Сапфирный с разноцветными автолетами на улицах и даже… Толя даже мельком увидел свой дом из голубовато-синих пластиковых плит и услышал негромкий голос сестры, читавшей на телестудии стихи о Сапфирном.
Толя подобрался весь. Притих. Сапфирный был так далеко от него и был почти рядом! Голос сестры негромко звучал в отсеке, заполнял его, и с ним не было так одиноко.
Однако ее голос могли услышать и другие, например Колесников. Вдруг он захочет размять ноги и пройти по коридору мимо его двери? А Толя, как и все другие, знал, что не только в салоне, но и в отсеках нельзя включать экран.
Он нажал кнопку, и экран погас.
Толя вышел в коридор. У двери отсека N 3 он замедлил шаги и прислушался. За Леночкиной дверью негромко звучал тот же голос. Сердце у Толи часто-часто забилось. Теперь он боялся одного: как бы Колесников не услышал. Пусть хоть она спокойно послушает Землю, а уж он, Толя, постарается, чтоб Колесников ничего не узнал…
И Толя вошел в рубку.
Колесников сидел в пилотском кресле и задумчиво смотрел через иллюминатор в холодную синеву Вселенной с густой россыпью звезд, с косыми облаками космической пыли.
— Скоро будет следующая планета? — спросил Толя.
— Судя по картам, да. — Колесников встал с кресла, потопал своими кривоватыми, не привыкшими много ходить ногами об пол. — Пойду похожу немножко по кораблю…
— Постой, мне надо с тобой поговорить…
Колесников опять сел в кресло:
— Ну чего тебе?
— По-моему, теперь нужно высаживаться с величайшей осторожностью и, даже получив разрешение на посадку, надо несколько раз облететь планету, разглядывая ее…
— Все ясно… Ну, я пройдусь.
— Да куда ты рвешься, подожди! — снова начал Толя. — Скажи, пожалуйста…